3

Дом Генри Эллиота – массивный, из серого кирпича – находился в районе Квейл Крик – одном из самых престижных в городе. В субботу, в десять часов утра, Сэмми свернула с шоссе на дорогу, ведущую к дому. Знойный южный ветер доносил до нее запах свежескошенной травы, напоминавший о детстве, о школьных каникулах. Сэмми вспомнила кашляющий звук газонокосилки отца, свои ноги, ступни которых от постоянного хождения по траве босиком становились к вечеру зелеными.

Странно, но запах травы навевал только очень давние воспоминания. Конечно, Сэмми замечала этот запах и тогда, когда траву косил Джим. Точнее, когда Джим нанимал кого-нибудь привести в порядок газон. Но сейчас она не могла припомнить ни одного случая за все десять лет замужества, когда ей пришло бы в голову остановиться и втянуть поглубже сладкий аромат свежескошенной травы.

Ну все, хватит воспоминаний!

Сэмми взяла с сиденья плетеную соломенную сумку и вышла из машины. Не успела она дойти до входной двери, как на пороге появился приветливо улыбающийся Генри. Сэмми подумала, что он прекрасно выглядит. Гораздо лучше, чем можно было ожидать от человека, перенесшего инфаркт.

Генри грозно взглянул на Сэмми.

– А где же бикини?

Девушка быстро окинула взглядом свои джинсы и футболку и улыбнулась.

– Извините, Генри, – сказала она.

Генри хрустнул сцепленными пальцами.

– Ага! Я все понял. Ты собираешься купаться голой.

– Ваш бассейн тут же высох бы в знак протеста.

– Ах, Сэмми, Сэмми, нам срочно надо что-то делать, чтобы ты перестала так плохо к себе относиться. На работе нам удалось избавить тебя от комплекса неполноценности, а вот в личной жизни над этим еще надо поработать.

– Нам надо срочно сделать совсем другое, – сказала Сэмми, проходя мимо Генри в прохладную полутемную прихожую. – Сменить тему. Как вы себя чувствуете?

– Замечательно. А как дела на заводе?

– Прекрасно.

– Вы с Ником сумели поладить?

Сэмми потребовалось сделать над собой усилие, чтобы удержаться от злобной усмешки при упоминании Ника.

– Да, мы прекрасно поладили.

– Как он обращался с тобой?

– Прекрасно.

– Прекрасно, прекрасно. Все-то у тебя прекрасно. Ты просто решила ничего мне не говорить, так?

– А говорить, в общем, и нечего. Я работала…

– Ты получила последние показатели работы системы трассировки?

Сэмми закатила глаза.

– Да, Генри.

– Они так же хороши, как и предыдущие?

– Да, Генри.

– Я уже надоел тебе своими вопросами, правда, Сэмми?

Девушка улыбнулась.

– Да, Генри.

Мистер Эллиот покачал головой.

– Хорошо, придется мне отступить. Пойду скажу миссис Симмс, что ты здесь. Пусть приготовит ленч, пока ты будешь плавать.

Сэмми поцеловала его в щеку.

– Вы хороший парень, Генри. Пойду переоденусь.

– Дорогу в комнату для гостей ты знаешь.

Генри направился в кухню, а Сэмми – в свободную спальню, где обычно ночевали гости. Она переоделась в закрытый черный купальник, ужаснулась, глядя в зеркало на слишком низкое декольте и высоко вырезанные бедра. Купальник казался гораздо целомудреннее, когда Сэмми покупала его год назад на распродаже.

Она надела сандалии, махровый халат, прошла через прихожую на террасу и вышла наружу. Всего начало одиннадцатого, а температура воздуха, если верить термометру, висящему на стене у двери, уже достигла девяноста двух градусов по Фаренгейту. Сама мысль о том, какая жара наступит к середине дня, сделала голубую воду бассейна как никогда соблазнительной.

Задний двор дома Генри всегда был любимым местом Сэмми. Деревянный забор высотой в восемь футов был увит плющом и розами. Двор и бассейн выглядели частью оазиса, скрытого от посторонних глаз. Ярко-зеленая трава всегда была нужной высоты – не очень высокая, но и не подстриженная до самой земли. И еще Сэмми ни разу не видела здесь ни одного сорняка.

