Как удачно выйти замуж

1

Передо мной на стол легла фотография. И кроваво-красный ноготок постучал по снимку трижды.

— Он мне и нужен, Алёна. Хочу выйти за него замуж. Устроите?

Я подняла взгляд на Ирину, за спиной которой стояла моя лучшая подруга, сложив руки в молитвенном жесте. Именно через подругу Ирина и вышла на мою виртуальную фирму: «Как удачно выйти замуж»

— Я заплачу. Аванс у меня с собой, расценки ваши я знаю, и я даже взяла смелость удвоить ставку, — улыбнулась Ирина. — Знаю, что вы лучшая в охоте на мужа. К Максиму Соколовскому не пробиться, я всё перепробовала: и под машину его бросалась, и в ресторанах караулила, и… ааа! — махнула она рукой, и скривила губы. — В общем, мне нужны вы. Сведёте меня с этим мужчиной? Устроите мой брак?

Я еще раз взглянула на фото.

Максим Соколовский. Наслышана, да. Денег — куры не клюют, не женат, и никогда не был в браке. Хорош собой, но не чрезмерно. Это плюсы.

А минус в том, что очень уж большая шишка.

— Алён, помоги Ирочке, прошу, — подруга приобняла меня. — Это очень важно. Она так запала на него, что вся апгрейдилась: губы, грудь, приседает вон раз по триста, наверное. Всё, чтобы мужика годного поймать. А ты в этом спец!

— Я знаю, что вы устроили брак олигарха Самсонова. И Ферзева с женой свели. И многих других, — подтвердила Ирина. — Вы же ас в этом деле, так?

— Так.

— И вам по плечу сделать так, чтобы Соколовский обратил на меня внимание, и сделал предложение? Если нужно, я утрою гонорар.

— Вам нужен именно он, или любой обеспеченный мужчина? — сдалась я. — У меня есть несколько весьма богатых мужчин, которые ищут себе жен. Я могла бы познакомить вас.

— Мне нужен именно Соколовский, — победно улыбнулась Ирина, поняв, что я у неё почти на крючке.

Хотя почему это почти? Я у нее на крючке, да.

Сводней я стала еще во время учебы в универе, на первом курсе началось. Девушка я общительная, и как-то так повелось, что приятелей-парней и девушек у меня было поровну. Первокурсники, хоть и кичились своей взрослостью, но на самом деле в каждом было полно комплексов. И желания найти себе пару: гулять, встречаться, целоваться. Но у парней были дебильные подкаты, у девушек — гонор, и сами они не справлялись.

А я решила устроить им анкетирование. Так у меня появилась картотека, и я в качестве эксперимента стала создавать пары. Не на заказ, как сейчас, а по общим интересам. И у меня получалось.

Затем, поняв, что могу так зарабатывать, стала заниматься сводничеством профессионально. А ближе к выпуску из университета и на заказ. На спор. Как сейчас помню понт, на который меня взяла приятельница:

— Вот ты студентов-нищебродов и всяких менеджеров женишь, и это твой потолок? А слабо выдать меня за олигарха, Алён?

— Пфф, слабо? Мне? — вскинулась я.

— Думаю, да, — подначила она. — Не твой уровень. Или твой?

— Мне всё по силам! — завелась я, привыкшая только к похвалам.

— Тогда вот, — передо мной упал журнал Форбс. — Самсонов. Он только развелся. Справишься?

И я справилась. На азарте и гордости. Да-да, обычная студентка без связей в высшем обществе, без нужных подвязок в сфере бьюти, где из моей «невесты» могли сделать конфетку под вкус олигарха. На голом энтузиазме и наглости справилась!

Так пошли заказы на нужных женихов и невест. И так у меня появились связи с сильными мира сего. А еще деньги, причем немалые. Мои услуги дорого стоят.

Но главное — азарт.

Максим Соколовский, значит? Нужно выйти на него, с этой птицей я не знакома. Может, Самсоновы его знают? Или те же Ферзевы? Они одного круга, и точно смогут свести меня с ним, а там уже я устрою их с Ирой знакомство. Только сначала мне нужно изучить его подноготную, взглянуть на женщин, с которыми он выходил в свет. И если что подогнать Ирочку под вкус этого фрукта.

— За дело я возьмусь, — решительно заявила я. — Правила знаете? Мне нужно, чтобы вы заполнили полную анкету на себя, ничего не скрывая и не приукрашивая. И примерно неделя времени мне понадобится на изучение вас и Соколовского.

— Результат гарантирован? Я стану его женой?

— Он сделает вам предложение, а соглашаться или нет — ваш выбор. Мало ли, вдруг он вам не понравится. Если вы откажете ему, то услуга всё равно будет выполнена. И гонорар вы мне выплатите.

— Он мне понравится, — глаза Ирины алчно блеснули.

Ну да, богатый мужик ведь, пора привыкнуть к такому отношению.

Пожалуй, меня бы мучила совесть за такое сводничество. Понятно же, что моей клиентке важно то, что этот Максим — денежный мешок. Но совесть меня не тревожит. Богатые мужчины редко бывают дураками, и прекрасно знают, почему за ними гоняются женщины. И точно понимают, на ком женятся. Брак — своего рода сделка. Женщина получает богатого мужа, а мужчина — женщину точно под свой вкус. А брачный контракт гарантирует мужчине, что он без проблем разведется при случае.

И если всех всё устраивает, то кто я такая, чтобы осуждать?

Ирина положила передо мной пухлый конверт, заглянув в который я поняла — таки да, аванс она утроила.

— Вот мой номер. Отправьте адрес электронки, я вышлю вам анкету. Про нужное мне время помните? — я поднялась со стула.

— Да, вам нужна неделя.

— Тогда до встречи, — я вышла из кухни подруги, мы расцеловались на прощание, и я спустилась на парковку.

Азарт уже кипит в крови.

— Максим Соколовский, — пропела я, сев в свой любимый желтый «Жук». — Ты еще не знаешь меня, а я уже знаю твою будущую жену!

Я мысленно прикидывала варианты знакомства Максима с Ириной: в автосалоне их свести, или на вечеринке. Нужно нечто оригинальное, чтобы Ира запомнилась Максиму. Сегодня же займусь изучением его вкусов.

Ты попал, красавчик! А я, благодаря твоей женитьбе, закрою ипотеку досрочно. И все мы окажемся в выигрыше.

***

Уже два года я являюсь счастливой обладательницей отличной трёшки в центре города. Каждый раз, подъезжая к трехэтажному дому, нарадоваться не могу: закрытая территория, минимум соседей, дорогой ремонт, отличное расположение — всё это стоило того, чтобы впахивать как мул на плантации!

2

МАКСИМ

Лия обхватила губами мой член, я нетерпеливо толкнулся в ее горло поглубже. Горячо, влажно… кайф! Пара минут на разрядку, а потом на пару часов зависну с этой девочкой, напряжение скину.

Лия замычала, но член приняла глубоко. И… дом затрясся! Резко! Пол, потолок, всё завибрировало от мощных волн шума, резкая какофония звуков оглушила.

Как и боль.

— Твою мать, — мы с Лией дернулись одновременно.

Она мне член откусила? Что ж так, сука, больно?! И что за хрень происходит?

Лия бегает вокруг, что-то орет, а я согнулся, и ни выдохнуть, ни вдохнуть, ни даже выматериться не могу! И на член смотреть страшно, ладони к нему прижимаю, и как пацан стону от боли.

Эта идиотка, надеюсь, меня импотентом не сделала?! Черт, модель же, что, сосать не умеет в экстремальных условиях?!

— Что за… — я прохрипел, не в состоянии даже выговорить ничего умного или связного.

Лия врезалась в мою спину. Визжит — это я слышу, и сквозь стук моего сердца, отдающегося в голове, начал слышать и другое: в стены, в потолок, в пол — долбит. Окна дребезжат. Пахнет… твою ж мать! Дымом пахнет! И всюду ор, жуткая смесь музыки и воя.

Апокалипсис? Пожар? Землетрясение?

Я не тупорез обычно, но сегодня явно не мой день. Боль не утихает, жутко, громко, стрёмно. И я побежал на выход из этой мерзкой квартиры, стремясь то ли дом покинуть, то ли в скорую попасть — сам не понимаю. Но убраться отсюда точно стоит побыстрее. Филиал ада какой-то!

