Из Золушки в принцессу

Глава 14 Райская жизнь на побережье

Вероника вернулась после недельного путешествия на Мальдивы, как и полагалось, загоревшая и отдохнувшая.

– Вероника Александровна, у Вас в глазах песок и море, – отметила Наташа Оливье, входя в кабинет генерального директора «Джуси Инглиш». – Ну и что, эти Мальдивы действительно так хороши, что хочется там остаться и жить до скончания веков? Я слышала, что многие наши, когда туда приезжают, ни за что не хотят возвращаться. У Вас не было такого порыва?

Вероника засмеялась:

– Ты что, а как же вы тут без меня? Ну, да, там все дешево, и теплое море, зеленые пальмы, восхитительно чистый пляж, белый песок. Для беженцев из Москвы это то, что нужно: никакой суеты, беготни, все чинно и размеренно. Тебя никто не трогает, ты ешь морепродукты, фрукты всякие: ананасы, папайи, маракуйи…

– А что Вы там пили? – поинтересовалась директор по маркетингу.

– Там никто не пьет, там сухой закон, представляешь? Даже если купить что-нибудь в duty-free, все это придется оставить в камере хранения в аэропорту и забирать на обратном пути, – с улыбкой уточнила Вероника. – Но это не испортило впечатления. Тишина, покой, никого вокруг… Если бы у меня не было «Джусинга», и я бы работала наемным менеджером в какой-нибудь компании, я бы точно сбежала туда. Хотя бы на полгода. И так бы и жила. Полгода там, полгода в Москве. Никаких забот, только шум прибоя и листьев пальм…

– Кайф, – госпожа Оливье закатила глаза, воображая райскую жизнь на побережье Индийского океана.

– Наташ, что у нас с «Оранжевым апельсином»? – прервала ее мечты Разумовская. – Мне на этой неделе надо лететь в Сочи, хотелось бы сделать это не с пустыми руками.

– Да, вот, посмотрите, они прислали концепцию нашего олимпийского проекта. Я распечатала презентацию.

– Думаю, ты уже все изучила. Что скажешь? – спросила Вероника, беря в руки бумаги.

– По-моему, неплохо, – прокомментировала Наташа. – Самое главное, это универсально. Потом мы сами легко можем перестроить концепцию под другого клиента.

– Хорошо, я ознакомлюсь, и тогда мы с тобой это еще подробненько обсудим, договорились? Ух ты, полторы сотни непрочитанных писем за пять дней, – Вероника открыла свою почту, – да, мне бы все до конца дня успеть перечитать.

– Не буду Вас отвлекать, – директор по маркетингу поднялась с кресла.

– Ага, я тебе наберу в конце дня. Ты будешь на месте?

– Да, буду, я никуда не собиралась сегодня.

Когда дверь за Наташей закрылась, Вероника позвонила своему любовнику.

– Дымов, я тебя хочу как кошка, – выпалила она, едва Олег ответил на звонок.

– Никуся, ты уже приехала? – обрадовался он.

– Приехала. Мы с тобой уже целых две недели не виделись. Да что там две, все три или четыре, наверное. Мне так хочется, чтобы ты поскорее увидел меня, такую раскрасавицу.

– Ты хорошо отдохнула? Загорела?

– Даже не буду рассказывать по телефону, скоро все сам увидишь и услышишь. Олежек, прошу тебя, бросай свои дурацкие машинки и приезжай, – Вероника, отдохнувшая и полная сил, хотела воочию убедиться, что Дымов скучал и думал именно то, что писал в своих эсэмсках.

Приехав на остров-курорт, Разумовская отключила мобильный телефон, объяснив всем, что забыла дома зарядное устройство, и решила наслаждаться тишиной и шумом прибоя. Как экстренный способ связи с миром она оставила эсэмэс, которые получала в огромных количествах, включая телефон дважды в день, утром и вечером. Ей писали по работе, родители информировали о своем здоровье, подруги делились новостями. Дымов, несмотря на ограниченные возможности такого стиля общения, ежедневно сообщал ей, что только в разлуке почувствовал, какое огромное место занимает Вероника в его жизни, жаловался, как томительно тянется время без нее. Он писал, что хочет дотронуться до ее тела, обнять, пробраться внутрь нее и упиваться ощущением их близости.

В эту неделю Олегу было и легко, и нелегко. Безусловно, в отсутствии Вероники он мог приходить домой вовремя, оказывать максимум внимания жене, чем значительно ослабил внезапно возникшие подозрения законной супруги. Но он физически тосковал по спокойному голосу своей любовницы, по ее рассудительным высказываниям, по ее готовности выслушать его и поддержать. Анализируя их общение, Дымов подумал, что сама Вероника очень редко рассказывала о своем бизнесе, о своих делах вообще. «Как только она вернется, – дал себе слово бизнесмен, – обязательно переведу побольше денег на ее счет, чтобы она могла осуществить сочинский проект. Постараюсь проводить с ней больше времени и буду помалкивать о себе и выспрашивать все о ней. Может быть, даже съезжу с ней куда-нибудь на пару денечков. А Ольге скажу, что в командировку. Нет, я не могу ее отпустить, не могу представить, как я буду без нее обходиться».

Вероника тоже о многом размышляла, лежа на пляже и смотря в голубое небо, изрезанное острыми листьями пальм. Она неожиданно для себя самой призналась, что хочет любви. Наконец-то надменная и успешная карьеристка смогла это произнести. Но пока не вслух, а про себя. Под палящими лучами солнца ее амбиции словно поджаривались, уменьшаясь в размере. Могучие морские волны смывали ее доселе непоколебимую уверенность в том, что один в поле воин. Внезапно ей захотелось разделить весь груз забот, который она осознанно и добровольно взвалила на свои плечи, с кем-то таким же сильным, как и она сама. К ней пришло осознание того, что есть на свете люди, которым она может доверять, которые будут ей помогать, и она сможет избавиться от так глубоко запрятанного одиночества. «Наверное, эта расслабленная атмосфера способствует медитации», – с иронией отметила Вероника. Она нашла в себе силы решиться на важный и прямой разговор с Дымовым сразу по приезду в Россию. Ее измучили их отношения. Она видела, что два взрослых человека стоят у знака «кирпич», дороги дальше нет, это тупик. И им надо принять решение, как обойти препятствие. Как это сделать: взявшись за руки или разойдясь в разные стороны? Приехав в Москву, она собиралась поставить вопрос ребром: или все, или ничего, или вместе, или она скатывает свои уши в трубочку и больше не станет слушать вопли и стоны о семейных и рабочих проблемах любовника.