Искра

Глава 1

Эйвери

Среда, 10 Октября 2018, 18:00

Грохот сотряс дом, и волна чистого, первобытного страха вторглась в мое крошечное тело. Почувствовав мое беспокойство, маленькая жизнь в моих руках издала недовольный визг, и горячие слезы потекли из ее покрасневших, усталых глаз — серо-голубых глаз, того же цвета, что и грозовое вечернее небо за окном. Никто из нас сегодня не выспался. И, думаю, сегодняшняя ночь тоже окажется бессонной. Словно в подтверждение моих мыслей, полыхнула молния, в одно мгновение превращая гостиную из ночи в день.

— Ш-ш-ш, ш-ш-ш, все будет хорошо. Обещаю. Это просто шторм, — я не была уверена, что она могла услышать меня из-за ревущего ветра и стука дождя по жестяной крыше. — Очень-очень громкий шторм. Такое у нас все время.

Правда, это был не обычный шторм, но я не могла ей в этом признаться. Это было больше успокоение для меня, нежели для ребенка, которому от роду всего несколько месяцев. Все, что она знала, так это то, что ее мать в ужасе. И не было никаких сомнений, что она ощущала кислый привкус страха, исходящий от меня волнами.

— Этому ребенку нужна бутылочка. Она плачет так, словно умирает с голоду.

Я закрыла на миг глаза, а потом повернулась к своей бабушке. Она сидела в своем любимом зеленом кресле-качалке, но теперь затертым настолько, что оно было почти серым.

— Она не голодна. Просто напугана.

Мы обе были напуганы.

Бабушка Рози поджала губы и еще энергичнее стала раскачиваться на стуле. Я же крепче прижала свою малышку, и решила проигнорировать родственницу. Почти восьмидесятилетняя бабушка Рози, страдающая слабоумием, имела привычку повторяться и называть меня именем моей матери. У нее также была склонность к прямоте — которую большинство людей классифицировало бы как откровенную грубость, но я знала, что это говорила болезнь. Бабушка Рози вырастила меня, и до того, как мозг начал ее подводить, она была самой милой женщиной на свете.

Именно поэтому я прикусила язык и, развернувшись, направилась из гостиной в глубь дома. Ребенок плакал так громко, что почти заглушал дождь и ветер. Почти.

Устроив маленькое тельце у себя на плече, я баюкала кроху и похлопывала по спине, возвращая ей ощущение спокойствия. Успокоение ее помогло мне, хотя и незначительно. Как только малышка немного успокоилась, я достала телефон из заднего кармана, чтобы еще раз проверить погоду. Я молилась о чуде каждой частичкой своего существа, хотя единственное чудо, свидетелем которого я когда-либо была — теперь спало в моих руках.

Пожалуйста, пожалуйста, утихомирься. Уходи отсюда подальше.

Я закрыла глаза, пока радар погоды загружался, а мое сердце молотом отбивалось в груди. Последнее, чего я хотела, так это обречь кого-то еще на тот ужас, который к нам надвигался. Но глубоко внутри эгоистичная часть меня предпочла бы, чтобы это ушло куда-то еще, в любое другое место.

Пожалуйста.

Если бы я была сильнее, то заставила бабушку Рози эвакуироваться еще сегодня утром. Черт, мне следовало вынести ее из дома, даже если бы она начала брыкаться и кричать, но бабуля не сдвинулась с места.

— Я прожила здесь пятьдесят лет, здесь я и умру, — причитала она весь день, несмотря на мои мольбы.

Я не могла оставить ее умирать в одиночестве и растерянности. У нее не было никого, кроме меня.

Поэтому-то я и провела весь день, «задраивая люки». Я заколотила окна, в последнюю минуту забежала за запасами на случай непредвиденных обстоятельств. У дедушки Джима был старый метеорологический радиоприемник, который все еще работал, хоть и по милости Божьей, так что у меня уже было кое-что на случай отключения электричества и сотовой связи.

Большинство людей думали, что ураган ослабнет по мере приближения к заливу. Большинство ураганов, обрушившихся на наш район Северной Флориды, так и делали — на самом деле это старая шутка, что большинство флоридцев устраивают ураганные вечеринки, чтобы отпраздновать их выход на сушу. Но, согласно данным радара и прямой трансляции на «Фейсбук» от нашего местного синоптика, ураган Майкл не ослабевал. Он становился сильнее. Прогнозировалось, что он выйдет на сушу как «категория пять». Один из самых сильных, когда-либо поражавших наш район.

И предполагалось, что он направлялся прямиком на нас.

