Клуб 27 (ЛП)

Пока до меня доходит вся сущность происходящего, я чувствую, как одна рука оборачивается вокруг меня, и она прижимается, отчаянно обнимая меня.

Я отстраняюсь, тронутая до слез, которые не в состоянии больше сдерживать.

— Шшш... в этом нет твоей вины.

— Это не так, — плачет она.

Я гляжу на нее и трясу головой.

— Мамочка, в чем дело?

— Давай, крепыш, пойдем наверх и поиграем. — Нейт нежно разговаривает с маленьким мальчиком, и нет никаких сомнений, они давно знают друг друга. Он берет руку Матео и смотрит на меня. Его глаза наполняются чем-то непонятным — пониманием, осознанием, действительностью или, возможно, просто виной.

Я отстраняюсь от этой мысли и концентрируюсь на сломленной женщине перед собой.

— Мы можем присесть и поговорить?

Она смотрит на меня своими темными с длинными и пушистыми ресницами глазами, которые мгновенно наполняются слезами. Я узнаю в них что-то знакомое.

Разбитое сердце.

Соглашаясь, она кивает головой.

— Кто быстрее доберется до моей комнаты! — кричит малыш и бежит по лестнице вверх.

— Ты выиграл. — Нейт следует за ним, провожая меня взглядом.

Когда они оба исчезают, мы с Жизель проходим по коридору, минуя маленькую кухню, где на столе стоят пакеты с продуктами.

Пакеты с не распакованными игрушками разбросаны в гостиной по всему ковру, но мое внимание привлекают три эскиза на стене позади красного дивана. Это работы Зака. На одном изображен ребенок. На другом — женщина с перевязанной рукой. И на третьей — жизнерадостные мать и ребенок на детской игровой площадке. Это всего лишь эскизы, отражающие в себе сущность людей.

Их создал мой брат.

Жизель сидит на диване и теребит повязку, которая поддерживает ее руку. При свете дня, я действительно могу разглядеть ее истинную красоту. Она одета в обычную тонкую футболку и обтягивающие джинсы. С многочисленными серебряными браслетами на ее запястье и большими кольцами в ушах, она выглядит как Натали Вуд или, может даже Элизабет Тейлор.

Похоже, что женщина, привлекала Зака.

— Ты знала своего брата. — Присаживаюсь на стул возле дивана.

Она кивает головой.

— Довольно хорошо, — добавляю я, указывая на эскизы позади нее.

Её лицо приобретает мученическое выражение.

— О, Зои, я звонила сегодня Нейту из-за тебя.

— Я не понимаю.

— Мы с твоим братом любили друг друга.

Ощущение, будто меня пнули в живот.

Я опускаюсь обратно на стул.

Эта мысль одновременно наполняет меня счастьем и горечью. Мой брат — романтик, он все-таки получил девушку своей мечты? Сначала он влюбился, а затем ушел из жизни, прежде чем у него появилась возможность испытать то, в чем, я знаю, он был бы хорош?

Чувствую, что мои эмоции начинают выходить из-под контроля.

Дыши.

Голос отдается эхом в моих ушах.

«То, что случилось с твоим братом, случится и с тобой».

Это не мой внутренний голос, а проявляющий себя мой страх. И впервые я это осознаю. Впервые я могу отличить собственный голос и тот, более темный, который скрывается внутри меня, тот голос, что привел меня к доктору Рэймонд. Именно она научила меня справляться со своими голосами.

Делай глубокие успокаивающие вдохи.

Дыши.

Я качаю головой, приказывая голосу исчезнуть, а затем сажусь прямо и смотрю на Жизель.

— Да, я в порядке. Прости. Я просто пытаюсь понять. Почему он мне ничего не сказал, и причем здесь Нейт?

Она приближается и кладет свою свободную руку на мое колено.

— Твой брат собирался рассказать тебе. Но он настаивал на том, что хочет подождать. У нас обоих была куча долгов, и чтобы расплатиться мы выбрали не совсем обычный способ.

— Я знаю всё о клубе «Особняк», и чем он там занимался.

Она смотрит с облегчением.

— Тогда, может быть, ты поймешь, почему мы оба хотели начать нашу жизнь с чистого листа, прежде чем рассказать кому-нибудь об этом.

Комната начинает кружиться, и я хватаюсь за стул.

— Как долго вы были вместе?

Она вытирает рукой свои слезы.

— В прошлом году мы встретились в «Танцевальном зале». Мы тут же поладили и стали друзьями. Зак спросил меня, чем я занимаюсь по жизни, и я ответила ему, что я работаю в «Особняке». Он искал способ заработать большую сумму денег, и, прежде чем узнать об этом, я помогала ему в создании Художника. Постепенно, мы полюбили друг друга.

У меня отвисает челюсть. Я потрясена.

Она, вообще, знает, чем Зак занимался там?

— Зои, я знаю, о чем ты думаешь. Как могли мы быть вместе и делать то, что делали? Но когда мы впервые встретились, мы действительно были просто друзьями. И это была работа. Я не была готова к отношениям, когда встретила твоего брата. У меня были свои заботы. Но чем больше времени мы проводили вместе, тем больше усиливались мои чувства к нему. Когда я, наконец, была готова к отношениям, он признался, что был влюблен в меня с первого взгляда. И мы оба прекратили включать какие-либо услуги сексуального характера.

— Ничего не понимаю. Тогда, как вы вдвоем продолжали работать?

— В «Особняке» не всё связано с сексом. Речь идет о том, чтобы дать клиентам то, что они ищут. Мы просто действовали по-другому. Твой брат был художником, поэтому он рисовал своих клиентов иногда на бумаге, иногда на холсте, иногда рисовал на их телах. Он делал их наброски, однако они хотели, чтобы он срисовывал с них в процессе. Иногда это означало наблюдать, как пары занимаются сексом, но это никогда нас не беспокоило. Мы понимали, что это часть его работы.

Больше потрясена любовью в ее голосе, чем признанием, но я все еще борюсь с гневом, который бурлит под моей кожей — не из-за неё, а из-за моего брата.

Почему он думал, что я не приму её?

Но это было не из-за Жизель и Матео, верно?

Причина была в деньгах.

Его потребность заботиться обо мне отвергла его собственное счастье.

Черт возьми, Зак!

Слезы свободно текут по щекам, и я как можно быстрее вытираю их.

— Он любил то, чем занимался, Зои, так же, как любил тебя. Заставляя женщин гордиться самими собой, изображая их внутреннюю и внешнюю красоту, он делал их счастливыми.

Ее голос кажется тихим, но я поражена ее словами, и мысленно уже извиняюсь перед Заком, когда мои глаза концентрируются на Жизель.

— Я виновата в том, что он умер, а не чертово семейное наследие, о котором он меня предупреждал.

— О чем ты говоришь?

— Это я виновата в том, что он ехал на высокой скорости.

Мы уставились друг на друга, но такое ощущение, будто мы находимся в разных комнатах.

— Жизель, Зак всегда превышал скорость.

— Это могло и не быть в ту ночь, если бы не я. Мама позвонила мне на работу и сказала, что Матео болен. Моя машина не заводилась, поэтому я позвонила Заку, и он приехал за мной. Он знал, что я беспокоюсь о Матео, поэтому ехал быстро. Он заставил меня надеть шлем, так как у него не было запасного. Мы никогда не ездили на мотоцикле вместе, из-за того, что Матео был постоянно с нами. Зак ехал в спешке, чтобы доставить меня домой, и когда он наехал на какой-то мусор, на дороге, то потерял контроль над своим мотоциклом.

«Зак» — она зовет его так же, как и я. Комната довольно большая, но постепенно кажется, что становится такой маленькой, словно стены смыкаются вокруг меня.

В спешке, я хватаю ее и грубо притягиваю к себе.

— Не думай так. Он делал то, что хотел, потому что он такой. Ты не виновата в его смерти.

Возможно, в этом виновата только судьба.

Мне нетрудно просить ее не винить себя, потому что я искренне верю, что она не должна. Ты не можешь винить кого-то в чужой смерти. Ты просто не можешь, если только сам не убил — выстрелом пули, ударом ножа или битой по голове.

Ее плач превращается во всхлипывание, и я просто придерживаю ее в своих руках. Время проходит медленно, пока нас объединяет потеря близкого человека.

Когда она отклоняется назад, то смотрит на меня и убирает с моего лица выбившуюся кудряшку.

— Знаешь, ты похожа на него.

Я приглаживаю непослушную прядку волос, которая завилась от дождя.

— Когда мы были маленькими, все думали, что мы близнецы.

— Думаешь, у этого ребенка будут такие же кудряшки?

Свет из окна озаряет ее тело, и мне сложно разглядеть ее сквозь солнечный свет.

Мой взгляд падает на ее плоский живот.

— Ты... беременна?

Она кивает, ее глаза все еще наполнены слезами.

— Вот почему я позвонила сегодня Нейту. Сантьяго сказал мне, что ты остановилась у него, и я хотела попросить его привезти тебя сюда.

— О, боже мой!

Я сжимаю свой медальон, пока неизведанное счастье парит надо мной.

— Он знал об этом?

Она хмурится.

— Нет. Я сама не знала, пока меня не привезли в больницу. Срок еще маленький, и с травмой, которую я перенесла, врачи говорят, что я подвергаюсь риску выкидыша.

Откуда-то в доме слышится топот маленьких ножек.

— Мамочка, я хочу кушать. Мы можем уже пообедать?

До нас доходит шепот:

— Хотя неважно. Нейт говорит, я могу съесть мороженное, если дождусь, когда меня позовут спуститься вниз.

— Крепыш, предполагалось, что ты должен был молчать. — Голос Нейта и его общение с Матео влияют на состояние моей души.

Жизель подносит руки к глазам, чтобы стереть слезы.

— Я еще никому не говорила, даже маме. Ты первая. Это кажется таким нереальным.

— Что кажется нереальным? Что от этой трагедии исходит что-то светлое?

— Никогда не думала об этом с такой стороны.

— Я вижу это именно так. Это единственное, что имеет значение.

— Я не была уверена, как ты поведешь себя, так как мы никогда не встречались. Мы с Заком собирались сообщить тебе раньше всех остальных, о том, что мы были вместе. Мы с Матео собирались в Нью-Йорк вместе с ним, когда он хотел приехать на день рождения в следующем месяце. Он думал, что к тому времени расскажет Нейту, и нам будет, где остановиться.

— Расскажет о чем?

— Ох, о наших планах. Зак хотел купить галерею и возродить ее такой, какой она была раньше, когда ее открыл Майло. Он несколько часов разговаривал с Заком о том, как подготовить ее к работе, предлагал уроки в вечерние часы. Они обсудили привлечение некоторых художников, которые оставили свой след на стенах Винвуда. Даже думали о том, чтобы галерее вернуть старое название «У Хэнсона».

— Нейт знал об этом что-нибудь?

— Нет. Зак ждал подходящего момента. Он сказал, что Нейт, похоже, не был готов принять тот факт, что его отец все еще не в состоянии вернуться к работе.

— Но он знал о тебе и Заке?

— Нет. Как я уже сказала, никто не знал. Он до сих пор даже не знает, почему я попросила его сегодня отвезти меня домой. Я собиралась поговорить с ним, как только уложу Матео.

— Тогда, откуда ты знаешь Нейта?

Она одаривает меня небольшой, кривой усмешкой.

— Мы выросли вместе. Он, Оливер, Сантьяго и я, все жили на одной и той же улице. Моя мама и родители Оливера живут все еще там.

— Это очень мило.

— Так и есть. Я потеряла контакт с ребятами после окончания средней школы, но в прошлом году я обратилась к Оливеру за помощью в бракоразводном процессе. Мы оставались на связи, и вскоре после этого Оливер, Сантьяго, Нейт и я встретились в нашем старом районе.

— Значит, вас познакомил Оливер?

Она мотает головой.

— Нет, нас вроде как познакомил Нейт.

Я приподнимаю бровь.

— Вроде как?

Она опускается на диван, погруженная в воспоминания.

— Я знала, что владелец клуба «Особняк» искал возможности выбраться из него, и я знала, что Нейту нравится инвестировать в небольшие прибыльные предприятия, поэтому пригласила его в клуб, чтобы встретиться с владельцем. Для меня это оказалась не самая хорошая ночь, пока я не встретила Зака. Мой бывший угрожал забрать у меня Матео, просто потому, что он мог. Я была раздавлена и много выпила, перед тем как приехал Зак. Я увидела его и представилась, и даже знала, что он друг Нейта. Это был его день рождения, и мы праздновали вместе. Он тоже чувствовал себя подавленным. И так я встретила твоего брата. Все уже помогали мне с Матео, поэтому никто не интересовался, когда он присоединился. Все просто подумали, что он тоже помогал.

— Каким образом помогал?

— Все ребята по очереди заботились о Матео по субботам, чтобы я могла вернуться в колледж и посетить последние занятия, которые мне нужны, чтобы получить свою степень в искусстве моды. Мой бывший муж заставил меня бросить колледж, когда я забеременела. Затем, как только у меня появился ребенок, он не хотел иметь с ним ничего общего, что, вероятно, было к лучшему. У него не хватало никакого терпения, даже на любого из нас. Моя мать присматривала за Матео в течение недели, поэтому я не хотела беспокоить ее по выходным. И, кроме того, она не ездит за рулем, а график выходных автобусов не очень удобен.

Тепло растекается по мне словно мед. Эта девушка, похоже, так полна жизни, и даже в глубины скорби, у нее есть надежда.

— Ты позволишь мне быть частью жизни этого ребенка?

Она быстро придвигается ко мне и удивляет своим объятием.

— Ох, Зои, ничто не сделает меня счастливее — ничто.

— Мама, мама. — Слышен ликующий маленький голосок Матео, спускающегося вниз по лестнице. — Нейт сказал, что возьмет меня на бейсбол. На настоящую игру в бейсбол.

Нейт уводит его по лестнице и сгребает в сторону так, что кепка падает с его головы.

— Ты ведь должен оставаться наверху.

— Всё хорошо. — Жизель отстраняется и смотрит на меня. — Останешься на ланч?

Я киваю.

— Более того, я могу помочь приготовить его. Что у нас в меню?

Она смотрит на Нейта.

— Нейт занимался покупками, перед тем, как забрать нас от моей матери. Матео был готов вернуться домой, и я подумала, что пришло время.

Теперь я смотрю на Нейта.

Он улыбается по-настоящему.

Он потирает свои руки.

— Я купил все, что нам необходимо для приготовления жареного сыра и томатного супа.

— Мне не нравится, как ты готовишь помидоровый суп.

— Матео, «томатный» суп, и некрасиво так говорить.

Нейт опускается на колени и проводит рукой по голове Матео.

