Изумрудный лебедь

Глава 9

— Как мне обращаться к вашей невесте, милорд? И как я ее узнаю? И там еще будет сестра милорда Дюфора? Да? — Миранда старалась не показать страха, но ничего не могла с собой поделать.

— Ты узнаешь леди Беринджер по ее сходству с Майлзом, — сказал Гарет. — А мою невесту будешь называть леди Мэри, как и все остальные… Есть еще кое-что, — помолчав, добавил Гарет. Он приостановился на лестничной площадке и как-то странно посмотрел на нее. — У меня есть имя, и было бы лучше, если бы ты называла меня по имени.

Не отдавая себе отчета в своем поступке, он легонько нажал кончиком пальца на ее маленький носик. Это была глупая и наивная ласка, но она помогла, и на лице Миранды засияла улыбка, а страх исчез из глаз.

Гостиная показалась Миранде полной людей, хотя она точно знала, что их всего шестеро. Сердце Миралды отчаянно колотилось, когда она стояла в дверях рядом с графом.

Здесь был и капеллан, как сказала Мод. Его было легко узнать по темной одежде. Он стоял чуть поодаль. Любезное выражение круглого лица как-то не вязалось с его важным и даже самодовольным видом.

Капеллан Джордж был полон сознания важности своего поста как представителя Господа на земле, ответственного за нравственность семейства Харкортов. Однако он не мог не понимать, что его положение в этом обществе было несколько иным, чем у членов семьи. Его приглашали обедать с семьей, только когда леди Имоджин считала, что он может оказаться полезным.

— Мод чувствует себя достаточно хорошо, чтобы присоединиться к нам сегодня вечером, — спокойно сообщил Гарет. — Хотя у нее все еще немного болит горло. Известие о предстоящей свадьбе очень ободрило ее. Верно, дорогая кузина?

Улыбаясь, с непринужденным видом он взял Миранду за руку и приподнял ее так, что свет заиграл на браслете.

— Герцог Руасси считает за честь получить в жены мою кузину, как и она получить столь достойного мужа.

Капеллан поклонился, льстиво улыбаясь:

— Леди Дюфор рассказала нам о предложении, с которым вы вернулись из Франции, милорд. Это великолепно! Поздравляю вас, леди Мод.

— О, милорд, я так взволнована вашим возвращением! — Из тени выступила дама и величественной походкой проследовала через комнату. — Ваша милая сестра и лорд Дюфор, вероятно, уже устали от меня. Я надоедала им каждый день.

— Не могу в это поверить, мадам, — ответил Гарет. Он поднес руку дамы к губам. — Надеюсь, вы были в добром здравии, пока меня здесь не было?

С минуту Миранда стояла одна и тайком разглядывала леди Мэри. Она казалась высокой, очень бледной и очень величественной. Лицо у нее было длинное, черты довольно острые, а глаза под узким лбом — серовато-зеленые. Светло-каштановые волосы покрывала кружевная шапочка.

Платье ее было довольно скромного покроя и неяркого оттенка лилового цвета, что особенно было заметно на фоне алого бархатного платья леди Имоджин и бирюзового плаща леди Беринджер, накинутого поверх платья золотистого шелка, отделанного пурпурной тесьмой.

— Ах, Мод, как я счастлива видеть вас снова! — Леди Мэри с любезной улыбкой повернулась к подопечной лорда Харкор-та. — Вы прекрасно выглядите, моя дорогая.

— Благодарю, мадам, — ответила Миранда, приседая и стараясь не поднимать глаз.

— Право, моя дорогая, видеть вас в столь добром здравии — истинное удовольствие, — с улыбкой произнесла леди Беринджер со своего места рядом с Имоджин. — И примите наши поздравления.

— Благодарю, леди Беринджер. — Миранда отвечала очень тихо и слегка охрипшим голосом, но улыбалась и старалась быть любезной.

— Кузина, — обратилась к ней леди Имоджин, — я и не подозревала, что горло все еще беспокоит вас.

