Исполнение мечты (СИ)

Глава 4 Подруги. Беда одна не ходит

Для перестраховки мы целые сутки в бункере просидели. И, кстати выяснили путём угадывания, что заброшен он всего-то лет двести назад, по банальной причине затопления. И Дила раньше здесь жила на правах домашней зверушки. То есть однажды попав в зону, была подобрана сотрудниками бункера. Тогда же с ней что-то сделали, и зона перестала на неё действовать. Так и приплывала потом в гости на денёк другой, погостить. И во время этих визитов подсмотрела как пользоваться этим столом с кнопочками.

Но болтовня, болтовнёй, а сидеть здесь вечно нельзя. Выходить было боязно. Одно радовало: теперь в мёртвых зонах у нас был компас, способный вывести, а в крайнем случае и вынести, из смертельной ловушки.

Проблем с тем чтобы выплыть сквозь первые и вторые двери не возникло, а вот дальше… Возле решётки обнаружился пусть внешне и не подававший признаков жизни, но загородивший собою весь проход спрут.

Оглядевшись по сторонам, Тинка нащупала на полу туннеля небольшой камушек, и отважно высунув руку сквозь решётку, бросила его в тварь. Реакции не последовало. Переглянувшись, открыли дверь. Благоразумно отплыв подальше, дождались пока осядет взвесь и поняли, что тварь или в глубоком сне или уже не жива.

Выбирались из зоны довольно долго, даже апатия успела навалиться. Сюда-то мчали гонимые страхом, да и тогда я от усталости вообще почти ничего не чувствовала. Тинка опять нагло устроилась у Дилы на спине и вцепившись в её панцирь, дремала. А оказавшись вне зоны, вся из себя бодренькая начала гонять по округе, распугивая рыб своим заливистым смехом, и пытаясь развести на игры меня и Дилу.

Так и плыли: Тинка носилась вокруг кругами, а мы с черепахой степенно выдерживали курс. Мне было не до веселья. В голове всплывали какие-то смутные воспоминания, и я сосредоточилась на том, чтобы разобраться в них. Время уже приближалось к вечеру, а дно начало вновь подниматься, обещая вновь вывести на мелководье.

— Надо искать место для ночёвки, — зябко передёрнув плечиками, предложила я, и неугомонная Тинка тут же заметалась по округи уже с более полезной целью.

Вскоре мы уже устроились в небольшом гротике. И стоило мне задремать, в голове раздался до безобразия бодрый голосок Лески.

— Вы где пропадали столько времени?! Я так волновалась! — воскликнула она.

— Рада, что тебе не безразлична наша судьба, — буркнула я, вновь проваливаясь в сон.

Не знаю, говорила ли она ещё со мной, или переключилась на Тинку, а может я сквозь сон их не слышала?

Утро выдалось странным. Мы услышали зов. Но не только тот, что и так не отпускал, маня к себе. Какое-то существо попало в беду. Вмиг очнувшись от сна, мы лишь переглянулись. Дилы поблизости не оказалось. Тинка первая выскользнула из облюбованной нами пещерки и рванула на помощь.

Дила обнаружилась на границе с мелководьем. В одной из имеющихся здесь расщелин валялся мерзко воняющий ржавчиной металлический остов древнего корабля. Такие мы видели в учебниках по истории, там писали, мол, они сохранились со времён существовавшей некогда на планете расы. А если верить Диле, то никуда люди и не пропадали.

Плач явно исходил откуда-то отсюда. Оплываю жуткую махину. Коррозия основательно подъела металл, но всё же корпус внешне оставался целым, и местами закрывался довольно прочными решётками. Вот за одной из них, и бился совсем ещё крохотный, нескольких месяцев от роду дельфинёнок.

Сердце болезненно сжалось. Рука сама потянулась сквозь прутья к перепуганному насмерть малышу. Он сначала шарахнулся, потом ткнулся упругим, скользким носиком в мою ладошку. По моей руке словно что-то потекло, вливаясь в успокаивающегося на глазах кроху. Я даже залюбовалась возникшим вокруг его тельца сиянием, и лишь потом обратила внимание, что камень в моём кольце не просто светится, а буквально полыхает!

