Измена. Я тебя (не) прощу (СИ)

Глава 45. Больница

— Олег, скажи своим архаровцами, чтобы сына отпустили. — Отец Артура подходит ко мне вплотную, он хочет схватить меня или дать по роже, но держится. — Он ничего не сделал, а тут ему уголовное дело шьют. Олег, будь мужиком, я со своей стороны обещаю, что с твоего пути уйдем, перестанем кислород перекрывать. Артур сказал, что денег надо, через тебя передать? — Глеб Михайлович смотрит волком. Ему жалко сына, он готов сейчас прогнуться, со мной нормально разговаривать. Со мной! Почему никому нет дело до Лины?

— А вы что скажете? — Поворачиваюсь к Белецкому, к отцу Лины. — Артур едва не отправил Лину на тот свет, а если бы мы не успели?

— Не преувеличивайте, молодой человек. — Отец Лины становится, как по стойке смирно. Спина прямая, взгляд из-под бровей. — Что я могу сказать. Жалко, что дочь в больнице. Оправдываю ли я Артура — нет, но решать вопрос об их семейной жизни — они должны сами. Я ни при чем. И никогда не думал, что у моей дочери может быть еще какой-то хахаль.

У меня аж дыхание сперло. Отец не думает о жизни дочери, в его голове какие-то слухи, ничем не подкрепленные. Какой я хахаль, меня даже другом тяжело назвать, так шапочный знакомый, который случайно попал в водоворот событий.

— Олег, на какой счет деньги перевести? — Чернышов снова хватает меня за руку.

— Понятия не имею, — внутри тревожно, неужели такую паскуду могут выпустить. Нужно позвонить Ивану, может, он как-то прояснит ситуацию.

— Я сейчас приду, — говорю бабе Насте почти на ухо, чтобы она держала оборону. Какой-то сюрреализм. Два незнакомых человека охраняют третьего от его же родственников.

Иду в холл, беру в автомате пойло, которое кто-то называет кофе. Отвратительный!

— Иван, это Олег. Тут какая-то лажа происходит. Артур позвонил отцу, сказал, что за приличную сумму его могут отпустить. Ничего об этой ситуации не знаешь? — звоню Ивану, может, он сможет немного прояснить ситуации или по своим каналам пробить, что происходит.

— У нас тут спектакль одного актера был. Пусть отец сам привезет деньги в отдел, — говорит спокойно, кажется, даже что-то жует.

— Ты в своем уме, мы столько всего сделали, чтобы все просрать. — не замечаю, как повышаю голос, на меня смотрят другие посетители больницы. Сжимаю бумажный стаканчик, горячий кофе льется на руку.

— Олег, обороты сбавь. Все нормально. Артур уже на две статьи наговорил. А привезенные в отдел деньги, не что иное, как взятка должностному лицу при исполнении. А это еще несколько лет, ну и зим в тюрьме. Я, конечно, понимаю, что образ полицейского в нашей стране очень спорный, но и нормальных людей у нас много.

— Твою ж мать, — эмоции выходят. — Сам придумал, или кто подсказал? Это гениально.

— и Сизый полетел по лагерям… — Иван напевает. — Артура уже заластали, он в камере. Показания Лины нужны, твои, мои, ну бабы Насти. Думаю, лет пять-шесть сможем добиться. Защита нужна Линке, а родственники скорее всего денег не дадут. Ладно, что-то придумаю. Сейчас чай допью и к вам. Олег, ну я так, на всякий случай уточнить…

Замолкает, мнется, откашливается. Интересно, что за вопрос у Ванька.

— Линка она теперь твоя девушка?

— Я, конечно, понимаю, что после всего случившегося, я просто обязан на ней жениться. Но нет. Она не моя девушка, я ее знаю пару дней. Просто так получилось, что в тяжелый момент у нее оказался мой номер телефона, а у меня была свободная минута, чтобы в это все влезть. И про деньги не беспокойся, если есть какие-то нужные люди, привлекай всех. Тут уже дело чести, чтобы Чернышовы, да и Белецкие ответили по полной за искалеченную жизнь девчонки.

— Это хорошо. Мне с тобой тяжело было бы тягаться, — говорит четче, кажется, стал увереннее. Ладно, все потом. Еду.

Вот так дела…

— Олег, ты выяснил, куда деньги перечислять? Или наличкой везти? — Чернышов — старший злится, чуть ли не кричит при виде меня. Наивный, цепляется за любую соломинку. Смотрю на его жену, когда красивая, сильно затюканная тетку.