Вывалился из квартиры, и запутался в спущенных штанах. Руки-то до сих пор на пахе, мне реально страшно посмотреть на член, болит он дико!

— Твою мать! — проорал я, оказавшись за дверью.

А орать было от чего! Потому что темно, и… что это? Три фигуры в белом: одна побольше, и две мелкие, и они летают. Клянусь, летают! И орут, воют:

— Ау, ау, ау
Я тебя все равно найду
Ау, ау, ау
Э-ге-гей, а теперь, парни, как учила!

Высокая фигура в белом взмахнула рукой, и проорала:

— Ты ромашка…

— Я — весна-а-а — завыли мелкие бесы

— Ты жвачка…

— Я — десна-а-а.

— Ты переносица

— Я —гайморит…

— Ты Испания, я — Мадрид, — прорычал я.

Нихера это не привидения. Это какие-то конченые подростки устроили жесть.

— А-а-а-а-а, — завизжала мне Лия прямо на ухо, оглушая, еще и подтолкнула к этой троице. Да так, что я окончательно запутался в брюках, и грохнулся.

— Ой. Ой-ой, — услышал я ойканье надо мной, и меня окружила эта чокнутая троица.

А мне и больно. И смешно. И позорно. Вот вам и глава банка во всей красе: со спущенными штанами, откушенным членом и в окружении какой-то гопоты среди хаоса апокалипсиса.

Прелестно, вашу мать!

***

АЛЁНА

Приходила ли мне мысль, что жестоко так наказывать пожилую женщину? Приходила, конечно. А потом, после очередной пакости эта мысль уходила обратно. Наша Извергиль явно фанатка фильма «Трудный ребёнок», и что только с нами не проделывала. Были и надписи на дверях, и подожженные пакеты с фекалиями под дверь. Она натравливала на всех соседей службы: от газовой до санитаров из психлечебниц, и постоянно жаловалась участковому. И ведь непонятно, что мы ей сделали!

Ну и не выдержали мы, решили грех на душу взять. Хотя, подозревали, что плохо нашей Извергиль не станет от того шоу, которое мы затеяли. Эта бабуленция нас всех переживет, я уверена. Но зато она получит отпор, поймет что мы в состоянии ответить на её пакости.

И вот на двадцать два часа ровно, когда наша «любимая» соседка традиционно смотрит новости, мы и назначили нашу операцию по избавлению дома от нечисти.

Врубили музыку разных жанров, и на полную мощность.

Сосед с первого принялся сверлить.

Соседка с третьего — бить в барабаны.

Пустили дымную шашку, купленную в магазине шалостей.

Принимают участие всё жильцы дома, ведь Извергиль затрахала всех нас, да простит нас Бог! Ну а мы с племянниками вырядились в привидений, выключили на площадке свет, и начали распевать песни во всю мощь наших немузыкальных глоток.

А тут…

— Ой. Ой-ой, — я смотрю на развалившегося у моих ног мужика с ужасом, а вот мои племяши — явно с восторгом. — Ой, — неумно повторила я, взглянув на дверь Извергиль, откуда и выпал этот голожопый. — Ой…

Метнулась к выключателю, и зажегся свет. Дверь в квартиру до сих пор открыта, из неё выбежала какая-то всклокоченная девушка. Оглядела нас безумным взглядом, и понеслась вниз.

А Жанны Степановны не видно. Где наша Извергиль-то? Уж не померла ли? И что это за перец тут валяется? И… стонет, Господи прости! Или смеется?

— Так, пацанва, отвернитесь, — я хлопнула в ладоши, но кто бы меня послушался. — Мужчина, оденьтесь, вы себе самое главное застудите!

Мужчина приподнялся на одном локте. Спина подрагивает. То ли контуженый, то ли плачет, то ли смеется. Лица не вижу, не понимаю что происходит. Шум долбит в уши, я одно осознаю точно — всё пошло по одному месту. По тому самому, которое мне демонстрирует этот мужик.

А тут вообще-то дети!

Я не выдержала этого беспредела, и подтянула брюки мужика наверх.

— Тёть Алён, враг повержен?

— Ты же говорила что мы будем изгонять ведьму, а это дядька какой-то!

— Тёть Алён?

Мальчишки прыгают рядом, выкрикивают свои «тёть Алён», пытаясь переорать происходящий хаос. А мне хочется опуститься рядом с этим мужиком, и… не знаю — заплакать от стресса, или рассмеяться от идиотизма, на который я всех подбила. Или же забрать мальчишек, закрыться в квартире, и поступить как взрослая: сделать вид, что это не я, и я «в домике».

— Мужчина, вы в порядке? — я хлопнула по плечу мужика, он резко сел, и принялся застегивать ширинку, истерично смеясь при этом, и постанывая. Хорошо хоть от мальчишек отвернулся.

А вот я смотрю именно… да, туда. На ширинку его, которая уже застегнула. На лицо его смотреть страшно почему-то.

3

МАКСИМ

Безумная ночка завершилась так, как и должна была — в больнице.

Стараюсь позорно не постанывать. Уже не от боли, а от страха. На свой член я так и не посмотрел, эту миссию я возложил только на врача.

— Ну, как там? — спросил я, получив свою дозу обезбола.

И получил ответ. Признаюсь, я надеялся, что там всего лишь царапина или легкий ушиб. Но нет: вывих члена и повреждение уздечки.

Врач увидел, как я сбледнул, и попытался успокоить меня:

— Радуйтесь, что не перелом. Нужно недели две-три полового покоя, и будете в строю.

— То есть, стоять он, — я кивнул вниз, — будет?

— Будет. Только мой вам совет: отныне суйте член в рот проверенного человека. Знали бы вы, сколько травм случается во время секса…

Пока я одевался, врач меня просветил на эту тему, заставив меня побледнеть еще сильнее. Чего только не случается, оказывается. Вот и меня настигла эта позорная участь — не трахнуть, а быть трахнутым.

— Принимайте строго по рецепту, — врач протянул мне рецепт. — Первые дней пять будут сильные боли во время мочеиспускания. Также советую оградить себя от эрекции.

— Это как — оградить? Да и услышал я, что секс мне около месяца не грозит.

— Я не про секс, а про эрекцию. Порно не смотрите, на красивых девушек тоже. Будет эрекция — будет боль. Понятно?

Я мрачно кивнул. Буду глазеть на стройные ножки девиц, член встанет, и я стану скулить от боли. Привет, импотенция, я не ждал тебя в тридцать с небольшим лет!

Приехал домой. Сплюнул, посмотрев на ключи от той дьявольской квартиры, и вызвал курьера, чтобы передать их приятелю. Устал как собака, но сон не идет.

Такой ночи у меня в жизни не было! Студенчество прошло мимо меня, веселился я только на первом курсе. И в основном это были попойки и много траха. А со второго курса я начал работать, и стало не до веселья.

Одно время я даже грустил по этому поводу. Младшие братья вечно делились какими-то смешными случаями, которые с ними происходили. А мне и рассказать было нечего.

Грустил, да. Зря. Лучше бы и дальше жил скучной жизнью. То, что со мной сегодня произошло, я вряд ли кому-то решусь поведать. Может только когда уверую, на исповеди поделюсь. Но не раньше.

На следующий день мне начала звонить Лия, на звонки которой я не отвечал. Вчера я винил во всем её. Чуть член мне не откусила! Сегодня же перед глазами стоит совсем другая виновница — истинная. Безумная кудрявая брюнетка, выряженная то ли в привидение, то ли в адептку ку-клукс-клана.

Лия не виновата, но разговаривать нам с ней больше не о чем. А ту чокнутую я бы нашел, и…

— Твою мать, — прошипел, сжав кулаки, и постарался выкинуть мысли о возможном наказании из головы.

А мысли эти — чисто мужские. Нет, я не влюбился в припадочную, но когда мужчина размышляет о наказании девушки, думает он чаще всего о том, как отшлепает зарвавшуюся стерву по заднице. До красноты, до визгов. А затем трахнет, намотав волосы на кулак. Так трахнет, что она несколько дней ходить не сможет!

Чем больше я убеждал себя не думать о той безумной, тем чаще… да-да, тем чаще думал. В голову влезла сучка! А все почему? Потому что в жизни я не попадал в более унизительную ситуацию.

