Испытай меня возбуждением (ЛП)

Глава 5

Ария

Я чувствую, что он наблюдает за мной. Чувствую, как его глаза проходятся по моим волосам, моей груди, ногам. Это почти осязаемое ощущение, словно его руки скользят по мне, грубые ладони сжимают то мягко, то нежно, ложатся на плечи и спускаются вниз по голым рукам и чувствительной коже, сплетаясь с моими пальцами. Он везде: надо мной, возле меня, передо мной, позади меня, и я не могу сделать перерыв. Не могу отдышаться.

Это ощущается как прыжок с горячей сковородки прямо в открытый огонь. Ох, когда он смотрит на меня, то нет неуважения — это не похоже на то, как смотрит на меня мистер Сервантес, когда я ставлю перед ним рюмку с «Патроном», и это не то, что я чувствую каждый раз, когда мистер Бенсон раздевает меня глазами, как только я к нему приближаюсь.

Конечно, это не означает, что приятно, когда кто-то на тебя пялится. Потому что это не так. Трудно чувствовать себя комфортно, когда твой босс — это босс босса и босс твоего босса, следит за каждым твоим движением.

Я пытаюсь убедить себя, что так оно и есть. Что это та причина, почему я так нервничаю, почему поскользнулась на «Абсолюте» с грейпфрутом рядом с миссис Торрес и задела локтем бокал с «Гленфиддихом» (прим. пер.: Glenfiddich — бренд шотландского односолодового виски) миссис Брандт, потому что я боюсь облажаться ещё раз перед своим боссом. Я боюсь делать что-то, за что меня могут уволить.

Но я никогда не была одной из тех, кто часто или хорошо занимается самообманом… Какой смысл, когда глубоко внутри я знаю правду. В данном случае, правда заключается в том, что прошло уже двадцать восемь часов с тех пор, как я вышла из офиса Себастьяна Кейна и я до сих пор с трудом могу дышать, не задыхаясь от желания, думая лишь о нём.

Это глупо, настолько глупо, просто чувствовать себя потерянной в мужчине, после первой же встречи. Конечно, на самом деле ещё более глупо думать о том, чтобы переспать с ним. Я знаю, чем это закончится. Моя семья и его бизнес, моё прошлое и его настоящее, любое движение, временно объединяющее нас вместе, независимо от чего-то — это бомба замедленного действия.

Умом я всё это понимаю. Просто знаю, каково это спать с богатым человеком, каким-нибудь богачом как тот, что владеет казино в Вегасе — глупость несусветная. И всё же не перестаю думать, как он смотрел на меня вчера, когда я уходила от него из его кабинета; глаза Кейна, как зелёный лес и его лицо, на котором словно маска отпечаталось пресловутое «хочу», преследующее меня даже сейчас.

— Эй, Ария, — мистер Шинан привлекает моё внимание и машет мне рукой. Хотя я уже пыталась выяснить, как избегать щипков, я знаю, что это случится, но, в любом случае, останавливаюсь рядом с ним. И даже улыбаюсь, стараясь держать свою задницу подальше от него и игроков за столом.

— Что я могу для вас сделать, сэр?

— Ещё один «Мэйкерс Марк» (прим. пер.: Maker's Mark — это чистый бурбон производимый в Кентукки) было бы не плохо, спасибо, — он держит пустой стакан, бренча льдом по дну.

— Сейчас сделаю, — я беру стакан и ставлю его в середине своего пустого подноса. — А вы что-нибудь ели? Как вы будуте щипать меня, если не сможете встать из-за стола? — он сжимает кости, смотрит на меня, и я понимаю, почему мне не стоит его провоцировать. В кости везет не всегда. — Сегодня вечером кости пользуются популярностью.

Звук отражается словно эхо, когда он бросает кубики, и мы вдвоём наблюдаем, как они останавливаются на десяти. Дилер выплачивает ему и всем остальным на линии прохода, а затем снова собирает ставки.

