Истина торжествует

Пролог

– О чем задумалась? – негромкий голос Дрю щекотал мое ухо.

Я склонила голову ему на плечо, находясь на грани реальности и мира сновидений. После всего, что случилось, я была морально и физически измотана. Ощущая под ногами тридцать с чем-то сотен футов воздуха, я впервые за последнее время чувствовала себя по-настоящему счастливой. И это казалось странным, ведь я летела прямиком в осиное гнездо.

Бостон пугал меня. Встретиться лицом к лицу с семьей Дрю будет сложно, но встреча со старой подругой Оливией Гамильтон будет еще сложнее. Так долго я скрывала от нее истинную причину своего бегства из Сарасоты. Мой отъезд причинил ей сильную боль. По мнению Оливии, я бросила ее, когда она больше всего во мне нуждалась. Если бы Оливия только знала, какой ужасный поступок я совершила, она перестала бы называть меня лучшей подругой. Потеря ее дружбы– самое меньшее, что меня ожидает по возвращении в Бостон.

Боже, как я встречусь с ней?! Оливия заслуживала такого же друга, каким она была для меня после того, как я потеряла все, чем дорожила в жизни. Она пережила столько унижений из-за своей беременности, да и на работе у нее не все ладилось, а теперь я собираюсь добавить ко всему этому еще и новость, что я и отец ее ребенка любим друг друга. Ее надежды и мечты на счастливую супружескую жизнь будут уничтожены. И хотя все это очень тяготило меня, я не смогу больше жить без Дрю. Я наказывала себя достаточно долго и перенесла больше трагедий, чем у кого-то случается за всю жизнь. Потеря Эвана, расставание с Нэйтом, потом уехала от Дрю и бросила Оливию– я была эмоциональна опустошена.

Всего несколько часов назад я сидела на скамье в церкви, вымаливая у Бога наставление. Я не знала, как мне поступить. Дрю возвращался в Бостон и хотел, чтобы я вернулась с ним. Идея нашего признания в любви не только его семье, но и Оливии, да еще и на свадьбе его брата, изначально казалась мне плохой. Мое сердце разрывалось между двух огней: быть рядом с Дрю и в то же время защитить свою подругу. Хотя Дрю и признался, что никогда не любил Оливию, я все еще чувствовала себя виноватой в этой ситуации. К концу службы я готова была позволить ему уйти. Но сейчас все стало по-другому. Вся ложь между нами исчезла и больше не была препятствием. Все, что оставалось– это семья Дрю и моя лучшая подруга. Но это может подождать еще недельку, пока старший брат Дрю отгуляет свадьбу с Морган. Или я просто так думала.

Гэвин рассвирепел, когда обо всем услышал. Он посоветовал не волноваться за его свадьбу и не пытаться его защитить. Я боялась совершенно зря и, между тем, не зря. Причинить боль близким людям– плохая идея. Не поехать в Бостон было очередным бегством от своих проблем. Не успели ребята уехать, а я уже бросилась в машину и покатила по шоссе домой, собирать вещи. Бедный мой котенок Маки, он решил, что я совершенно ополоумела, когда я сунула его в корзину для перевозки животных.

– Зато я знаю, что думаю, – вдруг сказал Джаред.

Он обернулся в кресле, подкрепляя свои слова очаровательной улыбкой. От него я приняла бы любое дерьмо. Мне всегда было мало наших долгих бесед по телефону. Из всех людей, помимо Оливии и Дрю, Джаред знал меня лучше других. У него было огромное сердце и неистощимый, порой доходящий до садизма, запас юмора. Его лохматые волосы упали на глаза, но это не помешало мне разглядеть в их глубине озорных чертенят.

– И что же ты думаешь? – осмелилась спросить я.

Дрю сунул руку в мою ладонь, и мягкий смешок вырвался из его горла. Странно было его видеть, смеющимся над Джаредом. Когда я уезжала из Сарасоты, они едва могли находиться в одной комнате без применения холодного оружия. Мой неандерталец не слишком обрадовался открытию, что меня полюбил мой лучший друг. Но, если быть честной с самой собой, я знала, что дружба Джареда давно переросла в любовь ко мне, еще до того, как он открыл мне свое сердце. Но мое сердце принадлежало Дрю. Можно долго говорить о нашем запутавшемся четырехугольнике. Оливия хотела Дрю, но он любил меня. Джаред любил меня, а я любила Дрю. Моя жизнь превратилась в мыльную оперу.

Джаред стал барабанить пальцами, уголки его губ подергивались. Гэвин приподнялся в кресле и послал мне самое симпатичное подмигивание. Его каштановые волосы были пропитаны толстым слоем геля. Тонкая бородка украшала челюсть. Глаза, голубые как океан, уставились на меня. Они были не совсем аквамариновые, как у Дрю, но очень близкие по оттенку.

– Итак, и о чем же мы говорим? – прогудел он.

– Джаред как раз собирался рассказать нам о том, что он думает. Как будто мы только и делаем, что сидим и дожидаемся его лекции, – продекламировал Дрю.

Джаред резко выдохнул.

– Ну, если вы так... – он начал разворачиваться в кресле, чтобы усесться на место.

Мы повелись все как один.

– Мне скажи. Так, о чем же ты думаешь, Джаред? – попросила я.

Джаред вскочил. Озорная улыбка вновь засияла на лице.

– Я думал о выражении лица уродины Хо, когда она увидит тебя. – Он хлопнул в ладоши, ярко и оглушительно.

– Кому-то нужно будет снять все на сотовый. Я хочу запечатлеть этот момент, – осклабился Дрю.

– Почему ты так сильно ненавидишь Лив? – спросила я.

Они все ее ненавидели, и я не могла понять почему.

Признаю, Лив– не мать Тереза, но она никогда не поступала со мной плохо. Она заботилась обо мне в колледже и пришла на помощь, когда я больше всего нуждалась в этом. Ни разу она не отвернулась от меня. Конечно, Лив могла быть эгоистичной и показушной из-за своего гардероба, но в глубине души я знала, что у нее доброе сердце.

– Я не ненавижу ее… – Джаред задумался. – Но одно могу сказать совершенно точно. Будь у меня бутылка воды, а она бы случайно загорелась… – он наклонился ближе к нам и выдал, – Я бы выпил воду.

Смех Дрю и Гэвина разнесся по салону самолета и привлек внимание всех. Ну, или почти. На лице Джареда расплылось выражение гордости. Дрю выпустил мою руку и, согнувшись от смеха, добавил, фыркнув.

– Кря, кря.

Это вызвало еще больший взрыв смеха, чего я, откровенно говоря, не совсем поняла.

– Какого черта здесь происходит?

Было трудно не рассмеяться под раскатистый смех всей троицы, но я все-таки сдержалась.

– Ничего. Ничего, – Дрю хохотал, держась за живот.

– Нет. Действительно. Кто из вас мне все объяснит?

Дрю, когда ему удалось немного успокоиться, поведал мне историю появления Оливии в его офисе, одетую в ярко-желтый сарафан и переваливающуюся, как утка.

– Она, конечно, беременна, но не настолько же, чтобы передвигаться подобным образом, – добавил он.

Ко всем моим страхам и кошмарам добавился еще и этот. Видимо, все сразу решило обрушиться на мою бедную голову. Я готовила себя к неприятностям, которые последуют после того, как Оливия узнает о нас с Эндрю. Я не стану винить ее в ненависти ко мне. Если бы мне выпало поменяться с ней ролями, я бы тоже ее возненавидела. Но ее беременность стала постоянным напоминанием о том, что она всегда будет присутствовать в его жизни. У Дрю и Оливии... У них двоих было то, чего я так страстно жаждала... Ребенок.

– Ух ты, – пробормотала я, слегка разочарованная. – Я многое пропустила.

Гэвин потянулся через сиденье и потрепал меня по щеке.

– Ничего, ты быстро все наверстаешь.

– Надеюсь.

Дрю нежно приобнял меня за плечи, привлекая ближе к себе.

– Честно говоря, детка, не так уж много ты пропустила. Я счастлив, что ты снова с нами, Микки. Мы все по тебе скучали.

Если бы он только знал, как сильно меня расстроил. Эти вещи я держала в секрете. Я чувствовала ревность. Может быть, однажды придет такой день, когда мы с Эндрю сможем создать свою собственную семью.

– Спасибо.

Снова опустив голову ему на плечо, я закрыла глаза. Он так привлекательно пах, а его нежное прикосновение было очень расслабляющим. Таким расслабляющим, что я уснула. Меня разбудил звук интеркома, призывающего всех пристегнуться.

– Дамы и господа, мы собираемся совершить посадку в аэропорту Бостона Логан интернешнл. Сейчас двадцать один час, двадцать три минуты. Температура воздуха восемьдесят один градус по Фаренгейту. Мы были рады видеть вас сегодня на борту и надеемся встретиться с вами в скором времени. Еще раз спасибо за выбор «Скайвэй Аирлайнс» и приятного вам вечера!

Мой желудок взбунтовался, когда самолет начал снижаться. Я вытянула ногу, пытаясь нащупать свою тапку.

– И надолго я вырубилась?

– Да не очень. Ты выглядела такой умиротворенной. Я не смог заставить себя разбудить тебя.

– Ты никогда не можешь.

– Мне нравится смотреть, как ты спишь. Это утешает меня. – Эндрю провел костяшками пальцев по моей щеке. – Ты– очень утешаешь.

Я прижалась щекой к его руке, ощущая его прикосновение всей кожей. Дрю мягко меня поцеловал. На его губах появилась светлая улыбка, когда он отстранился и взглянул в иллюминатор.

– Посмотри туда, детка!

Я повернулась и выглянула в окно. Невольно восхитилась красотой в иллюминаторе, пока самолет снижался к земле. Вечернее сияние луны танцевало на воде Залива, а исторические здания города призывали изучить все их тайны.

– Это волшебно!

Эндрю склонился ко мне.

– Добро пожаловать домой, малыш! – нежно зашептал он мне на ухо.

Я повернула голову, чтобы взглянуть на самого удивительного человека. Его глаза были наполнены такой любовью, что у меня перехватило дыхание. Он обхватил мое лицо руками и нежно поцеловал.

Глава 1

Эндрю

– Серьезно, мужик. Должна же у нее быть своя зловещая мелодия, когда она входит в комнату. Как у Дарта Вейдера, – Джаред оглянулся через плечо на меня и Маккензи.

Он недовольно пошевелил бровями и начал напевать имперский марш из «Звездных войн». Гэвин плелся рядом с ним, что-то жуя и качая головой.

Все казалось абсолютно правильным. Вот он я, здесь в Бостоне, впервые не испытывающий ни малейших сожалений с того момента, как шасси самолета коснулись земли. Исповедуя все свои грехи Маккензи, я, конечно, ничего не забыл, но мне стало легче. Она приняла мое прошлое, разделила его со мной, а еще любила меня. Она сделала не только это. Микки села в самолет, зная, что увидит не только лица моих родителей, которые окажутся самыми осуждающими мудаками на всей планете, но и Оливию. Это было намного больше того, на что я рассчитывал и чего заслуживал. Быть любимым этой женщиной было похоже на волшебство, это была магия. Настоящее чудо.

– Что? О, черт! Нет! – Я повернулся, не в силах сдержать смешок. – Не смейте ставить ее на одну линию с Вейдером. Он– крутой, а она– просто жопа.

Маккензи издала стон неодобрения, ее веки слегка задрожали, когда она закатила глаза. Неважно, как сильно Микки не одобряла моего с Джаредом ребяческого поведения, она была на моей стороне, раз прилетела сюда со мной в одном самолете. Неправильно было продолжать высмеивать Оливию, но я ничего не мог с собой поделать. Мы с Джаредом могли не соглашаться во многих вещах, особенно когда в них участвовала Маккензи, но переходили все границы, высмеивая беспокойство Оливии. Конечно же, все это не нравилось Маккензи. По отношению к ней Оливия была хорошим человеком. Для меня же она представала исчадием ада.

Сегодня я ощущал себя словно на американских горках гораздо сильнее, чем на прошлой неделе. Я летел в Амарилло с целью уговорить Микки вернуться домой, но никогда, даже в самых смелых своих мечтах, не мог предположить, что она примет меня полностью, со всеми моими тайнами и страхами. Теперь Маккензи знала, что было самой страшной моей тайной и страхом одновременно. События смерти моей дочери больше не окутывали тенью мое сердце. Пусть кто-то еще, кроме моей семьи знает, каково мне на самом деле. Я ненавидел саму мысль, что Маккензи увидит во мне нечто меньшее, чем мужчину, которого она полюбила. Теперь же эта мысль казалось абсурдной, потому что у моей девушки было сердце ангела.

– Так вы все, что ли, собрались стать для нее чем-то вроде тряпки на все выходные? – отчитывала Маккензи.

Джаред слегка притормозил и пристроился к ходьбе в ногу с ней. Он поправил камеру, чтобы приобнять ее за плечи. Озноб промчался вверх по моему позвоночнику. Появилось дикое желание вырвать Микки из его рук. Он не имел права прикасаться к ней. По крайней мере, на мой взгляд.

– Маккензи, ты не станешь беспокоиться еще больше, если мне вдруг придет в голову идея подшутить... слегка... над шлюхой Лив? – закинул удочку Джаред.

Маккензи ударила его локтем в грудь.

– Она– не шлюха!

Внутренне я слегка расслабился, потому что Джаред выпустил мою девушку из объятий, слегка растирая бок. Я пыжился от гордости, вернув Микки в свои объятия. Она замурлыкала, как маленький котенок. Я взглянул через плечо на маленький корпус Макгонагал. Маки, для краткости, была небольшим черным котенком в маленькую белую крапинку. Мои кошки, Чубакка и Викет, будут рады появлению нового соседа, особенно Чуи, ведь Маки оказалась таким живчиком.

– Откуда ты знаешь? – хмыкнул Джаред, все еще потирая бок.

– Я просто знаю, – ответила Маккензи.

– Так это твой аргумент? – переспросил Гэвин.

– Это слабый аргумент, полная жопа, – добавил я.

– Тише вы, двое. Я, конечно, не юрист, но и в своей области делаю кое-какие выводы, чтобы получились убедительные доводы для отстаивания моей точки зрения. Я ее знаю лучше, чем вы трое вместе взятые, и, если говорю, что она не шлюха, значит, она не шлюха. – Маккензи фыркнула и тряхнула головой, как бы говоря, что высказала все что нужно, и мы должны поверить ей на слово.

– Сойди со своего пьедестала, Маккензи. Даже ты однажды назвала ее шлюхой. Ты просто завидуешь, что я включил ее в этот список, – ответил Джаред.

Маккензи попыталась треснуть его по руке, но он увернулся. Джаред попытался забрать список, но Маккензи отмахнулась. Тогда он пожал плечами и набрал скорость в сторону выхода из здания аэропорта.

Микки вложила свою руку в мою ладонь, перед тем как мы подошли к двери. Я глубоко вздохнул и спросил ее:

– Ты уверена, что хочешь пройти через это? Еще есть время, чтобы развернуться и улететь домой.

– Энди, я здесь ради тебя. Что бы ни случилось, мы должны встретиться с этим лицом к лицу, вместе. – Она потянула мою руку к губам, оставляя нежный поцелуй на костяшках пальцев.

Я притормозил у самых дверей и повернулся к ней.

– Как же мне так повезло?

– Заиметь меня, – поддразнила она.

Я приподнял ее и плотно прижал к груди. В памяти всплыл запах ее духов. Маккензи наклонила голову, и я не смог устоять перед искушением ее поцеловать. Наши губы встретились и на мгновение, все, что находилось за этими дверьми, исчезло, растворилось... Все, что было и что должно было случиться. Девушка в моих объятиях своим поцелуем унесла прочь все тяготы.

– Выходите уже, – усмехнулся раздраженный Джаред.

– Желательно не туда, где мы сможем вас услышать, – поддакнул Гэвин.

– Гэвин! – вскричала Микки, жар опалил ее щеки. Боже, как же я соскучился по ее румянцу.

– Он просто завидует, потому что Морган дала ему от ворот поворот до свадьбы.

Гэвин показал мне средний палец и вышел за дверь вместе с Джаредом. Из меня вырвался глубокий смех. Будет весело подтрунивать над братом всю следующую неделю. Маккензи со страхом посмотрела на дверь.

– Ты готова? – спросил я.

– Как никогда, – ответила она, проходя мимо меня и багажа в дверь.

Вместе с Микки мы вышли из здания аэропорта в теплый июньский вечер. Капли пота образовались на шее. Влажность, которая являлась настоящим бедствием для Бостона, совсем не походила на жуткую жару в Техасе, оставленную позади. Меня охватила паника. Я боролся с ней, пытаясь заставить себя дышать. Даже после раскрытия своих секретов, я не смог полностью избавиться от них. Этот город всегда будет страшным напоминанием о тех вещах, которые превратили мою жизнь в ад и о принесенных жертвах. Маккензи, должно быть, поняла, что меня охватил ужас. Она крепко обхватила мою руку, напоминая, что находится рядом и на моей стороне. Я взглянул на нее, чтобы найти прощение и понимание в ее глазах. Все эмоции сразу улеглись, и во мне воцарился мир.

Возле бордюра стоял длинный черный лимузин. Дверь распахнулась и оттуда выскочила Морган. Ее огненно-рыжие волосы были заколоты на голове, но как только она порхнула в сторону Гэвина, они рассыпались каскадом по ее плечам. Мне пришлось признать то, что мой брат– счастливый человек. Доктор Морган Картер была высокой, стройной женщиной, очень уверенной в себе, настолько, что ни один здравомыслящий человек не мог удержаться от того, чтобы не взглянуть на нее. В глазах моего отца ее красота и остроумие были всего лишь приятными бонусами. Морган была врачом и у нее водились денежки– это было все, что способно было мотивировать моего отца.

Я задержал взгляд на Микки. Она была столь же красива, как и Морган, если вы спросите меня. Морган хоть и выглядела как супермодель, но красота Маккензи была запредельной, особенно когда она распускала свои белокурые локоны с миленькими кудряшками. Маккензи была бегуньей, как и я, что отражалось на ее фигуре. Но для меня красота Маккензи была еще глубже. От ее сладких губ веяло философией любви. Голубые глаза раскрывали глубины ее души, а в ее сердце умещалось сострадание ко всему миру. Маккензи знала, когда нужно быть серьезной, а когда веселиться. У нее был талант видеть в людях хорошее, даже если другие отворачивались от них, и никогда не давать чужому мнению слишком углубляться.

Воссоединение между моим братом и его невестой было очень трогательным. Гэвин подхватил ее на лету и поцеловал. Эта картина согрела мне сердце, когда я увидел его таким же счастливым, каким чувствовал себя сам. Я уже было наклонился, чтобы поцеловать Микки, как между нами впихнулся Джаред и обнял Маккензи.

– Что за черт?

– Взгляните все. Это же Оливия! – вскричал Джаред.

Я дернулся, обернувшись вокруг, и увидел Оливию возле лимузина, стреляющая кинжалами из глаз. Ее живот выступал в мягком свете лимузина. Положив руки на живот, она мягко погладила его и оттолкнулась от машины. Тошнотворно-сладкая улыбка тронула уголки ее рта.

– Боже мой, Кенз?!

Маккензи шагнула в сторону от Джареда и обняла Оливию. Я наклонился к Джареду, сжав зубы.

– Что это такое, черт возьми? – прошипел я.

– Ты что, ослеп? Злая ведьма нацепила улыбку суки. Если бы вы поцеловались, она тут же устроила бы сцену.

– Маккензи и я больше не будем от нее прятаться. Никогда!

Джаред откинул волосы со лба.

– Я не прошу тебя скрывать все. Я говорю тебе о безопасности до тех пор, пока вы не вернетесь домой. Ты только взгляни на них. – Он указал на девушек.

Маккензи стояла напряженная, неловко переминаясь с ноги на ногу. Оливия же стояла, анализируя все, что касается женщины, которая, по ее утверждению, была ее подругой.

– Ты действительно хочешь, чтобы Маккензи шарахалась всю неделю от людей? Если сейчас Оливия все узнает, она превратит ее жизнь в ад.

– Не похоже, что она еще ничего не подозревает. Ведь не дура же она, – сомневался я.

– Подозревать– это одно. А вот знать– совсем другое!

– Это ложь, Джаред. Я не стану лгать. Маккензи заслуживает лучшего.

– О, да. Она заслуживает парня, который будет любить ее безоговорочно и без дополнительного багажа в виде беременной бывшей лучшей подруги.

Уф! Это был удар ниже пояса.

– Я точно не знаю, по какой причине она тебя любит, но все, о чем я прошу, так это сберечь ее нервы в первое время. Поездка в Техас, ваша тупая пьянка. Ты говоришь, что любишь ее, а действуешь, как Оливия. Ты должен стать мужиком, способным защитить ее от этой суки-шлюхи, которая хочет уничтожить Маккензи.

– Я не могу поверить, что ты здесь, – взвизгнула Оливия.

– Я тоже. Когда ребята приехали и попросили меня вернуться, я была поражена, – вступила Маккензи.

– Они проделали такой долгий путь до Амарилло, чтобы вернуть тебя?

Я вздохнул. Джаред прав. Оливия стала акулой. Она уже причинила боль мне и нацелилась причинить боль и Маккензи. И я верил, что она вполне на это способна. Обняв Маккензи здесь, я поставил бы ее между молотом и наковальней. Я бы заставил ее выбирать между Оливией и мной, чтобы успокоить свою собственную совесть. Мой взгляд упал на живот Оливии. Он убил меня. Я до сих пор ничего не чувствовал по отношению к ребенку, которого породил. Если бы только я ощущал хоть какую-то связь с ребенком. Может быть тогда, мне удалось бы построить мост между мной и Оливией. Не только ради ребенка, ради Маккензи тоже.

Микки судорожно сжала зубами нижнюю губу. Было видно, что она на пределе, и я еще больше возненавидел Оливию. С тяжелым сердцем я кивнул Джареду в знак согласия с его доводами. Было время, когда я оставил ее и не защитил от неприятностей, которые катились в нашу сторону. Когда мы будем в Сарасоте, на нашей родной земле, мы сможем заявить о нашей любви. Там я смогу ее защитить, но здесь мы очень уязвимы. Мы просто должны сохранить наш не такой уже и секрет еще несколько дней. Джаред погладил меня по спине и двинулся в сторону женщины, которую я любил.

– Конечно, мы так и сделали. Это справедливо в связи с предстоящей свадьбой, – похвастался он.

Мой желудок скрутило. Каждое хорошее чувство тут же у меня отнималось. Паника, вызванная этим городом, поднимала свою уродливую голову и накрывала меня, оставляя больным. Глубоко в груди мое сердце разрывалось в агонии. Это было совсем не то, что я планировал. И хотя в глубине души я чувствовал, что принял неправильное решение, сохраняя все в тайне, я понимал логику Джареда. Мы не только оберегали Маккензи от Оливии, но и от моего отца.

Джаред обнял Маккензи за плечи. Я чувствовал все взгляды, устремленные на меня. Гэвин и Морган выглядели смущенными. Оливия была явно разочарована. Маккензи, казалось, растерялась и была разочарована таким поворотом событий. Мое лицо дернулось, и я нахмурился. Я беззвучно умолял ее понять. Маккензи закрыла глаза на довольно долгое время. Ее сладкие губки выровнялись, словно она приняла какое-то решение. Когда она открыла глаза, в них светились понимание и принятие. Она обняла Джареда в ответ.

– Я не могла позволить ему попасть в беду из-за всех подружек невесты. Ты знаешь, сколько в них озорства.

– Да, конечно, – проскрежетала Оливия.

Пока шофер укладывал наши вещи в багажник машины, мы все разместились в салоне. По моей коже поползли противные мурашки, когда Оливия устроилась рядом со мной, напротив Маккензи и Джареда. Она попробовала совсем угнездиться на мне, но я отодвинулся так далеко, как только позволял салон лимузина. Когда машина отъехала от аэропорта, все, кроме меня, зашумели, смеясь и разговаривая. Все, о чем я мог думать, так это о том, как мне теперь разбираться с отцом и Оливией без поддержки Маккензи. Мне хотелось, чтобы все вышло совсем не так. В такие моменты я обычно вспоминал свою сестру-близняшку Энди. Вдруг меня озарило.

– А где Энди? – ляпнул я.

В горле Оливии заклокотало рычание. Она сжала руки в кулаки и откинулась на подголовник. Морган хмыкнула. Она была так спокойна, свернувшись калачиком рядом с Гэвином. Во мне вскипела ревность. Это я должен был сейчас сидеть рядом со своей девушкой. Вместо этого, бл*ть, Джаред находился с ней рядом. Мысль, что он подстроил все это, навязчиво крутилась в моем сознании.

– Энди не приедет до следующей недели. Ее дублерша подвернула ногу или что-то в этом роде.

– У них же всегда больше, чем один дублер, – усмехнулась Оливия.

– Это не такое уж большое дело, Оливия, – мягко пожурила Морган. – Главное, чтобы она успела на репетицию свадьбы.

– Повезло, – пробормотал я себе под нос.

Оливия вздернула голову, в упор глядя на меня. Видимо, сказал я это не так тихо, как хотел. Злобный оскал исказил уголок ее рта. Она повернулась к Джареду и Микки.

– Итак, Кенз, почему ты не сказала мне, что вы с Джаредом вместе?

В голове дико пульсировало. Я заскрежетал зубами так, что еще чуть-чуть, и я сломаю себе зубы.

– Мы не вместе. Он здесь как друг, – ответила Маккензи.

– С преимуществом?

– Ты когда-нибудь научишься скрывать свою злобу? – проворчал Джаред.

– А ты когда-нибудь научишься причесываться? – отстреливалась Оливия.

Должен признать, меня это рассмешило. Я часто задавался вопросом, есть ли у Джареда расческа. Оливия, казалось, гордилась тем, что заставила меня смеяться. Она положила руку на мое колено и ухмыльнулась.

– О, Кенз, тебе понравятся родители Эндрю.

Хорошо, что я смеялся.

– Что тут смешного? – рассердилась Оливия.

– Ну, ведь ты сказала, что Маккензи понравятся мои родители. Это довольно забавно. Для меня.

– Не вижу в этом ничего смешного. Твои родители были чудесными по отношению ко мне. Особенно твой отец.

– Так это значит, что ты прошла тест на отцовство?

– Извини?

Я покачал головой и убрал ее руку со своего колена.

– Ничего. Просто будь осторожна с моим отцом. Если он хороший, значит он чего-то хочет.

– Ты не даешь ему шанса. Твой отец– замечательный человек!

Даже Гэвин начал хихикать при этом.

– Ну... если ты так говоришь, – откинув голову назад, я уставился в окно на город, который меня вырастил.

Пейзаж пролетал перед моим взором, пока шофер вез нас в Кембридж, в место, где я испытал ад на земле.

Глава 2

Маккензи

Боль. Оцепенение. Облегчение. У меня был внутренний разлад. Мы с Дрю придумали отличный план и больше не собирались ни от кого прятаться. Но, увидев Оливию возле лимузина, поняла, что наш план провалился. Возвращаясь из Амарилло, я всеми фибрами души хотела сохранить наши отношения в тайне, хотя бы до свадьбы. Это было правильное решение. Оливия будет подавлена нашими откровениями. Сейчас совсем не подходящее время. Ни тогда, когда стресс от предсвадебной суеты затмевал все, даже стресс от беременности и отсутствие взаимопонимания с Дрю. Его умоляющие глаза проделали во мне дыру размером с кратер вулкана в Атлантике. Он так хотел быть вместе со мной без всяких преград, но преграда-то никуда не денется и будет всегда одна - Оливия. Я не винила ее, если поменяться с ней ролями, не знаю, как бы я реагировала на ее месте. Живот девушки был той связью, которую я ломала даже не один раз, а два. Когда Оливия обнаружит, что мы с ней не заодно, я стану самым презренным человеком во вселенной.

Всю дорогу до дома Вайзов я рассматривала Энди и Оливию. Маленькая часть меня даже ей сочувствовала. Было очевидно, что она хотела быть с ним, но Дрю каждый раз сбивал ее настрой. Если бы она только знала, что все это из-за меня. Вина. Она съедает меня. Эндрю не любил ее и никогда не полюбит, он убеждал меня в этом множество раз, а я не могу жить без него, видит Бог, пыталась. Это были самые жалкие два месяца в моей жизни. Но ни одна из этих причин не оправдывала той вины, которую я испытывала за предательство Оливии, особенно сейчас, когда она больше всего нуждалась во мне.

– Ты в порядке? – прошептал Джаред мне на ухо, когда убедился, что никто не слышит.

Я кивнула. Конечно, я была далеко ни в порядке, но никто не должен был знать об этом.

– Лгунья.

Я усмехнулась и ткнула его в бок. Джаред подтолкнул меня в спину.

– Я здесь на случай, если тебе вдруг понадобится мое плечо.

– Я буду в порядке.

– Мы прибыли! – завизжала Оливия.

Она схватила Дрю за колено и энергично потрясла его. Эндрю закатил глаза и убрал ногу из ее хватки. Плюхнувшись на сиденье, он скрестил руки на груди и раздраженно вздохнул. Боже, он выглядел так, что мне хотелось съесть его. Его светло-коричневые волосы были коротко стрижены. Пришлось признать, что на лето короткая стрижка была более практична, чем обычная длина его волос. Отлично скроенные брюки и рубашка прорисовывали его атлетическую фигуру. Я знала, что обычно он отдает свое предпочтение джинсам, футболке и паре любимых «Конверс», но знал бы он, как хорошо выглядит, одетый вот так. Но, конечно же, он знает. Это же Дрю, и его высокомерие именно в этом. Он потер рукой макушку, когда наши глаза встретились. Моя улыбка была встречена его ухмылкой. Он побудил меня глянуть в окно. Я подвинулась на своем сиденье, упершись коленями в Джареда. Передо мной простиралось великолепное поместье Вайзов.

Решетчатые железные ворота были открыты, позволяя лимузину проехать внутрь. По земле танцевали причудливые тени. Мы подъехали по гравийной дорожке к дому, который возник перед нами, словно картинка из старой книги, а еще лучше из кино. Плюшевая зелень, окутанная ночным одеялом, окружала огромный дом в колониальном стиле. Большие статуи, отражающиеся в бассейне и элегантные, выложенные булыжником дорожки создавали впечатление, словно дом был живой. Я ахнула, когда мы огибали изогнутый диск красивого фонтана. Шел дождь, приглашая гостей в великолепный дом. Я подпрыгивала вокруг Дрю и Гэвина.

– Вы выросли здесь? – вопрошала я в нетерпении.

– Если ты это так называешь, – пробормотал Дрю. Гэвин рассмеялся.

– Что? Не можешь себе представить, как маленький Дрю роптал в таком месте?

Взглянув на Дрю, я перевела взгляд на дом. Периметр освещали огни, придавая жизнь этому огромному особняку, а бесчисленные окна искрились искусственным светом. Это заставило меня задуматься о том, как выглядит это место, когда только свечи создают освещение.

– Наоборот. Я хорошо могу представить вас обоих в таком месте, – ответила я Гэвину, быстро подмигивая Дрю.

– Гэвин унаследует этот дом, – сказала Морган, намекая тоном, что гордится этим.

– Жаль, что ты не унаследуешь его, Энди, – проговорила Оливия.

Внутри меня разлилась агрессия на то, что Оливия произнесла прозвище Дрю. Только я могла так называть его, в то время как он звал меня Микки. Это было только нашим. У Эндрю раздулись крылья носа, он сжал кулаки.

– Дрю, – поправил он безапелляционно, яд так и сквозил в его тоне. – И я не хотел бы его получить. Эта громадина принадлежит моему брату, как и должно быть.

– Это очень удивительное место, – сказал Джаред. – Держу пари в нем полным-полно истории.

– Этот дом принадлежит нашей семье уже шесть поколений, но лучше послушать эту историю из уст нашего отца, – заметил Гэвин. – Он одержим этим местом, и очень много работает для поддержания исторической точности дома.

– Но он позволил модернизировать его, – заметила Оливия. – Подожди, пока не увидишь кухню, Кенз.

– Так сказала, будто она здесь кухонный персонал, – пробормотал Дрю.

Водитель едва остановился, как Дрю уже выскочил из автомобиля. Я вздохнула, зная, что он промучился всю дорогу. Это место оставило в нем плохие воспоминания, здесь следы его прошлого, которое я постигла лишь поверхностно, и теперь он еще терпит и все это.

– Какого черта с ним происходит? – усмехнулась Оливия.

– Все, – пробормотал Гэвин, помогая Морган выбраться из машины.

Оливия схватила меня за руку и потащила на сиденье рядом с собой, которое еще хранило тепло тела Дрю.

– Я скучала по тебе, знаешь ли. С тех пор как ты уехала, здесь многое изменилось.

Улыбнувшись, я погладила ее руку.

– Я счастлива, вернуться сюда.

– Держу пари так и есть. Так ты теперь с Джаредом? – Оливия поиграла бровями.

– Я с Джаредом, что?

Джаред застонал.

– Боже, не лезь не в свое дело, – и последовал за Морган из машины.

– Кто-то нассал на твою одежду? – заорала она. – Боже, вот и отправляй их после такого на неделю в Вегас, чтобы они вернулись безжалостными и с ужасным отношением к тебе.

– Просто сегодня был длинный день, – заявила я, выскакивая из машины.

Дрю стоял возле машины, уставившись на дом и сжимая руки в кулаки в карманах. Дрю, открывшийся мне всего двадцать четыре часа назад, вновь скрылся в мире, преследовавший его в кошмарах. Я всегда думала, что высокомерие было частью его личности. Теперь же понимала его лучше. Это была защита, стена, выстроенная им, чтобы держать всех на приличном расстоянии от себя, и мне было больно видеть его таким. Я встала рядом с ним достаточно близко, чтобы наши руки соприкасались. Каждая часть меня глубоко ему сочувствовала и хотела отогреть. Желание ощущать его рядом обжигало душу.

– Ты в порядке?

– Нет, – честно ответил он.

– Могу я это исправить?

Дрю взглянул на меня голубыми глазами, сейчас очень жесткими.

– Ты уже помогаешь мне тем, что находишься здесь. Прошу прощения за то, что произошло в аэропорту. У меня не было намерения...

– Что случилось в аэропорту? – задала вопрос Оливия.

Я отскочила от Энди, увеличивая между нами расстояние. Он сжал губы и нахмурился. Он открыл рот, собираясь ответить, но я опередила его.

– Дрю шутил в аэропорту. Ты же знаешь его шутки.

– Он всегда относился к тебе как к младшей сестре.

Джаред фыркнул.

– Да уж. Действительно. Он обращается с ней как с младшей сестрой.

– Что, завидно? – крикнула ему вслед Оливия.

– Тебе лучше знать! – откликнулся Джаред.

– Да, а я сделаю ставку, – глумился Дрю. – Да ладно тебе, Микки! – Он взял меня за руку, переплетая наши пальцы.

– А как же багаж?

– Фэйрфакс позаботится о нем.

Прежде, чем я смогла ответить, Дрю двинулся к багажнику машины, откуда шофер уже извлекал наши чемоданы. Ах, да. Глупо было забыть, что я нахожусь в привилегированном доме, вот только он стал постоянным напоминанием о том, насколько я была тут неуместна. Девушка с сердцем серфера в доме высшего общества. Масштаб бедствия налицо.

Дрю повел меня по уложенной булыжником дорожке к приоткрытой двери, где нас ждал человек, одетый в черный смокинг и белые перчатки.

– Добрый вечер, мистер Гэвин! – раздался его глубокий баритон.

– Добрый вечер, Бэнкс! – ответил Гэвин, провожая Морган внутрь. – Мать и отец присутствуют?

– Да, сэр! Мистер Вайз находится в своем кабинете, а миссис Вайз отдыхает. Они спустятся в ближайшее время. – Бэнкс обратил свое внимание на Энди и меня, когда мы подошли, остановившись позади Джареда и Оливии. – Мистер Дрю, давненько вас не видел!

– Да не так уж и давно, Бэнкс.

– Да, сэр!

Дворецкий закрыл за нами дверь, и я задохнулась от окружившего меня величия. Мои туфли цокали по мраморному полу, заставляя меня слушать каждый свой шаг. Нежный бриз танцевал в коридоре, охлаждая разгоряченную кожу. Изящная люстра висела на потолке с деревянными панелями. Гостей, вошедших в дверь, встречала двойная извилистая лестница, покрытая латунью. На верху лестницы стояли латунные статуи, поддерживающие канделябры, по стилю подходившие люстре. Старинный стол, самый элегантный из всего, что я когда-либо видела в IKEA, расположился в центре комнаты. На нем стояла шикарная ваза с розами. Их сладкий аромат витал в комнате.

– Я так понимаю, ты одобряешь? – шепча мне на ухо, наклонился Дрю.

Одобрение– не то слово, которое я бы подобрала для определения своих чувств. Мои ощущения больше походили на восторг. Это место было мечтой, сошедшей со страниц книги или кино.

– Можно и так сказать.

– Вы прибыли вовремя, – раздался с верхней ступени лестницы культурный голос с сильным бостонским акцентом.

У меня вырвался маленький вздох, когда, подняв голову, я увидела источник голоса. Человек был копией Дрю, только состарившийся лет на двадцать. Это был высокий мужчина с широкими бровями, высокими скулами и выдающимся подбородком. Его светло-коричневые волосы были подернуты сединой, а фигура была сильной и уверенной. В тот момент я увидела, каким станет Дрю в ближайшие годы, однако чего-то все же недоставало. Тепло, которое я постоянно чувствовала в Энди, в этом человеке было словно замерзшим. И, хотя цвет глаз обоих мужчин был аквамариновым, глаза Дрю напоминали океан, а от глаз этого человека веяло ледяным севером.

Мужчина спустился по лестнице и пожал Гэвину руку. Я ожидала отцовского объятия или чего-нибудь подобного, но он ограничился только вежливым рукопожатием, которым вы бы одарили разве что клиента. Морган досталось неудобное похлопывание по плечу. Прохладный ветерок превратился в холодную метель, когда мужчина обратил свой взор на Дрю. Он так пожал ему руку, словно совершал какой-то подвиг.

– Отец, – холодно проговорил Дрю.

– Эндрю. Я вижу, ты привел посетителей.

– Это мои гости, – поспешил вставить Гэвин. – Это Джаред Кристофер. – Он указал на Джареда. Глаза мужчины за мгновение просканировали Джареда, а затем он быстрым встряхиванием пожал протянутую руку. – А это Маккензи Эванс. – Гэвин обратил на меня внимание отца. – А это наш отец, Джонатан Вайз.

Я стояла, едва дыша, словно заледенев изнутри, пока Джонатан меня осматривал. Его брови нахмурились, а губы задергались. Я не могла прочитать его мысли, но по жесткой складке возле губ поняла, что он явно был не в восторге от моей персоны.

– Ты выглядишь знакомой. Мы раньше не встречались?

Он пожал мне руку, удивив сильным сдавливанием. Все стало еще хуже, когда через мгновение он не отпустил моей руки. Дрю сделал шаг вперед и Джонатан оглянулся на него, словно ожидал его реакции.

– Не думаю, сэр, – прозвучал мой дрожащий голос.

– Эванс из Нью-Гемпшира, возможно?

О, Боже мой! Этот человек всерьез?

– Она из Амарилло, отец, штат Техас, – ответил Гэвин.

– Сарасота, – поправил Дрю.

Джонатан не отводил от меня взгляда.

– Ну и что с того?

Не зная, от кого он рассчитывал получить ответ, я улыбнулась и, как только он отпустил мою руку, поборола желание сделать судорожный вздох. Руке стало холодно и как-то противно, а еще она немного побаливала от его сжатия.

– Я родилась в Амарилло, штат Техас, а теперь живу в Сарасоте, – ответила я, надеясь, что мой голос не дрожал.

– Ты вернулась! – вскрикнула Оливия.

– Я.

– Дрю! Гэвин!

Все обратили внимание на лестницу, по которой пружинистым шагом спускалась великолепная женщина с янтарными волосами. Она была мягкой и женственной, именно такой, какой, по моему мнению, и должна была быть леди. Ее нежные глаза, нос пуговкой и рубиново-красные губы напомнили мне женщину, которую я видела когда-то на обложке журнала. На ней были юбка-карандаш и блузка. Женщина была само изящество. Своей улыбкой она осветила комнату и на ее лице появились симпатичные ямочки. Глаза были глубокими и выразительными и лишь добавляли ей привлекательности.

– Мама! – вскричали братья вместе.

Она засмеялась и, сделав последний шаг, потянула Гэвина в объятия. В ней было куда больше теплоты, чем я ожидала от нее после встречи с отцом Энди.

– Как хорошо, что вы дома, мои дорогие!

– Хорошо вернуться домой! – ответил ей Гэвин.

– Рад видеть тебя, мама! – вторил Дрю.

– Мы хорошо заботились о Морган и Оливии, пока вас не было.

–Да, они очень хорошо о нас заботились, – подтвердила Оливия.

Женщина взглянула в нашу сторону и улыбнулась.

– Ну и кто у нас здесь?

– Это Маккензи и Джаред, – представил нас Дрю.

Мое сердце пропустило удар, когда он произнес мое имя. Любовь сочилась с его языка как наркотик.

Женщина притянула меня в объятия, и я чуть не закашлялась от сильного запаха водки.

– Я Кэтлин, но ты можешь звать меня Кэт.

Со стороны ее мужа раздался сдавленный стон.

– Не обращайте внимания на моего мужа. Он, как правило, не одобряет мое уменьшительное имя.

– Оно бессмысленно, – проскрежетал он. – Тебя назвали Кэтлин, а не Кэт.

Кэт отмахнулась от него и повернулась к Джареду, заключая его в объятия.

– Кэтлин, контролируй себя!

Ее улыбка померкла, когда она отодвинулась от Джареда.

– Я просто приветствую гостей у нас в доме.

Звук, похожий на смешок вырвался из горла Оливии, которая опиралась на одного из слуг. Все повернулись в ее сторону, и я хорошо представила себе ее удовлетворение. Насколько я помнила, Оливия всегда любила быть в центре внимания.

– Ты слишком долго на ногах. Тебе стоит присесть, – напутствовал ее Джонатан.

– Все в порядке.

– Чушь. Дамы, вы должны пойти в столовую. Уверен, вам есть о чем поболтать, к тому же вас ждут холодные закуски. Я попросил повара приготовить маленькие блинчики с сыром, которые вы так любите. Вам всем надо хорошо питаться, а некоторым еще и поддерживать силы ради моего внука.

– Внука? – рот Дрю непроизвольно распахнулся и в голосе явно прозвучал шок.

– Желанное мышление, – хихикнула Оливия.

– Я имею полное право пожелать здоровья своему внуку.

Дрю зарычал и, бросившись к отцу, зажал ему рот ладонью. Джонатан уставился на сына, но не смог произнести ни слова. Оливия смотрела на Дрю, казалось, ей нравится происходящее, и она запоминала все, что он делал. Мой желудок сжался, потому что из рассказа Дрю я узнала, что его отец никогда не примет девочку, и он даже радовался, когда умерла дочь Дрю.

– Давайте все пройдем в столовую, – вмешалась Морган. Она взяла под руку Оливию, потянув ее в кухню.

– Очень хорошо. Джентльмены, если вы составите мне компанию в библиотеке, то дамы смогут посплетничать в столовой и обсудить дальнейшие планы, – предложил Джонатан.

Гэвин поцеловал Морган в губы. Я взглянула на Дрю, надеясь, что он прочтет в моих глазах то, что, если бы нам не мешали, я бы тоже впилась в него поцелуем. Он сжимал и разжимал кулаки. Я вздохнула, желая поддержать его, прикоснуться к нему, обнять и сказать, что все наладиться. Ведь так все и должно быть.

– Нам сюда, дамы. – Кэт жестом приказала следовать за ней.

Гэвин и Джаред последовали за Джонатаном по лестнице. Дрю подошел ко мне, скользнув пальцами вдоль моей руки. Его губы коснулись моего уха, шепча.

– Я люблю тебя, ты ведь знаешь об этом?

Мое тело взорвалось, будто было под напряжением. Я сглотнула и кивнула.

– Я тоже тебя люблю!

– Давай, Кенз! – позвала Оливия.

Дрю двинулся к лестнице. Подняв голову, я увидела, как его отец пялился на нас. Он смотрел равнодушно и неодобрительно. Это взволновало меня до глубины души.

– Да, я иду! – ответила я, поспешно следуя за женщинами.

Горячий взгляд Энди преследовал меня, пока я выходила из комнаты. Мне предстояло провести адскую неделю между желанием Дрю соблазнить меня и укоризненным взглядом его отца.

Глава 3

Эндрю

В этом доме ничего не изменилось, мой отец позаботился об этом. Едва переступив порог его кабинета, я тут же вспомнил, как стоял в нем когда-то, по той или иной причине совершив проступок. Я любил книги, всегда любил, но этот кабинет-библиотека, наполненный великими томами, не содержал в себе ничего, кроме воспоминаний о злобе и порицании. Комнату затуманивал дым дорогих сигар, смешанный со старым скотчем. Все здесь говорило о роскоши и богатстве, поражая помпезностью. Джонатан гордился оригиналом Алисы Нил и дубовым столом, привезенным из Англии в 1902 году. Мой отец был настолько одержим тем, что представляло хоть какую-то историческую ценность, что ни разу не проявил ко мне теплоты и заботы. Я ненавидел эту комнату, потому что здесь размещалось все, что он любил и единственное, ради чего меня сюда впускали– напомнить мне, что я никогда не стану настолько же хорошим, как отец.

– Спасибо, что присоединился к нам, Эндрю, – бархатистая интонация отца выдавала плохо скрытое недовольство.

– Спасибо– это слишком много. У меня ведь все равно не было выбора, не так ли? – поспешил вставить я.

Я увидел, как Гэвин проводит пальцем по горлу, призывая меня остановиться. Он не понимал, что остановиться для меня было невозможно. В наших отношениях с отцом было слишком много крови и это все, что нас связывало.

– Прояви хоть немного уважения, находясь в моем доме. – Мой отец щелкнул пальцами, делая шаг мне навстречу.

Я шагнул вперед, выпячивая грудь. Он не мог угрожать мне всерьез. Я был взрослым тридцатитрехлетним мужиком, черт подери, а не сопливым ребенком, который всего лишь хотел, чтобы отец любил его.

– Уважение незаслуженно, отец, – сплюнул я.

На его лбу вздулись вены, и он сделал еще шаг мне навстречу. Я ждал, пока он что-нибудь скажет, что угодно. Видит Бог, если он это сделает, я наброшусь на него.

– Какой прекрасный у вас кабинет, мистер Вайз, – проговорил Джаред.

Мой отец вновь накинул маску, которую носил для остальных людей. Фальшивая улыбка раздвинула жемчужно-белые зубы.

– Спасибо, Джаред.

Джаред повернулся к одной из многочисленных книжных полок.

– Есть ли среди всего этого оригиналы?

Опять спасен Джаредом. Коллекция для моего отца всегда была на первом месте и через несколько минут он оставил меня. Я старался приглушить ненависть к нему. Гэвин подошел ко мне и чмокнул в затылок.

– Серьезно, брат. Мы здесь всего пятнадцать минут, а ты уже собрался драться со стариком.

– Он начал, – возразил я.

– Ну, а ты должен был закончить.

– Я ничего не могу с собой поделать. Ты же знаешь, он специально нажимает на кнопки.

– Да, и ты сам позволяешь ему это. Контролируй себя, Дрю, пожалуйста, ради меня. Это моя предсвадебная неделя и я заслужил это.

Меня захлестнула вина. Гэвин был единственным человеком в мире, кто за меня заступался. Особенно перед нашим отцом. Я был ему должен, ведь это он вытащил меня из пьяного ступора, и больше всего за то, что он верил в меня тогда, когда никто другой этого не делал. Я похлопал его по плечу.

– Я сделаю все возможное... но только ради тебя.

– Это все, о чем я прошу.

– Как насчет того, чтобы выпить? – предложил отец.

У Джареда в руках обнаружился очень древний томик, окаймленный по краю, вроде это был роман. Он пристально его разглядывал. Да и почему бы ему не подержать в руках книгу, которая стоит больше, чем он сможет заработать за всю свою жизнь.

– Конечно. Я имею в виду... да, сэр. Пожалуйста!

Я потер лицо рукой. Бедный Джаред. Возможно, я не самый ярый его сторонник, но мне было ненавистно наблюдать, как мой отец прибегает к тактике запугивания. Я упал на диван, заскрипевший под моим весом. Гэвин сел рядом со мной, вытянув ноги и скрестив лодыжки.

Отец уселся за стол, отложив в сторону свой любимый скотч. Он расставил четыре стакана и взялся за графинчик. Я судорожно глотнул воздух, пристально наблюдая за тем, как темная жидкость наполняла четыре бокала. Один из этих бокалов предназначался для меня. Если отец передаст мне бокал, я не уверен, что не возьму его и не выпью. Я не мог позволить себе снова сорваться. Не после всего того, в чем я признался Микки прошлой ночью. Она заслужила меня в любом случае, независимо от того, сколько выпивки поможет мне вытерпеть моего отца. Моя жизнь, будто испытывая меня, начала разворачиваться заново. Одна капля этого чудесного теплого напитка разрушит все, чего я достиг с таким трудом.

Гэвин наклонился ко мне.

– Успокойся, братишка. У тебя есть я.

Я кивнул, боясь произнести хоть одно слово, сделай я это, я бы проклял своего отца. Он знал мое положение, черт, да он же знал мою мать. Но он отказывался верить, что мы алкоголики. Единственная разница между матерью и мной заключалась в том, что у меня было кому меня поддержать и взнуздать. Маминой же единственной поддержкой была бутылка выпивки, которую отец совал ей в руку в любое время, когда она раздражала его, а это случалось довольно часто, едва она открывала рот. С дерьмовой ухмылкой на физиономии отец направился к нам с Гэвином, держа по бокалу скотча в каждой руке.

– Макаллан, – похвастался он, вручая мне и брату бокалы.

У меня пересохло в горле, а ладони вспотели, когда я всмотрелся в янтарную жидкость на дне. Испарина покрыла лоб, дыхание вырывалось с хрипом. Я чувствовал себя ничтожеством и тряпкой. Отец повернулся к нам спиной и прежде, чем я сообразил, Гэвин выхлестал свою порцию и быстренько поменялся со мной бокалами. Я наклонил голову, пожав руку брата. Его ухмылка была гордой и самодовольной.

– Спасибо, – прошептал я ему.

– Всегда, пожалуйста, братишка!

Джаред вернул отцу книгу, когда тот подошел к нему с бокалом. Отец поставил ее на полку и направился к нам в зону отдыха. Джаред последовал за ним. Джонатан взглянул на мой пустой бокал с явным разочарованием.

– Что, не смог дождаться тоста? Не припоминаю, чтобы тебя воспитывали в хлеву.

Я промолчал. Отец стиснул зубы и стукнулся бокалом о бокал Гэвина.

– За успешное партнерство!

Мне понадобилась вся сила воли, чтобы прикусить язык. Он воспринимал предстоящую свадьбу своего сына как деловое соглашение, но почему же меня это до сих пор удивляет, ведь наш семейный бизнес строился на разводах. Этот парадокс всегда поражал меня: отец во что бы то ни стало старался сохранить свою семью, но при этом разрушал сотни других семей. Я взмахнул рукой с пустым бокалом и добавил:

– За долгий и счастливый брак!

– Я выпью за это, – согласился Джаред, опрокинув бокал в рот.

– Как и я, – присоединился Гэвин, убедившись, что рядом со мной не наблюдается никакого алкоголя. Вместо того, чтобы выпить, отец поставил бокал на столик рядом с собой.

– Итак, Маккензи Эванс. Что мне должно быть известно об этой молодой женщине? – он остановился. – Насколько я помню, вы с Оливией ждете ребенка.

– Ты хочешь сказать, что она на прошлой неделе сделала тест на отцовство, а я об этом не знаю? – Я вскочил. – Потому что пока она этого не сделает, ты ничем не подтвердишь факт моего отцовства.

Если бы все только знали, как сильно я хотел, чтобы ребенок был не моим. Я презирал отторжение, которое испытывал к этому ребенку. Моя ненависть относилась к его матери, я знал об этом, но не мог изменить чувства в отношении ребенка. Отец наклонился вперед, положив локти на колени. Его галстук повис на горле, он в упор посмотрел на меня.

– Хоть раз в жизни, ты мог бы взять ответственность на себя за свои действия, а не всаживать свой член в следующую шлюху?

– Отец! – предупреждающе вскрикнул Гэвин.

Джаред выглядел так, будто может напасть в любую минуту. Джонатан же восседал на кресле как на троне, излучая самодовольство

– Я ведь не дурак, Эндрю. Я видел, как вы обнимались с ней внизу. От вас за версту несет похотью.

– Вожделением, – выплюнул я. Усевшись назад на диван, я поставил бокал на журнальный столик и толкнул его к краю. – Позволь кое-что сказать тебе, отец. Мне очень повезло, что с этой женщиной меня связывает привязанность после всего того, что я причинил ей. То, что мы преодолели похоть, но ведь тебе неизвестно каково это, не так ли?

– О, так ты теперь будешь рассказывать мне о любви к этой женщине. Мы все видели, что вышло из твоей любви к Ребекке Слоан.

Я скосил глаза на Джареда. На его лице явно проступили гнев и непонимание.

– Оставь Ребекку в покое! – посоветовал я.

– Если бы я мог. Ты ведешь себя как эгоистичный испорченный ребенок, который никогда не задумывается о приличиях в этом доме. Твои отношения с Маккензи закончатся сегодня. Ты достаточно покуражился над этим домом, когда разводился с Ребеккой. Я не позволю тебе позорить нас и дальше, не признавая беременность Оливии.

– Разведен, – выдохнул Джаред.

Мой отец поджал рот.

– Вижу, ты не слишком откровенничаешь с друзьями. Твоя Маккензи знает о Ребекке? – Он облизал губы и прежде, чем это слово покинуло его рот, я почувствовал, как оно ударило меня стрелой прямо в сердце. – Об Отэм?

Каждая косточка плавилась в моем теле. Сердце кровоточило. Слезы собрались в уголках глаз.

– Не смей, – проскрежетал я. – Не трогай ее!

– Ты сам начал все это, когда привел эту женщину в мой дом. Как ты посмел осквернить мой дом своим эгоизмом?

– Достаточно! – вскочил Гэвин, вскидывая руки в воздух. – Хватит! Иисусе! Дерьмо! Вы не можете просто спустить все это на тормозах на неделю? Вы оба! Это моя свадьба, черт возьми! Хватит уже припоминать все то дерьмо, произошедшее без твоего контроля!

– Я и не собирался терроризировать Эндрю. Я просто говорю, что твой брат женился на женщине вопреки моему желанию, сделал ей ребенка, убил его, а потом развелся с ней из-за предполагаемого акта измены. Не могу сосчитать сколько раз я пытался наставлять твоего брата, чтобы он помнил об этой ошибке.

Я сидел там слушая, как отец поливает меня грязью. Комната исчезла. Голоса рассеялись. Я сидел там и слышал только стук собственного сердца.

Стук. Стук. Стук.

Этот ритм протолкнул кровь в мои натруженные вены, обнажив мою ненависть к себе и к тому, что я сотворил. Чья-то рука схватила меня за плечо.

– Убийство! Он не убивал свою дочь! – кричал Гэвин. – Ты вообще слышишь себя? То, что произошло той ночью, было несчастным случаем, отец, и тебе это прекрасно известно! – Гэвин сильнее сжал мое плечо. Я пытался дышать, но грудная клетка не поднималась.

– А что касается Маккензи Эванс, то это моя подруга и Морган. И ты будешь относиться к ней так же, как и к любому другому гостю в доме!

Никогда я не слышал столько властности в голосе брата, особенно в отношении на нашего отца.

– Это все? – спросил отец. Он приподнял брови удивленно взирая на Гэвина, осмелившегося возражать ему и поправшего его гордость.

Гэвин откинулся на спинку дивана рядом со мной, скрестил руки на груди и выдохнул.

– Да, сэр.

– Хорошо. Ну а теперь, пока некоторые болтаются неизвестно где, я запланировал мальчишник в клубе «Юнион». Вот для чего мы все здесь. И в этом нет ничего глупого, как и стриптизерш. – Он стрельнул глазами в мою сторону, когда произносил последнее слово, как будто ожидая от меня протеста.

Я сидел и молчал. Сердце и разум превратились в кашу. За все эти годы отец ни разу не называл меня убийцей и не выходил из себя до сегодняшнего вечера. Да, смерть Отэм была ужасной случайностью, вызванной моими руками, но назвать меня убийцей... у меня просто не было слов. Я был опустошен. Если даже мой отец столько лет считал меня убийцей, то, как могла относиться ко мне Маккензи?

– Остановись! – прошептал Гэвин, наклонившись к моему уху. – Не позволяй ему до тебя добраться.

Я кивнул. Гэвин всегда защищал меня, но правда была в том, что я был именно тем, кем назвал меня отец. Маккензи заслуживает гораздо большего.

Я услышал тихий гудок в кармане. Вытащив телефон, взглянул на дисплей и увидел сообщение от Микки: «Мы это переживем. Обещаю. Я люблю тебя!»

Всю боль, что отец причинил мне здесь, все, что он сказал, чтобы уничтожить меня, были сметены одним коротким текстовым сообщением. Я быстро набрал ответ.

«И я люблю тебя, мой ангел!»

Глава 4

Маккензи

Смотря на весь хаус, что творился вокруг, мне захотелось улизнуть вместе с Дрю в какую-нибудь каморку или темный уголок, как сексуально-озабоченным подросткам. Да уж, все это казалось какой-то глупой шуткой. Всякий раз, когда мы с Дрю придумывали какой-нибудь план, либо Оливия, либо Джонатан или оба сразу появлялись, как черти из табакерки с какой-нибудь задачей, загружая нас бессмысленными поручениями к предстоящей свадьбе.

К среде я почувствовала себя вымотанной и одинокой. Используя всевозможные уловки, Оливия старалась напомнить мне, что это она была беременна, а не я. Как будто я могла об этом забыть. Морган и Гэвин были поглощены предстоящем бракосочетанием. Джаред поставил себе цель смешить меня как можно больше, особенно за счет Оливии. Дрю стал более замкнутым и закрытым. Джонатан, казалось, превратился в контрабандиста и было такое чувство, что он готов остаться им навсегда. Что касается Кэт, то теперь я знала от кого Дрю унаследовал склонность к алкоголю. Я еще ни разу не видела эту женщину без выпивки в руке.

Свернувшись клубочком, я закуталась в теплое одеяло, лежавшее поверх ортопедического матраса. Маки, сидевшая рядом, умывалась перед сном. Перед приездом сюда мне казалось хорошей идеей взять ее с собой. Дрю упоминал, что отправил своих кошек в Бостон, а у меня было всего несколько недель до того, как он нарисовался в Амарилло. Мне показалось неправильным оставлять Маки родителям. Теперь я в этом не была так уверена. Она не покидала нашу комнату с тех пор, как мы приехали. Я не могла с уверенностью сказать, что она боялась, но ее черный мех был постоянно взъерошен. Она была спокойна только тогда, когда находилась у меня на руках или спала. Бедная крошка. Солнце заглянуло за занавеску, напоминая, что уже все-таки утро. Здесь я чувствовала себя Золушкой, потому что с наступлением утра работы только прибавлялось. Не то чтобы я принимала такое уж активное участие в подготовке свадьбы Морган и Гэвина. Для меня уже стало настоящим подарком то, что они приняли меня в свой круг.

Я вздохнула и пошевелила пальцами. Полежу еще несколько минут. Мне так хотелось остаться в этой комнате, где только мои мечты и были моими спутниками. Закрывая глаза, я мечтала об исчезновении всех проблем. Как неподражаемая ухмылка появится у Дрю в уголках губ, а голубые глаза посмотрят на меня из-под очков. Как его скульптурно вылепленная грудь дожидается прикосновения моих чутких пальцев, когда я пробегусь ими вдоль его живота и ниже. Еще несколько дней и все станет правильным, по крайней мере, между нами. Правда Оливия навсегда перестанет разговаривать со мной. Эта мысль разбивала мне сердце, но я уже сделала свой выбор.

Дверь моей спальни медленно открылась. Была только одна вещь, которую я сразу же невзлюбила в этом доме– это паркетный пол и скрипучие двери. Как же старательно я пыталась уснуть в первую ночь пребывания здесь. Ко всему прочему у Дрю не было ни малейшей возможности проникнуть ко мне комнату и притянуть меня в свои объятия. Они осторожничали и поселили меня рядом с комнатой Оливии, здесь даже малейший шаг поднимал такой звук! По крайней мере, я так думала. Легкие шаги приблизились к кровати. Наконец-то Дрю пришел забрать мою боль.

– Маккензи, – голос вышел какой-то неправильный. – Ты проснулась?

Я зашевелилась, поднимаясь. Маки зашипела и в мгновение ока соскочив с кровати, исчезла за занавеской. Джаред остановился, его нога зависла в воздухе.

– Какого черта, Джаред? – зашипела я рассерженно.

Он поднял руки в защитном жесте.

– Не убивайте посланника.

– Посланника?

Джаред быстро кивнул и ответил.

– Да. Дрю разбудил меня и попросил передать тебе сообщение.

– И?

Джаред нахмурил брови, закатив глаза к потолку.

– Дай-ка подумать.

– Черт возьми, Джаред!

Он засмеялся и взмахнул руками.

– Черт возьми, женщина! Так ты перебудишь весь дом, а тебе еще нужно вытащить свою тощую задницу из постели и покинуть ее. Слушай. Дрю сказал, что ты должна сесть в машину, которая дожидается тебя на улице. Уайатт знает, куда тебя отвести.

– Но что...

– Все продумано. Наташа, Оливия, Морган и Кэт соберутся внизу для последней примерки свадебного платья Морган.

