Изгнание из рая

Глава первая

— Черный Кот едет! Черный Кот!

Щурясь от ослепительного полуденного солнца, Тиа подошла к окну витрины маленького магазинчика готовой одежды и посмотрела на улицу сквозь пыльное, засиженное мухами стекло. По широкой, изрытой дороге, которая делила надвое городок Тубак в штате Аризона, бежали, размахивая руками, трое мексиканских парней — причем лица у них были такие, будто они с ума посходили от радости — и громко кричали на испанском:

— Черный Кот едет!

В северной части города, где на одной стороне улицы стоял покосившийся деревянный магазин, а на другой — банк из желтого камня, было видно, как со стороны пустыни поднимается огромное ржавое облако пыли.

Тиа слегка раздвинула розовые занавески с оборками. В образовавшуюся щель ей открылся хороший обзор улицы, но сама она оставалась незаметной для любопытных взглядов прохожих.

Вряд ли Черный Кот удостоит Тубак своим посещением. Такого еще никогда не случалось.

Но на улице, как по волшебству, появилось множество мексиканцев. Они выбегали на дорогу и взволнованно кричали, мешая испанские слова с английскими. Мексиканки, размахивая руками, изо всех сил вытягивали шеи, стараясь первыми увидеть выпавшее на их долю счастье.

Охваченные паникой, белые мужчины, женщины и дети попрятались по домам.

Миссис Гастон, хозяйка магазина, еще больше нахмурив и без того суровое лицо, подошла к Тиа и тоже выглянула в окно.

— Что там происходит?

— Говорят, Черный Кот едет, — ответила Тиа.

Среди ее друзей и знакомых об этом человеке ходили легенды. И хотя он до сегодняшнего дня ни разу не появлялся в их городке, его все считали защитником обездоленных мексиканцев от притеснений белокожих американцев. Сама Тиа была от рождения белой, но ее мать полагала, что для семьи благоразумнее будет жить, как мексиканцы. И даже их фамилия — Гарсиа Лорка — была одной из самых лучших во всей округе.

— Боже мой! — выпучив водянисто-зеленые глаза и еле переводя дыхание, воскликнула миссис Гастон и всплеснула руками над пышной грудью, обтянутой наглухо застегнутым ситцевым платьем. Потом повернулась и бросилась вглубь магазина, при этом ее полная фигура аккуратно обогнула манекен, на котором висело платье из тафты цвета зрелой сливы. Она вытащила деньги из коробки, стоящей глубоко под прилавком, а затем выскочила через заднюю дверь, одной рукой прижимая к себе маленькую сумочку, а другой подхватив свои длинные юбки.

Тиа снова подошла к окну и пошире раздвинула занавески. По поведению миссис Гастон она поняла, что хозяйке тоже известно, кто такой Черный Кот.

Девушка машинально коснулась пальцами серой кружевной шляпки, которую примеряла до этого. В ее хорошенькой головке пронесся целый рой удивительных мечтаний, одно заманчивее другого. Ах, если бы… если бы Черный Кот, увидев ее, сразу же влюбился и увез отсюда! Всю жизнь она только и слышала о его замечательных подвигах и о том, как он всегда смело встает на защиту угнетенных мексиканцев.

Тиа, конечно, понимала, что все это вздор, и с тяжелым вздохом закрыла глаза. В последнее время всякий раз, когда она ездила верхом, ее охватывало странное возбуждение, похожее на лихорадку. У нее возникало дикое желание надеть на себя самое легкомысленное платье, которое только можно найти в Тубаке, и разгуливать в нем по улице взад-вперед, пока какой-нибудь мужчина не обратит на нее внимание. Но вся беда была в том, что мужчины, которых она могла завлечь в Тубаке, с удовольствием переправили бы ее тайком через границу и там продали бы в какой-нибудь бордель.

Она боялась, что скоро подобный вариант не будет казаться ей таким уж неприемлемым. Поэтому уж лучше ей прекратить свои верховые прогулки. Последний раз, когда это чувство охватило ее, Тиа истратила все свои сбережения на красивое голубое платье. Искупавшись, она надела его и отправилась на конюшню к несчастному кривошеему Эльмо. Именно на нем она решила испробовать свои чары. Надо сказать, в Тубаке все мужчины и женщины — особенно друзья и подруги мамы — спали друг с другом, не обременяя себя при этом вступлением в брак. Женщины только и говорили о своих партнерах. Тиа, наслушавшись этих разговоров, была уверена, что никто из знакомых мужчин ее не заинтересует. Вся прелесть Эльмо заключалась в том, что он никогда не спал ни с одной из маминых приятельниц.

Тиа взяла веер, прикрыла им лицо и, встав перед зеркалом, начала кокетничать со своим отражением.

Между тем группа всадников приближалась. Вот, наконец, в красном облаке пыли можно было различить, что их человек пятьдесят и все они вооружены до зубов. Скрещенные на груди набитые патронташи матово поблескивали на фоне темных пыльных костюмов.

Грозный отряд уже въехал в город с северной стороны. Тиа сразу определила, что самый первый всадник, одетый как владелец ранчо, и есть Черный Кот. Она изо всех сил пыталась разглядеть его, но из-за клубов пыли и огромного сомбреро черты лица Черного Кота казались неясными и расплывчатыми. Из предосторожности Тиа развязала ленточки, которыми были подвязаны занавески в магазинчике миссис Гастон. Ткань мягко скользнула вниз, полностью закрыв ее от взглядов с улицы.

Девушка решительно пересекла магазин, взяла один из стульев с высокой спинкой и поставила его под люстрой, висевшей в центре комнаты. Быстро взобравшись на него, она выкрутила лампочку. Теперь люди, ослепленные солнечным светом, не смогут разглядеть, что творится внутри магазина, в то время как она будет совершенно спокойно наблюдать за происходящим на улице. Уверенная в своей безопасности, Тиа опять вернулась к занавешенному окну, находившемуся справа от двери.

Внезапно дверь магазинчика открылась, и внутрь бесшумно проскользнул мужчина, взгляд которого неотрывно следил за всадниками на дороге. Не видя Тиа, он осторожно шагнул в сторону и тихо закрыл за собой дверь. Он оказался к девушке так близко, что чуть не задел ее.

— Еще чуть-чуть, и вы наступили бы мне на ногу, а тогда я закричала бы так, что меня услышали бы в самом Томбстоуне, — громко проговорила она.

Мужчина резко повернул голову и пристально посмотрел на нее. На смуглом лице появилась усмешка.

— Тогда я очень рад, что между нами еще осталось это «чуть-чуть». — Его голос прозвучал слегка встревоженно, хотя в нем явно чувствовалась насмешка. Тиа понравился его голос — тихий и низкий, с проскальзывающими в нем чувственными нотками. Судя по интонации незнакомца, она безошибочно поняла, что этот человек обычно разговаривает более грубо и резко. Она тут же представила, как его голос выделяется среди голосов других ковбоев, которые так любят собираться вместе и рассказывать друг другу свои бесконечные истории, одну удивительнее другой.

— Значит, вы тот, за кем гонится Черный Кот?..

На лице мужчины промелькнуло злобное выражение, и он нахмурился.

— В данный момент я никуда не бегу, — прорычал неожиданный посетитель. Тиа видела, как он нахмурил лоб. Необычайно густые брови над его черными, глубоко посаженными глазами образовали широкую перекладину, разделенную надвое переносицей. И такая же густая щетка усов скрывала его верхнюю губу. Когда он усмехался, его полные губы широко раскрывались, обнажая ряд белоснежных зубов, а в уголках глаз прятались веселые искорки. Щеки у мужчины были гладко выбриты, и только аккуратные черные баки спускались к мочкам ушей.

— Думаю, это вопрос времени.

— Неужели я кажусь такой важной персоной, что Черный Кот не пожалеет загнать ради меня одну из своих прекрасных чистокровных лошадей?

— Смотря что вы натворили, — сухо ответила Тиа. Ей была известна история о том, как однажды Черный Кот загнал двенадцать коней, пока не выследил одного из своих врагов.

Незнакомец снова усмехнулся. Его глаза лукаво блеснули. Не отрывая взгляда от ее лица, он подергал дверь и, убедившись, что она закрыта, привалился широкими плечами к той части стены, которая находилась между дверью и занавешенным окном. Озорные насмешливые искорки так и плясали в его черных дерзких глазах.

На улице раздались выстрелы. Человек слегка повернулся в сторону окна. Подняв руку, он почесал затылок. Сзади его плечи выглядели широкими и гладкими, а мощный торс плавно переходил в узкую талию. Должно быть, на лошади он смотрится просто великолепно. Шея и плавный изгиб широкой спины были совсем как у отца. Тиа вздохнула. Ей было всегда жаль мужчин с костлявыми шеями и узкими спинами.

Выглянув в окно, Тиа увидела, что небольшой отряд во главе с Черным Котом находится как раз напротив двери их магазина. Предводитель вооруженных всадников поднял правую руку в перчатке. По этому знаку все едущие за ним, среди которых мелькали дикого вида индейцы и похожие на бандитов мексиканцы — по крайней мере, все они были бородатые и с усами, — придержали коней. Скрип натянутых поводьев и седел, тяжелый стук лошадиных подков — все это смешивалось с криками толпы. Наконец, всадникам удалось остановить разгоряченных коней. Тиа любила лошадей. Она могла с уверенностью сказать, что эти животные просто великолепны — все они были быстры и выносливы. Ее рука машинально поднялась, как бы желая погладить одну из них.

Незнакомец повернулся и посмотрел на нее. На этот раз в его глазах промелькнуло ласковое одобрение. Прямые длинные ресницы у него были такими черными, что Тиа чуть было не подумала, что он красит их угольной пылью, как это делали некоторые подруги ее матери. Ухмыляясь, он скрестил ноги в скрипучих сапогах и засунул большие пальцы рук за ремень. Казалось, мужчина собирается так стоять и смотреть на нее целую вечность.

— Для человека, за которым охотятся, вы выглядите слишком спокойным. Ведь у вас за спиной пятьдесят бандитов, и мне кажется, было бы лучше, сели бы вы убрались из Тубака и увели их за собой.

Незнакомец улыбнулся мальчишеской улыбкой, и Тиа почувствовала, как полуденная жара разливается в ней и окрашивает щеки ярким румянцем. Странное ощущение смутило Тиа. Где-то с четырнадцати лет с ее телом начали происходить удивительные вещи. Это безумно пугало ее, и она изо всех сил пыталась сдерживать себя. Обычно такое случалось, когда она садилась в седло, или купалась в теплой ванне, или просто валялась на земле, греясь под теплыми лучами солнца. Несколько раз подобное чувство охватывало ее, когда она просыпалась среди ночи и слышала, как родители занимаются любовью. Тиа знала, что делают мужчина и женщина в постели. Она видела это у лошадей и других животных. Дом, в котором они жили, был слишком мал — родители не могли как следует укрыться, как бы они ни закрывали дверь. И очень часто в те ночи, когда папа бывал дома, Тиа слышала, как скрипела кровать в спальне родителей и как они шептали друг другу нежные слова. И каждый раз, когда ее охватывало это странное чувство, она мечтала о том, чтобы какой-нибудь мужчина занялся с ней любовью так же страстно и пылко. Как-то раз она даже подумала, что это мог быть и папа…

Мама посмеялась бы над дочерью, скажи Тиа ей об этом, но у девушки язык не поворачивался поделиться своими переживаниями. Однако сейчас странная истома навалилась на нее с невероятной силой, и причиной ее был мужчина, который стоял рядом с ней.

— Почему ты думаешь, что такой важный человек, как Черный Кот, будет охотиться за такой мелкой сошкой, как я?

— Потому что я знаю всех в этом городе, — заверила его Тиа, — к тому же вы прячетесь.

Отодвинув немного занавески, он выглянул в окно. Они выгорели в тех местах, где солнце падало на них, и теперь казались выкрашенными в неровную смешную полоску.

— Но ты же тоже прячешься… — медленно проговорил незнакомец.

Тиа пожала плечами. Мужчина слишком много шутит: конечно, он может быть простым бродягой. К тому же он удивительно спокоен. По виду его можно принять за ковбоя, но многие ковбои ведут такую уединенную жизнь, что мгновенно устают от беседы с женщинами. Странный посетитель снял шляпу и, вытерев рукавом потный лоб, кинул ее на пол посреди комнаты.

Тиа некогда было объяснять, что в ее жилах течет мексиканская кровь. Да и трудно поверить, что голубоглазая блондинка может быть мексиканкой.

— Но вы-то прячетесь совсем по-другому.

Все еще улыбаясь, он покачал головой.

— Ты очень наблюдательна.

— Да, и потому до сих пор жива, — фыркнула она. Тиа всю свою жизнь провела в Аризоне. А здесь, если женщина не будет внимательной и осторожной, ей просто не уцелеть. Мужчина выглядел так, как будто тоже был коренным жителем Аризоны. Так почему же он дразнит ее, словно она какая-нибудь неженка? Тиа бросила быстрый взгляд в зеркало и впервые себя не узнала… На ней по-прежнему была шляпка, а щеки ее пылали, как мякоть спелого арбуза. Даже папа, наверное, не узнал бы ее сейчас, с такими красными щеками и спрятанными под шляпкой красивыми светлыми волосами.

— Значит, это и есть Черный Кот? — спросила Тиа, поближе подвигаясь к окну. Но она уже потеряла интерес к знаменитому разбойнику. Мельком выглянув на улицу, девушка снова повернулась к незнакомцу, который ведь тоже мог оказаться опасным, иначе почему Черный Кот охотится за ним?

Мужчина посмотрел сквозь прозрачные шторы и кивнул головой, отвечая на ее вопрос. Даже если бы он этого не сделал, она бы и так поняла по его глазам. На короткое мгновение в них исчезла усмешка, и они зловеще блеснули, как две черные пуговицы.

— Вам лучше опуститься, — прошептала она, потянув его вниз за край кожаного жилета. Он послушался.

Тиа встала на колени, так что над подоконником остались только ее глаза. Незнакомец устроился рядом с ней.

— Сейчас ты скажешь, что мне следует надеть на себя одну из этих штуковин, — проговорил он, показывая глазами на ее шляпку.

Тиа рассмеялась, представив себе, этого огромного мужественного человека в женской шляпке. Его лицо было покрыто ровным темным загаром цвета терракоты, а в том месте, где из ворота рубашки выглядывало основание шеи, этот цвет мягко переходил в бронзу.

На улице раздался выстрел. Когда дым рассеялся, Тиа смогла получше рассмотреть Черного Кота. Он был одет в великолепно сшитый кожаный костюм, который носили все благородные мексиканские наездники, — запыленную черную куртку с серебряными узорами и национальным орнаментом; черные штаны с рядами серебряных пуговиц по бокам и белую рубашку, ворот которой был завязан шейным платком. Он проехал чуть дальше магазинчика и остановился.

Стоявший спиной к окну, из которого смотрела Тиа, Черный Кот казался стройным и высоким на своей черной как смоль лошади. Он поднялся на стременах в полный рост и приветственно помахал горожанам, собравшимся на другой стороне пыльной улицы. Тиа никогда еще не видела, чтобы лица ее друзей и соседей сияли таким восхищением.

— Найди его и приведи ко мне, — скомандовал он на испанском. Это совершенно потрясло Тиа. Она поняла, что он не видит восторженных лиц. Черный Кот смотрел на человека, к которому обращался с приказом. Тиа бросила выразительный взгляд на незнакомца, стоявшего около нее на коленях. Он лишь слегка поднял брови, избегая ее глаз.

Тиа снова устремила взор на улицу. От толпы отделилась Эльвира Арабелла, худая и кривоногая, как обезьяна. Одетая, по обыкновению, в выцветшее черное платье, она быстро прошла вперед и остановилась прямо перед большой черной лошадью, на которой сидел Черный Кот. Эльвира согнулась пополам, отвешивая ему поклон, достойный самого короля, а потом начала громко плакать. Черный Кот опять поднял руку. Его люди, которые уже почти исчезли из поля зрения, остановились. Тиа смотрела на эту картину во все глаза, она не могла поверить в то, что женщина может предстать перед таким человеком, не одевшись в свое лучшее платье.

— О, господин! — заскулила Эльвира по-испански, ее слова было трудно разобрать сквозь слезы. Все терпеливо ждали, когда она успокоится. Тиа вздохнула — им придется довольно долго ждать. У Эльвиры были большие неприятности. — Спасибо, что вы посетили нас. Мы знаем, как велика ваша власть! В нашем городе творится много несправедливого, господин! Главный полицейский оклеветал нас, собирается повесить моего внука за преступление, которого тот не совершал… — Она замолчала и снова разрыдалась.

Черный Кот наклонился и коснулся головы женщины.

Тиа тут же вообразила, как Эльвира рассказывает своим подругам и соседям о том, какое это чудо — прикосновение Черного Кота. Им такое и не снилось. «Вы представляете, он дотронулся до меня! До меня! Эльвиры Арабеллы! Простой крестьянки! Конечно, его рука лишь коснулась моей макушки, но я почувствовала, как дрожь пробежала по телу и сердце замерло…»

Тиа очень хотелось увидеть лицо Черного Кота. Было ли оно таким же красивым, как и его фигура?

— Спасибо, господин! Спасибо вам, — между тем продолжала всхлипывать Эльвира, закрывая руками лицо, по которому непрерывным потоком катились слезы.

Тиа чуть не стошнило, когда она подумала о том, сколько раз теперь Эльвира будет в красках описывать события этого дня.

— Черный Кот, Бог свидетель, мой внук, хоть и вспыльчивый, но очень хороший и трудолюбивый мальчик! Он ни в чем не виновен. Спасите его, Черный Кот! Спасите моего мальчика!

Снова сотрясаясь в рыданиях, Эльвира наклонилась, целуя пыльные сапоги Черного Кота.

Тиа фыркнула и покачала головой. Под тремя спешившимися всадниками заскрипела кожа седел и сбруи.

Незнакомец рядом с ней тоже хмыкнул и улыбнулся, казалось, ему понравилось то, что Черный Кот не произвел на нее особого впечатления. В его глубоко посаженных черных глазах мелькнуло выражение, которое Тиа приняла одновременно за восхищение и одобрение. Он лениво отогнал муху, надоедавшую им. Его руки, во всяком случае та их часть, которая была видна ей из-под закатанных рукавов рубашки, были покрыты блестящими черными волосами. Да, он был очень похож на папу: большое, красивое животное, от которого так и веяло здоровьем и мужской силой.

Незнакомец посмотрел на Тиа, а она вновь стала наблюдать за тем, как разворачивалось действие на улице.

Немного напряженно, по-видимому, после долгой дороги в седле, бандиты направились в сторону тюрьмы. Толпившиеся возле нее мексиканцы показали на север. Люди Черного Кота опять вернулись к своему предводителю.

— Приведите его ко мне! — прогремел тот, и его густой баритон, казалось, наполнил весь город. У Тиа по спине побежали мурашки.

Бандиты стремительно оседлали своих усталых коней, резко хлестнули по крупам несчастных животных и исчезли, оставив позади себя облако пыли. Тиа стиснула зубы от гнева и бессилия, увидев, как жестоко они обращаются с лошадьми.

— С удовольствием отделал бы мерзавцев плеткой, чтобы их родная мать не узнала, — пробормотал незнакомец.

Тиа одарила его взглядом, полным одобрения. Толпа на улице напряженно ждала в полном молчании, слышалось лишь слабое поскрипывание деревянного тротуара под ногами людей, позвякивание оружия всадников, да редкое постукивание железных подков на пыльной ухабистой улице.

Человек уселся на пол рядом с Тиа, прислонился спиной к стене и скрестил длинные ноги. Не прошло и нескольких секунд, как его дыхание стало ровным. Тиа толкнула его.

— Вы что, спите?!

Один черный глаз медленно открылся и с досадой посмотрел на нее.

— Теперь уже нет.

— Глазам не верю, как это человек, за которым гонятся пятьдесят разбойников, может спать.

— Поверила бы, если бы знала, какая жара стоит в пустыне и как давно я слез с седла.

— И что же теперь с вашей лошадью?

— Видишь вон там, через дорогу, невысокого жеребца серой масти?

Тиа медленно приподнялась и посмотрела на жеребца со свисающими со спины черными поводьями.

— Да. Он немного кривоногий?

— Совсем нет. У него лишь низковаты бабки, но в остальном — это самый чистокровный конь, которого я когда-либо имел. Ни разу он не оступился подо мной и ни разу его копыто не попало в дорожную канаву. — Незнакомец в гневе покачал головой, возмущенный тем, что она пыталась критиковать его коня. — Я, как последний негодяй, загнал его чуть не до смерти. Это единственное близкое мне существо, которое я люблю, он так устал, что не мог больше ступить ни шагу. Ему необходимо отдохнуть, хорошо отдохнуть, а еще его надо напоить и накормить. Разрази меня гром, если я уведу его из этого города.

— Что вы натворили?

— Ничего.

— Они не устроили бы за вами такую погоню просто так! Пожалуйста, не обманывайте меня, если хотите, чтобы я помогла вам.

— Я даже представить себе не могу, как ты можешь помочь мне. Да они набросятся на такое милое создание, а мне придется перебить их всех, чтобы спасти твою жизнь.

Тиа усмехнулась.

— Пока их интересует вовсе не моя жизнь.

Простота и прямота ее ответа заставили Джонни Браго внимательно присмотреться к ней. Насмешливые глаза девушки сверкали таким дерзким огнем, что он невольно проникся к ней симпатией. Они явно думали и чувствовали одинаково. Джонни понял это, заметив, как исказилось ее лицо, когда она увидела, что бандиты жестоко обращаются с лошадьми. Глаза у нее были голубые — он бы даже сказал пронзительно голубые, — на щеках — яркий румянец, а губы — полные… И он неожиданно подумал, что вряд ли когда-нибудь видел губки красивее этих. Легкий белокурый завиток выбился из-под милой шляпки.

— В общем-то, ничего особенного… Один из людей Черного Кота заехал в салун, где я сидел за стаканом пива, и мне пришлось выстрелить в него.

— Вам пришлось выстрелить в него? Но почему?

— Он пытался силой увезти одну из женщин.

— А вы в это время мирно спали, да?

Джонни удивился ее проницательности. Он действительно в тот момент дремал в дальнем углу — выпитое пиво, как всегда, сморило его. Некоторые индейцы не могли пить пиво вообще — им становилось плохо. Он был редким исключением — его лишь начинало клонить в сон. Правда, он был индейцем только на четверть и выглядел точной копией своего отца, в котором вообще не было ни капли индейской крови.

— Но я сразу же проснулся.

— А бандит въехал в салун прямо на лошади? — спросила Тиа, мило приподняв светлую бровь.

— Как ты догадалась? — Джонни смотрел на эту блондинку с красивым ротиком со все возрастающим уважением. Она оказалась не только красивее, но и умнее всех женщин, которых он до этого встречал. Мексиканец действительно появился в салуне прямо на лошади, схватил одну из проституток и уже был почти у двери, когда Джонни проснулся и припугнул похитителя. Все потом спрашивали его, зачем он это сделал, но Браго и сам, не знал, вероятно, ему было неприятно смотреть, как женщину умыкают. Его друг Том сказал тогда: «Черт возьми, да она всего лишь шлюха!» Но Джонни было все равно, кто она. Ведь ее увозили насильно. К тому же он терпеть не мог бандитов. Джонни тогда не всадил пулю в мексиканца. Вероятно, именно в этом и заключалась его ошибка. Если бы он пристрелил пьяного мерзавца, тот не смог бы собрать и натравить на него всю банду.

Тиа негромко рассмеялась, заметив, что он удивился ее осведомленности, хотя в этом не было ничего удивительного. В каждом городе есть салун, который совмещает в себе бар и своего рода публичный дом. Из разговоров маминых подруг она знала, что ковбои заезжают в такие заведения прямо на лошадях по крайней мере раз в неделю, а то и чаще, подражая картежникам и бандитам, которые только этим и занимались, когда у них были деньги.

— Как вас зовут? — спросила она.

— Джонни. А тебя?

— Тиа.

Тут раздался громкий выстрел, от которого задрожало оконное стекло. Тиа отвернулась и попыталась сквозь занавески рассмотреть, что происходит на улице. Она боялась раздвинуть их и привлечь внимание. Один из людей Черного Кота опустил ружье — это он только что выстрелил в воздух. Теперь все, кто был на улице: худые юноши, розовощекие девушки, сутулые старики, темнолицые полногрудые женщины и таращащие глаза дети, затаив дыхание, замолкли по другую сторону улицы, подойдя к своему защитнику настолько близко, насколько у них хватило смелости. Высокий и широкоплечий Черный Кот восседал перед ними на лошади, как король. Тиа могла бы безумно влюбиться в человека только за то, что он так хорошо держится в седле. Девушка очень хотела увидеть его лицо.

Короткий резкий звук, похожий на внезапный крик койота, заставил Тиа посмотреть немного левее. Она увидела обмотанного веревкой, распластавшегося на земле Безила Джонсона. Второй конец был прикреплен к седлу лошади одного из бандитов. Безил закрывал руками лицо, защищаясь от камней и ухабов. Над ним поднималось облако оранжевой пыли.

Тиа никогда не любила Джонсона — всякий раз, встречая ее на улице, он похотливо облизывался, как тетушки на именинный пирог. Но сейчас ей стало страшно за него. Где же его помощники? Обычно двое из них всегда были рядом. Тут она почувствовала, что плечо Джонни коснулось ее плеча. От прикосновения по всему ее телу пробежала дрожь.

Джонни посмотрел на Тиа. Она, похоже, обвиняла его. Он покачал головой.

— Этого парня схватили не из-за меня. Я только привел их сюда, а ваши люди захотели решить свои проблемы.

Двое бандитов Черного Кота рывком подняли Безила на ноги. Он качался, словно пьяный, и тряс головой, глядя на окна магазинчика, где прятались Джонни и Тиа. На какое-то мгновение его взгляд, полный ужаса, казалось, встретился со взглядом Тиа. Она содрогнулась, понимая свое полное бессилие.

Два других бандита вывели из тюрьмы внука Эльвиры, Фиделио. Теперь они оба — Фиделио и Безил — смотрели прямо на Тиа и ждали. Строгим голосом Черный Кот начал задавать вопросы сначала Безилу, а потом Фиделио, пока не удовлетворился их ответами. Потом поднял руки и заговорил с мексиканцами, столпившимися вокруг него. «Повернись, — мысленно взмолилась Тиа. — Если уж я собираюсь влюбиться, должна же я увидеть твое лицо!»

— А теперь тот, кто поверил в эту гнусную историю, пусть выскажется в его защиту, — прокричал он, показывая на Безила. Громкий голос Черного Кота показался Тиа знакомым. Она изо всех сил всматривалась в спину этого человека, удивляясь, где она могла слышать этот глубокий баритон. Неужели ей доводилось раньше встречаться с Черным Котом? Может быть, он — один из многочисленных охотников, которые то и дело наведываются в Тубак?

На улице воцарилась гробовая тишина. В толпе не было ни одного белого, поэтому никто не встал на сторону дрожащего от страха начальника полицейского участка. Тубак населяли в основном мексиканцы, но чиновниками здесь служили белые, эта традиция сохранялась еще с тех пор, когда город был военным гарнизоном. Мексиканцы привыкли к тому, что ими управляют испанцы или американцы. Сама Тиа была полукровкой. Ее отец был испанцем, а мать — англичанкой из благородной семьи из Олбани, штат Нью-Йорк. Но сами они жили среди мексиканцев и по-мексикански.

Мама, смеясь, говорила, что это дает ей большую свободу. Белые женщины часто попадали в сети английской добродетели, утверждала она. А мексиканки делали все, что им нравилось. Поэтому, несмотря на то что она была такой же голубоглазой блондинкой, как и Тиа, Рита Гарсиа Лорка вела себя как простая мексиканка. Ее судьба почти ничем не отличалась от жизни Мери де Кроу. Мери была одной из немногих маминых белых подруг в Прескотте. Приехав из Техаса с негром, она через два года ушла от него к мексиканцу. И никто из местных — ни негры, ни индейцы, ни белые — не сомневался в том, что она мексиканка. И только те, кто ее совсем не знал, говорили, что она белая. Тиа и сама узнала, что она белая, только из этих разговоров. Когда мама вернулась в Тубак, след Мери окончательно затерялся.

Черный Кот снова повернулся к Безилу Джонсону и махнул рукой. У Безила подогнулись ноги. Три подручных почти волоком дотащили его до салуна. Бандит в залатанном пончо помог им взгромоздить Безила на спокойно стоявшую там лошадь, которая отгоняла хвостом мух. Накинув веревку на шею главного полицейского, один из бандитов подвел лошадь к крыльцу салуна и, забросив свободный конец на козырек, закрепил его. Потом без всяких церемоний увел лошадь из-под Безила.

Тиа повернулась и выразительно посмотрела на Джонни.

— Может быть, вам лучше убраться отсюда?

В темных глазах Джонни вспыхнул лукавый огонек — ему нравилось, что она так проницательна.

— Да, наверное… Но я сомневаюсь, что смогу далеко убежать от пятидесяти бандитов, даже если их лошади очень устали.

На улице в толпе послышались радостные крики. Девушка поняла, что там опять пролилась чья-то кровь, но предпочла не смотреть на это. Ей стало ясно, что суд Черного Кота невозможно остановить, пока его одобряет толпа. Тиа попыталась успокоиться и все внимание обратила на Джонни. Сразу было видно, что он очень много времени провел в седле — его одежда пропахла потом и пылью. Даже темный кожаный жилет был покрыт толстым слоем пыли.

С улицы донесся громкий голос Черного Кота. Перекрывая шум толпы, он спросил, хотят ли жители Тубака совершить еще какой-нибудь суд. Все молчали.

— А теперь пришло время отпраздновать акт возмездия! — В толпе раздались ликующие возгласы.

Бандиты, паля из винтовок в воздух, поскакали в городские салуны. Одна из пуль попала в окно, и над головой Тиа зазвенело разбитое стекло.

Незнакомец инстинктивно повалил ее на пол и закрыл своим телом. Стекло несколько секунд продержалось в раме, а потом упало. Его осколки разлетелись по полу прямо возле лица Тиа. Выстрелы на улице не смолкали, и пули, влетая в окно, ударялись в противоположную стену магазина. Тиа стиснула зубы и изо всех сил зажмурила глаза, ей казалось, что она чувствует, как у нее над головой носятся пули.

Вдруг так же внезапно, как и начался, этот фейерверк прекратился. Тиа не двигалась. Незнакомец тоже не шевелился.

— Вы что, умерли? — прошептала она.

— Не знаю, — его голос прозвучал как-то странно, в нем появилось напряжение и хрипотца.

— О, черт, — смущенно пробормотала Тиа. Она с трудом повернулась к нему лицом. Девушка увидела в глазах мужчины желание. Ее тело тотчас наполнилось той странной истомой, которую она уже ощутила сегодня утром, когда ездила на своем любимом жеребце.

Джонни приподнял густые брови, и в его взгляде Тиа прочитала явное приглашение к какому-то действию. Потом он не спеша сел и начал осторожно стряхивать осколки с ее одежды. Тиа почувствовала, как бешено бьется ее сердце, и его настойчивые удары отдавались у нее между ног. Она судорожно вздохнула и облизала губы. Каждое прикосновение Джонни страшно волновало ее. Глядя в его глаза, Тиа вдруг поняла, что делает мужчина с женщиной и почему. Наверное, именно это необычное, возбуждающее ощущение заставляет мужчин тратить все свои деньги на проституток. Именно оно лишает их рассудка, когда они ухаживают за женщинами. И именно поэтому женщины порой подшучивают над ними и пользуются их беспомощностью. Тиа облегченно вздохнула — она нашла ответ на уже давно мучивший ее вопрос.

Лицо Джонни было совсем рядом. Теперь она могла рассмотреть его внимательней. На щеке девушка чувствовала его теплое дыхание. Тиа хотела отвернуться, но что-то в его глазах удерживало ее внимание и не давало отвести взгляд. Она снова нервно облизала губы. Он посмотрел на ее губы, а потом опять в глаза.

Джонни приоткрыл рот, как будто собираясь что-то сказать, но неожиданно, без всякого предупреждения его влажные горячие губы припали к ее рту. И вот все тело наполнилось сладкой истомой. Это чувство потрясло девушку. А язык Джонни продолжал ласкать ее…

Она задрожала и теснее прильнула к нему. Ее руки как бы сами собой поднялись вверх и обхватили его напряженную шею. Тиа была неизвестна наука любви, и то, что он с ней делал, по ее мнению, не могло быть поцелуем. Ведь только на прошлой неделе она целовалась с Эльмо. У него губы были морщинистые и сухие. А рот Джонни похож на спелый абрикос, когда с него снимают кожицу, — он таил в себе тепло солнечного света и аромат и был мягким и требовательным одновременно. Очень скоро девушка неожиданно для себя обнаружила, что повторяет его движения. Тиа целовала Джонни с такой жадностью, что, задумайся она об этом, ее бы напугало подобное проявление чувств. Но длилось это безумие всего несколько секунд, поэтому у нее не было времени для размышлений. Томление, которого она никогда раньше не испытывала, охватило ее всю, и Тиа вздохнула, решив, что никуда отсюда не уйдет, пока не удовлетворит свою плоть.

Джонни снова навалился на нее всем телом. Его рубашка и оголенная часть спины были мокрыми от пота. Тиа обнимала его изо всех сил, но их объятия ей все равно казались недостаточно крепкими.

Вдруг она услышала громкий голос, который произнес: «Найдите этого мерзавца и приведите ко мне». Перед ее мысленным взором возникли искривленные губы отца… Никто не произносил этого слова так зло и раздраженно, как он.

Вернувшись к реальности, Тиа открыла глаза и попыталась освободиться, но только неловко повернулась и попала Джонни в глаз углом шляпки.

— Сними эту штуковину, — попросил он, пытаясь стащить шляпку с головы Тиа. — Ты чуть не лишила меня глаза.

— Нет… — сказала она. Это была самая элегантная, по ее мнению, шляпка. Если Черный Кот обнаружит их, она обязательно должна быть в ней. Джонни снова поцеловал ее. И тут Тиа вспомнила, где она и кто находится за стеной магазина. Это был вовсе не папин голос. Это был голос Черного Кота. Она немного успокоилась и вновь вернулась в объятия Джонни. Но он уже взял себя в руки и перевел дыхание.

— Мне нужно идти, — прошептал он.

— Да, тебе действительно нужно идти…

— Ты живешь здесь?

— Да.

— Давай встретимся завтра или послезавтра! Или через два дня… Я вернусь сюда, как только смогу. Встретишься со мной?

Она кивнула, соглашаясь. Джонни коснулся ее щеки.

— Тиа, — шепнул он, — она тебе идет. Вот, — продолжал он, залезая в карман и вытаскивая два доллара, — купи эту чертову шляпку, раз она тебе так нравится.

Тиа хотела было запротестовать, но Джонни так сильно обнял ее, что ей показалось, у нее затрещали ребра. И все-таки этого было недостаточно, чтобы удовлетворить ее разбуженную плоть.

— Сиди здесь, — приказал он. — На улицу даже не выглядывай. Они могут увидеть тебя. А их слишком много, мне тогда тебя не спасти.

Джонни отпустил ее и пополз к задней двери магазина. Вскоре он исчез. Не в состоянии перебороть себя, Тиа приподнялась и выглянула в окно. Она увидела на улице трех повешенных мужчин, которые несколько минут назад были еще живы.

Ей показалось, что крестьяне посходили с ума, опьянев от свободы, которую им дал их защитник Черный Кот. Город наполнился праздничными звуками — смехом, музыкой, громкими восклицаниями и воплями ликующих детей.

Тиа встала и осторожно подошла к задней двери магазина. Ее жеребец, по кличке Кактус Флауэр, был привязан к столбу через два дома от нее и находился в поле зрения бандитов. Придется ей идти пешком…

На узкой улочке никого не было, кроме ободранного рыжего кота, который громко замяукал, увидев ее. Тиа пошла быстрым шагом, держась середины, чтобы успеть ускользнуть в сторону, если кто-то проедет на лошади и захочет схватить ее. Путь до дома показался ей очень долгим. Джонни и след простыл.

Солнце палило нещадно. Улица вскоре перешла в переулок, с двух сторон которого стояли низкие деревянные хижины. Теперь, когда звуки веселья почти смолкли и Тиа слышала лишь лай собак, фырканье лошадей и свои мягкие крадущиеся шаги, она быстро взяла себя в руки.

На улице пахло горящим жиром, дымом мескитового дерева и вареными бобами. Запах толченой кукурузы с мясом и красным перцем говорил о том, что не все мексиканцы отправились веселиться с Черным Котом.

Большая черепаха объедала только что распустившиеся желтые цветы опунции. Вчера прошел дождь… Лето — сезон дождей, и все животные, которые обычно днем спят, в это время выходят из своих нор, чтобы понежиться в лужах и полакомиться цветами и молодыми побегами. Угловатая желто-зеленая голова черепахи была похожа на голову змеи.

В самом конце пыльной дороги под сенью высоких тополей стоял маленький покосившийся одинокий домик, в котором жила она с мамой и сестрой Андреа. От пустыни их отделяла только узкая полоска земли, на которой росли дикие травы и высокий бурьян. На востоке пустыня плавно переходила в холмистую местность. Еще одна группа тополей скрывала здание школы, в которой преподавала Андреа. Интересно, знают ли уже мама и сестра о тех событиях, которые произошли сегодня в городе? Мама, наверное, знает. Сегодня она работала в салуне «Блонд Рашн». А оттуда ей, должно быть, было все видно. Андреа, скорее всего, еще в школе и ни о чем не догадывается.

Вдруг дорогу перед ней перебежал длинноухий американский заяц. Он был похож на маленькую антилопу с очень длинными ногами. Шерстка на его боках вспыхнула белизной в свете солнца и тут же стала коричневой. Тиа удивленно моргнула. Если она проживет в пустыне даже всю жизнь, все равно никогда не сможет привыкнуть к тому, что эти зверьки на бегу меняют окраску. Папа говорит, что так они сбивают с толку своих преследователей.

Быстро шагая по дороге и оглядываясь время от времени назад, Тиа мечтала о том, чтобы папа сейчас был с ней и защитил ее от бандитов Черного Кота. Она представила себе, что влюбилась в главаря банды или в Джонни и кто-нибудь из них защищает ее от бандитов. Она знала, что отец не дал бы ее в обиду, если бы был здесь. Но он, к сожалению, не мог быть с нею всегда. Тиа любила маму, но отца она просто боготворила. Ее сердце наполнилось теплом и нежностью, когда она подумала о нем. Конечно, Андреа больше на него похожа, зато Тиа ездит на лошади почти так же хорошо, как отец. За что он любит ее даже больше, чем сестру. Отец часто говорил: «Никто не умеет ездить на лошади так, как моя Тереза». И за ту гордость, которая всегда звучала при этом в его голосе, Тиа готова была отдать все на свете.

Обычно Тиа любила побыть дома одна, но сейчас она страстно молила Бога, чтобы мама и Андреа оказались дома и спокойно дожидались ее возвращения.

Крыша дома сверкала на солнце, сам дом был деревянный, почти квадратный, а за ним располагался небольшой огород. Они с Андреа выращивали там перец, кукурузу, лук, дыни, бобы и помидоры. Слабый горячий ветерок теребил белые листья тополей. Поднявшись на крыльцо, Тиа почувствовала ароматный запах тушеного мяса, но по тишине, царившей в доме, поняла, что он пуст.

Переступив порог, Тиа быстро огляделась и кинулась на кухню, чтобы помешать мясо, которое тушилось на медленном огне. Она с удовольствием вдохнула его пьянящий аромат. Мельком взглянув в окно, девушка увидела, что к их дому приближается всадник. Солнце играло на его серебряном поясе.

Это был Черный Кот! Тиа тут же забыла свои романтические мечтания. Ее душу сковал страх. Сюда едет Черный Кот?

Взгляд ее заметался, ища кого-нибудь, кто пришел бы ей на помощь, — например отец или Джонни. Серые и ярко-зеленые краски пустыни, начинавшиеся во дворе дома, простирались до самого горизонта, переходя постепенно в бледно-фиолетовый цвет. Пустыня, полная цветов шалфея, мескитовых деревьев и кактусов, была величава и безмолвна. Кроме Черного Кота, вокруг не было ни одной живой души.

Стук копыт его лошади между тем все приближался. Даже издалека было видно, как прекрасно этот человек сидит в седле. Он управлял своим огромным черным жеребцом, как маленьким послушным пони. Держа спину прямо, широко расправив плечи и крепко сжимая ногами бока коня, он скакал, как мужчина ее мечты, как всегда ездил папа, как, она надеялась, ездит и Джонни.

Черный Кот остановил лошадь почти возле самого крыльца и начал спешиваться. Тиа, оцепенев от страха, все еще стояла у окна. Она могла бы побежать, но на лошади ему ничего не стоило догнать ее. Да и спрятаться было негде.

Громко заржав, черный конь яростно забил копытами, но быстро успокоился. И тут Тиа обнаружила, что из-под огромной широкополой шляпы Черного Кота на нее удивленно смотрели… Боже! Глаза отца!

— Папа… — глухо проговорила она. Ее ноги, которые всегда так радостно несли ее навстречу отцу, как будто приросли к крыльцу.

— Тереза? О, мой Бог! — воскликнул Матео Лорка. Он был уверен, что это Рита, и поспешил за ней. А это оказалась Тереза! Как быстро она выросла. Еще шесть месяцев назад он бы не допустил такой оплошности.

Рита, конечно, разозлится и отругает за то, что Тереза увидела его в таком виде, но он привык к гневу жены. К тому же он скажет ей, что раз он не узнал в этой молодой женщине свою собственную дочь, то она уже вполне взрослая для того, чтобы знать, что ее отец — Черный Кот. Матео похлопал по спине Панцера и подождал, пока Тереза опомнится и приведет в порядок свои мысли. Голубые глаза дочери были настолько чисты, что он без труда смог прочитать в них весь поток бушевавших в ней чувств: потрясение, страх, недоверие и, наконец, смирение. Он очень медленно поднялся по ступенькам крыльца и, войдя в дом, подошел к дочери.

Тиа попыталась отпрянуть от него в сторону. Но он поймал ее и крепко прижал к себе.

— Забудь все, что ты видела сегодня в городе. Ведь я по-прежнему твой отец.

Тиа непроизвольно вздрогнула в его руках, но тут же стихла. От него пахло, как от папы. Он говорил голосом папы. И все-таки в глубине сознания она никак не хотела поверить в то, что ее отец — Черный Кот. Но и тогда, в городе, она тоже слышала голос отца, и он всегда называл ее Терезой. А когда особенно гордился ей — Терезой Гарсиа Лорка, и его черные глаза прямо-таки светились от счастья. Отец не признавал имени, которым называли ее мать и сестра в честь старой испанки Тиа Андреа. Она ухаживала за мамой, когда та родила Андреа. Но для папы Тиа всегда была только Терезой.

Девушка подняла лицо и посмотрела в глаза отца.

— Почему ты не сказал мне? — укоризненно спросила она.

— Мама запрещала, говорила, что ты еще слишком мала и не поймешь всего. Я всегда спорил с ней, но это было бесполезно… — Он пожал плечами. — Женщины никогда не дадут переспорить их. А где мама?

— В городе.

Матео это не понравилось. Рита никогда не одобряла его поступков. И то, что произошло сегодня, несомненно взбесило бы ее. Матео проклял про себя этого чертова Джонни Браго за то, что он привел их сюда. Браго мог бы отправиться куда-нибудь в другое место и не создавать всех этих проблем.

Заметив напряженность и растерянность Терезы, Матео легонько встряхнул дочь и снова обнял ее.

— Я так скучал по тебе, малышка. Каждый раз, когда я видел красивую лошадь, я представлял себе, как ты сидишь на ней и несешься вперед, натянув поводья, а твои волосы развеваются на ветру.

— Странно, что ты узнал меня в этой шляпке…

— Меня не проведешь, — солгал он.

На его смуглом мужественном лице заиграла улыбка. Тереза покраснела и смутилась, вспомнив, как всего час назад она мысленно соблазняла его. Отец, с его великолепной фигурой, красивым загорелым лицом, темными глазами и блестящими черными волосами, всегда казался ей самым прекрасным мужчиной на свете. Весьма странно, что она не узнала его даже со спины. Но Тиа никогда не видела его на лошади в такой одежде. Раньше он всегда возвращался домой, когда они уже спали. Уезжая, он надевал на себя коричневое пончо, которое полностью скрывало его фигуру.

Отец, наконец, выпустил ее из объятий, снял с головы сомбреро и вытер вспотевший лоб. Тиа обняла его за талию и тут же забыла обо всем — любовь переполняла ее сердце.

— Так-так, — проговорил отец, оглядывая ее с ног до головы. — Мой любимый цветочек, кажется, распустился?

— Мне почти восемнадцать. Я уже совсем взрослая и могу быть посвящена во взрослые тайны! — Тиа рассмеялась, но потом вдруг всхлипнула. Узнав, что известно, кто такой Черный Кот, мама придет в ярость. А когда она злится на папу, никто из них не смеет быть ласковым с ним. Они с сестрой даже не осмеливаются взглянуть в его сторону, когда он попадает в немилость к маме.

Тиа почувствовала себя неловко — с одной стороны, она была предателем, который нарушает семейные традиции и продолжает нежничать с папой, хотя тот провинился. С другой — она была уже достаточно взрослой, чтобы знать правду. Бедная мамочка! Все эти годы она свято хранила секрет, что их папа — Черный Кот, человек, которого разыскивают власти. Теперь Тиа понимала, почему отец всегда одевался в черную потертую одежду, которая ему совершенно не шла, вместо того чтобы носить этот роскошный костюм. Господи! Но ведь если его поймают, то отрубят голову и, насадив ее на шест, пронесут по всем окрестным городам, как военный трофей. Тиа почувствовала прилив благодарности матери, которая все эти годы поддерживала их веру в то, что отец — простой бизнесмен и ему приходится часто и надолго ездить в Мехико. Тиа попыталась представить себе, как мама относится к тому, чем на самом деле занимается отец. Теперь стало понятно, почему она никогда не старалась выделиться среди горожан. Это могло бы выдать ее. Тиа замечала, что с появлением в доме отца атмосфера накалялась. Первый день мама всегда ужасно нервничает, но потом успокаивается… То, что происходило между ее родителями, никогда не обсуждалось с детьми, так же как никогда не говорилось вслух о том, чем их отец зарабатывает на жизнь. Думая обо всем этом, Тиа не спеша подошла к плите.

— Ты хочешь чего-нибудь поесть? У нее сегодня тушеное мясо, — сказала она, глядя на большой чугунный горшок, стоящий на плите. Это они с Андреа нарезали мясо и овощи утром. Тиа повернула одну из заслонок печи, и огонь медленно погас. Мама, наверное, перед уходом на работу подбросила в плиту дров. Это было в одиннадцать часов… Так что теперь мясо должно быть мягким и нежным.

— Моя добрая девочка, — проговорил папа по-испански. — Я такой голодный, что могу проглотить целую стаю обезьян. — С веселой улыбкой он повернулся к двери, как бы почувствовав какую-то опасность. Тиа проследила за его взглядом — окутанные облаком поднятой ими пыли, к дому приближались несколько всадников.

— Кто это? — спросила она, зная, что у отца великолепное зрение. Теперь она понимала, что оно не раз спасало ему жизнь. Ведь все эти годы он только и делал, что выслеживал своих врагов и прятался от них. Отец должен быть очень осторожен и мгновенно чувствовать опасность. Может быть, именно это в нем так привлекает ее? Она была абсолютно уверена, что ни один из мужчин не был так удивителен и так загадочен, как ее отец.

— Это всего лишь Пачио и еще несколько моих людей, — беспечно ответил он. — Не волнуйся, детка! — Он не спеша подошел к плите и снял крышку с горшка.

— Где твоя сестра?

— Андреа в школе — сегодня у ее учеников письменная работа. В прошлом месяце, когда я сдала экзамен, она сказала, что теперь могу помогать ей. Но с тех пор я только стираю и глажу. По их мнению, это все, на что я гожусь.

— А почему ты сама не в школе?

— Старшие заканчивают раньше. — Тиа слегка оттолкнула его от плиты, чтобы он не мешал ей. Наложив огромную тарелку ароматного горячего мяса, помидор, моркови и перца, Тиа поставила ее на стол. Отец внимательно разглядывал банки и бутылки на висевшей над плитой полке, которая служила кухонным буфетом.

Зная, чего он хочет, Тиа нагнулась и отодвинула в сторону линялую занавеску, открыв небольшую полочку, на которой мать держала бутылку виски. Она достала чистый стакан и поставила его и бутылку возле тарелки с мясом.

— Гм. Ты хорошо знаешь своего папу. — Он сел за стол, наклонил черноволосую голову над тарелкой и начал жадно есть. Стук копыт неумолимо нарастал… Он сделался ужасно громким, но тут внезапно смолк — это двенадцать всадников остановились у крыльца. Заскрипели седла. Мужчины произносили ругательства на гортанном испанском языке. На деревянное крыльцо, однако, стуча коваными сапогами и звеня оружием, вошел только один из них.

Это был Пачио. Держа в руках шляпу, он остановился в дверях и махнул остальным, показывая в сторону небольшого озерка, лежащего в тени тополей с западной стороны дома. Потом он вошел, почтительно кивнул своему командиру и положил перед ним на красную с белым скатерть письмо. Оно было адресовано Рите Гарсиа Лорка. Все так же не говоря ни слова, Пачио вышел на крыльцо и уселся там на стул, как будто получил приказ поступить именно так. Тиа вопросительно посмотрела на отца, но тот молчал, продолжая отправлять в рот куски пищи. Потом сделал большой глоток виски.

— А что мама делает в городе?

— Работает… — Матео отложил ложку. Тиа вздрогнула. — Она работает в «Блонд Рашн», это…

Отец неожиданно так сильно ударил кулаком по столу, что на нем задребезжала посуда. Тиа подпрыгнула. Она никогда раньше не испытывала на себе его ярость, но сейчас, глядя в потемневшее лицо отца, девушка почувствовала, как слова застряли у нее в горле. Она поняла, что испытывал бедняга Безил, перед тем как его повесили, но сама не очень испугалась. Папа редко по-настоящему сердился на мать. Ей всегда удавалось избежать его гнева.

— И как долго она работает в этом… заведении? — продолжал спрашивать он угрожающе. Тиа не доводилось слышать у отца такой голос, даже когда он приказывал повесить главного полицейского. Матео перешел на испанский. В их доме обычно он указывал, на каком языке говорить. Если он разговаривал на испанском, то остальные тоже переходили на испанский. Если на английском, они тоже говорили на английском. Отец пользовался английским, когда был спокоен и благодушен, а сердился всегда на испанском.

— Несколько недель, — ответила Тиа на испанском.

Его тяжелый кулак снова опустился на стол.

— Я что, недостаточно ее обеспечиваю?

— Да нет же, папа! Ты прекрасно нас обеспечиваешь! — нервно ответила Тиа. — Просто мама…

— Тогда зачем же она позорит меня перед жителями города и перед моими людьми?! — Его голос просто дрожал от гнева.

Отец редко навешал их. Когда же приезжал, то никогда не общался с соседями. Тиа всегда удивлялась, почему он не разрешает маме, чтобы к ней приходили ее подруги, особенно когда он дома. Теперь она знала причину.

— Ни один житель города понятия не имеет, что мы связаны с Черным Котом, если, конечно, ты сам не объявил об этом. Каким же образом она может позорить тебя?

— Она позорит меня тем, что у нее такие друзья и такая работа, и еще она… — Отец прямо задыхался от бешенства. Его лицо покраснело.

Тиа уже и раньше слышала споры родителей на эту тему. Отец всегда хотел, чтобы мама вела себя как можно незаметней, реже бывала на людях и вела тихий и уединенный образ жизни. Но мама скорее бы умерла, чем послушалась его. Как замечал отец, в какой бы город они ни приехали, Рита тут же становилась «королевой» местного общества. В отличие от других женщин, маме просто необходимо было лидерство.

— Папа… но она ведь так одинока… — Тиа подошла к нему, положила руки на плечи и нежно обняла. Она тоже считала, что мама своей работой позорит папу. Девушка не очень хорошо понимала, что происходит между ее родителями, и была достаточно умна, чтобы не лезть в их дела. А сейчас она уже и так слишком много наговорила.

— Ба! Рита — одинока! Уж что-что, но только не это. Посмотри! Она получила письмо от какого-то мужчины!

Тиа совсем забыла о письме. Сейчас она внимательно посмотрела на конверт. Но в верхнем левом углу не было имени.

— Но, может, это вовсе не мужчина, — запротестовала она.

— Мне стоит только посмотреть на почерк, и я сразу определю, мужской он или нет. Хочешь, я тебе это докажу?!

Тиа хотела было запротестовать, но подумала, что папа разозлится еще больше, если она не позволит ему вскрыть конверт. В конце концов, мама сама виновата, зачем ей нужно было устраиваться на работу?

Отец аккуратно распечатал письмо и вытащил листок. Не глядя на дочь, он затем перевернул его и показал ей на подпись в конце послания — «Билл Баркарт». Тиа никогда раньше не слышала этого имени. Она начала читать, заглядывая через плечо отца.

«Моя дорогая Рита!

Я хочу сообщить тебе, что со мной случилось несчастье. Мой врач сказал, что мне осталось жить несколько недель. Перед лицом скорой смерти я вдруг понял, что должен оставить часть своего состояния нашей дочери Терезе.

Я знаю, что ты никогда ничего от меня не ждала и, скорее всего, предпочтешь, чтобы об этом никому не было известно. Я бы хотел оставить кое-что и тебе, но…»

Тиа перестала читать. Она почувствовала, как под ее руками спина отца странно и угрожающе напряглась. Она отошла от него. Лицо Матео, казалось, потемнело еще больше. Он прочитал письмо до конца, потом изо всех сил сжал его в кулаке и, разжав пальцы, позволил скомканному листу упасть на голый деревянный пол. Сердце Тиа бешено колотилось. Что означают эти слова: «Нашей дочери Терезе»?

— Мерзкая тварь, белая шлюха! — проговорил он.

— Что все это значит, папа?

Чувства переполняли Матео — он едва мог говорить.

— Это значит, что эта сука изменяла мне, — прошипел он. Тереза протянула руку, стараясь успокоить его. Он дернулся, как будто она дотронулась до него горящим факелом.

Матео уже тридцать лет вел войну с белокожими американцами и за это время превратился в механизм, безжалостно убивающий врагов. При одном упоминании ненавистных ему гринго[1] в нем просыпался монстр, готовый совершить такое, чего никогда не сделал бы сам Матео. И вот сейчас этот монстр, сидевший в нем, кричал ему прямо в ухо: «Убить!» Он почувствовал прилив небывалой силы, которая позволила бы ему голыми руками задушить дюжину здоровых мужчин, но перед ним стояла одна Тереза, и сердце его не верило, что она — враг.

Матео машинально поднял руку, но ударить не смог. Он беспомощно отступил, и рука его безвольно опустилась и повисла, как плеть.

Матео медленно отошел к окну. Ему было невыносимо смотреть на ту, которую всю жизнь считал своей дочерью. Он слишком долго и нежно любил ее.

— Пачио! — хрипло позвал он своего лейтенанта. Подбитые сапоги Пачио тут же загромыхали по деревянному полу.

— Да, генерал!

— Найдите того человека… в «Блонд Рашн»… который взял туда мою жену… чтобы она… работала проституткой… и сделайте с ним то же, что с главным полицейским. — На несколько бесконечных секунд в доме повисла угрожающая тишина, а потом голосом, от которого у Тиа мороз пошел по коже, добавил: — И приведите ко мне мою жену.

— Нет! — закричала Тиа. — Ты не можешь сделать ничего плохого с Луди и мамой! Они же ни в чем не виноваты! Она просто хотела немного поработать там.

Пачио перевел взгляд с Тиа на командира. Черный Кот кивнул. Пачио вздохнул, повернулся на каблуках, вышел на крыльцо и крикнул своих людей. Всадники галопом помчались в сторону города.

— Останови их! — взмолилась Тиа. — Ты же не можешь причинить вред маме!

— Они оба умрут! — К нему опять вернулись сила и уверенность. Теперь Матео понял, что принял правильное решение. Рита должна понести наказание за свое предательство. Ему следовало убить ее еще двадцать пять лет назад.

— Если ты обидишь маму, я и Андреа возненавидим тебя! Я понимаю, что больше не твоя дочь, но Андреа — твоя, и она будет презирать тебя! — Тиа выкрикнула все это и вдруг бросилась на него. Прежде чем он успел ее остановить, она изо всех сил ударила его по лицу.

Матео едва почувствовал пощечину Тиа. Еще никто на свете не оставался в живых после того, как позволил себе хоть пальцем его тронуть. Но сейчас оживший было в нем монстр, находился в такой же растерянности, как и он сам.

Тереза была похожа на дикую кошку, она хотела избить его, убить его, сделать с ним что-нибудь, чтобы он не смог обидеть ее мать. И в этот момент, когда зубы у нее были стиснуты, а лицо пылало от гнева, она была почти копией Риты. Матео схватил Терезу за руки и, притянув к себе, уставился в ее бешено горевшие глаза.

— Тридцать лет назад, когда я был моложе, чем ты сейчас, я поклялся, что буду убивать всех гринго. Потом я женился на белой и смирился с этим. И вдруг выясняется, что она опозорила меня — родила ребенка от другого, такого же белого… — Он вцепился в волосы Терезы и откинул ее голову назад, заставляя смотреть ему в лицо. — Если бы я это знал, я бы размозжил тебе голову сразу после того…

Тиа снова попыталась ударить его, но он без труда перехватил ее свободную руку. У девушки на глазах появились слезы, не понимая, что делает, она снова и снова пыталась замахнуться на Матео.

— Она думала, что ей удастся всю жизнь водить меня за нос, но теперь мне все известно. Твоя мать ответит за это…

— Ты не сможешь обидеть маму! И меня… Ты же любишь меня! — закричала Тиа.

— Нет, я любил ребенка, которого считал своим!

— Ты меня любишь!

Каким-то странным образом Тереза в гневе была еще больше похожа на эту подлую суку, которую он в свое время не убил.

— Я ненавижу белую шлюху, на которой женат, и тебя ненавижу!

— Нет! Нет! Нет!

Тиа опять замахнулась на него в слепой ярости. Матео схватил ее руку и заломил за спину. Она завизжала от бешенства и боли, совсем как тогда Рита. Эта девчонка, наверное, даже боль чувствует, как мать. Его охватило знакомое возбуждение. Он всегда мечтал начать расправу с Ритой именно таким образом. Это как раз для нее. И для него тоже…

— Что здесь происходит? — послышался высокий женский голос.

Матео повернулся. Рита, уже успевшая скинуть с себя коричневую накидку, в ярком красном платье входила в дверь. Он молча наблюдал, как она прошла в кухню и заговорила, как всегда, тем повелительным тоном, которым говорила с ним с самой первой минуты их знакомства. Матео опять почувствовал вспышку бешеной ярости. Он в полной мере осознавал, что сейчас на его стороне сила и власть. Он оттолкнул Тиа в сторону.

— Значит, ты осмелилась прийти ко мне? — прорычал он.

— Разве я боялась тебя когда-нибудь?

— Пока я ничего не знал про… нее.

Рита перевела взгляд с дочери на мужа. По выражению лица Тиа, по той боли, которая затаилась в ее глазах, она поняла, что Матео каким-то образом раскрыл ее секрет. Рита обратила внимание на смятый листок бумаги под столом. Нагнувшись, она подняла письмо с пола и, посмотрев на него, узнала почерк Билла Баркарта. Выходит, Матео все известно…

— Ну и что дальше? — спросила она, отбрасывая с лица волосы тыльной стороной ладони и слегка тряхнув при этом головой — это был жест, который всегда возбуждал ее мужа. Даже сейчас, несмотря на свой гнев, он отреагировал на него — вздрогнул, как будто его обожгли огнем.

— Теперь я собираюсь убить тебя, так как должен был это…

Она рассмеялась.

— Ты никогда не мог этого сделать!

Тиа почти физически ощутила волну ненависти, захлестнувшую их. Она медленно попятилась, пока не почувствовала, что ее спина коснулась стены. Отец продолжал пристально смотреть на мать.

— Когда же ты собиралась сообщить об этом? Ты готовила мне сюрприз? Или вообще хотела унести с собой в могилу свой секрет?

Рита Гарсиа Лорка пожала плечами.

— Теперь уже ничего не изменишь… Да, я спала с ним, — проговорила она, зажав письмо в правой руке и размахивая им в воздухе. — Это наша дочь — моя и его. К тебе она не имеет никакого отношения, и ты был слишком слеп, чтобы понять это. Неужели ты мог поверить, что у тебя может родиться белокожая блондинка?.. — Мать покачала головой и фыркнула.

Тиа почувствовала, что бледнеет. Мама смотрела на Матео так, что любой мужчина пришел бы в ярость. А папу сейчас нельзя было злить ни в коем случае.

Сделав только один шаг, он оказался рядом с мамой и схватил ее за горло. Тиа закричала и бросилась на него, изо всех сил молотя руками по спине, голове и лицу. Она била его, тянула за руки, стараясь оторвать их от шеи матери. Лицо Риты сначала стало красным, потом подернулось синевой. Тиа начала еще сильнее колотить его, но он не обращал на нее никакого внимания, словно она была всего лишь надоедливой мошкой.

От бессилия и страха Тиа закричала. Ее крик был такой душераздирающий, что Матео пришлось отвлечься на минуту и утихомирить девчонку. Он толкнул ее так, что она, ударившись о стену, упала на колени, но тут же снова вскочила и опять бросилась на отца. На этот раз он поднял обутую в тяжелый сапог ногу и пнул ее в живот. Она опять отлетела от удара и ударилась о стену, у Тиа потемнело в глазах. Колени у нее подгибались, но девушка заставила себя подняться и опять ринулась в атаку.

Но прежде, чем она добежала до матери, лицо которой совсем посинело, в открытую дверь ворвалась Андреа. Увидев, что ее мать умирает, она схватила со стола огромный кухонный нож.

Потом с искаженным страшной гримасой лицом она бросилась на Матео и со всей силы всадила нож ему в спину. В глазах Матео появилось удивление, пальцы его выпустили шею Риты, и он упал.

Андреа кинулась к матери. Рита, судорожно пытаясь перевести дыхание, села и прислонилась к стене рядом с мужем, который лежал, как мертвый. Его тело неподвижно застыло на полу, загораживая дверь в спальню.

— Я убила его! — прошептала Тиа. Андреа посмотрела на сестру, как на сумасшедшую.

— Это я убила его и, кажется, правильно поступила! А вот ты почему ничего не делала? Почему просто стояла и смотрела? И зачем Черный Кот приехал сюда? Я видела его в городе… Дети… Я не могла удержать их в школе…

— Папа собирался… Он хотел…

— Папа дома?

Тиа закрыла глаза. Андреа тоже не узнала отца, а сейчас она была слишком слаба, чтобы объяснить все сестре. Все равно теперь отец умер, и все из-за нее.

Не дождавшись ответа, Андреа повернулась и присмотрелась к человеку, лежащему на полу. Ее лицо вдруг вытянулось, на нем появились изумление и ужас.

— Папа!

Тиа скользнула на пол, упав рядом с лежавшим неподвижно отцом. Ей показалось, что какая-то часть ее сознания парит высоко над ними, силясь понять, что же здесь произошло. Андреа, промолвившая только одно слово, была, казалось, настолько сражена, что лишилась дара речи. Но тут мама глубоко вздохнула, прокашлялась и склонилась над телом мужа.

В том месте, где ее душили пальцы Матео, Рита ощущала сильную боль. Она посмотрела на него: с правой стороны на одежде расползалось огромное кровавое пятно. Риту передернуло.

Увидев, как Матео поскакал в направлении их дома, она схватила коричневую накидку, которую ей подарил Луди Набаков, и, вскочив на лошадь, помчалась за ним следом, тщательно избегая встречи с бандитами.

Кровь с рубашки Матео капала на пол. Рита обхватила его запястье и почувствовала под пальцами слабое биение пульса. Она обшарила его карманы, ища мешочек с золотым песком или пылью или хотя бы просто несколько серебряных монет — он всегда привозил ей что-нибудь. Быстро найдя то, что искала, — на этот раз это был мешочек с золотыми крупинками — она сунула его и письмо к себе в карман и повернулась к дочерям.

— Быстрее. Вам придется забыть все, что здесь произошло. Нам нужно бежать, пока не вернулись его люди, — сказала она тихо, но настойчиво, подталкивая пораженных Тиа и Андреа к двери. В уме Рита прикидывала, сколько времени понадобится бандитам, чтобы обыскать весь город, и как далеко они втроем успеют за это время уехать на двух лошадях.

Никто из девочек не шевелился, тогда Рита топнула ногой в нетерпении.

— Поторапливайтесь!

Тиа покачала головой.

— Я хочу остаться с папой… — Рита подошла ближе и схватила дочь за руку. Тиа продолжала, как заведенная, трясти головой. — Я должна остаться с папой. Это из-за меня Андреа зарезала его… Это какая-то ошибка… Папа не мог умереть из-за глупого письма, которое никто не писал. — Ей хотелось броситься на его тело и завыть от горя.

— Я не могу тебя оставить здесь, — спокойно проговорила Рита. — Или ты пойдешь, или мы все останемся и умрем.

Тиа посмотрела на мать, потом на Андреа. Да, их непременно убьют, всех троих. О себе Тиа не думала, но она не могла позволить, чтобы бандиты Черного Кота убили маму и Андреа. Сестра стояла, как лунатик. Ее красивые карие глаза были широко открыты, но она ничего не видела. Андреа с детства не умела плакать…

— Может быть, он жив? — прошептала Тиа. Она ни за что не решилась бы дотронуться до него.

— Нет, он умер, — солгала Рита. — Пошли быстрей, пока они не вернулись.

Тиа вспомнила Безила Джонсона — его тело болталось на веревке, как пустой мешок, — и ее ноги начали медленно двигаться в сторону двери. Никто не мог даже представить себе, что сделают с ними люди отца за то, что они убили их любимого Черного Кота…

Глава вторая

Джуди Баркарт, поджав ноги, сидела в огромном кожаном кресле, любимом кресле отца, и неотрывно смотрела на дверь его спальни. Она закуталась в огромную шаль, как бы стараясь закрыться от необычной печали, царившей в комнате. Доктор Поттер, приехавший из форта Боуи, сказал, что отец умирает. Она ничего не могла сделать, только плакать, но и слезы у нее кончились. Еще вчера, после того как Поттер осмотрел его, они узнали, что отец не встанет с постели. Она хотела остаться с ним, но сиделка, вежливо извинившись, отправила ее в маленькую гостиную — туда, где находились все остальные.

Краем глаза она видела своего брата, Стива. Рядом с ним на стуле с высокой спинкой сидел Джонни Браго — его обутые в сапоги ноги лежали на втором таком же стуле. Он развалился на этом хрупком, неудобном сооружении с комфортом и непринужденностью, которые всегда были присущи ему самому и всем его поступкам.

Джонни посмотрел на нее из-под широких полей шляпы песочного цвета, низко надвинутой на лоб. Его черные сузившиеся глаза сверкнули, она снова ощутила в них силу и притягательность и почувствовала легкий укол стыда за то, что было в прошлом. Он отвернулся и что-то сказал Стиву. Глубокий, чуть хриплый голос Джонни еще больше напомнил ей о прошлом. На какое-то мгновение ей показалось, что она не выдержит и упадет в обморок.

Джуди закрыла глаза, стараясь уйти из реальности, но она могла уйти только из настоящей реальности. Реальность же прошлого, их прошлого — ее и Джонни, было невозможно изгнать из памяти, и она, чувствуя почти облегчение, вернулась к нему, как делала очень часто. И боль этой утраты почти не пугала ее. Гораздо страшнее сейчас было думать о надвигающейся смерти отца.

Поэтому почти с облегчением она мысленно перенеслась к событиям того дня, три года назад…

Джонни был в конюшне, он собирался покинуть ранчо ла Рейна, а значит, и ее, навсегда. Она вошла внутрь, и порыв ветра, захлопнувший за ней тяжелую дверь, поднял ее пышную юбку почти до бедер. Как все, что принадлежало ее отцу, конюшня была большая, прочная, и здесь царил полный порядок. Со стороны дальних гор донесся раскат грома. На улице замычал скот, и лошади нервно зафыркали в стойлах. В окна струился зимний свет, в котором не было ни капли тепла.

Ноги у нее слегка дрожали, когда она подошла и остановилась за спиной Джонни, нерешительно скрестив на груди руки. Он возился с подпругой своей лошади и не соизволил даже оглянуться и поздороваться с ней.

— Привет, Джонни!

— Да? — мрачно ответил он.

— Зачем ты с ним подрался?

— Потому что мне нравится чувство, которое возникает во мне, когда я его бью. — В его ответе прозвучало столько ярости, он был так откровенен, что Джуди едва сдержала улыбку. Но на сердце у нее была такая тоска, что ее губы только чуть скривились.

— Джонни… — Она подошла еще ближе и дотронулась до его широкой спины, тут же почувствовав, как она напряглась и затвердела под ее пальцами.

— Не надо… — с нарочитым безразличием сказал он.

— Но я должна это сделать, — простонала она. — Я не могу тебе позволить уехать…

— Ничего не изменится. Если я останусь здесь, мне придется убить твоего любовника.

Джуди вздрогнула. Она не любила Моргана Тодда, но прекрасно понимала, что, если скажет об этом Джонни, ее признание не поможет. Он будет думать о ней только хуже… если такое вообще возможно. А Морган — такой же высокий и сильный, как Джонни, и так же хорошо умеющий обращаться с винтовкой — может сам убить Браго, не дожидаясь, пока это сделает он. Понимая всю бессмысленность своего поступка, она уже не могла сдержаться.

— Я люблю тебя, Джонни, — прошептана она.

Он повернулся и посмотрел на нее так, как будто видел впервые. Один его глаз почти заплыл, и загорелое, с тонкими чертами лицо распухло от ударов увесистых кулаков Моргана. Сейчас высокие скулы и черные глаза выдавали, что в его жилах течет кровь индейцев из племени чероки. Едва сдерживая ярость, он произнес:

— И именно поэтому ты провела ночь в постели Моргана Тодда? Потому что ты меня любишь?!

Она почувствовала, как слезы душат ее и наворачиваются на глаза, слезы боли и обиды. Вспоминая последние события, которые привели к такому плачевному концу, Джуди судорожно всхлипнула. Неужели Джонни никогда не совершал ошибок? И разве ее ошибка дает ему право так жестоко обращаться с ней?! Теперь ее жизнь должна резко измениться лишь потому, что она ушла с танцев вместе с Морганом и не вернулась ночевать домой.

— Ну хорошо, — проговорила она, выдавливая из себя улыбку, — но ты ведь не можешь уехать, не поцеловав меня на прощание. Кто-нибудь другой на твоем месте…

Заметив, какое дикое отвращение появилось в прищуренных глазах Джонни и как неприязненно скривились его губы, Джуди замолчала, почувствовав прилив неистовой ярости. Не понимая, что делает, она изо всех сил ударила его по лицу. Секунду Джонни удивленно смотрел на нее. Джуди вспыхнула от стыда и низости своего поступка.

— Я вовсе не хотела причинить тебе боль! Я…

Он, не обращая внимания на ее слова, молча схватил Джуди и начал грубо целовать. Сначала она растерялась.

Но когда шок прошел, начала вырываться, колотя его по голове и плечам. Но Джонни, казалось, не замечал ничего и продолжал целовать ее. Она била его, пока у нее не заболели руки, а он все не унимался. Джуди совсем обессилела, начала всхлипывать и, наконец, ослабла в его руках и перестала сопротивляться. Ее руки обняли его за шею, но она тут же почувствовала, как он напрягся.

— Джонни…

Тяжело дыша, как будто пробежал три мили, Джонни отпрянул от нее. Она попыталась удержать его, но он скинул ее руки. Обычно такие сильные, теперь они дрожали.

Джуди любила загорелые руки Джонни. Она видела, как они играли с котенком, как нежно ставили на тонкие, слабые ножки жеребенка. Эти руки однажды прижали ее к себе, и она спрятала в них лицо… И вот теперь эти руки дрожали, отталкивая ее.

— Нет, — произнес он и снова повернулся к ней спиной, возвышаясь над ней, как гора. Она ждала от него каких-нибудь резких и обидных слов, которые ранят ее душу и оставят в ней ненависть. Но Джонни только отвернулся, подошел к лошади и молча уехал.

Джуди было невыносимо сидеть в этой душной гостиной, наполненной грустными людьми. Она встала и, подойдя к окну, выглянула на улицу. Здесь ничего не изменилось. Если посмотреть в прошлое, то эта ссора могла произойти и сто лет назад. Неужели пролетело только три года? Стив и отец написали Джонни, попросив приехать и занять должность управляющего вместо Мидаса Карри, которому сломал шею дикий мустанг. Джонни ответил, что будет через неделю, но приехал только через две. Он пробыл в их доме уже четыре дня, но старательно избегал ее, даже не встречаясь с ней взглядом. Джонни немного изменился, — повзрослел и возмужал. Усы, которые он теперь носил, придавали его внешности обаяние и дерзость. Мужчины никогда не были равнодушны к ее красоте, и теперь она была заинтригована поведением Джонни.

Джуди слышала, как ковбои на ранчо говорили о Джонни. Они называли его блестящим стрелком. Стив как-то видел его во время соревнований по стрельбе и сказал, что Джонни никогда не спешит. «Не палит без остановки, — вспоминал он. — Браго всегда выжидает. За все время он спустил курок только один раз». Все другие ковбои уважительно кивали головами, как будто поняли, как это важно. Грант позже объяснил ей, что Джонни никогда не паникует и не начинает судорожно стрелять, что может быть очень опасно для зрителей.

Она с любопытством еще раз внимательно посмотрела на Джонни, но не заметила ничего, кроме напряжения в его черных глазах и некоторой скованности в движениях, словно его что-то тревожило. Да, это был не тот юноша, который три года назад ускакал с ранчо ла Рейна.

Внезапно он тоже поднял на нее глаза, и по тому, как его безразличный взгляд скользнул по ее лицу, ни на секунду не задержавшись, Джуди поняла ужасную правду, которая сжала холодом ее сердце. Она для него ничего не значит. Абсолютно ничего! И в эту минуту она возненавидела его всем своим существом. У нее неожиданно вырвался короткий, сдавленный всхлип. Она прижала ко рту обе руки, пытаясь заглушить этот звук, который с головой выдавал ее.

Мысли Джонни невольно возвратились к Джуди, и он неловко повернулся на стуле. Ее выразительный взгляд тут же напомнил ему о той страсти и необузданном огне, который всегда горел в ней и на который ее отец так часто с горечью жаловался ему. Она уже смирилась со смертью отца. Он видел это по ее губам. Обычно чувственные и подвижные, сейчас они застыли в немом отчаянии.

На его же лице не отражалось никаких эмоций. Джонни был в этом уверен. Он уже давно научился скрывать свои чувства от людей. Но в глубине души в нем поднимался странный протест — несмотря на то что он уже давно не любил ее, Джонни ощущал, что их что-то связывает. Джуди всегда отличалась обостренным восприятием и никогда не прятала своих чувств, а бросалась в них, как в омут, с головой. У него были девушки, о которых стоило пожалеть, но лишь о Джуди он жалел по-настоящему. Все остальные женщины в его жизни не оставили после себя никаких ярких воспоминаний.

Все, кроме Тиа, которая пропала так же внезапно, как и появилась, и он больше ее не видел. Джонни провел в Тубаке целую неделю, надеясь встретиться с ней, но она так и не пришла. Она просто исчезла…

Джонни постарался выкинуть Тиа из головы. Он стал думать о Стиве Баркарте, старшем брате Джуди, которого смерть Билла коснется больше всех, потому что на его сильные плечи лягут все заботы по управлению ранчо и шахтой. Стив сидел в углу, и взгляд его был угрюм.

Для трех мексиканок, прислуживающих в доме, которые утром горячо молились о своем хозяине, а сейчас угрюмо бродили по комнатам, шаркая кожаными сандалиями, жизнь почти не изменится. Впрочем, как и для других рабочих, живущих на ранчо, которые собрались на крыльце дома, искренне сожалея о своем хозяине. Джонни безумно хотелось начать работать с ними, ощутить дыхание ветра на лице, вдохнуть пьянящий запах свободы, которую невозможно почувствовать, находясь в доме, даже в таком большом, добротном и удобном. Теперь, став управляющим, он будет считаться членом семьи. Фактически…

В комнате так же находились доктор Поттер, медсестра и Аманда Адамс — женщина, которая всегда мечтала выйти замуж за Билла, надеясь таким образом стать владелицей Лаки Касс — серебряного рудника, находившегося в Томбстоуне. Между ними не было любви. Билл отличался независимым характером и никогда не верил в романтические чувства.

Джонни не надеялся, что Билл оставит ему что-нибудь в наследство. Он был всего лишь управляющим. До того как Билл слег, все они — Джонни, Билл и Стив — работали вместе, и им было очень легко друг с другом. Теперь они будут работать вдвоем… Стив очень выносливый и трудолюбивый, к тому же гораздо образованнее любого ковбоя, никогда не заносился и в любой момент был готов прислушаться к совету Джонни.

Вдруг Джонни услышал свое имя.

— Мистер Браго, — произнесла тихо медсестра, — мистер Баркарт хочет вас немедленно видеть.

Все взоры тут же устремились на Джонни. Он подошел к двери в спальню, но прежде чем зайти, остановился, посмотрел на Стива и кивнул ему головой.

В спальне Билла было жарко. Возле кровати горела лампа. Поток солнечного света скрывали тяжелые шторы, висевшие на окне. Непривычно было видеть Билла таким маленьким и беспомощным в этой огромной кровати. А может, это потому, что Джонни никогда раньше и не видел своего хозяина в постели?

— Здравствуй, Билл.

— Шайка идиотов! — прорычал Баркарт. — Раздвинь ты эти чертовы шторы! А будет медсестра мешать тебе, дай ей хорошего пинка под зад! Если, конечно, найдешь ее задницу под всеми юбками и тряпками!

Улыбаясь, Джонни выполнил просьбу хозяина и увидел, что Баркарт ничуть не изменился.

— Так-то лучше, — проговорил Билл. — Единственное преимущество моего состояния в том, что врачи потакают любому капризу умирающего. Но я не могу видеть свору плачущих баб. Они действуют мне на нервы! — Внезапно он замолчал. — Но ты, я смотрю, не плачешь…

Джонни вздрогнул. Он не знал, что на это ответить. Последний раз он плакал, когда ему было пятнадцать лет. Тогда, вернувшись домой, он обнаружил, что обоих его родителей убили апачи. Но Баркарт и не ждал от него ответа.

— Иди сюда и сядь так, чтобы я тебя видел, — сказал он, постучав ладонью по краю кровати.

— Как вы? — смущенно спросил Джонни.

