Книга рецептов жизни

Наши дни

Глава 1

– Алло, Макс?

Девичий голос радостно кричал в трубку.

– Ну, – спросонья ответил ему грубый мальчишеский.

– Макс, это я Светка.

– А, Светка. Приветули Светуле, – жаргонно пошутил Макс.

– Макс, ты что, спишь еще?

Макс глянул на часы – девять утра, и чего Светке не спится, как она может в такую рань несусветную излучать столько жизнерадостности, мысленно брюзжал он.

Светку, сестру свою, он любил, всегда опекал ее и заботился о ней с самого детства, хоть и была она старше его на пять лет.

– Я на дачу приехала, – не унималась Светлана.

– Какую дачу?

– Макс, ау, просыпайся, наконец, на дачу, которая нам досталась в наследство от жены маминого брата, дяди Леши. Ну, вспомнил?

– А, ну да, что-то такое припоминаю.

Борясь с наплывающим сном и головной болью от вчерашней вечеринки, Макс слез с кровати и поплелся на кухню. Несмотря на жаркое лето, по квартире гуляли сквозняки, и пол приятно холодил голые подошвы ног.

Дядя Леша, их какой-то дальний родственник, то ли троюродный брат их мамы, то ли внучатый племянник их бабушки, умер несколько лет назад, а год назад скончалась его жена Полина. Оба умерли по неизвестной причине, каждый был найден в своей кровати утром, как будто уснул и просто не проснулся. Вскрытие ничего не показало и решили, что смерть произошла от внезапной остановки сердца.

Макс со Светланой, в силу своей интересной молодой жизни, каждый день наполненной событиями и новыми впечатлениями, не часто виделись с такими дальними родственниками, а те, в свою очередь, в последнее время, казалось, даже избегают общения. Мама даже когда то пошутила, что те, дескать, в монастырь собираются или в секту какую попали, перестали общаться со всеми и живут затворниками.

– Ага, ну и че, и че там дача? Че там, дом нормальный, тусу замутить можно?

– Тебе бы только о тусах думать, – притворяясь возмущенной, запела Светка.

– Ну а о чем еще думать, не о работе же, – и Макс загоготал жизнерадостным смехом.

– Ох, Макс, – Света рассмеялась в ответ, – дом то, конечно, ничего такой себе, не сильно чтоб большой, но и не халупа какая-нибудь, два этажа, кирпичные стены, крыша не течет, окна целые, внутри правда требуется порядок навести, все пылью припало, но если проветрить, убраться, выкинуть старую мебель, повесить новые занавески на окнах и постелить половики, то будет очень даже миленько и для тус твоих сойдет.

Макс всегда удивлялся как Светка, в считанные минуты, может из обезьянника, в который периодически превращалась его холостяцкая квартира, сделать уютное жилье молодого человека. И сейчас, слушая ее разглагольствования насчет занавесок, мебели и половиков, он уже представлял себе, как сидит на террасе, в деревянном шезлонге, а лучше кресле качалке и попивает пивко, потягивая его из запотевшей бутылки, а рядом на деревянном крылечке греет свои бока кошка.

Стоп. Какая кошка, откуда кошка? У Макса всю жизнь была аллергия на кошек, никаких кошек ему не надо было.

– Макс, а угадай, что я нашла в подвале?

– В подвале? Ты была в подвале? Сама? Светка ты сама бесшабашность! – грозно ругался Макс, но с любовью в голосе, – зачем ты в подвал сама полезла? А если бы лестница сломалась, она там вся прогнила, небось, за то время, когда там никто не жил.

– Макс, лестница нормальная и свет в подвале есть, я люк оставила открытый и телефон с собой взяла, все в порядке.

Макс выдохнул и зло выругался про себя. У их родителей долгое время не было детей и они, приблизившись к отметке в сорок лет и, решив, что своих детей им уже не иметь, взяли девочку из детдома, от которой, как говорили, отказалась мать, уже имевшая восемь детей и сказавшая, что девятый ребенок ей ни к чему. Ну и как часто и бывает в таких ситуациях, через пять лет у них появился на свет Максим, здоровый крепкий мальчуган. Но любовь родителей к Свете не увяла, не перешла вся на Макса. Свете в этом плане повезло, ее любили все, и мама, и папа и Макс, который, когда подрос, стал трогательно и нежно заботиться о ней. Вот и сейчас, Макс, отгоняя дурные предчувствия, представил себе, как Светка спускается в подвал, под ее маленькой ступней переламывается лестничная перекладина и она летит со всего размаху головой на бетонный пол. Сколько там высота в подвале: полтора метра, два, три? Макс понятия не имел, но его встревоженная фантазия рисовала страшные картины непоправимого ужаса. Стараясь прогнать от себя дурные мысли, дабы мысленно не накаркать, Макс полюбопытствовал:

– Ну и чего ты там нашла такого интересного, что подвергала себя риску и меня в такую рань разбудила?

– Книгу! – торжественно выпалила Светка.

– Книгу? – разочарованно протянул Макс, – а ну да, ради такого стоило рисковать, – не удержавшись, съязвил он.

– Макс ты не понимаешь. Это старинная книга, прошлого века, тут рецепты всякие с картинками и слова такие чудные. Книга почти цела, только передней части обложки нет. Рядом с книгой еще блокнот лежал в коричневом переплете, но у него листки отсырели и от плесени слиплись все, ничего не разобрать.

Макс почти физически ощущал, как по радиоволнам телефона передаются колебания, вызванные возбуждением Светланы от столь заинтересовавшей ее находки.

– Светка, а Светка? Ну, корысти нам с той книги, а? Ну книга, ну рецепты, толку то?

– Эх ты, это же антиквариат, я, правда, не знаю сколько он может стоить, но думаю дорого, – мечтательно протянула Света.

– Значит так, Макс, – в голосе Светы пробились нотки старшей сестры.

Ну вот, опять командовать начнет, недовольно подумал Макс, но вслух сказал:

– Давай, что там еще, я готов.

– Бери бумажку и ручку и записывай: капуста, масло растительное, картофель, яйца, молоко, мука.

– Это что? – спросил Макс.

– Это то, что ты купишь в магазине по дороге на дачу. Будем пробовать рецепты из старинной книги, это должно быть интересно!

Макс аж растерялся от такой напористости старшей сестры, но послушно все записал.

Глава 2

Светка всегда была авантюристкой, подумал Макс, выключив телефон. Сдались ей эти рецепты и эта книга, замуж бы вышла что ли. Но Макс таким образом проявлял заботу о сестре, которая в свои 25 лет замужем не была, не состояла не привлекалась, как говорится, и, более того, замуж не собиралась. Оно, конечно, 25 лет не конец жизни, но от обилия свободного времени и нерастраченной женской энергии Света окружала заботой Макса. Макс против заботы не возражал, а очень даже радовался ее борщам, пирогам, а курица с апельсинами вообще выше всяческих похвал, но обратной стороной медали заботы являлся Светкин контроль. Много пьешь, мало спишь, много гуляешь, мало учишься. Но Макс внутри души понимал, что Светка права, но сильно об этом не задумывался. Жизнь то дается один раз, и молодость надо прожить так, чтобы потом вспоминать в старости, и внукам рассказать. И Макс улыбнулся внутренне своей мысли о внуках. Себя и своих внуков он представлял на разных планетах, вроде что-то такое далекое и непонятное, как кукабарра, вроде и есть птица такая, а кто она такая и зачем – непонятно.

Макс заварил свою утреннюю чашку кофе и закурил сигарету. Первая затяжка – самая вкусная. «Хорошо, что меня Светка сейчас не видит, получил бы нравоучение на тему как вредно натощак пить кофе и курить. Но пока организм держит, буду себя баловать, а как откажет, тогда и думать буду», – с юношеской беспечностью думал Макс. Сыпанул в чашку три чайных ложки сахара и отхлебнул сладкий горячий кофе. И тут же по венам ударил электрический ток и побежал к сердцу, к кончикам пальцев рук, ног, к головному мозгу. Еще одна долгая затяжка усиливает сердцебиение, кончики пальцев рук начинает пощипывать и покалывать, в голове ощущается приближение атомного взрыва, глаза давит изнутри, но глоток холодной воды возвращает глаза на место и утихомиривает так и не случившийся атомный взрыв.

Мозг Макса после такой утренней зарядки просыпается окончательно, он бодр и готов действовать. Докурив в несколько глубоких затяжек сигарету почти до фильтра, он в один глоток допил кофе, посмотрел на крупинки сахара, которые не успели раствориться в кофе, и стал указательным пальцем елозить по дну чашки, собирая сладкую массу на палец и облизывая его.

– Ты что это делаешь? – услышал он за спиной женский голос.

Блин, Ларка что ли? Или Инка? Макс обернулся. Спросить у незнакомой девушки, с которой, похоже, провел ночь «ты кто?» Макс посчитал невоспитанным, поэтому молчал и смотрел на нее, ждал, что она скажет.

Девушка была высокой. Одета в его футболку и, похоже, что прямо на голое тело. Худощавая, руки тонкие, кисти с узкими пальцами, без колец. Из-под футболки, видны стройные ноги, на одной из них маленькая тоненькая цепочка с небольшим медальончиком желтого цвета. То ли золото, то ли нет, пойми-разбери, сейчас такие металлы делают, на вид золото – а на деле медяшка. Под очертаниями футболки просматривалась небольшая грудь.

