Истинная пара: третьим будешь?

Глава 4. Какой кот без собаки?

– Ты чего? – шёпотом удивилась я, глядя в голубые с зеленоватым отливом глаза. Он мотнул головой, приблизившись, обдав меня свежим, тонким ароматом одеколона с нотками морского бриза и цитруса. А потом его губы защекотали уголок моего рта, произнесли тихо:

– Решила попробовать ролевые игры? Тебе идёт! Горничная Кончита, м-м-м… Ты плохо убралась в доме, я тебя накажу!

– И ничего не плохо, – вяло запротестовала я, поддаваясь ласкающей моё бедро руке. – Очень даже хорошо убралась!

– А я проверю, – пообещал он, накрывая мой рот губами. Где это мой Ромео так возбудился? Порнушки, что ли, насмотрелся? Прямо дикий зверь! Целует, как будто съесть хочет… А меня просто накрыло. Вот так, да, властно, как настоящий мужик! Возьми меня, наконец, полюби, заставь стонать от удовольствия! Я поплыла на облачке наслаждения, чувствуя его руку на груди, пальцы, пощипывающие сосок, вторую руку на животе… Потом опомнилась – мы же на крыше, а не в комнате, а вдруг кто-нибудь поднимется сюда и увидит? Отодвинувшись от его губ, покусывающих мой язык, сказала снова шёпотом:

– Давай не здесь, мало ли…

– Тш-ш-ш, никто не придёт, рыженькая моя… Моя…

Он по-хозяйски задрал подол платья, забрался под тряпочку стрингов и провёл указательным пальцем вдоль складочек, уже влажных от моего желания. Как будто искал волшебную кнопку… Он же уже выяснил, где она находится! Неужели забыл? Как называется его парфюм? Вертится в уголке мозга, а вспомнить никак не удаётся… Томление в животе от проделок ловкого пальца… Страх быть увиденными… Ах, как хорошо! Поганец, что творит…

Он назвал меня рыженькой! Хотя всю неделю свято соблюдал данное слово! Жертвенные ёжики! Это не Ромкины пальцы, не Ромкин взгляд! Как он посмел?! Кобель, а не барс!

«Подстава-а-а-а!» – вопила моя светлая сторона, в панике мечась по голове и распихивая мысли локтями. Тёмная сидела, скрестив руки на груди, и щурилась довольно: «Сразу два близнеца! Это же так рискованно, так возбуждающе!» Обе дуры!

Похоже, Валера понял, что я прозрела, ибо замерла, как громом поражённая, потому что сориентировался быстро. Намного быстрее, чем я. Навалился на меня сверху, зажимая рот ладонью, со своей любимой циничной усмешкой на губах, а палец неумолимо скользнул в дырочку, поглаживая и ощупывая.

– А-у-ы и-а! – судорожно замычала я, пытаясь вырваться. Да где мне справиться с этой тренированной в лучших качалках тушей! Даже «шам-шам» не поможет, его ведь сказать надо! Только губами не пошевелить! Подонок! Насильник мерзкий! Он же меня своей назвал!

– Тише, тише, дорогая невестка, не надо так нервничать!

Убила бы! Голыми руками бы задушила! Если бы могла, конечно… Я зажмурилась, изо всех сил стараясь выбраться из-под Валеры, но он уже и сам отпустил меня, хотя ладонь со рта не убрал:

– Главное, не ори! Ты не на своей территории, поверят мне, а не тебе. А я могу рассказать пару славных версий того, как ты решила меня соблазнить.

– Да кому ты нужен, – я с отвращением вытерла рот тыльной стороной руки, пытаясь поджечь этого извращенца взглядом. Эх, жалко, что у нас в роду не было драконов… А Валера только усмехнулся, поднёс палец к носу и шумно вдохнул запах моего интима. Честное слово, вдохнул и даже глаза прикрыл, как будто нюхал букет прекрасных цветов! Потом сказал, уже без улыбки:

– А целочка-то ещё на месте. Я так и знал, что Ромочка сжульничал с этой окровавленной тряпкой! А ты ему подыграла. Что ты сделала, что от тебя не пахнет ароматом восхитительной невинности?

