Исцелённое сердце

Глава 2

Беглецы

Дорога усложнялась, потому что отряду приходилось пробираться через чащобы и скальные местности. Открытые луга да пролески остались позади, всё больше становилось скальных подъёмов, а широкие поймы рек сменялись быстротечными горными ручьями. И когда всадники в очередной раз остановились на ночлег под сенью деревьев, Зарисава ощутила изнуряющую усталость, к тому же её никак не могла отпустить страшная мысль о том, что Мрабора едва не лишили жизни. От одного представления казни спину травницы продирала зябь страха.

Средь корней было сухо, а земля сплошь усыпана шишками. Обступающие деревья укрывали, не пропуская ни единого звука, потому было глухо.

Зарислава, развязывая узлы походных мешков, почувствовала спиной взгляд Марибора. Не успела она обернуться, как сильные руки обхватили её.

– Послезавтра к обеду мы должны быть на месте, – шепнул он на ухо.

Зарислава занемела, чувствуя, как по рукам и ногам растекается жар, обессиливая её. Она, зардевшись, огляделась – не видит ли их кто? Сердце её застучало быстрее. Ни одного кметя рядом не оказалось, все разбрелись по своим нуждам.

По мере удаления от Волдара душа Зариславы замирала в преддверии неведомого, хотя и узнала от княжича о их цели – тайном остроге, воздвигнутом князем Славером. За две седмицы пути он старался не тревожить травницу попусту и каждый раз, когда они останавливались на отдых, приближался, тихо обнимал её, справлялся о самочувствии и нуждах. Но сейчас его прикосновения были иные, томительные, жаждущие, и Зарислава будто пьянела рядом с ним.

– Хорошо, – выронила она, отстранившись.

Подхватив с седла котомку с травами, торопливо обошла Марибора, углубилась в сень ельника, примечая для себя уединённое местечко.

Княжич же, проводив её долгим взглядом, прошёл к лошадям, стаскивая плащи и меха для ночлега.

Зарислава, растерявшись, второпях начала развязывать узлы верёвки походного мешка, но невольно взгляд задержался на обручье. Оно всё ещё оставалось на запястье и тускло поблёскивало в сумрачном свете. Княжич больше не заговаривал о нём, погружённый в более насущные мысли. Зарислава так и не решилась спросить у него, что произошло с ними в плену, избегая и вопроса о Вагнаре. И мысли о княженке всё больше грызли её, ведь он, выходит, был с ней… Поймав себя на неуместной ревности, Зарислава прогнала прочь смрадные мысли. Теперь Вагнара далеко, а Марибор рядом с ней.

Травница оглянулась и будто в землю вросла, удерживая котомку в онемевших пальцах. Марибор, чуть пригибая голову под низкими еловыми ветками, медленно направлялся к ней.

Он коснулся её руки, вынуждая бросить бесполезное занятие.

– Твоё тепло исцеляет больше, нежели травы, – произнёс он тихо, разворачивая Зариславу к себе, прижимаясь горячими губами к её лбу.

– Ночи холодными становятся, так и захворать можно, а травы отгонят хвори, – проронила лишь она, не найдясь с другим ответом.

Марибор слегка улыбнулся. Зарислава не насмелилась взглянуть ему в глаза, верно никогда не привыкнет к его вниманию, снова и снова будет утопать в клокочущем волнении.

Убрав выбившиеся светлые пряди за ухо, Марибор погладил её по щеке, склонился, окутывая запахом сладковатой гвоздики. С нетерпением прильнул губами к её раскрывшимся устам. Внутри Зариславы будто что-то завязалось в узел, а затем мгновенно всплеснулось, разливаясь по телу горячей волной. Сухие губы Марибора ласкали ненастойчиво, но потом его будто подхватило вихрем. Дыхание княжича задрожало. Пылко смяв её бёдра, замер на мгновение, должно быть, осознавая, что слишком напористо стискивает её, но это колебание продолжилось недолго, не в воле остановиться, продолжил оглаживать. За всё время пути он ни разу не целовал вот так, исступленно и отчаянно, нетерпеливо – это будоражило.

