Глава шестнадцатая

— Леди Грейс танцует с твоим кузеном.

— И ты не воспрепятствовал этому? — спросил Хантер, недоверчиво глядя на Вейна. — Что толку просить тебя присматривать за нею, если ты позволяешь такому негодяю, как Уокер, приближаться к ней?

Граф сделал шаг назад, освобождая место Хантеру, но оправдываться он не собирался. Судя по всему, он был сердит на Хантера.

— Ты меня просил незаметно наблюдать за ней. Я так и делал, — лаконично пояснил он. — Она все время была в компании дам, они все вместе переходили из одной залы в другую. Если не считать нескольких танцев, леди Грейс почти не отходила от Реган.

Леди Грейс танцевала с другими джентльменами? Разве тем неизвестно, что она помолвлена с ним?

— Я хочу знать, с кем она танцевала.

— С кем танцевала? Какая разница, — сказал граф, еще не понимая, что Хантер вот-вот выйдет из себя. — Не желаю быть причастным к тому, что ты продырявишь из пистолета всех, кто осмелился заговорить с твоей леди.

Его леди. Маленькая деталь, которой леди Грейс Киэрли умышленно пренебрегала.

— И давно она беседует с моим кузеном?

— Довольно давно. — Вейн пожал плечами. — Он пригласил ее на танец.

Хантер взял бокал с бренди и осушил его одним духом.

— И ты не заметил, как она осталась наедине с ним?

— Ты просил сообщать обо всем, что заслуживает внимания, — отвечал граф, сдвинув брови. — Мне показалось, что Уокер подпадает под это определение.

— Я ожидал, — вскричал Хантер, хрястнув бокалом о поднос, — что ты пошлешь ко мне гонца, а сам пресечешь поползновения Уокера.

— Ну да! — Вейн фыркнул. — Ты хотел, чтобы я, посторонний для леди Грейс человек, оттащил ее от твоего кузена силком, да еще чтобы она при этом не стала звать полицию. А потом мне пришлось бы объяснять милой и горячо меня любящей Изабель, что я вовсе не приставал к этой девчонке, а спасал ее от Уокера, который всего-навсего пригласил ее на танец. Нет уж, благодарю покорно, мне ни к чему такие сумасбродства!

В таком свете все и впрямь представлялось немного странным.

— Девчонка стала наливным яблочком, и я не допущу, чтобы кузен решил, что из всего принадлежащего мне он может завладеть не одним только бабушкиным наследством.

— Это уж как посчитаешь нужным. — Вейн шутливо поднял руки, демонстрируя свое бессилие. — Я в этом участвовать не желаю. Если тебя это так заботит, сам и защищай леди Грейс.

— Эта леди меня недолюбливает, — проворчал Хантер.

— Так заставь ее переменить свое мнение! — Граф метнул на друга сердитый взгляд. — Ты же умеешь очаровывать женщин, я сам сколько раз был тому свидетелем! Признавайся, скольких женщин ты заставил капитулировать, используя одну только улыбку да пару ласковых слов?

— Эту женщину лестью не возьмешь, — признался Хантер. Для его друга все было просто. А он задел чувства молодой леди, и теперь она желала получить его голову на блюде. — Здесь придется потрудиться как следует.

Вейн легонько хлопнул герцога по щеке, привлекая его внимание.

— Если женщина чего-то стоит, трудиться приходится всегда, дружище.

— Что это Чиллингуорт так и прожигает меня взглядом?

Грейс склонила голову набок, чтобы разглядеть, что именно так возмутило мистера Уокера. Оказывается, он нисколько не преувеличивал. По выражению лица Фроста можно было легко угадать, что он готов чуть ли не на убийство. Правда, на таком расстоянии трудно было сказать, действительно он смотрит с такой ненавистью на конкретного человека, или же это просто игра теней и света множества свечей в люстрах.

— Быть может, вы чем-то обидели лорда Чиллингуорта?

— Я с этим джентльменом стараюсь не встречаться. Он известный драчун, и кулаки у него, говорят, тяжелые.

— Кажется, он и стреляет недурно?

— И это я слышал. — Уокер пожал плечами, не желая развивать эту тему. — А вы с ним знакомы? Он, может быть, считает, что вы принадлежите ему? — Мистер Уокер произнес это с невинной интонацией, однако провести Грейс ему не удалось.

— Будьте смелее, сэр. Разве вам в голову не приходят другие причины, в силу которых графу может не нравиться то, что вы беседуете со мной?

