Когда он был порочным

Глава 22

Основная трудность в связи с грядущим их с Майклом бракосочетанием, очень скоро поняла Франческа, заключалась в том, как именно сообщить о нем.

Ей самой так трудно было принять идею этого брака, что теперь ей казалось, что и остальным будет не легче. Господи, что скажет на это Джанет? Свекровь с энтузиазмом восприняла саму идею повторного замужества, но ведь тогда и речи не было о том, что кандидатом во вторые мужья окажется Майкл.

И все же, несмотря на то что она часами просиживала за письменным столом, держа перо над чистым листом бумаги и пытаясь подобрать нужные слова, в глубине ее души таилась уверенность, что она поступила правильно.

Она до сих пор не могла объяснить, почему она вдруг решила выйти за Майкла. И до сих пор не знала, как ей следует относиться к его неожиданному признанию в том, что он любит ее давным-давно. Она просто знала, что хочет быть его женой.

Но все это нисколько не облегчало ее задачу: придумать, как именно следует сообщить всем об их браке.

Итак, Франческа сидела в своем кабинете и писала письма членам семьи - вернее, сминала последний неудачный набросок, - когда вошел Майкл со свежей почтой в руках.

– Это от твоей матери, - сказал он, вручая ей кремовый конверт, надписанный изящным почерком.

Франческа вскрыла конверт и извлекла письмо, которое, как она отметила не без удивления, было на целых четырех страницах.

– Боже правый! - пробормотала она. Обычно ее мать высказывала все, что имела сказать, на одной страничке, максимум - на двух.

– Что-то случилось? - спросил Майкл, присаживаясь на край стола.

– Нет, нет, - отозвалась Франческа рассеянно. - Просто я… Боже правый!

Он изогнулся и, вытянув шею, попытался заглянуть в письмо.

– Что там такое?

Франческа только рукой махнула - помолчи, мол.

– Фрэнни?

Она торопливо перешла к следующей странице.

– Боже правый!

– Ну-ка дай сюда, - сказал он, протягивая руку.

Она торопливо повернулась, убирая страницу подальше от него, и выдохнула:

– Боже мой!

– Франческа Стерлинг, если ты сию же минуту…

– Колин и Пенелопа поженились. Майкл только глаза закатил.

– Но известно же было…

– Нет, но они взяли и передвинули дату свадьбы на… почти на целый месяц, по-моему.

Майкл только плечами передернул.

– Ну и молодцы.

Франческа посмотрела на него раздраженно.

– Могли бы все же и мне сообщить.

– Полагаю, им было не до того.

– Но это, - продолжала она сердито, - отнюдь не самое худшее.

– Но что же…

– Элоиза выходит замуж.

– Элоиза? - переспросил Майкл удивленно. - Но за ней, кажется, даже никто не ухаживал!

– Верно, - отозвалась Франческа и принялась за третью страницу письма своей матери. - Она выходит за какого-то человека, с которым даже не была знакома прежде.

– Теперь, надо полагать, они уже познакомились, - заметил Майкл сухо.

– Поверить не могу, что никто не удосужился сказать мне!

– Но ты же в Шотландии!

– Тем не менее, - ворчливо сказала она.

Майкл только посмеивался, видя ее раздражение. Черт бы его побрал!

– Как будто я вовсе и не существую! - воскликнула она и обожгла его сердитым взглядом.

– «А кто-нибудь сообщил Франческе?» - просюсюкала она, довольно удачно изобразив собирательный портрет своей семьи. - «Ну, вы же помните ее? Шестая из восьми? Такая, с синими глазами?»

– Фрэнни, нельзя быть такой дурочкой.

– Я не дурочка, просто меня игнорируют члены моей же семьи.

– А мне казалось, что ты предпочитаешь держаться от своей семейки на некотором расстоянии.

– В общем, да, - не могла не признать она. - Но это к делу не относится.

– Ну еще бы относилось, - заметил он саркастически. Она только кинула на него свирепый взгляд.

– Так что, мы едем на свадьбу? - поинтересовался он.

– Можно подумать, что это возможно! - фыркнула она. - Свадьба через три дня.

– Мои поздравления! - сказал Майкл с нескрываемым восхищением.

Франческа подозрительно сощурила глаза.

– И что это должно означать?