Зарислава, позабыв о котомке, узлы которой она так и не распутала, выронила её, обвив руками сильную шею Марибора. Возжелала так же касаться его, так же гладить и ласкать, чувствовать жар его дыхания, растворяться в его объятиях, ощущать кожей могучее тело, дарить удовольствие. Захотелось так, что внутри заплескался неукротимый порыв, который удивил её и напугал одновременно. Бурная страсть, что завладела ею, вынудили замереть – она не разгульница какая, но осмыслить это толком не успела, ласки Марибора сметали остатки разума. Марибор подхватил её, приподнял, отрывая от земли. Ощутив его губы на впадине горла, позабыла обо всём. Даже через кожаный стёганный налатник она ощутила его вздымающее напряжение, каменные мышцы, бешеный грохот сердца. Он был весь на пределе. Зарислава тоже больше не сдерживалась, развязала тесёмки на своём вороте, обнажая себя, наблюдая, как взгляд Марибора под тенями ресниц заволокся одурью, и зрачки в них расширились до самых краёв радужки.

– Ты меня погубишь, – выдохнул он.

Огладив рукой упругую грудь, сжал её, прильнув к заострившемуся розовому соску губами, вобрал его в себя, оставляя на коже влажный прохладный след. От нахлынувшего дурмана Зарислава прогнулась, пронизывая пальцами его волосы, чувствуя, как разбегается по телу дрожь от прикосновения требовательных губ. Прижалась нему плотнее, чтобы сполна насладиться мощью его тела. И когда Марибор опустил её на землю, Зарислава потянулась к его поясу, забираясь руками под грубую одежду. Коснувшись твёрдого живота, рука невольно скользнула вниз, пальцы коснулись налившуюся силой плоть. Марибор вздрогнул, а дыхание на короткий миг застряло в груди.

– Зари… слава, что ты… делаешь? – с мольбой прошептал он в самое ухо. Последнее слово утонуло в грохоте сердца.

Когда пальцы сомкнулись, Марибор тяжело вдохнул и выдохнул. Мысли Зариславы поплыли, неподдельное наслаждение появилось на лице княжича. В этот самый миг желание слиться с ним в одно целое стало настолько острым, что в нетерпении она начала скользить ладонью, стремясь больше ощутить его. Где-то в глубине зародилось странное чувство смятения, но это быстро прошло под его касаниями. Дыхание Марибора исчезало и появлялось вновь на её шее отяжелевшим и горячим, как раскалённая наковальня. Больше не в воле сдерживаться, он сдёрнул с Зариславы платье к поясу. Ладони его скользнули вниз, забираясь глубже под одежду. Травница задохнулась от накрывшего её блаженства, когда его пальцы добрались до чувственного места.

– Марибор, – позвала она, ясно сознавая, что ещё немного, и он не остановится.

Он не отозвался и продолжал жадно покрывать поцелуями, твёрдо поглаживая её там, от чего дыхание замирало, а тело содрогалось и потяжелело, предчувствуя скорую близость, отчаянно желая, что бы он заполнил её скорее. Но нельзя. Не сейчас.

– Марибор, – сделала она новую попытку, – я не хочу… чтобы… это случилось здесь, – вымолвила она прерывисто, обхватывая лицо княжича, призывая остановиться.

Марибор, услышав её, замер.

– Да… – выдохнул он, наконец и отстранился. – Верно. Нужно потерпеть, почти же пришли… – проговорил он сбивчиво, будто уговаривая себя, и взгляд его начал проясняться.

