Истинная мама

Глава 1

- Еся! Есь, вставай! Новенькая поступает!
Высокий назойливый голос Зои Степановны безжалостно прогнал зыбкую пелену сна, только начавшую укутывать уставшее тело.
Есения мучительно простонала, оплакивая свой неудавшийся отдых, откинула тонкое одеяло и поднялась с дивана. Слабо качнулась и ухватилась рукой за мягкую спинку дивана - расслабленные мышцы не желали включаться в работу и поддерживать равновесие. Тряхнула головой, отчего длинные тёмные волосы рассыпались по плечам и окутали хрупкую фигуру почти до талии. Вот ещё забота - волосы эти. Давно нужно было решиться и укоротить их до удобной длины. И ухаживать было бы проще, и мешались бы меньше. Поворчав для проформы и скинув часть плохого настроения и усталости, Есения включила свет, подошла к зеркалу и ловкими, выверенными за долгие годы движениями, скрутила волосы в незамысловатый пучок. Обрезать своё шелковистое богатство она не собиралась.
- Еся! - от резкого стука в дверь девушка болезненно поморщилась и потёрла виски.
- Иду, Зоя Степановна! Дайте мне минуту.
Судя по всему, случилось что-то серьёзное, раз дежурный администратор не поленилась дважды подняться на второй этаж. Хоть бы не пришлось пугать женщин вызовом скорой.
За дверью раздалось неразборчивое ворчание, сменившееся звуком быстро удаляющихся шагов. Есения заглянула на минуту в небольшой санузел, поплескала в лицо ледяной водой и проглотила таблетку цитрамона, стараясь особо не всматриваться в своё отражение в зеркале. После суточного дежурства в больнице и последующего бессонного дня её бледным видом разве что детей пугать.
Холодная вода немного привела в чувство и позволила примириться с реалиями жизни, и уже через несколько секунд собранная и деловитая Есения застегнула верхнюю пуговицу белого медицинского халата и вышла из комнаты отдыха в коридор центра помощи жертвам насилия.
Здесь, в "Надежде" Есения пару раз в неделю занималась волонтёрской деятельностью и дежурила то в дневную, то в ночную смену. Вчерашняя смена была дневная, но закончилась поздно вечером из-за внезапно приболевших сразу троих малышей и неожиданно начавшихся родов у несовершеннолетней девочки из неблагополучной семьи. Ребятишкам закапали носы и сделали ингаляции, роженицу проводили на скорой в роддом и тут бы уже, кажется, и выдохнуть, но Маша, сменщица Есении преподнесла сюрприз - не смогла выйти в ночь. Пришлось остаться на ночёвку в центре, робко надеясь, что незапланированная смена пройдёт спокойно.
"Ага, размечталась. Покой нам только снится."
Волонтёрство не приносило никакой финансовой выгоды, зато обеспечивало бесконечной головной болью и хронической усталостью. Но и бросать место, где трудилась уже почти год, Есения не собиралась. Помогая этим несчастным женщинам и детям, она помогала и себе самой. За время работы через её руки профессиональной медсестры прошло не меньше сотни травмированных физически и морально женщин и детей, и для каждого из них у неё находилось время и доброе слово.
Центр "Надежда" около пяти лет назад организовала неравнодушная к чужой беде жена мэра и её подруги - такие же сердобольные жёны влиятельных людей города. Организацию охотно спонсировали многие власть имущие и особенно те, кто стремился в политику - очень уж удобно было пополнять свою копилку добрый дел, позируя репортёрам на фоне очередной молодой мамы, попавшей в трудную жизненную ситуацию.
Есения на эти ужимки смотрела снисходительно. С паршивой овцы, как говорится, хоть шерсти клок. Хотят серьёзные дяди в галстуках и костюмах вручать чайники и подгузники под дружное щёлканье затворов фотоаппаратов - пусть вручают, не жалко. Даже наоборот, можно, прикрываясь прессой, подойти и попросить конкретную помощь. Таким образом в медкабинете центра появилась новая смотровая кушетка и современный стерилизатор для инструментов. С какими песнями и плясками их вручали - другой вопрос. На торжественной установке кушетки, кажется, даже журналисты центрального телевидения присутствовали. Хорошо хоть красную ленточку не додумались перерезать.
И кушетка, и стерилизатор, к сожалению, без дела не пылились. Поток посетителей в "Надежду" не иссякал никогда, а осенью и весной, в период сезонных обострений, заметно возрастал и тогда Есения, по роду деятельности привыкшая к виду человеческой боли и страданий, буквально каждую смену приходила в ужас, сталкиваясь с проявлением жестокости мужей и отцов. Одни годами издевались над жёнами, морально унижая и избивая. Запирали несчастных женщин в подвале, приковывали к батареям, заставляли делать аборты или, наоборот, грозили карами за то, что не получается забеременеть. Другие же мучили собственных детей, зачастую не рассчитывая силу воспитательных средств.
Чувствительная Зоя Степановна не скрываясь плакала после очередной жуткой истории, долго не могла успокоится и тогда Есении приходилось отпаивать расстроенную женщину сердечными каплями.
- Ох, Есенька, что же это творится с людьми? Как можно так толкнуть двухлетнего кроху, чтобы он руку сломал и сотрясение заработал? А ребёнок-то всего лишь выключил компьютер, когда отец в стрелялку играл.
Зоя Степановна некрасиво кривилась, громко шмыгала носом и утирала выступающие слёзы с покрасневших глаз. Её дородное тело часто сотрясалось в такт сдавленным рыданиям и Есении приходилось отворачиваться, чтобы не смущать расстроенную женщину своим вниманием.
Зоя Степановна числилась в штате центра администратором и находилась в "Надежде" практически круглосуточно, заполняя тем самым свободные вечера. Вечеров этих в одинокой жизни женщины было предостаточно и она, с непонятным Есении удовольствием посвящала всё своё время несчастным гостьям "Надежды".
Сама же Есения старалась не принимать близко к сердцу тяжёлые истории подопечных и ни к кому не привязываться. И дело тут было не в душевной чёрствости или отсутствии эмпатии. Наоборот, за крепкими внутренними стенами пряталась нежная и ранимая душа, сильно пострадавшая много лет назад. И с тех пор, сполна хлебнув предательства близких людей, Есения возвела вокруг себя эти стены и тщательно охраняла личные границы от сильных эмоций и привязанностей. Она спрятала болезненные воспоминания так глубоко, как только смогла, и усилием сознания удерживала их где-то на задворках, не позволяя влиять на свою жизнь. Но тяжёлый отпечаток от произошедшего всё-таки остался и потому Есения, окончив с отличием медицинский колледж и узнав о существовании центра помощи жертвам насилия, добровольно пришла в него, чтобы работать с женщинами и детьми.
Мужчин в свою жизнь девушка не пускала и даже не планировала с кем-то сближаться. Общалась только по необходимости и всегда пресекала все намёки на лёгкий флирт. В дружном разновозрастном коллективе городской клинической больницы, где трудилась Есения Орлова, все представители мужского пола давно окрестили симпатичную молодую медсестру сухарём и даже негласно спорили, как скоро очередной любвеобильный интерн получит от ворот поворот.