– Нельзя не испытывать глубочайшего уважения к мужчине, совершившему сей подвиг с такой изумительной быстротой, - сказал он, пожимая плечами.

– Майкл!

Он ухмыльнулся во весь рот и добавил:

– Вот как я, например.

– Я еще не вышла за тебя, - напомнила она.

– Говоря «подвиг», я имел в виду не бракосочетание. Она почувствовала, что краснеет.

– Прекрати.

Пальцы его принялись щекотать ей ладонь.

– Вот уж нет.

– Майкл, сейчас не время, - сказала она, отдергивая руку.

– Ну, начинается.

– Что ты этим хочешь сказать?

– Да ничего, - ответил он и плюхнулся в ближайшее кресло. - Мы даже еще не поженились, а уже ведем себя как пожилая семейная пара.

Она лукаво покосилась на него и вновь обратилась к письму своей матери. Они действительно вели себя как пожилые супруги, но она не хотела доставить ему удовольствие, признав его правоту. Наверное, это происходило потому, что в отличие от большинства женихов и невест они-то знали друг друга много лет. И какие бы изменения ни произошли в их отношениях в последние недели, он по-прежнему оставался ее лучшим другом.

Она вдруг прекратила читать. Замерла.

– Что такое? - спросил Майкл.

– Ничего, - ответила она и тряхнула головой. Как-то она из-за общего смятения чувств совершенно упустила из виду это соображение. Может, Майкл и был самым неожиданным кандидатом в мужья для нее, но ведь тому была веская причина, не так ли?

Ну кому пришло бы в голову, что она выйдет за своего лучшего друга?

И это сулит им счастливое супружество.

– Давай поженимся, - сказал он вдруг. Она подняла на него вопросительный взгляд:

– Разве это уже не запланировано?

– Нет, - сказал он, хватая ее за руку. - Давай поженимся сегодня.

– Сегодня? - воскликнула она. - Да ты с ума сошел!

– Вовсе нет. Мы же в Шотландии. Значит, никакого оглашения не нужно.

– Да, но…

Он опустился перед ней на колени. Глаза его сверкали.

– Давай так и сделаем, Фрэнни. Давай будем безумствовать, хулиганить и принимать поспешные решения.

– Никто не поверит в такое, - медленно проговорила она.

– Никто не поверит в любом случае. В этом была доля правды.

– Но моя семья… - начала было она.

– Ты только что жаловалась, что они забыли про тебя в суматохе праздничных приготовлений.

– Да, но не нарочно же!

– Какая разница?

– Конечно, если подумать… Рывком он поднял ее на ноги.

– Пошли.

– Майкл… - Она сама не знала, что заставляет ее упираться, разве что мысль, что упираться в такой ситуации ей пристало. Все-таки свадьба как-никак, и такая спешка выглядела слегка непристойно.

Он поднял бровь.

– Ты действительно хотела бы пышную свадьбу?

– Нет, - ответила она совершенно честно. У нее уже была одна пышная свадьба. Во второй раз это было бы ни к чему.

Он склонился к ней, и губы его коснулись ее уха.

– Ты не боишься, что наш ребенок родится восьмимесячным?

– По-моему, ты имел довольно доказательств, что я была готова пойти на такой риск, - ответила она.

– Нет, давай уж устроим младенцу пристойный девятимесячный срок, - весело сказал он.

Она нервно сглотнула и сказала:

– Майкл, тебе же известно, что я могу и не зачать. С Джоном у нас не получилось…

– Мне это все равно, - перебил ее он.

– А мне кажется, не все равно, - мягко возразила она, тревожась о том, как-то он среагирует на ее слова, но желая вступить в брак с чистой совестью. - Ты уже несколько раз заговаривал об этом…

Да я хотел загнать тебя в угол и вынудить выйти за меня, - перебил он. И не успела она оглянуться, как оказалась припертой к стене, а тело его ласково прижималось к ней. - Мне все равно, бесплодна ты или нет, - жарко шептал он ей в ухо. - Не важно. Даже если ты родишь мне выводок щенят. - Рука его скользнула по ее бедру. - Для меня важно только одно, - закончил он глухо, - чтобы ты была моей.

– О! - вскрикнула Франческа, чувствуя, что вся она тает… тает. - О да!

– «О да!» в смысле «продолжай», - спросил он ехидно, - или ты выражаешь согласие пожениться прямо сегодня?

