- Почему? – мне хотелось продолжить целовать его.
- Я хочу быть для тебя кем-то большим, поэтому не могу позволить вырваться наружу своим желаниям.
И мы просто обнялись, но, подняв голову, я увидела в окне Клавье, он смотрел на нас, а в глазах было столько грусти и будто бы разочарования, однако я не придала этому большого значения, ведь то, что происходило сейчас, было важнее в десятки тысяч раз.
Глава 8
Из Рая в Ад
С тех самых пор сердце и разум могли чувствовать, думать и переживать только за него. Это было как наваждение, как желание отстраниться от реальности и полностью пропасть в этой сказке, сказке о Красавице и Чудовище, где прелестная Бель дает чудовищу надежду и дарит любовь, спасая тем самым от всех ужасов его бытия.
Лерон приходил по утрам, вечерам и всегда неожиданно, отчего внутри все содрогалось, но как же приятно было это ощущать. Клавье к тому времени перестал так неусыпно следить за нами, он доверился хозяину. Бонно был со мной всегда нежен, ласков и внимателен, он мог часами сидеть рядом, пока я спала, мог слушать бесконечные рассказы о прежней жизни и подруге. Однажды, по словам Совади, произошло доселе невиданное чудо, хозяин лично пришел на кухню и, прогнав всех, сам собрал поднос с завтраком, затем поднялся ко мне, чтобы разделить утро.
А время шло, с момента моего заточения прошло уже ни много, ни мало - шесть месяцев. Полгода жизни в полной изоляции от внешнего мира. Где-то внутри уже скреблись кошки, хотелось позвонить маме, Нике и сказать, что я по-прежнему жива, здорова, а главное - счастлива.
И сегодня мы с Сози снова должны были выехать за пределы поместья, наш путь лежал сначала на рынок, а потом в город, чтобы решить какие-то важные вопросы семейства Бонно. В городе я могла бы позвонить домой, поэтому с самого утра сочиняла речь, точнее пыталась успокоить себя, чтобы родные не заподозрили неладное. Когда же все было готово к отбытию, Лерон лично проводил до ворот и, поцеловав на прощание, попросил вернуться как можно скорее.
Спустя пару часов уже были на рынке, Сози отправился по делам, а я сидела около тук-тука и ждала его возвращения, хотелось быстрее поехать в город. Однако от мыслей отвлек мужчина в военной форме, в его лице сразу узнала того, кто следил за мной в первый день выхода в люди. Он медленно подошел и заговорил на английском:
- Здравствуйте! Сержант Сом Фирун! – его голос звучал уверенно, но мягко.
- Приветствую!
- Я давно заметил вас, вы здесь живете или прибываете в гостях?
- В гостях, у друга семьи.
- Понятно. По нашим правилам я должен сопроводить вас в блок контроля, - и он указал на небольшую лачугу недалеко от рынка. – Там мы отметим вас, как гостя.
Мне показалась странной эта просьба, но спорить с военным не стала, все-таки лишние подозрения никому не пойдут на пользу. В итоге согласилась и последовала за ним к блоку контроля. Стоило нам выйти за пределы ворот, как откуда ни возьмись, выбежал Сози и схватил меня за руку:
- Стойте, госпожа! С ними нельзя!
Военный тут же преградил ему путь и попытался оттолкнуть.
- В чем дело, Сози?! Что происходит?!
- Это не военные, это бирманские бандиты!
В этот момент из-за лачуги вышли еще несколько мужчин с автоматами наперевес и быстрым шагом проследовали к нам, один из них нацелился на Сози. Они о чем-то переговаривались, но этого диалекта я разобрать не могла, какая-то смесь вьетнамского и кхмерского. Сози пытался объяснить им, что я друг очень влиятельного человека, и он не потерпит подобного, однако их это не волновало. Тот, что представился Сомом, произнес на кхмерском:
- Либо ты сейчас уйдешь с дороги, либо я пристрелю тебя!
Но Сози не отступал, тогда этот бандит вытащил пистолет и выстрелил в грудь моему другу, я хотела броситься к нему, но меня оттащили, после чего затолкали в быстро подъехавшую машину. Оставалось только наблюдать, как Сози лежит на земле, истекая кровью, а меня увозят в неизвестном направлении. Пока пребывала в шоке, не сразу поняла всего ужаса, но через полчаса из глаз хлынули слезы, ведь никто, ни один человек с рынка не вышел и не помешал им.
Спустя несколько часов пути в темном кузове автомобиля, почувствовала, как машина свернула на ухабистую дорогу, а о крышу заскреблись ветки, значит, сейчас мы где-то посреди леса. Еще через час машина остановилась. Один из негодяев открыл створы и приказал немедленно выйти, когда же я спрыгнула на землю, обнаружила что-то вроде палаточного лагеря. Ко мне подошел Сом и заговорил:
Говорят на английском
- Мы давно тебя заприметили, ты пойдешь за хорошую цену.
- Вы решили меня продать? Кому? – я прекрасно понимала, что попала в лагерь торговцев живым товаром, так как от нас недалеко расположился барак, в котором сидело еще около тридцати девушек, правда, они все были азиатками.
- Есть один влиятельный человек, он любит белых женщин.
После чего Сом затолкал меня в этот самый барак и удалился, сидевшие там девушки начали переглядываться и перешептываться, но я понимала их речь, некоторые говорили на вьетнамском, другие на кхмерском:
- Смотри. Белая. Она явно достанется какому-нибудь главарю, не то, что мы.
Затем я спросила:
Говорит на вьетнамском
- Когда прибудут покупатели?
Они тогда еще больше изумились, после чего одна из них подсела ко мне поближе и тихо заговорила:
- Послезавтра. Говорят, будет несколько важных птиц. Одному из них ты, скорее всего, и достанешься.
- Как тебя зовут?
- Фам Хо.
- А я Валери.
- И откуда ты?
- Из России.
- Правда? Мой двоюродный брат там работает, раньше часто помогал, но сейчас и у него тяжелые времена.
- Как вы все сюда попали?
- Кого-то выкрали, некоторые сами пришли. Лично меня вытащили прямо из дома, грозились перестрелять всю семью, если отец будет сопротивляться, поэтому ушла молча.
- И куда же нас отправят?
- Не знаю, куда угодно, самое ближайшее в Бирму, там бандитизм и проституция процветают.
- Наше дело дрянь. Верно, Хо?
- Верно, – и она опустила голову в попытке скрыть покрасневшие от слез глаза.
Мимо нас то и дело сновали эти мерзкие твари с автоматами наперевес. А я сидела и думала, куда же в итоге меня завела судьба. Может быть, стоило терпеть выходки Гордеева, тогда бы я, по крайней мере, была дома, а не здесь. И никто не придет, никто не спасет как в сказке, в которую почти поверила. Все это большая ложь по имени жизнь.
Тем временем на джунгли опустились сумерки, вокруг летало множество москитов, которых было все труднее и труднее отгонять. Девушки устраивались на земле, а я все сидела и пыталась сообразить, что же делать дальше? Хотя, что я могу? Ничего! Фам долго смотрела на меня, а потом не выдержала и спросила:
- У тебя есть здесь кто-нибудь? Или ты одна?
- Одна. В том доме, где остановилась, никто искать не будет.
- Меня тоже, семья большая. Мама, конечно, рыдала, но уже ничего не сделаешь, похищенные девушки исчезают навсегда. Из этого Ада никто не возвращается. Тем более, камбоджийские власти нас искать не будут.
- Сколько ты уже здесь?
- Месяц. За это время привезли еще около десяти девушек, сегодня тебя, так что, на торгах будет, кого предложить.
После этих слов я откинулась на плетеный забор и прикрыла глаза, во всем теле чувствовалась дикая усталость из-за пережитого стресса. В голове до сих пор не укладывалось, что эти животные вот так просто убили Сози. На моих глазах впервые убили человека, и подобное ощущение ничем не передать, можно только безутешно скорбеть. Полгода жизни в Раю закончились падением в самое пекло Ада. А Лерон наверно думает, что его Валери подло сбежала.
Всю ночь ворочалась и не могла заснуть, в груди все сжималось, ведь мне так не хотелось всего этого. Как же я закончу свою жизнь? Попыталась сбежать от одного, попалась в руки к другому, а в результате оказалась на ярмарке рабов. Господи! Как же хочу закрыть глаза, а открыв, оказаться в Москве в своей небольшой, но уютной съемной квартирке.
Под утро глаза сами начали закрываться, но вокруг пошла жуткая возня, мужчина зашел в барак, занес ведро и оставил в центре. Это был туалет, куда девушки ходили по очереди, а мерзавец стоял и, ухмыляясь, смотрел, как они снимают белье. Я подумала, что лучше описаюсь, чем доставлю ему такое удовольствие. Когда все закончили, он вопросительно посмотрел на меня, затем указывал взглядом на ведро, но я лишь сморщилась и с отвращением отвернулась, благо мочевой пузырь еще молодой и может долго терпеть.
А через час все тот же бандит принес ветку с бананами и швырнул на землю, пленницы тут же разобрали их, а Фам прихватила два и одним поделилась со мной:
- Бери.
- Нет, спасибо.
Но она не послушала и вложила банан в руку:
- Ешь! Так можно и сознание потерять. Если будешь вялой и слабой, они просто напросто изнасилуют тебя и прикончат, а тело бросят в джунглях на радость зверям. Поверь мне. Я уже видела такое.
Пришлось съесть, так как подобная участь выглядела пострашнее любого плена. Вскоре в барак заявился Сом и произнес:
- Покупатели прибудут завтра с восходом, так что сегодня будете мыться и наводить лоск, чтобы сиять подобно росе к завтрашнему дню.
И после очередного бананового обеда началось, несколько человек зашли и занесли ведра с водой, затем приказали всем пленницам раздеваться. Девушки послушно стали снимать вещи, я же стояла неподвижно, тогда один из них подошел и, замахнувшись прикладом, сказал снимать одежду. Пришлось послушаться. Стягивая с себя вещи, молилась и просила прощения у отца, матери, за то, что вот так сбежала. За процессом наблюдал практически весь лагерь, они свистели, хлопали в ладоши и шлепали некоторых девиц, когда же разделась я, они и вовсе завизжали, как стая бешеных бабуинов, ведь перед ними стояла голая европейка. Сом зашел к нам и велел выстроиться в ряд. Он проходил мимо каждой и рассматривал фигуры, у одной из девушек был шрам на животе, поэтому он вывел ее из строя и вытолкал к мужчинам, его последними словами были следующие: « Я продаю только лучшее, а эта бракованная, так что, наслаждайтесь!» Несчастная лишь громко закричала, когда ее подхватили и унесли в лес, а спустя полчала истошных криков, она замолчала. Меня уже просто трясло ото всего происходящего.
С окончанием процедуры, мы оделись в чистое, что нам также швырнули в ноги.
Фам пыталась успокоить меня, несмотря на то, что сама была напугана, но я не успокаивалась, продолжала молиться вслух.
К вечеру все более или менее стихло, эти звери получили свое и расслаблялись у костра, а мы сидели с опущенными головами.
Когда же все готовились ко сну, я почувствовала странную тишину, такое затишье обычно бывает только перед грозой. Казалось, что сейчас разверзнуться небеса и пойдет жуткий ливень, который затопит все здесь, поглотив каждого подонка. Но вместо дождя послышался какой-то шорох, а через секунду пронзительный крик и снова тишина. Все мгновенно повыбегали из палаток и, освещая темную землю фонарями, бросились искать источник шума, один из них вышел вперед и принялся светить в джунгли, как вдруг из мрака что-то вылетело, затем упало и покатилось по земле, а остановилось у ног Сома. Это была оторванная голова бандита, через секунду из леса начали вылетать оторванные руки и ноги. Банда тут же принялась палить по темноте, девушки закричали и сбились в угол, а я стояла в центре и смотрела на все происходящее.
И тут началось такое, от чего сердце замерло, тошнота подкатила к горлу. Нечто выскочило из леса и с невероятной скоростью влетело в самый центр группы, оно подбрасывало бандитов одного за другим и разрывало на части, кому-то перегрызало горло, некоторых просто ломало напополам. Они даже не успевали опомниться. Пока творился этот ужас, сквозь истошные крики, услышала слова одной вьетнамки, она смотрела на существо и постоянно произносила: «Rừng qui, Rừng qui », - что означало «Лесной демон».
Когда существо перебило всех бандитов, коих насчитывалось порядка пятидесяти человек, то направилось к последнему – Сому. Тот попытался попасть к нам, но оно настигло его у самого барака и на глазах у всех разорвало на множество частей. Закончив с главарем банды, создание выпрямилось и посмотрело на нас, тогда-то я и увидела два ярко-зеленых глаза:
- Лерон? – еле дыша, произнесла я.
Но он ничего не ответил, только подошел ближе и протянул окровавленную руку, когда же вывел меня из барака, то грубым, почти рычащим голосом, произнес остальным:
- Идите домой.
Пленницы продолжали сидеть в углу и не двигались, лишь Фам подошла ко мне и сквозь слезы сказала:
- Спасибо женщина Rừng qui, ты привела его и спасла нас.
Лерон увел меня оттуда. Мы подошли к машине, за рулем которой сидел Сози! Живой и невредимый! Тогда не выдержала и начала кричать на Бонно:
- Что ты за нечисть такая?! И что вообще происходит?!
- Я все объясню тебе дома. Сейчас садись в машину, Сози отвезет тебя в поместье.
- А ты?!
- На мне кровь и я не разъезжаю в машинах, мои дороги – это джунгли.
Плача и дрожа, села в машину. Сози, молча, завел автомобиль и повез нас в поместье.
Глава 9
Тайные страсти…
Спустя шесть часов подъехали к воротам, Сози заглушил мотор и помог мне вылезти из авто.
Меня встретили все. Совади плакала и как всегда причитала вслух, а Клавье подошел и крепко обнял. Когда мы зашли в дом, я поднялась в свою комнату, ни видеть, ни говорить с ними желания не было.
