Искушение маркиза

Глава 20

Джейсон пришпорил своего коня, однако не мог убежать от преследовавших его демонов. Почувствовав, что его мерин начал уставать, он вернулся в замок. Передав поводья конюху, он сразу двинулся вперед, не в силах сдерживать переполнявшее его беспокойство. Как всегда, его маршрут оканчивался в одном и том же месте.

Джейсон не заметил, сколько часов провел, сидя перед могилой матери. С тех пор как он вернулся в замок Арлисс, он почти каждый день приходил к этому небольшому участку земли, примыкавшему к дому приходского священника, и часами сидел на холоде, глядя на могилу и ожидая. Он нуждался в каком-то знаке, который дал бы ответ на мучившие его вопросы, но его покойная мать, как и при жизни, отказывала ему в помощи.

Прошло три долгих одиноких недели, после того как он покинул Оливию. Три долгих недели размышлений над тем, с какого момента его жизнь пошла неверным путем. Три одиноких недели поисков возможности вернуться к прежнему образу жизни.

Он поднял голову, заметив упавшую на него тень.

— Кэтрин!

Он был крайне удивлен, увидев ее. Он полагал, что она останется с Оливией.

— Привет, Джейсон. Ты ужасно выглядишь.

— Рад видеть тебя, но, боюсь, ты слишком рано приехала, чтобы праздновать Рождество.

Она засмеялась:

— Разве мне дозволено навещать тебя только раз в год?

— Нет, конечно. — Джейсон поднялся на ноги и стряхнул со своих штанов землю и траву. — Шарлотта с тобой?

— Нет, я оставила ее со своей сестрой. Мне кажется, то, что я должна сказать тебе, ей лучше не слышать.

— Значит, ты приехала, чтобы ругать меня? — спросил он.

— Я хочу просто поговорить с тобой. Ты прогуляешься со мной?

Джейсон склонил голову в знак согласия.

— Когда я вышла замуж за твоего отца, ты был уже достаточно взрослым человеком и не нуждался в излишней материнской опеке. Однако я чувствовала, что тебе тем не менее не хватает материнской любви, и когда я давала брачные клятвы Уильяму, я поклялась также заботиться о тебе. Я не представляла, как сильно подействовало на тебя бегство матери, а потом это происшествие с Лорой…

— Ты ничего не могла поделать с этим, Кэтрин, — мрачно сказал Джейсон. — Достаточно того, что твои ежегодные визиты имели большое значение для меня и Эдварда.

— Ты и Эдвард являетесь членами моей семьи, Джейсон. И ты ошибаешься. Я хотела поговорить с тобой о твоей матери.

— Это не имеет смысла. Мой отец много раз пытался поговорить со мной о ней, но я не хотел слушать его. В конце концов он отказался от этих попыток.

— Нет, он не отказывался. Он знал, что придет день, когда ты захочешь узнать больше о ней. Он оставил тебе письмо в банковском хранилище в Лондоне, и если хочешь, я могу рассказать то, что знаю.

— Пожалуйста.

— Тебе известно, что брак твоих родителей был устроен по договоренности их семей. Твоя мать являлась младшей дочерью герцога Ланздауна. Ей было всего лишь пятнадцать лет, когда она вышла замуж за твоего отца. Боюсь, она была очень избалованна, и Уильям потакал всем ее прихотям. Однако он слишком поздно понял, что она была лишена одной вещи, в которой особенно нуждалась.

— В чем же именно?

— В его внимании. Когда она была ребенком, ее семья и все домочадцы души не чаяли в ней. Она полагала, что ее муж будет так же относиться к ней, но Уильям уделял ей мало внимания. Положение немного улучшилось, когда родился ты. Твой отец проявлял к тебе неподдельный интерес, и поскольку твоя мать родила ему наследника, она тоже стала пользоваться его вниманием. К сожалению, как это часто бывает, тебя вскоре отдали нянькам. Я хочу, чтобы ты знал, что твой отец впоследствии сожалел, что не проводил с тобой достаточно времени, когда ты был совсем юным. Он сам воспитывался так же, как ты, и не представлял, что отец должен уделять внимание ребенку, даже своему наследнику, пока тот не станет достаточно взрослым. Думаю, если бы он пожил подольше, он относился бы иначе к Шарлотте…

Ее голос дрогнул.

— Я знаю, что он повел бы себя по-другому. Мой отец очень изменился, женившись на тебе, Кэтрин. Он стал радоваться жизни.

