Измена. Терапия любви

Глава 38

Маргарита

— Что случилось? — Спросил Константин.

Сердце замерло в ожидании ответа. Что ещё могло произойти? Неужели мой отец успел что-то предпринять против этой клиники и профессора Троицкого?

Ведь ему же ничего не стоит снова сломать чью-то жизнь, уничтожить чей-то бизнес и всё в угоду себе и своим амбициям.

— К нам в тяжёлом состоянии везут беременную женщину. — Заговорил Троицкий.

— А почему к нам? А не в роддом? — задал вопрос Варламов.

— Её везут к нам по скорой, потому что она попросила об этом. — Ответил Виктор Яковлевич. — Дело в том, что это та самая пациентка, у которой ребёнок с пороком сердца.

— Что?! Но ей рожать только через два месяца! — на эмоциях произнёс Константин.

— Она попала в аварию. Её муж в тяжёлом состоянии, он весь удар взял на себя, что бы спасти жену и ребёнка. Так что сама она, можно сказать, не пострадала. Но у неё начались преждевременные роды.

— И что нельзя ничего сделать? Остановить их, положить её на донашивание? — волновался Варламов.

— Нет, их очень долго из машины доставали. Поэтому теперь только роды. — Так же очень взволнованным тоном ответил Троицкий. — И как ты понимаешь, профессор Игнатьев не успеет приехать.

— Я-то это понимаю, но что теперь делать? — Константин потёр лицо руками.

— Я ему позвонил, будем пытаться спасать ребёнка сами. — Развёл руками Троицкий.

— Но это безумие! У нас нет соответствующей квалификации, у нас в центре никто никогда не проводил подобных операций! — возразил Костя.

— Я два раза работала с профессором Игнатьевым. — Вступила в разговор я, правда пока ещё не совсем понимала, о чём сейчас шла речь. — Вы можете рассказать, что происходит?

— У нас есть беременная пациентка. Она ждёт ребёнка с тяжёлым пороком сердца. — Начал рассказывать Виктор Яковлевич. — Я не знаю, что за шарлотан её наблюдал, но на ранних сроках беременности порок не обнаружили. Да и она категорически отказывалась прерывать беременность. Мы наблюдали её с того самого момента, как она встала на учёт в нашу гинекологию. В принципе у её ребёнка был шанс, если операцию провести сразу после рождения. Мы связались с профессором Игнатьевым, пересмотрели кучу материала, мы готовились к родам через два месяца, назначили дату родов. И вот сейчас она попала в аварию.

— Можно мне ознакомиться и историей болезни? — спросила я, понимая, что у нас очень мало времени.

— Рита, ты уверена? — спросил Варламов. — Случай очень серьёзный.

— Да, я уверена. — Решительно ответила я. — В любом случае у нас нет выбора. Мы должны спасти и мать и ребёнка.

— Тогда будем готовить операционную, я соберу бригаду врачей. — Ответил Троицкий и вышел из кабинета.

— Рита, ты уверена? — переспросил меня Варламов. — Это очень рискованно. Тем белее после того, что у тебя произошло недавно.

— Мне не привыкать! — ответила я. — Давай готовиться к операции. У нас мало времени.

Потом к нам доставили пострадавшую женщину, у которой уже полным ходом шла родовая деятельность. Поэтому мы успели подготовиться к операции в самый последний момент.

Из истории болезни я поняла, что случай не просто сложный, а очень тяжёлый. И лишь малый процент таких детей выживают после рождения. Тут важно действовать слаженно, и на счёту не то что каждая минута, а каждая секунда, даже доля секунды. Одно промедление и случится не поправимое.

Усугубляло так же и то, что роды были естественные, а не путём кесарева сечения. Да и ребёнок ко всему этому недоношенный.

Но у малыша был этот шанс, и мы должны, нет, обязаны его использовать.

Самостоятельно я таких операций не проводила, хотя ассистировала два раза профессору Игнатьеву. Правда там случаи были куда проще, да и операции были заранее спланированы.

Поэтому сейчас мне нужно было включить все свои ресурсы, использовать все свои знания и опыт, чтобы дать шанс этому маленькому человечку на жизнь в этом мире.

Профессор Троицкий был прав, когда сказал, что в его клинике работают лучшие. Такого слаженного коллектива я не видела нигде. Сейчас работали акушеры-гинекологи, неонатологи, хирурги, дежурили реаниматологи и мы, кардиологи.

И всё было настолько слаженно, словно часовой механизм. Поэтому малыш был просто обязан выжить в данной ситуации…

Я не знаю, сколько прошло времени, но мы смогли это сделать. Мы спасли жизнь этому маленькому крошечному человечку весом всего два килограмма. И пусть он сейчас находился в реанимации под наблюдением неонатологов, но он жил, он дышал, а его сердечко отмеряло удары его первых минут жизни вне утробы матери.

Пока я была на операции, я отключила чувства, но когда всё закончилось, я ушла к себе в кабинет и разрыдалась.

А в моей памяти до сих пор стояло выражение лица матери малыша и его мольбы спасти её ребёнка.

Я закрыла дверь, опустилась на пол и заплакала. Мне сейчас было это просто необходимо, чтобы выпустить из себя все, что произошло сегодня.

Именно в таком состоянии меня и застал Варламов.

Увидев, что я сижу на полу, он подскочил ко мне и, подняв, обнял, крепко прижав к себе.

— Ну, ты чего? — спустя какое-то время спросил он, взяв моё мокрое от слёз лицо в свои сильные ладони. — Мы его спасли! Ты его спасла! Слышишь? Ты его спасла! — успокаивал меня Костя. — Ты настоящий профессионал, ты врач от Бога, и я очень рад, что ты теперь в нашей команде. Рита, то, что девочка жива, только твоя заслуга! — успокаивал меня он.