Глава 2

    -    Какие, оказывается, красавицы в терапии работают! - восхищённый возглас, сопровождаемый не вяжущимся со строгой больничной обстановкой присвистом, покоробил Есению. Она сейчас точно на рабочем месте или прогуливается в мини-юбке мимо очереди к пивному ларьку?
Раздражённо повела плечом, покосилась хмуро на нарушителя спокойствия, сверилась с листом назначений и продолжила раскладывать таблетки по ячейкам.
    -    И что это мы такие серьёзные? Я считаю, что красивым девушкам нужно на законодательном уровне запретить хмуриться.
Незваный визитёр не желал успокаиваться и продолжал наступление, чем изрядно нервировал необщительную медсестру терапевтического отделения. Как же надоели настойчивые типы, вроде этого. Судя по виду - интерн кардиологии или хирургии. Там полно таких самовлюблённых хлыщей. Старожилы, наверное, подначили, растрезвонили про красотку-недотрогу, да ещё и на спор подбили, как бывало не раз. Вот и пришёл поглазеть и попробовать свои силы. Молодой, бойкий, уверенный в собственной неотразимости и не понимающий, как кто-то может им не заинтересоваться.
Вчерашний выпускник мединститута, тем временем, подошёл ближе и опёрся руками о стол за которым работала Есения. От мужчины пахнуло приятным свежим ароматом дорогого парфюма, но девушка тут же отодвинулась, увеличивая расстояние между собой и плюющим на личные границы интерном.
Коллеги давно уяснили, что подходить вплотную к диковатой медсестре без толку - она всё равно сразу отшатнётся, но новые люди, конечно, об этом не знали и часто попадали в неловкую ситуацию, как и молодой человек, взирающий сейчас недоумённо-обижено и размышляющий, не пахнет ли у него дурно изо рта.
    -    Вы что-то хотели? - строгим профессиональным голосом Есения сразу обозначила рамки общения.
Но темноволосый молодой человек в новеньком белоснежном халате явно настроился на непринуждённую беседу. Чётким отрепетированным движением поправил стильно уложенную причёску и широко улыбнулся.
Есения только вздохнула. Судя по всему, перед ней сейчас представитель семейства нарциссов класса павлинов. Такую незамысловатую, но точную классификацию она придумала давно, ещё в старшей школе, и большинство мужчин легко втискивались в её рамки.
Парень же, не известно по какой надобности забредший в процедурный кабинет скучного терапевтического отделения, даже не догадывался, как его мысленно окрестила симпатичная медсестра, и продолжал белозубо улыбаться, разглядывая Есению.
    -    Я как вас увидел, чудесное создание, так сразу и забыл, зачем пришёл.
"Просто верх остроумия".
Так хотелось закатить глаза и хмыкнуть, но Евгения считала себя воспитанным человеком и, потому, делать этого не стала, а спокойно сказала:
    -    Вы, наверное, Геннадия Петровича ищете? Его в приёмный вызвали, сходите туда.
На этом посчитала свой лимит на общение с противоположным полом выполненным и, прихватив стойку для капельницы, отправилась в четвёртую палату, где дожидалась лечения постоянная пациентка отделения - пожилая, но всё ещё бойкая Анастасия Павловна.
    -    Доброе утро. Как у нас тут дела? Рукав закатываем, готовим руку, - Есения подложила обёрнутую непромокаемым материалом подушечку под локоть женщины и ловко затянула жгут. - Кулачком поработаем.
    -    Доброе утро, Есенька. Дела не важные - печень что-то прихватывает.
    -    А вот мы сейчас как раз и подлечим вашу печень. Геннадий Петрович анализы уже видел и назначил вам гепатрин. Покапаем немного и сразу легче станет.
Анастасия Павловна удовлетворённо кивнула.
    -    Спасибо, Есенька. Что, уже всё? Поставила? Рука у тебя лёгкая такая, я и не заметила. Вчера Лида была, вот уж противная баба. Три прокола сделала, пока вену нашла.
    -    Да ладно вам, Анастасия Павловна. Нормально Лида ставит. У вас вены просто сложные, приноровиться нужно.
Женщина собралась было поспорить, но её бесцеремонно перебил мужской голос.
    -    Есенька? Какое у вас интересное имя, оказывается.
    -    Обычное. - Неприветливость выбранного объекта совершенно не смущала обнаглевшего интерна чужого отделения, по-хозяйски расхаживающего по палате и собирающего своей персоной любопытные взгляды её обитательниц.
    -    А вы, молодой человек, кто? Наш новый врач? - Анастасия Павловна устроила руку с капельницей удобнее и, прищурившись, посмотрела на новенького. 
Остальные женщины тоже замерли в ожидании ответа и их можно было понять - появление свежего лица в отделении неизменно вызывало жгучий интерес у соскучившихся по событиям больных. 
    -    Почти. Я интерн из кардиологии. Шёл себе спокойно по скучным больничным делам и внезапно влюбился в вашу замечательную медсестру.
"Клоун".
В душе спокойной и уравновешенной Есении медленно закипала злость на беспардонного балагура. Вот чего прицепился, спрашивается?
    -    В нашу Есению Владимировну влюбиться недолго, - подала голос ещё одна постоянная обитательница отделения - Галина Семёновна. - Она у нас умница и красавица. А вам, молодой человек, не мешало бы представиться.
    -    Виноват, исправлюсь. Реутов Артур Сергеевич. Будущее светило отечественной кардиологии к вашим услугам.
"Скромности тебе не занимать, светило".
    -    Ой, правда? - Галина Семёновна оживилась и даже привстала на кровати, опираясь на локти и устраиваясь полулёжа. - А вот скажите, доктор, почему у меня сердце сначала стучит так сильно, прям бухает, а потом как замрёт, словно споткнулось и опять - бух, бух, бух?
Есения спрятала злорадную ухмылку и бочком протиснулась к двери, оставляя растерянного молодого специалиста в компании любящих обсуждать проблемы со здоровьем женщин.
"Ничего, тебе полезно будет. Опыт так и нарабатывается. И фонендоскоп новенький пригодится, сейчас бабульки заставят всем по очереди сердце прослушать".
*
Сдав смену, Есения вышла из пропахшего лекарствами и дезинфицирующими средствами отделения в прохладу летнего утра. Дежурство прошло спокойно и ночью даже удалось вздремнуть пару часов.
    -    А я тебя заждался. - От неожиданно раздавшегося голоса Есения вздрогнула.
На служебной парковке возле её старенького Рено пристроился, сияя полированными боками, дорогой автомобиль известной японской марки. Рядом с ним, небрежно облокотившись о стойку двери, стоял вчерашний знакомый - Артур. Одетый в брендовую рубашку поло и модные зауженные джинсы, он, как и вчера, сверкал безупречной улыбкой, рекламируя своего стоматолога.
    -    Мне жаль, что вы зря потратили своё время. - Переходить на "ты" со случайным знакомым Есения не собиралась, как и продолжать это малоприятное знакомство.
    -    Ну почему же зря. - В глазах Артура мелькнула тень досады, но мужчина быстро совладал с собой и безмятежная улыбка вновь приклеилась к красивому лицу. - Думаю, я заслужил чашечку кофе в хорошей компании.
    -    Конечно заслужили. Не заставляйте вашу компанию ждать. И я тоже, кстати, тороплюсь. - Есения достала ключи из сумочки, разблокировала двери машины и села за руль.
В зеркале заднего вида отразилась фигура мужчины, застывшего в растерянности и Есении даже стало его немного жаль, но и давать надежду на развитие отношений она не хотела, потому спокойно нажала на газ, выруливая с парковки и надеясь, что Артур достаточно проникся её нежеланием водить с ним дружбу.
 

