Часть третья

На этом свете успеха достигают

только острием шпаги и умирают

с оружием в руках…

(Вольтер)

Сколь долго скорбит человек, теряя того, кто был ему дорог?

Лишь один ответ верен, хоть и пространен - столько, сколько сам способен скорбеть.

Кто-то помнит о том, что печаль - такой же верный спутник нашей жизни, как радость. Есть день, есть ночь, есть пограничные состояния - утро и вечер. Так же и жизнь человека: сияние радости, солнечный восторг, горестный мрак, сумеречная скорбь, рассветные блики надежды - со всем он вынужден познакомиться, пока живет и чувствует. Тот, кто постиг эту нехитрую истину, переживает темную часть своей жизни легко и быстро, отдавая ей ровно столько своего сердца, сколько нужно, и потери его душевных сил - минимальны.

Но кто-то погружается в скорбь целиком, забывая о других сторонах бытия. Даже о себе забывая. Такое происходит с теми, у кого судьба отбирает самое дорогое. То, что сообщало смысл его жизни. И нет замены утерянному, нет утешения в том, что человеку осталось…


Авроре повезло. Боль от потери отца смягчилась тем, что у нее остался Корт.

С некоторых пор Шип занимал почти все ее мысли и сердце. Слишком близок стал он ей. Слишком много они пережили вместе. Намного больше, чем она пережила с отцом. К тому же, никогда не были отношения наследницы и императора похожими на отношения папы и дочери. Вспышки робкого сближения, которое произошло между ними в последние дни, было недостаточно, чтоб расцветить блеклую и серую картину их многолетних отношений…

Черное платье. Аврора ведь надела его тогда, когда подумала, что навек попрощалась с Кортом. По своей умирающей любви завернулась она в траур. "Теперь же я буду носить его из-за умершего отца", - думала юная правительница Твердых земель, глядя в зеркало, на свое мрачное отражение.

Где округлые, румяные щеки? Где блестящие веселые глаза? Где замысловатая, модная прическа? Где беспечность и задор, не сходившие с лица? Ей ведь только семнадцать лет…

Все - в прошлом. В том времени, которое (девушка понимала) называется детство. Со смертью Исидора оно кончилось. Пришло время стать взрослой и взять на себя то, что ей положено от рождения.

Теперь Аврора была уже не дочерью императора и наследницей престола - она стала императрицей. Ей совершенно не шел этот громоздкий и блистающий титул, но она собиралась носить его. Многое изменилось в девушке. И за очень короткий срок. Если бы кто год назад рассказал ей о том, какой она станет, Аврора бы не поверила. Она бы громко хохотала в лицо рассказчику, обзывая его историю несусветной небылицей.

Но люди меняются. Особенно после того, как судьба ударит по ним своим пудовым молотом, чтобы с кровью вбить урок, который тяжело усваивается. С кровью, с болью - оно всегда вернее…

Праздник Желтых Берез не состоялся. Вместо него солнечным сентябрьским днем Гримтэн провел в последний путь своего государя. Через весь город, к Храму Последней Слезы, что высился мрачными черными стенами у западных ворот столицы. Низко прогудел траурный горн, три раза прозвонил главный колокол на башне храма, и гроб из черного камня с телом Исидора погрузился в отделанную мореным дубом нишу в Зале Вечного Сна…

Аврора не плакала. Даже под своей густой вуалью, которая призвана была скрыть ее скорбь и слезы. Она не хотела проявлять слабость. Даже с самой собой наедине.

"Отныне учитесь быть сильной, - шептал ей лорд Ульбер - старый друг покойного императора, его верный соратник и советник, седой рыцарь пятидесяти лет, завидных роста и стати, с худощавым лицом и умным взглядом темно-синих глаз. - Вы не просто девушка, которая потеряла отца. Вы наследница престола, которой пришло время править".

Ульбер обещал, что будет рядом и станет ей помогать. Это было очень кстати - получить в союзники человека, который был в курсе многих дел покойного императора. Ведь смерть настигла Исидора внезапно, и многие из своих дел он не успел не то что завершить, а даже приблизить к завершению.

- Ваше величество, вы юны и неопытны. К тому же вы - девушка. А управление государством больше мужское занятие, чем женское, - говорил лорд Ульбер, придя с визитом в покои молодой государыни спустя неделю после похорон Исидора.

- И? - Аврора дала понять, что желает, чтоб он продолжал.

Она отложила книгу, которую читала. Не в первый раз появилась мысль, что теперь она может читать что угодно и сколько угодно, и где угодно. В данный момент на корешке книги, которую штудировала девушка, замысловатой серебряной вязью было написано "Записи первого генерала".

- После положенного траура вам надобно выйти замуж. За человека, способного заменить вашего отца и сохранить, укрепить все его завоевания.

- Думаете, это необходимо - сохранять и укреплять? - спросила девушка.

- Думаю, да.

- А смысл в этом есть?

- В чем, простите? - Ульбер дернул бровями от неожиданного вопроса Авроры.

- В сохранении и укреплении завоеванного? Отец держал всех в подчинении, используя меч и огонь. Но нужна ли такая империя, в которой все держится на ужасе перед правителем? Ведь стоит этому правителю чуть-чуть ослабеть - и все набросятся на него, как молодые волки на одряхлевшего вожака…

- Ваше величество читали труды мастера Ранвола? - спросил лорд, и в голосе его было заметно большое удивление - он не ожидал услышать от юной девушки столь толковые речи, в которых узнал слова одного из мудрецов прошлого.

- Я многое читала. Особенно то, что запрещал читать отец. Читаю и теперь, - Аврора указала на "Записки первого генерала". - Уж не понимаю, почему отец держал меня в стороне от своих дел. Неужели он не считал меня достойной наследницей? - она пожала плечами. - Вы много лет были его ближайшим советником - вы многое знаете. Что он говорил обо мне? Сколько себя помню, отец был закрыт для меня. Почему он так себя вел?

Лорд сокрушенно покачал седой головой.

- Вы должны рассказать, - требовательным голосом продолжила девушка. - Я не могу строить будущее, не зная прошлого. Что было не так?

Ульбер вновь покачал головой, но нарушил молчание:

- Вам будет неприятно это слышать, но его величество подозревал вашу матушку в измене…

- О, - тут Аврора улыбнулась, - и думал, что я не его дочь?

- Простите меня, ваше величество, - лорд низко поклонился, говоря тем самым "вы правы, леди Аврора". - Он так думал. Но он думал неправильно. Ваше лицо - тому свидетель.

- Я похожа на своего отца? - Аврора вновь улыбнулась.

- Клянусь небом, ваше величество. И не только внешне, - императорский советник позволил себе улыбнуться в ответ.

- В таком случае мне не стоит торопиться с замужеством. Мне стоит попытаться справиться с делами самой. И для этого мне нужен мудрый и преданный советник. Такой как вы, - сказала правительница.

- Тогда, позвольте мне дать вам еще один совет, моя госпожа, - приложив руку к груди, поклонился лорд.

Аврора кивнула.

- Я советую казнить леди Майю, - тихо и спокойно произнес Ульдер. - Казнить убийцу вашего отца. На главной площади Гримтэна…

* * *

Аврора не сразу нашла нужных слов для ответа. Лорд, видя ее замешательство, использовал паузу, чтоб выдать все резонные доводы в защиту своего предложения:

- Я понимаю: леди Майя - ваша подруга. Но, что бы там ни было, ее рука убила императора, пусть даже и защищаясь. За такое необходимо карать смертью.

- Казнить ту, которая спасла меня? - проговорила Аврора и не узнала своего голоса - он был глух и дрожал. - Начать свое правление с казни Майи? Что ж вы мне советуете? Мне хватило крови моего отца!

Ульдер вздохнул, покачал головой:

- Пусть так, но оставлять убийцу императора без наказания…

- Это было не убийство! - почти выкрикнула Аврора, злясь на лорда и на весь мир в придачу из-за того, что пришлось вернуться к проблеме, которая казалась давно решенной. - Спасать свою жизнь никому не запрещено.

- Это неважно. Для всех в стране она человек, убивший императора. Вольно или невольно, она сделала это.

- Я не казню того, кто спас меня! - упрямо повторила девушка, грозно хмуря тонкие брови.

Советник на пару минут задумался. Потом предложил государыне кое-что новое:

- Тогда замените смертную казнь заключением. Пожизненным. Это вполне допустимо.

Аврора тяжело вздохнула:

- Я подумаю.

Ульдер вежливо поклонился:

- Конечно, моя госпожа. Только умоляю: не затягивайте с принятием решения. Ваши колебания ваши враги примут за слабость и не преминут этим воспользоваться…

- Враги? - удивилась девушка. - И кто же они - мои враги?

- Вы наследовали вашему отцу, моя госпожа. А, стало быть, получили и его корону, и его земли, его друзей и его врагов, - объяснил лорд.

- Насколько помню, отец в свое время разобрался со всеми своими недругами, - заметила Аврора.

- Это не так, - возразил Ульдер. - Мне удивительно наблюдать, что ваше величество забыли про тех убийц и похитителей, которые в мае этого года переполошили весь Синий замок. Ведь они явно были подосланы врагами лорда Исидора. И кто они - мы до сих пор не знаем.

Девушка чуть слышно скрипнула зубами. Еще одно дело вернулось и ужалило, словно назойливая оса. И как Аврора могла подумать о том, что наемных убийц, ее похитителей и их нанимателя перестанут искать после смерти императора? Ведь она - дочь Исидора - обязана продолжить то, что начал ее отец. И не только продолжить, но и завершить. Причем завершить с таким результатом, какого желал покойный император…

- Думаю, мы никогда этого не узнаем, - буркнула юная императрица, делая все-таки попытку здесь и сейчас выкрутиться из неприятной ситуации.

- Почему же? - вновь возразил Ульдер. - Если приложить немного усилий, можно размотать клубок. Если желаете, я лично займусь расследованием этого дела…

У Авроры даже дух захватило от такого предложения. Она чуть было не выкрикнула отчаянное "нет!" (так кричит человек, над которым враг заносит свое оружие, чтоб убить), но вовремя сдержалась, понимая, что немало изумит советника таким воплем.

- Ваше величество? - в голосе лорда слышалась обеспокоенность. - Вам плохо? Вы так побледнели…

- Я… просто… да, мне плохо. Некоторые из ваших речей пугают… Мне нужно выпить воды, - кивнула девушка. - Кликните моих служанок.

Ульдер исполнил ее пожелание, и быстрая Мекка, ожидавшая в соседней комнате, принесла Авроре стакан прохладной воды.

Занимаясь питьем, Аврора параллельно думала о том, что же ей говорить и делать дальше. Начиналась очень опасная игра, и девушка справедливо допускала мысль о том, что может проиграть. Лорд же, посматривая на юную леди, говорил:

- Прошу простить за то, что явился причиной вашего недомогания. Возможно, я поторопился тревожить вас речами подобного характера. Но меня кое-что извиняет - я сделал это, радея о вашей безопасности и благополучии, ваше величество. Если вам неприятно слышать все эти речи о врагах и убийцах, то вы можете приказать больше не беспокоить вас, но в то же время прошу позволить мне действовать самостоятельно в данном направлении. Это в ваших же интересах. И на меня вы целиком и полностью можете положиться. Я займусь расследованием этого дела и обеспокою вас лишь тогда, когда у меня будут результаты…

Императрица допила воду и придумала:

- Я не считаю, что сейчас подходящее время, чтоб искать двух-трех оборванцев и того, кто их нанял.

- Моя госпожа? - Ульдер удивленно округлил глаза, не совсем понимая.

- Сейчас надо думать о вещах, поважнее мести. Ведь именно местью вы предлагаете мне заняться…

- Моя госпожа! - попробовал возразить лорд.

- Нет-нет, - Аврора сделала повелительный жест рукой. - Я не желаю, чтоб вы занимались всякими мелочами. Я желаю оставить вас подле себя с тем, чтоб вы порассказали мне о том, каковы сейчас дела в моем государстве. Отец держал меня на расстоянии от государственных дел, и теперь, когда его не стало, мне нужно как можно скорее освоиться.

- Это в высшей степени мудро, моя госпожа, - начал было Ульдер, - но…

- Но про негодяев, похитивших меня, тоже не будем забывать, - продолжала императрица, опережая лорда. - Их поисками займется капитан Мартен. Это занятие больше годится ему, чем вам, господин императорский советник…

* * *

Солнце робкими лучами сочилось сквозь полупрозрачные зеленые шторы в покои первого рыцаря императрицы и бледными пятнами света падало на синее, расшитое серебром, покрывало огромной постели.

На вопрос лекаря "не раскрыть ли занавеси?" сэр Корт отрицательно покачал головой - ему сейчас больше нравился расслабляющий полумрак. А еще - запах лекарственных трав, витавший в покоях. Он напоминал молодому человеку о жилище-гнезде веды Лиды, где всегда было спокойно и уютно.

На поправку раненый шел довольно быстро. И старичок-медик, умащавший раны Корта снадобьями, радовался, думая, что это он и его лекарства - причина скорого выздоровления сэра Корта. Поэтому сиял лицом, когда докладывал юной императрице о состоянии здоровья больного.

А здоровьем рыцаря государыня интересовалась очень часто. И часто наведывалась в его покои. В такие моменты лекарь и ученик лекаря вежливо терялись в соседней комнате, чтобы не мешать общению девушки и молодого человека.

В этот раз все сперва пошло, как обычно.

- Как твои дела? - спросила Аврора, подождав исчезновения врачевателей.

Бывший убийца лишь улыбнулся. Это было равнозначно ответу "хорошо".

Девушка наклонилась, чтоб поцеловать его в щеку, а потом, чуть прошуршав юбками, села в мягкое кресло, что стояло у постели хворающего. Бросила взгляд на книгу в бархатном переплете, которую на днях принесла для парня. Принесла, потому что считала: болеть скучно, а книга - отличное развлечение. Тихое и приятное.

Эта книга - сборник веселых коротких историй - покоилась там, куда она ее положила: на прикроватном столике. И закладка не была потревожена.

- Ты не читал? - спросила Аврора. - Тебе такое не нравится? Принести другую?

- Читал? - переспросил Корт и чуть скривил губы - с досады, что сейчас придется рассказать кое-что новое (и не особо хорошее) о себе. - Я не умею читать.

- Не… что? Как? Ну, ничего себе, - опешила Аврора. - Совсем?

- Я умею читать то, что писали Шипы, - ответил молодой человек. - Ваших букв я не знаю - не учил. Да и на кой они мне? - он вздохнул и прикрыл глаза - слабость все еще являлась в его тело, получившее много ран и потерявшее много крови.

- Теперь понадобятся, - твердо сказала девушка. - Я лично займусь твоим образованием. Ты ведь не забыл, кем я хочу тебя сделать в следующем году?

- А ты не забыла, что я ничего не забываю? - улыбнулся Корт.

- Значит, ты согласен учиться?

- Согласен. И не думаю, что это будет трудно…

- Ты самоуверен.

- Точно.

Аврора хитро ухмыльнулась:

- Мой отец грешил тем же. Всю свою жизнь.

- Но в других ситуациях, - парировал Корт, и в его глазах тоже блеснули желтые огоньки хитрости. - Вот смотрю я на вас, ваше величество, и уверен: неладно что-то с вами. Облако беспокойства вползло вместе с вами в мои покои. Расскажешь, в чем дело?

Девушка даже вздрогнула - Шип оказался прав. Ее до сих пор мучили мысли о лорде Ульдере, а его предложения, советы лишили девушку душевного покоя и уверенности в том, что впереди - безоблачная жизнь.

- Это касается Майи, - выдохнула Аврора.

Корт поджал губы. Его брови нахмурились, глаза сузились. Он, похоже, понял все без лишних объяснений.

- Я знал, что все будет не так, как ты предполагала, - сказал Шип, и в его голосе скрежетнул металл. - С Майей не могло все решиться легко и просто, - он попробовал встать, но, заскрипев зубами и здорово побледнев, опустился обратно в подушки.

- Ты что задумал? Куда собрался? - удивилась Аврора.

- Задумал убрать Майю из дворца, - шепотом признался Корт.

- Каким же образом? - поинтересовалась императрица, окрасив голос в ноты скепсиса.

Молодой человек хоть и испытывал слабость, но нашел в себе силы, чтоб одарить Аврору тяжелым взглядом.

- Ладно. Издеваться над больными - нехорошо. Признаю, что была гадкой девчонкой, - юная леди поспешила исправиться. - Но, в самом деле, не могу себе представить, как ты, такой хворый, вызволишь Майю.

Корт хмыкнул:

- Уж я бы смог. Поверь. Если бы мое тело работало, как надо. Я бы вывел ее за стены города. А там, в пуще - Или. Он умчал бы ее подальше от Гримтэна. Туда, где Лида жила…

- Лида? Что за Лида? - нахмурившись, спросила Аврора.

- Шип-веда, которой было больше ста лет. Она умерла полмесяца назад.

- Ты мне не рассказывал про Лиду.

- Не было необходимости, и ты не спрашивала.

- Ну да. Я забыла, что из тебя каждое слово надо клещами вытягивать, - выдала упрек Аврора.

Корт промолчал. Его мысли сейчас занимало другое. Девушка это поняла и успокаивающе погладила молодого человека по сжатым в кулак пальцам руки:

- Не беспокойся о Майе. Я все-таки не последняя фигура в государстве, и смогу сама с этим делом разобраться. К тому же, здесь - мои владения, и в них я разбираюсь получше тебя.

Шип вновь промолчал, но его левая бровь чуть дернулась вверх, дав знак, что молодой человек не согласен успокаиваться.

Аврора же улыбнулась и поцеловала его в щеку. А про себя подумала, что сама-то она тоже не уверена в успехе собственных планов. "Но попытаться я должна. Ни смертью, ни заключением я не хочу одаривать рыжую. Пусть она и стерва…"

* * *

- Я позвала вас, сэр, чтоб поговорить с вами о Майе. О леди Майе, - сообщила Аврора рыцарю Донну.

Она вызвала кавалера к себе в кабинет (бывший отцовский кабинет - просторную комнату с высокими окнами и огромным камином, над которым красовались рога оленей, лосей и зубров). Серьезной беседою с молодым человеком Аврора намеревалась начать не менее серьезную операцию по спасению Майи от пожизненного заключения.

- Госпожа моя, если вы желаете что-то узнать о ней, я мало вам помогу, - честно признался Донн.

Выглядел он понурым и несчастным. Даже наряд сменил. Если раньше одевался пышно и богато, как все молодые придворные, то теперь заместил щегольской колет, яркие штаны и необъятный плащ с богатой вышивкой на платье скромного фасона и скромного же цвета. И проигнорировал всяческие украшения.

Аврора прекрасно понимала причину упавшего настроения рыцаря.

- Сэр, меня больше волнуете вы, чем какие-то сведения о моей подруге, - последние два слова Аврора сказала так, чтоб их слышал лишь Донн.

Рыцарь не был глуп и сразу понял, что, говоря о Майе, как о подруге, императрица кое о чем ему намекает. Но все же он решил проверить свои догадки:

- Ваше величество называет леди Майю подругой? - тоже вполголоса спросил молодой человек, а в глазах его блеснуло оживление и даже радость.

Аврора кивнула - лицо Донна просияло.

- Будете ли вы милостивы, ваше величество, выслушав мое признание? - задал он следующий вопрос.

Девушка опять кивнула, стараясь выглядеть как можно дружелюбнее. Это не составило труда с ее-то почти детской внешностью: всего-то и нужно было, что синие глаза раскрыть пошире, а изящные розовые губы сложить в ласковую улыбку.

Донн был очарован и опустился на одно колено перед милостивой императрицей. Он посчитал, что именно из такого положения расскажет леди Авроре о том, что не дает покоя его сердцу.

- Госпожа моя, я хочу признаться вам и только вам, что леди Майя заняла все мое сердце с самого того дня, как я ее первый раз увидел, - жарко зашептал молодой человек. - И даже то ужасное, что произошло в стенах этого замка, не уменьшило моих чувств к ней. И я умоляю вас проявить милосердие и не карать смертью мою любимую. Я ведь знаю: ее в любой момент могут казнить… Но если вы не станете меня слушать, то прошу позволения разделить с леди Майей ее участь. Вместе с ней подняться на эшафот и лечь под топор палача. Но только чтоб моя рука в этот миг касалась ее руки. И больше ничего мне на этом свете не надо…

Аврора не мешала пылким речам Донна. Она ими заслушивалась и поневоле вспоминала те книги о прекрасных дамах и отважных витязях, которые совсем недавно так любила читать перед сном. О любви и страсти, об опасностях, которые на каждом шагу подстерегали влюбленных. Но все преграды - Аврора хорошо помнила - рассыпались ничего не значащим песком перед силой любви двух людей, на первый взгляд слабых и незначительных…

- Донн, - императрица назвала рыцаря по имени и он замер, понимая, что их разговор сейчас преобразиться в доверительную беседу, - это так хорошо - все, что вы говорите. Это дарит мне надежду на то, что вы мне поможете…

- Госпожа моя, все, что угодно! Я - ваш верный слуга! - поспешил с ответом рыцарь.

- Я хочу. Очень-очень хочу спасти леди Майю, - Аврора перешла на заговорщицкий шепот, округлив от волнения глаза и наклонившись ближе к уху молодого человека. - Можете ли вы помочь мне в моем замысле?

- Буду счастлив! Но как это сделать?

- Вы не перебивайте. Вы дослушайте, - девушка чуть дернула ртом, показав, что не считает своевременным проявление пылкости в данный момент.

- Прошу прощения, - Донн виновато опустил голову.

- Как это сделать, я еще и сама толком не продумала. Нам ведь придется обвести вокруг пальца все дворцовую стражу во главе с моим верным капитаном… Но меня волнует еще кое-что. Пусть даже нам удастся вызволить Майю из дворца и вывезти ее за пределы города и дальше. Но ведь ее начнут искать. И я первая отдам приказ искать ее. Вы понимаете, что иначе я поступить не смогу?

- Понимаю, - кивнул Донн. - Но я согласен быть с моей леди всегда и повсюду. Даже если нам будет грозить вечное изгнание!

- Возможно, изгнание не будет вам грозить. Если вы тайно увезете Майю в свою усадьбу, на озеро Шомтя. Есть и отличный предлог, чтоб вам отбыть из дворца на родину: ваша избранница убила императора, и вы думаете, что замешаны в этом (вспомните ваш плащ, который вы дали Майе для Корта). И вы не считаете себя достойным оставаться при дворе далее. И добровольно удаляетесь из столицы. Но никто не должен знать, что вы не один уезжаете… Ну, как вам мой план? - Аврора довольно улыбнулась, считая, что все продумала до мельчайших деталей: так, что комар носа не подточит.

Донн слушал, затаив дыхание и, похоже, был согласен с тем, что план очень хорош.

- Да, все будет именно так! - императрица решительно тряхнула белокурой головой, и золотая сетка, украшавшая ее волосы, чуть сползла на бок, выпустив на волю пару светлых локонов. - Осталось лишь продумать, как нам Майю из дворца-то вытащить. Это, похоже, самое сложное. Но вполне осуществимое! - тут глаза Авроры сверкнули, оживленные неожиданными придумками…

* * *

У входной двери чуть слышно звякнул засов - это был знак того, что к ней жалуют "гости". Майя встрепенулась, подскочила из кресла, в котором сидела, подобрав под себя ноги, и дремала (было около часа ночи). Невольно поправила руками растрепанные волосы. Тут же хмыкнула: "Для кого прихорашиваться? Для тюремщиков?"

Тут она лукавила. Ее тюрьма - ее же покои на дамской половине Гримтэнского дворца - мало походила на тюрьму. Разве что наглухо закрытые ставни на окнах да запираемая дверь этой затянутой в шелка и бархат комнате наводили на мысли о темнице. За столь комфортное заключение благодарить полагалось императрицу Аврору, и Майя, хоть и скрипела зубами, но признавала то, что "белая мышь" вполне хороший человек и держит слово. Аврора ведь пообещала: "Не волнуйся - я позабочусь о тебе". Забота была - тут девушка-Шип не спорила. Ее хорошо кормили, два раза в день приносили теплую воду для умывания и омовения. "Вполне можно жить", - хмыкала Майя, тяжелым взглядом провожая стражника, который сопровождал наведывающихся к ней служанок. Тот отвечал узнице таким же недружелюбным взглядом.

Но заключение, отсутствие свежего воздуха, солнечного света, голубого неба угнетало. Очень-очень. Никогда Майя не думала о том, как тяготит несвобода. Не было возможности идти туда, куда хотелось, делать то, что хотелось. Никогда еще Майя не попадала в такую ситуацию. К тому же она не знала, чего ждать от будущего, потому что понимала: оно уже никак от нее не зависит. Будущее Майи теперь зависело от воли "белой мыши"…

Дверь открылась не так, как если бы заходили охранники или слуги - не широко. Дверь чуть приоткрылась, и в узкую черную щель скользнула тонкая фигура в темной одежде, напомнившей Майе облачение Корта.

Почуяв неладное, рыжая сдернула башмаки с ног, ими вооружила руки и приготовилась обороняться (ничего другого, что можно было бы использовать в качестве защиты, на глаза ей не попалось).

- Тихо, тихо, - зашептал поздний посетитель почти детским голосом и выставил вперед две крохотные светлые ладошки с изящными пальчиками, - это ж я.

- Белая мышь! - выдохнула Майя, от удивления застыв на месте.

- Тихо, тихо, - более строго потребовала Аврора и бросила девушке некий черный рулон. - Бери плащ. Замотайся - и бежим.

- Куда? - все еще не соображала узница.

- Из дворца. Из города. Давай, не канителься, - зашипела Аврора, будучи весьма недовольна тем, что Майя слабо соображает именно сейчас, когда дорога каждая секунда. - Или тебе нравится сидеть под замком и ждать наказания за убийство моего отца?

- А как это…

- Все вопросы - потом. В безопасном месте. Сейчас - мотаем удочки. Ну, вперед! - скомандовав, императрица первой шмыгнула из комнаты-темницы в дворцовый коридор.

Там было темно и безлюдно. Горел лишь один фонарь - большое бронзовое ведерко с ажурными прорезями в боках и с толстой свечой внутри. Если бы не частый топот ног где-то неподалеку, можно было бы говорить о том, что в коридоре еще и тишина царила.

- А где охрана? - продолжала изумляться Майя.

- Ловит меня в соседнем коридоре, - хихикнула Аврора. - Я его выманила. Швырнула в стражника камушек из темноты - он тут же за мной сорвался. А я на первом же повороте - за дверь. Он - мимо, а я - сюда. Но парень скоро вернуться, - девушка аккуратно и тихо вернула засовы дверей на место и дернула Майю за собой. - Нам же надо на северную лестницу. А Донн отвлекает стражу на юге.

- Донн? - рыжая уже устала удивляться. - А он как…

- Молчи, ни звука! - приказала Аврора и тут же, закрепляя приказ, прижала свои пальцы к губам Майи.

Быстро и бесшумно перебирая ногами в мягких туфельках, девушки помчались на северную половину дворца. Это шустрые леди предприняли весьма вовремя, поскольку почти в то же время, когда они скрывались в тени за поворотом, к покоям-узилищу Майи вернулся, бряцая оружием, стражник.

- Неспокойная ночка, - проворчал воин, покосившись на дверь, которую ему поручили охранять. - Ох, узнает капитан, что я отлучился - мало мне не покажется, - он неизвестно зачем снял перчатку с руки и коснулся пальцами засова, словно засомневавшись в наличии последнего. - Ну, ладно. Все ж в порядке, старина…

Пока он себя успокаивал, Аврора и Майя, уподобившись мышкам, прокрадывались к желаемой лестнице. Хоть на северной половине и было пустынно (все, повинуясь тревожной трубе, умчались в южные коридоры - ловить чужака), но Аврора правильно рассудила, что следует вести себя осторожнее.

- Мы с ним договорились, - шепотом рассказывала императрица, - с Донном, то есть. Слышишь, как шумно в той стороне? Это капитан Мартен и его бравые ребята за Донном гоняются. Он из себя бандита стоит…

- А если попадется? - ахнула Майя.

- Если дурак, то попадется. Я ему одно тайное местечко показала, куда при случае можно спрятаться. В гримтэнском замке есть разные коридоры да ниши, про которые лишь я знаю. Ну, и родители мои знали. Теперь вот и Донн знает. И ты сейчас узнаешь про один, - улыбнулась девушка…

* * *

Аврора и Майя вышли на северную лестницу. Именно по ней пару недель назад совершал свой кровавый побег Корт.

Снизу - из Пурпурного зала - доносились чьи-то голоса.

- Стража, - с досадой проговорила Аврора, садясь на корточки на второй ступеньке. - Видимо, Мартен приказал весь дворец прочесать. Надеюсь, Донн уже спрятался… Ну-ка, помоги мне.

Она сунула пальцы в небольшую щель под ступенью и взялась поднимать плиту вверх, словно крышку сундука. Майя, сообразив, что ступень - не просто ступень - поспешила подсобить.

- Вот так, - довольно сказала императрица, когда ступенька откинулась, и показался узкий лаз куда-то вниз, в темноту. - Теперь полезай. Ты ж в темноте хорошо видишь?

- Ну, полезу, и что потом? - поинтересовалась Майя, вытягивая шею, принюхиваясь и морща при этом нос - из черной дыры здорово несло плесенью.

- Ход выведет тебя за стены дворца, - быстро объясняла Аврора. - Оттуда беги к фонтану Роз. Донн говорил: ты знаешь про этот фонтан. Там Донн тебя встретит и вывезет из города. Там, в Елень-роще - Или. Ты ведь сможешь позвать кошака? Он увезет тебя в безопасное место. Ну, торопись. Мне ведь тоже надо отсюда мотать…

Майя полезла в щель ногами вперед. Опустилась по пояс и замерла на минуту:

- Почему ты мне помогаешь?

- Ага, сейчас - самое время это выяснять, - Аврора разозлилась и, уперевшись рукой в голову рыжей, заставила ее полностью нырнуть в лаз, потом вернула плиту на место, не обращая внимания на сверкнувшие из темноты глаза девушки-Шипа, и побежала с лестницы в зал.

Необходимо было либо быстрее убраться оттуда, либо где-нибудь спрятаться, потому что по ступеням наверх уже поднимались стражники. Видимо, они услышали шум от передвигаемой плиты и шли разведать, кто тревожит тишину второго этажа.

Аврора прикинула, что может не успеть добежать до противоположного выхода. "К тому же, там тоже могут быть солдаты", - вполне справедливо рассудили она. Наилучшим вариантом спасения показалась игра в прятки.

Закрыв лицо концом шарфа, в который были упрятаны ее волосы, девушка шмыгнула в камин, где лежал огромный ворох березовых веток, в ночном полумраке похожий на гигантского многолапого паука. Их принесли и сложили тут, чтоб в нужный момент (когда придут октябрьские холода) развести огонь, достаточный для обогрева огромной залы.

Стараясь поменьше шуметь, юная императрица забралась под сучья, и затаилась там, словно ежик, готовый впасть в зимнюю спячку.

Вовремя - в зал, освещая себе путь шипящими факелами, вступили четверо гвардейцев. Они быстро и без особого рвения все осмотрели, тревожа огнями мрак в дальних углах и за колоннами и сошлись в центре зала, чтоб решить, что делать дальше.

- Что ж, тут - никого. Пошли проверим коридоры, - сказал старший.

- Там уже не наш пост, - отозвался один из солдат. - Там пост Порфира и его парней. На кой нам туда соваться?