– В смысле «продолжай», - выдохнула она. - Не останавливайся.

– А как насчет пожениться? - снова спросил он и вдруг убрал руку с ее бедра.

Франческа вынуждена была схватиться за его плечи - ноги не держали ее.

– Ну Майкл! - жалобно заныла она. На лице его расплылась хищная улыбка.

– Так как насчет пожениться?

– Согласна! - взмолилась она. - Согласна на все, что угодно!

– На что угодно?

– На что угодно, - вздохнула она.

– Вот и хорошо, - сказал он и вдруг выпустил ее и даже отступил на шаг. - Сходить за твоим плащом? - осведомился он, поддергивая манжеты. Выглядел он как олицетворение мужской элегантности: причесан волосок к волоску, совершенно спокоен и собран.

Она же наверняка выглядела как сущее пугало огородное.

– Майкл! - начала она, стараясь не обращать внимания на то смятенное состояние, в котором он ее оставил.

– Если ты желаешь продолжения, - сообщил он ей примерно тем тоном, каким обыкновенно обсуждал охоту на куропаток, - то можешь рассчитывать на него только в качестве законной графини Килмартин.

– Я и так законная графиня Килмартин, - проворчала Франческа.

– В качестве моей законной графини Килмартин, - поправился он. И, подождав мгновение ее ответа, снова спросил: - Так мне сходить за твоим плащом?

Она кивнула.

– Мудрое решение, - одобрил он. - Ты подождешь меня здесь или у парадной двери?

Она заставила себя разжать зубы и произнесла:

– Я спущусь к парадному.

Он подхватил ее под руку и повел к двери, шепнув на ходу:

– Как же тебе не терпится, шалунья!

– Просто принеси мой плащ, - скрипнула зубами Франческа.

Он засмеялся жизнерадостным, звучным смехом, и она сразу же почувствовала, что раздражение ее проходит. Он был повеса и шалопай и, вероятно, имел еще сотню недостатков, но она знала, что такого доброго сердца нет ни у одного мужчины в мире. Вот только…

Она остановилась, ткнула пальцем ему в грудь и сказала строго:

– Больше не будет никаких других женщин.

Он только посмотрел на нее, чуть выгнув одну бровь.

– Я серьезно. Никаких любовниц, никаких увлечений, никаких…

– Боже мой, Франческа, неужели ты думаешь, что я смог бы? Нет, не так! Неужели ты думаешь, что я стал бы?

Она была так занята собственными мыслями, что только сейчас посмотрела ему в лицо и, к удивлению своему, обнаружила, что выражение у него сердитое, даже гневное. Он был раздосадован уже потому, что она спросила! Но она не собиралась так просто забывать о годах, на протяжении которых он вел себя не самым примерным образом - да и какое право он имел ожидать от нее подобной снисходительности! - так что она заметила, хотя и не столь строгим тоном:

– У тебя не самая лучшая репутация.

– О Господи! - фыркнул он, увлекая ее за собой в прихожую. - Все это было только для того, чтобы выбросить тебя из головы.

Ошеломленная Франческа послушно следовала за ним к парадной двери.

– Еще вопросы есть? - нарушил он наконец молчание, обернувшись к ней со столь надменным выражением лица, словно родился графом, а не унаследовал титул в силу игры случая.

– Нет! - пискнула Франческа.

– Вот и хорошо. А теперь пошли. Наше присутствие требуется на бракосочетании.

Позже этим же вечером, раздеваясь перед сном, Майкл, очень довольный тем оборотом, который приняли дела, не удержался и жизнерадостно произнес вслух:

– Спасибо тебе, Колин. Спасибо и тебе, неизвестный, вдруг воспылавший желанием жениться на Элоизе.

Потому как Майкл очень сомневался, что ему удалось бы уговорить Франческу на скоропалительный брак, если бы ее братец и сестрица не устроили свою семейную жизнь без ее участия.

А теперь она стала его женой.

Его женой.

В это было почти невозможно поверить.

Долгие недели он шел к этой цели, и согласие она дала еще вчера вечером, однако только когда он надел старинное золотое кольцо ей на палец, он до конца осознал это.

Она стала его.

Пока смерть не разлучит их.

