Камень преткновения: провокация по-итальянски

Глава 8

Клаудия затаила дыхание. Откуда здесь взялся Филиппо? Он ведь должен быть в Риме!

Его острый взгляд скользил по палубам парома. Клаудия попыталась сжаться, чтобы стать совсем незаметной. Но разве спрячешь ее волосы, отливающие золотом в закатных лучах! Филиппо быстро обнаружил ее и сделал знак, чтобы она сошла на следующей остановке. Она кивнула.

Торопливо прокладывая себе дорогу в толпе, Клаудия вышла на пристань. Его катер стоял в отдалении. Филиппо ждал на носу. Едва она приблизилась, он широко раскинул руки, подхватил ее и поднял на борт.

— Филиппо! — вскрикнула Клаудия, но дальше уже ничего не могла добавить.

Он ее то ли нес, то ли тащил в кабину. Не выпуская ее из рук, он вместе с ней рухнул на диван и прижал ее к себе так, что она едва могла дышать…

— Пусть я слишком стар для тебя, мне все равно! Я… не могу… без тебя жить! Никуда я тебя больше не отпущу, Ты — моя! Пусть я не имею права тебя принуждать… — Он не договорил, Клаудия прервала его.

— Принуждать… меня?! — вскричала она.

— Ну конечно! Я пытался ослепить тебя в Риме богатством и роскошью! Думал, ты не устоишь… Я хотел любой ценой заполучить тебя! — Клаудия чуть отстранилась от него. — А потом терзался. Эти пять дней без тебя были для меня сущим адом!

— Ты и вправду думал, что твои деньги и титул вскружат мне голову?

— Да… Но теперь понимаю, что был глупцом! Ты слишком чиста для меня. Наверное, со своим ровесником ты будешь счастливее. Я не должен толкать тебя на шаг, в котором ты потом раскаешься!

— Ну, так оставь меня в покое, Филиппо! — Ее голос дрожал, но она продолжала говорить: — Ты совершаешь ошибку! Моя молодость пройдет, глаза и волосы потускнеют, а неброские черты скоро наскучат, и ты бросишься в объятия другой женщины.

— Никогда! — Он вскочил.

— А Эрика Медина?!

— Что, Эрика? — Его растерянный взгляд выражал полное недоумение.

— Ты мучился всю неделю?! Как только я уехала, ты пригласил в Рим Эрику!

— Но я вовсе не приглашал ее. Она приезжала к своему адвокату, и, естественно, я отобедал с ней. — Растерянность Филиппо сменилась внезапной радостью: — Ты… ревнуешь?!

— Я просто с ума схожу от ревности, потому что… люблю тебя!

— О, моя дорогая!

Филиппо привлек ее к себе и стал покрывать поцелуями волосы, лицо, шею, плечи. Клаудия почувствовала, как ее накрывает горячая, обжигающая волна желания. Она тихо застонала и подставила ему губы. Они слились в страстном поцелуе. Потом он легонько отстранил ее от себя и заглянул ей в глаза. На лбу у него блестели крупные капли пота.

— Я не могу без тебя. Ты… выйдешь за меня замуж?

Его вопрос прозвучал как приказ. Клаудия слабо улыбнулась:

— Тебе не надо мне приказывать. Я и мечтать не могла об этом, а поверить, что такое может случиться… Но, Филиппо, я не так аристократично воспитана, как женщины твоего круга, и не знаю, смогу ли привыкнуть к такой роскоши…

— Ты будешь жить, как тебе того захочется. Так ты станешь моей женой?

— Да, любимый! Да.

Клаудия Рейберн, графиня, жена итальянского дворянина, чей род уходит корнями в Средние века. Наверное, она спит! Но глаза Филиппо, смотревшие на нее с обожанием и любовью, говорили, что это не сон.

— Тогда скорее в палаццо. — Он распахнул дверь и дал знак рулевому. — Сообщим всем эту новость!

— Так сразу? Но мы только-только… Я не имела в виду, что…

— А почему мы должны тянуть этим? Ты, наверное, тоже хочешь поскорее обрадовать отца? Завтра же полетишь в Англию!

Сбитая с толку его напором, Клаудия попробовала защищаться:

— Я уже совершеннолетняя, и мне не требуется благословение отца.

— Моей дочери благословение будет нужно всегда! Возраст тут ни при чем!

— Но у нас к этому не так серьезно относятся.

— Тогда мне вас жаль!

Клаудия подумала об отце, о его женитьбе и напряженной работе. В общем — то, он не слишком интересовался тем, как она живет в Венеции — он никогда не спрашивал об ее дальнейших планах и о том, собирается ли она вообще возвращаться на родину. Раньше она воспринимала это как должное, а сейчас…

Она посмотрела на мужчину рядом с собой. Похоже, Филиппо есть дело до всего, что имеет к ней отношение, и это — часть его любви! Грустно улыбнувшись, Клаудия взяла его руку и прижалась к ней щекой:

— Надеюсь, я не стану самым большим разочарованием в твоей жизни.