Леди Имоджин поднялась с места и приблизилась к Миранде. Она приподняла ее подбородок и оглядела лицо девушки с выражением такой озабоченности, которая Миранде показалась очень похожей на озабоченность мясника, с пристрастием оглядывающего мясную тушу. С едва заметной гримаской она поправила сетку на голове Миранды.

— Я с грустью заметил, что моей кузине пришлось во время болезни остричь волосы, — заметил Гарет. — Но ведь у нее была лихорадка.

— И в самом деле жаль, — откликнулась Имоджин, тотчас же понявшая намек. — Но другого выхода не было.

Она оставила Миранду и попыталась отвлечь от девушки всеобщее внимание.

— А как ваш сын, дорогая Энн? Полагаю, вернулся после отдыха в деревне?

Улыбка ее была злорадной, и Миранда с интересом отметила, что леди Энн покраснела.

— Мальчишка — бездельник! — прогремел очень тучный мужчина, брюхо которого выпирало из-под отделанного кружевами камзола. Его икры, обтянутые розовыми чулками, подрагивали, как желе, а красные штаны в обтяжку с трудом вмещали мощный зад. — Королева уже второй раз удалила его от двора, а если он провинится и в третий, то вход во дворец будет для него закрыт. Если бы он не был моим сыном, я сказал бы, что в нем дурная кровь!

Он бросил взгляд на леди Беринджер, у которой вся кровь отхлынула от щек при столь недвусмысленном намеке.

— Да он просто твой двойник, Беринджер, твое живое подобие, — заметил Майлз, и голос его стал необычайно напряженным. — И так же, как ты, любит приложиться к бутылке.

Миранда была так поглощена сценой, развертывавшейся у нее на глазах, что забыла о своей неуверенности и страх ее пропал.

— Мод, подойдите к нам и покажите ваш браслет, — позвала ее леди Мэри самым сладким голосом.

Миранда не ответила, и тут же Имоджин громко окликнула ее:

— Мод!

— Простите меня, мадам, — пробормотала Миранда, поняв, что к ней кто-то обратился, а она прослушала. — Боюсь, лихорадка повредила не только моему голосу, но и слуху.

— Стакан вина, кузина? Возможно, оно поможет вашему горлу?

— О! Благодарю, мил… Гарет.

Она приняла кубок из его рук и вдруг почувствовала, что все взгляды обратились к ней.

— Не желаете ли съесть одну из этих тарталеток с омарами, моя дорогая? — Майлз приблизился к ней с блюдом, полным крошечных тарталеток. Молчание было прервано. Гарет отошел от нее, и она взяла один из пирожков с блюда.

Майлз ободряюще улыбнулся ей.

— Не бойтесь! Через минуту об этом забудут, — прошептал он.

«О чем забудут?» — недоумевала Миранда, совершенно сбитая с толку. Она подошла к леди Мэри и заметила, что взгляд ее полон неодобрения.

— Вы удивительно фамильярны с вашим опекуном, моя дорогая, — заметила она, когда Миранда приблизилась.

— В последнее время моя кузина весьма редко бывает в обществе и забыла, что сегодня у нас здесь нечто большее, чем просто семейная трапеза, — сказала Имоджин, и под ее ледяным взглядом Миранда вздрогнула. Она почувствовала, что земля ушла у нее из-под ног, и вся ее уверенность испарилась.

— Удивляюсь, как это лорд Харкорт считает уместным, чтобы его подопечная называла его по имени, — сказала леди Мэри. Она говорила все таким же медовым голоском, но улыбка ее была деланной, а взгляд колючим.

— Он… он велел мне называть его по имени, — запинаясь сказала Миранда и тут же осеклась, проклиная себя за глупость. Ведь он, конечно, имел в виду совсем иное. Он хотел, чтобы она называла его лордом Харкортом, а не милордом. Конечно, подопечной не пристало называть опекуна просто по имени.

— Обед подан, миледи. — Мажордом появился в дверях и, к облегчению Миранды, положил конец этому тягостному разговору.

— Прошу всех в столовую. Капеллан, вы поведете Мод. — Имоджин подала знак капеллану и вполголоса сказала Миранде: — Вам лучше теперь помолчать.

Миранда чувствовала себя настолько подавленной, что ей казалось, она больше никогда и рта не раскроет.