Вдоль бетонного бортика бассейна были расставлены керамические цветочные горшки самой разнообразной формы, из каждого свешивались разноцветные петунии, ноготки, анютины глазки – розовые, голубые, белые, золотистые. В дальнем конце сада стоял величественный серебристый тополь, темно-зеленые листья которого трепетали на ветру.

Терраса была обставлена в более строгом стиле – столик со стеклянной крышкой, шезлонги, окруженные кадками, в которых стояли искусно подстриженные самшитовые деревья. И здесь тоже было море цветов.

Сэмми быстро оглядела двор, затем взгляд ее остановился на самой любимой его части – бассейне.

Она быстро выскользнула из сандалий и сбросила халат. Горячий бетон обжег ступни ног. Разбежавшись, Сэмми нырнула в чистую голубую воду. На мгновение вода показалась ей ледяной. Но, еще прежде, чем она успела вынырнуть на поверхность, это чувство прошло, а на смену ему пришло ощущение долгожданной прохлады, чувство свободы. Словно во всем мире существовали только она и вода.

Плавание всегда было одним из главных удовольствий Сэмми в этой жизни. В воде к ней приходило то, чего так не хватало в других областях жизни, пока она не пошла на работу в «Эллиот эйр», – независимость, уверенность в себе. Вода была ее другом.

– Ну как? – крикнул с террасы Генри.

Вода, работа и Генри. У нее было три лучших друга.

Сэмми повернулась в его сторону, не обращая внимания на то, что хлорированная вода попала ей при этом в глаза, и прокричала в ответ:

– Потрясающе! Пожалуй, я сегодня немного поплаваю.

– Немного?

Сэмми засмеялась вместе с Генри. Как хорошо он ее знал! Прошлым летом Сэмми буквально жила в его бассейне, используя любой предлог туда забраться. Ей нравилось доводить себя до полного изнеможения, плавая каждый раз все быстрее и быстрее.

Снова рассмеявшись, Сэмми взмахнула рукой, радостно предвкушая момент, когда ноющие мускулы и срывающееся дыхание напомнят о том, что она жива.


Ник свернул на дорогу, ведущую к дому Генри, с ужасом думая о предстоящем очередном скандале. С какой бы самой невинной на первый взгляд темы ни начинался их разговор, они с Генри обязательно о чем-нибудь спорили. Чаще всего о каком-нибудь пустяке. Но сегодня у них будет серьезный повод для разногласий. Сам не понимая почему, Ник чувствовал, что обязан рассказать отцу об испытательном сроке, который он назначил Саманте Карлмайкл.

Возможно, не стоило так волноваться, какой будет реакция Генри на эту новость. Не исключено, что тот уже все знает. Если Ник обо всем догадался правильно, эта женщина наверняка прибежала к Генри искать защиты.

Ник попытался представить себе жалобы Саманты Карлмайкл.

«Генри, милый, Ник, этот скверный мальчишка, сказал, что теперь мне придется работать. Ты должен поставить его на место».

Если честно, мисс Карлмайкл вовсе не казалась такой уж плохой, но между ней и Генри явно что-то было. И, конечно, она уже сказала старику, что сделал ее новый босс. Два дня Ник провел в ожидании телефонного звонка разъяренного Генри.

Отчасти именно поэтому он решил сегодня сам поехать к отцу. Он устал жить в ожидании взрыва. Уж лучше поговорить сегодня, один на один, и навсегда покончить с этим вопросом.


Выйдя из машины, Ник заметил у подъезда видавший виды зеленый «Форд». Машине было, наверное, лет двадцать. Интересно, кому она могла принадлежать? Итак, поговорить с отцом наедине не удастся. Миссис Симмс явно не стала бы ездить на такой машине. И, уж конечно, она не могла принадлежать никому из друзей Генри. Ну и развалина! Казалось, машину достаточно ткнуть пальцем, чтобы она рассыпалась. Может, Генри нанял садовника?

Ник поднялся по ступенькам и позвонил в дверь. Через несколько секунд ему открыла миссис Симмс. Улыбнувшись, она сообщила Нику, что отец на террасе.

– Вы останетесь на ленч? – спросила она.

Ник покачал головой. Он слишком хорошо знал, что прием пищи за одним столом с Генри не способствует пищеварению.

– Нет, спасибо.

– Мистер Эллиот взял с собой кувшин чаю со льдом. Я принесу для вас стакан.

– Спасибо.

Пройдя через кабинет отца, Ник открыл дверь на террасу. Для человека, которого выписали из больницы меньше недели назад, Генри выглядел весьма недурно.

