Княжна.Тихоня. Прачка

Глава 1. О нелегкой вдовьей доле

Я проснулась от шебуршания за окном. Открыла глаза, прислушиваясь и внимательно разглядывая трещину на потолке. Крысы? Голуби? Помню, несколько недель назад ко мне на балкон прилетела сова и перевернула кастрюлю с супом… Неужели снова?

Нет. Совы не ругаются бранными словами.

Шум повторился, при этом я явственно различала мужские голоса. Очень странно и тревожно. Приподнялась на постели, сквозь старые занавески различив чьи-то силуэты. Ладони вспотели, сердце заколотилось в горле. Захотелось спрятаться под одеялом с головой. Возможно, я бы так и сделала, если бы не дети. Марэк и Амала крепко спали, и мне очень не хотелось их будить. Пришлось напомнить себе, что я уже взрослая, и подняться.

Быстро схватила со стула платье, натянула поверх ночной рубашки.

На балконе заскрипело, засвистело. Запахло магией.

Я шагнула к окну и отдернула занавеску. Прямо за стеклом обнаружилась упитанная рожа бородатого мужика в черной фуражке. На фуражке красовалась большая круглая бляха с изображением совы. Дознаватели из отдела магического учета, чтоб их! Да откуда?

Рожа приветливо улыбнулась. Я нахмурилась. Руки задрожали.

Отдел магического учета так запросто не уйдет. Если уж явились — то дело серьезное. Улизнуть от них почти невозможно.

И я, поколебавшись, открыла узкую балконную дверь.

Их было трое — и как только уместились на моем крохотном балкончике?

— Сударыня, что вы тут делаете? — спросил бородатый.

— Живу, — удивленно ответила я почти нормальным голосом.

— Давно?

— Четвертый месяц.

— Одна?

— С двумя детьми. Я вдова. А что случилось?

— Незаконное использование магии. Вы маг, сударыня?

— Ну да. Уровень третий, бытовой. Зарегистрирована, разумеется.

— Я могу войти?

— Я могу вам запретить?

Молодой человек в черном, что стоял за спиной у бородача, усмехнулся. Как будто отделу магического учета нужно мое дозволение! Но за вежливость спасибо. И за то, что они искренне старались не разбудить детей. Впрочем, и Марэк, и Амала все равно проснулись, но сидели тихо как мышки. Только глаза широко раскрыли и вцепились в одеяло. Бедные малыши, они видели куда более страшные вещи, чем трое спокойных и молчаливых людей в черном, которые быстро обследовали крошечную комнатушку своими странными приборами.

— Уровень магии явно выше третьего, — процедил сквозь зубы невысокий носастый человечек с каменным жезлом в руках. — Но, похоже, остаточный. Вы точно уверены, сударыня, что кроме вас и детей тут никого нет? Ваш муж? Любовник?

— Я честная вдова, господин дознаватель. И никого не вожу в дом, где живут мои дети. Но на чердаке надо мной несколько дней, как поселился студент. Он у меня обедает каждый день и иногда приходит помыться. Там, в мансарде, одна лишь кладовка, где никаких удобств.

— Студент, говорите? — нахмурился самый молодой из дознавателей. — Что же вы его пускаете, сударыня?

— Он мне платит за горячую еду. А деньги-то не лишние.

— Мы выйдем через вашу дверь на лестницу.

— Будьте так любезны.

— Натопали вам.

— Ничего, я уберу.

— Приносим извинения за беспокойство.

Ох, да убирайтесь уже! Студента мне, конечно, жалко. И денег, которые он платил за миску супа, тоже. Но дети волновались. Если Марэк еще держался, то Амала начала всхлипывать. Сейчас как заревет! Я подхватила малышку на руки и прижала к себе, шепча, что мама рядом, мама ее в обиду не даст. Не то, чтобы она толком понимала мои слова, но родной запах и ласковый голос ее немного успокоили.

К счастью, детская память очень гибкая. И четырехлетний Марэк, и полуторагодовалая Амала многое забыли из своего прошлого, хвала небесам!

Дознаватели, наконец, убрались, и я позволила себе выдохнуть.

— Дяди ушли, теперь будем завтракать, — пропела я, опуская девочку на постель. — Сейчас мама умоется и сварит вам каши. Марэк, присмотри за сестренкой. Скоро Катерина придет с вами играть.

— Кати, Кати! — обрадовались дети.

Я вздохнула украдкой. Юную няньку, малыши, кажется, любили больше меня, и неудивительно. Обычно я возвращалась с работы тогда, когда дети уже спали. Кати проводила с ними весь день.

Молодой вдове очень сложно выбиться в люди. Приходится работать сразу на трех работах. Днем я — подавальщица в таверне “Хромой петух”. Вечерами — уборщица в ратуше. А в свой законный выходной день у меня тоже найдутся дела: все же я какой-никакой, а бытовой маг. Уборка, стирка, мытье окон в больших особняках… Очень утомительно, но платят неплохо. Счет в банке меня радует.

В маленькой комнатке нет настоящей кровати, мы с детьми спим на тюфяке, набитом соломой, в углу. Я не боюсь, что Амала упадет и ушибется. Зато здесь есть крохотная уборная с современным водопроводом и печкой для нагрева воды в ванне. Окна небольшие, в них не особо и дует. Для южных провинций квартирка прекрасная, я очень рада, что мне удалось ее арендовать.

В Большеграде все не так, как на родном мне Севере. Другие люди, другие обычаи, даже дома другие.

В том же Устинске много доходных домов по три, даже четыре этажа. Снять приличную квартирку не сложно, выбор большой. Да и к работающим женщинам на Севере привыкли. В Большеграде на меня смотрели дикими глазами, не верили, пытались послать к местному князю за патентом. Насилу убедила хозяина “Хромого петуха”, что магичка в подавальщицах куда лучше, чем простая баба. За одну и ту же плату он получал еще и мелкую уборку: я и пролитую выпивку могла одним жестом убрать, и скатерть от пятен почистить. Сговорились, в общем.

С жильем еще хуже вышло. Делить маленький деревянный домик с какой-нибудь убогой старушкой мне резона не было. К тому же на Юге даже в большом городе отхожие места частенько бывали на улице. Тепло ведь. Снег недолго лежит, а если и ляжет — то не настолько суровы тут морозы, за несколько шагов в прыжке насмерть не околеешь. Я оббегала весь город, прежде чем нашла что-то подходящее. Трехэтажный дом в центре, на первом этаже — большая лавка с пряниками и медом, по новомодному называемая “Кондитерской”. Несложно догадаться, что владели зданием северяне, они же и придумали третий этаж и чердак сдавать в наем. Здание было новое, капитальное, построено основательно, по-северному. С водопроводом и даже отопительными водяными трубами.

Глава 2. О политической ситуации

Каждый, кто узнавал, откуда я родом, таращил глаза. Почему же я уехала на Юг, тогда как в Устинске мне в наследство остался вполне приличный домик? Да и работы для женщин на Севере было гораздо больше… Университеты лучшие — на Севере. Столица — на Севере. Север богаче, прогрессивнее, жизнь там течет быстрее и ярче.

А Юг, ну что Юг? Сюда даже отголоски случившейся трагедии докатились лишь эхом.

А между тем в Пригорске государев дворец горел. И восстание это… Много народу погибло, а сколько еще погибнет — страшно даже представить. Здесь же тишь и благодать. Розы на улице цветут. Обсуждают, конечно, но как-то вяло, без огонька.

Я со вздохом поднялась с пола. Умылась, переоделась в рабочее платье из тонкого хлопка, темно-серое с черным воротничком. Хорошо быть вдовой, мне нравилось. Можно не переживать из-за нарядов. Самое простое, самое скромное — вот что полагалось мне по статусу. И белая косынка еще.

— Госпожа Марта, что делается-то! — в комнате обнаружилась болтушка Катерина: румяная, веселая и сверкающая глазами. — Студента служба магического контроля взяла! Прямо так вот его скрутили и вниз по лестнице поволокли! Папеньку ругали, а папенька сказал, что это не его работа — за магами глядеть. Сами, говорит, не уследили, сами и виноваты.

Я усмехнулась. На господина Подгорного это очень было похоже. Как и все северяне он был молчалив и суров, но если на него кто-то нападал… Думаю, господа дознаватели крепко пожалели о неосторожных словах.

— А тот, который молодой, с одним только пером на кокарде, про вас выспрашивал. Дескать, кто такая, откуда приехала? Видно же, что не местная.

— И что папенька сказал?

— Да послал его куда подальше, — легкомысленно отмахнулась девчонка. — Сказал, что не его ума дело.

Я вздохнула. И не понять, что этому “с одним пером” надобно. К вниманию мужчин я привычная. Мне всего двадцать шесть, по местным меркам я вполне хороша собой: невысокая, светловолосая, скромного телосложения. Да еще вдова и магичка. Ну и пусть, что двое детей — это на Юге не являлось препятствием. Детей тут любили.

Хочется верить, что молодой дознаватель просто обратил внимание на красивую вдову, а не выдумал каких-нибудь глупостей.

— Кати, переодень Марэка и усади его на горшок, а я пока каши сварю. Ты будешь завтракать?

— С орехами? — с надеждой спросила девочка. — Буду, конечно! Матушка моя не так вкусно готовит. И отчего вы поварихой не пойдете, госпожа?

— Оттого, что кроме каши я и готовить толком не умею, — в очередной раз напомнила я.

Добавила бы еще, что и кашу варю не так, чтобы вкусно. Просто сахара побольше кладу, орехов да сушеных ягод горсть. А сама сегодня поесть и не успею, потому что пол еще нужно протереть. Натопали гости незваные. Не беда, в “Петухе” что-нибудь перехвачу.

Кухни, разумеется, в моей комнатке не было, зато имелась керосиновая горелка, на которую я водрузила подкопченый ковшик с молоком. Сыпанула черпак манной крупы, помешала длинной ложкой. Быстро и почти вкусно. Детям моя каша нравится. Разлила белую густую массу по щербатым деревянным тарелкам, щедро накидала сверху ягод и орехов, поставила на стол у окна. Переодела в легкое платье Амалу, повязала ей салфетку на шею. Усадила на высокий стул, вручила ложку. Есть самостоятельно малышка еще не очень умела, но Катерина ей поможет. А Марэк был взрослым не по годам, он сам.

Пока дети стучали ложками и о чем-то болтали, я прошлась мокрой тряпкой по полу.

Странное сегодня выдалось утро, тревожное. Но физический труд приведет меня в разум. Ничего страшного не произошло, просто студент без патента магичил. Что-то продавал, наверное, а налоги не платил. Его в участке даже бить не будут. Поругают, штраф выпишут, на учет поставят и домой отправят. Такое часто бывает.

Да, это вам не Север.

— Суп на балконе в кастрюле. Дождь, наверное, будет, далеко гулять не ходите, — торопливо наставляла я няньку, обуваясь и подхватывая берестяную корзину. — Если что случится — знаешь, где меня искать.

— Конечно, госпожа. Идите спокойно.

Поцеловав две макушки — светлую и темную, я выбежала на лестницу. Опаздываю. Нужно торопиться.

— Доброго утречка, господин Подгорный. Славная нынче погода. Никак не привыкну, что лето такое длинное.