– Спасибо тебе, Джон, - добавил Майкл чуть дрогнувшим голосом. Не за то, что умер, - нет, нет! Но за то, что избавил от чувства вины. Майкл до сих пор не очень понимал, как это произошло, но с того дня, когда они с Франческой любили друг друга в сторожке садовника, в глубине души Майкла поселилась уверенность, что Джон бы одобрил их брак.

Он бы благословил этот брак, а иногда Майклу казалось даже, что, если бы Джон мог выбрать Франческе нового мужа, он выбрал бы его, Майкла.

Облачившись в винно-красный халат, Майкл направился к двери, соединявшей его спальню со спальней Франчески. Хотя интимные отношения между ними возникли в первый же день по его приезде в Килмартин, но в графскую спальню он перебрался только сегодня. Ему самому было это несколько странно; в Лондоне он гораздо меньше тревожился о таких вещах. Там они совершенно открыто занимали смежные спальни, впрочем, всем домочадцам было известно, что дверь между спальнями была заперта с обеих сторон.

Но здесь, в Шотландии, где отношения их стали таковы, что могли дать обильную пишу сплетням, он позаботился разложить свои вещи в комнате, которая была самой удаленной от спальни Франчески. И не важно, что они постоянно курсировали по коридору меж этими комнатами: внешние приличия были соблюдены.

Слуги, конечно, не были ни глухими, ни глупыми, так что Майкл был уверен, что они прекрасно понимали, что происходит. Но все в замке обожали Франческу и искренне желали ей счастья, и не станут они никому ни о чем рассказывать.

Тем не менее было приятно думать, что все эти глупые тревоги остались позади.

Он протянул руку к дверной ручке, но не взялся за нее сразу же, а просто стоял у двери и прислушивался, не донесутся ли какие-нибудь звуки из смежной комнаты. Но он почти ничего не услышал. Он и сам не знал, почему это ему вздумалось прислушиваться: дверь была крепкая, старинная и знала, как хранить секреты. Но все же что-то заставляло его длить это мгновение, смакуя его.

Ведь он готовился ступить в спальню Франчески.

Имея на то полное право.

Что могло быть лучше? Ну разве что если б она сказала ему, что любит его.

Из- за этого упущения с ее стороны в сердце его оставалась маленькая заноза, впрочем, почти незаметная на фоне обретенного счастья. Ему не хотелось бы, чтобы она говорила ему слова, которые бы не соответствовали ее чувствам, и даже если она не любила его так, как подобает жене любить мужа, все равно ее чувства к нему были и сильнее, и благороднее тех, которые испытывает большинство жен к своим мужьям. В этом он был уверен.

Он знал, что она искренне тревожится о нем и сильно привязана к нему как к другу. И если что-нибудь случится с ним, она будет оплакивать его от всего сердца.

И требовать большего было бы глупо.

Он, конечно, был волен желать большего, но, честно-то говоря, он и так получил больше, чем мог надеяться! Так зачем жадничать? Тем более что он в придачу ко всему получил еще и ее страстность.

И еще какую страстность!

Было едва ли не занятно наблюдать, как сильно ее страстность изумила ее саму и продолжала изумлять, ежедневно и ежечасно. Он пользовался ее страстностью в своих интересах; он сознавал это и не стыдился. Он воспользовался ее страстностью и сегодня, когда уговаривал ее пожениться немедленно.

И это сработало.

Слава Богу, это сработало.

У него голова шла кругом, как у зеленого юнца. Когда эта идея - пожениться немедленно - только пришла ему в голову, у него словно электрический разряд пробежал по жилам и он едва сдержал себя. Это был один из тех моментов, когда он знал, что он просто обязан выиграть, и готов был пойти на что угодно, лишь бы завоевать ее.

И теперь, стоя на пороге их брачной опочивальни, он не мог не задуматься, останется ли все по-прежнему или станет по-иному. Покажется ли она ему иной, когда он заключит ее в объятия уже не любовницей, а женой? И когда он посмотрит на ее лицо завтра утром? И когда станет отыскивать ее глазами в многолюдном зале…

Он тряхнул головой. Он превращается в сентиментального дурака.

Майкл толкнул дверь.

– Франческа? - позвал он. Голос его прозвучал тихо и глухо в ночной тишине.