— Ты его всегда ел. Что случилось?

— Мне нравится, как суп готовит Зак.

Нейт смотрит на Жизель.

Она пожимает плечами.

Я приседаю рядом с Нейтом, и когда наши бедра соприкасаются, через меня стреляет электротоком, словно огненной вспышкой.

— Я знаю, в чем фишка.

Нейт смотрит на меня.

— Да?

Я киваю.

— Вместо воды нужно добавить молоко.

— Ах, в изысканном стиле, — говорит Нейт, и мы все смеемся.

Матео смеется и затем прикладывает свою маленькую ладошку к моему лицу.

— Ты тоже будешь моей сестрой?

Я беру его ладонь и целую ее.

— Я не могу быть твоей сестрой, но могу быть твоей подружкой.

Его небольшие ручки обнимают меня, и я таю.

— Я действительно хотел бы этого.

Во время готовки ланча, мы с Нейтом проводим больше времени, случайно натыкаясь друг на друга, чем на самом деле готовим. Он прижимается ко мне, когда я мою банки в раковине, я опираюсь на него, когда тянусь за посудой в ящике рядом с ним, мы сталкиваемся грудью, когда я направляюсь, чтобы убрать молоко, а он, чтобы достать стаканы из серванта.

Его губы приоткрываются.

Вздох покидает меня.

Хочу поцеловать его, но не целую.

Я даже не знаю, злится ли он все еще на меня. Понятия не имею, злюсь ли я на него. Я действительно ничего не понимаю.

Большинство из этих дверей продолжают открываться для нас.

Каждый день я узнаю его с новой стороны.

Но понимаю, что больше так не могу.

Просто не могу.

После обеда Нейт и Матео принимают решение о просмотре фильма, и Жизель рассказывает ему все, о чем она поведала мне.

Нейт шокирован.

И расстроен, потому что ни о чем не знал.

Но больше всего, он счастлив, что мы встретились с Жизель.

К тому времени Жизель утомляется, и как только она ложится рядом с Матео на диване, то через несколько минут засыпает.

Нейт и я прибираемся, и как только заканчиваем собирать вещи, приезжает Кармен — мама Жизель. Она собирается остаться с ними на несколько дней.

Жизель все еще спит, поэтому я оставляю свой номер телефона на столе с запиской, чтобы она позвонила мне завтра. Затем я целую в лобик Матео и обещаю приехать, и отвезти его на игровую площадку, а Нейт обещает мороженое. Матео настолько увлечен своим фильмом, поэтому просто улыбается и прощается. Кармен провожает нас до двери и обнимает.

Когда я выхожу на улицу, дождь уже прекратился, но на меня нападает удушливая жара. Ослабевающее солнце маслянисто-желтого цвета начинает садится.

Я чувствую себя уставшей, не только физически, но и эмоционально.

Мне столько предстоит обдумать.

И определиться.

— Где ты припарковалась? — спрашивает Нейт, когда Кармен закрывает за нами дверь.

Я указываю, и мы переходим улицу и направляемся туда.

— Прости меня. — Его слова выходят мягкими, но уверенными.

Я смотрю на него.

— За что именно?

Он чешет затылок.

— Знаешь, я немного запутался, так что ты могла бы дать мне шанс. — Его смешок прекрасен. — Но прости за то, как вел себя сегодня утром. Я не ожидал увидеть свою мать, когда мы ездили с тобой в галерею. Затем, когда ты начала копаться во мне, я просто не захотел иметь с этим дело. Я так долго ставил перед собой цель, чтобы игнорировать тот факт, что у меня вообще есть мать.

Его искренность задевает мое сердце. Я беру его за руку.

— Я, правда, это понимаю.

Он сжимает мою.

— Есть еще, за что я должен извиниться?

Ладно, это кажется еще более восхитительным.

Быстрым шагом мы пересекаем улицу и, как только доходим до тротуара, я останавливаюсь и прислоняюсь к машине.

— Почему ты не рассказывал мне о Жизель?

Он кладет руки на бедра.

— Честно говоря, я не думал, что это важно. Она была другом, который попал в аварию, и это все, что я знал. Я узнал о трагедии в прошлую субботу, когда отвез тебя в Винвуд Уоллс. Сантьяго сказал мне тогда, что Жизель была в больнице и оставалась с матерью. Я никогда не догадывался о том, что они пара с твоим братом. После смерти Зака мы разбежались кто куда, поэтому ничего не слышать от нее не казалось странным. Клянусь, никто не знал, что они вместе.

— Она говорила мне об этом.

— Значит, у нас всё хорошо?

Я смеюсь.

Он вопросительно смотрит.

— Да, всё хорошо.

Проблема в том, что у нас слишком всё хорошо.

Это становится опасным. С моей стороны. Но я знаю, что он ничего не ждет. Летнее удовольствие является мимолетным увлечением, а мимолетные увлечения не имеют эмоциональной связи.

Он прислоняется своим лбом к моему.

— С тобой все хорошо?

Я расслабляюсь в его объятиях, и от этого контакта мышцы моих бедер сводит судорогой.

— Есть еще кое-что. — Колеблется Нейт.

Мои похотливые мысли быстро рассеиваются, и я беру его лицо в свои руки.

— Выкладывай.

Он жмурит глаза.

— Ты же знаешь, что я не верю в судьбу.

Я вздыхаю.

— Да, знаю

— Жизель рассказывала тебе о том, как они познакомились с Заком?

— Она говорила, что ты, как бы, представил их друг другу.

Он сжимает мои ладони своими руками.

— Я привез его в клуб, когда собирался закрыть сделку с собственностью Джереми Макквин. Той ночью Зак познакомился с Жизель. Думаешь, если бы я его не позвал с собой туда, он все еще мог быть жив?

Своими пальцами я ласкаю его щеки.

— Нет. Разве ты не понимаешь? Всё дело в судьбе — ты не можешь изменить ее, одолжить у нее время, обмануть или обойти ее. Что предначертано тебе судьбой, то и сбудется. Он должен был умереть, когда ему исполнилось двадцать семь, и все, что ты сделал или не сделал, не изменило от этого его судьбу.

Он сомнительно качает головой.

— Нейт, неужели ты не понимаешь? Не имеет значения, чем я занимаюсь. Если я должна присоединиться к Клубу 27, то я не в силах этого изменить.

Он хватает мои руки и целует каждый палец.

— Не говори так.

Я киваю, внезапно понимая, почему мой брат редко говорил о нашей судьбе или наследии, как он называл ее. Не потому, что это было слишком трудно воспринимать для него, нет, скорее, потому что это было слишком трудно воспринимать другим.

Я понимаю это только теперь, когда смотрю в глаза Нейта и шепчу с надеждой:

— Хорошо, не буду.

23 Глава

Жарче огня.

Я просыпаюсь от звука бьющегося стекла.

Когда мы с Нейтом возвращались от Жизель прошлым вечером, мы вели себя необычно молчаливо. Когда вместе легли на его кровать, последнее, что я помню, это как успокаивающе он гладил мою спину своими пальцами.

Садясь на кровати, я понимаю, что на мне надета все еще вчерашняя одежда. И я не в силах остановить атакующие меня эмоции.

Неопределенность.

Одиночество.

Я напугана мыслью о своем будущем.

Я хочу быть рядом и увидеть, как родится моя племянница или племянник. Хочу принять свою связь с Нейтом, даже несмотря на то, что никто из нас не признает ее. Эта связь существует, и мне интересно знать, куда она нас приведет.

Но будущее слишком неопределенное.

Еще один звук разбитого стекла заставляет меня выпрыгнуть из кровати и ринуться на вершину лестницы. Ветви пальм загораживают вид на красивое раннее утреннее небо. Но, если посмотреть вниз, то можно увидеть не менее ошеломляющее зрелище.

Нейт.

Сильный и властный.

Всё то, что окружает меня, напоминает мне о существовании чего-то большего, чем о моем мрачном будущем.

Я фокусируюсь на нем.

Нахожу в нем убежище, даже если он не подозревает об этом.

Нейт такой высокий и потерянный в собственном мире. Когда он снова нагибается с метлой и совком в руках, я понимаю, что он убирает осколки и теперь из-за него меня одолевает грусть. Огромные обломки от статуи убраны, но он все еще подметает маленькие частички в кучу и выбрасывает их в мусорный бак, который находится рядом.

Я спускаюсь по ступенькам на цыпочках и останавливаюсь на полпути, для того чтобы присесть и прийти в себя, прежде чем поговорить с ним.

Он поднимает на меня взгляд. На лице проходят тени, но при виде него мой пульс продолжает скакать. Сонный, небритый, во вчерашней одежде, он выглядит все еще чертовски сексуально.

Я убираю локон волос за ухо.

— Доброе утро.

Он кивает и опускает свой взгляд.

— Хочу сказать тебе спасибо.

— За что? Ты убрал всё здесь, не я.

Он качает головой.

— За то, что столкнула меня с тем, с чем мне никогда не приходилось. Ты права. Когда дело доходит до моей матери, я застреваю где-то между днем, когда она ушла, и моментом, когда она вернулась. Я не знаю, как мне быть с этими чувствами, но знаю, что я пытался все это время. Думаю, я должен обсудить это. И тогда, будь, что будет.

Я чувствую боль в груди. Существует множество душевных страданий, исходящих из попыток понять родителей. Мне хорошо это известно. Я провела много лет в поисках ответов, которые так и не нашла.

— Я думаю, любой в состоянии сделать это. Никто из нас не знает, что предоставит нам будущее, но, если ты попытаешься двинуться вперед, это будет огромным первым шагом.

Он стреляет своим взглядом и изучает меня.

— С тобой все хорошо?

Я киваю, и мои кудряшки подпрыгиваю возле лица.

— Да.

Он прищуривается.

— Ты уверена?

Вновь киваю и меняю тему.

— Я могу помочь закончить убираться. Ты же не собираешься опоздать на работу?

Он улыбается мне.

— Я не иду сегодня на работу.

Я обнимаю свои колени, улавливая странный комфорт в его голосе.

— В самом деле. Тебе можно брать больничный?

— Мне можно делать все, что я захочу, и сегодня, я желаю провести этот день с тобой.

Меня одолевает возбуждение, а мое утреннее угрюмое настроение быстро рассеивается в его присутствии.

— И что конкретно ты собираешься делать со мной?

Он убирает метлу и кладет совок, а затем взбирается по лестнице.

Хищник начинает подкрадывается.

На самом деле, я сама сдерживаю себя, чтобы не набросится на него.

Он нависает надо мной, когда добирается до меня.

— Сегодня все будет по принципу что-необходимо-знать. И прямо сейчас, единственное, что тебе нужно знать — это то, что мы собираемся принять душ.

Я сглатываю, меж моих ног зарождается желание.

Он сгребает меня в объятия и перекидывает через плечо.— Но я не несу ответственность за то, насколько холодными будут первые капли душа.

— Ты не посмеешь.

— Еще как.

Нейт крепко держит мои ноги и все что я могу сделать — это несколько раз шлепнуть его.

— Я бы не делал этого на твоем месте, — предупреждает он.

Похоть покалывает всё моё тело.

Я смеюсь, у меня кружится голова и зашкаливают эмоции. Я так счастлива с ним.

— Я тебя не боюсь.

— Действительно? Что мне необходимо сделать, чтобы заставить тебя заговорить? Отшлепать?

— Мне нравится, когда ты шлепаешь меня, — мурлычу.

Нейт поворачивает душевой рычаг до упора влево, а затем прямо в одежде входит со мной под него.

— Итак, раз мне необходимо иметь больше оснований для того, чтобы отшлепать тебя, тогда я знаю, как заставить тебя поговорить.

Я кричу, визжу, и протестую, пока он не включает горячую воду и ставит меня напротив себя.

Нейт берет мое лицо в свои руки.

— Теперь скажи мне, в чем дело, или я сделаю это снова.

Момент становится серьезным, когда я смотрю на него.

— Я напугана

— Мы обсуждали это вчера.

Провожу вверх по его груди своими руками.

— Я знаю, но не могу перестать думать об этом. Я так хочу быть частью жизни ребенка Жизель и Зака.

— Ты будешь. Я знаю, что будешь.

Я рискую.

— Что насчет нас? Что ты думаешь о нас?

Он напрягается под моим прикосновением.

— Нейт?

Он сосредоточен на чем-то другом потому, как пристально смотрит на меня в течение долгого времени.

— Знаю одно, что еще с прошлого вечера я скучаю по тому ощущению, когда нахожусь внутри тебя. Знаю, что собираюсь трахать тебя в душе, трахать вечером и также ночью. И я также знаю, что собираюсь заставить тебя кончить множество раз, чем когда-либо.

Меня всю трясет. Я позволила ему ускользнуть от реального смысла моих слов, потому что на самом деле, чего я ожидала? Мы договорились, и я планирую следовать соглашениию.

— Теперь вернемся к тем шлепкам, которыми ты награждала меня по пути сюда. Думаю, пора оплатить возмещение.

Его голос отвлекает меня от мыслей, и сердце содрогается от того, что он имел в виду. Обе мои руки спускаются к ширинке его мокрых джинсов.

— Не уверена, что согласна с этим.

Он принимает правила моей игры и выключает воду.

— Тогда, к счастью для тебя, это не совсем то, что я задумал.

Все еще прикасаясь к нему, мои пальцы возятся с застежкой его молнии.

— Но это то, чего хочу я. В чем нуждаюсь я. Нет, беру свои слова обратно. Что я действительно сейчас хочу — это попробовать тебя на вкус.

Нейт качает головой.

— Отойди назад и разденься.

Я моргаю, одновременно ошеломленная и возбужденная из-за его команды.

— Контроль — это то, от чего я не отказываюсь так легко.

Он самодовольно ухмыляется, вообще-то, можно подумать, что это граничит с большим самомнением.

Но меня это заводит.

Впрочем, как все остальное в этом мужчине.

— Я думала, мы собирались принять душ? — спрашиваю.

— Мы примем, в свое время.

Его голос словно плавный карамель, и в моем животе отдается боль, как будто собираются взлететь бабочки.

Я нервничаю.

Отхожу назад и принимаюсь снимать свое платье. Горит свет и спрятаться негде. От нервозности у меня трясутся ноги.

Сейчас ощущается всё по-другому.

Столько всего произошло. Мы эмоционально сблизились, даже если никто из нас этого не признает.

Нейт проходит по комнате и прислоняется к тумбе, скрещивая руки на своей груди. Теперь бабочки определенно находятся на стадии взлета.

— Повернись ко мне, — приказывает.

Он хочет, чтобы я перед ним разделась?

Озноб покалывает мое тело, а ноги становятся деревянными. Я тяну платье через голову.

Он приподнимает свой подбородок, призывая мне продолжать.