— Что ты, дорогая, ты женщина моей мечты, и ничем не можешь меня разочаровать.

Катер подошел к причалу на набережной, ведущей к боковому входу во двор палаццо. Рука об руку прошли они вдоль цветочных газонов, в холл, по лестнице и вошли в салон. Окна, выходящие на Канале Гранде, были открыты, отсветы заката играли на мраморном полу и зарывались в глубокий ворс роскошных ковров.

Миссис Чартерс сидела с книгой, но, увидев их на пороге, живо вскочила и порывисто устремилась навстречу:

— Так это правда? А я не хотела верить Софии!

— Просто она романтичнее тебя, — пошутил граф.

— Ну что ты такое говоришь, — отмахнулась сестра, — мне не верилось что ты можешь быть благоразумным! — Она мягко улыбнулась Клаудии. — Я рада, что Филиппо выбрал вас. Вы ему подходите.

Клаудия глазам своим не верила, видя благосклонность сестры графа. А Анна говорила не переставая. Она словно ожила, румянец окрасил ее щеки, и Клаудии представилось, какой красавицей она была до свалившегося на нее горя.

— Мы должны дать прием, Филиппо, — щебетала она. — Надо представить Клаудию семье. Откроем парадный зал, он уже два года стоит в запустении, украсим фасады цветами. Тебе нужно составить список приглашенных. — Она перевела взгляд на Клаудию. — С вашей стороны, наверное, тоже будет много гостей.

Клаудия не успела вставить ни слова.

— Прекрасно, — воодушевленно вступил Филиппо. — Тысяча? Или нет, лучше полторы. Утром в первую очередь займусь приглашениями.

Клаудия стояла, как потерянная, переводя взгляд с брата на сестру.

— Не думаю, чтобы мои знакомые смогли прилететь специально на прием, но отец и его жена, конечно, будут, — словно оправдываясь, пролепетала она.

— Ну что вы! Филиппо все организует. Пошлет самолет в Нью-Йорк за нашими гостями, другой в Лондон за вашими, и еще парочку по Европе. Он всегда так делает, когда мы устраиваем балы.

Сначала Клаудия подумала, что над ней шутят, потом поняла, что для них это обычное дело, и почувствовала себя придорожной былинкой среди кустов пышных роз.

— Но у нас не принято столько значения придавать помолвке, — робко сказала она. — Мои друзья перепугаются до смерти. Может быть, лучше в кругу семьи…

— Клаудия. — Филиппо повернулся к ней и обжег ее взглядом. — Ты стесняешься моей любви? Или стыдишься, что полюбила меня?

— Да нет же! Нет! — всплеснула она руками, краешком глаза отметив, как дрожат ее пальцы. — Но, пожалуйста, Филиппо, мне нужно время, чтобы привыкнуть к нашей помолвке и ко всему этому…

— Не волнуйтесь, дорогая, — улыбнулась Анна. — Вы быстро привыкнете. Трудно привыкнуть к бедности, когда был богатым. А наоборот куда проще! Вам просто нужно наблюдать, что я делаю, а когда выйдете замуж, сами сможете все устраивать не хуже меня.

— У меня никогда не получится, — ответила Клаудия упавшим голосом.

— Еще как получится! А нет, так Филиппо вас научит. Он у нас жуть как любит поучать. — Посчитав тему законченной, она вернулась к главному: — Я думаю, нужен оркестр и какая-нибудь группа. Кухня — из Милана… — Но Клаудия, как в полусне, ее уже не слушала.

Филиппо не отрывал от Клаудии взгляда. Пропустив мимо ушей последнее замечание сестры в свой адрес, он решительно обратился к любимой:

— Что за страхи, Клаудия? Чего ты боишься? Я не собираюсь делать из тебя светскую львицу. Если бы мне была нужна такая, я бы легко ее нашел. И все же! Я хочу иметь подле себя взрослую женщину, а не пугливого ребенка! Мы устроим торжественный прием, я этого хочу, и ты сама получишь удовольствие, если наконец согласишься!

Внутренне она уже была со всем согласна, но ей не хотелось так просто уступать:

— Как только мы официально будем помолвлены, со всех сторон посыплются приглашения, и у нас совсем не останется времени, чтобы побыть вдвоем! — Она нежно погладила его по руке. — Я ничуть не сомневаюсь в нашей любви, но наше чувство еще так ново для нас обоих. Пожалуйста, любимый, дай нам время побыть наедине и лучше узнать друг друга!