— Видишь? — говорит он мне, когда берёт их снова. — Это счастливая ночь. Я не могу всё бросить.

— Я принесу вам меню от нашего магазина сандвичей, — говорю я ему. — Так подойдёт?

— Звучит отлично, просто великолепно, — он кладёт пятидесяти долларовую фишку на мой поднос, а затем задерживает кости около меня и снова бросает. Я наблюдаю, и на этот раз, когда он выбрасывает двенадцать, весь стол взрывается от восторга.

Я использую его отвлечение, как возможность ускользнуть, но мистер Шинан должно быть видит, как я иду, потому что я получаю достаточно сильный шлепок по заднице, который заставляет меня подпрыгнуть, и почти расплескать его бокал «Патрона» со льдом на голову другого игрока.

Я вовремя себя останавливаю, а потом отправляюсь в бар, где снова работает Майкл. Я оставляю заказ мистера Шинана вместе с тремя другими, которые я взяла по пути, но когда кладу поднос с последними заказами на стойку, Майкл едва не замирает около меня.

И вот тогда я точно знаю, что чувство, которое меня преследовало, что за мной наблюдают, не просто игра моего воображения. Всё это реально. Настолько реально, что я чувствую горячее покалывание в основании своей шеи, но только потому, что Себастьян стоит там, позади меня.

Собираясь с силами, чтобы противостоять его воздействию на меня и увидеть его снова, я с улыбкой разворачиваюсь. Конечно, он стоит там: хмурое лицо и ещё более мрачные зелёные глаза.

— Добрый вечер, мистер Кейн, — говорю я ему, поднимая уже тяжелый поднос, и аккуратно обхожу его.

Моё формальное использование его фамилии не воспринимается им хорошо — он ничего не говорит, но странно сжимает челюсти от моего обращения. И я не понимаю, почему Кейн здесь, на среднем этаже казино, где он знает, что все на нас пялятся. Назвать его Себастьян? Дать ему приблизиться ко мне, как я сделала вчера наверху?

Этого не случится. Единственная вещь, которая может оказаться хуже, чем спать с боссом — это когда твои коллеги думают, что ты с ним спишь. Не-а. Исключено.

Похоже, мужчина не понимает намёков. Вместо того чтобы заставлять сотрудников делать то, что они должны, чтобы казино исправно работало так же, как и каждую субботу, он разворачивается и следует за мной. Босс заходит слишком далеко, тащась за мной как собака, пока я разношу напитки между двух столов в дальнем конце зала игроков с большими ставками.

На этот раз я прокладываю свой путь через столики постоянных посетителей, где мне не приходится уворачиваться от чего-то, кроме пары блуждающих глаз. Каждый слишком занят тем, что пялится на Себастьяна. Новость, что он наследник Кейна, движется через зал с удивительной скоростью. Я была бы благодарна ему за присутствие и защиту, если бы не была так раздражена всей этой чертовщиной.

Ладно, дела идут относительно ровно, пока я не останавливаюсь за столом для игры в крэпс, около мистера Шинана, который просматривает меню из закусочной, находящейся на другой стороне казино. Он благодарит меня за это и подмигивает, а затем, либо Себастьян не замечает, либо не достаточно беспокоится в его присутствии, но одна из его огромных лап с силой приземляется прямо на мой зад, заставляя меня подпрыгнуть. Этого более чем достаточно, чтобы я разлила два оставшихся на подносе напитка.

— Эй! — ладонь Себастьяна возникает из ниоткуда, оборачиваясь вокруг запястья мистера Шинана, и сжимает её до тех пор, пока у него не выпадают из ладони игральные кости. — Что же, будет справедливо, если теперь он будет расплачиваться сразу, — поясняет дилеру Себастьян, который с большим интересом наблюдает за происходящим. Я почти убеждена, что увижу, как она расскажет каждую деталь, которую смог запомнить, при первой же возможности.