— Послушай, ты что, влюблен в Джуди?

— Полагаю, это касается только меня и Джуди. — Джонни старался говорить как можно мягче.

— Черт возьми, нечего играть со мной в игры. Я умираю и имею право знать…

Джонни нахмурился. Он не имел привычки лгать. Но его чувства к Джуди были такими сложными, что он не рискнул бы обсуждать их ни с кем, тем более с отцом девушки. Мысль о том, что он вернулся на ранчо из-за Джуди, была такой неясной, что он боялся признаться в этом даже самому себе. Но если это и так, он бы не стал гордиться своим поступком…

— Ты всегда был и останешься самым упрямым ослом, которого я когда-либо знал! Значит, ты не собираешься открыться мне? А я, между прочим, умираю. — На лице Билла появились недоверие и обида, он укоризненно покачал головой. На его щеках виднелись клочки щетины, похожие на островки дикой травы в пустыне. Билл был привлекательным мужчиной, а Стив — его точной копией, у них обоих были правильные черты лица и светлые волосы — признаки шведского происхождения. Теперь, в шестьдесят девять лет, волосы Билла покрылись серебряной сединой, а некогда красивое лицо избороздили морщины и исказила болезнь.

Быстро посчитав в уме, Джонни пришел к выводу, что Биллу было сорок, когда родился Стив, и сорок девять, когда появилась на свет Джуди. Немного поздно для того, чтобы заводить семью. Он был слишком своенравен. Может быть, именно поэтому его жена сбежала, когда Джуди исполнилось восемь лет? Это случилось за два года до того, как он появился на ранчо. Уже тогда у Билла в характере проявлялась эта озлобленность, из-за которой его все старались избегать. Стив уехал на восток изучать горное дело и не торопился возвращаться домой. Джуди, живя и работая на ранчо, тоже старалась как можно реже попадаться на глаза Биллу. Джонни также старался избегать его.

Джонни почувствовал укол вины, и у него засосало под ложечкой. Ведь это Билл дал ему работу и крышу над головой, после того как разъяренные индейцы убили его родителей. Он был многим обязан Биллу. Ему очень хотелось ответить честно на его вопрос, но он понимал, что это все равно не поможет старику.

— Черт! — прорычал Баркарт, стукнув кулаком по краю кровати. — Я думал, ты можешь позаботиться о Джуди! Именно поэтому мы позвали тебя обратно на ранчо и предложили работу. Черт бы побрал твои наглые глаза! Я же видел, как ты всегда пожирал ее взглядами. Уж в этом-то ты меня не проведешь, скрытный осел! А может быть, ты решил меня немного помучить?

— Я вовсе не мучаю тебя, Билл. Ты сам себя мучаешь тем, что пытаешься это выяснить, — спокойно ответил Джонни. — Я никогда не сую свой широкий индейский нос в чужие дела и предпочитаю, чтобы меня тоже поменьше трогали.

— Мог бы мне об этом и не говорить… кхм! — Баркарт неожиданно закашлялся. Он с трудом подался вперед, глаза его застыли, в них читалось невероятное страдание и боль, они как бы умоляли Джонни помочь ему. Билл ничего не мог сказать, а только беззвучно шевелил губами. Наконец, он обессиленно откинулся на подушки.

— Джонни… — хрипло прошептал он.

— Я здесь, Билл, — тихо ответил Джонни, беря его за руку.

— О Господи, Джонни, я уже не успею ничего переделать! Я уже не жилец… Я сделал это в порыве ярости, мне ужасно хотелось отомстить! Теперь эти чувства прошли, но я ничего не могу поделать… Видит Бог, я никогда не испытывал ненависти к этой девчонке. Да, было время, когда я смотрел на нее и мне казалось, что я ее ненавижу. На самом деле это было не так. Клянусь… — Билл с хрипом снова откинулся на подушки.

— Какую девчонку?

— Джуди.

— Может быть, ты сам ей это скажешь? Она ждет за дверью.

— Нет, нет. На это у меня уже нет времени… — Баркарт схватил руку Джонни, его пальцы судорожно сжались, как будто он изо всех сил старался удержаться на краю той бездны, в которую его неумолимо несло.

— Все в порядке, Билл. Я здесь. — Джонни крепче сжал руку Билла, давая ему почувствовать, что он рядом. Он уже хотел было позвать доктора, но тут рука Билла дернулась и замерла. Джонни понял, что Билл умер, и на какое-то мгновение его охватила паника. Он продержал его руку еще несколько секунд, потом осторожно отпустил и положил Биллу на грудь. Но не спешил выходить из комнаты и звать остальных. Почувствовав странное опустошение, молодой человек опять опустился на постель. Джонни не мог понять, почему старик хотел, чтобы он каким-то образом позаботился о его дочери.

Джуди… Мысль о ней заставила его кровь быстрее побежать по венам. Длинные рыжеватые волосы, огромные карие глаза, кожа гладкая и шелковистая, как у ребенка, и губы, от которых любой мужчина может сойти с ума. Она была кокеткой, она влекла его, настоящая сорвиголова, сколько раз она издевалась над ним и лгала, но он понимал, что делала она это без злого умысла. Он не мог ее забыть. Джуди была гораздо требовательнее других девушек. Она нуждалась во внимании и любви и была готова платить за это. Мужчинам, которых она бросала, приходилось нелегко…

Обдумывая все это, Джонни стиснул зубы. Но, как бы то ни было, пора выйти и сообщить родным Билла о его смерти.

В первую секунду, когда Джуди открыла глаза, ей показалось, что все прекрасно. Что сегодня самый обыкновенный день. Единственное, что ее беспокоило, это тупая головная боль, которая как бы давила на мозг и заставляла глухо стучать сердце. Откуда могла взяться эта боль, ведь она так крепко спала?

Солнце, по всей видимости, было уже высоко, тени на полу ее комнаты были короткими. Никто не пришел и не разбудил ее. Она чувствовала благодарность за то, что ей дали выспаться, но в глубине души она вдруг ощутила какую-то щемящую тоску, как будто о ней забыли и она осталась брошенной в этом доме. Джуди встала, но чувство одиночества не проходило. Тогда она начала прислушиваться и ловить знакомые привычные звуки. Где-то вдалеке замычала корова, потом донесся голос одной из мексиканок, скорее всего Кармен, сердито отчитывающей кого-то по-испански.

Немного успокоившись, Джуди снова упала на кровать и закрыла глаза. Обычно у нее в голове вертелось множество мыслей, но сегодня она ни о чем не могла думать. Джуди пыталась забыть о том, что отца больше нет, но все было напрасно. Ей казалось, что ее печаль выспалась вместе с ней, а теперь, проснувшись, заполонила ее. У нее на глазах появились слезы.

Она понимала, что ей нужно пересилить себя и постараться свыкнуться с утратой отца. Джуди долго неподвижно лежала на кровати. Они никогда не были с отцом близки, но он для нее оставался самым авторитетным человеком в жизни. Теперь, когда он ушел навсегда, ей казалось, будто земля разверзлась у нее под ногами.

Джуди совершенно не была готова к похоронам, которые должны были состояться сегодня, как только все друзья отца приедут из Томбстоуна и форта Боуи.

С помощью Кармен она умылась, оделась и причесалась к приходу Джима Фанетта, местного судьи, барристера и доброго друга ее отца. Он возглавил группу родственников, друзей и ковбоев с ранчо, которая молчаливо прошла двести футов в сторону от хозяйского дома и остановилась перед свежей могилой, которой вчера еще здесь не было.

Джуди тяготилась скучной святостью церемонии, выражающейся в каких-то мелочах: в легком смущении Фанетта, читающего из семейной Библии Баркартов, во всхлипываниях Кармен, в торжественном безмолвии пустыни, в поскрипывании песка под ногами мужчин и женщин, переминающихся с ноги на ногу под палящим солнцем. Джуди не вслушивалась в слова Фанетта.

Наконец все закончилось. Им еще предстояло накормить ужином тех, кто приехал из далекого Томбстоуна и более близкого форта Боуи. Джуди немного отвлеклась, довольная тем, что у нее нашлось дело: она носила на столы огромные блюда с едой, которую всю ночь готовила Кармен.

После ужина Стив налил каждому мужчине по стакану виски, и постепенно гости начали молча расходиться, выражая свои соболезнования ей и Стиву.

Вскоре остались только Аманда Адамс и Фанетт. После того как ушли последние гости, Фанетт попросил всех членов семьи собраться в гостиной. Чувствуя, что ей необходима поддержка, Джуди села рядом со Стивом.

Фанетт начал читать завещание голосом, каким читал Библию — бесстрастным и невыразительным.

Джуди была настолько поражена, что не могла вымолвить ни слова, она сидела неподвижно, словно статуя. Совершенно бесстрастно, как будто не понимая, что он произвел сенсацию, Фанетт продолжал:

— Что, черт возьми, все это значит?! — громко спросил Стив. — И кто такая Тереза Гарсиа Лорка?

Фанетт прокашлялся. Пока он читал, на его щеках три раза вспыхивал румянец, и это почему-то больше всего поразило Джуди. Держа завещание в руках, он выглядел довольным собой, но после вопроса Стива слегка занервничал.

Джуди вдруг очень заинтересовал этот человек. Ведь каждый раз при встрече он улыбался ей и задавал набор тех вежливых, ничего не значащих вопросов, которые любой друг семьи задает женщине или ребенку. Он знал этот семейный секрет уже два года, а может быть, и больше. Сейчас его простое лицо, которое всегда казалось ей невыразительным, производило на Джуди отталкивающее впечатление. Для нее это было лицо человека, который под своим показным равнодушием и спокойствием скрывает множество грязных семейных секретов и тайн. Мало того — он привык фиксировать это все на бумаге и ставить под документами свою подпись, чтобы в свое время обнародовать их.

Фанетт опять заговорил, но Джуди уже не слушала его. Стив поднял ее на ноги и крепко прижал к себе. Что же означает это завещание? Почему «моей падчерице»? Ведь Билл Баркарт был ее отцом… Фанетт снова прокашлялся.

— Я, конечно, понимаю, что открытие будет для вас жестоким и неприятным, но Тереза Гарсиа Лорка — ваша сестра по отцу.

Посмотрев на Стива, Джуди вздрогнула. Его красивое, обычно спокойное лицо пылало. Зубы были стиснуты от злости.

— Ни черта подобного! Джуди — моя сестра! Если у отца не хватило мужества разобраться со своими незаконнорожденными детьми при жизни, почему он надеялся, что мы сделаем это за него теперь, когда его уже нет?

Сидящая рядом с Фанетт Аманда Адамс покачала головой.

— Она не только незаконнорожденная, но к тому же еще и полукровка, — проговорила она, и ее глаза загорелись бешеной яростью. — Я всегда говорила Биллу, что такой красивый и мужественный мужчина не может жить совершенно один среди разных бродяг и мексиканок. А их было слишком много, этих экономок-мексиканок, они постоянно менялись… — Аманда повернулась к Джуди, прижавшейся к Стиву и старавшейся изо всех сил сдержать дрожь в коленях. — Странно, что твоя мать оставила тебя ему… Он ведь не был тебе отцом, не имел к тебе никакого отношения, — сказала она, словно сожалея о всей той почти материнской заботе, которой она всегда старалась окружить покойного.

Стив начал задавать Фанетту вопросы о том, как можно опротестовать завещание. Джуди не слышала, что отвечает Фанетт. Осторожно освободившись из объятий Стива, чего, казалось, никто не заметил, Джуди быстро прошла в свою комнату. Оказавшись у себя, она подошла к зеркалу и уставилась на свое отражение. Лицо у нее было бледнее мела. Глаза напоминали глаза жеребца Дервиша… Когда он сломал ногу, ей пришлось пристрелить его. Его глаза были все так же открыты, но в них не осталось ни одной живой искорки.

Ее лишили наследства! Отец завещал половину ранчо и рудника своей НАСТОЯЩЕЙ ДОЧЕРИ, Терезе. Значение этого Джуди, вероятно, сможет понять позже, а сейчас она ощущала лишь ужасающую, отвратительную пустоту. Джуди всегда считала себя его дочерью. Она и была его дочерью и никогда ни на секунду в этом не сомневалась. Уж кто-кто, а отец (вернее, Билл Баркарт, — мысленно поправила она себя) должен был знать об этом лучше всех.

Если бы он только был жив, она постаралась бы убедить его в этом. Она всегда подстраивалась под настроение Билла, потакала ему, сносила все его выходки, терпела его тяжелый характер, она вела себя как настоящая дочь.

Ей было странно сознавать, что теперь все эти годы не имеют никакого значения. От горя у нее сосало под ложечкой, вся ее жизнь наполнилась печалью. Ей было непонятно, за что ее так жестоко обидели… Всего несколько слов, написанных на бумаге и прочтенных вслух, сделали ее незаконнорожденной.

Теперь ей придется уйти с ранчо, на котором будет жить Тереза, законная дочь. Про Джуди же теперь все начнут говорить, что она падчерица, которую бросила женщина, ничего не значащая для обитателей ранчо.

Ноги у нее так дрожали, что ей пришлось опуститься на стул перед конторкой. Она даже не может остаться здесь, а ведь ей совсем некуда идти, ранчо ла Рейна всегда было ее домом.

Джуди заставила себя осмотреть комнату. Всегда такая веселая и милая — с канареечно-желтыми стенами, белыми ковриками и желтым покрывалом на кровати, — сейчас девушке казалось, что она смеется над ней. А может, это потому, что отец, вернее, тот, кого она всю жизнь считала своим отцом, никогда не любил ее? Может быть, он даже ненавидел ее, она его тяготила? Теперь у нее на многое открылись глаза… слишком на многое…

Анализируя свое прошлое, Джуди вдруг с ужасом поняла, что жила с людьми, которые держали ее только из милости и открыли ей свой секрет в тот момент, когда она оказалась наиболее уязвимой, заставив ее возненавидеть саму себя и все свои чувства по отношению к близким людям.

Джуди поднялась из-за конторки и осторожно прилегла на край кровати. Замерев, девушка прислушивалась к боли в животе.

Тут она обратила внимание, что ее сердце бешено колотится. Она сжала кулаки и положила их на грудь. Вены на тонких запястьях казались маленькими змейками, которые стараются уползти и спрятаться. Ее мысли начали биться в такт с сердцем. Но его удары были слишком часты. Как может она думать с такой быстротой? Как справиться ей со всеми мыслями, которые готовы были вырваться наружу?

Джуди чувствовала, как горячая кровь стремительно носится по жилам.

Это была чужая кровь. Кровь незаконнорожденной. Она вдруг стала задыхаться. Джуди захотелось умереть, тогда никто не смог бы причинить ей зла. Она бы никогда не узнала, что ни мать, ни отец, ни даже Джонни не любили ее.

Она встала и спустилась вниз. Обойдя гостиную, в которой домашние все еще разговаривали, Джуди вошла в комнату Стива. Она открыла верхний ящик платяного шкафа. Оттуда на нее сверкнуло лезвие остро наточенной бритвы. Она достала ее и положила в карман платья. Потом выскользнула из комнаты и снова прошла мимо гостиной.

Никто из них не хватится ее до завтрашнего утра.

Из гостиной доносились голоса. Она очень четко различила слово «незаконнорожденная». Значит, они говорят про нее. До Аманды наконец-то дошло, что мать Джуди вышла замуж за Билла Баркарта за два года до того, как родилась Джуди. Значит, все эти годы Билл знал, что Эллен Баркарт родила дочь не от него, но делал вид, что считает ее своей.

— Но почему, спрашивается, — говорила Аманда, понизив голос, — ведь Джуди незаконнорожденная?

Джуди услышала громкий и грубый голос Стива, который предлагал Аманде убираться из их дома.

Джуди закрыла глаза. Что толку, если Аманда уйдет? В их семейной Библии, которая сейчас лежала на столе в гостиной, все записано. Дата свадьбы ее родителей, дата рождения Джуди. Теперь, когда отец отказался от нее, там все будет переписано. С рождением Стива все в порядке. Его мать умерла, когда ему было четыре года. А она — Джуди — незаконнорожденная…

Джуди вдруг захлестнула волна стыда, ей показалось, что ее схватили за горло, не давая дышать. Это было невыносимо. Так можно умереть.

Незаконнорожденная, незаконнорожденная, незаконнорожденная.

Джуди достала лезвие из кармана. Она поднесла к лицу руку — под тонкой кожей пульсировала голубая жилка. Ей стоит полоснуть по руке один раз, только один раз — и кровь выльется из нее…

Однажды в детстве она сильно порезалась. Сначала боль полыхнула, как вспышка, а потом рана долго болела, как наказание за то, что она была так неосторожна.

Джуди закрыла глаза и начала давить. Из крошечного пореза засочилась кровь. Казалось, бритва не хотела поразить указанную ей цель, она соскользнула и слегка разрезала кожу недалеко от вены.

Всхлипывая от обиды и страха, Джуди опять поднесла лезвие к вене.

Вдруг она почувствовала, как ей стало жечь ногу в том месте, которым она наступила на гвоздь, когда ей было десять лет. Боль запульсировала так остро, как будто она только вчера поранила ногу. Джуди вспомнила, что тогда занесла в рану инфекцию, которая очень быстро стала подниматься по ноге. Кармен через каждый час несколько дней подряд промывала ей больную ногу в растворе крутой соли, а потом в горячей воде.

В панике Джуди откинула бритву. Значит, она не только незаконнорожденная, но еще и трусиха.

Незаконнорожденная. Это слово заставило ее вспомнить мать. Она вдруг увидела ее очень отчетливо. На матери было голубое платье, такое же голубое, как ее глаза. Светлые шелковистые волосы закинуты за изящные уши, они сбились в беспорядочные блестящие спиральки, которыми Джуди так любила играть…

Обычно мама всегда улыбалась ей, но в тот день она была сердита.

— Выйди на улицу и поиграй! — приказала она ей резко.

— Но я хочу помочь тебе, мамочка.

— Оставь меня в покое!

— Я же могу тебе помочь. Видишь? — Джуди взяла одно из маминых платьев и попыталась положить его в чемодан, лежавший раскрытым на кровати. Мать выхватила у нее платье.

— Я же сказала тебе, оставь меня в покое!

Джуди отвернулась, чтобы не видеть сердитое лицо матери. Неожиданно ее охватило волнение. Она ясно слышала торопливые движения матери и ее частое нервное дыхание. Джуди снова повернулась к кровати и стала наблюдать, как мать одну за другой складывает вещи в чемодан. Наконец девочка не выдержала, пошла в кладовку и принесла оттуда пару туфель.

— Ведь это твои любимые туфельки, правда, мамочка? — Мать нахмурилась, и Джуди попыталась сменить тему.

Стараясь не смотреть матери в глаза, Джуди заговорила быстро и громко, чтобы она не могла ее перебить:

— Я уже вымыла лицо и руки, я их очень хорошо вымыла. И я сегодня за обедом все съела. И помыла за собой тарелку. Я ведь хорошая девочка, правда, мамочка? Да? — произнесла она, протягивая матери руки, чтобы та могла убедиться, какие они чистые.

— Отстань от меня! Ты можешь оставить меня в покое?! Несносный ребенок, ты же видишь, что я занята!

Джуди почувствовала соленый привкус слез у себя на губах. Стараясь успокоиться, она подошла к матери и попыталась уткнуться лицом в складки ее платья. От мамы всегда вкусно пахло, и все ее платья были такими же, как и ее кожа — гладкими, шелковистыми и прохладными.

— Отойди от меня! — на этот раз чуть ли не завизжала мать.

Но Джуди не отступила. Хотя девочка и чувствовала, как руки матери схватили ее за плечи, она закричала, стараясь заглушить голос мамы, и прижалась головой к ней. Тогда мать закричала еще громче. Она крепко схватила дочь и отшвырнула в сторону. Всхлипывая и. снова кидаясь к матери, Джуди споткнулась и упала. Тут она увидела отца, возвышающегося над ней и матерью. Мама попятилась.

— Нечего вымещать свою злость на девочке, гнусная шлюха!

— Да если бы не она, ты никогда бы не узнал!

— Я бы никогда не узнал, если бы этот подлец не вернулся сюда, как кобель, который почувствовал, что у суки течка, ты это хотела сказать? Это не ее вина. Так что, если ты еще хоть раз пальцем ее тронешь, я убью тебя.

У Джуди даже уши заломило от их крика. Она закрыла уши руками, но все равно все слышала.

— Забирай свой чертов чемодан и проваливай отсюда, пока дверь открыта!

— Ее тоже с собой прихватить?

— Поступай, как знаешь.

— Ты же заступаешься за нее, вот пусть она и останется здесь!

Джуди изо всех сил затыкала уши. Она громко плакала, но родители не слышали ее. Они были похожи на двух собак, которые старались побольнее укусить друг друга. Джуди схватила себя зубами за запястье и начала кусать до тех пор, пока не почувствовала, что еще немного — и она прокусит руку насквозь. Не понимая, что делает, она разжала зубы, но тут же сомкнула их на другом месте руки.

— Боже мой, малышка, что это с тобой? Почему твоя несчастная ручка вся в крови? — Джуди сквозь слезы с трудом различила склонившееся над ней черное лицо Мери Сью.

— Я хочу к маме, — прохныкала она.

— Твоя мамочка уехала, малышка. Уехала, и я думаю, что это к лучшему.

— Тогда я хочу к папочке.

— Твой папочка сейчас не в том настроении. Бедняжка напился, как последний бродяга. Поэтому тебе лучше побыть со старушкой Мери Сью здесь на кухне. Мы с тобой поболтаем.

— Он обидел мамочку. Я его ненавижу.

— Ну, наверное, твоя мамочка заслужила это, малышка.

— Нет. — Джуди увидела, что лицо Сью расплывается. — Она его не обижала. Это я себя плохо вела. Ей пришлось меня даже ударить. Но я сама виновата, я плохо себя вела. Моя мамочка меня любит. Она бы меня не ударила. Я очень плохо себя вела.

Мери Сью покачала головой.

— Нет, малышка, твоя единственная вина в том, что ты очень похожа на своего папу.

— Но мамочка ведь любит меня?

Глаза Мери Сью как-то странно сверкнули, в них появилась жалость. Она подняла Джуди на руки и прижала к своему большому теплому телу.

— Конечно, малышка. Твоя мамочка любит тебя больше всех на свете.

— А мой папочка, он ведь тоже меня любит?

— Да, малышка, любит. — Мери Сью поставила Джуди на пол, одернула на ней платьице и откинула с глаз мокрые от слез волосы. — Ну вот, теперь ты снова красивая. Моя малышка пойдет сейчас со мной на кухню. Мы полечим твою маленькую бедную ручку. Что ты сделала с ней, детка? Ах ты моя бедненькая!

Джуди перевернулась на другой бок и посмотрела в открытое окно. На фоне заходящего солнца стояли чахлые деревца, семена которых Джуди получила по почте, выбрав вначале их в каталоге. Эти деревца скоро погибнут. Они тянули свои жалкие веточки, как бы прося о помощи. Но им ничто уже не поможет, даже та сложная система подачи воды, которую соорудил Стив.

Когда Джуди их только сажала, она уже знала, что они обречены. Они были слишком красивы. А под этим изнуряющим солнцем может выстоять только что-то сильное и безобразное. Стыд, например…

Вздрогнув от отвращения, Джуди закрыла глаза. Как бы ей хотелось, чтобы все оставалось по-прежнему. Всю свою жизнь она была защищена от таких безобразных женщин, как Аманда Адамс, деньгами отца, его положением. Джуди гордилась тем, что она — Баркарт. Теперь же ее будто выставили обнаженной на осмеяние публики.

Джуди сжалась на кровати. Надо бы встать и снять платье, но руки и ноги не слушались ее.

Она опять непроизвольно вздрогнула. Голову наполнил какой-то замораживающий туман. Теперь ей здесь ничего не принадлежит. Все, что она любила, все, чем владела с детства, теперь собственность Терезы Гарсиа Лорка. Слезы стыда и отчаяния душили ее, но плакать она не могла. У нее даже не хватило смелости покончить со всем этим навсегда.

Глава третья

— Тиа, где ты? — Тиа подняла глаза от раскрытой книги, лежащей у нее на коленях.

— Я здесь, Андреа. На крылечке…

Андреа открыла французскую дверь, ведущую на крыльцо большого, добротного и дорогого дома Калдуэллов.

— Боже мой! Тут такая жара! Что ты здесь делаешь?

— Мечтаю поскорее найти этого мистера Баркарта, — ответила Тиа, закрывая книгу. Она хотела сказать «моего отца», но постеснялась. «Как жаль папу и вообще все то, что мы потеряли в тот день. Только бы мистер Баркарт справился со своей болезнью и не умер, тогда бы я его нашла и познакомилась с ним. А если он все еще любит маму, то мы бы могли жить все вместе, и у нас бы не было этих проблем, а может быть, он и меня полюбит…» — размышляла Тиа.

Спокойное, слегка уставшее выражение лица Андреа сменилось неудовольствием.

— Я думала, что тебе здесь нравится.

«Вот лгунья! Ведь ей совсем нет дела до того, что мне нравится, а что нет». Андреа явно притворялась, но Тиа вовремя сдержалась, чтобы не нагрубить ей. Она с таким же успехом могла нагрубить глухой стене. С тех пор как они приехали в Олбани, Андреа стала очень замкнутой. И так как Тиа сама очень скучала по отцу и чувствовала себя виноватой в том, что не помешала Андреа убить его, она не приставала к сестре. Они почти не разговаривали с того трагического момента. Раньше они с Андреа часто беседовали по душам на любые темы. Но это было до того, как все произошло… А такого, чтобы они не общались, раньше вообще никогда не случалось. Поэтому сейчас Тиа долго не могла сообразить, что ей ответить. Между ними, казалось, выросла стена, они обе притворялись друг перед другом и не признавались в этом даже самим себе.

— Я ненавижу этот дом, — наконец тихо сказала Тиа.

— Но ты выглядишь вполне довольной…

— Может быть, только тогда, когда мне удается прокатиться верхом. Городская жизнь не по мне, в отличие от тебя.

— Ты ошибаешься, — возразила Андреа.

— Нет, ты по натуре горожанка. Ты можешь целыми днями ничего не делать, и тебе доставляет удовольствие купаться в роскоши. Но здесь невозможно быть счастливой.

Андреа гордо подняла подбородок.

— Я делаю то, что мне нравится. И не собираюсь за это оправдываться.

— Ты меня когда-нибудь простишь? — кротко спросила Тиа.

— За что?

— За то, что я не остановила тебя тогда…

Андреа быстро отвернулась. Глядя на нее, Тиа вспомнила маму. У Андреа был такой же четкий и красивый профиль, только вот цвет кожи был папин и большие карие глаза с длинными ресницами. Тиа ни у кого не видела таких длинных ресниц. Разве что у Джонни…

— Я подняла руку не на отца, — холодно проговорила Андреа, — а на человека, который хотел убить маму. Так уж получилось, что это оказался отец. И тебя я ни в чем не виню. Если бы я не остановила его, он убил бы ее. — Андреа резко встала. — Пора обедать. Миссис Локвуд послала меня за тобой. — Она повернулась и вошла в дом.

Тиа задумчиво проводила взглядом стройную фигуру сестры. Андреа солгала. Она никогда не простит Тиа. Мама почему-то ни разу не заговорила с ними об отце. И вообще все вели себя так, как будто ничего не произошло. Тиа же хотела разобраться в случившемся, но ее никто не желал слушать. Все тут же начинали сердиться, как будто она переступала какую-то запретную границу.

Она не хотела есть, даже когда была голодна, ей не нравилось питаться с дядюшкой и его экономкой за одним столом. Глаза у обоих были такими холодными, что один их взгляд, казалось, мог заморозить полярного медведя. Они постоянно исправляли ее ошибки в речи и заставляли следить за своими манерами, ругая при этом Риту, которая, по их мнению, не воспитала дочь должным образом. Они приставали со всем этим и к Андреа, но та была на восемь лет старше Тиа, и ей удавалось сдерживаться и почти всегда оставаться вне их внимания.

Андреа настолько отличалась от сестры по характеру, что Тиа иногда казалось, что они вовсе не родные. Еще в Тубаке Андреа пыталась вести себя по-другому, у нее уже там проявлялись замашки светской дамы. Она могла часами лежать в ванне, натираться разными солями при горящих свечах. Тиа тоже любила купаться, но никогда не могла бы просидеть там так долго. Папа говорил, что одни лошади созданы для того, чтобы на них быстро ездили, а другие, чтобы на них любоваться. Фигура у Андреа была стройной, но пикантные округлости ясно говорили о ее томности и медлительности, тогда как Тиа была изящной и более подвижной. Андреа все делала не спеша, а Тиа — быстро и проворно. У Тиа в ушах вдруг прозвучал голос отца: «Моя Тереза перескачет на лошади даже индейцев из племени каманчи».

Столовая была одной из самых красивых комнат в доме. Задняя стена с шестью огромными окнами выходила на двор. Большой стол из красного дерева поблескивал в лучах солнца.

Дождавшись, пока сестры усядутся за стол, дядя Тейлор посмотрел на Тиа, избегая встречаться с ней взглядом. Он просто устремил взор в ее сторону. Его светло-серые глаза были, как всегда, холодными. Этот человек, казалось, никому никогда не позволял заглянуть себе в душу.

— Тереза, тебе пришло письмо из Томбстоуна, что в штате Аризона, — заявил он тоном, который чуть ли не обвинял ее в том, что получать письма было страшно неприлично. Наверное, впервые за прошедший месяц Тиа почувствовала волнение. Аризона! Может быть, это от мамы? Но почему он раньше не сказал о письме? Ей захотелось вскочить и побежать за письмом, но два месяца обучения хорошим манерам в доме их дядюшки Тейлора не прошли даром.

— Можно мне его взять? — Тиа изо всех сил старалась, чтобы он не заметил, как она волнуется. Дядя Тейлор не любил, когда кто-нибудь волновался, особенно молоденькие девушки. Он уважал тех людей, которые много работали, четко выполняли правила поведения, особенно за столом, были невозмутимы и серьезны.

Сев в шумный и расхлябанный почтовый дилижанс, они добрались до Дугласа. Это был последний отрезок пути, на котором они еще боялись преследования людей Черного Кота. Во время путешествия мама, не переставая, рассказывала им о дяде Тейлоре: «Он совершенно не похож на тех людей, которых вы встречали в Тубаке. Мне самой не нравится ни эта поездка, ни то, что вы будете жить в доме моего брата, но у меня нет другого выбора. Я должна твердо знать, что вы в безопасности. А в этом я полностью могу положиться на Тейлора. Он никогда не расстанется с кем-либо, кто находится в его доме. Исключение составляю только я. Мне в свое время пришлось чуть ли не на коленях умолять его о свободе…»

Дядя Тейлор был на целых двадцать лет старше мамы. Он называл ее Рита и при этом так кривил губы, как будто ему в рот попало что-то ужасно неприятное на вкус. «Это, вероятно, потому, что он считает меня повинной в смерти нашей матери», — объяснила им мама. Шарлотта Калдуэлл умерла, рожая Риту. С помощью домашней прислуги Тейлор сам вырастил маму. У отца не было времени, чтобы найти женщину, которая могла бы позаботиться о девочке. Когда маме было три года, ее отец выпал из окна верхнего этажа дома не без помощи разъяренной служанки, которая считала, что если хозяин дал ей работу, это еще не значит, что он имеет право спать с ней.

Когда мама выросла достаточно, она собрала чемодан и сбежала, потому что была сыта по горло «отцовством» своего брата.

Сейчас, прожив в доме дяди уже не одну неделю, Тиа прекрасно поняла, почему мама так поступила. Девушка невольно сравнивала его с отцом, который никогда в детстве не отказывался играть с ними и был словно большой добродушный медведь. Дядя Тейлор же напоминал холодную рыбину. Волосы и бакенбарды у него были совершенно седые и всегда аккуратно подстрижены. Со своими бачками и огромными усами, прикрывающими тонкие губы, он был похож на большого угрюмого моржа.

Тиа ждала, что дядя рассердится. С тех пор как они появились в его доме, он постоянно находил повод для недовольства. Чаще всего это были дурные манеры Тиа.

— Сначала поешь, а потом мы прочитаем письмо, — резко сказал он.

— Дядя Тейлор, можно мне хотя бы узнать, от кого оно?

— Нет, нельзя. Сейчас мы обедаем.

Тиа задумчиво взяла вилку. Сара Полански, одна из кухарок, держа огромное блюдо с дымящимся горохом и маленькими белыми луковками, посмотрела на Тиа и улыбнулась.

Тиа ответила Саре благодарной улыбкой. Все в доме, кроме миссис Локвуд, казалось, симпатизировали дочерям дикарки и сорвиголовы, сестры дяди Тейлора. Тиа прекрасно понимала, что в глубине души дядя, наверное, вовсе не злой человек. Просто они с Андреа для него — непосильная обуза, с которой ему трудно справляться в столь почтенном возрасте. Пока не умерла его жена, они жили с ней очень дружно, хотя у них и не было детей. И то, что у него в доме появились две племянницы, подброшенные «неблагодарной сестрицей», которая «ведет совершенно сумасшедший образ жизни», — с его точки зрения, отвратительный и абсолютно неприемлемый, — да еще будучи замужем за простым мексиканцем, было выше его сил.

— Тереза, это не та вилка! — Резкий голос миссис Локвуд заставил Тиа подскочить на месте и выронить вилку на пушистый старинный ковер, расстеленный под обеденным столом. Она нагнулась за ней. Подняв вилку, она радостно взмахнула ею, не заметив, что Сара с подносом тоже повернулась к ней, чтобы посмотреть, в чем дело. В последующее мгновение блюдо с горохом полетело прямо на великолепный ковер.

— Посмотри, что ты натворила! — запричитала миссис Локвуд.

Быстро извинившись, Сара встала на колени и принялась собирать обед с ковра. Тиа покраснела с головы до пят, как только что испеченный бисквит. Миссис Локвуд повернулась к дяде Тейлору:

— Я совершенно не представляю, что с ней делать! Она ничего не понимает. Я скорее смогу перевоспитать какую-нибудь свинарку, чем эту невежу из Аризоны.

Укоризненно поджав губы, дядя Тейлор вздохнул.

— Может быть, перевоспитать ее можно, послав в хорошую школу? Как вы думаете, может, Алтадена Херкимер возьмет ее в какой-нибудь класс? Тереза, конечно, уже выросла из школьного возраста, но, возможно, Алтадена сделает для нее исключение? — Он остановил свой невидящий и леденящий душу взгляд на Тиа.

С лицом, красным от смущения, Тиа подумала о том, как она будет ходить в школу вместе с двенадцатилетними девочками и учиться хорошим манерам. За этой мыслью последовала другая — что она никогда этим манерам не научится и не сможет стать настоящей леди, но это ее, впрочем, нисколько не беспокоило. Положив дрожащие руки на колени, девушка вспомнила обещание быть вежливой и сдержанной. В горле у нее застрял ком. Тиа с удовольствием бы встала и ушла из комнаты, но этим она только навредила бы себе и Андреа. Мысленно повторяя обещание, данное матери, Тиа посмотрела на миссис Локвуд, которая все еще дико вращала глазами и качала головой. Девушка перевела взгляд на дядю Тейлора. Тот проговорил:

— Миссис Херкимер очень строга в отборе будущих учениц, но надеюсь, если я попрошу, она пойдет мне навстречу…

Тиа не осмеливалась взглянуть на Андреа. Если бы сестра хоть как-нибудь поддержала ее, она тут же встала бы и ушла. Но Андреа молчала, и Тиа осталась сидеть на своем месте.

Тиа делала вид, что ест, но мысли ее были на расстоянии двух тысяч миль отсюда, в Тубаке. Как бы она хотела оказаться там! Этот огромный промышленный город Олбани просто потряс ее. Нет, ей, конечно, нравились современные удобства: туалет в доме, электричество, телефон, бассейны и еще то, что она встречалась со многими людьми и заводила новые знакомства. Но она просто возненавидела жуткие правила, которым было необходимо следовать в этом дурацком высшем обществе. В кругу знакомых дяди Тейлора все были такими невыносимо важными… В Тубаке, если какая-нибудь из подруг мамы становилась дамой, выйдя замуж за шахтера, ковбоя или владельца ранчо, она все равно никогда не забывала, кем была раньше, и не стремилась приобрести эти благородные манеры.

Даже мужчины не могут тут заниматься тем, чем хотят. Сарин муж, Джек Полански, работает на заводе с утра до вечера. Он никогда не бывает на природе, работа ему не нравится. Да и как может нравиться человеку целыми днями изготовлять лифты? На протяжении целого дня он выполняет одну и ту же операцию — закрепляет болтами колеса. Другой рабочий вставляет в лифты моторы, а еще кто-то устанавливает их в гостиницах. Так вот Джек просто ненавидит своих начальников. И, судя по рассказам, они его тоже. Тиа содрогнулась, представив, что стала одной из таких работяг. Нет, это не для нее — целыми днями сидеть в духоте и света белого не видеть…

В Олбани только у богатых есть лошади. В Тубаке она могла ездить верхом сколько ей вздумается и когда вздумается. Здесь же ей приходится прятаться и выдумывать всякие уловки, отправляясь на конюшни. Не сказав никому ни слова, она устроилась туда на работу — прогуливала лошадей и учила начинающих ездить верхом. За это хозяин разрешал ей брать лошадь в любое время. Сославшись на головную боль, она каждое утро потихоньку ускользала из дому. Это было гораздо легче, чем объяснять дяде Тейлору, почему ей так необходимо ездить на этих «чертовых лошадях».

Обычно дядя просил Тиа сидеть в гостиной и слушать умопомрачительные скучные разговоры незнакомых ей людей. Все внимательно рассматривали ее. Теперь она прекрасно понимала, почему женщины иногда говорят: «Извините. Но у меня ужасно болит голова».

— Тереза! — голос дяди так напугал ее, что она чуть снова не выронила вилку.

— Извините меня, дядя Тейлор. Я прослушала…

— Это совершенно очевидно, юная леди. Сядь ровно и будь внимательна, — сурово проговорил он.

Андреа обменялась с Тиа быстрым взглядом. Прислуга уже успела убрать со стола тарелки. Дядя Тейлор начал очень медленно распечатывать конверты. Девушке показалось, что его уже вскрывали. Тиа затаила дыхание, она до последнего момента боялась, что он передумает. Но дядя Тейлор, наконец, начал читать письмо низким раздраженным голосом, как будто делал что-то неприятное.

«Дорогая сеньорита Гарсиа Лорка!

Я очень сожалею о том, что на мою долю выпала неприятная миссия сообщить Вам о смерти Вашего настоящего отца Уильяма Зетта Баркарта и передать Вам его последнюю волю. Ваш отец владел серебряным рудником, который находится в Томбстоуне и называется Лаки Касс, а также ранчо ла Рейна в долине Салфар-Спрингз. Согласно завещанию мистера Баркарта, теперь Вы являетесь владелицей половины его имущества, вторая же половина принадлежит Вашему старшему брату Стивену Баркарту. Единственным условием вступления Вами во владение всей недвижимостью является Ваше обязательное проживание на ранчо. Если по какой-либо причине Вы не выполните это условие, ранчо и рудник перейдут в полную собственность Вашего брата.

Долгое время являясь адвокатом Вашего отца, я был также его преданным другом и советником. Покидая этот мир, Уильям Зетта Баркарт был очень обеспокоен тем, что все, чем он владел и что преумножал всю жизнь, будет брошено на произвол судьбы и разрушено. Я мог бы сообщить Вам и другие сведения о Вашем отце, но думаю, что сэкономлю время, отложив все разговоры до нашей встречи. Пожалуйста, телеграфируйте мне о своем прибытии, а я в свою очередь предупрежу Стивена, и он встретит Вас в Томбстоуне.

Ваш покорный слуга, Джеймс Фанетт, эсквайр.

Адвокатская контора, Томбстоун, штат Аризона».

Тейлор Калдуэлл опустил письмо и не спеша засунул его обратно в плотный конверт. Глаза Тиа были полны слез. Она изо всех сил старалась не заплакать. Но ведь мистер Баркарт умер. С самого первого дня их прибытия в Олбани Тиа молилась за него и кляла себя за то, что не взяла у мамы его адрес, чтобы написать ему. А вот теперь он умер. Чувство пустоты и одиночества захватило Тиа. Теперь она никогда его не увидит.

— Ну? — спросил дядя Тейлор. Тиа подняла голову и посмотрела на него.

— Простите?

— Мы ждем твоего решения, — вмешалась Андреа.

— Да она плачет! — прорычал дядя Тейлор. — Держи себя в руках, юная леди! Такое поведение за столом просто недопустимо.

— А как вы хотите, чтобы она себя вела?! Вы только что сообщили, что ее отец умер! — Андреа бросила на него такой свирепый взгляд, как будто ей хотелось подойти к нему и схватить за горло.

— Мне никогда не нравились люди, которые не умеют держать себя в руках, — холодно проговорил дядя Тейлор. Андреа продолжала сверлить его взглядом. Миссис Локвуд была весьма шокирована таким недостойным поведением молодых особ. Тиа быстро встала.

— Разрешите мне уйти?

— Кхе, кхе, кхе, — дядя Тейлор прокашлялся и оглядел всех присутствующих. — Подожди… — Он внимательно посмотрел на Тиа. — Полагаю, сейчас самое время вам обеим узнать, что я думаю обо всей этой истории, — угрюмо произнес он. — Прежде всего я хочу взять на себя смелость и пояснить то, что не совсем ясно из письма этого мистера Фанетта, который не заслуживает быть даже самым захудалым секретарем. Если верить такому безграмотному и непрофессиональному письму, то становится ясно, почему Тереза унаследовала белую кожу и цвет волос Калдуэллов. Но мне предстоит решить, что для нашей семьи хуже: то, что Тереза дочь живого мексиканского бандита, или же то, что она незаконнорожденная дочь белого негодяя, который уже умер. — Он замолчал. Его рассеянный взгляд равнодушно скользнул по лицу Андреа, которая уже не скрывала своей неприязни к нему. — Однако все это доказывает лишь одно: что ваша мать весьма преуспела в своем распутном поведении. Ее наглости нет предела! Я считаю, что она ведет совершенно отвратительный образ жизни! Фу!

Тереза переводила взгляд с дяди Тейлора на Андреа. Дядя Тейлор не имел никакого права так оскорблять маму! Это он вынудил ее убежать из дома. Может быть, она и не подходила для жизни в кругу его знакомых, но в Тубаке мама прекрасно умела держать себя. Она была единственной женщиной на свете, которая, работая в салуне, продолжала вести себя с таким достоинством. Но Тиа, разумеется, не собиралась рассказывать обо всем этом дяде Тейлору. Он бы не поверил, да ее слова и не произвели бы на него никакого впечатления. Тиа была уверена, что мама стоила десяти таких, как Тейлор Калдуэлл. Теперь дядя Тейлор обращался непосредственно к Тиа:

— Я хочу знать твое мнение обо всем этом. Ответь нам, что ты собираешься делать с этим, неожиданным предложением.

Тиа не колебалась ни минуты. Ведь у нее есть сводный брат, и ей просто необходимо познакомиться с ним, пока он жив и здоров!

— Я хочу вернуться домой, в Аризону, дядя Тейлор. — Она произнесла это уважительным тоном, но твердо. Андреа улыбнулась, поддерживая сестру.

Она с удивлением заметила, что в глазах дяди Тейлора промелькнуло одобрение. Мама говорила, что когда-то его глаза были светло-голубыми, но теперь голубизна ушла из них, они сделались бесцветными. Глаза дяди, наверное, бледнели с каждым годом, как бледнела и скудела его жизнь. А может, они просто выцвели…

— Именно этого я и боялся, — веско изрек он, посмотрев на миссис Локвуд, как будто они уже обсуждали такую возможность заранее. — Хочу предупредить тебя вот о чем… Если ты уедешь отсюда в тот неизвестный курятник, пренебрегнув моим гостеприимством, как это сделала твоя мать двадцать пять лет назад, я больше никогда не предоставлю тебе приют. Я выполняю свои обязанности по отношению к родственникам, хотя прекрасно понимаю, что никогда не дождусь от них благодарности, более того, вполне в их духе отнестись ко мне просто наплевательски. Сейчас я не могу запретить вам обеим предпринять эту глупую попытку заполучить наследство. Но я хочу обратить ваше внимание на то, что этот человек в своем письме сообщил очень мало. Он не пишет, что из себя представляет рудник и большое ли там ранчо. Но если даже твое наследство довольно приличное, я сомневаюсь в том, что тебе позволят вступить во владение им. Не думаю, чтобы те люди были настолько великодушными, что позволят незаконнорожденной дочери умершего уже человека занять место в их жизни. С тобой не сможет ужиться ни одна порядочная женщина. Об этом же я предупреждал вашу мать, перед тем как она сбежала отсюда, но это ее не остановило. Она, как всегда, поступила по-своему. И что теперь? Она — жена мексиканского бандита, который убьет ее при первом же удобном случае. И, как оказалось, у него есть весьма веский повод… Фу! — Тейлор Калдуэлл посмотрел на сестер, как будто ему доставляла удовольствие мысль о том, что жизнь их матери приняла такой неприятный оборот.

Тиа сдержала готовые вырваться гневные слова. Она понимала, что его не стоит сердить, во всяком случае до тех пор, пока они обе от него зависят. Старушка Тиа Андреа написала им в письме, что Матео уже почти совсем поправился. Она предупреждала Риту держаться подальше от Аризоны, чтобы муж никогда не смог найти ее. Бедная Тиа Андреа. Она разрывалась на части между любовью к маме и привязанностью и уважением к отцу. Так что, к сожалению, дядя Тейлор был во многом прав.

— Но даже если я ошибаюсь, — мрачно продолжал дядя Тейлор, — и даже если окажется, что все эти предложения действительно стоящие, я бы не позволил двум юным девушкам вернуться к прежним условиям жизни, при которых они не смогли получить приличного воспитания. А для молодой особы, если она хочет удачно выйти замуж, хорошие манеры просто необходимы. Разве я не прав, миссис Локвуд? — Но он не стал ждать ее ответа, а просто покачал головой. — Хорошие манеры нужны женщине с самой колыбели, потому что по ним мужчина может определить, какой она будет женой и матерью.

Тиа посмотрела на сестру. Андреа поджала губы, глаза ее блестели, она хотела что-то сказать, но промолчала.

— Но, дядя Тейлор, мне кажется, что для нас это редкая возможность. У нас появится собственный дом. И мы не будем больше стеснять вас, — смущенно проговорила Тиа.

— Что за глупости! Только столь невежественные люди, как вы, могут строить подобные планы. Вас не ждет ничего, кроме стыда и неприятностей. Твой брат все уже давно прибрал к рукам, и у него, несомненно, нет желания, чтобы какая-то неизвестная девица вторглась в его жизнь и позорила репутацию семьи. Если он не дурак, то не позволит отобрать у себя половину состояния!

Андреа еле сдерживалась, чтобы не нагрубить ему. «Чего он добивается?» — удивлялась она. Ведь дядя не хотел, чтобы они находились в его доме, с самой первой минуты. Их навязали ему против воли. И мама прекрасно знала, что так оно и будет. Она ужасно извинялась перед ними и выглядела расстроенной, когда они прощались в Дугласе. «Мне очень жаль, но я не знаю другого безопасного места, куда можно было бы вас отправить. Умоляю, постарайтесь ужиться с вашим дядей, хотя бы до тех пор, пока я не заработаю немного денег и не приеду за вами или не пришлю кого-нибудь, чтобы переправить вас в другое место», — сказала она на прощание, качая головой. Тяжелая дорога так измотала ее, что она казалась совершенно другим человеком — бесконечно уставшей и… обыкновенной.

Лицо дяди Тейлора выражало крайнее возмущение. Андреа слегка нахмурилась: «Неужели все это он говорит только для того, чтобы мы не смогли больше вернуться в его дом, не смогли нарушить его спокойствие?» Она посмотрела на сестру. Глаза Тиа наполнились слезами. «Интересно, она это понимает? Скорее всего, нет. Ведь Тиа такая доверчивая, ее сердце распахнуто для всех на свете». Андреа ощутила, как в ней нарастает чувство любви к сестре и желание ее защитить.

— Дядя Тейлор, — быстро произнесла она, пока он не начал очередную тираду, — разрешите мне поговорить с Терезой перед тем, как мы дадим вам окончательный ответ.

— Гм! — Он посмотрел на миссис Локвуд; вопросительно приподняв одну из своих лохматых бровей. — Что ж, хорошо.

После того как в доме были потушены все лампы, Тиа незаметно прошмыгнула в комнату Андреа. Та откинула одеяло, и сестра забралась к ней в кровать.

— Я уже несколько часов думаю об этом, Андреа. Я хочу поехать…

— Значит, мы едем.

— А ты не боишься, что дядя Тейлор окажется прав? Может быть, этот Стивен и вправду не разрешит нам остаться? — При звуке нового имени у нее в сердце разлилось приятное тепло. Вдруг она почувствовала, что лежащая рядом Андреа дрожит. — В чем дело? — спросила она. — Ты же никогда раньше не мерзла. Я мерзла по ночам…

— Скажи, ты хотела бы вернуться в Тубак?

Тиа зевнула. Ее уже клонило ко сну.

— Не знаю. Боюсь, нам это не удастся сделать. А я так хочу жить с моим братом.

Андреа почувствовала укол зависти. Тиа приобрела вдруг наследство и брата. Андреа же потеряла мать и отца.

— А мне казалось, что ты была там счастлива.

— Да, так оно и было.

— Тебе всегда нравились сумасшедшие подруги мамы. Тебе даже нравилось то, что папа всегда приходил и уходил так внезапно.

— Я ужасно скучаю по маме и папе, — ответила Тиа. — А ты?

— Наверное… — Для Андреа это был совсем не простой вопрос. Важно не то, как Стивен отнесется к их приезду. Если они вернутся в Аризону, им надо бояться не его, а отца…

Словно прочитав ее мысли, Тиа спросила:

— Как ты думаешь, отец не обидит нас?

— Это только одному Богу известно, Тиа. Ведь раньше мы никогда не пытались его убить. — Андреа вдруг почувствовала странное беспокойство за отца. Девушка никогда не могла понять, что творилось в их семье. Она знала много такого, о чем ей знать вовсе не хотелось. Андреа была частым свидетелем ссор и перепалок родителей. Это ее все время смущало и пугало. Ненавидят ли ее родители друг друга? Или любят? Наблюдая за ними, никто не смог сказать бы этого наверняка. Андреа чувствовала себя так, как будто в течение многих лет она сдерживала дыхание, боясь сделать глубокий вдох, потому что никак не могла понять, одобрят ли это или нет.

Для нее тоже было большим потрясением узнать, что их отец — Черный Кот. Но, с другой стороны, у нее было такое чувство, что она давным-давно знала об этом. Андреа неожиданно вспомнила разговор солдат о том, что когда они поймают Черного Кота, то отрубят ему голову, насадят на палку и пронесут по всем окрестным городам. В ту ночь ей приснилось, что на палке торчит голова папы. Андреа проснулась вся в слезах, но мама только посмеялась тогда над ее страхами, сказав, что она просто перепутала папу с Черным Котом. А папа — простой торговец, но его предки происходили от Хуана II — короля Испании. Так что биография его безупречна и ему ничего не грозит. Черному Коту тоже ничего не грозит, он не боится солдат. Ведь у него — сто человек, и он может позвать на помощь еще пятьсот.

Андреа любила отца, но иногда он ужасно раздражал ее. Когда-то много лет назад родители у нее на глазах из-за чего-то подрались. Ночью Андреа долго лежала в темноте и плакала, а потом пошла к ним в спальню и изо всех сил ударила отца. Он открыл один глаз, улыбнулся и отправил ее спать.

— Надеюсь, что понравлюсь своему брату, — сонно проговорила Тиа. По ее тону Андреа могла с уверенностью сказать, что Тиа уже полюбила его. Андреа крепко обняла сестру. Все эти несколько недель она действительно избегала Тиа. Но сегодня, видя, как дядя Тейлор и миссис Локвуд издеваются над ней, она вспомнила, что сестра еще совсем девочка. Их любовь не должна страдать из-за того, что кто-то ранил отца, спасая мать. Подумав об этом, она поняла, как сильно Тиа любила его и поэтому не смогла бы поднять на него руку.

— Конечно, ты ему понравишься, Тиа. Как ты можешь ему не понравиться? — произнесла она и тут же засомневалась в сказанном. Как можно с уверенностью говорить такое, зная, какими разными бывают люди в этом мире? Тиа всегда хотела, чтобы у нее был брат. И она вернется в Аризону, несмотря ни на какие угрозы со стороны дяди Тейлора. Она поедет туда, даже если будет знать, что Стивен не захочет признать ее. Андреа стало жаль сестру. Тиа и так уже настрадалась достаточно. И если кто-нибудь захочет ее снова обидеть…

— Ой, Андреа, я так надеюсь на это. Я ужасно хочу, чтобы у нас был настоящий дом, где мы были бы в безопасности!

Глава четвертая

— Джонни!

Джонни узнал голос Джуди и сел на край койки. Он так и не разделся. В комнате было темно. Надо было выспаться, однако сон все никак не шел к нему, он был почти уверен, что она в эту ночь появится здесь. Сегодня Джуди постоянно попадалась на его пути. Ее темные жаждущие глаза искали взгляд Джонни, она изо всех сил старалась привлечь его внимание.

— Сейчас, — проговорил он, направляясь к двери.

— Я войду? — Это не было просьбой. Джонни уже понял, что теперь Джуди стала той, какой он знал ее раньше. Некоторое время после смерти отца она казалась совершенно незаметной. Он никогда ее раньше такой не видел. Но за последний месяц жизнь постепенно возвращалась к ней. Та часть его сознания, которая любила Джуди, радовалась, но другая — которая понимала, какие из этого могут быть последствия, — опасалась «выздоровления».

— Нет, лучше я выйду. — Он шагнул на улицу, оставив дверь открытой. Теплая июньская ночь была наполнена дурманящим запахом жасмина, который Джуди посадила у дома несколько лет назад. На востоке, над горами, высоко в небе висела луна. Позади домика в высокой траве заливались сверчки.

Джонни прислонился к столбу, подпиравшему крышу крыльца, и полез в карман рубашки за табаком и бумагой. С восточной стороны его жилища темный и неподвижный высился дом Баркартов. На юге, на одной из вышек, он заметил темный силуэт охранника на фоне более светлого неба. Он смотрел за главными воротами. Баркарт построил не дом, а крепость.

— Сверни мне тоже, — попросила Джуди.

— Не боишься задохнуться? — спросил Джонни, забыв, что Джуди курит. Она была единственной из женщин, которых он знал, курившая самокрутки. Да, Джуди была не такой, как все. Ни одна из его знакомых не пришла бы к нему после наступления темноты. Чтобы избежать сплетен, другая женщина послала бы за ним или назначила бы ему свидание в людном месте. Билл всегда старался заставить ее вести себя как все. Но это была бесполезная трата времени.

— Что делать?! У меня нет выбора. Завтра же поеду в город и постараюсь достать другой сорт табака…

Джонни свернул ей самокрутку. Взяв ее в рот, она молча смотрела, как он зажигает спичку и подносит ей. Когда спичка погасла, Джуди проговорила:

— Она будет здесь послезавтра. Интересно, какая она? — Джонни пожал плечами. Они все задавали друг другу этот вопрос с тех самых пор, как было оглашено завещание. Фанетту понадобилось два месяца, чтобы разыскать настоящую дочь Баркарта.

Джуди затянулась всего лишь один раз и бросила сигарету. В слабом свете луны темно-синее платье, которое было на ней во время ужина, казалось черным.

— У тебя ужасный табак, — пробормотала она.

Спальный барак находился за спиной Джонни. И сейчас освещенное желтым светом, льющимся из окон, лицо Джуди казалось бледным и мягким. В темных глазах отражался мерцающий свет. Она была невероятно красива, Джонни почувствовал томление, глядя на Джуди. Но не был уверен, было ли это чувство новым, появившимся только что, или это старая боль.

— Да не будь таким угрюмым, Джонни! Ослабь немного подпругу… — Как бы понимая безнадежность своего замечания, Джуди взяла его за руку и сжала ее. — Ты ужасно напряжен. Но я буду стараться, чтобы ты не сердился на меня. — Она развязно хихикнула, словно подумала о чем-то неприличном. Джонни не выдержал и улыбнулся.

— Надеюсь, она ужасная уродина. Да к тому же еще и толстая! — Джуди снова захихикала и даже захлопала в ладоши. — Представляешь, огромное жирное тело и плоское круглое лицо! Ну, разве не красавица?!

— Нет, думаю, она не такая.

— О, я вижу, у тебя на этот счет свои соображения. Между прочим, тебе запрещается смотреть на других женщин. Ты принадлежишь мне, и я не собираюсь делить тебя ни с кем. Я права?

Джонни не ответил. Он жил на ранчо уже два месяца, и сегодня они впервые оказались наедине. И если Джуди сейчас говорит искренне, то она собирается вести себя так, как будто между ними все осталось по-старому. Для Джуди жизнь была проста и понятна. Она не хотела признавать того, что мужчина вправе рассчитывать только на себя. Джуди потянула его за руку.

— Ну же, зачем попусту тратить драгоценное время… — Она снова засмеялась, но, видя, что Джонни остался неподвижен, вздохнула: — Ну, Джонни… не будь таким угрюмым. Улыбнись! Все хорошо. — Она снова потянула его за собой. — Ты напрягся, словно курица в стае волков!.. Джонни… — Наклонившись к нему, Джуди погладила его шею и плечи, потом осторожно дотронулась до груди. Джонни отвел от себя ее руки.

— Слишком поздно, — проговорил он хрипло.

— Ты никогда раньше таким не был. — Она тяжело дышала. — Ты что, так и не простишь меня никогда?

— Мне нечего прощать тебе.

— Но ведь тогда я обидела тебя…

Джонни пожал плечами.

— Все прошло, как дым.

— Поцелуй меня, Джонни, пожалуйста. — Она казалась ребенком, который хочет, чтобы его пожалели. Джонни наклонился и поцеловал ее в лоб.

— Иди спать. Завтра рано вставать.

— Чтобы вовремя выехать и встретить мисс Гарсиа Лорка… Боже, ну и имя, — вздохнула она.

— Она, наверное, похожа на Стива, — проговорил он.

— А я разве не похожа? — Джуди почувствовала, как в ней закипает гнев. Джонни не ответил, и девушка решила продолжить неприятную для него тему. — Ты ведь меня боишься, да?

— Апачи по сравнению с тобой — домашние кролики… Не заводись понапрасну раньше времени, Джуди. Женщина, которая приедет, не сможет причинить тебе зло. Стив не позволит.

— А может, ты в нее влюбишься…

Джонни тихо рассмеялся.

— Может.

— Я ненавижу ее! Она не имеет права приезжать сюда. — Темные глаза Джуди так и сверкали ненавистью.

— Если ты возьмешься за нее, думаю, что она тут долго не протянет, — проворчал Джонни.

— Даже не представляешь себе, как ты прав, — мрачно проговорила она. — Я уже составила целый план. Она не проживет здесь и одного дня.

Джуди подошла вплотную к Джонни, и он заметил странный огонек, мелькнувший в ее глазах. Он почувствовал, как бешено забилось сердце и все тело наполнилось сладкой истомой. Теперь он знал, что это не воспоминания. Это происходит в настоящем. Он повернулся к своему домику. Джуди схватила его за руку.

— Пожалуйста, забудь, что было, Джонни. Я никогда больше не буду тебя обманывать. Хотя я и раньше никогда тебя не обманывала…

— А разве убежать тайком с Морганом Тоддом для тебя не обман? — проговорил он, стараясь сдержать вспыхнувший гнев.

— Я вовсе не убегала с ним тайком… — возмущенно ответила она. — Я просто забыла предупредить тебя об этом заранее.

Джонни хотелось закричать: «Что значит не сбежала? Что значит забыла предупредить заранее?!» Но та простота, с которой Джуди это произнесла, смутила его.

— Джонни, пожалуйста, давай сегодня не будем ссориться. Все и так против меня. Твоя поддержка мне просто необходима.

В ее голосе слышалось желание. В глазах стояли слезы. Она начала ласкать его грудь, а потом, обхватив за шею, пригнула к себе его голову и поцеловала в губы, как бы проверяя, насколько близко он позволит приблизиться к себе. Ее маленький язычок начал осторожно и медленно пробираться к нему в рот, как бы ища свое место. Джонни почувствовал, как в нем вспыхивают горячие языки пламени. Он непроизвольно обнял Джуди. Какая-то часть его существа уже сдалась и начала отзываться на ее ласки, но другая — продолжала сопротивляться.

Джуди исступленно осыпала его поцелуями. Наконец, она оторвалась от его губ и удовлетворенно вздохнула. Ее руки продолжали ласкать шею и лицо Джонни, все более возбуждая его.

— Иди в дом. — Он изо всех сил старался, чтобы голос звучал твердо. Но чувствовал, что волнение не позволяет говорить бесстрастно. Мужская гордость Джонни была удовлетворена — его любит женщина, которая могла бы выбрать для себя влиятельного и богатого мужчину.

— Скажи, что ты не хочешь меня, и я уйду, — проговорила Джуди томно, тряхнув темными волосами. Она уже почувствовала свою власть над ним. Он действительно ее хотел, и это больше всего смущало его. Джонни не желал уступать в угоду ее желанию. Джуди, казалось, прочитала его мысли:

— Но неужели ты будешь продолжать упрямиться всю жизнь? Может быть, сегодня именно та ночь, которую мы оба…

— Нет, не мы, а ты так решила, — с горечью произнес он.

— Я больше не хочу говорить об этом! — На ее лице появилось выражение обиды. Он видел его каждый раз, когда ей не удавалось поступить по-своему. А было это весьма часто…

Джонни стоило большого труда, чтобы сдержаться. Конечно, она не станет говорить о своих изменах, но он-то прекрасно о них помнит, иначе вернулся бы сюда еще три года назад и опять бы стал посмешищем в глазах окружающих.

А сейчас он возвратился не для того, чтобы заново начать с Джуди Баркарт игру в любовь. Он даже не мог вспомнить, что заставило его приехать обратно. Правда, он был совершенно на мели, когда получил письмо от Стива. И еще тогда сказал себе, что, если снова окажется на ранчо, попытается завоевать любовь Джуди или навсегда вычеркнет ее из своей жизни.

— Ну что ж, давай не будем больше говорить об этом, — ответил он, твердо решив, что больше не позволит сделать из себя дурака.

Лицо Джуди озарила счастливая улыбка.

— Вот так-то лучше. Давай вообще больше ни о чем не будем говорить…

Она снова притянула к себе голову Джонни. Ее мягкие, теплые губы нежно коснулись его рта. Он почувствовал, что ее поцелуй прошел сквозь него, как электрический разряд.

Джуди тоже почувствовала, как он вздрогнул, и облегченно вздохнула, наконец-то сбылось то, чего она ждала столько лет. Она почувствовала, как рука Джонни взъерошила ее волосы. Он слегка потянул за них, откидывая ее голову назад. Джуди не в силах была сдержать страстный стон. По ее телу прошла волна удовлетворения. Теперь Джонни вернулся… По-настоящему вернулся!

— Возьми меня, Джонни, — прошептала она. Ее слова прозвучали не вовремя. Джонни очень хотел, чтобы она не говорила этого. Он прекрасно понимал, что сможет переспать с ней, если только полюбит ее и женится на ней. Он надеялся, что ему удастся не думать об этом, но чувство ответственности не покидало его, и он понял, что ему предстоит ужасная ночь. Морган Тодд, переспав с Джуди, и не собирался на ней жениться. Но Джонни не был похож на Моргана Тодда. Почувствовав отчуждение, Джуди открыла глаза.

— Почему ты не целуешь меня?

— Потому что я не хочу убить твоего брата.

— Ты никогда не сможешь убить Стива. Вы ведь с ним друзья.

— Любой человек имеет право прийти ко мне с ружьем, друг он мне или нет.

Джуди очень удивилась, что их разговор принял такой оборот. Ведь только что Джонни уже готов был заняться с ней любовью, и вдруг он говорит о том, что хочет убить ее брата.

— Что это ты вдруг придумал?

— Если я пересплю с тобой, Стив будет иметь полное право прийти ко мне с плеткой, а то и с ружьем. Но я никому не позволю забить меня плеткой или застрелить!

— Значит, то, что мы о тебе слышали… это правда, да? — спросила Джуди.

— Не знаю, что вы обо мне слышали, ответил он резко. — Меня это не волнует.

— То, что ты очень метко стреляешь. Что это ты убил Билли Дьюса и других…

Джонни слегка вздрогнул. Совсем слабый жест, едва ощутимое движение плечом, но Джуди поняла, что попала в цель. Это была правда, она чувствовала это с самого первого дня его приезда, хотя он даже не подошел, чтобы поздороваться с ней.

Свет луны и звезд серебрил песок перед домиком Джонни. Свежий ночной ветер приятно холодил ее разгоряченную кожу. Разбрасывая волны волшебного, света, луна неумолимо двигалась по небу, чтобы в конце концов исчезнуть за горизонтом. Еще несколько секунд назад Джуди казалось, что она навсегда задержалась в просвете крон двух деревьев, стоящих перед жилищем Джонни. В конюшне негромко фыркнула лошадь, ей ответила другая. Пес Стива, Ред, залаял на уходящую луну.

— Уже поздно. Тебе лучше вернуться в дом…

Джуди поняла, что минута очарования прошла, но все еще не могла решиться уйти. Она положила голову ему на грудь, чувствуя, как бьется его сердце.

— Нам ведь хорошо вместе, правда, Джонни?

— Мы не вместе, — ответил он.

— О, Джонни, опять ты за свое! Теперь, когда ты вернулся, я уверена, все будет замечательно. Я стала такой серьезной — убираюсь, готовлю, составляю меню. Практически полностью веду все хозяйство в доме. И Стив мною гордится…

Джонни закрыл глаза. Джуди продолжала перечислять ему все свои достоинства, но он уже не слушал ее.

Джуди села на своего конька: она очень любила рассуждать о том, как все будет замечательно, а Джонни всегда от этого ужасно мучился. Он уже забыл, какая убедительная она бывала в эти моменты — совсем как ребенок, — и эта наивность очень шла ей. Для нее каждый день будто начиналась новая жизнь. Вчерашние ошибки были не в счет. Джуди не могла долго ни на кого обижаться и не понимала, почему кто-то должен держать на нее зло. И если сейчас она считала себя очень хорошей, значит, она была хорошей всегда.

Джуди — просто маленькая мечтательница. В ее словах нет лжи, — грустно подумал Джонни. Она не понимала, что совершила предательство, такая уж у нее манера давать обещания и не выполнять их. Не надо было сюда возвращаться. Он не мог ни обидеть Джуди, ни жениться на ней. Это была неразумная мысль, навеянная холодными одинокими ночами. Как еще можно объяснить этот сумасшедший поступок?

Уже три года назад он знал, что у них ничего не выйдет. Джуди была слишком ветрена, слишком порывиста, а его постоянство и неумение ничего прощать могли сравниться только с ее легкомыслием. Джонни не мог забыть прошлое, она же — не могла о нем помнить. Вот почему Джуди вела себя так, не понимая, что причиняет ему боль. Для нее ничего серьезного не произошло. Просто она переспала с тем, с кем захотела, а другому это не понравилось. Соперники подрались, и один из них уехал. Вот и вся проблема. Теперь он вернулся, и она может начать с того самого места, на котором остановилась…

Но для Джонни все это было не так просто.

— Ну как? — спросила Джуди, прервав, наконец, рассказ об их счастливом будущем.

— Неплохо, но я здесь совсем не для того, чтобы жениться на тебе, — ответил он.

— Разве? — растерянно спросила она. — Я тебе рассказываю о том, какой замечательной будет твоя жизнь рядом с самой красивой женщиной во всей округе, а ты говоришь «неплохо»? Ты обижаешь меня…

— Нет, я просто потерял ко всему этому интерес.

— Ты сильно изменился, Джонни. Тебе известно об этом? — вдруг спросила она. — И ты сделал мне больно, — добавила она почти с гордостью.

— Разве?

Она внимательно вгляделась в его лицо.

— Знаешь, раньше, когда я говорила, что ты сделал мне больно, ты всегда извинялся. — Джуди никак не могла понять, что сейчас преобладает в ней: обида или незнакомое ей до сих пор чувство смирения и покорности. Она решила смириться. — Я рада, что ты не чувствуешь себя виноватым и не извиняешься. Если бы ты сделал это, то все бы испортил. — Она помолчала. — Так зачем же ты вернулся?

— Стив написал, что я ему нужен.

— А я-то думала, что ты скучал по мне.

Вместо ответа он только пожал плечами. Джонни уже давно все обдумал. И у него не было ответа, который бы ей понравился. Через неделю после смерти Билла он разговаривал со Стивом, пытаясь выяснить у него, почему Баркартам было так необходимо вернуть его на ранчо ла Рейна.

Он остановил Стива по дороге в конюшню.

Солнце уже село, и небо на западе светилось коралловым светом.

— Нам нужно поговорить…

Стив улыбнулся и хлопнул его по плечу.

— Это значит, нам нужно и выпить?

— Нет.

— О, тогда это серьезно.

— Билл перед смертью сказал мне, что вы оба хотели моего возвращения сюда для того, чтобы я позаботился о Джуди.

Нахмурившись, Стив посмотрел на него честными голубыми глазами и покачал головой.

— Отец мне ничего не говорил об этом. Лично я просил тебя приехать для того, чтобы ты управлял ранчо.

Джонни удовлетворенно кивнул и повернулся, чтобы уйти.

— Но, — добавил Стив, разглаживая в улыбке резкие черты лица. Именно за эту улыбку, полную света и доброжелательности, Баркартов все любили и уважали, — если дело примет такой оборот, можешь рассчитывать на мое благословение…

Чувственный голос Джуди прервал его.

— Так ты скучал по мне, Джонни? Тебя не было целую вечность.

— Сейчас самое время проводить тебя в дом, пока твой брат не подумал, что тебя похитили дикие индейцы. К тому же тебе необходимо выспаться, если ты хочешь хорошо выглядеть и достойно встретить свою сестру завтра в Томбстоуне.

— Она мне вовсе не сестра!

— Ну, сводная сестра.

— Она сводная сестра Стива, а не моя.

— Но ты же слышала, что Стив сказал, что все, чем он владеет, — твое.

— Да, но есть некоторые вещи, к которым я не хочу быть причастной. И если я осуществлю свой план, она пожалеет, что сунула свой нос в Аризону.

Джонни проводил Джуди к заднему крыльцу хозяйского дома и медленно вернулся к себе.

Кровать его была раскаленной. Он и сам пылал, как в огне.

Схватив одеяло, Джонни вышел в сад и расстелил его на прохладной земле между двумя деревьями. Лежать на земле и чувствовать ее прохладу было приятно. Наверное, в нем говорила индейская кровь — это ему всегда помогало.

Над головой в кроне грушевых деревьев мелькали луна и звезды. Ночь была полна звуков: лаяли собаки, мычали коровы, фыркали лошади, пели ночные птицы, да и люди храпели и вздыхали во сне. Все его существо переполняли чувства и мысли.

Три года назад Джонни был уверен, что поцелуй любой женщины вызовет в нем такие же чувства, как поцелуй Джуди. Но после отъезда с ранчо ла Рейна много женщин встречалось ему на пути, но только поцелуи Джуди и один поцелуй Тиа взволновали его. Тиа, которую он увидел в тот день и которая исчезла навсегда.

Что же случилось с ней? Он снова и снова рисовал себе образ девушки и постоянно думал о том, что могло заставить ее так поспешно скрыться. Интересно, знала ли она, когда прощалась с ним, что больше не вернется? Он расспрашивал о девушке жителей города. Белые думали, что она мексиканка, и ничего не могли рассказать о ее жизни. Мексиканцы же говорили, что никогда такой не знали. Джонни ходил по городу от дома к дому и спрашивал работу. Когда ему отказывали, он спрашивал о Тиа. Так молодой человек дошел до дома, в котором она жила. Он был спален дотла. На его месте торчало несколько дымящихся головешек, железная печка, пара обгоревших тополей, да зеленое пятно заброшенного огорода. Джонни попытался узнать хоть что-то у семьи, живущей в ближайшем доме — почти в четверти мили от пепелища. Но их реакция была странной: в глазах у всех — страх, с виноватыми лицами они говорили, что ничего не знают. В соседнем доме тоже ничего не знали. В третьем он просто спросил, что случилось с домом Тиа. Один из детей начал было ему рассказывать, но пожилая женщина тут же перебила внука и прогнала.

Что же могло так напугать жителей города? Джонни решил, что Тиа похитил Черный Кот. Он спалил ее дом и запугал соседей. Джонни шел по следам Черного Кота до тех пор, пока не встретил бродягу, мимо которого как-то вечером проехали бандиты. «Никаких женщин с ними не было, — рассказал старик. — Единственной добычей бандитов был дикий кабан, которого они в тот день подстрелили». Джонни предложил старику посидеть у костра и разделить с ним обед. После еды бродяга расслабился, и его потянуло на философию.

— Это потому, что они могут получить женщин в любом месте и когда захотят, но им сейчас не до этого. Их главарь очень плох… Заложив за щеку добрую щепоть табака, старик стал молча жевать, сосредоточенно о чем-то размышляя.

Джонни уже засыпал, когда старик неожиданно сказал:

— Он был привязан к спине огромной черной лошади… Они остановились на минуту, и парень в мексиканской накидке, спешившись, дал раненому напиться из своей фляги. Одеяло немного сползло, и я увидел знаменитый серебряный костюм и сразу догадался, кто это.

То, что Черный Кот ранен, объясняло, почему бандиты потеряли интерес к Джонни. Как ни странно, никто в городе этого не знал, как, впрочем, и то, что на свете существовала Тиа.

Джонни потерял след банды в Чирикахусе. В полном недоумении он повернул на север в сторону ранчо Баркартов. Местная полиция годами искала отряд Черного Кота, поэтому не было ничего удивительного в том, что молодой ковбой потерял его.

История, рассказанная бродягой, немного успокоила Джонни. Он больше не верил в то, что Черный Кот похитил Тиа. Но интуиция подсказывала ему, что ее исчезновение как-то связано с появлением Черного Кота в Тубаке. Хотя он успел заметить, что Тиа вообще ничего не боится. Девушка была осторожной… да, но отнюдь не труслива.

Джонни задумчиво перевернулся на живот и подгреб под себя немного прохладного песка, устраиваясь поудобнее. Да, он, наверное, больше никогда не увидит Тиа.

Глава пятая

Андреа дотронулась до плеча сестры.

— Просыпайся, Тиа. Мы приехали. — Что-то сонно пробормотав, Тиа оттолкнула ее руку.

Они все-таки очень разные… Сейчас Тиа спала как убитая, но вообще любила вставать с рассветом. Для Андреа же было просто мучением, подниматься по утрам, но зато она могла не спать, целую ночь, за исключением тех дней, когда боялась опоздать в школу.

— Вставай же, Тиа! Мы уже в Томбстоуне.

— О! — Открыв глаза, Тиа, еще не проснувшись окончательно, посмотрела по сторонам. В экипаже остались, только они с сестрой, другие пассажиры уже вышли.

— Мы на месте, мэм, — проговорил возница, заглядывая внутрь.

— Но… а сколько сейчас времени? — пробормотала Тиа.

— Одиннадцать часов, мэм.

— Но почему же тогда, никто не спит? — Кучер рассмеялся.

— Томбстоун никогда не спит, мэм. На шахте работают постоянно: есть ночная смена, есть дневная. И литейщики работают все время — день и ночь, ночь и день. Звук, который вы слышите, издают дробильные мельницы. Если я когда-нибудь уеду отсюда, боюсь, не смогу спать без этого шума, — Он повел рукой, обводя город. — Да, наш город шумный, но большой и красивый, — с гордостью добавил он.

Огни горели повсюду: и в маленьких лавчонках, и в больших магазинах. Можно было подумать, что сейчас не глубокая ночь, а ясный день. Из дюжины видневшихся вокруг салунов и борделей слышались музыка и смех, заглушаемые лишь иногда грохотом дробильных мельниц. Томбстоун жил своей жизнью…

Андреа потянула Тиа за руку. Та неохотно поднялась и вышла из экипажа. Несколько мужчин стояли напротив, наблюдая за ними, но никто из них не подошел к ним. Андреа внимательно вгляделась в лица, надеясь, что кто-то из них пришел сюда, чтобы встретить их. Поняв, что таких нет, она повернулась к вознице.

— Сэр, не могли бы вы порекомендовать нам хороший отель? — спросила она.

— Конечно, мэм. В «Оксидентале» есть все: чистые комнаты и замки на дверях, да еще я слышал, что он такой же красивый, как «Астория» в центре Нью-Йорка. Во всяком случае, так говорят.

— Благодарю вас. — Представив себе, что одно из здешних убогих деревянных строений можно сравнить с настоящим шикарным отелем, Андреа удивленно приподняла бровь.

— Я возьму ваши вещи, мэм.

— О, спасибо. Это так любезно с вашей стороны, — проговорила Андреа, благодарно улыбаясь. Тиа плелась еле-еле, было похоже, что она снова уснула.

Обойдя группу мужчин, которые продолжали молча наблюдать за женщинами, кучер пошел вперед, указывая дорогу. Вся атмосфера города была пронизана праздничным весельем — всюду виднелись зазывающие рекламы, предлагавшие разнообразные азартные игры: фараон, кости, рулетку и покер. Уставшие шахтеры не испытывали недостатка в заведениях, где они могли бы с легкостью потратить заработанные тяжелым трудом деньги. Заметив Андреа, несколько пьяных мужчин сошли с тротуара и попытались подойти к ней, весело выкрикивая глупые комплименты. Однако возница быстро осадил их, прокричав, что это — «порядочные женщины».

Отель «Оксиденталь» находился на той же улице, всего через три здания. Он был построен недавно и казался довольно солидным. Снаружи он был обшит деревом, а убранство интерьера оказалось на удивление модным и современным: пушистые ковры на полу, мраморные конторки, позолоченные рамки зеркал, смешная пальма в деревянной кадушке и хрустальные люстры.

— Ну-ка, поднимайся, лентяй! — грозно прокричал их провожатый парню, сидящему за мраморной конторкой. Тот, улыбнувшись во весь рот, поспешно вскочил на ноги. Андреа усадила полусонную, ничего не соображавшую сестру на один из шикарных бархатных диванчиков и подошла к клерку.

— Я привел тебе особых постояльцев, Люк, — строгим голосом заговорил кучер. — Прими их по всем правилам и позаботься хорошенько, понял?

Люк широким жестом придвинул к себе книгу для записей постояльцев и не менее красивым взмахом руки достал из-под конторки чернильницу с пером. При этом с его смешного длинного лица ни на секунду не сходила широкая улыбка.

— Послушай Фраго, незачем учить меня, как принимать настоящих леди, да еще таких красивых, — сказал он и подмигнул Андреа.