— И тебе здравствовать, Марта. Не говори-ка, дождю нынче рады будем. Устали от жары-то.

— Ваша Катерина — настоящее сокровище. Как же она мне помогает!

— Тебе благодарность, что дитятко при деле.

Довольная собой и собеседником, я побежала дальше.

Погода и в самом деле стояла непривычно солнечная и теплая. На Севере уж середина осени, дожди, слякоть, а то и изморозь по ночам. Здесь же розы цветут, птички щебечут.

Непривычно и славно. Мы с Подгорным, как истинные северяне, ворчим, что устали от жары, но правда вся в том, что дождям да грязи тоже рады не будем. Пусть лето нас еще радует.

Улочки на Юге узкие, неровные, то вверх, то вниз. Мостовая вымощена мелким гранитом. На каблуках не побегаешь — ногу сломать можно запросто. У каждого крыльца то кошка, то собака, тут живности много, ее любят, кормят. Кошки не живут в домах, а преспокойно разгуливают по улицам. Мне это непривычно, но тоже нравится. Я всегда любила животных, в детстве из конюшни не вылезала. Вот накоплю на собственный дом — непременно котенка заведу. И собаку большую, чтобы двор охраняла.

Трактир “Хромой петух” находится в самом центре Большеграда, неподалеку от главной площади, в народе прозванной Фонтаном. Нетрудно догадаться, что напротив высокой башни с часами и краснокирпичного дома городского головы красуется большой круглый фонтан в виде большого каменного цветка, из которого стекают струи воды. Возле фонтана гуляют влюбленные, отдыхают мальчишки-газетчики с черными от типографской краски пальцами, тут же неподалеку болтают извозчики.

Юг просыпается рано.

А завтракать господа предпочитают в “Хромом петухе”, здесь подают кашу, блинчики и лучшие в городе пироги с ягодами.

Глава 3. О любви

Я ушла перед ужином, нагруженная горшочками с супом. Дальше справятся без меня. “Хромой петух” — таверна продвинутая. Это завтраки и обеды суматошные, сытые и для всех желающий. Ужины тут совсем другие. Убирается несколько столов, приглушается свет. Белоснежные скатерти, свежие цветы, фарфоровая посуда и хрустальные бокалы. Никаких вам деревянных мисок или глиняных чашек. Посетителя, который готов выложить за ужин немаленькие деньги, на входе встретит сам хозяин, выбритый, в лучшем своем костюме. Заказанные блюда принесет или сама Сусанна, или ее дочка, красавица Маркуша. Утром она не выходит в зал, отсыпается или гуляет по лавкам с подружками. А вечером в сарафане, серьгах и бусах степенно разносит чарки со злым вином или супницы.

Еду подают ту же самую, что в обед, но уже на красивых тарелках и щедро присыпаную зеленью. Чарку водки наливают бесплатно. Вечером в “Хромого петуха” приходят с дамами или деловыми беседами. Еда тут — лишь приятное дополнение.

Мне кажется, хозяин очень умный и здорово все придумал. Я внимательно наблюдаю за ним, не теряя надежды, что когда-нибудь и сама буду хозяйкой какой-нибудь лавки или трактира. А может, собственную прачечную открою, с моим магическим даром это возможно. Нужно только денег подкопить… Но сначала собственный дом. Может быть, даже с садом. Не из тех я людей, чтобы всю жизнь в прислуге ходить.

Большеград — город широкий, раскинувшийся привольно по холмам, но вся жизнь его в центре. На окраинах — дома да мастерские. Я же арендую квартирку так удачно, что все мои работы находятся в нескольких шагах. Много бегать не нужно. Я успеваю даже заглянуть домой и отдать Катерине горшок с супом. Обняв детей, спешу в ратушу, где уже окончен рабочий день важных господ-чиновников. Здесь пусто и темно, и никто не мешает мне творить магию. Мне свидетели не нужны.

В отделе магического учета я указала третий уровень дара, маленький, не слишком пригодный для работ. Но по-настоящему дар мой уже доходил до шестого, а может, и до седьмого рубежа. Но сказать об этом я никак не могла, потому что непременно начались бы расспросы: кто такая, откуда взялась? Одаренные простолюдины — большая редкость. Вся магия — у аристократии.

Магия — это всегда власть и деньги.

Уборка в ратуше не занимает много времени: убрать пыль, почистить полы, собрать в коробку найденные под столами бумаги, перья и скрепки. Я успеваю заглянуть в некоторые небрежно брошенные на столах записи.

Фрол Медник просит развода с женой. Уверяет, что у нее ноги холодные, спать с ней неприятно. Голова резонно отвечает, что жену согревать нужно. И приказывает выдать Меднику три пары шерстяных носков за счет казны.

Самуил Коржиков жалуется на птиц: нападают, таскают хлеб из подносов уличных продавальщиков, гадят на мостовую. Давеча утащили не меньше дюжины ватрушек. Голова настоятельно рекомендует завести пару молодых кошек и кормить продавальщиков, прежде чем отправлять их с подносами сдобы на улицу. А что до мостовой, то мыть ее должен сам Коржик.

Я невольно улыбнулась и исправила две помарки: мой дар и на такое способен. Была б я сплетницей — кумушки меня б обожали. Но мать всегда говорила, что пустые разговоры — признак небольшого ума. И вообще, язык может нанести раны страшнее кинжала.

Еще раз пробежавшись по лестницам и проверив, сверкают ли медные дверные ручки, я с довольством киваю. Работа выполнена хорошо, я могу быть спокойна. На столе у головы лежат три серебряные монеты, я беру из них одну — справедливая плата за мой труд. Жаль, что банк уже закрыт. Впрочем, завтра у меня выходной, и я потрачу эту монету на теплые сапожки для детей. Осень скоро войдет в свои права.

Домой я возвращаюсь уже в темноте. Щедрое солнце уснуло, ветер, что гуляет по переулкам, отнюдь не так добр, как дневное светило. Я зябко ежусь, растирая плечи и думаю, что, пожалуй, нужно и себе теплое пальто приобрести. Снова расходы, расходы, расходы.

Когда-то все было по-другому. У меня были лучшие наряды, добрая семья, верные друзья. Наверное, если постараться, все это можно вернуть. Но я не могла предать детей. Это просто невозможно.

Я всегда любила и умела считать деньги. Жизнь подавальщицы или простой прачки меня совершенно не устраивала, поэтому я придумала план, как выбиться в люди.

На Юге женщина работает не часто, а уж практикующих магесс и вовсе по пальцам пересчитать можно. Местные дамы торопятся выйти замуж и нарожать побольше детишек. Ничего плохого в этом нет, я и сама раньше мечтала о том же.

Мои услуги пользуются спросом. Конкуренток на бытовую магию нет.

Мужчины никогда не захотят чистить одежду или занавески, им нужен масштаб. Я же собиралась накопить денег и открыть собственную прачечную. Небольшую, возможно даже на дому. Нанять двух рукодельниц, чтобы штопали прорехи, сама же буду убирать пятна и дурные запахи. Платья из дорогих тканей не стирают, только чистят щетками. Да и зимний плащ не так-то просто привести в порядок. Уверена, клиенты найдутся.

Пока же у меня хватало сил на простой и тяжелый труд. Четыре месяца я на Юге. По моим подсчетам еще столько же — и можно будет купить небольшой домик.

Я вернулась в свое скромное жилище. Дети были накормлены и уложены спать. Катерина тихонько читала книгу возле окна.

— Зрение испортишь, — привычно шикнула я на нее.

— Тут фонарь, светло как днем, — возразила девочка, неуклюже пряча маленький томик в юбках.

— Что читаешь?

— Да так… ничего.

— Покажи. Я не мамка, ругать не буду. Обещаю.

Девочка неохотно показала мне заголовок: “Записки леди Мадьяр”. Гадость редкостная, которую и взрослым-то в руки брать не следует.

— Где ты это взяла?

— У подружки.

— Отдай обратно. Почитай лучше “Тайну лорда Строббели” или “Замок с призраками”. Или хотя бы “Приключения Аглаи и Маноны”. Тебе понравится.

— А там про любовь есть?

Я вздохнула.

— Есть. Хорошие добрые книги. А про любовь… “Рыцарь и пастушка” еще есть.

Глава 4. О торговле

— Почем яблоки, любезный? — спросила я бородатого торговца.

— Семь медяков за ведро, красавица.

— Две штуки для детишек за сколько отдашь? — Мне было немного стыдно, потому что я уже хорошо изучила южан. Детям — все самое лучшее.

— Какие славные малыши! — широко улыбнулся торговец. Внимательно оглядел меня с ног до головы, замечая и поношенное платье, и вдовий платок, кивнул:

— Бери даром сколько унести сможешь, госпожа. Не стесняйся, и в карман положи тоже.

Опустив глаза и тихо поблагодарив щедрого человека, я выбрала несколько не самых красивых яблок. Марэк же смело цапнул с прилавка самое большое и красное и тут же впился в него зубами. Амала взвизгнула и топнула ножкой. Я дала ей фрукт поменьше и увела поскорее, зная — сейчас надкушенное яблоко полетит в сторону. Не полетело, к счастью. Скривив мордочку, она протянула его мне. Однако научилась вести себя прилично, взрослеет, наверное! Я съела его с косточками — очень вкусно.

Спустя четверть часа блужданий по площади, мы отыскали прилавок сапожника. Я долго и отчаянно торговалась, рассказывая, что сама вдова, и дети сироты, а растут так быстро, что денег никаких не напасешься. Сапожник скинул мне вдвое, и я довольная повернула к выходу, но глаз зацепился за лавку готового платья.

Нет, ну куда мне! Детям уж обедать пора. Устали они. Я не пойду! Разве что загляну одним глазочком, нет ли для Амалы чего-то подходящего…

Шипение портного на девчонку-подмастерье я услышала не сразу, ослепленная роскошью кружев и великолепием ярких тканей. Эта лавка мне точно не по карману, тут шерсть, и мягкая кожа, и бархат, и набивные ситцы. Но девочка тихо плакала, и я не удержалась (проклятое северное воспитание!).

— Что натворила твоя работница, хозяин? Зачем ругаешься?

— Да эта криворукая на кружева кувшин кваса опрокинула. Теперь стирать надо, да срочно, не то в негодность придет.

— А ну покажи!

Тот пожал плечами и ткнул пальцем в стопку некогда белоснежных пелерин, какие были нынче в моде на Севере. Я даже плетение узнала — мануфактура Брикса. Не самое дорогое кружево, довольно толстое и жесткое, к тому же со станка, но на Юге такого не делают. Издалека ведь везли, берегли в дороге. Хорошо, что хозяин девчонку не поколотил, она заслужила.

Развернула верхнюю пелерину, досадливо цокнула языком, взглянула на перепуганную девчонку.

— Дочь твоя?

— Да нет, сиротка. Взял в дом на свою голову. А эта дура криворукая… эх!

— И что теперь, выгонишь ее?

Высокий худой мужчина удивленно поглядел на меня и покачал головой.

— Куда ж я ее выгоню? На улицу, что ли? Отработает.

Его слова окончательно убедили меня.

— Я маг-бытовик. Могу помочь. Не задаром, конечно. Моей дочери… Амала? Да где она?

Стоило лишь отпустить маленькую ручонку, как это егоза куда-то пропала!

