Как соблазнить невесту

Глава 19

– Вот это? – спросила изумленная Дейзи. – Это и есть ваш маленький деревенский дом?

– По сравнению с моей главной резиденцией, в которой сейчас живет моя мать, он и есть маленький, – ответил Лиланд. – Он достаточно мал, чтобы им легко было управлять, и к тому же он мой, целиком и полностью. Впрочем, теперь уже нет, теперь он наш.

Дейзи смотрела на дом в окошко кареты с той минуты, как только он стал виден. Она заподозрила нечто из ряда вон выходящее, едва они свернули с главной проезжей дороги и подъехали к домику привратника. Сторож, вытаращив глаза так, что они едва не вылезали из орбит, уставился на карету, потом попытался заглянуть в нее, а уж потом открыл ворота. Дальше они двинулись по дороге, которая была чрезвычайно извилистой, словно те, кто ее проектировал, хотели продемонстрировать въезжающим самые живописные уголки какого-то сказочного имения. Но Лиланд только и сказал что они приближаются к его скромному дому, и Дейзи решила, что они проезжают через земли ближайшего соседа виконта. Она и ее отец жили в маленьком имении по сосед-ству с величественным домом, окруженным обширными владениями. На землях знатного соседа отец Дейзи и браконьерствовал, пока его не застали на месте преступления и в результате осудили и выслали.

Теперь они проезжали мимо высоких зарослей рододендронов, и Лиланд сказал, что они, к сожалению, отцвели. Дейзи мельком увидела фонтаны и статуи на далеких лужайках, в просветах между деревьями голубели воды озера. Увидела она и оленя, который остановился, чтобы посмотреть на карету, а дальше – стадо овец, не обративших на экипаж ни малейшего внимания и продолжавших щипать траву на обширном лугу. Вдали Дейзи углядела водопад, изливавшийся с высоты в бурный ручей при дороге. Ручей скрылся под мостом, который переехала карета, прежде чем подняться по невысокому и пологому холму к еще одному мостику в восточном стиле, увенчанному причудливой аркой. Когда они миновали арку, Дейзи наконец увидела дом.

То было сильно вытянутое в длину красное здание с пристройками по обеим сторонам и овальной белой площадкой у парадного входа.

Слуги в зеленых с белым ливреях выстроились на ступеньках беломраморной лестницы, ведущей к широко распахнутой входной двери особняка. Лиланд вышел из кареты и повернулся к ней лицом, чтобы предложить руку Дейзи.

– Добро пожаловать, – сказал он. – Надеюсь, вам здесь понравится.

Дейзи замерла на пороге кареты.

– Он такой же большой, как Лондон, – прошептала она благоговейно.

– Не совсем. Нам не хватает цитадели и дворца, хотя и поговаривают, что властелин этих мест такой же беспутный, как наш принц. Но я слышал, что этот парень перевернул новую страницу своей жизни, обзавелся новобрачной и обещает стать таким степенным, какого только можно пожелать. Идемте, я познакомлю вас с моими слугами. Они просто жаждут быть представленными вам.

– Я никогда не жила в таком месте, как это, – сказала Дейзи, спускаясь по ступенькам из кареты.

– Вам пришлось существовать в тяжелых условиях, и вы это преодолели, не так ли? Я думаю, вы привыкнете к этому дому, если постараетесь. Ведь вы постараетесь? – спросил он, и взгляд его сделался очень серьезным.

Дейзи рассмеялась.

– О, милорд, это очень трудно, но я приложу все силы, обещаю вам!

Она была сейчас так же мила, как и ее слова. Весь штат служащих выстроился в линеечку, и Дейзи принимала их добрые пожелания, ни взглядом, ни жестом не дав им поднять, как она ошеломлена при виде такого множества людей, работающих на виконта. Она познакомилась с дворецким, с домоправительницей, с кухаркой и ее помощницами, с выездными лакеями и горничными, с кучерами, конюхами, садовниками и подсобными рабочими. Дейзи потеряла им счет и пришла к заключению, что была недалека от истины, когда сказала, что ее новый дом такой же большой, как Лондон. Это и в самом деле был город, пусть небольшой, но настоящий город тружеников, и хотя все они выглядели счастливыми, сытыми и довольными жизнью, ей они улыбались так, словно она явилась освободить их.

