Как спасти жизнь

Глава 16

Джордан

— Я завидую тебе. — Рокочущий голос Илая отвлекает мое внимание от матча по футболу, что мы смотрим. Пэтс в сухую обыгрывают Майами, но я едва слежу за этим. Мысли заняты женщиной на кухне.

— Мне? Почему?

Он сухо усмехается без тени юмора и бросает взгляд на дверь, ведущую на кухню. Илай приготовил пиршество, которого хватило бы и на десятерых, а Райли предложила прибраться.

— Потому что твои лучшие годы впереди, а мои давно прошли.

В его-то тридцать четыре — сомневаюсь, но еще слишком рано говорить о том, чтобы двигаться дальше. Он еще не готов услышать это, может, через некоторое время спустя.

— Ты ошибаешься, но сейчас не будешь слушать, так что приберегу речь на потом.

Иногда кажется, что я прожил сотню лет, и это время выдалось не очень хорошим. За исключением трех последних месяцев. Мне так давно не было хорошо, что я уже забыл, каково это. Чувство удовлетворения, покой — называйте это как угодно. Счастье.

Образы вчерашнего дня наводняют сознание и приходится остановить себя от того, чтобы пойти к ней, обнять ее со спины и уткнуться лицом в ее шею. Носом прикоснуться к ее коже. Прижаться к бедрам.

Я не могу насытиться ею. Тем, как она двигается, как ощущается, как пахнет. В запахе женщины есть что-то такое, что выходит за рамки физического влечения. Человек может быть в вашем вкусе, отвечать всем требованиям, но, если запах не подходит, это не сработает. Райли даже пахнет, будто принадлежит мне.

— Ты самый умный ублюдок, кого я знаю, но при этом самый слепой.

Мысль о том, что она уйдет от меня, вызывает беспокойство. А раз уж я больше не в состоянии выносить этого, то, когда мы вернемся в город, нужно убедить ее остаться. Чего бы это ни стоило. Даже если придется придумывать, за что платить ей.

Я оборачиваюсь и вижу, что он устремил ничего не выражающий взор на дно бокала, словно ждет, пока кто-то дает ему передышку от боли, вызванной отсутствием Лейни.

— Ты думаешь, что уперся в стену, но ты всего лишь в углу, братец, — продолжает он. — Жизнь указывает тебе другое направление. Тебе нужно только открыть глаза и почувствовать выход.

Мудрые слова для человека, который, кажется, застрял в своем личном аду. Будет ложью не признать, что он в чем-то прав.

Я никогда не планировал наперед, не видел в этом необходимости. Будучи ребенком с раком, ты быстро учишься жить день за днем, не ставя перед собой невыполнимых задач. Ты испытываешь так много страданий, ведь столько всего поставлено на каждое посещение врача, на каждый тест, который ты сдаешь, что ты больше не смеешь рисковать разочароваться.

Это своего рода благословление и проклятие. Ты вынужден жить моментом, ценить каждый из них. Но недостаток состоит в том, что из-за страха, что будущее может никогда не наступить, на его месте создается слепое пятно.

Может, поэтому я так сильно влюбился в Лейни. Когда я только начал узнавать, кого из себя представляю, я был испуганным, одиноким ребенком, больным и замкнутым. И тут появилась красивая девушка с легкой улыбкой, которая понимала меня, мою боль, и вдруг я оказался не только наедине с собой. Несмотря на наши обстоятельства, она дала надежду, без которой все остальное не имеет значения.

В то время я пошел бы на что угодно, чтобы отбить ее у Илая. Он воплощал врага на моем пути.

— Почему бы тебе не воспользоваться собственным советом? У тебя есть дочь, которая нуждается в тебе.

— Если бы Лейни…

— Лейни бы надрала тебе задницу, если бы увидела в таком состоянии.

Он кивает.

— Ты прав. Я знаю… — Пустое выражение его лица пугает. Оно проскальзывает у него весь день, будто он прячется от меня. — Что насчет Райли?

По целому ряду причин я не могу говорить с ним о Райли. Вообще ни с кем. И список возглавляет то, что я сам все еще пытаюсь разобраться. Чувства настолько сильны, что я не ощущаю себя в безопасности. Потребность в ней настолько впечатляющая, что пугает до смерти.