Глава 3

    -    Добрый день, Зоя Степановна. Как дела в центре, что у нас нового? - Есения немного припозднилась и разминулась с фельдшером, дежурившим ночью. Маша уже давно убежала домой, но это ничего - пока в "Надежде" работает бессменная и очень ответственная Зоя Степановна, обитатели центра живут, как за каменной стеной.
    -    Ой, Есь, да всё в порядке, вроде. - Тяжеловесная женщина слегка запыхалась, поднимаясь по лестнице следом за спортивной медсестрой, но не отстала ни на шаг, торопясь доложить все новости, накопившиеся за три дня. - Леночку с новорожденным обещают сегодня выписать, так что в ряду крикунов у нас пополнение. К Зубковым папаня приходил мириться, я думала, Светланка его с лестницы спустит. Молодец, девка, быстро отошла. За ней с детьми тётка едет из Сибири, так что, скоро заберут их.
    -    Новенькие поступали? - Есения открыла комнату отдыха, повесила сумку на крючок, накинула белый халат и зашла в санузел вымыть руки.
    -    Вчера девчонку шестнадцати лет полиция привезла, но за ней тут же родители приехали, забрали. - Зоя Степановна дождалась, когда Есения выйдет из комнаты и опять пристроилась рядом, мелко семеня ногами, обутыми в уютные домашние тапочки. - А тех новеньких помнишь, которые в твою ночную смену поступали?
    -    Помню, конечно. Что с ними? Ушли?
    -    Куда там! Мать сидит у окна и трясётся на каждый шорох, из комнаты боится выходить. С ней и психолог работает, и врача вызывали. У дитёнка-то ДЦП, оказывается, лечить надо, а мать только воет белугой, как про диагноз слышит.
    -    Ладно, я поняла, Зоя Степановна. Психолог на месте?
    -    Катенька-то? В кабинете своём была. Сбегать посмотреть?
    -    Не нужно, я сама прогуляюсь.
Со штатным психологом центра у Есении сложились прекрасные отношения, слегка выходящие за профессиональные. Девушки были почти одного возраста, обе не обременены семьёй, потому и общих тем для лёгкого общения имели достаточно. Почти каждую смену пили вместе чай и пару раз выбирались прогуляться по торговому центру. Единственное, что вносило некоторый разлад между приятельницами - это отношение к мужскому полу. Катя очень любила находиться в центре внимания и не упускала возможности пофлиртовать или закрутить необременительный романчик, Есения же в этом вопросе была настолько строга, что порой поражала свою привыкшую ко всякому подругу-психолога.
    -    Екатерина Юрьевна, к вам можно? - Есения стукнула в дверь и приоткрыла её, заглядывая в кабинет.
    -    Привет. Заходи, я одна. - Катя отодвинула бумаги, которые до этого просматривала и поднялась изо стола. - Чаю попьём?
    -    Ой, нет. Попозже. Я только пришла. Кать, про новенькую хотела узнать, что там с ней? Врач прописывал что-то?
    -    Новенькая-новенькая, - Катя задумчиво прищурилась и почесала макушку зажатым в пальцах карандашом, отчего свежеуложенное каре немного растрепалось. - А, ты про Стеллу с Ивэном?
    -    Боюсь даже спросить, какая у них фамилия. - вздохнула Есения. - Такие интересные имена.
    -    А фамилию мамочка так и не сказала. Так что не переживай, - "успокоила" Катя и, передумав делать чай, уселась на место. - Случай у них, конечно, интересный. Стелла мало что рассказывает, но кое-что я узнала. Отец ребёнка сильно разозлился, когда узнал диагноз и, по словам матери, чуть не убил сына.
    -    Ой! - поражённо выдохнула Есения. - Кошмар какой! Такой симпатичный мальчонка..
    -    Да и я про то же. - печально кивнула Катя. - В общем, маме невролог прописала антидепрессанты, успокоительные, ещё что-то. В карте всё есть, посмотришь. Ребёнка тоже осмотрели, в принципе, ничего особо страшного. Интеллект сохранен, развивается, как по книжке, только с ногами проблема, операция нужна, ну и лечение, конечно, физиопроцедуры, занятия с инструктором. Из-за чего отец так взбесился, не понятно. Всё в их случае решаемо, отличный пацан вырастет.
    -    Если бы поступки отцов и мужей женщин нашего центра можно было бы объяснить логически или оправдать, то, сама знаешь, "Надежда" бы пустовала. А у нас, что ни история - то тихий ужас.
    -    Тоже верно, - согласилась Катя.
    -    Есь, ты ещё тут? - в приоткрытую дверь заглянула Зоя Степановна и нервно улыбнулась. - Есь, успокоительное нужно. Там Стелла опять истерит.
    -    Всё, Кать, я побежала. Я же ещё карту в глаза не видела, нужно назначение посмотреть.
    -    Давай, я тоже сейчас подойду.
В карантинной комнате царил переполох.
На кровати, забившись в угол и свернувшись калачиком, тихо всхлипывала Стелла. В детском манеже рыдал и бил маленькими кулачками по пластиковым прутьям Ивэн. Зоя Степановна с причитаниями убирала осколки стакана с пола, осторожно переступая лужи воды.
    -    Ну нельзя же так, голубушка. Зачем так расстраиваться и ребёнка пугать? Смотри, как пацан раскричался, наорёт себе грыжу, что делать будешь?
    -    Вы не понимаете! - крикнула заплаканная Стелла. - Никто не понимает! Никто! Вы думаете, что всё знаете? Самые умные тут?! Да он нас найдёт не сегодня-завтра и убьёт! Ивэна за то, что таким родился, и меня за непослушание!
    -    Да что ты такое говоришь, девочка? Нельзя даже думать так! Никто вас не тронет, у нас тут и замки и кнопка охраны под рукой! - Зоя Степановна раскраснелась от переживаний и ухватилась рукой под левой грудью.
    -    Лекарство, - громко объявила Есения, входя в комнату. - Зоя Степановна, почему пол мокрый?
    -    Да это вон... Стелла нечаянно разбила стакан с водой, - буркнула администратор и промокнула лишнюю влагу бумажным полотенцем.
    -    Значит, нам нужна только пластиковая посуда. Правда же, малой? - Есения мимоходом погладила заплаканного мальчика по голове, отчего он тут же затих и удивлённо посмотрел на незнакомую тётю.
Стелла тоже постепенно успокоилась, послушно выпила лекарства и теперь тихо сидела, печально смотря на сына. Ивэн же внимательно разглядывал Есению, водил головой из стороны в сторону и смешно морщил нос, словно пытался что-то унюхать.
    -    Проголодался маленький, - Есения подошла к манежу, а ребёнок внезапно потянул к ней руки. - Ты хочешь к маме? Мамочка, возьмёте сына?
Стелла слабо качнула головой, что означало согласие и Есения достала мальчика из манежа. 
    -    Добрый день. - В комнату зашла улыбающаяся Катя. Её ладную фигуру плотно обтягивал бледно-голубой халат, подчёркивая все достоинства женского тела. - Стелла, я к вам. Уделите мне минут 10-20?
Стелла растерянно перевела взгляд с сына, устроившегося на руках медсестры, на психолога и вновь кивнула, на этот раз неуверенно.
    -    Я могу взять Ивэна к себе в кабинет, у меня там игрушки есть. А Екатерина Юрьевна после того, как вы закончите, проводит вас ко мне.
    -    Я не знаю... - Лекарства начали действовать и Стелла выглядела сбитой с толку, решая, как ей лучше поступить.
Обстановку разрядил сам Ивэн. Он потрогал пальцем длинную серёжку в ухе Есении, отчего украшение качнулось, приведя мальчика в восторг. В комнате раздался весёлый детский смех и довольное лопотание. По лицу Стеллы скользнула улыбка.
    -    Да, идите, конечно. Только ему подгузник проверить нужно.
    -    Я справлюсь.

