Итак, маски сброшены

Глава 3

Виктория ехала домой и размышляла о том, что приготовить на ужин. Ведь сегодня не простой вечер, а в какой-то мере судьбоносный.

Бросила взгляд на нарядные узорчатые прилавки для торговли, недавно появившиеся на улицах города: люди, спешащие домой с работы, охотно покупали там сельхозпродукцию и дары леса.

Женщина даже успела заметить кучки небольших и крепких белых грибов. Вспомнился головокружительный запах дома у Блохина... Нет, это точно не для Юры. Он не признаёт такие простые и «вредные» блюда. Да и вообще обойдётся, ведь это теперь не её забота и прерогатива — так стараться ради него.

Вика купила в супермаркете рыбные стейки и овощи для салата: и напрягаться особо не нужно, и муж оценит подобный ужин. Вообще они уже давно не ужинали вместе в рабочие дни, поскольку оба были очень занятыми людьми. Основную часть пищи принимали вне дома, а по вечерам обходились йогуртами, фруктами и изредка простыми салатами.

...Буров предсказуемо и практически традиционно по их нынешним семейным временам появился дома в десятом часу вечера. Красивое смуглое лицо выражало усталость и лёгкую досаду. Лишь совсем недавно Вика поняла, что уже очень давно не видела у мужа другого выражения лица и другого взгляда. Юра словно отгораживался от неё, дистанцировался. Как бы говорил всем своим видом: «Я очень устал, потому меня лучше не трогать».

Но сегодня настроение у Виктории было как в бородатом анекдоте, и её нисколько не интересовало, как у мужа надета воображаемая кепка. Проще говоря, Вику мало волновали настроение мужа и его желания, а точнее нежелания.

Буров снял обувь и плащ и уже привычно отправился к своему кабинету, как вдруг остановился на половине дороги и принюхался.

— Ты приготовила ужин? — удивлённо поинтересовался он.

— Почему ты так удивляешься? — пожала плечами женщина. — Бывает так, что жёны готовят ужин для своих мужей, это довольно распространённая практика.

— Д-да, конечно, — запнулся Юрий и отвёл взгляд. — Прости.

— Ничего страшного, — ровно ответила Виктория. — Переодевайся, умывайся, и жду к столу.

«Когда мы стали чужими, и почему я этого не замечала?» — в сотый раз думала Вика, бросая быстрые взгляды на задумчивого супруга.

Однако самым главным открытием для неё стало то, что сама она не испытывает ни малейшего сожаления при мысли о возникшем отчуждении. Она словно наблюдает со стороны за самой собой и Юрой, а смотрит при этом на абсолютно чужих людей, до которых ей нет никакого дела. Так, любопытство. Не более.

Даже о прожитых с Буровым годах она не сожалела; была уверена, что всё в человеческой жизни закономерно, и любые события приходят в нужное время.

Наконец Юра не выдержал повисшего за столом молчания и отставил в сторону чашку с чаем. Итак, у него у первого сдали нервы. Хоть и маленькая, но победа, и Виктория внутренне, в глубине души, праздновала её, ликовала.

— Вика, как давно ты... знаешь обо всём?

— Не так уж давно, — женщина с любопытством вглядывалась в бледное лицо собеседника. — Но уже успела окунуться в окружающую меня ложь по самое не могу.

— Я понимаю, Вика, что должен просить прощения, но...

— А смысл, Юра? За что просить прощения? За то, что ты меня давно разлюбил? А может, и не любил никогда? Или за то, что использовал в течение прошедших двух лет? Я понимаю, когда человек случайно или неосознанно накосячил и просит прощения. А когда человек годами лжёт и притворяется... О каком прощении... О каком сожалении может идти речь?

— Откуда такие выводы? — Буров сдвинул тёмные брови и придал лицу максимальную серьёзность, но не стал от этого более убедительным.

— Сначала я думала, что Софья Алексеевна тебя обманывает, и ты рогат, но после поняла: это ты вводишь в заблуждение свою возлюбленную. И не только её.

— Что за бред, Вика?

В голосе Юрия зазвучали высокомерие и презрение, однако побледневшее ещё сильнее лицо говорило обо всём более красноречиво.

— Как давно ты понял, что дело в тебе? Когда признался самому себе в том, что Софья в течение продолжительного времени не может забеременеть, но причина не в ней?

— Почти два года назад, — перестав бездарно актёрствовать, спокойно и задумчиво ответил Юрий, который и сам порядком устал от собственного нелепого лицедейства. — Проверился, и...

— Понимаю, что по меньшей мере глупо задавать такой вопрос, но всё же спрошу: если ты всё понял, почему не предложил мне стать матерью твоих детей? Неужели так уж важно, что там подумают окружающие? Сначала не получалось, а потом получилось, вот и всё. Так бывает.