Телефон задрожал в моих руках, когда слова синоптика прозвучали в моих ушах. «Категория пять». Конечно, мы слышали о них, и за эти годы у нас было несколько сильных штормов, но ничего подобного этому. Такой ураган, как этот, может уничтожить все. К счастью, мы находились далеко в глубине страны, так что на нас не обрушится основная тяжесть штормовой волны или самого сильного ветра. Я пыталась извлечь зерно надежды из этой мысли и сразу же почувствовала себя виноватой. Так много людей на побережье, таких как я, не эвакуировались.

Малышка протестующе мяукнула, и я поняла, что прижимала ее слишком сильно. Пришлось судорожно выдохнуть и перейти из кухни в нашу общую комнату. Осторожно, чтобы не разбудить, я уложила ее в люльку, пока заканчивала последние приготовления. На самом деле, я не уверена, что было что-то еще, что я могла бы сделать, дабы спасти нас, но должна хотя бы попытаться.

С каждым часом шторм все приближался. Не смотря на мои горячие мольбы, хотя, возможно, Бог просто знал, что я ранее никогда не молилась, ураган не сдвинулся. Все прогнозы предсказывали, что он пройдет прямо над нами.

— Какого дьявола? — я услышала возмущенный крик бабушки Рози спустя какое-то время. — Мои картинки почему-то выключились.

Выйдя из ванной комнаты в коридоре, где я наполняла ванну дополнительной водой и раскладывала наши принадлежности для оказания первой помощи, сумки с едой и одеждой для каждого из нас, а также медицинские принадлежности бабушки Рози, я присоединилась к ней в гостиной. Древний телевизор, на котором она настаивала, чтобы смотреть местные каналы, был белым. Вид серого статического электричества моментально послало копье страха прямо мне в живот.

Я проверила свой телефон, сеть все еще была доступна.

— Ну я могу включить тебе твои шоу у себя на планшете, но мы должны смотреть их в ванной.

— В ванной? — с ужасом повторила она. — Ради всего святого, зачем?

— Это единственное место, где это будет работать во время шторма, — пришлось мне сымпровизировать. — Я позвоню в кабельную компанию и посмотрю, что мы можем сделать, чтобы починить твои шоу, но пока придется обойтись этим.

Бабушка бушевала и капризничала, но мне удалось усадить ее на унитаз, а потом я вкатила детскую люльку внутрь вместе с нами. К счастью, малышка все еще крепко спала, так что, по крайней мере, мне не нужно было беспокоиться о том, что она все еще боится. Бабушка Рози ничего не замечала, так что она особо-то и не боялась. Закрывая за нами дверь, я поблагодарила свою счастливую звезду за это благословение, потому что мне было достаточно страшно за всех нас троих.

Это длилось целую вечность.

И словно закончилось в одно мгновенье.

Я не была уверена, что было правдой. Возможно, оба варианта.

Бабушка Рози даже больше не кричала. Она сидела на унитазе, раскачиваясь взад-вперед, и вела беседу с дедушкой Джимом, как будто он был прямо рядом с ней. Малышка проснулась некоторое время назад, и после кормления она удовлетворилась пустышкой и снова заснула. Я держала ее в слинге, прижимая к груди, потому что это самое безопасное место, которое я могла для нее придумать. Мне было невыносимо выпускать кроху из виду.

Непрошеные и бесполезные слезы текли по моим щекам, как бы я ни старалась их смахнуть. Отчасти это был страх, но в основном разочарование. Все, над чем я так усердно работала в течение последних двух лет, может быть вырвано у меня из рук — в буквальном смысле. Этот дом старый. Бабушка Рози и дедушка Джим купили его новым, когда только поженились, но после его смерти он пришел в негодность. Я даже не знала, выдержит ли он ветер со скоростью сто миль в час. Все мои пожитки, все детские вещи, которые я так старательно собирала, и все, что дорого бабушке Рози, могло быть унесено в одно мгновение. Эта мысль наполняла меня черным, сосущим отчаянием.

Ревущий звук усилился. Мои руки слишком сильно дрожат, чтобы справиться с телефоном, поэтому я даже не стала пытаться. Последняя проверка радаром показала мне, что эпицентр шторма вот-вот пройдет над головой, так что еще один взгляд был бы бессмысленным. Метеорологическое радио работало урывками. Искусственный свет от электрического фонаря окутывал все вокруг жутким оранжевым сиянием.

— Ох, Джим, — услышала я плач бабушки Рози.

И этот звук глубоко ранил меня.

Если мне страшно, я не могу представить, каково ей должно быть здесь, на самом деле даже не зная, где она находится, когда вокруг нее творится такое безумие.