— А что насчет нее?

— Я вижу, как ты на нее смотришь.

— Она просто развлечение.

Слова оставляют неприятное послевкусие. Они неправильны во всех смыслах.

— Развлечение? — Он качает головой. — Я знаю тебя лучше, чем кто-либо другой… — Спохватившись, он делает паузу. Лейни знала меня как никто другой. Я люблю Илая, но Лейни понимала меня так, как он никогда не мог и не сможет.

Возможно, я не узнал о жизни ничего, кроме того, что горе сближает людей как ничто другое, и то, что Лейни и я пережили, нельзя воссоздать. День, когда мы встретились, безвозвратно изменил нас двоих.

— Не обманывай себя. Дело не только в этом.

— Я не лучший выбор, и она знает это.

Болезненная правда. Райли может найти кого-то намного лучше, кого-то, кто может гарантировать ей будущее. Того кто, не оставит от нее лишь тень человека, которым она была прежде. Как, например, стало с Илаем. Избавить ее от сердечной боли стало бы благородным поступком.

Илай возвращает внимание к игре. И делает последний глоток своего напитка.

— Так переубеди ее. Поверь, дружище, другого шанса на счастье у тебя может не выпадет.

Но дело в том… что я никогда не причислял себя к благородным людям.

***

Райли

Сердцебиение отдается в ушах, я отступаю от открытой двери в гостиную и выбираюсь из дома. После реплики про развлечение я не собиралась околачиваться поблизости, чтобы услышать что-то еще… будто мое имя вываляли в грязи.

Развлечение? Я? Великолепно. Вот и хорошо. Рада, что обнаружила это прежде, чем призналась в вечной любви. Просто… в последнее время он выглядел искренне счастливым, и я подумала… Забудьте, не знаю, что я вообразила.

На лодке забираюсь на палубу. За бортом непроглядная тьма, этот черный занавес — идеальные декорации для моего настроения. Ночная прохлада вынуждает обхватить колени руками и положить на них подбородок. Вечер преподносит второй неприятный сюрприз — свитер на мне пахнет Джорданом.

Это невыносимо, черт возьми.

Боль в груди такая сильная, словно я натолкнулась на циркулярную пилу. Я не рассчитывала на признания в любви. Мы абсолютно не подходим друг другу; я понимаю это. Но не ожидала, что он проявит такое… безразличие… небрежность по отношению к нам.

Это приводит к мысли, что возможно я придумала… сердечность, привязанность. Казалось, он заботится обо мне, как и я о нем. Нет, неправильно. Я не забочусь… а люблю его. Совершенно бессовестно влюблена в него… и как глупо с моей стороны, я считала, что он может ответить взаимностью.

Позади доносятся шаги, я вытираю лицо и глаза. По крайней мере, под покровом ночи удастся избежать позора.

— Привет, — говорит он сдержанно, так сдержанно, что на глаза опять набегают слезы.

Мама оказалась права. Не знаю почему, но я удивлена. Полагаю, я все та же глупышка, которая верит, что ее отцу станет лучше и что под улицами города живет семья волшебных драконов.

Надо уйти. Завтра утром закажу билет на автобус до дома. Верн сказала бы бежать подальше. Кроме того, Мэйси дома, где ей самое место: с Илаем. Карточный долг Томми будет выплачен со следующей зарплаты. Моя работа здесь подошла к концу.

— Привет, — эхом отзываюсь я. Выходит слабо, без должного эффекта. Он поймет, что что-то не так. Я сейчас даже притворяться не могу.

— Что ты тут делаешь? Я думал, ты к нам присоединишься.

— Живот разболелся. Иди без меня.

— Тебе больно? Я могу что-нибудь принести? — При одном намеке на болезнь в его голосе слышится напряжение. Сейчас я понимаю. Теперь это имеет смысл.

— Это лишь боль в животе, Джордан. Я поправлюсь. — Даже смотреть на него не могу. Если обернусь, он увидит, что я вру.

— Тогда почему ты не смотришь на меня? — Я слышу, как он забирается на лодку, встает прямо позади меня. — Что-то не так?

Его наблюдательность временами доставляет настоящие неудобства.

— Неа. Все хорошо.