Ах да, Наташа Кареро, служанка Морган. На Джареда эта женщина произвела сильное впечатление, и это было хорошо видно. Правда мне это показалось довольно забавным. Несмотря на то, что Оливия во всеуслышание объявила нас с Джаредом парой, Наташе было все равно. Но кто мог ее винить? Джаред действительно был знатным уловом.

– Да. Я знаю. Я должна поспешить.

– Уже нет. Теперь ты по уши в дерьме и не можешь встать с кровати.

Я в смущении зажмурилась и закрыла лицо руками.

– Ты серьезно? Не мог придумать ничего получше?

– Я-то мог, но гораздо веселее, когда твои щеки окрашены румянцем, пока я тебя прикрываю.

Схватив подушку, я швырнула ее в Джареда. Он торопливо выскочил за дверь. Подушка едва не попала ему в спину.

– Одевайся и получай удовольствие! – Он выскользнул из комнаты послав мне воздушный поцелуй, прежде чем закрыть дверь.

Я плюхнулась обратно на кровать, азартно подергивая ногами и всплескивая руками. Целый день наедине с Дрю. Вот что мне действительно было нужно. Времени в обрез, мне нужно было выбраться из дома прежде, чем меня обнаружат. Через двадцать минут я была полностью готова и сидела в назначенной мне машине. Она везла меня на встречу с человеком, которого я любила.

Через тридцать минут Уайт остановил машину перед странной маленькой кофейней. Поблагодарив водителя, я выскользнула из машины, с удивлением оглядывая старый, отремонтированный дом из красного кирпича и яркими белыми окнами. Я взлетела вверх по ступеням и открыла белоснежную дверь. Когда я вошла внутрь, звякнул колокольчик. Запах свежесваренного кофе наполнил мой рот слюной, а примешивающийся к нему аромат свежей выпечки заставил меня почувствовать себя как в раю. Зайдя за угол, я увидела Дрю с чашкой кофе и газетой в руках. Это был Дрю, которого я любила больше всего. Его темно-зеленая футболка изображала Дарта Вэйдера и надпись толстыми белыми буквами «Счастливый Ситх». Его любимый ярко-желтый козырек и солнцезащитные очки лежали на столе рядом с его сотовым телефоном. Когда он взглянул в мою сторону, улыбка с едва заметными ямочками озарила его лицо.

Дрю встал и жестом пригласил меня присоединиться к нему. Мои глаза были сосредоточены только на нем, так что ничего удивительного, что я споткнулась о собственные ноги. Он подхватил меня под руку, спасая от унизительного падения, прежде чем я смогла бы вновь обрести равновесие и осознать себя распростершейся на полу у его ног.

– Ты в порядке?

Я встала на ноги, отряхнулась и, борясь с желанием заплакать, произнесла.

– Ты это видел? Пол буквально исчез из-под моих ног!

Мои щеки были красными от смущения. Дрю усмехнулся и сжал меня в объятиях. Я спрятала лицо на его груди, желая исчезнуть из этого кошмара.

– Может быть, нам стоит подать в суд на этот пол и сбежать? – Я подняла голову, чтобы увидеть его лицо. В его объятиях я чувствовала себя единственной и защищенной. – Ты адвокат, как думаешь, у меня есть шансы?

Энди обхватил мое лицо руками и запечатлел на губах сладчайший поцелуй. Его губы сохранили привлекательный запах перечной мяты и эспрессо. Наш поцелуй углубился, и весь мир исчез на мгновение. Мужские руки запутались в моих волосах, и я тихо застонала. О, как же я в этом нуждалась! Я и не догадывалась до этого момента, как сильно по нему соскучилась. Задыхаясь, он отступил от меня.

– Привет, красавица! – воскликнул он. Держась за руки, мы подошли к столику и сели напротив друг друга.

– Привет.

– О, Боже! С вами все в порядке? Вы не упали? – Молодая официантка, не взрослее выпускницы старших классов колледжа, стояла возле стола и пялилась на меня округлившимися глазами, словно у меня на лбу внезапно вырос рог.

– Да. Все нормально.

Она сузила глаза, а затем взглянула на Дрю.

– Да, все в порядке, – подтвердил он, и официантка усмехнулась. – Можно нам кофе и маффин?

– Кофе, пожалуйста!

– И две апельсиново-клюквенные булочки, пожалуйста! – подхватил Дрю.

Официантка сорвалась с места.

– Итак, – начала я, – что у нас сегодня на повестке дня? Тебе все-таки удалось вытащить меня из дома. Черт, я думаю, что совершила подвиг, выбираясь оттуда. Каждый раз, когда половицы скрипели, мне хотелось кричать.

– И все же ты покинула дом незамеченной.

– Едва ли. Наташа сидела в зале для завтраков, вероятно, поджидая Джареда.

– Ну, он мог бы и принять ее предложение. Наташа довольно симпатичная.

– Она очаровательна. Кроме того, откуда ты знаешь, что Джаред уже не дал ей чего-нибудь, и она не просит добавки?!

Дрю глотнул кофе и чуть не подавился.

– Что? И когда это произошло?

Официантка принесла мне кофе и булочки. Я добавила в кофе сливок, чтобы он получился светло-коричневым, и затем добавила сахар. Мне очень нравился такой кофе.

– Прекрати тормозить, Мик! – предупредил Дрю. – Джаред и Наташа схлестнулись? Бог мой! Идея Джареда... – он содрогнулся в отвращении.

– Все занимаются сексом, Энди. Даже твои родители.

– Мои родители! – скривился он.

– Да. И, как говорит твоя мать, даже такая холодная рыба, как твой отец, становится жарким в...

– О, нет! Боже, нет! Только не говори мне, что ты разговаривала о сексе с моей матерью! Поверить не могу, что ты вообще обсуждала это с ней!

– Конечно, мы говорили об этом.

Дрю прикусил нижнюю губу и смерил меня взглядом. Мне потребовалась вся сила воли, чтобы не расхохотаться в голос.

– Что ты сказала ей про меня?

Вытянув губы, я поднесла чашку кофе к губам, собираясь сделать глоток. Теплая, чуть горьковатая жидкость, скользнув по горлу, придала ощущение теплоты и мягкости.

– Кажется, я сказала твоей матери, что у тебя самый большой член из всех парней, которых я трахала, и что тебе нравится, когда я кричу…

Глаза Дрю расширились до размера серебряного доллара. Его рот открылся до такой степени, что подбородком почти задевал стол.

– Да ладно! Ты не могла заявить такое моей матери!

В животе возникла боль от едва сдерживаемого смеха, но это того стоило.

– Энди, она спросила и только, поэтому я сказала ей. Она была впечатлена, узнав, что у ее сына оказался член-монстр. Я бы сказала, что теперь она очень тобой гордится. И тот факт, что ты трахал меня все воскресенье, только добавил тебе плюсов в глазах твоей матери. Не говоря уже об Оливии, которая добавила, что у тебя очень аппетитные яйца.

Дрю схватил булочку и откусил большой кусок:

– Так ты трахаешься со мной, верно?

– Я, зайка. Но мы правда говорили о сексе. К тому же надо было видеть, как Морган наезжала на Оливию, когда та пыталась завести разговор на тему ее секса с тобой.

Яркая улыбка, которую я так любила у Дрю, исчезла. Кажется, я ляпнула что-то не то. Я тогда не верила Оливии, поскольку знала, что Энди с ней не спал, да меня это и не беспокоило, но, кажется, это беспокоило его.

– Ты шутишь? Эта сука имела наглость...

Я протянула руку и прижала палец к его губам.

– Остановись. Я не зацикливаюсь на этом, да и тебе не стоит. Оливия пытается удержать того, чего у нее нет. Она живет фантазией и это грустно. Пожалей ее, Энди, а не сердись.

Выражение гнева исчезло с его лица. Я отняла палец от его губ, но не раньше, чем он его поцеловал.

– У тебя самая добрая душа, которую я когда-либо видел. Я не знаю, как ты это делаешь.

– Я ничего не делаю.

– Ты и понятия не имеешь, насколько особенно твое сердце, не так ли?

Я провела пальцем по ободку кружки.

– Я вовсе не особенная.

– Ты– все!

Мы не произнесли больше ни звука. Стояла только тишина. Потом Дрю позволил себе маленькую ухмылочку.

– Итак, что там говорила Оливия обо мне? Каков я в постели?

Я подняла голову, чтобы встретиться с его лукавыми глазами. Румянец затопил лицо и шею. Я попыталась избежать его взгляда, схватив оставшуюся булочку и жадно запихнув ее в рот.

– О, это должно быть было потрясающе, – он наклонился вперед, положив локти на стол. – Так скажи же мне. Что сказала Оливия?

Я с трудом проглотила булочку. Сухая выпечка застряла в горле.

– Эм, она что-то бормотала насчет твоей выносливости.

Это было сказано таким шепотом, что я не была уверена, услышал ли Дрю хоть слово или нет. Он накрыл ладонью мою руку.

– Согласись, все же я и правда вынослив.

Я глубоко задышала. В его голосе проскальзывали шелковистые, бархатные нотки, наполняя меня похотью и желанием. Картинки о том, как мы с Дрю занимаемся любовью в разных местах и в самых разнообразных позах, вспыхивали в моей голове. Мой мужчина действительно был королем выносливости.

– Микки?

Я провела языком по губам и кивнула, не произнеся ни слова.

– Хмм. И ведь тебе это нравится? – не отставал он от меня.

Вот кобель! Он потешался надо мной!

– Очень, – вернула я.

– Я сильно соскучился по тебе за эту неделю и надеялся провести больше времени голышом в постельке с тобой, – признался он. Его глаза горели страстью. – Может быть, позже?

Я согласно кивнула, заглядывая в его глаза. Когда он оторвал взгляд от моего лица, я откинулась на спинку стула и выдохнула. Он улыбнулся и прикончил остатки кофе вместе с моей булочкой.

– Так куда мы направимся? – мой вопрос больше походил на писк.

– Я подумал, ты захочешь увидеть пару моих любимых мест. Может быть, даже захочешь посетить мою любимую альма-матер?

– Хочешь свозить меня в Гарвард? – Я допила остывший кофе.

– Я подумал, возможно, тебе будет интересно увидеть со мной старые места? Столько лет прошло с тех пор.

– Для меня будет большой честью, если ты захочешь поделиться этим со мной.

Официантка принесла нам счет и, не глядя, положила в карман пятьдесят долларов. Он встал и протянул мне руку.

– Не желаешь присоединиться ко мне?

– Если только ты пообещаешь мне рассказать о себе казусные истории. После всего, что я пережила из-за твоей семьи на прошлой неделе – это кажется очень заманчивым.

– Да не такие уж они и плохие, – поддразнил он.

Я засмеялась, когда Энди взял меня за руку и прижал к своей груди. Он наклонил голову и запечатлел на моих губах сладкий и нежный поцелуй. Публичный поцелуй подтвердил для всего мира, что он мой. Больше никаких секретов и никакой жалости. Только он и я, вместе и в любви.

Глава 5

Эндрю

Пока все шло по плану. У нас с Маккензи наконец-то выдался свободный день, в котором нет ни отца, ни Оливии, ни Джареда, ни свадебных планов. Мы, наконец-то можем расслабиться, как следует. Я взял ее за руку, и мы вышли из кафе.

– Надеюсь, ты не против прогулки пешком. Мы всего в десяти минутах ходьбы от кампуса. Да и город лучше рассматривать не в оконные стекла движущейся машины.

– С удовольствием прогуляюсь, – ответила Микки.

Еще одна причина, по которой я любил эту девушку. Ей было абсолютно все равно, испортится ли ее обувь. Опять же, она и не носила такую обувь, которую можно повредить прогулкой. Маленькие персиковые шортики, позволяющие мне любоваться сексуальными ногами девушки, прекрасно гармонировали с рубашкой и черными сандалиями, вместе составляя отличный ансамбль для теплого солнечного дня. Я сжал ее руку и повел по дороге в колледж.

– Я люблю кирпичи, – Маккензи протянула руку, коснувшись здания, мимо которого мы проходили. – Должно быть удивительно расти в городе с такой историей.

– Да, все так и было, я скучаю по жизни здесь.

Это не было ложью. Я очень любил родной город. Он был частью меня. Я всегда хранил о нем теплые воспоминания, но меня преследовали и призраки прошлого. Независимо от того, насколько сильно я любил Бостон, я не смогу снова в нем жить. Нам с ним лучше было держаться друг от друга подальше. Маккензи склонила голову на мое плечо.

– Ты когда-нибудь думал, что настанет тот день, когда тебе захочется сюда вернуться?

– Никогда так не думал, – ответил я.

– Из-за Отэм? – вопрос прозвучал очень тихо.

Я ненавидел, что она сама об этом догадалась. Мы были вместе, и я мог сам рассказать ей все, что бы она ни захотела узнать.

– Да и нет. Видишь ли, мой отец никогда не позволит мне забыть тот день. Я для него сплошное разочарование, да и мое пребывание здесь постоянно напоминает мне о моей потере и является безмолвным свидетельством того, что я никогда не буду достаточно хорош для своего отца.

Маккензи подняла лицо вверх.

– Ты не разочарование!

– Я наделал много ошибок. – Я погладил ее по щеке.

Она приподнялась и щелкнула меня по носу.

– Если бы ты только мог видеть себя таким, каким тебя вижу я.

Чувства, которые охватили меня изнутри к этой женщине, были непостижимы. Одним быстрым движением я толкнул ее к кирпичной стене, мимо которой мы проходили. Ее глаза расширились, и улыбка заиграла на губах. Мое тело замерло в предвкушении, пока я крепко прижимался к ней, удерживая между собой и стеной. Я наклонился, чтобы запечатлеть на ее губах глубокий поцелуй. Ладони, скользнув по ее рукам, достигли шеи. Козырек моей кепки сдвинулся в сторону, пока я занимался любовью со ртом моей девушки. Ее божественный вкус был, словно глоток свежей воды для утомленного путника. Ощутив, что ее сердце вот-вот выскочит из груди, я прервал поцелуй и отодвинулся. Она захлебнулась воздухом и улыбнулась мне той особенной улыбкой, которую я так хорошо знал и любил.

– Мне нравится, каким ты меня видишь. Ты ангел!

– Я не ангел, – вздохнула она. – Но верю в искупление.

– А говоришь, как настоящий ангел. – Я откинул волосы с ее лица.

Она подняла руку и сняла с меня очки. В этот момент солнце выглянуло из-за туч, решив обратить на нас свое пристальное внимание. Ее светлые пряди замерцали золотом, а голубые глаза напоминали сиянием алмаз.

– Если бы ты только видела, как красива сейчас. – Появившийся на ее щеках румянец добавил сияния ее облику. Я поцеловал ее в лоб и взял за руку, чтобы продолжить путь. – Мы почти пришли.

Она издала мягкий звук и улыбнулась, вернув мне солнцезащитные очки.

– Я не против прогулки. Очень люблю ходить.

Я надел очки и отрегулировал солнцезащитный козырек.

– Я тоже. Это здорово. – Я притянул ее ближе к себе, и мы продолжили путешествие.

С Маккензи все было очень легко и просто. У нее была какая-то удивительная способность делать все одновременно простым и захватывающим.

Несколько минут спустя мы добрались до кампуса. В нем все осталось таким же, как я помнил. Мое сердце наполнялось гордостью, пока я любовался окружившими нас видами. Я указал на особняк– мое бывшее общежитие, каких было много в Бостоне, но для меня в нем таилось что-то волшебное. В этих стенах прошли три года моей жизни, оставивших после себя множество воспоминаний. Это была насыщенная жизнь, и количество проблем вырастало в геометрической прогрессии. В них вместе со мной жил человек, которого я однажды назвал своим другом и ошибся, и я ни на что не променяю эти воспоминания.

– Так вот где живет гарвардская элита? – поддразнила Маккензи.

– Жила на протяжении трех лет.

– Я всегда думала, что у юридической школы четырехлетний период обучения.

– Мы с Эйденом получили квартиру за пределами кампуса.

– Эйден? Так это о нем ты вчера вечером говорил?

Грустная ухмылка скривила мои губы.

– Да, о нем. Он был моим лучшим другом и соседом по комнате до тех пор, пока не решил переспать с моей женой.

– Это не твоя вина, Энди. Точно так же, как и не моя вина в том, что все закончилось между мной и Нэйтом. Плохие вещи случаются. Вы берете себя в руки и стараетесь начать все сначала. Один умный парень научил меня этому.

Я остановился и обхватил ладонями ее лицо.

– Или, может быть, этот парень был всего лишь идиотом и просто хотел залезть тебе в трусики.

Маккензи отняла мои руки от лица и поцеловала запястья.

– В этом я уверена!

Мы пошли дальше рука об руку, и я с удивлением понял, что тяжести, сопровождавшей меня каждый раз после разговора о Ребекке и Эйдене, больше не было. Связь с Маккензи освободила меня от этой ноши. Я указывал на каждое здание, и давал подробное описание того, что в нем происходило. Кампусы были практически пусты. Исключение составляли лишь студенты, решившие за время летних каникул продвинуться в учебе. Мы подошли к одному из моих любимых зданий на территории кампуса, и я почувствовал, как сжалось сердце. Юридическая библиотека. Современный неоклассический стиль архитектуры, но если вы спросите меня, как она выглядит, то я отвечу, что вижу скорее греческий храм с элементами Белого дома. Вход венчали высокие мраморные колонны, и дополнительные колонны подпирали каждое окно. Здание сверкало на солнце, выглядя гордо и красиво для всех, кто им любовался. Я потратил в ней бесчисленное количество часов, штудируя книги.

– Это Лэнгден-Холл. Здесь находится самая большая библиотека академического права в мире, не говоря уже о нескольких редких книгах. Мои родственники также пожертвовали сюда пару томов за эти годы. Запах и атмосфера являются одним из феноменов.

– Мне нравится запах книг, – заметила она. Ее глаза сосредоточились на здании. – Держу пари, внутри еще лучше, чем снаружи. А мы можем туда войти?

– Внутри очень красиво, но для публики доступен только первый этаж. Там не так уж много того, чего бы ты ни смогла найти в обычной библиотеке. Нужно быть студентом, чтобы посетить другие три этажа. На верхнем этаже расположены отдельные читальные залы. Мой отец до сих пор владеет одним из них. Он передает его счастливчику, особо отличившемуся в текущем году. Как правило, это старшекурсник, которого отец считает достойным продолжить после обучения стажировку в «Вайз и Партнеры». Стажировка в фирме отца считается привилегией, и многие студенты борются за право ее получить.

– Жаль, что они не позволят осмотреть верхние этажи такой маленькой старушке, как я. То, как ты описываешь это место, делает его похожим на отдельный маленький мир, – размышляла Микки.

– В каком-то смысле так и есть. – Я наклонился и поцеловал ее в макушку. – У меня есть еще одно место, которое я хотел бы тебе показать. В него можно зайти и исследовать. Думаю, тебе понравится.

Мы шли по хорошо знакомому мне пути. Деревья покачивались на ветру, а солнечный свет лился на элегантный пейзаж. Я все же позволил себе забыть, насколько сильно люблю Гарвард. Неприятные события затмевали хорошие воспоминания об этом месте, но пока я находился здесь с Микки, они вновь воскресли во мне.

Мы подошли к красновато-коричневому зданию. Кирпич выглядел как камень. Колокол на западной стороне постройки звонил каждый час. Мощеная лестница вела к большой дубовой двери, на которой висела табличка «Вайз Холл». Глаза Маккензи округлились, едва она прочитала надпись на табличке.

– У вашей семьи есть собственные апартаменты в Гарварде? – от удивления ее голос приподнялся на целую октаву.

– Технически это имя моего прадеда, так что да, у моей семьи есть апартаменты в Гарварде, названные в нашу честь. Здание было построено еще в 1921 году как место для изучения семейного права. В то время семейное право только начинало развиваться. Вторая мировая война или Великая война, как мы ее сейчас называем, сделала то, к чему мы еще не были готовы в то время. Целевые фонды создались для несовершеннолетних, ужасное слово «развод» вошло в обиход американского народа, и возникла необходимость в юристах, которые могли бы защищать интересы разводящихся. Мой прадед Рубен Вайз, будучи выпускником Гарвардского университета, пожертвовал деньги на строительство, как и мой отец.

Маккензи проследила надпись на доске «Основан в 1921 году».

Она оглянулась на меня, и я увидел гордость в ее глазах, гордость, которую я так давно хотел увидеть в глазах Ребекки. Все это значило для Маккензи так же много, как и для меня. Словно она была из моей семьи, и это было ее наследием.

– Такая честь быть частью истории, Энди.

– Хочешь войти внутрь?

– Очень хочу!

Я протянул руку и открыл для нее дверь. Запах внутри здания перенес меня в те дни, когда я был молод и наивен. Сняв кепку и солнцезащитные очки, мы шли коридорами и залами, рассматривая фотографии выпускников, профессоров и даже бюст Рубена Вайза. Маккензи внимательно читала таблички, словно пыталась их запомнить. Мне нравилось наблюдать за ее волнением. Многие знали о моем наследии, но только единицы понимали его. Все воспринимали нас как очередную богатую семью, оставившую свой след в Гарварде. Для меня же все это значило гораздо больше. Находясь в колледже, я был немного смущен этим фактом, но теперь, будучи взрослым, я гордился своим наследием и тем, что был частью всего этого. Когда Маккензи рассматривала фотографию моего деда, я услышал знакомый голос, эхом прокатившийся по залу. Я оперся подбородком на плечо Маккензи и прошептал.

– Не хочешь послушать лекцию?

Ее глаза расширились.

– Нас за это не накажут?

– Я выпускник и я– Вайз.

– Да, но я-то нет.

Я нежно поцеловал ее в щеку.

– Они ничего не скажут. Обещаю!

– Всегда хотела знать, каково это– состоять в Лиге плюща.

– Вот тебе и представился шанс. – я взял ее за руку и повел в класс своего старого профессора.

Мы тихонько проскользнули внутрь и уселись за заднюю парту. Найлс Пелтье ничуть не изменился с тех пор, когда я был под его опекой. Его седые волосы по-прежнему были в диком беспорядке, а зеленые глаза не могли остановиться на чем-то одном, пока он говорил. Одет он был в темные твидовые брюки, а его шею украшал галстук-бабочка.

– Развод– это тяжелое бремя для всех вовлеченных в него сторон. К ним можно отнести мужа, жену, детей, родителей обоих сторон и их адвокатов. Любой, кто из вас поверит, что вы должны быть холодными и отстраненными во время работы с клиентом, пусть ищет себе другую работу. Вы же не говорите доктору, чтобы он закрыл свое сердце от пациентов, не так ли? Вы хотите, чтобы доктор заботился о вас, чтобы он вам сочувствовал. Также и ваши клиенты, когда сидят перед вами и рассказывают, что их брак дал трещину, вряд ли хотят видеть перед собой холодную гадину. Им нужен кто-то, кому они смогут доверять. Они хотят того, кто заставит их почувствовать себя защищенными, когда все вокруг них рушится. Кто-нибудь может сказать мне, какое основное правило при первой встрече с клиентом?

Класс сидел в тишине, оглядываясь друг на друга, надеясь, что кто-нибудь ответит до того, как профессор начнет называть по именам.

Я поднял руку.

– Да. Ты, на задней парте, – Найлс указал на меня.

Поднимаясь, я взглянул на Маккензи. Ее лицо перешло из розового в красное за долю секунды. Она сползла ниже на стуле, пытаясь спрятаться от взглядов студентов, которые на нас пялились.

– Основным правилом является то, что вы должны изучить все факты прежде, чем строить дело.

Найлс сложил руки на груди и прислонился к доске, стерев на ней написанное.

– И почему это важно?

– Потому что улики не лгут. А люди могут и будут лгать. Это в нашей природе.

– Но развод– это грязный и эмоциональный бизнес. Особенно там, где задействованы дети и деньги. Откуда вы можете знать, что в ваших руках находятся все доказательства, когда принимаетесь за дело?

– Хороший адвокат знает, как использовать информацию в своих интересах. Он либо находит какую-то лазейку, чтобы иметь все доказательства, либо встречается с клиентом и просит, чтобы дело было урегулировано в свете новой информации. В любом случае клиент, в конце концов, получает то, чего действительно заслуживает.

Гордая ухмылка заиграла на морщинистом лице Найлса.

– Я впечатлен, мистер Вайз. Дамы и господа, мистер Эндрю Вайз из «Вайз и Партнеры» порадовал нас сегодня своим присутствием и знаниями. Увидимся после урока, мистер Вайз.

Поклонившись, я уселся на свое место. Я обнял Маккензи за плечи и расслабился, слушая, как Найлс заканчивает свой урок. После звонка он распустил класс, а мы с Маккензи остались. Несколько студентов подошли и пожали мне руку, представившись перед уходом. Как только последний ученик покинул класс, мы встали и пошли к доске.

– Дрю, мой мальчик! Прошло столько времени! – встретил меня Найлс дружеским рукопожатием.

– Да, так и есть.

Маккензи, стоя рядом со мной, с искренней улыбкой наблюдала за нашим воссоединением.

– А кто эта юная леди? – спросил Найлс.

Я обнял Микки за талию, крепче прижимая к себе.

– Профессор Пелтье– это Маккензи Эванс, моя девушка!

Она потянулась и пожала руку профессора.

– Очень приятно познакомиться, профессор.

– Пожалуйста, зови меня Найлс. Так, из какой части Техаса ты к нам приехала?

– Из Амарилло, но как вы узнали, что я из Техаса?

– Я преподаю в Гарварде тридцать лет и за это время слышал столько акцентов, наречий и диалектов, сколько тебе и не снилось.

– Ну, разве вы не прелесть? – хихикнула Маккензи, всплеснув руками.

Найлс улыбнулся.

– Дрю, мой мальчик, она одна из хранителей.

Я прижался поцелуем к макушке Маккензи.

– Я знаю об этом, поверьте мне.

– И как много наш молодой адвокат поведал вам о своем нахождении внутри этих стен, расскажите мне, – спросил ее Найлс.

– Не очень, но почему?

– О, боже, – застонал я. – Пожалуйста, не надо!

– Да ладно, Энди. Ты обещал, что расскажешь мне несколько историй, – заскулила Маккензи. Улыбка Найлса стала шире.

– Энди, да? Мне все больше и больше нравится эта девушка.

Я прикрыл лицо рукой.

– Я облажался, – пробормотал я со вздохом.

– Как насчет того, чтобы проследовать в мой кабинет, где мы сможем немного поболтать о проделках вашего возлюбленного в кампусе. – Найлс предложил руку Маккензи.

Она взглянула на меня, спрашивая глазами. Я застонал и кивнул. Ее улыбка стала шире, когда она приняла его руку.

– Показывайте дорогу, милый сэр!

Да, я определенно облажался.

Стоило нам зайти в его кабинет, как профессор Найлс предложил нам выпивку. Он напоил нас обычным Эрл Грей, вкуса которого я никогда не мог понять. В его кабинете все выглядело по-прежнему, таким, как я и запомнил. Неорганизованный хаос. Повсюду разбросаны книги. Документы уложены в стопки, высившиеся так высоко, как только возможно дотянуться. Найлс никогда не был женат и единственным фото, стоявшим на его столе, было то, на котором я, Гэвин и Эйден держали огромную рыбу, которую мы поймали в пруду на его земле.

– Ну, Маккензи, для начала я должен признаться, что Дрю– мой самый талантливый ученик. Он заставил меня им гордиться. Если бы я мог украсть его из фирмы отца, я бы сделал это не задумываясь.

Маккензи похлопала меня по колену и улыбнулась.

– Он хорошо справляется со всем, что делает. Его отцу очень повезло заиметь Дрю в собственной фирме.

Найлс водрузил чашку с чаем на журнальный столик, возле которого мы расположились, и наклонился вперед.

– Как вы правы, мисс Эванс. Он когда-нибудь рассказывал вам, что почти попал в тюрьму, пока учился здесь?

Я чуть не захлебнулся чаем. Я уже рассказывал Маккензи свою печальную историю. Что за свои прегрешения я мог угодить в тюрьму, но не ожидал, что Найлс поднимет эту тему, и меня захлестнула боль.

– Хмм, – не нашлась, что сказать, Маккензи.

Найлс, похоже, не заметил вспыхнувшего дискомфорта. Он продолжил.

– Заканчивался его первый учебный год. Уже вывесили оценки, и краем уха я слышал, что многие студенты сбивались в кучки, чтобы праздновать окончание. Это не редкость для учащихся.

Мы с Маккензи хотели уже вздохнуть с облегчением, но тут Найлс собрался поведать новую историю. Когда до меня дошло, о чем она будет, я вскричал.

– Нет! Только не об этом!

Найлс расхохотался.

– О, да! Конечно, об этом. Видите ли, наш дорогой мальчик вместе с Эйденом Райтом и другими ребятами сильно напились в ту ночь. И вот, в таком пьяном состоянии они надумали, что хороший залп в холодном ночном воздухе будет классным развлечением.

– О! Держу пари, что поглазеть на это собрались многие.

Найлс наклонился, щелкнув пальцами. Его кустистые брови приподнялись, дьявольская ухмылка растянула губы.

– Посмотреть было на что, ведь все они к тому же еще были голыми.

– Голыми?! – Маккензи повернулась ко мне. – То есть ты пробрался в кампус голым?

Теперь настала моя очередь краснеть, и поверьте, я чувствовал, как жар сжигает мои щеки.

– Я был пьян! В то время это казалось хорошей идеей.

– Вот развлекуха!

– Да не совсем! Меня арестовали за непристойное поведение и пьянство в общественном месте.

– Все обвинения с тебя были сняты! – Найлс вклинился. – Я знал, что впереди у Дрю светлое будущее, и он доказал, что я не ошибся. Я никогда не делал ничего подобного для остальных студентов.

– Я вам всю жизнь буду признателен за то, что вы ничего не сказали моему отцу.

Найлс потянулся за своей чашкой и всмотрелся в темную янтарную жидкость. С торжественным выражением на лице он произнес.

– То, о чем твой отец не знает... – Он поднес чашку ко рту и одним глотком выпил остаток чая.

Я боролся с желанием задать Найлсу вопрос, что произошло между ним и моим отцом. В свое время они были лучшими друзьями. Моя мать обожала его. Гэвин, Эйден и я считали его нашим вторым отцом. А однажды он словно перестал существовать. Как только я начал учиться в колледже, мы вновь стали общаться, но я скучал по нему все эти годы. Он был единственным человеком, кто заступался за меня в детстве. Из-за него я жил. Когда его не стало, эту роль принял на себя Гэвин. Но я решил, что некоторые вещи лучше оставить в прошлом.

– Не болит, – закончила за него Маккензи.

– Конечно, хранитель, – согласился с ней Найлс.

После этого мы проторчали у него еще час, потому что он принялся рассказывать Маккензи и другие истории, связанные с моим пребыванием в стенах Гарварда. Было замечательно слушать переливы ее звонкого смеха, даже если его причиной был я.

Когда мы встали, Найлс наклонился и обнял Маккензи.

– Рад видеть его снова счастливым. Он многое пережил. Хорошо, что он наконец-то нашел девушку, словно созданную для него.

– Спасибо вам, – пробормотала Макензи. – Было истинным удовольствием познакомиться с вами!

– Это чувство взаимно, моя дорогая!

Найлс повернулся ко мне.

– Буду рад увидеться с тобой завтра. Спасибо за то, что пригласили меня на мальчишник Гэвина. Хорошо, что у него все замечательно. В семействе Вайзов грядут великие перемены.

– Да, все идет к этому. Надеюсь, эта ночь запомнится навсегда.

– Уверен, так и будет.

Мы попрощались на пороге его кабинета, и пошли прочь.

– Тебе у него понравилось?

– О, да!

– Должен признаться, мне показалось, что Найлс немного в тебя влюбился.

– Да нет, что ты. Он просто хороший человек, который очень тобой гордится.

– Ну, если ты так говоришь, то значит это так и есть, – я немного ерничал, пытаясь передразнить Найлса.

– Думаю, кто-то просто немного завидует.

Я остановился и развернул Микки лицом к себе, крепко прижимая к своему телу.

– Черт возьми! Я прав, и ты моя! – зарычал я, прижимаясь поцелуем к ее губам.

Она отдалась моему поцелую и наши губы задвигались в сладкой гармонии.

– Мы должны остановиться! – прошептала она мне в губы.

– Почему?

– Потому что я не хочу, чтобы тебя снова арестовали за непристойное поведение, – сказала она прямо.

Я рассмеялся, освобождая Маккензи из своих объятий.

– Боже, ты восхитительна! Может, перекусим чего-нибудь и прогуляемся по парку? Как тебе идея?

– Превосходно! – Она протянула руку, двигаясь к двери. – Показывай дорогу!

Глава 6

Маккензи

Пока мы добирались до парка, летнее солнце уже почти село. В ярко-голубом небе не было ни единого облачка. Цветы и листва деревьев качались на летнем ветерке. В воздухе стояла влажность, и легкий ветер приносил желанную прохладу. Будучи с юга, я ожидала, что лето на севере было холоднее, но я ошибалась.

– Знаешь ли ты, – начал Дрю, – что Бостон-парк является старейшим парком в стране?

Я опустила голову ему на плечо. Он только что накормил меня самой вкусной пиццей, которую я когда-либо пробовала, и теперь не просто водил меня по городу с экскурсией, но и давал урок истории. Дрю не переставал удивлять меня своими знаниями и остроумием.

– Нет. Об этом я не знала.

– Он был также площадкой для многих великих людей, таких как Мартин Лютер Кинг младший, Папа Иоанн Павел второй и Глория Штайнем.

– Ты хоть знаешь, кто такая Глория Штайнем? – поддразнила я.

Его рот сложился в дьявольскую усмешку.

– Конечно. А ты?

Я почти ляпнула кто она, когда поняла, что он просто поддразнивает меня, чтобы дать ему ответ.

– О, нет, ты не Бакстер. Я не попаду в ловушку своего маленького адвоката. Ты скажи мне, кто такая Глория Штайн.

Дрю рассмеялся, нежно целуя меня в макушку.

– Она была главным сторонником феминистской революции.

– Вау, мистер Вайз! Я впечатлена!

– Женская революция была обязательным курсом в аспирантуре.

Мы вошли в парк, чтобы насладиться природой во всей красе. Везде цвели деревья, наполняя воздух прекрасным ароматом, и их кроны качались на ветру. Дрю вел меня одному ему известными тропками. Мы остановились возле большой ивы. Дрю сел под деревом и потянул меня к себе на колени, прижимая крепче к груди. Он провел носом вдоль моей челюсти к подбородку, затем вниз по шее.

– Я люблю это место. – Он дотронулся губами до моей кожи. – Когда я учился в Гарварде, я часто приходил сюда, чтобы подумать.

Закрыв глаза, я позволила теплу его прикосновений и запаху парка поглотить меня. Умиротворение и возбуждение, смешиваясь в сочный коктейль, разливались по моим венам.

– Так спокойно. – Я наклонила голову, встретив его ожидающие губы.

Этот поцелуй был большим, чем я ожидала, и всем, что мне было нужно. Мои пальцы запутались в его волосах, пока наши языки переплетались в танце страсти и желания. Все наше прошлое, настоящее и будущее слилось в этот единый порыв. Я почувствовала, как наши сердца соединились воедино и забились в полной синхронности. Он крепко обхватил меня руками, словно не желал отпускать. Время исчезло в тени тепла и желания. Остались только Дрю и я. Одни во всей вселенной. Звуки играющих неподалеку детей напомнили, что мы здесь все же не одни. Я чуть отстранилась, дыхание судорожно вырывалось из легких, чтобы увидеть голубые глаза Дрю, изумленно уставившиеся на меня.

– Вдруг нас кто-нибудь увидит?

Ярость и досада смешались на его лице.

– Да какая разница! Этот план Джареда идиотский.

– Энди, малыш, он был прав. Оливия и твой отец разорвут нас на клочки, и это вызовет неприятные последствия для свадьбы твоего брата. Именно поэтому я и сказала «нет».

Дрю напрягся, руки скользнули вдоль моего тела. Он опустил взгляд, и ресницы замаскировали его разочарование.

– Тогда зачем ты пошла со мной?

Я взяла его лицо в ладони и заставила его посмотреть на меня. Теплый океан его глаз, который согревал меня во время поцелуя, теперь превратился в холодные айсберги, холод которых пробрал меня до костей.

– Я пришла, потому что не могла больше оставаться вдали от тебя. Я люблю тебя, Эндрю Вайз, и, если это означает борьбу за тебя, я буду бороться.

Сладкая, харизматичная улыбка, которая всегда согревала меня, расползлась по его лицу. Он расслабился и снова потянул меня к себе на грудь. Я слушала его глубокий голос и мерный стук сердца.

– Мне нужно было услышать это от тебя, красавица. Мысль о разлуке с тобой убивает меня. Ненавижу, когда у нас нет времени побыть вдвоем.

– Мы проводим время вместе, – прошептала я, запечатлевая легкий поцелуй на его шее.

Мягкий стон вырвался из его груди.

– Да, так и есть.

Он пробежался руками вдоль моего позвоночника, уговаривая меня еще больше расслабиться.

– И я до сих пор под впечатлением. Знаешь, мне очень понравился Найлс. Он довольно очарователен и остроумен. Как и ты.

– Он хороший человек. Я многому научился у него в детстве.

– Правда?

– Да. Найлс был близким другом моих родителей, – на этом он остановился.

В его голосе слышалась какая-то непонятная мне печаль, и это разрывало мое сердце. Я хотела прижать Энди к себе покрепче, но не была уверена в причинах его поведения. Он казался потерянным и одиноким.

– О чем ты думаешь?

Дрю выводил мягкие круги на моей спине.

– Ни о чем. – Он остановился. − Почему ты не убежала от меня в ужасе, когда я обо всем тебе рассказал?

Вот оно. Тень, преследовавшая нас с момента встречи. Тогда я не знала об этом. Снаружи он хоть и казался цельным и уверенным, но был таким же разбитым внутри, как и я. Может, даже хуже. Моя мама однажды сказала мне, что как бы плохо ты себя не чувствовала, есть кто-то, кто ощущает себя гораздо хуже. Будь благодарна за все хорошее в жизни. В отношении Дрю она была права. Никогда и за миллионы лет я бы не догадалась, что Дрю пережил подобное. Он стал отцом и когда-то был чьим-то мужем. Столкнулся с испытаниями, которые хуже, чем мои. Нэйт мог бросить меня одну эмоционально, но он никогда не изменял мне, в этом я была уверена. Бывшая же жена Дрю еще и изменяла ему.

– Ты ведешь себя так, будто все это ты устроил нарочно. Как будто ты умышленно устроил несчастный случай. Как мне кажется, виноваты оба– ты и твоя бывшая жена. Это делает тебя монстром? Нет. Это делает тебя человеком. – Я посмотрела на него, стараясь удержать его взгляд глазами. Его глаза полыхали, но слез не было. − Энди, мы оба знаем, каково это– потерять ребенка. Быть так близко к мечте о семье и в мгновение ока лишиться всего. Ты не заслужил того, что случилось с тобой, но цена расплаты слишком велика. За свои ошибки ты заплатил гораздо большую цену.

– Если бы только это было правдой.

– Но это правда, если ты посмотришь на вещи с моей точки зрения. – Я покачала головой, пытаясь собраться с мыслями. – Я бы никогда не пожелала всего этого для тебя, но после всего произошедшего с тобой, ты все же остался хорошим человеком, – мой голос дрогнул, выдавая бушующие во мне эмоции. Я нежно прикоснулась к его лицу костяшками пальцев. – Этот человек высокомерен, иной раз просто по-детски упрям, иногда импульсивен. – Его глаза сузились, рот сжался в упрямую линию, и мне пришлось приложить усилия, чтобы не рассмеяться и продолжить. – Он также добрый, понимающий, заботливый, нежный человек с глубокими чувствами и он сильнее, чем любой другой, которого я когда-либо встречала. Да, ты столкнулся с трагедией, но без этой трагедии мы не нашли бы друг друга.

Прижавшись плотнее к Дрю, я ощутила груз сожалений, что он нес. Протянув руки, я обняла его за плечи и притянула к себе.

– Я не заслуживаю тебя, – пробормотал он.

– Ты заслуживаешь меня настолько же, насколько я заслуживаю тебя.

Дрю крепко сжал меня. Если бы он не чувствовал такого облегчения от объятий, я бы пожаловалась.

– Помнишь тот первый день на пляже?

Я улыбнулась, вспоминая, как впервые встретилась с Энди. Он казался таким уверенным в себе, бегая по пляжу Сиеста-Ки. Его злая улыбка навсегда запечатлелась в моей памяти. Мне ведь было неведомо, что в тот день он чувствовал себя таким же потерянным, как и я. Мы оба искали искупления, мира, и справедливости с другой половинкой своей души.

– Помню.

Дрю отпустил меня, и я смогла вздохнуть. Я отклонилась, чтобы увидеть на его лице начинающую цвести улыбку. Он провел по моей нижней губе подушечкой большого пальца. Складывалось ощущение, что он перестанет дышать, если не прикоснется ко мне.

– А ту ночь в доме Оливии?

– Ты имеешь в виду ночь, когда я рассталась с Нэйтом?

При звуке имени моего бывшего нос Дрю покраснел.

– Да, ее.

– Конечно, я помню. Той ночью ты спас мне жизнь.

Дрю наклонился, нежно касаясь моих губ.

– Нет. Это ты тогда спасла мою. Ты не знала об этом, но это правда.

Долгое время мы сидели под ивой и говорили о прошлом. Дрю рассказывал мне о своем детстве. Он любил свою мать и старался понять ее. С отцом они никогда не ладили. Когда он был маленьким мальчиком, Найлс бросил ему вызов, и это, казалось, еще больше отдалило отца от Энди.

– Честно говоря, я стал причиной того, почему Найлса больше не принимают в доме, – сказал он.

– Даже так?

– Сейчас я уже не помню всех перипетий. Тогда мне было семь или восемь лет. Я был маленьким. – Я поерзала на коленях Дрю. Он потирал лоб, будто пытался помочь себе вспомнить, что тогда произошло. – Все, что я помню, так это как мой отец и Найлс кричат друг на друга, и несколько раз упоминалось мое имя. Моя мать так сильно плакала, когда отец сказал Найлсу, чтобы тот больше не приходил в его дом. После этого мы не встречались, пока меня не приняли в Гарвард. Честно говоря, я ненавидел своего отца за то, что он изгнал Найлса. Тот всегда относился ко мне так, будто я его сын.

– Это не значит, что ты был причиной. Должно быть что-то другое.

Стараясь казаться равнодушным, Дрю ответил мне беспечным пожатием плеч.

– Кто знает, но вот то, в чем я действительно уверен, так это в том, что в Бостоне найдется немало привлекательных местечек. Просто скажи мне, что бы ты хотела увидеть.

Я задумалась, обдумывая его предложение. Бостон был полон истории. Увидеть церковь Старого Севера или Бункер Хилл было бы удивительно, но все же одно место я хотела посетить больше всех прочих. Не только ради себя, но и ради Дрю. Единственная проблема заключалась в том, что я не знала, как ему это предложить.

– Ну...– начала я нервно, потирая затылок. – Может, тебе стоит мне показать...

– Мик, – Дрю потянулся ко мне. – Что?

– Ничего. Я просто... хмм... ну... хотя знаешь что? Ничего. Покажи мне что-нибудь монументальное и историческое. Я уверена, ты знаешь много таких мест.

Дрю, сузив глаза, прижал меня к себе.

– Нет. Я уверен, это что-то важное. Скажи мне.

Я вцепилась в его руку.

– Пообещай, что не будешь злиться.

Прижав мои пальцы к губам, Дрю прошептал, касаясь кожи.

– Я никогда не могу злиться на тебя.

Закрыв глаза и набрав побольше воздуха, я, словно перед прыжком в ледяную воду, выдохнула.

– Отведи меня к Отэм, пожалуйста!

Тишина. Полная тишина. Никаких звуков, кроме легкого ветерка и шелеста листьев деревьев. Дети не смеялись. Не было слышно голосов их матерей, пытавшихся урезонить своих детей. Никто не бежал по аллеям парка. Даже гомона туристов не было слышно. Между судорожными вдохами Дрю поднялся, сцепив руки на макушке головы.

– Почему? – спросил он. – Зачем тебе туда ехать?

Я вскочила на ноги.

– Потому что, – пояснила я, протягивая свои руки к нему, – я хочу познакомиться с твоей дочерью.

Дрю опустил голову. Его брови сошлись на переносице, на лбу прорезались глубокие морщины. Внутри него велась нешуточная битва. Я могла видеть это так же просто, как яркий солнечный день, но противный головок внутри меня нашептывал мне, что мы должны пройти через это. Давным-давно я научилась слушать этот внутренний голос. Чаще всего он был прав.

– Ты знаешь, я не был там с тех пор, как приехал в Сарасоту.

Это утверждение еще глубже убедило меня в правильности моих слов. Я выпустила его руки, чтобы обхватить ладонями его лицо.

– Просто отведи меня туда.

Не последовало никаких возражений. Дрю просто кивнул, взял меня за руку и повел обратно в кофейню, из которой мы начали наш утренний обход. Это не удивило меня, так как Дрю оставил автомобиль на стоянке возле кофейни. Оранжевый Порше Кайен стоял там же, где мы его и оставили и терпеливо дожидался нас. Дрю подошел к машине и открыл передо мной дверь. Я проскользнула внутрь, бормоча что-то о том, что машина чересчур яркая. На что Дрю мне ответил:

– Она соответствует моему велосипеду.

Эта машина пугала меня намного больше, чем велосипед. Двадцать пять минут спустя Дрю и я с букетом белых тюльпанов приехали на кладбище к могиле его дочери, чтобы отдать ей дань уважения.

Глава 7

Маккензи

Ни температура воздуха, ни солнечный свет не могли одолеть тьму в душе Дрю, пока мы шли к тому месту, которое он считал напоминанием о своих преступлениях. Он шел, еле переставляя ноги, и то и дело спотыкался. Я старалась не обращать на это внимания, но это было сложно. Он так крепко вцепился в мою руку, что я ощущала каждый удар его сердца. Видимо он боялся, что если отпустит мою ладонь, то повернет назад и убежит, но я его не винила в этом. Я знала, какую боль он испытывает. Я прошла через то же самое, когда мы с Нэйтом потеряли Эвана. Мой малыш так и не увидел красок дня, а все потому, что мое тело было слишком слабым для того, чтобы выносить ребенка. В то же время было непросто сравнивать мою боль и его. Несмотря на то, что Отэм погибла в аварии, он все же держал своего ребенка на руках. Он видел ее личико, чистоту нежной кожи. Его маленькая девочка была не просто шевелением в животе. Она родилась маленьким человечком.

Я молчала, честно говоря, не знала, что ему сказать. Мой разум был пуст. Это место отличалось той особенной красотой, какая могла быть только на кладбище. Дрю точно знал, куда держит путь. Плюшевые деревья колыхались на ветру, и яркий свет, проникающий сквозь их листву, расцвечивал землю разными красками. Надгробия служили живым напоминанием о тех, кто остался в прошлом. В этом месте царила торжественная красота, и здесь же пробуждались призраки прошлого.

Мои пальцы сжимали букетик тюльпанов. Ладони взмокли, и пот просачивался сквозь бумагу, в которую были завернуты цветы. Каждый раз, когда Дрю выдыхал, мое сердце на миг замирало. Я ненавидела боль, которую он испытывал. И хотя он носил солнцезащитные очки и козырек как маску, я видела боль, так явственно проступающую на его лице.

– Нам сюда. – Дрю указал на небольшую статую херувима в нескольких футах от нас.

Ангел из бетона с лицом ребенка сидел во главе могилы, прижав одно колено к груди и склонив на него голову. Его взгляд казался грустным. Маленькие крылья покоились на спине. Эти крылья я узнала сразу и удивленно вздохнула.

– Крылья, – я остановилась, прищурив глаза, чтобы лучше рассмотреть фигуру. – Они выглядят так же, как...

– Моя татуировка, – закончил Дрю.

Я знала, что на его плече была набита татуировка потрепанного анатомического сердца. Я впервые заметила ее в ту роковую ночь в моей квартире, когда позволила своему желанию преодолеть свою же решимость. Даже в гневе я понимала, что его татуировка сделана со смыслом. Дрю был не из тех, кто разрисовывал свое тело, не имея на то серьезных оснований. Две пары крыльев ангела охраняли его сердце: одна пара – крылья Херувима, маленькие, хрупкие и нежные, а другая– длинные, изящные крылья Архангела, предназначавшиеся для мира и защиты.

Он вглядывался в меня, оказавшийся вдруг таким потерянным и беспомощным. Мне больно было видеть его в таком состоянии. Маленькая полуулыбка кривила его губы. Дрю судорожно втягивал воздух, борясь с океаном эмоций, бушующим внутри него. Уголок моего рта дернулся, и я несколько раз моргнула, потому что солнечные лучики, прорвавшиеся сквозь листья деревьев, упали прямо на нас.

– Что означают другие крылья? – спросила я, уверенная, что знаю, его ответ.

Дрю и раньше называл меня своим ангелом. Я хотела услышать от него подтверждение, что в его сердце и душе я занимаю важное место.

– Мое сердце разбито и истекает кровью, Микки. Ты и Отэм, вот почему я до сих пор жив.

Меня распирало от любви к нему. Я не хотела однажды заменить его дочь, мне просто хотелось что-то для него значить. Все, что мы пережили и еще переживем, имеет большое значение. Наша любовь стоила того. Одинокая слезинка покатилась по моей щеке. Я протянула руку, чтобы смахнуть ее и царапнула букетом тюльпанов по щеке.

– Ты живешь дальше.

– Как и ты, моя любовь.

Спустя пару минут мы остановились прямо над могилой. Время выровняло землю над холмиком, внутри которого находилось последнее пристанище маленькой девочки. Мягкая зеленая травка, прекрасно ухоженная, окутывала могилку теплом. Алебастровый ангельский столп покрывал могилку, защищая ее. Вдоль основания камня виднелась надпись:

«Жизнь, столь невинная и любимая, сейчас покоится на небесах».

Отэм Элизабет Вайз

17 февраля 2005

Внезапно во мне проснулась ревность. У Дрю осталось напоминание о том, что его дочь когда-то существовала, а он даже не приходил сюда! Если бы он только знал, как ему повезло! Опустившись на колени, я поместила букет в металлическую вазу, заключенную в камень у основания надгробия. Я никогда не знала этого ребенка, но чувствовала с ней некую связь. Нас связывала любовь, заключенная в одном человеке – в Дрю.

Я протянула к нему руку, но он так и не пошевелился. Когда же наши ладони соприкоснулись, я почувствовала сильную пульсацию, похожую на разряд электричества– это было не только чувство любви к нему, влечения и страсти, это была агония разбитого сердца. Я буквально ощущала, как его тело дрожит от накопившихся эмоций. Энди, видимо, тоже это почувствовал, потому что вырвал свою руку из моей ладони, снял солнцезащитные очки и закрыл лицо ладонями. Все его тело задрожало от рыданий. Приподнявшись на носочки, я попыталась взять его лицо в ладони, но мой жест был встречен сопротивлением. Дрю словно воздвиг между нами стену. Его красные, слезящиеся глаза встретились с моими, и злобный рык вырвался из глотки.

– Зачем ты притащила меня сюда? Это должен был быть день веселья, а ты отправила меня в ад.

Я подняла руки в защиту, но ничего не произнесла. Он был вправе горевать и выливать свою боль на другого человека, который заставил его взглянуть правде в глаза.

– Твоя идея прийти сюда выглядит как дурацкая шутка. Может, ты захотела отомстить мне за все то дерьмо, через которое я тебя протащил? – Он указал на надгробие. – К черту все это!

Замерев на месте, я хотела его обнять, чтобы унять боль, но не смогла этого сделать. Сила, превосходящая мое понимание, удерживала меня на месте. Нужно время, чтобы он отпустил свою боль, и мое вмешательство не могло ему помочь.

В глазах Дрю появилась хорошо мне знакомая дикость. Он был готов бежать куда угодно, кричать и, вполне возможно, выбить все дерьмо из первого попавшегося ему под руку человека. Он словно заставлял себя делать каждый новый вздох. Его глаза покраснели от слез, стекавших по щекам помимо его воли. Стены, что воздвиг Эндрю Вайз, медленно рушились одна за другой, а я наблюдала, чтобы засвидетельствовать это. Необъятность всего этого одолела его, и он обхватил горло руками, пытаясь заглушить эту тоску. Подвиг, на который он, увы, был не способен.

– Это несправедливо! – закричал он в отчаянии.

Птицы вспорхнули с веток от звуков его голоса, а солнце словно спряталось за шуршащую листву деревьев, соскользнув на задний план. Природа, казалось, тоже почувствовала его боль так же, как чувствовала ее и я. Чувства, которые он сдерживал все эти годы, прорвались наружу неудержимым потоком.

– Ты слышишь меня? Это несправедливо!

Ничто не отвечало ему: ни я, ни могила. Вокруг стояла полная тишина. Голубые глаза Энди были холодны, словно льдинки, когда он перенаправил свой гнев с меня на небо.

– Ты слышишь меня, Боже? – закричал он в отчаянии, – Я ненавижу тебя! Ненавижу за все, что произошло! Но еще больше я ненавижу тебя за то, что ты позволил мне ее потерять, – его палец был направлен на статую ангела. – Я ненавижу тебя за то, что ты позволил моей семье развалиться! Ты издевался надо мной призраком счастья, ты дразнил меня этим! Ты знал, как она важна для меня! Моя семья была для меня всем, а ты забрал ее, жестокий ублюдок!

Этот разговор должен был остаться личным, а я бессовестно подслушивала его. Близость Дрю, его отчаяние и душевная боль не позволяли мне сдвинуться с места. Я увидела Дрю, моего Дрю, которого я так любила, слабым и беспомощным. Как будто Бог знал, что мне нужно присутствовать здесь. Дрю вытянул руки по бокам. Семь лет были достаточно долгим сроком, чтобы удерживать эту боль внутри, и только теперь шлюзы его души распахнулись, и чувство вины и гнева выплескивалось наружу.

– Я должен был умереть той ночью! Не она, а я! Она даже не успела ничего увидеть в этом мире, а ты забрал ее. Как ты посмел? И ты – милосердный Бог?! – Он презрительно сплюнул. – Нет милости у Бога, который забирает ребенка! Не тогда, когда ты мог обменять ее жизнь на мою!

Дрю в изнеможении опустился на колени. Передо мной был сломленный человек, голос которого перешел от крика до уныния.

– У меня должна была пройти вся жизнь с ней. Я мог бы наблюдать, как она делает свои первые шажочки, произносит первые слова и теряет свои первые зубки! – воскликнул он. – Она должна была вырасти и превратиться в красивую женщину, пойти учиться и выйти замуж. Я бы баловал ее, обращаясь, как с маленькой принцессой. Это было моим правом, как ее отца, открыть ей весь мир!

Барьеры, удерживающие меня вдали от него пали, и я опустилась на колени рядом с ним. Протянула к нему руки и Дрю упал в мои объятия. Гнев покинул его, и он зарыдал. Я стянула козырек с его головы и бросила рядом на землю. Мои руки лишь крепче обнимали его, пока он зарывался лицом в мою шею. Мы покачивались в ритме его рыданий. Мои собственные смешивались с его слезами скорби по ребенку.

– Она так никогда и не узнала, как сильно я любил ее!

Я откинула голову назад, вглядываясь в него сквозь пелену слез.

– Не смей никогда так говорить, Эндрю Вайз! Эта маленькая девочка знала, как сильно ты ее любишь! Как и мой сын знал, что я люблю его! – мой подбородок вздернулся, а слезы прекратились. Я преисполнилась решимости заставить его увидеть правду. Правду об Отэм, обо мне, а больше всего, правду о нем самом. – Никто из нас не чтит их, обвиняя себя в том, что произошло. Ты заставил меня понять это, теперь и тебе самому нужно в это поверить. – Я указала на холодный алебастровый камень. – Этот маленький ангел пришел в этот мир с одной целью, чтобы ты любил ее! То, что ты винишь себя во всем не чтит ее память, не отражает любовь, которую ты питаешь к ней. – Я встала, потянув его за собой. Пришло время ему принять то, что произошло, как и мне. – Помни ее, Энди, но отпусти свою вину. Вы оба этого заслуживаете. Честно говоря, я тоже этого заслуживаю. Знаю, это не так просто! Я провела два месяца, скрючившись от вины и боли, но освободиться от них можно! Сделай это для Отэм и для меня, но больше всего, сделай это для себя самого!

Дрю уставился на меня, разинув рот. Я протянула руку и стерла слезы с его глаз.

– Помни о ней каждый день, Энди! Поговори с ней, расскажи, что ты чувствуешь, но не вини себя больше. Прошлое осталось позади и у тебя есть будущее.

Перечеркивая появившуюся между нами пропасть, Дрю притянул меня к себе и поцеловал, застав врасплох. Гнев, которым он недавно полыхал, не помешал ему нежно ласкать мои губы. Мы глубоко и страстно целовались, не обращая внимания на то, что находимся на кладбище на могиле Отэм. Этот поцелуй исцелял нас и был первым шагом на пути к нашему новому будущему. Я таяла в его объятиях, руки безвольно опустились. На его чувственных губах расцвела улыбка, когда он закончил поцелуй. Морщинки вокруг его глаз дали понять, что Дрю улыбался искренне. Он коснулся моего лица, убирая волосы.

– Спасибо за то, что ты любишь меня! – прошептал он.

– Ты заслуживаешь любви. – Легкий ветерок шелестел листвой вокруг нас. Я рассмеялась и склонила голову к камню, который теперь казался ярче. – Ты ведь согласна, да? Ты умная девочка! Твой папа очень нуждается в любви!

– Думаешь, она здесь?

– Конечно! Она здесь всегда.

– Но как ты узнала об этом?

Потянувшись, я запечатлела на его губах сладкий поцелуй.

– Потому что здесь ты, Энди, а она живет в твоем сердце. Отэм будет с тобой, куда бы ты ни отправился и пока бьется твое сердце.

Мы простояли в молчании на одном месте, бог знает, сколько времени. Прошлое больше не висело над нами. Тишина теперь была благословением, а не наказанием.

– Спасибо! – прошептал он хриплым голосом.

– За что?

Дрю прижался губами к моей макушке.

– За то, что ты рядом со мной.

Я тихонько усмехнулась и опустила голову ему на грудь, слушая размеренный стук его сердца. Теперь оно, исцеляясь, билось мерно и спокойно. Дрю положил руку мне на спину, и дерзкая ухмылка заиграла на его губах.

– Если она здесь, то пришло время вас познакомить.

– Действительно, это довольно грубое упущение с твоей стороны, Эндрю Вайз!

Дрю рассмеялся звонким, заливистым смехом. Я повернулась лицом к камню, когда он протянул руку во вступлении.

– Маккензи Эванс, это моя дочь, Отэм. – Когда он произнес ее имя, у меня на глазах выступили слезы. Энди произнес ее имя голосом, полным отцовской любви. – Отэм, это Маккензи, моя девушка.

Я поприветствовала ее, и меня охватило чувство любви. Вот она я, здесь, присутствую при общении отца с его дочерью. Именно этого я и хотела, когда просила Дрю пойти сюда. Он нуждался в этом поступке и, по правде говоря, я тоже. Мы были двумя сломленными, потерянными душами, одинокими людьми, которые собрались вместе, чтобы исцелиться. Дрю отошел от меня и, наклонившись, поднял свои очки. Когда его пальцы коснулись земли, он глубоко вздохнул. Я положила руку на его плечо и позволила этому мгновению поглотить нас.

– Я дам тебе немного времени, – сказала я. Оглядываясь на камень, я улыбнулась. – Позаботься о моем маленьком Эване. Ему нужна старшая сестра, которая позаботиться о нем там. – Шепот ветерка, донесшийся до меня, поведал, что Отэм услышала меня, и мой ребенок теперь не будет одинок. Любовь свела их вместе, как и нас с Дрю.

– Я недолго, – пообещал он.

– Оставайся здесь столько, сколько нужно. – Я наклонилась, оставляя целомудренный поцелуй на его губах. Он впитал всю мою любовь, удерживая нас вместе.

Уходя, я обернулась, чтобы увидеть Дрю, сидящего перед надгробием. Его рука лежала на основании, голова была опущена, а на лице играла безмятежная улыбка. Наконец-то он обрел покой.

Глава 8

Эндрю

– Моя милая, маленькая девочка! Мне так жаль, что понадобилось столько времени, чтобы я пришел к тебе, но сейчас я здесь. Ни проходит и дня, чтобы я не скучал по тебе. Я так сильно тебя люблю! Я выставил себя полным дураком. Сейчас я понимаю это и обещаю тебе, что впредь постараюсь избежать повторения тех ошибок, что уже совершил и постараюсь стать достойным того счастья, что сейчас есть у меня.

Сидя на теплой, мягкой земле и разговаривая с дочерью, я внезапно понял, что слишком долго держался за свой гнев и мне нужно все переоценить. Это будет непросто и займет не одну ночь, но сделает меня лучше. Время, в конечном итоге, насытит мое горе, но исцелит меня именно любовь. Не стоит больше держать тех, кого я любил на расстоянии вытянутой руки. Пришло время стать тем человеком, которого заслуживают моя дочь и Маккензи.

Я оглянулся через плечо, чтобы увидеть Микки, прислонившуюся к дверце машины и подставившую лицо солнцу. Она была еще одним моим ангелом, красивым и грациозным, ведь благодаря ей я снова обрел покой.

Я встал и отряхнулся. Подняв с земли козырек и солнцезащитные очки, положил ладонь на камень. Он был идеально гладкий, без шероховатостей, не такой, каким я его себе представлял. Прикосновение к нему заставило меня почувствовать себя ближе к моей маленькой девочке. Я закрыл глаза, лучи солнца обжигали спину, и я купался в любви двух ангелов, которые охраняли мое сердце. Я прошептал слова прощания и не спеша пошел прочь.