Гарет повел к столу леди Мэри, лорд Беринджер оказал эту честь его сестре. Остальные последовали за ними через холл в столовую. Столовая оказалась просторной комнатой со сводчатым потолком, массивным дубовым столом посередине и длинными скамьями по обе его стороны. Во главе стола и на противоположной стороне были поставлены два резных стула для хозяев. Вдоль стен помещались низкие буфеты красного дерева, а с потолка свешивались большие железные люстры, в которых горело бесчисленное множество восковых свечей.

На хорах, расположенных на высоте второго этажа во всю ширину комнаты, негромко заиграли музыканты.

Гарет усадил леди Мэри справа от себя и занял место во главе стола. Сестра его села слева от него. Остальные гости заняли места на скамьях. Миранда и капеллан оказались на дальнем конце стола.

Миранда мгновенно забыла о своем промахе и перенесенном унижении. Ее полностью захватило созерцание комнаты, размеры и величественная роскошь которой вызвали у нее почтительный восторг. Перед ней оказались драгоценные приборы — серебряная тарелка, такие же нож, ложка и трезубая вилка. Такими приборами она не пользовалась никогда прежде и украдкой оглядывала стол и гостей.

Вместо того чтобы использовать как тарелки большие ломти хлеба, ее сотрапезники накладывали пищу из общих блюд и горшков себе на отдельные тарелки. Ну, это было нетрудно, и она могла с этим справиться. Когда перед ней оказалась большая миска супа, она зачерпнула порцию разливной ложкой и выудила несколько сочных кусков черепашьего мяса. Это оказалась густая похлебка, пожалуй, слишком густая для того, чтобы быть супом. Однако никому это блюдо не показалось странным.

— Передать вам хлеб, леди Мод? — спросил ее сосед, предлагая ей взять хлеб из плетеной корзинки.

— Благодарю, сэр. — Миранда взяла ломоть мягкого белого хлеба и торопливо обмакнула его в похлебку на своей тарелке, пока та не перелилась через край. Она снова оглядела сидевших за столом. На нее никто предупреждающе не сверкал глазами, никто не смотрел с ужасом, хотя, как ей показалось, никто не делал ничего подобного.

Ее сосед взял свою ложку и принялся за похлебку. Миранда последовала его примеру.

Гарет внимательно наблюдал за Мирандой. Она уже совершила ошибку. И сколько еще таких промахов ей предстояло совершить?

— Как прекрасно выглядит ваша кузина, милорд, — сказала Мэри Гарету и издала негромкий смешок. — Хотя, по правде говоря, меня изумило, как фамильярно она разговаривает с вами. Но я так много времени провожу при дворе в обществе королевы, что, должно быть, в некотором отношении веду себя старомодно.

— Я в этом сомневаюсь, — отозвался Гарет, поднимая кубок с вином. — Однако вы забываете, что я знаю Мод всю ее жизнь, с двух лет.

— Да, но она прилюдно называет вас Гаретом! — Возмущенная леди Мэри принялась яростно обмахиваться веером. — Я не увидела бы в этом ничего предосудительного, если бы она называла вас так в кругу семьи. Но на публике… — Она неодобрительно покачала головой. — Прошу прощения за вмешательство, сэр, но я предвижу, что придет время, когда такая откровенность между нами станет обычным делом, и потому позволила себе высказаться, предвосхищая этот момент.

Леди Мэри с улыбкой легонько коснулась его руки. Гарет в ответ даже не улыбнулся. Взгляд его остался холодным и отчужденным.

— Ну, ведь даже я не смею называть вас по имени, — продолжала леди Мэри.

— Не сомневаюсь в этом, мадам, — ответил Гарет. — Невозможно себе представить, чтобы вы поддались зову чувства.

— Разумеется, нет. — Она снова похлопала его по руке. — Можете быть уверены, мой дорогой лорд Харкорт, что вам не придется краснеть за свою жену.

Ее слегка выпученные глаза смотрели на него с несвойственной ей выразительностью. Его невеста прекрасно знала, что говорить об этом не следует, но она была настолько увлечена графом, что забыла об условностях.