Немного поколебавшись и уже не вслушиваясь в дальнейший веселый разговор двух мужчин, Андреа взяла перо и написала: «Тереза Гарсиа Лорка». «Это на тот случай — подумала она, — если Стивен Баркарт придет сюда искать нас». Она быстро пролистала журнал, ища знакомые имена. Но их не было. Клерк молча наблюдал за ней.

— Кто-нибудь спрашивал Терезу Гарсиа Лорка?

Люк повернул к себе журнал, посмотрел на запись, потом поднял глаза на красивое лицо стоящей перед ним женщины. По выражению его лица Андреа поняла, что ему очень жаль, но он ничем не может помочь.

— Нет, мэм, — ответил он с искренним сожалением.

Андреа пожала плечами. Она не была уверена, что их встретят, но надеялась на это. Ей так хотелось, чтобы все «пророчества» дяди Тейлора оказались пустыми.

Как зачарованные, словно никогда не видели молодых и красивых женщин, мужчины не спускали с них глаз. Андреа отошла от конторки и обернулась, удивленно приподняв бровь.

— Наши чемоданы…

— О, извините, мэм! Конечно, я их отнесу. — Парень по имени Люк подскочил, выбежал из-за конторки, подхватил новые кожаные чемоданы (прощальный подарок дяди Тейлора) и почти бегом припустился с ними наверх. Андреа подняла на ноги Тиа.

Комната действительно оказалась чистой. Люк заверил Андреа, что замок на двери исправен. Мебель и украшения были просто роскошными, как и принято на западе. Андреа порылась в сумочке и вытащила серебряную монетку. Она протянула ее Люку.

— Что вы, мэм! Мне не нужны ваши деньги. Ваша улыбка — вот лучшая благодарность! Это все, что мне нужно…

Андреа подвела Тиа к кровати, и та сразу же упала на нее.

— Эй, соня, сначала разденься! А то не выспишься.

Что-то жалобно бормоча и причитая, Тиа все-таки послушалась сестру и разделась. Андреа закрыла шторы, нашла в чемодане ночную рубашку сестры и переодела ее. Тиа тут же повалилась на огромную кровать. Андреа легла рядом с ней.

— Ну вот мы и приехали, сестренка, — прошептала Андреа, когда они устроились на постели и перина из гусиных перьев ласково приняла их уставшие тела. Тиа сонно улыбнулась и прижалась к сестре.

— Теперь все самое худшее позади, — пробормотала она. — Это путешествие… Нет, в Олбани было еще ужаснее… Я никогда туда не вернусь…

Тиа уснула мгновенно. Ни шум дробильных мельниц, ни крики ночных прохожих, никакие звуки живущего ночной жизнью Томбстоуна не могли нарушить сладкий сон здоровой молодой девушки.

Целуя Тиа в щеку, Андреа подумала: «Как я хочу, чтобы ты оказалась права, малышка!»

На Аллен-стрит было салунов больше, чем шахт в окружающих город холмах. Из окна номера на верхнем этаже гостиницы был виден весь город. Многочисленные улицы были обозначены тысячами таких грибов-палаток, и весь город, подобно огромной руке великана лежал на плато, а его пальцы устремлялись к холмам. Натянутая парусина колыхалась от дуновений утреннего ветерка. Все это скопище светлых палаток было похоже на огромную лужу молока, которую разлили на главной улице, и она растеклась, доставая своими краями до самых дальних, лежащих в поле зрения холмов.

Тиа, наполовину высунувшись из окна, с восторгом обозревала раскинувшийся перед ней город.

— Андреа, посмотри! Да быстрее же!

Недовольно ворча, завернутая в полотенце Андреа неохотно подошла к окну: она не сомневалась, что увидит еще один вагон с рудой. Еще не было и девяти, а Тиа будила ее уже три раза, теперь она показывала пальцем на огромный вагон, полный руды, который тянули шестнадцать мулов: они были запряжены попарно и медленно двигались вдоль железной дороги. Это была уже десятая вагонетка, проплывающая мимо их окон с тех пор, как проснулась Тиа. Погонщик что-то громко кричал, взмахивая кнутом.

— Но Тиа, мы же уже видели массу этих вагонеток! — возмутилась Андреа. — Если ты меня еще раз вытащишь из постели…

— Да нет же! Ты посмотри, что там написано, вон там, на боку!

Черная, наполовину стершаяся надпись гласила, что она принадлежит руднику «Лаки Касс». Обе сестры молча провожали глазами вагонетку, пока она не скрылась из виду.

— Ну что ж, отлично, значит, этот рудник действительно существует. Хотя никто и не пришел тебя встречать. — Андреа вернулась к туалетному столику, на котором стоял таз с водой, и продолжила утренний туалет. Слава Богу, хоть вода была теплой. Кожа Андреа была слишком нежной, к тому же она была еще совсем сонной, никто на свете не заставил бы ее сейчас умыться холодной водой.

— Может быть, дядя Тейлор неправильно сообщил им день нашего прибытия? В любом случае мы больше не можем оставаться здесь. Деньги, что он нам дал, почти кончились. — Андреа не слушала. Но Тиа и не ждала ответа. — Мне кажется, что мы сами должны что-то предпринять.

— Предпринимай сама, — проворчала Андреа, — а мне надо прилечь хоть на минуту. Кажется, я заболела.

— Если бы ты имела привычку вовремя ложиться, ты бы всегда чувствовала себя превосходно. — Свирепый взгляд, которым Андреа одарила Тиа, мог заставить кролика от страха выпрыгнуть из собственной шкуры. Тиа рассмеялась. — Ладно, ложись. Я пойду одна.

Тиа так и горела желанием выйти на улицу, чтобы влиться в этот сумасшедший поток жизни под названием «Томбстоун». Она схватила сумочку, вынула из нее последний доллар и положила его в карман.

— Я спущусь вниз и узнаю, как добраться до шахты. Может быть, Стивен Баркарт там. Если даже его там нет, они, наверное, знают, как его найти. Думаю, эта шахта где-то совсем радом, может, даже ближе, чем ранчо. Уверена, как только он меня увидит, сразу полюбит. Я не могу ему не понравиться. Разве ему может не понравиться его собственная сестра?

Лениво перевернувшись в кровати, Андреа проворчала:

— Я не понимаю, как ты с твоим умом можешь быть так легкомысленна, когда дело касается семейных отношений?

— Я просто уверена, что окажусь права, — настаивала Тиа. Но Андреа вместо ответа уже закрыла глаза. Тиа улыбнулась. С одной стороны, им все равно придется разыскать Джеймса Фанетта. Пусть Андреа лучше выспится. А если она действительно не понравится Стивену… Тиа отбросила эту мысль. Пока об этом не стоит беспокоиться. Сейчас их должно волновать другое. Где-то здесь может быть отец…

Внизу Тиа узнала, что для того, чтобы добраться до шахты, ей потребуется лошадь. Люк, сидящий за конторкой, объяснил ей, как пройти к платной конюшне.

Но сначала Тиа зашла в ресторан при гостинице и села за столик у окна. Официант принес ей заказ, и она с удовольствием потягивала ароматный горячий кофе.

Тут она увидела красивую молодую девушку в белом платье, которая нерешительно остановилась в дверях, ведущих из вестибюля гостиницы в ресторан. Тут же сидевшая за спиной Тиа женщина зашептала своему спутнику:

— Вот она. Ты представляешь? Она продолжает ходить в церковь со своим братцем, как будто ничего не произошло. А ведь она незаконнорожденная… — Мужчина, по всей видимости, обернулся. Тиа услышала, как заскрипел стул.

— Но ведь она ничего не может поделать с этим. Да по ней и не скажешь, она очень симпатичная…

Женщина фыркнула.

— Может быть, по ней и не скажешь, но дурная кровь все равно когда-нибудь даст о себе знать. Помяни мое слово.

Выражение лица девушки изменилось. Как будто она услышала произнесенные в ее адрес слова, она поджала губы и слегка вздернула подбородок. Не глядя ни на кого, девушка грациозным движением маленькой руки подхватила подол платья и скрылась в дверном проеме. Через несколько секунд Тиа увидела ее идущей по тротуару. По сторонам она не смотрела.

Тиа почувствовала жалость и симпатию к этой девушке. Может быть, она сама станет жертвой сплетен на следующей неделе? Она ведь тоже незаконнорожденная.

Женщина позади Тиа громко стукнула ложкой о стол.

— Ну и очень хорошо, что она не зашла. Ненавижу, когда такие особы как ни в чем не бывало заходят туда, где собираются благородные граждане.

Тиа резко повернулась на стуле.

— Мне кажется, вам следует научиться понимать разницу между благородными людьми и лицемерными. Благородный человек никогда не станет болтать глупости о женщине, которую он даже не знает. А вот лицемеры — другое дело, они всегда распускают слухи. А некоторые, самые противные, делают это еще и при посторонних.

Женщина глубоко втянула носом воздух и выставила подбородок, как бы защищаясь от Тиа.

— Но я никогда так не делаю, — оправдывалась она. Тиа посмотрела на мужчину, сидящего рядом с дамой.

— Я тоже. И думаю, что тот, кто этим занимается, просто смешон.

Женщина с раздражением вскочила и вылетела из ресторана. Мужчина достал из кармана деньги, положил их на стол и последовал за своей спутницей.

Официант принес Тиа завтрак: яичницу и жареную картошку с мясным соусом. Когда Тиа поела и расплатилась, было уже девять часов.

На улице ее охватила почти осязаемая вязкая жара. Работающие без остановок дробильные мельницы заставляли дрожать землю и дребезжать окна. Небо до самого горизонта было голубым и чистым, и лишь над самим Томбстоуном все от тех же мельниц вверх поднималось огромное розовое облако дыма и пыли.

На улице ее охватило праздничное и ликующее настроение. Тиа почувствовала себя очень счастливой. После пяти дней путешествия на поездах и дилижансах было невероятно приятно просто пройтись по улицам.

Подобно модным парижским магазинам, местные лавчонки были забиты товаром: Тиа была так поглощена всей этой суматохой — беспрерывно двигающимися вагонетками, смеющимися и кричащими людьми, — что ей понадобилось в два раза больше времени, чтобы пройти всего три квартала до того места, где находилась конюшня.

Расположенный в начале Фремонт-стрит загон имел форму буквы «L». Возле него никого не было. Но у соседнего здания в тени на маленьком рыжем ослике сидел мальчик.

— Добрый день, — сказала Тиа, останавливаясь рядом с ним.

— Добрый день, сеньорита, — вежливо ответил он.

— Я хочу взять лошадь. К кому мне обратиться? — осторожно спросила она на английском.

— Лошадей дает напрокат сеньор Монтгомери… Это с той стороны магазина… — Потеряв интерес к Тиа, мальчик соскочил со своего ослика и потянул его за поводья. — Но, пойдем же, чертов упрямец!

Надпись на здании гласила: «Магазин, в котором платят только наличными». В этот момент из магазина вышел высокий широкоплечий мужчина в пыльных брюках и рубашке, на правом бедре у него висел пистолет. Он нахлобучил песочного цвета шляпу на темные волосы с таким сердитым видом, как будто только что проиграл какой-то важный спор.

— Извините… — быстро проговорила Тиа, боясь, что он промчится мимо нее, даже не заметив.

— Да? — спросил мужчина, и его глубокий хрипловатый голос показался Тиа знакомым.

— Я ищу мистера Монтгомери… — Тиа резко замолчала. Их глаза встретились, и они моментально узнали друг друга. Непонятно почему, но Тиа вдруг стало весело.

— Ты, кажется, на месяц ошиблась во времени, да и удалилась от назначенного места немного на север, — медленно проговорил Джонни.

Тиа усмехнулась. Значит, он не забыл.

— Так же, как и ты.

На его лице медленно начала появляться улыбка: сначала изогнулись губы, а потом весело засветились глаза. Он явно был рад ее видеть.

— Я целую неделю околачивался там, надеясь, что ты вернешься. И был уверен, что никогда не увижу тебя снова. — Его темные глаза смотрели на нее укоризненно, и Тиа покраснела от удовольствия.

— Но… я не смогла.

— Я так и думал. И что же случилось? — Как и у всех блондинок от рождения, нежное лицо Тиа с веснушками на носу было очень выразительным. Он без труда читал на нем все ее переживания. Ему было приятно видеть, как она волнуется.

— Я должна была уехать.

— Догадываюсь… И куда же ты уехала?

— Далеко на запад.

Джонни нахмурился. Это не было объяснением ее исчезновения, но он уже понял, что Тиа больше ему ничего не скажет. Да, долго же ему пришлось искать женщину, которая была почти такая же скрытная, как и он сам. Забыв о том, что еще минуту назад он весь пылал от гнева, Джонни прислонился к стене около двери в магазин и замер с таким видом, как будто в его распоряжении была целая вечность и всю эту вечность он собирался вот так стоять и смотреть на нее.

— Послушай, кажется, я еще ни разу не видел тебя стоящей вот так, во весь рост… — Губы Джонни сложились в дерзкую многозначительную улыбку, и неожиданно Тиа поняла, что тоже улыбается. Она никогда раньше не встречала мужчины, наглость которого бы ей так нравилась.

Теперь Джонни мог лучше рассмотреть Тиа. Спрятанные в тот раз под дурацкой шляпкой, которой он чуть не выколол себе глаз, волосы Тиа, теперь распущенные, просто ошеломили его. Золотые пряди ярко горели в лучах солнца. Ему до судороги захотелось запустить туда пальцы и уткнуться в них лицом. Воспоминание о том, как пахнет ее кожа, заставили его вздрогнуть. Ее почти детское лицо с ярким румянцем на щеках менялось каждую секунду. Он не мог поверить, что действительно целовал эти нежные полные губы, которые сейчас дрожали, как лепестки розы. Ему казалось, что с того дня прошло несколько лет.

— Мне нужен Джонни Монтгомери, — все еще красная от смущения напомнила ему Тиа.

— Ты только что приехала в город? — спросил он, пропуская ее слова мимо ушей.

— Почти.

Расслабившись, он засунул большие пальцы рук в задние карманы брюк и еще плотнее прижался плечами к стене.

— Ты взяла ту шляпку?

— Шляпку? — растерянно переспросила Тиа.

— Да, ту шляпку, которую я тебе купил.

Тиа опять вспыхнула от смущения.

— Да, я ее взяла, но заплатить забыла.

Джонни рассмеялся. Ему вдруг стало очень хорошо. Тиа напоминала ему маленького золотистого котенка с огромными глазами и совершенно невинной мордочкой, котенка, которого любому мужчине захотелось бы взять домой и напоить теплым молоком. При этой мысли он засмеялся еще громче, но тут же чуть, не пожалел об этом. Его котенок вдруг превратился в грозную львицу.

— Ты что, смеешься надо мной?! — спросила она.

— Что вы, мэм. Я просто подумал о том, какая вы миленькая!

— Я и сама прекрасно знаю, как выгляжу! — фыркнула Тиа. — И не позволю, чтобы кто-то издевался над моей внешностью!

— Ну ладно, ладно, я вовсе не издеваюсь. Наоборот, мне очень нравится твоя внешность.

Джонни продолжал улыбаться. Тиа привыкла к тому, что мужчины дразнят ее, но она всегда краснела и потому чувствовала себя ужасно неловко.

— Кажется, мне придется разыскать мистера Монтгомери самостоятельно. От вас нет никакого толку! — продолжала злиться она.

— Почему ты не хочешь сказать мне правду? Я ведь не видел тебя целый месяц.

— Я всегда говорю правду! А если и пытаюсь обманывать, по мне сразу видно.

Черные глаза Джонни были почти скрыты под густыми бровями.

— Значит, ты всю жизнь говорила только правду?

— Еще нет, — ответила Тиа, вздернув носик.

— Что за черт! Что ты хочешь этим сказать? — спросил он.

Тиа вздохнула так глубоко, как только смогла.

— Потому что я еще не прожила всю свою жизнь.

Джонни снова рассмеялся, и Тиа изо всей силы дернула за ручку тяжелой двери магазина. Но Джонни успел придавить ее плечом, и дверь осталась закрытой. Он не собирался позволить ей снова исчезнуть.

— Зачем тебе лошадь?

— Не твое дело, — ответила она.

— Ты снова хочешь сбежать?

Тиа пожала плечами. Может быть, действительно следует сбежать? Во всяком случае, ей сейчас некогда выслушивать все эти издевательства Джонни, да и вообще разговаривать с ним, пока она не найдет Стивена Баркарта. Не дождавшись от нее ответа, Джонни отступил в сторону и помог ей открыть дверь.

— Где ты остановилась?

— В «Оксидентале». — Тиа не хотела ему этого говорить, но у него был такой вид, что она поняла: он все равно ее найдет, если захочет. Она бросила на него последний взгляд и проскользнула в дверь. Ей в нос тут же ударил устоявшийся запах плесени, в помещении пахло, как от дохлой сухой мыши, которую она как-то нашла под полом их дома в Тубаке.

У задней стены магазина, около прилавка, стояло человек двенадцать мужчин. Полуобнаженные и раскрашенные, как дикие индейцы, они громко разговаривали и смеялись, как будто им только что рассказали веселую шутку. Никто из них не заметил Тиа. Девушка повернулась и хотела уйти.

— Эй! — окликнул ее женский голос, — ты случайно не меня ищешь?

Обернувшись, Тиа поискала глазами хозяйку веселого голоса.

— Тебе, наверное, нужна я… — На этот раз голос прозвучал ближе. Присмотревшись, Тиа увидела ту самую девушку в белом платье, которая с таким нерешительным видом недавно стояла в дверях ресторана.

— Нет, мне нужен мистер Монтгомери…

— Его нет. Но я пообещала ему, что присмотрю за всем. Могу я тебе чем-то помочь?

— Я бы хотела взять напрокат лошадь.

— Надолго?

— Надеюсь, что нет. Я собираюсь к Баркартам… — Забыв название рудника и ранчо, Тиа замолчала. Девушка рассмеялась.

— Тогда тебе действительно нужна я. Это я поместила объявление в газете. Ты знаешь условия?

— Не думаю, чтобы я… — Тиа опять смущенно замолчала.

— Я — Джуди Баркарт. Это я поместила объявление насчет экономки.

Тиа почувствовала, как бешено забилось ее сердце, заставляя кровь быстрее бежать по венам. Эта решительная, веселая молодая женщина — ее сестра!

— Я хотела поехать на ранчо Баркартов, — проговорила Тиа.

Джуди опять засмеялась.

— Там никого нет. Мы все здесь — готовимся к встрече одной нежданной гостьи. — У Тиа замерло сердце.

— А это тоже участники встречи? — спросила она, посмотрев на мужчин, которые продолжали раскрашивать друг друга.

Джуди зло усмехнулась.

— Жду не дождусь, когда появится эта сеньора Гарсиа Лорка, чтобы преподнести ей маленький сюрприз. — Сердце Тиа опять так екнуло, что она чуть не задохнулась. — Да ладно! Не бойся так, весело проговорила Джуди. — Просто она городская неженка. И мы хотим проучить ее по томбстоунским обычаям.

— Они что, собираются ее убить?!

— Господи, конечно, нет! Мы просто устроим так, что она помчится без оглядки в свой Олбани.

Тиа отвела взгляд от лица Джуди и притворилась, что рассматривает мужчин, которые сосредоточенно продолжали раскрашиваться. Теперь ее глаза привыкли к темноте, и она увидела, что мужчины смуглые, как настоящие индейцы. Это ее поразило. Но тут она обратила внимание, что у некоторых из них смуглые только лица и руки.

— Они что, настоящие индейцы?

— Да нет, глупышка. Это просто маскарад. Они натерлись крепким настоем чая и теперь стали цвета кофейных зерен.

— Да… — Тиа нахмурилась. — А тот, который только что вышел… он тоже собирается играть в индейца? Ну, я имею в виду…

Джуди понимающе улыбнулась.

— Это, наверное, Джонни… Джонни Браго. Нет, он на самом деле смуглый… весь.

Тиа, смутившись, покраснела, а Джуди довольно захихикала.

— Джонни отказался в этом участвовать… — Неожиданно она посмотрела прямо в глаза Тиа. — Эй, не вздумай строить никаких планов относительно Джонни. Он — мой! И я не собираюсь его уступать. — Тут она рассмеялась. — Шучу… Просто Джонни уже много лет влюблен в меня. Я не могу отогнать его даже плеткой.

Забыв на какое-то мгновение о Тиа, Джуди повернулась и отпустила мужчинам несколько веселых шуточек. Тиа попыталась улыбнуться, преодолевая свое удивление такому повороту событий. Эта самоуверенная девушка — ее сводная сестра. Невероятно! Сестра, о которой она никогда даже не подозревала… она так же близка ей по крови, как Андреа, но только… совсем незнакомая. Ее, конечно, немного смутило отношение Джуди к «непрошенным гостям», но, несмотря на это, в сердце Тиа поднималась волна симпатии и восхищения девушкой, за которую она заступилась еще в гостинице.

При ближайшем рассмотрении белое платье Джуди оказалось отделанным бежевыми кружевами на шее и рукавах, что как нельзя лучше подчеркивало блеск ее карих глаз. Платье было дорогое и очень хорошо на ней сидело, ничуть не скрывая все округлости ее стройной фигуры и великолепную высокую грудь. Джуди явно наслаждалась собой, и ее хорошее настроение было просто заразительным. Тиа не обиделась на нее за то, что она собиралась прогнать свою сводную сестру — ей показалось это даже естественным.

— Джонни влюбился в меня с того самого дня, когда приехал к нам на ранчо и нанялся пастухом, — продолжала рассказывать Джуди, ее карие глаза смотрели открыто и дружелюбно, в них светилась улыбка.

— Ты, наверное, очень счастлива, раз есть человек, который тебя любит, — проговорила Тиа, раздираемая противоречивыми чувствами: ей хотелось порадоваться за Джуди, и в то же время она была смущена явным ухаживанием за ней Джонни. В самом деле, если Джонни принадлежит Джуди, то зачем же тогда он целовал ее тогда, в Тубаке? Тиа часто слышала, как мамины подруги жалуются на мужчин, которые им изменяют, но никогда не понимала, почему женщин это так возмущает… Может быть, неприятное чувство, которое сейчас зарождалось в ее груди, и есть причина, заставляющая женщин с такой горечью говорить о непорядочности мужчин?

Джуди рассмеялась. Ее смех был похож на мелодичный перелив колокольчика.

— Послушай, а ты хорошенькая. Как тебя зовут?

— Тиа.

— Я хочу тебе кое-что сказать, Тиа. У меня проблемы… Мой отец, вернее, человек, которого я всю жизнь считала своим отцом, в своем завещании объявил на весь мир, что я не его дочь… — Голос девушки сорвался, а на глазах неожиданно появились слезы. — Но сейчас это уже не имеет значения. Короче, она — мексиканка, а в нашем доме полно мексиканской прислуги, они ведут все хозяйство. И я хочу нанять человека, который был бы на моей стороне. А то она быстро завоюет доверие челяди…

Тиа понимала, что Джуди говорит так от обиды и растерянности, а вовсе не от злости. Она должна во что бы то ни стало защитить сестру от таких людей, как та женщина в ресторане! Тиа уже забыла о своих проблемах.

— Я всегда буду на твоей стороне, — искренне сказала она.

— Спасибо, — ответила Джуди. Судорожно вздохнув, она снова заплакала. — А вообще-то я ненавижу, когда кто-нибудь дает волю слезам, особенно если это я сама.

— Ну ничего, — тихо ответила Тиа, — ведь это так ужасно, когда кто-то родной и любимый тебя вдруг предаст. — В ее глазах тоже появились слезы, и она отвернулась, пытаясь их скрыть.

— Эй, Тиа, ты что, тоже плачешь?

Тиа улыбнулась сквозь слезы.

— Ну, перестань… — Джуди похлопала Тиа по плечу, а потом привлекла к себе и обняла. — У нас, наверное, есть что-то общее? — хрипло спросила она. Тиа всхлипнула.

— Да, — согласилась она. Потом смутилась и замолчала.

— Послушай, Тиа, ты хотела получить эту работу? Она — твоя!

— О, я не знаю… А что нужно делать?

— Руководить. Тремя ворчливыми мексиканками. Просто следить за ними и не дать им организовать против меня заговор, когда новоиспеченная сестра моего брата будет их против меня настраивать. Ты говоришь по-мексикански?

— Да.

— Великолепно! Итак, работа — твоя.

Тиа не знала, как ответить на это предложение. Девушка не понимала, почему она сразу не сказала Джуди, кто она такая.

— Можно, я дам ответ чуть позже? — проговорила Тиа растерянно.

— Конечно. Я буду здесь до одиннадцати, пока не начнется наше небольшое представление. Мы остановились в «Оксидентале». Можешь отыскать меня там, когда примешь окончательное решение.

— Хорошо. — Тиа поколебалась. — А что они собираются с ней делать, ну, с Терезой Гарсиа Лорка? — Джуди фыркнула. Она, казалось, совсем забыла о своем горе.

— Это старый трюк, его применяли еще колонисты. Мы встретим ее на станции и будем с ней приветливы и ласковы, так что она ничего не заподозрит. Мы посадим сеньориту на такую клячу, которая будет едва передвигать ноги. А потом в милях двух от города на нас нападут индейцы. Все бросятся в разные стороны, оставив бедняжку на растерзание «грозным дикарям».

Ей ничего не останется, как сломя голову помчаться обратно в город, а индейцы будут преследовать ее, завывая и улюлюкая. Не думаю, что она такое вынесет. Если нам повезет, она оставит Стиву свою часть наследства, а сама уедет обратно и больше никогда не сунется в район Миссисипи. Как ты думаешь, у нас получится?

— Я думаю, что да. Если только она не окажется очень смелой…

— А ты бы была очень смелой, если бы тебя преследовала дюжина разъяренных индейцев?

— Нет, — честно ответила Тиа. — Я трусиха…

Глава шестая

Тиа смотрела на улицу сквозь пыльное, засиженное мухами окно небольшой кладовки «Оксиденталя».

Напротив отеля, на деревянном тротуаре Джонни Браго стоял рядом с Джуди Баркарт. Народу вокруг них было много, но Джонни с его примечательной внешностью выделялся в любой толпе. Тиа обратила внимание, что его прищуренные глаза внимательно рассматривают прохожих.

Джонни казался совершенно спокойным и безразличным, но стоило ему сделать какое-нибудь движение, и Тиа сразу же находила в нем сходство с папой. Она все еще называла про себя Матео Лорку «папой».

Даже сейчас, глядя на Джонни издалека, Тиа пыталась найти объяснение тому непонятному чувству, которое наполняло все ее тело странной истомой. Может быть, ее притягивала животная сила и мужественность, которая сквозила в каждом его движении? Стоило ей только взглянуть на него, и она тут же вспоминала его поцелуй в магазине…

Здравый смысл заставил девушку отвести взгляд. Она понимала, что этот человек, который был уже почти женат на Джуди Баркарт, не имеет права целовать незнакомых девушек, да еще говорить им комплименты. Но, вспомнив искреннее выражение глаз, с которым он смотрел на нее, Тиа снова и снова чувствовала, как у нее внутри все замирает.

Тут внимание Тиа привлекло движение в дальнем конце улицы. Там, с востока, в клубах пыли и дыма, приближался поезд. Машинист, как циркач, высунулся в открытое окно и громко приветствовал собравшихся горожан. Когда паровоз почти приблизился к станции, машинист еще больше высунулся из окна и прокричал:

— Привет всем! Привет, привет, ленивая банда погонщиков мулов!

Поезд с грохотом остановился, и толпа начала быстро подходить к нему с обеих сторон деревянного настила, который служил своеобразной платформой.

Джуди Баркарт и Джонни Браго не сдвинулись с места. Множество рук потянулось к дверям вагона остановившегося поезда.

Тиа напряглась. Она внимательно смотрела за тем, как из-за угла здания, расположенного на противоположной стороне улицы, осторожно вышла Андреа. В то время как Джонни и Джуди разглядывали пассажиров, сестра Тиа, держа в руках чемодан, незаметно смешалась с толпой, сделав вид, что она только что приехала.

— Черт! — пробормотала Джуди. — Неужели это она?

Джонни быстро нашел глазами женщину, которую Джуди узнала первой. Это было легко сделать. Она была среднего роста, но в ней чувствовалась удивительная грация, которая могла бы сразить наповал любого мужчину. Приезжая отличалась поразительной красотой, и по ней было видно, что она не чистая мексиканка. Лицо девушки было словно выточено из мрамора. Спокойный взгляд черных глаз скользил по толпе встречающих. Дойдя до Джонни, он не задержался ни на секунду. Красивые губы были слегка изогнуты, как бы в немом вопросе. Гладкая матовая кожа отливала на солнце цветом темной меди. Джонни сразу понял: это она, Тереза Гарсиа Лорка. И если характер у нее соответствует внешности, Джуди придется нелегко…

Собрав все свое мужество и стараясь не показать волнения, Андреа бросила слегка виноватый, вопрошающий взгляд на парочку, которую Тиа показала ей из окна. Поравнявшись с ними, она слегка покачала головой, вздохнула и рассеянно начала озираться по сторонам. Мужчина сделал шаг вперед.

— Простите, мисс?..

Андреа удивленно вскинула глаза и заморгала.

— Да?

— Вы случайно не мисс Гарсиа Лорка? — прямо спросил он.

— Да, это я, — ответила она, улыбаясь ему своей самой очаровательной улыбкой. — А вы первый, кто за все это ужасное путешествие правильно назвал мое имя, вернее оба моих имени.

Кивнув, он отступил назад и слегка подтолкнул свою спутницу.

— Мисс Гарсиа Лорка, я — Джонни Браго, а это ваша сестра Джуди Баркарт. — Представив таким образом Джуди, он совсем отошел назад, как если бы его миссия на этом закончилась.

— Джонни ошибся, и вы должны его извинить, — заговорила Джуди хриплым от волнения голосом. — Мы с вами не родственники. Не настоящие… Вы — сводная сестра Стива.

— Очень рада познакомиться, — проговорила Андреа, улыбаясь. Заметив в темных, глазах дружелюбие и одновременно вызов, Джуди сразу поняла, что ее новоявленная сестра не простой орешек.

Джуди уже почти было отказалась от воплощения в жизнь своего плана с индейцами и погоней, но глаза молодой женщины светились такой самоуверенностью, что Джуди не могла не принять замеченный в них вызов. Если бы Тереза оказалась уродиной или хотя бы выглядела испуганной и застенчивой, Джуди, может быть, и не решилась бы проводить над ней «эксперименты». Но эта девушка выглядела слишком красивой и слишком уверенной в себе. Даже Джонни догадался, что Джуди не собирается менять свой планы. По ее лицу он понял, что она предвкушает от своей затеи истинное наслаждение.

Андреа сразу угадала в Джуди соперницу. Она заметила недобрый огонек, вспыхнувший в глазах «сестры». Сама же она старалась ничем не выдать своей неприязни, когда заговорила, приподняв одну бровь:

— Это так предусмотрительно с вашей стороны, что вы меня встретили! — радостно заверила она. — Я даже передать вам не могу, как у меня стало легко на душе, — поддразнила она ее и с наслаждением наблюдала, как Джуди явно занервничала.

— Мы даже и помыслить не могли о том, чтобы позволить вам добираться до нашего ранчо в одиночку, без сопровождающих, — запинаясь, проговорила Джуди. — Эти горы прямо-таки кишат краснокожими. Их там полным-полно! Еще никому не удавалось проехать так, чтобы с ними не столкнуться. Правда, Джонни?

Джонни неохотно кивнул. Ему ничего не оставалось делать, но в душе он был против затеи Джуди. Андреа же успела заметить легкое замешательство во взгляде Джонни, прежде чем он кивнул.

— Да что вы? Неужели вы до сих пор всерьез опасаетесь индейцев? Я-то думала, что они все спокойно живут в резервациях, — сказала она, обращаясь к Джуди.

— Да, конечно, власти поселили их в резервации, но стоит полицейским повернуться к ним спиной, как эти краснокожие дьяволы тут же готовы улизнуть… Вы знаете, мисс Гарсиа Лорка…

— Прошу вас, — перебила ее Андреа, — давайте не будем соблюдать эти глупые формальности. Мое полное имя — Тереза Андреа де Мара Гарсиа Лорка, но все друзья зовут меня Андреа. Только мама называет меня Терезой, — совершенно бесстрастно лгала Андреа. — А мне кажется, что Андреа звучит лучше, поэтому, если вы не против…

Джуди кивнула.

— Конечно. Пусть будет Андреа. Мне очень жаль, но у нас не было достаточно времени, чтобы хорошо подготовиться к твоему приезду, Андреа. Ведь мы получили телеграмму мистера Фанетта о том, что ты приезжаешь, только три дня назад.

— Умоляю, тебе не за что извиняться. То, что вы приехали сюда встречать меня, это само по себе просто замечательно, — заверила ее Андреа.

Джонни чувствовал себя неловко. Эта притворная вежливость обеих женщин выводила его из себя. Тут он обратил внимание на то, что Андреа все еще держит большой чемодан и длинную коробку, и, вспомнив о хороших манерах, подошел к ней, чтобы помочь.

— Коробку я понесу сама, — проговорила Андреа. Льстиво и неискренне улыбаясь, Джуди взяла Андреа под руку и повела к отелю «Оксиденталь».

— Ты, наверное, голодна? — щебетала она. — Нам нужно устроить праздничный ленч, чтобы отметить твой приезд, закажем что-нибудь необычное. А потом ты сможешь переодеться для верховой езды, и мы отправимся на ранчо. Ты ведь ездишь верхом?

— Должна тебе признаться, Джуди, я даже представить себе не могла, что у меня есть сестра…

— Сводная сестра, вернее, даже не сестра, ведь на самом деле нас не связывают никакие родственные узы, — довольно холодно прервала ее Джуди.

— А где Стивен?

— Ах да, Стив… У него какие-то дела на шахте. Он ведь горный инженер. Но после обеда вы с ним познакомитесь.

Тиа наблюдала, как они медленно идут к отелю. Для нее это был сигнал к действию. Она подхватила чемодан, в котором лежали все ее нехитрые пожитки, и быстро спустилась вниз.

Оказавшись на улице перед отелем, Тиа внимательно осмотрела толпу, которая все еще окружала поезд. Андреа и Джуди шли ей навстречу. Пропустив их, Тиа коснулась плеча Джуди. Девушка обернулась, и на ее лице тут же появилась радостная улыбка.

— Тиа! Я уже подумала, что ты не придешь!

— Это место еще не занято?

— Нет, конечно! Я ужасно рада тебя видеть!

— Тогда отлично. Я принимаю предложение.

Джуди искренне обняла Тиа.

— А ты можешь поехать прямо сейчас? — Тиа показала свой чемодан и усмехнулась.

— Я уже собралась. — Джуди взяла ее за руку и немного подтолкнула вперед.

— Тиа, я хочу познакомить тебя с моим самым близким другом, Джонни Браго. Он — управляющий на ранчо моего брата. — Она слегка нахмурилась и помолчала. — Да, а это — та самая дама, о которой я тебе говорила, — Тереза Андреа Гарсиа Лорка. Она очень любезно разрешила нам называть ее просто Андреа.

Андреа слегка кивнула Тиа. Тиа узнала знакомые озорные искорки в глазах сестры, но чего она никак не ожидала, так это того, что Андреа сможет вести себя так заносчиво и важно. Девушка с удовольствием играла роль настоящей леди. Джуди в ее лице получила достойную соперницу.

— А это — Тиа… Послушай, Тиа, а как твоя фамилия?

— Марлоу, — не задумываясь ответила Тиа, они с Андреа решили, что она назовет фамилию маминых кузенов. Тиа и Андреа вежливо раскланялись друг другу, и Джуди повернулась к Джонни.

— Тебе придется достать еще одну лошадь для Тиа. Только смотри, чтобы она была хорошая, ладно?

— Конечно, мэм, — Джонни позволил себе отвернуться от Джуди и посмотреть на стройную милую блондинку. Тиа улыбнулась ему. Никогда в жизни он еще не встречал такого открытого и невинного лица. Такое выражение он иногда видел у Джуди. «Да поможет всем нам Бог, если окажется, что Тиа Марлоу — вторая Джуди Баркарт», — подумал он.

Андреа и Джуди уже входили в прохладный вестибюль отеля. Джонни слегка оттеснил от них Тиа.

— Ты ездить-то верхом умеешь?

— Да, и у меня это очень хорошо получается, — серьезно ответила Тиа.

— Что именно? Хорошо сидеть на лошади или хорошо падать? — спросил он, странно растягивая слова.

— Хорошо сидеть.

Джонни не выдержал и улыбнулся, надевая шляпу. Ему надо было оставить ее в покое и не задавать глупых вопросов про лошадь, но в Тиа было что-то столь притягательное, что он не мог просто так уйти. Джонни готов был часами смотреть на это милое личико, окруженное ореолом золотистых локонов…

Тиа притворилась, что рассматривает лица всадников, проезжающих по широкой пыльной улице. Неожиданно ее ослепил яркий солнечный луч, отраженный от крыши стоящего к ним углом здания, и Тиа часто заморгала.

Ничего больше не сказав, Джонни повернулся и отошел от нее.

Его высокая фигура показалась девушке весьма вальяжной и на удивление сильной. Ей давно уже было пора присоединиться к Джуди и Андреа, находящимся в отеле, но зная, как они будут стараться «понравиться» друг другу, она предпочла не слушать их словесный поединок. Кроме того, Андреа вовсе не нуждается в ней. У нее был язычок похлеще, чем у мамы и у самых язвительных женщин в Тубаке, так что она вполне может заткнуть за пояс кого угодно, даже Джуди Баркарт.

Солнце палило нещадно. Тиа казалось, что еще минута — и она растает. Девушка приложила ладонь ко лбу и стала внимательно изучать лица проходивших по улице людей. Походка одного старого мексиканца в широких штанах и неприметной серой накидке показалась ей знакомой. Он лениво почесывал грудь, а на лицо его было надвинуто огромное, с загнутыми краями сомбреро. Под ним она могла только разглядеть свалявшиеся седые волосы, седую бороду, такие же брови…

Лишь проехав в тот злосчастный день несколько миль, мама призналась, что солгала, сказав, что отец умер. Пытаясь предостеречь дочерей, она сообщила, что у него в запасе масса трюков и, переодевшись, он может с легкостью прикинуться даже белым.

Этого старика Тиа часто видела в Тубаке. У него был еще ослик… Один раз она встретила его за час до того, как приехала домой и застала там папу. Старик всегда быстро исчезал. Это было странно — все старатели имели привычку торчать в Тубаке несколько дней, рассказывая о своих удачах, прежде чем снова уйти в пустыню.

А вдруг это отец?! Ее сердце бешено заколотилось. Радость, растерянность, страх — все эти чувства переполнили Тиа. Она должна предупредить Андреа! Резко повернувшись, Тиа оказалась прямо в объятиях… Джонни Браго.

— Но-но, остынь, — тихо проговорил он. — Ты что, знаешь этого старика?

— Я думала, ты ушел… — Сколько времени он стоял и смотрел за ней?

— Я забыл спросить, какое тебе нужно седло. Слушай, что с тобой? Ты выглядишь так, как будто увидела призрак.

Тиа хотела было отшутиться, но, заглянув в черные, пьянящие глаза Джонни, сразу же забыла о старике, который мог оказаться отцом.

— Чего ты испугалась? — почти шепотом спросил он, поворачиваясь так, чтобы загородить ее от старика.

— Тарантулов, сильного ветра и еще темноглазых мужчин, которые слишком часто вырываются из упряжки!

— С чего это ты решила, что я слишком часто вырываюсь из упряжки?

— Да потому что ты не вырываешься из нее только тогда, когда кучер крепко держит вожжи и грозит тебе кнутом. — Отстранившись от него, Тиа одернула юбку и направилась к входу в отель. — Я езжу по-мужски, — добавила она на ходу. — Терпеть не могу ездить боком.

— Хочешь, я зайду туда с тобой? — Джонни помедлил, оценивающе ее осматривая. — Может быть, ты переживаешь, что тебе нечем заплатить за обед? Если тебя волнует вопрос денег, то можешь успокоиться. Ты — гость Джуди. А она умеет позаботиться о тех, кто ей нравится.

— Спасибо, — тихо проговорила она, — я уже успокоилась, — этот старик очень похож на моего отца… Но, думаю, я ошиблась.

— Ну и что? — удивленно воскликнул Джонни. В глазах девушки все еще был страх.

— А я ведь могу и рассердиться на одного молодого человека, который держит меня под палящим солнцем! — заявила Тиа.

Джонни кивнул. «К тому же ты немного упряма, девочка. Но я ничего не имею против. Я и сам такой».

— Ладно пойду за лошадью…

Но он не двинулся с места и не собирался отпускать ее руки. Тиа подняла голову и удивленно посмотрела ему в лицо. Опять этот странный взгляд, который заставил Тиа вспомнить вкус его поцелуя. Сама того не желая, она почувствовала, как с того места, где лежала его ладонь, по ее телу начало разливаться приятное тепло. Власть этого мужчины на ее тело начинала раздражать девушку, но она ничего не могла с этим поделать.

— Ты пойдешь искать для меня лошадь? — Почему ее голос прозвучал так натянуто и неестественно?

— Да… — Джонни продолжал неподвижно стоять, и тепло, шедшее от его руки, продолжало наполнять ее.

Она должна немедленно поставить его на место и дать ему понять, что не собирается поддаваться его преследованиям, но, всегда такая скорая на язык, девушка молчала.

— Ага! Вот ты где! — голос Джуди, как будто отрезвил Тиа. Тепло от руки Джонни тут же исчезло, как, впрочем, и сама рука, когда они оба повернулись к Джуди.

— Как тебе не стыдно, Тиа Марлоу! Ты флиртуешь с моим парнем! Я же предупреждала тебя — Джонни мой. — Она не обращала внимания на удивленную улыбку, появившуюся на загорелом лице Джонни. — А ты, Джонни Браго, как себя ведешь? Тиа слишком молода и наивна для твоих заигрываний.

Прежде чем Джонни нашелся, что ответить, Джуди взяла Тиа за руку. Девушка, не проронив ни единого слова, позволила себя увести. В дверях отеля она обернулась. Джонни смотрел ей вслед, в его взгляде была тревога…

Глава седьмая

Тиа исчезла в дверях отеля, и Матео Лорка зашагал своей обычной походкой к загону с лошадьми на окраине города. Никто не обращал на него внимания. Раздраженный тем, что ему приходится играть такую дурацкую роль, он остановился перед магазином. Прислонившись к деревянным перилам крыльца и делая вид, что отдыхает, Матео встретился взглядом с высоким мужчиной, одетым в коричневую сутану священника. Тот в ответ слегка кивнул. Все складывалось не так уж плохо.

На улице было оживленно, и никто не обращал внимания на эту парочку. На какое-то мгновение Матео выпрямился.

— Здравствуй, Эстебан, — тихо поздоровался он со своим двоюродным племянником.

— Приветствую вас, мой генерал.

— Есть для меня какие-нибудь новости?

— Да, и хорошие… Мне приятно сообщить вам о том, как мы ведем борьбу, отвоевывая наши земли. — При словах «отвоевывая наши земли» его тело вызывающе напряглось. Матео Лорка равнодушно отвернулся от парня, служившего связным. Увидев Терезу, он был уверен, что где-то здесь находится и Рита… Теперь все новости для него действительно были хорошими.

Сжав кулаки, Матео оглядел рады белых палаток. Томбстоун разрастался с каждым днем. А началось это в апреле 1879 года, когда этот негодяй Скифелин присвоил себе участок земли, построил там шахту и во всеуслышание заявил, что нашел серебро в недрах Томбстоун-Хиллз. Прошло совсем немного времени, и в этом районе жило уже не менее десяти тысяч чужеземцев, причем большинство селилось в простых палатках. У самых жадных из них просто не было времени на то, чтобы построить нормальные дома, — они все время копали.

Матео всегда приходил в бешенство, думая о чужеземцах. Они с их многочисленными палатками казались ему чем-то вроде грибкового заболевания — безобразные белые бактерии, которые покрывают землю, и она умирает под их натиском. И когда этот кусок земли окажется совершенно мертвым и выпотрошенным, безобразные бактерии переместятся на новое место. Всю свою жизнь Матео де Мара Гарсиа Лорка считал себя жертвой этих отвратительных белых завоевателей, которые сметали все, что попадалось им на пути.

Вся земля, начинающаяся с подножий Томбстоун-Хиллз и простирающаяся до самой долины Салфар-Спрингз, принадлежала его семье еще с 1771 г. Именно тогда его прадед отправился сюда вместе с Хуаном Батистой де Анза из Сан-Ксайвер-дель-Бак. Франциско Гарсиа Лорка, близкий друг капитана Анза, сам лично финансировал переезд первопоселенцев из Новой Испании, это был сложный переход: они перевозили пожитки и перегоняли скот… Оказавшись в долине Салфар-Спрингз, его прадед прямо-таки влюбился в это место. Он на собственные деньги построил там церковь для миссионеров и с большим умением и заботой обустроил долину, где раньше жили только дикие апачи. Гарсиа Лорка владели этой землей почти сто лет. Они были честными и разумными хозяевами, и вот теперь чужеземные солдаты прогнали их оттуда.

Матео расправил плечи. Да, с тех пор многое изменилось… Но, к счастью, он внешне почти ничем не отличался от своих предков. В его жилах текла благородная кровь отца, и еще в наследство он получил его отличное здоровье. Он с детства не баловал свое тело, не был ленивым и неподвижным, как эти глупые толстые чужеземцы. Он со своими людьми всегда был готов принять бой и защитить от этих ужасных завоевателей всех мексиканцев. Двадцать девять лет назад, когда ему было всего шестнадцать, он очень хорошо узнал, что из себя представляют гринго.

Тогда они с двоюродным братом Антонио Ампаро (отцом того самого парня, который сейчас надел на себя рясу священника) возвращались в дом, принадлежавший семье Гарсиа Лорка, после утомительной охоты в горах Сонора.

Их лошади — отличные выносливые животные, выросшие в конюшнях Гарсиа Лорка, — были измучены погоней за горными козлами. Молодые люди охотились целую неделю и были пропитаны пылью горных троп. Они оба очень устали. Приближалась полночь, и юноши с удовольствием предвкушали отдых и сон в удобных постелях, после того как семь дней ночевали на сырой земле.

Они поднялись на холм и остановились возле огромных гранитных камней. Матео прищурился и внимательно посмотрел на долину. По ней низко стелился дым. Он шел от того места, где за высокими тополями стоял дом Матео. Может быть, отец коптит мясо?

— Да поехали же, Матео, я уже весь зад отбил на этой проклятой кляче! — жалобно затянул Антонио.

— У тебя он всегда болит, — лениво ответил ему Матео. Антонио вечно на все жаловался. На свой зад, на своих родителей, на учителей, но больше всего он любил жаловаться на девочек, которые не желали отвечать на его пошлые заигрывания.

Через два часа они доехали до тополиной рощи. Тут Матео заметил, что над деревьями не возвышается крыша его дома. Он изо всех сил пришпорил коня. Антонио закричал ему вслед:

— Эй, сумасшедший, ты что? Да подожди же! Я слишком устал и не могу скакать так быстро!

Не обращая на него внимания и чувствуя, как сердце заполняется тревогой, Матео помчался к дому. Что случилось, почему он не видит из-за деревьев блеска черепичной крыши, который всегда служил ему добрым знаком?

Миновав последние деревья, Матео натянул поводья и остановился как вкопанный. Он был потрясен. Теперь он увидел все…

Вместо прочного деревянного строения его взору открылись черные, дымящиеся развалины. Весь второй этаж превратился в груду обгоревших обломков, которые местами лежали на потолке первого этажа. Один угол дома, правда, все еще стоял, поддерживая небольшой кусок крыши. Матео, не веря своим глазам, медленно приблизился к пепелищу.

От развалин поднимался дым. Ему в ноздри ударил едкий запах пожарища. Матео медленно объехал на лошади черные, покосившиеся стены. Большая доска с надписью, прибитая к обуглившемуся дереву, привлекла его внимание.

«Собственность правительства. Не входить. Приказ подполковника армии США Эндрю Р. Раундтри, Уилкокс, штат Нью-Мексико».

Как это — «правительственная собственность»? Недоверие и гнев вдруг сменились в нем ужасным беспокойством. А что же стало с его родителями, сестрами, дядей и тетей? Где они все?

Ища хоть какие-то признаки жизни, Матео еще раз объехал дом. Вся земля была испещрена следами копыт. Их было очень много…

— Матео! — На него испуганно смотрело совершенно белое лицо Антонио.

С северной стороны дома раздался звон церковного колокола. Приказав Антонио остаться на месте, Матео повернул усталого коня и направился к церкви, расположенной в нескольких сотнях ярдов от дома.

Она была совершенно пуста.

— Привет! — прокричал Матео, приближаясь к колокольне. Звук его голоса эхом откликнулся в пустом здании. Но тут дверь колокольни распахнулась, и из нее выбежала Тиа Андреа, ее худое лицо озарилось улыбкой, когда она увидела его.

— Дон Гарсиа Лорка! Матерь Божья! Слава Богу, вы вернулись!

— Тиа Андреа, что случилось с моей семьей? Где они все?

В глазах женщины появились слезы.

— Они все мертвы, — проговорила она хриплым голосом. Матео от удивления открыл рот.

— Все?! — Тиа Андреа всхлипнула и перекрестилась. — Как это произошло? — спросил он надтреснутым голосом.

Губы женщины задрожали, не выдержав, она отвела глаза.

— Солдаты… — с трудом проговорила Тиа Андреа, как бы сама не веря в то, что случилось. — Они приехали сюда… их было очень много. Сказали, что разыскивают вора, мексиканского парня, который украл лошадь в армейской конюшне. Ваш отец вежливо их встретил, предложил напиться и отдохнуть в доме. Но толстый полковник — у него были светлые волосы и красное лицо, очень красное — не захотел ни пить, ни отдыхать. Он стал обвинять вашего отца в том, что тот скрывает этого мальчишку. Хозяин объяснил ему, что он даже не видел его. Вы же знаете, ваш отец всегда был таким храбрым и таким вежливым… — Она замолчала, не в силах удержаться от слез. Матео потряс ее за худое плечо. На какую-то долю секунды ему показалось, что это она — маленькая девочка, а он — взрослый мужчина. Наконец к Тиа Андреа вернулось самообладание, и она, глубоко вздохнув, продолжила: — А потом… потом этот толстый полковник сказал, что он не допустит такого с собой обращения. Он закричал: «Или ты отдашь нам этого парня, или мы сами заберем его!» Полковник был ужасно зол, хотя ему совсем не на что было сердиться.

Тогда ваш отец тоже разозлился. Он был самым добрым и выдержанным человеком на свете, но не мог терпеть, когда к нему относились без уважения. Он был очень гордым и очень хорошим, а эта толстая свинья, это отвратительное животное, в котором не осталось ничего человеческого…

— Продолжай, Тиа Андреа, — прошептал Матео, он должен был узнать все до конца. Слегка наклонившись вперед, женщина похлопала его по руке.

— Простите меня, хозяин, но мне больно рассказывать вам об этом.

Матео подвел ее к скамье и помог сесть. Взяв себя в руки, женщина продолжила:

— Ваш отец еще раз заверил толстого гринго, что он ошибается, и попросил, чтобы тот увел своих людей. Но полковник приказал арестовать хозяина за то, что он отказывается помочь им. Двое солдат направились к хозяину, но они не успели приблизиться, потому что из окна на втором этаже высунулся ваш дядя. Держа в руках ружье, он велел солдатам убираться отсюда. Лицо полковника прямо-таки запылало от гнева. Он приказал своим людям стрелять. Но те замешкались, и тогда полковник достал пистолет и сам выстрелил сначала в вашего дядю, а потом в отца. Но промахнулся, и хозяин успел заскочить в дом и захлопнуть за собой дверь. В доме было полно оружия, но, кроме вашего отца и дяди, им никто не умел пользоваться. Они яростно защищались, видит Бог, но солдат было гораздо больше. Когда чужеземцы подожгли дом, дон Гарсиа Лорка попросил пощадить женщин…

Рыдания сотрясали Тиа Андреа. Чувствуя себя совершенно беспомощным и разбитым, Матео обнял женщину за худенькие плечи. Наконец, всхлипывая и причитая, она продолжила рассказ:

— Но толстый полковник был настоящим дьяволом. Он пообещал сохранить женщинам жизнь. Дон Гарсиа Лорка выпустил их всех и приказал идти в церковь, но солдаты… — всхлипывая, она повалилась к ногам Матео. — Но солдаты… это был подлый обман… они догнали их на дороге… и… Господи! Бедный ваш отец! Он увидел, что они раздевают вашу бедную матушку… его жену, дочерей, единственную сестру… Хозяин будто сошел с ума. Он выбежал из горящего дома, бешено паля из двух ружей… но они тут же пристрелили его, как бешеного пса…

Несчастная женщина опять разрыдалась. Подняв ее и прижав к себе, Матео замер, пораженный горем.

— А что женщины? — наконец, выдавил он. — Они все погибли?

— Да все… все… после того как они…

Матео больше не мог этого слышать. Он и так представил себе всю кровавую картину. Его охватил такой гнев, что он не мог произнести ни слова. Наконец, он спросил:

— А где они все теперь?

— Я начала рыть для них могилу, — простонала женщина. — Я хотела их похоронить, хозяин, но было слишком жарко, я устала…

— Где они, Тиа Андреа? — тихо переспросил он. Женщина была в шоке от увиденного. Она смотрела на него, и в ее глазах отражался весь ужас, который ей довелось пережить. Собрав все силы, женщина показали рукой на дверь, ведущую в самую большую комнату в церкви.

— Там… — Когда-то это была комната священника, когда в церкви еще был священник. Когда наступили новые времена, ему пришлось уйти… Матео ласково похлопал ее по руке.

— Ты все правильно сделала. А где остальные… я имею в виду слуг? — Он был еще не готов к тому, чтобы увидеть всю свою семью мертвой. В глазах женщины появился стыд и отчаяние.

— Они все видели, — прошептала она. — Мой муж тоже все видел, но он не пришел на помощь своему хозяину.

— Видели? Видели что? Кто видел, слуги? — тупо спросил он.

— Да, все наши люди это видели! — Она презрительно скривила губы. — Это было отвратительное зрелище! Они все до единого сбежали, бросив хозяина в тот момент, когда он так нуждался в помощи. Я в это время была на конюшне. Когда все началось, я кинулась к дому, но Педро не пустил меня. Он смотрел на все это, как последний трус, у которого никогда не было мужской гордости. Мне очень стыдно…

— Не было гордости? Почему не было?

— Потому что теперь нет и его самого. Он ушел. Они все ушли. Если бы я только могла, я бы убила его, хотя он и был мне мужем целых двадцать лет.

Матео вернулся к Антонио, который с ужасом, как завороженный, продолжал смотреть на развалины. Он отвел двоюродного брата под деревья, которые когда-то прятали в тени черепичную крышу дома, где он родился и вырос. Слово в слово он медленно рассказал Антонио всю историю. Тот заплакал. Матео оставил его возле дома и пошел в церковь, чтобы взглянуть на тела. Он больше не мог ждать.

Он медленно развернул одеяла. Они все были здесь: мать, отец, сестры, дядя и тетя… Он никак не мог себе представить, что эти неподвижные безжизненные тела когда-то были его семьей.

Во дворе церкви Матео обнаружил жалкую яму, которую выкопала Тиа Андреа. Пока Антонио рыдал на коленях над телами своих родителей, Матео вырыл большую могилу. Антонио не хотел прикасаться к трупам, но Матео заставил его. Антонио все время плакал. Слез у Матео не было, но он чувствовал, как в нем нарастает неимоверная усталость и опустошение. Он носил обескровленные тела, ощущал их тяжесть и все яснее осознавал то, что они мертвы. И все-таки плакать он не мог.

Когда они засыпали могилу свежей землей, Матео рассказал Антонио, что он собирается делать.

— Ты не в своем уме! Они тебя тоже убьют! — Антонио покачал головой, его щеки все еще были мокрыми от слез. Он боялся, что может потерять еще и Матео. Тогда у него никого не останется.

— Полковник должен ответить за содеянное. Я найду того, кому он подчиняется, и расскажу о его преступлении…

Антонио Ампаро недоверчиво покачал головой. Матео или совсем лишился рассудка, или просто еще в шоке. Человек, который убивает и насилует, не будет никому подчиняться.

Они молча ехали по пыльной дороге. Тиа Андреа отправилась с ними.

Форт выглядел неприступным, жизнь в нем так и кипела. Уже издалека они насчитали там не менее двухсот человек. Солдаты и вагонетки с продовольствием сновали туда-сюда, наемные рабочие занимались какими-то своими делами, на верхних этажах Матео заметил около дюжины раскрашенных индейцев.

— Поехали, — сказал Матео. Они остановили лошадей на пыльной обочине в четверти мили от форта.

— Я дальше не поезду, — ответил Антонио. — Подождем тебя здесь.

Матео скривил губы в презрительной усмешке. Он молча пришпорил коня и поскакал вперед.

Встретившийся ему солдат назвал имя командующего фортом: генерал Уиттер. Матео быстро нашел его резиденцию, и объяснил сержанту, сидящему за конторкой, что ему нужно видеть генерала.

Сержант дремал, откинувшись на спинку стула, он лениво оглядел молодого человека, почти мальчишку, хотя его рост и фигура говорили об обратном. Довольно красивый юноша… наверное, один из этих чертовых мексиканцев, которые до сих пор думают, что всем здесь управляет испанская королева…

— Генерал занят, — коротко бросил он.

— Спасибо, — вежливо ответил Матео. Он быстро подошел прямо к закрытой двери и распахнул ее.

— Эй! Я же сказал, туда нельзя!

Матео вошел в комнату и закрыл за собой дверь.

— Генерал Уиттер, меня зовут Матео де Мара Гарсиа Лорка. Я прошу извинить меня за столь бесцеремонное вторжение, но несколько ваших людей совершили ужасное преступление по отношению к моей семье.

— Что за черт! — Уиттер подскочил, его лицо покраснело от злости. — Сержант! — закричал он, глядя через плечо Матео. Сержант тут же открыл дверь и вошел.

— Простите, сэр. Но этот юноша вел себя так, как будто он здесь хозяин.

— Мне необходимо поговорить с вами, генерал. Ваши солдаты убили всю мою семью.

Наконец-то в глазах Уиттера промелькнуло нечто, похожее на понимание, и он вздохнул.

— Хорошо. Я поговорю с ним. Идите, сержант.

Матео пересказал историю, которую поведала ему Тиа Андреа.

— Ну и что ты хочешь от меня? — спросил его генерал.

Матео удивленно заморгал. Всю жизнь отец учил его чтить закон. Теперь он поведал представителю закона о чудовищном преступлении, и этот представитель власти спрашивал его, что он должен делать.

— Я хочу, чтобы справедливо наказали виновных, — ответил Матео как можно спокойнее.

— Да будет так. — Генерал тяжело вздохнул, поднялся и подошел к двери. — Позовите полковника Раундтри.

Как и описывала его Тиа Андреа, полковник был толстым блондином с красным лицом. Он лихо отсалютовал.

— Вызывали, генерал?

— Садитесь, полковник. Этот молодой человек только что рассказал мне, что вы с группой солдат из нашего форта убили всю его семью, — без всякого выражения произнес генерал. Полковник повернулся и уставился на Матео.

— Так-так, — проговорил он густым басом с явным удовлетворением в голосе. — Я вижу, ты решил сам прийти к нам. — Он снова повернулся к генералу.

— Это тот самый парень, которого мы искали, генерал. Тот самый конокрад, которого вы велели нам поймать.

От неожиданности Матео даже подпрыгнул.

— Это ложь! Мое имя — Матео де Мара Гарсиа Лорка. Мой отец выращивает… выращивал, — он поправился, вспомнив, что произошло, — самых чистокровных лошадей в штате Нью-Мексико. Мне незачем было их красть!

Полковник саркастически улыбнулся.

— Так же, как всякий мексиканец мнит себя генералом, каждый батрак считает, что выращивает лучших лошадей в штате. — Не обращая никакого внимания на Матео, он удобнее устроился на стуле. — Это тот самый парень, сэр. Я сам видел, как он воровал лошадей. И узнал бы его из тысячи таких же парней, — уверенно заявил он.

Генерал посмотрел на Матео ледяным взглядом. Он тяжело вздохнул.

— И откуда только они берутся? Хорошо, полковник. Посадите его под стражу.

Матео вытаращил глаза, не веря своим ушам.

— Этот человек убил всю мою семью! Он нагло врет! Я целую неделю охотился в горах Сонора. У меня есть свидетель!

Генерал удивленно поднял брови и многозначительно посмотрел на полковника.

— Где твой свидетель? Он здесь, с тобой? — слишком быстро проговорил генерал.

— Он… — начал было Матео, но вдруг что-то показалось ему подозрительным, и он испугался. Выражение какого-то животного удовлетворения в глазах генерала заставило Матео замолчать. — Я не знаю, где он, — твердо ответил юноша. На лице генерала промелькнуло облегчение.

— Это плохо, — мягко проговорил он. — Если мы не найдем твоего свидетеля, мы не сможем тебя оправдать. — Он немного помолчал. — Может быть, ты вспомнишь, где он?

— Нет, — ответил Матео. Лучше уж пусть пострадает он один. А то и Антонио станет преступником в руках этих бесчестных чужеземцев.

Матео был просто потрясен произведенным над ним «судом». Полковник был его единственным «обвинителем», а построенным во дворе солдатам не было до них обоих никакого дела, как будто он был маленьким мальчиком и его наказывали на глазах у его друзей. Но приговор был далеко не шуточным. В тот же день после обеда его должны были выпороть кнутом при всех во дворе форта. Потом они дадут ему время на «замаливание своих грехов», а на рассвете он будет повешен опять же на глазах у всех. Это будет хорошим уроком для тех, кто захочет еще что-нибудь украсть у военных.

Высекли его беспощадно. Это сделал огромный мускулистый детина, плеть, похожая на тонкую черную змею, летала в его руках и впивалась в спину Матео, как раскаленные железные прутья. Никакие заверения Матео не спасли его от ужасной экзекуции на глазах у всего форта, собравшегося на пыльном квадратном дворе. Сначала Матео кричал, потом начал визжать и… затих…

Предоставленный наконец самому себе, крепко привязанный к огромному паровозному колесу, чтобы каждый мог на него посмотреть, истекающий кровью, Матео жалел лишь о том, что он еще жив. Огромные слепни садились на его жуткие раны и постоянно жужжали около лица. Но вот солнце село, так и не успев выпарить из него остатки жизни.

Посреди ночи он очнулся, услышав раздавшийся совсем неподалеку взрыв. Он увидел, что во всем форте царит полный хаос. Что-то крича и натягивая по дороге штаны и рубашки, солдаты бегом носили какие-то корзины к северной стене укрепления. Темная фигура быстро пересекла двор и остановилась рядом с Матео. Горячие руки быстро нащупали веревки. Юноша почувствовал прохладу стального ножа, которым кто-то мгновенно перерезал их все. Оглянувшись, Матео узнал Антонио.

Когда мимо пробежал последний солдат, Антонио помог Матео подняться на ноги. Они добрались до стены, через которую Антонио заранее перебросил веревку. Матео остановился.

— Но как тебе удалось…

— Я украл у них немного пороха, — прошипел в темноте Антонио. — Давай быстрее, пока они нас не увидели!

Солдат, который все-таки видел их, потом рассказывал:

— Он поднялся по этой стене с легкостью кошки… Черт возьми, он был действительно похож на огромного черного кота…

Глава восьмая

Антонио переправил Матео к Тиа Андреа, которая поселилась в самой дальней и убогой хижине в долине, принадлежащей семье Гарсиа Лорка. Она выхаживала его заботливо и терпеливо. Молодой человек, бледный и похудевший от лихорадки, уже не был тем наивным юношей, который ездил в форт, ища справедливости. Он уже не мог больше носить гордое имя своих предков, поэтому назвал себя Матео Лорка и поклялся в том, что больше никогда никого ни о чем просить не будет. Теперь он все будет брать сам. Адское пламя ненависти постоянно подогревалось изнутри с такой силой, что Тиа Андреа начинала испуганно креститься, стоило ей только взглянуть в глаза Матео.

Несколько долгих недель несчастный юноша не мог ничего делать. Измученный лихорадкой, он лежал на узкой кровати, погруженный в свои горькие думы. До него дошли слухи, что тот толстый американский полковник присвоил себе земли, принадлежавшие семье Гарсиа Лорка. В тот же день Матео дал себе слово, что не успокоится, пока не восстановит справедливость.

Матео постоянно питал свою ненависть, замешанную на отвращении. Он снова и снова перебирал в уме тысячи ужасных смертей, достойные толстого полковника. Когда юноша начинал думать о своей ненависти, она как будто принимала конкретные очертания. Ненависть всегда безобразна, но он делал ее еще безобразнее. Если она стихала, он подогревал ее жестокостью. В конце концов огромный монстр внутри Матео сделался таким послушным, что стоило ему закрыть глаза — и он поднимался по его команде. Но, как это ни странно, он мог убивать в себе это чудовище или заставлять его спать до поры до времени. Когда он думал о толстом полковнике, монстр в нем расправлял плечи и вырастал до невероятных размеров, тело Матео просто сотрясалось от ярости. Но стоило ему вспомнить о Тиа Андреа, которая так много работала, чтобы его прокормить, так нежно за ним ухаживала и лечила, огромный зверь забивался куда-то в угол его сознания.

С тех пор как Матео и его кузену Антонио исполнилось двенадцать лет, их отцы — Кастилио Ланза Гарсиа Лорка и Хоакин Ампаро — разрешали им присутствовать при разговорах на политические темы.

Мужчины, потягивая бренди и дымя кубинскими сигарами, часто обсуждали угрозу войны, которая назревала между президентом США и военным правительством Мехико. Эта война касалась территории, лежащей между реками Рио-Гранде и Нуэсес.

В 1846 году, когда президент послал генерала Тейлора с войсками охранять северный берег реки Рио-Гранде, Матео не мог понять, что это могло дать американцам. Ведь Техас простирается на сотни миль, и что могла решить приграничная война?

Отец Матео прямо-таки пылал от гнева, обсуждая это с дядей. С трудом взяв себя в руки, он тем не менее спокойно произнес:

— Генерал Тейлор очень тяжелый человек. И его появление на границе не пойдет на пользу мирным переговорам. Одно его имя действует мне на нервы, как ночной пожар.

— Да, это плохо… очень плохо, — согласно кивал головой дядя Хоакин.

— Американцы обязательно втянут Мексику в эту войну, — сердито продолжал отец. — Это ясно как день. Они похожи на маленьких детей, которые бросаются камнями. Сначала спровоцировали войну, а потом начали истошно кричать: «Война! Война!» Уверен: как только они продвинутся на соседнюю территорию, то захватят земли в два раза больше, чем уже прибрали к рукам.

Матео было двенадцать лет, когда двенадцатого мая 1846 года война была все-таки объявлена. И через шестнадцать месяцев Соединенные Штаты завладели не только той территорией, из-за которой они спорили с правительством Мексики, но и половиной Нью-Мексико, простирающейся от границы Техаса до реки Рио-Гранде. Туда входил и город Санта-Фе. Когда стало известно о том, что Арчулета сдал Санта-Фе без боя, отец Матео пришел в ярость.

— Арчулета просто дурак, что не оказал сопротивление.

— Этот человек слишком честолюбив. Он не понимает, что заключил сделку с дьяволом. Керни позволит ему править этими землями к западу от Рио-Гранде только до тех пор, пока они не подтянут новые силы. А потом они просто избавятся от Арчулеты, как это было с Санта-Ана.

— Да, Керни совершенно беспощаден… к тому же он тоже жаждет власти. Он хочет стать губернатором штата Калифорния. И если ему удастся присоединить Нью-Мексико к Америке, будьте уверены, он получит то, о чем мечтает, — задумчиво проговорил дядя Хоакин.

Когда до них дошли слухи о том, что мексиканцы подняли восстание в Таосе, на высоком загорелом лбу Кастилио Гарсиа Лорки появились новые глубокие морщины.

— Если правда, что наши люди убили губернатора Бента и больше двадцати его офицеров, то это несомненно дело рук Арчулеты. А это означает только одно: он наконец-то понял, что американцы собираются завладеть территорией, которая была поначалу обещана ему.

— Боюсь, ты прав, — проговорил дядя Хоакин. — И американцы так просто этого не оставят. Теперь последуют расправы. И за глупость и жадность Арчулеты будут страдать наши люди.

— Мне бы очень хотелось, чтобы ты ошибался, но я знаю, что твои слова справедливы, Хоакин.

— Магоффин — вот наглядный пример их подлости и лицемерия. Они используют его как предателя Иуду! Он до сих пор двигается на запад и готовит наш народ к приходу американских завоевателей. Он рассказывает им сладкие сказочки, обещая, что американцы не станут отбирать у них землю. Это отвратительный и опасный негодяй! Он бессовестно обманывает наших людей и даже не соизволит объяснить им, что, когда американцы придут к власти, они одни будут решать, кто имеет право пользоваться законом, а кто нет.

— Законы очень легко изменить, но еще легче ими манипулировать. Американцы — жадный народ, и его правители превозносят лишь тех политиков, которые помогают им набивать карманы. Они слишком заняты этим, и им некогда думать о нуждах своего народа.

— Так же, как и нашим правителям, — рассмеялся дядя Хоакин.

— Нечего кусать руку, которая дает тебе хлеб, — проговорил Кастилио, усмехаясь на замечание дяди Хоакина, давая понять, что он с ним согласен. — Закон для них — очень удобная вещь, которой можно прикрывать свои действия. Американцы сами назначают судей и присяжных. А мы на этой земле — эмигранты и полностью зависим от их порядочности или отсутствия таковой. Если человеку, сидящему в суде, захочется продать мою землю с аукциона…

— И плохо то, что Магоффин не упоминает об этих «деталях», когда славит американцев и обещает законопослушным честным гражданам неприкосновенность их имущества, — добавил дядя Хоакин.

— Этот человек должен быть арестован, — угрюмо заключил отец Матео, уставившись на резную каминную решетку. — Но уже слишком многие поверили ему… Магоффин просто дьявол. Он покупает наших людей с помощью вина и бурных празднеств. Американцы будут издеваться над нами до тех пор, пока мы не поймем, как они коварны!

Когда Матео окреп настолько, что смог сесть на лошадь, он начал разыскивать по деревням батраков, которые работали у его отца. Юноша просил помощи у этих людей, но в ответ каждый раз слышал одно и то же:

— Нет, Я не могу на это пойти… — Из-за плеча батрака робко выглядывали его жена и дети — их темные глаза были полны страха. Не имея часто куска хлеба, они привыкли быть осторожными.

— Но как ты добудешь еду? Кто даст тебе работу?

— Если нас всех убьют солдаты, нам не будет нужна еда.

— Значит, ты предпочитаешь, чтобы солдаты заморили тебя и твою семью голодом?

— Голодать лучше, чем умереть.

Теперь Матео очень хорошо понимал слова отца. Мексиканцы слишком боялись умереть, поэтому предпочитали не жить. Даже его брат Антонио не стал ему помогать.

Это продолжалось до тех пор, пока Матео не ограбил армейский дилижанс с зарплатой, убив при этом троих охранников. На вырученные деньги он нанял двух метисов, двух отступивших от веры и одного апачи, изгнанного из племени. Это было, конечно, невесть что, он бы хотел, чтобы его армия была многочисленнее, но обиженные Богом полукровки и преследуемые законом индейцы были все же лучше, чем совсем ничего.

Это было началом. После каждого удачного нападения на солдат его отряд становился все больше. Сейчас он может собрать огромную армию — пятьсот человек — всего за неделю, и они будут беспрекословно выполнять его приказы. Черный Кот сделался защитником и чуть ли не святым для всех обиженных и угнетенных. Он никогда не допускал ошибок. Даже сейчас. Когда-то его банда не давала покоя белым на огромной территории. Но это было давно. Сейчас его люди затаились, живя со своими семьями как простые фермеры. Но пришла пора приниматься за старое… Может быть, он решил так потому, что никак не мог забыть подлой измены Риты и своей любви к Тиа и Андреа? И это вновь заставило его превратиться в крестьянского вожака?

Оглядываясь на прожитые годы, Матео старался понять, как это произошло. Он был так счастлив со своими дочками… Вернее, с дочкой и выродком — результатом измены Риты. Это просто убило его. Проснувшийся в нем монстр постоянно напоминал ему об измене жены. В глубине души Матео понимал, что никогда не сможет убить мать Андреа, но монстр беспощадно будил в нем старую ненависть и заполнял ею все его мысли. Ему хотелось в такие минуты немедленно вскочить на лошадь, разыскать Риту и одарить ее самой страшной смертью. Стояла жара, но он чувствовал, как от этих мыслей у него в жилах стынет кровь.

Он никогда не видел своего монстра, но очень часто разговаривал с ним, и тот отвечал ему. Матео пытался объяснить ему, что не сможет убить Риту, но в эти минуты он был похож на пьяницу, обещавшего никогда больше не пить. Монстр, сидящий у него внутри, уже перестал верить обещаниям. Хуже всего ему бывало по ночам…

Но и когда Матео бодрствовал, эти мысли не давали ему покоя. Он постоянно мучился, вспоминая, каким же был глупцом. Чужеземцы и на этот раз смогли обмануть его! Он слишком поздно понял, как был слеп, ведь это же верх идиотизма — думать, что у него может быть дочь блондинка. Ему надо было убить Риту, когда он только увидел Терезу. А она смеялась над ним все эти годы. А может, он сам виноват? Он каждый раз краснел от стыда, вспоминая свою неудавшуюся расправу над Ритой. Матео не знал, кто всадил в него нож и оставил умирать на полу, как последнюю собаку. Может быть, ее очередной любовник? Рита правильно поступила, что уехала и пряталась от него. Его единственной ошибкой в жизни было то, что он не убил ее двадцать девять лет назад, еще до того, как родилась Андреа. Остальные мужчины убили тогда всех женщин, которых увезли с собой, ограбив поезд. И только он один свалял такого дурака! Это было ужасно глупо. Но когда Матео узнал, что она от него забеременела, он взял ее с собой и заставил выйти за него замуж.

Интересно, сколько раз она изменяла ему? И ей все сходило с рук. И только потому, что Рита с самого начала не побоялась дать ему отпор, она по-настоящему начала драться с ним, завоевав тем самым его искреннее восхищение. Матео до сих пор не мог забыть, какой она была, когда он ее увидел в первый раз: такая светлая и сочная, жизнь так и кипела в ней… Глядя на нее, он почувствовал себя мужчиной, самцом. Рита была женщиной от самых корней золотых волос, до кончиков пальцев на ногах. И она принадлежала ему, пока… Впрочем, теперь Матео сомневался в том, что эта женщина вообще когда-нибудь была его.

В его мозгу снова и снова возникали картины убийства Риты. Только огромным усилием воли Матео удалось остановить эти видения. Но вот наконец они отпустили его, и он почувствовал облегчение и вместе с тем невероятную усталость, она накатилась на него, как огромная волна.

Матео больше не мог так жить. Он снова представил себе Риту, и тут в его памяти всплыл другой образ: Тереза, Рита, Тереза… Рита, Тереза… Вдруг его осенило. Ведь Рита бешено, как львица, будет сражаться за своего детеныша. Так вот: он украдет Терезу и сделает ее своей любовницей. А потом как-нибудь сообщит Рите, чем он занимался с ее дочерью. Рита с ума сойдет от бешенства, узнав, что ее муж сделал с ее доченькой. Вот такая месть действительно принесет ему удовлетворение.

К нему вернулось чувство уверенности и силы, и Матео с облегчением вздохнул. Рита будет далеко от него, но он сможет жить спокойно. Он будет наслаждаться при мысли, что Рита будет знать о том, что ее «малышка» спит с ним… Это несомненно заставит ее страдать!

Наконец-то он придумал достойную месть. Но как долго он шел к этому! Это на него не похоже. Тут Матео вспомнил про Эстебана, который терпеливо ждал, когда дядя обратит на него внимание.

— Генерал, — осторожно позвал его Эстебан, — вам что, плохо? — Юноша даже побледнел. Матео приложил ладонь ко лбу.

— Нет, уже все в порядке. Эта поездка оказалась немного утомительной после болезни. Но теперь все прошло. Давай выкладывай мне свои хорошие новости, Эстебан. Я готов выслушать все, хотя ты и не настоящий священник.

Молодой человек фыркнул и гордо расправил плечи.

— Вы обижаете меня, генерал! Я учусь на священника с двенадцати лет.

— Тысяча извинений, — тихо проговорил Матео. — Я помню только, как маленький чертенок расклеивал плакаты на улицах и как разъяренные полицейские грозились, что повесят его, если поймают. Я вовсе не хотел тебя обидеть.

Эстебан Ампаро пожал плечами.

— Если подходить к делу с технической стороны…

— Я тоже всегда подхожу к делу с технической стороны, но хватит об этом. Давай свои новости.

— Один гринго, владелец шахты под названием «Крепкий Орешек», решил на этот раз не отдавать серебро Уэллсу Фраго. Через два дня он сам со своими людьми повезет слитки на сто шестьдесят тысяч долларов.

— Куда?

— В Сильвер-Сити. Мы узнали об этом сегодня утром.

— Как они поедут?

— Через долину Анимас.

— Через «Кузню дьявола»? — Матео нахмурился. — Но почему они выбрали путь, которым пользуются контрабандисты?

Эстебан широко улыбнулся.

— Возможно, они думают, что если сами прикинутся контрабандистами, то настоящие контрабандисты их не тронут.

— Сколько их будет?

— Двадцать мужчин и десять мулов.

— Десять? А сколько серебра?

— Четыре ящика, генерал.

— Зачем же им еще шесть мулов? — спросил Матео.

— Это часть их хитрого плана.

— Так… Они собираются переодеться мексиканцами?

— Конечно.

— Кто хозяин?

— Очень важный чужеземец, даже не скрывающий своего пренебрежительного отношения, к нашему народу.

— Его имя, — потребовал Матео.

— Сеньор Рассел Слоан… Весьма заносчивый гринго, который никогда не упускает случая продемонстрировать свою силу.

Матео облегченно улыбнулся. Пора приниматься за дело.

— Ну что ж, спасибо тебе, мой маленький брат. Храни тебя Бог.

— И вас храни Господь, генерал! — радостно ответил Эстебан. Он даже слегка покраснел от гордости, когда Матео назвал его «мой маленький брат».

— Я хочу попросить тебя еще об одном одолжении, Эстебан.

— Да, я все сделаю, генерал, — быстро ответил юноша.

— Здесь в городе находится одна девушка, и я хочу, чтобы ты за ней проследил.

— Это наш человек?

— Это мой человек. Ее зовут Тереза Гарсиа Лорка… — Разыскивая ее, Матео обошел все гостиницы, пока не увидел имя Тиа в регистрационной книге гостиницы «Оксиденталь». Ему не нужно было ничего объяснять молодому человеку.