Каждый последующий шаг приносил мне все большее чувство облегчения. Я думал, что снова начал дышать после признания Маккензи, но то чувство не шло ни в какое сравнение с тем грузом, который я сегодня снял со своей души. Жизнь больше не будет удерживать меня в плену. Встреча с моим отцом и Оливией казалась уже не такой кошмарной идеей. А что будет, если я не почувствую связи с ребенком Оливии? Сейчас я бы с удовольствием наслаждался ощущением, зная точно, что ребенок мой. Возможно, этот ребенок был моей второй возможностью доказать, что я достоин семьи. Возможно, это будет не идеальная семья в моем понимании, но семья – все же семья, несмотря на то, идеальна она или нет.

Когда я добрался до машины, Маккензи выпрямилась. Ее улыбка светила ярче, чем солнце и я был уверен, что на моем лице играет точно такая же.

– Все, прекрати! – завизжала Микки, когда я поднял ее с земли и закружил. – Я буду считать это ответом «да»!

– Да, прекрасно! Да! Замечательно! – Я быстро развернулся, потащив ее с собой.

Она раскинула руки в стороны, и они свободно парили в воздухе, пока мы кружились. Мое сердце пело от переливов ее смеха. Когда я замедлил кружение, Маккензи забросила руки мне на шею. Сердце скакало, пульс частил в висках, и дыхание было тяжелым, но я чувствовал себя энергичнее, чем когда мчался в одном из своих автомобилей. Я медленно дал сползти Микки вдоль своего тела, пока ее ноги не коснулись земли. Тепло наших тел смешалось с теплотой летнего дня. Ее яркие голубые глаза переливались на солнце. Или, может быть, любовь заставляла их так искриться, не знаю, но в любом случае, глядя в глаза этой великолепной женщины, я понял, что у меня еще есть шанс все исправить. С ней, с ребенком и с собой. Жизнь, любовь, счастье. Все это было в моих руках и на этот раз я не облажаюсь.

Наши губы встретились и миры столкнулись. Я зарылся пальцами в ее волосы, пока губы сливались в танце страсти и желания. Это было похоже на волшебство. Я ощущал на языке восхитительный вкус девушки, чувствовал пьянящий запах ее кожи... Мое тело болело от желания обладать ею. Последний раз, занимаясь сексом, мы были в гневе, и это принесло лишь разочарование. Сегодня я собирался это исправить и напомнить ей, что она была моей во всех отношениях. Но мы должны были еще кое-что сделать, прежде чем я доберусь до ее тела. Я прервал поцелуй, и тут же раздалось ее приглушенное недовольство.

– Терпение, любовь моя, – сказал я, нежно гладя ее по щеке.

– Но... – она попыталась возражать.

Я приложил палец к ее сладким губам.

– Это может немного подождать. Есть еще одно место, которое мы должны посетить.

– И что же это может быть?

– Я пообещал тебе купить платье к ужину.

– А мы не можем просто отказаться от всего этого? – заскулила она.

– О, нет! Я хочу настоящее свидание со своей девушкой. И потом, ужин– это часть церемонии.

Она уронила руки и произнесла.

– Отлично!

Ее показное недовольство вызвало во мне приступ смеха. Она была такой милой, когда чего-то хотела, но не получала. Потом я испытал чувство гордости за то, что вхожу в список ее желаний. Ни Джаред и даже ни Нэйт– это тупое животное из Амарилло, а я. Мы принадлежали только друг другу. Я постучал кончиком пальца по ее носу.

– Это не значит, что мы не сможем немного поразвлечься. Ну а теперь неси свою сексуальную задницу в машину. Мы еще должны выбрать тебе платье.

Она повернулась, закатывая глаза.

– Ты планируешь снять номер в гостинице или заехать к себе домой? Вряд ли мы можем вернуться в дом твоего отца, чтобы переодеться... или потрахаться.

О, она была хороша! Это маленькое грязное словечко, сорвавшееся с ее губ, окатило меня волной жара и усилило давление в моих чреслах. Я был готов взять ее прямо здесь и сейчас. Схватив ее за попку, вызвал у нее сладкий крик удивления.

– Ты забываешь, Бостон был когда-то моим домом. У меня есть квартира в Кембридже. Там мы и будем переодеваться, – я наклонился к ее уху, когда потянулся открыть перед ней дверь машины, – и трахаться.

После того, как Маккензи оказалась внутри машины, надежно пристегнутая, я закрыл дверцу машины и чуть постоял, оглянувшись в сторону могилы Отэм. Мир омыл мою душу, и я прошептал.

– Прощай, моя маленькая девочка! До следующей встречи!

Я обошел машину спереди и уселся на водительское сиденье, пообещав себе начать свою жизнь с чистого листа. Первое, что нужно было сделать– подобрать своей девушке платье и соблазнить в процессе.

Всю дорогу до торгового центра я насмехался над ней, изводя рассказами о том, что собираюсь с ней сделать. Никто сейчас и не догадался бы, что всего час назад я был раздавлен в лепешку и испытывал все муки ада. Свобода оказалась блаженством и, наблюдая, как она дрожит от моих комментариев по поводу того, что я собираюсь проделать с ее телом, я испытывал больше удовольствия, чем за долгое время в прошлом. Приехав в торговый центр, я не прекратил доставать ее. Куда бы мы ни пошли, я нервировал ее легчайшими прикосновениями, мягким шепотом и мимолетными поцелуями. Ее расширившиеся зрачки и судорожные всхлипывания музыкой омывали мою душу.

– Знаешь, чем скорее ты подберешь себе платье, тем быстрее мы окажемся у меня, – дразнил я, рисуя языком влажную дорожку на ее ухе, пока она изучала маленькое черное платье, которое сексуально обтянет ее фигурку.

– Оно слишком дорогое, Энди. Мне не нужно платье за пятьсот долларов.

Покусывая мочку ее уха, я пробормотал.

– Мои костюмы стоят в десять раз дороже. Перестань думать о цене и примерь его.

Она обернулась и чуть оттолкнула меня ладонью.

– Я прекрасно знаю, сколько стоят твои костюмы. Но я не могу потратить на себя столько!

– Ты и не потратишь! Давай, ступай в раздевалку и переодевайся.

– Отлично. Я примерю его, но это не значит, что куплю.

Я усмехнулся и махнул продавцу. Она бродила вокруг нас последние пятнадцать минут, ожидая, пока Маккензи что-нибудь выберет. Молодая женщина сопроводила меня в комнату ожидания, где устроила на диване, а Микки направила в кабинку, чтобы она примерила выбранное платье. Я сделал, как мне было велено и сел на диван, но только до тех пор, пока продавец не вышла. Слегка постучав в дверь кабинки, в которой была Микки, я хмыкнул, услышав ее ответ.

– Эта примерочная занята!

– Я знаю. Ну, а теперь впусти меня, – прошептал я.

– Энди? Зачем?

– Кто еще это может быть? Открывай, говорю!

Маккензи приоткрыла дверь, чтобы я проскользнул внутрь. Дверь быстро закрылась и, повернувшись, я обнаружил ее прижимающейся спиной к зеркальной стене кабинки. На ней были только черный кружевной бюстгальтер и трусики. Не будь я уже твердым, ее вид, несомненно, быстро исправил бы это. Я смотрел на нее, и дьявольская улыбка играла в уголках моих губ.

– Видишь? Я ведь говорила, что примерю его. – Она сделала шаг в сторону от меня.

– Нет. Не вижу. – я отодвинул ее волосы назад.

В ответ был вознагражден видом ее сосков, выпирающих сквозь прозрачную ткань бюстгальтера. Во мне полыхнула искра желания. Потребность в Микки полностью захватила меня. С нежной силой я обнял ее и подтолкнул к стене. Мои губы остановились в дюйме от ее рта, а наши тела сплелись в объятии. Все, о чем я думал, это о том, что она чувствовала, когда я находился внутри нее.

– Скажи, что хочешь меня! Что я тебе нужен! – шептал я мягко и соблазнительно.

Ее глаза расширились, и я наблюдал, как она судорожно втягивает воздух, а ее упругие груди двигаются в такт дыханию.

– Здесь? – Микки задохнулась.

Коварная ухмылка на моих губах подтвердила ее подозрения. Я вздернул брови и кивнул.

– Прямо здесь. Прямо сейчас!

– Но как же продавец?

– А что с ней? – Я проследил линию ее подбородка носом, вдыхая едва уловимый запах ее кожи. – Скажи что хочешь, чтобы я прикоснулся к тебе, Маккензи. – девушка ничего не ответила, и моя рука свободно поползла вниз по ее животу, замерев на резинке трусиков. Только маленький судорожный вздох был ее ответом.

– Скажи мне! – зарычал я.

Микки начала извиваться, пытаясь заставить мою руку скользнуть ниже. Хороший трюк, но контролировал все я, а я хотел заставить ее произнести эти слова. Меня не волновало, что нас поймают, у меня не было намерения трахать ее здесь. Все это будет потом. Я всего лишь хотел заставить ее признаться, что она принадлежит мне, и что только я могу заставить трепетать ее тело. Когда до нее дошло, что сдаваться я не собираюсь, она прошептала.

– Прикоснись ко мне... пожалуйста...

Я наклонился, прикусывая ее нижнюю губу, скользнул рукой в трусики и прижал пальцы к ее центру. О, как она затрепетала, в ее жар и желание обжигали меня. Я никогда не смогу ею насытиться и сделаю все, чтобы она была рядом со мной.

Я перекатывал ее клитор между пальцами и пил ее стоны. Она обхватила мое лицо ладонями и прижала мои губы к своим с такой силой, что оставила меня бездыханным. Ее язык скользнул в мой рот, когда мои чуткие пальцы устремились в ее глубины. Микки покачивалась на моей руке, все ее тело пылало от страсти, пока наши языки сплетались в безумном танце. Я толкался в нее пальцами все быстрее и сильнее и, как только почувствовал, что она близка к кульминации, тут же вынул их. Я не собирался позволять ей кончить. Не здесь. Выражение ее лица было неописуемо.

– Не здесь, дорогая.

– Что? Нет! – воскликнула она. – Ты не можешь так поступить!

Я усмехнулся и отступил от Микки, слизывая ее сок со своих пальцев.

– Могу и уже сделал это! Сначала нам нужно купить платье.

– Негодяй! – задохнулась она.

– Нет! Я просто находчивый. – Я отвернулся от нее, чувствуя исходящие от нее волны гнева. – Кстати, думаю, нам стоит подобрать для тебя и обувь. И если я услышу хоть одно слово о том, сколько она стоит... Ну, давай же, ты ничего не скажешь о цене! Так ты все-таки примеришь его?

– Черт подери, Дрю!

Я выскользнул из примерочной, широко улыбаясь. Маккензи Эванс была в моих руках. Появилась продавец с целой охапкой платьев. Она удивилась, застав меня возле кабинки.

– Удалите все ценники, прежде чем передать ей на примерку, – посоветовал я ей.

Молодая женщина еще больше засмущалась после моей просьбы, но выполнила ее. Мне нравилось, что Микки не видела во мне золотоносную жилу, но я сам хотел потратить на нее свои деньги. Я любил покупать ей красивые вещи и заставлять ее чувствовать себя особенной, и я не собирался обращать внимание на такую незначительную деталь, как ценник.

Десять минут спустя она вышла из раздевалки. На ее лице отражались смешанные чувства. И еще она была в платье, которое сидело на ней так, что убило бы всякого мужика, увидевшего ее.

– Я злюсь на тебя! – проговорила она. – И еще мне нравится это платье.

Она была не единственной, кому нравилось платье, а ее злость на меня стоила того, чтобы она нашла себе наряд к лицу. Это было синее платье без рукавов, подчеркивающее изгибы ее тела во всех нужных местах. Мягкое и женственное, оно очень шло ей. Платье было чуть выше колен, и я легко мог представить себе, что моя рука могла бы под ним делать.

– Злись на меня столько, сколько хочешь. Я заставил тебя расслабиться, и ты нашла себе идеальный наряд. Я называю этот подход беспроигрышным.

– Пошел ты...

Я послал ей шуточное подмигивание.

– О, ты это сделала! Теперь тебе нужно пойти и выбрать обувь, которая будет соответствовать твоему новому красивому платью.

– Она уже здесь, – крикнула продавец, неся в руках сразу несколько коробок обуви.

Маккензи застонала, а я ухмыльнулся.

– Превосходно! Помни...

– Без ценников! – закричала девушка.

Маккензи ахнула.

– Это несправедливо!

– Это поможет тебе принять верное решение. Теперь выбирай! Боже, я никогда раньше не видел женщину, столь стойкую к покупкам.

Маккензи повернулась и с быстротой молнии помчалась обратно в примерочную, а продавец пошла за ней следом. Через десять минут у моей девушки оказался полный ансамбль, включая туфли и сумочку. Когда продавец сообщила мне, что Маккензи закончила выбирать, я передал ей свою кредитную карту, а также пару сотен долларов наличными.

– Наличные– просто небольшой подарок для вас. Спасибо!

Женщина посмотрела на деньги и улыбнулась.

– Мне было не трудно. У вас замечательная жена. Мне понравилось помогать ей.

Произнесенное вслух слово «жена», ошеломило меня. Я уже хотел было поправить ее, но внезапно остановился. Маккензи и я даже близко не стояли рядом со свадебными колокольчиками, но мне пришлась по душе мысль, что мы плавно движемся в этом направлении. Нужно просто еще немного подождать.

Микки вышла с пакетом одежды в одной руке и сумочкой в другой. Я быстро подписал чек, что протянула мне продавец.

– Сколько потратил? – невинно поинтересовалась она. Я забрал пакет из ее рук.

– Не так много, как ты думаешь, моя дорогая. Но все равно ты стоишь намного больше, чем мои предыдущие девушки.

– И сколько же это, можно спросить?

– Тебя это действительно интересует?

Маккензи показала мне язык и сделала вид, что задумалась. Она мгновение помедлила, а потом рассмеялась.

– Наверное, нет. Это было очень мило с твоей стороны. Ты не должен был переживать со мной все эти неприятности.

Повернув голову, я запечатлел нежный поцелуй на ее макушке.

– Это не проблема для меня, любимая. Я сделаю для тебя все. И я действительно имею в виду все!

Глава 9

Маккензи

Напряженность между нами сохранилась и возрастала всю дорогу до его квартиры. Каждое случайное прикосновение обжигало мою кожу. Его страстный шепот усиливал мое собственное желание. Маленький трюк Дрю в торговом центре действительно зажег пламя в моей крови, но не гнева, в который я заставила его поверить. Я была больше возбуждена, чем разгневана и наслаждалась каждой секундой его маленькой соблазняющей игры.

Мне понравилось, как Дрю взял все под свой контроль. То, как он обращался со мной, было делом любви, уважения и чистой преданности. Эндрю точно знал, как заставить мое тело петь для него, и я бы сделала все, чтобы чувствовать и наблюдать, как его чувства изливаются на меня.

– Может ли эта машина ехать быстрее? – спросила я, крепче сжимая бедра.

Мне надоело ждать. Мое терпение лопнуло. Мне нужен был Дрю. Грубо и быстро. Мягко и медленно. Мне было все равно, каким образом его чувствовать. Я хотела просто чувствовать его в себе.

Дрю поглядывал на меня краем глаза, и его дьявольская ухмылка дразнила меня обещанием того, что он намеревался со мной проделать. Автомобиль чуть дернулся, когда Дрю переключил передачу. Мое сердце мчалось со скоростью автомобиля. Деревья мелькали мимо нас размытыми очертаниями, даже небо словно мчалось. Дрю вел машину легко и непринужденно, он был спокойным и расслабленным. Уверенность, которая присутствовала в нем в первый день нашей встречи, вернулась в полную силу. Когда он повернул, я схватилась за дверную ручку, чтобы меня не снесло с кресла. Ему же резкий поворот не причинил ни малейшего неудобства. Шины взвизгнули, когда Дрю внезапно остановился перед огромным стеклянным зданием. Я потянулась отстегнуть ремень безопасности, но он рукой пресек мои действия.

– Так приехать достаточно быстро для тебя?

Он протянул руку, проводя ладонью вверх от моей руке к груди. Я судорожно вздохнула.

– Думаю, да.

Два молодых человека быстро бросились в сторону нашей машины и одновременно открыли дверцы. Я приняла протянутую руку красавца, ожидающего меня. Парень улыбнулся мне, едва я вышла из машины. Дрю оказался рядом со мной в мгновение ока, становясь между мной и мужчиной, недвусмысленно кладя руку на мою талию.

– Нам сюда, – его горячее дыхание щекотало мне ухо.

Ну что я могла сказать, фойе кондоминиума было весьма элегантным. Все было в серых тонах и отделано хрусталем. Все, что окружало Дрю. Тем не менее, красота здания не смогла надолго привлечь мое внимание. Все, на чем я могла сосредоточиться, это теплота его руки на моей талии и предвкушении, как только мы поднимемся в квартиру, мы сольемся воедино. Мое сердце билось в груди. Сейчас я чувствовала все то, чего хотела, и что отрицала так долго.

Дрю повел меня по коридору к ряду позолоченных лифтов. Едва он нажал на кнопку, как лифт распахнул свои двери. Как только мы вошли внутрь, он тут же прижал меня к стенке и впился в губы пламенным поцелуем. В его поцелуе не наблюдалось спешки. Голод был очевиден, но необходимость чувствовать меня, поглощать меня медленно была более очевидной.

Вкус его языка, движущегося по моему, был раем на земле. Энди касался руками моих боков, впиваясь в бедра. Не в состоянии больше себя контролировать, я закинула руки ему на шею, стараясь прижать его крепче к себе. Его твердое сильное тело прижалось к моему, не оставляя между нами пространства. Я откинула голову назад, задыхаясь от нехватки воздуха. Губы Дрю принялись прокладывать дорожку поцелуев вдоль линии моих скул, спускаясь к шее.

– Ты мне нужен, – умоляла я, впиваясь ногтями в кожу его затылка.

– Я знаю. – Дрю пробежал языком по открытой ключице.

Я схватила его за волосы, решив приподнять его голову и взглянуть в глаза. Глубокие голубые глаза встретились с моими, подтвердив, что не одна я сгораю от желания. Все, что сдерживало нас раньше, все секреты, вся ложь– все исчезло. Впервые мы занимались любовью, настоящей любовью.

– Я знаю, – повторил он, его хриплый голос отозвался во мне дрожью предвкушения.

Двери лифта открылись. Дрю поднял меня на руки и пошел по коридору. Я прижималась губами к изгибу его шеи. Запах и тепло его кожи поглотили меня. Под движениями моего языка он дрожал. Я стащила с его головы солнцезащитный козырек и отбросила в сторону, наблюдая, как он приземлился на кожаный диван, стоящий в коридоре. Это место сильно отличалось от пляжного домика. Оно было гораздо темнее. Мебель сплошь была из красного дерева, а не из дуба, стены не были стеклянными, зато были окрашены сполохами красного. Это место одновременно было элегантным и каким–то слишком городским, что ли. Но мне понравилось.

Мы прошли по коридору, и Дрю открыл дверь. Он вошел и поставил меня на ноги. Я все еще смотрела в его глаза, подернутые пеленой желания. Эндрю провел костяшками пальцев по скуле и сказал:

– Обернись вокруг, Микки.

Немного смутившись, я сделала, как он сказал. Я почувствовала, как он подошел ближе ко мне и его руки опустились на мои бедра. Как и остальная часть кондоминиума, все здесь отличалось от того, к чему я успела привыкнуть. Большая кровать, покрытая темно-синим атласом, занимала центральное место в комнате перед огромным камином. Стены из стекла открывали прекрасный вид и наполняли комнату солнечным светом. Не удивительно, что вдалеке я увидела Бостонскую гавань. Дрю был очень привязан к воде.

Мои нежные пальчики скользнули под мою рубашку, и я сняла ее через голову. Я закрыла глаза и опустила голову ему на грудь. Дрю отбросил мне волосы с плеча, стягивая бретельку лифчика. Его губы двигались по моей коже, оставляя за собой огненный след. Вскоре и другая бретелька была сдвинута и мои груди освободились. Бюстгальтер сполз вниз, и Дрю скользнул губами по груди, медленно потирая тугие соски пальцами. Я тут же протяжно застонала. Его губы теперь танцевали на плече. Дюйм за дюймом он продвигался от груди к талии, поглаживая нежную кожу. Его пальцы игрались с пуговицей моих шорт, дразняще лаская кожу моего живота. Я положила руки на его ладони и вместе мы расстегнули пуговицу шорт и стянули их с моих бедер. Я вышагнула из них и на ногах остались лишь туфли.

– Садись на кровать, красавица!

Я сделала два шага, остановившись у кровати. Повернулась и увидела Дрю рядом. Грешная ухмылка кривила губы, а адамово яблоко дергалось, когда он судорожно сглатывал. Я опустилась на кровать, слегка расставив ноги, чтобы он видел, что я уже полностью для него готова. Энди встал на колени, приподнял мою ногу и снял туфлю. Осторожно отложив ее, проделал губами путь от лодыжки к коленке. Я откинулась назад, прижимая руки к мягкому матрасу, беззвучно умоляя, чтобы его рот не прекращал движения. Вместо этого он проделал те же манипуляции со второй моей ногой.

– Я пропустил вот это местечко, – прошептал он, целуя мою лодыжку. – Как ты себя чувствуешь? – влажный след от поцелуя вновь потянулся вверх. – Запах твоей кожи... – Дрю отпустил мою ногу и поднялся. – Как ты себя чувствуешь, когда я занимаюсь с тобой любовью?

Мой живот сжался от предвкушения, пока я слушала его мурлычущий голос.

Дрю пощекотал пальцами вокруг пупка. Я видела, какого труда ему стоит сдержаться и не проглотить меня целиком.

– Поднимись повыше на кровати! – приказал он.

Я выполнила его указания, не задавая вопросов.

Дрю снял рубашку и отбросил в сторону. Вслед за ней полетели шорты и вся остальная одежда. Все, о чем я смогла подумать в данный момент, так это о том, что стоящий передо мной обнаженный великолепный мужчина вот-вот овладеет мной. Я всегда была его, а он моим, и в этом мире не существовало ничего, что могло бы изменить существующее положение вещей. Я извивалась в предвкушении, побуждая его присоединиться ко мне.

Кровать прогнулась под его весом, когда Дрю направился ко мне. Он раздвинул мои колени, удобно устраиваясь между ними.

– Вся моя!

Я обхватила его бедра ногами, ногтями царапая плечи. Дрю издал шипение, носом очерчивая линию моей челюсти.

– Вся твоя! – зарычала я.

Наши рты встретились и впервые с тех пор, как ушла от него, я почувствовала себя дома.

Несколько часов спустя мы лежали на смятой постели, мокрые, голые и на время пресытившиеся друг другом.

– Я думаю, что покупка платья была пустой тратой времени, – поддразнила я, сползая с него и устраиваясь рядом.

Солнце исчезло в ночном небе, уступив место луне. В номере было прохладно, но моя кожа горела, словно в огне. Дрю снова и снова напоминал мне, как много я для него значила. Все мое тело саднило, напоминая о том, как хорошо ему было со мной.

– Подумай получше, – ответил Дрю, поднимаясь и опуская ноги на пол. – Мы ведь собираемся на ужин.

– Но уже так поздно! Разве нам не нужно возвращаться? Я уверена, что Оливия и Джонатан переживают из-за нашего отсутствия. – С самого утра я не брала в руки мобильный и была уверена, что он пестрит сообщениями от Оливии с различными вопросами.

Дрю снял презерватив и бросил его в мусорную корзину к уже лежавшим там, использованным им за последние несколько часов.

– Нас никто не ищет. Джаред сделал вид, будто увез тебя. И, насколько известно моей семье, я навещаю старых друзей. Так что все шито-крыто.

Я повернулась на бок и оперлась на локоть, с улыбкой наблюдая за тем, как он сбросил обертки от презервативов в мусорную корзину.

– Ты всегда хранишь здесь презервативы или это особый случай?

– Руби заскочила сюда раньше. Мне тоже нужна одежда для сегодняшнего вечера, и она ее принесла. А также пару дополнительных штучек. Я специально просил ее. – Дрю показал пустую упаковку из-под презервативов, прежде чем и ее отправить в мусорную корзину. – Таких, как эти. Поэтому мне не пришлось искать их по дороге сюда.

Краска бросилась мне в лицо, когда я сообразила, что речь идет о дорогой старой бабушке Дрю, которая как какая-нибудь домработница притащила коробку презервативов.

– Боже мой! Могу только представить, что она обо мне подумала.

Дрю вновь растянулся рядом со мной, притягивая меня к себе. Он обнял меня, и поцеловал:

– Руби обожает тебя, малышка, и она очень рада, что ты вернулась в мою жизнь. Так что, пожалуйста, не беспокойся о том, что она подумает.

– По крайней мере, скажи мне, что ты заплатил ей за то, что она притащила твои вещи.

Глубокий смех вырвался изо рта Дрю, заставив затрястись его тело. Ощущения его смеха и прикосновение его кожи вновь послало волны желания по моему телу. Казалось, невозможно хотеть его снова после стольких занятий сексом, но я захотела. Он отодвинул волосы с моего лица и поцеловал:

– Только ты могла так ответить. Не беспокойся, она приняла щедрую компенсацию, а теперь давай одеваться. У нас зарезервирован столик на ужин.

Я чмокнула его в кончик носа и откатилась к краю кровати. Деревянный пол приятно холодил ноги.

– Зарезервирован? Я и не знала, что у нас бронь.

– Конечно, зарезервирован. А теперь иди и оденься.

Эндрю шлепнул меня по голой попке. Я с криком отпрыгнула и зарычала на него. Его ответный глубокий смех послал искры счастья моей душе. Мелкие морщинки в уголках его глаз напомнили мне первое, за что я влюбилась в него. Дрю может быть сукиным сыном, но у него золотое сердце.

Я прикоснулась к его ангелу и направилась в ванную.

– Снова, детка? Я ведь не Супермен.

– О, прекрати, – зашипела я и вошла в ванную. На полочке лежала моя косметичка и туалетные принадлежности.

– Ооо, и кстати, – отозвался он. – Я попросил Руби принести кое-что и тебе. Надеюсь, ты не возражаешь.

Я уставилась в зеркало на свои опухшие от его поцелуев губы и ответила:

– Совсем нет.

– Джеффри, – его голос резонировал в ванную. – Не могли бы вы принести мои сумки из машины?

Я поглядела на себя в недоумении. Если бы две недели назад меня спросили о сегодняшнем дне, то точно не это было бы в списке моих ответов. Я убегала от своих чувств к Дрю так долго, что сейчас чувствовала себя странно, принимая их. С хорошей странностью, но, тем не менее, странно.

После быстрого душа и небольшого прихорашивания я почувствовала себя в состоянии произвести на него впечатление. Я вышла в гостиную и увидела Дрю в черном смокинге с шелковым галстуком в бордово-сине-белую полоску. В его руке была роза, перевязанная алой ленточкой.

– Ты выглядишь потрясающе!

Я направилась к нему, желание огненной спиралью снова скручивалось внутри меня, и жар смущения опалил кожу. Дрю вручил мне розу и поцеловал руку с такой нежностью, что я почувствовала, как подогнулись колени.

– Спасибо, – прошептала я.

Дрю отступил и предложил мне свою руку.

– Давай выбираться отсюда. Я проголодался!

Я засмеялась, принимая его приглашение.

– Это неудивительно! Ты нагулял аппетит.

– Да, – согласился он, подмигивая мне. – Я определенно это сделал.

Глава 10

Эндрю

– Лимузин?! – Голос Маккензи поднялся на несколько октав при виде лимузина, припаркованного перед выходом из моего кондоминиума.

Уайат, одетый в лучшую форму шофера, стоял перед открытой пассажирской дверью, любезно открытой для нас. Я положил руку на ее спину, уже счастливый от того, что просто прикасаюсь к ней, а другую вытянул в приглашающем жесте:

– Твоя карета ждет, любовь моя!

Небольшой комочек вины шевельнулся в груди. Руби и Уайат были здесь в отпуске, чтобы провести время со своей семьей, но с моим появлением все изменилось. Они очень много сделали для меня и заслужили отдых. Я очень переживал из-за того, что приходится просить их оторваться от своих семей, но хуже то, что мне предстояло забрать Уайата на всю ночь. Правда, он отказывался признавать причиненное ему беспокойство. Может, все из-за того, что я редко позволяю возить меня домой. Мне самому нравилось вести машину и ощущать скорость. Однако в этот вечер все, что я хотел чувствовать, это теплоту кожи Маккензи под моими руками.

Она приобняла Уайата и шепнула на ушко «спасибо» прежде, чем скользнула на заднее сиденье. Уайат просиял гордостью. Он выпрямился, глядя на меня, и я похлопал его по плечу:

– Она– ангел, – прокомментировал я.

– Так и есть, – ответил водитель.

Я занял свое место рядом с Маккензи, и Уайат закрыл за мной дверь.

– Не могу поверить, что сижу в лимузине!

Я подвинулся ближе, приобнимая ее за талию.

– Я хотел ехать и обнимать тебя. Я не смог бы этого сделать, находясь за рулем.

Маккензи повернулась, посмотрела на меня и впечатала свое тело в мое.

– Ты ведь этого хотел? – и потянулась ко мне с поцелуем, который мог бы разжечь небо.

Когда Микки освободила меня от своих ласк, я остался злым, возбужденным и неудовлетворенным отсутствием того, что только она могла мне дать.

– Да, это именно то, что я имел в виду.

Микки хихикнула и расслабилась у меня на груди.

– Так, где мы обедаем?

О, этот ее акцент! Мне нравилось, когда она ослабляла бдительность. Ее истинная южная красота сияла, заставляя меня еще больше влюбляться в нее.

– В небольшом местечке под названием «Винтаж Поинт». У них открывается самый удивительный вид на город.

– А я-то думала, что это я являюсь самым удивительным украшением вечера.

Я усмехнулся.

– И после твоих слов я– дерзкий?!

Микки подмигнула, чуть кокетливо трепеща ресницами.

– Я училась у лучших, – я чуть было не кинулся в опровержение, но ее теплые поцелуи вдоль линии скул и шеи ввергали меня в состояние прострации.

Я прикрыл глаза, наслаждаясь каждым ее прикосновением к своей коже.

– Энди? – мурлыкнула она.

– Хмм?

Микки показала на стекло, отделяющее кабину водителя от нас.

– А водитель слышит нас?

– Нет.

– Хорошо. – девушка скользнула ко мне на колени, усевшись на бедра.

Ее платье задралось вверх по бедрам. Я положил руки на ее голую кожу, но этого оказалось недостаточно. С мягкостью, которая была присуща только Маккензи, она толкнула мою руку вверх. Мои глаза расширились от удивления, когда до меня дошло ее желание.

– Без трусиков?

Крохотная ухмылка скользнула по ее губам:

– Конечно. С таким платьем не то, что трусики, даже бюстгальтер не наденешь. Слишком много швов окажутся видны.

Я уткнулся носом в ее волосы, вдыхая ее запах.

– Ты пытаешься убить меня, женщина? – медленно двигая рукой вдоль ее теплой влажной кожи, я придвинулся ртом к мочке ее уха и стал посасывать.

Микки хныкала, толкаясь бедрами вперед, чтобы встретить мое прикосновение. Я тер ее клитор, быстро и жестко, в восторге от того, как она теряла контроль под моей рукой.

– Никогда бы не убила тебя, – стонала она. – Только любила бы еще больше.

Мое сердце отзывалось нежностью на звук ее голоса. Я положил свободную руку ей на затылок, чуть оттягивая волосы назад, чтобы было удобнее любоваться длинной шеей и набухшей грудью. Маккензи в этом платье была чистым искушением. Определенно, синий был ее цветом. Ее пульс бился о мои губы, прокладывающие дорожку из поцелуев вниз по ее длинной шее. Я поцеловал верхушки ее грудей, вдыхая теплый запах кожи. В ее объятиях я чувствовал себя живым. Был свободным. Она доверила мне возможность любить ее, заботиться о ней и я ничего так не хотел, как заставить ее чувствовать все это и неизмеримо больше. Как только я собрался напомнить ей о том, как сильно я любил то, что она сейчас переживала, машина остановилась.

– Ох, черт! – выругался я.

Микки распахнула глаза, и разочарование в них было таким огромным, под стать моему собственному. Маккензи пыталась сделать глубокий вздох, прежде чем прижать мои губы к своим. Ее язык скользнул по моим губам, но она тут же отстранилась, как только я попытался втянуть его в свой рот.

– Ты хотел поужинать, помнишь? – напомнила она.

– Может быть, но вначале предпочел бы десерт. – я потянулся к ней губами, скользнув языком в ее рот, наслаждался ее вкусом.

Когда я отпустил ее, Маккензи издала самый соблазнительный в мире звук разочарования, но игра ею уже была проиграна, и я победил.

– Ну, теперь кто кого убивает? – пожаловалась Микки, сползая с моих коленей и поправляя платье.

Дверца машины распахнулась. Я предложил ей руку и ухмыльнулся самой коварной из усмешек.

– Все средства хороши в любви и на войне.

– Тонко подмечено, мистер Вайз! – Микки бросила на меня взгляд, в котором ясно читался вызов.

Это была идеальная ночь для свидания с моей прекрасной девушкой. Летнее небо было безоблачным и теперь, когда луна сменила солнце на небосводе, воздух стал не таким раскаленным. Запах гавани и аромат цветов напомнили мне, что я был дома. Время ничего вокруг не изменило ни на йоту, но я чувствовал себя по-другому. Может, это произошло от того, что я, наконец, почувствовал себя свободным, а рядом, держа свою руку на сгибе моего локтя, шла красивая женщина, принадлежавшая мне. Ее поддержка и любовь заставили снова почувствовать себя в Бостоне дома.

Мы вошли в ресторан, и метрдотель усадил нас за столик в самом дальнем углу, как я и просил. Обычно мне нравилось сидеть напротив кого-нибудь – это позволяло видеть лица людей, когда мы разговаривали, но сегодня я пришел сюда со своей девушкой. Отсутствие нижнего белья на ней и ее дерзкая натура заставили меня возбудиться, и я снова включился в игру. Мой стул поставили рядом с ее, чтобы я мог сидеть, прижимаясь как можно ближе. С нашего места открывался самый удивительный вид на город. Огни Бостона мерцали, прекрасно дополняя свет полной луны. Внизу город бурлил своей обычной ночной жизнью, напоминая нам, что, хотя мы и пребываем в нашем маленьком мирке, все же мы не одни во вселенной.

Ужин начался, и мы ели и разговаривали с легкостью, перемежаемой торопливостью от вспыхнувшего между нами желания. Каждый момент, который мне выпадал, я использовал, чтобы прикоснуться к ней, то откидывая волосы с ее шеи, чтобы прикоснуться нежным поцелуем, то целовал уголок ее рта после того, как она прикусывала свою очаровательную губку. А ее рука не оставляла мое бедро, двигаясь все ближе и ближе к ширинке. Женщина просто убивала меня и прекрасно знала об этом. Мы чувствовали себя влюбленными подростками, которым было все равно, заметит ли кто-нибудь наше поведение или нет. Я положил руку на спинку ее стула, касаясь пальцами ее обнаженных плеч. Микки потянулась и потерла большим пальцем мои губы, притворившись, будто просто что-то смахивала.

Мягкая музыка играла в ресторане, добавляя атмосфере интимности. В центре зала кружились пары, прижимаясь друг к другу. Мой последний танец с Маккензи превратил мою жизнь в ад, когда она оставила меня лишь с разбитым сердцем. Пришло время стереть эти воспоминания.

Я оттолкнулся от стола, встал и протянул ей руку.

– Мисс Эванс, не окажете ли вы мне честь станцевать со мной этот танец?

Ее глаза загорелись, как рождественская елка.

– Это честь для меня, мистер Вайз!

Я привел ее на танцпол и прижал к себе совсем близко. Было так приятно покачиваться с ней в такт музыке. Я покачивался, стараясь припомнить уроки танцев из детства, на которые моя мать отправляла меня. Терпеть не могу танцы, но мое презрение к этому искусству испарилось, как только Маккензи оказалась у меня в руках. Ею было так легко руководить, как будто она могла читать мои движения еще до того, как я их делал.

– Ты знаешь, – начал я, вспоминая себя ребенком. – Я помню, как сидел на лестнице со своими братом и сестрой и смотрел на родителей, танцующих вот так же. – я закрутил ее, потом снова притянул к себе.

Мои руки нежно обхватывают ее талию, и мы плавно покачиваемся в такт музыке.

Маккензи положила руки мне на плечи и склонила голову, ожидая продолжения рассказа.

– Правда? – недоверие в ее голосе было понятным.

Если уж мне было достаточно трудно вспомнить время, когда мои родители были счастливы, то ей-то увидеть этого вообще не суждено.

– Да. Субботний вечер. Найлс пришел на ужин. После того, как нас уложили спать, эти трое остались тусоваться, пить коктейли и танцевать. – я улыбнулся своим воспоминаниям. – Гэвин, Энди и я выскользнули из наших комнат, одетые лишь в пижамы, чтобы понаблюдать за ними. Мама была очень красива. Вся в розовом. Мы затаили дыхание от обмена руками при смене партнеров между отцом и Найлзом.

– Мне жаль, что я не была с ними знакома в то время. – Микки приподнялась на кончиках пальцев ног, чтобы поцеловать меня в скулу.

Скрепляя пальцы в замок на моей шее, а большой палец ее руки забирается за мой воротник и гладит кожу шеи. Медленные сладкие поцелуи двигались по моей челюсти к губам. Я чувствовал ее улыбку и желал вместе с ней только одной вещи.

– Маккензи? – Наше очарование прервал незнакомый голос.

Маккензи почти слилась со мной, наши рты оказались так близко. Но, видимо, недостаточно, так как я увидел, как страх набежал на ее лицо. Мы были обнаружены. Не то, чтобы мне было стыдно. Я-то, наоборот, хотел, чтобы весь мир узнал, что она принадлежит мне, но для нее это было важно. Микки хотела рассказать Оливии о нас на наших условиях и без угрозы расстроить свадьбу моего брата.

Через толпу к нам направлялся высокий стройный мужчина с широкими плечами и каштановыми волосами. Его яркие зеленые глаза таяли при виде моей девушки, а идеальная белоснежная улыбка становилась все шире. Монстр внутри меня расправил крылья и приготовился разорвать его голыми руками. Я старался сдержать ревнивую ярость. Я пообещал себе новое начало, и часть этого начала заключалась в том, что Маккензи принадлежала только мне.

Маккензи повернулась лицом к нарушителю нашего спокойствия. Ее глаза расширились, и улыбка расцвела на лице:

– Боже мой! Нэйт?!

Нэйт? Ее бывший парень? Ярость внутри меня разгорелась еще жарче, но я опять постарался придушить ее. Натаниэль Фуллер причинил моей девушке огромную боль. То, как он обращался с ней после выкидыша, было форменным издевательством, но все же она была рада видеть его. Это было так похоже на нее. Микки простила непрощаемое.

Маккензи потянулась к моей руке и обнадеживающе пожала ее. Нэйт подошел к ней, и она бросилась к нему на шею, обнимая его:

– Что ты здесь делаешь? – спросила она.

– Я здесь по делам, – ответил он, покачивая ее взад и вперед.

Это было не объятие бывших любовников, а воссоединение старых друзей. Ревнивый неандерталец внутри меня урчал от удовольствия при виде того, что все чувства, которые были между ними в прошлом, испарились.

– А что ты здесь делаешь?

Маккензи отступила от него и глаза Нэйта врезались в меня. Микки отошла назад ко мне, прижалась, одной рукой обнимая меня, а другую, прижимая к моей груди.

– Мы приехали на свадьбу.

– Твою? – спросил Нэйт и его брови взлетели в удивлении.

– Нет, – ответила она. – Брат Дрю женится в эту субботу.

Грудь сдавило. Уже второй раз за последние двадцать четыре часа кто-то соединил нас в пару, но Маккензи, казалось, не заметила этого. Его вопрос поднял мое настроение.

– Дрю? Подожди. Это твой парень?

– С пляжа, – объяснила Маккензи.

Я чувствовал себя немного не в теме из-за их взаимодействия, но знал, что Маккензи объяснит мне все позднее.

Я протянул руку для рукопожатия.

– Эндрю Вайз.

Мужчина взглянул на мою руку, а потом протянул свою в ответ.

– Нэйт Фуллер.

– Приятно, наконец, встретиться с тобой. Микки много рассказывала о вас.

Маккензи посмотрела на меня с обожанием в глазах. Независимо от того, как сильно я хотел наподдать этому чуваку за то, как он поступил с ней, видя, как она счастлива сейчас, я решил, что выдумал прошлые прегрешения Нэйта.

– Взаимно, – ответил он, пожал мою руку и повернулся обратно к ней, говоря с улыбкой. – Ты выглядишь потрясающе. Счастье тебе очень идет, – нотки грусти проскальзывали в его голосе.

– Спасибо! Ты тоже хорошо выглядишь.

Нэйт пожал плечами, засунув руки обратно в карманы.

– У меня успешная работа. Сейчас я живу в Чикаго.

– Так ты согласился все-таки?

Нэйт улыбнулся, и я понял, почему Маккензи симпатизировала ему. Независимо от того, насколько сильно я хотел его ненавидеть, очарование просто изливалось из него, отчего он казался очень милым парнем.

– Да. Я принял.

– Вот это великолепно!

– Итак, все ли вернулись домой? Джаред? Оливия?

– Вообще-то они оба здесь, в Бостоне, приглашены на свадьбу. – Маккензи пожала плечами, переступив с ноги на ногу. – У Джареда все хорошо.

– А у Лив?

Улыбка Маккензи увяла, и она напряглась рядом со мной. Она посмотрела на потолок, как будто искала в нем спасение, выдохнула и вернула улыбку обратно.

– У Оливии тоже все хорошо. Она беременна.

Нэйт в изумлении вынул руки из кармана и забыл, что с ними делать. Его голос передал неподдельное изумление:

– Беременна? Серьезно? Когда? Какой срок? – Вопросы развернулись в нагромождении безумных фраз.

Маккензи чуть повернулась встретиться со мной взглядом, нахмурилась и чуть скривила губы, размышляя над его вопросами.

– Около пяти месяцев, – ответил я за нее. – И поверь мне, для всех нас это такая же неожиданность.

Нэйт провел рукой по подбородку, его глаза вспыхнули.

– И кто отец?

Ах, этот вопрос. Во-первых, я вполне мог бы обойтись и без него. Я сделал глубокий вздох, ненавидя Нэйта за то, что он грубой реальностью разорвал наш с Маккензи приятный вечер.

– Думаю, я.

– Ты? Ты уверен? – в волнении вскричал он.

Я пожал плечами, прижимая Маккензи поближе к себе. Она потирала рукой мою грудь, словно силясь защитить меня от ужасной правды. Я положил руку сверху на ее ладонь и кивнул:

– Насколько нам известно, так и есть. В конце концов, я был ее последним парнем.

– О! – вздохнул Нэйт. – Я думаю, что поздравления придутся кстати. А как Оливия восприняла новости о том, что вы двое вместе? Если я знаю ее... – Нэйт не закончил. Мы с Маккензи тоже молчали. Нэйт внимательно разглядывал нас, анализируя. – Так она не знает.

Маккензи покачала головой.

– Мы собираемся сказать ей, но только после свадьбы.

– Черт! – Нэйт издал саркастический смешок. – Все, что могу сказать вам– удачи!

– Спасибо! – скривился я.

– Так ты точно уверен, что ребенок твой?

Я потер рукой переносицу, немного смущенный его назойливостью. Никто не мог желать больше, чем я, чтобы ребенок оказался не моим. Может, он, таким образом, беспокоится о Маккензи? Между ними длинная история, да и он выглядел всерьез обрадованным ее счастью.

– Я не понимаю, как это может быть.

– Дрю попросил сделать тест на отцовство, – добавила Маккензи.

Лицо Нэйта перекосило, губы задергались.

– Хорошо, хорошо. Ты заслуживаешь быть счастливой.

– А ты счастлив? – спросила Маккензи.

Нэйт кивнул.

– Да. Мне нравится путешествовать. Ты же знаешь об этом.

Маккензи выскользнула из моих объятий и обняла его.

– Да, я это знаю.

Нэйт крепко прижал ее к груди.

– Мне очень стыдно за прошлый раз, – прошептал он достаточно громко для того, чтобы я мог услышать.

– Не волнуйся об этом.

Я легко видел, какая внутренняя борьба разгорается внутри него. Непоколебимое прощение Маккензи нелегко было принять, особенно когда знаешь, что недостоин этого, но все же оно было заветным подарком и, насколько я могу судить, Нэйт заслужил его. Он сжал ее немного крепче:

– Ты хорошо выглядишь, когда влюблена!

– Это он делает меня счастливой!

– Могу подтвердить. – Нэйт, наконец, выпустил ее из объятий и шагнул назад, одаривая нас обоих улыбкой. – Было приятно повстречаться с вами. Позволю вам продолжить свидание.

Маккензи запечатлела поцелуй на его щеке.

– Не будь занудой, – сказала она ему.

– Не буду. – Нэйт протянул руку и еще раз пожал мою. – Позаботься о ней!

– Конечно. Это самое простое из всего, что я могу сделать.

– И ты. – Нэйт ушел в бар к группе мужчин и женщин.

– Итак, это был Нэйт, – поддразнил я ее, заключая обратно в кольцо своих рук и возвращаясь на танцпол. – Ничего особенного.

Она ударила меня в грудь, смеясь.

– Нэйт очень особенный.

– Хмм. Что-то не заметил.

– Ревнуешь?

– Я ревную к любому мужчине, который привлек твое внимание.

Маккензи остановилась посреди танцпола, ее глаза встретились с моим напряженным взглядом.

– Ты– моя единственная любовь!

Я наклонился и прошелся по ее губам в легком поцелуе, языком пробуя вкус вина с ее языка.

– Это делает меня самым счастливым мужчиной на планете!

Позже тем вечером мы вернулись в дом моих родителей, ненавидя, что нужно опять расставаться, но благодарные за то, что нам выпал шанс побыть вместе. Я поцеловал Маккензи на ночь и оставил перед дверью спальни. Когда я проскользнул в свою спальню, меня встретили две мурлычущие кошки, которые, несомненно, были рады моему возвращению. Я опустился на свою кровать, положил подушку под голову и закрыл глаза. Видения о Маккензи снова и снова вспыхивали в моем сознании, приятно убаюкивая. Сегодня был прекрасный день, но завтра нужно возвращаться в жестокую реальность. Вернемся к моему отцу и Оливии, к предсвадебным хлопотам и секретам, которые нужно сохранить еще немного.

Глава 11

Маккензи

Моя ночь с Дрю оказалась просто волшебной. Настолько волшебной, что мне не хотелось, чтобы она заканчивалась. Когда это произошло, в моем сердце образовалась пустота, которую мог заполнить только он. После того, как Дрю оставил меня возле моей двери, попрощавшись на ночь, я упала в кровать, измученная нашими совместными приключениями.

Следующий день выдался суетливым и очень волнительным. У меня едва хватало времени подумать, не говоря уже о том, чтобы вспоминать о нашем дне с Дрю. Оливия ругала меня за то, что в прошлом я оказалась студенткой–заочницей и несколько раз напомнила о том, что она все–таки беременна, а на нее наложили столько обязанностей.

К вечеру в доме кипела бурная деятельность, в которой принимали участие все гости, приглашенные на репетицию. Мне казалось, что такие вещи предназначались только для гостей семьи, но в высшем обществе репетиционный ужин был столь же важен, как и сама свадьба. У Оливии под рукой оказалась тьма помощников, работающих каждый над своим заданием. И пока вся семья носилась по своим делам, я добавляла последние штрихи внутри дома до того, как стали прибывать первые гости.

Оливия была мастером создавать атмосферу. Вся мебель из гостиной была временно перемещена, а ее место заняли столы, покрытые белоснежными скатертями с золотыми вензелями, накрытые различными закусками. Белые колонны продуманно расположили по всему дому и украсили вазами с розами и сиренью. Цветы, задрапированные над колоннами, при отблесках огней напоминали мне о светлячках, зажигающихся в саду. Да и все эта кропотливая суматоха вокруг меня напоминала светлячков, слетевшихся на огонь.

Разбросанные по всей комнате столы были покрыты атласными скатертями. Центр украшали свечи и композиции из цветов. В углу зала настраивал свои инструменты небольшой оркестр. Так же в середине комнаты оставили небольшую площадку для танцев.

Оглянувшись вокруг, я увидела Дрю, Гэвина и Джареда, беседующих с Морган и Наташей. Энди должна была находиться рядом с ними, но ее снова задержали. Оливия пришла в ярость из-за этого, но Кэт заверила ее, что Энди успеет приехать к обеду. Перед столом стоял судья, державший в руках открытую книгу. Для меня не стало неожиданностью, что семья Вайзов выберет судью, хотя я думала, они пригласят как минимум министра, чтобы тот провел церемонию. Джонатан и Кэт сидели в первом ряду. К ним должны были присоединиться и родители Морган.

Таким образом, все выполняли роли, расписанные на мероприятие в субботу.

Наступали сумерки, и красота вечера бросала сказочный туман над свадебной вечеринкой. Белые огни висели на каждом дереве, мерцая точно звезды. Великолепные массивы цветов выстроились во дворе, добавляя элегантности и изящества тому, что, по всей видимости, будет самой красивой свадьбой, которую мне когда-либо приходилось видеть.

– Тебе лучше подняться наверх и переодеться. – Оливия прервала мое наблюдение, появившись за моей спиной.

Я чуть из кожи не выпрыгнула от неожиданности. Оливия надела шелковое бледно-розовое платье с низким декольте, заметно выделяющее ее округлившийся животик. Свои темные волосы она уложила в элегантный узел, а ее глаза имели тот невыносимый дымчатый оттенок, из-за которого я никогда не могла прямо взглянуть в них. Оливия была немного выше меня и даже будучи беременной, казалась стройной. Со своей элегантностью и уравновешенностью, она казалась супермоделью. Я всегда завидовала тому, как легко ей удается быть красивой.

Одергивая подол своей длиннополой туники, я кивнула.

– Ты права. Я только что имела счастье лицезреть волшебную картину и засмотрелась. Ты проделала потрясающую работу.

Оливия глянула через мое плечо на улицу в окно.

– Мне все еще нужна арка и остальные цветы, но все будет готово только к субботе.

– Я говорила, что сожалею?

– Что сделано, то сделано, но ты все равно должна одеться. Я не позволю тебе так сегодня выглядеть, – она указала на мой наряд. Оливия никогда не была поклонницей моего стиля. – У этой семьи есть репутация, которую необходимо поддерживать. И пока ты являешься гостьей в этом доме, ты должна одеваться соответствующим образом.

– Я знаю. Обещаю, что не разочарую тебя.

– Да. Лучше тебе так не делать. Тем более, вчера мы могли купить тебе подходящее платье, если бы ты была рядом.

Я прикусила нижнюю губу, пытаясь приглушить смех после ее заявления. Если бы она только знала, что вчера я купила себе такое платье, которое она точно одобрит.

– Да, я знаю, – повторила я. – Если ты меня извинишь, я пойду готовиться.

Не став дожидаться ее ответа, я поднялась в отведенную мне комнату, быстро приняла душ и скользнула в платье, купленное специально для этого события.

Платье состояло из кружевной темно-фиолетовой юбки и верха, отделанного таким же кружевом. Конечно, это подделка «Дольче и Габбана», но кто знает о таких вещах. Я влюбилась в шелковые бретельки и плиссированный корсет-лиф, который выгодно подчеркивал мою грудь. Даже мне было ясно, что в этом платье я выглядела восхитительно, но мне по определению было трудно признаться в этом. Не часто я чувствовала себя красивой, особенно на фоне таких, как Оливия и Морган, не говоря уже о сестре-близнеце Дрю– Энди, но в этом платье было что-то, что заставляло меня чувствовать себя не только красивой, но и сексуальной. Замшевые черные туфли на четырехдюймовых каблуках идеально подошли к моему наряду, успешно завершая образ.

Не став долго гадать над прической, я просто завила волосы и оставила их свободно свисать по спине. Нанося бледно-розовую помаду на губы, услышала стук в дверь.

– Войдите! – прокричала я.

– Что это ты там сказала? – кричал Джаред через дверь.

Закатив глаза, я отошла от зеркала, едва не наступив на Маки, которая сидела рядом. Она отскочила и зашипела. Моей бедной девочке было очень страшно в этом доме. Это заставило меня задуматься над тем, как она адаптируется к жизни во Флориде, ведь после свадьбы мы с Дрю собираемся направиться именно туда.

Поправив платье, я открыла дверь и обнаружила прислонившегося к дверной раме Джареда, одетого в строгий костюм, который очень ему шел. Он выпрямился, и широкая ухмылка растеклась по его лицу. Джаред аккуратно уложил свои длинные, до плеч светлые волосы и спрятал их за уши. Так необычно было видеть его без верной бейсболки. Его золотистые глаза засияли от волнения.

– Черт, Эванс, ты выглядишь потрясающе!

Немного покружившись, я ответила:

– Спасибо! Но ты в любом случае должен был это сказать, ведь ты– мой друг.

Джаред обхватил меня за плечи, отрицательно качая головой.

– Я говорю так, потому что это правда. Любой мужчина сегодня гордился бы, имея рядом с собой такую спутницу.

С моими каблуками мне не нужно было приподниматься, чтобы поцеловать его в щеку. Я вполне могу привыкнуть ходить на таких каблучищах.

– Спасибо. Сегодня ты и сам отлично выглядишь.

– Виновата Та, Кого Нельзя Называть. Именно она доставила костюм ко мне в комнату с угрожающей запиской, что кастрирует меня, если я его не надену. Так как я склонен беречь и ценить свои веточку и ягоды, то сделал вывод, что лучше прислушаться. – Джаред протянул мне руку, и я приняла ее, смеясь.

Неправильным с моей стороны было найти сравнение с Оливией в словах Джареда, но я ничего не могла с собой поделать, особенно когда он привел цитату из «Гарри Поттера».

– Вы готовы повеселиться с богатыми и знаменитыми? – пошутил он.

– Ты же знаешь, что такие вещи пугают меня до усрачки.

Джаред успокаивающе похлопал меня по руке:

– Ну, для начала прекрати говорить «до усрачки». Эти слова не подобают настоящей леди, и еще запомни, тебе не следует пердеть перед ними, иначе никогда не услышишь конца нравоучениям.

– Джаред! – воскликнула я.

– Я просто так сказал. Они и, правда, не оценят этого.

– А мне разрешено сморкаться?

– Только если ты сделаешь это в сторону Джонатана или нашей скользкой шлюхи Лив. Я бы очень хотел взглянуть на их идеальную чопорность, заляпанную большой скользкой соплей.

Я расхохоталась так сильно, что на мгновение мне показалось, что я просто лопну. Мы подошли к лестнице, у основания которой толпилось множество людей и у каждого из них проверяли удостоверение личности.

– Радуйся, что нам не придется иметь с ними дела, – шепнул Джаред.

Внезапно я почувствовала себя неуютно и словно чужой здесь. Все эти люди родились с деньгами и воспитывались в роскоши. Они знали, чего ожидают от них и от этого вечера, а я как будто здесь заблудилась. Не такой жизнью я жила. Почему вообще Дрю обратил на меня внимание? Ведь он мог выбрать любую другую женщину, которая не только родила бы ему ребенка, но и еще понимала бы и разделяла такую жизнь.

Джаред наклонился ко мне, шепча:

– Потому что он любит тебя.

Я оглянулась на Джареда, посмотрев на него в замешательстве.

– Правда?

– Я знаю тебя, Кенз. Тебе интересно, почему Дрю с тобой. Это потому, что он любит тебя. Ему все это не нужно. – Джаред двинулся навстречу толпе, расположившейся внизу. – Он хочет только тебя.

Оркестр играл мягкую спокойную мелодию и люди создавали пары, чтобы танцевать. Официанты сновали в толпе, разнося закуски и шампанское.

– Это делает меня очень счастливой женщиной.

– Итак, я слышал, вчерашнее свидание прошло отлично?!

Я мечтательно вздохнула и кивнула.

– Свидание прошло волшебно!

– Даже когда ты встретила Нэйта?

– Дрю сказал тебе об этом?

Джаред пожал плечами, поправляя галстук.

– Он сказал мне и Гэвину об этом чуть раньше. Он сказал, что Нэйт был взволнован новостями о беременности Оливии. Я не могу винить парня. Было ведь предсказано, что пробуждение сатаны порождает Апокалипсис. Надеюсь, с Богом все в порядке. Это единственное, что я могу сказать.

Я ударила Джареда по груди.

– Не будь букой! Конечно же, Нэйт был шокирован! Да и кто бы ни был на его месте!

– А ты в порядке? Последний раз, когда вы с Нэйтом разговаривали, ну...

Последние дни наших с Нэйтом отношений были не самыми лучшими, но у нас была долгая совместная история. Я не могла винить его за то, что он позавидовал, увидев нас с Дрю вместе на пляже в мой день рождения. На его месте я бы отреагировала также.

– Я в порядке и была счастлива увидеть его. У нас с Нэйтом были разногласия, но он хороший человек.

– Ну, если ты так говоришь, – промолвил Джаред с интонацией, которая подсказала, что он не хочет больше обсуждать Нэйта. – Ты видишь здесь хоть одно знакомое лицо?

– Ты имеешь в виду тех, кто не мелькает на телевидении?

– Вот вы где! – воскликнула Оливия на всю комнату.

Она немного отошла от толпы и махала руками, пытаясь привлечь наше внимание.

– Черт, это что за представление? – поддразнил меня Джаред, пихая в бок.

Я прикрыла лицо рукой со стоном.

– Чувак, тебе срочно нужно потрахаться.

– Это что, предложение? – Джаред заправил за ухо прядь светлых длинных волос.

– Упс! Нет!

– Ну, давай же, Эванс! Какая девушка не хочет вытащить парня из костюма после такой вечеринки!

– О, черт возьми, нет! Это, то же самое, что спать с братом! – Меня всю передернуло.

– Инцест. Инцест, это лучшее. Устрой своему брату тест.

Я ударила Джареда по руке.

– Противный!

Джаред выпятил нижнюю губу и скрестил руки над грудью.

– Тебе отлично известны способы, которыми ты отбиваешь все мои лучшие устремления.

– Иди, найди Наташу. Я слышала, что она хочет попробовать извращенный свадебный секс, – засмеялась я, опираясь на его руку.

Оливия остановилась рядом с Наташей, внимательно наблюдая за бедным Джаредом. Морган и Гэвин отстали от них, увлеченные своими чувствами, сияя так, как могут сиять только двое по-настоящему влюбленных человека. Наташа была очень милой девушкой, и было ясно, почему Морган так привязана к ней. Эта девушка была тихой и немного застенчивой. Ее светло-каштановые волосы свободными прядями ниспадали за спину, а зеленые глаза загадочно замерцали при виде Джареда. Морган сидела рядом с ней за столом, усаживая туда же и Гэвина. Ее ярко-красные локоны были завиты на французский манер и вытянуты маленькими прядками вдоль лица и шеи. Длинное поджарое тело обтягивало зеленое мерцающее платье, которое особенно оттеняло глаза. Гэвин в сером костюме и черном галстуке расточал вокруг себя особенное очарование Вайзов. Воистину, Морган оказала ему огромную услугу, заставив сбрить бороду, которую тот отрастил, живя в Амарилло.

– Эй, вы, двое, разве вы не слышите, что я вас зову? – фыркнула Оливия.

– Да?! Разве вы ее не слышали? – передразнил ее Гэвин.

Морган хлопнула его по руке, призывая взглядом не нарываться на неприятности.

– Вот вы где, – поприветствовала я всех собравшихся, наблюдая краем глаза, как Оливия придирчиво меня осматривает, отыскивая недостатки.

Должно быть, выглядела я по-настоящему хорошо, раз она не нашла за что зацепиться.

– Простите нас. Маккензи была слишком занята попытками уговорить меня, ее трахнуть, – произнес Джаред.

Яркая улыбка вспыхнула на лице Оливии. Ее визг заложил мои уши, пока она хлопала в ладоши и подпрыгивала, всем своим видом подчеркивая, что согласна с действиями Джареда. Ее соски были готовы выскочить из лифа платья, вот с кем нужно было поговорить о недостатках гардероба. Мельком я заметила, как увяла улыбка Наташи. У бедной женщины испортилось настроение.

Я замахала руками, стараясь сосредоточить внимание на себе:

– Нет... Это не... Боже... Не слушайте его... Я никогда...

– Из того, что я слышал, Маккензи предложила тебе заняться игривым сексом с подружкой невесты, – раздался позади меня голос Дрю.

Улыбка Наташи мгновенно вернулась, а мой живот сжался от гудения электрического тока, который словно перетекал между мной и Дрю. Его голос был полон силы, и я совру, если скажу, что меня это не заводит. Я знала, что мой неандерталец борется с приступом ревности, но, когда он спускался по лестнице, я рассмотрела кое-что еще: он улыбался. Дрю контролировал свою ревность так же, как и прошлым вечером при встрече с Нэйтом. Мое сердце затрепетало от мысли, что он доверяет мне.

Дрю прогуливался вдоль лестницы туда и обратно по одной линии, будто у него не было никаких других дел. Он выглядел восхитительно в черном костюме с лавандовым жилетом и галстуком. Джаред был прав, мне безумно захотелось раздеть этого мужчину в конце вечера. Дрю просто назвал не того парня, вот и все. Мысленно я застонала при мысли о том, что Энди бы со мной проделал, вытаскивая меня из платья. Все мое тело напряглось от одной лишь мысли о том, чтобы не торопиться с этим. Я бы покрыла поцелуями каждый обнажающийся участок его кожи, пока он не оказался бы полностью раздет. Черт, с такими мыслями надо быть поосторожнее.

