Искупление. Часть вторая

Глава 7

Ледигьорд. Территории племени Белой Рыси.

Птицы оглушали щебетом, деревья радовали глаз распускающейся листвой, снег, еще недавно покрывавший землю, оставил о себе память лишь в виде редких грязных островков. Я стояла, подставив лицо солнышку, и блаженно улыбалась, поглаживая выпирающий, округлившийся живот. Подкрадывающиеся шаги Рыся я услышала, но вида не подала.

— Р-р-р, — порычали мне в ухо, оплетая со спины руками.

— Р-р-рысик, — ответила я, откидывая голову ему на плечо.

Моей макушки коснулись любимые губы.

— Не рано разделась? — строго спросил муж, крепче прижимая меня к себе.

— Тепло, — ответила я, не открывая глаз. — Хорошо.

Ладонь Флэя любовно погладила мой живот.

— В засаде? — спросил он.

— Как истинное дитя Великой Матери, — засмеялась я.

— Вредный, как ты, — фыркнул Рысь, целуя меня в шею.

Это противостояние отца и дитя продолжалось с момента, как малыш начал шевелиться. Конечно, первой об этом узнала я, о чем поспешила сообщить мужу, как только он вернулся домой с охоты. Счастливый отец надолго прижал руку к моему животу, настойчиво уговаривая малыша поздороваться. Я уже устала сидеть, ожидая чуда, а Флэйри, сын Годэла, замерев, ждал, но никто на его призыв откликнуться не спешил. И когда ворчащий отец присел, прижимаясь к моему животу щекой, малыш, как положено сыну… или дочери Белой Рыси, напал из засады, врезав родителю в ухо. Тогда еще слабо, но со временем удары стали более ощутимыми. Со мной дитя общалось резво. Я махала рукой мужу в такие моменты, он осторожно подкрадывался, клал руку на живот, и младший Рысь затихал. Сердитый рысик прикладывал ухо, выговаривая:

— Совести у тебя нет. Ни стыда, ни совести. Слышишь меня? Эй, ты, там… Ох, ты ж! — восклицал он, держась за ухо и пряча улыбку. — Ничего, ты оттуда еще вылезешь, вот тогда и поговорим. — И к какому бы месту на моем животе Флэй не прижимал свое ухо, удар всегда следовал точно в цель.

Я смеялась, глядя на мужа, и не знаю, в который раз думая, что этот мужчина мне послан богами, Пращурами и Великой Матерью. Уж не знаю, что я сделала такого, чтобы заслужить его.

— И все же оденься, — строго велел Флэй и потащил меня в сторону нашего уютного домика.

— Флэй, — он с улыбкой посмотрел на меня. — Ты дерево, люби-имое.

— Эх, ты, тарганночка, — усмехнулся он, прижал к себе крепче и нежно коснулся моих губ. — Люби-имая.

Как мы пережили зиму? Легко пережили, тепло и уютно. Братья помогли нам подготовиться к холодам, они же натаскали сушеных грибов и ягод. Периодически притаскивали соления, травы, молоко, сметану и сыр, который я очень хотела научиться делать. Бэйри притащил два мешка муки, Дэйри яйца и несколько тушек убитых куриц, которых я сама ощипала, выпотрошила и убрала в холодное место. А Флэй исправно таскал из леса дичь. В общем, не голодали. Теплыми вещами нам так же помогли разжиться. Рысь изредка, но уходил в поселение, откуда приносил мне льняную ткань и нити с иголками, по моей просьбе. Шить я не умела, но очень старалась, и моя первая рубашка, которую я с трепетом вручила мужу, вызвала его веселый хохот, потому что оказалась кособокой, зато с вышивкой, это я умела. Но, не смотря на кривой покрой, Флэй ее одевал и нахваливал, пока я сама не спрятала эту рубаху, видя, что ему неудобно, но он упорно не желал с ней расставаться. На вопросы о рубахе, я предъявила лоскуты, и мне принесли новую ткань. В результате, сошлись на том, что в нашем доме появились новые рубахи, шитые не мной, а я их вышивала. Рысик полюбовался на результат моих трудов и сказал:

— Ничего красивей и изысканней не видел.

— Льстец, — отмахнулась я.

— Что вижу, то и говорю, — возразил Флэй.

А из ткани я сшила две новые подушки, это было сделать проще и, вспомнив, как это делала моя нянька, сшила пару кукол, которые набила соломой, вышила им лица и гордо положила на полку, ожидая момента, когда смогу вручить их малышу. Удручало другое, очень хотелось подготовить вещи для младенца, но не знала, как это сделать. Выручил опять Бэйри, он принес старую одежду своих детей. Я долго крутила ее в руках, стараясь понять, что и как, потом помолилась, вздохнула и что-то сотворила. Трое братьев серьезно посмотрели, покивали с деловым видом, и мне сказали, что, когда придет время, у дитя все будет. Я обиделась и несколько дней не разговаривала даже с Рысем. А когда он пытался подлизаться, безутешно плакала, обвиняя его во всех грехах мира. Флэй выносил мои истерики стоически, даже не иронизировал… пока, как я подозреваю. Взорвался пока только один раз. Правда, ничего мне сказал, а покинул дом в молчаливом негодовании. Мне стало стыдно, и когда он вернулся, я со слезами просила прощения. Муж вздохнул, обозвал меня глупенькой тарганночкой, и я быстренько обиделась снова. И все же улыбок и смеха было больше.

Жаль было только, что Рыси относились ко мне по-прежнему настороженно и не стремились к общению. Наш покой и уединение в лесном домике никто не нарушал, а мать Флэя даже не заглянула ни разу. Не скажу, что меня это сильно расстроило. И, слава Пращурам, не тревожили нас и Медведи. Как и пообещал Грут, его сын к нам не совался. Впрочем, вряд ли Аргат уже вернул себе прежнюю силу. Хотелось верить, что исцелить его смогли, но пусть он все-таки держится поодаль.

Мы уже дошли до дома, когда позади нас послышались шаги. Флэй обернулся, я следом за ним. Это был Бэйри. Он махнул рукой и обернулся куда-то себе за спину.

— Хей, — я широко улыбнулась.

— Хей, — дружелюбно улыбнулся в ответ брат моего рысика.

Я пригляделась к тому, на что смотрит Бэйри. Из-за дерева на меня смотрела детская мордашка с большими карими глазками, немного испуганными, но любопытными до крайности. Заметив, что я смотрю, мордашка спряталась. Хмыкнув, я первая зашла в дом, огляделась и взяла одну из кукол. Участвовать в мужском разговоре не хотелось, интересней было познакомиться с обладателем больших любопытных глазенок.

— Кто за тобой увязался? — спросил Флэй, тоже заметивший "рысенка".

— Шоли, — усмехнулся его брат. — Это не рысь, это лиса какая-то. Но подходить боится.

