Измена (не) моя любовь (СИ)

Глава 2

Я в ловушке? Холодок пробежал по спине: что всё это значит⁈

— Адвоката, конечно, пригласи, Олечка, но сначала посчитай, хватит ли у тебя деньжат на серьёзного, — голос Марины изменился, из вкрадчивого стал ледяным, с металлическими нотками: — А вообще не парься. Все твои магазины — мои. Ну, и я тоже вступила в должность директора с сегодняшнего дня. Ты сама подписала все документы.

— Я?

— А кто. Ты же дура, Оля. Документы подписывала не глядя. Не читала. Прямо так и скажем — бизнесвумэн от Бога.

— Я доверяла тебе, Марина!

— Ну, я же говорю, что ты ду — ра. «Мамба» произнесла слово раздельно, вбивая его гвоздями мне в сердце.

Я растерянно переводила глаза с одного на другого. Искала защиты у мужа, лучше бы я этого не делала. Он смотрел на меня победителем. Мы прожили три года, у нас не было детей, мы планировали их позже. Муж давно охладел ко мне, я искала причину в себе. Первые два года ходила по всяким тренингам, добивалась идеального цвета лица, одевалась куколкой. Ко всему, у меня был успешный бизнес. Ну, не у меня, у нас с мужем.

Нет, не так. Я отдала правление торговой империей отца Сергею год назад, сама ухаживала за отцом, особенно последний год, старалась продлить дни любимого человека. И вот.

— Почему сегодня? — очередной мой бестолковый вопрос всплыл на поверхность.

— Почему нет? Поминки к поминкам. — Муж цинично гоготнул: — Наконец мой долгоживущий тесть отправился куда подальше. Как там говорят, сегодня, надеюсь, он обрёл окончательный покой. Теперь я полноправный король, смена декораций в моём дворце началась!

Я постепенно приходила в себя. Мой муж возомнил себя Шекспиром и живописал трагедийные страсти:

— Оля, ты сыграла свою роль, молодец, можешь скушать конфетку. И проваливать. Я заблокировал всё, что смог. Есть имущество, которое мы будем делить…

— Здесь всё моё. В смысле папино! — злые слёзы рвались у меня из глаз, голос захлёбывался в рыданиях.

— Вот прям правда, мимо которой не попрёшь. Конечно, папино. Я же потому и женился на тебе, зная, что тесть безнадёжно болен, а наследница глупая кукушка.

— Сейчас не время говорить об этом, у нас поминки, но я не понимаю, Сергей. Ты раздавил меня изменой, предательством. Ты пришёл ни с чем. Ты что, прогоняешь меня из собственного дома? Дом мой, имущество моё.

— Было. Было твоё. Правильно Мариночка сказала, ты по собственной глупости всё потеряла. Ну, ладно. Давай прощаться. Ты нищенка, на развод я подам сам, завтра тебя чтоб тут не было. Давайте выпьем за это.

Я сидела сцепив зубы и рассматривала бархатную скатерть на столе. Чёрно-бордовая, жутко минорная, как раз выбранная для поминок… Немыслимо больно сжималось горло, ощущение, что колючая проволока рвала его изнутри, раздирала, заусенцами тянула лоскуты по живому.

Кошмар какой, я слабела от голоса мужа. Почему я не сошла с ума? Как можно за одну секунду переставить вагон чувств с рельсов любви на рельсы предательства.

Я перехватила взгляд Сергея. Не отрываясь смотрели с мужем друг на друга. Меня душила обида, он был совершенно спокоен, мне даже кажется, расслаблен.

Отвернулась и поняла, что больше у меня нет сил повернуться и посмотреть на предателей ещё раз. В сознание настырно лезло ощущение, что я третья лишняя, теперь я никто.

Неужели я сдамся? Я⁈ Да никогда.

«Мамба» сидела рядом с Сергеем, сочилась ядом,

— Так, моя ты тупенькая милашка Олечка, тебе одной ночки на сборы хватит? Ну, там вещички свои собрать?

— Не смей разговаривать со мной, тварь.

— Это почему? Ты разве не знаешь закон джунглей? Слабейшего добивают на месте.

Сергей махнул официанту, нам налили вино. Я смотрела как тёмно-красная лава огнём заполняет мой бокал, казалось, там плещется, пламенеет вся моя ярость. Вы пробовали затушить свою боль от укуса соперницей? У меня не получилось. Я чуть не схлестнулась с ней в рукопашную.

Я резко встала, стул со скрежетом проехал ножками по полу. Схватила бокал, плеснула кроваво-красное вино в лицо Сергею. Со всей силы махнула фужером об стол, от него остался осколок розочкой на длинной ножке. Я повернулась к Мамбе, нацелилась на неё вытянутой рукой, она распахнула глаза, в ужасе вскочила, попятилась.

— Ты что, Оля, — Маринка заломила руки, я обошла стол, шла на неё. Подруга (сука, бывшая подруга!) отступала, официанты замерли, муж сидел умершим изваянием. Его рубашка от самого горла красным рубищем пропиталась вином, застыла коростой на груди. Как жаль, что он не помер от страха в ту самую минуту.

У всех наступил ступор, а меня разрывало вдохновением как на митинге:

— Твари, да вы попутали берега? То есть, пока я лечила отца, вы планировали как меня обокрасть? Обещаю, я через год буду сидеть за этим столом, укрытым этой же мрачной скатертью, и вы оба будете валяться у меня в ногах, выпрашивая крохи.

Я швырнула осколок в Мамбу, схватила поднос с фруктами, со всей дури залепила им в зеркало. Грохот, звон битого стекла, слетевшее с зеркало чёрное покрывало, визг Маринки…. Отличный заключительный фейерверк на аттракционе предательства.

Спокойно пошла к двери:

— Я не прощаюсь.