Капли дождя

Дрю стягивает с меня полотенце и проводит руками по моей спине. Я стону от этого ощущения. Его руки большие и сильные. Они заставляют меня чувствовать себя одержимой и любимой.

Дрю ведёт нас назад, пока задняя часть моих коленей не врезается в кровать. Я медленно ложусь, отодвигаясь назад, и он следует за мной. Его пальцы и губы начинают скользить по моей лодыжке и не спеша поднимаются вверх по моим ногам. Он движется между моих ног и замирает прямо над местом, где соединяются мои бёдра.

— Как бы я ни хотел подробно изучить эту область, но, прости, прямо сейчас мне просто нужно быть с тобой, полностью и всецело.

Его пальцы касаются меня, и пульсация возвращается.

— Не двигайся, — Дрю соскальзывает с кровати и уходит в ванную.

Вернувшись, он улыбается и поднимает пакетик из фольги. Он забирается обратно на кровать и останавливается надо мной, чтобы поцеловать пупок.

— Почему у тебя это с собой? — он поднимает на меня глаза, и когда наши глаза встречаются, посылает мне небольшую ухмылку.

— Каждый парень хранит один в своём кошельке. Вот и всё. — Он пожимает плечами.

— О, но нам это не нужно. Я на противозачаточных уколах и хочу почувствовать тебя... всего тебя. Без презерватива. — Он замирает, всматриваясь в меня.

— Почему ты на противозачаточных? — Дрю подползает выше и, поставив локти возле моих плеч, обхватывает обеими руками мою голову. Его большие пальцы скользят по моим скулам. Это лёгкое прикосновение заставляет моё сердце трепетать.

— Танцоры должны всегда следить за гигиеной. Уколы помогают позаботиться об этом. Я имею в виду, ты видел, что нам приходится носить? — он улыбается мне, и я невольно краснею.

— Хотя я ценю, что ты следишь за контролем над рождаемостью, каким бы парнем я был, если бы не позаботился об этом со своей стороны? — Он замолкает, глядя в мои глаза. — Люблю тебя... — шепчет он мне на ухо.

Он прав. Я это знаю. Возможно, когда-нибудь.

— Ладно.

Взглянув на красивое лицо Дрю, я чувствую, что моё сердце может разорваться от счастья. Никогда, даже в моих самых смелых мечтах я не думала, что он меня полюбит. Я знала, что он заботится обо мне, но сейчас я чувствую себя самой счастливой девушкой на свете.

— Я боюсь, что причиню тебе боль. Ты такая маленькая, — шепчет он напротив моих губ, разрывая пакетик.

— Ты не сделаешь мне больно... Обещаю.

Медленно и осторожно Дрю соединяет нас в единое целое. Немного больно, но я настолько поглощена эмоциями от происходящего, что почти ничего не ощущаю. Тело Дрю заполняет каждую часть меня, включая моё сердце.

Для меня безумие, что кто-то может делать это с не любимым человеком. Слившись воедино и вместе двигаясь, я не могу не чувствовать себя переполненной страстью и глубокой нежной привязанностью к нему. Я обожаю его, и он заставляет меня чувствовать себя любимой. Это личная связь и привязанность, которые мы разделяем — я не хочу, чтобы они когда-либо прошли. Ощущения, которые он дарит мне, проходят сквозь меня с головы до ног. Каждая частичка моего тела покалывает и это чувство восхитительно. Я хочу ощущать это вместе с ним снова и снова

Одна его рука скользит под меня и раздвигает мои бёдра под другим углом. Дыхание Дрю меняется, и он напрягается, достигнув освобождения. Дрожа, он опускает свой лоб на мой, и я пробегаю пальцами по его спине, покрытой тонким слоем пота.

— Элли... — Его глаза по-прежнему закрыты, дыхание нормализуется. — Я не знаю, что сказать тебе прямо сейчас, кроме как... люблю тебя. — Он утыкается носом в мою шею и обнимает меня.

Это самый безопасный дом в мире.

Дрю проводит со мной остаток дня и ночь. Мог бы даже начаться конец света, но он бы не оставил меня. Единственный человек, который связался с нами, это Бо. Он хотел проверить, как мы, и узнать, не нужно ли нам что-нибудь. Дрю нужна была одежда, поэтому Бо принёс её и оставил возле балконной двери, вместе с едой, купленной на пляже.

Дрю сказал мне, что Бо был очень расстроен после того, как я ушла, и что он чувствовал себя ответственным за всё произошедшее между ним, мной и Кэссиди. Мы оба сказали ему, чтобы он не волновался по этому поводу, что мы всё прояснили между нами и у нас всё хорошо. Лучше, чем хорошо. Надеюсь, скоро его совесть очистится от этого. Он ни в чём не виноват.

Что я узнала о Бо, так это то, что у него большое сердце, и он любит всецело. Он никогда намеренно не обидит и не разочарует тех, кого любит. Он и Дрю очень похожи в этом.

Мы с Дрю много разговаривали. Он объяснил, какой была его жизнь, пока он рос, и чего его отец ожидает от него, Бо и Мэтта, а также как он относится к своей матери. Я рассказала ему о своей жизни в Колорадо, и о том, как я чувствовала себя здесь, в этом доме, в полном одиночестве. Мы говорили о Пещере и о том, что по нашему мнению, произошло. Мы немного поговорили о будущем, а также добавили несколько раундов «удиви меня».

Ночью дождь, наконец, прекратился, но температура упала настолько, что Дрю решил пропустить утреннее купание. Вместо этого мы свернулись рядом друг с другом и натянули одеяло на головы. Ненавижу, что мне сегодня не разрешено быть в школе. После обеда я планирую позвонить тренеру Блэку, чтобы узнать, приняли ли они какое-либо решение.

После ухода Дрю, я нахожу маленькую, белую шкатулку с драгоценностями и кладу туда стрекозу. Наверное, мне следует похоронить её, но вместо этого я обматываю её чёрной атласной лентой, завязываю бантики и помещаю её в мою шкатулку. Может это слишком, но я просто ещё не готова расстаться с ней.

Дрю

Я не хотел оставлять Элли этим утром. Вся эта ситуация, в которой она оказалась, на самом деле несправедлива. Все мы знаем, что она не разрушала Пещеру, и сколько бы они не отрицали, что не используют её в качестве примера «Вот что произойдёт, если вас поймают на вандализме», именно это они и делают.

Бо ждёт меня на подъездной дорожке, когда я выхожу из дома Элли и запираю входную дверь. Его лицо расплывается в улыбке, и я более чем счастлив ответить ему тем же. Я уверен, что он догадывается, чем мы занимались, но я никогда не скажу ему об этом.

— Так ты ей рассказал?

— Да, я рассказал ей всё.

Бо смотрит в сторону пляжа. Так долго эта тайна, эта ужасная жизнь была тем, что мы разделяли вместе. Теперь, когда-то кто-то другой знает об этом, всё по-другому. Я чувствую себя иначе.

Он же, я думаю, чувствует себя уязвимым. Обмен секретами может заставить вас чувствовать себя слабым, незащищённым, и во многих отношениях кажется, что это обременение, которое вы скинули на кого-то другого. Однако я чувствую себя свободным.

Элли дополняет меня так, как я даже никогда не думал, что такое возможно. Она успокаивает моё сердце и наполняет мою душу теплом и принятием. Я нёс это скрытое бремя так долго, поместив себя в глубокое состояние одиночества, что даже не понимал, что иду по жизни, упуская её лучшие моменты. Я могу винить в этом страх: страх разоблачения, страх насмешек, страх перед ним. Но, в конце концов, может быть, в основном, я боялся самого себя. Что это говорит обо мне, раз я позволил этому случиться с моей семьей и со мной?

Элли приняла на себя всю тяжесть моего прошлого, постоянно давящую на меня. Я чувствую себя легче, сильнее, и я ощущаю надежду.

Я знаю, что через семьдесят шесть дней, когда она будет рядом, начнётся новый и последний этап моей новой жизни. Жизни, которую я планирую провести с ней, неважно где или как.

— Знаешь, ты был прав.

Бо оглядывается на меня. Его глаза слегка затуманены, и я бы очень хотел избавить его от этого, как Элли избавила меня.

— В чём? — он засовывает руки в карманы джинсов.

— Ну, оказывается, Крошка, там наверху, любит меня.

Улыбка Бо возвращается. Он тянется ко мне и обнимает. Я немного волнуюсь, что он может почувствовать себя брошенным и оставленным позади, но зная Элли, она одарит его любовью так же, как и меня.

— Да, я вроде как должен осыпать тебя нравоучениями и сказать: «Я же говорил». — Он похлопывает меня по спине, и мы идём дальше. — Она потрясающая, старший брат, и она идеально подходит тебе. Ты её заслуживаешь, и я так счастлив за тебя.

Услышав это от него, я чувствую, как сжимается моё сердце.

— Спасибо. — На моём лице появляется улыбка. Я уже могу сказать, что так будет каждый день. Я собираюсь улыбаться всегда.

Мы продолжаем смотреть друг на друга, и в этот момент нам не нужны слова. Он всегда понимал меня, а я всегда понимал его.

Бо нужно ощутить надежду. Ему постоянно нужно цепляться за мысль, что за пределами этого дома жизнь всегда будет другой и лучше. Он нуждается во мне и тех, кто его окружает, чтобы доказать, что наш отец ошибается, что он чего-то стоит и способен быть любимым. Он должен жить, зная, что его примут, несмотря ни на что. Он такой удивительный и неимоверно сильный. Хотел бы я, чтобы он мог видеть ту внутреннюю силу, что я вижу в нём. Его время придёт. Я верю в это.

Я смотрю на наш дом и вижу маму, стоящую у окна. Должно быть, она видела, что я вышел от Элли, но мне плевать. Не похоже, что она собирается мне что-то сказать.

Она наблюдает за мной и Бо. Её рука лежит на сердце, и она улыбается нам. Я никогда не сомневался в том, что наша мама любит нас, но никогда не пойму, почему она не любит нас настолько, чтобы вытащить из этого ада. Я понимаю, что легко говорить об этом сейчас, но реальность такова, что у меня тоже была возможность вытащить нас несколько лет назад, и я ничего не сделал. Я больше не могу сбрасывать всю ответственность на неё. Каждый из нас сыграл свою роль в этом, но каждый день наши роли меняются, и скоро всё это закончится.

— Бр, сегодня холодно. — Меня охватывает дрожь, и я смотрю вниз на воду. Небо голубое, но вода всё ещё неспокойна. Я рад, что решил остаться с Элли под одеялом. Я просто добавлю полчаса к тренировке в бассейне позже.

— Да, пойдём. Не хочу опоздать. — Бо достаёт ключи из кармана, когда Мэтт выбегает через парадную дверь и подходит к нам.

— Сначала мне нужно забежать в почтовое отделение. Я буду ждать вас там.

— Договорились, — говорит Бо, наклоняясь вперёд, чтобы стукнуться со мной предплечьями. Он обнимает Мэтта за плечи и поворачивает его к своей машине. — Эй, — говорит он, оглядываясь ко мне. — Поговори позже с Элли и спроси, не сделает ли она сегодня вечером пиццу.

Беспокойство, плавающее в его глазах, исчезло, и я не могу не улыбнуться.

— Ха! Ты знаешь, что сделает, только ради тебя.

Он улыбается мне. Они залезают в его «Тахо» и выезжают на дорогу.

Я оглядываюсь назад к окну и кладу руку на сердце, как и мама. Её улыбка становится ещё больше, и я не могу не думать, что пока это лучший день, который у меня когда-либо был. Сегодня утром все, кого я люблю, улыбаются и счастливы, и я тоже.

Глава 18.

Элли

Находиться дома сегодня одной было очень скучно. У меня появился шанс наверстать упущенное в уборке, стирке и покупке продуктов, но кроме этого, я сходила на пробежку.

Тренер Блэк сказал, что завтра мне можно вернуться в школу. Надеюсь, они приближаются к выяснению, кто это сделал.

Около 2:45 по ступенькам балкона поднимается Лейла. Хотя утром было холодно, сейчас температура около 70 градусов¹⁴, и на улице великолепно.

— Я постучала в дверь, но никто не ответил. — Она садится на другое кресло рядом со мной.

— Здесь слишком красиво, чтобы сидеть внутри, — говорю я ей. Знаю, что она здесь, чтобы извиниться. Она звонила несколько раз за последние пару дней, и я не пыталась нарочно её игнорировать, просто мне сначала нужно было поговорить с Дрю. — Прости, что не перезвонила тебе.

— О, Элли, прости меня за то, что я сказала тебе. Ты же знаешь, я не это имела в виду. Это было ужасно, и так не похоже на меня. — Её лицо выражает раскаяние, и я не хочу, чтобы она чувствовать себя плохо. Мы все пережили достаточно, и я просто пытаюсь оставить позади то, что она сказала.

— Всё в порядке. Это в прошлом.

— Значит, ты меня прощаешь? — в её глазах мольба.

— Да, — хихикаю я над ней.

— Это не смешно. Мои чувства задеты. Почему ты не рассказала мне?

— Рассказала тебе что?

— Всё. Почему не рассказала о своей маме, об отце, о прослушивании, Дрю... Я просто не понимаю. Я думала, что мы были очень хорошими друзьями.

Я теряюсь в догадках, откуда она всё это знает, и выражение моего лица, должно быть, отражает это.

— Дрю допрашивали после тебя. Многое из этого всплыло, и я не могла не услышать. — Она смущённо смотрит на меня.

Я улыбаюсь ей, давая понять, что всё хорошо.

— Ну, я не рассказала тебе о своих маме и папе, потому что если бы я заговорила об этом, это стало бы реальным. А я так отчаянно не хотела этого.

Она понимающе кивает.

— Прослушивание очень многое значило для меня и моей мамы. Поэтому я пыталась сохранить это в тайне. Это последнее, что у меня осталось, объединявшее нас. Теперь ничего не осталось. Меня, кстати, приняли. — Я не могу удержаться от улыбки от уха до уха. Я не представляла, как буду рада рассказывать ей об этом.

— Что! О Боже! Меня приняли в Парсонс¹⁵ в Нью-Йорке. Мы отправимся туда вместе! — Она визжит и спрыгивает с кресла, чтобы обнять меня. Это такая замечательная новость.

— Поздравляю! Я знала, что ты остановила свой выбор на этом колледже, но ты даже ничего не сказала.

— Знаю. Я пыталась добиться финансовой помощи, прежде чем рассказывать об этом кому-либо. Мы хорошенько повеселимся вместе. — Её глаза сверкают, и это Лейла, которую я знаю и люблю. — Так, когда мы собираемся поговорить о Дрю?

Моё лицо заливается румянцем, и она хихикает.

— Я не пыталась скрывать его от тебя... просто... он очень, очень скрытный человек.