— Я в этом не сомневаюсь, мадам, — ответил Гарет, вежливо и холодно улыбаясь ей и стараясь не обращать внимания на многозначительные намеки невесты. Глаза его невольно отыскали Миранду. Он заметил, что девушке не по себе. Держалась она напряженно и время от времени обводила взглядом сидящих за столом, стараясь замечать все. Она была бледнее обычного, губы ее были сжаты, и, хотя она на него не смотрела, он знал, что и цвет ее глаз должен быть сейчас темнее обычного, оттого что ее внимание было обострено.

Мэри искоса взглянула на него. Он улыбался, и Мэри не могла не отметить, что улыбка эта была совсем не похожа на ту, которой он одарил ее. Она была нежной и мягкой. Мэри проследила за направлением его взгляда: Гарет, вне всякого сомнения, смотрел на свою подопечную, и трудно было не заметить живого блеска в его глазах. Мэри была уверена, что ничего подобного не видела никогда прежде. Раньше он достаточно часто и откровенно выражал свое недовольство поведением Мод. Но теперь что-то изменилось. Неужели все дело в том, что девушка покорилась своей участи?

Мэри перевела взгляд на Мод и принялась пристально разглядывать ее. В ней появилось что-то новое. Трудно было сказать что. И все же что-то было. Возможно, она казалась теперь оживленнее. Прежде она никогда не производила впечатление живой девушки. От нее постоянно исходил запах лекарств, и она куталась в шали. Но теперь Мэри заметила в глазах Мод блеск, хотя та была все еще бледна, но даже и бледность эта теперь казалась иной, и кожа вовсе не походила на сероватую и безжизненную кожу Мод.

— Итак, моя дорогая леди Мод, вы снова изучали жития святых? — Улыбка капеллана была поддразнивающей и шутливой.

— Я нахожу, что мой интерес к мученикам несколько ослаб, сэр, — ответила Миранда, не сводя глаз с куска говяжьего филе, который нарезали на ее конце стола, и моля Бога о том, чтобы блюдо не поднесли ей первой.

— Боже милосердный! — воскликнул капеллан в шутливом изумлении. — Неужели возможно, что обряды католических братьев потеряли для вас свое очарование?

Миранда не ответила. Стараясь сохранять невозмутимость, она наблюдала за блюдом с говядиной — смотрела, как его подносят хозяину, сидевшему во главе стола. Граф Харкорт взял вилкой кусок филе и положил на свою тарелку.

— Ну же, ну, дорогая леди Мод, — не унимался капеллан. Тон его по-прежнему оставался насмешливым. — Тут нечего стыдиться. Размышления могут привести заблудшего на правильный путь. И даже не требуются публичное покаяние и исповедь, чтобы получить прошение.

Мод упоминала, что капеллан был очень надоедливым, и теперь понятно, что Мод имела в виду, решила Миранда. Она осторожно подцепила вилкой кусок мяса, положила на свою тарелку и теперь смотрела на тушеные грибы, поставленные слугой возле ее локтя. В них не было ложки. Следовало ли ей воспользоваться собственной ложкой и вызвать неудовольствие остальных обедающих, которым пришлось бы брать кушанье после нее? Грибы были нарезаны слишком мелко, чтобы их можно было подцепить вилкой. Может быть, удастся выудить их хлебом, как она делала всю жизнь?

От грибов исходил соблазнительный аромат, но Миранда решила противостоять искушению, усмотрев в грибах ловушку для легковерных. С печальной улыбкой она махнула рукой слуге, давая ему понять, что не хочет их. Блюдо было предложено капеллану, который без тени смущения положил себе кушанье собственной ложкой.

Миранда отпила крошечный глоточек вина, вполуха слушая болтовню капеллана, продолжавшего что-то вещать, по-видимому, в счастливом заблуждении, что ему внимают с превеликим интересом.

— Право, сэр, — сказала Миранда, прерывая его монолог, ставший похожим на проповедь, живописующую лишения монастырской жизни, — уверяю вас, что теперь поняла свою ошибку.

Голос ее прозвучал очень громко, и в нем не было ни малейших признаков хрипоты. Глаза всех присутствующих обратились к ним, а капеллан удивленно и обиженно заморгал.