— Что-то не похоже.

— Ну так и есть.

— Райли…

— Я сказала, что в порядке. Возвращайся к другу.

Кажется, что он молча стоит там целую вечность. И словно этого мало, он спрашивает:

— Это женские проблемы?

Серьезно? Я едва сдерживаю себя, а он хочет знать, не началась ли у меня менструация? Ему нужно притормозить, иначе все примет нелицеприятный оборот.

— Я должен угадать, почему на тебя вдруг нашло плохое настроение? — продолжает он, ничего не подозревая.

Вы когда-нибудь были настолько злы, что хотелось плакать? Настолько злы, что не сомневались, что кровь в венах превращается в токсичное радиоактивное вещество? Да, дошло именно до этого. Мы на той стадии, где я хочу причинить ему ту же боль, что и он мне. Но не могу. Что-то останавливает меня. Во мне не заложено позволять себе причинять боль тем, кого я люблю. Потому что я правда их люблю. В этом мало приятного, но мои чувства к нему безграничны.

— Райли?

Я не буду причинять ему страданий, но не прочь покричать в подушку.

— Джордан, знаешь, что ты понимаешь в женщинах? Ничегошеньки, ни капли, ни черта…

— Эм, хорошо.

— Ты выглядишь сбитым столку, так что позволь прояснить ситуацию. Ты ничего ровным счетом не знаешь. Если бы я писала книгу о том, что ты понимаешь в женщинах, она не стоила бы той бумаги, на которой была бы напечатана.

— Райли…

— Аудиокнига была бы белым шумом! Бззз. Бззз. Бззз! — Гнев, доведенный до белого каления, пузырится на поверхности. Теперь меня ничто не остановит.

— Отлично. Ты высказалась довольно ясно.

— Хорошо. Теперь убирайся с Моей Лейни, — говорю ему со злостью, которая управляет мной.

— Райли…

— Нет. — Встаю, чтобы спуститься вниз, и поворачиваясь к нему, вижу, как на его красивом лице читается полнейшее недоумение, на моем же — гнев и обида. Я захлопываю дверь в дальней спальне.

Не обращая внимания на мои желания, он конечно же следует за мной. Эгоистичный придурок. Войдя в комнату, закрывает за собой дверь и прислоняется к ней спиной.

— Что происходит? — На этот раз он звучит настойчиво, и этого достаточно, чтобы вывести меня из себя. Какой смысл хранить это в себе? Все равно я завтра уезжаю.

— Завтра я уезжаю. — Спальня настолько мала, что никуда не убежать, не скрыться. Все, что остается, это сидеть на кровати, скрестив ноги.

— Уезжаешь? — Его лицо выражает что-то среднее между замешательством и подозрением. — Почему?

— Тебе больше не нужна няня, пришло время вернуться к бизнесу. Фрэнки и Толстяк Иисус нуждаются во мне. И Томми.

— Толстяк Иисус? — повторяет он совершенно сбитый с толку. — Ты мой личный помощник. Ты для этого нанята.

— Я не могу им быть.

— Я ощущаю много беспочвенного гнева…

Беспочвенного? Он как будто точно знает, что сказать, чтобы вывести меня из себя.

— Я слышала тебя.

Его брови вопросительно изгибаются.

— Хорошо.

— Нет, я слышала твой разговор с Илаем.

Он напрягается, на его лице читается вина. Опустив подбородок, Джордан проводит руками по волосам, будто ищет ответ. Или оправдание.

— Что ты услышала?

— Неважно. Завтра я на автобусе отправляюсь в Нью-Йорк. — Не могу посмотреть на него, иначе заплачу.

В поле моего зрения появляются его босые ноги. Он садится рядом со мной, его мускулистое бедро, обтянутое темно-синими шортами, касается моего. Я ощущаю тепло его тела, чувствую дорогой аромат геля для душа, которым он пользуется.

— Что ты услышала, Райли? — повторяет он тихим голосом.

— Что я развлечение для тебя. Услышала достаточно, чтобы понять, что пора вернуться к реальности.

Он вздыхает и так ласково и нежно убирает мои волосы с плеча, что хочется его прибить. Нечестно, что я впервые в жизни влюбилась в того, с кем не могу быть.