– Не твоё собачье дело! – огрызнулась я, поправляя платье, и глянула с вызовом: – А что? Этот вопрос принципиален?

– Во-первых, кошачье, – со снисходительной улыбкой поправил меня Валера. – А во-вторых, конечно, милая, очень даже принципиален!

Он присел на край бортика крыши, скрестив ноги, посмотрел на меня почти с жалостью, такой странной в его глазах:

– Думаешь, рыженькая, Роман в восторге от вашего брака? Папа попросту пообещал ему тёпленькое место в нашей фирме и неплохую зарплату с премиальными и соцпакетом. Но по условиям договора твой муж должен был побыстрее активировать ваше семейное проклятье… И да, мы о нём в курсе, не делай удивлённых глазок!

А вот этого говорить не надо было. Да ещё таким тоном. Вся ваша семейка насквозь гнилая, и Ромео, и ты, Валера, и ваш папаня-сатир… Что же. Как любит повторять тётка Фотинья, к слову сказать, большая затейница, «не съем, так понадкусываю». Мне вас не съесть, барсики, но это будет славная охота. Вы ещё пожалеете, что решили играть двойную игру и смеяться над Юлей Велизаровой. Этого я никому не позволяла с самого детства.

Очень сильно постаравшись не улыбаться, я встала с шезлонга и голосом обиженной маленькой девочки ответила Валере:

– Вот ты думаешь, что у Ромы нет желания, а у него наоборот – желание есть, да такое сильное, что он просто с ним справиться не может! А ты, брат родной, вместо того, чтобы посочувствовать, помочь, устраиваешь какие-то дурацкие и, строго говоря, извращённые проверки! Я всё Роме расскажу! Ты нехороший! Плохой!

В мгновение ока этот урод оказался рядом со мной и схватил меня за плечо железными пальцами:

– Ты ни словечка Ромке не скажешь! Поняла? Иначе… Я превращу твою жизнь в вечный ад на земле!

Даже «шам-шам» на него тратить противно! Ну кто так угрожает? Великий Шабаш, противник у меня мелковатый какой-то… Такого и обыгрывать-то неинтересно. Ну да ладно, за неимением другой…

– Ой! Не надо! Отпусти! Я не скажу!

Я вложила в плаксивый тон столько испуга, сколько у меня вообще имелось во всём организме. И, похоже, грубо недоиграла. Во всяком случае, тёмная сторона досадливо вздохнула и профейспалмила. А светлая просто вздохнула.

– Смотри мне, рыженькая! – он приблизил лицо, искажённое грозной гримасой, и я отчего-то задрожала, увидев острые клыки и кошачьи узкие зрачки в прозрачных и ледяных голубых глазах. Не от страха, нет. От желания, которое мне совершенно не хотелось ощущать. Ещё раз почувствовать, как его рот впивается в мои губы…

Крыть мне пока было нечем. Карты только-только сдали, прикуп горкой лежит на столе. У меня один козырь, восьмёрочка. Надо пойти вниз, найти хозяйку дома, чтобы она, наконец, устроила меня в нашей с Ромео комнате, и хорошенько обдумать, как превратить восьмёрку в туза. Поэтому, не мешкая, я вырвала руку из цепкой хватки Валеры и улыбнулась, надеюсь, достаточно смущённо:

– Я смотрю. А где Рома? Мне надо вещи в дом перенести, они остались у ворот.

Он смерил меня тяжёлым взглядом, словно ни на секунду не поверил в подобную покорность, потом кивнул:

– Пошли. Познакомлю тебя с Аллой, раз уж мой придурошный братец не удосужился этого сделать.

