Как найти женщину своей мечты и что потом с этой стервой делать?

Корректор Ольга Котигоренко

Фотограф Татьяна Оськина

Иллюстратор Татьяна Никишова

Иллюстратор Анастасия Фёдорова

© Вадим Фёдоров, 2018

© Татьяна Оськина, фотографии, 2018

© Татьяна Никишова, иллюстрации, 2018

© Анастасия Фёдорова, иллюстрации, 2018

ISBN 978-5-4490-5966-6

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Ведро

Из совместно нажитого имущества у Любы и Жени были только машина и гараж.

Квартира, в которой они жили до развода, принадлежала Любиной тётке. В этой двушке на Молодёжном проезде Люба и осталась. А вот Женя съехал в общежитие. На пятилетнем «форде». Любе достался гараж.

– Зачем тебе гараж? – спрашивал Женя. – У тебя же машины нет. Да и прав тоже.

– Права я могу получить, только экзамены сдать, – отвечала Люба, – забирай гараж, а мне машина останется.

– Зачем мне гараж без машины? – удивлялся Женя. – Я свой фордик не отдам.

– Тогда гараж мой, – подытожила Люба, – а машина твоя.

– А ребёнок чей? – спросил Женя.

– Ребёнок общий, – устало ответила Люба, – платишь нам алименты и можешь навещать его по выходным.

– Хорошо, – согласился Женя.

Он хотел ещё что-то спросить, но не стал. Поднялся из-за стола на кухне, где проходили переговоры, и ушёл. В своё общежитие.

Это было зимой.

А сейчас, летом, развелась лучшая подруга Любы – Галя.

Дружили они с детства. Хотя были совершенно разными. Люба русая, с косой, здоровая, широкая в кости, ростом метр восемьдесят. И Галка. Низенькая, чёрненькая, худая, как палка, вечно куда-то спешащая.

Виктор, Галкин муж, был такой же мелкой породы. Невысокий, тощий, с заметной залысиной.

Но. Маленький, да удаленький. Как выяснилось позже.

Поймала Галка своего благоверного в супружеской постели с какой-то девицей.

Скандалить не стала. Только выкинула в окно одежду незнакомой девки и потом с интересом наблюдала, как та, полуголая, вместе с её Витей ищет по кустам свои шмотки.

Витю она обратно в квартиру не пустила. Вещи его покинули семейное гнёздышко тем же путём. Через окно. Благо этаж второй.

Жили Галя с Виктором на улице Мира, в пятиэтажном кирпичном доме. В простонародье именуемом хрущёвкой.

Люба узнала об этом происшествии только на пятый день. Когда все страсти поутихли. Её не было в городе. Отвозила ребёнка в Тульскую область к матери на каникулы.

Приехала. Прочитала СМСки от подруги на забытом дома телефоне. Позвонила ей. И уже вечером сидела у Галки на кухне. С бутылкой настойки.

– Ты, главное, не переживай, – говорила Люба, – не стоит из-за этого переживать. Всё образуется.

– Что образуется? – всхлипнула Галя. – Я же его любила. Я ему ни с кем не изменяла. Я ему завтраки-ужины готовила. А эта сволочь в наш дом бабу привела.

– Это не ваш дом, это съёмная квартира, – осторожно сказала Люба.

– Какая разница, – махнула рукой Галя, – съёмная или несъёмная. Они на нашей супружеской постели тут кувыркались.

И Галя зарыдала уже в полный голос.

Люба встала. Налила подруге воды из-под крана. Прошлась по квартире. В спальне стоял раскладывающийся диван, который Галя называла супружеской постелью. Над диваном висела свадебная фотография. На фотографии глаза у Вити были заклеены чёрной изолентой. В углу валялось постельное бельё. Напротив окна стоял шкаф с полуоткрытыми дверцами.

В комнате пахло тоской и женской обидой.

Люба вернулась на кухню. Подошла к плачущей подруге.

– Галюш, – сказала она, – у тебя паспорт где?

– Чего? – Галя подняла заплаканные глаза. – Какой паспорт? Зачем?

– Общегражданский, – терпеливо, как ребёнку, пояснила Люба, – твой паспорт. Где он? Можешь принести?

– Я не помню, – шмыгнула носом Галя, – я как из ЗАГСа пришла, куда-то его зашвырнула.