- И то верно, - зевнул другой. - Они за нас нашу работу шиш бы сделали. Для чего ж нам перерабатываться? Этого никто и не узнает.

- Точно, - кивнул третий. - Наказывают у нас чаще, чем поощряют. И если сейчас обнаружат то, что мы ушли с первого этажа, чтоб проверить второй, нам разнос устроят, а не награду дадут.

Старший помолчал, взвешивая все "за" и "против".

Свернувшаяся в клубок под сухой березовой кроной императрица Аврора подумала, что в другое время она бы очень возмутилась, узнав о таком наплевательском отношении к службе своих гвардейцев. Но теперь их леность и нерадение были на руку и ей, и всем участникам маленького заговора.

- Нравится мне то, что сказал Камир, - вымолвил, наконец, старший, кивнув в сторону последнего говорившего солдата. - Потому что правильно он все растасовал. Пошли-ка вниз, ребята.

Аврора не сдержалась и довольно хихикнула. Но ее фырканья уже никто не услышал: бравая гвардия, приняв правильное с их точки зрения решение, утопала на лестницу, а оттуда - в нижний этаж, в Пурпурный зал.

- Замечательно, - пробормотала девушка одно из своих любимых слов и выбралась из камина. - Теперь мне остается вернуться в свои комнаты и не попасться господину Порфиру и его парням…

* * *

Утром переполох, поднятый ночью, заимел продолжение.

Во-первых, капитан Мартен спешно доложил императрице Авроре о том, что ночью в замке были замечены подозрительные личности в черной одежде.

- Я их не вижу. Стало быть, вы их не поймали? - грозно хмурясь, спросила юная правительница.

- Виноват, моя госпожа, - капитан склонил голову пониже.

- Они хотели меня убить? Почему они шныряли по дворцу? Это вы знаете?

- Уже знаем, - сделавшись мрачнее мрачного, ответил Мартен.

Да, теперь ему пришлось рассказать и о втором происшествии - о побеге леди Майи. И это событие капитан вполне справедливо связал с первым.

Выслушав рыцаря, Аврора призвала на помощь все свое актерское мастерство и обрушила на Мартена "праведную" ярость, гневно сверкая очами (она хорошо помнила, как бушевал в подобные минуты и в подобных обстоятельствах покойный отец, и решила ему подражать):

- Лютотьмааа! - начала девушка с ужаснейшего ругательства. - Не дворец, а подворотня какая-то! Кто хочет, тот и шляется! Погоню снарядили?

- Мои люди сейчас осматривают город. Мы каждую улицу, каждый дом прочешем, - обещал капитан, прижимая руку к груди. - Мы найдем этих негодяев! Как и тех, кто ранее тревожил ваш покой, моя госпожа!

- А если не найдете? - спросив, девушка недобро поджала губы.

- Я покорно приму любое наказание, какому вы сочтете нужным меня подвергнуть, ваше величество, - поклонился рыцарь.

- Это будет справедливо - получить по заслугам за неисполнение своих прямых обязанностей, - заметила императрица. - Можете идти.

Капитан еще раз поклонился, не поднимая глаз на госпожу, и быстро вышел из покоев Авроры.

Девушка вновь поджала губы. Ей не понравилось то, что она сейчас сделала. Не понравилось, как сгорбился Мартен, покидая ее кабинет.

"Я предатель! Чудовищный предатель! Я предаю своих верных слуг, своего капитана. Он ведь клялся мне в верности. А я…" Аврора с жутким неудовольствием почувствовала, как горит ее лицо, пылают уши. Бросив рассеянный взгляд на зеркало, она подумала, что если сейчас глянет в него, то вместо своего лица увидит там какое-нибудь уродливое злое существо. И смотреться расхотелось. Хотя раньше она не упускала случая полюбоваться собственным отражением.

"С чего я начинаю править? С обмана? С предательства? Как долго я продержусь? Куда все это меня приведет?" - вопросы набегали один за другим, как темные волны, и от них неприятно холодело меж лопаток и горело в висках. Потому что дальше - Аврора вдруг почувствовала - ожидалась нешуточная буря.

- Моя госпожа позволит мне поделиться с нею кое-какими соображениями? - спросил молчавший до сего момента лорд Ульдер.

Пока Аврора слушала доклад Мартена и выпускала на волю свой гнев, советник неподвижно стоял по правую руку от ее кресла, сложив руки на затянутой в бархат груди, и, сосредоточенно нахмурив густые брови, внимательно следил за словами и поведением, как провинившегося капитана, так и юной правительницы.

- Соображениями? - переспросила Аврора, ощупывая щеки (они пылали, и это тоже не нравилось девушке). - Позволяю.

Ульдер кивнул и покинул свое место у кресла государыни, вышел вперед, туда, где минуту назад стоял и отчитывался капитан Мартен.

- Соображения мои таковы, - начал лорд, и из-за взгляда его пронзительных глаз Авроре стало жутко неуютно. - Я считаю: тот, кто взбудоражил нынче ночью Гримтэнский дворец и обманул стражу, очень хорошо знает этот дворец. То есть - он бывал здесь раньше. И не раз. И имел возможность все здесь хорошо осмотреть, изучить. Думаю: это кто-то из придворных…

- А кто конкретно? Вы можете хотя бы предположить? - спросила девушка, с досадой ощущая неприятный холодок меж лопатками (она была вынуждена задавать те вопросы, которые совершенно не желала задавать и на которые совсем не жаждала слышать ответы).

- Вариантов несколько, - Ульдер продолжил свой "доклад", заложив руки за спину и пустившись медленно ходить по кабинету, чем напомнил Авроре одного из ее учителей - наставника музыки, который любил вот так прогуливаться от одной стены до другой, толкуя наследнице престола всякое-разное распрекрасное об арфах и лютнях. - Главным подозреваемым мог бы стать ваш рыцарь - сэр Корт. Он ведь брат леди Майи и вполне мог бы пойти на такой поступок, как спасение сестры. Возможно, в его голове были подобные мысли. Но, насколько знаю, пока он не в состоянии прытко бегать. И даже вставать с постели. Но он мог с кем-нибудь договориться…

- С кем? - тут же отозвалась правительница.

- Перейдем ко второму подозреваемому, - лорд Ульдер поклонился, чуть улыбнувшись. - Юный рыцарь Донн. Говорят: он сделал предложение руки и сердца леди Майе. Полагаю, брат девушки и возлюбленный девушки вполне могли строить планы по ее освобождению.

Аврора промолчала. Она была в состоянии, близком к ужасу, из-за того, как легко советник раскручивал ее собственный заговор.

- Есть у меня и третий подозреваемый, моя госпожа, - сделав улыбку пошире, продолжил Ульдер. - Угадайте, кто?

Девушка подняла на советника глаза и не сумела выдержать взгляда его глаз.

- Это вы, ваше величество, - шепотом завершил свою мысль императорский советник. - Может быть, теперь вы сами мне все расскажете?…

* * *

Аврора от неожиданности отпрянула от Ульдера, будто что-то ужасное увидала.

- Что это? - вырвался хриплый вопрос. - Как понимать?

- Вы все прекрасно понимаете, ваше величество, - холодно отозвался советник. - Должен заметить, что теперь от вашей откровенности зависит ваша судьба и - да, да, я не преувеличиваю - ваша жизнь. И жизнь тех, кто вам дорог. Жизнь сэра Корта, например…

- Вы спятили? - зашипела Аврора.

Теперь она, наоборот, подалась вперед, словно решила напасть. Уцепилась пальцами в подлокотники и прорычала Ульдеру в лицо:

- Еще одно слово - и я позову стражу!

- Нет! - выпалил лорд. - Я буду говорить, а вы никого не позовете. Потому что, если вы это сделаете, я объявлю вас помешанной. Это будет легко. Очень легко. Разве можно считать разумным того, кто спас убийцу своего отца? Думаете: ваша юная головка хитрей моей старой головы? Глупо-глупо-глупо! Потому что я тоже знаю про кое-какие коридоры в этом замке. Потому что ваш отец доверял мне и в свое время показал эти коридоры. И сегодня утром я проверил их. И в одном обнаружил свежие следы… Мне продолжать, ваше величество?

Аврора молчала и не двигалась, став похожей на каменное изваяние. Лишь одна мысль трепетала ее голове - "Попались… попались… попались…" Чем все грозило закончится, она не могла и предположить.

Спасительных мыслей не было. Вариантов лжи - тоже. Молчание затягивалось и выдавало Аврору, и она это понимала.

- Я жду, - заметил Ульдер. - Жду вашего правдивого рассказа. От того, насколько вы будете откровенны, зависит мое к вам расположение.

Императрица гордо дернула подбородок вверх, и советник криво ухмыльнулся, видя, что она артачится:

- Сообщаю вашей милости, что не желаю быть послушной цацкой в руках такой молокососки, как вы. И с государством я вам не дам играться. Не тот уровень, детка. С этой минуты я беру вас под свой контроль. И упаси вас небо ослушаться меня. Ваш покойный батюшка не раз имел желание отправить вас в святую обитель. Но его удерживала отцовская любовь. У меня этого нет, и ничто меня не удержит, если я пожелаю забрить вашу прелестную голову. Поэтому - слушайтесь, ваша милость. Это не трудно, - голос советника был чрезвычайно холоден и жесток, а глаза его сияли стальным огнем, заставляя Аврору чувствовать стужу в груди и слабость в ногах. - И поверьте: если бы ваш батюшка успел оставить завещание, он бы завещал вам слушаться меня… Говорите же! - он громко рявкнул, выводя девушку из того оцепенения, которое ею завладело.

Аврора даже вскрикнула от неожиданности, и на ее нечаянный вопль в покои из коридора тут же влетел капитан Мартен. Его правая рука уже лежала на крестовине меча.

Лорд Ульдер не мигая смотрел на императрицу.

- Ничего, - пролепетала девушка, махнув рукой капитану. - Я просто… там просто крыса. Там, - и ткнула пальцем в дальний угол комнаты.

Мартен удивленно поднял брови, расслабил руки и, поклонившись, вышел: крысы и мыши (а они иногда посещали коридоры гримтэнского замка) были не по его части.

- Уже лучше, - Ульдер одобрительно кивнул и вновь улыбнулся девушке. - Ну, что ж, позвольте я присяду, чтоб послушать вашу занимательную историю, ваше величество.

Он, в самом деле, присел - на скамью у окна. Но императрицу такая вольность уже не особо возмутила.

- Историю, - забормотала Аврора, приходя к выводу, что выбора у нее, похоже, нет. - Ладно. Я расскажу. Только дайте слово, что вы не сделаете ничего того, о чем мне угрожали.

- Даю слово: я не стану объявлять вас сумасшедшей, - еще шире улыбнулся лорд (он с огромным удовольствием наблюдал, как императрица медленно, но верно движется в его западню).

- А еще - вы не тронете Корта! - решительно дополнила девушка.

- Не трону. Если он вам так дорог - не стану отбирать у вас эту цацку, - теперь Ульдер даже рассмеялся. - Если он, конечно, не даст мне повода его трогать.

Аврора поджала губы и с нескрываемой ненавистью посмотрела на лорда.

Кто бы мог подумать? Ведь она считала его надежной опорой. Он сам ей на это намекал, предлагал себя в союзники. И Аврора была уверена, что с его стороны неприятных сюрпризов не будет… Как легко рушилось все, что казалось незыблемым…

"Я допустила крупную ошибку, - призналась сама себе девушка. - Не стоило говорить Ульдеру о том, что я не хочу сохранять и укреплять завоевания отца. Наверняка, это заставило его начать свою игру против меня. Он ведь старый друг отца, он помогал ему в его кампаниях. И разве смирится он с тем, что теперь надо от подобного отказаться?"

- Размышляете? - поинтересовался лорд Ульдер. - Это хорошо. Мало девушек в вашем возрасте могут размышлять. Но, я надеюсь, вы обдумываете то, как начать свой рассказ. Чтоб вышло красиво и, главное - правдиво…

* * *

- Да. Это я помогла Майе бежать, я показала ей тайный ход из замка. И теперь она так далеко и в таком месте, где никто никогда ее не найдет! - призналась Аврора, не сдерживаясь от нот вызова в голосе. - Я считаю: это несправедливо - наказывать Майю за то, что, спасая свою жизнь, она убила того, кто желал убить ее…

- Она убила императора! - прорычал Ульдер, слыша невообразимую (на его взгляд) глупость из уст девушки. - Кто вам помогал?

- Никто!

- Врете! Вы что, так скоро забыли, как я намерен наказать вас за вранье? Забрею голову! - напомнил советник.

Аврора скрипнула зубами (она прекрасно поняла, что вести себя с Ульдером так, как она вела себя с отцом, не выйдет) и пустилась рассказывать дальше:

- Донн. Мне помог Донн. Он отвлекал стражу в восточном крыле замка, а я побежала к покоям Майи. Отвлекла охрану, открыла дверь, вывела ее на северную лестницу, туда, где есть тайный ход. И все.

- А Донн? Почему его не поймали?

- Ему я тоже показала тайный ход. За камином, в Резном зале, в восточном крыле.

- Про этот я не знал, - пробормотал Ульдер, хмуря брови. - Маленькая мерзавка! - он презрительно скривил губы на Аврору. - То, что ты сделала - государственная измена! За такое вешают!

- Я сделала то, что было угодно моему императорскому величеству! - напомнила Аврора. - Разве это измена?

- Это может повредить всему государству. Так что это - измена, - с улыбкой, больше похожей на звериный оскал, объяснил лорд.

- Не троньте Донна. Я приказала ему мне помогать. Он не имел воли ослушаться. К тому же, он любит Майю. Всем сердцем…

- Да-да. Именно такие, как Донн, ради личных интересов могут торговать родиной… Но что-то я ни слова не слышал о сэре Корте. Неужели он не замешан в этом безобразии?

Аврора хмыкнула и пожала плечами:

- Какой толк от того, кто тяжело болен?

Советник кивнул:

- Тут я с вами согласен… Кстати, до сих пор не могу знать, кто он и откуда нарисовался? Не просветите, ваше величество?

Юная правительница решила, что откровений с нее хватит:

- Я не знаю. Корт и его сестра просто спасли меня от похитителей… Если желаете знать больше - спрашивайте у него сами, - она специально отослала не в меру любопытного лорда к Шипу, помня о том, какие клещи надобны, чтоб вытянуть из Корта пару слов. Ульдер вновь продемонстрировал свою хищную улыбку:

- Спасибо за совет, ваша милость. Я так и сделаю. И незамедлительно.

Он встал со стула, церемонно поклонился Авроре и, не дождавшись ее разрешительного жеста или слова, направился к выходу. На полпути остановился, хмыкнул, дернув головой, и повернулся к девушке, которая тем временем до крови кусала губы - от досады и бессильной злобы.

- Должен заметить, ваше величество, что в последнее время в замке стало интересно жить, - заметил лорд весьма вкрадчивым голосом. - И все благодаря вам, моя госпожа, и той развеселой компании, которую вы притянули с собой из дальних странствий. Я мог бы одним ударом разобраться со всеми вами, не вникая в подробности и не считая нужным узнавать больше того, что уже знаю. Но мне интересно, очень интересно распутать весь клубок. А он, я чую, немал. Возможно, я поступаю глупо, оттягивая с основным ударом. Но иногда, признаюсь, поглупить на старости лет - весьма приятное занятие. От этого молодеешь, что ли…

Сделав сие признание, Ульдер рассмеялся, но Аврора не разделила его веселья и послала советнику один из своих самых тяжелых и недобрых взглядов.

- Что ж, - пожал плечами лорд. - Пойду, пообщаюсь с вашим таинственным спасителем, который так настойчиво скрывался от благодарности самого императора Твердых земель. Полагаю, с ним будет интересно беседовать.

- Рекомендую не угрожать ему, - процедила сквозь зубы юная императрица. - Потому что сэр Корт отнюдь не цацка. И он не похож на тех рыцарей, которых знаете вы или я. Короче говоря: он полон сюрпризов. И многие - не особо приятны.

- И снова спасибо, моя любезная госпожа, - Ульдер вежливо поклонился и широко улыбнулся. - Уж не знаю: кто теперь чей советник… Кстати, совет за совет: не вздумайте строить козни против меня. Среди военных я пользуюсь бОльшим авторитетом, чем вы, и в любой момент могу поднять против вас ваших же воинов. Не думаю, что ваш верный капитан и ваш раненый рыцарь смогут защитить вас в такой ситуации.

Аврора закусила губу: из-за собственной несдержанности и строптивости она позволила себе еще одну ошибку.

"Держи язык за зубами, дура!" - приказала сама себе юная правительница.

* * *

В покои сэра Корта лорд Ульдер пожелал зайти бесшумно. Ему хотелось со стороны понаблюдать за тем, кого он еще ни разу не видел.

Первый рыцарь императрицы, укрытый большим одеялом из зеленого шелка, полулежал на бархатной софе у окна. Его глаза были закрыты, чуть слышное ровное дыхание указывало на то, что он спит.

Ульдер прищурил глаза, чтоб четче видеть (лорд уже не первый год замечал, что его зрение слабеет). Рассмотрев профиль спящего, рыцарь крепко задумался.

Это лицо казалось ему знакомым. И Ульдер принялся спешно ворошить память, отыскивая в ней что-либо, связанное с именем Корт. Но ничего не мог обнаружить. "Похоже, не только зрение, но и память моя ослабла", - хмыкнул Ульдер и спохватился - от его еле слышного "хм" больной чуть заметно вздрогнул и открыл глаза. И тут же посмотрел в сторону источника шума - в сторону замершего у камина лорда. Посмотрел и нахмурился. Все верно: разве кому понравится, если за ним будут тайно наблюдать? "Однако, слух у него не хуже звериного", - подумал Ульдер.

Советник поспешил приветливо улыбнуться:

- День добрый. Я к вам от ее величества - узнать, в каком вы состоянии.

- Это можно спросить у докторов, - ворчливо отозвался Корт.

- Императрица поручила мне услышать это от вас, - сказал Ульдер, подходя ближе.

Шип внимательно посмотрел на лорда и чуть дернул бровями:

- Я в порядке.

"Определенно, где-то мы встречались", - размышлял лорд, уже вблизи рассматривая молодого человека.

Корт делал то же самое, изучая лицо императорского советника.

- Вы мне знакомы, - заметил Ульдер, присаживаясь в кресло напротив Шипа.

- Как и вы - мне, - ответил Корт.

- Значит, мы встречались ранее, - императорский советник позволил своим губам чуть заметную улыбку, но бывший убийца не ответил ничем подобным на этот доброжелательный знак - лицо Шипа осталось неподвижным, и из-за этого показалось еще более знакомым лорду. - Не поможете моей памяти? - попросил Ульдер (он прекрасно знал, что просьбы смягчают). - Похоже, она слабее вашей.

- Точно. Слабее. Помогу. Вспомните битву за Ясеневый Лог.

- Лог? Ясеневый? - Ульдер нахмурил лоб, добавив к четырем продольным морщинам еще две глубокие поперечные. - Не помню…

Корт пожал плечами, отвел глаза в сторону багряных кленовых крон, что шумели за окном, тревожимые резкими порывами осеннего ветра:

- Неудивительно, - сказал Шип. - Лет десять прошло. А то и больше. После битвы за Лог вы наверняка повидали много других сражений. Разве все упомнишь?… Нас было пять сотен с небольшим. Вас - две тысячи. Мы напали на вас из лесу. Это стало нашей роковой ошибкой - нельзя было покидать пущи и выходить в открытое поле. У вас были лошади. Вы понеслись на нас, рубили нас, топтали копытами своих коней. Вы разбили нас, но и сами в тот день многих потеряли…

- Стой-стой! - воскликнул лорд. - Ты говоришь о войне с Шипами?! О войне в западных пущах?

- Да, - кивнул Корт. - Ты помнишь Шипов?

- О! - выдохнул Ульдер, широко раскрыв глаза. - Я помню Шипов. И одного из них я помню очень хорошо… Точнее - вспомнил. Он пришел в наш лагерь ночью, один. Он ножами резал спящих воинов в их шатрах. Он многих убил, прежде чем мы подняли тревогу. Завязалась битва. Он дрался, как разъяренный тигр. В ту ночь многие пали от его мечей. И никто не мог его пленить. Он носился по лагерю, словно ветер, и валил там и сям наших воинов… Я и мои ребята настигли его тогда, когда он уже пытался покинуть лагерь…

- У ручья Фис, - вдруг сказал Корт. - Ты нагнал меня у ручья Фис…

Лорд Ульдер замер, глядя в горящие глаза молодого человека:

- Шип?

- Да.

- Тот самый Шип?

- Тот самый. Я помог твоей памяти?

- Д-да, - кивнул лорд, не зная, что теперь делать и о чем теперь думать. - Но это было так давно. А ты молод…

- Я не такой, как ты. Я Шип. Я старею по-другому.

Лорд покивал головой:

- Ты чуть не убил меня тогда, у этого ручья Фис…

- Как и ты - меня…

* * *

Перед глазами лорда Ульдера четко и ясно встала картина давней, беспокойной ночи…

Да, они выиграли сражение за Ясеневый Лог. Захват этой территории был очень важен для Исидора и его армии - он отрывал западникам путь на восток, в Крапчий край и дальше - за реку Диалу, в плодородные долины Твердых земель. Но для того, чтоб продолжить поход, войскам был необходим отдых. Потому что битва с Шипами отняла много сил, и много солдат и рыцарей сложили свои головы в ложбине, окруженной древними и темными лесов. Поэтому полки западников стали большим лагерем за захваченным Ясеневым Логом.

- Ничего, - говорил лорд Исидор (тогда еще не было императора Твердых земель - был лорд Сабурии - небольшого западного государства, которое стало мало его правителю). - Эти звери потеряли больше нашего. Они надолго запомнят наши клинки и не скоро решатся на новый бой…

Лорд Ульдер в ту ночь спокойно почивал в своем шатре, на жестком тюфяке, укрывшись плащом, а под голову пристроив седло, "благоухающее" конским потом. Рядом - только руку протяни - так же мирно лежали на рогоже начищенные меч и кинжал (в бою лорд всегда использовал эти два клинка, забрасывая щит на спину). За драной ширмой похрапывал его оруженосец - дюжий увалень Микар.

Им обоим улыбнулась удача - во время сражения они, благодаря своему воинскому искусству, не получили серьезных ран и теперь наслаждались отдыхом.

Лорда разбудил сигнал тревоги. Вскочив с постели, Ульдер первым делом схватился за оружие и только потом - за штаны и сапоги. Облачившись, он пихнул крепко спавшего и безразличного к тревоге оруженосца и выбежал наружу.

Высокий звук рога несся над лагерем, нарушая покой воинов. Испуганно ржали лошади, люди выкрикивали всевозможные проклятия. Откуда-то неслось: "Держи! Стреляй! Вот он!"

Ульдер схватил за руку первого попавшегося солдата: тот с факелом и обнаженным мечом несся куда-то, звякая кольчугой, не застегнутой как след.

- Что? Куда? - спросил лорд.

- Кто-то пробрался в лагерь. Кто-то перерезал горло спящим ребятам из третьего звена правой руки и их капитану. Но мы поймаем гада! - кратко объяснил воин и кинулся дальше.

Ульдер выругался, набросил на плечи поданную Микаром куртку, рявкнул оруженосцу "собирай дружину!" и поспешил за солдатом.

Лагерь переполошился не на шутку. Было светло, как днем - почти у каждого в руках полыхал факел, сторожевым кострам тоже подбросили хвороста, чтоб они взметнулись до небес. И каждый в войске Исидора мечтал поймать и уничтожить коварного, ночного убийцу.

Ульдеру повезло: пока все носились у королевского шатра, он побежал в обратную сторону, где было затишней, и краем глаза увидал тонкую темную фигуру, мелькавшую за беспокойно танцующими лошадьми.

- Туда! - махнул он своим дружинникам и кинулся за тем, кто пытался уйти незаметно.

Лазутчик оказался весьма быстр и ловок. Он перерезал поводья у коней и напугал их. Из-за этого кони с диким ржанием понеслись по лагерю, увеличивая переполох и сбивая людей с толку, а некоторых - с ног. Но Ульдер и его ребята не отставали от убийцы. Когда они все оказались за пределами лагеря, лорд смог осуществить то, что задумал уже давно. Он взялся за лук и стрелы.

- Микар! - крикнул оруженосцу. - Я выстрелю горящим, чтоб засветить гада. А ты - не зевай - выстрелишь по зрячему. И без маза! Понял?

Микар кивнул и тут же взялся за свой лук, чтоб не прозевать момент.

- Готовсь! - рявкнул лорд и пустил зажженную стрелу - она звездой понеслась в темноту, в спину убегающему, и оруженосец увидел эту спину, и тоже выстрелил - во вполне ясную цель.

Он попал - лазутчик с еле слышным "ох!" опрокинулся в высокие травы. Горящая стрела Ульдера упала недалече, показывая догоняющим, куда нестись.

- Микар! С меня - пиво! - пообещал, ухмыляясь, лорд и сорвался с места.

Двое его парней уже подбегали к подстреленному, как вдруг к криками рухнули на землю и больше не поднялись.

Лазутчик, наоборот, словно птица, взвился из травы и махнул обеими руками в сторону лорда и его воинов.

Те, кто бежал впереди, успели поднять небольшие щиты, и в них в легким звоном ударили два метательных ножа. Ульдер правильно рассудил, что именно они ранее свалили его ребят.

- Окружай гада! - заревел лорд, наполняясь жаждой мести, и вновь приготовил лук к стрельбе.

Шип (а это был Шип - Ульдер узнал этого полузверя по желтым горящим глазам) оказался быстрее стрелы - он увернулся от нее, низко присев. А когда выпрямился, в его руках белыми лучами засияли два коротких чуть изогнутых клинка - рубцы, так они назывались. Шип прыгнул вперед и, уклонившись от удара мечом одного из солдат Ульдера, свел свои клинки вместе, словно ножницы из них сделал, и чисто срезал голову противника с шеи. Толкнул прочь окровавленное тело и с воинственным криком бросился на следующего воина.

Второй дружинник Ульдера разделил судьбу первого - пал от меча лазутчика. Ульдер, увидав, как быстр и ловок ночной убийца, понял: противник им достался нешуточный.

- В кольцо! В кольцо его! - приказал он своим людям.

Их осталось шестеро. Шестеро против одного. Но никто из них пока не решался напасть на Шипа…

* * *

Лазутчик, горя глазами, стоял неподвижно в боевой стойке: ноги чуть расставлены и полусогнуты в коленях, руки, отяжеленные мечами, боевыми браслетами и напульсниками, разведены в стороны. Грудь открыта, но эта открытость обманчива - грудь упрятана в причудливый панцирь из стальных вороненых пластин, и мало что ей грозит. Шлема на Шипе не было: видимо, слетел с лазутчика при падении, когда Микар его подстрелил.

- Я сам его положу, - сказал Ульдер, дергая меч и кинжал из ножен.

Его воины послушно сделали по шагу назад, чтоб дать противникам достаточное пространство для боя.

Шип, видя их манипуляции, тоже переменил позицию: повернулся вполоборота к Ульдеру, один из клинков нацелив на врага, другой - чуть отведя в сторону, словно ожидая удара сбоку. На его лице, тонком, бледном и юном (лет двадцать, не больше, было этому суровому воину), не отражалось никаких эмоций - ни страха, ни растерянности, ни злобы. Это лорду не понравилось. Такой противник - холодный и уравновешенный - очень опасен. Ульдер же чувствовал: душевным спокойствием именно сейчас он сам похвастать не может. Надо было сравнять силы.

- Ты пришел резать наших ребят, - заговорил лорд, подходя ближе (решил разозлить врага), - ночью, подло, как лиса в курятник…

Шип не отвечал - не моргая, смотрел на Ульдера, не забывая следить за дружинниками, что стояли недалече и держали оружие наготове.

Из-за рваных туч на мрачное небо выплыл молодой месяц, слабо осветив поле, на котором сходились два воина.

- Зверье! Все вы зверье лесное! Всех вас уничтожим, гнусное, грязное племя, - сквозь зубы процедил лорд, видя, как по-волчьи горят глаза у врага, и первый ударил мечом, желая рассечь Шипу левое плечо - до сердца.

Лазутчик вильнул в сторону, одновременно делая выпад правым клинком - Ульдер поймал коварное лезвие верным кинжалом, отвел сталь от живота и прыгнул назад. Шип тоже отступил. Пока оба были невредимы.

- Что, скотина, не вышло? - зло ухмыльнулся лорд. - А у меня выйдет. Я из тебя, тварь, всю твою черную, подлую кровь выпущу…

Шип ничего не ответил и на лице своем закаменевшем ничего не отразил. Он вдруг бросился на лорда, высоко подняв оба меча. Ульдер осклабился и, кланяясь оружию врага, отправил свой клинок в полет к открывшемуся животу лазутчика. Но Шип вдруг резко опустил рубцы, ударив ими по оружию лорда. У того дрогнула рука, и клинок пошел в сторону. Он все же зацепил противника - взрезал ему бедро. Шип зарычал и вновь ударил - Ульдер подставил кинжал, спасая шею. Рубец противника звякнул о рукоять кинжала, выбил его из руки лорда и зацепил-таки плечо. А второй меч убийцы в то же время со свистом понесся в грудь Ульдера. Лорд откинулся назад, пытаясь пропустить вражью сталь над собой, но вышло плохо - меч вспорол-таки его куртку, рубашку и впился в тело.

Охнув, Ульдер упал навзничь. Увидел что-то похожее на молнию над собой - это был ужасный рубец Шипа, желавший снести ему голову. Вперед прыгнул оруженосец лорда и отвел удар от господина.

Кто-то из воинов подхватил Ульдера, поволок его из битвы. Все, что успел увидеть тяжело раненый лорд, это то, как его парни разъяренным скопом набросились на Шипа, а тот, по-звериному рыча, закрутился меж ними волчком, уклоняясь от ударов и рубя дружинников в ответ своими белыми мечами, так похожими на месяц в темном небе.

Потом Ульдер потерял сознание…


- Но тебе удалось бежать, - пробормотал лорд, пронзительно глядя на Корта теперь. - Ты положил всех моих ребят и сбежал.

- Твои ребята были хорошими воинами, они славно дрались. Но у них не было того, что было тогда у меня, - ответил Шип, не опуская и не отводя в сторону горящих глаз.

- Что ж у тебя было?

- Я не думал о себе. Я думал лишь о том, чтоб убить побольше врагов. Твои же люди думали о себе, о том, чтоб не умереть. Это главная и самая страшная ошибка, которую может совершить в бою воин.

Ульдер очень внимательно выслушал эти слова Корта. И когда Шип смолк, согласно кивнул:

- Что ж теперь? - пробормотал лорд, растерянно глядя на молодого человека.

- Теперь? Хочешь убить меня? - спросил Шип таким тоном, будто спросил, не желает ли Ульдер отведать пива.

Лорд не сразу ответил - самые разные мысли носились в его голове, будто светляки - теплой ночью над летним лугом. Странное дело: он узнал в раненом рыцаре императрицы давнего врага; врага, который когда-то чуть не убил его, который когда-то порубил его лучших дружинников, но ненависти к Корту сейчас не было.

- Что я хочу? Ну, для начала: зачем ты здесь? - спросил, наконец, советник.