Только закрыв за собой стеклянную дверь террасы, Ник заметил в бассейне стройную фигуру плывущей женщины. Несколько секунд Ник наблюдал, как она быстро переплывает бассейн. Завороженный, он мог бы смотреть часами, как напрягаются ее мускулы, как размеренно и грациозно мелькают над водой сильные руки.

Да, он мог бы наблюдать за этим часами, если бы не Генри.

– Доброе утро, – сказал он. – Что ты здесь делаешь?

– Доброе утро, – ответил Ник, с трудом отрывая взгляд от русалки в черном купальнике и поворачиваясь к Генри. И только в этот момент до него дошло наконец, кто была эта женщина. Черт бы его побрал, если это не Саманта Карлмайкл во всем великолепии!

Генри сидел за столиком со стеклянной крышкой, потягивая чай со льдом, и с любопытством глядел на сына. Ник уселся в одно из кресел, спрашивая себя, куда подевалось вдруг враждебное выражение лица, с каким встречал его обычно Генри. На какую-то секунду Ник даже подумал: «А что, если все совсем не так? Что, если, на свое несчастье, я просто выдумал это все? Что, если на самом деле он…»

Ник даже заерзал на кресле. Нет, ничего он не выдумал. А если Генри неожиданно решил быть с ним подобрей после двадцати лет враждебности, так на то наверняка была причина, причем тщательно просчитанная. Может быть, пережитый инфаркт заставил его смягчиться. Впрочем, Ник сомневался в этом. Образ сломленного, размякшего Генри никак не вязался с обликом человека, которого знал Ник всю свою жизнь.

– Просто проезжал мимо? – снова спросил Генри. – Или заехал специально?

Миссис Симмс подошла к столу и налила Нику стакан чаю со льдом. Кубики льда, звеня о дно стакана, были словно своеобразным аккомпанементом ритмичным всплескам, раздававшимся со стороны бассейна, и гомону играющих детей, доносившемуся с улицы.

– Я приехал по делу, но, похоже, она меня опередила.

– Она? – Генри удивленно поднял брови.

– Твоя… подруга, которая плавает сейчас в бассейне.

– Сэмми? Так ты приехал повидаться со мной по поводу Сэмми?

Ник сделал глоток чая.

– Я так и думал, что она уже рассказала тебе о том, что я назначил ей испытательный срок.

– Ты что?!

Плеск воды в бассейне на секунду затих, но тут же возобновился снова.

– Так она не сказала тебе? Я назначил ей стандартный испытательный срок для сотрудника, принимаемого на новую работу, – девяносто дней.

Генри в упор смотрел на сына. Любопытство, читавшееся в его глазах, сменилось выражением враждебности, куда более знакомым Нику.

– Итак, она должна за три месяца доказать тебе, что чего-то стоит, или ты выкинешь ее из компании?

– Такова политика фирмы. – Ник снова глотнул чаю.

Генри со стуком опустил свой стакан на стеклянную крышку стола.

– Черт побери, Сэмми не придется ничего тебе доказывать! Это тебе я назначу трехмесячный испытательный срок!

– Ты не можешь этого сделать. Я – президент компании.

Генри наклонился вперед.

– Но компания принадлежит мне.


До Сэмми доносились какие-то голоса. Наверное, Генри включил радио. Но сердитый крик тут же убедил ее, что это не так. Генри был на террасе не один. Пора вылезать из бассейна.

В этом купальнике? Ну уж нет! Она останется в воде, пока не уйдет собеседник Генри, кем бы он ни был. Сэмми снова начала набирать скорость. Она давно устала считать, сколько раз переплыла бассейн туда и обратно. Ведь она плавала не для этого, а просто ради удовольствия сознавать, что это у нее получается. Нигде больше Сэмми не чувствовала такой уверенности в своих силах, как в воде, нигде больше не рисковала проверить себя на прочность.

Сэмми постепенно приближалась к тому состоянию, которое обычно называют «стеной», – той степени физической усталости, когда каждый следующий взмах руки становился медленнее и давался тяжелее, пока пловец не осознавал наконец, что просто не сможет сделать следующего движения.