«Любимый размер» не к месту подумал Макс. Он, хоть убей, не помнил девушку, а самое обидное, что и грудь ее не помнил. Поэтому сейчас смотрел на нее, стараясь не останавливать взгляд на ее груди, но у него это не очень получалось. Любопытство и мужское желание брали постепенно верх, и Макс решил отвлечься, подробнее рассмотрев ее лицо. Узкое, с высокими скулами, в глазах цвета графита, мелькали искорки веселья. Казалось, девушка наслаждается тем, что ввела Макса в замешательство своим появлением. Губы маленькие и узкие, лоб высокий, лицо слегка припухшее со сна. «Сколько же ей лет», – лихорадочно думал Макс. «Надеюсь, что восемнадцать уже есть. А лучше бы лет двадцать – двадцать два», – надеялся он, но как узнать поточнее не знал. Волосы белого цвета, не русого, не пшеничного, а белого как снег или простыня, очень коротко подстрижены, кончики выкрашены в ярко фиолетовый цвет.

«Ох, и напился ж я вчера», – с ужасом думал Макс. Взгляд девушки дрогнул, оторвался от глаз Макса и, опустившись, посмотрел на его указательный палец, все еще засунутый в кофейную чашку.

– А, – отмер Макс, – это… ну это так… помыть надо чашку.

С этими словами он сунул чашку в мойку, открыл кран, сполоснул палец и опять уставился на девушку.

– Ну?

Девушка села на табурет, закинула ногу на ногу и достала из пачки, брошенной на кухонном столе, сигарету. Она вертела ее в длинных пальцах с длинными ярко-красными ногтями и вопросительно смотрела на Макса.

– А…, – спохватился Макс.

Взял со стола зажигалку, щелкнул ей и поднес маленькое, дрожащее на сквозняке, пламя к кончику сигареты.

Девица слегка затянулась и выпустила дым тоненькой струйкой. Выглядела она обалденно, решил Максим. Ему даже было обидно, что он ничего не помнит.

– Кхм… Э… может кофе? Или чай?

«Надо же хоть что-то спросить», подумал Макс.

– Кофе, пожалуйста, без сахара и со сливками.

Как в ресторане заказала девушка.

– Сливок нет, есть молоко, – ответил Макс, открывая холодильник и доставая из дверцы картонный пакет молока. Если оно не прокисло, подумал он по себя. Попытался вспомнить, когда он его открывал. Вроде Светка заезжала пару дней назад и привозила молоко, значит тогда и открыли. Или может она привезла другое молоко, а это открыли раньше. «А, ладно, прокисло так прокисло. Я ей не ресторан по заказу», – решил Максим и налил молоко в чашку. Прокисшим оно не выглядело. Максим украдкой понюхал и глянул на девушку, та из-под длинных искусственных ресниц, с улыбкой, наблюдала за ним.

– Давай сюда, – со смехом сказала она.

Взяла чашку, отпила глоток, подержала во рту и проглотила.

– Нормально, сойдет, – и опять примостилась на табурете, закинув нога за ногу.

Макс сварил кофе, перелил его в большую чашку, добавил молоко из пакета и поставил перед девушкой. Та, докурив сигарету до половины, затушила окурок, очень аккуратно, поставив сигарету столбиком и слегка постучав этим столбиком о дно пепельницы. Макс внимательно наблюдал за уверенными неторопливыми движениями девушки. Та, затушив сигарету, поднесла чашку к губам и, делая глоток, внезапно подняла взгляд и очень пристально посмотрела на Макса. Тот не ожидал такого подвоха и отвел взгляд в сторону, почувствовав как щеки стали горячими. «Неужели я покраснел? Но я никогда не краснел ни перед кем, тем более перед девчонками, а если и краснел, то это было так давно что уже и не помню». А всем нам известно, что если мы что-то не помним, значит смело можно говорить, что этого не было.

Девушка поставила чашку на стол без единого стука и произнесла звонким голосом:

– А ты ведь меня не помнишь.

Прозвучало не как вопрос, а утверждение.

– Почему не помню? – встрепенулся Макс.

Ну не признаваться же ему, что последнее, что он помнит, это как вчера или точнее сегодня ночью, уже под утро, садился в такси возле клуба, в котором они с ребятами гудели всю ночь. В голове у Макса замелькали картинки калейдоскопа: вот такси приехало, Макс открыл дверь и слегка заплетающимся языком уточнил у водителя адрес, по которому вызвано такси, убедившись, что адрес его, похлопал Ванька по плечу, чмокнул Ирку в щечку и загрузился на заднее сиденье. Его нижняя часть спины помнила мягкое сиденье автомобиля в которое он погрузился, он вспомнил сейчас, что в автомобиле пахло хвоей, но не дешевым освежителем в виде елочки, которой болтается на зеркале водителя, а хвоей самой настоящей как в зимний морозный вечер, когда приносишь с улицы живую елку, ставишь ее на балкон, а вечером выносишь ее в комнату и комната через полчаса, как елка отогреется, начинает наполняться запахом еловой смолы. Вот запах елки и мягкое сиденье Макс помнил очень отчетливо, а остальное осталось в расплывчатом тумане. И вот утром он просыпается с неведомой девицей, красивой, что скрывать, но не помнит, ни откуда она взялась, ни было ли у них что-то.

– Ну, как тебе сказать, – Макс решил поиграть в загадки.

– Диана, – сказала девушка и протянула Максу узкую ладонь. Макс от растерянности взял ладонь девушки в свои руки и почувствовал, какая у нее мягкая рука и довольно крепкое рукопожатие, совсем не женское.

– Ты подобрал меня возле дороги, когда ехал на такси домой.

– Ты проститутка? – спросил Макс в ужасе. Если он не помнил, переспал он с ней или нет, то точно так же не помнил, что если переспал, то пользовался ли презервативом и потом, а хватит ли у него денег расплатиться. Девочка выглядела дорого.

Диана рассмеялась веселым смехом.

– Да сам ты проститутка, – парировала она.

Максим поддержал шутку и тоже попробовал посмеяться.

– В общем, я оказалась на улице в позднее время, без телефона и без денег и мне надо было как-то добраться до дома. Я стала голосовать и, действительно, почему то многие думали, что я проститутка. То ли не в том месте стояла, то ли не в то время, я даже побаиваться стала, и подумывала отсидеться где-нибудь в подъезде, пока рассветет, а потом уже как то домой добираться, но тут мне повезло. Рядом со мной остановилось такси, ты, конечно, был пьян, но вполне вменяем, предложил подвезти, но потом в такси уснул, а водитель сказал, что заказ он выполнил и никуда дальше не поедет. Поэтому я вытянула тебя из машины, нашла в твоем кармане деньги, расплатиться с таксистом, и ключи. Мне еще повезло, что ты таксисту полный адрес сказал, указав и этаж и номер квартиры, иначе ночевали мы бы с тобой оба в подъезде.

И Диана снова рассмеялась. Максим недоуменно улыбался. Смех Дианы действовал на него странным образом, словно хрустальные колокольчики звенели и рассыпались по всей поверхности его тела, от чего было и щекотно и приятно.

– Ну вот, затащила я, значит, тебя в квартиру и уложила на диван. Раздела, конечно, в одежде же спать неудобно. А квартира у тебя однокомнатная и спальное место одно. Так что потом я и сама устроилась рядом с тобой. Думаю, все равно ты настолько пьян, что на девичью честь посягать не станешь.

«Забавная ситуация» – мысленно ухмыльнулся Максим.

– Ну ладно, спасибо за безопасный ночлег.

Диана допила свой кофе и ушла в комнату. Дав девушке время, чтобы переодеться, Макс постучал в дверь комнаты. «Обалдеть, в своей квартире стучусь в свои же двери». Диана как раз застегивала молнию на джинсах, когда вошел Макс, он еще успел разглядеть полоску красных кружевных трусиков, как они скрылись под плотной джинсовой тканью. Макс даже подумал, а не показалось ли ему это, ведь когда Диана была в короткой белой футболке на кухне, ничего похожего на нижнее белье на ней не угадывалось. Неужели она была совсем голая? – внутренне ахнул Максим и почувствовал, как напрягся только при одной мысли об этом.

– А может мы… это…., встретимся как-нибудь, – почему-то робея, спросил Макс.

– Возможно, почему бы и нет.

Диана протянула ему свою визитную карточку, на которой тонкими золотистыми вензелями на розовом фоне выведено «Мастер-колорист, салон Аврора». «Че это? – недоумевал Макс, – надо будет у Светки спросить, она в таких штуках больше разбирается».

Глава 3

Проводив свою ночную гостью до двери, он засобирался на дачу к Светке, пока она не собралась опять рисковать своей жизнью, ради глупых, по мнению Макса, вещей. На чердак еще полезет, с нее станется. Добраться до дачного поселка можно автобусом или электричкой, расписания ни тех, ни тех Макс не знал. «Эх, а была бы сейчас машина», – мечтательно подумал Макс. Но у него, студента 3 курса физико-математического факультета, возможностей купить машину не имелось. Отсутствовала эта возможность и у их со Светкой родителей, которые работали простыми учителями в школе.

Средства к существованию Макс зарабатывал тем, что делал курсовые, дипломы, различные математические расчеты на заказ, написал даже несколько статей научного характера для журналов, за что получил неплохой гонорар. Светка всегда ему вбивала в голову, что если бы он меньше гулял, а больше вкладывался в науку, то у него бы уже были перспективы трудоустроиться за границей. Но Макса все устраивало в его жизни, ни в какую заграницу он не собирался. Денег хватало на еду, оплату за съемную однокомнатную квартиру (жить с родителями он категорически не хотел), погулять с друзьями по барам, а к одежде Макс относился более чем спокойно, поэтому денег на нее почти не тратил, довольствуясь секонд-хендом. Макс предпочитал жить одним днем и чтобы легко и весело. «Другое дело Светка» – думал он пока ехал, стоя на одной ноге, в битком набитом автобусе. Салон наполнял удушливый и жаркий воздух, запах пота, грязных рубашек, бензина и выхлопных газов, которые влетали в открытые окна автобуса, но никакого облегчения в виде утренней свежести не приносили. Да и о какой утренней свежести можно говорить, если время близилось к полудню.

