Качели счастья

ГЛАВА ПЕРВАЯ

Брат опаздывал. Гай уже бранил себя за то, что не нашел какого-нибудь благовидного предлога, чтобы не прийти на эту встречу. Первоначальные планы на вечер были, хотя, прямо скажем, неоригинальны, зато куда более эффективны: он собирался работать, а голод утолять бутербродами.

Поток холодного воздуха, ворвавшийся в распахнутую дверь, вселил в Гая надежду, что его томительному ожиданию пришел конец. Он живо обернулся, но это был не Стив.

В ресторан, прячась от дождя, вбежала молодая женщина. Она на мгновение остановилась у дверей, видимо ослепленная яркими огнями ресторана после мрака вечерней улицы.

И время для Гая почти замерло, словно планета внезапно прекратила вращаться вокруг своей оси.

Как в замедленной съемке, когда можно разглядеть даже самую незначительную деталь, все происходящее вокруг неспешно поплыло перед глазами Гая. Он был уверен, что смог бы сосчитать все капли дождя, сверкающие в золотисто-пшеничных локонах незнакомки.

Вид у нее был взъерошенный. Волосы спутаны, подобно колосьям пшеницы под порывами ветра.

И вместе с ней в ресторанчик проник свежий ветер лугов и полевых цветов, заставив чуть ли не всех присутствующих обернуться.

Несколько пар глаз теперь неотрывно смотрели на нее. Возможно, она привлекла к себе внимание своим заливистым смехом. Как будто пробежка под дождем явилась для нее забавой, веселым развлечением.

Ее беспечная радость, как глоток свежего воздуха, оживила и Гая.

Девушка подняла руки, чтобы поправить растрепавшуюся прическу. Пропустила пальцы сквозь волосы, а потом встряхнула головой, откидывая локоны назад. А платье, следуя за движением рук, поползло вверх по ногам, обнажая бедра девушки.

Она опустила руки, поправила платье. Облегающая тело ткань повторяла все изгибы и выпуклости ее тела. Глубокий вырез платья дразнил и соблазнял.

К ней хотелось прикоснуться, хотелось нарисовать ее портрет, хотя она и не представляла собой образец красоты. Ее нос не соответствовал классическим канонам. Рот слишком большой. Но глаза искрились так, словно внутри нее полыхал костер, жар которого мог спалить кого угодно.

И, может быть, потому эта девушка затмила собой всех присутствующих в ресторане дам.

Гай вздрогнул, будто кто-то шепнул ему на ухо:

«Отомри!» Оцепенение прошло, но теперь его телом овладела дрожь. Сладкая, щемящая дрожь.

Сердце бешено застучало, мышцы напряглись. Но эта была отнюдь не похотливая реакция на красивую девушку. Возможно, у половины мужчин в зале так оно и было. Но не у Гая. Он почувствовал нечто большее, чем щекочущую воображение похоть.

Он испытал волнение, какое испытывают, когда внезапно понимают, что столкнулись лицом к лицу с судьбой. Когда осознают, что нашли причину своего существования на этой земле.

Гай медленно встал, не отводя взгляда от лица девушки. Она заметила его, их взгляды встретились. И на мгновение незнакомка замерла, перестав смеяться.

Она почувствовала то же, что и я, радостно подумал Гай.

Но в этот момент в ресторан вошел Стив. Он закрыл дверь, которую девушка оставила открытой.

Холодный воздух перестал проникать в зал ресторана. И оборвалась тоненькая ниточка-связь между Гаем и незнакомкой, словно и существовала-то эта ниточка только благодаря сквозняку.

Стив, положив руку на талию девушки, притянул ее к себе.

Спрашивать «почему» и «зачем» не имело никакого смысла, этот жест был понятен без слов. Брат всему миру объявлял: «Она – моя!»

– Гай, – обратился Стив к брату, – я очень рад, что ты все-таки пришел. Мне хотелось, чтобы ты познакомился с Франческой. – И он посмотрел на девушку, которую обнимал так, как человек, выигравший главный приз лотереи. – Она ждет от меня ребенка.

Не иначе как Стив дважды выиграл в лотерею.

– Мистер Димоук… – Он почувствовал, что кто-то трясет его за плечо, и открыл глаза. Над ним склонилась улыбающаяся бортпроводница. – Мы идем на посадку, пристегните, пожалуйста, ремни.

Гай потер лицо руками, пытаясь отогнать воспоминания, которые не оставляли его в покое в течение трех последних лет, затем пристегнул ремень безопасности и посмотрел на часы. Самолет прибыл вовремя.

Гай Димоук был первым человеком, которого она увидела, когда вышла из автомобиля. И это ее нисколько не удивило, потому что Гай был видным мужчиной. Его без труда можно было заметить в любой толпе: высокий, широкоплечий, загорелый, темноволосый. Все другие казались рядом с ним двухмерными изображениями на черно-белом снимке.

Он буквально гипнотизировал окружающих людей. Даже сейчас это было невозможно не заметить.

И, конечно, Гай Димоук, хотя и занятой человек, нашел время, чтобы прилететь издалека на похороны брата.

