Катализатор

Кристин Смит

Катализатор

Переведено специально для группы

˜"*°†Мир фэнтез膕°*"˜

http://vk.com/club43447162

Оригинальное название: Catalyst

Автор: Кристин Смит / Kristin Smith

Серии: Игра в обман #1/ The Deception Game #1

Перевод: Darlar, pikapee, Senista, sevelina11, Jini

Редактор: Дарина Ларина

«Нет никаких ограничений, есть только возможности»

Харлоу Райдер,

основатель «Мэтч 360» и «Хромо 120»

ГЛАВА ПЕРВАЯ

Школа нужна только для двух вещей: для оценок и общественной жизни. Учитывая, что я не отличаюсь особо ни в том, ни в другом, не знаю, почему я здесь.

Профессор Армстронг идёт по проходу, держа в руках планшет с электронным журналом.

— Итак, класс, ваши оценки за тест уже загружены.

Он останавливается возле моей парты и смотрит на меня через очки без оправы. Запах его дешёвого одеколона перебивает всё остальное.

— Если у вас есть какие-то вопросы, обратитесь ко мне после урока.

Я избегаю его взгляда и сосредотачиваюсь на парте-экране, опасаясь оценки за последний тест по математике. Экран загорается, и цифровое устройство отображает моё имя, дату и оценку.

Тройка с минусом.

Опять.

Профессор Армстронг продолжает своё шествие по проходу, а я, мысленно застонав, выключаю экран.

Всего одна хорошая оценка за тест — неужели я прошу слишком много?

Когда звенит звонок, я выхожу в коридор. Чез уже ждёт меня.

— Эй, Сиенна, ты придёшь ко мне сегодня вечером? — он улыбается, на его тёмном круглом лице появляется ряд белых зубов. — Нам ещё нужно посмотреть финальный сезон «Возвращения в космос».

Группа девушек проскальзывает на Лестницу в Рай, как они её называют. Лично я предпочитаю — Ступени из Ада. Я избегаю этого прозрачного движущегося хитроумного изобретения смерти и пользуюсь обычной лестницей. В основном потому, что эта штука меня пугает, хотя скорее из-за того, что знаю, что свалюсь с неё быстрее, чем доберусь наверх. Я наблюдаю, как девушки шагают по движущимся ступенькам, словно это мини-тренировка.

— Разве мы уже не пересмотрели все серии по три раза?

Чез пожимает плечами.

— Не знаю. Кто считает-то?

Как только мы поднимаемся наверх, я останавливаюсь и разворачиваюсь к нему.

— Я считаю. И одного раза мне достаточно.

Я закидываю рюкзак на плечо.

— К тому же, мне нужно сделать тонну домашней работы. Кажется, учителя забыли, что не все из нас благословлены генетическими улучшениями.

Чез фыркает.

— О, ты имеешь в виду нас?

Чез и я единственные в Академии Генетически и Интеллектуально Одарённых — короче, АГИО, — кто не улучшен генетически. Это и явилось первой причиной того, что мы подружились. По крайней мере, Чез одарён интеллектом. Я? Не слишком.

Кто-то может сказать, что мы счастливчики — или проклятые, смотря с какой стороны посмотреть, — потому что наши отцы работают учителями в школе. Это даёт нам возможность бесплатного обучения и автоматического признания. Ну, для Чеза, единственного парня в море идеальных, генно-модифицированных девушек (благодаря нашей политике школ с раздельным обучением) — жизнь прекрасна. К сожалению, только то, что мы посещаем эту школу, ещё не означает, что мы теперь одни из Них.

Показательный пример: Рейни Уильямс и её окружение из прекрасных человеческих экземпляров. Я смотрю, как они проходят мимо, их ноги — длинные и бесконечные, их волосы — великолепны, зубы — ровные, а одежда обтягивает и подчёркивает все нужные места. Эти девушки никогда не пахнут и, вероятно, даже не потеют, тогда как я похожа на перегруженную фабрику потовых желез. Как я могу конкурировать с этими воплощениями совершенства? Никак. Поэтому и не пытаюсь.

Вздохнув, я поворачиваюсь к Чезу, который также провожает взглядом Рейни и её подруг, идущих по коридору.

— Чёрт возьми, — говорит он. — Это зрелище никогда мне не надоест.

Я толкаю его в плечо и разворачиваюсь по коридору в противоположном направлении от Рейни и Ко. Чез спешит меня нагнать.

— Предлагаю сделку — говорит он. — Идём ко мне после школы. Я помогу тебе с домашкой, а затем сможем посмотреть «Возвращение в Космос». Это беспроигрышный вариант.

Разве поспоришь с такой логикой? Особенно, если это предлагает мой лучший и единственный друг?

— Дай мне только забежать в кабинет к отцу и предупредить, что я поеду с тобой.

— Встретимся у машины? — я киваю, а он добавляет: — Только недолго, ладно? Ты же знаешь, как Дестени ненавидит торчать в школе дольше необходимого.

Я прикусываю губу, чтобы скрыть усмешку. Дестени — это старый разбитый «Крайслер» Чеза.

— Я буду такой быстрой, что и моргнуть не успеешь.

Я иду быстрее и сворачиваю в другой коридор, а Чез продолжает идти прямо, по направлению к парковке.

Подойдя к кабинету отца, я нахожу взглядом именную табличку на стене у двери. Не раздумывая, я прикасаюсь к ней, проводя рукой по выгравированным буквам. «Бен Престон». Имя такое же солидное, сильное, как мой отец.

Я вхожу в кабинет и обнаруживаю сгорбившегося над рабочей панелью отца — он выставляет оценки. Галстук свободно повязан на шее, а на лице проступила тень пятичасовой щетины. Он поднимает глаза и улыбается при виде меня.

— Привет, милая. Собралась домой?

Я просматриваю оценки, листая пальцем экран, хотя, вероятно, не должна этого делать. Не совсем понимаю смысл выставления оценок, когда там почти всегда 95 или 100. Вот что происходит, когда ты учишься в школе, полной генетически модифицированных детей, чьи родители выбрали их будущие характеристики как позиции в меню автокафе, не выходя из машины.

— Я собираюсь к Чезу. Он предложил помочь с домашкой.

Папа одаривает меня сочувственной улыбкой.

— Неужели у тебя всё ещё проблемы с алгеброй?

— У меня со всем проблемы, — отвечаю я с иронией в голосе.

— Ну, эй, ты же знаешь, как сильно я люблю математику. Если тебе будет что-то непонятно после ваших занятий с Чезом, возможно, я смогу позаниматься с тобой вечером. Пройдёмся по некоторым математическим темам? — он подмигивает мне, а в уголках глаз показываются морщинки. — Дай шанс своему старику доказать, что он кое-что знает.

Я смеюсь.

— Поверь, пап. Не думаю, что мне грозит забыть это.

Я наклоняюсь к нему и обнимаю за шею. Как обычно, папа пахнет смесью кожи и кедра. Он напоминает мне о классе, но также и о доме.

— До вечера.

Когда я направляюсь к двери, он окликает меня.

— Сиенна?

Я останавливаюсь и оборачиваюсь, опираясь рукой на деревянный косяк.

Отец улыбается, в его волосах седина, а руки слегка сжались на столе.

— Я так горжусь тобой. Я знаю, что тебе нелегко… — он жестом обвёл комнату. — Быть здесь, я имею в виду. Я горжусь, что ты держишься.

Я улыбаюсь в ответ.

— Спасибо, пап.

Вот что я люблю в своём отце. Он всегда знает, как подбодрить, когда я в этом нуждаюсь.

***

Когда я приезжаю позже вечером домой, внутри горит свет. Мамы и Эмили там нет, потому что по четвергам — а сегодня был четверг — у Эмили уроки танцев.

Я не понимаю, зачем маме заставлять четырёхлетнюю Эмили заниматься танцами. Это же просто уроки, где она учится крутиться и наклоняться до пола. Я бы могла этому учить её дома совершенно бесплатно.

— Пап? — кричу я, заходя в прихожую. — Ты дома?

В ответ тишина.

Я прохожу через гостиную, чтобы добраться до кухни. Экран транслирует местный новостной канал. Я захожу на кухню и вижу его. Распластавшегося на спине на кухонном полу с распахнутыми глазами и приоткрытым ртом.

Моё сердце обрывается, и я падаю на колени рядом с телом отца, судорожно пытаясь нащупать пульс. Коснувшись его кожи, я передёргиваюсь: такая холодная, чертовски холодная.

— Нет, — шепчу я, слёзы обжигают глаза. — Нет, нет, нет, нет.

Я вытаскиваю из кармана линк и набираю службу спасения. Сотрясаясь от рыданий, я пытаюсь выдавить из себя слова. Не уверена, что они понимают хоть что-то из того, что я пытаюсь сказать, но мне обещают выслать подмогу.

Следующие несколько минут проходят как в тумане. Я держу его за руку, потому что не знаю, что ещё делать, а слёзы капают на рубашку и шёлковый галстук — его рабочую одежду. У него даже не было возможности переодеться, когда он вернулся домой.

Медики врываются в парадную дверь и начинают оказывать помощь, но я всё понимаю по их глазам. По их движениям, их перешептываниям между собой. Слишком поздно. Никто не хочет мне об этом говорить.

И всё же они говорят.

***

Позже тем вечером, после того, как мы притащились домой из больницы, без отца, потому что папа больше никогда не войдёт в эту дверь, я сижу в кухонном кресле и смотрю на то место, где я его нашла. Мама и Эмили уже легли спать, но мамины рыдания разносятся по коридору.

Как мне теперь заснуть, после того как нашла папу в таком виде? Как я могу закрыть глаза и видеть сны?

Глаза наполняются слезами, когда я смотрю в угол комнаты. Только утром папа стоял там и готовил овсянку с шоколадом для меня и сестры. Как наяву я слышу сейчас его фальшивое пение, чувствую запах какао и арахисового масла. Я уже скучаю по нему. Я скучаю по жизни, в которой он мог бы быть с нами. Я скучаю по годам, которые украли у нас. А Эмили? Моё сердце разрывается при мысли о ней. Она слишком маленькая, чтобы всё это осознать, и это самое печальное. Она даже не понимает, что потеряла.

Солёные слезы бегут по щекам и попадают в рот, но я не хочу их вытирать. Несмотря на пелену, что-то привлекает моё внимание и я спрыгиваю со стула, чтобы лучше рассмотреть. К кухонному шкафу прислонён чёрный кожаный портфель. Папин портфель.

Я смахиваю ладонью слёзы с лица и поднимаю его, прижимая к груди. С каждым вдохом отчётливый запах кожи наполняет мои ноздри и вызывает тысячи воспоминаний. Это запах моего отца. Запах старых книг, классных комнат и крема для обуви. И это всё, что мне осталось от него.

Я не могу удержаться и расстёгиваю отделения портфеля в поисках чего-то — чего угодно! — что я смогу подержать. Что-нибудь, что напомнит мне о нём.

В маленьком внутреннем кармане я что-то нахожу. Фото. Но когда я смотрю на него, я понимаю, что это совсем не то, что я надеялась найти. Странно. На фотографии два человека — мужчина и женщина, оба улыбаются, руки мужчины обнимают женщину за плечи. Этот человек — намного более молодая версия моего отца, но женщина с её длинными тёмными волосами и красивой улыбкой никого мне не напоминала. Как ни странно, подпись на обратной стороне фото гласила, что это Митч и Пенелопа.

Что еще за Митч и Пенелопа?

Каждый нерв в моём теле покалывает от истощения, а голова раскалывается от слёз. Слишком вымотанная, чтобы продолжать дальше рассматривать фото, я засовываю его в карман и на цыпочках иду по коридору в мамину комнату. Её прикроватная лампа включена, словно она не планирует ложиться спать. Свет отражается в её волосах, рыжих, как у меня, диких и неуправляемых. Я тихо проскальзываю к ней в постель, как делала это много раз, будучи маленькой девочкой, в поисках её материнской нежности.

Но теперь я обнимаю её, пытаясь дать эту нежность ей. Тепло маминого тела ощутимо сквозь тонкую ночную рубашку; я вдыхаю запах лаванды. Аромат, который возвращает меня к воспоминаниям о маме, папе, Эмили и мне, о нас вместе, о семейных пикниках летом, совместных обедах и ночных посиделках, когда мы наблюдали за звёздным небом.

Я никогда не понимала, насколько хорошо у меня всё было. Откуда мне было знать, что у меня больше не будет этих дней, месяцев или лет подобной жизни? Я и не подозревала, что всё изменится так резко.

Если бы я знала… если бы я только знала…

Возможно, я была бы готова.

ГЛАВА ВТОРАЯ

Я продала свою душу всего через несколько недель после смерти отца. Неудивительно, что спустя год я иду в подземную бильярдную, чтобы потребовать встречу с Дьяволом.

Воздух густой от сигаретного дыма и резкого запаха мужского одеколона. Я явно в меньшинстве со своими огненными волосами и светлой кожей, не говоря уже о груди.

Одетая в самую короткую и обтягивающую юбку, которая у меня есть, я петляю между бильярдных столов, за которыми играют мужчины с липкими взглядами, пока не добираюсь до Виктора в задней части бильярдной. Со скрещенными на груди руками и зализанными гелем волосами, он выглядит как среднестатистический преступник. И я снова задаюсь вопросом, как связалась с подобным типом.

— Хорошо сработала прошлой ночью, — говорит Виктор, ухмыляясь.

Я прищуриваюсь.

— Был бы ты уверен, что сделаешь лучше меня — сделал бы это сам.

— Лом и веревка? Серьёзно? — он наклоняется. — В следующий раз, когда будешь вламываться куда-то, не будь такой беспечной и не оставляй улик, которые найдут Палачи.

Мои челюсти сводит. Судя по всему, он видел те же утренние новости, что и я.

— Я сделала то, что ты просил. Украла файл и загрузила его на видеообменник. Ты должен мне встречу с Дьяволом, как и обещал.

Виктор ухмыляется, цацки у него во рту сверкают во всей красе. Я никогда не понимала смысла делать себе золотые зубы или вставлять в них маленькие бриллианты, но не суть.

— Как насчёт сыграть одну партию? Ты побеждаешь, и я организовываю для тебя встречу.

В ответ я лишь хватаю ближайший кий и натираю мелом его наконечник.

Когда я разбиваю пирамиду, и два сплошных шара плавно скользят в угловые лузы, Виктор одобрительно кивает. Когда следующий удар отправляет еще два сплошных шара в лузы — один в дальний угол, а другой в борт — он стискивает зубы. Виктор не знает, что отец научил меня играть в бильярд ещё до того, как у меня появились силы на разбивку пирамиды из шаров.

