Когда наступает ночь

Я всегда думал, что Лив – буря. Стихийное бедствие, сметающее все на своем пути. Но теперь я понимаю, что Лив – ночь. Моя личная ночь.

Моя жизнь четко разделилась на время до Лив и время после нее.

Раньше она, как солнце, освещала мою жизнь. После не осталось ничего, кроме тьмы.

Уилл

Я был готов.

Взглянув на себя в зеркало, я с удовлетворением поправил темно-синюю бабочку, расправил плечи и разгладил пиджак. Непривычно было видеть себя в костюме. Мне нечасто доводилось его надевать. Плечи стали казаться шире, ноги длиннее. Мои каштановые кудри были недавно подстрижены. Я стал выглядеть старше. Более зрело. Мне это нравилось. Сегодня вечером мне пригодится уверенность в себе.

Дорогая костюмная ткань холодила кожу. Но мне все равно было жарко, ладони вспотели больше часу назад, а в желудке неприятно давило. Кажется, уже в сотый раз я вытер ладони о дорогие брюки. Из зеркала на меня смотрел человек с темно-карими глазами и щетиной, и я отправил ему подбадривающую, пусть и слегка кривоватую улыбку. «Ты справишься», – мысленно произнес я, подходя к лестнице. Несмотря на волнение, я шагал уверенно и пружинисто, старые ступени скрипели под моим весом. По всей лестнице были развешаны наши с сестрой детские снимки, свадебные фотографии мамы с папой и черно-белые портреты бабушек и дедушек.

Конечно, мама уже ждала меня в холле с высокими окнами и сверкающим паркетом. Она держала в руках папин старый фотоаппарат и улыбалась во все лицо.

– Только посмотри на себя. Ты так взросло выглядишь, Уилл!

– Ой, мам, прекрати, – отмахнулся я. Она без предупреждения щелкнула фотоаппаратом, и я заморгал от яркой вспышки.

Моя младшая сестра Эмилия театрально вздохнула, облокотившись на дверной проем столовой.

– Да уж, Джеймс Бонд для бедных.

Мама бросила на нее осуждающий взгляд.

– Костюм безумно дорогой, Эмми!

Эмилия извиняюще подняла руки, потом ладонью с накрашенными черным лаком ногтями откинула свои длинные каштановые волосы за плечи и закатила глаза. На прошлой неделе она сделала стрижку «андеркат»[1], что привело к крупной ссоре с родителями.

– Уильям! – крикнула мама в сторону гостиной. – Иди и посмотри на своего сына, прежде чем он уедет! – Папа пробурчал что-то неразборчиво. Он сидел за обеденным столом, склонившись над ноутбуком, и стучал по клавишам. Типичный вечер субботы.

– Все нормально, мам. – Мне не терпелось выйти из дома. Иначе я в любой момент мог лопнуть от предвкушения.

К моему удивлению, папа с красным лицом и глубокой бороздой между бровями подошел к нам. Он оглядел меня с ног до головы, коротко кивнул и собрался вернуться в гостиную.

– Стоять! – мама схватила его за предплечье и поставила рядом со мной. – Эмми, ты тоже! Подвиньтесь друг к другу… улыбочку!

Мама засняла, как мы скованно и на приличном расстоянии друг от друга стоим у основания лестницы. Кажется, я единственный на этом снимке улыбался. Мне было несложно, ведь уже несколько дней я просто не мог иначе. Уголки моего рта вопреки законам гравитации постоянно тянулись вверх.

Папа убежал обратно к ноутбуку, а Эмми протиснулась мимо меня вверх по лестнице.

Мама взглянула на нее и покачала головой.

– Когда она через пару лет будет собираться на свой выпускной бал, она порадуется, что у нее есть старший брат.

Я в этом сомневался, но все равно кивнул и улыбнулся маме.

Она подошла ко мне и поправила бабочку, хотя я только что это сделал. Она стряхнула невидимую ворсинку с моего плеча, отошла на шаг и начала разглядывать меня сверкающими глазами орехового цвета.

– Bello mio[2], – промурчала мама хриплым голосом и заправила выбившуюся темно-каштановую прядь обратно в пучок. Только мама знала, что я собирался сделать сегодня вечером. За исключением двух моих лучших друзей. Но у мамы не особо получалось скрывать свои эмоции. Это у меня от нее.

Я машинально засунул руку в карман брюк и уже в сотый раз за последний час ощупал маленькую, обитую бархатом коробочку.