– Принеси мне его, – попросила Люба.

– Зачем? – спросила Галя.

– Ты можешь не спрашивать, а просто принести? – вопросом на вопрос ответила Люба.

– Хорошо, – Галя послушно встала и отправилась в комнату.

Возилась она там минут десять. За это время Люба успела выпить пару рюмочек горькой настойки и сделать два бутерброда с колбасой.

– Нету нигде, – доложила испуганная Галя.

Начали искать злосчастный паспорт. Перевернули всю квартиру. Через полчаса красная книжица была найдена в куртке, мирно висящей на крючке в прихожей.

– Ты же сказала, что зашвырнула его куда-то, – сказала Люба, разливая по рюмкам настойку.

– У меня стресс был, – прогнусавила Галя, – я не помню, как домой-то дошла. Не говоря уже о документах.

Люба вздохнула. Выпила.

– Раскрывай свой документ, – велела подруге, – сразу вторую страницу. Читай. Вслух.

Галя послушно раскрыла паспорт.

– Батаруева Галина Анатольевна, 12 декабря 1990 года, – прочитала. – Это я и так знаю.

– Раздел «дети» найди, – продолжила командовать Люба, – страница шестнадцать.

Галя пошелестела страницами.

– Нет тут ничего, – ответила, – да и откуда? Нет у меня детей. Я это и без паспорта знаю.

– Что-то не видно, что ты что-то знаешь, – Люба снова наполнила рюмки. – Тебе 28 лет, детей нет. Через месяц разведут. Красота. Чего ты убиваешься-то?

– Погоди, – Галя отодвинула рюмку, – так мы тут битый час паспорт искали, чтобы дату моего рождения посмотреть?

– Аха, – кивнула Люба, – а то ты забыла, что ты молода и красива. Да нам только свистнуть – и очередь выстроится.

– Да, – кивнула головой Галя, – выстроится. Только зачем надо было паспорт искать? Так бы сказала.

Люба горько усмехнулась.

– Тебе слова сейчас, как от стенки горох, – вздохнула она. – Я полгода назад через всё это прошла. А тут размялись, пока твой документ искали. Жир растрясли.

Галя повертела в руках паспорт. Спрятала его в ящик стола.

– Люб, а у тебя есть кто сейчас? – спросила осторожно.

– Нету, – ответила подружка, – пока нету. Но будет. Очередь будет. И у тебя, и у меня. У меня поменьше, потому что ребёнок. А у тебя очередь точно будет. Из нормальных мужиков. С деньгами и прочим.

Пока у Любы после Жени никого не было. Как-то не получалось ни с кем познакомиться. Хотя бы просто для секса. Видимо, мужчин смущали немаленькие габариты Любы и наличие ребёнка.

– За очередь, – предложила Галя тост и глупо захихикала.

– За очередь, – поддержала её Люба.

Допили бутылку. Доели бутерброды.

Люба уложила захмелевшую подругу в постель, захлопнула за собой дверь и вышла во двор.

Вдохнула летний прогретый воздух полной грудью. Ей нравился город, в котором она жила. Протвино построили в 60-е годы в сосновом бору. На тот момент современные пяти- и девятиэтажные дома. И сосны. Везде, где только возможно.

Люба сделала несколько шагов, дошла до соседнего подъезда.

На лавочке с банкой пива в руке сидел Галин Витя.

– А вот и он, собственной персоной, – усмехнулась Люба, – наш герой-любовник.

Витя вздрогнул.

– Привет разведёнкам, – отозвался он и сделал глоток из банки.

Люба подошла к Вите, села рядом на скамейку.

– Ты зачем девочку обидел? – спросила.

– Так получилось, – ответил Витя и посмотрел куда-то вверх, – дурак был. У меня повышенная сексуальная активность. Одной женщины мало.

– У тебя повышенная козлятиность, – ответила Люба. – Ты чего тут ошиваешься? Активный ты наш. Если к Гале, то она тебя и на порог не пустит. Даже не надейся.

– Грубая ты женщина, Люба, – вздохнул Витя, – и чего Женька в тебе нашёл? Грубая и невоспитанная.

– А давно ты Женю-то видел? – перебила Витю Люба.

– Мы вообще-то с ним в одной комнате живём, – ответил Витя, сделав глоток из банки, – в общежитии. Два товарища по несчастью.