Светка всегда была вдумчивой, серьезной, педантичной и оттого немного занудной, сначала девочкой, потом взрослой девушкой. Школу закончила с золотой медалью, в отличие от Макса, которому выдали аттестат о полном среднем образовании только из уважения к его родителям, которые работали в этой же школе. И не то чтобы Макс плохо учился, дело было в том, что Макс просто не хотел учиться, ему это было неинтересно: учить предметы, которые, как он считал, никогда ему в жизни не пригодятся. Языки, при необходимости, он и потом может выучить. А наличие пестиков и тычинок у цветов и схема расположения элементов в таблице Менделеева его мало волновали. Что его увлекало по настоящему, так это математика. Ровные ряды формул, уверенность в правильном ответе, который не зависел от года издания учебника, в отличие от учебников по истории, напряженная работа мысли в поиске решения сложной математической задачи. Это его всегда вдохновляло и успокаивало. Не вдохновлял только учитель, старенький дедушка, давно уже пенсионного возраста, который занудным голосом диктовал формулы, давал домашние задания в стиле выучить «от сих и до сих» и всегда требовал знать наизусть правило, чтобы слово в слово. Макс не любил и не понимал зубрежки, ему хватало пробежаться глазами по тексту учебника, решить две-три задачки и эти знания навсегда оставались у него в голове. И когда его на уроке Илья Петрович вызывал и просил повторить наизусть правило, Макс терялся, ни слова не помнил, пытался рассказать своими словами, но всегда получал двойку, с чем и садился на свое место. Выручали его контрольные, которые он делал без ошибок, за счет чего и вышел на крепкую тройку в аттестате.

Светка же, в отличие от Макса, росла полным и совершенным гуманитарием, осилила только основы алгебры, а в дебрях геометрии и физики потерялась всерьез и надолго. Но за счет своей усидчивости, упорства и зубрежки, не понимая почему та или иная задача решается таким образом, не умея применить эти знания на практике, все таки получила высший балл за экзамены, что дало ей шанс поступить на бюджетное отделение в тот же университет в котором сейчас учился Макс, на факультет психологии, преодолев бешеный конкурс. И не имей Света медали и отличного аттестата, пришлось бы ей идти в какой-нибудь техникум, так как лишних денег на оплату платного обучения у их семьи не водилось. Макс, со своим слабым аттестатом и любовью к математике выбрал физико-математический факультет, потому что туда всегда недобор, брали на бюджет всех, кто только подал документы, еще и стипендию платили, что Макса более чем устраивало. Светка, его сестра, закончила пару лет назад университет опять же с красным дипломом, но денег ей это не принесло и радужных перспектив перед ней не открыло. Попытки пробиться в научные журналы и писать статьи окончились провалом, там уже все направления давно расхватаны, а, несмотря на красный диплом, каких-то новых направлений в психологии Светлана предложить не могла. Попыталась устроиться на работу, но, как и предполагалось, психология у нас в стране считается несерьезной наукой, поэтому зарплату предлагали маленькую и делать за нее требовали много. Воспользовавшись последним шансом устроиться по специальности, Светка обратилась в школу, в которой они с Максом учились и ей предложили вакансию штатного психолога, а по совместительству учителя труда у девочек. Зарплата маленькая, но зато работа рядом с домом и рабочий день заканчивается в три часа дня, а не в шесть, как у многих, и отпуск оплачиваемый сорок пять дней и вообще где то же работать надо. Макс предлагал ей открыть частную практику, свой кабинет психолога и давать консультации, но на это необходимы деньги, на лицензию, на аренду кабинета, на рекламу и когда эти вложенные деньги окупятся и окупятся ли вообще – неизвестно, да и денег таких нет. В шутку Макс как то сказал: «замуж тебе надо, и чтобы муж с деньгами», на что получил строгий выговор на тему «не в деньгах счастье». При этом у Макса в голове вертелась фраза Винни-Пуха «а в чем же?» Деньги, считал Макс, решают все проблемы и открывают все двери. «Эх, будь у меня много денег, я бы…» Но дальше машины, квартиры в новострое и отпуска на Сейшелах, мысли Макса не продвигались.

Предаваясь философским мечтам о жизни, Макс чуть не проехал свою остановку. Он понятия не имел где ему надо выходить, поэтому решил поспрашивать пассажиров, когда остановка «Солнечная». Мнения пассажиров разделились. Дедушка с кепке и пиджаке, «как только не запарился», думал Макс, говорил, что «Солнечную» проехали две остановки назад, а тетка в цветастом сарафане говорила, что вставать на следующей. К спору о местонахождении остановки «Солнечная» подключились и остальные пассажиры автобуса, наперебой советуя Максу вернуться на две остановки назад или выходить на следующей. Решив, что в любом случае надо выходить из автобуса, Макс, протолкавшись через толпу потных пассажиров, вывалился из душного нутра автобуса на менее душное, но такое же жаркое стеклянное пространство остановки. Надпись на остановке гласила «Солнечная – 2». Ага, значит, две остановки назад была «Солнечная – 1». А мне какая нужна? Макс не знал и решил идти наугад. Главное, что я знаю название дачного поселка – «Машиностроитель». Когда то эти дачные участки раздавали работникам завода тяжелого машиностроения, который являлся лидером по выпуску двигателей для КАМАЗов, КРАЗов, тракторов и прочего. После развала Советского Союза, завод перестал получать заказы, постепенно зачах и потом продан с аукциона. Здания некоторых цехов переделали под склады, которые стали сдавать в аренду, некоторые здания переделали под офисы или перепрофилировали под выпуск другой, более востребованной, чем двигатели для тракторов, продукции. Дачные участки постепенно продавались, переходили по наследству, некоторые стояли давно заброшенными, поросшие травой по пояс и молодыми деревцами, семена которых занесло на участок ветром.

Дорога на автобусе заняла сорок минут, но вымотала как два часа в тренажерном зале. Макс перешел пустынное шоссе и двинулся по дороге к виднеющимся вдалеке дачным домикам. Через десять минут он смог разглядеть буквы на вывеске, прикрученной проволокой к высокому забору «Дачный кооператив Машиностроитель». «Оно», обрадовано подумал Макс. Калитка, которая обозначала вход на территорию дачного кооператива, была не заперта. По правую руку небольшой домик, на котором висела табличка «Администрация». Дальше, ровными рядами на расстоянии приблизительно двенадцати метров друг от друга, уходили вглубь территории грунтовые дорожки, шириной около полуметра. По краям дорожек располагались дачные участки: какие-то обнесены забором, а для каких-то границей участка служила сама дорожка. «Так, у меня записано ряд второй, участок четвертый. Интересно, какая из этих дорожек ряд второй», – думал Макс. Никаких табличек с надписями Макс не увидел и решил постучаться в домик с вывеской «Администрация». Но дверь была заперта, и по видимому, заперта снаружи, так как на настойчивый стук Макса никто ему не открыл. «Ладно, пойдем по вот этой дорожке, которая левее, она ничем не хуже остальных, по дороге кого-нибудь встречу и спрошу».

Макс размышлял, шагая по утоптанной земле, почему дядя Леша с женой оставили дачу именно нашим родителям? У них что, родственников больше нет? Но ответа на этот вопрос они в своем завещании не дали. Как и не дали ответ на вопрос, почему двухкомнатная квартира недалеко от центра города тоже досталась родителям Светы и Макса. Макс поначалу думал, что Светка туда переедет жить, отделиться от родителей, но та уперлась, деньги нам важнее, а за сдачу такой квартиры можно неплохие деньги каждый месяц получать. «Зачем им деньги, – недоумевал Макс, все равно тратить их как следует не умеют, складывают куда-нибудь на черный день, лучше бы мне давали, я бы хоть повеселился на них», – по-юношески эгоистично рассуждал Макс.

Вдалеке, постепенно приближаясь, замаячила фигура. Макс увидел женщину за пятьдесят, высокая, но сильно сгорбившаяся. Она шла ему навстречу, опустив плечи, повесив голову, смотря себе под ноги и по тому как она это делала Макс догадался что это ее всегдашняя поза. Одета в затасканный халат, по которому причудливым узором раскиданы заплатки, не попадавшие в цвет халата, на ногах такие разбитые галоши, что Макс даже обувью это не мог назвать. «Хоть бы шлепки резиновые себе купила что ли, они ж недорого стоят совсем», жалостливо подумал Макс и обратился к женщине:

– Добрый день.

– Добрый.

Та подняла голову и Макс увидел пустые безжизненные глаза, как у рыбы. Женщина смерила Макса безразличным взглядом, опустила голову и хотела обойти его, но Макс продолжил:

– А вы не знаете, какая из этих дорожек второй ряд?

– Знаю, – женщина повернулась и снова посмотрела на него, – это третий ряд, как дойдешь до конца, возьми влево и следующая будет как раз второй ряд.

– А зачем тебе? – полюбопытствовала она.

Макс думал, что если человек ходит в заплатанном халате с опорками вместо обуви, то такого человека уже ничего не интересует, но оставив свои рассуждения при себе и желая сохранить добрые отношения с потенциальными соседями ответил:

– Дача у нас там, в наследство получили.

– Шеховцовы что ли? – ворчливо спросила женщина.

– Да, да, Шеховцовы, – обрадовано ответил Макс.

Он до самого конца не был уверен, что не перепутал адрес и пришел в тот дачный поселок, который ему и нужен. И вот, первый встретившийся ему на пути человек, подтвердил, что это действительно то место, которое он искал. А, женщина еще раз внимательно окинула его взглядом и проводила напутствием.

– Ну, иди прямо, потом налево, потом по дорожке справа увидишь кирпичный дом, на два этажа, второй этаж из дерева, мансардой. Это и есть Шеховцовы.