– Они в восторге от того, что я нашел себе хорошо воспитанную жену, обладающую чувством собственного достоинства, – объяснил Дейзи Лиланд, когда состоялось знакомство с последним в очереди служащих и тот присоединился к своим товарищам.

В эту минуту все собравшиеся разразились бурными аплодисментами, а Дейзи с трудом удержалась от слез.

– Миледи тронута, как и я сам, – обратился к слугам Лиланд. – Я знаю, что с этого часа все у нас пойдет хорошо. Благодарю вас за ваше терпение в прошлом и за ваши поздравления. Я попросил кухарку приготовить сегодня особое меню для всех вас, чтобы вы тоже могли отпраздновать счастливое событие. Еще раз спасибо.

После нового взрыва аплодисментов слуги молча и очень быстро исчезли. Лиланд и Дейзи остались одни в парадном холле.

– Ваша горничная уже все приготовила наверху в вашей спальне, – сказал Лиланд. – Думаю, вы захотите переодеться, перед тем как мы прогуляемся вокруг дома.

– О да, я бы хотела сменить платье, – ответила Дейзи.

– Отлично, – заговорил он, когда они стали подниматься по длинной, богато украшенной лестнице. – Хотя ваш наряд великолепен, боюсь, что шлейф будет цепляться за розовые кусты в цветнике, или весь испачкается, а то и порвется на конном дворе, или так переполошит кур, что они перестанут нестись. Да, я развожу кур. Надеюсь, это вас не пугает. Я знаю, что многие джентльмены приобретают павлинов, но эти красивые птицы так глупы! Их интеллект намного ниже куриного, хотя куры, как вы, наверное, знаете, особым умом не блещут. Но я по крайней мере не чувствую себя виноватым, когда ем курятину. Наружность у кур невыразительная. Но, право, жаль убивать красавца павлина ради того, чтобы съесть его на обед, как это делали елизаветинцы. Вот почему, как я полагаю, быть красивым – это всегда преимущество. Вы согласны со мной?

– Я не настолько красива, чтобы ответить на такой вопрос.

– Вы, бесспорно, прекрасны, – тихо проговорил он. – Я могу не держать у себя в саду павлинов, но на меня производит впечатление их краса. Я женился не из-за красоты, но восхищаюсь тем, что у меня прелестная жена.

– Вы льстите мне, после того как мы обвенчались? – улыбнулась Дейзи. – Это нечто удивительное.

– Я вовсе не льщу, – возразил он. – Лесть унижает по меньшей мере самого льстеца. Я просто констатирую факт.

– В таком случае благодарю вас, – произнесла Дейзи, настолько обрадованная и удивленная, что не смогла придумать ничего лучшего.

Комната, в которую он ее привел, была огромной, и обставлена так роскошно, что у Дейзи поначалу захватило дух. Но в отличие от изображений покоев в богатых домах, которые Дейзи видела в иллюстрированных журналах, эта комната не казалась загроможденной предметами изысканной мебели, была полной света, выглядела современной и просторной. Огромная кровать под балдахином, на которой могло бы уместиться целое семейство, была накрыта роскошным покрывалом абрикосового цвета. Мебель была изящная и легкая, в китайском стиле, который вошел в моду с легкой руки принца-регента, соответственно обставившего свой дом в Брайтоне. Даже полка над камином была сделана из розового мрамора. Стены обиты шелком в белую и желтую полоску; на них висели картины, изображающие море и небо.

Окна выходили в сад и словно бы впустили этот сад в комнату, – столько в ней было ваз и корзин с яркими, свежими цветами.

Дейзи заглянула в примыкающую к спальне гардеробную, потом отворила еще одну дверь и увидела все необходимое для мытья, прежде всего огромную ванну в римском стиле. За особой дверцей находилась уборная. Дейзи поспешила стянуть с себя платье, в котором венчалась, и вымылась, с наслаждением плескаясь в мраморной ванне. Потом она надела простое желтое платье для прогулок, удобные туфли и соломенный капор, бросила последний взгляд на себя в зеркало и вышла из комнаты. Ей не терпелось узнать, что еще ее ожидает.