На протяжении всей игры я высматриваю Дьявола — крупнейшего криминального босса Нижнего Ист-Сайда. Я не раз слышала, что он владелец этого места, но редко здесь появляется. Будучи могущественным человеком, имеющим доступ ко всем видам информации, он знает, как поддерживать верность людей, используя любые необходимые средства. Недостающая пара пальцев на правой руке Виктора тому доказательство. Виктор работает на него, а я работаю на Виктора, так что, я думаю, это технически делает меня подчинённой Дьявола. Хотя мне никогда не доводилось его лицезреть воочию.

— Итак, Сиенна, скажи-ка мне. Почему ты продолжаешь преследовать меня с просьбой о встрече с Дьяволом? — Виктор блеснул золотыми зубами, наклонившись над бильярдным столом. — Разве меня тебе недостаточно?

Биток пролетел по столу, чуть не промахнувшись мимо полосатого шара Виктора.

Скользнув рукой в карман мини-юбки, я дотрагиваюсь до глянцевой поверхности фотографии, которую всегда держу при себе на протяжении нескольких месяцев.

— У меня на то свои причины, — отвечаю я.

Когда снова настаёт моя очередь, я наклоняюсь к бильярдному столу и смотрю на положение игры, уверенная, что смогу ударить по битку с достаточно низкого положения, чтобы от отдачи он не попал в лузу за восьмым шаром. Медленно выдыхая, я расслабляю напряженные пальцы, прежде чем сделать удар кием. У меня получилось. Обернувшись, сталкиваюсь с тёмным взглядом Виктора.

— Похоже, я победила, — ухмыляюсь. — Так что с тебя обещанная встреча.

— Может еще партию?

— Сделка есть сделка, — поскольку Виктор просто стоит и смотрит на меня, я добавляю: — Может мне записать результаты нашей игры в книге счётов?

Полагаю, он не хочет, чтобы кто-либо был в курсе, что его обыграла девчонка.

Виктор щурится.

— Дьявол не развлекает незваных гостей. Ты должна знать об этом, Сиенна, — когда он наклоняется ко мне, моё лицо обдаёт его несвежим дыханием. — Разве твой отец не заключал сделку с Дьяволом?

После смерти отца от внезапного сердечного приступа до нас с мамой доносились слухи, что он играл в подпольном казино, пока был жив. Так что он, так сказать, «заключил сделку с Дьяволом».

Ладони сжимаются вокруг кия, ногти впиваются в ладони.

— Это не твоё дело. — Шиплю я сквозь стиснутые зубы. — Ты пообещал мне встречу с Дьяволом.

Он улыбнулся.

— И что ты дашь мне взамен? Поцелуй?

Это последняя капля. Желчь поднимается к горлу, а гнев раскалённой кочергой набухает в груди. Прежде чем я успеваю отреагировать, из-за спины Виктора раздаётся глубокий голос.

— Дьявол готов тебя принять.

Темнокожий мужчина размером и ростом с небольшой автобус стоит в нескольких метрах от Виктора, блокируя дверной проём в самую дальнюю в зале комнату. Разгладив блузку, я поднимаю плечи и взъерошиваю волосы. Самодовольно улыбаюсь Виктору. Он не думал, что у меня всё-таки получится встретиться с Дьяволом, и я только что доказала ему обратное.

Сердце колотится, я следую за крупным мужчиной сквозь завешенный бархатом дверной проём по металлической лестнице. Когда мы оказываемся перед крепкой деревянной дверью, мужчина тихо стучит в дверь: серия ударов, прерывающихся паузами, — явно некий код для того, кто находится в комнате.

Массивная дверь распахивается. За резным столом сидит мужчина, его ноги упираются в красное дерево, а изо рта точит сигара. Он старше, чем я ожидала, с лысой головой, от которой отражается свет настольной лампы, и тёмной бородкой с проседью. Когда он заговаривает, его голос напоминает мне наждачную бумагу, грубую и зернистую.

— Мисс Престон, чем могу служить? — он указывает рукой, увенчанной сверкающими золотыми и бриллиантовыми кольцами, на мягкое кресло напротив своего стола.

Я падаю в кресло и медленно вдыхаю, чтобы утихомирить сердце. Теперь, когда я здесь, я не могу найти нужных слов. Должно быть, потому, что это «дело» — личное. Как и всегда, сложнее всего работать с тем, что близко сердцу.

Я прочищаю горло и надеюсь, что хоть так мой голос звучит увереннее, чем я себя чувствую; я позволяю потрепанной фотографии скользнуть по гладкой поверхности деревянного стола. Дьявол лишь мельком глядит на нее с непринуждённым видом, но не пытается взять в руки.

— Что это? — интересуется он, приподнимая бровь.

— Я нашла эту фотографию в отцовском портфеле в тот день, когда он умер. Я хочу знать, кто эти люди, — выдерживаю паузу. — Я наделась, что вы мне поможете.

Рот Дьявола кривится в жестокой усмешке.

— И зачем мне вам помогать?

— Потому что вы знаете всё. И всех, — расправляю плечи, пытаясь казаться больше и грознее своих ста пятидесяти семи сантиметров роста. — И потому, что вы были знакомы с моим отцом, Беном Престоном.

Я сглатываю ком в горле и подаюсь вперед.

— Он заключил с вами сделку, а теперь моя мать, сестра и я страдаем из-за этого…

Он поднимает руку, останавливая меня.

— Мисс Престон, у меня с вашим отцом было деловое соглашение много лет назад. Задолго до вашего появления и даже ещё до того, как он встретил вашу маму.

— А что насчёт подпольного казино?

Он сужает глаза.

— Ваш отец никогда не был игроком, — он остановился, и я начала думать, что мне придётся умолять его дать больше информации. — Могу сказать вам одно — Харлоу Райдер может быть тем, кто ответит на некоторые ваши вопросы.

Харлоу Райдер? Создатель «Мэтч 360» и «Хромо 120» — компаний по модифицированию и определению генетической совместимости? С чего бы ему что-то знать об этой фотографии или о моём отце?

Увидев растерянность на моём лице, Дьявол поясняет:

— Когда-то ваш отец работал на мистера Райдера.

— Как учитель?

Он фыркает.

— Нет, он был его ведущим генетиком.

У меня голова идёт кругом. О чём он вообще? Из моего отца такой же учёный, как из меня генетически модифицированная супермодель.

— Это невозможно.

Дьявол недобро ухмыляется и подаётся вперёд, сложив руки в замок на столе.

— А как хорошо вы на самом деле знали своего отца, мисс Престон? — я не отвечаю, и он продолжает: — Много лет назад его работа полетела к чертям в штаб-квартире «Мэтч 360» в Рубексе, и он обратился ко мне за помощью. И я помог найти ему место получше.

— Я не понимаю…

— А ты и не должна. — Он кивает своему охраннику, стоящему напротив двери со скрещенными на мощной груди руками. — Теперь, прошу меня извинить…

В одно мгновение темнокожий охранник пересекает комнату и хватает меня за локоть, применяя достаточно силы, чтобы я не мешкала. Он провожает меня от кресла к задней двери, скрытой в тени.

— Дьявол будет признателен, если в будущем ты не станешь лезть к нему со своими розысками, — рычит он.

Этот чёрт выпроваживает меня за дверь прямо в ночь, но прежде чем он закрывает дверь, Дьявол небрежно подкидывает мне ещё немного информации.

— Ах, и, мисс Престон, я бы не советовал вам повторять этого, но имя вашего отца было Митч Хувер.

Охранник захлопывает дверь, и лязг металла о металл разносится в ночи.

Митч Хувер.

Мгновение я стою там, застыв и уставившись на тёмную пустынную улицу. Я только что встретилась лицом к лицу с одним из самых опасных и неуловимых людей в городе. И почему-то он знает о моём отце больше, чем мы с мамой когда-либо.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Мой байк стоит через пару улиц от «Шутерс». Я с облегчением нахожу его в том же месте, где оставила, — возле заброшенного казино, чуть менее узнаваемого, чем другие.

Некогда сверкающий мегаполис казино, ночных клубов и мигающих огней, Легас теперь напоминает выгребную яму. Ушли в прошлое блеск, гламур и материальное богатство эпохи казино. Ушли в прошлое радужные цвета неоновых вывесок и белые светящиеся рекламные щиты, украшавшие город. Вместо этого многие здания пустуют — идеальное место для нелегалов ночью и бродяг днем. Теперь это потускневший, разбитый и осквернённый город.

Очевидно, что я никогда не видела этого места на пике его богатства и процветания, но мне говорили, что это было невероятное зрелище. Но это было раньше. До того, как правительство Пасифики выбрало сторону морали и сделало азартные игры незаконными, вынудив закрыть все казино. Но забавно, как растёт преступность, когда что-то становится незаконным. Словно возвращение эпохи сухого закона.

Я седлаю «Харли-Дэвидсон» и чуть задираю мини-юбку, обнажая бёдра, белые в лунном свете. Двигатель ревёт, я стартую в сторону заброшенной «Мегасферы». Когда-то это был экстремальный аттракцион, поднимающий своих жертв высоко над городом. Теперь он стоит тёмный и безжизненный, затаившийся, словно страж у врат.

Я резко торможу перед «Мегасферой», жар от выхлопной трубы облизывает голые ноги. Я люблю приходить в это место. Подумать. Спрятаться.

Дверь в пустое здание скрипит, когда я её открываю. Ночью в темноте всё выглядит жутковато. Когда я включаю фонарик, комната передо мной освещается слабым жёлтым светом. Я хорошо знаю это место и легко могу дойти в темноте, но решаю этого не делать. Слишком много низко висящих балок и ржавых труб делают гуляние по ночам опасным и глупым занятием.

Чтобы подняться на вершину по аварийной лестнице, требуется несколько минут, но когда я достигаю крыши и выхожу наружу, ветер развевает волосы и проходится по голым ногам и рукам, напоминая, что оно того стоит. Я иду к своему любимому месту и устраиваюсь в одном из заброшенных кресел. Ноги свисают над городом. Отсюда я могу видеть его целиком. Необъятные просторы вокруг. Крошечные очаги света.

Только здесь, на вершине «Мегасферы», я могу обрести покой. Покой, из которого я была вырвана в ночь смерти отца, в ту ночь, когда мой мир перевернулся с ног на голову. Несмотря на то, что АГИО разрешила мне остаться после смерти отца, я не смогла вернуться. Мне всё равно там не место.

Я смотрю на один особенный очаг света. Пригород, в котором мы жили до папиной смерти. А потом мы не смогли оплатить счета и вынуждены были переехать в дом на две семьи на окраине города.

Когда я нашла в портфеле отца фотографию, мне стало любопытно. Когда мы выяснили о его предполагаемой связи с Дьяволом, я разозлилась. Как он мог скрывать от нас что-то подобное?

Злость и любопытство — не лучшая комбинация.

И после нескольких месяцев попыток встретиться с Дьяволом, теперь я знаю об отце то, о чём и подумать не могла.

В воздухе появляется запах горящего дерева, и я вглядываюсь в долину внизу, пытаясь определить источник. Дым поднимается от горящего здания на краю Чаши, где сосредоточено большинство правительственных зданий за пределами столицы Пасифики — Рубекса. Готова поспорить, это работа экстремистской группировки «Грань».

Я вдыхаю и откидываю голову назад на сиденье. На этой высоте ревёт ветер. Он запутывается в моих волосах и иголочками проходится по коже.

Мне совсем не нравится та, кем я стала за последний год, но обстоятельства вынудили меня на подобный образ жизни. У семнадцатилетней недоучки не так уж много возможностей. За исключением одной — искусства врать и воровать. Правда в том, что бандитов не волнует, сколько тебе лет, пока ты готов работать.

Свет вдалеке вызывает моё любопытство. Чтобы лучше рассмотреть, я сползаю с сиденья и скольжу к краю, слегка наклоняясь. Он там, за городом, глубоко в пустыне у подножия гор. Не знала, что там кто-то живёт.

Меня пугает звук шагов по бетону, и я резко поворачиваюсь, с удивлением замечая парня примерно моего возраста. Я использую слово парень в широком смысле, так как сложен он как мужчина. Благодаря широким плечам и крепкому телосложению он выглядит на двадцать лет.

Он направляется ко мне, выставив руки вперёд, будто пытается успокоить штормовое море.

— Давай не будем совершать ничего необдуманного, ладно? — его голос ровный и глубокий, почти мелодичный.

Я прищуриваюсь и скрещиваю руки на груди.

— Что, чёрт возьми, ты несёшь?

Он подходит ближе на несколько сантиметров.

— Поверь мне, ты не хочешь этого делать.

Сердце сильно стучит. Я делаю шаг назад, мучаясь вопросом, в своём ли он уме.

Он продолжает:

— Всё не может быть настолько плохо, чтобы ты захотела прервать свою жизнь…

Прервать свою жизнь?

Гнев вспыхивает горячий и тяжелый. Что он здесь делает? Это мое место. Мое пространство.

Мои глаза сверкают, и когда я не отвечаю, у парня появляются сомнения.

— Ты же прыгунья, да? — он обеспокоенно морщится.

— Нет, — практически выплёвываю я. — Я не прыгунья. Но даже если бы была ею, это не твоя забота.

Его лицо расслабляется, а губы растягиваются в улыбке. Мне хочется стереть эту улыбку с его лица. Кем он себя возомнил? Я точно не нуждаюсь в том, чтобы он меня спасал. Мне вообще не нужно, чтобы кто-то меня спасал.

Он склоняет голову и задумчиво смотрит на меня.

— Если ты не прыгунья, то почему находишься здесь? Смерти ищешь?

— А ты? — парирую я.

До него доходит ирония ситуации, и он начинает хохотать. Не желая стоять там и терпеть насмешки, я разворачиваюсь и бегу к лестнице.

Его смех стихает, и я слышу, как он зовёт меня:

— Постой! Прости, я не…

Я набираю темп и спешу вниз по лестнице. Он прямо позади, и от этого сердце бьётся чаще. Не думаю, что он преследует меня, но я ему не доверяю. Я предпочла бы не знакомить свой кулак с его носом, но сделаю это, если он только попробует меня тронуть.

Вырвавшись из здания, я содрогаюсь от рваных вздохов, парень же дышит так, словно прошёл всего несколько метров. Его медленное и спокойное дыхание указывает на то, что он, скорее всего, генно-модифицированный — гем, по-простому.

— Послушай, я не пытался тебя обидеть, — продолжает он.

Я всё так же его игнорирую, направляясь по улице к своему байку. Его ладонь смыкается на моей руке. Я инстинктивно разворачиваюсь, готовая со всей силы ударить его. Но не успевает мой кулак встретиться с его носом, как он хватает меня за запястье, останавливая удар. Ну разумеется. Быстрый и ловкий.

