Изменница

История эта началась в самом конце девяностых в небольшом городке, где почти все друг с другом знакомы или являются друг другу родственниками.

Ирина и Игорь были обыкновенной супружеской парой, такой же, как тысячи других пар. Ирина работала регистратором в поликлинике, а Игорь — рабочим на стройке. Жили дружно, почти не ссорились, любили и уважали друг друга. Поженились, едва обоим исполнилось по восемнадцать, и первый сын, Слава, родился ровно через девять месяцев после свадьбы. Второй сын, Максим, был на семь лет младше Славы.

Сейчас Славе исполнилось девять лет, а Максиму два. Устроив младшего сына в ясли, Ирина вышла из отпуска по уходу за ребёнком и вернулась к прежней работе.

В один из первых после длительного перерыва рабочих дней Ирины у окошка регистратуры появился среднего роста брюнет, в чертах лица которого было что-то восточное. Его тёмно-карие глаза с усмешкой смотрели на Ирину.

— Новенькая? — голос у незнакомца оказался довольно приятный.

— Что, простите? — Ирина подняла глаза от журнала.

— Ты новенькая? Не видел тебя здесь раньше, а я сюда как на работу хожу с тех пор, как моя мама заболела.

— Нет, не новенькая. Хорошо забытая старенькая, — Ирина вернулась к работе.

— Я бы такую, как ты, точно не забыл.

Ирина более пристально посмотрела на посетителя. Мужчины довольно часто пытались невинно флиртовать или зубоскалить с ней, она привыкла и не обращала внимания. Однако этот господин казался каким-то другим, необычным, и почему-то его повышенное внимание внушало Ирине тревогу.

Явно старше Ирины лет на десять (а Ирине на тот момент было двадцать восемь), тёмные волосы, модная стрижка, первая лёгкая седина на висках, смуглая кожа, широкие плечи и глаза эти почти чёрные… от взгляда которых становится не по себе.

— Ждите, врач придёт в течение дня, — постным голосом сообщила Ирина и с надеждой посмотрела за спину странного посетителя. Как назло, он был у окошка один, вот бывает же! Обычно у окошка регистратуры ожидают своей очереди как минимум три человека, это если «нет никого». А когда есть…

Тут даже некому было сказать: «Следующий!». А брюнет всё стоял, выводя Ирину из равновесия своим пристальным взглядом, не уходил. Так и хотелось сказать ему что-нибудь едкое и грубое, настолько его навязчивый взгляд выводил Ирину из себя. Но она никогда не грубила посетителям и пациентам, всегда вела себя безукоризненно и вежливо.

— Меня зовут Валерий, — сообщил вдруг брюнет, убирая документы в чёрную барсетку.

— Очень приятно. Ожидайте доктора в течение дня.

— Да, я понял, ты уже говорила, — улыбнулся вдруг он. — А тебя зовут Ирина?

— Точно, — кивнула Ирина и поправила табличку с её именем, установленную около окошка. Поправила так, чтобы Валерий увидел обручальное кольцо на её правой руке. — Ирина Юрьевна.

К величайшему облегчению Ирины, в этот момент к окошку подошла пожилая женщина в цветастом платке.

— До свидания, — сухо сказала Ирина Валерию и, переведя взгляд на пожилую женщину, тепло улыбнулась: — Здравствуйте! Что у вас?

— До свидания, Ирина, — Валерий ещё раз стрельнул в неё глазами и пошёл к выходу.

…- А ты смелая, Ирка, — загадочно проговорила напарница Нина, когда они пили чай в перерыве. — Германа ловко так побрила.

— Какого ещё Германа? — непонимающе спросила Ирина, обмакнув в чай сухарь с изюмом.

— Топтался около тебя сегодня битых полчаса, пытался подкатить. Симпатичный брюнет.

— Он же Валерий! Какой ещё Герман?

— Ох, ты ж!.. — всплеснула руками Нина. — Под ним весь город ходит, а наша Ира и не в курсе.

— Так он что же, бандит?

Забыв о сухаре, Ирина во все глаза смотрела на Нину. Сухарь размяк окончательно и начал крошиться в кружку с чаем.

— Как хочешь, так и понимай, Ира! Я не знаю, как это на их языке называется, но Герман точно далеко не последний человек в этой их иерархии. И не нашей, городской, а областной.

— Ты что-то путаешь, Нина! Птица такого полёта не может ходить, как на работу, в муниципальную поликлинику и стоять в очередь у окошка регистратуры.

— Тююуууу, — Нина насмешливо подняла красивые брови. — Ещё как может! Наш пульмонолог — самый лучший в области, да и ортопед на хорошем счету. А у Германа мать старенькая, поздний он у неё, единственный сын, — Нина понизила голос и зашептала, памятуя о медицинской этике и врачебной тайне. — Перелом шейки бедра, да ещё на фоне тяжелейшей астмы. Куда он повезёт мать, если она лежачая больная? В область, к платным? Если свои врачи лучше? Особенно, пульмонолог. Герман и сиделку из персонала больницы нанял.

— Понятно, — пожала плечами Ирина. Ей хотелось сказать что-то вроде: «Богатые тоже плачут», но почему-то очень жаль стало старенькую мать этого «Германа».

На следующий день Ирина работала во вторую смену, и когда вышла из поликлиники, на город опускались светло-серые осенние сумерки. От работы до дома — пятнадцать минут прогулочным шагом, и Ирина никогда не упускала возможности прогуляться.

Как только она вышла за ворота поликлиники, с ней поравнялся чёрный шестисотый Мерседес с тонированными стёклами.

Стекло у водительского сиденья ещё не успело опуститься, а Ирина уже знала, кого сейчас увидит.

— Добрый вечер, Ирина!

— Добрый вечер, Валерий, — Ирина ускорила шаг.

— Разреши тебя подвезти, Ирина?

— Нет, спасибо! Я живу неподалёку, и к тому же, у меня сидячая работа. Мне нужно как можно больше ходить пешком.

— Может, хотя бы остановишься и поговоришь со мной?

— Я спешу, мне некогда вести светские беседы.

— Семеро по лавкам? — машина продолжала медленно сопровождать Ирину, которую начала не на шутку напрягать сложившаяся ситуация.

— Вроде того. Простите, мне нужно в магазин. До свидания!

Ирина резко повернула и вошла в первый попавшийся магазинчик, в котором продавалась, как выяснилось, кожгалантерея, и стояла там, пока «Мерседес» не уехал. Сердце тяжело билось. Не то что бы она боялась, но явно тяготилась внезапным пристальным вниманием «Германа». Что ему надо от неё?! Вот навязался…

Конечно, Ирина была хороша собой: высокая голубоглазая брюнетка с правильными чертами лица и красивой фигурой. Как говорится, всё при ней. Однако она точно не миссис Вселенная, и даже в их маленьком городке пруд пруди таких красоток.

Вечером, окунувшись в домашние заботы, Ирина забыла о сегодняшнем досадном инциденте, но когда вышла с работы на следующий день, Валерий ждал ее, сидя на скамейке около поликлиники. В руках у него был букет из кремовых роз.

Ирина хотела сделать вид, что не заметила Валерия и пройти мимо, но он, поняв её намерения, встал и пошёл ей наперерез.

— Добрый вечер, Ирина!

— Здравствуйте, — сказала Ирина на ходу, но Валерий преградил ей дорогу, и волей-неволей пришлось остановиться.

— Ирина, будь, пожалуйста, более спокойной и покладистой. Что ты шарахаешься от меня, как чёрт от ладана? Я просто хочу проводить тебя до дома и поговорить. Вот, специально пришёл пешком. Не думаешь же ты, что я наброшусь на тебя прямо посреди улицы?

— Мне просто непонятно, о чем мы с вами можем говорить? И зачем? Мы абсолютно не знакомы друг с другом, и общих знакомых у нас нет. Я вижу вас третий раз в жизни, и то потому, что дважды вам зачем-то приспичило встретить меня с работы.

— Да о чём угодно можем говорить, Ирина. Как два взрослых адекватных человека. Тем более, вы, женщины, любите поговорить. Расскажи о том, как прошёл день. Расскажи о семье.

«О семье?! Вот уж дудки!».

— Ну что, пойдём? Или ещё тут постоим? Перед окнами регистратуры? — усмехнулся Валерий.

— Вот чёрт, точно! — пробормотала Ирина и с неприязнью посмотрела на него. Он выглядел безмятежным и вполне довольным жизнью. — До свидания!

Обогнув Валерия, Ирина зашагала по улице, однако настойчивый провожатый догнал её через несколько секунд и пошёл рядом.

— Возьми цветы, Ирина!

— Нет. Не возьму.

— Почему? Не нравятся? Скажи тогда, какие цветы ты любишь? — казалось, Валерий искреннее удивлён, однако ничуть не обижен.

— Валерий, я уверена, что вы совсем не глупый человек и прекрасно знаете о том, что я замужем. И как, по-вашему, я должна заявиться домой с букетом?!

— Ты можешь выбросить их в урну у подъезда. К тому же, окна вашей квартиры выходят на противоположную сторону, так что никто из твоих домашних ничего не увидит.

Ирина резко остановилась и уставилась на Валерия.

— Вы и это знаете?! А ещё что? — голос плохо слушался её, внутри всё похолодело.

— Ирина, возьми цветы, что я, как дурак, иду с букетом?

— Идите как умный, — огрызнулась Ирина, но цветы взяла. Решила, что выбросит их в урну у подъезда, как посоветовал Валерий.

— Вот и умница, — похвалил он и искренне улыбнулся впервые за сегодняшний вечер.

Ирина почему-то совсем не боялась его, хотя много чего узнала от Нины. Младший брат Нины работал водителем в городском Управлении внутренних дел. Ирина, в силу своей простоты, не могла поверить в то, что человек, который так трогательно и внимательно относится к здоровью пожилой матери, может оказаться совсем уж плохим. Она ругала себя дурой и последней идеалисткой, но оставалась при своём убеждении.

— Что тебе наговорили обо мне, Ирина?

— Ничего такого, о чём не знали бы вы сами, Валерий.

— А можно просто Валера?

— Нет. Может, ещё «Герман»? — Ирину несло, но она уже не хотела заботиться о приличиях.

Этот человек её достал. Он выводил её из равновесия, выбивал из колеи.

Валерий усмехнулся, но ничего не ответил. Дерзкая девчонка очень нравилась ему, и чем больше дерзила, тем сильнее нравилась. Конечно, не такая уже и девчонка, но моложе его на одиннадцать лет, это факт. Ему на тот момент было тридцать девять.

— Вижу, что наговорили. Так я и знал. Расскажи мне. Я злой и страшный серый волк? Да?

— Что именно рассказать? Ну если вкратце, то при желании вы легко можете сделать так, что дома я не появлюсь уже сегодня. И не появлюсь вообще. Для вас это как два пальца об асфальт.

— Фу, как некрасиво, Иринка!

«Иринка?! Этот тип совсем обнаглел!».

— За что купила, за то и продаю.

— Наш городишко всё ещё живёт категориями семилетней давности. Я давно ушёл в бизнес. Я коммерсант.

— Скажи́те ещё, честный и законопослушный коммерсант, ага?

— Почти.

— Ну почти, да? «So-so», как говорят англичане. Почти честный — это нечто новое! — рассмеялась Ирина и остановилась. — Всё, мы пришли. Спасибо, что проводили.