Эндрю поднялся на последнюю ступеньку и остановился, встретившись со мной взглядом. Мы стояли так близко, что я чувствовала тепло его тела и сердцебиение. Его дыхание омывало меня. Я дотронулась рукой до своей шеи, играя с бриллиантовым ожерельем. Его глаза двинулись вниз, пристально наблюдая за моими действиями.

– Наташа? – Оливия потянулась взглянуть на женщину рядом с ней, – Извини, без обид, но я думала, что Джаред приехал сюда на свое собственное свидание?!

– Разве такое возможно, если мужчина и женщина– просто друзья? – сказал Дрю.

– Послушай, Оливия, – начал Джаред. – Я бы тебе все объяснил, но забыл словарь для идиотов в другой комнате, поэтому постараюсь говорить медленно и внятно. Мы с Маккензи просто друзья. А друзья всегда посещают вечеринки вместе. Ты это понимаешь?

– Видишь, они просто друзья, Оливия. – Наташа улыбнулась, стреляя глазками в сторону Джареда. Он немного приблизился ко мне и улыбнулся. Наташа очень милая девочка, но не думаю, что Джаред когда-нибудь ею заинтересуется. Интересно, кто же все-таки однажды привлечет внимание Джареда?

Дрю хихикнул, а Гэвин фыркнул в кулак. Морган пыталась не рассмеяться, а Наташа выглядела так, словно могла со своего места запрыгнуть на Джареда. А все, что при этом могла делать я, так это стараться не растаять от нежно скользящих по моему запястью пальцев Дрю. Оливия, однако, не нашла комментарий Джареда забавным.

– Да пошел ты, Джаред! Ты вьешься вокруг Макккензи с того самого дня, как вы познакомились.

Я вздрогнула. Джаред не так давно признался мне в своих чувствах и отошел в сторону после моих объяснений, что я не смогу ответить ему взаимностью. У него было золотое сердце, а Оливия бросила ему это в лицо.

– По крайней мере, мне не нужно было залететь... – пробормотал Джаред, не заканчивая мысль.

Я ткнула его в ребро, чтобы он заткнулся. Его фраза заставила бы Оливию взорваться, а она и так сейчас пребывала явно не в лучшем расположении духа.

– Прекратите это, вы, двое! Мы здесь собрались, чтобы отпраздновать бракосочетание Гэвина и Морган, – вступила я.

Оливия вздохнула и закатила глаза.

– Все. Я не понимаю этих двоих. – Она протолкнулась между мной и Дрю и взяла его за руку. – Пойдем, поищем наш столик.

Дрю напрягся, когда Оливия прикоснулась к нему. Его челюсти сжались и на лбу выступили вены, но он не стал пытаться уйти. Мы с Гэвином переглянулись. Ни для кого не было секретом, что он затеял все это для нас, возможно, немного и для ребенка, но цвет лица Дрю напомнил о том, что он не сможет долго поддерживать эту легенду. Я взяла Джареда за руку, и мы направились следом за Оливией к нашему месту через полчище людей.

– Итак, вы действительно знакомы со всеми этими людьми? – спросил Джаред.

Когда мы подошли к нашему столу, расположенному в центре, средоточия внимания всех присутствующих. Дрю сумел сделать так, чтобы мы сидели все вместе. Мы с Дрю рядом друг с другом, Оливия и Джаред по обе стороны от нас, а напротив были Морган и Гэвин. Наташа извинилась, выскальзывая из-за стола, коротко упомянув, что ей надо припудрить носик.

– Не со всеми, – пояснил Гэвин. – Большинство из них – деловые партнеры нашего отца. Говоря о моем отце. – Гэвин потянулся к руке Морган, переплетая их пальцы вместе. – Мы могли бы сказать, что это игра – узнай другого.

– О! Прекратите, вы, двое. Ваши родители хотят для вас только лучшего. – Оливия инстинктивно стала постукивать по руке Дрю.

Эндрю отстранился, и вспышка разочарования промелькнула на лице Оливии, но быстро пропала, сменившись ее обычным выражением лица.

– Уверен, что только тебе одной нравится отправлять все эти приглашения, – не упустил шанса уколоть Джаред.

Оливия начала рассказывать о том, что недавно ей звонил кое–кто очень знаменитый, желая попасть в список гостей на свадьбе. Насколько я ее знаю, она могла говорить так только о королеве Англии, поскольку ее ум не был сосредоточен на простых смертных. Пока она говорила, Дрю воспользовался возможностью и наклонился ко мне. Его тело было почти так же близко, как и накануне вечером в ресторане. Он сунул руку под стол, водрузив ее на мое бедро.

– Ты выглядишь потрясающе, Микки, – прошептал он.

– Спасибо, – казалось, звук моего сердцебиения заполняет мои уши.

– Итак, ты планируешь принять приглашение Джареда?

Наклонив голову набок, я приподняла бровь, и злобная улыбка расцвела на моих губах.

– А что, у меня есть приглашения получше?

Дрю забрался рукой под платье, скользя по внутренней стороне моего бедра. Жар его кожи вызвал дрожь в позвоночнике.

– Уверен, что мог бы придумать встречное предложение, которое больше бы подошло для ваших нужд.

Ах, так мой адвокат решил поиграть. Ну что же, это мы можем делать и вдвоем. Я положила руку ему на бедро, скользя все ближе к промежности, медленно поглаживая внутреннюю сторону его бедра.

– Я уверена, так и есть.

Дрю постарался ничем не выдать, как на него действуют мои прикосновения, но я научилась читать его, как открытую книгу. Он отдал бы все, что угодно, чтобы поспешить со мной наверх.

– Новая звезда! – Над музыкой раздался высокий голос.

Дрю отдернул от меня руку и повернулся в кресле. К нашему столу шествовала великолепная женщина. Ее светло-каштановые волосы сверху были чуть приподняты, а оставшаяся часть свободно спадала на спину. На ней было ярко-красное платье. Ее гладких подтянутых ног и идеальной фигуры было вполне достаточно, чтобы каждая из присутствующих здесь женщин почувствовала себя неполноценной. Она прикоснулась к своим ярко-красным губам, сделав забавную рожицу, но веселье никак не коснулось ее глаз. Это была Энди собственной персоной, сестра-близнец Дрю и если она хотя бы отдаленно походила характером на Дрю, мы все были в море неприятностей.

Глава 12

Эндрю

Я узнал бы этот голос где угодно. Наконец-то прибыла Энди и как всегда вовремя. Еще одно прикосновение Оливии и, уверен, я высказал бы ей все, что о ней думал. Если бы не Маккензи, играющая со мной в соблазнительные маленькие игры, я бы точно не сдержался. Мне итак было неприятно слышать, как Джаред флиртует с Маккензи, так как меня затопила огромная волна ревности, но я проглотил ее, что позволило мне справиться с ситуацией, да еще, ко всему прочему, дико раздражала Оливия. Приходилось притворяться, что Оливия является для меня чем-то большим, чем просто пустое место.

– Извините за опоздание, впрочем, уверена, я ничего не пропустила, ведь настоящая вечеринка начнется позже, как только исчезнут все эти набитые индюки.

– Ты пропустила репетицию свадьбы, тупица! – ругал нашу сестрицу Гэвин.

Энди пожала плечиками, озираясь по сторонам.

– Так что, как я и сказала, я ничего не пропустила.

Девушка встретилась со мной глазами, и ее идеально подчеркнутые брови приподнялись в изумлении.

– Черт, Нова, что ты сделал со своими потрясающими волосами?

Маккензи приглушила смех рукой и ее глаза заискрились.

– Что смешного? – спросил я.

– Ничего, ничего, – хихикала Маккензи, качая головой.

Расчетливый взгляд Энди скользнул между нами с Микки. Я понял только одно– нам грозят серьезные неприятности.

– Ну, разве вы двое, не самые симпатичные? Такие миленькие-миленькие в фиолетовом, – проворковала Энди.

Я закрыл рот рукой, пытаясь усмирить дергающуюся нижнюю губу. Меня ни разу не осенило, что мы с Маккензи одеты в один цвет. Все, что я заметил, когда увидел ее у подножия лестницы, так это то, что хочу затащить ее в какое-нибудь укромное местечко и желательно без платья.

Закатывая глаза, я помахал Энди на свободное место между Гэвином и Джаредом.

– Иди, садись, маленькая сестренка, – поддел я, усмехнувшись.

Энди дерзко уперла руку в бок, собираясь сказать что-нибудь заковыристое, но Джаред опередил ее.

– Ты ведь приехала из Нью-Йорка, не так ли?

Энди повернулась к Джареду и тяжело сглотнула, ее кривая ухмылка превратилась в ту, которую я уже видел раньше. Я перевел взгляд на Джареда– он выглядел загадочным.

Он так облажался. При мысли об этом в груди непроизвольно зародился смешок.

– Верно, – ответила Энди, опускаясь на свое место, не отрывая долгого пристального взгляда от Джареда, а затем быстро обняла Гэвина.

– Рада тебя видеть, Гэв! – поприветствовала она. Затем потянулась и похлопала Морган по руке. – Ты выглядишь сногсшибательно!

Джаред сидел на своем стуле вроде бы внешне спокойный, но, насколько я его знал, он едва дышал. Его взгляд не отрывался от Энди. Я наклонился к Маккензи, чтобы попросить ее растормошить Джареда, как вдруг вспомнил ее подтрунивание над моими волосами. Положив руку ей на колено, прошептал едва слышно:

– Что такого смешного ты нашла в моих волосах?

Румянец залил ее щеки, и она повернулась ко мне, прошептав, едва касаясь губами моей щеки.

– Мне нравится, когда у тебя волосы длиннее, чем сейчас.

– Почему это?

– Это дает мне хоть какую-то возможность оттащить тебя, когда ты надвигаешься на меня.

Тяжело сглотнув, я пальцем оттянул воротничок рубашки.

– Да ты покраснел, Нова, – заметила Энди.

– Здесь немного жарко, – ответил я, отирая лицо рукой.

– Почему ты зовешь его «Нова»? – спросила Маккензи.

В ее голосе проскользнул едва заметный намек на гордость от одержанной победы в этом раунде.

– Я бы очень хотел, чтобы ты об этом не рассказывала, – проворчал я, обращаясь к Энди.

– Но если я не расскажу, то пропущу все веселье, наблюдая, как ты ерзаешь. – Энди прикусила губу, ее глаза скользнули к Джареду и обратно к Маккензи. – Поскольку мои братья, вероятно, выросли в хлеву, мне придется представиться самой. Меня зовут Андреа Вайз. Я лучшая половина близнецов Вайз!

Потянувшись за стаканом с водой, я пробормотал:

– Это спорный вопрос.

Энди проигнорировала мой ответ. Она щелкнула пальцами в сторону Маккензи и воскликнула:

– Дай угадаю! Ты– Маккензи Эванс!

Маккензи взглянула на меня, потом обратно на Энди.

– Ты правильно угадала.

– Ты гораздо красивее, чем я предполагала. Нова никогда не был силен в описании внешности. – Она подперла подбородок рукой, наклоняясь вперед. – Это ты должна быть мамой ребенка.

– Прошу прощения? – Оливия покраснела от гнева.

– А, так это ты утверждаешь, что мой брат тебя обрюхатил?

Джаред взорвался смехом, привлекая внимание Энди. Оливия прошипела ему:

– Ты находишь это смешным?

Джаред ухмыльнулся, поднял руку, которой скручивал салфетку и бросил ее на стол. Он наклонился вперед и вперил в Оливию презрительный взгляд.

– Я нахожу это абсолютно смешным, потому что любой человек, глядя на такую снежную королеву, вернулся бы от нее обязательно с сосульками. Из того, что я могу сказать о Дрю, он же полностью цел.

– Ты намекаешь... – Оливия усмехнулась.

– Откуда ты можешь знать? – Энди отмахнулась от злости Оливии.

Джаред наклонил голову, подражая позе Энди.

– Маленькая птичка принесла на хвосте...

– О, Боже, вы, двое! – я чуть не задохнулся. – Разговор за столом идет о моей заднице. Скажу, пока никто не спросил– моя задница полностью в порядке.

– Это никого не волнует. – Энди отмахнулась от меня, переводя взгляд на Джареда. – А ты, должно быть, печально известный Джаред Кристофер. Твоя репутация опережает тебя, и никто не умудрился сообщить мне, насколько ты сексуален.

Джаред сузил глаза и нахмурил лоб. Он открыл рот, собираясь что-то сказать, но не вымолвил ни слова.

– Есть ли у кота язычок? Потому что я могу придумать ему совершенно другое применение. – Энди откровенно флиртовала с Джаредом.

– Я... ну... эм, – забормотал Джаред.

Я наклонился вперед, наслаждаясь этой новой для Джареда ипостасью. Он всегда был сообразительным малым с острым языком, и эта черта в нем меня искренне восхищала. Всего лишь за несколько минут моя сестра сумела подрезать его язычок. Достижение, которому я немного завидовал.

Ярко-красная краска покрыла его щеки. Джаред повернулся к Гэвину в поисках поддержки, но не нашел ее и там, мы с братом не стали вмешиваться. Было слишком интересно наблюдать, как он выпутается.

Морган наклонилась к Гэвину, протягивая стакан Джареду.

– Бедная Наташа, сейчас у нее нет никаких шансов.

– Что? – проскрежетал Джаред, делая из стакана глубокий глоток.

– Так ты уже согласился? Вот черт, теперь мне придется искать парня для классного свадебного секса, – нахмурилась Энди.

– Андреа! – воскликнул я.

– Не будь таким скромником! Здесь собрались взрослые люди. Кроме того, всем известно, что ты облажался, так что у тебя нет повода орать на меня, – парировала Энди.

Маккензи напряглась рядом со мной, и ее ногти впились мне в бедро. Я же сидел совершенно ошарашенный.

– Безмолвные, не так ли? – сообразил Джаред.

Я провел рукой по затылку, затем поправил галстук во второй раз за вечер. Рядом засмеялся Гэвин.

– Дрю, ты должен видеть свое лицо!

Энди подмигнула мне, потом наклонилась к Джареду и что-то прошептала ему на ухо. Я сидел ошеломленный. Воздух искрился вокруг меня, и мне не удавалось придумать достойного ответа. Мой разум был пуст.

– Надеюсь, ты не меня имела в виду, – продолжила Оливия.

– Это была только шутка, – пояснила Энди. – Тебе нужно немного расслабиться. Такое чувство, что с твоим животом опух и твой мозг. Ох уж эти беременные!

До того, как я смог вставить хоть слово, я понял, что позади меня находится отец. Гэвин и Энди выпрямились. Морган перестала улыбаться, хватая Гэвина за руку. Оливия оживилась, улыбаясь от уха до уха. Ее реакция заставила меня задуматься о том, уж не влюблена ли она в моего отца. От этой мысли меня затошнило, и я отодвинул ее в сторону.

– Вы тут хорошо проводите время? – раздался голос отца.

Он опустил руку на мое плечо, и я ощутил обжигающий холод, пробирающий до костей. Маккензи убрала руку с моего колена, но я перехватил ее. Когда отец вот так нависал надо мной, я не мог допустить, чтобы между нами появилось хоть какое-то расстояние. Она была мне очень нужна.

– Оливия проделала огромную работу. Она так хорошо все организовала. Разве ты не согласен, Эндрю?

Я прекрасно был осведомлен о том, кто на самом деле провернул всю эту работу. Оливия навалила все на Маккензи в качестве наказания за якобы ее отсутствие.

– Спасибо тебе, Джонатан! Я хочу, чтобы у Морган и Гэвина было все самое лучшее, – проворковала Оливия с трепещущими ресницами. Потянувшись, она похлопала Морган по руке. – Это действительно было честью для меня. Ты заставила меня почувствовать себя частью этой семьи.

Мой отец крепко сжимал мое плечо. Я знал, что его очень беспокоило отсутствие знаний о том, является ли ребенок Оливии моим.

– Ты достаточно скоро станешь частью этой семьи. В конце концов, ты носишь моего внука.

Бросив взгляд через плечо, я увидел своего отца, как и всегда лучившегося самодовольством. Он смотрел на Маккензи таким же взглядом, каким смотрел в свое время и на Ребекку. Словно она была паразитом и ее нужно раздавить. Освободив плечо из-под отцовской хватки, я положил сжатые в кулак руки на стол, желая дать этому человеку отпор. Достаточно издевательств. Я дал обещание Маккензи любить ее, как она того заслуживала и намерен сдержать его.

– Просто потому, что... – начал я.

– Подождите, а разве пол ребенка уже известен? – прервала меня Энди.

Взглянув на нее, я понял, что она пытается спасти меня от меня самого.

– Нет еще. Джонатан просто выдает желаемое за действительное, – возразила моя мать, появившись рядом с нами вместе с Наташей. – Энди, дорогая, ты все-таки успела приехать!

Энди встала и обняла нашу мать. Мама расцеловала ее в обе щеки, сияя при виде единственной дочери. Независимо от того, как она гордилась своими мальчиками, она очень любила и свою дочь-танцовщицу. В глубине души я всегда считал, что она немного завидовала Энди, потому что та была свободна от обязательств перед семьей. Я был твердо уверен в этом. Мы с Гэвином никогда не были свободными, пока наш отец не позволял нам такими стать.

Наташа стояла рядом с моей матерью, с вожделением смотря на стул, с которого только что поднялась Энди. Она посмотрела на стул Джареда, поджимая губки и нахмуривая лобик. Перебросив светло-каштановые волосы через плечо, Наташа беззаботно пожала плечами и двинулась к Морган. Наклонилась к ней, и они зашептались так тихо, будто были лучшими подругами. Они смеялись и болтали, но оказалось, что разговаривали все же о Джареде.

– У меня назначено УЗИ на следующей неделе. Морган пойдет со мной. – Оливия вновь перевела разговор на себя и ребенка. – Тогда мы и выясним пол ребенка.

– Я говорила тебе, что нужно было идти на прошлой неделе, – укорила ее Морган.

Я повернул голову к Оливии, потрясенный ее заявлением. Она же отмахнулась от меня, словно эта информация для меня ничего не значила.

– Я хотела, чтобы Дрю пошел со мной, но его не было на прошлой неделе. Ничего страшного. Неважно мальчик это или девочка, главное, чтобы ребенок был здоров.

Официанты начали разносить шампанское, снуя между столов. Моя мать махнула им, чтобы они подошли обслужить нас, и заменила пустой бокал на полный. Она выглядела трезвой, но ведь вечер только начинался.

– Давайте выпьем за нас! – отсалютовала она.

Энди скользнула обратно на место рядом с Джаредом, взяла один бокал, а другой протянула ему. Наташа выпрямилась, опершись о спинку стула Морган. Когда официант подошел ко мне, я приказал ему двигаться дальше. Мне было достаточно стакана воды, хотя, по представлению отца, я был груб, не выпив со всеми. Я положил свою руку на колено Маккензи, молчаливо благодаря ее за успокаивающие прикосновения.

Молоденький официант повернулся к Оливии, чтобы вручить бокал и ей.

– Хотела бы, да не могу, – и в доказательство потерла свой выступающий живот.

Моя мама подняла бокал и на ее лице засияла яркая, счастливая улыбка. Оркестр перестал играть и люди вокруг нас умолкли. Пианист ударил по клавишам, чтобы привлечь внимание всех присутствующих. Все взоры обратились к Кэтлин Вайз. Ее улыбка напомнила мне, как она выглядела, когда я был моложе. Немного грусти омрачило мое настроение, я всегда считал, что мама так и не познала истинного счастья. Это усугубляло мое разочарование в отце, так как он не старался сделать ее счастливой.

– За Морган и Гэвина! Пусть их совместная жизнь будет наполнена радостью и счастьем! – воскликнула она.

Все вокруг дружно поддержали ее слова, и звон бокалов наполнил комнату. Я поднял свой бокал, чтобы соприкоснуться бокалами с Маккензи, но мой отец уже проталкивал свой бокал между нашими.

– За Эндрю и Оливию! – воскликнул он. – За обещание светлого будущего и продолжение поколения Вайзов!

За нашим столом стало тихо и у всех исчезли улыбки. Только Оливия подняла свои сияющие глаза на моего отца. Мой живот скрутило, и тело начало потрясывать. Гнев наполнил меня кипящей яростью. Маккензи опустила бокал, ошеломленная и уязвленная. Ее рука выскользнула из моей ладони, и она отодвинулась, больше меня не касаясь. Комната вокруг нас вспыхнула криками «Ура!», но вокруг никто не пошевелился, пока моя мать не поддержала тост.

В моей памяти всплыло столько разных вещей, которые мне очень хотелось сказать отцу, но больше всего меня беспокоила Маккензи, которая внезапно стала такой далекой и отстраненной. Она наклонилась вперед, взяв бокал обеими руками, уставилась на пузырьки шампанского.

– Это был прекрасный тост! – воскликнула Оливия.

Отец поднес к губам бокал, самодовольный и пафосный, залпом выпивая шампанское.

– Спасибо, Кэт, за ваши добрые слова, – попыталась разрядить обстановку Морган.

– Да, спасибо, мама, – пробормотал Гэвин, в упор уставившись на моего отца.

Маккензи соскочила со своего места, почти уронив стул.

– Прошу прощения, я на минутку.

– Микки? – Я потянулся к ней, но она дернулась в сторону.

– Извините меня, – повторила она.

Мое обещание камнем легло на грудь. В очередной раз мое прошлое навредило ей. Каждое обещание, которое я ей давал, было пустой ложью до тех пор, пока она страдала. Маккензи сбежала, не взглянув в мою сторону.

– Какая странная женщина, – пробормотал мой отец, усаживаясь в освободившееся кресло.

Я повернулся к нему.

– Прошу прощения?

Оливия придвинулась поближе, положив ладонь на мою руку.

– О, просто проигнорируйте ее. Маккензи просто стесняется большой толпы. Ей нужно привыкнуть, но она хорошая.

– Присяжные все еще не вынесли окончательный вердикт на этой неделе, – продолжал мой отец. – Чего это она опять?

Оливия объявила:

– Она в поисках работы.

А я поправил:

– Маккензи– логопед.

– О, это весело. Безработный учитель, который стесняется толпы, – рассмеялся отец.

– Маккензи не стесняется, – поправил я. – Однако она все же чувствительна к людям, которые так задирают нос.

За столом вдруг стало тихо. Все обратили свое внимание на нас с отцом.

– Чувствительность не дает ничего хорошего в жизни, Эндрю. Человек должен быть сильным, чтобы выжить в этом мире.

– Сила может только причинять боль. Человек всегда принимает помощь других, чтобы остаться на своем месте. Маккензи это понимает. Она посвящает свою жизнь тому, чтобы помочь сделать следующий шаг тем, кому трудно сейчас. Она упорно трудиться, чтобы дать детям и их родителям шанс выжить в этом мире.

– И зачем же ей это? – продолжал настаивать отец. – Искупить свою вину за прошлые поступки?

Не то, чтобы меня удивило молчание Оливии, но она сидела тихо, упорно разглядывая свои ногти, а еще называет себя ее подругой, хотя представления не имеет, что это значит.

– Доброта настолько чужда тебе, что ты готов настаивать на том, что проявление доброты означает замаливание прошлых грехов? – потребовал я ответа и указал на место, где раньше сидела Маккензи. – У нее большое сердце и она готова на все ради тех, кого любит. Для меня именно это означает силу.

Мой отец рассмеялся.

– Когда-то я уже слышал эти слова, – он постучал указательным пальцем по подбородку. – Ах, да, восемь лет назад...

– Джонатан, прекрати! – вмешалась моя мать.

– Если бы твой сын не был так ослеплен своим новым другом, он бы увидел, что его поступки выглядят предосудительно и по-детски.

Я запустил пятерню в волосы.

– Извините меня, – вскочил со своего места Джаред.

Его челюсти были крепко сжаты, а кулаки то сжимались, то разжимались. Я знал, что он слышал каждое слово, сказанное моим отцом. Он наклонился и прошептал что-то на ухо Энди, которая кивнула головой в знак согласия. Через мгновение Джаред исчез в том же направлении, куда исчезла Маккензи.

– Вот и еще один ушел, – пробормотал мой отец, делая последний глоток и подзывая официанта с новым бокалом.

– Тебе прекрасно известно, как очистить помещение, – сказал я, вставая.

Мой отец схватил меня за руку.

– Куда это ты собрался? – гневно потребовал ответа он.

Я стряхнул его руку.

– Просто считай, что еще один очистил помещение, – ответил я и направился в ту сторону, куда исчезла Маккензи, а затем и Джаред, почти уверенный, что найду его возле нее.

Глава 13

Маккензи

При появлении Джонатана воздух почти мгновенно наэлектризовался, как будто он принес с собой дурные вести. Пустые голубые глаза словно препарировали меня, отыскивая слабости. Его заявление о Дрю и Оливии резануло меня, словно ножом по сердцу. Чем дольше я оставалась там, тем больше чувствовала, что между мной и Дрю ничего никогда не будет. С кровоточащим сердцем я извинилась и встала из-за стола, с сожалением признавая, что, кроме меня и Дрю, там каждому было что терять.

Борясь с надвигающимися слезами, я продвигалась через толпу, ни перед кем не останавливаясь. Прокравшись на кухню, утащила калифорнийский ролл из лотка и направилась к выходу на задний двор. Незаметно выскользнула и закрыла за собой дверь. Полная тишина мгновенно обступила меня. Позади остались голоса гостей и мягкие звуки играющего оркестра, которые ощущались теперь не более чем гулом ветра в пустыне. Засунув суши себе в рот, я опустилась в лежак у бассейна. Вода рассеивала брызги света, льющегося из дома, отражая яркие белые огни, которые освещали дом и двор.

Мое сердце тяжело билось в груди. Всего двадцать четыре часа назад я была уверена, что у нас с Дрю все получится само собой. Мы с ним вернулись бы домой, и начали совместную жизнь. Это, итак, было очень трудно для меня, да еще и потеря Оливии давала осадок на душе, но я была готова к такой жертве, тем более, Дрю того стоил. Но теперь, в свете вновь открывшихся сведений о его отце, уже не была так в этом уверена. Одно дело для меня потерять Оливию, когда я уже и так потеряла ее и совсем другое– стоять между Дрю и его семьей. На такую жертву я не способна.

– Здесь явно что-то горит.

Застигнутая врасплох, я резко обернулась и заметила в дверях Джареда, засунувшего руки в карманы, и наблюдавшего за мной. Он улыбался, но даже при таком тусклом свете было заметно, что улыбка не касалась его глаз. Он ослабил галстук и пошел ко мне.

– Я ничего не чувствую, – ответила я, встречаясь с ним на полпути.

Джаред протянул руку и вытер слезы с моего лица.

– Серьезно, женщина, что бы ты там не думала, сейчас же прекрати.

Я отстранилась, в отчаянии всплескивая руками.

– Джаред, неужели ты не понимаешь, что этот человек никогда не примет меня.

– И почему его мнение имеет значение?

– Потому что я отказываюсь вставать между ними. Я очень люблю Дрю и отказываюсь заставлять его делать выбор. Никто никогда не должен делать такой выбор.

Джаред запустил пятерню в волосы и попросил меня.

– Прогуляйся со мной, – беря мою ладонь в свою руку.

Мы удалялись от бассейна к саду, в тишину. Я боролась с противоречивыми эмоциями, смотря на все это великолепие ночного сада, в котором через два дня Гэвин и Морган произнесут брачные обеты. Я завидовала им. Особенно Морган. Ведь она принадлежала этой жизни, в которой мне не было места. Дрю заслуживал большего, чем я.

Белые стулья стояли ровными рядами, ожидая, когда их украсят к празднику. Два больших дерева раскачивались в саду, создавая идеальную арку для свадьбы. Мы сели в первом ряду. Наклонившись вперед, и поставив локти на колени, я оперлась подбородком на сжатые в кулаки руки, закрыла глаза и глубоко вдохнула теплоту летнего воздуха.

– Маккензи, – наконец отважился Джаред. – Я хочу, чтобы ты мгновение подумала вот о чем.

– О чем же? – прошептала я.

– Обо всем. Ты убеждала себя, что уйти от Дрю было в его интересах. И это оказалось не так. Ты не видела, как он страдал, находясь вдали от тебя, – Джаред заправил волосы за уши, глядя в небо. Он проворчал: – Дрю– взрослый человек и он сделал свой выбор. Он прекрасно понимал все последствия, и он выбрал тебя.

– Тогда он выбрал неправильно. Любя меня, он потеряет своего отца. Я не смогу жить в мире с самой собой, зная об этом. Не правильно, что он делает такой выбор.

– Ты что, ослепла? Иисусе! Неужели ты не наблюдала за Дрю и его отцом всю эту неделю?! Джонатан– злобный. Он безжалостный и его не волнует счастье Дрю. Его волнует только богатство, власть и наследие Вайзов. Он больше заботится о внешности, чем о тех людях, что его окружают. Черт, да я даже не уверен, что он вообще способен любить! Честно говоря, я даже не уверен, что у этого ублюдка есть сердце.

Джаред откинулся на спинку стула, вытянув ноги и скрещивая руки в замок за головой. Я слишком хорошо знала это выражение на его лице. Складки в уголках его рта углубились с появившейся улыбкой. Он издал злой смешок. Я повернулась к нему и спросила:

– Ну и что тут смешного?

Он потер подбородок, размышляя.

– Я просто подумал, что знаю еще одного такого человека. Ведь Оливия– это точная его копия. Точно такая же, как Джонатан, только он в отличие от нее, с членом.

Я резко выпрямилась.

– Как ты мог сказать такое?! Лив совсем другой человек!

– О, но это так. Оливия мерзкая и хитрая. Она жаждет денег и власти. И она сделает все, чтобы получить это. Даже если придется использовать беременность.

У меня опустились руки.

– Ты же не всерьез предполагаешь, что она нарочно забеременела?

Джаред поджал губы и пожал плечами.

– Я ничего не предполагаю. – Мужчина выставил ногу, наклоняясь вперед. – А ты подумай обо всем этом. Все идеально спланировано. Оливия прекрасно знала, что вы с Дрю становитесь ближе с каждым днем. Черт, да любой, у кого есть пара глаз, видел, как сильно он на тебя запал, – воскликнул Джаред, добавляя кислинку своему тону. – И мы все знаем, что у тебя огромное чувство вины. Забеременев, она разом обеспечила себе место в жизни Дрю и убрала конкурентку с пути!

– Это просто смешно! Она бы никогда так не поступила.

– Нет?! У меня тут кое-что есть для тебя. – Джаред с волнением вскочил на ноги.

Я снова откинулась в кресле и скрестила руки на груди.

– Ты когда-нибудь пробовал написать фантастический роман? У тебя бы прекрасно получилось.

– Выслушай меня! В ту ночь, когда она, предположительно, забеременела, Дрю был сильно пьян, поэтому он не думал ясно. В случае с Дрю, он, вероятнее всего, вообще не думал. Какой придурок трахнул бы ее? – Джаред аж дрожал от возмущения.

Я закатила глаза.

– Ну и что, что он был пьян? Люди постоянно напиваются и занимаются сексом, Джер. Бары создали специально для того, чтобы люди смогли прийти, напиться, пообщаться и потрахаться.

– Я совершенно не об этом говорю, и ты это знаешь. Я хочу сказать, что опьянение Дрю дало возможность этой сучке воспользоваться продырявленным презервативом или вообще не использовать его.

– Это просто смешно и поверь мне, Дрю никогда не занимается незащищенным сексом.

– Тьфу ты, женщина! И это совсем не смешно! Это так же объясняет ее реакцию на то, что ты здесь.

– Имеешь в виду ее удивление по поводу того, что и я приехала?

– Клянусь Богом, девочка, тебе нужно сходить к окулисту! Как ты думаешь, за каким лядом она поперлась в аэропорт? Она уже знала, что ты приедешь. У Оливии появился шанс на то, чтобы устроить уродливую встречу при самом малейшем намеке на то, что вы с Дрю– пара.

– Вот почему ты вклинился между нами, – дошло до меня.

– Наконец–то! Я знал, что, если у нее это получится, ты сделаешь то же самое, что делаешь сейчас – просто уедешь. Называй меня эгоистом, но я не могу потерять тебя во второй раз. – Джаред схватил меня за колени, заставив повернуться лицом к нему. В его больших золотистых глазах искрились слезы. Взяв меня за руки, он хорошенько встряхнул их. – Слушай меня и слушай внимательно! Ты знаешь, что я люблю тебя. Ты знаешь, что я сделаю все, чтобы твое сердце ответило мне взаимностью. Но также я знаю, что это невозможно, потому что между вами двумя искра и она неоспорима. Ты принадлежишь Дрю! Не важно, как сильно мне не нравится признавать это. Это правда! И я умоляю тебя, не позволяй Джонатану и Оливии все разрушить. Не позволяй им победить!

Я подскочила, хватаясь за него. Я все еще не могла поверить в его слова об Оливии. Ведь я знаю ее слишком хорошо и мне в голову не могло прийти, что она придумает такую коварную уловку, чтобы удалить меня из жизни Дрю, но все же не могла отрицать сказанного Джаредом. Дрю– мое сердце! Я люблю его! И я хорошо помню, какой была моя жизнь до Дрю. Это было несчастье. Ад, пройдя через который мне больше не хотелось оказаться в нем вновь. Пришло время встать и сражаться за своего мужчину. Будь проклят Джонатан!

– Ты самый бескорыстный человек, которого я когда-либо встречала, и я люблю тебя! Я хочу, чтобы ты знал об этом. – Я запечатлела нежный поцелуй на его щеке, прижавшись к нему. – Обещаю тебе, что никуда не уйду. – Его глаза закрылись, он зажмурился. – Спасибо тебе!

Закинув руки ему на шею, я обняла его, замирая на мгновение. По правде сказать, если бы Дрю не вошел в мою жизнь, я была бы сейчас с Джаредом. Помимо его очарования у него еще имелось сердце размером с Техас, открытое для любви. Маленький кусочек меня будет всегда ревновать его к другой женщине, которая появится в его жизни, но когда этот день настанет, я буду очень радоваться за него и приму ее с распростертыми объятиями. Джаред заслуживал самой большой любви.

Я отступила, улыбаясь.

– Ну, а теперь давай поговорим о вас с Энди. – Ярко-красный румянец окрасил его щеки. Джаред отвернулся от меня, немного взволнованный. – Она заинтересовалась тобой.

Веки Джареда дрогнули.

– Ну, все. Мы оба знаем, что я не в ее вкусе. Она живет очень насыщенной жизнью, я же больше домосед. Кроме того, если Джонатану это не понравится, он возненавидит меня.

– Но между вами двумя определенно вспыхнула искра, – поддразнила я его, тыча пальцем в его ребра.

– Ну, может быть, вожделение. Энди, несомненно, хочет заняться со мной грязным свадебным сексом.

– И что в этом плохого?

– Ни черта плохого.

– Черт! Ты мог бы попытаться уговорить ее на секс втроем. Наташа бы тоже поучаствовала, – поддразнила я его.

Джаред потер подбородок.

– А это мысль!

Мы затихли и стали наслаждаться тишиной теплого вечера. Я положила голову на его плечо, а Джаред прижал щеку к моей голове.

Прежде чем он произнес хоть слово, я почувствовала его присутствие.

– Я подумал, что смогу найти вас здесь, – удрученно прозвучал голос Дрю. – Но, если я помешал... – и он замолчал.

Обернувшись через плечо, я увидела Дрю, идущего по центральному проходу. Джаред в волнении запустил пятерню в волосы и вскочил со своего места.

– Совсем нет, чувак. Я просто поддерживал ее.

– Да не вскакивай из-за меня, – сказал Дрю, опуская руки на сиденье.

– Нет. Все равно я собирался уходить и надраться. Боюсь, что если вернусь на вечеринку, то просто надеру одну самодовольную задницу, которую ты называешь своим отцом.

Дрю прошел во второй проход, и опустился на стул позади меня.

– Если бы я не знал, что эта самодовольная задница засудит тебя за нападение, то остался бы посмотреть, как ты это сделаешь.

– Оно того стоит, – пробормотал Джаред. Он наклонился поцеловать меня в щеку и прошептал: – Помни, о чем я сказал.

– Запомню, – ответила я.

Джаред направился к алтарю, засунув руки в карманы брюк. Он тихонько насвистывал. Я же, стараясь развернуться, крутилась на своем стуле.

– Джаред! – крикнул вдруг Дрю.

Джаред остановился и оглянулся на нас. Дрю быстро кивнул ему. Искренняя улыбка осветила красивое лицо Джареда. Он тоже кивнул и скрылся во тьме. Я не до конца поняла, что такое сейчас произошло, но у меня возникло стойкое подозрение, что мой неандерталец и мой лучший друг наконец-то примирились с тем, какое место они занимают в моей жизни и между ними появилось взаимное уважение.

– Прости, что бросила тебя там одного.

Дрю наклонил голову. Его глаза выражали понимание и сочувствие.

– Не надо. Мне жаль, что потребовалось так много времени, чтобы выбраться оттуда.

Я протянула к нему руки поверх спинки стула. Он стиснул мои протянутые руки.

– Там в здании твоя семья, Дрю. Они хотят только лучшего для тебя.

– И у меня есть лучшее. Здесь, с тобой... Ты мой дом, мое сердце, мое все! – Дрю стиснул мои руки. – Без тебя я всего лишь пустая оболочка. Если ты еще не поняла этого, то...

– Я знаю и поэтому никуда не собираюсь уходить.

Дрю выпустил мои руки, нежно погладил по щеке, заглядывая в глаза.

– Я ценю это.

Я наклонилась к нему и нежно прикоснулась к его лицу.

– Тебе лучше?

– Хочешь выбраться отсюда?

– Ты уверен, что никто не заметит нашего исчезновения?

Дрю поднялся, предлагая мне свою руку.

– Да мне наплевать, заметят они или нет. Мне надоело прятаться! Пусть они узнают.

– Так куда мы направляемся?

– Назад в мое местечко, конечно.

Как бы мне хотелось ответить согласием. После всего, что случилось я ничего так не хотела, как побыть наедине с моим Дрю в его постели. И заниматься с ним всю ночь сладкой любовью.

– Да не думай ты ни о чем! Просто скажи «да».

Я взглянула на его протянутую руку.

– Да. –Вложив руку в его протянутую ладонь, я встала со стула и вышла в проход. Дрю обнял меня и поцеловал, словно никто не мог нас увидеть. С каждой секундой его поцелуй становился все более требовательным, и внутри меня зародилось желание.

Наконец, Дрю отстранился, улыбнулся и сплел наши пальцы.

– Я люблю тебя!

Сжав его руку, вернула улыбку припухшими губами.

– Ну, а я люблю тебя больше!

Мы покинули тот дом со всеми его ужасами и направились в его квартиру, где провели вечер, бесконечно занимаясь любовью, напоминая друг другу без слов, как действительно сильно мы любим друг друга.

Глава 14

Маккензи

На следующее утро я проснулась от мягкого храпа Дрю. Раскинувшись на всю кровать, он лежал на животе, одна его рука свисала с кровати, а другая обнимала меня. Яркие лучи солнца светили через окно прямо в глаза. Повернув голову, я залюбовалась спящим рядом со мной человеком.

Темно-бордовая простынь закрывала нижнюю часть живота и мужские ноги. Мурлыча от удовольствия, потянулась всем телом. То, что вечера грозило обернуться самым страшным кошмаром, превратилось в сон, из которого я не хотела выныривать. Жаль, что сны имеют обыкновение заканчиваться. Сегодня утром начался второй раунд свадебных мероприятий, где будут только девочки. По крайней мере, мне не придется терпеть Джонатана до завтрашней встречи на свадьбе.

Я взглянула на будильник поверх спящего Дрю и округлила глаза, поняв, который час и сжала руку Дрю:

– Дрю, проснись! Мы опоздали!

Мой мужчина пробормотал что-то и притянул меня к себе поближе. Я зашевелилась и стала отодвигаться, отталкивая его руку от себя:

– Нет! Вставай! Я должна помочь организовать дамский бранч! – Я потрясла его. – Просыпайся! Оливия убьет меня!

Дрю перевернулся на спину, вытянув руки и ноги. Он напомнил мне большого кота, которого внезапно разбудили, и он от этого не слишком счастлив.

– Пошла к черту эта Оливия! Там и без тебя достаточно помощников.

– Это, конечно, так, но мне все равно нужно там быть.

Дрю протер глаза и откинул простыни, обнажая свое великолепное тело. Я поймала себя на том, что не могу отвести от него глаз и немного смутилась. Независимо от того, сколько раз мы соединялись с ним в жарких любовных схватках во всех позах, известных человечеству, я все еще удивлялась, как такой человек, как Дрю вообще существовал, не говоря уже о том, чтобы любить меня. Его живот в кубиках пресса слегка подрагивал при движениях, бицепсы слегка изгибались под поцелованной солнцем кожей. Он потер руками голову и простонал.

– Ну, хорошо. Ты победила!

Удовольствие от наблюдения за ним пробудило во мне желание. Наклонившись, легко коснулась его поцелуем.

– Спасибо тебе!

Дрю отвел волосы с моего лица, продолжая целоваться со мной. Я приоткрыла рот, посылая безмолвное приглашение, которым он тут же воспользовался. Его язык скользнул внутрь, и меня омыла волна желания.

– Для тебя все что угодно, – прошептал Дрю.

Я прикусила нижнюю губу, путешествуя горячим взглядом по его телу.

– Это все, что ты скажешь? – и запустила пальцы в волосы на его груди, чтобы точнее выразить свои намерения.

Одним быстрым движением Дрю обхватил меня руками, крепче прижимая к себе. От удивления мои глаза расширились, дыхание перехватило. Я облизнула губы, предвкушая его следующие действия.

– Абсолютно все, – ответил он с мягким низким стоном.

Я захныкала, чувствуя, как пожар сильнее разгорается меж моих бедер. Один лишь звук его голоса заставлял меня дрожать. Воздух сгустился от едва уловимого напряжения. Он захватил мою нижнюю губу зубами, втягивая ее себе в рот. Между нами взорвался фейерверк страсти.

Слегка царапая ногтями его кожу, просунула руку между нашими телами. Он поморщился, когда от моих прикосновений его соски стали как горошины, но этим только подстегнул меня. Дюйм за дюймом я спускалась вниз, пока не достигла его толстого твердого члена. Обхватив его ладонью, стала ласкать. Его пристальный взгляд схлестнулся с моим, и наши губы слились в диком нетерпении, языки сплелись, исполняя причудливый танец, пока я гладила его длину, постепенно ускоряя темп. Звук его стонов музыкой отдавался в моих ушах.

Дрю положил руку мне на грудь, осторожно играя напряженным соском. Продолжая ласкать его, я почувствовала в руке толчки его тела. Он отодвинулся, уходя из плена моих объятий.

– Я хочу быть внутри тебя, – прошептал он.

Я кивнула, потому что сочла эту мысль единственно правильной. Он потянулся за презервативом к тумбочке, разорвал пакетик и надел его. Обхватив ногами его за талию, приподнялась, чтобы быть ближе к нему. Потерявшись в его прикосновениях, поняла, что теперь, как никогда, принадлежу этому мгновению.

Пару часов спустя мы с Дрю вернулись в дом его родителей, пытаясь проникнуть в дом по отдельности. Наши попытки провалились, когда мы открыли дверь и увидели Джареда, который хмуро взглянул на нас и произнес:

– Побыстрее, чувак, мы уже давно должны быть на поле для гольфа. Поторапливайся! – потом взглянул на меня и продолжил: – Привет, Маккензи!

– Вот черт, я совсем забыл об этом, – ответил Дрю, посмеиваясь и пытаясь пересчитать мои ребра.

– Ну что же ты, поторапливайся! – подтолкнула я его.

Дрю засмеялся, наклоняясь для последнего поцелуя. Когда я проходила мимо, направляясь в свою комнату, он игриво шлепнул меня по заднице, заставив пискнуть и подпрыгнуть.

– О, Господи! – простонал Джаред, хватая Дрю за руку и пытаясь оттащить его от меня.

Весь путь по лестнице я постоянно озиралась, не желая, чтобы меня увидели на пути в мою комнату. Мысль, что Оливия может поймать меня, тайком пробирающуюся в дом, приводила меня в ужас. Представив, что предстоит вытерпеть от нее, моя улыбка сама собой сползла с лица. В моей комнате меня встретила лишь возмущенная Маки, отчаянно мяукая. Бедная кошечка вцепилась когтями в мои лодыжки и жалась ко мне до тех пор, пока я не взяла ее на руки. Немного самодовольная от того, что получила желаемое, Маки терлась о мою шею и мурлыкала. Я усмехнулась и потрепала ее за ушами, направляясь с ней на руках в гардеробную.

– Обещаю тебе, маленькая леди, что весь этот кошмар скоро закончится. Тебе понравится место, в которое мы поедем после свадьбы. Флорида– любимое место моей мамы.

Опустив Маки на пол, быстро начала рыться в своем гардеробе. Вначале висело платье, которое купил мне Дрю. Провела рукой по мягкому материалу и улыбнулась. Он действительно меня побаловал. Выбрала я себе черные брюки с белой блузкой на пуговицах. Разумно и элегантно.

Раздевшись до трусов и лифчика, я отбросила в сторону грязную одежду и стала натягивать брюки. Дверь в спальню внезапно распахнулась, и я настолько растерялась, что едва не улетела головой вперед, поспешно натягивая брюки на талию.

– Стучать же надо! – объявила менторским тоном улыбающаяся Энди. Она оглядела меня и вошла в комнату, закрыв за собой дверь.

– Взгляните-ка, кому-то не зазорно являться домой лишь утром.

Она была абсолютно потрясающа в узких джинсах, сидевших на ней, как вторая кожа и красном топе, свисающем с одного плеча. Любая женщина почувствовала бы себя неуместно рядом с ней, и я не стала исключением. Ее светло-каштановые волосы были собраны в конский хвост, а идеальному макияжу могла бы позавидовать американская суперзвезда. Энди подошла к моей кровати и опустилась на нее, закинув ногу на ногу, как делала это всегда.

– Я... эм… – черт, я начала заикаться, потирая затылок и пытаясь прикрыть грудь рукой.

Если ей было известно, что я не ночевала дома, то может знать кто-то еще. Мне не стоило соглашаться на утренний секс с Дрю, но он был чертовски соблазнителен!

Энди опустила голову и залилась звонким смехом.

– Не волнуйся! От меня никто не узнает, где ты была. Сука-Ливия об этом и понятия не имеет, насколько я могу судить.

– Сука-Ливия?

Одним взмахом руки она отмахнулась от меня.

– Джаред! – сказала она просто. – На самом деле я видела, как вы тайком пробирались в дом, поэтому захотела прийти сюда и поближе пообщаться с женщиной, которая украла сердце моего брата. Прошлая ночь была отвратительной, как часто случается с нашей семьей.

Я накинула рубашку на плечи и принялась застегивать пуговицы.

– На самом деле все не так уж и плохо, – говорила, засовывая низ рубашки в брюки и застегивая ширинку.

Маки вскочила на кровать к Энди, подталкивая голову к ней под руку. Меня это несколько озадачило, ведь она всегда настороженно относилась к незнакомцам, а тут вдруг такое. Она свернулась в маленький шарик и позволила Энди гладить ее. Я уселась рядом с ними, поскользнувшись на своих носках.

– Не будь такой милой. Прошлая ночь выдалась кошмаром. Гэвин разозлился на отца за то, что вы трое покинули зал. Ну, а мы все остались! Ну, за исключением Оливии. Вот же зануда!

– Не будь так жестока с Лив. На самом деле это ее работа, убедиться, что на этой неделе все идет хорошо, – защищала я Лив.

Энди покачала головой.

– Она здесь не ради работы. Она здесь ради того, чтобы украсть твоего мужчину, используя против него его же отца.

– Вы все выставляете ее какой-то злодейкой! Да ради Бога! Оливия имеет право получить благосклонность семьи хотя бы потому, что носит ребенка Дрю!

– Милая, твоя подруга хочет не только этого. В ее голове большие планы и она действуют заодно с моим отцом, да так, что нельзя даже сказать, где заканчивается он и начинается она.

Этот образ вызвал у меня смех.

– Но это неправильно!

– Но это факт.

– Ты не очень-то расположена к ней, не так ли?

– Оливия ничего для меня не значит. На самом деле меня волнует только один человек во всей этой истории– Дрю! Он через многое прошел, и в его прошлом случилась большая трагедия...

– Я знаю, – прошептала я.

– Ты в курсе? – моргнула Энди в замешательстве.

Я подняла голову, чтобы встретиться взглядом с такими же голубыми глазами, как и у человека, которого полюбила больше жизни. Она мгновение смотрела на меня, затем улыбнулась:

– Это печально. Мой отец– дурак, раз не видит, что ты идеально подходишь Дрю. Человек, которого я встретила внизу, был счастлив и улыбался, – Энди похлопала меня по колену, – и очень влюблен.

Одно дело– слышать эти слова от Джареда и совсем другое– от кого-то незнакомого. Видимо в словах Джареда имелся смысл. Может, Оливия и правда просто выжидала время, чтобы нанести коварный удар. От этой мысли мне стало совсем тошно. Я отодвинула все эти мысли в сторону. Нет смысла беспокоиться об этом сейчас. Правда выйдет наружу совсем скоро.

– Я очень люблю твоего брата.

– Нет нужды повторять мне очевидные вещи.

Мы сидели с ней в тишине, глядя на очень довольную Маки. Энди была выдающейся персоной, даже больше, чем Дрю, но она точно так же любила просто наслаждалась тишиной. Теперь можно с уверенностью сказать, что Андреа Вайз мне понравилась и постепенно становится моим хорошим другом.

– Наверное, нам стоит спуститься вниз. Уверена, что завтрак уже подают и, судя по звукам, которые издает твой желудок, ты сильно проголодалась. Странно, разве мой брат не накормил тебя, прежде чем похищать. Кто-то явно облажался, – пропела она.

Мои щеки полыхнули ярким румянцем. Энди поднялась, рассмеявшись.

– Пойдем! Настало время сыграть наши сольные партии!

Еще раз погладив Маки, положила ей свежей еды и воды и направилась вслед за Энди.

Вечеринка была в полном разгаре, когда мы спустились на террасу у бассейна. Оливия порхала от стола к столу, улыбаясь и смеясь. Она была в платье цвета слоновой кости, завязанное над ее животом большим бантом и в золотистых сандалиях. Оливия посмотрела на меня в ярости.

– Наконец-то, кое-кто решил присоединиться к нам, как я вижу?! – Она подошла ко мне, схватила меня за руку и потащила прочь от толпы. – Где ты была этим утром? Я пыталась дозвониться до тебя! Ты должна была мне помочь!

– Я очень сожалею! – Будь проклят мой сотовый. Всегда забываю зарядить его. – Я проспала!

Оливия внимательно на меня посмотрела, и ее гнев растаял в притворной улыбке.

– Да. Я вижу. Держу пари, ты всю ночь трахалась.

– Что? – потрясенно выдохнула я. – Нет!

Она усмехнулась и положила руки на живот.

– Ты вся светишься. Ты так же и вчера выглядела. Ну и кто это?

Боже! Вот оно! Она собиралась разоблачить меня перед всеми гостями Морган. Я неистово затрясла головой.

– Как кто? – мой голос повысился на несколько октав.

– Джаред? Вы оба исчезли в одно и то же время, и никто из вас не вернулся на вечеринку. Не нужно быть ученым-ракетостроителем, чтобы понять, что вы вместе сбежали.

Я хлопнула рукой по лбу.

– Ты ошибаешься! Все совсем не так!

– Нет! Это так и есть. Расскажи мне все. Мне нужны все пикантные подробности.

– Маккензи! – окликнули меня с задних рядов. Обернувшись, увидела, как мне машет Энди, предлагая занять место рядом с ними: Наташей, Кэт и Морган.

– Нечего рассказывать, – сказала я. – Потому что ничего не произошло между мной и Джаредом.

Я обернулась и проскользнула мимо нее к единственным людям, с которыми была здесь знакома. Оливия проводила меня взглядом и захныкала:

– Ты должна все мне рассказать. Ведь мы лучшие подруги! Ты не можешь долго скрывать это от меня. Мы должны делиться такими вещами.

Конечно, она была моей лучшей подругой, но, если бы она только знала о том, какие секреты я храню.

За столом, сидя между Наташей и Энди, я размышляла, удалось ли Джареду заполучить их обеих в свою постель. Когда разговоры за столом разделились на отдельные островки, Наташа подвинулась ближе ко мне и произнесла:

– Итак, вы с Джаредом очень близки, да?

Я проглотила кусочек дыни, благодарная, что хоть что-то успело упасть в мой желудок. Последнее, что я ела– это ролл суши, который мы заказали вчера вечером.

– Мы– хорошие друзья.

– И только лишь? – уточнила она.

Медленно прожевала сладостную мякоть, плавно скользнувшую вниз по моему горлу. Я не могла дождаться, когда подадут пирог с заварным кремом. Куска дыни явно недостаточно чтобы утолить мой голод.

– Да, мы друзья уже много лет.

– С привилегиями?

Я неправильно глотнула и поперхнулась дыней. Разговоры за столом прекратились и все уставились на женщину, которая не смогла съесть кусок фрукта. Энди потянулась и похлопала меня пару раз по спине.

– С тобой все в порядке, дорогая? – спросила Кэтрин, попивая свой третий, а может и четвертый бокал с того времени, как я села за стол.

– Я в порядке, – заверила я, пытаясь глотнуть воздуха. – Кусок попал не в то горло.

Все подождали несколько минут, чтобы убедиться, что со мной действительно порядок, затем вернулись к своим разговорам.

– Черт, это больно. – Я похлопала себя ладонью по груди, пытаясь восстановить дыхание.

– Мне очень жаль, – лепетала Наташа. – Я не хотела тебя душить. Мне просто любопытно. Джаред – хороший парень, а ты– хорошая девушка и мне не хотелось посягать на твою территорию, как все говорят.

Я потерла пальцем бровь и рассмеялась.

– Наташа, ты ему более чем интересна, поэтому не упусти его.

– Упусти кого? – вклинилась Оливия.

– Джареда, – ответила Наташа.

– Значит, в конце концов, он оказался не так уж и хорош? – закричала Оливия. – Пожизненная дружба дала течь всего за одну ночь. Я думала, ты выше этого.

– Я уже сказала тебе, что не была с Джаредом прошлой ночью! – воскликнула я. Любой другой бы промолчал, увидев мое лицо, но только не Оливия.

– Тебе не нужно скрывать этого от нас, мы же девочки, – хихикнула она, протягивая руку через стол. – Мы все были раз или два в такой ситуации.

– Она ничего не скрывает, – вступилась Энди.

– И откуда ты знаешь? – забросила крючок Оливия, сарказм так и звенел в ее голосе.

– Потому что сегодня утром Джаред покинул мою постель очень довольным. – Энди взглянула на меня, подмигивая. Мне понадобилась салфетка, чтобы скрыть широкую улыбку. Итак, Джаред переспал с Энди. Ну что ж, как раз вовремя.

– Вот это моя девочка! – Кэтрин подняла бокал. – Он и вправду милашка.

– И очень чувственный любовник! – Энди скрестила взгляды с Оливией. – Он заставил меня выкрикивать его имя прошлой ночью.

– О, Боже! – прошептала Наташа.

– Мне придется написать об этом Гэвину, – рассмеялась Морган.

– Дрю надерет ему задницу! – рассмеялась следом и Оливия. – Он ненавидит Джареда.

– Вот тут я с тобой не соглашусь, – вставила я, отправляя в рот виноградину. – Из того, что я видела этим утром, у Джареда и Дрю сложились неплохие отношения, завязанные на взаимном уважении друг к другу.

– Согласна! – ввернула Морган. – И Гэвин тоже хорошо к нему относится. Он никогда не позволит Дрю причинить ему вред.

– Я бы и сама надрала задницу Дрю, если бы он только попытался, – добавила Энди.

Кэт рассмеялась, похлопывая дочь по руке.

– Никто не собирается причинять ему вред, – невнятно произнесла она. – Я воспитывала своих мальчиков джентльменами.

Морган, Энди и я выразительно хмыкнули. Мы видели их совсем не джентльменские стороны.

На протяжении всего разговора я наблюдала за Оливией. Она ни разу не позволила себе потерять самообладание, но ее темные глаза превратились в бездонные кратеры. Она скручивала салфетку в руках, пока не обмотала ее вокруг пальцев так плотно, что дальше было просто некуда крутить.

Наши взгляды встретились, и она откинула салфетку.

– Где же официанты? – прервала наш дружеский диалог Оливия. – Они давно уже были должны подать первое блюдо. – Она встала. – Вы меня извините, пойду, посмотрю, что вызвало такую задержку.

– Я пойду с тобой, мне все равно нужно заглянуть в уборную, – заявила Морган, вскакивая из-за стола и поспешно запихивая телефон в карман.

– Я с вами, – заявила Наташа, вставая из-за стола, направляясь за Оливией и Морган. По пути им пришлось несколько раз остановиться, чтобы поприветствовать других гостей.

За столом воцарилась тишина. Я перебирала фрукты, чувствуя себя немного неловко. Немного времени спустя удалилась и Энди, сказав, что ей необходимо пообщаться с несколькими старыми друзьями, которых она узнала за соседними столиками.

Внезапно кто-то потрепал меня по голове. Кэт допила свою выпивку и водрузила пустой стакан на стол.

– Оливия очень настойчивая, – заметила она, нарушая тишину.

– Так и есть, – катала я виноград по своей тарелке. Это стало напоминать мне встречу с Джонатаном. Я все время ждала, что она начнет расписывать достоинства Оливии и что не может представить себе никого другого рядом с ее сыном.

– Она большая перфекционистка.

Я усмехнулась, покусывая нижнюю губу.

– Да, мадам.

– Именно это и ценит в ней мой муж, как мне кажется. Ее упорство.

Я воткнула вилку в виноградину, причиняя ей ту же боль, что испытывала сама. Мою грудь сдавило, когда я смотрела на вытекающий из виноградины темный сок. Мне не было известно, что Кэтрин ожидает от меня услышать. Наконец, я сказала первое, что пришло на ум:

– Джонатан имеет право восхищаться этим. Она удивительная женщина и из нее выйдет замечательная мать.

Кэт пересела на место Энди и забрала вилку из моей руки, положив ее на тарелку.

– Это, может и правда, но это не значит, что она подходит Дрю.

Я ошеломленно повернулась в ее сторону, встречаясь с ее яростным взглядом. Кэт пристально изучала меня какое-то время, ее идеально вылепленные брови чуть двигались в глубокой задумчивости. Она ведь не могла предлагать мне то, что, как я поняла, она мне предлагала.

Улыбнувшись, Кэт взяла меня за руку:

– Я хотела сказать тебе о том, как сожалею, что Джонатан повел себя так прошлым вечером. Он не имел права говорить такие вещи о Дрю и Оливии.

– Оливия носит ребенка Дрю, – возразила я.

– Да. Но она не тот человек, которого любит Дрю.

Она намекала, что знает обо мне и Дрю. Если знала она, то и все остальные должны были знать. И Оливия в том числе. Или... Тогда почему же она обвиняла меня в том, что я спала с Джаредом? Моя голова взрывалась от количества вопросов и смешанных чувств. Ничего из этого не имело смысла.

– Видишь ли, Маккензи, Дрю нужна женщина с амбициями и упорством, но также и с сердцем. Та, что понимает реальный мир и готова бороться вместе с ним против него, когда этот мир ополчается против Дрю. Ему нужна женщина, способная уравновешивать чашу невзгод и проявлять самообладание, но и такая, что умеет получать удовольствие в конце дня. И я вижу, что он нашел такую женщину.

– Думаете?

Кэт кивнула, ее ослепительная улыбка сияла ярче, чем солнышко.

– Дрю никогда не был встревожен. Он– свободная душа, слишком обремененная миром. Жизнь была несправедлива к нему, и долгое время в его глазах было заметно мерцание, но не более того. Мой мальчик вернулся ко мне на этой неделе, и я считаю, что это твоя заслуга. – Несмотря на выпитое, голос Кэт прозвучал довольно твердо.

У меня пропал дар речи. Каждый секрет, который я скрывала в этой поездке, был разоблачен двумя самыми разными людьми.

– Спасибо, – пробормотала я.

– Ты замечательная женщина. Я знала это с тех пор, как только ты вошла в мой дом. Он смотрит на тебя именно так, как каждая женщина хочет, чтобы на нее смотрел мужчина. У тебя есть кое-что особенное с моим сыном. Не позволяй его отцу или женщине, носящей его ребенка, разрушить это!

Я усмехнулась, мои глаза устремились на наши переплетенные руки.

– Вы– второй человек, говорящий мне это на протяжении последних двенадцати часов.

– И мы оба правы, дорогая. Не беспокойся о Джонатане, я с ним разберусь. Сосредоточься на том, чтобы сделать Дрю счастливым.

– Да, мадам.

Кэт сжала мне руку, и ее улыбка напомнила мне улыбку Дрю. Он перенял ее мягкость, ее сердце и очарование. Это заставило меня задуматься над тем, почему она осталась с таким человеком, как Джонатан, холодным и бессердечным. Любовь бывает очень странной.

– Вот она идет! – воскликнула Наташа, выбегая из дома со счастливой улыбкой.

Ее платье запуталось вокруг лодыжек, отчего она споткнулась, стукнувшись носом о лепнину. Все повскакали со своих мест, спеша ей на помощь. Из дома выбежали Оливия и Морган, посмотреть, что случилось.

Кровь хлынула из носа Наташи, но видимо этого ей было недостаточно. Она вскрикнула и схватилась за лодыжку.

– Отойдите, – прикрикнула Морган, опускаясь возле нее на колени. – Доктор Картер приехала. Нэт, скажи мне, где болит.

– Моя лодыжка, – прорыдала Наташа.