Тень его ресниц прикрыла блеск глаз, и было непонятно, что скрывается за этой завесой. Когда он открыл глаза, в них светилась нежность, но бегали и еще какие-то чертики.

— Ты права, дорогая. Как я, глупец, сам об этом не подумал! Но на нашу тайну я даю ровно две недели.

— А…

— Две недели, — подтвердил он тоном, не терпящим возражений.

Клаудия кротко потупила глаза. Это была хоть и маленькая, но победа.

Филиппо налил шампанского и произнес тост. Анна с улыбкой наблюдала за ними обоими. Потом, словно вспомнив, встрепенулась:

— Дэнни недавно звонил. Сказал, что-то срочное.

— Тогда лучше решить это прямо сейчас. — Филиппо поцеловал руку сестре, чмокнул Клаудию в кончик носа и вышел.

— Не уступайте моему брату! Но и не переусердствуйте! Не сомневайтесь только в одном. В его любви к вам, — нарушила молчание Анна:

— Сейчас я и не сомневаюсь, но, когда остаюсь одна, не могу избавиться от чувства, — что все слишком хорошо, чтобы быть правдой. И честно говоря, я не ожидала, что вы одобрите нас.

— Вот уж не ожидала от вас такого снобизма… — с легкой улыбкой отреагировала Анна.

И пока Клаудия обдумывала, как расценить ее высказывание, вернулся Филиппо.

— К сожалению, выставка в Нью-Йорке откладывается на месяц. У музея возникли трения со страховой компанией. Его обязали усилить меры предосторожности, а это требует времени.

— Жаль, — сказала Анна.

— Но нет худа без добра, — загадочно улыбнулся Филиппо, достал из-за спины футлярчик и протянул его Клаудии. — Здесь брошь с изумрудом. Кажется, ты говорила, что следует починить застежку и укрепить камень в оправе. Недолго ей осталось лежать в футляре!

Клаудия осторожно вынула брошь. Изумруд был огромной величины и без единого изъяна.

— Ты хочешь, чтобы это сделала я?

— А что, не справишься?

— Дело не в этом, — не замечая его тона, озабоченно сказала Клаудия. — Просто она такая ценная. А вдруг что-нибудь случится?

— А что может случиться? — возразил Филиппо. — Никто не будет знать, что она у тебя.

На столике возле Анны зазвонил телефон. Она подняла трубку.

— Серджио сообщает, что пришла Эрика. Сказать ей, что тебя нет?

Филиппо бросил взгляд на Клаудию, в его глазах блеснул озорной огонек.

— Почему же? Для Эрики я всегда здесь. — И добавил солидным тоном: — Я ведь свободный мужчина и уже совершеннолетний.

— Ты просто хочешь заставить меня ревновать, но я тебе верю. Ты уже убедил меня, что она только друг семьи, — в тон ему ответила Клаудия.

— Но может стать и чем-то большим, — подмигнул он ей.

— Прекрати, Филиппо!

Но вот уже распахнулись двери, и явилась Эрика Медина, элегантная, как всегда. При виде Клаудии улыбка застыла у нее на губах. Но она быстро справилась с собой и с распростертыми объятиями подлетела к графу.

— Эрика! — с преувеличенной сердечностью воскликнул он. — Какой сюрприз! Я думал, ты еще в Риме.

— Без тебя Рим так скучен! — кокетливо заверила она.

Граф подчеркнуто вежливо усадил ее в кресло:

— Ты, конечно, останешься к обеду?

— Если не помешаю! — Она бросила многозначительный взгляд в сторону Клаудии.

— Ну как ты можешь помешать! Ты, можно сказать, член семьи.

— Ах, когда у тебя визитеры, я всегда боюсь попасть впросак.

— Мисс Рейберн проводит экспертизу украшений. Я попросил ее отремонтировать брошь. Клаудия, — он слегка повернул к ней голову, — продемонстрируйте Эрике изумруд.

Клаудия была вне себя от злости и ревности, но ей удалось холодно улыбнуться, протягивая Эрике Медине драгоценность. Эрика двумя пальцами взяла брошь, внимательно осмотрела ее со всех сторон:

— Какой глубокий тон! Не знала, что камень может быть столь совершенным.

— Все наши камни безупречны, — с гордостью ответил граф. — А этот изумруд — высшего класса.

— И мисс Рейберн берет на себя такую ответственность? — Не дождавшись ответа, она подняла глаза на Клаудию. — Не боитесь?

— Ужасно боюсь, — вынуждена была признаться Клаудия. — Придется не спускать с нее глаз.