Франческа сразу поняла, что Гай из тех людей, кто очень серьезно относится к формальностям и старается строго придерживаться традиций и ритуалов. От других, кстати, он требовал того же самого.

Для каждой вещи должно быть отведено определенное место, и в каждой ситуации должны соблюдаться соответствующие правила поведения, этикета и т. д. Таково кредо Гая Димоука.

Немудрено, что Гай даже не пытался скрыть неодобрения, когда Стив и Франческа заявили ему, что не собираются оформлять свои отношения. И демонстрируя им свое несогласие, Гай взял да и просто-напросто исчез из их жизни.

«Право же, как будто это касается его самого! – недоумевала Франческа. – Ему-то какое дело до того, зарегистрируемся мы или нет!»

С другой стороны, имел он право вмешиваться в их жизнь или нет, теперь уже было совершенно не важно.

Франческу удивляло другое. Что он решил-таки объявиться после трех лет почти полного безмолвия, в течение которых не видел их и ничего не сообщал о себе. Нет, Франческу это особенно не огорчало, но как расстраивался Стивен!

«Бедный Стивен», – тяжело вздохнула она.

К счастью, ей не нужно было как-то реагировать на его присутствие, проявлять свои чувства. И когда их взгляды встретились, Франческа не испугалась того, что он способен понять, о чем она думает.

Нет, по ее лицу ничего невозможно прочитать.

Никаких эмоций, никаких чувств, ничего! Словно и не лицо вовсе, а маска. Словно и нет ничего, кроме пустоты, образовавшейся в ее сердце после смерти Стивена.

Гай окликнул ее по имени:

– Франческа…

Он произнес ее имя так мягко. Почти нежно. Как будто искренне заботился о ее судьбе и хотел помочь ей. Комок слез подступил к горлу.

Чувства, которые она так старательно прятала от окружающих, грозились вырваться наружу.

Ее спас гнев. Возмущение накрыло ее волной, перекрывая все другие эмоции.

Как он посмел приехать сюда сегодня? Что за лицемерие? Кем он себя возомнил? Делает вид, что беспокоится, волнуется за нее, переживает боль потери. Да если бы брат был ему дорог, он мог бы просто поднять трубку и набрать номер телефона… пока Стивен был жив… когда Стивен так нуждался в его внимании и заботе!

Неужели он полагает, что она всех бросит и подойдет к нему? И будет слушать его пустые соболезнования? Позволит ему взять ее под руку и проводить в церковь?

Лицемер! Как всегда, в своем репертуаре! Готов на все, лишь бы соблюсти приличия. Губы Франчески дрогнули в кривой усмешке. Глядя прямо перед собой, она прошла мимо. Не остановившись. Не посмотрев на него. Никак не прореагировав на его обращение.

Она выглядела такой хрупкой, ранимой. Ее походка была так легка, что казалось, будто она и не идет вовсе, а плывет. Как облако. Сейчас есть, а через секунду растаяло. Девушка-иллюзия. Девушка, оставившая в его памяти неизгладимый след. Девушка, при одном взгляде на которую он терял контроль над собой.

Солнечный свет, пронизывавший серое октябрьское небо, отражался неяркими бликами в ее пшеничных волосах, подчеркивая бледность кожи. Гай наблюдал за тем, как она стояла в дверях церкви, здоровалась с входящими людьми, кивала головой, что-то коротко им отвечала.

Каждое ее движение было лишено всякой эмоциональности. Будто она и не человек, а ожившая кукла.

Лишь на долю секунды в ней проснулись чувства: когда он оказался рядом с ней. Она сердито нахмурилась, и в глазах блеснул недобрый огонек. Гнев.

Но Франческа быстро подавила эту вспышку. И снова скрылась от окружающих за холодной безликой маской, отгородилась от всего мира непреодолимой стеной. Впрочем, вполне объяснимое поведение. Как иначе она могла пережить этот кошмар?

Одна слезинка, один раз дрогнувший голос – и она сразу же сломалась бы, не смогла бы совладать с чувствами, скрыть от окружающих душевную боль. А ей нужно держать себя в руках, нужно пережить этот день.

Когда служба и похороны закончились, Гай встал в стороне, ожидая, когда все разойдутся. У Франчески было достаточно времени, чтобы уйти, проигнорировав его присутствие. Но она явно поджидала его. Похоже, в глубине души она надеялась, что он объяснит ей свое поведение. Но только что он мог сказать?

Для того чтобы выразить то, что он чувствовал, еще не придумано слов. Потеря, боль. Сожаление, что последняя встреча со Стивом закончилась их размолвкой и теперь нет возможности для примирения. Да, все это так. Но эти слова не выражают и сотой доли глубины его чувств.

И что он может сказать Франческе, потерявшей любимого человека и отца ее ребенка? Ей-то еще труднее, чем ему.

И все-таки он подошел к ней.

– Я сожалею, что не смог приехать раньше, Франческа…

– По-моему, у вас было предостаточно времени для того, чтобы добраться сюда из любой точки земли.

Он хотел спросить ее, почему она не сообщила ему о состоянии брата раньше. Если бы только он знал! Но теперь слишком поздно…

И спрашивать о том, чего не изменишь, тоже поздно. О чем же еще говорить?