Шоли — младшая из трех дочерей Бэйри. Я ее раньше никогда не видела, но Флэй много рассказывал о детях своих братьев и сестры. У Бэйри было два сына, младший еще лежал в люльке, и три дочери. У Дэйри три сына, а у их сестры дочь и два сына. Теперь и мы готовились пополнить ряды молодой поросли рода Годэла.

— Оденься теплей, — велел рысик, заметив мое нетерпение и куклу в руках. Тут же тепло улыбнулся. — Будешь звать, не подойдет.

— Разберемся, — подмигнула я и выскользнула из домика.

— Даиль!

— Мне не холодно, рысик, — отмахнулся я уже в закрывающуюся дверь.

— Отшлепаю, — успела услышать я и негромко засмеялась.

Шоли стояла рядом со своим деревом, но, увидев меня, снова юркнула за ствол. Я сделала вид, что не заметила ее, уселась на лавку, которую сделал Флэй, и начала расправлять платьица на кукле, расплела косу из нитей волос и снова начала ее заплетать. Из-за дерева показалась щечка и глаз. Глаз внимательно следил за тем, что я делаю. Потом появился курносый нос и второй глаз.

— Эх, жаль мне некому подарить такого замечательного человечка, — громко сокрушалась я. Слово — кукла у прибрежных жителей Ледигьорда отсутствовало. — Вот была бы у меня знакомая девочка, я бы ей подарила. А девочки нет, придется самой играть. А одной играть скучно.

Половина Шоли вылезла из-за дерева, и она, приоткрыв рот, зачаровано следила за тряпичным человечком. Я снова расплела волосы-нити и разделила на две пряди, сама увлекаясь этой игрой. Пальцы споро вспоминали прически Таргара. И вскоре я уже с настоящим увлечением, закусив кончик языка, возилась со своей игрушкой.

Из-за дерева вышла вся Шоли, но стоило мне поднять голову, как от нее осталась только голова. Пряча улыбку, я подняла куклу с новой прической на вытянутых руках.

— Ах, какой человечек, ах, какая красота, — восхищалась я. — Вот ручки, вот ножки. И глазки есть, и ротик, даже ресницы, а подарить некому. Вот была бы у меня знакомая девочка, я бы ей сразу отдала человечка.

Некоторое время царила тишина, а потом Шоли все-таки явила мне себя. Она постояла у дерева с независимым видом, затем сделала шаг, еще шаг и остановилась, как только я подняла голову, замерев и настороженно следя за мной. Я вернулась к кукле. Ножки в мягких сапожках подошли ближе, постояли и сделали еще несколько осторожных шажков. Я подняла голову и улыбнулась:

— Хей.

Шоли дернулась, готовая бежать к своему дереву.

— А Флэйри говорил, что Рыси самые смелые, — произнесла я. — Он говорил, что дети Великой Матери никого не бояться. — И вздохнул. — Обманул, выходит.

Девочка вздернула носик.

— Хей, — ответил она и подошла ко мне. — Рыси самые смелые и сильные.

— Теперь верю, — я с улыбкой смотрела на нее, и Шоли, наконец, улыбнулась в ответ, но сразу напустила на себя суровый вид.

— А ты не Рысь, — не без вызова сказала она.

— Как же не Рысь? — я округлила глаза. — Великая Мать приняла меня. Я была в ее огне.

— Папа тоже так говорит, — важно кивнула Шоли.

— А здесь живет самый настоящий Рысенок, — я указала на свой живот.

— Знаю, — кивнула девочка. — Мама с таким ходила, а потом родился мой брат. У меня такая есть.

Она указала на куклу, и я протянула ей. Шоли недоверчиво рассматривала мое произведение, затем взяла и с интересом повертела в руках.

— Красивая, — с уважением произнесла она. — У меня тоже красивая, но у нее нет волос.

— Бери. Эта кукла твоя, — щедро сообщила я.

— Ку-ула? — переспросила Шоли.

— Кук-ла, — повторила я.

— Кук-ла, — старательно повторила маленькая Рысь. — Слово пришлых?

— Слово земли, откуда я приехала, — ответила я. — Кукла.

— Кукла, — Шоли деловито села рядом. — Зачем ты играешь с ней? Взрослые не играют.

— А я играю, — засмеялась я. — Я много игр знаю. Хочешь, могу тебя научить. Меня зовут Даиль.

— А я знаю, — она обнажила в широкой улыбке отсутствие передних зубов. — А я Шоли.

— А я знаю, — в тон ей ответила я. — Будешь со мной дружить? Мне очень нужны друзья.

— Ладно, — ворчливо ответила девочка, — буду.

Следующие полчаса мы с увлечением делали Кукле прически, тряпичное создание получило от новой хозяйки именно это имя. Шоли заинтересовано следила за моими пальцами и решила в следующий раз принести с собой свои ленты, чтобы я и ей сделала красивые волосы, как она выразилась. Я ненавязчиво спрашивала девочку о ней, о ее друзьях и их играх.

Так я узнала, что Шоли шесть весен, что ее подругу зовут Инир, и она жуткая задавака. Еще узнала, что передний зуб выпал три дня назад, и его унесла мышка, поменяв на новый, который должен скоро вырасти.

— Еще лучше старого, так мама говорит, — со знанием дела просветила меня Шоли.

— Мама знает, что говорит, — важно кивнула я. — А ты умеешь рисовать?

— Умею, — кивнула маленькая Рысь.

— Покажешь?

Мы нашли чистое от травы место, палочки, и Шоли нарисовала мне солнце — кружок, смешных человечков и домик, сообщив, что это мы с ней. Затем указала мне.

— Теперь ты.

Когда мужчины вышли из дома, мы уже изрисовали всю землю, что была нам доступна. Стирали старые рисунки и делали новые.

— Даиль!

— Ой, — пискнула я, спешно поднимаясь с коленей. Сделала большие глаза и шепнула Шоли. — Сейчас этот большой и злой Рысь меня съест. Спасай.

Девочка рассмеялась.

— Дядя Флэй добрый.

— Ты видишь, как он смотрит на меня? — возмутилась я. — Точно съест.

— Не-е, может, только укусит, — веселилась маленькая Рысь. — Дядя Флэй, не кусай Даиль!

— Да, — поддакнула я, прячась за спину ребенка.

— Нашла защитницу, значит, — сурово ответил рысик. — Обеих покусаю.

И в два прыжка оказался рядом, подхватывая одной рукой племянницу, второй удерживая меня за плечи.

— Попались? — зловеще спросил он.

Шоли завизжала, когда Рысь подтянул ее кверху и, издав жуткое:

— А-ам, — звонко поцеловал в щеку.

