Картонная луна

Королева

Послушайте, глупые девушки, что я хочу вам рассказать, да, так, рассказать, не ожидая ни ответа, ни подсказки. Никто не может помочь в таких делах, каждая женщина, как Гамлет, сама решает — Быть или не Быть… Выбор, чуть ли не с пелёнок. Пойти с ним в кино или нет, позволить себя поцеловать или обойдётся, за кого замуж — за Колю или Петю, оба как-то не совсем удались, а больше никто не зовёт… Вон муж как хорош у Екатерины Васильевны, начальницы — заботливый, детей как любит, по магазинам носится, с работы её встречает, а она- мымра старая, фу… Отбить, что ли? Я же молодая и красивая, только вот моргну, и он мой…

Да, вот и мама мне всегда говорила — Тебе, деточка, не меньше чем посол в мужья нужен. — В местах скопления народа я всегда воротила нос от пьяных мужиков и мат на дух не переносила. Такая всегда ходила, как тургеневская девушка. Ровестницы в Парк Культуры и Отдыха на танцы, а я с книжечкой сижу на лавочке у подъезда, и принца высматриваю, а там всё больше бабки-сплетницы околачиваются. Одноклассницы фыркают — Тоже, Прынцесса нашлась! И хохочут, дуры… Меня даже за косички мальчишки никогда не дёргали — боялись… В институте тоже. В коридоре общежития танцы, магнитофон на полу, свет выключен, а я в комнате на железной панцирной кровати сижу в полном одиночестве, стихи читаю, Пастернак там или Ахматова. Иногда какой-нибудь юнец пытался меня выковырять из комнаты, но напрасно. Противные они, потные, в прыщах, зажимаются, девчонки хихикают, как полоумные…Только в туалет когда выходила, слышала за спиной глумливое — Вон, Королевна наша ссать пошла! (Фамилия у меня такая — Королёва. Лена Королёва. А они глумятся, дуры…)

А я маму вспоминаю, как сидели мы, обнявшись, на диване, и мама мне говорила нараспев — ты умница, доченька, красавица, благородная, честная, добрая, интеллигентная, и муж у тебя такой будет, вот увидишь! И будет у вас дом, полная чаша! Он у тебя дипломат, будете жить　 заграницей, по вечерам к вам будут приходить гости, ты будешь встречать их в белом платье, красивом, до пола, вот с таким вырезом-　 мама показывала с каким и продолжала- и в доме обязательно будет пианино! Сквозь счастливые слёзы я спрашивала — А кто на нём играть будет? — Ты!

— Ну я же не умею!

— Научишься! — сердито обрывала меня мама и продолжала мечтать… Потом мы с ней, наевшись пшённой каши, заправленной жареным салом с луком, шли в кинотеатр на последний сеанс, на какой-нибудь итальянский или французский фильм, и жадно пожирали глазами чужую жизнь, в которой мужчины благородны, а женщины красивы… Никто из них не ходит на фабрику, и проблемы у них исключительно любовные, и страдают они в шикарных квартирах, одетые в белые платья мечты моей мамы…

Да,　 это всё ерунда, я о другом хотела рассказать… Принца не нашлось у себя на родине, красивая жизнь никак не наклёвывалась, сплошная тоска. Мужики все — пьяницы да негодяи. Работа в библиотеке, кругом одно бабьё, детективы читают. Если и забредёт какой мужичок в библиотеку, так туда же — детектив подавай. О Бродском или о Мандельштаме слова не с кем молвить. В общем, приехала я в Нью-Йорк, по переписке. Увидела в каком-то журнале картинку — город в голубой дымке, небоскрёбы на берегу залива, белые яхты… И так мне захотелось в этот город, до смерти… И адреса там были, американцев, желающих познакомиться с русскими девушками. Так завязалась моя переписка с Джоном из Нью-Йорка. Он музыкант, к тому же ещё и рисует, и стихи сочиняет. То, что нужно! Прислал фотографию, как он на роликах в Центральном парке катается! Ничего Джон, года на три меня старше, в самый раз! Одет весь в чёрное, всякие колечки-цепочки висят, волосы длинные, музыкант, одним словом, что с него взять! А мне уже и никого роднее не было, писали друг другу длинные философски-лирические письма, рассуждали о искусстве, поэзии, литературе. Он мне о своих кумирах, американских, а я ему о наших… В общем, вызов он мне прислал и предложение руки и сердца сделал. Билет, правда, не догадался купить, а мне гордость не позволила признаться в нищете. Продала мама своё колечко, да дом в деревне, бабушка как раз умерла, мама хотела туда как на дачу ездить, но раз такое дело… Она мне сказала — Может, судьба это твоя. Вижу я, как ты загниваешь здесь. Езжай, доча!