— М-м-м-м, — простонал от новой порции боли. — Су-у-у-ука!

Док был прав: эрекция в моем состоянии — пытка!

Может, найти эту девку, и…? Ха, нет, что я ей сделаю-то? Накажу тем образом, который в мыслях уже три дня крутится? Нет, ну к черту! Даже когда мой член вернется в строй, его я в такую ненормальную точно не стану втыкать, она мне его либо доломает, либо, чего хуже, заражусь от нее придурочностью.

О той ночи я сумел забыть усилием воли только через четыре дня.

Вернулся с деловой встречи, закинулся таблетками, с сомнением посмотрел на мазь, которую мне придется втирать, начиная с завтра. Мазь в член! Когда закончится этот позор?!

— Максим Вадимович, — после тихого стука в мой кабинет вошла Варя. — Можно?

— Заходи.

— Я пришла напомнить, через неделю ухожу в декрет. Когда вы выделите время на собеседования? Мне давать отмашку отделу кадров? — Варя опустила глаза, прячась от моего недовольного взгляда. — Просто мне же еще обучить секретаря придется. Пока найдут, пока с вами согласуем кандидатуру, пока обучу. А срок — неделя!

— Варя, — покачал я головой удрученно.

— Простите, — пискнула она, и даже носом шмыгнула.

Вот как я без своей Варьки буду? Она, пожалуй, лучшая женщина в моей жизни после дочки, тети и жен моих братьев. Идеально составляет расписание, организовывает встречи, не допускает до меня персонал с ерундовыми проблемами, и как-то сама их решает, занимается корреспонденцией, сопровождает меня в поездках… да она мне ценнее, чем заместитель!

Вот какого черта она решила залететь?

— Простите, Максим Вадимович, — еще раз повинилась она. — Вы просили повременить, но я уже должна быть в отпуске, сами знаете. Еще неделя — это максимум. Муж злится, да и маленького нужно беречь, тяжело мне уже работать. Так когда можно начать поиски?

— Начинай, — махнул я рукой, Варя кивнула, и медленно развернулась.

Пожалуй, только сейчас я и обратил внимание, что да, пора ей в отпуск. Пузо огроменное уже! А я её гоняю целыми днями: то с поручениями, то за кофе. Рука привычно потянулась к телефону, чтобы заказать кофе, но я устыдился, и решил сделать его сам. Под удивленным, кстати, взглядом Вари.

— Не так. Можно? — Варя, тяжело дыша, подошла к кофеварке.

— Нет уж. Показывай, как ты мне делаешь. А то вдруг найдете жопорукую, а я без своего любимого кофе не могу. Придется учиться.

— Не переживайте, я обучу как надо. В кадры я уже написала, — Варя погладила меня по плечу, как мальчишку, хотя она на добрые семь лет меня младше, и указала пальцем на нужную кнопку: — Вот. И вот этот сироп.

С задачей сделать себе кофе я справился. Это, кстати, помогло мне отвлечься от боли в члене, а болит он, зараза, ужасно! Я, с чашкой в руке, пошел из приемной в свой кабинет, как вдруг услышал стук каблучков. В приемную вошли две девушки. Сначала я привычно взглянул на то, что мне ближе: высокая, светловолосая, ничего такая, да…

4

— Господи, наконец-то! Я так молилась, и Бог услышал мои молитвы!

— Мам, когда ты успела уверовать? — спросила я, и сделала глоток мерзкого облепихового морса.

Всей душой ненавижу это пойло. Предпочитаю клюквенный, или из лесных ягод, и мама знает это. Но упорно привозит мне облепиховый, когда приезжает в гости.

— А вот успела! — рявкнула мама. — И уверовала! И даже молилась, чтобы непутевые дочери пошли, наконец, правильной дорогой. Одна, — кивок на хихикающую Женьку, — после школы умудрилась забеременеть. Вторая ерундистикой занималась все время. Теперь хоть соседям не стыдно будет сказать, что ты в солидном банке работаешь.

— Мам, я секретарем работаю, а не в топ-менеджменте, — напомнила я.

— Все равно, — отмахнулась она. — Главное — нормальная работа, стабильность. Да и в банке много мужчин трудится. Может, кому понравишься, встречаться предложит, а там и замуж позовет.

Я заскрипела зубами. Женя погладила меня по ноге, пытаясь успокоить. Но, черт возьми, обидно-то как!

— Мам, а ты в курсе сколько секретарь зарабатывает, пусть даже и в банке, а?

— Какая разница?

— Большая, — процедила я. — Тридцать тысяч на испытательном сроке, и тридцать пять — после. А теперь посмотри на мою квартиру, на район, в котором я живу, на мою машину. На одежду, на уровень жизни! Посмотри, и подумай — а если бы я тридцатку получала в месяц, смогла бы я себе всё это позволить, или нет. Неужели нельзя просто гордиться мной? Я же всего сама добилась, не с помощью любовника, или даже мужа. Работала, пусть и не в офисе, и вон чего добилась. Или это ерунда, и не достижения, которыми перед соседями можно похвастать? Зато должность секретаря — мечта, да?

— Да уж получше, чем твои проститутки, которым ты мужиков искала, — фыркнула мама.

— Успокойся, ты ей ничего не докажешь, — шепнула мне Женя на ухо. — Сама же знаешь, какой мама человек. Молчи, Алён. Просто молчи.

Молчать, блин, когда меня подрывает?

Аррррррр!

Люблю маму, но иногда… иногда — не очень, если мягко выразиться. Если бы был профсоюз обесценивателей достижений детей, то матушка была бы главой этого профсоюза!

Может, сказать ей, почему я секретарем работаю? Раскрыть все карты, чтобы не гордилась мной?

— Мужчины-то хорошие на примете есть в твоем банке? — продолжила мама излюбленную тему, и я сдулась.

Всё же, хорошая она. Просто своеобразная. И не хочется мне её расстраивать. Пусть думает, что я снова попыталась отойти от охоты на мужчин, и пошла в банк работать, а не «ерундистикой заниматься». Всё равно в банке я ненадолго, так пусть мама побудет в счастливом неведении до поры до времени.

— Мужчины? Ну… так, — пожала я плечами. — Мужики как мужики, ничего особенного.

— А руководитель твой?

А руководитель мой — полнейший козерог!

— Гад, каких поискать, — скривилась я.

— Некрасивый? Старый? Алёна, — вздохнула мама, — главное же, чтобы человек хороший был. Ты присмотрись к руководителю своему, если он не женат. На возраст плюнь, на красоту тоже, с лица воду не пить. А вот сблизиться легче как раз с руководителем, ты же с ним бок о бок весь день. Вот поближе узнаете друг друга и, глядишь…

— Да-да: встречаться предложит, а там и замуж позовет, — договорила я за матушкой. — Вот только руководитель мой тот еще гоблин. Страшный, толстый, лысый. Ростом метр пятьдесят. Изо рта воняет, на плечах перхоть. А характер — вообще атас. Так что прости, мам, но твоим советом я не воспользуюсь.

— Что, так плохо? — искренне расстроилась мама, и переключилась на Женю: — Евгения, ты что трясешься как припадочная?

— П-подавилась. П-простите, — Женька выскочила из-за стола, красная как рак и, оказавшись за маминой спиной, показала мне язык.

Ржет надо мной, зараза.

Маму я выпроводила, и даже такси ей вызвала. В очередной раз выслушала нотации на тему транжирства. Она, мол, и на автобусе могла доехать.

Привычная песня. Будь мамина воля, она бы и голову мыла хозяйственным мылом, если бы не мы с Женей. Экономнее женщины свет не видывал! Но за что мы с сестрой любим маму еще сильнее, пусть и не можем понять: на себе она всегда жестко экономила, но мы отказа не знали ни в чем. И косметика была у нас, и с маникюром ходили, и одевала мама нас модно. А сама при этом на себя рукой махнула давным-давно.

— Ты маме эту блузку купила? — спросила у сестренки, когда мы уложили спать пацанов, и сами легли.

— Угу. Хорошо хоть носит. А духи — твой подарок?

— Да, — довольно ответила я. — Заметила, что мама начала нашими подарками пользоваться? Раньше-то привозили ей одежду, духи, косметику, и всё это лежало до гребаных лучших времен.

