Кинхаунт

В поисках Тэйши

Вскоре прибрежные заросли на песке кончились, и начались заболоченные джунгли, прорезанные вдоль и поперек ручьями. Над толщей гниющих растений стояли на воздушных корнях деревья с широкими листьями. Ноги утопали в иле и торфе, скользили по покрытым слизью корням, цеплялись за упавшие стволы и лианы. В поисках опоры я хватался за ветки, время от времени пугая сидевших на них жуков и змей. Они отвечали мне укусами, и челюсти противно скребли по пластиковым щиткам перчаток.

В воде между деревьями длинные змеи охотились на прыгучих скорпионов и многоножек. В воздухе трещали аденыши, к счастью, здесь еще довольно мелкие, всего в ладонь — более крупным, видимо, было неуютно в густом переплетении ветвей.

Воздушные фильтры гудели, на глазах пожирая энергию аккумулятора. Я выключил их и сразу стал задыхаться от прелой вони грибов, водорослей и удушливых сине-зеленых цветов, чьи лепестки широкими тарелками расстилались на корнях и стволах деревьев. Воздух, казалось, можно было резать ножом и раскладывать по тарелкам, как протухший на жаре студень.

Крез шел впереди, поглядывая на экран навигатора. Вскоре мы нашли след вездехода Тейши — он ездил здесь через джунгли, видимо, достаточно регулярно, проложив дорогу из сломанных и пригнутых стволов мелких деревьев. По этой просеке свободно гулял ветерок, поэтому здесь было не так душно, но идти по бурелому было еще труднее.

Крез, однако, каким-то чудом порхал со ствола на ствол и стал быстро уходить вперед. Дождавшись в третий раз, пока я доковыляю до него, он наконец рявкнул:

— Рожденный летать, ходить не может! Почувствуй ритм!

— Какой ритм? — не понял я.

— Не перебирайся со ствола на ствол, как раненая лягушка! Порхай в ритме танца! Смотри, вот так!

Он встал на ствол и, напевая что-то, легко перепрыгнул на следующий. Со стороны действительно выглядело, как будто он танцует — какой-то сложный и ломаный, но ритмичный танец.

Я смотрел на него, пока он не скрылся из глаз, затем попытался сделать так же. Вскоре у меня получилось, и идти стало гораздо легче.

Поначалу я был так сосредоточен на ритме, что не мог обращать внимание на что-то другое. Но затем мозг привык, и работа по слежению за моим танцем ушла куда-то вглубь. Я снова краем глаза следил за происходящим.

— Молодец! — рявкнул Крез и запорхал вперед еще быстрее. — Мы в ритме танца! Тебе некуда деваться!

«Это точно», согласился я, поглядев по сторонам. Деваться мне из этого зеленого ада было совершенно некуда.

Но почва постепенно становилась суше. Через некоторое время джунгли кончились, и дорога, проложенная вездеходом, вошла в заросли засохших растений высотой выше моей головы. Полностью сухие стебли с руку толщиной увенчивались широкими зонтиками, благоухавшими кисло-цветочным ароматом. Над ними реяли целые облака насекомых.

Увидев слева полянку, на которой посреди затоптанных и поломанных стволов лежал обглоданный скелет ящера, Крез махнул мне рукой.

— Привал.

Мы достали по мясному батончику и даже смогли их съесть через некоторое время, несмотря на атаки мух, привлеченных запахом еды. Несытый Крез достал второй батончик, но тут прямо за моей спиной раздался такой звук, что мы оба подскочили от неожиданности.

— Крак!

Я оглянулся. Какая-то темная тень величиной с большую собаку маячила между желтыми стволами высохших растений.

— Только не стреляй, — попросил Крез.

— Крак! — снова сказала тень голосом большого попугая.

— Он чего-то хочет, но боится тебя. Подойди ближе ко мне.

Я удивленно пожал плечами, убрал игломет и ушел на другой конец поляны, чтобы получше разглядеть скелет ящера.

Это был завродин — млекопитающий ящер. Вернее, его остатки. Пожалуй, большой клыкастый череп был неплох, но тащить его с собой ради сотни баунтов мне было лень.

Я обернулся к Крезу и застыл, увидев приближавшееся к нему существо. Оно было похоже на ящерицу с тонкими передними лапами, от локтей которых к телу тянулась кожистая перепонка, и короткими и толстыми задними. Спина была покрыта шерстью.

Кракер. Мелкий летающий хищник.

— Крак! — повторило существо Крезу, раздув горло, и Крез расплылся от умиления.

— Иди сюда, мой маленький! Утю-тю-тю! — проворковал он, сделав губы трубочкой.

Но ящер снова кракнул и придвинулся к батончику Креза, пожирая его глазами. Судя по тому, как он неловко переваливался, у него была сломана правая лапа.

Улыбка Креза погасла. Он со вздохом посмотрел на батончик.

— Крак! — сказало существо, осмелев и придвинувшись еще ближе.

— Ну, — недовольно проворчал Крез и встал, и кракер испуганно метнулся прочь. — Ладно. На, так и быть… скажи спасибо доброму дядюшке Крезу.

— Я думал, ты хочешь его подстрелить на обед, — презрительно заметил я, глядя, как он отрезает кусок батончика и кидает животному.

— На обед я найду что-нибудь поаппетитнее, — проворчал Крез.

Кракер ухватил батончик и убежал прочь, а мы пошли дальше.

Пройдя через сухостой по следу вездехода, мы вышли к густой черно-зеленой стенке переплетенных кустарников высотой до пояса, внутри которой громко жужжало и стрекотало. Крез остановился и озадаченно ткнул стенку ногой.

— Гудит, как атомный трансформатор, — заметил он.

Стенка ответила усилившимся гулом.

Судя по слабо просматривающейся колее, здесь вездеход въехал с песка прямо на эту стенку — но за прошедшее с тех пор время она успела прийти в себя и приподняться.

Делать было нечего, мы полезли на нее вслед за вездеходом, с трудом пробираясь в переплетении тугих ветвей и отмахиваясь от беспокойных обитателей, испуганных нашим вторжением.