Я высвобождаю запястье и смотрю на него.

— Чего тебе надо?

Его губы недовольно кривятся. В свете уличных фонарей я вижу его волосы цвета спелой пшеницы и шоколадно-карие глаза.

— Извиниться. Мне жаль, что я принял тебя за прыгунью.

Я скрещиваю руки на груди в самой вызывающей позе, которую могу изобразить.

— Полегчало?

— Да. То есть, нет…

Я закидываю ногу на мотоцикл, внезапно смутившись, когда его взгляд прилипает к моим обнажённым ногам. Мысленно застонав, я завожу мотор.

— Эй, просто забудь об этом, — крикнула я, прежде чем съехать с тускло освещённой улицы. Только свернув за угол, я отваживаюсь посмотреть в его сторону. Я вижу, как он снова заходит в «Мегасферу» и только тогда, прибавляя скорость, я задаюсь вопросом, а что же он там забыл.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Био-холодильник гудит от последнего пополнения — упаковки обезвоженной колбасы.

— Срок годности продукта «Мит делайт» истекает через месяц и два дня, — произносит автоматический голос.

Вздыхаю с отвращением. Если мне придётся съесть ещё одну упаковку этого дерьма, меня вырвет. Серьёзно.

Я обозреваю скудное содержимое в гелеобразной части холодильника. Тюбик йогурта выглядит явно лучше, чем банка солёных огурцов. И определённо лучше, чем дерьмовый «Мит делайт». Я беру фиолетовый тюбик с йогуртом, вгрызаюсь в него и возвращаюсь в свою комнату.

Холодный порыв из кондиционера «Квик Эйр» обжигает лицо, когда я усаживаюсь перед ним на колени и втягиваю сливочную гранатово-черничную вкусняшку. Капли пота стекают по спине, когда я поднимаю руки, чтобы холодный воздух меня обтекал. В пустыне июньская жара просто ужасна, меня от неё клонит в сон. Но без предстоящих заданий от Виктора и с непреодолимым желанием оставаться дома, у меня куча времени, чтобы подумать об отце и его связи с Харлоу Райдером.

Проблема в том, что у меня до сих пор нет ответов.

Доев йогурт, я закручиваю волосы в пучок на макушке и поворачиваюсь, позволяя ледяному воздуху охладить вспотевшую шею. Именно в такие дни мне хочется побриться налысо.

Было время, когда летняя жара означала неспешные выходные в бассейне или с друзьями семьи. Отец готовил барбекю, а мама порхала вокруг, проверяя, чтобы у всех было достаточно лимонада и закусок. Но теперь та жизнь ушла на десятки световых лет в прошлое, а я сижу в этой гудящей тишине, охлаждаемая одним лишь кондиционером.

В комнату врывается Эмили, её пятилетняя мордашка светится от возбуждения, а в руках она держит коричневый пакет.

— Си-Си, посылка пришла! Я нашла её снаружи.

Когда моей сестре было два, она не могла произнести моё имя и начала звать меня Си-Си. Мне нравится, как она растягивает гласные и что это не звучит как «сисси».

Распустив волосы и позволив им рассыпаться по спине запутанной гривой, я беру квадратную упаковку из её рук. Перевернув коробку, изучаю её. Ни имени, ни обратного адреса — ничего.

Я вскакиваю с пола и сажусь на кровать. Эмили устраивается рядом со мной.

— Что в коробке, Си-Си?

— Не знаю. Проверим?

Когда я приподнимаю обёртку с дух сторон, толстая коричневая бумага спадает, обнажая серебристую шестиугольную коробку. Она достаточно маленькая, чтобы помещаться у меня на ладони, и почти ничего не весит. И все же, когда я щёлкаю ногтем по крышке, она отзывается отчётливым металлическим звуком. Думаю, это послание было оставлено для меня, но ничего не понимаю. Я всегда получаю задания от Виктора через секретное место. А сейчас у меня ощущение, что это не от Виктора.

Глубоко вздохнув, я открываю магнитную защёлку и поднимаю крышку. Голографическое изображение выскакивает и подрагивает на месте, прежде чем сменяется другой картинкой, потом следующей. Большое здание. Задняя дверь без ключа. Офис со стеклянными стенами. Маленькая чёрная коробка.

Слова последовали за изображениями: «Заполучите чёрную коробку. Находится в Легасе, в здании «Мэтч 360», в кабинете директора. Встреча с коробкой в руках в 22:00 в четверг. Переулок Веджвуд Роу. Вы получите крупное вознаграждение».

— Что это такое, Си-Си? — спрашивает Эмили. Я шикаю и притягиваю её ближе.

Изображение мигает и исчезает, словно втянутое в невидимую воронку. Вернув крышку на место, я медленно выдыхаю.

Вечер четверга? Через три дня? У меня не так много времени. И тут до меня доходит: Харлоу Райдер — директор и владелец всего «Мэтч 360». Меня наняли, чтобы вломиться в его офис и украсть что-то важное. По лицу расплывается улыбка, когда я думаю о последствиях, — возможно, там я смогу узнать что-нибудь об отце.

— Ух ты, это было круто, — шепчет Эмили, её голубые глаза полны изумления.

Я кладу металлический шестиугольник на свой потёртый комод. Меня нисколько не удивляет, когда он загорается, но Эмили вскрикивает и зарывается лицом в подушку. Интересно, её крики разбудят маму?

— Всё в порядке, Эми, — я обнимаю её.

Металл распадается и превращается в мелкий серебристый порошок. Он лежит маленькой горкой пепла на моём белом комоде. Эмили выворачивается и подходит к нему, чтобы потрогать.

— Нет, Эми, — строго говорю я. Она снова валится на кровать и смотрит, как я смахиваю порошок в мусор. Заскучав, она выбегает из комнаты и её розовые туфельки принцессы стучат по коридору.

Потирая пальцами небольшой след от ожога, я задаюсь вопросом, в чём ценность этой чёрной коробки. Как наёмной воровке, мне никогда не сообщают подробностей, только передают конкретные указания от Виктора, что я должна сделать. После этого платёж за мои услуги автоматически появляется на моем банковском счёте. Я не знаю, кто меня нанимает, потому что этим всем занимается сам Виктор. Честно говоря, я предпочитаю, чтобы так было и дальше.

Но если задание прислал не Виктор, то кто?

Впрочем, разве это имеет значение? Правда в том, что на самом деле меня не волнует, кто меня нанимает или откуда берутся деньги, пока мне их перечисляют. Мысль о том, что весь следующий месяц нам придётся питаться дерьмовым «Мит делайтом» (чуть лучше собачьего корма), была более чем достаточным стимулом.

Закусив губу, я обдумываю стоящую передо мной задачку.

Проникнуть в охраняемое помещение непросто. Там обязательно будет триада: охрана, проходные и — моё самое нелюбимое — оружие. Не говоря уже о запертых дверях и зонах доступа через систему безопасности. Мне понадобится напарник.

Я набираю номер Чейза на коммуникаторе, линке, и его лицо появляется на крошечном экране. Даже без генетических модификаций Чейз — компьютерный гений и такой же умный, как большинство гемов, что делает его моей палочкой-выручалочкой номер один.

Чэйз расплывается в улыбке, когда видит меня.

— Сиенна! Подруга, давно не виделись. Как ты?

Я улыбаюсь. Приятно снова видеть его.

— Чейз, мне нужна услуга.

Чейз вскидывает брови.

— Так это просто по делу, да? Что ж, теперь я чувствую себя дешёвкой.

У меня вырывается смешок.

— Ты всё ещё помнишь, как обойти коды, чтобы попасть в высокозащищенные места?

— Да. А что? Хочешь туда вломиться? — он улыбается, словно ему смешно.

Я пожимаю плечами.

— Ты занят в среду вечером?

— Если это не приведёт ко мне…

— Не приведёт. Обещаю.

Чейз улыбается и наклоняется к линку так близко, что его круглое лицо занимает весь экран.

— Похоже, ты заполучила свидание.

***

Следующие два дня у меня нет времени на то, чтобы думать об отце, его прошлом или о том, почему он сменил имя. Вместо этого я исследую точки входа и макет здания «Мэтч 360». К счастью, градостроитель облегчил доступ к архитектурным копиям структуры здания.

Так как я использую различные техники взлома замков, то размышляю, где чёрная коробка может быть спрятана в кабинете мистера Райдера. Я даже несколько минут обдумываю, где можно будет найти информацию об отце. Создавая собственную лазерную полосу препятствий (разумеется, без настоящих лазеров), я пытаюсь представить то, с чем я могу столкнуться внутри здания. После нескольких упражнений и растяжек, я думаю, что готова.

Надев костюм чёрной тени, я завязываю волосы в хвостик и натягиваю тёмную бейсболку. Я благодарна, что солнце уже давно зашло. В такую жару, какая была днём, я бы не выдержала. Даже воздухоохладители внутри ткани одежды не спасли бы.

Прежде чем уйти, я проверяю Эмили. Она спит, лампа с розовым абажуром разливает по комнате жёлтое свечение. Я хочу выключить её, но потом передумываю. Если она проснётся, пока меня не будет, свет лампы успокоит её, и она сможет снова заснуть.

Потом я проверяю маму. Ранее сегодня у неё было обострение системной волчанки, которое обычно сваливает её в постель на несколько дней. Конечно, она уже спит, её потрёпанное коричневое одеяло прижато к подбородку, несмотря на жару. Диагноз поставили через пару месяцев после смерти отца, маме пришлось нелегко, поэтому я не хочу, чтобы она о чём-либо волновалась. И поэтому я делаю всё возможное, чтобы заработать немного денег.

Оказавшись на улице, я берусь за руль своей «Харли» и веду его по гравийной подъездной дорожке и шоссе. Теперь, когда я на безопасном расстоянии от дома, я усаживаюсь и запускаю двигатель. Большинство девушек моего возраста были бы довольны маленькой Гидрой, но не я: настолько маленькие машины кажутся удушающими и даже вызывают клаустрофобию. Уж лучше чувствовать ветер в лицо на этом древнем мотоцикле, который я нашла и отремонтировала после смерти отца. Может, я и не отличница в школе, но с руками у меня всё в порядке.

Ветер проникает под кофту, словно замёрзшие пальцы в поисках тепла. Короткие прядки выбиваются из хвоста и щекочут меня по лицу. Я стараюсь не думать о том, что планирую сделать, или о том, что будет, если меня поймают.

Нам нужны эти деньги.

ГЛАВА ПЯТАЯ

Филиал «Мэтч 360» в Легасе представляет собой большой комплекс площадью пятьдесят акров, расположенный на окраине города. Выстроенный почти полностью из стекла, это один из очагов света, видимый с «Мегасферы». Колючая проволока и электрические ограждения проходят по всей длине территории, но по соображениям безопасности нельзя было оградить лишь заднюю её часть — на случай, если аварийным машинам нужно будет попасть на территорию. Большое спасибо градостроителю за то, что выделил эту деталь в своих планах обследования.

Едва миновав вооружённого охранника во дворе (с помощью парочки метко запущенных камней), я беззвучно бегу, пока не добираюсь до входа без ключа — той самой двери, которую видела на голограмме. Набирая номер Чеза, я вставляю в правое ухо крошечный наушник и жду, пока его лицо появится на экране.

— Я на месте, — произношу, пытаясь отдышаться. — Что у тебя?

Быстрый клац-клац-клац пальцами по клавиатуре — его единственный ответ. Я осматриваюсь.

Что если есть ещё один охранник, о котором я не знаю?

— Готово! — с триумфом восклицает он.

Замок щёлкает и дверь распахивается. Это хорошо, учитывая, что на этой стороне нет ручки.

— Спасибо, Чез. Ты лучший.

Я протискиваюсь внутрь и оставляю в дверном косяке небольшую карточку, чтобы не дать ей полностью закрыться. Прежде чем сделать шаг, оглядываюсь вокруг.

— Ты видишь какие-нибудь лазеры? — спрашивает Чез.

— Тихо. Мне нужно сосредоточиться.

Я не вижу никаких лазеров, но именно это и делает их такими опасными. Ты их не видишь. Пока не становится слишком поздно.

Я достаю из рюкзака упаковку детского талька и высыпаю немного на руку. Я высыпаю его на пол перед собой и только тогда вижу их.

Лазерные лучи располагаются через каждую треть метра или около того.

Я медленно выдыхаю. Я смогу это сделать. Я справлюсь.

И пока не думаю о том, что эти лазеры могут сделать с моей кожей, телом, я могу пройти.

Я затягиваю ремни рюкзака и осторожно поднимаюсь на цыпочки, разминая икры. Аккуратно переступаю через первый луч. Мне едва хватает места, чтобы встать между первым и вторым, но я ловлю равновесие и побеждаю его. Следующие сложнее, потому что пересекаются на уровне талии. Используя свою гибкость, я прокладываю путь под ними, лазеры настолько близко к груди, что я ощущаю их жар сквозь рубашку.

Когда я добираюсь до последнего, я немного самоуверенна и нетерпелива. Я потратила драгоценное время, пытаясь преодолеть это препятствие. Поспешив через последний лазер, я слышу треск жара, обрезавшего свисающий шнурок. Я в ужасе таращусь на оставшийся кусок шнурка на полу, его сожжённый конец свернулся калачиком. Содрогаясь, я выхожу на лестничную клетку.

Согласно планам здания, кабинет директора находится на шестом этаже. Я поднимаюсь по эвакуационной лестнице по две ступеньки за шаг, пока не добираюсь туда. Пропихнувшись в тяжёлую металлическую дверь, я крадусь на цыпочках по стеклянному коридору до двери с именем Харлоу Райдера, выгравированном на гладкой поверхности. Но когда я пробую ручку, сердце замирает.

Разумеется, она заперта.

Над дверной ручкой расположена небольшая гелеобразная панель. Я вытаскиваю Чеза из кармана и показываю ему дверь.

— Мы облажались. Это замок, реагирующий на отпечатки пальцев.

— Думаю, я могу обойти систему, — говорит он. — На каком ты этаже?

— На шестом.

Цокот клавиатуры становится фоновым шумом в телефоне со стороны Чеза. Я выглядываю в коридор, нервная капелька пота стекает между лопаток. Сейчас даже воздухоохладители в рубашке не могут помочь.

— Сколько ещё? — шиплю я, когда тишина в коридоре становится оглушительной, а единственный звук — быстрое-быстрое биение моего сердца.

Ещё пауза, затем радостный голос возвещает:

— Заходи.

В это же время я слышу щелчок замка.