– Она скажет «да», – прошептала мама и чмокнула меня в щеку.

Сердце забилось еще чаще, и мне показалось, что грудная клетка может лопнуть в любой момент. Мама поправила мне локон на лбу и пропустила к двери.

Новенькие, только что отполированные туфли громко стучали по паркету. Свежий весенний воздух ударил мне в лицо, когда я открыл дверь. Сегодня в воздухе появились первые летние нотки. У дома цвели тюльпаны и примулы, их аромат перемешивался с соленым морским бризом. Было еще не совсем темно, но я надеялся, что солнце поторопится зайти. Осуществить мой план можно было лишь под покровом ночи.

На ватных ногах я прошел через наш ухоженный сад, ненадолго закрыл глаза, чтобы послушать щебетание птиц и движение машин на далекой Уотер-стрит, подставил лицо последним лучам солнца. Идеальный вечер для идеального плана.

Я тихо вздохнул, и внезапно меня охватило желание как можно скорее выбежать из калитки к машине.

Дрожащими пальцами и с бешено стучащим сердцем я залез в серебристый пикап – подарок на окончание школы, который родители сделали заранее.

Я завел мотор и еще раз оглянулся. Конечно же, мама стояла в дверном проеме, чтобы меня проводить. Она положила одну руку на сердце и смотрела на меня полными слез глазами.

– Удачи, – одними губами произнесла мама. Уголки моего рта снова поползли наверх. Я опустил стекло, высунул руку из окна и помахал маме.

Словно по заказу, на радио заиграла песня Бруно Марса Marry you. Свадебные фанфары. У меня в животе заскребло, и я покрепче схватился за руль, задом выезжая из ворот.

Я был готов.

Лив

Я танцевала по комнате под Дэвида Боуи. Босые ноги тонули в пушистом ковре, ногти на ногах я накрасила серебряным лаком. Подпевая, я крутанулась вокруг своей оси и сдула со лба светлую прядь. Когда я в танце увидела свое отражение, оно мне очень понравилось. Большинство девочек в моем возрасте надело бы на выпускной пышное платье принцессы, но я предпочла облегающее платье с запа́хом из темно-синего бархата длиной до колена, превосходно подчеркивающее светлую кожу с веснушками. А еще я решила отказаться от каблуков, чтобы вдоволь натанцеваться сегодня ночью.

Потому что мне есть что отпраздновать.

Я взглянула на открытый конверт, лежавший на столе среди несметных пузырьков с лаком, упаковок жвачки и старых школьных учебников. Это было приглашение из Женевского университета на программу «Международные права человека». Уже несколько дней при мысли об этом мое сердце радостно подпрыгивало. Я все еще не могла поверить, что моя мечта сбылась. Что вскоре я наконец-то покину Сент-Эндрюс. Хотя семестр начинался лишь в сентябре, я уже была готова к встрече с Европой. Готова исчезнуть из этого захудалого сонного городка. Готова к своему будущему.

От одной лишь мысли о том, чтобы остаться здесь, на меня начали давить стены. Внезапно в уши ударила кровь, и я перестала слышать музыку. Грудная клетка сжалась, я стояла словно парализованная и пыталась сосредоточиться на дыхании. Положив обе руки на письменный стол, я закрыла глаза и пару секунд просто вдыхала и выдыхала.

В последнее время я стала экспертом по преодолению панических атак. Уже несколько месяцев я чувствовала себя запертой, я как будто жила в клетке, которая постоянно уменьшалась. Ощущение, что я не могу дышать, сопровождало меня постоянно. Поэтому, получив позавчера приглашение от швейцарского университета, я ни секунды не колебалась. Билет на самолет куплен. Я уже подала заявку на комнату в общежитии. Маршрут путешествия по Европе я составила много лет назад.

Я открыла глаза и начала разглядывать висящую над кроватью карту мира и отмеченные флажками места, где мне хотелось бы побывать. Чудеса света, которые ждали меня во внешнем мире. Постепенно парализующее чувство исчезло, и ему на смену пришло щекочущее предвкушение. Еще пять дней в этой клетке. Через пять дней наконец-то начнется настоящая жизнь.

Напевая себе под нос, я накрасила губы помадой ягодного цвета и взлохматила длинные светлые локоны, которые были еще слегка влажными после душа. Последний раз бросив взгляд на письмо, я поспешила к выходу. Ноги все еще плохо слушались, но я сбросила дискомфорт, как змея старую кожу. Мне больше не о чем переживать.