После чего развернулась и, подгребая ногами пыль с земли, медленно пошла дальше. «И ведь не старая еще, а что такая запущенная, может болеет», думал Макс, идя в указанном направлении.

Макс шел по дорожке под названием «второй ряд», теряясь в догадках, где же участок четыре. Никаких табличек, естественно, ни на заборах, ни на строениях под названием дачный домик, он не видел. По логике, надо отсчитать от края дорожки четыре участка, но от какого края считать Максим не знал, поэтому просто неспешным шагом шел по дорожке крутя головой то вправо, то влево, надеясь увидеть Светку, или кого-либо из дачных соседей. Но участки пустовали: или там никого не было, или хозяева ушли куда-то по делам. Пройдя таким образом бОльшую половину пути, Макс справа от себя увидел дом, первый этаж из красного кирпича, второй этаж дома выполнен в виде мансарды, обшитой деревянными досками, выкрашенными когда-то голубой краской, теперь поблекшей, облупившейся и кое-где местами осыпавшейся со стен, представляя на обозрение всем желающим голые доски, выбеленные под ветром, солнцем и снегом. Судя по описанию нестарой старушки, это и есть дом, полученный в наследство. Калитка закрыта на небольшой металлический крючок, который Макс легко откинул, зашел внутрь и осмотрелся.

Участок представлял собой ровный прямоугольник размером двадцать на тридцать метров. По правую руку от калитки располагался дом, по левую руку раскинулись то ли огороды, то ли клумбы. По всей территории росли и старые раскидистые яблони без единой завязи, несмотря на июль месяц, и молодые деревца, то ли слива, то ли алыча, Макс не сильно разбирался в садоводстве. Он отметил про себя, что пару десятков лет назад за участком тщательно ухаживали, подстригали траву, разбили клумбы, на которых высаживали пионы, гладиолусы, ирисы. Но теперь половина цветов погибла от мороза и палящего солнца, а другая половина росла хаотично и как попало, и клумбы имели настолько неряшливый вид, насколько может его иметь женщина, гулявшая всю ночь и проснувшаяся утром невыспавшейся. Из небольших прямоугольных участков, когда то обрабатываемой земли и напоминавшей огород, торчали чахлые кустики зеленого цвета, похожие то ли на зелень сельдерея, то ли моркови. В самом дальнем углу участка высилось невысокое деревянное строение на две двери. Над одной частью строения установлен большой металлический бак. Летний душ, подумал Макс и не ошибся, дверь рядом – это дверь в туалет. «Уличный туалет, выгребная яма, – брезгливо подумал Макс, – и это в двадцать первом веке, фу».

– Светка! Света, – крикнул Макс в сторону дома.

Никто не отозвался. Раз калитка не заперта, значит, Света должна быть здесь, подумал Макс и пошел в сторону дома.

На первый этаж вело деревянное крыльцо из четырех ступеней. Ступени выглядели крепкими, но без перил. Входная дверь в дом оказалась большая, добротная, обитая железом с большим врезным замком и петлями для навесного замка, чтобы закрывать дверь снаружи. Макс поднялся по ступенькам и потянул дверь на себя, с легким скрипом она открылась. Из дома потянуло сыростью. Интересно как долго дом пустовал. Макс зашел в полутемный коридор и снова позвал:

– Света! Свееет!

Тишина. Заглянув в комнату и кухню, расположенную на первом этаже, Макс убедился, что Светки в них нет, и стал подниматься вверх по деревянной крутой лестнице. Винтовая лестница шириной не более полуметра, ступеньками сходилась к центру на нет, а по краям ступени достигали в ширину едва ли тридцать сантиметров. Чтобы не свалиться с этой лестницы, ступать приходилось осторожно, прижимаясь как можно ближе к стене, где ширина ступеней увеличивалась. Очевидно, что за счет лестницы постарались как можно больше расширить жилое пространство дома. «Это же адский ад, ходить по такой лестнице вверх и вниз несколько раз в день», думал Макс, одной рукой держась за стену для равновесия.

Лестница выводила в небольшое помещение, которое служило одновременно и коридором второго этажа и комнатой, потому что в ней стояла кровать. Из этого подобия коридора вели две двери в небольшие комнатки, метров по десять каждая. В дальней комнате Максим и обнаружил Светлану. Та лежала на кровати, на спине, а на груди, в такт дыханию, поднималась и опускалась раскрытая книга. Подойдя ближе, Макс увидел, что у книги нет передней обложки, и она начинается сразу с титульной страницы, на которой написано «Кулинарное издание 1915 года. Книга рецептов», издательство «Жизнь». Буквы похожи на старославянские, а может это они и есть, во всяком случае твердый знак встречался часто. Макс осторожно, чтобы не резко разбудить Свету, взял книгу и с удивлением уставился на свои руки – пальцы мелко дрожали. «Может и правда пора завязывать с алкоголем, – подумал он, уже и руки после гулянок дрожать начинают». Макс положил книгу на подоконник, присел на край кровати и легонько потряс Свету за плечо.

– Свеееета, Свеееет, подъем, ку-ку.

Света слегка замотала головой и открыла глаза.

– О, Макс, – сонно пробормотала она, – я что-то устала, прилегла отдохнуть и, видишь, уснула.

– Ага, книга, наверное, очень интересная, – и Макс кивнул головой на подоконник.

Света резко села на кровати.

– Точно, книга. Представляешь, решила я посмотреть, что там за рецепты, язык такой чудной, – улыбнулась она, – прилегла и все, сразу уснула, как будто выключил кто то.

– Что-нибудь приснилось?

Они с детства играли в такую игру – рассказывать друг другу сны и придумывать, что бы это могло значить. Света задумалась и потом помотала головой.

– Нет, не помню, что снилось.

– Ну что? Чем займемся?

– Давай как следует осмотрим дом, определим, что надо выкинуть как хлам, проветрим комнаты и подумаем, что делать дальше. Хорошо, что ты приехал, – улыбнулась Света, – а то я тут не знала за что хвататься.

– Ну да, именно поэтому ты первым делом полезла в подвал.

Света рассмеялась:

– Ну, дом то я быстро осмотрела, и в подвал одним глазком не зря заглянула и видишь какую ценность нашла, – и она любовно посмотрела на книгу.

Осмотр дома много времени не занял. Первым делом открыли все окна и двери, чтобы сквозняк выгнал застоявшийся спертый воздух, после этого, переоделись в предусмотрительно привезенные Светкой вещи и принялись за уборку.

Спустя три часа Макс со Светой усталые, в пыльной и местами мокрой одежде, удовлетворенно смотрели на плоды трудов своих. Старье в виде пыльных половиков, старых кастрюль с дырявыми днищами, битых тарелок, ломаных стульев, было вынесено во двор и свалено в одну большую кучу, чтобы затем быть упакованными в большие мусорные мешки и вывезенными на свалку. Полы и мебель протерты от пыли, потолки и стены освобождены от паутины.

В летнем душе воды не было, насос, качающий воду из скважины, не работал, пришлось Максу тащиться на колонку с огромными ведрами и таскать воду к дому. Отмывшись и переодевшись в чистое, заварили чай, который Света взяла из города вместе с сахаром и одноразовыми стаканчиками. Кипятить воду пришлось в старой кастрюле, но после того как Света над ней потрудилась с тряпкой и чистящим порошком, очень чистой.

Сидя на крыльце и попивая чай из пластиковой посуды, Макс мечтательно зажмурился.

– А хорошо здесь будет, после того как все обустроится.

– И кто ж, по-твоему, тут все обустраивать будет?

– Ну, – замешкался Макс, – родители, наверное. Им все равно по выходным делать нечего, – с детской непосредственностью заключил Макс.

– Ну да, – усмехнулась Света, – а ты будешь приезжать на выходные барствовать.

– Ну чего сразу барствовать? – вскинулся Макс, – помогать буду, конечно, тоже, но ты же знаешь, у меня универ, да и подрабатываю. Сам себя содержу, денег ни у кого не прошу. Где мне время найти, дачей заниматься.

– Да ладно Макс, не ерепенься, я же пошутила. Сможешь – приедешь. В любом случае родители тебя будут рады всегда видеть. Да и ты от городской жизни и кутежей своих отойдешь немного. А то не столько ты там учишься и работаешь, сколько с приятелями своими жизнь прожигаешь.

Не нравились Свете, ох не нравились друзья Макса. Она все боялась, что собьют с пути праведного Макса его непутевые друзья. Чего он вообще с ними связался. Математик, мозг – чистое золото, а он это золото растрачивает по кабакам, да дискотекам.

– Что-то я проголодался.

– Ты продукты купил, которые я сказала?

Макс задумался и вспомнил, что список покупок, продиктованный заботливой Светкой, так и остался лежать на кухонном столе.

– Вот и отлично, я как раз рецепт вычитала в книге, и на него совсем другие продукты нужны.

Света быстренько метнулась в дом и вернулась с кулинарной книгой. Усевшись на крыльце, раскрыла ее у себя на коленях, а Макс пристроился рядом.

Книга выглядела старой и потрепанной, некоторые страницы казались истлевшими по краям, парочка страниц склеились между собой и покрылись плесенью. Некоторые из страниц загнуты, то ли случайно, то ли специально, вместо закладки. Цвет страниц отдавал желтизной, черно-белые картинки поблекли и в некоторых рецептах настолько истерся шрифт, что не сразу понятно из каких продуктов готовится блюдо. Светка листала страницы очень аккуратно, чтобы еще больше не повредить книгу, водила пальцем по строчкам и пыталась разобрать древнеславянский шрифт. Названия блюд выглядели довольно таки забавно, что-то по типу «Сыта» или «Каша сименуха».

