Измена под Новый год (СИ)

Глава 3. До Нового года девять часов

Николь

На кухне царит полный хаос. Воздух напитан всевозможными запахами, а до слуха доносятся голоса любимых героев из советских кинофильмов.

Люблю новогоднюю суету. Пожалуй, это единственный день, когда такая спешка и волнение в радость.

Ну, правда. Ожидание Нового года самое ценное воспоминание за весь декабрь.

Этот год не стал исключением. Мне по-прежнему волнительно, в груди разливается привычное тепло, в носу уверенный запах мандаринов и хвои.

Но в эту самую минуту я одна.

В общем-то как и всю свою замужнюю жизнь.

Одна крошу овощи на любимый салат Тиграна, одна проверяю на соль маринад, одна достаю из шкафа праздничную скатерть и столовую посуду.

Тигран никогда не любил этот праздник. Но так или иначе, его присутствие ложилось на мое представление о том, что Новый год, в первую очередь, семейный праздник. А у нас какая-никакая, но семья…

Видимо всё когда-то заканчивается.

— Саввуш, поможешь маме? — обращаюсь к сыну. Он припал к окну и высматривает машину отца. Окна запотели от частого дыхания, и Савва рисует незамысловатые рисунки на стекле.

Сын нехотя отстраняется от своего занятия и подходит ко мне. Грусть в его глазах, да еще и в такой день, падает на плечи как тяжелое шерстяное пальто.

В этот момент злость на Тиграна набирает обороты.

Неужели так сложно отложить свои дела хоть на один день, на какие-то двадцать четыре часа? Ради нас? Ради сына?

— Что это? — нахмурившись, вертит в руках фигурки Савва.

— Это игрушки из бумаги, Савв. Представляешь, следующий год — год деревянного Дракона. И чтобы задобрить его, нужно бережно положить вот такие самодельные фигурки из бумаги на праздничный стол. Правда здорово?

Одна фигурка выпадает из рук и сын случайно на неё наступает, сердце пронзает длинная, острая игра.

Плохой знак? Господи, только не это…

— Ерунда, какая-то…

Так и не подняв раздавленную игрушку, Савва несет оставшиеся и расставляет их в хаотичном порядке на стол. Или, точнее будет сказать, разбрасывает.

С верой в чудо в этом году у нас серьезные проблемы. Как и с самим чудом, впрочем.

Поднимаю испорченный бумажный цветок из золотистой бумаги и сама кладу его на стол.

Наверху в спальне уже отглажена рубашка и брюки Тиграна, в ванной повешено чистое полотенце, зубная щетка предусмотрительно заменена на новую. Я сделала все, чтобы по приезде муж чувствовал себя уютно. Чтобы ему никогда-никогда не хотелось уезжать от нас.

Но время движется с неумолимой скоростью, а от мужа ни звонка.

Где он? Во сколько приедет? Он все еще с ней?..

— Мама! Мам, папа! Он приехал, — слышу детский громкий голос.

Внутри все съеживается от эмоций, улыбаться начинаю. Сердце тарахтит как трактор.

Подбегаю к окну и…

— Где папа? — перевожу взгляд на своего сына, который вмиг теряет настроение. На лице кислое выражение, будто съел лимонную конфету.

— Нигде. Показалось. Машина папина… — кивает в сторону ворот, где только-только и вправду заехал черный внедорожник.

— Это Иннокентий, — стараюсь придать голосу какую-то радость, словно водитель — настоящий Дед Мороз.

Кеша обходит машину, открывает багажник и со странным выражением лица достает оттуда то, что я никак не ожидала увидеть.

Особенно в канун Нового года.

Под грудью просыпается спящий вулкан. Он начинает плеваться огненными каплями. К горлу подкатывают различные слова, о существовании которых я и не догадывалась.

Спешу скорее открыть дверь.

Может, что-то напутали?