Спускаясь по лестнице, я увидела, что дома все еще темно. Родители уехали на какую-то выставку в Сент-Джонсе. Конечно, это же важнее выпускного дочери. Как можно сравнивать окончание школы и радость от общения с искусством? Такие мысли больше не причиняли мне боли, как раньше, когда я была маленькой. Я уже давно привыкла справляться со всем в одиночку.

Я торопливо и на ощупь побрела по темному коридору. Под босыми ногами скрипел паркет. Вечернего солнца хватило, чтобы нащупать обувь, не включая свет. Для этого вечера я выбрала серебристые босоножки с ремешком на невысоком, но устойчивом каблуке, чтобы танцевать всю ночь. Я радовалась возможности провести последний вечер перед отправлением в Европу со своими лучшими друзьями. Дурачиться с Джеком, устроить танцевальный баттл с Блейком и украдкой пить из фляжки, которую Фиона протащит мимо охранников.

А еще Уилл. Мы наверняка в какой-то момент исчезли бы с танцпола, чтобы в последний раз пообниматься в пустых коридорах школы. Я не знала наверняка, как он воспримет мой отъезд, но мне уже не терпелось рассказать друзьям о большом приключении. Этот разговор я решила оставить на сегодня. Если уж праздновать окончание эры, то можно выпить и за начало новой.

Я быстро взглянула на настенные часы в гостиной. Черт, опаздываю! Уилл попросил подойти за спортивный зал к восьми часам. Он всегда был пунктуальным, и в этот раз мне хотелось сделать ему приятное и тоже приехать вовремя. Я торопливо схватила сумку со старой банкетки у входа и вылетела на свежий воздух.

Захлопнув дверь, я внимательно закрыла замок на два оборота. У меня с первого класса был свой ключ. Яичницу и макароны я научилась готовить в четыре года. Пришлось рано стать самостоятельной, чтобы выжить в доме, где искусство стоит превыше всего. Где оно важнее малышки со светлыми косичками, которая больше всего на свете мечтает погулять с родителями в выходной, а на школьной перемене вместе с другими детьми ест принесенные из дома бутерброды.

По дороге к машине я подмигнула соседке, которая на поводке выгуливала свою кошечку Принцессу Пуррфект мимо нашего дома.

– Повеселись как следует, деточка! – крикнула она мне с многозначительной улыбкой.

– Спасибо, миссис Кроуфорд! Хорошего вечера!

Конечно же, весь город знал, что сегодня выпускной. В Сент-Эндрюсе все знали обо всем – даже о вещах, которые вообще-то никого не касаются. И вот она вернулась, свинцовая тяжесть, сковавшая грудь. Я положила руку на сердце и, споткнувшись на неровной брусчатке, чуть не упала. Кряхтя, я сосредоточилась на своих шагах и серебристых ногтях, торчащих из босоножек.

Осталось немного, напомнила я себе. Скоро ты будешь свободна.

При мысли о том, что через несколько дней я буду жить в большом городе, где никто не обратит на меня внимания, где я растворюсь в цветах и ароматах, начну новую жизнь и стану той, кем я всегда хотела стать, у меня закружилась голова от счастья.

Дойдя до машины, я уже дышала спокойно. Я несколько раз подергала дверь своего ярко-желтого жука по имени «Вавочка», предшественника модели «Фольксваген-жук». Эта древняя колымага до сих пор держалась на ходу лишь каким-то чудом, но я любила своего жучка глубокой и искренней любовью. Помимо друзей и бабули, «Вавочка» был одной из немногих вещей, которых мне будет не хватать.

Когда мне наконец-то удалось открыть дверь, я с облегчением выдохнула. Иногда ключ застревал в заржавевшем замке, так что достать его удавалось только при помощи смазки или сливочного масла. Тогда бы я точно опоздала.

В машине меня встретила гора пестрых упаковок от «Хуба-Бубы» на пассажирском кресле и едкий дынный запах моей любимой жвачки. На заднем сиденье лежала стопка книжек – в основном феминистские тексты и произведения Джейн Остен и Вирджинии Вулф.

Я засунула в рот жвачку и проверила помаду в зеркале заднего вида. На секунду остановилась и заглянула прямо в свои зеленые глаза. Они искрились надеждой. «Скоро! – казалось, шептали они. – Скоро у тебя начнется настоящая жизнь».