— Марэк? — в панике схватила я за плечо сына.

Он зевнул и лаконично ткнул пальцем в глубину лавки. Амала увлеченно копалась в ящике с лентами. Я схватила ее в охапку, вырывая из грязных пальчиков алую ленту. Почистила быстрым жестом и сунула в руки оторопевшего хозяина. Разумеется, малышка тут же разразилась воем громче пожарного колокола.

— Тришка, присмотри за маленькой, — бросил хозяин, немедленно впихнув ленту обратно в руки Амалы. — Подарок вам, барышня, а кричать не надо больше. Говоришь, бытовичка?

— Она самая.

— Что за работу хочешь?

— Да немногое. Платье бы хоть какое на дочку. Согласна и на ношенное уже.

Мужчина прищурился и кивнул.

— Найду тебе платье. А ты уж почисти кружево, красавица, сделай милость.

Раньше я понять не могла, зачем нужна бытовая магия. Ведь все то, что я делала, мог сделать и обычный человек — руками, тряпками, мылом. Но сейчас я была собой довольна, лучшей магии и не пожелаешь!

Пока я скрупулезно очищала пелерины, хозяин куда-то сбегал и принес два теплых платья на Амалу, как я и хотела: серые, самые простые, с деревянными пуговицами. А еще большую деревянную чашку с горячим сбитнем и три теплые еще ватрушки. От еды я отказываться не стала, магия забрала немало сил.

— А ну ка, госпожа, выпрямись, — скомандовал хозяин, когда я отложила в сторону последнюю пелерину. Я уже и сама была готова самыми последними словами отругать криворукую сиротку, но воспитание не позволяло. Попробуй-ка каждую ниточку высуши! Работа тонкая, кропотливая, куда сложнее, чем просто окна помыть или пыль убрать даже и в бальной зале. Продешевила я. Нужно было деньги просить. Но что уж, слово обратно не вернешь.

— Я закончила.

— Вижу, вижу.

Хозяин покопался в ворохе кружева, вытащил одну накидку, поглядел на свет… и накинул мне на плечи. Расправил складки, завязал ленты.

— Спасла ты меня, госпожа бытовичка. Это тебе, не отказывайся от подарка. И детишкам твоим узелок собрал.

— Да что ты, господин, дорогая же вещь! — запротестовала я, теребя ленты. Расставаться с обновкой не хотелось, но честное слово, лучше бы деньгами!

— А то ж. Тут у меня их много. И все пришлось бы чистить. Славная работа. Как тебя зовут-то?

— Марта Плетнева.

— Вдова, я вижу?

— Вдова.

— Ну, коли работу ищешь, так ко мне приходи. А то и… замуж, небось, не желаешь пока?

Я засмеялась от неожиданности.

— Ну уж нет, господин! Несладко мне замужем было. Супруг и пил, и лупил почем зря. Больше я в это дело не полезу.

— Эх, а славная из тебя жена бы вышла. Детки опять же красивые. Ну, если надумаешь, то я хоть завтра жениться готов. Поликарп Лучевой я, на улице Осенней лавка. Запомни.

Я кивнула, подхватив под мышку узел с одеждой, накинула на шею связанные веревкой детские ботинки и взяла за руку присмиревших детей.

— Благодарствую, добрый человек. Я не забуду.

Осенняя улица — это вообще где? На окраине, наверное, я про такую и не слышала. А пелерина славная. Раньше б я не надела такое, но теперь рада была, словно мне платье из салона госпожи Дюваль подарили.

Глава 5. О лгуне и предателе

Дети, утомленные прогулкой по ярмарке и поездкой в роскошном ландолете, уснули почти сразу. Я же меряла шагами комнатушку и раздумывала об открывшихся перспективах.

Раз шаг, два шаг, три шаг, окно. Нужно сходить и взглянуть на этот Лавровый переулок. Раз, два, три, стена. Даже если я дам согласие, Шанская обещала ремонт и водопровод. Это не быстро, у меня будет время подкопить еще денег. Раз, два, три, окно. Месяц-два, может, и три. Зима будет. Зимой найдутся ли клиенты? Раз-два-три-стена. А что я теряю? Разорвать соглашение можно в любой день, не привяжет же меня Береника Силовна к корыту и гладильной доске? Зато времени не в пример больше останется, а что до денег… Нужно сесть и посчитать.

В дверь тихонько поскреблись, я открыла. На лестнице обнаружилась Катерина — в новеньком лиловом платье и точно такой же пелеринке, как у меня.

— Госпожа Плетнева, матушка вас с детками сегодня на ужин зовет, — шмыгнула носом девчонка. — День-то праздничный.

— А какой нынче праздник? — удивилась я.

— Так Равноденствие. Дальше осень настанет, день короче станет.

— М-м-м… на Севере мы и не праздновали никогда.

— Да как же так? — удивилась Катерина. — Принято же урожаем делиться, вдовам и сиротам помогать. А вы ведь это самое… Ой, какая славная у вас накидочка. У дяди Поликарпа купили, да?

Неуклюжая попытка девочки перевести разговор не сработала. На миг я почувствовала себя уязвленной, но вовремя вспомнила северную пословицу: надел заячью шкуру — так беги от волка. Ну да, и вдова, и сироты, и все сразу. Не сказала бы, что мне помощь нужна, но и отказываться не с руки. Во-первых, подозрительно это, а во-вторых, Подгорные мне нравились. С удовольствием с ними поужинаю.

— Кати, а ты занята сейчас? — вкрадчиво спросила я.

— Неа. А что, присмотреть за маленькими?

— Спят они и еще час точно спать будут. Я в одно место сбегаю и быстро вернусь, хорошо?

— Ой, бегите, конечно, мне же и лучше. Матушка меня пироги печь не заставит. Я пока книжку почитаю. Вот, в книжной лавке купила!

И она гордо продемонстрировала мне томик “Рыцаря и пастушки”. Я быстро надела ботинки, завязала белую косынку и побежала вниз по лестнице.

Так, где там этот Лавровый переулок? Нужно к главной площади выйти, там есть указатели. Я так спешила, что не замечала никого вокруг. Ну что ж, на Юге улицы широкие, просторные, никого не сшибла с ног, и хорошо.

— Тиль! — раздался мужской оклик за спиной.

Я вздрогнула. Нет, это не меня зовут. Я Марта. Марта Плетнева.

— Тиль! Матильда?

Не оглядываться, не оглядываться! Я очень тороплюсь..

— Матильда, подожди! — меня бесцеремонно ухватили за рукав, разворачивая. С мрачной обреченностью я взирала на виновника всех моих неприятностей.

Вот уж кого я больше не хотела бы встретить! Мой бывший жених.

Княжич Асур Синегорский.

И откуда только взялся на мою голову? Почему именно сейчас, когда все начинало налаживаться?

— Господин, вы ошиблись, — пропищала я, горбясь и пряча глаза. — Меня зовут Марта.

— Так, — протянул княжич, щелкая пальцами. — Любопытно. Марта, говоришь?

— Марта Плетнева, вдова, господин. Я могу идти?

— Да, конечно, Марта… Извини, я обознался.

Я ему не верила. Я хорошо знала этого человека. Я когда-то его любила. Он упрямый и дотошный. Он мне подыграл, но вряд ли поверил. В конце концов, мы выросли вместе, мы были добрыми друзьями… пока он не променял меня на какую-то простолюдинку. И теперь я совершенно не знала, чего от него ждать. Не то он разыщет меня, чтобы выяснить, что произошло, не то вернется к жене и забудет о случайной встрече. И я даже не знаю, как для меня будет лучше.

При том, что расстались мы с Асуром нехорошо, я ему могла доверять. Он не из тех, кто за спиной может донести. Возможно, он поможет. В конце концов, он и сам когда-то пошел против семьи и уехал с родного Севера, отказавшись и от положения своего, и от родительских денег. Не в его интересах меня выдавать.

А с другой стороны — зачем ему все это нужно? Да и мне лицезреть человека, растоптавшего мои чувства, никакого удовольствия не доставит. Лучше б он шел по своим делам, а в мои не лез!

Впрочем, знаю я этих северных княжичей. Они воспитаны по-старинке, им в головы с детства вбивают принципы рыцарства. Нельзя оставить даму в беде. Так что надеясь на лучшее, все же стоит ожидать Синегорского в гости в ближайшие дни. Вот же дура, сама ему имя назвала! Найти меня теперь будет не слишком сложно, достаточно в ратуше спросить. Там мигом на меня пальцем покажут.

Весь восторг от разговора с Шанской пропал. Словно я сдулась, разом ощутив усталость и разочарование в жизни. Ну прачечная, ну своя лавка. Что в этом такого? Все равно как раньше уже не будет. Стоит ли вообще в это лезть? Может, нужно было затаиться и потерпеть?

Лавровый переулок оказался и вправду хорош. С двух сторон высокие стены богатых домов. Небольшой пятачок каменной мостовой, два куста роз, старый колодец и вывеска “Стригу и брею”. Вряд ли у местного цирюльника много клиентов, но мне он никак не помешает. Я побродила по дворику, заглянула в окна приземистого серого здания (ничего не увидела, конечно), потрогала добротную дверь.

— Подстричься аль зуб удалить не желаете, барышня? — выглянул из раскрытого окна мой будущий сосед — приятный на вид старичок с роскошными усами.

— Да нет, — засмеялась я. — Здесь ведь раньше аптека была?

— Года три как закрылась. Половина дома пустует. Я хотел выкупить, но господин Шанский не продал.

— А что же, водопровода тут нет?

— Да откуда? Это через Брусничную улицу тянуть нужно, у меня и денег таких нет. Точно не желаете зуб удалить?

— Ну уж нет. Я лучше к целителю схожу, — хихикнула я. — Спасибо, дяденька.

Что ж, двор хороший, место тихое. Дом хоть и небольшой, а каменный, и крыша вроде не худая. Мне нравится. Еще бы внутрь заглянуть, но все равно ведь ремонт нужен. Пожалуй, я соглашусь на заманчивое предложение.

Глава 6. Об усталости

Я снова проспала. Встреча с бывшим женихом совершенно выбила меня из колеи, и уснула я, кажется, под утро. Проснулась же от настойчивого стука в дверь и воплей Катерины.

Вскочила, оглядываясь, распахнула дверь — в одной только ночной сорочке.

— Уже девять?

— Десятый час, госпожа.

— Кошмар!

Не умывшись, не накормив детей, заплетая на ходу косу, я бежала по улице, про себя ругая последними словами княжича. Это все он виноват. Споткнулась, упала, больно ушибив коленку. Какой-то мужчина помог мне подняться, усадил на лавочку. Молодая бонна с двумя прехорошенькими чистенькими детьми напоила меня водой и ласково успокаивала. Предлагала разыскать лекаря — вдруг я сломала себе что-нибудь, но я содрогнулась, представив себе, что она приведет какого-нибудь Асура, перед которым придется обнажать ноги. Ничего, справлюсь. Пятно на юбке я убрала сама. Больше бежать никуда не хотелось.