Для первой пробы полезности рецептов Света выбрала рецепт с более-менее понятным названием «Салат «Старославянский». Но набор продуктов для салата удивлял: говедо, травник он же перец турецкий, волошский орех, зуб дракона, пряный овощ (сырняк), золотое яблоко 1. Решив, что говедо – это почти наверняка мясо, остальное овощи, а с орехом и яблоком более-менее понятно, Света скомандовала Максу:

– Дуй в сельский магазин, я пока посуду домою, которая еще осталась, и она махнула головой в сторону открытой двери кухни. А там, вынутая из кухонных шкафчиков, стояла стройными рядами на полу вдоль стены, целая батарея тарелок, чашек, стаканов, кастрюль, каких-то чанов и чугунных сковородок. Как украшение, кое-где из этого великолепия торчали ручки ложек и вилок.

Набросав Максу список с детальным указанием, что следует купить, Светка перемыла всю посуду, навела порядок на кухне и посмотрела на часы. Прошло уже более часа, как Макс ушел за продуктами.

Пятнадцать минут туда, потом обратно и это моим неспешным шагом, а Макс ходит быстрее. Очередей в сельском магазине не наблюдалось, местное население закупало все оптом в городе в супермаркетах, а магазинчиком пользовались в основном дачники, но их наплыв ожидался не раньше выходных. Так что могло так задержать Макса? Света захлопнула книгу, занесла ее в дом и решила пойти навстречу Максу или застать его, выбирающего помидоры или сметану, хотя на Макса это никак не похоже. Обычно он хватал первое, что стоит на полке и вполне этим довольствовался, и на срок годности никогда не смотрел, – запоздало подумала Света. Так и не встретив Макса, Света дошла до магазина, где и нашла своего непутевого братца, он приставал к продавщице Нюсе, тыча ей под нос список покупок и требуя сметану исключительно 10-процентной жирности. Нюся, молодая здоровая деваха, взращенная на домашнем молоке и хлебе никак не могла взять в толк, что от нее хотят.

– Вам если сметана нужна, так вот она, купляйте. А если чего другое надоть, то берите и не морочьте голову. Какая такая жирность? Нормальная сметана говорю я вам, усе беруть и вы купляйте.

Она, бедная, никак не могла взять в толк, что сметана бывает разной жирности, а вечно считающая калории худющая Светка написала в списке что сметана должна быть 10 ну, или максимум, 15 процентов жирности. Но сельский магазинчик не богат на выбор продуктов и все что могла предложить Нюся – баночка сметаны двадцати процентной жирности. И хорошо еще, если ее срок годности не истек. Макс, любящий брат, желая угодить сестре и выполнить ее заказ как положено, рьяно доказывал Нюсе, что в ее магазине сметана неправильная, но та стояла на страже своего прилавка, как боец на границе, и все талдычила, что «у ей самый луччий магазин и все продукты наисвежайшие и двух недель не прошло, как доставка была». Светка выступила спасительницей для обеих сторон. Убедившись, что срок годности сметаны истекает через два дня, значит, она должна быть вполне съедобная, Света освободила Нюсю от допытливого Макса, а Макса от непонятливой Нюси, закончив покупки и расплатившись за них.

По дороге домой Макс расспрашивал у Светки, не знает ли она соседку, еще не старую женщину, но выглядящую как старушка. Света пожала плечами.

– Откуда мне их знать, я сама только сегодня первый раз на дачу приехала. Давай пригласим ее в гости, познакомимся?

– Ну не знаю, уж больно у нее безрадостный вид. Будет сидеть здесь грустью капать, все настроение испортит. Пусть лучше родители сюда приедут и знакомятся с соседями, а мы потом, как-нибудь, подтянемся.

Света быстро смастерила то ли поздний обед, то ли ранний ужин, состоявший из салата и омлета, и они с Максом уселись на крыльце перекусить и отдохнуть. Макс уплетал салат с аппетитом молодого здорового аллигатора.

Глава 4

– Ну что? – наевшись и выскребая ложкой остатки соуса из миски, спросил Макс.

Света с умилением смотрела на младшего брата: как он возит ложкой по дну пустой миски из-под салата и потом эту ложку облизывает. Макс всегда подчищал остатки из любой миски: из под оливье, которое всегда готовилось на Новый Год, из под крема для торта Наполеон, который их мама пекла раз в месяц, миски из под желе и холодца. Детские привычки закрепляются на уровне рефлексов, – думала Света.

– Пора домой собираться, день уже к вечеру клонится.

Макс поднял голову, посмотрел, прищурившись через растопыренные пальцы на солнце, поцокал языком, будто умеет определять время по солнцу и согласился со Светкой. Тем более, что на вечер у него планы – созвониться с Дианой и пригласить ее куда-нибудь. У Светки все вечера похожи один на другой, в не зависимости от того будний это день или выходной. Дом, кресло, книга, чай, а в холодное время года картину дополнял клетчатый шерстяной плед с бахромой, который попадая на не закрытые одеждой участки кожи больно кололся, но Света называла это массажем и плед находился в ее безраздельном владении.

Домой Макс попал уже после шести вечера и быстренько приняв душ, принялся названивать Диане, но трубку никто не брал. Или звонка не слышит, или специально трубку не берет, а может и номер неправильный дала. Решил повторить попытку через час, а потом еще через час и так до тех пор пока не наступит неприлично поздно для звонка. «Эх, чем бы вечер занять», задумался Макс. Заказов срочных не наблюдалось, а несрочные Макс выполнять не любил, всегда оттягивал до последнего момента. Можно книжку почитать или фильм посмотреть. Но и то и другое вгоняло Макса в сон. А ложиться спать еще рано. В таких раздумьях Макс двинулся на кухню, заварить кофе, покурить и подумать о своем смысле жизни на сегодняшний вечер.

Звонок в дверь вывел Макса из задумчивости. От неожиданности он вздрогнул и пошел открывать. На пороге стола Диана, в летнем сарафане из просвечивающейся ткани. Макс вдохнул еле уловимый запах духов, слабо отдававший хвоей, сглотнул, сделал шаг назад и остановился. Сквозь тонкую и легкую ткань сарафана просвечивалось тело, Макс угадал очертания трусиков, не красных, отметил он про себя, переместив взгляд чуть выше, понял, что Диана без бюстгальтера, соски приподняли тонкую ткань и просвечивали сквозь нее, как темные изюминки. Макс понял, что смотрит неотрывно на ее грудь, только когда она засмеялась и спросила:

– Ну что, будем пялиться на мою грудь или пригласишь войти?

– Да, да, входи, конечно, я это…

Макс еще попятился назад пропуская неожиданную гостью.

– Я тебе звонил, ты трубку не брала.

– Возможно, – улыбнулась та, – мой телефон всегда на беззвучном режиме, не люблю когда звонками надоедают, – и продолжила, – я тут подумала, нам надо поближе познакомиться, – широко улыбаясь, сказала Диана, грациозно наклонилась вперед и стала расстегивать свои босоножки.

Через несколько секунд она выпрямилась и выдохнула прямо в лицо Максу.

– Не поможешь? Застежку заклинило, никак не могу расстегнуть.

– Да, конечно, помогу.

Красный и внезапно вспотевший Макс, присел на корточки перед Дианой и дрожащими пальцами стал расстегивать завязки босоножек. Прикасаясь своими пальцами к голой коже ног Дианы, Макс чувствовал, как кончики пальцев покалывает от напряжения. Когда Макс расстегну одну босоножку, Диана выставила перед ним вторую ногу, слегка согнув ее в колене. От движений создаваемых Дианой при переступании с ноги на ногу, ткань сарафана закачалась, и Макса обдало волной духов и запахом женского тела. В висках застучало, кровь бросилась ему в голову, он внезапно очень сильно захотел взять ступню Дианы, узкую, с маленькими ноготками покрытыми ярко-красным лаком, с маленькой татуировкой на косточке лодыжки, захотелось провести пальцем по ее подошве, интересно насколько она гладкая и мягкая, а потом поднести к губам и поцеловать, начиная с мизинца, все пальцы на ногах, а потом подняться выше, еще выше, а куда еще выше Максим боялся и мечтать. Раньше, до Дианы, Макс никогда не боялся девушек, ни целовать, ни раздевать, в том числе и обувь снимать. Но магнетическое влияние Дианы на себя он мог объяснить только тем, каким неожиданным образом она появилась в его жизни. Вся такая яркая, загадочная, неизвестно откуда взялась, потом пропала и вот, снова, появилась. Макс решил, что не отпустит ее от себя, пока не разгадает ее загадку.

Загадка решилась очень просто. Накануне вечером Диана поссорилась со своим парнем, а так как ее парень оказался чересчур агрессивным, то она решила, от греха подальше, сбежать в чем была, забыв и про сумочку, и про телефон. С парнем естественно, всякие отношения прекращены и теперь она свободная девушка в активном поиске. Все это Диана рассказала Максу спустя пару часов, когда они лежали после секса в кровати и курили. Этих часов как раз хватило на попить кофе, поговорить за жизнь и заняться тем, чем они и занялись. Макс никогда раньше не позволял себе курить в кровати, но Диана сломала все его стереотипы и принялась рушить принципы. Курение в кровати попало под удар первым и было сметено жарким шепотом Дианы:

– Милый давай покурим здесь, так не хочется идти на кухню, а мы потом балкон откроем, проветрим.

Ну, Макс и поплыл вместе со своими принципами.

Глава 5

Утро встретило Макса ярким солнцем в распахнутое настежь окно, запахом сигаретного дыма и вкусом кофе, чашечка которого стояла рядом с кроватью прямо на полу. Диана, в одних трусах, настолько маленьких и кружевных, что Максу сначала почудилось, что она совсем голая, сидела на кровати и снова курила, стряхивая пепел в жестяную банку из-под пепси-колы.

