Искусство мести

Глава 3

Подобные сны приходили снова и снова… Она смеялась и тянула отца за руку – ему не о чем беспокоиться, в каком-нибудь вагоне все же найдутся места. Нет, она не хотела ждать следующего. Его торопливо скрытая озабоченность… знакомая рука на плече.

А потом ничего… только тяжелый вес темноты. И крики – ужасные, раздирающие душу крики. И кровавое месиво вокруг. Рука отца, все еще держащая ее руку и постепенно холодеющая…

Но на этот раз в ее снах было и другое. Она танцевала. С бароном Сент-Валуар. И не что-нибудь, а аргентинское танго. Во всем этом хаосе Рейко танцевала с ним аргентинское танго.

Утром Рейко проснулась с сознанием, наполненным живыми образами крушения поезда, искалеченных тел и… длинных мускулистых ног Дамиона, в четком ритме исполняющих сложные па вокруг ее собственных ног.

Она мечтала о коротких сексуальных платьях и уносящих вверх стилетто на красной подошве.

Во сне разница в росте не имела значения. Они подходили друг другу просто идеально. И когда какое-то движение было невозможно, ее темноволосый партнер с горячими глазами поднимал ее над своим сильным телом и, не останавливаясь, продолжал танцевать. Их дыхание смешивалось, движения становились быстрее, порывистее, чувственнее…

– Что за черт!

Сбросив с себя горячие простыни, она направилась в душ и встала под прохладные струи воды. Уже девять часов. Через час приедет Дамион. Она должна быть готова.

Вспоминая, каким гневом вспыхнуло его лицо, когда он услышал о картине, Рейко вздохнула. Хорошо еще, что он быстро взял себя в руки. После чего, пожелав ей приложить максимум усилий, чтобы найти другую картину, повернулся и ушел.

Выйдя из душа, Рейко открыла шкаф и достала оттуда свой лучший костюм. Строгого покроя жакет и прямые брюки в сочетании с кремовой шелковой блузкой – то, что и требовалось.

Чтобы завершить образ, надо было поднять волосы и закрутить их в тугой пучок, но шрамы на шее делали это невозможным.

Зачесав челку набок – так, чтобы закрыть шрам на виске, она оставила волосы свободно падать на плечи и надела черные туфли. И последнее – маленькие безопасные пуссеты, еще одна немаловажная деталь.

Каблуки были не лучшим выбором, особенно после вчерашнего дня. Но в данном случае без них не обойтись. Она не могла поставить себя в невыгодное положение, оказавшись в плоских балетках рядом с Дамионом Фортье.

Ей придется заплатить свою цену позже – болезненными вытягивающими упражнениями и долгими часами гидротерапии, но идея побыть с бароном на одном уровне стоила того.

Через полчаса, закончив свой туалет, Рейко спустилась вниз и столкнулась с пристальным взглядом Тревора.

– И все же зачем ты делаешь это, Рейко?

Она сначала хотела обстоятельно рассказать ему о своем договоре с Дамионом, но потом отказалась от этого варианта.

– А затем, что он заплатит мне чертову кучу денег, – улыбнулась она.

Тревор нахмурился:

– Деньги никогда не были для тебя главным.

Ее улыбка померкла.

– Сильвиан Фортье очень болен, и Дамион попросил меня найти его картины. – Часть правды все же лучше, чем совсем ничего.

Губы Тревора сжались.

– После того как они обошлись с тобой и твоим дедом, они еще осмеливаются тебя о чем-то просить?

Сердце ее болезненно сжалось, но она смогла удержать на лице улыбку.

– Это все уже в прошлом. Кроме того, он действительно мне хорошо заплатит – и тогда я смогу помочь и тебе…

Он тряхнул головой:

– Я сам могу справиться со своими финансовыми проблемами!

– Однажды ты мне очень помог. Теперь моя очередь.

Его беспокойство немного улеглось.

– Как ты спала этой ночью?

Она пожала плечами:

– Более-менее. Не беспокойся обо мне, Тревор. И это – приказ.