Пусть и не знала практически ничего об их настоящей жизни, но уже понимала, что мне здесь не место. Все вокруг лгут! А я достаточно долго сносила вранье. И после всего случившегося решила покинуть это место, чего бы мне это ни стоило. Лучше вернусь домой, уеду в какую-нибудь глушь и начну новую жизнь без всей этой экзотики. Надоело! Передо мной были открыты все двери, однако умудрилась испортить себе все, что только можно за каких-то пару с половиной лет.
Лежа на кровати, смотрела в окно и пыталась придумать, что скажу этому убийце и садисту, который, как оказалось, расправляется с людьми так же ловко, как жонглер с мячиками. Банда Сома безусловно заслуживала наказания, но не такого. Он мог обезоружить их, вызвать полицию, но решил устроить самосуд и потешить свое звериное нутро, выпотрошив пятьдесят человек меньше чем за час. Мне пришлось увидеть такое, от чего многие просто сходят с ума, хотя кто знает, может и постигнет подобная участь, если проживу здесь еще хотя бы неделю. А ведь Лерон предупреждал, но мы же стараемся не верить в худшее, пытаемся относиться к таким вещам, как к очередному приключению, в общем, как всегда - сама виновата.
Спустя пару часов, в дверь постучал Клавье, он робко заглянул в комнату:
- Валери? Могу я войти?
- Простите, Клавье, но у меня нет сейчас желания разговаривать.
- Я все понимаю, тем не менее, должен поговорить с тобой прежде, чем ты встретишься с Лероном.
Тогда, молча, позволила ему войти, а сама села в кресло:
- Слушаю вас.
- Сейчас настало время рассказать тебе правду о нем, и мне очень жаль, что пришлось так долго ждать.
- Рассказывайте, хотя уже не вижу большой нужды в этом.
Клавье лишь глубоко вздохнул, после чего сел на край кровати:
- Как ты думаешь, сколько Лерону лет?
- Двадцать пять, плюс-минус… - отвечала с большим нежеланием и старалась не смотреть на мажордома.
- Лерону сто пятьдесят лет.
- Что?! Вы шутите?! – я даже подскочила с места. – Не думаю, что сейчас лучшее время для этого!
- Какие уж здесь шутки? Это правда, Валери. Ему сто пятьдесят, мне двести семнадцать, Совади двести, Теу - сто сорок семь, Сози сто девяносто, а Тяну - сто семьдесят семь.
- Как такое может быть?
- В те далекие времена, когда в Камбоджу только начали прибывать французы, среди первых поселенцев была и семья Лерона. Отец Алан Бонно, мать - Сильвия Перес, а также несколько слуг, в число которых входил и я. Семья Бонно имела достаточные средства, чтобы построить здесь дом и благополучно жить, в их задачу входило изучение этой страны, описание флоры и фауны. Но! Спустя несколько лет мирной жизни, группа археологов наткнулась на Ангкор, тогда там были сплошные джунгли. Алан естественно, как человек науки и истории, вошел в эту группу, они принялись вырубать леса, чтобы очистить и изучить найденные храмы. И когда первые топоры коснулись деревьев, то уже вечером на пороге дома месье Бонно стоял местный, как выяснилось, один из тех, кто жили в лесах. В ту эпоху кхмеры поклонялись индийским божествам и практиковали различного рода обряды. Так вот, - Клавье поднял голову и посмотрел на меня, - этот местный - жрец, сказал Алану, чтобы он прекратил вырубать леса, ведь раз он живет на этой земле, то должен уважать ее. В противном случае жрец обещал наслать жуткое проклятье на всю семью, однако глава семьи никогда не верил в колдовство и мистику, поэтому вежливо выслушал местного и солгал, пообещав оставить джунгли в покое. А на следующий день, как ни в чем не бывало, отправился к своим товарищам, и они снова принялись за работу. И вроде бы все забылось, жрец больше не появился, археологи успешно занимались раскопками, но спустя месяц произошло нечто странное. Мадам Сильвия возвращалась после прогулки и наткнулась на сверток у порога. Он был перевязан голубой лентой, она решила, что это подарок любимого супруга, а когда развернула, то с криками отбросила в сторону.
- И что же там было? – мне с трудом верилось во все, о чем рассказывал Клавье.
- Уродливый младенец, вырезанный из обугленного полена. Все его лицо было испачкано кровью, а изо рта торчали жуткие клыки. Сильвия долго не могла прийти в себя, она все время винила Алана в том, что он не послушал того человека, и теперь они прокляты. Месье Бонно утешал ее, убеждал в нелепости всего случившегося. Затем Сильвия успокоилась и жизнь потекла неспешно, а через пару месяцев она узнала, что ждет ребенка. Их радости не было предела, Алан буквально носил жену на руках, сдувал пылинки, мы все ждали наследника, а про тот сверток и мнимое проклятье – забыли.
Беременность протекала хорошо, Сильвия чувствовала себя прекрасно, и когда пришло время появиться ребенку на свет, она была спокойна как никогда. В дом пригласили повитуху из местных, Алан находился все время рядом, держал ее за руку. Только вот когда младенец родился, повитуха резко бросила его на кровать в ноги матери и в ужасе убежала прочь. Алан обошел жену, чтобы посмотреть на ребенка, а увидев, опустился на колени и закрыл лицо руками, Сильвия же просто потеряла сознание. На простыне лежало нечто, наполовину человек, наполовину детеныш зверя. Кожа была красная и плотная, на голове и спине рос черный пух, а главное, был хвост. Первым, кто взял на руки кричащего уродца, был я. Пусть мое сердце и содрогалось от страха, но это же был ребенок, которому даже не перерезали пуповину, не запеленали и не дали матери, а просто швырнули в сторону. Имя дал отец, назвали в честь прадеда - Лероном, Сильвия не подходила к колыбели около пяти месяцев, Алан также сторонился, лишь изредка заглядывал в колыбель, чтобы удостовериться дышит ли ребенок, они называли его – существом. Все это время за ним ухаживал я, так как остальная прислуга покинула поместье. Но Лерон был сильным мальчиком, он цеплялся за жизнь, хорошо ел и быстро рос. Постепенно Сильвия стала проявлять к нему интерес, он же был так рад, что начинал повизгивать от счастья, когда она подходила, только этот визг походил скорее на животный. Алан боялся, что мальчик будет подобен зверю, не сможет говорить или ходить на двух ногах, однако, наперекор всем, Лерон заговорил рано и так же рано пошел. Родители полюбили своего необычного сына, пусть он выглядел не так как все, но у него было доброе сердце, он рос отзывчивым и душевным ребенком, горячо любил своих отца и мать.
Я слушала эту историю и чувствовала, что готова заплакать.
- Но как случилось так, что вы живете уже более ста лет?
- А вот это самая ужасная часть нашей истории. Когда Лерону исполнилось двадцать семь, он стал невероятно силен и с трудом сдерживал свои звериные повадки. Бонно практически не управлял собой, когда впадал в ярость. Мы долго совещались и решили, что лучше в такие моменты отпускать его в джунгли, где он сможет выплеснуть энергию и поохотиться. Все шло как надо до одной роковой ночи, Лерон вернулся домой весь в крови. Он напал на человека, правда то был бандит и хотел ограбить деревенского, но, тем не менее, Лерон убил этого проходимца, не сдержав свою силу. Тогда-то и случилось нечто, проклятье проснулось, и мы перестали стареть, все до одного! А к тому времени в поместье уже жили и работали Совади, Теу, Сози и Тян. Так началась новая эра в нашей жизни. Мы всегда были вместе, поддерживали друг друга и, решив скрыться от глаз, посвятили себя вечности.
На этом Клавье прервался, так как в окно запрыгнул Лерон. Он посмотрел на меня и сказал:
- Можешь идти Клавье, дальше расскажу я.
Но мне было достаточно на сегодня всего, что услышала, поэтому встала, прошла в конец комнаты и открыла дверь:
- Прошу вас, господа, уходите. Я больше не желаю ничего слушать.
Лерон подошел и хотел взять за руку, но я отдернула ее и опустила глаза:
- Не надо, лучше уходи. Я готова выслушать тебя, но не сегодня.
Он не стал спорить и вышел прочь, затем ушел и Клавье, а я села на пол в углу и уткнулась лицом себе в колени. В голове творился полнейший хаос. Не было сил плакать, бояться, даже думать, поэтому спустя полчаса поднялась, добрела до кровати и сразу же уснула.
Наутро проснулась с дикой болью в голове, ведь как полагается, всю ночь мучили пережитые кошмары. Совади принесла завтрак в комнату и смотрела на меня глазами полными печали. Она боялась заговорить:
- В чем дело, Совади? Что ты хочешь сказать?
- Девочка моя, я просто переживаю за тебя. Клавье сказал, что ты теперь знаешь обо всем.
- Да, знаю. Кстати, вы очень хорошо выглядите для своего возраста, – грустно усмехнувшись, ответила я.
- Скажи мне честно, Валери, ты теперь хочешь покинуть нас?
- Не знаю, сердце еще не решило, хотя разум говорит - да. Я не подхожу вам, ты же понимаешь это?
- Понимаю, только вот Лерон.
- Что Лерон?! – я резко подняла голову и сердито посмотрела на нее.
- Он привязался к тебе всем сердцем. Ты первая, кого он искренне полюбил.
- А что, были и другие?
- Были. Первую звали Эмма Бланш, француженка. Она попала к нам случайно.
- В каком же году это было? Или столетии?
- В тысяча девятьсот двадцатом. Лерон увлекся ею, она же ответила взаимностью, но через пару месяцев сбежала, не сказав ни слова.
- Кто еще?
- Мари Жоле. История повторилась с разницей лишь в пару недель.
- Что же их так напугало? Вид распотрошенных тел, звериные повадки в постели или перспектива состариться раньше Лерона?
- Этого не знаю, но каждая исчезла из его жизни, оставив шрам. Ты же здесь дольше всех и увидела в нем нечто большее.
- Я скажу тебе правду, Совади. Я здесь нахожусь так долго, потому что не хотела возвращаться домой, где меня ждет не менее жестокое создание, думала, что смогу забыть своего бывшего, тем более Лерон так проникся. И поверь, хотела стать ему ближе, довериться, но после вчерашних событий это невозможно.
В этот момент дверь скрипнула и медленно отворилась, на пороге стоял Лерон. Он так смотрел на меня, что в груди все сжалось. Совади поспешила уйти, дабы оставить нас наедине.
- Что ты здесь делаешь? – спросила я.
- Мы же не договорили вчера.
- А мне кажется, что уже все ясно и более не нужно слов.
- Нет, ты знаешь лишь часть. Есть нечто, что поможет понять тебе, почему я так повел себя с теми бандитами.
- Повел себя?! Ты растерзал их! – я вскочила с кровати, отчего поднос перевернулся и полетел на пол со всем содержимым. – Пятьдесят человек!
- Они не люди! – воскликнул Лерон
- Ты ошибаешься! Пусть их дела и отвратны, но как ты мог?!
- Я не чувствую вины за содеянное и считаю, что все сделал правильно. Они - мерзкая гниль, зараза, которая отравляет все вокруг. Эти банды похищают, грабят, насилуют и убивают, для них нет разницы, ребенок ли перед ними, старик или женщина…
- А ты заделался в местного мстителя и решил карать всякого?!
- Только таких, как они.
- Нет, Лерон! Ты убийца, демон, который творит беспредел.
- Да, я демон, ракшас, как угодно, но моя цель – защитить мирных жителей от этой мерзости. – Лерон начинал злиться. – Меня, черт побери, сделали таким, наделили этой силой и демонической внешностью, прокляли на вечные скитания по здешним лесам, чтобы я защищал их. Такова моя судьба!
- Хорошо, – я попыталась успокоиться и говорить тише. – Твоя судьба в том, чтобы вырезать злодеев, разбрасывая их останки по всей округе, но моя судьба в другом.
- В чем же? Сидеть и ждать, когда придет тот негодяй и будет избивать тебя? – в этот момент Лерон так же успокоился и подошел ко мне, обнял за плечи. – Валери, я люблю тебя. И никогда не причиню боли, поверь. Моя жизнь впервые наполнилась смыслом.
Но я в очередной раз отстранилась:
- Прости Лерон, но мне кажется, твои руки все еще пахнут кровью тех людей. Я не могу быть с тобой, это в принципе невозможно. Тебе сто пятьдесят! Ты не стареешь. Но, даже если бы не было этой проблемы, все равно нам не по пути. Я не смогу жить, осознавая, что ты где-то кромсаешь кого-то на куски, а потом приходишь, садишься в кресло с газетой в одной руке и чашкой кофе в другой.
- И ты хочешь уйти? – его глаза смотрели куда-то сквозь меня, а голос стих.
- Скорее всего, да. Если ты будешь держать меня силой, то сделаешь только хуже.
- Я не собираюсь держать тебя. Если хочешь, можешь идти, хоть сейчас, – он уже собрался уйти, но остановился и произнес, - спасибо за честность. Для меня это многое значит.
После его ухода немедленно приступила к сборам, сейчас уже не могла сдерживаться, поэтому разрыдалась. Когда закончила, вышла из комнаты и поспешила вниз. Из столовой вышли все, они стояли и смотрели, наверно считали предательницей, но это уже неважно. Клавье приказал Сози готовить машину и подать ее к воротам, а сам хотел помочь мне с чемоданом, но я отказалась:
- Спасибо вам всем за то, что приняли меня как родную и простите за то, что так предательски сбегаю. Но вы особенные и мне не место здесь. И еще, я никогда вас не забуду.
У Совади и Теу навернулись слезы на глазах, но они промолчали.
Выйдя на улицу, в последний раз посмотрела на окно Лерона и побрела к воротам. Пока шла, чувствовала вину за то, что сейчас происходило с Бонно. По его глазам было видно, какие муки он испытывал, когда отпустил меня, но разве у нас есть шанс? Разве мы можем быть вместе? Мы выдумали себе сказку, в которую так рьяно пытались поверить. Он демон здешних лесов, а я обычный человек с обычными проблемами, который просто хочет найти свое, не менее, обычное счастье.