Прилетела я в Нью-Йорк, а жених — не встречает. Меня как кипятком ошпарило. Стою с этой дурацкой табличкой в руках, на которой моё имя написано, все толкаются. Оказалось, что письма-то легче писать было, со словарём, а как говорят-ничего почти не понимаю! Стала звонить милому… Целая эпопея! Уже когда ревела у телефона, подошёл ко мне негр, взял из рук моих записную книжку, я ему в нужный номер пальцем ткнула, он свои монеты ссыпал в автомат, номер набрал и трубку мне сунул. Отвечает мне какой-то гнусавый голос, то-ли спящий, то-ли пьяный. Кричу- Это я, Лена! Я приехала! Пауза, а потом — Бери такси и приезжай ко мне, адрес у тебя есть… И гудки…. Стою, и почему-то страх заполз в сердце, ноги подкашиваются. Не встретил, пьян, ехать куда-то надо… И тут слышу русскую речь. Я прямо бросилась на людей. Дядечка, — кричу, — помоги. Тычу адрес, как доехать, спрашиваю, где такси взять? Дядечка посмотрел, и говорит — Не езжай ты туда, это же Гарлем, там опасно, а музыкант твой скорее всего наркоман, да и такси туда не поедет. А если поедет, то сотку это　 стоит… А у меня 36 долларов только с собой… Джон же обещал, что встретит, и буду я у него как в сыр в масле кататься… В общем, дела, билет был в одну сторону, да и возвращаться не собиралась. Хорошо, дядька попался нормальный. Повезло мне. Он встретил　 двух перепуганных тёток, и отвёз нас всех в какой-то дом. В общем, это агенство оказалось, они женщин из России устраивали нянями работать в семьях. Отвели нас в тёмную комнату, матрасы на полу, а уже утром за нами приехали работодатели… Я попала в Нью-Джерси, в большую семью…

Да, что-то в сторону меня увело, не о том хотела рассказать… Работаю себе, тоска смертельная. Ехала в замужество, Джон расписывал, как на концерты да в музеи будем бегать, путешествовать, а тут нянчу двух малышей, ночами не сплю, подаю-прибираю, готовлю, кусок в горло не лезет, паспорт в агенстве отобрали, да раз в неделю аккуратно половину зарплаты отнимают, когда приезжаешь на выходные. А что делать, больше некуда… Маме позвонила, наврала с три короба, про Джона правду рассказала, а остальное наврала, что живу у хороших людей, так, слегка помогаю по хозяйству…Одна отрада-выходные. В субботу утром на автобус, и до воскресенья вечера- свободна! Болталась по городу своей мечты, даже то место нашла, что на картинке увидела. Ночевала в том-же агенстве, была там комната для гостей, сползались на выходные няни, и вели мы ночами разговоры о своей тяжёлой беспросветной доле. Нашла я у себя телефон один, ещё одного кавалера из того-же журнала. Тоже　 переписывалась с ним, а потом я ему честно сообщила, что с Джоном у меня дело на мази…Вот позвонила ему как-то, полгода прошло, как я в нянях мыкалась, зато разговаривать стала по-английски, и понимать получше. Назначил мне свидание. Разволновалась я. Думаю, может, правда, спасёт он меня из неволи? Встретились мы у Метрополитена. Старый, но ничего, импозантный. Говорил, что пятьдесят пять ему, лет десять, видно, скостил. Адвокат по правам человека. Подходит. Сразу нашли общий язык. Я ему даже рассказывала о художниках, стилях и картинах. Потом кормиться пошли. Боже, до чего приятно сидеть, как белый человек, в хорошем ресторане, белые скатерти, официанты с полупоклонами пританцовывают у стола, в огромном окне- деревья парка. Цены- посмотрела и плохо стало. Лен раскавалерился, о родстве душ говорит, о одиночестве. Его Лен звали. А что, красивое имя, Лен и Лена. Я даже залюбовалась на него. Ну и что, что старый. Зато надёжный, не гулять будет, а трястись над молодой женой- вот так я губу раскатала. Очень тяжело в почти тридцать лет не иметь ни своего угла, ни документов в чужой стране. Стоит одна сумка с вещами под кроватью, где самое необходимое, да две книжки- томик Ахматовой и Мастер и Маргарита Булгакова.