— В чем состояла ваша ошибка, кузина? — спросил Гарет, слегка поднимая бровь. — Сомневаюсь, что у такой молодой и столь защищенной от соблазнов особы есть в чем исповедоваться.

Это замечание вызвало смех обедающих, и Миранда почувствовала, как щеки ее слегка порозовели от смущения. Он сделал ее объектом общего внимания, но она поняла, что тем самым Гарет хотел отвлечь их от инцидента с капелланом, когда она столь внезапно и бесцеремонно перебила его.

Она откашлялась, потупила глаза и сказала с должным смирением:

— Прежде у меня было намерение посвятить себя затворнической жизни монахини, отдать себя Господу, но недавно я передумала и теперь попыталась объяснить капеллану, что больше не испытываю такого желания.

Она подцепила кусок говядины ножом и уже собиралась было отправить в рот, когда вспомнила о существовании вилки. К щекам ее снова прилила кровь. Ей стало жарко. Она положила нож на тарелку и отпила еще глоток вина, а потом потихоньку попыталась снять мясо с ножа вилкой.

— Жизнь монахини! Право же! — загудел басом неприятный и заносчивый лорд Беринджер. — Какая девица предпочтет это браку, если ей позволят выбирать? Да еще предложат такого мужа! На вас чертовски красивый браслет, леди Мод!

— Это дар Руасси, — напомнила Имоджин. — Это доказательство серьезности его намерений в отношении нашей кузины.

Миранда почувствовала, что все взоры обратились к ней и браслету на ее руке, покоившейся на краешке стола. Они, должно быть, оценивали его, прикидывали, сколько он может стоить. Все, кроме капеллана, все еще, по-видимому, обиженного и не желавшего продолжать беседу. Теперь Миранде была предоставлена возможность сидеть за столом молча, опустив глаза в свою тарелку, не обращая внимания на гул голосов вокруг. Пожалуй, было разумным отказываться от всех незнакомых блюд, и Миранда так и поступила. Поэтому к концу долгого обеда со сменой бесчисленных блюд она едва утолила голод.

— Вернемся в гостиную, — сказала Имоджин, поднимаясь с места. — Музыканты нам поиграют. Милорд брат, будете вы любезны сопровождать нас или предпочтете остаться с джентльменами?

Гарет встретил взгляд Миранды, в котором был отчаянный призыв, и сказал:

— Мы присоединимся к вам, мадам. Мне претит мысль о столь быстрой разлуке с невестой.

Он взял графин с бренди.

— Идемте, джентльмены, — обратился он к сотрапезникам, — мы можем выпить бренди и в гостиной.

Лицо лорда Беринджера сразу просветлело при этих обнадеживающих словах. Он охотно последовал за остальными, прихватив две бутылки. Его бесформенные, рыхлые ляжки, обтянутые розовыми чулками, подрагивали, как бланманже.

Капеллан не пошел с ними в гостиную, а его поклон Миранде был каким-то рассеянным, но она подумала, что Мод не огорчилась бы. если бы ее отношения с Божьим человеком в будущем стали чуть холоднее.

У Миранды разболелась голова — она не знала, от вина или от напряжения. Она устроилась на скамье у окна, подальше от группы женщин, собравшихся вокруг камина, пока еще не зажженного, в то время как мужчины остались возле буфета, где поставили бутылки. Музыканты извлекали из своих инструментов жалобные звуки.

— Вы устали, дитя мое?

Миранда очнулась от своих невеселых мыслей:

— Немного, сэр.

Гарет положил ладонь на ее лоб и торжественно заявил:

— У вас снова начинается приступ лихорадки. По-моему, вы вся горите. Имоджин, думаю, Мод пора удалиться в спальню. Не следует ей изматывать себя до приезда Руасси.

— Ты совершенно прав, брат, — откликнулась Имоджин, довольно правдоподобно изображая беспокойство. — Мод… моя дорогая, я попрошу вашу горничную приготовить для вас тизан . Это поможет вам уснуть. Впрочем, возможно, вы предпочтете выпить поссета ?