До ворот оставалось всего около трех километров, но я вдруг остановилась, ноги сами перестали идти, вокруг сейчас стояло множество деревьев, с которых то и дело падали листья. Тогда положила чемодан на землю и села на него сверху. Что же меня все-таки держит? Неужели чувства к Лерону сильнее страха, сильнее внутреннего гуманизма? Или же это просто жалость? Ведь у него непростая жизнь, он остался в одиночестве, вынужден вечно скрываться в лесах, не имея возможности увидеть остальной мир. Вдруг это та самая неправильная жалость, которая подменяет истинные чувства и заставляет нас совершать ошибки? И как же это понять?
В итоге, просидела в саду около двух часов, после чего встала и медленно пошла обратно в дом, я не смогла вот так уйти, мне хотелось разобраться в себе и понять, что же все-таки испытываю к этому Лесному демону. Клавье сидел на скамье около фонтана и постоянно вытирал глаза небольшим платочком, который всегда находился у него в кармане льняной жилетки. Как только увидел меня, поспешил подняться:
- Ты все еще здесь? Неужели Сози не подал машину?
- Не знаю, но до машины я так и не дошла. Была в саду.
- И почему вернулась?
- Клавье, я не могу уйти так. Хочу объясниться с Лероном, все же он хорошо относился ко мне все эти месяцы и главное, спас от рабства. Бонно достоин большего.
- Я счастлив, что ты поняла это.
- Только сможете ли вы все меня простить?
- Каждый из здесь живущих полюбил тебя как родную, поэтому мы не можем обижаться, за столько десятилетий ты первая, кто привнес надежду в наши сердца.
- Спасибо. А Лерон сейчас у себя?
- Нет. Ушел в леса сразу после вашего разговора, не хотел видеть, как ты уходишь.
- Но он же вернется сегодня?
- Не знаю. Когда ему плохо, может пропадать неделями, месяцами. Ты же дождешься его?
- Конечно, дождусь.
Так потекли дни, один за другим, но Лерона по-прежнему не было. Две с половиной недели показались вечностью, я уже начала волноваться, хотя остальные вели себя абсолютно спокойно. Каждый день приходила в его комнату, приносила поднос с едой и ждала около трех часов, затем уходила обратно. А вечером засиживалась допоздна, точнее залеживалась на его кровати.
И вот, в один из вечеров, когда шел жуткий ливень, грохоча по крыше, будто с неба падали не капли воды, а груды камней, как всегда сидела у него. И собралась было уже покинуть комнату, вдруг услышала топот по крыше, поэтому села в кресло, которое стояло в темноте, и затаилась. В окне появился Лерон, наконец-то. Спустя почти три недели он все же вернулся. Бонно вытерся полотенцем и даже не заметил поднос с ужином на своем столе. Он направился к кровати, однако остановился и начал принюхиваться:
- Чем пахнет? – спросила я из темноты.
На что Лерон выпрямился и затаился, он боялся произнести хоть слово, тогда я встала и вышла на свет:
- Я не смогла уйти от тебя. Так что, носила завтраки, обеды и ужины каждый день в надежде, что ты вдруг появишься.
Лерон в этот момент подошел к кровати и сел.
- Почему же ты молчишь? Не рад, что я осталась? Или ты обиделся и теперь ненавидишь меня?
И он заговорил:
- Я не могу обижаться или ненавидеть тебя, это претит моей природе, точнее природе моих чувств.
Я медленно подошла к нему:
- И какова же природа твоих чувств?
В окне в это время сверкала молния, вдалеке слышались раскаты грома. Дождь попадал на подоконники и мелкими брызгами разлетался по комнате, а мы смотрели друг другу в глаза.
Но Лерон так и не ответил, он лишь наклонил меня к себе и поцеловал, тогда я поняла, что не смогу его бросить, даже если он убьет тысячи бандитов у меня на глазах.
Я уложила его на кровать, а сама села сверху, мы целовались и чувствовали, как в венах начинает закипать кровь. Лерон медленно снял с меня платье, и мы перевернулись, теперь он был надо мной, этот большой, сильный и дикий зверь. Его руки аккуратно касались тела, когти чертили по коже, но это было скорее приятно, а губы целовали очень нежно. Затем Лерон остановился и спросил:
- Ты уверена, что хочешь довериться мне? Я люблю тебя, но боюсь, что зверь может возобладать.
- Зверь тоже способен любить, а значит, будет так же нежен и ласков.
И тогда он отдался на волю чувств, однако все еще осторожничал.
Лерон ласкал так, как может ласкать только влюбленный зверь. Я чувствовала его всем своим существом и не хотела терять эти ощущения, а Лерон боялся закрыть глаза, он желал видеть меня, видеть каждый изгиб, слышать каждый вздох и каждый удар сердца.
Его хвост снова обвился вокруг моей лодыжки, я кожей ощущала горячее тело моего зверя. То он двигался медленно, то ускорялся. С каждым движением внутри росло напряжение, Лерон же не останавливался, он чувствовал меня, чувствовал нарастающее возбуждение и когда, казалось бы, я уже готова была сдаться, вышел из меня.
- Почему ты остановился? – спросила сквозь прерывистое дыхание.
- Мне нужно немного остыть, - неуверенно улыбнулся он. – Иначе могу проявить грубость.
Только мне совершенно не хотелось ждать, тогда прижалась к нему и прошептала на ухо:
- Я хочу, чтобы ты был собой, хочу снова и снова ощущать тебя внутри.
- Но…
- Без «но», Лерон.
В этот момент выбралась из-под него:
- Сядь, - практически приказала.
Он же послушно поднялся и сел на колени, а я встала к нему спиной, собрала свои волосы в хвост, после чего взяла его руку и вложила ему в ладонь волосы:
- Мне хочется знать, какой ты на самом деле.
- Ты действительно этого хочешь? – его голос прозвучал неуверенно.
- Очень…
И Лерон показал истинного себя. Скоро его рука оказалась у меня на шее, он прижал к себе, и я ощутила его силу. Резкие и быстрые движения заставили меня полностью отдаться ему, покориться. А в конце, когда мы оба уже были на пике, Лерон ослабил хватку, он припал к моей щеке и прошептал:
- Я люблю тебя.
Этих слов хватило, чтобы с головой окунуться в то необыкновенное состояние, в ту эйфорию.
После такого безумия я легла ему на грудь, в теле чувствовалась приятная истома, его же сердце билось размеренно, дыхание было спокойным.
- Неужели ты совсем не устал? – посмотрела в эти сияющие зеленые глаза.
На что Лерон с некой тенью смущения покачал головой.
- Ни капли? Серьезно?
- Я «пластинка» долгоиграющая, - произнес сквозь усмешку.
- И чего же ты тогда ждешь? – моя рука тут же оказалась под простыней, где я немедленно ощутила его возбуждение.
Большего и не потребовалось. Уже через мгновение он снова был надо мной.
Эта ночь стала откровением, она подарила нам друг друга, позволила отбросить прошлое и посмотреть в будущее с широко раскрытыми глазами.
Глава 10
Не теряй и не забывай тех, кто дорог
Удивительное утро. Меня разбудил солнечный зайчик, сорванец ворвался в комнату и устремился прямиком в глаза.
Лерон еще спал, я же поднялась и прошлепала босыми ногами в душ. В его ванной комнате было значительно просторнее, а главное сама душевая: огромная и огороженная прозрачным стеклом. Пробравшись внутрь, повернула вентиль, и уже через пару минут все скрылось в пару. Стоя под мягким потоком теплой воды, пыталась воспроизвести в памяти все, что произошло этой ночью, абсолютно все, до мельчайших подробностей. Лерон оказался совершенно не таким, каким пытался казаться. В его объятиях я почувствовала себя бриллиантом в руках ювелира. Его острые когти не оставили ни следа на теле, клыки ни разу не коснулись кожи. Когда впервые была близка с Олегом, то даже в то прекрасное и романтичное время все равно присутствовали давление и своеобразное желание подавить меня, но вот Лерон другой, он сильный, порою дикий, однако ты все равно чувствуешь себя свободной рядом с ним.
Мои мысли пролетали одна за другой, как вдруг ощутила руки у себя на животе. Он пришел ко мне и стоял позади.
- Давно проснулся?
- Я и не спал.
- Значит, притворялся все это время?
- Не хотел мешать тебе, – после чего Лерон развернул меня лицом к себе. – Скажи, я не разочаровал тебя?
Я же гладила его по шее, груди и не хотела отпускать:
- Нет, месье Бонно, вы лишь потрясли мое сознание и заставили забыться вчера, - прошептала ему на ухо.
- Ты останешься со мной? – в его глазах было столько надежды.
- Если бы я могла, то осталась бы с тобой навсегда, но ты же понимаешь, что однажды нам придется расстаться.
- Как это?
- Например, когда я превращусь в сморщенный изюм, а ты будешь по-прежнему таким же молодым, здоровым и красивым.
- У меня есть одно предположение на этот счет.
- Какое же? – обняв его, прижалась всем телом и закрыла глаза.
- Я многое изучил, и многое узнал о своем проклятье. Есть некоторые записи, которые вселяют, скажем так, надежду.
Но сейчас мне не хотелось говорить о грустном, поэтому просто поцеловала Лерона и отдалась ему снова. Он взял меня на руки и прижал к стене, я спиной ощутила прохладу кафеля, отчего по телу побежали мурашки. Мои уши улавливали его частое дыхание, руки чувствовали его силу. Все было так реально, так невероятно, что хотелось прочувствовать каждый момент, ощутить кожей его любовь…
К обеду мы спустились вместе, Совади и Клавье все поняли по нашим лицам, они лишь тихо переглянулись и удалились на кухню. Мне же стало так приятно от того, что кто-то рад за тебя, за нас и все это одна семья, которая принимает участие в твоей жизни, помогает и поддерживает. В наше время это большая редкость, сейчас всем хочется быстрее разъехаться подальше друг от друга и не мешать, хочется получить свободу от мнения родных, а семейство Бонно уже не одну сотню лет хранит давние традиции. Они не вмешиваются в личное, пока об этом не попросишь. В их кругу я почувствовала себя наконец-то найденной, после долгой потерянности, даже родители не могли вернуть мне такого состояния, потому что каждый раз стремились обвинить в неопытности, легкомысленности, а здесь все иначе. Эти люди не живут одним днем, они не забывают прошлого, хранят его и стремятся передать мудрость.
А Лерон был просто счастлив, он по-настоящему полюбил, как юнец: пылко, страстно и отчаянно. Я же пока не могла ответить ему взаимностью, так как еще не переборола и не справилась с воспоминаниями о прежней жизни, но Лерон ничего не требовал, он умел любить просто так, без лишних слов. Иногда даже казалось, что ему достаточно его собственных чувств и того, что я не отвергаю его, видимо это издержки продолжительной жизни в одиночестве.
Единственное, что не давало расслабиться и насладиться счастьем, так это осознание скоротечности того самого счастья. Я состарюсь, потеряю свою красоту и не захочу мучить ни его, ни себя. И каждое утро, просыпаясь в постели Лерона, думала об этом, а он будто бы ничего не замечал и не переживал, возможно был одурманен любовью или знал что-то, чего не знала я.
В одно прекрасное утро Лерон разбудил меня еще до восхода и попросил выйти с ним в сад. Мы отправились в ту его часть, где располагался фонтан, Бонно попросил сесть на скамью, а сам достал что-то из кармана, но не торопился показывать:
- Что у тебя там?
- Сначала выслушай меня.
- Хорошо, - и я прилегла к нему на плечо, еще хотелось спать.
- Я чувствую, что ты очень напряжена и не веришь в наше будущее. Мне нужно было сказать тебе еще тогда, в самую первую ночь.
- Скажи сейчас, – говорила шепотом.
- Есть шанс разрушить проклятье.
- Что?! – после этих слов сразу же проснулась и выпрямилась.
- Я долгое время изучал индийскую мифологию, через посредников общался со жрецами и вот, что узнал. Проклятье дано мне еще в утробе матери, я родился таким, поэтому человеком уже не стану, однако могу прожить свои биологические часы как человек.
- Что же для этого нужно?
- Прозвучит банально. Но нужно признание в любви, под этим признанием понимается принятие демона и его покорение человеку, когда зверь внутри меня услышит о том, что он уже не страшен и человеческая душа готова разделить с ним жизнь, то демон вернет свое бессмертие космосу, откуда оно и было ему ниспослано. Ну, вот как-то так…
- А я должна чувствовать к тебе любовь или достаточно просто слов?
- Должна, - и Лерон опустил голову. – Ведь мы общаемся не только посредством слов и жестов, мы обмениваемся жизненной энергией, а демон есть внутренний дух, который постоянно вступает в контакт с душой человека. Я понимаю, что ты еще не готова признаться мне в чем-то, но я лишь хочу, чтобы ты надеялась вместе со мной и верила в нас.
И он вложил мне в руку маленькую коробочку.
- Открой. Я хочу подарить это тебе.
Когда приподняла крышку, обнаружила круглый кулон, внутри которого была какая-то прозрачная жидкость.
- Что это?
- Это слезы молодого демона, который еще не совершал злодеяний и не видел людской крови. Как говорят, их обладатель будет защищен от любого зла.
- Значит, это твои? Но как?
- Мне было семнадцать, когда я впервые столкнулся с жестокостью людей. Несколько охотников чуть не подожгли меня, чудом спасся, а вернувшись домой, осознал наконец-то, кто я для них всех. Со мной рядом тогда была мать, она и собрала слезы, как напоминание того, что они бесценны, и я не имею права растрачивать их из-за невежества окружающих.
Лерон застегнул цепочку на моей шее и теперь нечто особенное, нечто дорогое было рядом с сердцем.
- Спасибо. И я прошу тебя, дай мне немного времени, чтобы все осознать и научиться снова доверять.
- Я буду ждать столько, сколько пожелаешь.
Конечно же, новость о проклятии согрела душу и вселила надежду. Я уже не представляла себя без него, без моего зверя. Отныне мы все время проводили вместе, Лерон практически не выходил в джунгли, он наконец-то вернулся в свою семью, больше не прятался и не скрывался. Клавье был невероятно счастлив, ведь Бонно ему как сын, которого он растил и воспитывал, Совади также не переставала улыбаться, она каждый день готовила что-то особенное, накрывала стол, за которым теперь собиралась вся семья.