– Мне жаль, что я не смог освободить вас от бремени организации похорон, – сказал он дрогнувшим голосом.

– О, пожалуйста, не извиняйтесь. Ваш секретарь звонил, предлагал помощь. Но, я думаю, похороны это семейное дело. И участие посторонних людей ни к чему.

Они говорили о похоронах, но думал Гай совсем о другом. О том, что известие о плохом состоянии здоровья его брата дошло до него с большим опозданием. И он уже не успел застать его в живых. Если бы только можно было повернуть время вспять!

Вернуться во времени хотя бы на месяц назад. И увидеть брата живым.

– Поймите, требуется какое-то время для того, чтобы добраться сюда издалека. – Гай говорил так, словно оправдывался. Не только перед Франческой.

Он сам для себя искал оправдание. – Я приехал прямо из аэропорта.

Во время всего разговора она стояла вполоборота к нему, глядя себе под ноги. Наконец она повернулась и посмотрела ему прямо в глаза:

– Вы действительно не должны беспокоиться и извиняться. Мы хорошо справлялись со всеми трудностями и без вас… в течение последних трех лет.

Так что дни и часы, на которые вы смогли бы прилететь раньше, уже ничего бы не изменили.

Ее голос был холоден. Каждое произнесенное слово вонзалось в его сердце острым кинжалом. Но пусть ему будет больно, лишь бы только не было больно ей.

Все, что сейчас волновало Гая, – это спокойствие и благополучие Франчески. Если бы он мог, то сказал бы ей, что она была предметом всех его мыслей в течение трех лет.

Вместо этого он спросил:

– У вас все нормально?

– Нормально? – переспросила она так медленно, словно пыталась прочувствовать это слово, определить его вес, потрогать на ощупь. Что он вообще имел в виду, задавая этот глупый вопрос? – Как у меня может быть нормально, если Стивен умер!

– Я имел в виду материальную сторону, – поспешил объяснить Гай. Ему представилось, что если у Франчески и ее ребенка еще и недостаточно средств для достойного существования, то ситуация хуже некуда.

Франческа даже не пыталась скрыть своего презрения:

– Я должна была догадаться, что единственное, о чем вы беспокоитесь, – это деньги. Вас во всем волнует только практическая сторона дела, не так ли? Достаточно ли я обеспечена – вот что важно для вас. Но вам нет никакого дела до моих чувств, Гай. Знаете ли вы вообще, что такое чувства? Вряд ли, вы же специализируетесь только в вопросах этикета!

Он не спешил опровергать ее обвинения.

– Я знаю, как вам больно, но сейчас нужно подумать и о материальном, необходимо решить некоторые практические вопросы.

Гай не мог обнять ее, предложить ей свою помощь и поддержку и поэтому вел себя сухо и холодно, как адвокат. Если бы он и вправду был адвокатом, его манере поведения было бы хоть какое-то оправдание…

– Пожалуйста, не волнуйтесь обо мне, Гай. По вашим меркам, со мной все будет хорошо. У меня есть дом, страховка… Вы ведь это имеете в виду под благополучием, не так ли? – выпалив это, Франческа отвернулась и пошла к машине. Водитель ждал ее, открыв перед ней дверцу. Но, прежде чем сесть, девушка на мгновение замерла, потом обернулась и сказала:

– Полагаю, вам, как и всем родственникам и друзьям, следует поехать на поминки. Для приличия!

После этих слов она села в автомобиль, жестом пригласив его присоединиться к ней.

Конечно, он не расценил ее предложение как прощение или намек на возможность улучшить их отношения. И тем не менее без колебаний направился к машине.

– Спасибо, – кивнул он, сев на заднее сиденье.

– Мне не нужна благодарность. Он был вашим братом. И я не забыла об этом, несмотря на то что вы сделали все для того, чтобы о вас забыли.

И Франческа отодвинулась как можно дальше к противоположной дверце машины, увеличив до максимума расстояние между ними.

– Я сожалею о том, что меня не было рядом, пробормотал Гай. Он действительно жалел и должен был сказать ей это, даже если она и не поверит.

– Всего лишь слова. Красивые слова, продиктованные чувством вины. Если бы вы действительно хотели быть рядом и заботиться о брате, вы бы не пропали на целых три года, не уехали бы так далеко. Каковы бы ни были причины вашего отсутствия, вы могли бы найти способ быть рядом. Почему же вы этого не сделали? – Она пристально смотрела на него. В тусклом освещении машины ее лицо показалось ему особенно бледным. Не дождавшись его ответа, она тяжело вздохнула и произнесла:

– Раковая опухоль быстро разрасталась. Быстрее, чем прогнозировали врачи. Я спрашивала, хочет ли он, чтобы я вызвала вас, но он ответил тогда, что впереди еще много времени, успеется…

Гай инстинктивно потянулся к ней, чтобы взять за руку, успокоить. Ему хотелось поддержать ее, как он поступил бы с любым человеком, попавшим в беду.

Но ее глаза предупреждали, что ему не поздоровится, если он прикоснется к ней. Этот взгляд был неприятнее, больнее пощечины.