Мы спустились по лесенке в коридор второго этажа, Валера первый, я за ним. Гадюшник, блин… Вроде не драконье семейство, котики же, должны быть милыми, а поди ж ты. Страсти египетские! Видать, мама знала, куда отправляет старшую дочь, напутствие дала соответствующее… Не позволять наступать на ноги. Ничего, если всё пойдёт по плану, который, кстати, уже начинал формироваться в голове, то я сама у них на ногах спляшу!

В коридоре уже металась та самая женщина-колобок, которая припахала меня чистить ванные. Увидев Валеру, она затихла, отступила в сторону, а потом заметила меня. Лицо её исказилось от праведного ужаса и гнева, она зашипела, как змея:

– Ты куда пропала?! С ног сбилась, ищу тебя! Простите, Валерий Витольдович, я только с прислугой разберусь…

Старшая горничная подобралась ко мне по стеночке и больно схватила за руку. Дьявол, да что ж вы все от моих бедных ручек хотите? Синяков же понаставите!

– Паршивка, ты что на террасе делала?!

– Нина, отпустите мою невестку, – холодно бросил Валера. – Где Алла?

На лице у бедной женщины появились красные пятна. Она просто обмерла, а потом кровь схлынула, и я прямо-таки воочию увидела умертвие. Она забормотала, глотая звуки и захлёбываясь извинениями:

– Я не знала… Горничная… Опоздание… В каком виде… Простите, ради Бастиды! Я не подумала… Как же…

Валера не спешил высказать свои мысли по этому поводу, стоял, покачиваясь с носков на пятки, и мерил Нину безразличным взглядом. Смотреть на тётку было жалко, и я махнула рукой:

– Всё нормально, мне не в тягость!

Валера повернулся ко мне, обжёг ледяным взглядом:

– Ты что, убиралась в доме?

Я пожала плечами. Брат Ромео раздул ноздри:

– Ведьмы… Уму непостижимо. Куда катится мир…

При слове «ведьма» Нина тихонечко охнула, ещё больше побледнела, хотя куда уж ещё, и, закатив глаза, начала оседать по стеночке. Ой, не хватало только, чтобы из-за меня тётка померла в первый же день! Я подхватила её под локоть и бросила Валере:

– Помоги же! Надо влажную тряпку на лоб и уложить куда-нибудь!

Он смотрел на меня, как на умалишённую, наверное, едва удерживаясь, чтобы не покрутить пальцем у виска, а потом сказал громко:

– Нина, не время в обморок бухаться! Скоро гости приедут, всё ли готово? И где, скажите на милость, Алла?

Нина слабым голосом отозвалась, не открывая глаз:

– Алла Андреевна внизу, следит за доставкой сладостей…

– Возьмите себя в руки и идите работать, – всё так же холодно сказал Валера и кивнул мне: – Пошли, горе семьи.

– Чего это я горе семьи?! – тихо возмутилась я, пока мы спускались на первый этаж по широкой парадной лестнице.

– Того. Ты не оборотень. Ты из недавних врагов. Персонал тебя боится, сама видела.

– Перебоится, – проворчала я. – Не такая уж я и страшная…

– Ведьмы и оборотни никогда не ладили, – не оборачиваясь ответил Валера. – Чему тебя родители учили вообще?

– Чему надо, тому и учили! – огрызнулась я. Обидные слова барса жгли огнём в груди. А Юленька в гневе… Ладно, проехали, надо успокоиться и хорошенько продумать план мести.

Валера только фыркнул, а потом добавил:

– Вот ещё и поэтому надо тебя побыстрее… оприходовать, милая моя! А то тут работа встанет, или персонал бастовать начнёт!

От его ехидного тона у меня в глазах потемнело. Так теперь это называется? Оприходовать? Ну, Валерочка, берегись. Я найду для тебя самую страшную кару. Клянусь Великим Шабашом!