Переведя дух, спустя несколько надрывных вдохов и выдохов, Марибор отнял руки, утешительно погладив её шею под затылком. Зарислава ощутила, как его тело содрогается от бушующего возбуждения. Одной искры было достаточно, чтобы пламя поглотило их, ведь всю дорогу, все две седмицы держались порознь, теперь превозмочь желание было почти невозможно. Марибору особенно пришлось несладко, он желал её с самой первой их встречи.

Укорив себя за безрассудство, Зарислава поправила ворот платья, пряча грудь, быстро завязала тесьмы, собрала волосы, перекинула на плечо. Даже не мыслила, что может зайти так далеко. Щёки воспламенились от стыда. А вспомнив о Пребране и о том, что может случиться после близости, ощутила, как жар мгновенно остыл, и презрение к самой себе больно пронзило. Облизав пересохшие вдруг губы, она даже не решалась сейчас смотреть Марибору в глаза, испытывая дикое смущение за содеянное распутство.

Марибор, приметив её заминку, насторожился.

– Я благодарен тебе, что ты поехала со мной, что не оставила меня… – шепнул он на ухо.

Марибор взял ее за подбородок, вынуждая повернуться.

– Но мне нужно знать одно, знать наверняка, – он помолчал какое-то время, пристально вглядываясь в неё, глаза его в этот миг потемнели. – Ты хочешь стать моей женой?

Пальцы его рук, которые всё ещё касались подбородка, жгли кожу, и Зарислава не понимала, жар это или холод. Открыла, было, рот, чтобы сказать, что хочет этого больше всего, что поехала только ради него, но одёрнула себя, вспомнив о том, что узнала о себе, о том, что она должна была зачать дитя от Пребрана, едва не выпив его жизнь. Она похолодела. От одного лишь представления, что с Марибором это может повториться, охватывал страх.

Марибор, видя долгое замешательство Зариславы, сжал губы, выказывая горечь.

– Скажи, – потребовал он. – Я же вижу, что тебя что-то гложет. Клянусь, что никогда не причиню тебе боли. Поклянусь и пред богами.

– Для начала нам нужно добраться до пристанища, – прервала его Зарислава, отвечая уклончиво. – Я пошла за тобой, разве этого не достаточно? А там… как боги велят.

Глаза Марибора стали глубокими, как колодцы, и стылыми, как зимнее небо. Мелькнула в них и знакомая всеобъемлющая тьма, от чего по спине пополз мороз, опрокинув её ледяной омут. Он всё же выпустил её, отрезвев от гнева. По всему было видно, что ответ пришёлся ему не по сердцу.

– Значит, ты не отступилась от своего желания стать жрицей? – спросил он с резкостью в голосе.

– Мне нужно разобраться.

– В чём, скажи, может, я смогу помочь!

Зарислава мотнула головой, отчаянно пытаясь уйти от разговора, да видно не выйдет.

– Наволод провёл обряд, чтобы разорвать связь с тем, кто…

– Обесчестил тебя, – договорил он за неё, подхватывая каждое слово.

– Но после этого… ко мне стала пребывать сила. Волхв сказал, что я… после близости… вытягиваю жизнь. Я не знаю, откуда это, не знала, что так могу…

– Постой, так он жив?

– Кто?

– Анталак. За тобой же погнались степняки тогда.

Зарислава в недоумении смотрела на него. Значит, на него он думает? И не знала, радоваться тому или нет. И тут же Зарислава сжалась. Если узнает о Пребране, быть беде.

Марибор долго смотрел на неё, на какой-то миг показалось, что он догадывается о чём-то.

– Я боюсь, что с тобой произойдёт тоже самое, – только и ответила она, так и не найдя решимости признаться.

– Не бойся. Меньше всего тебе нужно думать обо мне, – ответил он, смягчаясь. – Со мной ничего не случится.

Зарислава хотела, было, возразить, но Марибор не позволил, притянул её вновь, накрыв уста долгим поцелуем, на этот раз тягучим и мягким.

– Как прибудем на место, мы во всём разберёмся. Только верь мне. Больше ничего не нужно, – шептал он.