— Я знаю, что это так, и ещё раз прости за то, что я сказала. Это было неправильно. Я знала, что между вами что-то происходит. Я заметила, как он смотрел на тебя на вечеринке Гранта перед днём Благодарения. Когда он поцеловал тебя на Новый год, в этом поцелуе не было ничего, что говорило бы: «Эй, это наш первый поцелуй». Именно тогда я всё поняла, но ты ничего не сказала. Думаю, мои чувства были задеты только потому, что я думала, что ты бы рассказала мне обо всём… не то чтобы ты должна была. Это волнующе — встречаться с кем-то, и я чувствовала, что ты бросила меня. Я знаю Дрю и Бо очень давно, и, Элли, я никогда не видела его таким счастливым. Ты бы слышала его в кабинете директора после того, как ты ушла. Он был в бешенстве. А взгляд, который он бросил на меня, выходя оттуда, — если бы взглядом можно было убить, из его глаз выстрели бы лазеры.

Я смеюсь, потому что знаю этот взгляд.

— Скажем так — это были очень медленно-продвигающиеся отношения. Но я бы не стала ничего менять. Он такой милый и очень любящий. В нём кроется гораздо больше, чем знает кто-либо, и я так счастлива быть той, с кем он делит свою жизнь.

Она понимающе смотрит на меня, и мои глаза наполняются слезами.

— Ты понимаешь, что сейчас живёшь мечтой каждой девушки.

Я не могу удержаться от смеха. Однако, судя по выражению её лица, у меня такое чувство, что она говорит не о каждой девушке, и не о Дрю.

Лейла задерживается у меня ещё на некоторое время. Я пригласила её остаться на пиццу, и она была вне себя от счастья, пока я не сказала ей, что Бо тоже будет здесь. После этого она отказалась.

Около 6:30, наконец, пришли Дрю, Бо и Мэтт, они включили какую-то комедию на DVD-плеере, и слопали все три пиццы, которые я сделала, включая и целый противень брауни.

Все трое смеялись над этим фильмом и друг другом больше, чем я когда-либо слышала. Это было музыкой для моих ушей, слышать их такими счастливыми.

Бо решил остаться на ночь, и их мама написала Мэтту, когда она хочет, чтобы он пришёл домой. Бо сказал, что он официально претендует на гостевую спальню.

Как только я выключаю свет, Дрю перекидывает меня через плечо и бежит вверх по лестнице. Я оставила двери балкона открытыми, пока мы были внизу, и теперь, когда солнце зашло, в моей комнате холодно. Мы закрываем дверь, запрыгиваем под одеяло и прижимаемся друг к другу.

Я испытываю соблазн открыть их снова, если это означает, что я буду прижиматься к нему как можно дольше.

— У меня есть кое-то, что я хочу показать тебе завтра, когда мы приедем в школу, — говорит мне Дрю.

— Что это?

— Не могу сказать. Я хочу тебе это показать. — Я слышу улыбку в его голосе.

— Так не честно.

— Да. Но тебе понравится.

— О, правда? Ну, прямо сейчас я вижу кое-то, что мне нравится.

Он смеётся.

— Иди сюда, сумасшедшая девчонка, — Дрю тянет меня на себя, и все мысли о завтрашнем дне забыты.

Когда мы на следующее утро приходим в школу, Бо, Грант и Райан стоят на парковке, ожидая нас. Дрю берёт меня за руку, пока мы идём к ним. Все трое замечают это и улыбаются. Как и Бо, они тоже знали. Просто никто из них ничего не говорил.

Кэссиди и её друзья идут навстречу, и их четвёрка замедляет шаг, когда они видят, что Дрю держит меня за руку.

— Дрю! Что ты делаешь? — визжит Кэссиди.

О, она же не всерьёз?

Бо подходит и становится рядом со мной, а Грант и Райан становятся по обе стороны от Дрю и Бо. Они делают заявление. Оценив их жест, я улыбаюсь.

— Кэссиди, сколько раз тебе повторять, чтобы ты держалась от меня подальше? То, что я делаю, не твоё дело, но раз уж ты здесь, я хотел бы представить тебе Элли, мою девушку.

Подружки Кэссиди ахают, но не она.

— Но опять же, ты ведь уже знала об этом, не так ли? — Дрю сошёл с ума.

— А как насчёт воскресенья? Разве тот поцелуй ничего не значил для тебя?— Она пытается играть роль раненой девушки. Если она думает, что может манипулировать кем-то из нас, то она просто сумасшедшая. Глупая девчонка.

Она бросает на меня самодовольный взгляд, и я улыбаюсь ей. Это её смущает. Лейла, Чейз и ещё несколько наших друзей присоединяются к нашему маленькому кругу. Каждый из них даёт понять Кэссиди и её друзьям, что они устали от этой драмы.

— В воскресенье? Я сказал тебе, по крайней мере, два десятка раз, что между нами ничего нет и никогда не будет. Ты прекрасно знаешь, что единственная причина, почему я поцеловал тебя, это чтобы успокоить твоего безумного отца. Тот поцелуй был не для тебя. Он был средство для достижения цели. Ты действительно думала, что я не расскажу Элли об этом? А к тому же, ты думаешь, после услышанной правды ей не всё равно?

Несмотря на то, что первый звонок уже прозвенел, вокруг нас начала формироваться толпа. Дрю никогда не выяснял отношений на публике, и люди стараются услышать, что он говорит.

— Я не верю тебе! — снова визжит она. Несколько человек в толпе хихикают, и это задевает её. Она начинает сканировать взглядом толпу, и все мы видим, как она высматривает возможного противника.

— Серьёзно, Кэссиди? — Бо достаточно долго молчал. — Есть ли здесь кто-нибудь, кто думает, что Дрю лжёт? — Он поднимает руки в воздух и кружится, всматриваясь в толпу.

Никто ничего не говорит.

— Сколько раз он должен тебе сказать, прежде чем это дойдёт до твоей блондинистой головы? Ты понимаешь, что выглядишь безумной сталкершей.

— Бо! Заткнись! — Кэссиди топает ногой.

— Нет! Заткнись ты! Все уже устали от этого. — Щёки Бо вспыхивают от гнева.

— Это она во всём виновата! — Она указывает на меня.

Дрю отпускает мою руку, обнимает за плечи и смотрит на Кэссиди.

— И снова! Здесь есть кто-нибудь, кто думает, что это вина Элли? — Бо оборачивается и снова смотрит на толпу. Вернув взгляд обратно на Кэссиди, он ухмыляется. — Я так не думаю. Разве ты недостаточно себя опозорила?

Лицо Кэссиди становится багрово-красным, а глаза наполняются слезами. Она смотрит на людей вокруг, а затем поворачивается, чтобы уйти.

— Больше никаких игр, Кэссиди. Всё кончено! — Я знаю, что она слышит Бо, когда протискивается сквозь толпу. Все остальные тоже его слышат.

Дрю притягивает меня к себе и наклоняется, приближая рот к моему уху.

— Ты в порядке?

— Больше, чем в порядке. Я не понимаю, что не так с этой девушкой. Господи, я надеюсь, она оставит тебя в покое.

Он усмехается мне в ухо. Тепло его дыхания и вибрации посылают мурашки по моей руке.

— За себя я не волнуюсь. Я переживаю за тебя.

— Нет, не надо. Она не беспокоит меня. Правда. Я имею в виду, что мне нет до неё никакого дела, и через несколько недель, когда мы уедем, она перестанет для нас существовать.

Он обнимает меня ещё сильнее.

— Семьдесят пять дней, — шепчет он мне на ушко.

— Что?

— Столько дней осталось до нашего отъезда.

— Ты считаешь?

— У меня такое чувство, что я считаю уже целую вечность. — Он отстраняется и смотрит мне в глаза.

Я понимаю, почему он так говорит, и подношу руку к его щеке.

Дрю наклоняется и легонько целует меня в губы. Когда звенит второй звонок, люди, окружающие нас, начинают шевелиться и спешить в школу. Почему они не двигались до этого? Они наблюдали за нами? Ну что ж, пусть смотрят. Он мой, и я хочу, чтобы об этом знал весь мир.

— Встретимся у моего шкафчика во время обеда. Мне всё ещё нужно тебе кое-что показать, — говорит он, когда мы заходим через передние двери.

— Хм, секреты. Не уверена, что мне это нравится, мистер Хейл. — Он запрокидывает голову и смеётся. Я вижу, как люди останавливаются и смотрят на нас. Я полностью понимаю их. Я бы тоже остановилась, чтобы услышать его смех.

— Поверь мне, этот тебе понравится, — он подмигивает и открывает дверь в наш класс.

Дрю

Пусть Кэссиди попробует устроить ещё одну сцену. Я серьёзно не знаю, что не так с этой девушкой. Я рад, что Бо был рядом, чтобы закончить этот разговор. Конфронтация с людьми — не моё.

Единственное положительное в этом то, что все в этой школе теперь знают, что Элли — моя. Парни могут перестать смотреть на неё и, надеюсь, по крайней мере, пока она рядом со мной, они перестанут говорить о ней.

Когда Элли сказала, что через несколько недель мы уедем отсюда вместе, в её голосе не было никаких сомнений, это была констатация факта. Она никогда не узнает, каким счастливым меня сделала. Я хотел поехать с ней, и теперь, услышав, что она тоже хочет, чтобы я был рядом, ко мне возвращается чувство покоя.

Большая часть утра тянулась довольно медленно. Я не нервничаю перед демонстрацией сюрприза. Меня больше волнует её реакция.

Наконец-то раздаётся звонок, завершающий четвёртый урок. Я вскакиваю со стула, и практически бегу к своему шкафчику. После, как мне кажется, вечности, из-за угла появляются Элли и Лейла. Её глаза встречаются с моими, и она улыбается от уха до уха. Она что-то шепчет на ухо Лейле. Лейла смотрит на меня и улыбается. Сжав руку Элли, она убегает в сторону кафетерия.

Все и всё отходит на второй план, когда она идёт ко мне. Я не могу удержаться и не окинуть её взглядом сверху донизу. Она даже не осознает, что эти короткие шорты и кеды делают со мной. Она ухмыляется, зная, что мои мысли только что перескочили на что-то другое.

— Я верю, что ты скажешь что-то хорошее. — Она стоит прямо передо мной и от вида её улыбки, направленной на меня, моё сердце тает. Надеюсь, она будет смотреть на меня так вечно.

— Почему ты так говоришь? — улыбаюсь в ответ.

— Потому что я видела этот взгляд прежде. Как будто у тебя есть секрет, но что бы это ни было, ты знаешь, что добьёшься своего, поэтому чувствуешь себя довольным и уверенным в себе.

Я смеюсь над её суждением. Она чертовски права.

Открываю шкафчик и протягиваю ей письмо.

— Что это? — она вопросительно смотрит на меня.

— Открой его и прочти. — Моё сердце ускоряет ритм, ладони начинают потеть.

Элли бросает сумку на пол, достаёт письмо и разворачивает его. Я смотрю, как она бегает глазами по строкам, и на её лице отражается шок.

— Это правда?

— Да.

— Когда ты сделал это?

— В ноябре прошлого года, после того, как ты рассказала мне о своём прослушивании в Джульярд. Тренер помог мне отправить заявление, несмотря на то, что я уже опоздал, поэтому я получил его только вчера.

— Почему ты сразу мне не сказал?

— Потому что я хотел показать тебе его.

Слёзы наполняют её глаза, и она обнимает меня.

— Не могу поверить, что ты сделал это.

Я тоже обнимаю её и кладу голову на её голову.

— Я же говорил тебе... Я всегда буду с тобой.

— Не могу поверить, что ты поступил в Колумбийский университет! — шёпотом визжит она и начинает прыгать вверх и вниз.

Это заставляет меня рассмеяться.

— Я не мог дождаться, когда расскажу тебе, но сначала я должен был убедиться, что меня приняли. Не хотелось давать ложную надежду.

— Это лучшее, что мне когда-либо говорили, кроме твоих слов, что ты любишь меня. Это даже лучше, чем моё поступление в Джульярд. Я чувствую, что это Рождество и мой день рождения, завёрнутые в один подарок. Я так сильно люблю тебя. Спасибо, Дрю.

Я снова смеюсь, наблюдая за ней, охваченной волнением.

— Я тоже тебя люблю. И не благодари меня, просто скажи, что хочешь меня.

Она смотрит на меня и посылает ещё один понимающий взгляд. Да, я имел в виду именно это.

— Давай сходим куда-нибудь пообедать. — Я забираю у неё письмо, кладу его обратно в конверт и возвращаю в шкафчик.

— Мы действительно собираемся сделать это? — Она берёт меня за руку, наклоняется за сумкой, и улыбается, когда мы направляемся к двери.

— А что, были другие варианты? Как ты сказала? Ах да... дом. Ты тоже мой дом.

Слёзы счастья сияют в её глазах. Я рад, что решил подождать и показать ей это письмо. Я никогда не забуду выражение её лица. Для меня оно бесценно.

Глава 19.

Дрю

Я решаю сегодня немного сократить тренировку, чтобы успеть забежать домой и переодеться во что-то подходящее. Часть меня хочет дождаться Элли и, возможно, принять душ с ней, но опять же, это поможет мне подготовиться к встречес ней.

После всего, что произошло за последние пару дней, я думаю, было бы неплохо пригласить Элли на ужин. Мы можем выйти из дома и отпраздновать.

Я знаю, что сбросил сегодня на неё бомбу, но, честно говоря, я не был готов рассказать ей обо всём, пока не знал, что она чувствует ко мне. Я рад, что всё идём именно в таком темпе, но по мере приближения к окончанию школы, нам определённо пора начать планировать, куда мы уедем отсюда. Если бы решение было за мной, я бы выбрал квартиру в Нью-Йорке. Никаких общежитий или других условий проживания в колледже. Я готов начать свою жизнь с ней. Я хочу быть с ней.

Машина Бо стоит на подъездной дорожке, когда я подъезжаю, и это меня немного удивляет. Он должен быть на теннисной тренировке с Грантом, но сегодня на улице очень жарко, поэтому я не могу винить его за желание сбежать с неё.

Войдя на кухню, первое, что я замечаю, это разбитую посуду и осколки стекла повсюду. Похоже на то, будто нас ограбили. Шок, и, конечно, страх проходят сквозь меня, от знания, что Бо дома. Я осматриваю комнату и вот тогда я вижу их. Мой желудок ухает вниз, и мои эмоции быстро сменяются на боль и гнев, когда я делаю шаг в их сторону. Я знаю, что он сделал это. Вопрос, почему?

Моя мама лежит на полу, свернувшись калачиком, её голова покоится на коленях Бо, и она без сознания. Её лицо сильно избито, а на теле синяки от рук. Я отрываю от неё взгляд и смотрю на Бо. У него тоже синяк под глазом, разбиты скула, нос и губа. Кровь капает с его лица.

— Что случилось? — кричу я.

— О, ты должен знать. — Его голос прямо позади меня, и он скользит вверх по моему позвоночнику. Волоски на затылке встают дыбом, и ярость мчится по моим венам.