Юрий сжал зубы и сложил руки на широкой груди, и Вика поняла: он не собирается обсуждать данную тему.

— Хорошо, скажу сама. Потому что ты влюбился в Софью Алексеевну и мечтал, чтобы детей тебе рожала именно она. Решил привязать её к себе покрепче, чтобы наверняка. А меня ты давно не любишь, но когда всё понял, притих, затаился: я нужна была для дела. У меня есть своё назначение, потому моё исчезновение не планировалось. Интересно, как долго ты надеялся вести двойную жизнь? Год? Два? Десять?

— Я же не спрашиваю тебя о том, сколько лет ты лгала мне, глядя в глаза, Вика? Но сама придумать ты подобное не смогла бы. Вы действовали заодно с мамой, я уверен.

— Да, ты прав. Мы были заодно с Ниной Анатольевной. Она щадила вас с Платоном Андреевичем и заботилась о репутации рода Буровых. Я лгала, потому что любила тебя, а ты лгал, потому что не любил меня. Но на выходе — одно и то же. Ложь — она и есть ложь, как её ни разукрась и ни принаряди. А Платон Андреевич в курсе твоих проделок в клинике репродукции?

Буров нехотя покачал головой:

— Пока нет. Хотя о мальчиках он знает и общается с ними.

— Пока не в курсе? — усмехнулась Виктория. — А Софья Алексеевна?

И вот тут Юрий по-настоящему испугался, это было очень заметно. Он выпрямился, во все глаза глядя на жену.

— Вика, ты ведь не посмеешь?

Голос его звучал глухо и умоляюще. Зря она думала, что ничего не чувствует. Ей больно, очень больно. Даже несмотря на то, что она прекрасно понимает: Буров не обязан ей за её многолетнюю ложь и не должен быть благодарен.

Хотя... Ещё неизвестно, кто тут главная жертва. Софья Алексеевна, например, уверена в том, что биоматериал принадлежал её возлюбленному. Она безоговорочно верит Бурову, и ей никогда даже не придёт в голову проверить родство детей и их отца. Безумно влюблена и готова со всем миром бороться за свою любовь. Согласна на роль тайной жены.

А Платон Андреевич? Он уверен, что нянчит собственных внуков. А он нянчит и спокойно смотрит в глаза Вике, продолжая использовать её. Ему даже в голову не приходит сказать ей правду и отпустить её. Дело прежде всего, а клиники ведёт Вика как ни крути.

— Ловко ты всё организовал, Юрик, — кивнула Виктория. — И знаешь... Я не верю в то, что ты вообще в этой жизни кого-то любишь, кроме самого себя. Однако это больше не мои проблемы. Только вот моё молчание дорого сто́ит. Кстати, устранять меня с дороги как лишнего свидетеля абсолютно не в твоих интересах. Вся информация есть ещё у одного человека, а случись что со мной, и он уж сумеет найти для неё достойное применение.

Вика не блефовала, она и вправду сегодня днём скинула Блохину код от банковской ячейки, в которой хранились доказательства. К тому же, Сергей мог много чего раздобыть сам. Она была уверена в том, что если с ней произойдёт нечто нехорошее, Блохин это так не оставит. Буров быстро смекнул, что жена не лжёт, и не стал тратить время попусту.

— Что ты хочешь? — сухо спросил он и проглотил комок в горле.

— Во-первых, квартиру. Я скажу, какую и где. Во-вторых, одну из клиник. Ту самую, первую, которую я когда-то начала вести. В-третьих, развод, быстрый и беспрепятственный. Делить ничего не буду, достаточно того, что я уже озвучила. Ну и в-четвёртых, чтобы вы с Платоном Андреевичем никогда больше не появлялись на моём горизонте. Все четыре пункта обязательны к выполнению.

— Договорились, — кивнул Юрий. — Ты ведь не обманешь?

— А зачем мне это, Юра? Конечно, мне не жаль ни тебя, ни твоего отца, ни Софью Алексеевну, несмотря на весь её трогательный облик. Но во всей этой истории есть два человека, которые абсолютно невинны перед всеми: Лев и Всеволод. Потому совершать зло ради зла я не собираюсь. И ещё очень надеюсь на то, что игра в семью с Софьей Алексеевной тебе не наскучит. Именно ради мальчиков надеюсь. А сейчас я соберусь и уеду отсюда. Дальше от моего имени и в моих интересах будет действовать адвокат, потому все вопросы к нему. Избавь меня, пожалуйста, от общения с тобой. Вещи вывезу позже, когда тебя не будет дома.

Через полчаса Виктория вышла из ворот дома с сумкой, в которую быстро побросала самое необходимое. Достала смартфон, чтобы вызвать такси, поскольку решила не садиться за руль в таком состоянии. Руки дрожали, и женщина с трудом сдерживала слёзы. Всерьёз боялась, как бы у неё не началась истерика.