— А-а-а! Тиа! — Эстебан гордо и понимающе кивнул. Он был одним из немногих, посвященных в семейные дела Черного Кота. Даже Андреа не знала о своей семье столько, сколько знал о ней Эстебан Ампаро.

— Она остановилась в «Оксидентале». Пригляди за ней и сообщи мне, куда она отправится.

Матео решил, что Билл Баркарт уже, наверное, умер. Может быть, именно поэтому Тереза оказалась в Томбстоуне. И как только она поедет на ранчо…

— Да, генерал.

Глава девятая

Только после того, как карты были розданы всем игрокам, Стив Баркарт медленно протянул руку к тем пяти, которые лежали перед ним. Развернув их, он увидел три дамы и две тройки и поблагодарил в душе удачу, которая сегодня была к нему так милостива.

— Сколько еще? — спросил Рассел Слоан, глядя, как колеблется Стив, держа карты в правой руке.

— Мне достаточно, — ответил Стив, заметив, как нахмурился Морган Тодд, посмотрев в свои карты. Он прищурился, откинулся на спинку стула и поджал губы. Как у настоящего азартного игрока, у Тодда были железные нервы, он был удачлив, по-мужски заносчив и совсем не дурак.

— Я выхожу, — заявил Тодд. — Мне кажется, он снова блефует, но я слишком устал от игры, чтобы это проверить.

Сидящий напротив Тодда Джек Мартин тоже откинулся на спинку стула и демонстративно потянулся.

— Некоторые игроки всегда блефуют, другие же — никогда. Стив делает это, только когда у него нет другого выхода или когда уверен, что это сойдет ему с рук. Сейчас у него нет такой необходимости, значит, он, скорее всего, не блефует.

— Ты играешь или выходишь? — спросил Слоан.

— Выхожу. Я и так уже проигрался, — ответил Мартин, бросая карты на середину стола. — Ты сегодня много заработал, босс.

— Спасибо за легкие деньги, — усмехнувшись, проговорил Стив.

— Не за что, приятель. Я могу позволить себе это ради нашей дружбы, все равно приходится их отдавать Уэллсу Фраго за погрузку и отправку, — ответил Мартин.

Морган Тодд фыркнул от раздражения.

— Негодяи! Мы, конечно, правильно сделали, что не пошли им на уступки! И ведь чертовски трудно определить, грабит ли нас Карлей Билл, или это делают Уэллс Фраго со своей компанией от его имени. Дьявольщина! Может быть, Уэллс Фраго специально нанял Карлей Билла и Кантонов грабить пассажиров, чтобы с нас потом спускать по десять шкур при отправке серебра? — многозначительно спросил он присутствующих.

Рассел Слоан наклонился вперед и, таинственно улыбаясь, посмотрел на Баркарта, Тодда и Мартина.

— Чудаки, вы только и можете, что возмущаться и жаловаться! Но среди нас есть один человек, который не желает полагаться на милость какого-то Фраго, умоляя его, чтобы он сделал за него всю черную работу.

Морган Тодд раздраженно вздохнул. Ему уже давно надоела дурацкая манера Слоана говорить о себе в третьем лице. Слоан любил поразглагольствовать, причем делал это всегда громко и долго. А по сути своей он был просто эгоист и негодяй. Если бы Рассел Слоан не владел большей частью двух самых прибыльных рудников в этом районе, местные жители и дня не потерпели бы его присутствия в Томбстоуне.

— Ну и что же ты собираешься предпринять? — полюбопытствовал Стив. Они знали, что их обворовывают. Уэллс Фраго зашел уже слишком далеко в своем «бизнесе по перевозке серебра». Присутствующие с удовольствием избавились бы от него, если бы смогли найти и удержать при себе надежную охрану.

С самодовольной улыбкой на грубом лице Слоан наклонился к ним еще ближе. С его вьющимися волосами и уверенным взглядом он вполне мог бы стать политиком.

— Я уже снарядил обоз из мулов. Но товар будет только на первых… так что в любой момент я могу избавиться от половины обоза, — гордо заявил он.

— Мне кажется, это довольно рискованно, — засомневался Стив.

— Вовсе нет. — Слоан скрестил руки на груди. — Я даже придумал способ, как окупить это путешествие.

Морган скептически сдвинул брови.

— Черт возьми, и как же?!

— Очень просто! Я купил всех мулов у дона Мигуэля, — сказал Рассел. Но это имя не произвело на молодых людей никакого впечатления. Он укоризненно покачал головой. — Вы что, не знаете, кто такой дон Мигуэль?

— А разве мы должны его знать? — спросил Стив, едва сдерживая улыбку, — уж больно напыщенно говорил Слоан. Рассел красивым движением взял со стола карты.

— Дон Мигуэль — всего лишь главарь шайки контрабандистов. Я купил у него обоз вместе с товаром. В Сильвер-Сити я смогу продать этот товар в три раза дороже, да еще мне не придется платить Фраго.

— Ладно, поздравляю вас обоих! — сказал Морган. — А теперь давайте играть. Я хочу посмотреть, как Стив на этот раз выкрутится, а потом мне еще нужно повидать одну даму и решить кое-какие проблемы.

Все рассмеялись. Излюбленным местом решения «проблем» Моргана был бордель «Седис Плейс» на Аллен-стрит.

— А ты что скажешь, Баркарт? — спросил Слоан.

Стив подмигнул Моргану и положил на стол пачку банкнот.

— Пять сотен, — небрежно произнес он. Слоан чуть не поперхнулся бурбоном, который пил.

— Это для него слишком много! — рассмеялся Морган. Ему стало ужасно весело — он любил, когда с Рассела Слоана слетал апломб.

Слоан бросил быстрый взгляд на Баркарта.

— У меня нет такой суммы при себе. Могу выложить на четыре сотни меньше, — мрачно проговорил он.

— Можешь принести недостающую сумму чуть позже, — согласился Стив, не сводя дразнящего взгляда с лица Слоана.

— Конечно, могу! — прорычал Слоан. Все еще колеблясь, он снова посмотрел в свои карты: там и не пахло выигрышем в пять сотен. Как, черт возьми, у Стива оказались хорошие карты? А может, он все-таки блефует? Последние три игры он блефовал. Почему бы ему не сблефовать и на этот раз?

Наконец, Слоан кивнул.

— Хорошо, я играю. Давай, показывай, что там у тебя.

Стив ощутил чувство вины. Слоан был толковый парень, но его манера важничать и считать себя пупом земли приводила к тому, что он вечно оказывался в глупом положении. Даже его особняк, который он построил на задворках Томбстоуна, был наглядным тому примером. Выдержанный в стиле английской династии Тюдоров, со множеством труб и балконов, дом казался перенесенным в пустыню с какого-нибудь веселого зеленого холма в Бермонте. Ухмыльнувшись, Стивен открыл карты.

— Тысяча чертей! — Слоан вспыхнул, его грубое лицо стало красным. Стив похлопал его по спине.

— Знаю я того человека, который угостит нас всех выпивкой, — произнес он, подмигнув Моргану.

— Но у меня нет денег, — промычал Слоан. — Я проигрался…

— Я имел в виду себя, — уточнил Стив, вызывая всеобщий смех.

— А, хорошо, — успокаиваясь, отозвался Слоан, — я выпью с вами, а потом пойду разыскивать для тебя деньги. Вы ведь сняли комнату в отеле, да?

— Ну да, из-за Джуди. Вы же ее знаете. Она покупает себе платье, потом мчится наверх, переодевается и тут же снова бежит по магазинам. На этот раз мы остановились в «Оксидентале», в седьмом номере.

При упоминании о Джуди Морган Тодд быстро отвел взгляд. Даже от одного звука ее имени в нем все закипало. Не надо было ему играть в карты со Стивом. Черт! Да что это с ним? Он должен что-то решить. Или объясниться с ней, или забыть о ней навсегда. Может быть, поэтому он сегодня весь день так старательно избегал встречи с ней? Нельзя позволять такой женщине, как Джуди Баркарт, поймать себя в сети… Или хотя бы давать повод ей думать так. Что-то он зачастил к ним на ранчо…

— Выпивка за мой счет, — прокричал Стив, обращаясь к бармену. Послышались радостные крики. Стоя в баре рядом с Морганом Тоддом, Стив угощал весело гудящую толпу уже по второму разу. Пробили висевшие над камином часы, напомнив о времени. На лице Стива появилось смятение. Морган, потягивая очередную порцию виски, вопросительно посмотрел на него.

— Что случилось?

— Черт! Меня Джуди ждет. Я совсем забыл, зачем приехал в город. Могу тебя заверить, если Джуди действительно придется меня ждать, она разозлится как черт!

— Так зачем же ты явился в город?

— Встречать поезд. — Он опрокинул последний стакан и отправился в «Оксиденталь», где собирался переодеться в дорогу.

— Ты говоришь, прямо как учительница, — раздраженно заметила Джуди. Сидящая напротив нее за столом Андреа улыбнулась.

— Я и была учительницей.

Джуди повернулась к Тиа и скорчила мину.

— Оно и видно.

— Еда была просто замечательной, — похвалила Андреа, не обращая внимания на ее колкость.

— Ты как будто этим удивлена? — поддразнила ее Джуди, подмигнув Тиа.

— Пожалуй, да. Не ожидала, что в Томбстоуне может оказаться повар-француз.

Джуди пожала плечами, довольная тем, что она местная и хорошо знает здешние законы.

— Люди всегда тянутся туда, где есть деньги. Если эти серебряные рудники окажутся плодоносными, то Томбстоун скоро появится на карте. Ведь всего два года назад тут ничего не было, только холмы.

— Поразительно. Ведь он выглядит как…

Джуди довольно рассмеялась.

— Как настоящий город, да?

— Ну да, как ты догадалась? — Андреа была просто восхитительна, играя роль настоящей городской жительницы. Джуди улыбнулась, чуть изогнув красивые губки.

— В Томбстоуне есть все, чему положено быть в большом городе: кафе-мороженое, дом моделей, кстати там шьют очень хорошо, «Берд Гейдж Опера» и три великолепных отеля. В салунах работают опытные бармены, которые могут предложить все: от шампанского до мятного ликера. Официантки носят белые крахмальные передники, и еще у нас есть целых три газеты.

— Потрясающе! За деньги можно купить все, что угодно, да?

— Кроме мира и спокойствия, — вставил Джонни. — Здешние скотоводы, каковым был и твой отец, время от времени поднимают шум по поводу пыли и дыма, отравляющих их земли.

— Но это только придает окрестностям больше привлекательности. — Андреа улыбнулась Джонни. Аккуратно промокнув губы салфеткой, она положила ее рядом с тарелкой. — Я могу где-нибудь переодеться в дорожный костюм?

— Да, наверху, — ответила Джуди. — Седьмой номер. Если ты хочешь принять ванну…

— Нет, я подожду с этим до приезда на ранчо. У вас ведь там есть все удобства, правда?

Джуди пропустила ее последний вопрос мимо ушей. Она вдруг испуганно округлила свои выразительные карие глаза.

— Господи! Нам уже пора выезжать! До ранчо надо добраться, пока не стемнеет.

Андреа нашла седьмой номер без труда. Закрыв изнутри дверь, она положила чемодан на кровать и достала из него костюм для верховой езды — желтовато-коричневую юбку и такого же цвета кофту, которые она специально положила сверху. Расстегнув ряд маленьких крючков, Андреа скинула платье и, взявшись за подол тонкой сорочки, потянула ее вверх, снимая через голову. Тут она услышала, как в двери поворачивается ключ.

Испугавшись, Андреа едва успела опустить сорочку, и тут дверь открылась.

— Что за черт? — тихо произнес мужчина, уставившись голубыми глазами на ее обнаженные руки и плечи. Сердце в груди Андреа вдруг бешено заколотилось.

— Вы, должно быть, Стивен Баркарт, — произнесла она, готовая представиться сама. Опершись рукой о косяк, Стив медленно осмотрел изящную фигуру женщины с головы до ног и восхищенно присвистнул.

— А ты, должно быть, мои четыреста долларов. — Он затаил дыхание, думая, что Расс Слоан решил пошутить над ним. У старины Слоана оказался недурной вкус. А может быть, этот негодяй решил воспользоваться его номером в отсутствие хозяина? Как бы то ни было, эта женщина вызвала в нем такое безумное желание, какого он не испытывал никогда в жизни. У нее были огромные темные глаза, кожа, похожая на светло-золотистый атлас, на щеках — бледно-розовый румянец и губы, от которых можно было просто сойти с ума. Тонкие, изящные руки слегка задрожали, когда она безуспешно попыталась прикрыть проступающие под сорочкой полные красивые груди, тонкую талию и гладкие округлые бедра. Длинные, цвета красного дерева волосы светились, подобно ореолу, вокруг головы, освещенные льющимся из окна светом солнца.

Расс, наверное, прислал ее вместо долга. И он простит ему его должок. Стив почти пожалел, что женщина стояла там не совсем обнаженная, но это, конечно, не проблема. Ему не составит большого труда раздеть ее до конца. Главное, что она была здесь. И она стоила четырехсот долларов. Не долго думая, Стив бросился к ней.

Андреа ничего не успела сделать. — Стив Баркарт крепко обнял ее. Она попыталась вырваться, но тщетно — его невероятная сила лишила ее возможности даже сдвинуться с места. Ее охватила беспомощность и нежелание сопротивляться энергии и желанию, исходящим от него. В эту невероятно долгую секунду, длившуюся между первым прикосновением и первым поцелуем, Андреа успела почувствовать все: и его мужское, животное желание, и обжигающий жар его кожи, и дурманящий запах его тела — немного горьковатый и сладкий с примесью терпкого мыла.

В следующий момент он уже жадно впился губами в ее полуоткрытые губы, с которых так и не успели слететь слова предупреждения и протеста. Его жаркий поцелуй разбудил в ней страстное желание. Стиснутая кольцом сильных рук, чувствуя, как раскаленные ладони гладят ее голую спину и плечи, Андреа почти бессознательно обвила руками его шею.

Она почувствовала запах виски. Он пьян? Или это она опьянела? Может быть, поэтому он и не смог сдержать своего желания? Стив продолжал целовать ее губы, грудь… Каждое прикосновение его языка вызывало в ней дрожь. Голова Андреа закружилась. Это, наверное, виски… Его пары попали ей в кровь, заставив забыть обо всем на свете. Андреа изнемогала от его ласк, она готова была растаять в этих жарких объятиях…

Тонкая ткань сорочки была слабой защитой от сильных и напористых рук. Андреа вдруг поняла, что оказалась совершенно обнаженной. Ноги ее подкосились. Не отрываясь от ее губ, Стив поднял девушку на руки и понес на кровать. Андреа вдруг почувствовала под собой мягкую и прохладную поверхность простыни, но как она на ней очутилась, не помнила.

Они прильнули друг к другу с невероятной страстью. Это было необыкновенное чувство — оно будоражило кровь, не давало ей дышать, и она полностью была в его власти. Его руки, язык продолжали ласкать ее, заставляя трепетать все тело. Это ее кровь так бешено пульсирует, готовая вырваться наружу? Или это его кровь переливается в нее?..

Стив начал ласкать губами грудь девушки, и она почувствовала, как внутри у нее что-то разрывается, растекается. Андреа застонала от наслаждения.

Снова и снова он возвращался к ее губам, ей казалось, что их поцелуи длились целую вечность. Андреа не заметила, когда мужчина успел раздеться, она только почувствовала, что он тоже обнажен и уже раздвинул коленями ее ноги. Он нашел ее руку и провел ей по своему телу… Что-то огромное, горячее и гладкое запульсировало под пальцами Андреа… Это напугало девушку, и она открыла глаза.

Его волосы в свете струившегося через окно солнца были такими же золотистыми, как у Тиа.

Тиа… Боже! Она же пообещала Тиа…

— Нет! — простонала она, отталкивая его изо всех сил. — Нет! Нам этого нельзя! — Она схватила его за волосы и потянула.

— О-о-о-у! Черт возьми! — Изогнувшись, Стив откинулся и оперся на локоть. Что, черт побери, она делает? Если это была всего лишь шутка, то и она, и этот мерзавец Расс Слоан поплатятся за нее! Он уже слишком далеко зашел. Андреа почувствовала, что именно сейчас она должна солгать ему, иначе их уже ничто не остановит.

— Стив… — Она еще дышала, ее грудь тяжело поднималась и опускалась, — я… твоя… сестра.

В голубых глазах пылало желание, его рука все еще лежала на ее груди. Стив ничего не понимал.

— Стив, — задыхаясь прошептала Андреа, — Стив… я —…Тереза!

Наконец в его глазах появилось понимание, а вместе с ним и отчаяние. Она почувствовала, как его тело сникло и охладело. Издав протяжный стон, он закрыл глаза и перевернулся на живот, отвернувшись от нее.

— Стив… — еще раз прошептала Андреа.

Чувствуя, как все его тело воспротивилось такому финалу, он яростно застонал. И этот всхлип боли, казалось, потряс комнату.

— Стив… — позвала Андреа еще раз.

— Уходи… — прорычал он. — Уходи, пока я не передумал!

— Прости меня. — Она почувствовала себя обманщицей. Сейчас ей, больше всего на свете хотелось дотронуться до него, погладить эту широкую мускулистую спину, снова почувствовать исходящее от него тепло и истому. Все ее существо рвалось к нему.

— Уходи!!! — Андреа прекрасно понимала, в каком ужасном состоянии он находится. Она растерянно встала с кровати.

— Но мне нужно одеться, — проговорила она, — я же не могу уйти прямо так…

— Одевайся! — грубо приказал он.

Быстро собрав одежду, Андреа начала натягивать ее, стоя возле кровати. Стив лежал совершенно неподвижно, он не попытался укрыться и ни разу не посмотрел на нее.

— Ты очень на меня рассердился? Прошу тебя, не надо. Ты ведь не дал мне слова сказать, я не успела…

— Вон!

Андреа как ошпаренная кинулась к двери и выскочила из номера. Сердце колотилось почти так же, как несколько минут назад, когда его губы страстно ласкали ее и она чувствовала тяжесть разгоряченного тела Стива. Ей захотелось вернуться и все ему объяснить. Даже сказав ему правду, — что было совершенно невозможно из-за обещания, данного Тиа, — она все равно ничего не изменит. Стив теперь никогда ее не простит.

Но, вспомнив все, что только что произошло, она вдруг почувствовала прилив гнева. Он не имел права вот так врываться и бросаться на нее! И ей вовсе не за что извиняться перед ним! Какая же она дурочка!

Андреа повернулась и показала язык закрытой двери. Она теперь была даже рада, что Стив Баркарт так разозлился. Ну и пусть себе злится! И все же, спускаясь вниз по лестнице, Андреа снова и снова спрашивала себя, что произошло бы, если бы она не остановила его?..

Глава десятая

Только в нескольких милях от города Тиа наконец вздохнула спокойно, отбросив прочь мысли о старике-мексиканце. Крепко держа в руках поводья, девушка обернулась и еще раз посмотрела на окружающие Томбстоун холмы: безлесые, выжженные солнцем, а потому коричневые и мрачные. Было трудно поверить в то, что под ними скрываются огромные залежи ценного серебра. Но в холле отеля она слышала, как несколько мужчин, одетых в очень модные и дорогие костюмы, в которых они были похожи на каких-то экзотических птиц, говорили о том, что эти места ждет большое будущее. По их словам, руда, поднимаемая на поверхность с помощью вагонеток, стоила от пятнадцати до пятидесяти тысяч долларов за тонну. А эти вагонетки день и ночь возили ее через весь город к плавильням. Даже сейчас, приглушенные расстоянием, тяжелые удары дробильных мельниц мерно сотрясали землю, подобные ударам сердца огромного великана.

Да, Томбстоун отличался от ленивого крошечного Тубака, и все-таки Олбани отличался от него еще больше.

Не обратив внимания на пристальный взгляд Джуди, Джонни приостановил коня и оказался позади их небольшой группы, рядом с Тиа, которая легко управлялась с послушной кобылой, выбранной им специально для нее.

— У тебя все в порядке? — поинтересовался он, снимая шляпу и вытирая вспотевший лоб.

— Да. Мне просто захотелось еще раз посмотреть на самый шумный город, который я видела в жизни.

— Да, это, конечно, не Тубак, — согласился он.

Тиа слегка занервничала. Джонни смотрел на нее не отрываясь, и она чувствовала себя ужасно неловко. Он как будто проникал ей в душу и видел, что ее сердце начинает чаще биться. Мало того, он знал, что это из-за него. А может быть, он думал, что имеет право на этот взгляд…

У него была привычка так странно кривить уголки губ, что это заставляло девушку вспоминать вкус его поцелуя. Щеки Джонни были такого же терракотового цвета, как и его руки…

Одна из этих рук держала ее за запястье, когда она стояла перед отелем, и какое странное тепло исходило от нее. Воспоминание об этом тут же вспыхнуло румянцем на щеках Тиа.

Джонни смотрел на нее так, словно ждал ответа на вопрос. Его взгляд переходил с глаз на губы.

— А далеко отсюда ранчо? — спросила Тиа, надеясь отвлечь его внимание.

— Где-то в тридцати милях. Мы окажемся на земле Баркартов уже примерно через пять миль, но господский дом находится на самом севере долины Салфар-Спрингз, в трех милях от форта Боуи. — Джонни указал на восток, где простиралась внушительная горная гряда. — Это — Чирикахуас, здесь самые лучшие пастбища во всем штате. Хотя сказать про него так — значит не сказать ничего. Билл купил его лет тридцать назад за бесценок. Я слышал, что он заплатил за всю долину всего десять тысяч долларов вдове полковника, который, в свою очередь, приобрел ее на аукционе, после того как солдаты отобрали эту землю у каких-то мексиканцев.

— Похоже, у Стива и Джуди денег — куры не клюют. — Тиа всегда завидовала тем, кто живет на своей земле и в своем доме. Она с мамой и Андреа всю жизнь прожили на чужой земле и в домах, которые им не принадлежали.

— Да, — сухо проговорил Джонни. — Но это не только доходы с ранчо. Старина Билл выкупил половину рудника Лаки Касс у Дика Гирда и братьев Чиффелин до того, как шахта начала приносить доход. Он выложил десять тысяч за половину рудника и за все оборудование. Это совсем небольшая цена. Шахта сейчас приносит такие деньги в неделю.

— Десять тысяч в неделю?! Но это же немыслимо! Что же делать с такими деньгами? — Джонни усмехнулся — глаза девушки были круглыми, как блюдца.

— Если бы у тебя были такие деньги, чтобы ты прежде всего сделала?

— Прежде всего? Я? — Прищурившись на солнце, Тиа покачала головой. Она и представить себе не могла таких денег. — Если бы у меня было столько денег, я бы прежде всего купила дом для мамы… Огромный дом, в два этажа, и чтобы земля вокруг была, и деревья, и все такое… У нас никогда не было своего дома. А у твоих родителей есть дом?

Улыбка на его лице вдруг угасла.

— Нет.

— А вот ты бы хотел купить для них дом?

— Они умерли.

— Извини, — прошептала Тиа. Совершенно бессознательно она нагнулась и положила ладонь ему на руку. Джонни понимал, что должен объяснить ей, что это случилось много лет назад, но ему так понравился ее жест и сочувствие… Может быть, после этого она перестанет постоянно убегать от него?

Испугавшись, что Джуди может наблюдать за ними, Тиа слегка потянула повод. Лошадь еле заметно запнулась, и это дало ей возможность убрать руку. Теперь надо было перевести разговор на другую тему.

— А Стив большей частью живет на ранчо?

— Нет. Ведь Стив — прекрасный горный инженер. Он почти все время находится на шахте. Но сейчас он решил позволить себе небольшой отпуск в связи с появлением Андреа. Наверное, для того, чтобы Джуди не убила ее.

Тиа с беспокойством посмотрела ему в глаза, пытаясь понять, шутит ли он, или говорит серьезно. Но, заметив в них лукавый огонек, облегченно вздохнула.

— А какой он?

— Стив? Он очень хороший. Но он не для тебя.

Тиа рассмеялась.

— Почему это не для меня?

— Потому что для тебя есть я.

Тиа уже собиралась ответить, но Джонни резко повернулся и, сощурив глаза, начал во что-то вглядываться. Она тоже повернулась.

— Вон там, — произнес он, указывая на восток. Ей показалось, что пустыня вдалеке вдруг ожила и задвигалась, как волны на море. Сначала Тиа подумала, что это обман зрения, но потом ясно увидела большую перемещающуюся полосу пыльно-коричневого цвета.

— Что это?

— Носухи, — пояснил Джонни, поворачиваясь и доставая бинокль из сумки, висевшей у седла. — Огромная стая носух.

— Ого! — Тиа видела носух в Тубаке. Они обычно передвигались группами чуть больше дюжины. Этих же было, похоже, больше ста. Девушка никогда раньше не встречала такого количества. Они бежали, задрав пушистые длинные хвосты, полосатые, как у енотов, прямо в небо. Когда животные поравнялись с людьми, Тиа рассмеялась. Носухи — самые потешные звери, которых она когда-либо видела. Они похожи на маленьких коричневых медвежат с длинными кривыми лапами и неуклюжей очаровательной походкой. Носы у них — как у свиней, мордами они напоминают вечно чем-то озабоченных барсуков, а туловища такие же длинные и худые, как у койотов.

Носухи пересекли их путь в каких-нибудь двадцати ярдах и уже через несколько минут исчезли среди кактусов, покрывающих пустыню.

— Они могут лазать по деревьям так же быстро, как кошки, — сказал Джонни.

— Я как-то видела одного на аллее позади ресторана в Тубаке. Он копался в мусоре.

Джонни скривил губы в своей любимой саркастической усмешке.

— Тот, наверное, был просто очень старый. Когда они стареют, они уже не могут угнаться за остальными. И вот тогда становятся отличными мусорщиками. Едят все, что им удается найти или поймать, как койоты.

Они были немного похожи на скунсов, когда бежали вот так дружно, помахивая прямыми хвостами. Тиа прикинула, что скорость у носух довольно приличная — десять‑пятнадцать миль в час.

— Мы что, не будем их догонять?

Джонни тоже посмотрел вслед остальным и пожал плечами. Последний из всадников уже заехал в ущелье, где на них должны были напасть «индейцы». К горлу у него подкатил ком, он чувствовал злость и бессилие, вспомнив, как пытался отговорить Джуди. Ему захотелось схватить ее за плечи и трясти до тех пор, пока она не опомнится. Такие шуточки можно использовать против людей, которые ведут себя слишком заносчиво и агрессивно, но никак не против безоружной женщины, к тому же уставшей и измученной, попавшей в такой странный город при таких странных обстоятельствах. Стив был полностью согласен с его доводами, когда узнал обо всем после ленча, но к тому времени Джуди уже договорилась со своими «индейцами» и отпустила их. Слишком поздно было отменять затею, но Джонни понимал, что эта «шутка» будет чертовски неприятной и пошлой. Не говоря уже о том, что Тереза Андреа Гарсиа Лорка с ее чувством достоинства и твердым характером заслуживает к себе более уважительного отношения.

— Тиа, — произнес он, — тебе лучше побыть здесь.

Тиа почувствовала, как у нее в животе поднимается неприятное чувство.

— Значит, Андреа все-таки в опасности?

Джонни внимательно посмотрел в ее глаза, в которых затаился страх. Винтовки, стрелы, преследователи, испуганные лошади — все это будет лишь игрой, но он заметил, что Тиа перепугана.

— Да нет же, они просто заставят ее ускакать обратно в город.

— А ты меня не обманываешь?

Джонни пожал плечами. Все-таки странные у нее глаза: они казались прозрачными, как горные ручьи, но по ним ни один мужчина не смог бы прочитать, что творится у нее в душе. Сама же она замечала все и никогда не пропускала ничего важного. И в то же время ее взгляд будил в Джонни какие-то первобытные инстинкты. Он чувствовал себя так, словно оказался перед ней обнаженный… Обнаженный и голодный. Ему очень хотелось попросить ее, чтобы она забыла и об Андреа, и о Джуди и предоставила им самим во всем разбираться. Джонни хотел просто взять Тиа за руку, но его удерживала эта ее странная наивность.

— Андреа может пострадать, да? — настаивала Тиа.

— Андреа производит впечатление женщины, которая вполне может о себе позаботиться.

— Ты хочешь сказать, что с ней ничего не произойдет, если она, например, упадет с лошади на острые камни? — Те смутные страхи, которые не давали Тиа покоя все утро, вдруг ясно всплыли в ее сознании. Да, Андреа была превосходным стрелком, но она не очень хорошо держалась на лошади. Они совсем забыли об этом, когда в волнении и спешке придумывали свой план защиты против выходки Джуди. Она вдруг в полной мере поняла, на какой глупый и бессмысленный риск они пошли, чтобы обмануть Джуди, которая все равно скоро узнает, кто сестра Стива.

Тиа яростно рванулась вперед.

— Что ты собираешься делать?

— Мне очень нравится Джуди, но я должна помешать ей осуществить свой план. Кто-нибудь может пострадать, — ответила Тиа.

Они заехали в ущелье. По словам Джуди, оно было последним — дальше их ждала плоская равнина, на которой они повернут на север и спокойно доберутся до ранчо. Поглядывая на Стива, ехавшего в десяти шагах от нее, Андреа пыталась определить, насколько он еще сердится на нее.

Стив хорошо держался в седле. Напряженно глядя прямо перед собой, за все время пути он проронил всего несколько слов. Джуди вспомнила его глаза, когда он наконец спустился вниз, чтобы познакомиться с «сестрой»: зрачки были узкими, как черные булавочные головки, а сами голубые глаза ярко горели от гнева. Он даже не взглянул на нее, пока Джуди «представляла» их друг другу в своей слащавой манере. Коротко и бесстрастно кивнув, он усмехнулся и произнес:

— Мы уже познакомились.

— Твой брат на удивление неразговорчив, — заметила Андреа Джуди, которая переводила подозрительный взгляд с одного на другого.

— Это точно, — подтвердила Джуди. — Он недавно прочитал маркиза де Сада, и его единственной репликой было то, что маркиз не привык считаться ни с кем, когда ему было необходимо удовлетворить свои потребности! — Джуди схватила Стива за руку и рассмеялась. Стив поморщился и проговорил:

— Маркиз, наверное, всему научился от женщин, но у него не было сестер…

— Ты только подумай, какой ты счастливый, — проговорила Андреа, уверенная, что с Джуди он бы так себя никогда не повел, — теперь у тебя не одна, а две сестры, от которых можно многому научиться.

Однако Стив не был похож на человека, считавшего, что ему повезло. Вот и сейчас Андреа посмотрела на него и вздохнула. Его лицо было серьезным и совершенно бесстрастным. Интересно, это потому, что Стив все еще злится на нее? Может быть, он не одобряет плана Джуди? Или, наоборот, надеется на то, что их затея удастся? Возможно, он мечтает о том, чтобы удвоить свое наследство?

Крик Тиа заставил Андреа резко обернуться. Позади, в нескольких сотнях ярдов, Тиа изо всех сил погоняла лошадь, явно стараясь их догнать. Джонни следовал за ней по пятам. Андреа быстро посмотрела на Джуди, стараясь понять, обратила ли та внимание на то, что эти двое отстали от всех.

Ехавшая с другой стороны от Стива Джуди тоже оглянулась. Ее красивая полная нижняя губа слегка изогнулась в явном неодобрении. Андреа старалась расслышать стук копыт по мягкому песку. Тиа помахала рукой и еще сильней пришпорила лошадь.

Андреа перевела взгляд на Стива, который, казалось, ничего не заметил. И тут она увидела «индейцев». С каждой стороны узкого ущелья появились грозные темные фигуры, их длинные угрожающие перья четко выделялись на фоне неба. Они начали спускаться с разных сторон, копыта лошадей поднимали облака рыжей песчаной пыли. Андреа остановила хилую кобылу и оглянулась на Джуди, которая вдруг страшно оживилась. Она со всей силы натянула поводья и ее лошадь встала на дыбы.

— Индейцы! Нас гораздо меньше! Бежим! — Все, кроме Стива, начали разворачивать коней. Это было смешное зрелище: кругом пыль, лошади испуганно ржут, мужчины пронзительно кричат. — Обратно в город! Быстрее! — вопила Джуди, натягивая поводья, она оказалась во главе группы, спасающейся бегством.

Отъехавший на двадцать ярдов Стив спокойно сидел в седле и наблюдал за происходящим, сурово сдвинув брови. Остальные развернули лошадей и теперь проносились мимо Андреа, следуя примеру Джуди.

Придерживая ногами кобылу, Андреа быстро наклонилась и вытащила коробку, которую все это время держала при себе. Откинув крышку, она быстро вытащила оттуда короткоствольную винтовку. Открыв затвор, она вложила в ствол патрон и молниеносно вскинула винтовку на плечо.

Стив аж подпрыгнул от неожиданности. Проклиная Джуди с ее глупыми идеями, он кинулся к Андреа, которая целилась в одного из замаскированных работников с ранчо ла Рейна.

— Не стреляй, черт бы тебя побрал!

Не обращая внимания на его крик, Андреа прицелилась и выстрелила в ближайшего «индейца», который был от нее в двадцати ярдах. Воздух тут же наполнился криками и ржанием, лошади испуганно встали на дыбы, люди падали, а Андреа, с удовлетворением оглядевшись по сторонам, невозмутимо открыла затвор, чтобы перезарядить винтовку. Но Стив был уже рядом.

— Что, черт возьми, ты делаешь? — закричал он, вырывая у нее из рук оружие.

— Я решила задержать индейцев, пока остальные убегают, — невозмутимо проговорила она. — А ты почему не убежал со всеми?

— А ты?

— Я предпочитаю двигаться в другую сторону, — бесстрастно произнесла она. Тут в воздухе что-то просвистело, и в нескольких футах от копыт лошади Андреа на землю упала стрела. Гладя на нее с отвращением, девушка потянулась за винтовкой, но Стив поднял ее высоко над головой. «Индейцы», наступающие с северной стороны ущелья, увидели, что стряслось с теми, кто спускался по южному склону, и, благоразумно развернув коней, ускакали в разные стороны. Андреа повернула к Стиву гневное лицо. — Даже несмотря на то, что ты отобрал у меня винтовку, я, кажется, все равно обратила их в бегство.

Стив поморщился.

— Где ты раздобыла эту штуковину?

— Она здорово стреляет, правда?

— Черт возьми, даже слишком здорово! Ты убила невинных людей!

— Ты хотел сказать, парочку кровожадных индейцев?

— Это была всего лишь шутка!

— Шутка! К сожалению, меня никто не предупредил, что это всего лишь шутка. Я думала, что нападение настоящее.

Несмотря на свой гнев, Андреа понимала, что они кричат друг на друга, ища повод для ссоры. Хотя, наверное, так оно и было. Ей вдруг захотелось выложить ему в лицо все, что накопилось у нее в душе за их недолгое знакомство.

— Если хоть один из них погибнет, ты у меня ответишь за это, — пригрозил Стив.

— Вряд ли тебе это удастся!

— Клянусь, я это сделаю! — Он весь пылал от негодования и, похоже, был готов тут же стащить ее с лошади и начать «призывать к ответу».

Андреа глубоко вздохнула, пытаясь найти слова, которые охладили бы его пыл, а заодно и ее.

— С твоими людьми все будет в порядке.

— Как же, черт возьми, в порядке! — прорычал Стив, оглядывая извивающихся на земле всадников. К его изумлению, один за другим все «индейцы» очень скоро поднялись на ноги и, поймав своих коней, благополучно поскакали восвояси.

— Черт, я бы убил тебя, если бы кто-нибудь из них пострадал! — пробормотал он.

— Кто же может пострадать от резиновых шариков? — гордо спросила она.

— Резиновых шариков?!

— Конечно, я ведь не хотела поранить кого-нибудь из друзей Джуди.

У него отвисла челюсть. Джуди, которая как раз подъехала и услышала ее последние слова, весело и спокойно рассмеялась.

— Я думал, ты ни о чем не знаешь, — проговорил Стив, глядя на нее совершенно ошеломленно. Андреа пожала плечами.

— Мне сообщила об этом одна мексиканка. Ей случайно удалось узнать, какой «прием» мне подготовила Джуди, — соврала она. Они не должны догадаться, что она имела в виду Тиа. Но Стив, казалось, даже не задумался об этом. А Джуди в ответ только рассмеялась.

— По-моему, она действительно твоя сестра, Стив, — проговорила Джуди. — Она устроила нам прекрасное представление за наши же деньги. Ох, извините, я хотела сказать, за твои деньги.

Андреа невозмутимо улыбнулась Стиву, а потом посмотрела на свою названную сестру с каким-то новым чувством, похожим на уважение. Джуди Баркарт оказалась гораздо умнее, чем она думала. Девушку нисколько не смутило ее поражение.

Андреа думала, что после этого представления они обо всем догадаются, но вышло по-другому. Она облегченно вздохнула. Ей пока еще не хотелось, чтобы Стив узнал, что она солгала ему в гостиничном номере, из-за опасения, что он придет в большую ярость еще от одной лжи.

В конце концов, теперь Стив и Джуди знали, что имеют дело не с какой-нибудь изнеженной простушкой, которая готова, поджав хвост, делать все, что ей прикажут.

Она получила удовлетворение, но его было недостаточно, чтобы заглушить непонятную тревогу, вдруг возникшую у нее в глубине души. Она вспомнила о том, что даже в маленьком, пыльном Тубаке, среди потенциальных убийц, вечно от кого-то скрывающихся бандитов и проституток, они с Тиа всегда казались посторонними.

Сестра с удовольствием крутилась в обществе друзей матери, среди которых были картежники, проститутки, конокрады, шахтеры, а порой и проходящие мимо охотники. Маму, конечно, они все уважали. Она была королевой этого сброда, который Андреа просто ненавидела. Мама всегда говорила, что лучше быть первой, пусть и среди отбросов, но Андреа предпочитала быть последней, но среди людей действительно достойных и уважаемых. Поэтому она всю жизнь чувствовала себя нищей, заглядывающей в чужие окна. Она видела, что там происходит, иногда ее тоже видели и разрешали смотреть, но войти туда она не могла. Иногда кому-нибудь не нравилось то, что она стоит под окнами, и на нее выливали ведро воды. Андреа убегала и некоторое время воздерживалась от своего занятия, но потом снова и снова возвращалась туда. Вот и сейчас она чувствовала себя так, будто зацепилась руками за чужой подоконник и заглядывает в чужую жизнь — жизнь Стива и Джуди. Боже, как же она ненавидела все это!

Теперь оказалось, что Тиа — дочь трусливого человека, прожившего всю жизнь с незаконнорожденной дочерью, боясь сказать окружающим правду. Зато после смерти он предоставил своим детям самим разбираться в родственных отношениях.

Конечно, эти двое заранее возненавидели неизвестно откуда появившуюся родственницу и не собирались принимать Терезу Андреа Гарсиа Лорка в свою семью без боя. А для боя у Стива и Джуди были все преимущества. На первый раз Тиа повезло, так же, как и ей. Но они с Тиа все равно были и останутся сторонними наблюдателями, пришельцами, вторгнувшимися на чужую территорию. Стив и Джуди имели деньги и власть, с помощью которых они могут без особого труда одержать победу.

Стив и Джуди уже выехали из ущелья и повернули на север, направляясь на свое ранчо ла Рейна. Андреа, поджав губы, смотрела, как эти двое едут по долине, которая теперь принадлежала и Тиа. Горы на востоке, казавшиеся наполовину размытыми от жары, сверкали в лучах солнца. Огромная толща песка была покрыта выгоревшей желтой травой и колючим кустарником, протянувшимся до самого горизонта. Вся долина казалась огромной и удивительной.

Андреа увидела, как Джуди повернулась и что-то сказала Стиву, а тот нагнулся и похлопал ее по руке. У Андреа к горлу подкатил комок. Да, она выиграла это сражение, но проиграла всю войну. Ее маленький триумф забудется очень скоро. Своей глупой бравадой она заставила Стива и Джуди еще больше ополчиться против нее и сблизиться в этой борьбе. Так что теперь ни она, ни Тиа не смогут завоевать себе место под солнцем на этой земле.

Глава одиннадцатая

Узнав, что никто не пострадал, Тиа успокоилась и начала в полной мере получать удовольствие от путешествия к своему новому дому. Ей показалось, что дорога слегка поднималась в гору. Лошади изнывали под лучами палящего солнца. Иногда, когда склон становился заметно крутым, они все спешивались и вели коней в поводу. Прошло довольно много времени с тех пор, как они выехали из Томбстоуна, когда их небольшой отряд наконец оказался в долине. Джонни повернул коня и подскакал к Тиа, которая так и продолжала плестись в хвосте, потому что ей надо было рассмотреть здесь буквально все.

— Вот это и есть долина Салфар-Спрингз. Она лежит на довольно приличной высоте.

— Ну и огромная же она. А на каком расстоянии от Томбстоуна находится сам дом?

Джонни улыбнулся тому, что она сказала «дом». Девушка совершенно не имела представления о том, что ее ждет в конце пути.

— Примерно в пятидесяти милях. Первые двадцать мы ехали через горы Драгунз и Пайналенос, — он махнул рукой назад, где возвышались холмы.

Тиа удивленно начала считать: Тубак находится всего в пятидесяти милях от Томбстоуна, который, в свою очередь, расположен в пятидесяти милях от ранчо Баркартов! Значит, она жила всего в ста милях от своего отца и брата, но даже не подозревала об их существовании. А ведь верхом это расстояние можно покрыть меньше чем за два дня…

— …Легко преодолев это расстояние, мы оказались в цветущей долине, — продолжал говорить Джонни.

С севера дул легкий ветерок. Он доносил до них запах сосны, пихты и кедров, воздух здесь был прохладнее, и горы четко вырисовывались на фоне неба.

— Как ты думаешь, Стив долго пробудет на ранчо?

— Неделю или около того. До тех пор пока он не придумает, как помирить Джуди и Андреа.

— А он хочет этого?

— Ты когда-нибудь встречала мужчину, который согласился бы добровольно разнимать двух дерущихся кошек?

Тиа рассмеялась.

— Может быть, и станет, если надеется, что одна из них убежит и больше никогда не вернется.

— Стив не такой дурак, чтобы в это поверить. Он прекрасно понимает, как трудно заставить кошку не лезть за сливками.

— Ты думаешь, он не будет возражать, чтобы Андреа жила там?

Джонни прищурил темные глаза.

— Послушай, ты думаешь о ком-нибудь, кроме Стива?

— Иногда… — Рассмеявшись выражению досады, появившемуся на его красивом лице, Тиа пришпорила лошадь и оставила Джонни одного. Она сама не поняла зачем, просто ей было очень хорошо. Над ней до самого горизонта простиралось самое голубое небо в мире, на котором не было ни единого облачка. Воздух был свежий, он врывался в легкие и наполнял все ее существо чувством свободы и надежды. Она забыла обо всем, что ее беспокоило, она просто наслаждалась, скача во весь опор, поэтому даже не заметила, что один из всадников — темнокожий и прячущий лицо — отделился от их группы и скрылся в зарослях.

Джуди придержала свою лошадь и оказалась рядом с Тиа.

— Что это Джонни тебе сказал сейчас?

— Да ничего. Он просто спросил, все ли у меня в порядке.

— Ты просто убиваешь меня, — с улыбкой сказала Джуди.

— Я?!

— Да, ты, Тиа Марлоу! Самый красивый парень во всем штате увивается вокруг тебя, да еще на глазах у своей любовницы, а она делает большие глаза и строит из себя саму невинность.

Тиа нельзя было назвать скромницей, но она никогда раньше не слышала, чтобы женщина так запросто признавалась, что она чья-то любовница. Даже особы легкого поведения в Тубаке никогда так не говорили. Некоторые мамины подруги не стеснялись говорить об этом, но они никогда не называли себя «любовницами». В гостиной или на кухне в их доме они рассказывали такие вещи, что вогнали бы в краску кого угодно, но на людях всегда притворялись скромными и порядочными. Джуди же, которая была на самом деле порядочной и разумной девушкой, строила из себя черт знает кого.

— Эй, Тиа, хочешь сигаретку? Я купила несколько штук в городе… Там продают уже готовые…

Джуди чуть не покатилась со смеху, увидев выражение лица Тиа. Какое-то мгновение девушка выглядела так, как будто ждала, что их обеих сейчас поразит молния. Она не могла сдержаться, чтобы не выкинуть еще что-нибудь. Наклонившись к Тиа и придерживая поводья их лошадей, Джуди воровато оглянулась. Потом проговорила придушенным голосом:

— Не пугайся так, Тиа. Бог прекрасно знает, что я курю, и он не сказал мне по этому поводу ни слова. А ведь ему лучше знать!

Тиа тоже огляделась и тоже шепотом спросила:

— Значит… ты и он… вы в таких близких отношениях?

— Конечно! Он, правда, занимается своим делом, а я — своим. Я не рассказываю ему, как выращиваю траву и лечу коров, а он за это поощряет кое-какие мои слабости. А вообще-то… — Она помедлила и улыбнулась. — С ним так же легко, как с любым другим мужчиной. А я ничего не могу поделать — ведь все мужчины считают меня просто неотразимой. — Тиа рассмеялась, а Джуди, довольная, продолжала: — Грант считает, что я в любом деле всегда очаровательна, мне кажется, он прав. Послушай, — она вдруг нахмурилась. — Я тебе действительно нравлюсь?

— Да.

— Думаю, ты не врешь. Вижу по твоим глазам. У тебя они просто бесподобны. У большинства женщин глаза такие холодные, что кажется, будто они вот-вот превратят тебя в ледышку. И я никогда не нравилась женщинам, разве только старухам. Они все в один голос твердят, что я миленькая и красивенькая. А ведь у меня тоже совсем невинное выражение лица, не правда ли? Даже когда я завлекаю кого-нибудь и строю глазки.

— Не знаю, построй глазки.

Распрямив спину и сделав серьезное лицо, Джуди задрала подбородок, откинула голову и, опустив глаза к кончику носа, посмотрела на Тиа томным взглядом.

— Так действительно можно кого-нибудь завлечь! — восторженно воскликнула Тиа. — Я бы никогда не стала так делать при ком-нибудь.

— Здорово, правда? Это всегда срабатывает. С любым…

Тиа удивилась. Джуди бы следовало быть поосторожней. В Тубаке такие шутки могли бы закончиться тем, что ее кто-нибудь запросто продал бы индейцам. Там женщинам надо было не строить мужчинам глазки, а нацеливать на них ружья. Но Тиа не хотела обижать Джуди и поэтому спросила:

— Ты, наверное, очень нравишься парням?

— Послушай, милочка. Я не знаю, откуда ты приехала, но здесь у нас в пустыне любая женщина нарасхват. Единственное, что у тебя должно быть — это живое сердце и здоровый пульс. А у меня это есть. Один раз у меня была возможность в этом убедиться, когда мы ездили в Новый Орлеан. Я флиртовала там сразу с шестью красивыми молодыми джентльменами.

Взяв себя одной рукой за запястье, Тиа притворилась, что щупает пульс.

— Мне кажется, что у меня с пульсом тоже все нормально, — нарочито удивленно произнесла Тиа. Джуди наклонилась к ней совсем близко.

— Знаешь, давай обе будем умницами и не станем говорить об этом Джонни. Он и сам скоро все поймет.

Тиа мгновенно перестала улыбаться.

— Ты любишь Джонни?

— Да. Я влюблена в него уже много лет.

— И ты действительно боишься, что он может тебя бросить?

Джуди резко притормозила и пустила лошадь шагом. Тиа последовала ее примеру.

— Конечно, нет! Мне просто захотелось тебя немного подразнить. Джонни любит меня и только меня, и уже давно, еще когда обнаружил, что я девственница. Мне тогда было двенадцать, а ему семнадцать. Боже мой! Восемь лет! Согласись, это большой срок!

— Да. И когда же вы… когда же вы поженитесь?

Расстояние между ними и их спутниками заметно увеличилось. Чуть пришпорив лошадь, Джуди рассмеялась.

— Не знаю. Я еще не решила. Конечно, у нас были кое-какие проблемы, когда он уехал на три года.

— Уехал?!

— Ну да! Он чуть с ума не сошел, когда подумал, что я ему изменила, и решил, что больше никогда не вернется. Он много скитался, хотел, чтобы его убили, но в результате завоевал славу самого меткого стрелка в этих краях.

— И когда же он вернулся?

— Почти три месяца назад. Мне даже не верится, что он уже так долго дома, а у нас только сейчас начинают опять налаживаться отношения.

Теперь Тиа слегка сжала бока лошади, и Джуди последовала ее примеру. Они несколько минут ехали молча, потом Джуди вздохнула.

— Джонни, всем хорош. Но иногда с ним бывает скучно. И еще… еще ему не нравится, что у меня столько друзей.

— Почему?

Джуди усмехнулась.

— Да потому что все мои друзья — мужчины! А Джонни — ужасно ревнивый.

— Ой! — Увидев вдалеке обнесенные высоким забором постройки, Тиа остановила лошадь. — Это что, форт Боуи?

— Да нет же, глупенькая. Это наш дом. Форт Боуи — кирпичный и находится за тропой апачей в трех милях отсюда. Хотя наш дом похож на форт, ты права. Папа же был военным перед тем как перебраться на восток. Он построил эти стены, чтобы они могли выстоять против нападения индейцев. Настоящих индейцев! У нас там еще есть большой продовольственный склад, винный погреб, три барака для рабочих и маленький домик, который Джонни построил специально для себя.

Когда они подъехали ближе, Тиа смогла рассмотреть все подробно. Неотесанные розоватые стены высотой семь‑десять футов окружали пространство размером примерно в один акр. Четыре площадки, возвышающиеся на каждом углу забора, служили наблюдательными вышками. Тяжелые закрытые ворота, висящие на двух массивных колоннах, были такими широкими, что в них могла свободно проехать вагонетка.

— Значит, говоришь, похож на форт Боуи, да? — произнесла Джуди. — Я могу об этом только мечтать…

— Почему только мечтать? — опять подстраиваясь под Джуди, пришпорившую лошадь, спросила Тиа.

— Потому что мне нравятся солдаты в форме. А там их тридцать или сорок человек…

— А кто такой Грант?

— Грант? — Джуди нахмурилась. — А откуда ты знаешь про Гранта?

— Ты же сама сказала, что он считает тебя очаровательной.

— А, да. Грант — мой лучший друг. Он один из наших объездчиков.

— Один из этих? — Тиа показала рукой на их спутников.

— Нет. Он сегодня с нами не поехал. Но ты с ним познакомишься. Послушай, Тиа, сколько тебе лет?

— Почти восемнадцать. Будет восемнадцать в ноябре.

— Значит, сейчас уже семнадцать? — удивленно спросила Джуди. — А выглядишь ты моложе.

Тиа покраснела.

— Потому что я очень худая.

— А вот и нет! — воскликнула Джуди, внимательно ее рассматривая. — У тебя прекрасная фигура… Конечно, ты не такая пышнотелая, как некоторые, — добавила она, бросив неприязненный взгляд в сторону Андреа, скачущей во главе их маленького отряда.

— Мне кажется, она симпатичная, — осторожно проговорила Тиа.

— Ты что, собираешься предать меня и встать на ее сторону?

— А разве мы все должны обязательно брать чью-то сторону?

— А как же иначе?

— Джонни сказал, что шахта приносит кучу денег.

— Дело не в деньгах. Дело в принципе. Мой отец сделал это, чтобы отомстить моей матери. И я не могу позволить, чтобы он взял верх.

— Но он же умер! Он тебя обидел тем, что оставил часть наследства Андреа?

— Тебя не было здесь, когда читали его завещание. Мой отец, вернее, человек, которого я всю жизнь считала отцом, лишил меня наследства. Он завещал все поделить между Андреа и Стивом. Так что я не владею ни единой долей ни ранчо, ни рудника.

Тиа в изумлении уставилась на Джуди.

— Но почему?

В глазах Джуди появилось страдание. Она пожала плечами и отвернулась.

— Потому что он считал, что я не его дочь.

— А что же твоя мать? — спросила Тиа. — Почему она его не остановила?

— Она уехала много лет назад, — ответила Джуди, не глядя на Тиа.

— И оставила тебя? Но почему она не забрала тебя с собой?

Играя поводьями, Джуди упорно продолжала смотреть в сторону. — Мне было только восемь. Они поссорились из-за меня, но отец запретил матери брать меня с собой. Моей матери было очень тяжело со мной расстаться.

— Еще бы, конечно, тяжело, — посочувствовала Тиа.

Теперь Джуди посмотрела прямо на Тиа, и у нее в глазах мелькнул какой-то странный огонек. Это было похоже на усмешку, но ее плечи при этом опустились совсем невесело.

— Конечно, — насмешливо проговорила она, — все любят маленькую хорошенькую Джуди. Но ты ни за что не поверишь, глядя на меня, что меня по-настоящему никто никогда не любил.

Тиа смущенно нахмурилась.

— Стив тебя любит.

— Стив не в счет. Он мой брат. Он должен меня любить. А вот другие…

Джуди изо всех сил старалась казаться равнодушной, но у нее явно ничего не получалось. Тиа наклонилась и ласково коснулась руки Джуди, затянутой в перчатку.

— Джонни тебя любит.

— Ох, я и забыла, — быстро ответила она, выдавливая улыбку.

— И я тебя люблю.

У Джуди на глазах заблестели слезы. Она быстро отвернулась, стараясь скрыть их.

— Я просто отвратительна, — наконец проговорила она полным грусти голосом.

— Нет, что ты!

— Ты просто прелесть, Тиа. Может быть, если ты мне поможешь, я смогу стать хорошей.

— А какая тебе нужна помощь?

— Всякая! Я даже не знаю… просто все так несправедливо… И я не знаю почему.

— Тогда я тебе помогу.

— Обещаешь?

— Да, — уверенно пообещала Тиа, надеясь, что обязательно это сделает. И начнет с того, что скажет Джуди правду. Но сначала ей нужно поговорить с Андреа, они должны признаться вместе.

Девушки долгое время ехали молча. Перед ними проковыляла большая ящерица-ядозуб, она была похожа на длинную кожаную черно-желтую сумку, которая разгуливает сама по себе. Она залезла на кусок гранита и замерла на солнце. У нее было плоское тело, толстый хвост и маленькая голова рептилии. Тиа остановилась посмотреть. Ящерица была похожа на смешную фигурку, вылепленную из пластилина ребенком, у которого совершенно нет чувства пропорций. Кожа матово блестела, как раскрашенная глина. Маленькие выпуклые чешуйки покрывали все ее тело, кроме ног, на которых чешуйки смешно срослись и делали их похожими на гроздья винограда.

Ящерица лениво подняла голову и высунула язык в сторону Тиа. Ее глаза казались такими же безжизненными, как и чешуйки на теле. Тиа вспомнила, что не встречала ящериц уже несколько месяцев.

Она улыбнулась и пустила лошадь в галоп. Солнце клонилось к востоку. Они были в пути уже часов семь‑восемь.

Проехав по северному краю долины, отряд приблизился к большому дому Баркартов. Несколько калиток, ведущих во двор, который Джуди называла «компаунд», медленно открылись. Тиа заехала за Джуди в последнюю из них. Еще несколько сот ярдов — и они очутились перед крыльцом огромного дома. По словам Джуди, сначала была построена саманная хижина, наполовину врытая в землю. Но сейчас дом возвышался, как монастырь. Главное крыльцо поддерживали четыре резных арки. Первый этаж был действительно наполовину погружен в землю, но теперь над ним возвышался второй, тоже из темно-розовых саманных кирпичей. Прочная деревянная крыша нависала над небольшими окнами, ее края выступали далеко за стены дома, чтобы защитить окна от проникающих внутрь лучей палящего солнца.

Два мексиканских мальчика, подбежав, помогли женщинам спешиться и забрали их лошадей. Стив, Джонни и остальные мужчины поехали верхом до бараков и конюшен. Дородная, круглолицая мексиканка, которая обращалась с мальчиками так, как будто это были ее дети, открыла тяжелую дубовую дверь и пропустила Джуди, Тиа и Андреа в дом.

Зашедшая с яркого света Тиа с трудом могла различить обстановку в полумраке комнаты. Но она заметила, что всю противоположную стену занимает огромный камин. Перед ним — длинный диван и три больших кожаных кресла. Круглые коврики ручной работы покрывали пол. Да, зимой пляшущий огонь большого камина, должно быть, согревает всю эту большую, уютную комнату.

— Как замечательно! — в восхищении воскликнула Тиа, бросив быстрый взгляд на сестру. Лицо Андреа было серьезным и совершенно непроницаемым. Она даже не посмотрела на Тиа.

— Круз! Люпи! — позвала Джуди. Две улыбающиеся женщины тут же, шаркая сандалиями по деревянному полу, появились в комнате и остановились рядом с толстой мексиканкой.

Джуди слегка подтолкнула вперед Тиа.

— Это ваша новая начальница, кроме этого она — моя подруга, так что будьте с ней поласковей. Ее зовут Тиа Марлоу. Тиа, а это — Кармен, Круз и Люпи.

Все три женщины непроизвольно фыркнули. Кожа Кармен была цвета кирпича, но ее круглое лицо было добродушным, на нем играла улыбка. Круз была похожа на выжатый лимон. Люпи — самая молодая и, несомненно, пользующаяся популярностью среди мужчин, работавших на ранчо, — положив руки на красивые полные бедра, протараторила на испанском, обращаясь к двум другим служанкам:

— La jefa esta’ muchacha pequeña solamente![2]

— Si[3], — согласились с ней другие служанки.

— О, конечно! — воскликнула Джуди тоже на испанском, — может быть, она с виду и похожа на ребенка, зато очень требовательная и с характером. Так что вам придется поднимать свои зады по одному ее слову.

Круз и Люпи продолжали разглядывать Тиа не очень-то приветливо, Кармен же одарила ее материнской улыбкой.

— А это — Андреа Гарсиа Лорка — ваша новая хозяйка и владелица половины того, что здесь есть, — проговорила Джуди. Она вела себя, как человек, которому поручили неприятную миссию. В конце концов Джуди не удержалась и церемонно поклонилась Андреа.

Андреа, не обратив на ее кривлянье никакого внимания, сдержанно кивнула прислуге.

— Я думаю, мне сейчас лучше всего пройти в свою комнату, — проговорила она. Джуди ничего не осталось, как согласиться с ней.

— Конечно. Люпи, покажи мисс Гарсиа Лорка комнату рядом с моей. — Джуди, казалось, уже взяла себя в руки. — Я думаю, ты не будешь возражать, если твоя комната будет находиться между комнатой экономки и бедной родственницы.

Тиа почувствовала всю горечь, переполнявшую Джуди. Угроза, повисшая в воздухе, заставила вздрогнуть даже Андреа.

Тиа вдруг подумала о том, что ее, наверное, зачали здесь. Мама ей очень мало рассказывала о своих, отношениях с Биллом Баркартом… Как все-таки обидно, что Джуди и Андреа так невзлюбили друг друга. Ей так хотелось, чтобы они помирились.

— Полагаю, это будет очень удобно, спасибо.

Неожиданно Джуди весело улыбнулась.

— Да, к сожалению, в твоей комнате нет подставки для ружей. Ты уж извини, но мы не ожидали, что к нам прибудет такая великая охотница.

— Ничего, я обойдусь. — В повисшей тишине Андреа вышла за Люпи в дверь, ведущую в общий коридор, который, как оказалось, огибал гостиную с трех сторон.

— А эти женщины, они тоже спят в доме? — понизив голос, спросила Тиа, чтобы не усугублять и без того напряженную ситуацию.

— Нет, у них есть комнаты в одном из бараков. Но ты будешь спать рядом с комнатой Андреа. Так удобней. Да и мне сподручней приглядывать за тобой. — Джуди многозначительно улыбнулась. Тиа тут же вспыхнула.

— Тебе не придется этого делать. Я никогда не возьму вещь, которая мне не принадлежит.

— Мужчина… это, знаешь ли, не совсем вещь… Иногда они сами могут проявить инициативу…

— Ладно, что мне надо делать? — спросила Тиа, чтобы сменить тему.

— К ужину мы опоздали. Но Кармен даст нам что-нибудь перекусить. Я сейчас покажу тебе твою комнату, а там, глядишь, и ужин для нас будет готов. А вообще, летом мы ужинаем в шесть, а зимой в пять. Сегодня отдыхай. Уже скоро наступит новый день… У меня столько разных планов, касающихся дома… Завтра, после обеда, я тебе все расскажу.

Глава двенадцатая

— Как новая сестричка?

Джуди нервно заерзала, оставляя на узкой кровати отпечаток своего изящного тела. Они были в старом детском домике для игр, в северной части ранчо. Отец построил его для нее, когда ей было семь лет. Сейчас он служил ей местом, где она могла укрыться от всех.

— Отвратительна, — ответила Джуди, сморщив красивый носик. — Она, правда, недурна собой, но ядовита, как змея, и говорит, как школьная учительница. Она и работала в школе! Вообрази только! Что может быть хуже?

Грант рассмеялся. Джуди, довольная его реакцией, тоже кокетливо улыбнулась. Ей всегда было хорошо рядом с Грантом. Даже когда у нее было плохое настроение, стоило девушке с ним увидеться — и она снова чувствовала себя прекрасно.

Грант сидел на земле между низенькой дверью и кроватью, которая служила колыбелью для самых любимых кукол Джуди. Перед ним, в горшке, цвел куст лилий. Его руки почти никогда не знали покоя, вот и сейчас он рыхлил землю под белыми цветами.

— Я видел ее издалека, — осторожно произнес он.

— Ну и?..

— Она очень симпатичная.

— И что?

— И еще она производит впечатление человека, который может стать очень хорошим другом.

— Только не для меня. Я ее ненавижу.

— Потому что она выглядит такой независимой. А вот если бы ты знала, что у нее столько же проблем, сколько у тебя, ты бы с ней подружилась. Я же тебя знаю. У тебя душа добрая и мягкая, как топленое масло.

— Да она… как броненосец! Не забывай — мы же говорим с тобой о женщине, у которой доход — три тысячи в месяц.

— И ты хочешь дать мне понять, что для такого коротышки с лицом клоуна это вовсе не тема для обсуждения? — проговорил он, срывая лилию и бросая ее Джуди.

Она рассмеялась. У Гранта была очаровательная улыбка. Он часто шутил по поводу своей внешности. Его шутка была отчасти правдой, но Джуди это совсем не волновало. Грант был ее лучшим другом. А друзьям совершенно необязательно быть красавцами и силачами. Они прежде всего должны быть верными и заботливыми. А этих качеств было у Гранта Фремана в избытке.

— Хотел бы я поспорить с тобой на свое месячное жалованье, — сказал он.

— На месячное жалованье? На сорок долларов?

— Ну да.

— Забудь об этом, — ответила она. — Ведь я — нищая.

— Что за глупости!

— Ну, почти, — она кокетливо улыбнулась. Грант прекрасно знал, что Стив всегда заботился о том, чтобы у нее были свои деньги. Она просто ненавидела зависеть от кого-то.

— Что ты делала в городе, опять бегала по магазинам?

— О, циник!

Грант улыбнулся.

— Откуда ты выкопала это слово?

— Я прочитала его в одной журнальной статье. Там было все о современном цинизме. Мне нравится, как оно звучит. Ты не находишь, что в нем есть что-то очень элегантное?

— Я вовсе не циник. Просто я знаю женщин.

Вздохнув, Джуди села на кровати. Именно это ей больше всего нравилось в Гранте: казалось, он знал все и обо всем. И еще ему нравилось одиночество, чего никак нельзя было сказать о ней.

— Как это тебе удалось покорить столько женщин?

— Разве я покорил кого-то. У меня было три сестры. И я всю жизнь наблюдал за ними. Ни одна из них не искала прекрасного принца, чтобы выйти за него замуж. Они много путешествовали и наслаждались жизнью, пока вдруг не решили, что им пора замуж. И когда это случилось, сестры посмотрели по сторонам и пригляделись к тем парням, с которыми проводили время. И что же? Они сделали свой выбор. Самый близкий из парней и стал прекрасным принцем. И ведь никто из них этого не знал, пока мои сестры не сказали им об этом.

— Фу, какой вздор! Нет, ты все-таки циник.

— Я? — спросил он, расширив глаза в невинном изумлении. — Вот тот парень, который вдруг превращается в прекрасного принца, — он циник. Ты только представь: живет он себе спокойно, делает блестящую карьеру бакалавра и занимается своим делом. И вдруг какая-нибудь темноокая красавица останавливает на нем свой взгляд. Парень и не подозревает, что не он сделал выбор. Ну, во всяком случае, первые три дня после свадьбы. — Грант рассмеялся. — Я наблюдал это три раза подряд — динь, динь, динь, — три совершенно обыкновенных парня возомнили себя принцами, хотя на самом деле были просто хорошими людьми и в нужный момент оказались рядом.

— И ты действительно в это веришь?

— Как же я могу в это не верить? Мои сестры ведь не могут сильно отличаться от остальных девушек. Да и все их подруги поступали точно так же, ну, может быть, кроме одной.

— И это прямо вот так вдруг, да?

— ДИНЬ! — проговорил он серьезным и напряженным голосом, — теперь ты — прекрасный принц!

Джуди тут же начала ему подыгрывать.

— Кто, я?

— Да, ты, — продолжал он все тем же напряженным голосом, как какой-нибудь колдун на жертвенном празднике.

— Но я не настоящий принц! Я только притворялась, — проговорила она, делая удивленный вид.

— Это ты так думаешь, — грозно сказал он, пугая ее.

— Неужели у меня нет другого выхода? Я к этому не готова! — закричала она.

— Ну и очень плохо, что не готова. Но тебя уже выбрали. Ты — прекрасный принц.

— Нет-нет! Я… я — лягушка! — продолжала сопротивляться она.

— Нет, ты больше не лягушка, — серьезно возразил Грант.

— О-о-о! — Она закрыла глаза и в притворном ужасе застонала.

Грант рассмеялся.

— Ты изобразила все почти так же, как и они.

— Твои сестры все замужем?

— Неужели ты можешь в этом сомневаться? Конечно.

— И все они вышли замуж именно таким образом?

— Возможно, тебе это и покажется чудным.

— Чудным… — повторила Джуди. — Ты всегда находишь такие необычные слова. Может быть, поэтому мне так нравится болтать с тобой. — Джуди потянулась. — Интересно, каково при этом мужчине? — спросила она, улыбаясь и лениво разглядывая потолок домика.

— Как будто он попал под весенний ливень в горах, — тоже улыбаясь, ответил Грант.

— Гм, — чуть нагнувшись к нему, Джуди бросила на него лукавый взгляд. — А что, если мужчина влюбляется в какую-нибудь девушку?

Улыбка в глазах Гранта угасла. Он напрягся.

— Он старается держаться к ней как можно ближе, — осторожно проговорил он. — Если это возможно.

— И это все?

— Мужчина может очень мало сделать для того, чтобы его полюбила женщина.

— Боюсь, мне не понравилось бы быть мужчиной.

Грант усмехнулся.

— Ну, в этом есть свои преимущества…

— Тебе нравится быть мужчиной?

— Еще бы!

Джуди обратила внимание, что в глазах Гранта промелькнуло странное удовлетворение и уверенность, которые она сама никогда не испытывала.

— А тебе… ты не будешь против, если я задам тебе вопрос личного характера?

— Задавай.

— Ты когда-нибудь делал что-нибудь такое… за что потом было бы стыдно? — Глаза Гранта все еще излучали тепло и понимание, но Джуди быстро отвернулась, она боялась, что они могут измениться, а ей не хотелось бы это увидеть.

— Очень редко, — тихо произнес он. Но у мужчин в этом плане гораздо меньше возможностей, чем у женщин.

— Что ты хочешь этим сказать?

Грант фыркнул.

— Тебе ведь никогда не приходилось видеть, чтобы какая-нибудь женщина, зажав в руке золотые монеты, рыскала возле мужского барака?

Он имел в виду тех мужчин, которые платили Люпи за то, что она их ублажала. Правда, никто из них не «рыскал» возле ее комнаты, но все прекрасно знали, что она им не откажет. Грант вытащил соломинку из кармана жилета и начал машинально ее жевать.

— У женщин больше возможностей, и они более падки до них. Мужчине, который знает, чего он хочет, гораздо легче пойти и переспать с женщиной. — Он вздохнул, как будто вспомнил что-то неприятное. — Природная необходимость, вот как это называется, красотка. Женщины же в этом плане более слабы, они переживают это гораздо сильнее. Мы же только недавно начали допускать, чтобы женщина сама выбирала себе мужа. А в большинстве стран до сих пор за них все решают отцы.

Джуди игриво повернулась на кровати.

— Это наводит меня на кое-какие мысли. Ты что, стараешься меня соблазнить?

— Подумываю об этом, — честно признался он. — Вот видишь, я прав.

— Я и так знаю, что ты прав, — ответила она с каким-то странным напряжением, — Ты ужасно милый, Грант. И разговариваешь, как Андреа. Где ты ходил в школу?

— В Нью-Хейвен, в Коннектикуте.

— Ах да, ты говорил… — пробормотала она.

— Но в школе я научился совсем немногому… У меня был друг, в некотором роде «белая ворона». Вот он-то и стал моим главным учителем.

— А почему ты ушел из дома?

— Время пришло. Мне было уже двадцать. Я должен был попробовать, смогу ли я прожить без помощи родителей.

— А какие они… твои родители?

— Обыкновенные. Мама накрывает чай ровно в три тридцать, а папа читает газеты и много работает.

— Ну, а теперь, когда ты понял, что можешь без них прожить, что дальше?

Грант молчал. Он не знал, что ему ответить. Он два года проучился в Йельском университете на отделении бизнеса, которого не было в школе в Джорджии. В семье все считали, что, закончив университет, он унаследует дело отца. Но перед последним курсом Грант вдруг понял, что такая регламентированная жизнь не для него… Он не хотел иметь жену, обвешанную драгоценностями и с утра до вечера протирающую в их доме фарфоровые чашки, будь она даже раскрасавицей.

До знакомства с Джуди Грант никогда не обращал внимания на красоту женщин. Да, он желал их, но даже в этом своем желании всегда оставался равнодушным.

В Атланте, а потом и в Йеле он чувствовал себя так, как будто и не жил. В Аризоне шесть раз чуть не погиб, но именно там Грант почувствовал, что такое настоящая жизнь. И он хотел большего. Он хотел свободы и радости. Радостью для него стала Джуди Баркарт. Ему нравилось быть рядом с ней, поддразнивать ее, любоваться ее пухлыми губками, ловить вспышки в карих глазах…

Его отец владел тремя крупными универмагами в Атланте и нажил кучу денег. Грант работал у отца летом, порой не получая за свой труд ни пенни. Молодой человек мог бы стать управляющим в одном из магазинов, но тогда Фремана-старшего несомненно хватил бы удар.

На лице Гранта заиграла улыбка. Однажды отец уехал в отпуск и оставил его вместо себя. Он тут же снизил цены на товары и распродал все в три раза быстрее, чем это делал отец, но тот пришел просто в бешенство. Для него не имело значения, что сын получил большую выручку. Его отец никогда ничего не продавал, если не было большой прибыли. Если ему не давали за товар цену, которую он просил, он сам какое-то время пользовался этим товаром и только тогда снижал не него цену. Грант считал это глупым и непорядочным. Фреман-старший был одним из самых богатых людей Атланты, но члены его семьи всю жизнь пользовались старыми и некрасивыми вещами. Таким образом выполнялась основная заповедь отца — ничего не должно зря пропадать.

— Грант…

— Да?

— Ты забыл обо мне?

Вздохнув, Грант закрыл глаза. В мире есть совсем мало девушек, которых невозможно забыть. Джуди была одной из них. Ни один мужчина, который имел счастье с ней дружить, слышать этот звонкий озорной смех, видеть, как ее лицо вспыхивает радостью или погружается в печаль, никогда не сможет забыть ее. Каждая черточка ее внешности навсегда запечатлеется теперь в душе Гранта.

— Нет, Джуди. — Грант никогда не показывал ей свое обожание и зависимость от нее. Улыбнувшись, она потянула его за руку.

— Так что же ты собираешься делать дальше?

— О… Не знаю. Поживу еще немного здесь, пока ты не найдешь своего прекрасного принца, а потом уеду.

Джуди выпрямилась, в ее темных глазах мелькнула тревога.

— Почему?

— Я всего лишь мужчина, милая, — угрюмо проговорил он. Его задевало то, что она никогда не думала о нем как о мужчине. Только как о друге.

— Я это знаю. Но всегда считала, что ты еще и мой самый лучший друг. А друзья не расстаются только потому, что кто-то из них женится.

Грант наклонился к ней. Лицо Джуди было серьезным, в глазах — неподдельная тревога. Его охватил озноб, все тело заболело.

— Джуди, — спокойно произнес он, — я остаюсь твоим другом только потому, что больше никем для тебя быть не могу.

— Ты хочешь сказать, что, если я выйду замуж, ты сядешь на коня и уедешь? — Слеза, появившаяся в уголке глаза, скатилась по щеке. Подбородок дрожал, Джуди тяжело дышала, и Грант чуть не застонал. Интересно, сколько он сможет продержаться в качестве ее друга? Неужели она думает, что он бесчувственный истукан, который может сидеть около нее всю жизнь, претендуя лишь на роль придворного шута?

— Черт возьми, Джуди! Я всего лишь мужчина… — повторил он, но тут же замолчал, стиснув челюсти. Ведь Джуди не виновата в том, что он так безнадежно в нее влюблен. Он прекрасно понимал, когда избирал для себя этот путь, что ему будет нелегко. — Мужчина, которому необходимо путешествовать, знакомиться с миром. Эй, красотка, — мягко продолжал он, — ты же еще не вышла замуж, зачем так расстраиваться? Между прочим, когда придет день и колокольчик в твоей прекрасной головке прозвонит «динь!», ты даже не заметишь, что я ушел.

— Нет, замечу.

— Давай поспорим, — подзадоривал он ее. Ему надо было что-то сделать, лишь бы она не плакала. Слезы Джуди пронимали его до глубины души. Грант знал о Джуди многое — она всегда отдавала долги, всегда была ласкова со своими друзьями, но была… и совершенно непредсказуема… Ну кто бы мог предположить, что она так расстроится, узнав, что он уедет, как только она выйдет замуж?

— Поспорим. Твоя ставка, — фыркнула девушка.

— Твоя сверху. Сколько?

— Пять долларов.

— Мало!

— Десять!

— Ну это куда ни шло.

Глава тринадцатая

Тиа уже собиралась пойти к себе. Она очень устала. И неудивительно — утром она проснулась чуть свет, дорога до ранчо заняла семь часов, да еще пришлось помочь Кармен приготовить ужин и перемыть посуду. Глаза у нее слипались — так ей хотелось спать.

— Тиа, — неожиданно позвал ее Джонни из дверей, ведущих на заднее крыльцо.

Тиа сняла фартук.

— Что?

— Давай прогуляемся… Я хочу тебе кое-что показать.

Он прошел через столовую и остановился рядом с ней. Она тут же почувствовала непонятное волнение от того, что он рядом, даже воздух в комнате, казалось, стал прохладнее, по ее телу побежали мурашки. Усталость, которая давила на нее еще минуту назад, как рукой сняло.

— Нет, спасибо, я не могу.

— Тебя ждет кавалер? — тихо рассмеявшись, спросил он.

— Нет…

— Тогда нет проблем. — Он решительно взял ее под руку и подвел к раздвижным дверям в стене столовой. Легкий прохладный ветерок ударил в разгоряченное лицо Тиа, и все протесты, которые она приготовила, так и замерли на ее губах. После работы в душном доме она почувствовала приятное облегчение, оказавшись на улице. Низко над горизонтом висело солнце, нагромождения облаков казались красно-лиловыми в его лучах. Оно вот-вот должно было спрятаться за горы, и тогда станет темно. На заднем дворе уже начали пробовать голоса сверчки и лягушки.

— Видишь, как здесь хорошо? Это гораздо приятнее, чем сидеть весь вечер в душной гостиной. Пошли, я хочу тебе кое-что показать.

Джонни взял ее за руку и привел в конюшню. Там они миновали стойла с фыркающими лошадьми и прошли к восточной стене, откуда начиналась лестница на сеновал.

— Я не могу по ней подниматься в этом платье, — запротестовала Тиа.

— Я залезу первым, а потом подниму тебя.

— Но я не хочу туда подниматься…

— Не упрямься, отсюда не будет видно.

Джонни бесшумно поднялся по лестнице до самого верха и на несколько секунд исчез из поля зрения. Тиа хотела было убежать, но в ней разгорелось любопытство. Тут в проеме потолка показалось лицо Джонни, он рукой приглашал ее подняться.

Девушка собрала подол платья и зажала его зубами, освободив тем самым руки. На верхней ступеньке Джонни подхватил ее за запястья и затащил наверх.

— Ты выглядишь просто шикарно с платьем в зубах… Она собиралась ему ответить, но он взял ее за руку и жестом заставил замолчать. Тиа молча пошла за ним. Неожиданно Джонни опустился на охапку сена и потянул ее за собой. Когда она устроилась рядом с ним, он внимательно посмотрел на девушку.

— Нужно тебя накрыть сеном. — Прежде чем она успела ответить, взял охапку соломы и набросал на нее.

— Ты что, спятил? — спросила она.

— Тише, они уже идут. — Он быстро залез под солому, а потом одной рукой накрыл сеном свою и ее головы.

— Джонни, мне вовсе не хочется изображать из себя стог сена!

— Ш-ш-ш. Можешь ты не шуметь? Послушай.

Тиа замолчала и прислушалась. Почти в ту же секунду снизу раздались приглушенные детские голоса. Они становились все громче. Она посмотрела через солому на Джонни.

— Нам нельзя даже двинуться! — прошептала она. Дети забрались на сеновал по той же лестнице. Они не представляли никакой угрозы. Но сердце у Тиа почему-то судорожно забилось при мысли, что они могут обнаружить их здесь.

По мере того как дети поднимались все выше по лестнице, их голоса становились все тише и испуганней. Она едва могла понять, что они говорят. Дети устроились на сеновале в каких-то двенадцати футах от того места, где под соломой лежала Тиа.

Один из мальчиков, судя по голосу, сын Кармен — Наварон, проговорил довольно громко:

— Если вы хотите, чтобы я рассказал вам историю, сидите тихо.

— Ш-ш-ш, — прошептал чей-то голос. Послышалась возня: дети устроились поудобней, и наконец наступила гробовая тишина.

— Однажды… — И Наварон рассказал им историю про привидение, которое живет в заброшенном доме одного миссионера к северу от ранчо. Как только история закончилась, Джонни издал низкий горловой звук. Один из детей толкнул другого.

— Что это?

— Наверное, крыса или цыпленок.

— А я думал, что привидение.

— Привидения не появляются до полуночи.

— А вот и появляются.