Он рассмеялся. Красивый, не утративший вкуса к жизни, несмотря на седеющие волосы, пятидесятилетний мужчина. Но что бы он ни собирался ей ответить, его слова потонули в хрипловатом звуке мощного мотора.

Сердце Рейко подпрыгнуло, когда она увидела на подъездной дорожке красную спортивную модель.

Дамион не остановился там, где обычно оставляли свои машины другие гости. Его машина продолжала двигаться, пока ее блестящий капот не оказался напротив оранжереи.

Не сводя с нее взгляда, Дамион заглушил мотор и вышел из машины.

Этим утром он решил отказаться от дизайнерского костюма. Узкие темно-коричневые слаксы заканчивались строго над черными без блеска мокасинами. Серый кашемировый джемпер, надетый поверх синей, как осеннее небо, рубашки, оттенял цвет глаз.

Глядя, как он поднимается по ступенькам, Рейко вдруг представила, как пять лет назад и сегодня во сне, – его ноги обвиваются вокруг ее ног…

Тряхнув головой, она прогнала эти мысли.

– Доброе утро. Надеюсь, не в таком мрачном настроении, как вчера?

– Приятно видеть тебя. Неплохое начало дня. – Его взгляд скользнул по ее костюму. – Почему ты так оделась?

– Как так?

– Мы отправляемся на склад, а не на траурную церемонию.

Она заставила себя небрежно пожать плечами:

– Это Англия, Дамион. Здесь погода меняется каждую минуту, а я ненавижу мерзнуть.

И Рейко с облегчением вздохнула, когда появился Симпсон.

Она повернулась, чтобы взять у него чемодан, но Дамион опередил ее. Их пальцы соприкоснулись, заставив обостриться ее и без того взвинченные чувства. Словно ничего не заметив, он спокойно достал ключ и открыл багажник.

Потом посмотрел на удаляющуюся спину Симпсона и нахмурился:

– Что?..

– Это весь твой багаж?

– Угадал. Но можешь на меня положиться, в этом деле я профи.

Его верхняя губа дрогнула, заставив Рейко насторожиться.

– Я думаю, тебе такие навыки просто необходимы – уметь собраться за пять минут и не взять ничего лишнего.

Ее улыбка исчезла.

– С оскорблениями ты мог бы и подождать. По крайней мере, до тех пор, пока я не переварю свой завтрак. У меня есть пара минут, чтобы попрощаться?

Дамион бросил в сторону Тревора хмурый взгляд:

– Только по-быстрому. Я не собираюсь торчать здесь полдня.

Рейко подошла к Тревору и легко коснулась губами его щеки.

– Я знаю, чего бы ты хотел, – просто вышвырнуть его отсюда. Но постарайся быть выше этого, ладно? – прошептала она.

Губы Эштона скривились.

– Я бы хотел не просто его вышвырнуть… Полагаю, ты знаешь, что делаешь.

Выпрямив спину и подняв подбородок, Рейко наконец вышла из дома. Дамион встретил ее с непроницаемым лицом и распахнул перед ней дверцу. Она села, подтянула ноги…

Дамион сел рядом, и она почувствовала, как трудно дышать. Смесь запахов древесных ноток одеколона и мягкой кожи, которым был обит салон, действовала одурманивающе.

Ее дрожащие пальцы едва успели пристегнуть ремень, когда машина, взревев мотором, резко взяла старт и понеслась по дорожке.

– Пока я не получу картины, ты сюда не вернешься. Ты понимаешь это?

Она нахмурилась:

– Да.

Его взгляд на мгновение оторвался от дороги.

– Размер твоего чемодана указывает на обратное. Если ты рассчитываешь вернуться сюда через пару дней…

– Не беспокойся, я не собираюсь нарушать наше соглашение. Я взяла маленький чемодан, потому что не хотела беспокоить Тревора. Если мне что-то понадобится, я всегда могу купить необходимое.

– Он знает о нашем прошлом?

Она усмехнулась:

– Каком прошлом?