Я снимаю лифчик, освобождая свою небольшую грудь. Стягиваю вниз трусики, пока полностью не обнажена.

Нейт приоткрывает губы. Сжимает столешницу. С полуприкрытыми веками окидывает меня горящим, оценивающим каждый сантиметр моего обнаженного тела взглядом.

— Ты очень красивая, — шепчет.

И легкая застенчивость отдается в его голосе.

Это так мило.

Я опускаю свой взгляд под его пристальным вниманием.

Но затем он делает долгий и медленный выдох, и всю комнату наполняет этот мурлыкающий звук.

— Ты идеальна.

Поднимаю глаза, чтобы встретиться с его взглядом, потому как не совсем уверена, что его слова звучат искренне.

— Ты. Идеальна, — повторяет он приглушенным голосом, который разрушает гортанная хрипотца, что, безусловно, свойственно только ему, Нейту.

В его взгляде мелькает не поддающаяся определению эмоция, и пока я пристально смотрю в эти глаза, она длится недолго, и его взгляд тускнеет.

Он стоит там, весь такой мужественный, высокий и худощавый, и смотрит на меня через всю комнату. Спустя мгновение, подзывает к себе пальцем, и я скольжу по прохладному кафельному полу — все мои заботы исчезают и заставляют меня чувствовать себя легче перышка.

Я становлюсь перед ним на кафельном полу, чувствую себя уверенно и одновременно нервной.

Мы и раньше занимались этим, но сейчас всё ощущается по-другому.

Фантастическое сочетание, когда необходимость и желание сплетены вместе.

— На колени, — командует Нейт.

Вдруг моя нервозность исчезает, и я чувствую только восторг.

Перед тем, как положить свои руки на мою голову, он проводит ими по моим волосам. В порыве я наклоняюсь к нему и дрожащими пальцами расстегиваю штаны. Его бедра продвигаются вперед, и я пользуюсь моментом, чтобы погладить покрытую тканью эрекцию, до которой так сильно хочу дотронуться.

Пока продолжаю расстегивать джинсы, от него исходят подобные мурлыканью звуки, заставляя мое тело дрожать.

— Скажи мне, что именно этого ты хочешь, — выдыхает он.

Я поднимаю свой взгляд и самым обнадеживающим голосом отвечаю:

— Я действительно этого хочу — с тобой.

Нейт всегда сомневается, когда во время секса раздает указания, однако, как только я заверяю его, что мне это нравится, на этом его колебания быстро рассеиваются.

Могу сказать, что ему тоже это нравится.

— Тогда, скажи мне, чего ты хочешь прямо сейчас.

— Я хочу почувствовать у себя во рту твой член, хочу попробовать и полностью испить всего тебя. — Грязные и похотливые словечки вылетают из моего рта, и всплеск удовольствия направляется прямо к низу моего живота.

Он отпускает мои волосы и сжимает столешницу.

— Давай. Возьми мой член в свой рот.

Я закусываю нижнюю губу, чтобы не сорваться и вытащить член из его штанов и облизать прямо сейчас. Вместо этого поглаживаю его пару раз через ткань джинсов, чтобы подарить Нейту такое же наслаждение, каким он частенько награждает меня. Тем не менее, когда он выгибает навстречу моим движениям спину, моя сдержанность растворяется, и я начинаю двигать рукой быстрее.

Нейт распадается на части в моих руках, у моих ног, и мне это нравится.

Я стягиваю его джинсы без особых усилий.

Нейт быстро справляется с обувью и носками. Очевидно, что он не был настолько глуп, чтобы убирать разбитое стекло без них.

Какой умный мальчик.

Пользуюсь временем, я пристально разглядываю Нейта в восхитительных черных трусах, сидящих низко на его бедрах, любуюсь выступом его тазовой кости, едва заметной дорожкой волос на остальной части его голого тела, смотрю на его линии и очертания, что исчезают за поясом боксеров, но в основном я пялюсь на впечатляющую выпуклость, которая бросается мне в глаза.

Я больше не в силах ждать.

Пока он расстегивает свою рубашку, я скольжу пальцами под резинку трусов и стягиваю их вниз, по бедрам, позволяя им упасть на пол, не заботясь о них. Кончик его члена в свете комнаты такой поблескивающий и влажный. Я наклоняюсь и слизываю предэякулят.

Вкус его семени меня возбуждает.

Поглядывая в зеркало, стараюсь хоть мельком увидеть лицо Нейта. Его выражение выражает полное удовольствие. Для меня достаточно этого изображения, чтобы запомнить момент навсегда.

Оральный секс никогда не был моим коньком. Я и раньше ублажала мужчин с помощью минета, но всегда это делала без особого энтузиазма, не пыталась доставить им удовольствия, пошатнуть их мир. Но с Нейтом все по-другому. И прямо сейчас, я хочу перевернуть мир Нейта вверх ногами и в то же время вывернуть наизнанку. Сама мысль посылает мурашки по моему позвоночнику. Не сдерживаясь, я обхватываю рукой его член и накрываю своими губами.

Тело Нейта напрягается, когда я кружу своим языком по головке его члена и одновременно двигаю своей рукой вверх и вниз по его стволу. Он стонет, и через мгновение его пальцы возвращаются в мои локоны и начинают расчесывать их в ритмическом движении. Не поднимая глаз, я вбираю его глубже в свой рот, наслаждаясь звуками, которые он издает, и ощущением его рук в моих волосах.

Так здорово и так правильно ощущать у себя во рту его член.

Облизываю каждую его часть, наслаждаясь его ощущением на своих губах. Еще один стон заставляет меня изогнуться, чтобы взглянуть на него, и, когда я ловлю на себе его взгляд, то понимаю, что хочу его как можно больше. Сжимая его член в кулаке, я крепко хватаю его у основания и толкаю в свой рот до конца.

У Нейта взволнованный взгляд.

Я управляю им в том же ритмичном движении, что и его руки, сжимающие мои волосы. После нескольких таких движений громкий стон выходит из его рта.

Бросив взгляд на зеркало, я вижу его тяжелые глаза и приоткрытый рот — такой эротический образ заставляет меня извиваться. Желая поглотить его член слишком глубоко, я полностью скольжу губами по его длине. Когда головка касается стенки моего горла, Нейт издает содрогающийся вздох.

— Зои...

Мое имя срывается с его губ в порыве страсти и приводит меня в восторг.

Отстраняясь, я вновь полностью вбираю его, а его руки, сжимающие мои волосы, направляют меня, пока он снова и снова толкается в мой рот. Мой рот сосет, пальцы поглаживают, а губы двигаются любимым для него способом. Вскоре его мышцы начинают дрожать. И когда мой язык вновь находит его кончик, и слизывает каплю семени, Нейт вздрагивает и снова шепчет мое имя.

— Зои.

Могу сказать, что он приближается к оргазму. И прилив эйфории, который течет по моим венам, — наивысшее наслаждение, которое я когда-либо испытывала в своей жизни.

— Зои, остановись.

Я не останавливаюсь.

Не могу.

— Прекрати, Зои. Я собираюсь кончить.

Я отрицательно трясу головой, и, хотя моя киска ноет от боли и от желания почувствовать его внутри себя, я прямо сейчас желаю этого и слегка отклоняюсь. — Хочу, чтобы ты кончил мне в рот.

— Бл*дь. — Я никогда еще не слышала такого затрудненного от наслаждения дыхания, как у него.

Вдохновленная тем, что в состоянии перевернуть его мир, я провожу языком вниз по его стволу и, клянусь, что чувствую, как под ним пульсирует его член.

Звуки, которые Нейт издает, говорят о том, что ему хорошо.

Он сильнее и быстрее толкается в мой рот, а затем кончает, и его жидкость стекает прямо по стенкам моего горла. Не могу сказать, что я раньше глотала мужскую сперму, а Нейт никогда не позволял себе кончать мне в рот, но в этом я нахожу особое удовольствие — удовольствие от того что происходит, от стонов его удовлетворения, и от того, как я ублажаю его.

Без предупреждения Нейт поднимает меня на ноги, и в следующий момент, моя задница оказывается на мраморной столешнице, а Нейт становится между моих бедер.

Его рот мгновенно находит мои губы, и я понимаю, что скорее всего он чувствует свой вкус на моих губах. Мы целуемся, как будто не можем насытиться друг другом.

Когда делаю глоток воздуха, я сбрасываю рубашку с его плеч.

— Я хочу тебя, — говорю ему.

— Вот он я, — говорит он, спускаясь вниз своим ртом по моей шее. — Но сначала, мне нужно попробовать тебя.

Своими губами он проводит по моему телу, и я начинаю дрожать. Когда его влажный рот движется вниз к моему лону, я чувствую его горячее дыхание и начинаю дрожать еще сильнее. Его руки сжимают мои ноги и стаскивают ближе к краю стойки. В мгновение ока он опускается на колени и раздвигает мои ноги. Когда Нейт кружит языком по моему клитору, тот начинает пульсировать.

Его касание такое горячее.

Дыхание теплое.

Губы влажные.

И все мое тело покалывает.

Его пальцы вырисовывают узоры на моей плоти, и когда он проделывает то же самое языком, я почти теряю рассудок. Откидываю голову назад и стараюсь приглушить исходящие из моего рта звуки.

— Наблюдай за мной, — говорит он требовательно.

И я чувствую, что, следуя его указаниям, становлюсь еще более влажной. Я потрясена, когда мелкая дрожь сотрясает все мое тело. Не в состоянии оторвать от него своего взгляда, откидываюсь назад и крепче сжимаю столешницу, внимательно наблюдая, как Нейт толкается в меня своим языком.

О, боже, так хорошо.

Так совершенно.

Я изгибаюсь дугой и выкрикиваю:

— Не останавливайся! Не останавливайся. Пожалуйста, не прекращай.

Слышу смешок и понимаю его собственное удовлетворение от того, что он доставляет мне наслаждение. Мое тело трепещет, а другие части, обделенные его вниманием, сгорают от зависти.

Хочу ощущать его везде.

Хочу, чтобы он чувствовал меня везде.

Внезапно меня одолевает то же беспокойство, что и в последнее время. Одного этого лета не хватит на то, что я хочу сотворить с этим мужчиной. Но затем его язык проникает в меня глубоко, и мой оргазм оживает и ревет, словно заведенный двигатель нового автомобиля. Я начинаю дрожать, мое лицо напрягается в экстазе, и все в комнате приобретает оттенки серого.

— Кончи, Зои. — На мгновение Нейт отрывается от меня и у меня возникает желание вернуть его голову обратно вниз, но он не заставляет себя долго ждать.

Сейчас, когда он касается моего лона губами, я позволяю себе кончить.

Позволяю ему избавить меня от всего, о чем не хочу вспоминать, о чем не хочу думать, всё, о чем только он в состоянии помочь мне забыть.

Моя голова падает, а тело выгибается дугой, когда он облизывает, сосет и целует всю меня до тех пор, пока я не чувствую себя обессиленной. Пальцы на моих ногах подгибаются, когда самые захватывающие ощущения сковывают и раскачивают меня, потому как ничего подобного я не ощущала в своей жизни. И я кричу громче, чем когда бы то ни было.

Нейт встает с блестящими от влаги губами. Задыхаясь, обнаженный и ох-до-чего-же-прекрасный, он хватает мою талию и подтягивает к себе. Хотя я и чувствую себя обессиленной, м уверена, что и он тоже, я требую большего.

Я ненасытна.

Я хочу в себе его член.

Я скучала по этому прошлой ночью.

Хочу чувствовать, как он двигается во мне.

Хочу заставить его кончить еще раз, но на этот раз внутри себя.

Его губы приближаются к моим, и я могу пробовать свой вкус. Когда ощущаю, как его рот оказывается поблизости, то понимаю, что он, возможно, думает о том же.

— Я видел, как ты наблюдала за нами... в зеркале, — говорит Нейт охрипшим голосом.

— Мне нравится на тебя смотреть.

Его глаза исследуют меня.

— А мне нравится смотреть на тебя.

Я вся горю и постанываю при одной только мысли о нем внутри меня.

Одной ладонью он властно накрывает мою киску, а другой — обхватывает грудь.

Я зарываюсь своими пальцами в его мягкие шелковистые волосы и тяну их, образно подчиняя его себе.

— Бл*дь, — шипит он.

Я спрашиваю, задыхаясь от желания:

— Что случилось?

Он откидывает голову назад.

— Я хочу войти и ощущать тебя без презерватива.

Я изучаю Нейта, в то время как несколько прядей моих волос спадает мне на лицо.

Он тянется, чтобы убрать их, щекоча мою щеку.

Его прикосновение обжигает, уносит меня в мир страсти, где я всегда нахожусь рядом с Нейтом.

Тепло растекается между, ног и я не в силах отказать ему.

— Ты чист? — спрашиваю охрипшим голосом, зная, что это так. Он бы никогда не попросил, если бы не был.

— Да. У меня никогда не было незащищенного секса, и я регулярно проверяюсь.

— Я тоже. С тех пор, как порвала со своим бывшим бойфрендом, не занималась незащищенным сексом. И это было так давно. А еще я регулярно принимаю таблетки.

Ладно, звучит как какая-то проверка.

В мгновение ока я прижата к стенке душевой кабины.

Нейт вновь твердый, а я намного больше, чем просто готова. Он скользит в меня и берет быстро прямо у стены.

Это так здорово.

Мне с ним очень хорошо.

Мне не требуется много времени.

И ему тоже.

Задыхаясь, я сильно кончаю с криком, который похож на его собственный.

— Это было... — он останавливается, будто подбирая слова.

Я заканчиваю за него.

— Потрясающе.

В то же самое время он говорит:

— Охренительно.

— И это тоже. — не могу не улыбнуться. Никто не говорил мне этого прежде.

— Я имею в виду, с тобой просто потрясающе.

По моему лицу расползается широкая ухмылка, и мы продолжаем стоять под душем в комфортной окружающей нас тишине. После того, как мы оба помылись, Нейт протягивает руку, и меня сотрясает иной вид радости.

— Давай, нам нужно быть готовыми. У нас впереди насыщенный день, и я умираю с голоду.

Когда входит в спальню, он оборачивается, чтобы взглянуть на меня.

— Надень сегодня платье, а трусики оставь в сумочке.

У меня отвисает челюсть.

— Почему?

Он одаривает меня коварной ухмылкой, выглядывая из-за двери шкафа.

— Просто скажем так, у меня есть особый способ передать о том, что я сожалею. И к концу сегодняшнего дня ты будешь чувствовать себя намного лучше.

Я улыбаюсь, задумываясь, что именно он имеет в виду. Это может быть весело. Затем ловлю свой взгляд в зеркале: опухшие губы, розовые щеки и блеск в глазах, который я никогда не замечала ранее — что-то происходит между нами, что-то большее, чем, как сказал Нейт, охренительный секс. Наша связь возрастает, и это должно меня настораживать.