— Вы очень добры, мадам, — ответила Миранда, с живостью поднимаясь с места, обрадованная возможностью улизнуть. — Доброй ночи, милорд Харкорт, — сказала она церемонно, потом присела в реверансе перед всеми остальными.

Она поспешила в зеленую спальню, где ее ждал Чип, сжимавший в лапках ее оранжевый наряд и горестно что-то бормотавший. Увидев девушку, он бросился ей на шею.

Миранда стала нежно баюкать его в объятиях.

— О Чип, что за ужасный вечер! Думаю, я больше не смогу этого выдержать. Я и не представляла, что это так трудно и отвратительно.

С минуту она крепко прижимала зверька к себе, потом подошла к окну. Сад внизу был погружен в темноту, и только дорожка между домом и стеной, выходившей на реку, была освещена. На столбах вдоль дорожки были укреплены горящие факелы. Миранда высунулась из окна. До нее доносились гудки судов с реки, голоса, подхваченные ночным ветром. Она различала огни на кораблях и яликах, пересекавших эту широкую водную дорогу, слышала всплески весел, восклицания моряков с барж.

— Ну, как все прошло?

Миранда повернулась от окна:

— Я думала, что вы уже спите.

— Я мало сплю, — сказала Мод, закрывая за собой дверь. — Вам нравится эта комната? Я всегда считала ее мрачной.

— Так и есть, — ответила Миранда.

Чип прыгнул ей на плечо и примостился там, пристально разглядывая Мод.

— И как же прошел вечер? — Мод, закутанная во все свои шали, дрожала, примостившись в резном деревянном кресле. — Вам не холодно?

— Мне приходилось в грозу спать под открытым небом, — ответила Миранда, но прикрыла ставни из любезности к гостье. — Что же касается вашего вопроса, то могу сказать: это было отвратительно!

— Я ведь вас предупреждала, что так и будет.

Миранде показалось, что Мод констатировала этот факт чрезвычайно бодрым голосом.

— Верно, но я забыла об этом. — Миранде вдруг показалось, что ее собственный голос звучит так же сухо, как голос милорда Харкорта. — Вы были совершенно правы насчет капеллана, а леди Мэри действительно чересчур величественна и благопристойна.

Миранда покачала головой и присела на широкий подоконник, наслаждаясь легким ветерком, проникавшим сквозь узкую щель, оставленную ею, и приносившим запах речной воды и слабые отзвуки внешнего мира в темную и душную комнату.

— Почему милорд хочет жениться на ней?

Мод удивил этот вопрос.

— Должен же он жениться на ком-нибудь. Ему нужен наследник, а первая жена не подарила ему сына.

— А что с ней случилось?

— Произошел какой-то несчастный случай. Об этом не принято говорить в семье. Я не была с ней знакома, потому что жила тогда в доме лорда и леди Дюфор, в деревне. После ее смерти мы все переехали сюда.

— О! — хмурясь, протянула Миранда. — Но почему он выбрал леди Мэри? Я думаю, она довольно привлекательна, признаю, что у нее хорошая фигура, но есть что-то… что-то отталкивающее в ней. Вероятно, сотни женщин готовы были бы пойти на все, лишь бы выйти за лорда Харкорта. Он такой обаятельный и забавный и… и… такой любезный, — добавила она, чувствуя, что краснеет.

— Вы в самом деле так считаете? — с сомнением спросила Мод. — Вы не находите его холодным и чопорным?

— Ни в малейшей степени.

— А вам не кажется, что у него язвительная улыбка, а в его взгляде есть даже что-то пугающее?

Миранда уже собралась было начисто отрицать это, по потом сказала, медленно подбирая слова:

— Да, иногда я это замечала. Но чаще всего глаза у него веселые и в них пляшут смешинки. Он словно видит в жизни много забавного и смешного.

— Интересное замечание, — сказала Мод. — Я никогда не думала, что у пего есть чувство юмора, и потому считала, что леди Мэри идеально подходит ему в жены. Я уверена, что у него есть друзья, но они никогда здесь не бывают. — Зевнув, она поднялась со стула. — Лучше мне вернуться в свою спальню, пока Берта не хватилась меня.