Утро было прекрасным. По высокому голубому небу плыли кудрявые облака, ласково журчали струи большого фонтана, одуряюще пахли последние розы. Было довольно зябко — осень уже вступала в свои права. На мостовой шебуршали маленькие золотые листочки. Невольно вспомнилось, как в детстве, да что там — несколько лет назад — я любила гулять по газонам, шурша листвой. А в родительском доме и вовсе частенько падала прямо в высокую золотистую кучу. Как играла с братьями в торговую лавку и расплачивалась резными монетками. Как сидела на окне и слушала песню дождя, водя пальцами по стеклу.

Я ведь очень любила раннюю осень!

А в этом году едва ее замечала, лишь радуясь, что солнце все еще согревает город, и мне не нужно пальто.

Я страшно устала бегать от себя самой и от обстоятельств, но боялась остановиться. Тогда ведь станет понятно, каких глупостей я натворила.

За каким бесом меня понесло на Юг? Почему я не вернулась к родителям? Ответ не так прост, как кажется на первый взгляд. С одной стороны, меня душила обида за то, что всю мою жизнь они прочили мне в мужья Асура. Я настолько привыкла к этой мысли, что и представить кого-то другого рядом не могла. В мыслях я спала рядом с ним, я рожала ему детей, я в старости сидела возле камина и неторопливо с ним беседовала. Я видела свое будущее лишь в нем. Его отказ от помолвки стал для меня чертовски разрушительным. Разумеется, злость и разочарование я сорвала на родителях. Впервые в жизни я орала, как базарная торговка. Это не делает мне чести, но тогда мне стало легче.

Я уехала из дома в столицу, потому что хотела все забыть.

Но была и еще одна причина: мои старшие братья. Они, вне всякого сомнения, принимали самое деятельное участие в организации восстания. И в замке родителей, конечно, не раз и не два побывали дознаватели. Там мне было бы не спрятаться.

Поэтому я убежала с детьми на Юг, но и здесь судьба меня настигла. Не очень-то я умею притворяться простолюдинкой. Воспитание, образование, магический дар — все это выдает меня с головой.

Мимо пробежала смешная кудрявая собачонка, ткнулась мне в колени. Я невольно погладила пушистые уши: когда-то и у меня была такая живая игрушка. Нужно было подниматься и идти в таверну, но я не могла себя заставить.

Как же я устала!

Устала вставать по утрам. Устала голодать. Устала притворяться. Устала носить ужасные серые платья и отвратительный вдовий платок. Устала от детей — чего уж себе врать-то! Они милые, славные, я их, безусловно, люблю, но ответственность за их жизнь и здоровье лежит на моих плечах, словно мельничный жернов. А еще — чувство вины. Плохая из меня получилась мать. Я так мало уделяла им внимания! Я не читала им сказок, не водила в парк кормить уток. Не покупала игрушек, не спрашивала, как прошел их день. С Марэком пора начинать занятия по магии — уже случаются спонтанные выбросы. Амала не умеет толком разговаривать. Все это — моя забота. Больше у них никого нет.

— Госпожа Марта Плетнева? — раздался женский голос над моей головой.

Я медленно подняла глаза, разглядывая пеструю юбку, белую сорочку с расшитыми рукавами и цветастую шаль на плечах незнакомки. Какая она… не южная. Глаза светлые, почти прозрачные, волосы рыжеватые, с золотыми прядями. Миленькое личико сердечком, тонкие плечи и довольно выдающийся живот, который никак не скрывала одежда.

— Госпожа Синегорская? — мрачно пробормотала я. — Что вам нужно?

— Ну, мой супруг дал слово, что не станет лезть в вашу жизнь, а я ничего не обещала, поэтому стану. Меня мучают угрызения совести, знаете ли.

— Напрасно, — вяло ответила я. — Вы тут ни при чем. Решение он принимал самостоятельно. И, насколько я помню последовательность событий, наш последний разговор состоялся еще до встречи с вами.

Просторечные слова облетели как шелуха, я мигом стала той, кем была до всех этих неприятных событий: княжной Матильдой Снежиной. Речь поменялась, невольно выпрямилась спина, на губах заиграла снисходительная улыбка. Перед этой женщиной я должна выглядеть настоящей леди.

— Об этом я и хотела поговорить. Слушайте, Марта, как насчет позавтракать где-нибудь наедине, а? Я ждала вас в “Хромом петухе”, но вы не пришли на работу.

— Ах, да. Видите ли, я упала и расшибла колено. А потом решила, что больше не хочу работать подавальщицей.

— Даже так? — удивилась моя удачливая соперница, протягивая мне на удивление крепкую руку с коротко стриженными ногтями и шрамами от ожогов на пальцах. — И что будете делать дальше?

— Открою свою прачечную на паях с госпожой Шанской. Я, знаете ли, неплохой маг-бытовик.

Разговаривать с кем-то начистоту, не скрываясь и не путаясь во лжи, оказалось на удивление приятно.

— Полагаю, в “Петуха” мы не пойдем. Куда посоветуете?

— В булочную, — не задумываясь, ответила я. — Там ватрушки — просто объедение. И чаю нальют травяного. Рядом есть лавочка, в такое время никого постороннего не болтается поблизости.

— Что ж, доверюсь вам. Ведите.

Словно закадычные подруги, мы медленно поплелись в сторону Цветочной улицы. Колено болело, нога подкашивалась, поэтому я ковыляла с ощутимым трудом. Нужно все же сходить к целителю. А Синегорская шагала медленно и важно, как и рекомендовалось дамам в деликатном положении.

Глава 7. О лжи

Пять месяцев назад

Я проснулась от ужасного шума. В первый момент мне показалось, что стены рушатся, что пол шатается подо мной. Вскочила, закашлялась от клубов пыли и черного дыма. Снова раздался грохот, гудение, истошные, полные животного ужаса крики. И выстрелы — словно в дворцовом парке шла охота.

Взрыв — четко поняла я.

По стене спальни растекалась большая трещина, люстра угрожающе шаталась. В разбитое окно врывался ветер и дым. Я спаслась только потому, что спала в алькове — постель моя находилась в нише толстой, капитальной стены. Меня даже не задело осколками стекол.

Стекла! Если бежать босиком, то можно порезать ноги, нужна обувь. Паники не было, страха тоже. Мысли были по-военному четкие. Найти ботинки, натянуть их. Накинуть на плечи халат. Подождать, пока немного рассеется пыль и дым. Потом — бежать внутрь, к государыне.

Вот уже четвертый год я служу во дворце фрейлиной молодой государыни Елизанны. Когда наш государь изволил жениться во второй раз, я как раз переживала разрыв помолвки. Происхождение у меня самое подходящее, внешность вполне привлекательная, возраст не критичный — я подала прошение через отца, и меня пригласили во дворец. Государыне, которая оказалась на сносях (наш правитель, по-видимому, изволил жениться на своей фаворитке после того, как целители твердо убедили его, что она ждет именно сына), я понравилась. Мне она тоже была симпатична: молодая, очень хорошенькая, мягкая и застенчивая. Такая не станет яркой политической фигурой, что, без сомнения, очень радует государевых прихвостней. Зато она легко родила сына, чего ее предшественница сделать не смогла, и стала прекрасной и ласковой матерью. Каждому свое, как говорится.

В коридорах дворца царила суматоха. Кричали люди, остро пахло порохом и металлом. Дважды я видела мертвых людей, но старалась не вглядываться в их лица. Мои покои были совсем недалеко от спальни Елизанны. Я как-то сразу поняла, что основной удар пришелся именно на женскую часть дворца, и это было… подло. Кому могла помешать кроткая государыня и ее маленький сын?

Дыша через рукав, кашляя, я ворвалась в спальню Елизанны и поняла: опоздала. Здесь пылал балахон на постели, тлели обои, окно было выворочено. Сама государыня нашлась под обломками стены без чувств, и мне не удалось бы ее откопать. Тут нужны мужские руки.

— Ваше величество, ваше величество, — я тщетно пыталась ее разбудить. — Кто-нибудь, сюда!

Государыня вдруг широко открыла темные глаза и улыбнулась. Эта ласковая улыбка на бескровном лице напугала меня больше, чем все происходящее.

— Святая Елизавета, — шепнула она. — Я звала тебя, и ты пришла.

— Ваше величество…

— Спаси моего сына, молю! Если я умру, никто не будет плакать. Но если они убьют Мариуса, то все рухнет.

— Где он?

— Я спрятала его в шкафу, как только услышала выстрелы.

Она снова потеряла сознание. Кашляя и рыдая, я распахнула шкаф. Мальчишка и в самом деле был там — весь белый и трясущийся. Черные глаза смотрели с ужасом. Он меня узнал. Я подхватила его на руки — увесистый — и заметалась по комнате. Куда бежать? За окном снова крики и выстрелы. В коридорах — огонь и раненые слуги. Нужно унести наследника из дворца, так будет безопаснее. Я выбежала в коридор, нырнула в узкий и низкий проход для слуг. Фрейлины должны были знать все ходы, которые пронизывали старый дворец, как дырки — кусок сыра. Свернула в сторону кухонь. Сбежала по боковой лестнице в винный погреб и выбралась через слуховое окно. Почему меня никто не остановил? Чудо, я полагаю.

Я неплохо знала Пригорск, там жили мои братья. К старшему я и побежала, в святой наивности даже не догадываясь, что он замешан в бунте по самые уши.

К чести Ратмира, он меня не выдал. Не знаю, что значил для их планов наследник, но я для него оказалась важнее. Он дал мне денег и отправил к знакомому, который умел решать подобные проблемы. И еще сказал, что даже знать не хочет, что я буду делать дальше: восстание провалилось, государю удалось ускользнуть от возмездия; часть заговорщиков была убита, остальных станут искать по всему Северу. Если брата возьмут — а это вопрос времени — неизвестно, что он скажет дознавателям под пытками. И лучше б мне увезти наследника подальше, так безопаснее всего. Ребенок может стать разменной монетой в этом конфликте.

Уже позже я поняла, что Ратмир мне солгал. Мне вообще не стоило уезжать. Нужно было бежать с наследником в полицию или, что еще лучше, в дом господина Туманова, человека, отвечавшего за безопасность столицы. Но я поверила брату — он не мог желать мне зла! И на Юг меня гнал отнюдь не разум, а страх и растерянность.

Я взяла деньги и ребенка и отправилась… нет, не к его знакомому. Мне очень повезло: я шла мимо кладбища и услышала болтовню горожанок. Им не было дела до восстания, важнее то, что Иоганн Шорник угорел по пьяни и прихватил с собой жену и сына, а маленькую дочку удалось спасти. Решение пришло само собой, будто свыше — и я отправилась прямиком в полицейский участок. Представилась сестрой того самого Шорника, пожелала забрать осиротевшую племянницу… и украла со стола полицейского документы. К знакомому брата пришла уже не Матильда Снежина, а Марта Плетнева — и за некоторое пожертвование в пользу коллегии стряпчих она стала вдовою, благо, свидетельство о смерти мужа у нее имелось.

Ну а билет на дилижанс я купила самостоятельно.

Разумеется, если бы меня искали всерьез, то нашли бы уже давно. Но в столице творилась такая неразбериха, что никому не было дела до пропавшей фрейлины. Возможно, мои родители и пытались что-то разузнать, но у них были связаны руки. Оба брата арестованы, фамильный замок наверняка перевернули не один раз…

Словом, я выжидала и следила за новостями через газеты.