Лиланд стоял у подножия лестницы. Он тоже переоделся и выглядел как деревенский джентльмен, вернее, подумала Дейзи, как лондонский джентльмен, одевшийся на манер джентльмена сельского. Потому что, хоть он и обмотал шею шарфом весьма небрежно, ни один сквайр еще не надевал на себя так отлично сшитую зеленую курточку, такую безукоризненно чистую полотняную рубашку, столь обтягивающие, без единой морщиночки, серые брюки и начищенные до блеска коричневые полусапожки.

Дейзи улыбнулась. Он остался бы эталоном моды, даже если бы отправлялся чистить скотный двор.

– Да, – заговорил Лиланд, словно прочитав ее мысли, – что ни говори, но именно одежда делает человека, вы согласны? Особенно если мужчина не настолько осчастливлен фортуной, чтобы привлекать внимание женщин иными качествами. – Он улыбнулся. – Я понимаю, для меня это уже в прошлом, сейчас я хочу привлечь внимание единственной леди. И все же подозреваю, что мне не удастся отделаться от привычки всегда быть одетым в соответствии с обстоятельствами. Боюсь, вам придется мириться с фатом. Скажите, это вас беспокоит?

– Нет, – ответила Дейзи тоже с улыбкой. – Я вовсе не считаю, что забота человека о том, как он выглядит, делает его самодовольным и пустым щеголем.

В особенности, подумала она, если тебе пришлось терпеть мужа, который мылся только тогда, когда ему становилось жарко, и для которого все помыслы о моде сводились к желанию надеть чистую рубашку.

– Ну вот и хорошо, – сказал Лиланд, подставляя ей руку. – Идемте же. Мне так много надо вам показать. Моя домоправительница не станет обращаться к вам за указаниями, потому что у нас теперь медовый месяц, а это избавляет вас от хозяйственных забот. Будем надеяться, что он не кончится никогда, – добавил он. – Остальные слуги тоже постараются нам не докучать и держаться в отдалении. Так что мы будем развлекаться самостоятельно. Ну что, начнем?

Они обошли розарии, потом полюбовались цветущими глициниями, цветочными клумбами и прочими красотами садового искусства. Садовники прерывали работу, чтобы поприветствовать хозяина и его супругу и показать им самые красивые цветы. Ее новый муж показывал Дейзи статуи и фонтаны, а в заключение провел на бельведер, с которого открывался вид на искусственный пруд, где плавали карпы.

– Эти ребятишки совсем ручные, только и ждут, чтобы им бросили побольше хлебных крошек, – сказал Лиланд, когда Дейзи, коснувшись воды кончиками пальцев, пришла в полный восторг от того, что рыба быстро подплыла совсем близко к берегу и уткнулась разинутым ртом ей в руку. – Они тут в качестве украшения, но у нас есть несколько больших ручьев, они питают вон то озеро, и если вы захотите увидеть или поудить настоящую рыбу, можно пойти туда. Не сегодня, конечно, это довольно далеко, но завтра мы могли бы проехаться к озеру верхом.

– Мне приходилось заниматься рыбной ловлей, – сказала Дейзи не слишком весело. – Ведь именно за это меня осудили и выслали, так как я помогала отцу тайком добывать рыбу на участке нашего соседа.

– Простите. Я не хотел пробудить неприятные воспоминания, – всполошился Лиланд.

– Ничего страшного, – сказала она, поднимая на него глаза. – Я очень хотела бы побывать на озере. И мне нравилось удить рыбу.

Капор Дейзи был сплетен из очень тонкой соломки. Солнечные лучи проникали в дырочки плетения, и волосы Дейзи сияли от яркого света. На переносице у нее появились крошечные веснушки. Глаза у Дейзи горели веселым оживлением. Тонкая ткань платья была тоже просвечена солнцем и нс скрывала, а скорее подчеркивала очертания ее гибкой и стройной фигуры. Но сейчас не это привлекало внимание Лиланда; он всматривался в лицо жены. Она была очень красива и явно счастлива, и это делало ее еще милее.

– Мы непременно съездим на озеро завтра, – пообещал он. – Я не хочу, чтобы вы сегодня переутомились.

Оживленного выражения лица как не бывало. Дейзи снова принялась разглядывать рыб, и опущенные ресницы затенили ее глаза. Лиланд нахмурился, не сразу сообразив, что ее огорчило.