— О да, лучшие времена, — пропела сестра. — Как и украшения из золота, которые от бабушки достались. Мама их в носовом платке хранила в секретере, и доставала только чтобы в ломбард сдавать время от времени, а потом выкупать. А сейчас смотри-ка: и одежду стала носить нормальную, и макияж, и духи, хммм…

— Неспроста, да?

— Может, у мамы кто появился, как думаешь? — прошептала Женька. — Она ж у нас не старая. И вообще, очень даже ничего.

— Ой, хорошо бы.

— Да-а-а! Если у мамы мужчина появился, то может и нам меньше доставаться будет. А то её устаревшие советы и нотации уже вот где.

— Согласна, — хохотнула я. — Да и заслужила мама счастье.

— Это точно. Кстати, — сестра ущипнула меня, да так больно, что я ойкнула, — чего это ты своего секси-босса гоблином называешь? Как там? Рост — метр в кепке, жирный, лысый, вонючий… ха-ха, блин, ты бы еще сказала маме, что он живет на болоте для полноты образа! Я же видела фотки Максима, ты сама мне показывала сегодня, и — гоблин? Я чуть морсом из-за тебя не подавилась, как услышала это эпичное описание.

— Это где он секси-босс? — рыкнула я. — Ну да, неплохо выглядит, но не прям Аполлон!

— Но и не Страшила!

— Ой, всё. Гад он! Видеть его не могу!

— Почему?

5

Кажется, я перегнула палку. Не актриса я, к сожалению. Ой, не актриса!

Но с чего это мой властный босс так взбесился? Того и гляди открутит мою кудрявую голову от тонкой шеи.

Ну да, я «забываю» о том, как готовить любимый кофе Максима Вадимовича.

И не соблюдаю дресс-код.

И «нечаянно» не передала ему на подпись важный документ.

И слова коверкаю — тоже «случайно», я же три класса сельской школы закончила, мне можно.

И это Максим еще не знает про расписание, которое я составила для него. Там есть сюрпризики.

Но чего он не наорет на меня, и не выставит вон из приемной, как любой уважающий себя босс? Я бы давно такую бестолочь-секретаршу выгнала. Как было бы здорово: он мне — вольную, а я бы Иринку пристроила в секретарши.

Но Максим Батькович не ищет легких путей. Идет на меня как маньячина и, кажется, сейчас устроит акт абьюза.

— Так что насчет новой чашечки кофе? — пролепетала я. — Я правильный сварю, честно!

Мамой клянусь, ага.

Пячусь от него задом. Он продолжает наступать. В глазах — гнев, а еще подозрение. Точно просёк фишку.

Черт, забыла я, что не бывают директора банков идиотами! А я, ломая комедию, за идиота Максима и держала.

— Ой…

— Не ойкай, бесишь! — неожиданно рявкнул Максим Вадимович.

— Так я не просто так ойкаю, там это, телефон. Слышите? — кивнула на дверь, как на спасительницу, и выскочила из кабинета нашего банковского владыки. — Очень важный звонок! — выкрикнула уже из приемной.

У меня есть личный телефон, есть рабочий стационарный. И рабочий — мобильный, для более важный контактов, чем звонки от курьеров и бесконечных продажников с коммерческими предложениями.

Сейчас звонит рабочий мобильный. И под номером звонящего высвечивается предупреждение: «Возможно, мошенники». Я обычно такие номера сразу в черный список отправляю. И сейчас тоже рука потянулась.

Но Максим Вадимович вышел из кабинета и уставился на меня. С ехидцей смотрит.

Что б тебя! Надеюсь, Ирина будет ужасной женой, и испортит тебе всю жизнь, — подумала я, и приняла вызов:

— Алло, приемная ПАО «Банк N», меня зовут Алёна. Чем я могу вам помочь? — пропела я, ожидая услышать робота-мошенника.

Но ответил мне живой человек:

«Добрый день, Алёна. Я — специалист службы безопасности объединенной межбанковской системы. Ваши данные попали в сеть, и прямо сейчас мошенники пытаются списать деньги с вашей карты. Нужно действовать оперативно, счет идет на секунды. Назовите, пожалуйста, банком какого клиента вы являетесь, и я переведу вас на специалиста.

Ну и мошенники пошли! Совсем народ за идиотов держат.

Я бросила еще один взгляд в сторону босса. Даже и не думает возвращаться в кабинет, стоит, слушает, как я с мошенниками общаюсь. Даже не послать их из-за него.

— «Банк N» — ответила я, назвав банк, в котором я и тружусь. Хотя, кстати, я пользуюсь услугами конкурентов Максима Вадимовича, ха!

— Отлично, секунду, перевожу на специалиста, — получила я ответ, и через пару секунд снова услышала: — Добрый день, я специалист службы безопасности, меня зовут Антон. Прошу назвать вас данные банковской карты: номер, срок действия, и три цифры с обратной стороны. Мне необходимо закрыть мошенникам доступ к вашим средствам. Прошу вас поторопиться.

Я с умным видом кивала и, кажется, сумела усыпить бдительность Максима Вадимовича. По крайней мере, он вернулся в кабинет.

Слава Богу!

— Слушайте сюда, — прошипела я в трубку. — У вас совесть вообще есть, а? Антон, да? Так вот, Антоша, не знаю из какой тюрьмы ты звонишь, но бумеранг тебе еще прилетит. Я не повелась на этот тупой обман. Но после меня ты позвонишь другим людям, и рано или поздно попадешь на доверчивую пенсионерку, — я вспомнила, как маму в прошлом году «нагрели» таким образом, и разъярилась еще сильнее. — Как можно быть таким уродом, и отнимать последние деньги у самых наивных людей, а? Не боишься, что Вселенная накажет? Машина задавит, или заболеешь чем-нибудь, или родственникам твоим придется страдать. Задумайся над этим, если есть чем думать. И сюда не звони больше!

Я нажала на отбой, и сразу внесла номер в черный список. Я и не надеюсь, что моя тирада усовестила мошенника. Но зато мне самой легче стало.

Я положила телефон на рабочий стол. Хотела сесть в кресло, но дверь в кабинет босса снова открылась.

Опять Максим. И чего ему на месте не сидится? Может, в следующий раз ему в кофе слабительного добавить? Раз в кабинете не хочет сидеть, пусть в туалете сидит. А то ходит туда-сюда, надоел!

— Кто звонил?

— По работе. Напомнили, чтобы я еще раз сообщила вам о встрече с Косицыной.

— Так долго напоминали?

— М-м-м, у её помощника были вопросы ко мне, потому разговор и был долгим, — выдумала я.

— У помощника были вопросы, на которые ты не отвечала. Стояла, молчала в трубку. Сбросила вызов, и делала вид, что беседуешь по телефону, лишь бы со мной не разговаривать, Алёнушка? — наехал на меня Максим Вадимович.

Он прав, конечно. Но всё равно достал уже!

В такие моменты я жалею, что у нас многоженство пока запрещено. Я бы его не только на Ирине женила. Я бы ему гарем подобрала из самых отъявленных грымз. Ничего не жаль для любимого босса!

— Вы ошибаетесь, — вскинула я подбородок. — Мне задали вопросы, и обещали перезвонить позже.

— И что это за вопросы? — усмехнулся босс.

В этот момент телефон-спаситель снова затрезвонил.

— Вот как раз, — потрясла я смартфоном. — Звонят, видите!

— На громкую поставь. Хочу убедиться, что ты работаешь, а не только надо мной издеваешься. Ставь-ставь, Алёна. Это приказ.

Я вздохнула, приняла вызов, и сразу включила громкую связь.

— Слушай сюда, дрянь, — завопила трубка голосом того самого мошенника, которого я вроде как заблокировала. — Ты меня вздумала проклинать? Так вот: это ТЕБЯ машина собьет! Это ТЫ заболеешь, поняла? И это твои родственники страдать будут. Как тебе моё проклятие, сука?! Услышала? Вот всё это я тебе и желаю!

6

— Ну всё. Вы познакомились, а я поехал, — попытался удрать Максим Вадимович.

Э, нет! Не так быстро, красавчик!

— В смысле?