И выживала как умела, а умела я многое. Шестой уровень — это далеко не пустяк. Раньше я считала, что бытовики — самые бесполезные из магов, но теперь убедилась в обратном. Работы для меня нашлось — непочатый край.

Глава 8. О мужчинах вокруг

Милейший племянник (и коварный дознаватель) Гор и вправду привез меня к дому лекаря. Не Асура, как я опасалась, хотя и знала, что бывший жених живет в другом городе, а сюда приехал, скорее всего, на традиционную осеннюю ярмарку. В Большеград вообще со всего юга на ярмарку съезжаются, и с Севера, кстати, тоже, но не в этом году. В этом году дороги перекрыты, везде патрули усиленные.

Лекарь был, конечно, полицейский и уже на пенсии, но меня это ничуть не смутило.

Гор на руках внес меня в приемный кабинет и целомудренно удалился в коридор. Что ж, за нынешний день меня носили больше, чем за всю предыдущую жизнь.

Ветхий старичок с козлиной бородкой сообщил мне, что он, вообще-то, обычно осматривает покойников, но мне даже рад: я теплая и вполне миленькая. Я заверила его, что рада не меньше. А еще ему выпал редкий шанс заглянуть мне под юбку.

— Ай-яй-яй, — пробормотал старичок, потрогав серебряной палочкой колено, по которому разлился великолепный бордовый кровоподтек. — Ай-яй-яй!

— Перелом? — обреченно спросила я, с ужасом отворачиваясь.

— Трещина в коленной чашечке. Сейчас починим, сударыня. Погодите, я принесу лед. Будет неприятно, но быстро.

Я кивнула и прикусила губу. Сломанные руки мне в детстве пару раз сращивали. Что меня ждет, я вполне представляла. И приложенный мешочек со льдом мне совершенно не помог. Я не смогла удержать негромкий стон, когда ногу словно обожгло кипятком.

— Терпите, сударыня, терпите. Вы ведь вдова?

— Ага. У-у-ух!

— Детки есть?

— Да, двое.

— Неужели вот это страшнее, чем роды?

Я вытаращила на него глаза и даже засмеялась.

— Роды — это другое. Там человек на свет появляется.

— Роды куда опаснее и дольше. Ну вот и все. Сейчас я наложу тугую повязку, пару дней лучше полежите, а если куда-то нужно выйти — то только с палочкой. Где там ваш кавалер? Эй, Гор, мы закончили!

— Сколько с меня, доктор? — Я потянулась за кошельком, но Гор меня опередил:

— Я заплачу сам, госпожа.

— Простите, но я вынуждена настаивать. Вы мне не отец, не брат и не муж. Это верх неприличия.

— Любезная Марта, мы с доктором — старые друзья. Не извольте беспокоиться, расплачиваться я буду уж точно не деньгами, а какой-нибудь услугой.

— Ну, если услугой… — нерешительно пробормотала я. Лишних денег у меня не было, а теперь, когда я приняла решение уволиться из “Петуха”, не будет еще долго. И все же ситуация мне не нравится. По моему скромному опыту, молодой и вполне привлекательный мужчина ни за что не будет так рассыпаться перед дамой, если не имеет на нее видов.

А я с мужчинами дел иметь не желала ни при каких обстоятельствах.

— Куда вас отвезти?

— Домой, если не трудно. Тут недалеко, на Белой улице.

— Да-да, я помню. Был у вас в гостях не так уж и давно.

— Точно, — смущенно улыбнулась я. — Кстати, что натворил студент?

— Обычное дело, баловался запретными артефактами на удачу. Продавал в университете. Целый склад у него на чердаке был.

— Разве это плохо?

— О, сударыня, вы знаете, как работают артефакты на удачу, особенно самодельные?

— Нет.

— Сначала их владельцу невероятно везет во всем — и на экзамене, и в азартных играх. Он находит на улице деньги, дальняя тетка оставляет ему наследство, кирпич с крыши падает в двух шагах… Даже если в него выстрелят в упор, случится осечка или пуля срикошетит от латунной пуговицы. Но потом действие амулета заканчивается и приходит расплата.

Голос у дознавателя был таким таинственным, что я не утерпела:

— Какая же?

— Ужасное невезение. Бедняга притягивает неприятности.

— Тот самый кирпич?

— В самых запущенных случаях именно этим и заканчивается. К слову, умереть очень легко. Можно упасть под копыта коня, встретить пьяного дебошира, даже просто — споткнуться, упасть и сломать шею.

— Выходит, мне сегодня повезло. Я отделалась лишь трещиной в колене, и ту добрый доктор уже вылечил.

— Не пользуйтесь незнакомыми артефактами, сударыня, — серьезно оглянулся на меня Гор. — Это может очень плохо закончиться.

— Не буду, — пообещала я.

— Мы приехали. Вы ведь живете на третьем этаже? Пожалуй, я помогу вам дойти.

— Не стоит, — быстро сказала я. — Вы и так много сделали. На работе не влетит?

— Влетит, — по-мальчишечьи ухмыльнулся Гор. — Но я как-нибудь переживу.

Я внимательно на него посмотрела и решила, что он, пожалуй, даже симпатичный. Высокий, подтянутый, с очень короткими черными волосами и выразительными глазами. И улыбка хорошая, добрая. Среди южан встречаются настоящие красавцы. Этого эталоном не назовешь — нос длинноват, подбородок слишком тяжел. Лицо узкое. Но и не урод. Обычный приятный молодой мужчина. Удивленная этим открытием — я, оказывается, начала обращать внимание на простолюдинов? — кивнула на прощание и скрылась за тяжелыми дверями. Нога почти не болела, но повязка немного мешала. Кое-как доковыляв до третьего этажа, уже на лестнице услышала вой Амалы. И что на этот раз?

В комнате было дымно. Взъерошенная и красная Катерина раскрыла широко окна и размахивала тряпкой. Амала сидела в углу и ревела, Марэка нигде не было видно. На постели тлело одеяло, стены покрыты копотью.

— Ваш сын, госпожа, — выдохнула нервно Катерина, с грохотом захлапывая окно, — только что поджег постель! А все потому, что не хотел одеваться! Я закрыла его в уборной, там гореть нечего. А почему вы здесь?

С тяжелым вздохом я подхватила на руку плачущую Амалу, а потом осторожно постучалась в дверь уборной.

— Марэк, я вернулась.

Молчание.

— Я больше не буду так много работать. Мы все вместе сейчас почитаем книжку, а потом пойдем в парк кормить уток и собирать букет из листьев. Я куплю вам петушка на палочке.

— Зря вы его так балуете, госпожа. Маленький паршивец не первый раз уже кидается огнем, но обычно в стену. И не слишком сильно. А сегодня он целился в меня!

Глава 9. О сложности выбора

— Оставьте меня в покое, — сердито заявила я, когда эти двое приблизились. — Что вы вообще делаете в Большеграде?

— И вам не болеть, госпожа Плетнева. Милана будет защищать диплом, — хмыкнул Асур. — Уже через неделю.

Я выразительно посмотрела на живот ее супруги и фыркнула.

— Мы чуть-чуть не рассчитали, — потупилась Синегорская. — Я никак не думала, что у меня получится забеременеть с первой попытки.

— А она у тебя совсем не знакома с правилами приличия? — хлестко спросила я бывшего жениха.

— Совсем, — развеселился он. — За это я ее и люблю. Никакого жеманства и ужимок, чистая правда прямо в лицо.

Я насупилась. Вот что ему, оказывается, было нужно. Грубость и хамство! Ну уж извините, я вовсе не так воспитана.

— Ты уже придумала, что будешь делать с патентом? — неожиданно спросил Асур. — Ты просила не лезть в твою жизнь, но, кажется, я могу помочь.

— Как? — меня снова охватила злость. Раньше нужно было помогать, теперь уже поздно! — Ляжешь со мной в постель? Так тебе жена не разрешит.

— Убью, — веско сказала Милана, прищурившись. — Обоих. Да так, что никто не узнает, что смерть была не случайна.

— Ого, ты и так умеешь? — вскинула я брови.

— Она у меня маг-артефактор, — ласково приобнял супругу Асур. — Почти уже дипломированный. Нет, я вообще-то другое хотел предложить. К князю Озерову с тобой съезжу, он закроет глаза… на некоторые обстоятельства. Если его правильно попросить.

— Зачем тебе это? Какое тебе дело до меня?

Он уселся на противоположный край лавочки и невинно улыбнулся.

— В память о нашей дружбе.

Клянусь, я очень добрый и совершенно не злопамятный человек, но в этот момент я его ненавидела, как никогда в жизни! Дружба? ДРУЖБА?! Ар-р-р!

И уйти нельзя: где-то в парке Катерина с детьми. И нога опять разболелась.

— Знаешь, что…

— Погоди, — перебила меня Милана. — У тебя ведь сын — маг? Причем приличной силы, верно?

Я захлопнула рот. В этом она была права. И вот ведь лиса — безошибочно ткнула в самую уязвимую точку!

— Князь Озеров — человек очень честолюбивый и бесконечно преданный государю, — глядя мне в глаза, сообщила девица. — У него два сына, оба — маги. Один природник, другой целитель.

— А при чем тут я?

— Вы с детьми могли бы… погостить какое-то время у нашего князя. Там будет всяко лучше, чем тут, одной и без всякой помощи.

Я задумалась. Про князя Озерова я хоть и слышала, но не могла припомнить, откуда. Но вообще можно предположить, что он и сам неплохой маг. Преданный государю? Возможно. Уже в возрасте, к тому же южанин. Богатый? Несомненно. Вот только если кто-то будет меня искать (полиция ли, заговорщики ли), в первую очередь к князю и заявятся.

— Мое лицо весь двор видел, — неохотно сказала я. — И бунтовщики наши… все в доме Снежиных бывали не один раз. А Марэк… он… ну, маленький. И простолюдин. Кто его узнает?

Действительно, наследника не показывали при дворе. Он гулял в своем маленьком саду с няньками и матерью. Разве что фрейлины знали, как он выглядит… Да где они теперь, те фрейлины?

— Хочешь мне помочь? — пристально взглянула я на Асура, напрочь игнорируя Милану. — Напиши отцу. Спроси, что на самом деле творится в столице? Жива ли государыня? Ищут ли наследника? Все ли заговорщики арестованы? До нас вести доходят с трудом.

— Зачем же писать письма и ждать ответа несколько недель? — спокойно ответил Синегорский. — У нас теперь есть зеркалограф. Мы пошлем запрос прямиком в королевскую канцелярию.

— Что у нас есть? — удивилась я.

— Зеркалограф. Почта зеркальная. Тут же в Большеграде. Ты что, не слышала ни разу?

Я смутилась. Нет, не слышала. Я и город-то толком не видела, лишь самый центр. Да и когда мне? Первое время на улицу страшно выходить было. Потом поняла, что незамеченной все равно не останусь, но подозревать меня никто не собирался. По большому счету, южным людям плевать, откуда я приехала. Главное, чтобы человек был хороший.

Асур почему-то улыбался, а супруга тыкала его в бок кулачком. Я прикрыла глаза — все это слишком… слишком для меня! Хорошо, я уже поняла, что вы счастливы. Необязательно сыпать соль на рану.