Пришлось выйти за пределы элитного коттеджного посёлка, ведь непроверенный автомобиль такси туда не впустили бы. Вика не сразу заметила машину с выключенными фарами, припаркованную неподалёку от дороги, ведущей от трассы к посёлку. А потом хлопнула дверца, и из чернильной осенней темноты раздался голос, услышав который, Виктория выдохнула с огромным облегчением.

— А я за тобой приехал, — спокойно сказал Блохин, приблизившись к женщине вплотную. — Так и знал, что ты захочешь сбежать отсюда.

* * * * * * *

— Ты далеко собралась-то? — спросил Сергей, когда машина была почти у трассы.

Виктория сидела рядом, глядя в тёмное окно. Блохин никак не мог отделаться от мысли о том, что хотел бы видеть задумчивую Вику сидящей вот так на диване у него дома. Ну очень ярко представлял себе эту картину, и видение не собиралось уходить.

«Куда тебя несёт, олух? Где ты, и где она!»

Тем более, он уже когда-то давно проходил это. Повезло, излечился, хоть и было очень больно. Сейчас он далеко не пятнадцатилетний юнец, и даже не двадцатилетний. В этой реальности он взрослый мужчина с собственным жизненным багажом, не имеющим никакого отношения к первой красавице класса Вике Астровской.

И всё же... Глупо отрицать тот факт, что в момент, когда Виктория появилась на пороге его рабочего кабинета, Блохин словно пробудился от восьмилетнего сна, ожил, почувствовал вкус к жизни, его остроту и прелесть.

— К родителям, — спокойно ответила женщина. — Поживу пока у них. Думаю, недолго.

Не только голос у Виктории стал спокойным; она и сама чувствовала себя защищённой и уверенной с того момента, когда услышала раздавшийся из темноты чуть насмешливый голос Серёги. Бесследно исчезли страх, слёзы и желание истерить.

— Позвонила им уже? Они тебя ждут?

— Ой, точно! — спохватилась пассажирка и начала искать смартфон. — Нельзя же появляться совсем уж сюрпризом, это заставит их волноваться.

— Подожди, не звони, — голос Блохина прозвучал негромко, но Вика всё отчётливо услышала и удивлённо посмотрела на своего спутника. А он продолжил: — У меня есть идея получше. Обещаю, что лично довезу тебя завтра до работы.

— Мне не надо завтра на работу, Серёжа. И вообще больше не надо на эту работу. Я уволилась, расторгла трудовой договор в одностороннем порядке.

— Тем более, — кивнул Блохин. — Значит, ты в отпуске, — в бессрочном. Я тоже в отпуске, хоть и в ограниченом сроками. Предлагаю сделать отдых совместным.

— Как это? — удивилась Вика.

— Мы едем в Алексеевск. Я приглашаю тебя к себе в гости. Гарантирую полную безопасность и спокойствие. Тем более, никому не придёт в голову разыскивать тебя там. А родителей предупредишь, чтобы не волновались.

— Я согласна! Спасибо, Серёжа! Если бы ты знал, как мне сейчас это нужно! Спокойствие, безопасность и... хороший, настоящий человек рядом, даже если ненадолго.

— А я и так знаю, — просто ответил Блохин.

— Почему ты делаешь это для меня, Серёжа?

Мужчина некоторое время молчал, сосредоточенно глядя на дорогу, и Виктория уже решила, что не дождётся ответа.

— Хочешь, расскажу одну историю? — заговорил он наконец. — Готова выслушать?

— Конечно, готова! Мог бы и не спрашивать. Очень интересно, рассказывай.

— Жил-был в маленьком провинциальном городке обычный мальчишка. Обычный во всех отношениях: родился и вырос в простой семье, звёзд с неба не хватал, не мог похвастать ни привлекательной внешностью, ни хорошо подвешенным языком. Но будь ты хоть каким простым парнем, это обстоятельство абсолютно не мешает тебе влюбиться в самую красивую и талантливую девочку, не защищает от подобного чувства. Почему-то когда я думаю об этом мальчике, мне всегда вспоминается фильм «Безымянная звезда». Конечно, мальчик никогда бы не решился заговорить о своих чувствах, тем более, девочка даже не замечала его. Не презирала, нет. Она всегда была доброй и никогда не была высокомерной. Ну просто не замечала, так бывает. Наверняка у каждого есть одноклассник, о котором ничего не знаешь и даже порой забываешь его имя. Вот примерно таким одноклассником был этот мальчик для девочки. А он всегда старался оказываться рядом с ней и даже пристрастился к театру. Во всяком случае, к местному точно, и не пропускал там ни одной премьеры. А ещё мечтал, что когда-нибудь спасёт эту девочку или хотя бы просто как-то поможет ей, и она его наконец заметит. И после окончания школы продолжал мечтать, но когда вернулся из армии, узнал, что девочка там, в большом городе, вышла замуж за сына богатых родителей. Мечты пришлось отправить куда подальше, да и не по возрасту уже было мечтать о несбыточном. К счастью, удалось найти свой путь, жить свою жизнь, а не чужую и не эфемерную. Но человеческая судьба — это огромная загадка, и сюжеты выдаёт удивительно непредсказуемые. Никакая самая лучшая пьеса не сможет с ней конкурировать. Потому так уж вышло, что помочь всё же получилось, и по этой причине хочется сделать всё возможное, по максимуму. Как-то так, Вика.