– Кто-нибудь, принесите ей салфетки и холодную воду, чтобы остановить кровотечение, – приказала Морган. Энди схватила требуемое с соседнего стола и упала на колени, чтобы помочь Наташе. Оливия со стороны наблюдала за беспорядком. – Могу я помочь тебе? – спросила Морган. Слезы стекали по лицу Наташи вместе с кровью. Она кивнула головой, и Морган подняла платье. Ее лодыжка уже опухла до размера грейпфрута.

– Нэт, мы должны отвезти тебя в больницу. На взгляд я не могу сказать, сломана лодыжка или нет, а в больнице мы все выясним.

– Прости меня. Я испортила тебе такой день, – запричитала Наташа.

Морган убрала волосы с ее лица. Я почувствовала зависть от того, как Морган заботилась о своей подруге. Их отношения не были похожи на нашу дружбу с Оливией. Между этими женщинами было столько любви, внимания и доброты.

– Нисколько, – заверила ее Морган. – А теперь помогите мне поднять ее.

Я подошла с другой стороны, чтобы помочь Наташе подняться.

– Давай отведем ее к моей машине! – проинструктировала Морган.

Мы потихоньку стали пробираться к двери. Кэт подошла и ободряюще сжала плечо дочери, улыбнувшись мне. Она кивнула и велела нам идти, взяв ситуацию под свой контроль.

– Оливия, Энди и я остаемся здесь с другими гостями. Морган и Маккензи отвезут Наташу в больницу. – Она повернулась к толпе женщин, таращащихся на нас. – Все в порядке, дамы. Давайте вернемся на наши места за столом.

Мы провели много времени в больнице вместе с Наташей. Рентген показал, что у нее нет перелома, только сильное растяжение. Девушке наложили гипс на шесть недель, а она ведь должна была быть на ногах последующие несколько дней. Морган отменила все планы на вечер, отказавшись покинуть Наташу. К моему большому удивлению, она попросила меня заменить Наташу в качестве подружки невесты. Эндрю и Наташе понравилась эта идея, но Оливия попыталась ее оспорить, говоря, что ей нужна моя помощь. Морган отказалась принять «нет» за ответ, поэтому вместо того, чтобы наблюдать за кучей горячих раздевающихся мужчин этим вечером, я оказалась в платье подружки невесты вместо Наташи. О, Боже, как меняются планы.

Глава 15

Эндрю

Гэвин сложил руки рупором и закричал:

– Вперед!

Мяч для гольфа, брошенный Джаредом, прыгал между деревьев, собирая траву, и, возможно, еще какие-нибудь листья.

Мы с Гэвином хохотали.

– Знай мы, что ты играешь так плохо, то сделали бы другую ставку! – объявил я.

Джаред потер шею, слушая наше подшучивание, когда засовывал клюшку обратно в сумку. Затем плюхнулся на заднее сиденье гольф-кара, натянул потрепанную бейсболку на глаза и сложил руки на груди.

– Пошли на хрен, вы, оба! Я же предупреждал, что никогда раньше не играл.

Я направился к мячу, оглянувшись через плечо на своих партнеров по игре, благодарных за опоздание. Приди мы с Джаредом вовремя, отец заставил бы нас играть с его партнерами. То, как изящно Гэвин выпутался из всего этого, заставило меня немного этому позавидовать. Отец не знал, что такое веселье, когда дело касалось гольфа. Для него все сводилось к соревнованию, и в этом не было ничего веселого.

Зажав клюшку между коленей, я поправил перчатку перед тем, как прикинуть расстояние между мной и лункой. Затем чуть согнулся, откинулся и качнулся, звук удара металла о крошечный шар разнесся вокруг нас. Мое сердце затрепетало, когда мяч взвился и полетел прямо к лунке. Исчезнув на мгновение в солнечном свете, он появился возле зеленой лунки.

– Вот это удар! – прокричал я. – Еще одна птичка для меня!

– Он еще и хвастается! – подхватился Гэвин.

– Восхищайся им, почему бы и нет! – ворчал между тем Джаред.

– Именно это я и делаю!

Бросив клюшку обратно в сумку, я обошел гольф-кар спереди и уселся за руль. Джаред и Гэвин довольно скоро узнали, что основные правила вождения автомобилей распространяются и на гольф-кар. Другими словами, за рулем был я.

Мы с Гэвином заставили Джареда сделать ставку на игру с нами. Никакие деньги не заменят умелые руки и вместо того, чтобы разыграть очередную игру под названием «я умываю руки» и присутствовать на премьере Энди, мы решили немного оживить ситуацию. Проигравший вынужден будет забивать мяч в последнюю лунку, не надев ничего, кроме боксеров.

Тележка ожила, и мы прибыли к месту падения наших шаров. Ну, по крайней мере, мы с Гэвином были ближе. Только Лорд знал, где приземлился мяч Джареда.

– Не получится! – воскликнул Гэвин, поразив меня. Боковым зрением я увидел его, недоуменно смотрящим на экран телефона. Он выставил фак Джареду.

– Ты это серьезно?! – и сунул дисплей телефона под нос Джареду.

– Что? – переспросил я.

Выглядело все примерно так же, как когда он просился за руль карта, а в итоге повел я.

– Эмм... ну... – мямлил Джаред.

– Черт возьми, так это правда! – воскликнул Гэвин. – Ну и хитрый же ты пес!!!

– Что? – взволновано, переспросил я.

– Я должен сказать ему или ты скажешь?

– Она и твоя сестра тоже, – парировал Джаред.

– Да, но не я ее брат-близнец.

Я ударил по тормозам. Машина остановилась, и нас кинуло вперед. Развернувшись на сиденье, я вперил в Джареда требовательный взгляд.

– Что ты сделал с моей сестрой?

Нервничая, Джаред устало вздохнул.

– Слушай, это просто случилось. Мы это не планировали. Прошлой ночью после того, как мы с вами расстались, мне пришлось идти искать укрытие. Идея вернуться в ваш дом казалась не самой лучшей. Поэтому я забурил в какой-то паб. Несколькими кружками пива спустя Энди скользнула на место рядом со мной. Мы разговорились, одно привело к другому и...

– Той ночью Джаред хорошенько оттрахал нашу сестру! – моя голова дернулась в сторону Гэвина, который, казалось, радовался таким новостям – И, по словам Энди, Джаред очень чувственный любовник.

– Вот это пиз*ец! – взревел я.

– Буквально! – добавил Гэвин.

Я ударил своего старшего брата по руке. Он потер бицепс, продолжая смеяться.

– И еще Морган сообщила мне, что он не покидал кровать Энди всю ночь.

Я снова повернулся к Джареду.

– Слушай, ты чуть не разорвал меня за опоздание этим утром, а оказывается, ты только-только сам вылез из койки.

– Да не так это было! Я был в своей комнате и принимал душ!

Стянув солнечные очки, хлопнул ими по колену.

– А причина– чтобы мы не учуяли на тебе ее запах!

Джаред пожал плечами.

– Еще и потому, что мне не хотелось ходить липким. Мы хорошо попотели прошлой ночью.

Развернувшись на своем месте, я снова завел двигатель тележки. Искры сразу же полетели между Джаредом и Энди, но мысль, что моя сестра спуталась с ним, приводила меня в братскую ярость.

– Не могу поверить, что ты трахал мою сестру, – застонал я, обхватив руль руками.

– А ты трахал прошлой ночью Маккензи! – Джаред был краток и лаконичен.

– А я вот никого не трахал, потому что Морган категорически отказывается трахаться до завтрашнего вечера, – встрял Гэвин.

Я выставил указательный палец в сторону Джареда и воскликнул:

– Но ОН трахал НАШУ сестру!

– Достань новые трусы из коробки! – Гэвин ткнул меня локтем под ребра. – Разве это не хорошо, что она трахалась с тем, кого мы оба знаем, а не с каким-нибудь прохиндеем.

– Да уж, – вынужден был согласиться я.

– По крайней мере, мы можем быть уверены, что с ним она была в безопасности, – дожимал Гэвин.

– Но, бро, Энди– наша сестра!

– А Джаред наш друг. Я бы назвал этот вариант беспроигрышным.

– Даже больше, – пробормотал Джаред.

– Больше? – воскликнули мы с Гэвином в унисон.

– Да. Оливия видела, как я выходил из комнаты Энди.

– Да? И как она отреагировала? – заинтересовался Гэвин.

– Что же она сказала? – проговорил и я.

Джаред выскочил с заднего сиденья тележки.

– Ни-че-го! Она прошла мимо так, как будто в упор меня не видела! Я даже не получил свою дозу удовольствия от ехидной перепалки или очередного замечания.

– Это не похоже на Оливию, – Гэвин вышел из гольф-кара.

– Расскажи мне об этом!

Гэвин усмехнулся, качнув головой в сторону Джареда.

– Нет, серьезно. Когда я впервые встретил Оливию, она мне понравилась. С ней было весело проводить время, но потом к ней переехала Маккензи и все изменилось. Она стала стервозной, даже Морган это заметила.

Гэвин и я потянулись за клюшками. Наши удары были простыми. Джаред стоял рядом с зеленой клюшкой в руке. Было бессмысленно искать его мяч, так как никто не знал, где он приземлился.

– Для меня она всегда будет стервой, – заявил Джаред, – до тех пор, пока она относится к Маккензи как к слуге или пустому месту. А это так с тех пор, как мы познакомились с Маккензи. Все, что она делает для нее, приносит пользу только ей. Если бы я только мог заставить Маккензи увидеть это.

Мой телефон загудел в кармане. Отложив клюшку, взглянул на дисплей. Пришло сообщение от Маккензи.

– Черт возьми! – ахнул я.

– Что случилось? – всполошился Гэвин.

– Девочки едут в больницу. С Наташей приключилась беда.

– Она в порядке?

Я повернулся к Джареду.

– Они еще не знают, но, возможно, у тебя появился шанс просветить Маккензи, – и протянул ему телефон с сообщением от нее.

Маккензи Эванс: «Ты должен был быть здесь и видеть Лив. Она отступила и позволила другим помогать Наташе, как будто ее падение было для нее лишь досадным неудобством. Мне показалось, что Лив была в ярости, хотя я и не понимаю, почему. Ведь Наташа не виновата в том, что упала».

– Сейчас самое время! – воскликнул Джаред.

Он вернул мне телефон, и я набрал сообщение, спрашивая Микки, можем ли мы увидеться в больнице, и попросил ее не беспокоиться об Оливии. Отправив сообщение, убрал телефон в карман.

Было очень жарко. Пот покрывал мою кожу из-за чего рубашка-поло и шорты прилипали к телу. С глубоким вздохом я стянул козырек с головы и потер лоб, пытаясь подобрать правильные слова.

– Джаред, – начал я. – Я ведь знаю, что должен тебе за прошлую ночь...

– Должен мне? – Он был удивлен моим заявлением.

– Да. Я почти уверен, что мой вечер окончился бы иначе, если бы ты не был рядом с Микки.

– Ах, это... это не имеет большого значения...

– Это касается только меня. И то, что ты сказал Микки об Оливии... преданность Микки ослепляет ее.

Джаред кивнул.

– Ты был добр к ней, и, честно говоря... я вздохнул с облегчением, – сказал я и поцарапал подбородок, чувствуя, как огромный груз сваливается с плеч. Джаред открыл рот и, хотя я не видел Гэвина, мог сказать о нем тоже самое. – Так вот, я пытаюсь сказать тебе спасибо.

Джаред моргнул несколько раз, прежде чем подобрать слова.

– Значит ли это, что ты не убьешь меня за то, что я трахнул твою сестру?

Я стиснул зубы.

– Да. Но прежде я выставлю два условия. Первое– я хочу, чтобы ты помог мне заставить Маккензи увидеть всю натуру Оливии... – Мой телефон вновь загудел в кармане. Сообщение от Маккензи гласило, что они с Морган сопроводили Наташу в больницу и находятся при ней. Никто из них не хотел видеть нас рядом, и они предлагали продолжить наш день так, как мы и планировали.

– И это все? – переспросил Гэвин.

– Да. Девушки просят нас не беспокоиться и продолжать получать удовольствие.

Гэвин достал свой телефон и начал печатать.

– И какое другое условие? – поторопил меня Джаред.

– Ах, да. Будь осторожен с Энди.

– Я не собираюсь причинять ей боль.

– Я беспокоюсь не только о ней, но и, в общем. Я люблю Энди и буду защищать ее до последнего вздоха и клянусь, что если ты когда-нибудь скажешь ей то, что я собираюсь сказать, я выбью из тебя всю дурь.

Джаред взмахнул руками в защитном жесте.

– Да ничего я не скажу!

– Хорошо. Так вот, Энди из тех людей, которых многие называют людоедами.

Джаред согнулся в приступе смеха, а я закатил глаза.

– Неважно, чувак. Так мы заключили сделку?

Джаред протянул руку.

– Да. Мы заключили сделку.

Мы вздохнули с облегчением и вернулись к игре. Нас троих терзало чувство вины. Казалось лицемерием продолжать веселиться, когда девочки застряли в больнице. Но Морган и Маккензи дали нам возможность закончить игру и пойти на мальчишник. Мы всё выполнили в точности так, как нам было сказано, потому что никто из нас троих не хотел столкнуться с их гневом. К тому времени, как мы достигли восемнадцатой лунки, наше чувство вины почти исчезло. Проиграв, Джаред разделся и оказался перед нами в розовых боксерах и это был его лучший «бросок» за весь день. Он все еще не умел играть и жутко стеснялся, но, по крайней мере, ему не пришлось краснеть перед шестью другими игроками. После этого он даже позировал нам для фотографий, которые мы отправили своим девушкам, чтобы немного порадовать их в больнице.

За все это время между мной и Джаредом что-то неуловимо изменилось. Он мне всегда нравился, так как был сообразительным и забавным, но ревность не позволяла мне дружить с ним. Меня это не радовало, ведь Джаред был честным и искренним человеком. Я видел это в том, как он вел себя накануне вечером с Маккензи. Не то, что он сделал для меня что-то особенное, но его поступки все равно повлияли на мое к нему отношение. Все, чего он хотел, так это ее счастья.

В течение дня я получал сообщения от Маккензи, которые рассказывали мне о перипетиях в больнице. Было настоящим чудом, что Наташа ничего себе не сломала, но у нее оказалось настолько плохое растяжение, что потребовался постельный режим. В свою очередь Морган попросила Маккензи выступить в качестве подружки невесты. Мне понравилась эта идея, и я не мог дождаться, когда она пойдет к алтарю. Печально, конечно, что она застряла с примеркой платья подружки невесты вместо того, чтобы совать доллары в трусы стриптизера и распевать синглы, но, с другой стороны, слава Богу, что Наташа оказалась столь неуклюжа.

Позже, той ночью, мы пришли в клуб «Юнион», одетые так, чтобы произвести должное впечатление, так как отец решил, что респектабельный джентльмен только так должен проводить свой мальчишник: курить сигары, пить скотч и обсуждать политику и спорт. Черт возьми, как же хотелось сбежать от этой респектабельности! Все эти мероприятия были не для нас.

Этот клуб остался точно таким же, каким я его запомнил со времен Гарварда. Наша «приятная» компашка располагалась в одном из отдельных конференц-залов. Хотя все равно складывалось впечатление, что клуб сошел со страниц истории, у него, по крайней мере, обнаружился неплохой функциональный бар, который заполнял собой всю дальнюю стену и давал возможность моему отцу наблюдать за мной весь вечер. На стенах висело несколько телевизоров, показывающих спортивные программы. Деревянный настил, светлые абажуры и окрашенные зеленой краской стены и белый потолок должны были дать ощущение приближения к космосу. Номер был украшен самой изысканной мебелью. Вокруг были разбросаны старинные кожаные кресла и диваны темных оттенков.

Воздух наполняли дым сигар и неспешные беседы. Молодые привлекательные женщины в одежде пятидесятых разносили напитки и сигары, угождая каждой нашей потребности.

– Нет, стриптизерш нанять нельзя, а это тогда что? – ворчал я, высасывая мою девственную пина-коладу. Тот же самый напиток, только без рома.

– Они классные, ты не находишь? – сказал находившийся рядом Джаред, протягивая руку, чтобы взять свое пиво, его глаза не покидали экран телевизора.

– Бьюсь об заклад все они стриптизерши, – высказался Гэвин, одним глотком опрокидывая в себя виски.

– Мы легко могли бы это узнать, – предложил я.

Джаред оторвал глаза от телевизора, вытаращив их. Думаю, только мысль о полуголых женщинах способна привести мужчину в такое состояние.

– Как так?

– Мы можем спросить.

Джаред закатил глаза и повернулся к телевизору.

– И они тут же помчатся к твоему папочке-террористу докладывать о твоей выходке. Нет, такое лучше не практиковать.

– Вот человек часа! – Гэвин и я услышали знакомый голос позади нас. Улыбка расплылась по моему лицу, и я взглянул на Гэвина. Тот тоже улыбался от уха до уха. Мы развернулись и обнаружили Найлза, одетого в свой обычный костюм и с коробкой в руках.

– Я так и подумал, что найду вас прячущимися здесь, парни.

Гэвин спрыгнул с табурета и пожал протянутую руку профессора.

– Я так рад вас видеть, профессор Найлз!

– И я тоже рад тебя видеть. Флорида должна гордиться своими парнями.

Гэвин взглянул на нас с Джаредом и кивнул.

– Да. Для нас обоих это хорошо. – Он указал рукой на Джареда. – Позвольте представить вам моего друга Джареда Кристофера. Джаред протянул руку и пожал протянутую руку профессора.

– Джаред, это Найлз Пелтье! Старый друг семьи и профессор Гарварда.

– Для меня большая честь познакомиться с вами, сэр!

– Я уверен, что это взаимно. – профессор проскользнул на место между мной и Гэвином. Он положил коробку на перекладину и наклонился вперед, рассматривая напитки на столике. – Так что здесь лучше пить?

– Все, что содержит алкоголь, – ответил Джаред.

Найлз рассмеялся.

– Я вижу, что он уже познакомился с политикой вашего отца. – к нам приблизился бармен. – Мне бренди Манхэттен.

Дружный вздох ностальгии вырвался из наших с Гэвином глоток.

– Давненько я не слышал этого словосочетания, – заметил Гэвин.

– Это навевает давние воспоминания.

Найлз рассмеялся и подтолкнул коробку в сторону Гэвина.

– Это для тебя, сынок. У каждого женатого мужчины должен быть этот джентльменский набор.

Я сделал большой глоток коктейля, пока Гэвин открывал коробку. Его серые глаза расширились, а рот приоткрылся, когда он достал из коробки кляп и наручники, позволяя им болтаться на кончиках пальцев. Я поперхнулся напитком, а Джаред вытаращил глаза. Найлз расхохотался, довольный нашей реакцией.

– Хмм... спасибо! – нашелся, что сказать, Гэвин.

Я схватил салфетку и стал протирать одежду.

– Настанет день, когда ты поймешь, что либо это смешная шутка и посмеешься, либо станешь применять. – Найлз подмигнул Гэвину.

Бармен поставил перед ним бренди, Найлз поспешно выхватил вишенку и отправил ее в рот. Раздавшийся хруст заставил меня поежиться, и я вспомнил, как однажды Маккензи призналась мне, что ненавидит вишню, ибо ее хруст в жаркий день напоминает ей хруст раздавленного таракана.

– Уверен, что знаю, что ты никогда не был женат.

Я оглянулся через плечо. Там стоял мой отец и в упор разглядывал Найлза, вертя в одной руке сигару, а в другой скотч.

– Что ты здесь делаешь?

Слова, которые он никогда бы не произнес, потому что это означало его потерю контроля над всем на свете. Если бы он только знал, что это я пригласил Найлза двумя днями ранее.

– Привет, Джонатан! – воскликнул Найлз, и, прежде чем обернуться и увидеть моего отца застывшим позади, выпил мартини.

– Найлз?! – Это был первый раз, когда я видел их вместе в одной комнате с тех пор, как вырос. Мой отец затянулся сигарой и уколол Найлза. – Прошло много лет с нашей последней встречи.

Найлз опустил плечи и ответил:

– Я здесь только ради Гэвина и Дрю. Вот и все.

– Ну, конечно, ты здесь ради Эндрю! – голосом он выделил первые буквы моего имени.

Мне вновь послышалась интонация, с которой мой отец пререкался с Найлзом в моем детстве, используя меня. Я тогда не мог дать отпор.

– Разве мы не можем оставить наши разногласия на одну ночь в прошлом?

– Не понимаю, почему нет, – усмехнулся мой отец. – Это же для моего сына.

– Да, это так. И это замечательные молодые мужчины. Они тут рассказывают мне о жизни во Флориде. Похоже, они хорошо провели там время.

– Гэвин нашел там удивительную женщину, я согласен, – заявил мой отец.

– Я еще не имел удовольствия встретиться с ней, но я с нетерпением жду этого.

– Ну, конечно. Ты ведь придешь на свадьбу завтра, не так ли? – спросил Гэвин.

– Если ты приглашаешь.

– Всегда, пожалуйста, – мой отец резанул по мне взглядом.

– Твоя подружка тоже будет там? Я очень хочу насладиться ее компанией.

– О чем идет речь? – резко спросил мой отец.

Найлз перевел взгляд с отца на меня. Я внутри съежился, предчувствуя какой разверзнется ад.

– Он на днях заходил ко мне с очаровательной молодой женщиной. Она поразительной красоты, силы духа и ума.

– Я вижу. Эндрю сказал тебе, что скоро снова станет отцом?

– Маккензи беременна? – спросил Найлз, просияв. – Вот это замечательная новость! Тебе повезло, мой мальчик.

– Маккензи? – скривился мой отец, – нет, Оливия.

Найлз приподнял бровь, его рот приоткрылся. Что касается меня, то мне тут же захотелось спрятаться. Отец же вел себя так, будто меня вовсе не существовало.

– Я в замешательстве, – Найлз пожевал губу. – Думал, ее зовут Маккензи.

Я скрестил пальцы за головой и сжал их, сильно жалея, что в моем коктейле нет алкоголя.

– Это очень длинная история, но ту девушку действительно зовут Маккензи.

– Ты всегда вляпаешься в недоразумение, Дрю, – рассмеялся Найлз.

– Это явное преуменьшение. И я всегда должен вытаскивать его из них, – ответил мой отец.

Яма в животе вдруг оказалась размером с баскетбольный мяч. Независимо от того, как сильно мне хотелось измениться, отец никогда не увидит этого и не перестанет считать меня тем, кем считал. Взболтав оставшуюся часть напитка, я попытаться извиниться, когда открылась дверь, и свежий воздух просочился в номер.

– Твою мать! – воскликнул кто-то. Все повернулись к двери, рассматривая высокого мужчину с длинными волосами, одетого в костюм от «Армани». – Давайте веселиться! Сам Итан пожаловал к нам на вечеринку!

Гэвин, Джаред и я обмерли. Итан Монтгомери– мой ассистент, был самым эксцентричным человеком, которого я когда-либо встречал. Он тратил кучу времени на уход за своей внешностью, в два раза больше, чем любая женщина. Итан был умным, самоуверенным и забавным, но занозой в заднице. В общем, для меня он стал идеальным помощником и хорошим другом. Однако меня удивило, что он пришел сюда, мне казалось, что в мое отсутствие он будет занят клиентами из Флориды.

Итан двинулся к бару, взял сигару у одной девушки и дал ей пощечину вместо благодарности. У другой он перехватил стакан с каким-то напитком и повторил процедуру. Мы смотрели, как он направился за чем-то к третьей девушке, которая оказалась достаточно умна и увернулась от его благодарности. К тому времени, как Итан добрался до нас, он выглядел как мой отец, но ему все же удалось заставить моего отца еще выше задрать нос.

– Кто это? – потребовал ответа мой отец.

– Отец, – я вскочил со своего места, – мой помощник Итан.

– Ты пригласил всех, кого смог найти, на мальчишник своего брата? – гневно вопросил он.

– Джонатан! – начал Найлз.

– Отец! – вклинился Гэвин. – Дрю не приглашал его. Это я пригласил. Он наш общий друг.

– Может быть, пришло время отпустить вас домой, если вы пригласили на помощь друзей?

– На помощь! – фыркнул Итан. – Ну, эта помощь принесла хоть какое-то оживление в эту вечеринку.

Я прикусил губу, чтобы не рассмеяться, потому что в комнату вошли четыре женщины, одетые в героев «Стар Трек». Мне нравились «Звездные войны», ну а Гэвин так же любил «Стар Трек». Мы провели много времени, споря о том, кто из них лучше.

– Парни! – воскликнул Итан, размахивая напитком. – Наше развлечение прибыло!

Вена на шее моего отца пульсировала от гнева, но он ничего не мог поделать или сказать, видя, что все больше людей приветствуют задумку Итана. Он сдался, не став даже начинать спор.

Музыка заиграла. Грудастая брюнетка оделась, как Ухура и оседлала Гэвина, производя покачивающие движения бедрами над ним и расстегивая свою униформу. Джаред расхохотался, захлопал в ладоши и стал что-то мурлыкать в явном одобрении. Зато Гэвин испытывал жуткий дискомфорт.

Я обвел взглядом комнату и обнаружил, что все без исключения мужчины наблюдали за представлением. Несмотря на то, что это был чертов разврат, это была именно та ночь, которую я пожелал бы своему брату от всей души. Потому что это последняя ночь в его холостяцкой жизни, и она должна запомниться на всю жизнь. Все эти чопорные мужчины, приглашенные моим отцом и одетые так официально, с удовольствием наблюдали за шоу, оказавшись не такими уж и снобами, что меня бесконечно порадовало.

После того, как первая песня закончилась, Итан схватил новый стакан у проходившей мимо девушки и отсалютовал им, ухмыляясь от уха до уха.

– Смело иди вперед туда, где еще никто не ходил! – воскликнул он.

– Слушай, слушай! – воскликнули все хором и отсалютовали в сторону Гэвина.

Мы все пили за него и приключения только начинались.

Глава 16

Эндрю

Стоя у окна детской спальни Гэвина, я смотрел на задний двор, где менее чем через час мой брат женится на своей идеальной женщине. Солнце, как большой шар пылающего огня, заполнило дневное небо. Яркими бликами отражались капли дождя, очаровывая своей красотой. Идеально ровные ряды белых стульев выстроились на траве. Впереди стояли два больших дерева, шелестящих листвой в легкий полуденный ветерок, под покачивающимися кронами была сооружена арка, украшенная всеми мыслимыми видами цветов. Даже я должен был признать, что Оливия проделала удивительную работу, превратив задний двор в картинку со страниц журнала.

Позади меня Гэвин был занят тем, что помогал Джареду завязать галстук-бабочку. Они спорили о том, в какую сторону должен быть повернут галстук. Звуки их препирательств воспринимались мной шумом на заднем фоне. Все, о чем я мог сейчас думать, как красиво будет выглядеть моя девушка, идущая к алтарю. Последний раз я видел Маккензи вчера утром.

В дверь постучали. Так как Гэвин и Джаред все еще спорили, я пошел открывать. От двери донесся голос матери.

– Мальчики? Вы одеты?

Дверь открылась, и я улыбнулся женщине, что дала мне жизнь. Мама была одета в темно-зеленое платье, подчеркивающее цвет ее глаз. Платье плавно стекало по ее длинным тонким формам, напоминая мне, какая же она красавица. Ее волосы темно-янтарного цвета волосы были скручены в узел на затылке, а ярко-красные губы сложены в улыбку, обрамлявшую идеально белые зубы.

– Ты выглядишь сногсшибательно! – воскликнул я.

Я наклонился к ней, и она чмокнула меня в щеку. Посмеиваясь, стерла помаду с моего лица большим пальцем.

– Здравствуй, мой сын, – проворковала она, и я заметил, что сейчас она трезва. Редкое явление и я был рад лицезреть его. – Где твой брат? – прошла мимо меня и распахнула объятия Гэвину.

– Мам. – Он обнял ее, приподняв над полом так, чтобы на миг ее ноги повисли в воздухе, отчего мама завизжала от восторга.

Как только Гэвин поставил ее на землю, он тут же сделал шаг назад, внимательно рассмотрел маму и улыбнулся.

– Все ли в порядке?

Мама похлопала его по щеке.

– Мой мальчик женится. Все более чем в порядке. – она взглянула на Джареда, который все еще боролся со своей бабочкой. Словно фея, мама взялась за оба конца галстука, измерила на глаз длину шеи и начала скручивать идеальный узел. Когда она закончила, Джаред посмотрел в зеркало и восхитился ее работой.

– Восхитительно, миссис Вайз. Спасибо!

Матушка почистила его руками, провела по плечам, выпрямляя пиджак.

– Сколько раз я должна напоминать тебе, называть меня просто Кэт? – поддразнила она Джареда. – И всегда, пожалуйста, – быстро подмигнув ему в зеркале, повернулась к нам с Гэвином. – Мои великолепные мальчики! Я так горжусь вами обоими! – и в ее глазах заискрились слезы.

Я схватил салфетку и бросился к ней.

– Мам, ты в порядке?

Она промокнула глаза салфеткой, стараясь не размазать мастерски наложенный макияж.

– Джаред, – она взглянула на него, – мне неприятно просить тебя об этом, но не мог бы ты на несколько минут оставить меня наедине с моими мальчиками?

– Нет проблем, миссис... – запнулся тот, усмехнулся и продолжил, – Кэт.

– Спасибо. Ты – хороший мальчик. Энди повезло с тобой.

Яркий румянец разлился по щекам Джареда. Он потерял дар речи, но все же кивнул и выскользнул за дверь. Когда Джаред вышел, мама уселась на кровать, похлопав по покрывалу с обеих сторон от себя. Мы с Гэвином заняли свои места, одетые абсолютно одинаково. Я наклонился вперед, опершись на колени руками, чтобы смотреть в лицо своей матери. Гэвин расслабился на матрасе, его руки покоились на коленях. Мама откинулась и потянулась.

– Сначала главное. – она открыла коробку из-под колец и протянула ее Гэвину.

Коробочка поскрипела, и в ней оказалось красивое платиновое колечко на шелковой подушке.

– Это обручальное кольцо вашей прабабушки Вайз. Оно передается от семьи к семье в течение уже четырех поколений. Сегодня я горжусь тем, что передаю его тебе.

Во мне вспыхнула зависть. Моя мать ничего не сказала мне о кольце, когда я женился на Ребекке. На самом деле она очень поддерживала моего отца в его непримиримости к ней. Оглядываясь назад, я хотел бы послушать их тогда. И в то же время ничего не хотел, потому что каждая сделанная мною тогда ошибка привела меня к Маккензи. И я бы не променял все это на какие-то там семейные реликвии.

– Оно прекрасно, – произнес Гэвин.

– Я спросила разрешения у Морган, прежде чем дать его тебе. Мне не хотелось выходить за рамки семейных традиций, которые обозначили для вас ее родители.

Гэвин поцеловал маму в макушку, закрывая коробку с кольцом.

– Это просто замечательно, но что насчет тебя? Это ведь твое кольцо?

Мама обхватила ладонью руку Гэвина, зажимая вместе с ней и коробку.

– Никто не носил это кольцо со времен твоей прабабушки. Ты видишь, какого маленького оно размера. Ни у кого из нас не было таких маленьких пальчиков, чтобы соответствовать ему. – Она подняла левую руку, позволив нам увидеть свое обручальное кольцо. Огромный бриллиант блеснул на ее пальце. В груди моей родился смех, едва я представил, как Маккензи носит такой большой камень. – Это больше для зрителей. Как только церемония завершится, вы можете хранить его как реликвию, как и мы. И когда придет день, ты передашь кольцо своему собственному сыну и его невесте.

Я запустил пятерню в волосы, потом отнял руку и уставился на пальцы, смутно слыша их разговор. Я задавался вопросом, почему она захотела, чтобы я остался. Мне трудно было себе представить, что она хочет унизить меня, передавая кольцо Гэвину. Это был шаг присущий моему отцу, но никак не матери. И хотя это не должно было меня так сильно коснуться, но все-таки ужалило. Гэвину суждено было иметь все, что принадлежит нашей семье, и я уважал это, но и мне хотелось бы иметь такие почести, когда я женился.

Легкий стук в дверь застал нас троих врасплох. Прежде чем я смог подняться и открыть дверь, та распахнулась и в комнату ворвалась Оливия. Оливия, одетая в серебристое платье, стояла и разглядывала нас, не обращая внимания на то, какой момент испортила.

– Так, вы готовы? А то самое время выходить.

Мама кивнула, улыбнувшись.

– Спасибо тебе, Оливия. Мы почти закончили.

– Хорошо. – Оливия осталась равнодушной со странной улыбкой на лице.

– Встретимся внизу, – сказала мама тоном сладким, но строгим.

– О! – Оливия открыла рот. – Конечно. Извините. – гримаса разочарования на миг мелькнула на ее лице и тут же исчезла. Зато вновь заиграла ее улыбка. Она повернулась на каблуках и вышла из комнаты, закрыв за собой дверь.

– Эта женщина– часть работы, – произнесла мама.

– Это явное преуменьшение, – пробормотал я, возвращаясь в свое смятение.

Моя мать схватила меня за руку, так как я собрался отодрать кутикулу на пальце.

– Я хочу, чтобы ты знал кое-что. Она была очень профессиональна на этой неделе и это несомненный плюс, но она совершенно тебе не подходит и в этом я не согласна с твоим отцом.

Кровь отхлынула от моего лица.

– В самом деле?

– Да, конечно. Все, о чем я мечтаю– это найти тебе женщину, которая сделает тебя счастливым, и об этом я вчера сказала Маккензи. Ту, которая дополнит тебя и сделает улучшенной версией самого себя. Маккензи– сделает. Оливия– нет.

– Ты говорила с Микки о нас? – я моргнул несколько раз, надеясь, что мне не послышалось. – Так ты все знаешь?

Мама засмеялась, похлопав меня по руке.

– Все здесь знают о тебе и Маккензи.

– Включая Оливию?

– Она ничего не сказала, но должна быть полной дурой, чтобы не видеть, как вы смотрите друг на друга.

У меня по коже побежали мурашки. Наш секрет уже не был секретом. Оливия не устроила сцену, как подозревал Джаред, а мать одобрила Маккензи. Она приняла женщину, которую я любил. Для меня это было важнее любого кольца.

– У меня была возможность на этой неделе поближе узнать Маккензи. Так вот, скажу тебе, она абсолютно потрясающая. Я не могу представить более совершенную женщину для тебя. У нее есть изящество и красота, необходимые для того, чтобы занимать место в нашей семье, – мать глянула на Гэвина, – так же, как и Морган. Они обе потрясающие женщины, достойные носить имя Вайзов с гордостью.

– Ты, правда, так думаешь? – мое сердце поднялось куда-то к горлу. Страх, который саднил в душе с тех пор, как мы с Маккензи побывали на могиле Отэм, поднял свою уродливую голову. – Ты никогда не принимала Ребекку.

Мать склонила голову, закрыла глаза и потерла переносицу. Внутри же я одновременно ощущал и гнев, и неимоверное счастье. Все, чего мне хотелось, так это признания, ведь я не был ни идеальным Гэвином, ни талантливой Андреа. Я всегда был ебанутым Эндрю. Ее принятие Маккензи было замечательным, но ее неприятие Ребекки все еще грызло мою израненную гордость.

Мама облизала губы, ее горящий взгляд встретил мой.

– Есть вещи, о которых я сожалею в отношении Ребекки, поэтому и попросила тебя остаться. Я знаю, это тяжело слышать, но Ребекка никогда тебя не заслуживала, – она сказала это с такой убежденностью, что моя душа содрогнулась, – в отличие от Маккензи, она была эгоистичной и манипулятором. Если бы именно она была здесь на этой неделе вместо Маккензи, все проходило бы не так гладко. Маккензи была мудра, даже не имея никакого звания. Ребекка отказалась быть такой.

– Ты никогда не давала ей и шанса! – воскликнул я.

Гэвин откашлялся.

– Эй, братишка, тут я с тобой не соглашусь. Мама давала ей много шансов, она отказалась принять их.

– Когда твой отец недавно на вечере произнес свою хвалебную оду, Маккензи сидела как умная женщина, ни разу не перебила его и вела себя с достоинством. Такая же ситуация произошла однажды и с Ребеккой. Вместо того чтобы молча выслушать и удалиться, Ребекка глотку рвала, доказывая перед всеми, как плохо отец относится к ней.

Я запрокинул руки за голову, сцепив ладони.

– Я не помню этого.

Мама разорвала мои руки, взяв одну в свою.

– Потому что ты был влюбленным мужчиной, а любовь зачастую слепа. Поверь мне, я знаю. Но я всегда уважала твою любовь к Ребекке, даже зная, что в один прекрасный момент она причинит тебе боль.

– Если бы я только слышал...

Милая улыбка тронула ее губы.

– Я рада, что ты этого не сделал. Ты выжил и стал сильнее. Ты превратился в потрясающего мужчину и ведь я всегда знала, что ты таким станешь. – Мама сцепила наши с Гэвином руки, крепко сжимая. – Вы оба удивительные люди. И хотя ваш отец может быть таким придурком, он всегда заботится о вас. Сегодня счастливый день для нашей семьи!

– Он не заботится обо мне, – прошептал я.

– Ты ошибаешься, Дрю. Он очень сильно тебя любит. – Мать сжала наши руки, издав тяжелый вздох. – Он очень строг с тобой, потому что ты напоминаешь ему о себе самом.

Я почти стер скрежещущие зубы, но все же сумел сдержать, готовые выскочить слова, которые родились в моей душе. Мой отец был самым жестоким человеком, которого я когда-либо знал, и я постоянно молился, чтобы со временем не превратиться в него.

Мать усмехнулась, выпуская наши запястья. Она хлопнула ладонями по бедрам и вскочила с кровати.

– Что ж, джентльмены, думаю, мы заставили ждать себя достаточно долго, – мама щелкнула пальцами. – О, я почти забыла! – она снова открыла сумочку, на этот раз достав черный продолговатый футляр. Она вручила мне его с чувством гордости.

– Знаю, что это не кольцо, но это нечто совершенно особенное для меня.

Я открыл коробку и обнаружил в ней тонкий золотой браслет с бриллиантами. Он был тонким и ярким, но не показным.

– Это– браслет моей бабушки, она была тонкой и стильной, какой я вижу и Маккензи. Я хочу передать его тебе, чтобы однажды, когда почувствуешь, что пришло время, ты мог бы отдать его Маккензи.

Я проследил камни, кончиками пальцев, чувствуя внутри прилив невыразимой радости. Это лучше, чем любое кольцо. Этим браслетом мама показала мне истинное восхищение женщиной, которую я полюбил. С улыбкой на лице я поднялся и обнял ее.

– Спасибо тебе! Браслет прекрасен.

– Всегда, пожалуйста!

Сделав шаг назад, снова заглянул в коробочку. Я не мог дождаться момента, когда передам безделушку Маккензи. Чувство гордости охватило меня вместе с чувством соперничества между братьями и сестрами.

– Ой, погодите, я покажу браслет Энди! – вскрикнул я.

– Подождите, молодой человек. Как ты мог хоть на секунду поверить, что тут обошлось без Энди? Она уже видела браслет.

– Действительно? – Гэвин сцепил руки в замок. – И чем ты ее умаслила? Запонками дедушки для Джареда?

Я рассмеялся.

– Он понятия не имеет, как их носить. Может, это был зажим для галстука дедушки?

Гэвин поправил собственный галстук, смешно шевеля бровями.

– Да, Джаред выглядит довольно привлекательно в галстуке. А еще, вы помните тот отвратительный алмаз в гребне для волос тети Унифред?

Я зажал рукой рот, хмыкая.

– Его волосы смотрелись бы очень красиво в этом гребне, тебе не кажется? – продолжал издеваться Гэвин.

Мать скрестила руки на груди.

– Вы двое, закончили?

– А что, если это сережки сумасшедшей тети Хэлен?

Гэвин вскочил с кровати, его ноги стукнули об пол.

– А еще лучше, если он будет носить их вместо пирсинга в сосках! Или, еще лучше, такой же браслет, как у тебя!

Я хлопнул в ладоши, а затем указал на Гэвина.

– Да! И тогда Энди сможет использовать его как кольцо петуха. Посмотри правде в глаза, она уже схватила его за яйца.

К этому времени мы с Гэвином так хохотали, что хватались руками за животы. Мать в нетерпении топала ножкой.

– Достаточно, вы оба! Я не дала ей ничего, чтобы передать этому человеку. Она ведь знает его всего сорок восемь часов!

– И двенадцать из них кувыркается с ним в койке, – хмыкнул Гэвин.

Мама хлопнула его по плечу.

– Ну, все! Чтобы ответить на ваш вопрос, я всего лишь дала ей фамильное колье бабушки Рут, бриллиантовое. – Тут она хмыкнула. – А ведь если подумать, то Энди может надеть его на Джареда вместо воротничка!

На наших лицах отразился ужас, и мы в унисон воскликнули.

– Мама!

Она рассмеялась и пожала плечами.

– Эй, я пошутила. Вы видели мужчину, за которым я замужем? Женщина нуждается в небольшой встряске несколько раз в жизни!

Мы с Гэвином застонали.

– Не надо больше! Не говори больше ни слова! – воскликнул Гэвин.

– Как пожелаете, – спокойно и хладнокровно улыбнулась мама. Она взяла сумочку в руку. – Мы пойдем?

Не раздумывая, Гэвин шагнул к ней. Мы взяли ее под руки с обеих сторон, сопровождая при выходе из дома.

Солнце садилось, придавая этому вечеру таинственность и очарование; деревья, что нависали над скамейками, шелестели листвой на теплом ветру; пьянящий аромат цветов плыл по воздуху. Небольшой оркестр играл легкую музыку, приглушенную жужжанием гостей, наблюдавших, как мы с Гэвином провожаем мать к ее месту.

Толпы едва знакомых людей заполнили все места, оставив только те, что были зарезервированы для членов семьи. Я мельком увидел, как Найлз наблюдает за нами. Он улыбнулся и помахал мне рукой, и я помахал в ответ. Когда мы дошли до места, мама поцеловала меня и Гэвина в щеки и скользнула на свое сиденье между отцом и Наташей, которая, несмотря на ногу в гипсе, выглядела счастливой и довольной, ведь присутствовала на свадьбе лучшей подруги.

Из ниоткуда нарисовался Джаред. Он ухмыльнулся и пошел за нами, где мы заняли наши места слева от судьи Каррингтона, коренастого человека с суровым лицом.

Вскоре заиграла торжественная мелодия и все повернулись назад, чтобы увидеть Энди, стоявшую в проходе, высокую и статную в ее персиковом платье. В ее руках был зажат букет цветов. Она сделала несколько робких шагов вперед по проходу. Как только она достигла середины пути, мое сердце затрепетало, потому что следом за ней появилась моя Микки, одетая в такое же платье. Солнечный свет танцевал в ее золотистых волосах, а в глазах светилась радость. Я глубоко вздохнул, пораженный красотой моей девушки. Подходя все ближе и ближе к алтарю и вставая справа от судьи Каррингтона, она подмигнула мне, заставляя меня влюбляться в нее все глубже и глубже.

Это была свадьба моего брата и мне выпала огромная честь выступать его шафером, но, когда наши с Маккензи взгляды встретились, мир вокруг нас исчез. Свадебный марш продолжал играть, толпа встала со своих мест, чтобы поприветствовать идущую по проходу невесту. Но мои глаза были сосредоточены лишь на одном человеке – на Маккензи. Весь мой мир вращался вокруг нее.

Свадьба прошла безупречно. Морган и Гэвин заявили о своей любви всему миру, закрепив ее клятвами перед алтарем. Все это время я оставался плененным женщиной, что находилась напротив меня. То, что говорила моя мать, было правдой. Маккензи была моей второй половинкой. Моей женщиной. Мое сердце знало об этом уже давно, но, увидев ее сейчас, я раз и навсегда понял, что когда-нибудь женюсь на ней. Неважно, что мой отец никогда не примет ее или что Оливия беременна. Эти препятствия были такими незначительными. Мы создавали свою собственную семью, и даже когда наступали трудные времена, выживали потому, что были созданы друг для друга. Мы не были неудачниками. Мы были выжившими, и наша любовь прошла через много испытаний.

Глава 17

Маккензи

– Я не могу поверить, что она меня выгнала! – восклицала Оливия, опускаясь на диван в комнате Морган.

Энди, Морган и я были заняты доработкой деталей. Взгромоздившись на табурет перед зеркалом, мы наносили последние штрихи макияжа на лицо Морган и поправляли волосы до совершенства. Наташа уже вышла из комнаты, чтобы спуститься вниз. Ее костыли мешали ей спокойно подниматься и спускаться по лестнице, но она все равно хотела сидеть на скамье, в то время как Морган пойдет по проходу.

– Кто тебя выгнал? – рассеянно спросила Морган, накручивая локон на щипцы для завивки.

– Твоя будущая свекровь, – прошипела она.

– О, так она уже не твоя будущая свекровь? – пропела Энди, усмехаясь и закатывая глаза.

Она поправила алмазное колье вокруг шеи, которое ранее подарила ей Кэт.

Краем глаза наблюдая за Оливией, заметила, как ее взгляд был прикован к колье Энди. Она махнула рукой, как бы отбрасывая ненужную мысль.

– Видали и получше, чем это.

Энди рассмеялась, убирая руку от колье, и повернулась лицом к Оливии.

– Мы знаем это, а ты знаешь? – Я посмотрела на Энди, взглядом предупреждая ее заткнуться. Не хватало еще затеять ссору на свадьбе Морган.

Оливия провела рукой по животу.

– Да. Я понимаю, что Дрю не хочет меня. Я не идиотка. Так легко угадать, что он думает, будто влюблен в кого-то другого.

У меня пересохло во рту, а внутренности скрутились тугим узлом. Я перестала наносить персиковую помаду, которая идеально гармонировала с платьем и уставилась в зеркале на пару больших карих глаз, сосредоточенных на мне.

Оливия встряхнула головой и ее брови приподнялись.

– Ты собираешься что-нибудь мне ответить или будешь просто стоять и надеяться, что я уйду?

Все взгляды в комнате обратились ко мне. Стояла оглушительная тишина. Я выпрямилась и повернулась, глубоко вздохнув. Настал момент истины. Я надеялась, что Дрю будет со мной, когда все это начнется, но в глубине души радовалась, что сейчас буду биться в одиночку. Ведь я в одиночку нарушила кодекс подруги и теперь столкнулась с последствиями. Облизнув губы, взглянула в глаза той, что когда-то доверяла мне. Все, что я смогла сказать на данный момент, было:

– Мне жаль!

– Тебе жаль? Почему ты не могла просто сказать мне правду? Зачем было лгать? – умоляла Оливия.

– Я не хотела причинять тебе боль, – слезы собрались в уголках глаз. – Это просто случилось... Мы никогда не хотели...

– Ты должна была сказать мне! Ты лгала мне! – Оливия тяжело поднялась с дивана. Ее челюсть сжалась, а руки задрожали. – Я думала, мы были подругами!

– Мы и есть подруги! – Я сделала шаг ей навстречу.

– Подруги не поступают так!

Я опустила глаза вниз на свои серебристые туфли-лодочки, носком чертя линии на дорогущем ковре.

– Прости, – повторила я, зная, как бессмысленно звучат эти слова.

– Да, держу пари, ты сожалеешь! Но только о том, что тебя поймали!

– Это не так! Мы собирались рассказать тебе, просто не было подходящего момента.

– Не было подходящего момента? Хмм… Вместо этого ты сбежала в Техас!

Стук сердца отдавался в ушах, горло пересохло.

– Так ты знала?

– Конечно, я знала. – она подошла ко мне и схватила колье пальцами. – Я знала это с того момента, как он отдал тебе это колье. – Оливия выпустила украшение и холодный камень упал вниз.

Я положила руку на камень, чувство защиты моего драгоценного дара переполняло меня.

– Мы никогда не бросали тебя, клянусь!

– Об этом я тоже знаю. По крайней мере, ты бросила меня эмоционально, а не физически.

– Это нечестно, – вставила Энди.

Я почти забыла, что у нас есть аудитория.

– Что нечестно? Они прятались за моей спиной. Только потому, что они не спали вместе до тех пор, пока Дрю так галантно не порвал со мной, не меняет того факта, что они уже были вместе в то время, когда я уже была беременна ребенком Дрю, – выпалила Оливия.

– Во-первых, перестань утверждать, что он тебя обрюхатил. Пусть чертов тест подтвердит это, прежде чем ты попытаешься испортить жизнь моему брату. Во-вторых, не суди их за чувства друг к другу, ведь они скрывали их до тех пор, пока Дрю не расстался с тобой. Ты и не представляешь, что такое обман, поверь мне!

Все взгляды устремились от меня к Энди. Дрю не рассказывал всего о прошлом своей сестры, только о том, что у нее не было серьезных отношений. И упомянул он об этом только из-за Джареда. Она была такой же измученной, как и Дрю и почему-то меня это не удивляло.

– Это не имеет значения, – заявила Оливия. – Кроме того, мне больно, и я не сумасшедшая! Я вправе ожидать, что мой лучший друг будет откровенен со мной.

– Я хотела рассказать! Только не знала, как это сделать!

– Просто сказала бы словами, – укорила Оливия.

Я выдохнула и кивнула.

– Я люблю Дрю.

– И что, это было так тяжело?

Грызя ноготь, покачала головой. Оливия протянула руку и отняла мой палец ото рта.

– Остановись. Ты испортишь свой маникюр. – она отвернулась от меня и двинулась к двери. Обернувшись, она взялась за ручку двери и повернула ее. – А теперь заканчивай и спускайся вниз. Я хочу покончить со всем этим и вернуться домой. – Оливия вышла из комнаты, тихо прикрыв за собой дверь.

Застыв на месте, я открыла рот, пытаясь понять, что только что произошло.

– Вау! Какая манипулирующая людьми сучка! – воскликнула Энди. – Она отходит от самодовольства, когда сама неправа. Оливия разыграла вас обоих, пытаясь обвинить вас в измене, когда вы этого не делали.

Пока Энди разглагольствовала о том, какая Оливия сучка, я онемевшая смотрела на дверь. С того момента, как мы с Дрю признались в чувствах друг к другу, мы оба понимали, что этот момент будет неизбежен. Часть меня была счастлива, что секрет открыт и не нужно больше скрываться, и, хотя знала, что никто, кроме Джонатана не согласится со мной, Оливия не заслуживала предательства.

– И еще одна вещь, если она попытается устроить сегодня сцену...

– Хватит! – Я всплеснула руками в отчаянии. – Что сделано, то сделано. Оливия не собирается устраивать сцену. Если бы она хотела, то уже бы ее устроила. Давайте забудем об этом и сосредоточимся на главном сегодняшнем событии. На свадьбе Гэвина и Морган!

Энди закрыла рот, немного ошеломленная моей реакцией. Морган встала со скамейки перед туалетным столиком. Ее свадебное платье шелестело при каждом ее шаге. Она открыла центральный ящик столика и извлекла две коробки. Одну протянула Энди, другую– мне.

– Думаю, пришло время сделать подарки.

– Ты ничего мне не должна! – запротестовала я. – Наташа должна быть твоей настоящей подружкой невесты. Я всего лишь помогаю ей.

Морган обхватила мои руки вокруг коробки.

– Я сделала подарок Наташе еще вчера. Надеялась хоть немного развеселить ее. Я считаю тебя своей подругой и для меня большая честь, что ты сегодня рядом со мной. – она поцеловала меня в щеку и выпустила руки. – А теперь открой!

Я взглянула на Энди, и она кивнула. Словно по команде мы кинулись распаковывать свои подарки. Внутри упаковочной коробки оказалась еще одна. Открыв ее, увидела серьги с бриллиантами, лежащие на мягком белом шелке. Они идеально подходили к моему ожерелью. У меня перехватило дыхание.

– Дрю рассказал мне, где он приобрел ожерелье. Я подумала, что если подарю серьги, то у тебя будет полный комплект.

Я закрыла коробку и кинулась к Морган обниматься.

– Большое спасибо! Они прекрасны.

– Надень их сегодня, – попросила Морган.

– Конечно!

Морган повернулась к Энди.

– Это касается и тебя тоже.

Энди раскрыла коробку, и я увидела еще одни бриллиантовые сережки внутри.

– Сегодня я приобрела сестру, а я всегда мечтала о ней! – продолжила Морган.

Энди и Морган, дружно прослезившись, обнимались и целовались, смеясь. Потом подключили и меня, но нас прервал настойчивый стук в дверь.

– Дамы, – раздался голос отца Морган Гарольда, – уже пора!

Морган проскользнула мимо меня и Энди к двери и обняла своего неожиданно появившегося отца за шею.

– Папа, – проворковала она.

Доктор Гарольд Картер не был красивым мужчиной, но его приветливый нрав более чем компенсировал это. Волосы мужчины были ярко-красными, как и у Морган, а весь нос покрыт веснушками. У него было что-то, что напомнило мне моего отца.

– Ты готова? – спросил он, целуя дочь в щеку.

Морган отстранилась от него, ее лицо загорелось радостью.

– Я готовилась к этому моменту всю жизнь.

Гарольд кивнул в сторону Энди и меня.

– Дамы, вы прекрасно выглядите!

Мы с Энди дружно поблагодарили его за комплимент. После того, как я вдела новые сережки в уши, схватила букеты с комода, передав один Энди, другой– Морган. Каждая из нас была спокойна, но внутри немного нервничали, спускаясь по лестнице. Сначала шла Энди, потом я, а за мной Морган и Гарольд.

После обеда вечерняя дымка добавила теплую нотку в атмосферу праздника и великолепно украшенного двора. Оттенки синего и янтарного окрашивали небо, усиливаясь за счет заходящего солнца, зависшего точно посередине между небом и землей. Ветерок донес до нас аромат цветов и природы. Птицы щебетали, подпевая музыке, словно благословляя будущий союз. Гости затихли, подчеркивая важность момента.

Оливия встретила нас, направляя на наши места и ругая всех, кто встречался на нашем пути. Она упорно отказывалась смотреть на меня. Мое сердце трагически сжималось от осознания того, что это я причинила ей боль. Я заслужила такое холодное отношение к себе. Я, но никто другой.

Глубоко вздохнув, встала на место позади Энди. Наша песня заиграла, и Энди стала вышагивать в такт музыке. Неприятное царапанье внутри меня прекратилось, как только я сделала шаг по ковру из лепестков роз, который вел к алтарю. Там стоял Дрю, облаченный в длинный черный смокинг, делая его сногсшибательно красивым. Я вспомнила комментарий Джареда о том, как он хотел бы вытащить этого человека из костюма. Мое сердце подпрыгнуло, и ноги, словно по своей собственной воле двинулись в сторону Дрю. Когда я подошла, он шепнул.

– Ты выглядишь потрясающе! – после чего подмигнул. Встав на предназначенное мне место, покраснела от его слов.

Как только Гарольд и Морган подошли к алтарю, собравшиеся встали, чтобы поприветствовать невесту, но мои глаза все так же оставались прикованными к Дрю. Прошло уже более суток с того времени, как мы виделись последний раз, и я осознала, что практически изнемогаю вдали от него. Мое тело жаждало ощутить его прикосновения, неспешное скольжение губ по коже и ласкающие мою плоть руки.

Морган и Гэвин встали рядом рука об руку, чтобы произнести клятвы и признаться в своей любви всему миру. Мое сердце загоралось вслед их клятвам. Каждое слово, каждая клятва и каждое обещание проходили сквозь мою душу, находя в ней самое пламенное отражение. На мгновение я представила себе, что это мы с Дрю стоим перед алтарем и произносим слова брачных обетов, заявляя о нашей любви всему миру.

Пара обменялась кольцами, все клятвы были произнесены, и судья скрепил их союз. Гэвин с энтузиазмом поцеловал невесту и по толпе пронеслись одобрительные выкрики.

Когда вновь заиграла музыка, Гэвин сопроводил свою невесту к родственникам принимать поздравления. Словно по сигналу мы с Дрю встретились посередине, и я протянула ему руки. Он принял их, улыбаясь мне уголком рта и шепча.

– Я так скучал по тебе, красавица!

Жар поднялся из глубины моего тела. Я подняла стыдливый взгляд на него сквозь порхание ресниц и встретилась с его голубыми глазами. Улыбка Дрю сияла ярче солнца, освещая мою жизнь любовью и счастьем.

– Я тоже очень скучала по тебе, но нам надо поговорить.

Он поднял голову, обвел взглядом сад и направился к палатке на другой стороне сада.

– Что случилось?

Мой рот приоткрылся, а брови сошлись на переносице.

– Кое-что странное произошло перед свадьбой.

– Странное? Что? – Дрю подобрался и сжал губы в прямую линию.

Солнце, едва заметное на небе, создавало прекрасную дымку вокруг палатки. Бумажные китайские фонарики освещали пространство и мерцали мягким светом. Нежная музыка тихо плыла по воздуху, когда люди смеялись и смешивались, переходя от старых друзей и заводя новых. Все следовали за нами в палатку.

– Оливия знает.

– Знает что? – Дрю повел меня к столу для новобрачных.

Его глаза смотрели настороженно.

– О нас, – смешалась я.

– Ты рассказала ей? – выпалил он.

Мы остановились перед столом.

– Не намеренно. Она столкнулась со мной наверху. У меня не осталось выбора, кроме как признаться.

Мы оба повернулись в сторону Оливии, которая как раз разговаривала с одним из официантов.

– Что случилось?

Дрю направился по дорожке и по пути я ему все рассказала. Когда закончила свою историю, он вздохнул.

– Значит, вот как? Ни на что не претендует?! Ну что ж, хватит прятаться. Теперь я могу целоваться со своей девушкой, когда захочу и не заботиться о том, что Оливия устроит сцену.

– Я бы не стала сейчас так далеко заходить. Она обижена и может в любой момент устроить сцену. Да и было бы не очень любезно целоваться прямо сейчас.

Он потер подбородок, затем растянул узел галстука.

– Хмм... Начать целоваться не такая уж плохая идея!

Я легонько ткнула его в бок.

– О, прекрати! Мы должны дождаться здесь Энди с Джаредом... – Я оглянулась вокруг. – Подожди минутку! А где Джаред и Энди?

Дрю потянулся к моей руке.

– Какая разница! Гэвин и Морган общаются с родственниками, принимая поздравления. Да и то, что я имею в виду, не займет много времени.

– Ты не можешь говорить серьезно?!

Он ответил мне ухмылкой одной стороны рта, заставившей углубиться морщинки вокруг его глаз.

– Могу.

Крепко сжав мою руку, он потащил меня к боковому выходу из палатки.

Официанты улыбались, глядя на нас и, слава Богу, рядом не оказалось никого способного нас остановить. Хорошо, что я занимаюсь бегом, потому что Дрю сиганул прямо через газон. Войдя внутрь, он прижал меня к стене. Он обхватил мое лицо ладонями и впился в мои губы поцелуем. Его язык вторгся в мой рот, принося облегчение моему изголодавшемуся по нему телу.

– Я хотел сделать так с того момента, как ты появилась в конце прохода, – шептал Дрю между страстными поцелуями.

Мягкие теплые прикосновения воспламенили мое тело. Я слегка прикусила его нижнюю губу. Он огладил руками бедра, подбираясь все ближе и ближе к моей плоти.

– Я рада, что ты это сделал, но теперь тебе лучше закончить начатое.

Глаза Дрю потемнели от страсти и желания. Он поцеловал меня глубоко и неистово, затем оторвался от меня и повел верх по лестнице.

– Я хотел трахнуть тебя в своей спальне с тех пор, как мы сюда приехали, – заявил Дрю на ходу.

Стук обуви отражался от покрытия пола при каждом нашем шаге. Энергия потрескивала вокруг нас, соединяя наши руки. Наши тела двигались синхронно, пока мы поднимались по лестнице, двигаясь прямиком в его спальню. Внутри меня растекалось жидкое тепло, сам звук его дыхания тек по моему кровотоку. Каждый шаг был наполнен тоской по его прикосновениям, по страстным поцелуям и неистовой страсти.

Добравшись до лестничной площадки второго этажа, мы резко остановились.

– Джаред, – донесся до нас смех Энди. – Ты– непослушный мальчишка. Мне придется отшлепать тебя!

Представшая нашим глазам картина ошеломляла. Джаред и Энди сливались в страсти.

– Что здесь происходит? – заорал Дрю.

Они отскочили друг от друга, Энди оправила платье.

– Дрю?

– Это не то, что ты думаешь, – бормотал Джаред.

– Чушь! Ты пытался трахнуть мою сестру в коридоре!

Энди вдруг выпрямилась в полный рост. Именно тогда до меня дошло, какая же она высокая на самом деле. Она была почти такой же высокой, как Дрю и Джаред.

– На самом деле, если бы ты нас не прервал, он бы меня и так трахнул.

Дрю скривился.

– Я ничего не желаю слышать!

Энди подошла к Дрю и потрепала его по щеке.

– Кончай с этим, Нова. Твоя сестра большая девочка и ей нравится трахаться.

Джаред переминался рядом с открытым ртом, а потом увидел меня.

– Эмм… Привет, Маккензи, – промямлил он.

Несмотря на то, что он стоял в тени, могу поклясться, что его лицо полыхало всеми оттенками красного.

Я помахала ему в ответ, боясь произнести хоть слово, потому что меня распирал приступ смеха.

– Я прекрасно знаю... – застонал Дрю. – Ты знаешь что? Никогда больше. Как и ты. – он щелкнул пальцами в пренебрежительном жесте. – Пойдем, Микки.

Прежде чем скрыться за дверью, я оглянулась на Джареда и Энди. Они прислонились к стене и оба смеялись.

Когда дверь закрылась за нашей спиной, Дрю запустил пальцы в свою шевелюру.

– Ты можешь поверить в этих двоих?

Я пожала плечами, придвигаясь поближе к нему.

– Я знаю! – ахнула я. – Они нервничали и торопились, потому что пытались заняться горячим свадебным сексом раньше нас.