— Николь Андреевна, это как бы… Вам…

Иннокентий смущен не меньше, чем я. Чувствую, как гневный румянец проступает на щеках.

— Что это?

— Венок.

— Я вижу. Он… мне? От кого, позволь узнать?

— Ну, как от кого… Тигран Рустамович просил привезти его Вам.

Натуженно улыбаюсь, устраивать сцену перед водителем мне в край как не хочется. Забирая “новогоднее чудо”, украшенное белыми гвоздиками — тяжелыми, надо сказать, — ставлю венок у стены.

— Тигран Рустамович больше ничего не просил передать? Может верёвку или мыло? — в первый раз в жизни хамлю водителю.

Да я вообще не помню когда в последний раз кому-то грубила. Всё пытаюсь сгладить углы и как-то… по-хорошему. Может пора заканчивать? А то вот результат — прямо передо мной — траурной лентой обмотан.

Бедный Кеша приосунулся, взгляд шустро бегает от меня к похоронному венку и обратно.

Отрицательно качает головой и скудно попрощавшись выходит.

Я, наконец-то, могу издать протяжный стон, потому что такого еще в нашей жизни не было. Забыть про мой день рождения это еще полбеды, я готова закрыть на это глаза. До этого же получалось…

Но сейчас это перешло все мнимые границы.

Как я сыну все объясню?

Мысли в голове жгут и продавливают черепную коробку. Еще никогда я не была так зла, как в эту самую минуту.

— Как это понимать, Тигран? — спрашиваю, как только муж соизволил взять трубку. — Только попробуй сейчас меня скинуть!

Не сейчас, не сегодня. Мое терпение выкипело!

— Что именно? — устало отвечает муж.

— Оригинальная подача цветов, надо признать, — вытаскиваю ни в чем не повинную гвоздику и сминаю ее в руке.

Стало ли мне легче? Самую малость.

— Ты опять недовольна? — его тон повышается, как и уровень моей злости.

— Что ты? Всегда мечтала о белых гвоздиках в обрамлении зеленых еловых веток. Так по-новогоднему, — язвлю сквозь зубы.

Он просто чудовище! Маньяк траурный!

— Мечты сбываются, если в них верить, Ника. Не твои слова?

Уфф, под ребрами трещит и рвется. Руки трясутся. Такое состояние мне не свойственно. Я же тихий, мирный человек.

Была.

До тех пор пока собственный муж мне похоронный венок не отправил. Спасибо хоть на ленте надписи нет.

Да я сказки детские пишу, а тут… Как пелена на глаза опустилась. Или, наоборот, поднялась.

— Не помню, чтобы я мечтала о… таком, — добавляю.

Пинаю этот злосчастный венок, что тот заваливается набок и, падая на пол, цепляет ткань моего шелкового платья.

— И когда вернешься домой, я лично передарю тебе этот… букет.

И лично тебя прикончу, — заканчиваю про себя.

Тишина в трубке наступает резко. Как обрыв линии.

Плохо, очень плохо.

— Я не прилечу сегодня, — слышится тихий голос. — Я…

Не знаю, как телефон еще не выпал из рук, потому что сама я хочу сделать именно это — упасть.

— Да ты… ты… — хватаю жадно воздух.

— Успокойся, — произносит он уже без малейшего чувства вины в голосе. — У меня здесь…

— Хватит, — взвизгиваю…

Не верю! Не хочу в это верить!

— Если ты сейчас, сию же минуту не вернёшься домой, то катись ко всем чертям, Мансуров! — кричу мужу в трубку, всхлипывая. — Оставайся с ней…

— Ты забываешься, — голос Тиграна звучит бездушно. — Если кто-то и покатится к чертям, так это ты, Мансурова!

Звонок неожиданно сбрасывается.

На плите закипают овощи на «Оливье», из «Алисы» доносится весёлая «Джингл бэлз», а на экране телевизора Наденька утешает пьяного Женю…

— Ма-ма, — теребит Савва подол моего шелкового платья. — А папа скоро приедет?.. Он обещал новогоднее чудо!..