Меня охватывает облегчение, когда я проскальзываю в тёмную комнату. С помощью карманного фонарика я быстро прочесываю офис Харлоу Райдера. В центре комнаты стоит полированный чёрный стол, над ним серебристый подвесной светильник. Два чёрно-серебристых полосатых кресла установлены напротив стола, а в углу — белый диван с набросанными чёрными подушками.

Я спешу к столу и рывком открываю каждый ящик, перебирая документы, пока сердце колотится о лёгкие. Что если я не смогу найти эту коробку? Что, если её здесь нет? Я стараюсь не думать об этом, пока ищу под столом кнопку или ключ или что-то указывающее на то, что в комнате есть скрытый сейф.

Металлический шкаф в углу комнаты выглядит отличным местом, чтобы спрятать небольшую коробку. Я открываю ящик за ящиком, но всё, что удаётся найти — это чипы с данными в защитных чехлах, аккуратно подшитые рядами. Мои глаза скользят по именам на чехлах, выискивая, если верить Дьяволу, прежнее имя отца, но плечи поникают, когда я достигаю последнего алфавитного чипа. Никакого Митча Хувера. И никакой чёрной коробки.

Разумеется, она не будет у всех на виду. Только не такая важная штука, как эта маленькая коробка, в которой хранятся особые секреты.

Думай, Сиенна, думай.

Я вожу фонариком по тёмной комнате, пока он не останавливается на изысканной масляной картине с изображением троянского коня.

Бинго.

Я подхожу к раме и пытаюсь снять её со стены, но она не сдвигается с места, как будто её удерживает какая-то невидимая сила. Руками в латексе я ощупываю картину в поисках скрытой кнопки. В задней части рамы есть углубление, и сердце колотится от волнения, когда я слегка нажимаю маленькую кнопку. Звук щелчка вызывает улыбку, а тяжелая рама распахивается, чтобы открыть небольшой сейф.

Я осматриваю его. Очевидно, что это старый поворотный кодовый замок. Таких уже больше не делают. Вращая циферблат, я слышу щелчок четырёх стопорных болтов.

Разве они не должны были подобрать что-то более сложное для такого важного объекта? Не то чтобы я жаловалась. Они просто сделали мою работу намного проще.

В тот самый момент, когда я прижимаю ухо к сейфу, на улице раздаётся шум. Медленно вставая, я выглядываю в окно. Три обтекаемых автомобиля останавливаются, фары на их крышах едва светят. Палачи выходят из машин и идут к зданию с опущенными лазерными винтовками в руках. Вот чёрт. Должно быть, я включила беззвучную сигнализацию.

— Чез, похоже, у нас компания, — бормочу я. Не знаю, слышит ли он меня, но не тороплюсь это выяснить. Спешу обратно к сейфу. Я не могу уйти, пока не получу то, за чем пришла. У меня, наверное, максимум три минуты, пока Палачи не доберутся до моего этажа.

Глубоко вздохнув, я наклоняюсь и прислоняю ухо к циферблату. Хватаюсь пальцами за холодный металл, и медленно поворачиваю его. В ответ тишина. Тяжело сглотнув, я пытаюсь снова. На этот раз слышу слабый щелчок замка. Циферблат легко перемещается в противоположном направлении, и снова я слышу легкий щелчок зацепившихся дисков.

Палачи могут оказаться на моём этаже в любой момент. Руки трясутся, а лоб покрывают бисеринки пота.

Спокойно, Сиенна. Сохраняй спокойствие.

Проклиная своё сердце за сумбурный стук, я снова поворачиваю циферблат и прислушиваюсь. Спустя мгновение, показавшееся вечностью, я ощущаю щелчок, словно биение пульса под пальцами. Лёгким рывком я открываю сейф и вижу её.

Чёрную коробку.

На гладкой крышке знакомая гравировка: своего рода знак бесконечности с двумя треугольниками, обращёнными друг к другу, словно в зеркальном отражении, — символ «Мэтч 360».

Огни отражаются с другой стороны стеклянной стены, заставляя пульс зачастить. Палачи уже рядом с офисом мистера Райдера.

Я хватаю коробку, заворачиваю её в красную бандану и запихиваю в рюкзак за плечом. Разумеется, я не смогу уйти тем же путём, которым пришла. Закрыв сейф и раму, я осматриваю комнату на возможность побега, замечая окна на дальней стене.

Пробую первое, но оно не поддаётся.

Грудь сжимается от страха, перехожу ко второму. К счастью, оно легко открывается. Выползая, я резко вдыхаю, когда глаза приспосабливаются к темноте. Пожарный выход расположен под следующим рядом окон. И я никак не могу добраться до него отсюда.

Распластавшись по стене, я крадусь по двадцатисантиметровому выступу к следующему окну и стараюсь не думать о том, что неизбежно произойдёт, если я поскользнусь на высоте шести этажей над землёй. Каждый шаг приближает меня к побегу, но все дальше уводит от безопасного окна, из которого я выползла.

Добравшись до соседнего окна, я прыгаю вниз на пять футов на металлическую пожарную лестницу. У меня вырывается стон, когда колени в полной мере принимают мой вес. Я оступаюсь, хватаясь за перила, но не могу остановиться, пока не установлю дистанцию между мной и Палачами. Игнорируя боль, я перескакиваю вниз по лестнице, а голоса кричат надо мной.

— Она уходит! Палачи! Стоять!

Лазерная пуля свистит мимо головы и попадает в перила, выжигая в металле отверстие размером с четвертак. Я не останавливаюсь. Достигнув конца пожарной лестницы, я прыгаю с двухметровой высоты. Руку простреливает боль, а крошечные камешки впиваются в кожу, когда я приземляюсь на асфальт. Кровь стекает по локтю, и я на мгновение ложусь на землю, изо всех сил пытаясь отдышаться, когда мимо проносится ещё одна пуля. Она впивается в землю рядом со мной, оставляя в асфальте выжженную дыру. Следующая проносится так близко, что опаляет штанину и обжигает кожу под ней. Я кричу, когда болезненная молния обжигает ногу, а нос наполняется запахом горелой плоти и ткани.

С трудом поднимаясь на ноги, я убегаю (ну, по большей части ковыляя) и исчезаю в темноте. Чёрная коробка аккуратно завёрнута в моём рюкзаке.

ГЛАВА ШЕСТАЯ

Сидя на кровати, я обрабатываю ногу специальным кремом. К счастью, лазерный ожог оказался не так плох, как я изначально представила, размером всего лишь с десятицентовик. Но к тому времени, как я вернулась домой прошлой ночью и позвонила Чезу, чтобы сообщить, что со мной всё в порядке, он уже покрылся волдырями и сочился сукровицей. Не лучшая моя ночка, уж точно.

Стук в дверь спальни сопровождается маминым появлением. Она, как обычно, одета в штаны цвета хаки и серую футболку. Ярко-рыжие волосы собраны в высокий хвост.

Я быстро одёргиваю штанину, но уже поздно.

— Что случилось, милая? — она в два шага пересекает комнату и плюхается рядом со мной на кровать. Пытается осмотреть мою ногу, но я осторожно отталкиваю её руки.

— Все в порядке, мам. Небольшой ожог от выхлопной трубы.

Она хмурится и теребит серебряный браслет на запястье, который отец подарил ей за несколько месяцев до смерти.

— Тебе нужно быть более осторожной, милая. Эта штука такая опасная.

— Хорошо, мам. Обещаю.

Я рассматриваю её лицо. Сегодня она выглядит лучше, чем вчера.

— Как ты себя чувствуешь?

Она слегка улыбается.

— К счастью, намного лучше, — она дёргает прядку, выбившуюся из хвоста. — Только посмотри на себя. Ты выросла такой зрелой молодой женщиной.

Закусив губу, я заправляю прядь волос на место.

— Мама, можно тебя кое о чём спросить?

— Конечно, милая.

— Почему вы с папой решили не изменять меня генетически?

Глаза мамы расширяются, будто она не ожидала этого вопроса.

— Ну, твой отец был против этого. Хотел, чтобы ты была свободна от давления общества, или типа того. Я не помню точно, как он выразился, — она улыбается. — Но это не имеет значения, не так ли? Потому что ты идеальна для меня.

От этих слов у меня всё сжимается в груди. Я обнимаю её и крепко сжимаю. Какой бы сильной я ни была, мне всё ещё нужна мамина любовь. Я хочу спросить её о папе и его смене имени, но не желаю расстраивать её. Она сейчас такая хрупкая.

Мама обнимает меня в ответ. Когда она отстраняется, я замечаю, что её глаза влажные.

— Какие у тебя планы на сегодня? — спрашивает она. — Ты всё ещё работаешь в офисе у того врача?

Нет, это было две работы назад, но я не ожидаю, что она это отслеживает, тем более, если я никогда не скажу ей правды о своей работе.

— Это была лишь временная должность. Сейчас я в поисках работы. Но не волнуйся, скоро я получу ещё одну зарплату.

Я ненавижу лгать ей, правда. Но если она узнает правду, это её уничтожит.

Она кивает, её глаза наполняются слезами.

— Сиенна, — шепчет она. — Ты знаешь, как я тобой горжусь?

— Мам…

— Нет, послушай, — она глубоко вдыхает. — Я ужасно себя чувствую из-за того, что тебе пришлось бросить школу и помогать обеспечивать семью. Я знаю, что не была хорошей матерью, особенно после того, как твой отец… — она останавливается, быстро моргая. — Но я хочу стать лучше. Правда. Это не справедливо по отношению к тебе или твоей сестре…

— Пожалуйста, мам.

Она расправляет плечи.

— Начиная с завтрашнего дня, у нас произойдут некоторые изменения. Возможно, я снова смогу найти работу…

— Не думаю, что это хорошая идея, — говорю я, думая о том, сколько раз после смерти отца она устраивалась на работу и затем теряла её. Схватив холодные мамины руки и сжимая их в своих ладонях, я говорю:

— Всё в порядке, мама. У меня всё под контролем. Просто сосредоточься на выздоровлении.

Она с грустной улыбкой убирает прядь волос, упавшую мне на глаза.

— Ты такая красивая. Если бы только папа мог тебя сейчас видеть. Он бы так тобой гордился.

Меня охватывает чувство вины, и я отвожу глаза.

Если бы она только знала…

***

Я лавирую на своей «Харли» по району, где живут богачи. Мелькающие огни уличных фонарей освещают чистые улицы и ряды ресторанов. Такой контраст с дальней стороной Легаса с его разрушенными зданиями и затемнёнными улицами. Когда-то Гейтвей был известным деловым сектором, золотым тельцом Легаса, но теперь это клоака для наркобаронов, преступников и подпольных азартных игр. Не знаю, почему Палачи не положат этому конец.

Не вершине Хэмпстед хилл я замечаю один из особняков с видом на город. Дом директора «Мэтч 360», Харлоу Райдера. Он стоит как маяк, воплощённая мечта любого.

О том, что один человек может изменить наше будущее.

Я фыркаю, изо всех сил сдерживая пузырящийся смех. Изменить будущее? Скорее разрушить будущее. Если бы не Харлоу Райдер, генетически модифицированные мальчики и девочки не были бы изолированы друг от друга, словно переполненные гормонами псы во время гона. Если бы не Харлоу Райдер, люди бы всё ещё верили в любовь, романтику и желание. Если бы не Харлоу Райдер, богатые родители не искали бы пару для своих детей еще в младенчестве.

Когда мистер Райдер только основал «Мэтч 360» — компанию по поиску генетической совместимости, уверена, что он не ожидал, что его генетическое открытие повлияет на будущее человечества. Возможно, он пытался искоренить развод. Возможно, он даже имел благие намерения сократить число внебрачных детей и безотцовщину. Но его изобретение меняет общество. Там, где когда-то влюблённые ухаживали, целовались и влюблялись, теперь анализируются незнакомцы, их ДНК кодируется, а их личности и генетический профиль подбирается, чтобы создать идеальную совместимость.

И словно совместимости было недостаточно, двадцать один год назад Харлоу расширил свою компанию, включив генетическую модификацию. Он создал первое поколение генетически модифицированных особей, его младший сын стал самым первым. Генетическая модификация — это выбор, который богатые делают для своих детей, для гражданского общества.

Когда богатые родители готовы зачать ребенка, они заполняют анкету в «Хромо 120», и врач вручную выбирает эти качества из ДНК матери и отца. Редко можно встретить «неожиданные» беременности среди граждан. Это просто неприемлемо.

Я паркую байк у обочины и прохожу несколько кварталов до Веджвуд Роу — группы сообщающихся зданий, в которых находится парикмахерская, несколько высококлассных бутиков и мастерская по ремонту электроники. В этой части улицы темно и совершенно пустынно.

Переулок за зданиями немногим лучше. Большие мусорные контейнеры отбрасывают тени на кирпичные стены. Сердце колотится от неопределенности и волнения, когда я осматриваю переулок. Чувствительность обостряется, глаза медленно привыкают к теням, а уши чутко реагируют на каждый шорох ветерка. Я гляжу на часы. Ровно десять.

Из тени появляется фигура. Он был там всё это время.

Наблюдая. Поджидая.

По спине проносится холодок страха.

Крупный мужчина с широкими плечами и толстой мускулистой шеей подходит, но держится в тени. В свете луны мне удаётся разглядеть его пронзительные глаза-бусинки.

— Престон?

Кровь стынет в жилах при звуке его голоса. Низкого и угрожающего.

— Да, я Сиенна Престон, — произношу я, вскидывая подбородок выше.

Мужчина замолкает.

— Коробка у вас?

Я киваю.

— Хорошо.

Он взмахивает рукой. Из тени выходят двое мужчин, один плотный, второй жилистый.

Сердце обрывается. Трое против одного. Это что, шутка?

Мужчины хватают мои руки, прижимая их к бокам.

— Эй! Что вы де… — я вырываюсь, но они слишком большие и сильные. Я открываю рот, чтобы заорать, но его закрывает что-то влажное. Ноздри наполняет запах касторового масла и хлороформа. Подавившись, я размахиваюсь, чтобы ударить его в пах.

Всё меркнет.

***

Хлипкий деревянный стул скрипит, когда я переношу вес, изо всех сил пытаясь разлепить тяжёлые веки. В щёлки просачивается тусклый свет, и тогда я вспоминаю мужика с бычьей шеей и двух его головорезов, которые меня схватили.

Руки за спиной связаны грубой веревкой, которая трётся о нежные запястья. Я пытаюсь сбросить страх, стягивающий плечи, и осматриваю комнату, где меня держат в плену. Лужи воды на бетонном полу и единственная лампочка, которая освещает это промозглое, затхлое пространство. Похоже, я в каком-то подвале, но где?