Дрю повернулся ко мне, маска гнева сошла с его лица.

– Знаешь, мы могли бы опередить их, если бы я трахнул тебя прямо в одежде.

Я посасывала нижнюю губу, беспокойно шевелила бровями, изображая глубокую задумчивость.

– Так чего же ты ждешь? Давай покажем им, что значит заниматься качественным сексом!

Дрю бросился на меня, повалил на кровать и навалился сверху.

– Боже, до чего же я люблю тебя!

Я обхватила ногами его бедра.

– Я люблю тебя больше.

Глава 18

Эндрю

– Думаешь, кто-нибудь заметил наше отсутствие? – Маккензи прижалась ко мне, когда мы вернулись обратно в палатку.

Каждый дюйм моего тела трепетал при воспоминаниях о ее прикосновениях. Если закрывал глаза, то перед ним моментально вспыхивало ее лицо, когда она кончала. Да, там были похоть, наслаждение, желание, но больше всего в ее глазах было любви. Для меня это был самый драгоценный из всех подарков.

Я взглянул в сторону толпы. Гэвин и Морган кружились в свадебном вальсе посреди танцпола, и все взгляды были сосредоточены на них. Многие пары уже готовы были присоединиться к ним, заражаясь романтикой вечера. Наклонив голову, прижался поцелуем к голове Маккензи.

– Я сильно сомневаюсь в этом...

– Я заметил, – вынырнул позади нас Итан.

Испугавшись, мы обернулись, чтобы лицезреть лучезарно улыбающегося Итана, который стоял, опираясь на стол. Кто бы знал, как я по нему «скучал». Он был из тех парней, что выделяются в толпе, особенно если на них кислотно-розовый галстук-бабочка и классического кроя черный смокинг.

Рука Маккензи взметнулась к груди, и она легко вздохнула.

– Ты заметил что?

Итан отошел от стола, сокращая расстояние между нами.

– Чего ты лыбишься? Имеет значение только одно. Дрю– счастливый ублюдок, а меня трахают во все щели.

Я оглянулся в сторону толпы и поправил галстук.

– Сколько раз ты стукнулся башкой за сегодняшний вечер?

– Я? Стукнулся башкой? – усмехнулся Итан. – Проблема в том, что все хорошие девушки уже заняты. С тех пор, как вы с Джаредом разобрали таких хорошеньких подружек невесты, я остался с... – Он прочистил горло. – Если я не поймаю букет, – Итан голосом подражал женщине, – то могу умереть. Пожалуйста, трахните меня кто-нибудь из девчат, чтобы я забыл, как одинок хотя бы на время. Чувак, эти сучки просто сумасшедшие. Мне нравятся подружки невесты только потому, что не они выходят замуж, а на свадьбе только ради быстрого свадебного перепихона, – Итан яростно жестикулировал возле Маккензи, – и чтобы поддержать хороших друзей. – Итан пошевелил бровями в сторону Маккензи. – Но, в основном, ради свадебного секса.

Маккензи убрала ладонь из моей руки и чуть отступила.

– Я вижу у тебя проблемы с обязательствами. Ты думаешь, подмяв под себя подружку невесты на свадьбе, выполнишь свой гражданский долг, но позволь мне сказать тебе, что ты крупно облажался, поскольку я не только подружка невесты. Вернее, не столько...

Я закрывал рот рукой, стараясь скрыть хихиканье.

Итан с недоверием наклонил голову.

– Чертовы сексуальные девчонки! Мисс Эванс, это и правда мой гражданский долг! И последний раз, когда я проверял подружек невесты, в списке стояла ваша фамилия. Итак, у вас есть сестра-близнец или это не вы стояли рядом с Морган?! Тогда кто это был?

Маккензи поджала губы и протянула руку Итану.

– Сладенький, ты не захочешь встречаться с моей сестрой-близнецом. Она съест твой зад на завтрак. Хотя мне любопытно. Ты знаешь, кто я, но я понятия не имею, кто ты?!

Итан взял ее за руку.

– О, я предполагал, ты знаешь, кто я такой. Я– правая рука стоящего рядом с тобой парня. Мои извинения. Меня зовут Итан Монтгомери. – он запечатлел легкий поцелуй на костяшках ее пальцев.

Маккензи вытянула руку из его пальцев и скрестила руки на груди.

– Ах, да. Ты новая сучка Дрю. Приятно познакомиться. Надеюсь, ты лучше предыдущей!

Забавная ухмылка исказила лицо Итана. Он щелкнул пальцами и выставил указательный на Маккензи.

– Ты мне нравишься!

– Осади назад, придурок. Она– моя! – Я притворно зарычал на него.

Итан поднял руки в жесте сдающегося.

– Я прекрасно знаю это, но, будь ты проклят за то, что добрался до нее первым. Ты знаешь, это несправедливо! Вы с Джаредом проводите время с офигенными малышками, а я застрял, словно аутсайдер в свадебный вечер несмотря на то, что проделал такую работу! Я холостяк! Великолепный, свободный холостяк! Я должен вовсю развлекаться с привлекательными девочками, а не сидеть здесь пень пнем. Почему Морган не может быть как другие женщины и иметь большую семью с кучей сестер? Две девушки? К черту это! Как насчет давно забытых соседей по колледжу или двоюродных сестер?! Где они все находятся? – продолжал тираду Итан.

Маккензи усмехнулась, ее глаза сузились.

– Для фантастического юридического администратора вы ведете себя весьма отстойно! – заявила она безапелляционно. – Если бы вы на самом деле сделали домашнее задание, а не ждали, что женщины свалятся у ваших ног все как одна, вы бы знали, что я не настоящая подружка невесты, а всего лишь ее замена. Настоящая подружка невесты вон там, – и она указала на Наташу.

Итан переключил внимание на подружку невесты, сидящую за столом и беседующую о чем-то с Джаредом и Энди. Она прикрыла рот ладошкой, давясь от смеха, ее глаза лучились весельем от чего-то, сказанного моей сестрой.

– Кто это такая? – спросил Итан.

Маккензи положила руку ему на плечо и наклонилась к нему.

– Это, мой похотливый козлик, настоящая подружка невесты, Наташа Каррер. И позвольте мне заметить, она ждала вашего прибытия целую неделю.

Итан бросил взгляд на мою девушку, и его глаза зажглись предвкушением. Неделю назад я бы набросился на него и избил до потери сознания за то, что он осмелился так посмотреть на нее, но теперь, наблюдая за их шутливой перепалкой, был спокоен. Маккензи и я наконец-то счастливы. Мы были вместе и никто, ни Оливия, ни даже мой отец не могли разрушить этого.

Мысль об Оливии разожгла огонь в моей крови. Я оглянулся вокруг, оглядывая комнату, на мгновение выпав из шутливой перепалки Маккензи и Итаном, чтобы наткнуться взглядом на женщину превратившую мою жизнь в кошмар последние пару месяцев. Все это время Оливия знала об отношениях между мной и Маккензи, но вместо того, чтобы изящно расстаться со мной и принять лишь как отца своего ребенка, она решила использовать меня. Она использовала ребенка, чтобы пытаться удержать меня при себе, хотя прекрасно знала, что я не хочу этих отношений. Оливия была неподражаема! Мне было трудно понять, почему она опустилась до такого обмана. Очевидно, ее манипуляции не знали границ, но я хотел понять мотивы ее поступков.

– Она не ищет серьезных отношений, так что не позволяй себе влюбляться в нее, – посоветовала Маккензи.

Итан притворно застонал.

– Девушка как раз для моего сердца. Интересно, нравятся ли ей ролевые игры?!– размышлял он вслух.

– Есть только один способ это узнать. – Маккензи толкнула его вперед. – Иди и действуй!

Итан взревел, сотрясая воздух. Он шел сквозь толпу, разрезая ее как нож масло, держа свою цель в поле зрения.

– Интересно, кто его нанял? – спросила Маккензи, когда Итан отошел на приличное расстояние.

– Гэвин подумал, что будет забавно приставить ко мне помощника мужчину. Его затея удалась, да и Итан хорош в том, что делает.

Мы медленно пробирались сквозь толпу к танцполу. Самое смешное, что я ненавижу танцы, но с Маккензи был не против танцевать.

– Если бы я не знала его, то с уверенностью заявила бы, что он гей.

– Я точно так же думал первое время.

– Ты уверен, что это не так? Я думаю... – она подняла руку, указывая на происходящий разговор между Итаном и Наташей. Наташа уже находилась под впечатлением и готова была запрыгнуть на Итана посреди толпы. – Это все может быть и постановкой, знаешь ли.

– Если ты заглянешь в список с мужчинами на выданье, ты найдешь там Итана, детка.

– Это ничего не значит, Энди. Геи тоже могут рассылать свои фотографии.

Ночь пролетела незаметно в вихре танцев, тостов и общения. Большую часть вечера и ночи нам удавалось держаться подальше от отца и Оливии. Я знал, насколько сильно Маккензи обуревает жажда разговора с Оливией о ее признании, но она смогла обуздать свое нетерпение. Мне было больно видеть, как Микки смотрит на Оливию с потерянным видом, но, пока длится вечер, мы мало что можем сделать.

Танцуя с мамой, с удивлением узнал, как много она знает о моей поездке в Амарилло, чтобы вернуть Маккензи. Единственное, что не стало для меня шоком, так это откуда она черпала знания. Мой отец отслеживал наше местонахождение в администрации Гэвина. Слишком много секретов. Это также объяснило, почему мой отец вцепился в меня, как только мы вернулись в Бостон.

– Ты сердишься на меня?

Я поднес руку к ее щеке.

– Если бы ты сказала мне об этом несколько часов назад, возможно я и пришел бы в ярость, но… – покачал головой, – нет. Я не сержусь на тебя. Ты заботилась только обо мне и твое одобрение Маккензи значит для меня все, – посмотрев в сторону Оливии, увидел, как она танцевала с моим отцом. – Мне многое нужно наверстать с Микки, но я знаю, что теперь, когда мы вместе, все будет хорошо. Не спрашивай меня, откуда во мне эта уверенность, просто знаю, и все.

– Я счастлива слышать это, Дрю!

– Спасибо!

Краем глаза я заметил Найлза, он стоял в стороне от толпы, засунув руки в карманы. Мама оглянулась посмотреть, на что я уставился. Она вздохнула, но ничего не сказала. Найлз молча кивнул в сторону моей матери, безмолвно спрашивая разрешения вмешаться. Я ответил утвердительно и приготовился покинуть свое место. Несколько больших шагов и он остановился позади моей матери.

– Можно мне? – спросил Найлз.

Я уступил ему место с улыбкой.

– Конечно, сэр!

Найлз пожал мне руку, но тут же сосредоточился на моей матери. Она переместилась с одной ноги на другую. Напряжение сжало ей плечи, и ее дыхание участилось. Мать заставила себя улыбнуться Найлзу, когда он приветствовал ее, но ее глаза вдруг задержались на ком-то еще в комнате. Я взглянул в том же направлении. Оливия и мой отец танцевали и весело над чем-то смеялись.

– Кэт, прошло слишком много времени.

– Да, так и есть, – ответила она, не глядя на профессора.

– Ты выглядишь потрясающе!

Мама ничего не сказала. Найлз потер рукой затылок, неловко топчась на месте. Я наклонился к матери, подталкивая Найлза танцевать с ней. Найлз облизнул губы и выпрямился.

– Можем ли мы?! – он протянул к ней руку, нарушая неловкую тишину.

Мама дернулась, посмотрев на руку Найлза. Немного поколебавшись, она все же приняла его приглашение. Найлз, стараясь сохранить молчаливое согласие, потянул ее за собой на край танцпола. Я наблюдал за ними обоими. за мужчиной, в котором я мечтал видеть своего отца, и матерью, обеспокоенной и смущенной. Кто-то внутри меня говорил, что все это неправильно. Адвокат внутри меня искал причины их странного поведения. Ребенок внутри меня помнил и нес вину и горе разбитой семьи.

Маккензи положила руку мне на спину. Я посмотрел в ее большие голубые глаза и нашел в них отражение той же заботы, что смущала и бередила меня.

– Все в порядке?

Я опустил голову, запечатлевая на ее губах нежный поцелуй. Меня не заботило, что я нарушаю приличия, и что кто-нибудь в этот момент может нас увидеть. Мне просто нужно было заверить ее, что все в порядке.

– Да. Я просто немного устал. Это был очень длинный день.

– Так и есть. Морган и Гэвин скоро отправятся в путь. Хочешь уйти сразу после того, как они нас покинут?

Я проследил изгиб ее челюсти большим пальцем.

– Что ты имеешь в виду?

– Вернуться к себе, – ответила она, полыхая румянцем на щеках. Я почти ощущал жар, горевший под ее кожей.

Она прикусила нижнюю губу зубами, ожидая моей реакции. Большим пальцем я осторожно высвободил губу из захвата ее зубов.

– Не насытилась мною? – поддразнил я.

– Мне всегда будет тебя мало! – честность в ее голосе говорила сама за себя, ту правду, что была неоспорима.

Мы просто должны были быть!

– Ты что, издеваешься надо мной? – Из угла палатки вдруг раздался голос отца.

Отец отпустил Оливию, практически оттолкнув ее в сторону. Я удивленно взглянул на него, на мать и на Найлза. Мать оттолкнулась от Найлза, махнув рукой отцу. Найлз вдруг сделался выше, губы сжались в тонкую упрямую линию, ладони обернулись кулаками. Мой отец спустил на них всех собак, крича что-то, чего я не мог разобрать. Мать подняла руки, становясь барьером между двумя мужчинами.

– Джонатан! Найлз! Нет! Не здесь! – пыталась она образумить их.

Я видел, как ее губы шевелились, и она что-то выкрикивала, но музыка и крики толпы заглушали звук ее голоса.

Гэвин привлек мое внимание, и мы оба поняли, что нужно оттащить их всех от палатки, пока кто-нибудь не обратил на них слишком пристальное внимание. Я проталкивался через танцпол. Маккензи последовала за мной. Когда мы, наконец, до них добрались, палец моего отца был наставлен на Найлза.

– Где ты отрываешься, ты, праведный сукин сын?! Ты ведешь себя благородно и великодушно, но, правда в том, что, если бы я не дал тебе ту работу на блюдечке с голубой каемочкой, ты до сих пор был бы никем! Черт возьми, ты– ничтожество!

– Джонатан, прекрати!

Отец повернулся к матери, глаза его горели ненавистью.

– Вот опять ты защищаешь его!

– Не смей нападать на свою жену, ты ведь никчемный муж! – рявкнул Найлз. – Ничего ты мне не дал! Я взял то, что было моим, потому что ты не был достаточно мужиком, чтобы сказать своему отцу «нет»! Печально то, что так же ты поступаешь и со своим сыном. Поэтому тебя воротит от того, что Эндрю не стал лобызать твои ноги, как поступил когда-то ты! Нет, он правильно расставил приоритеты, как и я когда-то, и тебя это бесит! Он сделал то, чего ты никогда не мог или чего ты никогда не сделаешь! Так что не смей называть меня ничтожеством!

Ничего из сказанного ими не имело смысла, но мне бы хотелось понять причины вражды, возникшей между ними. Весь этот спектакль нужно было остановить, пока он не вышел из-под контроля.

– Что здесь происходит? – Я потребовал, чтобы моя мать ушла с дороги, когда проскользнул между двумя мужчинами.

– Это ты во всем виноват, Эндрю! Ты пригласил этого человека в мой дом! Если бы хоть раз в жизни ты прислушался ко мне! Так нет же! Ты измеряешь жизнь любовью, а не истинным успехом.

– Это не его вина, Джонатан! Не смей винить Дрю! – запротестовал Найлз.

– О, да! Как я мог забыть! Эндрю ведь всегда был твоим любимчиком! Сыном, которого ты всегда хотел, но побоялся заиметь. Нет, лучше ты попытаешься переманить мою жизнь, мою семью и мой успех! Хорошо, а знаете что? Ты ничего для меня не значишь! Ты можешь раз и навсегда убраться из моей жизни! – Мой отец шагнул вперед, зажав меня между собой и Найлзом.

Вена на его лбу пульсировала, и я слышал скрежет его зубов.

– Пожалуйста, прекрати это! – прошептала мама.

– Я вижу, что прийти сюда было действительно плохой идеей, – заявил Найлз. Он сделал шаг назад, сразу дистанцируясь от моего отца. – Прошу прощения у всех вас! Я просто подумал... – он вдруг замолчал, потирая пальцами подбородок, – вы знаете, что? Я даже не знаю, о чем только я думал. Простите, что доставил столько хлопот. Он повернулся к моей матери. – Кэт, спасибо за прекрасный танец!

– Найлз, пожалуйста!

Отец всплеснул руками.

– Вы оба такие жалкие! Убирайся! – отец указал пальцем на Найлза. – И чтобы вы оба знали, завтра утром я подам просьбу запретить тебе приближаться к нам. – Он повернулся и оставил нас четверых стоять, разинув рот.

Я растерянно повернулся к матери и Найлзу.

– Что, черт возьми, здесь только что произошло?

– Найлз, прости меня. Тебе действительно нужно уйти. – Мать умоляюще глядела на него.

Найлз кивнул, печаль словно согнула его всегда такую подтянутую фигуру.

– Было приятно снова увидеться с тобой, Кэт! Передай мои поздравления Гэвину и Морган. И скажи Энди, что я сожалею о том, что не увиделся с ней перед отъездом.

– Да, конечно, – согласилась мама.

– Я провожу тебя! – сказал я Найлзу, выразительно поглядев на Маккензи.

– Я останусь здесь с Кэт. – Маккензи понятливо кивнула мне и обняла Кэт обеими руками.

Мама похлопала ее по щеке и мягко улыбнулась.

– Нет, дорогая моя! Со мной все в порядке. Я должна пойти и все исправить, а ты иди с ними.

– Вы уверены? Я не возражаю.

Мама хмыкнула, грудь часто вздымалась и опускалась, словно мама волновалась.

– Я уверена. Пожалуйста, иди с Дрю и Найлзом.

То, как она произнесла имя Найлза, тяжкий вздох вслед за этим, поставил точку во всех вопросах и до конца все прояснил. Слезы навернулись ей на глаза, но она упорно отказывалась взглянуть на кого-либо из нас. Она оглянулась вокруг и спешно покинула комнату.

– Мы скоро вернемся, – прошептал я, наклоняясь, чтобы чмокнуть мать в щеку, затем обнял Маккензи и проводил Найлза из палатки.

Оглянувшись через плечо, увидел маму, стоящую одну посреди толпы. Никто к ней не подходил. Никто и слова не произносил. Все шли по своим делам, как ни в чем не бывало. Мать натянула на лицо фальшивую улыбку и схватила бокал с подноса первого попавшегося под руку официанта, залпом осушив его. Слишком много для нее.

Выйдя на улицу, обратился к своему бывшему учителю.

– Что там у вас произошло?

Найлз остановился, повернулся ко мне и Маккензи.

– Дрю! Ты заслуживаешь объяснений. Просто я не уверен, что являюсь тем, кто может тебе их дать.

– Ты как раз единственный, кто сможет. Так что случилось, Найлз?

Найлз растерянно провел рукой по волосам, потом полез в карман за ключами.

– Вероятно, ты прав. – Он вытащил ключи из кармана, повесив их на палец. – Что ты помнишь обо мне, когда был ребенком?

Мы снова стали прогуливаться, Маккензи прижалась ко мне, рукой обвив мою талию.

– Я помню, как ты приходил. Но больше всего мне запомнилось, как ты заставлял маму улыбаться. – Я глубоко вздохнул и задал вопрос, который всегда причинял мне беспокойство. – У вас с мамой была интрижка?

Найлз засмеялся.

– Нет. Твоя мать самая верная и преданная женщина, которую я знаю.

– Так, значит, это был я. Я– та причина, по которой отец выгнал тебя из нашей жизни.

Найлз остановился в нескольких шагах от своего роллс-ройса.

– Нет, Дрю! – его лицо сморщилось. – Это все по моей вине. Вернемся к моему первоначальному вопросу. Так что ты помнишь обо мне? Что-нибудь вообще?

Я порылся в памяти, но так и не обнаружил ничего стоящего.

– Я вспомнил! Ночь, когда ты ушел от нас и больше не вернулся.

– Что ты слышал о той ночи? – продолжил расспросы Найлз.

Найлз прислонился к машине, скрестив ноги. Последовав его примеру, пристроился рядом с ним. Маккензи осталась стоять напротив нас. Ее лицо было скрыто ночной тьмой. Лунный свет смыл весь цвет ее волос и кожи. Она была прекрасна, как нимфа.

– Гэвин, Энди и я были той ночью на лестнице. Мы слышали, как вы ругались, но слишком боялись подойти поближе. Через некоторое время нас обнаружила Руби, не найдя нас в постелях, она спустилась и заставила нас вернуться к себе. Мы слышали, как вы уходили, но на этом все не закончилось. Папа и мама ругались несколько дней. Но однажды, боевые действия прекратились и после этого наша жизнь изменилась. Я всегда не нравился отцу, но после твоего ухода он стал меня ненавидеть. Всегда думал, что сделал что-то не так.

Найлз потер нос.

– Ох, Дрю! Ты ни в чем не виноват. Все гораздо сложнее, чем ты можешь себе представить.

Найлз продолжил рассказывать свою историю нам с Маккензи. Оказывается, они с отцом были соседями по комнате в колледже и лучшими друзьями. Когда они получили дипломы, моего отца пригласили в престижную фирму в Нью-Йорке, в «Майлз и Брукс». Это была работа его мечты, но его отец, Вайз старший, никогда бы не позволил ему этого, так как мой папа должен был унаследовать семейное предприятие. В конце концов, за ту работу взялся Найлз и быстро продвинулся по служебной лестнице. Между ними всегда существовала напряженность по этому поводу, но реальная вражда возникла, когда мой отец женился на моей матери.

– Вначале ваши родители были, как и все обычными молодоженами. Они были, как вы бы это сейчас называете, в шоке.

Маккензи всосала нижнюю губу, хихикая. Я же бросил насмешливый взгляд на профессора.

– В самом деле? В шоке?

Найлз беспечно пожал плечами.

– Я в восторге от жаргона сегодняшней молодежи. Я даже знаю текстовый жаргон. То, что у меня седые волосы не значит, что я древний! – он быстро подмигнул Маккензи и продолжил, не делая паузы ни на удар сердца. – В любом случае, я никогда не видел твоего отца таким счастливым. Он встречался в колледже с разными девушками, но никто не заставлял его улыбаться так часто, как Кэт. Их жизнь текла прекрасно, пока не появился Гэвин. Ройял стал усерднее работать над Джонатаном. Недели становились длиннее, ночи короче и молодожены быстро превратились в старую супружескую чету.

– Это печально. – Маккензи высказала мои мысли вслух.

Я точно знал, о чем говорит Найлз. Точно такую же жизнь я прожил с Ребеккой. Понял комментарий Найлза о том, что мой отец навязывает такую же жизнь своему сыну. Найлз имел в виду меня.

Он продолжил объяснения. В отсутствие отца они с мамой сблизились. Найлз приходил и помогал Гэвину, в то время как Джонатан пропадал на работе. У них складывались долгие разговоры, было много ночей, когда отец работал, а Найлз сопровождал мою мать или просто оставался дома, чтобы дать ей перерыв. Это была их рутина, и он любил мою мать, пока та не забеременела снова.

– Джонатан вдруг стал чаще бывать дома, – продолжил он. – Он стал подвергать сомнению всякое движение между нами, все наши слова и поступки. Кэт стала отдаляться от меня, и я позволил ей, так как Джонатан был ее мужем, а я– всего лишь другом. – грустные нотки в его голосе что-то всколыхнули в моей голове.

Он не хотел быть просто другом матери. Я вовсе не был дураком. Было ясно, что он все еще питает к ней чувства.

– И ты уверен, что между вами не было романа? Может быть, мы с Энди все же твои дети?

Найлс громко рассмеялся.

– Я польщен, Дрю, но ты не прав. Я абсолютно уверен, что твоя мать верна и благородна. Она бы никогда... – он замолчал и ущипнул себя за переносицу. – Не скажу, что я не... – опять же он не закончил предложение. Все начинало обретать смысл. Найлз любил мою мать. С самого начала и по сей день. После всего пережитого. Это была любовь, о которой можно прочесть в книгах или увидеть в фильмах. Вы бы никогда не поверили, что такая любовь настоящая. Но она есть. – Нет. У твоей матери никогда не было романа на стороне. Вы с Энди не мои дети. Если не веришь мне, посмотри на себя в зеркало. Ты точная копия своего отца в этом возрасте.

– Спасибо, – проворчал я, немного оскорбленный.

Все наконец-то обрело смысл. Не то, чтобы у моего отца появилось оправдание его жестокости, но теперь она имела смысл. Найлз сделал с ним то же, что Эйден сделал со мной. Единственная разница была в том, что Эйдену удалось соблазнить мою жену, Найлзу– нет. В тот момент я почувствовал странное презрение к Найлзу, и впервые симпатизировал отцу. Все эти годы я ставил его на пьедестал, хотя Найлз и не заслуживал этого. Оказалось, что он вовсе не идеальный человек, каким я его всю жизнь считал.

– Как я уже сказал, твоя мать любила. – он остановился, глубоко вздохнул и продолжил. – Твоя мать любит твоего отца. Бог знает, почему? Он ее не заслуживает. Кэт была так взволнована появлением близнецов, тебя и Энди, что какое-то время они с Джонатаном снова были счастливы. Но после вашего рождения все стало еще более напряженным, чем раньше. Джонатан взял отпуск, чтобы побыть с семьей. Ройялу это не понравилось. Он сказал, что прерогатива ухода за детьми принадлежит женщине. Мужчины не берут отпуск по этому поводу, высказался тогда Ройял.

Чем больше говорил Найлз, тем больше болел мой желудок. Все, что я пережил с Ребеккой, мой отец пережил еще раньше. Может, он думал, что поступает так ради моего же блага, но все, чего он добился– вбил клин, между нами. Проклинать отца для меня сейчас оказалось настоящей пыткой. Хотя это и объясняло нынешнюю враждебность моего отца, это ни на йоту не раскрыло секрет его ненависти ко мне в детстве.

Найлз объяснил, как дед Вайз все больше и больше нагружал отца работой и все дальше и дальше отец отдалялся от семьи. Моя мать снова оставалась одна. Она начала пить. Отец закрывал на это глаза, пока она не приставала к нему с жалобами на его постоянное отсутствие. Она повернулась к единственному человеку, которому могла доверять. Найлз бросил все, решив помочь ей в любом случае. Он любил нас троих и в каком-то смысле стал нашим суррогатным отцом, вместо родного.

– Вся эта чушь пришла ему в голову однажды ночью, когда у тебя поднялась температура. Недостаточная, чтобы везти в больницу, но высокая, чтобы оставить ее как есть. Твой отец был на работе, Руби ушла на выходной, и твоя мать опять осталась совершенно одна. Она позвонила мне, и я примчался. Нам удалось сбить тебе температуру, и мы сидели у твоей кровати, пока Руби не вернулась. Мы очень гордились тем, что смогли помочь тебе, работая в команде.

– Я вспомнил! – воскликнул я. Воспоминания нахлынули внезапно. – Ты прыгнул ко мне в ванну, потому что я жаловался, что слишком холодно. Ты даже не разделся. Ты прыгнул, чтобы я не выбрался.

– Ты прав! – ответил Найлз. – Кэт дала мне кое-какие вещи Джонатана, чтобы я их потом надел.

– Да, и мы смеялись, потому что одежда папы была для тебя очень большой!

– Так мило звучит! – произнесла Маккензи. – Как так получилось, что Джонатан расстроился?

– Ревность, – заявил я, зная свою борьбу с этим зверем.

– Да. Он пришел домой поздней ночью. Кэт была так напряжена после всего пережитого, что нервы сдали, и она рыдала у меня на руках. Чтобы ее развеселить, я включил радио и танцевал с ней посреди кухни.

– И в это время отец пришел домой.

– Да!

– И он подумал...

– Да!

– И он сделал меня козлом отпущения! – понял я. – Потому что именно моя болезнь стала причиной твоего присутствия в его доме поздно ночью. Именно ты заботился обо мне. Вот что послужило причиной ненависти с его стороны. – я откинулся на машину, растеряв разом все силы. Маккензи бросилась ко мне, прижимаясь всем телом. Я положил руки ей на бедра, заглядывая в ее бездонные голубые глаза. – Взрослея с мыслью, что не нравлюсь отцу, я не мог понять причину. Теперь знаю. Он по сей день винит меня за то, что я стал причиной дружбы между матерью и Найлзом, из-за этого он потерял доверие жены. А потом я вырос и оказался таким же, как он. Дерзким, желающим заниматься уголовным правом. Женился на женщине, которую он не одобрял и создал с ней семью. Все это имеет смысл.

Найлз отошел от машины, повернувшись лицом ко мне и Маккензи:

– Дрю, твой отец ошибался тогда, и теперь он тоже не прав. Ты не виноват. Ты хороший человек и я так горжусь тобой. У твоего отца есть плохая привычка измерять мужественность успехами в бизнесе, и я бы отказался от мира... – Найлз вдруг резко замолчал, сильно щипая себя за нос. – Я принял твое приглашение на мальчишник и на свадьбу не потому, что хотел создать проблемы, а лишь затем, что мне нужны друзья. Джонатан и Кэт были моей семьей. Вы, Гэвин и Энди были моей семьей. Я потерял все это за один миг, потому что не смог проглотить свою гордость. Я спровоцировал твоего отца, обвинив его в изменах Кэт, ведь он был так чертовски уверен, что мы с ней спали. Я ведь знал, что это не так, но хотел разозлить его. Все закончилось тем, что мы хорошенько подрались, и Джонатан отлучил меня от своей семьи. По молодости думал, что через несколько дней все это уляжется, все забудется, но оказалось, я надеялся понапрасну.

– Вы с папой поссорились? Вы что, дрались? – мне было трудно представить себе эту ситуацию. Выходило не очень. Мой отец был «белым воротничком» до мозга костей. Он скорее нанял бы кого-то для драки, чем полез с кулаками сам.

– У Джонатана очень хороший хук левой. – Найлз потрогал себя за челюсть, как будто получил по ней только сейчас. – В конце концов, занятия боксом в колледже окупились.

– Отец боксировал? Почему я об этом не знаю?

Он потер подбородок, отдаваясь воспоминаниям прошлого.

– Думаю, Джонатан хотел забыть тот печальный эпизод. – Найлз нажал на брелок, отключая сигнализацию машины. Затем повернулся и крепко обнял меня, похлопав по спине, и проделал те же манипуляции с Маккензи. – О, посмотри! Гости выходят. Давайте идите. У вас есть обязанности на этой свадьбе, а я должен идти. Прошу прощения за сегодняшний вечер. Я только хотел снова увидеть мою семью.

Я обнял его в ответ, возвращая дружеское похлопывание:

– Ты все еще моя семья. Не волнуйся, я все объясню Гэвину и Энди. Они поймут.

Найлз оглянулся на Маккензи. Обняв ее напоследок, он прошептал:

– Ты очень напоминаешь мне Кэт, дорогая. Добрая и нежная, благородная и преданная. Дрю очень повезло с тобой. Вайзы очень умные в выборе своих дам.

– Спасибо, профессор.

Найлз повернулся и обошел машину, направляясь к водительскому сиденью.

– Для тебя я Найлз, моя дорогая. Обязательно звони мне, если кому-то из вас что-нибудь понадобится. – Открыв дверцу водителя, он прислонился к автомобилю. – Позаботься о ней.

Найлз скользнул в машину и через некоторое мгновение на стоянке, где только что стоял его автомобиль, осталась только пыль. Позади нас мы слышали рев толпы и стук каблуков Морган и Гэвина, мчавшихся к лимузину. Зернышки риса сыпались на них сверху. Гэвин и Морган исчезли в лимузине, который тронулся с места и скрылся в том же направлении, в котором мгновение назад скрылся Найлз.

– Что ты скажешь, если мы соберем свои вещи и уберемся отсюда? – предложила Маккензи.

Я положил руку ей на поясницу.

– С удовольствием!

Глава 19

Маккензи

Дрю тяжело вздохнул, взяв меня за руку. С каждым шагом мы медленно приближались к дому. Утреннее солнце озаряло нас, бусинки пота блестели на моей шее, заставляя волосы прилипать к коже. Мы не торопились. Никто из нас не спешил столкнуться с тем, что находилось в доме перед нами. События последних двадцати четырех часов привели нас в смущение и некоторую оторопь. Единственное, что имело смысл, так это то, что нас по-прежнему тянуло друг к другу.

Дрю легонько сжал мою руку, судорожно сглатывая, едва мы достигли входной двери. Он вынул руку из кармана своих пляжных шорт и потянулся к ручке двери.

– Знаешь, – он замолчал, смотря на дверь так, будто она вот-вот проглотит его живьем, – мы могли бы пропустить завтрак и поехать в аэропорт. Джаред соберет наши вещи.

Я крепко обняла его.

– Лив летит с нами обратно, так что от этого никуда не деться. В любом случае, лучше столкнуться с этим сейчас.

Дрю помотал головой.

– Да. Думаю, ты права.

– И так как ты продолжаешь работать в фирме своего отца, от него тоже никуда не деться.

– Наверное, самое время нам с Гэвином поговорить о создании собственной фирмы.

Я не была уверена, шутит он или нет, но не стала оспаривать эту идею. Сделав несколько глубоких успокаивающих вздохов, Дрю повернул ручку. Дверь открылась, петли скрипели так, словно хотели нас выдать. Мы вошли внутрь и обнаружили, что дворецкого, который всегда нас приветствовал, нет. Никто не ждал и в фойе, как в день нашего приезда. Все добродушие и официозность пропали.

Я не призналась Дрю, что чувствовала себя ребенком, тайком пробирающимся домой после тайной вечеринки. Наш отъезд со свадебного банкета был внезапным, но оправданным. Мы никому ничего не сказали и передали все через Энди; только она одна знала, что мы сбежали кормить наших кошек. Энди потребовала узнать, что рассказал нам Найлз, но Дрю отмахнулся от нее. Ему требовалось время, чтобы переварить все услышанное от професора.

Мы провели большую часть вечера и всю ночь в разговорах, слушая его пересказ раз за разом, пересеивая через мелкое сито каждую деталь разговора с Найлзом. Он расспрашивал меня, желая подтвердить свои мысли, словно я была главным свидетелем. Мое сердце разрывалось каждый раз, когда Дрю подходил к осознанию того, что гнев и обида его отца фактически превратились для него в личное отвращение и отчаяние.

– Здесь никого нет, – пробормотал Дрю, закрывая за нами дверь.

Холодный ветерок покалывал мою кожу, вызывая неприятный озноб. Издалека слышался грохот тарелок и светские разговоры. Завтрак уже подали, а для нас остался лишь скромный кусок свадебного пирога.

– Слава Богу, что ты здесь! – зашипела Энди.

Она появилась из-за угла и подбежала к нам, ее темно-каштановые волосы с медовым оттенком вились на голове бесформенной кучей, губы были ярко-красные, а ее наряд выглядел так, будто она только что сошла с обложки журнала. Рядом с ней я чувствовала себя простой крестьянкой в желтом летнем платье макси. Было легко понять, что в ней привлекло Джареда, и где-то глубоко внутри себя я ощущала уколы ревности, что такая красотка, так легко вытеснила меня из сердца Джареда. Но Джаред заслуживал быть счастливым, и я бы лично положила свою ревность на полку, только чтобы увидеть его счастье. Энди обняла нас обоих и тут же схватила Дрю под руку.

– Все ведь в порядке? – с беспокойством спросил Дрю.

– Ты имеешь в виду все, кроме этого дома, заполненного зомби? Конечно, все в порядке.

– Зомби? – вскричала я.

– Да. Похоже на ночь живых мертвецов. – девушка указала на столовую. – Папа и мама не сказали друг другу ни слова. Сеньорита Психопатка ведет себя очень странно. Она пожелала нам с Джаредом доброго утра, сказала «спасибо» и «пожалуйста» за завтраком. Что, черт возьми, случилось прошлой ночью?

Дрю тяжело вздохнул, а затем вкратце рассказал о разговоре с Найлзом прошлой ночью.

– Позвольте мне уточнить. У мамы и Найлза был роман?

– Нет. Папа верит в это, но Найлз утверждает, что такого никогда не было.

Лицо Энди скривилось.

– Вау! – воскликнула она, больше ничего не сказав. Она подняла руку и потерла глаза, нахмурила лоб, когда тяжесть ситуации дошла до нее. – Вот черт!

Энди высвободилась из объятий Дрю и повернулась к нему с мрачной и решительной улыбкой.

– Нам нужно быть там, Нова, но, боюсь, ты должен быть осторожен. Папа охотится за тобой и без Гэвина здесь...

Дрю осторожно коснулся рукой щеки Энди.

– Не волнуйся, младшая сестренка, – поддразнил он. – Я в порядке. Папа больше не волнует меня. Я примирился с собой. Прошлое пусть остается в прошлом. Меня беспокоит только здесь и сейчас.

Энди пристально изучала его несколько минут, потом весело подмигнула.

– Мне повезло больше, у меня есть твоя спина, которая прикроет.

Дрю, усмехнувшись, обнял ее за шею и сопроводил в столовую. Энди не шутила о напряженности в комнате. Оно было настолько густым, что почти душило. Как только мы вошли, взгляды всех присутствовавших обратились на нас. Оливия почти мгновенно отвела свой взгляд, едва взглянув на меня, зато Джонатан не преминул пронзить меня острым, холодным взглядом. Кэт была на пути к полному опьянению. Если покраснение ее глаз не свидетельствовало об этом, тогда я не Маккензи.

– Доброе утро, – приветствовал всех Дрю.

Ответил ему только Джаред.

Мы заняли свои места за столом, усевшись между Джаредом и Энди.

– Я надеюсь, все прекрасно выспались, – продолжил между тем Эндрю.

– Ты бы знал об этом, если бы соизволил заночевать в родительском доме, – фыркнул Джонатан.

– Я, например, здорово выспался. Кто-нибудь слышал о Гэвине и Морган? Добрались они уже до Фиджи?

Кэт засмеялась пьяным смехом в свой бокал.

– Фиииджи, – передразнила она, делая новый большой глоток.

Дрю засмеялся вполне естественно, как будто его мать была абсолютно нормальна, но под столом сжал мое колено, из чего сделала вывод, что ему не по себе.

– Весьма смешное название, не так ли, мама?

– Гэвин станет красным от загара. Таким же красным, как волосы Морган, – добавила она, делая очередной глоток.

– Мама, я же уже говорила тебе, что дала ему солнцезащитный крем. Да и Морган позаботится о нем.

Кэт посмотрела на своих детей.

– Ему повезло, ведь Морган так любит его, – сказала Кэт абсолютно трезвым голосом, что повергло меня в ужас. Все взгляды устремились к ней, не зная, как реагировать на это ее заявление. Она опустила бокал на стол, поднялась.

– Я плохо себя чувствую, – произнесла Кэт и выбежала из комнаты.

– Иисусе! – воскликнул Джонатан, всплескивая руками в расстройстве.

Я взглянула в сторону Энди, которая, казалось, не могла определиться, какое решение ей принять. То ли остаться со своим братом, то ли последовать за матерью. Оливия осталась сидеть на месте, бледная и неподвижная.

– Пойду, проверю все ли с ней в порядке, – шепнула я Дрю.

Он кивнул, протягивая руку, чтобы взять булочку с блюда.

Когда я завернула за угол, то услышала, как Джонатан произнес.

– Хорошенькое дельце! Разве у этой женщины нет своих собственных дел?

Несмотря на то, что его замечание напрямую меня не касалось, все равно стало больно от того, что для отца Дрю я всегда буду не более чем досадной неприятностью. Я передернула плечами и заставила себя выбросить эту мысль из головы, сосредоточившись на поисках Кэт.

Мне потребовалось не так уж много времени, чтобы обнаружить ее местонахождение. Она едва успела добежать до ванной комнаты возле музыкальной залы. Содержимое ее желудка вырывалось на волю под ее судорожные всхлипывания.

– Кэт?! Это Маккензи. С тобой все в порядке?

– Уходи! – ее голос доносился сквозь булькающие звуки.

– Я пришла помочь. Прошу, позволь мне.

– Я в порядке. Прошу, дай мне побыть одной, – умоляюще сказала она.

Во мне крепло убеждение, что семейство Вайз– это только деньги, финансовое влияние и власть, и я была признательна своей семье за то, что они были моей силой и поддержкой, несмотря на простую жизнь. Семья Вайз на поверку же оказалась разрозненными индивидуумами. Когда Кэт утихла, и я услышала ее судорожные вздохи, то оттолкнулась от двери и направилась обратно в столовую. Мой желудок бурлил от голода. Фисташковая булочка, которую Дрю ел, когда я уходила, весьма бы сейчас пригодилась.

Свернув за угол, натолкнулась на Оливию. Я схватила ее за плечи, не давая ей опрокинуться назад. Она отстранила мои руки и поправила свои безупречные локоны, убранные в пучок на голове. Маленькие бусины пота блестели у нее на лбу. На ней был черный деловой костюм, пошитый с расчетом на ее растущий живот. Ее внешность до сих пор была важна для нее несмотря на то, что свадьба уже закончилась.

– О, Боже! – воскликнула я. – Мне очень жаль!

Она покачала головой, скрывая выражение глаз за ресницами.

– Бывает, – отмахнулась она от меня, но секунду спустя продолжила. – Как Кэт? В порядке?

– Да. Думаю, просто много выпила.

– Понятно.

Между нами потянулись секунды напряженного молчания. У меня в голове не было ни единой темы для разговора с Оливией.

– Послушай, – вдруг произнесла она. – Я кое-что собиралась сказать, но это ведь ничего не значит для тебя.

Я бросила на нее удивленный взгляд.

– Ну и что это должно означать?

– Это значит то, что мои чувства для вас обоих не имеют значения, потому, что если бы имели, вы бы не поступили так со мной!

От удивления я даже сделала шаг назад.

– Это несправедливо!

– Ты права, – согласилась Оливия. – Вокруг все несправедливо! Нечестно, что мой парень обманул меня с моей лучшей подругой. – я открыла было рот, чтобы опровергнуть ее слова, но она перебила. – Несправедливо, что я беременна его ребенком и вынуждена смотреть, как он счастлив с другой женщиной. Несправедливо, что в его глазах я вижу лишь отвращение к себе. Несправедливо, что этот ребенок всегда будет чувствовать враждебность его отца по отношению к его матери. Но больше всего несправедливости в том, что этот ребенок будет расти в неполной семье. – в знак весомости своих слов она водрузила руку на свой живот.

Внезапно я почувствовала себя разбитой. Каждое слово Оливии источало яд.

– Я доверяла тебе, – продолжила она. – Когда я познакомила вас, не знала, что вы споетесь за моей спиной. Мне всего лишь хотелось, чтобы моя лучшая подруга и мой парень были в хороших отношениях. Я не хотела, чтобы между вами возникали трения, и мы все чувствовали дискомфорт, как было тогда, когда мы с Нэйтом не ладили.

Слезы жгли мне глаза, когда ее горькие слова вонзались в мое сердце.

– Это было не так, я клянусь, – восклицала я.

Оливия протянула руку и провела пальцем по моей шее. Сверкающий гранями алмаз сверкал на ее пальце, и мы обе видели его.

– Может быть не физически, но есть больше, чем один обман, не так ли? – она уронила руку с кольцом. – Чем ближе вы друг к другу, тем дальше он отдаляется от меня. Ты ведь не станешь утверждать, что все иначе, потому что его отношение ко мне доказывает обратное. Ты ведь помнишь свой день рождения на пляже с мамой и папой, когда Дрю присоединился к вам?

Я положила руку на свое ожерелье, перебирая камни. Все, что она говорила, отчасти было правдой. Мы с Дрю никогда не видели нас без нее.

– Лив, прости нас. Мы никогда не собирались причинять тебе боль.

Оливия фыркнула, заскрежетав зубами, сжимая губы в тонкую линию.

– Дорога в ад всегда проложена добрыми намерениями, Кенз. Ты – та, кто мне это сказал. Если бы вы сразу были честны со мной и рассказали все, мне было бы не так больно.

– Что ты хочешь, чтобы мы сделали? – воскликнула я. – Ради Бога, Лив, никто не в силах изменить прошлое. Повторяю тебе, прости нас!

Оливия закрыла глаза, покачивая головой из стороны в сторону.

– Нет. Ты должна оставить нас с Дрю в покое и уйти.

– Но мы любим друг друга, – возразила я.

– И ты знаешь, что такое любовь, Кенз? Ты вроде любила Нэйта, но мы видим, что из этого вышло!

– Мы с Нэйтом ошибались насчет наших чувств. Даже ты это признала. Но с Дрю все по-другому.

– Ты передергиваешь, – выплюнула она. – Все верно. Вы, просто как горох и морковь, – протянула она, подражая моему акценту. – Честно говоря, все это не имеет значения. Ты ничего не сможешь сделать, чтобы исправить ситуацию, – она обошла меня, прикоснувшись рукой к моей руке. Возникло ощущение, что ко мне прижалось холодное тело ядовитой змеи. – То, что ты сотворила, Кенз, непростительно. Особенно после всего, что я сделала для тебя. Я была с тобой рядом в трудную минуту, когда никого не было рядом с тобой, и вот как ты отплатила мне! Предательством и ложью! По-видимому, наша дружба ничего для тебя не значила. Надеюсь, теперь ты счастлива! – она взглянула на меня через плечо. Ее кожа в тусклом свете отливала мертвенной белизной. – Да, и еще одно. Мне абсолютно все равно, что ты влюблена. Ты никогда не станешь мачехой моему ребенку.

Оливия исчезла в пустом коридоре, оставив меня с горьким чувством сожаления в сердце. Я знаю, что заслужила все ее упреки. Из-за меня Оливия будет воспитывать ребенка как мать-одиночка. Я утерла горькую слезинку, скользнувшую по моей щеке, и вернулась в столовую.

Когда я вошла, Джонатан подскочил на стуле, хлопая ладонью по столу.

– Ты потерял всяческое уважение ко мне и к семье!

– Отец, – обратился к нему Дрю.

Было страшно от того, каким спокойным он выглядел. Не расстроенным. Не сердитым. Эндрю наклонился вперед, положив локти на стол, и в упор глядел на своего отца.

– Все, что я сказал, правда! Ты так долго наказывал меня и маму, пришло время положить этому конец. Вокруг нас происходит так много хорошего. Бессмысленно продолжать жить прошлым.

– Ты думаешь, что-если этот человек рассказал тебе пару мелких деталей той истории, ты стал в ней экспертом? Я тогда не был злодеем, а он был!

– Не думаю, что в той ситуации были злодеи, папа. Наверное, вами обоими были допущены ошибки. Пришло время исправить их, вот и все.

– Он только сказал тебе, что стал лучше, но это не так!

– Папа, – вскочила Энди. – Эндрю не ошибается. Он просто пытается исправить ситуацию.

– Держись подальше от этого, Андреа.

Подошел Джаред и взял Энди за руку.

– Давай немного подышим свежим воздухом, – проговорил он тихо.

Энди мгновенно успокоилась и стала дышать ровнее.

– Нет, – Дрю потянулся, чтобы остановить их. – Заканчивайте завтрак. Не уходите так. – Он оглянулся на Джонатана и заметил меня. Нежная улыбка заиграла на его губах и согрела его глаза.

В тот момент я почувствовала себя более уверенной, чем когда возвращалась. Дрю обрел мир и пытался сохранить семью, не позволяя своему отцу все разрушить. Его спокойствие заставило меня захотеть стать лучше и найти способ поступить правильно по отношению к Оливии. Она и Дрю заслуживали совместно воспитывать своего ребенка.

– Отец, – продолжал Дрю, – я хочу сказать, что не пытаюсь осуждать кого-либо из вас. Все мы рано или поздно совершаем ошибки, но мы должны их исправлять. Я знаю то, что знаю и всего лишь пытаюсь сказать, что прощаю тебя за все содеянное.

– Ты прощаешь меня? – Джонатан зашелся приступом истерического смеха. – Ты очень добр, Энди.

– Я не шучу! – Дрю встал, обошел вокруг стола и взял меня за руку. – Маккензи и я счастливы! Мы возвращаемся сегодня днем домой, там мы начнем нашу совместную жизнь и мне бы очень хотелось, чтобы ты за нас порадовался.

Джонатан посмотрел на меня. Складки на его лбу стали глубже от гнева.

– Нет!

Дрю наклонил голову.

– Нет? Что нет?

– Я не собираюсь радоваться за тебя. Ты снова выбрал не ту женщину. Я не верю, что она для тебя лучший выбор. Она такая же, как Ребекка. Живет только для себя!

Я шагнула вперед, готовая наброситься на этого мужика. Не для себя. Мне было все равно, как он относится ко мне, а ради Дрю. Я ненавидела то, как он обращался со своим сыном. Дрю перехватил меня за талию, удерживая рядом с собой.

– Думай, что хочешь. Мне все равно, – заявил он. – Ведь твои думы не обязательно верны, как в случае с мамой и Налзом.

– Как ты смеешь! – зашипел он.

– Нет! Как смеешь ты! – воскликнул Дрю в ответ. – Ты раздуваешься от гордости, думая, что заставляешь людей видеть тебя могущественным и всесильным. Но ты таковым не являешься. Ты такой, каким был я когда-то. Потерянный и смущенный. Ну, так вот, отец, я больше не такой. Я обрел мир! – Дрю взглянул мне в глаза, и я увидела в них правду.

Джонатан начал аплодировать.

– Браво, Дрю! Браво! Твое выступление достойно оваций.

Дрю поклонился.

– Шути, сколько хочешь! Но в конце пути я счастлив. Ты же никогда не станешь счастливым, пока будешь держаться за свое прошлое. – Энди крепче сжал мою талию. – Пойдем отсюда! – в его лице было столько любви и нежности, что мое сердце воспарило.

– Я последую за тобой!

– О, пожалуйста! – скривился Джонатан.

– Хватит, пап! – зарычала Дрю. – Достаточно!

– Ты права, Андреа! Вы все покинете мой дом, пока не станете достаточно взрослыми!

Джаред и Энди встали, присоединившись к нам. Джонатан опустился на стул и отказался смотреть на нас, пока мы проходили мимо него. Дрю покачал головой.

– Папа! Нам не нужно расти. Это тебе нужно научиться отпускать!

– Убирайтесь! – вскричал Джонатан.

– Папа... – умоляюще прошептала Энди.

– Я сказал, убирайтесь!

Мы поднялись наверх, отправившись каждый в свою комнату, чтобы собрать вещи. Когда я собрала свои вещи, то подошла к комнате Оливии, чтобы сообщить ей, что мы покидаем дом. Я постучала в ее дверь, но не получила ответа. Повернув ручку двери, вошла в ее комнату и нашла лампы включенными, но ее там не было. Дрю подошел сзади и положил руку мне на талию.

– Наверное, она уже ушла, – произнес он тихо.

– Думаю да, – ответила я.– Поступила так, лишь бы не встречаться со мной.

– Все, в конце концов, наладится...

– Я надеюсь на это.

– Так и будет! – Дрю выключил свет и закрыл дверь.

Он поцеловал меня в носик, взял за руку и повел вниз по лестнице к ожидающей у входа машине. Мы понятия не имели, какое будущее нас ожидает, но твердо знали, что, несмотря ни на что, всегда будем вместе.

Глава 20

Маккензи

– Ты уверен в этом? – спрашиваю я, обнимая Джареда.

Он принимается раскачивать меня туда-сюда, крепко сжимая меня в объятиях.

– Уверен. Я всегда мечтал посетить Нью-Йорк, увидеть настоящий бродвейский балет и, быть может, шоу или два. У меня еще остались несколько недель от летних каникул, так почему бы не потратить их с пользой?! К тому же у меня нет никаких планов. А еще, вполне возможно, она застанет меня за кулисами.

– То, что между вами, видимо, двигается вперед большими шагами?

Джаред прижимается губами к моему лбу.

– Ревнуешь?

Я шутливо ударяю его в грудь кулаком.

– Думаешь?

Он скорчил забавную рожицу и послал кривую ухмылку.

– Да, наверное, мы понемногу движемся вперед, но это не значит, что мы собираемся пожениться.

Я взглянула на него сквозь ресницы, зажав нижнюю губу зубами.

– Я знаю это. Просто...

– Прекрати. – Джаред поднял руку в примиряющем жесте. – Мне весело. Я заслуживаю этого. Да?

Отступив назад, сжала губы в тонкую линию.

– Да. В последнее время ты стал более задумчив. Черт, кажется, ты слишком долго вьешься вокруг Дрю!

– Прикуси свой язык, женщина!

Наставив палец на него как дуло пистолета, я сделала шутливый щелчок губами, изображая выстрел.

– Попался!

Джаред наклонил козырек своей кепки, склоняя голову.

– Подумай еще раз, маленькая леди, – произнес он.

Дрю остановился позади меня, обхватывая своими руками. Я отклонилась на его грудь, наслаждаясь его простым прикосновением.

– Теперь они в первых полосах газет, поэтому у нас есть немного времени. – он кивнул Джареду. – Ты уверен, что хочешь задержаться рядом с моей сестрой? Позволь мне сказать тебе, что за кулисами нет ответов на все вопросы. Да и у моей сестры есть пара козырей в рукаве!

– Я все слышала, – провозгласила Энди, выходя из женской комнаты.

Джаред протянул ей руку, и она приняла ее, прижавшись к нему вплотную и положив другую руку ему на грудь. Они были настолько спаяны друг с другом, несмотря на то, что они вместе всего несколько дней, подумала бы, что они вместе годами.

Смех Дрю прокатился по моей спине вибрацией. Он положил подбородок мне на макушку, его руки слегка ласкали меня, заставляя дрожать от предвкушения с каждым ударом сердца.

– Эй, кто-то должен предупредить его об ужасах, что ожидают впереди. Театр заставляет всех верить, что сцена– это веселая легкая жизнь, где порхают женщины в сексуальных платьях, но это далеко не так. На самом деле это кровь, разбитые в кровь руки и бесконечные поединки. Если бы они не умели держать удар, я мог бы поклясться, что посещал Техас каждый раз, когда входил к ней в раздевалку.

Я ткнула локтем в ребра Дрю.

– Не смешно.

Джаред и Энди рассмеялись.

– Не позволяй ему командовать собой, – сказала вдруг Энди. – Он просто ревнует, потому что все мои товарки думают, что он высокомерный эгоцентричный сукин сын, ну а Джареда они будут просто обожать!

Оливия вывернула из-за угла, таща за собой сумочку. Ее шаг был короче обычного, да и выглядела она хуже. По крайней мере, ее кожа была бледнее обычного. Она переоделась в рубашку с бабочками, которая свободно опадала складками вокруг ее живота и в шорты цвета хаки. Ее волосы были свободно распущены по плечам. Оливия посмотрела на нас, но не остановилась. Вместо этого она направилась к воротам и вручила подбежавшему слуге свой посадочный талон.

– Так много всего для миссис Велити, – проворчала Энди. – Так я и знала! Это всего лишь очередной выкрутас.

Я подняла глаза на Дрю, он смотрел на меня сверху.

– Сегодня мы столкнулись с ней, когда я пошла проверить Кэт, – призналась я.

– Ненавижу, что мы так и не попали к маме! – воскликнула Энди.

– Что мы можем сделать? Для нас она потеряна, – подумал вслух Дрю.

– Значит, я правильно понимаю, она снова вцепилась в тебя? – Джаред не пропустит своего.

– Очень сильно.

– Прости, – прошептал Дрю, прижимаясь губами к моей макушке. – Это все моя вина. Я поговорю с ней. Она же не может всегда злиться.

– О! Еще как может! И это не твоя вина. Если бы я только с самого начала была с ней откровенна...

Джаред в сильнейшем раздражении резко выдохнул воздух сквозь ноздри.

– Как будто это помогло бы! Она никогда не была счастлива, находясь рядом с вами. Ты сделала то, что должна была, чтобы сохранить на этой неделе мир. Не позволяй ей винить тебя, Маккензи! – с укором произнес он.

– Он прав! – подхватила Энди.

– Микки, подумай об этом. Мы планировали рассказать ей обо всем несколько месяцев назад, – добавил Дрю. – Единственный раз, когда мы на самом деле прятались от нее, был на прошлой неделе и в этом виноват он! – Дрю кивнул на Джареда. – Не позволяй этому свести себя с ума. Мы едем домой, и там сможем все исправить.

Я провела рукой по лицу, ненавидя отвратительное чувство раскаяния, овладевшее мной и омрачившее мое счастье. Дрю и я наконец-то свободны, любили друг друга и были счастливы, но все же мне не давал покоя гнев Оливии.

– Я знаю! Знаю! В любом случае это не имеет значения. Могу вам сказать, однако, что гордилась вами сегодня. Ты был так внимателен к своему отцу, Дрю.

– Я буду следующей! – воскликнула Энди.

Горячий поток воздуха коснулся моих волос, когда Дрю резко выдохнул.

– Я вообще не готовился к этому!

– Вы издеваетесь надо мной, что ли? – воскликнул Джаред. – Я хотел ударить его, а ты даже не вздрогнул.

– О, поверь мне на слово, мне тоже хотелось ударить его, но я знаю, что это не поможет. Я так долго винил своего отца в ненависти ко мне, что забыл его настоящий облик. Я просто пожалел его. Здесь я в окружении любящих меня людей, а у него что осталось? Не более чем голый холодный бизнес. Найлз сказал мне кое-что, что крутилось снова и снова в моей голове в ту ночь.

– Что он сказал, Нова? – спросила Энди.

Дрю судорожно сжал мои руки.

– Он сказал, что наш отец измеряет человека по его социальной ступеньке на лестнице. Он пренебрегает осознанием того факта, что бизнес может исчезнуть и в последний момент нашей жизни все, о чем мы вспоминаем, это триумф нашего сердца.

– Вау, это так проницательно! – воскликнула Энди.

По интеркому объявили посадку на наш самолет. Дрю взглянул на часы и отодвинулся.

– Наверное, это все.

Мы обменялись объятиями и прощальными поцелуями. Мои эмоции иссякли с временной потерей Джареда, от расставания с Энди и с осознанием того, что Оливия пропустила это любящее прощание. Эти трое не очень хорошо относились к ней, но я знала, что это потому, что они хотят защитить меня. Оливия должна была стать частью финальной сцены прощания, а не полета в одном самолете.

Через несколько минут мы заняли свои места в самолете. Наши места оказались через проход от Оливии, которая сидела, прислонившись головой к окну с наушниками в ушах. Место рядом с ней было свободно, видимо это было место Джареда; он отменил свое возвращение буквально в последнюю минуту.

Я сидела на своем месте как на иголках. На протяжении всего полета мне хотелось вскочить на ноги и бежать без оглядки. Меня что-то беспокоило, да еще и Оливия рядом! Хотелось встать с кресла, сесть рядом с ней и поговорить, попытаться сгладить ситуацию. Но что я действительно четко понимала, так это то, что каждое сказанное мною слово будет бесполезным.

Дрю положил руку мне на колено, и я чуть не подпрыгнула от неожиданности.

– Все будет в порядке, – пробормотал он, наклонившись к моему уху. – У всех проблем есть привычка решаться. Дай ей время и дай мне возможность поговорить с ней.

Я положила свою руку поверх его. Краем глаза поймала взгляд Оливии, направленный в нашу сторону. Ее ноздри раздулись, а губы сжались в тонкую злую линию. Она резко отвернулась и снова сосредоточилась на том, что происходило на асфальте.

– Я понимаю это, Энди. Но я ненавижу, что все это происходит из-за меня.

– Мик, перестань себя винить! Мы солгали ей, но Оливия ведь тоже лгала нам.

Спорить с ним было бессмысленно. Дрю никогда не увидит вещи с моей точки зрения. По его мнению, мы имели полное право любить друг друга и ни в коем случае не должны были чувствовать за это вину. И хотя я все это понимала, не так-то просто было избавиться от угрызений совести. Только прощение рассеет мою агонию.

Когда самолет поднялся в воздух, меня накрыла клаустрофобия. Сиденья ощущались как тюремные нары, державшие меня в клещах. Четыре часа тянулись так медленно, что я поневоле спросила себя, летим ли мы во Флориду или все же едем?! Независимо от того, сколько раз мне пришлось приспосабливаться к моему сиденью, я не могла расслабиться, да и постоянные щелчки в ушах доводили до безумия.

Во время полета я пристально наблюдала за Оливией. Ей удалось заснуть минут на сорок, хотя спала она беспокойно. Она немного хныкнула во сне, но никто, кроме меня этого не заметил. Ее длинные стройные ноги слегка дергались, согнутые под сиденьем.

За тридцать минут до посадки мне уже не терпелось выбраться из этой консервной банки, шнырявшей по голубому небу. Я не могла видеть солнце, только отражение света через не задернутые шторы иллюминатора. Мое дыхание стало учащаться, а пульс подскочил и ускорился. Не знаю, что контролировало мое тело и разум. Дрю, чувствуя мой дискомфорт, пытался втянуть меня в разговор, но даже это не помогло мне отвлечься.

Внезапно Оливия выпрямилась. Она обхватила руками живот, и ее лицо исказилось от боли. Она закричала, наклоняясь вперед и прочно упираясь ногами в пол. Меня всю затрясло, интуитивно я дернулась в ее направлении. Наши глаза встретились, и я увидела в них боль и страх. Оливия стиснула зубы и бросилась вперед. Ее резкий крик заставил всех пассажиров взглянуть в ее сторону.

Дрю сорвал с себя ремень безопасности и споткнулся об меня в безумном рывке. Он опустился на колени рядом с пустым местом Оливии. Она плакала, хватая его за руку.

– Что-то не так, – прошептала она трагически. – Происходит что-то ужасно неправильное.

– Поговори со мной! Расскажи мне, что ты чувствуешь.