Постепенно яркий, слепящий свет начал угасать, и вскоре кольцо обрело прежний вид.

— Ого, — только и смогла выдавить не менее удивлённая Тинка.

— И как ты умудрился сюда попасть? — слегка придя в себя произношу, собственно, совершенно не рассчитывая на ответ.

Но малыш словно понял, и тут же извернувшись в довольно узком пространстве, ткнулся куда-то носиком. Отойдя чуть в сторону, присмотрелась. У прижатой ко дну стенки имеется довольно широкое отверстие. Но сейчас, вся эта махина лежит именно на этом боку, лишая, попавшего в ловушку кроху, возможности выбраться на волю.

— Что будем делать? — скривив в задумчивости губки, интересуется Тина, явно, как и я, даже мысли не допускающая о том, чтобы бросить малыша на верную гибель.

Я вновь обплыла ржавую конструкцию. Взяв со дна довольно крупный валун, постучала там сям в надежде найти слабое место, но, увы. Судя по следам на грунте, корабль относительно недавно сполз в расщелину. Видимо любопытный малыш, забравшись внутрь, нарушил устойчивость конструкции, в результате попав в ловушку. Но это уже и неважно. А вот как его освободить-то теперь?

Пока мы с Тинкой ломали головы над этой нелёгкой, в прямом смысле слова, задачкой, дельфинёнок доверчиво ластился к нашим протянутым сквозь решётку рукам. И тут меня осенило ещё кое-что. С опаской оглядываюсь по сторонам.

— Да-да, — подтверждает мою догадку подруга. — Мне тоже кажется странным, что он один. А если явятся разъярённые родители, нам мало не покажется…

Словно отреагировав на её слова, малыш издал новый душераздирающий крик и ткнулся носом в одну из железных переборок. Мы непонимающе переглянулись. Кроха же вновь метнулся к нам, ткнулся носом в мою ладонь, и опять рванул к тому же месту, где был мгновение назад.

— Там что-то есть? — почему-то в этот раз Тина обратилась ко мне мысленно.

— Или кто-то, — точно также отвечаю и оплываю периметр затонувшего судна, изучая его днище. — Здесь расщелина узкая, я могу протиснуться…

— Эй! Ты чего! — тут же встрепенулась не на шутку напуганная Тинка. — Даже и не думай! — орала она, но было поздно — я уже пробиралась вдоль днища посудины.

— М-да… — только и смогла выговорить, заметив впереди основательно расплющенное, не подающее признаков жизни тело взрослого дельфина. — Сирота он теперь.

И вновь, словно подтверждая мои слова и доказывая свою разумность, малыш закричал. И столько горя и боли было в этом звуке, что я поняла: не знаю, как это сделать, и сколько на это уйдёт времени, но мы обязаны освободить кроху. В конце концов мы уже потеряли сутки, там, в бункере. Тогда мы спасали свои жизни, а его-то чем хуже? Ведь очевидно же, что мать или отец, погиб в попытке остановить начинающий заваливаться корабль. Это была героическая, но, увы, бессмысленная жертва. И даже в память об этом поступке мы просто обязаны его вытащить.

До позднего вечера мы ломали голову — как же освободить малыша? Дила плавала рядом, но увы, помочь ничем не могла. Да и мы ничего более или менее действенного так и не придумали. И хотя Тинка нашла неподалёку вполне пригодную для ночёвки пещеру, пришлось спать прямо в расщелине. Потому что стоило нам немного отдалиться, как малыш тут же впадал в панику, начиная плакать.

Спалось плохо. То и дело просыпалась снедаемая тревожными мыслями о невыполнимости нашей затеи. Но как можно бросить кроху на верную погибель? Нет! Нет! Нет! И ещё сто раз — нет! Думай же, Раэла! Думай!!! И я-таки придумала. Идея была абсолютно бредовой и сугубо теоретической, ибо навеяна она знаниями из учебников по истории и жутко нелюбимой мною физики, но хотя бы попытаться мы были обязаны.

Стоило Тинке пошевелиться по утру, как я тут же выпалила:

— Вон там, — взглядом указываю на привлёкшую меня часть корабля, — торчит длинная металлическая перекладина. С виду она довольно крепкая.