На лужайке перед домом было зелено от солнца, игравшего на каждой травинке безупречного газона. Аж глаза заболели! Я приложила ладонь козырьком ко лбу, разглядывая возведённую буквально за пару часов инсталляцию для детского праздника. Здесь было всё, что только может пожелать ребёнок. Шарики, букетами подвязанные к столикам и стульям, разноцветные ленты в качестве навеса, затейливо переплетённые джунгли лабиринта с квестом, шоколадные фонтаны и столы с фейерверком самых разных конфет… Фигасе кому-то повезло родиться в семье богатеньких оборотней! Интересно, день рождения у мальчика, который заплевал зубной пастой всю раковину, или у девочки, не умеющей чистить расчёску от длинных волос?

У одного из столов, оформленного в виде пиратского корабля, девушка в строгом костюме выгружала из коробки пакеты конфет. Другая девушка, с длинными чёрными волосами, похожими на наращённые, и с кукольным, очень сильно накрашенным личиком, считала пакеты и раскладывала их по разным стопкам. Мой спутник окликнул её:

– Алла, можно тебя на минутку?

Она развернулась на высоких каблуках так быстро, что я испугалась – не упадёт ли? Не упала. Качнулась только, но тут же восстановила равновесие. Как эти девы могут бегать на каблучищах и не ломать ноги постоянно? Выражение лица девушки было весьма странным: смесь усталости и отрешённости. На вид ей было лет двадцать пять. Кто она? Не домоправительница или управляющая, мне называли имя некой Магдалены. Может, секретарь Хортова-старшего?

– Слушаю тебя, Валерий, – безучастно отозвалась Алла звонким, как колокольчик, голосом.

– Юлю надо устроить. Этот придурок привёз её и сбросил. У ворот остались вещи.

Проговорив это всё ровным и безразличным тоном, Валера бросил на меня последний взгляд и удалился, не прощаясь. Алла тихонечко вздохнула и улыбнулась мне. Словно одну маску сняла, а другую надела. Теперь передо мной была симпатичная хозяйка, радушная и приветливая.

– Здравствуй, Юлечка! Надеюсь, мы сразу перейдём на «ты»? Без официоза?

– Конечно, – слегка растерявшись от такой перемены, кивнула я.

– Неосторожно было оставлять вещи – вот так, на видном месте, – пожурила меня Алла. – И Рома тоже хорош, мог бы помочь внести их в дом!

Как она быстро поняла, кого Валера назвал придурком. Интересно, мой муж везде на таком ужасном счету или только среди членов семьи? Нет, так нельзя, надо что-то сделать! Мне совершенно не улыбается прожить жизнь замужем за неудачником и обормотом!

Алла махнула рукой куда-то за мою спину и сказала всё так же приветливо:

– Сейчас разберёмся, всё сделаем, устроим тебя по высшему классу! Кстати…

Она оглядела мой нелепый наряд и нахмурила красиво нарисованные бровки:

– Тебе стоило бы поменять стиль одежды. У нас так одеваются горничные, мне было бы неприятно, если бы какой-нибудь непосвящённый гость спутал тебя с обслуживающим персоналом!

Я хмыкнула. Угу, конечно. Уже, так сказать… Но Алла расценила мой смешок по-своему, и бровки умоляюще поднялись на безупречный лобик, потеснив одинокую поперечную морщинку:

– Пожалуйста, Юлечка, сделай это для меня! Сегодня у нас… Пятница, да? Давай завтра прошвырнёмся по магазинам вместе! Я покажу тебе такие местечки! Там можно купить любой бренд за поистине смешные деньги!

Какая она добренькая, эта Алла. Но милая, ничего не скажешь! Хочет сделать как лучше, ну пусть будет так. К тому же, у меня ещё не было возможности сделать шоппинг в Москве. С проводником всяко будет удобнее.