— Мама, я уточек видел! — Марэк подлетел ко мне, локтем задевая больное колено, так что у меня искры из глаз посыпались. — Они у меня пирог отобрали!

Судя по его сияющим глазам, это происшествие его ничуть не расстроило. Я прижала мальчика к себе, поцеловала в макушку и печально улыбнулась. Ведь знала же, что все это — не навсегда. Рано или поздно нам придется расстаться. И чем больше я его удерживаю рядом с собою, тем сложней потом будет обоим.

Милана и Асур разглядывали Марэка с нескрываемым любопытством, явно прикидывая, насколько он похож на отца. Но сходство было не таким уж и заметным: глаза у мальчика — как у Елизанны темные, а лицо пока по-детски круглое. От отца Мариус взял разве что вихор над лбом и ямочки на щечках.

— А ты хотел бы поехать в деревню? — спросила я мальчика. — К одному дедушке в гости?

— А там есть собаки?

— Сколько угодно, — кивнул тут же Асур. — Целая псарня. А еще овечки, куры и учителя магии.

Он сказал это таким тоном, что я поняла: овцы, куры и учителя для него примерно на одной ступеньке.

— А еще мальчики есть? У меня совсем нет ни одного друга!

— Есть мальчик, но помладше тебя. Ему три года, — сообщила Милана. — Моей сестренки сын. Скучно тебе не будет.

— А мама? — Марэк обернулся на меня. — Она тоже поедет?

Вслед за Амалой он начал называть меня мамой не так уж и давно…

— А мама потом к тебе приедет в гости, — Асур присел на корточки и пытливо заглянул малышу в лицо. — А потом тебя папа заберет.

Марэк вдруг побелел и широко раскрыл глаза. Его губы задрожали.

— Зачем ты, — испугалась я. — Он…

— Вижу, — серьезно ответил целитель. Положил ладонь на голову мальчика, и тот сразу успокоился и заулыбался.

Глава 10. О чести и не только

Возвращалась домой я в самом мрачном направлении. Наверное, не так уж это и страшно. Все женщины через это проходят. Некоторые даже несколько раз — если хотят больше одного ребенка. А что до мужчин, так им процесс удовольствие доставляет, как я слышала. Недаром они публичные дома посещают.

Хм, а это интересная мысль. Я ведь совсем ничего не знала про подобные заведения. А может, там не только женщины работают?

Да нет, бред какой-то. Не думаю, что дамам, имеющим деньги, нужны такие услуги. Для чего? Родить ребенка вне брака — позор немыслимый. А больше в этом процессе смысла нет.

Ох! А если я забеременею? Что тогда? Нет, я не смогу, я никогда не пойду на такой кошмар. Лучше уж брошу всю эту затею с прачечной. Занывшее вдруг колено напомнило: я не хочу больше работать подавальщицей. Спасибо, наигралась уже в жизнь обычной горожанки. Хочется чего-то более… богатого, пожалуй. Денег мне хочется. Проанализировав свои мысли, я горько рассмеялась. А ведь я — самая настоящая продажная женщина! Готова пожертвовать своей невинностью ради патента и сытой жизни! И главное, особого смысла в этом нет, ведь рано или поздно я вернусь домой, и все будет по-прежнему. Кому и что я пытаюсь доказать?

Да, матушка говорила мне, что Матильда Снежина должна быть лучшей во всем, но что-то я сомневаюсь, что она имела в виду работу в прачечной.

Сомневаясь и вздыхая, я купила свежую газету у мальчишки, развернула и застыла в недоумении. На первой же странице красовался крупный заголовок: “Побег бунтовщиков: тюремщики против государственности”. Волнуясь, я пробежалась глазами по статье и убедилась: оба моих брата, старший княжич Синегорский, гвардии капитан Стрельников и еще трое бунтовщиков, сговорившись с тюремщиками, сбежали из крепости, где они дожидались суда. А еще — государя с наследником видели на прогулке в Университетском Парке.

Кто-то толкнул меня плечом, кто-то посоветовал отойти в сторону и не мешать прохожим, а я все еще стояла в оцепенении посреди улицы и не могла прийти в себя. Я теперь совершенно не знала, что делать. Марэк — сын государя, это я знала точно. И еще я помнила прекрасно: мой брат Ратмир тоже об этом знал. Также он запросто мог узнать, на какое имя продажный законник выправил мне документы.

Немного придя в себя, я побежала к углу Фонтанной площади, где обычно стояли извозчики.

— Гостиница “Черная роза” далеко? — спросила я у первого же.

— На окраине города, госпожа, — услужливо ответил он.

— Поехали.

Погруженная в невеселые мысли, я не сразу заметила, что мы второй раз уже огибаем городской парк. Ну конечно, жена Асура училась в университете! Разве стали бы Синегорские останавливаться где-то на окраине? Пройдоха извозчик просто-напросто меня обманул! Госпожа Шанская, вероятно, отлупила бы его зонтиком, а княгиня Снежина сказала бы, что я сама виновата. Нужно быть внимательнее. Поэтому, когда экипаж остановился возле высокого и длинного здания из серого с розовым камня, которое, между прочим, было видно из окон моей квартирки, я постеснялась устроить скандал. Молча отдала семь медяков, про себя пожелав жулику всего нехорошего, и степенно поднялась на высокое крыльцо.

И я еще считала, что смогу выдавать себя за простолюдинку! Провалилась по всем фронтам. Неважная из меня актриса.

— Мне нужен господин Синегорский или его супруга, — заявила я портьеру. — Будьте так любезны, сообщите, что их ждет Марта Плетнева.

Молодой мужчина в ливрее и не думал со мной спорить. Видимо, я была достаточно убедительна. Он быстро кивнул и заглянул в книгу.

— Нумер 205, — зачем-то сообщил он мне. — Обождите в кресле, сударыня. Я сейчас их позову.

Я оглядела мраморный холл, громоздкую люстру, плюшевые диванчики, блюдо с красными яблоками на маленьком столике возле широкого окна и запоздало подумала, что подавальщице из “Хромого петуха” и в голову не пришло бы разговаривать с портьером столь роскошной гостиницы таким тоном. Она бы мялась на пороге, потом робко спросила… и, вероятно, была бы послана вон. А вот Матильде Снежиной ни один служащий отказать не посмеет. Пожав плечами, я опустилась в мягкое кресло и развернула газету, которую все это время судорожно сжимала в пальцах. Что у нас еще новенького?

“Собран обильный урожай пшеницы” — это хорошо. “Князь Озеров и его помощницы, Аглая Озерова и Милана Синегорская, получили награду от государя за полезное изобретение. Зеркальная почта будет установлена еще в трех городах”. А жена у Асура не такая уж и простушка, как я погляжу! Я ее недооценила. “Ранняя и дождливая осень: природа скорбит вместе с государем. Река Калюжка вышла из берегов после трехнедельного дождя и затопила нижние кварталы Пригорска.Обрушилось несколько домов, без жилья остались два десятка семей”. Как хорошо, что я на Юге! Тут почти еще лето, никаких ливней, потопов и холодов! Вон, обильный урожай пшеницы. И яблоки очень вкусные.

— Господа Синегорские просят вас подняться к ним в нумер, — вернулся портьер. — Может, я вас провожу?

— Спасибо, я сама найду. Какой, говорите, этаж?

— Третий. Прикажете принести чай или кофе? Может быть, сладости или свежую выпечку? Или такие красивые и стройные барышни предпочитают яблоки?

Я с удивлением посмотрела на молодого человека, а он вдруг мне подмигнул. Мне! Княжне Снежиной! Какой-то там портьер! То есть не княжне, конечно, а Марте Плетневой, но все равно! Да он же… со мной заигрывает? Или просто намекает, что я слопала два яблока, пока его ждала?

Про себя решив, что предпочла бы первый вариант, я мило улыбнулась и махнула рукой:

— Кофе, выпечку и яблоки, пожалуйста.

Думаю, Асур не обеднеет, если меня накормит. К тому же у него жена в положении, она не откажется перекусить со мной.

— И чай тоже принесите, — добавила я, запоздало вспомнив, что в нашем кругу поговаривали, что кофе для дам в положении не слишком полезно.

Поднявшись по широкой лестнице на третий этаж, я отыскала нумер 205 и решительно постучалась.

Глава 11. О корнеплодах

Легче мне не стало. Ноша, разделенная на двоих, на троих даже все равно давила на плечи.

— Я не понимаю, зачем тебе так нужна эта прачечная. Ты же княжна, — кипятился Асур. — Почему просто не поселиться у Озерова? Так будет проще для всех.

— Не понимаешь — и не надо, — мирно улыбалась я.

— Независимость, — зевнула Милана, а когда мы оба на нее уставились, пояснила: — Ну что тут сложного? Девушка хочет строить свою судьбу сама, а не зависеть от чьей-то милости. Она впервые в жизни вырвалась на свободу из клетки традиций и обязательств. Сложно и страшно, но дух захватывает от такого простора.

— Милана, — Асур вздохнул и потер переносицу. — Ты судишь по себе. А Тиль не такая. Она княжна, аристократка…

Почему это не такая? Я возмущенно на него поглядела. Что же, аристократы не люди, что ли? Или княжна для него — что-то вроде портрета на стене? Повесили ее — и пусть висит на веки вечные?

Да, Милана неожиданно точно описала все мои ощущения последних месяцев. Мне было очень страшно и очень тяжело, но такой свободы в моей жизни еще не было. Мне можно было не оглядываться на родителей и братьев, не волноваться сделать лишнее движение или что-то не так сказать, мне не приходилось заискивать перед придворными дамами. Странное дело: став простолюдинкой, я кланялась гораздо реже, чем будучи княжной.

— Себя вспомни, — насмешливо сказала Милана. — Ты у нас весь из себя послушный родителям, поборник семейных ценностей…

Асур весело фыркнул и поднял руки, признавая поражение.

Я вспомнила, что моя обида на него всегда была приправлена острой щепоткой зависти. Почему ему, мужчине, позволили без всяких последствий покинуть Север? Он никого не послушал, он послал к черту свою семью, он плевать хотел на наследство. Мужчине жить проще — он и работу найдет, и жену, и денег заработает, и дом собственный построит. А я осталась брошенной и опозоренной в родовом замке, где все меня жалели…

Хм, оказывается, я тоже могу, как он, даже лучше!

— Я хочу прачечную, — настойчиво повторила я. — Я, оказывается, очень люблю деньги, Асур. И свободу тоже. Жить с гостях у Озерова, конечно, заманчиво. Но только выйдет так, что за меня опять будет решать кто-то другой. А я боюсь, что немного выросла с тех пор, как уехала с Севера. Теперь мне золотая клетка в плечах тесновата.

— Наш человек! — широко улыбнулась Милана. — Южное солнце вашу холодную северную кровь еще как растопит!

— Ладно, — пожал плечами Асур. — Тогда наследника оставляем у князя, а ты сама… что с комиссией делать будешь?

— Ну… — я задумчиво поглядела на него. — Ты мог бы мне помочь.

— Он не мог бы, — тут же напряглась Милана. — Я против.

— Вообще-то я хотела попросить Асура как-то решить мою проблему медицинским путем… — пробормотала я, пряча глаза. Разговаривать на столь щепетильную тему мне было крайне неловко, особенно с мужчиной и бывшим женихом.