Каждый шаг требовал выдрать ногу из цепких объятий лиан, перенести ее над липкими побегами, найти для нее новую точку опоры, перенести на нее центр тяжести, убедиться, что он устойчив, найти дополнительные точки опоры для рук, заняться переносом следующей ноги. Промежуточные опции — скинуть с себя очередное бегающее или ползущее создание, отцепить запутавшийся предмет снаряжения, удержаться от переворачивания и падения. Бонус — переворачивание и падение с последующим подъемом обратно.

Стенка кончилась ровно в тот момент, когда я собирался провозгласить себя атеистом на том основании, что Творец не мог создать такой несовершенный мир. Мы сошли с кустарников на песок, прошли через стену тростника в рост человека и вышли нас берег быстро текущей прозрачной речки. От нее несло освежающим холодом, который быстро успокоил сервомоторы кондиционеров.

К воде полого спускался песчаный пляж, на котором лежало два длинных изогнутых зеленых бревна. Приглядевшись к ним, я понял, что это ящеры, странно поджавшие под себя лапы.

«Борух. Земноводный ящер. Опасный хищник», — сообщил биосканер, сфокусировав на ящерах красные круги. Подумав, я решил не сообщать Крезу название вновь обнаруженного вида животных.

Противоположный берег зарос деревьями, корни которых торчали прямо из воды.

— Поднимемся по реке на лодках, — распорядился Крез, взглянув на навигатор и махнув рукой вверх по течению. — Нам туда.

Проваливаясь в вязкий ил, от которого разило тухлятиной, мы пошли к воде, но стоило нам приблизиться, как борухи ожили и угрожающе разинули длинные узкие пасти. Я выхватил игломет, но Крез спокойно поднял мне руку.

— Не стоит. Они просто испугались нас.

— Тебя, ты хотел сказать, — ворчливо поправил я, не опуская ствола.

Но Крез был прав — ящеры, похоже, собирались ограничиться простой демонстрацией, и спокойно позволили ему приближаться дальше.

И только когда он оказался между ними, они одновременно бросились на него, громко хлопнув челюстями. Крез скакнул в сторону, я разрядил тройной выстрел сначала в голову одного, затем в туловище другого. Первый забился в агонии так, что сбил меня с ног ударом огромного хвоста, второй ретировался в кусты у воды.

Я встал, потирая ушибленную голень. Крез уже разбирал лодку. Услышав меня, он оглянулся на меня с олимпийским спокойствием.

— Я понимаю, что ты давно не проливал ничьей крови, — заметил он. — Но этих бедных ящерок вовсе не обязательно было убивать. Надо было просто прыгнуть, как я.

— Пожалуйста, — кивнул я и стал шарить в ранце в поисках своей лодки. — Не за что. Всегда к твоим услугам.

В ранце лодки не было. Я понял, что оставил ее дома, и растерянно посмотрел на реку.

Над гладью воды летали стайки маленьких птиц. Летуны периодически падали к воде, что-то выхватывая из нее, и взмывали обратно наверх, где продолжали гоняться друг за другом.

Я подошел ближе к реке, пугая еле различимых серебристых змеек, с тихим шуршанием уползавших прочь.

Кристально чистая вода струилась вдоль берега. Песчаное дно, заросшее изумрудными водорослями, резко уходило вглубь — там, в темноте, смутно двигались какие-то тени.

«Где-то должен быть брод», подумал я и перевел взгляд.

Выше по течению к воде подступало коловерчение кустов, деревьев и лиан, похожее на ядерный взрыв. По сравнению с ним стенка, которую мы только что миновали, казалась стриженой лужайкой.

Крез уже закончил собирать лодку и теперь, пыхтя, натягивал ранец.

— Я оставил ее в доме, — наконец признался я.

Глаза Креза загорелись демоническим торжеством.

— Ах, «я оставил ее в доме», — просюсюкал он басом, хохоча. — Бедный Дэлвис, придется возвращаться назад!

— Я думал, мы можем вдвоем поплыть в твоей, — возразил я. — Мы же так плыли по морю.

— Опять ты будешь делать вид, что гребешь, а я буду работать за двоих? — презрительно спросил он.

Я отвернулся от него и пошел по берегу вверх по течению.

— Пойду искать брод.

— Осторожно, сыночек! — крикнул мне Крез вслед гортанным голосом заботливой мамаши. — Там бегают разные бяки, они могут укусить тебя за попку!

Я глотнул из фляги, прошел несколько шагов по мокрому песку и с отчаянием ворвался в заросли переплетенных кустов.

Крез уже плыл рядом по реке, загребая воду раскладным веслом, и напевал что-то легкомысленное.

Вернее, все это он лишь пытался делать. Судя по тому, что песенка все время прерывалась, течение оказалось слишком мощным для легкой и неустойчивой лодки. В то время как я отчаянно пробивался сквозь лианы, лодка Креза дергала носом из стороны в сторону; пока он возвращал ее на путь, река успевала отнести ее обратно на те метры, которые он преодолевал с большими усилиями.

— Дэл! Дэльчик!

С чего бы это он стал таким нежным?

— Иди сюда! Я просто пошутил!

Я остановился и мстительно улыбнулся. Но в следующий момент какая-то узкая серая тень выпрыгнула из песка и намертво вцепилась мне в сапог. Это была здоровенная змея.

— Просто иногда мне хочется немного встряхнуть тебя, — объяснял мне Крез, пока я пытался прогнать злобную тварь, стукая ее по голове кулаком.

«Чуматра, — сообщил биосканер. — Змея. Опасный хищник».

Я придавил змеиную шею к земле и попытался вытащить кинжал, но она словно разгадала мое намерение и легко вырвалась одним мощным движением. Я еле успел прикрыть лицо бипластиковым забралом, как она лязгнула об него клыкастой пастью.

Но защелка не сработала, и пружина отбросила забрало обратно вверх, любезно открыв змее мое лицо. Она собралась для нового прыжка.

— Тебе помочь? — продолжал интересоваться Крез. — Что ты там делаешь?