— Все хорошо, бабушка Рози, — произнесла я, не будучи даже уверенной, слышит ли она меня сквозь шум. — Это Эйвери. Я рядом с тобой. Все будет в порядке.

— Где Джим? Я хочу к Джиму.

Я вытерла слезы. Рози и малышке нужно, чтобы я была сильной ради них обоих. Нет смысла плакать.

— Мы найдем его, когда буря закончится, бабушка, обещаю. Я буду здесь с тобой, пока все не закончится. Это не может продолжаться долго.

Если эпицентр бури близок, это значит, что мы наткнемся на другую стену ливня, и тогда он продолжит терроризировать кого-то еще. Я зацепилась за эти мысли, пока ветер бился о стены, и тут часть жестяной крыши над нашими головами начала отслаиваться и ударяться о доски под нами. УДАР, УДАР, УДАР. Звук был такой громкий, что я чувствовала его на тыльной стороне своих зубов. Ребенок подпрыгнул у меня на груди, а затем снова устроился, прижимаясь ближе. Слава богу за маленькие милости. Я поцеловала ее в макушку.

— Люблю тебя, — прошептала я, прижимаясь к ее сладко пахнущей коже.

Потому что любила так, как никогда не думала, что смогу, больше, чем что-либо в этом мире. И я была готова пройти через это ради нее. Ради них. Я должна была.

Снаружи раздался грохот и сильный, содрогающийся шум. Я вздрогнула и крепче прижала малышку к себе, укачивая, когда она немного заволновалась. Я боялась представить, чем бы мог быть этот звук. Падающая ветка. Автомобиль, подброшенный порывом ветра. Последние репортажи в новостях, которые я смотрела, были о двух охотниках за штормами, которые чуть не утонули во время штормовой волны в Мехико-Бич. Мы здесь не имели выхода к морю, но при таком сильном шторме то, что машину швыряет из стороны в сторону, не выходило бы за рамки возможного.

Ты смотрела слишком много фильмов, малышка-Эйвери.

Отлично. Теперь я тоже слышала дедушку Джима.

Внезапно ревущий звук прекратился, и из-за его отсутствия тишина стала почти такой же оглушительной. Бешеный стук моего сердца заменил ветер, и мне потребовалось мгновение, чтобы понять, что мы, должно быть, смотрели друг другу в глаза. Я испытала в равной степени облегчение и ужас, потому что это означало, что нам нужно переждать вторую волну, прежде чем этот кошмар закончится.

Единственная мысль, которая удерживает меня от того, чтобы окончательно сойти с ума, — это мысль о том, что все закончится. Этому будет конец. Сейчас может казаться, что это не так, но этот ад не может длиться вечно. Независимо от того, насколько все похоже на это.

Звук бесконечно капающей воды, стал доноситься до моих ушей сквозь тишину. У меня было достаточно извилин, чтобы мимоходом подумать о том ущербе, который это может нанести. Я даже была готова посмеяться над собой. Нам повезет, если у нас все еще будет крыша над головой, когда шторм закончится, не говоря уже о небольшом ущербе от воды.

Но вскоре не осталось времени на раздумья. Ревущий ветер вернулся, и все началось сначала. Ко мне потянулась рука, и я подняла глаза, чтобы увидеть бабушку Рози серьезной и ясной — что бывало так редко, что это на мгновение отвлекло меня от ужасов снаружи.

— Бабушка Рози? — прохрипела я.

— Не волнуйся. Все будет хорошо. Просто небольшой дождь, — ее улыбка трепетная, но теплая и так похожа на женщину, которая вырастила меня, что мне удалось улыбнуться в ответ, несмотря ни на что.

Ее слова были почти идентичны тем, что я сказал всего несколько часов назад — сантименты, к которым мне придется вернуться, когда у меня будет свободная минутка, чтобы подумать об этом подробнее.

Ребенок у меня на руках издал тихий звук во сне, и бабушка Рози заговорила.

— Какой милый ребенок. Как ее зовут?

— Розалин Грейс. Я назвала ее в твою честь, — я не знала, почему мне казалось таким важным сказать ей это сейчас, из всех времен, но я выдавила слова в спешке, перекрывая шум.

— Слишком длинное для такой крохи, — глаза женщины вновь стали затуманиваться. — Ты должна называть ее Грейси.

— Буду, — прошептала я, но бабушка вновь исчезла, ее глаза были прикованы к планшету, на который я загрузила ее любимые шоу. Он еще держался, но долго не протянет. У меня не было генератора, так что только Бог знал, когда сядет батарея. И я была уверена, что нигде не будет электричества, если мы выберемся отсюда.

Думаю, что многого не будет еще долгое-долгое время.