Дверь открывается и в комнату входит мужик с бычьей шеей и глазами-бусинками. Усевшись на стул напротив меня, он протягивает бутылку воды.

Я свирепо смотрю в ответ.

— Это так уж необходимо? — спрашиваю, указывая на связанные запястья.

Он пожимает плечами.

— Вовсе нет.

Зайдя сзади, он развязывает веревку.

С облегчением освободившись от этой неудобной позы, я растираю запястья, смягчая глубокие следы, оставленные веревками.

Бычья Шея снова предлагает мне бутылку воды. В этот раз я с радостью её беру. Горло напоминает чуть влажную наждачку, а во рту словно кто-то разлил уксус. Но прежде чем пить воду, я её нюхаю. Ничем не пахнет — хороший признак для воды.

Бычья Шея хмыкает и разваливается на стуле.

— Мы ценим, что ты принесла нам коробку…

Руки инстинктивно поднимаются к груди, где я спрятала коробку чуть больше спичечного коробка. Там ничего нет.

— Мы уже забрали её.

По щекам расползается сильный румянец. Они напали на меня. Они не имели права брать без моего разрешения. И я даже не хочу думать о том, куда они должны были засунуть руки, чтобы достать её.

— Вижу, тебя это беспокоит. Будь уверена — мы были очень профессиональны. — Хмыкает он.

Я прикусываю язык, чтобы не наговорить того, о чём пожалею. Чем раньше он меня отпустит, тем лучше.

— Итак, если коробка у вас, почему я всё ещё здесь? К чему весь этот спектакль?

— Потому что сделанное тобой — незаконно, и я хочу знать, кто тебя нанял.

Его глаза становятся ледяными, и он закидывает ногу на ногу, водрузив сверху переплетённые руки.

Я прищуриваюсь.

— Я думала, вы меня наняли…

Он качает головой и смеется, жуткий звук пробирает меня до костей.

— Нет. Я лишь перехватил обмен.

— Кто вы?

— Не могу ответить, но могу сказать, что ты была очень непослушной девочкой, — он наклоняется, сокращая расстояние между нами. — Ты знаешь, что происходит с непослушными девочками?

У меня перехватывает дыхание, и я пытаюсь проглотить ком, появившийся в горле.

— Чего вы от меня хотите?

Он откидывается назад и принимает расслабленную позу.

— Я хочу знать, кто нанял тебя. Ни больше, ни меньше.

— Извините, ничем не могу помочь. Я понятия не имею.

Он смотрит на зеркало на противоположной стене и щёлкает пальцами. Тогда я понимаю, что это самая настоящая комната для допросов. Пульс учащается, когда двое его головорезов входят в комнату и направляются к моему стулу.

— Возможно, мои парни смогут освежить твою память.

Я сдерживаю стон, когда головорезы спихивают меня со стула. Схватив за руки, они ведут меня по сырому коридору в соседнее помещение, в котором находится деревянный стул и цинковая ванна, наполненная водой. Меня потряхивает от страха, когда они усаживают меня на стул и связывают руки за спиной. Я изучаю их лица, пока они двигаются вокруг меня — обвисший подбородок у одного и ленивые глаза у второго. Как бы ни молила я взглядом, чтобы они сжалились надо мной, они даже не смотрят в мою сторону. Слёзы грозят пролиться, но я часто моргаю, чтобы этого не произошло. Я отказываюсь плакать перед этими монстрами.

Голос толстошеего звучит из динамика над головой.

— Я спрашиваю ещё раз. Кто нанял тебя украсть компьютерный чип из офиса Харлоу Райдера?

— Я уже сказала вам, я не знаю!

Он цыкает.

— Прости, но это не правильный ответ.

Рука на затылке давит на голову, пока я полностью не погружаюсь в ванну. Холодная вода проникает в глаза, нос и уши, когда я пытаюсь отбиваться. Но они слишком сильны. Я перестаю бороться и концентрируюсь на удержании дыхания. Они пытаются меня напугать, я не могу этого позволить.

Лёгкие вопят. Когда я думаю, что не смогу удерживать дыхание ни секундой дольше, они выдёргивают меня за волосы. Голова раскалывается, когда я пытаюсь отдышаться.

— Что ж, мисс Престон, давайте попробуем снова. Кто нанял вас украсть компьютерный чип?

Я молчу, пока вода стекает с лица на мои чёрные штаны.

— Парни, вы знаете, что делать, — инструктирует Бычья Шея.

Я глубоко вдыхаю, прежде чем голову снова опускают под воду. Несмотря на то, что горло пересохло и легкие болят, мне удаётся отвлечься. В своём воображении я лежу на лугу, окружённая прекрасными бабочками. Солнечный свет падает на лицо, и ветерок освежает тело…

Голову с плеском выдергивают. Перед глазами темнеет, когда я заглатываю воздух.

— Память вернулась к вам, мисс Престон? — в его голосе угроза.

Когда я не отвечаю, глядя прямо на потрескавшуюся штукатурку на стенах, он продолжает:

— Возможно, мисс Престон нужно время, чтобы подумать об этом. Почему бы нам не дать ей несколько минут?

Громилы выходят из комнаты. Я опускаю голову, сердце сжимается от облегчения. Я дышу глубоко, благодарная за несколько мгновений непрерывного воздуха.

Не знаю, как заставить этого безжалостного человека понять, что я ничего не знаю о своих клиентах, кроме того, что они — источник моей зарплаты.

Что мне сделать, чтобы убедить его?

Сердце замирает, когда я слышу шум у двери. Они вернулись, а идей, как их остановить не больше, чем несколько минут назад. Может быть, они устанут от этой игры и убьют меня быстро. Я почти приветствую верную, быструю смерть, не в пример этой пытке.

Дверь распахивается. Темноволосый парень немногим старше меня просовывает голову и оглядывается. Заметив меня, он торопливо проскальзывает внутрь. Мои глаза расширяются от страха — он так спешит, будто не хочет возиться. Может быть, они устали от игр и решили убить меня. Я закрываю глаза, не желая видеть пистолет или нож, который он обязательно вытащит из штанов.

— Эй, — тихо произносит он.

Я распахиваю глаза. Этот парень не может быть убийцей, только не с таким плавным, глубоким голосом, который заставил бы большинство баритонов сгореть от стыда.

— Я здесь, чтобы помочь тебе, — говорит он. У него тёплые и добрые глаза голубого цвета.

Я прищуриваюсь.

— А кто ты?

Он оглядывается.

— Я всё объясню позже.

Вынимая нож из штанов (разве я не говорила, что он у него точно будет?), он заходит мне за спину, чтобы перерезать веревку на запястьях. Когда руки освобождаются, я откидываю мокрые волосы с глаз.

— Ты знаешь, как отсюда выбраться?

Он кивает, убирая нож.

— Следуй за мной и старайся держаться поближе. Именно тогда я замечаю ствол за поясом его штанов. Я была права по обоим пунктам. Нож и пистолет. К счастью, похоже, что ни то, ни другое не будет использоваться против меня.

Вытащив пистолет, он держит его наготове, прежде чем открыть дверь и выглянуть в коридор. Он машет мне, и мы выходим в тёмный коридор, бесшумно скользя по кафельному полу. Я следую за ним к пустой лестнице, ожидая в любой момент засаду толстошеего и его людей.

Только когда мы выходим через металлическую дверь и нас приветствует ночной ветерок, я чувствую облегчение. Но мы ещё не в безопасности. Парень переходит на медленный бег, пересекая влажную траву, и я изо всех сил стараюсь не отставать, голова все ещё кружится от недостатка кислорода. Мы бежим по пустынной дороге, ночное небо над нами такое яркое, что, кажется, до звёзд можно достать рукой. Чёрный грузовик припаркован в полумиле от здания, где меня держали в плену. Я держусь позади, вместе мы подбегаем к машине.

Я благодарна ему за помощь, но ничего не знаю о нём, и этот тёмный грузовик, припаркованный на обочине дороги, выглядит так же заманчиво, как пытки водой у этих психопатов. Не говоря уже о том, что у него есть пистолет… а у меня нет.

— Ты в порядке? — интересуется он, осматривая меня.

Я качаю головой.

— Прости. Я ценю, что ты вытащил меня оттуда, но я тебя не знаю.

Он улыбается, демонстрируя ямочки на щеках, и протягивает руку.

— Трей Винчестер.

Я мгновение колеблюсь, прежде чем дать ему руку, грубые мозоли на его ладонях царапают мои пальцы.

— Сиенна Престон.

В этот момент я замечаю татуировку на его руке, если её можно так назвать. Сплетённые, завязанные узлами веревки, образуют что-то похожее на дерево, которое змеится по его руке. Но этот рисунок виднеется не на поверхности руки, как обычная татушка. Вместо этого он словно сияет из-под его кожи, особенно в темноте. Я никогда не видела ничего подобного.

— Я знаю, — отвечает он.

— Откуда?

Трей переминается и смотрит в землю, прежде чем поднять глаза.

— Потому что я тот, кто нанял тебя украсть компьютерный чип.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

У меня отваливается челюсть.

— Так это твоя вина, что меня похитил и чуть не утопил какой-то сумасшедший?

Трей кивает с расстроенным видом.

— Прости. Я добрался до Роу, как раз когда эти люди несли твоё тело в машину.

— Ты последовал за ними?

— Ага.

— И почему так долго ждал? Я имею в виду, чтобы вытащить меня оттуда. Ты ждал, когда они утопят меня, чтобы прийти и забрать тело?

— Это… сложно объяснить. Я должен был найти способ. Я не мог просто пройти через парадную дверь правительственного учреждения.

— Правительственное учреждение?

Трей смотрит на тёмную дорогу, и его лицо каменеет.

— Да. Это были правительственные ублюдки.

Я думала, за мной явились люди мистера Райдера, но, очевидно, нет.

Склонив голову, я изучаю хорошо сложенного парня, пытаясь решить, стоит ли ему доверять. Его добрые глаза и улыбка с ямочками располагала к нему, но сам факт, что вообще-то это из-за него меня похитили, вызывает желание его треснуть.

— Не представляю, как они узнали о нашей встрече, — обвиняю я.

— Как и я. И прости, что навлёк на тебя проблемы.

— Они забрали коробку с чипом.

Трей вздыхает.

— Да, я догадался. Эти чиновники давно хотели заполучить его себе, и я, можно сказать, вручил им его прямо в руки.

Мне не следует интересоваться, учитывая анонимность клиента и всё такое, но меня мучает любопытство.

— Зачем тебе этот компьютерный чип?

Он качает головой с насмешливой улыбкой.

— Я хотел бы рассказать, но не могу.

Поджав губы, я упираю руки в бёдра.

— Учитывая то, через что мне пришлось пройти по твоей вине, думаю, я заслуживаю знать.

Он глубоко выдыхает и обдумывает мою просьбу. Я уже начинаю думать, что он откажется, но он кивает.

— Ты права. Полагаю, я должен тебе хотя бы эту мелочь, — он запускает руку в тёмные волосы, прежде чем продолжить. — Этот компьютерный чип содержит все коды, используемые для генетической совместимости, а также базу данных ДНК для генетического программирования. Если он попадет не в те руки… скажем так, я пытался убедиться, что этого никогда не произойдёт, — горький смешок. — Похоже, у меня не вышло.

— Да уж, — ровно отвечаю я.

Моё внимание привлекает звук машины, мчащейся по тёмной дороге.

— Это они, — выдавливаю я.

Крошечные фары, напоминающие булавочные головки в ночи, движутся в нашу сторону.

— Я не смогу оторваться от них на грузовике. Нужно спрятаться, — Трей хватает меня за руку. — Быстро. Залезай под низ.

Я таращусь на него.

— Под грузовик? Ты спятил? Тебе не кажется, что заброшенный грузовик — это первое место, которое они проверят?

— Именно на это я и рассчитываю. Они заглянут сюда, — Трей похлопывает грузовик, — но они не станут смотреть под низ. Знаю, мы едва знакомы, но нам будет очень уютно, — добавляет он с кривоватой усмешкой.

У меня перехватывает дыхание.

— Я лучше попытаюсь сбежать, — говорю я, отходя от грузовика, Трей хватает меня за руку и тянет назад.

— У тебя нет времени, — шипит он.

Я оглядываюсь на дорогу, на приближающиеся фары. Он прав.

— Если только попробуешь распустить руки… — произношу с угрозой.

— Не буду. Поверь мне.

Я нерешительно опускаюсь на землю вниз лицом и заползаю под грузовик. Камешки тут же впиваются в ладони, маленькие травинки, пробившиеся сквозь щебнистую обочину, щекочут подбородок. Здесь отчётливый запах грязи и бензина, и я представляю, как что-то капает и сочится мне на спину. Скривившись, я заползаю поглубже. Трей проскальзывает ко мне, прижимаясь плечом и бедром.

Звук автомобиля приближается, и Трей ругается под нос. Он переворачивается на бок и подтягивает меня к себе, пытаясь свести к минимуму форму наших тел под грузовиком. Я сжимаю кулаки, но поворачиваюсь к нему лицом, голова оказывается у него под подбородком, а руки прижимаются к его груди. Закрыв глаза, я задерживаю дыхание. Когда мне всё-таки приходится сделать глоток воздуха, я вдыхаю запах его кожи. Пот и мыло — очень мужественный запах.

Автомобиль притормаживает возле грузовика Трея, его фары освещают асфальт вокруг нас, и моё сердце начинает колотиться быстрее.

— Лежи тихо и не издавай ни звука, — предупреждает Трей, когда автомобиль останавливается рядом. Хлопает несколько дверей, и по асфальту раздаются тяжёлые шаги.

— Похоже на брошенный грузовик, — говорит один из громил.

Открыв глаза, я вытягиваю шею. Трей бросает на меня предупреждающий взгляд. Я смотрю, как пара чёрных ботинок обходит вокруг грузовика, а затем останавливается прямо на уровне моих глаз.

— Отсканируйте отпечатки, и посмотрим, сможем ли мы установить связь с Престон, — определённо голос Бычьей Шеи. За его словами следует тихий жужжащий звук: они активируют детектор отпечатков пальцев.

Трей снова ругается под нос, но так тихо, что я едва его слышу. Шаги направляются к задней части грузовика, останавливаясь у загрузочной площадки. Задняя дверь скрипит, и весь грузовик трясётся, когда кто-то залезает в кузов. Сначала слышен скребущий звук, потом что-то разбрасывается. Я напрягаюсь, и Трей обнимает меня крепче. Я молюсь, чтобы затем они не заглянули сюда.

— Чисто, — произносит кто-то. Грузовик трясётся еще немного, когда человек выпрыгивает, и его ботинки топают по асфальту.