И Зарислава, чувствуя его силу и уверенность, поверила, внутри же сжалось сердце от того, что утаивает главное.

Из чащи послышался хруст ветвей. Марибор нехотя отстранился.

Зарислава рассеянно посмотрела на брошенную котомку, подхватила её, опустившись на корни.

– Добрая тут белорыбица, – довольно промолвил Стемир. – Давно ушицы не пробовали, – кладя добычу на валун, воин принялся разводить костёр.

Марибор, погружённый в собственные мысли, не заговаривал с кметем, но Зарислава чуяла его напряжение, которое он так и оставил в себе, не выплеснув. Задушив горечь, стараясь отвлечься, Зарислава выудила котелок, неторопливо стала крошить в него огневицы. Всё думала о том, верно ли, что открылась? Думала и о своей жизни, и о даре, родичах, которых она никогда не знала, и, верно, те были не из простого люда. Она хотела стать жрицей и уйти в лес, а в итоге отправилась на край земли с изгнанным волдаровским княжичем. Она хорошо понимала Марибора – он выбрал её и давно объявил об этом, с самого начала. Когда только прибыла в Волдар, он неуклонно добивался её. Как же давно это было, а по существу, всего-то прошёл месяц. Вся жизнь перевернулась с ног на голову.

Влив в котелок воды, помешав деревянной ложкой, Зарислава, покинув своё укрытие, отправилась к полыхавшему костру. Когда приготовились отвар и уха, вернулся Вратко. Марибор к тому времени расчистил место для ночлега. На запах один за другим подтянулись и остальные мужчины.

Заруба с бурдюками с водой, весёлый и шумный. За ними и Будимир подоспел с лукошком лесных ягод, которое сразу вручил Зариславе.

Отвечеряли всеми вместе. Насытившись, мужчины ещё долго разговаривали о дороге и местах здешних, а потом разлеглись возле костра. Зарислава, укутавшись в шкуры, опустилась на расстеленную для неё Марибором постель. И испытала тепло, когда он лёг рядом с ней, ясно ощущая его пристальный взгляд на себе. Вглядываясь в тёмный полог крон и слушая уханье пробудившихся от дневного сна сов, доносившееся из глубины леса, треск сучьев в костре, Зарислава успокоилась. Опасаться было нужно разве только лесных зверей, но в окружении пятерых воинов ей и это было не страшно, особенно когда рядом Марибор.

Заруба и Стемир тихо переговаривались, но вскоре и они смолкли. Стемир укрывшись одеялами сшитые из овчины отвернулся. Заруба оставшийся в дозорных окутанный дымом и тишиной сидел у костра, вдумчиво вглядываясь в языки пламени. Зарислава всё думала о разговоре с княжичем и о том, что случилось между ними, с ней, когда касалась его, и тут же покрывал холодный пот, а щёки, напротив, полыхали. Даже и не ожидала, что способна на такое… Но больше всего её беспокоило то, что может произойти после. Пусть Марибор и заверил не переживать, но это было невозможным.

Добраться бы поскорее до места, а там, быть может, уляжется всё. Выяснит, что за дар проснулся в ней и что с ним делать.

От костра веяло мягким теплом, пламя согревало, а оранжевые всполохи навевали дремоту. Ночь окутала, и в тишине стали слышны тяжёлые мужские дыхания – кмети спали, тогда она ощутила прикосновение Марибора, рука его беспрепятственно легла на живот. Обхватив Зариславу крепче, Марибор притянул её к себе ближе, зарываясь в её волосы, целовал в шею, потом за ухом. Дрожь побежали по коже, поднимая волоски на затылке, а в животе расцвело томительное предчувствие. Прижавшись плотнее к его сильному и горячему телу, Зарислава утонула в неге. Стало так хорошо в его объятиях, что и не заметила, как погрузилась в глубокий сон.