— Вам же известно, кто я, верно?

— Я была внимательна, когда леди Пэшли знакомила нас, — любезно отвечала Грейс. — И я отметила, что вы предпочли не объяснять, что вас связывает с герцогом Хантсли.

Робкая улыбка собеседника была располагающей, но сердце Грейс она не смягчила.

— Ах, вы меня поймали! Как я смущен!

По какой-то причине все мужчины из рода герцога считали ее легковерной. Этого объяснения было достаточно, чтобы она оставила его в покое, — если бы не явная враждебность Фроста. Его поведение разожгло любопытство Грейс. Шпионит ли он по поручению Хантсли? В таком случае ему придется горько пожалеть об этом. И Хантсли тоже придется об этом пожалеть, если уж на то пошло.

— Вы правы, — мягко произнесла она. — А что, для такой скрытности имеются причины?

— Простите меня, леди Грейс. Я же не мог быть уверен, что вы согласитесь побеседовать со мной, — был его ответ.

Извинение прозвучало искренне. И все же Грейс не могла исключить, что у джентльмена имелись и другие причины не упоминать о своем родстве с герцогом.

— Мне никто прежде не называл ваше имя. Тем не менее мне известно, что бабушка герцога включила в договор пункт, призванный обеспечить послушание внука. Если этот брак не будет заключен, вы станете богачом, мистер Уокер.

— Я и сейчас далеко не бедняк, леди Грейс, — возразил на это мистер Уокер.

— Вполне возможно. Однако мужчины бывают такими странными! Готова спорить, что богатый человек мечтает сделаться еще богаче, — сказала Грейс, смягчая укор любезной улыбкой.

Мистер Уокер посветлел лицом и ответил улыбкой не менее любезной.

— Конечно, миледи, что касается богатства, пределов нет. Есть и другая причина, по которой я стремлюсь заполучить то, что унаследовал Хантсли.

— И что же это за причина?

— Мне доставит удовольствие отсудить у него наследство потому, что сейчас оно принадлежит ему. Он же будет в ярости, если придется уступить дары бабушки мне. — Заметив удивление на лице Грейс, он пояснил: — Должен признаться, мы с детства соперничали. Мы с Хантсли никогда не ладили. Когда нам приходилось встречаться, мы оба ходили потом с подбитыми глазами.

— И какую роль вы отводите мне, мистер Уокер?

Он шагнул к Грейс. Краем глаза она подметила, что Фрост приблизился к ним.

— Ах, я счел бы за честь, если бы вы называли меня просто Роландом! В конце концов, мы ведь почти родственники.

— Почти, но не совсем, сэр, — лукаво поправила его Грейс.

— Не будет ли неучтиво с моей стороны упомянуть о тех слухах, которые до меня дошли и которые касаются вас и герцога? — вежливо осведомился он.

— Что именно вам стало известно?

— Что к своему дню рождения вы можете остаться незамужней.

— Я буду не единственной леди, которая встречает двадцать первый день рождения незамужней.

— Не нужно говорить так уклончиво, миледи. — Уокер явно был не в силах скрыть охватившее его волнение. — Вы же умеете говорить напрямик, и эта черта, помимо прочих, очень привлекает меня.

Грейс подумала, что в этом герцог отличается от мистера Уокера.

— Так вы познакомились со мной, желая выяснить, соответствуют ли эти слухи действительности.

— Вы к тому же умны. — Он бережно взял ее руку, затянутую в перчатку, и легонько поцеловал. — Тоже восхитительная черта.

— Хотите, я попробую угадать? Возможно, вам захочется, чтобы мы познакомились поближе, если герцог Хантсли уже не будет стоять у вас на пути?

— Такое желание вполне разумно. — Руку Грейс он не отпустил. — Поэтому скажите мне, милая леди... смею ли я надеяться на то, что смогу завоевать вашу привязанность?

— Ну...

— Руки прочь от моей жены, Уокер! — рявкнул Хантсли.

Он приблизился с таким угрожающим видом, что Уокер сразу отошел от Грейс. Но требование герцога рассердило Грейс.

— Меня поражает ваше высокомерие. Я не являюсь вашей женой и не стану ею, если вы будете продолжать в том же духе.

Дело принимало скверный оборот.

Своим громогласным заявлением Хантер добился того, что в бальной зале воцарилась тишина, так что все отлично расслышали едкий ответ леди Грейс. Если бы он умел краснеть, то был бы сейчас пунцовым, как шляпка хозяйки бала.