Корт усмехнулся, глядя на вышивку на своем зеленом одеяле - золотые папоротниковые листья, перемежевывающиеся с тонким вьюнком… Когда-то он прятался в папоротниках, выслеживая врага, когда-то он отлеживался в папоротниках, после ночного боя, зажимая раны целебной травой…

- Так пожелала леди Аврора, - ответил Шип. - Я дал слово быть рядом и защищать ее. Я стал ее рыцарем, я слушаю ее приказы.

- Разве Шипы чтят рыцарский кодекс западников? - удивился Ульдер.

- Шипы держат слово, - ответил Корт.

- Ты - Шип, - пробормотал лорд. - И много вас осталось?

Их разговор вдруг стал беседой старых знакомых, которые давно не видались и теперь вот, наконец, нашли время, чтоб спокойно посидеть и побалагурить о прошлом.

- Я и Майя. Все, - сказал Корт.

- Твоя сестра, - кивнул Ульдер. - Твоя сестра убила моего императора.

- Император хотел убить ее. Каждый на этом свете имеет право защищать свою жизнь, любым способом. Разве нет?

Лорд ничего не ответил на этот вопрос. Возможно, кого другого его молчание и устроило бы, но не Корта.

- Ты не ответил, - заметил Шип. - Ты не согласен.

- Не вижу смысла отвечать, - отозвался лорд. - Сегодня ночью твоя сестра бежала из императорского дворца, - сообщил и пристально глянул на молодого человека, желая видеть, что отобразиться на его лице при этом известии.

- Вот как, - Корт сперва удивленно взметнул брови вверх, а через минуту, ничего не опасаясь, улыбнулся. - А ведь это хорошая новость…

* * *

Ульдер скрипнул зубами: улыбка Корта была всего лишь улыбкой брата, который узнал, что его сестра вырвалась на свободу и уже не подвергается смертельной опасности.

- Мы будем искать ее, - заметил лорд. - И мы найдем ее. И я здесь еще потому, чтоб спросить у тебя: где нам искать ее? Ты - рыцарь императрицы. Ты служишь ее величеству. Ты поклялся ей в верности. И ты обязан помогать нам, слугам государыни, в поисках убийцы ее отца!

Корт, не убирая улыбки, поднял глаза на Ульдера:

- Я клялся леди Авроре, но не тебе. И помогать я буду ей, а не тебе. Ты - не она.

Лорд все понял. Шип был крепким орешком, не чета мягкотелой и перепуганной Авроре, юной и во многом неопытной. "Этого просто так не раскусить. Придется постараться", - подумал Ульдер и, поджав губы, заговорил весьма доверительным тоном:

- Должен предупредить: игра, которую вы затеяли, опасна. Очень. Я многое знаю: государыня сама мне рассказала. Она мне доверяет.

- Уверен, она рассказала все, что посчитала нужным рассказать, - отозвался Корт, лениво прикрыв глаза рукой.

- Почти все, - кивнул Ульдер. - За кое-какими деталями она направила меня к тебе.

Шип зевнул, не раскрывая рта, поморщился, как от боли и пожал плечами:

- Извини, я пока ничего не понимаю. Но уверен: поговорив с ее величеством, я все пойму и смогу толково ответить на твои вопросы. Но не ранее.

Лорд не сдержал досадливого "о!" и резким порывистым движением поднялся из кресла, выдав свое неудовольствие. Корт опять поднял на него глаза, в которых теперь было больше желтого, чем карего.

- Ты уверен, что не хочешь убить меня? - медленно и тихо произнес Шип, взглядом прожигая Ульдера.

Лорд даже вздрогнул от неожиданного вопроса. Но тут же согласился с Кортом: они ведь еще не разобрались друг с другом.

- А ты дашь мне такую возможность? - вопросом на вопрос ответил Ульдер.

- Я предлагаю тебе продолжить бой, - кивнул молодой человек. - Более десяти лет назад, у ручья Фис я почти убил тебя. Мне бы хотелось довести дело до конца, - он минуту помолчал, а потом добавил. - Если бы я убил тебя тогда, ты не сжег бы наш поселок Рысье и всех его жителей…

- Вместо меня это сделал бы другой, - сказал лорд и нахмурился: воспоминания об избиении непокорных Шипов никогда не приносили ему радости.

- Да, другой, но не ты, - повторился Корт, и глаза его стали похожи на два свечных огонька, а у лорда невольный холодок пощекотал спину меж лопаток, но Ульдер отогнал нехорошее предчувствие.

"Умен или глуп? - не мог понять императорский советник, всматриваясь в тонкого и бледного Корта. - На глупца не похож, ни лицом, ни взглядом. Но то, что он мне предлагает, едва ли умно".

- Что ж, сэр. Я правильно понял: вы меня вызываете? - спросил, наконец, лорд.

- Да. На бой не до крови, а до смерти.

- Я принимаю вызов, - поджав губы, ответил Ульдер. - Тогда, когда посчитаете возможным…

- Тогда, когда рука моя сможет меч поднять, а это будет скоро, - пообещал Корт, но в голос не пустил ни злобной радости, ни угрозы - сказал так, будто с другом о встрече в кабачке договорился.

- Хорошо, - Ульдер сдержанно поклонился, одарил лежащего тяжелым взглядом и повернулся к выходу - уходить приходилось, ничего толком не разузнав и не подловив рыцаря императрицы на крючок.

А еще советник был очень недоволен тем, что озаботился таким делом, как будущий поединок с недобитым Шипом. Нет, лорд Ульдер был уверен в своей руке и в верном клинке, но его огорчало то, что он позволил ситуации развиваться в неизвестном направлении и без своего личного контроля. Такое лорду, привыкшему во всем и во всех быть уверенным, не могло прийтись по вкусу.

Он быстро уходил и чувствовал спиной, что Шип не сводит с его удаляющихся плеч своих горящих глаз.

"Да-да! Погасить эти треклятые глаза. Эти звериные глаза, - до боли стискивая зубы, говорил сам себе Ульдер. - Темная лошадка. Очень темная… Ну что ж, он сам лезет на рожон. Я уберу его, и темная лошадка перестанет путаться под ногами. Один точный удар все решит. Просто, как чихнуть…"

И должно быть, императорский советник очень удивился бы, если бы узнал, что, глядя ему в спину, Шип Кортерис думал примерно то же…

Подождав, когда за советником закроется дверь, бывший убийца отбросил прочь покрывало и глянул на свои перебинтованные ноги. Медленно согнул их в коленях, разогнул и с досадой поджал губы - раны все еще болели, а это значило, что бегать и прыгать так, как раньше, у него пока не получится.

Но теперешней подвижности Корту, похоже, хватало. Он поднялся, прижимая правую ладонь к раненому боку, и похромал к гардеробу - где-то в его кедровых недрах покоилась одежда и обувь.

- Ваша милость, вам стоит вернуться в постель, - не без удивления молвил вошедший доктор (он не ожидал увидеть своего пациента на ногах).

- Боюсь, придется вас ослушаться, - решительно тряхнул головой Корт. - Мне срочно надо повидать мою госпожу.

Лекарь сперва покачал головой, но, увидав пронзительные и горящие глаза молодого человека, сказал:

- Позвольте помочь вам с одеянием. И позвольте проводить вас…

* * *

Аврора была в жуткой тревоге. Ощущение, что ее цепко взяли за горло, преследовало девушку с того самого неприятного разговора с лордом Ульдером. А тут еще Корт преподнес своеобразный сюрприз: явился, бледный и лохматый, в ее кабинет, прихрамывая и опираясь на руку старика-доктора.

- Как это? Разве можно? - выпалила юная государыня, шагая навстречу молодому человеку.

- Лекарь разрешил, - улыбнулся молодой человек и обратился к своему спутнику. - Спасибо. Теперь оставьте нас.

Аврора подождала, пока доктор уйдет и закроет дверь, села за стол и спросила без лишних обиняков:

- Ульдер был у тебя? Что он тебе сказал?

- Сказал, что Майя бежала. Сказал, что ты многое ему рассказала. Хотел, чтоб и я ему всякое рассказал, - голосом тусклым и ленивым ответил Корт, усаживаясь в кресло напротив императрицы и с наслаждением вытягивая далеко вперед ноющие ноги.

- Гад! - выпалила девушка и подскочила на своем кресле, так резко и стремительно, что опрокинула его.

От грохота упавшей мебели Корт поморщился - "ба-бах!" отозвался в его голове неприятным эхом. Потом спросил:

- Я гад?

- Не ты, - махнула рукой Аврора. - Ульбер - гад.

- А. Это ладно, - кивнул убийца и бросил взгляд на стол, точнее - на серебряный поднос с мелкими румяными яблоками. - Можно?

- Бери, конечно, - пожала плечами императрица. - А ты что? Рассказал что?

Корт, вонзив зубы в плод, отрицательно мотнул головой.

- Это хорошо. Я была уверена: ты ничего не скажешь. Он все разузнать хочет: кто ты, как со мной повстречался… Он страшно умный. Все-таки советник моего покойного батюшки. Он сообразил, как Майя из дворца бежала, - говоря, Аврора постепенно перешла на шепот.

- А как Майя из дворца бежала? - поинтересовался Шип, тоже шепотом.

- Ульдер что, тебе не сказал? - удивилась девушка.

Корт опять мотнул головой - "нет". Потом заметил:

- Но я бы очень хотел узнать.

Делать нечего - пришлось Авроре все рассказывать: про ночные беганья по дворцу, про тайные ходы, про березу в камине и про то, как рано утром лорд Ульдер заявился в ее покои, чтоб шантажировать ее императорское величество.

Выслушав историю, достойную помещения в какой-нибудь приключенческий роман, убийца хмыкнул:

- В ночной пуще спокойней, чем в твоем дворце.

Аврора вздохнула, тяжело-тяжело.

- Знаешь, именно сейчас мне в пущу хочется. В какой-нибудь шалашик, чтоб под дубами. Только чтоб там было тихо, спокойно и никаких армий, капитанов, советников премудрых. Только ты да я, - и она улыбнулась, размечтавшись.

Корт помолчал, постукивая ногтем указательного пальца по подлокотнику.

- А тебе? Разве тебе такого не хочется? - спросила девушка, пронзительно глядя на молодого человека.

Ей вдруг подумалось: "Вот только скажи "да", только скажи, и я, в самом деле, все-все брошу, дворец, империю, и убегу с тобой в леса. Куда захочешь. Даже в Мирму, в страшную, темную Мирму! Только скажи…"

- Нет, - молвил Корт, и голос его был тверд и даже жесток. - У тебя другая судьба…

- Судьба? - изумилась Аврора (она была очень разочарована отрицательным ответом своего рыцаря). - Ты что? В предсказатели подался?

Убийца ничего не ответил. Он взял еще одно яблоко, поднес его к глазам, осмотрел и положил обратно. Вновь глянул на девушку:

- Я кое-что вижу, лапа. И теперь я понимаю, что покойная Лида была права, когда говорила о том, что все на свете может сиять.

- Что за чушь? - Аврора перестала его понимать. - Ты бредишь? Ну конечно. Тебе плохо, жар…

- Это не жар, - покачал головой Корт. - Лида умерла. Я видел ее в еловом мраке. Она касалась меня. Она передала мне знания. Не знаю, все ли, но кое-что передала… Когда-то мой отец мне говорил: веды и ведуны после смерти могут делиться сокровенным с тем, кого выберут…

Императрица понимающе закивала и предложила:

- Хочешь воды? Холодненькой?

Шип улыбнулся, глядя на нее глазами, в которых зажглись желтые огни. Но не злые, а завораживающие.

- Ты сияешь лапа. Особым светом. Белым светом вождей. Тебе нельзя в лес. Тебе надо править, надо отстаивать свое право правителя. Потому что лорд Ульдер сияет темным безумием. Если ты сейчас уйдешь, то оставишь все ему, и он все это погубит.

Аврора хмыкнула:

- Ну и пусть губит. Очень нужна мне эта папина империя. Разве могу я с ней справиться? Ты посмотри, посмотри, что творится, - девушка встала, заходила по комнате, нервно сжимая пальцами левой руки правый кулак. - Ульдер уже сделал меня своей игрушкой. А дальше? Что будет дальше? Не хочу я, чтоб меня дергали, как цацку на нитках! - выпалила, сверкнув глазами.

- Он и не будет дергать, - уверенно отозвался Корт. - Ты ведь ему этого не позволишь. И я не позволю…

- Ты плохо слышал? Он грозится рассказать всем, что я, императрица, в сговоре с убийцей отца. И тогда меня могут насильно заточить в святую обитель, и…

- С тобой не может быть ничего такого, чего бы ты сама не пожелала, - Корт тоже встал, подошел к девушке.

Аврора глянула ему в глаза и - странное дело - к ней вернулись спокойствие и уверенность, что все будет хорошо. И еще кое-что…

- Если так, дай обниму тебя. И поцелую. Потому что именно этого я сейчас желаю. Больше всего на свете, - прошептала девушка, потянувшись к Корту.

* * *

Молодой человек ответил и на поцелуй, и на объятие. Привлек девушку к себе и замер, ощущая давно забытое - тепло, нежность и любовь. И вдруг увидел - своим новым зрением - как сияние Авроры обволакивает его, переходит к нему, ничуть не убавляясь в девушке. Отступила боль, и в ослабленное тело вернулась сила: ноги выпрямились, плечи развернулись, а по позвоночнику будто огонь побежал - стало тепло, даже горячо. И Корт еще сильнее прижал к себе императрицу Твердых Земель, потому что понял: дороже этой светловолосой юной леди ничего у него нет, и лишь благодаря ей задержался он на белом свете. А еще - он вспомнил, что надо говорить красивой девушке в такие моменты. С губ молодого человека чуть не сорвались нежные слова, но Шип сдержался, сам себе сказал "нельзя". Ему нельзя было говорить с Авророй так, как когда-то он говорил с Бией из рода Темного Шиповника…

Аврора же не смущалась: прятала лицо у на груди у молодого человека, гладила ладошками его плечи, спину, шею и шептала, жарко, порывисто:

- Как хорошо, что ты рядом… всегда будь рядом… милый, родной…

"Родной" - это простенькое слово чуть не сорвало замки с уст Корта…

Шум весьма неделикатно открываемой двери заставил их отпрянуть друг от друга. На порог явился капитан Мартен. С довольно озабоченным лицом.

- Моя госпожа! - заговорил он, громко и беспокойно, будто в тревожный рог затрубил. - Гонцы с юго-запада. С ними вести - на нас идут войной!

- Лютотьма! - не сдержалась Аврора (надо сказать, ей больше всего не понравилось то, что прервались ее объятия и поцелуи с Кортом). - Час от часу не легче. Где гонцы?

- В приемной зале. Ждут вас, моя госпожа, - Мартен только сейчас поклонился Авроре.

- Уже иду, - кивнула девушка. - И пусть соберется Круг Генералов, - отдав приказание Мартену, обернулась к Корту:

- Ты со мной?

- Как пожелаешь, - ответил Шип, кланяясь ей почти так же изящно, как придворный кавалер.

- А здоровье есть? - улыбнулась Аврора.

- Есть, - Корт улыбнулся в ответ. - Благодаря тебе.

- Тогда пошли, - и протянула ему руку. - Насколько знаю: у тебя есть опыт управления войском…

Да. Он теперь все видел по-другому. Все сияло. И свет этот у всего был различен. И он понимал этот свет, замечал малейшие оттенки. Читал его, как книгу. Это знание - Корт был уверен - перешло ему от Лиды. В тот момент, когда она коснулась руками его рук, в еловом мраке, под взглядами тысяч его давно погибших соплеменников…

Молодой человек с интересом посматривал на тех, кто собрался за большим Белым Столом в приемной зале. Пять имперских генералов, пять лучших витязей Твердых Земель. Все высокие, широкоплечие мужчины лет сорока, коротко стриженные, с мощными шеями и с лицами, похожими на каменные изваяния. Все пятеро поверх богатых придворных нарядов надели свои блестящие генеральские панцири, означив тем самым готовность решать военные вопросы.

Троих из них Корт знал.

"Миркар, - вспоминал он, рассматривая рыцарей. - Его Черная конница втоптала в землю наш поселок Веселку. Майя жила в Веселке… А вот этот герой - лорд Вант - отличился на переправе через Мален. Приказал солдатам в полном вооружении топать по льду. Мы тогда выиграли бой. Река нам помогла - подломила под стальным войском лед…"

Третьим знакомым Шипа был лорд Ульдер. Он - генерал Алой армии - не спускал с Корта глаз, полных гневного пламени. Советник не ожидал увидать молодого человека за Белым Столом, да еще и по правую руку от императрицы. Ульдер планировал сам сидеть в том кресле, которое сейчас по указанию Авроры занял Корт.

Надо сказать, остальные генералы тоже не с теплым чувством посматривали на нового члена их общества. Кто-то - с удивлением, кто-то - с недоумением…

Но Корту было все равно. Точнее - стало все равно. Потому что он еще кое-кого узнал на этом совете. И это был не человек.

Призрак…

Бледно-алый, с вкраплениями синих искр, император Исидор вдруг явился на Белый стол и повел вокруг себя черными, будто дыры, глазами. Он приблизился к Авроре, обдав сидящего рядом с девушкой Корта холодным ветром нездешнего мира, и протянул зыбкую руку, коснулся сияющими пальцами ее головы, но юная императрица ничего не заметила. Она внимательно слушала то, что взволнованно и сбивчиво говорил покрытый грязью и пылью гонец.

Император издал звук, очень похожий на вздох объятого сильным горем человека - Шип вздрогнул, чуть дернув головой назад.

Призрак тут же глянул на него, и в черных глазах запылали белые огоньки.

- Видишь! Ты меня видишь! - зашептал император, протягивая руку к лицу Корта. - Почему ты? Почему не она?

"Еще один подарок от Лиды?" - подумалось молодому человеку.

- Лида? Кто это? - спросил Исидор.

"Он читает мои мысли?" - мелькнуло в голове Корта.

- Да. Я читаю твои мысли, - кивнул призрак. - И раз уж так все получилось, помоги мне. Сегодня, на совете, разреши своим устам говорить мои слова. Потому что моей дочери угрожает большая опасность. Ты ведь любишь мою дочь?…

* * *

- А я предвидел! Предвидел, что так оно и будет! - громыхал на весь зал лорд Ульдер, с нескрываемым торжеством глядя на Аврору.

Императрица и генералы только что выслушали донесение с западных границ империи: Пафария, некогда смирная Пафария дерзнула напасть на Твердые земли, чтоб вернуть себе то, что восемь лет назад лорд Исидор присвоил себе - западный склон Хребта Эпин, славный плодородной землей, и долину Ворсу - край овцеводов и ткачей.

- И это только начало! - зловеще пророчил Ульдер. - Скоро каждый из соседей захочет оттяпать себе от нашей страны кусок пожирнее. Благо еще север молчит. Но северяне всегда были разобщены и тяжелы на подъем…

- Вы, похоже, рады этому несчастью, - Корт внезапно перебил лорда, и все, сидевшие за огромным столом, вздрогнули, услыхав голос молодого человека. - Я вижу, как вы горите от злой радости, господин советник…

На миг в зале воцарилась тишина. Такая, что стало хорошо слышно, как удивленно выдохнул "у!" один из капитанов.

- Что это он болтает?! - Ульдер едва не задохнулся от возмущения. - Что он себе позволяет?! В чем меня обвиняет этот приблуда?! Я?! Рад?! Тому, что земли моего императора разоряют?!!

Аврора улыбалась, довольная внезапной атакой своего рыцаря и тем, как остро среагировал на нее Ульдер. Корт же продолжал и довольно грозным голосом:

- "Земли вашего императора"? Странно слышать это от вас, сэр. Если не ошибаюсь, император Исидор умер. И его земли теперь - это земли его дочери, наши земли. Было бы разумней услышать от вас "земли моей императрицы".

- Моей императрицы?! - не унимался Ульдер. - Да знаете ли вы, господа капитаны, то, что знаю я про эту императрицу?

На этой реплике глаза всех с огромным интересом уставились на советника. А глаза Авроры - еще и с огнем из нескрываемой ненависти.

- Да-да, ваша милость, - осклабился Ульдер. - Я вижу, мне придется сказать именно сейчас то, что мне не очень хотелось бы говорить.

- Если не хочется, то не говорите, - вновь отозвался Корт. - Есть дела и поважнее ваших домыслов.

- Нет! Я все-таки убью тебя! И сейчас! Именно сейчас! - взревел лорд, теряя последнее самообладание.

Он допускал ошибку за ошибкой, но уже не замечал, что, выпуская на волю гнев, сдает позицию за позицией. А Корт, казалось, именно этого и добивался.

- Убить меня? Я думаю, сэр, вы уже достаточно наговорили, и пришло-таки время нам попробовать убить друг друга, - сказал Шип, делая шаг вперед из-за кресла Авроры.

Девушка, холодея от ужаса, подняла глаза на своего рыцаря. Она многого ожидала услышать и увидеть на совете. Она даже к обвинениям Ульдера более-менее подготовилась, но вот этого - никак не предполагала. И дернула Корта за рукав:

- Что ты такое говоришь?

- Вы позволите, ваша милость? Небольшой поединок? - спросил молодой человек, не отводя горящих глаз от пылающего лица советника.

- Нынче ты едва встал с постели! - напомнила девушка. - И я думаю, что твоя горячка не до конца прошла. И…

- Мне был один твой взгляд - и я поправился, - шепнул Корт, кладя правую руку на тонкое плечо императрицы.

- Но, Корт, - пробовала возразить Аврора и даже встать попыталась, однако молодой человек не дал ей этого, удержав девушку в кресле.

- Не мешайте мне, юная леди, - вдруг произнес он голосом весьма строгим, и Аврора остолбенела - в этот миг ей показалось, что не Корт, а отец говорит с ней.

- Небо светлое! - вырвалось у императрицы.

Шип же, сверкнув глазами, сказал, обращаясь к лорду Ульдеру:

- Завтра утром. В копейном зале. Устроит?

- А! - зловеще осклабился советник. - Вполне.

Корт тряхнул головой:

- Замечательно. А сейчас, господа, - он обвел взглядом генералов, - давайте обсудим дела более важные. Например, наш поход к хребту Эпин.

- Поход?! - в один голос изумились генералы и Аврора вместе с ними.

- Вы что же? Против того, чтоб давать отпор Пафарии? - осведомился Корт и приказал одному из пажей, стоявших у стены, под стягами. - Карты западных границ сюда!

Мальчик сорвался с места с такой скоростью, будто исполнял повеление своего давнего и сурового господина. Впрочем, так оно, похоже, и было…

И теперь уже не только Аврора задумалась над тем, что рыцарь Корт чем-то напоминает покойного Исидора.

- Со мной все в порядке, лапа, - улыбнулся девушке молодой человек, видя ее смятение. - Просто этот твой дворец - волшебный, что ли…

Аврора, выслушав такое странное объяснение, позволила себе робкую улыбку, не зная: радоваться ей или огорчаться, видя странные, неожиданно проявляющиеся, стороны Шипа Корта.

А он уже склонился над огромным пергаментом, который развернули на столе шустрые пажи, нахмурился, изучая карту, и сказал:

- Мы соберем наши армии здесь, в Журной долине. И двинем их на противника. Чтоб никто из соседей не думал, что империя ослабла, потеряв императора. Что скажете, господа?

- Это правильно! - первым отозвался лорд Миркар и ударил по столу огромным и мощным кулаком. - Он все правильно говорит!

- Что ж, - проговорил лорд Вант. - От военного дела никогда не откажусь.

- Я ведь еду с вами, - больше спросила, чем утвердила Аврора. - Я еду с моей армией.

- Конечно, ваша милость, - улыбнулся Корт. - Вы едете, чтоб вдохновить славных рыцарей на новые подвиги…

* * *

- Ты странный. Очень странный, - шипела Аврора Корту после того, как генералы покинули приемную залу, и за белым столом, на который уже выставили горящие канделябры, она и Шип остались одни (деликатно отошедшие подальше пажи в счет не шли - они ничего не слышали). - Может, объяснишь: откуда тебе известны такие слова, как "диспозиция" и "дислокация"?

- Я бы объяснил, только ты не поверишь, - улыбался молодой человек.

- Тогда объясни хоть, с какой стати ты разговариваешь со мной, как мой покойный батюшка? - нахмурилась девушка.

- Давай-ка, лапа, я завтра отвечу на твои вопросы, - предложил Шип и показал на окна, за которыми сгущались сумерки. - Смотри: спать пора…

- Завтра? Ха-ха! Завтра у тебя бой с Ульдером! И неизвестно, сможем ли мы после него поговорить, - добавив много едкой желчи в голос, сказала императрица. - Вот уж где безрассудный поступок!

Корт все улыбался. Так, как мудрый родитель, терпеливо ожидающий, когда резвое дитя нашалиться, устанет и задремлет над игрушками.

- Будет еще безрассуднее, лапа, если я не высплюсь перед поединком, - тихо и спокойно заметил он. - Тогда я точно потеряю голову.

Аврора хотела еще съязвить, но посчитала это лишним. В данный момент (она понимала) требовалось другое.

Она махнула рукой пажам, и те вышли из залы.

И тогда юная императрица обняла своего рыцаря:

- Мне страшно.

- Не бойся.

- Но завтра…

- Не случится ничего такого, что повредило бы тебе.

- А тебе? Ты не забыл, что я тебе говорила?

- Я ничего не забываю, - напомнил Корт. - Ты обещала не жить, если я умру. Так?

- Какой же ты странный, - всхлипнула девушка, прижимаясь лицом к груди Шипа и с огромным наслаждением вдыхая его запах. Запах, который с недавних пор был для нее желаннее и прекраснее всех ароматов и благовоний - запах любимого человека.

Корт молчал.

Аврора подняла на него взгляд, и молодой человек увидел, сколько слез в ее синих глазах.

- Поцелуй меня, - прошептала девушка. - И обещай, что завтра с тобой не случится ничего плохого… а потом… иди потом спать. И спи крепко-крепко… чтоб завтра твоя рука была крепкой… О, Корт! - и сорвалась в рыдание, вновь ткнулась лицом в его грудь. - Мой ненормальный Корт!…


Месяц робко заглянул в окно. Посеребрил узорчатое покрывало, наброшенное на широкий подоконник, и несмело вполз на огромную, черную, медвежью шкуру, что лежало на полу у кровати.

Корт приподнялся на локте, чтоб своим новым зрением увидеть дивные переливы лунного сияния. То голубое, то зеленое, с легкой примесью золотого. Умиротворяющее, усыпляющее.

Молодой человек медленно опустился в прохладную, пахнущую липой, подушку, вздохнул поглубже, чтоб наполнить легкие воздухом, пропитанным луной. И замер, потому что вновь увидал гостя, которого видел только он…

Высокий темно-алый силуэт. Уныло сгорбившийся.

Корт назвал гостя по имени, и призрак дернулся к нему, пройдя через стол и резное кресло. Огромный, но невесомый.

- Лорд Исидор, - повторил Шип, в упор глядя на горящее алым лицо покойного императора.

- Почему я вижу только тебя? - прошелестел тот, протягивая зыбкую руку к молодому человеку.

Корт послушно дотронулся своими пальцами, которые мерцали белым, до золотистой ладони призрака, и тот расширил глаза, вздрогнул.

- Я вижу то, что видел ты, - сказал призрак, - Шип Кортерис, первый рыцарь моей дочери. Я погубил твой народ.

- Это - в прошлом, - ответил молодой человек, опуская руку.

- Но ты помнишь, как я убивал твой народ…

- Но теперь на свете есть то, что нас сближает.

- Моя дочь.

- Твоя дочь, - кивнул Шип. - Я, как и ты, хочу, чтоб с ней все было хорошо. Больше на этом свете мне ничего не нужно. Наверное, что-то подобное задержало и тебя в мире живых?

Исидор кивнул, и волна алого света всколыхнулась вверх, к потолку, чтоб истончиться, испариться, как дым от ночного костра.

- Я не успокоюсь, пока не увижу, что ее будущее спокойно, - заговорил он, глядя на молодого человека. - Ты ведь можешь это сделать? Потому что ты любишь ее. И я хочу помочь тебе… Завтра ты дерешься с Ульдером.

Корт усмехнулся, чуть наклонив голову набок:

- Я думал дать лорду бой. Но я хотел сделать это тогда, когда войду в силу. А ты решил - надо раньше…

- Я помогу, - вновь всколыхнулся император. - Если позволишь. Я дам тебе свою силу.

Шип приподнял бровь.

Исидор, видя, что собеседник заинтересовался, продолжил:

- Я отдам все, что у меня осталось: знания и силу. Вся моя жизнь, все воспоминания, - все перейдет к тебе. Это много, очень много. Ты будешь знать, как управлять государством, моими генералами, моей армией. Ты станешь мною, не потеряв себя. Возможно, ты будешь намного лучше меня, потому что ты - Шип… Но взамен - твое слово, что ты всегда будешь за мою дочь. Станешь ее опорой и защитой, до самой своей смерти.

Корт улыбнулся:

- Ты просишь о том, в чем я уже поклялся Авроре…

- Я знаю. Я вижу всего тебя, до самого дна, потому что читаю твои мысли. Но в тебе нет ничего, враждебного Авроре. Возможно, это поздно говорить, но я скажу: я рад, что мы наконец встретились, сэр Корт, спаситель леди Авроры. И я доволен выбором своей дочери. И позволь мне коснуться твоего лба губами. Так у нас отец невесты выказывает свое расположение будущему зятю… И не думай, что это неправильно. Если бы это было неправильно, наши пути, пусть не земные, не пересеклись бы. Ведь так, Шип Корт?

- Так, - прошептал молодой человек. - Если бы это было неправильно, я бы не получил дара Лиды и не видел бы тебя.

И, закрыв глаза, он почтительно склонил голову перед призраком.

- Не забудь сказать об этом моей дочери. О том, что я благословил тебя и ее, - шепнул покойный император Твердых Земель на ухо Шипу Корту…

* * *

Закукарекал петух. Корт на минуту прервал умывание, замер над тазом с водой, в которой плавали душистые лепестки белого гиацинта, чтоб внимательно послушать утреннюю птицу. Он вдруг поймал себя на мысли, что верит в примету: какова будет песня петуха, таков будет и грядущий день. Если прокричит хрипло, сбивчиво и кратко, то не видать ему, Корту, сегодня удачи. А если орать петух будет самозабвенно и вызывающе, то все сложится благополучно.

Песня получалась громкой и звонкой. И Корт довольно улыбнулся, плеснул в лицо воды и принял из рук пажа льняное полотенце, украшенное вышитыми васильками. На мгновение задержал взгляд на голубых нитях вышивки. Василек - старинная печать сабурских лордов. "Сабурия. Где-то там, за зелеными горами - страна Сабурия, в которой лорду Исидору стало тесно. И в сабурской ржи так славно цветут васильки", - подумал Корт и вновь улыбнулся, понимая: это память императора знакомит его с прошлым.

Он не глядя вернул полотенце пажу, натянул на себя свежую сорочку и случайно поймал взглядом книгу на прикроватном столике. Вспомнил - ее принесла Аврора. Корту стало интересно.

- Ну-ка, - пробормотал он, берясь за бархатный томик.

Открыл - и в один взгляд прочитал первую историю. Совсем короткую, про пьяного сапожника. Хохотнул - в самом деле, смешная история. Как говорила Аврора? Анекдот. И только потом удивился: а ведь все буквы были ему знакомы. Ни одна не вызвала трудностей…

- Лют, мои сапоги, куртку, - сказал Корт пажу и вновь удивился: он прекрасно умел приказывать и прекрасно знал, как зовут этого рыжего и вихрастого паренька с раскосыми и умными глазами, а еще знал, что года три назад у Люта умерла мать и младшая сестра - от ярого кашля - и мальчик остался круглым сиротой, потому что отец, верный рыцарь императора, его погиб еще раньше - не вернулся из похода в дремучую Мирму. - Ты в императорских пажах сколько? Четыре года?