— Подожди, Иринка! Я хочу, чтобы мы встретились… Не так, не на ходу. Посидели бы в ресторане, поговорили спокойно. Просто пойми: я всё равно не отстану от тебя, так уж получилось. Прими это как данность. Ты мне очень нравишься, а я привык получать всё, что мне нравится. Конечно, ты можешь играть со мной в эти игры, изображая недотрогу. Отчего бы не поиграть? Я азартен. Но финал закономерен и предопределён.

— Ну да, ну да, Валерий. В вашем коммерсантском деле от скромности не умирают, и вы явно не исключение. Однако с удовольствием вас разочарую. Не выйдет на этот раз никакого закономерного финала. Я замужем, Валерий, и не хожу в ресторан ни с кем, кроме мужа.

— Всё когда-то происходит впервые, Иринка!

— Вот и я о том же, Валерий. Думаю, вы достаточно быстро найдёте объект для приложения своего коммерсантского обаяния и своей наглой напористости.

— Это ты так завуалированно меня послала, Иринка?

— Рада, что с сотого раза вы поняли.

— А я говорил не о себе, а о тебе. Всегда ходила в ресторан с мужем, но настанет день, когда пойдёшь со мной.

— Нет. Это не мой случай.

— Нет?

— Нет. Что теперь сделаете?

— Ну вот, ты опять! Ничего не сделаю. Я знаю, что всё равно получу тебя рано или поздно. Чем труднее ожидание, тем слаще победа. Учти это.

— Вот это вряд ли. Я не поклонница бригадного подряда, а у вас, помимо официальной жены и двух детей, есть ещё несколько неофициальных жён и детей.

— А вот это неправда!

— Что именно?

— Детей у меня только двое, две дочери, и родила их жена.

— То есть, в остальном всё верно? Ну тогда я спокойна, бросаю вас не на произвол судьбы, выбор у вас богатый.

— Я не хочу богатый выбор. Я хочу тебя.

— Ничем не могу помочь! Прощайте!

Ирина быстро пошла к подъезду, почти побежала. Валерий смотрел ей вслед. Хотел увидеть, как она выбросит цветы. Но Ирина не выбросила, у неё не поднялась рука уничтожить такую красоту.

Улыбнувшись, Валерий пошёл обратно. Во дворе поликлиники осталась его машина. А Ирина соврала дома, что букет подарили благодарные пациенты. Тогда, в конце девяностых, дарение медицинским работникам цветов и конфет ещё не считалось предосудительным.

После того, как Валерий проводил Ирину, наступило затишье. В первые несколько дней Ирина ещё выходила из поликлиники, озираясь и опасаясь нового визита «Германа», а потом постепенно успокоилась. Она же не знала, что её новоявленный поклонник просто улетел отдыхать с семьёй, а вовсе не передумал.

* * * * * * *

Спустя две недели спокойствия, какой-то парень принёс Ирине на работу шикарный дорогой букет. От кого — не сказал, записки тоже не было. Хотя Ирине почему-то сразу стало ясно, кто прислал цветы. Она поставила их в вазу; домой, естественно, не забрала.

Через три дня цветы принесли снова. Ещё через три дня опять. Потом к цветам стали прилагаться дорогие конфеты или элитный шоколад. Цветы Ирина оставляла на работе, а конфеты и шоколад отдавала к чаепитиям на общий стол. Она очень злилась, но сам даритель не объявлялся, потому высказать претензии было некому. Не станет же она сама разыскивать Валерия, чтобы предъявить ему!

«Осада» продолжалась до конца декабря, пока в один из дней «посыльный» не принёс вместе с букетом и шоколадом плоскую коробочку из тёмно-синего бархата. В коробочке оказалось колье, и даже равнодушная к цацкам Ирина поняла сразу, на первый взгляд, что колье настоящее, золотое, а камни в нём — драгоценные, сапфиры. Колье было прекрасное, фантастическое. Не удержавшись, Ирина примерила его, пока никто не видел, и поняла, что Герман выбирал подарок специально для неё, к её ярко-голубым глазам.

Потом Ирина решительно сложила колье в коробочку и пошла к Нине. Через час Ирине был известен адрес матери Валерия. Конечно, она не собиралась беспокоить пожилую женщину, но знала, что в квартире постоянно дежурит сиделка. Герман платил сиделке бешеные деньги за то, чтобы та находилась при его матери круглосуточно.

Сиделка, Клавдия Ивановна, когда-то работала медсестрой в поликлинике, но несколько лет назад вышла на пенсию. Она знала Ирину, а также была очень понимающим и совершенно неболтливым человеком. Именно через неё Ирина передала бархатную коробочку, упакованную в обёрточную бумагу. Помимо колье, в коробочке лежала записка.

«Оставьте меня в покое! Вы отравляете мою жизнь, заставляете меня нервничать и бояться. Я люблю свою семью, а из всех мужчин мне нужен только один — мой муж. Прощайте!».

Судя по всему, Ирина была услышана и понята правильно, потому что с тех пор посыльный не появлялся, дарение цветов и подарков прекратилось. Жизнь Ирины вошла в нормальную колею, молодая женщина успокоилась.

* * * * * * *

…Пролетели несколько месяцев. В один из дней в начале мая Ирина взяла отгул, вызвала такси и поехала на кладбище. Она всегда старалась побывать на могиле отца до девятого мая. В День Победы на кладбище собирались почти все горожане, и было не протолкнуться. Ирина очень любила отца, хоть он и ушёл из семьи, оставил мать и женился на другой. Вдова отца вышла замуж повторно и уехала, а мать так и не простила его, потому ухаживать за могилой было больше некому. Отец покоился на «старом» кладбище, неподалёку от старинного храма, под сенью берёз и рябин.

Ирина была в спортивном костюме и куртке, с рюкзаком, небольшими граблями и лопатой с коротким черенком. Она надела косынку и перчатки, начала уборку. Однако что-то беспокоило и отвлекало её, а на душе стало тревожно. Казалось, кто-то наблюдает за ней. Оглядевшись по сторонам, Ирина увидела мужчину, который сидел на скамейке возле довольно свежего холмика в соседней оградке. Сначала она его даже не заметила, а теперь, когда увидела, сразу узнала.

— Здравствуйте, — вежливо сказала Ирина.

— Здравствуй, — кивнул Валерий, продолжая сидеть на скамейке.

Ирина подумала: «Всё правильно, тут не место для светского этикета и расшаркиваний».

Вроде, выглядел он спокойным и говорил как обычно, не было в глазах ни муки, ни отчаяния, но всё же что-то было. Нечто такое, что заставило Ирину снять перчатки, отложить на время уборку, подойти к свежему холмику и сесть рядом с Валерием.

— Мама? — спросила Ирина просто.

— Да, — Валерий кивнул.

— Примите мои соболезнования.

Он опять кивнул. Тягостное молчание длилось несколько минут, Ирина уже собиралась встать и уйти, чтобы не мешать Валерию, как вдруг он заговорил горячо и быстро. Ирина даже не знала, что он может так говорить; обычно он говорил слегка размеренно и насмешливо.

— Ровно месяц назад. Скоро сорок дней. Могла жить ещё, если бы не перелом. Говорил же, дома сиди, всё нужное привезу… Но очень самостоятельная была. Жить с нами ни в какую не согласилась, хотя места в доме полно. Сама себе хозяйка была. И вот… Каждый день сюда прихожу, мне тут как-то легче. Будто мама рядом. Говорят, после сорока дней немного отпустит. Как думаешь?

— Я к папе тоже ходила каждый день до сорока дней, потом стало легче. У нас тут большая оградка: папины родители, папин старший брат, папа. И ещё местечко есть. Тут, на старом кладбище, хорошо, умиротворенно. А кто рядом с вашей мамой похоронен?

— Это её муж и сын.

— Ваши отец и брат? — горло перехватило, и Ирина взялась рукой за шею.

— Нет.

Он больше ничего не сказал, и Ирина посмотрела на фотографию, прикрученную к кресту.

— Герман Нелли Ивановна, — прочитала Ирина вслух. — Так выходит…

Она осеклась, вдруг вспомнив, как оформляла документы Нелли Ивановны в тот день, когда они с Валерием впервые встретились. Так злилась тогда на него, что видимо, память отшибло. Валерий вдруг улыбнулся.

— Да. Герман — это фамилия. Фамилия моей мамы и, соответственно, моя.

— Красивая фамилия.

— Очень. Но при рождении у меня была другая фамилия, и имя другое. Правда, фамилию ту я не помню. Помню только, что меня называли «Алик», а я постоянно дрался с кем-то. Как зверёныш. Я же до шести лет жил в детском доме. Меня в роддоме оставили. А когда исполнилось шесть, меня мама усыновила. У неё за два года до этого погибли муж и сын. Рыбачили, началась гроза, они спрятались под дерево, а в него молния ударила. Парню было шестнадцать. Его звали Валера. Мама, когда немного оправилась, решила меня усыновить. До этого никто меня не выбирал, я же злющий был, кричал, сквернословил. А мама не испугалась ни моих воплей, ни моей явно азиатской наружности. И началась у меня совсем другая жизнь. Точнее, так: в шесть лет началась моя жизнь. Мама сделала меня самым счастливым человеком. А я стал для неё утешением, потому что никогда не расстраивал её, стремился всегда побеждать и быть во всём лучшим: в учёбе, в боксе. Чтобы мама мной гордилась. И она гордилась, по-настоящему, я это всегда чувствовал, знал наверняка. А когда мой час придёт, я тоже буду покоиться здесь, рядом с ней. Я Герман, как и они трое.

— Фантастической женщиной была ваша мама. И такой сильной.

— Да, — Валерий вдруг посмотрел на Ирину так, словно только что её увидел. — Прости, Иринка! Заговорил я тебя.

— Не нужно сейчас говорить «Прости», Валерий! Вы сделали всё правильно, когда выговорились.

— А ты почему одна отца навещаешь? Я-то понятно, уже больше месяца каждый день прихожу, сначала жена и дочери со мной приезжали. Но у них учёба, работа.

— Муж на работе. На стройке у них сейчас сезон начался, горячая пора. А мама не приходит, не хочет, они с папой в разводе были. Я очень любила отца. И он меня любил. Больше, чем мама. Вот я сегодня и приехала, отгул взяла. Не люблю бывать здесь в такие дни, когда почти весь город собирается, стараюсь всё сделать раньше.

— Удивительно, что мы с тобой никогда до сих пор тут не встретились. Хотя я редко здесь бывал.

— Ладно, пойду я дальше работать. Покрасить ещё хочу успеть, — Ирина встала, и Валерий поднялся следом.

— Я помогу тебе. Командуй. Говори, что нужно сделать.

Ирина, которая несколько месяцев назад больше всего на свете мечтала о том, чтобы швырнуть в его физиономию колье и букет, не смогла отказать сейчас, когда он предложил помощь. Просто язык не повернулся. Пока она убирала сухую траву и прикручивала новый венок, Валерий покрасил оградку и столик со скамейкой.

— Ты сейчас куда? — спросил Валерий, когда они вышли из ворот к храму.

— На стоянку такси, — Ирина указала направо.

— Не нужно такси, зачем тратиться? Я на машине, подброшу.

Ирина стояла, молча, и Валерий понял, что она сомневается.

— Не бойся меня, пожалуйста! Просто пойми: я не беру женщин силой, никогда. Вообще никогда.

— Простите, я и не думала такого, зачем вы?.. Думала, удобно или нет.

— Удобно. Пойдём. Ты мне сегодня очень помогла, я поговорил с тобой, и стало намного легче. А теперь я тебе немножко помогу, вот и всё. Взаимопомощь.

— Хорошо, — кивнула Ирина.