— Катись к черту, приятель, — возмущается мистер Шинан. — Я на коне.

— Вы? Действительно? — спрашивает Себастьян, сжимая запястье мужчины ещё сильнее. — Мне кажется, что находиться в такой ситуации — это плохая примета для игры. Ведь вы не сможете бросить кости, если ваша рука находится в захвате, а это может стать проблемой для дальнейшего участия в игре.

Я с открытым ртом смотрю, как он угрожает одному из Китов, самому частому посетителю казино, тому, кто регулярно проигрывает несколько миллионов долларов, каждый раз, когда играет.

— В чём твоя проблема? — спрашивает мистер Шинан, голос звучит воинственно и зло, пока пытается стряхнуть железный захват Себастьяна.

Я кладу руку на предплечье Себастьяна, пытаясь вмешаться, и не получаю ничего, кроме яростного взгляда, который говорит мне, чтобы я отстала.

— Моя проблема, — говорит ему Себастьян, — что это моё казино. И мне не нравится смотреть, как какой-то мудак с манией величия, отвешивает шлепки и щупает тела моих сотрудников. Я не из тех, кто пройдёт мимо.

Он отпускает запястье мистера Шинана, но зрительный контакт между ними не прерывается. Не надо быть гением, чтобы понять, что я нахожусь в эпицентре того, как мужчины меряются членами, где Себастьян не имеет абсолютно никакого намерения проиграть.

«Кто пройдет мимо?» — я почти смеюсь от этой мысли. Не похоже, что у него есть шанс потеряться в этом аду. Не потому кем он является, а в силу того, как выглядит его лицо и глаза. У него есть полный контроль над этой ситуацией, и он никогда не сдастся. Не то, что я, которая пыталась избавиться от него всего пару минут назад. Или служба безопасности, которая кружит, как волки, только и ожидая приказа босса. И, наверняка, не мистер Шинан, который забросил игру и уже не выглядит таким же весёлым и сильным, каким выглядел пару минут назад.

В итоге мистер Шинан становится тем, кто отводит взгляд первым, явно останавливая себя от высказывания дальнейших претензий.

Я жду, что Себастьян скажет что-то ещё, чтобы унизить мистера Шинана тем, что он отвел глаза первым. Но я недооценила Себастьяна Кейна. Босс продолжает выглядеть очень цивилизовано, говоря:

— Спасибо, — перед тем, как кладёт руку мне на поясницу и направляет меня в сторону бара.

— Что, чёрт возьми, это было? — шиплю я, как только мы оказываемся вне зоны слышимости.

Он хладнокровно на меня глазеет.

— Это было для того, чтобы Кит больше не смел прикасаться к тебе, или любой другой официантке, которая работает здесь — снова. Я наблюдал за ним последние три часа и если у тебя не найдется, хотя бы одного синяка на заднице от него, я буду очень удивлён.

Он прав. Я уже могу ощутить боль на правой половине задницы, по которой тот неоднократно отвешивал шлепки. Я не скажу об этом Себастьяну, не хочу доставлять ему удовольствие выиграть и этот раунд тоже. Достаточно одного взгляда на выражение его лица, чтобы понять, он знает, что прав и совершенно этому не рад.

— Пойдём ко мне в офис, — говорит он, забирая из моих рук поднос с напитками, и ставит его на стойку рядом с Майклом, который пытается выглядеть так, будто он не подслушивает.

— Не могу, — отвечаю я ему, перегибаясь через стойку к подносу, на котором остались мои чаевые. Уверена, что выгляжу крохоборкой, но у меня есть квартира, которая должна быть оплачена и автомобиль, который отчаянно нуждается в новых покрышках. — В случае если ты не заметил, то я работаю.

— Ты не ходила на обеденный перерыв, — говорит он мне с уверенностью человека, который не привык к отказам. — Возьми его сейчас.