Что могло быть лучше? Однако было кое-что, что тяготило меня и заставляло тосковать - моя семья, для них я исчезла. Мне так и не удалось выйти на связь в тот роковой день, а сейчас настолько закружило в вихре страстей, отчего совершенно забыла про родителей. К сожалению, сбегая от проблем, зачастую приходится бросать и то, что очень дорого, я бросила мать, отца, подругу, хорошую работу и решилась на отчаянный шаг, оказалась в центре невероятных событий, которые позволили забыться, но забыв о печалях, начала забывать и о радостях своей прежней жизни, а это неправильно. Семейство Бонно безусловно уникальное, эти люди поражают своей человечностью и любвеобильностью, однако, что сейчас чувствуют те, кого я так безответственно и бессовестно покинула?
Спустя еще две недели, поняла, что больше не могу ждать и просто обязана поговорить с родными. Сегодня Лерона не было, он все-таки отправился в джунгли наводить страх и ужас на бандитов и преступников, а я решила зайти в его кабинет и связаться с мамой. Включила ноутбук, а пока тот загружался, пыталась собираться с мыслями. Думала, что же буду говорить ей или отцу, ведь я с ними не разговаривала более полугода.
Ответила мама и как только она увидела мое лицо, то начала откровенно рыдать, без слов, лишь нескончаемые потоки слез, я тоже не сдержалась. И только спустя минут двадцать мы смогли говорить. Мама без конца прикрывала рот рукой и закрывала глаза.
- Привет, мам.
- Лерочка! Девочка моя! Куда же ты пропала? Ты себе не представляешь, что с нами было. Думали, что тебя уже нет в живых.
- Но, разве Ника не говорила вам?
- Говорила, но что мне до ее слов. Вот сейчас я своими глазами вижу, ты живая. Когда ты вернешься к нам?
- Не знаю мам, не знаю. Я нашла здесь свое место и теперь счастлива.
- С кем же и где?
- Этот мужчина особенный, он позволил забыть Олега, ведь я сбежала именно из-за Гордеева, он перешел все границы. Я лишь хочу сказать, что со мной все хорошо, даже замечательно. А как ты? Как папа?
- Ничего. Сегодня мы наконец-то увидим белый свет, ты же появилась, живая. Когда отец узнал, что ты исчезла, у него случился приступ, он несколько недель провел в больнице.
От этих слов снова расплакалась, это все из-за меня:
- Как он сейчас?
- Ему гораздо лучше, все-таки врачи оказали помощь вовремя, после мы отправили его в санаторий.
- Кто мы?
- Ах, да. Все это время нас поддерживал Олег, он оплатил лечение отца.
- Что? Как вы могли довериться этому монстру? – я чуть не поперхнулась.
- Он пришел к нам, повинился во всем. Сказал, что хочет помочь, чтобы хоть как-то искупить вину перед тобой. Мы находились в отчаянии из-за твоего исчезновения, поэтому согласились. Мне кажется, он все-таки изменился. Может быть, тебе стоит с ним поговорить?
- Нет, для него я умерла. И прошу, не говорите, что я звонила. Он использует это и будет давить на вас. Лучше сохранить наш разговор в тайне.
- Хорошо, как скажешь. Неужели ты больше не вернешься к нам?
- Ничего не могу сказать точно, но пока буду здесь, как долго - не знаю.
- Когда же ты снова позвонишь?
- Не знаю, но если будет возможность, обязательно позвоню. Я люблю вас, передай папе, что прошу прощения и поцелуй его за меня.
- Хорошо. Буду ждать с нетерпением следующего звонка.
И мы разъединились. На душе стало и легко, и больно одновременно, увы, но последствия наших деяний неизбежны, за одной ошибкой, всегда тянется вторая, за второй – третья и так далее. Я заставила родителей переживать, из-за чего нарушилось здоровье отца, а этот мерзкий удав обвил мою семью и теперь медленно будет сжимать. Он продолжает искать меня, а значит, пойдет на все хитрости, уловки, а может быть и жестокость, чтобы добиться результата. Пусть Гордеев и выглядит как человек, но он самый настоящий демон, который служит Сатане.
Лерон вернулся к вечеру. Он заметил печаль в моих глазах:
- Что с тобой? Ты плакала, твое лицо пахнет слезами.
- Я говорила с мамой, – больше не хотела лгать и изворачиваться, пусть лучше все знает.
- Как они? – Лерон воспринял эту новость спокойно, так как понимал, что поступил неправильно, когда запретил общаться с ними.
- Отец болен.
- И они хотят, чтобы ты вернулась?
- Конечно, хотят, но не настаивают, тем более, ему уже лучше. Просто в его болезни виновата я, это из-за меня случился приступ.
- Нет, не из-за тебя, а из-за меня, – и Лерон сел в кресло. – Видимо, после того, как лишился своих родителей, перестал понимать каково это…
- А что случилось с твоими? Они же были бессмертны, как и ты.
- Да, были. Мы жили спокойно и счастливо до тысяча девятьсот семьдесят пятого.
- Гражданской войны?
И он кивнул.
- Именно их смертью оправдана моя жестокость. Когда к власти пришли красные кхмеры, они начали физически уничтожать все, что только попадалось им на пути. Они желали тотального контроля, а для этого шли по колено в крови своих братьев и сестер, вырезали целые деревни, пытали и жестоко убивали людей. Мы тогда, как и остальные, были вынуждены прятаться в лесах, чтобы избежать столкновения. Но они оккупировали все вокруг, заминировали большую часть джунглей. Я пытался скрывать семью, однако в один из дней, когда отправился искать очередное убежище, оставил их, пообещав вернуться к полуночи. А вернувшись, увидел такое, от чего захотел умереть. К дереву были привязаны и отец, и мать, они полыхали в огне, вокруг стояли те твари и продолжали стрелять в них. На очереди были остальные, их я спас, уничтожив всю группировку, но родителей не смог, они сгорели заживо, только огонь мог убить их, – и Лерон заплакал. – Мы вернулись в поместье. Я понял, бесполезно прятаться, так нас могли поймать значительно быстрее, а здесь можно было держать оборону, наводя ужас на их мерзкие душонки. Так и случилось, несколько отрядов попытались ворваться на территорию, и каждого из них постигла ужасная и мучительная смерть. С тех пор красные обходили наш дом, поверили в то, что здесь обитает нечистая сила, но я не остановился и продолжал очищать здешние леса от них, спасать невинных, превратился в охотника за головами, за что местные прозвали меня Лесным демоном спасителем. И пока их режим не пал, истреблял этих животных, а сейчас борюсь с подобными им, ведь деяния красных, и деяния современных бандитов одинаковы, и они все заслуживают наказания.
- Мне жаль. Ты пережил ужасные события, – после чего подошла к нему и обняла. – Ты необыкновенный Лерон и я хочу извиниться за то, что не поняла этого сразу.
- Я не необыкновенный, я проклят, из-за меня семья получила это бессмертие, если бы не первое убийство, то отец и мать прожили бы свою жизнь в своем времени, а не были бы вынуждены десятилетиями скрывать своего уродливого сына, который в результате позволил их убить.
- Не вини себя, все куда серьезнее и сложнее. В этой истории слишком много виноватых, поэтому стоит простить и отпустить.
- Возможно, ты права, но видеть, как твои самые близкие люди полыхают в огне, и слышать их крики, это невозможно отпустить.
Так мы просидели до самого вечера, я обнимала его, а он пытался справиться с воспоминаниями. Те жуткие события коснулись практически каждого из здесь живущих, и у многих до сих пор живы воспоминания.
Глава 11
Счастье не вечно…
Мы были абсолютно счастливы еще два месяца, Лерон буквально носил меня на руках, и постепенно сердце открывалось ему, а разум отпускал прошлое. На самом деле, любовь к этому особенному человеку уже давно закралась и поселилась в душе, но я боялась поверить, а сейчас все изменилось. Отныне я нуждалась в нем не меньше, чем он во мне. И кто сказал, что чудовище нельзя любить? Порою то, что кажется ужасным, на самом деле самое прекрасное, а то, что кажется милым и добрым, оказывается смертельно опасным.
Лерон ждал признания, он так хотел избавиться от своего бессмертия и быть со мной столько, сколько отмерила нам жизнь, и, однажды утром, проснувшись и ощутив его руку у себя на груди, поняла, что пришло время дать нам этот шанс. Я хотела сделать все особенным образом, пойти ночью к храму вместе с ним и на вершине Ангкор-Ват признаться в любви. Мне удалось упросить Лерона встретиться там в полночь, объяснив желанием погулять и посмотреть на то, что так и не успела посетить.
Целый день переживаний и томления, будто бы собиралась под венец. Совади заметила мое особое настроение:
- Валери? У тебя такое загадочное лицо, что происходит?
- Ты себе не представляешь, что я хочу сегодня сделать, – мои щеки горели, а улыбка не сходила с лица.
- Давай-ка рассказывай, не томи пожилую женщину, – она усадила меня на стул и налила чая.
И как только я открыла рот, в столовую неожиданно вошел Клавье, он также присоседился к нам:
- Может быть, и меня посвятите в свои тайны?
- Конечно. В этом и ваша заслуга, - сказала я. – Итак! Я хочу сегодня признаться Лерону в своих чувствах.
После этого ждала их улыбок, счастья на лице, но они вдруг расстроились, а Клавье опустил взгляд и тихо спросил:
- В любви?
- Да, а в чем же еще? – стало как-то неприятно от их резко сменившегося настроения. – В чем дело? Совади? Клавье? Что с вами такое? Буквально минуту назад вы были рады.
И Совади обратилась к мажордому:
- Ты обязан ей рассказать, давно пора.
- Рассказать о чем? - я не понимала их и начинала уже переживать.
- Валери, – вступил Клавье. – Ты не должна, точнее, пока не можешь признаться ему в чувствах.
- Почему же?
- Лерон что-нибудь говорил тебе о своем проклятье?
- Да, он знает, как его разрушить. Если я признаюсь в любви, он станет таким же смертным, как я.
Тогда Клавье глубоко вздохнул, снял очки и еще больше нахмурился.
- Это не так. Проклятье не разрушить словами любви. Все куда сложнее…
- Но, Лерон сказал…
- Эту версию, или надежду, дал ему я. Именно я был посредником и общался со жрецами, монахами и племенными. Наше проклятье уходит своими корнями в древность, оно очень сильное и необратимое. Раньше, когда люди верили в высшие силы, то не понимали опасности своих действий, они обращались к такому мраку, что некоторые погибали на месте, в попытке произнести слова черных Демонов. Тот жрец, что обрек семейство Бонно на такие страдания, был очень могущественным, он научился использовать силу тьмы без вреда для себя, потому как его деяния были направлены на сохранение самой природы, баланса, поэтому ему прощалось такое колдовство.
- То есть, я не смогу ему помочь?
- Здесь есть еще кое-что, так как проклятье нельзя разрушить, его можно лишь разделить. Если ты признаешься Лерону в любви, и Вселенная услышит твои слова, то проклятье перекинется и на тебя. Ты станешь подобна ему.
- Такой же, как он?
- Да. Тебе придется навсегда потеряться в этих лесах, забыть о прежней жизни. Полностью уподобиться жизни Лерона.
В этот момент в душе все перевернулось, возникло столько боли:
- Но, почему? Почему вы не сказали мне об этом раньше? Почему дождались момента, когда я захотела остаться с ним? Разве это справедливо? – тихо с придыханием произнесла я.
- Пойми Валерия, я желаю Лерону счастья, но не имею права лишать выбора тебя. Теперь, когда ты чувствуешь к нему нечто особенное, то сможешь принять правильное решение. Вы нужны друг другу, вы похожи. Он сто пятьдесят лет не мог найти того, кто будет подходить ему, кого полюбит тот демон, что сидит внутри, и вот, появляешься ты. Это не случайность.
- Вы поступили отвратительно, и с ним, и со мной. Он же верит, что станет таким как я, что проживет эту жизнь и закончит ее в этом столетии. Понимаете?
Но Клавье лишь закрыл глаза руками и сидел неподвижно. Совади все это время молчала, она просто тихо плакала.
- Я не готова к такому. Не могу в одночасье перечеркнуть все, отказаться от семьи, от жизни вне этого места. Но и обманывать Лерона тоже не могу. Он всегда будет ждать, а я каждый день буду откладывать свои чувства на завтра, пока время не закончится для меня. Вот почему вы так пристально следили за мной, вот почему всегда становились грустным, когда видели наше счастье, вы знали и все понимали, понимали, что в итоге Лерон снова обожжется. Только объясните, почему? Раз вы так любите его и желаете счастья, то почему так безнравственно поступили, не рассказали всю правду? Неужели думали …, - но он не дал договорить.
- Именно так и думал. Я рассчитывал на тебя, считал, что ты способна принять и его, и вечность рядом с ним. А еще, не мог лишить Лерона тех мгновений счастья и радости, которые он испытывал каждый день, находясь подле тебя. Пусть мой поступок жесток и заслуживает порицания, но разве я не был бы еще более жестоким, если бы сказал ему сразу, что он никогда не сможет найти свою любовь.
- Поэтому ушли те девушки?
- Да. Я рассказал им, и они сбежали в тот же день, потому что не любили его. Но ты…
- Вы просите о невозможном! Я не готова! - вскочив со стула, направилась к окну.
И Клавье поднял голову, его глаза были красные от слез:
- Тогда уезжай. Прямо сейчас, собирайся и уезжай. Лерон не сможет отпустить тебя, уж тот зверь внутри него точно. Я что-нибудь придумаю, уже не впервой. Где он будет ждать тебя?
- У Ангкор-Ват, - чуть слышно ответила я.
- Хорошо. Ступай, чем раньше уйдешь, тем лучше.