– Мне пора.

Диана накинула сарафан, чмокнула заспанного Макса в щеку и пропела бархатным голосом:

– Не пропадай, звони.

Подхватила босоножки и босиком вышла из квартиры, захлопнув за собой дверь. Макс ничего не успел сообразить, а только смотрел на кончик тлеющей сигареты, так и не докуренный Дианой.

Спустя час ему позвонила Светка. Как брат, он сразу понял, что что-то случилось.

– Макс, – тихо проговорила в трубку сестра, – Макс, мне сон приснился.

– Света, что с тобой? Ты в порядке?

Макс встревожился. Сестра, конечно, та еще зануда, но никак не паникерша, она всегда трезво оценивала ситуацию и не истерила понапрасну. Но сейчас в ее голосе Макс слышал нотки зарождающейся паники.

– Макс, давай встретимся, мне поговорить надо.

– Не вопрос. Ты завтракала?

– А? – слабо отозвалась Света, – нет, мне сейчас не до завтрака, аппетита совсем нет.

– Понятно, – нарочито бодрым голосом, чтобы вселить уверенность в поплывшую сестру произнес Макс, – давай через полчаса в кафе на набережной. Знаешь где это?

– Да, знаю, буду.

И без прощания Света положила трубку.

Макс оказался на месте через двадцать минут. Не дожидаясь Светланы, заказал пару горячих бутербродов, пирожные, омлет и два круассана, один с шоколадом, другой с клубникой и большой чайник травяного чая. Что из перечисленного Света предпочтет Макс не знал, поэтому заказал всего побольше, что-нибудь да он в нее впихнет. Она и так худющая, аж синяя, никаких аппетитных форм. Диана хоть и худая, а выпуклости все на месте, почему то вспомнил Макс свою ночную гостью, но отогнав озорные мысли, опять принял озабоченный вид. Уже и заказ принесли, уже и бутерброды остыли, и чай заварился, а Светы все не видно. И телефон, как назло раздражал Макса металлическим голосом о том, что абонент вне зоны доступа.

Света появилась в кафе спустя почти час после звонка. Под глазами мешки, глаза опухшие, плакала она что ли, встревожился Макс и кинулся ей навстречу.

– Тебя обидел кто? Что случилось?

Макс был готов, схватив Светку в охапку, нестись к обидчику, где бы тот не находился и надавать ему как следует, чтобы не смел сестру до такого состояния доводить.

– Ох, Макс никто меня не обидел, но мне так страшно.

Света даже не плакала, она просто горестно вздыхала, пришлепывая губами при каждом слове. Макс усадил сестру, налил ей чаю, и пододвинул поближе пирожные и круассаны. Света сделала пару глотков чая, немного успокоилась, перестала издавать жалобные, как у раненой чайки, звуки, взяла в руку круассан, и, гладя на него начала рассказывать свой сон.

Я на даче. Но время другое, конец прошлого века. Я одета в ситцевое платье светлое в мелкий голубой цветочек, ноги босые и я спускаюсь в подвал. Спускаюсь долго, вроде бы подвал находится на глубине нескольких десятков метров. Свет из открытого сверху люка постепенно тускнеет, вокруг становится все темнее и темнее, и в какой-то момент я оказываюсь в полной темноте, но продолжаю спускаться вниз. Босые ноги ощущают шершавость деревянных ступеней и я думаю, как бы не загнать занозу, и это единственная мысль которая меня беспокоит. Хотя гораздо важнее и должно меня больше беспокоить то, что я в кромешной тьме спускаюсь на какую-то неведомую глубину и что я вообще здесь делаю? Мне кажется, что прошло бесконечно много времени как я в полной темноте продолжаю спускаться вниз, и вдруг внизу мелькает пятнышко света. Через некоторое время уже можно разглядеть, что свечение исходит из некоего предмета на полу. Спустив ноги с последней перекладины лестницы, я ступаю босыми пятками на земляной пол и чувствую, как мои пальцы погружаются в какую-то слизь, но что это я рассмотреть не могу. Я подхожу к предмету, который распространяет вокруг себя слабый свет и это оказывается книга, та самая, которую я нашла. Я наклоняюсь и беру книгу в руки, и книга вспыхивает ярким пламенем, освещая пространство вокруг. Я стою в пещере, стены которой уходят настолько глубоко, что я не могу оценить ее размер, потолок теряется высоко вверху, я, боясь увидеть то что увижу, опускаю глаза вниз и понимаю, что мои ноги по щиколотку погружены в сплетенья из клубков змей, червей, слизняков, сороконожек и эта вся живность шевелится, перемещаясь между моих ног. Я начинаю кричать, а книга в моих руках начинает гореть. Я пытаюсь ее бросить, но книга словно приклеилась к ладоням, и пламя охватило уже мои кисти. Я не чувствую жара, а только вижу, как пламя скачет по моим пальцам, кожа на них сначала сморщивается, потом темнеет, потом трескается, из пальцев начинает течь кровь, плоть горит, обугливаясь до самых костей и падает кусками горящего мяса на пол, прямо на змей и червей, а те, разинув свои пасти, жадно ее хватают. От ужаса и отвращения я задохнулась, крик застрял в горле и я почувствовала, что не могу дышать. Когда мне уже стало казаться, что я умру от удушья, я внезапно проснулась в своей кровати. Ступни ног горели огнем, как будто я обожгла их крапивой, а пальцы рук свело судорогой. Немного полежав в кровати, я подождала пока боль в ногах утихнет, потом смогла свободно сжать пальцы рук в кулак и разжать их. Больше до утра я не уснула, просидела остаток ночи на кухне.

– А еще, смотри, – Света сняла резинку, туго стянувшую волосы в хвост, и тряхнула головой.

Русые волосы рассыпались по плечам.

– И что? – непонял Макс.

– Как что? Мои волосы раньше были светло русые, а теперь они потемнели. Почему? – чуть ли не выкрикнула Светка.

– Свет, ну не знаю, это же ваши женские штучки, цвет волос и все такое. О, кстати, у меня подруга есть, – зачастил Макс, – она сказала, что она мастер-колорист, это же что-то с цветом связанное, да, с парикмахерством?

Макс не стал погружать Свету в подробности своей личной жизни и откуда в ней взялся мастер-колорист.

– Давай, я ей позвоню, – Макс стал набирать номер телефона Дианы, – и она покрасит тебя обратно, в русый.

– Нет, не надо никому звонить, – тихо простонала Света, – я ж не красилась, волосы сами изменили цвет за одну только ночь.

– Да ладно, – оторопело протянул Макс и в удивлении отвалил нижнюю челюсть.

– А ты думаешь, почему я встретиться хотела? Что-то происходит. Я не пойму что и это меня пугает.

Света стала тихонько поскуливать.

– Так, спокойно. Ешь пока пирожные, – Макс пододвинул к Свете тарелку с корзиночкой с белковым кремом и заварное со сгущенкой, – а я буду думать.

Света ела пирожные и не чувствовала их вкуса, пила чай и не ощущала его аромата. Она до сих пор вздрагивала, вспоминая как огонь, перекинувшись с книги на ее руки, сжигал пальцы. По ее телу пробегал озноб и заставлял съеживаться от мыслей о том, как скользкие змеи с маленькими холодными глазами, с жадностью и аппетитом, проглатывают не жуя, обгоревшие куски мяса, падавшие прямо им в голодные пасти.

– Тебе раньше снились такие сны? – спросил Макс.

Света помотала из стороны в сторону опущенной головой.

– Ты на ночь принимала какие-нибудь таблетки, успокоительное там, или от головы? Может алкоголь пила?

– Нет, ничего не принимала и не пила, все как обычно. Почистила зубы, почитала на ночь книгу и уснула.

– Какую книгу читала? – встрепенулся Макс.

Вполне возможно, что прочитанное в книге могло повлиять на ее сознание ночью. Но как объяснить, и, правда, слегка изменившийся цвет волос? Ну, с волосами Макс не до конца был уверен, они могли изменить оттенок из-за света, падавшего из окна, может Светка голову помыла новым шампунем. Но то, что она боялась, это совершенно очевидно, а задача Макса, которую он сам на себя взял, это беречь сестру от неприятностей. Для начала надо ее успокоить, а потом, как-нибудь, само уляжется.

– Рецепты изучала. Ну, помнишь, книгу, которую я на даче нашла, вот, лежала, смотрела, интересно какие блюда люди раньше готовили.

В этом вся Светка. Нет, чтобы на ночь почитать что-нибудь интересное, детектив там, или роман женский, ну или в соцсетях, на худой конец, ленту новостей покрутить, так нет же, книга рецептов – самое интересное чтение на ночь. Макс вообще не понимал, зачем кто-то издает такие книги. Для того чтобы сделать бутерброд или яичницу, или пельменей сварить, руководство не требуется. О том, что можно приготовить что-то более сложное Макс даже думать не хотел, на это есть кафе и рестораны, а дома он вполне обходился колбасой, хлебом, яйцами, да в морозилке всегда лежала пачка пельменей, иногда даже не одна, спасибо заботливой Светке. Но Светке сейчас самой требовалась забота.

– Может у тебя от чтения рецептов случилось несварение, которое и навеяло этот сон?

– Макс, у меня такое чувство, что это не сон, а я была там наяву, в этом подвале, и горела заживо, и меня ели черви! Мне страшно!

– Предлагаю следующий план. Сегодняшний день мы с тобой проведем вместе. Если ты к вечеру не успокоишься, значит пойдем ко мне и останешься у меня ночевать.

– Где останусь? Ты ж в однушке живешь и у тебя там только одна кровать.

– Ничего страшного, лягу на полу. Все. Собирайся, пойдем погуляем, пока жара не началась.

