Глава 8

— Черт возьми, да! — Кайова был на небесах. Или в аду. Он не до конца определился, где именно, но был чертовски уверен в том, что нежный рот, ласкающий сейчас его член, способен на большее.

Он откинулся назад, тяжело дыша, глядя, как его напряженный толстый член трахает ее нежный розовый ротик. Свет луны падал в салон, его идеальное ночное зрение позволяло ему разглядеть все до мельчайших подробностей. Ее язык порхал вокруг головки, ее губы отчаянно обхватывали ствол.

Он собирался ее трахнуть. Он знал, что трахнет ее. Он собирался раздвинуть эти прекрасные бедра и смотреть, как дюйм за дюймом его плоть исчезает внутри ее красивой киски. Это нужно было сделать как можно скорее, иначе он просто прольет семя ей в рот.

Выдержит ли он? Он застонал при мысли.

— Соси, детка, — Кайова потянул ее за волосы, потому что уже узнал, что она любит боль.

Он был вознагражден — еще дюйм плоти исчез в ее рту, и Кайова почти почувствовал жесткую пульсацию, предшествующую выбросу, и потом что-то — но это была не сперма — брызнуло ей в рот.

Что это было? Удовольствие лишило его контроля, и, казалось бы, должно было стать легче, но не было никакого облегчения, голод горел ярче, жарче.

Но вкус, должно быть, ей понравился. Аманда заглотила еще один дюйм, ее губы обхватили его, ее язык, как жидкий огонь, погладил чувствительное местечко прямо под заострившейся головкой.

— Черт, у тебя такой горячий рот. Горячий и сладкий. Соси этот член, детка. Покажи мне, как сильно он тебе нужен, как сильно ты его хочешь.

Еще один горячий взрыв — и на этот раз Аманда слизала его. Ее влажный рот не отрывался от него, ее губы прошлись от головки до яичек, и он стиснул зубы, пытаясь справиться с накатывающим оргазмом.

Он не хотел спешить. Не хотел, чтобы это закончилось. Пока нет. Было слишком жарко, слишком приятно, Кайова испытывал наслаждение, которого никогда в своей жизни не знал. Ее рот ласкал его так сладко, нежно и неистово, ее язычок лизал его, как любимое лакомство, пока руки Кайовы крепко держали Аманду за волосы.

О, ей нравилось это. Она всхлипнула, не отрываясь от его члена, одной рукой обхватывая его у самого основания, а пальцами другой сжимая его бедро.

Он никогда не был мягким человеком, как в отношениях с другими людьми, так и в сексе. Он был тем, кем он был, простым, грубым. Он говорил, когда требовалось, старался делать свою работу на «отлично» и трахался ради удовольствия. Он никогда еще не имел женщину, которая не знала точно, что делает и никогда не терял контроля ни с одной из них.

Он был на грани с этой девчонкой.

— Хватит, — ему пришлось заставить себя поднять голову.

Кайова закрыл глаза от удовольствия, услышав чмокающий звук, когда его член вышел из ее рта.

— Я хочу еще, — застонала Аманда, сопротивляясь ему, пока он отпихивал одеяло дальше от них.

— Позже, — он хотел ее. Запах ее тепла убивал его, соблазнял, подчинял. Его губы обхватили ее жесткий сосок, и он застонал, когда она толкнула его глубоко в рот.

Она знала, чего он хочет.

— Укуси меня, — ее просьба едва не заставила его сорваться.

Кайова зажал жесткий кончик ее соска между зубами, позволяя им впиться в ее плоть. Стоны Аманды эхом отдавались вокруг них.

Хоть одна женщина попросила его укусить ее? Хоть одна любила балансировать на грани удовольствия и боли?

— Вот так? — прорычал он, поднимаясь на руке и другой рукой расстегивая металлические застежки ее лифа, прежде чем сорвать его с ее тела.