Ирина старалась не думать о том, что никогда до сих пор не ездила в такой крутой машине, и не разглядывать всё вокруг. Как только Валерий припарковался у её дома, приготовилась быстро выйти.

— Иринка, подожди. Я уже почти полгода таскаю с собой одну вещь. Жутко неудобно, приходится заряжать время от времени.

— Ружьё что ли? — наивно спросила Ирина, и Валерий расхохотался.

— Как раз в стиле моего гангстерского бытия, да, Иринка? Нет, не ружьё.

Валерий достал из бардачка какую-то небольшую коробку.

— Это всего лишь телефон, Иринка!

— Телефон? — удивилась Ирина, с недоумением глядя на небольшой чёрный «кирпичик», лежащий на ладони Валерия.

Валерий нажал какую-то кнопку, и «окошечко» залилось инопланетным зелёным светом. Конечно, Ирина знала о существовании подобных телефонов, однако в их небольшом, глубоко провинциальном городке сотовая связь до сих пор была доступна лишь единицам.

В течение нескольких минут Валерий объяснял Ирине, как пользоваться телефоном, как его заряжать, рассказывал о технике безопасности.

— Поняла?

Ирина кивнула, и нагретый руками Валерия телефон оказался в её руке.

— Показывай, чему научились. И позвони мне, там вбит номер моего телефона.

Ирина позвонила. Раздался странный писк, и Валерий, достав из кармана такой же телефон, приложил его к уху. Сделал знак Ирине, чтобы она тоже слушала.

— Привет, Иринка, — в ухе Ирины раздавалось словно два голоса.

— Здравствуйте.

— Не «здравствуйте», а «Привет, Валера!», — улыбнулся он.

— Привет….Валера.

— Вот и умница.

Валерий как-то странно смотрел на Ирину. И вообще, вся ситуация была странной. Хороши они были, сидя в одном салоне машины, прижав к ушам телефоны и разговаривая друг с другом.

— Мне пора, — Ирина нажала кнопку, которая светилась красным, и протянула телефон Валерию.

— Это тебе. Возьми его, пожалуйста!

— Нет, — покачала головой Ирина. — Не возьму. Когда смогу сама себе позволить, тогда и куплю. Или муж мне купит.

— Иринка, не упрямься, пожалуйста! Понимаю, что это эгоизм с моей стороны… но мне так будет спокойнее. Я его покупал для тебя, потому и таскал с собой в машине с зимы, всё надеялся на встречу. Прошу, Ирина! Возьми. Тебя это ни к чему не обязывает, даю слово! Ты веришь моему слову?

Ирина кивнула, глядя на Валерия, как на своего личного инквизитора.

— Баланс я буду время от времени пополнять. А ты можешь не показывать никому телефон. Вот, я выключил звук. Никто не услышит звонка, даже если звонок будет. Но я клянусь, я обещаю, что не стану ни звонить, ни отправлять тебе сообщения.

— А зачем тогда вам нужно, чтобы телефон был у меня? — Ирине пришлось прочистить горло.

— Чтобы ты могла мне позвонить в любое время и при необходимости позвать меня на помощь. Ситуации бывают разные, Иринка! Сразу мне звони, если что. Дай Бог, чтобы не пришлось звонить по плохому поводу, конечно! Тогда можешь просто позвонить, чтобы поздравить меня с днём рождения, он у меня через месяц. Но это совсем не обязательно, я праздновать не собираюсь.

— Из-за мамы?

— Да. А ещё сорок лет, вроде как, не принято отмечать.

Ирина кивнула:

— А мне двадцать девять исполнилось в марте.

— Я знаю. Но ты же запретила появляться в твоей жизни, особенно, с подарками.

Ирина посмотрела на телефон, и Валерий хитро улыбнулся, правильно истолковав её взгляд:

— А это не подарок, — развёл он руками. — Это необходимость, которую диктует наша жизнь. Надо идти в ногу со временем, а не топтаться на месте. Возьмёшь? Договорились?

Помолчав, Ирина опять кивнула.

— Вот и умница.

С этого дня во всех сумочках Ирины появились потайные карманы. Коробку от телефона она не взяла, оставила Валерию, а телефон и зарядное устройство успешно прятала. Раз в несколько дней заряжала телефон на работе.

Валерий сдержал слово: ни разу не позвонил и не прислал ни одного сообщения. Вообще, случайно появившись, он вновь пропал из жизни Ирины, за что она была ему очень благодарна.

* * * * * * * *

Минуло несколько месяцев, было начало августа. В один из понедельников на стройке продолжали отмечать профессиональный праздник. Игорь выпил вместе со всеми. Не очень много выпили, но внимание всё равно было уже недостаточно острым, и Игорь оказался в ненужное время в ненужном месте. Сидел, выполняя работу, и в какой-то момент на него рухнул тяжёлый ящик с инструментами. Если бы на голову, всё было бы кончено тут же, но груз упал на верхнюю часть спины, задел шею.

Ирине позвонили на работу. Когда она приехала, Игоря уже увозили на скорой, и он был без сознания. Ирина ещё не доехала до больницы, когда, достав спрятанный телефон, позвонила Валерию. Она понимала, что Игорю нужна будет помощь, которую в их городке достаточно быстро оказать не смогут. А сейчас счёт шёл не то, что на минуты, — он шёл на секунды.

Валерий приехал в больницу через двадцать минут, а через час Игоря отправили по санавиации в областную больницу. Позже врачи часто говорили: именно тот факт, что время не было упущено, сыграл решающую роль в восстановлении.

У Игоря была сочетанная травма, и самым опасным являлся перелом шейного отдела позвоночника. Такой перелом часто ведёт к тому, что пострадавший остаётся полностью обездвиженным. Особенную опасность тая́т в себе так называемые травмы «ныряльщиков».

Трепанация черепа, к счастью, не понадобилась. Сначала Игорь был введён в искусственную кому, но очень быстро полностью пришёл в себя.

Ирине пришлось в полной мере ощутить на себе действие пословицы: «Друзья познаются в беде». Мама забрала к себе мальчиков. Сначала Слава был на каникулах, а потом мама и отчим полностью контролировали процесс обучения. Максим ходил в садик. Он был ещё очень маленьким и особенно скучал по родителям, но держался, как настоящий мужчина.

Родственники Игоря, которых у него было достаточно много, сразу дистанцировались. Ирина и не просила ни у кого материальной поддержки, понимая, что проблем хватает у всех, однако и морально никто не спешил поддержать. Элементарно приехать и подежурить около Игоря, а измотанной Ирине дать хоть немного отдохнуть. Люди часто сторонятся тех, у кого случилась беда, словно боятся «заразиться» этой бедой.

Приезжали друзья Игоря, коллеги и начальство, помогали с покупкой дорогостоящих препаратов, средств по уходу за лежачим больным.

Но самые большие, самые неоценимые помощь и поддержку оказал Валерий. Он видел, в каком состоянии находится Ирина, и полностью взял ситуацию в свои руки. Снял для Ирины квартиру в областном центре, в непосредственной близости от больницы, в которой находился Игорь. Когда Игоря перевели из реанимации, оплатил для него отдельную палату, услуги сиделки. Постоянно контактировал с лечащими врачами, задействуя все возможности, все новинки, способствующие скорейшему восстановлению Игоря.

Ирина несколько раз порывалась завести разговор о том, что непременно возвратит все деньги, которые Валерий потратил, на что неизменно получала ответ: «О деньгах не беспокойся». Конечно, Ирина продолжала беспокоиться о деньгах, она не хотела быть обязанной, однако другого выхода из ситуации пока не видела. Здоровье Игоря было превыше всего; перед желанием поставить мужа на ноги отступали все страхи. Ирина очень устала за первые два месяца, была на грани нервного срыва, но сильное плечо Валерия и его постоянная поддержка не позволяли угаснуть надежде.

Валерий звонил Ирине несколько раз в день и дважды в неделю приезжал в областной центр.

Было девятое октября, минули два месяца с начала ада. В этот день приехал Валерий и ждал в коридоре больницы Ирину, чтобы проводить её до квартиры и проследить за тем, как она поужинает. Он делал так всегда, когда приезжал. После ужина Ирина подробно рассказывала о новостях, и Валерий возвращался в их родной городок.

* * * * * * *

…- Ешь, Иринка, а то одни глаза остались, и те как у панды, такие же круги чёрные!

— Спасибо за комплимент, Валера! Вот умеешь ты сделать женщине приятно.

— Ещё как умею, но тебе это узнать пока не светит. К тому же, ты больше похожа на призрак, чем на женщину!

Они привычно пикировались, сидя за кухонным столом в съёмной квартире. У Валерия был своеобразный юмор, но именно этот юмор приводил Ирину в чувство, ей становилось немного легче. Понимая, что открыто жалеть Ирину нельзя, Валерий интуитивно выбрал правильную линию поведения. Они подкалывали друг друга, посмеивались друг над другом, и Ирина на время выныривала из пучины страха, неуверенности, безумной моральной и физической усталости.

Но сегодня что-то пошло не так. Началось с того, что Ирина вдруг спросила:

— Валера, а почему ты свою маму не отправил вот так в область? Почему она лечилась дома?

— Во-первых, потому что у нас в городе очень хорошие врачи именно по тому профилю, который был нужен маме, — ответил Валерий, став серьёзным. — А во-вторых, пребывание дома продлило жизнь мамы. Настолько пожилых людей нельзя отрывать от места, перевозить. Она бы тосковала по дому, тосковала по мне, и это бы очень сократило её дни.

— Спасибо тебе за всё, Валера! Мы обязательно всё-всё вернём. Вот встанет Игорь на ноги…

— Иринка, я тебе миллион раз говорил: не беспокойся о деньгах. Думай о здоровье мужа. Понимаешь, Иринка, есть то, что за деньги не купишь. Банальные вещи вынужден говорить, но что поделать, если точнее не скажешь?

— Ты такой благородный, да? — вспылила вдруг Ирина. Всё же зависимость её тяготила, к тому же, накопилась безмерная усталость. — Понимающий, добрый, почти святой!

— Что случилось, Иринка? Раздражаешься? Мне кажется, тебе пора отдохнуть. Пойдём, я уложу тебя, потом уберу тут всё и уеду.

Валерий встал и взял Ирину за руку, но она резко выдернула свою ладонь из его руки, вскочила, гневно глядя на Валерия. Он понял, что у неё начинается истерика, которой до сих пор не было ни разу за два месяца. И кажется, он, Валерий, попал под раздачу.

— Всё-то ты знаешь лучше меня, — Ирина почти с ненавистью смотрела на Валерия и говорила всё громче. — Всё за меня решаешь, да? Что ещё решишь? Может, подскажешь, когда мне придёт пора с кем-нибудь переспать для здоровья? А?

— Иринка, прекрати! Не смей. Я не заслужил таких нападок с твоей стороны. Успокойся.

— Сам ты успокойся! — закричала Ирина, и из глаз её брызнули слёзы. — И катись быстрее ко всем своим шлюх@м, вместе взятым! Супермен! Хозяин жизни…

Ирина кричала всё громче, казалось, рассудок её полностью помутился. Внезапно она будто захлебнулась словами, и щеке стало очень горячо. Не больно, а именно горячо.

— Ты что, ударил меня?! — после крика её голос прозвучал неестественно тихо.

— Из истерики выводят именно так, — тяжело дыша, ответил Валерий.