Тиа насчитала шесть детских голосов, это несомненно были Наварон, трое детишек Люпи и двое Круз. Она уже познакомилась с ними и знала, что им от пяти до двенадцати лет. Наварон начал рассказывать другую историю. Девушке нравился его голос. К тому же он оказался превосходным рассказчиком — прекрасно знал, как напустить на слушателей страху и как рассмешить. Страх все больше и больше охватывал детей. Тиа очень хотелось посмотреть на лица ребятишек. Надо заметить, она и сама была увлечена рассказом. Наварон напомнил ей о чем-то давно забытом. Андреа тоже любила ей в детстве выдумывать страшные истории. Иногда Тиа приводила друзей и просила сестру рассказать что-нибудь ужасное. Тогда они все садились в кружок, и сестра начинала свое повествование, которое тянулось нескончаемо долго и становилось все страшнее и страшнее. Тиа не смогла бы объяснить, почему в детстве это было таким интересным занятием, но сейчас, вспомнив те годы, она получала истинное наслаждение.

Голос мальчика заметно окреп, и она с удовольствием следила за полетом его фантазии. Теперь он начал длинную историю о безруком всаднике, который был страшным грешником.

Тиа неожиданно вспомнила, как однажды, много лет назад, она и еще человек двенадцать детей забрались в конюшню старика Макелхенни и, усевшись вокруг Андреа, слушали страшные истории. Было что-то приятное и необычное в том, что она сидела тогда, вдыхая запах сена и пота животных, окруженная ребятишками, которые были напуганы так же, как и она. Тиа совершенно забыла тот случай, он ей пришел на память только сейчас. Девушке показалось, что ей снова восемь лет.

Она посмотрела сквозь соломинки на Джонни. Глаза его были закрыты, на лице — мечтательное выражение. Тиа улыбнулась.

— Чему это ты улыбаешься? — прошептал он.

— Мне показалось, что глаза у тебя закрыты…

— Я могу видеть и с закрытыми глазами.

Кто-то из детей пискнул:

— Ай!

— Я тоже что-то слышал!

— Что это было?

Тиа представила лица детей — вот они все испуганно прислушиваются, почти уверенные, что это крыса или цыпленок, но в душе у каждого притаился страх — а вдруг здесь и вправду прячется привидение. Джонни хлопнул рукой по деревянному полу.

— Это там! — вскрикнул кто-то из малышей.

— Что это?!

Голос рассказчика призвал их к тишине и спокойствию.

— Это всего лишь дух безрукого всадника, — нашелся он. — Тихо! Пусть он поговорит с нами.

Джонни тяжело и протяжно застонал.

— Ай!

— Черт возьми!

Дети повскакивали и кинулись к лестнице, отталкивая и перегоняя друг друга. Через мгновение дверь конюшни захлопнулась, и с улицы послышались крики и топот бегущих ног. Куры закудахтали, как будто собрались нести яйца, лошади громко зафыркали, свиньи завизжали.

Тиа села и, смахнув с себя солому, провела рукой по лицу.

— Я, наверное, буду всю ночь чесаться. Нам лучше убраться отсюда. Они сейчас приведут все ранчо.

— Никто им не поверит, тем более если они начнут уверять, что слышали привидение, — рассмеялся Джонни.

Тиа привела в порядок волосы.

— Нет, они это сделают — вот увидишь, — сказала она, почему-то решив поспорить с ним. — Ты испортил детям все удовольствие, да еще Кармен накричит и отругает за то, что они лгунишки.

— Ничего подобного.

— А я тебе говорю, что Кармен, Круз и Люпи накажут их и рано положат в постель.

— Только не Кармен. Круз, может быть. Она наказывает своих по любому поводу, что бы они ни говорили. Но они ей ничего не скажут.

— Обязательно скажут.

— Нет… Могу поспорить на поцелуй, что они сейчас даже не подойдут к своим мамашам.

— А почему ты решил, что я захочу тебя поцеловать?

— Ну, поцелуй будет для меня. А ты можешь поспорить на что-нибудь другое.

— На что, например?

— Например, на это, — Джонни вытащил из кармана браслет, серебряный с нефритом. Серебро было очень хорошо отполировано, а камень был именно такого оттенка, который ей больше всего нравился.

— Где ты его взял?

— Та проститутка, которую я вытащил из лап бандита, дала его мне. Ведь я спас ей жизнь.

— Я лучше не буду спорить.

— Почему?

— Потому что ты ухаживаешь за Джуди. Я не хочу, чтобы она подумала, будто я хочу отбить у нее кавалера.

— Я вовсе не ее кавалер. Да, я ухаживал за ней три года назад, но она бросила меня и завела любовь с другим. Тогда я уехал в порыве гнева и не появлялся здесь до тех пор, пока Билл со Стивом не попросили меня вернуться.

— Но почему же она считает тебя своим женихом?

— Возможно, потому, что она хочет этого, но я человек свободный. Джуди дала мне отставку три года назад, и с тех пор у меня никого не было.

Его слова заставили Тиа задуматься. К тому же ей ужасно хотелось заполучить браслет. Она никогда в жизни не видела такой изящной и дорогой вещи. И целоваться с Джонни ей тоже понравилось…

— А как мы узнаем, сказали они или нет?

— Ты можешь спросить об этом Наварона.

— Тогда он узнает, что это были мы.

— А ты не спрашивай его прямо. Ты можешь поболтать с ним и хитростью выудить ответ.

— Я не умею добиваться чего-нибудь с помощью хитрости.

— Тогда это сделаю я, а ты будешь слушать.

— Хорошо.

Неожиданно Джонни предостерегающе взмахнул рукой. Внизу открылась дверь конюшни. Было похоже, что дети вернулись. При мысли, что их сейчас увидят, Тиа захотелось громко рассмеяться, и она закрыла рот рукой.

— Я не собираюсь снова туда лезть, — сказал один из мальчиков.

— Но еще же далеко до полуночи, дурень. — Это был голос Наварона.

— Ну и что? Мы должны сказать об этом маме.

— Ты что, хочешь заработать на башке еще одну шишку?

— Мы все равно должны сказать. А что, если она придет сюда как-нибудь ночью, и это привидение нападет на нее?

Джонни заухал, как филин, и ребятишки, завизжав, бросились вон, хлопнув дверью. На улице вдалеке послышались крик и смех других детей. Джонни улыбался во весь рот. Тиа почувствовала, что сердится. Ей вовсе не хотелось упускать возможность заполучить браслет.

— Ну ладно, бери свой поцелуй, — согласилась она, наклоняясь и подставляя ему щеку. Джонни покачал головой.

— Это очень красивая драгоценность. И я ее вовсе не проспорил, потому что могу поговорить с каждым из ребят и заставить их молчать…

Тиа уже перестала сердиться. Значит, он готов был пойти на обман ради того, чтобы поцеловать ее.

— Я даже себе представить не могла, что ты способен на такое…

Джонни громко рассмеялся. С улицы послышались детские крики: «Оно смеется! Оно смеется!»

Джонни тут же замолчал. В его глазах так и прыгали веселые чертики. Он протянул руки, делая вид, что хочет навалиться на Тиа.

— Если я закричу, они могут подумать, что тут вовсе не привидение.

— А почему это ты будешь кричать?

— Если ты попытаешься сделать что-то еще, кроме поцелуя.

Джонни опустил руки и нахмурился.

— Ты ведь хочешь получить браслет, так?

— Конечно.

— Так вот. Я уже как-то раз поцеловал тебя. И поверь, я знаю, какими бывают поцелуи. Сейчас я хочу получить поцелуй, который был бы настоящим и целым.

Тиа задумалась. По его словам, все было вполне логично. Но прежде, чем она успела прийти к какому-то решению, он поднял ее голову за подбородок и посмотрел прямо в глаза. Джонни больше не улыбался — глаза его были полны ожидания.

— У тебя самые удивительные голубые глаза, которые я когда-либо видел, — сказал он голосом низким и хриплым, похожим на крик филина.

Он обнял ее, и Тиа почувствовала, как у нее оборвалось сердце. Но тут неожиданно перед глазами возникло лицо мамы, которую душил отец. Она почувствовала себя ужасно неловкой и попыталась вырваться. Джонни неохотно отпустил ее.

Тиа поспешно отошла от него.

Сделав это, она сразу же пожалела, что напрасно не дала ему себя поцеловать.

Джонни казался обиженным. Он отвернулся и направился к лестнице. Тиа схватила его за руку.

— Не сердись на меня.

— Я на тебя и не сержусь. Если ты не хочешь целовать меня, думаю, этого не стоит делать. — Он имел некоторый опыт в общении с женщинами и знал, что, если не настаивать, можно добиться своего. Тиа он тоже не упрашивал, но она его не поцеловала. Значит, девушка этого не хотела. Он снова повернулся, чтобы уйти.

Тиа ужасно разозлилась, что Джонни затеял этот спор и теперь они поссорились. Но больше она злилась на себя за то, что оказалась не в состоянии подарить ему такую простую вещь, как поцелуй. Они ведь целовались тогда в Тубаке, и в этом не было ничего плохого. Девушка терпеть не могла оставаться в долгу. И кроме этого… не хотела день за днем видеть Джонни и знать, что должна ему поцелуй. Лучше поцеловать его сейчас, да и дело с концом.

Он по-прежнему стоял к ней спиной. Она подошла и обняла его, как отца. Джонни был такого же роста, как Матео. Ей не нравилось то, что она все время сравнивает его с отцом, но других мужчин в ее жизни не было. Эльмо был не в счет, ведь он горбатый… Джонни тяжело вздохнул.

— Если я сейчас повернусь, ты опять убежишь?

Тиа вовсе не хотела, чтобы он подумал, что она не любит отдавать долги.

— Конечно, нет. Ты заслужил поцелуй. Я знаю, что ты не отступишь, пока его не получишь.

— Совсем необязательно, — проговорил он обиженно.

Тиа захотелось хорошенько встряхнуть его за шиворот. Теперь, когда он получил возможность поцеловать ее, он не хочет этого делать! Разве так поступают настоящие мужчины? Тиа наслушалась рассказов мамы и ее подруг и прочно усвоила, что настоящие мужчины поступают обычно наоборот. Джонни повернулся и посмотрел на нее. Он казался непоколебимым.

— Я собираюсь поцеловать тебя, Джонни Браго, хочешь ты этого или нет!

— Неужели?

— Да. Так что можешь, если хочешь, закрыть глаза, — заявила она. Тиа закинула голову и изо всех сил прижалась губами к его губам. Они оказались сухими и неподатливыми. Девушка отодвинулась и взглянула на него. Глаза его были открыты, ей показалось, что он с интересом ждет, что она будет делать.

— Мы в расчете? — спросила она.

— В расчете-пересчете.

— Ты все еще злишься, как глупая оса?

— Как же мне не злиться, если ты не хочешь отдать долг за проигранное пари? — Он снова отвернулся.

Тиа схватила его за руку и заставила повернуться.

— Я вовсе не осталась у тебя в долгу!

— Я бы не стал тебе подсовывать фальшивый браслет, Тиа Марлоу!

Он был абсолютно прав. Тиа чуть не плакала. Она не имела ни малейшего представления, что сделать, чтобы поцелуй получился такой же, как тогда, в Тубаке. Тогда она ведь ничего не делала, но стоило им коснуться друг друга, и это волшебное очарование возникло само собой.

Может быть, она стала другой после того эпизода в Тубаке? Тиа и сама понимала, что изменилась. В тот день с ней что-то произошло, она никогда в жизни не смогла бы объяснить, что именно, но сейчас ей не хотелось, чтобы ее, как тогда, повалили и стали целовать. Она была в растерянности.

— Тогда поцелуй меня сам, — почти умоляюще попросила Тиа.

— Я уже пытался это сделать, но ты забилась, как заяц, пойманный в силки.

— Ты просто сдавил меня очень сильно!

— Если мужчина делает что-то не так, то ему самое время отправляться спать.

— Но ты вовсе не делал ничего неправильного!

Джонни оглядел сеновал.

— Тогда кто же это был?

— Это я, — Тиа чувствовала себя такой виноватой, что едва смогла выговорить эти слова.

— Прекрасно, раз ты не хочешь, чтобы тебя обнимали, когда целуют, то и целоваться незачем. — Он опять собрался уходить. Тиа гневно топнула ногой.

— Ты поцелуешь меня сию же минуту, Джонни Браго!

— Как я могу это сделать, не дотрагиваясь до тебя?

— Ты можешь дотронуться губами до моих губ.

Джонни вздохнул. Его шутка оборачивалась неприятной стороной. Она разволновалась из-за этого поцелуя, как наседка на яйцах.

— Хорошо, но если ты опять отпрянешь, я не буду делать новую попытку.

— Я не отпряну.

Очень медленно Джонни подошел к ней. Ему вовсе не хотелось целовать девушку, которая так этого боялась, что даже побледнела. Он не представлял, что поцелуй станет для нее таким испытанием. Так уж получилось, что он выиграл спор, не мог не выиграть. И теперь, хотя это и было ей неприятно, но он видел, что Тиа решила не сдвинуться с места и не дать ему уйти, пока не заплатит долг. Так что придется ему пойти на это. Джонни уже наклонился к ней, но вдруг замер.

— А можно я дотронусь до твоего подбородка?

— Можно. Тиа молча ждала, закрыв глаза. Теплые пальцы приподняли ее подбородок.

— Открой рот, — прошептал он.

Тиа слегка раздвинула губы, Она почему-то занервничала и облизала их. В тот же момент она почувствовала, как его губы коснулись ее, потом незаметно скользнули в рот и стали искать ее язык.

Девушку захлестнула волна неги. Она, чтобы не упасть, потянулась и обняла его. Его тело под рубашкой оказалось таким сильным и теплым, что она уже не хотела его отпускать. Она тоже начала целовать его, и ей вдруг захотелось, чтобы так продолжалось вечно.

Джонни забыл об обещании не прикасаться к ней, но она и сама о нем забыла. Тиа целовала его так же, как тогда, в Тубаке. Он почувствовал, что она ослабла. Он осторожно опустил ее на сено и лег рядом и целовал, целовал ее до тех пор, пока голова у него не закружилась, как карусель, которую он однажды видел в Фоэниксе, когда туда приезжал бродячий цирк.

Тиа показалось, что она на какое-то мгновение потеряла сознание. Джонни целовал ее лицо, шею, снова и снова возвращался к губам. Когда усталость овладела им, он еще долго держал ее в объятиях. Тиа удовлетворенно вздохнула.

— Мне кажется, что за это можно получить и браслет, — пробормотала она, довольная и румяная, как свежеиспеченная булочка.

— Нет в мире такой драгоценности, которая стоила бы этого. — Джонни полез в карман, достал браслет и надел ей на руку.

— Но тебе не следует дарить его мне. Я же проиграла пари.

— Я все равно не собираюсь его носить. Почему я не могу отдать его тебе?

Тиа улыбнулась, прижимаясь к нему.

— Я так рада, что ты на меня больше не сердишься.

Между тем солнце опустилось за горы. В единственное окошко в восточной стене сеновала заглянула ранняя одинокая звезда. Джонни показал на нее рукой.

— Знаешь, что это?

— Звезда…

— He-а. Это Венера, планета.

— Откуда тебе это известно?

— Я прочитал об этом в одной книжке у Стива.

— Она такая же планета, как наша? — Тиа решила показать ему, что она тоже ходила в школу и была старательной ученицей.

— Да.

— А как ты узнаешь, что это не звезда?

— Она не мерцает. Видишь, как ровно она светится.

Тиа внимательно всмотрелась в маленькую светящуюся точку.

— А ты не можешь ошибиться?

— Раньше никогда не ошибался. Венера всегда появляется первой, с того самого дня, как я родился.

— Ты, наверное, считаешь меня совсем глупой?

— Нет, я просто проверял тебя, — покачал головой Джонни.

— Глупая я или нет?

— Нет, я хотел проверить, был ли у тебя когда-нибудь парень.

— Ну и как, узнал?

Джонни засмеялся.

— Да, ведь это первая вещь, о которой парень говорит девушке, если хочет произвести на нее впечатление.

Тиа села и стала стряхивать с себя солому.

— Нам лучше вернуться. Я вовсе не хочу, чтобы у меня были неприятности со Стивом в первый же рабочий день.

— Надеюсь, я больше не услышу от тебя ни слова о Стиве, — сказал Джонни вдруг изменившимся голосом. Тиа уже хотела было поддразнить его, но не решилась. Он встал и помог ей подняться. Они добрались рука об руку до задних дверей дома, и здесь он остановился.

— Постарайся не потерять браслет. Он, наверное, стоит кучу денег.

— Может быть, тебе все-таки не надо было отдавать его мне?

— Мы, кажется, уже обсудили это. — Джонни вежливо дотронулся до полей шляпы. — Спокойной ночи.

Тиа повернулась и вошла в дом. Везде было темно, кроме гостиной. Она хотела проскользнуть мимо и подняться к себе незамеченной, но тут из гостиной вышел Стив и увидел ее.

— У тебя есть свободная минутка? — спросил он.

— Да, сэр.

— Зайди, пожалуйста, в гостиную.

Тиа послушно прошла за ним. Там в одном из кожаных кресел сидела Андреа. У нее на коленях лежала раскрытая книга. С другого кресла поднялась Джуди и, извинившись, вышла.

— Я хотел поговорить наедине с вами обеими. — Казалось, Стив чувствовал себя неловко. Тиа посмотрела на Андреа.

— Да, сэр?

Стив прокашлялся.

— Я не очень-то привык разговаривать с женщинами, но обязан вас предупредить, что здесь на ранчо живет много мужчин. Я не думаю, что у вас могут возникнуть какие-нибудь проблемы, но так как раньше никто из вас никогда не жил в таких условиях… Вы, должно быть, заметили, что у нас есть винный магазинчик?

— Вы продаете спиртное? — спросила Андреа, пытаясь помочь ему.

— Вечером в субботу я разрешаю мужчинам покупать пиво и виски в любых количествах. Мы здесь живем изолированно от всех, и они по нескольку недель не ездят ни в форт Боуи, ни в Томбстоун. — Стив посмотрел на Тиа. — Воскресенье — выходной день для всех мужчин. В субботу они работают только до обеда, а теперь, когда у нас возникли некоторые проблемы с индейцами, никто из них почти не выходит за пределы ранчо. Весной ковбои выезжают в пустыню и разбивают там лагерь, где клеймят скот. У женщин воскресенье — тоже выходной, они только кормят всех завтраком. Мужчины же в этот день питаются сами, они обычно едят консервы…

Андреа посмотрела на Тиа, а потом снова перевела взгляд на Стива.

— Ты хочешь сказать, что кто-то из мужчин может побеспокоить…

— Я не думаю, что кто-то из моих работников может причинить вам вред, но под влиянием алкоголя любой мужчина может наделать глупостей. Тем более если женщина привлекательна и благосклонно к нему относится. Я знаю, вы обе — прекрасно воспитанные дамы и умеете вести себя с мужчинами подобающим образом. Просто хотел рассказать вам, как у нас тут обстоят дела…

— Какие у вас тут развлечения? — поинтересовалась Андреа.

— По субботам пастухи играют и поют песни, и все желающие могут выпить и потанцевать. Но… будьте осторожнее. Если захотите присоединиться к гуляющим, держитесь в центре толпы. Так безопаснее. Своих людей я знаю хорошо, но иногда бывает, что к нам приходят бродяги и остаются поработать ненадолго. Некоторые из них довольно опасны.

Казалось, Стив был смущен, говоря им все это. Он внезапно замолчал, извинился и вышел. Тиа и Андреа молча разошлись по своим комнатам.

Когда в доме все стихло, Тиа зашла к Андреа. Та, одетая в длинную ночную рубашку, как раз устраивалась на огромной пуховой перине. Она отвернула край одеяла, и сестра легла рядом с ней.

— Где ты пропадала весь вечер?

— Джонни пригласил меня с ним прогуляться. А ты как? Я сегодня весь день до смерти боялась за тебя, — прошептала Тиа, дрожа от прохлады постельного белья. Здесь, ближе к горам, после захода солнца было довольно свежо.

— Держись подальше от Джонни Браго, — серьезно предупредила ее Андреа.

— С какой стати?

— От него будут одни неприятности…

— Ничего подобного.

— Да. Ты что, хочешь оказаться в таком же положении, как мама?

— Может быть, и хочу.

— Думай, что говоришь. Джонни Браго — вылитый отец. Он никогда ни с кем не считается. Он превратит твою жизнь в кошмар.

— Но папа не превращал мамину жизнь в кошмар.

— Нет, превращал. Мама из хорошей семьи. И только благодаря отцу ей пришлось жить как белому отребью.

— Мама вовсе не отребье!

— А кто же она, по-твоему? Ты думаешь, настоящие уважающие себя дамы живут так, как жили мы? Думаешь, они работают в салунах? Или дружат с проститутками?

— Маме нравились все люди, если они не были обманщиками.

— Ей приходилось общаться со всеми, кто жил или появлялся в нашем городе. У нее не было другого выбора.

Тиа почувствовала себя неловко, потому что Андреа пыталась доказать ей, что мать была несчастна. Она решила сменить тему, пытаясь поднять настроение сестре.

— Я ужасно боялась за тебя сегодня. Я попыталась догнать вас, чтобы признаться Джуди, что это я — Тереза. Но было слишком поздно, ты уже выстрелила.

— Я рада, что ты ничего не успела сказать. Это нападение индейцев было такое же жалкое, как и все остальное. Меня больше всего поразил дом. Теперь я вспомнила, что мы были здесь.

— Вспомнила? Когда были? Но я ничего подобного не помню.

— Конечно, ведь ты тогда еще не родилась.

— О…

Они обе немного помолчали.

— Мы могли бы обе провести на ранчо детство и юность, если бы мама не вышла замуж за этого дикаря — моего отца.

Тиа не знала, что ответить на это. Да, мама вышла замуж за папу, и они выросли в Тубаке, который до поры до времени казался им вполне подходящим городком. Она не понимала, почему Андреа все время повторяет фразу «если бы». Ее совершенно не интересовало, что было бы, если бы кто-то тридцать лет назад поступил так, а не иначе. Дядя Тейлор тоже все время об этом говорил и не нажил себе ничего, кроме язвы желудка.

— Андреа, а Стив красивый? — спросила она.

— Да, очень. — Андреа никак не могла решиться рассказать Тиа о том, что произошло в номере отеля. Она боялась, что сестра ненароком ему обмолвится, и он поймет, что она ей все рассказала.

— И он, кажется, хороший, правда? — спросила Тиа. — Я его люблю.

Андреа не обратила внимания на ее последние слова. Тиа любила всех, независимо от их желания. Она была в восторге от одной мысли, что у нее есть брат. По дороге из Олбани сестра ей все уши про него прожужжала. Андреа уже тошнило от этих разговоров.

— С тобой он, возможно, хорошо обращается, а меня игнорирует.

— Но сегодня за обедом Стив глаз с тебя не спускал, — возразила Тиа.

— Перестань, он даже не смотрел в мою сторону, — заспорила Андреа.

— Ничего подобного. Стоило тебе отвернуться, как он тут же начинал пялиться на тебя.

— Стив ведь думает, что я его сестра. Может быть, ищет сходство с членами семьи. — Эта тема явно смущала Андреа. — А вот Джонни Браго носится с тобой, как курица с цыплятами. Будь ты поумней, ты бы его не приваживала.

— Не вижу причины, почему я должна это делать.

— Ты совершенно не слушаешь меня! Джуди увлечена им, к тому же по виду он бабник. А я терпеть не могу бабников! — Андреа пришла в ужас, представив себе Джонни Браго рядом с сестрой. Тиа ждала участь матери: она связалась с человеком, от которого нельзя ожидать ничего, кроме неприятностей!

— Я-то думала, что ты любила отца, — прошептала Тиа.

— Да, я любила его и видела, что он вытворяет. Именно он превратил мамину жизнь в кошмар. Порой она его ненавидела. Впрочем, и я тоже…

Тиа не знала, что и думать. Она никогда не замечала, чтобы мать ненавидела отца. И Андреа тоже.

— Да, но я никогда…

— Ты и не хотела ни о чем знать. Ты так обожала его, что была слепа.

Тиа нахмурилась, глядя в потолок. Ей уже наскучило быть взрослой. Оказывается, когда взрослеешь, узнаешь о людях такое, чего предпочитала бы не открывать для себя.

— Тиа, ты что, заснула?

Тиа подоткнула под себя край одеяла и придвинулась поближе к Андреа, как бы стараясь забыть все то неприятное, что уже поселилось в ее сознании. Андреа все говорила. Интересно, долго еще она собирается болтать?

— Ты знаешь о том, что Стив — горный инженер? Джуди сказала, что это он настоял на том, чтобы их отец купил рудник. Он точно определил, что небольшой пласт, который там нашли, идет вглубь и становится шире… Так что им не пришлось рыться вслепую, как это делают многие.

— Джонни заметил, что Стив остался на ранчо, чтобы не дать вам с Джуди убить друг друга.

— Возможно, он просто хочет насладиться веселым зрелищем.

— Ты слишком подозрительна, Андреа.

— Джуди меня люто ненавидит.

— Нет, она хорошая. Я думаю, мы с ней подружимся.

— Конечно, вы будете дружить до тех пор, пока она не узнает, кто ты на самом деле.

— Может быть, нам сказать об этом прямо сейчас?

Андреа немного подумала, но потом отбросила эту идею. Она хотела поближе узнать Стива, прежде чем сознаться в обмане.

— Лучше подождать хотя бы недельку, пока они получше нас узнают. Мне кажется, это не принесет вреда.

Тиа вздохнула. Ей не нравилось выдавать себя за кого-то другого. Каждый раз, когда она разговаривала с кем-нибудь, ей приходилось все время помнить о своей роли. И это ужасно нервировало ее. К тому же такая игра казалась Тиа нечестной. Она уже жалела, что устроила весь этот маскарад, ее утешало лишь то, что Андреа наслаждалась ролью благородной дамы. Она вела себя так восхитительно и естественно, что никому и в голову не пришло заподозрить подмену.

Тиа не видела ничего хорошего в том, что обман будет длиться еще неделю, но она совершенно не представляла, как теперь им раскрыться, чтобы никого не обидеть. Это надо было сделать сразу после «нападения индейцев». Ей казалось, что чем дольше они будут вводить всех в заблуждение, тем больше заработают неприятностей, но если для Андреа это так важно, что ж, она потерпит еще. Простят хозяева ранчо их или нет, в любом случае, когда они скажут правду, мало что изменится. Тиа только надеялась, что Андреа не станет потом опять ныть и говорить, что было бы лучше, если бы они поступили так, а не иначе.

Андреа повернулась и обняла Тиа.

— Джуди ужасно нервная, я таких никогда не встречала. Когда вы с Джонни ушли, она была в смятении, но старалась не подавать виду.

— О Господи! — простонала Тиа. — Джуди влюблена в Джонни. Теперь она, наверное, думает, что я хочу его у нее отбить.

На улице застрекотала цикада и громко залаяла собака. Тиа подумала о Джонни. Интересно, он тоже это услышал или уже спит? Андреа рядом с ней поправила подушку, устраиваясь поудобней.

— Тут так здорово, правда? — прошептала Тиа. — За домом кто-то посадил жасмин и глицинию и еще много-много всяких цветов. Может быть, это Джуди?

Андреа стукнула кулаком по подушке.

— Я бы чувствовала себя гораздо уютнее, если бы не Джуди.

— А мне тут все ужасно нравится, — пробормотала Тиа, еще ближе прижимаясь к сестре. — Ты не жалеешь о том, что мы поменялись? Я имею в виду — из-за Стива?

Андреа закрыла глаза. Стив Баркарт. Весь день она думала только о нем и вспоминала, как разрешила ему целовать себя. Она всегда считала себя не похожей на маминых подруг, которые вели бесконечные разговоры о мужчинах. Да и в школу Андреа пошла работать, надеясь увеличить дистанцию между собой и знакомыми матери. Но она вовсе не хотела связывать свою жизнь с мужчиной, который считал бы себя ее хозяином, и заводить кучу детей. «Если у тебя есть дети, ты никогда не разбогатеешь», — говорила мама, и в этом Андреа была полностью с ней согласна. Ей уже двадцать пять, но она еще девственница. Девушка объясняла это до недавнего времени своим равнодушием к мужчинам. Но эпизод со Стивом открыл ей глаза. Теперь она поняла, что просто ни один мужчина не пробуждал в ней таких чувств, как Стив Баркарт.

Дедушкины часы над камином в гостиной пробили девять раз. Девять. Тиа приподнялась. Для нее это уже поздно. Она поцеловала Андреа в щеку и встала с кровати.

Перед дверью Джуди Тиа помедлила, Ей захотелось войти, но она совершенно не знала, что скажет Джуди. Из комнаты не доносилось ни звука. Наверное, она уже спит.

Так ничего и не решив, Тиа прошмыгнула в свою комнату. Завтра ей вставать в пять утра. Она сняла платье, выключила лампу и подошла к окну. Сквозь железные решетки, которые установил Стив на все окна в доме, пытаясь защитить обитателей от коварных индейцев, были хорошо видны дворовые постройки. Тиа медленно обвела взглядом двор. Слева был расположен барак, где жили женщины, а прямо напротив ее окна находился домик Джонни.

Она вспомнила Джонни, лежащего на куче соломы, и улыбнулась.

Справа располагался основной барак для рабочих. В окнах ярко горел свет, и время от времени доносились громкие голоса и взрывы смеха. К югу от большого барака стоял еще один, поменьше, где жили еще несколько пастухов.

Тиа удивленно думала о том, почему Джонни решил поселиться отдельно от всех. Она внимательно разглядывала его дом в сгустившейся темноте, как вдруг появилась женская фигура. Женщина какое-то мгновение помедлила перед дверью, а потом быстро открыла ее и скрылась в домике.

Джуди! Она пришла к Джонни! Но он сейчас же, наверное, отправит ее спать… Со смешанным чувством страха и неприязни Тиа смотрела на дверь несколько минут, затем решительно отошла от окна. Хватит с нее и того, что она играет чужую роль и постоянно всем врет! Шпионить она не намерена! Тиа легла на кровать. Может быть, Джуди спустилась к нему по делу? У девушки неожиданно разболелась голова, в животе появилось какое-то неприятное чувство. Она закрыла глаза, но долго не могла уснуть.

Джуди зашла в домик Джонни, даже не постучавшись. Оказавшись внутри, она внимательно осмотрела комнату.

— Ну и что же произошло? Она сбежала от тебя?

Лампа на столе едва светила. Удивленный неожиданным появлением Джуди, Джонни сел на кровати и провел рукой по волосам. Он надеялся, что ему удастся избавиться от ее присутствия без особого труда.

— Она же собиралась стать моей подругой, — продолжала говорить Джуди, гневно сверкая глазами. — Если эта маленькая бестия пытается соблазнить тебя, то я быстро от нее избавлюсь!

— Уйми свой пыл. Она вовсе не пытается меня совратить.

— Так, значит, это делаешь ты?

Джонни встал и открыл дверь. Он вовсе не хотел ссориться с Джуди из-за Тиа. Но ему было известно, что женщины живут по своим законам, не зависящим от воли мужчин.

— Я вовсе не ревнива, ты же знаешь, — продолжала Джуди, стоя перед ним со слегка поднятым подбородком. Вся ее изящная фигурка выражала гнев… Эту позу он слишком хорошо изучил. — Я, наверное, просто дура. Меня даже собственные служанки не принимают всерьез. Но я не желаю, чтобы мой мужчина пытался соблазнить экономку прямо у меня на глазах. Это же просто оскорбление! Между прочим, она тебе не нужна. У тебя есть я. Мы скоро поженимся. — Джуди подошла к нему, обняла за талию и положила голову на грудь. — О, Джонни, мне так хорошо в твоих объятиях. — Она вдруг отступила и, улыбаясь, посмотрела на него. — Мне так нравится, когда у тебя такой растерянный вид. А какие изумительные глаза, когда ты не можешь понять, в чем дело. Когда ты на меня так смотришь, я представляю себе, что бы ты мог со мной сделать…

— Черт побери, Джуди… — Все это было для Джонни слишком неожиданно. Джуди имела дурацкую привычку выливать на него целый поток слов, и, если Джонни не успевал разобраться, что к чему, она тут же обрушивала настоящий водопад, а он, все еще размышляя над тем, что она сказала вначале, никак не мог ее остановить. — Мы с тобой никогда не были любовниками.

— Нет, мы с тобой любовники.

— Да нет же. Может быть, когда-то мы и могли ими стать, но только не теперь, — нетерпеливо проговорил он. — Ты же мне, как сестра.

Смех Джуди заставил его содрогнуться.

— Сестра! — закричала она. — Но однажды ночью ты вел себя со мной совсем не по-братски, Джонни Браго! Ты тогда весь изошелся от желания и похоти, от настоящей дьявольской похоти, как выразился бы проповедник во время субботней службы. О себе, впрочем, могу сказать то же самое.

Джонни покраснел от смущения. Джуди имела чертовски странную манеру говорить о том, чего не было. Вот и сейчас она явно все преувеличила… Он решил, что единственный способ покончить с этим — выложить карты на стол.

— Я должен был тебе сказать об этом сразу… Боюсь, что я действительно вернулся сюда для того, чтобы переспать с тобой…

— Я же говорю, что ты меня любишь. Так поступают только влюбленные.

— Да, я любил тебя. Но теперь вдруг понял, что любовь прошла, а я даже не заметил.

В ее глазах появилось удивление.

— Но ты же… — Она замолчала. По милым розовым щечкам покатились слезы. Джонни всего передернуло. Он вовсе не хотел ее обижать, но она вынудила его сделать признание.

— Ты же любишь меня, Джонни. Ты всегда любил только меня, — проговорила она.

— Да, я все еще люблю тебя. Но теперь это совсем другое чувство. Я люблю тебя, как сестру… — Он глубоко вздохнул. — Я, наверное, слишком сильно тебя любил и немного сошел с ума, — голос у него сделался напряженным. — Когда-то я хотел причинить тебе такую же боль, которой ты наградила меня три года назад. Но сейчас я не хочу тебя обижать, Джуди. Может быть, мои слова звучат ужасно глупо, но это правда.

— Так, значит, поэтому ты так старательно избегал меня, пока я сама к тебе не явилась?

Джонни кивнул. На несколько секунд в комнате повисла тишина. Джуди, казалось, обдумывала услышанное, потом резко подняла голову — ее глаза пылали от гнева. Прежде чем он успел понять, что происходит, она отступила на шаг и изо всех сил ударила его по лицу.

— Ты — лжец!

Джонни даже не вздрогнул. Ну вот опять все сначала! Но ему нужна была свобода, чтобы завоевать Тиа.

— Ты просто обязан меня любить! — закричала Джуди гневно. — Должен и обязан!

— Я и люблю тебя, — мягко произнес он, — люблю, как сестру. И хочу, чтобы ты была счастлива.

— Тогда полюби меня так, как любил раньше, — проговорила она, слезы градом катились у нее из глаз.

— Не могу.

— Ты мне так мстишь?

— Ты слишком долго меня мучила.

— Я?! — Ее голос зазвучал как-то странно. Она подхватила подол юбки дрожащей рукой. — Я люблю тебя Джонни… Ты знаешь, сегодня я была такой хорошей, рано встала и убрала свою комнату. За обедом я все съела и совсем не баловалась…

Джонни никак не мог понять, о чем она лепечет. Сегодня утром они были в Томбстоуне. И Джуди не вставала рано. Она появилась на конюшне только в половине девятого. И ничего она не убирала. И даже голос у нее сейчас был другой — в нем проскальзывали интонации маленького ребенка. Джонни никогда не слышал раньше, чтобы она так говорила.

— Джуди…

— Я знаю, почему ты это делаешь, ты хочешь наказать меня, потому что думаешь, что я себя плохо вела, но это не так. Я вела себя очень хорошо, и тебе не за что меня наказывать.

Нижняя губа девушки задрожала. Она вцепилась ногтями в свою нежную руку. Рассудительная женщина, которую он хорошо знал, любил и ненавидел, превратилась в незнакомку с молящими глазами обиженного ребенка. Джонни никак не мог сообразить, что ему делать.

— Прекрати! Ты поранишь себя! — Джонни схватил ее и притянул к себе, стараясь успокоить. Почувствовав, что девушка дрожит, молодой человек начал тихонько раскачивать ее из стороны в сторону. Джуди заплакала. Когда она наконец успокоилась, он вытер ей глаза платком.

— Ну что, тебе лучше?

— Кажется… да, — ответила она, пытаясь улыбнуться. — Ты никогда не пожалеешь об этом, Джонни. Ты будешь мной гордиться. Вот увидишь! И полюбишь меня еще больше. Я стану самой лучшей женой во всем штате. Многие будут приезжать сюда издалека, чтобы потом похвастаться своим друзьям, что они гостили в доме Браго. Это будет…

— Джуди, я не могу на тебе жениться. Я просто хочу, чтобы мы были друзьями… — Он замолчал. По ее ничего не видящим глазам он понял, что она не понимает его слов.

Его охватило бессилие, такое же, как тогда, когда он нашел своих родителей: отца — со стрелой в груди, а мать — с томагавком в затылке. Тогда Джонни просто опустился на землю, ему не хотелось ничего делать. Мальчику казалось, что если он останется сидеть вот так неподвижно, то время вернется назад и то, что произошло, не повторится.

Сейчас он горько пожалел о том, что возвратился на ранчо ла Рейна. Джонни понял, что этой ночью что-то произошло, что-то умерло в нем.

Очень осторожно он высвободился из объятий Джуди, взял ее за талию и медленно повел к задней двери хозяйского дома.

Глава четырнадцатая

Увидев появившуюся в дверях барака Джуди, Грант Фреман, игравший в монт с тремя другими ковбоями, тут же передал карты одному из наблюдателей, отодвинул стул и быстро вышел на крыльцо.

— Эй, милая леди, с тобой все в порядке?

Девушка улыбнулась ему натянутой улыбкой.

— Да, конечно.

— Ты что-то бледна. — Он взял ее за руку и отвел от крыльца. Она выглядела ужасно — черты лица были искажены какой-то мукой, глаза полыхали гневом. — Поссорилась с Джонни?

Джуди растерялась, как молодой олень перед охотниками. В слабом свете, льющемся из окна барака, было видно, как вспыхнуло ее лицо. Грант пожалел о том, что задал ей этот вопрос. Он понял, что она не скажет правды.

— Мы с Джонни никогда не ссоримся, — твердо ответила она. — Но ты ведь знаешь, какая я. Когда я себя плохо веду, он наказывает меня.

Грант удивился.

— Что значит «он тебя наказывает»?

— Неважно, — смутилась она, взмахнув рукой. — Я во всем виновата.

— Он сделал тебе больно? — спросил Грант, чувствуя, как в нем поднимается волна гнева. Джуди молча взглянула на него, потом быстро отвернулась, чтобы он не заметил появившуюся у нее в глазах тоску.

— Джонни никогда не сможет мне сделать больно. Джонни любит меня. Он всегда меня любил… — судорожно повторила она.

Смущенный Грант постарался унять захлестнувший его гнев.

— Тогда что же случилось?

— Ничего.

— Ты обманываешь меня.

Джуди хмуро смотрела на освещенное окно позади Гранта.

— Разве? — Она глубоко вздохнула, как будто стараясь откинуть прочь неприятные мысли, и спросила: — Ты не хочешь со мной прогуляться, Грант?

Установленное Стивом время для отхода ко сну уже прошло. Когда они вернутся, все двери хозяйского дома будут заперты, но Грант не волновался по этому поводу. Джуди все время влезала и вылезала на улицу через окно.

— Конечно, хочу. Ты же знаешь, я готов к этому в любое время.

Они медленно побрели к домику для игр в дальнем конце сада. Зайдя внутрь, Джуди опустилась на кровать. Грант, скрестив ноги, уселся на полу рядом. Они проговорили целый час на все темы, которые только могли заинтересовать Джуди. Как всегда, Грант был сама любезность и понимание. Он уже давно играл свою роль, роль, которую Джуди для него определила: он был ей всего лишь другом, а это значило, что он никогда не сможет надеяться на большее. Грант знал, что среди объездчиков есть несколько человек, с которыми она флиртует и целуется, но они ей быстро надоедают… Правда, одному или двоим она позволяет некоторые вольности, но, безумно любя ее, он не задумывался над этим.

Было уже около одиннадцати, когда они отправились назад.

Взявшись за руки, они болтали о какой-то чепухе всю дорогу. Джуди зашла на заднюю веранду дома, сделав вид, что дверь в дом открыта. Хотя она прекрасно знала, что Стив закрывает все двери в девять часов.

— Спасибо тебе, Грант.

— Не за что. Ведь друзья для этого и существуют.

— До завтра!

— Спокойной ночи.

Джуди выдавила улыбку, помахала ему рукой и закрыла стеклянную дверь. Подождав, пока Грант не вошел в барак, она бесшумно выскользнула обратно и направилась по дорожке, которая вела к домику Джонни. Без Гранта ей сразу же стало одиноко, но она понимала, что тому необходимо выспаться. Джонни поднимал работников рано и заставлял много трудиться. Сама же она была слишком возбуждена, чтобы идти спать. Ночной воздух был свежий и прохладный. А у нее в комнате, должно быть, душно… Она вздрогнула. Все, что Джонни наговорил ей сегодня, снова и снова всплывало в памяти, подобно яблокам, брошенным в воду. Она пыталась утопить их, но они вновь поднимались на поверхность. Вместе с ними появлялось отчаянное бессилие.

Это опять случилось! Она отпугнула от себя Джонни, как когда-то отпугнула мать: она хотела от них слишком многого. Джуди почувствовала, как ее прошибает холодный пот. Может быть, она заболела? Ее пугало одиночество. Девушка уже повернулась и направилась к бараку, чтобы снова позвать Гранта, но тут из темноты отделилась чья-то тень и схватила ее за руку. В тусклом свете звезд Джуди узнала одного из ковбоев.

— О, Слим, ты так напугал меня!

Слим усмехнулся и облокотился о кирпичную стену. В темноте он был очень похож на Джонни.

— Давай присядем и поболтаем.

Джуди уже собралась ответить отрицательно, но передумала. Слим был хорошим парнем, и ей так не хотелось оставаться одной… Она кивнула.

— Пошли со мной в домик для игр.

Слим не мог поверить, что ему выпало такое счастье, и молча побрел рядом с ней.

Тиа показалось, что она не успела закрыть глаза, как пробило пять. Все тело слегка ломило от непривычного недосыпания, но волнение по поводу первого рабочего дня на ранчо ла Рейна заставило ее быстро встать с постели. К тому времени, как она оделась и причесалась, небо на востоке сделалось бледно-розовым в лучах восходящего солнца.

Рядом с ее комнатой находилась кухня. Еще до того как открыть дверь, она услышала звяканье кастрюль и сковородок. Тут Тиа прислушалась более внимательно и не поверила своим ушам: ей показалось, что Андреа тоже проснулась и возится в своей комнате.

Тиа прошла на кухню. Там горели керосиновые лампы и освещали все веселым светом. Кармен разжигала огонь под плитой.

— Доброе утро, — поздоровалась Тиа, подходя к Кармен. — Что мне делать?

Улыбаясь, Кармен оглянулась.

— Доброе утро, сеньорита Марлоу.

— Хм! — Сонно моргая глазами, на кухню вошла Круз и недовольным взглядом посмотрела на Тиа и Кармен. — Ни один день не может быть добрым, если он не начался с мессы, — заявила она тоном, не терпящим возражений. Тиа нахмурилась.

— А здесь на ранчо есть часовня?

— О, конечно, нет! Разве безбожники строят часовни? — гневно произнесла Круз, ее визгливый голос, казалось, обвинял их. — Безбожники только разрушают часовни! Под тополями была часовня, но безбожники сожгли ее. Так же, как они жгут все, что имеет хоть какую-то ценность. А если бы она не горела, они бы разнесли ее, разобрали по кирпичику, если бы в этом была необходимость.

Улыбаясь, Кармен махнула в сторону женщины головой и сказала Тиа:

— Не обращай внимания на Круз. Она безумно рада, если ей выпадет возможность кому-нибудь пожаловаться.

— Благодарю вас, — усмехнувшись, ответила Тиа. — Так что мне делать?

— Если вас не затруднит, барышня… Вот там лежит картошка, которую надо почистить и нарезать.

— Я забыла, где вы держите ножи.

— Вон там, — ответила Кармен, показывая на кухонный шкаф, висящий над деревянной скамейкой около плиты.

Тиа в доме дяди просматривала каталоги и сейчас определила, что все три плиты из прочной стали, стоящие вдоль стены кухни, — продукция компании «Акме», самой последней модели. Женщинам на ранчо ежедневно приходилось кормить сорок работников, а с доходом в десять тысяч долларов в неделю семья Баркартов вполне могла себе позволить иметь все самое лучшее.

Тиа взяла нож и картошку. День на ранчо предстоял долгий и тяжелый…

«Ку-ка-ре-ку! Ку-ка-ре-ку!» Андреа натянула одеяло на голову и постаралась не обращать внимания на крики этого чертова петуха, но звук повторялся, он становился все громче и громче. Она попробовала закрыть уши подушкой, но это нисколько не помогло. Гневно заворчав, девушка встала с постели и подошла к окну. Это был маленький красноголовый петушок, он гордо стоял во дворе прямо под ее окном и перебирал лапками в куче песка.

Она взмахнула рукой, отгоняя его прочь, и опять упала на кровать. Но через секунду он снова оказался под ее окном и закричал, как ей показалось, во всю силу своих легких. Андреа запустила в окно подушкой, но она ударилась о железную решетку и упала на пол. Петушок запел еще громче.

— Я, кажется, попрошу, чтобы сегодня на обед приготовили петуха! — закричала она. Петушок заклекал, захлопал крыльями и снова закричал. — Заткнись! Под окном собрались три курицы и присоединились к клекоту петушка. Наконец Андреа не выдержала. Тяжело вздохнув, она встала с кровати. — Будь по-твоему, но предупреждаю — я этого так не оставлю.

Она умылась в тазу, стоящем рядом с кувшином с водой, причесалась и оделась. Ей ужасно хотелось снова лечь, но эти куры, похоже, разошлись не на шутку. Андреа подошла к двери и собралась откинуть щеколду.

Тут со стороны гостиной до нее донесся громкий крик, и она замерла. Второй голос явно принадлежал Джуди. Стив и Джуди? Нахмурившись, Андреа открыла дверь и очень тихо вышла в коридор.

— Оставь меня в покое! Мне двадцать лет! Мне не нужна нянька! — кричала Джуди, ее обычно мелодичный низкий голос срывался на гневный яростный крик. — Я не могла уснуть, поэтому разыскала Гранта, и мы немного погуляли. Вот и все!

Голос Стива звучал тише, но в нем тоже сквозила ярость.

— Я десять минут назад разговаривал с Грантом, и он сообщил, что этим утром вообще тебя не видел.

— Ты не имеешь никакого права рыскать повсюду, как тюремщик, и шпионить за мной. Ненавижу тебя за это! Терпеть не могу, когда за мной шпионят! Ты обращаешься со мной, как с шестилетним ребенком!

Андреа не расслышала, что ответил Стив.

— Если эта идиотка скажет мне хоть слово, я сумею заткнуть ее поганый рот, понял?

Андреа вспыхнула. Значит, он заметил что-то про нее.

— Не впутывай сюда еще и Андреа.

— Сам не впутывай. Ты был единственным, кто меня все время воспитывал. Теперь у тебя появилась ее высочество и величество с поганым ружьем и умными словами, которыми она донимала детей в школе. Да она просто чучело! Я ее ненавижу!

— Тише! — сконфуженно прошептал Стив, — она услышит тебя!

— Тебе она даже нравится! Предатель. Я-то думала, что ты будешь на моей стороне!

Андреа подошла к своей двери и проскользнула в комнату, но потом быстро и решительно спустилась в гостиную.

Когда она появилась на пороге, Стив, нахмурившись, сделал знак Джуди замолчать. Было совершенно очевидно, что брат и сестра ссорятся.

— Доброе утро, — осторожно проговорила Андреа. Теперь, оказавшись рядом с ними, она не понимала, зачем решила вмешаться.

— Себе будешь говорить доброе утро! — огрызнулась Джуди, пробегая мимо нее.

— Девчонка! — бросил Стив, с трудом переводя дыхание. Через несколько секунд они услышали, как Джуди с силой захлопнула дверь своей комнаты.

— Неприятности? — спросила Андреа.

— Что бы ты, черт возьми, сделала, если бы твоя сестра вернулась домой в шесть часов утра, да еще вся растрепанная? — спросил он, по всей видимости, забыв, что Джуди была и ее сестрой.

— Это от многого зависит, — ответила Андреа.

— От чего, например?

— Например, люблю я ее или нет.

Стив растерялся и нахмурился.

— А если любишь?

— Я бы приготовила ей завтрак, если она, конечно, голодна.

Стив посмотрел на нее так, как будто никогда в жизни не слышал ничего более глупого.

— Замечательно! Она бы приготовила ей завтрак. Как, черт возьми, внушить ей, что можно делать, а что нет?

Андреа удивленно приподняла одну бровь.

— Джуди — двадцатилетняя женщина. Она делает то, что считает нужным, а вовсе не потому, что не может отличить приличного поведения от непристойного.

Стив в растерянности покачал головой. Андреа вслух произнесла то, в чем он боялся себе признаться. Джуди всю жизнь делала то, что хотела, а не то, что ей надо было делать.

— Да, Джуди готова путаться с любым псом, если только пес на это согласен, — с горечью проговорил он.

— Весьма серьезное и жестокое обвинение. — Андреа пристально посмотрела ему в глаза. Стив утомленно покачал головой.

— Черт возьми, если ты ходишь, как утка, и крякаешь, как утка, то тебя в конце концов прозовут уткой и обращаться с тобой будут, как с уткой.

— Ты, конечно, прав, но я не вижу никакого проку в твоем крике. Зачем кричать на весь мир о том, что хочешь сохранить в тайне?

— А тебе не кажется, что незамужняя женщина должна быть наказана за то, что ведет себя как проститутка.

— Но не тебе ее наказывать.

— А кому же еще?

Андреа вдруг почувствовала беспомощность. Она вспомнила о своей матери и о том, что во все времена люди осуждали женщин, которые не хотели жить по их законам и правилам.

— Но ты ведь не собираешься ее серьезно наказывать, правда?

Стив, нахмурившись, обдумывал ее вопрос.

— Нет, я просто стараюсь спасти то, что еще осталось от ее репутации. Меня совершенно не интересует личная жизнь Джуди, но она должна раз и навсегда понять, что если женщина ведет себя недостойно, то из этого могут быть крупные неприятности.

— То, что ты на нее кричишь, не сможет ее уберечь от них. Ты только разрушаешь ту близость, которая существует между вами. — Андреа немного помедлила. — А Джуди всегда была такой своенравной?

— Да.

— Тогда ты ее уже не исправишь. Ты, наоборот, должен быть на ее стороне, чтобы она знала, что при серьезных неприятностях у нее есть человек, к которому она может обратиться за помощью.

— Она и так знает, что может обратиться ко мне.

— Она не станет к тебе обращаться, если ты все время будешь кричать на нее. На свете полно людей, которые в любой момент готовы причинить ей зло. Неужели ты хочешь быть одним из них? Ведь Джуди тебя любит. У нее кроме тебя никого нет. И ведет она так себя не со зла.

Стив был слишком возбужден. Он не знал, что ответить. Руки у него сжались в кулаки, но потом бессильно повисли.

Андреа чувствовала, что поступает глупо, защищая Джуди, но она уже не могла остановиться.

— И ты ее любишь.

— Я просто не хочу, чтобы ее кто-нибудь обидел… — Стив замолчал и посмотрел на Андреа более внимательно. — А у тебя, похоже, есть опыт обращения с сестрами легкого поведения. У тебя что, есть сестра?

— Нет, у меня мать легкого поведения.

— Вообще-то я мог бы и догадаться. Ты, наверное, ее очень любишь, раз так хорошо понимаешь. Какая она?

— Очень похожа на Джуди. Симпатичная и рискованная. Она каждый день живет так, как будто он у нее последний. Но, несмотря ни на что, она очень хорошая мать. Она нас любит и всю жизнь о нас заботилась.

— У тебя есть братья и сестры?

Андреа чуть не проговорилась.

— У меня есть одна сводная сестра, а братьев нет…

— А где сейчас твоя мать?

— Не знаю… Она оставила меня в Олбани. А потом пришло письмо от мистера Фанетта… Мне больше некуда было поехать, и вот я здесь.

— А где твоя сестра?

Андреа вздохнула.

— Точно не знаю. — Это была правда, ведь Тиа могла быть где угодно: в доме, в конюшне, в саду…

Стив неуклюже переступил с ноги на ногу.

— Странно, что такая красивая и умная женщина до сих пор не замужем.

— Это звучит как вежливое обвинение в том, что я старая дева, — поддразнила она его.

Стив для храбрости засунул руки в карманы брюк. Андреа улыбнулась.

— Но я не обиделась. К тому же ты прав. В моем возрасте девушки обычно не бывают одинокими. Но я всю жизнь прожила в маленьком городке. Те мужчины, которых я знала, меня просто не интересовали, а может быть, я их. Мужчины, которые могли бы меня заинтересовать, всегда избегали меня.

— Почему, из-за матери?

— Это тоже играло свою роль… — Стив, казалось, забыл, что она полукровка. Ему, наверное, было лет семнадцать-восемнадцать, когда они с мамой были на ранчо ла Рейна. Она тогда его не видела. Где он был, что делал?

— И ты советуешь мне позволять Джуди…

— Нет! Джуди в любом случае будет вести такой образ жизни… Все, что я советую тебе делать — поменьше кричать на нее. Моя мать — хорошая женщина. И если бы она жила с нормальным мужчиной, то и наша жизнь была бы вполне нормальной. И чем больше я смотрю на Джуди, тем больше убеждаюсь, что она и моя мама — одного поля ягоды. И зачем заставлять ее думать о себе плохо?

Стив нахмурился. То, что ему сейчас сказала Андреа, привело его в чувство. Интересно, причиной этому была ссора с Джуди, или близость этой разумной спокойной женщины, которая так яростно встала на защиту его сестры? Она оказалась на удивление настойчивой и очень привлекательной. Чистое белое льняное платье плотно облегало ее фигуру, на какое-то мгновение ему вдруг представилось, что она стоит перед ним нагая. Он вспомнил ее грудь с маленькими темно-розовыми сосками. Тело тут же предательски заныло.

Андреа собралась привести ему еще какой-нибудь довод в защиту Джуди, но остановилась. Его взгляд изменился, зрачки были такими огромными, что глаза сделались совсем черными. Она вдруг мысленно перенеслась в отель. Все тело напряглось, как будто он снова гладил ее, и она почувствовала вкус его губ… Слова застряли у нее в горле.

— Ты ездил куда-нибудь учиться? — спросила Андреа, меняя тему.

— Да, я учился в Массачусетском технологическом институте. А перед этим некоторое время жил в Иллинойсе.

Значит, когда мама привозила ее сюда, Стиву было всего лет десять или одиннадцать. Теперь она вспомнила, как кто-то из прислуги говорил, что жена Баркарта отправила сына к своим родственникам в Иллинойс…

Звяканье посуды прервало ход мыслей Андреа. Она отвернулась.

— Мне, наверное, следует пойти помочь женщинам с завтраком.

— В этом нет необходимости. Джуди никогда этим не занимается, и моя мать тоже не работала на кухне, — тихо проговорил он. Андреа странным образом ощущала присутствие его тела. Стив только что побрился, на одной щеке был свежий порез. Ей очень захотелось поднять руку и дотронуться до него. Она судорожно вздохнула.

— Спасибо, но я предпочитаю быть чем-нибудь занятой.

Стив кивнул, его тело как-то странно обмякло.

Андреа присоединилась к женщинам на кухне и, проникнувшись духом товарищества, проработала с ними до самого завтрака. Первая смена ела в шесть тридцать, к этому времени на столе уже все стояло: бекон, жареные цыплята, оладьи, подливка, картофельное пюре, бисквиты, молоко, горячий сироп и кофе.

Тиа заметила, что Андреа помогает им, но она была занята решением своих проблем. Джонни Браго оказался за столом одним из первых. Он сел прямо около двери, И каждый раз, когда она выходила за новым блюдом, или несла грязные тарелки, или наполняла кофейник, ей приходилось проходить мимо него. Темные глаза неотрывно следили за всеми ее движениями. Тиа изо всех сил старалась не смотреть на него, но неожиданно почувствовала, как он осторожно взял ее за руку.

— Да? — вежливо спросила она и впервые за все утро посмотрела ему в глаза.

— Привет, Тиа.

— Привет.

Джонни нахмурился, игравшая на его губах улыбка погасла.

— У тебя все в порядке?

— Да. Чего ты хочешь?

— Есть еще кофе на кухне? А то наш кофейник пуст.

Тиа выразительно посмотрела на руку Джонни, лежавшую на ее запястье. Покраснев, он убрал ее. Увидев его смущение, она и сама смутилась. Ей не следовало связываться с Джонни Браго, и Андреа была права, когда говорила ей держаться от него подальше. Но советом Андреа она решила пренебречь. Тиа так приятно было целоваться с ним, и она думала, что нравится ему. Тогда чем же он занимался с Джуди и что теперь делать ей, когда она об этом знает? Среди маминых подруг были женщины, которые с ума сходили от ревности, другие просто ходили мрачными, некоторые собирались убить неверного любовника, встречались и такие, которые ничего не делали. Тиа же почему-то просто смущалась и чувствовала себя неловко.

Взяв пустой кофейник, она наполнила его на кухне и принесла в столовую. Джонни не отрываясь смотрел на нее, его темные глаза так и впивались в лицо девушки. Он поднял свою чашку и протянул ей. Тиа пришлось снова взять кофейник и налить ему кофе. В глубине души ей хотелось вылить этот кофе ему на ногу, но рассудок возобладал.

— Тут есть одна лошадь, я хочу, чтобы ты на ней покаталась, — произнес он так тихо, что она чуть не прослушала эту фразу среди общего застольного гула и звона посуды.

Больше всего на свете Тиа хотелось проехаться верхом, но она решила, что ей не стоит этого делать. Во всяком случае, с Джонни и до тех пор, пока она не узнает, что он делал с Джуди.

— Нет, спасибо. — Она подошла к другому работнику и наполнила его чашку. Ей казалось, что Джонни просверлит взглядом дыру у нее на затылке. Она поспешила удалиться на кухню и помогала там Кармен до тех пор, пока Джонни не ушел.

В семь часов пришла вторая смена. И только без двадцати восемь кухня наконец опустела. Круз, которая совсем не казалась уставшей, но продолжавшая все время ворчать, внесла новые тарелки с едой для женщин.

— А где Джуди? — спросила Тиа, когда они все расселись за столом. Люпи вытаращила глаза и фыркнула.

— Ты не увидишь ее высочество до самого полудня, а то и дольше!

— Как тебе не стыдно, — цыкнула на нее Кармен.

— А что стыдного в том, что я говорю правду? Ее превосходительство всю ночь гуляла со своим кавалером, — заявила она, глядя на Круз, как бы ища поддержки.

— Замолчи! — прикрикнула Кармен. — Наш хозяин вовсе не заслуживает того, чтобы его прислуга говорила в таком тоне о его сестре.

— Наш хозяин заслуживает лучшей сестры. — Люпи снова посмотрела на Круз. Тиа резко положила вилку на стол.

— Люпи, пожалуйста, не говори в таком тоне о мисс Баркарт. Мы тут только работаем, и не годится распускать сплетни о тех, кто дает тебе работу.

Люпи бросила на Тиа сердитый взгляд. Но прежде чем она успела ответить, наружная дверь резко распахнулась и в столовую быстро вошел Стив.

— Извини, что я опоздал, Кармен. Я был в конюшне — помогал рожать Махогони. Могу я попросить у тебя кастрюлю с теплой водой и мыло, чтобы помыть руки? — Не дожидаясь ответа и держа перед собой окровавленные руки, он тут же отправился на кухню, толкнув плечом дверь.

— Да, сеньор! — Поспешно вскочив, Кармен замахала руками на Люпи. — Принеси еще одну тарелку и прибор для господина, быстро!

Люпи бросила на Тиа провоцирующий взгляд, желая узнать, как она отнесется к тому, что Кармен так распоряжается. Тиа молча кивнула, и Люпи помчалась выполнять распоряжение Кармен как ни в чем не бывало. Тиа не обратила на это внимания, она была слишком занята. У нее из головы никак не шли слова Люпи про то, что Джуди гуляла всю ночь со своим кавалером.

Люпи быстро вернулась, принеся тарелку, чашку и приборы. Глядя на стол, она слегка помедлила в дверях столовой. Но на кухню вошла Андреа. Совершенно машинально Люпи поставила стул Стива прямо напротив стула Андреа.

Стив вернулся с кухни. Поймав его взгляд, Андреа кивнула ему на тарелку.

Он словно видел ее впервые. Дружеское выражение исчезло с его лица, на нем появилась тревога и озабоченность. Ему явно не доставила удовольствие встреча с ней. Не обращая на это внимания, Андреа улыбнулась.

— И как себя чувствуют мама и малыш?

— Замечательно. Она держалась просто молодцом для первых родов, — сказал он, ерзая на стуле под пристальным взглядом Андреа.

— Ты сам ее вырастил?

— Да, она родилась от Храброго Воина, арабского жеребца, которого я купил в прошлом году.

— Я бы хотела на них посмотреть.

— Думаю, что нам будет нетрудно это устроить. — Он ел машинально, тщательно пережевывая пищу, и почти не разговаривал. Когда Стив потянулся за второй чашкой кофе, тарелка его была пуста.

— Добавки?

— Нет, спасибо.

— А чем ты занимаешься целыми днями? — Другие женщины уже ушли на кухню, унеся с собой грязную посуду.

— Обычно я нахожусь на шахте. Сейчас я приехал сюда только для того, чтобы помочь тебе устроиться.

— Как это предусмотрительно с твоей стороны, — пробормотала она.

— Я человек практичный. И вовсе не хочу, чтобы ты разорвала Джуди на кусочки.

— Мне будет тяжело от этого удержаться, — тихо рассмеялась Андреа. Но пару часов назад ты сам был занят именно этим.

— Это совсем другое дело.

— Понимаю. Заверяю тебя, что, судя по тому немногому, что я уже успела увидеть, Джуди выглядит как человек, который в состоянии сам о себе позаботиться.

— Внешность может быть обманчивой. Ей здорово досталось, когда умер отец. И мне бы не хотелось, чтобы кто-нибудь добавил ей еще горя…

— Может быть, ты этого и не замечаешь, но я в более уязвимом положении, чем она. Ведь я здесь чужая. И мне придется постоянно сглаживать конфликты и идти на уступки.

— Но тебе к этому не привыкать.

— Да, конечно. Это что, неудачный комплимент?

— Называй, как хочешь. Мне ясно только одно: ты прекрасно можешь за себя постоять.

— А Джуди не может?

— Не так, как ты.

Задумавшись, Андреа замолчала. Стив каким-то образом дал ей понять, что ей необязательно лезть в их жизнь со своими советами. Хотя кому-кому, а Джуди, наверное, хватает мужской защиты. Без всякого сомнения, Стив все еще переживал из-за того, что произошло в номере отеля. У него, конечно, хватит ума не повторять того, что один раз не удалось. Она этого и не ждала, но ее самолюбие было задето. Он нашел наипростейший способ отношений между братом и сестрой. С одной стороны, Андреа чувствовала, что Стив не может поступить иначе, но с другой стороны, она боялась, что его готовность держаться от нее подальше может означать, что он просто невзлюбил ее после того случившегося. Не надо было его обманывать…

— Наконец-то мне удалось привлечь твое внимание, — тихо проговорила она, внимательно следя за его реакцией. — Вчера ты совершенно меня игнорировал.

— Не до конца. — Она увидела, как под гладкими загорелыми щеками заходили желваки. Андреа опять вспомнила вкус его губ, запах его кожи…

— Можем мы хотя бы стать друзьями? — спросила она, глядя ему прямо в глаза. Стив тоже посмотрел на нее, а потом обвел взглядом столовую, как будто только заметив, что они остались в этой огромной комнате одни.

— Не думаю, что это возможно, — угрюмо проговорил он. — Мы с тобой на разных сторонах. — Андреа смотрела на него так, как будто хотела уточнить, почему они на разных сторонах, и Стив вдруг разозлился. Она прекрасно знает, что он ее хочет. И должна была понимать, что та страсть, которая наполняет их и тянет друг к другу, совершенно исключает возможность дружбы. — Ты решила, что останешься здесь любой ценой, а я решил, что должен защитить свою сестру, — нехотя уточнил он.

— Может быть, нам обоим удастся добиться своего, не ущемляя интересов друг друга?

Стив все больше злился, Андреа явно собиралась говорить о проблеме, которую он так старательно избегал.

— Я не хочу, чтобы ты жила здесь, мисс Гарсиа Лорка…

Андреа вздрогнула от неожиданности.

— Почему? Из-за того что произошло вчера?

Глава пятнадцатая

— Я хочу заключить с тобой сделку, — предложил Стив. — Прошлой ночью я долго думал, и мне в голову пришла мысль. Я хочу выкупить у тебя твою часть рудника и ранчо ла Рейна.

Андреа Баркарт являла собой олицетворение невозмутимости и женственности. Она спокойно обдумывала его предложение, в ее глазах не было ни удивления, ни злости.

Стив плохо знал женщин… Но единственное, в чем он был уверен — нужно все время быть начеку, когда имеешь с ними дело. Женщины очень сильно отличаются от мужчин. У них свой способ мышления, который всегда удивлял Стива. Наблюдая сейчас, как Андреа обдумывает его предложение, он пришел к заключению, что она отличается не только от него, но и от всех прочих женщин. Сыграв с Джуди в ее же игру, Андреа уже на следующее утро яростно ее защищала. Он не знал ни одной женщины, которая стала бы защищать свою соперницу.

У Стива не было причин доверять женщинам. Его собственная мать умерла и таким образом оставила его одного. Потом отец женился на другой женщине, которая делала вид, что любит его, но на самом деле она его не любила. Мать Джуди, его мачеха, была милой женщиной, но частенько издевалась над ним, когда отца не было рядом.

Андреа была красивой, такой красивой, какой может быть женщина его мечты. Он не мог поверить, что она так долго не могла найти себе мужа. Все здешние женщины в ее возрасте побывали замужем хотя бы по одному разу, а некоторые и по три. В Томбстоуне постоянно кого-то убивали… А женщинам всегда нужен мужчина, который мог бы о них позаботиться. И теперь, зная, что она до сих пор жила совершенно одна, Стив понял, что Андреа действительно не такая, как другие женщины. Может быть, она и не подходила до сих пор ни одному мужчине, но он был уверен, что она создана для него. Стив никогда раньше не испытывал такого влечения ни к одной женщине и теперь не представлял себе, что должен сделать, чтобы заполучить девушку своей мечты, которая оказалась его сестрой. В глубине души он понимал, что должен избавиться от нее. И как можно скорее. Он даже представить себе не мог, что будет жить с ней под одной крышей и постоянно поддаваться искушению. Подобные мысли захватывали его бесконечным потоком, подобно речной воде, которая падает и падает на мельничное колесо… Это было мучительно.

Стив полночи пролежал, не смыкая глаз, думая, как ему поступить со своей новой сестрой. Молодой человек ужасно разозлился после оглашения завещания отца. Он чуть с ума не сошел, когда Джуди взяла его бритву и чуть не поранила себя. Последние два месяца жизнь для всех на ранчо изменилась, но в этом не было никакой вины Андреа. И если говорить честно, то и в том, что произошло в отеле, ее вины тоже не было. Но с ним действительно прежде такого не случалось. Ему было двадцать девять лет, но он никогда раньше не испытывал ничего подобного.

Стив давно уже решил, что женится, если сможет найти женщину, которая будет, по его понятиям, чистоплотной, хозяйственной и не станет ему изменять. Иногда он даже мечтал о том, как было бы замечательно иметь жену, но это было лишь в те моменты, когда одиночество угнетало его. Стив был слишком занят для того, чтобы ухаживать за женщинами. И в университете, и здесь, в Аризоне, он старался не допустить, чтобы какая-нибудь из них принесла ему в подоле малыша, что неизбежно привело бы к браку. Но и когда Стив ходил в бордели, ему тоже было неловко. Ему нравилось смотреть на красивых проституток, но он содрогался при мысли, что ему придется совать свою ложку в общий котел. Его отец относился к женщинам более потребительски…

Андреа терпеливо ждала продолжения. Стив пока ей еще ничего не уточнил. Он просто сидел и смотрел на нее через стол, и вид у него был, как у застенчивого школьника.

Этим утром, после того как она наткнулась на них с Джуди в гостиной, у него целый час ныло все тело, а мышцы были напряжены, как натянутые провода. Если это не прекратится, он потеряет голову. Жаль, что у него иное отношение к женщинам, чем у Моргана Тодда. Морган никогда в жизни не влюблялся и даже не ухаживал ни за одной из представительниц слабого пола, давно решив для себя, что переспать с женщиной — это одно, а любить ее — совсем другое. И ни одна из его подружек не требовала от него любви. Он спокойно спал со шлюхами и пытался обхаживать сразу нескольких молодых женщин, в числе которых была и Джуди.

— А твое предложение законно? — спросила его Андреа.

— Я разговаривал с Джимми Фанеттом, когда был в городе… Завещание отца не исключает такой возможности. Мы с ним все подсчитали. За двадцать лет мы рассчитываем получить с рудника прибыль порядка нескольких миллионов долларов. Одна четверть будет принадлежать тебе, но это при условии, что ты будешь постоянно жить здесь. Однако, как ты успела заметить, — проговорил он, протестующе поднимая руку, заставляя ее молчать, — здесь довольно скудные удобства и довольно опасно. — Тут полно индейцев, и погода временами бывает просто ужасной.

— Пожалуйста, переходи ближе к делу.

— Хорошо, — резко сказал он. — Я предлагаю заплатить тебе за твою долю пятьдесят тысяч долларов сейчас и по пятьдесят тысяч ежегодно в течение пяти лет.

— А разве какая-то часть денег не принадлежит мне уже теперь?

— Да. После того как умер мой отец, прости пожалуйста, — наш отец, Фанетт все подсчитал отдельно. Пятьдесят тысяч будут дополнением к сумме — чуть больше ста тысяч долларов, — которая лежит на твоем счету в первом национальном банке.

Скрыв свое удивление, Андреа холодно кивнула.

— Я дам тебе знать о своем решении.

— Не забывай, что всегда существует риск — серебряная жила может в любой момент истощиться. И с каждым месяцем серебра, поднимаемого на поверхность шахты Лаки Касс, будет становиться все меньше и меньше.

— Я слышала в городе, что шахта приносит вам прибыль до десяти тысяч долларов в неделю, — заметила она, не сославшись, однако, на Тиа и Джонни.

— Так оно и есть, но мы платим налоги, покупаем оборудование, плавим металл. На все это уходит больше половины прибыли. Так что наш доход в неделю — около четырех тысяч долларов.

— Это примерно сто тысяч в год. А за двадцать лет — около четырех миллионов.

Стив развел руками.

— Возможно, моя цена покажется тебе недостаточно высокой, но боюсь, нам не удастся достать все серебро из рудника, если даже мы будем точно знать, где оно находится, и даже если эта жила окажется неистощимой.

— Почему?

— Подземные воды, — коротко бросил он.

— Так откачайте их.

— Мы откачиваем! Но чем больше и глубже мы копаем, тем труднее и дороже становится откачивать воду. В один прекрасный день мы достигнем такой глубины, где откачка воды превысит стоимость серебра, которое мы сможем поднять.

— Но ты-то должен знать, когда это случится.

Стив улыбнулся. Ему все больше нравился их разговор. Андреа была не только чертовски привлекательна, но к тому же еще и умна. Во всяком случае, вопросы она задавала со знанием дела.

— Конечно, я это знаю, но, учитывая то, что рядом находятся и другие шахты, я могу ошибиться в этом вопросе с разницей в год или десять лет. Если кто-нибудь допустит на своей шахте какую-нибудь глупость, он похоронит тем самым все окрестные шахты.

— А если никто не сделает никакой глупости?

— Тогда рудник Лаки Касс будет давать прибыль еще лет двадцать, может быть, чуть больше. Но это всего лишь шанс.

— А сейчас шахте только два года?

— Чуть меньше.

— Значит, ты предлагаешь мне триста тысяч долларов за четверть шахты, которая может стоить два с половиной миллиона?

— Если сложить эти триста тысяч и те сто, что лежат в банке, ты можешь уехать отсюда с капиталом почти в полмиллиона. Большинство женщин таких денег не видели ни разу за всю свою жизнь. Многие мужчины, которым приходится содержать семьи, имеют доход всего в пять тысяч долларов в год. Если ты будешь тратить денег в четыре раза больше, тебе все равно их хватит на двести пятьдесят лет.

Андреа рассмеялась.

— И тем не менее мне бы хотелось иметь парочку миллионов.

Стив тоже усмехнулся, в его голубых глазах светилось восхищение.

— Ты кое-что не учла, — поддел он ее.

— Неужели?

— Конечно. Каждый год плата за перевозку серебра растет с невероятной силой. Уже сейчас вывоз серебра из Томбстоуна обходится нам недешево. Уэллс Фраго дерет с нас просто ростовщические проценты за то, чтобы переправлять серебро морем.

— А почему вы ему платите?

— Потому что он дает нам хоть какие-то гарантии. Дорожные агенты тоже берут немыслимую пошлину с тех, кто перевозит серебро морем. Мы же делаем все возможное, чтобы помочь им. Мы выливаем серебряные бруски по двести фунтов каждый, чтобы обмануть грабителей. Мы выплываем в самое неподходящее время. Но все наши ухищрения уже не помогают. Шесть недель никто из нас не переправлял серебро, и грабители так обнаглели, что останавливают каждый экипаж, покидающий город. Мы боимся, что скоро они сами заявятся в город и начнут воровать серебро прямо из наших кошельков. Шериф Джонни Бехан не может прекратить бесчинства разбойников.

— Но почему же никто ничего не предпринимает?

— Мой приятель Рассел Слоан — один из владельцев рудников Контеншен и «Крепкий Орешек» — решил попробовать вывезти серебро из города своими силами. Если у него все получится, тогда мы тоже, может быть, рискнем.

— Да, это все гораздо сложнее, чем я себе представляла. — Андреа встала и одернула платье. — А теперь можно мне посмотреть на лошадь с жеребенком?

Конюшня находилась в ста футах севернее от господского дома. Воздух был еще по-утреннему прохладен, но уже заметно потеплел. За домом находились деревья, с которых доносилось громкое птичье пение. Вдоль стен, ограждающих территорию ранчо, вились тропинки. Андреа еще вчера обратила внимание, что на каждом углу стены находится смотровая площадка. Даже сейчас на площадках несли караульную службу люди.

— Вы все время держите часовых на постах?

— Джеронимо по-прежнему на тропе войны. С тех пор как Викторио был убит людьми полковника Терразаса, более мелкие племена со своими вождями рыскают вдоль всей мексиканской границы. Они передвигаются очень быстро и нигде не задерживаются по две ночи. Чтобы сняться и затушить костры, им требуются считанные минуты. Потом они отъезжают миль на сто, и все повторяется снова. Здесь, в этом районе, находится более двух тысяч солдат, они неделями ищут индейцев. Но те — как дым. Они исчезают и прячутся в горных ущельях и диких недоступных каньонах. И мескалерос самые опасные из них. Они уже много лет объявлены вне закона. Еще до того, как люди Викторио покинули резервации, они уже беспощадно уничтожали белых.

Улыбаясь про себя, Андреа подумала о том, что он этим рассказом пытается сгладить дурацкое впечатление, которое произвела на нее глупая «атака индейцев».

Новоиспеченная мать и жеребенок занимали стойло возле входа в конюшню. Малыш был еще блестящий, мокрый, испачканный кровью матери. Он нетвердо ходил по конюшне, перебирая слабыми тонкими ножками. Но по нему уже можно было определить чистокровную породу: глаза широко расставлены, грудь — довольно большая, шкура глянцево лоснилась.

— Да он просто чудо! — воскликнула Андреа.

— Ты разбираешься в лошадях? — глаза Стива тоже восторженно блестели.

— В какой-то мере. Во всяком случае, я могу отличить хорошего коня от плохого. И точно так же я разбираюсь в мужчинах, — проговорила она, пристально посмотрев ему в лицо. — Ты — хороший мужчина, но иногда поступаешь не совсем правильно. — Под кожей на щеках Стива заходили желваки. — Например, эта глупая вчерашняя «атака индейцев», — продолжала она. — Или то, что сегодня ты попытался от меня откупиться. Ты действуешь так, как будто считаешь меня настолько омерзительной, что и секунды не выдержишь моего присутствия в своей семье.

Стив засунул руки в карманы. Она была права. Но как, черт возьми, он может ей объяснить, что ему невыносима даже мысль о том, что она его сестра? Что даже это не может помешать ему мечтать о ней как о женщине? Его охватил стыд.

— Ну так что? — спросила Андреа, изо всех сил пытаясь скрыть вдруг выступившие на глазах слезы. — Ты даже не хочешь сказать ничего в свое оправдание?

— Нет, — тихо проговорил он.

Он был совершенно равнодушен, и ее вдруг охватило отчаяние.

Послышался выстрел, заставив вздрогнуть их обоих. Стив тут же повернулся и побежал к дому. Прозвучало еще два выстрела…

— Что случилось? — спросила она, бросаясь следом за ним.

— Индейцы, — прокричал он через плечо. Стив забежал в дом и тут же выскочил оттуда с ружьем. Еще несколько мужчин с криками бежали к воротам. Андреа не отставала от Стива. «Ну если это еще одна липовая атака, я его просто убью!» — подумала она.

Ей показалось, что ранчо обезлюдело после завтрака, но, к своему удивлению, она увидела довольно много вооруженных мужчин, которые сейчас лезли на стены, покрикивая друг на друга. Все женщины высыпали из дома.

Стив первым добежал до часового, который поднял тревогу.

— Где они? — спросил он, карабкаясь на площадку. Подобрав подол платья, Андреа устремилась за ним.

Примерно в полумиле от ранчо, на ровной широкой дороге, ведущей к дому, две группы всадников мчались, словно кометы, поднимая огромные облака пыли. Схватив полевой бинокль, Стив несколько секунд наблюдал за ними.

— Откройте ворота! — прокричал он.

Мужчины бросились выполнять команду. Тяжелые ворота начали медленно открываться.

— Что ты делаешь? — спросила она, не понимая, зачем ему понадобилось открывать ворота.

— Те, что впереди, — наши, — ответил он, усмехаясь и протягивая ей бинокль.

На таком расстоянии выстрелы звучали, как лопавшиеся кукурузные зерна. Андреа разглядела, что на дороге шестерых ковбоев преследуют человек двенадцать индейцев. Один из ковбоев обернулся в седле и выстрелил — индеец упал. Остальные тут же схватились за карабины и луки. Ковбой, ехавший последним, начал медленно крениться в седле.

— Прикройте их, — закричал Стив.

В какой-то сотне ярдов от ворот лошадь под одним из ковбоев замедлила шаг, его тут же начали настигать трое индейцев. Андреа узнала Джонни Браго, который ехал впереди отряда. Джонни развернул своего коня и поскакал назад. Он подъехал к падавшему всаднику как раз в тот момент, когда тот освободил ноги из стремян и рванулся вперед. Еще несколько секунд — и индейцы окажутся рядом с ними.