Склоняюсь и крепко обнимаю сына.

— Папа не приедет, — проговариваю, чтобы самой наконец-то в это поверить. — Будем чудить сами!

Все еще трясущимися руками скроллю список контактов, часто поглядывая на сына. Грустного и расстроенного. Он уселся на диван и прикрыл руками лицо.

Плачет.

— Светлячок?

Быстрый взгляд на часы.

Восточная часть страны вот-вот вскроет шампанское и встретит Новый год.

А тут я пытаюсь хоть как-то спасти праздник для своего сына.

— Гордей, ты же еще играешь в кино, да?

На том конце чьи-то голоса, смех. Женский… Весёлый и задорный.

— Все верно, светлячок, — отвечает Гордей расслабленно.

— А Деда Мороза сможешь сыграть?

— Не проблема, если для тебя.

— Приедешь? Сейчас?

Его ответа жду как самого настоящего чуда.

Верить! Главное, верить!

— Присылай адрес, Никки! А я пока мешок с подарками поищу.

Тигран

— Тигран Рустамович, мы здесь действительно ни при чём… Сырьё обещали немцы, а сейчас трубки не берут. Ладно хоть деньги ещё не взяли.

— Почему ты думаешь, что мне это интересно, Йося? — склоняюсь над толстопузым и хватаю его за грудки.

Моя злость на максимуме. Два предыдущих часа я провёл в офисе “НефтеГаза”, лебезил перед тремя семидесятилетними стариками и просил не выкручивать мне руки.

— Ты знаешь какой мне штраф светит? — уточняю у своего поставщика.

— Догадываюсь, — признаётся он и тут же грустнеет.

— Я возьму с тебя натурой, старый еврей, если насосов не будет на объекте до окончания праздников.

— Но где я возьму…

— А это не мои проблемы, — проговариваю, отпуская его. Хватаю пальто со спинки стула, на котором кажется успел посидеть весь Советский Союз, до и после распада.

Чёрт.

Кира заметив мой взгляд, тут же тычет в меня предусмотрительно взятой пачкой влажных салфеток.

— Спасибо, — киваю девушке и тщательно протираю руки.

Даже легче как-то становится.

Чистота — не только залог физического здоровья, но и психологического.

— Тимур Рустамович, поставленные вами сроки — это слишком самонадеянно, — начинает оправдываться этот урод.

— А я такой и есть, — киваю ему, натягивая кожаную перчатку и хватая ручку на двери. — Самонадеянный. И очень опасный, когда злюсь. Имей в виду. Если ты думаешь, я со столицы тебя не достану — хер на руль. Я тебя уничтожу.

Направляю рогатку из указательного и среднего пальцев себе в глаза, а потом показываю ему.

— Я за тобой наблюдаю, Йося. Захочешь сбежать от страны — не вздумай. Везде найду.

Заполненный адреналином организм, просит разрядки, и я нетерпеливо поглядываю на часы. Совсем скоро наш рейс.

Дома ждёт Савка и… моя Липучка.

Преисполненный выполненным долгом, двигаюсь в сторону выхода, слыша ровный стук каблучков сзади.

— Жёстко ты с ним, — замечает Кира с улыбкой. — Покурим в тамбуре? Никак не могу привыкнуть, что здесь так холодно.

С интересом наблюдаю, как она достаёт из пачки тонкую сигарету.

— Что думаешь? — спрашиваю её озадаченно.

Кира делает серьёзное лицо.

— Полагаю, следующий год — високосный, Тигран. Надо успевать всё закончить в этом году, иначе будет паршиво. Примета такая.

Внимательно изучаю раскосые глаза и высокие скулы, прямой нос, перевожу взгляд на сочные алые губы, в которых сигарета смотрится довольно эротично. Хотя женское табакокурение я не приемлю. Да и мужское тоже.