– А на двери у вас табличка, – усмехнулась Люба: – «Комната неудачников».

– Злая ты, – Витя допил пиво и спрятал пустую банку под скамейку, – тут и так никакой личной жизни, а ты ещё издеваешься. Может, к тебе пойдём?

– Зачем ко мне? – не поняла Люба.

– Кроссворды разгадывать, – потянулся Витя, – в общагу же я тебя пригласить не могу. Там народу много. Советами замучают. Да и Женька против будет. Он всё ещё на что-то надеется.

– Я тебе сейчас пальцы на правой руке сломаю, – пообещала Люба, – чтобы не было чем кроссворды разгадывать. Кобель общагинский.

Витя опасливо покосился на Любу. Помолчали. Темнело. Наступало то время между днём и ночью, когда ещё светло, но день уже закончился.

– Слушай, – прервал молчание Витя, – а сдай мне свой гараж. Он же у тебя пустой стоит?

– Зачем тебе гараж? – удивилась Люба. – Ты совсем с ума сошёл? Баб в гараж водить?

– А ты там была? – Витя с интересом посмотрел на Любу. – Ты в курсе про подвал?

– Была, – кивнула головой Люба, – но внутрь не заходила. И про подвал кое-что слышала. Вроде там для соленьев вырыто что-то.

– Для соленьев, – передразнил Любу Витя. – У тебя там двухуровневая квартира практически. А она про какие-то соленья.

И Витя рассказал Любе про её же гараж. Который Женя с Любой купили у уезжающего за границу мужика несколько лет назад.

Всё дело в том, что почва в городе Протвино и его окрестностях песчаная. Легко копается. И эту особенность при строительстве гаражей жители использовали в полной мере. Увеличивая полезную площадь вглубь. Особо ушлые умудрялись выкопать и забетонировать три или четыре этажа.

У Любиного гаража этажей не было. Под полом была огромная бетонная яма в три метра глубиной. По всей площади гаража.

– Там лестницу только поставить, и диван, – рассказывал Витя, – и жить можно. Электричество подведено, труба для вентиляции аж на крышу выведена. И сухо, что главное. Гидроизоляция сделана просто на пять с плюсом. Я две тыщи в месяц буду платить.

– Мало, – отрубила Люба, – десять.

– Да ты с ума сошла, – разволновался Витя, – у меня даже машины нет. А там же ещё облагородить подвал надо. Не на голом же полу…

– Я даже не помню, где этот гараж находится, – сказала Люба, – я о нём и не вспоминала, пока тебя вот не встретила.

– Так пойдём покажу, – вскочил Витя, – тут идти пять минут от силы. Как Мира заканчивается, гаражи идут. Ваш на второй линии. Ключи с собой?

– Не знаю, – ответила Люба.

Она открыла сумочку и принялась копаться в ней. На самом дне нашёлся ключ от гаража. Люба как положила его туда после развода, так он полгода и лежал там среди других Любиных вещей.

– Женская сумочка, – уважительно сказал Витька, – это как ящик Пандоры. В ней прошлое, будущее и настоящее женщины.

– Хватит болтать, – прервала его Люба, – показывай, Сусанин, где тут моя двухэтажная недвижимость?

И Витя повёл Любу к гаражу.

Идти, и правда, пришлось минут пять максимум. Зажглись фонари, было светло и свежо. Дневная жара ушла, уступив место вечерней прохладе.

В городе было несколько гаражных кооперативов, созданных ещё в советское время. Гаражи располагались вокруг Протвино, занимая огромные пространства. Строили их в то время из бетона, основательно. К этим гаражным городкам было подведено электричество. А на лето кое-где даже включали воду.

Подошли к воротам, окрашенным зелёной краской. Люба достала ключ, с трудом провернула его в замке.

Дверь со скрипом открылась.

Витя, зачем-то оглянувшись, скрылся за ней… Повозился где-то минуту-другую. Включил свет.

Люба с интересом шагнула внутрь. Гараж представлял собой помещение в шесть метров длиной и четыре шириной. Близнец сотен гаражей, тянущихся слева и справа от него.

У дальней стенки стоял узкий и длинный полустол-полуверстак. Справа от него, в углу, был стеллаж с каким-то барахлом. Пахло машинным маслом и сигаретами.