Я еле вышла из столовой и направилась в комнату собирать вещи. Слезы душили изнутри, сердце ныло и стонало, но я не могла остаться. Побросав одежду в чемодан, осмотрелась вокруг и напоследок зашла в комнату Лерона, здесь я провела самое прекрасное время, здесь все пахнет им. В этот момент достала тот кулон, что купила у вьетнамца и надела на шею, пусть мы и расстаемся, но эту связь я не в силах потерять.
Сози ждал у ворот, сейчас было около четырех часов дня, стоило поторопиться. Клавье и Совади остались в доме, на этот раз они не простят меня, как и я их. Когда села в машину, вспомнила самый первый день, точнее ночь, как брела по этой дороге и наткнулась на ворота, как впервые увидела Лерона у пруда. Затем автомобиль тронулся, и мы поехали в аэропорт, вот и все! Конец сказки, но это несчастливый конец.
Спустя четыре часа были уже в аэропорту, Сози достал из багажника чемодан и подошел ко мне:
- Прощайте, Валери. Я не забуду вас, – он не сдержался и обнял меня.
- Прощай мой друг. Я тоже не забуду тебя, всех вас, - а потом тихо добавила, - простите меня.
Взяв чемодан, направилась внутрь, и пока покупала билет, проходила регистрацию и сидела в зале ожидания, не переставала думать о нем, представлять, вспоминать. Сейчас уже десять вечера, а в двенадцать вылет, в то самое время, когда я должна была бы сидеть с ним рядом и говорить о том, как сильно его люблю.
Весь полет мучилась и терзалась мыслями, а правильно ли поступила. Разве Лерон такого заслужил? Я оказалась недостойна его, мое малодушие и человеческая натура сделали свое дело, поэтому обратного пути нет. Все сказанное мажордомом обрушилось как снег на голову. Разделить проклятье и уйти с глаз людских, это слишком сложно и, наверно, невозможно. Скорее всего, еще не раз придется пожалеть о своем решении, но самое важное, чему научилась, пока жила в поместье, так это тому, что людям еще можно доверять, можно и нужно продолжать верить, надеяться и любить. Лерон открыл для меня удивительный мир, только его мир ограничен теми джунглями, в которых он живет полтора века, я же боюсь такой жизни, боюсь оказаться изгоем и превратиться в существо, жаждущее крови. И как бы сердце ни желало сейчас быть рядом с ним, разум оказался выше и продиктовал свое. Если бы осталась, то сделала бы Лерону еще больнее, не выдержав и бросив впоследствии. Клавье знает, что делает, он все ему объяснит и заставит презирать меня, а лучше, даже ненавидеть.
Когда под нами показалась Москва, я не почувствовала радости. Оказывается, не так уж и скучала по этой жизни. Приземлившись в Домодедово, надела на себя свитер и теплые брюки, которые, к счастью, прихватила с собой. На дворе сейчас февраль. Далее сошла с самолета, получила багаж, вышла на улицу и остановилась, будто бы оказалась в неизвестном месте, где все такое чужое. Ко мне вовремя подошел таксист и предложил подвести, а то бы, наверно, так и замерзла:
- Куда едем? – спросил он сиплым голосом.
- В Подольск. Березовая, десять.
Решила поехать сразу к родителям, мне совершенно не хотелось возвращаться в пустую квартиру, ведь там все напоминало о Гордееве.
Машина ехала быстро, за стеклом проносились вихри снежной пыли, а я не верила в то, что вернулась сюда. За шесть месяцев произошло слишком многое: коренным образом изменился взгляд на жизнь, наконец-то испытала настоящую любовь, когда от тебя ничего не требуют, а лишь дают, когда тебя защищают и готовы уничтожить каждого, кто посмеет обидеть, когда открываются тебе полностью и отдают свою душу без остатка. Но, как всегда, в жизни ничего не бывает просто так, обязательно возникает непреодолимая преграда, которая рушит все, что создавалось таким трудом.
Водитель периодически посматривал на меня, а через пару минут все же спросил:
- Откуда вы прилетели?
- Из Камбоджи, - ответила, смотря в окно.
- И чего вы там только забыли? Беднейшая страна.
- Я там забыла свое счастье. И, вы ошибаетесь, эта страна вовсе не бедна, она очень богата - духовно.
- Значит, обогащались духовно, - водитель иронично усмехнулся.
- Можно сказать и так.
Вот и пролетели два часа в пути, затем такси подъехало к тому самому дому, где я выросла. Недалеко располагалась все та же площадка, на которой играла, будто бы совершила резкий прыжок в прошлое. Сейчас была ночь, поэтому тихо вышла из машины и направилась к подъезду, а поднявшись на пятый этаж, около получаса стояла и не могла занести руку над звонком, чтобы нажать. Когда все же решилась, в тишине раздалось негромкое птичье пение, так звучал наш звонок. Спустя десять минут к двери подошли, и я услышала мамин голос:
- Кто там?
- Я. Это я, мам.
Она немедленно открыла дверь и со слезами бросилась обнимать, вскоре вышел и отец. Мы зашли внутрь, родители еще какое-то время пребывали в шоке, отчего молчали, только мама иногда всхлипывала. Я же села на диван в гостиной, накрылась любимым пледом, который все еще пах детством и закрыла глаза, они все поняли, поэтому тихо вышли из комнаты. Когда мне было грустно или кто-то обижал, я всегда приходила сюда и укрывалась с головой, так пряталась от всего внешнего мира, а к утру от тех страхов, обид и печалей не оставалось и следа.
Проснувшись около семи утра, почувствовала запах оладий, мне сразу же захотелось встать, собрать поднос и отнести его в комнату Лерона, но потом вспомнила, что я уже не в том Раю и рядом нет того, кому спешила приготовить завтрак, и тогда осталась лежать. Вскоре в комнату заглянула мама, в ее руке был бокал с горячим какао. Стоило ей только войти, как вся комната заполнилась его ароматом.
- Доброе утро, – произнесла очень тихо.
- Сядь рядом.
Захотелось ее обнять и разрыдаться:
- Лера? Почему ты вернулась? Ты же была счастлива там.
- Счастье слишком скоротечно. Я думала, что уже нашла свое место рядом с ним, но оказалось, все это время ходила по краю обрыва.
- Он обидел тебя? – ее рука медленно гладила мои волосы.
- Нет. Скорее я обидела его, и теперь он не простит меня, никогда.
- Знаешь. Я много думала, сначала злилась на тебя за то, что так уехала, не сказала ни слова, за то, что заставила нас мучиться. Но потом, после того звонка, когда увидела блеск и радость в твоих глазах сразу простила и поняла. Ты отчаянно пытаешься найти свое счастье, тогда как многие замыкаются в себе.
- Видимо настало время и мне замкнуться. Больше нет сил.
- Неправда. Сил в тебе очень много, ты всегда шла против правил и добивалась успеха. Помнишь, как отец настаивал, чтобы ты поступила в математический? Но ты пошла наперекор и теперь владеешь шестью языками, можешь работать в иностранных компаниях. А помнишь, как мы не хотели пускать тебя в те дальние поездки во время практики? Но ты втайне сделала загранпаспорт, организовала группу и поставила нас перед фактом.
- Да, помню, – и я улыбнулась. – Тогда еще сказала, что если вы нас не отпустите, многих отчислят.
- Вот видишь, и это еще малая часть из того, что ты делала. Мы думали, что ты просто упрямая и своенравная, а на самом деле, ты упорная и храбрая. Сразу после выпуска устроилась на такую работу, сняла квартиру и начала самостоятельную жизнь.
- Только не все мои поступки возымели успех. Олег самая большая ошибка из всего, что сделала.
- Но, а как ты хотела? Жить, не ошибаясь? Так не бывает, увы, но человек учится на своих ошибках. Тем более, Гордеев действительно изменился и все благодаря тебе.
- Глупости. Ты не знаешь его так, как я. Олег мастерски притворяется, он зверь, которого надо бы держать в клетке.
- Возможно, но он очень помог нам, совершенно бескорыстно.
- Это часть его хитроумного плана, не более. Мы еще пожалеем об этом.
Тогда мама замолчала и вышла из комнаты, а я еще некоторое время лежала, пыталась успокоить свою разбушевавшуюся совесть, а она так и кричала: «Ты бросила его, предала! Ты заставила его страдать!»
Глава 12
Лерон Бонно
В тот самый вечер Лерон покорно ждал Валери в условленном месте, но к храму пришла не она, а Клавье. Лерон немедля спустился к своему мажордому, он понял, что-то произошло:
- Где Валери?
- Лерон, попытайся сдержаться и не впасть в ярость, я принес дурные вести.
- Где Валери? – второй раз спросил Бонно абсолютно холодным и жестким голосом.
- Она уехала.
После этих слов Бонно просто сел на землю и откинулся на рядом лежащие камни. Он ничего не говорил, лишь сильная боль отразилась на лице. Морель присел рядом и решил больше ничего не скрывать, весь его обман лишился смысла в тот самый момент, когда Валери переступила порог их дома.
- Прости меня, - произнес тихим голосом Клавье. – Это все моя вина. Я подарил тебе ложную надежду, сказал, что проклятье можно разрушить. К сожалению, оно необратимо, а если Валери призналась бы тебе в своих чувствах, то стала бы такой же. Она хотела признаться тебе в любви, но я решил прежде рассказать обо всем, а иначе все могло обернуться еще хуже.
- Зачем? – Лерон всеми силами пытался сдержать разгорающуюся ярость внутри себя, зверь рвался наружу и жаждал мести. – Зачем ты заставил меня поверить во всю эту чушь? Почему я жил более сотни лет и тешил себя пустыми надеждами? Почему не сказал сразу, ведь я мог бы подготовить ее к этому. За что, Клавье? Ты же был мне как отец.
- Если твой демон пожелает, то пусть убьет меня здесь и сейчас. Я виноват и более не заслуживаю твоего уважения.
- Ты не ответил.
- Именно потому, что я был тебе как отец. Это мой ответ на все вопросы. Не хотел видеть твоих страданий, надеялся, что придет та, которая примет тебя.
- Но ты не дал ей шанса, а поставил перед фактом! – крикнул Лерон.
- Это все страх, страх того, что она могла бросить тебя еще раньше. Казалось, если Валери полюбит тебя, то не испугается.
- Она же человек, она не жила столько, сколько жил я и не знает, каково это, каково вечно бродить среди джунглей. И ее побег - это было лишь делом времени, – глаза Лерона сверкали сегодня ночью как никогда. – Ты не виноват Клавье, все это неизбежно, я проклят не только снаружи, но и внутри, Вселенная никогда не даст мне возможности жить подобно человеку.
- Ты любишь ее? – мажордом посмотрел на хозяина и готов был умереть на месте, лишь бы не видеть этих страданий и внутренней борьбы.
- Да. Она это все. Весь мир в ней, только к ней проникся зверь, лишь она смогла вселить в него веру, научила любить по-настоящему.
После чего Лерон поднялся и ушел вглубь лесов, оставив Клавье сидеть у тех камней.
Бонно снова превратился в нечто мрачное, с тех пор он не спускался вниз, не разговаривал и не принимал еду. Большую часть времени пропадал в джунглях и лишь изредка появлялся у себя, затем снова исчезал. Его полностью поглотил внутренний демон, он приказывал ему идти и убивать. Каждый раз, когда возвращалась боль и тоска, Лерон уходил в леса, чтобы уничтожить очередного мерзавца.
Однажды Совади зашла в его комнату, чтобы прибраться, но стоило ей войти в ванную, как она истошно закричала. На вопли несчастной кухарки прибежал Клавье, тогда и его глазам предстала ужасающая картина. Все стены были запятнаны кровью, ее запах вызывал тошноту и головную боль, они еще не видели такого за все годы жизни.
- Что же это?! – причитала Совади.
Клавье, молча, смотрел на багровые стены, а по его морщинистым щекам текли слезы.
- Мы потеряли его! – продолжала кухарка, - Лерон стал кровожадным монстром. Если бы ты раньше ему обо всем рассказал, то такого бы не произошло. Мы бы его подготовили! – она окрысилась на старинного друга. – Теперь же по лесам бродит дикий зверь, убивающий каждого, кто ему попадается на пути.
- Он охотится только на бандитов и преступников, – попытался оправдаться Клавье.
- Ты этого не знаешь! Сейчас его голова затуманена, а сердце растоптано, в такие моменты зверь всегда берет над ним верх и руководит, удовлетворяет свои инстинкты. Вдруг он сейчас уподобился тем же бандитам? Только его деяния в сотни раз страшнее. Посмотри, сколько здесь крови! Мы не заходили к нему около двух недель, а в ванной уже образовалось багровое озеро.
Затем Клавье вышел и сел на диван, его взгляд был преисполнен отчаянием:
- Я уже столько десятилетий пытаюсь скрасить его существование, но пришло время признаться себе в том, что я потерпел поражение. Он утонет в людской крови, ведь его больше ничего не сдерживает. И в этом виноват я.
- Поздно посыпать пеплом голову, – успокоившись, произнесла Совади. – Мы обязаны вернуть его, обязаны остановить, чего бы нам это ни стоило.
- И что ты предлагаешь?
- У тебя же есть то ружье, что стреляет снотворным?
- Да.
- Так вот, надо выследить его и усыпить.
- И что дальше? Мы же не заставим его спать вечно, или ты предлагаешь его на цепь посадить?
- Если будет необходимо, посадим, а иначе он истребит всю округу.
Однако крайних мер не потребовалось, спустя несколько дней Лерон сам вернулся домой и более не выходил в леса. Клавье пытался поговорить с ним, узнать, чем он занимался все это время, но Бонно молчал, а когда ему надоедали расспросы, то просто напросто выпрыгивал из окна и шел в сад. Жизнь этого могучего существа превратилась в страшный и мучительный сон, в котором каждый день вставало и садилось солнце, дули ветра и шли проливные дожди, но он этого не замечал.
Все семейство погрузилось во мрак, как в те далекие времена, когда шла гражданская война. Сейчас они так же были лишены возможности спокойно жить и вести свои дела, вся прислуга томилась и болела душой за своего хозяина, который просто сгорал изнутри. Теперь Лерон понимал, что более надеяться не на что, никогда ему не быть человеком, даже наполовину, но самое ужасное, больше он никогда не увидит свою любовь - девушку, отчаянно и дерзко ворвавшуюся в его жизнь.