Глава 4

    -    Еся, у нас ЧП! - Зоя Степановна тяжело дышала и обмахивалась потрёпанным журналом "Сканворды".
Сегодня на город опустилась непривычная жара, усиленная духотой и отсутствием ветра, и воздух в "Надежде", где на весь центр было всего три кондиционера, нагрелся до некомфортных показателей. Работы, как всегда, было много и Есении приходилось трудиться, периодически утирая выступающий пот со лба.
Петрову утром возили к окулисту, Семёнову - на УЗИ и к акушер-гинекологу на приём, а к мелкому Ивэну опять приходил вызванный для консультации невропатолог. И каждый из врачей выписал километровые рекомендации и подробные назначения, с которыми Есения сейчас и разбиралась.
    -    Стелла исчезла, - Зоя Степановна плюхнулась на покачнувшийся под тяжестью тела стул и скривила губы. Полное лицо женщины покраснело, над верхней губой выступила мелкая россыпь капелек пота.
    -    Так, спокойно. - Есения резко поднялась, обошла стол и вручила администратору стакан с водой. - Что случилось? Как это - исчезла? У нас же всегда заперто, на окнах решётки.
    -    Я обошла весь первый этаж и на втором девчонок поспрашивала - её никто не видел. Мальчонка, главное спит, а матери нет нигде. - Зоя Степановна развела руками. - Меня минут двадцать не было на месте, продукты принимать помогала, задняя дверь на распашку в это время, ты сама знаешь. Получается, Стелла тогда и ушла. Только не пойму, куда и зачем? Она же мальчишку своего из вида всю неделю не выпускала, ни на минуту не оставляла, тряслась над ним. А тут, вдруг, ушла...
Зоя Степановна замолчала и с удвоенной силой принялась обмахиваться несчастным журналом. Есения тоже притихла и задумчиво сложила руки на груди крест-накрест, постукивая указательным пальцем по предплечью.
Стеллу она видела утром во время традиционного обхода и позже, когда врач осматривал Ивэна. Было ли что-то странное в поведении молодой женщины? Вроде, всё, как обычно. Стелла всегда пребывала в состоянии нервного напряжения, даже прописанные ей достаточно серьёзные лекарства не особо помогали и сегодня она так же дёргалась и озиралась по сторонам, а когда на улице раздался резкий звук автомобильной сигнализации - метнулась к окну и, спрятавшись за шторой, долго рассматривала залитую солнцем улицу. К необычному поведению можно отнести разве что пристальное внимание, с которым Стелла иногда смотрела на Есению, особенно в моменты её общения с маленьким Ивэном.
Пронзительный взгляд первый раз медсестра заметила в момент осмотра Ивэна невропатологом. Мальчик тогда раскричался, увидев незнакомца, желающего дотронуться до него, но сразу успокоился на руках Есении и доверчиво прижался к груди, уже без страха наблюдая за усатым дядькой в белом халате. Есения сама раздела мальчика и усадила на пеленальный столик для осмотра, а Ивэн, хоть и боялся и несколько раз порывался заплакать, но, раз за разом оглядываясь на спокойную Есению, всё-таки сдержался.
    -    Зоя Степановна! - окрик из коридора вывел женщин из задумчивости.
    -    Я тут! - администратор откликнулась и, неуклюже поднявшись с места, доковыляла до двери и выглянула из медицинского кабинета. - Что случилось, Вер?
    -    Что за переполох на первом в карантинной? Рёв стоит, мамки бегают, вас ищут. - Глаза пятидесятилетней уборщицы Веры Ткаченко блестели жадным любопытством, но удовлетворить его немедленно не получилось. 
Зоя Степановна ойкнула, буквально отпихнула Веру и, как могла быстро, помчалась к лестнице на первый этаж. Есения тоже ничего не стала объяснять уборщице, закрыла кабинет и в считанные секунды догнала и перегнала администратора.
Детский крик разносился по всему первому этажу, отражался от стен и смешивался с разноголосым причитанием женских голосов.
    -    Может, скорую?...
    -    Да что ж он так орёт, я Ваньку еле уложила...
    -    Где же мать?..
    -    А где Зоя Степановна?...
    -    Нужно медсестру, наверное, позвать...
    -    Здесь мы, здесь. - Есения растолкала сгрудившихся в дверях палаты женщин, протиснулась внутрь и подбежала к манежу, где захлёбывался плачем перепуганный Ивэн. Подхватила его на руки, спрятала мокрое личико на груди и успокаивающе похлопала по спине. Ребёнок несколько раз судорожно, с всхлипом, вздохнул, вцепился руками в медицинский халат и затих, через каждый вдох постанывая и что-то лопоча.
    -    Ты смотри-ка, успокоился, - недоверчиво протянула одна из женщин. - А я хотела на руки взять, покачать, так он мне волосы чуть не выдернул и зашёлся в истерике.
    -    Так, мамочки, расходимся. - на помощь подоспела Зоя Степановна и принялась активно выпроваживать шумную толпу. - Идите к своим ребятишкам, мы тут разберёмся.
Сказать-то легко, но, оставшись наедине в опустевшей палате, Есения и Зоя Степановна растерянно переглянулись.
    -    Что делать будем, Есенька? Полицию вызывать?
    -    Не знаю. Наверное, нужно вызвать, - Есения присела на свободный стул возле детского манежа и посмотрела на притихшего ребёнка. На мокром лице мальчика проступили красные пятна, влажные волосы прилипли к голове, костяшки пальцев в сжатых кулачках побелели от напряжения. Ивэн вцепился в халат мёртвой хваткой и явно не желал отпускать. - Зоя Степановна, подайте его подушку, пожалуйста. Подложу под голову, а то лежит неудобно.
    -    Сейчас, - женщина наклонилась над манежем. - Ой, Есь, а что это?
Под подушкой лежал сложенный вчетверо лист бумаги, на котором крупно выведено неровным почерком: "Есении Владимировне лично в руки".