Девочка заливисто рассмеялась, и это была лучшая музыка, что я слышала за несколько месяцев. Стало немного грустно, вспомнились мои дети из приюта. Следом пришла тревога, уже привычная. Она всегда посещала меня, когда я думала о приюте. Не нашел ли их герцог? Живы ли, здоровы, всего ли им хватает? Не мерзли ли зиму? Как о них заботятся? Вздох вырвался сам собой. Флэй тут же обернулся ко мне.

— О детях подумала? — догадался он. — С ними все хорошо, я уверен.

— Какие дети? — живо заинтересовалась Шоли.

— На другом берегу моря у меня было много детей, — ответила я, глядя на девочку.

— У тебя там много детей? — удивилась она, и Бэйри подошел к нам ближе, слушая с любопытством.

— Даиль построила дом для детей, у которых не было родителей и помогала им, — пояснил Флэй. — Там были такие маленькие дети, как ты и большие, как Остар, — так звали старшего брата Шоли. — Даиль о них заботилась и любила, а они любили Даиль.

— А почему ты их бросила? — серьезно спросила малышка, и мне расхотелось улыбаться.

— Даиль их не бросила. Злой зверь шел по следу моей голубки, — снова ответил за меня рысик. — Я забрал у него Даиль, чтобы он не причинил ей зла. А детей мы спрятали в очень большом и красивом доме. Им так хорошо.

— А зверь очень злой? — снова спросила Шоли.

— Очень. Злой, хитрый и умный. Он съел много людей, — серьезно кивнул Флэй.

— А он может прийти сюда? — настороженно спросила девочка.

— Здесь же мы, дети Белой Рыси, дочь, — засмеялся Бэйри. — Мы этих зверей зубами и когтями порвем.

— Да, Рыси защитят Даиль, — подумав, согласилась Шоли. — Правильно, что ты привез ее к нам. Даиль веселая.

Так у меня появился новый друг. Уходила Шоли, крепко сжимая в руках Куклу и перечисляя все, чем мы с ней обязательно займемся в другой раз. Флэй положил мне руку на талию, которую он находил безошибочно, а я уже некоторое время никак не могла обнаружить, прижал к себе, и мы махали вслед маленькой Рыси. Девочка беспрестанно оборачивалась, все время что-то вспоминая и крича это мне.

— Даиль, красивые волосы, не забудь!

— Я помни, Шоли.

— А я тряпочек принесу, мы Кукле что-нибудь сошьем!

— Хорошо, Шоли.

— А давай ей мужа сделаем!

— Обязательно, Шоли.

— И детей!

— Без детей никак.

— А я тебе своего щенка покажу!

— Я с радостью с ним познакомлюсь.

— Дядя, не обижай Даиль!

— Ни за что, Шоли.

— И не кусай!

— Я только кусочек.

— Поссоримся!

— Тогда не буду.

— Обещаешь?

— Честное-причестное слово.

— Смотри мне!

Она погрозила рысику кулаком, и Бэйри подхватил на руки дочь, исчезая с ней за деревьями. Я вздохнула и положила голову Рысю на плечо. Муж поцеловал мои волосы и развернул лицом к себе. Некоторое время рассматривал меня, я шмыгнула носом, и Флэй рассмеялся.

— Чучело, — обозвал он меня, щелкнул по носу и потащил к дому. — Ты не лучше Шоли, чумазая вся. И где та благородная тарганна?

— Сгорела в рыбацком сарае на берегу Таргара, — ответила, немного грустно улыбнувшись.

Флэй чуть сильней прижал меня к себе.

— Зато на берегу Свободных Земель родилась Даиль, свободная дочь Белой Рыси, — тихо сказал он.

— Да уж, свободная. Не успела родиться, как стала женой Флэйри, — проворчала я.

— Ты еще и не довольна? — делано возмутился рысик.

Я сжала его щеки ладонями, встала на носочки, поцеловала в губы и засмеялась, любуясь на следы от испачканных землей рук, мы ползали с Шоли на четвереньках:

— Ты не рысик, ты чумазик, — заявила я, нацелив на него палец, и сбежала в дом.

— Даиль! — несся мне вслед возмущенный голос Флэя.

Боги, можно ли быть еще счастливей?!

В следующий раз Бэйри пришел один. Я очень обрадовалась, увидев его, заглянула ему за спину, потом вышла на улицу и растерянно посмотрела на мужчину. Он немного виновато улыбнулся.

— Шоли не смогла прийти, — сказал Бэйри, отводя глаза.

Я кивнула и вернулась в дом, где уже стояла корзинка с кусками ткани, нитями и иголками. Мое разочарование было велико, да просто безгранично. Девочку не пустили ко мне, это было понятно и без объяснений. Флэй взглянул на брата и нахмурился.

— Сэдара? — спросил он. Его брат не ответил. — Бесы их задери, — выругался Рысь на языке Таргара. И снова перешел на язык Ледигьорда. — Мне казалось, с нашим соседством уже смирились.

— Я еще долго буду для них пришлой, — горько усмехнулась я. — Меня приняла Великая Мать, но не ее дети. Чужая дома, чужая в гостях.

Слезы сами собой навернулись на глаза. Флэй обнял меня, погладил по волосам, поцеловал в висок и посмотрел на брата. Тот сел рядом, взял меня за руку и несильно сжал. Он собрался что-то сказать, но тут распахнулась дверь, и в дверном проеме показалась раскрасневшаяся мордашка Шоли. Она утерла нос рукавом, шумно выдохнула и вошла внутрь. Взгляд карих глаз остановился на нас.

— Дядя! — возмутилась девочка. — Даиль плачет! Ты же обещал.

Она сердито сдвинула брови, протянула мне ручку и отвела в сторону, не забыв погрозить кулачком ни в чем неповинному Рысю.

— А я думала, что ты не придешь, — улыбнулась я.

— Рыси друзей не бросают, — гордо ответила она.

— Хей, Шоли, — опомнилась я.

— Хей, Даиль, — кивнула девочка. — Только у меня лент нет.

— Ничего, — отмахнулась я. — Мы найдем, чем их заменить.

Я смотрела на эту маленькую девочку с благодарностью.

— А мне Инир обзавидовалась, — похвасталась Шоли. — Кукла всем понравилась. Только мама ее к шаману носила, он сказал, что играть можно. А еще Инир тоже хочет с нами играть, и Лаиль тоже. Но я их с собой не возьму, пусть завидуют.

Все это она говорила, деловито устраиваясь на маленькой скамеечке и распуская волосы. Красивые волосы Шоли хотела иметь в первую очередь. День пролетел так быстро, Бэйри задержался у нас до самого вечера. Пока я возилась с Шоли, Флэй нашел им занятие, и стук топора, громкие голоса и взрывы мужского хохота периодически доносились до нас с моей гостьей.

Когда я высунула из домика нос, терзаемая любопытством, меня тут же загнали назад, велев заниматься своими женскими штуками и не вылезать, пока не позовут.