Ирина вдруг испугалась, потому что его глаза в этот момент стали совсем чёрными, пугающими. Она внезапно вспомнила, кто перед ней стоит, и попятилась. Увидев ужас в её глазах, Валерий моментально пришёл в себя и оценил ситуацию. Схватил Ирину и крепко прижал к себе. Так, что она не могла даже пошевелиться, хотя сначала делала попытки вырваться.

— Тихо, тихо, Иринка. Успокойся, — шептал Валерий. — Тебе тяжело, очень тяжело. Я знаю, каково это. Прости меня. Я клянусь, это никогда не повторится. Ты веришь моему слову? Я никогда не обманываю тебя.

— Да, верю, — кивнула Ирина, и плечи её начали вздрагивать.

— А ты обещай, пожалуйста, что никогда больше не станешь меня оскорблять, хорошо, Иринка?

— Да, — Ирина заплакала ещё сильнее, вздрагивая всем телом, голос её прерывался. — Пожалуйста, прости меня, Валера! Я без тебя совсем пропала бы…

Валерий гладил её по плечам и по голове, уговаривал, как маленькую. Когда она немного успокоилась, отпустил, усадил за стол, достал откуда-то бутылку коньяка и стакан, налил почти полстакана и протянул Ирине.

— Пей.

— Я от такого количества совсем окосею, Валера, — Ирина продолжала вздрагивать. Зубы застучали по стеклу стакана.

— Пей, — повторил Валерий, придерживая руку Ирины, не давая поставить стакан.

Потом он сводил её в туалет и уложил спать. Сидел рядом с кроватью, гладил Ирину по голове, как маленькую.

— Знаешь, какой сегодня день, Иринка? — спросил, когда она почти уснула.

— Девятое октября, — сонно сказала Ирина.

— Правильно. Ровно год, как мы с тобой познакомились. Помнишь?

— Помню…. Герман, — улыбнулась Ирина и погрузилась в сон.

Валерий сидел рядом и улыбался.

Он выспался на диване, не решился оставить Ирину одну после истерики. Утром проводил Ирину до больницы и лишь потом уехал домой.

* * * * * * *

Игоря выписали из больницы в начале ноября, но и сам Игорь, и Ирина понимали, что это лишь начало борьбы. Конечно, они были далеко не единственной семьёй, попавшей в подобную жизненную ситуацию, и как-нибудь карабкались бы обратно в нормальную жизнь, срывая ногти и хватаясь зубами.

Однако им по-прежнему помогал Валерий. Игорь и Ирина вернулись в свой город на вертолёте санавиации, а дома у них уже стояла специальная ортопедическая кровать с противопролежневым матрацем, были установлены поручни и пандусы. В углу комнаты, оборудованной для Игоря (бывшей их с Ириной спальни), стояли две дорогие немецкие кресло-коляски, — прогулочная и комнатная.

Вскоре Игорю установили первую группу инвалидности на два года и сто процентов утраты трудоспособности. Зная, что Игорь вместе с коллегами выпивал на рабочем месте, Ирина не рассчитывала на процент утраты, но и здесь вмешался Валерий. Он поговорил по душам с начальством Игоря, ведь «отмечали» всем коллективом. Скандала никому не хотелось. А первоначальные медицинские данные, в которых было зафиксировано наличие в крови Игоря алкоголя, таинственно и бесследно исчезли.

Движение в руках у Игоря восстановилось достаточно быстро, а вот со всем тем, что располагалось ниже пояса, дело обстояло намного хуже. Но шансы были, об этом говорили лучшие врачи, которые осматривали Игоря перед выпиской.

Конечно, Игорь ничего конкретного не знал о Валерии, но догадывался о существовании некоего благодетеля, и естественно, догадывался, с чем (а точнее, с кем) связаны все благодеяния. В мыслях Игоря всё обстояло даже намного хуже для него, чем в реальности. Он был уверен, что Ирине приходится «расплачиваться» за всё, хотя вслух ни о чём таком не говорил и не спрашивал.

Да и как было не догадаться? Откуда лучшие врачи, откуда кровать и оборудование, откуда технические средства? Откуда специально обученная сиделка? Всё появилось словно само собой, причём, до того, как Игорю установили группу инвалидности. У них с Ириной не было и не могло быть средств для приобретения всего этого, его родственники вообще отвернулись от них, а родственники Ирины были обыкновенными, небогатыми людьми. К тому же, если Игорю нужно было куда-то выбраться из дома, появлялись два молчаливых и мрачноватых амбала, которые несли по лестнице коляску туда и обратно. Появлялась в такие моменты и специально оборудованная машина.

Игорь терпеливо молчал о подозрениях и не задавал вопросов своей любимой Иришке. Он и раньше обожал свою жену, а теперь она стала для него иконой, божеством. Он полностью доверился ей, зная, что никому, кроме неё, он в этом мире не нужен. Она была с ним рядом постоянно, она не бросила его. Она всё делала для того, чтобы муж восстановился, встал на ноги. Она, его Иришка, ни разу не пожаловалась на жизнь, не воскликнула: «За что мне это?!». Никогда не раздражалась, не злилась на Игоря. Она была с ним такой же весёлой, доброй, любящей и ласковой, как всегда, как раньше, до травмы. Только похудела и осунулась, но каким-то чудом стала ещё прекраснее. Яркая красота Ирины преобразилась в красоту более женственную и хрупкую.

Да, Игорь был уверен, что Иришка пошла ради него на какую-то сделку, но в сложившейся ситуации был благодарен жене, не собираясь её обвинять. Если она так решила, значит, так нужно. Она теперь глава семьи, придётся это признать. Так и сказал себе Игорь, но внутренне поклялся, что встанет на ноги и вернётся к полноценной жизни. Возможно, он не сможет больше носить Иришку на руках физически, но он поправится, он вновь будет работать, и он сделает для Иришки и для сыновей всё-всё, он вновь станет для своих самых родных людей защитой и опорой. А любимая жена в полной мере почувствует его любовь, почувствует себя настоящей королевой.

А ещё он отдаст все долги неведомому благодетелю. Долги отдаст, а Иришку вновь сделает только своей. Да, Игорь тоже пошёл на сделку, но был ли у него выбор? Его Иришка и его сыновья нуждались в нём. Он должен вернуть себе здоровье и силы, и вновь стать главой семьи, поддержкой, опорой для жены и детей.

Приняв это решение и сжав зубы, Игорь работал, работал и работал над собой. Ниеогда не жаловался, не ныл и не собирался сдаваться.

Так прошли два нелёгких, но очень продуктивных года. В первый год Ирина не работала, Валерий настоял на том, чтобы она уволилась, полностью посвятила себя семье и восстановлению здоровья мужа. Один раз Ирина сопровождала Игоря на курорт, один раз в — местный санаторий и дважды к целителям на Алтай. Кто нашёл целителей, догадаться несложно.

Находясь дома, Игорь тоже постоянно лечился: у невролога, у ортопеда. Рефлексы постепенно возвращались, и через год после травмы Игорь начал вставать на ноги. Тогда всё снова пошло по кругу: курорт, санаторий, целители Алтая, физпроцедуры, иглорефлексотерапия и так далее…

Чуть больше, чем через два года после травмы, Игорь пришёл на комиссию по инвалидности с тростью. Его перевели на вторую группу и немного снизили процент утраты трудоспособности. На комиссии же Игорь узнал о специальных учебных курсах и очень воодушевился идеей получения новой профессии. Руки у него были золотые, к тому же, действовали теперь гораздо лучше, чем ноги. Игорь окончил курсы и устроился в частную деревообрабатывающую мастерскую. Хозяин мастерской получил квоту от государства и организовал для Игоря специальное рабочее место. На работу и с работы Игоря возила Ирина, которая, как только мужу стало легче, прошла обучение и сдала на права. Старенькая машина у них была, когда-то на ней ездил Игорь, а теперь очень лихо управлялась Иришка.

На новом рабочем месте Игорь быстро зарекомендовал себя прекрасным специалистом. Жизнь потихоньку налаживалась. Он ходил медленно и при помощи трости, но он ходил! Восстановились и остальные функции организма, кроме одной. Одной, но очень-очень важной для каждого мужчины. Лечение пока эффекта не давало, но Игорь с Ириной не теряли надежды. Ирина делала всё возможное, чтобы у Игоря не развился комплекс неполноценности на фоне его полового бессилия. Супруги были твёрдо уверены в том, что преодолеют и эту проблему.

Ирина вернулась на работу в поликлинику. Валерий в её жизни превратился в постоянную величину. Порой Ирине казалось, что он один из самых близких и родных ей людей. Да и кто бы думал по-другому в её ситуации?

Возвращаться к разговору о долгах он Ирине категорически запретил. Казалось, единственное, что ему было нужно от неё, — возможность видеться и общаться вполне дружески. Часто он приезжал, когда у Ирины начинался обед, и они шли в одно из кафе, но не в то, куда ходили работники поликлиники, а в более отдалённое и маленькое. Также Валерий часто встречал Ирину с работы, они гуляли по скверу, а потом шли пешком к дому Ирины.

Казалось, эти устоявшиеся дружеские отношения вполне устраивают их обоих. Они не только очень ценили общество друг друга, но и оба уже не представляли жизни друг без друга.

* * * * * * * *

С момента знакомства Ирины и Валерия минуло три с половиной года. Апрель выдался на редкость тёплым и солнечным. В один из дней Ирина работала в первую смену и освободилась довольно рано. Казалось, впервые с тех пор, как с Игорем случилось несчастье, она испытывала такую лёгкость. На душе было радостно и свободно, хотелось петь. К тому же, сегодня она почти полдня будет предоставлена сама себе: за Игорем в мастерскую ехать к восьми часам вечера, Максимка в детском саду до половины седьмого, а Слава уехал на соревнования в другой город и должен вернуться только через два дня.

Ирина буквально выпорхнула из поликлиники и поняла, что распорядиться временем по своему усмотрению не получится. Однако это её ничуть не расстроило, наоборот, обрадовало: на скамейке сидел Валерий, в руках у которого был букет кремовых роз.

Машина Ирины стояла у дома, ведь на работу и с работы проще было добраться пешком, потому сейчас они сели в машину Валерия.

— Куда мы едем, Валера?

— Сначала пообедаем, а потом поедем в квартиру мамы. Хочу показать тебе квартиру после ремонта.

— Неужели решился на ремонт? И ничего не сказал.

— Ты же знаешь, я стараюсь рассказывать только о том, что уже свершилось.

Ирина была рада, что Валерий всё же решился сделать ремонт в квартире, где прошли его детство и юность. Долгое время он почти не ходил туда, ему было тяжело. Ирина предполагала, что квартира предназначается для одной из дочерей Валерия, ведь обе девушки были уже довольно взрослые: старшей исполнилось девятнадцать, а младшей — шестнадцать.

Квартира располагалась в одной из самых старых городских высоток, на третьем этаже. Одна из комнат выходила на солнечную сторону, «смотрела» окном на запад, а вторая комната и кухня — на восток.

— Всё, что дорого как память, упаковал и аккуратно сложил в кладовку. Книги и фотоальбомы увёз к себе домой. Так что тут теперь вполне современно.

Ирина ходила по комнатам, рассматривая всё вокруг. Ремонт был дорогой, конечно, однако, к счастью, никакой вычурности и безвкусицы не наблюдалось. Правда, с чудесами технической мысли был явный перебор, но Ирина не стала комментировать этот факт. Хозяин — барин. Как считает нужным, так и делает.

— Ты поклонник сиреневых и фиолетовых оттенков? Не знала, — Ирина, остановившись у кухонного стола, рассматривала короткие шифоновые шторы. Жалюзи, к счастью, не было. Жалюзи в квартирах всегда создавали "офисную" обстановку, сводили на "нет" домашний уют, во всяком случае, Ирине так казалось.