Сэмми не знала, как называют такое состояние профессиональные пловцы, но слово «стена» казалось ей вполне подходящим. При каждом движении мускулы ее словно скрипели, горели все сильнее. Сэмми чувствовала себя так, словно кто-то схватил ее за ноги и пытался сломать позвоночник. А руки весили сейчас не меньше тонны. Движения становились медленнее, дыхание прерывалось, бортик бассейна, к которому она плыла, казалось, удалялся.

Сэмми забыла о неизвестном посетителе Генри, о проблемах на работе, о долгах, которые оставил Джим. Она забыла о своем странном влечении и своей ненависти к Нику Эллиоту. Забыла обо всем. Сейчас главным было сделать еще одно движение. Потом еще одно.

И вот она достигла ее, этой воображаемой стены. Больше она не могла взмахнуть рукой. Ни за что на свете. Но все-таки Сэмми снова и снова преодолевала себя. Один раз, два, три. Словно птица, вырвавшаяся из клетки, Сэмми сбросила с себя тяжесть и усталость и снова ровно поплыла к противоположному краю бассейна.

Она сделала это! Неважно, сколько раз она переплыла бассейн, но ей удалось сегодня прорваться через барьер! В следующий раз она пойдет дальше, доведет себя до такого состояния, когда ее оставят последние силы. А сегодня она просто поплавает еще немного спокойно и медленно.

Она еще несколько раз переплыла бассейн и, оказавшись у более глубокого его конца, схватилась за бортик и чуть приподнялась над водой. Дрожащая рука ее разжалась, и Сэмми, смеясь, шлепнулась обратно.

Вынырнув, Сэмми услышала смех Генри.

– Что, Сэмми, пора вызывать подъемный кран, чтобы вытащить тебя из бассейна?

– Нет… пока. – Сэмми с трудом перевела дыхание.

Она еще дважды попыталась выбраться сама, но руки отказывались повиноваться.

Сэмми снова рассмеялась.

– Руки не слушаются. Вызывайте кран!

– Нет, пожалуй, я лучше оставлю тебя барахтаться. Так забавно наблюдать за этим!

– Спасибо. – Развернувшись, Сэмми поплыла к мелкой части бассейна, где была лесенка. – Вы настоящий… – В этот момент Сэмми заметила Ника, сидящего за столом напротив отца. Что он здесь делает? На секунду она забыла, что хотела сказать дальше. – Настоящий парень.

Холодные голубые глаза следили за каждым движением Сэмми. Ей хотелось убежать, спрятаться от этого взгляда. Она чувствовала, что похожа на мокрую крысу – волосы облепили шею и плечи, падали на лицо. К тому же не очень приятно было оказаться полуголой перед этим мужчиной.

Интересно, он скоро уедет? И сколько еще можно оставаться в воде, не рискуя вызвать вопросы?

Похоже, недолго, потому что Генри поднялся и подошел к переговорному устройству, висящему у двери.

– Сэмми уже вылезает, миссис Симмс, – сказал он, нажав на кнопку. – Мы будем завтракать минут через пятнадцать. И накройте, пожалуйста, на троих. Ник тоже остается на ленч.

Ник остается. Великолепно! Значит, ничего не поделаешь – придется вылезать. Сэмми медленно выходила из воды под тяжелым, пристальным взглядом Ника. Она ни за что не станет поправлять купальник, пока он на нее смотрит! Поднимаясь по ступенькам, после невесомости, которую испытывала в воде, Сэмми чувствовала себя так, словно весила целую тонну. Колени ее дрожали, казалось, ноги вот-вот подогнутся и она упадет. Она тяжело дышала. Теплый ветер казался ей сейчас ледяным. Не вытираясь, Сэмми набросила на плечи махровый халат. Потом, повернувшись спиной к мужчинам, она постаралась как можно тщательнее вытереть полотенцем спутанные волосы.

И все-таки, что здесь делает Ник?

Сэмми медленно повернулась и направилась к столу, неся полотенце перед собой, словно щит.

– Здравствуйте, Ник.

Он кивнул, продолжая мерить ее взглядом с головы до ног. Сэмми вдруг сделалось невыносимо жарко.

– Здравствуйте, Сэмми.

Сердце никак не хотело биться медленнее. Что же было такого в этом человеке, что заставляло ее так волноваться? Да, Ник был красив особой, чисто мужской красотой, но Сэмми всегда предпочитала более утонченные лица. А со дня смерти Джима она вообще предпочитала не смотреть на мужчин. Они перестали ее интересовать.