— Мужчи-ины, — со знанием дела произнесла Шоли. — Ну их, давай шить дальше.

Я признала ее правоту, и мы продолжили шить семейство для Куклы. Если честно, я опасалась, что мой подарок у нее отберут совсем. Спасибо, что хотя бы только шаманом ограничились. Я усмехнулась. Злых духов изгоняли что ли? Мне было хорошо вдвоем с Рысем, но все-таки очень хотелось, чтобы в мою сторону не смотрели волком. Флэй, после истории с Аргатом, хотел брать меня с собой в поселение, я сама отказалась. Из-за этого он несколько раз откладывал свои визиты к Рысям, но мне все же удалось уговорить его сходить.

Торговля здесь шла в виде натурального обмена. У нас с рысиком были шкуры и мясо лесных животных. На это он и выменивал ножи, наконечники для стрел, ткани, нити. Как-то я заметила на его лице тень недовольства.

— Ты хмуришься, — сказала я. — В чем причина?

Он постарался перевести все в шутку, но я не отстала от него, пока Флэй не признался, что ему стыдно передо мной.

— За что?! — изумилась я.

— За все, — ответил рысик. — И за скудное хозяйство, и за то, что приходится пользоваться чужой помощью, чтобы у тебя было хотя бы насущное.

— Рысь, ты глупый мужчина, — расхохоталась я. — У меня было все: земли, золото, драгоценности, слуги — но я была несчастна. Сейчас у меня ничего этого нет, я научилась готовить, стирать, убирать маленький домик, но я счастлива. Угадай, почему? Потому что у меня есть главное — ты. Зачем мне богатые кладовые Аргата? Зачем его золото и закрома? Кстати, от одного ожерелья я бы не отказалась, но зачем мне оно, если рядом не будет тебя? А добро… Сегодня нет, завтра есть.

— Все будет, — уверенно кивнул мой мужчина. — У тебя будет все, чего ты заслуживаешь.

— Я тебя заслуживаю, рысик! Ты у меня уже есть, — воскликнула я со смехом.

— Я у тебя буду всегда, — посветлел челом муж.

— Смотри, ты поклялся, — я строго погрозила ему пальцем.

— Даиль…

— Сам ты дерево! — возмутилась я, не дослушав, и получила умопомрачительный поцелуй.

Но из дома мы с Шоли все-таки вышли раньше, чем нам позволили это сделать. Нам не хватило соломы, и нужно было пополнить запасы сухой травы в маленьком сарайчике, который в нашем с Рысем хозяйстве имелся. Я постаралась не смотреть туда, откуда звучал стук топора, но не удержалась и покосилась. Так и застыла, разглядывая собственного мужа, словно видела его впервые.

Мужчины разделись по пояс, их тела поблескивали от пота, бугры мышц перекатывались под смугловатой кожей. И если Бэйри я оценила с эстетической стороны, то Флэй заставил мое сердечко дрогнуть, а низ живота наполниться теплом. Так захотелось подойти, прижаться к нему и вдохнуть его запах… и не только, захотелось гораздо больше.

— Даиль, — позвала меня Шоли.

— Что? — внезапно севшим голосом отозвалась я.

Флэйри услышал нас и обернулся. Мгновение смотрел на меня, а после насмешливо подмигнул и покрутился, давая мне оценить его со всех сторон. Я задрала нос и ушла в сопровождении моей помощницы творить прекрасное дальше. Его веселый смех несся нам вслед, и я вдруг поняла, что за телом Рыся я так и не увидела, что они там делают.

— Хороший навес будет, — сообщила Шоли, которая, в отличии от меня, все успела рассмотреть.

— Навес? — оживилась я.

Навес я давно хотела, и рысик мне обещал сделать, когда потеплеет. Радостно улыбнувшись, я уже представила, сколько всего полезного под ним можно будет делать. Теперь было ясно, почему меня загнали в дом, там готовился мне подарок. Ну и не буду больше выходить. Пусть спокойно доделывают.

Время шло, с улицы продолжали доноситься звуки активной работы, а мы с Шоли решили сделать перерыв.

— Мужчина должен быть сытым, так мама говорит, — деловито сказала маленькая Рысь, подавая мне дрова для розжига очага.

— Правильно говорит, сытый мужчина — сильный мужчина, и добрый, — усмехнулась я. — Кусается меньше.

— Почему ты плакала? — на меня посмотрели проницательные карие глазенки. — Тебя дядя обидел?

— Нет, что ты, — улыбнулась я, вешая над огнем котелок. — Дядя меня никогда не обижает.

— Папа?! — она округлила глаза.

— И не папа, — засмеялась я. — Папа твой тоже хороший.

— Это, да. Папа у меня самый лучший, — гордо сказала Шоли. — Он меня на шее катает и на лошади учит сидеть. А Остар давал из лука пострелять, только я тетиву оттянуть не смогла. Ничего, выросту еще немного и буду стрелять из лука и ездить на лошади. А ты можешь стрелять из лука?

— Нет, — я снова засмеялась. — Я только на лошади умею.

— Рыси все умеют стрелять из лука. А мама даже мечем драться умеет, я видела, — понизив голос, сказала Шоли. — Я научусь и тебя научу.

— Договорились, — кивнула я.

— Только дяде не говори, вот потом он удивится, — и она засмеялась, довольная собственной идеей.

Я закрыла рот на воображаемый ключик, и маленькая Рысь пришла в еще больший восторг. Когда мясная похлебка закипела, лепешки подогрелись, я отправила Шоли за мужчинами. Лепешки печь меня научил Флэй, настоящий хлеб он не умел печь, а меня учить было некому, потому вместо пышного каравая, который мы ели у его матери, на столе всегда были пшеничные пресные лепешки. Иногда мне очень не хватало советов умелой женщины, и в такие моменты я жалела себя. Сейчас я даже жалела, что слушалась няньку и уходила с кухни, когда прибегала туда и с интересом смотрела за нашей кухаркой. Но жалела ли я, что мне, благородной тарганне, приходится возиться со всем этим? Ни минуты, ни мгновения. Как я уже говорила, для любимого мужчины мне хотелось делать все, чтобы ему было хорошо.

Как-то мы разговорились с Флэем о том, что я хочу многому научиться. Он одобрительно покивал и обещал найти ту, кто будет готов поделиться со мной своими секретами. После этого рысик несколько раз ходил в поселение, но так ничего и не сказал, нашел ли кого-нибудь, кто бы мне помог. Так как это был мой муж, то я не сомневалась, что он спрашивал женщин Рысей, скорее всего, свою сестру, может, жен братьев, и раз молчит, значит, ответ был отрицательным. Чтобы его не заставлять переживать за меня, я расстроилась украдкой, когда его не было дома, но больше уже разговор на эту тему не заводила.