Широко улыбаясь и чувствуя, как в животе пляшет тысяча светлячков, я завела тарахтящий мотор. В мягком свете заходящего солнца я ехала по темнеющим улицам Сент-Эндрюса в сторону школы.

В последний раз.

Уилл

Я припарковался за спортивным залом, где проходил выпускной. Из здания гремела музыка. Первые гости уже стекались в зал через главный вход на другой стороне. Лив не захотела, чтобы я заезжал за ней в этот вечер, и предложила встретиться уже на празднике. Сегодня это было очень кстати: у меня появилось время все подготовить. Да мне и не хотелось бороться с ее стремлением к свободе и самоопределению. Это было одной из тех вещей, которые мне в ней очень нравились.

Джек и Блейк, мои самые давние друзья, уже ждали на широком газоне между спортивным залом и футбольным полем. Здесь было тише, музыку почти не слышно, и ни одна живая душа нас сегодня здесь не потревожила бы. Вот почему я выбрал это место. А еще потому, что мы с Лив частенько встречались тут тайком во время перемены. Не очень далеко от школьного двора, но достаточно далеко, чтобы уединиться. Ей нравилась здешняя тишина, которую нарушало только пение птиц на деревьях.

Подходя, я словно трофей поднял над головой набитую спортивную сумку. Джек и Блейк хором заулюлюкали.

– Ты как, дружище? – Джек похлопал меня по спине. – Готов?

– Всегда готов! – ответил я с ухмылкой.

– Это будет эпически. – Блейк протянул мне сжатый кулак, и я отбил его приветствие. Его пальцы цвета умбры составляли разительный контраст с моей бледно-розовой кожей.

Дрожь в животе усилилась, когда я поставил на пол сумку и открыл молнию. В сумке лежали сорок стеклянных баночек с чайными свечами внутри, которые мы собрались в форме сердца расставить под любимым деревом Лив.

Я быстро взглянул на часы.

– Нужно торопиться. Я попросил Лив прийти сюда к восьми.

В отличном настроении мы начали расставлять свечи. С каждой секундой мое сердце начинало биться все чаще, и в какой-то момент я чуть не свалился в обморок от волнения. Я с трудом воспринимал шутки Блейка и мудрые советы Джека. Но я все равно был рад, что сегодня вечером они пришли меня поддержать.

Когда мы зажгли все свечи, я сделал шаг назад, чтобы полюбоваться нашей работой.

– Спасибо, ребята! – взволнованно пробормотал я. – Получилось очень красиво!

Я часто-часто заморгал, чтобы удержать подступившую слезу, и мысленно проклял свою сентиментальность. Но, кажется, эти двое ничего не заметили. На прощание они похлопали меня по плечу.

– Удачи! – Джек провел рукой по золотисто-русым волосам. – Но я не думаю, что она тебе понадобится. Вы с Лив созданы друг для друга.

Я благодарно улыбнулся друзьям и смотрел им вслед, пока они возвращались в спортивный зал.

Затем я развернулся к горящему сердцу. Мерцающее пламя напомнило мне о Лив. Напомнило огонь, горящий в ее зеленых глазах. Ее улыбку – всегда естественную и настоящую. И россыпь веснушек на лице, которые я вечно пытался сосчитать, хоть это и было невозможно – на ее лице постоянно появлялись новые. Мы уже долго были вместе. Еще ни одного человека я не знал так хорошо, как ее, и никто не знал меня так хорошо, как она. Я с улыбкой вспомнил, как в седьмом классе на дне рождении Фионы спросил ее, будет ли она моей девушкой. Уже тогда я знал, что она женщина моей мечты. Единственная, которую я когда-либо любил и смогу полюбить. Она нахально откусила кусок от моего маффина и шоколадными губами произнесла «да».

Надеюсь, сегодня она скажет то же самое.

Я быстро провел ладонью по лицу. Не надо сентиментальностей. У тебя еще будет время на слезы.

Чтобы отвлечься, я достал из кармана телефон и сделал фото пламенного сердца. Без пяти восемь.

Через пять минут моя жизнь навсегда изменится. В сотый раз я вытер влажную ладонь о брюки и уставился туда, откуда в любую секунду может прийти Лив.

Лив

Я еще издалека увидела мерцающее пламя свечей в траве. За спортивным залом был небольшой холмик, а там… горело огромное сердце. Губы сами собой растянулись в улыбке. Конечно же, Уилл, заядлый романтик, приготовил сюрприз в честь нашего выпускного.