— Да прикройте же их! Постарайтесь убить хоть кого-нибудь! — кричал Стив, паля из винтовки. Андреа смотрела в бинокль, вытянув шею.

Всадники ворвались в ворота, подняв тучу пыли, которая на несколько секунд ослепила девушку. Джонни оставалось до ворот каких-то семьдесят пять ярдов, но, спешившись, он подобрал раненого и взвалил его на спину своей лошади. Чтобы запрыгнуть на нее самому, у него не хватило времени. Он похлопал ее по крупу, направляя в открытые ворота, а сам повернулся к индейцам. И как раз вовремя: один из них уже готов был кинуться на него с ножом. На лезвие упал луч солнца в тот момент, когда индеец прыгнул со своей лошади прямо на Джонни.

На секунду оглянувшись, Андреа увидела, как Тиа быстро залезла по лестнице и, оказавшись на стене, внимательно оценивала обстановку.

Джонни был окружен. Мужчины с ранчо не могли стрелять, боясь попасть в него. Они смотрели на схватку, затаив дыхание. Фонтанчик дыма показал им, что Джонни выстрелил. Индеец с ножом упал, но трое других все ближе подбирались к нему. Тиа повернулась к Линди Паркеру.

— Можно я возьму ваш пистолет?

Линди улыбнулся.

— А ты умеешь им пользоваться?

— Да!

Отстегнув пистолет сорок четвертого калибра, Линди передал его девушке, сам же вскинул на плечо винтовку.

Меньше чем в двадцати футах от ворот Джонни боролся с двумя индейцами. Третий стоял рядом, занеся над головой томагавк и целясь в грудь Джонни. Тиа выстрелила, индеец вскрикнул и выронил топорик.

— Да, мне следовало бы у тебя поучиться, — пробормотал Линди. Эта малышка одним выстрелом выбила топорик из рук индейца. Пятеро мужчин ждали удобного момента, чтобы помочь Джонни, а она в одну секунду нашла верное решение, как это сделать, да еще исполнила все так мастерски.

Тиа выстрелила еще два раза, и индейцы отступили к своим лошадям. Джонни забежал в ворота, которые захлопнулись за ним с такой силой, что задрожали стены. Тут зазвучали другие выстрелы. Лошади под индейцами ржали, падая на землю.

— Все на стены! — закричал Стив тем, что только что приехали. — Они возвращаются.

Индейцы, которые только что подъехали, были отброшены от стен ружейным огнем, перед воротами упало еще одно темное тело.

Джонни оказался на площадке рядом с Тиа. Он взял ее за руку и оттащил в безопасное место, на несколько ярдов от ближайшего к ним мужчины.

— Великолепный выстрел.

Тиа улыбнулась.

— Я думала, ты не заметил.

— У меня всегда есть время заметить, кто спасает мне жизнь. Как ты на это решилась?

— Это все они, — ответила она, показывая на ковбоев, висевших на стенах. — Сидели, как истуканы, вместо того чтобы стрелять.

Джонни рассмеялся.

— Именно это и спасло мне жизнь. Все эти парни не очень-то хорошо управляются с оружием. Я прямо-таки молился, чтобы кто-нибудь из них не забыл об этом и не попытался убить одного из нападавших. Они ведь могли бы разволноваться, как дети. Хорошо, что ребята не кинулись исполнять команды хозяина.

— Между прочим, я тут услышала парочку комплиментов, которыми мог бы гордиться любой погонщик мулов.

Джонни снова рассмеялся.

— Ты — моя очаровательная спасительница. Я счастлив, что ты так запросто стоишь тут со мной.

Тиа, боясь насмешки, хотела отвернуться от него и спросить, как он называет Джуди, но в его глазах было неподдельное восхищение.

Джонни отошел от нее, помогая тем, кто продолжал вести огонь. Упал еще один индеец. Тиа отдала Линди тяжелый пистолет и осталась стоять рядом с Джонни.

Но вот наконец кричащие индейцы скрылись из виду. Джонни прислонился к стене и озабоченно посмотрел на нее.

— Ты в порядке? — спросил он. — Что-то ты бледна.

Разгоряченный сражением, он выглядел мужественным и волнующим. Его прищуренные глаза, казалось, заглядывали ей прямо в душу. У девушки было чувство, что Джонни прекрасно знал, насколько он привлекателен в данный момент.

— Я действительно очень благодарен тебе за то, что ты спасла мою шкуру, — проговорил он хриплым голосом.

— Как же я могла поступить иначе? — раздраженно спросила она. — Я не могла допустить, чтобы кто-то был убит.

— Значит, в твоем поступке не было ничего личного, да? — Тиа пожала плечами. — Но неужели ты не можешь сказать, что сделала это только для того, чтобы спасти меня? — Джонни дотронулся рукой до ее щеки, и она мгновенно почувствовала дрожь в коленях.

— Нет, не могу, — ответила Тиа, отступая от него. Одна ее нога случайно подвернулась и слетела с края доски. Девушка попыталась ухватиться рукой за стену, но не смогла до нее дотянуться. Джонни чудом удалось подхватить ее.

— Ну вот, ты опять пытаешься ускользнуть от меня, — проворчал он. Невысоко подбросив ружье, он перехватил его за ствол и положил так, что теперь мог держать ее обеими руками, — Тебе повезло. Ты могла сильно пораниться…

Он держал ее крепко, но ноги Тиа находились далеко от края деревянной решетки, так что она была полностью в его власти.

— Я бы хотела, чтобы мне еще немного повезло и я поменяла бы положение, — сдавленно произнесла она. Тиа слегка качнулась и попыталась повернуться таким образом, чтобы достать ногами решетку, но Джонни лишь улыбнулся и отодвинул ее еще дальше от края, полностью прижав девушку к себе. Она почувствовала, как бьется его сердце, и это ее окончательно смутило.

Тиа перестала сопротивляться. Ее руки теперь лежали у него на груди совершенно спокойно. Под рубашкой она чувствовала его сухую горячую кожу, чувствовала, как в нем кипит сила и жизнь. Его темные глаза не отрывались от ее лица и действовали на Тиа, как наркотик. Мозг перестал соображать. Она просто висела, крепко стиснутая в его объятиях, и ноги у нее болтались в воздухе.

— Смотрите, они опять возвращаются, — прокричал Стив.

Рот Джонни слегка приоткрылся, как будто он собирался наклониться и поцеловать ее. Показавшиеся под усами губы были розовыми и мягкими… Но он лишь осторожно поставил ее на место.

— Нагнись, — приказал он, потянув ее вниз, и сам опустился на колени рядом с ней. — Сиди так и не двигайся.

Но Тиа было очень интересно. Он привстал и поднял ружье. Тогда она тоже выпрямилась и высунула голову из-за ограждения, горя желанием посмотреть, что там происходит. Индейцы мчались к ним, крича, завывая и стреляя из ружей и луков. Неожиданно она почувствовала у себя на плече что-то мокрое и посмотрела вниз. На платье с левой стороны расползлось большое красное пятно.

Индейцы между тем скакали прочь от стен. Повернувшись, Джонни опустил ружье и посмотрел на нее. Его темные глаза лукаво блеснули. Но тут он увидел красное пятно у нее на платье и побледнел. Его губы вытянулись в тонкую линию.

— Я же велел тебе нагнуться! Ну вот, теперь тебя ранили, — сердито и хрипло проговорил он.

— Нет, это тебя ранили! — возразила Тиа, показывая на его левый рукав, который был весь пропитан кровью. Джонни посмотрел на свою левую руку. Это, наверное, индеец зацепил его ножом… Слава Богу! Она цела. Его ноги сделались ватными от облегчения.

— Ну, если это я ранен, тогда пустяки!

Линди Паркер, сидевший недалеко от них, перезарядил винтовку.

— Мы что, их всех убьем или оставим парочку на развод? — спросил он.

— Ты уже мог бы кого-нибудь и убить. А то только сидишь тут и болтаешь, Паркер, — проговорил Джонни, подмигивая Тиа.

— Джонни! — закричал Стив.

— Да? — Джонни ни на минуту не спускал глаз с лица Тиа. Его черные глаза вселяли в нее спокойствие и уверенность.

— Они снова возвращаются. Как ты думаешь, может, нам вступить с ними в переговоры?

Джонни кивнул в ответ Стиву, но обратился к Тиа:

— Мне кажется, бесполезно просить тебя, чтобы ты нагнулась.

Тиа покачала головой.

— Конечно, бесполезно.

Джонни тяжело вздохнул, давая ей понять, что устал бороться с ее упрямством.

— Я обязательно вернусь.

Он поймал одну из лошадей, оседлал ее и выехал за ворота. «Переговоры» означали встречу индейцев с Джонни, который немного говорил на языке апачей. Привязав к ружью белый флаг, в полном одиночестве, он медленно приближался к индейцам, которые стояли на равнине и ждали его. Тиа едва дышала.

Джонни сидел на лошади спиной к Тиа. Она услышала, как он что-то прокричал. Девушка знала, что ковбои, находящиеся на стенах, которые не могли попасть в индейцев, когда те были совсем рядом, теперь и подавно ничего не смогут сделать. Страх за Джонни холодом сковал ей руки.

Наконец Джонни повернул назад, ведя двух индейских низкорослых лошадей. Он проехал в ворота, ему вслед не было сделано ни одного выстрела. Дрожа от облегчения, Тиа слушала милый хриплый голос Джонни, который докладывал Стиву:

— Я ошибся. Это вовсе не апачи. Мне надо было догадаться. Они бы обязательно дождались темноты. Потом пробрались бы сюда тайком и поубивали бы нас, взяли бы все, что только смогли бы унести, и, скорее всего, спалили бы ранчо. А эти — просто голодные вероотступники из Боскью Редондо. Они просят муки, соли, сахару, пару голов скота и разрешения подобрать раненых и похоронить убитых.

Стив закричал мужчинам, которые стояли у ворот:

— Нагрузите на этих лошадей два больших тюка с продуктами. — Он повернулся к Джонни: — Мы справимся здесь без тебя. А ты иди и перевяжи рану. У тебя кровь хлещет.

— Со мной все в порядке, — ответил Джонни. — А где Грант?

— Твоя чертова лошадь никак не остановится, она носится с ним на спине по всему ранчо. Слим до сих пор не может ее поймать. — Стив кивнул головой Тиа.

— Отведи его на кухню и возьми с собой Кармен. Перевяжите ему рану, пока не началось заражение.

Тиа и Кармен повернулись к Джонни. Усмехнувшись, тот развернулся и зашагал рядом с девушкой.

— Тебе очень больно? — спросила Тиа, чувствуя, что задала глупый вопрос. Конечно, ему больно!

— Я еще не почувствовал. Давай обсудим это немного позже. Например, вечерком, часиков в девять.

Тиа повернулась к Кармен, семенящей от них чуть поодаль и старавшейся не отставать.

— Он уже бредит, Кармен! У тебя есть от этого какое-нибудь лекарство?

С нежностью глядя на молодого человека, Кармен широко улыбнулась.

— Да, барышня, у меня есть касторовое масло. Это самое надежное лекарство от всех болезней, которыми болеют ковбои.

Глава шестнадцатая

Рана оказалась гораздо глубже и опасней, чем ожидал Джонни. Кармен сказала, держа над его рукой флакон со спиртом:

— Если вы верите в Бога, сеньор Джонни, то пришло самое время попросить у него мужества.

— Лей! Потом будешь разглагольствовать, — пробормотал он. Он больше ничего не успел произнести, потому что почувствовал, как на него накатилась волна невероятной боли. Ему показалось, что ему в руку засунули раскаленную кочергу и оставили там. Он изо всех сил старался дышать ровно, пока Кармен, взяв нитку с иголкой, сделала восемь широких стежков. Потом она закрепила нитку и вылила еще немного виски ему на руку.

Видя, как кровь сворачивается на ране, которую поливали виски, Тиа почувствовала, что у нее с невероятной силой забилось сердце. Откуда-то изнутри на глаза навалилась темнота, она наклонилась и вцепилась в него, пытаясь поддержать. Но не знала кого — его или себя…

Неожиданно до нее донесся знакомый приятный голос:

— Как трогательно! — Это была Джуди, она стояла в дверях гостиной.

Тиа уже собиралась сказать ей что-то в свое оправдание, но тут один из мужчин распахнул наружную дверь, а двое других внесли раненого ковбоя, который упал с лошади.

— Грант! Что случилось с Грантом?! — воскликнула Джуди и рванулась к столу, на который вошедшие положили ковбоя лицом вниз. Из спины у него торчала стрела. Джонни мгновенно оказался у стола между Джуди и Грантом. Взяв за руки Джуди и Тиа, он вывел их из дома. Из раны на руке у него капало виски.

— Вам лучше не смотреть, так что останьтесь здесь, — приказал он. Джуди попыталась что-то возразить, но Джонни вошел в дом и захлопнул дверь прямо перед ее носом.

— Невежа! — прокричала Джуди. Но она не знала, хочется ли ей смотреть на то, что они там будут делать с Грантом. Она не раз слышала, сидя вечером у камина, как кто-нибудь рассказывал, что на стрелу насыпали порох из ружья и поджигали ее. Содрогнувшись, девушка отошла и попробовала сосредоточить внимание на суматохе, поднявшейся вокруг индейских лошадей, которых нагружали продуктами.

Тиа приблизилась к окну гостиной и заглянула внутрь. Она видела, как Кармен накладывает повязку на руку Джонни, а он терпеливо ждет.

После этого Джонни взял нож и разрезал рубашку на спине Гранта, в его руках нож двигался быстро и уверенно. Кровь медленно закапала на пол. Тиа охватила волна жалости. Она только вчера познакомилась с Грантом, но он ей запомнился, потому что среди ковбоев один пользовался своим настоящим именем. У всех остальных были короткие прозвища типа: Дэп, Вилли Би, Леон, Роберт, Линди, Слим, Сэнди, Ред, Хай Карт, но он называл себя только Грант Фреман. Его серые глаза светились умом и весельем. И ей очень понравилась его дружелюбная, открытая улыбка.

Джуди тихо подошла и осторожно тронула ее за руку.

— Как ты думаешь, с ним все будет в порядке?

— Надеюсь.

— Что произошло? Меня разбудила стрельба. Я забралась на стену, но к тому времени уже все закончилось.

— Нападение индейцев…

— Это действительно были индейцы?

Тиа кивнула и вдруг всхлипнула, сама не понимая почему.

— Да… — Джуди вздохнула. — Так всегда бывает. Очень долго у нас все шло хорошо. Рано или поздно наступает черная полоса. То, что нас атаковали индейцы, тоже очень плохо…

— А что еще плохого?

— А что хорошего? Мой отец умер, потом мы прочитали его завещание, где он лишил меня наследства и на весь мир объявил, что я — незаконнорожденная. Затем явилась ее величество Андреа, да еще эти индейцы…

Большие карие глаза Джуди были ясными, на щеках играл легкий румянец, кожа отливала медью. Тиа подумала о том, что нет ничего удивительного, что Джонни так ей увлечен.

— И ты хороша, Тиа Марлоу! Видела бы ты себя со стороны в тот момент, когда обнимала Джонни!

— Я просто поддерживала его!

— В тихом омуте черти водятся, как гласит старая пословица. Но тебе не стоит питать ложных надежд. Я разговаривала вчера ночью с Джонни и сказала, что мы на несколько месяцев отложим свадьбу. Но он такой нетерпеливый! Это единственное, что мне в нем не нравится. Он постоянно хочет прибрать меня к рукам. А я еще так молода. Мне так нравится ходить на танцы и флиртовать со всеми. А Джонни очень серьезно ко всему относится! Особенно к Гранту! Мы с Грантом уже несколько лет большие друзья. Он меня обожает. На все готов ради меня. Но Джонни почему-то кажется, что это плохо. Ты тоже считаешь, что это плохо, когда девушка имеет друга мужчину?

— Нет.

— И я того же мнения.

Тиа почувствовала в желудке болезненные спазмы.

— Так когда же вы с Джонни поженитесь?

— Думаю, что скоро, если, конечно, мне ничего не удастся сделать. Я не из тех, кто любит, чтобы ее связали по рукам и ногам. Я сама все время говорю Джонни, чтобы он обращал побольше внимания на других девушек. Чтобы иногда смотрел по сторонам. Господи! Можно додумать, что я — единственная на свете! Грант меня любит. Джонни меня любит. Морган Тодд тоже меня любит. Иногда у меня просто голова идет, кругом.

— Ты, наверное, очень счастлива.

— Счастлива! Да это просто наказание! Иногда я даже жалею, что так хороша. Но, — она нервно хихикнула, — это не по-настоящему.

— А кто такой Морган Тодд?

— О, не произноси это имя так громко! Джонни просто с ума сходит, когда слышит его. Стив все время твердит мне, что, если я не буду осторожна, Джонни в конце концов убьет Тодда.

— Какой ужас!

— Правда? — В глазах Джуди появился задорный огонек. — Но ты не находишь, что в этом есть что-то романтичное?

— В том, что кто-то будет убит? — спросила Тиа.

— Да не относись ты к этому так серьезно! Никто его не собирается на самом деле убивать. Это просто шутка.

Тиа с облегчением вздохнула.

— Да, конечно…

Джуди взялась рукой за подол платья и приподняла его с большим изяществом.

— Как ты думаешь, я похожа на настоящую даму?

— Да, — спокойно проговорила Тиа. — Ты — самая красивая девушка, которую мне доводилось видеть.

— То же самое говорит и Грант. Он бы любил меня еще сильней, если бы я захотела. Но я не хочу, — твердо заключила она.

— Почему?

— Да потому что он — мой лучший друг. К тому же он не очень красивый. Вот если бы он был такой же, как Джонни… — Она помолчала, с восхищением разглядывая свою тень. — Или если бы у него было много денег… нет, даже тогда бы я ему не позволила. Грант — мой друг. И он любит меня, несмотря на все мои выходки. Он готов для меня на все!

— А сейчас ты не переживаешь за него?

Джуди нахмурилась.

— Он не имеет права умереть. Он силен, как бык. С ним все будет в порядке… — И, не успев договорить фразу до конца, девушка вдруг почувствовала, как надвигается какое-то несчастье.

Со своего места на площадке Андреа хорошо видела, как коней нагружают мешками, чтобы потом вывести их навстречу нескольким индейцам, ожидающим около ворот. Некоторые из них были разукрашены. В мешки клали все, что пообещал Джонни.

— Почему вы даете им продукты? — поинтересовалась она.

Стив посмотрел на нее так сердито, что она уже не надеялась получить от него ответ.

— Потому что у нас и так уже было достаточно смертей и ранений. А индейцы никогда раньше не нарушали своего слова. Ни к чему терять людей, если у нас есть возможность избежать этого. Дав им продукты, мы обезопасим себя на какое-то время, — закончил он сурово. Пока шло сражение, Андреа стояла рядом со Стивом, но сейчас, испугавшись его грубости, отступила назад. Немного приподняв подбородок, она тряхнула тяжелыми темными волосами и отбросила их рукой за плечи.

Стычки такого рода всегда злили Стива. Но, увидев ее машинальное и настолько женственное движение, он вдруг неожиданно для себя вспомнил, как ему было хорошо, когда он зарылся лицом в густые волосы Андреа. Молодой человек покраснел.

— На твоем месте, — проговорил он, — я бы взял предложенные деньги и вернулся в Олбани, где жил бы в полной безопасности.

Андреа оглядела его с головы до ног, как мужчина породистого коня, которого собирается купить.

— Может быть, ты и поступил бы так, — запальчиво проговорила она. — А я ношу фамилию Гарсиа Лорка! Во мне течет кровь конкистадоров, мистер Баркарт. А мы никогда не были трусами!

Стив чуть не рассмеялся вслух. Если бы она действительно была Гарсиа Лорка, а не Баркарт! У них никогда бы не возник этот разговор. Ему до безумия хотелось заключить ее в объятия и показать, на что способен «всего лишь мужчина». Но эта изумительная женщина — воплощение красоты, отваги, женственности и упрямства — была его сестрой, и сознание этого заставляло замирать сердце, а комок в горле не давал дышать. Его гнев достиг предела, но он все же сдержался.

Резко повернувшись, Стив начал спускаться с площади по деревянной лестнице, решив пойти на кухню и посмотреть, как там Джонни и Грант.

— Следи внимательно за дорогой! — отрывисто бросил он часовому, оставшемуся рядом с Андреа. — Вдруг они решат вернуться…

На кухне Джонни уже вытащил стрелу из спины Гранта. Перевязанной рукой он подал ее Кармен и сел.

— Как он? — спросил Стив.

— Ему очень повезло — нам удалось ее извлечь через спину, а не протыкать насквозь, — сказал Джонни, вытирая вспотевший лоб. — Думаю, она не задела самые важные органы.

— Это хорошо… Будем надеяться, что у него не начнется заражение. Как остальные?

— У них просто царапины. Кармен хорошо их промыла и перевязала. Мы истратили на это целую бутылку прекрасного виски, так что заражения не будет.

— Плохо, что вы разделились, когда они на вас напали.

— Да… Я как раз послал большую половину всадников в заросли к подножию холма, когда они на нас наткнулись. Черт, и мы ведь только-только отъехали от ранчо!

— Давай выпьем, — предложил Стив.

Гостиная была пуста. Налив две порции виски, Стив передал Джонни его стакан и угрюмо уставился в свой. Пить с утра — плохой знак. Он опрокинул виски одним залпом, как стакан воды.

— Как думаешь, сможешь тут без меня справиться? Я решил вернуться на шахту.

Джонни прислонился к дверному косяку.

— Плохое время для поездок. Ходят слухи, что чатто так и рыскают повсюду, ища с кого бы снять скальп. Каждый раз, когда появляются банды таких оборванцев, значит, вокруг полно настоящих индейцев. Такие никчемные воины, как эти, никогда не станут нападать на крепость, подобную нашей, если не будут чувствовать, что их кто-то поддерживает, — рассудительно проговорил он. Немного помолчав, Джонни решил затронуть главное, что волновало его хозяина. Он уже заметил, что Стив поглядывает на Андреа, а Андреа — на Стива. — Андреа очень красивая женщина, — прямо заявил он.

— К сожалению, случилось так, что она — моя сестра, — тут же ответил Стив. Он не удивился, что Джонни догадался о его состоянии. Они хорошо успели изучить друг друга.

Джонни отхлебнул виски и поставил стакан на стол красного дерева. Он совершенно не мог сейчас пить и очень жалел об этом. Несмотря на усталость, ему хотелось поговорить со Стивом.

Джонни любил поддразнивать своих друзей и приятелей, но он очень редко подтрунивал над Стивом. Какая-то серьезность, с которой Стив относился ко всему, заставляла Джонни восхищаться им. Как правило, мужчины шли по жизни на удивление легко и беззаботно, но только не Стив.

— Когда мне было четырнадцать, за год до того, как убили моих родителей, к нам приехал погостить один из маминых кузенов. Его звали Татанго Мани, то есть Бродячий Бык. Он был из канадского племени индейцев. Мои родители отпустили меня с ним в горы поохотиться. И на второй же день Татанга Мани подстрелил американского лося. Стрела лишь слегка проткнула ему шкуру. Я видел это совершенно отчетливо и сказал Татанга Мани, что мы только зря потратим время, если будем преследовать лося. Но мы все-таки пошли за ним.

Татанга Мани останавливался почти на каждом шагу и прикладывал ухо то к земле, то к дереву и слушал лося. Животное быстро теряло силы, и чем дальше мы шли, тем больше видели крови. Я не мог себе представить, почему это происходило. Наверное, я для этого слишком белый. Мы преследовали зверя три дня. И когда мы его нашли, он умирал. Я никак не мог понять, как мог такой огромный лось погибнуть от стрелы, которая лишь поцарапала его толстую шкуру. И тогда Татанга Мани объяснил мне, что стрелы не убивают, а убивает Великий Дух. Стрела попала лосю в бок, и, как все живое, он начал искать исцеления у своей матери — Земли. Но, прикасаясь раной к земле, он терся об нее и загонял стрелу все глубже и глубже.

Ничего не понимающий Стив улыбнулся в ответ.

— И какая же мораль у этой истории?

— Не знаю… Мне просто захотелось рассказать тебе ее, вот и все.

Джонни вышел из комнаты, а Стив задумчиво покачай головой. Иногда рассказы Джонни были слишком тяжелы для его понимания.

Кармен открыла дверь и пригласила девушек войти. Джуди испуганно отступила, но Тиа, твердо взяв ее за руку, завела в столовую.

Взглянув на Гранта, Джуди застонала. Он жутко выглядел — лицо пепельного цвета, грудь едва вздымалась в такт слабому дыханию. Она была напугана его видом до смерти, и в то же время ей хотелось прижать его, как ребенка, к груди и ласково покачать.

— Как он? — прошептала Джуди.

— Бог не сообщает своих решений прислуге, — пожала плечами Кармен. Она считала, что Грант не выживет. Кармен видела слишком много смертей от стрел.

Джуди распорядилась, чтобы Гранта перенесли в маленькую спальню, которая находилась между столовой и рабочим кабинетом Стива в западной части господского дома.

Гранта уложили на удобную пуховую перину. Они сделали это так осторожно, что он даже не проснулся.

— Может быть, стоит послать за доктором Поттером? — спросила Джуди, хмуро глядя на неподвижно лежащего Гранта. Кармен покачала головой.

— Что он может еще сделать, кроме того, что мы уже сделали? Я видела много таких ран, моя девочка. Некоторые из них вылечивались, некоторые — нет. Это вещь непредсказуемая…

Джуди поставила стул у кровати Гранта и кивнула на него Тиа.

— Ты останешься с ним.

Тиа собралась сесть на стул, но передумала.

— Нет, с ним должна остаться ты.

— Я?! Нет, я не могу. Меня тошнит от одного вида крови.

— Но он же твой лучший друг. И ему нужна только ты.

— Нет, это невозможно. Я ненавижу, когда кто-нибудь болеет. Особенно если мне приходится за кем-то ухаживать.

Тиа взяла Джуди за плечи и силой усадила на стул.

— Это потому, что ты никогда ничего подобного не делала.

— И не собираюсь. Ему нужен врач, а не я.

— Ты слышала, что сказала Кармен. Доктора вовсе не лечат. Люди сами себя лечат. Доктора только могут помочь им в этом.

— А если он умрет?

— Тогда он будет благодарен за то, что рядом с ним оказалась именно ты, а не кто-то, до кого ему нет никакого дела.

Джуди вскочила.

— Но я же не буду в миле отсюда! — Она с ужасом отступила от Гранта, как будто уже успела заглянуть в ужасное лицо смерти. Она даже представить себе не могла, что будет, если Грант умрет на ее глазах.

Тиа снова усадила Джуди на стул.

— Садись и возьми его за руку. — Гранту будет приятно. — Тиа произнесла это таким тоном, что возразить ей было просто невозможно.

— Если он умрет в моем присутствии, я никогда тебе этого не прощу, Тиа Марлоу, — пригрозила ей Джуди.

— Кармен и я будем сменять тебя, — пообещала Тиа. — Если тебе понадобится помощь, крикни.

Тиа, увлекая с собой Кармен, быстро направилась к двери.

— Да, — бросила через плечо Кармен. — Я вас скоро сменю. А если вдруг пойдет кровь, позовите старушку Кармен.

— Предатели! — прокричала им вслед Джуди, но дверь за ними уже закрылась, и она тяжело опустилась на стул рядом с кроватью. Тиа Марлоу поплатится за это. Джуди знала, что она просто не вынесет ожидания. Она не сможет спокойно сидеть и ждать, умрет ее друг или нет.

Ну почему все происходит так по-дурацки? Джуди казалось, что ее все предали. Грант умрет — она почти была уверена в этом и готова была обвинить его в том, что он специально позволил себя ранить. Теперь ее самый лучший друг умрет, и она останется совершенно одна…

Джуди несколько часов сидела в состоянии какого-то странного оцепенения, держа Гранта за руку. Он тихо дышал, и она была почти загипнотизирована движением его груди. Девушка молила Бога, чтобы это движение не прекратилось. Если он вздохнет три раза за то же время, что и она, значит, он выживет. Если птица пропоет такое же количество трелей, сколько раз он вздохнет, значит, он выживет. Она следила за его вздохами, и пока все, что она загадывала, совпадало.

А вдруг он возьмет и перестанет дышать? Она никогда не простит ему, если он это сделает. Это будет нечестно с его стороны. Это она хотела умереть, но только не Грант. Он же был само воплощение жизни, такой веселый и уверенный, как будто собирался жить вечно. Он никогда не думал о смерти.

День клонился к вечеру. Джуди подумала о том, что Грант сыграл с ней злую шутку, когда стал ее другом. Она никогда больше не повторит такой ошибки. Мужчины всегда выглядят такими защищенными, а на самом деле все обстоит иначе. Вот он становится тебе другом, и ты привязываешься к нему, а потом он неожиданно покидает тебя в тот момент, когда ты меньше всего этого ожидаешь.

Грант шевельнулся, и ее сердце бешено заколотилось. Очень медленно он открыл глаза и остановил на ней взгляд.

— Грант?

— Привет, красотка. Что это ты тут делаешь?

— Жду тебя, — прошептала она непривычно хриплым голосом.

— А я что, куда-то уходил?

— Мне так показалось… Как ты себя чувствуешь?

— Словно меня пригвоздили вилами к кровати.

— Тебе в спину попала стрела. И Джонни пришлось ее вырезать.

— Я так и знал… Хотя сначала подумал, что это просто от голода.

Легкий смешок раздался как бы из ниоткуда. Наклонившись, Джуди дотронулась до него, чтобы убедиться, что он действительно жив. Она не смогла сдержать заструившиеся по лицу слезы. Они упали ему на руку.

— Эй, с тобой все в порядке?

— Да. Как ты себя чувствуешь?

— Благодарю Бога, что пропустил свою операцию. Когда дело касается боли, я становлюсь настоящим трусом.

— Уверена, что так оно и есть, — поддразнила его Джуди. Кармен объяснила ей, как узнать, началась у него горячка или нет. Покачав головой, она наклонилась и положила руку ему на лоб. Но ее рука от страха была такой холодной, что сейчас все, до чего бы она ни дотронулась, казалось ей кипятком. — Черт!

— Я что, умер?

Она рассмеялась.

— Нет.

Успокоенный ее прохладной дрожащей ладошкой, Грант закрыл глаза. Она коснулась его, и боль ушла.

— Тебе действительно очень больно? — спросила она, и ее темные глаза встревоженно заблестели.

— Когда ты дотрагиваешься до меня, я ничего не чувствую, кроме прикосновения твоей руки.

— Ты смеешься надо мной?

— Да нет, я вполне серьезно.

Джуди убрала руку, и его лицо исказилось от боли. Джуди перестала улыбаться. Она посмотрела на него с таким состраданием и испугом, что Грант попытался улыбнуться.

— Мне на самом деле не так уж и больно. Я просто хочу, чтобы ты меня пожалела.

— Обманщик! Ладно, замолчи и постарайся снова уснуть. Я никуда от тебя не уйду.

— Но тебе вовсе не обязательно торчать здесь. Я был удивлен, когда тебя увидел.

— Удивлен? Но ты же мой лучший друг! Ведь ты бы тоже ухаживал за мной, разве нет?! — спросила она.

— Конечно.

— Тогда спи. Тебе нужно восстанавливать силы.

Грант попил немного воды. Он хотел подольше побыть с Джуди, но его глаза закрылись сами собой. Сразу после обеда Кармен просунула голову в дверь спальни. Джуди сидела, держа Гранта за руку.

— Идите покушайте, сеньора. Люпи подменит вас.

— Нет, спасибо, Кармен. Грант может проснуться в любую минуту.

Джуди уже больше не хотела отходить от него, она боялась пропустить любое его движение, боялась, что он придет в себя, а ее не будет рядом. Оказывается, так приятно быть кому-то нужной. К тому же руки Люпи никогда не смогут снять ему боль.

Грант выплывал из сна и снова погружался в него, он не мог управлять собой. Каждый раз, когда он просыпался, Джуди была рядом — предлагала ему воды, гладила лоб, шептала слова, от которых ему становилось очень хорошо… Грант хотел поговорить с ней, поблагодарить за то, что она сидит с ним так долго, но его глаза снова закрывались…

Даже во сне, если, конечно, это можно было назвать сном, он видел перед собой лицо Джуди. Она была так бледна от беспокойства, что ему хотелось подняться и как можно быстрей успокоить ее. Но тело было тяжелым и непослушным. Он никогда так плохо себя не чувствовал. Даже сны казались ему чужими. Они его куда-то звали, манили… Может быть, это были сны Джуди…

Посреди ночи Грант вдруг застонал от боли. Джуди почувствовала, как ее душат слезы, но она не могла заплакать. Девушка изо всех сил стиснула губы, стараясь не проронить ни единой слезинки. Джуди думала, если она заплачет, он может умереть. Она просидела всю ночь, как изваяние, ни разу не заплакав и не позволив Кармен или Тиа занять ее место.

Глава семнадцатая

Матео Лорка неподвижно сидел на своем черном арабском скакуне в спасательной тени высоких вертикальных скал, которые образовывали ущелье под названием Кухня Дьявола в горах Чирикахуас. Его лицо скрывали поля плоского черного сомбреро; он наблюдал за караваном мулов, который медленно заходил в ущелье, — эти прекрасные андалузские животные везли ценный груз. Караван двигался по маршруту, пролегавшему через дикий, безжизненный каньон между горами Чирикахуас и Пелонсилос, далее по долине Сан-Симон в штате Аризона, а потом по долине Анимас в штате Нью-Мексико.

Со своего места он скорее не видел, а ощущал присутствие своих людей, которые прятались за кустами и деревьями, росшими по бокам тропы, бежавшей по дну ущелья, в которое медленно спускались мулы. Сняв сомбреро, он вытер вспотевший лоб. Солнце стояло высоко, оно хорошо освещало дно каньона; двигавшимся по нему животным и людям было очень жарко.

Матео терпеливо ждал, когда последний мул проследует мимо.

— Да вставай же, ленивая тварь! — зло проворчал Эд Смит.

Едущий во главе каравана Рассел Слоан уже начал проникаться уважением к мулам. Он думал, что они — самые тупые твари на свете, но только не эти небольшие, плотно сбитые животные, которые казались умнее людей, управляющих ими. Во всяком случае, умнее Эда Смита, мул которого в этот момент опустился на землю и не собирался вставать. Рассел никогда не считал себя знатоком животных и их повадок, но сейчас даже он прекрасно видел, что мул просто издевается над Смитом.

Смит накинул на мула лассо и потянул. Тот закрыл глаза и закричал, но не сдвинулся с места. Рассел повернул лошадь и подъехал к лежащему мулу. Остановившись, он достал из кармана кусок соли и дал его понюхать упрямому животному. Мул лизнул соль, а потом встал и пошел за Расселом. Ему уже несколько раз приходилось вот так возвращаться и давать соль упрямому мулу. Но Расселу это даже нравилось, потому что Эд Смит начинал злиться, а мул казался довольным. Правда, соль немного дороговата, но Рассел — богатый человек и может себе позволить небольшое удовольствие.

Маленькая проблема была улажена, и мулы один за другим двинулись дальше на восток. На каждом муле висело по два тюка с грузом, под которым Рассел спрятал по два вооруженных человека. Сейчас эти люди, одетые как пастухи, наполовину высунули головы из мешков и зорко смотрели по сторонам, готовые предупредить их при малейшей опасности, кроющейся среди деревьев и нагромождений камней на дне самого опасного ущелья. Колокольчики на мулах позвякивали угрожающе. Так что бандиты или индейцы десять раз подумают, прежде чем напасть на них.

Рассел повернулся к Эду Смиту.

— Не хочу хвастаться, но я знаю одного человека, который мог бы запросто опозорить Уэллса Фраго. Но, к сожалению, он очень и очень осторожен…

Смит давно привык к тому, что Рассел называл себя «одним человеком», и перестал обращать на это внимание.

— Они ведь поступили не очень порядочно в последний раз, правда? — пропыхтел он. — Отдали три корабля с грузом дорожным агентам. Держу пари, что скоро ты сможешь прибрать к рукам все это дело.

Над их головами послышался выстрел. Отраженный горным эхом, он повторился несколько раз. Эд Смит попытался определить, из какого калибра винтовки стреляли. Его рука уже потянулась к ружью, но тут совершенно неожиданно из кустов перед ними вышел мужчина и загородил тропу.

— Остановитесь, сеньор! — закричал он.

— Что за черт! — прокричал в ответ Рассел, машинально натягивая вожжи.

— Вы окружены, сеньор! И не пытайтесь достать оружие, иначе у вас будут большие неприятности.

В отличие от Рассела Слоана и людей, которых он нанял, этот человек был явно мексиканец. На нем было запыленное разноцветное мексиканское пончо и сомбреро с очень широкими полями. Над верхней губой красовалась густая щетка усов.

Намеренно медленно Рассел поднял руку, давая сигнал остановиться уже и так стоявшему каравану мулов. Никто не пошевелился. Рассел чувствовал, как пот струится по вискам. Он растерялся, ему нужно было принять решение, и это смущало его. По своей натуре Слоан вовсе не было человеком безрассудным и отчаянным. Спрятанные в тюках люди ждали от него сигнала. Обдумывая свое предприятие, он полагал, что в случае опасности правильное решение придет к нему само, но оно почему-то не приходило. Рассел окончательно растерялся.

— Бросайте оружие, сеньор, и никто из вас не пострадает. Вас гораздо меньше, чем нас. Если вы не послушаетесь, то мои люди перестреляют вас, как бешеных собак.

Но Рассел Слоан не видел больше ни одного человека. Он вдруг представил себе, как приедет в город без товара и без серебра. Он же станет просто посмешищем. Весь Томбстоун тут же облетит слух о том, что он с двадцатью вооруженными людьми не мог уберечь две тысячи фунтов серебра от одного мексиканского бандита. Злые шуточки и смех будут раздаваться ему вслед до конца жизни.

— Но он же… блефует, — проговорил Рассел, заметив, что его голос стал предательски хриплым и неуверенным.

— Ты что, рехнулся? — пробормотал Смит.

— Да он блефует! — повторил Рассел, на этот раз более уверенно.

— Я вас не обманываю, сеньор! — прокричал мексиканец и махнул рукой, приказывая подняться своим людям. С окружающих их скал, из-за кустов, которые были спереди и сзади, поднялись по крайней мере человек двенадцать вооруженных до зубов бандитов.

— Бросайте оружие!

Смит уже вытянул руку, готовый бросить ружье на землю.

— Нет! — прошипел Рассел, переводя дыхание.

— Они же нас в самом деле перестреляют! — прошептал Смит.

— Они все равно блефуют. Они не смогут перестрелять двадцать человек. Мы же знаем, кто они такие. Если они убьют хоть одного из нас, их всех перестреляют, как собак.

— Бросайте ружья, сеньор! — как заведенный, повторял мексиканец.

— Огонь, огонь! — заверещал Рассел. — Они блефуют! — Он схватил винтовку, передернул затвор и выстрелил. Человек в разноцветной шали проворно спрятался за скалу. Это придало людям Рассела храбрости, и они вскинули ружья, приготовившись стрелять.

Рассел Слоан издал победный клич. Но в следующее мгновение свет в его глазах погас. Он вскрикнул и тяжело упал с лошади на каменистую тропу.

Последовала беспорядочная перестрелка. Лошади испуганно заржали. Рассел сильно ударился при падении, но ранен был легко. Его люди падали один за другим. Вскоре на тропе возвышались только жалобно мычащие на солнце мулы. Рассел возблагодарил Бога, что остался жив.

Но тут сердце у него яростно заколотилось — раздались чьи-то шаги. Рассел начал судорожно искать свою винтовку, но неожиданно на него накатила волна неимоверной боли. Ему показалось, что он услышал выстрел, но, может быть, ему это только показалось…

Матео Лорка осторожно спустился со скалы на дно ущелья. Ему потребовалось меньше десяти минут, но за это время перестрелка закончилась. Он медленно проехал вдоль каравана мулов, стараясь не приближаться к убитым. Пачио Артега следовал за ним на почтительном расстоянии и терпеливо ждал.

Наконец Матео взглянул на него.

— Тысяча извинений, генерал. Не понимаю, как это могло случиться. Мы предоставили им массу возможностей отдать нам серебро без боя, но они отказались.

Матео с отвращением покачал головой.

— То, что мне сообщили об этом человеке, чистая правда, — сказал он, спешившись и перевернув носком сапога тело Рассела Слоана. — Священник обозвал его хвастливой задницей. Теперь же он просто мертвый гринго.

— Он глупый упрямец, генерал! — Пачио немного помолчал. — Будем закапывать трупы?

— Оставь все как есть! — зло проговорил Матео. — Пусть их кости сгниют и послужат предупреждением для других.

Джуди вздрогнула и проснулась. Ей начало сниться, что она падает, а девушка ненавидела падать во сне. Она выпрямилась и наклонилась над Грантом.

Лицо его пылало и было ярко-красным. Может быть, это хороший признак? Она наклонилась и слегка коснулась его лба. Он был таким горячим, что она застонала и поспешно откинулась на спинку стула.

— О, нет! — прошептала Джуди. Обычно, когда она что-нибудь говорила, Грант слегка напрягался или вздрагивал, показывая, что он ее слышит. Сейчас же он лежал, не шелохнувшись, как изваяние.

Джуди охватил страх. Он умирал! Стрелы индейцев почти всегда бывают отравленными. Она не раз слышала истории о тех, кто был ранен стрелой индейца, а потом умирал в страшных муках. Если даже не от яда, то от заражения крови.

К горлу подкатила тошнота. Ей казалось, что ее живот набит острыми камнями. На лбу у Джуди выступил холодный пот, и она задрожала, как в лихорадке. Эта слабость и жалость к самой себе дали ей повод подумать о том, что если она сейчас уйдет от Гранта, то это будет вполне оправданно. Никто не обвинит ее в том, что она покинула Гранта в такой момент. Джуди ухаживала за ним и сама заболела. Никто не сможет ее осудить. Даже Тиа.

Грант застонал. Это был слабый низкий горловой звук, но он заставил ее сердце еще сильней забиться от страха. Она наклонилась и положила дрожащую руку ему на лоб, который, как ей показалось, немного остыл от ее прохладной ладони.

— Если ты умрешь, Грант Фреман, я тебе этого никогда не прощу, — пробормотала она.

Она просидела у его постели все утро, боясь пошевелиться. В полдень с едой на подносе пришла Тиа.

— Джуди, тебе надо поесть.

Джуди на секунду себе это представила. И тут же снова почувствовала, как в желудке заворочались тяжелые камни.

— Унеси еду, пожалуйста. Меня тошнит от одного запаха.

— Я принесла куриного бульона для Гранта. Ты бы немного отдохнула, а я пока его покормлю.

— Нет. Я сама его покормлю. Он хочет, чтобы это сделала я.

Джуди знала, что Грант умирает. Она не стала говорить об этом Тиа, потому что, произнеся эти слова вслух, она бы не выдержала, а ей не хотелось плакать при Гранте и при Тиа. Грант как-то изменился, он ускользал от нее. Он теперь не приходил в сознание. Джуди почувствовала, когда это случилось. Теперь оставалось только ждать. Но все равно ей надо постараться накормить его. Может быть, этим можно обмануть ту часть его существа, которая уже окончательно решила умереть.

Держа в руках аптечку, Тиа вышла из комнаты, а Джуди приподняла голову Гранта и подложила под нее еще одну подушку. Потом поднесла к его губам ложку бульона и постаралась влить ее содержимое ему в горло. Поперхнувшись, он закашлялся, и кашель вызвал боль, от которой он опять застонал.

— Грант… пожалуйста, не умирай, — просила Джуди, протягивая дрожащую руку, чтобы еще раз пощупать его лоб. Но она знала, что он умирает. У нее не было даже сил уйти и не видеть этого.

Тиа в нерешительности стояла перед дверями домика Джонни. Ей совсем не хотелось туда заходить, но Кармен уговорила ее. «Ведь Джонни ранен», — убеждала она девушку. Тиа хотелось сказать мексиканке, что если уж она настолько любит Джонни, если он так нуждается в заботе и уходе, то пусть бы Кармен сама и сделала это. А по ее мнению, его рана не вызывала серьезных опасений.

Неожиданно дверь распахнулась, и Тиа оказалась лицом к лицу с Джонни. Он улыбнулся, а пляшущие в его глазах веселые огоньки заставили ее забыть о своей нерешительности.

— Входи. — Он отступил, пропуская девушку внутрь темного прохладного домика. После яркого солнечного света комната показалась ей дымной и маленькой. И пахло в ней, как от самого Джонни: как-то тепло и дразняще, что заставило Тиа немного смутиться.

Он начал расстегивать выгоревшую голубую рубашку. Мысль о том, что она находится с ним в этой маленькой комнате, а он раздевается, привела Тиа в ужас. Она повернулась, готовая выскочить в дверь.

— Тиа! — Джонни потянулся и взял ее за руку. — Я же всего лишь собираюсь снять рубашку, чтобы ты могла перевязать мне руку.

— Тебе совсем необязательно снимать рубашку. Ты можешь просто закатать рукав.

— Но рука такая толстая…

Рука действительно сильно опухла. Тиа вспыхнула от смущения и подошла к столу. Она поставила на него аптечку с лекарствами и инструментами, которую дала ей Кармен. Да что с ней такое, в самом деле? Она же и раньше видела мужчин, обнаженных по пояс. Видела в Тубаке, как мужчины, сняв рубашки заходили в воду, брали полные пригоршни воды и плескали себе на грудь и плечи, обливая при этом брюки. Ей, конечно, надо было пригласить Джонни зайти в дом, но теперь было слишком поздно. Если она сейчас это сделает, он сочтет ее трусихой, которая не умеет вести себя наедине с мужчинами.

— Разумеется, ты должен ее снять! Я с самого начала хотела тебе это предложить!

— Прости, — поспешно проговорил Джонни, слегка поднимая руки, как будто защищаясь от ее нападок.

Наконец-то он перестал над ней подшучивать. Справившись со смущением, Тиа поставила стул рядом с маленьким шатким столом и указала на него Джонни. Он нерешительно подошел, сел и застыл, ожидая ее дальнейших распоряжений.

Стараясь не обращать внимания на пристальный взгляд молодого человека, Тиа заметила, что его широкая грудь покрыта густыми черными волосами. Она стала развязывать бинты, радуясь про себя, что он не замечает, как у нее дрожат пальцы. Шрам казался свежим и кровоточил, но заражения не было.

Тиа промыла рану тряпочкой, смоченной в керосине, мысленно благодаря его за то, что он не дергался от боли. Она думала, что Джонни будет метаться, как раненый зверь, но он сидел неподвижно и неотрывно смотрел на нее.

Тиа вновь перевязала рану и закрепила повязку.

— Пришлось сделать тебе немного больно, — сказала она, отступая от стола.

— Спасибо. У тебя очень нежные руки.

— Надеюсь…

— Ты знаешь, там, около больших ворот, есть маленькая калитка. Давай сходим с тобой погулять? После захода солнца просто замечательно. Какое-то время индейцы нас не будут беспокоить. А если даже и приблизятся, мы их заранее заметим.

— Нет, спасибо. Я, пожалуй, воздержусь.

Джонни нахмурился и поднялся со стула. Теперь он стоял рядом с ней во весь рост. Она каждым сантиметром кожи чувствовала его близость.

— Почему?

— Может быть, я просто не хочу.

— Что же тебе мешает?

Тиа пожала плечами. Его близость так смущала ее, что она ничего не могла объяснить.

Джонни несколько секунд пристально вглядывался в ее лицо, а потом тяжело вздохнул. У него возникло одно подозрение… Сегодня с утра он уже три раза видел Тиа Марлоу, и все три раза она чуть ли не по пятам ходила за Стивом и пыталась с ним заговорить. Если она действительно влюблена в Стива, то бесполезно ее об этом спрашивать. Женщина никогда не скажет правду.

Тиа направилась к двери. Да, Джонни знал о женщинах все, но он все-таки пошел за ней. Что-то неудержимо влекло его к Тиа Марлоу и заставляло забывать о здравом смысле.

— Я заметил, что ты не носишь браслет.

— Разве я должна его носить всегда? И вообще я бы с радостью его вернула.

— Ты ведешь себя так, как будто считаешь меня злым демоном. Может быть, ты дашь мне шанс, и я смогу изменить твое мнение о себе. Подумай об этом и постарайся принять правильное решение, хорошо?

Тиа кивнула и вышла, радуясь, что он не пошел за ней. На улице, где она не чувствовала его влияния, свежий ветер пустыни охладил ее разгоряченное лицо. Крики дерущихся воробьев и писк цыплят отрезвили ее, девушка пожалела о том, что отказалась от прогулки с ним. Она пошла бы ей на пользу. Тиа изрядно устала за эти дни.

Всю свою жизнь Тиа мечтала стать взрослой — ей казалось, что намного легче отвечать за свои поступки только перед собой. Но она даже представить себе не могла, сколько проблем приходится решать, когда вырастешь. Вот и сейчас: она хотела пойти погулять с Джонни, но своим отказом поставила себя в довольно глупое положение. Но с другой стороны, ей не по душе была прогулка с мужчиной, который провел ночь с другой женщиной. Она уже почти решилась вернуться и прямо спросить его, что было, между ним и Джуди. Но боялась, что Джонни скажет ей неправду.

Джуди провела всю ночь с Джонни Браго. И нет ничего удивительного в том, что Тиа отказалась от его предложения!

Девушка медленно зашла в сад. Сев под грушей, она опустила голову на руки. Тиа не переставала мучить ситуация, в которой она оказалась. Она должна наконец признаться Стиву и Джуди. Молчать дальше просто неразумно! Чем дольше длится обман, тем больше вероятность того, что их неприязнь возрастет.

Откуда-то издалека Кармен кричала на детей, прятавшихся в саду. Ребята весело смеялись. Птицы беззаботно щебетали.

Тиа в отчаянии закрыла глаза. Одно дело знать, что ты должен что-то предпринять, и совсем другое — сделать это. Девушка уже не хотела быть наследницей и жалела о своей счастливой судьбе.

Она мечтала о том, чтобы хозяйкой большого дома на самом деле оказалась Андреа, тем более что сестра просто наслаждалась своим новым положением. Она на эту роль подходила, а Тиа — нет. Тиа хотела работать на них, чтобы они не знали, кто она, работать честно, старательно, до тех пор пока не заслужит их уважения. И не только уважения… Тиа хотела, чтобы они восхищались ею и не могли без нее обходиться. И чтобы они по-настоящему полюбили ее… И потом, когда они узнают правду…

Что тогда?

«Тогда бы они узнали, что ты была во всем виновата», — сказал тоненький голосок в ее сознании.

Тиа задрожала. «Нет, я вовсе этого не хотела!»

«Нет, хотела…»

— Нет… нет! — громко прокричала Тиа.

Но ее никто не услышал.

Глава восемнадцатая

Полночь. Стив поднялся и потянулся. Скоро уже шесть часов.

Он повернул ручку керосиновой лампы. Пламя мигнуло и погасло. Стив прошел по темному кабинету к двери. Ему не нужен был свет — он наизусть знал расположение всех комнат в доме, а также мебели в них.

Он прожил в этом доме уже двадцать шесть лет. Его отец начал с того, что построил саманную хижину и потом каждые несколько лет пристраивал к ней по комнате, а то и по две. Когда-то весь дом был размером с гостиную. Теперь же к новой гостиной с восточной стороны были пристроены три спальни, просторная кухня и столовая, в которой помещалось больше двадцати человек; с севера к ней примыкал кабинет Стива. С западной стороны находились еще две спальни.

Благодаря кирпичным стенам в доме царила прохлада. Им приходилось все время быть начеку, и ранчо надежно охранялось. Но Стив, следуя традиции отца, каждый день перед сном проверял все двери в доме и зажигал на парадном крыльце фонарь. Если все было спокойно, часовые отвечали ему со своих постов свистом.

Проделав все это и сейчас, Стив прошел через холл к комнатам, где спали женщины, прислушиваясь, все ли там тихо. Когда очутился у закрытой комнаты Джуди, у него почему-то похолодел затылок. Вроде бы все было в порядке, но…

Этот непонятный холод в затылке заставил его остановиться. Нахмурившись, он открыл дверь и вошел.

В комнате было светло от луны, чтобы он мог увидеть, что кровать Джуди пуста. Шторы свободно колыхались на окне под легким ночным ветром.

— Черт! — взбесившись, Стив направился к окну, высунулся наружу и, потянув на себя железную решетку, закрыл ее. Эти решетки стояли на всех окнах, чтобы никто не мог забраться в дом. Жаркими летними ночами они не мешали открывать окна, чтобы в комнату проникал ветерок. Случись же пожар, их можно было с легкостью открыть изнутри. Билл Баркарт был просто помешан на всяких приспособлениях, обеспечивающих безопасность обитателей дома. Даже ребенок не смог бы забраться в дом, когда все двери и окна были заперты. Но, к сожалению, Джуди имела привычку оставлять решетки открытыми, что позволяло ей беспрепятственно влезать и вылезать через окно. Ну почему, черт возьми, она не может лечь спать вовремя, как все нормальные люди? Если она сейчас попадется ему, он ее выдерет! Джуди не имеет права подвергать опасности тех, кто находится в доме…

Сжав кулаки, Стив уже собирался покинуть комнату, но тут какое-то темное пятнышко на полу под окном привлекло его внимание. Наклонившись, он потроган его, и в его голове сейчас же зазвучал сигнал тревоги.

Это был трехдюймовый кончик пера с головы индейца. Стив поднял его и быстро вышел в коридор. Там он застыл и внимательно прислушался. Из комнаты Андреа доносилось тихое поскрипывание кровати. Стив открыл дверь ее спальни и бесшумно вошел.

В лунном свете он увидел на кровати смертельную борьбу. Одной рукой индеец закрывал Андреа рот, а во второй у него был зажат нож, приставленный к горлу девушки.

Закричав, Стив бросился к кровати и, схватив индейца за талию, оттащил от Андреа. Мужчины с громким стуком упали на пол и покатились к окну, не выпуская друг друга. Нож вылетел из рук индейца, ударился о стену и теперь лежал на полу. Индеец и Стив изо всех сил пытались дотянуться до него. Стив опередил индейца, но тот оказался проворнее — выхватил у него нож и занес руку для удара. Стиву пришлось приложить все силы для того, чтобы держать готовый вонзиться в него нож на весу.

Мужчины замерли в безмолвной борьбе. Вскоре Стив почувствовал, что силы его покидают. Он в отчаянии попытался выкрутить нож из руки индейца, но тот держал его слишком крепко. Краем глаза Стив заметил Андреа, которая судорожно возилась на кровати, запутавшись в ночной рубашке.

Стив был крупный и хорошо сложенный мужчина, но его противник по крайней мере на тридцать фунтов казался тяжелее. И если он быстро не покончит с ним, индеец просто задавит его своим весом.

Почувствовав, что силы белого на исходе, индеец еще сильнее навалился на него и направил острие ножа ему в грудь. Стив слегка вильнул всем телом, и индеец на секунду ослабил хватку. Поняв, что это единственная возможность, Стив приподнял правое колено и изо всех сил пнул индейца между ног. Индеец непроизвольно дернулся, рука с ножом ослабла. Развернув нож, Стив вогнал его в грудь противника. Индеец застонал и повалился на Стива.

— О Господи! — закричала Андреа.

Стив сбросил с себя индейца. В свете луны Андреа увидела, что изо рта у индейца течет кровь, глаза закатились…

— О, Стив! — заплакала Андреа. — Он хотел… он пытался… снять скальп…

Она вся дрожала, по щекам у нее катились слезы, из горла вырывались судорожные рыдания. Стив подошел к кровати и, подняв Андреа на руки, прижал к себе бьющуюся в истерике женщину.

— Ну тихо… тихо. Уже все закончилось, — прошептал он, успокаивающе поглаживая спину и волосы девушки. Андреа прижалась к нему, продолжая плакать. Ночная рубашка задралась, и он чувствовал под руками ее обнаженные бедра и талию.

Два твердых соска, словно огонь, жгли грудь Стива. Он сжал девушку сильнее, стараясь не обращать внимания на яростное желание, вспыхнувшее в крови. Но в ту же секунду почувствовал, как бешено застучал пульс и истома наполнила его тело.

— Все, все закончилось. Он мертв…

Андреа не слышала, что говорил Стив. Ей хотелось только одного — подольше оставаться в его объятиях. Девушка уткнулась лицом в его шею и щеку и только тогда поверила, что ей действительно больше не грозит опасность. Тепло, спокойная сила Стива действовали на нее умиротворяюще.

Она еще сильнее прижалась к нему, и руки Стива непроизвольно начали ласкать ее. Андреа подняла голову, ее шея оказалась перед лицом Стива, и уже ни о чем не думая, он уткнулся лицом в ее густые шелковистые волосы. Почувствовав, как она поддалась на его ласки, он осторожно лег на нее. Стив хотел только успокоить Андреа, но ее губы оказались так близко, от них исходило такое тепло, сладость и аромат…

И Стив не выдержал — его рот впился в полные губы девушки, руки сжали тугую грудь… Андреа начала ласкать его спину, которая все еще болела от напряжения после драки с индейцем. Его поцелуй заставил девушку забыть обо всем. Ее руки все больше разжигали в нем огонь, Андреа понимала, что он не сможет остановиться. Все его тело кричало о том, что оно жаждет ласки, такой же, какую он дарил ей. Она приоткрыла губы и почувствовала, как его язык пробирается к ней в рот, все дальше, дальше… Андреа откинулась на кровати, чувствуя, как тело Стива дрожит от страсти.

Его бедра ритмично задвигались, как если бы он уже проник в ее плоть. Андреа стала приподниматься в такт его движениям. Он сорвал с нее ночную рубашку, и Андреа помогла ему отбросить ее в сторону.

— Андреа, Андреа, Андреа… — его голос был хриплый, она чувствовала, как напряжен каждый его мускул. Не выпуская из рук ее полные груди, он коснулся языком сосков… Изгибаясь и прижимаясь к нему, Андреа застонала.

— Андреа, пожалуйста, позволь мне…

— Господи! Господи! Сеньор Стив!

Стив на мгновение застыл и чуть не потерял сознание. Но внизу, в холле, уже раздался звук бегущих ног. Люди выкрикивали его имя. Еще несколько секунд — и кто-нибудь откроет дверь спальни Андреа… Стив слегка изогнулся и отпрянул от теплого мягкого тела девушки. Он был готов убить того, кто войдет в комнату.

Вздрагивая и тяжело дыша, Андреа села посреди кровати — ее обнаженное тело отливало серебром в лунном свете. Стив хотел что-то сказать, но губы не слушались. Он резко встал и, подойдя к двери, чуть приоткрыл ее.

— Сеньор Стив, мы слышали крик, — это был голос Кармен.

Человек шесть мужчин и женщин уже толпились в гостиной. Закрывая собой Андреа, Стив быстро объяснил, что произошло.

— Осмотрите всю территорию ранчо. Если найдете еще индейцев — убейте их. Это люди из племени чатто, или… сегодняшние негодяи обманули нас.

Мужчины вышли из дома. Кармен вернулась в коридор.

— Госпожа не ранена?

— Нет. С ней все в порядке.

— Я услышала, как она закричала. И позвала пастухов…

— Ты все сделала правильно, Кармен. С ней все хорошо. Она только очень испугалась. Может быть, ей пойдет на пользу чашка горячего чая, чтобы успокоить нервы.

Стив понимал, что Кармен очень хочется самой убедиться в том, что он говорит, но она повернулась и заспешила на кухню.

Глубоко вздохнув, Стив шагнул в комнату и закрыл за собой дверь. Андреа сидела на кровати в той же позе, в которой он ее оставил. Ее грудь блестела, как у бронзовой статуи. Черт возьми, она понимает, что делает? Холодная ярость заставила его подойти к кровати.

Стив взял Андреа за руку и потянул к себе. Ему безумно хотелось довести дело до конца… Но эта женщина, которая минуту назад трепетала и стонала в его объятиях, покорно подставляла губы навстречу поцелуям, — его сестра!

— Прикройся чем-нибудь, Андреа, и не вздумай больше снимать! И если ты сама себе не враг, держись от меня подальше! Ты меня поняла? — спросил он грубо.

Опомнившись, Андреа потянулась за рубашкой.

— Но это нечестно… — начала Андреа, досадуя на то, что он ведет себя так, словно все было подстроено ею специально.

— Меня, черт возьми, не волнует, честно это или нет, — прорычал он. Разгневанный взгляд и холодный разъяренный тон заставили Андреа поверить, что он говорит вполне серьезно. — И, если ты еще раз ответишь на мои ласки, я возьму тебя, не посмотрев даже на то, сестра ты мне или нет!

Стив спустился в холл и направился к своей спальне. На полпути он вспомнил, что собирался найти Джуди, перед тем как услышал возню в спальне Андреа. Довольный тем, что может отвлечься, он начал осматривать все комнаты в доме. Это служило сразу двум целям: он хотел убедиться, что в доме нет индейцев, и к тому же поиски слегка поостудят его пыл.

В спальне рядом со своей он обнаружил Гранта Фремана и Джуди. Девушка почти совсем сползла со стула, стоящего рядом с кроватью, — она крепко спала, сжав руку Гранта. На столе рядом с кроватью тускло горела лампа и освещала волосы Джуди, закрывшие ее лицо.

Неожиданно Стив почувствовал, как вся злость на сестру испаряется…

Он поднял Джуди и положил ее на другой край широкой кровати рядом с Грантом. Она очень похудела за эти дни и выглядела трогательной и совсем юной. Молодой человек отбросил прядки волос с милого личика и наклонился, целуя ее в лоб. Наверное, он постарел… Стив не мог вспомнить, когда последний раз целовал ее так нежно. Даже во сне лицо Джуди выглядело измученным и печальным.

В нем стала подниматься нежная грусть, и огромная усталость вдруг поглотила его. От понимания того, что ему никогда не заполучить Андреа, или оттого, что он сегодня совершенно напрасно разозлился на Джуди?.. Лучше всего пойти спать.

Оказавшись в своей комнате, Стив бросился на кровать и уткнулся лицом в стеганое одеяло. Может быть, он сошел с ума? Неужели сумасшествие так и начинается? Твои мысли и чувства выходят из-под контроля и ты совершенно не можешь управлять собой?

«Меня, черт возьми, не волнует, честно это или нет. Если ты еще раз ответишь на мои ласки и будешь целовать меня так, как сейчас, я тебе обещаю, что возьму тебя, не посмотрев на то, сестра ты мне или нет!» Глупая и ничтожная угроза женщине, которая до смерти напугана нападением полуголого дикаря. «Нет, двух дикарей, включая меня самого», — виновато подумал он. Андреа была в ужасе. И он сам обнял ее, чтобы успокоить. Но как только он почувствовал тепло ее тела, он тут же забыл обо всем на свете…

Андреа была его сестрой, такой же, как Джуди.

Слишком разгоряченный, чтобы уснуть, Стив ворочался на подушке. Он испытывал ненависть к отцу за то, что тот втравил его в это дело.

Стив любил отца и теперь подумал о том, как бы тот отнесся к влечению сына. Необходимо избавиться от Андреа, иначе он сойдет с ума от желания обладать ею. Ему придется заплатить ей столько, сколько она попросит, и сделать все, как она пожелает. Иного выбора у него нет.

Глава девятнадцатая

Тиа накрывала стол к завтраку, когда вошли Стив и Джонни. Они немного потопали на пороге, стряхивая песок с обуви, и уселись за один конец стола. Стив кивнул Тиа. Джонни же только посмотрел на нее долгим и пристальным взглядом. Стив что-то говорил, а глаза Джонни неотрывно следили за каждым ее движением. Казалось, Стив ведет какой-то бесконечный монолог, но наконец Джонни тоже произнес несколько слов. Тиа так напрягла слух, что забыла о деле. Девушка внимательно осмотрела стол, но не вспомнила, зачем она здесь. Плохо соображая, что делает, она выскочила на кухню и прислонилась к закрытой двери, продолжая подслушивать их разговор… Тиа не нравилось, что голос Джонни так привлекал ее, но сегодня ей почему-то не хотелось пропустить ни одного его слова.

Стив снова начал говорить, но вдруг остановился.

— Ты меня слышишь? — Тиа с удивлением обнаружила, что она тоже вряд ли поняла хоть слово из того, о чем рассуждал Стив.

— А я и не знал, что мне нужно внимательно тебя слушать, — ответил Джонни невинным тоном. Тиа еле сдержала улыбку.

— Понятно. Мне следовало вывести тебя на улицу, подальше от дома, чтобы привлечь твое внимание. Так вот, я сказал, что хочу поставить охрану через небольшие промежутки по периметру всей стены, и считаю, что сегодня ребятам не следует выезжать.

Кармен взяла молочник и прошла с ним в столовую мимо Тиа. Но уже через несколько секунд женщина вернулась на кухню.

— Я собиралась разлить за вас молоко, но думаю, вам хочется сделать это самой…

Тиа покраснела.

— Самой? Почему?

— Потому что вам одной известно, куда вы задевал и все чашки.

Тиа вспыхнула от макушки до пяток. Она взяла молочник у Кармен и бросилась обратно в столовую. Джонни пристально смотрел на нее, и девушка поняла, что он слышал замечание Кармен. Он подмигнул ей. Тиа почувствовала себя так неловко, что чуть не выронила молочник.

Кармен вышла на улицу и зазвонила в маленький колокол, висевший на крыльце. Его звук разливался, как звук церковного колокола, только повыше. Почти в ту же секунду на кухню гурьбой направились ковбои, и у Тиа не осталось времени даже взглянуть на Джонни. Когда те, кто завтракал в первую смену, начали расходиться и народу осталось немного, Кармен вышла с кухни и остановилась около Джонни.

— Послушай, как там персики, еще не поспели?

Джонни от неожиданности чуть не подавился. С трудом справившись с дыханием, он ответил:

— Нет, они еще зеленые, как тыква.

Дэп Паркер, худой и жилистый техасец с длинным и вечно угрюмым лицом, вмешался в разговор:

— Тыква, когда она такого же размера, как персик, и то кажется более спелой.

У Стива работали пятеро братьев Паркер: Роберт, Дэп, Вилли Би, Леон и Линди. Они обычно сидели за столом все вместе. Вилли Би Паркер взял бисквитное пирожное и слизал с него еще теплый крем.

— Я съел вчера один, и, верите ли, чуть не умер. Во всяком случае, он так связал мне рот, что я даже собирался поцеловать Дэпа, может быть, тогда он развязался бы.

Шутка Вилли Би, у которого выражение лица было совершенно невинным, вызвала всеобщий смех. Джонни перехватил взгляд Тиа и подмигнул ей. Совершенно сбитая с толку, она опять забыла, зачем пришла с кухни.

— У вас, кавалеры, неплохой аппетит для людей, которые только вчера выдержали ужасную битву с индейцами, — заметила Кармен, собирая со стола пустые тарелки и чашки, чтобы вновь наполнить их. Дэп поднял глаза — в них горели веселые искорки.

— Ты называешь это битвой? А я и не заметил ее. Даже удивительно, что ты о ней еще помнишь.

— Дэп может назвать битвой только длительную войну, — поддел Леон. Кармен погрозила Дэпу пальцем.

— Когда ко мне в столовую попадают мужчины с торчащими из спины стрелами, я такое надолго запоминаю, — укоризненно произнесла она.

Дэп согласно кивнул и переметнулся на ее сторону.

— Эти бесчувственные животные могут забыть все, что угодно. У них совершенно нет совести, правда, Кармен? Они могли бы преспокойно есть на могиле только что убитого брата.

Тиа уже поняла, что Дэп никогда не говорит серьезно. Все, что слетает с его уст, почти всегда предназначено для того, чтобы поддразнить других ковбоев.

Когда Паркеры наконец удалились, пришла вторая смена. Накормив всех ковбоев, Тиа поела вместе с другими женщинами, взяла аптечку и отправилась в мужской барак, чтобы перевязать Слима Уитмана, нога которого была слегка поцарапана стрелой индейца. Когда она вошла, он сидел на своей койке и перебирал струны банджо. Другие ковбои тоже находились в бараке и занимались кто чем: многие начищали сбрую, один мастерил лассо.

Пока Слим снимал штаны и заворачивался в одеяло, Тиа отвернулась. Когда она снова посмотрела на него, из-под одеяла торчала нога, на которой была повязка. Тиа аккуратно размотала бинты. Рана была неглубокой, но кожа вокруг покраснела, поэтому она намочила кусок марли в керосине и наложила новую повязку. К концу перевязки на крыльце послышались шаги и звяканье шпор.

Сердце у нее замерло. Тиа узнала шаги Джонни… Ей даже не верилось, что она может узнать кого-то по походке.

В барак вошли Стив и Джонни.

— Ну и как поживает твой пациент? — спросил Стив. Глаза Джонни тут же впились в Тиа. Молодой человек смотрел на нее неотрывно, и Тиа начала понимать, как трудно все-таки избавиться от внимания Джонни Браго. Она рассеянно улыбнулась.

— С ним все в порядке, Стив. Еще парочка повязок с керосином, и через день-два от раны и следа не останется.

Стив повернулся к Джонни.

— Тиа осмотрела твою рану?

— Да, вчера вечером.

— Может быть, стоит еще раз сделать перевязку?

Джонни бросил вопросительный взгляд на Тиа и, подойдя поближе, заглянул в аптечку. Девушке показалось, что вокруг нее в воздухе разливается тепло от его близости. Ей даже дышать стало тяжело.

— Не знаю, не знаю… Мужчине следует опасаться женщин с аптечкой, — пошутил он.

— В аптечке для тебя нет ничего страшного. В ней только хинин, слабительные таблетки, керосин, бинты, горькая соль, табак от зубной боли, касторовое масло, скарификатор, ножницы да термометр.

— Никогда не видел такой полной и хорошей аптечки, — серьезно заметил Джонни. Тиа была с ним согласна. У Баркартов лекарств в аптечке было больше, чем в каком-нибудь военном госпитале. Там, по словам мамы, пользовались только четырьмя средствами: спиртным, слабительным, рвотным и кровопусканием. В виде исключения иногда делали еще припарки и прикладывали пластырь. Мама одно время работала в госпитале и рассказывала им о порядках, царящих там.

— Между прочим, когда дело касается медицины, во мне просыпается индейская кровь, — сказал Джонни.

Тут зашел Дэп Паркер и присоединился к их компании.

— Я видел твою пострадавшую руку, Браго. И краем глаза заметил царапину Слима. Так вот, парни, по-моему, вы слишком носитесь со своими ранами.

— Тебе так кажется, потому что болит-то не твоя нога, — отпарировал Слим.

— Думаешь, мне никогда не доставалось? Так вот, послушай, в молодости мне однажды чуть не оторвал руку медведь. А я только замотал рану тряпкой, смоченной в керосине, и совершенно о ней забыл, пока она сама не зажила.

Джонни взял Тиа под руку и повел к двери.

— Давай-ка я лучше уведу тебя отсюда, а то сейчас начнутся такие бородатые истории, что ты не сможешь выйти, потому что запутаешься в бородах.

Тепло, исходившее от руки Джонни, как всегда, обескуражило Тиа, она пришла в себя только на улице.

— Может быть, нам действительно стоит осмотреть твою руку? А вдруг все-таки началось заражение?

Он довел Тиа до своего домика и зашел следом за ней внутрь. Тиа обследовала рану и убедилась, что она уже начала затягиваться: кожа вокруг была слегка красная от керосина, но ни малейшего следа заражения не наблюдалось.

— Твоя рука в полном порядке.

— Пойдем прогуляемся, Тиа, — вместо ответа попросил он.

Тиа заколебалась было, но в конце концов не выдержала.

— Куда?

Джонни молча взял ее под руку и вывел на улицу. Солнце было таким жарким и светило так ярко, что у Тиа заслезились глаза. Она вытерла их рукой и заморгала, глядя на Джонни. Он развернул ее так, что солнце оказалось у нее за спиной.

— Ты любишь персики?

— Да.

В саду было прохладнее. Тиа остановилась в тени, а Джонни подошел к ней почти вплотную. Где-то неподалеку завизжала свинья. Из конюшни доносились голоса игравших там детей. Тиа представила себе ребятишек на сеновале, когда они рассказывали истории о привидениях.

— Помнится, ты сказал, что персики зеленые, как тыква.

— Ну, сказал…

— А я не люблю зеленые персики. Для кого ты соврал?

— Для Кармен.

— А какой смысл?

— Кармен ужасно любит работать, она все время что-нибудь делает. Вот, например, она берет спелые персики, варит, варит, потом укладывает их в банки и только после этого разрешает нам есть. Зачем все это, когда можно просто залезть на дерево, сорвать персик и съесть его?

— Ты просто сумасшедший. Тебе никогда не приходило это в голову?

Джонни сорвал персик, потер его о рубашку и протянул Тиа. Потом полез за другим. Тиа откусила, и по подбородку у нее потек липкий сок.

— О, да они совсем спелые. Их уже можно консервировать.

Под этим щедрым солнцем все зреет быстро. Тиа давно не ела таких персиков. Она вспомнила Тубак. Там она тоже любила лежать под персиковым деревом, смотреть на проплывавшие по небу облака и упиваться сладостью вобравших в себя частичку солнца плодов.

— Они слишком хороши для варенья. И их слишком мало, чтобы сладкоежки Паркеры смогли насытиться.

— Насколько я знаю Кармен, она обязательно придет сюда, чтобы собрать урожай.

— Да, придет… Но когда будет знать, что персики поспели.

Тиа рассмеялась.

— Неудивительно, что тебе удалось ускользнуть от Черного Кота. Ты просто неистощим на всякие фокусы. Я еще тогда поразилась, что он тебя не повесил.

Джонни нахмурился и, жуя персик, обдумывал ответ.

— Мне кажется, он просто про меня забыл. Я прятался до тех пор, пока Черный Кот не уехал из города, потом еще немного подождал, но они не вернулись. А вам как удалось сбежать?

— Мы украли у них пару лошадей, а потом на дороге поймали экипаж.

— А почему ты так поспешно уехала?

— Мама меня заставила. — Джонни собирался задать ей еще один вопрос, но Тиа его опередила: — Ты веришь в Бога? — поспешно спросила она.

— Бог — это слишком напыщенное слово. Мой двоюродный брат принадлежит к племени сиу. Так вот сиу говорят о Создателе как о Великой Тайне. Для меня удобнее верить в такого Бога.

— Тебе нравится быть индейцем?

— Я ведь не совсем индеец. Но мой вид заставляет людей относиться ко мне с подозрением. Может быть, поэтому я научился превосходно стрелять. Мне приходится чаще защищать себя, чем людям, в чьих жилах нет индейской крови. А тебе нравится быть белой?

— А я не белая, — ответила она машинально, даже не подумав о том, что это неправда. Но Джонни перестал жевать и уставился на нее.

— Но ты выглядишь, как белая…

— Неужели? — Тиа попыталась выкрутиться. — Просто я наполовину англичанка, а наполовину скандинавка. Это значит, я белая? — спросила она, изо всех сил стараясь, чтобы вопрос прозвучал естественно.

— Я не знаю, какими бывают скандинавы, но вот англичане в основном белые. Правда, однажды в Сильвер-Сити я встретил англичанина, он был негр. — Джонни приподнял ее голову за подбородок и внимательно оглядел со всех сторон. — Знаешь, ты совсем не похожа на негра.

Прикосновение его руки заставило Тиа затаить дыхание. Ей захотелось развернуться и убежать, но она не могла сдвинуться с места. Его глаза потеплели, стали нежными, и Тиа показалось, что птицы запели громче и мелодичней, небо стало еще синее и даже разгоряченный воздух сделался прохладнее. Джонни наклонился и осторожно поцеловал ее.

Его легкий поцелуй вызвал в теле Тиа томительную дрожь, которая показалась ей еще более сильной, чем та истома, мучившая ее тело во время прогулок верхом. Тиа никак не могла понять, почему при встрече с Джонни Браго ее тело начинало ныть, словно требуя внимания к себе этого мужчины. Она почувствовала, как против ее воли руки сами обвили шею ковбоя, и девушка всем телом прижалась к Джонни. Ее губы, казалось, приоткрылись ему навстречу раньше, чем он успел коснуться их.

— Тиа! Тиа! Тиа! — раздался женский голос.

Сначала Тиа даже не обратила на него внимания, но когда ее имя выкрикнули в третий раз, она открыла глаза. Это был голос Андреа. Тиа оторвалась от Джонни и перевела дыхание.

— Да? — попыталась крикнуть она, но у нее получился лишь сдавленный звук. — Да? — повторила она, на этот раз громче.

— Где ты? — спрашивала Андреа.

— Я сейчас подойду.

— Возвращайся потом, — прошептал Джонни.

— Нет, лучше не надо.

— Почему?

— Я не знаю…

— Тогда возвращайся… — Его губы были розовыми и влажными под щеткой усов. Тиа удивилась, почему она совсем не чувствовала, как колятся его усы, когда они целовались. Он повернул голову налево, откуда доносился крик, и Тиа еще раз восхитилась красотой его мужественного профиля. Жесткие черные волосы, которые он недавно подстриг, едва касались воротника красной клетчатой рубашки. Ей ужасно хотелось запустить в эти волосы руки, потрогать пальцами упругие мускулы…

Но тут у нее в памяти всплыл образ Джуди, проскальзывающей к нему в домик.

— Я не могу вернуться.

Джонни смотрел вслед маленькой упрямой блондинке, которая поспешила к дому. Может быть, она явилась на ранчо ла Рейна с определенной целью — выйти замуж за Стива Баркарта? И поэтому у нее совсем нет времени для Джонни Браго?

Джуди никак не могла сообразить, какой сегодня день. Она попыталась подсчитать, но не могла вспомнить, три или четыре дня прошло с тех пор, как стрела поразила Гранта. Она как раз размышляла над этим, когда Грант открыл глаза и увидел, что она кладет ему на лоб мокрое полотенце.

— Ну вот, — сказала Джуди удивленно и с облегчением. Наконец-то его глаза смотрели ясно и осмысленно, в них появилась прежняя искорка жизни. Она изо всех сил старалась вести себя как обычно, искала слова, которые бы не выдали ее. — Наш соня проснулся. Мы уже подумали, что ты решил заспаться до смерти. — Эти простые шутливые слова даже для нее прозвучали как-то неубедительно — они не могли выразить всю степень ее облегчения.

— Думаю, им не понравились мои деньги. Так что они послали меня обратно.

Казалось, Грант не замечает, как Джуди делает вид, что не сомневается в его выздоровлении. Его глаза излучали такую нежность и благодарность, что она не выдержала. Слезы, которые Джуди все это время прятала где-то в глубине, вырвались на волю и заструились по щекам.

— Эй, красотка! Я вовсе не хотел доводить тебя до слез.

Грант обнял девушку за шею и притянул ее голову к себе на грудь. Джуди плакала, и казалось, что никогда не сможет остановиться. Слезы облегчения все лились и лились у нее из глаз, и в конце концов она испугалась, что он может опять потерять сознание. Только подумав об этом, Джуди перестала плакать.