Посередине гаража в пол была вмонтирована дверь. Массивная, на вид сделанная из дуба, с металлическими вставками. С глазком посередине. Вместо дверной ручки была приварена скоба.

Витя подскочил к двери. Нагнулся. С большим усилием потянул за скобу.

– Помогай, – просипел Любе.

Та подошла, помогла.

Дверь поддалась, открылась. Люба с Витей осторожно повернули её на петлях и положили на пол.

С обратной стороны дверь была обита дерматином.

Витя подошёл к стене. Щёлкнул выключателем.

Из открытого проёма вырвался свет.

Люба заглянула внутрь. Внизу была бетонная яма. Очень глубокая, как показалось Любе.

Дверь, которую они с Витей открыли, была закреплена на металлических швеллерах. Потолком в подвале и полом в гараже служили старые шпалы, уложенные поперёк.

Прямо под дверным проёмом внизу стоял потёртый диван в голубой цветочек. В углу – деревянные стул и табуретка. На полу был уложен коричневый линолеум.

– Офигеть, – прошептала Люба, – вашу бы мужскую бы энергию да в мирное бы русло.

– Вот и я о том же, – задышал где-то сзади и сбоку Витя.

Одной рукой он схватил Любу за задницу. Второй попытался нащупать грудь. Но не успел.

Люба резко развернулась и ударила Витю под дых.

Дальнейшее, хоть и произошло мгновенно, врезалось в Любин мозг со страшной отчётливостью.

Витя крякнул, смешно открыв рот.

Люба схватила его за воротник и толкнула что есть силы вправо от себя.

Витя раскинул руки, споткнулся и грохнулся вниз, в подвал, по пути головой ударившись о железный край дверного проёма.

Раздался звук упавшего тела. Вскрик. И тишина.

Люба несколько секунд стояла в каком-то оцепенении. Или минут. Или целую вечность…

Наконец-то она пошевелилась. Осторожно подошла к краю дверного проёма. Присела. Заглянула вниз.

Виктор лежал на диване, как будто устал и прилёг отдохнуть. Вот только ноги у него были неестественно развёрнуты, и лицо заливала кровь.

– Убила… – прошептала потрясённая Люба. – При попытке изнасилования убила Витьку. Что я теперь Гале скажу?

Она отползла от края проёма. Посидела, переводя дух.

Затем встала. Осторожно закрыла дверь в подвал. Дверь, кстати, оказалась не такой уж и тяжёлой.

Выключила свет в гараже.

Из глазка на двери, вмонтированной в пол, выбился лучик света. Выбился и уставился в потолок. Маленьким жёлтым пятном.

Люба хотела поискать выключатель от подвала. Но не смогла. Было страшно.

Она по стеночке пробралась к гаражным воротам. Вышла. Закрыла за собой дверь. Заперла ее на замок.

Гаражный городок жил своей жизнью. Где-то играла музыка. Где-то ревел мотоцикл. Через десяток ворот компания мужиков пыталась закатить сломанные «жигули» в бокс.

Люба огляделась. Спрятала ключ в сумочку и пошла домой. Её трясло.

Лишь дома она немного успокоилась.

Попила чаю. Приняла какие-то успокоительные таблетки.

Затем Люба включила свой старенький компьютер и принялась искать статьи по ключевым словам: избавиться от трупа в гараже.

Интернет утверждал, что самый лучший способ для этого – расчленить сам труп и вывезти его по кусочкам. И делать это надо было как можно скорей.

Любе стало дурно от инструкций.

Она ещё выпила успокоительное, прилегла на тахту и уснула.

Настойка днём, перенесённый стресс и несколько таблеток вечером сделали своё дело. Организм у Любы отключился, как будто кто-то щёлкнул выключателем.

Компьютер померцал несколько минут экраном с напечатанными на нём инструкциями для преступников. А потом и он погас. Перешёл в спящий режим.

Проснулась Люба поздно.

Болела голова и ломило всё тело.

В квартире было тихо и пусто. Ребёнок у мамы на всё лето. Сегодня воскресенье. На работу не надо.

Люба, голая, прошла в ванную, залезла под душ. И тут вспомнила то, что произошло накануне.

Сразу же сделалось дурно. Как при беременности.

Закружилась голова, стало трудно дышать.

Люба насухо вытерлась полотенцем. Вернулась в комнату. Оделась.