— Я очень тоскую по нему. Я знаю, люди сплетничают по поводу разницы в нашем возрасте, но я действительно любила Уильяма.

— Я знаю это и никогда не сомневался. А он обожал тебя.

Кэтрин слегка коснулась рукой своих глаз.

— К сожалению, должна сказать, что он никогда не любил и не понимал твою мать. Он предпочитал проводить вечера, сидя у камина и читая стихи любимых поэтов, в то время как твоя мать оставалась брошенной и скучала по светской жизни. И чем меньше твой отец уделял ей внимания, тем больше она нуждалась в нем. Она делала все возможное, чтобы привлечь его.

— И потому вступила в любовную связь?

— Возможно, она смирилась с тем, что твой отец никогда не будет относиться к ней так, как она желала. И если нельзя добиться внимания от Уильяма, то, должно быть, она решила искать его на стороне. Я говорю все это тебе только для того, чтобы ты понял: помимо того что твоя мать была эгоистичной и избалованной женщиной, она к тому же была глубоко несчастной. Время от времени я задавала себе вопрос: как мать могла бросить ребенка? Правда заключалась в том, что она сама во многих отношениях была еще ребенком, и ты был отдален от нее задолго до ее побега.

— Понятно, — сказал Джейсон, не зная, что еще сказать.

— Ты действительно понял? Ты умный человек, Джейсон. Ты должен сознавать, что поступок твоей матери — скорее исключение, чем правило. Я никогда не обманывала Уильяма. И моя сестра никогда никого не предавала. Теперь ты знаешь, что и Лора всегда была верна тебе.

— Когда Лора умерла, я думал, что тоже умру. Я едва помню, что происходило в первую неделю после ее гибели. Я постоянно напивался и испытывал не печаль, а гнев. Я был в бешенстве, оттого что она умерла. В таком состоянии мне было легче переносить утрату, чем если бы я горевал, сознавая, что она покинула меня навсегда. И тогда я стал искать повод обвинить ее в том, что произошло. Чем больше я искал, тем больше находил, и когда сложил вместе все части мозаики, возникло единственное приемлемое объяснение. Теперь, когда я знаю правду, мой гнев сменился чувством вины за то, что я незаслуженно осуждал ее.

— Лора все поняла бы. Она не хотела, чтобы ты мучился.

— Как же мне не страдать? Возможно, она была бы жива, если бы…

— Ты не можешь знать это определенно. Неужели ты собираешься провести всю свою оставшуюся жизнь, глядя в прошлое, и страдать по поводу; того, что уже нельзя изменить? Лора хотела бы, чтобы ты был счастлив, Джейсон. Ты должен перестать винить себя и оставить ее в покое.

Он проглотил подступивший к горлу ком.

— Понимаю.

— Ты не думаешь, что если бы ты избавился от гнетущих тебя мыслей, то мог бы найти свое счастье с Оливией? Я считаю, что, сбежав, она поступила неправильно, но неужели ты не можешь простить ее?

— Я уже простил ее. Она не первая и не последняя невеста, которую мучают сомнения накануне свадьбы. И мое поведение доказывает, что у нее была причина для побега.

— Она понимает, почему ты вел себя так. Ома любит тебя.

— Я тоже люблю ее.

Эти слова были сказаны удивительно легко. Он давно признался себе в своих чувствах, но впервые сказал об этом вслух.

— Я люблю Оливию, — повторил он, изумляясь, как свободно эти слова слетают с его губ. — Я люблю ее так сильно, и это чувство переполняет меня так, что порой я едва сдерживаюсь. Я понял это, когда она уехала с Чарлзом, хотя и раньше испытывал это чувство.

— Тогда что ты здесь делаешь? Почему ты не скажешь ей о своей любви? Она ужасно страдает после твоего отъезда.

— Приятно сознавать, что я не единственный, кто страдает, — сказал Джейсон. — Но я не тот, кого она желает. Она мечтает о совершенном мужчине, как в одном из ее романов. Я не раз причинял ей боль и вызывал разочарование. Если я люблю ее, следует ли мне предоставить ей свободу? Она еще ни разу не принимала участия в светском сезоне. Может быть, она найдет себе более подходящего мужчину.

— А этот мужчина сможет любить ее так, как ты? Я тоже читала некоторые из этих романов, и в них главный герой всегда обладает одной характерной особенностью.

Джейсон не мог предположить, что она имела в виду. Он хотел спросить «Какой особенностью?», и его губы сложились, чтобы произнести этот вопрос, но звука не последовало.