Платье было легким. Он сорвал его с нее. Не было времени на любезности, не было времени, чтобы заботиться о прелюдии. Он хотел ее голой. Сейчас.

Лунный свет осветил ее стройное тело, ее округлый животик, заставил блестеть мокрые губки киски, когда он пододвинул Аманду к центру и широко развел ее ноги.

— Блин, ты такая маленькая, — прошептал он, избавившись от мокасин и стаскивая джинсы. Наконец, он был голый, как и она, его взгляд не отрывался от ее тела. Она приподнялась навстречу, сладкие складки ее киски блестели в тусклом свете.

Затем Кайова прикоснулся к ней. Его пальцы развели ее половые губы, скользнули в щелку и коснулись ее клитора. Наблюдая за ней прищуренными глазами, он поднял руку и легонько шлепнул по набухшей киске.

Она резко вскрикнула, приподнимая бедра. Сладкий и горячий аромат возбужденной женщины наполнил салон внедорожника.

— Поиграй со своими сосками, — потребовал он, перемещая руки Аманды ей на грудь. — Ущипни их. Потяни за них. Покажите мне, как это тебе нравится.

Его член был готов взорваться. Ее тонкие пальцы захватили вишенки сосков, потянули их вперед, сильно сжав, и она ахнула от удовольствия. Он снова шлепнул ее киску, так, чтобы ее плоть раскраснелась.

— Да. О, да… — Аманда тяжело дышала, пот блестел на ее теле, ее ноги сами развелись еще шире.

Ее клитор набух, он выпирал над половыми губами, весь покрытый соками. Боже, как же он хотел ее. Как же хотел трахнуть ее тысячей разных способов, зная, что ей это понравится. Ему не придется сдерживать себя с ней, как с другими женщинами.

Она приподнялась от боли и наслаждения, дрожа и умоляя его о большем. Ее глаза блестели в темноте, ее бледное тело тряслось от возбуждения. Кайова снова коснулся ее пальцами, скользя по покрытой соками киске, потом придвинулся ближе.

— Будет больно, — пообещал он ей. — Это то, что ты хочешь, Мэнди? Ты уверена?

Аманда дрогнула под тяжелым взглядом, такая возбужденная, такая далекая от реальности, что, казалось, ей на все наплевать. Она умирала от желания, и эта агония была сильнее и мучительнее, чем все, что она знала в своей жизни.

Ее глаза опустились к его напряженному члену. Наверняка что-то случилось с ее зрением, он просто не мог быть таким большим.

— Я хочу его, — прошептала она, киска увлажнилась еще сильнее при мысли о нем. — Сейчас. Я хочу сейчас.

Он осторожно лег на нее, его большое тело накрыло ее, мускулы казались напряженными в лунном свете. И вот Аманда почувствовала, как толстая головка его члена уперлась в ее горячую киску. Он был большой. Толстый. Она всхлипнула в ожидании.

Она однажды услышала, как жена ее брата рассказывала кому-то, что чем толще, тем лучше, но до сих пор она понятия не имела, что та имела в виду.

— Держись за меня, — прошептал он, убрав руки с ее груди и положив себе на плечи. — Легко не будет, Мэнди.

Ей нравилось, как он произносил ее имя.

Ее руки ухватились за его плечи, когда она ощутила, как его член толкнулся глубже Затем она почувствовала взрыв внутри, такой же, какой она ощущала во рту. Аманда застонала от обжигающей влаги, которая наполнила ее киску. Затем ее глаза расширились, когда он надавил глубже, заполняя ее, заставляя дрожать от комбинации ощущений. Она чувствовала, что ее киска расслабляется, но возбуждение все росло.

О Боже, он начал заполнять ее. Она извивалась под ним. Кайова откинулся назад, его взгляд опустился туда, где медленно соединялись их тела. Он держал ее бедра приподнятыми, его руки сжались, когда он стал медленно насаживать Аманду на себя. Еще рывок — и Аманда выкрикнула его имя. Сможет ли она вынести это?