Поскольку будущее настолько неопределенное, я не могу допустить каких-либо связей.

***

Нейт безжалостен. Перед выходом он проверил мои трусики и заставил меня кончить прямо около гаражной двери. В кафе Лас Олас он последовал за мной в ванную комнату, где пообещал взять меня больше недели назад, и так быстро довел меня до оргазма, что никто даже не постучал в дверь. Его руки блуждали по моим формам, когда появилась возможность, пока мы останавливались у Жизель, чтобы забрать Матео на пляж и купить для него мороженое. И совсем недавно в «Рендж Ровере» Нейт проскользнул своими пальцами под подол моего платья. Он погружался ими внутрь и наружу, подводя меня к краю и останавливаясь не менее двух раз, прежде чем позволить мне получить полное удовольствия.

Я откидываю голову назад.

— Боже мой, неужели для женщины возможно получать так много оргазмов за день?

Он останавливается на светофоре и наклоняется ко мне для поцелуя.

— Я слышал, что женщина может иметь больше ста оргазмов в течение одного дня.

— Ты лжешь.

Он улыбается.

— Нет, я говорю правду.

Я приподнимаю бровь.

— Где это ты такое слышал?

— Твой брат настаивал на том, чтобы слушать Говарда Стерна всякий раз, когда мы находились в машине в течение длительного времени. Я многому научился у него.

Я смеюсь.

— Зак поклонялся этому человеку.

Нейт ускоряется, и мы поворачиваем к дамбе.

— Этот человек полон знаний.

— Пожалуйста, просвети меня насчет женщин, — посмеиваюсь я.

— Это сарказм?

— Ну, возможно, но, честно говоря, мое любопытство задето.

Он постукивает по рулю и смотрит в окно.

— Я сказала «пожалуйста», — добавляю.

Я получаю от него бесценный взгляд.

— Ладно, но это правда, так что, тебе не стоит в этом сомневаться. Он сказал, что у женщин есть не только точка-G, но имеется также эрогенная зона. И если мужчина в состоянии обнаружить в ней эту зону, то удовольствие, которое она получит, просто безгранично.

Я глазею на него.

— Тебе удавалось обнаружить это прежде?

Нейт прищуривается.

— Ты ревнуешь?

Я пожимаю плечами.

Он ухмыляется.

— Это не так-то просто. Я провел с тобой достаточно времени, и был совершенно уверен, что нашел это местечко. После сегодняшнего дня, я понял это. Так что, отвечая на твой вопрос — ты первая женщина, которую я попытался довести до множественного оргазма за один день. Неужели ты жалуешься?

— Нет,— я вздыхаю с улыбкой. — Но за что ты извиняешься? — Я так и не спросила его об этом раньше.

Он проезжает поворот с моста по направлению к его дому.

— За вчерашнее.

— Ты уже извинился за это.

— Я знаю. Но ты выглядела такой грустной этим утром, и так как я являюсь в твоем списке номер один и все такое, я хотел сделать для тебя что-нибудь приятное.

В конце он немного посмеивается.

И немного краснеет.

Он не говорил о списке ранее, пока я не упомянула ему о нем. То, как он сказал это, выглядело...

Мило.

Искренне.

Особенно душещипательно.

И безумно.

Знаю, что хотела только сексуальную взаимосвязь, но оказывается я молю о большем. Мне нужно умерить свой аппетит ради нас обоих.

Я оттягиваю низ платье.

— Куда мы едем?

Нейт поворачивает в конце моста направо.

— На встречу с моим отцом, — как ни в чем не бывало отвечает он.

Я хватаю его за ногу.

— О, боже мой, я не могу встретится с твоим отцом вот так.

Он смотрит на меня.

— Как так?

— Так, словно я только что кончила.

— Так и есть, — усмехается он.

— Да я знаю. И уверена, что от меня пахнет сексом.

Нейт подъезжает к стоянку. Он наклоняется ко мне и собирает мои волосы в руке.

— От тебя не пахнет сексом и, по крайней мере, я говорил тебе взять с собой трусики.

Я роюсь в сумочке и вытаскиваю маленький треугольник черного кружева.

— Это все, что я взяла с собой. Я не знала, зачем тебе это, поэтому прихватила сексуальные трусики.

Он сосредотачивается на мне и смотрит на меня спокойным и невозмутимым взглядом.

— Надень эти трусики. Покажешься мне без них позже.

Я таращусь на него в ответ.

— Я уже оповестил его, что мы прибудем к ужину, так что, поторапливайся.

— Ты — зло, чистейшее зло.

Его ухмылка выходит за рамки очарования.

Я выполняю его просьбу. Затем выбрасываю содержимое своей сумочки на пол его машины и в спешке ищу небольшой образец духов, который приобрела, когда была на прошлой неделе у Изабеллы. И, о, чудо, я нахожу его и обрызгиваю всё кругом.

Когда мы останавливаемся на стоянке комплекса, в котором живет отец Нейта, я замечаю, как он вытирает ладони о свои шорты.

— Готова сделать это снова?

— Ты нервничаешь?

— Нет, я просто надеюсь, что эта встреча пройдет лучше предыдущей.

— Пожалуйста, зайди в мужскую комнату и вымой руки, прежде чем мы навестим твоего отца.

Лукавая, коварная ухмылка выдает его.

— Если ты говоришь, «я пахну сексом», то меня это совсем не волнует. Потому как, это жарче траха.

Я хлопаю его по плечу.

— Нейт!

Он наклоняется, чтобы поцеловать меня.

— Хорошо, если от этого тебе станет легче. Но прежде чем мы войдем, нам нужно сделать кое-что еще.

Он поглаживает мое бедро своим пальцем.

Я убираю его руку.

— Нет, не здесь.

Он пожимает плечами.

— Я догадался. Просто подумал, что это стоит того.

Он открывает дверцу со своей стороны и спешит помочь мне выбраться из машины.

— Что, если я не понравлюсь ему?

Когда я касаюсь ступнями земли, он притягивает меня к себе.

— Ты нравишься любому. Не переживай. Мой отец любил твоего брата, а значит, полюбит и тебя.

Я перестаю нервничать и нацепляю улыбку на лицо. Я переживала, думая о том, как Нейт представляет свою подругу отцу, но теперь, когда он знакомит с сестрой своего лучшего друга, успокаиваюсь. Я отбрасываю неприятное чувство в сторону и концентрируюсь на положительном. Майло Хэнсон очень хорошо знал моего брата, достаточно, чтобы заботиться о нем, как о своем сыне. Не могу дождаться встречи с ним.

Никогда не видела такого роскошного дома престарелых. Мими была в разных подобных учреждениях, но ни один из них не был похожа на Саншайн-Виллидж. Когда Нейт и я были здесь на прошлой неделе, он показывал мне лужайки для гольфа, компьютерные классы и лекционную комнату.

Мы с Нейтом добираемся до главного входа. Пешеходные дорожки, пруды и сады окружают здание. Огромный фонтан в вестибюле заставляет меня думать об этом заведении, как о курорте, нежели чем о доме престарелых. Та же мысль посещала меня, когда я была здесь в прошлый раз.

Мы проходим по коридору, и Нейт, как и обещал, останавливается в туалете, чтобы умыться.

Я делаю то же самое.

Позже, мы встречаемся в холле, и Нейт потирает руки.

— Пойдем, найдем его.

Он не берет меня за руку, когда мы подходим к комнате его отца.

Дверь открыта и включен телевизор. Я слышу спортивного диктора, поэтому предполагаю, что это показывает канал ESPN или что-то в этом роде.

Нейт стучит в дверь и заглядывает.

— Папа, ты проснулся?

— Нейт, мой мальчик, заходи. Я просто нагоняю упущенное в футбольных сборах. Вы слышали, что Майка Уоррена продали?

Нейт сияет улыбкой.

— Нет, пап, я этого не слышал. Но ты можешь рассказать мне об этом после того, как я познакомлю тебя кое с кем.

Я вхожу в прекрасную меблированную комнату, покрытую паркетными полами, а не линолеумом, как в традиционных домах престарелых, в которых я успела побывать. Эта комната выглядит как дом, и мое сердце переполняет от того, что Нейт хотел этого для своего отца.

Там даже есть камин. Майло Хэнсон сидит в удобном кресле с пультом дистанционного управления от большого телевизора. Он приглушает его и встает, указывая на меня.

Нервозность вернулась ко мне, и я медленно приближаюсь к нему и протягиваю руку.

— Мистер. Хэнсон, приятно с вами познакомится.

— Глупости, — говорит он, отмахивая рукой.

Я начинаю волноваться, что, может быть, он не так сознателен, как думал Нейт.

Но прежде чем я бросаю взгляд на Нейта, мистер Хэнсон притягивает меня к себе и целует меня в щеку.

— Зои, девочка моя, я так счастлив наконец-то встретить тебя. Я так много о тебе слышал. Присаживайся, пожалуйста.

Он указывает на стул позади него, и я сажусь.

Нейт ерошит свои волосы и запихивает руки в карманы, явно предпочитая стоять, а не сидеть на диване.

Он нервничает.

Но даже в этом случае он по-прежнему выглядит чертовски сексуально в своих поношенных шортах с потертой каймой, черной рубашке-поло и кроссовках.

Мммм.

Мистер Хэнсон берет меня за руку, и я фокусируюсь на нем. Я замечаю, что в его глазах мерцают слезы.

— Я заботился о Закари больше как о сыне, чем сотруднике. Он был так молод, когда я впервые встретил его, но за эти годы он добился значительных успехов.

— Мистер Хэнсон, мой брат действительно ценил все, что вы делали для него. Он сказал, если бы не вы, он бы вернулся назад домой к бабушке просиживать штаны.

Он накрывает другой рукой свою ладонь, которая уже сжимает мою руку.

— Зови меня Майло. И Зои, ты должна знать, Закари был редкой находкой. Ему просто нужен был кто-то, чтобы помочь поверить в себя.

Я киваю, сдерживая слезы, которые вот-вот прольются.

— Хватит печалиться. Расскажи мне о себе и о моем мальчике. Вы двое провели много времени вместе.

— Пап, — предупреждает Нейт.

Он стреляет более резким взглядом в Нейта.

— Сядь и перестань так нервничать. Я не собираюсь смущать тебя, показывая твои фотографии, когда тебе было двенадцать лет. Я просто хочу знать, чем вы двое занимаетесь на протяжении всего лета.

Нейт, должно быть, сказал отцу обо мне.

Я краснею.

Что он сказал ему, и почему не предупредил меня?

Майло переключает взгляд на меня, и моя собственная нервозность заставляет меня говорить, не задумываясь.

— Я видела галерею. Она чудесная.

Краем глаза я вижу, что Нейт садится на место, снова потирая руки о свои потрепанные шорты цвета хаки.

— Да, твой брат помог мне держать ее открытой, пока это было возможным.

— Знаю, что он любил там работать.

— Да, любил. Мы планировали, что он возьмет ее на себя. Я действительно хотел держать ее открытой. Район нуждается в культуре.

Жизель уже рассказала Нейту о планах Зака, так что, это не было новостью для него.

Майло отпускает мою руку и неожиданно поднимается для того, чтобы сесть на диван рядом с Нейтом.

— Твоя мать была здесь вчера. Она рассказала мне, что произошло.

Глаза Нейта сверкают яростью.

— Зачем она до сих пор приходит сюда? Я просил ее не делать этого.

Майло берет своего сына за руку.

— Я хочу, чтобы ты продал ей эту галерею.

— Отец, нет. Я не могу этого сделать.

Я встаю и откашливаюсь.

— Оставлю вас поговорить с глазу на глаз.

Тон голоса Майло звучит уверенно.

— Оставайся, Зои, пожалуйста. Ты единственный человек, с которым Нейт так долго проводил времени в последние месяцы. Я думаю, для тебя это тоже важно услышать.

— Пап, — предупреждает Нейт снова.

— Нейт, я не знаю, сколько времени мне осталось, буду ли я в следующий раз помнить, кто ты такой. Поэтому, пожалуйста, позволь мне высказаться.

Нейт кивает.

— Твоя мать любила тебя. Она также любила меня. Я знаю, что вы слышали всевозможные истории, но единственное, что имеет значение, это правда, а правда в том, что, даже если бы я не был слишком стар для нее, мы не были идеальной парой. Ей нужен был кто-то более свободный, как она. Она была художницей, а художники живут по своим правилам. Я всегда был бизнесменом, а не художником. Она не хотела причинять тебе боль; она только хотела защитить тебя. Она знала, что она не слишком хороша для нас и должна уйти. Я понимаю это сейчас, и я давно ее простил. Я надеюсь, что ты тоже когда-нибудь простишь.

— Никогда, — выплевывает Нейт.

Майло поглаживает руку Нейта.

— Никогда — это очень долгий срок, сынок. Я не просил тебя об этом раньше, но собираюсь просить об этом сейчас. Попытайся. Ради меня. И ради себя.

— Я не могу тебе этого обещать.

— Нейт, — его имя срывается с моих губ.

Его взгляд встречаются с моим.

Смотрю на него, и мне интересно скажет ли он своему отцу о том, что поведал мне сегодня утром.

Нейт стоит и почесывает подбородок.

— Пап, Я собираюсь поговорить с кем-нибудь о Марисе. Но сейчас это все, что я могу тебе обещать.

Майло поднимается и обнимает своего сына, и о чем-то шепчет ему. Затем спустя мгновение он оборачивается.

— Что скажешь, если я покажу вам две новые игровые комнаты, которые только что открылись. Лото проходит каждый день в полдень и шесть вечера. И я хочу услышать от вас, чем же вы все-таки занимались.

Мои щеки вспыхивают при мысли о том, чем мы занимались.

Еще около часа мы проводим время с Майло в столовой, пьем кофе и беседуем о моем брате. Он рассказал мне о первой встрече с ним и о том, что Зак поведал Майло о своих мечтах. Его будущее выглядело ярким. Теперь я знаю, что, несмотря на то, что были моменты, когда он поддавался идее, что не проживет долго, Зак упорно старался и жил своей жизнью.

Нейт держит меня крепко за руку, пока мы возвращаемся обратно к его машине, и когда я оглядываюсь на него, решаю что пришло время сделать то же самое.

24 Глава

Втянутый, не вплетенный

Три недели спустя...

Несмотря на жаркий летний вечер, я сижу на балконе спальни Нейта, любуясь прекрасным видом. Странно, как сейчас все в моей жизни кажется более живым, смелым, наполненным ярким цветом. Трава зеленее, цветы красивее, а небо выглядит более голубым. Закаты и рассветы приобрели для меня значение.