— Он любит героиню, каким бы ни было его прошлое и настоящее, надеясь, что однажды они будут вместе.

Кэтрин похлопала его по руке.

— Я пойду в дом проведать Эдварда. Почему бы тебе не прогуляться и не подумать над тем, что я сказала. Может быть, ты в конце концов перестанешь подолгу задерживаться здесь; пора уже успокоиться.

Джейсон задумался над словами Кэтрин. Если то, что она сказала о героях романов, правда, то он тоже мог бы сделать Ливви счастливой. Нет такого человека, который любил бы ее и нуждался в ней так, как он.

Он стоял перед могилой матери. Ему трудно было освободиться от негодования и обиды. Эти чувства долгое время оставались неотъемлемой частью его состояния, и он не представлял, как можно существовать без них. Однако он должен попытаться.

Он опустился на колени и провел ладонью по выгравированным буквам. Кристина Траерн. Это было имя его матери, но сама личность для него являлась незнакомкой, сделавшей в свое время неправильный выбор. Он подумал об Эдварде и о той радости, которую доставлял его сын. О даре любви. Его мать не знала, что такое любовь, и он жалел ее за это.

Он прислонился лбом к холодному камню.

— Упокойся с миром, мама.

Прощание с другой могилой было легче в некотором отношении, но труднее в другом. Он долго стоял перед надгробным камнем покойной жены, пытаясь найти подходящие слова. Наконец высказал то, что было у него на душе:

— Я очень сожалею, Лора. Очень, очень сожалею. — Он живо представил ее улыбающееся лицо. — Мне жаль, что я разочаровал тебя. Ты должна была знать, что; можешь прийти ко мне с любой проблемой. Вероятно, ты порадовалась бы, наблюдая за мной и Эдвардом в последние годы. Я был ужасным глупцом. И ты была бы первой, кто сказал мне об этом, не так ли?

Он ощутил слезы, катившиеся по его щекам, но не заботился о том, чтобы вытереть их.

— Боже, как я тоскую по тебе, Лора, и всегда буду тосковать.

Он прижался губами к своей ладони, затем приложил ее к выгравированному на камне имени.

— Я не знаю, как ты сделала это, — прошептал он, — но благодарю за то, что ты послала мне Ливви. Эдвард и я будем любить ее.

Сегодня последний день, когда она плачет, сказала себе Оливия, глядя в окно на дождь, соответствующий ее настроению. Завтра будет ровно месяц, с тех пор как от Джейсона не было ни слова, и она решила отказаться проливать слезы по этому поводу. Завтра она запрет свое сердце на замок, выбросит ключ и порвет все рисунки с его изображением.

Завтра она перестанет думать о нем и вернется к прежней жизни.

Это не означало, что она готова отказаться от своего намерения удачно выйти замуж, удовлетворив тем самым романтическое желание подобно тому, как это происходило в романах. Правда, теперь она едва ли найдет подходящих героев. Даже если они будут совершенными, они не смогут сравниться с Джейсоном.

Поскольку она не нашла соответствующую книгу, Ливви начала писать свою. Она полностью погрузилась в работу, и то, что получилось у нее, не походило ни на один прочитанный ею роман. В ней не было ни привидений, ни древних проклятий, ни лесов с неведомыми страшными зверями. Это была история о приключении простой девушки, ставшей героиней романа.

Проблема заключалась в окончании. Ей не хватило смелости написать, как принято, что все закончилось торжеством великой страсти. Она не могла придумать, каким образом любовники преодолеют несокрушимые препятствия.

Она никогда прежде не подвергала сомнению свои романы и считала, что любовь способна преодолеть все барьеры и расчистить путь для счастливого окончания. Испытав сама любовь и страсть, Оливия поняла, что любовь ослепляет, не позволяет увидеть препятствия, которые реально стоят на твоем пути, покаты не натолкнешься на одно из них и не сможешь обойти его.

Ее героиня испытала радость, найдя своего героя, и теперь Ливви хотела сделать так, чтобы они страдали, как страдала она. Она пыталась придумать счастливый конец для них, действительно пыталась, но неизменно один из героев умирал. Она не могла представить счастливый конец для них, поскольку не видела его для себя.