— Не нравится? — Валерий стоял рядом, сунув руки в карманы джинсов, и улыбался.

— Очень нравится, — когда он улыбался, Ирина всегда улыбалась в ответ, ничего не могла поделать с собой.

— Почему-то я знал, что тебе понравится. Я вижу, что ты не обманываешь, Иринка.

Ирина пристально посмотрела на Валерия и подумала, что на висках у него стало больше седины, но сам он ничуть не постарел. Всё такой же молодой, спортивный и по-мужски привлекательный. Она не знала, что её вдруг сподвигло к этому, но решилась задать давно мучивший её вопрос.

— Валера… Скажи, почему ты всегда всё делаешь для меня? Почему не только не прошёл мимо моей беды, а взвалил на себя решение всех наших семейных проблем?

Валерий задумчиво смотрел в стену, продолжая держать руки в карманах. Ирине вдруг показалось, что в просторной кухне стало очень тихо, и она опасалась, что Валера услышит стук её сердца.

— Мне казалось, это настолько очевидно, Иринка, — он всё же заговорил. Спокойно, легко, как-то буднично. — Я давно люблю тебя, потому не могу не делать. Не могу пройти мимо твоей беды, твоих проблем. Мне очень хочется заботиться о тебе ещё больше и проводить с тобой намного больше времени, но…сама понимаешь. У тебя семья, и у меня семья.

— Ты очень добрый и великодушный человек, Валера! По-настоящему добрый.

— Ты не хочешь верить в то, что я тебя люблю? — он внимательно смотрел на Ирину, но не делал даже попытки приблизиться.

— Почему? Но… — Ирина осеклась, не зная, что ответить.

Её охватили волнение и робость.

— Тогда не пытайся объяснить всё моей мифической добротой. Я не Робин Гуд, Иринка! Не благородный разбойник. Ты же в курсе, с чего я начинал?

— А как так получилось? — этот вопрос Ирину тоже мучил очень давно, но она очень стеснялась касаться данной темы. — Как получилось, что ты стал…тем, кем стал?

— Это прозвучит странно, но за компанию с другом, — Валерий пожал плечами. — Он сейчас очень большой человек в области, продолжает поддерживать меня. А когда-то в юности я его поддержал. Вместе ходили в спортивную школу, занимались боксом, вот и помог ему отбиться от одной компании. Потом работали вместе на одного серьёзного человека. А потом всё закрутилось — завертелось. К счастью, теперь намного спокойнее. Но добрее я от этого не стал. Как был зверёнышем, так и остался. Ты должна понимать, что там, где я поднялся, мягкости и человеколюбия не существует. Каждый за себя. Я ничем не отличаюсь от других. И вообще, не люблю человечество в целом. Не люблю людей, почти никому не доверяю. Сама посуди: за что мне их любить? Лично я что хорошее видел от людей, а? Ты же знаешь о моём происхождении. Если бы не мама… Так что не утешай себя сказками о моей доброте.

— Но ты же сказал, что любишь меня?

— Да. Есть люди, которых я люблю. Их очень мало, — таких людей, потому что любить я могу только по-настоящему. Но ради этих людей я готов почти на всё. Я любил маму. Я люблю своих дочерей, люблю их больше жизни. Я люблю тебя. Почему я полюбил именно тебя? Если бы я знал это, может, и знал бы, как тебя разлюбить. Ведь я никогда не оставлю свою семью, своих девочек. Даже ради тебя. Не оставлю их мать, подарившую мне лучших в мире дочерей. Мы будем вместе поддерживать наших девочек всегда и во всём, будем ждать внуков, нянчить их. Ты понимаешь, почему так? Почему я им всем нужен, а они нужны мне?

Валерий вглядывался в глаза Ирины. Он очень хотел, чтобы она поняла всё правильно. И она поняла, согласно кивнула.

— Конечно, Валера! Потому что тебя самого оставили в детстве. Ты на себе это испытал. А ещё потому, что ты — стержень, на котором держится вся семья. Твоя семья и твой дом — предмет твоей гордости, смысл твоей жизни.

— Да, Иринка. Да! — горячо ответил Валерий. Глаза его странно блестели. — Потому моя семья — это святое. И твоя семья — святое, потому что я люблю тебя. На всех остальных людей в мире мне глубоко плевать. Я их и в грош не ставлю. Вот так, Иринка. Поняла теперь, что доброта и великодушие — это не про меня?

— Поняла, что ты любишь меня. Хотя догадывалась и раньше, — тихо ответила Ирина.

А ещё Ирина поняла, почему он ничего не требует от неё: он не может дать ей взамен самое главное — самого себя. Всё же своеобразный кодекс чести Валерий соблюдает, пусть только по отношению к ней. Поняла, но вслух об этом не сказала.

До сознания Ирины внезапно дошло, что они вдвоём в пустой квартире. И хотя такое случалось не раз и не два, когда Ирина жила в съемной квартире недалеко от областной больницы, сейчас всё было совсем по-другому. После признаний Валерия, после его слов об их семьях, Ирина испытала парадоксальное чувство: ей меньше всего хотелось сейчас быть просто другом для мужчины, который стоял рядом.

Она положила ладони на плечи Валерия, приблизилась к нему вплотную и заглянула в его глаза. Его уговаривать и торопить не пришлось, и они тут же начали целоваться так, словно ждали этого момента всю предыдущую жизнь. Валерий всегда умел держать себя в руках, и Ирина лишь однажды стала свидетелем его гнева. Вспышка тогда была погашена очень быстро. А сейчас Ирина буквально тонула в его страсти, теряла саму себя. Она быстро справилась с пуговицами на чёрной рубашке Валерия, коснулась его кожи, почувствовала его напряжение и лёгкую дрожь. Валерий подтолкнул Ирину к столу, спустил с её плеч блузку и прижался лицом к её груди. Ирине казалось, что она с ума сойдёт от желания, и она нетерпеливо схватилась за ремень джинсов Валерия. Герман — её мужчина, и он должен принадлежать ей! Пусть не навсегда, но она украдёт у жизни эти мгновения…

— Стоп. Всё, Иринка, хватит!

Команда прозвучала, казалось, откуда-то со стороны. Сфокусировав взгляд, Ирина увидела, как Валерий застёгивает рубашку. Заметив, как Ирина смотрит на его, заговорил, отдышавшись:

— Этого делать нельзя, Иринка. Я же объяснил, почему не могу так поступить с тобой. Но даже если бы я не смог сдержаться, смалодушничал… С твоей стороны это не должно произойти так: от растерянности, из благодарности.

— С чего ты взял, что от растерянности и из благодарности? С чего ты взял, что не можешь так поступить со мной? Ты говоришь какую-то чушь! Ты бы хоть меня спросил!

Ирина быстро слезла со стола, поправила блузку и одёрнула юбку. Дааа… Так её ещё никто не унижал! Одно дело услышать: «Я люблю тебя, но не могу оставить свою семью», и совсем другое — когда тебя вот так отвергают!

— Так и скажи, что я тебе не нужна. Почему бы просто не признаться? Когда у тебя в запасе целая армия подружек на все случаи жизни, готовых на то, что мне и во сне не приснится, зачем нужна я? Так бы и сказал, а не городил огород!

Она пятилась к двери. Щёки предательски пылали.

— Иринка, — Валерий закрыл глаза, на лице ходили желваки. — Не говори так. Ты неправа.

— Да пошёл ты, благородный разбойник! Сделай так, чтобы я тебя больше не видела! Не появляйся в моей жизни! Исчезни, понял?!

Ирина метнулась к двери, и вскоре по лестнице подъезда быстро застучали её каблуки. Но никто и не пытался её догнать.

* * * * * * * *

Валерий, как всегда, исполнил желание Ирины: исчез. Не было визитов, не было совместных обедов в кафе, не было кремовых роз. Даже звонков и сообщений не было. Если бы Ирина не знала Валерия более трёх лет, поверила бы в то, что он действительно решил окончательно разорвать их странные, нелогичные отношения. Однако Ирина была на все сто уверена, что Герман наблюдает за её жизнью, и стоит только произойти какой-то неприятности, незамедлительно придёт на помощь, спасёт, решит все проблемы. Даже когда его не было рядом, Ирина всегда чувствовала его поддержку, его сильное плечо.

Она очень скучала по Валерию, просто невозможно, но изо всех сил старалась не признаваться в этом даже самой себе. Самоуговоры о том, что так будет лучше для всех, не помогали. Однако винить в разлуке было некого, кроме самой себя. В конце концов, это же она всё испортила, буквально набросившись на него. Валера был честен с ней, а она не смогла держать себя в руках.

Пролетающие дни складывались в недели. Тоскуя всё сильнее, Ирина чаще и чаще задавалась вопросом: что же она чувствует к Валерию? Кем он стал для неё? И ответы были совсем не утешительные.

Минула весна, наступило лето. Мама и отчим Ирины поехали в Краснодарский край к родственникам отчима, и в этом году взяли с собой обоих внуков. До этого Ирина и Игорь отпускали с ними только старшего, Славу. Но в нынешнем году Максимке исполнилось шесть, он был уже совсем серьёзным и рассудительным парнем, а ещё очень хотел поехать с бабушкой и дедом. Родители не смогли ему отказать.

А десятого июня на три недели уехал Игорь: уже второй раз он ездил на специализированный курорт в Тюменскую область один, без сопровождения Ирины.

Накануне отъезда Игоря, у супругов состоялся первый за несколько лет трудный разговор.

Они сидели у телевизора в гостиной и смотрели один из любимых старых фильмов, когда Игорь вдруг сказал:

— Сердце не на месте. Не хочу никуда уезжать, Иришка, и оставлять тебя одну.

— Игорь, я давно взрослая, мне за тридцатник перевалило! — удивлённо воскликнула Ирина. — Что со мной может случиться? Буду продолжать работать, отпуск начнётся только через месяц, как раз вскоре после твоего возвращения. За маминым огородом буду присматривать. Скучать точно некогда.

— А я буду скучать, Иришка! И думать о том, как ты тут одна.

— Игорёш, ты звони мне почаще, а не думай, — Ирина потёрлась щекой о плечо мужа.

Теперь у них уже были собственные мобильные телефоны, Игорь купил с первой зарплаты. Но телефон Валерия по-прежнему кочевал из одного потайного кармана Ирины в другой.

— Иришка… Как я хочу вылечиться! Окончательно вернуться к полноценной жизни.

— Вот потому и нужно сосредоточиться на реабилитации, а не переживать.

— Иришка, я не об этом… Ты молодая женщина. Возраст…

— Я всё понимаю, Игорь! Мне хватает твоего мужского внимания, потому что ты никогда не был эгоистом, и сейчас всегда заботишься обо мне. Выздоровление нужно, в первую очередь, тебе. Потому относись ко всем видам реабилитации серьёзно. Ничего не пускай на самотёк. И пожалуйста, не игнорируй работу с психологом! Обещаешь?

— Обещаю. Ради нас с тобой буду самым послушным пациентом.

— Вот теперь я спокойна. Знаю, что ты не обманешь.

— А я не очень спокоен… — начал Игорь, но замолчал.

— Что такое? — Ирина внимательно смотрела на мужа.

Она вдруг поняла, что сейчас он, наконец, задаст вопросы, которые Ирина больше всего боялась услышать.

— Иришка, скажи… всю мою реабилитацию сразу после травмы, твоё проживание в N, сиделку, поездки, технику, кровать… Кто это всё оплатил?