Он стоял перед горящими свечами и выглядел сногсшибательно. Его кудрявые каштановые волосы взлохматил легкий бриз. Уилл был одет в элегантный черный костюм безупречного кроя. Как всегда в минуты волнения, он тер щетину, которая появилась у него в шестнадцать лет, единственного из парней нашей школы. Светлая кожа на щеках слегка зарумянилась. Темно-карие глаза буквально загорелись, когда он меня увидел.

– Лив, ты выглядишь потрясающе!

– А ты, я смотрю, принарядился, – я поцеловала его в губы и крепко обняла.

Он опустил подбородок мне на голову и не отпускал несколько секунд. Я почувствовала свежий запах моря и ветра. Мне казалось, или он слегка дрожал? Когда он опустил на меня взгляд, я чуть не утонула в глубине его глаз.

– Как красиво, – нежно прошептала я прямо у его губ. – Ты подготовил это специально для меня?

Он кивнул. Я с улыбкой провела ладонью по колючей щетине и с легким стоном вздохнула. Еще одна вещь, по которой я буду скучать.

– Ты хочешь, чтобы наш выпускной стал незабываемым, да?

Он тихо усмехнулся, его грудь вздрогнула у меня под пальцами.

– Можно и так сказать, да. – Он отошел на один шаг и поднял с пола красную розу. – Она тоже для тебя.

– Ой, спасибо! – польщенная, я приняла розу и изобразила книксен. – Ты прямо всю душу в это вложил.

Уилл смущенно улыбнулся и засунул правую руку в карман брюк.

– Очень подходящая атмосфера, – продолжила я. – Ведь мне нужно обсудить с тобой кое-что важное.

– Правда? – он удивленно высунул руку из кармана. – Мне тоже нужно обсудить с тобой кое-что важное.

– Хорошо, – ухмыльнулась я. – Ты первый!

Он снова засунул руку в карман. Это что, его новая фишка?

Я поднесла розу к лицу и вдохнула. Ее насыщенный аромат помутил мой рассудок. Когда я пришла в себя, Уилл стоял еще ближе. Так близко, что я вновь вдохнула знакомый аромат и тут же захотела его поцеловать.

Но внезапно Уилл встал передо мной на колено и мир перевернулся.

Уилл

Я встал на колено перед девушкой своей мечты и протянул ей элегантно украшенную коробочку. Я щелчком открыл ее, чтобы Лив смогла увидеть золотое кольцо.

Она прикрыла рот ладонью. Именно на эту реакцию я и рассчитывал.

У меня пересохло во рту, язык потяжелел. Я попытался стряхнуть с себя волнение и посмотрел на Лив.

– Лив, мы вместе уже пять лет, я влюблен в тебя еще дольше. Я не могу себе представить жизнь с кем-то другим. Только с тобой. Всегда с тобой, – я кашлянул. – Я знаю, что мы еще молоды, но когда знаешь, то знаешь наверняка. Поэтому ты сделаешь меня самым счастливым мужчиной на свете, если сегодня скажешь «да». Мне. И нашему будущему.

Я сделал короткую паузу и вложил в следующее предложение всю свою любовь:

– Ты выйдешь за меня?

Я с надеждой заглянул в наполненные слезами глаза Лив. И эту реакцию я тоже предугадал. На этот случай у меня в кармане пиджака были припасены носовые платочки.

Лив все еще молчала, ее взгляд метался между мной и кольцом, словно она подбирала нужные слова. Я смотрел на Лив сияющими глазами, мое сердце лопалось от любви.

Лив округлила глаза, ее нижняя губа задрожала.

– Уилл, я… – она положила ладонь на коробочку и закрыла ее.

Я оцепенел.

– Лив? Что ты делаешь?! – на такое я однозначно не рассчитывал.

Она положила ладонь на мою ладонь с коробочкой.

– Это все слишком быстро, – беззвучно выдавила она из себя. – Я… я не могу выйти за тебя замуж, Уилл.

– Что?! Ничего не понимаю. – Такое чувство, что она пнула меня в живот и сбила с ног.

– Я не могу за тебя выйти, – повторила она. – Потому что через пять дней улетаю в Европу.

Земля разверзлась у меня под ногами, и я полетел в бездну.