— Где Мэтт? — шиплю я. Я продолжаю смотреть на Бо. Паника захлёстывает меня, заставляя руки дрожать. Я сжимаю их в кулаки, и каждый мускул на моей спине, шее и руках начинает подрагивать. Бо качает головой. Мэтта здесь нет. Моё сердце мгновенно чувствует облегчение, но не реагирует. Бо и я смотрим друг на друга. На его лице написал страх, и я уверен, что на моём он может прочитать гнев.

— Ты сделал это с ними? — Я смотрю на отца, и он ухмыляется. Теперь меня всего трясёт.

— Нет, Дрю, это с ними сделал ты. Ты действительно думал, что я не узнаю о всех твоих тайнах? Я знаю о письме, приёме в колледж и даже на чём ты остановил выбор... Колумбийский университет.

— Как ты узнал об этом? Кто тебе сказал? — меня переполняют недоверие и подозрение. Я никому не говорил о письме, кроме тренера Блэка, до сегодняшнего дня, и я точно знаю, что Элли ничего не скажет.

— Это не имеет значения. Важно то, что ты дурак, если думаешь, что я позволю тебе сделать что-то не так, как я запланировал для тебя.

— Куда я пойду учиться и что буду делать со своей жизнью — не твой выбор! Больше нет! Мне девятнадцать, скоро будет двадцать, и с тобой будет покончено! — Пот начинает стекать вниз по моим скулам. Я никогда не перечил ему, никогда.

— Следи за языком, мальчишка! Может быть, мне снова напомнить тебе, кто здесь главный, а кто всего лишь никчёмный кусок дерьма! — Он заходит на кухню, хватает сковороду со стойки и подходит к Бо и моей маме. Глядя на меня, он усмехается и замахивается. Раздаётся тупой звон, когда металл соприкасается с лопаткой Бо.

Он издаёт стон и крепче прижимает к себе маму, она всё ещё не двигается.

Звук эхом отдаётся в моей голове, и я теряюсь в нём.

Зрение затуманивается, и я вижу только красный. Я стою на кухне и смотрю на них двоих, мысленно борясь в двух сражениях, что происходят в моей голове. Первая —тринадцатилетний мальчик, который боится своего отца и верит, когда тот говорит, что он никчёмный и ненужный, а вторая — девятнадцатилетний парень, который больше и сильнее этого слабого старика, до сих пор пытающегося контролировать всех нас.

Что-то внутри меня наконец даёт трещину. Я больше не могу позволять ему причинять боль тем, кого я люблю.

Как в замедленной съёмке, я вижу, как он хватает Бо за волосы, откидываешь его голову назад и заносит сковороду с намерением опустить её на него. Бо съёживается, готовясь к боли, когда я бросаюсь вперёд и приземляюсь прямо на отца, сбивая его с ног. Его голова отскакивает от паркета, мои кулаки мгновенно встречаются с его лицом, и я едва помню остальное.

Каким-то образом в разгар избиения, Бо набрал 911. В какой-то момент в наш дом входят полицейские, и втроём они оттаскивают меня от него. Я в слепой ярости.

Моего отца немедленно берут под арест и выводят из дома. Он кричит ругательства на нас, как будто это что-то изменит. Мы с ним покончили.

Приезжает скорая, маму загружают на каталку и вывозят через входную дверь. Она до сих пор не пришла в сознание. Они пытаются уговорить Бо тоже отправиться в клинику, но он отказывается.

Я смотрю на свои руки, и они полностью покрыты кровью. Подойдя к кухонной раковине, я чувствую на себе несколько взглядов. Мне нужно смыть с себя его кровь. Вода из крана жалит, когда омывает мои разбитые костяшки. Я слышу, как они разговаривают с Бо, записывая его показания, и понятия не имею, что будет дальше.

Направляюсь к кухонному столу и сажусь. Я уверен, что меня арестуют, и на этот раз мне всё равно. На протяжении многих лет я лежал в постели по ночам, представляя, каково это быть тем, кто сломает его. Тем, кто поставит его на место. Тем, кто навредит ему так же, как он навредил всем нам. И прямо сейчас я хочу жить этим моментом, независимо от последствий.

Ко мне подходят два офицера, и оба они выглядят мрачными.

— Дрю... — Они переглядываются. Один качает головой, а затем переводит взгляд на меня. — Сынок, мы должны арестовать тебя.

Я ничего не говорю. Я знал, что это произойдёт. Встаю.

— Что? — кричит Бо где-то позади. — За что? Почему? — Он подходит и становится возле меня.

— Мистер Хейл выдвинул обвинения в нападении.

— Он не может этого сделать! Он делал это с нами! Он делал это много лет! Дрю защищал нас!

— Бо, есть ли кто-нибудь, кому ты можешь позвонить? — спрашивает его старший из офицеров.

Бо смотрит на меня, слёзы заполняют его глаза, и я вижу, как разрывается его сердце из-за меня. Он не знает, как мне помочь.

— Всё будет в порядке. Напиши Мэтту и скажи, чтобы он пошёл к тёте Элле. Дай ей знать, что ему нужно переночевать у неё эту ночь, и мы объясним всё позже. Поезжай в больницу и будь с мамой. Всё будет хорошо. Когда она очнётся, мы втроём разберёмся со всей этой неразберихой вместе, хорошо? Пожалуйста, я не хочу, чтобы она была там одна.

Он кивает и наклоняется ко мне, чтобы обнять. Теперь его слёзы не остановить.

Младший из офицеров подходит ко мне сзади, и отчётливый звук наручников разносится эхом по кухне, когда он защёлкивает их на мне.

Адреналин, циркулирующий по моему телу в течение последних сорока пяти минут, начал растворяться, и я чувствую непреодолимое чувство усталости. Я истощён эмоционально и физически. И если быть честным с самим собой, мне страшно. Конечно, отец хочет выдвинуть обвинения. Он такой мудак, что его даже не заботит моё будущее. Я взрослый человек, и если он выиграет, то в моём личном деле навсегда появится отметка об этом происшествии, или ещё хуже против меня возбудят уголовное дело, так как я ударил его сковородой. Но оно того стоило. Я просто должен продолжать говорить себе, что ни о чём не жалею.

Мы втроём спускаемся по ступенькам, и старший офицер начинает зачитывать мои права, сообщая, что я могу потребовать адвоката. Когда мы подходим к заднему сиденью автомобиля, младший офицер обыскивает меня, чтобы убедиться, что у меня не припрятано оружие. Он открывает дверь и мягко толкает меня внутрь.

Несколько соседей вышли на улицу, чтобы посмотреть, что происходит, но я перевожу взгляд на Бо. Он стоит на крыльце, опираясь на перила.

Когда полицейская машина отъезжает от дома, красные и синие огни отражаются от домов на нашей улице. Я благодарен, что они не включили сирену, но мне ненавистно, что я участвую в этом. Нежелательное чувство тревоги и паники захлёстывают меня. Беспокойство не из-за того, что я сделал, а из-за неизвестности. Что теперь со мной будет? Что будет с Элли? Как она об этом узнает? Будет ли она разочарована во мне?

Сердце ускоряет ритм, и мне становится трудно дышать. Это самое худшее время для панической атаки. Я пытаюсь контролировать это, но у меня ничего не выходит. В этой машине так жарко, что пот пропитывает мою одежду, заставляя её прилипнуть к телу. Мои запястья, оказавшиеся в ловушке позади меня, начинают болеть, и я поражён, насколько мне неудобно.

Полицейские что-то говорят, и их рация постоянно гудит, но я не знаю, что это значит. К тому времени, когда мы подъезжаем к участку, я уже готов отключиться.

Коп, что постарше, открывает заднюю дверь, смотрит на меня и снимает наручники.

— Сынок, я верю, что ты не создашь проблем, если я их уберу. Нам нужно, чтобы ты сделал несколько глубоких вдохов и успокоился. Всё наладится. — Я сразу же начинаю тереть запястья, а затем татуировку сабли на руке.

Бо в безопасности. Вдох. Мама в безопасности. Вдох. Мэтт в безопасности. Вдох. Элли в безопасности. Вдох.

Бо в безопасности. Вдох. Мама в безопасности. Вдох. Мэтт в безопасности. Вдох. Элли в безопасности. Вдох.

Медленно моё дыхание приходит в норму. Оба офицера продолжают наблюдать за мной, но они дали мне как можно больше уединения.

Собрав все силы и мужество, которые мне нужны в дальнейшем, я делаю глубокий вдох, выдох и напоминаю себе, что через семьдесят пять дней будем только она и я.

— Ладно, я готов, — говорю я им.

Они отступают от машины, чтобы я мог выйти.

Элли

Громкий стук в дверь, ведущую наружу, раздаётся по комнате и заставляет меня подпрыгнуть. Никто никогда не приходил сюда, но на всякий случай я всегда держу дверь закрытой. Кладу кисть и бросаюсь к ней, когда стук повторяется. Вместо танцев я решила заняться уборкой. Сегодня я закрашиванию граффити на стенах.

Распахиваю дверь и прирастаю к полу, хватая ртом воздух при виде Бо. Он толкает меня в комнату, заходит следом, хлопнув дверью, и обнимает меня.

Я шокирована его внешним видом, и уверена, что у меня отвисла челюсть. Его рубашка разорвана на шее и покрыта кровью, половина его лица красная и опухшая, нос кровоточит, возле глаза синяк, а нижняя губа сильно разбита и тоже кровоточит. Он дрожит с головы до ног.

Мои глаза наполняются слезами.

— О Боже мой. Что с тобой случилось? — я говорю спокойно и тихо. Делаю шаг ближе к нему, и он поднимает руки передо мной, тем самым показывая не подходить ближе.

Позади него в комнату входит Тренер Блэк, но Бо этого не знает.

Он делает шаг ко мне и медленно опускается на колени. Он пытается дышать спокойно, но его контроль ослабевает. Слёзы начинают течь из его глаз, и он опускает голову.

Даже не думая, я подхожу к нему и обнимаю. Его голова прижимается к моему животу, и он притягивает меня ближе. Он тихо рыдает. Я не могу помочь ему остановить слёзы, отражающие его эмоциональное состояние. У него полный срыв, и моё сердце умирает из-за него.

Я смотрю на тренера, и он медленно подходит к Бо и кладёт руки ему на плечи.

Проходит около пяти минут, но Бо, кажется, даже не становится спокойнее. Тренер опускается на пол рядом с ним и отрывает его от меня, забирая в свои объятия. Бо продолжает плакать, пока тренер обнимает его и пытается утешить.

Я чувствую себя такой подавленной, когда думаю обо всех местах и людях, к которым мог бы пойти Бо, но он пришёл ко мне. Он чувствует себя достаточно безопасно здесь, со мной, он знает, что может быть самим собой без страха или осуждения, и знает, что он с кем-то, кто искренне любит его.

Я думаю о том, как счастлива, что Бо и Дрю стали частью моей жизни, и тогда меня осеняет. Где Дрю?

— Бо, а где Дрю?

Слёзы перестают течь, и он перестаёт дышать, зем оборачивается, чтобы посмотреть на меня. На его лице написана паника, и теперь меня окутывает волнение.

Я спрашиваю снова:

— Бо, скажи, где Дрю?

Ещё одна слеза скатывается по его щеке, и он опускается, полностью садясь. Он притягивает колени, опирается на них локтями и начинает водить руками по волосам.

— Бо? — Мне нужны ответы от него прежде, чем я сойду с ума.

— Он в тюрьме. — Что?!

— За что?

Бо смотрит на тренера, а затем на меня, и делает глубокий вдох.

— Отец узнал, что Дрю собирается в Колумбийский университет. — Он опускает глаза. Зная, как Дрю относится к этой области их жизни, могу сказать, что Бо стыдно, и он смущён.

— Как?

— Не думаю, что Дрю знает. Либо кто-то вскрыл его шкафчик и нашёл письмо, либо они услышали, как вы разговаривали сегодня утром? — Я не могу представить, чтобы кто-то взломал его шкафчик, поэтому, должно быть, нас услышали.

— Он тебе рассказал? Ты знал? — спрашиваю я его.

— Нет. Думаю, ты была единственной, и все мы знаем, что ты ничего не говорила. — Конечно, я этого не делала. Я никогда ни с кем не говорила о Дрю.

— Так что же произошло?

— Отец сделал то, что делает всегда. Только в этот раз вместо того, чтобы отыграться на мне, он переключился и на маму. Она была без сознания, когда Дрю вернулся домой. — Глаза Бо снова наполняются слезами, и я знаю, что он видит свою маму.

— Дрю разозлился и начал выбивать из него дерьмо. Я позвонил в полицию, но когда приехали копы, они арестовали отца и Дрю. Отец выдвигает обвинение в нападении. Элли, я не знаю, что делать. Я должен был прийти сюда и рассказать тебе, чтобы ты могла пойти и помочь ему. Пожалуйста, помоги ему. Маму отвезли в больницу, и мне нужно к ней. — Его голос умоляет меня, и я в растерянности от его рассказа.

— Бо. — Тренер Блэк слышал весь разговор, и я так рада, что он здесь. Я не знаю, что делать и как ему помочь. — Вот как мы поступим. Ты пойдёшь со мной. Нам нужно поехать в полицейский участок, чтобы ты дал показания.

— Но я уже дал их.

— Тебе нужно будет дать их снова, и прости, сынок, что говорю тебе это, но тебе придётся сделать это более углубленно, конкретно и основательно. Ты понимаешь, о чём я говорю?

Бо кивает и вздыхает.

— Да. Я всегда знал, что этот день настанет, и поверите или нет, я готов. — Тренер и Бо встают.

— Хорошо, а ты Элли, отправляйся в больницу и попробуй что-нибудь узнать о миссис Хейл. Напиши потом Бо, чтобы он знал, что происходит. Сообщи медсёстрам, что ты будешь единственной, кто будет доступен для неё какое-то время. Мальчики приедут, как только смогут.

— Хорошо.

Тренер Блэк выходит из комнаты и берёт ключи. Я подбегаю к углу и забираю свою сумку. Даже несмотря на то, что зеркало на стене разбито, я вижу кровь Бо по всей моей рубашке, и мне приходится бороться со слезами. Я должна быть сильной для него. Ему не нужно, чтобы я сейчас была эмоционально неустойчива.

Дойдя до двери, я останавливаюсь перед ним.

Он смотрит на меня сверху вниз, выглядя полностью опустошённым и побеждённым.

Я бросаю сумку и запрыгиваю на него, обхватывая руками и ногами. Наверное, не стоило этого делать, на случай, если у него есть раны где-то ещё, но я ничего не могу с собой поделать. Я знаю, что застала его врасплох, когда он издаёт громкое «Уффф».

— Боже, Крошка, для кого-то столь маленького, ты довольно сильная, — усмехается он.

Я немного откидываюсь назад и нежно беру его лицо в свои руки, заставляя встретится со мной взглядом.

— Послушай меня. Всё в порядке. Всё наладится и всё будет хорошо. Всё хорошо. Отныне вам четверым больше не придётся беспокоиться об этом или о нём. Всё будет в порядке. — Его глаза наполняются слезами, но на этот раз они не проливаются. Он посылает мне маленькую улыбку, и я наклоняюсь, чтобы снова его обнять. Он обнимает меня в ответ. Я целую его в щеку и спрыгиваю вниз.