Возможно, Джейсон был прав, когда сказал, что любовь пагубна, как война. Она всегда считала, что приключенческие романы должны иметь счастливый конец, и потому не могла понять привлекательность такой трагедии, как «Ромео и Джульетта». Однако теперь она была вынуждена признать, что трагедия обладает не менее притягательной силой. Речь идет не только о ней, хотя она чувствовала себя подобно героине, принявшей участие в азартной игре в любовь Показавшейся проигравшей.

Но даже если кто-то выйдет победителем, это не гарантирует продолжительного счастья. Тысячи непредвиденных обстоятельств могут помешать этому. Ливви не рассчитывала выйти победительницей и тем более не надеялась на счастливый конец. Джейсон не вернется. Теперь она окончательно поняла это. Все его разговоры об отсрочке бракосочетания до тех пор, пока они оба будут уверены, что действительно хотят этого, так и остались только разговорами.

Тетя Кейт ездила проведать Джейсона и убедиться, что с Эдвардом все в порядке, однако она уже вернулась в Лондон, а Джейсон так и не появился.

Подумав об Эдварде, Ливви заплакала. Она не могла забыть, как Джейсон тащил Эдварда в карету, уезжая месяц назад в свой замок, а маленький мальчик брыкался и сопротивлялся, призывая на помощь маму Ливви. С некоторых пор он стал называть ее так…

Она прижала руку к груди, стараясь унять боль, которая, казалось, никогда не пройдет. Все уверяли ее, что со временем она почувствует себя лучше, но пока боль нисколько не утихла.

Ливви полагала, что теперь Эдвард навсегда останется единственным ребенком, а она мечтала дать ему братьев и сестер. Сожалея о том, что у нее с Джексоном никогда не будет детей, Ливви опустилась на пол и разрыдалась, чувствуя, что ее сердце готово разорваться.

В этот момент ей показалось, что она слышит голос Джейсона, произносящего ее имя, однако сказала себе, что глупо так думать.

Затем она почувствовала руку на своем плече.

Ливви подняла голову и сквозь слезы увидела склонившегося над ней Джейсона.

— Ты действительно здесь, или мне это только кажется? — прошептала она.

— Это действительно я, милая.

Ее сердце гулко забилось в груди. Она мечтала увидеть его в Уэстон-Мэноре, но сейчас, когда он появился здесь, она не имела ни малейшего представления, что делать. Ливви медленно поднялась на ноги.

— Что ты делаешь здесь?

— Разве мужчина не может навестить свою невесту без определенного предлога?

— Я не считала, что мы все еще помолвлены, — сухо сказала она. — От тебя долго не было вестей, и я решила, что ты передумал.

Он покачал головой:

— Нет. Просто я хотел дать тебе время подумать, однако понял, что это было ошибкой.

— Что ты имеешь в виду?

— Я много размышлял после того, как уехал отсюда.

— О Лоре?

— Да, отчасти, но…

Ливви опустила голову, опасаясь, что он увидит слезы в ее глазах. Потому что она любила его, а он намеревался сказать ей, что все еще любит Лору.

— Подожди. У меня есть кое-что для тебя.

Она подошла к письменному столу и достала из ящика тонкую тетрадь в кожаной обложке.

— Я хотела отдать тебе это раньше, — сказала она, протягивая ему тетрадь, — но так и не смогла.

— Дневник Лоры?

— Да, я могу оставить тебя одного, если хочешь почитать его.

Он подошел к ее письменному столу и положил дневник назад в ящик, из которого она достала его.

— Пусть он хранится у тебя. Я не буду читать его.

— Почему?

— Эти записи имеют личный характер. Я не намерен осуждать тебя за то, что ты читала их, но Лора явно не собиралась показывать мне то, что писала. — Джейсон задумался на мгновение. — В каждом браке есть положительные и отрицательные моменты, — пояснил он, — ив этом дневнике Лора выражала то, что чувствовала, не беспокоясь, что когда-нибудь он будет найден кем-то. Я поступил недостойно, усомнившись в ее верности, но я не стану предавать ее память, пытаясь узнать ее тайные откровения. Есть и другая, более важная причина, почему я не буду читать дневник Лоры. Теперь, избавившись от ужасных подозрений, я могу вспоминать счастливые времена, которые провел с ней. Но одних только воспоминаний недостаточно, чтобы поддерживать мужчину, чтобы заполнить пустоту в его сердце и помочь ему двигаться вперед, от прошлого в будущее. — Он взял ее за руки. — Лора — это мое прошлое, а ты мое будущее, Ливви. У меня нет необходимости читать дневник Лоры и оживлять старые воспоминания, потому что я хочу иметь новые воспоминания с тобой. Я люблю тебя, Ливви. Я понял это, когда ты сбежала с Чарлзом, однако это чувство зародилось во мне с самого начала. Я был слишком глуп и боялся признаться самому себе в этом. Я не хотел рисковать и снова остаться с разбитым сердцем. Я знаю, что любовь всегда связана с болью и риском потери, но я понял также, что гораздо хуже прожить оставшуюся жизнь без тебя. Скажи мне, что еще не поздно. Скажи, что ты выйдешь замуж за меня.