— И? — не уловила хода моих мыслей погрустневшая, и ставшая непривычно серьёзной подруга.

— И для начала надо попытаться использовать её как противовес, — не совсем представляя, как буду это делать, задумчиво произнесла я. — А если не поможет, то постараемся её выдрать из корпуса и используем как рычаг.

Тинка же тем временем уже тужилась, нажимая всем весом на обсуждаемую часть. Эффекта от её потуг вполне ожидаемо не было. Дила тоже присоединилась, давя на железяку корпусом и пытаясь при этом грести словно хочет плыть вниз. Я, конечно же, тоже в стороне не осталась.

И как же обидно было, что наша магия до сих пор дремлет! Ведь мы могли бы вырастить из окружающих нас камней любую конструкцию. Вот только это «бы», жутко мешает.

В результате всех наших совместных усилий, первая часть плана провалилась. Зато вторая, сама напросилась к исполнению: с отвратительным скрежетом и клубами взметнувшихся донных осадков и ржавчины. Почти неподъёмная длиннющая труба отвалилась от корабля, оказавшись в нашей власти.

Несколько часов ушло на то, чтобы найти место поудобнее. Натаскать дополнительных валунов для увеличения эффекта рычага. И ближе к вечеру, неимоверно измотанные, с дрожащими от усталости руками мы наблюдали, как малыш нерешительно высовывает носик в образовавшуюся щель, а затем уже и выскальзывает наружу.

Вскоре он весело и совершенно беззаботно кружил возле нас. А мы… мы с трудом доплелись до найденной неподалёку пещеры и с чувством выполненного долга провалились в глубокий сон.

— Ма-а-а… — ворвался в мой сонный мозг чей-то тоненький, немного писклявый голосок.

Я встрепенулась, стряхивая остатки сна и тут же ощутила, как скользкий упругий носик спасённого накануне крохи коснулся моей щеки.

— И померещится же такое! — стараясь не разбудить всё ещё дремавшую Тинку, тихо произношу, поглаживая умильную мордашку малыша.

— Ма-а-а-а… — вновь пропищало в моей голове, а кроха вновь ткнулся носиком в мою щёку.

— Ох! — только и смогла выдохнуть я, осознав, что это не галлюцинации, это… наш найдёныш со мной говорит! — Я… — шепчу, смотря в его маслянисто поблёскивающие чёрные глазки, в которых… да! В них светился разум! — Мама?!

Дельфинчик тут же извиваясь всем тельцем, закивал в знак согласия. Вот и что мне теперь делать в роли мамы? Дело в том, что у нашего вида нет понятия папа и мама. То есть где-то естественно существуют те двое что зачали, а позднее произвели на свет, но никакой связи, за исключением генетической, с ними нет.

В школе изучались различные виды существ. У большинства неземноводных материнский инстинкт явно выражен. И то, что его не было у нашего вида, вполне объяснимо. О какой любви к икринкам может идти речь? Наши матери спускаются в море на время нереста, после чего возвращаются наверх, забывая о детях, которых они по сути так и не видели, и никогда не увидят. Ведь до четырнадцати лет мы развиваемся в водной стихии, а родители лишены возможности долго находиться в воде. Сама природа встаёт между нами.

У дельфинов всё обстоит иначе. И что мне теперь делать, коли малыш признал во мне маму? Я же даже не представляю, как надо себя вести! Наверное, надо чему-то учить… Но чему? Приятно, что из нас двоих он выбрал именно меня, вот только выйдет ли из меня то, что он желает во мне увидеть?

В углу пещерки завозилась, просыпаясь Тинка.

— Тин… малыш меня мамой назвал. Что мне делать, а?

— Ты бредишь, — отмахнулась, всё ещё не до конца проснувшаяся подруга.

— Если бы… — вздыхаю, и мысленно добавляю: — Дила вон тоже разумной оказалась, я уже ни чему не удивляюсь. Да и люди, если ей верить, до сих пор существуют, а не вымерли как мамонты.