Он делает ещё один глубокий вдох и снова улыбается мне. Маленький проблеск надежды мелькает в его глазах, и я ощущаю себя более комфортно от знания, что оставляю его в более хорошем расположении духа, чем когда он вошёл.

Когда возвращается тренер, мы втроём выходим через заднюю дверь.

Я не задаю вопросов о том, куда они направляются. Я в любом случае не уверена, что кто-то из них сможет дать мне хоть какие-нибудь ответы. Я наблюдаю, как тренер обнимает Бо за плечи, и не могу не быть благодарна, что у ребят, на их стороне, есть такой человек, как он.

У меня уходит двадцать минут, чтобы доехать до больницы. На самом деле я не знаю, скажут ли мне хоть что-нибудь и впустят ли к ней вообще.

Поскольку сегодня вечер среды, на парковке много свободных мест, и отделение неотложной помощи не выглядит таким уж забитым.

Меня приветствуют большие красные буквы, как только двери открываются, и я чувствую себя немного нервной. Я имею в виду, это первый раз, когда я встречусь с мамой Дрю. Мы встречаемся с ним несколько месяцев, а я даже не уверена, что встречалась с ней на нашей улице.

Прохожу через двери и подхожу к стойке регистрации.

— Здравствуйте, я здесь, чтобы побыть с миссис Дианой Хейл.

— А вы кто? — Она даже не смотрит мне в лицо, но я вижу, как она сканирует взглядом мой внешний вид.

— Эллисон Рейн.

— Вы ближайший родственник? — спрашивает она, открывая папку, скрепленную большими тройными кольцами с надписью «Посетители».

— Да.

— Хорошо, тогда мне нужен какой-нибудь документ, подтверждающий личность, чтобы я могла зарегистрировать тебя как посетителя после закрытия. — Я смотрю на часы и вижу, что уже 5:30.

— Ты планируешь остаться ненадолго? — Она, должно быть, наблюдает за мной.

— Да, мэм.

— Ну, тогда тебе понадобится пропуск. Ты можешь оформить его сейчас.

Я достаю водительское удостоверение и протягиваю его ей.

— Можете сказать мне, как она?

— Нет, мне жаль. Мне не разрешено разглашать информацию о пациенте. Если она не проснётся, чтобы поговорить с тобой, то один из её врачей или медсестра ответит на твои вопросы. — Она сканирует моё удостоверение, распечатывает пропуск и возвращает их мне.

— Хорошо, спасибо.

— Пройди через эти двери, и кто-нибудь из медсестёр на посту покажет тебе, куда идти.

— Ещё раз спасибо. — Я прохожу через двери и оглядываюсь на организованный хаос, который представляет собой отделение скорой помощи.

Медицинский пост находится сразу за дверями, и я вижу, что больничные палаты выстроены рядом друг с другом, создавая U-образную форму вокруг поста. Ближайшая ко мне медсестра, кажется, знает, к кому я пришла, и указывает на комнату. Я подхожу и останавливаюсь перед закрытой дверью.

Я так нервничаю из-за встречи с его мамой. Понравлюсь ли я ей? Будет ли она общаться со мной? Она похожа на мою маму? Захочет ли она вообще видеть меня здесь? Глубоко вздыхая, зная лишь один способ ответить на эти вопросы. Я стучу в дверь и медленно открываю её.

Глава 20.

Элли

Женщина, лежащая на кровати, могла бы быть идеальной моделью для плаката о домашнем насилии. Под одним из глаз настолько большой синяк, что он полностью заплыл, щека тоже вся синяя, а на шее и руках отпечатки рук. Её здоровый глаз красный и припухший. Могу сказать, что она плакала. Моё сердце разрывается за неё. Она наблюдает за мной, когда я вхожу в комнату и сажусь на стул рядом с её кроватью.

— Здравствуйте, — тихо говорю я. Подтягиваю ноги под стул и устраиваюсь поудобнее. Она ничего не отвечает. Я надеялась, что смогу узнать её, но нет.

— Я Элли.

На её лице вспыхивает узнавание, и я вижу, как она немного оживляется.

— Элли, — говорит она очень тихо и очень медленно. — Ты такая крошечная, красивая и идеальная. — Я смотрю на неё, она смотрит на меня. — Очень рада встретиться с тобой. Я так давно хотела с тобой познакомиться.

— Правда? — Не знаю, почему это удивляет меня. Но по какой-то причине я думала, что она не знает обо мне.

— Да. Я заметила, как изменился Дрю за последние пару месяцев. Ты сделала его таким счастливым, и я хотела познакомиться с девушкой, которая так изменила его. — Она улыбается мне. Это улыбка Дрю, и моё сердце сжимается.

— Я думала, что вы не хотели знакомиться со мной. — Нежеланные слёзы наполняют мои глаза.

— О, милая, это не так. Жизнь Дрю была такой несчастной и сложной. Могу представить, почему он хотел, чтобы два его мира были разделены. Это никак не связано с моим желанием. Ты же не винишь его в этом?

— Нет, конечно, нет.

— Я так рада, что ты здесь. Мне жаль, что при таких обстоятельствах, но я бы хотела узнать тебя. — Теперь слёзы наполняют её глаза, и мы смотрим друг на друга.

— Вы не против, если я побуду здесь? — Мне нужно знать, не доставляю ли я ей неудобства.

— Нет, вовсе нет. Мне стыдно, что тебе приходится видеть меня такой, но если ты не возражаешь, то и я тоже.

— Вы знаете что-нибудь обо мне?

— Нет, за исключением того, что Бо называет тебя «Крошка». Теперь я понимаю почему.

Я улыбаюсь его глупому прозвищу. Мне нужно не забыть спросить у него, почему он так меня называет. Она вздрагивает, закрывает глаза и медленно шипит.

— О... Миссис Хейл... Вы в порядке? — Я встаю, готовая позвать на помощь.

Она открывает глаза. Я вижу, что боль прошла, и опускаюсь обратно на стул.

— Надеюсь. Он сломал два ребра, но лекарства, которые мне дали, помогают. Остальное — поверхностные повреждения. Это пройдёт. Не могла бы ты рассказать мне, что случилось с мальчиками? — она нервничает, когда спрашивает об этом.

— Бо нашёл меня в школе. Он и тренер Блэк отправились в полицейский участок, чтобы попробовать освободить Дрю, но я ничего не знаю о Мэтте. Не думаю, что он с ними, но уверена, что Бо связался с ним.

Она вздыхает.

— Мистера Хейла арестовали, но он сказал офицерам, что хочет выдвинуть обвинения против Дрю.

Её глаза наполняются слезами.

— Я знаю, что в этот момент всё очень плохо, но, если судить в общем, всё будет хорошо. Так должно быть. Вам, Бо, Мэтту и Дрю больше не о чем беспокоиться. Разве это не главное?

— Да, но что бы ни случилось, как их мать, я всегда буду нести вину за то, что позволила этому продолжаться так долго. Мне жаль, что я не сказала и не сделала хоть что-то много лет назад. — Слёз становится больше, и она закрывает глаза.

Я тянусь к ней и беру за руку. Она смотрит на меня с чувством вины и печали.

— Однажды я увидела цитату, и она отпечаталась в моей голове. Это слова Иды Скотт Тейлор: «Не оглядывайтесь назад и не сожалейте о прошлом, оно позади. Не беспокойтесь о будущем, оно ещё не наступило. Живите настоящим и делайте его таким прекрасным, чтобы было о чём вспомнить». Я хочу сделать свою жизнь прекрасной, и вы тоже должны. Я имею в виду, как давно вы видели своих прекрасных мальчиков? — Она улыбается мне.

— Ты слишком молода, чтобы помнить такие цитаты. Что с тобой случилось?

— Моя мама умерла двести сорок восемь дней назад. Второго августа. — Опускаю голову и провожу свободной рукой по бедру. Несмотря на то, что прошло уже восемь месяцев, я всё ещё не хочу об этом говорить.

— О, милая, мне так жаль. Поэтому вы переехали сюда?

— Да, за день до начала занятий в августе. Вообще-то я живу в доме напротив.

— Правда? Я не думала, что там кто-то живёт, пока вчера не увидела, как Дрю выходит через парадную дверь.

— Да, там живу я. Только я.

Она хмурится.

— Что насчёт твоего отца?

— Он пытается начать жить сначала. Наверное, я просто перестала быть частью этого. — Я отвожу от неё взгляд. Ей не нужно знать, как сильно это причиняет мне боль.

— Дрю остаётся с тобой?

— Иногда. В основном, только по субботам. Ему не нравится, что я нахожусь там одна.

— Я его прекрасно понимаю. Он защищает тех, кого любит. — Я не знаю, что на это сказать. Он совсем недавно сказал мне, что любит меня, но его мама, которую я никогда не встречала, кажется, уже знает об этом. — Да, он действительно любит тебя. Мама может видеть такие вещи.

— Сегодня ранее, когда приехала скорая, я услышала, как Дрю упомянул Бо, что только один человек знал, что его приняли в Колумбийский университет. Я предполагаю, что это ты?

— Да, думаю, что это я, но я узнала об этом только сегодня. Я не знаю, как мистер Хейл узнал. Я даже не знала, что он хочет учиться там. Он никогда не говорил мне.

— Ты знаешь почему?

— Он сказал, потому что хочет быть со мной. После того, как он узнал о моём прослушивании прошлой осенью, он подал заявление. На выходных пришло моё письмо из Джульярда. Он ждал, пока не узнает наверняка, какие у меня планы, прежде чем рассказать об этом.

— Тебя приняли в Джульярд? Элли, это же потрясающе.

— Спасибо. Я танцую.

— Ты, должно быть, замечательная танцовщица. Не могу дождаться, чтобы посмотреть на тебя… если ты не возражаешь.

Слёзы наворачиваются на глаза. Я знаю, что должна держать себя в руках, но я люблю Дрю. Он мой дом, и, находясь здесь с его мамой, я чувствую, что она тоже мой дом. Я так скучаю по разговорам с мамой.

Мы с мамой Дрю разговариваем часами. Несколько раз заходят медсёстры, чтобы проверить её состояние, но мы настолько поглощены нашим разговором, что едва замечаем их. В какой-то момент я пододвинула свой стул ближе к ней и положила голову на кровать. Последние пару дней были такими эмоциональными, что, когда она начала перебирать пальцами мои волосы, я заснула.

Где-то около часа ночи, я чувствую руку, скользящую вниз по моей спине, и сажусь, обнаруживая позади стоящего Дрю. Я удивлена, что его впустили так поздно, но так рада его видеть. Я моментально встаю и иду в его объятия. Я хочу держаться за него вечно. Он утыкается в мою шею, и я чувствую, как он делает глубокий вдох и выдох. Его кожа всё ещё имеет лёгкий хлорированный запах. Как бы мне ни был знаком этот запах, я не могу не нахмуриться, потому что это означает, он даже не принял душ. В конце концов, я отступаю от него. Мне нужно осмотреть его с головы до ног.

— Ты в порядке? Я так волновалась, — шепчу ему. На его лице смешанные эмоции и усталость.

— Теперь да. Как она? Что с ней? — его глаза покидают меня и переходят к маме. Она всё ещё спит.

— Она тоже в порядке. Небольшое сотрясение мозга, несколько ушибов, и он сломал два ребра, но она кажется сильной. Она выкарабкается.

Он выглядит грустным.

— Мне жаль, что тебе пришлось приехать сюда. Вы двое поладили?

— Не стоит, и да. Мне понравилась каждая минута, проведённая с ней. Она замечательная.

У него появляется небольшая улыбка, когда я говорю это.

— Она замечательная. Я счастлив, что ты наконец-то познакомилась с ней. Прости, что на это потребовалось так много времени.

— Не извиняйся. — Мы оба перестаём говорить и просто смотрим друг на друга. — Что с тобой случилось? — Я провожу руками по его рукам и груди. Поднимаю его руки и осматриваю разбитые костяшки. Они опухли, и, должно быть, болят.

— Мы поговорим обо всём подробнее позже, но, оказывается, что зять тренера Блэка — местный судья. Тренер и Бо пошли к нему домой и немного поговорили по душам. Похоже, мой отец был не таким уж скрытным и сдержанным, как он думает. Несколько человек, включая тренера Блэка, подозревали, что дома что-то происходит.

— Судья подал прошение по закону хабеас корпус¹⁶, в котором говорится, что я должен предстать перед судьёй и перед заказом — ну, знаешь, отпечатки пальцев, фото и всё такое. В нём также говорится, что заключённый может быть освобождён из-под стражи, если нет достаточных оснований или доказательств. За последние несколько часов я многому научился. Я сделал несколько заявлений, и они, на их основании и на основании заявлений Бо и мамы, освободили меня, заявив, что это была самооборона. В то время как мой отец обвиняется в жестоком обращении с детьми, нападении, домашнем насилии и покушении на убийство.

— Что? Убийство?

— Да, судя по синякам на шее мамы, он пытался её задушить. Действительно ли в его намерения входило убить её, для них не имеет значения. Не очень хороший ход с его стороны. Он не может выйти под залог и некоторое время проведёт под следствием.

— Дрю, это безумие.

— Знаю, но он получит то, что заслуживает. Теперь, по крайней мере, мы можем просто жить. У Бо сейчас тяжёлый период, но мы поможем ему пройти через это.

— Я виделась с ним ранее. Он пришёл ко мне.

— Я знаю. И я рад, что он сделал это. Ты тоже его семья. — Моё сердце замирает, и больше не нужно никаких слов. Дрю обхватывает моё лицо и прижимается к моим губам. — Люблю тебя, — шепчет он, не разрывая поцелуй. Если бы я могла слиться с ним и остаться в этом положении навсегда, думаю, я бы так и сделала.

Позади нас слышится покашливание. Мы оба подпрыгиваем и, повернувшись, смотрим на его маму.

Дрю подходит к ней и наклоняется, чтобы обнять.

— Мама... — его голос срывается.

— Всё хорошо, Дрю. Всё будет хорошо. Только подумай, со мной сегодня произошло три удивительных вещи... хочешь услышать какие? — он отклоняется назад и усмехается.

— Конечно.

— Во-первых, я узнала, что тебя приняли в Колумбийский университет в Нью-Йорке. Я очень горжусь тобой. Ты даже не представляешь как сильно. Во-вторых, я познакомилась с этой прекрасной девушкой, которая украла твоё сердце и сделала тебя счастливым. Ты безоговорочно заслуживаешь любви, и я словами не могу передать, как много для меня значит, что ты нашёл кого-то вроде неё. — Она смотрит на меня и улыбается. — И, в-третьих, я наконец-то получила шанс прожить свою жизнь, создавая прекрасные воспоминания, которые будут стоить того, чтобы их помнить.

Я не могу удержаться и, подойдя к другой стороне кровати, обнимаю её. Она выслушала меня и отнеслась к моим словам достаточно серьёзно, чтобы вспомнить и повторить их.