Лив

– Но… Лив… – Уилл убрал свою ладонь с моей. Я слишком сильно сжала его пальцы. Он сделал шаг назад и недоуменно наморщил лоб. – Погоди, что?!

Мое сердце забилось так часто, что стало больно. Этот вечер, этот момент… все было так неправильно. Так не похоже на картину, которую я себе нарисовала.

– В каком смысле улетаешь в Европу? – обычно глубокий, бархатный голос Уилла сейчас звучал неожиданно резко.

– Вчера пришло приглашение из Женевского университета…

Он округлил глаза.

– Я хотела немного попутешествовать до начала семестра. Билет на самолет я уже купила.

Он смотрел на меня так недоуменно, будто я говорила на иностранном языке.

– Но… но…

– Я же тебе говорила, что подала документы в европейские вузы, – робко пробормотала я.

– Да, но я не думал, что…

– Не думал, что меня возьмут?! – я удивленно заморгала, поняв, что он имеет в виду. – Ну спасибо, что ты так сильно в меня верил!

Он покачал головой, словно не в силах переварить случившееся.

– Ты даже не останешься на вручение аттестатов?

– Я все узнала. Директор Таннер сказал, что аттестат могут прислать по почте.

Плечи Уилла опустились, словно на них начал давить невидимый груз.

– Но у меня был план… – В глазах была такая боль, что мне захотелось прижать его к себе. Одновременно с этим мне совсем не понравилось то, что он сказал. У него всегда был какой-то план. Даже этот вечер был расписан по минутам. Он не оставлял пространства для маневра. И уж точно не допускал отклонений от своих идеальных планов.

– Я не говорю, что никогда не захочу выйти за тебя, – поспешно добавила я. – Просто сейчас пока не готова. Мы только окончили школу. Мне хочется так много сделать, прежде чем я здесь про… – Я прикусила язык.

Уилл сдвинул брови.

– Скажи это вслух! – произнес он резким тоном. – Прежде чем ты здесь протухнешь. Ты ведь так считаешь?

– Это не… Я не это имела в виду. Уилл, ты ведь знаешь, как я мечтаю посмотреть мир. Я не хочу всю жизнь торчать в Сент-Эндрюсе!

– Да, но я думал… – он беспомощно всплеснул руками. – Я думал, у нас на это будет вся жизнь. Мир ведь никуда не убежит.

Я вздохнула.

– Сент-Эндрюс тоже.

Он отпрянул, словно я его ударила.

– А я? – спросил он резким голосом. – Что со мной? Мне просто сидеть и ждать, пока ты нагуляешься?! Или годами поддерживать отношения на расстоянии?

Я удрученно уставилась в пол. Типа того, едва не сорвалось с моих губ, но я вновь прикусила язык.

– Ну… я думала, мы можем хотя бы попытаться…

– Браво, Лив, просто браво! Это даже для тебя зашкаливающий уровень эгоизма… Просто не понимаю. – Его слова меня серьезно задели. Я постепенно начала приходить в ярость.

Он развернулся и начал агрессивно шагать туда-сюда.

– У меня был план, Лив. Я начинаю управлять семейным бизнесом, как хотел папа. Мы пару лет копим, покупаем красивый дом. Может, заводим собаку. Мы могли бы стать такими счастливыми, если бы ты не…

– Если бы я что?!

– Если бы ты все не разрушила.

– Да неужели! А что насчет моих планов?! Насчет моих мечт? Ты хоть подумал обо мне, когда представлял себе наше будущее?

Он встал как вкопанный и уставился на меня.

– И как я только мог вообразить, что твои планы и мечты на будущее совпадают с моими?! Теперь я понимаю, как ошибался, – его голос был пропитан сарказмом. – Мы ведь просто счастливо провели пять лет вместе.

– Уилл, это нечестно, – я пыталась унять закипавшую во мне ярость.

– Ах так? Мы заговорили о честности?! А честно было ждать до последнего, чтобы рассказать о поступлении в Швейцарию? А то, что ты вообще не включила меня в свои планы на будущее?

– Я включила тебя в свои планы. Ты ведь знал, что я подала туда документы. Я хочу быть с тобой, Уилл!

Он фыркнул и снова зашагал туда-сюда.

– Как ты себе это представляешь, если нас будут разделять тысячи километров? К тому же разница во времени. Я не могу поехать с тобой в Европу, Лив. Я не могу подвести папу. С понедельника я начинаю работать в компании на полную ставку. Он хочет подготовить меня к тому, что через пару лет я стану руководителем. Это огромная ответственность!