Иногда глубокими ночами он выходил в джунгли, чтобы просто стоять у какого-нибудь болота и реветь от боли, тогда все птицы срывались с деревьев, а сонные обезьяны бросались кто куда. Так демон обращался к миру, к небесам, с просьбой вернуть то, что потерял, но природа была как никогда молчалива.
Спустя еще несколько недель отчаяние достигло своего апогея. Лерон Бонно превратился в тень, которая проплывала по стенам старинного дома и скрывалась во мраке его комнат. Клавье понял, что если не попытается разбудить в нем человека, то скоро он будет потерян для них навсегда. Но никто не знал, как помочь хозяину, не знали, как утешить и чего предложить, они лишь, молча, скорбели. В один из вечеров месье Морель зашел в комнату хозяина, там было темно, а в воздухе застыл запах дикого леса, будто джунгли уже проникли внутрь, опутали все вокруг. Лерон в это время сидел, как всегда, на подоконнике и смотрел в никуда:
- Могу я зайти? – тихо спросил мажордом.
Но Бонно ничего не ответил, лишь хвост недовольно дернулся и снова опустился на пол, однако Клавье решил не отступать:
- Нам надо поговорить, мы же тебе не чужие, все переживают. Они боятся, что потеряют тебя. Я не прошу многого, лишь поговори со мной.
И тогда Лерон повернулся в его сторону:
- А разве есть смыл? – сказал он грубым, но обессиленным голосом.
- Смысл есть всегда и во всем.
- Вряд ли. Если ты пришел узнать, чем я занимался все это время, то можешь не переживать. Ни один из местных не пострадал, лишь те, кому положено предстать перед Великим судом.
- Я не сомневался в тебе, ты достаточно силен, чтобы контролировать свой гнев. Меня беспокоит другое.
- Что же?
- Как ты хочешь жить дальше, вот что.
В этот момент Лерон встал и прошел к своей постели, после чего лег и закрыл глаза:
- Я устал, Клавье. Устал жить.
- Ты это говоришь, потому что твое сердце сейчас разбито.
- Нет. Я на самом деле устал. Слишком долго, Клавье. Вечность никогда не привлекала, и моей мечтой всегда было одно - состариться и умереть, как все. Не хочу больше проливать кровь, ее слишком много на моих руках. Тем более, не хочу больше этого одиночества, оно изуродовало изнутри, превратило в раба.
- А если бы она осталась с тобой, ты бы пожелал жить вечно?
- Не знаю, да и зачем снова поднимать разговор о ней? Валерия уехала, – и его голос пропитался болью. – Навсегда.
- Но она не единственная на всем этом свете, возможно …
Однако Лерон перебил своего мажордома.
- Никаких «возможно». Больше здесь не появится ни одной женщины, никогда! Это пройденный этап в моей жизни, я устал ждать, устал надеяться и, - но он так и не договорил, лишь косо посмотрел на Клавье. – Можешь идти, за меня не стоит волноваться.
Месье Морель вышел из его комнаты и, глубоко вздохнув, спустился в столовую, где его уже все ждали, Совади сразу подошла:
- Как он?
Клавье сел за стол, налил себе чашку чая, после чего спрятал очки в нагрудный кармашек своего жилета и посмотрел на остальных:
- Лерон в порядке. Он сейчас переживает сложный период, но он справится.
- Мне кажется, ты слишком поверхностно судишь о нем, - произнесла кухарка. – Таких чувств, какие у него возникли к Валери, ранее еще не было.
- В любом случае ему нужно время на то, чтобы принять все, что произошло. Прошло всего лишь два месяца, сначала он пропадал в лесах, затем замкнулся в себе, а сейчас пытается осознать и понять, по какому пути двигаться дальше.
- И, тем не менее, такая любовь не проходит и не забывается, Лерон будет страдать. Я это вижу.
Все обитатели поместья сегодня остались при своих мыслях, каждый вспоминал свою прежнюю жизнь, вспоминал тех, кого любил и кем дорожил. Их сплотила вечность, но она не сделала их счастливее, скорее наоборот, позволила наблюдать, как стареют и умирают их жены, мужья и дети. Они были вынуждены отказаться от прежней жизни, закрыться от мира и людей, однако в душе надеялись, что однажды все-таки встретятся со своими близкими.
Глава 13
И снова бегство!
Два месяца как я дома, но так и не привыкла, мне не хватает той жизни. Видимо, душой я осталась там - в поместье, заросшим пальмами и лианами. Да, надеялась, что станет легче, получится избавиться от воспоминаний, но, увы. Такое ощущение, будто сердце только сильнее начало болеть. В каждом сне видела его.
Мама понимала все, но не знала, чем помочь, она каждый вечер садилась рядом и пыталась говорить со мной, только это не помогало, да и что я могла ей рассказать? Про то, как встретила в джунглях сверхъестественное создание и влюбилась в него, а если призналась бы, то стала такой же? Нет. Они этого никогда не поймут, решат, что их дочь окончательно спятила.
Каждый выходной ко мне приезжала Ника, и мы уходили гулять, шли как можно дальше, чтобы не видеть городской суеты, бродили по паркам, аллеям, везде, где было минимум людей и машин. Она также пыталась говорить со мной, но я ее не слышала. И в один из дней, когда подруга очередной раз шла рядом, меня будто бы осенило:
- Я хочу вернуться в Москву.
Она тут же обернулась и, вскинув брови, вопросительно посмотрела:
- Ты уверена?
- Да. Это единственный способ вернуть себя. Устроюсь на работу, вольюсь в прежний ритм и думаю, смогу избавиться от переживаний, хотя бы забыть о них.
- А как же Гордеев? Он ждет тебя, порывался приехать, но я его останавливала каждый раз.
- Этот человек меня не интересует и после всего, через что я прошла, надеюсь, смогу отделаться от него с наименьшими потерями для себя.
- Как знаешь. Я буду только рада твоему возвращению.
Так и порешили. Предупредив отца и маму, собралась в тот же день и отправилась в город, который дал мне массу возможностей, но многое и отнял. Москва как всегда сверкала в лучах ночных фонарей, по трассе неслись авто, а снежные вихри врезались в лобовое стекло. Спустя полтора часа машина подъехала к тому самому дому, из которого бежала босиком полгода назад, а сейчас снова стою перед подъездом. Возвращение блудной дочери прошло успешно.
Зайдя в квартиру, включила свет и удивилась идеальному порядку, ни одной пылинки, все расставлено и разложено по полочкам, а на столе дожидается огромный букет цветов, тогда я недоверчиво посмотрела на Нику:
- Что это?
- Олег приходил сюда через день, каждый раз приносил новый букет и лично наводил порядок.
Я немедля подошла к столу, взяла эти цветы, затем раскрыла окно и выбросила их, букет в мгновение скрылся в метели.
- Мне противны даже мысли о том, что этот нелюдь приходил сюда. Я хочу вычеркнуть его из своей жизни раз и навсегда.
- Возможно, тебе стоит хотя бы выслушать его.
- Это исключено!
- Ладно, это все подождет. – Ника поставила мой чемодан у шкафа и села за стол. – Если хочешь, я останусь здесь с тобой.
- Нет, не нужно. Ты и так сделала очень много. Не переживай, я справлюсь. Пройдет время и все нормализуется.
- Как хочешь. Но! Если что, я всегда рядом и немедленно приеду.
После этого мы обнялись, и Ника ушла. Закрыв за ней дверь, решила завтра же вызвать слесаря и поменять все замки. Ночь прошла в таких же муках, как и до этого. Просыпалась несколько раз, потому что в каждом сне бежала навстречу Лерону, но на пути возникал Гордеев. Теперь кошмары мучили с завидной регулярностью, и стоило проснуться, как автоматически хваталась за подаренный Бонно кулон, что висел на шее, и только так успокаивалась, ведь частичка него была всегда рядом, у самого сердца.
С момента возвращения в Москву прошло уже более месяца, я отчаянно пыталась найти работу, каждый день ходила на собеседования, коих насчитывалось по пять встреч за день, но пока безрезультатно. Меня постигла череда неудач, то ли от того, что сама не желала всего этого, то ли из-за того, что предала демона, однако старалась не отчаиваться и продолжала бороться за свое будущее. И однажды мои труды дали первые всходы, к концу второго месяца удалось устроиться в иностранную косметическую компанию переводчиком, зарплата, конечно, была в разы меньше, но на жизнь вполне хватало. К счастью, Гордеев так и не появлялся, а Ника продолжала поддерживать.
И еще несколько месяцев упорной работы на новом месте, попытки зарекомендовать себя, а также попытки наладить связь с окружающим миром. Мы стали иногда выходить в свет, началом послужили походы в кино, кафе, а затем наведались в клуб, где я наконец-то смогла расслабиться. Как раньше звучала музыка, люди танцевали, за столиками кипели бурные беседы, и раздавался негромкий смех. Вот она, давно забытая и беззаботная жизнь. Только теперь я ощущала себя здесь сторонним гостем, который видит, помнит, но не имеет желания присоединиться к веселью. Долгое пребывание в стенах поместья сделали свое дело, больше я не принадлежала этому миру.
Ника упорно боролась со мной, постепенно подбивала на то, чтобы я с кем-нибудь познакомилась, отвлеклась от посторонних мыслей. Раньше это получалось без особого труда, но сейчас мужчины обходили меня стороной, будто бы вокруг образовалась стена, которая их не пускала. И, в очередной вечер, когда мы сидели в одном из клубов, а Ника снова пыталась вытащить меня из скорлупы, произошла неприятность. Спустя час нашего безмятежного плавания в море клубного веселья, кто-то коснулся плеча, а когда обернулась, то сразу ощутила дикую и необузданную злость. Гордеев собственной персоной. Он стоял напротив и смотрел прямо в глаза. Нику тогда как ветром сдуло, ведь по ее мнению, мне стоило поговорить и выслушать этого мерзавца. Олег сел напротив и заговорил:
- Привет.
- Неужели? Ты научился здороваться. Раньше наши встречи начинались немного по-другому.
- Я виноват, Валери, но после твоего исчезновения многое понял и осознал.
- Мне неинтересно. Все кончено Олег, нас больше нет, и никогда не будет. Это окончательное решение.
- Позволь хотя бы объясниться. Ты меня знаешь, я не сторонник долгих задушевных бесед.
- Говори. У тебя ровно десять минут, думаю, управишься, – во мне не утихал гнев, хотелось разбить бутылку о его голову за все то, что он со мной сделал.
- Я перешел допустимые границы, это было ошибкой. Мне хотелось, чтобы ты была только моей, но при этом не хотел отказываться от прежней жизни, в чем также ошибался. Однако, я все еще верю в то, что мы можем быть вместе.
- Ты продолжаешь говорить за нас обоих, я больше не хочу быть с тобой. У нас ничего не получится. Ты же не умеешь любить или уважать, все к чему касаешься, должно в одночасье стать твоим, только так не живут.
- Ты злишься на меня, я это понимаю, но увидишь, все еще изменится, и ты изменишь свое решение.
Затем он встал и вышел из-за стола, а я испытала страх. Гордеев снова слышал только себя и уже все распланировал, причем именно я стояла во главе всех его планов. Мне стало очередной раз плохо, всплыли все воспоминания, поэтому, не дождавшись подругу, вышла из клуба и отправилась домой. Возникло ощущение, будто я загнанный зверь, который везде чувствует себя как в клетке. Куда бы ни шла, всюду видела сплошные преграды, но хуже всего чувствовала себя дома, здесь было настолько одиноко и пусто, что хотелось выть волком на луну. Никто не мог скрасить это одиночества, ни родители, ни подруга, они не понимали меня, не слышали и продолжали говорить о том, что у нас с Гордеевым еще есть шанс на будущее. Неужели они настолько слепы, раз верят в такой ничем не прикрытый бред? А Олег не дремал, он активно готовил почву, встречался с родителями и задаривал их подарками, обещал сделать все, чтобы их дочь была самой счастливой женщиной на свете, стелился перед Никой, хотя раньше не переносил ее и постоянно твердил, чтобы мы прекратили какое бы то ни было общение. Одна сплошная ложь вокруг, сопровождаемая откровенной лестью и притворством. Возможно, стоит бросить все в очередной раз, только теперь как следует подумать о своем будущем, подготовить пути отступления, а потом сжечь все мосты.
Еще несколько долгих месяцев в тайне ото всех обдумывала план бегства. На этот раз мой путь лежал на юг нашей Родины, я вела переписку с судоходными компаниями на Черном море, им требовались переводчики, а мой опыт работы и количество изученных языков во много раз превосходили их ожидания. Доработав до конца ноября, уволилась по собственному желанию и, наконец-то, смогла вздохнуть полной грудью, ведь через три дня отбываю. Путь лежал в чудесный город Новороссийск, где я должна была пересесть на борт грузового судна. Квартиру собиралась подыскать по прибытии, а сегодня провела весь день в сборах, опять же никто не имел ни малейшего представления о том, что я собираюсь в очередной раз сбежать. Но иначе не могла поступить, родители буквально начали наседать, убеждая в чудесном перевоплощении Олега, а он постоянно приезжал и часами выжидал у подъезда, после чего следовали долгие беседы о нашей совместной жизни. От подобных разговоров становилось лишь гадко на душе не более.
Я давно переборола все чувства к нему, ведь всецело влюбилась в того, чье существование претило всем законам нашей жизни. Лерон Бонно навсегда останется в моем сердце и даже если встречу когда-то мужчину, то никогда не полюблю сильнее, чем этого необыкновенного и невероятно ласкового чудовища. В душе хотела вернуться в те джунгли, но понимала, что эта дорога закрыта для меня навсегда. Лерон никогда не простит предательства, не простит бегства, не простит за разбитое сердце, которое он полностью вверил мне в руки.