Гай всего лишь хотел утешить Франческу, попытаться успокоить, на секунду забыв о ее враждебном к нему отношении. Но он понимал, что бы он ни сделал, что бы ни сказал, она ко всему отнесется с недоверием, а то и с негодованием.

Он, Гай, жив, а мужчина, которого она любила, мертв. И она ясно давала понять: отчасти в этом виновен именно Гай.

– Стивен был настолько уверен, что вы приедете… – проговорила Франческа, не скрывая упрека.

– Я не ясновидец…

– Нет, конечно. Вы всего лишь занимались своими делами, думая только о себе!

Гай не стал возражать, защищаться, оправдываться. Ей нужно снять эмоциональное напряжение, выплеснуть на кого-то свою боль, обиду. И он был самой удобной мишенью. Что же, если больше ничем нельзя ей помочь, он готов взять всю вину на себя, пусть выговорится, выплачется. Может быть, ей станет хоть немного легче.

Гай не отвечал на упреки Франчески, полагая, что та и не ждет от него ответа. Она смотрела в окно, отвернувшись от него, ясно давая понять, что разглядывать городской пейзаж гораздо приятнее, чем разговаривать с ним.

Когда машина свернула на улицу, где стоял дом, в котором они со Стивом жили, ее губы дрогнули, и она с трудом сдержала слезы.

Печаль, отразившаяся на ее лице, была во много раз красноречивее любых слов.

Машина остановилась около дома, и Гай, выйдя из нее, замер в неуверенности. Он хотел предложить Франческе руку для того, чтобы помочь ей выйти из машины, но был уверен, что она проигнорирует его вежливый жест.

Но когда Франческа ступила на тротуар, ее нога подвернулась, и она едва не упала. Ему ничего не оставалось, кроме как поймать ее за локоть, чтобы удержать от падения.

Она была такой хрупкой, легкой, почти невесомой. Придерживая ее за локоть, он спросил:

– Почему вы не позволяете мне помочь вам?

Возможно, будь он кем-то другим, не братом Стива, она позволила бы себе проявить слабость.

Но рядом с ним она быстро взяла себя в руки, выпрямилась, снова спряталась за своей маской холодного равнодушия и отстранила его руку.

– Стивен справился без вас, и я тоже обойдусь! заявила она и быстро пошла по направлению к дому.

Франческа остановилась на пороге гостиной, чтобы отдышаться. Никогда раньше она не чувствовала себя такой одинокой, такой бессильной, беспомощной.

Обернувшись, Франческа увидела Гая, стоящего в прихожей. Он вешал на крючок свое пальто. На мгновение их взгляды встретились. Она быстро отвернулась. Но и нескольких секунд хватило, чтобы заметить в его глазах боль. Франческа быстро справилась с нахлынувшим на нее сочувствием. Наоборот, ей хотелось ранить этого человека, хотелось, чтобы ему было больно. Пусть это жестоко, но он поступил еще несправедливее по отношению к ней и Стивену.

Кто-то окликнул ее, обнял за плечи. И Франческа позволила успокаивать себя, говорить ей слова сочувствия. Все эти попытки утешить не трогали ее душу. Но стоило брату Стивена там, возле церкви, просто окликнуть ее по имени, и она чуть не потеряла контроль над собой. И до сих пор все еще чувствовала прикосновение его руки, когда он удержал ее от падения.

Франческа поморщилась, стараясь отогнать эти непрошеные мысли. Ей необходимо сосредоточиться. Нельзя думать только о себе и собственных чувствах. Она должна быть сильной. Ей ведь нужно еще успокоить людей, работающих на фирме Стивена, и заверить их, что все будет в порядке. Теперь ей придется взять руководство фирмой на себя и самой принимать все решения. Ну и хорошо, что жизнь заставляет уйти с головой в работу, это поможет ей немного забыть об утрате. Но только не сегодня.

Сегодня она должна сделать все для того, чтобы достойно помянуть Стивена. Проследить за тем, чтобы у гостей было вдоволь еды и напитков. И держать себя в руках, не давая воли собственным чувствам. И главное – избегать Гая Димоука.

– Франческа!

Девушка вздрогнула от неожиданности, голос кузины, обращавшейся к ней, вернул ее из размышлений в реальность. В настоящее, которое надо каким-то образом пережить. Перетерпеть.

– Все прошло гладко?

Она постаралась справиться с эмоциями и изобразить на лице улыбку.

– Да, служба была очень красивая. Спасибо, Мэтти.

– Все-таки мне стоило пойти туда вместе с тобой.

– Нет, Мэтти. Мне необходимо было знать, что Тоби останется дома с кем-то из родных. И мне не хотелось отвлекать Конни от кухни и сервировки стола. – Внезапно Франческа заволновалась. – А где Тоби? С ним все хорошо?

– Он немного капризничал, и Конни отвела его наверх, чтобы уложить спать. Если повезет, он поспит пару часов. Как раз пока идут поминки.

– Надеюсь на это.

Еще один час, и все будет закончено. Еще всего лишь один час. Она может и обязана пройти через это. Ведь осталось продержаться совсем немного.

Один час. Нет, она не сломается! Особенно на глазах у Гая Димоука.