　Так прошло ещё два года. Я уже в другой семье работала, одних детишек подрастила, да к другим позвали. А в выходные всё то-же- Музей, ресторан, кино, ужин…Лен расспрашивает и расспрашивает- А почему уехала из России, а почему возвращаться не хочешь? Ему очень даже нравится в Питере-переодически приглашают туда лекции по праву читать в университете. Обожает балет, оперу, удивляется, что всё так дёшево. Я даже злиться стала на его бестолковость. Посоветовала ему дома оставить свои тысячи, а прожить месяц в Питере на пятьдесят долларов (средняя зарплата), обиделся, замолчал. Долго разыгрывала из себя недотрогу, уезжала в Бруклин ночевать, в Кошкин Дом, так мы называли про себя наше агенство. Хозяйка не возражала, мы же ей платили за ночлег, и паспорт она отдавала тогда, когда кто-то выходил из игры и исчезал, обещая более не появляться…Да, женщины мне завидовали- я была самая молодая из них, они больше заглушали бабскую тоску случайными связями с Брайтоновскими пьяницами. — Ты у нас Королевна, — грустно подбадривали они, — давай, не теряй свой шанс. На двадцать лет старше, фу, ерунда! Классический брак! Зато в Манхеттене будешь жить, в классной квартире! Осмотришься, поучишься, не спеша работу найдёшь хорошую…Подливали масла в огонь. Да, я уже наметила себе, что поступлю в Нью-Йоркский университет, на искусствоведа. Хочу в музее работать! А какие у Лена друзья! Профессора, актёры, художники, политики… И все мне ручки целуют, удивляются эрудиции, уму и красоте…А Лен уже закапризничал, что спать с ним не хочу. Засомневался, что люблю его, хотя объясняла ему, что больше мне по душе брак, основанный на родстве душ, и на фиг мне молодые прощелыги не нужны, ценю я мол, покой и комфорт. Вот пришлось доказывать, что люблю. Да тут как раз познакомилась я с одной барышней. Проститутка она, подружка хозяйкина. Приехала в гости к ней из Москвы. Серый воробышек, только что ухожена, и одета просто, даже　 строго, но в дорогие вещи, исключительно серого или чёрного цвета. В жизни бы не подумала, что проститутка. Мы с ней на кухне пару раз кофе попили, и говорит она мне-Что ты в этом болоте делаешь! Как тебе не стыдно! Ладно эти бабищи, страхолюдины, — и она кивнула головой в сторону комнаты, где как раз няни собрались на выходной. — А ты! Королева! Да ты любого мужика осчастливишь, а валяешься тут на полу на грязном матрасе!

Рассказала я ей про жизнь свою непутёвую, она мне и вердикт выносит- Дура ты! На роду тебе написано в нищете прожить, а если выйдешь замуж, так только за альфонса или алкоголика!