И вот, сегодня поезд и прощай все вокруг, здесь мне больше нет места, а там, может быть, еще смогу найти себя, стать полезной и добиться уважения, которого лишилась здесь. Такси подъехало к Казанскому вокзалу, а далее все происходило как в сказке: прибытие поезда, поиск своего купе и приятные посиделки у окна. Я выкупила все купе, чтобы никто не мешал и не отвлекал от стука колес по рельсам. До Новороссийска путь лежал неблизкий, за это время можно было сделать массу приятных вещей, а именно - поспать, поесть, помечтать, снова поспать и так до самого конца. Я пыталась поднять себе настроение, и каждый раз вспоминала дни, проведенные с Лероном. Он был таким чутким, таким мудрым, с ним можно было разговаривать часами, и этих разговоров всегда казалось мало, хотелось еще и еще, но больше всего хотелось находиться в его руках, чувствовать его кожей, видеть эти изумрудные глаза. Господи! Как же тяжело без него, как холодно и пусто. Но я должна попытаться еще раз, должна попробовать найти то место, где смогу успокоиться и начать жить по-настоящему. Посвятить себя джунглям и стать изгоем - это ужасно, Лерон и сам уже долгие годы мучился, а так бы мы страдали вместе. Никто из нас не был бы счастлив, и вскоре просто возненавидели друг друга. Лучше пусть в сердце останется искреннее чувство любви, чем бесконечные мучения, усложненные вечностью.
Глава 14
Когда нет гармонии в душе
Новороссийск! Я вышла из вагона и просто стояла на перроне. Появилось ощущение, будто постоянно куда-то бегу, будто бы всю жизнь бежала, а ведь так оно и есть. Сначала в Москву, где, казалось, столько возможностей и перспектив, затем частые путешествия по Азии, а в итоге теперь я здесь. Видимо, таким как я всегда будет недостаточно чего-то одного. Жажда путешествий настолько сильна, что остановиться просто невозможно, именно поэтому не смогла остаться с Лероном. Я не умею жить на одном месте.
Мне всегда было интересно, что делает человека изгоем в его собственном мире? Почему некоторые чувствуют себя здесь настолько чужими? Возможно от того, что еще не нашли пару? Или они рождены для чего-то другого? А для чего рождена я? Почему не могу остановиться, была же возможность, мне удалось встретить того, с кем почувствовала себя по-настоящему счастливой, и, тем не менее, не осталась с ним. Может быть, это вселенская глупость и не более того? Сложнее всего в жизни – познать самого себя, большинству это так и не удается, люди проживают жизнь, а в конце задумываются, почему поступили так, а не иначе и чего же вообще они хотели. Иногда думаю, а осталась бы я жить в Москве, если бы не было такого как Олег? Возможно, все равно бы сбежала, но не от кого-то, а от себя. Хотя, смысла сейчас от этих мыслей мало, надо просто взять чемодан в руку и идти навстречу очередному приключению, которое точно должно привести к чему-то новому.
Но, что же происходило в тех далеких джунглях спустя почти год?
Лерон Бонно по-прежнему жил в старинном поместье своих родителей. В отличие от Валерии, он не мог бросить все и уехать, ему оставалось снова и снова проходить десятки километров по уже изведанным тропам, наблюдать за жизнью других издалека, а по ночам выслеживать преступников. Однако, что для него этот год? Ничто! Лишь миг, но сейчас это ничтожное время давалось ему с большим трудом, его сердце продолжало болеть, а зверь внутри становился все свирепее и свирепее. Если Лерон и понимал, что Валери не виновата в том, что все произошло так, то зверь не понимал, он считал, что его предали, растоптали и унизили, теперь в нем боролись два чувства, с одной стороны любовь, а с другой - ненависть. Но внутренний демон не просто ненавидел, он страдал от образовавшейся пустоты, от неразделенной любви.
Кухарка и мажордом продолжали бороться за него, хотя каждый из них понимал, что эти попытки не возымеют результата, ведь только одно могло вернуть его к жизни - возвращение беглянки. Однажды вечером, когда все собирались спать, к Совади подошла Теу:
Говорят на кхмерском
- Совади? Я хочу помочь Лерону не меньше, чем вы. Знаю, что ты долгие годы оберегала меня от него, но, думаю, пришло время мне самой заботиться о себе.
- Я тебя не понимаю.
- Мне давно нравится хозяин, а сейчас ему плохо и мне кажется, что пойти к нему будет правильным решением.
- Что?! – Совади встала из кресла и ее брови сошлись у переносицы. – Себя предложить захотела?! Как тебе не стыдно! – закричала она.
- А что вы можете предложить ему?! Обычной девушке с ним не место, а я такая же - бессмертная, к тому же молода и недурна собой. Почему ты никогда не думала об этом? Из-за проклятья я также вынуждена жить в одиночестве, мне не выйти замуж, не родить детей, потому что придется бросить их, ведь я не смогу смотреть, как они умирают, не смогу жить с мужчиной, который вскоре превратится в дряхлого старика. Что же делать мне? Мы оба страдаем, он потерял Валери, а я потеряла все в тот момент, когда пришла в этот дом.
- Ты сейчас играешь с огнем. Лерон не такой, он не бросится к тебе в объятия только потому, что его оставили. Он любит ее.
- У нас в запасе слишком много времени, бесконечно много. Он еще сможет полюбить другую.
Тогда Совади задумалась. Теу права, они столько лет пытались найти для Лерона спутницу, что совсем забыли о той, которая всегда была рядом. Но хозяин никогда не проявлял к ней интереса, относился лишь как к младшей сестре. Сейчас же ему необходимо утешение и забота, поэтому Совади не стала сопротивляться и позволила девушке действовать так, как она хочет:
- Можешь идти к нему, но, если Лерон отвергнет твое общество, виноватых не ищи.
- Хорошо.
И Теу решила действовать, она оделась в самое лучшее, распустила свои черные волосы, которые доходили до поясницы, подкрасила губы и направилась в комнату хозяина. Бонно был внутри и, услышав легкий стук в дверь, нехотя позволил войти:
- Ты чего-то хотела, Теу? – он сидел в кресле, а его глаза светились в темноте.
- Хотела узнать, как вы. Ничего ли не нужно.
- Нет, благодарю. Уже поздно, лучше иди спать.
- Но почему не спите вы?
- Нет желания. Тем более, ночью мне комфортнее, чем днем. В ночи все преображается.
- Если вы не против, я хотела бы задержаться и побыть рядом, мне одиноко.
Тогда Лерон усмехнулся:
- А чем я могу помочь тебе? Сыграть в шахматы или нарды?
- Нет, – и Теу медленно подошла к нему, затем села на край кофейного столика и взяла руку хозяина. – Я хочу быть с вами, как женщина с мужчиной. Нам обоим сейчас нелегко, вас бросила Валери, а я не имею ни малейшей возможности устроить свою личную жизнь. Так почему бы не попробовать?
Она подтянула Лерона к себе и поцеловала, затем аккуратно начала расстегивать рубашку хозяина, как он перехватил ее руки:
- Что ты делаешь, Теу? – его глаза снова загорелись зеленым пламенем. – Неужели ты настолько не уважаешь себя и своего хозяина?
- Вовсе нет, просто я….
- Просто что? Решила затащить в постель? Ты думаешь, мы похожи? Нет, Теу, мы абсолютно разные, для начала я бы никогда не воспользовался случаем, во-вторых, ты не в моем вкусе и, в-третьих, я люблю только одну женщину, которую буду любить всегда.
- Простите меня, - бедная Теу совсем растерялась. – Не будьте так жестоки со мной, я не хотела ничего дурного.
- Пойми, ты мне дорога, но как близкий и родной человек. Из жалости друг к другу у нас ничего не получится, это неправильно, - Лерон смягчился и постарался успокоить ее.
- Но как же вы хотите жить дальше, если та, которую любите, потеряна навсегда?
- Это уже не твоя забота. Пойми, порою одни люди отказываются от других, из-за чего последние страдают, но это неизбежно. Разница лишь в том, что обычному человеку выходит страдать значительно меньше по времени, чем таким как мы.
- Я не хочу страдать, не хочу больше так жить! Я видела вас с ней, видела ваше счастье. Мне тоже хочется любви, хочется найти того единственного. Почему я должна расплачиваться за чужие ошибки?! – Теу заплакала и закрыла лицо руками.
Тогда Лерон встал и ушел, он не знал, что ей ответить, не знал, как утешить и чего предложить взамен. Услышав плач, в комнату забежала Совади и начала обнимать Теу:
- Он обидел тебя?! Напал?!
- Нет, Совади, он отказался от меня. Ты была права, его чувства к Валери слишком сильны. Но мне плохо не от этого, а от того, что вынуждена жить в одиночестве. Я не хочу больше…
- Не говори так, - кухарка прижала ее к себе и принялась утешать, - мы не знаем, что ждет нас дальше, вдруг все еще изменится.
- Сколько же веков еще должно пройти, прежде чем, что-то поменяется?
Ни у кого не было ответа на этот вопрос, никто не знал, что ждет их в будущем.
Клавье также не находил себе места, после отъезда Валерии в доме опустело, он знал, что многое из того, что произошло, было его заслугой, а сейчас стало гораздо хуже, чем было до появления русской туристки.
Сегодня месье Морель с самого утра был сам не свой, он бродил по дому, заглядывал в каждую комнату и постоянно просил Теу навести везде порядки. Затем зашел в кабинет хозяина и сел за стол, Клавье долго думал, смотря на ноутбук, а потом включил его и посмотрел когда и куда были сделаны звонки Валери в момент связи с близкими. И не понимая для чего, решил набрать номер родителей беглянки. Ответила женщина средних лет, Клавье немного знал русский язык, поэтому сразу же улыбнулся и поздоровался:
- Добрый день!
- Здравствуйте! – ответила мама Валери.
- Меня зовут Клавье Морель, ваша дочь какое-то время гостила в нашем отеле во время пребывания в Камбодже, мы неплохо подружились, поэтому хотел бы поговорить с ней. Я буду очень признателен.
- Странно, мне она ничего о вас не рассказывала, но в любом случае, поговорить не получится. Лера не живет с нами.
- Но может быть вы могли бы дать номер, чтобы я мог позвонить ей?
Однако мама Валерии заподозрила, что это не просто новоявленный друг, этот человек как-то связан с теми мрачными событиями, после которых ее дочь до сих пор не пришла в себя.
- Ничем не могу помочь, сейчас Валери занята приготовлениями к свадьбе, она просила, чтобы ее более не беспокоили, - женщина сказала это таким тоном, дабы Клавье понял, что эти слова относятся именно к нему.
- Что ж, все ясно. Благодарю вас, и передайте мои поздравления вашей дочери.
После чего связь прервалась, Клавье вышел из-за стола, и на его лице было все написано…
Глава 15
Смирение
Каждый мой день начинался с того, что я переводила договоры и разговаривала с поставщиками, в море мы пока не выходили, все дела решались на суше. Прошло уже около месяца, за это время нашла себе неплохую квартиру недалеко от моря, встретила множество замечательных людей на новом месте и просто наслаждалась спокойствием. Еще в день прибытия связалась с мамой и сказала, что в очередной раз покинула их, но на этот раз не вернусь до тех пор, пока Гордеев не исчезнет с горизонта. Отец негодовал, а мама постоянно вздыхала и повторяла, что ее дочь совсем сошла с ума, но меня это не задевало, уж лучше пусть злятся, чем каждый день звонят и рассказывают, как хорошо мне будет с Олегом.
К сожалению, долго радоваться не пришлось, в один из вечеров раздался звонок телефона. Подняв трубку, услышала Нику, она что-то невнятное спрашивала и как-то странно говорила, будто сквозь слезы, а через мгновение на другом конце послышался голос Гордеева:
- Здравствуй, Валери, – он говорил очень сухо и холодно. – Не думал, что ты настолько тупая.
- Пойми Олег, для того, чтобы не видеть тебя, я готова отправиться даже в Антарктиду. Прими уже это и оставь меня в покое.
- Нет, дорогая, я этого никогда не приму. Ты заплатишь за то, что сделала, больше бегать за тобой и притворяться не стану, в скором времени ты вернешься сама.
После чего бросил трубку, а меня начало откровенно трясти, Гордеев снова за свое, да он и не отступился бы. Ему есть, чем меня шантажировать, это семья и подруга, которая сейчас явно под его давлением. И что он имел в виду, говоря, что я скоро пожалею? Надеюсь, у него хватит ума не переступить черту и не совершить глупость. Олег явно болен, ему хочется лишь преследовать и медленно убивать свою жертву. После этого звонка не смогла заснуть, всю ночь представляла себе самые ужасные картины.
Однако все стихло, позже я поговорила с Никой и немного успокоилась, так как этот тиран в очередной раз исчез из поля зрения. Как оказалось, он пришел к ней в нетрезвом состоянии и, угрожая придушить, заставил связаться со мной. В очередной раз все мы вернулись к прежней жизни, я работала и ждала, когда наш сухогруз выйдет в море, но плавание каждый день откладывалось по различным причинам. То непорядок с документацией, то технические неполадки, то разногласия с начальством, а время шло. На дворе уже был апрель месяц, юг постепенно оживал – зеленились газоны, распускались деревья, ветер с моря дул не такой холодный. Я частенько встречалась со своими коллегами, мы весело проводили время в приморских кафе, здесь люди отличались простотой, они были доверчивее, бескорыстнее и всегда готовые выручить в тяжелой ситуации, в отличие от тех, кто жили в Москве. В столице целью каждого было удержаться и занять свою нишу, отчего все человеческое зачастую меркло на фоне хладнокровия, эгоизма и жестокости, но только не здесь. Местные никуда не торопились, не шли по головам, они жили размеренно и спокойно, каждый день приходили на работу с улыбкой, а вечером по пути домой заглядывали на рынок, покупали у знакомых творог, яйца и пекли ватрушки, коими делились на следующий день со всем отделом. Меня приняли хорошо, ведь я не принадлежала к столичной «элите трудоголиков», да и хотела простой жизни.
Все шло замечательно, только по вечерам всегда возвращались воспоминания, в сердце продолжали жить чувства к Бонно, я пыталась выбросить его из головы, но образ постоянно стоял перед глазами. В один из вечеров разозлилась и сняла с шеи подаренный им кулон. Казалось, именно из-за него так плохо, часть его рядом и не отпускает, отпугивает всех окружающих, а особенно мужчин. Мы были настолько далеко друг от друга, но душевные терзания не знают времени и расстояний, для них все одно.