К обеду Света немного успокоилась, страшный сон остался позади, а после кинотеатра, в котором они смотрели комедию и заедали ночной страх карамельным попкорном, совсем пришла в себя.

– Спасибо Макс, ты меня просто спас, я не знала, что мне делать, так растерялась, вот я дура, чего запаниковала, никогда кошмары что ли не снились, – ругала саму себя Светка.

Макс проводил Светку домой. Диана не звонила и на его звонки не отвечала.

Глава 6

На следующий день Макс проснулся поздно и почувствовал себя разбитым. Странно, вчера лег рано, не пил, не тусил, с чего бы мне спать почти до обеда. И еще дико болит голова. Но я точно вчера не пил.

Макс оглянулся вокруг себя. В кровати он один, одежда аккуратно сложена на кресле рядом с кроватью, никаких бутылок из-под пива и пепельницы полной окурков нет, значит, он как примерный пай мальчик лег вчера рано, еще и за полночь не перевалило, и проспал почти двенадцать часов, и теперь от такого долгого сна у него болит голова. Ну и ладно, душ и крепкий кофе поправят все дело. Макс резко вскочил с кровати и так же резко сел назад, ноги его не держали, стены комнаты качались перед глазами, как маятник от часов, туда-сюда, туда-сюда, тик-так, тик-так.

Засветился дисплей смартфона, с которого ему улыбалась любимая сестра.

– Алло, Светка, ты как?

– Плохо, – голос Светки звучал настолько тихо, что Максу пришлось включить громкость на полную мощность.

– Что с тобой?

– Ты знаешь, наверное, пирожные несвежие вчера попались, – тихо простонала Света, – тошнит, голова раскалывается.

В дверь раздался звонок. Макс, медленно приподнялся, и так же медленно двинулся в сторону входной двери, в одной руке держа смартфон, а другой, балансируя на весу, чтобы не упасть. Дойдя до спасительной стены комнаты, с облегчением оперся на нее рукой и двинулся по коридору более уверенно. На пороге стояла Диана. Как всегда, свежая, улыбающаяся и такая манящая, какой Макс не мог себе ее представить даже во сне.

Во взгляде Дианы Максу почудилось любопытство, но в следующее мгновение на ее лице появилось озабоченное выражение и она участливо спросила:

– Ты что, ты заболел?

– Макс, кто там? – донеслось из трубки, которую он, по-прежнему, держал в руке.

Макс и забыл про Светку, что она с ним на связи и, наверное, слышала голос Дианы.

– Да тут, знакомая одна,– слегка замявшись, сказал Макс.

– Какая знакомая, Макс? Ты мне нужен. Мне в аптеку сходить надо, а родители на дачу уехали. Придешь?

– Да, да, конечно, на дачу, – рассеянно ответил Макс и завершил разговор.

Света недоуменно уставилась на трубку в руке. Такого никогда не бывало, что бы Макс, вот так, внезапно, прервал разговор. Света слышала женский голос, который здоровался с Максом, но раньше ее брат никогда не обрывал разговора с ней из-за своих подружек. Взрослеет братик, вот у него уже появилась женщина, которая ему важнее сестры стала. Свете стало грустно. Она привыкла, что у нее всегда есть рядом друг, который по-мужски поддержит и поможет и вот он, постепенно, начинает уходить в свою жизнь. «Эта девица», как мысленно ее уже назвала Света. Не факт, что он будет с ней долго, язвительно думала про себя Света, но потом будет другая, еще одна и в какой-то момент Макс встретит ту свою единственную, с которой и будет строить свою собственную жизнь. А Света останется одна. При этой мысли, Света, которая и так чувствовала себя не вполне здоровой, разболелась окончательно. И если ранее ее одолевал физический недуг, то теперь у нее заболела душа.

Она набрала номер Макса – абонент вне зоны доступа, металлическим голосом ответил автоответчик. Еще раз – то же самое. Света, вздохнула, посмотрела на телефон и отложила его в сторону. Попробую через час, а если не возьмет трубку, то еще через час, а потом еще и еще, пока он трубку не возьмет. С этими словами Света уснула.

Снились ей ее тетя Поля и дядя Леша. Стоит она на берегу реки и смотрится в свое отражение в воде. Волосы у нее каштановые, отливают золотом в лунном свете, распущенные, длинные, ниже поясницы, одета на ней белая длинная то ли старинная рубаха, то ли современная ночная сорочка – не разобрать. Босая, руки холодные и мокрые. А на другом берегу стоят они – тетя Поля и дядя Леша. Только тела их наполовину в земле и они тянутся руками вверх и к ней и просят, чтобы она помогла им, вытащила их из земли, а земля, засасывает их все глубже и глубже, вот уже и груди не видать, плечи опускаются, точно кто-то вдавливает их со страшной силой в землю. Шея, голова, растопыренные пальцы вытянутых вверх рук тети Поли исчезают под землей, а за ней пропадает и дядя Леша. Как вроде и нет никого, одна она здесь стоит. И ни моста, ни брода, как попасть на тот берег. Может их можно еще спасти. И внезапно внутри своей головы женский визг выкрикивающий слова: «Нельзя! Поздно! Беги! Беги!» Светка разворачивается спиной к реке и оказывается лицом к лицу с высоким кустарником, а голос в голове подгоняет, и вот она бежит прямо в кустарник, колючие, голые, цепкие ветки кустарника вырывают у нее куски из рубахи и клочья волос, царапают руки и ноги, норовят выколоть глаза. Светка, закрыв глаза руками, бежит, не разбирая дороги, в спину начинает дуть резкий холодный ветер и вдруг земля под ногами заканчивается и она летит в обрыв. Умерла, в страхе думает Света. Но нет, она удачно приземляется на мягкую сырую почву и видит, что снова она стоит у края реки, а на берегу напротив тетя Поля и дядя Леша в земле по пояс, зовут ее на помощь. Света кинулась в реку, вода холодная, слишком холодная для лета, как в прорубь нырнула, ноги свело от холода. Когда вода достала до груди, Света задохнулась, холод сжал ее легкие в маленький сдувшийся шарик. Света легла на воду и поплыла. Дыши, дыши, – приказывала себе самой Света. Пока она доплыла на противоположный берег, тетя поля и дядя Леша скрылись под землей. Несмотря на то, что земля сырая, никаких следов, кроме своих, Света на том берегу реки не обнаружила. Она очень замерзла, мокрая тонкая ткань рубахи налипла на голое тело, подол развевался как парус, она обхватила себя руками, надеясь согреться, но тонкие холодные руки не грели. Она чувствовала, что слабеет, отдавая последнее тепло тела во враждебное пространство вокруг нее, опустилась на землю, свернулась калачиком и умерла.

Света проснулась внезапно, как от толчка, ей даже почудилось, что кто-то стоит рядом и трясет ее за плечо. Но в квартире, кроме нее, никого не было. Света лежала в своей кровати, и неприятные ощущения одолевали ее. Описалась что ли, со стыдом подумала Света. Она откинула одеяло и уставилась на темное пятно растекшееся вокруг нее. Матрац был мокрый, как и простыня, и одеяло которым укрывалась Света и летняя пижама, в виде маечки и шортиков с расшитыми узором бурыми мультяшными мишками. О, блин, – выругалась Света, – только этого не хватало. Хорошо, что дома никого нет. Покидав все мокрое в стиральную машинку, Света вытащила на балкон матрац, пусть сохнет на вечернем солнце.

Приняв душ и накинув легкий халат в розовых фламинго, Света пришла на кухню и прислушалась к себе. Не тошнило, голова не болела, только небольшая слабость. Света подошла к зеркалу, внимательней присмотрелась и отпрянула. Из зеркала на нее смотрела Света, но не такая, какой она себя помнила. Теперь она выглядела почти красавицей, цвет глаз потемнел: из серо-зеленого стал цвета темного янтаря, взгляд более выразительный, волосы будто выросли за ночь и стали более насыщенного каштанового цвета. Такой себе Света нравилась больше.

«Макс», – молнией пронеслось в ее мозгу. «Абонент не доступен», все также талдычил механический оператор в телефонную трубку.

Надо ехать к Максу. Как? Вызвать такси. Обрывочные и неясные мысли теснились у нее в голове. Случайно взгляд Светы упал на кулинарную книгу. Нет, не может быть. Она же выглядела старой. Книга как побывала в типографии: чистенькие беленькие страницы, никакой плесени, никаких пятен, края страниц ровные, бумага плотная, картинки четкие. Света присмотрелась. А это что? Пометки какие то… палочки…точечки…Света взяла книгу в руки и поднесла ее к свету настольной лампы чтобы лучше разглядеть пометки, и тут кто-то или что-то ударило ее сзади по затылку.

Глава 7

– Блин, давай, шевелись, скорее, пока они не очнулись.

– Да хоть бы и очнулись, похер, руки-ноги связаны, что они нам сделают.

Света ощущала на глазах давящую повязку, наложенную так туго, что ей казалось, что глазные яблоки сейчас лопнут как гнилые сливы и потекут по щекам. Из под плотной повязки никак не разобрать, день сейчас или ночь. Рядом кто-то ворочался, стонал и кряхтел. Во рту Света ощутила вкус пыльной затхлой тряпки. От этого вкуса ее затошнило. Руки и ноги связаны.

Совсем рядом разговаривали шепотом трое, две женщины, одна постарше, другая помладше и один мужчина. Разговаривали они тихо и неразборчиво. Света почувствовала, как ее взяли за руки и за ноги и понесли. Голова Светы, свесившись вниз и безвольно болтаясь, ударилась обо что-то твердое, похоже, что ее, не сильно церемонясь, перенесли через порог и внесли в помещение.