— В том смысле, что у меня встреча назначена, — прозвучало это раздраженно. — Важная встреча. Я тебя нянькой позвал? Позвал! С дочкой познакомил? Познакомил! От меня что еще нужно?

Вот ведь дубина, простигосподи.

А хоть немного дать дочери привыкнуть ко мне, к чужачке? А рассказать мне про Алису? Вдруг у нее аллергия на что-нибудь?

Я сплюнула на высокий статус моего то ли бывшего, то ли настоящего босса, и расфырчалась от души. Высказала ему всё насчет Алисы.

Каждой женщине иногда нужно дать высказать свои бу-бу-бу. Мудрые мужики не мешают женщинам выносить им мозг. Максим Вадимович житейской мудрости был лишен, и пытался сбежать из дома. Трус несчастный! На встречу он, видите ли, опаздывает! Ничего, подождет эта встреча, уж ради спокойствия дочери можно и опоздать. Чай не хвост собачий, а владелец банка. Простят.

— Ну ты и наглая, — присвистнул босс, и… сдался. Ха! — Аллергии у Алисы нет. Сладкое лопает. Если много конфет съедает — обсыпает её, потому будь добра, не позволяй ей съесть килограмм конфет. И не смотри так, она может и с килограммом справиться, я свою дочь видел «в деле». Так, что еще? А, вспомнил…

Макс продолжил рассказывать то, что я и не должна была из него выбивать. Я кивала, мотала на ус. И умилялась — ну какой хороший экземпляр! Пусть и брыкается, но дрессуре поддается. Не стыдно будет Ирине с рук на руки передать.

Я выслушала наставления, и затащила Максима Вадимовича в жуткую розовую комнату. Нужно чтобы Алиса не пряталась от меня, и посмотрела на то, что я радом с её обожаемым папочкой сижу, что он мне доверяет.

Я наблюдала за ними. За Максом и Алисой. Какие-то они… не знаю, неуклёпые, что ли?!

Видно, Алиса отца обожает. Нет, даже боготворит! Но при этом стесняется, и всё время в глаза ему заглядывает, как преданный питомец. Родная дочь, и так себя ведёт!

Максим Вадимович тоже в дочери души не чает, он и не скрывает этого. Но при этом он, кажется, понятия не имеет что вообще с этой самой дочерью делать.

— Па-а-ап, я тебя налисовала. Вот, смотли, — протянула малышка Максиму рисунок.

Надо отдать ему должное — лист бумаги он в руку взял. И надо забрать то самое должное обратно — он поморщился при виде рисунка.

— Хм, спасибо, милая. Но лучше рисуй Яну. Или вот, — он кивнул на меня, — Алёну. Моих портретов уже очень много.

— Но… эх… холосо, — вздохнула Алиса.

Не убивать! Алёна, держи себя в руках! По большому счёту, это не моё дело, но Боже, что за бестолковщина?!

Про конфеты наговорил. То есть, взрослый и вроде умный мужик разрешил дочери килограмм шоколадных вредностей схомячить. Совсем уже! Игрушек накупил — видно, что дорогих, но все они однотипные, и стрёмные какие-то. Блин, да мы с Женькой росли в небогатой семье, и в то время не было такого разнообразия развлекушек для детей. Но и то у нас с сестрой игрушки были круче, пусть и не в промышленных масштабах.

Еще и от рисунков ребёнка своего морщится…

РРРРРРР

Какая-то странная семья. Алиса и Максим Вадимович вроде и обожают друг друга, но абсолютно не умеют это выражать.

— Ну всё, мне пора, — Максим поднялся с гадкого розового дивана, и протянул мне рисунок Алисы. — Мне, правда, пора, — надавил он голосом.

Будто я в этот раз стану его останавливать.

— Я вас и не держу, — царственно махнула рукой, отпуская мужика на его супер-важную встречу. Но не выдержала, и решила-таки влезть не в свое дело. — Ой, какой прелестный рисунок! Максим Вадимович, а обнять-поцеловать Алису за подарок? По-моему, это меньшее, что вы должны сделать.

Алиса подскочила на коротенькие пухлые ножки, и подбежала к своему папашке. И снова нужно отдать ему должное — он наклонился, обнял свою дочурку, поцеловал, и сказал:

— Спасибо, моя хорошая. А ты, Алёна, правда ОЦЕНИЛА рисунок? У меня таких много. Очень много. Присмотрись к нему, а я пошел. До вечера, девчонки.

Провожать шефа я не пошла — много чести. Вытянула перед собой альбомный лист, присмотрелась, и пожала плечами. Рисунок как рисунок, что еще трехлетка нарисует? Обычное кривоватое и аляповатое нечто, я такие же малевала. Да и сейчас не сильно продвинулась в этом таланте.

Надо же, какая цаца. Сноб!

Надо что-то делать. Или не надо? Это не моё дело. Не моё!

Я взглянула на Алису, которая после ухода отца пригорюнилась, и снова уселась на ковер, и поняла — не смогу не влезть в их семью. Мама много работала, и мы с Женькой по ней скучали в детстве. Но у нас был частный дом, пожилая бабушка номинально за нами приглядывала, так что мы весело носились с утра до вечера с ребятами с улицы. Являлись домой только чтобы поесть, а вечером мама с бабушкой пытались оттереть нас от следов улицы — от листьев, травы, земли, мазута, радиоактивного пепла… Чумазые были, но счастливые! Классное детство. Не в розовых тонах, но и не в одиночестве, как у этой малышки.

— Алиса, а давай ты покажешь мне дом, — предложила я. — Проведешь мне экскурсию?

— Эскулсию? — хлопнула длинными ресничками принцесса.

— Её самую. Это прогулка по вашему дому, и ты мне всё-всё про него расскажешь. Про каждую комнату. Покажешь, что тебе нравится. Ладно? — я встала, протянула девочке руку.

Она, достойная дочь своего отца, сначала подумала. Губку закусила, и на меня взглянула с подозрением. Это правильно! Вся в папеньку! Но руку она протянула, я помогла ей подняться, и Алиса приняла на себя важную роль экскурсовода.

— Это моя комната, — она обвела розовый ужас рукой. — Здесь я иглаю. Сплю в длугой комнате, в будуале.

— В будуаре? — поперхнулась я, и девочка кивнула.

Господи. Боже.

— И тебе нравится эта игровая? Эти… медведи, — я проглотила слово «пылесборники», поняв, что Алиса не знает значения этого страшного ругательства. — И куклы?

— Папа и дяди подалили, — пояснила малышка. — А вот баба Наташа подалила, когда плилетала, — Алиса подорвалась, и продемонстрировала мне паззлы.

7

Я давно могла уйти.

Нет, не так, я ДОЛЖНА была уйти домой! Вот прям сразу как Максим Вадимович вернулся — так и собраться, откланяться, взять в руки зонтик Мэри Поппинс, и удалиться в закат.

Дома дел много! Я уже поняла, что тайной жены у Максима нет. У Алисы я, конечно, про её мать не спрашивала — и без разговоров понятно, что её нет. Ни фото, ни женских мелочей, ни-че-го! Умерла? Если так, то жаль. Скорее всего именно так и есть, иначе почему бы мужчина один воспитывал дочь.

Да, дома полно дел — добавить информацию про ребёнка Максима в его «дело», и сообщить об этом Ирине. Поискать информацию о воспитании детей, заставить Ирочку изучить эту тему — ей же Алису растить!

Я должна была уйти, но я… осталась.

— Заснула, — тихо сказал Максим Вадимович, встал на ноги, чуть склонился, и поднял дочку на руки. — Уложу её, хотя нужно умыть, наверное. В душ, зубы почистить… да?

— Пусть спит. От того, что один раз не умоется и не помоется, вши не заведутся, — также тихо ответила я.

Укатала я Алису сегодня. Очень уж детей люблю, сестра даже шутит, что люблю паталогически, как дракон любит своё золото.

А эту девочку мне еще и жаль. Не должны трехлетние малышки быть одинокими!

Я продолжила сидеть в кресле, наблюдая как отец укладывает свою дочь спать. Максим поправил локоны Алисы, и накрыл ребенка пледом. Алиса смешно заворочалась, и Максим замер, чтобы не разбудить.