— Ты ещё динозавров вспомни, — откликнулась подруга. — А вообще… Это же здорово! — восклицает она. — Помнишь, Феньку?

Как можно забыть единственную детскую игрушку? Из-за китёнка-обнимашки мы с подружками едва ли не дрались, а порой так и не сумев поделить, ночевали все втроём в одной кровати. А ещё… играли с ним в дочки-матери, хотя понятия не имели, что это значит: быть дочкой или мамой. Просто в книжках читали, что была когда-то такая игра.

— Мы были — детьми, а он — игрушкой… — понимая, что воспоминания проблемы не решают, вздыхаю я.

— Раля, кто тебя заставляет срочно становиться взрослой и серьёзной? — приподняв бровку, сверкнула зелёными глазищами Тинка. — Разве не от этого мы мечтали сбежать? Будь собой. Вряд ли ему понравится, если ты превратишься в строгую воспиталку. Давай просто радоваться жизни!

— А давай! — ощутив внезапный прилив оптимизма, воскликнула я и под укоризненным взором умудрённой жизнью Дилы, выскользнула из пещерки.

— Ма-а-а… — вновь раздалось в моей голове, и интонация показалась мне призывной.

Играть в догонялки с малышом, Тинкой, и косяками пёстрых рыбок было неимоверно весело. А может сказывалось то, что мы спасли-таки кроху, несмотря на все сложности, и теперь невозможно было не радоваться, смотря на него? А ещё… ещё невозможно было противостоять таинственному зову.

Воды в этих местах несмотря на мелководье оказались тёплыми. Весь день дурачась мы гнали вперёд, а к вечеру уставшие, но счастливые, за неимением пещер, устроились прямо на открытом месте. Поставив охранку, я задремала.

Лежу. Сплю. Никого не трогаю. И вдруг получаю весьма чувствительный тычок в бок. Подскочила я словно ошпаренная, сонно озираясь по сторонам. Тинка как ни в чём не бывало спит развалившись под боком у Дилы. А вот малыш… а кстати, где он? Я сделала шаг в сторону, и тут же за спиной ощутила движение воды и как-то странный звук. Оборачиваюсь. Из песка торчит гарпун! И прикреплённая к нему пахнущая железом верёвка начинает утягивать его вверх.

— Тина!!! — ору мысленно в надежде, что подруга не успеет заорать вслух.

Тинка не подвела. Подскочить-то подскочила, и Дилку разбудила, но вместо воплей молча оглядывается по сторонам. Уплывающий вверх гарпун от её внимания не укрылся.

— Где малыш? — сразу же спрашивает.

— Не знаю, — ощущая, как чешется в носу от нестерпимого желания заплакать, всё так же мысленно шепчу я.

— Ма-а-а-а… — тут же раздаётся в голове испуганное.

— Но он жив, — сообщаю подруге и наплевав на риск, плыву туда откуда послышался зов нашего невезучего малыша.

Пока поднималась, мимо меня, едва не зацепив, опять пролетел гарпун. Стоящее на якоре судно было небольшим в сравнении с тем затонувшим, откуда мы спасали кроху. Оплыв его дно, затаив дыхание высунулась наружу и прислушалась. На палубе, судя по звукам — двое.

— Где же… где же ты малыш? — мысленно шепчу, не особо надеясь на то, что связь окажется такой же двухсторонней, как и у нас с девчонками.

— Ма-а-а-а… — раздаётся в голове и рядом со мной что-то ударяется о борт корабля. И опять стук изнутри. — Ма-а-а…

— Я иду мой маленький, — мысленно шепчу, пытаясь успокоить крошку.

Вот только ума не приложу, как к нему добраться?

— Залазь по якорной цепи. Я отвлеку их по другому борту. Только не дыши там, — раздаётся в голове голос подруги.

— Постараюсь, — отвечаю.

Тем временем на палубе послышался топот.

— Вон, смотри что-то мелькнуло, — хрипловато пробасил чей-то голос наверху.

Дальше я не слушала. Легко сказать, лезь. Тело стало неимоверно тяжёлым, стоило покинуть воду. Жутко хотелось вдохнуть да поглубже. Но я боялась. Знала — закашляюсь и выдам себя.