— Я не хочу брать его сейчас, — мой желудок выбирает этот момент, чтобы заурчать, выставляя меня лгуньей более эффективно, чем смог бы Себастьян. По правде говоря, я спорю просто из вредности, ведь фактически моё рабочее время закончилось, и перерыв начался пять минут назад. Но я не поступаю так, как мне говорят, не важно, будет ли это Себастьян или мой менеджер, который скажет, что пришло время.

— Тяжёлый случай, — говорит он и кладёт руку мне на спину, его вид неожиданно становится более угрожающим. — Ты явно голодна, у тебя была тяжёлая бессонная ночь с этим ублюдком, и ты выглядишь так, словно собираешься упасть, если не подкрепишься. Бери грёбаный перерыв.

— Вероятно, сейчас самое подходящее время, чтобы сказать тебе, что я не очень хорошо реагирую на приказы, — рычу я на него. Вся правда в том, что мое альтер эго длинной в милю, и оно становится больше с каждым днем. Мой терапевт говорит, что это приходит из-за того, что всё свое детство, я делала именно то, чего всё время ждали от меня другие, вплоть до…

Я останавливаюсь, прежде чем не смогу вынырнуть, не позволяя себе увязнуть в прошлом, которое не в состоянии изменить и никогда не смогу контролировать. Тем более, у меня тревожное предчувствие на счёт Себастьяна и нашей игры. Если я потеряюсь в том, что произошло четырнадцать месяцев назад, то наше общение с Себастьяном станет абсолютно невозможным.

Я только собираюсь сказать что-то обидное, что уберёт руку Себастьяна с моей спины и скажет ему, куда он может засунуть свои приказы, когда подходит Дэвид.

— Всё окей? — незамедлительно спрашивает мой непосредственный начальник, его глаза бегают между Себастьяном и мной.

Я не дура. И знаю, что он спрашивает Себастьяна, и явно не ради моего благополучия, но я всё равно рада его увидеть. Тем более, что это дает мне возможность вернуться к работе.

— Всё отлично, — говорю я ему с поддельной улыбкой, удивляясь, как от притворства не трескается моё лицо. — Я собираюсь сделать ещё один круг по залу.

— На самом деле, я пришёл сюда, чтобы сказать, что тебе пора передохнуть, — говорит мне Дэвид. — Твоё рабочее время закончилось 10 минут назад.

Бл*дь. Серьёзно? С каких пор Дэвид отслеживает перерывы работников? Обычно мы те, кто должны искать его, чтобы напомнить, что нам пора отдохнуть. Ублюдок. Мало того, что Дэвид уволил меня две ночи назад, так теперь он хочет доказать, что хоть и частично, но контролирует мою жизнь.

— Она как раз собиралась это сделать, — говорит Себастьян, направляя меня рукой подальше от бара к лифту для персонала, расположенному позади кабинки службы охраны.

— Куда мы идём? — спрашиваю я, разрываясь между желанием снять каблуки или пойти за Себастьяном, просто, чтобы посмотреть, что он замышляет. Любопытство всегда было одним из моих самых больших пороков.

— В мой офис.

Я останавливаюсь прямо посреди оживлённого прохода казино.

— Мне нужно поесть, — говорю я ему, используя это как предлог, чтобы избежать его святая святых. Не хочу оставаться с ним наедине, мне нельзя оставаться с ним наедине. Не после вчерашнего. И, наверняка, не со всеми странными ощущениями, которые он во мне вызывает.

— Об этом позаботятся, — уверяет меня Кейн. Он вставляет свой ключ в замок, нажимает на кнопку вызова лифта и двери мгновенно открываются. Босс заводит меня внутрь и жмёт на кнопку верхнего этажа. Спустя несколько секунд двери тихо закрываются.

Не знаю, злиться мне или радоваться его доминированию. По правде говоря, я немного запуталась и, даже не пытаюсь скрывать свои эмоции, когда двери лифта открываются в приёмной возле его офиса. Очень удобно.