— Ну почему? А как же любовь, доверие, честность? Фыркнула она и стала рассказывать, как любовников заставляет ненавязчиво и за квартиру ей платить, и одежду покупать, и косметику. А я своим сама билеты в кино покупала, кормила, да ещё пятёрку с собой давала… — Не ценишь себя, — говорит. — А они это сразу вычисляют и пользуются. Влюблёнными прикидываются, а сами на халяву проскочить рассчитывают. Так она меня учила жизни. Я, конечно, и согласиться с ней не могла — встречались на моём пути достойные мужчины, не одни только скоты, и им не чужды человеческие чувства, но и в логике не могла отказать своей новой знакомой. Да и любопытно мне было узнать иную точку отсчёта. Вот она меня и уговорила отдаться Лену. Всё равно ведь придётся, если правда он решит жениться.(Жить к себе он уже звал, но меня не устраивало положение наложницы, живущей нелегально и не могущей съездить в Россию навестить заболевшую маму). Отдаться- и ультиматум. Ну как это у нас, у женщин, принято- или женись, или отвали, не хочу тратить на тебя понапрасну свои молодые годы! Объяснила мне эта Таня, что как чует она выгоду, как　 светит ей подарок дорогой, так хоть с чёртом спать ляжет. А за бесплатно-пусть хоть сам Апполон Бельведерский, ну не стоит у неё и всё! Я тоже так порассуждала- Ну очень хочется жить в Манхеттене, в огромной квартире, знакомство водить с образованными людьми, не корячиться с тряпкой день и ночь в чужой семье под косые взгляды. Проституцией попахивает, так ведь с одним же! Сколько семей, где жёны живут без любви, со старыми, противными, толстыми или больными! Им что, приятно ложиться в постель и обнимать дряблое или жирное тело законного супружника? А терпят! Из-за детей, статуса, зарплаты, да мало ли из-за чего, ежели некуда пойти и не на что жить…

Да я уже два с половиной года ни с кем не спала, мигрени одолели сплошные. Короче, согласилась с Леном после театра к нему зайти на чашечку кофе. Квартира огромадная, но захламленная ужасно, кругом книги и пыль. Окна во всю стену, лифт прямо в квартиру въезжает. Две ванные комнаты, кругом диваны, кресла, книги, фотографии, сувениры из разных стран… Ну, думаю, наведу я тут порядок! Выпила вина, один бокал, другой, голова поплыла… Лен свет выключил, свечи зажёг, ножку мою взял, гладит, а я и не вырывалась… Не скажу, чтобы в восторге была, но не противно было, и то слава Богу. Утром он счастливый такой, а я уже прикидываю, что куда переставлю, кое- что выброшу, немного подсуечусь и квартирка будет- загляденье! Что с него взять, со старого холостяка! Пошли завтракать в ресторан, представляете, он дома никакой еды не держит! Даже кофе ходит пить в ресторан! Прикол! Так я сразу въехала в эту жизнь- апельсиновый сок, омлет, кофе…Манхеттен только просыпается, свежо, чисто, все спокойные, довольные! Кто с собачкой прогуливается, кто за газетами в шлёпках из дому выскакивает! Красота! Тут он мне говорит, что ему нужно в тюрьму, наведать подзащитного. Я ему про женитьбу, а он- Я подумаю, позвоню тебе завтра… Вот сука старая! Он подумает! Звонит завтра и мямлит- Знаешь, мне показалось, что ты отдалась мне через силу и притворялась, что тебе хорошо! Ты за меня замуж хочешь, потому что выжить нужно, а потом мне изменять будешь с молодыми!

Вот ёлки-палки! Уже сколько раз обсуждали эту тему! То он всё ныл, что недостаточно хорош для меня…Я трубку шваркнула, и сказала хозяйке меня к телефону не звать, если он позвонит. Что тут началось! Звонил каждый день, представился хозяевам. Я думала, что они меня сразу выгонят, ан нет! Вошли в положение, меня хвалили, мол, работящая я, честная, добрая, детишки меня полюбили. А я в молчанку играю! Правда обиделась и разозлилась…

И чтобы он меня не нашёл, я вышла замуж, вот такая злая была. Вышла замуж за первого встречного. Смешно, так хотела замуж, просто ужас, и никак не могла. Никаких кандидатур, кроме Лена, не было, а он всё раскачивался, старый дурак. А тут как я разозлилась на него, что, видно, мои флюиды долетели, достучались до высших сил. Да только не Ангелы мне помогли, а Дьявол. Но я не знала тогда об этом. Мне нужно было убежать, спрятаться и утереть ему нос. А тут к соседям родственник приехал откуда-то из глубинки. Соседи устраивали в честь родственничка вечеринку и меня отдолжили у хозяев, чтобы я на кухне помогла и посуду помыла. Усадили меня за стол со всеми- вот она, американская демократия, а после того, как я всё перемыла, мне ещё пятьдесят долларов дали за работу. А я построила родственнику глазки, просто так, от куража и злости. А этот Дени оказался одиноким свободным мужиком, владельцем фермы. Ну, не буду вам рассказывать, как мы сговорились, это отдельная история, может быть, расскажу　 в другой раз. Короче, через три дня увёз меня Дэни на свою ферму. Никто ничего и не понял — я оставила хозяевам записку, что уезжаю назад в Россию, мол, спасибо вам за всё, а я хочу домой и прощайте, не поминайте лихом, ничего у вас не украла…А сама ждала Дэни со спортивной сумкой, в которой помещалось всё моё барахло, за Макдональсом у автозаправки.