Руку Грейс Уокер отпустил, но ее отповедь Хантеру придала ему смелости. Обойдя кузена, он проговорил:

— Умоляю, братец, продолжай в том же духе!

— Как это похоже на тебя, кузен! — презрительно бросил Хантер. — Вечно прячешься за юбками. Если тебе есть что сказать мне, скажи, имей смелость, а не действуй украдкой, бродя по бальным залам в надежде загнать в угол мою невесту.

Ради Грейс он в данном случае употребил слово «невеста». Коль она и против этого возразит перед лицом всего света, то пусть пеняет на себя. К счастью, этой женщине хватило ума прикусить язычок.

— Кузен, никто не сможет обвинить меня в том, что я будто бы действую украдкой. Хозяйка бала приветила меня, ласково заключив в объятия, к тому же с несколькими гостями я хорошо знаком. Когда мне стало известно, что твоя дама нынче находится здесь, я почел себя обязанным просить, чтобы меня ей представили. В конце концов, скоро она войдет в нашу семью! — Уокер перевел вопросительный взгляд на явно раздосадованную Грейс. — Или же не войдет.

При других обстоятельствах Хантер непременно обозвал бы кузена лжецом. Это неизбежно привело бы к ссоре, и им обоим пришлось бы отсюда удалиться, а оказавшись в достаточно уединенном месте, они с кузеном привычно стали бы выяснять отношения с помощью кулаков.

Но в таком случае пришлось бы покинуть леди Грейс.

А если учесть, в каком она сейчас настроении, громкая ссора с кузеном доказала бы лишь то, что Хантер недостоин этой леди. И если она после этого скроется, он может не успеть отыскать ее снова, пока не наступит ее день рождения, и тогда в выигрыше останется Уокер.

Ни того ни другого допускать было нельзя. Поэтому он засунул гордость в карман и поклонился.

— Простите меня за опоздание, миледи. Не откажите в любезности прогуляться со мной, дабы я смог принести вам надлежащие извинения.

На лицах некоторых гостей — из тех, кто стоял ближе к ним, — появились усмешки. Какому мужчине захочется унижаться на людях, даже если он того заслуживал?

Хантер предложил ей руку, взглядом призывая ее не отказываться. В принципе, он мог бы унести ее отсюда, взвалив на плечо, но ему хотелось показать, что он умеет быть учтивым.

Леди Грейс переводила взгляд с одного мужчины на другого. Она была достаточно проницательна, чтобы догадаться: если Хантер останется здесь, драка между кузенами неминуема.

— Разумеется, ваша светлость, — покорно произнесла она и оперлась на его руку. Хантера, впрочем, такая покорность не ввела в заблуждение.

— Как я рад, мистер Уокер, что нам удалось повидаться, — сердечным тоном произнес он.

— С нетерпением буду ждать следующей встречи, — поклонился ему кузен.

— Ее ждать недолго, кузен, — шелковым голоском проговорил Хантер. — Я искренне надеюсь, что вы почтите своим присутствием празднество, устраиваемое в честь нашей свадьбы.

— Конечно, конечно, — несколько напряженно выговорил Уокер. — Этого радостного события долгонько пришлось дожидаться.

— Если оно вообще произойдет, — вставила Грейс так тихо, что никто, кроме Хантера, этого не расслышал.

Хантер со своей будущей герцогиней прошествовал через всю залу, с удивлением отметив, что они впервые появляются на людях вдвоем. Он кивал знакомым, леди Грейс застенчиво улыбалась. Однако же он ни разу не остановился, чтобы познакомить ее с кем-нибудь. На мгновение Хантер встретился глазами с Фростом. Друг с разочарованным видом покачал головой. Таким нехитрым манером он хотел сказать, что сам на месте Хантера врезал бы Уокеру как следует, да и делу конец.

Хантер с удовольствием представил себе кузена с разбитой губой и расквашенным носом, но то была лишь дань эгоизму. Следовало считаться с чувствами леди Грейс. Леди всегда брезгливо относятся к мужчинам, готовым в любой момент обагрить кулаки кровью, а потом обнимать этими руками женщин.

С некоторым удивлением он обнаружил, что желание обнять леди Грейс пересилило необходимость наставить синяков кузену.

Они не говорили друг с другом, пока не вышли из переполненной бальной залы. Хантер повел свою спутницу по коридору налево, вниз по короткой каменной лестнице, и вот они оказались на маленькой полянке, со всех сторон окруженной кустами.