– Ага, ответственность, которую навешивает на тебя твой папа. Только не делай вид, что управлять семейной фирмой – мечта всей твоей жизни! – Мы снова вернулись к любимой теме, которая все эти годы была единственным камнем преткновения.

– Иногда нужно идти на жертвы ради тех, кого любишь, – выпалил Уилл. – Но тебе это явно незнакомо.

Его слова ударили мне в самое сердце. Они ранили. По-настоящему.

– А как же старая поговорка о том, что нужно отпускать тех, кого любишь, и если это настоящая любовь, то они обязательно к тебе вернутся? – с трудом произнесла я. У меня жгло горло, но слезы не шли. Я была слишком рассержена.

Уилл замедлил шаг и остановился, обреченно повесив голову.

– То есть ты никогда и не планировала продолжать отношения, пока учишься за границей. Признайся, Лив. Ты просто хочешь свалить отсюда любой ценой. Ты думаешь только о себе.

Глаза защипало, я сжала свободную руку в кулак и вцепилась ногтями в ладонь.

– Ты обвиняешь меня в том, что я думаю только о себе?! Тебе не кажется, что ты сейчас тоже ведешь себя как последний эгоист? Ты не можешь привязать меня к себе кольцом, чтобы я никогда от тебя не ушла. Это так не работает, Уилл.

Он удивленно вскинул брови, но тут же собрался, и его лицо приняло сердитое выражение.

– Привязать? Не думал, что мысль о семье со мной тебе настолько невыносима.

– Я не это имела в… – я рассерженно схватила ртом воздух. – Если у тебя сложилось обо мне такое мнение, я не стану тебя переубеждать.

Он усмехнулся. Надменно и разочарованно.

– Лив, я понимаю, что начало нового этапа страшит. Никто не знает, что будет после школы. И это нормально. У всех так. Но едва ты сталкиваешься с минимальными трудностями, то сразу от них бежишь. Мы справились бы со всем вместе. Мы могли бы построить счастливую жизнь.

Я грустно покачала головой. Уилл меня не понял. Да и разве он мог? Он никогда не чувствовал себя в тюрьме, абсолютно не на своем месте. Как я. Каждый божий день. Жизнь Уилла с самого детского сада была предопределена, и он никогда с этим не спорил. Просто принимал как данность. Как свое обязательство. Он жил в золотой клетке и даже не замечал этого.

– Я хочу выбраться отсюда, Уилл, – протянула я умоляюще. – Я хочу увидеть, что приготовил для меня внешний мир. Иначе я никогда себе этого не прощу.

Он подавленно кивнул, устало провел ладонью по лицу.

– Ну так иди, Лив. Никто тебя не держит. Я не могу тебя заставить, если ты не хочешь здесь оставаться. Но не думай, что я буду тут сидеть и годами ждать твоего возвращения.

Он что, меня бросает? Это ультиматум? Он или Европа?

Какое-то время я просто стояла, жадно впитывая его взгляд. Он опустил глаза, все еще сжимая проклятую коробочку в руке.

У меня задрожала нижняя губа. И как он мог подумать, что я отвечу «да»?! С чего он взял, что сейчас подходящее время? Мне было больно видеть, что он полностью раздавлен. Больно осознавать, что страдает он по моей вине. Но потребность вырваться отсюда оказалась сильнее. Я понимала, что если не сделаю этого сейчас, то меня засосет в это болото. Как наших родителей, а до этого их родителей. И тогда со мной никогда уже не случится чего-то интересного. В восемнадцать лет выйти замуж, в двадцать забеременеть, купить дом с садиком и завести собаку. Абсолютно мещанская жизнь, все как у людей. Мой личный кошмар. Меня бросало в дрожь при одной лишь мысли о такой жизни. Я видела Уилла в своем будущем, но точно не так. Не на этих условиях. Его условиях. Хотя бы здесь он предоставил мне свободу выбора. И я свой выбор сделала.

Я запомнила его лицо. Каждую черточку, каждый локон, изгиб его губ, широкие плечи и большие руки. Затем я с шумом выдохнула и с дрожью в голосе произнесла:

– Прощай, Уилл.

Я побежала прочь, каблуки вязли во влажной траве. Лицо застилали слезы.