Шоли выскочила за дверь, и вскоре до меня донесся ее звонкий, приглушенный стенами, голосок. Я накрыла на стол, села на край лавки и подперла щеку кулаком, мечтательно вздохнув, но тут же подскочила. Проклятье! А воду им умыться не подогрела! Когда мужчины зашли в дом, я уже вовсю лила слезы, горькие, с надрывом, как маленькая. Флэй спешно пересек единственную комнату и обнял меня за плечи, тревожно заглядывая в глаза.

— Голубка?

— Даиль, — Шоли дергала меня за подол, — Даиль, ты чего?

Бэйри с пониманием посмотрел на меня, с сочувствием на брата и не удержался от ироничной ухмылки:

— Уверен, случилось какое-то непоправимое горе, — рысик недовольно посмотрел на него. — Брат, поверь, я подобное пять раз наблюдал, да и ты уже должен привыкнуть. — Что-то подумалось, Даиль?

— Я воду не согрела, — покаялась я, с ужасом представляя, что Флэй посчитает, что я его позорю перед братом. Даже позаботиться о них нормально не смогла.

Мужчины переглянулись. Взгляд Бэйри выражал "А что я говорил". Рысь поцеловал меня в щеку, развернул и, наградив ласковым шлепком, от которого я перешла от слез к негодованию, взял ковш, узкий кусок чистого полотна и повел брата на улицу, где стояла бочка с водой.

— Я вообще люблю холодной водой умываться, — весело сказал Бэйри.

— Бесчувственные люди, — всхлипнула я.

— Мужчины, — вздохнула Шоли и села рядом со мной, так же подперев щеки кулаками.

А к концу позднего обеда я уже заливалась смехом, слушая рассказы Бэйри и Флэя об их детстве и юности. Старший брат не уступал младшему ни в ироничности, ни в остроумии, ни в пошлости, и моему бедному рысику сейчас доставалось от всей рысьей души Бэйри. О своей недавней печали я уже не вспоминала. Рядом хихикала Шоли, с аппетитом уплетая немного пересушенные пресные лепешки, похрустывая корочкой.

— Дядя, правда, в болоте штаны потерял?

— Нет, не правда, твой папа большой шутник, — усмехнулся дядя, испепеляя брата взглядом.

— Папа-то шутник, а нас в тот день все звери стороной обходили, — хохотнул Бэйри.

— Почему? Дядю без штанов боялись? — заинтересовалась малышка.

— Точно, боялись, что своей дубиной зашибет, — захохотал ее отец.

Я вспыхнула и закрыла ребенку уши ладонями.

— Как не стыдно?! — с негодованием воскликнула я. — При ребенке!

— Даиль, он ногу тогда повредил и нашел здоровенную палку, на которую опирался, — опешил Бэйри. — А ты о чем подумала?

Осмыслив, что мне сказал старший сын Годэла и собственные мысли, я стремительно покраснела, и домик сотрясся от громового мужского хохота.

— Даиль, Даиль, — Шоли подергала меня за рукав, — можно я доем похлебку? Мне так неудобно.

Я спешно убрала руки от детской головки и вскочила из-за стола, спеша скрыть свое пылающее лицо и новую порцию слез, размером с голубиное яйцо.

— Даиль, правда, дубина? — несся мне вслед хохот Бэйри.

— Завидуй молча, — со смехом ответил ему Флэй и поспешил за мной. — Голубка, да стой же ты. — Он отловил меня и прижал к себе.

— Я просто извращенная особа, — воскликнула я. — Да еще и при ребенке! И что я буду за мать?

— Самая лучшая, — с широкой улыбкой ответил он.

— Шоли…

— Ничего не поняла, — спокойно сказал Рысь.

— Бэйри…

— Пусть теперь по ночам ворочается от зависти.

— Ты животное! — возмутилась я.

— Точно, Рысь, — хохотнул Флэй. — Успокойся, тарганночка, ничего ужасного не произошло. Ты еще не слышала разговоры наших женщин, иногда даже я краснею.

Мы еще некоторое время спорили, пока из дома не вышли Шоли с Бэйри. Я вновь стремительно покраснела, но старший сын Годэла сделал вид, что ничего не замечает. Он вручил меня Шоли и увел Рыся обратно за дом. Они еще какое-то время там возилось, а когда уже стало сумрачно, и Шоли, уставшая за день, задремала на лавке, положив мне голову на колени, пока я дошивала последнее платьице для дочки Куклы. Дверь в домик открылась и в проеме показалась голова Флэя.

— Идем, — гордо сказал он, и я показала ему на малышку. — Какая чудесная картина, — улыбнулся рысик.

Он осторожно взял на руки девочку, Шоли пробурчала что-то непонятно, вздохнула и продолжила спать. Флэй положил ее на нашу кровать, и мы тихонечко вышли из дома. Неужели так когда-нибудь будет и с нашим малышом? Я умиленно вздохнула. Рысик, видно, подумавший о том же, положил мне руку на живот, и его в кои-то веки облагодетельствовали ударом, подумали и врезали еще разок.

— Неужели снизошел, — усмехнулся осчастливленный отец. — Точно небо упадет на землю. — И получил по рукам еще раз, не от меня.

Навес получился шикарный. Большой, подпираемый столбами. Под таким хоть белье суши, хоть стол накрывай, хоть люльку с младенцем ставь. Я благодарно взвизгнула, жарко поцеловала Рыся, кивнула второму и оседлала стоявшую тут лавку.

— Довольна? — с улыбкой спросил Флэй.

— Да, — ответила я.

— Потом мне братья помогут сделать пристройки, будет у нас большой дом, — сказал рысик, усаживаясь рядом. — И баня нормальная с выходом из дома. И загон для животных. За лето с этим разберемся, — пообещал Флэй. Я положила голову ему на плечо. — Все у тебя будет, голубка.

— У меня уже все есть, — ответила я. — А скоро я стану самой богатой, — и погладила живот, где снова зашевелился рысенок.

— А где моя радость? — спросил Бэйри.

— Спит, умаялась, — ответил Флэй.

— Даиль, как ты это сделала? Ее же спать уложить невозможно. Как утром встает, так последняя ложится. Пока не шлепнешь, не успокоится.

— Мы делами были заняты, — я пожала плечами.

Мы проводили Бэйри, который нес на руках так и не проснувшуюся дочь, за его спиной болтался заплечный мешок Флэя с мужем и детьми Куклы.

— Какой хороший день, — сказала я.

— Замечательный, — согласился со мной рысик. — Кстати, голубка, меня сегодня кое-что заинтересовало.

— Что? — я повернулась к нему.

— Твой взгляд, — подмигнул Флэй, подхватил меня на руки и понес к дому. — Посмотришь на меня так еще раз.

— На тебя иначе я и не смотрю, — прошептала я и накрыла его губы своими.