— Я не это имел в виду.

— Не морочь мне голову.

— Я не могу обсуждать нас с Илаем.

— С кем ты тогда можешь говорить о нас? — У него на это нет ответа. — Просто уйди, Джордан.

Он качает головой.

— Нет. Не собираюсь потерять тебя из-за недоразумения.

От чувства безысходности вновь наворачиваются слезы. Почему любовь причиняет столько боли?

— Я прекрасно тебя поняла. У меня сложилось ложное впечатление, что ты милый парень, так что спасибо заблаговременное предупреждение.

Он резко выдыхает, собираясь с духом.

— Я чувствую вину. Поэтому не могу говорить о нас. — Напряженная пауза. — Я провел годы, пытаясь увести у него Лейни и… впервые за десятилетие у меня есть что-то хорошее… настоящее, принадлежащее только мне, а Лейни больше нет.

Он закрывает глаза, его плечи опускаются. Ему стыдно. Теперь я его знаю. Мне известно, как выглядит его лицо, когда он смущается.

Из-за борьбы я осталась без сил.

— Почему ты просто не сказал этого мне, вместо того чтобы ранить мои чувства?

Он сажает меня к себе на колени, крепко обнимает, целует мои губы, глаза, притягивает к себе так близко, как только можно.

— Прости. Не уходи. Умоляю, Райли. Я пока не могу оставить Мэйси с Илаем. И не могу погнаться за тобой домой. Пожалуйста, останься.

Я крепче сжимаю своего многогранного впечатлительного мужчину.

— Хорошо.

Мгновение спустя:

— Кто такой Толстяк Иисус?

***

Как говориться, всему хорошему приходит конец. Так и с нашим пребыванием в Чатмене. К двухнедельному рубежу мы закончили замок Мэйси. Илай такой Илай, он окрасил наружные стены, чтобы они выглядели, как всамделишная средневековая башня.

Впервые я одновременно боюсь и предвкушаю то, что произойдет дальше. Этот маленький пузырь стал идеальным местом для потворства моим фантазиям о счастливом будущем, но Нью-Йорк совсем другой зверь.

— Я сделал это для тебя. — Илай протягивает сверток размером с книгу. Я настолько шокирована этим поступком, что не сразу тянусь за ним, из-за чего его рука повисает в воздухе.

— О, не обязательно было… — Наконец пришла я в себя.

— Знаю. Мне захотелось.

Вскрываю оберточную бумагу и нахожу портрет, на нем изображена я в виде мультяшки, напоминающей супергероя Марвел. Только вот в одной руке у меня дубинка, а в другой — ребенок, похожий на Мэйси.

Мои губы расползаются в широкой улыбке, на глаза наворачиваются слезы.

— Ты сам сделал? — Он не только талантливый писатель, но и потрясающий художник.

— Я подумываю добавить ее в свою книгу.

— Илай… — У меня нет слов. Я так тронута, польщена. Три месяца назад я никого из них не знала, а теперь. Теперь они значат так много.

Стоящий рядом с Илаем Джордан, целует Мэйси в щеку и передает ее отцу. Надев очки, он направляется к водительскому сиденью «Ауди», подозреваю, у него это вызывает слишком много эмоций, чтобы справиться с этим.

— Возвращайтесь в любое время, когда пожелаете, — говорит Илай. — Мэйси будет рада увидеть тебя. Я тоже.

Когда приходит время прощаться с Мэйси, набегают неизбежные слезы. Она потрясла мой мир и дала пищу для размышлений.

— Ри. Подними.

Прижимая ее к себе, я шепчу ей:

— Я люблю тебя, очень-очень. Никогда не забывай об этом.

— Люблю, — повторяет она.

Повернувшись на своем сиденье, я вижу, что, пока мы уезжаем, Илай, держащий Мэйси, все еще стоит перед домом, ветер треплет его черный халат.

Я как можно быстрее вытираю слезы, но они тут же сменяются другими. Джордан останавливается у края гравийной дорожки, наклоняется, берет мое лицо в ладони и целует.

— Готова отправиться домой?

Киваю, затем шепчу ему в губы:

— В какой дом?

Его непринужденный взгляд скользит по моему лицу.

— Наш дом.