— Как кто? Сначала я, а потом, после комиссии, фонд социального страхования.

— Иришка, поверь, я всё понимаю. И я не вправе осуждать тебя, потому что должен был встать на ноги и начать работать. Я не мог поставить на себе крест. Но долги нужно отдавать. Теперь, когда я работаю, мы можем взять кредит и хотя бы частично вернуть деньги этому… спонсору.

— Игорь, пожалуйста, успокойся. Никаких спонсоров нет. Ты фильмов насмотрелся, — мягко увещевала мужа Ирина. — Я получила компенсацию по вкладу, который отец когда-то открывал на моё имя, и мама помогала с деньгами.

Ирина понимала, что объяснение не выдерживает абсолютно никакой критики, а по их городку наверняка ползут слухи, но она бы ни при каких условиях не призналась Игорю в том, что он прав.

— Иришка, но говорят…

— Что говорят? И кто говорит? — Ирина пристально и твёрдо смотрела на мужа.

Игорь, не выдержав её взгляда, сдался:

— Нет, ничего, Иришка. То есть, мы никому ничего не должны?

— Никому и ничего.

— А твоим родителям?

— Ты же знаешь, Игорёш, как они любят тебя! И речи нет о том, чтобы они приняли назад деньги, потраченные на восстановление твоего здоровья.

— Иришка, прости меня за этот разговор. Ты же знаешь, как я отношусь к тебе. Ты потрясающая женщина и самая лучшая на свете жена. Я обязан тебе всеми силами, которые имею, каждым днём жизни.

— Игорь! — Ирина обняла мужа, глазам стало горячо, горло пересекло.

— Иришка, ты не оставила меня, когда я был никакой. Пожалуйста, пообещай, что ты и дальше всегда будешь со мной! Что ты меня не бросишь.

— Конечно, Игорь! Ведь ты, я, наши дети, — мы семья. Я никогда не брошу тебя, никогда! Мы всегда будем вместе.

Утром Ирина проводила Игоря на поезд и сразу поехала на работу. Она не думала, что Игорь ей поверил, но он совершенно точно немного успокоился. В конце концов, если сама она не скажет ему правду, то Игорь ничего не узнает и не сможет доказать. Почерпнуть информацию ему больше неоткуда.

* * * * * * * *

Неделя прошла в работе и заботах о родительском приусадебном хозяйстве. В поликлинике царило оживление, поскольку приближался любимый всеми профессиональный праздник: День медицинского работника. В этом году коллектив поликлиники арендовал для празднования большой банкетный зал в относительно новом кафе «Берлога». Заведение в городе очень хвалили, оно пользовалось бешеной популярностью, потому грех было не посетить «Берлогу» хоть раз. Торжество планировалось на семнадцатое июня.

Ирина, которая из-за семейных проблем дважды пропустила профессиональный праздник, в этом году собиралась пойти вместе со всеми. Однако за период вынужденного домоседства все вечерние платья стали Ирине безнадёжно велики, потому она купила тонкую блестящую с голубоватым отливом ткань и сшила себе открытое расклешенное платье на широких бретельках, которое открывало чуть выше колена её стройные ноги. К тому же, Ирина решила сделать стрижку, поскольку устала ходить с длинными волосами.

Перед выходом из дома как следует рассмотрела себя в большом зеркале. Из зеркала на Ирину бездонными голубыми глазами смотрела молодая женщина в серебристом платье, с гладкими тёмными волосами, подстриженными под каре. Она уже не напоминала панду — тёмных кругов под глазами теперь не было, но и к прежнему весу не вернулась, оставалась хрупкой и очень стройной.

Кафе располагалось на берегу местной реки. Большой банкетный зал был на первом этаже, а танцпол на втором. По причине пятницы, в основном помещении кафе были заняты все столики. Приглушенный свет создавал полумрак и романтическую атмосферу; как-то не верилось, что на улице сейчас жарко и солнечно.

Когда вечер как следует набрал обороты, решено было подняться на второй этаж и потанцевать. Конечно, пошли не все, а только часть коллектива, но на танцполе стало достаточно людно.

— Смотри, — Нина легко толкнула Ирину в бок и указала на двух незнакомых молодых дам, которые танцевали перед зеркалом. Зеркало было огромное, во всю стену. Две дамы были очень увлечены танцем, старались вовсю. Танец носил достаточно откровенный, даже провокационный характер.

— Кому что нравится, — пожала плечами Ирина.

— Знаешь, мне почему-то кажется, что это зеркало с другой стороны является стеклом, за которым расположена ещё одна комната. Там кто-то есть, и оттуда видно этот зал.

— Ну и фантазия у тебя, Нина! — рассмеялась Ирина, но в глубине души подумала, что версия Нины имеет право на существование: уж больно старались те девушки. Так, словно танцевали для кого-то.

Зазвучала медленная композиция, и Ирину тут же пригласил на танец какой-то незнакомый парень в белой рубашке и чёрных брюках, очень молодой, и ниже Ирины ростом. Но она так давно не танцевала, что решила не отказывать, тем более, парень вёл себя пристойно. Он сообщил, что его зовут Паша, и сегодня ему исполнилось двадцать лет. Он ещё что-то оживлённо рассказывал, улыбаясь, а Ирина делала вид, что внимательно слушает, когда в зале произошло какое-то движение, танцующие немного расступились, а на плечо Паши легла крепкая смуглая рука. Ирина и Паша остановились и удивлённо посмотрели на подошедшего.

— Отпусти девушку. И отойди от неё, — спокойно сказал невесть откуда появившийся Валерий.

Повторять не потребовалось, Паша тут же испарился, и Ирина всерьёз засомневалась: а был ли мальчик? Прямо перед ней стоял Валерий. Как всегда импозантный, привлекательный, в тёмной рубашке, с едва заметным приятным парфюмом, однако немного похудевший.

— Привет, Иринка! Пойдём, — он слегка потянул её за руку.

— Куда? — Ирина даже не сделала попытку сдвинуться с места хотя бы на миллиметр.

— Нам нужно поговорить.

— Я хочу танцевать. У меня профессиональный праздник, и я пришла сюда, чтобы танцевать!

— Хорошо, — согласно кивнул Валерий, обнял Ирину и притянул к себе. — Будем танцевать.

Заиграла довольно ритмичная музыка, но Ирина и Валерий танцевали так, словно по-прежнему звучала медленная композиция. Валерий прижимал Ирину к себе ближе, чем того требовал танец: его рука лежала на её спине, щёки их почти соприкасались. Ирине было всё равно, кто и что подумает. Она так обрадовалась, увидев Валерия, что ни за что на свете не оттолкнула бы его.

— Ты очень красивая, Иринка. Платье это, новая причёска. Я от счастья обалдел, увидев тебя, тем более, сегодня, в день моего рождения. Не смог выдержать, когда этот молокосос начал тебя хватать.

— Мы очень скромно танцевали!

— И что? Я просто не могу видеть тебя с другим.

— А как ты вообще увидел?

Валерий молчал, и Ирина вдруг всё поняла. Нина не ошиблась по поводу зеркала. Правильно истолковав ехидную улыбку Ирины, Валерий, казалось, даже чуть-чуть смутился.

— Хватит так загадочно улыбаться, Иринка! Вообще-то это моё кафе.

— Интересно, в этом мире есть нечто, не принадлежащее тебе?

— Увы. Самая нужная и необходимая. Ты. Мне не принадлежишь ты.

Музыка смолкла, и тут же заиграла снова. Ирина сразу узнала первые аккорды любимой песни в исполнении Патрисии Каас.

— Это одна из моих любимых песен, Валера.

— Тогда продолжаем танцевать, — он ещё теснее прижал к себе Ирину.

— Боюсь, мне никогда не сравниться в мастерстве танца с теми двумя девчатами, которые танцуют перед твоим этим зеркалом. Надеюсь, там есть ещё зрители? А то ты вероломно ушёл. Прямо как-то обидно за старания девчонок.

— Зрители есть, я же праздную не один. А девушек я не просил танцевать, они сами. Целиком и полностью их инициатива. Глупо, но мне приятна твоя ревность, Иринка! Радует, что не только я такой дурак ревнивый.

— Я вовсе не дура ревнивая!

— Именно дура, и при этом ревнивая. Умная бы ни за что не связалась со мной таким. А ревность твою выдают голос и сверкающие глазищи.

— А почему ты празднуешь здесь, Валера? А не дома с семьёй? — Ирина сменила тему, потому что не смогла убедительно возразить.

— Семья на отдыхе, их нет в городе.

— Валера, я тебя поздравляю. Прости, за столько лет даже не узнала, когда у тебя день рождения. Потому я без подарка, и это просто последнее свинство с моей стороны.

— Всё в твоих силах. Ты можешь превратить этот день в самый счастливый для меня. Давай сбежим отсюда?

— Да неужели, Герман? То есть, тебе всё равно, а не под действием ли я чего-либо?

— Под действием чего, Иринка?

— Ну не знаю. Под действием чувства благодарности, например. Или растерянности.

— Злопамятная моя девочка! Ты всё равно не сможешь казнить меня сильнее, чем я казнил себя сам в эти ужасные два месяца. Извёлся напрочь. Никогда себе не прощу собственной глупости и попытки играть в благородство. Ты была абсолютно права, я тебя не выслушал, решил всё в одного. Ты простишь меня?

— Послушай, как красиво, — Ирина закрыла глаза, чтобы сосредоточиться на голосе Каас.

Mon mec à moi il me parle d'aventures

Et quand elles brillent dans ses yeux

J'pourrais y passer la nuit

Il parle d'amour…

Ирина вдруг почувствовала, как губы Валерия легко коснулись ее губ и открыла глаза. Взгляд её затуманился, и Валерию стоило неимоверных усилий сохранять контроль над ситуацией.

— «И я иду вслед за ним, лишь только он позовёт», — тихо сказала Ирина. — Когда-то давно мы с подружками переводили эту песню. Она называется «Мой парень».

— Иринка, я мечтаю выслушать тебя.

— Тогда слушай. Ты никогда не оставишь свою семью, а я никогда не оставлю свою семью. Но и друг друга мы оставить не можем, у нас не хватает сил, не получается. Мы всё равно приходим друг к другу. Значит, существует два выхода из ситуации.

— Какие? — Валерий смотрел на Ирину, как на своего личного инквизитора.

— Первый: расстаться окончательно, так, чтобы не было возможности даже случайно встретиться. Как вариант, разъехаться в разные города.

— А второй выход?

— Уступить нашим чувствам и желаниям, прекратить борьбу. Но сохранить при этом наши семьи.

— А ещё выходы есть, Иринка?

— Нет, Герман, только два выхода. Пойми, жить, как раньше, больше не получится. Мы уже оба переступили черту, снесли все границы.

— Тогда я за второй вариант, Иринка. Потому что первый я не вывезу. Я никогда не смогу по своей воле расстаться с тобой. Буду мучить тебя, мучиться сам, мучить всех вокруг, но тебя не отпущу. Никогда раньше не подозревал, что я настолько слаб. Я настолько слаб, что окончательный выбор перекладываю на тебя. Всё будет так, как ты решишь. Я подчинюсь.

Валерий продолжал смотреть на Ирину так, словно перед ней лежит бумажный свиток, а она держит в руке гусиное перо и почёсывает затылок, размышляя: подписать приговор? Или оставить его, Валерия, в живых?

— Тогда и я выбираю второй вариант, Герман. Потому что я люблю тебя и не могу без тебя жить.

* * * * * * *

— О чём думаешь, Иринка?