Себастьян подводит меня к своему кабинету, затем отступает и придерживает дверь открытой так, чтобы я могла войти первой. У меня занимает всего минуту, чтобы понять, что он имел в виду насчёт ужина, когда говорил, что об этом заботятся. В центре комнаты установлен небольшой стол, со стульями стоящими с двух сторон от него. Он накрыт причудливой скатертью, в центре которой находится небольшой букетик роз, а так же две тарелки, накрытые серебристыми крышками.

Я с опасением смотрю на Себастьяна, обдумывая происходящее. В моей голове едва укладывается тот факт, что у меня всё ещё есть работа. Этот роскошный обед да-а-а-а-леко вне зоны моего комфорта.

Он, должно быть, чувствует моё смущение, потому что начинает улыбаться, жестом указывая на стол.

— Это не то, что ты подумала, — уверяет меня Кейн. — Они просто пытаются сделать всё на высшем уровне, когда я что-то заказываю. Вот что значит быть боссом.

— Я не хочу с тобой встречаться, — говорю я ему напрямую.

Себастьян легко пожимает плечами.

— Это не свидание.

Теперь он удваивает моё любопытство. Это единственная причина, по которой я следую за ним к столу, позволяя ему выдвинуть для меня стул. Или, по крайней мере, так я говорю себе, когда присаживаюсь.

— Тогда что это?

— Давай назовём это встречей единомышленников.

Я сердито прищуриваюсь.

— Не уверена, что мы на самом деле единомышленники.

— Возможно, ты будешь удивлена, — он протягивает руку и поднимает крышку с моей тарелки, и всё, что я могу сделать — это попытаться скрыть свое удивление. Я представляла себе стейк или рыбу, но он заказал для меня пиццу. И не обычную, а пиццу с ананасом и свежей моцареллой, которую я просто обожаю.

— Как ты узнал? — спрашиваю я.

Он пожимает плечами, потом поднимает крышку со своего блюда, показывая пиццу с начинкой из всего, что только можно было в неё положить.

— Наверное, мне просто повезло.

Да, точно, повезло.

Мой желудок урчит, и он снова кивает на мою тарелку.

— Ешь.

Время идёт, передо мной моя любимая пицца и становится всё более очевидным, что Себастьян не собирается позволить мне выйти из этой ситуации. Зная это, я могла бы даже насладиться этим. Ведь одна пицца не превратит всё это в свидание.

Он поддерживает разговор, пока я заталкиваю еду в рот. Но после второго куска, я наконец-то достаточно сыта, чтобы сказать, о чём думаю с тех пор, как он спас меня от похотливых лап мистера Шинана.

— Ты знаешь, что не можешь продолжать так делать, верно?

— Как делать? — спрашивает он, делая большой глоток своего напитка.

— Набрасываться на парней, потому что ты обеспокоен состоянием моей задницы.

Мгновенно его глаза меняют цвет с сочной летней травы на цвет тёмного, густого зелёного леса.

— Меня беспокоит состояние моего казино. Не уверен, какую к чертям политику вел здесь мой отец, но я против того, чтобы мои работники подвергались сексуальным домогательствам на работе. Любой из моих сотрудников, — подчеркивает он. — Не только ты. Я уже провёл встречу со старшим персоналом на эту тему.

Возмущение в его голосе успокаивает меня так, как не смогло бы успокоить ничто иное. Ох, я не настолько наивна, чтобы думать, что он заботится обо всех своих сотрудниках, приглашая в офис на обед из пиццы. Знаю, что ко мне особое отношение, потому что он хочет меня трахнуть, но в то же время, мне нравится, что это не только из-за меня. Что у него есть принципы вести честную игру, которая выходит за рамки того, что хочет его член.

Всё равно, я чувствую, что обязана предупредить его.

— Таким образом, ты начнёшь терять клиентов.