Мод направилась к двери, и все ее шали при этом взметнулись. Уже у самой двери она остановилась, положив руку на засов. Впервые в жизни ей захотелось подумать о ком-то другом.

— Думаю, леди Имоджин не выделила вам горничной. Может, хотите, чтобы Берта позаботилась о вас? Ну, например, принесла вам подогретого молока, или горячий кирпич, чтобы согреть постель, или что-нибудь еще?

— Нет, благодарю вас.

Миранду тронула эта забота.

— Вы сумеете сами раздеться?

Тут уж Миранда не смогла удержаться от улыбки:

— Полагаю, что смогу.

— Да, думаю, что если вы привыкли спать на открытом воздухе под дождем, то почти все умеете делать сами, — заметила Мод. — В таком случае мне остается только пожелать вам спокойной ночи.

Она выскользнула из комнаты, оставив дверь открытой.

Миранда подошла закрыть ее. Она остановилась, прислонившись к косяку спиной, хмуро глядя куда-то вдаль. Жизнь Мод казалась ей такой пустой, такой бесцельной, что на мгновение Миранда подумала: эта бездонная пучина может засосать и ее. Она вдруг представила, что мир, который она так хорошо знала, где аромат свежеиспеченного хлеба смешивался со смрадом сточных канав, где крики радости и восторга сменялись стонами боли и утраты, мир подзатыльников и ласк, ненависти и любви, друзей и врагов, растаял и исчез, оставив ее на жесткой, безликой, бесплодной почве, на каменистом берегу.

Миранда принялась расшнуровывать корсаж. Она постепенно освободилась от непривычной одежды, с облегчением сняв неудобные фижмы. Бросила дорогую и красивую одежду на пол, решив сложить ее позже, и снова открыла ставни. Одетая только в нижнюю рубашку и чулки, Миранда с жадностью вдыхала свежий ночной воздух, а вместе с ним надежду на свободу.

Как сумеет она выжить здесь столько, сколько милорд сочтет необходимым держать ее, чтобы она, оправдала обещанное вознаграждение? Она не могла здесь дышать.

Миранда не знала, сколько времени простояла у окна, погруженная в печаль, когда услышала скрип гравия и шум шагов. Лорд Харкорт вынырнул из тени па освещенную дорожку. На нем был темный плащ, но голова его оставалась непокрытой. Миранда заметила мрачное выражение его лица и жесткую улыбку. Это было лицо, столь хорошо знакомое Мод и столь непривычное для Миранды.

Миранда не задумалась ни на секунду. Она поспешно натянула на себя свою старую одежду и снова бросилась к окну. Уголком глаза она заметила на полу что-то синее — должно быть, это Мод обронила одну из своих бесчисленных шалей. Миранда подняла шаль и набросила на плечи.

Теперь она видела темный силуэт графа почти у самых ворот, выходивших на реку в конце сада. Миранда перекинула ногу через подоконник. Под окном рос плющ, и Миранда использовала его в качестве лестницы. Это было ничуть не сложнее, чем ходить по канату.

Чип, весело вереща, лез впереди девушки и оказался на земле несколькими минутами раньше. В саду лорда Харкорта не было видно. Миранда побежала через сад к воротам, быстро и бесшумно. Чип несся впереди. Ворота были закрыты, но не заперты. Она услышала, как граф обменивался шутками с привратником.

— Желаю доброго вечера, милорд.

— Не жди меня назад раньше рассвета, Карл.

Лорд Харкорт двинулся, удаляясь от ворот.

— Добрый вечер, Саймон. На Монастырскую улицу, пожалуйста.

— Да, милорд.

Миранда без труда проскользнула через неплотно притворенные ворота. Привратник, плотный, почти квадратный, стоял на берегу с трубкой в руке. Лорд Харкорт готовился ступить на барку с каменных ступенек пристани. Привратник отвязал канат, удерживавший барку у причала. Четверо гребцов взялись за весла.

Чип, опередив Миранду, прыгнул в барку. Миранда последовала за ним и, оказавшись на корме, нырнула под раскачивающийся на ветру фонарь.