Просыпаться, когда солнце только показывалось над верхушками деревьев, стало уже привычкой за это время. Рысик еще спал, когда я выскальзывала из-под теплого одеяла и на цыпочках шла к потухшему очагу, разжигая его, вешала котелок с водой над огнем, умывалась, заплетала простую косу, перевивала ее лентой и ждала, когда откроет глаза мой муж. Он всегда просыпался, как только я заканчивала приводить себя в порядок, мы завтракали, и вредный Рысь возвращал меня на ложе, портя тот самый порядок самым возмутительным образом.

Удивительно, но с ним я не боялась близости, как с Найяром. С тех пор, как я поняла, что беременна, страсть перешла в нежность, даря новое удовольствие от нашей близости. Хватило одного раза, когда я испуганно держалась за живот, чтобы Флэй стал осторожен. Впрочем, Рысь хотел ребенка, Найяр хотел совсем иного. Вспоминать об убитом малыше было до сих пор больно, особенно чувствуя толчки моего второго ребенка, и осознавать, что тому младенцу не дано было дожить даже до этого.

Я стерла слезу, побежавшую по щеке, и обернулась к ложу. Флэйри уже открыл глаза и наблюдал за мной.

— Доброе утро, любимая, — немного хриплым голосом сказал он.

— Доброе утро, рысик, — я улыбнулась и вернулась к очагу.

Он поднялся с постели, зевнул, и я услышала, как заплескалась вода в тазу. Следом мне на талию легли теплые ладони, скользнули на бедра, чуть сжали, и поползли вверх, нырнули на плечи, спустились по рукам и отняли у меня котелок.

— Сколько говорить, когда я дома, сам все сделаю, — проворчал он, щекоча мне шею своим дыханием.

Я хихикнула и втянула голову в плечи.

— Так не тяжелый же, — возразила я, когда Флэй отошел вместе с котелком.

— Вот, не тяжелый, — он ткнул пальцем в небольшой котелок, — я этот таскаю я.

— Не тростинка, — обиделась я.

— Тростиночка, — фыркнул Рысь.

Спорить было бесполезно, и я махнула на него рукой. После завтрака и превращения меня обратно в лохудру, рысик прихватил колчан, стрелы, охотничий нож и, ласково поцеловав меня, ушел, пообещав шикарную добычу. Я привычно проводила его взглядом в окно и взялась за домашние дела. Их у меня было не так много. Прибралась, приготовила, подшила рубашку мужу, которую он умудрился порвать, когда в прошлый раз ходил в лес, и засела за свое увлечение — алфавит Ледигьорда.

Эта идея посетила меня, когда я узнала, что письменности здесь, как таковой, нет. Сообщения передавались в виде символов и знаков, не способных донести развернутый смысл до адресата. Я потребовала Рыся научить меня, но и сам не до конца разбирался во всех этих человечках, солнышках и птичках. И вот, взяв за основу родной алфавит, я попыталась написать слова на языке Свободных Земель. Помучалась и села за сопоставление букв и звуков. Флэй сунул нос, заинтересовавшись, что я пишу угольком на куске ткани, так как бумаги здесь тоже не было, хмыкнул и присоединился ко мне. Это было около двух месяцев назад. С тех пор я сделала письменность моей новой родины своим увлечением, и на досуге ломала голову, какими буквами можно показать звук, отличный от привычной таргарской речи.

Письменность, как и язык был схож на всей территории бывшей империи, менялись лишь диалекты. Но вот Гаэлдар, находившийся на приличном расстоянии от нас, уже говорил на совершенно другом языке. Этот язык я немного знала, благодаря Ру и Наю. Из-за Ру я заинтересовалась языком государства, где он служит, а Наю просто понравилась идея, чтобы я знала гаэлдар. Его алфавит я тоже переписала, проговорила буквы и вставила в свой алфавит, найдя пару соответствий. До совершенства, конечно, было далеко, но я не сдавалась. Я не знала, пригодится ли мой труд кому-нибудь, но интерес от этого не пропадал.

Когда я оторвалась от своей работы и устало зевнула, поняла, что уже смеркается. Тут же появилось беспокойство, Флэй всегда возвращался еще засветло. Накинула свой старый плащ и выглянула на улицу. Лес вдруг напугал меня своей безлюдностью. Острое ощущение одиночества едва не заставило меня расплакаться. Я спешно спряталась в доме, вновь разожгла потухший за день очаг, и мягкий свет огня озарил наш домик. Это немного успокоило, но вскоре я уже снова была на улице.

Походила вокруг дома, посидела под навесом, ожидая, что Рысь вот-вот появится. Но он не появлялся.

— Флэй! — закричала я, охваченная уже не беспокойством, а зарождающейся паникой. — Флэй!

Ответом мне был шорох деревьев. Где-то закаркала ворона, и мое сердце ухнуло в черную пропасть.

— Флэй! Флэйри, пожалуйста!!! Флэй, бесы тебя задери! — кажется, я перешла на таргарский, но так и не заметила этого. — Рысик, пожалуйста, возвращайся, — простонала я, вглядываясь в сумерки.

Сумрак играл со мной злые шутки, и мне то и дело казалось, что мой мужчина выходит из-за деревьев. Я вскакивала, бросалась навстречу, но вновь и вновь обманывалась. Наконец, не выдержала и ушла в дом к огню. Рядом с теплом пламени было немного спокойней.

— Ну, где же ты, — я шагала из угла в угол, нервно сплетая и расплетая пальцы. — Только появись, я тебя сама убью… только появись, — всхлипывала я, боясь даже думать, что Флэй может не вернуться.

За окном послышался шорох, что-то гулко ударило в дверь, и я вскрикнула. Дверь скрипнула…

— Флэй! — радостно воскликнула я и закрыла рот руками.

Даже в плохо освещенном пространстве я увидела, как он бледен. Рысь тяжело поднялся на приступок, попытался улыбнуться, и я увидела, что его одежда залита кровью.

— Флэй! — взвизгнула я и бросилась к нему. — Что с тобой?

— Медведь, — усмехнулся Рысь и сполз на пол.

— Аргат? — прошептала я, оседая рядом с ним.

— Настоящий, — хрипло ответил он. — Его я тоже победил. Там… не хватило сил.

Рука слабо махнула куда-то в сторону, и Флэй потерял сознание. Дрожащими руками я откинула полы его куртки и снова зажала рот руками, чтобы не закричать. Тело моего прекрасного Рыся было изодрано когтями. И самое страшное, что я сейчас поняла с невероятной ясностью — он умирает. Он умирает, а я ничем не могу ему помочь. Совсем ничем…

— Я не могу, Рыси должны помочь. Должны! — дрожащим голосом прошептала я и упрямо поджала губы.

После этого встала и решительно ухватила мужа за одежду, втягивая полностью в дом, ноги его остались за порогом. Каменной тяжестью налился живот.