*

    -    Что это? Письмо вроде? Тебе, - Зоя Степановна протянула находку, а у Есении всё внутри сжалось от неприятного предчувствия. Ребёнок беспокойно дёрнулся, завозился на руках.
    -    Тсс, маленький, спи. - Машинально покачала Ивэна, погладила по горячей, взопревшей от долгого плача, спине и взяла свободной рукой сложенный лист-послание.
Неловко, двумя пальцами развернула плотную бумагу, посмотрела жалобно на расстроенную, но не скрывающую любопытства Зою Степановну, и опустила глаза, вчитываясь в строки, написанные нервным прыгающим почерком.

Глава 5

- Себе посигналь, торопыга! - в сердцах прошипела Есения, бросив взгляд в зеркало заднего вида, в котором отразился большой чёрный внедорожник, нетерпеливо моргающий фарами.
Черный автомобиль снова возмущённо загудел и Есении пришлось съехать на обочину. На секунду в промчавшемся мимо внедорожнике мелькнуло злое лицо водителя, сменившееся снисходительной понимающей ухмылкой, когда он увидел женщину за рулём. Есения побагровела от гнева и беспомощности, представив, что подумал про неё самодовольный тип в дорогущем авто.
- Козёл!
Остановилась, включила аварийку и вышла из машины. Ей требовалось время, чтобы успокоиться и прийти в себя.
До деревни Старожигулёво, где жила бабушка Люда ещё ехать и ехать, а нервы уже вымотаны полностью.
Началось всё с того, что выехать в субботу, как предлагала Скворцова, не получилось. Пока нашла себе замену в "Надежду", утрясла бумажные дела, раздобыла детское автокресло и собрала Ивэну необходимые вещи - суббота и закончилась. Уже поздно вечером Есению осенило, что неплохо бы проверить машину перед дальней дорогой. Всё-таки почти 500 километров, серьёзная нагрузка для её старушки. Воскресенье ушло на диагностику и мелкий ремонт машины. Что-то заменили, что-то долили, где-то подкрутили, и выдали, наконец, подготовленный автомобиль хозяйке.
Только в понедельник утром Есения усадила своего дремлющего временного воспитанника в детское кресло, пристегнула и двинулась в путь.
За два дня, проведённые вместе, Ивэн и Есения так привыкли друг к другу, что со стороны казались обычной семьёй. Мальчик поражал спокойным нравом и почти взрослой серьёзностью. Он послушно открывал рот, когда его кормили, протягивал руки, помогая себя одевать, не шумел и не истерил, а тихо сидел рядом, играя машинкой, если Есения была занята.
"Просто чудо, а не ребёнок. И как поднялась рука на беззащитного?".
Есения смотрела сквозь стекло на спящего малыша, когда он открыл глаза, сонно потянулся и тревожно повёл головой по сторонам, глубоко втягивая воздух и осматриваясь. Увидел Есению, заулыбался и радостно залопотал.
- Как насчёт размяться, соня? - Есения открыла пассажирскую дверь, отстегнула ремни и взяла ребёнка на руки. Они походили немного по обочине, поглазели на жука, понюхали по очереди одуванчик и перекусили, честно разделив банку детского пюре и пачку сока.
- Ну что, мелкий, поехали дальше?
Ивэн серьёзно посмотрел на Есению и важно кивнул, соглашаясь с нехитрым планом.
Старожигулёво - небольшая полузаброшенная деревенька, приткнувшаяся возле последней станции не слишком оживлённой железнодорожной ветки. Когда-то давно, ещё во времена планового ведения хозяйства, в этих местах решили разместить коневодческие фермы и по этому поводу построили большие конюшни, привезли племенной табун и принялись за дело. Поначалу даже получалось - исправно рождались жеребята, спрос на них был большой и желающие получить в своё хозяйство породистого тяжеловоза записывались в многолетнюю очередь. Но постепенно рабочих лошадей начали вытеснять сельскохозяйственные машины и строительная спецтехника, а с развалом СССР колхозам вообще стало не до коней-трудяжек. Остатки племенного табуна растворились в личных подсобных хозяйствах бывших работников фермы, здания конюшен разобрали, поля с высокопитательной люцерной и клевером заросли дикими травами и некогда богатый колхоз прекратил своё существование.
Бабушка Люда приехала в животноводческий колхоз в конце шестидесятых годов, когда будучи молодым специалистом ветеринаром получила распределение. Там же, в Старожигулёво вышла замуж за учителя математики, прибывшего просвещать сельских детишек.
Баба Люда и дед Миша незаметно для себя прижились в молодом богатом колхозе, обросли собственным хозяйством, родили дочь Машу - маму Есении. Жили, как говорят, душа в душу, в любви и согласии.
Деда нет на свете уже почти десять лет, а глаза бабули всё ещё туманятся от нежности при воспоминании о нём.
- Вот это любовь, я понимаю, - вздыхала, бывало, бабушкина соседка тёть Зина, когда за общим столом неизменно всплывал разговор о покойном Михаиле.
Тёть Зина знала, о чём говорила - сама-то всю жизнь мучилась со своим непутёвым мужем алкоголиком. Мелкий и тщедушный, он умудрялся доставить столько проблем, что супруга только за голову хваталась, да шла в аптеку за очередным пузырьком успокоительных капель.