– О, понимаю, – заговорил он через минуту или две. – Вас задели слова о том, что я не хочу, чтобы вы переутомились сегодня. Уверяю вас, в них нет никакой двусмысленности. Сегодня и в самом деле наша первая брачная ночь. Но если вы не хотите начинать наши интимные супружеские отношения в эту ночь, мы можем и подождать. В конце концов, перед нами целая вечность, – улыбнулся он. – Или по меньшей мере то время, которое понадобится вам, чтобы призвать меня к взаимному наслаждению.

Дейзи посмотрела на него с удивлением. Ее первый муж увел ее с собой в ту же минуту, когда капитан плавучей тюрьмы договорил последние слова свадебного обряда. Таннер захохотал, схватил ее за руку, уволок к себе в каюту, повалил на койку, задрал ей юбку, навалился на нее всем телом и лишил ее девственности без всяких церемоний. Половой акт занял намного меньше времени, чем венчание, и донельзя ужаснул ее. Лиланд намерен подождать, пока она сама призовет его к исполнению супружеского долга? Дейзи вздохнула. Она полагала, что должна будет это сделать. Но он по крайней мере, дает ей время.

– Благодарю вас, – сказала она. – Я хотела бы сначала получше узнать вас.

– А вот это, – произнес он, снова предлагая ей руку, – очень отважно с вашей стороны. Но идемте, я покажу вам главную достопримечательность моего дома.

Он повел ее по дорожке сначала под гору, потом в гору и наконец остановился. Дейзи посмотрела на длинную луговину по другую сторону ручья и радостно захлопала в ладоши.

– Лабиринт! – воскликнула она. – Какая прелесть! Я читала о них, но никогда не видела.

– Теперь узнаете все его тайны, – заверил он. – Я его люблю хотя бы как подтверждение того, что в моем роду тоже были причудники. Мой отец был таким мрачным, суровым, лишенным юмора человеком, что я нередко гадал, не произвела ли меня моя дорогая маменька от другого мужчины, как это произошло с Даффидом. Но увы, нет. Внешне я точная копия моего покойного папы. О лабиринте он совершенно не заботился. Считал его излишеством, требующим ненужных затрат, к тому же непродуктивным. От него не получишь ни овощей, ни фруктов, ни древесины, для охоты он тоже непригоден. Отец не видел смысла в существовании лабиринта, поскольку ему было чуждо слово «игра». Но к счастью, он был слишком консервативен, чтобы разрушить его. Я очень рад, что он этого не сделал, ведь лабиринт – единственное реальное звено, связующее меня с теми членами моей семьи, которые хотя бы отдаленно похожи на меня.

– Ваша мать его не одобряла? – спросила Дейзи.

– Моя мать не одобряла ничего, кроме внимания к ней мужчин, и хотя я предполагаю, что она могла бы использовать лабиринт для любовных свиданий с привлекательными кавалерами, во всех прочих смыслах он был ей неинтересен. Моему брату Мартину лабиринт кажется скучным, быть может, потому, что он не достался ему в наследство, а Мартина занимает лишь то, что ему принадлежит. Даффида лабиринт забавляет. Хотите войти внутрь и узнать, чем он может привлечь?

– Да! – ответила она с жаром.

Стены лабиринта высотой примерно в двенадцать футов состояли из густо переплетенных между собой ветвями темно-зеленых, искусно подстриженных и на вид очень старых кустов. Дейзи и Лиланд миновали вход в лабиринт и двинулись по его гравиевым дорожкам. Воздух здесь был напоен сильным запахом недавно срезанной зелени. Дорожки, такие узкие, что Дейзи и Лиланду приходилось на ходу почти прижиматься друг к другу. Лиланд забавлялся от души, предлагая Дейзи на каждом повороте выбирать путь. Немного погодя она вдруг остановилась и, положив ладони на бедра, подняла голову и посмотрела на Лиланда.

– Уж очень вы развеселились, – сказала она сердито. – Я достаточно сообразительна, чтобы понять, что все время хожу кругами. Самой, без вашей помощи, мне ни за что не выбраться из этой путаницы ходов.