— Это не те клиенты, которыми стоит дорожить.

— На самом деле это не решит твои рабочие проблемы.

Он прищуривается, и впервые с тех пор как я встретила его, Себастьян выглядит высокомерно. Не просто немного заносчивым. Нет, он выглядит как все богатые мужчины, обладающие властью заставить людей прогнуться под его надменностью. Если это так очевидно мне, то Бог знает, как это влияет на кого-то ещё. Я так заведена, что поджимаю пальцы ног. Это проблема. Действительно, серьезная проблема.

— Кто-то же должен принимать такие решения? — спрашивает он. — Это моё место.

Я не отвечаю, но мы оба это знаем. То, что «Атлантис» — место его отца, и хотя он может быть блудным сыном, который вернулся назад, это всегда будет тот отель, который построил Ричард Кейн.

— Я не утверждаю, что ты должен сидеть сложа руки, делай что хочешь. Но я считаю, что твои правила хорошие. Впрочем, мужчины с деньгами настоящие козлы. Так показывает опыт.

Он удивлённо поднимает бровь.

— Ох, серьезно?

— Да, серьёзно. Возможно, бывают исключения.

— Только возможно?

— Я отложила вынесение окончательного приговора до тех пор, пока у меня не появится немного больше фактов.

Он кивает, будто я произнесла что-то, в чём есть смысл, когда в действительности, я даже не уверена, о чём говорю. Пытаюсь сдержаться, пытаюсь контролировать себя. Ведь влюбиться в богатого парня — владельца казино, ради Бога — это настолько за пределами моих планов на ближайшее десятилетие, что я едва понимаю, зачем нахожусь здесь, в его кабинете; ем пиццу и болтаю с ним, когда должна была взять пакетик чипсов и пойти в комнату отдыха для персонала.

— Всё, что я хочу сказать — это то, что ты можешь установить правила, как ты хочешь, чтобы они себя вели. Ты можешь, даже применять их. Но если им не понравятся твои ограничения, они найдут другое казино, чтобы проиграть свои двадцать миллионов долларов и ты потеряешь своих Китов, и большую часть своей прибыли.

— Я ценю твоё беспокойство, — говорит он мне. — Я знаю. Но у меня есть довольно хорошее предчувствие по поводу прибыли «Атлантиса». И если на некоторое время в целях защиты моих сотрудников, нам придётся претерпеть финансовые убытки, то всё нормально, я справлюсь с этим.

— Ты же не серьёзно? — спрашиваю я. — Никто в здравом уме не станет говорить такое.

— Я стану. И более того, я именно так и поступлю, — он поднимается и наливает мне ещё пенного напитка, я отпиваю из стакана, едва ли в состоянии его проглотить.

— Что ты делал последние десять лет, когда ушёл? Жил в стране фантазий? В реальной жизни такое не сработает.

— Я был финансовым директором одного из крупнейших благотворительных фондов в мире. И в реальной жизни работает и не такое, если ты хочешь, чтобы оно работало.

— Да, хорошо. Если бы это было так… — я останавливаюсь прежде, чем успеваю сказать слишком много. Но неудивительно, что Кейн так наивен. Он провёл годы, работая на благотворительность, а я… я живу в жизни, где поступают совершенно иначе.

Но Себастьян не позволяет мне оставить мысль незаконченной. Я вижу это по хищному блеску в глазах и резкому передёргиванию плечами задолго до того, как он повторяет:

— Если бы это было так?

Я подбираю ответ, который удовлетворит его, но всё-таки позволит мне сохранить мои секреты.

— Если бы это было так, я бы не стала тратить свои ночи, работая на четырехдюймовых каблуках, лавируя между мужчинами, у которых денег больше, чем манер.

— Ты знаешь, что не должна этого делать.

Тревожный звонок… Всё замирает, и я настороженно наблюдаю за ним.

— Что это значит?

— Эти мужчины и казино. Есть и другая работа, которую ты можешь выполнять.