- Да, ваша милость, четыре с небольшим, - поклонился мальчик, не выразив ничего на веснушчатом лице (он, похоже, был обучен искусству скрывать свои эмоции, и хорошо обучен).

- Тебе пора быть оруженосцем, Лют. Хочешь быть моим оруженосцем? - предложил Корт.

- Ваша милость? - растерялся мальчик, и вот теперь не сдержал удивления - расширил светло-карие глаза, приоткрыл рот.

- Я ведь рыцарь недавно, - пожал плечами молодой человек. - И оруженосца у меня пока нет. Вот мне и подумалось: не согласишься ли ты пойти на эту должность? Без оруженосца мне будет туговато. А ты вроде отлично подходишь для такого дела? Что скажешь?

Лют колебался совсем недолго:

- Согласен, ваша милость! - и тряхнул рыжей головой.

- А ты знаешь, куда я сейчас иду?

- Ваша милость собирается надрать задницу лорду Ульдеру! - лихо заявил о собственной осведомленности Лют и широко улыбнулся, показав крупные, ровные белые зубы.

Корт не мог не улыбнуться в ответ на эти слова, тоже широко и весело. Паренек тем временем подал ему бурую кожаную безрукавку.

- А ты его не очень-то любишь, - заметил молодой человек, облачаясь.

- С какой стати мне его любить? Я ведь ваш оруженосец, ваша милость, - хмыкнул Лют и принялся шнуровать к безрукавке рукава, тоже кожаные, но угольно-черные.

Закончив со шнурами, он принес Корту его заплечные ножны с рубцами.

- Я почистил их, ваша милость. Прекрасное оружие. Яснее этой стали - только ваши глаза, ваша милость! - заверил мальчик, глядя на первого рыцаря императрицы с той преданностью, которая вдруг напомнила Корту преданность верного кошака Или.

Молодой человек обнажил один из мечей, чтоб увидеть то, по чему он давно соскучился.

Да, парнишка не лукавил - клинок, будто радуясь тому, что его вытащили на свет, пустил в глаза хозяину веселого солнечного зайчика, поймав луч утреннего солнца на свое острие. Корт даже прижмурился и усмехнулся:

- Стань на колени, Лют. Я ведь должен посвятить тебя? - и он ни секунды не сомневался, что знает, как это делается.

- Да, ваша милость! - и карие глаза рыжего парня, опустившегося на колени, сверкнули так же задорно, как отсветы на безупречной, зеркальной стали.

"Все правильно, - подумал Корт, касаясь мечом узких плеч мальчика. - Мне нужны сподвижники. Даже такие юные. Чем больше, тем лучше. А Лют - отличный парень. Он сияет ясно и чисто, как январский лед реки Мален…"

* * *

Аврора, с головой укутавшись в теплую серую шаль, замерла на нижней галерее, именно там, откуда лучше всего был виден копейный зал. Рядом с девушкой, такими же неприметными фигурами, очень похожими на тени, застыли безмолвные служанки императрицы - Мека и Шенн. Чуть позади них, в тени толстой колонны, блистали панцирем капитан Мартен и двое гвардейцев - постоянный домашний эскорт императрицы.

Служанки несколько раз протягивали бледной, как смерть, госпоже теплое питье и блюдо с печеньем и цукатами, но Аврора мотала головой и отталкивала их руки.

Ночью ей было не до сна, теперь - не до еды. Даже пить не могла - горло перехватывалось жестокой судорогой…

- Что-то с ним не так, Шенн, - бормотала юная леди служанке (у нее и раньше была привычка выговариваться немым девушкам). - Какой-то он странный. Не такой, как был… То есть нет… он такой, как и был, но что-то в нем новое появилось… Странно, да?

Шенн кивала, и ее большие темные глаза поблескивали вполне искренним участием.

- Наверное, это после болезни. Он ведь чуть не умер… Хотя, разве первый раз с ним такое? - вздохнула Аврора и прижала большой палец правого кулачка к губам. - Только бы с ним все было хорошо… большего не надо, - и подняла глаза, чтоб еще раз увидеть, что твориться в копейном зале.

Корт еще не пришел. Но еще было рано.

Зато явился лорд Ульдер. В вызывающе богатом костюме: красной шелковой куртке, расшитой золотыми единорогами, в ало-синих полосатых штанах, плохо сочетающихся с солидным возрастом лорда, и в мягких бархатных туфлях, украшенных золотыми шнурками. Советник, похоже, специально так вырядился: будто не на поединок собрался, а на какое-то буйное веселье. Таким образом он решил выказать презрение противнику, показать Корту, что его он не считает серьезной опасностью.

Придя в зал, Ульдер первым делом определил, где находится Аврора. Он ни секунды не сомневался, что девушка явиться смотреть на поединок. Заметив неподвижные фигуры императрицы и служанок, советник поспешил пересечь зал и подойти под самую галерею. Он церемонно раскланялся, сняв с головы огромный и причудливый головной убор - нечто среднее между тюрбаном и беретом. Вслед за ним то же самое проделала его свита - четверо молодых придворных в плащах, украшенных гербом Ульдера:

- Доброе утро, ваше величество! - громогласно поздоровался лорд, выпрямив спину и передав берет ближайшему молодому человеку. - Для меня большая честь видеть вас в столь ранний час здесь. Вам не безразлична моя судьба, судьба вашего советника?

- И ваша судьба - тоже, - сквозь зубы ответила Аврора, хрипло и раздраженно, сверкнула в лорда синими глазами без какого-либо теплого чувства. - Надеюсь, сэр, вас не удивит то, что судьба моего рыцаря меня волнует чуть больше, чем ваша? - хоть ситуация складывалась не так, как ей хотелось бы, но своей природной язвительности девушка терять не собиралась.

- Моя госпожа, я счастлив видеть, что вы никоим образом не разочаровываете меня, полностью подтверждая мои предположения, - ослепительно улыбнулся Ульдер, вновь кланяясь.

Аврора скрипнула зубами и хотела сказать что-нибудь резкое, но тут в копейный зал пожаловал Корт.

Быстро и легко, словно его раненые ноги в одну ночь перестали быть ранеными, он прошел по каменным плитам мимо свиты советника, не обращая ни малейшего внимания на их косые взгляды, поклонился Авроре (из-за этого на щеки девушки вернулся румянец), бархатным голосом сказал ей "доброе утро" и только после оборотился к Ульдеру.

- Нехорошая обувь, - произнес Шип, увидав модные башмаки противника. - Будет скользить. Это опасно. Не желаете переобуться? Я подожду.

Аврора не могла не улыбнуться, оруженосец Лют, стоявший чуть позади своего нового господина - тоже. А вот советника слова Шипа разозлили, и это было вполне предсказуемо.

- Смотрите, чтоб вам не помешало ваше облачение, - сдержав более грубые речи, ответил Ульдер. - На позицию!

Корт пожал плечами и сдернул с себя рукава, перебросил их Люту и выдернул из ножен один из мечей.

Лорд-советник ухмыльнулся:

- Против меня с таким? - и обнажил свой меч, что был чуть шире и почти в два раза длиннее оружия Шипа.

- Никогда не думайте про врага, что он слабее. Думайте, что вы равны, - заметил Корт. - Вы готовы? Я начинаю, - сообщил Шип и сделал первый выпад, стремительный, разведывательный…

* * *

Ульдер спасся от верной смерти, уклонившись в бок. От резкого движения, которое ему пришлось при этом сделать, неприятно хрупнуло нижнее левое ребро. Поднять для защиты руку с мечом лорд не успел. Лезвие оружия Корта лизнуло грудь советника, распоров нарядную куртку. А еще Ульдер поспел увидеть глаза Шипа - странно полуопущенные веки с густыми ресницами, но из-под них - внимательный взгляд, в котором не было и тени чего-либо, напоминающего злобу, гнев или ненависть. Холодный, безразличный взгляд убийцы…

Корт вернулся в прежнюю позицию. Чуть означил улыбку на губах - он разведал о реакции врага. И дал ей оценку - средне.

Ульдер же нахмурился и покрепче стиснул зубы - он тоже кое-что узнал о противнике: "Опасен и силен. Что бы там ни было с его ранами, а сейчас он вполне боеспособен…"

Шип не дал ему времени размышлять долго, вновь атаковал - рубанул противника по левому плечу, наискось. Пока Ульдер парировал сталь сталью, Корт выхватил второй клинок и обрушил его на правый бок лорда. У советника, перехватившего первый рубец, глаза сделались размером с добрые блюдца, потому что он понял - не успеет, погибнет, рассеченный надвое…

Но Корт остановил второй рубец, взрезав куртку противника и глубоко его ранив - Ульдер лишь ахнул, почувствовав смертоносный холод стали и ужасную боль в теле, почувствовав, как разбухает от страха сердце и замирают легкие, отказываясь дышать. Смерть смотрела на императорского советника волчьими глазами Шипа Корта, пронзительными, равнодушными, не мигая. И лорду захотелось жить. Очень-очень. Как тогда - у ручья Фис. Потому что вспомнились жена и ее мягкие руки, сын - лохматый и угрюмый недоросль, дочь - глазастая и шустрая девчонка…

Корт дернул рубец назад. Падая на камни пола, Ульдер увидел свою алую кровь на изогнутом лезвии клинка Шипа. Потом вновь заглянул в глаза Корта - тот наклонился к поверженному, чтоб спросить, вполголоса, так, будто интересовался "не хотите ли воды":

- Мне добить вас?

В копейном зале было тихо-тихо. Молчали все - свита Ульдера, юный Лют, Аврора на галерее. И не просто молчали - вздохнуть боялись. Словно легкое волнение воздуха могло подтолкнуть мечи Шипа к тому, чтоб вновь вонзиться в тело лорда, и на этот раз - со смертоносной миссией.

- Корт! Не надо! - осмелилась-таки на приказ Аврора, и все остальные вздрогнули, выдохнули, но Корт не опустил оружия. - Не надо. Ты победил. Ведь, правда? - она дернула за рукав Меку, толкнула в стальной локоть капитана Мартена, который тоже не мог оторвать взгляда от происходящего внизу, в зале. - Корт победил!

- Сэр Корт победил! - отозвался Лют, звонко и весело.

- Победил! Победил! - вслед за ним, сперва нестройно, но потом - громче и четче, повторили все, и рыцари Ульдера тоже.

Но Корт не двигался, не убирал рубцов, не мигал и с вопросом в глазах смотрел на лорда, который тоже будто в статую обратился, забыв о боли.

- Н-не надо, - выдавил из себя Ульдер, понимая, чего ждет противник.

Лорду, в самом деле, не хотелось умирать. Он не был готов. К такому вообще невозможно подготовиться… И сердце его, испуганно барабанившее где-то в голове, заработало быстро-быстро, вернулось в холодеющую грудь, а легкие с жадностью потянули в себя воздух, когда Корт прянул от него и убрал за спину страшные мечи.

- Присягайте госпоже Авроре, - сказал молодой человек. - Здесь и сейчас. И клянитесь своей кровью, своими детьми, лорд Ульдер.

Вновь тишина объяла зал.

Клятва детьми, клятва родной кровью, своим будущим, своим бессмертием считалась самой священной. И ее (это все знали) уже давно никто никому не приносил. Потому что слишком многого она стоила…

- Присягайте, - тихо, но твердо повторил победитель, прожигая взглядом белого, как полотно, советника.

И вновь вмешалась Аврора. Для этого она даже с галереи сбежала, теряя шаль и чуть слышно шурша легкими башмаками:

- Корт. Не надо, - тронула молодого человека за локоть. - С него довольно.

- Надо! - Корт дернул плечом.

- Это ужасная клятва, Корт, - Аврора сильней сжала свои пальцы на его руке. - Нельзя клясться детьми. Ты сам говорил: нельзя детей вмешивать в такие дела, нельзя делать их заложниками… Корт!

Шип закрыл глаза, вновь их открыл. И волчьи огни в глубине зрачков погасли.

- Хорошо, лапа. Я все помню, - сказал молодой человек.

- Я тоже запомню. Все запомню, - вдруг отозвался лорд Ульдер. - И я присягну вам, моя госпожа, - он с трудом, зажимая рану рукой, встал на одно колено и протянул Авроре меч. - Мой клинок - за вас, рука моя - за вас, тело, разум - все за вас. Лишь душа моя - небесное имущество. Вам я буду служить верно и правдиво до конца дней своих. И тому, кто станет супругом вашим, - добавил, посмотрев на Корта.

Вслед за ним присягу, слово в слово, преклонив колени, повторили его рыцари.

Аврора сияла, лицом и глазами - так хорошо сложилось то, что, казалось, ведет к катастрофе. Словно гора с плеч свалилась, и хотелось императрице прыгать на месте от радости.

Корт еще раз глянул на советника. Убить его - это Шип мог сделать быстро и без лишних вопросов. Но лорд был весьма уважаемым генералом в армии, и его смерть могла принести много неприятностей Корту и Авроре. А теперь, после присяги, можно было не опасаться предательства с его стороны. "По крайней мере, мне так кажется. Он ведь привык держать слово. И в памяти Исидора нет ни одного случая предательства с его стороны", - думал молодой человек, своим новым зрением наблюдая, как темные дыры в сиянии Ульдера мельчают, затягиваются голубовато-зеленой дымкой, мерцающей серебром…

* * *

Аврора стояла у большой кадки с лимонным деревом и смотрела на своего рыцаря и с интересом, и с опаской.

После краткого и необычного поединка с Ульдером молодой человек настоял на том, чтоб попасть в кабинет покойного императора. И теперь прохаживался по просторной комнате, осматривался. Возле тех предметов, которые заинтересовывали, Корт останавливался, приглядывался более внимательно. Но не произносил ни звука.

У письменного стола императора произошло кое-что необычное.

Корт выдвинул один из ящиков и, щелкнув каким-то рычажком, приподнял дно. Оно оказалось двойным. Аврора подбежала, ахнула от изумления:

- Ты знаешь! Откуда ты знаешь?! Отец даже мне не говорил!

- Он не успел сказать, - пояснил Шип и извлек из тайника маленькую бархатную коробочку, открыл и протянул девушке массивный перстень из белого золота, украшенный сияющим голубым камнем, молвил тихо-тихо. - Когда-то его носила твоя матушка. Но не спеши хватать, не спеши его носить, - он остановил пальцы Авроры, которые уже хотели цопнуть перстень. - На нем - кровь, и поэтому это злое кольцо. Если его не очистить, оно станет дарить беды своему владельцу…

Аврора молчала - она занемела от удивления, перестала верить своим ушам.

- Твоя мать, - прошептал Корт, сжав кольцо в кулаке. - Она умерла страшной смертью. Перстень этот был весь в ее крови. На охоте. Императрицу Бетан растерзал зверь…

- Откуда ты знаешь? - уже шепотом спросила Аврора, белея лицом и дрожа всем телом.

- Это тебе знак того, что я буду говорить от имени твоего отца, - произнес Корт. - Как бы странно это ни звучало: этой ночью я говорил с ним. С его духом…

- Как? - юная леди отказывалась понимать то, про что он ей рассказывал.

Корт вздохнул, покачал головой:

- Присядь в кресло, лапа. Мне многое нужно тебе рассказать.

Аврора, не мигая, смотрела на перстень матери, затем послушно опустилась в кресло.

И рассказ молодого человека, действительно, вышел очень долгим. Даже, несмотря на то, что изъяснялся Шип, как обычно, кратко и четко.

- Это невозможно, - выдохнула Аврора, когда ее рыцарь смолк, потом глянула на перстень - доказательство того, во что она отказывалась верить. - Но ты… Почему ты?!

- Я ведь говорил, - пожал плечами Корт. - Сейчас я вижу то, чего не видел раньше.

- Как все странно, - пробормотала девушка, все еще рассматривая кольцо. - Никогда не думала, что в сказку попаду…

- Даже тогда, когда дернула из замка с наемным убийцей? - спросил, улыбаясь, молодой человек.

Аврора не могла не улыбнуться в ответ:

- Ну, убийца - это реальность. А то, что этот самый убийца видит душу императора, которого мечтал убить, и разговаривает с ним - разве такая история не тянет на сказку?

- Думаю, не нам судить, где сказка, а где жизнь. Раз такое произошло… Я сам тоже не думал, что попаду в такую переделку и стану твоим рыцарем и получу знания императора…

- Нет-нет, молчи, не порти сказку, - Аврора покинула кресло, чтоб приблизиться к Корту и прижать палец к его губам. - Если мы в сказке, то она, как всякая порядочная сказка, должна счастливо закончиться. Ведь так?

- Знавал я сказки…

- Молчать! - топнула ногой девушка. - Ты становишься похожим на моего отца! Кстати, он сейчас где? Тут где-нибудь? Подсматривает? Подслушивает? - и начала с опаской озираться.

Корт покачал головой, любуясь юной императрицей (ну не мог он не любоваться ею, даже после разговора о призраках и волшебстве):

- Его нет. Он передал мне многое из своей сути, но сам растворился в ночном небе…

- Вот и славно, - выдохнула Аврора, обвивая руки вокруг молодого человека и крепко-крепко прижимаясь щекой к его груди. - Может, нельзя так говорить, но все равно славно. Потому что при папе я бы, наверно, не смогла тебя обнимать. Хоть он и благословил нас.

- Ты сияешь дивным золотом, лапа, - вдруг шепнул Корт и осторожно, словно касаясь чего-то чрезвычайно хрупкого, погладил волосы девушки. - Как самая дорогая драгоценность мира. И греешь, как самый ласковый в мире очаг. Знаешь, почему лорд Ульдер присягнул тебе? Потому что он увидел то же, что вижу я. Твою доброту, милосердие. Оно временами сильнее стали…

- Поэтому ты не убил Ульдера? Ведь ты мог, первым же удачным ударом…

- Я мог. Но я хотел, чтоб ты вышла на сцену и явила ему себя, - лукаво улыбнулся Корт. - И я не ошибся. Все случилось так, как я предполагал. Сегодня утром не я победил. Сегодня утром ты победила. Думаю: теперь твой советник станет твоим настоящим советником.

Аврора тоже улыбнулась:

- Да ты хитрец. Впрочем, чего еще ожидать от убийцы-Шипа? Именно хитростей. Ведь так? - спросила, заглядывая ему в лицо.

- Совсем немного хитростей, - кивнул молодой человек.

- Ты видишь сияние? Неужели все сияет? - Аврора продолжала рассматривать своего избранника; ей показалось, что Корт очень изменился: глазами, выражением лица; какая-то глубокая задумчивость таилась в его чертах. Раньше такого не было, или Аврора попросту не замечала, не обращала внимания? А ведь в самом деле - подумала девушка - раньше она больше думала о себе самой…

- Все сияет. Даже то, в чем нет жизни. Думаю, это потому, что жизнь всего касается и оставляет следы. Вот как на моих мечах, - Корт вытянул один из рубцов из ножен. - Этот сегодня попил крови - ранил лорда Ульдера. И теперь его клинок полыхает красным огнем.

Аврора прикоснулась к оружию пальцем, осторожно, словно боялась разбудить спящую сталь.

- А я ничего не вижу, - сокрушенно призналась девушка.

Корт улыбнулся: из-за обиженно надутых губ и приподнятых бровей императрица Твердых земель стала похожа на ребенка, который огорчился, когда вместо желаемых сластей получил в подарок простую деревянную погремушку.

- Поверь: тебе и не нужно, - заверил Шип девушку. - А перстень твоей матушки я сам очищу. Идет?

- А как?

- В реке…

* * *

Город Гримтэн покоился на холмах. А у подножия холмов текла-поспешала к далекому южному морю извилистая и широкая река Лулда. Она любила менять наряды. Зимой одевалась в белую и сверкающую броню, которая легко могла выдержать и закованное в сталь войско. Весной все это грозное великолепие трескалось и слезало с Лулды, как скорлупа с вареного яйца, уносились прочь льдины, и являлись лазоревым мартовским небесам темные, бурливые, холодные воды древней реки, отражались в них высокие стены и башни гомонившей столицы, украшенной разноцветными лентами и флагами к первым весенним праздникам. Прибавлялся день - и светлела Лулда, отогревалась под апрельским солнцем, становилась миролюбивей и ласковей. Она переставала гневно стегать волнами высокие берега и швырять строптиво узкие рыбацкие лодки. Ну, а летом преображалась речка в нарядный малахитовый поток, и в зеленых ее водах начинали мелькать спины крупных рыбин. Осенью Лулда вновь темнела, вновь сердилась, но не забывала себя украшать - пестрыми узорами из опавших листьев. Их щедро сыпали в реку прибрежные березняки, дубравы, ивняки…


Шип Корт натянул поводья, останавливая вороного, спешился и подошел к краю обрыва, чтоб посмотреть на воду.

- Темна. Слишком темна, - пробормотал он, чуть щуря глаза. - Она не поможет. Слишком велика. Слишком многое в ней бурлит. Слишком часто люди входят в ее воды…

Он искал воду, способную очистить перстень леди Бетан. Ведь Авроре так хотелось носить кольцо матери. А Корту хотелось выполнить это ее желание.

Казалось бы, чего проще - ступай на берег Лулды и брось в темный осенний поток кольцо на прочном шнуре. Однако, воды реки не имели того света, который мог бы лишить злого нрава замаранный кровью перстень.

Поэтому Корт вернулся в седло, плотнее укутался в свой теплый плащ из волчьих шкур, спасаясь от резких порывов сурового, северного ветра, и направил вороного жеребца (одного из лучших скакунов императорской конюшни) к обширной березовой роще, сияющей на склонах дальнего холма вызолоченными листьями. Шип знал: там есть ручей-малыш. Ручей, у которого даже имени не было. Но он никогда не устает бороться с травой, что пытается его заглушить.

- Да, ты мал, но чист и звонок. Совсем как дитя, - улыбнулся Корт, опускаясь на колени перед крохотным, но звонким серебристым потоком.

Опустил пальцы в воду - холод обжег, но в то же время наполнил руку приятной бодростью. А еще через минуту молодой человек увидел, как голубоватое сияние ручья вонзается в его ладонь и смешивается с его кровью. И потекла, побежала от пальцев к локтю, от локтя до плеча сила, от которой задрожала рука.

Корт сжал пальцы в кулак - и вокруг него затрепетало белое пламя. Так, как пылает огонь факела.

До жаркой чесотки в позвоночнике захотелось что-нибудь ударить, и Корт не стал себя сдерживать. Ударил в воздух - пламя сорвалось с кулака, понеслось, будто птица, сквозь печально сникшие ветви берез и ударилось в одно из деревьев. Оно отозвалось жалобным стоном, вздрогнуло всем стволом, от корней до самой вершины, и монетками осыпались вниз, в пожухлую траву, мелкие желтые листья. А затем береза брызнула во все стороны искрами света…

Молодой человек не успел удивиться - его лошадь испуганно заржала, встала на дыбы и, взрывая копытами сырую землю, понеслась прочь, вскидывая крупом.

- Или, - улыбнулся Корт, поворачиваясь на еле слышный звук - шорох осенней листвы под мягкими лапами осторожного кошака.

- Фых, - отозвался Или и, ухмыльнувшись, оскалил клыки, столь опасные его врагам и столь полезные его друзьям.

- Ты напугал моего коня, - заметил Шип, переходя на звериный язык.

- Могу его поймать, - ответил кошак. - Хочешь?

- Потом. Скажи лучше: где Майя?

- Майя - там, где жила Лида. В лесу, на дереве. Она плакала. Много плакала.

Корт нахмурился.

- Говорит: потеряла, Все потеряла, - продолжил рассказ Или. - Плохо. Грустно. Едешь к ней? - спросив, присел на задние лапы, приглашая друга к себе на спину.

- Нет, - покачал головой Шип. - Я нужен Авроре, - сказал и опустил в ручей перстень императрицы - камень, золото загорелись, пыхнули алым и белым, но все это видел только Корт.

Кошак тем временем очень выразительно посмотрел на приятеля.

- Я теперь - ее воин, - объяснил молодой человек (в языке Или не было слова "рыцарь").

- Только воин? - профыркал кошак, и глаза его весело замерцали.

- Воин, - уклончиво ответил Шип и улыбнулся. - Скоро война. Я буду биться за Аврору.

Или молчал, то выпуская, то втягивая когти. Потом лениво зевнул:

- Я пойду с тобой.

- Лучше присмотри за Майей.

- Она не маленькая, - зевнул Или.

- А я? Маленький? - ухмыльнулся Корт.

- Аха, - громче фыркнул кошак.

- Аха. Стало быть, ты со мной, дружище? - и Корт протянул руку зверю.

Тот пошевелил усами и коснулся пальцев человека огромной мягкой лапой. Так они всегда делали, когда о чем-то договаривались.

* * *

Пробуждение Авроры было довольно приятным. Потому что разбудил ее Корт. Шепнул в ухо "вставай" и пару раз тряхнул за плечо.

Девушка заулыбалась - очень ей понравились и касание, и голос молодого человека. Она повернулась с боку на спину, раскрыв глаза, и приветливо улыбнулась своему первому рыцарю:

- Мне нравится, когда ты меня будишь, а не Мека или Шенн. Приходи будить меня каждое утро. А, может, и не только будить? - лукаво прижмурившись, обхватила шею Корта руками и притянула к себе, чуть не опрокинув парня в постель, и успела при этом шепнуть ему в ухо. - Я тебя люблю. Не забыл? - и прильнула губами к его губам.

Если бы Корт каким-то немыслимым образом и забыл о ее чувствах, о своих чувствах, то в этот момент он бы все моментально вспомнил, потому что то положение, в котором молодой человек оказался (в душистых простынях, рядом с юной красавицей, чье мягкое и теплое тело от него отделяла лишь пара слоев тонкого и невесомого льна), было недвусмысленным…

Еле-еле он сдержался от того, чего в эту самую минуту страстно пожелал.

- Извини, но я тут не за этим, - буркнул он, аккуратно, но уверенно освобождаясь из объятий девушки. - К тому же, мы еще не супруги.

Аврора разочарованно надула губы:

- Вы Шипы все такие? До свадьбы - ни-ни. Все - только после свадьбы…

- Разве не так у вас? - искренне удивился Корт. - Память твоего отца говорит мне, что и у вас так. К тому же, ты - в трауре. Я не прав?

- Так и знала, что мой папа и после смерти своей меня в покое не оставит, - проворчала девушка и села на постели, сердито пихнув в сторону подушку, голубую, в алые тюльпаны.

- Твой папа тут ни при чем, - улыбнулся Шип. - Просто считаю: в этом деле мы не должны торопиться.

Он вдруг опустился на одно колено и бережно и в то же время весьма ловко обул Аврору в ее шелковые туфельки. По завершении поцеловал одну из острых коленок девушки, через лен ночной рубашки.

- Как чудесно! - не удержала восторга императрица и схватила парня за уши, не дав ему выпрямиться. - Кто тебя научил так ухаживать за дамами? Опять мой батюшка?

- Нет, - вновь улыбнулся Корт. - Этому не нужно учиться. Это получается само собой, когда ухаживаешь за тем, кто тебе дорог… А сейчас, лапа, поторопись с умыванием и одеванием. Я ведь пришел сюда затем, чтоб вытащить тебя на тренировку.

- О! - теперь Аврора не стала удерживать досады, отпустила молодого человека и сложила руки на груди.

- Мы ведь собираемся на войну. И ты возглавишь войско. И, возможно, тебе придется побывать в битве. Я хочу видеть: как ты управляешься с мечом. Ведь отец обучал тебя…


Стража Боевого зала не сразу поверила своим глазам, когда увидала императрицу Аврору, которая быстро прошествовала мимо них, гордо задрав голову. На девушке было мужское платье и вполне мужские сапоги, делавшее ее похожей на пажа, а светлые волосы государыня убрала в тугую косу, косу - уложила короной вокруг головы и надежно закрепила шпильками.

- Проследите, чтоб нам не мешали, - приказал вытянувшимся в струнку солдатам рыцарь Корт, появившись в зал сразу после Авроры.

Стражники вынуждены были оторваться от созерцания тонкой и ладной фигуры государыни и затворить двери с обеих сторон помещения.

Императрица тем временем деловито осмотрела стойки с оружием и латами. Выбрала себе защитный жилет по размеру, сетчатый шлем-маску и перчатки. Все это ей помогла надеть и зашнуровать Шенн.

Затем Аврора повернулась к мечам. И вытянула из ясеневого схрона тот, с которым в свое время познакомилась - тонкий голубой клинок средней длины, легкий и изящный, с рукоятью, украшенной изысканной гравировкой и мелкими лазуритами; оружие, вполне достойное именоваться дамским.

Этот меч когда-то подарил ей отец. На четырнадцать лет. Аврора тогда капризно надула губы: такой подарок, пусть и сработанный лучшим гримтэнским оружейником, ей не понравился. Она мечтала о новых нарядах, туфлях, украшениях. Именно поэтому меч не нашел себе места в покоях девушки, а отправился в общие стойки Боевого зала и видел свет в те редкие моменты, когда император с большим скандалом заставлял дочь заниматься фехтованием…

- Готова? Отражай, - сказал Корт и сделал первый выпад.

Аврора взвизгнула, прыгая в сторону. Что бы там ни было, а от сияющего рубца она спаслась.

- Неплохо, - кивнул Шип. - Но ты учти - сейчас я уменьшил скорость. Теперь покажи, что ты умеешь.

"Ну, держись!" - подумала Аврора, сжала зубы, хищно прищурилась и пошла в атаку. Рубанула сбоку, затем пустила клинок в обратный полет и в следующую секунду, чуть повернув ладонь, сжимавшую рукоять, ударила сверху вниз. Девушке казалось: она молниеносна и опасна. Но Корт легко уклонялся от ударов и выпадов. Все движения противницы для него были слишком медленны. Однако лицу своему Шип не позволил ни снисходительного, ни насмешливого выражения. Он внимательно изучал возможности Авроры и делал соответствующие выводы, не забывая пригибаться и отпрыгивать, спасаясь от голубой стали.

Через минут десять Аврора основательно запыхалась и опустила клинок.

- Ну? Как? - спросила она, снимая шлем-маску.

- Неплохо, лапа, - кивнул Корт. - Но не отлично. Скорость, точность - этого нет. Но этому я тебя научу. Надеюсь: будешь стараться…

Аврора сперва недовольно надула губы и нахмурила брови, но через минуту убрала с лица капризную гримасу. "Надо-надо учиться, - сказала она себе самой. - Потому что впереди - не хороводы и салки. И ты уже не ребенок".

Стражники удивленно переглянулись, вновь не доверяя собственным глазам. Для них было в новинку видеть, что леди Аврора не капризничает, не бузит. Ведь обычно ее занятия в Боевом зале оканчивались громким скандалом, которую строптивая наследница закатывала батюшке…

* * *

Столица гудела, приветствуя свою юную государыню. Все жители, старые и малые, нарядившись в лучшие платья, вышли этим утром на улицы города, чтоб посмотреть, как императрица Аврора поведет в поход свои полки. Алая армия (почти десять тысяч воинов, пеших и конных, и великое множество повозок с фуражом) была построена за стенами Гримтэна, на плацу, что звался Бранополье, совсем недалече от крутых берегов Лулды, и ожидала приказа выступать.