Ливви поняла: предполагается, что теперь она должна обнять его, сказать, что любит и не может жить без него, поцеловать и ответить — да.

— Я хочу, но не могу.

Джейсон долго молчал.

— Твои чувства ко мне изменились? — спросил он наконец.

— Нет! Я люблю тебя, но я боюсь.

— Чего?

— Я боюсь всего: тебя, себя, нас! — Она удрученно вздохнула и вытерла слезы. — Что, если мы все испортим опять?

— Тогда мы снова все исправим.

— Но если между нами возникало столько проблем и недоразумений, не означает ли это, что нам нельзя быть вместе? Возможно ли, чтобы любовь была лишена неприятностей?

— Думаю, ты лучше кого бы то ни было знаешь, что истинная любовь никогда не протекает гладко.

— Кроме того, меня беспокоит твоя ужасная привычка, — сказала Ливви, содрогнувшись.

— Какая? Цитирование Шекспира?

Оливия кивнула и заплакала так, что рыдания сотрясали все ее тело.

Джейсон заключил ее в свои объятия.

— Н… не с… смейся надо мной, — сказала она, заикаясь.

— Я и не думал смеяться, — уверил он ее, похлопывая по спине.

— Но ты улыбаешься. Я чувствую это по твоему голосу. — Ливви слегка отстранилась, чтобы посмотреть ему в лицо. — Это вовсе не смешно. Постоянное цитирование Шекспира — это недостаток, с которым мне трудно смириться. Тем не менее твои недостатки делают тебя еще более привлекательным.

Уголки губ Джейсона слегка дернулись.

— Это довольно огорчительно?

— Что именно?

— То, что я имею недостатки. Не могу припомнить, чтобы кто-нибудь говорил мне об этом раньше.

— Разумеется, у тебя есть недостатки. Никто не лишен их. Никто не является совершенством. О!

Справедливость этих слов внезапно поразила ее.

— Верно. — Джейсон кивнул. — Никто из нас не является безупречным. Жизнь тоже несовершенна, как и любовь. Иначе все это было бы довольно скучным. Представь себе, что во всех романах двое встречаются, влюбляются, женятся и потом прекрасно живут.

— Это звучит довольно мрачно, — согласилась она.

— Я знаю, что не являюсь героем, какого ты рисовала в своем воображении, но этот мужчина не нуждался бы так в тебе, как я. Я понимаю, что герой обычно спасает девушку в затруднительном положении, но в нашем случае это ты спасла меня. Я люблю тебя, Оливия Джейн Уэстон, и если ты согласна выйти замуж за меня, я обещаю тебе жизнь, полную приключений.

— В таком случае как я могу отказаться?

— Значит, ты выйдешь за меня?

— Только если ты согласишься запереть дверь, — сказала Ливви с озорным блеском в глазах.

Джейсон мгновенно запер дверь и повалил Ливви на кровать. Они поспешно сорвали одежду друг с друга, горя страстным желанием.

Склонившись над Ливви, Джейсон обхватил ладонями ее лицо.

— Я люблю тебя, — сказал он, поглаживая ее щеки. — Ты мое счастье.

Затем он страстно поцеловал ее, ничего больше не говоря. Им не нужны были слова. Они объяснялись на языке любовников со времен сотворения мира. Стоны и прерывистое дыхание, вздохи и крики, нежные и грубые ласки, объятия до синяков — все смешалось, когда они изучали друг друга, любили друг друга, возносились к небесам и вместе падали, обессиленные.

Насытившись, они продолжали лежать, обнявшись.

Наконец Оливия нарушила тишину.

— Джейсон?

— Что? — пробормотал он.

— Ты солгал мне. Ты сказал, что в жизни нет ничего совершенного. После того что было сейчас, я не согласна с тобой.

— Но это нельзя назвать совершенством, милая.

— Почему?

Лицо ее приняло обеспокоенное выражение.

Он поцеловал ее в кончик носа.

— Потому что это гораздо лучше.