Не без труда забралась на палубу. Огляделась. Двое мужиков возле противоположного борта, перевесились так… что так и хочется отправить их вниз.

— Забралась? — уточняет Тинка.

— Да, — ощущая, что мне катастрофически не хватает кислорода шепчу в ответ.

— Действуй скорее, — подгоняет подруга.

Осматриваюсь ещё раз. Небольшая надстройка и в неё ведут ступени. Ещё прикрытый решёткой люк на самой палубе. Вот и куда мне? А голова уже кружится и горло сжимают спазмы. Остаётся надеяться, что там, где держат малыша есть вода и можно будет быстро передохнуть.

Косясь на увлечённых охотой моряков, крадусь к решётке, всматриваюсь в темноту. Да… там действительно поблескивает вода. А вот и ставший таким родным носик высунулся наружу.

— Только молчи, мой маленький, — мысленно шепчу крохе.

— Ма-а-а… — жалостно раздаётся в ответ.

Осторожно потянула за решётку. Какое там! А воздуха уже не хватает.

— Тинк, мне решётку не поднять и задыхаюсь, — простонала я.

— Пинка им, и сигай в воду. Под дном пронырни и дальше вместе полезем. Пока они оплывут, пока заберутся…

Дослушивать я уже не могла, глотку драло, рот так и норовил сам открыться вдохнув поглубже. Столкнуть недотёп было не сложно. И тут же я прыгнула в воду. На мгновение замерла, делая глубокий вдох и метнулась следом за Тинкой. Даже вдвоём поднять решётку оказалось непросто, но мы справились.

Спрыгнув вниз, подхватила не такого уж и лёгкого «малыша», передала его Тинке. Огляделась. Никаких ступеней или верёвок нет. До верха в прыжке может и дотянусь, но вот влезу ли? Нырнула, отдышаться. Вода здесь была застоявшаяся, да и той мало, чуть выше колена, но всё лучше, чем просто воздух. Подруга тем временем скрылась из поле зрения. Послышался всплеск.

— Отплывай подальше, — мысленно приказала я крохе.

— Ма-а-а… — раздалось испуганное.

— Не волнуйся, — отозвалась я.

Снаружи послышались скрежет и какая-то возня.

— Спрячься, — мысленно приказала мне Тинка, а следом плеск воды за бортом.

Опять занырнула. Сделала пару вдохов, отплыла в уголок. Сижу прислушиваюсь.

— Какого ляда, ты, морда пьяная, меня за борт спихнул! — орал тот самый хриплоголосый.

— Сам меня толкнул, а теперь с больной головы на здоровую перекладывает!

— Да ещё и решётку отрытой бросил!

Послышался скрежет закрывающейся дверцы. У меня от этого звука всё внутри похолодело.

— Что у тебя там? — раздался в голове взволнованный голос Тинки.

— Закрыли меня, — тихо отвечаю.

— Сиди тихо. Мы с Дилой что-нибудь придумаем.

— За малышом присмотрите.

— Да уж как-нибудь, — отозвалась подруга.

Сижу. Прислушиваюсь. И с ужасом понимаю, что к переругиваниям этих двоих наверху, присоединяются ещё чьи-то тяжёлые шаги где-то в стороне. Судя по звуку и поскрипыванию, этот некто поднимается по ступенькам. Вот это я попала. Их трое. Как теперь выбираться?

— Ну и чего расшумелись? Поймали хоть одну? — произнёс новый голос, явно не принадлежавший тем двоим которых я накануне искупала.

«Одну?» — это слово резануло слух. За кем же они гоняются?

— Приманка не сработала, — отозвался хрипловатый.

— Паршивая видать приманка была.

— Да нормальная, за неё бабла выручить можно, — отвечает третий.

— Идиоты. Ладно, там штормовое предупреждение. Снимаемся с якоря. Пора уходить.

Послышалось жужжание, удар чего-то тяжёлого о борт, и корпус судна тут же завибрировал. Сердце выпрыгнуло из груди застряв где-то в горле. Сознание охватила паника. Я метнулась вверх в попытке выскочить. Да какое там? Высоко. Ещё и решётка эта… будь она проклята.