Под громкие звуки горнов и барабанов распахнулись высокие дворцовые ворота, и из них на брусчатку главного в Гримтэне проспекта на серых жеребцах выступили четыре гвардейца в одинаковых синих доспехах. В руках они держали копья, на которых трепетали белые значки, каждый - с цветком василька.

Сразу за ними на большом белом красавце-коне, покрытом длинной белой попоною в голубые васильки, вылетел рыцарь в изящных золоченых доспехах. Его латы и открытый шлем ловили на себя лучи уже взошедшего солнца и сияли не хуже звезд. На левом бедре яркого витязя покачивался легкий меч в богатых ножнах, на спине висел щит с императорским гербом. Это была Аврора, и явление девушки народ, затопивший собою улицу, встретил таким восторженным ревом, что не стало слышно, как стараются восемь горнистов и десять барабанщиков.

Чуть позади блистающей императрицы гарцевал на вороном коне первый рыцарь государыни - мрачный сэр Кортерис. С жеребцом, которого ему предоставили в императорских конюшнях, он управлялся легко, хоть и ездил на лошадях не так часто, как остальные рыцари. Он вообще, сильно отличался от сопровождавших Аврору витязей. Лорды и бароны императрицы к выезду в войско приготовились весьма тщательно: облачились в блистающие доспехи, яркие кафтаны и накидки, распустили по стальным плечам длинные волосы, На многих вместо шлемов красовались разнообразные и удивительные по форме и цвету головные уборы. Некоторым витязям они даже мешали свободно ворочать головой. Боевые шлемы за господами везли их оруженосцы, тоже разряженные в пух и прах. Их господа будто говорили тем самым: "Я так богат и знатен, что и прислуга моя пышно одевается".

Корт же, зная, что выезд к войску - это еще и выезд на войну, оделся весьма скромно, по-походному: так, как одевался, промышляя заказными убийствами. Черная куртка с капюшоном, штаны, сапоги - все было новым, но почти не отличалось от его старой одежды. Грозные рубцы за спиной, тонкий, но прочный шнур с крючками - на плече, перевязь с верными мальками - на груди. В одной из седельных сумок были спрятаны маскировочный колпак и шарики-дымки (Корт не сомневался в том, что сии хитрости Шипов ему еще понадобяться).

Коротко остриженный, в темной одежде, с белым лицом и пронзительными глазами (они теперь весь город видели по-новому - в разноцветном переливчатом сиянии), Корт, сам того не желая, привлекал к себе даже больше внимания, чем прекрасная светловолосая Аврора в золоченых латах. Потому что она вполне органично смотрелась на фоне своей блестящей, расфуфыренной свиты, а свита - прекрасно ее дополняла, а вот мрачный Шип резко отличался от всех и сразу. Поэтому горожане, прокричав ей "Слава! Ура!", невольно смолкали, натыкаясь взглядами на темную фигуру первого рыцаря.

Зато Корт нес личный штандарт императрицы - большой стяг с четырьмя васильками в белом поле, обшитый золотою бахромой…


Несколько дней назад Аврора намекнула Шипу о том, что стоило бы обеспокоить себя подбором доспехов, но Корт лишь покачал головой:

- В ваших латах я не смогу нормально двигаться. Не привык таскать на себе столько барахла.

- Барахло?! - возмутилась девушка (она как раз примеряла шлемы, выбирая подходящий, но при выборе боевого головного убора руководствовалась скорее внешней красотой, а не прочностью и практичностью). - Может быть, именно это барахло и помогло моему отцу и его воинам завоевать так много земель!

- Может быть, - согласился Корт, улыбаясь. - Но это не значит, что я стану рядиться в это барахло.

- Как всегда, упрям, - нахмурилась Аврора.

- Как всегда, вздорна, - еще шире улыбнулся Шип.

Девушка сердито бросила в него тот шлем, который первым подвернулся в руку. Молодой человек поймал, внимательно осмотрел и сказал:

- Этот я тебе не советую. Он красивый, но когда опущено забрало, плох обзор.

Аврора пожала плечами:

- Что ж, доверяю выбор тебе. Ты мой рыцарь - валяй, покажи себя…

Корт, не убирая с лица улыбки, подошел к скамье, на которой лучший гримтэнский мастер-оружейник выставил штук пять шлемов разных конструкций.

- Вот этот, - взял в руки самый, по его мнению, лучший и протянул Авроре. - Легкий и крепкий. Примерьте, моя госпожа.

- Ты уверен? - спросила девушка, придирчиво осматривая головной убор, довольно простой по форме.

Теперь пожал плечами Шип:

- Мне подсказывает память твоего отца. А уж он-то разбирался в этом барахле…


Аврора, пьянея от воплей толпы, из которой для нее, только для нее неслось "слава!" и "да здравствует!" махала руками людям, совершенно не ощущая тяжести лат, ловила летящие к ней букеты и венки из осенних цветов и еловых веток, украшенных лентами, и, хохоча, швыряла их обратно, будто играла с людьми в мячики.

Корт, одной рукой державший штандарт, другой - поводья своего танцующего и храпящего скакуна, желающего сорваться в галоп, посматривал на девушку, улыбался и думал: "Праздник. Для нее выезд на войну - это праздник… Надо постараться, чтоб она поменьше ужасов увидела… Впрочем, - он бросил взгляд на блистательных генералов и рыцарей, выражения лиц которых были отнюдь не печальными; на своего оруженосца Люта, который, также прилично разряженный, сиял глазами и зубами не слабее Авроры. - Впрочем, праздник сегодня у всех. Все сияют оранжевой радостью. Ну, пусть будет так…"

И сэр Кортерис широко и открыто улыбнулся ясноглазой пухлой девушке в ярко-красном полушубке, которая, хохоча и пылая круглыми щеками, бросила ему еловую ветку, перевитую синей лентой.

* * *

Быть командующим оказалось не так просто, как поначалу представлялось Авроре. Например, весь первый день похода она провела в седле: носилась туда-сюда, объезжая полки, которые (по ее мнению) двигались чересчур медленно. Вместе с ней носился Корт, носились генералы и рыцари-гвардейцы, а также все те, кто был причислен к свите императрицы.

- Разве нельзя быстрее топать? - спрашивала раскрасневшаяся Аврора у лорда Паттеуса, который стал генералом Алой армии на время недуга лорда Ульдера.

- Темп у нас обычный для длительного перехода. Если солдаты пойдут быстрее, мы ничего не выиграем. Потому что людям понадобиться больше времени для отдыха, - отвечал Паттеус. - К тому же: пойдут быстрее воины - отстанут обозы. Это недопустимо.

Аврора выслушала объяснения и глянула на Корта, ожидая его оценки слов генерала. Молодой человек лишь кивнул, подтверждая правоту лорда Паттеуса.

- Что ж, - пожала плечами юная леди, - тогда поеду… проверю обозы, - и пришпорила свою белую Неженку, а та, будучи животным молодым и резвым, покрасивее распустила роскошный длинный хвост и полетела, будто крылатое создание, вдоль дороги, унося всадницу в конец колонны.

Корт вздохнул, крепче сжал штандарт, который ему приходилось все время держать, и поскакал за своей неугомонной госпожой. Со сходными вздохами за ним отправились было генералы, капитаны и гвардейцы, но Шип вдруг развернул коня и сказал блистающим рыцарям:

- Предлагаю вам, господа, не летать туда-сюда за нашей резвой государыней, а вернуться к своим отрядам и дружинам. Меня одного и пары гвардейцев вполне хватит для сопровождения леди. Она - юная непоседа, и ей все внове, - тут Корт улыбнулся. - Чего не могу сказать о вас, господа. Согласны?

- Не будет ли это нарушением правил? - с сомнением спросил лорд Миркар (он - было видно - сильно упарился и страстно желал покинуть седло и мирно устроиться где-нибудь в повозке, чтоб пожевать колбасы, хлебнуть пивка и подремать, но боялся нарушить этикет).

- Нисколько, - помотал головой Корт. - Уверен: государыне самой не в дугу, чтоб ее сопровождала такая огромная свита. Если бы мы были где-то рядом с позициями противника - это было бы кстати. Но теперь это даже смешно выглядит.

Генералы и капитаны пару минут посовещались, обсуждая предложение сэра Кортериса, и решили, что оно вполне разумное. И разъехались в свои расположения. За Авророй же вместе с Кортом поспешили лорд Паттеус и пятеро рослых гвардейцев в синих доспехах.

Они немного отстали от императрицы и потеряли ее из виду, но быстро нашли, верно направив лошадей туда, откуда внезапно понеслась громкая и веселая речёвка:


Хей-хей-хох!

Начинай поход!

Хей-хей-хох!

Нас победа ждет!

Веселее топай,

Шевели-ка *опой!

Хей-хей-хох!

Не жалей сапог!


Это Аврора затребовала от пехотинцев песню.

- Чтоб прытче шагалось, - объяснила она.

Конечно, воины не могли не выполнить просьбы своего юного и распрекрасного командира и грянули сразу в сто глоток, не особо стесняясь из-за того, что в тексте походной песни присутствуют слова, не совсем подходящие для нежных ушей младой аристократки. Грянули так дружно и громко, что воронье в соседней роще растревожилось и, сорвавшись с веток, закружилось над облысевшими кронами столетних лип и тополей.

Аврора же лихо отбивала такт рукой и хохотала, радуясь, что в сем грозном войске, громыхающем доспехами и оружием, все ей подчиняется.

Корт подъехал слева и, отпустив поводья своего коня, взял поводья белой императорской кобылы:

- Лапа, не торопись за один день всю себя растратить. Завтра ног не потянешь. А до Журной долины - еще пять дневных переходов.

Девушка отмахнулась:

- Не зарубай веселье, зануда. Лучше пой со мной, - и задорно, безупречно с музыкальной точки зрения, проорала именно малоприличную фразу из речевки, расхохоталась.

Корт покачал головой, но больше замечаний делать не стал.

Впрочем, молодой человек оказался прав: назавтра у Авроры немилосердно болело все тело. Кроме того, ломило голову, в затылке и темени, потому что хорошо выспаться в шатре, на довольно жестком топчане, девушке не удалось. По этой причине, весь следующий день (и последующие - тоже) императрица вела себя более сдержанно и прислушивалась к советам своего первого рыцаря и генерала Паттеуса.

* * *

С высокого Оленьего холма превосходно просматривалась вся Журная долина - место, где Алая армия должна была объединиться с полками Черной армии, шедшей с востока. Черной армией командовал лорд Вант.

- Мои ребята - там, - говорил он Авроре, указывая рукою на темнеющую полосу приближавшегося войска, которое медленно вливалось в белую от первых снегопадов долину, будто некая темная, вязкая жидкость. - Тринадцать тысяч бойцов. К вечеру станут лагерем рядом с шатрами Алой армии.

- Замечательно, - тряхнула головой девушка. - Мы объединимся. Что потом?

- Разведка донесла, что пока мы шли в долину, пафарийцы захватили почти весь хребет Эпин, - отозвался лорд Паттеус. - Их силы велики. Сколько точно, сказать трудно. Пафарийцы воюют по-особому - небольшими отрядами. Между собой они общаются с помощью особых дудок. Поэтому, когда надо, быстро объединяются и наносят мощный удар. Так они заняли пограничные форты Марвал, Белотуру и Куп. Но на Белотуре и Купе пафарийцы потеряли много воинов и остановили наступление. Крепости при долине Ворс - Крипень и Смоляна - тоже их сдерживают. Однако враг собирается взять их в кольцо и уже хозяйничает в окрестностях. Мы можем выслать на подмогу крепостям часть нашей кавалерии. Выиграем время, подтянем к Эпин основные силы и опрокинем врага за хребет. А то и дальше.

- Думаете: надо начать вторжение в Пафарию? - спросил Корт, почему-то рассматривая пальцы своей правой руки. - Не лучше ли, преподав урок пафарийцам, оставить им их угол, чтоб там они могли зализать раны…

- И через какое-то время вновь посягнуть на наши земли? - закончил фразу Шипа лорд Вант. - Ваше величество, - обратился он к Авроре, - ваш покойный батюшка не остановился бы, выбив врага из Твердых земель. Он бы пошел дальше, на их территорию. Наши силы позволяют это сделать.

- А зачем нам Пафария? - спросила девушка, глядя не на Ванта, а на Корта, который, нахмурившись, вновь заинтересовался своим кулаком. - Не вижу смысла съедать этот малосъедобный пирожок. Чего нам не хватает? Их непроходимых лесов? Наше дело - защита собственных территорий. И еще - я не мой батюшка и кое-что буду делать по-своему!

- Как скажете, моя госпожа, - лорд Вант послушно склонил голову…


В последние дни Аврору кое-что начало раздражать.

Корт был рядом, но девушке чудилось, что он где-то далеко. Шип как-то странно смотрел на все, что его окружало, молчал больше обычного (хоть это и казалось невозможным) и постоянно то сжимал, то разжимал пальцы рук, рассматривая собственные кулаки. По мнению Авроры, Корт уделял им слишком много внимания, намного больше, чем ей.

Вечером, после того, как капитаны подтянувшейся Черной армии покинули ее шатер, куда приходили доложить, что в их подразделениях полный порядок, императрица решила серьезно поговорить со своим первым рыцарем.

Для начала нужно было его найти.

Аврора кликнула Меку и Шенн, которые отправились с ней в поход, и вышла из палатки. В нос тут же ударили запахи колбасы и чеснока - где-то неподалеку кто-то готовил себе неслабый вечерний перекус. Императрица хоть и отужинала, а почувствовала, как засосало под ложечкой.

- Да что я, в самом деле! - нахмурилась девушка.

Она непонятно для чего поправила вполне исправную застежку плаща, набросила на светловолосую голову капюшон и двинулась к шатру Корта.

Оруженосец Лют сидел у костра, возле палатки господина и что-то сосредоточенно штопал, поэтому Аврора незаметно шмыгнула мимо парня и просочилась в шатер.

Каково же было ее изумление, когда она увидела Корта сидящим на ковре и машущим руками в сторону деревянного ведра. То стояло напротив, на толстом полене, и слегка подрагивало, расплескивая воду.

- Что с тобой происходит? - забыв сказать "добрый вечер", спросила девушка, выпучив глаза.

Молодой человек вздрогнул и обернулся. Вид у него был озабоченный.

- Я учусь управлять своими новыми способностями, - просто ответил он и вновь махнул рукой на ведро, так, будто хотел его толкнуть.

Ведро вновь дернулось, и это удивило Аврору еще больше:

- Ты что? Колдуешь?

Корт покачал головой и вновь воззрился на свою ладонь:

- Я бы сказал по-другому.

- Ну, так скажи, - теряя терпение, потребовала девушка. - В последнее время ты ведешь себя так, будто находишься не среди людей, а в пустыне какой-нибудь. И совершенно один. Объяснитесь, сэр! Чем я заслужила ваше равнодушие? - Аврора возвысила тон и топнула при этом ногой.

- Прости, лапа, но я учусь бросаться светом, - пробормотал молодой человек, оставляя без внимания резкость голоса девушки.

- Как-как? - Аврора даже прижмурилась, услыхав такие сказки.

- Я не только вижу свет, тот, который не видят другие. Я могу им бросаться, - попробовал объяснить Корт. - Я и сам толком не понимаю, что это такое. И, к сожалению, никто мне рассказать про это не может. Но одно я понял: этот свет может быть полезен в бою, - и Шип опять махнул рукой в сторону ведра, но на этот раз мах был больше похож на удар - ведро опрокинулось с полена, и вода хлынула на землю.

- Ни-че-го себе! - выдохнула Аврора, прыгая в сторону, чтоб спасти от намокания свои замшевые сапожки.

- Сперва я свалил пустое ведро, - весьма довольным тоном заметил Корт, поднимаясь с ковра. - Теперь мне поддалось полное. Кто знает, может завтра я буду способен опрокинуть лошадь с всадником?

- А послезавтра - целую армию?! - восторженно пискнула императрица, захлопав в ладоши.

- Армию? - Корт даже на месте подпрыгнул, а брови его изумленно метнулись вверх. - О таком я не думал…

* * *

- Как ты это делаешь? Со светом? Покажи! - Аврора подергала Корта за воротник куртки.

- Ты этого не увидишь, лапа, - отозвался молодой человек и крепче сжал императрицу в своих объятиях. - Никто не видит. Только я. Наверное…

Они захватили с собой плащи из теплой овчины, пару ячменных лепешек, фляжку со сладким вином, которое имело замечательное свойство согревать в холодную пору, и незаметно ускользнули от всех тех, кто считал своим долгом быть рядом с ними, чтоб посидеть вдвоем на склоне Оленьего холма и посмотреть на луну и звезды. Как самая обыкновенная влюбленная пара.

Корт постелил на землю плащ, сложенный вдвое, сел сам, а Аврору принял на колени. Сверху - на плечи - набросил второй плащ, ведь ноябрьские вечера и ночи были по-зимнему холодны.

Так они и сидели, согревая друг друга, любовались звездным небом и мерцающими огнями огромного лагеря. Снизу, из стана, несся ворох всевозможных звуков: ржали лошади, лаяли собаки, перекрикивались дозорные, кто-то бранился, кто-то смеялся. Но это все не мешало. Наоборот, было необычайно приятно сидеть, почти не двигаясь, вдали от суеты и ощущать себя частью древнего холма и бездонного ночного неба…

- Не можешь показать, так расскажи, - шепнула девушка и вновь потянула воротник Корта.

- Не могу я рассказывать про то, в чем сам не разбираюсь, - ответил Шип.

- За-ну-да, - улыбаясь, выдохнула по слогам Аврора и высунула нос из-под плаща, затихла, замерла, пораженная тем, какими большими, яркими и разноцветными стали звезды.

- В кого ты веришь, Корт? В каких Богов? - спросила вдруг девушка.

- В одного.

- Одного? Разве Бог может быть один? Разве может один всем повелевать: и жизнью, и смертью, и дождями, и ветрами?

Корт пожал плечами:

- Один очень сильный Бог все может.

Аврора на минуту задумалась, потом пробормотала:

- Наверно, ты прав. Даже один человек многое может сделать, а Бог - и подавно… А как зовут твоего Бога?

- Отец Разума.

- У нас такого Бога нет, - вздохнула девушка. - Есть Бог жизни и неба, Бог земли, Бог грома, Бог смерти, Бог воды…

- Кто из них главный?

- Мой отец почитал Громового Бога, потому что он - покровитель воинов. А я чаще всего молюсь Небесному Богу жизни. Я ведь женщина. Во мне когда-нибудь появиться новая жизнь, твой ребенок…

Корт еще крепче обнял ее:

- Ты замечательная. Замечательная лапа. Это чудо, что я тебя встретил. Самое большое чудо, какое только могло случиться. За него я буду вечно благодарить своего Бога, - и поцеловал девушку в щеку, потом - в губы.

Аврора ответила на поцелуй, обвила его шею руками, прижалась к парню крепко-крепко, желая целовать еще и еще. Они в миг забыли обо всем, им стало жарко. Так жарко, будто рядом с десяток костров разожгли.

- Тса! - громко фыркнули рядом, и девушка даже взвизгнула от испуга, а Корт громко выдохнул "о!"

На них из тьмы смотрели горящие глаза хулигана Или.

- Лютотьма! Ты что это вытворяешь? Зачем пугаешь?! - зашипела на зверя Аврора и тут же, до трех не считая, вырвала из мерзлой земли большой пук травы и с особым чувством швырнула его в кошака.

Или прижал голову к лапам и что-то обиженно заворчал.

В какое другое время девушка была бы рада увидать мохнатую и полосатую морду, которую давненько не встречала, но уж точно - не сейчас.

- Не сердись на него, - шепнул Авроре Корт, возвращая любимую в свои объятия. - Он вовремя. Мы увлеклись. А этого пока нельзя. Ты в трауре. Мы пока не супруги.

- Да, конечно, - заворчала императрица, - все эти обычаи. Их надо соблюдать. Вот досада…

- Конечно, их надо соблюдать, - кивнул Шип. - Ведь, если все на свете разом откажутся соблюдать обычаи, представляешь, какой беспорядок начнется?

- Наверное, страшный.

- Точно.

- Аха, - вставил свое и кошак.

- Ты еще здесь?! - возмутилась девушка, но уже без прежней злости, скорее - в шутку.

- Аха, - вновь подал голос Или.

Корт же засмеялся, а потом указал рукой на большую желтую звезду, очень похожую на золотую монету; она сияла чуть выше горизонта, на востоке, и по яркости не боялась соперничать с луной:

- Зимний глаз. Сегодня он обещает ясную и сухую погоду и мало снега. Это хорошо для нашей армии - она пойдет по твердым, примороженным дорогам.

- А когда он обещает снег, он каков?

- Голубой, как твои глаза…

* * *

Аврора поддержала предложение лорда Паттеуса и распорядилась отправить вперед, на помощь крепостям в долине Ворс два больших отряда конных воинов, вооруженных копьями и луками. Подумав еще немного, решила, что поедет с ними.

- Потому что мне надоело тащиться с обозами, - объяснила она генералам.

- Но тащиться с основным войском и с обозами - безопаснее, - возразил лорд Миркар.

- Да-да, и ужасно скучно, - топнула ногой леди. - Ну, какое может быть беспокойство? Я же еду не одна. Со мной - несколько тысяч воинов, мой первый рыцарь, моя гвардия. В общем, приказываю вам не отговаривать меня. Ибо я не отговорюсь! - и вновь топнула ногой, уже обряженной в стальной башмак поверх замшевого сапожка.

- Тебе так не терпится познакомиться с настоящей войной? - чуть позже, навестив Аврору в ее шатре, спросил Корт.

- Точно! - тряхнула головой девушка, и от этого ее золотистая коса, которую в этот момент заплетала Шенн, растрепалась. - Что бы там ни было, а во мне - кровь моего батюшки, а он загорался, как сухая трава, при одном слове "битва". И я чувствую, - Аврора прижала руку к груди, - вот здесь тоже что-то бурлит. Я не хочу ползти, как черепаха, и дремать в седле. Хочу скакать в бой и поражать врагов! - и она погрозила куда-то на запад кулаком, упрятанным в латную перчатку.

- Очередной каприз? - поинтересовался молодой человек, опустился на деревянный короб с одеждой и пронзительно посмотрел на девушку.

Императрица выдержала его взгляд и промолвила, нахмурившись:

- Я просто желаю как можно скорее попасть в те земли, которые нуждаются в моей защите. Это долг каждого правителя - помогать своим подданным, когда наступают тяжелые времена. Думаю, мое появление воодушевит их на ратные подвиги.

Корт, обмозговав ее объяснение, кивнул головой:

- Звучит замечательно. Надеюсь, все сложится так же замечательно.

- Я в этом уверена! - ответила Аврора. - А если что, ты всех забросаешь светом. Сможешь?

- Постараюсь, - Шип не мог не улыбнуться. - Я теперь твое секретное оружие?

- Вроде того, - хихикнула юная правительница.


Утром следующего дня тысяча хорошо вооруженных всадников во главе с Авророй и Кортом галопом понеслась по Желтому тракту, что вел на запад, и где-то через час головной отряд основного войска потерял их из виду.

- Должен сказать, что так оно будет лучше, - сказал лорд Миркар лорду Паттеусу. - Спокойнее. Согласитесь: государыня много суетится.

- Соглашусь, - кивнул Паттеус, - но это по молодости. Вспомните-ка себя в ее годы.

Миркар нахмурил лоб, вспоминая, а, вспомнив, зафыркал в густую бороду:

- Ну да. От меня, возможно, больше беспокойства было.

- Вот и я о том же, - хмыкнул Паттеус. - Стыдно признаться, но когда я шел в свой первый бой, меня колотило так, как колотит от болотной лихорадки - копье ходуном в руке ходило. А уж как мой подшлемник и нижняя рубаха взмокли - выжимать можно было!

- А подштанники? Неужто сухими остались? - захохотал Миркар.

- Про них ничего не скажу. Ибо не помню, - смехом на смех ответил лорд Паттеус.

* * *

- Могу я пойти с тобой? - спросила Аврора, подходя к Корту.

Молодой человек, удалившись от того места, где их отряды решили сделать привал, стоял теперь на пригорке и со смешанным чувством смотрел вниз - на густые, темные кроны вечнозеленых сосен и елей, что колыхались от ветра. Перед ним расстилался тихий Крапчий край. Он давно стал частью Твердых земель, но до сих пор мало кто отваживался селиться в этих темных лесах. Возможно потому, что люди помнили всякое о загадочном народе Шипов, который раньше владел этим хвойным царством…

- Если хочешь, то иди, - отозвался молодой человек, но голос его был каким-то тусклым.

Аврора слегка нахмурилась - на его холодность и напускное безразличие, но затем подошла ближе, взяла руку Шипа в свою и прижала к груди:

- Я хочу пойти не потому, что мне любопытно. Я просто хочу быть рядом с тобой там, где, возможно, тебе будет тяжело. Понимаешь? Поддержать тебя, утешить, если вдруг…

- Пойдем. Я все понимаю. Извини. Я слишком долго был один. Мне нужно учиться быть с тобою рядом, - улыбнулся, смягчая лицо, молодой человек. - Только…

- Кроме меня и тебя там больше никого не будет, - кивнула девушка. - Я прикажу гвардейцам, чтоб ждали нас здесь. Если что, протрубим в рог - мигом примчатся.

- Спасибо…


Корт остановился под древним раскидистым тисом. Это дерево - Отец Прохлада - когда-то было покровителем его поселка. На праздник Алого Шиповника юноши и девушки приносили большие венки из трав и цветов и развешивали их на ветвях старого дерева, а потом под игру гусляров и свирельщиков водили хороводы вокруг Прохлады. Никого уже не осталось из тех веселых хороводов. А тис до сих пор жил, дарил свою тень окрестностям…

Корт боялся вздохнуть. Его память, его новые способности жестоко шутили с ним теперь. Он видел все так, как оно было здесь, на этой одичавшей поляне, пятнадцать лет назад. И ныло в груди, остро, больно, каким бы закаменевшим он себя ни считал…

Там когда-то вилась дорожка. Мимо ивового плетня, к роднику-журчалке. По дорожке бегали босиком шустрые детишки. По ней он сам бегал…

А вон там, на высоком крыльце из звонкой сосны (он ведь так хорошо помнит, как отзывались широкие ступени его быстрым ногам) стояла матушка в белой сорочке и сером сарафане. Рукава закатаны, на румяном лице - улыбка. Она звала его ужинать. Какой у нее был голос! Нежный, переливчатый. Она любила петь вечерами: садилась прясть пряжу у окошка и напевала что-то про золотое солнце и про шаловливый ветер. А когда Корт был совсем маленьким и носил длинные волосы, убранные в косу, она пела ему колыбельные про мурчащих кошек и вороватых мышек…

И сейчас она звала его домой, глядя зелеными ясными глазами в его глаза. Махала правой рукой, а в левой держала корзину, полную ярко-красного редиса…

Корт сделал первый шаг к погибшему отчему дому. И тут же обрушились на него звуки прошлого: заливистый хохот детей, низкое мычание коровы, хриплый лай собаки, звонкое, наглое пение петуха и жалобный скрип колес телеги, на которой отец ездил в пущу за дровами. А он ездил вместе с отцом…

Образы… образы… они были повсюду. Одни - яркие, другие - тусклые, одни - четкие, другие - размытые. Их вид зависел от того, насколько сильно врезались они в память Корта.

Он видел крыльцо! Он ступил на него. Наклонился, чтоб пройти в горницу, потому что так полагалось - кланяться при входе в родной дом, даривший тепло и уют.

Горница… Просторная, светлая, сияющая, пахнущая укропом. Тихий смех матушки. Она там, где печь. Несет румяные пироги к столу, на белую скатерть, вышитую красными нитями. Эти узоры - петушки, коровки, зигзаги, волны…

Корт зажмурился, сжал покрепче кулаки. От того, что в нос ударил запах этих самых пирогов, стало больно до такой степени, что выть захотелось. Но он знал: худшее впереди.

Впереди его ждал его собственный дом. Тот самый, что он выстроил для себя и для Бии. За тем пригорком…

- Здесь? Да? - раздался шепот, и Корт не сразу сообразил, что это - голос Авроры.

Он открыл глаза. Ответил:

- Да. Это здесь, - и вновь закрыл глаза, пройдя вперед.

Его порог. Его крыльцо. Дверь в его дом. Корт зайдет - и чуть скрипнет нижняя петля. И из-за этого звука в доме будут знать, что он пришел. Ему навстречу выбежит, звонко шлепая босыми розовыми ножками, Лилея, маленькая, глазастая растрепа в невесомой рубашонке из белоперой травы. И будет кричать нежным птичьим голоском "Папа! Папа!" А он подхватит ее, теплую, мягкую, полную бурлящей радости, и прижмет к себе. И почувствует, какая она тонкая, нежная, слабая. Но ее ручки удивительно крепко обхватят его шею, упругая щека прижмется к его щеке и мягкие губы, пахнущие молоком и медом, прошепчут ему в ухо: "Привет, папка!"…

Аврора с благоговейным ужасом видела, как Корт обхватил сам себя руками, сгорбился. Так, будто что-то взял на руки и прижал к себе. И как исказилось его лицо в странной вымученной улыбке.

"Он все видит. Он всех видит", - яркой искрой пронеслось в голове Авроры, и девушка сделала шаг назад. Для нее там не было места…

Там была Бия. И Корт ее видел. Улыбался ей. Он протянул руку и переплел свои пальцы с ее тонкими и полупрозрачными пальцами, притянул Бию к себе и обнял, чувствуя, как пахнут чабрецом ее мягкие волосы, как приветливо для него ее изящное тело…

А потом открыл глаза, чтоб увидеть: все воспоминания, видения опадают в высокую, шелковистую траву, как увядшие листья со старых корявых яблонь и вишен. Нежная Бия, теплая Лилея выскользнули из его рук, рассыпались на безумное количество искр. И искры эти погасли, все-все, одна за другой. Прошлое, прилетевшее с ветром, полным знакомых запахов, так же быстро унеслось куда-то в небо, темнеющее от крадущихся дождевых облаков. Унеслось, словно пух с одуванчиков…

И Корт закрыл лицо руками. Не потому, что решил заплакать. Он захотел тьмы. Абсолютной, непроницаемой. Хотя бы на мгновение. Для того чтоб загасить полыхнувшую в груди и голове боль. Разве она исчезла? Разве исчезнет когда-нибудь? Никогда. Ведь он никогда ничего не забывает. Так и счастье свое, в светлом доме, с Бией и Лилеей не забудет. До конца дней своих…

Аврора окаменела. Что-либо говорить или делать в этот миг она не смела…

Молодой человек вдруг дернулся, обернулся к ней - глаза его горели хищными огнями. Неуловимым движением он выхватил рубцы из заплечных ножен и прыгнул к девушке. Та от неожиданности прянула назад, оступилась, упала на бок…

* * *

Корт махнул левым мечом - обломки стрелы, что летела в Аврору, упали на землю.

- Труби тревогу, - сказал Шип девушке и точными короткими ударами отбил еще две стрелы - только щепки полетели, а потом кинулся в бой с выскочившими на поляну пафарийцами.

Их было шестеро, но через мгновение осталось лишь трое - двух первых Корт свалил на землю двумя же точными ударами своих сияющих мечей.

Пока Аврора подносила рог к губам, третий из вражеских разведчиков благодаря Шипу лишился правой руки и, заорав, покатился по заиндевевшей траве, оставляя кровавый след.