– Дело не в этом, – сказал Лиланд, – а в том, чтобы найти дорогу к центру лабиринта. – Он повел Дейзи дальше, как бы случайно, не задумываясь над выбором, поворачивая то вправо, то влево. – Мои предки во время приема гостей назначали приз тому, кто первый доберется до центра. Никто не знает тайную дорожку туда, кроме наследника, а также моих братьев и, разумеется, вашего друга Джеффа. Ну и, конечно, моей мамы. Знает ее главный садовник, думаю, что его помощники тоже. Да, еще дворецкий и экономка. Но скажу вам, что там, в сердце лабиринта, скрыто нечто необычное, даже из ряда вон выходящее. – Лиланд покачал головой, напустив на себя явно притворную скорбь. – Я почти физически ощущаю неодобрение моих предков по поводу того, что так свободно распорядился этой тайной. Но представьте, что в один незадачливый день я забрел бы туда и скончался на месте. Могли пройти века до того, как обнаружили бы мои кости, если бы никто не знал, как пройти. А, вот мы и пришли. Ну и как вам это нравится?

Дейзи прошла под аркой ветвей, смыкавшихся у нее над головой, и замерла на месте. Солнце ярко освещало расчищенную площадку футов двадцати в окружности. В ее центре возвышалась большая, гораздо выше естественного человеческого роста, мраморная статуя обнаженной Венеры, которую обнимал мраморный же Марс, тоже голый и явно, даже слишком явно, обуреваемый страстью. Они были окружены множеством рукоплещущих им амуров, тоже совершенно нагих. Все было исполнено великолепно, и в голову не сразу приходило, что это, пожалуй, настоящая порнография.

– Это, – решилась наконец заговорить Дейзи, – уж никак нельзя назвать консервативным.

И она прижала к губам ладонь, чтобы удержаться от смеха.

– Что верно, то верно, – весело согласился Лиланд. – Насколько я понимаю, это бесило моего отца. Он хотел уничтожить скульптуры, но так дорожил фамильным наследием, что не решился на такой шаг. К моей радости. То есть, я хочу сказать, к нашей с вами радости. Вы не хотели бы присесть ненадолго, прежде чем мы пойдем дальше?

Он подвел Дейзи к мраморной скамейке и, подождав, пока она усядется, устроился рядом с ней. Вытянул свои длинные ноги и, запрокинув голову, посмотрел на небо.

– Назначение центральных фигур заключалось, конечно, в том, чтобы пробудить страсть в прелестнице, которую кто-нибудь из моих предков приводил сюда с романтической или, скажем, чисто практической целью, – заговорил Лиланд. – Ведь его спутница не могла бы выбраться из лабиринта, если бы он не показал ей, как найти выход. Полагаю, он это рассматривал как... некое вознаграждение. Судя по мемуарам моих предков, место пользовалось немалой популярностью. В те далекие времена они чувствовали себя свободнее по отношению к требованиям морали. – Он повернул голову, посмотрел на Дейзи и спросил: – Возбуждает ли это вас?

Лиланд сидел так близко к ней, что его мускулистое бедро почти касалось ее бедра. От него пахло лавандой и лимоном и еще чем-то неопределимым, таинственным, сладким и одновременно пугающим, и в этой загадке скрывалась его суть.

Его нельзя было назвать красивым в обычном, тривиальном смысле слова, но он был неотразимым и потому завораживающим. Глаза у него очень выразительные, сейчас они темнее небесной сини, неожиданно для самой себя подумала Дейзи, в них светится ум, они проницательны... и полны желания. У него чистая, свежая кожа, красиво очерченные губы, и он такой живой, ощутимый, когда сидит вот так, совсем близко от нее. И он теперь ее муж.

Лиланд посмотрел на ее губы, потом заглянул ей в глаза.

– Нет, – произнес он грустно и со вздохом. – Вы не возбуждены, ваши чувства молчат. Ах, это очень плохо! Я думаю, вы прислушались к предостережениям призрачных теней многих обманутых женщин, которых заманили сюда. И я тоже. Напрасно я рассказал вам о них. Забудьте об этом и простите меня. Я больше не желаю о них вспоминать... Ну как, вы отдохнули? Продолжим наш путь?

– К чему? – спросила она беспокойно.