– Он у тебя единственный или один из…

– Наши отношения основаны на доверии гораздо в большей степени, чем были когда-то с тобой. – Она глубоко вздохнула и тут же пожалела об этом. Аромат Дамиона вторгся в ее тело, как и его образ прошлой ночью в ее сны… – И запомни, мои отношения с Тревором тебя не касаются. С кем я сплю или не сплю, к нашему соглашению не имеет никакого отношения. Поэтому, прежде чем один из нас взорвется, предлагаю сменить тему.

Его руки сжали руль, взгляд уперся в светофор, словно приказывая ему переключиться на зеленый.

Нога Дамиона надавила на акселератор, резко посылая машину вперед.

– Согласен… Так почему ты купила «Женщину у моря»?

– Потому… потому что это было хорошее вложение и у меня были деньги.

Дамион пристально посмотрел на нее:

– Это единственная причина?

Она провела языком по пересохшим губам:

– А какая еще может быть причина?

– Ну не знаю… какие-нибудь сантименты…

– Сантименты? Связанные с тобой? – Она попыталась вложить в свой голос побольше сарказма.

– Думаю, наши отношения для тебя все же что-то значили. Иначе вчера ты не была так взвинчена.

– Ты в этом уверен? – Рейко не знала, зачем она его дразнит. Впрочем, она никогда не была примерной девочкой. – И не мечтай. С этим я быстро покончила.

Его пальцы так стиснули руль, что побелели костяшки.

– Я помню, – отрезал Дамион. – Так кто же он?

Рейко отвернулась к окну. У нее не было никакого желания рассказывать о том, что случилось через несколько недель после его ухода. Гордиться было нечем. Все это лучше оставить там же, где хранятся и другие ее секреты.

– Ты все равно его не знаешь. Что же касается картины… Мой дед рассказал мне ее историю. История интригующая. Но я готова отложить сантименты в сторону и вернуть тебе картину.

Дамион снова перешел в другой ряд, чтобы обогнать какой-то еле ползущий грузовик. Она видела, как под его брюками напряглись мышцы. Точно так же, как и в ее сне сегодня ночью…

Рейко с трудом заставила себя отвести взгляд к окну.

– Так что ты знаешь об этой картине?

Ей показалось: в его тоне не было ничего, кроме любопытства. И она решила удовлетворить его.

– Мой дед рассказывал эту историю так. Они познакомились с твоей бабушкой на одном вечере в университете. Твой дед получил и девушку, и возможность ее рисовать. Мой же проиграл… В этом треугольнике твой дед имел больше веса – больше власти и денег. Тем не менее они оставались партнерами, пока Фортье не решили: в свете основной линии их общая история не стоит и ломаного гроша. Мило, не правда ли? Бога ради, сбавь скорость! – И с облегчением вздохнула, когда он остановился у светофора.

Отбросив назад волосы, Дамион выдохнул:

– Слово «мило», пожалуй, здесь неуместно.

– Это была ирония. Смотреть, как тот, кто тебе дорог, теряет все… Что в этом может быть милого? И разумеется, нет ничего милого в том, когда из тебя делают дурака. Поэтому, если только ты не будешь настаивать, предлагаю закрыть и эту тему, хорошо?

Дамион пожал плечами. Оставшийся путь они ехали молча.

Как только менеджеры узнали Дамиона, доступ в хранилище на набережной Темзы им предоставили с почтительной торопливостью. Он стоял рядом, когда из сейфа достали картину.

Женщина в бикини, идущая по кромке моря… Ее развевающиеся по ветру светло-русые пряди так и молили, чтобы к ним прикоснулись. Смеющееся лицо, повернутое в профиль, привлекало взгляд тонкими, изящными чертами. Над левым плечом вздымался белый газовый шарфик, придавая оттенок невинности всей картине.

Картина казалась живой. Масляные краски, даже по прошествии десятков лет, не потеряли яркости. Настоящий шедевр.

– Она действительно была красавицей, твоя бабушка, – сказала Рейко, не в силах оторвать глаз от картины.