Этот вечер – и последующие дни – я представляла себе совсем иначе. Я была уверена, что мы как следует простимся и отлично проведем оставшееся время. Потом Уилл отвез бы меня в аэропорт, возле выхода на посадку помахал бы мне вслед, мы оба пустили бы слезу. Потом мы бы общались по скайпу, на каникулах ездили бы друг к другу в гости. Я всегда мечтала поездить по Европе с Уиллом. Он об этом знал. Но один удар – и все мечты превратились в пыль. Нет, не так: моя мечта с громким треском раскололась на тысячи кусочков.

Я дошла до машины, дернула на себя дверь и с громким всхлипом шлепнулась на сидение.

И тут до меня дошло, что все это время я держала в руках розу от Уилла. Словно обжегшись, я с силой засунула ее в держатель на панели передач. Стебель сломался. Роза обвисла, казалась разломленной. Прямо как мое сердце.

От этой мысли у меня заболело в груди. Рыдания сотрясали все тело. Это не должно было закончиться так. «Мы» не должны были закончиться так.

Возможно, еще не слишком поздно. Возможно, я могла бы утром еще раз попытаться поговорить с Уиллом. Попросить прощения и еще раз объяснить, что я была вынуждена так поступить. Что у меня не было выхода. Возможно, он бы понял. И простил меня.

Но в глубине души я понимала, что это невозможно. Слова, которые мы сегодня друг другу наговорили, невозможно взять назад. Я ответила отказом на его предложение. Такого не выдержали бы даже самые прочные отношения.

Я все испортила. По-настоящему. Теперь мне не осталось ничего, кроме побега. В другую страну. В новую жизнь. На меня так сильно накатило отчаяние в сочетании с муками совести, что стало трудно дышать. Я закряхтела, положила руку на сердце. Сил хватило лишь на то, чтобы взять с сиденья телефон и отправить Уиллу последнее сообщение. После этого я уронила телефон на колени и опустила голову на руль.

Обхватив себя руками, я дала волю слезам, которые смыли старую жизнь, словно долгожданный ливень после жаркого лета.

Уилл

Пока я провожал взглядом убегающую Лив, до ушей начала доноситься музыка из спортивного зала. Мощные басы сотрясали пол.

Певица жаловалась на своего любимого. Она пела о том, как гаснет без него. Именно так я чувствовал себя в этот момент. Как будто я исчезаю. Как будто ветер разносит меня по частям, пока ничего не останется. Никакой боли, парализующей все тело. Боль переполняла настолько, что я не мог стоять на ногах. Я упал на траву и смотрел вслед Лив, хотя уже давно ее не видел.

Я стоял на коленях, роса на траве проникала сквозь ткань брюк, а свечи за спиной гасли одна за другой.

В груди образовалась дыра, и она начала расширяться, наполняя тело вязкой, тяжелой чернотой. Я задрожал, не чувствуя ничего, кроме этой боли. Было так легко в нее провалиться. Но мне нельзя сдаваться. Я не должен был дать Лив так просто уйти. Я понимал, что она заберет с собой мое сердце. Если мне уже сейчас стало так больно, то что же будет, когда я не смогу видеть ее каждый день? Когда я больше не буду слышать ее пения? Не смогу взглянуть в зеленые глаза, которые всегда становились ярче при взгляде на меня. Не смогу ей сказать, что я люблю. Так сильно.

Взгляд упал на коробочку в руке. Я прижал ее к груди. Уверенно и решительно.

Завтра я пойду к Лив. Попробую еще раз спокойно с ней поговорить. Убедить ее в том, что ее место здесь. В Сент-Эндрюсе. Со мной.

Я не должен ее потерять. Возможно, завтра она осознает, какую совершила ошибку.

В кармане завибрировал телефон. Я вытащил его. На экране высветилось сообщение.

Я схватил ртом воздух. Перед глазами все поплыло, я больше не разбирал слов. Но они уже были выжжены у меня на сердце.

Возможно, так будет лучше.

Когда до меня дошло это осознание, я издал мученический стон. Лив уже давно со всем попрощалась. С Сент-Эндрюсом. С нашими друзьями. Со своей семьей. И со мной.

Я уже давно ее потерял.

Передо мной зазияла черная, бездонная пропасть. Она звала меня, влекла, обещала смягчить мою боль. Я закрыл глаза, почувствовал, как слезы бегут по щекам и каплями падают на белую рубашку. Я позволил себе упасть, отдался во власть бездны, и она поглотила меня без остатка.