Она стояла у окна, облаченная в ночную рубашку темно-синего цвета. Рубашка была скромного покроя, но тонкая ткань льнула к телу, и на какое-то мгновение у Майкла перехватило дыхание.

И он понял, что отныне всегда будет так.

– Фрэнни? - прошептал он, медленно приближаясь к ней.

Она обернулась, и на лице ее была неуверенность. Не то чтобы нервозность, а милое выражение тревожного ожидания, как если бы и она понимала, что теперь все будет по-другому.

– Ну, вот мы и поженились, - сказал он, не в силах сдержать улыбку.

– Мне до сих пор не верится, - отозвалась она.

– И мне тоже, - признался он и, протянув руку, коснулся ее щеки. - Но это действительно так.

– Я… - начала она, но, тряхнув головой, сказала только: - Впрочем, не важно.

– Что ты собиралась сказать?

– Так, пустяки.

Он взял ее руки в свои и притянул ее к себе.

– Не пустяки. Когда речь идет о тебе и обо мне, то это всегда не пустяки.

Она сглотнула, и тень прыгнула вверх-вниз по ее нежному горлу, и наконец выговорила:

– Я… я хотела сказать…

Он сжал ее пальцы, как бы придавая ей смелости. Ему очень хотелось, чтобы она сказала это. Он и не думал, что ему так нужны эти слова, что он так хочет их услышать.

– Я очень рада, что мы поженились, - сказала она наконец. И на лице ее было застенчивое выражение, обыкновенно несвойственное ей. - Это было правильно - пожениться.

Он чувствовал, как пальцы его босых ног поджимаются, захватывая ворсинки ковра, - так трудно ему было скрыть разочарование. Это было гораздо больше, чем он когда бы то ни было рассчитывал услышать от нее, и все же гораздо меньше того, на что он надеялся.

Но даже и так - все равно она была в его объятиях, все равно она была его женой, а это, сердито напомнил он себе, тоже кое-что!

– Я тоже рад, - тихонько отозвался он и притянул ее еще ближе к себе. Его губы коснулись ее губ, и все действительно оказалось по-иному, когда он начал целовать ее. Было новое ощущение, что они единое целое. И больше не было надобности скрытничать, и отчаяния тоже не было.

Он целовал ее медленно, нежно, не спеша анализируя свои ощущения и смакуя их. Руки его скользнули по шелку ее рубашки, и она застонала.

– Я люблю тебя, - шепнул он, решив, что не имеет смысла держать в себе эти слова и далее, даже если она не склонна была признаться ему в том же. Его губы двинулись по ее щеке к уху, и он НЕМНОГО покусал нежную мочку, прежде чем перейти к шее и восхитительной ямке у основания горла.

– Майкл, - вздохнула она и прижалась к нему. - О, Майкл!

Он схватил ее за бедра и прижал к себе, и когда он почувствовал, какая она теплая и возбужденная, у него вырвался стон.

А он- то считал, что желал ее раньше, но сейчас… сейчас было нечто иное.

– Ты нужна мне, - проговорил он хрипло и упал перед ней на колени, прижимаясь лицом к шелку рубашки. - Ты так нужна мне.

Она шепотом окликнула его, и по тону ее было ясно, что она озадачена и не понимает, к чему эта его умоляющая поза.

– Франческа, - сказал он, сам не зная зачем, просто ее имя сейчас было для него самым важным в мире. Ее имя, и ее тело, и красота ее души.

– Франческа, - прошептал он снова, зарываясь в теплый шелк.

Ее руки опустились на его голову, и пальцы принялись теребить завитки волос. Он мог бы так стоять перед ней часами, но она вдруг опустилась на колени тоже и прижалась к нему, выгибая шею и осыпая его лицо поцелуями.

– Я хочу тебя, - прошептала она. - Пожалуйста. Майкл застонал, притянул ее к себе, затем поднял на ноги и повлек к постели. В одно мгновение они оказались среди простынь, на мягко пружинящем под ними матрасе.

– Фрэнни, - шептал он, поднимая шелк рубашки. Ладонь ее легла ему на затылок, и она притянула его к себе и поцеловала крепко и жарко.

– Ты нужен мне, - сказала, почти простонала она. - Ты так нужен мне.

– Я хочу видеть тебя всю, - говорил он, срывая с нее нежный шелк. - Я хочу чувствовать тебя всю.