— Наконец-то я вижу, как две самые важные женщины в моей жизни общаются друг с другом. И не буду лгать. Мне определённо нравится это, хотя и немного странно. — Мы втроём смеёмся, и бедная мама Дрю стонет от боли.

— Где Бо? — спрашивает она.

— Он в приёмной. Они не позволили зайти нам обоим.

— А Мэтт?

— Он ночует у тёти Эллы.

Она вздыхает, и облегчение проносится по её телу.

— Ну что, мой любимый старший сын, как насчёт того, чтобы отвезти эту юную леди домой и немного отдохнуть? Пришли Бо сюда, а с вами я увижусь завтра.

— Хорошо, мам. Люблю тебя. — Дрю наклоняется и нежно обнимает её ещё раз.

— И я люблю вас обоих.

Мои глаза снова наполняются слезами, и я улыбаюсь ей. Наши взгляды встречаются, и она без моих слов знает, как много это значит для меня.

Рука об руку мы с Дрю выходим в приёмную. Бо упирается локтями в колени, а голова покоится на руках. Его ноги подрагивают. От него исходит беспокойство. Он дёргается, когда слышит, как открываются раздвижные двери, и подрывается со своего кресла, когда видит нас. Я резко вдыхаю, когда вижу повреждения на его лице и разорванную одежду. Дрю крепче сжимает мою руку. Это его способ сказать мне, что не надораздувать из мухи слона.

— Она в порядке? — Его взгляд скользит от меня к Дрю в поисках ответов.

— Да. Есть небольшие повреждения, но, честно говоря, мне кажется, она выглядит счастливее, чем я когда-либо видел за долгое время. — Бо делает глубокий вдох и проводит руками по волосам.

— Чувак. Мне кажется, я ждал несколько часов, чтобы услышать это.

— Ты о чём? Я же написала тебе, как только приехала сюда, — говорю ему.

— Знаю, но часть меня думала, что ты, возможно, опустила некоторые детали, потому что не хотела, чтобы я волновался, и в результате я стал беспокоиться ещё больше...

— Бо, остановись! — говорит Дрю. — Ты в любом случае прав. Отправляйся к ней и убедись сам.

— Да, точно. Я, вероятно, проведу остаток ночи здесь.

— Я буду у Элли.

— Хорошо, тогда увидимся завтра.

Они тянутся друг к другу, ударяются кулаками и обнимаются, как могут только два брата. Им повезло друг с другом.

Дрю и я выходим из отделения скорой помощи. Он продолжает держать меня за руку, и мне нравится, что он не хочет отпускать меня.

Находясь с Дрю, я всегда чувствовала за ним преимущество, потому что ему никто и ничто не было нужно. Я знала, что нравлюсь ему и что он хотел проводить со мной время, но по большей части я чувствовала, что наши отношения были односторонними. Я нуждалась в нём гораздо больше, чем он нуждался во мне. Но, возможно, это не так. Возможно, он нуждается во мне так же сильно. Он проделал большую работу, чтобы скрыть это.

Дрю

По дороге домой из больницы мы мало о чём говорим. Я не знаю, что ей сказать, но не могу отпустить её руку. За последние восемь часов мои эмоции переходили от одной крайности к другой. Я был так зол на всё. Я злился на маму за то, что она позволила продолжаться этому так долго. Я злился на Бо, потому что он не остановил отца, пока тот причинял ей боль. Я злился на себя за ту жизнь, которой мне пришлось жить. Это просто не справедливо. Я злился на всех и вся.

Затем, когда гнев рассеялся, меня окутало сокрушительное чувство грусти и вины. Больше всего меня мучает и преследует чувство вины. Так было всегда, я живу с этим каждый день. Случившееся сегодня моя вина. Если бы я просто следовал его плану, то ничего бы этого не произошло. Дело в том, что я не готов отказаться от Элли, и из-за этого пострадали они. Если бы я только ушёл от неё несколько месяцев назад, как должен был. Но это всё равно, что отказаться от воздуха. Вам нужен воздух, чтобы дышать, а мне нужна она.

Элли подъезжает к дому и паркует машину.

— В какой дом хочешь пойти?

— Твой. Но сначала мне нужно захватить кое-какую одежду. Пойдёшь со мной? — Я не собираюсь возвращаться в этот дом. У меня столько ужасных воспоминаний, что я просто хочу переехать к Элли. Вероятно, она позволит мне, если я спрошу её об этом.

Когда мы входим в кухонную дверь, я не могу не сжать её руку сильнее. Разрушенная кухня, беспорядок и кровь, возвращают меня назад к началу дня, и я замираю.

В какой-то момент я отключаюсь, и Элли тянет меня и зовёт по имени, стараясь вернуть обратно. Я не понимаю, что меня всего трясёт, пока не смотрю на неё и не вижу, что она держит обе мои руки.

— Давай, Дрю, давай быстро, хорошо? Хочешь, я схожу за одеждой, и мы встретимся снаружи?

— Нет, я не хочу, чтобы ты была в этом доме одна. Но спасибо за предложение. — Я тяну её за собой вверх по лестнице в свою комнату.

— Странное ощущение. Я никогда не была в твоей комнате до этого. — Она смотрит из окна на свой дом, в то время как я наблюдаю за ней.

— Знаю. Но я никогда не хотел, чтобы ты была частью этой жизни. Прости.

— Не надо. Теперь я гораздо лучше понимаю это.

Моя комната выглядит как комната типичного парня. Я поддерживаю её в чистоте, и здесь полно плавательных принадлежностей. Я вижу, как она сканирует взглядом стены. У меня так много наград и рамок с грамотами, что ей понадобится несколько часов, чтобы прочитать их все. В углу у меня стоит доска для сёрфинга. Она пробегает по ней пальцами. На столе стоит большая керамическая банка, такая же, как у неё, наполненная ракушками и осколками морского стекла. Она берёт её и улыбается. Она знает, что это с нашего первого свидания, и посылает мне взгляд, который говорит, что эта баночка определённо отправится с нами.

— Тренер Блэк упомянул судье Томасу, что каким-то образом отец узнал о содержимом письма. Оно было в моём школьном шкафчике, поэтому, чтобы попытаться выудить правдивую историю о том, как дорогой папаша узнал эту информацию, он добавил ещё одно обвинение в его список преступлений. Федеральный закон гласит, что любая почта, которая была вскрыта, украдена или уничтожена, расценивается как препятствие правосудию и подлежит наказанию. Он сразу же начал давать заднюю и запел, как птица, бросая под расстрел Кэссиди. Видимо, она подслушала нас в коридоре. Она, должно быть, стояла позади меня, и после того, как мы ушли, взломала мой шкафчик и забрала все письма для моего отца.

На лице Элли написаны недоверие и шок. Но тут же их сменяет гнев, делая её лицо красным, и она сжимает челюсть.

— Не понимаю, почему она пошла на такие крайности. Она должна была понимать, что ты узнаешь, как он получил письма. Не могу поверить, что она вломилась в твой шкафчик! Должно быть, она ответственна и за то, что произошло в Пещере. Не понимаю, почему она сделала это, но это действительно может быть только она.

— Я знаю. Тренер Блэк сказал, что к понедельнику мы будем знать больше.

Элли садится на мою кровать, а я хватаю сумку, чтобы упаковать некоторые свои вещи. Знаю, что маме понадобится помощь, когда она вернётся домой, но сейчас я хочу быть только с Элли.

Когда мы возвращаемся к ней домой, я сразу же бросаю сумку у её комода и иду в ванную. Снимаю всю одежду и захожу в душ. Мне нужно смыть с себя видения, воспоминания, эмоции, кровь, пот и грязь. Мне нужно, чтобы вся эта ужасная ночь исчезла. Я больше не хочу носить её следы на себе. Опираюсь обеими руками о стену и наклоняюсь вперёд, позволяя горячей воде смыть с меня всё это.

В какой-то момент я поднимаю глаза и вижу Элли, сидящую на туалетном столике и наблюдающую за мной. Любовь и беспокойство отражаются на её прекрасном лице, но она оставляет меня в покое и даёт некоторое пространство. Это то, что мне сейчас нужно.

Каждый раз, закрывая глаза, я вижу Бо и маму, лежащую на полу и истекающую кровью. Я не знаю, как стереть этот образ, и мой пульс снова начинает ускоряться. Я чувствую приступ паники, и это уже третий приступ за четыре дня. Я не могу их контролировать, и они заставляют меня чувствовать себя слабым.

Вода отключается, и Элли берёт меня за руку, выводя из душа. Я слежу за каждым её движением. Она проводит полотенцем по моей голове, груди и спине, оборачивает его вокруг моей талии, закрывает крышку унитаза, усаживает меня на него и садится на колени. Я кладу голову ей на плечо. Она держит меня до тех пор, пока дрожь не прекращается, дыхание не приходит в норму, и я становлюсь достаточно спокойным, чтобы встать.

— Пойдём спать, хорошо? — её голос такой мягкий, что звучит почти как шёпот.

— Хорошо. — Я надеваю боксеры и забираюсь в постель.

Она переодевается и присоединяется ко мне под одеялом.

— Я солгал тебе. — Это просто срывается.

— Когда? — Она переворачивается на бок, и мы оказывается лицом друг к другу.

— Татуировка на внутренней части моей руки, означающая «Освобождение» не о том чувстве, что я испытываю, когда плаваю. Это ответ, который я всегда даю людям. На самом деле это означает, что плавание — мой билет отсюда, подальше от него. Когда я смотрю на неё через очки, она напоминает, что мне надо сосредоточиться на плавании ещё больше, стать ещё быстрее и стараться усерднее, потому что я знаю, что несмотря ни на что, если буду выполнять эти вещи, то в один прекрасный день я буду свободным. Я освобожусь от него. Вот почему я сделал эту татуировку именно там.

Слёзы застывают в её глазах.

— Я не знаю, что сказать, — говорит она. — Знаю, что ты ещё многого обо мне не знаешь, но сейчас я не могу ничего придумать. Думаю, что ты официально выиграл этот раунд.

Посылаю ей небольшую улыбку, но знаю, что она видит, как выражение моего лица меняется. Она очень хорошо знакома с этим взглядом.

— Это моя вина, что всё продолжалось так долго. — Чувствую, что признаюсь ей в своих самых больших грехах. Они вот-вот выльются из меня, и я не знаю, смогу ли их остановить.

— Как ты до сих пор можешь в это верить?

— Это правда. Я самый старший и самый сильный из нас четверых. Мне следовало положить всему этому конец много лет назад. — Мои глаза наполняются слезами. Я втягиваю нижнюю губу и кусаю её. Не хочу плакать перед ней. Я никогда не плачу. — Он причинял им боль снова и снова, — шепнул я ей. Слёзы просачивается против моей воли и стекают по лицу.

Выражение её лица даёт мне понять, что её сердце разрывается от боли, которую я испытываю.

Я сжимаю руки в кулаки. Я знаю, как это отключить. Я умею отгораживаться от эмоций и ничего не чувствовать. Это то, что я совершенствовал на протяжении многих лет. Только сейчас это не работает. Она поднимает руку и, убрав прядь волос с моего лба, обхватывает ладонями моё лицо. Одно лишь её прикосновение даёт мне ощущение спокойствия.

— Дрю, почему ты пытаешься взять на себя ответственность за то, что он сделал? Он ужасный, жестокий, больной человек. То, что он делал и говорил, — его действия, которые ты не мог контролировать. Это всё на его совести. Ты и Бо были детьми, его детьми, и он злоупотреблял своей привилегией быть вашим отцом. Ты не можешь отнять у него вину и проецировать её на себя. Ты этого не делал. Это его выбор. Ты не сделал ничего плохого. — Она говорит именно то, что я думал многие годы. Признать, что я мог ошибаться или должен был взглянуть на ситуацию с ним как-то иначе, — непостижимо для меня. Это настолько большая часть того, кем я являюсь и как мыслю.

— Элли, я не защитил их. — Я сильно зажмуриваю глаза. Они горят. Мой подбородок дрожит, и я всасывают воздух через нос. В горле образуется огромный комок, и слёзы всё-таки начинают скатываться по моим щекам. Эта эмоция настолько сильна, что как бы ни старался, я не могу сдерживать её в себе. Я не могу вспомнить, когда плакал в последний раз. Ах, да, могу.

— Но ты защищал. Так много раз, что мы, вероятно, даже не можем их сосчитать. И, честно говоря, вероятно, не имело бы значения, что ты делал в других случаях, потому что он не собирался меняться, и в любом случае нашёл бы способ причинять вам боль.

— Я должен был остановить его раньше.

— Милый, ты не можешь изменить то, что уже произошло. Но тебе нужно радоваться сегодняшнему дню. Сделай глубокий вдох и вспомни, что сегодня ты его остановил. Сегодня это всё, что имеет значение, и он больше никогда не прикоснётся ни к кому из вас. — Она права.

— Я остановил его сегодня. — Делаю глубокий вдох, и вместе с ним приходит ещё больше слёз. Теперь он знает, что несмотря ни на что, больше не может контролировать нас. Я могу быть причиной того, что случилось с ними сегодня, но я защитил их будущее. Отныне я всегда буду отстаивать себя и бороться за них. Сегодня мой отец потерял свою власть и, где бы он ни был, он это знает.

Элли натягивает одеяло на наши головы, и я знаю, что она делает. Она создаёт крошечный пузырь, безопасное место, где существуем только мы. И в этом пузыре я заключаю её в свои объятия и плачу. Плачудо тех пор, пока не остаётся слёз, и мы засыпаем.

Глава 21.

Элли

Меня будит шум на кухне. Я выскальзываю из постели и спускаюсь вниз, чтобы посмотреть, что там происходит. Ни при каких обстоятельствах не хочу, чтобы Дрю проснулся. Ему необходим отдых.

Зайдя на кухню, я вижу стоящего у холодильника Бо, и, подняв глаза, он видит меня.

— Привет, когда ты пришёл? — смотрю на часы и вижу, что сейчас 6:30.

— Несколько минут назад.

Я подхожу к нему и обнимаю. Я рада, что он здесь.

— Почему бы тебе не присесть, а я приготовлю тебе что-нибудь поесть.

Он вздыхает и садится за кухонный стол.

— Спасибо. — Он выглядит таким уставшим.

— Твоё лицо выглядит лучше.

— Да, меня увидела старшая медсестра, которая следит за мамой. И следующее, что я помню, это как она очистила раны и зашила мою губу. Наверное, мне стоило остаться с мамой. Медсестра думает, что у меня лёгкое сотрясение, но это неважно. Теперь всё закончилось. — Я протягиваю ему три таблетки ибупрофена и большой стакан воды.

— Как насчёт омлета и фруктового коктейля? — Мягкая пища, вероятно, лучший вариант для него.

— Идеально. Спасибо, Элли.

— Всегда пожалуйста, Бо.