— Конечно, я не получаю чаевых по несколько сотен долларов за ночь. И к сведению, я не нуждаюсь в тебе и не жду, что ты как рыцарь в сияющих доспехах, бросишься исправлять мою жизнь за меня. Я учусь на собственных ошибках.

— Ты абсолютно права.

Голос звучит вполне искренне, когда он это говорит, но я до сих пор не вижу на его лице никаких признаков насмешки или сарказма. Не могу их увидеть, но это не значит, что я ему доверяю. Кейн может быть профи по защите прав рабочих, но парень всё равно остаётся богатым пареньком из Лиги плюща. Я ходила в школу с такими ребятами. Я знаю этот тип людей. Никто из них не поверит, что работа официантки в казино — это работа, за которую стоит бороться.

Себастьян делает ещё один глоток своего пива, наблюдая за мной поверх края стакана.

— Ты мне не веришь.

— Я не не верю тебе. Просто пытаюсь выяснить, сколько дерьмовых ситуаций ты сможешь вынести, как думаешь.

— Большинство из них, — говорит он мне с усмешкой.

— Что же, довольно честно.

— Я всегда честен. Ложь для слабаков.

— Или отчаявшихся, — чувствую своим долгом, сказать это ему.

— Возможно.

Не возможно. Никогда не было. Меня бы здесь не было, я бы не жила такой жизнью, если бы у меня были другие разумные альтернативы.

— Слушай, давай уже ближе к делу? У меня есть только несколько минут, прежде чем я должна буду вернуться к работе.

— Отлично. Давай ближе к делу.

Я жду, когда он что-нибудь произнесёт, что действительно объяснит мне, почему я здесь, но он просто откидывается на спинку стула, закидывая лодыжку на колено другой ноги, и смотрит на меня глазами, которые видят слишком многое.

Я признаю, что он заставляет меня ждать его, чтобы доказать, что я имею такое же самообладание, какое есть у него. Но часы тикают, и с каждой минутой, которая проходит, мой желудок сжимается, а ладони потеют. Я ненавижу это чувство, ненавижу терять контроль, но он вынуждает меня. И ещё больше я ненавижу тот факт, что возможно, мне придётся остаться без ответов, которые я так отчаянно хочу получить.

— Я уже сказала тебе, что не собираюсь с тобой спать, — говорю ему после молчания, затянувшегося дольше, чем я в состоянии вынести.

— Ты говорила.

— Так зачем я здесь? Почему ты продолжаешь беспокоиться обо мне?

— Думаешь, всё дело в сексе?

Теперь я смеюсь. Не в состоянии себя остановить. Его вопрос смешон, особенно учитывая, что сексуальное напряжение между нами горит так ярко, что может осветить половину отелей на Стрипе.

— Не должно быть, но мой опыт подсказывает, что так и есть.

Недовольство мерцает в его глазах и на лице, но оно мигом исчезает, как только я его замечаю. И вот мы опять возвращаемся к ожиданию и молча, смотрим друг на друга.

— Тебе нравится твоя работа, — говорит Кейн. Мне бы поздравить себя за то, что заставила его нарушить тишину, но я помню, что Себастьян никогда ничего не делает, если он этого не захочет.

— Мне нравятся деньги, которые она приносит.

— Это всё, что тебе в ней нравится?

Я действительно никогда не думала об этом раньше, о том, действительно ли мне нравится работа, которую мне приходится выполнять. Я рада не быть под ногтем у своего отца. Мне нравится быть вдали от насилия и темноты, где это является образом жизни моей семьи. Я хочу идти своей собственной дорогой, даже если она будет опасной. Но работа сама по себе? Действительно ли мне она нравится?

— Она не плохая, — защищаюсь я. — Она оплачивает счета и этим она хороша.

— Ты в ней хороша, — соглашается он. — Но ты могла бы быть лучше.