Я решила извлечь максимум из своей жизни.

На несколько дней я забываю о том, что пообещала себе.

Но в большинстве случаев этого не делаю.

Мои еженедельные звонки с доктором Рэймонд помогают в этом.

По утрам Нейт и я бегаем под восход солнца и ужинаем вечером под его закат. Кажется, мое сердце бьется спокойнее между восходом и закатом этого гигантского шара в небе, что также означает уход и возвращение Нейта домой. Однако в выходные дни оно бьется быстрее. Большую часть времени мы вместе либо на лодке, либо просто болтаемся по улочкам Майами и всегда заканчиваем наши прогулки сексом. Мы доставляем друг другу до двадцати оргазмов в день и даже более.

Его тело, прикосновение и удовольствие, которое он доставляет, мешает мне погрузиться во тьму, находящуюся рядом.

Жизнь здесь становится настолько привычной.

Я стараюсь не зацикливаться на том, что же преподнесет моя судьба. Я даже начала верить, что не умру, но в одиночестве, меня настигает реальность, напоминание о всех тех моих родственниках, которые до моего рождения поддались своей судьбе, и я знаю, что не должна задумывать наперед.

Правда того, что Зак ушел из моей жизни по воле судьбы, является движущей силой моей сдержанности. Только это напоминает мне, что я могу быть следующей. Тем не менее, по мере приближения даты отъезда домой, я все меньше и меньше хочу прислушиваться к судьбе. Однако, как бы я не желала и не молила, в глубине души понимаю, что мое будущее неопределенно.

Именно это все усложняет.

Появились люди, которые стали полагаться на меня, и я знаю, что не должна был этого допустить. Но это был единственный способ убедить Жизель вернуться в колледж на полный день и закончить учебу. Сначала Жизель колебалась, потому что с момента аварии она не обучалась в колледже и с деньгами была напряженка.

Кроме того, ходить постоянно на учебу означало, что ей придется уйти из «Особняка». Я поговорила с Нейтом и спросила его, может ли он устроить для Жизель оплачиваемый отпуск. Оказалось, Нейт продал этот клуб, так что он не был в состоянии что-либо сделать. Но это его бизнес, покупать и продавать более малый. И кроме того, я действительно не хотела, чтобы Жизель вернулась туда работать. Вместо этого я дала ей страховой чек, который получила от общей стоимости мотоцикла Зака. Этого должно быть достаточно, чтобы помочь ей до тех пор, пока она не закончит учебу и не найдет работу.

Она не хотела его брать, так же как отказалась от любой финансовой помощи Нейта. Но я убедила ее, что это было для нее и ребенка моего брата, и именно этого хотел бы Зак.

Это подействовало на нее.

Она рассказала всем о ребенке, и они были в восторге. Но не так, как я, потому что, несмотря на то, что Зака больше нет, в этом ребенке будет жить небольшая его частичка.

Я продолжала нагружать себя. Пока Нейт ходит на работу, я смотрю за Матео как в доме Нейта, так и Жизель. Когда я нахожусь у Нейта, Рози приводит свою дочь, чтобы поиграть с Матео. Я даже временно превратила пустую спальню Нейта в игровую комнату.

Каждый день я молю о рождении ребенка Жизель и Зака, хотя никогда никому не говорю об этом.

К концу лета, я перестала думать о нас с Нейтом, как о паре. Это больше, чем просто страх перед тем, что уготовила мне судьба. Это отказ Нейта обсуждать наши отношения.

Звонок телефона возвращает меня в действительность.

— Алло?

— Здравствуйте, это Зои Флауэрс?

Смотрю на входящий вызов, но не могу понять, откуда звонят.

— Да, это я.

— Привет. Я Джулиан Сандерс, директор «Вотермарк Хаус». Не уверена, что вы слышали о нас, но мы владеем галереей на Южном побережье и занимаемся налаживанием отношений между художниками и покупателями.

— Ох, думаю, это какая-то ошибка, я не художница.

— Но художником был ваш брат.

Был — значит, ей известно о его смерти.

— Да, был.

— Перейду сразу к делу. Несколько недель назад я наткнулась на эскизы вашего брата в бархолке и повесила их в вестибюле своей галереи. С тех пор у меня было много запросов на них. Я смогла найти вас через Андреса, друга моего сына, и мне было интересно, не думаете ли вы о продаже его коллекции.

Мои руки дрожат вместе с голосом.

— Какие эскизы вы имеете в виду?

— Они мультяшные, но подтекст выражает реализм. Моя клиентура нашла их чрезвычайно привлекательными.

Вот в чем заключалась мечта моего брата — продавать свои работы.

— С удовольствием обсудила бы это с вами. — Стараюсь быть не слишком возбужденной, но мысленно прыгаю от радости.

— Отлично. Завтра в моем офисе?

— Да, в котором часу?

— Для вас будет удобно в десять? Я нахожусь на Оушен-драйв прямо рядом с «Фламинго». Вам будет легко меня найти.

— Увидимся.

— Ох, и если вам не будет сложно составить список его работ, это может очень облегчить установление продажной цены.

— Конечно.

— Тогда, увидимся. — Она вешает трубку.

Боже мой. Продать его коллекцию. Если бы Зак был жив, он был бы в восторге.

Я набираю Нейта. Возможно, он работает допоздна, но я умираю, как хочу поделиться с кем-то. И я не должна рассказывать Жизель, пока не узнаю, что продажа состоится. Меня переключают на его голосовую почту, и я решаю не оставлять ему сообщение — хочу сказать ему об этом лично.

Я удивлю его, если принесу ему обед.

Застреваю на машине в пятичасовой пробке, в процессе обдумывая, что означает этот звонок. Всю свою жизнь, мой брат мечтал стать художником, продавать свои работы, и в конце концов он продавал себя и портреты, чтобы мне легче жилось.

Я не осуждаю его действий.

Когда я поворачиваю за угол, в небе возвышается Юго-восточный финансовый центр. Гараж заполнен машинами, и меня удивляет, что он еще не опустошен, потому что уже почти около шести вечера. Я нахожу альтернативный гараж и иду дальше пешком с сумочкой и китайской едой в руке. Внутри лобби все выглядит так же, как и в прошлый раз. Меня не было здесь с того дня, как я приезжала извиниться.

Возле лифта никого нет и жутко тихо, несмотря на заполненный гараж. Я поднимаюсь на стеклянном лифте с видом на горизонт Майами до сорок пятого этажа, восхищаясь видом, который простирается на мили.

Двери открываются со звоном.

Та же красивая блондинка в наушниках, сидит за глянцевой стойкой регистрации. Когда я приближаюсь, то понимаю, что она мне ни разу не представилась.

— Чем могу вам помочь? — спрашивает она, очевидно, не помня меня.

— Да, я здесь, чтобы увидеть Натаниэля Хэнсона.

— У вас запланирована встреча?

Похоже на дежавю.

— Нет, но не могли бы вы сказать ему, что Зои здесь?

Она смотрит на экран компьютера и нажимает несколько клавиш, а затем изучает меня насмешливо. — Извините, но мистер Хэнсон уже ушел.

Я опираюсь на стол.

— Вы уверены?

Она смотрит на меня.

— Да, я уверена.

Пока я размышляю над тем, как узнать, где же он находится, лифт оповещает о прибытии и из него выходит человек, держащий большой цветочный букет. Девушка за стойкой приподнимает в его направлении палец, интересуясь.

— Они для благотворительного вечера?

Мужчина копошится с распиской о поставке.

— Да, для ежегодного благотворительного вечера.

— Они должны были быть доставлены на пятнадцатый этаж в здание по соседству.

— Я доставлю их прямо сейчас, — говорит посыльный и возвращается в лифт.

— Что представляет собой ежегодный благотворительный вечер? — спрашиваю у блондинки.

Она прищуривается.

Я пожимаю плечами.

— Просто интересно.

— Ну, если вы хотите знать, это мероприятие организовано Изабеллой и Габриэллой Марко, чтобы собрать деньги для проектов по улучшению положения сообщества «Винвуд».

— Там сейчас находится Нейт?

— Я не могу сказать, где мистер Хаэнсон, но могу оставить ему сообщение.

Я одариваю ее фальшивой улыбкой.

— Нет, все в порядке. Я встречусь с ним позже. Спасибо.

Почему он не сказал мне?

Я спускаюсь по лифту, выбрасываю еду в ближайшую мусорную корзину и возвращаюсь в гараж за машиной.

Дело в том, что, насколько бы я ни была близка с Нейтом, не думаю, что он испытывает желание ввести меня в свою общественную жизнь. От этой мысли мне становится горько, пока я держу путь домой.

На протяжении скольких ночей он говорил, что работал допоздна, когда на самом деле вращался в обществе.

Мы с Нейтом делаем все сообща, либо с Жизель и Матео. Но вовлечение Жизель и Матео в нашу жизнь произошло не из-за того, что Нейт познакомил нас, а из-за моего собственного любопытства.

По возвращению домой, я иду к лодочному сараю и начинаю фотографировать все то, что связано с Заком. Его вещи упакованы в коробки, так что это будет легко сделать. Утром распечатаю фотографии на глянцевой бумаге. Я отправлю девушке, которая звонила, каталог предметов в ближайшие несколько дней, но сейчас я слишком устала.

Когда возвращаюсь к дому, мой телефон подает звуковой сигнал. Нейт оставил мне сообщение.

«Ты голодна? Я могу остановиться и купить что-нибудь по дороге домой».

Я быстро отвечаю.

«Нет. Устала. Иду спать».

Ближе к девяти, когда я ложусь в кровать, слышу внизу шаги Нейта. Через несколько минут он уже в спальне. Я знаю, что не должна злиться на него, но, когда он укладывается в постель и обнимает меня, я притворяюсь спящей. Даже когда он целует мое плечо, я делаю вид, что не шевелюсь.

Я не злюсь на него.

Не должна злиться.

Так почему же я это делаю?

В конце концов, он сейчас со мной. И делает то, что происходит между нами только ради меня.

Дарит лето, о котором я попросила.

То лето, у которого нет обязательств.

***

Прошлой ночью, когда Нейт вернулся домой, я притворялась спящей, но также, когда он разбудил меня утром на пробежку, я сказал ему, что плохо себя чувствую.

Знаю, что не могу все время его избегать.

Но мне нужно было все обдумать. И я решила, что ничего не скажу. Нет причин, по которым я должна быть расстроена из-за того, что он не пригласил меня на благотворительный вечер.

Я уговаривала себя не расстраиваться.

В конце концов, отсутствие обязательств — значит без обязательств.

Доктор Монтгомери скользит по животу Жизель ультразвуковым зондом и изображение на экране выводит меня из моих мыслей, и одновременно на глаза набегают слезы.

Пип-пип-пип.

Это звук сердцебиения ребенка.

— Все хорошо с ребенком? — нервно спрашивает Жизель.

— Позвольте мне сделать еще несколько измерений, и тогда я отвечу на ваш вопрос.

— Она красавица. — Я практически задыхаюсь. Видны ноги, руки и голова ребенка, но крошечные кулачки заставляют прослезиться.

— Она? — говорит Жизель.

Я пожимаю плечами.

Врач щелкает кнопками снова и снова, называя показатели, которые записывают медсестры: окружность головы, длина ноги, количество камер сердца и размер мозга ребенка.

Доктор нажимает на кнопку и вручает Жизель фотографию перед тем, как отключить аппарат УЗИ.

— Ребенок развивается независимо от своего пола. По моим расчетам, срок вашей беременности больше, чем указывают показания. Я увижу вас здесь через шесть недель, и, если хотите, мы сможем определить пол будущего ребенка.

— Я хочу его увидеть, мамочка, — говорит Матео, сидящий на стуле со своей раскраской.

Жизель кивает ему и смотрит на доктора.

— Могу я прийти пораньше? — Она хватает меня за руку. — Я хочу, — смотрит на меня, — чтобы моя золовка была со мной рядом до того, как улетит обратно в Нью-Йорк.

Шок от ее слов — как гром среди ясного неба. Но Жизель подмигивает мне, и я смеюсь.

— Не вижу в этом проблемы, но я должен предупредить вас, что определении пола ребенка на раннем сроке не дает сто процентной гарантии, — отвечает врач.

— Но все-таки вероятность есть?

Он кивает.

— Тогда, ладно, — говорит она, а затем улыбается мне.

Жизель хочет, чтобы я осталась в Майами, но я сказала ей, что моя жизнь в Нью-Йорке. Хотя это может быть и не совсем так. По крайней мере, там мой дом и моя работа. Та часть жизни, которую я все еще пытаюсь понять.

Я беру у нее фотографию, чтобы показать Матео и отвезти его в приемную, пока Жизель переодевается.

Ее занятия заканчиваются через четыре недели, поэтому, перед отъездом, я попаду на вручение ее диплома. С сентября месяца Матео будет посещать детский сад, поэтому он будет под присмотром в течение дня, пока Жизель не найдет работу.

Прежде чем я уеду — все труднее становится проговаривать эти слова.

Но я знаю, что мой отъезд к лучшему.

Настоящая причина отъезда не в том, что мне пора на работу.

Мне просто тяжело поделиться с ними кое-чем. В этом и есть настоящая причина.

Поэтому я решила не позволять себе думать об этом.

Жизель не стоит беспокоится в финансовом отношении, потому что я получу деньги от продажи коллекции произведений Зака. Но деньги — это не единственное, о чем нужно беспокоиться. Я хочу, чтобы у ребенка, неважно кем он будет — мальчиком или девочкой, был в жизни человек, играющий роль отца. Я собираюсь поговорить об этом с Нейтом, готов ли он стать этим человеком.

У нас с братом никогда не было кого-то такого, и я не хочу, чтобы ребенок моего брата вырос таким же образом.

Для меня важно, чтобы он или она имели большую поддержку и опору в жизни.

Звонит мой телефон. Это Нейт.

— Привет, — отвечаю.

— Привет, ты чувствуешь себя лучше?

Я глубоко вздыхаю.

— Да.

— Хорошо, потому что сегодня вечером я хочу тебя взять кое-куда.

— Серьезно, куда?

— Знаешь, что тот новый ресторан, который открывается сегодня вечером, нанял Джека Брейкерса в качестве своего шеф-повара?

— Да, я знаю о «Шеф-поваре» Джеке. Вопрос в том, откуда ты знаешь о нем и как тебе удалось зарезервировать столик?

— Притворюсь, что ты не оскорбила меня этим.

— Я не это имела в виду.

— Зои, я знаю, что тебе нравится, и у меня есть свои методы.

Я пытаюсь сдержать свое ликование.

— Нейт, не могу дождаться.

— Я тоже. Будь готова в семь.

— Буду.

— О, и ты знаешь, чего не стоит надевать.

