Измена. Жизнь после развода (СИ)

Глава 4. О Боги, да ты сейчас задохнёшься. Выдохни, Трюггвир!

— Хана! — возмутилась ведьма.

Иданна тут же оглянулась в полной уверенности, что все посетители ресторана уже навострили уши в сторону их беседы, но, не обнаружив никаких тому доказательств, вернула вновь своё внимание к Хане.

— Не будь ханжой Иданна. Не в обиду сказано, но твой Ульфи не производит впечатление мужчины, который может связать тебя, привязать к изголовью и оттра…

— Хана!

О Боги, ну теперь-то уж точно — кто-то наверняка услышал их! Но и в этот раз к их беседе не было приковано ни унции постороннего любопытства.

— Оттрахать до потери сознания, — нарочно громко закончила Хана, без сомнений разглядев тень — да что там тень, настоящий шквал смущения в чертах лица Иданны. — И тот факт, что ты меня перебиваешь и не даёшь договорить, никак не остановит меня. И ты не смотри на меня так, Мэрит.

— Я никак на тебя не смотрю, — ответила она и чуть приподняла плечи, как делала всегда, стоило только коснуться темы её семьи. — Но не обсуждай при мне моего брата. Особенно в подобном контексте.

— Иданна разводится, и, если честно, на повестке дня у меня только один пункт — обсуждать Ульфи и по косточкам перебирать все его недостатки и узнать причину их столь неожиданно резкого развода и …

— У Луны день рождения. Это должно значиться первым пунктом в твоём списке, — вновь перебила её Мэрит.

— Браун ещё нет. Она всегда опаздывает на свои дни рождения. — Хана скривила губы на правую сторону. — Поэтому, — она откинулась на спинку стула и, барабаня пальцами по столу, уставилась на Иданну. И этот взгляд… он чертовски хорошо был знаком ей. Трюггвир знала, что последует за этим коротким молчанием; уже ощущала, как слова, которые вот-вот сорвутся с губ Ханы, скользнут по коже и окунут её в очередное море смущения и возможно капельку боли. — Расскажи нам всё, Иданна Хэльвард, которая снова Слава всем Богам станет Трюггвир. Я жажду подробностей, и даже самых грязных. — Ухмылка, которая расцвела на губах Ханы, обычно всегда не предвещала ничего хорошего. — Особенно самых грязных. Так, какая причина послужила вашему столь неожиданному решению развестись, у вас же все было хорошо? Не ужели ты ему изменила Иданна? Или это недоразумение тебе?

— Нет, — отрезала эмоционально ведьма , уже предвкушая разговор на повышенных тонах, но Хана также умела удивлять: она лишь вздёрнула бровь и, покрутив в руке бокал, на дне которого плескались остатки вина, продолжила молчать. Ни единого едкого комментария, ни единого недовольного вздоха.

Она просто моргнула.

— Ладно. — Ладно? — Спишу всё на вашу чёртову зажатость. Раз вы такие нераскрепощённые, я начну первой. И, — она подняла палец, угрожающе глядя на Мэрит , открывшую рот, чтобы возразить, — не смей меня перебивать. Просто слушай и вдохновляйся. Думаю, тебе и твоему мужу это пойдёт на пользу.

— О,Боги, Хана! — взвыла Иданна, краснея пуще прежнего. Её щёки точно скоро лопнут.

— Сложно поверить, но я люблю быть послушной в постели. Меня привлекает мужская сила, — Эртон игриво ухмыльнулась. — Можно сказать, это мой фетиш. Следом идут, конечно же, верёвки. Нет ничего более возбуждающего, чем быть обездвиженной, находясь в ожидании долгой прелюдии и бешеного секса. О Боги, да ты сейчас задохнёшься. Выдохни, Трюггвир. — Хана по-матерински погладила кисть Иданны. — Так, о чём я говорила? — Она закусила нижнюю губу и окинула взглядом присутствующих за столом.

— О верёвках, — помогла ей Мэрит, и Иданна Трюггвир могла бы поклясться Богом, что градус заинтересованности её рыжей подруги явно повысился.

Кто-то точно распахнул сегодня ворота в ад, потому что другого объяснения тому, что жар внутри Иданны становился невыносимым, просто не существовало.

— Спасибо, Мэрит. — Хана подняла бокал и, немного обернувшись, жестом заказала ещё у скучающего официанта. Вернувшись в исходное положение, ведьма задержала взгляд на Дафне. Хвала Богу и всем святым, что Иданна осталась незамеченной. — Верёвки и всё тому подобное — это замечательный способ продемонстрировать свою слабую сторону, но всё равно оказаться в выигрыше. Мужчины с ума сходят от ощущения собственной власти над женским телом и потом готовы бросить к ногам своей партнёрши весь мир.

Официант, поставивший на стол четыре бокала вина, на удивление сохранил стойкое выражение лица и тут же ретировался.

— Создание иллюзии подчинения — один из вариантов получения желаемого? — поинтересовалась Мэрит у Ханы, отчего Иданна едва не прыснула в свой бокал, который своевременно оказался у неё в руке. В вине, которое стекало по стенкам горла в середине дня, было что-то особенное. Иначе пережить этот разговор и не сгореть от неловкости казалось невероятным.

— Ты быстро учишься, Мэри. Власть опьяняет, а мужчин и подавно.

— Как тебя опьянило вино, по всей видимости, — буркнула себе под нос Дафна, закатив глаза.

— Уместный комментарий, как и всегда. Неужели за этим столом только Мэри и может поддержать эту беседу? Это мой ночной кошмар. Без обид.

Мэрит приподняла уголок губ. Её это забавило? Веселило? Наполняло любопытством? Она не испытывала дикого, сжирающего внутренности смущения, которое вот-вот поглотит, пережуёт и не оставит ни кусочка от её ближайшей подруги? И крадущийся по шее, берущий начало от плеч румянец не затронет её щёки, хотя уже напитал краснотой лицо сгорающей от стыда Иданны?

Вот это ночной кошмар.

— Не имею привычки обижаться на подобные замечания. — Мэрит подняла бокал и потянулась к центру стола, призывая чокнуться с ней, и только лишь Хана, ухватившись за ножку своего фужера, поддержала её. И в тот момент, когда звук столкнувшихся друг с другом стеклянных стенок повис в пространстве над столом, колокольчик звякнул вновь и ветер, подхвативший белокурые волосы, прорвался внутрь ресторана.

Луна отряхнула плечи от снега и мигом нашла взглядом своих гостей, а Мэри по-прежнему держала бокал рядом с бокалом Ханой.

— За постоянство.

— И пристрастия к этому же постоянству, — дополнила Эртон и сделала очередной глоток.