Когда сойдутся тени

Глава 1 Облака над Такнаасом

Облака ползли по небу хмурые и ленивые, точно стадо овец. Толпились над черепичными крышами и причудливыми флюгерами. Иногда в редкие просветы проглядывала лазурь, чистая и ясная, но ее тут же закрывали облачные края. Пахнущий сыростью и прелыми листьями ветер то нетерпеливо тряс ореховыми и абрикосовыми ветками, то затихал, уходя ввысь. Солнце пряталось где-то далеко, и свет его казался ровным и неярким.

Сидя на крыше Желтого Дома, Кей засмотрелась на облака, подставляя лицо порывам ветра. Шел второй месяц осени, сада Такнааса обнажались, продрогшая земля мерзла под ночными дождями. Лишь радостно зеленел лес на далеких холмах.

Кей забралась на крышу, чтобы отцепить от флюгера нить воздушного змея. Змей был затеей Тэна, но запускать его любил Грэг. Сейчас эти двое стояли внизу, задрав головы, Грэг тряс палочку с намотанной нитью и изредка приговаривал:

— О, змей!

«О, змей» метался, как раненый голубь, то попадая в воздушный поток, то опускаясь вниз. И что за мысль, запускать его в саду, где полно деревьев, а на крыше скрипит беспокойный флюгер?

Кей еще раз дернула нитку, вздохнула и посмотрела вдаль. Зато отсюда очень хорошо видно и холмы, и стену леса и даже, совсем немного, краешек пограничных стен.

С тех пор, как уехал Марк, прошла весна, лето и почти вся осень. А от него так и не было вестей. Кей и Джейк знали, что обоз благополучно добрался до Лионаса, об этом им сообщил кормчий прибывшего оттуда последнего каравана. Но теперь баймы продвинулись еще дальше в глубь Суэмы, обозы из Лионаса и других северных земель уже не приходили в Такнаас — дороги стали слишком опасными. Не долетали почтовые голуби, может быть, погибали в пути. Потому, наверное, не было вестей от Марка.

Сейчас многие не получали вестей от своих родных, война разметала семьи, разъединила воинов с их родными и оставалось только ждать и надеяться. Джейк был спокоен, и Кей думала, что Марк жив и с ним все в порядке. Иначе Джейк бы непременно почувствовал беду, он ведь умел предчувствовать.

Но она все равно думала о Марке, и звездными ночами, и днем, когда работала в лаборатории или играла с Грэгом. Как же ей хотелось узнать, что с ним происходит и где он сейчас. Получить хоть маленькую весточку. Иногда ей казалось, что Марк уже не вернется в Такнаас, и тогда мир представлялся ей черно-белым и пустым, и ничто не радовало ее, кроме маленького Грэга.

А для Такнааса наступили тяжелые времена. Продвигаясь вглубь страны, баймы перекрыли все возможные пути с севера на юг, вплоть до горной гряды. Горы Занаэсси тянулись на много могхов с севера на юг непрерывной стеной, разделяя Суэму на две части: восток и запад. Небольшой перевал суэмцы укрепили с помощью наскоро построенных крепостных стен и увеличенного войска. Лишь у этого перевала да у Холмов Белого Пуха удалось остановить наступление баймов. Но обширные юго-западные земли оказались во власти темных сил. И почти вся торговля между юго-западом и севером прекратилась. Города-крепости Такнаас, Келаэс-Нэн, Маас-Туг и окрестные земли, фермы и угодья оказались в кольце вражеских сил. Только юго-восток оставался свободным, и только через эти земли осажденные города могли иметь связь с остальной Суэмой.

Нужды и недостатка жители Такнааса не испытывали. Суэмцы мужественно и самоотверженно трудились, чтобы возместить убытки, причиненные войной. При этом им приходилось оборонять свои города от нападения врага. Суэма воздавала им во стократ. Земля щедро рождала урожай, которого хватало с избытком. Плодоносили деревья, созревали овощи на полях фермеров.

Но к концу лета на города-крепости и окружающие их земли обрушилась засуха. Дождя не было около двух месяцев. В Такнаасе такое случилось впервые, ведь по ночам дожди шли всегда, летом не так часто, как осенью и зимой, но достаточно, чтобы огородники не заботились о поливе.

Высохли и пожелтели травы на холмах, и так странно было видеть вместо зеленых высоких волн — высохшие, жесткие стебли. Умершая трава хрустела под копытами лошадей, и поднималась в воздух земля, ставшая пылью.

Листья кустов поникли и стали похожими на зеленые тряпочки. Подросшая на полях около города пшеница отчаянно нуждалась в живительной влаге. Но каждое утро яркие лучи беспощадного солнца еще больше накаляли землю. Воздух густым маревом дрожал над горячей брусчаткой города, словно плотный, вязкий кисель.

На полях в спешном порядке рыли канавы, чтобы провести воду из озер. Кей и Джейк по очереди поливали сад, таская ведра из колодца.