— Нейт! — Я оглядываюсь, будто кто-то может его услышать.

— Да, Зои.

Краснея, я решаю, что не стоит ему отвечать, так как Матео находится рядом со мной.

— Я почти забыла. У меня есть для тебя интересные новости.

— Ты уже влажная?

Я накрываю рукой телефон.

— Ты проказник, и Матео сидит рядом со мной. Давай поговорим позже.

— Нет. Скажи сейчас. Мне любопытно.

Я смотрю на Матео, который занят рисованием, и немного отворачиваюсь.

— Думаю, что я продала коллекцию произведений Зака.

— Ты шутишь. Это круто. Кому? Я даже не знал, что ты пыталась их продать.

— Нет, не пыталась. Это какое-то безумие.

Я рассказываю ему всю историю, кроме вчерашнего приезда в его офис. Он взволнован так же, как и я.

Когда я поднимаю взгляд, вижу, как Жизель, сидя за столом, выполняет очередное задание.

— Послушай, мне нужно идти, но не могу дождаться встречи с тобой, Нейт.

— И я. Прошлой ночью я скучал по тебе.

— Я тоже, — шепчу ему.

И это искренняя правда.

Глава 25

Словно ураган

Три недели спустя...

Дженис Джоплин. Курт Кобейн. Эми Уайнхаус. Закари Флауэрс. Я всегда знала, что мой гениальный брат однажды будет включен в список великих художественных умов своего времени. Его произведение украшает обложку местного журнала "Оушен Драйв", и я горжусь этим.

Он был диким и сумасшедшим, по-своему проживал жизнь. Что касается меня, то я всегда была спокойнее, являлась прекрасным контрастом к его раскованному образу жизни. Даже проживая рядом с Нейтом, я не изменилась.

И мне хорошо удается скрывать это.

Хотя Нейт отличается от того человека, которого я впервые встретила.Тем не менее, он по-прежнему отказывается заводить беседу о моем отъезде или о моей судьбе. Возможно, потому что считает это неизбежным. Или потому, что он понимает, что пришло время разорвать этот круг, который мы сформировали вокруг себя.

Я не уверена, какой именно.

Кроме того, реальная жизнь не может являться той фантазией, в которой мы живем, — где обретаешь кого-то, кому слишком доверяешь, чтобы поговорить обо всем, при это, занимаясь самым потрясающим сексом.

— Зои, могу я посмотреть еще один, пожалуйста? Пожалуйста. — Матео садится, подпирая самым милейшим образом руки под подбородком.

Я перемещаю взгляд на маленького ребенка, который проснулся сегодня утром с небольшой температурой. Боюсь, он заразился от меня. Я прокашляла всю неделю.

Треплю волосы на его голове.

— Конечно, еще один, а затем тебе нужно закрыть глаза и вздремнуть.

— Но я не устал! — визжит он.

— Еще один и все. — Я смотрю ему в глаза.

— Ладно, — хрипит он и откидывает голову на мои колени.

Я трогаю его горячий лоб.

Он садится.

— Могу я снять обувь?

— Конечно, мы никуда не собираемся идти. Вообще-то, я прихвачу твою пижамку с Человеком-пауком, и мы наденем ее, чтобы тебе было уютно.

— Ты серьезно? Пижама в середине дня?

Я киваю.

— Клево.

Не могу не улыбнуться.

Я заставляю его переодеться и включить еще одну серию «Даши — путешественницы», затем оборачиваюсь к маленькой раздвижной стеклянной двери, которая открывает вид на крошечный внутренний дворик.

Я слишком хорошо различаю сильные ливни. Дожди идут почти ежедневно. Иногда они выглядят как простой солнечный душ, а порой, как сильные ливни. Мой плащ стал для меня лучшим другом в дневные часы, тогда, как тело Нейта стало моим лучшим другом в поздние часы ночи.

Оба согревают меня и защищают от штормов.

Сегодняшний день — один из тех, когда невозможно что-либо увидеть сквозь окно, потому что льет как из ведра.

Мой телефон звонит, и я добираюсь до журнального столика, чтобы ответить на него. Улыбаюсь, когда вижу, что это Нейт.

— Привет. — Одновременно с ответом кашляю.

— Эй, тебе не лучше?

— Думала, что стало легче.

— Хорошо, если завтра будет продолжаться кашель, тебе нужно будет обратиться к доктору.

— Сейчас лето. Все будет хорошо.

— Зои.

— Ладно, Нейт, посмотрим, что принесет завтра.

— Спасибо. Ты посмотрела информацию о погоде?

Я хохочу.

— Нет, за окном просто идет дождь. Матео плохо себя чувствует, поэтому я разрешила ему все утро смотреть телевизор.

— «Люсинда» превратилась в мощный ураган. Ветры в семьдесят пять миль в час одолевают Кубу.

— Вчера, когда ураган прошелся по Ямайке, синоптики сообщили, что он направился в пограничную зону, поэтому я не думала, что нам стоит беспокоиться об этом.

В его голосе появляется разочарование.

— Те же самые синоптики сейчас волнуются из-за того, что в этом сезоне такое явление происходит раньше обычного и неизвестно, куда направится «Люсинда».

— Нейт, мы вместе многое пережили, когда ты твердил то же самое. Всё будет хорошо.

— Зои, мне было бы лучше, если бы ты сейчас же собралась с Матео и приехала ко мне домой.

Я смотрю на часы.

— Жизель скоро должна быть дома. Позволь мне дождаться ее, и я приеду домой. Нет распоряжений об эвакуации, и мосты открыты. Скорее всего, погода прояснится прежде, чем я вернусь.

Он вздыхает от разочарования.

— Если погода ухудшится, я приеду за вами. Сейчас я собираюсь запастись некоторыми необходимыми вещами и продуктами.

— Нейт, не переусердствуй.

— Я не переусердствую, Зои. Скоро позвоню тебе.

Мы вешаем трубку, и я продолжаю наблюдать, что твориться за окном. Когда я смотрю на Матео, то вижу, что он уснул. Чувствуя себя тоже уставшей, я ставлю телефон в режим вибрации и закрываю глаза, слушая успокаивающий стук дождя за окном.

— Зои, нам нужно ехать. Я звонила тебе.

Мои глаза открываются в одно мгновение, чтобы увидеть, как Жизель бросает свои вещи в сумку.

— Ты о чем?

— Предполагается эвакуация пляжа. Распоряжений еще не было, но, вероятно, будет безопаснее, если мы уйдем раньше остальных.

Я пытаюсь сесть, но Матео словно мертвый груз на моих коленях. Прикасаюсь к его лбу.

— Он горит. Прошло шесть часов с тех пор, как я давала ему лекарство.

Я беспокоюсь намного больше, нежели Жизель, из-за лихорадки Матео. Он еще спал, когда Жизель ушла, поэтому мне пришлось позвонить ей и спросить, где находятся лекарства.

Она достает из шкафчика бутылку «Мотрина», крекеры и сок.

— С ним все будет хорошо. Это не впервые. Я дам ему лекарство в машине. Можешь надеть ему его носки и обувь, пока я захвачу нам во что переодеться? Мы переночуем у моей мамы.

Жизель торопится вверх по лестнице, пока я хватаю носки и ботинки Матео, которые стоят рядом с диваном, и надеваю их на него.

Он все еще не проснулся.

Я снова прикасаюсь к его лбу, и он просыпается.

Маленькими глазами он смотрит на меня и потирает живот.

— Чувствую себя плохо.

— Тебе кажется, что ты болен?

Он кивает и, прежде чем я собираюсь отнести его в ванную, его начинает обильно рвать.

Мой крик пугает его, заставляя плакать.

Жизель быстро спускается вниз по лестнице.

— О, нет! — восклицает она, бросая все на пол и хватая кухонное полотенце. Она мгновенно избавляет Матео от рвоты, и вытирает слезы именно так, как делает только она.

Мне необходима практика, чтобы не паниковать.

После того, как она заканчивает, поднимает его на руки.

— Я скоро закончу собирать вещи. Почему бы тебе не поехать первой?

Я качаю головой.

— Позволь мне отвезти вас к твоей матери.

— Нет, нет. Ты едешь домой.

— Что, если его снова вырвет, пока ты будешь за рулем?

Она смотрит на меня, обдумывая мои слова.

— Это всего лишь дождь.

Жизель смотрит в окно.

— Ладно, но давайте поторопимся. Возьми сумки из кухни, пока я сменю ему футболку.

Она возится с одной из его маек и разговаривает с ним успокаивающим тоном, пока меняет ему одежду.

Я беру сумки, в которых предположительно находится все необходимо на случай рвоты Матео, и, как можно чище, вытираю собственный испачканный топ. Затем, хватая свою сумочку со стола, я поворачиваюсь к ней.

— Я отнесу все в машину.

Жизель идет позади меня. Как только мы усаживаемся в машину, я выезжаю под сильный падающий ливень и плыву по маленьким переулкам. Подъезжая к светофору перед мостом, я тянусь за сумочкой, чтобы нащупать в ней свой телефон.

Мне нужно позвонить Нейту.

Дерьмо!

Я оставил его на столике Жизель.

— Жизель, я могу позвонить Нейту с твоего телефона?

— Конечно.

Я заглядываю в зеркало заднего вида и вижу, как она ищет его среди сумок, которые мы бросили на заднее сиденье.

Свет становится зеленым, и я начинаю двигаться по мосту.

— Зои, должно быть, я оставила телефон в своей машине. Я постоянно звонила тебе, и когда вернулась домой, то думала, что обратно уеду с Матео.

Задние фары впереди движущейся машины подсказывают мне направление, когда я крепко сжимаю руль.

— Все в порядке, я позвоню Нейту, когда мы доберемся до твоей матери.

Я сжимаю свои зубы из-за порывистого ветра, который тянет автомобиль. Езда длиной в три с половиной мили занимает более тридцати минут. И когда я достигаю материка, движение становится гораздо быстрее.

Дождь не такой сильный.

И шторм не настолько свирепый.

Как только добираюсь до Кармен, я быстренько помогаю Жизель с Матео расположиться внутри. Он спал на протяжении всего пути и, к счастью, его больше не рвало.

Пока Кармен и Жизель помогают Матео расположиться на диване, я поднимаю трубку на столе в гостиной.

— Связь оборвана.

Кармен поднимает глаза, когда накрывает Матео одеялом.

— Ужасное обслуживание. Такое происходит во время каждого шторма.

— Мама, дай свой телефон Зои.

Кармен роется в своей сумочке и вручает мне свой телефон.

Я смотрю на экран и нажимаю несколько кнопок.

— Разряжен.

— Ох, мама, ты должна держать его в заряженном состоянии.

— Жизель, дорогая, ты же знаешь, что я никогда не пользуюсь им.

— Позволь мне найти ее зарядное устройство. Это займет немного времени.

Я смотрю на ее старый телефон-раскладушку и сомневаюсь, что он в состоянии заряжаться.

— Я собираюсь отправиться в дорогу, хочу добраться до Нейта, пока не стемнеет. Сможешь позвонить ему вместо меня?

— Ты должна остаться здесь, вдруг ситуация на дорогах ухудшится, — говорит Кармен.

— Нет, я должна вернуться. Предполагается, что ураган не настигнет нас до позднего вечера, а у Нейта есть все на случай шторма. Со мной все будет хорошо.

Жизель пристально смотрит на меня.

— Будь осторожна и поезжай медленно.

— Хорошо.

Мы быстро обнимаемся и обещаю позвонить на сотовый Кармен, когда доберусь до Нейта, затем я выхожу за дверь.

Погода снова ухудшается. Небо темнеет, и дождь льет еще сильнее. Опять ловлю себя на том, что сжимаю руль. Я даже выключаю радио, чтобы полностью сконцентрироваться. Для возвращения домой мне требуется намного больше времени из-за того, что слишком много машин съехало на обочину дороги, и это в свою очередь привело к замедлению движения.

Когда я тянусь к подъездной дорожке, дверь гаража открыта, и я вижу, как возле него находится Нейт, опустив голову и положив руки на бедра. Он одет в свою рабочую одежду и стоит босой, промокая под дождем.

Кажется, что-то не так.

Я вылетаю из машины и мчусь к нему.

Он поднимает голову, и на его лице отображается мука.

— Что случилось? Жизель и Матео в порядке?

— Они в порядке. — Его голос лишен эмоций.

— Тогда что случилось?

— Пойдем внутрь. — Он берет меня за руку, и я чувствую влажную кожу его ладони.

Когда мы добираемся до погруженной в темноту кухни, я озираюсь.

Кухонный стол заставлен приготовленной на случай урагана водой, свечами и фонариками. Мой телефон лежит на барной стойке.

Скорее всего, он отправился к Жизель, чтобы забрать нас, как и планировал.

У меня сжимается желудок. Мне не хорошо от того, что он был обеспокоен.

— Эй. — Хватаю его за руку. — Я в порядке.

Нейт тяжело вздыхает.

Подталкивая его к себе ближе, я делаю вдох, расслабляясь от мысли, что я уже дома.

Дома.

Нет, не дома, а у Нейта.

Мои пальцы ползут вверх по его слегка влажной рубашке, играя с пуговицами.

— Поговори со мной.

Он отталкивает мои руки.

Я тянусь к нему, но на этот раз он хватает меня за плечи, удерживая нас на расстоянии вытянутой руки.

— Не сейчас.

Я останавливаюсь.

— Нейт, не расстраивайся.

— Я сказал, не сейчас. — Меня встречают его темные, холодные глаза.

— Прости, если я заставила тебя волноваться. Это было так спонтанно; я забыла у Жизель свой телефон. Матео заболел, а Жизель...

— Я знаю, — прерывает он. — Жизель позвонила мне сразу после того, как я отъехал от ее дома.

— Тогда, в чем дело? — Я пытаюсь смахнуть с глаз его влажные волосы, но он твердо держит мои.

— Я сказал, не сейчас.

— Нейт, пожалуйста.

— Ты не могла уехать из ее дома тогда, когда я попросил тебя об этом? Неужели так трудно послушать меня и последовать моим указаниям?

Вздрагиваю и стараюсь успокоиться, но не могу.

— Следовать твоим указаниям? Я не твой сотрудник. Я не та блонди за рабочим столом. Я сделала так, как посчитала лучшим для Жизель и Матео.

Он притягивает меня настолько близко, что я запрокидываю свою голову, чтобы взглянуть на него.

— А что насчет тебя? Что лучше для тебя — умереть, чтобы твоя гребаная судьба воплотилась в жизнь быстрее?

Мы дышим тяжело. Он от гнева, я от шока.

Беру его лицо в свои руки.

— Нет. Нет. Я не хочу убивать себя и вовсе не хочу умирать.

Он отмахивается от меня и подходит к раздвижным стеклянным дверям.