Он направляется в гостиную и ложится на диван. Я протягиваю ему пакетик замороженной черники для опухшей скулы, и через пять минут он отключается. Моё сердце болит за него. Накрываю его одеялом и возвращаюсь на кухню, чтобы приготовить завтрак. Предполагаю, что Дрю тоже не ел, поэтому достаю картошку для картофельных оладий и упаковку бекона.

Около восьми на кухню спускается Дрю, осматриваясь. Он надел спортивные шорты, и хотя сейчас не подходящее время любоваться им, я не могу удержаться. Его фигура, кожа, мышцы — он прекрасен. Он замечает Бо и затем видит всю еду, что я приготовила.

— Ты сделала это для нас?

— Да. Я подумала, что ты будешь голодным, когда проснёшься.

Он подходит ко мне и целует в лоб.

— Люблю тебя.

Я немного наклоняюсь к нему. Ничего не могу с собой поделать.

— Я тебя тоже люблю.

Дрю протягивает телефон, и я вижу сообщение от тёти Эллы. Она оставила Мэтта сегодня у себя. Мы согласны, что ему лучше держаться сейчас подальше от школы. Огромная часть меня хочет пойти и забрать его. Я чувствую, что мы все должны быть вместе, но это, наверное, к лучшему. Он ещё так молод, и ему не нужно видеть этим утром Дрю и Бо. Им тоже нужно немного времени, чтобы всё осмыслить и исцелиться, не беспокоясь о том, как всё объяснить Мэтту.

В половине девятого звонит тренер Блэк и сообщает, что мы трое освобождены от занятий до понедельника. Несмотря на то, что я ненавижу отставать от школьной программы в конце учебного года, часть меня это не волнует. Я всё равно закончу школу, и меня уже приняли в Джульярд. Я там, где должна быть, и это со своим парнем и его милым братом.

После того, как Бо позвонил в 911, к дому подъехала съёмочная группа, которая сняла, как их маму загружают в машину скорой помощи, а Дрю арестовывают. К девяти часам все уже знали, в каком ужасе жили мальчики и их мама.

В начале десятого раздаётся стук в дверь, и, открыв её, я обнаруживаю по ту сторону Лейлу.

— Лейла. Привет, как ты? — на её лице выгравированы тревожные морщинки, и она нервно заламывает пальцы.

— Я в порядке. Я просто хотела прийти... — её взгляд покидает меня и останавливается на Бо, который подошёл ко мне сзади. По языку его тела можно сказать, что он напряжён и полностью закрыт, но эти двое смотрят друг на друга так, как будто меня здесь нет.

— Бо, — выдыхает она. Слёзы наполняют её глаза.

— Что тебе нужно, Лейла? — грубо спрашивает Бо, и я вижу, как она вздрагивает.

— Я только... Двадцать четыре часа, — говорит она тихо и неуверенно.

— Двадцать четыре часа чего?

— Перемирия, прекращения огня, называй как хочешь. Я просто... пожалуйста, Бо. Двадцать четыре часа. — В её голосе так много мольбы, и я вижу, что кирпичи выстроенных им стен начинают падать один за другим. Выражение его лица меняется с задумчивого на благоговейное. У меня эмоциональный всплеск, просто от наблюдения за ними.

— Ладно, — тихо говорит он ей. Что?

— Ладно? — Она с надеждой смотрит на него. Он кивает ей, и она издаёт самый громкий выдох, проносясь мимо меня, и приземляется прямо в его объятия.

Сказать, что я в шоке от объятий этих двоих, было бы преуменьшением. Моя челюсть, должно быть, отвисла, потому что я слышу, как Дрю подходит ко мне и закрывает дверь.

Смотрю на него, но он смеётся и пальцем захлопывает мою челюсть.

— Давай оставим их ненадолго, — говорит он мне.

— Я что-то пропустила? Я не понимаю. — Когда мы проходим мимо них, Бо утыкается в шею Лейлы, а она запускает пальцы в его волосы. Что? Это не обычное объятие. Это очень интимное объятие, которое они явно делили раньше.

— Когда мы были детьми, они были лучшими друзьями. — Я не знала этого маленького факта о них.

— Что с ними случилось потом? Я всегда думала, что она ему не нравится. — Дрю берёт меня за руку, когда мы вместе поднимаемся по лестнице.

— Не уверен. Он никогда не говорил мне, но я знаю, что после произошедшего между ними, он уже не был прежним.

— Это действительно печально.

— Возможно, их история станет реальной.

— Да.

Когда мы возвращаемся в мою комнату, Дрю получает сообщение от своей мамы. Её выпишут поздно вечером, поэтому мы решаем вздремнуть, прежде чем он уедет забрать её. Бо планировал остаться и потусоваться со мной, но, похоже, его планы изменились.

Я открываю балконные двери, чтобы звуки пляжа проникали в комнату. Я так привыкла к этому, что иногда задаюсь вопросом, как я смогу спать без этого. Мы с Дрю забираемся в постель, укрывшись одеялом, и я прижимаюсь к нему, оказываясь в объятиях его рук.

Дрю

В понедельник утром мы все вместе едем в школу, сначала забросив в школу Мэтта. Мы знаем, что сегодня будет тяжёлый день, поэтому решаем держаться вместе. Никто из нас не собирается оставаться после школы, так что, как только прозвенит звонок, мы выберемся оттуда.

Я паркую джип на своём обычном месте, и Грант и Райан останавливаются рядом с нами. Мы пятеро выходим из машин. Я беру руку Элли, и все мы просто смотрим друг на друга. Бо опускает взгляд на землю, и я снова хочу надрать отцу задницу. Мне ненавистно, что Бо так себя чувствует. На его лице всё ещё есть швы, несколько синяков и отёки. Лишь малая их часть приобрела желтоватый оттенок, но боль, которую ему причинили, по-прежнему очевидна.

Грант подходит первым и обнимает Бо, давая ему неловкие, но искренние объятия. Бо смеётся и возвращает объятие. Райан следует за Грантом, и Бо заметно расслабляется. Я обнимаю Элли. Мне не нужна их привязанность, всё, что мне необходимо, я получаю от неё.

Звенит звонок.

Мы с Элли разворачиваемся, чтобы уйти первыми. Бо следует за нами, и наши друзья становятся по обе стороны от него. Мы входим в школу, как будто этот день ничем не отличается от любого другого дня.

Я опускаю Элли и беру её за руку. Она смотрит на меня и широко улыбается. Я делаю её счастливой.

Я продолжаю удерживать внимание на ней, пока мы идём к шкафчикам. Я чувствую на себе взгляды и шёпот позади. Кто знает, о чём они сплетничают в данный момент? Они могут обсуждать мою семью или меня и Элли. Надеюсь, что нас, потому что я хочу, чтобы весь мир знал, что есть «мы».

— Эй, Дрю, я могу поговорить с тобой минутку? — Звук голоса Кэссиди заставляет меня замереть на середине шага.

Не могу поверить, что у неё хватило наглости подойти ко мне. Конечно, она попытается сделать это здесь. Она же не придёт ко мне домой. Элли и я оборачиваемся и видим её, стоящюю позади. Она одна, её друзей поблизости нет. Глаза наполнены слезами, и я вижу стыд, сожаление и позор, написанные на её лице. Самое смешное... Мне плевать.

Я окидываю её взглядом с головы до ног. Чувствую, как моё лицо краснеет, и Элли сжимает мою руку, потому что она видит и чувствует, что я злюсь. Я сужаю глаза, глядя на неё.

— Нет, Кэссиди. Я никогда больше не буду с тобой разговаривать, и ты больше никогда не заговоришь со мной. Понимаешь? Даже не смотри на меня, Бо или Элли. Я повторял тебе снова и снова, что между нами ничего не может быть, но ты не могла отпустить это. Ты хоть осознаёшь, что ты наделала или как ужасно могло всё закончиться для Бо, моей матери или меня? Ты ужасный и эгоистичный человек. Держись как можно дальше от нас, и я забуду, что ты когда-либо существовала. — Она вздрагивает, и слёзы бегут по её лицу.

Лейла подходит к Элли и скрещивает руки на груди, глядя на Кэссиди. Бо, Грант и Райан становятся позади меня. Она оглядывает нас и останавливается, когда видит лицо Бо. Она издаёт небольшой вздох, но этого достаточно, чтобы мы все услышали.

— Кэссиди! — Она переводит взгляд на меня. — Уходи, сейчас же! — Мой голос стал выше, и она вздрагивает.

Я не осознавал, что весь коридор наполнился людьми, наблюдающими за разворачивающейся перед ними сценой, и ни один человек не проронил ни слова. Царит гробовая тишина. Кэссиди ещё раз окидывает взглядом всех, кто смотрит на неё, а затем пробегает между Грантом и Райаном к парадным дверям.

Вздохнув, я отпускаю руку Элли и смотрю на Бо. Спустя минуту молчания, он кивает. Он знает, что я хочу уничтожить её, но он также понимает, что нам нужно двигаться вперёд. Пора покончить с задирами.

Не отрывая глаз от Бо, я говорю:

— Шоу закончилось... идите в класс.

Все сразу же приходят в движение и в суматохе расходятся. Бо ухмыляется мне, потому что из нас двоих, я никогда не проявлял силу нашей популярности. Я не могу не улыбнуться в ответ.

К обеду я понимаю, что большинство школьных сплетен касается Элли и меня. В конце концов, кого действительно заботят чужие родители? У большинства детей разворачивается своя собственная драма, с которой им приходится иметь дело дома, и они не хотят больше о чём-либо беспокоиться.

Мы только вернулись в школу после обеда, когда к нам подходит тренер Блэк.

— Дрю, Бо, Элли, пожалуйста, следуйте за мной в кабинет. — Его голос мрачный, а глаза опущены вниз. Сначала я думаю, что, возможно, он вызвал нас, чтобы отругать, потому что Бо ушёл из школы, но когда тренер толкает дверь, мы все видим Кэссиди, сидящую в кресле возле кабинета директора Райт. Она больше не плачет, теперь она выглядит взбешённой. Я не могу не покачать головой. Были ли её слёзы настоящими, или они были лишь частью плана?

Один за другим мы проходим мимо неё. Она никак не признаёт нашего присутствия.

— Хорошо, дети, пожалуйста, садитесь. — Бо и я садимся с обеих сторон от Элли. Я улыбаюсь себе, понимая, что теперь с ней так будет всегда. Ей больше никогда не придётся оставаться в одиночестве. У неё всегда будем мы.

Никто из нас ничего не говорит, когда мы смотрим, как тренер проходит через комнату и останавливается рядом с директором Райт.

— Итак, вот как это будет происходить. Вместо того чтобы вызывать каждого из вас сюда по отдельности, мы решили, что лучше покончить с этим раз и навсегда. В конце концов, всё сводится к событиям, которые затронули вас троих, так что если не возражаете, чтобы мы открыто и честно рассказали обо всём вам вместе, мы начнём. — Я смотрю на Элли и Бо, а они в ответ смотрят на меня. Я уверен, что замешательство написано на всех трёх лицах. Будучи старшим, я решаю говорить за нас.

Оглядываюсь на директора Райт и пожимаю плечами.

— Всё в порядке. — Ни Бо, ни Элли со мной не согласны.

— Мы понимаем, что прошедшая неделя была чрезвычайно трудной и эмоциональной для всех троих. Пожалуйста, поверьте нам, когда мы говорим, что, продлив дисциплинарные меры, у нас появилось время, позволившее нам лучше понять, что на самом деле произошло.

— Сегодня мы рассмотрим две разные ситуации, которые произошли на территории школы. Это не должно быть сюрпризом, но у нас самая современная система безопасности. По всей территории установлены камеры, о которых ученикам неизвестно, и после этой встречи, мы хотели бы сохранить это в секрете. В идеале, это обычные меры безопасности для учеников, но вы никогда не знаете, когда это может пригодиться. — Директор Райт делает паузу. Думаю, он даёт нам время переварить сказанное. Тренер Блэк кладёт руку на спинку стула директора Райт и фокусируется на Элли.

— В прошлое воскресенье вечером, благодаря камерам, охватывающим парковку, мы смогли идентифицировать номерной знак чёрного Мерседеса, который въехал на стоянку примерно в 9:45 вечера. Молодая девушка с каштановыми волосами под бейсболкой, с сумкой и в танцевальной одежде выходит из машины и заходит в Пещеру через переднюю дверь…

— Но это была не я! — Элли начинает паниковать, и я тянусь к ней и хватаю за руку.

— Успокойся, я как раз подхожу к главному.

Она делает глубокий вдох и поднимает руку, хватая подвеску стрекозы.

— Судя по номерному знаку, машина зарегистрирована на мисс Дарлу Мейерс. — Я сжимаю её руку немного сильнее, потому что мы все знаем, к чему это идёт. — Как вы можете понять по имени, мисс Мейерс — двоюродная сестра Кэссиди, которая живёт в Сарасоте. Полиция взяли у неё показания в прошлую пятницу, но из-за другого происшествия, мы не смогли обсудить это с вами.

Мои шея и уши начинают гореть. Я знал, что Кэссиди причастна к этому. Мы все знали.

— Оказывается, мисс Мейерс была в доме родителей Кэссиди на воскресном ужине, и Кэссиди сказала, что ей нужно отъехать и забрать что-то для школы. Под оправданием, что автомобиль мисс Мейерс блокирует проезд, она взяла её машину и уехала, сказав, что скоро вернётся. Исследовав багажник, полицейские обнаружили сумку, набитую использованными баллончиками краски, молоток, пару больших ножниц, танцевальную одежду, бейсболку и парик. Мисс Мейерс согласилась не препятствовать расследованию и содействовать полиции. В противном случае её бы признали виновной в препятствии полицейскому расследованию, а также она бы выставила себя соучастницей. Она настаивает, что понятия не имела, что задумала Кэссиди.

— Так что теперь будет? — Я не могу больше томиться в ожидании. Мы все знаем, что Кэссиди виновна. И я хочу знать, каким будет её наказание.

— Ну, я ещё не закончил, Дрю, так что держи себя в руках, — говорит тренер Блэк. — После разговора с Бо и тобой в среду вечером в полицейском участке, я просмотрел записи с камеры в школьном коридоре. Ты сказал, что Элли была единственной, кто знал о твоём поступлении в Колумбийский университет, а также что ты хранил письма в своём шкафчике. Мы решили посмотреть, не произошло ли там чего подозрительного. И, как ты уже знаешь, за десять минут до закрытия школы, мы увидели, как Кэссиди с помощью скрепки вскрыла твой шкафчик и извлекла оттуда стопку конвертов. История твоего отца подтвердилась. Она сказала ему обо всём и отдала твои письма.

Я не могу больше этого терпеть. Отпускаю руку Элли, вскакиваю на ноги и начинаю ходить по комнате.

— Зачем? Я не понимаю!

— Ну, мы только что закончили опрашивать её, и если повторить слово в слово, то Кэссиди сказала, что ей «нужно было избавиться от Элли».

— Так вы хотите сказать, что всё это потому, что она ревновала меня к моей девушке?