— Потерпи, — попросила я, сделала еще одно усилие и втащила Рыся внутрь. — Так надо, — сказала я бессознательному мужчине, — чтобы звери не пришли на запах твоей крови.

После поцеловала посеревшие губы.

— Ты только дождись, хорошо? Я побегу быстрее ветра, — пообещала я, изо всех сил сдерживая ненужные сейчас слезы. — Только дождись!

И выскочила из дома. Какой компас вел меня в тот страшный вечер, я не знаю. Ноги несли меня так быстро, как только могли. Я бежала, отмахиваясь от ветвей, огибала костлявые тени деревьев, угадывающиеся в темноте, подсвеченной слабым лунным светом. Бежала и молилась всем, кого могла вспомнить, чтобы бежала в нужную сторону, чтобы упрямые Рыси услышали меня. Несколько раз споткнулась, но умудрилась не упасть. И наградой мне стали огни, свет которых озарял поселение.

Ворота были уже закрыты, и я закричала, срываясь на визг:

— Откройте! Откройте!!! Флэй! Там Флэй! Помогите, помогите же… Флэй!

— Кто здесь? — спросил сверху дозорный.

— Даиль, жена Флэйри! — выкрикнула я. — Откройте! Он умирает…

Больше не могла сдерживать слезы и разрыдалась. Ворота скрипнули, и я вбежала внутрь.

— Бэйри! Бэйри, там Флэй! — кричала я, мечась по улицами поселения. — Дэйри! Бэйри!

— Даиль, что случилось? — ко мне бежал Дэйри, но вскоре появился и Бэйри, натягивающий на бегу куртку.

Рыси, всполошенные моими криками и бестолковыми метаниями, высыпали на улицу.

— Флэй… — я вцепилась в рукава Дэйри и сползла на землю, с которой меня рывком тут же поднял старший брат. — Медведь… Порвал медведь, — сквозь слезы пыталась выговорить я. — Умирает… спасите! Спасите! — выкрикнула я и повисла на Бэйри, развернувшего меня к себе лицом. — Пожалуйста.

— Аргат? — повторил мой вопрос Дэйри.

— Настоящий, — мотнула я головой.

— Тащи знахарку, пусть возьмет, что нужно, вряд ли сюда довезем, — велел старший брат среднему. — Успокойся, Даиль, сейчас поедем к нему. Успокойся.

— Что с моим сыном? — к нам пробилась мать Флэя.

Ее взгляд остановился на мне, скользнул по моему животу, и женщина произнесла:

— Хей, Даиль.

— Флэй, — простонала я, не в силах говорить что-то еще.

Дэйри уже скакал к нам на лошади, за его спиной сидела старая женщина с корзиной в руках. Старший сын Бэйри уже вел ему оседланного коня.

— Я с тобой! — закричала я, цепляясь за стремя.

Мне на плечи легли две сухие ладони.

— Идем, — мать моего мужа стояла за моей спиной. — Идем со мной. Таэль свое дело знает, мой сын не первый с охоты порванный зверем возвращается. Нечего беременной на лошади скакать.

— Но…

— Перевяжут, сюда принесут, — ответила она, взяла меня за руку и потащила в сторону своего дома. — Рысь должна быть сильной и верить Великой Матери. Если еще не пришло время Флэйри, она его не заберет. Идем.

Я обернулась, братья уже исчезли за воротами, а племя Белой Рыси смотрела нам со старой женщиной вслед. Мать Флэя уверенно вела меня через поселение, не оборачиваясь, чтобы посмотреть на меня, но и не так быстро, чтобы я спотыкалась, догоняя ее. Сил и прыти еще в этой престарелой Рыси было много. Она обернулась лишь раз, когда я шумно всхлипнула.

— Великая Мать добра, верь в ее милость, — велела женщина. — И Пращуры не оставят силой племени своего сына. Плакать нужно по мертвым.

— О-ой, — завыла я, и она строго одернула меня.

— Пока бьется сердце Флэйри, ты должна делиться с ним силой, а не страхом, — учила меня свекровь, заходя в дом. — Так легче найти дорогу назад. Будь сильной, Даиль, свети ему огнем своей души, иначе свет звезд окажется ярче, и Флэй пойдет к нему.

Ее слова оглушили и… дали надежду. Я сдержала новое рыдание, утерла слезы и серьезно кивнула.

— Я буду сильной, — пообещала я.

— Так-то, — произнесла женщина и усадила меня за стол.

— Мне кусок в горло не полезет, — сказала я, с отвращением думая о еде.

— Тебе не полезет, моему внуку пригодится, — ответила она, отрезая толстый кусок пышного каравая. Затем достала глиняный горшок, в котором оказался мед, и густо намазала его на хлеб. — Ешь, Даиль. Ешь и думай о том, как тебе хорошо с моим сыном. Пусть от твоих мыслей ярче засветит ваш огонь, пусть Флэй тоже вспомнит, пусть согреется и выберет тебя.

Следом появилась кружка с теплым молоком, и свекровь ушла, оставив меня наедине со своими страшными мыслями. О хорошем? Да я сейчас могла думать лишь о том, что могу потерять его. Малыш внутри меня заворочался, я погладила живот, скорей машинально, чем желая его успокоить. Затем опустила взгляд на хлеб. Не съем, просто не смогу. Но рот вдруг наполнился слюной, когда я смотрела на слой меда, уже засахарившийся за зиму, сглотнула, взяла хлеб и откусила… Боги, хорошо-то как, сладко! Как я проглотила лакомство, даже не заметила, только подумала, что я до безумия хочу сладостей. Вот, чего мне не хватало все это время!

Каравай лежал передо мной, нож, горшочек с медом, деревянная ложка тоже. Воровато оглянувшись, я отрезала еще ломоть, намазала медом, подумала и отправила в рот мед без хлеба. После прикрыла глаза, откусывая большой кусок от хлеба с медом, и даже застонала, смакуя вкус. Кажется, ничего лучше я в жизни не пробовала. Может, я смогу уговорить мать рысика научить меня печь такой же вкусный хлеб. А потом будет лето и свежий мед.

— М-м-м, — вновь простонала я, представляя янтарную тягучую субстанцию. — Хорошо-то как.

Хорошо, как поцелуи моего мужчины, как его ласки, такие же сладкие, обволакивающие, дарующие наслаждение, какого я в жизни не знала. Флэ-эй, вернись ко мне, умоляю, вернись, не оставляй меня, жизнь без тебя станет пустой, и я превращусь в призрак. Флэй, мой прекрасный Рысь, твоя Даиль ждет тебя. Вернись, и я стану самой лучшей женой и матерью твоих детей. Флэй…

Перед моими глазами проносилось все, что было между нами. И древние развалина храма в лесу в Таргаре, и лесное озеро, и ночь на постоялом дворе, когда мы спали, прижимаясь друг к другу, и наше плавание, и первое наслаждение, и странная свадьба в синем теплом пламени. Наша любовь, страсть и нежность…

— Вот и умница, Даиль, — услышала я и открыла глаза.