— Я не уверен в этом. Я уже больше ни в чем не уверен.

Я терпеливо жду, чтобы он объяснил.

Он прислоняется своим лбом и ладонями к стеклу.

— Ты говоришь, что ты не мой сотрудник, но, видишь ли, так оно есть. У нас соглашение, верно? Друзья по траху, этакая взаимопомощь или называй это как угодно, черт возьми. Ты словно мой летний стажер. Но вместо того, чтобы выполнять свою работу — подготавливать копии документов, ты просто трахаешь меня.

— Это не правда.

— Серьезно? — бормочет он.

— Между нами происходит совсем иное, и ты понимаешь это.

Он ударяет по стеклу кулаками, а затем поворачивается ко мне.

Я стою на том же месте, где раньше находилась статуя, и вижу, как его глаза пылают огнем.

— Ты хочешь знать, что понимаю я?

Я открываю рот, чтобы сказать хоть слово, но он не ждет моего ответа.

— Я знаю то, что ты приехала в Майами, обнаружив меня пригодным в какой-то извращенной форме, желая добавить немного удовольствия в свою скучную жизнь, поэтому ты влезла в мою кровать и хорошенько трахнула меня. Причем так хорошо, что заставила полюбить тебя, при этом понимая, что, уезжая из Майами, бросишь меня. Это именно то, что я знаю.

Я замираю прямо на месте, сейчас мой любой гнев отступает.

Его слова оглушают меня.

Он любит меня?

Я начинаю кашлять.

Дрожащей рукой, прикрываю свой рот.

— Все это не предполагало какой-либо любви.

— Нет, это не так. Но ты добилась большего, чем предполагалось. Ты заставила меня влюбиться в тебя из-за твоего «я такая хрупкая и одинокая, мы с тобой во многом похожи, я понимаю тебя, и ты можешь довериться мне» дерьма.

— Нейт, это несправедливо. Ты не можешь просто изменить правила, а затем злиться на меня из-за этого. Ты даже не посвящаешь меня в свою жизнь, только в постель.

Он обхватывает свою голову руками.

— Правила! Ты издеваешься надо мной? Я похож на человека, который следует правилам?

— Нет, но это было безопасным для тебя.

— Безопасным! Как? Ты думаешь, что я не способен влюбиться? Это то, чему ты обучаешь в университете? Что те, кто разрушен, не в состоянии что-либо чувствовать? Потому что мне бы действительно хотелось, черт возьми, чтобы это оказалось правдой прямо сейчас.

— Нет! — кричу я. — Это то, что ты мне говорил.

Я даже не уверена, слушает он меня или нет, потому как продолжает:

— И что ты, черт возьми, подразумеваешь под тем, что ты не посвящена в мою жизнь? Ты стала моей жизнью.

Мой голос тихий.

— На благотворительном вечере ты был без меня и даже не сказал мне о нем.

— Ты, бл*дь, серьезно? После работы, я посетил комитет, а затем ушел. Я никогда не появляюсь на подобных событиях — они для показухи, а я нет.

Меня переполняют эмоции. Нейт любит меня, и я без сомнения знаю, что чувствую к нему то же самое. Я знаю об этом давно. Маленькие частички соединились в одно целое, и это было трудно игнорировать.

Но я не могу так поступить.

Я не могу остаться здесь и волноваться о том, чтобы быть оторванной от этой жизни.

Я просто не могу так поступить с ним.

Может быть, позже, если... Если это самое большое препятствие.

Мне хочется пойти и броситься на него, сказать ему, что я принадлежу ему до тех пор, пока он желает меня. Надеюсь, это навсегда.

Но я не могу, потому что, в конце концов, если я не доживу до двадцати восьми, это только будет тяжелее для него.

Слезы, падая, словно дождь, стекают по моим щекам, подбородку, вниз по топу.

Я не пытаюсь сдержаться.

Я не могу, даже если бы захотела.

Со слезами на глазах, я стою уверенно и встречаю его взгляд.

— Ты не можешь такое говорить мне и злиться на меня. Мы обсуждали это, и речь шла не о любви. Ты согласился.

Это самое трудное, что мне когда-либо приходилось говорить.

Он просто прищуривается.

Мое дыхание превращается в небольшой писк.

— Ты согласился.

Огонь в его глазах исчезает, и гаснет пламя. Ненависть наполняет Нейта, когда он смотрит на меня и тут же говорит:

— Пошла ты, Зои, и к черту твою судьбу!

От его слов перехватывает дыхание, я хочу грубо выругаться, но из моего рта не выходит ни единого слова.

Просто слезы.

Это все, что у меня есть.

Обычные слезы и внезапное чувство пустоты.

Хватая что-то со стойки, он уходит. Я наблюдаю, как под мокрой рубашкой двигаются его мышцы, когда он идет по коридору.

Он не оборачивается.

Я жду. Затем слышу звон ключей и хлопок дверью.

Тяжелое ощущение нарастает в моей груди, и кашель не прекращается. Разрываясь между желанием бежать за Нейтом и осознавая, что не должна так поступать, я решаю упаковать свои вещи, вызвать такси и уехать, прежде чем он вернется.

Так будет лучше.

Но сначала мне нужен стакан воды.

Мне удается сделать глоток.

Внезапно, я не в состоянии сделать вдох.

Ощущение, словно меня похоронили заживо, и грязь преграждает путь к моему дыханию.

Мои легкие, словно тяжелые гири, от которых не продохнуть. Мелкие вдохи — это все, с чем я могу справиться. Но постепенно и это становится делать все сложнее и труднее.

Мое сердце скачет в груди.

Моя сумочка. Где моя сумочка?

Я начинаю паниковать, но прежде чем паника полностью поглотит меня, напоминаю себе, что сумочка находится на переднем сиденье моей машины.

Теперь, когда я практически не в состоянии сделать вдох и выдох, я начинаю задыхаться, пока ищу свои ключи, точнее ключи отца Нейта, но их нигде нет.

Нейт, должно быть, взял их, когда ушел.

Держа телефон в руке, я набираю 911 и, спотыкаясь, направляюсь к двери в надежде, что Нейт еще не ушел.

— 9-1-1. Что у вас случилось?

— Я… не могу… дышать.

— Где вы находитесь, мэм?

Мне удается выйти на улицу и в гараж. Воздух пахнет как при урагане. Удушающая влажность похожа на запах газа, который не пригоден для моих легких. Я пытаюсь глубоко вдохнуть, но ничего не получается.

Обхватываю горло своими руками.

Небольшие вздохи вибрируют у меня в ушах. Нет, не маленький вздох, чей-то голос.

— Где вы находитесь, мэм?

Я не могу ответить, как бы я ни старалась.

Вот она.

Моя судьба.

Настало мое время присоединиться к Клубу 27.

Кто-то плачет? Да. И этот кто-то — я

Небо темнеет, и поднимается ветер. Ощущение, будто летаю. Дождь со всей силы льет на меня. Я пытаюсь увернуться, но внезапно падаю, и ничего не вижу, кроме сгущающейся и близко приближающейся темноты.

Моргаю, и небо превращается в блестящий оттенок синего цвета, а не черного. После дождя прояснилось, и солнце сияет ярким светом. Воздух прохладный, не горячий, и дует легкий ветерок.

— Давай, Зои, поспеши.

Я сажусь и смотрю на свои ладони. К ним и моей одежде прилипли листья.

— Зак, это ты?

Вскакивая на ноги, вижу позади себя двух ангелов, вырезанных из кучи листьев. Я оборачиваюсь и прикрываю глаза. Впереди себя я замечаю, как Зак на быстрой скорости бежит к детской площадке возле дома Мими.

Он поворачивается и кричит:

— Зои! Почему ты такая медлительная?

Я протягиваю руку.

— Подожди, подожди меня.

Зак запрыгивает на качели и начинает быстро раскачиваться.

— Почему ты не дождался меня? — плачу я, когда подхожу к нему.

— Я зол на тебя!

Я упираюсь руками в бедра.

— За что? Что я сделала? Это ты оставил меня.

Цепь качели закручивается, и он взлетает высоко-высоко.

— Ответь мне! — Я топаю ногой.

Зак соскакивает с качели и поворачивается ко мне.

— Не могу поверить, что ты ничего не понимаешь.

— Что ты имеешь в виду?

Он качает головой.

— Наши пути всегда были разными, и ты знаешь об этом. Сколько раз я должен говорить тебе, перестать следовать за мной? Ты и я — мы никогда не закончим одинаково, так не бывает.

— Я не понимаю.

— Тебе и не обязательно понимать. Зои, путь, который ты выберешь, определит твою судьбу. Разве ты не видишь этого?

— Я все еще ничего не понимаю.

— Как я уже сказал, тебе и не нужно. Просто уходи, пока не стало слишком поздно.

Я оборачиваюсь и скрещиваю руки на груди.

— Я пожалуюсь Мими, что ты не разрешаешь мне играть с собой.

— Зои, посмотри на меня.

Я оборачиваюсь.

— Тебя здесь не должно быть. Здесь тебе не место.

Я обнимаю себя.

— Но я скучаю по тебе.

Он протягивает руку.

— Пошли, только разок, а потом тебе нужно идти. Ты должна поспешить. И позаботиться кое о чем для меня. Ты же знаешь.

— О чем мне нужно позаботиться?

Он тянет меня к качелям.

— Ты понимаешь о чем, и я знаю, что ты будешь хороша в этом.

Мы оба запрыгиваем на качели и быстро двигаем ногами, взлетая в небо, словно птицы.

— Эй, Зои, сделай мне одолжение! — он перекрикивает ветер, который дует нам в лицо.

— Все, что пожелаешь.

— Скажи Нейту, что я был не прав.

— Нейту?

— Да, ты поймешь о ком я, когда вернешься домой.

— Я уже дома.

— Нет. Нет, нет. Прекрати говорить это.

— Ты пугаешь меня. Перестань кричать на меня.

— Прости. Ты знаешь, что я люблю тебя. Возьми меня за руку.

Я тянусь за ней.

— Закрой глаза. Прямо сейчас. Готова?

— Да! — кричу.

— Один, два, три прыгай! — выкрикивает он.

И я прыгаю.

Мои ноги касаются земли, и ресницы подрагивают. Небо снова темное, и я чувствую себя немного хмельной и неустойчивой.

Я не могу открыть глаза.

По мере того, пока прихожу в сознание, я ощущаю чей-то рот на своих губах. Он вдыхают воздух в мой рот и одновременно сжимают мой нос.

Эти губы, я узнаю эти губы.

Погодите, они исчезают.

Эти руки, эти пальцы — так знакомы.

— Не оставляй меня. — Слышу отдаленный голос. — Пожалуйста, не оставляй меня. Мне так жаль.

Это Нейт?

«Нейт, я здесь», — пытаюсь сказать, но у меня не получается открыть рот.

Вдали я слышу звон колоколов.

Нет, это вой сирены.

Такие знакомые губы и руки исчезают, и на их место приходит незнакомое прикосновение.

Поступает тяжелый порыв воздуха, и из моих легких пропадает тяжесть.

Меня перемещают.

Я лежу на чем-то твердом — определенно, не на траве, скорее. на резиновом покрытии. Холодный металл касается моей кожи, и кто-то слушает стук моего сердца, прослушивает грудь. Я слышу шумные звуки, мужские голоса.

— Еще чуть-чуть ограниченного дыхания, и ее сердце могло бы остановиться, — говорит незнакомый голос.

Это он обо мне?

Я пытаюсь сказать, но мне мешает надетая на мое лицо маска.

— Что это за аппарат?

Это голос Нейта.

Это Нейт.

Это точно был он.

— Ингалятор. Я прикрепляю его к ее маске. Препарат должен быстро расслабить спазм мышц в ее дыхании и таким образом облегчить его. Похоже, у нее инфекция верхних дыхательных путей.

— Она много кашляла.

Меня двигают.

Поднимают.

Заворачивают во что-то темное.

Кажется, я могу снова дышать. Чувствую, как делаю обычный вдох и выдох.

В моих ушах отдаются эхом непонятные для меня слова — «путь, который ты выберешь, определит твою судьбу».

Когда мне, наконец, удается открыть глаза, мой взгляд вперивается в самые красивые зеленые глаза Нейта.

Он весь мокрый.

Я протягиваю руку, и он берет ее.

Сжимаю его ладонь и притягиваю к себе, надеясь, что он последует за мной.

— Я могу поехать с ней? — спрашивает он мрачным низким голосом.

— Обычно мы не разрешаем пассажирам, но в такую погоду, вам, вероятно, будет безопаснее поехать с нами, чем в своей машине, поэтому я сделаю для вас исключение.

Меня снова везут. Я оглядываюсь, когда слышу хлопок дверьми.

Нейт сидит на встроенной скамейке, и, когда машина скорой помощи начинает движение, он хватается за металлический поручень. Парамедики приступают к своей работе, подключая меня к мониторам.

Проходит время. Я вновь открываю глаза, вижу, как Нейт наклоняется вперед, и передо мной появляется его красивое лицо.

— Эй, ты напугала меня.

У него такая нежная улыбка.

Я нащупываю маску, чтобы приподнять ее, но он останавливает меня.

— Подойди поближе, — у меня получается сказать, прежде чем маска снова оказывается на моем лице.

Нейт наклоняется.

— Мы поговорим позже.

Я качаю головой и снова поднимаю маску.

— Я люблю тебя.

Он берет меня за руку и целует каждый мой пальчик, а затем середину ладони.

— Я люблю тебя, — шепчет он. Затем снова наклоняется, и я ощущаю его теплое, горячее дыхание возле своего уха. — И именно так я должен был признаться тебе в первый раз.

Кружится голова, и вокруг меня вращаются маленькие сердечки.

В груди разрастается сладкая боль — ощущение впадающего в нее полного блаженства.

Никого, кроме нас больше не существует. И впервые за долгое время, в своем будущем я вижу вечное счастье.

— Поцелуй меня, — бормочу я из-под маски.

Он не смеется и не игнорирует меня. Вместо этого тянется губами вниз к моему носу над пластиковым барьером, как я и просила. Там может не быть реального физического контакта, но мой пульс все еще скачет, и один из мониторов начинает издавать звуковой сигнал.

— Вы должны сидеть, сложа руки, приятель, — обращается фельдшер к Нейту.

Нейт делает, как ему говорят, но продолжает крепко держать меня за руку.

Фельдшер нажимает несколько кнопок на аппарате, и я закрываю глаза, вызывая видения совместной жизни с Нейтом. Раньше я не допустила бы этого, из-за проживающего в моем подсознании страха, но по каким-то причинам теперь этот страх исчез.