— О тебе. О том, что ты со мной делал. О том, что я с тобой делала. И кажется, я теперь постоянно буду думать только о том, когда и как ты снова сделаешь это со мной, а я сделаю это с тобой.

— Вот и хорошо. Значит, не я один буду постоянно думать об этом.

— А о чём ещё будешь думать, Валера?

— О том, какая пропасть лежит между тем, что я думал и чувствовал, когда увидел тебя впервые, и тем, что я думаю и чувствую сейчас. Целая жизнь. Кто сказал бы тогда, не поверил ни за что.

— Валера, — Ирина доверчиво смотрела в его непостижимые восточные глаза. — Пообещай, что будешь со мной всегда, пожалуйста! Что не исчезнешь. Дай мне слово. Ведь ты никогда не нарушаешь данного слова.

— Куда же я от тебя денусь? Я не могу без тебя жить. И не хочу. Обещаю, что не исчезну, даже если ты меня сама будешь выгонять. Даже когда я стану старым и ворчливым, даже когда смогу любить тебя только платонически, мы с тобой будем встречаться в этой квартире, сидеть в кухне и пить чай. Я буду тебе жаловаться на радикулит, а потом рассказывать о своих внуках и правнуках, а ты мне будешь жаловаться на то, что твои невестки недостаточно сильно любят твоих сыновей, и запрещают тебе кормить внуков конфетами и пирожными.

— Как прекрасно, — мечтательно сказала Ирина. — Это лучшая старость, какую можно себе представить!

* * * * * * * * *

… Валерий и Ирина стали постоянно встречаться в квартире, в которой вырос Валерий. Если сначала Ирина опасалась, что получив то, к чему долго стремился, Валерий остынет, то вскоре остатки сомнений развеялись: их отношения становились только крепче день ото дня, у них появлялись общие традиции, вырабатывались общие привычки. Это странно, но они напоминали, скорее, мужа и жену, а не тех, кем приходились друг другу в действительности.

Так прошло ещё два года. Менялась жизнь, спорные девяностые сменились «нулевыми». Давно никто не вспоминал о прошлом некоторых бизнесменов. Дела Валерия шли в гору. Он стал заниматься благотворительностью; задумывался о том, чтобы пойти и в политику.

В городе начали открываться частные клиники. Окончив курсы, Ирина устроилась в одну из них медсестрой. «Корочки» ей нужны были лишь формально, потому что все навыки она приобрела ещё тогда, когда ухаживала за Игорем.

Валерий подарил Ирине новую иномарку, умудрившись оформить всё так, будто Ирина купила её в кредит. Ирину не интересовали украшения, дорогие шмотки и шубы, она отказывалась от таких подарков, но автомобиль Валерий уговорил её принять.

Конечно, скрыть отношения в маленьком городе очень сложно, практически невозможно, но с поличным Валерия и Ирину никто не ловил (а может, и не хотел ловить, предпочитая не знать правду). Друг другу они были по-своему верны, Валерий разорвал все прежние отношения на стороне. Ему и не нужен был больше никто. Только Ирина.

Игорь продолжал лечиться и работать; фонд выделил ему небольшой автомобиль с ручным управлением, и Игорь теперь ездил самостоятельно.

С тех пор, как Валерий и Ирина стали постоянной парой, прошло больше двух лет, когда однажды непредсказуемая осень «порадовала» автомобилистов сентябрьским снегопадом. Ирина была на работе, когда к ней заехал Валерий, взял ключи от её машины и поехал «переобуваться» в сервис. Свою машину он оставил около клиники, в которой работала Ирина.

Спустя некоторое время Валерий позвонил Ирине и спокойно сказал:

— Иринка, тут такое дело… Забрал твою тачку из сервиса, и понесло меня ещё по одному делу. Понимаешь, было удобнее рядом заехать, чем потом специально переться туда. Короче, сейчас я еду к твоей работе, а на хвосте у меня твой муж, я узнал его машину.

— В смысле? Игорь увидел мою машину и понял, что за рулём не я?

— Похоже, так. Прости, Иринка! Я тебя подставил. Ругай меня хоть как, только не обижайся.

— Ладно, Валера, обойдется. Придумаю что-нибудь.

— Спасибо, что не сердишься. Я сейчас ухожу от него дворами. Как поступим? Тебе помощь нужна будет?

— Оставишь машину и уедешь на своей. Не бойся за меня, Игорь ничего мне не сделает.

— Точно?

— Точно, точно.

Через пять минут какой-то парень принёс Ирине ключи от её машины, а ещё через три минуты в клинике появился Игорь. Глаза его лихорадочно блестели, лицо казалось бледнее обычного.

— Куда ездила, Иришка? — спокойно и даже как-то весело спросил он.

— Когда? — сняв компьютерные очки, Ирина подняла глаза на мужа.

— Только что.

— Никуда. Я же на работе, куда я могла ездить, Игорь?

— Значит, на твоей машине ездил кто-то другой.

— Ключи у меня здесь, и я их никому не давала.

— Машина твоя тёплая, Иришка, я проверил. И снега на машине совсем нет.

Игорь пристально смотрел в лицо Ирины, пытаясь уловить малейшие мимические движения, но Ирина выдержала взгляд.

— Иришка…Ты уверена в том, что говоришь и делаешь?

— Игорь, ты о чём? Конечно, я уверена! Если не доверяешь мне, то можешь спросить у моих коллег и у пациентов, кто угодно подтвердит, что я не отлучалась с рабочего места! А если я здесь, как моя машина может ездить по городу?

— А резину когда успела поменять?

— Так вчера ещё, помнишь, задержалась после работы? Как узнала, что снегопады ожидаются, так и поехала в сервис.

Ирина блефовала, но, к счастью, Игорь утром не рассматривал подробно её машину и ему пришлось удовлетвориться ответом.

Ирине нужно было работать, и Игорю пришлось уйти. Он ехал домой и размышлял о том, что Иришка сегодня ему лгала, глядя в глаза. А значит, она проделывала подобное и раньше. Похоже, слухи, которые давно ходят по городу, имеют под собой веские основания.

Игорь позвонил на работу, попросил отпустить его до завтра. Приехав домой, скинул только обувь и прямо в куртке пошёл на балкон, распахнул окно. Третий этаж. Третий этаж, значит, есть шанс выжить…и снова проходить через это всё?! Через всё то, что они с Иришкой прошли и преодолели? Только будет во сто крат хуже. Нет, нет! Не так.

Забыв закрыть балкон, Игорь снял куртку и шарф, вымыл руки и достал аптечку. Невролог периодически выписывал ему снотворное, но Игорь старался не увлекаться таким лечением, привыкал засыпать сам. В последнее время и бессонницы почти не было. Особенно, с тех пор, как он полностью выздоровел. Он восстановил мужскую силу, он был счастлив. У них с Иришкой всё было прекрасно, но, как выяснилось, так считал только он. Чего-то ей не хватало, так выходит? Или она просто разлюбила его? Такая же весёлая, красивая, добрая, ласковая… А сама лжёт, глядя в глаза. Разве так бывает? Он не мог вынести этого.

Игорь быстро вытряхнул на стол содержимое нескольких упаковок, собрал таблетки в горсть. А где вода? Так и пошёл в кухню, сжимая в руке таблетки.

В этот момент в замке повернулся ключ. Игорь замер.

— А кто дома? — раздался голос Славы. — Почему дверь закрыта на один оборот?

— Я, Славка! — Игорь стоял в дверях прихожей и смотрел на сына. Славе исполнилось четырнадцать. Он давно обогнал в росте мать, скоро и отца обгонит. И говорит басом.

— Ты сегодня пораньше? Здо́рово! Пообедаем вместе, пап? Терпеть не могу есть один.

Слава снял куртку, вымыл руки, и перекинув через плечо рюкзак, пошёл в комнату, которую делил с Максимом. Игорь быстро выбросил в унитаз все до одной таблетки, смыл. Ладони были липкие, спина вспотела. Он вдруг понял, что́ именно собирался сделать пять минут назад.

— Пап, а почему балкон открыт?

— Проветрить решил, — Игорь быстро закрыл балконные двери. — Пойдём обедать, Славка! А потом поедем за Максом к бабушке.

Тёща встречала из школы младшего сына, а вечером Игорь или Ирина забирали его домой.

Когда Ирина приехала с работы, муж и сыновья были дома. С кухни раздавался смех, оживлённая беседа. На кухонном столе стояли коробки с пиццей.

Никакого напряжённого разговора с Игорем не последовало ни в этот день, ни в последующие несколько дней. А в субботу, вернувшись с работы, Ирина поняла, что Игорь приготовил ужин. Стол был красиво сервирован. В вазе на подоконнике стояли красные розы.

Когда пришла Ирина, Игорь открыл вино и зажёг свечи.

— Ух ты! — приятно удивилась Ирина. — А мальчики где?

— Уехали к тёще, там сегодня шашлык и рыба. У тестя профессиональный праздник. А у нас свой праздник, правда, Иришка?

— Ну если ты сказал, что праздник, значит, праздник, — поцеловав Игоря в щёку, Ирина пошла переодеваться.

Они поужинали, болтая ни о чём и обо всём, и Игорь принёс для Ирины в вазочке мороженое, политое кофейным сиропом. Она очень любила есть мороженое именно так. Отпив ещё немного вина, Игорь спросил:

— А знаешь, какой у нас сегодня праздник?

— Нет. Какой? — улыбнулась Ирина.

— У хозяина мастерской, в которой я работаю, есть родной брат. Он живёт в Нижнем Новгороде, и у него там тоже свой бизнес, связанный с изготовлением мебели. Причём, более крупный, чем у нашего хозяина. Целая сеть мастерских. Ему стало сложно справляться одному, ищет компаньона, хорошо разбирающегося в деле. И наш хозяин предложил мою кандидатуру.

— Игорь, Нижний за тридевять земель от нас! У них что, своих специалистов нет?

— Есть. Но брату хозяина нужен проверенный специалист, хорошо зарекомендовавший себя.

— А почему твой босс решил, что ты должен куда-то ехать?

— Я попросил его по возможности узнать, где есть неплохая работа для меня.

— Зачем? — Ирина чувствовала, как горло начало сжиматься, так, словно сдавлено стальным обручем. — Ты хочешь уехать из нашего города?

— Вот именно, — Игорь вновь пригубил вино.

— Ты твёрдо решил? Но почему?

— Надо расти профессионально, если есть возможность. А в нашем городе возможностей нет.

— То есть, ты уезжаешь?

— Мы с мальчиками уезжаем. Слава и Максим согласны ехать со мной, мы всё подробно обсудили с ними. Слава так вообще в восторге от идеи переехать в большой город. А Макс всегда за старшим братом, как ниточка за иголочкой, ты же знаешь. Жить без него не может.

— А…я? — растерянно спросила Ирина.

— Вот теперь мы подходим к самому главному. Мальчики едут со мной, это не обсуждается. Едешь ли ты? Это решать только тебе. Тут советчиков быть не может.

— Слава и Максим не только твои дети, Игорь! Они и мои дети! Наши дети! Почему ты решаешь за всех?

— Иришка, ты невнимательно слушала. Мальчики в восторге от идеи, и мы приняли решение с ними вместе. Они уже одной ногой в Нижнем Новгороде. А ты, если не хочешь, можешь не ехать.

— Ты разводишься со мной?