Старая Рысь стояла напротив меня и смотрела, не скрывая одобрения. Я растерянно взглянула на стол и поняла, что доела каравай и от меда осталась половина. Стало стыдно, но женщина отрицательно покачала головой, как только я попыталась потупиться. Вместо молока, которое я тоже выпила, на столе уже стояла кружка с травяным напитком.

— Спасибо, — и искренней благодарностью произнесла я.

— Пей, — по губам женщины скользнула едва уловимая улыбка.

А через некоторое время на улице послышался шум. Мы обе вскочили, и дверь распахнулась. Братья осторожно внесли носилки с моим мужем.

— Флэй! Как он? — испуганно спросила я, забывая обо всех обещаниях, данных свекрови.

— Даиль, — снова одернула она меня.

Она указала на ту комнату, где мы провели первую ночь у Рысей. Я замерла, стараясь не мешать, но, стоило братьям переложить Флэя на ложе, как я бросилась к нему и опустилась рядом на колени, не сводя взгляда с посеревшего лица. Он был все еще жив, и это сейчас казалось самым важным в моей жизни.

Я протянула руку и осторожно погладила рысика по лицу.

— Не уходи, — прошептала я. — Я без тебя не смогу.

— Нужно звать шамана, — услышала я и обернулась.

Мать Флэя разговаривала со знахаркой. Я еще раз взглянула на мужа и поднялась с колен. Знахарка бросила на меня настороженный взгляд.

— Говори, Таэль, — велела моя свекровь. — Жена должна знать, что с ее мужем.

— Она беременная, — помявшись, ответила женщина.

— Беременная, но не при смерти, — сказала я, подходя к ним.

Мать Флэя посмотрела на меня и одобрительно кивнула, вновь переключая внимание на знахарку.

— Нужно звать шамана, — повторила женщина. — Я сделала все, что могла. Сильно Флэйри медведь порвал, крови много ушло. Если не звать Рогнада, к утру его заберет Великая Мать.

Я до боли закусила губу, лишь бы не застонать, лишь бы не показать свою слабость. Флэю нужна моя сила, значит, я буду сильной. Обе Рыси покосились на меня, но слез не увидели.

— Бэйри, — позвала мать моего рысика. — Зови Рогнада. Флэю нужно дыхание Великой Матери.

Бэйри посмотрел на меня, кивнул и вышел, а я вернулась к ложу, легла рядом с мужем и взяла его за руку. На мое пожатие он не ответил, как не услышал моего шепота, но я все равно разговаривала с ним. Говорила, как люблю, как он мне нужен, как он нужен нам с малышом, как мы ждем возвращения отца. Рассказывала, чем занималась, пока ждала его, как волновалась, как звала. Со слезами на глазах смеялась, вспоминая самые счастливые наши дни. О чем я? У нас не было несчастливых дней. Подначивала его, журила за неосторожность и снова умоляла не уходить.

— Даиль, — рука свекрови мягко легла мне на плечо. Я вздрогнула и подняла на нее взгляд. — Пришел шаман, идем. Мы тут сейчас лишние.

— Я не оставлю его, вы же сказали…

— Вот и продолжай делать, что делаешь, он тебя услышит и через стены. Шаман должен остаться один, Великая Мать не любит лишних глаз. Пращуры пока присмотрят за Флэйри.

Я склонилась к лицу любимого, поцеловала в губы и почувствовала нарастающий жар.

— Он горит, — прошептала я.

— Рысь больше не в силах сдерживать внутренний огонь, — ответил вошедший молодой мужчина. — Иди, Даиль, Мать не возьмет жизнь своего сына прежде отведенного ему времени. Я буду слушать ее голос.

Мне не понравились слова шамана. Слушать? Флэя лечить нужно! Ах, как мне сейчас не хватало тара Лаггера! Но выбора не было. Свекровь вывела меня на улицу, усадила на бревно, лежавшее возле дома и снова скрылась внутри своего жилища, откуда вынесла теплую шаль или что-то в этом роде. Накинув мне на плечи шаль, она села рядом, подняла лицо к звездному небу и тихо запела. Я с тревогой смотрела на нее.

— Эту песню мать пела нам в детстве, — сказал Дэйри. — Она сейчас напоминает Флэю о тех днях.

Рядом собирались Рыси, и они, послушав песню пожилой женщины, начинали негромко говорить. Каждый что-то рассказывал о моем муже. Кто о детстве, кто о юности, кто о его последнем посещении селения. Я слушала, слушала очень внимательно, боясь пропустить хоть слово. Затем заметила, что на меня удивленно посматривают и поняла, что они ждут и моего рассказа. И я рассказала, как мы ходили на Звездную башню, и каким было жутким близкое небо, и как Флэй успокоил меня. Я говорила, говорила и говорила, а они слушали и улыбались. И это было так непривычно, но так правильно, словно мы все дружно ткали сеть, которая не давала моему возлюбленному Рысю уйти к далеким и холодным звездам, которые меня так сильно пугали. А из дома раздавался заунывный голос шамана, слышались глухие удары в его барабан, и доносился странный запах, который успокаивал и дарил странный покой и даже радость.

Мы сидели до рассвета, то прислушиваясь к пению шамана, то вновь говоря о Флэе. Но с первыми лучами солнца в доме все смолкло. Рогнад, бледный, с залегшими тенями под глазами, словно отдал часть своей жизненной силы, вышел из дома и сразу опустился на землю, утирая пот трясущейся рукой. Мы замолчали, испытующе глядя на шамана.

— Даиль, — позвал мужчина.

— Я здесь, — тут же подскочила я.

— Побудь с Флэйри. Там настой, дашь, если опять поднимется жар или начнутся боли. И жги траву, остальное сделает Таэль. Иди.

Я взглянула на свекровь, не зная, что делать. Она едва заметно улыбнулась и кивнула. Больше меня ничто не могло удержать. Ворвавшись в дом, я остановилась только рядом с ложем. Лицо Флэя было все так же бледно, но теперь его черты не смотрелись заострившимися, дыхание стало ровным, жар ушел.

— Любимый, — тихо позвала я.

Темно-карие глаза приоткрылись, и я приблизилась к нему вплотную. Не знаю, узнал ли он меня сейчас, сил у моего Рыся не было совсем, и глаза вновь закрылись. Я снова легла рядом, взяла его за руку и слегка сжала.

— Голубка, — еле понятно прошелестел Флэй.

— Я рядом, любимый, и никуда, слышишь, никуда тебя не отпущу, — горячо заверила я.

Мужские пальцы чуть дрогнули, и я поняла, что так он ответил меня. Теперь я была уверенно, Рысь останется со мной. Счастливо вздохнув, я прижалась лбом к его плечу, и сон постепенно сморил меня.