Он растягивал ее, раздвигал мышцы и ткани, которые никогда не знали чужих прикосновений. Она чувствовала, как ее киска протестует вторжению, пока его толстая головка толкается дальше.

— Блядь. Ты тугая, — его голос был грубый, похожий на звериное, нечеловеческое рычание. — Расслабься, детка. Расслабься для меня, еще немного.

Она сжалась под его напором, и глаза Кайовы сузились.

— Я заставлю тебя кричать, — предупредил он ее. — Это может навредить больше, чем ты думаешь, милая.

Она плотно обхватила своей киской головку его члена. Его руки крепко сжали ее бедра, а потом она почувствовала и ахнула, когда он ввел головку — пока только головку — глубже в ее вагину. Он задвигался короткими легкими толчками, ласкающими ее горячую киску, и Аманда задрожала.

— Еще, — она едва могла дышать, говорить.

Все что она могла — это чувствовать. Еще немного мучительного давления — и боль стала сильнее.

— Черт, — Кайова остановился, вздрогнув. — К черту все, Мэнди. Твою мать, ты чертова девственница.

В его голосе звучало страдание.

Она снова притянула его к себе, теряя контроль.

— Еще.

Он запрокинул голову, явно борясь за контроль.

— Кайова. Трахни меня, — застонала она, ее голос срывался. — Я больше не могу. Наполни меня, Кайова…

Она закричала и кричала, пока хватило голоса. Он навис над ней, удерживая ее на месте, а потом толкнулся внутрь, жесткий и тяжелый. Аманда была влажная, она текла, и ее соки помогли ему проникнуть глубже, пронзив ее одним толчком. Она взбрыкнула в его объятиях, ногти впились в его плечи, и его губы переместились на ее шею, шепча извинения и лаская ее ухо, когда он начал движение. Молния пронзила ее тело, огонь сжигал ее, унося все выше, а удовольствие и боль, смешавшись, заставили ее биться в конвульсиях в его руках, балансируя на краю оргазма.

Они оба словно обезумели. Он трахал ее, неистово, сильно, заставляя ее выкрикивать его имя. Аманда чувствовала каждый его толчок, каждый удар, каждую ласку. Он вонзался в нее быстрыми тягучими ударами, Аманда задыхалась, теряясь в ощущениях, которые вели ее все ближе и ближе к краю. Туда, куда она хотела.

— Кайова… — она снова простонала его имя, чувствуя, как возбуждение растет в ее пылающей вагине, как оно становится жарче… сильнее…

И когда внутри нее вспыхнул огонь, она погрузилась в безумие. Она почувствовала, как его член растягивает ее еще сильнее, как пульсирует внутри нее пламя. Зубы Кайовы вонзились в ее плечо, прокусывая плоть. Ее глаза широко распахнулись, бездумно уставившись вверх, когда Кайова замер, словно заперев свой член внутри нее, и упругая струя его семени хлынула в ее глубины. Она не была глупой. То, что она чувствовала, напомнило ей шутки о Волчьих Породах, беспрестанно муссировавшиеся в прессе. Шутки о существах, которые были созданы из ДНК волка.

— Интересно, а на их членах есть зазубрины? — спрашивали люди друг друга с преувеличенной дрожью восторга.

Зазубрины. Она содрогнулась, когда ужасающая реальность настигла ее, ее глаза встретились с его глазами. Аманда вздрогнула в его хватке, страх, голод, безумное желание снова ударили в нее тело, но разум уже был поглощен единственной мыслью.

— Животное… — мысль пронеслась через ее мозг, слово сорвалось с ее губ, и шок сотряс ее тело.

Удовольствие не отпускало Аманду, подчиняя себе ее дыхание, ее волю, ее разум.

Сожаление исказило его лицо и опалило ее душу, но его голова снова опустилась, и зубы коснулись ее шеи, и он снова укусил ее…

Загрузка...