Ну и что, что темные волосы Ника выглядели так, словно по ним только что провела рукой женщина? Какое ей дело до того, что синий хлопчатый пуловер Ника был точно такого же цвета, как его глаза, а поношенные джинсы, нисколько не похожие на дорогие деловые костюмы, которые он обычно носил, облегали его бедра, точно вторая кожа?

Все это не должно ее волновать. Так же, как и красиво очерченный рот Ника. Но Сэмми честно признавалась самой себе, что все это тем не менее было ей небезразлично. Да, похоже, она столкнулась с серьезной проблемой. Ей явно нравились губы нового босса.

Не будь дурой, Сэмми! Ему нет до тебя никакого дела, что бы там ни померещилось тебе в его глазах.

– Пожалуйста, – Генри подвинул ей шезлонг, – садись и отдыхай.

– Я… мне, кажется, лучше уйти. Вам наверняка надо поговорить о чем-то важном.

– Ерунда! – Генри легонько подтолкнул Сэмми к шезлонгу. – Я приглашал тебя на ленч, значит, ты остаешься на ленч. И Ник тоже.

Пожав плечами, Сэмми опустилась в кресло.

Генри тоже сел.

– Ну как, сколько раз ты переплыла сегодня бассейн? – спросил он.

Очень трудно было казаться спокойной и уверенной в себе под взглядом Ника. Трудно – это еще мягко сказано. Сэмми повернулась к Генри.

– Я не считала.

– Наша Сэмми плавает, как рыба, – сказал Генри, обращаясь к Нику.

Опять он с этими своими штучками! Ну какая, к черту, «наша Сэмми»? А она ведь так и не успела поговорить с Генри о том, что произошло тогда в больнице.

– Я заметил, – сказал Ник.

Сэмми по-прежнему чувствовала на себе его взгляд. Ей трудно было дышать.

– Но я бы сказал: как русалка, – добавил Ник.

Сэмми не стала отвечать, она даже не повернулась в его сторону. Налив себе чаю, она жадно прильнула к стакану. Допив, медленно поставила его на стол, чувствуя себя неловкой и неуклюжей, и сложила руки на коленях.

Ник молча смотрел, как Сэмми теребит пояс халата.

Итак, эта леди была вовсе не такой холодной и собранной, какой хотела казаться. Румянец, горящий на щеках Сэмми, окончательно убедил его в этом.

И эти ноги. Женщина с такими ногами и таким телом не имела причин быть холодной. Конечно же, Генри сумел разглядеть теплоту, скрытую в ней. Она сумела зажечь самый настоящий огонь и в Нике, который изо всех сил старался этого не замечать. Интересно, Генри чувствует то же самое, глядя на Сэмми?

Он представил себе Сэмми вместе с его отцом, и во рту тут же появился кислый привкус. Ник понял, что ревнует, и мысль эта привела его в ярость. Черт бы его побрал, если он станет завидовать собственному… если он станет завидовать Генри!

Посмотрите только на этого старого козла – как он поглаживает Сэмми по руке и улыбается, как идиот. И как она улыбается в ответ, словно Генри Эллиот – самый потрясающий мужчина из всех живущих на этом свете.

Ник попытался вспомнить, когда на него последний раз смотрели таким взглядом.

Мысли эти тут же показались ему странными. Ведь он вовсе не хотел, чтобы кто-то смотрел на него вот так. Взгляд этот говорил о настоящей близости, об общих мыслях, общих секретах. А Ник ни с кем не хотел делиться своими мыслями и своими секретами. Ему больше нравилось, чтобы отношения с людьми – и деловые, и личные – оставались чисто светскими. Он любил нежных и мягких женщин, готовых ловить каждое его слово. Ник никогда не увлекался недотрогами, и черт бы его побрал, если он начнет это делать сейчас!

Отодвинув стул, он встал.

– Мне пора.

Генри задумчиво поглядел на сына. Именно в такие моменты старик говорил обычно что-нибудь резкое.

– Ты ничего не хочешь мне сказать? – спросил Ник.

Генри только пожал плечами.

– Делай как тебе удобнее. Впрочем, ты всегда так и делаешь.