– Да.

Она ожидала услышать в его голосе нежность или хотя бы немного тепла, но не услышала ничего. На его лице была все та же невозмутимая маска, которую он надел на себя, едва ступив на лондонский тротуар.

Любопытство заставило ее продолжить.

– Мой дед говорил, вся Сорбонна была у ее ног, когда она там училась.

Его улыбка не добавила ничего к застывшим, как лед, чертам.

– Не сомневаюсь, так и было. Потому что именно там она предпочитала видеть всех мужчин. – Ее изумленный выдох заставил его поднять брови. – Это тебя удивляет?

– Наверное, мне не стоит удивляться, но я не ожидала… Просто… ну просто…

– Это правда. Ты просто ожидала от меня вежливой банальности?

– «Банальности»? Нет. Я знаю, ты не склонен к сантиментам, и все же… Разве не жестоко так говорить о собственной бабушке?

– Что ты можешь знать о моей жизни? Ничего.

И это тоже было жестоко…

– Конечно, ничего. Кто для меня Дамион Фортье? Незнакомец. Я встречалась с мужчиной, которого звали Дэниэль Фортман. Но я знакома с социальным этикетом и искусством вежливой беседы и не стала бы говорить так о члене моей семьи. Особенно когда семья прошла столь долгий путь, чтобы создать этот прекрасный образ.

– Даже ангелы не застрахованы от падения. И я скрыл свое имя, чтобы избежать именно этой ситуации. Не хотел своими действиями причинить кому-то значительный ущерб. И что же? И двух недель не прошло, как ты через это перешагнула.

Краска начала заливать ее лицо, но она выдержала его взгляд:

– Какое у тебя право так смотреть на меня? Ты сам лгал те полтора месяца! Причины меня не интересуют. Я верила тебе, и чем ты ответил на это? Ты послал мне чек на миллион долларов, чтобы успокоить свою совесть. Разочарован, что я им воспользовалась? Если деньги были всего лишь тестом, который я должна была пройти, чтобы повысить себе цену в твоих глазах, то я рада своему проигрышу… – Рейко прикусила губы, чтобы удержать готовые вырваться слова.

Ей не хотелось, чтобы он знал: она была буквально убита, когда после смерти деда получила этот чек. Конечно, Рейко могла его просто разорвать. Но вместо этого она пожертвовала все на благотворительность.

– Прости меня…

Эти два слова, произнесенные тихим глубоким голосом, вывели ее из задумчивости.

– Что ты сказал?

– Вероятно, эту ситуацию можно было решить и по-другому.

Слова были произнесены, но осуждение в глазах не исчезло. Наконец она поняла, в чем могло быть дело.

– Это ведь не с деньгами связано, верно? Ты извинился, но все равно смотришь на меня, как на лужу грязи. Дело не в деньгах. И все это потому, что ты думаешь…

– Я предпочитаю не обсуждать это.

Он указал головой на служащего, который принес крафтовую бумагу. Молодой человек явно с интересом прислушивался к их разговору.

– Что ж, отлично.

Воспоминания… сантименты – все это ни к чему.

Ей нужно быть такой же бесстрастной, как Дамион. Сделать свою работу и постараться, чтобы в следующий раз он ее не нашел.

Сосредоточенно сдвинув брови, Дамион начал довольно ловко упаковывать картину.

Аукционный дом Валори, открытый в начале девятнадцатого века, был детищем одного из знаменитых предков Дамиона. Сам Дамион основал Галерею Фортье, которая за сравнительно короткое время стала соперником Сотбис и Кристис, специализирующихся на проведении престижных выставок для королевских семей и глав государств. Только два месяца назад в Париже в основном отделении Галереи прошла выставка двенадцати инкрустированных бриллиантами и изумрудами матрешек, предположительно принадлежащих супруге русского царя. Мир искусства гудел этой новостью в течение нескольких недель – никто так и не предъявил своих прав на это сокровище.

Желая перенести разговор на нейтральную почву, Рейко спросила:

– Так вы в конце концов смогли выяснить, кто был владельцем этих матрешек?