— Вы действительно стали бы с ним драться? — спросила леди Грейс.

— Весьма вероятно, — признался Хантер, исходя из того, что лучше говорить ей правду. — Мы с Уокером с детства не ладили.

— Именно по этой причине ваша бабушка и решила при определенных обстоятельствах передать наследство ему, — проницательно заключила Грейс.

— Угу. — Действительно, его нелюбовь к Уокеру была могучим стимулом соблюсти данное слово.

— Это вы поручили Фросту следить за мной? — спросила она суровым тоном.

— О нет! — воскликнул герцог, решив не говорить ей, что следить поручено было Вейну. Должно быть, тот успел предупредить Фроста о появлении Уокера, а уж потом отправился искать Хантера. — Если Фрост наблюдал за вами, он не мог не заметить того, что в зале появился Уокер. Наша взаимная неприязнь ни для кого не является тайной, и моего друга обеспокоило то, что Уокер может захотеть познакомиться с вами.

Фрост оказался прав. Как всегда.

— Вы вовсе не опоздали.

— Простите? — Хантер сделал вид, что не понял.

— Вы не собирались приезжать на бал, иначе Реган меня бы предупредила. — Грейс не сомневалась, что ей удалось привлечь эту леди на свою сторону. Так оно, вероятно, и было.

Всех «порочных лордов» Реган любила не меньше, чем своего брата Фроста. Тем не менее, как это нередко случается даже среди близких родственников, мнения у них могли расходиться. Стоило Реган узнать, с каким безразличием Хантер относился к девушке, на которой ему предстояло жениться, она тут же встала на сторону Грейс. Супруге Дэра было отлично известно, чем занимался Хантер все эти годы вместо того, чтобы ухаживать за своей будущей герцогиней.

«Возможно, Реган не самая подходящая подруга для Грейс, — подумал Хантер. — Как-нибудь надо будет объяснить ей, что не все нужно рассказывать о «порочных лордах». Не каждый готов так прощать все грехи, как Реган».

— Я солгал Уокеру, — сказал герцог, жестом предлагая девушке присесть на мраморную скамью, — однако вы достаточно умны, чтобы понять, почему мне пришлось это сделать. — Он присел рядом с нею.

— Полагаю, — произнесла Грейс, не пытаясь отодвинуться, — вы опасались, что я сообщу ему о своем решении. Напрасные опасения! До мистера Уокера и без того уже дошли слухи.

«Вот черт!»

— А он не сказал, кто распространяет эти слухи?

Грейс покачала головой. Бумажные фонарики, развешанные на ветвях, хорошо освещали ее тонкий профиль.

— Нет, он не сказал, от кого это слышал. Как бы то ни было, эти новости его обрадовали, и он постарался со мной познакомиться.

Значит, Уокер приехал в Лондон, чтобы упиваться своей победой.

— Ему хотелось удостовериться в том, что вы не изменили своего решения.

— Я его и не изменила. — Грейс нахмурилась.

— Изменили, — заявил Хантер, и уже сам тон вызвал желание противоречить ему. — На карту поставлено гораздо больше, чем мое наследство, Грейс. Вы никогда не задумывались над тем, почему ваш дедушка поспешил обручить свою единственную внучку в столь нежном возрасте?

— Незадолго до того он потерял жену, дочь и зятя. Он глубоко скорбел, — ответила Грейс, хорошенько обдумав вопрос. — Вероятно, предполагая, что и ему осталось недолго жить, он обратился за помощью к вашей бабушке. Для ее единственного внука это был вполне достойный брак, дедушка и предложил, чтобы наши семьи породнились.

— Это вполне правдоподобное объяснение, но бабушка приняла такое решение не только ради того, чтобы увеличить состояние нашей семьи, как вы давеча предположили, — сказал ей герцог, тщательно подбирая слова. — В противном случае почти наверняка вашим опекуном стал бы наследник вашего отца, его брат.

Грейс повернулась лицом к герцогу, забыв на минуту о своей неприязни к нему.

— Розмари мне говорила, что дядюшка не хотел обременять себя заботой о ребенке.

— Розмари — это кто?

Грейс поморщилась.

— Вы же видели ее тогда, ночью, а еще — когда мы делали покупки в Ковент-Гардене. В тот день, когда нас обручили, Розмари была там, в библиотеке. Она была моей нянюшкой. А когда я выросла, она осталась со мной и сделалась экономкой во Фретуэлл-холле.