— Проверь внутри, — приказывает Бычья Шея.

Вновь слышатся хлопки дверей и приглушённые звуки обыска.

— Здесь никого, полковник.

— Уходим, — решает Бычья Шея. Шаги удаляются, а жужжащий звук прекращается.

Мы ждём, пока машина уедет и звук мотора растает вдалеке, и только тогда Трей ослабляет хватку и выкатывается из-под грузовика. Я следую за ним. Но когда я пытаюсь встать, ноги дрожат так сильно, что я спотыкаюсь. Слишком много переживаний для одной ночи.

— Ты в порядке? — интересуется Трей.

Я киваю, но даже от этого движения голову простреливает боль.

— Эта ночка меня доконала, — Трей пытается придержать меня, но я отталкиваю его руки.

— Я в порядке.

Нахмурившись, он идёт к водительской двери.

— Давай подвезу домой.

Пока он заводит двигатель, я откидываю голову на кожаный подголовник и диктую адрес, чтобы он мог найти его в навигаторе.

— Я знаю, где ты живешь, помнишь? Посылка, которая появилась у тебя на пороге.

А, верно. Посылка, из-за которой начались все мои проблемы. Как я могла забыть?

— А как ты раздобыл мой адрес?

Трей смотрит на меня с широкой улыбкой на лице.

— Скажем так, у нас есть общий друг.

Общий друг? У меня только один друг, что значительно сокращает список подозреваемых.

— Чез? Ты знаешь Чеза? — Трей кивает, и я спрашиваю: — Откуда?

— Он на меня работает.

Я собираюсь спросить, что для него делает Чез, и вдруг вспоминаю: мой байк.

— Мне нужно обратно на Роу, — говорю я. — Там припаркован мой байк.

— Ты уверена? Что если правительственные ищейки всё ещё тебя разыскивают?

Я закусываю губу, обдумывая варианты. Бычья Шея не кажется тем, кто легко сдаётся, И раз уж он знает моё имя, то легко может выяснить, где я живу. Я должна защитить маму и Эмили. Они нуждаются во мне.

— Может тебе лучше спрятаться? — предлагает он, до того как я успеваю ответить.

Спрятаться? Даже думать тут нечего. Кто тогда позаботится о маме и Эмили?

— Есть у меня одно место… — начинает он.

— Я не могу.

Трей бросает на меня взгляд, но здесь слишком темно, чтобы разглядеть его выражение.

— Если они найдут тебя…

— Придётся положиться на удачу, — я скрещиваю руки на груди. — Кроме того, это ведь не твоя забота, правда?

— Вообще-то, — не соглашается он, — моя. Я нанял тебя. И в итоге подверг опасности.

— А я согласилась на задание. Я знала о возможных рисках.

Он тяжело вздыхает, но больше ничего не говорит.

Несколько минут спустя я замечаю свой байк, всё ещё припаркованный перед рестораном, закрывшимся час назад.

— Вот туда.

Трей заруливает на парковочное место рядом с ним, двигатель на холостом ходу.

— Уверена, что нормально доберёшься домой? — спрашивает он.

— Со мной всё будет в порядке, — я выбираюсь из грузовика и подхожу с водительской стороны, облокачиваясь на его опущенное окно. — Теперь, что касается оплаты…

Трей качает головой с грустной улыбкой.

— Уговор был, что ты доставишь мне чип. Без чипа я не могу заплатить.

Стиснув кулаки, я ругаюсь себе под нос.

— В чём дело?

— Похоже, мне придётся пробраться обратно в правительственное учреждение.

— Нет, — он серьёзно смотрит на меня.

Я пожимаю плечами.

— Мне нужны деньги.

Я не буду умолять. Не опущусь до подобного. Но меня тошнит от одной мысли о том, чтобы следующие несколько месяцев питаться «Мит делайтом».

Он откидывает голову на сиденье, прежде чем ответить.

— Возможно, мы сможем что-нибудь придумать.

— Например?

Он наклоняется вперед.

— Дай посмотреть твой линк.

В замешательстве я вынимаю коммуникатор из кармана и протягиваю ему. Он соединяет экраны вместе и удерживает кнопку сбоку.

— Теперь у меня есть твои данные, а у тебя — мои. Я буду на связи, — отдавая мне устройство, он улыбается. — Пиши мне, если что-нибудь понадобится.

Убрав линк в карман, я разворачиваюсь и шагаю к своему байку. Я чувствую взгляд Трея на себе, пока седлаю свою «Харли» и запускаю двигатель. Уверена, он восхищается хромированным рулём и гладкой рамой так же, как и все остальные мужчины, которые когда-либо видели его.

По дороге домой я думаю о Трее и его сотрудничестве с Чезом. Он так и не ответил, как они познакомились. Кто этот Трей и почему его так волнует этот чип?

Я сжимаю пальцы на руле, наслаждаясь рёвом двигателя на пустой дороге. Ветер холодит кожу и высушивает волосы в кудрявое нечто, но я наслаждаюсь свободой. Её мгновением. Солнце выглядывает из-за горизонта, когда я подъезжаю к повороту домой.

Меня не было всю ночь.

Приближаясь к нашему большому трейлеру, я чувствую себя опустошённой. Всё, о чем я могу думать, — это залезть в свою односпальную кровать с пушистым одеялом. Я просто хочу спать. Целую вечность.

Реальность заменяет моё желание спать, когда я вижу машину, стоящую на дороге перед нашим трейлером. Тёмный внедорожник с тонированными стёклами. Водитель опирается на спину, скрестив руки на груди. Сердце останавливается, когда я внимательно смотрю на поджидающего меня мужчину.

Бычья Шея.

— Что ж, Престон, тебя было не слишком сложно найти, — произносит он, направляясь ко мне по гравийной дорожке.

Мысли мечутся. Стоит ли развернуть байк и попытаться сбежать? Я кидаю взгляд на трейлер, где спят мама и сестра. Нет, я не могу бросить их здесь. Не с этим психопатом под дверью.

Глубоко вздохнув, я вырубаю двигатель и соскальзываю с мотоцикла. Пока я шагаю к нему, часть меня ждёт, что в любой момент появятся его приспешники и заставят меня сесть в эту чёрную зверюгу, но двери остаются закрытыми. Не уверена, что за игру затеял Бычья Шея, но решаю подыграть.

Я протягиваю руки, ожидая, что он их свяжет, но он только хмыкает.

— Я здесь не за тем, чтобы арестовать тебя, Престон. У меня есть рыбка покрупнее.

Опускаю руки.

— Чего вы хотите?

— У меня есть к тебе предложение. Сделка, если тебе так больше нравится.

Слегка наклонив голову к плечу, я скрещиваю руки на груди.

— Слушаю.

— Я могу закрыть глаза на твой незаконный поступок, если ты согласишься помочь мне в одном деликатном деле, — он делает паузу. — Это особое задание.

— Какое?

Он поднимает руку вверх.

— Прежде чем я скажу, считаю своим долгом просветить тебя о том, что ты уже давно должна была выяснить, — он делает паузу. — Твой отец когда-то работал на Харлоу Райдера. В столице.

Я смотрю на него, удивляясь, что он вообще знает о моём отце и его прошлой жизни.

— Я знаю.

— И знаешь, почему он покинул штаб-квартиру «Мэтч 360» двадцать один год назад?

Качаю головой.

— Из-за Харлоу Райдера. Твой отец узнал кое-что — и не захотел быть причастным к этому. Он собирался уйти, но Харлоу пригрозил убить его, если он расскажет кому-нибудь о том, что обнаружил.

— И что же мой отец обнаружил?

Бычья Шея пожимает плечами.

— Точно не знаю. Но знаю, что год назад Харлоу выполнил своё обещание.

— Это неправда. Мой отец умер от сердечного приступа…

— Медикаментозного сердечного приступа, — уточняет он.

Голова начинает кружиться. Я закрываю глаза и глубоко вдыхаю, пытаясь разобраться в мыслях и чувствах. Разве подобную информацию можно просто взять и переварить в своей голове?

Моего отца убили. Харлоу Райдер в ответе за это.

Всё, во что я верила, рушится на глазах, и я ничего не могу с этим поделать. Всё это время я была уверена, что смерть отца имела естественные причины. Теперь же в моей груди разгорается пожар. Это из-за Харлоу Райдера, этой балующейся с генами сволочи, весь прошлый год мне пришлось продавать душу. Я медленно вдыхаю, а выдыхаю еще медленнее.

Открываю глаза и смотрю на Бычью Шею.

— Зачем вы мне это рассказываете?

Тот усмехается и наклоняется вперёд, перенося вес на носки.

— Потому что, Престон, я хочу, чтобы ты покончила с Харлоу Райдером.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

Время на мгновение замирает. Как в фильмах или играх, когда всё замедляется, и можно увидеть происходящее с разных точек. Вот только это реальная жизнь. И я только что получила удар под дых — предложение за гранью разумного.

Убить человека. Харлоу Райдера.

— Почему вы хотите смерти Харлоу Райдера? Какая вам от этого польза?

— Это секретная информация, — отвечает он.

Медленно выдыхая, я пытаюсь унять колотящееся сердце. Не знаю, за кого он меня принимает, но я точно не убийца. Я с трудом убиваю скорпионов, пробирающихся к нам в трейлер. Я не могу убить человека.

— Нет, — говорю я, качая головой. — Я не смогу.

Бычья Шея насмешливо кривится. Прежде чем я успеваю отреагировать, он хватает меня за руку и тащит к внедорожнику. Я упираюсь пятками, но он слишком силён.

— Посмотрим, Престон, смогу ли я тебя убедить.

Дверь открывается с шипением, и я ахаю. Там на заднем сидении моя мать. Её глаза широко раскрыты, во рту кляп, а руки связаны.

— Не впутывайте её в это, — предупреждаю я, вырывая руку из его хватки. Я тянусь к ней, но пальцы Бычьей Шеи, как когти зверя, впиваются в моё плечо, оттягивая назад. Он улыбается.

— Полагаю, твоя мать может послужить страховкой.

На шее выступает холодный пот, не смотря на жар восходящего солнца.

— Ей нужны лекарства, — цежу я сквозь стиснутые зубы.

— Ты доставишь мне Харлоу Райдера, мёртвого, и сможешь вернуть свою мать. А пока, я уверен, у нас есть всё, что ей нужно, — заканчивает он.

— Вы хотите, чтобы я убила Харлоу Райдера в обмен на мамину свободу?

— Всё верно. И даже не думай о том, чтобы обратиться к силовикам. Во-первых, они никогда не поверят тебе — девчонке из трейлерного парка. А во-вторых, — он наклоняется ближе ко мне, кривя губы в усмешке. — Ты понятия не имеешь, с кем связалась.

Угрозы и шантаж. Чисто и просто.

— Как и вы, — шиплю я.

Он смеётся, кадык подпрыгивает на толстой шее.

— Меня зовут Рэдклифф. Я полковник армии и глава правительственного подразделения. У меня такие связи, какие тебе и не снились. Фактически я владею этим городом.

— То есть тиран, по сути. Не удивлена.

Глаза Рэдклиффа сужаются, и он резко дёргается ко мне. Не успеваю я защититься, как он хватает меня за волосы и оттягивает голову назад. Я слышу, как мама хнычет, глядя на нас. Шею пронзает боль, но я не показываю это, не желая доставлять ему такое удовольствие.

— Разве ты не боишься, что с твоей дражайшей матушкой и сестрёнкой может что-то случиться? — вкрадчиво спрашивает он. Изо рта у него воняет луком или чесноком, не знаю, чем именно. Горло сжимается.

Рэдклифф дёргает мою голову в сторону. Тупая боль расползается от затылка и проникает в мозг. Я вдруг жалею, что не позволила Трею довезти меня домой. По крайней мере, у него был пистолет.

Я оглядываюсь на маму, которая всё ещё связана на заднем сидении. В её глазах я вижу все эти чувства — смятение, печаль и страх, — которые испытываю сама, но не могу показать. Я должна оставаться сильной ради неё и Эмили. И теперь маме придётся смотреть, как я заключаю сделку с настоящим дьяволом.

Я откашливаюсь и сжимаю руки.

— И как я должна это сделать?

Рэдклифф гаденько улыбается.

— Полагаю, будет справедливо Харлоу Райдеру умереть от того же, отчего и твой отец.

— Сердечный приступ?

— Яд. Он практически мгновенно останавливает сердце и имитирует сердечный приступ.

В голове всплывает образ. Мой отец, мёртвый, лежит на кухонном полу. Его кожа холодна, взгляд пуст. Он был убит.

Как я вообще могу думать об убийстве человека? Даже если на руках Харлоу кровь моего отца, не мне его судить. Я не хочу быть той, кто оборвёт его жизнь.

— Это нетрудное решение, Престон. Особенно, если хочешь, чтобы твоя мать вернулась домой целой и невредимой к тобе и твоей сестре. Не понимаю, почему ты не желаешь смерти Харлоу, после того что он сделал с твоим отцом.

Я не убийца. Совсем нет. Но я должна защитить свою семью.

Но опять же, почему я? Почему не кто-нибудь опытный? Военный, например?

Я знаю ответ, он лежит на поверхности: им нужен козёл отпущения. Козёл отпущения, который не выведет на них. Если что-то пойдёт не так, им нужен тот, кто возьмёт вину на себя. Тот, кто никак не связан с ними.

Но я же не убийца.

Тогда кто ты? Воришка? Лгунья? Разве твоя совесть чиста?

Это всего лишь один человек. Один человек, из-за которого в обществе раскол. Один человек, который забрал у меня всё, что я когда-либо знала и любила. Один человек, заслуживающий смерти.

Рэдклифф скрещивает руки на широкой груди.

— Ну что, Престон?

Я облизываю губы и пытаюсь проглотить ком в горле.

— Я сделаю это.

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

Дома я нахожу Эмили, всё ещё свернувшуюся калачиком во сне, не представляющую, что её мать забрали, пока она спала. Я не знаю, как Рэдклифф вошёл и вышел, не издав ни звука, но здесь нет никаких следов борьбы.

Я хожу туда-сюда по крошечной кухне, покусывая нижнюю губу и пытаясь придумать план. Когда солнце едва пробивается сквозь тонкие занавески, прибитые к окну, на кухню забредает Эмили. Она зевает и трёт глаза.

Тут же крепко прижимаю её к себе и вдыхаю аромат её клубничного шампуня. Она такая маленькая, хрупкая, что идеально умещается в моих объятьях, косточки выпирают из-под её хлопковой ночнушки.