Бабуля всегда соглашалась с соседкой - семейная жизнь у неё была счастливой, грех жаловаться. Одна беда - рано ушёл Миша. Ему бы жить да жить, но у судьбы свои планы на каждого из нас.
Есения печально вздохнула, вспоминая грустную улыбку на бабулином лице. Такое, тщательно маскирующее внутреннюю боль, выражение появлялось каждый раз, когда бабушка смотрела на фотографию своего ненаглядного Миши или перебирала его личные вещи.
Несмотря ни на что, Есения была рада за бабушку. Не каждому выпадает такое счастье - годы, полные любви и заботы. И если бы ей предложили на выбор долгую семейную жизнь с дебоширом-алкоголиком или короткую с любимым человеком, она бы, не сомневаясь, выбрала второе.
Дорога до деревни заняла всю первую половину дня и к Старожигулёво подъезжали уже после обеда. Солнце щедро заливало горячим маревом деревеньку, теснившуюся между крохотной станцией и старым лиственным лесом.
Громко загудев, от платформы отошла электричка и поползла в сторону города.
- Ивэн, смотри - поезд. - Зеркало заднего вида отразило спящего ребёнка. Дорога длиной в восемь часов утомит и взрослого, что уж говорить о годовалом пупсе. - Ну вот, - Есения перешла на шёпот, - такое зрелище пропустил. Между прочим, тут электрички не каждый день ходят.
Мальчик причмокнул губами во сне и повернул голову в другую сторону, удобнее устраиваясь в кресле.
Машина проехала дальше, объезжая станцию по кругу и съезжая с асфальта на грунтовку. Ещё минут пять по накатанной лесной дороге и, считай, приехали.
Ивэн беспокойно хныкнул во сне.
- Терпи, мелкий. Почти приехали. Это ещё что такое?!
Последняя фраза предназначалась не ребёнку, а неожиданно выросшему за поворотом опущенному шлагбауму. В прошлом году этого сооружения здесь не было и Есения не видела никаких причин для его появления. В полузаброшенном поселении, откуда молодёжь массово выезжала сразу после окончания школы и возвращалась только для того, чтобы сплавить внуков престарелой родне на лето, не было ничего важного и секретного. Или за год в Старожигулёво построили военную базу?
Мысль об объекте военного назначения подтвердили трое мужчин выдающейся наружности, неторопливо вышедших из капитального домика охраны на встречу машине. Все, как на подбор, высокие, крепкие и весьма суровые на вид. Тренированные тела мужчины прятали под камуфляжной формой, головы прикрывали такими же кепками цвета хаки. И смотрели так, что срочно хотелось хоть в чём-нибудь покаяться.
"Точно, вояки. И что они у нас тут забыли?"
Мужчины подошли ещё ближе, заглядывая в окна машины и Есения немного опустила стекло. Выходить из относительно безопасного салона она не хотела.
- Добрый день. Мне нужно проехать в деревню. - как можно спокойнее произнесла девушка и выжидающе посмотрела на одного из мужчин, стоящего вплотную к машине.
- Добрый. А вы к кому едете? - мужчина ответил и нахмурился, склоняясь ниже.
- К бабушке.. - Есения растерялась, наблюдая за странными действиями незнакомца. Казалось, ещё чуть-чуть и он прижмётся лицом к стеклу водительской двери.
Два его сослуживца тоже подобрались вплотную и теперь все мужчины сгрудились возле её двери и нависали, тесня друг друга плечами.
- Вы не могли бы выйти из машины? - попросил один из военных.
- З-зачем это? - Выходить совсем не хотелось, и вся эта ситуация начала сильно напрягать Есению.
Мужчины переглянулись, обменялись кивками, двое из них развернулись и скрылись в домике. Остался лишь тот, который подошёл первым, но и он сделал несколько шагов назад.
- Выйдите, пожалуйста. Это простая формальность, вам нечего бояться. Мы охраняем посёлок и нам нужно посмотреть, что у вас в багажнике.
Есения выдохнула.
"Вечно мне мерещится всякая ерунда на ровном месте. Они всего лишь выполняют свою работу, а я их уже в маньяки записала. Ведь у нас даже при въезде на парковку торговых центров просят открыть багажник".
Вынула ключ из замка зажигания, открыла дверь и вышла из машины. Подняла крышку багажника и жестом показала - иди, мол, смотри. Мужчина подошёл ближе, заглянул в забитое сумками пространство и поинтересовался:
- В гости?
- Да, к бабушке.
- Надолго к нам?
- Как получится, - неопределённо повела плечами Есения. В салоне завозился и захныкал Ивэн. - Простите, всё в порядке? Я могу ехать?
- Сын? - с улыбкой спросил мужчина, но глаза его при этом выражали совсем другие эмоции, от которых Есении стало не по себе. Колючий, испытующий взгляд буквально полоснул по натянутым нервам и девушка непроизвольно опустила плечи, съёживаясь и отступая от мужчины.
- Мне пора, - пробормотала девушка, захлопнула багажник и, замирая от страха, спряталась в машине. Поворачиваться спиной к странному охраннику было неприятно, но не пятиться же задом?
Шлагбаум медленно поднялся, открывая путь к деревне и Есения сразу же тронулась с места, а мужчина так и остался стоять посреди дороги, провожая автомобиль задумчивым взглядом.