Мне встать нужно. За дверь выйти. Путь по коридору и до входной двери легкий, там же и верхняя одежда, которую нужно надеть. Спуститься, вызвать такси до офиса, сесть в свою машину, и переобуть уже безнадежно испорченные туфли, сменив их сапожками.

Надо.

А я сижу.

Максим Вадимович стоит, и смотрит. Уже не на спящую дочку, а на меня.

И я смотрю зачем-то.

Вставай, Алёна! Встань, выйди в коридор, ляпни пару глупостей, и выметайся отсюда! Живо!

Сижу. Да что ж такое со мной?! Сижу и смотрю на Максима Вадимовича… на Максима…

ААААААА

Вскочила, подняла сброшенные туфли, на которые мы с Алисой упоенно клеили её фей и принцесс из набора наклеек, и потопала из комнаты. Злюсь на себя дико! Дичайше! А всё потому что мысли в голову не те лезут. Неправильные мысли…

… о том, как весело мне было с этой девчушкой.

… и как уютно — втроем. И…

Уф, никаких «и»!!! Вернусь домой, и перед разговором с Ирой побьюсь головой о стену!

— Ну, чем занимались сегодня? — низкий мужской голос за спиной заставил меня вздрогнуть, а теплое дыхание, коснувшееся шеи — повести плечами.

— Да так, — ответила я сипло. — Поиграли немного, почитали. И всё.

— Всё? — хмыкнул Максим.

— Ну да, — я обернулась, и честно захлопала глазками. — Я поеду, пора уже. И насчет работы…

Я не договорила. Вроде и уволилась, а вроде и нет. Хотела съязвить на тему того, что завтра явлюсь за вещами и, так и быть, приготовлю напоследок кофе, а также обучу нового секретаря — Иру.

Но я не сказала этого.

— Насчет работы — ты завтра на неё придешь, и будешь работать, — отрезал Максим Вадимович.

В глубине души я почему-то обрадовалась — вроде крепостное право отменили, и я могу плюнуть на офис, послав босса великим русским матерным, но… не хочу! Странно: я и в офисе сидеть не хочу, не по мне такая работа. Но и уходить не хочу! А ведь надо уйти. Интригами усадить Иру на место секретаря, рассказать ей про Алису. Пусть поставит на рабочий стол фотографию своих племянников, сестер, или просто найдет в интернете фотки деток. И упомянет при случае, как любит малышей, да так чтобы Максим это слышал. А там я уже проинструктирую, как и что сделать. И он у нее в руках.

— Вообще-то я уволилась, — вяло возмутилась я.

Я буквально заставила себя это сказать!

— Вообще-то, я тебя не отпускаю. Порядочные люди не бросают работу из-за мелочей. Я на тебя рассчитываю, тебя, Алёна, специально обучили, время потратили. Ты такой необязательный человек? — строго спросил Максим Вадимович. И сам же ответил: — Надеюсь, нет. Потому пока ты остаешься моим секретарем. А сейчас идем на кухню, жрать хочу.

Я фыркнула на это офигенно культурное «жрать хочу». Но спорить не стала — ни с тем, что мое увольнение не приняли, ни с тем, что на кухню мне вообще-то не нужно. Пошла за мужчиной как миленькая.

Как дура. Я полная дура! Профнепригодная охотница на мужчин!

Ничего, приеду, дам себе оплеуху, отвешу ментальных пинков по заднице, и утром глупости из головы выветрятся.

— Ну, продолжим, чем вы занимались с Алисой?

— Я же уже рассказала!

— А я тебе не поверил, — хмыкнул мужчина, разглядывая мои туфли. — Хм, какое интересное дизайнерское решение! — заметил он. — Рассказывай!

— Учила Алису говорить «вкусное кофе», «наложь на хлеб кепчук», «я всех победю»! Вот чем мы занимались, — расфырчалась я. — Три класса сельской школы, помните?

Максим откинул голову и расхохотался.

— Ты мне этот кофе не забудешь, да?

— И не прощу, — пробурчала я.

— Ладно. Видел я, чем вы с Алисой занимались. Ритуальные пляски, безумные прически, и… кстати, во что вы вырядились сегодня? Да-да, я видел, не смотри на меня так! Я работаю сутками, разумеется, в доме камеры, и я приглядываю за дочкой. Итак, что это было? Глазками не хлопаем — отвечаем!

Камеры у него, блин. Попадос.

— Я нашла новогоднюю мишуру, и мы с Алисой украсили некоторые вещи ею. Вы против?

— Нет. Теперь хоть понятен ваш безумный вид, — хохотнул он. — Но макияж-то зачем? Алиса маленькая, и я против…

— Она маленькая, но она девочка, — перебила я. — Простите, сейчас я влезу не в свое дело, и вы можете меня уволить! Но девочкам нравится макияж. Сейчас есть много детской косметики в наборах — купите ей: там лаки для ногтей, блески, тени, румяна, и так далее. Они гипоаллергенные, безвредные, а Алисе будет и приятно, и интересно. Потратьтесь на один такой набор, вместо того чтобы покупать еще одну розовую куклу или розового медведя, — под конец мой тон стал неодобрительным, что Максим не мог не заметить.

8

Максим соврал. Когда я спустилась вниз, мне пришло уведомление, что такси придется подождать еще две минуты. А говорил-то, говорил! Как и все мужики!

Ну вот что на меня нашло? Ладно он полез ко мне с поцелуями и своим хрустальным питоном — избалованный мужик в поисках чего-то остренького. Но я-то сама зачем отвечала ему?

Еще секундочку, еще минуточку, — передразнила я свои мысли во время поцелуя с Максимом. — Тьфу, дура!

И обидно-то как! Нет, я прекрасно отдаю себе отчет, что веду себя с боссом неадекватно. И причины у меня есть. Но не было понимания, почему же он такую звезданашку с секретарского места не гонит, а теперь это понимание есть — трахнуть хочет как что-то экзотичное для коллекции, для галочки.

Был у меня такой опыт в университете. Из толпы я всегда выделялась, и на меня пошленько поспорил самый красивый-популярный-мега-топ, вдобавок еще и баскетболист. А я и рада была уши развесить, слушая его восхваления о том, какая я оригинальная и живая, и не такая как все, и как ему повезло.

Хорошо хоть не девственницей была на тот момент. Если бы опыт с Вадиком был первым для меня, долго бы страдала, как узнала о дебильном споре. Было бы больнее.

И Максим туда же. Но хоть не стал скрывать, в лицо мне заявил, зачем я ему. Так уверен в своей неотразимости? Это он зря!

Может, я бы и дала ему, если бы не Ирина. А может, и не дала бы. Все же, я разборчива в этом плане, так что скорее всего не дала бы. Но раз есть заказчица, то никаких «может/не может» и быть не может, вот такой каламбур.

Пошел ты, Максим Вадимович!

Зато я поняла про себя то что мне пора найти любовника. Можно и не для любви, а для здоровья, а то уже на объект охоты готова залезть.

Решено! Сегодня еще позлюсь, а завтра начинаю искать себе кого-нибудь. Простого парня, с которым можно скоротать вечерок раза два-три в неделю.

— Ирин, не спишь? — позвонила я своей клиентке, добравшись до дома.

— С чего спать-то? Еще даже не ночь.

— Точно. Я во времени потерялась. Слушай, а ты как с маленькими детьми? Читала в анкете, что у тебя племянник есть, и ему четыре года. Ладишь с ним?

— Год назад виделись, игрушку подарила какую-то, — ответила она скучающим тоном. — А что?

— У Максима Вадимовича дочка маленькая, чуть младше твоего племянника. Воспитывает он её один. Зовут Алиса. Девочка ласковая, домашняя.

— Боже!

— Потому и спрашиваю насчет детей, — продолжила я. — Я поищу информацию по воспитанию, про контакт с маленькими детьми и их психологию, и отправлю тебе. А ты изучи, хорошо? Нужно использовать это.

— Использовать? Я сижу в непонятном отделе, пока ты рядом с Максимом. Как это использовать? — прошипела она.

— Я работаю над тем, чтобы ты заняла место секретаря, не пыли.

— Плохо ты работаешь, — выдала Ирина.

Ну что ж, это еще мягко сказано. Знала бы Ира о том, что было полчаса назад, она бы не сказала что я работаю всего лишь плохо. Она бы выразилась куда красочнее и жестче.