Коллеги заметили, что я постоянно одна и погружена в свои мысли, поэтому аккуратно начали подбрасывать советы о том, как устроить свою личную жизнь. Кто-то советовал присмотреться к Павлу Александровичу, скромному и мастеровитому, кто-то предлагал устроить свидание с другом семьи, кто-то еще кого-то. От этих предложений всегда разбирал смех, и мы еще долго обсуждали положительные черты возможных женихов, к тому времени вокруг уже выстраивалась очередь к ним. А к вечеру заходил тот самый Павел Александрович, молодой мужчина с добродушным взглядом и приносил нам вяленой воблы с тремя литрами пива.
Но в один из дней зазвонил телефон, я как всегда подошла в надежде, что это Ника или мама, однако в трубке раздался голос незнакомого мужчины:
- Баталина Валерия? – спросил он металлическим голосом.
- Да, это я.
- Вас беспокоят из Городской больницы номер двадцать.
- Что случилось?! – у меня аж перехватило дыхание.
- Вы должны прибыть на опознание.
- Какое еще опознание? О чем вы говорите? – мой голос задрожал, а сердце готово было выпрыгнуть.
- По предварительной версии Анастасия Баталина и Дмитрий Баталин погибли в автокатастрофе, это же ваши родители?
Тогда я просто опустилась на колени и выронила телефон из рук, но этот голос продолжил говорить:
- Вам необходимо как можно скорее приехать и пройти данную процедуру. Алло? Вы меня слышите?
Еле-еле поднеся телефон к уху, ответила:
- Да.
- Тогда мы вас ждем.
И он повесил трубку. Я же сидела на полу, тело содрогалось от боли, из глаз полились потоки слез, в голове все зазвенело и казалось, будто сейчас провалюсь в самое пекло. Но через полчаса возникла мысль, а вдруг это вовсе не они? Тогда бросилась набирать их номер, но дома никто не отвечал, хотя в это время родители всегда уже были на месте, затем набрала Нике и сквозь слезы обо всем рассказала. Она тоже расплакалась, но мне хотелось услышать, что это неправда, что она знает, где они, а главное – живы, однако подруга ничего не ответила. В этот день рухнули все надежды, из меня будто бы высосали душу, а на месте зияющей дыры образовался тяжелый камень и заполнил собой все внутри.
Почему Вселенная так жестока к нам? Почему она настолько расчетливо и хладнокровно решает, кому жить, а кому умереть? В тот же вечер поехала на вокзал и взяла билет до Москвы. Завтра утром отбытие. На работе отпустили без проблем, вошли в положение, поэтому оставалось только очередной раз побросать вещи в чемодан и отправиться туда, где меня ждал мрак. Вот и закончилась нормальная жизнь, да и была ли она вообще? Сколько себя помню, все время бежала от неудач, скрывалась как можно дальше, но сейчас не уедешь и не скроешься, и самое ужасное, не изменишь случившегося, не повернешь время вспять. Моей маме было всего-то пятьдесят, отцу -пятьдесят три, разве такого конца они заслужили? И их дочери не было рядом, так как она продолжала спасать только себя. Наставления монаха не пошли мне впрок, я такая же, как и многие - эгоистка, не думающая о других.
Всю обратную дорогу не прекращала плакать, даже когда заканчивались слезы, продолжала рыдать в душе. Проводница, увидев мое состояние, отвела в свое купе и налила чая:
- Что с тобой случилось? Рыдаешь несколько часов кряду. Обидел кто?
- Нет. Я потеряла самое дорогое, что было в жизни. Родителей.
- Что же произошло?
- Погибли в автокатастрофе. Еду, чтобы опознать их тела, - и слезы очередным ручьем полились из глаз.
- Жизнь штука несправедливая. Никогда не знаешь, откуда ждать беды, – она похлопала меня по плечу и подлила еще кипятка в стакан, - ничего уже здесь не поделаешь, со временем станет легче. А сейчас можешь сидеть здесь и плакать столько, сколько захочешь. В купе все равно народа много, покоя не дадут, – и она вышла, оставив со своим горем наедине.
Колеса снова стучали по рельсам, только теперь этот стук болью отдавался в душе, ведь поезд везет меня, чтобы я увидела смерть самых любимых и родных людей во всем мире. В голове крутились воспоминания из детства: как мама устраивала веселые дни рождения, а отец сидел часами и надувал десятки воздушных шариков с самого утра, чтобы их принцесса проснулась и с головой окунулась в праздник; как папа гулял с нами в парках, как заранее ездил в Москву своим ходом, чтобы купить билеты в цирк. А как мама заботилась обо мне во время болезней? Этого не передать словами, она не спала ночами, засиживалась рядом, и неважно была ли температура или нет. Они любили меня всем сердцем, несмотря на постоянное упрямство и озорство, а главное, родители дали жизнь, благодаря ним научилась стоять за себя, добиваться поставленных целей и быть лидером. И вот, теперь я осталась одна, совсем одна. К слову сказать, сейчас по-настоящему поняла то, что чувствовал Лерон, когда лишился отца и матери.
В час дня поезд прибыл к перрону Казанского вокзала. Я снова здесь, снова иду в тумане пара, что вырывается из-под составов, будто бы и не покидала Москву. Выйдя на улицу, поймала такси и сразу же отправилась в больницу. И чем ближе подъезжали к этому месту, тем сильнее ныло сердце, а когда машина остановилась, я нехотя вылезла и еще какое-то время стояла у ворот, мне так не хотелось идти туда, не хотелось убеждаться в том, что их больше нет. Но обратного пути нет, поэтому вытерла руками мокрые глаза и направилась вглубь серых строений. В администрации сказали, чтобы я шла в морг. Когда все же отыскала мрачное здание с проржавевшей вывеской, не смела зайти внутрь. Из дверей показался мужчина в белом халате и сером фартуке. Он вышел на крыльцо, закурил сигарету и увидел меня, на его лице тогда застыл вопрос, так мы и стояли, пока он не докурил:
- Вы ко мне?
- Да.
- Пришли забирать?
- Опознать.
- Ну, тогда проходите, чего стоите-то. Время же идет.
И он усмехнулся, а у меня будто кинжалом полосонули по сердцу. Зайдя внутрь, ощутила запах смерти, тот был повсюду. Патологоанатом сопроводил в холодное помещение, вдоль стены которого стояли стеллажи с трупами, мужчина прошел среди них, после чего выкатил две каталки и подозвал меня:
- Баталина? – спокойно спросил он.
- Да.
- Тогда, вот.
И одним движением отвернул полотна. В глазах мгновенно потемнело, передо мной лежали они, совершенно бледные, с множеством ран и синяков на лицах, груди и руках. У отца была зашита голова, а у мамы неестественное положение шеи. Закрыв рот рукой, готова была упасть, но все тот же спокойный голос отвлек:
- Это они? Ваши родители?
- Да.
- Очень хорошо. Пройдемте в кабинет, необходимо подписать документы.
Бездушное создание снова накрыло их и поставило на место, где они потерялись среди других. Остальное помню смутно, мы пошли в его кабинет, подписывали какие-то бумаги, о чем-то переговаривались, отчетливо запомнилась лишь фраза о том, что причиной смерти мамы послужил перелом шеи, а у отца глубокая травма черепа в результате лобового столкновения с грузовым автомобилем марки «КАМАЗ». И как такое могло произойти? Отец всегда очень аккуратно водил машину и тщательно следил за исправностью своей старенькой «Вольво». Машину полностью смяло, поэтому эксперты не смоги установить, было ли это следствием поломки, так что записали в заключении: «Не справился с управлением и выехал на встречную полосу».
Мне сказали, что я смогу забрать их примерно через неделю, когда окончательно закроют дело.
Не знаю, не помню, как добралась до дома, просто очнулась перед дверью квартиры, вставила ключ в скважину и никак не могла повернуть, затем разрыдалась. Снова всплыли все воспоминания, только теперь их сопровождали образы бледных мамы и папы, лежащих на металлических столах. Через какое-то время все же заставила себя зайти внутрь. Не включая свет, прошла в спальню и рухнула на кровать.
Следующим утром разбудил звонок в дверь, на пороге стояла Ника, она буквально залетела в коридор и крепко обняла:
- Прими мои соболезнования.
- Спасибо.
Мы сидели за столом, кажется, пили чай и просто молчали, смотря кто куда.
Глава 16
В джунглях…
Сегодня я сам не свой. Состояние будто меня топтало стадо слонов. За окном снова льет дождь, отчего клубы пара врываются в комнату и росой оседают на мебели.
Этой ночью опять видел ее во сне, Валери смотрела на меня глазами полными боли. Она покинула дом уже более года назад, но чувства, воспоминания дней и ночей, проведенных вместе - живы, словно все произошло только вчера. Почему не могу забыть эту женщину? Почему не могу только лишь ненавидеть? Единственное средство забыться хотя бы на время - это в очередной раз идти на охоту, но даже внутренний демон устал от крови. Больше не хочу держать в руках трепещущие души убийц и насильников, не хочу вершить суд. В последнее время все чаще задумываюсь, а имею ли право на это? Возможно, я просто убедил себя в том, что должен карать всех подонков и мерзавцев в этих лесах, но так ли оно на самом деле?
С тех пор, как Валери сбежала, я уничтожил около пяти банд, каждого из них постигла страшная смерть, их лагеря превратились в их же кладбища. И каждый раз, когда разрывал на части очередного бандита, перед глазами возникали мать и отец, полыхающие в огне. Но мне не становится легче.
По возвращении домой снова приходит боль, а зверь стонет и требует еще жертв, чтобы утолить жажду мести. Как я могу остановить его? Казалось, усмирить демона могла Валери, я полюбил ее, однако она исчезла, оставила ни с чем. В одночасье страданий прибавилось в разы, теперь зверь внутри хочет не только отомстить за родителей, но и утопить в чужой крови боль от разлуки. Вот и сегодня кого-то постигнет кара, ведь я уже чувствую их, эти нелюди бродят в джунглях и творят свои темные дела, думают, что им море по колено, но как же они заблуждаются!
После таких мыслей становится легче, демон доволен, он в предвкушении и ждет заветного часа.
Однако от сладостных дум отвлек Клавье, он в очередной раз без стука зашел в комнату и медленной походкой прошел к бюро, после чего протянул утреннюю газету:
- Посмотри, что там на первой полосе.
На первой странице были напечатаны фотографии нескольких детей из приюта Пномпеня, они пропали около недели назад, а полиция потеряла их след у границ Сием-Рипа.
- Ты думаешь, эти дети могут быть здесь?
- Я этого не знаю, Лерон.
- С детьми все усложняется, я не могу убивать бандитов у них на глазах.
- На самом деле, я пришел к тебе с другим разговором, – и Клавье сел в кресло напротив. – Ты устал Лерон, устал так жить, а сейчас добавились мысли о Валери, я хочу помочь тебе.
- Как же ты хочешь это сделать? Вроде бы я не обращался за помощью, разве нет?
- Не пытайся обороняться, все это бессмысленно. Тебе пора забыть о ней и для этого есть веские причины.
- Что с ней? – внутри все содрогнулось.
- Я связывался с ее семьей в надежде поговорить, но мать Валери дала ясно понять, что нам всем больше нет места в ее жизни. Она нашла другого и скорее всего уже вышла замуж.
- Зачем ты рассказываешь мне об этом? – от его слов в венах закипела кровь, резко ощутил прилив сил и желание кого-нибудь задрать.
- За тем, что пришло время отпустить ее. Она безвозвратно потеряна.
- Уходи, Клавье! – я зарычал и готов был сломать стол. – Уходи немедленно!
После чего вскочил и выпрыгнул из окна, ноги несли меня только в одно место - в джунгли. Я ничего не замечал, просто мчался навстречу неизвестности, а когда остановился, понял, что вокруг царит глубокая ночь. В лесах слышалось шуршание и бесконечная возня под слоем листьев и веток, то были мыши, змеи, пауки, они вышли на охоту, как и я. Осмотревшись, понял, что здесь еще не бывал. В воздухе стоял отчетливый запах застоявшейся воды и плесени - болота! Перебираясь через топи по деревьям, пытался понять, что могло привести зверя сюда, а через час вышел к заброшенной хижине. Она стояла посреди болот, вся покосившаяся и почти разрушенная, но внутри слышалось отчетливое биение сердца, а нос улавливал запах крови.
Я беззвучно, практически крадучись, подошел к окну и заглянул внутрь, там, под ворохом сухих пальмовых листьев кто-то прятался, он лишь изредка вздрагивал и старался укрыться еще больше. Тогда зашел внутрь и слегка приподнял несколько листков. На меня уставились два больших черных глаза полные слез. Да это же ребенок! С виду лет семь или восемь, вся одежда изорвана, на лице множество ссадин с запекшейся кровью. Мальчик смотрел на меня, не понимая, кто я и что с ним сделаю, но вскоре заговорил:
Говорят на кхмерском
- Пожалуйста, отпустите меня. Я не хочу туда возвращаться, пожалуйста, – и несколько крупных слез упало с ресниц.
- Кто ты? – я разглядывал его, пытался уловить странный запах на клочьях одежды.
- Сэм. Пожалуйста, не отводите меня к ним.
- Я не враг тебе и не знаю, о ком ты говоришь. Как оказался здесь, среди болот?
Малыш вытер лицо грязными руками, после чего сел, прижав колени к груди:
ТЕЛЕГРАМБот для удобного поиска книг (если не нашлось на сайте)
Поиск книг
Свежие любовные романы в удобных форматах
Любовные романы
Канал с обзорами, анонсами новинок и книжными подборками
Книжный Вестник
ВКОНТАКТЕБольшая библиотека с любыми жанрами и авторами
Большая Библиотека
Библиотека с фантастикой и фэнтези, а также смежных жанров
Фантастика
Самые популярные книги в формате фб2
Топ фб2 книги