Я прикрылся левым локтем, и чуматра с удовольствием вцепилась в него, с силой крокодила сжав руку.

Наконец кинжал отцепился, я попытался ударить им змею, но путаница лиан мешала точности ударов, и лезвие лишь скользило по плотной чешуйчатой броне. Не отпуская меня, проклятая тварь яростно ударила хвостом и сбила меня с ног. Я перевернулся, зажатым змеей локтем прижал ее глазами к песку, и ударил лезвием в обнажившееся горло.

Сюда кинжал вошел без проблем. И еще раз. И еще.

Уфф!!!

— Тебе помочь? — снова спросил Крез, уже стоявший рядом, но я уже в остервенении пилил чуматре голову, пока туловище не отвалилось от нее.

Я встал, а голова осталась висеть у меня на локте — трофей размером чуть меньше футбольного мяча.

Крез одобрительно присвистнул, его глаза блеснули завистью.

— Клэо. Слушай, я подумал, ты можешь пересесть в лодку, а я пойду здесь.

— Ха, ха, ха, — возразил я, убирая кинжал и доставая меч. — Ты пойдешь за дядей Дэлвисом, сынок.

Отличный меч со свистом рассекал лианы, и я быстро пошел вперед, наслаждаясь своей силой и злостью.

Следующая змея была рассечена в следующее мгновение после того, как бросилась на меня, не успев даже вцепиться мне в ногу. Я отшвырнул ее тело прочь и пошел дальше. Крез шел следом, волоча полуспущенную лодку на спине и бормоча что-то насчет полоумных аристократов.

Однако мое победное шествие прервалось падением в скрытый густой травой ручей, где меня кто-то крепко ухватил за ногу и потянул вниз. Я выронил меч, ухватился за корень и с надеждой посмотрел на Креза.

Он бросил лодку, присел на торчавший корень и закурил.

— Ты поможешь мне выбраться? — осведомился я.

— Ты же такой крутой, идешь впереди дяди Креза, — возразил он.

— Ладно, — согласился я, выпустил корень и рухнул вниз, куда тянул меня неугомонный недруг.

В следующее мгновение рука Креза ухватила меня за воротник, остановив падение.

— Не мог дать мне докурить спокойно? — проворчал он краем рта и выпустил в меня клуб дыма. — Из-за тебя чуть уизон не уронил.

— Отпусти, — потребовал я, вложив в голос максимум обиды. — Пусть эта тварь утащит меня, куда хочет, я достану кинжал и убью ее.

— Прекрасный план, сынок, — одобрил он и затянулся в последний раз и выплюнул окурок. — Но вдруг не получится? Второго короля у нас нет.

Взяв меня обеими руками и принатужившись, он вытащил меня вверх, а вместе со мной и висевшее на моей ноге существо, похожее на огромную сине-зеленую жабу. Увидев свет божий, жаба отпустила ногу и плюхнулась обратно в ручей.

Урунта.

Вскоре мы уже гребли вверх по течению. Вернее, греб Крез, а я больше делал вид, отдыхая и разглядывая пейзаж вокруг.

Лес на другом берегу сменился песчаной поляной. Мы причалили к ней и пошли по раскаленному солнцем песку между группами низкорослого кустарника.

Песок был усеян останками животных и насекомых — фрагменты панцирей, черепа и кости, оборванные крылышки, потерянные кем-то рога, хвосты и лапы.

На исходе второго часа мы сделали привал в жидкой тени высохших стеблей и подняли забрала шлемов, чтобы обсушить вспотевшие лица. Крез сверился с картой — мы прошли меньше половины пути.

Я посмотрел на желтые индикаторы батарей и вспомнил, что у меня есть солнечные панели. Промучавшись немного над заклинившим механизмом, я наконец развернул их, и аккумуляторы начали быстро заряжаться от мощных лучей солнца.

— Крез, — обрадовался я, — разверни батареи, мы совсем про них забыли.

— Крак! — раздалось с той стороны, и я недоуменно обернулся.

Крез дымил уизоном, сидя на песке, и мрачно смотрел на стоявшего перед ним кракера. Я поднял руку, чтобы поправить забрало. Кракер испугался этого жеста и исчез в зарослях.

— Ну вот, спугнул птичку, — проворчал Крез, однако на его физиономии было написано явное облегчение.

Мы двинулись дальше, и следующие полчаса были похожи на предыдущие. Но затем появились облака, которые скрыли солнце, и мир погрузился в томные белесые сумерки. Облака густели, на глазах превращаясь в тучи. Я с сожалением посмотрел на аккумуляторы — они успели зарядиться только наполовину.

— Кажется, дождь начинается, — заметил Крез.

Вскоре совсем стемнело, и с неба упали первые тяжелые капли. Стало тихо — прекратился гомон птиц, смолк гул насекомых. Ветер беспорядочными порывами бросался на все вокруг, швыряясь редкими каплями и пригоршнями сухого мусора.

Внезапно на нас обрушилась стена воды, мгновенно утопив все вокруг.

— О черт, — ошеломленно сказал я. Впрочем, с таким же успехом я мог промолчать — вокруг стоял сплошной грохот падающей воды.

Оставалось только свернуть солнечные панели, поплотнее прикрыть забрало и сесть. Крез подошел ближе ко мне и сел рядом, плохо различимый посреди струй ливня.

Через всего лишь несколько секунд вокруг нас уже бурлили мощные ручьи, неся к реке разнообразный мусор и захваченную живность. Принимая нас за островки вожделенного порядка среди бушующего хаоса, живность старалась влезть на нас и покрепче зацепиться. Крез сердито отвергал эти попытки, я равнодушно принимал.

Вскоре я был похож на Ноев ковчег — меня облепили пауки, многоножки, жуки и ящерицы всех мастей, размеров и расцветок. Спасаясь от ревущей и журчащей воды, они не обращали никакого внимания друг на друга, слившись в одну тесную и мокрую семейку, залезая друг на друга и вцепляясь всеми лапами в то, во что можно было вцепиться.