— Ты же понимаешь, что я не могу привести тебя, и просто посадить на мое место? Это не так делается!

— Ты можешь уволиться, — заметила Ира.

— Могу. А вдруг Максим посадит на место секретаря не тебя, а кого-нибудь другого? И тогда ты лишишься своего человека в банке, и более того — ты лишишься своего человека в приемной генерального!

— Хм, но ты можешь уволиться, и устроить так, чтобы твое место заняла я!

И снова в точку. Могу, но… что-то мне мешает это сделать. Могу, но не хочу, нужно быть честной. Но я успокаиваю себя тем, что этот шаг я успею сделать, если припрёт.

— Ты права, я могла бы это устроить, пусть и с помощью подключения своих знакомств. Но не факт что получится. А пока я на месте секретаря, я собираю нужную информацию. Ты по неопытности могла бы и пропустить её. Теперь мы знаем что у Максима есть дочь.

— И как это использовать?

Вопрос банальный — использовать это можно легко. Но как-то мне стало мерзковато от того, что я втягиваю в это ребенка. С другой стороны — Ирина очень заинтересована в Максиме. Вряд ли влюблена. Тут скорее вопрос в деньгах, плюс он не богатый старик, а богатый молодой мужчина, что огромный плюс! На Ирину не станут тыкать пальцем, и сплетничать что она повелась на старика из-за денег. Нет, на Максима можно и без денег повестись. Но деньги у Максима есть, а значит Ирина будет держаться за него руками и ногами, и примется опекать Алису. Может, со временем даже полюбит девочку, и заменит ей мать. Это же неплохо?!

— На днях придешь в приемную, будем болтать с тобой, и ты упомянешь своего племянника. Громко, чтобы Максим из кабинета услышал о том, как ты любишь детей.

— И всё?

— Есть еще идеи.

— Какие?

— О них позже, — отмахнулась я. — Изучишь информацию о детях и взаимодействии с ними, и расширим план.

Я как-то уже охотилась на одинокого папу. Узнала про утренники, праздники, на которые он водил своих сыновей, про кружки, и принялась таскать по ним свою клиентку. На фоне любви к детям они и сошлись. И, кстати, мальчишек она приняла как своих, младший уже её мамой зовет. Может, и Алисе повезет?!

— Ладно. Но вообще, какого черта у него есть прицеп? Девчонке и четырех лет нет? — недовольно спросила Ирина. — Хотя, ладно, пусть будет. Я забеременею, как раз потренируюсь на ней, а там и в школу-интернат можно. На каникулы пусть приезжает иногда, — пробурчала она.

— Что? Ир, девочка очаровательная, ты что такое говоришь?

— Да так, не бери в голову. Я… ну просто, а вдруг она меня в штыки примет, когда Максим будет моим? Пакостить примется? Я просто варианты накидываю, это уже на крайний случай — интернат и прочее. Но раз ты говоришь, что девчонка нормальная, может и вместе будем жить.

— Хм, — нахмурилась я.

Что-то мне это не нравится. Слова гадкие. Школа-интернат? Да нет, Максим — бестолковый папаша, но Алису любит, и скорее Ирину куда-нибудь сдаст, чем свою дочку. Так?

9

— Алёна, зайди, — прозвучал приказ в селекторе.

Зашла. Одернула юбку, затем поправила декольте.

— Да, Максим Вадимович.

— Напиши в финмониторинг, что я жду их отчет по коммуникации с налоговой.

— Хорошо. Это всё?

— Иди, — кивнул царственно.

Вышла. Написала в отдел финмониторинга, и только нажала на кнопку «отправить», как снова проклятый селектор:

— Алёна, зайди.

Цок-цок каблуками, открыла дверь, зашла. Одернула юбку, поправила декольте.

— Да, Максим Вадимович.

— Отправь моей тёте букет гербер. На Красноярский адрес. Открытка стандартная, без записки.

— Хорошо. Это всё?

— Это всё, — Максим махнул рукой.

Вышла. Подошла к компьютеру. Нашла доставку, выбрала букет. Так, а сколько нужно цветов? Семь? Двадцать пять? Сто одну? Может, уточнить? Взглянула на дверь кабинета, и покачала головой — нет, ну его! Двадцать пять гербер закажу, если мало, то переживет и Максим и его тётя.

Едва я оплатила доставку, как снова:

— Алёна, зайди.

ДА ТВОЮ МАТЬ!!!

Изящно доковыляла до кабинета на каблуках. Одернула проклятущую юбку, поправила декольте. Взглянула на Максима с ненавистью.

— Да, Максим Вадимович, — в моем голосе рычание, хотя в имени-отчестве босса даже нет буквы «р»

— Внеси правки в расписание. Завтра в семь вечера мне нужен стол в ресторане. Подойдет «Шангри-ла», можно «Эстрелла» или «Белый кролик». Четыре персоны, вип. И сообщи помощнице Ручина, когда забронируешь стол.

— Хорошо. Это всё?

— Иди, — явно издеваясь.

Пошла. Забронировала, пройдя через уговоры, а затем и угрозы администратору ресторана, столики в котором забронированы на две недели вперед. Но справилась. И даже успела сообщить о ресторане секретарше Геннадия Ручина, а также внести в расписание деловой ужин.

Ну и как пакостить в таком аврале? Времени нет даже в туалет сбегать, Максим озверел со своими поручениями. Приходится выполнять.

И только я выдохнула, как…

— Алёна, зайди.

ААААААААА

Я уже еле хожу на этих каблуках. На них вообще не положено ходить. Я в этих туфлях могу только красиво сидеть, ну и пару раз в день подниматься и спускаться в лифте. Но носиться как сайгак между кабинетом и приемной — нет. Еще и юбка эта, и блузка. И макияж явно потёк, а мне даже поправить его некогда.

— Да, Максим Вадимович, — выплюнула я с ненавистью.

— Кофе принеси.

— Вы уверены?

— Уверен, — усмехнулся он.

Ну всё! Может, плюнуть в кофе? Нет, Максим точно через камеру за мной следит.

Делаю кофе, проклинаю себя. И это я утром дала слабину? Хотела кошечкой к нему подойти и напоить вкусным напитком? Хорошо что я этого не сделала!

Вошла в проклятый кабинет, чуть не грохнувшись из-за каблуков как Анастейша Стил. Но дошла. Справилась.

— Ваш кофе, — пропела.

Чтоб ты подавился!

— Спасибо. Очередная порция помоев, — босс сделал чин-чин с воздухом, и глотнул. — Спасибо, Алёнка.

— Это всё?

— Да, можешь идти.

Иду к выходу из этого ада. Без поручений! Боже, спасибо! И уже когда я почти открыла дверь, снова раздалось:

— Алёна, а что это такое?

Да блин!

— Что? — обернулась я.

— Это, — Максим поднял рамку с рисунком Алисы.

— Подарок от Алисы. Я обещала ей, что её рисунок будет у вас в кабинете. Или вы против?

— Хм… ну ладно. Та еще психоделика, конечно, — пробормотал он. — Так, ок, свяжись с Романовой насчет закупок, я жду счет. Сообщи, что завтра жду директоров департаментов не в девять, а в девять пятнадцать. Сходи к моему заму, пусть тащит свою задницу ко мне.

— А может, стоит ему написать или позвонить?

— Нет. Сходи сама. Кабинет рядом, — и снова ручкой мне кыш.

— Это всё? — спросила, полыхая ненавистью.

— Да, — с откровенным наслаждением. — Иди, Алёна.

Гад! Сволочь! Он же… он специально меня гоняет весь день! По пустякам. Я с самого начала рабочего дня только и делаю, что звоню-пишу-бегаю по поручениям, которые можно сделать удаленно.

Он специально издевается! И, самое обидное, когда у меня нет свободного времени «на подумать», я не косячу. Жуткий кофе не считается, я его на автомате научилась делать мерзким. Спэшл фо Максим. Но всё остальное я выполняю идеально, так как голова забита проклятиями в сторону Макса.

Так, что там? Романова, изменение времени совещания, зам. генерального. Скачи, Алёнка!

Поручения я выполнила за десять минут. И только-только вошла в приемную в сопровождении заместителя Максима, только-только приготовилась отдохнуть пока Максим будет совещаться со своим замом, как…

— Алёна, зайди.