— Я… прости меня… Я вовсе не хотела…

— Ну ладно, ладно, — проговорил он. — Ты просто до смерти устала. Ведь всякий раз, как я приходил в себя, ты была здесь. Ты просто валишься с ног. Так что я прошу тебя лечь в постель и не вставать до тех пор, пока я за тобой не пришлю.

— Ты никогда за мной не пришлешь, — всхлипнула она.

— Будь уверена, пришлю. Я не смогу выдержать без тебя больше часа. А теперь давай иди. Я себя чувствую превосходно, а вот тебе просто необходимо растянуться на кровати и немного поспать. Через день-два я буду как новенький. Иди, или мне придется встать и отнести тебя.

— Нет, нет, я уже иду! А ты лежи и не двигайся!

Джуди смахнула слезы. С чувством невероятного облегчения она поцеловала его в лоб, поправила одеяло и снова поцеловала. Только потом она направилась к двери.

— Ведь ты теперь поправишься, правда?

— Обещаю.

Убедившись, что Грант действительно вне опасности, Джуди вышла и побрела на кухню. Кармен как раз открыла заслонку в плите и бросала дрова в огонь.

— Этот индеец принес дров? — спросила она, оборачиваясь.

— Не называй так Джонни, — фыркнула Джуди. Она терпеть не могла, когда Кармен называла Джонни индейцем. — Грант очнулся. С ним, кажется, все будет в порядке.

— Ух ты! Это хорошо! А вот вы выглядите измученной, сеньора. — Джуди и сама чувствовала, что устала. Устала, как никогда в жизни, но испытывала такое облегчение, что это даже придавало ей силы.

— Я очень рада слышать, что сеньору Гранту лучше. А вот вы сейчас должны отдохнуть. Люпи пойдет и посидит с сеньором.

— Нет, лучше ты посиди с ним. Тебе тоже не мешает отдохнуть.

Кармен оставила печь на попечении Люпи, а сама проводила Джуди в ее комнату.

Впервые за несколько дней Джуди наконец сняла платье и улеглась в постель. Едва коснувшись кровати, Джуди вздохнула от облегчения. Уже через несколько секунд ее глаза закрылись сами собой, и она была не в силах снова открыть их.

Джуди просыпалась медленно. Сначала ей казалось, что все хорошо. Но тут она вспомнила про Гранта. «О Господи! А вдруг он умер?!» Не обращая внимания на то, что на ней была лишь ночная сорочка, она со всех ног бросилась в его комнату.

Увидев, что его грудь мерно поднимается и опускается, она успокоилась. Он жив! Слава Богу!

Осторожно закрыв за собой дверь, Джуди подошла к кровати и остановилась. Цвет лица у Гранта был вполне здоровым. Он выглядел таким беспомощным во сне, что сердце ее наполнилось жалостью и состраданием. Наклонившись, она потрогала его лоб. Он был прохладным. Она облегченно вздохнула.

Джуди вернулась в свою комнату и умылась из кувшина с водой, который оставила для нее Тиа. Вид чистого белья и полотенца, висевшего на вешалке, заставил ее вспомнить о новой экономке. Джуди вдруг с удивлением обнаружила, что не разговаривала ни с кем несколько дней, но несколько раз видела Тиа. В ее памяти всплыло озабоченное лицо девушки, ее голубые глаза, в которых так ясно читалась тревога за нее и за Гранта. Джуди припомнила, что Тиа приносила ей суп и пыталась заставить ее поесть.

Умывшись, Джуди надела простое зеленое платье и стала расчесывать волосы, благодаря судьбу за то, что они у нее такие послушные. Длинные и густые, они волнистой гривой рассыпались по изящным плечам. Из зеркала на нее смотрело уставшее, изможденное, осунувшееся лицо, которое выглядело почему-то старше. Ну что за глупости!

Джуди подошла к окну. Подоконник был вымыт. И вся комната сияла чистотой.

Джуди встретила Тиа в гостиной. Девушка склонилась над розовым платьем Джуди: левой рукой она разглаживала и распрямляла его, а правой водила по нему тяжелым горячим утюгом. Тиа гладила на столе, положив на него свернутую в несколько раз простыню. Джуди остановилась в дверях. Ей было так хорошо, что она готова была простить ей все.

— Я вижу, ты воспользовалась своей маленькой волшебной палочкой и привела в порядок все мои вещи.

— Джуди! — Откровенная радость в глазах Тиа согрела сердце Джуди. Она ответила Тиа такой же радостной улыбкой и почувствовала себя совершенно счастливой. Джуди вбежала в гостиную и бросилась в огромное кресло, стоящее рядом с камином.

— Может быть, ты одолжишь мне свою волшебную палочку?

— Конечно, — проговорила Тиа, и в ее голубых глазах появился лукавый огонек. — Только она не будет у тебя работать.

— Почему это?

— По одной простой причине — ей можно пользоваться только стоя…

Джуди рассмеялась.

— Да я готова немного пострадать, но это просто выше моих сил. Я ненавижу даже смотреть, когда гладят.

— Тогда не смотри, потому что я все равно решила перегладить все твои платья, — хихикнула Тиа.

— Гм. Как ты отнесешься к тому, что я посижу с тобой, пока ты работаешь?

— Отличная мысль!

Сходив на кухню и в свою комнату четыре раза, Джуди наконец успокоилась и расположилась в кресле. На кухне женщины уже начали готовить ужин. Они покрикивали друг на друга и гремели кастрюлями и сковородками. Когда в доме сорок голодных мужчин, то готовить приходится начинать рано, а заканчивать мытье посуды поздно. Режим, правда, был слегка нарушен нападением индейцев, когда было ранено несколько человек. Гладили обычно по вторникам, но в последний вторник это занятие было отложено.

Джуди съела два больших куска курицы. Утолив голод, она обратила внимание на подругу.

— Тиа, тебе бывает одиноко?

— Ну, может быть, иногда. А тебе?

— Это очень странный ответ. Если тебе когда-нибудь действительно бывало одиноко, ты бы об этом не забыла.

— А тебе что, часто бывает одиноко?

— Порой я просто умираю от одиночества. — Джуди вдруг почувствовала странную грусть.

— Перед тем как сюда приехать, я жила с дядей и его экономкой, — сказала Тиа. — И что бы я ни делала, у меня все получалось не так. Думаю, что там я была одинока.

— А ты разрешала какому-нибудь парню целовать и обнимать себя?

Щеки Тиа заалели, сердце замерло. Она готова была целую неделю питаться соломой и черной патокой, только бы не отвечать на этот вопрос.

— Мне нравится, когда ты заливаешься краской! — Проговорила Джуди, подбрасывая подол своего платья. — А я совсем не краснею. Да, я целуюсь с мужчинами и разрешаю им себя обнимать, и не только обнимать… Но если я не буду допускать вольности с мужчинами, меня одолеет тоска.

Джуди посмотрела на Тиа, уверенная, что ее признание ужаснуло девушку. Но в глазах Тиа было только желание помочь подруге.

— Послушай, — невозмутимо проговорила Тиа, заглаживая непослушную складку на юбке, — может быть, ты просто встречаешься с плохими парнями? Ведь в мире много негодяев. Стоит подумать о них, и даже настроение портится. Но есть и такие, при воспоминании о которых становится хорошо. У тебя есть такой?

— Конечно, — не задумываясь, ответила Джуди, — Грант.

Тиа улыбнулась и в упор посмотрела на Джуди. Та, растерявшись, отвела глаза.

— Но это только потому, что Джонни долго здесь не было, — как бы защищаясь, сказала она. — А Грант все время рядом. И он стал моим самым близким другом. Но все равно, это ничего не значит.

Подняв голову от утюга, Тиа пристально посмотрела на Джуди: взгляд у нее был уверенный, холодный и все понимающий. Джуди опустила голову.

— Не-е-е-т! Я вовсе не влюблена в Гранта Фремана.

— Но я же не произнесла ни слова!

— Тебе и не надо было говорить. Я прекрасно понимаю, что означает твой взгляд. Но и себя я очень хорошо знаю! Я никогда не смогу полюбить мужчину, если он не будет совершенен во всех отношениях! Да, Грант действительно очень хороший друг, но он же чуть выше меня! Конечно, он мне нравится. Он всегда все понимает. И говорит всегда правильно, как будто книгу читает или газету. Он знает почти все на свете, но он… у него нет… Я люблю Джонни, — неожиданно закончила она.

— Но Грант хорошо сложен, ты не находишь? — спросила Тиа, искоса глядя на нее.

— Не знаю… А тебе откуда это известно?

— Я видела его через окно, прежде чем он был замотан бинтами. У него прекрасная фигура, широкие плечи, узкая талия… — Покраснев, Тиа добавила: — И большие сильные мускулы…

— Ах так, Тиа Марлоу! Да ты просто непристойности говоришь! — выкрикнула Джуди, пытаясь обратить все в шутку.

— Все обо мне так говорят, — ответила с улыбкой Тиа, — но они ошибаются.

— Ты в этом уверена?

— Конечно, — твердо заявила Тиа.

— Но, — продолжала дразнить ее Джуди, — их же много, а ты только одна. Как я могу поверить, что ты говоришь правду? Разве человек признается в своей непорядочности?

— Нет, я бы обязательно призналась. Может быть, у меня и есть недостатки, но я никогда не обманывала. Если бы я была испорченной до мозга костей женщиной, я бы обязательно тебе в этом призналась, — сказала Тиа совершенно серьезно.

— Ну, ну… — Джуди рассмеялась, довольная их разговором. — Я рада, что этот вопрос мы выяснили.

Как только в гостиную вошла Андреа, Джуди тут же отправилась проведать Гранта. Тиа гладила уже последнее платье. Увидев на полу тарелку с куриными косточками, кусками хлеба и недоеденными пирожными, стакан с молоком, три журнала, две книги, расческу, щетку, три ленточки для волос и чашку с остывшим кофе, Андреа тяжело вздохнула.

— Ты сама не понимаешь, что делаешь, Тиа. Теперь весь дом будет похож на комнату Джуди, — проговорила она сухо.

Тиа рассмеялась. Джуди обладала способностью устраивать вокруг себя свой мирок. Для этой цели в гостиную была принесена куча вещей. Тиа не знала другого человека, который мог бы одновременно есть, читать и болтать.

— Она маленькая хлопотунья, правда? — спросила Тиа, улыбаясь. Ей ужасно нравилось, что у нее появилась младшая сестра. Всю жизнь она сама была младшей сестрой. На самом деле Джуди была старше, но только по годам. Тиа чувствовала себя с ней чуть ли не заботливой мамашей.

— Да как ты можешь еще улыбаться? Тебе же теперь придется убирать за ней.

— Ничего не имею против. Она мне напоминает маму.

Андреа слегка нахмурилась.

— Она на нее немного похожа, правда?

— Пожалуй, но не совсем… Джуди просто старается жить так, как ей заблагорассудится. И ничего удивительного, что у нее на это уходит не только день, но и ночь… — Еще раз оглядевшись, Андреа покачала головой, рассматривая следы пребывания Джуди в гостиной.

Одетый в коричневую сутану, какие носили первые священники на этой земле, Эстебан Ампаро гнал коня всю ночь и большую часть дня, пока не добрался до деревни, где жил Черный Кот. Его прямо-таки распирало от сознания своей важности и значимости. Известие, которое он вез для генерала, было настолько личным и настолько значительным, что его мог сообщить только родственник, не побоявшись, что его убьют на месте. Он добрался до деревни уже ближе к вечеру, наслаждаясь прохладой гор после изнуряющей жары на равнине, которую он пересек из конца в конец.

— Эстебан! Приветствую тебя. Давненько ты здесь не появлялся, — радостно прокричал Аланестра, стоявший на террасе из естественного нагромождения камней перед въездом в деревню. — На закате солнца я сменяюсь. Выпьем с тобой, хорошо?

Муж двоюродной сестры Эстебана, Аланестра, служил у генерала уже два года. Сейчас ему исполнилось девятнадцать…

— Да, с огромным удовольствием, но сейчас мне необходимо поговорить с генералом, — произнес он гордо. — Он у себя?

— Да… — ответил Аланестра, многозначительно посмотрев на второго часового, который дремал, прислонившись к большому камню. — И если у тебя плохие новости, тогда Бог тебе в помощь.

— В плохом настроении, да?

— Хуже некуда, — подтвердил Аланестра, грустно качая головой. Генерал всегда был человеком настроения, но с тех пор, как его белокурая жена странным образом исчезла, его настроение перестало меняться, оно теперь всегда было черным. От людей, служивших у Черного Кота, тщательно скрывали, что Рита пропала, но после ранения генерал метался в горячке и бредил. Женщина, которая за ним ухаживала, была любовницей Аланестры. Она-то и рассказала ему, что случилось. Но у Аланестры хватило ума держать язык за зубами. Генерал был гордым человеком, а женщины, даже если они жены очень известных людей, всегда остаются женщинами и в любой момент могут изменить. Если он проболтается, то это будет стоить им обоим жизни. И хоть никто из людей Черного Кота даже не догадывался, но Аланестра знал, что брак генерала с красивой чужестранкой оказался неудачным. Он был с восставшими уже два года — присоединился к ним за неделю до своего семнадцатилетия, — но отлично помнил разговор с Пачио Артега:

«Если тебе дорога жизнь, ты не должен ни слова говорить о жене генерала. Для тебя ее просто не существует, понимаешь?» — «Да, капитан, но…» — «Никаких „но“. Она приходит и делает то, чего хочет он. И держись от всего этого подальше. Не глазей, а особенно не болтай, если не хочешь лишиться языка».

Этот приказ выполнять было легче всего. Несколько раз Черный Кот посылал за женой, и белокурая красавица приезжала ненадолго в деревню под усиленной охраной. К счастью для него, никто никогда и не пытался проверить, крепко ли он держит язык за зубами. Все, что касалось личной жизни генерала, было очень хорошо законспирировано.

— Увидимся после того, как я поговорю с генералом, — сказал Эстебан и помахал рукой, позабавившись выражением лица Аланестры.

— Храни тебя Бог, — проговорил ему вслед Аланестра.

Горделиво восседая на коне, Эстебан миновал природное нагромождение скал, образующее вход в каньон, где раскинулась деревня. Все стены каньона пестрели маленькими саманными хижинами, которые почти сливались со скалами. Большинство хижин когда-то давно построили индейцы. Говорили, что они ушли отсюда, так как их Боги были ими недовольны. Но Боги индейцев не возражали против того, что в этом ущелье поселились восставшие мексиканцы. И вот уже в течение двадцати пяти лет Боги терпели их. Отец Эстебана, Антонио Ампаро, был двоюродным братом генерала и одним из его самых верных помощников. Он много рассказывал о подвигах Черного Кота. Эстебан был одним из немногих, кто знал его настоящее имя. Это имя никогда не произносили вслух — только так он мог оставаться неуловимым. И Эстебан ужасно гордился, что владеет такой ценной информацией, являясь родственником генерала. Благодаря тому, что молодой человек знал фамилию Черного Кота, он и получил задание личного характера. Может быть, в один прекрасный день он займет место своего отца и станет лейтенантом в армии генерала, а не простым разведчиком.

В деревне кипела жизнь. Мужчины, женщины, дети сновали туда-сюда, некоторые кивали ему и приветливо здоровались, другие же не обращали на него никакого внимания. В воздухе витал запах еды, которую мексиканцы обычно готовят на ужин: толченая кукуруза с мясом и перцем, кукурузные лепешки, мясные пироги, зажаренные прямо в панцирях черепахи, тушеное мясо в горшочках и, конечно, кофе. Эстебан почувствовал, как у него свело желудок. Горя желанием поскорее доставить новости, которые принесут ему расположение генерала, молодой человек не тратил времени на еду.

Решив вести себя разумно, Эстебан проехал по узкому проходу между домами, чтобы не поднимать пыль на главной улице, на которую выходило множество открытых окон. Во дворе, чуть пониже хижины, где жил генерал, в тени находился еще один часовой. Эстебан поспешно соскочил с лошади и быстро подошел к часовому. Держа потухшую сигару во рту и глядя на Эстебана, мужчина уже готов был грубо остановить его.

— Я — Эстебан Ампаро. Мне необходимо видеть генерала, — проговорил молодой человек таким тоном, что важность его сообщения не оставляла никаких сомнений.

— Генерал ожидает вас, святой отец?

Еле сдерживая горделивую улыбку и стараясь вести себя, как настоящий священник, Эстебан кивнул.

— Да. Я привез очень важную информацию, которую генерал просил раздобыть в Томбстоуне.

— Подождите здесь. — Часовой поднялся по длинной лестнице к хижине, расположенной выше всех других домов в деревне. Наверное, генерал поселился там, в надежде избавить себя от визитов.

Вернувшись через минуту, часовой показал Эстебану жестом, что он может идти. Юноша поспешно побежал вверх по ступенькам. Добравшись до двери хижины, он немного отдышался и осторожно постучал в дверь, на которую показал ему часовой.

— Войди! — голос генерала звучал сердито. Мог бы быть и поласковее со своим племянником. Эстебан открыл дверь.

Генерал сидел за маленьким столиком посреди комнаты. Перед ним стояла наполовину пустая бутылка с тыквенным напитком. Он даже не взглянул на вошедшего. В профиль его лицо — всегда такое красивое и мужественное — сейчас было похоже на сморщенную тряпку. Стараясь не показать испуг, Эстебан приготовился к суровому допросу.

Генерал тяжело вздохнул и неожиданно для Эстебана заговорил голосом, который тот помнил с детства, — терпеливым и вовсе не злым.

— Садись, Эстебан. Ешь, пей. Ты все узнал?

— Да, генерал, — проговорил тот, гордо разворачивая плечи. И вовсе его никто не собирался допрашивать. Все оказалось гораздо проще. Юноша торопливо опустился на стул напротив генерала. Слегка наклонившись вперед, подождал, пока тот кивнул.

— Девушка по имени Тереза Гарсиа Лорка уехала из Томбстоуна в тот же день и отправилась на… ранчо ла Рейна. — Он немного помолчал, ожидая, когда до генерала дойдет вся важность этого сообщения. Голос его сделался низким и твердым, когда он произносил самое главное. — Она — новая владелица ранчо.

Черные глаза генерала метнулись к лицу Эстебана и с ненавистью уставились на него. Эстебан почувствовал, как страх, зародившийся где-то в затылке, начал медленно расползаться вдоль спины. Его охватил ужас. Хвала богородице, что он всего лишь гонец, принесший известие, да к тому же еще племянник. Во взгляде генерала равно читалась ненависть. Ненависть и неверие…

Матео Лорка застыл, затаив дыхание. В висках у него бешено застучала кровь. Ранчо ла Рейна! Глупое название, данное белыми той земле, которая когда-то принадлежала семье Гарсиа Лорка. Как только Матео достаточно окреп, чтобы сесть на коня, он тут же помчался Томбстоун и, пользуясь информацией из письма, которое было адресовано Рите, осторожно навел справки и узнал, что Баркарт умер. Но он даже не представлял себе, что ранчо ла Рейна, ранчо, на котором Матео вырос и которое поклялся сделать снова своей собственностью, принадлежит Баркарту.

— Новая владелица? — переспросил он, чувствуя, как слова застревают у него в горле.

У Эстебана на лбу выступили крупные капли пота. Такая реакция генерала была ему не по душе.

— Да… Сеньор Баркарт, старый владелец ранчо, признал, что Тереза — его дочь, и оставил ей в наследство половину ранчо…

Матео Лорка не двигался. Он сидел, как каменное изваяние, так долго, что Эстебан успел весь взмокнуть. Какой же он дурак, что передал эти дурацкие сплетни генералу. Никто никогда не сомневался, что Андреа и Тиа — кровные дочери Черного Кота. И то, что одна была блондинкой, указывало на генерала как на избранника Бога. Билл Баркарт — старый дурак, выживший из ума. Пачио Артега и его отец говорили, что мать Черного Кота была блондинкой с голубыми глазами. Блондины нередко рождались в семье Гарсиа Лорка. Да и жена Матео тоже была белокурой… Лицо генерала потемнело, и Эстебан начал всерьез опасаться за свою жизнь. Надо было послать с известием мальчишку. Генерал любит детей. Это все знают. Он любит детей почти так же, как ненавидит гринго. Узнав, что его жена изменила ему с одним из них, Матео должен был убить ее на месте. Он должен был свернуть ей шею, как цыпленку. Никто никогда не сомневался в том, что генерал — отец обеих девушек. У него могут быть светлокожие дети, и Бог его благословил на это. Если бы только Эстебан осмелился сказать все это, генерал, может быть, успокоился бы…

Но Матео Лорка совершенно забыл о том, что Эстебан все еще здесь. Он не хотел верить в то, что сообщил ему племянник, но разум подсказывал ему, что это — правда. Не было никаких сомнений в том, что Билл Баркарт приобрел почти три четверти земли Гарсиа Лорка. Он купил ее у королевы после того, как эта толстая свинья, продав ее, сдох при весьма ужасных обстоятельствах…

Просто невероятно, что Баркарт — отец Терезы! Билл Баркарт, которому Матео все простил, потому что он появился на их земле после того, как толстый полковник получил по заслугам за все свои грехи…

Матео тряхнул головой. Он, оказывается, все простил человеку, который наставил ему рога! Билл Баркарт завладел его землей, спал с женой Черного Кота и умер спокойно, не заплатив за свои грехи.

В нем с новой силой нарастала ярость, она ширилась, заглушая все другие чувства. Ничто не сможет помешать ему выплеснуть ее! Да, Билл Баркарт умер. Но его сын еще жив. Пока…

Наконец-то Матео может начать мстить. Теперь он знает, где ему искать Терезу. И ему больше незачем гоняться за Ритой. Как только она услышит, что он сделал Терезу своей любовницей, сама примчится и умрет. Ее не сможет спасти даже то, что она мать Андреа… Чтобы совершить задуманное, ему надо забыть о той, которую он любит…

— Генерал?

— Да, Эстебан? — спросил Матео голосом, хриплым от ярости.

— Может быть, я могу что-нибудь сделать, чем-то помочь? — осторожно спросил юноша.

— Нет, Эстебан. Ешь, пей, отдыхай. А я уезжаю. У меня появились дела на ранчо ла Рейна.

Глава двадцатая

Каждый день теперь Джонни Браго выезжал за пределы ранчо, надеясь найти следы индейцев. На третий день после нападения Джонни около полудня вернулся на ранчо и быстро прошел в кабинет Стива, где тот работал над схемой нового, более эффективного насоса для откачки воды из шахты.

— Похоже, что в окрестностях все спокойно, — проговорил Джонни, усаживаясь на стул напротив Стива. — Я нашел остатки большого лагеря… может быть, там стояло двести или триста индейцев с женщинами и детьми. Их следы ведут на север, а потом на восток к горам Чирикахуас. Возможно, они присоединились к большому поселению Трез Кастильо в горах. Я прошел по их следам около тридцати миль, но больше нигде не заметил стоянки… Нет и одиноких индейцев, ведущих непрерывную войну…

— И как ты думаешь, что это означает? Они решили устроить себе летний отдых или объединяются, чтобы потом напасть на нас и одолеть количеством?

Джонни покачал головой.

— Черт! Апачи не ведут войну, как регулярная армия. Апачи подбираются к врагам, как змеи! Убивают, а потом так же тихо уползают. К тому же они совершают набеги в одиночку. А если и объединяются, то не больше шести человек — нападают на одинокого фермера и уничтожают всю его семью. Но в основном они прячутся в пустыне и стреляют из-за кустов. Это их стиль. Только такой дурак, как капитан Рутледж, может думать, что ему удастся встретиться с целой армией апачей, — проговорил он с отвращением. — Они никогда не станут воевать, имея под боком стариков и детей.

— Может быть, апачи, которого я убил, был таким воином-одиночкой? — задумчиво спросил Стив. — Или же это был индеец из племени чатто, решивший заработать себе славу, убив лишнего бледнолицего?

— Убивая, они не думают о славе, — поправил его Джонни. — Главное для них — мертвое тело врага. Считается, что индеец становится храбрее, если посмотрит в лицо человека, которого убил, или хотя бы коснется его.

Для Стива индейцы всегда оставались загадкой, поэтому он даже не пытался разобраться в их мыслях.

— Ну и что ты предлагаешь?

— Полагаю, нам пора вернуться к работе и начать объезд территории. Ребята уже действуют друг другу на нервы. Мы построили, как ты хотел, новый загон для скота, покрыли барак новой дранкой, почистили конюшню и пропололи огород для Кармен. Они режутся в карты до тех пор, пока кто-нибудь не хватается за оружие. Вчера мне пришлось разнимать две драки. Между прочим, Дэн у всех выигрывает, а в погребе почти не осталось пива. Дуги для лошадей все переломаны. Леон пытался надевать их на шею Роберту и Вилли Би. Даже Линди, самый уравновешенный среди здешних работников, раздражается по пустякам. — Джонни вздохнул. Братья Паркеры были его любимчиками. Они были трудолюбивы и послушны, всегда считались с его мнением, к тому же не отличались жестокостью. Всегда веселые и дурашливые, Паркеры никогда не жаловались. На их шутки никто не обижался. — И так ведут себя самые надежные. Остальные же просто бесятся, как жеребята, почуявшие медведя.

В комнату неторопливо вошел Ред, он протопал по полу и остановился возле кресла Стива. Стив наклонился и погладил блестящую спину собаки.

— Да, кажется, это серьезно. Ну что ж… возьми их завтра на объезд. Посмотрим, может быть, это внесет мир в их отношения.

Джонни направился в барак и сообщил, что с завтрашнего дня снова начинается работа.

— Эй, Браго! — прокричал Хай Кард Слокум, который сидел за столом и раскладывал пасьянс. — Ты никогда ни с кем не играешь в карты. Ты ленив или просто экономишь деньги?

— Интересно, что же ты знаешь о моей лени? — напряженно спросил Джонни.

— О, рассказывают, что один раз кому-то даже пришлось проверить, не умер ли ты, потому что тебе вдруг стало лень дышать.

Когда всеобщий хохот немного утих, Дэп, заложив за левую щеку шарик табака, добавил:

— Мой папаша всегда говорил, что если тебе поручили какую-нибудь тяжелую работу, надо найти самого ленивого человека в округе и перепоручить эту работу ему, а потом наблюдать, как он будет с ней справляться. Может быть, поэтому Баркарт назначил тебя на эту должность. Он, наверное, думал, что ты научишь нас работать.

Ковбои затряслись от хохота. С совершенно непроницаемым лицом Джонни слегка подвинулся, встав так, чтобы они все его видели и могли высказать ему свое мнение.

— Дэ-э-э, — продолжал Дэп, все больше возбуждаясь и нарочито подчеркивая свой техасский акцент, — мой папаша еще говорил, что лень бывает неизлечима, но от нее никто пока что не умер.

Тут вмешался Каллахан.

— Черт возьми! А кто бы хотел излечиться от лени? Я вот, например, наоборот, хотел бы ею заразиться.

— Послушай, Браго, — прокричал со своей кровати Леон, — я слышал, что ты вовсе не смуглый…

Джонни прислонился к стене и усмехнулся.

— Неужели?!

— Да, говорят, ты просто покрылся ржавчиной, поэтому такой темный.

И эта шутка была встречена взрывом бурного хохота. Джонни медленно растянул губы в искренней улыбке.

На следующий день ковбои чуть свет выехали на работу и вернулись только к ужину. Они валились с ног от усталости. Быстро поев, мужчины поспешили добраться до своих кроватей, у некоторых даже не хватило сил раздеться.

Через полчаса после ужина, в семь часов, Джонни зашел в барак и прошелся по нему, оглядывая изможденных ковбоев. Подойдя к двери, он повернулся к ним, даже не пытаясь скрыть отвращения на лице.

— Мне нужна дюжина добровольцев, чтобы построить новый загон.

— Мы же только три дня назад построили загон. Ты что, черт возьми, собираешься уморить нас?! — спросил Вилли Би после того, как улеглась первая волна возмущения.

Джонни растерянно улыбнулся.

— Что-то я вас не понимаю, парни. Только вчера вы жаловались, что вам не дают тут размяться как следует.

— Ага! Вот оно что! — закричал Леон. — Он хочет убить нас, чтобы убедиться, что мы не лентяи!

Хай Кард гневно покачал головой.

— Что ты имеешь в виду, говоря «хочет убить нас»? Я уже и так труп, — трагически объявил он. — Но вы только посмотрите на Браго! Свеженький, как огурчик.

— Эй, Браго, ты, говорят, лучший стрелок в этих краях, ты что, и вправду собираешься нас убить? — спросил Дэп.

Джонни еще раз окинул долгим внимательным взглядом полутьму барака.

— Совсем недавно вы рассказывали мне, чему вас учили ваши папаши, и я тоже вспомнил о том, что мне частенько говаривал мой отец.

— Ну-ну, и что же он тебе такое говорил? — спросил Хай Кард, переводя взгляд с Джонни на остальных ковбоев.

Джонни предусмотрительно подвинулся еще ближе к двери.

— Так вот, он говорил мне, что хвастуна и лентяя легко поймать на слове, но еще легче его поймать на деле.

Он быстро вышел и закрыл за собой дверь. Почти в тот же момент Джонни услышал, как о закрытую дверь ударился тяжелый сапог. Довольно посмеиваясь и зная, что за ним наблюдают из окон, Джонни неторопливо прошел по крыльцу и спустился по ступенькам.

За всю жизнь Тиа, наверное, не переделала столько дел, сколько во время второй недели пребывания на ранчо. В понедельник после завтрака все мужчины начали приносить рабочую одежду и белье к северной части дома, где прямо на улице было установлено пять огромных котлов для стирки. Вместе с одеждой они приносили деньги, которые с них брали за стирку.

Стив сам разработал систему, по которой горячая вода для котлов передавалась прямо из бака на кухне. Кармен открыла краны и вода начала поступать в котлы. Деньги, которые приносили мужчины, она складывала в банку, чтобы потом разделить их между теми, кто принимал участие в стирке.

Джонни с тремя парнями заготовили дрова и начали разжигать огонь — без кипячения белье пришлось бы замачивать на всю ночь.

Тиа с Люпи прошлись по дому и собрали все занавески, скатерти и белье из всех комнат, они принесли все это и свалили в уже и так внушительную кучу, скопившуюся возле котлов. Все четверо начали сортировать белье.

Нужно было просмотреть каждую вещь, потереть нашатырем все грязные места и только потом бросить ее в котел. Резкий запах и клубы пара поднимались в воздух. Тиа не стала признаваться Кармен, что никогда не принимала участие в подобной стирке, она просто наблюдала за другими и старалась делать то же самое.

Андреа тоже вызвалась помогать, но Тиа отправила ее в дом. Это была очень тяжелая работа, и она не хотела, чтобы Андреа работала вместе с ними.

Тиа перебрала кучу с платьями и рубашками, которая ей досталась, и, подтащив ее к котлу, положила в него все. Затем вылила туда разведенную в воде соду, как ей велела Кармен, и помешала. Потом, опять же по указанию Кармен, натерла на терке огромный кусок мыла и высыпала его в котел.

То и дело подбирая подол платья, чтобы он не попал в огонь, Тиа начала мешать содержимое котла длинной деревянной палкой, постоянно вытирая вспотевший лоб. Запах мыла раздражал ноздри. По щекам беспрерывным потоком текли слезы.

Джонни подошел и присел на некотором расстоянии от них в тени. Прислонившись к деревянной опоре, поддерживающей паровой котел, он скатал папиросу и закурил, держа папиросу в правой руке, а левую засунул ремень. Он сидел на земле, скрестив ноги, его лицо было прикрыто широкополой шляпой, Тиа не могла определить, смотрит он на нее или нет. Он мог с таким успехом наблюдать и за Люпи, у которой была весьма аппетитная фигура, и ее владелица никогда не стеснялась лишний раз выставить напоказ какую-нибудь часть тела. Люпи сняла сандалии, подобрала подол платья и заткнула его за пояс, так что ее ноги до колен были обнажены. Она совершенно не скрывала тот факт, что старается понравиться управляющему ранчо.

Тиа энергично мешала белье в котле. Присутствие Джонни заставляло ее делать это с удвоенным рвением. Уже несколько дней он не обращал на нее внимания, но иногда вот так устраивался где-нибудь неподалеку и молча наблюдал. Молодой человек казался спокойным и безразличным, но что-то в фигуре и движениях Джонни подсказывало ей, что его невозмутимость — всего лишь маска. Во всяком случае, когда после таких «просмотров» он собирался уходить, то всегда встречался с ней взглядом и слегка приподнимал брови, что заставляло сердце Тиа биться чаще.

Джонни перестал звать ее на прогулки, но она постоянно чувствовала, что его взгляд неотрывно следит за ней.

Из боковой двери дома появился Стив, он помахал Джонни и направился прямо к Тиа. Когда он остановился рядом с ней, Тиа подняла глаза и улыбнулась. Любой контакт со Стивом немного пугал ее — она боялась не понравиться ему.

— Забыл сказать тебе — еще тогда из Томбстоуна я привез новые каталоги. Я бы хотел, чтобы ты их посмотрела и сказала мне, что надо купить для дома.

Тиа была так польщена, что даже покраснела.

— Когда мне нужно это сделать?

— Как только у тебя появится время.

— А кто обычно этим занимался?

— Ведением хозяйства? Последний раз — Джуди. Иногда Кармен. Но мне кажется, кто бы за это ни брался, они всегда советуются с остальными, чтобы ничего не упустить.

Стив отошел от нее, Тиа была так довольна, что закрыла глаза и глубоко вздохнула. Ей в нос попали едкие пары мыла, и она тут же закашлялась, что напомнило ей о том, что сейчас не время предаваться мечтам. Когда же она прокашлялась и украдкой посмотрела на то место, где сидел Джонни, там никого не было.

Его неожиданное исчезновение почему-то вызвало у нее досаду. Тиа совершенно растерялась, ей хотелось изо всех сил топнуть ногой, чтобы вокруг разлетелись тучи песка.

Вода наконец-то закипела, и белье оставили вариться. Но вот Кармен объявила, что пора его вынимать. Тиа палкой поддевала тяжелую мокрую ткань и бросала в выбеленное от воды и мыла деревянное корыто, в котором вещи остывали, чтобы потом их можно было тереть на деревянных стиральных досках.

К концу дня костяшки пальцев Тиа, как и у остальных женщин, были содраны и все руки пестрели свежими царапинами и порезами.

Работа была очень тяжелой, но Тиа она понравилась. Женщины все время что-то рассказывали друг другу и беспрерывно жаловались, но было очевидно, что они с удовольствием отвлеклись от повседневной работы. Потом Тиа вместе со всеми развешивала чистое белье на веревки, которые были протянуты между задней стеной дома и деревьями в саду, она даже видела, как от мокрых вещей поднимаются облачка пара — теперь за работу взялось горячее солнце. Оно не могло позволить, чтобы в его королевстве что-то осталось мокрым. Тиа больше всего понравилось развешивать белье.

Она повесила последнюю цветную рубашку и вернулась к корыту, чтобы помочь остальным отжать простыни. Но Кармен и Люпи уже начали выкручивать простыню, и в корыто полились целые потоки воды.

— Мы, похоже, перестирали все на свете. Единственная грязная вещь — это платье, которое на тебе, — сказала Люпи Кармен.

— Должны же мы оставить что-нибудь на следующий раз, — улыбаясь, ответила Кармен.

— Нет, нам нельзя ничего оставлять, потому что в следующий раз эти грязнули ковбои натащат нам в два раза больше.

— А мне казалось, что тебе всегда нравились эти «грязнули», — поддела ее Кармен. Люпи зачерпнула полную горсть поды, в которой они только что полоскали белье, и брызнула ею на платье Кармен.

— Вот, теперь тебе придется его стирать.

Кармен засмеялась и тоже брызнула на Люпи водой из бака для полоскания.

— Не могу же я только одна ходить чистой.

Люпи зачерпнула еще воды и плеснула ей в Тиа, которая от удивления широко разинула рот. Люпи засмеялась, показывая на нее пальцем, тогда Тиа схватила ведро с чистой водой и вылила его на Люпи. Та завизжала и отпрыгнула. Кармен и Круз зашлись от хохота. Люпи, мокрая насквозь, схватила Круз и попыталась столкнуть ее в чан с остатками воды, где они полоскали белье. Выражение лица Круз, которая сопротивлялась изо всех сил, было таким уморительным, что Тиа и Кармен согнулись пополам от смеха.

Люпи схватила Тиа за руку и тоже попыталась столкнуть ее в воду, Тиа уцепилась за Кармен, а Круз — за Люпи. Они оказались по двое с каждой стороны огромного чана. Люпи и Круз тянули изо всех сил, а Тиа и Кармен громко смеялись, так что в конце концов Тиа потеряла равновесие и полетела в котел, а сверху на нее плюхнулась Кармен. Но, даже сидя в грязной воде с навалившейся сверху Кармен, Тиа продолжала хохотать.

Наконец, мокрые и хохочущие, они выбрались из котла и, не опасаясь, что их кто-нибудь увидит, потому что место, где стоял чан, было надежно спрятано за деревьями, начали раздеваться.

Джонни поднимался по холму, прилегающему к задней части дома. Он добрался до перпендикулярной площадки, расположенной на полпути к вершине, и решил отдохнуть. И тут вспышка света привлекла его внимание. Он стал внимательно оглядывать долину. В этом году дождей что-то совсем не было и трава вокруг заметно пожухла.

Вспышка повторилась. Свет мелькал со стороны дома. Джонни достал бинокль.

Женщины были поглощены водной баталией. Он навел бинокль на Тиа, усмехаясь при мысли, что она резвится и играет, как котенок. Ему казалось, что девушка изменилась с того дня, когда он встретил ее в Тубаке. Там она была спокойной, расслабленной и несколько ленивой. Здесь же Тиа находилась все время в напряжении, как будто с нее содрали кожу.

Увидев, как они с Кармен свалились в котел, он от души рассмеялся. Сейчас она стала прежней Тиа, той, которую он первый раз встретил в Тубаке.

Дурачась, женщины прошли на пятачок, который с одной стороны ограждал густой ряд деревьев, а с другой — водонапорная башня. Спрятанные между деревьями, башней и задней стеной дома, они не были видны никому, кроме Джонни.

Женщины начали раздеваться… Фыркнув, Джонни опустил бинокль. Он не собирался подглядывать. Но даже без бинокля в прозрачном воздухе Аризоны можно было видеть очень далеко. Он заметил, как Тиа расстегивает платье и выскальзывает из него. Потом она начала развязывать на плечах тесемки нижней рубашки. Джонни попытался отвернуться, но не смог.

По лбу у него струился пот. Ему почудилось, что бинокль сам попал к нему в руку, поднялся к его глазам и заставил найти Тиа.

Она уже сняла с себя все. Несколько секунд девушка стояла лицом к Джонни, обнаженная и невинная, как младенец. Потом протянула нежную белую руку и взяла полотенце, которое подала ей Андреа. Красота ее тела потрясла молодого человека, он почувствовал, как в нем разлилась пьянящая истома.

Бинокль обжигал ему пальцы. Джонни осторожно положил его рядом с собой на камень, стараясь, чтобы стекла не блеснули на солнце и не выдали его.

Вот до чего он докатился! Подглядывал за Тиа! Никогда в жизни Джонни не делал ничего подобного. Он почувствовал себя испорченным мальчишкой, Джонни понял, что образ тонкой обнаженной фигурки с маленьким треугольником цвета темного меда между ног будет преследовать его всю жизнь.

В своей комнате Тиа, вымыв волосы, расчесала их и переоделась. Потом она спустилась проведать Гранта. Джуди лежала рядом с ним на кровати в неудобной позе и крепко спала. Одна рука ее была на лбу Гранта.

Дыхание Гранта было ровным и глубоким. Температура спала, лоб был прохладным. Он уже два дня пил жидкие супы, сегодня ему даже удалось сесть. А ведь еще три дня назад, когда у него началась лихорадка, все думали, что он умрет.

Это Джуди спасла Гранту жизнь. Тиа не сомневалась в этом.

В тот день во время ужина Джонни не поднимал глаз от тарелки. Молодой человек ни разу даже не взглянул на Тиа. Он разговаривал с соседями о чем-то, чего Тиа не могла понять, почти ничего не ел и казался очень расстроенным.

Такое поведение вызвало у Тиа беспокойство. Вместо того чтобы испытать облегчение, избавившись от его пристального внимания, она почувствовала себя какой-то обделенной. Она два раза останавливалась с кофейником с той стороны стола, где сидел Джонни, но он не смотрел на нее и не просил кофе. Обычно он быстро выпивал первую чашку и, улыбаясь ей, протягивал руку, прося добавки. Но сегодня он почти не притронулся даже к первой чашке.

Тиа поставила кофейник и налила кофе всем сидящим около Джонни ковбоям.

— Кофе? — спросила она его с замиранием сердца.

— Нет, спасибо, — голос Джонни прозвучал безучастно и равнодушно. Тиа ушла на кухню и не выходила оттуда, пока все не поели.

Тиа с головой ушла в работу, стараясь не думать о Джонни, но Дэп, который время от времени заходил поболтать с ней, рассказывал о странном поведении управляющего: «Этот малыш сам копает ямы под столбы… — Для Дэпа все были „малышами“, даже его ровесники. — Управляющий не должен ничего копать. Он, вероятно, заболел».

Тиа представить себе не могла, что заставило Джонни, которого хлебом не корми, дай только покомандовать, превратиться в человека, покорно копающего ямы. Это было явно из ряда вон выходящим. Она даже начала думать, что Джонни решил уйти на другое ранчо. «Ну что ж, это будет только к лучшему!» — успокаивала она себя.

Каждый день кроме приготовления пищи у женщин были и другие дела. Во вторник они штопали, гладили и пришивали пуговицы. В среду — меняли все белье в доме и бараках. Взбивали перины на всех кроватях в доме. Кармен показала Тиа, как правильно приготовить кровать каждому, живущему в господском доме. Стив, например, любил, чтобы его пуховый матрас был идеально ровным. В мужском бараке все матрасы тоже перетряхивались и выносились на улицу для проветривания, потом все койки застилали чистым бельем.

Четверг был днем уборки. Все в доме мылось, скоблилось и вычищалось. По дому гуляли тряпки, веники и половые щетки. Даже все расчески собирались в кучу и отмывались в горячей воде с содой.

Пятница — была днем консервирования. Все дети во главе с Навароном отправлялись на огород собирать огурцы. Потом Кармен приходилось просить Круз и Люпи, чтобы они собрали детей.

Андреа наконец-то дала волю своему естеству и спала до девяти утра, не боясь разочаровать Стива и Джуди. Стив, казалось, не имел ничего против, а Джуди сама спала до обеда, так что ей было все равно. Правда, узнав от Люпи, что новоявленная «сестра» встает не раньше девяти, она была довольна, что хоть в этом смогла перещеголять ее.

Стив оказался ранней пташкой. Он с рассвета пропадал в конюшне. Иногда брал лошадь и объезжал ранчо. Кармен говорила, что он большой любитель встречать зарю, сидя на склоне горы. Возвратившись, Стив устраивался в кабинете и делал чертежи различных бытовых агрегатов. Все удобные и полезные приспособления на ранчо были придуманы, разработаны и сделаны им. Из кабинета он выходил только для того, чтобы поесть или повозиться с одной из своих лошадей. Так же, как Тиа и Джонни, он просто души не чаял в лошадях.

Андреа, как самая настоящая светская дама, проводила время так, как ей нравилось. Она читала книга и старые журналы, бродила по самым отдаленным уголкам ранчо, знакомясь с территорией и людьми. Джуди шипела ей вслед, что она похожа на королеву, которая примеряется к своим новым владениям. «Надеюсь, — добавляла она, — красавица понимает, что я не ее подданная».

Неделя пролетела так быстро, что Тиа лишь в потницу вспомнила о том, что ни разу не села на лошадь с тех пор, как приехала на ранчо. Красавец-управляющий явно ее избегал. Она была слегка расстроена такой резкой потерей интереса к ней со стороны Джонни, но была слишком занята, чтобы попытаться вернуть его внимание.

В пятницу после обеда она сказала Кармен, что у нее есть кое-какие дела, выскользнула из дома через заднюю дверь и отправилась в конюшню. Она отыскала самую послушную лошадь, на которой приехала на ранчо, оседлала ее и повела к выходу.

— Тебе просто необходима хорошая прогулка, правда, подружка? — проговорила она, ласково похлопав лошадь по шее. Вдруг знакомый голос заставил ее остановиться.

— Ты собираешься прогуливать свою подружку за пределами ранчо?

Тиа медленно повернулась и встретилась взглядом с Джонни. Он стоял, прислонившись к стене у дверей конюшни, руки — скрещены на груди, в глазах — тревога. На нем был пыльный черный жилет, голубая в белую полоску рубашка, подчеркивающая его красивый загар, и темные брюки. Тиа показалось, что он прямо-таки горит желанием поругаться с ней. Матадор, конь, которого он завел в конюшню, сердито фыркнул на лошадь Тиа.

— А что, на это надо получить твое разрешение?

— Тебе оно не требуется. Я для тебя не авторитет. Но должен предупредить, что выезжать за территорию ранчо в одиночку опасно.

Джонни выглядел уставшим, как после долгого пребывания в седле. Тиа слышала, что в последнее время он работает за десятерых и совершенно себя не щадит. Матадор тоже выглядел измученным. Тиа улыбнулась.

— Ты только что оттуда. Как там, очень опасно?

— Было все спокойно, но потом я что-то почувствовал и отправил людей обратно. Сам же объехал окрестности и внимательно все осмотрел, но ничего настораживающего не заметил.

— И все-таки ты советуешь мне не выезжать?

— Во всяком случае, одной. Одной я тебе не советую даже за ворота высовываться.

Тиа подошла к Джонни почти вплотную. В полумраке конюшни его глаза вспыхнули и засветились, излучая знакомое ей тепло и ласку. Ей захотелось поднять руку и погладить его по лицу, потрогать кончиками пальцев жесткую щеточку усов… В Тубаке и на сеновале девушке казалось это вполне естественным, но сейчас он был таким серьезным и недоступным. Может быть, только теперь она разглядела его по-настоящему.

Тиа заколебалась. Она всю неделю работала в доме не покладая рук. Ей просто необходимо прокатиться верхом, почувствовать, как шальной ветер обдувает лицо, треплет волосы…

— Ты, похоже, слишком устал, чтобы проехаться со мной, — сказала она и тут же пожалела об этом. Вероятно, он ей сейчас откажет. Он будто решал непростую задачу.

— Я совсем не устал.

— Но ты выглядишь утомленным. — Тиа не понимала, что заставило ее произнести эти слова. Он упрямо поджал губы.

— Ты хочешь, чтобы я поехал с тобой или нет? Скажи.

— Я же сама попросила тебя об этом. Почему ты решил, что я этого не хочу?

Тиа никак не могла понять, почему все так изменилось. Их отношения, такие простые и естественные, в какой-то момент вдруг стали натянутыми, И Тиа не знала, когда это произошло и почему. Сейчас она только ощущала знакомое тепло, которое как бы струилось из тела Джонни и окутывало ее. Ей вдруг стал ненавистен его взгляд. Ведь с ним тоже что-то происходит, она не была уверена, но чувствовала, что он в чем-то раскаивается. Тиа долго не могла разобраться, пока не узнала о том, что он провел ночь с Джуди.

Как бы приняв окончательное решение, Джонни, сделав резкое движение локтями, оторвался от стены.

— Подожди, я сейчас оседлаю другую лошадь.

Это оказалось довольно долгим делом. Джонни снял с Матадора седло, почистил и успокоил коня, потом передал Тиа, чтобы она прогулялась с ним. Сам же он прошелся не спеша по конюшне и выбрал большую рыжую кобылу, одну из своих любимиц. Прежде чем оседлать ее, он долго чистил и гладил лошадь.

Тиа провела Матадора вокруг конюшни. Она ничего не имела против таких долгих сборов, хотя ей и не терпелось поскорее вскочить в седло. Она получала удовольствие, находясь среди лошадей, ей нравилось наблюдать за действиями Джонни, в которых читалась неприкрытая ласка и забота. Тиа знала всех коней, на которых он выезжал, и все они были очень хорошо ухожены. Сбруи подогнаны и сияли чистотой. Никто никогда не смог бы обвинить Джонни Браго в том, что он плохо обращается с животными. Сознание этого разбудило в душе Тиа теплое чувство к Джонни.

Тут в конюшню прошмыгнул Наварон и, увидев их, хотел было убежать, но Джонни его окликнул.

— Сделай для меня доброе дело, пройдись с Матадором, хорошо? — попросил Джонни, забирая поводья из рук Тиа.

— Да, сеньор.

— Когда он отдохнет, дай ему воды и овса.

Часовые на воротах были изрядно удивлены, увидев Джонни снова в седле после недавней утомительной работы. Тиа надела юбку с разрезом, которую сшила себе в Олбани прежде, чем поняла, что там ей пользоваться не придется, потому что это считалось неприличным. В Олбани молодые девушки не ездили на лошадях по-мужски и не пользовались такими юбками. Они надевали специальные костюмы для верховой езды, которые позволяли сидеть на лошади только боком.

Джонни дал ей время освоиться и оглядеться. Высокий и прямой, он гордо восседал на лошади.

С северной стороны ранчо в нескольких шагах от стены дикая свинья ковыряла консервную банку. Вокруг на песке их валялось множество, одни были обгоревшие, другие с этикетками. В некоторых виднелись дырки, явно от пуль. Тиа догадалась, что ковбои выстраивают банки на стене и стреляют по ним.

Дикий кабан был темно-пепельного цвета. Он оставил банку и, подойдя к опунции, начал объедать с нее листья, а потом вонзил зубы в сочную мякоть голого стебля. Животное даже не удостоило их взглядом. Тиа оглянулась, ища его спутников. Дикие свиньи редко передвигались в одиночку.

Джонни кивнул на ветки персиковых деревьев, перекинувшихся через стену. Штук двенадцать свиней подбирали упавшие плоды. У диких кабанов, живущих в пустыне, не было спереди рога, но если одного из них разозлить, он мог запросто свалить лошадь. Эти животные были слишком заняты и не обратили на всадников никакого внимания.

К западу от ранчо Тиа мельком заметила заросли полыни, чуть дальше маленькие, высотой два-три фута, деревца возвышались над низкой травой и были похожи на карликовый лес. В тридцати футах от того места, где они проезжали, Тиа увидела свернувшуюся в тени большого валуна гремучую змею. Она подняла голову и лениво проводила их взглядом. Тиа на всякий случай крепче сжала вожжи, но лошадь, казалось, не учуяла запах змеи.

Они направились на запад к холмам. Тощий черно-золотистый койот бежал за ними примерно с милю, но потом отстал.

— Хочешь посмотреть на речку? — спросил Джонни, перекрикивая громкий стук копыт. Тиа кивнула, Джонни направил лошадь чуть севернее. Тиа последовала за ним.

Речушка была совсем маленькой. Чистая вода стремительно неслась с гор, собираясь в одну точку и исчезая в широкой трубе, дальний конец которой исчезал в стене, окружающей ранчо. Саманные кирпичи сверкали на солнце, как розовый сахар, а водонапорная башня казалась чашкой кофе на ходулях.

Тиа спешилась и ослабила подпругу у лошади. Джонни последовал ее примеру. Его седло было большим и удобным, седло настоящего ковбоя, оно было обтянуто кожей гремучих змей, убитых в момент, когда их цвет приобретает самую яркую окраску. Сейчас эта черно-желтая кожа матово переливалась в лучах солнца.

— Ты сам убил этих змей?

— Да. — Он отвернулся к своей лошади и еще немного ослабил подпругу. Глядя на его широкую, напряженную спину, Тиа вдруг захотела заставить его поговорить с ней.

— Ты что, злишься на меня? — спросила она.

— Нет. — Джонни опустился на колени у воды, сложил руки ковшиком и начал пить. Тиа побрела прочь.

Утолив жажду, Джонни поднял голову и посмотрел на свою спутницу. Тиа Марлоу стояла и смотрела на него. На ней была белая хлопчатобумажная блузка и коричневая юбка для верховой езды. Вьющиеся белокурые волосы почти скрывала огромная черная широкополая шляпа, которую она, вероятно, у кого-то позаимствовала. Края шляпы доходили ей до самых ушей, но она подчеркивала изящные линии шеи, плеч и нежность тонких рук девушки. Со своего места он видел, как лучик солнца, подкравшийся к ней откуда-то сбоку, высвечивает одну грудь — упругий красивый шарик с маленьким торчащим соском. Он разглядел контуры нижней сорочки под кофточкой — ее края были оторочены кружевами, а сам вырез был квадратным.

Джонни заставил себя отвернуться. Ему не надо было ехать с ней. Этот взгляд был только случайностью, которая не должна была произойти. Но он тут же вспомнил другой взгляд, который был далеко не случайным. Его охватило смущение.

Ему нужно что-то предпринять, чтобы перестать мечтать о женщине, которая скоро будет принадлежать Стиву Баркарту, а он вместо этого позволил себе эту прогулку, и теперь ему предстоит еще одна бессонная ночь, полная мыслей о Тиа и усмирения разбушевавшегося воображения.

— Послушай, ты что-то сам на себя не похож, — продолжала настаивать она.

— Может быть, это ты не похожа на себя.

— Что ты хочешь этим сказать?

Джонни медленно поднялся и засунул большие пальцы рук в карманы ковбойских штанов. Его взгляд, казалось, должен был напугать ее, но этого не случилось. Она только разозлилась еще больше.

— Так что ты хотел этим сказать? — переспросила Тиа.

— Надеюсь, ты сама мне об этом сообщишь…

— Как я могу сообщить тебе то, чего не знаю?

— Ты стала слишком занятой, и у тебя совсем нет времени для меня. — Джонни сам не понял, откуда взялись эти слова. Он думал о другом, его опьянило присутствие девушки.

— Вовсе нет.

— Я три раза просил тебя прогуляться со мной.

— Но я не люблю гулять. Я люблю ездить верхом.

Тиа взяла поводья и медленно побрела вдоль речки. Джонни стоял, прислонившись к скале, словно боясь, что у него могут подкоситься ноги, если он отойдет от нее. Но в конце концов он пошел следом за Тиа.

— Эта речка в августе пересыхает? — поинтересовалась Тиа.

— Иногда… Но не каждый год.

— И где же тогда брать воду?

— Черпать ведром из колодца.

Тиа покраснела. Она могла бы и сама об этом догадаться.

Девушка уже жалела, что поехала на прогулку с Джонни. Но она не понимала, почему он согласился сопровождать ее. Тиа чувствовала себя еще более разочарованной, чем всю прошедшую неделю. Глядя на него издалека, она часто представляла себе, что будет, если он приблизится к ней. И вот теперь Джонни находился совсем рядом, но ничего не изменилось. Он был так же далеко от нее. Тиа обрадовалась, что приняла решение избегать его.

Она повернулась, собираясь снова сесть на лошадь, и уже перехватила поводья, как вдруг голос Джонни заставил ее остановиться.

— Подожди.

— Что? — спросила она, поворачиваясь.

— Посмотри туда. — Тиа внимательно осмотрела все пространство от того места, где они стояли, до стены ранчо и ничего не заметила.

— Тихо. Иди за мной, — проговорил он, протягивая руку к седлу и доставая бинокль. Тиа прошла за Джонни ярдов десять и остановилась. Настроив бинокль, он передал его девушке.

— На что я должна смотреть?

— На птицу и гремучую змею… — Нахмурившись, Тиа поднесла бинокль к глазам. Джонни, стоя у нее за спиной, слегка поправил его. — Видишь?

— Да. — Увеличенная биноклем птица, казалось, находится совсем рядом, и Тиа могла внимательно рассмотреть ее. Она была коричневая с множеством белоснежных перьев, которые образовали от шеи до хвоста почти правильные полоски. Хвост был коричневый с белыми пятнышками. В тот момент, когда Тиа увидела ее, птица стояла неподвижно, прямо перед головой змеи, которая медленно начала подниматься.

— И что же произойдет?

— Похоже, у гремучки будет сегодня не самый удачный день.

— Откуда ты знаешь?

— Ты видишь куст колючей чольи, в котором лежит змея?

Тиа прильнула к биноклю.

— У тебя очень зоркие глаза. Да, я его вижу. А что это означает?

— У гремучки есть только один узкий проход, через который она может выползти из куста, не поранившись. Она, должно быть, спала, а птица принесла в клюве кактус и обложила змею со всех сторон.

— Ты серьезно? Я-то думала, что это только сказки…

— Но птица не успела закончить, змея проснулась раньше, чем ловушка захлопнулась.

— Ну и хорошо. — Тиа всегда вставала на сторону того, кого побеждают. — А что было бы, если бы он закончил свою работу?

— Как рассказывает легенда, змея кусает сама себя до смерти, если у нее нет выхода из колючек. Мне бы очень хотелось узнать, правда ли это, но, как видишь, выход у нее есть. Хотя, конечно, ее положение невыгодно…

Тиа наблюдала, как быстрая птичка забежала с одной стороны змеи. Та бросилась на нее, но промахнулась. Птица перебежала на другую сторону, и змея кинулась на нее снова.

Змея была молодая и не очень большая, она вновь и вновь нападала на птицу, и каждый раз казалось, что следующий бросок будет последним. Но Тиа уже прекрасно видела, что птица просто играет со змеей, танцуя у нее перед глазами. Наконец, когда змея устала и опустила голову, птица забежала сзади и изо всех сил ударила клювом в то место, где у змеи кончалось тело и начиналась голова. Потом она схватила змею за это место и медленно пошла, волоча за собой тяжелую ношу. Змея несколько раз изогнулась у нее в клюве. Птица положила змею и наступила на нее одной лапой. Она клюнула свою добычу еще несколько раз, пока та не перестала двигаться. Птица широко раскрыла клюв и проглотила змею.

— Какая хитрая птица.

— Наверное, она была голодной. — Его голос прозвучал хрипло, в нем послышались прежние чувственные нотки. Сердце Тиа на секунду замерло. Она осторожно отдала бинокль Джонни.

— Спасибо.

— Не за что.

Обычно Джонни улыбался или усмехался, но сейчас был совершенно серьезен. Его взгляд остался равнодушным. Взгляд курящего трубку индейца был и то выразительнее.

— Мне кажется, нам пора возвращаться, — проговорила она.

Тиа подошла к лошади и попыталась залезть в седло. Растерявшись и не понимая, что с ним происходит, Джонни заколебался. Словно услышав какой-то сигнал, он подошел к девушке сзади, положил руки ей на талию и молча приподнял, помогая устроиться в седле.

Когда Тиа была уже на лошади, голова Джонни доставала ей до плеча. Она хорошо могла разглядеть одну сторону его лица, освещенную солнцем. Пробивающаяся щетина делала его лицо похожим на наждачную бумагу. Она никогда не видела, чтобы у мужчины так густо росла борода. А у индейцев вообще не бывает бороды. Почти у всех индейцев такая же смуглая кожа, как у Джонни, но редко у кого из них встречаются такие густые брови, усы и бакенбарды, которые так нравятся женщинам. Его выразительное лицо Тиа смогла бы узнать даже за сто ярдов.

Теплая рука Джонни все еще лежала у нее на бедре. Тиа посмотрела вниз. Ей надо было поблагодарить его за помощь, хотя она совсем в ней не нуждалась. Ей вдруг захотелось плакать, хотя видимой причины для этого не было. От безразличия в его глазах Тиа стало так одиноко, что слезы вот-вот готовы были брызнуть из глаз.

Она резко развернула лошадь, заставив ее встать на дыбы. Джонни тоже сел в седло. Тиа молча поскакала в сторону ранчо. Кажется, она разлюбила ездить верхом.

В субботу около трех часов дня недалеко от ранчо раздались выстрелы. У Тиа замерло сердце. Она увидела, что к воротам бегут мужчины, вооруженные винтовками. Встрепенувшись, девушка подхватила подол юбки и бросилась к центральным воротам, в душе благодаря Бога за то, что Стив в этот день не выпустил никого из ковбоев.

Испугавшись прошлого нападения индейцев, никто из мужчин не решался ехать в Томбстоун или форт.

Джонни бежал впереди Тиа, не видя ее. Стив первым забрался на южную сторону стены и уже успел приставить к глазам бинокль.

— Откройте ворота! — приказал он. — Когда он заедет на ранчо, прикройте его!

— Кто это? — спросил Джонни, забираясь на стену вслед за Стивом. Тиа тоже поднялась на стену и встала между Джонни и Стивом. Джонни только мельком взглянул на нее и тут же вскинул ружье, положив щеку на приклад из красного дерева.

— Похоже, Морган Тодд, — проговорил Стив.

Джонни изменился в лице и опустил ружье. Стив же, наоборот, поднял ружье и закричал:

— Огонь!

Джонни не обратил на команду никакого внимания. Он спокойно наблюдал, как одинокий всадник стремглав мчится по дороге.

Преследуемый дюжиной индейцев, изо всех сил погоняя коня, Морган Тодд влетел в ворота. Тут же вокруг Тиа загрохотали выстрелы. Все мужчины, кроме Джонни, открыли огонь.

Джонни, решительно взяв Тиа за руку, помог ей спуститься по лестнице и отвел прочь от стены.

— Почему ты не помог ему? — спросила она, когда они отошли на расстояние, где выстрелы были слышны не так громко. Его поведение на стене настолько удивило ее, что она не обращала внимания, как колотится у нее сердце.

— Некоторые из этих ребят не очень-то хорошо умеют обращаться с оружием… И если Морган Тодд вдруг окажется раненым, меня никто не должен заподозрить — я даже ружья не поднимал, — сказал он, продолжая тащить ее за собой.

— О! — Вид его смуглого, горделивого профиля на фоне голубого неба вызывал в Тиа чувство отчаяния. Его рот был слегка приоткрыт, и розовая нижняя губа под жесткой щеткой усов манила своей влажностью. Он мельком взглянул на Тиа. И опять этот странный взгляд вдохнул в тело Тиа блаженное тепло, от которого она даже слегка покраснела.

— Как твоя рука? — спросила она, не глядя на него и стараясь не думать о том, что они ушли от всех уже довольно далеко, а он все продолжал тянуть ее к дому. Тиа никак не могла понять, что происходит с Джонни. Вчера, отправившись с ней на прогулку, он совершенно не обращал на нее внимания. Сегодня же на глазах у пятидесяти человек он открыто взял ее за руку и увел.

— Уверен, что ее необходимо перевязать.

Тиа не могла понять также и того, что происходит с ней самой. Вчера вечером ей было до того не по себе, что она сразу после ужина ушла спать. Только так ей удалось сдержать слезы. Она про себя решила, что Андреа права: Джонни такой же, как отец. В конце концов он кончит тем, что его будет разыскивать полиция. Он не годится в мужья ни одной женщине. У него на уме только седла и лошади.

— Я думала, твоя рана почти зажила, — проговорила она.

Они уже дошли до крыльца господского дома, и Тиа остановилась. Девушка не хотела заходить в дом и оставаться с Джонни наедине. Он продолжал держать ее за руку и, несомненно, войдет в дом следом за ней, а в доме никого нет — все побежали к воротам или залезли на стены.

Тиа выразительно посмотрела на руку, державшую ее запястье. Смутившись, Джонни выпустил ее.

Он тоже не понимал, что с ним происходит. Может быть, ему придал силы приезд Моргана Тодда. Ведь этот подлец может запросто совратить еще одну девушку, и тогда Джонни точно потеряет рассудок, если таковой у него еще остался.

— А я думал, у тебя не было времени сменить мне повязку.

— Хорошо, тогда пошли. — Тиа сама не поверила своим словам. Ей просто было необходимо защититься от настойчивого взгляда темных глаз. На ее месте любая девушка что-нибудь сказала.

Оказавшись у задней двери, Тиа остановилась. Аптечка лежала на кухне, она не хотела заходить в дом вместе с Джонни. Растерявшись, Тиа не могла найти благовидный предлог, чтобы попросить его остаться на улице.

Джонни, должно быть, все понял. Его чувственные губы слегка дрогнули и вдруг… растянулись в улыбке. Темные глаза вспыхнули, и в них появилось столь знакомое лукавое выражение… Казалось, к нему возвращается прежнее игривое настроение.

— Я буду себя хорошо вести, — пообещал он хриплым голосом.

— Меня совершенно не волнует, как ты будешь себя вести. — Тиа понятия не имела, почему ей стало так хорошо от его улыбки, но, увидев ее, девушка вдруг почувствовала, как улетучиваются вся ее злость и плохое настроение. Ей захотелось вернуться во вчерашний день и начать все сначала — оказаться верхом на лошади и мчаться, мчаться вперед по пустыне, и быть свободной, как ветер. Тиа уже собралась зайти в дом, но молодой человек, сделав неуловимое движение, остановил ее.

— Ты влюблена в Стива? — неожиданно спросил он.

— Нет.

— Но ты хочешь выйти за него замуж?

Это было так глупо, что Тиа рассмеялась. Джонни секунду пристально смотрел на нее, а потом схватил и изо всех сил прижал к себе. Она почувствовала жар у него в груди, который отбил в ней всякую охоту продолжать смеяться.

— Мы с ним просто хотели немного проучить тебя… — пролепетала она, пытаясь пошутить.

— Я еще никогда не встречал более болтливой женщины… — Не дожидаясь разрешения или одобрения, Джонни нагнул голову и впился в ее губы. На этот раз Тиа почувствовала жесткость его усов. Они маленькими иголочками кольнули ее и пронзили, как ей показалось, все тело. Но губы его оказались мягкими, нежными, настойчивыми.

В ушах у нее загудело, это был ровный низкий звук, какой издает ветер, гуляя в сосновой роще. Ее губы сами тянулись ему навстречу, готовые отдать сладостный нектар. Мерный гул в голове становился все громче, и в какой-то момент для Тиа исчезло все. Ничто на свете больше не существовало, только его обволакивающее тепло, вкус его губ, запах его тела… Она чувствовала, как теплые руки Джонни обнимают ее за талию, прижимают к себе…

— Тиа, Тиа, Тиа, — простонал он, девушка ощутила на щеке его горячее дыхание. Значит, он ее больше не целует? — Тиа, ты так нужна мне…

И тут она вдруг представила Джуди Баркарт, день и ночь сидящую у постели Гранта Фремана и спасшую ему жизнь. Она ничего не могла с собой поделать. Тиа открыла глаза, отпрянула от него и мягко, но настойчиво освободилась из его объятий.

— Что случилось?

— Я не могу целоваться с тобой, Джонни Браго.

— Почему? — спросил он, его пальцы легли на ее запястья, подобно стальным браслетам.

— Потому что есть кое-кто другой, — проговорила она. Между ними стояла Джуди, и ею нельзя было пренебрегать.

— Так скажи ему, что ты передумала.

Джуди ее простила за все, и даже могла бы закрыть глаза на то, что они с Джонни… Но Тиа не хотела принимать такую жертву.

— Нет, я не могу… — Она отошла от него, и руки Джонни безжизненно повисли. — Я не хочу этого делать, — солгала она.

Глава двадцать первая

Медленно наклонившись на ходу и легко подхватив подол платья, Джуди посмотрела на Гранта. Он шел очень осторожно. Щеки его казались необычайно бледными. Ему не стоило выходить на прогулку. И зачем только она согласилась? Грант очень настаивал, говорил, что больше ни минуты не выдержит в постели, но Джуди подозревала, что ему хотелось, чтобы прогулялась она, потому что в доме стояла духота.

Приятно было брести вот так вместе с ним, быть снова свободной, свободной от страха за его жизнь. Грант не переставал удивлять Джуди. Казалось, он предугадывал ее желания и старался их исполнить еще до того, как она сама понимала, чего ей хочется. Она и не мечтала, что у нее когда-нибудь будет такой друг, но она была очень рада, что он у нее есть.

Вспомнив о том, что Грант мог бы умереть, Джуди вздрогнула. Она бы этого не вынесла.

— Что с тобой, красотка? Ты выглядишь такой грустной.

— Кто бы говорил. Всего две недели назад у тебя из спины торчала стрела, на которую можно было вешать одежду. Да ты и сейчас-то выглядишь белее мела.

— Если бы я был рохля, разве остался бы здесь? Я бы уже давно уехал на запад.

— Должна признаться, что ты действительно оказался сильным, как бык. Слабый мужчина, без сомнения, умер бы тут же. — Джуди вздохнула. — Я вот слабая… Стоит мне выпить один маленький стаканчик вина, и у меня уже страшно болит голова.

Грант рассмеялся.

— Не хочешь ли ты сказать, что тебе не осилить крошечный стаканчик вина.

Невинно улыбаясь, Джуди пожала плечами.

— Считаешь, что уличил меня во лжи?

— Я никогда не пытался этого сделать, — серьезно произнес он. — Все, что бы ты ни говорила, — чистейшая правда.

Джуди украдкой бросила на него взгляд. Он смотрел на нее с обожанием, как смотрел всегда, только сейчас в его глазах были еще любовь и понимание. Она отвернулась с виноватым видом, — ей показалось, что он сможет заставить ее сделать то, чего ей не хотелось бы делать. Но было слишком поздно. Она уже поняла, что заглянула ему в душу. Томительный испуг и смутная радость охватили ее. Машинально Джуди схватила Гранта за руку, и они пошли, весело размахивая руками.

Радость Джуди была искренней. Он нравился ей больше всех мужчин, которых она знала, несмотря на то что он не отличался красотой Моргана или Джонни. «Хотя, — внезапно поняла она, — он ничуть не хуже их». Такой же смуглый, как Джонни, только поменьше ростом. Но Грант был мускулист, пропорционально сложен и мог о себе позаботиться. Возможно, рот у него немного и великоват, но выразительные глаза затмевали все недостатки лица. У него был взгляд человека, который все время мечтает о чем-то настолько приятном, что ей хотелось помечтать об этом вместе с ним. Но самое главное — у него всегда был такой вид, как будто он невероятно гордился ее присутствием, и эта гордость не уходила, что бы она ни говорила и что бы ни вытворяла.

Неожиданно Джуди поняла, что хмурится. Почувствовав, что на лбу появилась складка, она попыталась расслабить лицо. Подумав о преждевременных морщинах, девушка ужаснулась. Даже рядом с Грантом Джуди должна думать о своей внешности, должна стараться ему понравиться. Если она этого не будет делать, то он может очень скоро разлюбить ее или перестать восхищаться ею. Мысль о том, что Грант когда-нибудь уедет от нее, заставила сильнее забиться ее сердце, но Джуди решила, что сегодня не должна думать о грустном, и решительно отбросила печальные мысли.

Джуди улыбнулась, гоня прочь тоску, которая так внезапно захватила ее. Она никогда не выйдет за него замуж, но сейчас ей хотелось сделать для него что-нибудь приятное. Джуди стало неловко, что она не может обещать ему выйти за него замуж…

— Я так люблю тебя, Грант. Ты — единственный человек, кто меня понимает.

Грант улыбнулся. Ее карие глаза были такими искренними, казалось, она умоляла его поверить ей.

— Тебе просто необходим такой мужчина, как я.

На ее обычно веселое лицо словно набежало облачко, и Грант почувствовал укол в сердце. По-видимому, он сказал что-то не то. Чертов язык! Его надо отрезать, если он говорит такое, что стирает улыбку с лица любимой. Он хотел заключить ее в объятия и смотреть в ее милое лицо до бесконечности. Джуди столько вытерпела, сидя у его кровати, она совершенно измучилась, ухаживая за ним. Может быть, когда-то она была нетерпимой, несносной, кокетливой, но сегодня, сейчас, он был ей нужен для того, чтобы вернуть на это хмурое личико улыбку…

— Послушай, у меня болит голова. Думаю, что это от голода.

Застигнутая врасплох, она хихикнула.

— Видишь, на этот раз тебе удалось спастись, — ответила она.

— Да, на этот раз Бог поступил правильно.

— Он просто подумал перед тем, как совершить еще одну ошибку, — проговорила она, игриво улыбаясь.

Довольный тем, что Джуди опять весело, Грант тоже засмеялся.

— Да уж, конечно. Он просто решил подождать, когда я снова тебе понадоблюсь.

Другой мужчина на его месте, особенно какой-нибудь красавчик, давным-давно понял бы, что зря теряет время на женщину, которая почти на него не смотрит. Но только не Грант. Для Гранта это не имело значения, особенно сейчас, когда та, в ком он души не чаял, была рядом.

Тут зазвучали выстрелы, взметнувшие с деревьев стаи птиц. Джуди быстро повернулась на звук выстрелов, которые доносились, как ей показалось, от главных ворот.

— Ну вот, только этого нам не хватало! Еще одно нападение индейцев!

— Пошли посмотрим! — Схватив Джуди за руку и совершенно забыв о своей ране в спине, Грант попытался броситься в сторону дома.

— Тебе нельзя бегать! — закричала она, оставаясь на месте и не выпуская его руки. — Мы пойдем туда и посмотрим, но медленно.

Резкое движение причинило ему такую боль, что Грант чуть не упал на колени. В глазах у него потемнело.

— Обопрись, обопрись вот так, — запричитала Джуди. — Тебе плохо? Ты можешь потерять сознание! О, черт! — Она панически оглядывалась вокруг, ища подмоги. Они находились примерно в тридцати ярдах от входа на кухню, под апельсиновым деревом, ближайшим к господскому дому.

Борясь с болью, Грант несколько раз судорожно вздохнул:

— Я совсем забыл, — простонал он, — что еще недавно по моей спине проехал поезд.

Наблюдая, как краска сходит с лица Гранта, Джуди была вне себя от беспокойства, но решила подхватить его шутку.

— Я рада, что ты никогда ничего не преувеличиваешь.

Слушая ружейные выстрелы и краем глаза наблюдая за Грантом, Джуди не видела Джонни и Тиа. Она бы их и не заметила, если б не изменившееся вдруг лицо Гранта. Удивленная, девушка повернулась…

Тиа Марлоу и Джонни стояли у закрытой задней двери. Тиа уже собралась зайти в дом, но тут она повернулась и оказалась в объятиях Джонни. Он прижал ее к себе и поцеловал. Руки Тиа медленно поднялись к его шее, и Джуди показалось, что они собираются так стоять и целоваться до второго пришествия. И все-таки Джуди поразил не сам факт того, что они целовались. Ее потрясло то, как Джонни гладил руками лицо Тиа. Он прикасался к ней так осторожно и нежно, словно она была для него самой дорогой вещью на свете. Да и Тиа, Тиа, которая единственная из всех казалась ей такой честной и преданной, сейчас поднялась на носочки, и ее стройная фигурка почти слилась с Джонни. Он же почти задушил ее в своих объятиях.

Джуди кинулась было к ним, но Грант всегда отличался рассудительностью и тактом. Он взял ее за руку и завел за сарай, где влюбленные не могли их увидеть. Джуди попыталась вырваться, но побоялась, что опять причинит ему боль. Стараясь сдержать гнев, она отвернулась.

— Черт бы его побрал!

— Но-но, потише, красотка, успокойся.

— Успокоиться! Ты хочешь, чтобы я успокоилась? — прошипела она, отпрянув от Гранта. — Он же мой! А что делает эта маленькая негодяйка?!

— Может быть, она и совратила его? — попытался успокоить ее Грант.

— Конечно, она. Джонни побоялся бы потерять меня ради такой ничтожной потаскушки. Джонни любит меня, — проговорила она, смахивая внезапно покатившиеся по щекам слезы. — Джонни всегда меня любил! И все об этом знают…

— Как же он мог пойти на такое? — совершенно искренне спросил Грант.

Вспомнив, что ей совсем недавно говорил Джонни, Джуди скривила губы в ухмылке.

— Он меня любит, но, возможно, хочет отомстить мне.

Грант покачал головой. Все ковбои поговаривали о том, что Джонни проявляет интерес к новой экономке. Несколько дней назад после разговора с ним Джуди появилась в дверях барака вся бледная, трясущаяся, готовая вот-вот заплакать. С того вечера в душе Гранта мало-помалу начала зарождаться ненависть к Джонни Браго.

Тщательно скрывая свои чувства, Грант посмотрел на Джуди.

— Почему Браго хочет тебе отомстить? За что?

— Он думает, что я изменяла ему. Но я не делала этого, — оправдывалась она. — Но он… Ему показалось… Я тогда еще ничего ему не обещала. Но Джонни обошелся со мной так, будто я… — Джуди посмотрела на Гранта, и на ее побледневшем лице вдруг снова заиграл румянец. — Как ты думаешь, мог Джонни спутаться с Тиа, чтобы наказать меня?

Грант в душе смутился и засомневался. Он не знал Джонни настолько хорошо, чтобы ответить на ее вопрос. Этот негодяй уехал с ранчо ла Рейна почти сразу после того, как Грант нанялся сюда на работу. Но Фреман считал, что ни один мужчина не стоит того, чтобы такая женщина, как Джуди Баркарт, из-за него переживала.

— Ведь он мог так поступить, правда? — продолжала настаивать девушка. — Он даже сам мне сказал, что приехал сюда, чтобы отомстить. А потом поцеловал меня, совсем как раньше. Он такой развратник!

— Выстрелы смолкли, — произнес Грант, понимая, что в этом вопросе он не в силах ей помочь.

Джуди повернулась и увидела, что ворота с шумом захлопнулись. Мужчины кричали и махали руками, приветствуя одинокого всадника, который спешивался возле стены. Даже с такого расстояния Джуди узнала его. В том, как мужчина сидел на лошади, было что-то неуловимое, позволяющее его запомнить на всю жизнь. Джуди повернулась к дому и разочарованно вздохнула. Тиа и Джонни уже ушли.

— Увидимся позже, Грант. — Подхватив подол юбки, Джуди помчалась к воротам навстречу только что приехавшему всаднику.

Грант грустно смотрел вслед убегавшей женщине, которую он так страстно любил. Он мог бы сделать для Джуди все, что угодно, дать ей все, что она пожелает. Но того, в чем она нуждалась больше всего, он ей дать не мог. У него этого не было…

Морган Тодд заметил краем глаза бегущую к нему Джуди. Он неторопливо кинул поводья подбежавшему к нему ковбою и широко улыбнулся, наслаждаясь возбуждением, вспыхнувшим во всем теле при виде ее трепещущей маленькой фигурки.

— Морган, — прокричала Джуди, радостно бросаясь к нему. Морган схватил ее и поднял в воздух.

— Как поживает моя малышка?

— Морган, ты сошел с ума, отпусти меня! — протестующе прокричала Джуди.

— Нет, без поцелуя я и не подумаю тебя отпускать, — пригрозил он, в его глазах играла веселая улыбка.

— Вымогатель! Так и быть, но только один поцелуй, — разрешила она.

Морган был не из тех, кто упускал свой шанс. Он перехватил, висевшую у него на руках Джуди и прижал к себе изо всех сил. Азартный игрок, ловелас и бунтарь по натуре, даже он не ожидал, что его здесь ждет такой сюрприз. Джуди тоже прижалась к нему всем телом, ее пухлый влажный ротик раскрылся и прильнул к его губам, а маленький язычок начал ласкать Моргана с такой страстью, что он потерял над собой контроль.