Трое последних благоразумно и прытко вернулись в те заросли, из которых выпрыгнули, чтоб напасть на Аврору и Корта, и дали стрекача в лес.

Молодой человек вернул рубцы за спину, выдернул из перевязи два малька и, не теряя ни секунды, кинулся в погоню.

Оставшаяся в полном одиночестве Аврора наконец-то смогла подуть в рог (у нее на пару минут от волнения дыхание перебилось) и попыталась встать на ноги - не вышло - из них вся сила куда-то девалась. Поэтому, вернув рог за пояс, девушка на четвереньках поползла под древний тис: ей казалось, что это - то безопасное место, где можно спокойно ждать помощи.

Очень скоро на поляну, звеня и гикая, явились на разгоряченных лошадях гвардейцы. Их капитан спешился, подбежал к Авроре и помог ей встать.

- Что случилось? Вы не ранены? - принялся спрашивать он.

- Нет, нет. Просто испугалась, - призналась девушка. - На нас напали. Пафарийцы…

- Вижу, вижу, - нахмурился капитан, глядя на окровавленные тела, что лежали на подернутой инеем траве. - Вот, выпейте из моей фляжки - полегчает.

- Это не все. Трое бежали. Корт кинулся за ними, - сказала Аврора, с удовольствием угощаясь сладким и терпким вином. - Туда, - махнула рукой в сторону кустов. Догоните, помогите ему.

- Обязательно, - кивнул капитан и махнул рукой гвардейцам. - Пятеро - спешились и за мной. Остальным - охранять государыню!…


Корт мчался за беглецами и невольно радовался этой погоне. Давно он не носился по лесу, по родному лесу. Тело слушало быстрые приказы головы так же молниеносно, как мелькали мысли: перелет через поваленное дерево, нырок под поникшую рябину, прыжок над оврагом, зацеп руками за ветку дуба, перелет через огромный валун - и хоп! - Корт свалил ударом обеих ног в плечи одного из убегавших.

Они покатились по густому мху, ломая сухой ягодный кустарник.

Теперь выиграет тот, кто первым встанет на ноги.

Оба оказались ловкими и быстрыми и замерли друг против друга с оружием в руках.

Корт метнул ножик, целя врагу в шею.

Пафариец, сверкнув в зверином оскале белыми зубами, пригнулся - стальное жало свистнуло над его головой и исчезло в ветках молодой ирги.

Шип метнул второй нож, желая разбить противнику колено, но темнокожий враг кувырнулся в сторону и опять спасся, а малек Корта по рукоять ушел в мягкий мох.

Пафариец, видя, что метатель разоружился, вновь оскалился и, взмахнув своей короткой саблей, кинулся в ближний бой.

Корт хмыкнул и дернул из ножен рубцы. Той секунды, пока противник несся на него, вполне хватило, чтоб отяжелить руки мечами.

Их клинки запели, сшибаясь, и от стального звона взвилась откуда-то из зарослей на ближайшую сосну всполошенная птица.

Шип отбил мощный удар, которым пафариец попытался достать его левое плечо. Отбил и резким вращательным движением меча вывернул руку противника. Тот охнул и разжал пальцы - сабля покинула его ладонь и стремительно улетела туда, куда недавно отправился малек Корта - в заросли ирги.

Пафариец не успел больше ничего сделать - первый рыцарь императрицы времени не терял. Обезоружив врага, он ударил другим мечом и почти по рукоять вогнал клинок в живот воина, пробив кожаный набрюшник.

Корт выдернул рубец из тела противника - тот, хватаясь за рану, из которой уже полезли внутренности, упал на колени, хрипя и исходя кровью.

- Больно? - спросил Корт. - Прости, - и, ступив ближе, одним ударом снес пафарийцу голову.

Через секунду вновь махнул мечом - чтоб отбить стрелы, летящие из молодого темного ельника в его грудь.

* * *

Корт отступил на два шага и уперся спиной в тот самый валун, через который недавно перемахнул, чтоб настигнуть беглецов.

Отступил потому, что из ельника вышли те, кто в него стрелял - около двух десятков пафарийцев, вооруженных луками, короткими копьями, саблями и небольшими овальными щитами.

Они пока не нападали. Они с интересом рассматривали Корта, понимая, что первым в атаку против такого большого количества врагов он не бросится - будет ждать их выступления.

Вперед вышел их вожак - высокий плечистый воин, черный, как головешка, большеглазый и большеротый, в черных кожаных доспехах, утяжеленных стальными кольцами на груди и плечах.

- Со мной попробуй, - ухмыльнулся пафариец, сверкая крупными белыми зубами, и показал Корту свое оружие - большую широкую саблю особой формы - с раздвоенным острием и несколькими кольцами, что крепились на лезвии с тупой стороны.

Шип напряг руки, ноги, готовясь к нешуточной схватке, и чуть прищурил глаза - ему тут же открылся свет врага - ровное голубоватое сияние. "Не прошибаем, как скала, - мелькнула мысль, - но здесь, - молодой человек увидал пульсирующее зеленоватым огнем пятно на щеке чернокожего великана, - здесь слабое место. - Он плохо защищает голову…"

Больше поразмышлять не получилось - пафариец с грозным ревом бросился на Корта и обрушил на его голову свой страшный, звенящий кольцами и горящий темно-алым пламенем, клинок.

Шип не стал отбивать - попросту увернулся, отпрыгнув в сторону. Но противник хоть и был велик и тяжел, а в ловкости не уступал - вывернул руку с саблей и опять рубанул. Снизу вверх, наискось, желая взрезать Корту правое подреберье. Молодой человек успел поймать смертоносную сталь в перекрестье рубцов и спасти свой бок, но от мощного удара парня отбросило в сторону - в колючие заросли терновника.

Товарищи пафарийца что-то одобрительно закричали, призывая вожака кончать с врагом.

Тот, зловеще ухмыляясь, уже занес саблю над барахтающимся в кустах Кортом, но тут кто-то с оглушительным девичьим визгом обрушился на пафарийца с древнего валуна и вонзил сталь тонкого и короткого меча ему в шею.

Вожак, хрипло зарычав, крутнулся вокруг своей оси и рухнул на землю.

- Чего разлегся? - сквозь зубы прошипела Корту Майя и протянула ему руку. - Подъем! Еще много работы!

Пафарийцы, увидав смерть своего вожака, гневно заревели и кинулись на Шипов, потрясая саблями и копьями.

- Но-но! - проорала Майя. - По очереди!

- Аха! - отозвался, выпрыгивая из-за того же камня, кошак Или.

Он бросился в атаку, устрашающе рыча на весь лес.

Тут Корт кое-что вспомнил и встряхнул руками, отправляя в налетающих врагов шары из света. Они ударили двух первых воинов в грудь и вошли в их тела. Пафарийцы запнулись и остановились, изумленно раскрыв глаза. Потом вдруг выронили оружие из рук, схватились за сердце, захрипели и повалились в мох.

Корт, довольно выкрикнув "ага!", послал в нападающих еще с дюжину световых шаров. Это было так легко делать - сложил по-особому пальцы, чтоб на их концах собралось достаточно пламени, и пульнул в человека. Шары влетали кому - в грудь, кому - в голову. И исправно валили недругов с ног. Майе и Или почти ничего делать не пришлось.

- Волшба! Волшба! - заорали перепуганные пафарийцы и кинулись прочь от места битвы, с треском ломая по пути мелколесье.

Или кинулся вдогонку.

- За ними! - рявкнул Корт и сорвался за кошаком, но через минуту вдруг обнаружил, что ноги его странно ослабли… как и руки… как и все тело.

Молодой человек упал на колени, уперся руками в землю. Но тут и руки подогнулись в локтях, и он повалился на бок. Голова стала неимоверно тяжелой и ткнулась затылком в душистый мох.

- Ты что это? - спросила, подбегая, Майя. - Тебя ранили? - принялась ощупывать Корта: плечи, спину, грудь.

- Я вроде… перестарался… со светом, - прошептал Корт, не имея сил полной грудью вздохнуть. - Как же холодно, - его забила сильная дрожь.

Тут на поле боя явились, звеня шпорами, доспехами и мечами, запыхавшиеся гвардейцы Авроры.

- Что? Где? - начал спрашивать капитан.

- Пафарийцы туда удрали, - показала Майя. - Догоните их. А то шляются по лесу всякие головорезы.

- А с ним что? - кивнул рыцарь на Корта.

- Порядок, - отозвался молодой человек, постепенно приходя в себя. - Просто здорово устал: бегал, прыгал, дрался.

- Понял. Ладно. За мной, ребята! - приказал капитан гвардейцам и кинулся дальше в чащу, доламывая тяжелыми рыцарскими сапогами то из ельника, что не доломали прытко отступившие пафарийцы.

* * *

Майя отцепила от широкого пояса фляжку, протянула Корту:

- Хлебни водички.

- Водички? - переспросил молодой человек, искоса глянув на девушку.

- Да, водички! - резко ответила рыжая, потом добавила, чуть спокойнее. - Ты бледнее снега. Что это? Болеешь?

Корт с наслаждением напился. Вода была прохладной и вкусной и сияла теплым золотым светом. Этот свет - Шип почувствовал - разлился в его теле свежими силами. Полегчало, и в голове прояснилось.

- Родниковая?

- Конечно, - пожала плечами Майя, присаживаясь рядом с молодым человеком на мох возле камня. - Из того родника, что в нашей священной роще…

Пока Корт наслаждался водою, девушка прошлась по полю боя и осмотрела пафарийцев - всех тех, кого свалил Шип.

- Ты их убил, - прошептала она. - Все мертвы. Но как? Ни ран, ни крови. Неужели только из-за того, что ты на них руками махал?

- Это я в них светом кидался.

- Это как?

Теперь молодой человек хмыкнул:

- Это так, как получалось.

Майя нахмурилась и надула губы:

- Не хочешь говорить, ну и не надо. Упрашивать не стану.

Побурчав, подошла, села рядом у камня, с наслаждением вытянула ноги на мягком мху.

Корт вернул ей фляжку.

- Так ты ответь: болеешь? - вновь начала расспросы Майя.

Шип отрицательно мотнул головой.

- Чего тогда падаешь в самый ответственный момент?

Корт пожал плечами, а через минуту сам спросил:

- А ты здесь откуда?

Майя сунула руку за пазуху своей теплой стеганой куртки, достала кулек с сушеными сливами, кинула пару ягод себе в рот, предложила лакомство Корту. Молодой человек не отказался.

- Я тут давно, - жуя, начала рассказывать девушка. - Надоело мне в Лидином гнезде сидеть. Потянуло к родным местам… Твой поселок ведь тоже где-то здесь был?

- Был.

- Да, - вздохнула Майя. - Я и матушкину могилу нашла. На Кривой тропе. Помнишь? Ты ее под ивой похоронил. Ива сейчас такая огромная, раскидистая. А на том месте, где мама моя лежит, кусты шиповника выросли. Жаль, я не видела, как он цветет. Осень все-таки…

- Осень, - эхом отозвался Корт.

- Да, - опять вздохнула девушка. - А березы в нашей священной роще такие высокие, такие могучие стали. И красивые. Загляденье просто. Я повязала на их ветви алые ленточки. Много-много. Это ведь принесет мне счастье. Так?

- Так, - кивнул молодой человек.

- Я себе тут недалече шалаш на вязе соорудила, - продолжала рассказывать Майя. - Знаешь, так хорошо в родном лесу. В кое-то время за последние месяцы я спокойно сплю. На дереве, - она хохотнула, но как-то грустно. - А ведь до этого - перина, кровать необъятная были. Вот скажи - чего ж человеку для счастья надо?

- Покой в душе, - ответил молодой человек.

- Правда? - задумалась рыжая. - Наверно, ты прав… Да вишь, недолго тут спокойно было. Откуда эти черные взялись? И вы тут доспехами на всю пущу разгремелись. Я ваши отряды еще вчера заметила. Решила последить пока. За тобой, за белой мышью твоей.

- Опять? - улыбнулся Корт.

- А куда от привычки денешься? - усмехнулась Майя и забросила в рот еще пару слив. - Я видела Донна среди ваших рыцарей. Как он там? - спрашивая, постаралась, чтоб голос был безразличным, ленивым, но получилось плохо - в нем дрогнули-таки ноты беспокойства.

- Не хочешь сама у него узнать?

- Разве я могу? Я ведь - беглая преступница. Мало ли - головы лишусь прямо в родной пуще, - хмыкнула девушка, смахивая прочь зацепившийся за коленку сухой, почерневший листик.

- Не думаю, что Аврора станет тебя карать. Что ж получиться - она зазря тебя спасала?

- А. Ты все знаешь.

- Надеюсь, после этого вы с ней подруги? И не станете собачиться, как в старые добрые времена? Ну что? Идешь со мной? - Корт поднялся, отряхнул штаны и куртку, поправил пояс. - К Авроре, к Донну? Он, по правде говоря, в последнее время мрачнее тучи. Часто сидит у костра один, допоздна, и все в небо звездное пялится. Верный признак тоски по одной рыжей даме.

- Уговорил! - Майя даже подпрыгнула. - Только лицо я на всякий случай спрячу, - и натянула на голову свой капюшон, связанный из толстых, бурых ниток: он закрыл рыжую шевелюру девушки и верхнюю половину ее румяного лица, а нижнюю половину девушка заслонила широким шарфом - до самого носа. - Теперь - пошли!

* * *

Аврора нетерпеливо ходила туда-сюда по поляне, на которой ее оставил Корт, и сшибала палкой заснеженные метелки с длинных и высохших стеблей, торчавших там и сям. Гвардейцы стояли рядом, держа за поводья своих коней, и ждали распоряжений своей госпожи.

Увидав взъерошенного и ободранного Шипа, который выбирался из зарослей, императрица, отшвырнув палку в сторону, бросилась к молодому человеку:

- Что? Как? - и тут же отпрянула, увидав за спиной Корта тонкую и подозрительно знакомую фигуру.

- Славно нынче в лесу, - улыбнулся Шип, - можно встретить старых знакомых.

Майя поклонилась Авроре:

- День добрый, ваше величество.

- Привет, привет, - пробормотала та, будучи в легком замешательстве (никак она не ожидала встретить Майю именно здесь и именно сейчас). - А ты что тут делаешь?

За Майю взялся отвечать Корт:

- Она много чего делает. Совсем недавно, например, она мне жизнь спасла.

- Здорово, - прокомментировала это известие Аврора. - Что ж, добро пожаловать в наш отряд. Ты ведь останешься с нами? Или у тебя другие планы?

- Мне б Донна повидать. Скажу ему пару слов и уйду обратно в лес, - сказала Майя.

- А если он не захочет, чтоб ты уходила? - поинтересовался Корт.

Рыжая хмыкнула и вопросительно глянула на Аврору. Та сообразила и проговорила:

- Я не против того, чтоб ты осталась с нами. Только для безопасности побудь пока мальчишкой. Будто ты - новый оруженосец Корта. Он теперь такой важный господин, что ему одного оруженосца мало.

- Идея неплоха, - кивнул молодой человек. - Сейчас я тебе, господин новый оруженосец, и работку подкину.

- Работку? - Майя нахмурилась.

Аврора же удивленно приподняла брови.

Корт без лишних объяснений направился в сторону огромных вековых лип, что нависали над старыми яблонями и из-за своих поникших веток казались темными уставшими великанами.

Отцепив с плеча шнур с крючками, Шип забросил их на самую высокую липу и споро забрался по стволу дерева наверх - к огромному зеву дупла, почти доверху засыпанного прелыми листьями.

- Осторожнее! - крикнула снизу Майя. - Липа - дерево коварное!

- Это почему? - удивилась Аврора (она впервые такое слышала).

Рыжая терпеливо объяснила:

- А потому, что она дуплистая. Сук, на который становишься, толстый и вроде надежный, но внутри у такого часто пустота бывает. Из-за этого с виду надежная ветка под ногой может сломаться. Полетишь вниз - костей не соберешь.

Но Корт, похоже, в коварных липах хорошо разбирался. Усевшись верхом на вполне надежную ветку, он достал один из своих мечей и принялся выгребать им листву из дупла. Ее было много - она так и сыпанула вниз, на головы слишком близко подошедших девушек.

- Осторожнее! - вновь крикнула Майя, но на этот раз уже не с тревогой,

а с негодованием в голосе.

Через минуту из дупла с сердитым цокотом выпрыгнул маленький черный зверек и храбро кинулся на возмутителя спокойствия. Шип не испугался и не удивился. Он, видимо, и к этому был готов. Корт позволил зверьку вцепиться мелкими и острыми зубами в левый рукав куртки, потом правой рукой ухватил его за шею и голову, оторвал от своей одежды и, как следует размахнувшись, запустил кроху в дальний ельник.

Аврора и Майя, открыв рты, проследили за высоким полетом зверька, который рассекал воздух, будто пущенный из рогатки камень, и стрекотал, а когда поворотили глаза обратно к липе, то Корта на ней не увидели.

- Ну и? - спросила императрица, уперев руки в боки. - Куда делся этот любитель животных?

- Я тут, - отозвался Шип откуда-то из недр липы и завозился там, чем-то неожиданно звякнул. - Скоро вылезу.

- Хорошо бы, - пробормотала Аврора, пряча руки в рукава своего полушубка. - Я уже замерзаю. Хочется в лагерь, к огню, в шатер.

Майя с готовностью открыла рот, чтоб по доброй привычке сказать белой мыши что-нибудь едкое насчет изнеженности и избалованности, но вовремя вспомнила, что мышь уже давно не мышь, а императрица Твердых Земель, и поэтому сомкнула губы, не издав ни звука.

Тут из дупла появилась голова Корта, вся в листьях и прочем мусоре.

- Ффух! - выдал он, отплевываясь (видимо, мусор и в рот ему попал). - Эй, держи! - крикнул Майе и бросил вниз что-то округлое, завернутое в почерневшие тряпки.

Рыжая с писком поймала (пищала она из-за того, что верно угадала: сейчас придется коснуться кое-чего пакостного) и тут же отбросила пойманное в снег. Оно покатилось в овражек.

- Еще держи! - Корт отправил в полет второй сверток, побольше и потяжелее.

Этот Майя не стала хватать - с брезгливой гримасой на лице отпрыгнула в сторону. Куль с металлическим звоном упал на землю.

Молодой человек, целиком выбравшись из дупла, наградил рыжую "доброй" фразой "вошь те в глаз!" и спустился вниз.

Не обращая внимания на свой совершенно неприглядный вид (изорванную и перепачканную одежду, растрепанные волосы, чумазое лицо), он занялся добытыми из липы свертками. Развернул грязные тряпки, которые оказались пропитаны чем-то жирным, и явил миру шлем весьма странной формы, островерхой, с назатыльником, потом - что-то вроде безрукавки из стальных квадратов, сцепленных между собой мелкими кольцами, и еще несколько кусков железа. Все было ржавым и казалось ни на что не годным мусором.

- Шипастый доспех! - с видом знатока объявила Майя.

- Это все твоё? - спросила Корта Аврора, дотрагиваясь пальцем до козырька шлема, который молодой человек взял в руки.

- Моё, - кивнул Шип.

- Ты это будешь носить? - Аврора задала следующий вопрос.

- Буду.

- Оно ни на что не годно, - фыркнула императрица.

- Почистим - увидим.

- А что насчет барахла? - хитро прижмурилась девушка.

- Это барахло - моё. Понимаешь? - улыбнулся Корт.

- Понимаю, - кивнула Аврора. - У меня тоже есть одна пара туфель. Они страшно заношены, но я до сих пор их люблю и иногда одеваю…

* * *

Капитан и гвардейцы вернулись из погони с пустыми руками. Запыхавшиеся и такие красные, будто только что из хорошо натопленной бани явились. Неудивительно: пробежка в полном вооружении по неудобному для бега лесу не могла не упарить.

- Мы нагнали двоих, но они не дались живыми, - объяснил рыцарь Авроре, снимая шлем и вытирая пот со лба. - Только мы их вязать начали, один себе язык откусил и кровью изошел, а второй, уже связанный, о камень себе голову разбил… Вот отчаюги… А пока с ними возились, оставшихся двоих упустили.

- Отчаюги, - нахмурился стоявший рядом Корт. - По Крапчему краю ходят, как у себя дома. Было бы полезным допросить хотя бы одного из них.

- Не думаю, что они вновь сюда сунутся, - сказал капитан. - Это, скорее всего, был отряд разведчиков.

- Надо проследить, куда они бегут. Я займусь ими, - сказал Корт и засвистал по-особому, подзывая кошака.

- Вот новости! - возмутилась Майя. - А кто недавно на земле валялся, очень труп напоминая?

Корт наградил рыжую пронзительным и злым взглядом и свистнул еще раз, громко и раздраженно. Только это никак не могло заткнуть ушей Авроре - императрица все прекрасно слышала и пожелала еще и объяснений:

- Валялся? Как это?

- Тса! - поздоровался кошак Или, грациозным прыжком вылетая из кустов на поляну и пугая лошадей.

Но испугались не только кони: гвардейцы быстро взяли Аврору в небольшое плотное кольцо и обнажили клинки, готовясь отражать атаку необычного и страшно клыкастого зверя.

- Хы-ы! - разочарованно протянул Или и мирно улегся на живот, по-кошачьи подвернул под себя лапы и хвост - таким образом он дал знак витязям, что не собирается на них нападать.

- Он не опасен. Уберите оружие, - императрица успокоила воинов, а ближайшего - даже похлопала по закованному в сталь плечу. - Этот прекрасный зверь - мой друг. И друг сэра Корта.

И сэр Корт был с этим согласен, тем более, что своим внезапным появлением "прекрасный зверь" оборвал ненужные ему разговоры и дознания.

- Ждите меня в лагере, - сказал молодой человек Авроре и махнул рукой кошаку. - Хвар!

"Хвар" означало "вперед".

Или тут же подхватился и запрыгнул в кусты так же грациозно, как и явился из них. Корт, ни секунды не медля, прыгнул за зверем, не менее ловко и бесшумно.

Все произошло так быстро, что ни Аврора, ни Майя, ни капитан и слова сказать не успели.

- Тоже отчаяюга, - заметил капитан. - Хоть бы кого из моих парней с собой взял.

- Зачем? - хмыкнула Майя. - Чтоб вы всех в пуще распугали? Вы ж - как погремушки.

- Послушай-ка молокосос! - рявкнул рыцарь, хватая девушку за шиворот. - Я не потерплю, чтоб…

- Тихо-тихо! - вмешалась Аврора. - Пустите мальчика, сэр. Это новый оруженосец моего первого рыцаря. А пока сэр Корт отсутствует, только я имею право драть ему уши. Ясно?

Капитан секунды две помедлил, свирепо глядя на Майю. Та молча висела в его руке, почти не касаясь ногами земли, словно вытянутый за уши из клетки кролик.

- Благодари государыню, сопляк! - прорычал рыцарь, швыряя девушку к ногам Авроры. - Если бы не ее милость - в труху бы тебя стер!

В этот момент, немного ободрав при приземлении ладошки, Майя подумала, что идея с оруженосцем была не такой уж и удачной. Но назад пути уже не было.

Поэтому девушка подняла глаза на императрицу (глаза, кстати, горели очень нехорошим огнем) и проговорила, стараясь сохранить спокойствие:

- Благодарю вас, ваша милость.

Аврора, надо сказать, была довольна таким поворотом событий. Она медленно и величаво кивнула и молвила:

- Поднимайся, бери доспехи своего господина и следуй за нами в лагерь.

Получив сии указания и смиренно ответив "да, ваша милость", Майя подумала теперь о том, что идея с оруженосцем была не просто неудачной, а самой неудачной из всех возможных идей.

И опять ей не оставалось ничего другого делать, как послушно встать, взять шлем и латы Корта, которые неприглядной ржавой грудой лежали на подернутой инеем траве, и рысцой побежать за всадниками.

"Ничего. Зато увижу Донна, - успокаивала сама себя Майя, сердито посматривая из-под своего капюшона на гвардейцев, что гордо высились вокруг на своих породистых скакунах. - Ради любви можно немного пострадать…"

* * *

Корт дернул своего легконогого скакуна за гриву, и кошак остановился, присел, что-то недовольно проворчав.

Старый ельник, в котором они очутились, лениво зашевелил огромными темными ветвями, словно поприветствовал вошедших. Корт осмотрелся - и отовсюду в него полетели воспоминания, горящие синим светом…

Когда-то здесь росли грибы-лисички, целыми семьями: сидели во мху и ждали, когда он и его матушка и срежет их своими маленькими кремниевыми ножами…

Молодой человек мотнул головой, чтоб отогнать воспоминания. Сейчас было не их время…

Он покинул спину Или, забросил крючки со шнуром на дерево и вскарабкался наверх, не жалея штанов и куртки. Впрочем, они здорово пострадали еще тогда, когда вожак пафарийцев опрокинул Корта в терновник.

Шип устроился на ветке, замер и принюхался. Ночной воздух еле заметно пах дымом. Далеко впереди кто-то жег березу, чтоб спастись от ноябрьского холода.

Корт закрыл глаза, чтоб в полную силу, ни на что не отвлекаясь, заставить работать свой слух. Он сам весь будто в одно огромное ухо обратился, поглощая звуки ночной пуши всем телом.

Крапчий край помог родичу. Он не желал терпеть в своих кущах чужаков, и направил ветра так, чтоб они донесли до Шипа, замершего на ветке древней ели, звуки пафарийской бивака.

- Брань, - прошептал, улыбаясь, Корт и открыл глаза - они горели желтыми огнями существа, способного видеть в темноте. - И голоса, полные страха. Я напугал их… Это хорошо. Я - то, чего они не понимают. Я - смерть для них.

Он повернул голову на звуки, и внезапная злоба захлестнула его, огнем полыхнула в груди и голове: пафарийцы жгли костры на ТОМ пригорке.

На ТОМ пригорке…

Тихая гора - так он назывался.

Там росли дубы. Огромные, могучие и невозмутимые. Из-за своей неприступности похожие на скалы.

Давным-давно лорд Исидор из Сабурии, страны, где так много васильков в золотистой ржи, повесил на одном из этих дубов старейшин народа Шипов.

- Мой отец, - прошептал Корт. - Над его могилой, над их могилой они - чужаки - палят свои костры, - он едва сдержал звериное рычание, которое чуть было не вырвалось из его горла, перехваченного гневной судорогой.

Он скорее упал, чем спустился с дерева, проворно смотал шнур в бухту и помчался в сторону Тихой горы так стремительно, что шустрый Или не сразу его нагнал.

- Что? - спросил кошак, горячо выдохнув в лицо приятеля.

- Убью! - ответил Шип. - Всех!

Сказал "всех!" и тут же остановился, сжав кулаки и крепко задумавшись.

Убить - это просто. Но разве за этим он пустился в погоню?

"Подумай хорошо, сэр Кортерис. Ты ведь уже не просто убийца. Ты - рыцарь леди Авроры. Первый рыцарь и почти император…"

Зачем же погоня? Разве за тем, чтоб резать всех встречных-поперечных пафарийцев?

Да. Перед глазами стоял тот жуткий день, жаркий июльский день, который в другое время показался бы самым подходящим для купания в лесном озере. Тот день, когда он видел, как убивают его отца…

Сидел на дереве, обняв шершавый ствол, будто родную мать, и плакал. Беззвучно и зло.

Он ничего не мог сделать. Он был один, а врагов - около сотни. Сотня воинов, закованных в железные доспехи, с длинными мечами при поясах, с тяжелыми сапогами на ногах. Ими они топтали нежную белоперую траву, что росла под дубами, и били животы и бока связанным Старейшинам. Отцу Корта тоже досталось. Сильно досталось. Потому что он был хорошим воином и убил многих чужаков перед тем, как попасть в плен…

Вдоволь поизмывавшись, избив и изранив пленников, рыцари Сабурии повесили их вверх ногами на дубовых ветках. Сами стали рядом - караулом, чтоб ночью никто не мог подобраться близко к месту казни и или снять, или милосердно убить умирающих.

Корт все хорошо слышал со своего дерева: брань и хохот чужаков, ржание их коней, даже то, как лошади топали копытами, хрустели травой, как звякали тяжелые шпоры на грязных сапогах рыцарей. Но он не слышал, чтоб хоть один из повешенных стонал. А ведь они жили - Корт видел, как горят их глаза на окровавленных и почерневших лицах. Эти глаза горели и ночью, пугая караульных. А погасли - это Корт тоже видел - под утро. В тот момент, когда сонные верхушки елей стали странно розовыми от первых лучей расцветающего солнца…

Молодой человек вздрогнул - Или мяконько стукнул его лапой в плечо и так развеял туман воспоминаний.

- Да. Мы идем, - твердо сказал Шип. - Но без моей команды в бой не суйся…

* * *

- Небо светлое! - не мог не выдохнуть Корт, останавливаясь под елями у самой поляны.

Для его глаз здесь теперь было светло, как днем. Сияние било мощными ало-белыми лучами из-под земли и от дубов-великанов, во все стороны и вверх, соединяя Тихую гору с бездной ночного небосклона, с луной и звездами. А фигуры людей, устроивших бивак на этом пригорке, казались незначительными зеленоватыми пятнами.

- Небо светлое, - повторил молодой человек и, совершенно не таясь, ступил из черной, угольной тени елок на поляну - сияние распахнулось перед ним, как шторы, и тут же сомкнуло вокруг Шипа лучи, пронизало его тело - он почувствовал.

Неимоверная сила вошла в Корта, напитала собой позвоночник, и от него жаркими струями растеклась по конечностям. До самых ногтей на пальцах рук и ног.

В голову оно вошло озарением, и Шип, вскинув руки, волчком крутнулся на месте.

От его тела метнулось, расширяясь, огненное кольцо. Так, как расходятся круги на воде от брошенного камня. Обруч из пламени, невидимый для всех, кроме Корта, сбил на землю летящие стрелы и ножи, которыми встретили неожиданного гостя подхватившиеся со своих лоскутных одеял пафарийцы.

Слабость?

Никакой.

Какая слабость там, где столько света? Родного света. Живительного. Света, который ждал именно его - Корта, чтоб отдать ему себя. Столько, сколько потребуется.

"Здесь я неуязвим. Здесь похоронена память моего народа", - подумал молодой человек, сжимая и разжимая кулаки - для его глаз они сияли, будто два ослепительных круглых фонаря.

Он повернулся лицом к врагам, которые сгрудились у костра и приготовили грозные мечи и сабли, чтоб теперь ими попытать удачи в бою с неизвестным, так внезапно явившимся из пущи, и сказал, протягивая вперед руки, не обремененные оружием:

- Я могу убить вас всех, не трогая своих мечей. Но я пришел поговорить. Кто вожак?

Два ближайших воина хмыкнули, выказывая тем самым недоверие словам молодого человека, и бросились в атаку. Для них - широкоплечих и высоких пафарийцев, вооруженных тяжелыми саблями - Корт был слишком мелок, чтоб считать его серьезной опасностью.

Первый рыцарь императрицы махнул руками, будто мячи швырнул в нападающих - сияние вырвалось из его пальцев и ударило воинов в головы. Пафарийцы ахнули и упали на землю, словно по увесистому камню в лоб получили.

Остальные, увидав, что произошло, ступили назад, за костер. А те, кто был еще дальше, начали едва заметно продвигаться к ближайшим зарослям, явно помышляя о бегстве.

- Кто вожак? - Корт повторно задал вопрос, и голос его прозвучал низко и хрипло - он был недоволен тем, что враги медлят с ответом.