Глава 6

Альфа молодой Строжинской стаи Марк Строжин с самого утра находился в скверном расположении духа.
Когда вчера ему позвонили с поста охраны и доложили, что на территорию стаи прибыла неизвестная женщина с волчонком, не принадлежащем стае, Марк, первым делом, подумал о неудачной шутке.
За почти полный год проживания на новом месте у них, конечно, случались нарушения границ соседями, но это же совсем не то. Обычно возмутителями спокойствия выступал зарвавшийся молодняк, решивший проверить свои силы, или же те, кто проиграл спор и теперь им предстояло пробраться незамеченными на охраняемую территорию и продержаться там некоторое время. И первых и вторых опытный патруль быстро засекал и гнал взашей до самой границы.
К соседским безобразникам члены стаи давно привыкли и даже посмеивались над незадачливыми нарушителями. Но молодая мать с ребёнком волчьей крови -  это что-то новенькое. Откуда она тут взялась и кто её послал?
Явилась, сама непосредственность, на КПП и потребовала пропустить в поселение. Парни даже растерялись от такой наглости. И пропустили.
Позвонили, доложили о необычных гостях и получили инструкции ничего не предпринимать и пока просто наблюдать.
А вечером опять новости. Первый бета стаи, отвечающий за безопасность, пришёл домой, предвкушая тёплый семейный вечер, и обнаружил рядом со своими детьми чужого волчонка. Чужого! Для оборотней, озабоченных безопасностью пары и потомства, это как удар под дых.
Личность девицы, нагло ворвавшейся в стаю, стала ещё интереснее. Она либо абсолютно бесстрашная, либо непроходимо глупая, раз сунулась к Сержу в дом.
Серж с Марком росли вместе с пелёнок, и Марк, как никто другой, знал характер своего вспыльчивого и скорого на расправу друга. И попасться ему под горячую руку не пожелал бы никому, особенно хрупкой человеческой девушке. Серж, правда, женщин не бил и детей не обижал, но если речь зайдёт о безопасности выводка... Кто его знает. Тут любой волк из себя выйдет.
Несмотря на эмоциональную нестабильность, Серж был и остаётся одним из самых близких и верных друзей альфы Строжинской стаи. Именно он первым согласился уйти вместе с Марком, когда тот решился на сложный, но необходимый шаг - отделение от основной, отцовской стаи. Такое по разным причинам редко, но бывает в среде оборотней, и у Марка просто не оставалось другого выбора, иначе постоянные распри со старшим братом-близнецом рано или поздно истощили бы стаю.
Двум альфам, равным по силе и статусу, никогда не ужиться на одной территории, и Марк принял решение организовать своё собственное общество любителей повыть на луну. Нашёл подходящую свободную территорию, согласовал на очередном совете альф границы, кинул клич о создании новой стаи и переехал сюда, в полузаброшенную деревню, где местных жителей осталось от силы человек пятьдесят. Следом за новым альфой потянулись и другие оборотни, в основном, лёгкие на подъём молодые семьи. В формирующемся обществе молодёжи легче найти своё место и сделать карьеру, и, потому, за неполный год, юная Строжинская стая разрослась до тридцати семей и пары десятков одиночек. Ещё несколько запросов на вступление лежали у Марка на столе и он планировал сегодня ими вплотную заняться, но появление человеческой женщины с волчонком спутало ему все карты и выбило из рабочей колеи.
"Ну что же, придётся лично навестить эту смелую особу и узнать цель её приезда".
*
Тёть Зина явилась ни свет ни заря.
Есения только успела умыть заспанного Ивэна и устроиться с ним во дворе под старой грушей с тарелкой рисовой каши, приготовленной заботливой бабушкой.
    -    Доброе утро, Есенька, - елейно проворковала соседка, по-простому, без приглашения усаживаясь за стол и с нескрываемым любопытством изучая ребёнка. Вчера у неё не получилось забежать по-соседски "на пять минуточек", и женщину буквально разрывало от нетерпения узнать всё из первых уст.
    -    Здрасьте, тёть Зин, - лениво отозвалась Есения, в душе посмеиваясь над попытками соседки придать своему лицу сдержанное выражение и не наброситься сразу же с расспросами. - Как у вас дела? Давно мы с вами не виделись. Как дядь Петя?
    -    Ой, да всё по-старому, Есь. Какие такие у нас могут быть дела? Вчерась мой утащил поливную бочку, да спрятал, паршивец, хотел в Петропавловке сдать на лом. Представляешь? Новую бочку! Пришлось бегать, искать. Всех его дружков оббегала, умаялась вся. А сегодня собирала клубнику и вспомнила, что Людка забегала коляску спросить и обмолвилась - с дитём ты приехала. Вот я и подумала - занесу ягоды-то дитю. Витамины, сама понимаешь.
"Ага, вспомнила она, как же! Наверное, ночь не спала, ждала утра, чтобы разузнать всё скорее".
    -    Спасибо, тёть Зин, не нужно было. У бабушки тоже клубника хорошо уродилась.
    -    Ничо-ничо, всё съестся. Это ж не городская парниковая, а своя, с любовью выращенная.
Женщина подвинула небольшой контейнер с ягодой в центр стола. Ивэн меланхолично посмотрел на новое лицо в своём окружении и отвернулся. Ягода его не заинтересовала и, судя по "энтузиазму" в поглощении каши, он вообще запланировал на сегодня разгрузочный день.
Есения его понимала - после вчерашнего бабушкиного хлебосольного застолья, она бы и сама с удовольствием заменила кашу кефиром.
Бабушка, словно почувствовав, что о ней думают, появилась на крыльце дома с большим блюдом блинов. Есения вздрогнула, представив обстоятельное чаепитие с калорийным угощением, и пожалела, что так рано вышла из своей комнаты. Валялись бы с Ивэном в кровати до обеда, листали старые книги, смотрели телевизор. Красота же? Настоящее отпускное "ничегониделание". Но поздно сожалеть - показались на глаза бабуле - сами виноваты. Теперь сидите и ешьте.
    -    Привет, Зин. Ты молодец, как раз к столу. Сейчас чайник принесу.
    -    Привет. Давай помогу, вместе будя сподручнее.
Женщины за считанные минуты накрыли стол и уселись теперь уже все вместе. Есения попивала пустой чай, Ивэн мусолил основательно потрёпанный блин, а Зинаида издалека прощупывала почву:
    -    Хорошо у нас, правда, Есь?
    -    Очень. Тишина, покой, а воздух какой! 
    -    А что ж тогда одна приехала? Папа Ванькин не захотел или работает, может, а?
Зинаида выпустила, наконец, из себя давно мучающий её вопрос и теперь с восторгом наблюдала, как на лицах соседей появляется растерянное выражение. Впрочем, Есения быстро пришла в себя и, усмехнувшись, перебила ахнувшую бабушку Люду.
    -    Понятия не имею, чем занят Ванин папа.
    -    Есь, - начала было бабуля, но запнулась, остановленная взмахом руки и хитрым взглядом внучки.
    -    Как это? - не поняла Зинаида. - Вы что же, выходит, не спросясь уехали?
    -    Выходит - не спросясь...
    -    Да как же? Да разве можно? Волнуется батька, наверное.
    -    Уж вам ли не знать, Зинаида Петровна, что не все отцы хорошие? Не все любят и ценят свои семьи, а кое-кто может и жену поколотить, и ребёнка.
    -    Да ты что? - соседка выпучила глаза, ошеломлённая этим откровением. - Ванькин отец из таких? Правда? И на мальчонку руку поднимал, на этого кроху?
    -    Поднимал, - грустно кивнула головой Есения и незаметно для Зины пожала ладонь расстроенной бабули.
Зинаида торопливо допила чай, скомкано попрощалась и умчалась разносить новость по деревне, а бабушка сокрушённо вздохнула и принялась убирать со стола.
    -    Ты же понимаешь, какие выводы она сделала?
    -    Ага, - Есения расслабленно прикрыла глаза и удобнее устроила Ивэна на коленях. Мальчик положил голову на плечо своей няньке и осторожно потрогал пальцем золотую серёжку. Его почему-то очень интересовали украшения и вызывали неизменное желание рассмотреть поближе.
    -    Есь, вся деревня будет судачить.
    -    Пусть развлекаются. Не думаю, что правда лучше. Зина всё равно растреплет, не удержится, и что тогда? Объясняться с участковым? Нет уж. Пусть думают, что я мать-одиночка. А Зина-то хороша.. - Есения хихикнула. - Даже не сопоставила факты. Я же год назад приезжала без ребёнка, а сейчас, вдруг, с мелким, которому уже год и два месяца. Нет бы подумать - как так-то? Я в прошлый раз должна была быть либо глубоко беременной, либо с новорожденным на руках. Но нет, её ничего не смутило.
Людмила Степановна тоже засмеялась и протянула Ивэну ещё один блин.
    -    Будешь? Нет? Ну ходи голодным тогда.
Людмилу Степановну насчёт "Ваняшки" Есения просветила ещё вчера, и, естественно, пожилая родственница приняла его историю близко к сердцу. Поплакала над горемыкой, пригладила сухой мозолистой рукой тонкие волосики на голове спящего мальчика и обещала любить его крепче родной бабушки, если она, конечно, есть. 