— Ох, действительно? — теперь я оскорблена. Может быть, я та самая девушка, которая всегда лучшая в классе, или даже лучшая студентка одного из самых конкурентоспособных университетов мира. — И как же?

— Тебе не хватает контроля.

— Прости? Я работаю здесь больше года и тем вечером был первый раз, когда я потеряла самообладание.

— Я не сказал, что тебе не хватило самообладания, — Кейн склоняет голову, глядя на меня с прищуром, пока я понимаю, что он со мной играет. — Я сказал, что ты лишилась контроля.

Он допивает свое пиво, отставляя стакан в сторону. Затем встаёт и протягивает мне руку. Я начинаю отказываться… Я раздражена, и последнее, что хочу делать — это прикасаться к нему прямо сейчас. Но есть что-то в выражении его лица, во взгляде, которым на меня смотрит Себастьян, что мой желудок делает сальто и дыхание застревает в горле. Что заставляет меня понять, что отказаться от руки, которую он мне протягивает, является плохой идеей.

Поэтому я принимаю её, позволяя ему поставить меня на ноги. Я позволяю ему подвести себя к огромному панорамному окну, что занимает всю заднюю стену кабинета. Сейчас девять часов, и тьма наконец-то накрывает пустыню. Когда ты не знаешь, что тридцатью этажами ниже, на бульваре Стрип, где огни горят так ярко, что большую часть дня тебе кажется, словно ты находишься на вершине мира, солнце светит двадцать четыре на семь.

Себастьян снова стоит позади меня, его длинное, мускулистое тело прижимается ко мне от плеч до колен. Он тёплый и твёрдый, и, несмотря на то, о чём я думаю, он ощущается так хорошо, что хочется опереться на него. Чтобы согреться в его тепле и силе, которые исходят от него волнами.

— Я сегодня потратил слишком много времени, просматривая видео с твоим участием прошлой ночью, — шепчет он в моё ухо, пока его пальцы нежно поглаживают мои бёдра, мой живот, внешнюю часть моих ног. — Слишком много времени сегодня я видел тебя в деле.

— Ты шпионил за мной? — я пытаюсь изобразить обиду, но это сложно провернуть, когда весь вечер чувствуешь на себе его взгляд. Ещё труднее отойти, когда тело буквально тает в его объятиях.

— Я за тобой наблюдал, — он склоняет голову, его губы останавливаются всего в дюйме от моего уха, обдавая горячим дыханием мой затылок. — И ты знаешь, что я увидел?

— Что? — я не могу удержаться от вопроса, и не могу остановить своё тело от распространяющегося желания. Соски напрягаются, наливаясь кровью и требуя секса. Не знаю, что в нём такого, почему он так сильно меня заводит, но это так, словно моё тело признаёт его. Будто оно знает то, чего не знаю я.

— Кого-то, кто жаждет контролировать, как я. Кого-то, кто хочет контролировать себя, свою жизнь, свой мир.

— Это… это не правда.

— Не правда? — шепчет он.

— Нет. Я просто… я не хочу быть в чей-либо милости. Я хочу прожить свою жизнь так, как хочу жить я, не спрашивая никого, — почему моё дыхание так непостоянно? А моё сердце бьётся так быстро?

— Контроль, — говорит он мне снова. — Дисциплина. Сдержанность.

Слова пугают меня также, как и заводят. Или может, это просто то, как он обнимает меня и касается. Его губы скользят вверх по моей шее и челюсти.

— Я не… — мой голос ломается. — Я не знаю, чего ты от меня хочешь.

— Дело не в том, что я хочу от тебя, — говорит Кейн, продолжая осыпать горячими поцелуями мою щёку и уголок рта. — Дело в том, что я хочу тебе дать.

— И что это? — спрашиваю я, игнорируя сухость в горле.

— Скажи мне, Ария. Как много значит для тебя контроль? Как далеко ты готова зайти, чтобы получить его?