Случайно тронула мышку. На экране высветился текст: «Затем, двигаясь от прямой кишки вверх, аккуратно рассекайте все связки и брыжейку, связывающие кишечник с телом…»

Любу затошнило.

Она убрала страницу. Открыла Яндекс. Забила новое слово: убийство.

Интернет выдал следующее: «Статья 105. От шести до пятнадцати лет лишения свободы».

Пятнадцать лет для почти тридцатилетней Любы – это было много. Да даже восемь лет было много.

Люба села на кровать и заплакала. Ей было жалко себя, Витьку, Галю. Но больше всего себя.

Плакала Люба минут десять или пятнадцать.

Затем она вытерла слёзы. Умылась холодной водой. И стала собираться.

Сделала себе пару бутербродов на всякий случай. Положила их в сумку. Туда же кинула полуторалитровую бутылку с водой.

В другую сумку, повместительнее, она положила моток бечёвки, рулон пакетов для мусора, разделочный топорик и два кухонных ножа.

Подумала и добавила в сумку моющее средство и пару тряпок.

Так она и вышла из квартиры. С двумя сумками в правой руке и пустым оранжевым ведром в левой.

Дошла до гаражей, смотря себе под ноги и пугаясь любого резкого звука.

На второй линии было оживлённо. Люди ходили вперёд и назад, как будто прогуливаясь между гаражами. Слышались разговоры. Смех. Где-то у кого-то играло радио. Или телевизор.

– И чего им дома не сидится? – прошептала Люба, открывая дверь в гараж.

Юркнула внутрь и сразу же за собой заперла. На замок.

В гараже было тихо и темно. Лишь лучик света из дверного глазка бил в потолок.

Люба на ощупь нашла выключатель. Включила свет.

Поморгала.

Пахло, как и накануне, машинным маслом и куревом. На полу чернели следы от шин.

Люба подошла к напольной двери. Поднатужилась и открыла её. Осторожно положила дверь на пол, стараясь не смотреть вниз.

– Дай попить! – заорал кто-то из проёма. – Я тут с ума схожу от обезвоживания.

– Мама! – заорала в ответ Люба и бросилась к выходу, по пути снеся ведро и сумку с ножами.

Она ударилась о закрытую дверь. Повернулась, тяжело дыша. Сердце билось в груди с сумасшедшей скоростью.

– Витя, это ты? – просипела Люба, внезапно утратив голос. – Ты живой?

– Пииить, – кричал из бункера Виктор, – пить дай.

Люба бросилась к сумке. Перевернула её. Достала бутылку с водой.

Опасливо подвинулась к краю дверного проёма.

Виктор сидел на диване, задрав голову к потолку. Лицо его было в запёкшейся крови.

– Лови, – сказала Люба и бросила бутылку.

Бутылка упала вниз, как маленькая бомба, и ударила Витю по плечу, отскочив на диван.

Витя взвыл. Схватился рукой за плечо.

– Сука, – заревел он, – ты мне за всё ответишь! Ты меня чуть не убила. Ты мне ногу сломала.

После чего он схватил бутылку, открыл её и стал жадно пить.

Люба присела около дверного проёма, глядя вниз. На Витю.

Тот попил. Икнул. Аккуратно закрыл бутылку. Посмотрел вверх, на Любу.

– Пи… ц тебе, Любаша, – сказал спокойно, – готовься к казённому дому. Захват заложника, причинение телесных повреждений и покушение на убийство. Я из этого подвала сразу в полицию поеду, побои снимать.

– Побои в больнице снимают, – поправила его Люба, – в полиции показания дают.

– Ты издеваешься? – удивился Витя. – Тебе срок грозит за такие художества, а ты ещё издеваешься?

– Я плохо соображаю сегодня, – сказала Люба, вставая с корточек, – я сейчас вернусь. Погоди.

– Ты куда?! – завопил было Витя.

Но Люба его уже не слушала. Она открыла дверь и вышла из гаража. Мобильный телефон в бетонной коробке не брал сеть.

Кстати, Витю вне гаража совсем не было слышно. Хотя он и безуспешно кричал в своём подвале, живописно рассказывая, что на зоне сделают с Любой.

А она подсоединилась к интернету.

Статья 127. Незаконное лишение свободы. До двух лет.

Статья 122. Телесные повреждения средней тяжести. До т…