— Нет. Не думаю, что она ревнует. В её истории кроется нечто большее, и всё это связано с её отцом. По её словам, он сказал ей сделать всё необходимое, чтобы подобраться к тебе. Поэтому, она пыталась сделать так, чтобы Элли исключили, а потом подумала, что если твои родители узнают о ней, то они прекратят ваши отношения, и тогда она сможет занять её место. Она сказала, что ничего личного против Элли не имеет. Всё это было делом рук её отца. Хотя кто знает? Теперь это не в наших руках.

Я знаю, какими манипуляторами могут быть отцы, и знаю, какая Кэссиди на самом деле. Хотя я могу посочувствовать тому, что он заставил её чувствовать, я никогда не прощу её за то, что могло произойти со мной. Она пыталась разлучить меня с Элли и уничтожить единственное, что принадлежало мне. Она вскрыла мой шкафчик и украла мои личные вещи. Она пошла к моему отцу за моей спиной, и в ответ он чуть не убил мою мать. Мне трудно даже понять всё это. Как она вообще спит по ночам?

— Подождите, откуда она узнала, что я поступил в Колумбийский университет?

— Она стояла позади тебя и слышала весь ваш разговор с Элли. — Тренер Блэк смотрит на меня, когда говорит это. Он видит, как я зол. Упираюсь руками о стол директора Райт и наклоняюсь вперёд. Я так крепко сжимаю край, что костяшки пальцев становятся белыми.

Элли поглаживает меня по спине, и её успокаивающие движения замедляют кровь в моих венах, которая бушует во мне. Я смотрю на неё и вижу, что она плачет. Слёзы тихо текут по её лицу, и в этот момент я забываю о себе. Я опускаюсь перед ней на колени.

— Эй, тише... не плачь. Всё закончилось, всё хорошо. — Она кладёт руки к себе на колени, и я накрываю их своей рукой, вытираю другой слёзы. Я чувствую, что Бо, тренер Блэк и директор Райт смотрят на меня, но мне плевать. Меня волнует только эта девушка и то, как она чувствует себя в данный момент.

— Я знаю. Просто... столько всего произошло и всё это из-за меня. Мне так жаль. — Элли наклоняется вперёд, прикрывая наши руки, и её начинает бить дрожь, пока она плачет, уткнувшись в колени.

Бо протягивает руку и кладёт ей на спину. Он смотрит на меня, и в этом взгляде я вижу, как он кричит, чтобы я исправил это, исправил её. Он не хочет, чтобы она чувствовала себя так. Я не хочу, чтобы она так себя чувствовала, и ей нужно это понять.

— Элли, пожалуйста, посмотри на меня, — тихо говорю я. Она поднимает голову и встречается со мной взглядом. В её глазах отражается грусть и чувство вины, слёзы льются по её щекам, и всё, о чём я могу думать, — это моя милая девочка.

— Я повторю тебе то, что на прошлой неделе мне сказала очень мудрая и красивая девушка, и я хочу, чтобы ты вслушалась в эти слова, хорошо?

Она кивает, но слёзы продолжают литься по её лицу.

— Почему ты пытаешься взять на себя ответственность за то, что сделала она? Ты не могла контролировать её действия. Это всё на её совести. Ты не можешь отнять вину у неё и проецировать её на себя. Ты этого не делала. Это её выбор, и теперь она должна жить с ним. Ты не сделала ничего плохого. Бо, Мэтт, моя мама и я — мы все тебя любим. Ничто этого не изменит. Во всём произошедшем нет твоей вины. Ты слышишь меня, когда я говорю, что ты не сделала ничего плохого?

— Слышу. — Вдох. — Мне так жаль, что всем вам пришлось через это пройти, и если бы не я...

— Если бы не ты что? Не была со мной? Не была моей девушкой? Ничего не изменилось бы. Ты знаешь меня достаточно хорошо, чтобы понимать, что несмотря ни на что, Кэссиди и я никогда не были бы вместе. Даже если бы ты никогда не переехала сюда... этого никогда бы не произошло. — Она кивает, выпрямляется и смотрит на Бо.

— Не смотри на меня. — Он улыбается. — Это же не со мной такое случилось.

Она слегка улыбается и проводит руками по лицу, вытирая слёзы.

Бо усмехается, глядя на неё, и она улыбается в ответ.

— Так что будет теперь? — спрашиваю я тренера Блэка.

— Ну, на самом деле мы не вправе ничего говорить, да мы многого и не знаем, но вот что мы можем вам сказать. Она украла у тебя ключ от Пещеры. Ты единственная, кому дали разрешение пользоваться этим ключом и той комнатой после занятий. Школьный взлом соотносится с несанкционированным проникновением в здание школы, когда она закрыта, например, после занятий, в выходные и так далее. Вандализм в отношении школьной собственности соотносится с умышленным или злонамеренным повреждением школьной территории, зданий, мебели и оборудования, таких как: разбитые стёкла и зеркала, граффити и разрушение инвентаря. В совокупности это может повлечь уголовную ответственность. Что касается вскрытия твоего шкафчика, то маловероятно, что заведут уголовное дело, но опять же, мы не знаем, что будет, учитывая, что она это сделала после того разгрома Пещеры. Школьное руководство ещё не решило, будет ли выдвигаться обвинения. Как вам хорошо известно, влияние родителей может привести к неожиданным результатам. Считаем ли мы, что она должна остаться безнаказанной? Нет, она знает, что правильно, что нет. Но хотим ли мы отметить это в её деле? Ей восемнадцать. Вы понимаете, о чём мы говорим?

Мы трое киваем. Мы всё понимаем. Она не останется безнаказанной, но если её отец хотя бы наполовину, как наш, она была наказана достаточно. Ей тоже нужно двигаться дальше.

— Не думаю, что вы должны выдвигать обвинения. — Бо и Элли поворачиваются и смотрят на меня. Элли посылает мне небольшую улыбку. Клянусь, эта девушка — самый прощающий человек во всём мире.

— Думаю, ты прав, — говорит Элли. — Возможно, ей просто нужна возможность двигаться дальше и начать всё сначала. — Я люблю эту девушку. Если бы рядом со мной сидел кто-то другой, они, скорее всего, боролись бы за то, чтобы Кэссиди понесла наказание. Но не моя девочка, она верит во вторые шансы и новое начало.

Глава 22.

Элли

Двести девяносто один день.

Я всё ещё считаю дни. Я часто задаюсь вопросом, когда уже перестану это делать, но я пока не готова.

Прошло шесть недель, и по большей части буря, вызванная произошедшими событиями, наконец, успокоилась. Я хотела бы сказать, что после того, как отца Дрю арестовали, а в школе обнаружили, что это Кэссиди разгромила Пещеру, всё стало проще, но это не так. Просто всё стало иначе.

Дрю перестал говорить о той ночи, и постепенно все трое начали исцеляться. Дрю отказывается возвращаться домой. Втайне, я была очень рада этому, и что удивительно, его мама не против его решения. У неё есть Бо и Мэтт, и в каком-то смысле могу сказать, что она нуждается в них больше.

Несколько недель назад состоялся выпускной был, и Дрю так мило попросил меня быть его парой. Миссис Хейл повела меня по магазинам в поисках платья, и в какой-то момент она обняла меня после того, как я не выдержала и заплакала, потому что скучала по маме. Моё платье было цвета шампанского, без бретелек, блестящее и короткое. Дрю нравятся мои ноги, поэтому, когда я появилась в платье и на высоких каблуках с золотыми ремешками, у него отвисла челюсть. Я до сих пор улыбаюсь, когда вспоминаю его, стоящего в смокинге у моей двери с огромным букетом цветов. У меня так же, как и у него, от его вида перехватило дыхание.

Его мама сделала массу наших фотографий, и я добавила новую фотографию рядом с фото моей матери на книжной полке. Теперь у меня две любимые фотографии, на которые я смотрю каждое утро.

Бо и Лейла объявили ещё одно двадцатичетырёхчасовое перемирие, и мы вместе отправились на ужин и выпускной. Я всё ещё не могу понять этих двоих, но что бы между ними не происходило, я просто хочу, чтобы они были счастливы… особенно Бо.

Через несколько недель мы уедем отсюда. Дрю каждый день напоминает мне, сколько дней у нас осталось, но думаю, что теперь он ведёт обратный отсчёт больше из-за волнения, чем облегчения.

Чайка пролетает надо мной, издавая пронзительный крик. Я поворачиваю голову и наблюдаю, как она парит над пляжем. Я решила пропустить пробежку этим утром и вместо этого пришла сюда, чтобы насладиться спокойствием, которое может принести только утро нового дня.

На моё плечо падает холодная капля дождя. Вторая капля попадает чуть выше колена, и я смотрю, как третья капля падает на запястье. На фоне утреннего неба чётко вырисовывается белый шлейф. Ещё несколько капель падают мне на лицо, и я понимаю, насколько это приятно и гипнотически. Контраст холодного чистого дождя и тёплого влажного воздуха покоряют меня. Я закрываю глаза и откидываю голову назад, приветствуя его. Я не убегаю и не прячусь, а вместо этого сажусь и позволяю матери-природе очистить мою внешность, точно так же, как сила и любовь исцелили меня изнутри. И так же внезапно, как и начался, дождь заканчивается. Я чувствую облегчение и чувство свободы.

Когда-то я хотел, чтобы капли дождя унесли меня прочь, но сейчас я чувствую, будто они здесь для того, чтобы помочь моей душе повзрослеть. Штормы приходят и уходят, однако именно капли дождя приносят жизнь в этот мир. Они сверкают как драгоценные камни и сияют на солнце. Они делают свет волшебным, а цвета ярче.

Я смотрю на океан и вижу, что Дрю уже плывёт обратно. Он направляется в мою сторону, и без всякой причины, моё сердце трепещет. Каждая мелочь в нём делает это со мной. Дело не в его красоте. А в деталях, которые постоянно привлекают меня.

Его одежда и то, как она сидит на нём, мягкость волос и ощущение лёгкой щетины, когда его щека скользит по моей. Его глаза и то, что я чувствую, когда он смотрит на меня, его собственный уникальный запах, звук голоса, смех и его руки.

Руки Дрю заставляют меня чувствовать себя в безопасности и любимой. Они не слишком большие и не слишком маленькие, а его пальцы не слишком тонкие и не слишком толстые... они идеально мне подходят. Я люблю, когда он убирает мои волосы с лица, и кладёт руку мне на поясницу, давая знать, что он рядом. Я люблю, когда он держит меня за руку, и когда он обхватывает мою голову, чтобы поцеловать. Я также люблю, когда он скользит кончиками пальцев по моей коже, оставляя не только обжигающие следы, но и в то же время, посылая озноб по моему телу. Только его руки заставляют меня теряться в мыслях.

Но помимо того, что может увидеть каждый, я люблю в нём больше всего то, что дано видеть единицам. За последний год я слышала, как люди называли его высокомерным, гордым и самовлюблённым, но он совершенно другой. Дрю тихий, замкнутый и немного застенчивый. Он милый, заботливый и добрый. Он слишком заботливый и всегда знает, что мне нужно, даже раньше меня. Он добродушный и не зацикливается на мелочах. Не увиливает от своих слов и всегда отстаивает своё.

Дрю даёт мне ощущение дома. Он заставил меня понять, что у меня больше сил и решимости, чем я думала. Каждый человек нуждается в поддержке и любви, но именно эти два чувства усиливают то, что люди уже могут делать самостоятельно. Я никогда не смогу отблагодарить его за любовь и доверие, которые он мне подарил. Он видел меня в худшем состоянии и всё равно любит.

На болконе в моём доме поселилась новая стрекоза. Я люблю сидеть в кресле и смотреть, как она перемещается с места на место. Я часто думаю о той голубой стрекозе. Во многих отношениях её присутствие на протяжении нескольких месяцев давало мне ощущение комфорта, но теперь, когда я вижу эту новую стрекозу, вместо того, чтобы цепляться за идею надежды... Я ощущаю счастье. Я чувствую биение моего сердца, как будто впервые за долгое время. Тот, кто сказал, что стрекозы связаны с переменами, был прав. Я так изменилась и выросла за последний год.

Поднимаю голову и вижу, как Дрю выходит из воды. Он замечает меня, и его лицо озаряется самой большой улыбкой. В этот момент я слышу, как моя мама шепчет: «радость и свет».

Дрю

В День Поминовения¹⁷ моя милая девочка решает, что хочет устроить пикник. Она упаковывает ланч, я заправляю катер, и к 9:30 Мэтт, Бо, Элли и я уже на воде.

Бо и Мэтт проводят с нами много времени. Я знаю, что Элли не против, и я ценю это, поскольку в скором времени мы их покинем. Никогда не думал, что это будет так сложно, но на самом деле это так. Я очень их люблю.

Сидя за рулем, я не могу не смотреть, как они втроём вместе смеются, и думать о том, что я счастлив. Элли одной рукой обнимает Мэтта. Он наклоняется к ней, и обе её ноги опираются на колени Бо. По какой-то причине, которую я никогда не пойму, к моим ногам упала удача, и я буду лелеять её каждый день. В такие моменты, я знаю одно… Я знаю, что такое счастье, потому что она делится им со мной.

Кто-то однажды сказал, что всему необходимому нас учат в детском саду. Неа. Я многому научился у этой великолепной девушки с карими глазами, которая выросла среди снега и никогда никого ни о чём не просила, потому что она всегда всего добивается сама. Она научила меня, что лучшее в жизни — это самые простые вещи. Жизнь трудна, только если ты хочешь, чтобы так было. И каждый день только ты выбираешь, что хочешь делать, как будешь справляться с ситуаций и как относиться к людям.

Элли добрая, всепрощающая и невероятно оптимистичная. Я пытаюсь быть более похожим на неё.

Сегодня движение на воде интенсивное, но, как и в любой другой день, никто не останавливается, чтобы оценить наш маленький кусочек рая, наш маленький остров. Несколько лодок припаркованы у берега, но в основном люди веселятся на своих суднах и плавают вокруг.

Я расстилаю большой плед, и Элли достаёт свою домашнюю пиццу. Думаю, бедный Бо чуть не умер и отправился на небеса. Он живёт ради тех дней, когда она делает ему пиццу. У этих двоих сумасшедшая зависимость от пиццы. Они идеальная компания друг для друга.

— Итак, Элли, у меня для тебя подарок, — говорю я ей.

— Что?! — Она резко принимает сидячее положение. На её лице появляется широкая улыбка, и если бы здесь не было Мэтта, я бы поцеловать её.

— Сейчас сейчас... терпение. — Она закатывает глаза. — Просто шучу. — Открываю свой рюкзак и вытаскиваю подарочную коробку.

— Дрю! Зачем ты это сделал? — Несколько прядей волос выпадают из безумного пучка на её голове, посылая выстрел в мою грудь. О, что эта девушка со мной делает.

— Не волнуйся слишком сильно. Ничего сверхъестественного.

Она выхватывает у меня коробку и разрывает обёртку. Элли вытаскивает из неё большую, идеальную ракушку. Зная, что с ней делать, сразу же прижимает к уху. Она смотрит на меня, прислушиваясь к звукам воды.