Романтичная история! На самом деле ничего хорошего из этого не вышло. Это только в сказках принцесса выходит за первого попавшегося пастуха, пешехода или Ваньку-дурака и всё у них хорошо. Оказался мой Дэн шизофреником — диктатором с　 садистскими замашками и сразу показал мне и демократию, и почём фунт лиха почище русского дремучего мужика. Рыдать убегала в сарай- Дэн не терпел бабских слёз и от них ещё больше свирепел. Раз даже повеситься пыталась на балке, но то-ли духу не хватило, то-ли верёвка гнилая оказалась. Потом утёрлась и решила бежать. Паспорт в агенстве остался. Звонить никому не могу- не даёт любимый, проверяет счёт. Даже письмо не могу написать- спрятал конверты и марки. Денег нет- я тогда, накануне семейной жизни, свои заработанные маме отправила, в надежде на полный пансион… Пожаловаться некому- полицейские на нашу ферму не заглядывают, да и что я им скажу, что Дэн сволочь и маме не даёт позвонить? В общем, засунула я свою гордость подальше, стала ласковой девочкой, и стали мне позволять ходить в супермаркет, это мили четыре от фермы. Машину мне муженёк не давал. К его чести надо сказать, что он сразу женился. И вот где-то через год жизни в подполье, когда я получила вид на жительство, я стала претворять в жизнь коварный план побега. Возле супермаркета, в тени деревьев, примостилась телефонная будка, которой никто не пользовался. Зачем, у всех есть мобильники. Я боялась, что телефон не работает, но он работал. Я боялась, что Дэн может проехать мимо, увидеть меня звонящей, и тогда точно убъёт, на своём огороде закопает, а всем скажет, что к маме в Россию сбежала. Да никто и не спросит.

Вспомнила я, как можно бесплатно позвонить, даже в любой штат. Лен когда-то научил. Нужно набрать оператора, назвать ему номер, оператор спрашивает у абонента, будет ли он платить за разговор, и при его согласии соединяет…Страшно боялась, тряслась прямо вся от страха, но решилась. Юркнула в кабинку, набрала номер, моля бога, чтобы Лен оказался дома. Оказался, узнал, и как стал орать- Лена, куда ты пропала! Я понял, что люблю тебя, я хотел жениться на тебе, а ты пропала! Я тебя искал!

Короче, повторилась та же история. Теперь я сбегала от своего фермера назад, в Нью-Йорк, в сытую, спокойную и обеспеченную жизнь. Так я думала, глупая… Но судьба ещё не устала насмехаться надо мной, она мне не даёт стать слабой и прислониться к чьему-либо плечу. Видно, ставит надо мной опыт по выживаемости. А я всё бегаю по кругу, как лошадь с завязанными глазами. Хочу вырваться, а невидимый погоняльщик возвращает меня на круги своя, с усмешкой наблюдая, как я выкручусь на этот раз…

Лен прислал мне билет на поезд, его я могла забрать на вокзале в кассе, показав　 документ. До вокзала я доехала на автобусе от супермаркета, в который пошла, как обычно, налегке, чтобы злобный муж ничего не заподозрил. В карманы джинсов затолкала документы, сверху одела широкую и длинную майку. На ферме остались фотографии и любимые книги…Единственное существо, к которому я привязалась, был старый пёс неопределённой породы. Я даже не погладила его на прощание, потому что　 он и так чувствовал моё волнение- поскуливал и припадал на передние лапы…