Глава 7

    -    Есь, глянь-ка, что наш сорванец делает!
Восторженный возглас бабушки отвлёк Есению от прополки грядки с клубникой, и девушка разогнулась, потирая натруженную с непривычки поясницу.
Перед началом прополочно-поливных работ, Ивэна усадили на сложенный вдвое плед возле низкого декоративного забора, отделяющего поросший мягкой травой двор от огорода. Некоторое время мальчик мирно играл с машинками, но это занятие ему быстро наскучило и он решил заняться физическими упражнениями. Крепко ухватился руками за перекладину забора; одну ногу согнул в колене и упёрся им в землю; другую неловко, ребром, поставил на стопу и пытался встать. Сопел от напряжения, раскачивался, перехватывался удобнее руками и старательно раз за разом отрывал попу от земли, но неизменно падал назад.
    -    Да ты ж мой умничка! - Есения сняла рабочие перчатки и, ободряюще улыбаясь, направилась к малышу.
Поправила ему подвёрнутую стопу и показала удобное положение рук. Ивэн ещё раз напрягся, перехватил перекладину, качнулся и, вдруг, встал на ноги. В его глазах отразилось такое неподдельное изумление пополам с восторгом, что Есения не удержалась и рассмеялась, а Людмила Степановна захлопала в ладоши. Есения подняла мальчика на руки и закружила, но Ивэн сразу запротестовал и потребовал вернуть себя на место, чтобы тут же приступить к тренировкам.
    -    Ты смотри, Есь, как массаж-то помог! - восхищённая Людмила Степановна цокнула языком.
    -    Это всё твоя волшебная баня, Ба, - вернула комплимент Есения.
Вчера бабуля устраивала банный день. Старенькую, но добротную баню, построенную дедом Мишей ещё на заре семейной жизни, вчера протопили от души.
Долго парились, растянувшись на осиновых, тёмных от времени и влаги, полках; купали Ивэна в густом настое череды, приговаривая положенное "Как с гуся вода, с Ванюши худоба", а после, распахнув настежь слегка просевшую дверь предбанника, отдыхали, неторопливо, со вкусом отпаиваясь липовым чаем с мёдом. Тогда же Есения и основательно промассировала распаренного и разомлевшего Ивэна. Разогретые мышцы легко разминались и тянулись, а сонный мальчик буквально мурлыкал в умелых руках медсестры.
    -    Нет, ну какой умничка, скажи, Есь, а? - бабушка радовалась успехам Ивэна, как собственным. - Как думаешь, может, и пойдёт сам, и операцию делать не придётся?
    -    Вряд ли, Ба. Пойти, может, и пойдёт, но будет хромать сильно. Операция всё равно нужна. Хотя, успехи у него колоссальные, конечно.
    -    Ой, жалко как! Такому крохе наркоз делать!
    -    Не волнуйся, Ба. Дети лучше взрослых наркоз переносят. И восстанавливаются быстрее. Я, когда в хирургии пару раз дежурила, насмотрелась на возрастных пациентов. Они даже после банального полостного удаления аппендикса чуть не месяц лежат в больнице. Осложнение за осложнением. А детей быстро выписывают, с ними легче.
Поздним вечером, когда утомлённый дневными делами, тёплой ванной и плотным ужином Ивэн уснул, Есения отпросилась у бабушки прогуляться. Людмила Степановна осталась приглядывать за спящим ребёнком в компании актёров любимого сериала, а Есения накинула на плечи лёгкую кофту - к вечеру заметно посвежело, и вышла на улицу.
Деревня готовилась ко сну - дошкольников уже позвали по домам и, неутихающий весь день детский гомон стих. Только из одного палисадника, густо засаженного сиренью, доносились голоса и смех подростков.
Есения невольно улыбнулась, вспоминая свои школьные каникулы. Самое спокойное и беззаботное время было. С играми в "Казаки-разбойники", с купанием, по бабушкиному выражению, до "фиолетовых губ", и с полуночными посиделками под окнами соседского дома, до тех самых пор, пока тёть Вера не выйдет и не разгонит шумную компанию.
    -    Добрый вечер. Прогуливаетесь перед сном?
Заинтересовавшись личностью Капитана Очевидность, Есения остановилась и медленно, нехотя, понимая, что ничего хорошего от обладателя хрипловатого баритона, как и от любого, в принципе, мужчины, ожидать не приходиться, обернулась.
В темноте маячила фигура, облачённая во что-то белое и маркое, и, что особенно не понравилось Есении - фигура эта неумолимо приближалась. Дальнейшего сближения девушка ждать не захотела, буркнула еле слышно вечернее приветствие и продолжила прогулку, чуть ускорив шаг.
    -    Подождите. Я вас опять напугал?
Есения резко остановилась и развернулась, отчего Марк, а это был он, чуть было не впечатался в тонкую женскую фигуру. Только его хорошая реакция позволила избежать столкновения. Ну и ещё то, что Есения шарахнулась от него в сторону, и, как и вчера на пляже, чуть не упала.
    -    Да что ж такое-то... Вы не ушиблись? - мужские руки мягко обхватили Есению за предплечья и помогли поймать равновесие.
    -    Руки убрал! Отойди от меня! - в голосе Есении прозвучала явная паника, и Марк тут же разжал пальцы и отошёл на несколько шагов, примирительно выставив перед собой раскрытые ладони. Есению это, правда, не особо успокоило - в ушах продолжало шуметь, колени дрожали, сердце стучало где-то в горле.
    -    Прости, - голос Марка звучал совсем не так, как вчера на пляже. Куда-то пропала ленивая самоуверенность, приправленная наглостью, зато появилось ..... смущение?
Есении было не до анализа произошедших с мужчиной изменений. Впечатления от неприятной встречи захлопнули эмоциональный капкан и всё, чего хотела девушка - это скорее оказаться дома, под защитой надёжных стен.
Лёжа в постели, Есения ворочалась с бока на бок и, против воли, вспоминала. Неосторожное прикосновение Марка всколыхнуло давно забытое ощущение собственной беззащитности и ужасающей беспомощности.
Тревога, страх и беспредельное, на грани панической атаки, нервное напряжение, не дали измученному телу заснуть, и утром Есения чувствовала себя самой разбитой и несчастной на свете.
Людмила Степановна сразу обратила внимание на подавленное состояние внучки, попыталась узнать причину, получила стандартную отговорку и оставила Есению в покое. Ивэн тоже отреагировал - он не привык видеть свою временную маму такой. Поминутно вопросительно заглядывал в глаза и жался к рукам, норовя обнять печальную девушку.
После обеда Есения уложила воспитанника спать на свежем воздухе в коляске, и устроилась под одной из яблонь в саду. Листала глянцевые страницы старого журнала мод и бездумно рассматривала яркие фотографии.
    -    Еся, - громкий шёпот бабушки отвлёк от бессмысленного занятия. - Есь, к тебе пришли.
На посыпанной жёлтым речным песком дорожке за спиной улыбающейся бабули возвышалась подтянутая фигура, как оказалось, чрезмерно настойчивого Марка.