– Увы, не к высотам чувственного экстаза, – произнес Лиланд с такой театральной напыщенностью, что Дейзи засмеялась. – Нам пора возвращаться к дому. Солнце уже клонится к западу, теперь и до сумерек недалеко. По пути я покажу вам красивый ручей и лес возле дома. Там обитает олениха, которая перед закатом солнца выходит на опушку леса. Я приучил ее к этому. Когда я здесь, я постоянно ношу в кармане небольшой кусочек соли. Бедное животное считает, что соль вкуснее чего бы то ни было на том лугу, где оно пасется.

Лиланд встал, то же сделала и Дейзи. На секунду, стоя вот так перед ним и глядя на него снизу вверх, Дейзи почувствовала желание приподняться на цыпочки и поцеловать Лиланда, чтобы понять, было ли истинным то, что она испытывала, когда они сидели рядом.

Но поцелуй мог вызвать неудовольствие, разочарование или чувство зависимости, которое она так ненавидела, а Дейзи слишком сильно привязалась к Лиланду, чтобы разлюбить его так скоро. Поэтому она просто оперлась на его руку и вышла вместе с ним из лабиринта, глядя себе под ноги. Она то называла себя трусихой, то пыталась уверить, что она просто трезвомыслящий человек, но так и не произнесла ни слова. И он также.

– Передайте кухарке, что она превзошла самое себя, – обратился Лиланд к дворецкому, вставая из-за обеденного стола. – Это было вдохновение. Я бы зааплодировал, но слишком переполнен, чтобы напрягаться.

– Она будет рада услышать это, милорд, – с поклоном ответил дворецкий.

Дейзи улыбнулась. Обед был прекрасный, но состоял из самых обычных английских кушаний, хорошо приготовленных. Объехавший весь мир, искушенный во многих удовольствиях виконт Хей, несомненно, едал и блюда получше.

– Я вас понимаю, – зашептал он Дейзи на ухо, когда они вдвоем вышли из столовой. – Но кухарка замечательно готовит простую деревенскую снедь. Гораздо лучше, чем это сделал бы любой французский шеф-повар. Мне не нужно, чтобы лебеди пели или соловьи отличались красотой, – каждому свое. Разумный человек не потребует от другого того, на что тот не способен. Весь фокус в том, чтобы угадать талант и оценить его по достоинству.

– Вы угадываете мои мысли, – призналась Дейзи. – И делаете это часто.

– Прекрасно, – сказал он. – Вспомните об этом, когда начнете вздыхать по другому джентльмену.

– Чего не будет, того не будет, – возразила она. – Я имею в виду вздохи по другому джентльмену.

– Не будьте столь уверены. Я не возражаю против вздохов. Но воспротивился бы чему-то большему. А теперь идемте в гостиную или в библиотеку, или вообще куда вам хочется. Но время уже позднее, а у нас с вами первая брачная ночь. Слуги придут в ужас, если мы с вами не разделим супружеское ложе. Я не обращал ни малейшего внимания на то, что болтали обо мне прежде, но был бы до крайности огорчен, если бы мы с вами позволили себе нечто такое, что породило бы сплетни теперь. Не правда ли, странно, что человек становится рабом собственных слуг? Но беспокоиться не о чем, если только вас не тянет ко сну. Меня, во всяком случае, не тянет. Не бойтесь, я придумаю, чем нам заняться.

Дейзи смутилась. Она знала, что он придумает. Ладно, решила она, лучше раньше, чем позже. Пусть это произойдет, дело недолгое, зато после ей будет проще держать себя с ним. В конце концов, ей приходилось этим заниматься сотни раз. Ей только и надо, что потерпеть, и стараться помнить, что мужчины и есть мужчины, а ее отношение к Лиланду нс переменится никогда.

Да, самое лучшее – как можно скорее пройти через это. Дейзи сознавала, что этот момент в ее жизни решающий, и оттого она нервничала сверх меры, даже слова ее звучали с неестественной напыщенностью. Она утратила ту манеру общения с Лиландом, которая успела сложиться у них до венчания. Они тогда и смеялись чаще.

– Идите наверх, – сказал Лиланд, остановившись у лестницы. – Я скоро приду.

Дейзи начала медленно переступать со ступеньки на ступеньку, но, вспомнив о вездесущих, пусть и незаметных слугах, высоко подняла голову, изобразила улыбку и смело вступила в свой брачный чертог.