Я цепляюсь за неё, потому что она — это всё, что у меня осталось. Если с ней что-нибудь случится…

— Я голодная, Си-Си. Сделаешь мне завтрак?

Я отстраняюсь, чтобы посмотреть на неё и убрать волосы с лица.

— Что бы ты хотела?

— Можно овсянку с шоколадом?

Овсянка с шоколадом была фирменным блюдом моего отца на завтрак. Конечно, Эмили не помнит таких подробностей, а знает только, что ей это нравится. Она мало что помнит о человеке, который когда-то укачивал её и фальшиво напевал колыбельные на ушко.

— Прости, милая. У нас нет никакой овсянки, но есть отличная обезвоженная колбаса.

Эмили кривится, пока я открываю холодильник.

— Срок годности для продукта «Мит делайт» истекает…

— Да-да-да, я знаю, — бормочу я, хватая одну из упаковок. Требуется всего несколько минут, чтобы напитать мясо водой. Поставив тарелку перед Эмили, я сажусь за стойку рядом с ней. Наблюдаю, как она пробует и морщится, сделав глоток, она уже бодра, несмотря на ранний час.

— Мамочка ещё спит? — спрашивает она, пристально глядя на меня.

Покачав головой, я ищу верные слова. Я не хочу её пугать, но и врать ей тоже не хочу.

— Мамочка уехала на несколько дней.

— По работе? — для пятилетнего ребенка она очень проницательна.

— Нет, милая. Но я уверена, что она будет дома раньше, чем ты узнаешь.

Эмили морщит маленький носик, напоминая хорошенького зайчика.

— С ней всё в порядке?

— Конечно.

Склонив голову на бок, она мгновение раздумывает.

— Когда мамочка вернётся, она больше не будет такой уставшей?

Я смотрю на руки, подыскивая правильные слова. Она не понимает. Как объяснить сестре, что наша мама тяжело больна и не может позаботиться о себе и других?

Я запускаю пальцы в её кудряшки, а она отмахивается от моей руки.

— После смерти папы мама так много работала, что измучила себя. Теперь её тело пытается поправиться.

— Когда ей станет лучше?

Я притягиваю её к себе и целую в макушку, думая о том, что сейчас мамина болезнь — наименьшая из наших забот.

— Не знаю, милая. Правда, не знаю.

***

Взяв Эмили за руку, я пересекаю двор. Здесь больше песка и камней, чем травы и растений — типичный пустынный ландшафт.

Миссис Лок, наша единственная соседка, поливает растения на крыльце. Это добрая пожилая женщина, потерявшая мужа несколько лет назад. Она остаётся с Эмили, когда мы с мамой заняты.

— Здравствуйте, миссис Лок, — с улыбкой приветствую я.

Она выпрямляется с лейкой в руке, садовый фартук опускается до колен.

— Здравствуй, Сиенна. Как ты, милая? — улыбка озаряет её морщинистое лицо. Обветренной рукой она приглаживает седые пряди обратно в пучок.

— Вы очень целеустремлённая, миссис Лок, раз выращиваете цветы в такой жаре.

Она смеётся и поднимает руку, чтобы заслонить глаза от слепящего солнца.

— Мне это нравится. Позволяет чем-то занять руки и голову.

Я бросаю взгляд на Эмили, сжимающую свою любимую куклу и рюкзак, наполненный вкусняшками.

— Можете присмотреть за Эмили? Мне нужно на работу, а мама… уехала из города на несколько дней.

— С удовольствием, — улыбается она. Как курица-наседка, она увлекает Эмили в свой трейлер и сетчатая дверь со скрипом захлопывается.

Я кричу ей вслед «спасибо», но миссис Лок уже занята тем, что показывает Эмили новый экран-раскраску.

***

Когда я еду в город на мотоцикле, то стараюсь не представлять мёртвым человека, которого я никогда лично не встречала. Я гоню из головы мысли об оплакивающей его семье. Мне нужно думать о нём как об убийце и тиране-генетике, чтобы суметь сделать то, что должна. Помогает воспоминание о моём отце, лежащем на полу нашей кухни.

Я добираюсь до городской площади за несколько минут до начала Феерии от «Мэтч 360». Сегодня Харлоу Райдер объявит о помолвке своего младшего сына, Зейна, первого генетически модифицированного человека и величайшего творения Харлоу. С самого рождения Зейну была подобрана «идеальная» для него девушка. Это годами держали в секрете, но сегодня вся Пасифика услышит новость десятилетия. Их семья для нас типа королевской: Зейну и его невесте будет сложно избежать внимания, как только объявят об их помолвке.

Сегодня у Харлоу также будет возможность представить миру своего сына и показать его как образец деятельности компании. В то время как Харлоу большую часть времени находится под пристальным вниманием общества, Зейн все эти годы жил более скрытой жизнью. Даже его фотографий почти не найти. Харлоу всегда это объяснял заботой о безопасности сына.

Я здесь исключительно в разведывательных целях. Прежде чем проникнуть в дом мистера Райдера, чтобы добавить яд в его скотч, нужно изучить обстановку.

Пользуясь преимуществом небольшого роста, я лавирую между протестующими, собирающимися на площади, и богатыми гражданами, одетыми по последней моде. Перед глазами мелькает больше голографических жакетов, винила, прозрачных юбок, металлических корсетов и пятнадцатисантиметровых каблуков, чем я когда-либо увижу снова.

Взгляд останавливается на девушке моего возраста с волосами, посветлевшими от солнца, загорелой кожей и в очень обтягивающем наряде с пышными плечиками, в котором она похожа на бабочку. Она улыбается и машет кому-то знакомому в толпе, обнажая идеально белые зубы. Я её знаю. Красивая, идеальная, всегда притягивающая взгляды Рейни Уильямс.

Я сравнивала себя с ней и со всеми остальными девушками в АГИО. Я приходила домой после школы и плакалась маме. Говорила, как это несправедливо, что они все такие умные, красивые, талантливые и спортивные. А я нет.

Мама вытирала мои слёзы и отвечала: «Неважно, кто они. Важно только, кто ты. Ты умная, красивая и смелая, и я без всяких пробирок получила самую лучшую дочь в мире».

Её слова вселяли в меня уверенность, необходимую для встречи с новым днём. А потом ещё с одним, и ещё. Пока, в конце концов, надобность в этом не отпала сама собой. Правда в том, что как бы я ни ненавидела ходить в ту школу, я, не задумываясь, поменяла бы эту жизнь на ту, где папа всё ещё жив, мама дома и мы все в безопасности.

Ныряя в узкие проёмы, оставленные любопытными зрителями, я пробираюсь вперёд к ограждённой зоне. В центре площади установлена большая сцена. Она оснащена всесторонним освещением, камерами и огромным экраном. Не знаю, почему Харлоу Райдер решил устроить Феерию здесь, а не в столице. Может потому, что Зейн здесь вырос?

Я вижу треугольный символ, который был выгравирован на чёрном ящике, украденном мной. Здесь этот символ повсюду: на стеклянной трибуне, на больших развёрнутых баннерах на заднике открытой сцены и на гигантском экране.

Две удлинённых буквы М — одна расположена правильно, а другая вверх тормашками — разъединяются, затем возвращаются в исходное положение, идеально совмещаясь друг с другом, чтобы сформировать символ.

В движении он обретает смысл. Символ «Мэтч 360» образует идеальную пару, так же как и компания. Я тяжело вздохнула, только сейчас догадавшись. Он подходит компании, но, на мой взгляд, немного дурацкий.

Прикрывая глаза от палящего солнца, я оглядываю площадь и вижу по два охранника с каждой стороны сцены. Изучая линию крыш позади, я замечаю ещё двух, наблюдающих с соседних зданий. Количество охраны не удивительно. Учитывая растущую активность «Грани» — террористической группы, которая активно выступает против поиска генетической совместимости и модификации, — и многочисленных угроз, которые Харлоу Райдер получает уже на протяжении многих лет, он самая популярная мишень. Я уверена в этом.

Толпа затихает, когда трое хорошо одетых мужчин в костюмах на заказ и дорогих туфлях выходят на сцену в сопровождении человека в военно-морской форме с проводком, тянущимся за ухом и по шее. В нескольких футах от них стоит охранник. Трое Райдеров останавливаются перед стеклянной трибуной в центре сцены. Харлоу Райдер, пожилой джентльмен с седеющими волосами и глубоко посаженными глазами, поднимается к трибуне. Два его сына встают слева от него.

Я здесь, чтобы изучить этого человека. Человека, которого я должна убить. И того, кто раньше срока оборвал жизнь моего отца. Внутри разгорается гнев, когда я думаю о сестре, которая никогда не узнает отца, а виновник стоит всего лишь в шести метрах от меня.

Глубоко дыша, я обращаю внимание на двух других мужчин на сцене. Старший сын, Стил Райдер, управляет штаб-квартирой «Мэтч 360» в Рубексе. Он должен был унаследовать компанию после смерти отца. Так думали все, пока «Ридерс Дейли» не раскрыла грязные подробности его отстранения от власти. Судя по всему, после рождения Зейна — на двадцать лет позже — положение Стила было передано младшему, генетически модифицированному брату. Общество слышало о Стиле на протяжении многих лет, тогда как его младший брат, Зейн, остаётся загадкой.

Я рассматриваю Зейна, когда Харлоу Райдер начинает говорить. Он красивый парень, с волнистыми светлыми волосами, накаченным телом и тёплой улыбкой. Почему-то он мне кажется знакомым.

Пока его отец говорит, взгляд Зейна сканирует толпу, пересекаясь на мгновение моим. И тогда я вспоминаю его — парня из «Мегасферы». Того самого, который думал, что я прыгунья.

Щёки вспыхивают, и я опускаю глаза. Надеюсь, он меня не узнал.

Когда я думаю, что уже безопасно, то осмеливаюсь на ещё один взгляд на него. Он всё также смотрит на меня, наклонив голову вбок и приподняв брови, а уголки рта приподнимаются в улыбке. Моё сердце ускоряется, как товарный поезд, несущийся через туннель.

Услышав, что отец говорит о нём, он выпрямляется и принимает церемонный вид.

— А теперь я хочу представить вам моего сына, Зейна Райдера, — объявляет Харлоу, взмахивая рукой.

Зейн делает шаг вперёд и машет в знак приветствия под аплодисменты и улюлюканье. Большая часть от девушек-поклонниц, но сзади доносится ропот и беспокойство протестующих с криками: «Больше никакой совместимости! Больше никакой совместимости!»

Когда Зейн выступает с трибуны, его глубокий голос с мелодичным ритмом резонирует через микрофон. На мгновение я вспоминаю, как он шёл ко мне с протянутыми руками, отговаривая от самоубийства. Огромный экран позади него показывает его крупным планом для тех, кто в задней части толпы.

— Здравствуйте, друзья! Спасибо, что пришли сегодня. Я ценю вашу поддержку. Не каждый день встречаешь свою невесту в первый раз, — зрители хихикают. — Знаете, сегодня я понял, что мой отец — гений. Истинный гений. Есть много людей, которые считают, что у него нет сердца, или задаются вопросом, как он может жить в мире с самим собой, лишая других выбора супруга и тайны рождения, но я считаю, что он самый умный человек из всех, кого я когда-либо знал. Он увидел несоответствие в том, как работает брак. Увидел необходимость перемен и потому создал научную формулу, чтобы сделать брак успешным. Он создал идеальный брак, разработав систему совместимости, не имеющую аналогов ни до, ни после, — Зейн останавливается и поднимает руку в направлении отца. — У моего отца было видение нашего будущего: люди, которые больше не мучаются болезнями и несовершенствами. Поэтому он разработал генетический кодекс, чтобы создать идеальных членов общества. Он меняет наше будущее к лучшему. Он создатель совместимости. Он генетик-модификатор. И просто прекрасный человек.

Когда Зейн заканчивает говорить, на трибуну поднимается Стил, широко улыбаясь толпе. Я не слушаю, что он говорит. Он кажется несколько высокомерным, и мне неинтересно его мнение. Удивительно, как два брата могут быть настолько разными. Если Зейн — блондин, загорелый и мускулистый, то Стил — шатен, бледный и со слегка избыточным весом.

Я оживляюсь, когда они представляют невесту Зейна, девушку по имени Ариан Стрэтфорд, и она выходит на сцену с родителями, вставая рядом с Зейном. С любопытством я разглядываю её. Она высокая и красивая, длинные тёмные волосы ниспадают на спину, стройные ноги кажутся бесконечными благодаря чёрной блестящей юбке-карандашу и высоченным каблукам. Она выглядит сделанной на заказ, как будто только что сошла со страниц модного журнала. Я чувствую укол зависти, когда восхищаюсь шикарной девушкой. Я знаю, что как бы я ни старалась, всё равно никогда не буду выглядеть так, как она.

Зейн с любопытством глядит на свою новую невесту, как будто видит её впервые. Странно, что они никогда не встречались. Я вижу это по взглядам украдкой и отсутствию каких-либо признаков привязанности. Разве не естественно для помолвленной пары держаться за руки или стоять ближе друг к другу? По правде говоря, они больше похожи на совершенно незнакомых людей, чем на идеально подобранную и обручённую пару. Так себе комплимент системе поиска пар.

Я перевожу внимание на цель — Харлоу. Он осматривает толпу с удовлетворённой улыбкой на лице. Поднявшись на трибуну, он прочищает горло и сообщает, что у него есть важное объявление.

— Дамы и господа, как вы все знаете, Зейн — это настоящее чудо, не потому, что он красив и умён, а потому, что он первый генетически модифицированный человек, созданный в «Хромо 120», — он подзывает Зейна к себе на трибуну, и тот выходит вперёд с уверенной улыбкой.

Харлоу продолжает:

— И Ариан, поднимайся сюда, дорогая, — он ждёт, пока Ариан присоединится к нему и Зейну. — Ариан — наша первая генетически модифицированная женщина. Она была создана специально, чтобы идеально подходить моему сыну, Зейну. В ближайшие несколько лет вы увидите, как первое поколение генетически модифицированных людей будет жениться на своих парах и развивать общество, в котором мы живём. Общество, где нет никаких ограничений, есть только возможности.

Шум за спиной заставляет меня развернуться и осмотреть толпу. Несколько человек сзади держат плакаты и гневно кричат. Я прислушиваюсь к ним, пока шум распространяется по толпе вокруг.

«Мерзость».

Они кричат слово снова и снова в один голос, единые в своей ненависти. Что-то привлекает взгляд, и я вовремя замечаю группу силовиков, пробирающихся к протестующим людям.

Зейн, ошеломлённый, поднимается на трибуну и, не сводя с меня глаз, пытается подобрать правильные слова, чтобы всех успокоить. Его взгляд совершенно пугающий. Я смотрю вниз на свои руки, но вскидываю голову, когда из микрофона доносится его ясный и сильный голос.