Я сидела на своем месте, наблюдая за ними расширившимися от ужаса глазами. Дрю был человеком действия, но я знала, что в глубине души он волнуется. Меня не очень удивит, если он увидит призраки Ребекки и Отэм на месте Оливии. Я сжала руки, борясь с тошнотой, которая грозила вот-вот захлестнуть меня.

– Больно! – закричала Оливия.

Дрю оглянулся вокруг, собираясь позвать на помощь, но стюардесса очутилась рядом с ним раньше, чем он произнес хоть слово.

– Все ли в порядке? – спросил сидящий рядом мужчина.

– Нет! – вскрикнула Оливия. – Мой желудок! Больно!

Мужчина, сидевший позади Оливии, наклонился к ней. То, что осталось от его седых волос, было зачесано так, чтобы спрятать лысину по всей темени. Его живот был огромнее, чем у Оливии и мешал ему приблизиться слишком близко.

– На каком она сроке? – спросил он.

– Семнадцать недель, – проворчала Оливия.

Мужчина встал, его живот уперся в спинку сиденья.

– Я– доктор Говард Толберт, семейный врач из Венеции. Вы не будете возражать, если я осмотрю вас?

Оливия кивнула, слезы боли полились по ее щекам. Врач оттолкнул сиденье и бросился вперед. Дрю встал, чтобы освободить место доктору. Мне не было видно, что делал доктор, так как его спина загораживала весь обзор. Он приглушенно говорил с Оливией, поэтому до меня долетало не каждое слово. Расслышала только такие слова, как «стресс, обнаружение и судороги», которые лишь подчеркивали серьезность ситуации. Это были те же слова, которые произнесла когда-то Морган мне и Нэйту, прежде чем у меня случился выкидыш. Дрю скрестил руки на груди, широко раскрыв глаза от беспокойства. Я протянула руку, предлагая ему безмолвное утешение и поддержку.

Наконец доктор поднялся.

– Думаю, она пока в безопасности, пока мы не приземлимся. Я не уверен без полного обследования, но...

– Дамы и господа! Говорит ваш капитан! – Из интеркома раздался хриплый голос с северо-западным акцентом. – Мы заходим на посадку в международном аэропорту Сарасота-Брадентон. В настоящий момент температура воздуха показывает девяносто два градуса по Фаренгейту. Местное время два часа. К воротам выхода из самолета мы прибудем примерно через десять минут.

– Что ж, нам повезло, – усмехнулся доктор Толберт. – Нужно, чтобы она была в числе первых к моменту высадки пассажиров. Пожалуйста, сообщите капитану, что нам требуется неотложная медицинская помощь.

Стюардесса, как бравый солдат, кивнула головой и направилась к капитану, чтобы сообщить о внештатной ситуации на борту самолета. Вместо нее симпатяга-блондинка попросила нас пристегнуть ремни безопасности.

Мелькнул знак «пристегните ремни» и мой желудок снова скрутило в тугой комок. Я скользнула на сиденье возле окна и позволила Дрю сесть рядом. Доктор остался рядом с Оливией, стягивая свой большой живот ремнем безопасности.

Когда самолет начал снижение, меня накрыла тошнота. Земля стремительно приближалась, а облака таяли в вышине, там, где им и положено оставаться. Я сжала кулаки и челюсти в ожидании, когда шасси самолета коснутся земли. Когда самолет коснулся земли, меня накрыла волна облегчения.

Как только погас знак пристегнуть ремни, мы с Дрю бросились собирать вещи, свои и Оливии. Трое нас, плюс хороший доктор были выведены из самолета, как только тот подъехал к посадочным воротам. В течение первых нескольких часов после своего возвращения в Сарасоту я находилась в приемном покое больницы, расхаживая туда-сюда, борясь с переживаниями за Дрю и Оливию.

Обозленная часть меня негодовала по поводу того, что ребенок будет всегда связывать их и в некотором смысле мне всегда придется делиться Дрю с Оливией. Но Дрю любил меня, а я– его. Оливия и Дрю заслуживали любить этого ребенка и, хотя Оливия бы никогда не захотела этого, я бы тоже полюбила ребенка.

Каждые полчаса или около того Дрю обрисовывал мне состояние здоровья Оливии. Оливия пострадала от Брекстона Хикста в самолете (прим. Схватки Брэкстона-Хикса – ложные схватки, которые появляются у некоторых женщин после 20-й недели беременности. Схватки Брэкстона-Хикса следует отличать от предвестниковых схваток, которые появляются за 2-3 недели до родов.). Врачи предположили, что это из-за стресса и перелета.

– Я предложил ей остаться с нами, но она отказалась. Я сильно разозлил ее перед отъездом в Амарилло, – сказал Дрю.

– Как?

Дрю пожал плечами.

– Это длинная история, она не хочет оставаться с нами. Но Оливия хочет, чтобы ты осталась с ней. Сначала я подумал, что она шутит, но она заявила, что, хотя ей все еще больно, по крайней мере, она тебя знает, и будет чувствовать себя комфортно с тобой в ее доме. Я отказал ей, сказав, что найму сиделку.

– Чушь! Я останусь с ней. – судьба предоставляла мне шанс все исправить, и я должна им воспользоваться.

– Нет. Ты поедешь домой со мной.

Я сжала лицо Дрю ладонями и прижалась губами к его губам.

– Я в долгу перед вами обоими, детка. Если она хочет, чтобы я ухаживала за ней, я останусь. Так будет лучше для нее и ребенка.

Дрю раздраженно вздохнул.

– Я знал, что не должен был говорить с тобой о ее просьбе.

– Это не имеет значения. Оливия бы все равно попросила.

Дрю нежно заправил прядь волос мне за ухо.

– Настанет ли время только для нас с тобой?

Я обняла его за талию и крепко прижалась к нему.

– Да! И я буду очень рада этому.

Его сильные руки крепко держали меня, окутывая своей любовью. Он поцеловал меня в макушку и отступил назад. Я проследила за ним взглядом до самой двери. Взявшись за ручку двери, Дрю вдруг обернулся и промолвил.

– О! Чуть не забыл! У нее будет девочка.

Я взмахнула руками, слезы выступили на глазах.

– Ей повезло, что у нее будет такой папочка, как ты.

– До тех пор, пока я не облажаюсь в следующий раз!

Я ответила ему, не задумываясь ни на минуту.

– Ты не облажался и в прошлый раз, но, если бы так и сделал, судьба всегда дает нам шанс все исправить.

Он исчез. Вернувшись к Оливии, я опустилась на ближайший стул, чтобы подождать, пока начну возвращать свой долг судьбе, благодаря за возможность все исправить.

Глава 21

Эндрю

От вида страданий Оливии, мое сердце обливалось кровью. Все те ужасные обидные вещи, которые я когда-либо говорил ей, приносили мне огромную боль. В салоне самолета и позже в больнице я молил Бога простить мне мою черствость по отношению к ней. Самым важным во всем этом был ребенок, а не моя детская вражда с Оливией. Если я чему-то и научился за последние пару недель, так это тому, что жизнь слишком коротка и достаточно всего лишь пары слов, чтобы причинить человеку неимоверную боль.

Прошли недели с тех пор, как я последний раз был в квартире Оливии, помогая Маккензи ухаживать за ней. У меня была работа. Я ожидал, что отец уволит меня за ту выходку и даже радовался своему увольнению, но отец счел нужным снова пытать меня. Каждый божий день бедный Итан получал по шесть дел, нуждающихся в моем рассмотрении. Гэвин все еще наслаждался медовым месяцем, а я отдувался за офис в Сарасоте. Отец думал, что, взвалив на меня как можно больше работы, сломает меня. Он здорово ошибался.

Стук в дверь оторвал меня от прочтения папки, в которую я зарылся, изучая новое дело. Желудок урчал, напоминая о том, что я забыл поесть и, причем довольно давно. Дождь стекал ручейками по стеклу окна позади меня. Над Сарасотой проносилась летняя буря. Воздух наполнял соленый запах залива. Захлопнув папку, бросил на нее очки и воскликнул.

– Открыто!

Откатив стул от стола, я поднялся, разминая затекшие мышцы и скрепя суставами.

В кабинет просунул голову Итан.

– Эй, босс! Уже далеко за полночь. Не возражаешь, если я уйду отсюда?!

Удивленный, я взглянул на часы и присвистнул.

– Вот это да! Извини. Я даже не смотрю на часы! Конечно, вали отсюда.

Итан распахнул дверь и прислонился к раме.

– Тебе что-нибудь нужно, прежде чем я уйду?

Я начал закатывать рукава, расстегивая манжеты рубашки.

– Убедись, что у Дона и Кэрол есть все необходимое для завтрашнего допроса Хейла. Я хочу, чтобы брачный договор был расторгнут. Этот ублюдок заслуживает расплаты.

Итан кивнул, подавляя зевок.

– Сделай его!

– Кроме того, назначь встречу с Джолсоном. Нам действительно нужно заняться поселением «Ольха». О, и Риз должен позвонить посреднику по иску об опеке над Майером. Я рассмотрел миллион и одну задачу из списка запланированных дел. Каждая из них была так же важна, как и предыдущая, но они могут подождать до завтра. Прежде всего, мне нужен хороший отдых. Впрочем, неважно... отправляйся домой. Все это подождет до завтра.

Итан отсалютовал мне.

– Как скажешь босс!

Он выпрямился и повернулся, готовый покинуть мой кабинет.

– Итан, что-нибудь слышно о Наташе?

Я старался не засмеяться, когда он остановился как вкопанный, но с треском провалился. Он думал, что очень умело скрывает свой роман, но Гэвин рассекретил его, когда мы говорили с ним в последний раз. Итан потянулся к уху.

– Эмм… нуу, – замямлил он, а затем выпрямился и высоко поднял голову. – Да, конечно, – поправился Итан уже более уверенно. – На самом деле я возвращаюсь домой только для того, чтобы заняться с ней по телефону безумным сексом...

Смеясь, я закатил глаза к потолку.

– Удачи, мой друг! Передай ей привет от меня и не забудь вымыть руки перед завтрашним приходом на работу.

– Конечно, конечно! – Он показал мне два больших пальца и исчез за дверью.

Я снял куртку со спинки стула и накинул ее на плечи. Схватив ключи и телефон со стола, сунул их в карман брюк и вышел из кабинета, закрыв за собой дверь. Свет в офисе был погашен. Не было ни помощников, ни секретарей, ни юристов, ни стажеров. Этот офис походил на город–призрак. Я не собирался задерживаться так надолго, но это были оплачиваемые часы. Не думаю, что мой отец будет на это жаловаться.

В машине набрал номер Маккензи. Хотел убедиться, что они с Оливией еще не спят. Прошло уже почти двадцать четыре часа с тех пор, как я видел свою девушку в последний раз и очень скучал по ней. Достаточно было и того, что мне приходилось следить за своими словами в присутствии Оливии. Каждый раз, когда я пытался прикоснуться к Маккензи самым невинным образом, она уклонялась. Микки поведала мне, что отношения между ней и Оливией идут на поправку, и она не хотела слишком уж демонстрировать ей наши отношения. Это обеспокоило меня, но я ничего не сказал. Скоро все закончится, и моя девочка вновь будет только моей.

– Эй, красавчик! – послышался ее южный акцент в телефонной трубке.

Я выехал со стоянки и направился к автостраде.

– Привет, красотка!

– Ты что, только что выезжаешь из офиса?

– Да. Немного потерял счет времени. Думал, что ты спишь.

Моросил дождь, покрывая лобовое стекло маленькими ручейками так, что мне потребовались дворники. Дороги в этот час оказались пустынны, за исключением немногочисленных ночных путешественников. Услышав, как хлопнула дверца машины, понял, что она еще в пути.

– Я спала, но Лив меня разбудила. Не припомню, чтобы у меня возникало столько пожеланий, когда я носила Эвана.

Я хихикнул.

– Это она специально для тебя старается. Хотел бы я знать это наверняка. Слушай, я такой голодный, может что-нибудь прихватить по дороге?

– Ты собираешься приехать?

– У тебя все в порядке?

– Конечно, все в порядке. Я соскучилась, – выдохнула Маккензи в трубку.

Я ослабил галстук на шее и повернул на шоссе, направляясь к дому Оливии. Десять минут, и я доберусь туда, чтобы, наконец, поцеловать свою девушку.

– Может быть, я даже останусь на ночь.

– Энди, – фыркнула Маккензи. – Ты знаешь, что сейчас это не вариант. Это несправедливо по отношению к Лив.

– Это несправедливо по отношению к нам, детка.

– Я знаю. – Микки тяжело вздохнула. – Мне нужно идти. Я в магазине и возьму тебе что-нибудь поесть, а дома мы поговорим, согласен?

– Замечательно, красавица. Я люблю тебя!

– И я тебя люблю! – прозвучало в ответ, и она отключилась.

Пять минут спустя я парковался у квартиры Оливии. Заехав на подземную парковку, остановился на своем обычном месте рядом с тем местом, где Маккензи паркует свой «Приус». Через несколько дней после нашего возвращения в Сарасоту отец Маккензи, Билл, любезно приехал из Флориды на своем грузовичке вместе с вещами Микки, включающими даже ее машину. Он не стал надолго задерживаться и его, похоже, тоже не очень обрадовала идея Маккензи ухаживать за Оливией. Но, как мудрый человек, Билл не стал озвучивать свои соображения. Маккензи считала, что это ее искупление и кто мы такие, чтобы доказывать ей обратное.

Машины Маккензи не было, как я и ожидал. Однако на ее парковочном месте стояла незнакомая мне машина. Вместо того, чтобы припарковаться рядом с незнакомой машиной, я проехал вниз и припарковался у задней стены. Выйдя из машины, направился к лифту, поглядывая на незнакомое транспортное средство. Ничего особенного– черный «Крайслер 300». Прокатные наклейки покрывали полупрозрачные тонированные окна. Я пожал плечами и продолжил идти к лифту, чтобы подняться в апартаменты Оливии.

Когда двери лифта открылись, я направился в сторону квартиры Оливии по маршруту, пройденному уже, наверное, миллионы раз. У входной двери ее квартиры поднял руку, собираясь постучать в дверь, но остановился, привлеченный громкими сердитыми голосами. Судя по всему, спорили Оливия и какой-то мужчина. Мне до чесотки захотелось подслушать и, не сдерживаясь, прижал ухо к двери. Судя по всему, спор разгорался нешуточный, хотя расслышать что-либо не получалось.

Дверная ручка задрожала. Испугавшись, что меня застанут за некрасивым поступком, я отпрянул и побежал за угол.

– Ты не имеешь права, Оливия. Не имеешь никакого права, – мужской голос резонировал от стен. Я закусил губу пытаясь понять, откуда мне знаком этот голос, но так и не смог вспомнить.

– Я имею на это полное право!

Выглянув из-за угла, увидел удалявшегося мужчину со спины. На нем был хорошо скроенный под его высокую худощавую фигуру костюм черного цвета. Его рыжевато-каштановые волосы выглядели уложенными так, будто он только что поднялся с постели. Я вглядывался в его фигуру, пытаясь отыскать какие-либо следы или опознавательные знаки, но потерпел поражение. Без взгляда на его лицо все равно его не узнаю.

– Ты избегаешь меня с самого Бостона.

– Нет. Я сказала, что мне нечего тебе сказать. А теперь уходи, пока Кенз не вернулась, – усмехнулась Оливия.

– А она знает? – он давил, дрожа от негодования. – Маккензи хоть представляет, что ты задумала?

Внезапно меня покинули все силы. Предположить, что Оливия задумала что-то недоброе по отношению к Маккензи... сейчас, когда мы так много делали для нее... было немыслимо. Внутри меня образовалась зияющая пустота. Мне оставалось лишь сосредоточиться на разговоре между этими двумя.

– Ты бредишь, Нэйт!

У меня перехватило дыхание. Нэйт повернул голову, глядя в мою сторону. Я быстро нырнул за угол, зажимая себе рот ладонью. Грудь вздымалась, словно после пробежки.

– Я брежу? – он усмехнулся.

Поскольку я все еще боялся, что он смотрит на угол, за которым я спрятался, то побоялся выглядывать и лишь прислушивался к продолжавшемуся разговору. – Разве не ты лжешь, чтобы удержать мужчину, который ненавидит в тебе все, кроме ребенка?

– Да, детка, не забывай об этом! Зачем ты пришел сегодня? Выставить меня злодейкой? Напасть на меня, лишь бы спасти ее? – Оливия сплюнула. Внезапно ее сатанинский смех наполнил коридор, бросая меня в холодный пот. – О! Так вот оно что?! Ты хочешь стать ее героем?! Что в ней есть такого, что мужчины бросаются ей на помощь? Господи!

Я затаил дыхание, вслушиваясь в его ответ.

– Она любит. Только и всего. Это недоступно для таких циников, как ты и я. Я больше не хочу смотреть, как ей больно.

– Ну, надо же! – вскипела Оливия.

Хлопнувшая дверь заставила меня подпрыгнуть на месте. Нэйт стукнул по косяку так, что затрясся весь пол.

– Давай, скрывайся от меня, Оливия, но я не уйду. Не рассчитывай на это! У меня тоже есть права.

Внезапно все кусочки мозаики стали складываться в моей голове. Я просчитал про себя каждое слово, каждую интонацию, вплоть до мельчайшего повышения голоса. Все это имело смысл, но информация была только слухом. Мне же нужны были факты, и был только один способ их получить.

Я снова выглянул из-за угла и увидел, как Нэйт разводит руками. Он выставил средний палец у двери, его лицо наполнилось яростью. Он исчез за углом, и я услышал шуршащие двери лифта. Теперь настал мой выход. Я бросился к лестнице, чтобы преодолеть четырнадцать пролетов вниз. К тому времени, как я добежал до подземной парковки, машина Нэйта уже сворачивала за угол, выезжая с парковки. Бросившись к своей машине, решил не терять Нэйта из виду.

Мне позвонила Маккензи, чтобы узнать, где я нахожусь. Ответил, что у меня возникли срочные дела, и я скоро буду. Это было единственным, что я мог придумать, чтобы оправдать свое отсутствие в час ночи, ведь это далеко не первый раз, когда меня так поздно вызывали в офис.

Автомобильные погони– это еще не все, что мне нравится в кино. Эта же погоня меня разочаровала. Нэйт дал мне всего десять минут, пока не добрался к заливу и остановился у отеля «Хайятт». Я задумался, зачем он направился в мотель, но потом вспомнил, как он говорил Маккензи, что у него дела в Чикаго.

Нэйт остановил машину перед отелем на парковке и вышел. Найдя с другой стороны парковки незанятое место, я осторожно припарковался. Почему-то мне как можно дольше хотелось оставаться необнаруженным. У меня и мысли не возникало о том, как я стану искать его в отеле или что я скажу ему, когда найду. Но в одном был совершенно точно уверен. у него есть ответы на все мои вопросы.

Оказавшись внутри, стер с лица остатки дождя. Ливень разошелся не на шутку, промочив меня до нитки, пока я бежал от машины в фойе.

– Чем я могу вам помочь? – спросил услужливый портье.

– Я должен здесь встретиться кое с кем, – начал я, но что-то привлекло мое внимание. Судьба улыбнулась мне, и я заметил Нэйта который сидел в баре отеля и вел беседу с барменом. – Вообще-то я вижу того, кто мне нужен. Спасибо за помощь.

– Всегда к вашим услугам, сэр.

В баре я встал за спиной Нэйта. Тусклое освещение создавало приятный полумрак. Богатая отделка включала в себя даже кожаные барные стулья с высокими спинками, возле стойки. Маленькие круглые столы заполняли комнату, окруженные удобными крылатыми креслами. Один или два клиента отирались здесь, но комната в основном была пуста. Я глубоко вздохнул, пытаясь успокоить колотящееся сердце. Мне нужно было сохранять ясную голову, чтобы не напугать этого человека. Вместо того, чтобы сразу идти к нему, уселся за два стула от него и крикнул зычным голосом.

– Бармен!

Ко мне подошел молодой человек с широкой улыбкой на лице и усталыми глазами.

– Да, сэр. Что я могу для вас сделать?

Я потер подбородок.

– Клюквенную водку! Да… непременно водку!

Бармен наклонил голову, немного смущенный моим заказом. Я произнес ему шепотом слово «безалкогольное», и он сразу воспрянул духом. Несколько мгновений спустя передо мной появилась рюмка, но я не стал ее опрокидывать залпом. Взглянув на Нэйта, перед которым стояла почти полная рюмка, спросил.

– Беспокойная ночь?

– Это явное преуменьшение, – ответил он, делая глоток.

– Вы здесь по делам?

– Помимо прочего. У вас когда-нибудь было ощущение, что каждый сделанный вами выбор выкапывал вам яму все глубже и глубже, из которой у вас мало шансов выбраться? – спросил Нэйт. Он вдруг повернул голову и уставился на меня. – Разве мы не знакомы?

Я поставил рюмку на стойку.

– Думаю это так. Вы ведь Нэйт, верно?

Он щелкнул пальцами, наставил на меня указательный и воскликнул.

– Так ты Дрю! Парень Маккензи. Мы встречались в Бостоне.

– Это верно. Мир тесен.

Нэйт почесал нос большим пальцем. Бармен тут же вновь наполнил его рюмку.

– Ты остановился в этом отеле? Маккензи тоже здесь?

Я сделал глоток из своей рюмки и осторожно ответил.

– У меня здесь встреча с клиентом. Он остановился здесь.

– Понятно. – Нэйт сделал еще один глоток, и что-то во мне заставило продолжить разговор о вымышленном клиенте.

– Да уж. Это будет интересный случай, – я передвинулся на одно сиденье ближе к Нэйту и сделал изрядный глоток. – Несколько лет назад он разбогател. Как и многие, он был молод и глуп, поэтому стал предаваться лучшим вещам в жизни. – Я хихикнул и сделал еще один глоток. – Он начал встречаться со своей будущей женой, и для него это было просто забавой. Мужчина никогда не собирался жениться и завести детей. Он любил путешествовать и рисковать. Поэтому, когда сообщил ей, что их роман закончился, она заставила его поверить, что беременна его ребенком. Он, как порядочный и честный в глубине души человек, женился на ней и принял ее ребенка как своего. У него устаревшие взгляды, поэтому он взял на себя ответственность.

– Благородный, – пробормотал Нэйт.

– Очень. И вот в прошлом месяце его дочь внезапно заболела, и ей понадобилось переливание крови. Во время рутинного тестирования на донора крови вдруг выясняется, что его дочь вовсе и не его. Последние пять лет он воспитывал ребенка другого мужчины. Его жена все это время лгала ему. Несмотря на то, что она спала с другим мужчиной все то время, что была с моим клиентом, она утверждает, что сделала все это из любви к моему клиенту. Что еще хуже в данном случае, другой мужчина– отец ребенка понятия не имел, что ребенок вообще существует. Мы недавно нашли биологического отца. Он опустошен, потому что всегда хотел иметь собственную семью, а эта женщина украла у него семью из-за своей жадности.

Я выпил остатки водки и постучал по столешнице, чтобы бармен налил мне еще.

Нэйт уставился на свой стакан и провел пальцем по ободку. Он наклонил голову и бросил быстрый взгляд в мою сторону. Судорожно сглотнув, мужчина ослабил галстук. Его губы раздвинулись. Он вел себя так, словно слова вот-вот готовы были сорваться с его языка, но Нэйт зажмурился и слегка покачал головой, словно пытаясь отговорить себя от откровенности.

Бармен поставил передо мной еще одну рюмку клюквенного сока. Я встал, снял куртку и сел на сиденье рядом с Нэйтом.

– Ты выглядишь так, будто тебе нужно поговорить. Мне говорили, что я отлично умею слушать. – я потянулся к своему стакану, поднося его к губам.

Мой желудок делал сальто; это ощущение было сродни тому, когда я обращался в суд, зная, что человек виновен.

Нэйт хихикнул, глядя на крошечный цилиндр в своих руках, временно облегчающий его проблемы.

– Люди платят тебе хорошие деньги за то, чтобы ты их просто выслушал.

– Твоя правда. Но я действительно хорош в том, что я делаю.

Он взял рюмку и опрокинул в себя. Стекло издало громкий стук, когда ударилось о барную стойку.

– Я не сомневаюсь в этом, но мне не нужны твои услуги.

Конечно, ему просто необходимо было поговорить, но я был в замешательстве. Потянувшись к куртке, вынул кошелек из внутреннего нагрудного кармана, извлек стодолларовую купюру и визитную карточку. Деньги положил под стакан, а Нэйту сунул визитку.

– Мой личный номер телефона на карточке. Если захочешь поговорить или вдруг я тебе понадоблюсь, просто позвони. Днем или ночью.

Он постучал по карточке двумя пальцами.

– Спасибо, конечно, но сомневаюсь, что она мне понадобится.

– Не за что! – я встал и похлопал Нэйта по плечу. – Так или иначе, мне было приятно пообщаться с тобой.

– Мне тоже.

На выходе из бара достал свой сотовый и пролистал список контактов, чтобы найти нужный номер. Гудков было два, прежде чем раздался сонный голос Итона.

– Еще пять минут, мам, – проворчал он.

– Извини, что беспокою тебя в столь поздний час, но мне нужно, чтобы ты очистил мое завтрашнее расписание.

– На весь день?

– На весь!

– Все в порядке?

Я вышел из отеля и посмотрел на небо. Темные облака начали отступать, и сквозь них лился дивный лунный свет.

«Ничего не может быть лучше», – подумал я.

И это было правдой! Это не простое совпадение, что я оказался в коридоре поздно ночью, а потом поперся за Нэйтом в бар. Мир готовился к чему-то большому и светлому. Я догадывался, к чему. Догадывался о том, что должно было случиться, но сейчас все, что я мог делать, это ждать, пока Нэйт окончательно проглотит наживку.

Глава 22

Маккензи

– Хорошо, иди, – фыркнула Оливия. – Ведь не я беспомощно лежу в кровати. Нужно было и в правду нанять медсестру. По крайней мере, она бы не стала уходить из дома всякий раз, когда ей звонит очередной парень.

– Лив, это несправедливо! – я терпеливо вздохнула, убирая в холодильник кувшин с холодным чаем, оставленный ею на столе. – Я всего лишь иду в магазин. Это ненадолго.

– Да, действительно, магазин. Знаешь, по соседству есть неплохой отель. Почему бы тебе быстренько не заскочить и в него и не отыметь там своего парня?

Оливия ушла в свою комнату, хлопнув дверью с такой силой, что звук разнесся по всему дому. Когда я вернулась прошлой ночью из магазина, в ней что-то изменилось. Я не могла точно определить, в чем именно, но каждая мелочь кричала об этом. Независимо от того, сколько раз я предлагала ей поговорить, она всегда отмалчивалась. Впрочем, и в этот раз все прошло безуспешно.

– Лив, – постучала я в дверь ее комнаты. – Поговори со мной! Что с тобой происходит?

Мне было слышно, как она передвигается внутри комнаты. Внезапно дверь распахнулась, и Оливия оказалась со мной лицом к лицу.

– Ты хочешь знать, что случилось? Я скажу тебе. Вместо того чтобы приехать сюда, проведать мать своего ребенка, Дрю скорее встретится с тобой где-нибудь в другом месте, только чтобы не иметь со мной дела. Мне надоело торчать на задворках!

– Да это не правда! Дрю там встречается с клиентом и просил меня зайти.

– Да, а меня снова не пригласили! – огрызнулась она.

– Да ты же сама сказала, что уже отдыхаешь!!! Он приедет сегодня вечером после работы.

Оливия картинно закатила глаза, прошла к своей кровати и плюхнулась на нее, оставив меня стоять в дверях.

– Точно так же, как и прошлой ночью? Тогда тоже был удобный клиент?

Я оперлась рукой о косяк, опустив голову.

– Мне жаль! Что я могу сделать, чтобы тебе стало легче?

– Ты не должна уходить!

– Но я уже пообещала ему прийти!

– Ну и что?

Я отрицательно мотнула головой.

– Этого я не могу сделать. Тебе принести что-нибудь на то время, пока меня не будет?

Оливия фыркнула, пристально взглянув на меня. Ее гнев разгорелся с такой силой, что я была вынуждена опустить глаза.

– Ты делаешь так много для того, чтобы укрепить нашу дружбу! – усмехнулась она, скрестив руки на груди. – Я должна была раньше понять, что все это ради Дрю.

Мое горло сжалось, и злые слезы обожгли глаза.

– Это нечестно! Я пренебрегла им, чтобы быть здесь с тобой. Сколько раз за это время я...

– Пожалуйста! Как будто я не знаю о том, что вы вдвоем делаете за моей спиной. Я слышу ночью, как ты с ним хихикаешь.

Я воздела глаза к потолку, преодолевая горечь и разочарование.

– Он мой парень, Лив.

Ее рот дернулся в саркастической ухмылке.

– И отец моего ребенка!

В чем-то она была права. С ней у Дрю было что-то, чего пока не было у нас с ним. Мы с Дрю много разговаривали, это было правдой, в том числе мы разговаривали и о детях. Даже при всем том, что он боялся подвести своих детей, как подвел Отэм, Дрю все еще хотел детей. Независимо от того, как я старалась убедить его в том, что он не подводил свою дочь, были раны, которые еще не до конца затянулись.

– Я ухожу, – пробормотала я.

– Да, ты так и сделаешь.

Тяжело вздохнув, закрыла за собой дверь ее спальни. Я пыталась убедить себя, что Оливия не имела в виду то, что сказала. Как мне казалось, до вчерашнего дня мы работали над нашими проблемами. Но и это не снимало боль. Ее слова задели меня глубоко и возвращались в мои мысли назойливой мухой, пока я шла до кафе.

В воздухе запах летнего дождя смешивался с запахом залива. Пальмы блестели в мягких солнечных лучах, пробивавшихся сквозь темные облака. Тут и там были разбросаны лужи воды. Легкий ветерок коснулся меня, заставив поежиться. Я боролась с желанием заплакать, некстати вспомнив, как вчера пришла домой, промокшая и замерзшая с пакетами покупок для Оливии, а ей даже не пришло в голову обо мне позаботиться, чтобы я не заболела. Все, что имело значение, лишь ее желания.

Свернув за угол, остановилась перед «Старбаксом», посмотрев в окно, прежде чем войти в помещение. Я заметила Дрю, сидящего за столом в дальнем углу. Одну руку он вытянул вдоль спинки дивана, а другой небрежно держал чашку с кофе. Одет он был в черный хенли, потертые джинсы и шлепанцы. Это показалось мне странным, обычно он так не одевался. Я рылась в памяти, безуспешно пытаясь вспомнить, что пропустила, но на ум упорно приходило то, что он собирается встретиться с клиентом, и мне стоит забыть свои переживания.

Дрю взглянул в сторону окна. Заметил меня, и по его красивому лицу расползлась улыбка. Поправила очки и затем запустила пальцы в волосы, немного смущенная его вниманием. Он встал и поманил меня, желая, чтобы я присоединилась к нему. Просто увидев его, я уже почувствовала себя намного лучше. Мне не хотелось рассказывать ему о том, что сказала Оливия перед моим уходом, ведь у меня были его теплые объятия и нежные поцелуи, чтобы стереть раздражение и неуверенность, поселившиеся во мне.

Я откинула волосы назад, потом взялась за массивную дверную ручку и повернула ее. Меня сразу же окутал фантастический аромат свежих кофейных зерен и сахара. Я глубоко вдохнула, наслаждаясь вкусным ароматом.

– Микки, – позвал Дрю, направляясь ко мне.

Я указала на его руку, намекая, что тоже бы не отказалась от кофе. Он кивнул и встретил меня в конце очереди. Его руки обвились вокруг меня. Наши губы встретились в поцелуе, который мог бы зажечь небеса. Это было именно то, в чем я так отчаянно нуждалась. Мои пальцы запутались в волосах у него на затылке. С тех пор, как мы вернулись, короткий ежик его волос вырос на сантиметр или два, и я заставила себя пообещать, что мы никогда не будем подстригать его так коротко. Дрю отстранился от меня, его дерзкая ухмылка и глубокие ямочки на щеках предлагали зайти дальше, но в это время бариста прочистила горло. Я обернулась к ней, немного смущенная нашим приветствием с Дрю на людях.

Дрю уткнулся носом в мою шею, пока я делала заказ. Его дыхание щекотало меня, отчего я извивалась и хихикала, пытаясь выкрутиться, но его руки на моей талии лишь сжимались крепче. Он прошел со мной к стойке и ждал там, пока бариста не протянула мне кофе.

Вернувшись за столик, Дрю отодвинул стул, слегка придерживая меня за бедро. Мы немного поговорили о погоде и о том, какие новости у Гэвина. Они с Морган собирались вернуться на следующей неделе. Я рассказала о Джареде и о том, что он должен был вернуться еще на выходных. Дрю никогда не упоминал в разговоре Оливию, и на этот раз я была этому рада, как никогда.

Дрю взглянул на часы, потом на меня.

– Хорошо, Мик, я чувствую, что должен предупредить тебя...

– М-м-м? – Я сделал глоток кофе, и взглянула на него.

– О моем клиенте. Он должен подойти с минуты на минуту и ...

Стеклянная дверь открылась, и внутрь кафе ворвался теплый летний ветерок. Я машинально поглядела в сторону вновь вошедшего, даже не подумав о том, зачем. В помещение вошел высокий мужчина в темных очках и с темно-рыжими волосами. Я потрясенно вздохнула, узнавая его.

– Энди, – перебила я, указывая на мужчину. – Это же Нэйт! – схватив Дрю за руку, быстро встряхнула ее. Его губы сжались в тонкую линию, когда я улыбнулась и помахала бывшему жениху.

Нэйт на мгновение снял очки. Его распухшие налитые кровью глаза на мгновение встретились с моими, и он вновь надел очки. Он слегка кивнул мне и встал в очередь, чтобы сделать заказ.

– Ничего себе, вот так тесен мир! – заявила я, откидываясь на спинку и прижимаясь к Дрю. – Энди?

– Я как раз пытался сказать тебе, что Нэйт и есть мой клиент.

– Что? Так что случилось?

– Да ничего пока. Он позвонил мне сегодня утром с просьбой увидеться со мной... с нами. Он хочет нанять меня, но прежде хочет кое-что рассказать нам обоим.

Я потерла рукой подбородок.

– Зачем ему наш семейный совет?

– У меня есть подозрение... – Дрю накрутил на палец прядь моих волос. – Видишь ли, я столкнулся с ним...

– Дрю, Маккензи! – приветствовал нас незаметно подошедший Нэйт.

Я посмотрела вначале на Дрю, потом на Нэйта. Что-то было не так. И это что-то висело в воздухе. По старой памяти я встала и обняла Нэйта.

– Привет, Нэйт!

Он обнял меня свободной рукой, крепко прижимая к груди. Знакомый запах его одеколона всколыхнул мою память. Возможно, мы с Нэйтом и расстались несколько некрасиво, но это не мешает мне беспокоиться за него. Он был хорошим человеком, и я была точно уверена, что однажды он найдет хорошую девушку, ради которой захочет остепениться. Просто я не была той девушкой.

– Я тоже рад тебя видеть! Ты выглядишь потрясающе! – он отпустил меня, и я тут же заняла свое место рядом с Дрю.

Нэйт сел напротив меня. Они с Дрю пожали друг другу руки.

– Спасибо, что согласились встретиться. Я знаю, что это довольно необычно, но то, что я собираюсь рассказать, вы должны услышать вместе.

– Я уверен в этом, – заметил Дрю.

В целом Нэйт выглядел ужасно. На лице пробивалась щетина, а волосы на голове были просто в ужасающем беспорядке. Он был одет, как Дрю. джинсы и футболка, но вещи выглядели мятыми, словно их только что достали из чемодана. Нэйт снял свои солнцезащитные очки и бросил их на столик. Я вздрогнула от того, каким раздражением горели его глаза.

– Я собираюсь пропустить формальности и сразу перейти к делу, – начал он. – То, что я должен поведать вам, должно быть сказано сейчас, прежде чем я выйду из себя.

Дрю забарабанил пальцами по столу.

– Должен ли я делать пометки?

Нэйт отрицательно качает головой.

– Вы не забудете этого, обещаю.

Я наклонилась вперед, протягивая Нэйту руку. Он отпрянул.

– Нэйт, что не так? У тебя проблемы?

Мужчина протянул руку к груди, слегка потирая место над сердцем.

– К сожалению, да. Но это не те неприятности, которые вы себе вообразили, – сказал он с отчаянием во взгляде.

– Что бы это ни было, мы поможем! – заявила я.

Нэйт посмотрел на меня, в его глазах застыли слезы.

– Ты возненавидишь меня после того, о чем я расскажу! – его кофейная чашка застыла на уровне груди, пока Нэйт обдумывал свои следующие слова. Затем решительно поставил чашку на стол и облокотился на него локтями. – Прежде всего, позвольте сказать вам, что мне очень-очень жаль. Я такой осел с большой буквы. Никогда бы не подумал. Я такая задница!

– Нэйт, прекрати! – вскричала я.

– Маккензи, вот это я всегда и любил в тебе. Тебе больно видеть, когда больно другим, даже если они этого заслуживают. У тебя золотое сердце! – Его губы сжались, он глубоко вздохнул, словно перед прыжком в ледяную воду. – Думаю, лучше начать с того места, где мы расстались.

Дрю положил руку на спинку моего кресла и подтянул поближе к столу. Мои ноги внезапно оторвались от земли, а пальцами рук я вцепилась в столешницу. Эти манипуляции заставили меня занервничать.

– Я хотел бы сказать тебе, что очень переживал по поводу нашего расставания, но это не так. Не пойми меня неправильно! Мне было больно, и я не хотел вот так потерять тебя, но твой уход стал облегчением. Мне больше не нужно было притворяться. Конечно, я сделал все, что в таких ситуациях делает нормальный мужик. я тебе звонил, писал, умолял вернуться, но в глубине души всегда знал, что я тебя не заслуживаю.

Дрю медленно провел большим пальцем по моей шее. Повторяющиеся движения заставляли меня чувствовать себя хорошо и здорово расслабляли мои нервы.

– Когда ты отказалась мириться, моя гордость была задета сильнее, чем мое сердце. Я с головой ушел в работу. Это единственная вещь, в которой я когда-либо был действительно хорош и единственная, которую вообще любил. Я не подумал о тебе. Я вновь стал свободным и мне это нравилось. Так продолжалось до тех пор, пока я не увидел тебя на пляже с родителями и Дрю. – Нэйт сосредоточил свой взгляд в пространстве между мной и Дрю, а затем вновь уткнулся в свою чашку. – Когда ты, наконец, согласилась встретиться со мной, я пообещал себе, что верну тебя. На мой взгляд, мы заслужили еще одну попытку. Ну, а Дрю оставалась роль пройденного парня.

– Но все пошло не так, как планировалось, – вклинился в монолог Дрю.

Его голос был тих и почти мрачен. Впервые с тех, как мы уселись за этим столиком, мой Неандерталец не поднял свою ревнивую голову. Зеленоглазый монстр, живший в Дрю всегда, стал ручным.

Нэйт отрицательно покачал головой.

– Нет. Я поцеловал ее, а она оттолкнула меня.

Дрю сжал мое плечо. Я никогда не рассказывала ему подробностей о произошедшем в ту ночь между мной и Нэйтом. Это было неуместно. Тогда мы еще не были вместе. Я покраснела и потянулась к руке Дрю, сжав ее на столе.

– Именно тогда, – продолжил Нэйт, – я и обвинил ее в том, что она спала с тобой. По моему мнению, это было единственной причиной отказа.

– Мы не спали, – прошептала я.

– Знаю.

Я наклонила голову в изумлении.

– Ты знаешь? Но откуда?

– Поскольку в ту же ночь, когда ты отвергла меня, Дрю отверг Оливию.

Повернувшись, взглянула на Дрю.

– Это правда?

Он взглянул на наши сплетенные руки?

– Лив заявилась без приглашения. Я спорил с ней, когда ты позвонила. Когда ты резко повесила трубку, я разъярился и приказал ей убираться из моего дома ко всем чертям.

– В ту ночь Оливия оказалась в баре «У папы Финна», – продолжил Нэйт. – Я отправился туда, чтобы выпустить пар после того, как Маккензи покинула дом. Мы столкнулись друг с другом и заговорили. Все закончилось в кровати...

– Ты переспал с Оливией? – вскричала я.

Нэйт поднял глаза. Его грудь тяжело вздымалась. Я могла только догадываться, что сейчас происходило в его душе.

– Это не тот поступок, которым я горжусь, но – да. Ты должна понять, я был разозлен, пьян и очень глуп...

Я протянула руку и взяла Нэйта за руку, пытаясь поддержать.

– Это нормально. Извини, что причинила тебе боль.

Он убрал свою руку и сделал судорожный вдох.

– Давай дальше! – подтолкнул Дрю.

– Случилось следующее. – Нэйт сложил руки перед собой и повернулся к Дрю. – Видите ли, в ту ночь Оливия рассказала мне одну историю, которая была невероятной до тех пор, пока мы не встретились в Бостоне.

– Что ты имеешь в виду? – переспросила я.

Нэйт оторвал кусочек бумажки от своей чашки. Он продолжил сминать его, делая разные фигурки.

– После того, как мы закончили... – набрался храбрости Нэйт, – Оливия призналась мне, что у нее давно не было секса. По ее словам, Дрю не прикасался к ней месяцами. Она была в бешенстве из-за этого. Оливия рассказала также, что их последнее свидание получилось очень жалким. Что Дрю куда-то ее вытащил только потому, что Маккензи одобрила...

– Да, – согласился Дрю. – Это была ночь, когда Оливия якобы забеременела.

Нэйт отбросил безнадежно измятый комок на стол и взглянул на Дрю.

– Предположительно! Это идеальное прикрытие, поскольку Оливия поняла, как она сглупила в ту ночь. Видишь ли, ей было страшно смотреть, как ты все больше внимания уделяешь Маккензи, а не ей. И еще хуже было то, что ты взял ее на свидание, потому что Маккензи попросила об этом. Поэтому она решила разлучить вас, собираясь сказать, что Маккензи встречается с Джаредом. И вы купились на ее чушь. Не то, чтобы я особенно винил вас. Я сам много раз обвинял Джареда в том, что пытался приклеиться к Маккензи.

Дрю фыркнул.

– Что такого смешного? – спросил Нэйт.

– Он пытался сблизиться с ней, – сказал Дрю, вызывая яркий румянец на моих щеках.

– Я не удивлен! – Нэйт пожал плечами. – В любом случае, это было началом вашего расставания. На самом деле, ты был настолько пьян, что проявил смелость. Ты высказал Оливии про свои чувства к Маккензи, но засомневался, что и Маккензи чувствует то же самое. Оливия как-то убедила тебя, что Маккензи и Джаред действительно вместе. Она затащила тебя обратно в квартиру и убедилась, что Маккензи точно видела вас вместе. Оказавшись в комнате, Оливия разделась и забралась с тобой в кровать, только ты был настолько пьян, что ничего не получилось. Вскоре после этого Маккензи переехала, а вы с Оливией расстались.

Я взмахнула обеими руками, пытаясь осознать, о чем только что рассказал Нэйт.

– Найди телефон! Ты говоришь...

– Дрю не является отцом ребенка Оливии. По ее же собственным словам, между ними задолго до этого не было секса.

Визг стула Дрю по плиточному полу электрическим током пробежался по моему позвоночнику?

– Ты уверен? Оливия тебе все это рассказала? – потребовал уточнить Дрю.

– Да нет же, нет! Скажи, что ты просто пошутил, Нэйт?! Пошутил ведь? – Я умоляюще глядела на него, глаза наполнились слезами. – Оливия не поступила бы так со мной. Мы слишком многое пережили вместе. Нет! Ты лжешь! – Я пыталась задавить рвущуюся наружу истерику, но она набирала обороты с такой силой, что сдавила дыхание. Мой мир только что перевернулся с ног на голову. Все, что я знала, во что верила, оказалось одной большой ложью.

Нэйт облизнул губы.

– Нет, я не лгу! Прости меня, Маккензи! Мы с ней просто пошутили и мне очень жаль. О том, что ты никогда больше не дотронешься до Дрю, потому что ты такая мученица. Ты предпочтешь страдать сама, чем причинишь боль, тем, кого любишь.

– Вы смеялись надо мной? – в моей душе поднималась волна гнева и смятения. Это было слишком больно.

– Я так виноват перед тобой, Маккензи! Я словно обезумел, моя гордость была слишком сильно задета. Но я был неправ. Ты заслуживаешь счастья. Он делает тебя счастливым.

– Это все? – спросила я, чувствуя тугой комок в животе.

– Что значит все? – не понял Нэйт.

– Ты все рассказал мне и Дрю? Или есть что-то еще?

Он потер нос тыльной стороной ладони.

– Я ничего не утаил.

– Итак, не Дрю отец ребенка! Ты? – уточнила я.

– Если только Оливия не спала с кем-то еще! – Нэйт подавил судорожные всхлипывания. – Но я клянусь, Маккензи, я не знал, что Оливия беременна пока не встретил вас в Бостоне. Я пытался встретиться и поговорить с ней, но она отказалась. Вот тогда я начал складывать мозаику. Ты должна поверить мне...

Я подняла руку в протестующем жесте, слезы катились по моему лицу.

– Вот это, – помахала рукой, создавая мнимый водоворот, – то, через что мы прошли, только твоя израненная гордость?

– Нет. Не только. Я нашел способ отпустить тебя, особенно после того, как увидел тебя в Бостоне, такую счастливую. Ты выглядишь так красиво, когда влюблена. Дрю – тот мужчина, который тебе нужен. Я не мог позволить Оливии украсть у тебя твое счастье. Я причинил тебе в прошлом так много боли, и решил сделать все, чтобы исправить свои поступки и искупить вину.

Что-то внутри меня надломилось. Бесполезно было сдерживать слезы. Моя боль, мое сердце, моя агония разлились во мне безудержным потоком, превращаясь в то, чего я никогда раньше не ощущала. Ненависть. В чистую, всепоглощающую ненависть. Я возненавидела Оливию за то, что она заставила нас с Дрю пройти через такие испытания. Я возненавидела ее за то, что она относилась ко мне, как к личной прислуге, зная, что носит ребенка не от Дрю. А больше всего меня всколыхнуло то, что она играла на моих чувствах, использовала против меня мое собственное сердце. Я разозлилось и на Нэйта, за его участие в этой игре, но, в конце концов, она точно также играла и с ним, как со мной и Дрю. Она заставила меня почувствовать себя полной дурой. А я ведь защищала ее, так доверяла ей. Я так искала искупления за причиненную ей боль, а она бросила мне все это в лицо, как какую-то дьявольскую шутку.

– Извините меня! – проскрипела я.

– Микки?

– Микки?! Подожди!

Их голоса прорывались до моего слуха, словно сквозь завесу. Меня пожирала ненависть. Была только одна вещь, которую сейчас необходимо сделать. Это встретиться с этой сукой лицом к лицу. Она ответит за все, что сделала. Она будет смотреть мне в глаза, и признаваться во всех своих прегрешениях и ничто, даже Бог, не сможет помешать мне выполнить задуманное.

Глава 23

Эндрю

– Черт! Она убегает! – Нэйт вцепился в свои волосы и изо всей силы дернул. – Я не хотел причинить ей такую боль. Я лишь хотел рассказать правду. Иисусе! Что я наделал? Она этого не заслуживает! Это все моя вина!

– Успокойся! Никуда Маккензи, не убежит! – твердо сказал я и расправил плечи.

Нэйт взглянул на меня. Его глаза были помертвевшими от горя.

– Убежит! Маккензи всегда убегает, когда ей больно!

– Она не просто обижена и ей не просто больно! Сейчас Маккензи в бешенстве, и я точно знаю, куда она направляется. Теперь мне нужно, чтобы ты успокоился!

– Успокоиться? Как, черт возьми, я должен это сделать? И, какого черта, ты так спокоен?!

Хороший вопрос. Как раз один из тех, на которые у меня не было ответа. Внутри меня бушевала масса противоречивых эмоций. Я чувствовал боль, злость, растерянность, но больше всего чувствовал облегчение. Весь мой страх, моя тревога исчезли, стоило только Нэйту произнести простые слова, которые мое сердце уже знало. Я не был отцом ребенка Оливии. Наконец-то появилась причина, которая объясняла почему я не чувствовал никакой связи с ребенком. Я мог успокоиться! Я не был сломлен или опустошен моим прошлым. Со мной не происходило ничего безнравственного. Моя ненависть к Оливии не переносилась на ребенка, как я предполагал. Причина была в ином – я не был отцом ее ребенка!

– Я сильнее расстроен, чем ты думаешь. Но сейчас ты нужен Маккензи и мне, и я хочу, чтобы ты успокоился.

– Х-хорошо. Что тебе нужно? – Нэйт вдохнул воздуха, его нижняя губа задрожала.

– Мне нужно знать, что ты собираешься теперь делать?! Собираешься ли ты заботиться о ребенке, и тебе нужна моя помощь, чтобы получить опеку над ним?!

– Как ты думаешь, я хочу опекунства?

– Я не знаю. Поэтому и спросил.

Нэйт сжал зубы, отчаяние быстро переросло в гнев.

– Черт возьми, мудак ты долбаный! Какого хрена тебя интересует мои права на опеку?! Сейчас ты должен думать о чувствах своей девушки!

Со всей дури, я вмазал кулаком по столу.

– Ты выслушаешь меня сейчас же! Во-первых, ты ничего обо мне не знаешь! Я сейчас очень беспокоюсь о Микки, но, прежде чем я сделаю следующий шаг, мне нужно знать твои планы! Видишь ли, ты своим рассказом сегодня все изменил. Я стал чертовски свободным от этой суки, но клянусь, она не останется безнаказанной! Оливия заплатит за все, что сделала со мной, с тобой и главное с Маккензи! Поэтому, если ты всерьез намерен добиваться опеки над ребенком, мне нужно знать об этом сейчас. – потребовал я сквозь стиснутые зубы. – В противном случае у меня есть и другие юридические рычаги давления на Оливию. Она будет сожалеть о том, что причинила столько боли Маккензи! Понятно тебе?!

Нэйт чуть отошел, инстинктивно пытаясь увеличить расстояние между нами. Я не собирался удерживать его. Внешне я был спокоен, но внутри бушевала ярость, которую была пока под контролем. Я справлялся с собой, пока слушал его историю, но все это время боролся со своими внутренними демонами. Мне хотел придушить Нэйта за то, что он участвовал в этом грязном деле. Он говорил, что любил Маккензи, но после всех его поступков делаю вывод, что в его сердце не было любви. Только гордость.

– Я хочу опеки! – заявил он вдруг, его голос прозвучал тихо, но уверенно.

Я кивнул. Моя злость на Оливию требовала уничтожить ее, но мне нужно позаботиться и о ребенке. В Нэйте все же должно быть хоть что-то хорошее. Он действительно позаботился о том, чтобы прекратить весь этот бессмысленный фарс. Время станет его судьей независимо от того, как долго продлиться его желание заботиться о ребенке или покажет, что он просто хочет отомстить женщине, которая нас всех так использовала.

– Хорошо. Теперь возьми себя в руки. Мы должны догнать Маккензи. Она собирается встретиться с Оливией и ей понадобиться наша поддержка. – я встал, выбросил наши чашки в мусорную корзину и проследовал на выход. Открыв дверь, обернулся и посмотрел на Нэйта. – Ну, ты идешь?

Нэйт так резво бросился в мою сторону, что по пути чуть не опрокинул столики. Мы вышли из здания и расселись каждый в свою машину, чтобы направиться к квартире Оливии.

Только один момент не давал мне покоя во всей этой истории. Только поэтому я настаивал на помощи в оформлении опекунства Нэйту. Это была моя месть Оливии. Она использовала ребенка, чтобы удержать меня рядом с собой. Зачем она хочет удерживать меня?! Вряд ли деньги играли здесь главную роль. Денег и у нее куры не клюют. И любовью все это тоже не назовешь. Любому дураку было с самого начала ясно, что я для нее лишь игрушка, даже я это понимал, но позволял ей играть, потому что точно так же играл ею. Теперь мне предстояло узнать, что же ею двигало.

Мы одновременно подъехали к дому Оливии, припарковали машины рядом, вышли и направились к лифту. Казалось, что мы никогда не поднимемся, чем выше мы поднимались, тем длиннее казался мне путь. Моя девушка нуждалась во мне. Сейчас ей было больно, и пока я занимался планами мести, ей требовались моя помощь и поддержка. Я мог бы справиться с Оливией одной левой. Она играла с огнем, и когда-то должно было наступить время, в которое она расплатится за все причиненное ею зло, но идеалы моей девушки оказались погребены под ненавистью этой гарпии. Ведь Оливия была ее подругой, Микки ей доверяла, а теперь все ее чувства были переворошены.

Двери лифта открылись и первое, что я услышал, был отдаленно звучащий голос Маккензи. Нэйт и я переглянулись и понеслись к двери квартиры. Я добежал первым и распахнул ее. Маккензи возвышалась над Оливией, которая сидела в своем любимом кресле. Увидев меня, Оливия заорала.

– Что за херня с ней? Она сошла с ума!

Маккензи резко развернулась. Ее глаза были наполнены всепоглощающей ненавистью.

– Оставайся на месте, Эндрю!

Вот дерьмо, она назвала меня полным именем. Я поднял руки и отступил, наткнувшись на Нэйта. Оливия увидела его и засмеялась. Она встала, заставляя Маккензи отступить назад.

– Теперь все это имеет смысл, – усмехнулась она. – Итак, ты поведал им свою маленькую глупую историю. Вы все так предсказуемы.

– Заткнись! – зарычала Маккензи.

Оливия обратила свой взгляд на Маккензи.

– Ты действительно веришь ему? Человеку, который столько раз тебя обманывал? Да ладно, Кенз? Мы столько всего пережили вместе, – отвратительный слащавый звук ее голоса скрутил мои внутренности. – Он ведь лгал тебе и раньше. Что же заставило тебя думать, что сейчас он говорит правду? Нэйт бросил тебя одну, когда ты разваливалась на части. Именно я поддерживала тебя тогда.

Губы Маккензи задрожали, глаза распухли от слез.

– Ты задела его гордость. Ведь ты полюбила кого-то, кроме него. Конечно, он солжет, чтобы вернуть тебя, – подчеркнула Оливия.

– Перестань говорить дерьмо, Оливия, – сплюнул Нэйт. – Они знают правду. Я рассказал им все, как есть. Так что перестань врать!

– Ну, конечно, ты рассказал! – прорычала Оливия. Звук ее голоса вдруг превратился в ушат холодной воды, которым нас всех окатили. – Каждый должен прийти на защиту маленькой Маккензи. Чтобы оберегать ее, у нее всегда двое мужчин. – Оливия вскинула руки. – Да что это я? Пока ты хлопаешь своими ресницами, мужики падают к твоим ногам. Я бы спросила, не из золота ли твоя киска, но я видела тебя голой!

– Отойди, сука-манипуляторша, – зарычал я и направился к ней.

У Оливии был острый язычок, но никто не мог безнаказанно нападать на любимых мною людей, а справиться со мной у нее не хватит силенок.

– Я – сука-манипуляторша? – засмеялась Оливия. В ее голосе теперь сквозило одно пренебрежение. – Моя лучшая подруга закрутила роман с моим парнем, а меня называют манипулятором?! Если кто здесь и сука-манипуляторша, так это она! – и Оливия небрежным жестом указала в сторону Маккензи.

Маккензи стояла, зажатая между мной, Нэйтом и Оливией. Беспомощный гнев пронизывал каждую клеточку ее тела. Это заставило нас напрячься. Я и раньше видел ее злой, но это был совершенно иной уровень. Маккензи была в ярости. Ее лицо покраснело, челюсти сжались, зубы скрежетали.

– Парень? – сплюнул я.– Я никогда не был ТВОИМ парнем. Я был для тебя игрушкой!

– Это была только игра для тебя, ведь так? Ну, так угадай кое-что! Ты проиграла, – добавил Нэйт.

– Прекратите! – вскричала Маккензи, взмахивая руками.

Мы все повернулись к ней. Она подошла к Оливии и врезала кулаком по стене рядом с ней. Я заволновался, что она может пораниться, но Маккензи даже внимания не обратила на то, что сделала. – Зачем ты все это затеяла? Как ты можешь быть такой жестокой?

Оливия скрестила руки на груди, вся такая мерзкая и надменная.

– Ты действительно хочешь знать, почему?

– Да, – прошипела Микки, покусывая губы.

Оливия поджала губы.

– Потому что могу. Видишь ли, я с самого начала знала, что Дрю привлекает тебя. Да и Дрю отвечал тебе взаимностью. Черт, да он пускал слюни на тебя еще в ту первую ночь. Он даже дал тебе свой номер телефона. – теперь Оливия повернулась ко мне. – Кто так делает, кстати? Ты – мудак, – она подошла к креслу и села в него, водрузив ноги на кофейный столик, – но я так же знала, что ты слишком святой. Я наблюдала, как вы двое становитесь все ближе и ближе друг к другу, понимая, что он попадается на твой невинный вид. Ты затянула эту песню еще со времен колледжа, и кто-то должен был поставить тебя на место!

Маккензи вскинулась.

– Так ты ненавидишь меня так долго?

– О, дорогая, если бы только знала, – прошипела Оливия.

– По твоим словам получается, что если ты, не могла получить меня, так не достанься я никому? – вклинился я.

Оливия фыркнула.

– Размечтался! Трахайся с кем угодно, если только это не Маккензи!

– Тогда зачем ты оставалась моим другом так долго? Какой в этом смысл?

Я подошел к Маккензи и обнял ее за плечи. Она вздрогнула от моего прикосновения, за что мне захотелось разорвать Оливию на части голыми руками.

– Да все очень просто! – Оливия пожала плечами. – Тебя удобно иметь рядом! Ты словно маленькая собачка, которая никогда не возражала. Ты готовила, убиралась и даже шила. Серьезно, ты ведь обычная домохозяйка. Я была бы круглой дурой, если бы упустила такой шанс. Кроме того, ты не достойна быть рядом с ним, – и она кивнула на меня. – Так что я решила, что вы никогда не будете вместе.

– Это самая глупая вещь, которую я когда-либо слышал, – усмехнулся я.– Как будто ты могла контролировать нас.

– В самом деле? А я думала, что ты умнее, Дрю. – Оливия посмотрела на меня, злобная ухмылка кривила губы. – Опять же, я убедила тебя, что Джаред играет в жизни Маккензи первую скрипку, и ты вновь вернулся к бутылке. Это было очень забавно. Ты продолжал размышлять о том, как сильно любишь Маккензи. Меня воротит от всего этого, поэтому я придумала отличный план, как использовать твою пьяную глупую задницу, чтобы устроить маленькое шоу для нашей дорогой Маккензи. Единственное, чего я не ожидала, так это того, что она уедет. Дура я. Поэтому мне пришлось несколько изменить первоначальный план, и я с легкостью нашла спермодонора...

Ее смех становился все громче и ненавистнее. Нэйт рванулся вперед со сжатыми кулаками. Маккензи протянула руку и остановила его, не давая наброситься на Оливию.

– Это тоже помогло. Маккензи опять убежала, поскольку она не более чем бесхребетная амеба, которая борется с миром. И даже если бы ты не пошел за ней, она бы все равно убежала, – сказала Оливия. – Вы оба так чертовски предсказуемы. Но тут я удивилась, Дрю. Я не подумала, что у тебя есть яйца, чтобы сесть в самолет и улететь в Техас. – Оливия зарычала, когда произносила название родины Маккензи.

– Все твое поведение просто не укладывается в голове. Зачем все это вранье? – спросила Маккензи.

Оливия всплеснула руками и покачала головой.

– Бог мой, какая ты все-таки идиотка! То, что он нашел в тебе, мне никогда не понять. Я же говорю тебе, что ты его не заслуживаешь!

– А ты? – прошептала Маккензи задушенным голосом.

Оливия оттолкнулась от сиденья, поднялась и приблизилась к Маккензи.

– Конечно! У нас с ним один уровень. Один и тот же класс. Я понимаю его мир, вращаюсь там же, где и он, у меня те же деньги и связи, наконец. Ты – не более, чем неотесанная школьная учительница. Черт, да ты такая жалкая, что можешь учить только умственно отсталых!

Грудь Маккензи бурно вздымалась. Я попытался вновь обнять ее, но она отстранилась. Ее крошечная фигурка сжалась, как лев перед прыжком, готовая нанести непоправимый урон своей добыче. Из ее горла вырвался дикий вопль первобытного гнева. Маккензи отвела левую руку назад для замаха. Быстрым, но расчетливым ударом она влепила Оливии звонкую пощечину. Пощечина прозвучала как выстрел в абсолютной тишине. Никто не ожидал таких действий от Маккензи.

Оливия отшатнулась, схватившись за то место, которое выделялось огненным пятном на алебастровой коже Оливии. Ее глаза широко распахнулись, а кожа приобрела ярко-красный оттенок. Дыхание Маккензи стало глубоким и неровным. Я потянулся к ней и прижал к своей груди.

– Как ты могла!? – выплюнул я сквозь сжатые челюсти. – Ты ставишь себя выше других, тогда как ты всего лишь маленькая негодяйка. И каков был твой план? Ведь я все равно бы сделал тест на отцовство! Как ты думала разобраться с этим?

Оливия терла щеку в шоке от удара Маккензи.

– Через нее, – кивнула она. – Я хотела убедить ее отговорить тебя от этого. Я знала, у нее бы получилось.

– А как же я? – вклинился Нэйт. – Ты когда-нибудь планировала рассказать мне о ребенке?

– Кто сказал, что он твой? – вскинулась Оливия.

Нэйт удивленно распахнул глаза. Маккензи задрожала, наполняясь вновь яростью.

– Перестань! Будь честной хотя бы раз в жизни! Скажи мужику, его ли это ребенок?! Хватит морочить всем головы!