От дома к ним подошла неспешным шагом представительная высокая женщина со старомодной причёской, делавшей её ещё выше, в чёрном платье, похожем на одежду горничной, но несравнимо элегантнее и изящнее. Её лицо напомнило мне алебастр античной статуи. Руки женщины были затянуты в белые перчатки, а ноги – в чёрные чулки. Алла обратилась к ней с почтением и, можно даже сказать, с неким подобострастием:

– Магдалена Станиславовна, я знаю, что у вас много работы, но не могли бы вы принять остаток конфет, пока я устрою Юлечку в её комнате? Бедняжка очень устала и потеряна в доме среди всего этого переполоха!

– Конечно, Алла Андреевна, я сделаю это безо всяких проблем, – домоправительница процедила эту вежливую фразу сквозь такие прекрасные белые зубы, что я невольно подумала о вставной челюсти. А ещё мне показалось, что Аллу не любят в этом семействе. И что при любом раскладе Магдалена ставит себя выше, чем любая женщина в доме. Интересно будет спросить у Ромео при случае, почему. А вот с Аллой надо подружиться. Два изгоя могут знатно повеселиться вместе!

По дороге к дому Алла набрала номер на мобильном и, дождавшись ответа, сказала голосом, не терпящим возражения, в котором всё равно звучали и переливались милые серебряные колокольчики:

– Кирилл, будь добр, сходи к воротам и принеси вещи, которые ты там увидишь.

Зажав микрофон пальцем, обернулась и спросила у меня:

– Они на виду лежат? У ворот?

– Да, там сумки и чемодан.

– Кирилл, там сумки и чемодан, думаю, ты справишься, а если нет, то в два захода. И всё подними в дом на второй этаж. Спасибо.

Я представила сексуального мачо-садовника, нагруженного моими торбами, и усмехнулась. Потом совершенно искренне восхитилась:

– Как ты с ними разговариваешь, просто хочется брать уроки! У нас никогда не было прислуги…

– Ой, Юлечка…

Я не видела лица Аллы, но уловила её настроение. Смесь грусти, насмешки, ожесточения. Любопытно!

Она тихо продолжила, сбавив шаг, чтобы идти рядом со мной:

– Я сама долго училась. Особенно с Магдаленой. Но у тебя получится, не переживай! Главное, спуска им не давать и показать с первого дня, кто здесь хозяйка.

– А твой муж ничего не говорил? Ну, там, объяснить Магдалене, что тебя надо слушаться?

– Нет, – грустно улыбнулась Алла. – Он же работает много, чтобы обеспечивать и поддерживать уровень жизни. Мужчины работают, женщины занимаются домом и собой…

– Жестоко, – я покачала головой. Впрочем, Ромео поступил со мной точно так же, вбросив в семью и даже не представив. Братья, конечно, разные, как небо и земля, но оба одинаковые эгоисты.

– Ничего, это дисциплинирует, – твёрдым голосом, в котором вместо колокольчиков послышалась сталь, ответила Алла.

– Всё равно, – я упрямо мотнула головой, входя вслед за ней в огромный холл первого этажа. – Валера мог бы и поделикатнее ввести тебя в семью.

Алла резко обернулась, а её бровки снова взлетели на лоб:

– Валера? А причём тут он?

Я непонимающе уставилась на неё, чувствуя, что ляпнула глупость, но какую – не осознала.

– А-а-а, – улыбнулась Алла, и в глазах её запрыгали смешинки. – Ты думала, что я замужем за Валерой? Нет, я жена Витольда.

Мою челюсть можно было домкратом поднимать с пола. Как это? Она? Вот эта девочка чуть старше меня замужем за старым сатиром?! А Алла добавила перчинки в ситуацию, показав свою ипостась. Длинные треугольные уши, изящный вытянутый нос, тёмные глаза, похожие на миндалинки… Волчица! Волчица в окружении барсов!

Что же, теперь хотя бы понятно, почему Алла не особо любима обращённой прислугой.