В промежутках между приступами ливня я слышал истерический хохот Креза. Он смеялся надо мной, вместо того, чтобы стыдиться своего эгоизма и подражать моему великодушию.

Я терпел.

Наконец ливень начал стихать, а вместе с ним быстро успокоились и иссякли ручьи. Когда струи сменились частыми каплями, зверинец на мне начал приходить в себя. Наиболее сообразительные спрыгнули и заковыляли прочь по мокрому песку, пока не началось — но некоторые не успели. Ящерица схватила жука за лапу и с аппетитом съела, преодолевая его отчаянное сопротивление. Один из пауков укусил другого, превратно истолковав его опасную близость. Многоножка пыталась атаковать ящерицу, но была с позором опрокинута и спешно убралась прочь. Встряхнувшись, я разогнал оставшихся и встал.

— Крак, крак, крак, — раздалось неподалеку, и я оглянулся.

— Смотри, мой зайчик идет за нами! — просюсюкал Крез и указал пальцем.

Наш старый знакомый, пользуясь полным отсутствием каких-либо понятий о сострадании, вовсю пользовался бедствием, которое настигло его меньших сородичей. Он носился по мокрой поляне, шлепая по лужам, и бойко пожирал оглушенных водой насекомых.

— Весь в папочку, — уколол я Креза, но он воспринял это как весьма лестный комплимент.

Навигатор барахлил — похоже, из-за погоды. Безуспешно постучав по нему, Крез посмотрел на облака и предложил найти какую-нибудь возвышенность, чтобы с нее оглядеть окрестности. Однако никакой заметной возвышенности вокруг не было. Идею Креза позволить ему встать мне на голову я отверг, мотивируя отказ его избыточным весом. Встречное аналогичное предложение он тоже отверг, мотивируя отказ недостаточной остротой моего зрения.

Нам оставалось только продолжать продираться дальше сквозь заросли параллельно берегу.

Вскоре облака рассеялись, и солнце снова накрыло мир своим горячим световым одеялом. Начало парить. Заросли кончились, и мы снова вошли в лес. Высокие деревья с широкими кронами росли в паре шагов друг от друга. Под ногами пружинил ковер гниющих листьев и веток, между редкими кочками мха расстилались сети переплетенных упругих побегов. Ноги погружались в перегной и цеплялись за корни.

— Привал, — скомандовал наконец Крез и сел где стоял, по колено в перегное.

Я сел к нему спиной, чтобы видеть другой сектор леса, устало закрыл глаза и стал слушать бесконечные переливы птичьего пения высоко над нашими головами.

Шумела листва на проснувшемся ветру. Шуршали крылья огромных бабочек, которых на лету сбивали большие стрекозы и садились с ними на ветку, но там их хватали длиннохвостые ящерицы.

Орпида. Мулинатра. Акаура, — сбивался биосканер.

А внизу, в душном полумраке рядом с нами, в зловонной тишине большие коричневые и черные многоножки с шуршанием перебирали лапками по листьям, изредка показываясь из опада то здесь, то там. С басовитым гудением медленно пролетали большие, с кулак, комары с черными крыльями. Один из них подлетел к мне и, покружив вокруг забрала, сел на голову.

«Опасность! Цианидный комар», — сообщил биосканер.

«Обитает в джунглях прибрежных областей Кинхаунта. С помощью длинного хоботка ищет уязвимое место в панцире или складках кожи жертвы, затем впрыскивает ядовитый фермент, приводящий к ее смерти, после чего вкладывает яйца. ВНИМАНИЕ: не позволяйте насекомому садиться на вас, если вы не защищены спецодеждой!»

Я смахнул ужасное насекомое рукой. Комар неуклюже упал на землю, попытался встать, но тут в него вцепилась выскочившая из ниоткуда многоножка. Я думал, она отпрыгнет от страшного комара, как черт от ладана, но она принялась с аппетитным хрустом его пожирать. Оказывается, есть и такие твари, которые жрут цианид, удивился я.

Вот бы мне так. Я представил, как мы сидим в Реакторе, и я небрежным голосом заказываю официанту:

— Стакан цианида. Да покрепче, браток.

Бичи в «Реакторе» попадали бы от изумления.

К вечеру, найдя уютное место под сенью старого дерева на берегу небольшой реки, Крез бросил ранец, сел на него и закурил уизон.

Я начал искать пакет с баночками съедобных концентратов, но не нашел. Кажется, мы забыли его на стоянке. Я поведал об этом Крезу, но он улыбнулся.

— Землйячок. Я его выкинул. Нечего жрать всякую химию, когда рядом — природа.

Я сглотнул голодную слюну и оглянулся в поисках природы. Да, она была тут, рядом — вонючие гнезда, юркие многоножки, прыгучие кузнечики, цианидные комары.

Оставалось поискать на берегу. На всякий случай я достал портативную удочку.

Песок был усеян маленькими шарами, состоящими из камней — домики раков Пидикулиза, сообщил биосканер. Правда, при ближайшем рассмотрении раков в них не оказалось — наверное они, как настоящие бичи, приходили в них только переночевать.

Оглядевшись, я заметил неподалеку лежавшую на песке голову ящерицы. Видимо, кто-то съел ее, но головой побрезговал. Я насадил ее на крючок и бросил в воду. Не успел я даже пошевелиться, как поплавок резко дернулся и утонул. Я с трудом вытащил повисшее на приманке большое членистоногое существо, покрытое таким количеством шипов, что было похоже на ежа. Оно мощно дернулось, согнув удочку почти пополам, но не желало отпускать добычу.

— Ого, — с одобрением прорычал Крез, уже державший наготове нож и котел. — Давай его сюда. Ути какой аппетитненький!

Я перенес удочку на берег, но существо и не думало покидать приманку и начало с хрустом пожирать ее. Похоже, оно никого не боялось, и это напрягало.

Ультиматр, — сообщил биосканер. — Пресноводный кинхаунтский краб. Неядовит, но очень агрессивен.

— Ха, — усмехнулся я и передал удочку Крезу. — Разбирайся с ним сам.