– Не выйдет, — вздохнул Асур. — Там слишком много факторов. Обмен энергией, установка баланса и все такое.

— Может быть, есть какой-то артефакт, скрывающий магический фон? — с надеждой поглядела я на Милану.

— Может, — кивнула она. — Но его комиссия непременно заметит.

— А любой мужчина непременно заметит, что я невинна, — пробормотала я, закрывая лицо руками. — Заметит ведь?

Асур поднялся со словами:

— Думаю, вам есть что обсудить без меня. Буду в спальне.

В определенной степени с женщиной было проще. Но только не с этой…

— Я могу попробовать сделать амулет, который мгновенно затянет все раны, — задумчиво сказала Милана. — Но мне нужна будет помощь сестры, для меня это недоступный уровень. Я довольно слабенький маг.

— То есть амулет будет нескоро? — уточнила я.

— Да. Недели две-три, может и больше. Мы такого никогда раньше не делали.

— Мне бы побыстрее с этим разделаться.

— Как я понимаю, проблема в том, что мужчина узнает, что ты девственница, и начнет задавать вопросы? — хладнокровно спросила Милана. — Ну, он может и не заметить, особенно если будет пьян. Но может и заметить, это как повезет. Могу, конечно, предложить по старинке: берешь большую морковку…

В первое мгновение я не поверила своим ушам. Щеки вспыхнули, сжались кулаки.

— Ну, только ее помыть как следует нужно, — спокойно продолжала эта ужасная женщина.

— Так меня еще ни разу в жизни не оскорбляли, — дрожащим голосом сообщила я, вскакивая. — Вынуждена просить вас никогда не считать меня своей подругой, госпожа Синегорская. Мы слишком разные люди. Воспитание не позволяет мне ответить в той же манере, но знайте: вы распутная женщина и… и… я не останусь в вашем обществе ни минуты!

Я убежала. Сил и выдержки мне хватило лишь на то, чтобы не хлопнуть вульгарно дверью, выражая все негодование, но не более. На лестнице я застыла, вся дрожа. Утерла слезы трясущимися пальцами, глубоко вздохнула.

Какая же сука — жена моего бывшего жениха! Мне его, пожалуй, даже жаль. Немного.

Натянув на лицо светскую улыбку и расправив плечи, я прошла мимо портьера, прощально ему кивнув. К моему удивлению юноша выскочил из-за стойки и побежал следом.

— Ну что, ты решила все свои вопросы? Не хочешь прогуляться вечером, красавица? Меня Алексием зовут.

Сегодня, видимо, день оскорблений.

— Уважаемый господин, я не давала вам повода…

— Да полно, я же к тебе по-доброму, по-хорошему.

— Мы друг другу не подойдем, — я проскользнула мимо него. — Разные социальные слои.

— И ничего, зато ты красивая! — донеслось мне вслед. — Подтянешься. Матушка моя тебя научит, как одеваться, как разговаривать. В школу тебя отведу, соглашайся!

***

Я выбежала на улицу не зная, смеяться мне или плакать. Ты смотри-ка, вон, один кандидат на мою невинность имеется. Я, конечно, не рассматриваю его всерьез, но все же не морковка!

— Госпожа Плетнева!

А вот и второй… корнеплод.

— Молодой человек, вы невежа и хам, — раздражение выплеснулось на голову ни в чем неповинного Гора, но он сам виноват. Оказался не в то время и не в том месте. Придется поработать громоотводом.

Глава 12. О трудностях в жизни знатных дам

— Ну-ну, тихо, малыши. Мама рядом. Так чего вы хотели, госпожа? Чем я могу вам помочь?

— Мне госпожа Шанская сказала, что вы чудеса творите.

— Врет, — решительно помотала головой я. — Какие там чудеса? У меня патента нет!

— Умоляю, помогите! У меня завтра свадьба!

— Поздравляю.

— Мое платье… оно испорчено!

— Сочувствую. Заплатите портнихе, путь исправит. Еще целая ночь впереди. Или купите в салоне.

Я бросила взгляд на даму, оценивая ее фигуру. Высокая, полная, с роскошной грудью. Самое выгодное на юге телосложение. Платье готовое ей подберут без труда, были бы деньги!

— Вы не понимаете, это платье… ну, свадебное… в нем матушка моя замуж выходила. И бабушка! И я должна…

— Так что же случилось? — я наконец успокоила Марэка и попыталась вникнуть в отчаянный лепет дамы. — Для начала представьтесь.

— Ох, я такая грубиянка! Альмира Белянская, рада знакомству.

Вот теперь я невежливо вытаращила глаза. Любимая и единственная дочка головы Большеграда! И здесь, у меня! Видимо, дело действительно серьезное.

— Садитесь, — кивнула я на стул. — Хотите чая?

— Да, благодарю. Очень хочу. С молоком можно?

— Разумеется.

Я посадила Марэка на постель, но он тут же подскочил к гостье и принялся дергать ее за полы бархатного плаща.

— Славный мальчик, — девушка подхватила Марэка на руки и усадила к себе на колени — вот так запросто. На Севере такое было просто немыслимо, но на Юге нравы проще. — Сколько ему?

— Почти пять. Так что случилось с вашим платьем?

— Моя кузина облила его чернилами, — наконец сообщила что-то внятное Альмира.

— Случайно? — полюбопытствовала я, уже догадываясь об ответе.

— Конечно, нет! — чернобровая трагически вздохнула и поднялась, сбрасывая плащ и перчатки. — У вас тепло. Минора старше меня на два года. И тоже влюблена в Анатоля. Но выбрал он, конечно, меня.

— Потому что вы моложе? — кивнула я, ставя на стол большую чашку с чаем. — И, конечно, красивее.

— Потому что мой папенька — голова, — отрезала гостья сердито. — И в приданое мне дает особняк, экипаж и виноградники в Рощах.

Я опустилась на второй стул и с удивлением поглядела на Альмиру.

— А вы точно замуж хотите?

— Анатоль красивый, молодой и перспективный. При протекции папеньки он высоко взлетит. Меня он, кажется, даже любит. Но это сейчас не важно. Главное, что наше фамильное платье Минора испортила — нарочно! Свадьбу это, конечно, не остановит. Но я весьма раздосадована, чтоб вы понимали!

И она со стуком поставила на стол непочатую чашку и уставилась на меня так гневно, словно это я ее платье испортила.

— А от меня вы чего хотите? — осторожно поинтересовалась я.

— Береника сказала, что вы бытовая магичка. Сильная.

— Увы, я ничем не могу вам помочь, — с сожалением покачала головой я, вспомнив, как меня напугали дознаватели, которые искали студента. — Магическая деятельность без патента строго запрещена. Я в тюрьму не хочу.

— Так это за деньги, — хищно прищурилась Альмира. — А я вам денег не дам. Пока не дам. Получите патент — и заплачу. А пока расписку напишу.

Я заколебалась. В принципе, бесплатная помощь никому не мешала. Я же не раз помогала своим подругам, братьям, тетушкам… даже государыне! Но тогда я была княжной Снежиной, а это совсем другое положение.

— Честно признаюсь, я не вижу в этом выгоды для себя, — покачала я головой. — Только опасность. Я… нет. Я не буду рисковать. У меня дети, кто позаботится о них, если меня все же арестуют? Сейчас с этим ой как строго.

— Я буду вашей должницей, Марта, — с жаром заявила Альмира. — И когда вы получите патент, то первая прибегу в вашу прачечную!

Я смотрела на нее и не верила. Вряд ли она вообще обо мне вспомнит.

— Умоляю, Марта! Я должна выйти замуж в этом платье. Иначе — она победит! Вы же были невестой, вы должны меня понять! Я не хочу, чтобы соперница радовалась в день моей свадьбы и говорила за моей спиной, что я не уважаю традиции, что я легкомысленная пустышка! Может, я и не очень умная, но должна быть лучше нее!

Не то упоминание о сопернице меня подстегнуло, не то настоящее отчаяние, прозвучавшее в голосе красавицы Белянской, но я сдалась.

— Не обещаю, что помогу вам, но… я взгляну на платье. Только учтите, если об этом узнают дознаватели… я вас прокляну.

— Никто ничего не узнает, — тут же заулыбалась Альмира. — Ну же, собирайтесь скорее. Давайте я помогу одеть детей.

— Но…

— Ну а куда вы их денете? Разумеется, берите с собой. В моем доме им будет не скучно. Быстрее же, Марта, чем раньше вы начнете, тем быстрее закончите!

Я словно зачарованная поднялась и принялась обуваться. Это не девица — настоящий ураган! А времени до завтра и в самом деле немного.

Очень быстро и ловко Альмира одела детей, я даже пикнуть не успела. Подхватила Амалу на руки, скомандовала:

— А теперь вниз!

И побежала вперед меня по ступенькам. Я насилу за ней поспевала.

На улице нас ждал роскошный ландолет с позолоченными ободами больший колес. Занывший Марэк был усажен к бородатому кучеру, заверещавшей Амале (ей тоже немедленно захотелось к брату) Альмира сунула шелковые перчатки с блестящими пуговками, и мы, наконец, поехали — весьма быстро, надо признать.

Как ни странно, дом городского головы был на окраине Большеграда. Я едва его увидела — и сразу поняла, зачем. Вокруг дома был разбит роскошный сад, настоящий парк. В центре города земля дорогая, дома стоят близко.

Альмира выскочила из ландолета быстрее меня, крикнула служанку — молодую девушку в кружевном чепце — и приказала:

— За детьми присмотри. Накорми их, отведи в детскую комнату.

— Слушаюсь, госпожа.

Я последовала за быстрой барышней даже не сняв уличную обувь. Видно было, что ей не до церемоний. И когда я узрела платье, висящее на плечиках в спальне невесты, поняла, почему меня так торопили. Да, тут не один флакон чернил ушел.

Глава 13. О плате по счетам

Дознаватели появились в моей квартире через три дня, когда я уже успокоилась и поверила: пронесло, не заметили. Я все раздумывала, как же пройти магическую комиссию, и раз за разом приходила к одному и тому же неутешительному выводу: придется решать вопрос кардинально. Или все бросать и возвращаться домой — рискуя угодить в тюрьму, или стабилизировать магический фон раз и навсегда.

Домой не хотелось. Как представлю, что там матушка будет вокруг меня кудахтать, а отец, ссутулясь, молча курить трубку и прожигать меня негодующими взглядами… бррр! Он никогда не ругался на меня, он многозначительно молчал, всем видом демонстрируя разочарование в единственной дочери. Мог неделями со мной не разговаривать. После несостоявшейся помолвки с княжичем Синегорским отец возложил всю вину на меня. Асура же рядом не было, да и в жизненных перипетиях всегда виновата женщина… Мы не разговаривали больше года. Что будет теперь, страшно даже представить. Нет, уж лучше тюрьма.

Приехать в родительский замок я могу. А вот свободно дышать там — вряд ли. Теперь, когда я себе доказала, что вполне взрослая и самостоятельная, что справляюсь со всеми трудностями и даже могу открыть свое дело, вновь вернуться под удушающую опеку родителей — смерти подобно. Да, меня не прогонят. Обнимут, пожалеют, утрут слезы. Но северные леди связаны многими устоями и традициями. Я снова стану беспомощной девочкой, обязанной во всем слушаться старших. И так до тех пор, пока не выйду замуж.