Лен встретил меня на вокзале в Нью-Йорке, на Пенн Стейшион. Он немного постарел, но держался молодцом- на нём лежала неуловимая печать богатства. Он чуть не задушил меня в объятиях. Удивился, что у меня нет никаких вещей и всучил　 одну только розу, слегка задохнувшуюся в целлофановом кульке. Эта роза почему-то меня расстроила- я ожидала роскошный букет. Роза может быть и одна, но во всяком случае не такая помятая. Как будто человек, покупавший её, смертельно жалел три доллара, но купить нужно было, и он купил самую дешёвую, соблюдя приличия…

Я была безумно счастлива. Ровно три дня. Три дня я упивалась ролью хозяйки огромной квартиры в центре Манхеттена, один только квартал от Бродвея! Я хотела показать Лену, что он не прогадал- я отличная хозяйка, верный друг и нежная любовница! Я вычистила все пыльные углы, выдраила кухню и ванную комнату, вытерла пыль на книжных полках и многочисленных безделушках. Я была всегда весела и не капризничала. Лен обмолвился, что необходимо меня приодеть- и я терпеливо ждала, когда у него освободится время для походов по магазинам. Он сказал, что пойдём вместе, так как он знает, где можно купить дешёвую одежду…Я благоразумно промолчала, что меня уже тошнит от дешёвой одежды и что вроде бы мне по статусу полагается что-либо посолиднее, но решила не форсировать события и ходила по квартире в его старых рубашках. Он работал, я тихо суетилась у него за спиной с тряпками и веником. Один раз он меня отправил погулять- к нему должен был придти ценный клиент-я не обиделась и пошла гулять, умирая от счастья, что мой дом — рядом, и не нужно пилить в Бруклин на метро в убогую комнатёнку. А весь великолепный город с его уютными ресторанчиками, барами, книжными магазинами и сквериками, с толпами беспечной молодёжи, с ошеломлёнными туристами, над которыми ты чувствуешь превосходство, с неповторимыми витринами- твой и ты чувствуешь себя в нём уютно и спокойно. Три раза в день мы выходили с Леном чтобы поесть. Я уже стала волноваться, что он тратит много денег на еду и предложила, что могу готовить дома. Расписала ему прелести борща, голубцов и салата оливье…　 Лена моё предложение не обрадовало, но я-то явно видела, как он страдает, когда приходится доставать кошелёк!. Но я всё равно была счастлива, ничего не требовала, не торопила его- я просто жила, отдыхая от тяжёлой работы, от неустроенности и бесправности. Он сам мне предложил позвонить маме- и мы рыдали и смеялись по телефону целых полчаса…Я рассказала маме всё, как стремительно приближается рояль и белое платье- не будет же он меня долго держать в джинсах и майке, я рассказала, что он хочет познакомить меня со всеми своими друзьями- известными художниками, писателями, адвокатами и докторами. Мама плакала от счастья и кричала в трубку- Ты заслужила это, доченька! Эта жизнь для тебя, Королева ты моя! Как я поспешила! Зачем я поспешила рассказать! Бедная мама! Лен неотрывно смотрел на меня, не понимая ни слова, и на его лице читалась тяжёлая работа мысли.

На следующий день, четвёртый, он был задумчив и неразговорчив. Я была счастлива, я хотела показать ему, что ни в коем случае не буду ревновать его к работе и требовать его внимания и целый день провела в Центральном парке. Вечером, как обычно, мы пошли ужинать в ресторан. Официант зажёг свечу на столе, взял заказ, мы непринуждённо болтали. Вот принесли еду-огромное блюдо с рисом,　 мясом и овощами. Я плотоядно занесла вилку над тарелкой- и услышала тихое- Лена, я не могу больше жить с тобой, я устал, что в доме кто-то есть. Ты милая, хорошая, ты замечательная девушка и дело не в тебе, а во мне. Я понял, что не могу ни с кем жить. Ты мне мешаешь работать…Уезжай, пожалуйста…