– Хорошо. – Ник кивнул отцу, затем Сэмми и вышел из сада через боковые ворота. У подъезда он остановился возле потрепанного «Форда». Теперь Ник знал, что это машина Сэмми. Черт возьми, на свою зарплату она могла бы позволить себе что-нибудь поприличнее! Или хотя бы покрасила эту рухлядь. Ник хотел уже отойти, как вдруг что-то внутри машины привлекло его внимание. Наклонившись, он заглянул внутрь через открытое окно. На переднем сиденье лежала газета с объявлениями. Протянув руку, Ник взял верхнюю страницу. Это был сегодняшний номер, и три объявления под рубрикой «Требуются» были обведены красными кружками.

Саманта Карлмайкл явно не собиралась ждать конца испытательного срока. Это удивило Ника. Он считал Сэмми холодной, уверенной в себе выскочкой с железной хваткой и никак не мог предположить, что она так быстро сдастся.


Остаток выходных и в начале следующей недели Ник старался не думать о том, что Сэмми ищет новую работу. Он вовсе не собирался жалеть о ее уходе.

И все же мысли о Сэмми не шли у него из головы. А что, если он был к ней несправедлив? Что, если она хочет уйти с предприятия только из-за его отношения?

Нет, скорее всего она уходит потому, что знает: работа ее никому не нужна. Понимает, что никогда не сможет обвести Ника вокруг пальца, как обвела Генри.

Тогда почему это так волнует его?

Ник собирался поговорить с Сэмми, но всякий раз, едва завидев нового президента компании, Саманта поспешно исчезала где-нибудь на другом конце завода. Что ж, тем лучше, потому что Ник помнил не только газету с объявлениями на переднем сиденье ее машины. Перед глазами его часто вставал образ Сэмми, выходящей из бассейна: вода, стекающая по золотистой коже, капельки, дрожащие на ресницах, вздымающаяся при каждом вздохе грудь, блестящие мокрые губы.

Черт побери, он должен перестать о ней думать! Она ведь любовница Генри.

Неожиданно раздался раскат грома. Удивленный, Ник поднял голову и увидел, что по оконному стеклу барабанит дождь. До этого он как-то не обратил внимания на погоду. И еще он не заметил, что сейчас уже половина восьмого и почти все сотрудники давно покинули свои кабинеты. Наблюдая за бушующей за окном грозой, Ник подумал о том, что пора поехать домой и поужинать.

Оконное стекло увеличивало попадавшие на него капли, напоминавшие Нику другую капельку – на родинке выходящей из бассейна Сэмми.

Все, хватит!

Сейчас он поедет куда-нибудь ужинать. Может быть, проливной дождь, под который он неминуемо попадет по дороге к машине, промоет ему мозги.

Ник запер за собой дверь кабинета. Холл был освещен, но абсолютно пуст. Шаги его отдавались эхом. Ник никогда не думал, что в опустевшем к концу дня здании царит самый настоящий дух одиночества. Или дело не в здании? Может, это он чувствует себя одиноким?

Ерунда!

А даже если и так, у него нет времени размышлять о таких пустяках. Ему надо управлять компанией.

Ник вдруг задумался о том, испытывает ли Генри нечто подобное. Может, ему тоже не хватает той близости, которая существовала между ними в те далекие времена, когда они еще называли друг друга отцом и сыном.

Отцом и сыном. Как давно это было! И все же в тот день, в больничной палате, Генри представил его Сэмми именно как своего сына. Почему, ведь он не произносил это слово более двадцати лет? Может, Генри тоже был одинок?

С такой женщиной, как Сэмми? Невозможно. С ней мужчина не может чувствовать себя одиноким.

Но хватит, черт возьми, хватит думать о ней!

Ник вышел на улицу. Днем температура достигала почти ста градусов, но дождь все изменил. Сейчас было гораздо прохладнее. Однако дождь стихал – потоки превращались постепенно в изморось. Значит, ему не удастся промокнуть так сильно, чтобы это помогло забыть о Саманте Карлмайкл.

Ник как раз думал о том, что делает Сэмми дождливыми вечерами вроде этого, как вдруг внимание его привлек звук, который ни с чем невозможно спутать, – звук машины, которая не желает заводиться. Дребезжащий звук неисправного мотора эхом отдавался среди зданий под темным грозовым небом.

Потом Ник увидел ее. Сэмми. Она сидела одна в своей обшарпанной машине, кругом не было ни души.

«Крэнк, крэнк, крэнк», – раздавался треск мотора.

Так она наверняка посадит аккумулятор.

«Крэнк, крэнк, крэнк… клик, клик».

Вернее, она уже его посадила.

Загрузка...