Филиппо взял брошь из рук Эрики, тщательно протер ее шелковым платком, вернул в футляр и протянул Клаудии. Эрика, казалось, больше не интересовалась брошью и принялась рассказывать миссис Чартере о своем пребывании в Риме. То и дело всплывало на ее устах имя Филиппо, звучали не знакомые Клаудии названия дворцов и поместий, фамилии их владельцев. Филиппо хранил молчание.

Клаудия с первой секунды поняла, что за игру затеяла Эрика Медина и почему граф поддерживает ее. Во всем его облике читалось одно: «Позволь раскрыть нашу тайну, и больше никто не посмеет так обходиться с тобой!» Но она не собиралась сдаваться. Раз он начал, что ж, она поддержит игру!

— Пожалуй, мне пора, граф. Я и так отняла у вас слишком много времени.

— Разве вы не останетесь на обед? — спросил Филиппо таким тоном, что она покорно села.

— Да… конечно… Спасибо…

В восемь их пригласили к столу. Клаудия без аппетита ковыряла что-то в своей тарелке. Но Филиппо не выказывал к ней ни малейшего интереса. Все свое внимание он посвятил Эрике. А она просто расцветала под сенью его обаяния, стреляла глазками, хлопала ресницами и придавала своему голосу томное звучание. Клаудия вздохнула украдкой. Если Филиппо и рассматривал Эрику как друга семьи, то у молодой вдовы были на этот счет совсем другие взгляды. Наконец этот мучительный ужин кончился, и все перебрались в салон.

Анна выждала для приличия несколько минут, сослалась на усталость и, бросив Клаудии сочувственный взгляд, удалилась к себе. Эрика Медина прожигала Клаудию взглядом. Клаудия всей кожей чувствовала, что та ждет не дождется, когда она, в конце концов, уберется и оставит их с Филиппо наедине. Клаудия поднялась:

— Благодарю вас, граф, за приятный вечер. Уже поздно и…

— Я отвезу вас.

— Это ни к чему, Филиппо, — тут же сориентировалась вдова. — Я прихвачу мисс Рейберн с собой.

Каково же было разочарование Клаудии, когда Филиппо не только не возразил, а, напротив, удовлетворенно кивнул. И пока они шли к причалу, она все надеялась, что он передумает. Но он галантно помог обеим дамам подняться в лодку и поднял руку для прощания.

— Ты пообедаешь завтра со мной? — неожиданно спросила Эрика. — Завтра приезжает из Милана мой консультант по налогам, а мужчинам всегда легче найти общий язык.

— К сожалению, завтра я уже обещал Клаудии. — Впервые за весь этот безумный вечер он обратил свой взор к ней, и взгляд его был полон любви и нежности. — Я зайду за тобой около двенадцати, да?

Ком встал у нее в горле, и она могла лишь кивнуть. Его силуэт растаял вдали, когда мотор набрал свою силу.

— Как я погляжу, вы сблизились с графом Розетти! — задушевно пропела Эрика. — Он у нас известный донжуан, так что будьте осторожны!

— Мне это не грозит.

— Прекрасно, мисс Рейберн. Если вы стоите на таких позициях, его стрелы не могут сразить вас. Он сам не имеет представления, с какой силой воздействует на женщин!

Клаудия не ответила, и Эрика не нарушала молчания. Она была ей за это благодарна. К концу путешествия Эрика спросила:

— А сколько времени займет реставрация?

— Несколько часов, — ответила Клаудия. — Просто с изумрудами требуется особая осторожность, они очень хрупкие.

— Боже! — воскликнула Эрика, — а не проще просто посадить камень на клей?

— Ну что вы! Такой камень требует особого обхождения. Я удивляюсь, что Филиппо до сих пор не уделил ему должного внимания.

— Это потому что он сам не носит драгоценностей! — отозвалась вдова. — А как давно вы с Филиппо на ты?

— С моей поездки в Рим. — Клаудия уже пожалела, что была так откровенна, но отступать было некуда.

Эрика хватала ртом воздух, как выброшенная на берег рыба. Наконец ее взгляд обрел осмысленное, хоть и не предвещавшее ничего хорошего выражение.

— Не понимаю, вы что… — она не договорила.

«Есть многое на свете, друг Горацио…» — мысленно ответила ей Клаудия.

Она обрадовалась, что на горизонте уже показался отель Габриэля:

— Не могли бы вы сказать, чтобы ваш… шофер остановился здесь. Я живу поблизости.

Эрика Медина махнула перчаткой, и баркас замедлил свой ход. Клаудия легким прыжком оказалась на набережной.

Двигаясь к своему дому, девушка ощущала какую-то странную тяжесть. Неужели Эрика имеет над ней такою сильную власть? Засыпала она с трудом, а уснув, несколько раз за ночь просыпалась от смутной тяжести в груди. Утро принесло ей облегчение. Она подумала о предстоящей работе и невольно улыбнулась про себя.