Гай наблюдал за Франческой. Она утешала, взяв за руку, какую-то женщину, прикованную к инвалидной коляске. Потом разговаривала с кем-то еще. Никого не оставляла без внимания. Замечательная хозяйка!

Однако его, Гая, она все время держала на расстоянии. Будто какое-то шестое чувство подсказывало ей, что он приближается. И тогда она резко поворачивалась и останавливала его холодным, почти презрительным взглядом, давая понять, что ему не следует подходить к ней близко.

И Гай не пытался противоречить ей. Не хотел усложнять ей жизнь и по мере возможности старался не попадаться ей на глаза. Он искал друзей брата, которых помнил. Но так и не нашел среди присутствующих адвоката семьи Тома Палмера, хотя по идее тот должен был быть на похоронах и поминках. Гаю очень хотелось поговорить с ним, чтобы получить от того заверения, что в материальном плане у Франчески действительно не возникнет никаких проблем.

– Почему вы ничего не едите?

Гай обернулся и увидел позади себя женщину в инвалидном кресле. Она протягивала ему поднос с бутербродами.

– Спасибо, но мне что-то не хочется.

– Возможно. Однако это не оправдание. Еда это часть поминального ритуала, – возразила женщина. – И это естественная потребность человека.

Человеку необходимо поддерживать свои жизненные силы. Подтверждая тем самым, что жизнь продолжается. Как вы сами прекрасно понимаете, присутствующие здесь люди едят и пьют вовсе не потому, что голодны. Они как бы показывают друг другу: жизнь сильнее смерти. И радуются, что еще не пришла их очередь покидать землю.

– Моя смерть, подозреваю, не принесла бы им столько боли и беспокойства, – ответил Гай.

– Вы это серьезно? – Женщина удивленно приподняла брови. – Тогда вы, должно быть, Гай Димоук, богатый и успешный старший брат Стивена, о котором в этом доме стараются не говорить. А вы не похожи на Стивена, – добавила она, не дожидаясь, пока Гай подтвердит, что он действительно приходится покойному братом.

– У нас общий отец, но разные матери.

– Понятно, а я Мэтти Ланг, – сказала она, протягивая ему руку. – Кузина Франчески. Так в чем же тайна? Почему мы не встречались раньше?

– Нет никакой тайны. Я – геолог. Провожу много времени вдали от дома. – Гай решил не вдаваться в подробности и не объяснять, почему не заезжал сюда, когда бывал в Лондоне. Безопаснее перевести разговор на другую тему. – Должно быть, Франческа очень рада, что вы рядом. Ведь, насколько я помню, ее родители живут за границей?

– Да, за границей. На почтительном расстоянии друг от друга, дабы избежать кровопролития. И к тому же они слишком заняты, чтобы тратить время на похороны, которые не принесут им никакой пользы. – Мэтти задумалась, потом подвела итог сказанному:

– Вероятно, кроме всего прочего, Франческу и Стивена объединяло и невнимание их родственников к ним.

– Да. Я, признаться, удивлен, что его матери нет здесь. Она ведь актриса, которая сменила с полдюжины мужей и которая редко упускает возможность выйти в люди. Неужели решила, что черное будет ей не к лицу?

– Она прислала цветы со словами сожаления, что не сможет присутствовать на похоронах. К тому же она снимается сейчас в каком-то фильме, что-то вроде «Жажды в пустыне», и съемки проходят далеко отсюда. В Северной Африке. Так что она выразила уверенность в том, что Франческа поймет и простит ее отсутствие. Можете называть меня циничной, но мне кажется, ей всегда было неловко появляться в обществе с взрослым сыном, ходячим напоминанием того, что она стареет. Что она уже самая настоящая бабушка.

– Да, такая перспектива ее вряд ли радовала, согласился Гай, стараясь скрыть горечь. – Она никогда не желала быть бабушкой. Собственно говоря, и матерью тоже. – Воспоминания о мачехе не доставляли Гаю удовольствия. Он никогда не забудет, как она кричала на отца и как расстроилась, узнав, что забеременела, а поэтому не сможет участвовать в съемках очередного фильма. И как плакал маленький Стивен, когда его мать не возвращалась вечером домой, а ему так хотелось, чтобы она приласкала его, рассказала на ночь сказку и поцеловала перед сном.

Хотя, если честно, чем он был лучше мачехи?

Он ведь тоже оставил Стивена, ушел и не вернулся.

Он сказал себе, что брат больше не нуждается в его помощи, у него появилась своя семья, а, значит. Гай ему не нужен. Но это, конечно, было слабым оправданием того, что он бросил брата.

– Думаю, Франческа очень рада тому, что вы не оставили ее в трудную минуту, – сказал Гай.

– И она тоже не оставила меня, когда я попала в аварию и находилась на грани жизни и смерти. Напротив, всячески поддерживала меня. – Мэтти усмехнулась. – В тот день была гололедица, я ехала на большой скорости, потеряла управление и врезалась в кирпичную стену. – Сочувствующую реплику Гая, которая уже была готова автоматически сорваться с его губ, она решительным жестом отвергла и продолжила:

– К тому же, так как я живу в основании этого дома, от меня не требовалось особых усилий, чтобы приехать на похороны.