Крез взял краба за панцирь и навел нож для удара. Краб выпустил из клешней голову ящерицы и схватил Креза за палец.

— Ой! — сказал Крез, выпустил краба и сморщившись, взял палец в рот. — Ух ты, злюка.

Краб упал на песок, перевернулся и встал на всех своих десяти ногах, угрожающе поднял клешни и мерзко затрясся.

— Это краб! — сообщил я ему. — Кинхаунтский краб.

Решив, что недостаточно напугал Креза, краб метнулся к его ноге, щелкая клешнями, но Крез с хрустом пригвоздил его ножом к песку и поднял в воздух:

— Приятно познакомиться, краб, а я — Крёз. Кинхаунтский Крёз.

Все десять лап существа уперлись в нож и сняли себя с него — краб упал на песок и снова попытался атаковать.

— А есть-то его можно? А когда он умрет? — задал сразу два вопроса юный натуралист, протыкая краба ножом с другой стороны.

Несмотря на яростное сопротивление ультиматра, исход этого поединка был предрешен. В течение нескольких минут мы поймали одного за другим четыре больших краба, каждого из которых Крез умерщвлял новым способом, но быстродействующего так и не нашел. После того, как четвертый краб, уже мертвый, все-таки больно прищемил ему палец, Крез пришел в ярость и схватился за игломет. Тут я решил, что на сегодня хватит, и мы начали готовить костер на уютном пятачке сухого песка на берегу.

Ветки были смолистые, и костер быстро разгорелся. Вскоре вода в котле забурлила, и через несколько минут суп, имевший вкус вареной телятины с грибами, был готов, мы разлили его по мискам и стали прихлебывать, тщетно пытаясь не спешить.

Пока мы ели, солнце наконец окончательно упало за край горизонта, резко стемнело, и в этот момент в джунглях послышался нарастающий шум.

Шум перешел в крики, крики перешли в дикий визг и ор, как будто наступил конец света.

Я опустил миску и вперился глазами в джунгли — мне мерещилось, будто оттуда на нас идет что-нибудь типа цунами, заставляя все живое на своем пути вопить от смертельного ужаса. Крез продолжал жевать, глядя в сторону шума скучающими глазами, впрочем, я видел, что он немного подсобрался, явно готовый уронить миску и валить все, что движется и дышит.

Но через несколько секунд какофония стихла. Актеры ушли, спектакль кончился, зрители разошлись по своим делам — кто в нору, кто на ветку, кто охотиться за насекомыми, а кто охотиться за этими охотниками. Наступила ночь, и в этой ночи у каждого было свое маленькое дело.

Завершая концерт, в черном небе над нами зажглись разноцветные звезды, и с моря подул теплый бриз.

Закончив выгрызать мясо из колючих крабовых панцирей, мы раскупорили маленькую бутылочку кира. Ее хватило лишь на пару глотков каждому из нас, но этой пары нам хватило с избытком.

Крез лежал на спине и курил уизон, глядя на звезды, а я включил биосканер на полную мощность и созерцал все, что ползало и пролетало вокруг.

— Смотри, Крез. Слева от тебя. Ползет. Видишь? Такой серенький. Паук-бокоход. Хе. А знаешь, где он обитает? В лесу, под валежником!

— Под кем?! — не поверил Крез и даже приподнялся, чтобы получше рассмотреть бокохода.

— Под валежником!

— Ха-ха-ха!

Мы представляли себе валежника, хмуро лежащего в лесу, и живущих под ним пауков, и корчились от смеха.

Вскоре усталость заставила меня выключить биосканер и протяжно зевнуть. Я стал готовить себе незамысловатую постель из песка, предвкушая сладкий сон — благо что в костюме мне не нужна была ни подушка, ни спальник, ни коврик или одеяло.

Джунгли утихли, теперь был слышен шум волн со стороны моря. Далекие волны лениво выкатывались на берег.

Это продолжалось бесконечно. Тысячи лет до нас, и, наверное, тысячи лет после нас. Это одна из причин, по которой я немного обижаюсь на море, хотя и люблю его — оно вызывающе вечно, и на его фоне мы, люди, — как искры на ветру.

— Мы на Кинхаунте, Дэл, — сказал Крёз задумчивым голосом.

Я не стал возражать. Убедившись, что никто не собирается нас напасть, я застегнул шлем, положил на ранец взведенный игольник, лег и воткнул в песок кинжал, чтобы рукоять была под рукой.

Кинжал вошел в песок на палец и стукнул об твердое. Я отложил его в сторону и копнул рукой, и вытащил из песка какой-то круглый плоский предмет. В свете фонарика я увидел зеленую от времени бляшку, в центре которой извивался дракон — близнец того, который был на моей «цацке Джалана». К сожалению, я поцарапал его кинжалом. Но он был все такой древний, злой и красивый.

Счастливый, я лежал и разглядывал его в свете звезд, пока сон не сковал мои глаза.

Всю ночь биосканер попискивал сигналом «хищник», не давая мне толком уснуть. Только когда край горизонта озарился бледным светом, жизнь в джунглях перестала кипеть, и я начал засыпать.

Но с первыми же лучами солнца тишина в лесу снова нарушилась — зазвенели серебряные трели птиц. Накладываясь друг на друга, как тысяча маленьких колокольчиков, они плыли по воздуху сплошной сияющей паутиной.

Не всем, однако, дано было оценить эту красоту — неподалеку в чаще раздался вопль возмущения. Ему ответило недовольное клокотание. Вскоре эти и другие звуки, сливаясь в волны и наслаиваясь друг на друга, перешли в сплошной гул.

Я вспомнил про вечернюю находку и сунул руку в карман. Затем меня осенило, и я стал вскапывать песок вокруг.

Из палатки выскочил Крез и с подозрением посмотрел сначала на меня, потом на джунгли, но, не найдя ничего заслуживающего валения, расслабился.