Франческа пылала тем же нетерпением, и пальцы ее принялись развязывать пояс его халата и распахивать его полы, за которыми открылась широкая грудь, покрытая пухом волос. Она прикоснулась к этой груди, едва ли не изумляясь, что вот ее рука касается его кожи.

Никогда она не думала, что будет с ним, вот так. Не в первый раз она видела его обнаженным и касалась его не впервые, но сегодня все было по-иному.

Теперь он был ее мужем.

В это трудно было поверить, однако у нее было ощущение, что все идет как надо. Все правильно.

– Майкл, - шепнула она, стягивая халат с его плеч.

– М-м?… - отозвался он, целуя ямку у нее под коленом. Она откинулась на подушки и напрочь забыла, что собиралась сказать - если вообще собиралась сказать что-нибудь.

От его ласк ее одолели лень и истома, и она способна была только на одно: лежать и наслаждаться, лишь время от времени поднимая руку и касаясь пальцами той части его тела, до которой могла дотянуться.

Она наслаждалась тем, что ее лелеют.

Тем, что ей поклоняются.

Что ее любят.

В этом было что-то от смирения.

В этом было что-то от совершенства.

В этом было что-то от священнодействия и что-то от совращения, и от этого у нее захватывало дух.

Губы его проследовали по пути, который проложили его руки, и остановились меж ее грудей.

– Франческа, - прошептал он, покрывая поцелуями ее грудь. Он коснулся языком соска, схватил его губами, нежно куснул.

Реакция ее была мгновенной и сильной. Тело ее содрогнулось, пальцы впились в простыни, отчаянно отыскивая точку опоры в мире, который внезапно покачнулся.

– Майкл! - ахнула она, выгибая спину. Она хотела этого, и она хотела его, и она хотела, чтобы это продолжалось вечно.

– Как хорошо! - хрипло шепнул он, и она почувствовала его жаркое дыхание на своей коже. Он передвинулся, готовясь войти в нее. Лицо его оказалось прямо над ее лицом, нос к носу, глаза его горели как уголья и не отрывались от нее.

Франческа пошевелилась под ним, устраиваясь так, чтобы ему войти глубже.

– Ну же, - шепнула она, и это было наполовину приказом, наполовину мольбой.

Он продвигался медленно, но решительно. Она чувствовала, как открывается навстречу ему, тянется к нему, и наконец поняла, что он полностью вошел.

– О Боже мой! - прохрипел он, лицо его было искажено от страсти. - Я не могу… я должен…

В ответ она изогнулась под ним, прижимаясь к его бедрам еще теснее.

Он начал двигаться внутри ее, и с каждым его рывком новая волна обжигающей чувственности разбегалась по ее телу. Она произнесла его имя, потом уже не могла говорить и только хватала воздух ртом, по мере того как темп становился все безумнее и отчаяннее.

А потом на нее накатила ослепительная, как молния, волна наслаждения. Казалось, все тело ее взорвалось, и она закричала, не в силах держать в себе чувство такого накала. Майкл врезался в нее все сильнее, снова и снова. В момент пика он выкрикнул ее имя, как если бы это была молитва и благословение, а затем тяжело повалился на нее.

– Я слишком тяжелый, - сказал он и даже сделал попытку сползти с нее.

– Не надо, - сказала она, и рука ее удержала его. Ей не хотелось, чтобы он сдвигался. По крайней мере пока. Скоро ей станет невмоготу, тяжело дышать, и ему волей-неволей придется сдвинуться, но пока что-то первобытное чудилось ей в их положении, и она еще не готова была распроститься с этой позой.

– Нет, - отозвался он, и ей почудилась улыбка в его голосе. - Я тебя раздавлю.

Он соскользнул с нее, но они не разомкнули объятий и остались лежать, прижавшись друг к другу. Спину ей согревало тепло его тела, и его рука крепко обнимала ее.

Он пробормотал что-то ей прямо в затылок - она даже не разобрала слов, но это было не важно, потому что она и так знала, что он сказал.

Скоро он погрузился в сон, и его тихое ровное дыхание мерно раздавалось над ее ухом, как колыбельная. Но Франческа не спала. Она чувствовала усталость и пресыщение, и дремота одолевала ее, но она не спала.

Сегодня было по-иному.

И ей не давал покоя вопрос: почему?