Дамион холодно посмотрел на нее:

– Разумеется, мы это выяснили.

Она передала ему скотч, чтобы закрепить бумагу.

Их пальцы на секунду соприкоснулись, и снова ее окатила волна жара.

– Не хочешь со мной поделиться?

– Не хочу. А почему тебя это интересует? Я думал, ты уже отошла от дел.

Она пожала плечами:

– Время от времени я выступаю в качестве брокера и могу найти покупателя, который заинтересован в приобретении полной коллекции.

– Какого-нибудь анонима, который предпочел бы остаться в тени?

– Естественно.

– Используй законные каналы, и мои люди с удовольствием снабдят тебя всей нужной информацией.

Взяв картину, он направился к выходу.

Рейко поспешила за ним. Она подошла к машине, когда Дамион уже устроил картину рядом с ее чемоданом.

Захлопнув багажник, он повернулся к ней:

– Ты никогда не думала о том, чтобы делать все честно? Завязать с этими подонками общества и легально использовать свой талант?

– Это скучно. Мне нравится то, чем я занимаюсь.

– Серийным убийцам тоже нравится то, чем они занимаются, но в конце концов их ловят и сажают.

Смех вырвался из ее груди, рассыпаясь колокольчиками в утреннем воздухе:

– Бог мой, вот это сравнение! Я думала, французы более галантны.

Откинув голову, Рейко уставилась в его надменное лицо с чертами римского патриция. Потянул легкий ветерок. Резко вскинув руку, она придержала челку.

Дамион нахмурился.

А что, если он успел заметить ее шрам? Какие чувства это вызвало в нем? Отвращение? Жалость?

Ей стало нехорошо. Его рот приоткрылся, и она знала, о чем он собирается спросить. Желание избежать этого вопроса заставило Рейко броситься в атаку. Она схватила его за локоть:

– Нам ведь нужно успеть на самолет, верно?

Взгляд серых глаз встретился со взглядом ее зеленоватых. И в них она прочла: он разгадал ее хитрость. Ну и ладно, по крайней мере, не стал ничего спрашивать.

К тому времени, когда они выехали на главную магистраль, движение было уже не таким плотным. Дамион вел машину легко и уверенно. Мили пролетали за милями, и Рейко постепенно расслабилась.

Но только когда они проехали щиты частного аэродрома Биггинс-Хилл, она решила нарушить молчание:

– Твоя выставка действительно сосредоточена вокруг «Инженю коллекшн»?

– Да. Что ты еще слышала?

– Что выставка откроется четырнадцатого февраля. Этакий популистский жест в честь Дня святого Валентина?

Он нахмурился:

– Почему популистский?

– А какой же еще? Вряд ли этот день для тебя что-то значит.

– Почему?

– «Почему»? Да потому, что в тебе любви столько же, сколько в копье с ядовитым наконечником! – Когда Дамион бросил на нее косой взгляд, она подняла руку: – И не надо на меня так смотреть! Я просто процитировала одну из твоих подружек. Или… уже бывших подружек? Если мне не изменяет память, она была с тобой не особенно счастлива.

– Откуда ты собираешь все эти сплетни? Из желтой прессы – этой сточной канавы?

– Ну а если серьезно? Почему именно День Валентина?

Он пожал плечами:

– Самый удобный день для обеих сторон. Если эта дата что-то добавляет, я не против.

– Вот я и говорю, – безжалостный делец, – вздохнула она.

Дамион свернул к серебристому ангару и остановил машину у самого трапа самолета – белого с золотой полоской по всему фюзеляжу.

Из ангара вышли двое мужчин: один направился к багажнику машины, другой, пилот, остановился у трапа, приглашая их в самолет.

Дамион открыл дверцу машины, но, прежде чем выйти, повернулся к Рейко:

– Не пойми меня неправильно. Я верю во все, что стоит за этим четырнадцатым февраля. Я просто еще не нашел женщину, которая разделяла бы со мной эту веру и не была ничем связана.