Свету довольно грубо опустили на пол. Бетонный пол? Подвал? Не похоже. Пахло деревом, сыростью и чем-то еще, с металлическим привкусом. Рядом с собой Светка услышала звук возни, а потом глухой стук, стон и хриплый мужской голос выругался:

– Лежи, не рыпайся! Ишь ты, резвый какой.

Через несколько минут все стихло. Света принялась оценивать ситуацию, насколько это возможно в ее положении. Надо чем-то занять голову, твердила она самой себе. Несколько раз она думала, что ее сейчас накроет белой волной паники и она начнет дергаться и извиваться, безуспешно пытаясь остановиться и понапрасну теряя силы. В такие моменты она начинала твердить про себя таблицу умножения, причем не дважды два четыре, а то, что она так и не смогла толком запомнить еще со школьных уроков – умножение на семь и восемь. «Надо освободить глаза, рот, руки и ноги. Ага, ну это понятно, непонятно другое – как это сделать», спорила она двумя голосами у себя в голове.

Для начала понять – чем и насколько сильно она обездвижена?

Руки сведены за спину, локти прижаты друг к другу и крепко связаны, отчего сильно ломило лопатки и болели плечи. Она попыталась пошевелить руками – тщетно. Так же стянуты и опутаны чем-то ноги от колен до лодыжек. Света пока не могла понять чем ее связали, если веревкой, то можно будет попытаться развязать или разорвать ее, она видела, как так делали в кино. Если руки и ноги связаны полиэтиленовой пленкой, то можно будет попытаться расковырять ее ногтями. Но что-то подсказывало ей, что не все так радужно. Света попыталась пальцами дотянуться до кистей рук, сильно вытянула средние пальцы, чуть не выдернув их из суставов, и нащупала нечто тонкое и холодное. Металлическая проволока.

Да, проволоку не протрешь о ржавый гвоздь как в кино. Света подтянула ноги повыше к себе, а руки вытянула вниз как можно дальше и дотянулась кончиками пальцев сначала до колен, потом до лодыжек. Пальцы нащупали тонкий металл. И здесь то же, – с тоской подумала Света. Проволока в несколько раз охватывала колени, и ее концы скручены в хитроумный узел, распутать который связанными руками Света никак не могла. Она опустила лицо вниз и почувствовала, как щека прижалась к шероховатому бетонному полу. Кожей лица она ощутила комья грязи, а может мышиного помета. Не обращая на это внимания, она принялась елозить лицом по полу, надеясь пусть не снять, но сдвинуть или ослабить повязку на глазах и кляп во рту. И ей это удалось.

Изодрав о шероховатости пола свой лоб в кровь, ей удалось спустить ненавистную тряпку на нос. Глаза болели от слишком туго наложенной повязки. Медленно их открыв, она, не делая резких движений, огляделась. Справа от нее лежал парень в странно знакомых ей джинсовых шортах и белой майке. «Макс», мысленно ахнула Светка.

Слева она увидела два тела, мужчина и женщина. Присмотревшись внимательно, Света опознала в них маму и папу. По щекам покатились слезы. «За что? Что мы им сделали? И денег у нас нет… Что им от нас надо?» Паника вернулась и забилась крикливой чайкой в груди. «Тихо, тихо, семью девять шестьдесят восемь, нет, семью девять шестьдесят три, восемью девять, семьдесят… сколько… два, три». Света принялась в уме складывать девятки и загибать пальцы. Две девятки, загнула большой и указательный правой руки – это восемнадцать, восемнадцать плюс девять и загнула средний палец правой руки – двадцать семь, дойдя до пальцев второй руки, получила, что восемью девять будет семьдесят два. К этому времени, паника сложила свои крылья и на время спряталась в гнезде, чтобы по первому требованию встревоженного разума проснуться. «Так, вроде живые? Дышат… дышат?» Света всматривалась в тела Макса и родителей и внушала себе, что их грудь поднимается на вдохе и опускается на выдохе.

Перевернувшись на бок, ящеркой стала ползти в сторону Макса, хорошо, что ползти недолго, всего каких-то пару метров. Но и эти пару метров дались ей тяжело. Подтягивая ноги к груди, они затем упиралась ими в пол, помогая себе кистями рук и толкая свое тело вперед. «Зачем я прогуливала уроки физкультуры, сейчас бы они мне пригодились», – не к месту думала Светлана, словно бег по кругу под руководством старенького физрука в не менее стареньком спортивном костюме, мог сейчас ей чем-нибудь помочь. Света ткнулась лицом во что-то острое, дернула головой и почувствовала, как кляп за что-то зацепился. Не долго думая, принялась мотать головой из стороны в сторону, освобождая свой заткнутый рот. Спустя несколько минут или секунд, от нервного напряжения Света перестала ориентироваться во времени, она освободилась от затхлой тряпки и резко и глубоко вдохнула. Сырой и спертый воздух показался ей морским бризом. Спасением от кляпа послужил кусок бетона откловшийся от пола и образовавший неглубокую, но с острыми краями впадину. Исцарапав голые ноги и не чувствуя рук, Света, дотянувшись до Макса, зашептала ему в лицо:

– Макс… Макс…

Не шевелится. Но грудь поднимается, значит – живой. Стянув зубами повязку с его глаз, Света вытянула голову и укусила Макса за ухо. Не сильно, чтобы от боли не вскрикнул и не привлек похитителей, но достаточно чувствительно, чтобы он пришел в себя. Макс начал стонать.

– Тихо, тихо, пожалуйста, тихо, Макс это я.

– Что? Ты кто? Где Диана?

«Нашел время о бабах своих думать», – мысленно рассердилась Светка и стала шептать:

– Макс, это я Светка, нас похитили, я не знаю где мы, но Дианы здесь нет. Ну, я так думаю, что нет, – неуверенно добавила она и впервые за все время, решила осмотреться куда же они все попали.

Помещение оказалось небольшим, три на пять метров, с низким потолком. Если бы Макс встал здесь в полный рост, ему бы пришлось наклонить голову. Стены выбелены известкой, но очень давно. Рядом с собой Света обнаружила опилки и труху от бывших в этом месте, когда то деревянных, поленьев, а чуть далее угадывались очертания козел для пилки дров. Свет проникал через два маленьких оконца расположенные возле одной из стен. То ли мутные грязные стекла не пропускали дневной свет, то ли уже настолько стемнело, но они видели лишь очертания друг друга, ничем не освещенные.

– Светка, а там кто?

Макс кивнул в сторону двух тел, что лежали поодаль.

– Мама с папой.

– Живые?

– Не знаю.

Макс, лег животом на бетонный пол и быстро, как гусеница пополз в сторону родителей.

– Живые, – облегченно выдохнул Макс через несколько долгих томительных минут.

– Что будем делать?

Голос Светы звучал безжизненно.

– Для начала приведем родителей в чувство.

Через несколько минут, Макс, повторив манипуляции которые проделала с ним Светлана, привел родителей в чувство и освободил их от повязки на глаза.

– Ну, давайте, кто что помнит последнее?

Глава 8

– Я находилась дома, – начала Света. Я спала, – про мокрый матрас Света решила умолчать, – потом, я проснулась, пошла на кухню пить чай и тут что-то или кто-то ударил меня по голове. Очнулась я уже здесь.

Голова в месте предполагаемого удара болела нестерпимо, Света чувствовала, как под черепом пульсирует болевое красное ядро, то увеличиваясь в размерах, то опадая, хотелось, обмотать голову холодным полотенцем и лечь на кровать в комнате с задернутыми шторами. Лечь она, конечно, могла, но только на бетонный пол.

– Мам? Пап? – протянула Света, – Вы как здесь?

– Да как, – начал Петр Семенович, отец Светки, – приехали мы на дачу, зашли в дом, все как положено. В доме чистенько, спасибо вам с Максом. Разложили продукты. Нина Михайловна, мама значит, принялась что-то стряпать сразу, чтоб к обеду поспело. А я пошел по участку бродить, смотреть что там, значит, по делу надо будет сделать.

Речь Петра Семеновича была несвязная, часто прерывалась. Света надеялась, что это из-за нервного потрясения, а не из-за инсульта или еще чего похуже. Света с любовью посмотрела на отца. Густая шевелюра с возрастом не поредела, только цвет сменился с каштанового на серебряный. Несмотря на свой возраст, не молодой все-таки, за шестьдесят уже, Петр Семенович выглядел крепким мужчиной, но в глазах плескалась растерянность. Не думал он, что добропорядочный школьный учитель физики на пенсии может попасть в такое приключение. Мама, Нина Михайловна, тихонько сидела, привалившись спиной к деревянной стене дровяного сарая. Ее глаза смотрели в пол, она почти не моргала, волосы, окрашенные в темно-русый цвет и всегда собранные в пучок и тщательно заколотые на затылке, сейчас растрепались и свисали жиденькими прядками вокруг лица, делая его еще несчастней. Света не могла понять от чего более несчастна мама, от того что их похитили с неизвестной целью или от того, что прическа растрепалась.

«Аккуратная голова, прежде всего для учителя. Если на голове орлиное гнездо, то как можно что-то донести ученикам» – вот ее девиз. Но учеников прическа их учителя биологии не волновала, хоть гнездо, хоть гладкий пучок. Нина Михайловна преподавала настолько интересно, что даже великовозрастные старшеклассники-двоечники сидели на ее уроках тихо и пытались вникнуть в то, что она говорила. Она никогда не повышала голос на своих учеников, обращалась к ним уважительно, внимательно выслушивала их ответы и никогда не говорила что ответ неверный. Если ученик отвечал неверно, она, задавая наводящие вопросы, выводила ученика на правильный ответ. На ее уроках всегда предлагалось обменяться мнениями, поспорить. За оценками Нина Михайловна не гналась, главной задачей для учителя всегда считала горящие глаза учеников и, если ей удавалось заинтересовать своим предметом школьников, для нее это было высшей наградой.