Звёзды посыпались из моих глаз, а над головой разверзлось небо и загрохотали молнии, а мир весь вдруг обрушился в бездонную яму, куда не проникали ни звуки, ни свет и ни запахи. Совсем как описывают в дешёвых любовных романах- подумал кто-то ехидно внутри меня. Мне было не до ехидства. Из глаз вдруг стремительно вниз обрушились слёзы- я даже не предполагала, что внутри меня так много воды. Как будто кто-то отвернул краник у самовара. Я старалась только не разреветься навзрыд и прятала лицо, по которому уже катился настоящий водопад, от посетителей, и до меня долетало испуганное бормотание не состоявшегося мужа- это только на четыре дня. Поживи у друзей, я закончу работу, а потом я тебя заберу, у меня отпуск, и мы поедем отдыхать, и я привыкну к тебе…Потоком невозможно было　 управлять, слёзы попадали в рот, заливали нетронутое блюдо и из груди уже　 прорывались какие-то булькающие звуки. На наш столик стали оглядываться с недоумением корректные дамы в дорогих стрижках. Я вскочила со стула и ринулась из ресторана. Лен кричал вслед- Подожди!　 Но я метнулась в спасительную ночь и как заяц, убегающий от лисы, заметала следы- бросилась за один угол дома, потом направо, налево…Я бежала, петляя в разные стороны, бросаясь наперерез автомобилям, сбивая поздних прохожих и остановилась лишь тогда, когда утих воображаемый шум погони…Да и не думаю, чтобы солидный адвокат шестидесяти пяти лет от роду, одетый в костюм и галстук, проявил такую прыть. Скорее всего, он лишь вышел на крыльцо и вернулся в ресторан доедать своё мясо…А может, даже и не вышел…

Это было странное, странное чувство- очутиться ночью в огромном городе на улице. В том смысле, что у меня не было ни копейки денег, не было дома и некуда было идти. У меня даже не было ни одного знакомого, к кому можно было бы обратиться за помощью. Конечно, можно попытаться проникнуть в метро бесплатно- проползти под турникетом, приехать в Бруклин и сдаться в Кошкин Дом? Нет, только не это, лучше смерть! Город, такой ласковый и уютный,　 вдруг превратился в ловушку, в джунгли, где за каждым поворотом ожидает опасность. Или в пустыню- я точно так же выходила во двор на своей треклятой ферме, смотрела в звёздное небо и ощущала свою малость и потерянность в беспредельности Космоса. Вот и сейчас, всё вокруг вдруг стало враждебным и опасным- и эти смеющиеся беспечно редкие прохожие, которым наплевать на мои проблемы, и одинокие мужчины, которые вдруг усиленно стали обращать на меня внимание, очевидно, улавливая мою панику и чуя лёгкую добычу… Как поэт Иванушка Бездомный, я брела незнамо куда, держась в тени домов и деревьев…

Меня все называют Королевой, за то высокомерие и презрение, которыми я поливаю всех особей мужского пола. Странно, им это нравится, и я зарабатываю больше остальных девушек в клубе, где я танцую *топлесс*…Моя любовь стоит дорого, очень дорого, но ещё никто не смог купить мою душу. Им не нужна была моя душа, когда я предлагала её бесплатно, в придачу с верностью, заботой и беззаветным служением монстру по имени Семья, пожирающему индивидуальность. Я выхожу на сцену в белом платье, которое снимаю медленно-медленно, под похотливые вопли этих скотов, которых ненавижу. И только эта обжигающая ненависть даёт мне силы так сокрушительно выглядеть и властвовать над ними, властвовать　 для забавы. Я больше не ищу ни их любви, ни заботы, ни помощи- я всё могу сама. И я свободна, чудовищно свободна, как воздушный шарик, который рвётся в руках беспечного ребёнка и стремится улететь в ясное голубое небо, где нет ни предательства, ни пошлости, ни лжи…

Да, представляете, к нам в клуб заходил Лен! Он меня не узнал! Он был противный, потный, со сбившимся на бок галстуком и с тем огоньком в глазах, который я так ненавижу! Он засунул мне в трусики деньги, а я, извиваясь в танце, швырнула деньги ему в лицо, которые разлетелись веером и одна бумажка прилепилась к его влажному лбу…Мы встретились глазами и тут он меня узнал! Он сгорбился и вышел из клуба под свист и улюлюканье моих поклонников.

Единственный человек, кто смог бы порадоваться за меня и поддержать, это проститутка Таня из Москвы, но я ей так ни разу и не позвонила….