— Мне нравится. — Она улыбается мне, и я вижу искреннюю благодарность в выражении её лица. Всё, что я сделал, это подарил ей обычную ракушку. Мне нравится, что она ценит всё, даже мелочи.

— Я подарил тебе эту ракушку, чтобы ты могла взять её с собой в Нью-Йорк. Я знаю, как сильно ты любишь звук волн, и таким образом, когда ты будешь скучаешь по ним, у тебя будет возможность их послушать.

Она опускает раковину и смотрит на меня. Ей не нужно ничего говорить. Её большие, красивые карие глаза говорят всё. Она встаёт, подходит ко мне и садится на колени.

— Спасибо. — Она наклоняется и целует меня. Я целую её в ответ. Я хотел поцеловать её, по крайней мере, весь последний час. Она так хороша на вкус.

— Ладно, ладно! Дрю, Крошка, я просто не могу больше выносить ваше романтическое дерьмо.

Мы оба начинаем смеяться, и Элли бросает кусочек пиццы в Бо.

— Серьёзно, Бо, почему ты называешь меня Крошкой? — Я так рад, что она наконец-то спрашивает его об этом. Мне тоже любопытно.

— Потому что ты Крошечная Танцовщица. — Он улыбается мне, когда говорит это, как будто я должен знать, что это значит.

— Тебе нравится эта песня¹⁸? — спрашивает она.

— Ага. Ну и, во-первых, ты очень маленькая — так что тебе подходит, а во-вторых, в этой песне поётся о балерине, танцующей на песке. — Он говорит это, раскидывая руки, и поёт так, словно он сам Элтон Джон. — Балерина была одной из лучших жён Элтона. Она всегда была рядом и поддерживала их отношения, как и ты. Дрю — мой лучший друг, а ты будто его жена. Часть про песок была просто идеальным совпадением.

Он не мог дать ей более совершенный ответ, и её глаза наполняются слезами. Мы оба безмолвно смотрим на него.

Элли поднимается с моих колен, подходит к нему, плюхается к нему на колени, и мы все четверо начинаем смеяться. Она крепко обнимает его.

— Ради этого, Бо Хейл, я поделюсь с тобой своими брауни. — Она вскакивает и направляется к кулеру.

— Ты сделали брауни?! — Уровень возбуждения Бо только что побил все рекорды. Это действительно то немногое, что делает его счастливым.

— О, да! — Она открывает пластиковый контейнер и передаёт их Мэтту.

— О, ты самая лучшая! Эй, а вы знали, что ваши фамилии похожи? Уловили, Рейн и Хейл?

— Бо, тебе нужно проверить свою орфографию. — Элли смеётся над ним.

— Знаю, знаю... но Рейн и Хейл — звучит круто. — Теперь, когда он упоминает об этом, это и правда звучит довольно клёво.

— Спустя столько месяцев, это всё, что у тебя есть? — насмехается она над ним.

— О нет, я полон хорошей информации. Например, знаешь ли ты, что штат Флорида больше, чем Англия? — он поигрывает бровями.

— Ладно, слово «джип» произошло от аббревиатуры, используемой в армии. G.P. для категории автомобилей «общего назначения»¹⁹. — Она с вызовом смотрит на него.

— Элли, я этого не знал. Очень хорошо, — говорю я, улыбаясь ей. Наклоняюсь, чтобы дать ей пять, и Бо фыркает.

— Да, ну, Дрю, ты знал, что зачатие чаще всего происходит в декабре? — я чуть не выплёвываю брауни.

— Что! Зачем ты говоришь мне это? — Элли смеётся, в то время как я смотрю на Бо, как на сумасшедшего.

— Ты знаешь зачем... — Бо ухмыляется мне, и я посылаю ему взгляд, который Элли называет «недобрым взглядом».

— Ладно, вполне полезная информация, тебе так не кажется, Элли? Когда придёт время, мы вспомним об этом. Только подумай, как будет круто, дядя Бо.

— Тьфу… у меня от тебя мурашки по коже! Не круто, мужик. Не круто. Я слишком молод, чтобы быть дядей.

— Думаешь, ты слишком молод? Мне всего одиннадцать! — говорит Мэтт. Мы все разражаемся смехом.

— Давайте, пойдём поплаваем, — говорю я. Все вскакивают, и Мэтт бросается к воде.

— Кто последний, тот протухшая рыба! — Я люблю этого ребёнка. Смотрю на Бо и вижу, что он наблюдает за Мэттом. Я знаю, что у него есть сомнения снимать ли футболку.

— Кого это волнует Бо? Здесь только семья. — Он смотрит на меня, и я улыбаюсь ему. Вижу, что наш разговор сбивает Элли с толку.

— Да, ты прав. — Он криво улыбается. Мы оба снимаем наши футболки и поворачиваемся к воде.

Именно тогда она видит то, что причиняет Бо дискомфорт. Две трети его спины покрыты шрамами. Не просто какими-то шрамами, а шрамами от ожогов. Она резко втягивает воздух, и он напрягается, замедляется и начинает говорить с ней, не оборачиваясь.

— Пожалуйста, не спрашивай. — Она может уловить неуверенность и мольбу в его голосе?

— Не буду... Обещаю. — Я смотрю на неё и вижу слёзы в её глазах. Она встречается со мной взглядом, и я вижу, что она знает. Некоторые шрамы новые. Они выделяются слишком сильно, чтобы быть старыми.

— Спасибо, Крошка. — Он бежит вперёд, догоняет Мэтта и подбрасывает его в воздух. Мэтт визжит от смеха и раздаётся огромный всплеск. Спускаясь в воду, я улыбаюсь ей, потому что хочу, чтобы она знала, что я ценю её молчание.

Элли становится на самый край и наблюдает, как мы смеёмся и играем. Она улыбается, и я вижу, что она счастлива. Достав телефон, делает несколько наших фотографий. Я рад, потому что хочу запомнить этот день. Надеюсь, она услышала, как я сказал, что здесь только семья, потому что это правда. Она наша семья, а мы её.

Эпилог.

Дрю

Четырнадцать месяцев спустя...

Сразу после окончания школы, я собрал свои вещи и вещи Элли, и пятнадцатого июня мы уехали из места, где нашли друг друга, в место, где мы сможем двигаться вперёд и найти себя. Мы официально живём в Нью-Йорке уже больше года, и оба пережили наш первый учебный год в колледже.

Мы сошлись во мнении, что хотим отказаться от стандартной студенческий жизни в общежитии, и, учитывая, что и Элли, и я финансово стабильны на данный момент, решили найти квартиру.

Нам посчастливилось наткнуться на подходящий вариант, расположенный в Верхнем Вест-Сайде, прямо посередине между нашими двумя колледжами. Элли позвонила в приёмную комиссию и узнала обо всех возможных вариантах, и, конечно, нам повезло. Эта квартира принадлежит бывшей студентке, ставшей известной певицей, и из-за сумасшедшего графика она решила сдать её в субаренду. Расстояние от Джульярда до Колумбийского университета — четыре мили. Квартира небольшая, но в ней две спальни, и в здании есть швейцар, благодаря которому я чувствую себя более спокойно и меньше волнуюсь за Элли, когда уезжаю на соревнования по плаванию.

Бо тоже решил присоединиться к нам в Нью-Йорке после выпуска. Он также решил, что Колумбийский отлично ему подойдёт. За последние пару лет университет неоднократно выигрывал теннисный титул лиги Плюща, и это всё, что было необходимо Бо для принятия окончательного решения.

На двадцать первый день рождения мы с Элли, Бо, Мэттом, мамой и Лейлой отправляемся на пляж. У девушки, которая владеет нашей квартирой, есть друг, у которого имеется дом на Дюн-Роуд в Западном Хэмптоне. Он согласился сдать его мне на выходные по её просьбе. Вместо тог, чтобы устраивать вечеринку, Элли захотела провести этот день в кругу людей, которых мы любим. Лейла и Элли очень сблизились после переезда в Нью-Йорк, и, зная, что я запланировал, Лейла не могла это пропустить.

Перед нашими любимыми, на пляже, я опускаюсь на одно колено и делаю предложение. Это должно было произойти на пляже. В конце концов, именно там между нами всё началось.

Кто-то может сказать, что мы слишком молоды, но Элли только сказала, что хочет подождать год, пока нам не исполнится двадцать два. Мне всё равно. Если бы она позволила, я бы женился на ней хоть завтра.

Дело в том… мы с ней никогда не были молодыми. Мы оба были вынуждены быстро повзрослеть из-за жизненных обстоятельств, и поэтому знаем в каком направлении двигаемся и чего хотим от жизни. Несмотря на то, что наши отношения складывались медленно, она стала моей, а я её в ту самую минуту, как только мы увидели друг друга. Прошло почти два года. И самое главное, она любовь всей моей жизни.

Для меня никогда больше никого не будет. Притяжение, что я испытываю к ней, похоже на потребность дышать, и без любой из этих вещей я умру.

Я абсолютно удивил её, и это именно то, чего я хотел. Она даже не могла предвидеть этого, и мне нравится, что через два года я всё ещё могу выбить почву у неё из-под ног.

Элли и её отец медленно пытались восстановить свои отношения, и как-то за последний год или около того, он подружился с моей матерью. И хотя он не смог быть здесь с нами в эти выходные, в тот момент, когда волнение утихло, моя мама рассказала ему обо всём по телефону во всех подробностях.

Мы с Элли оба заплакали. Кажется, в последнее время я делаю это немного чаще. Элли шутит, что таким образом моё тело пытается избавиться и очиститься от эмоций, что я сдерживал в себе многие годы, и, возможно, она права. Алекс Тан сказал: «Возможно, наши глаза должны время от времени промываться слезами, чтобы мы увидели жизнь отчетливее». Думаю, он был прав. Может быть, если бы я плакал немного больше на протяжении этих лет, я бы не только смотрел на многое по-другому, но и чувствовал себя иначе. Теперь я наконец-то чувствую себя достойным, желанным и любимым.

Элли

ТРИ СЛОВА.

Это всё, что было сказано. Это всё, что мне было нужно.

Три слова... Двенадцать букв, которые навсегда изменили мою жизнь.

Сидя в кресле Адирондак²⁰, подогнув под себя колени, я смотрю на песок и воду и наслаждаюсь тишиной. Однажды я назвала окружающую меня тишину темой моей жизни, но за последние два года узнала, что я слушала неправильно.

Тишина позволяет наслаждаться каждым моментом и слышать своё сердце, когда оно говорит.

Тёплый бриз со стороны Атлантического океана распространяет по воздуху запах мокрого песка и соли. Мои пальцы пробегают вверх и вниз по подлокотникам кресла, скользя по углублениям, выпуклостям и шероховатости дерева. Древесина не идеальна, и именно поэтому она уникальна. Я наслаждаюсь ощущениями, и в мире нет другого кресла, в котором я бы предпочла сидеть.

Очень медленно горизонт начинает озаряться оранжевым свечением. Наблюдая, как цвета меняются и смешиваются от жёлтого и оранжевого до розового и голубого, я поражаюсь, как во всём мире пробуждается жизнь по мере того, как солнце поднимается над горизонтом.

Я слышу, как позади меня скользит раздвижная стеклянная дверь, открываясь и закрываясь. Дрю подходит ко мне и протягивает чашку кофе.

— Что делаешь? — тихо спрашивает он.

Я смотрю на него, и даже спустя столько времени у меня всё ещё захватывает дух. Дрю только встал с постели. Его волосы в полнейшем беспорядке, на лице намёк на щетину, он одет в серую футболку и пижамные штаны, низко висящие на бёдрах.

— Наблюдаю за восходом солнца. Я никогда раньше его не видела. — Он переводит взгляд от меня к горизонту.

— Теперь, когда ты упомянула об этом, я тоже не думаю, что когда-либо видел его. — Между нами возникает момент молчания, и меня охватывает чувство удовлетворения.

— Разве не красиво? — шепчу я ему.

— Думаю, что ты красивая.

Я перевожу взгляд на него. Он всё ещё стоит, улыбаясь мне.

— Сделаешь для меня кое-что? — спрашивает он.

— Что именно?

— Потанцуй со мной. — Он протягивает мне руку.

— Но здесь нет музыки.

— А она обязательно нужна?

Я качаю головой, ставлю кофейную чашку, буру предложенную руку и поднимаюсь с кресла.

— Однако, будущая миссис Хейл, тебе повезло. Я нашёл для нас идеальную песню. — Дрю берёт пульт и нажимает кнопку. Музыка тихо заполняет комнату. Песня «Feel like Rain» Джона Хайатта. Идеально.

Дрю кладёт руку мне на бедро и притягивает к себе. Я обнимаю его, положив голову ему на грудь. Он пахнет так же хорошо, как и выглядит.

Я узнаю момент, когда солнце поднимается над горизонтом, потому что тепло от солнечных лучей врезается мне в спину. Золотая дымка взяла своё, и, когда мы поворачиваемся, чтобы посмотреть, как солнце поднимается выше в небо, я прижимаюсь к нему немного ближе, чтобы почувствовать удары его чувствительного сердца.

Пальцы Дрю скользят под мою рубашку, и он кладёт свою голову на мою.

— Эй, Элли... — Вибрации от его голоса проходят сквозь меня.

— Да. — Он притягивает меня к себе ещё сильнее.

Два маленьких слова, которые успокаивают мою душу. Два маленьких слова, которые напоминают мне, что я дома. Два маленьких слова, которые говорят между нами всё.

— Люблю тебя.

Бо

Я знаю, что люди думают обо мне, особенно теперь, когда драма моей семьи стала достоянием общества. Они все думают, что я сломленный парень, который ищет любовь и связи с другими людьми, так как не получил этого дома.

Но они ошибаются.

Правда в том... что я знаю, что такое любовь. Я нашел её давным-давно и теперь провожу дни, пытаясь забыть о ней. Я бы хотел, чтобы любовь к кому-то была выбором, но, к сожалению, это не так.

Каждый день я просыпаюсь, думая о ней, и думаю о любви, нежеланной и безответной. И убивает меня больше всего то, что я понятия не имею почему.

Я бы сделал для неё всё, что угодно, и отдал бы ей всё… на самом деле, я почти это сделал. Я почти отдал свою жизнь за неё.

Хуже всего была не физическая боль, а эмоциональная от того, что она оставила после себя.

Мне следовало бы отпустить это. Прошло много лет. Все вокруг меня двигаются дальше, и я полагаю, что пришло время и мне тоже.

Я просто хочу, чтобы забыть кого-то вроде неё было легко, но это не так. Это всё равно, что пытаться стереть с неба все звезды, только чтобы они вернулись на следующую ночь.

Однажды я придумаю, как сделать каждую ночь беззвёздной...

Конец...

Заметки

[

←1

]

Человек, который помогает устроиться на новом месте

[

←2

]

Один из популярных спортивных напитков в Северной Америке, производимых компанией PepsiCo. Разработан по заказу университетской футбольной команды с целью восстановления жидкостей, теряемых организмом во время тренировок