— Цель нашей компании — улучшить общество…

Раздаётся выстрел.

Я задыхаюсь от ужаса, когда пуля проносится мимо головы Зейна и попадает в экран позади него, оставляя отверстие размером с четвертак. Всё происходит как в замедленной съемке. Охранник в военно-морской форме бросается вперёд, сбивая Зейна с ног и защищая собственным телом. Толпа орёт и пихает друг друга, стремясь поскорее уйти от сцены. Харлоу, Стил, Ариан с мистером и миссис Стрэтфорд бросаются на пол, в то время как несколько охранников в штатском выбегают на сцену. Небольшой самолёт появляется из ниоткуда и приземляется рядом со сценой на воздушную подушу. Охранники помогают Райдерам и Стрэтфордам подняться на ноги и забраться в самолёт.

Я осматриваю толпу, выискивая источник выстрела. Раздаётся еще один выстрел, на этот раз с крыши.

Толпа бежит, чуть ли не сбивая меня с ног. Я изо всех сил пытаюсь устоять и протолкаться между ними. Слева от меня кричит женщина, от этого пронзительного вопля кровь стынет в жилах. Я ныряю между бегущими телами, пока не достигаю центра площади. Кровь растекается вокруг безжизненного тела человека. Мёртвого тела с пистолетом.

Я изо всех сил пытаюсь дышать, когда к горлу подкатывает тошнота. Лицо без эмоций, невидящие глаза. Всё это возвращает меня в другое время и другое место.

Я не знаю, как долго мой отец пролежал на полу нашей кухни, но когда я нашла его, тело было холодным, как плитка под ним. Его глаза преследовали меня в кошмарах. Неподвижные. Бесчувственные. В точности как у человека передо мной.

Люди давят на меня, пытаясь мельком увидеть мертвеца, лежащего посреди улицы. Я расталкиваю толпу, желая убраться как можно дальше от человека, пытавшегося убить Зейна Райдера.

И всё же я стою здесь, собираюсь совершить самое гнусное преступление из всех. Я собираюсь стать не лучше человека, лежащего на площади.

Мой конец будет таким же?

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

Когда я вырываюсь из города, дующий в лицо ветер становится долгожданной заменой горячему, застоявшемуся воздуху на площади. Байк знает дорогу, мне даже думать не надо, куда я поеду.

Извилистая дорога, ведущая к плотине, идеально подходит для мотоцикла. И вновь я задаюсь вопросом, почему люди не восстанавливают эти старые машины. Ничто не сравнится с ощущением мощи между бёдрами и обжигающим теплом в нескольких сантиметрах от ног. В наше время, если хотите быстрой езды, то ваш единственный вариант — реактивный байк. Хотя он и похож на мотоцикл, ему всё же не хватает нескольких важных деталей, которые заставляют меня чувствовать, будто я бросаю смерти вызов каждый раз, когда сажусь на него: маленьких колёс, открытости ветру и обжигающей выхлопной трубы.

Я паркуюсь в своём любимом месте на берегу озера у плотины. Местное водохранилище могло бы быть идеальным местом для купания. Могло бы, будь это законно. Озеро — наш основной источник воды, и потому в настоящее время оно является охраняемым ресурсом. Когда-то это место было заполнено лодками, водными лыжами и сёрфами, теперь же озеро не используется и пребывает в первозданном виде.

Я выскальзываю из чёрных штанов и серой футболки, сложив их кучкой на ближайшем камне. Солнце палит обнаженную кожу, но я не парюсь, что меня могут увидеть. Никто не осмеливается приходить в эту часть озера.

Взобравшись на самую высокую скалу, я поправляю лямки своего розового лифчика. Оглядываю окрестности. Лазурное озеро простирается на много километров вправо, а слева располагается большая бетонная плотина. Я смотрю вниз. Отчётливая оранжевая линия на скалах показывает, что уровень воды ниже, чем был довольно долгое время. Отсутствие дождей в ближайшие летние месяцы только усугубит ситуацию.

Я знаю, что прыгать со скалы глупо. Под водой могут быть глубинные камни. И сам факт, что уровень воды ниже, чем обычно, заставляет сердцебиение участиться.

Но мне нравится ощущение полёта с обрыва. Я уже сотни раз прыгала с этих скал. И мне нужно что-то, чтобы выкинуть из головы пустой взгляд мертвеца, знание, что Харлоу убил моего отца, и образ мамы, связанной и с кляпом во рту.

Я делаю глубокий вдох, прежде чем броситься вниз. Холодная вода колется, касаясь моей кожи. Вместо того чтобы вынырнуть на поверхность, я позволяю телу опуститься вниз, на дно озера. Волосы расплываются вокруг меня, как красные водоросли, и я долгое время остаюсь на дне, задерживая дыхание. Было бы так легко остаться здесь. Забыть о Харлоу Райдере. Сбежать от Рэдклиффа. Притвориться, что моя мать в безопасности. Оставить сестру…

Меня душат рыдания, но я всё равно не всплываю. Я не пытаюсь покончить с собой. Я знаю это. Самоубийство — это не достойный уход, а трусливый побег от проблем. Но, возможно, я пытаюсь найти то место, которое существует на грани смерти, где жизнь имеет больше смысла. Где всё кажется яснее.

Не успеваю я додумать эту мысль, как сильные руки обвиваются вокруг моей талии и выдёргивают наверх, поднимая к поверхности.

Я всплываю, отплёвываясь, кашляя и хватая ртом воздух. Кто-то сзади тащит меня к скалам. Когда я вырываюсь и оборачиваюсь лицом к напавшему, я встречаюсь глазами с Зейном Райдером.

— Что за… — нелепость ситуации поражает меня, и наружу вырывается истерический смех. Зейн Райдер — человек, в которого только что стреляли, — сейчас здесь, у плотины, вытаскивает меня из воды.

Я протираю глаза, чтобы убедиться, что мне не мерещится. И действительно, Зейн топчется в воде в метре от меня.

— Мне второй раз приходится тебя спасать, — с усмешкой говорит Зейн.

Щеки заливает жаром несмотря на прохладную воду.

— Я не нуждалась в твоем спасении, — огрызаюсь я.

Зейн склоняет голову на бок и изучает меня.

— Так ты искательница острых ощущений? Из тех, кто совершает безумные поступки ради кайфа?

Игнорирую комментарий и проплываю мимо него к скалам. Выбравшись, остро ощущаю его взгляд на своем теле. Поворачиваюсь к нему с поднятой бровью.

— Я тебя не смущаю? — интересуюсь, уперев руки в бедра.

Он отводит глаза и бормочет извинения, но я успеваю заметить, как он смотрит на мою грудь. Мальчишки.

Я хватаю одежду и пытаюсь натянуть на себя. Сложно надевать на мокрую кожу. К счастью, Зейн смотрит на что-то на другой стороне озера, давая мне необходимое уединение.

Одевшись, я иду к своему байку. Его блестящий серебристый мерседес-бенц-ария криво припаркован на гальке, словно он торопился сюда добраться.

— Постой, — окликает он.

Медленно развернувшись, я наблюдаю, как он плывёт к берегу и вылезает, его боксеры облепляют ноги. Смущенно отвожу глаза. Стараюсь не замечать ямку в месте перехода бицепса в плечо. Я не хочу восхищаться шириной его плеч или тем, как блестит его гладкая влажная кожа.

Пока я жду, он спешно одевается.

Он подходит ко мне, и я вижу, что на нём тот же наряд, что был на Феерии. Не хватает только пиджака.

— Что ты здесь делаешь? — спрашиваю я. Ради всего святого, его чуть не подстрелили. Разве он не должен быть со своей невестой?

— Я здесь по той же причине, что и ты. Чтобы сбежать, — улыбка добавляет веселья словам, но тёмные глаза остаются серьёзными.

Я не хочу ничего спрашивать. Это не должно меня волновать. Но волнует.

— От чего?

Он игнорирует вопрос.

— Ты была на Феерии? — это звучит в большей степени как утверждение, чем как вопрос.

Я киваю.

— Знаю. Я тебя видел.

— И? — я начинаю обороняться.

— И ты знаешь, что произошло, — он проводит пальцами по мокрым волосам. — Своего рода тревожный звоночек, понимаешь?

И я снова задаюсь вопросом: «Где же Ариан?» И ненароком озвучиваю свои мысли.

В ответ он пожимает плечами.

— Я убедился, что всё в порядке, и уехал.

— Ты не сел в тот самолёт?

Он качает головой.

— Я должен был выбраться оттуда. Мне нужно время… чтобы подумать.

Мой рот немного раскрывается.

— Они позволили тебе уйти? В одиночку?

Разве он не понимает, что не только у его отца мишень на спине?

Его улыбка показывает ряд идеальных белых зубов. Опять же, я не знаю, почему я ожидаю меньшего. В конце концов, он сверхчеловек. Идеальный образец.

Но я не вижу в нём ничего совершенного. Нос слишком прямой. Улыбка слишком белоснежная. Плечи слишком широкие. Его талия слишком подтянутая. Нет. В нём нет ничего идеального.

Я раздражённо качаю головой. Почему он до сих пор со мной разговаривает?

Я разворачиваюсь, чтобы уйти и бросаюсь через плечо:

— Удачи остаться в живых.

— Постой. Я не расслышал, как тебя зовут, — он идёт за мной к байку.

— Это потому, что я не говорила, — парирую я.

Он улыбается.

— Думаю, я заслужил хотя бы узнать твоё имя, учитывая, что уже дважды тебя спасал.

— Я уже говорила тебе…

Он смеётся, низкий звук отражается от скал вокруг нас.

— Знаю-знаю, ты не нуждалась в спасении. Но для меня это выглядело не так. Когда я вижу девушку, прыгающую с обрыва, и не всплывающую, что я должен думать?

В его словах есть резон. Но я этого не признаю.

Забравшись на мотоцикл, я завожу мотор. Кажется, в его глазах мелькнуло разочарование.

Выезжая от озера, я кричу через плечо.

— Сиенна.

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

Глупо. Глупо. Глупо.

Я даже не подумала о проблемах, которые возникнут из-за Зейна. Сегодня вечером я должна проникнуть на праздничный бал в доме Зейна и отравить его отца. Теперь, когда он «знает» меня, всё стало намного сложнее.

Когда я открываю пакет, оставленный на нашем пороге, внутри оказывается черное коктейльное платье. Я проглатываю отвращение. Нельзя, чтобы бедняжка, оказавшись в многомиллионном особняке, выглядела как отбросы из трейлерного парка.

Когда я примеряю платье, оно едва доходит до середины бедра. Мне хочется обматерить Бычью Шею. Он думает, это смешно?

Я паркуюсь в нескольких кварталах от роскошного дома. Решила, что будет лучше, если я не стану подъезжать к дому на обшарпанном мамином Ашере, у которого щиток над колесом опасно болтается на нескольких полосках металла. Все остальные пользуются услугами лакея, который ждёт перед домом площадью в пятнадцать тысяч квадратных футов.

Я одёргиваю платье сзади и стараюсь не глазеть, направляясь по подъездной дороге к белому дому в стиле французского замка. Большие арочные окна и великолепный балкон на втором этаже украшают фасад. В обширном мощёном дворе притягивает взгляд изысканный фонтан, в котором при желании можно поплавать, а территорию огораживают ели, похожие на карандаши. Я никогда не видела такого внушительного дома, и сама мысль о том, чтобы войти внутрь, заставляет всё внутри нервно звенеть.

Дверь из красного дерева распахивается ещё до того, как я успеваю постучать. Сердце колотится, и я пытаюсь проглотить страх в горле. Показываю своё фальшивое приглашение человеку, который, как я полагаю, должен быть дворецким Райдеров, а он с тёплой улыбкой приглашает меня войти.

Взгляд скользит по фойе. Если бы я пришла в дом Райдеров при других обстоятельствах, я могла бы насладиться тем, что вижу внутри такого красивого поместья. Изогнутая двойная лестница, гигантские хрустальные люстры и вазы, наполненные свежими цветами, заставили меня осознать, насколько я далека от всех этих людей. Никогда в жизни я не видела столько красивых вещей и столько богатых людей.

Сосредоточься, Сиенна. Тебе нужно выполнить работу.

Я следую за другими гостями, когда они входят туда, где расположен большой бальный зал. Сотни состоятельных граждан едят закуски и общаются. Унизанные бриллиантами пальцы машут друзьям, а украшения на руках, шеях и в ушах девушек-гемов заставляют комнату сверкать.

Глубоко вдохнув, я пытаюсь унять колотящееся сердце. Мне здесь не место, и я это знаю. Это только вопрос времени, когда они это узнают.

Обшариваю взглядом помещение. Надеюсь, я смогу избежать встречи с Зейном. Сегодня всё будет сложно и без его карих глаз. И последнее, что мне нужно, так это чтобы он разрушил мой единственный шанс приблизиться к Харлоу Райдеру.

Я стараюсь не думать о том, что собираюсь сделать. Это всего лишь задание. Ужасное, жестокое, непростительное, но всё же просто задание. И оно восстановит справедливость и воссоединит меня с мамой.

Мимо проносят поднос с бокалами шампанского, я беру один в надежде, что алкоголь успокоит нервы. Выпив золотую жидкость, я трясу головой, чтобы прочистить мысли. Осматриваю толпу, пытаясь найти мистера Райдера, но когда поворачиваюсь, замечаю Зейна. Он смотрит на меня через весь зал с тем же изумлённым выражением, которое я сегодня уже видела.

Раздражённо прикусив губу, я ныряю в толпу, пытаясь скрыться от его взгляда. Я все ещё не вижу мистера Райдера. Он, наверное, в комнате, курит сигары в окружении богатых стариков.

Я отбегаю к стене и наблюдаю за девушками-гемами в модных нарядах — ярко-синие платья в стразах, усыпанные бриллиантами корсажи, красные юбки из тафты. Они группками болтают, покачиваются под музыку, беседуют со своими привлекательными гемами-половинками, в то время как их родители присматривают за ними на расстоянии. Как я понимаю, время, которое гемы проводят со своей будущей половинкой, минимально. Похоже, Зейн и Ариан — исключение; не думаю, что они когда-либо встречались до сегодняшнего дня.

Каскад ярких золотых волос невозможно не заметить. Рейни оборачивается, широко улыбаясь, её платье едва прикрывает все стратегические места. Я стараюсь не смотреть на её обнажённый живот и разрез на платье. Оно поднимается настолько высоко вверх, что демонстрирует одну бесконечно длинную ногу. Я только надеюсь, что на ней есть бельё.