— Ну, приветствую тебя! — Нежелательное появление Стива Баркарта заставило Моргана оторваться от сладких губ Джуди. Весьма неохотно он поставил ее на землю и дал возможность немного отойти от него. Ее глаза подернулись дымкой наслаждения. Морган Тодд сдерживал готовые вырваться проклятия. Увидев выражение его лица, Джуди одарила его холодной улыбкой победителя, которая подействовала на Моргана, как ведро ледяной воды. После такого поцелуя у него ломило все члены, голова шла кругом, а она стоит себе спокойно и улыбается! Черт бы побрал ее развратные карие глаза!

Он протянул руку и поздоровался со Стивом.

— Спасибо, что помогли мне.

— Как ты здесь очутился, Морган? Мы совсем недавно выдержали что-то вроде осады, — проговорил Стив, сдержанно пожимая протянутую ему руку, недовольный поцелуем, свидетелем которого стал.

— Мне надо поговорить с тобой. Расс Слоан, похоже, благополучно переправил свое серебро, и я приехал к тебе узнать, не хочешь ли ты последовать его примеру вместе со мной.

— Значит, Расс переправил серебро?

— Скорей всего, да. Если бы его экспедиция не удалась, мы бы уже давно знали об этом.

Мужчины вокруг них уже опустили ружья, а те, кто находился на стенах, спускались вниз. Индейцы бежали от ранчо на север, должно быть, на поиски других одиноких всадников. От нечего делать Джуди стояла рядом со Стивом и смотрела на Моргана своими темными дразнящими глазами.

— Пошли в дом. Тебе, наверное, необходимо чем-нибудь успокоить нервы, — сказал Стив.

— Да, ты прав. У меня внутри все прямо горит. Лучше переесть техасского перца, чем побывать в такой переделке.

Джуди молча шла между мужчинами, слушая разговор, но не понимая из него ни слова. Наслаждаясь их обществом, она почувствовала себя так спокойно, что даже думать забыла о Джонни и его измене. Когда они поднялись на крыльцо, поджидавшая их Тиа распахнула тяжелую дверь. Напуганные нападением индейцев, они теперь постоянно держали все двери и окна в доме на запоре. Под высоким потолком дома было намного прохладнее, чем на улице. Кармен тоже вышла в гостиную встречать гостя. Морган улыбнулся хорошенькой незнакомой девушке.

— Кармен, нагрей воды для мистера Тодда, пожалуйста, — распорядился Стив. Тиа тоже хотела выйти на кухню вслед за Кармен, но Стив остановил ее. — А тебя, Тиа, я хотел бы попросить приготовить для мистера Тодда спальню рядом с моей.

— Да, сэр.

— Кто это? — удивленно спросил Морган, глядя в растерянное лицо Тиа.

Уверенная, что не будет ревновать, даже если Морган переспит с этой негодяйкой, Джуди решила взять инициативу в свои руки. Она вздернула подбородок, взяла Тиа за руку и поставила ее перед Морганом.

— Это — Тиа Марлоу, а это — Морган Тодд. Знаешь, Тиа, этот молодой человек — весьма лакомый кусочек. Мистер Тодд — хозяин рудника Контеншен, один из самых богатых людей в Аризоне, да к тому же отличный танцор. Однако держись от него подальше, потому что он ужасный сердцеед.

— Приятно познакомиться, — улыбнулась Тиа. Морган поднес руку девушки к губам. Джуди почувствовала злое удовлетворение. Пусть попробует прибрать к рукам Тодда. Это на время отвлечет ее внимание.

— Ты слышал что-нибудь от Расса? — нахмурившись, спросил Стив.

Лицо Моргана сделалось сосредоточенным.

— Пока нет, но я же говорю — мы бы обязательно узнали, если бы его серебро пропало. Рассел давно бы поднял на ноги всех адвокатов штата.

— Если с ним ничего не случилось…

— У него было двадцать сопровождающих. Не могло же что-то случиться сразу со всеми.

Стив задумчиво изучал свои сапоги. Морган скользнул восхищенным взглядом по телу Джуди. Та быстро посмотрела на Тиа, прикидывая, заметила она или нет, кто привлек внимание Моргана.

— Думаю, это не исключено, — наконец проговорил Стив. — Разве нет?

Морган ухмыльнулся.

— Но такого никогда раньше не случалось! Никто не станет убивать двадцать человек из-за четырех ящиков серебра. Черт возьми, ты брюзжишь, как старая баба! Этот заносчивый негодяй оказался умнее нас всех. Он утер нос Уэллсу Фраго. Теперь они десять раз подумают, прежде чем поднимать цены.

— Фраго ни в чем не виноват. Отдавая большую часть пошлины дорожным агентам, они не могут обеспечить безопасность груза только по вине этих мерзавцев.

— Значит, они к тому же некомпетентны, — нетерпеливо произнес Морган. — Мы можем обойтись и без них. И Расс доказал это. Голову даю на отсечение, что он сейчас в Сильвер-Сити и разгуливает там, как петух среди кур.

— Ну и что ты предлагаешь?

— Сделать то же самое. Раздобыть караван мулов и вывезти наше серебро самим.

— Я тебе для этого не нужен.

— Но, черт возьми, ты все равно не сможешь вывезти серебро, пока меня не будет.

— Куда мне торопиться? Я подожду.

— Черта с два ты подождешь! Вчера ночью трое грабителей напали на рудник «Золотой Самородок». Они унесли на шестьдесят тысяч ценных бумаг и почти на двести тысяч серебра! Даже если их поймают и все вернут, какой интерес сидеть на своих кошельках и дрожать за них? Если мы возьмем по пятнадцать человек, то уже через пять дней будем в Сильвер-Сити, включая день, который придется провести в Томбстоуне, собирая караван.

— А как насчет индейцев?

— Джеронимо отправились на север к горам Пиналенос. Это сообщение пришло вчера из форта Хуачука. Майор Харт из форта Боуи и капитан Роджерс из Чука объединились. Они решили прогнать джеронимо и чатто из долины и загнать их обратно в резервации, чтобы те не посмели и носа оттуда высунуть.

— Я уже тысячу раз слышал все эти истории. Лично я подожду до тех пор, пока станут точно известны результаты путешествия Рассела Слоана. Я не собираюсь рисковать жизнью своих людей и ста шестьюдесятью тысячами долларов в серебряных слитках, — твердо ответил Стив.

— Господи Иисусе! И ты позволишь этому напыщенному индюку Слоуну почить на лаврах в одиночку?

— Не мог бы ты не выражаться при дамах? — проговорил Стив. Ему никогда не нравились манеры Тодда.

— Извините.

— Я инженер, а не контрабандист. К тому же мы можем оказаться менее удачливыми, чем Слоан.

— Черт побери! Раз у этого мерзавца получилось, у нас и подавно получится, — фыркнул Морган.

— Хорошо, я поговорю с Джонни и дам тебе знать, — ответил Стив, пропуская Кармен, которая принесла таз с водой.

— Браго?! — спросил Морган, бросая вопросительный взгляд на Джуди. Глаза девушки победоносно сверкнули. — Что он тут делает?

— Мы с отцом попросили его вернуться.

— Пошли к нему вместе. Мне ужасно любопытно, что этот гов… полукровка… Ответит на мое предложение. Простите меня, дамы.

Морган последовал за Стивом к выходу. Их сапоги громко загрохотали по деревянному полу, когда они сошли с ковра. Подождав, пока мужчины выйдут из дома, Тиа обратилась к Джуди:

— Ты хотела мне что-то сказать?

— Не бойся, я вовсе не злюсь на тебя за то, что ты кокетничала с Морганом.

Тиа растерялась. Джуди имела странную привычку говорить вещи, о которых она даже не думала.

— С Морганом? Я?.. Да нет… клянусь…

— Ох, Тиа! Ах ты маленькая лгунья! Я прекрасно видела, что ты строила Моргану глазки, но мне это безразлично. Морган Тодд меня абсолютно не интересует. Я даже посоветовала бы тебе поближе с ним познакомиться.

— Поближе? Но я же его совсем не знаю!

— Понимаю… Слушай, у меня идея! Я готова простить тебе все, если ты пообещаешь исполнить одно мое желание.

Если бы Тиа не целовалась только что с Джонни, она бы смело заявила, что не нуждается ни в каком прощении. Но Джонни висел между ними, как грозовая туча. В карих глазах Джуди вспыхнуло совершенно незнакомое выражение, от которого у Тиа по коже пробежали мурашки.

— Какое желание?

— Я скажу тебе о нем после ужина. Если ты его исполнишь, то, возможно, я тебе все прощу. Но если нет… Можешь искать себе другую подружку…

Джуди резко повернулась и вышла. Тиа смотрела ей вслед, пока она не исчезла. Джуди видела, как она целовалась с Джонни! Только это может объяснить ее поведение.

Тиа почувствовала невероятный стыд. Она отбила Джонни у Джуди. И Джуди об этом узнала!

Глава двадцать вторая

Стив нашел Джонни в винном погребке — он потягивал пиво из бутылки.

— Джонни, ты помнишь Моргана Тодда? — Представление их друг другу было лишь пустой формальностью. Стив понимал это так же хорошо, как они сами, но не нашелся, что сказать.

Джонни поднял глаза и посмотрел на них поверх бутылки. В темноте погребка его темные глаза сверкнули, как два драгоценных камня. Он не двинулся с места, лишь один уголок его губ чуть приподнялся.

— Да как же Джонни может меня забыть? — начал дразнить его Морган. — Ведь несколько лет назад он убежал отсюда, как трусливый пес!

Джонни встал со стула и оказался лицом к лицу с Морганом Тоддом.

— Кажется у тебя дырявая память, Тодд. — Джонни прекрасно понимал, что ему лучше сдержаться. У него теперь не было никаких причин воевать с Морганом Тоддом, но отказ Тиа расстроил его — ему хотелось выместить на ком-нибудь свою злость, а Морган Тодд подходил для этого как нельзя лучше.

— Что ты хочешь сказать? — спросил Морган, расправляя плечи.

— Я хочу сказать, что не вижу причины, по которой мне по-прежнему не хотелось бы тебя убить, — спокойно ответил Джонни. В маленьком погребке наступила гробовая тишина. Морган сверлил Джонни глазами, полными ледяной враждебности.

— Ты никогда не мог себе простить того, что не убил меня.

— К счастью для тебя, я об этом не знал.

— Значит, это у тебя проблемы с памятью! Слышишь ты, сукин сын, недоношенный полукровка, — со злостью проговорил Морган.

Джонни не раз слышал в свой адрес «полукровка», и это почти никогда его не задевало. Но сейчас он решил, что это удобный предлог заткнуть рот негодяю. Стив попытался встать между ними, но даже если бы в жилах Джонни не текла кровь индейцев, он все равно успел бы перехитрить его.

С глухим звуком правый кулак Джонни врезался в живот Моргана. Не успел Морган согнуться, как левый кулак Джонни со всей силой ударил ему в челюсть.

Морган не устоял и опустился на колени. Джонни отступил назад, хотя ему хотелось продолжить драку и прикончить этого подлеца.

— Поднимайся! — прорычал он срывающимся от злости голосом.

— Даже если ты меня убьешь… Джуди к тебе не вернется, — прошипел Морган, с трудом поднимаясь на ноги. — Она принадлежит мне! И всегда была только моей! И я делал с ней все, что приходило мне в голову. Она никогда не хотела спать с тобой. И ты был единственным во всем штате, кто этого не знал!

Но Джонни знал это. Вот почему он, как сумасшедший, умчался отсюда три года назад. А сейчас его бесило то, что Морган говорит о Джуди, как о какой-то дешевой шлюхе. Если бы Джонни был убийцей, он взял бы ружье и пристрелил Моргана, как бешеного пса. Но, несмотря на всю злость, он не мог хладнокровно застрелить человека. Зато, спасая честь Джуди, может избить Моргана до полусмерти.

Джонни бросился на Моргана, и они покатились по полу.

Они дрались до тех пор, пока у обоих не начала хлестать кровь. Стив стоял и кричал на них, но они не обращали на него никакого внимания. Наконец Стив выхватил винтовку из-за плеча Дэпа Паркера и пальнул из нее в воздух. Только услышав выстрел, Джонни и Морган подняли головы и посмотрели на него.

— Вставайте с пола и прекратите драку! — приказал Стив, направляя на них оружие.

— Ты хочешь, чтобы мы перестали драться? — спросил Джонни.

— Вот именно.

Джонни поднялся на ноги и потянул за собой Моргана Тодда, в то же время он смотрел на Стива с удовлетворенной улыбкой. Они были похожи на двух подравшихся пьянчуг. По избитому лицу Моргана текла кровь. У Джонни не было видно ссадин и синяков, но одна скула у него сильно распухла. Джонни протянул левую руку и схватил Моргана за воротник. Правую он не спеша сжал в кулак, повернулся в сторону Стива и улыбнулся ему, как бы спрашивая разрешения. Не дождавшись никакого сигнала со стороны Стива, Джонни замахнулся. Выругавшись, Стив опустил винтовку Дэпа. Морган попытался увернуться, но Джонни опередил его. Отлетев к стене, Морган сполз по ней и остался лежать на полу, как безжизненный мешок с костями.

Джонни несколько секунд смотрел на соперника. Мужчины вокруг оживились, и их голоса становились все громче. Покачав головой, Джонни наконец повернулся к Стиву:

— Когда он придет в себя, можешь передать ему, что я с удовольствием встречусь с ним в Тубаке, чтобы закончить наш разговор. — Джонни повернулся и вышел на улицу.

Стив отдал винтовку Дэпу и выбежал вслед за ним.

— Джонни, подожди!

Остановившись, Джонни повернул сердитое лицо. Они были одни, не считая ковбоев, которые с любопытством наблюдали за ними из дверей винного погреба. Взяв Джонни под руку, Стив отвел его подальше.

— Черт возьми, Джонни, ты мой друг! Мы вместе выросли, и ты прекрасно знаешь, что я люблю Джуди. Я мог бы многим поступиться ради нее. Но я не позволю тебе убить Моргана за то, что он говорит правду.

— Он относится к ней, как к дешевой шлюхе, — и это в присутствии ковбоев с ранчо. Справедливы его слова или нет — не имеет никакого значения. Они же видят ее каждый день. Мужчина не имеет права неуважительно отзываться о женщине, которая переспала с ним, а уже тем более такой мерзавец, как Морган Тодд.

Стив настолько привык все время обвинять в чем-то Джуди, что необходимость ее защищать сбила его с толку. Может быть, Андреа была права…

— Так ты знаешь?

— Я всегда это знал.

Нахмурившись, Стив покачал головой.

— Почему же ты не убил его еще тогда, до своего отъезда?

— Я думал, они — подходящая пара…

Дождавшись, когда Стив зайдет в кабинет, Андреа надела платье, которое держала в руках, и последовала за ним. Дверь кабинета была открыта. Он сидел за столом и задумчиво смотрел в окно на пустой загон для скота возле конюшни. На дереве около дома перекликались два пересмешника. Они сердито поворчали друг на друга, а потом в воздухе зазвучала дружная мелодичная песня.

— Можно войти?

Занятый своими мыслями, Стив поднял руку, как бы говоря: «Мне все равно, делай что хочешь». Вслух он угрюмо произнес:

— Заходи.

Почувствовав, что он не в духе, Андреа остановилась на пороге.

— Может быть, я не вовремя?

Стив встал и подошел к окну.

— У меня такое настроение, что любое время для посещения оказалось бы неподходящим.

— Я могу чем-нибудь помочь?

Стив вздохнул так тяжело, будто на его плечах лежал непосильный груз забот. Андреа до такой степени захотелось прикоснуться к нему, что у нее даже заломило пальцы. Еще немного — и она бросилась бы к Стиву на грудь…

— Нет… — Стиву хотелось сказать ей, что она может подарить ему ночь, за которую он был готов отдать полжизни. Или убраться с ранчо. Правда, в глубине души Стив понимал, что это не поможет. В один прекрасный день он отправится на ее поиски, потому что не сможет без нее жить. Стив отвернулся от окна и посмотрел на Андреа.

— Но ты пришла сюда не за этим. Что я могу для тебя сделать? — Он изо всех сил старался не отводить взгляда от ее лица, но его глаза против воли скользили по соблазнительным округлым формам девушки, обтянутым нежно-розовым платьем с закрытым воротом. Короткие рукава не скрывали ее изящных тонких рук. Розовая лента, в тон платью, перехватывала гриву густых рыжеватых волос. У нее был такой свежий и волнующий вид, что Стив почувствовал прилив желания. Хорошо еще, что она не осознает, как действует на него, и не пользуется своими чарами в полную силу.

— Я слышала о драке в винном погребке.

— Это вряд ли можно назвать дракой, — прервал ее Стив, с ужасом обнаружив, что его голос звучит непривычно низко и хрипло. Он прокашлялся. — Просто Морган Тодд распустил язык, и Джонни немного повалял его по полу.

— Из-за чего?

— Это у них длится уже много лет. Но думаю, началось все из-за Джуди.

— И это серьезно?

Стив чуть не рассмеялся. Любые разногласия между вооруженными мужчинами были серьезными. Все, из-за чего они воевали — будь то земля, скот, золото или женщины, — служило достаточно серьезным поводом к войне.

— Думаю, да…

— Мы можем предпринять что-нибудь, чтобы пресечь возможные побоища?

— Придется согласиться на предложение Моргана и отправиться с караваном в Сильвер-Сити.

— Но я не понимаю, как это…

— Путешествие их отвлечет.

— Можно мне тоже поехать с вами?

— Нет. — Он не колебался ни минуты.

Андреа гневно вздернула подбородок.

— Почему?

— Потому, что я не хочу, чтобы ты ехала с нами, — бесстрастно проговорил он. Андреа безумно огорчил его отказ. Он даже не удосужился выдумать какую-нибудь причину!

Стив увидел разочарование в глазах девушки, но был непоколебим. Как мог Морган Тодд оскорбить Джуди в его присутствии?! Он чувствовал себя так отвратительно, что даже не хотел вспоминать о том, что его отношение к Андреа далеко не братское…

Чувствуя себя обманутой и обиженной, Андреа тряхнула головой, отбрасывая назад волосы, и притворилась, что сосредоточенно смотрит в окно.

— Не мог бы ты отбросить свои эмоции и ответить на мой вопрос более вежливо, назвав мне причину твоего отказа? — Она повернулась к нему, давая возможность заглянуть себе в глаза, которые уже наполнились слезами.

— Нет, — ответил Стив. Его голос почти сорвался, несмотря на то что он изо всех сил старался держать себя в руках. — Ты сама знаешь эту причину…

У Андреа кружилась голова. Его хриплый голос, притяжение, которое от него исходило, заставляли трепетать ее тело… Она повернулась, собираясь уйти.

Стив не смог сдержаться. Он сделал только шаг и оказался у нее за спиной. Его горячие ладони непроизвольно легли на ее обнаженные руки. Он тут же ощутил, как по всему телу будто пробежал разряд тока. Ему захотелось прижать ее к себе и никогда не выпускать из своих объятий. Он должен был дать ей уйти, но руки его не слушались — они развернули девушку и прижали к груди.

— О, Стив, — пробормотала она. Несколько секунд ее тело, казалось, пытается сопротивляться, но тут губы, которые явно не хотели подчиняться рассудку, приоткрылись, приглашая его к поцелую.

Глава двадцать третья

Губы Стива коснулись ее рта, и Андреа, закрыв глаза, забыла обо всем на свете. Он изо всех сил впился в нее, но им обоим казалось, что их близость еще не полная.

Неожиданно он оторвался от ее губ, взял в ладони ее лицо и прошептал:

— Подожди… — Издав слабый стон, Андреа попыталась возобновить поцелуй. — Тише!

Тогда она тоже услышала шаги — кто-то шел прямо к кабинету, где они находились.

В дверном проеме появилась Люпи.

— К нам едет кавалерия! — взволнованно сообщила она.

Стив повернулся и уныло посмотрел на Андреа. Его поцелуй все еще светился на ее губах, глаза были подернуты дымкой, как и его собственные. Ему хотелось выгнать Люпи из кабинета, закрыть дверь и целовать Андреа, целовать до тех пор, пока они оба не потеряют сознание… Может быть, если он сделает это, его перестанут неотступно мучить мысли об этой женщине…

Андреа первая пришла в себя и обрела дар речи.

— Что мы должны делать в таких случаях, нам надо накормить их?

Стив прокашлялся.

— Нет, обычно солдаты разбивают лагерь за стенами ранчо и питаются сами. Но когда была жива моя мать, она всегда приглашала их командующего на обед. Но тебе не стоит беспокоиться об этом. Тем более я понятия не имею, что им тут понадобилось. Их форт находится всего в трех милях от ранчо.

— Мне переодеться?

Стив оглядел персиково-розовое платье Андреа. Она работала на кухне, где даже в холодные дни было жарко, как в аду. Другая женщина на ее месте выглядела бы измотанной и вспотевшей, но Андреа казалась полной сил. Кожа ее оставалась бархатистой, на щеках играл легкий румянец. Лишь чуть заметное мокрое пятнышко расплылось у нее на платье между грудей.

— Спасибо, тебе, Люпи, — кивнул он молодой женщине, та неохотно повернулась и отправилась обратно на кухню.

Стива охватил стыд. Андреа так много делала для того, чтобы прижиться здесь. Наверное, ей это нелегко дается, хотя она и не подает виду. Она уехала от родных, от семьи, от тех, кто ее любит, и оказалась здесь. И что она получила? Обман, грубость и две попытки изнасилования. Когда Стив начинал трезво оценивать ее, что, впрочем, случалось довольно редко, он понимал, что она вовсе не пыталась его обмануть. Андреа, без всякого сомнения, была охвачена такой же страстью, как и он, и ничего не могла с собой поделать.

Как только Люпи исчезла, Андреа, обессиленная, прислонилась к подоконнику. Она была так потрясена, что колени у нее предательски подкашивались. Она просто обязана признаться Стиву. Андреа сама не понимала, зачем так долго обманывала его… Ну, может быть, потому, что ей нравилось играть роль светской дамы, владелицы ранчо…

— Стив, я должна тебе сказать…

— Я хотел бы тебя попросить кое о чем… Клянусь, это не причинит тебе никакого вреда. Хотя, вряд ли поможет…

Андреа замерла от волнения и любопытства.

— Что?

Стив посмотрел на дверь с таким видом, будто ожидал, что в нее сейчас войдет полк солдат.

— Нет, это просто безумие…

— Что? — настаивала она.

Стив дотронулся до обнаженных рук девушки — тепло и нежность ее кожи сводили его с ума, он должен попросить Андреа об этом, иначе…

— Давай встретимся сегодня ночью, когда все лягут спать. Позволь мне поцеловать тебя. Понимаю, что моя просьба безумна, но мне кажется, если я только буду целовать тебя… Обещаю, что не позволю себе никаких вольностей…

— Да.

Стив судорожно перевел дыхание.

— Да поможет мне Бог… А теперь пойдем. Нам надо встречать гостей.

Он взял Андреа под руку и вывел на крыльцо через парадную дверь. То, о чем он только что попросил сестру, было безрассудством, но Стив надеялся таким образом развеять колдовство чар девушки. Он насытится ею, целуя сегодня всю ночь, а завтра уедет с караваном серебра.

Поездка с Морганом имела три цели: он хотел убрать с ранчо Моргана, пока Джонни не убил его; сам мечтал уехать подальше от Андреа, пока она не превратила его в совершеннейшего идиота, и, кроме этого, ему надо было вывезти серебро туда, где оно будет в безопасности и начнет приносить доход.

— А это удобно? Джуди не подумает, что я решила подорвать ее авторитет? Я вовсе не хочу вставать у нее поперек дороги.

Стив был тронут осторожностью Андреа. Он-то и не подумал об этом. Молодой человек был так поглощен своей страстью, что даже перестал злиться на Джуди.

— Джуди не очень-то следует этикету, особенно когда дело касается солдат. Мы не такая уж образцовая семья, как ты думаешь.

— Да я и сама не из очень-то образцовой семьи, — заметила Андреа.

Открыв дверь, они остановились на крыльце. Построенная по двое, с развевающимся от легкого ветерка флагом Соединенных Штатов и полковым знаменем, в ворота въезжала колонна одетых в синюю форму солдат.

Андреа прищурилась от яркого солнечного света. Их капитан, которому было уже где-то за пятьдесят, прямо и гордо восседал на лошади. Когда до крыльца оставалось не больше десяти футов, он поднял правую руку, и его помощник пролаял:

— Рота, стой!

Блестя на солнце погонами и пуговицами, солдаты мгновенно остановили коней. Было слышно лишь дружное поскрипывание ремней и сбруи. Вместе с лошадьми, пушками и повозками колонна растянулась почти до самых ворот. Лошади фыркали и переступали с ноги на ногу. Государственный флаг и знамя, на котором было написано: «Рота А» были опущены к земле, где тут же повисли, недоступные слабому ветерку. Солдаты сдерживали лошадей, не позволяя им расслабиться. Капитан перекинул вожжи своему помощнику и спешился. Он оглянулся на солдат, снял левой рукой шляпу, а с правой, поднимаясь по ступенькам, ловко стянул перчатку. Оказавшись на крыльце, капитан протянул руку Стиву.

— Приветствую, капитан Рутледж. — Андреа показалось, что они пожимают руки не очень-то искренне. Стив повернулся так, что мог полностью ее видеть: — Капитан, разрешите представить вам мою… сестру Андреа.

Рутледж несколько минут прокашливался, приглаживая черные, тронутые сединой волосы и усы, потом наконец взглянул на Андреа с восхищением и выдавил улыбку.

— Это такой сюрприз и счастье для меня, мисс Баркарт! Я и мои люди всегда любили гостить на ранчо ла Рейна. Теперь, поверьте мне, мы будем это делать с еще большим удовольствием. Надеюсь, вы не станете возражать против искреннего восхищения вашей красотой? Боюсь, без этого вам просто не обойтись.

Андреа быстро посмотрела на Стива, желая узнать, какую реакцию вызвало обращение к ней «мисс Баркарт». Казалось, он даже не обратил на это внимания. Наверное, уже все в округе знали, что она получила наследство, так что этим людям ничего не надо было объяснять. И она была благодарна Рутледжу за то, что он не стал смущать ее, заводя разговор на эту тему. Она улыбнулась, показывая, что приняла его комплимент.

— Не хотите ли поужинать с нами, капитан?

— Это большая честь для меня, мисс Баркарт. А сейчас прошу меня извинить, мне необходимо позаботиться о солдатах. — Рутледж поклонился Андреа и повернулся к Стиву: — Вы непременно должны привезти как-нибудь ваших очаровательных сестер к нам в форт. Бесчеловечно прятать здесь такую красоту, где она не может быть оценена по достоинству.

— Обязательно привезу, — заверил его Стив.

По тому, как Стив плотно сжал челюсти, Андреа поняла, что он злится и чего-то недоговаривает. Интересно, это касается капитана или ее? Может быть, он уже подумывает, как бы выдать ее замуж?

— Майор Харт будет просто счастлив. Он удивительно тонко разбирается в красоте, мисс Баркарт. А здесь, в этом штате, мы встречаемся с красотой очень редко.

— По-моему, вы сами не с запада, капитан. Мне кажется, я слышу у вас легкий восточный акцент…

Рутледж явно был доволен.

— Я из Вест-Пойнт, мисс Баркарт. У вас изумительных слух!

— И сколько вы уже находитесь в этом штате? — спросила Андреа. — Я и не представляла, что форт Боуи построен так давно.

— Нет, форт построен совсем недавно. Он появился здесь, когда началась война с апачами. Но мне пришлось колесить по всей Аризоне почти двадцать два года. Я служил в Юме, Прескотте и Кэмп-Верде, и это далеко не полный список городов. Но мое сердце всегда рвалось сюда, в долину Салфар-Спрингз. Я еще солдатом воевал здесь, защищая первых поселенцев во время гражданской войны. Это были жестокие годы. Несмотря на наши усилия, они погибали тогда тысячами…

— Может быть, вы расскажете мне об этом во время ужина, капитан? Мы ужинаем в шесть. Вас это устроит? — спросила Андреа.

— Вполне, мисс Баркарт. Если бы даже мне это и было неудобно, я бы все равно пришел. Так что буду у вас ровно в шесть. — Он быстро сошел по ступенькам, вскочил на коня, отдал честь и повел роту обратно к воротам. Андреа задумчиво смотрела, как они выезжают.

— Теперь ты понимаешь, почему он решил здесь остановиться?

— Я? Понимаю? — нахмурившись, спросил Стив.

— Его сердце всегда рвалось сюда, в долину Салфар-Спрингз, — сказала Андреа, передразнивая капитана. — Скорей всего, оно рвалось сюда из-за Джуди.

Стив хохотнул.

— Он, пожалуй, единственный, на котором, я уверен, Джуди не станет испытывать свои чары. Она не раз называла его старым козлом и считает, что он приезжает сюда только для того, чтобы следить за ней.

Стол из красного дерева, стоящий в дальнем конце гостиной, был накрыт тремя скатертями, чтобы на него не попадала пыль. Кармен открыла его, и Андреа тут же решила, что следует время от времени пользоваться им. Она уже привыкла есть с остальными женщинами в столовой, но теперь решила больше не допускать подобной ошибки. Стол по праву можно было назвать произведением искусства. Его поверхность была прекрасно отполирована, и при горящих свечах, он, наверное, выглядит просто великолепно. Взволнованная, Андреа обошла ранчо, собирая красивый букет диких цветов. Потом расставила свечи и вымыла прекрасный китайский сервиз. Кармен рассказала ей, что когда-то этот сервиз Джуди выписала по почте, но им пользовались всего неделю, а потом про него почему-то забыли.

Когда она протерла стол и натерла его поверхность специальным маслом для мебели, он словно засветился темно-красным светом; белый, с голубыми цветами китайский сервиз был на этом столе как нельзя кстати. Чтобы обстановка была еще более праздничной, Андреа заставила Дэпа и Леона вычистить висящие над столом лампы.

Когда стол был накрыт, Андреа разволновалась еще больше и бросилась к себе в комнату переодеваться к ужину. Она решила отбросить правила, принятые на востоке, и достала свое самое красивое платье. Его купил ей дядя Тейлор. Ему было явно жаль тратить на нее деньги, но пришлось побороть свою скупость, потому что племяннице не в чем было принимать гостей. Платье было темно-лиловое с черными гофрированными манжетами и воротником, корсет из белого шифона хорошо поддерживал грудь. Короткие рукава и глубокий вырез оставляли открытыми руки и шею. Собранная сзади на талии ткань мягко падала красивыми складками. Андреа выбрала черную бархатную ленту и повязала ее на шею. Испробовав по крайней мере дюжину причесок, она решила для разнообразия собрать все волосы в большой пучок на затылке.

Но прежде всего Андреа хорошенько вымылась на кухне, чтобы не тащить таз с водой через весь зал. И вот когда она, завернутая после мытья в домашний халат, шла к себе в комнату одеваться, ей в коридоре повстречалась Тиа.

— Тиа, зайди ко мне, пожалуйста.

Тиа вошла за ней в комнату и закрыла дверь.

— Что творится в доме? — спросила Андреа.

— Джуди одевается к ужину. Мистер Тодд пытается со мной флиртовать. Джонни зализывает раны. Думаю, что Стив сейчас в своем кабинете.

— Как себя чувствует Джонни?

— Понятия не имею. — Тиа замолчала, упрямо сжав рот. Как бы он там ни страдал, он заслуживал, чтобы его поколотили еще сильней. Она до конца не верила, что Джонни принадлежит Джуди, тем более что он сам убеждал ее в обратном. Не верила она и Джуди, хотя та не один раз заявляла, что Джонни ее любовник. Тиа понимала, что кто-то из них врет. Но до сегодняшнего дня не могла разобраться кто. Она бы так и не решила этого вопроса, если бы не услышала, как Люпи комментировала драку в винном погребке: «Ее превосходительство! Да она просто шлюха! Они дерутся из-за нее, как кобели из-за сучки, когда у той течка. О, она просто обожает это! Сегодня ночью она переспит с победителем, а завтра… Кто знает? Может быть, они снова подерутся…»

«Прекрати! Не смей говорить так о Джуди!» — оборвала ее Тиа. Люпи засмеялась, пытаясь доказать ей свою правоту, но Тиа настаивала на своем: «Может, мне попросить мистера Баркарта, чтобы он уменьшил тебе жалованье?» Тиа думала, что Кармен ее не поддержит, но Кармен оказалась на стороне экономки. Она кивнула головой, соглашаясь с Тиа. И Люпи пришлось замолчать и опустить свои бесстыжие черные глаза…

К счастью, Андреа была слишком занята собой, чтобы заметить расстроенный вид сестры.

— Я бы хотела, чтобы ты сегодня поужинала с нами за семейным столом, — проговорила Андреа, ни на секунду не отрываясь от своего отражения в зеркале. Она несколько раз повернулась, чтобы разглядеть себя со всех сторон, и осталась вполне довольна статной фигурой, горделивым классическим профилем и густыми волосами.

В лиловом платье она была похожа на королеву.

— Нет, спасибо. Я не такая светская дама, как ты. И потом, я терпеть не могу званые обеды.

Но через десять минут Стив позвал Тиа в свой кабинет. Напуганная и взволнованная предстоящей беседой с братом, она вытерла руки кухонным полотенцем и поспешила к нему.

Дверь была открыта. Стив оторвался от своего заваленного бумагами стола и улыбнулся.

— Тиа, я хочу, чтобы ты сегодня присоединилась к нам за ужином.

Ответная улыбка погасла на губах Тиа. Стив, заметив ее растерянность и расстройство, поднялся.

— Уверяю тебя, что это будет не такой уж скучный вечер…

— Дело не в этом. Я просто не знаю всех светских правил…

— Я тоже их не знал, пока мне не пришлось ознакомиться с ними. На твои манеры никто не обратит внимания, уверяю тебя. Делай все так, как я.

— А нельзя ли мне отказаться?

— Нет. Во всяком случае, не по той причине, которую ты мне назвала. Молодая женщина с такой внешностью, как у тебя, просто обязана время от времени появляться в обществе. И я был бы невежей, если бы тебя не пригласил.

Джонни, которого Стив, без всяких сомнений, тоже пригласил на ужин, совсем не выглядел побитым после драки. Но он согласился почти так же неохотно, как Тиа.

Тиа была немало удивлена, когда, подняв глаза, увидела Джонни, загородившего дверь широкими плечами и одетого в непривычно для него дорогой и хорошо сшитый костюм. Его темные глаза настойчиво искали ее взгляд, и когда они встретились, Тиа поняла, что он смотрит только на нее. Джонни не интересовали ни Андреа, ни Джуди. Он смотрел на нее, и только на нее, тем своим особенным взглядом, который был понятен лишь им двоим. Не в силах простить ему драку из-за Джуди, Тиа поздоровалась с ним и после этого стала старательно избегать его взгляда. Когда же Джонни попытался заговорить с ней, девушка вежливо, но твердо избежала беседы.

Стив взял Тиа под руку и провел к столу, показывая остальным гостям, что они тоже могут садиться.

Андреа устроилась за одним концом стола, Стив — за другим. Тиа и Джонни посадили по обе стороны от Стива, в то время как капитана Рутледжа и Моргана Тодда — по обе стороны от Андреа. Одетая в красное шелковое платье, которое очень шло ей, подчеркивая румянец на щеках и отражая вспыхивающие в глазах искорки, Джуди уселась между Джонни и Рутледжем, прямо напротив Тиа и Моргана. От горящих свечей, стоявших на столе, и света керосиновых ламп, висевших под потолком, Джуди выглядела какой-то загадочной и в то же время чувствовала себя уверенно.

Капитан Рутледж был весел и игрив.

— Да вы просто счастливчик, Стив. Очаровательные сестры! Как изумительно красивы все трое! Эх! Я безумно жалею о том, что в моей жизни было так мало женщин. Но воинская служба довольно сурова и ко многому обязывает.

— Мне просто не терпится услышать новости, капитан, — проговорила Андреа.

— Ах, да. С чего вы хотите, чтобы я начал: с похождений Лили Лангтрай или с новых возможностей, которые открыл для нас телефон?

— Конечно, с Лили, — улыбнулась Андреа. Ее заинтересовала эта Лили, еще когда она жила в Олбани и им приходилось бывать в светском обществе. Ее удивляло, что все местные дамы были очарованы ее образом жизни не меньше, чем сама Андреа. Среди богачей и политиков современной Америки Лили считалась самым популярным человеком. Она вела себя совершенно свободно, как мужчина… Причем создавалось впечатление, что она ведет такую жизнь с благословения церкви — так откровенна была эта женщина. За ней повсюду следовала толпа поклонников.

Рутледж улыбнулся Тиа.

— Я совсем недавно вернулся из Нью-Йорка, и у меня есть новости, которые могут заинтересовать мисс Баркарт.

Тиа что-то пробормотала в ответ, и Джонни мгновенно поднял на нее глаза. На девушке было желтое платье, довольно дорогое, он никогда раньше не видел, чтобы она носила такие дорогие туалеты. Желтый цвет, отражаясь в пламени свечей, придавал коже девушки золотистый оттенок, а белокурые локоны так и светились изнутри, притягивая своей мягкой красотой. Джонни не хотелось сидеть за одним столом с Морганом Тоддом. Тем более, что он сегодня днем подрался с этим подлецом, но Стив был настойчив. Джонни собирался отказаться, но узнав, что приглашена и Тиа, передумал. Однако за ужином она настойчиво избегала его взгляда.

Тиа пыталась сосредоточиться на еде, но все ее мысли были заняты Джонни. На нем была мягкая домашняя куртка, белоснежная рубашка и узкий галстук. В свете керосиновых ламп его волосы отливали синевой. Он побрился и немного подстриг усы. Из всех мужчин за столом на Джонни было приятнее всего посмотреть. Стоило Тиа посмотреть на него, как ей тут же вспоминался вкус его губ и запах тела. Она была уверена, что ни у кого из сидящих за столом мужчин не было таких нежных губ. Джонни попытался зачесать густые волосы назад, но ему не удалось справиться с ними, они постоянно падали ему на лоб.

Тиа заметила, что в его глазах появилось новое выражение, что-то вроде насмешки.

На противоположном конце стола Рутледж продолжал распространяться о достоинствах Лили:

— Половина женщин в Нью-Йорке носят высокие прически а ля Лангтрай, остальная половина с ума сходит по ее туфлям и шляпкам. Уверен, что скоро появятся корсеты а ля Лангтрай. Один раз я видел, как Лили каталась вечером по парку с самим принцем Уэльским. Правда, я его не узнал, но двое друзей, которые были со мной, заверили меня, что это действительно принц.

— Перед отъездом из Олбани я прочитала в одной газете, что Лили дружит с королем Англии. Это правда?

— А также с королем Бельгии, австрийским принцем Рудольфом и еще с половиной королей и принцев, живущих на свете.

Тут появилась Кармен и разлила вино в высокие бокалы. Рутледж поднял бокал и улыбнулся.

— Хорошо, что мы с вами сейчас не ужинаем в Белом Доме. Президент этого бы не одобрил.

Андреа рассмеялась.

— Да, спиртное здорово подорвало здоровье бедняги.

— Лечение воздержанием старо, как мир.

— Но и вино старо, как мир, — добавила Андреа.

— Ну что ж, выпьем за то и за другое, — поднимая бокал, произнес Рутледж.

Джуди наклонилась к Джонни.

— Интересно, он знает, что все его шуточки и тосты устарели?

Джонни усмехнулся в ответ.

Морган наклонился к Тиа.

— В этом доме, наверное, не держат огненную воду, да? — Он имел в виду виски. Тиа тоже наклонилась к Моргану.

— Мне кажется, у Стива есть. Может быть, попросить, чтобы вам принесли? — Морган вздохнул.

— Нет, спасибо. Мне лучше держать себя в руках, а то Рутледж начнет изливать на меня свою желчь.

Подняв голову, Морган перехватил взгляд Джуди и подмигнул ей. Джуди вздохнула с облегчением. Рутледж сейчас беседовал со Стивом и Андреа. До этого он попытался заговорить с Джуди, но Андреа вовремя пришла ей на помощь.

Они все уже надоели Джуди до смерти. Возможно, для своего возраста Рутледж и был неплохим старикашкой, но ей хотелось, чтобы он перестал таскаться к ним на ранчо. Капитан, как старая сплетница, постоянно увивался вокруг нее, желая знать о ней все, что она делает, с кем выезжает на прогулки, кого из молодых людей предпочитает. Старый импотент, чтобы развлечься, готов заглядывать в чужие окна.

Тут в разговоре наступила неожиданная пауза. Рутледж посмотрел на Моргана, а потом перевел взор на Джонни.

— А вы, молодые красавцы, дрались на одной стороне или на разных?

Джонни взглянул на Моргана, но тут же снова задержал глаза на Тиа. Стив прокашлялся и уточнил:

— На разных.

— Ну что ж, Бог вам судья. — Рутледж быстро посмотрел на Джуди, а потом на Моргана Тодда. Джуди не смогла сдержаться.

— Ума не приложу, зачем они постоянно из-за меня дерутся. Я терпеть не могу, когда у мужчин синяки.

— Но если они будут продолжать в том же духе, то, кроме синяков, тебе ничего и не останется, — заметил Стив. Джуди рассмеялась.

— Кто знает. Мне кажется, что эти жеребцы оба такие сильные, что вряд ли кого-нибудь из них удастся сломать.

Рутледж изо всех сил старался не вмешиваться. Он посмотрел на Джонни, который вел себя заносчиво и держался с достоинством, и на Моргана со следами излишеств на молодом лице. «Если бы их вовремя кастрировали, — подумал он мрачно, — мир можно было бы спасти от многих неприятностей».

— Из какого ты племени, Браго? — спросил он.

Тиа ужаснула его бестактность, и она быстро взглянула на Джонни.

— Я никогда не жил ни в каком племени. Чероки разорвали всякие отношения с моей бабкой после того, как она вышла замуж за белого. — Его ответ прозвучал совершенно спокойно, но Тиа уловила в голосе жесткие нотки.

— А, чероки. Из Оклахомы?

— Нет, сэр. Этот род из Южной Калифорнии. — Он старался отвечать вежливо, но, похоже, вопросы Рутледжа сбили его с толку.

— А ты говоришь на каком-нибудь наречии индейцев?

— Нет, отец был родом из Техаса и никогда не учил ирокезский язык. Выйдя за него замуж, моя мать тоже перестала говорить на своем языке.

— Твоя мать была чистая чероки?

— Нет, наполовину.

— Хм. Думаю, что это не так уж плохо.

— Разумеется, всего какая-то четверть белой крови, и я был бы человеком, не правда ли? — Джонни взял нож и отрезал кусочек мяса. — Это напомнило мне об одном человеке, который описывал Аризону. Он говорил так: «Если бы там была вода и общество, этот уголок земли был бы просто раем». Его друг был вполне с ним согласен: «Да, — подтвердил он, — вода и общество — это как раз то, чего не хватает в аду».

Рутледж закашлялся.

Джонни поднес вилку с куском мяса ко рту, но лишь поводил ей под носом, вдыхая аромат.

— Нельзя быть чуть-чуть ребенком, чуть-чуть мертвым и чуть-чуть индейцем, — проговорил он. В его глазах вспыхнули озорные искорки.

Кармен вошла в гостиную с огромным блюдом тушеных овощей. Тиа захотелось подтолкнуть Кармен, чтобы та уронила все это блюдо прямо на щегольскую форму капитана Рутледжа, и посмотреть, как он будет соскребать с нее горох и морковку. Тиа понятия не имела, почему ей неприятно то, что Рутледж пытается высмеять Джонни перед всеми, но она была довольна, что молодому человеку удалось повернуть разговор в другом направлении.

— Что ж, — проговорил Стив, примирительно оглядывая гостей, — думаю, мы должны быть счастливы, что живем в такой стране, где каждый может рассказывать, что ему вздумается.

Андреа поддержала разговор, задав какой-то вопрос, и Джонни принялся за еду. Казалось, ужину не будет конца. Но вот, наконец, Стив отодвинул стул.

— А теперь перейдем к камину, — громко обратился он ко всем присутствующим.

Андреа, Рутледж и Морган последовали за Стивом и расселись в огромных креслах перед камином. Джонни, мельком взглянув на Тиа, не обнаружил в ее взгляде никаких признаков одобрения, извинился и ушел. Джуди жестом попросила Тиа сесть к ней поближе.

— Ну так что, исполнишь мое желание?

— Если смогу…

Джуди заговорщически улыбнулась.

— Конечно, сможешь. Я в этом нисколько не сомневаюсь. — Замолчав, она слегка повернула Тиа — теперь они обе видели Моргана Тодда. Осушив стакан виски и извинившись перед Стивом, он собрался уходить. Заметив, что Тиа и Джуди смотрят на него, он кивнул им, прошел через гостиную, а потом по коридору к своей комнате. Джуди подождала, пока за ним не закрылась дверь.

— Ты видела, что творилось с беднягой Джонни? Он меня слишком любит и не заслуживает, чтобы его так били, — тихо проговорила Джуди. — Он просто терпеть не может, когда Морган даже смотрит на меня.

— Ты хотела, чтобы я исполнила твое желание, — напомнила Тиа.

— Еще до того, как они из-за меня подрались, я обещала Моргану погулять с ним при луне. Теперь об этом не может быть и речи, это было бы просто безумием. Эти двое могут просто убить друг друга.

— Ну и?..

— Ну и… я бы хотела, чтобы ты пошла погулять с Морганом… ради меня.

— Я?! Но это все равно не поможет, — возразила Тиа. — Он же тебя просил…

— Не говори глупостей! — оборвала ее Джуди. — Я же видела, как Морган смотрел на тебя. У него с этим просто. Он готов прогуляться с любой хорошенькой девушкой. Боже мой! Неужели ты еще ничего не поняла?

— Кажется, нет, — мрачно ответила Тиа.

— Ну хорошо, пришло время открыть тебе мои карты. Ты мне пообещала исполнить желание, так вот, это оно и есть.

— Но я ничего не обещала.

— Не увиливай, Тиа Марлоу. Обещание есть обещание. Между прочим, этим ты можешь спасти Джонни и Моргана от новой драки, а то и от убийства, — настаивала она. — Ну так что?

Тиа почувствовала невольное отвращение. Ей не следует этого делать. Они все равно поубивают друг друга рано или поздно. Она уже была не рада, что познакомилась с Джонни Браго, что позволила ему целовать себя. Любая женщина, общавшаяся с ним, никогда бы не захотела после него гулять с таким типом, как Морган Тодд. Может быть, это послужит для нее уроком.

— Хорошо, я согласна, — неохотно проговорила она.

Тиа уже знала, что пожалеет об этом. На душе у нее скребли кошки. Морган Тодд почти труп. Джонни обязательно их увидит.

— Когда?

— Я дам тебе знать.

Глава двадцать четвертая

В первый раз Тиа не стала помогать женщинам на кухне после ужина, вместо этого она отправилась в свою комнату. Девушка устала, сердилась на Джонни, и ей вовсе не хотелось любезничать с Морганом Тоддом. Но мысль о том, чтобы прогуляться с ним на глазах у Джонни, тем не менее привлекала ее.

За домом, со стороны винного погреба, слышалась знакомая грустная испанская мелодия. Тиа знала, кто играет — она несколько раз видела импровизированный небольшой оркестр из улыбающихся ковбоев, которые часто репетировали на крыльце своего барака. Тут дружные хлопки и крики привлекли ее внимание. Должно быть, кто-то танцевал. Наверное, Люпи. Мужчины редко так бурно хлопают и кричат, если с ними нет женщины. Это напоминало Тубак, когда у них в такие же душные субботние вечера устраивались танцы. Тиа внезапно вспомнила дом, мать, и ей захотелось потанцевать. Возможно, мама и не научила ее хорошим манерам, зато Тиа умеет танцевать, ездить верхом и надеяться в жизни только на себя.

Неожиданно оркестрик заиграл другую мелодию, более быструю. Тиа отошла от дома, ступая бесшумно по мягкому песку. На столбах горели разноцветные бумажные фонарики, освещая небольшую площадку возле винного погреба, вокруг которой, крича и хлопая в ладоши, стояли мужчины. Так и есть, в кругу кто-то танцевал!

Тиа хотелось посмотреть, что происходит внутри, она встала на цыпочки, но из-за широких спин ей ничего не было видно. Тогда она начала проталкиваться к площадке. Музыка заиграла громче. Продолжая приплясывать и хлопать, мужчины подбрасывали в воздух шляпы.

— Фу! — сердитый и полный отвращения женский голос раздался сквозь крики и хлопки рядом с Тиа. Она повернулась и увидела Люпи.

— Люпи! А кто это танцует? — спросила Тиа, немного удивленная неожиданным появлением девушки.

— Я просто ненавижу эту шлюху! — проговорила мексиканка с искаженным от раздражения лицом. — Госпожа! Да она танцует, как самая настоящая шлюха! Впрочем, она и есть шлюха! Она…

Музыка и одобрительные крики заглушили голос Люпи. На несколько секунд толпа расступилась, и Тиа увидела Джуди. Ее легкая тонкая фигура скользила по кругу в такт музыке. Джуди танцевала великолепно.

Мужчины хлопали и кричали, искренне подбадривая ее. Она казалась юной, прекрасной и полной жизни. И сколько радости доставляла своим танцем уставшим ковбоям, у которых в жизни было так мало удовольствий!

Чья-то теплая ладонь легла на руку Тиа, девушка от неожиданности вздрогнула.

— Ой!

Это был Джонни. Прищуренные от яркого света фонарей темные глаза, казалось, пронзали ее насквозь — у нее перехватило дыхание.

Его рука скользнула вниз по ее руке, нащупывая маленькую ладошку.

— Ты должна мне одну прогулку под луной, — тихо произнес Джонни.

«Сейчас или никогда!» — подумала Тиа, охваченная каким-то сумасбродным чувством. Джонни Браго может целовать одну девушку и почти тут же подраться из-за другой, но в то же время не отказывается от прогулки с Тиа. Теперь она понимала, что имели в виду мама и ее подруги, когда говорили о непостоянстве мужчин.

— Как-нибудь в другой раз, Джонни, — ответила Тиа после секундного замешательства. — Сейчас я хочу потанцевать, а потом обещала прогуляться с Морганом…

Добродушная улыбка медленно сползла с лица Джонни, как бы прячась за плотно сомкнувшимися губами и глазами, которые сделались невыразительными и бесстрастными. В глубине души Тиа пожалела о своих словах, но ей все еще хотелось размахнуться и ударить его изо всех сил, поэтому она приказала себе отбросить прочь эту глупую жалость.

Джонни выпустил руку Тиа. Теперь ему все стало ясно. Она напросилась на эту работу, чтобы уехать из Томбстоуна. Она была одной из многочисленных пассий Моргана, но гораздо лучше всех остальных. Вероятно, подала Моргану надежду, а потом сбежала от него, уверенная, что он поедет за ней. И вот он приехал…

Его даже восхитила ее изобретательность, если не сказать ловкость и точное попадание в цель. Джонни опять взял руку Тиа, развернул ладонью вверх и с угрюмым видом, подражая манерам Моргана Тодда, наклонил голову и приложился к ней губами.

От теплого прикосновения по всему телу Тиа пробежала дрожь.

Но Джонни этого даже не заметил.

— Надеюсь, ты простишь меня, Тиа. Я до сих пор не имею ни малейшего понятия, как вовремя узнать женщину, принадлежащую Моргану Тодду, чтобы не связываться с ней.

Он нашел ее вторую руку и аккуратно положил ладонью на ладонь первой. Потом повернулся и быстро подошел к музыкантам.

— Молодая дама желает потанцевать, — объявил он. — Тиа, какие танцы ты предпочитаешь?

Тиа была так взбешена, что ей хотелось схватить первый попавшийся под руку предмет и запустить в него, но она сдержалась.

— Мексиканский вальс. Подойдет любой.

Джонни удивился, а она показала ему язык. Музыканты стали настраивать инструменты и подбирать мелодию. Наконец им это удалось, и через несколько секунд на площадке вновь зазвучала музыка — один из самых зажигательных мексиканских танцев. Мужчины разделились на пары, положив руки на талии тем, кому выпали женские роли, и образовали двойной круг. Джонни подошел вплотную к Тиа и взял ее за руку. Она хотела оттолкнуть его, но неожиданно для себя вдруг передумала.

— Я полагала, что ты больше не захочешь иметь ничего общего с женщиной, принадлежащей Моргану Тодду, — съязвила она.

— Но я же не могу начать игнорировать женщину только потому, что задето мое самолюбие. А то от него вообще ничего не останется. Просто в другой раз я буду осмотрительнее и не стану воображать, что женщина готова забыть обо всем на свете только потому, что на ее пути оказался я. Понимаю, что тебе ненавистно мое общество, но он сейчас занят тем, что танцует с Джуди. Может быть, мы оба покажем им, что нам есть чем заняться, пока дожидаемся своей очереди.

И он втолкнул Тиа в круг, а сам занял позицию напротив нее. Все мужчины стояли во внешнем круге, а женщины — во внутреннем. Музыканты заиграли, и Тиа с Джонни взялись за руки, положив свободные руки на бедра.

При первых па танца партнеры должны были, стоя на одной ноге, скрестить свободную ногу с ногой партнера, а потом перенести на нее вес тела; потом — снова на другую ногу, и все это под музыку, похлопывая себя руками по бедрам.

— А я и не знал, что ты умеешь танцевать, — сказал Джонни.

Тиа молча выкинула в сторону Джонни свободную ногу, как того требовал танец. Она старалась ударить его, но промахнулась. Или он оказался проворнее.

Тиа ничего ему не ответила, снова переступила на свободную ногу, выпустила его руку и два раза хлопнула в ладоши. Тут Джонни, схватив ее за руку, дважды повернул вокруг себя, и они снова оказались в начальной позиции, держа свободные руки на бедрах. И все началось снова.

Тиа сразу же почувствовала себя лучше. Это из-за танца. С ней так было всегда: стоило немного потанцевать, как плохое настроение улетучивалось. К тому же мексиканский танец был просто прелесть. Когда они дошли до того места, когда партнеры обнимались и хлопали в ладоши друг у друга за спиной, Джонни поцеловал ее в шею.

— Прекрати сейчас же, Джонни Браго!

Но в ее голосе, по-видимому, не было уверенности, потому что он в ответ только рассмеялся, схватил за талию и приподнял над землей, ставя для следующей позиции. Тепло его нежных и сильных рук будоражило Тиа, заставляя сердце биться чаще. Джонни танцевал с истинным наслаждением.

Неожиданно музыка закончилась — все вокруг начали хлопать и требовать продолжения. Но музыканты решили немного отдохнуть и промочить горло, и в танцах наступила небольшая пауза. Тиа увидела, что Джуди и Морган потихоньку выскользнули из толпы. Она краем глаза посмотрела на Джонни, желая узнать, как он на это отреагирует. Но он не сводил с нее глаз, и до Джуди ему не было никакого дела. Тиа впервые в жизни почувствовала себя взрослой женщиной, привлекающей внимание мужчины.

— Твоя подружка собирается сбежать, — сказала она.

— Я тебе уже говорил, что она больше не моя подружка.

— Но ведь только сегодня ты из-за нее подрался.

— Значит, ты из-за этого так злишься?

— Конечно, нет, — ответила она поспешно, должно быть, слишком поспешно, судя по выражению, появившемуся у него в глазах. Тиа решительно направилась к заднему крыльцу дома. Джонни пошел за ней.

— Если это единственная причина твоей злости, то тебе незачем точить на меня зуб. Я дрался не из-за Джуди. Просто Морган Тодд при всех оскорбил ее.

— И как же он ее оскорбил? — Тиа остановилась, подняла руку и сорвала с ближайшего дерева длинный тонкий лист. Должно быть, это было персиковое дерево, но в темноте она не могла определить точно.

Она погладила лист пальцами, а потом, почти бессознательно, разорвала его. Джонни почувствовал, что это было в какой-то мере предупреждение для него. Он хотел приблизиться к ней и унести отсюда, но, разумеется, не мог этого сделать на глазах у почти пятидесяти человек. Это подорвало бы ее репутацию. Он пытался вспомнить, о чем она его спросила.

— Точнее, Морган сначала оскорбил меня, и я врезал ему. Потом он оскорбил еще и Джуди, и я врезал ему еще раз. Затем он попытался дать мне сдачи… — его голос затих.

— И как долго вы уже деретесь из-за Джуди? — То, что она задала этот вопрос мягким вкрадчивым голосом, ничуть не обмануло Джонни. Молодой человек отлично понимал, что, будь у нее в руках ружье, он бы уже лежал бездыханный.

— Мы деремся из-за Джуди с тех пор, как Морган увидел ее в первый раз. Он возил виски по всему штату и продавал его в салуны, магазины, просто индейцам. До недавнего времени он нигде долго не задерживался. Томбстоун появился совсем недавно, холмы начали разрабатывать чуть больше года назад. И Тодд купил на свои грязные деньги одну из шахт. Так что теперь он богат, а я, как прежде, беден.

Тиа не могла объяснить, почему ее бесило то, что Джонни не скрывал, а, казалось, гордился драками с Морганом из-за Джуди. Она опустила руку в карман платья и достала браслет, который Джонни подарил ей.

— Вот, Джонни, может быть, это поможет тебе произвести впечатление на Джуди.

Она сунула браслет ему в руку, потом резко повернулась и почти бегом бросилась к дому.

Танец закончился, и все вокруг зашумели, требуя другую мелодию. Уставшая и смеющаяся Джуди прижалась к Моргану Тодду.

— Браво! — прокричал он. — Это было просто великолепно! Я и не думал, что в тебе есть дикая чертовщинка… — Он крепко обнял ее, чувствуя, как в нем разгорается желание. — Хотя нет, вру… Я всегда знал, что у тебя дикий нрав.

— А я думала, что тебе больше нравятся блондинки. — Она не противилась его объятиям, чувствуя, как все его тело пылает страстью, как эта страсть передается ей, разжигая ее плоть. Многозначительно улыбнувшись, Джуди тряхнула головой, и ее густые каштановые волосы упали ей на лицо. С того момента, как она увидела Джонни, страстно целующего Тиа, ею овладело бешенство. Но сейчас, почувствовав, что Морган хочет ее, Джуди успокоилась и даже развеселилась. А он ее действительно хотел, тут она не могла ошибиться. Желание Моргана было столь очевидным, что он даже не пытался его скрывать. И от этого Джуди чувствовала себя легко и свободно, она была молодой, красивой и желанной — она всегда ощущала себя так с мужчинами. А Джонни может катиться ко всем чертям! Он ей не нужен, и пусть изменяет с этой негодяйкой Тиа Марлоу!

Морган хоть и бабник и, скорее всего, на ней не женится, но он, по крайней мере, никогда ее не обманывал. Да, у него масса женщин, но он не интересуется, чем занимается она, когда его нет рядом. Морган такой же независимый, как Грант, только намного красивее. И еще он мужчина, мужчина с головы до пят… Морган умел сделать так, что любая женщина чувствовала себя рядом с ним настоящей королевой.

Немного грубовато взяв ее за талию, Морган повел Джуди в сад.

— Показывай дорогу, — прошептал он, и она почувствовала на щеке его горячее дыхание.

— Мне?! Показывать дорогу? Но нас же могут выследить враги, — пошутила она.

— Если ты этого не сделаешь, — прошептал он, еще ближе наклоняясь к ее уху, — все твои друзья и враги просто умрут от зависти, наблюдая, как я занимаюсь с тобой любовью прямо здесь. — Он изо всей силы стиснул ее талию. Джуди едва касалась ногами земли, он все горячее прижимал ее… Девушка рассмеялась.

— Бедный малыш! Ты говоришь так, как будто…

Но они уже были в саду, под деревьями. Морган прислонился к дереву и прижал ее к себе. Его губы, судорожно впились в ее рот, оборвав последнюю фразу Джуди. Ей казалось, что она парит над землей, поддаваясь его страсти, послушная ей, и вместе с тем сознавая свою власть над ним. Он ее хотел, она нужна ему, и от этих мыслей Джуди стало весело и легко на душе…

Морган целовал ее со всем пылом, на который был способен. Джуди ощущала, что его мужская сила захватывает ее. Не оставляя ее женскому началу никаких шансов для отступления, Тодд вновь попросил, чтобы Джуди показала, куда идти, и на этот раз она не стала противиться и задавать вопросы.

Джуди молча повела его в домик для игр… Луна была великолепна: крыша домика блестела в ее свете, но внутри было сумрачно и таинственно. Джуди все еще колебалась. Но Морган прижимал ее так страстно, его губы не отрывались от нее ни на секунду. Джуди тихо застонала.

Его сильные руки, лаская, заставили ее опуститься на колени. Джуди чувствовала, что он не может больше сдерживаться, и повиновалась ему. Расстегнув платье, он начал ласкать ее грудь, его движения становились все резче, в конце концов она закричала. Джуди уже привыкла к такому обращению, Морган всегда делал ей больно, но сам он, казалось, этого не замечал. И ей нравилась его грубость, она считала ее проявлением настоящей страсти.

Мужчина поставил девушку на колени, заставив облокотиться на руки, потом задрал юбку…

Джуди ждала, дрожа от нетерпения. Наконец он вошел в нее, и она заплакала, как ребенок, который потерялся, которому страшно, но он наслаждается своей беспомощностью, отсутствием взрослых, которые могли бы взять его за руку и вывести из этой блаженной темноты, из этого сладостного кошмара. С реальностью ее связывало только ощущение крупинок песка, врезающихся в ладони и колени… Она с наслаждением погружалась в прохладный песок, он был колючим, совсем не таким, как сердце мужчины, возвышающегося над ней…

— О Господи! — простонал Морган, вонзаясь в нее изо всей силы. Он замер, его дыхание начало замедляться… Джуди почти потеряла сознание от наслаждения.

— Джуди, любимая… — Он развернул ее и положил на кровать, накрытую матрасом. Она была удивлена, когда он, вместо того чтобы обрушиться на нее всем своим весом, осторожно расположился рядом, облокотившись на руку. Он погладил ей щеку, а потом начал с нежностью целовать лицо, шею, прижимая ее все сильнее…

Джуди, удивленная таким наплывом чувств, облегченно вздохнула.

— Джуди, малышка…

Морган начал медленно раздевать ее, потом, когда она оказалась перед ним обнаженной, страстно и нежно начал целовать ее маленькие красивые груди, пока соски не сделались твердыми. Джуди ощутила, как в ней поднимается волна страсти. Она уже привыкла, что Морган быстро удовлетворяется, но на этот раз он не спешил — гладил ее грудь, талию, бедра, осыпал их поцелуями, спускаясь все ниже, ниже… Вот его язык ласкает живот, а потом скользит еще ниже… Тело Джуди напряглось, она попыталась вскочить.

— Нет! Не делай этого!

— Лежи спокойно, — шепотом приказал он.

— Нет! — чувствуя, что задыхается, Джуди стала извиваться, пытаясь освободиться. Ей было хорошо, как никогда в жизни, он словно срывал с нее ненужное покрывало. Но она не могла позволить, чтобы это произошло. Ей стало страшно.

Стараясь помешать ему, она напрягла бедра и попыталась соединить колени.

— Нет, нет, не сейчас…

Но Морган, казалось, даже не обратил внимания на ее протесты. Он опустился еще ниже и нежно прикоснулся губами к ее женскому естеству.

— Нет! — закричала она.

— Тихо! — Морган приподнял черноволосую голову и снова начал целовать ее грудь, шею, губы… Его страсть вызывала в Джуди дрожь, но вместе с тем ей становилось страшно… Вот его губы снова вернулись к груди, они ласкали ее до тех пор, пока она не застонала от удовольствия, потом опять устремились к животу, подбираясь к тому месту…

— Нет… Прощу тебя…

— Да… — прошептал он, затаив дыхание. — Я хочу, чтобы ты почувствовала, как это здорово… Хочу тебя попробовать… И еще я хочу посмотреть, как тебе это понравится…

Он схватил ее за запястья так, что она не могла даже пошевелиться, потом опустил голову и начал ласкать языком то место, которое всегда так привлекало его…

— Нет! Джонни! Нет! Пожалуйста!..

Морган замер и поднял голову. Почувствовав, что он отпустил ее, Джуди села.

— Сука!

Джуди поняла, что он взбешен, но была совершенно сбита с толку и пришла в себя лишь тогда, когда его рука просвистела в воздухе и со всей силы ударила ее по щеке.

— О-о-о-й!

— Ты — маленькая шлюха! Ты назвала меня Джонни!

Джуди инстинктивно кинулась прочь от него, закрывая голову, боясь, что он снова ударит ее, но Морган встал, глядя на нее сверху вниз, его лицо пылало от гнева. Было очевидно, что он не собирается ее больше бить. Джуди с облегчением вздохнула и попыталась превратить все в шутку.

— Эй! Называй меня Сейди. Или Джулиана. Называй меня как хочешь.

— Ты еще смеешь потешаться надо мной. Ведь я… — Морган изо всех сил сжал челюсти, у него с языка чуть не сорвалось: «люблю тебя!»

Напуганный собственными мыслями, он повернулся и выскочил из домика. Эта маленькая шлюха чуть было не увлекла его. Он усмехнулся — что-то зловещее появилось в его лице. К черту Джуди! Никто не сможет обвести Моргана Тодда вокруг пальца. Тем более она! Она назвала его «Джонни»! Его!!!

Дрожащей рукой он провел по волосам. Морган все еще не мог поверить в то, что произошло. Как все-таки здорово, что он раскусил ее. Ведь он уже был готов сделать ей предложение. Вот было бы смеху! Морган Тодд женился на маленькой шлюхе!

Полный ненависти и отвращения, он бегом припустился к дому, остановившись только один раз, чтобы отряхнуть брюки.

Капитан Рутледж оказался довольно скучным собеседником. Андреа стоило больших усилий сидеть спокойно. Услышав звуки музыки, доносившиеся с задней стороны дома, она выглянула в окно, завидуя Моргану, Джуди, Джонни и Тиа. Джонни убежал от них уже после первого стакана, а Тиа, Морган и Джуди вообще отказались от выпивки.

Рутледж говорил много и ни о чем. Если бы с ними не было Стива, у них вообще не оказалось бы тем для беседы. Но он сидел рядом, и Андреа с удовольствием наблюдала за ним, не забывая улыбаться по ходу разговора. Она рассеянно слушала, пока Рутледж не коснулся предмета, который ее интересовал.

— Тодд проговорился мне, что вы вдвоем собираетесь вывезти серебро. Но это же большой риск, вам не кажется?

Стив непроизвольно рассердился. Он всегда недолюбливал Рутледжа. Но сейчас человек, сидевший напротив него, выглядел вполне дружелюбно.

— Рассел Слоан на прошлой неделе сам перевез серебро, и у него не было никаких проблем, — холодно проговорил Стив, мысленно напоминая себе, что он — хозяин, а Рутледж — его гость.

— Но я все равно не вижу в этом никакого смысла. Вы, гражданские, никогда ничего не делаете правильно, как того требует военная наука, — изрек Рутледж, откидываясь в кресле.

— Но мы и не просим разрешения на это у военных, капитан, — пробормотал Стив. Рутледж подмигнул Андреа и улыбнулся.

— Смелый парень, ваш брат. Типичный представитель своего поколения. Они считают себя непобедимыми и делают все, что им заблагорассудится, даже не пытаясь прислушаться к совету умудренного опытом старика. Да, чуть не забыл, Стив. Тебе просила передать привет одна дама — Сара Джейн Мелроуз, здесь она известна под фамилией Стагнер. Думаю, ты ее помнишь. Такая симпатичная блондинка. Их семья приехала сюда из Скандинавии. Ты должен помнить этих Стагнеров. Они уже давным-давно живут на ранчо к югу от Сент-Дэвида. Ее родители умерли. Оба. А муж Сары Джейн погиб меньше года назад в схватке с одним из индейцев из племени чатто. В прошлом месяце, приезжая к нам в форт, ты явно произвел на нее впечатление. Она просила передать, что ждет тебя в гости.

Лицо Стива оставалось совершенно бесстрастным.

— Благодарю вас, капитан. Передайте миссис Мелроуз, что я крайне польщен ее приглашением и тем, что она меня не забыла.

— Ваш брат — истинный покоритель женских сердец, мисс Баркарт. Сара Джейн — самая очаровательная вдова во всей Аризоне. Теперь, когда она осталась одна, все неженатые мужчины, которых я знаю, так и вьются вокруг нее. Я и сам стою в этой очереди, но сейчас я встречаюсь с миссис Мердок.

Стив пробормотал свои поздравления и несколько комплиментов в адрес миссис Мердок. Андреа с трудом тоже выдавила из себя какую-то любезность. Это было препятствие, о котором она раньше не думала. Андреа почти физически ощутила, как в голове Стива родилась мысль убежать от нее и попробовать выплеснуть свою энергию с другой. Она нервно заерзала на стуле, охваченная волной жгучей ревности, но благоразумие заставило ее не подать виду, что этот разговор неприятен ей.

Стив расправил плечи и посмотрел на Андреа. Девушка увидела в его глазах отчаяние. Он проговорил, обращаясь к Рутледжу:

— Передайте миссис Мелроуз, что я навещу ее, как только у меня будет свободное время.

Андреа опустила глаза.

— Непременно передам, — с улыбкой сказал капитан, даже не подозревая о том, что происходит между Стивом и Андреа. Андреа чувствовала себя обманутой, а Стив разозлился. — Как только у меня будет возможность с ней встретиться. Она сейчас в Томбстоуне — поехала туда на несколько дней проведать своего дядюшку. Да, кстати! Думаю, ты увидишь ее раньше меня, если вы с Морганом завтра отправитесь в свою экспедицию.

— Мы собираемся тронуться в путь с рассветом, если, конечно, нам не помешают индейцы.

— Об этом можете не беспокоиться. Сейчас, когда майор Харт, капитан Роджерс и я изрядно потрудились в этих краях, индейцы долго не будут никого беспокоить. Вам, конечно, может попасться по дороге парочка одиночек, но ни у одного вооруженного отряда индейцев нет никаких шансов, когда за дело берется майор Харт.

— Вот и отлично, — тихо произнес Стив, многозначительно глядя на Андреа.

— Я не напугал тебя? Ты не передумал?

— Напротив, капитан. То, что вы мне сейчас сообщили, убедило меня в безопасности нашего предприятия.

Глава двадцать пятая

Отраженный от подоконника лунный свет падал в комнату и освещал ее, как днем. Андреа уже пожалела, что не осталась со Стивом, но теперь было слишком поздно. Музыканты играли почти до полуночи. Стиву пришлось выйти и попросить их разойтись.

В доме стояла полная тишина, должно быть, все уже спали.

Андреа взяла со стула пеньюар, накинула его поверх ночной рубашки и свесила ноги с кровати.

В гостиной было почти темно.

Она остановилась на пороге. Стив, наверное, уже спит. Он, скорее всего, передумал. Но тут, услышав легкое шуршание одежды, Андреа поняла, что в комнате кто-то есть.

— Стив?

— Я здесь.

Сердце у нее забилось быстрее. Где угодно она узнала бы этот низкий, хрипловатый голос.

— Можно я побуду с тобой?

— Да… — Ей показалось или в его голосе действительно послышалось сожаление? Андреа подошла к нему, но выражение его лица, напряженное и странно отрешенное, остановило ее. Он передумал.

— Я помешала тебе?

«Ты всегда мне мешаешь», — подумал Стив, но вслух сказал:

— Нет.

— Я не могла уснуть.

— Потому что сегодня жарко.

— Стив… — Что случилось с ее голосом? Почему он дрожит, когда она произносит его имя? — Как ты думаешь, мне можно немного прогуляться?

— Я пойду с тобой, — сказал он, поднимаясь. — Одной на улице небезопасно. Еще не все ковбои спят, половина из них работают здесь меньше полугода. Некоторых разыскивала полиция, когда они появились на ранчо. Да и… — Он подошел и встал рядом с ней. — Всегда можно наткнуться на одинокого индейца.

«Он передумал, — мучительно размышляла Андреа, — он говорит со мной так, как будто мы ни о чем не договаривались».

На дворе было хорошо. Небо было усыпано крупными звездами. Луна, почти полная, ярко освещала территорию ранчо, верхушки деревьев казались в ее свете серебряными. Андреа направилась к колодцу, расположенному с северной стороны дома возле летнего сарайчика. Стив неотступно следовал за ней. Он вел себя, как настоящий брат: не смотрел на нее и не пытался взять за руку.

— Ты скучаешь по Олбани?

Андреа остановилась возле колодца и прислонилась к нему. Она с удовольствием вдохнула запах воды и прислушалась к голосам сверчков, которые устроили в саду настоящий концерт.

— Я скучаю по маме. Никогда об этом не задумывалась, но месяца два назад я вдруг поняла, как сильно люблю ее.

— А какая у тебя мама?

— Она слишком красива для мамы. Я как-то украдкой наблюдала за ней в городе. И ты знаешь, я очень удивилась — ее лицо не было озабоченным или сосредоточенным, как у всех матерей. Я потом целую неделю приставала к ней, стараясь сделать так, чтобы она не выглядела молодой, убеждала ее, что ей очень идет пучок и черные платья… Однажды я даже заставила маму посмотреть на себя в зеркало и показала ей все ее морщины. Я пыталась внушить ей, что она уже старая. Но мои ухищрения на нее не подействовали.

— А она знала, как ты относишься к тому, что она такая моложавая и независимая?

— Знала, но всегда говорила, что подобные мысли принесут мне несчастье. И только благодаря ей я не вышла замуж за человека, который превратил бы мою жизнь в кошмар. По ее мнению, самый опрометчивый поступок, который может совершить женщина, — это выйти замуж за какого-нибудь негодяя. Надо сказать, мой отец мало чем отличался от такого негодяя.

— Твой отец?

— Ну, отчим…

— А он какой?

— О, он прямо-таки лихой удалец, к тому же очень красивый.

— А он… Мексиканец? — немного смущенно спросил Стив.

— Испанец. Из старинного испанского рода.

— Тебе неприятно говорить о своих родителях?

— А что, заметно?

Стив кивнул. Андреа была чертовски привлекательна. Все в ней манило его, но самыми выразительными были ее глаза — он никогда в жизни не встречал таких прекрасных глаз. Стоило ему посмотреть в них, и ее душа открывалась перед ним, как книга. Он даже представить себе не мог, когда назначал ей свидание, что сможет просто разговаривать…

— Джуди говорила, что ты — горный инженер.

— Да, это самая подходящая для меня профессия. Коров я просто терпеть не могу. Вот Джонни — другое дело, ему бы родиться сыном моего отца. Он всем здесь заправляет. Я же чувствую себя на ранчо, как глухой пес в темной пещере.

— Похоже, тебе тут не нравится.

— Так оно и есть. Заболев, мой отец силой притащил меня сюда и заставил работать как фермера. Он вообще ничего не смыслил в технике. Если ты не выращиваешь ничего, что потом можно съесть, то ты для него — подозрительный тип. Он считал: если Богу угодно, чтобы у тебя было серебро, то ты появишься на свет с кошельком на шее.

— Зачем же он тогда купил шахту?

— Черт возьми, понятия не имею. Я просто посоветовал ему, и он послушался меня. Я так и не узнал почему. Может быть, отец думал, что это в какой-то мере поможет мне встать на ноги. Он был странный человек. Очень строгий. Моя мать умерла, когда мне было четыре года. Отец женился второй раз, но жена убежала от него, когда мне исполнилось семнадцать.

У Стива и Джуди матери и отцы были разными, Андреа знала об этом. Между ними вообще не было никакого родства, но Стив вел себя очень благородно по отношению к Джуди.

— Для восьмилетней Джуди это оказалось большим ударом. Конечно, ей хотелось к маме.

— Как ужасно! А потом человек, которого она всю жизнь считала своим отцом, отказался от нее. Наверное, он был очень злопамятным…

— Ты стесняешься в выражениях, в отличие от меня. В тот вечер, когда Фанетт прочитал завещание отца, Джуди пыталась покончить с собой. Она, правда, так и не смогла этого сделать, но я тогда понял, как сильно ее задела воля отца.

— Я не знала… — Андреа отвернулась. — Но что же это за человек, который мог так безжалостно рубить надежды молодой девушки?

— Хочешь услышать правду?

— Если можно.

Стив тяжело вздохнул.

— Один раз отец участвовал в каких-то соревнованиях и занял второе место, за которое полагался приз — пианино, хорошее пианино. Я еще тогда подумал, как было бы здорово, если бы у Джуди было пианино. Она с детства любила перебирать клавиши, когда они попадались ей под руку. Ну так вот, друзья отца начали заводить его, говорить, что он не заслужил второе место, что с его талантом он должен был занять только первое. Он послушался их и отказался от приза, да еще ужасно гордился своим поступком. А Джуди так и осталась без пианино.

— А ты любил своего отца?

— Да, — задумчиво ответил он. — Я, наверное, не настоящий Баркарт, потому что они никогда никого не любили. Когда доктор Поттер сообщил мне, что отец умирает, мне показалось, что у меня из-под ног вышибли какую-то прочную основу. Я сам был так удивлен своими чувствами, что даже не решился признаться в них отцу.

Голос Стива звучал печально. Машинально Андреа протянула руку и положила ему на грудь, желая успокоить его. И так же машинально Стив схватил ее и уже не смог выпустить. Андреа притягивала его, подобно магниту, заставляла рушить все заслоны и преграды, которыми он пытался отгородиться от ее чар. Стив с удивлением подумал о том, как бы его отец отнесся к тому, что он испытывает физическое влечение к своей сестре.

— Стив… пожалуйста…

— Не надо, — хрипло прошептал он, крепко сжимая ее запястье. Пальцы у него побелели, но он не мог остановиться. — Сегодня днем я сказал тебе неправду. Я бы не смог сдержаться…

— Я не сестра тебе, не настоящая…

— Тише! Не делай мне еще больнее, мне и так плохо, — проговорил он, выпуская ее запястье. — Пошли в дом.

— Позволь мне остаться. И останься вместе со мной.

— Я врал тебе, черт возьми! Мне не надо было выходить с тобой. Ты не можешь здесь больше оставаться. Возвращайся в Олбани. Возьми деньги, которые я тебе предложил.

— А если я этого не сделаю?

— Тогда я переберусь на шахту. А ты живи на ранчо.

— И будешь набиваться в женихи к Саре Джейн?

— А ты видишь другой выход?

Прежде чем она успела ответить, Стив решительно взял ее за руку и повел к дому. У задней двери на его лицо упала широкая полоса лунного света, и Андреа заметила, что на нем застыло непривычно жесткое выражение.

— Стив, я не…

— Джуди иногда дразнит меня, говоря, что мы когда-нибудь с ней поженимся. Я всегда думал, что она просто шутит. Как можно испытывать подобные чувства к брату? Уж к ней-то я ничего подобного не испытываю… — Он открыл дверь и почти втолкнул Андреа в дом. — Иди спать. Мы уедем очень рано, но тебе не стоит провожать нас.