Грейс любила няню, об этом говорило и выражение ее лица, и интонации голоса. Для нее Розмари была не служанкой, но подругой, советчицей, компаньонкой.

И эта Розмари хотела, чтобы он исчез из жизни Грейс. Уж это-то он понял сразу, как только женщина открыла ему дверь.

— О вашем дяде и дедушке мне известно из того, что записано на страницах бабушкиного дневника, и из писем, которыми она обменивалась с вашим дедушкой. И я знаю, как их тревожил ваш дядя. Он был с вашим отцом в то время, когда произошел несчастный случай. Официальное расследование его оправдало, однако дедушка ваш опасался, что дядя мог приложить руку к гибели своего брата.

— Ерунда! — горячо возразила Грейс. — Дядюшка не способен на такое...

Хантер жестом остановил ее возражения.

— Бывал ваш дядя во Фретуэлл-холле? — Прикрыл глаза и сам себе ответил: — Не мог же он совсем не навещать вас.

Только сейчас, после вырвавшегося у нее признания, он осознал, насколько плохо то, что он пренебрег своим долгом. Портер приезжал к ней всего раз в год, а слуги не могли воспрепятствовать герцогу Стрэнгему, если тот желал повидать юную племянницу.

— Часто он у вас бывал?

— Не очень, — поспешно ответила Грейс. Она поняла, что невольно выдала тайну. — Пока был жив дедушка, не приезжал ни разу. А через несколько лет после его смерти дядя приехал выразить свои соболезнования. Он был добр ко мне, а я... мне так не хватало доброго отношения!

«Грейс была девочкой ранимой, и негодяй безжалостно воспользовался ее горемычным положением».

— Розмари стояла рядом со мной в продолжение всего его визита, — добавила Грейс, почувствовав, что герцогом овладела ярость. Он рассердился на себя за то, что не подумал (да ему тогда было все равно!), каково приходится девочке после смерти деда. — После этого мы не видели его года два-три. Потом, когда он приезжал, то надолго не задерживался. Он говорил, что беспокоится обо мне. В Лондоне он слышал, что вы не желаете этого брака и делаете все, чтобы позабыть о моем существовании.

Она опустила голову, а на лице отражались и печаль, и стыд. Хантер был готов высечь себя за такой эгоизм.

— Дело вовсе не в вас, — сказал он шепотом. Еще не заслужив такого права, он все же погладил пальцами нежный изгиб ее шеи. — Я был молод, не сдержан... высокомерен. Думал только о себе. Я глубоко заблуждался и не стану упрекать вас за то, что вы меня презираете.

Она удивленно вскинула голову.

— Я вовсе не презираю вас, ваша светлость.

— Хантер.

— Хантер. — Она вздохнула, сдаваясь. — Мы оба были слишком молоды, чтобы спорить с родственниками. Теперь я достаточно взрослая и могу понять, почему вам так хотелось забыть обо мне. Знаете, я готова вас простить.

Это было предложение мира, на которое он не надеялся.

— Правда? Тогда мы можем...

— Поэтому я и не могу выйти за вас, — твердо произнесла она, не давая ему сказать, что они могут пожениться не откладывая.

— Отчего вы так упрямитесь в этом вопросе? — спросил Хантер, весь напрягшись.

— Я считаю, что мы оба должны получить шанс стать счастливыми. — Грейс поднялась со скамьи, и он не успел ей помешать. — Я заслужила право на счастье.

— Выйдя замуж за того, кого подберет вам леди Нетерли? — прогремел Хантер, разъярившись при одной мысли об этом.

— Возможно. — Она усмехнулась, глядя на него. — Разве это не то же самое, что выйти за вас?

— Боже... Черт побери! — воскликнул герцог, вскакивая на ноги и устремляясь вдогонку за Грейс. — Конечно не то же самое! Именно меня ваш дедушка счел достойным стать мужем его внучки.

— Он ошибся.

Это было обидное заявление, пусть и справедливое.

— Я разочаровал вас и не в силах изменить прошлое. Однако же в моих силах изменить настоящее и будущее. Вашему дяде...

— Можно доверять ничуть не больше, чем вам, — закончила она фразу за него. — Нет, я не стану слушать ваших описаний светлого будущего.

Хантер схватил ее за руку и привлек к себе.