— Я? Только если ты сама захочешь со мной развестись. Слава, в случае нашего развода, по закону решает сам, с кем ему остаться. И я почему-то уверен в его выборе. Он уже понимает, что в большом городе и перспективы большие. В том числе, в спорте. А Максим… Разлучать родных братьев, Иришка? Это каким зверем надо быть? Всё равно, когда ему исполнится десять, он выберет меня. Сто́ит ли мучить детей? Они ни в чём не виноваты. У тебя есть два дня на раздумья. Решишь остаться здесь — пожалуйста. Но тогда мы разведёмся, ведь настоящая жена должна следовать за мужем, а не прыгать по х..м.

— Игорь?! — Ирина прижала ладони к щекам. — Что ты такое говоришь?

— Иришка, а где плохое в том, чтобы переехать в большой город?

— Тут у меня мама, Игорь! И могила отца.

— Какие проблемы? Сутки на поезде, и ты здесь. А на машине и того быстрее. Думай, Иришка.

— О чём думать? — Ирине было тяжело дышать. Ей казалось, что она тонет и никак не может поймать ртом достаточное количество воздуха. — Ай да Игорь… Молодец, классно ты меня припёр к стенке. Отыгрался за всё. Шах и мат. Красавчик.

Игорь равнодушно пожал плечами. Ему было не жаль Иришку. Предложение хозяйского брата было, действительно, очень заманчивым. Да и для мальчишек в большом городе все дороги открыты. А Иришке он предоставил выбор и полную свободу действий.

— Конечно, я поеду, Игорь, — каким-то глухим голосом сказала Ирина. — Я не отпущу вас одних. Только…

— Что? — напряжённо спросил Игорь.

— Пожалуйста, давайте соберёмся максимально тихо, чтобы как можно меньше народу было в курсе. Такие дела любят тишину, а завистников хватает, сам понимаешь.

— Хорошо, — кивнул Игорь.

Вроде, немного отпустило внутри. А то казалось, что всё превратилось в кусок льда. Иришка выбрала его, их семью.

— И ещё давайте уедем в период с двадцатого по тридцатое октября.

— Я так и планировал. Всё, договорились?

— Моя мама будет приезжать к нам и гостить.

— Конечно, это само собой разумеется.

— А я буду дважды в год навещать могилу отца, как обычно, в начале мая и в октябре, перед Покровом.

— Да, Иришка, без проблем. Только одно «но»: мы должны начать всё с чистого листа, полностью. И не бегать туда-сюда. Обратной дороги не будет. Понимаешь, о чём я?

Ирина согласно кивнула.

* * * * * * *

…Ирина знала, что Валерий каждый год улетает с семьёй на отдых двадцатого октября, потому что двадцать первого октября день рождения у его жены. Значит, Германа не будет не только в городе, но и в стране. Ирина не думала, что он стал бы чинить препятствия, если уж она решила-таки уехать; однако ей самой было проще уехать, зная, что Валерий далеко.

Знал он или нет о готовящемся отъезде, точнее, бегстве Ирины? Всё может быть. Он, казалось, знал обо всём и всегда. Но переезд случился в назначенный срок. Квартиру продавать пока не стали, решили дождаться, когда сыновья достигнут совершеннолетия. Мама Ирины нашла надёжных арендаторов.

Перед отъездом Ирина побывала в квартире Валерия, где они встречались больше двух лет. У неё был свой комплект ключей. Ирина сделала генеральную уборку и оставила записку для Валерия.

«Мой любимый Герман! Спасибо за то, что ты у меня был, а ещё спасибо за всё, что ты делал для меня. Я передумала и выбрала первый выход. Пожалуйста, не ищи меня, мне очень нужно начать новую жизнь, привыкнуть жить без тебя. Навсегда твоя Иринка…».

Ирина положила на записку связку ключей и тот самый чёрный телефон, свой первый телефон, захлопнула двери в квартиру и ушла.

* * * * * * * *

Адаптация к новому городу, съёмное жильё, поиски работы и устройство детей в новую школу — всё это помогло Ирине забыться в первое время. К счастью, Валерий, как всегда, услышал её просьбу и не давал о себе знать.

Единственное, о чём жалела Ирина, — это о том, что не смогла оставить машину, подаренную Валерой, в своём городке. Во-первых, Игорь считал, что машину покупала сама Ирина, а во-вторых, у неё не хватило духу расстаться с подарком Валеры, она смалодушничал. Ей очень хотелось, чтобы этот подарок остался с ней.

Настоящая тоска пришла, когда появилось время для того, чтобы подумать. Порой доходило до отчаяния. Несколько раз Ирина буквально била сама себя по рукам, чтобы не позвонить Герману. И в начале мая она впервые не поехала на могилу отца: не доверяла себе, боялась, что разыщет Валерия. Ирина надеялась, что к осени ей удастся взять себя в руки.

В середине сентября, спустя почти одиннадцать месяцев после переезда, в поликлинику, где Ирина работала медсестрой на приёме, пришёл какой-то парень и передал ей небольшой пакет. Парень был молчалив, а к пакету не прилагалось никаких сопроводительных писем, но руки у Ирины дрожали так, что ей еле-еле удалось разрезать плотный целлофан и разорвать обёрточную бумагу. Итак, Герман всё это время прекрасно знал, где она, и это совсем не удивительно.

В пакете лежали три одинаковых связки ключей. Похоже, Валера сменил замки в «их» квартире. Но зачем он отправил ключи Ирине, да ещё целых три комплекта?

А ещё через неделю позвонила мама и сообщила, что накануне похоронили Германа. Сквозь туман в мозге, отказывающемся принимать реальность, Ирина всё же успела понять: мама тоже всегда была в курсе этой связи, но ни разу не сказала Ирине ни слова, никак не прокомментировала происходящее. Однако мама даже как-то обрадовалась, когда они переехали в Нижний Новгород.

Девятого октября, в седьмую годовщину их с Валерой знакомства, Ирина пришла на старое кладбище. Если до этого в глубине сознания что-то сопротивлялось принятию информации и осознанию того, что Валеры больше нет, то теперь сомнения исчезли: в оградке семьи Герман появился четвёртый холм, совсем свежий.

Как он сказал тогда? "Я тоже буду покоиться здесь, когда придёт моё время. Я Герман, как и они трое".

Ирина сделала уборку на могиле отца, и лишь тогда пошла к Валере. К счастью, ворота оградки не были закрыты: видимо, родственники пока приходили ежедневно. Ирине было всё равно, застанет ли ее кто-то из родных Валеры. Она протёрла портрет на кресте и села на скамейку.

— Я не принесу тебе ни венок, ни цветы, Валера. Принести — это признать, что тебя нет. А ты есть. Я чувствую, что ты рядом.

Не замечая времени и не вытирая падающих слёз, Ирина сидела, вглядываясь в фотографию её Валеры, такого живого, полного сил. Как и почему его не стало? В голове не укладывалось.

Потом она уловила краем глаза какое-то шевеление, резко обернулась. Рядом с оградкой переминался с ноги на ногу один из сотрудников службы безопасности Германа, Денис. Ирина знала его давно: он был одним из тех двоих парней, которые сопровождали везде их с Игорем, тогда, когда Игорь ещё не встал на ноги.

— Здравствуйте, Денис! Идите сюда. Мне нужно с кем-то поговорить о нём. Я хочу говорить о нём, а мне не с кем.

Ирина подвинулась, и Денис, сев рядом, протянул ей большой бумажный конверт.

— Что это, Денис?

— Дарственная на квартиру на ваше имя. Ключи вам должны были передать, об этом позаботился ещё сам Герман. Но вот на всякий случай ещё один комплект.

— Спасибо, — бесцветно сказала Ирина и взяла ключи, хотя привезла все три комплекта с собой.

Ирина открыла конверт, прочитала дарственную, посмотрела на размашистую подпись Валерия. Дарственная была составлена за десять дней до ухода Германа.

— Денис, а что случилось? Почему? Ведь ему было всего сорок шесть!

— Заболел в конце зимы. Вот так сгорел за полгода, лёгкие. Но он как будто и не хотел лечиться, понимаете? Запретил всем вообще говорить с ним о болезни и о лечении. Будто сам торопился туда, — Денис указал глазами вверх.

— А откуда вы знали, что я здесь буду сегодня?

— Так Герман и сказал, что вы обязательно приедете девятого октября. Я думал, вы с ним договорились. Хотя он ждал вас раньше, в начале мая. Уже болел, но ещё в силах был. Приезжали с ним сюда каждый день с утра, гуляли. А восьмого мая он сказал, что всё, вы не приедете, значит. Сказал, девятого мая уже не приедете.

…Ирина открыла двери и вошла в квартиру. Закрыла глаза, вдыхая знакомый запах. В квартире было свежо: окна оказались открыты на микропроветривание. Вымыв руки, Ирина прошла в комнату и остановилась в дверях.

На стене висел довольно большой фотопортрет, распечатанный с их единственной совместной фотографии, сделанной два года назад. На переднем плане Валера в чёрной рубашке, а за спиной у него Ирина, обнимающая его за шею и прижимающаяся щекой к его щеке. Весёлые, счастливые. Рука Валерия лежит на запястье Ирины, у обоих обручальные кольца. Как муж и жена, но кольца эти они не надевали друг другу. В правом нижнем углу портрета рукой Валерия было написано: «Навсегда твой Герман».

— Ты же обещал! — крикнула Ирина. — Ты дал мне слово, помнишь?! А как же наша старость?! Внуки? Чай? Радикулит? Ты меня обманул впервые за всё время! Как ты мог?!

Ирина осела на пол, плечи её начали вздрагивать всё сильнее. Второй раз в жизни у неё начиналась истерика, а помочь было некому. Едва поднявшись на слабых ногах и ни на что особо не надеясь, прошла к бару, открыла. В баре было несколько бутылок коньяка и стаканы. Еле-еле открыла бутылку, налила полстакана. Заметила на подоконнике музыкальный центр, которого не было здесь раньше, так же, как и портрета, включила, и комнату заполнил неземной голос Каас. Схватив стакан двумя руками, чтобы не расплескать содержимое, отпила. Села на диван и закрыла глаза.

С тех пор жизнь Ирины превратилась в земной путь навстречу Герману. Она по-прежнему работала, оставалась примерной женой и матерью, но жила от начала мая до девятого октября. Дважды в год она приезжала на могилы к отцу и к Герману, делала уборку. Потом ехала в их с Валерой квартиру, и делала уборку там. Включала Каас, наливала полстакана коньяка и садилась на диван напротив портрета, закрыв глаза. Ей казалось, что Валера рядом. Потом она ночевала в квартире, утром шла к маме, а вечером уезжала в Нижний.

Дела Игоря в Нижнем Новгороде шли очень хорошо: он развил собственный бизнес, связанный с деревообработкой, построил для своей семьи большой дом, сам занимался садом и огородом.

…Ирина пережила Германа на тринадцать лет и восемь месяцев. В начале мая она, как обычно, съездила в родной городок. В конце мая их с Игорем младший сын, Максим, защитил диплом, окончив университет. А семнадцатого июня, в день, когда Герману исполнилось бы шестьдесят, Ирины не стало. Просто не проснулась утром, сердце остановилось.

Игорь выполнил обещание, которое дал Ирине, когда они переехали в Нижний: организовал перевозку, похоронил Ирину рядом с её отцом. Ирина и Герман покоятся рядом, разделённые лишь оградкой, на старом кладбище, под сенью изрядно подросших берёз и рябин.

Через год после ухода Ирины, когда Игорю было пятьдесят, он встретил женщину младше его на пятнадцать лет, женился повторно. Новая жена родила ему двоих сыновей-погодков, а вскоре Слава и Максим начали радовать внуками.