– В основании?

Женщину позабавило его удивление.

– Я имею в виду первый этаж, расположенный на уровне фундамента. У меня есть кухня, спальня, гостиная, а главное – отдельный вход в дом. И я могу беспрепятственно, то есть самостоятельно, добраться до сада и до гаража. Я инвалид, но это не значит, что мне не нужно передвигаться.

– Я хорошо знаком с планировкой дома, но раньше на первом этаже ничего такого не было, – сказал Гай. Заметив недоумение в глазах собеседницы, он пояснил:

– Здесь жила моя бабушка. По материнской линии.

– Бабушка? А я не знала, что это дом вашей семьи. Мне казалось, что Стивен заплатил… – тут Мэтти поняла, что, видимо, затронула тему, которую лучше не поднимать. – В общем, я хотела сказать только то, что никого не обременяю. И вполне могу целыми днями обходиться без посторонней помощи. Франческа сумела убедить Стивена в необходимости перепланировки дома и создания отдельной квартиры на первом этаже.

– Я уверен, что она поступила правильно.

– Франческа – необычайно добрая и заботливая женщина. И, конечно, я заплатила ей за работу по переделке дома.

– Я в этом и не сомневаюсь. Вы молодец, – сказал Гай, желая выразить свое восхищение тем, что его собеседница не пала духом после того, что с ней случилось, и сумела приспособиться к новым условиям жизни вместо того, чтобы ныть и проклинать судьбу.

– Так вы уверены, что я не смогу соблазнить вас съесть один из неожиданных бутербродов Конни?

– Кто это – Конни?

– А, еще одна неудачница Франчески. У нее небольшие проблемы с обонянием и осязанием. И она легко может перепутать творог и лимон с майонезом. Так что пробовать ее кулинарные блюда все равно что играть в азартную игру.

– В таком случае я точно уверен, что воздержусь от ее стряпни, – отозвался Гай.

Мэтти усмехнулась:

– Где же ваш дух авантюризма?

– Я забыл его в том болоте, в котором едва не утонул. И теперь предпочитаю не рисковать.

Мэтти посмотрела на переполненную гостями комнату:

– Да, все эти люди, похоже, решили остаться и пустить тут корни. Ну что же, мне пора браться за работу. И растормошить их. Ничто так хорошо не напоминает людям, что где-то в другом месте у них есть срочные дела, как вид человека в коляске. Да и Франческе уже нужен отдых.

Они оба посмотрели в сторону Франчески.

– С ней все в порядке?

– А вы как думаете?

На губах Франчески застыла вежливая, холодная улыбка, в ее глазах затаилась усталость, и было видно, что она прилагает немало усилий, чтобы слушать двух мужчин, стоявших около нее.

– Я думаю, ее нужно срочно спасти от этих типов, – буркнул Гай, хотя был абсолютно уверен в том, что она скорее вынесет любую пытку, чем позволит ему прийти к ней на помощь. – Кто эти люди?

Разве они не видят, что она устала и ей не до них?

Мэтти пожала плечами:

– Понятия не имею. Вероятно, это деловые партнеры Стивена.

– Очевидно, – пробормотал Гай и направился в их сторону. Ему не нравилось, что они беспокоят Франческу, кем бы они ни были. И он спасет ее от них, хочет она этого или нет.

– Мы раньше встречались? – громко спросил Гай, протягивая руку одному из мужчин.

– Что-то не припоминаю, – удивленно отозвался тот, ответив на рукопожатие.

Гай аккуратно отодвинул мужчину в сторону, встав между ним и Франческой. Это было не очень вежливо. Но он и не хотел показаться вежливым.

– Я – Гай Димоук, брат Стивена. Меня не было в стране какое-то время. А вы друзья Стива?

– Мы – деловые знакомые. – Они представились и начали объяснять, какие именно дела связывали их с его братом, но Гай перебил их:

– Очень любезно с вашей стороны тратить драгоценное время на визит сюда.

– Ничего страшного. Я только спрашивал мисс Ланг…

– Но вам не кажется, что сейчас не самое подходящее время для деловых бесед? Может быть, вы лучше спросите меня о том, что вас интересует? – холодно осведомился Гай, надеясь, что Франческа воспользуется моментом и отойдет в сторону, но она осталась стоять на месте как приклеенная, всем своим видом показывая, что не нуждается в помощи посторонних.

– Я говорил мисс Ланг… – упрямо продолжил мужчина, явно не желая понимать никаких намеков, – что это вопрос безотлагательный, и никто в офисе не знает…

Мужчина опять не сумел договорить, потому что сзади об его ногу ударилась инвалидная коляска.

Мэтти состроила гримасу сожаления:

– О, мне так жаль! Извините! Я еще не очень хорошо научилась обращаться с этим транспортным средством. – В следующую секунду Мэтти уже повернулась к Франческе. – Франческа, дорогая, ты срочно понадобилась на кухне.

– Прошу извинить меня… – вежливо произнесла молодая женщина.

– Но мисс Ланг, мне действительно нужно…

– Не теперь, – перебил его Гай. – Вы выбрали не самое удачное время и место для переговоров. Если это действительно настолько срочно, можете посоветоваться со мной.