— Что ты там ищешь? Съедобные корешки на завтрак? — сонно проворчал он, отчаянно зевнул и стал потягиваться, хрустя суставами. — В таком шуме не услышишь, как к тебе подкрадывается стая кобанов…

Я представил стаю кобанов, беззвучно подкрадывающихся сзади к потягивающемуся Крезу, и рассмеялся, вытаскивая из песка жирную личинку жука с палец величиной.

— Крак! — раздалось сзади, и мы одновременно вздрогнули. Улыбки исчезли с наших лиц.

— Тебе пора кормить твоего питомца, — заметил я Крезу.

— Когда это он стал моим? — ворчливо парировал он.

— Когда ты бросил ему кусок мяса!

На это ему нечего было возразить, и он поскучнел.

— Ты нашел что-нибудь?

— Пару личинок.

— Отлично. Давай завтракать.

— Завтракать? — переспросил я и саркастически расхохотался, посмотрев на извивающегося белого червя с короткими ножками. — Я еще не настолько голоден.

Крез хмыкнул.

— Просто дай мне этих личинок, землйячок. Остальное дядя Крез сделает сам.

Он взял червей, пошел к реке и закинул удочку. Мы затаили дыхание, но поплавок оставался без движения.

— Слух о вчерашней резне, видимо, уже обошел всех кинхаунтских крабов. — задумчиво произнес Крез.

— Можно достать личинок обратно, — предположил я, подумав. — Их как раз две.

Крез печально оглянулся на меня.

— На тебя и твоего питомца, — пояснил я. — Я-то обойдусь пока.

Однако кто-то ушлый уже стянул личинок с крючков, пока Крез тратил свое время и внимание на то, чтобы смотреть на меня взглядом обиженного щеночка.

Тогда мы попробовали на вкус свежие побеги пальм и нашли их отвратительными, сделали по паре глотков воды и отправились в путь. С каждой минутой становилось все жарче.

Охлаждение работало заметно хуже, чем вчера. Не прошел я и нескольких минут, как уже обливался потом, а индикаторы зарядки стали падать на глазах. Развернутые солнечные батареи помогали мало.

Через пару часов пути лес стал редеть, поросший мхом ковер гниющих листьев сменился травой, на прогалинах появились островки цветущих кустов, в которых порхали бабочки, которых хватали стрекозы, которых хватали осы. К этому моменту аккумуляторы сдохли окончательно. Я выключил остановившееся охлаждение и открыл забрало, и вместе с легким ветерком на мое лицо налетела здоровенная муха, стукнулась в щеку колючей мордой и улетела прочь.

Я посмотрел на Креза. Он укоризненно посмотрел на меня, и вытер ладонью жирное от пота лицо.

— Аристократишко! — иронически сказал он. — Привыкай!

— Я боюсь не жары, а паразитов! — не выдержал я.

Крез презрительно фыркнул.

— Социальный паразит боится паразитов! Надо же! На Трешии я жрал их вместе с водой и жратвой. И ничего. Не надо стесняться их, тогда они не опасны.

Я понял, что объяснения бесполезны, пощупал на всякий случай аптечку, и, убедившись, что она на месте, пошел дальше.

Я додумался настроить биосканер на поиск съедобного, и он обозначил зелеными кружками грозди похожих на полумесяц плодов, свисавших с некоторых кустов на поляне. Если верить прибору, это была разновидность кинхаунтских бананов, которые росли и зрели круглый год. Действительно, некоторые из них были еще зеленые, другие же радовали глаз янтарной кожурой. Осторожно попробовав один, я обнаружил, что он имеет замечательный вкус.

Мы двинулись дальше, пожирая все бананы на своем пути. Жизнь казалась уже не такой печальной.

Впереди между деревьями забрезжил просвет.

Наконец мы вышли на широкую поляну, на которой по пояс росла трава. Хотя на ярко-синем небе не было ни облачка, поляна была в тени — подняв голову, я устало ругнулся.

Над нами висел огромный пузырь из дряблой серой кожи, колыхавшейся на ветру, как щеки столетней старухи. Покрытые слизью щупальца свисали вниз, скользя по веткам деревьев и сворачиваясь в кольца. Вокруг них клубился дым, в котором я разглядел мелких насекомых.

— Воздушная медуза. Видишь щупальца? — Я указал Крезу рукой, но он был полон равнодушия к чудесам природы. — От них идет запах, привлекающий насекомых. Они летят на него и прилипают к щупальцам. И оно их ест.

— Ест? — ужаснулся Крез. — Так оно и гадит тоже? Пошли отсюда.

Стрелка навигатора была все ближе к мигающему кружку, обозначавшему местонахождение вездехода. Через пару часов пути по лесу мы увидели его оранжевый борт вдалеке, в просвете между деревьями.

Я с облегчением вытер пот с лица и сел на первое попавшееся бревно, убедившись, что оно не собирается уползать или кусаться.

— Тс! — предостерегающе поднял руку Крез, и, выпятив грудь колесом и подняв ствол игломета, обвел округу прищуренным взором.

— Перед кем ты позируешь? — устало прошептал я. — Девчонка, я думаю, давно мертва.

Он смерил меня презрительным взглядом и величественно пошел вперед, широко расставляя ноги.

Я побрел следом с иглометом наперевес, готовый ко всяким неожиданностям.

Впрочем, если мои опасения были справедливыми, все самое неприятное здесь уже кончилось несколько дней назад.

Накренившаяся на бок махина вездехода была совсем близко. Перевалив через упавший ствол огромного дерева, Крез остановился и многозначительно посмотрел на меня.

Я подошел ближе и посмотрел туда, куда он указывал — это был обглоданный труп ящера. Возможно, при жизни он был четвероногим, но в данный момент у него было только две задние лапы.

Я понимающе кивнул.

— Думаешь, ее рук дело? Проголодалась, бедняжка?

Крез ответил злобным взглядом и отвернулся, продолжив свой путь.

— Или это она сама? — продолжал я пытать его догадками в его стиле.

Крез раздраженно ускорил шаги, но тут же остановился как вкопанный, уставившись в одну точку.

Я догнал его и встал рядом, не понимая, куда он смотрит, вытаращив глаза.