Вижу, как Нейт и я едем по шоссе в кабриолете, мои волосы обдувает ветер со всех сторон. Я вижу нас дома, и это не просто дом — это наш дом. Я также вижу детей. Это наши дети, они плавают, прыгают и веселятся в бассейне с другими такими же детьми.

Я вижу будущее, наполненное счастьем и Нейтом.

Чувствую, как, спустя несколько мгновений, вихревой ветер проникает внутрь машины скорой помощи, а затем меня качают, опускают, поднимают и снова везут. Я открываю глаза и вижу над собой надпись: «Больница Джексон Мемориал».

Все происходящее далее — словно в тумане.

Меня все еще везут.

Я в комнате с занавеской. Недалеко слышу голос Нейта, как он с кем-то беседует. По словам доктора, меня подключили к капельнице с магнием, а затем назначили лечение ингалятором.

Не имея представления о том, сколько времени прошло, я лежу в больничной палате с подключенной к моей руке капельницей, наполненной антибиотическим препаратом.

Больничный халат исчезает.

Гаснет свет.

Двери закрываются.

— Нейт! — зову я, испугавшись, что осталась совсем одна.

Одной рукой он берет мою ладонь, а другой прижимает подушку к моей голове, нависая надо мной своим длинным и худым телом.

— Я здесь.

— Прости меня.

Нейт опускается губами к моему уху.

— Тише, перестань это говорить. Просто закрой глаза и отдыхай.

Мои глаза встречают его нежный взгляд.

— Нет, я должна сказать это. Мне жаль, что я так поступила. Я не должна была отвозить Жизель домой, не сообщив для начала тебе. Мне следовало подумать о том, что ты можешь волноваться за меня.

— Зои, на все есть свои причины. Если бы ты так не поступила и не напугала меня до смерти, возможно, я бы позволил тебе вернуться в Нью-Йорк. И тогда это было бы действительно трагедией.

Мое сердце отбивает бешеный ритм в груди, и я удивлена, что монитор еще не сошел с ума.

— Знаешь, не думаю, что когда пришло бы время, я бы смогла уехать, несмотря на то, что ты вытолкнул меня за дверь.

Большим пальцем он прикасается к моей щеке.

— Мне жаль, что это оказалось настолько сложным — ты и я.

— Мне нет.

Нейт только качает головой и смеется надо мной.

— Почему это?

— Потому что это означает, что мы должны были быть вместе.

Он откидывается назад, и его охватывает абсолютная серьезность.

— Пожалуйста, больше никакой философии о судьбе. Обещай мне.

— Обещаю.

Нейт выпрямляется, как будто собирается уйти.

— Ты останешься со мной?

— Я никуда не собираюсь уходить.

26 Глава

Как Золушка

Я была без сознания семь минут — целых семь минут.

Я умерла?

Невозможно ответить.

Но тот сон, который я не могу забыть. Он был таким реальным.

Нейт сидел в машине своего отца и увидел, как я упала в обморок. Он пытался привести меня в чувства ингалятором, и когда все было безрезультатно, и не нащупывался пульс, он начал делать искусственное дыхание. Машина скорой помощи прибыла и быстро взяла управление в свои руки. Они привели меня в чувства и обеспечили доступ кислорода. Последние три дня я провела в больнице с пероральными и ингаляционными стероидами, добавленными к моему каждодневному применению антибиотического коктейля. Нейт, как и обещал, все это время находился рядом со мной, покидая только для того, чтобы съездить домой и принять душ, привезти нам еду и проверить Жизель с Матео.

Прошло всего три дня, но многое изменилось за это время. Нейт уговорил Жизель переехать из ее дома на пляже в дом своего отца, который находится в Винвуде. Он не хотел, чтобы я беспокоилась о них при эвакуации каждый раз, когда поражал шторм. Кроме того, врачи поменяли прием лекарств, и теперь я буду контролировать свою астму не одним, а двумя ингаляторами. Один я буду использовать каждое утро, чтобы предотвратить атаки, а второй останется наготове, чтобы облегчить атаку, которая может произойти.

Но что больше всего изменилось, так это я сама.

Я чувствую свободу.

Я свободна проживать свою жизнь.

Мне приснился сон о том, как мы с братом раскачивались на .

Может быть, это из-за фотографии, которую Мими держала на каминной полке, где изображены мы с Заком на качелях на детской площадке.

Может быть, из-за того, что это было самым любимым нашим занятием, когда мы были детьми.

Возможно, это потому, что я нуждалась в его указаниях.

Я не знаю.

Но на этот раз сон казался гораздо большим, чем обычным сном — он казался таким реальным.

Лежа в больнице, я много времени думала о судьбе, и если моя судьба заключалась в том, чтобы умереть, значит, я перехитрила ее?

Не думала, что это возможно.

Я открываю один из альбомов моего брата, который попросила Нейта привезти мне, когда он ездил домой за другими вещами прошлым вечером. После того, как мы уедем отсюда сегодня, мне нужно кое-где остановиться.

Я переворачиваю страницу за страницей, пытаясь обнаружить хоть одну пустую.

И останавливаюсь на рисунке родословной.

Это мое родословное дерево.

Каждое поколение имеет жирное и красное обозначение X, находящееся под именем предка, который умер в возрасте двадцати семи лет.

Я задыхаюсь, когда дохожу до конца. В нашем поколении осталось всего два человека, которым уже исполнилось двадцать семь. Их имена: Закари и Зои Флауэрс. На этих местах нет красных X-образных отметин, а рядом с ними стоит вопросительный знак.

Мои глаза останавливаются на надписи, которая гласит: всего лишь один.

Я прищуриваюсь, чтобы рассмотреть, что стерто ниже надписи: «пусть это буду я».

У меня начинает болеть сердце, а слезы текут, когда все пазлы собираются вместе.

Мой сон — вот о чем Зак пытался мне сказать. Семейное наследие занимает всего одно поколение.

Он выяснил это.

Я поднимаю глаза к небесам.

«Я люблю тебя, Зак».

Вытираю слезы.

Я пролила слишком много слез.

Вдыхаю побольше воздуха в легкие.

Все меняется. Тьма внутри меня исчезла.

Конечно, жизнь несправедлива и от нас ничего не зависит, и это был не наш выбор. Я рада, что не догадывалась об этом. Хотелось бы представить, что если бы брат лежал на моем месте прямо сейчас, он бы чувствовал то же самое. И решил бы, что пришло время жить. Рискнул, чтобы жить. И это то, что я собираюсь сделать — проживать каждый свой день, как будто последний.

— Эй, ты проснулась и одета. — Голос Нейта мягкий и нежный, и его улыбка заставляет меня чувствовать себя непобедимой.

Я не перестаю удивляться ему.

Может быть, моя судьба заключалась в том, чтобы обрести Нейта, а не умереть.

Я должна поверить в то, что нас притягивает друг к другу не только сексуальная химия. Быть может, я была пуста, и он должен был наполнить меня, и он был пуст, а я должна была наполнить его. Слегка претенциозно, но лучше выразиться так, чем говорить о том, что он мой сказочный принц, или что я ношу хрустальные туфельки, или, что мы живем в сказке. Правда кроется в нас самих.

Я прыгаю с кровати и бегу к нему, обнимая, целуя его так, как всегда хотела, когда видела его, но всегда сдерживалась из-за страха.

Он хитро ухмыляется.

— За что?

Я прижимаюсь к нему бедром.

— Ни за что, просто так.

— Ты сумасшедшая. И ты знаешь об этом, верно?

Я прикусываю его губу и шлепаю по заднице.

— Следи за собой. Просто потому, что ты была в больнице, не означает, что я не отшлепаю тебя в ответ, когда мы вернемся домой.

— Возможно, это как раз то, чего я хочу. — Отстраняюсь и подмигиваю.

Он качает головой и бормочет:

— Безумно сумасшедшая.

— Говоря о сумасшедшей, где-то между тем, как я потеряла сознание, и когда прибыли парамедики...

Он съеживается.

— Просто послушай, хорошо?

Нейт кивает.

— Где-то между тем, как я потеряла сознание, и когда парамедики привели меня в чувства, у меня было видение о моем брате, и он просил передать тебе, что он был не прав.

Нейт морщится и тянет меня к себе.

— Это совсем не сумасшествие.

Я пытаюсь отстраниться от него, чтобы взглянуть ему в глаза, но он не дает мне.

— Ты не думаешь, что я сумасшедшая?

Он качает головой.

— Знаешь, что это может означать?

— Да, да, я знаю, — шепчет он на ухо, держа меня. — Кажется, я знаю.

Я тоже уверена, что знаю, но это именно то, что не поддается обсуждению.

— Готова ехать домой? — спрашивает он.

— Да, но сначала мне нужно кое-где остановиться.

Он смотрит на меня устало.

— Это не займет много времени, я обещаю.

Больница находится недалеко от Винвуд-стрит, и несмотря на то, что Нейт считает, что мне нужно поехать домой и отдохнуть, я чувствую, что мне просто необходимо кое-что сделать.

Он паркует машину под красочной росписью с изображением человека в галстуке и ковбойской шляпе, с восторженно приподнятыми руками.

— Помнишь, где была стенная роспись, на которой изображены я и Зак?

— Да. — Он вопросительно смотрит.

— Можешь прихватить для нас по чашечке латте и встретиться со мной через двадцать минут?

— Зои.

— Нейт, пожалуйста. Это очень важно для меня.

Я надуваю губки.

Он усмехается и качает головой.

— Ладно, но я буду там менее чем через двадцать минут.

Я жду, когда он откроет для меня дверь.

Как только он это делает, я оставляю поцелуй на его губах, хватаю то, что я просила Нейта привезти из дома, и быстро прохожу металлический знак синего цвета, на котором написано «Винвуд Уоллс».

Повсюду разрисованные стены, и я улыбаюсь каждому рисунку, пока направляюсь к картине, где изображены мы с братом с мороженным в руках.

Я сажусь на землю прямо в джинсах и приступаю к работе, опираясь на пустое место на стене. Когда я заканчиваю, встаю и смотрю на наши образы, рядом друг с другом.

Следующее, что я чувствую, это то, как руки Нейта обнимают меня, и я прижимаюсь к нему плотнее.

— Ты и твой брат раскачиваетесь на качелях. Этот рисунок идеально подходит к его картине.

Я оборачиваюсь, чтобы поцеловать его.

— Я ожидала, что так и будет. Есть еще кое-что.

Я беру тонкую кисть и красным цветом делаю выше надпись:

«Мое любимое воспоминание».

Долгое время смотрю на рисунок и на слова, позволяя катиться по щекам своим слезам.

Горе не всегда нужно подавлять; иногда его необходимо выпустить, чтобы исцелиться.

Как только чувствую себя готовой, я подбираю свои принадлежности и беру Нейта за руку.

— Отвези меня домой.

И на этот раз, когда я говорю слово «дом», я имею в виду именно это.

Мы идем к машине, оба потерянные в собственных мыслях.

Как только мы садимся, и Нейт отъезжает, я поворачиваюсь к нему и говорю:

— Итак, я подумала, может быть, ты сможешь поехать со мной в Нью-Йорк на следующей неделе и помочь мне упаковать вещи.

Он резко поворачивает ко мне свою голову.

— Упаковать вещи?

— Да, я подумала о том, чтобы разместить объявление о продаже дома и подать заявку на докторскую программу в Университете Майами. Конечно, мне нужно будет, где-то остановиться.

Он тянет машину на ближайшую стоянку.

В нем просыпается хищник, когда он наклоняется ко мне.

— Я бы с удовольствием помог тебе справиться с этим, но, видишь ли, та горячая сексуальная штучка, которая проспала со мной в моей постели все лето, вряд ли одобрит это долгосрочное обязательство.

Я наблюдаю за тем, как высоко вздымается его любимая мной мускулистая грудь.

— О, она одобрит. Я гарантирую это.

Он прикасается большим пальцем к моей щеке.

— Ты знаешь, тебе не стоит продавать дом своей бабушки.

— Я знаю. На самом деле я думала, что использую эти деньги, чтобы создать трастовый фонд для ребенка, а остальные — пожертвовать в общественный центр. Кто знает, возможно, этого будет достаточно, чтобы помочь его открытию вновь.

Нейт откидывается на свое место и снова заводит машину. Затем смотрит на меня.

— Знаешь, давай удостоверимся, что денег хватит. Я свяжусь с комитетом общины и посмотрю, что можно сделать.

Здесь столько культуры, столько вложенной души. В окрестностях, где вырос Нейт, в местности, где скоро будут проживать Матео и Жизель.

Я поворачиваюсь к Нейту.

— Можно вопрос?

— Конечно

— Задумывался ли ты над тем, чтобы вернуться сюда?

— В Винвуд?

Я киваю.

— Иногда. Почему интересуешься? Хотела бы здесь жить?

— Не знаю. Это место кажется таким, словно любой может назвать его домом.

— Да, так и есть.

— На следующей неделе день рождения Зака. Как ты думаешь, могли бы мы слетать в Нью-Йорк вместе Жизель и Матео? Я хочу им показать место, где мы выросли с Заком.

— Да, думаю, это было бы здорово.

Нейт, похоже, отдаляется на какое-то время в воспоминания, и на этот раз я больше не задаю ему вопросов.

Остальная часть поездки проходит в комфортной тишине. Когда Нейт подъезжает к дому, все выглядит как прежде, но и что-то изменилось.

Нейт заезжает на своем «Рендж Ровере» в гараж и паркуется рядом с «Камри». Я утопаю в кожаном сиденье и просто улыбаюсь, когда он открывает мою дверь.

— Что?

— Ничего.

— Что ничего?

— Машина. Ты поместил ее в гараж.

Он качает головой.

— Пойдем со мной. Мне нужно сказать тебе кое-что.

Мое сердце останавливается.

Он собирается сказать мне, чтобы я возвращалась домой без него?

Что он не может строить со мной отношения после всего, что произошло?

На самом деле мы больше не обсуждали нас с тех пор, как признались друг другу в любви в машине скорой помощи. Больница — не место для таких обсуждений.

Я следую за ним по коридору, мимо кухни и в гостиную. Все это время мой разум обеспокоен мыслью, каким способом он собирается отпустить меня.

Может быть, «прости меня, Зои, но думаю, ты меня неправильно поняла».

Или, может быть, такое суровое, как «у тебя был шанс, и ты упустила его».

— Садись, — говорит он, вытаскивая меня из моей мысли.

Теперь я действительно начинаю волноваться, но поступаю так, как он велит.

Нейт сидит рядом со мной и убирает в сторону мои волосы, а затем оставляет самый восхитительный поцелуй на моей обнаженной коже.

На мне обтягивающее длинное макси-платье без бюстгальтера, и я чувствую, как напрягаются мои соски при его прикосновении.

Ладно. Никогда бы не подумала, что он может таким способом попрощаться со мной.