Наконец уразумев, что разговаривать с Франческой им сейчас не дадут, мужчины развернулись и ушли.

– Придурки, – прокомментировала Мэтти, проводив взглядом навязчивых гостей. – Единственное утешение, что одному из них досталось по ноге от моей коляски.

– Я не думаю, что вы поступили, как подобает настоящей леди, Мэтти Ланг, – покачала головой Франческа.

– Действительно? – усмехнулась Мэтти. – Это самая приятная вещь, которую мне сказали за последнее время. По каким-то необъяснимым причинам люди считают, что если кто-то прикован к инвалидному креслу, то он автоматически причисляется к лику святых. С чего бы вдруг такая метаморфоза? – И помолчав, добавила:

– Может быть, мне стоит разогнать остальных гостей, пока они не решили здесь заночевать?

Разумеется, никто не нуждался в ней на кухне. С помощью такого нехитрого обмана Мэтти освободила Франческу от назойливых гостей.

Тем не менее Франческа помогла Конни загрузить тарелки в посудомоечную машину, после чего решила вернуться в гостиную. Ничего не поделаешь, придется снова выслушивать вежливые соболезнования, за которыми в основном скрывались корыстные интересы. Люди хотели знать, что дальше будет с фирмой. Не потеряют ли они рабочие места? И когда им выплатят зарплату?

Да, им всем, конечно, жаль, что Стивен умер, но они-то живы. И нужно на что-то жить. Всех волновало их будущее.

Вопросы, на которые она не знала ответов.

Теперь ей предстояло взять руководство фирмой в свои руки. Но только она никогда этим не занималась и не знает, что нужно делать.

Она хотела начать работать, после того как родился Тоби, но Стивен отговорил ее от этого шага, убедив, что ее главная обязанность – заботиться о доме, быть матерью и хозяйкой. И это все, что теперь она умела делать.

Даже когда Стивену было уже совсем плохо, он продолжал настаивать на том, что непременно поправится и будет в состоянии полностью обеспечить жену и сына.

Франческа подавила рыдания. Ей нельзя плакать.

Надо быть сильной. Ради будущего. Нужно научиться справляться с надвигающимися трудностями.

Гай закрыл дверь за последним гостем и направился на кухню, чтобы найти Франческу и поговорить с ней. Он и не надеялся, что убедит ее рассказать о своих проблемах и дать ему возможность помочь их решить. Да, у него мало шансов. Но попробовать стоит. А если у него ничего не получится, он оставит свой номер телефона Мэтти. Она-то в случае необходимости сможет ему позвонить…

Мячик подкатился к ногам Гая. Он повернулся и увидел маленького мальчика. Не было никаких сомнений в том, чей это ребенок. У него был нос Стива, унаследованный тем в свою очередь от деда, и волосы цвета золотой пшеницы, как у матери.

Сердце Гая заныло, чувства захлестнули его, и несколько секунд он простоял в оцепенении, пытаясь прийти в себя. Затем наклонился, поднял мячик и повертел его в руках, собираясь с мыслями и стараясь поглубже спрятать эмоции и воспоминания, которые вызвал в нем малыш.

Да, он, конечно, знал, что у Стивена и Франчески родился сын. Но одно дело знать, другое дело видеть его.

Ребенок сбежал вниз по лестнице и в нерешительности остановился, стесняясь ближе подойти к незнакомому мужчине, который держал в руках его мячик.

Гай нервно сглотнул, судорожно пытаясь придумать, что и как сказать. И наконец как можно более беспечно произнес:

– Привет, Тоби!

– Ты кто? – спросил мальчик, держась рукой за перила. – Откуда ты знаешь, как меня зовут?

Как-то секретарь прислала Гаю вырезку из газеты, в которой было помещено объявление: «Франческа Ланг и Стивен Димоук рады сообщить о рождении их сына Тобиаса Ланга Димоука».

В ответ на эту новость Гай послал Стиву старинный серебряный портсигар, семейную реликвию, передававшуюся от отца к сыну. Но подарок вскоре был возвращен. Недвусмысленный ответ.

– Я – твой дядя Гай. – Он присел перед ребенком на корточки и подал ему мячик.

Тоби протянул руку, которой только что держался за перила, к мячику и не удержался на ногах.

Гай тотчас подхватил мальчика на руки, спасая от падения со ступеньки.

– Что вы делаете? – закричала Франческа.

Испуганный ребенок громко расплакался.

Подбежав к Гаю, она быстро выхватила ребенка из его рук и прижала к себе.

– Что вы себе позволяете? – выкрикнула в запале Франческа. – Вы думаете, раз Стивен умер, вы можете прийти к нему в дом и пугать его сына?

– Он спускался по лестнице. И чуть не упал. А я его поймал, – принялся оправдываться Гай. Он хотел сказать Франческе, что ее сын прекрасен. Но передумал. – Собственно, я искал вас, чтобы сообщить, что уезжаю. (– Что же, вы сказали это. Теперь, пожалуйста, уходите. – Было видно, что она сдерживается из последних сил и не желает его слушать. А он не собирался даже пробовать поговорить с ней в надежде объяснить, почему так надолго пропал из их жизни.