— Звоните сыну, я ничего не знаю. Никакого отношения к этому не имею.

— Его что за деньги выпустить могут, — баба Настя вскакивает со стула. Только заметил, что она где-то раздобыла табуретку и села, перегородив дверь в Линкину палату. — Это где такое видано? Ванькиных рук дело? Я ему мозги вправлю, на деньги повелся. Никакой совести.

Старушка сплевывает под ноги. Кажется, своим нахрапом она сейчас все испортит.

Белецкий и Чернышов отходят в сторону, кому-то звонят. Их жены стоят рядом со мной, никто из них не выглядит счастливой.

— Мам, — из-за спины подходит Алина. — Я думала, ты со мной была монстром — отвела на аборт. Мне казалось, что Линке больше повезло, даже завидовала ей. А, оказывается, со мной все было куда гуманнее. Наркоз и все готово. А ей вы всю жизнь, как поле плугом вспахали. Как пережить все, что случилось? Вы же монстры! — она срывается на крик. — Я вас и за себя, и за нее ненавижу.

Мы с Севкой уводим ее на стулья.

— Что ж ты за мать такая, — баба Настя подходит к Алине, приживает ее голову к своей добротной груди. — Дети — это же благословение. Посмотри, какие дочери у тебя хорошие. Лина — она же ангел, сколько боли у них внутри. А не чета тебе, видишь, даже при такой матери, они уже людьми стали.

— Бабка, а ты кто? Кто вам дал право рот открывать? Вы мою жизнь проживите, а потом диагнозы ставьте! — Мать Лины шипит, сейчас так и бросится на старушку.

С Севкой идем разнимать почти дерущихся женщин.

— Мы отъедем, — папаши возвращаются. Белецкий с ненавистью смотрит на старшую дочь. — А вы задницы посадили и молча, сидите. Хватит, что сын почти на нарах, а вы тут устраиваете.

— А то, что ваша дочь едва не погибла, вас не волнует? — громко, спрашивает Иван. Откуда он появился непонятно. — И по-хорошему, я могу вас всех привлечь. Поверьте, я точно найду за что.

— Это мы еще посмотрим, кто и за что сядет. — Белецкий подходит к Ваньке вплотную. — Поверь, ты самая маленькая сошка, на тебя легко найдется управа.

Иван демонстративно убирает руки в карман, кивает что-то из разряда “ну-ну”.

Главы двух семейств быстро удаляются. Силы у всех на исходе, рассаживаемся по стульям, ждем каких-то новостей.

— Как она? — у Ивана в голосе и сочувствие, и неподдельный интерес.

— Под капельницей. Пока ничего не известно, да и в этом балагане, что будет понятно. Выпереть официально из больницы нас не могут. Линка там все это слышит.

— Бедная девочка… Даже представить страшно, что она пережила

— Глядя на этот зоопарк, который ее всю жизнь окружал, даже придумать не могу, что там могло твориться. Она сильная, справится.

— Попробую к ней прорваться. Скажу срочно, по ксиве не могут не пропустить.

Иван уходит. А у меня какое-то радостное чувство, как будто теперь я могу быть уверен, что все с Линой будет хорошо.

Буквально через минуту Ванька появляется вместе с врачом, которая ведет.

— Когда я смогу увидеть дочь, — вскакивает мать Линки.

Иван отодвигает ее рукой.

— Как только мы поймем, что вы непричастны к похищению вашей дочери. И ваше нахождение рядом не несет угрозы ее жизни.

Смотрю на Светлану Леонидовну — мать Артура, на ней лица нет. В отличие от матери Лины, она молча сидит в углу, что-то просматривает в телефоне. На глазах слезы.

— Олег, я понимаю, что вы хотите посадить Артура. — Ага, сейчас начнет манипулировать материнским сердцем. — Знаете, я сейчас подумала, что может, это единственный шанс, чтобы он еще куда не влез и не натворил еще больших дел. Может, это единственный шанс, чтобы он остался жив?

Как же больно даются ей эти слова. Мать Лины поворачивается к ней.

— Света, ты рот свой закрой. Если Артура посадят, не дай Бог, мужики наши рассорятся. Мы с тобой как жить будем?

— Может, по-людски начнем? — поднимает уставшие глаза на родственницу. — Деньги и власть в Глебе убили человека, уже давно. А сейчас и в сыне нашем. Я дам показания, расскажу, все, что было.

Закрывает лицо руками, хочу ее обнять, но не делаю этого. Это сильный поступок со стороны матери. Пожертвовать свободой ребенкой ради его спасения.

Выходит врач. Ивана еще нет.