Виктория ловила каждое слово Блохина и даже забывала дышать. Видимо, её жизненные сложности и нынешнее эмоциональное состояние стали тому причиной, но женщина не смогла принять историю как обычную ситуацию из детства. Она остро сопереживала тому мальчику и в то же время мысленно ругала его за нерешительность и излишнюю скромность. Но потом вновь подумала о том, что для каждого события в жизни отведён особый момент, и торопить судьбу не имеет смысла. Потому она ни в чём не виновата перед Сергеем, а он ни в чём не виноват перед ней.

— Я вовсе не такая, как та Мона из фильма «Безымянная звезда», — хрипло заговорила Вика. — Но не знаю, будет ли у меня случай доказать это. Спасибо тебе за всё, Серёжа! Я вправду не знаю, как справилась бы, если бы не ты. А вот теперь точно справлюсь.

— Для этого и существуют друзья, Астровская! — в интонации Блохина вернулась обычная лёгкая насмешливость.

— И ещё... Я уверена, что начать жить собственную жизнь пока ещё не поздно, было бы желание.

— А оно есть?

— Оно есть.

* * * * * * *

Как только добрались до места, хозяин дома перестелил собственную кровать и устроил там гостью, а сам лёг на диване. Виктория сразу вырубилась, а Блохин ворочался и вздыхал до глубокой ночи, кое-как удалось уснуть. Горькие размышления о том, почему его, такого обычного и земного мужчину, постоянно тянет к сложным и недосягаемым женщинам, вылились в яркие, беспокойные и странные сны.

Утром, уже просыпаясь, он слышал, как Вика на цыпочках прошла в туалет, в душевую, а после отправилась хозяйничать в кухню. Сергей выбрался из-под короткого пледа, которым укрывался (как-то не приходило в голову, что может понадобиться ещё одно одеяло), и пошёл по тому же маршруту.

Виктория за это время успела сварить пшеничную кашу и выпить растворимого кофе. Сергей, за которым во взрослой жизни никто никогда не ухаживал, чувствовал себя странно, ругал себя за трусость и в то же время за то, что рискнул пригласить Астровскую к себе. Как он потом жить-то будет, когда она вернётся в свою действительность? Ему-то как вернуться в свои серые будни?

— Как смотришь на то, чтобы отправиться в лес, Вика? — преувеличенно бодро спросил Сергей, когда мыл за собой тарелку и кружку. — Погуляем, грибов насобираем.

— А ты знаешь места?

— Нам ведь не нужна тонна грибов, Астровская! Лесным животным тоже надо что-то на зиму запасти. На жарёху вполне реально и в нашем сосняке насобирать.

— Я хочу белых грибов с картошкой, — выпалила Виктория и затаила дыхание.

— Будут тебе белые грибы с картошкой, Вика, — в голосе Сергея звучала улыбка, и никакой паузы не возникло между просьбой Виктории и его ответом.

Женщина встала из-за стола, подошла к Блохину, прижалась к его спине и обняла за пояс. Она ничего подобного не планировала, это получилось само собой, но теперь ощущение было такое, что импульс оказался единственно верным.

— Вика, я обычный человек, — глухо предупредил Сергей, — и в благородство играть не собираюсь.

— Вот и хорошо, — прошептала она прямо в его шею.

От тепла её дыхания он растерял остатки сомнений и здравого смысла.

...За грибами всё же сходили, правда только на следущий день, а потом вместе готовили обед. А ещё через два дня Виктория уехала. Точнее, Блохин увёз её в краевой центр. Несмотря на то, что все дела, касающиеся развода, вёл адвокат, женщина не хотела полностью выпускать ситуацию из-под контроля. К тому же, были кое-какие дела, требующие её личного присутствия.

— Хочу, чтобы ты знала: двери моего дома всегда открыты для тебя, — Сергей внимательно посмотрел в глаза Виктории, прощаясь с ней около машины.

— А эти двери? — Вика коснулась ладонью груди Блохина, там, где расположено сердце.

— А это зависит только от тебя.

Виктория проводила взглядом машину Блохина и быстро зашла в двери отеля, в котором забронировала номер. Она вовсе не собирается надолго задерживаться здесь, а Сергей может придумывать там себе всё что угодно.