– Я просто хотел сказать, что вы не должны беспокоиться о документах и делах Стива. Я разберусь с этим, и если вы нуждаетесь в чем-нибудь еще…

– Вы не будете ни в чем разбираться, – объявила она, гордо приподняв подбородок. – Это мое дело, а не ваше. И я не позволю вам вмешиваться. И я ни в чем не нуждаюсь!

Ее отказ, произнесенный так холодно и так высокомерно, причинил ему такую же боль, как если бы она его ударила.

Он вздохнул:

– Что же, если вам все-таки понадобится помощь, позвоните в мой офис. Передайте все моему секретарю.

– Секретарю? – В глазах Франчески вспыхнул недобрый огонек. – Хорошо, спасибо. Совершенно ясно, насколько я важная для вас персона, раз должна разговаривать через секретаря!

– Я просто подумал… – Он посчитал, что общение с ним через посредника будет для нее более удобным, поскольку с ним она общаться не желает и считает его своим врагом номер один. И он не видел никакого способа переубедить ее относиться к нему по-другому.

Мэтти появилась в дверном проеме кухни:

– Я приготовила восхитительный чай. – Она внимательно посмотрела на Франческу, потом на Гая. Чай, кстати, не столь опасен, как бутерброды, – улыбнулась она ему.

– Спасибо, но как-нибудь в другой раз. Я должен идти. – Он склонился к ней, чтобы взять ее руку, и, воспользовавшись этим вежливым рукопожатием, передал ей номер своего мобильного телефона, записанный на карточке. Франческе передавать этот телефон было бесполезно. – Был очень рад познакомиться с вами, Мэтти.

– Взаимно. Но не говорите этого таким тоном, словно мы видимся в первый и последний раз.

В разговор вмешалась Франческа:

– Я уверена, что у Гая масса неотложных дел, Мэтти. Ему нужно разыскивать нефть и проводить свои геологические экспертизы. Так что мы теперь не скоро увидим его.

– Я буду в Лондоне еще в течение недели или двух.

– Неужели? Почему так долго? – Презрение Франчески буквально обжигало его. – Впрочем, вряд ли мы снова встретимся с вами, у нас ведь нет ничего общего…

Франческа находилась на грани истерики. И, конечно же, он был причиной того, что она так разволновалась.

Мэтти тоже поняла, в чем секрет столь нервного поведения Франчески, и, печально посмотрев на Гая, предложила:

– Я провожу вас.

– Не беспокойся, Мэтти, – обратилась к ней Франческа. – Он знает дорогу. Этот дом был когда-то его собственным, до тех пор, пока он не продал его Стивену.

Заметив его растерянность, она с вызовом спросила:

– В чем дело? Вы думаете, я не знаю, сколько Стивен заплатил вам за этот дом?

Что он мог ответить? Конечно, Стивен рассказал ей, что купил этот дом у него.

– Брат обожал вас, Гай, – крикнула она ему, когда он повернулся, чтобы уйти. – Он поклонялся вам. Что бы вы ни делали, он всегда вас оправдывал. В его глазах вы не могли сделать ничего предосудительного…

Гай почувствовал ком в горле. Франческа своими жестокими словами наносила ему удар за ударом, а он даже не пытался защищаться. Вместо этого он улыбнулся ребенку, который перестал плакать и теперь внимательно смотрел на него.

– До свидания, Тоби, – кивнул он, прилагая нечеловеческие усилия для того, чтобы голос его не дрогнул.

Мальчик протянул ему мячик. Гай стоял в растерянности, не зная, как поступить. Наконец он подошел, взял мячик из рук мальчика и поблагодарил:

– Спасибо.

Тоби, снова застеснявшись, спрятался за спиной матери.

– Я позвоню вам завтра, Франческа.

– Не стоит беспокоиться, – возразила она и, развернувшись, стала подниматься с сыном вверх по лестнице.

Гай подошел к дверям.

– Я оставлю это у вас, Мэтти. – Он протянул мячик женщине.

– Тоби дал его вам, потому что хочет, чтобы вы вернулись, – сказала она.

– Боюсь, его мать не хочет этого.

– Возможно. Но я не знаю ни одного человека, кто пересек бы океаны и континенты только для того, чтобы после одной встречи снова исчезнуть, задумчиво произнесла Мэтти.

– Стив был моим братом, – напомнил Гай.

– И поэтому вы бросились спасать Франческу от мужчин, требующих оплатить их счета?

Гай вдруг почувствовал в ней союзницу. Она не была настроена против него. У нее не было к нему ненависти, как у Франчески.

– Скажите мне, Мэтти, как обстояли дела в бизнесе у моего брата? – поинтересовался он. – У Франчески могут быть проблемы?

– Стивен не говорил со мной о своих делах. Но одно я знаю точно, в последние шесть месяцев он был не в состоянии вести какие-либо дела.

– Но почему мне ничего не сообщили?

– Стивен не позволил. Франческа, конечно, позвонила в ваш офис, но было уже слишком поздно.

Все, что вы можете сделать сейчас, – это остаться рядом и помочь ей пережить это трудное время.