— Я с Андреем Никитичем, — процедила я. — Вы же просили позвать его.

— Я помню. Сделай ему кофе. И, кстати, завтра ты сопровождаешь меня в ресторан на деловой ужин.

— Секретарь на деловой ужин? — удивился Андрей Никитич.

Я тоже удивилась.

— Ну, со статусами с Алёной мы определились. Иди, принеси кофе. А потом закажи Алисе игрушек на свой вкус.

Зам Максима улыбнулся на замечание нашего общего босса. Ну Максим! Со статусами мы определились, значит? Он меня в открытую своей любовницей назвал!

И я вчера его целовала? Я вчера раздумывала дать ему или не дать? Да сейчас я бы с радостью ему лицо расцарапала, и не в порыве страсти, а в порыве ненависти!

— Кофе, да? Ну ок, — одними губами шепнула, и приготовила. Нормальный кофе. Не для Максима же, а для его зама. Да, он ухмылялся, провожая меня глазами, когда я кабинет покидала. Да, решил что я секретарша-давалка. Ну и пофиг! Сделаю ему кофе как для себя, Максиму назло.

Вошла. Поставила перед Андреем Никитичем чашку, и пошла на выход.

— М-м-м, вкусно! Я успел привыкнуть к дьявольскому зелью. Алён, сделай еще чашку, а то я невежливо забрал кофе у Андрея, — насмешливо кинул мне в спину Максим Вадимович.

Обернулась, а он кофе пьет. Кофе, который я не для него готовила.

10

Жар чужого большого тела… дыхание… я точно не одна!

— Мама, — одними губами прошептала, и закрыла глаза. Это всё не со мной. Это просто сон. Так?

Нет, это не сон.

Но может, я просто притащилась в отель с каким-то собутыльником, мы разделись, и завалились баиньки?

Между ног тянет. И там всё так… кхм, натружено, и очевидно что всё у меня ночью было. Господи, ну вот я за женщина такая? Мозг, главное, отдыхал, а вот другое место трудилось. До мозолей.

Лежу. Дышу. Слушаю как мой любовник дышит. Очаровательное утро, полное невнятных воспоминаний и чудесного аромата перегара.

С кем же я так славно отжигала-то? С татуированным барменом? С золотозубым хипстером? С тем малолеткой, который на школьных обедах сэкономил, чтобы по-взрослому отдохнуть? Почему я не помню? Приличная женщина должна знать в лицо того, с кем неприлично трахалась.

А может и не надо мне его в лицо знать, — подумала я, приоткрыв один глаз. — Бармен еще ладно, а если я совратила того худосочного юношу? Вот увижу его лицо, и что делать? В полицию идти сдаваться? Боже, а если я отжигала с тем обросшим, у которого так красиво золотой зуб сверкал? И что хуже: малолетка или полубомж-полухипстер?

Нет, иногда приличной женщине лучше не знать, с кем она провела ночь. Пусть это останется тайной. Буду представлять, что я трахалась с Томом Харди. Приехал он в наш город на съемки, зашел в бар, а там вся такая распрекрасная я.

Я тихонько, стараясь, чтобы матрас не прогибался, соскользнула с этого ложа разврата. Порадовалась, что мужик укрыт, отвернут от меня к окну, и не отсвечивает причиндалами.

Так, одеваемся, и валим, Алёнка!

Тихо как мышка я собрала свои вещи, и принялась их натягивать. А этот, который Том Харди, вчера презерватив-то натягивал? Я застыла, полуодетая, и с ненавистью взглянула на укрытое одеялом тело. И отмерла — ай, пофиг, проверюсь схожу. Сначала в душ, а потом пойду на анализы сдаваться.

— Мммм, — простонал Том Харди, перевернулся, и откинул одеяло. Мои ладони застыли на ширинке юбки.

Это не Том Харди.

Это… бли-и-ин!

Быстро справилась с юбкой, обошла кровать, схватила сумочку, и собиралась уже бежать, как услышала:

— Доброе утро.

Молчу. Ну вот зачем он проснулся?

— Что, Алёнка, сбежать решила?

Снова молчу. Пячусь к двери. В шоке.

— Алён, — Максим сел на кровати, зарылся одной рукой в волосы, и сонно мне улыбнулся, — ты ничего не забыла?

Мотаю головой. Всё еще в шоке. Его же не было в баре! Я что, напилась, и звонила ему? Бооооже!

— Забыла, Алён, — насмешливо продолжил Максим. — Деньги мне на тумбочке оставить забыла.

— К-какие деньги?

— Да хоть пару тысяч, — хмыкнул этот… этот… слов нет. — Элементарное правило: трахаешь кого-то ночью, жестишь при этом, уходишь утром — так оставь на чай за услуги.

То есть, я ему еще и заплатить должна?

Может, у меня белочка? Может, я вчера не только пила, но и кое-что запрещенное принимала, и меня до сих пор штырит?

Ущипнула себя за бедро, поморщилась. Нет, я трезва. И требующий деньги за секс Максим мне не кажется.

И тут до меня дошел весь ужас ситуации. Во всей своей неприглядной красоте.

— Вы офигели? Нет-нет… вы ОХРЕНЕЛИ? — вспыхнула я, глядя на этого ухмыляющегося. — Это не я вас трахнула! Это вы! Я пьяная была, себя не контролировала, а вы… вы просто мной воспользовались. Не по-мужски! Еще и зубоскалите? А вот мне сейчас вообще не смешно. Изнасилованием попахивает.

— Еще как попахивает, — не стал спорить со мной Максим Вадимович. — Ладно, пошутили и хватит. Не спеши, Алёнка, идем позавтракаем, поговорим… эй, куда ты… Алёна…

Я схватила пальто, ботинки, и выбежала в коридор. По пути к лифту обулась, оделась, и понеслась к выходу. Обидно — ужас!

Сморгнула злые слезы, и вызвала такси. Звонки Максима сбрасываю. Пошел он! В задницу!

С такси повезло, подъехала машина через минуту. Села, и скривилась от подступающих слез. Мне бы не было так гадко, если бы я с кем-то другим ночь провела. Даже с тем золотозубым. Лучше бы меня незнакомец попользовал пьяную, чем он, Максим. Который, пора признать, мне нравился.

Изнасиловал.

И плевать что я пришла в бар с целью найти приключение, плевать! Я бы вряд ли решилась, знаю себя. Плевать что возможно я сама позвонила Максиму, напившись до розовых единорогов. Плевать что я, наверное, не сопротивлялась, или даже активно содействовала ему ночью. Плевать! Трахать пьяное тело — это изнасилование!

— Пожалуйста, не забудьте оценить поездку. И я буду рад чаевым, — улыбнулся мне таксист, высадив меня у дома.

Я кивнула, поставила оценку в приложении, и оставила сотку на чай. Снова скинула звонок Максима. А затем проверила исходящие и входящие за ночь. И остановилась у подъезда.

Я ему не звонила!

Получается, всё еще более гадко — он пришел в тот же бар, по совпадению или же проследив за мной, дождался пока я дойду до кондиции с помощью абсента, отвез в отель, и… вот сука!

— Ненавижу, — прошипела.

— Алёна, здравствуй. Что с тобой? У тебя вид будто ты под машину попала, — услышала я «добрый» голосок.

Я думала, это утро не может быть гаже? Ошибалась.

Извергиль, где бы она ни пропадала, вернулась. Зло всегда возвращается.

— Ой, тушь осыпалась, губы искусаны, щеки исцарапаны. И что за красные пятна? Ты не на пасеке же была, дорогая? — продолжила зубоскалить старушка, которая вместе со мной вошла в лифт. — Аллергия на что-то? Пойдем ко мне, по-соседски дам тебе антигистаминные таблетки. Хотя, лучше бы тебе сначала помыться, а то несёт от тебя, Алёна… и вид такой, мда. Как с трассы. В общем, продезинфицируйся, оденься прилично, и заглядывай ко мне. Дам таблеточку от аллергии. Жаль, нет лекарств от нимфомании.

Добрая старушка, вылив на меня ведро помоев, мило улыбнулась, и вошла в свою квартиру. А я в свою, не ответив ей ни слова. Повесила связку ключей, включила свет в коридоре, и сразу же увидела свое отражение.