— Издеваешься? — спрашиваю, не сводя глаз с этой картины.

Кира вздрагивает и запрокинув голову, томно смеётся.

— Не злись, Мансуров. И не ругайся. Ничего “Нефтегаз” тебе не сделает, им насосы нужны, а не штрафы твои.

— Окей, — отвечаю, отводя наконец-то взгляд. — Сколько можно курить, Кира?

— Ну всё-всё, Серый Волк. Мне даже нравится, когда ты злишься.

Закатываю раздраженно глаза.

— Поехали в аэропорт, — нетерпеливо тяну её за локоть к выходу, где нас должен ожидать водитель комфортабельной Волги.

На улице будто морозилку забыли закрыть. Снег скрипит под ногами, а пар изо рта тут же оседает на воротнике белым инеем. Дует так, что насквозь пробирает.

— В гостиницу? — спрашивает водитель, когда мы усаживаемся на заднее сидение.

— В аэропорт, — киваю и отворачиваюсь к окну в желании хоть ненадолго прикрыть глаза.

— В какой аэропорт? — усмехается мужик. — Его закрыли до утра, вы прогноз видели? Ветер. Ещё и снегопад обещают.

— Что значит закрыли? — смотрю на Киру ошеломленно, та равнодушно пожимает плечами, словно ей всё равно.

Твою. Мать. Я ведь Савке обещал.

— А соседние города? — спрашиваю у него, щёлкая пальцами.

— Какой дурак поедет на трассу в такую погоду?

— Су-ка, — цежу гневно и прикрываю лицо ладонями.

Так-так-так.

Ладно.

Надо собраться с мыслями. Но те, как на зло, выдуваются из головы жестким северным ветром.

Это всего лишь Новый год. Такая же ночь, как и следующая, и вчерашняя. Ничего особенного. Поговорю с Саввой, его мать ему качественно мозги волшебством пропесочила, пора изгонять этот волшебный бред. Шесть лет всё-таки.

— Так куда? — спрашивает Кира, закусывая губу.

— В гостиницу, разве есть ещё варианты? — пожимаю плечами.

Первым делом на ресепшене узнаём, что у них в наличии два свободных стандарта. Отказываюсь заранее от смежных номеров, чтобы не вышло недоразумения. Подхватив рабочий ноутбук, прощаюсь с Кирой и иду на третий этаж.

У себя в номере принимаю душ. А затем в белом махровом халате устраиваюсь в кресле.

Надо позвонить своим.

Потираю устало виски, предвидя Липучкино нытьё. Перевожу взгляд на экран и неосознанно улыбаюсь.

Всегда легка на помине. Только подумал, уже набрякивает.

Беру трубку и сразу оказываюсь под обстрелом из вопросов и язвительных комментариев.

Ни черта не понимаю.

То купи цветы, то уже не надо. У неё месячные, что ли? Не-е… Отбрасываю эту мысль. Рано ещё.

Окончательно разлаявшись с благоверной, вышвыриваю со злости телефон на пол и молчаливо пытаюсь прийти в себя.

Какая, блин, сказочная муха её укусила? У неё что там, гномы устроили забастовку, как мои рабочие на объекте в прошлом году? Ника поэтому ведёт себя как дикарка?

Надо сказать, заводит такой расклад не хило, до боли в яйцах и противной рези в глазах.

Так и вырубаюсь в кресле, вспоминая взбешенный голос Ники, а когда раздаётся ровный стук в дверь, просыпаюсь. Поднявшись, затягиваю потуже пояс на халате и иду открывать.

В коридоре с ноги на ногу переминается Кира.

Мельком осматриваю облегающее бордовое платье и транслирую мигающие вопросительные знаки во взгляде.

— Я подумала… а не пригласить ли мне своего руководителя на праздничный ужин? — пропевает Кира, склоняя голову набок и поигрывая пальчиком с прядью светлых волос возле виска.