— Уачусэй, — восхищенно проворковал он, и масляно улыбнулся.

Тут я наконец разглядел девушку в камуфляжном костюме — она сидела на камне, пыхтя уизоном. Если бы не дым уизона, я ни за что не разглядел бы ее в этом пестро-зеленом полумраке.

— Наконец-то! — проворчала она, щелчком отбрасывая окурок в сторону и вставая. — А вы кто такие?

Она выпрямилась, и я сглотнул. Тэйша оказалась весьма крепкой особой с мужественным обветренным лицом, железными ладонями и широкими плечами. От мужчины ее отличала только талия, обнаруживающаяся в моменты наклона или поворота. А также непонятно откуда взявшаяся претензия на женственность — в промежутках между крепкими словечками и резкими, уверенными телодвижениями Тэйша умудрялась грациозно поправить волосы или провести по ногтям карманной пилочкой.

К тому же ворот ее мужской рубахи был расстегнут настолько низко, что находившиеся под ним тугие полушария то и дело нетерпеливо выглядывали наружу, видимо, планируя побег при первой же возможности.

Конечно, все переживания Хозяйки насчет того, что Тэйшу съели ящеры, не имели под собой никаких оснований. Любой ящер при виде Тэйши должен был трусливо заскулить, поджимая хвост, и осторожно убраться прочь, поверзывая от страха. И, возможно, не так уж был я неправ в своих предположениях относительно лежавшего неподалеку скелета.

Крез, похоже, моментально влюбился в нее по уши. А Тэйша, по роковому недоразумению, влюбилась в меня и подчеркнуто игнорировала Креза.

Я настойчиво выяснял, что случилось с вездеходом, пытаясь не замечать ее игривые взгляды. С таким же успехом диверсант, выхваченный лучом прожектора посреди ночного пляжа, мог бы притворяться ловцом бабочек.

Выяснилось, что четыре дня назад мотор внезапно заглох, и все попытки Тэйши завести его ни к чему не привели.

— Уж я била его, пинала, — она пожала плечами, — все бесполезно.

Бедный вездеход. Возможно, прежде чем пинать, ей стоило бы попытаться включить зажигание.

Узнав все подробности, я пошел разбираться с мотором, оставив глупого Креза донимать ее своими «уачусэйчиками».

Натужно проскрипев петлями, капот явил на свет шестицилиндровый двигатель старой конструкции. Водородный дублер на батареях, механические теплорегуляторы — на таких ездил еще мой папаша.

Хвала ему, он научил меня разбирать и собирать все это с закрытыми глазами.

Я с удовольствием вдохнул запах подсевших батарей и окинул картину всеведущим взглядом.

Причина поломки была очень простой — от удара о камень разошлась нижняя цепочка стартера, а от солнечных батарей не было подзарядки. Генератор, похоже, не использовался уже лет пять — судя по покрывшей его усы ржавчине.

— Да тут работы дня на три… — задумчиво протянул я.

— Я постараюсь, чтобы ты не скучал, — подмигнула мне Тэйша, грациозно толкнув меня мощным бедром в бок так, что я ткнулся носом в генератор.

— Ну хотя, — забормотал я, — может и за день управимся.

Спасаясь от ее назойливого внимания, я окунулся в работу над двигателем.

Устав потеть над двигателем, я отошел в тень выкурить уизон. Тэйша тут же присоединилась ко мне, бесцеремонно запустив руку за пачкой в мой карман.

Правда, глядя на то как медленно она это делала, у меня возникло сомнение, что она думала об уизонах.

Не спеша затянувшись от моей зажигалки, она томно втянула дым, глядя на меня из-под растрепанных мокрых волос.

— Мне было так одиноко, — сказала она бархатным грудным голосом, так что я должен был захотеть немедленно ее обнять.

Однако в этой душной жаре мне хотелось только холодного кира и бассейна с холодной, кристально чистой водой, чтобы броситься в него — в них — и смыть с себя утомительный груз минувших трех дней.

Поэтому я в пару затяжек дотянул уизон, отшвырнул окурок в джунгли и вернулся к двигателю. Тэйша пошла за мной.

Бросив на меня косой взгляд, Крез взглянул на Тэйшу и сделал маслянистые глаза.

Неужели он опять скажет «уачусэй», подумал я, снова прячась от Тэйши в маслянистом нутре двигателя.

— Уачусэй, — проворковал Крез, но Тэйша не удостоила его взглядом и забралась на крышу.

— Проклятые обезьяны оторвали мне антенну! — крикнула она с такой яростью, словно именно «уачусэй» Креза напомнил ей об этом.

При этом раздался какой-то подозрительный звук, как будто кто-то со всей дури оторвал антенну.

Крёз понурился, затем перенес свой гнев на меня.

— Все из-за тебя! — прошипел он.

— Прости меня за то, что я до сих пор жив! — огрызнулся я. — Лучше перестань ныть и прижми этот шланг вот этим ключом!

Взяв шланг, Крез некоторое время недовольно рычал, мешая мне работать, затем бросил ключ и пошел куда-то.

Ключ упал точно в картер, и следующие минут пятнадцать я был занят тем, что пытался извлечь его обратно. По инструкции, для этого надо было снять поддон картера, но чтобы снять поддон картера, требовалось отвернуть тридцать четыре заржавевших от времени болта, и я предпочитал мучиться, в неудобно изогнутой позе пытаясь зацепить кончиком пальца закругленный конец ключа, утонувшего в масле. А Крез участливо наблюдал за попытками Тэйши починить антенну, наконец заботливо предложил помочь, и не дожидаясь согласия полез к ней наверх.

— Хорошо, помоги, — согласилась Тэйша, когда он забрался. — А я пока гляну, что там у Марка с двигателем.

С этими словами она спрыгнула с крыши прямо ко мне, естественно, не удержавшись на ногах и привалившись ко мне всем телом.

— Ой, — смущенно сказала она и нежно провела рукой по моей потной спине, — извини, я тебя не задавила? Как успехи?

— Успехов пока не наблюдается, — яростно прошипел я — терпеть не могу потных прикосновений.