Вожак, наконец, объявился. Вперед вышел, держа руку на крестовине широкого изогнутого меча, воин в кожаном чепце и в длинной куртке, украшенной множеством круглых медных блях. Его лицо было черным, как уголь, и круглым, как сковорода. Большие глаза сияли белками, ноздри широкого носа раздувались - пафариец знакомился с запахом Корта.

- Я их вожак, - он блеснул зубами и тряхнул головой - от этого застучали друг о дружку мелкие костяные и каменные обереги на его шлеме. - Я - Дакус! Давай говорить.

Шип кивнул и ступил ближе. Пафариец - было видно - слегка дернулся, напрягся, но не отступил ни на шаг, только выше вздернул голову.

- Я - Кортерис, - начал молодой человек. - Земля, на которую вы пришли, моя родина. Я требую: уходите отсюда.

Дакус вновь блеснул зубами, ухмыльнувшись, а Корт продолжал:

- Я знаю: вы из Пафарии. Вы должны вернуться на свои земли и больше не являться сюда врагами. Для торговли - добро пожаловать. Для войны - нет. Уходите и скажите всем остальным, чтоб уходили.

- А если не уйдем? - осведомился Дакус.

- Смерть вам, - просто, очень просто ответил Корт, глядя прямо в глаза пафарийца.

Тот огромным кулаком ударил себя в грудь и выкрикнул:

- Нас много!

- Нас тоже, - молвил Шип, не повышая голоса.

- Будет битва - и мы победим! - Дакус ударил себя в грудь уже двумя кулаками.

- Будет битва, - согласился Корт. - И вы все умрете. Так, как умерли они, - он указал на неподвижные тела двух воинов, что попытались напасть на него. - От моего оружия вам нет спасенья.

На этот раз Дакус ничего не ответил и никуда себя бить не стал. И Корт увидел, что пафариец смятен.

- Уходите, - повторил молодой человек таким тоном, словно уговаривал друга. - Возвращайтесь в свои дома, к женам и детям. Не делайте их вдовами и сиротами.

- Зачем ты нам это говоришь? - нахмурился Дакус.

- Я не хочу, чтоб на моей земле опять умирали люди. Не хочу битвы.

Пафариец поджал губы, свел густые и широкие брови еще теснее друг с другом - задумался. Его товарищи, затаив дыхание, ждали ответа своего вожака.

- Хорошо, - через минуту сказал Дакус. - Мы уйдем. И твои слова я передам нашим князьям. Но уже они будут решать, что нам делать.

- Передай так, чтоб они захотели уйти, - улыбнулся Корт, но не самой своей дружелюбной улыбкой: он оскалился и вновь протянул руки к пафарийцам - те шарахнулись еще дальше в заросли, и Дакус - вместе с ними. - Расскажи им о колдуне, который убивает голыми руками…

* * *

Шел снег. Тихо, мягко сыпались мелкие снежинки с ночного неба на темную землю, превращая ее в белые дали.

Аврора сидела на большой подушке из сена и мешковины под навесом шатра, прислонившись к шесту, и заворожено смотрела, как кружит, мечется белая крупа над разложенным неподалеку костром. Было уютно и все вокруг почему-то напоминало детство. Может потому, что близился праздник Белой ночи? Самой длинной ночи в году. Такой длинной, но странно светлой. От снега, что белил землю, от огромной луны, что именно в это время - время перехода от осени к зиме - становилась почти в два раза больше дневного светила и с его уходом на запад заливала мир таинственным голубым светом, из-за которого все казалось сказочным.

Аврора вздрогнула, уронила с плеч теплый плащ - кто-то тронул ее за локоть. Обернулась и разочарованно вздохнула, увидев Меку - служанка принесла ей коричный крендель и кружку с горячим земляничным чаем. Он пах летом и медом.

Аврора кивком поблагодарила Меку за заботу и опять вздохнула. Девушка очень жалела, что рядом нет Корта. Было бы здорово, чтоб не меховой плащ грел ее сейчас, а его объятия. И чтоб он опять рассказывал всякое занимательное про звезды…

Императрица отхлебнула чаю и невольно улыбнулась - вкус и аромат нагнали еще больше воспоминаний о детстве. Такой чай делала ее матушка и сама приносила вечерами крошке-дочке в постель. Протягивала чашку, маленькую, белую, с изящной золоченой ручкой и с алой ягодкой на боку, и приговаривала ласковым бархатным голосом: "пей-пей, не болей". Как по-доброму мерцали ее большие глаза, какими чудесными казались шелковистые волосы, убранные в корону из кос, как сияло лицо, как ласково усыпляли, касаясь лба и щек, мягкие белые руки. И Аврора пила самый прекрасный чай из самой прекрасной в мире чашки и не болела…

Чей-то тихий вздох заставил вновь обернуться, и на этот раз сердце девушки радостно забилось, а от сонливости и вялости не осталось и следа.

- Корт! - она подпрыгнула на своей подушке, чтоб оказаться рядом с ним.

- Я, - кивнул молодой человек.

- Чаю. Хочешь чаю?

- Хочу. Очень, - кивнул Шип и улыбнулся: Аврора ведь так славно разрумянилась, так блестели ее глаза. - И съесть бы чего.

- Ужин! Да! Я прикажу, чтоб принесли что-нибудь. И пошли в палатку. Ты выглядишь очень не очень, - заметила императрица, перекидывая свою чашку в руки Меки и утягивая Корта в шатер. - Пошли, пошли. Ты грязный и оборванный. Я за тобой поухаживаю. Это ведь можно?

- Можно, - улыбка молодого человека стала еще шире, и сопротивляться инициативам девушки он не пытался - он, в самом деле, очень устал.

Аврора дала знак служанкам, чтоб позвали Люта и вместе готовили для первого рыцаря горячую воду, чистое белье и одежду. И, конечно, что-нибудь вкусное и сытное на ужин.

В шатре оказалось тепло, словно в хорошо протопленной комнате. Это служанки постарались: зная, что госпожа терпеть не может зябнуть, они установили сразу три большие жаровни, натаскали туда углей и не забывали поддерживать их именно в том состоянии, чтоб грели так, как надо. К тому же и шатер у императрицы был особый - двойной, из коровьих шкур: внутренний - похожий на огромный мешок, формой напоминавший бурдюк для воды, с отверстием, которому полагалось смотреть в небо, а внешний - конусообразной палаткой натягивался поверх внутреннего. Вход у обоих был сбоку и при установке совмещался. Нигде не поддувало и не свистало. Дно внутреннего шатра, сработанное из толстой и прочной кожи, прижималось к земле коробами с одеждой, жаровнями и прочим скарбом.

- Давай, разоблачайся, - сказала Аврора Корту, и шустро взялась расстегивать его перевязь с мальками. - И рассказывай, где это ты так долго гулял.

- Гулял, - покачал головой Шип и, отведя от своей груди руки девушки, занялся расстегиванием сам. - Я нашел пафарийцев. Я говорил с ними. Я приказал им убираться с наших земель. Надеюсь, они меня послушают.

Девушка удивилась:

- Это ты вроде как на переговоры ходил?

- Точно. Я показал им, что умею убивать без оружия. Их это впечатлило. Даже напугало, - рассказывал Корт, бережно укладывая перевязь с ножами и рубцы на один из сундуков Авроры. - Знаешь, пафарийцы очень суеверные - и их легко напугать. Они думают, что я - колдун и воюю на твоей стороне.

- Ха-ха! - императрица искренне обрадовалась таким новостям. - Ты большой хитрец!

- Если моя хитрость сработает, как надо, может, и воевать не придется…

- Как так? - из голоса Авроры тут же пропала радость.

- Ты недовольна? - Корт спросил и приподнял одну бровь.

- А как же армия? Зачем я ее собирала? - растерялась девушка.

- Не это важно, - ответил Шип. - Куда важнее постараться решить вопрос бескровно.

- Но доспехи? Мой шлем, меч…

- Ничто! Пустота! По сравнению с жизнями тысяч людей! - почти выкрикнул Корт, всерьез рассердившись на Аврору. - Ты что же? Так сильно хочешь бросить своих воинов в бой? Чтоб они убивали и погибали сами?

- Но они воины! Они именно для этого, - девушка тоже повысила голос.

- Но у каждого воина есть хотя бы один человек, которому будет больно, очень больно, если воин погибнет. Родители, жена, дети. Подумай. Ты готова хотя бы у одного отнять того, кого он любит? - спросил Шип. - Разве ты забыла, каково это: потерять отца? Скольких отцов ты хочешь положить в лужи крови, чтоб прославиться, как Аврора Воительница?

Девушка молчала. Для нее все становилось с ног на голову. Это было похоже на то, как если бы пышная зеленая листва какого-нибудь дерева вмиг почернела и осыпалась - быстро и необъяснимо. Так и мысли Авроры о военной славе обесценились, из золотых превратившись в тусклые жестянки.

- А теперь подумай еще немного: быть может, тебе лучше прославиться, как Аврора Мирная? - продолжил молодой человек, беря руку девушки в свою. - Если все получится.

- А если - нет? - императрица подняла растерянный взгляд на молодого человека.

- Крикнешь "в атаку!" своим верным рыцарям. И я первый рвану в бой. За тебя, моя госпожа, - он наклонился и поцеловал ее в губы.

Аврора мгновенно все ему простила: и то, что он бросился в погоню за пафарийцами без разрешения, и то, что заставил ее волноваться, и то, что только что позволил себе говорить резко и сердито…

* * *

С легким шорохом приподнялся тяжелый полог шатра, и два дюжих парня внесли в шатер большую и глубокую кадушку. Сразу за ними вошли Лют и Майя с ведрами, полными горячей воды. Рыжей имела вид сонный и совершенно безрадостный. Она ведь изображала мальчишку и вынуждена была слушаться старшего оруженосца - Люта. А Лют приказал ей просыпаться, выбираться из-под теплого одеяла и таскать тяжелые ведра. При такой работе да в такое время суток радоваться жизни представлялось весьма нелегкой задачей. Одарив и Корта, и Аврору тяжелым взглядом, Майя подковыляла к кадушке и выплеснула в нее воду. Лют сделал то же самое.

- Еще пару ходок. Ну, шевелись, - делая голос низким и хриплым, скомандовал старший оруженосец первого рыцаря императрицы и немножко подпихнул Майю к выходу.

- Иду-иду, - проворчала девушка, хмуря брови и сверкая глазами.

Корт с нескрываемым интересом наблюдал за нею и Лютом, а юноша тем временем счел нужным кое-что порассказать господину:

- Уж не знаю, ваша милость, какой прок от этого мальчишки, - сокрушенно начал парень. - Ленивый он и дерзкий.

- Зато, как я вижу: он ловкий и сильный, - усмехнулся Корт, замечая багровый "фонарь" на левой скуле Люта. - И умеет постоять за себя.

Майя злорадно оскалилась, подтверждая догадку Шипа, а оруженосец, покраснев лицом так, что кровоподтек стал плохо виден, поспешил возразить:

- Это я еще утром запнулся, упал и напоролся на корень…

- Утром? - засомневался Корт, присматриваясь к Люту. - Слишком уж свежо твое ранение…

Рыжая хохотнула. Не сдержала смешка и Аврора. А юноша набычился.

- Да. В военном лагере бывает всякое, - проговорил Корт, желая тем самым смягчить обстановку. - Я надеюсь, парни, вы еще не раз расшибете себе носы, но все это будет так - по-дружески, без лишней злобы. Мы ведь не собираемся воевать друг с другом. Мы против пафарийцев выступаем. Так?

- Так! - первой выпалила Майя и шустро протянула руку Люту. - Мир?

Паренек, все еще хмурясь, помедлил, глянул на господина, и Шип кивнул ему. Только после этого юноша пожал руку новому оруженосцу.

- Вот и замечательно, - отозвалась Аврора. - А теперь не забудьте, что нам нужно еще воды. И горячей и холодной.

- Вперед, парни, - сказал Корт и подмигнул Майе, а Люта похлопал по плечу.

Стараниями четырех ловких и молодых рук кадушка очень скоро наполнилась водой.

Мека и Шенн тоже не бездельничали - принесли в шатер чистую одежду и подносы, уставленные тарелками с колбасами, пшеничными лепешками, вареными яйцами, мочеными яблоками и солеными грибами. Кроме того, к столу прибыл и большой кувшин с ароматным темным пивом.

- Походная жизнь не так и плоха, - заметила Аврора и невольно слюну сглотнула; она час назад поужинала, но при виде принесенных яств почувствовала, что аппетит вновь пробуждается.

Корт, присевший на скамью, чтоб снять сапоги, и вдруг спохватился:

- А что скажут на то, что мы с тобой здесь одни?

- Ничего плохого или страшного, - улыбнулась Аврора. - Между дамой и ее рыцарем при походных условиях особые отношения. Ну, вот как у брата с сестрой.

- Даа? - протянул Шип и расхохотался. - Как интересно… Впрочем, я, кажется, кое-что вспоминаю, - он сперва нахмурил брови, а потом опять рассмеялся, и Авроре понравился его смех. - Какой интересный обычай!

- Что? Мой батюшка уже ввел тебя в курс дела? - полюбопытствовала императрица, хитро улыбаясь. - Так что можем хоть спать вместе - это ничего плохого никому о нас не скажет. Ты - мой рыцарь, я - твоя дама. Мы в походе и можем заботиться друг о друге, как брат - о сестре и сестра - о брате, делить жилье и ложе, одежду, трапезу, лошадей. У нас все общее, Корт, - и опять взялась помогать парню раздеваться: потянула шнуры нижней рубашки; не удержалась, коснулась пальцами его оголившейся груди, и щеки ее тут же полыхнули. Но уже не потому, что несколько минут назад она выпила горячего земляничного чаю.

- Только… ты же помнишь, - прошептала Аврора, чувствуя, как загорается что-то необычное в ее теле: в груди, в животе, в спине; не совсем понимая, что делает, она провела ладошкой по ключице Корта, его плечу, шее, затылку, - помнишь, что ты мне не брат?

- Помню, - кивнул молодой человек, осторожно касаясь ее горящей щеки своими пальцами, заглядывая в ее глаза. - Только, не торопись, лапа. Всему свое время.

Аврора улыбнулась рассеянной улыбкой:

- Прав. Всегда прав. Сейчас самое время - намылить тебе голову. И накормить тебя и напоить чаем. И уложить спать… Сегодня не говори мне больше ничего о войне и мире. Я просто хочу побыть с тобой…

Пока Корт расслаблялся в теплой воде, откинув голову на край лохани, Аврора сидела рядом, на скамейке и гладила его по волосам, по щеке, покрытой жесткой щетиной. Молодой человек не двигался - полулежал, закрыв глаза. И даже дыхание Шипа было спокойным и ровным. Чего нельзя было сказать об Авроре.

Она хотела любить его. Каждой частичкой своего тела. И прекрасно это понимала. Но в голове ее жужжали неотвязные и больно жалящие мысли-сомнения: а испытывает ли он к ней что-либо подобное? Уже не раз и не два он говорил, что не стоит торопиться с любовным ложем. Траур, обычаи… Неужели именно это сдерживает? А вот если бы все зависело лишь от нее, она бы наплевала на траур и обычаи…

"Гадкая девчонка!" - обругала себя Аврора и уткнулась носом в голое плечо Корта.

Плеснула вода - приятный хрустальный звук. Это рука Шипа поднялась, чтоб опуститься на затылок девушки и погладить ее мягкие волосы. Прохладные капли шустро сбежали с его запястья на висок, потом - на щеку Авроры. Шаловливо пощекотали кожу, уползая на шею и дальше - за ворот рубашки.

- Корт, - прошептала девушка, закрывая глаза (произнося имя любимого, она испытывала ни с чем не сравнимое удовольствие). - Корт…

- Лапа, милый светлячок, - шепотом на шепот ответил он, и этого было достаточно, чтоб все сомнения Авроры позатыкали рты…

* * *

На следующий день, ближе к полудню, когда по-зимнему бледное солнце сонно зависло над трактом, по которому бодрой рысью двигались конные отряды императрицы, на опушке дальнего леса показалась огромная толпа, ощеренная копьями.

- Это кто? - прижмуривалась Аврора, пытаясь рассмотреть людей.

- Среди них не видно конников. Думаю, пафарийцы, - сказал капитан гвардейцев. - Неудивительно. За этим лесом - форт Смоляна. Пафарийцы либо хотят помешать нам подойти к нему, либо они уже взяли форт и выступили нам навстречу.

Государыня повернулась к Корту:

- Ты понял? Они не хотят уходить - они желают драться. И сегодня будет битва! - Аврора подняла вверх руку, сжатую в кулак, и он блеснул стальными пластинами боевой перчатки.

- Моя госпожа! Мы все готовы! - отозвался капитан. - Все как один! В клочья порвем ублюдков!

- Дааа! - громко и воинственно проорали воины, а крики свои сопроводили ужасающим звоном оружия - загрохотали мечами в щиты.

Корт подождал, когда станет потише, и сказал свое слово:

- Но сперва - переговоры.

Аврора хитро прищурилась, наклонила голову и "сунула шпильку":

- С каких пор ты полюбил разговоры?

- Ты знаешь ответ, - улыбнулся, ничуть не рассердившись, молодой человек.

- Считаю: говорить надо потом. После битвы. С теми, кого в плен возьмем, - высказал свои взгляды на переговоры капитан гвардии.

Корт и ему улыбнулся. Затем отцепил от седла свой шлем, шипастый шлем, тщательно начищенный Лютом, водрузил его на голову, застегнул ремешки под подбородком, проверил крепление панциря на плечах и в подмышках, и забрал поводья.

- Я еду.

- Я с вами, сэр! - заявил капитан.

- Лишнее, - возразил Корт. - Будьте с императрицей. Ваша обязанность, обязанность гвардейцев - охранять ее. Я возьму другое сопровождение. И обязательно лучников.

Его приказы были исполнены - два десятка всадников, имевших, кроме мечей и копий, ореховые луки и колчаны, набитые длинными стрелами, собрались за спиной Корта, надели на головы шлемы и приготовились следовать за первым рыцарем ее величества навстречу вражьей орде.

- Смотри: осторожнее, - шепнула молодому человеку Аврора. - Ты же помнишь…

- Ничего не забываю, - кивнул Шип. - Я очень надеюсь, что боя не будет.

- Чудес не бывает, - заметила императрица.

- Я раньше тоже так думал…

Он протянул ей руку. Аврора сбросила перчатку, чтоб вложить пальцы в его ладонь. И Корт поцеловал тонкие, теплые пальцы девушки.

- Ты даришь мне свет. Такой чистый, так много, - еле слышно пробормотал молодой человек, и глаза его на миг загорелись золотым светом, а через секунду вновь стали карими. - Все, что я делаю - для тебя, лапа.

Выпрямился и дал шпоры вороному. Тот распустил хвост и гриву и полетел вперед. Так стремительно, будто голодные волки цепляли его за копыта.

- Ха-ха! - с таким воплем помчалась за Кортом Майя.

- Куда?! - в один голос проревели Лют и Донн и вслед за ее конем сорвали в галоп своих.

- Ах таак?! - возмущенно протянула Аврора и уже собиралась скакать за толпой этих своевольников, но капитан железной рукой схватил за повод ее Неженку, удержал на месте.

- Ваше величество. Пусть уж мальчишки хулиганят - потом им уши надерем. Но вы-то куда? Очень неосмотрительно. Уж позвольте вам это сказать. И милостиво простите за дерзость, - и склонился до самой шеи своего коня.

- Лютотьма, - прошипела Аврора, но возражать и делать по-своему не стала…

* * *

Многое обеспокоило Корта в те несколько минут, пока он ехал к пафарийским отрядам. Например, то, что стояли враги молча и неподвижно. И веяло от хмурых темных людей острым, накаляющим воздух, напряжением. Их руки, плечи, спины не были расслаблены - каждый воин казался сжатой пружиной, в любую минуту готовой сорваться, выгнуться, дать работу тем механизмам, за которые отвечает. Они словно чего-то ожидали - знака ли, команды какой.

Корт хотел сказать рыцарям, чтоб были начеку, но, оглянувшись на их лица, понял - это лишнее. Никто из всадников, составивших ему свиту, и не помышлял о том, чтоб отвлечь взгляд от вражьих рядов, которые щерились впереди копьями и мечами.

До пафарийцев оставалось метров сто.

Корт поднял правую руку, дав своим воинам знак остановиться, а левой натянул поводья. Получилось резко - вороной, до этого лихо гарцевавший по дороге, даже на задние ноги присел.

Молодой человек подался чуть вперед и уже открыл рот, чтоб прокричать приветствие пафарийцам, но над темными рядами вдруг пронесся резкий крик. Такой внезапный, такой громкий и краткий, что кони испуганно дернули головами - все, как один.

Тут же стрелы черной хищной стаей взметнулись из-за спин пафарийцев - их лучники, как оказалось, стояли позади товарищей и ждали сигнала.

Они твердо решили воевать. Без лишних разговоров, без предупреждения.

Корт поднял щит, чтоб укрыться от налетающих жал.

Бах! Бах!

Звуки ударов стрел, желавших впиться в тело человека, но встретивших прочный деревянный заслон, были глухими и сердитыми. Рядом послышалось ржание раненых лошадей и крики раненых людей.

Первые потери в начавшейся битве несли рыцари Авроры.

Корт выхватил меч и вновь открыл рот, чтоб прокричать команду "К бою!", и вновь не успел - пафарийцы удивили еще кое-чем.

Подчиняясь очередному резкому воплю своего командира, они все вдруг присели, почти распластались на земле, показав небу спины, и над ними, уподобившись недавней стае стрел, пронеслись быстрые звери. Одним могучим прыжком.

Кошаки! Большая стая. Пронеслись над пафарийцами и помчали, свирепо рыча и скаля огромные клыки, на рыцарей. Бесшумными, огромными прыжками, почти не касаясь лапами земли.

- Лучники! К бою! - прокричал, наконец, Корт и крепче стиснул зубы - его и воинов ожидало жестокое сражение.

- К бою! - словно ответил ему голос Авроры, ставший необыкновенно громким и жестким.

Она видела, что передовой отряд попал в ловушку, и приняла решение не медля идти им на помощь. Императорская кавалерия, подчиняясь приказу своей государыни, загрохотала копытами по мерзлой земле.

Но помощь могла не успеть.

Кошаки мчали быстрее ветра. Пафарийцы же сорвались за ними, крича и улюлюкая на все лады. Что было, то было - их вопли устрашали не менее рыка и оскаленных пастей зверей.

Корту и рыцарям уже приходилось нелегко - их кони бесились, чуя приближение кошаков, и мешали седокам целиться. Но один раз выстрелить, пусть не дружно, воины смогли - стрелы ушли во врага, и многие попали в цель - в пафарийцев. Только ни одна не отметилась попаданием в кошака - звери уворачивались от них с потрясающей ловкостью.

- Копья! Копья! - Корт отдал следующий приказ и первым выставил свое копьё - это должно было приостановить налет зверей.

Кошаки атаковали - и стальной ряд рыцарей, казавшийся непрошибаемой стеной, сломался почти моментально. Крик, рык, истеричное ржание коней, лязг железа - все превратилось в жуткую песню, угодную демонам.

Против такого врага никто из императорских воинов еще не сражался, и Корт, с воплем вонзая копье в бросившегося на него зверя, понял, почему пафарийцы не испугались его угроз и не отступили, а решились на бой. Когда у тебя в запасе секретное и мощное оружие и ты знаешь секретное оружие своего врага, то можно не бояться решающего сражения. Пафарийцы знали о маге, убивающем голыми руками, но они знали, что противник не в курсе их сговора с кошаками. А кошаки, как оказалось, явили себя очень мощным оружием. Корт же не мог сейчас пользоваться светом, чтоб отражать их атаки. Он был один - кошаков было около полусотни.

"Два, три броска - и я стану беспомощным ребенком. И толку с меня", - скрежетал зубами от таких мыслей Шип.

Полсотни свирепых, жестоких хищников. Они накинулись на рыцарей, словно те были отарой овец, а не грозными воинами. На одного нападало несколько. Валили лошадь, стаскивали всадника, терзали, грызли. Кровь, сорванные латы, ошметки одежды, куски мяса - все разлеталось в стороны. Покончив с одним, кошаки кидались на другого…

Корт помнил - именно так делал Или.

Или! Где Или?!

Шип схватился за мальки - метнул их в зверя, что прыгнул на его вороного. Убить кошака убил - попал ему в глаз, но и сам был вынужден покинуть седло - на жеребца насели сзади, опрокинули его на бок - конь дико заржал, попытался отбиться копытами, вырваться, но безрезультатно. Один из хищников уцепил его клыками за горло и дернул здоровый кусок мяса.

Корт спасся, вынув ноги из стремян и прыгнув в сторону.

Обретя устойчивость (секунда понадобилась - не более), Шип выхватил рубцы, видя, что стал объектом убийственного желания двух рыжих кошаков. Их окровавленные пасти будто ухмылялись, из глоток вместе с паром рвалось низкое рычание, а золотые глаза, не мигая, смотрели на человека и горели, не обещая ничего хорошего. Одного Корт ударил прямо в раззявленную пасть, в алый язык, но тут же получил от смертельно раненого зверя лапой по руке - острые когти-крючки сорвали стальной напульсник с запястья, вспороли плотный рукав кожаной куртки и разодрали предплечье. И главное - выбили меч из пальцев.

Воевать с кошаками и Шипу было не под силу.

- Или! - проорал Корт, посылая-таки шар из света во второго зверя. - Или!

* * *

- Корт! Корт! - закричали ему, и он узнал Майю.

В голосе ее (как странно) слышались ужас и отчаяние. Что-то очень нехорошее произошло, раз эта вояка так перепугалась.

Стрельнув светом в бок еще одного кошака и сшибив его на землю, Корт обернулся на крики и увидел Донна. Рыцарь, весь окровавленный, лежал на земле и из последних сил отбивался мечом от зверя, который рвал ему ногу. Майя пока ничем не могла помочь - она рубилась неподалеку с наседавшими пафарийцами.

- Корт! Помоги! Помоги ему! - отчаянно вопила девушка, ударяя мечом в обтянутый кожей щит врага.

Молодой человек не стал долго думать - швырнул хороший шар из света в кошака, что драл Донна. Зверь, дернувшись, рухнул на землю, рядом с тем, кого только что терзал.

Корт бросился к рыцарю, который уронил руки и голову, потеряв сознание. По дороге споткнулся о чье-то тело и на мгновение застыл - увидел светло-карие глаза своего оруженосца Люта. Парень лежал навзничь, с разодранным животом, мокрым и черным от крови и вылезших внутренностей, и на лице его (точнее на той половине, что осталась невредимой) было странное удивление. Будто после смерти Лют увидел то, чего меньше всего ожидал увидеть…

У Корта противно зазвенело в ушах.

Слабость. Подкрадывалась, подло, со спины, расслабляя позвоночник и плечи.

"Чудес не бывает, - вспомнил Шип слова Авроры. - Что ж ты сам до сих пор в них веришь?!"

Опасность! Тоже со спины!

Корт развернулся, так быстро, что и сам не усек этого стремительного движения, и ударил мечом. Сверху вниз, наискось, отработанно - страшный, разрубающий плоть и кость удар. Особенно страшный из-за того, что нанесен с разворота. Отлетела, упала на чье-то растерзанное тело чернокожая рука с саблей в кулаке, с боевым браслетом на запястье. А Корт повел меч назад, не теряя ни секунды. И теперь, ударив снизу вверх, тоже наискось, разрубил противнику подбородок и лицо, сбил кожаный шлем с его головы - разлетелись в стороны белые костяные пафарийские обереги. Не помогли они своему хозяину.

Шип продолжил драться, потому что на место убитого врага спешили заступить новые бойцы, не менее опасные. Они наседали, по-звериному скаля зубы и угрожая мечами и саблями - только успевай, уклоняйся, отбивай и рази ответно, вгоняя алый от крови клинок в руки и шеи, животы и грудь.

Еще один удар светом - в еще одного кошака. Корт решил тратить лишь на них свою необычную силу. "С людей хватит и меча". А еще - мальков. Он почти все растратил, и каждый из ножиков сослужил хорошую службу.

Корт успел бросить взгляд на Донна, к которому сам торопился, и чуть успокоился - возле рыцаря уже была Майя. Она с рычанием волокла парня из битвы, и какой-то воин в длинной кольчуге и круглом шлеме, прикрывал ее и раненого, весьма ловко орудуя своим коротким мечом.

Успокоение нарушилось сразу же - над Майей мелькнул боевой топор. Она не видела - тащила своего жениха, упираясь ногами в землю, в тела павших. Не видел и воин, который защищал ее и Донна - он был занят схваткой. Зато Корт увидел. И забыл о том, что решил беречь силы - швырнул в огромного, толстого пафарийца, пожелавшего растереть в кровавое пятно Майю, не менее огромный шар яростного алого света. Алого из-за гнева, который в этот миг переполнил Шипа. И свет, ударившись в пафарийца, опрокинул его, а сам - разлетелся на сотни кровавых искр, и огни эти осыпали тех, кто бился рядом. Бойцы завопили так, будто в них варом плеснули.

Корт тоже вскрикнул, упал на колени - кто-то быстрый, пользуясь тем, что он отвлекся на спасение товарищей, ударил его саблей в плечо. Старые добрые латы, в которых Шип воевал еще против Исидора, погасили удар, не дали вражьему клинку развалить молодого человека на две части, но от жестокой боли не спасли. Она молнией пронизала все тело Корта.

Молодой человек оскалился и с колен ударил мечом в ответ - врага в пах. Пафариец шустро прикрылся шитом и рубанул противника по голове - и вновь шипастый доспех не дал слабины. Сабля скользнула по остроконечному шлему, оглушила рыцаря императрицы - только и всего.

Корт с колен упал на бок - в ушах не звенело - грохотало, голова будто раскололась. Но он мог еще соображать, и это было знаком того, что череп остался цел.

Поднял руку навстречу черному ухмыляющемуся лицу - кулак алел злым огнем. И Корт отправил этот огонь прямо в глаза врага, выплюнув ругательство - "вошь те в глаз!"

- Кооорт! - раздался вопль откуда-то сверху, будто с неба.

Затопотали копыта у самой головы, загрохотало железо - кто-то спешился рядом с ним.

Корт, полностью утеряв способность видеть, с огромным трудом приподнялся на локте - ему тут же помогли: обхватили, потянули вверх, усадили.

- Живой! Ваше величество, он живой! - заревел прямо над ухом голос капитана императорской гвардии.

В глазах Корта понемногу прояснилось. Сперва он увидел перекошенный старым шрамом подбородок капитана. Рыцарь вытащил Шипа из-под убитого пафарийца и теперь держал за плечи, не давая опрокинуться обратно. Потом все заполнили огромные, синие, как небо, глаза Авроры. Странно, когда Корт видел ее, почему-то именно глаза девушки были самым главным, самым желанным…

- Корт, - всхлипнула императрица, оттолкнула капитана и сама обхватила молодого человека. - О, небо, сколько крови…

* * *

Это было потрясающе. То, что она обняла его. Это было похоже на то, как к губам человека, измученного многодневной жаждой, поднесли кружку, полную воды, дивной, прохладной, родниковой.

Корт пил. Жадно пил свет, которым его обволокло. Белый, нежный, согревающий и возвращающий силы ногам, рукам, прогоняющий боль из тела.

Бездонный источник. Бери, сколько хочешь.