— Кто обещает вам безоблачный брак, леди Грейс? — грубовато спросил он. — Вы могли уже прийти к выводу, что я не ангел.

— Не ангел? Да вы опасны! — прошептала она, откинув голову, когда он притянул ее к себе сильнее.

— Наш брак не будет похож на грезы вашего детства. Он будет очень бурным, ибо вы обожаете противоречить мне. Днем вы будете вольны делать все, что взбредет вам в голову, а ночью — подчиняться мне. — Он ласково погладил ее по щеке. — Я требовательный любовник. Я стану раздевать вас донага и исследовать каждый дюйм вашего тела, изучу вкус каждого изгиба, одновременно лаская вас руками... Мой...

— Хватит! — взмолилась Грейс. Ее тело, прижатое к телу герцога, трепетало.

— Вы еще будете умолять меня, герцогиня. Однако же мне не захочется останавливаться. Стоит мне овладеть вами, и вы станете страстно желать моих прикосновений.

— Никогда в жизни!

— Какая невинная крошка! Я много лет совершенствовал свое мастерство, Грейс. Ты недолго сможешь мне сопротивляться. Зачем бороться с собой? Все, чему я обучился, я пущу в ход, чтобы доставить тебе наслаждение. Скоро твое тело будет томиться по мне. И потребуется не так много времени, чтобы к телу примкнули сердце и разум. Я буду тебя наставлять...

— Ну пожалуйста... — Она закрыла глаза, словно это могло заставить его умолкнуть.

— Да, наставлять, как ублажать меня, — договорил Хантер, позволяя себе роскошь потереться возбужденной плотью о ее бедро. — Клянусь, ты придешь в восторг от всего того, что я буду с тобой делать. Мало того, тебе тоже захочется исследовать меня. Я с нетерпением жду той ночи, когда ты попросишь разрешения взять мой ч...

Она пальцами зажала ему рот.

Он стал слегка покусывать ее пальцы в перчатках, раздвинул их языком.

— В ротик, Грейс. Снова и снова, каждую ночь. Ты будешь воспринимать меня как любовника и радоваться нашему слиянию.

Со слезами в голосе Грейс воскликнула что-то, слабо возражая ему, но Хантер не собирался ее успокаивать. Возможно, он и напугал ее в какой-то мере своими желаниями, но ведь у нее было девятнадцать лет, чтобы подготовиться к этому.

Хантеру вдруг сделалось ясно, как он устал ждать желанного момента.

Он убрал руку Грейс и завладел ее губами, не стараясь делать это бережно. Его губы скользили по ее губам, нажимая, дразня, пока она не приоткрыла рот. Она приглашала его, и противиться было выше сил Хантера. Он ввел язык глубже, Грейс в невинности своей не противилась. Когда их языки сплелись, она вся напряглась, застыла, но не укусила Хантера, что уже было хорошо. Поначалу она просто терпела. Хантер мог лишь гадать, о чем думает девица, когда его губы и язык дают ей слабое представление о безудержной плотской страсти.

Он бы повалил ее прямо на траву, если бы не опасение быть внезапно обнаруженными. Можно было бы доставить и ей и себе полное удовольствие, не снимая одежд. Всего-то и нужно — расстегнуть брюки и...

— Довольно, — прохрипел он, с трудом отрываясь от ее губ.

Рука его скользнула к набухшему члену, застрявшему в неудобном положении. Если не остановиться, то он лишит ее невинности прямо здесь.

— Уходите. Возвращайтесь в бальную залу, — велел он Грейс, тяжело дыша и стараясь преодолеть желание овладеть ею немедленно. — Реган составит вам компанию до моего возвращения.

— А... а как же вы? — запинаясь, пробормотала Грейс. Ей не хватало дыхания.

— Мне нужно побыть здесь еще несколько минут. — Ну как объяснить невинной девице, какой была его герцогиня, особенности физиологии мужского организма? — Оставьте меня, будьте любезны.

— Прекрасно! — Резкость тона Хантера она поняла так, что он ее отвергает. — Только не ищите меня, не утруждайтесь. Я сейчас же уеду. Спустя несколько дней вам уже не придется обо мне беспокоиться.

— Грейс, подождите! — позвал он, но та уже быстро удалялась, кипя негодованием. Что ей ни скажи, она не поймет, что он прогнал ее ради ее же блага. — Отлично, — произнес со стоном герцог, расстегивая брюки. Клятый напряженный орган вырвался, наконец, на свободу.

Загрузка...