Оливия выпятила и без того большой живот, слегка потирая его. Ее лицо искажала злобная гримаса.

– Ну что ж, хорошо, – теперь она переключила свою ярость на Нэйта. – Да, ребенок твой. Счастлив теперь? Ты будешь папочкой. Как будто ты когда-то смог бы стать настоящим отцом. Ты этого не смог даже по отношению к ребенку женщины, которую, как ты утверждаешь, любил.

– Да что с тобой не так? – меня охватило возмущение.

Маккензи прижала руку к моей груди и отошла от меня. Губы ее сжались в мрачную линию, когда она подошла к Оливии. Лицо ее раскраснелось от гнева, ее всю распирало от злости.

– Надо же, все это время я защищала тебя. Все убеждали меня, что ты – злобная коварная сучка, а я верила тебе. Я попросила их дать тебе шанс, потому что знала о тебе то, чего не знали другие. Но посмотри на себя! Ты – все, что они говорили о тебе и даже больше. Наша дружба всегда была односторонней. Я все делала для тебя. А ты лишь использовала меня. Ты манипулировала мной. Ты относилась ко мне, как к своей личной рабыне, а я, будучи дурой, позволяла тебе все это...

Пока она говорила, волны гнева так и расходились от нее в стороны.

– Мы все были пешками в твоей изощренной маленькой игре. Тебя никто не волнует, кроме твоей драгоценной персоны.

– Больше нет, – Нэйт вклинился между Оливией и Маккензи. – Я нанял адвоката, который позаботится о том, чтобы моего ребенка не могла воспитывать такая, как ты.

– Да ты что? Я очень боюсь... Как будто любой судья предоставит тебе право опеки над ребенком! Смирись с этим! Я – мать твоего ребенка! – Оливия провела рукой по животу, – и с этим ничего не поделаешь!

– Наоборот, – подхватил я. – Дело в том, что у Нэйта самый лучший семейный адвокат во всей Флориде и поверь мне, я с особенным удовольствием поведаю судье о том, насколько ты будешь неприглядной матерью.

Лицо Оливии стало смертельно бледным.

– Ты не можешь представлять его!

– На самом деле как раз могу. И еще, потому что я – хороший парень, то берусь за это дело на безвозмездной основе. Так что тебе лучше подыскать хорошего адвоката, потому что он тебе вскоре понадобится.

Оливия так сильно сжала руки в кулаки, что побелели костяшки пальцев. Ее взгляд метался между нами тремя, словно в поисках слабого места в наших доспехах. Потом она вдруг успокоилась и издала леденящий душу смех. Маккензи аж подпрыгнула.

– Тебя это не волнует? – спросила Маккензи спокойно. – Вся твоя ложь раскрыта, все твои секреты выплыли наружу, а ты стоишь здесь и смеешься! – Маккензи взглянула на меня, и я увидел в ее глазах разбитое сердце.

Больше не было той Маккензи, что я знал. Больше не было той наивной доверчивой девочки, что я так любил. Оливия растоптала ее своей ложью и хитростью.

– Это очень смешно, что я могу сказать?! – скривилась Оливия.

– Найди себе нового козла отпущения, потому что с меня хватит! – Микки сжала мою руку. – Подожди меня немного, Энди, я иду собирать свои вещи!

– Тебе помочь?

Маккензи сладко поцеловала меня в губы. Ее рука нежно прошлась по моей щеке.

– Нет. Я ведь возвращаюсь домой. В наш дом, так что я быстро!

– Ох, блин! Правда? – усмехнулась Оливия.

Маккензи повернулась к ней.

– Заткнись, ты! Ты больше не стоишь моего внимания! – и Маккензи вышла из комнаты, чтобы собрать свои вещи.

Мы втроем стояли в тишине и, когда она вернулась с двумя сумками на плече, я бросился к ней на помощь, чтобы забрать сумки.

– Я припарковался внизу. Поедем скорее домой!

– Я тебя ненавижу! Ты слышишь меня?! Я ненавижу тебя! Ты разрушила мою жизнь! – орала Оливия как сумасшедшая. – Я бы хотела никогда...

Нэйт, Маккензи и я повернулись и вышли из квартиры под динамичные вопли Оливии, не прекращающиеся ни на минуту.

– Лив не навредит ребенку, ведь так? – спросил Нэйт с отеческой заботой.

– Она не станет. Оливия может быть бессердечной, но этот ребенок так же много значит для нее, – сказала Маккензи.

– И ты думаешь, я действительно могу получить опеку?

Я обнял Маккензи за талию, провожая из лифта.

– Я не думаю, я знаю, и ты ее получишь. Приходи завтра в мой офис. Мы начнем процесс оформления документов.

– Хорошо.

Маккензи поцеловала меня в щеку и выскользнула из моих объятий. Она подошла к Нэйту и обняла его.

– Спасибо тебе. Большое человеческое спасибо!

Он поцеловал ее в макушку.

– Будь счастлива, малышка!

– Буду.

– Тогда до встречи!

Мы тепло попрощались с Нэйтом и я помог Маккензи сесть в машину. Моя единственная забота сейчас состояла в том, чтобы как можно быстрее увезти Маккензи прочь от этого места. Возможно, было плохой идеей оставить свою машину в подземной парковке дома Оливии, но я подумал, что с плохой погодой и с разбитым сердцем Маккензи не стоило самой садиться за руль. Кроме того, даже если бы Оливия и повредила машину, я просто взял бы и купил новую.

Дождь шел сильный и нагнетал мрачную атмосферу, каким было и настроение двух едущих в машине людей. Тяжелые облака плыли по воздуху, плача вместе с моей девушкой. Мы оба стали свободными, но для полного излечения понадобится время. Царствование Оливии закончилось, но воспоминания останутся с нами на всю жизнь. Конечно, вскоре они станут не такими яркими, как сейчас, но никогда не забудутся до конца.

– Ты в порядке? – спросил я, взяв Маккензи за руку.

Она тут же переплела свои пальцы с моими.

– Я буду в порядке.

– Я люблю тебя, ты знаешь!

– Я люблю тебя тоже!

Глава 24

Маккензи

Резкий порыв дождя барабанил по французским дверям. Снаружи взревел порывистый ветер. Я раскрыла глаза. Сердце в груди стучало как отбойный молоток. Вся мокрая от пота, провела ладонью по лбу. Окна осветила вспышка молнии, за которой последовал сильный раскат грома, заставивший меня подпрыгнуть.

Я задергала ногами, пытаясь выпутаться из потных простыней. Память о сне уже угасла, продолжая бередить лишь отдельными фрагментами. Моим первым порывом было попытаться удержать воспоминания. В них было что-то важное, что мне нужно было непременно запомнить, но с каждым мгновением это воспоминание таяло в уголках моей памяти.

Моргнув, попыталась сфокусировать зрение на обстановке в комнате. Кровать была мне знакома, но ощущалась как-то странно. Руки скользнули по соседней половине матраца, отмечая холодные простыни. Память всколыхнулась, заставляя кровь быстрее бежать по венам. Все воспоминания мгновенно вернулись. И последний разговор с Нейтом, и драматические разборки с Оливией, их признание и, наконец, мои слезы на груди Дрю. Я схватилась за грудь, пытаясь оградить себя от боли, которая вот–вот норовила захлестнуть все мое существо. Больше всего я злилась на себя. Все мои близкие не раз предупреждали меня о том, какая Оливия на самом деле, но я не хотела никого слушать.

Из-под одеяла послышалось знакомое мурлыканье. Сперва появились две маленькие лапки, после чего показалась взлохмаченная черная голова. Маки зевнула, и ее длинный розовый язычок облизнул мордочку. Я протянула руку, чтобы почесать ее под подбородком.

– Где же Дрю? – спросила я у кошки.

Маки мяукнула, давая понять, что не знает ответа на мой вопрос, ведь она спала так же, как и я.

– Ничего страшного, уверена, мы найдем его.

Маки ударила меня лапой по руке, вынуждая почесать за ушками, что я и сделала. Немного полежала в кровати, почесывая за ухом котенка и ощущая огромную тяжесть в своей груди, как будто вес мира обрушился на меня так же, как дождь за окном обрушился на истосковавшуюся по влаге почву. Каждая насмешка Оливии, каждая ее шпилька, направленная на меня, звук ее голоса, движения тела в мою сторону... Все это кричало о моей глупости. Я была слепа, слепа так нелепо. И эту слепоту я сама же навлекла на свою голову. Злые слезы жгли глаза, но так и не пролились, потому что слез больше не осталось.

Дрю был столпом моей силы. Он стал чем-то большим для меня в период моего самобичевания, чем за все время до этого. Я в таком восторге от него! Иногда казалось, что мой Неандерталец может снова появиться, но Дрю сдерживал его, взяв всю эту нестабильную ситуацию под свой личный контроль. Ему было больно смотреть, как Оливия нападала на меня, и он это признавал. Конечно, мы оба посмеялись над тем, что я ударила ее. В нормальном состоянии меня бы потрясло избиение беременной женщины, но между нами не было нормальной ситуации. Да, поначалу меня потрясла моя выходка, но в итоге стало приятно.

Тем не менее, произошло столько, что я до сих пор не в состоянии осознать все до конца.

За окном снова раздался гром, отразившись эхом в комнате. Маки испуганно зашипела. Подняв ее крошечное тельце, положила ее себе на грудь. Сейчас я чувствовала себя так же, как в первые мгновения после разговора с Джаредом в этом самом доме. Я не была уверена, кто и кому позвонил, все, что я помню, так это то, что через несколько минут после того, как мы вошли в дом, Дрю протянул мне телефон. Голос Джареда вызвал у меня массу эмоций.

– Ты можешь сказать, что предупреждал меня, и я не стану тебя винить, – со смехом ответила я в трубку.

– Я бы никогда так не поступил, – проговорил он с искренней нежностью.

– Как я могла быть такой идиоткой, Джер? Я позволила ей использовать меня. Позволила ей мучить себя. Делала все во имя спасения нашей дружбы. Но что это за дружба такая? Все мы крепки задним умом. Все вы, и ты и даже Дрю видели ее такой, но как я могла пропустить?

– Ты не идиотка! Перестань изводить себя. Правда восторжествовала, и шлюха-Ливия заплатит за все, что сделала.

– Я все понимаю, Джаред, но ненависть?! Ты бы видел выражение ее глаз. Я никогда в жизни не встречала того, у кого было бы столько ненависти. И то, что она сказала о детях! Я была такой дурой, когда убеждала всех, что у Оливии – доброе сердце. Но сегодня она показала свое истинное лицо.

– Ты напрасно продолжаешь изводить себя, называя дурой и идиоткой. Это она– идиотка, и однажды она проснется, осознав это. Она посмотрит на себя в зеркало и возненавидит себя за то, какую ошибку совершила. Эта сучка потеряла сегодня самого преданного человека, хочет она в это верить или нет. Ты была ее другом даже тогда, когда Оливия этого не заслуживала. Так что вытри слезы. Я возвращаюсь домой и буду дома через несколько часов!

– Я вернусь с ним, – послышался голос Энди. – Забронируй билет!

– Вы, ребята, не должны поступать так.

– Нет, мы должны. Ты и Дрю нуждаетесь в нас, – сказал Джаред спокойно и уверенно.

Убежденно. Мне понравилось, как он это сказал. Наконец-то Джаред нашел пристанище своему сердцу.

– Вы там всего несколько дней. Пожалуйста! Вы заслуживаете времени наедине. Тебе не нужно зацикливаться на моих проблемах.

– Мы возвращаемся домой и это окончательно!

В этот момент я поняла, как мне повезло. Да, Оливия использовала меня. Она манипулировала мной, чтобы добиться своего, но, в конце концов, это уже не имело значения. У Истины всегда есть способ открыть свое лицо, а правда в том, что меня окружают хорошие люди, даже если Оливия и не относилась к их числу. Нэйту не нужно было светиться, но он сделал это ради меня! Он ведь был доволен жизнью. Может, и не так счастлив, как он думал, но все еще доволен. И, хотя Дрю мог и поспорить с этим, я знаю, что Нэйт любил меня когда-то. Я также была уверена, что он заботился обо мне. Его самоотверженное признание перечеркнуло все обиды, что он нанес, и это было все, что мне нужно, чтобы простить его.

Я положила Маки обратно на матрас и, перебросив ноги, встала с кровати. Маки мяукнула, явно не одобряя моих действий, и я потрепала ее за ушками, проговорив.

– Я пойду, поищу Дрю. Хочешь присоединиться ко мне? Она встала, обошла меня и бросилась вниз. – Да. Думаю, что да, – усмехнулась я.

Сквозь звуки грома услышала мягкую мелодию, плывущую по воздуху. Мы с Маки вышли из комнаты и последовали в другую комнату на звуки музыки. Дверь в музыкальную комнату оказалась открыта. В темноте мерцали свечи, а воздух пропитывал свежий запах летнего дождя.

Я заглянула в комнату и увидела Дрю, сидевшего, облокотившись на закрытую крышку рояля из слоновой кости. Уикет и Чуи, наблюдая за ним, отдыхали сверху. Свечи были расставлены по всей комнате. Они стояли на стульях, столе и на полу. Везде. Каждый огонек танцевал на ветру, скользящему по комнате. Чистые, белые занавески колыхались. Они бились вместе и кружились под идеальную мелодию прекрасной песни. В комнату попадал дождь через открытое окно. Каждая капля оставляла мокрое пятнышко на идеальных панелях медового цвета. Как будто дом плакал вместе со своими хозяевами.

Я осторожно приоткрыла дверь и оперлась о косяк, ощутив страсть в музыке, звучащей из динамиков объемного звучания. Дрю опустил голову и закрыл глаза, позволяя музыке поглотить его. Все мое внимание сосредоточилось только на нем. Он был великолепен, сидя в одних фланелевых пижамных штанах. Его голый, словно высеченный из мрамора торс освещался каждый раз, как пламя свечей колыхалось в его направлении, озаряя для меня великолепного человека, в которого я влюбилась.

Он переместился на скамейку и мышцы напряглись под кожей. Вдруг мне до боли захотелось прикоснуться к его голой коже. Попробовать ее. Пока я его разглядывала, Дрю обхватил лицо ладонями, потирая его по твердому подбородку к макушке. Ему было так же больно! Независимо от того, насколько сильно он не хотел ранить меня, показывая свою боль, я была твердо уверена в том, что ему также больно, как и мне. Узнав правду, ему стало легче, но он все же хотел ребенка.

Мой разум переключился на наш последний разговор, когда мы лежали, обнявшись в постели, перед тем как я заснула. Дрю медленно водил пальцами по моим волосам, пока я лежала на его груди. Удары его сердца были идеальной мелодией. Тепло его крови, бьющей по венам, наполняло меня новой силой. Он пропускал пальцы сквозь мои спутавшиеся пряди, медленно и осторожно. Мне было так хорошо, что мои усталые глаза начали закрываться.

– Я думаю, – подсказал он.

– Хм-м? – мой голос стал мягким, наполненным негой.

– Что ты думаешь о том, чтобы я основал собственную фирму?

Я взглянула на него сквозь приоткрытые ресницы.

– Ты серьезно?

Складка на его лбу стала резче, глаза горели твердой решимостью.

– Да.

– Это прекрасная идея, но как же семейный бизнес?

Дрю пробежался пальцами по моей щеке в легчайшем прикосновении.

– Пока там заправляет мой отец, мне там не место. Самостоятельно я смогу делать некоторые вещи совершенно по-другому, или так, как считаю нужным. Я могу взять на себя больше таких дел, как у Нэйта. Я хочу попробовать побороться за этого неудачника. У меня есть деньги. Мой отец заботится только о деньгах. Я хочу внести свой вклад в благое дело. Наблюдая за тобой, я понял, что моя девушка – боец. Мне нравится это в тебе. У тебя есть сердце, и ты придаешь большим деньгам небольшое значение. Именно таким человеком я хочу быть и деньги, несмотря ни на что, не удовлетворяют меня.

Я протянула руку, чтобы прикоснуться к нему и очертить пальцами твердый подбородок.

– Тогда сделай это!

Погрузившись в свои мысли, не заметила, как закончилась песня. Гром прекратился, молния исчезла. Остался только звук набегающих волн залива, находящегося неподалеку и соленый бриз, танцующий на свечах.

– Я тебя разбудил, красавица? – хриплый тон его голоса заставил мои внутренности сжаться.

Наши глаза встретились, и он улыбнулся мне той особенной улыбкой, которая всегда заставляла меня чувствовать себя живой. Я слегка наклонила голову, восхищаясь им. Его голубые глаза сверкали в свете свечей. Мягкие полные губы сжались в нежную улыбку. Щетина росла по подбородку, подчеркивая его, но не закрывала мягкие ямочки, которые появлялись, стоило мягкой улыбке отразиться в глазах. Внутри меня все кричало о необходимости быть с ним.

Я боролась с желанием броситься к нему и прикоснуться. Как бы близко мы ни были, мне все равно было недостаточно. Мою кожу покалывало от желания. Я облизнула губы, прикусывая нижнюю губу, и вернула ему улыбку, покачивая головой.

– Не-а. Гром постарался.

Маки кружила вокруг моих ног, то терлась, то отступала. Ее шелковистая шерсть приятно щекотала кожу. Чуи и Уикет спрыгнули с пианино. Маки скользнула между моих ног, как бы ища укрытия и не сводя с них взгляда. Уикет подошла и подтолкнула ее носом. Маки взглянула на меня, как будто спрашивая разрешения присоединиться к ним. Я усмехнулась.

– Иди, глупая девочка. Веселись. Три кошки слаженно мяукнули в ответ и скрылись из комнаты.

– Она счастлива здесь, – заметил Дрю.

– Это ее последнее пристанище.

– А что насчет ее матери? Она тоже так считает?

Я оттолкнулась от двери и направилась к нему, покачивая бедрами.

– Да.

Дрю похлопал по скамье возле пианино, приглашая присоединиться к нему. Он нежно обхватил мое лицо ладонями и поцеловал. Я раздвинула губы. Без спешки его язык встретился с моим. Его вкус был опьяняющим. Лишь от одного его поцелуя я снова могла дышать. Во мне разгорелся огонь. Вся боль, разочарование и страдание, скопившиеся где-то внутри меня исчезли вместе с теплотой его любви. Но поцелуя мне было недостаточно. Пришло время напомнить этому человеку, как сильно он мне нужен и как много он для меня значит. Лишь он– мой дом. Он– мое все.

Я начала рисовать крошечные круги вокруг его пупка, наслаждаясь теплом и твердостью его живота под прикосновениями своих пальцев. Простое скольжение моей ладони чуть ниже, и я обхватила его ствол ладонями. Но сегодня мне было нужно нечто большее, чем просто секс. С Дрю было замечательным все, но мне хотелось заняться любовью.

Сердце судорожно забилось в груди, когда я стала двигать губами по его массивной шее. Он откинул назад голову, открывая доступ к своему горлу. Я спрятала голову в углубление между шеей и ключицей, попробовав смесь из капель дождя и вкуса Дрю. Он тяжело сглотнул, кадык дернулся.

– Маккензи, – прошептал он.

Пробежав ладонями по его груди, нащупала соски, ставшие твердыми от моих прикосновений. Дрю склонил подбородок и наши глаза встретились. Он провел пальцами по моей щеке, откинул за спину прядь волос. В этот момент земля вдруг прекратила свое движение. Я действительно была дома. Его рот нашел мой, и мои руки обвились вокруг него, притягивая его как можно ближе. Этого оказалось недостаточно. Одежда, все пространство вокруг нас как будто разделяли нас.

Он обхватил мое лицо ладонями, его язык двигался по моим губам, такой сладкий и такой коварный. Воздух вокруг нас словно загорался от каждой невинной ласки. У него не было конкретных намерений. Да и куда ему было спешить. Дрю хотел наслаждаться каждой секундой, так же, как и я. Мы были свободны впервые за долгое время. Вина больше не стояла между нами. Ничто больше нас не разделяло. У нас была только наша любовь, только наши надежды и мечты, изливавшиеся в поцелуях, которые обладали такой силой, что даже боги должны были почтительно отворачиваться.

– Я так сильно тебя люблю, – выдохнул он прямо мне в губы.

Услышав эти слова, моя душа встрепенулась. Я нуждалась в нем. Искала его. Просто знать, что он чувствовал то же, что и я, было большим, чем я могла вынести. Я тихо застонала, мои глаза закрылись, позволяя этому моменту продолжаться во мне.

Дрю обнял меня за талию, притянув к себе на колени. Мои ноги болтались в воздухе, когда его пальцы пробежали по моему бедру. Взглянула на его руку, снова посмотрела в его глаза, в которых отражалась моя душа. Ощутила, как его член уперся в мои ягодицы, напоминая о том, что каждая моя клеточка принадлежала ему. Поцеловав его в губы нежно и целомудренно, встала с его колен. Дрю оказался смущенным моим порывом, но ровно до тех пор, пока я не скинула с себя ночную рубашку и не стянула трусики. Моя грудь обнажилась, соски стали твердыми. Затем я вновь уселась к нему на бедра, полностью вверяя себя ему.

Дрю застонал, его дыхание стало тяжелым, а глаза наполнились похотью. Когда он прижался губами к моему животу, я захныкала, положив ладони на его сильные плечи. Его кожа нагревалась вслед моим прикосновениям. Длинные томные поцелуи двигались по моему животу, останавливаясь в ложбинке между грудями.

– Не здесь, ангел. Я хочу взять тебя в нашей кровати.

Жидкая лава растеклась по моим жилам.

– Мне нравится это предложение, – выдохнула я, целуя его глубоко.

Я спустилась с его колен и направилась в спальню. Он поднялся следом за мной. Каждый наш шаг был как сердцебиение. Когда мы шли, Дрю провел пальцами по моей спине, словно это было его единственной потребностью, да и мне как воздух необходимо было чувствовать его прикосновение.

Мы подошли к кровати, и я вползла на нее, расположившись ровно посередине. Горячий взгляд Дрю скользил по моему обнаженному телу. Его язык метнулся по губам. Он сбросил штаны, не отрывая от меня взгляда, и потянулся к тумбочке возле кровати за презервативом. Каждый раз, когда я видела его обнаженным, то восхищалась скульптурной лепкой его тела. Он надел презерватив, ни на минуту не отрывая от меня взгляда.

Дрю расположился сверху. Кожа к коже, обхватив меня руками и разметав по подушке мои волосы. Ни время, ни пространство не могли встать между нами в этот момент. В это мгновение все вокруг словно застыло. Единственное, что осталось, было нашей любовью. Как только наши тела соединились, мы стали единым целым. Медленно и спокойно наши души танцевали вместе с движениями наших тел. Мы исследовали, прикасались, дышали друг другом, как будто это был наш первый раз, да так оно и было по-настоящему.

Между нами не осталось ни вины, ни боли, ни беспокойства. В Дрю воплотились все мои желания и мечты. Мы были свободны любить друг друга, не опасаясь своего прошлого, очистившись от него. Больше ничто не имело значения. Я была его, а он был моим.

– Что я такого сделал, Господи, что заслужил счастье полюбить ангела? – прошептал Дрю мне в грудь.

Слезы навернулись мне на глаза, сила нашей любви переполняла меня. Каждая его частичка от головы до кончиков пальцев ног в тот момент была моей. Там, где заканчивался он, начиналась я, и ничего другого мне не нужно.

К тому моменту, как оргазм окатил нас, словно золотой дождь, я ощущала свою любовь к нему как никогда раньше. Никогда в жизни я не чувствовала ничего подобного. Это было всем, чего я хотела и все, в чем нуждалась. Мое прошлое исчезло, а мое будущее ожидало меня. Для меня забрезжил свет в конце длинного темного тоннеля, узником которого я была, и источником этого света стал Дрю. Я наконец-то пришла домой. Я была дома.

Глава 25

Эндрю

Я проснулся очень рано. Перевернулся на спину и уставился в потолок. В комнате было тихо и темно, только лунный свет пробивался сквозь окна. Ночь вот-вот должна была смениться ранним утром, звенящим на рассвете нового дня.

Повернулся на бок, чтобы понаблюдать за тем, как мирно дремлет моя спящая красавица. В уголках ее губ таилась нежная улыбка. Я коснулся их кончиками пальцев и почувствовал на своей коже тепло ее дыхания. Интересно, о чем она мечтает, когда так улыбается? Я жаждал проникнуть в ее самые тайные сокровенные мысли. Больше всего на свете мне хотелось узнать, снюсь ли я ей хоть иногда, потому что сама она занимает значительную часть моих мыслей.

Время тянулось медленно, а мой разум не отключался. Все мое тело было напряжено до предела. Если бы Микки только знала, что я запланировал для нее на сегодняшний день, то наверняка не спала бы так крепко. Минуты казались часами, пока я снова и снова прокручивал в голове варианты того, что должно было произойти. На то, чтобы придумать все это, ушли месяцы, да и то мне понадобилась помощь Итана, Гэвина и Джареда. По тому, как они себя вели, можно было подумать, что это они собираются делать Маккензи предложение.

Мы долго обсуждали вчетвером каждую мельчайшую деталь. Я выбрал для нее идеальное кольцо – тонкий изящный ободок с квадратным бриллиантом посередине. Точно знал, когда и где собираюсь попросить ее стать моей женой, а также и то, что при этом скажу.

Маккензи не знала, что я взял выходной. В идеале мы должны были идти после пробежки по пляжу. В нашем месте, там, где мы впервые встретились, я бы встал на одно колено и сделал ей предложение. Это была моя мечта! Мой идеальный план!

К счастью, для меня взять выходной очень просто, теперь, когда над моей душой не стоит такой суровый работодатель, как мой отец. Быть самому себе боссом оказалось намного лучше, чем я мог себе представить. Отец не был в восторге от моего ухода из «Вайз и сыновья», но у него не было выбора. Он боролся против моего решения, даже грозился судебным иском, но я следовал каждому пункту своего контракта, и у него не оказалось оснований для возбуждения иска.

Через месяц после того, как оставил семейный бизнес, я открыл с помощью старого приятеля свое собственное дело. Найлз ухватился за возможность стать именным партнером в моей новой фирме. Он любил Гарвард, но переезд во Флориду, чтобы стать моим партнером, оказался для него хорошим шагом. Это дало нам обоим новый старт. У нас двоих имелся приличный список клиентов, и он обещал расшириться, как только мы встанем на ноги и станем более солидными. Нам не потребовалось много времени, чтобы найти партнеров для подписания контрактов. «Пелтьер-Вайз» стала еще одной небольшой фирмой, но у нас сложилась репутация, как у одной из лучших.

Единственным недостатком оказалось то, что я каждый день скучал по своему брату, но «Вайз и сыновья» была для него слишком хороша. Это было его место. А вот Итан собрал свои вещи и переехал вместе со мной. Я отказался оставить его просто в секретарях. Его знания и опыт были слишком ценны. Он стал первым помощником в нашей фирме и оказался просто незаменим на своем посту. Когда у них с Наташей ничего не вышло, он немного погоревал и потом смягчился. И вместо того, чтобы спать с шестью женщинами в неделю, сократил их число до четырех.

Маккензи сладко вздохнула и закрыла лицо рукой. Я улыбнулся, представляя нашу дальнейшую совместную жизнь. Так много всего произошло после нашей первой встречи на пляже. Сейчас все произошедшее с нами казалось нереальным. Мы столкнулись с трудностями, которые не должны были случаться с людьми на начальном этапе отношений, но все произошедшее лишь подчеркнуло ценность наших отношений. Мы были созданы друг для друга. Ничто не смогло нас разлучить. Судьба знала, что она делала в тот день, когда мы только познакомились, и сегодня я поклялся себе провести остаток своей жизни с ней, если она только согласится.

Взглянув на часы, удивился тому, как быстро летит время, ведь прошел уже почти час. Скоро моя дорогая девочка проснется, готовая начать день с утренней пробежки. Мне не терпелось к ней присоединиться. После всего случившегося между Маккензи и Оливией, можно было подумать, что моя дорогая девочка замкнется в себе и уползет в какую-нибудь нору, чтобы зализать раны. В конце концов, у Маккензи была привычка убегать. Но не в этот раз. Вместо побега, она поднялась с колен, отряхнула грязь прошлого и начала восстанавливать свою жизнь. Ее старая школа ухватилась за возможность нанять ее снова, поэтому, едва начался новый учебный год, у Маккензи уже была работа, которая позволила ей с уверенностью смотреть в будущее.

Джаред очень обрадовался возможности снова работать с Маккензи. Они оказались горошинами из одного стручка. Мы с Энди сидели и смотрели на них, качая головами. Временами они вели себя как брат и сестра. Возможно, все дело было в том, что я теперь полностью доверял Маккензи, а Джаред был влюблен в мою сестру. В любом случае, мысль о ревности к Джареду больше не приходила мне в голову. Да, у них были похожие характеры, но сердце Маккензи полностью принадлежало мне.

Я поднял голову и посмотрел на будильник на той стороне кровати, где спала Маккензи. Тут появилось маленькая мордочка, закрывая мне обзор. Маки уткнулась носом в шею Маккензи, ее желтые глазищи в упор уставились на меня. Она легко приспособилась к нашему дому. Чуи и Уикетт обожали ее. Мы стали одной большой дружной семьей.

Я протянул руку и почесал кошку за ушами. В ответ она принялась так громко мурлыкать, что Маккензи открыла глаза. На ее губах появилась мягкая, усталая улыбка. Я прикоснулся к ее щеке костяшками пальцев, чем заслужил неодобрительное мурлыкание кошки, которая претендовала на все мое внимание.

– Доброе утро, – прошептал я.

– Доброе, – ответила она мне.

– Хорошо спала?

Она положила руку мне на грудь. Кожа со сна была еще теплой.

– Как всегда. А ты?

Я легко прикоснулся губами к ее губам:

– Не так хорошо, как хотелось бы, но у меня много дел.

– Ты слишком много работаешь. – она провела большим пальцем вдоль моей ключицы.

– Не так чтобы много. Не так, как раньше.

Маккензи ткнулась холодным носом мне в шею, делая глубокий вдох.

– Это действительно так, и я рада. – она запрокинула голову и посмотрела через мое плечо на будильник. – Еще рановато, но, думаю, мне пора вставать... – Микки сглотнула, отстраняясь от меня. – Я сейчас вернусь, – прошептала, бросаясь в ванную.

Я перевернулся на спину, снова уставившись в потолок. По телу волнами расходилось возбуждение. Я чувствовал себя лучше, чем в Рождество.

Некоторое время спустя она вернулась в комнату, немного опухшая. Я сел в кровати, свесив ноги.

– Детка, ты в порядке?

Она прислонилась плечом к дверному косяку между двумя комнатами и сказала:

– Да, я в порядке. Просто немного кружится голова. – Она вытерла уголки губ двумя пальцами. – Ты готов отправиться на пробежку?

Она могла бы сказать, что с ней все в порядке, но, судя по ее виду, Маккензи не будет до конца откровенна. У меня возникло подозрение. О беге не могло быть и речи. Я могу сказать об этом, просто глядя на нее. Поэтому у меня появилась несколько другая идея. Она оказалась даже лучше придуманной мной на этот день, и я не преминул ее озвучить.

– Как насчет того, чтобы пропустить пробежку и просто позавтракать на пляже? Думаю, утро обещает быть прекрасным.

– Неужели? Ты уверен? – она отошла и воинственно уперла руки в боки. – Или ты просто боишься, что я надеру тебе задницу в забеге?

Я встал и подхватил ее на руки.

– Да. Я уверен. И только в своих мечтах, ангел, ты могла бы обогнать меня.

В мгновение ока мы были одеты, завтрак был любезно упакован Руби, и мы отправились на пляж. Маккензи спросила, почему мы едем в Сиеста-Ки, а не на пляж за нашим домом, но я сделал вид, что настроен на перемены.

Пока мы ехали, на востоке начало вставать солнце. О берег ударялись синие и янтарные в свете солнца волны. Мою грудь наполнил соленый морской воздух, омолаживая душу. Я взглянул на свою девушку. Маккензи прислонилась головой к окну, и смотрела, как за окном мелькает мир. Ее белая хлопчатобумажная блузка натянулась на груди немного больше, чем я помнил. Это заставило меня кое над чем подумать. Может, мои глаза и обманывали меня, но я мог бы поклясться, что ее груди стали больше. Я был достаточно умен для того, чтобы не спрашивать об изменениях в женском теле так, чтобы мне не оторвали яйца. Но тут мне пришлось контролировать свое желание коснуться ее сисек.

Мы добрались до пляжа никого не встретив, за исключением ранних пташек – бегунов и тех, кто возвращался с вечеринки. Я припарковал машину, и мы вышли, прихватив с собой пляжную сумку и корзину для пикника. Маккензи настояла на том, чтобы нести сумку и вообще вела себя как-то странно. Я пожал плечами, решив для себя, что у нее женские дни и не стал вмешиваться.

Пока мы шли по пляжу, я восхищался идущей рядом красивой женщиной. Солнечный свет играл в ее светлых волосах, подчеркивая желтые, красные и коричневые крапинки, что создавали идеальную палитру к ее золотистым волосам. Ее лицо раскраснелось, а глаза сияли так, будто в них отражалось само солнце. Как и я, она находила в воде покой и утешение, ровный ритм и сокрушительная сила успокаивали нас обоих.

Когда мы достигли того места, где я впервые ее встретил, мы остановились.

– Похоже, это идеальное местечко для пикника? Как ты думаешь?

Маккензи сначала взглянула на меня, потом на залив, а затем на ее губах заиграла улыбка.

– Я думаю, хорошее местечко.

Маккензи раскрыла сумку, осторожно вытащила одеяло и расстелила его на песке. Я плюхнулся сверху, сминая ее аккуратную работу. Она заругалась на меня, потом рассмеялась, а следом шлепнулась рядом со мной. За завтраком мы говорили о музыке, погоде, новых фильмах, обо всем, что приходило нам в голову. Между нами всегда было все просто, но с тех пор, как открылась вся правда об Оливии, стало еще проще. Маккензи, после всего случившегося, стала осторожнее относиться к людям, но ее искренность никуда не исчезла. Теперь она, наконец, освободилась от прошлого, которое связывало ее так же, как и меня.

Судебное разбирательство закончилось в пользу Нэйта, в его деле против Оливии. Судья дал ему опеку над ребенком. Они назвали ее Майей. И я должен признать, что ошибался на его счет. Он подошел к опеке со всей серьезностью, как и подобает хорошему отцу. Оливия переехала в Чикаго, чтобы быть ближе к ним, ведь ей предоставили право посещения ребенка. Чего я никак не ожидал, так того, что Нэйт и Оливия преодолеют свои разногласия. Чуть больше недели назад Нэйт позвонил мне и сказал, что они с Оливией встречаются. И он очень спокойно говорил о человеке, которая чуть не довела его до сердечного приступа. Мне пришлось прикусить язык, чтобы мои мысли не слетели с языка. Маккензи, похоже, не возражала. После той ночи она перестала упоминать обо всем этом. Оливия разбила ей сердце, но оно у Маккензи едва ли было настолько мстительным, чтобы не желать истинного счастья даже причинившим ей боль людям.

Я лежал на одеяле, подложив одну руку под голову, а другой рукой обнимая прижавшуюся ко мне Маккензи, и смотрел в яркое голубое небо. Вода медленно приливалась и откатывалась, едва не достигая того места, где мы расположились. Мое сердце предательски дрожало, пока я обдумывал, как сделать то, ради чего мы пришли с ней сюда.

– Я чувствую запах дыма, – сказала она, прижимаясь губами к моей челюсти.

Я вскинул голову, оглядывая пляж.

– Что? Где?

Маккензи рассмеялась.

– Из твоих ушей, глупышка. О чем ты думаешь? – Я усмехнулся и выскользнул из-под нее, чтобы сесть. Маккензи опустилась на корточки, наблюдая за тем, как я роюсь в кармане. – Энди? Что происходит?

Мои пальцы нащупали платиновый ободок. Я осторожно зажал его в кулаке, пока подбирал слова.

– Ровно год назад, – процитировал я свою отрепетированную речь, – я впервые увидел тебя здесь, на этом самом месте.

Маккензи прижала ладошку ко рту.

– Не могу поверить, что ты помнишь!

Слишком нервничая, чтобы отвлечься на что-то другое, я продолжил:

– В тот день я встретил женщину, что предназначена для меня. Я заглянул в ее заботливые голубые глаза и мое красноречие вдруг испарилось. Она была так прекрасна, ее глаза светились счастьем, она не знала, кто я, но была очарована романтикой момента.

В моей голове вдруг не осталось ничего из того, что я так старательно заучивал, и я сказал первое и самое главное.

– Я люблю тебя!

– И я люблю тебя!

– Мы прошли через многие невзгоды и вот мы снова здесь. Мы познакомились всего год назад и удивительно, что зашли так далеко.

Маккензи издала тихий смешок.

– Моя любовь к тебе с каждым днем всё больше. Я вспоминаю и удивляюсь, насколько пустой была моя жизнь до тебя. И после всего, через что нам пришлось пройти, могу с уверенностью сказать, что ничего бы не изменил. Мы притирались, вместе сталкивались с трудностями и вместе исцелялись. Я стал сильнее, благодаря тебе. Сегодня моя жизнь имеет смысл и цель. Хотел бы я вернуться на год назад и сказать тому Эндрю, что для него все изменится, и он встретит ту, что верна, преданна, особенная, любящая и чертовски сексуальная.

Лицо Маккензи начало краснеть.

– Не могу поверить, что ты говоришь все это.

Я крепче зажал кольцо в руке и успокоился.

– Я так сказал, потому что это правда! Твоя любовь стала путеводной звездой для моей истерзанной души. В тебе я нашел ясность, руководство, мудрость и радость. Ты – причина, по которой, просыпаясь каждое утро, я говорю привет человеку, отражающемуся в зеркале, вместо того чтобы ненавидеть его. Я снова могу свободно дышать. Мое сердце исцелилось благодаря тебе, мой ангел.

– Энди, – прошептала она со слезами на глазах.

Я встал на одно колено и взял ее руку в свою. Ее глаза расширились, а рот приоткрылся.

– Маккензи Пейдж Эванс, ты выйдешь за меня замуж?

Я раскрыл ладонь и протянул ей кольцо. Она перевела взгляд с меня на кольцо и обратно. Я не мог понять выражение ее лица, а тишина убивала меня.

– Микки? – мой голос слегка задрожал.

– При одном условии, – пробормотала она.

– Ты хочешь поставить условие перед тем, как выйти за меня замуж? – неверяще переспросил я.

Маккензи потянулась к пляжной сумке и открыла ее.

– Да.

Мое эго пребывало в шоке. Я не мог поверить, что она делает это со мной. Мои надежды на этот наполненный счастливыми слезами и радостью момент превратились в переговоры. Это была катастрофа.

– Когда я скажу «да», – продолжила Маккензи, копаясь в сумке, – ты должен пообещать, что свадьба состоится как можно скорее.

– Почему так? – мой голос был полон боли.

– Потому что, – она вынула руку из сумки, держа в ней три пластиковые палочки, – я беременна.

Настала моя очередь уронить челюсть на пол. Я в полной прострации уставился на три теста на беременность.

– Ты...

– Беременна, – закончила она, сопровождая слова кивком головы. – Ты расстроен? Я знаю, что этого не было в планах. Вот почему я взяла три теста, мне не хотелось рисковать, ведь мог быть и ложный положительный результат. У меня даже есть четвертый и я могу сделать его прямо здесь, если хочешь...

Я встал, поднимая ее за собой.

– Расстроен? С чего я буду расстроен? Ты беременна! У нас будет ребенок! – я обнял ее и поцеловал со всем чувством, на которое был способен в данный момент. Когда мы опустились на землю, она заглянула мне в глаза и улыбнулась.

– Значит, ты не против жениться на мне, как можно быстрее?! Я действительно не хочу ждать еще год, и я также не хочу показываться в своем свадебном платье.

– Я бы женился на тебе немедленно, но ты все еще не сказала мне «да».

Она прижала ладонь к моему лицу. Ее глаза наполнились слезами.

– Да. Да. Я выйду за тебя!

Я надел кольцо ей на палец. Оно село идеально и сверкало в прямом солнечном свете всеми цветами радуги. Наши губы встретились, и время остановилось. И в этот миг ничто не могло коснуться нас. Наши сердца бились в унисон. Все наши надежды и мечты, все наши страдания слились в воспоминания и остались в прошлом. Это был день, о котором мы так долго мечтали, и теперь, когда он настал, он целиком и полностью принадлежал нам.

Мы часто думаем, что «долго и счастливо» пишут только в любовных романах или в сказках и, хотя это и правда, у реальной жизни есть своя версия. Мы с Маккензи поженимся. У нас будет семья. Мы состаримся вместе. У нас будут и разногласия, и ссоры, но будут так же любовь и счастье. И хотя ничто в жизни не бывает совершенным, мы, оглядываясь назад, вспоминали только хорошее, но никак не плохое. Это сам по себе счастливый конец, и я с гордостью могу сказать, что мы жили ДОЛГО И СЧАСТЛИВО!

Эпилог

Маккензи

Спустя четыре года...

– Ой! – закричала Хлоя. – Папа, Коннор дернул меня за волосы!

– Она первая начала, – проревел в ответ Коннор. – Она меня ударила...

–Хлоя! Коннор! прекратите это немедленно! – Дрю сурово выговаривал обоим. – Ваша мама пытается отдохнуть.

– Когда Джейсон будет здесь? – спросила Хлоя, забираясь ко мне на больничную койку. Она водрузила свою крошечную ручку на мой распухший живот, нежно поглаживая его.

– Скоро, милая, очень скоро, – ответила я дочери.

Схватки начались в четыре утра. Я боролась с ними, думая, что это всего лишь предвестники, поскольку такое часто случалось у меня, пока я носила близнецов. Несколько часов я страдала в тишине. Я пересмотрела любимые сцены сериала «Теория большого взрыва», перечитала наиболее яркие сцены из любовных романов, делала практически все, чтобы отвлечься от боли, скручивавшей мои спину и поясницу. Ничего не помогало. К восьми, когда Дрю поднялся с постели, чтобы собираться на работу, боль стала настолько невыносимой, что я попросила отвезти меня в больницу.

Его первой реакцией стала просьба подождать еще немного до приема у врача, на который я была записана в более позднее время. Но я тут же пригрозила, что оторву ему член и изобью его им. Дрю понял, что мне действительно больно, и тогда он повез меня в отделение, а потом хотел доставить близнецов к Руби, но те так просились остаться со мной. Надо ли говорить, что они выиграли эту битву.

Дрю был замечательным отцом. Впрочем, я всегда это знала. Он носился с детьми, как будто они были дороже золота. Хотя он и баловал их, но также был прекрасным образцом для подражания. Возможно, потому что он сам был близнецом, он несколько раз ловил их на попытке причинить вред, а я ведь этого даже не замечала. Дрю поражал меня своей осторожностью, но также и тем, что с легкостью командовал ими, даже не сознавая этого. Я не могла и мечтать о лучшем отце для своих детей.

– Посмотри, пап. – Коннор указал на монитор, на котором отражались мои схватки. – Эта забавная штука прыгнула.

Дрю взъерошил светлые волосы нашего сына.

– Это потому, что у твоей мамы схватки.

– Что такое св... сха... – Хлоя пыталась произнести непонятное слово.

– Схватки, детка, – поправила я ее. – Просто мой животик готовится к приезду Джейсона, заставляя его немного проснуться.

– О! – она наклонилась и прижалась губами к моему животу. – Проснись, Джейсон. Мы хотим поиграть с тобой.

Я взглянула на Дрю и потрепала по головке нашу милую маленькую девочку.

– Он не сможет так сразу поиграть с вами. Когда он родится, то будет очень маленьким.

– Коннор же маленький! – возразила мне дочь. – Но я все равно играю с ним.

– Я не маленький! – возразил Коннор, притопнув ножкой.

– Нет, маленький! Я же выше тебя.

– Но я взрослее! – не сдавался Коннор.

Раздался стук в дверь, и она приоткрылась.

– Здесь все в приличном виде или нет? – хихикнул Джаред. – Мне бы не хотелось увидеть согнутые в коленях ноги или показавшуюся головку ребенка...

– Джаред! – вскричали мы с Дрю, не давая ему закончить, так как не были готовы заполнять головки наших четырехлетних детей подобными образами.

Джаред открыл дверь, его большие карие глаза, полные озорства, сверкнули на нас.

– Дядя Джаред! – тут же завизжали дети.

Он прошел через всю комнату, чтобы подхватить Хлою с кровати. За ним проскользнула Энди. Ее улыбка чуть потускнела, когда она смотрела на Джареда с детьми, но тут же просияла вновь, стоило ей взглянуть на меня.

– Как поживают мои любимые детишки? – спросил Джаред, опуская Хлою на одно бедро, а Коннора на другое.

Джаред изменился с тех пор, как переехал в Нью-Йорк. Исчезла выцветшая бейсболка и футболки, он обрезал свои длинные волосы и даже расчесывал их. Пока они с Энди не были женаты, я полагала, что их отношениям настанет конец. Что-то словно сдерживало их. Дрю утверждал, что это был страх Энди перед замужеством, но я полагала, что все несколько глубже.

– Как дела, Нова? – спросила Энди, обнимая Дрю.

– Все идет отлично с тех пор, как ей сделали эпидуральную анестезию, – ответил Дрю, подмигнув мне.

– Да, Маккензи всегда плохо переносила боль, – поддразнил Джаред, подмигивая мне.

Он резко обернулся, дети повисли на нем вниз головой, отчаянно визжа.

– О, ты потише или я покажу тебе, что такое боль, – отпарировала я.

– Сколько еще? – спросила Энди.

– Да уже недолго. Воды отошли примерно тридцать минут назад.

– А твои родители? – спросил Джаред.

– Мама и Найлз едут в больницу.

Два года назад у Кэт закончилось терпение в отношении Джонатана и его властных манер. С помощью троих своих детей она покинула его. Следующим ее шагом стало заявление на развод, которое она подала в контору «Пелтье-Вайз», чтобы они вели переговоры. Это еще больше взбесило Джонатана, но процесс длился недолго. Во время одной из встреч у Джонатана случился инсульт. Он впал в кому и скончался, не приходя в сознание.

Я очень переживала за их семью. Джонатан оставил незаживающие раны в сердцах своих домочадцев. Его непомерная гордыня никогда не позволяла ему загладить свою вину ни перед Дрю, ни уж тем более перед Кэт. Дрю носил это в себе каждый день. Насколько нам было известно, Джонатан так ни разу и не взглянул на фотографию наших с Дрю близнецов. Поскольку развод так и не был завершен, он оставил Кэт вдовой. Конечно, это пошло ей на пользу, но Кэт как-то призналась, что ей странно называть себя вдовой человека, который так мало в жизни ее любил, и любил лишь свою компанию.

После похорон Гэвин занял свое законное место в компании «Вайз и сыновья», а Кэт переехала во Флориду, чтобы быть ближе к своим мальчикам и внукам. Совет директоров настаивал на переезде Гэвина и Морган в Бостон, но они отказались. Семья Морган жила во Флориде, там же она построила свою карьеру, да и Кэт перебралась в Сарасоту, так что им нечего было делать на севере. Гэвин пытался уговорить Дрю, вернуться в семейный бизнес и, хотя предложение было очень щедрым, Дрю не мог позволить себе погубить собственную фирму. Они с Налзом основали собственную фирму. Их отношения стали чем-то очень большим для них обоих. И глупо было оставлять все.

– Билл, Линдси и бабушка должны вот-вот приземлиться, – дополнил Дрю. – Гэвин заберет их из аэропорта. Думаю, втайне он надеется снова увидеть бабушку.

Мы все посмеялись над Гэвином. После поездки в Амарилло он очень сдружился с бабушкой, а она объявила его своим. Гэвин стал поддерживать с ней связь. Во время их приезда она произвела на него неизгладимое впечатление.

– Привет?! – Кэт стремительно вошла в комнату.

– Бабушка! – вскричал Коннор, вырываясь из рук Джареда.

Кэт и Найлз вошли в мою родильную палату, которая теперь напоминала муравейник. Кэт выглядела потрясающе счастливой и здоровой. Через несколько месяцев после смерти Джонатана они с Найлзом начали встречаться. Все это время она питала к нему нежные чувства, но верность мужу и преданность семье не давали ей возможности обнажить их. Вскоре они поженились и теперь были счастливы в браке. Дрю очень гордился матерью. Мало того, что теперь она жила той жизнью, которую заслуживала, так еще и не притронулась к алкоголю после смерти Джонатана.

Найлз обнял Энди, затем крепко пожал руку Дрю.

– Хороший день для новой жизни, – произнес он.

– Действительно, – ответил Дрю.

– Как твои дела, моя дорогая? – спросил Найлз, слегка поглаживая мою руку.

Я сжала его руку в ответ, мои веки слегка отяжелели.

– Просто чудесно!

– Ты выглядишь потрясающе.

Я со смехом отмахнулась от него.

– Всегда восхитительно!

Кэт подошла к Найлзу и обняла его за талию, одной рукой придерживая на бедре Коннора.

– Это так. Ты вся словно светишься.

Дрю скользнул ко мне, убрал мокрые волосы с лица.

– Моя девочка всегда красива. – Склонившись, он бережно и нежно поцеловал меня.

В комнате кипела жизнь. Все собрались вокруг моей кровати, как будто присутствие здесь было обычным явлением. Словно мы все сидели за обеденным столом и весело болтали. Мне нравилось, когда вокруг меня вспыхивали разговоры. Нравилось наблюдать, с каким упоением они наверстывали упущенное. Коннор и Хлоя перемещались от взрослого к взрослому, впитывая всю любовь и внимание, которое им так щедро дарили.

Все разговоры прекратились, едва вошла Морган. Одетая в зеленую униформу, с ярко-рыжими волосами, заправленными под хирургическую шапочку, она была желанным другом в нашей толпе.

– Бог мой, здесь не протолкнуться!

Морган щедро делилась объятиями и приветствиями, обходя каждого члена нашей семьи. За эти годы мы с ней сильно сблизились. Она заменила мне сестру, которой у меня никогда не было, и о которой я всегда мечтала. У нас даже был тайный клуб жен Вайз.

– Все на выход! – командирским тоном сказала она. – Мне нужно переговорить с пациентом.

Все дружно попрощались и вышли из моей палаты. При этом Джаред нес Коннора, а Найлз – Хлою. Дети занервничали из-за того, что им пришлось оставить родителей, по крайней мере, до тех пор, пока им не пообещали мороженое в кафетерии.

Когда палата опустела, Дрю со вздохом облегчения взял меня за руку.

– Немного не в своей тарелке? Не так ли? – поддразнила Морган.

Дрю со смехом покачал головой:

– Может быть, немного, доктор Вайз.

Морган рассмеялась, закатив глаза.

– Ну что ж, давайте посмотрим.

Она натянула латексную перчатку, приподняла простыню и провела осмотр.

– Ты чувствуешь схватки? – спросила она, едва закончив осмотр. Сорвав перчатку с руки, она бросила ее в мусорное ведро. Повернувшись к монитору, Морган проверила показания приборов.

– Не чувствую.

– По крайней мере мы знаем, что эпидуральная анестезия работает, – сказала она, проверяя показания приборов. – Я бы сказала, что еще с час или около того. Схватки идут довольно быстро. Я начну подготовку. О, вот и Гэвин звонит. Твоя семья высадилась и Гэвин везет их сюда.

– Спасибо, Морган! – поблагодарил Дрю.

– Отдохни немного, – Морган похлопала меня по ноге и выскользнула из комнаты.

– Ты слышишь, детка? Еще немного и появится наш маленький человечек.

Мои глаза наполнились слезами. Моя семья росла. Я не могла бы представить себя счастливее, чем в данный момент. В тот день, когда у нас родились близнецы, я чувствовала то же самое. Помню, я тогда подумала, что этот день намного лучше дня моей свадьбы и ничто не может превзойти счастье, которое я чувствовала в тот момент в душе.

Дрю поднял мою руку, прижался губами к моему обручальному кольцу – это стало нашей маленькой традицией, и поцеловал меня в губы. Я обхватила его шею, наслаждаясь вкусом его губ на своих. Сколько бы лет ни прошло, я никогда не устану от его поцелуев.

– Эй, вы, двое, – голос Джареда заставил нас вздрогнуть.

Мы так увлеклись, что не услышали, как открылась дверь.

– Эй, ты! – ответила я и подвинулась на кровати, чтобы опереться спиной на подушки, и радуясь Джареду.

Переезд в Нью-Йорк стал для него хорошим шагом. И, хотя мы переписывались и перезванивались каждый день, я все еще скучала по нему.

– Все в порядке?

– Да. Кэт и Энди наверстывают упущенное, а Найлз развлекает детей одной из своих многочисленных небылиц. Я решил вернуться сюда и посмотреть, чем вы тут занимаетесь.

– О, да просто рожаем ребенка, – заметила я, пожав плечами.

– Всего то! Можно подумать, ты делаешь какое-то важное дело! – поддразнил Джаред, подмигнув мне.

Джаред сел на табурет, стоявший в ногах моей кровати. Он стал раскачиваться на ножках стула взад-вперед.

– Теперь я знаю, почему Морган так любит такие вещи!

Вскоре он уже с визгом путешествовал на стуле через всю комнату. Дрю лукаво подмигнул мне и отпустил мою руку. Он схватил Джареда за плечи и приказал:

– Джаред! Скоро голова закружится, и ты шлепнешься. Кто тебя поддержит?!

Мне было приятно, что им удалось преодолеть разногласия.

Джаред вдруг схватился обеими руками за табурет, а Дрю, подбежав, стал толкать его так сильно и быстро, как только мог. Джаред изо всех сил пытался удержаться на сиденье, но его тощая задница постоянно соскальзывала. Настала очередь Дрю. Ему удалось продержаться на табурете ненамного дольше. Эти двое вели себя, как малолетние дураки, а я так хохотала, что из глаз брызнули слезы. Они по очереди катались на табурете по палате, пытаясь сбить друг друга с ног и создали новый вид спорта: родео на табурете.

Когда Джаред в который раз обегал комнату, дверь открылась, и он чуть не врезался в нее со всего размаху. Зато Дрю слетел со стула. Он приземлился на пол со смешком, подпрыгнув несколько раз, и оказался у ног моей бабушки, обутых в белые кроссовки.

– Что вы, хулиганы, здесь творите? – заорала с испугу моя бабушка.

Моя бабуля топнула обутой в кроссовку ножкой, ее морщинистое лицо выражало гнев на моего мужа, но в глазах, и я это отчетливо видела, плясали смешинки. Она уперлась кулаком в свое толстое бедро, ее пухлое тело было облачено в один из ее любимых спортивных костюмов.

Дрю встал, потирая зад.

– Бабушка, – промурлыкал он. – Как поживаешь, старушка? – Он обнял ее, а она в ответ ущипнула его за ноющий зад. Дрю подпрыгнул, его глаза расширились, а лицо слегка порозовело.

– Всегда хорошо, особенно если меня обнимают два таких умных классных парня, как вы, да еще в один и тот же день, – ответила бабуля, похлопав его по заднице.

В дверях появились Гэвин, мама и папа. Родители улыбались, но выглядели измученными. Они провели большую часть суток в аэропортах, но я была благодарна, что они появились до рождения Джейсона.

– Мам, пап, – протянула я руку родителям.

Мама бросилась ко мне, обхватив мою руку своей.

– Моя милая девочка, – проворковала она.

– Она и тебе надрала задницу? – спросил Гэвин Дрю, обнимая бабушку за плечи.

Дрю расхохотался:

– Она никогда не промахивается.

– Я чувствую себя немного обделенным, – встрял Джаред. – Ведь бабушка никогда не треплет меня за задницу.

– Это потому, что у тебя нет задницы, – отбрила бабушка, похлопывая по заднице Гэвина.

Все, находившиеся в комнате, расхохотались, видя, как щеки Джареда заливает краска.

– Итак, в холле больницы мы встретили доктора Вайз. Она сказала нам, что осталось ждать совсем чуть-чуть! – пискнула мама, заключая меня в свои теплые объятия.

– Я так рада, что вы успели вовремя! – произнесла я, чувствуя, как на глаза наворачиваются слезы.

– А где все остальные? Близнецы здесь? –закинул удочку папа.

Он очень любил своих внуков, и я знала, что ему тяжело находиться так далеко от них.

– Они все вместе внизу в кафетерии едят мороженое, – ответил Дрю.

Мой живот внезапно задвигался – первое настоящее чувство охватило меня после того, как мне вкололи эпидуральную анестезию.

– Энди, – выдохнула я, прижимая руку к животу.

Его глаза мгновенно наполнились беспокойством:

– Детка, ты в порядке? Тебе больно?

– Нет. Не больно... просто небольшое... движение.

Дрю глянул на монитор и усмехнулся. Он нажал кнопку вызова на моей кровати, и медсестра тут же ответила. Через минуту в палате появилась Морган.

– Да. У тебя схватки, – объявила она, посмотрев на монитор. – Этот маленький человечек готов к нам присоединиться.

– Ты слышишь, милая? – спросила мама, сжимая мою руку.

– Я сожалею, но пришло время очистить помещение! – проинструктировала Морган. – Маккензи нужно кое-что сделать.

– Мы присоединимся к остальным и подождем внизу. – Папа наклонился и поцеловал меня в лоб. – Я так горжусь тобой, детка! – Он похлопал Дрю по спине.

Мама тоже сжала мою руку, но что-то во мне не хотело отпускать ее.

– Морган, можно мама останется? Ну, пожалуйста?!

В палату вошли две медсестры. Они деловито сновали вокруг, устанавливая оборудование для моих предстоящих родов.

– Тебе решать, Мик, – ответила Морган.

Я взглянула на маму:

– Мам?!

– Я никуда не уйду. Останусь с тобой, если Дрю не возражает. Я бы не хотела мешать вам.

Дрю перегнулся через меня и взял маму за свободную руку:

– Линдси, мы оба хотим, чтобы вы остались.

Мама оглянулась на папу. Он кивнул и вышел из комнаты.

– Что ж, думаю это намек и мне убираться отсюда! Есть некоторые вещи, которые друзья не должны видеть... ну... типа как лучший друг вытаскивает ребенка из влагалища своей жены!

Я отмахнулась.

– Убирайся отсюда! – и тут мой живот снова задвигался.

Улыбка Джареда стала еще шире, он послал мне воздушный поцелуй, вышел и закрыл за собой дверь.

Следующее, что мне запомнилось, были отрывистые команды Морган медсестрам, Дрю, моей матери, затем и мне. Медсестры приподняли верхнюю часть моего тела на кровати, нижнюю опустили. Морган поставила мои ноги в стремена и заставила тужиться и дышать... тужиться и дышать... Мне уже стало казаться, что я больше не выдержу, но она требовала действовать снова и снова. И если силы, как мне казалось, почти закончились, то моя воля была сильной, и я повиновалась Морган, выкладываясь раз за разом. Мое дыхание становилось прерывистым, тело разламывало не от боли, а от силы толчков, на лбу выступил пот...

– Я вижу его головку! – выпалила Морган. – Ну, давай, мамочка, поднатужься еще немного!

Мое тело само знало, что делать и еще до того, как Морган приказала мне тужиться, оно само скрутилось в тугой узел и толкнуло ребенка. Дрю расположился так, что мог держать меня за руку и в то же время видеть, что происходит за одеялом. Его глаза наполнили слезы, но он оставался спокойным, все так же продолжая подбадривать меня и утешать между схватками.

– Я вижу его, – прошептал мне Дрю. – Он прекрасен. Еще один толчок, мой ангел, и он появится.

Я чуть подвинулась вверх, схватившись за живот.

– Готова, Маккензи? – переспросила Морган. Сделав глубокий вздох, я задержала дыхание, пока она не закричала: – Давай!

Я изо всех сил толкнула, крича от натуги. Облегчение и крик моего маленького мальчика наполнили мое сердце радостью. Морган передала Джейсона одной из медсестер. Та вытерла его и передала мне. Я держала на руках моего сыночка, а мать и муж окружали меня.

– Он прекрасен! – прошептала мама, вытирая слезы с глаз.

– Ты сделала это! – прошептал Дрю, нежно меня целуя. Он дотронулся до личика сына, его глаза наполнились гордостью. – Привет, Джейсон!

Джейсон завозился и распахнул глазки. Они были синими, как небо и я в который уже раз подивилась чуду, которое только что явила на свет. Я улыбнулась и поцеловала малыша в лобик.

– Привет, моя радость! Ну, вот и ты! Мы так ждали тебя!

Если бы кто-то сказал мне пять лет назад, что я буду здесь, в этой палате держать на руках только что родившегося малыша, я бы посмеялась над ним. Мне пришло в голову, что моя жизнь – череда нелепостей, словно разрозненных пазлов головоломки, теперь, наконец, соединила все кусочки воедино. Каждый шаг, что я делала от рождения и до сего дня, вел меня к этому месту, этому времени, туда, где я и должна была быть. Судьба знала, что делает. Конечно, мне не всегда было легко, но, в конце концов, все мои страдания окупились сторицей.

Встреча с Дрю, какой бы необычной она ни была, стало поворотным пунктом моей жизни. Если бы Оливии удалось добиться своего, мы с Дрю никогда не были бы вместе, наши дети не родились бы и я, вероятнее всего, до сих пор была бы несчастна. Не то, чтобы я питала к ней ненависть, но мне потребовалось изрядное количество времени, чтобы простить ей все ее поступки, продиктованные жаждой денег и власти.

Теперь, оглядываясь назад, я понимаю, что все происходило не просто так. Все трудности, с которыми мы столкнулись, все страдания, что мы пережили вместе, все это закалило нас и привело сюда. Мы с Дрю с самого начала были предназначены друг для друга, теперь я понимала это, и наша любовь нашла свое отражение на личике новорожденного сына. Пройдя через все испытания, мы остались друг с другом, и спроси меня сейчас, что бы я изменила в своей жизни, я бы ответила: ничего!

Конец