— Давай я попробую, у меня рука тоньше.

Я едва сдержал саркастический смешок. Не дожидаясь, пока я уберу свою руку из картера, она засунула в него свою, и наши руки встретились в нежном месиве моторного масла. Наткнувшись на мой палец, она страстно сжала его.

— Ой, — сказал я, — это мой палец.

— Да? — нежно проворковала она, не отпуская его, и приблизилась всем телом, отчего мне стало невыносимо жарко, — а я думала, шланг…

В отчаянии я из последних сил вывернулся, схватил шланг и вытащил его, торжествуя:

— Вот он! Держи его!

Тэйша с готовностью ухватилась за шланг, а я перебежал на другую сторону двигателя:

— Держи, сейчас я подведу соединение…

Склонившись за капотом, я обрадовался, что она не видит меня, присел и с облегчением вытер пот со лба.

— Держишь?

— Держу, Марчи!

«Марчи»! Чувихи так меня называют тогда, когда им что-нибудь нужно!

Например, искупаться в водопаде, полном ящеров!

— Держи крепче. Сейчас я, отвинчу контргайку, — врал я, радуясь передышке.

Тут раздался гулкий удар об землю — это Крез спрыгнул с крыши.

— Я починил антенну! — радостно сообщил он Тэйше, продолжавшей держать шланг.

О черт. Сейчас он бросится к ней, а она — от него ко мне.

— Починил? — сварливо переспросила она. — Там же провода были оборваны!

— Крез, помоги Тэйше со шлангом, я пока посмотрю провода, — соврал я и поспешно полез наверх, цепляясь за ржавые скобы.

— Что ты там держишь? — Крез со смехом заглянул в двигатель, прижавшись к Тэйше вплотную, и она отодвинулась. — Марк просил подержать шланг? Он такой смешной, этот Марк. Как будто не знает, что оборванный шланг маслокомпрессора нельзя соединить, его можно только заменить целиком. Наверное, он хотел просто отделаться от тебя.

— Да? — в голосе Тэйши послышалась обида и ярость.

Липкий пот ужаса струями потек по моей спине, и я поспешно склонился над рваными проводами антенны. Вид у них был такой, будто Тэйша порвала их минуту назад. Соединить их не составило труда.

— Не, ты не подумай, — продолжал Крез. — Марк у нас умный, он в детстве закончил кружок юных любителей техники, почти без двоек. Просто он иногда тупит. Брось этот обрывок! Держи новый шланг, вставляй его в гнездо. Только не спеши! Медленно… еще медленнее… м-м-м-м… вот так, да-а-а… да-а-а-а!..

Заинтригованный, я выглянул из-за края крыши. Крез вставлял шланг в гнездо, а Тэйша презрительно наблюдала за ним с расстояния трех шагов.

Хмыкнув со смеху, я встал на крыше во весь рост.

— И куда ты собираешься вставлять шланг, если обрывок еще в гнезде, — злорадно спросил я.

Крез посмотрел на меня с ненавистью.

— В каком расперетак гнезде? Вот оно свободное!

— Это гнездо патрубка второго контура, — торжествовал я, — идиот!

— Как провода, Марчи? — игриво спросила Тэйша.

Я улыбнулся, подумав о глупости Креза.

— Да пара пустяков, все уже должно работать.

— Да?! — преувеличенно поразилась она. — Ну ты мастер! Я хочу взглянуть!

Не успел я пожалеть о своих легкомысленных словах, как она в два движения взлетела по скобам вездехода, пошатнувшегося под ее весом, и уже стояла рядом.

— Вот это да! — воскликнула она и наклонилась над антенной так энергично, что толкнула меня задом.

Чтобы не рухнуть с крыши, я был вынужден схватиться за этот зад самым недостойным образом, лихорадочно шлепая по тугим ягодицам в поисках зацепки.

— М-м-м-м?!.. — Тэйша игриво и масляно улыбнулась мне, не меняя позы.

— Э-э-э… — растерялся я, свисая с края крыши. — Пойду-ка посмотрю теперь, как дела у Креза.

С этими словами я отпустил спасительную задницу и спрыгнул вниз, гулко ухнув ногами в землю.

— Как там провода? — спросил Крез, с надеждой глядя на крышу и уже подбираясь для прыжка.

Но Тэйша уже спрыгнула вниз.

— Ладно, мальчики, — злобно прошипела она, — чего-то я устала. Пойду умоюсь.

Воспользовавшись ее уходом, мы расслабились и на время заключили перемирие.

— Чего ты от нее бегаешь? — с недоуменным укором спросил Крез. — Она к тебе так и липнет, а ты от нее как от цианидного комара!

— Может именно поэтому, — я пожал плечами. — Не люблю, когда ко мне липнут.

Прекратив соперничество, мы за несколько минут наладили двигатель.

Ровно в тот момент, когда мокрая Тэйша вышла из-за кустов, Крез утопил пусковую кнопку, и вездеход бодро фыркнул и затрясся, выпуская из сопла вонючий выхлопной газ.

— Ура!!! — закричала Тэйша и запрыгала. — Мальчики, я вас так люблю!

Мы с Крезом невольно переглянулись, и в следующий момент она прыгнула ко мне и заключила в объятья, в которых я живо вспомнил охотничьи капканы дедушки.

— Ээээ — просипел я, — если ты любишь нас, обними тогда и Креза, пожалуйста…

Газ застилал все вокруг, как туман. Дышать в нем было невозможно, хотя я все равно делал это.

Сев за руль, Тэйша забыла про все, а главное — про меня. С ее улюлюканьем и воплями, хватаясь за поручни и ударяясь головами в крышу, мы понеслись обратно тем путем, которым плелись сюда эти тяжелые сутки.

Через пару часов мы были на базе, где нас уже ждал богатый стол, толпа чувих и море кира.

Расталкивая чувих, я схватил чашу с киром и, не отрываясь, осушил ее до дна, потом побежал к бассейну, на ходу срывая с себя костюм, и рухнул в кристально прозрачную прохладную воду, застонав от блаженства.