Честное слово, вариант «в темноте и быстро» стал казаться мне все более привлекательным. Ничего же страшного? Переживу. Все женщины через это проходят.

Останавливало меня лишь то, что кандидатуры (мысленно именуемой теперь «морковкой» благодаря распутной и вульгарной жене Асура) на горизонте не имелось. Гор? Пожалуй. Но как мне это сделать? Меня учили быть скромной, вести себя так, чтобы у мужчины не возникало греховных мыслей. Наука соблазнения совершенно непостижима для меня.

А я ведь обещала Гору прогулку… но провела ночь и день в доме головы. Приходил ли он, искал ли меня? Что подумал, когда не застал никого дома? Обиделся, должно быть? Мне было стыдно, я никогда раньше не нарушала своих обещаний. Но как извиниться? Я не могла ни написать ему, ни “случайно” встретить возле дома — я попросту не знала, где он живет! На Юге это, конечно, не проблема, но когда скромная вдова начинает задавать такие вопросы о холостом мужчине — это конец репутации.

Когда в дверь постучали и знакомый голос попросил открыть, я не раздумывала ни мига. И зря, в общем-то. На лестнице и в самом деле оказался Гор, но не один. С ним был усатый толстячок в фуражке с цельной совой. Бригадир-дознаватель.

— Госпожа Марта Плетнева, просим вас последовать за нами, — скучающим голосом пробубнил усатый.

На лице Гора мелькнула вина.

— С какой целью? — хладнокровно спросила я. Голос звучал твердо, но внутри все упало. Кончики пальцев похолодели.

— С целью допроса, госпожа, — не стал скрывать дознаватель.

— Меня в чем-то обвиняют?

Толстяк оглянулся на Гора, тот поправил фуражку с пером на кокарде и твердо заверил:

— Исключительно как свидетеля. Пока.

Я беспомощно оглянулась на детей, мирно играющих на полу. Амала увлеченно колотила ложкой по кастрюле, а Марэк распускал по ниточкам старый, поеденный молью шарф. Зато не плачут и не дерутся.

— Я сейчас не могу. У меня дети. Не оставлю же я их одних. Или это быстро? Взять их с собой?

— Упаси небеса, — натурально содрогнулся бригадир. — Никаких детей в полицейском участке!

— Тогда я приду завтра?

Интересно, если я прямо вечером улизну в имение князя Озерова и попрошу о защите, они сильно разозлятся?

— Нет-нет, прямо сейчас, — бригадир был непреклонен. — Это не шутки, сударыня. Дело очень серьезное.

— Но дети…

— Вы можете кому-нибудь их оставить?

— Нет.

— Родственники, друзья? Нянька?

— Я вдова, приезжая. У меня в Большеграде нет никого из близких.

Про Катерину умолчала. Платить мне ей теперь было нечем.

— В таком случае просто заприте их в комнате, — посоветовал бригадир. — Никуда они не денутся!

Гор дернул глазом и нахмурился:

— Я заберу детей к себе.

— Ну уж нет, — отрезала я. — Я вас совсем не знаю. Как можно?

— Я уважаемый человек, меня все в городе знают, — нахмурился Гор. — Ничего с вашими детьми не случится…

— Гостиница “Черная роза”, — сдалась я. — Чета Синегорских. Отвезите детей им. Господин Синегорский — мой старинный знакомый.

Асуру я все же доверяла больше, чем дознавателям.

Ехали молча. Гор правил экипажем, и поглядеть ему в глаза при свете дня у меня не вышло. Бригадир совершенно бесцеремонно меня разглядывал. Дети притихли, не капризничали, явно напуганные незнакомцами в черном. Я страдала и держалась за голову.

Сил в это глупое платье было вбухано немеряно, я до сих пор не отошла. Теперь я понимала, почему большинство сильных магов было в постоянных отношениях. Истощение резерва легко и быстро восстанавливалось интимной близостью. Но мне этот путь был недоступен.

И главное — даже простого “спасибо” я не услышала! А проблемы, видимо, заимела. Я чувствовала, что предъявить мне, в общем-то, нечего. Но нервы потреплют изрядно. Да я и сама уже начала трястись. Куда я опять вляпалась?

Остановились перед “Черной розой”. Гор как молодой и сильный сбегал в гостиницу и привел Асура. К сожалению, вместе с женой.

— Что ты натворила, Марта? — К счастью, Синегорский даже в удивлении меня не выдал. — Тебя арестовали?

— Господа сказали, что вызвали, — пожала я плечами, пряча глаза, — как свидетеля. Наверное, скоро отпустят. Я могу оставить с тобой детей?

— Разумеется.

Княжич тут же забрал на руки Амалу, а Марэку помог спрыгнуть с пролетки.

— Что происходит? — строго спросил Асур бригадира, безошибочно определив в нем старшего. — В чем обвиняется госпожа Плетнева?

Глава 14. О дознавателях

Гор осторожно прикоснулся пальцами к ожогам и нахмурился.

— Вы странная женщина, Марта. Необычная. Нельзя же быть такой вот…

— Можно, — тихо ответила я, пожимая плечами и морщась. — Мое право как женщины, как брошенной невесты — помочь в такой ситуации.

— Послушайте…

— Да?

— Я очень боюсь показаться вам навязчивым и даже наглым…

Началось. Сейчас что-то будет просить.

— Я умею делать массаж.

— Что? — испугалась я.

— Массаж. Помогу вам с шеей, станет легче, обещаю.

— И откуда такие познания? — совершенно растерялась я, не зная, что на это ответить.

— Это секрет. Но если вы позволите…

Я кивнула. Не думаю, что он мне навредит. Что же касается репутации… меня сегодня забрали в полицейский участок. Меня, княжну Снежину! Куда уж хуже? Маменька бы уже билась в истерике…

Гор встал за моей спиной, опустил руки мне на плечи и нажал большими пальцами на шейные позвонки. Что-то хрустнуло, но боли не было.

— Я в юности участвовал в подпольных боях. Там научился вправлять кости.

— Что? — изумилась я. — Ну нет! Вы лжете!

— Вовсе нет, все так и было, — бархатный смех за моей спиной, сильные пальцы разминают шею и плечи, да так сладко, что я с трудом сдерживаю стон блаженства. До чего ж хорошо! — Я был таким дураком…

— Ваш отец знает?

— Конечно, нет. Он бы меня прибил. Так не больно?

— Вовсе нет. Вы маг?

— Разумеется. Природник. Не целитель.

Надо же! Мужчина меня трогает, и весьма интимно. За шею, за плечи — хоть и через одежду. И небо на землю не упало, и я даже не краснею и не падаю в обморок от омерзения.

Да, Гор определенно мог бы стать для меня морковкой.

— Вы выигрывали бои? — разбиваю я вязкую, неловкую тишину.

— Когда как. Иногда побеждал, иногда был бит.

— И для чего вы это делали?

— Я же — сын полицейского. Более того, самого главного полицейского в Большеграде. Отец у меня строгий, даже суровый. Я был счастлив делать то, что он точно бы не одобрил. Это было весело. Ну, и деньги платили неплохие.

— Но ведь ссадины… синяки…

— Отцу я говорил, что дрался с мальчишками. Он злился, но не так, чтобы сильно.

— Но вы ведь все равно стали порядочным гражданином?

Гор, который мне раскрыл свой секрет, оказался вдруг близким и понятным. Он был похож на меня.

— О, меня поймали, — тихо засмеялся дознаватель. — Господин Туманов… слышали про него? Он искал подпольные клубы по всему Югу. Нашел и наш однажды.

Кто же не слышал про господина Туманова? Его звезда стремительно взошла на небосводе Севера. Сам государь называл его верным другом. Я встречала Туманова при дворе, но представлена ему не была.

— Говорят, он суров, но справедлив?

— Верно. Он знал моего отца и меня тоже узнал. Выписал пару оплеух и прогнал прочь. Сказал, что еще раз встретит — лично придушит. Отцу меня не выдал.

— Могло быть и хуже.

— Это уж точно, — Гор отпустил меня и обошел, усаживаясь за стол. — Мне очень повезло, хоть я и понял это не сразу. Продолжим? Почему не пьете чай?

— Не доверяю, — честно ответила я.

— Зря. Я не стал бы травить… вас.

Эта маленькая пауза окончательно убедила меня в том, что пить я больше не хочу.

— Продолжим? — предложила я. — Итак, я почистила платье Альмиры, это было ужасно сложно. Спросите служанок — они убирали тазики с водой и чернилами.

— И все же вы использовали магию без разрешения на то.

— Я использую ее ежедневно, господин дознаватель. Чищу свою одежду и обувь. Одежду детей. Порой мою пол без воды и тряпки. Это не запрещено.

— Семья — это семья.

— Считайте, что Альмира — моя подруга, — вздохнула я. — Кстати, я сомневаюсь, что ваша служба задала хоть один вопрос голове. Что за манеры — обвинять в глупых преступлениях самых беззащитных? Вдов, сирот… студентов?

— Не понял, при чем здесь голова? Он знал, что вы маг? Тогда да, мы вызовем его как свидетеля.

— Когда объявили о смерти государыни? — я кивнула на портрет с черным крепом. — На следующий день после свадьбы, верно?

— Да, ранним утром. А при чем здесь это?

— Государыня умерла на день раньше. Весть об этом была отправлена голове через зеркалограф. Траур должен был начаться ровно в день свадьбы.

— Откуда вы знаете? — прищурился Гор. — Если это клевета…

— Мне сообщил Асур Синегорский. Он в дружеских отношениях с князем Озеровым. Вам интересно, что какая-то вдова по доброте душевной почистила платье невесты. А к той, что коварно и подло испортила фамильный наряд, вопросов нет? А кто-то и вовсе посмел кощунственно умолчать о смерти самой государыни — и ради чего? Ради свадьбы! Это не пахнет государственной изменой, господин дознаватель?

— Был праздник, издалека собрались высокие гости, — пробормотал Гор смущенно. — Гулял весь Большеград. Я могу понять Белянского. Но… вы правы. Подобное недопустимо. Будет скандал.

Я усмехнулась. Месть, конечно, глупая и даже нелепая. Лично мне голова ничего плохого не сделал. За что я на него обиделась? Может, за то, что он не сказал ни слова в мою защиту? Вряд ли он не знал про всю эту ситуацию. Уверена, что ему стоило приказать — и дознаватели закрыли глаза на эту вольность. Тем более, денег мне и вправду не дали. И вряд ли теперь дадут.

— А что будет со мной?

— Подождем возвращения госпожи Альмиры из свадебного путешествия и вызовем ее как свидетельницу. Пока же вы свободны. Я записал все, что вы сказали. Читать умеете? Подписать сможете?

Врать в полицейском кабинете — задумка весьма опасная, и я нехотя созналась:

— Умею. Подпишу.

— Прекрасно, — в глазах Гора мелькнуло что-то непонятное, даже торжествующее. — Кстати, вы должны мне прогулку в парке.

— Верно. Но теперь уж после получения патента. Мне нужно готовиться к экзаменам.

— Я подожду.

Он протянул мне листок. Я быстро пробежалась по ровным строчкам и со вздохом поставила подпись: Марта Плетнева.