Вот оно чудо - ее объятия, ее любовь…

- Я? Вроде жив. Очень даже жив. А крови моей тут мало. Все больше - вражья, - ответил, сжимая пальцами руку девушки. - Только не отпускай меня. Еще немного. И я опрокину всех, - улыбнулся - так хотелось прогнать скорбные морщинки с ее высокого лба и слезы из ее глаз.

- Госпожа моя, - подал голос капитан. - Нам лучше убраться. Мои парни - молодцы, но боюсь и они не смогут долго держаться против этих зверюг.

Корт поднялся и увидел, что они с Авророй - в кольце из императорских гвардейцев.

Битва продолжалась, ничуть не убавив ожесточения. Все вокруг рубились, орали, орошалась кровью мерзлая земля и снег. Среди людей носились, громоподобно рыкая, озверевшие кошаки. Они рвали воинов Авроры, набрасывались друг на друга, не поделив ту или иную жертву.

- Вместе. Слышишь: вместе мы всех опрокинем, - шепнул Корт Авроре. - Только сейчас не отпускай меня.

Он поднял руки, положил ладонь на ладонь - получилась чаша, и в ней тут же заплескало, прибывая из запястий, алое пламя. Почему он делал все так, а не иначе, Шип не думал - все выходило само собой. Будто кто подсказывал, как действовать. И молодой человек отдал все на откуп этому внутреннему голосу.

Никто не понимал, что происходит, но все, кто смотрел на Корта в этот момент, замерли, видя, как горят его глаза, как засияло лицо - будто зажегся белый огонь под кожей.

Молодой человек медленно развел ладони, и алое пламя выросло, превратилось в большой шар. Целый костер бушующего огня был теперь у Корта. "Так похоже на праздничный костер, что мы жгли в середине лета", - невольно подумалось ему. Через такой вот костер он прыгал вместе с Бией, чтоб очиститься перед свадьбой…

Теперь костром можно было очистить землю от чужаков.

Корт поднял руки высоко над головой и метнул свое новое оружие в гущу сражения. Туда, где бесчинствовали кошаки…

Как крупные льдины августовского града безжалостно прибивают, сминают тучные пшеничные посевы, так и невидимый никому огонь, посланный Кортом, смял бьющихся, всех положил на землю, и чужих, и своих, и людей, и зверей, и покатился губительным шаром дальше, убивая и раня разлетающимися искрами.

- Я вижу! - вдруг выдохнула Аврора. - Я вижу это!

Она, как и просил молодой человек, не отпускала его - обхватила рыцаря и прильнула к нему всем телом, хоть доспехи и мешали прижиматься к любимому тесно-тесно.

- Еще! Еще раз! И победа наша! - попросила девушка, глянув Шипу в лицо.

- Может, она уже наша? - отозвался молодой человек и поцеловал свое сокровище в такой милый, покрасневший нос.

Затем он осмотрелся - где Майя. И не увидел ни ее, ни Донна, ни того воина, который их защищал. Похоже, чудеса закончились…

- Где Или? - спросила тем временем Аврора. - Что происходит? Это ведь его родичи пошли против нас. Из-за них у нас такие потери. Если бы не ты, мы бы уже проиграли…

- Или, - повторил Корт и прищурился, чтоб лучше разобрать, что же сейчас происходит на поле боя. - Похоже, Или тоже воюет. И именно со своими родичами.

Он указал Авроре на то, что увидел.

На дальнем пригорке сцепились друг с другом не на жизнь, а на смерть, два кошака. Места для драки у них было предостаточно, потому что людская баталия заметно поутихла после огненного шара Корта.

Шип схватил поводья первого попавшегося коня - им оказался серый красавец капитана - и взлетел в седло.

- Я! Я с тобой! - завопила Аврора, бросаясь за молодым человеком. - Ты ж без меня пропадешь!

- Не сейчас! - ответил Корт. - Будь здесь, под прикрытием гвардии и никуда не суйся! - и он ударил жеребца мечом по крупу.

Конь возмущенно заржал и, вскинув задними ногами, понесся к пригорку, с которого летели комья земли, клочья шерсти и неслось ужасное рычание рассвирепевших кошаков…


Или дрался с тем, с кем нужно было. Прискакав на поле боя, он без ошибки определил вожака родичей и пошел против него. Завалить вожака означало занять его место, стать главным в стае. А потом - приказать стае повернуть против пафарийцев и так помочь Корту.

Никогда еще Или не дрался против родичей. Он вообще лишь второй раз за жизнь видел других кошаков.

Вожаком в стае был самый сильный, самый ловкий самец. И просто так отдавать свое место какому-то приблуде он не собирался. Дело не могло кончиться выдранной шерстью, порванными ушами и расцарапанными мордами. Дело должно было закончиться смертью одного из кошаков.

Остальные звери бросили возиться с людьми - они собрались на пригорок, чтоб видеть схватку и ждать ее завершения. Потому что от исхода драки зависела судьба всей стаи.

Всего год назад Или был нескладным, вечно линяющим подростком. Ему явно не хватало сил. Вначале он, справедливо рассудив, что не сдюжит с врагом с налета, попытался измотать противника: носился вокруг него, цепляя здоровяка лапами с разных сторон и нанося урон его черно-рыжей шкуре, и благодаря разнообразным прыжкам избегал ответных ударов. Но скоро вожаку это надоело и он, изловчившись, прыгнул за шустрым Или и, уцепив за спину, сшиб на землю.

Оба, рыча и терзая друг друга, покатились по земле, сцепившись в плотный клубок.

Или больше работал лапами, отводя от морды и горла ужасные клыки вожака. А тот, будучи крупнее и тяжелее, очень скоро подмял молодого кошака под себя вцепился ему в загривок.

Или заорал так, как никогда еще не орал. Он почувствовал, что погибает.

Конечно, это было так самонадеянно - думать, что он легко справиться с матерым кошаком…


Корт знал. Знал, что Или поступит именно так, явившись в сражение. И он знал, чем это может закончиться. И теперь видел, что не ошибся…

Или требовалась срочная помощь.

* * *

Поскольку лошадь под ним заупрямилась, отказываясь приближаться к кошакам, Корт оставил седло и помчался к звериному сборищу на своих двоих, перепрыгивая через павших. Но через минуту ему пришлось вступить в бой с тремя пафарийцами - они налетели одновременно с разных сторон, и в одном Корт признал Дакуса. Еще про одного, бывшего в богатом снаряжении и в шлеме, украшенном хвостом лисицы-чернобурки, Корт подумал - "вроде князь". Третий - если судить по панцирю и оружию - был простым воином, но чуть позже оказалось, что весьма искусным воином.

Шип присел под его саблей - она свистнула у самого уха - и ударил в ответ своим клинком - в щиколотку. Перешиб противнику кость. Пафариец, взревев, повалился на бок. А Корт не медлил - надо было отразить атаку князя. Тот рубанул с лихим "аах!", но лишь воздух ранил - рыцарь леди Авроры ловко увильнул в сторону и успел при этом всадить рубец в поясницу врага, легко пробив кольчугу и подкольчужную куртку. Князь, уже совершенно без лихости ахнув, упал на колени. Корт дернул клинок назад - вождь пафарийцев, потеряв всякую опору, ткнулся лицом в землю.

Молодой человек обернулся к Дакусу. Тот стоял неподвижно, без отрыва глядя на поверженного князя. Корт, чтоб привести врага в чувство, ударил себя рукоятью меча по укрытой в железо груди:

- Ну?

Звон оружия и крик привели Дакуса в чувство. Как бы ни был страшен Шип, как бы ни был смертоносен его окровавленный меч, так легко косивший врагов, а пафариец решился на атаку. С устрашающим воплем, замахнувшись саблей, Дакус ринулся на Корта. Тот поймал его клинок своим и тут же ударил противника ногой в живот. Пафарийца отбросило назад. Через секунду он вновь взметнул саблю вверх, вновь страшно заревел и пошел в бой. На этот раз Корт не стал отбивать. Он крутнулся вокруг оси, уходя с линии удара, и во время вращения рубцом подрезал Дакусу правую руку в локте. Пафариец выронил саблю и замер, понимая, что сейчас будет добит.

Шип, в самом деле взмахнул мечом, чтоб снять с врага голову, но громкий звериный вопль заставил его дернуться и продолжить то, что он начал - Корт бросился спасать Или.

Один из кошаков решился встать на пути рыцаря, и для него Шип не пожалел доброго пламенного шара. Зверь, провопив что-то похожее на "мяуу!", опрокинулся на бок. Остальные хищники пугливо бросились в стороны - они уже видели Корта в бою и помнили, как он убивал тех из них, кто пытался убить его.

- Или! - закричал Шип, видя, что четвероногому товарищу приходиться несладко.

Вожак пытался сломить Или хребет: могучими лапами удерживал противника у земли, а клыками, глубоко вонзив их в загривок, выворачивал шею кошака назад и вбок, и хлестал себя хвостом по бурым от чужой крови бокам. Жертва держалась из последних сил.

- Ффор! - прорычал Корт и кинулся помогать.

Бросаться светом он боялся - можно было зацепить товарища. Поэтому молодой человек разогнался и прыгнул вожаку на спину и вогнал меч по самую рукоять в его загривок. Кошак взревел, отпустил Или и метнулся в сторону, пытаясь сбросить неожиданного врага. Но Корт спрыгнул сам, перекувырнулся на земле и встал на ноги. Вожак повернулся к нему и зловеще распялил окровавленную пасть, обещая человеку нелегкую смерть.

Шип тоже оскалился и сжал кулаки, собирая в них свою ярость - кошак, прорычав, прыгнул вперед, выпуская из огромных мягких лап острые когти.

Корт поднял горящие алым руки и опять выкрикнул нехорошее слово "ффор!" - и вожака словно подстрелили. Его тело переломилось в полете и безжизненно рухнуло на землю, прямо к ногам человека.

- Вот, - выдохнул Шип, опуская руки, которые будто свинцом налились, и вновь заспешил к Или, а тот лежал почти так же неподвижно, как вожак. - Мро! Мро! - позвал Корт приятеля, опускаясь рядом с ним на колени и с тревогой заглядывая в исцарапанную морду (так по-кошаковски звучало слово "брат").

- Кха, - ответил кошак, брызгаясь кровью. - Кха… Ффор…

- Я убил его. Слышишь? - сказал Корт, одобряюще почесывая зверя за ухом.

- Хорошо. Теперь ты - вожак, - ответил кошак, повернув голову к товарищу.

- Я? - изумился Шип. - Я ведь человек.

- Не всяк человек может убить вожака кошаков, - прохрипел Или.

- А ты? Ты как?

- Живой. Буду жить. Упрямый…

- Хорошо. Очень хорошо, - улыбнулся Корт и обнял своего мохнатого друга. - Живи-живи…

Услышав звериное ворчание, обернулся и тут же выставил вперед ладони, дав понять медленно приближающимся кошакам, что готов убивать снова, если понадобиться.

Но они вдруг все легли на брюхо и ткнули головы в сложенные вместе передние лапы. И затихли, что-то громко урча, но без злобы.

Корт прищурился - да, свет хищников теперь был другим. Не стало кровавой ярости - ее заменила изумрудная покорность. Как странно…

- Ты вожак, - вновь сказал Или. - Они признали. Все, как один. Приказывай им.

Шип думал всего минуту. И эту минуту он смотрел мимо кошаков и поля боя - он смотрел на девушку в золоченых доспехах, на белой лошади, которая без отрыва следила за ним из-за спин своих гвардейцев. А потом вспомнил Люта, Майю и Донна. И костры на Тихой горе… И после перевел взгляд на зверей, которые ждали его приказов.

Новое могучее оружие. И надо быть глупцом, чтоб им не воспользоваться.

- Черных. Бейте черных! - сквозь зубы прорычал Корт.

Кошаки оскалились и вздыбили загривки, все, как один. И, поднявшись с земли, пошли против тех, за кого совсем недавно воевали. Пафарийцы, видя, как нехорошо повернулось дело, ударились в бегство - в лес, что шумел позади них темными сосновыми шапками.

Императрица Твердых земель Аврора махала руками и, не жалея горла, славила имя своего первого рыцаря. И вместе с ней его славили гвардейцы и все те, кто мог орать во всю силу своих легких "Слава Корту! Слава!"

Сам сэр Кортерис вырвал меч из убитого вожака хищников, поймал коня, вскочил в седло и зычно скомандовал собравшимся вокруг него рыцарям:

- Мы не закончили! В погоню, ребята! В погоню!

И он сильно напомнил покойного императора тем из воинов, кто хорошо знал Исидора…

* * *

Воины Авроры и кошаки Корта перебили всех пафарийцев. Тех, кого упустили мечи и копья рыцарей, настигли когти и клыки зверей. Кто хотел бежать, не ушел. И тот, кто схоронился, не спасся. Лишь одному чернокожему воину повезло - тому, кого заполонил первый рыцарь императрицы.

Корт желал информации. Поэтому он не пустил в ход меч, а зацепил своим шнуром с крючками пафарийца, непонятно для чего вскарабкавшегося на дуб. Зацепил и сдернул вниз. Тот как упал в припорошенный снегом мох, так и остался лежать, свернувшись в клубок - ждал смертельного удара.

- Эй! - позвал его Корт. - Отвечай: вы взяли нашу крепость Смоляну?

Пафариец открыл один глаз, второй, быстро поднялся, торопясь выполнить приказ молодого человека, и кивнул головой:

- Мы взяли Смоляну. Князь Аб взял Смоляну. Три дня назад. Но сегодня ты убил Аба.

- Убил? - не сдержал удивления молодой человек, а потом вспомнил богато одетого пафарийца, который напал на него вместе с Дакусом, и пробормотал. - А. Значит, это и был Аб.

- Ты убиваешь князей. Ты большой воин, - низко-низко поклонился пафариец, боясь поднять глаза на Корта. - Ты и меня можешь убить, но прошу - оставь мне жизнь.

К ним как раз подъехал капитан гвардейцев. Увидав живого пафарийца, он тут же обнажил меч, посчитав это непорядком, и двинул вперед коня.

- Нет. Его не трогать, - остановил рыцаря Корт. - Он пойдет в Смоляну и расскажет о нынешней битве. О том, что кошаки теперь за нас. И еще скажет, чтоб все пафарийцы убирались из Смоляны, если хотят жить. Чтоб убирались вообще из Ворсы обратно за хребет. Туда, откуда пришли. Чтоб не ждали наших отрядов. Если станут ждать, мы всех перебьем. Смоляна, долина Ворса, Хребет Эпин - наши земли. Мы возвращаем их себе и не трогаем земель Пафарии. Вот что он скажет…


Странно - так много людей в этот день лишились жизней, так отчаянно они сражались, столько кровавой работы переделали, а времени их сеча отняла не так уж и много. Началась чуть раньше полудня с первого залпа лучников Пафарии и завершилась до первых сумерек, в тот момент, когда Корт призвал всех своих в погоню.

А ведь в конце ноября вечереет так рано…

Или жил, как и обещал. Его родичи уже приняли кошака в клан и легли вокруг него, согревая тяжелораненого своими телами и зализывая ему раны.

Корт подъехал, посмотрел на их мохнатую и полосатую компанию, кивнул на дружелюбное урчание, которым звери его встретили, и тронул коня дальше - на этом поле боя он желал найти еще кое-кого. И поскорее.

Позади застучали копыта - и Аврора поравняла свою белую кобылу с гнедым молодого человека. Лицо девушки было каким-то пепельным, глаза - огромными и испуганными.

- Я тут видела… это ужасно. Вся эта битва. Столько крови, - зашептала она Корту, словно боялась, что кто-то услышит и сочтет ее слова нехорошими, стыдными. - Мне, мне было плохо, - призналась она. - Мне и сейчас плохо, - и прижала ладошку ко рту.

- Я предупреждал. Битва - не праздник. Иначе они назывались бы одинаково, - невесело усмехнулся Шип.

Аврора промолчала. Ее взгляд блуждал вокруг, но не находил ничего такого, что можно было бы назвать приятным, красивым, добрым. Лишь мертвые тела, человеческие, лошадиные, кошаковые, обрубки тел, покореженные доспехи, почерневшее оружие, кровь и грязь. И запах, противный запах всего этого вместе: железа, крови, грязи, - он врывался в ноздри, и от него кружилась голова, болел живот.

- Корт, - простонала Аврора и протянула своему рыцарю руку.

Но он уделил внимание другому - покинул седло и куда-то побежал, перепрыгнул через труп лошади и опустился на колени.

Майя.

Шип увидел девушку лишь благодаря ее ярким рыжим волосам, которые здорово выделялись на серо-буром поле боя.

Она лежала ничком на Донне, на панцире. Ее стеганая куртка была прорвана на спине и пропитана кровью - кто-то ударил девушку мечом или ножом под правую лопатку. А Донн был мертв - истек кровью. Мертв был и тот парень, что отчаянно защищал его и Майю. Мертвы были все вокруг. Лишь Майя - Корт увидел слабый пар из ее рта - она еще дышала.

Молодой человек подошел и попытался поднять девушку, но…

- Не трогай. Не трогай меня, - еле слышно попросила рыжая и всхлипнула, уцепилась пальцами, как крючками за ремни панциря Донна. - Я его не брошу.

- Майя, он ведь умер, - мягко заметил Корт, не убирая руки с плеча девушки. - Ты ему уже не поможешь.

- Мало говорили. Так мало целовались. Так мало, - бормотала Майя, прижимаясь щекой к груди убитого рыцаря. - Не трогай, не трогай. Там поговорим. И нацелуемся. Раз уж все так…

Корт все понял и убрал руку. Сел рядом, так, чтоб девушка видела его лицо.

- Сколько мне лет, братец? - спросила она, подняв горящие желтым глаза на молодого человека.

- Двадцать, - неуверенно ответил Корт.

- Вот и хватит, - выдохнула Майя. - Я убила императора. И хватит… Если я там его встречу, то вновь убью. Я такая. Я убийца… Мне не положен дом и муж… и дети… и пшеничная каша из печи, - ее бормотание становилось все тише и тише, лицо белело, пытаясь цветом сравняться со снегом, и из потухающих глаз на впалую щеку ползла прозрачная слеза. - И полотенце, цветами расшитое… прощай, Корт, - потянулась к парню окровавленной рукой.

Он стиснул ее пальцы, и Майя улыбнулась. Закрыла глаза и выдохнула последний раз, и затихла. А пальцы ее - Корт сразу почувствовал - расслабились.

Шип осторожно положил холодеющую руку девушки обратно на грудь Донна и погладил ее взъерошенную рыжую голову:

- Прощай, сестрица.

Подъехала Аврора. Спешилась, подбежала к Корту, ахнула, увидев Донна и Майю.

- Что ж ты сидишь?! Надо лекаря! Лекаря! - крикнула в толпу сопровождавших ее рыцарей.

- Никого не надо, - остановил ее Шип. - Уже не надо.

- Как это? - возмутилась императрица. - Они ведь не могли…

У нее перехватило дыхание, и слово "умереть" не получилось. Аврора сама себя схватила за шею - будто так могла убрать судорогу, скрутившую горло.

- Они смогли. Это совсем не сложно сделать. Особенно в бою, - вздохнул Корт…

* * *

Бой с пафарийцами уменьшил количество рыцарей Авроры почти на половину. С такими небольшими силами дальнейший поход к Смоляне был опасен. Теперь однозначно требовалось стать лагерем и ждать подхода основных сил.

Аврору так много увидела за этот день, она так разладилась духом, что отдавать приказы вечером пришлось Корту. И Шип с этим волне справился: приказал убраться подальше от поля боя и разбить палатки на берегу маленькой, подернутой тонким льдом, речушки; отрядил нескольких воинов в разведку, а кошакам велел охранять стан. Все распоряжения, несмотря на смертельную усталость и болящие раны, молодой человек отдавал бодрым и громким голосом. Лишь убедившись, что на биваке все в порядке, позволил себе спешиться и уйти в шатер. И, наверное, этим вечером он был самым последним из воинов, кто покинул седло, снял шлем с головы и пошел отдыхать.

В шатре ждала Аврора. Сидела на походном коробе, возле жаровни с углями, укутанная в несколько одеял, и все равно дрожала.

Корт опять увидел ее глаза. Огромные и синие, полные слез. Сокрушенно покачал головой, понимая, что перед ним сейчас - до смерти напуганный ребенок, а не императрица Твердых Земель, и шагнул вперед, сел рядом, взял ее дрожащие руки в свои и подул на посиневшие, ледяные пальцы.

- Всегда считал, что тебе идут шелковые платья, а не одежда воина, - шепнул он девушке. - И не место тебе, такой светлой и нежной, среди войны. Уж прости, мне так не хотелось, чтоб ты все это увидела…

- Я ведь сама этого хотела, - хрипло ответила Аврора и ткнулась лбом в плечо Шипа - Корт едва сдержался, чтоб не охнуть - лбом девушка попала туда, куда совсем недавно его ударила вражья сабля. - А мой отец любил воевать. Почему? Я не понимаю, - бормотала она. - Что хорошего в войне? Сегодня я не увидела ничего хорошего. Кровь, грязь, смерть…

- И победа, - отозвался Шип. - Разве победа - это плохо?

- Такой ценой?

Корт покачал головой:

- Ничто просто так не дается. Сегодня мы могли потерять всех. Могли и сами погибнуть. Но посмотри: нам повезло. Мы среди тех, кто увидит завтрашний рассвет. Это хорошо. Очень хорошо, поверь.

- Только тебе и верю, - шепнула Аврора, прижимаясь к молодому человеку еще теснее, и только сейчас заметила, что он до сих пор в окровавленных доспехах и имеет весьма измученный вид. - Как же ты измотан. А я сижу, как дура, и ною…

И взялась стаскивать с него латы, куртку, рубашку. Пальцы плохо слушались, но девушка старалась, очень-очень. Облачение Корта было липким от крови и пота, жутко воняло, но и на это изнеженная и капризная леди плевала с высокой башни. Когда же Аврора стянула с Шипа рубаху и увидела кровавые пятна на плечах своего рыцаря, его разодранную когтями кошака руку, то на минуту замерла, пролепетала:

- Больно? Да?

- Ну да, приятного мало, - качнул головой Корт, успокоительно улыбнулся девушке, шагнул к бадье с водой и взялся за мочало. - Но это пустяки, - с заметным наслаждением стал умываться.

Аврора вновь села на короб, с опаской посматривая на одежду Шипа, которая мрачной окровавленной кучей лежала теперь в углу. Через пару минут девушка не выдержала и кликнула слугу, чтоб та убрала эти пугающие предметы из шатра.

- Страшно? - спросил вдруг Корт, набрасывая на свои мокрые плечи большое льняное полотенце. - Мне тоже было страшно. Когда я шел в свой первый бой… Ты позволишь - я прилягу? - он кивнул на походную кровать.

Конечно, Аврора позволила. Еще и одеялами поделилась.

Молодой человек с наслаждением вытянулся на кровати, расслабился на подушке и завел одну руку за голову, какое-то время поизучал полотняный потолок шатра и вновь заговорил:

- Мне и сегодня было страшно. И твой отец тоже боялся битвы. Очень часто. Боялся, и именно поэтому кидался в самое жаркое место. Так он бил свой страх. И смерть не трогала его…

- Если в тебе его память, то скажи: зачем он вообще воевал? - спросила Аврора, присаживаясь на край кровати. - Зачем собрал войско и ушел из Сабурии? Зачем стал завоевывать новые земли? Вот с тобой все понятно - ты защищал свою родину. А ему что нужно было?

Корт вздохнул:

- То, что вижу я, кажется мне глупым. Но я это вижу явно. Отец твоего отца завоевал своему сыну - твоему отцу - Сабурию. И твой отец, когда вырос, решил, что он должен завоевать еще больше земель для своих детей. Поэтому он и злился на леди Бетан, когда она родила ему не сына, а дочь. До этого в его роду рождались лишь мальчики. Род воинов. Исидор очень хотел сына, чтоб научить его всему, что сам знал. И он думал: если родилась девочка, значит она не от него…

- Д-да, - сквозь зубы выдавила Аврора. - Это мне и Ульдер говорил.

- Но отец все равно любил тебя, - напомнил Корт. - И это тебе говорил я.

- Я помню. Я, как и ты, перестала забывать. Многое, - на губы девушки вползла слабая улыбка.

- Это, конечно, хорошо. С одной стороны. А с другой, - Корт не договорил, смолк. - Это, думаю, ты сама решишь. Ты ведь умная лапа.

- Что будет завтра? - спросила Аврора, кладя голову ему на грудь.

- Новый день.

- А подробнее можешь сказать?

Шип усмехнулся:

- Этого я не знаю. Это мы завтра вместе узнаем. Идет?

Девушка кивнула и полезла к нему на кровать.

- Ты что это? - удивился Корт. - Мы же вроде договорились…

- А ты не мечтай, - проворчала Аврора, замоталась в одеяло и свернулась в клубочек у парня под боком. - Просто мне страшно спать одной.

Будто в подтверждение ее словам откуда-то понесся волчий вой. Заунывный и жуткий.

Государыня пискнула и обхватила своего рыцаря руками. А сама при этом дрожала, словно заяц под ракитовым кустом.

- Все понял, - Корт ласково погладил светловолосую голову девушки, по-отечески поцеловал ее в висок, где часто-часто билась голубая жилка. - Не бойся, спи спокойно. Если что - родичи Или всех разгонят. Да и я не подведу…

* * *

Сны не подкрались, не приползли, даже не пришли. Они обрушились на Аврору, будто тяжелый серый камнепад, и придавили собою.

Виделось многое, но все - страшное, в черно-кровавых разводах. И звуки были зловещими - то железо лязгало, то люди кричали. Так, как кричат от внезапной и сильной боли. Ржали красные лошади и вставали на дыбы, угрожая девушке огромными копытами, размерами и формой похожими на походные котлы. Пылали безумием черные глаза этих лошадей, и Аврора визжала, удирая от них, а визга не было слышно - немо раззевался рот девушки. Она бежала, а ноги не слушались, подгибались, преклонялись перед беснующимися скакунами.

Зажмуривалась, закрывалась руками, жалко скулила и ждала, ждала страшного удара в голову, в плечи, в спину. И ожидание казалось страшнее кошмарных лошадей.

А удара все не было. Зато была чья-то рука. Нежно гладила Аврору по голове, и от этого всему телу девушки передавалась умиротворяющая волна тепла…

Корт. Конечно.

Она, видимо, дергалась во сне, вот он и успокаивает.

Аврора улыбнулась, прерывисто вздохнула и повернулась на другой бок, пристроив голову на грудь своего рыцаря. Замерев, услышала, как ровно бьется его сердце, как мерно вздымается и опускается грудь, закрыла глаза и, невольно подстроив свое дыхание под дыхание молодого человека, уснула. Спокойно…


И следующий день был спокойным.

Если не считать того, что утром к лагерю Авроры явился небольшой отряд пафарийцев. Они пришли из Смоляны и с низкими поклонами передали императрице ключ от крепости.

- Мы уходим. И просим вашу милость не губить нас в пути, - так сказал главный в делегации пафарийцев, кланяясь девушке, а та, нахмурив брови и поджав губы, смотрела на них сверху вниз, восседая на белогривой лошади, и выглядела при этом весьма грозно из-за сияющих доспехов и меча при поясе.

Корт был рядом со своей госпожой и вновь крепко сжимал в руках синий штандарт императрицы. Шип глаз не сводил с темнокожих воинов - хорошо знал, что они способны на всякие хитрости. Начеку были и гвардейцы Авроры - каждый одной рукой держал поводья своего скакуна, а другую не спускал с крестовины меча.

Пафарийцы видели, как их встречают, но больше всего они опасались не рыцарей и даже не желтоглазого колдуна в черном. Больше всего их пугали кошаки, которые лениво растянулись неподалеку, прямо на занесенной снегом земле, и, не мигая, наблюдали за всем происходящим.

Аврора кивнула пафарийцам:

- Добро. Я вас отпускаю. Даю слово, что пока отступаете, никто вас не тронет, ни люди мои, ни звери мои. Но если вы вновь решите напасть на нас - не ждите пощады. И, надеюсь, остальные наши крепости вы тоже освободите и уберетесь обратно за Хребет.

- Да, добрая госпожа, - поклонился ей пафариец. - Мы передали весть нашим отрядам - очень скоро ни одного из земли Пафария не останется в Ворсе и на склонах.

Глаза Авроры горели торжеством. Она не могла не поделиться своей радостью с Кортом и посмотрела на молодого человека, улыбнулась ему. Затем вновь обратилась к пафарийцам:

- Даю вам неделю, чтоб убраться. Через неделю мои рыцари и кошаки начнут прочесывать долину. Если где увидим ваших - погоним безжалостно и на их плечах войдем в Пафарию. Все ли ясно?

- Да, добрая госпожа, - темнокожий воин опять склонил голову.

- Замечательно! - подытожила юная государыня и тряхнула светловолосой головой…


К полудню отряд Авроры снялся с бивака.

Они беспрепятственно прошли тихий зимний лес и вступили в долину Ворсу. Теперь их путь лежал к Смоляне. В крепости императрица и ее рыцари планировали укрепиться и ждать прибытия Алой и Черной армий.

Высокие каменные башни крепости таинственно темнели на занесенной снегами равнине. Темнела и дорога, по которой рано утром ушли на юг пафарийцы…

Прижмурившись, Аврора глянула в небо.

Прекрасная погода - солнечно, морозно. Белоснежные просторы под ясным, лазоревым небом, тоже просторным - вот где красота.

Налетевший порыв ветра заставил девушку невольно передернуть плечами и поглубже натянуть на уши волчью шапку - брр!

- Укройся, - сказал, подъезжая, Корт и опустил на плечи Авроре теплый плащ.

Императрица улыбнулась: и это прекрасно - рядом есть такой заботливый рыцарь. Она протянула молодому человеку руку - захотелось ощутить, как его сильные и теплые пальцы сожмут ей ладонь.

Корт вдруг широко улыбнулся и дернул Аврору к себе. Она взвизгнула, перелетая со своей Неженки в седло Шипа, засмеялась, обхватила парня за шею и поцеловала в губы:

- Привет.

- Привет, лапа, - ответил Корт, крепко обнимая девушку за талию. - Не против ехать со мной? Мороз нынче нешуточный, и, согласись: так будет намного теплее. И тебе, и мне.

- Ладно, - кивнула Аврора и поуютней устроилась в его руках.

Мимо кто-то пронесся, взметнув пушистый снег чуть ли не до небес. Испуганные лошади заржали шарахнулись в сторону.

Ехавшие впереди гвардейцы забранились, укрощая обеспокоенных скакунов, а Корт засвистал, лихо, пронзительно, натягивая поводья своего пляшущего на месте жеребца.

- Это что?! - всполошилась девушка, вытягивая шею.

- Это Или, - засмеялся Шип. - Нашел себе подружку - играют в салки. Думаю: в этот раз он поправится быстрее, чем обычно.

- Подружку? - хихикнула Аврора и вдруг подумала: как же хорош Корт, когда на лице его не жесткость, не озабоченность, а добродушная улыбка.

- Да. Такая пятнистая глазастая кошечка. У нее, кстати, как у тебя, глаза голубые. Красавица - ничего не скажешь, - рассказывал Шип, усмехаясь. - Пока Или маялся, она все рядом ходила, других кошек оттирала… Глядишь - к лету порадуют котятами.

- Я люблю котят, - заметила императрица и, вздохнув, промурлыкала. - А еще - я тебя люблю.

- Замечательно, - сказал Корт любимое слово Авроры и подарил девушке самый теплый свой взгляд…

Загрузка...