Дожди пошли только после того, как пограничные города, объединившись, взяли пост на три дня. В этот раз Кей постилась вместе с жителями Такнааса три дня, без перерыва — так скорбела ее душа при виде высохших холмов и потрескавшейся земли. Это была родная земля и любимые холмы, они печатью лежали на сердце, став частичкой ее самой. И хотя Кей еще не могла молиться, она чувствовала свое единение с жителями Такнааса, и участвовала в их борьбе как умела. И когда благодатные дожди пролились над страждущей землей, Кей испытала огромную благодарность Создателю за чудесную влагу, приносящую прохладу и дающую жизнь.

Засуха была проклятием баймов. Именно из-за их близости над южными крепостями перестали идти дожди. Так объяснил Джейк, да Кей и сама это понимала.

Осенью над Такнаасом появились зменграхи — рептилии с длинными сильными клювами и кожистыми, черно-серыми крыльями, похожими на крылья летучих мышей. Они летали стаями, по десять-пятнадцать тварей, издавая резкие звуки. Ничего подобного Кей раньше не слышала.

Зменграхи появлялись по ночам, когда было туманно и облачно. Пролетали над стенами города, забирая высоко к облакам, после обрушивались на город, убивая все живое, что попадалось на пути.

Зменграхов привлекали огни в домах — нередко твари, разбивая стекла, проникали внутрь. Выходить на улицы после захода солнца стало опасно.

Потому по ночам в Такнаасе не стало видно огней — окна закрывали ставнями — и с наступлением сумерек город погружался во тьму. Днем зменграхи не появлялись, их отгоняли воины на пограничных стенах.

Кей вечерами тщательно закрывала ставни Желтого Дома на первом и втором этаже. Маленький магазинчик Джейка заканчивал работу теперь до наступления сумерек, как и остальные магазины и ларьки Такнааса. Улицы становились тихими, пустыми и темными.

Зменграхов выращивали баймы, потому эти твари славились жестокостью и злобой. Воины убивали их из лука, мертвые тела рептилий падали в долину, находящуюся под постоянным обстрелом. Трупы животных разлагались, и ветер доносил на стены жуткий запах мертвечины.

Кей вздохнула, вглядываясь вдаль. За последнее время война так близко подошла к ее дому. Но в сердце Кей не было страха. Суэма казалась ей сказочной страной, а в сказках добро всегда побеждает зло, значит, ничего плохого не должно случиться с Такнаасом. Кей верила, что Создатель силен защитить свой народ, верила, что над всем происходящим всегда есть Божья рука. В это верил Джейк, твердо и нерушимо. Он верил и неустанно говорил об этом. И потому она не боялась и не падала духом.

Ветер внезапно окреп и погнал ленивые облачные громады к югу зло и торопливо. Солнечный свет прямой полосой пролег в узком разрыве, брызнули отсветы на городских окнах. Кей, намотав на руку оборванную нить от змея, посмотрела вниз на Грэга и Тэна. Тэн чем-то напоминал ей Сэма — такой же по-мальчишески озорной и такой же выдумщик. Он был на год младше ее, и Кей с радостью видела, что не она ему симпатична, а Данаэна. Сейчас Кей не хотела никому нравиться — слишком свежи были воспоминания о Лэстине. Кулон Лэстина постоянно висел у Кей на шее. Он был дорог ей, как память о друге, как знак принадлежности к Суэме, как символ Такнааса.

Тэн постоянно бывал у них в Желтом Доме и охотно нянчился с малышом. Родные Тэна жили на севере, недалеко от старого, небольшого города Саас, который так же, как и Такнаас, стоял на границе суэмских земель с землями баймов. Тэн не получал вести от своей семьи и не знал — долетали ли до них голуби, посылаемые им.

Кей улыбнулась, глядя сверху на то, как Грэг подбирает с земли упавшие грецкие орехи и просит Тэна расколоть их. Его белая шапочка светлым пятном выделялась в желтоватом свете осеннего сада. Смешно переваливаясь, в длинном теплом пальтишке, малыш напоминал неуклюжего медвежонка. Кисти и деревянные бусины на капюшоне подпрыгивали в такт его коротким шажкам.

Славную белую шапочку Грэгу связала Лосанна. Летом она стала женой Кита. Как таковой, свадьбы не было — в Суэме это не принято. Но Кей, после того, как друзей сочетали старейшины в Башне Поклонения, поздравила их и подарила от себя и Джейка красивый шерстяной коврик. А еще спустя два месяца Лосанна, сияя от счастья, сообщила, что у них скоро будет малыш. Кей была несказанно рада за них, но теперь еще больше переживала, когда Киту выпадала очередь стоять на стенах. А дежурить теперь приходилось через день. И Киту, и Тэну.

Самэйн, как один из командиров, был на стенах постоянно, и Кей видела его, только если спускалась к пограничным стенам чтобы перевязать раненых.

Лосанна, ожидая малыша, готовила ему приданое, вязала кофточки, шапочки, шила рубашечки, штанишки и одеяльца. Заодно и для Грэга она связала несколько свитерков, шапку, шарфик, носочки.

В Суэме было принято освобождать беременную женщину от работы. Сестры Лосанны помогали ей по хозяйству, потому сама Лосанна не занималась ничем, кроме рукоделия. Вещи малыша непременно должна была готовить его мама, произнося при этом особые молитвы-благословения. Словно передавая одежкам свою любовь и нежность.

Длинными осенними вечерами, сидя рядом с Лосанной, Кей слушала эти странные молитвы, наполненные любовью, и ее сердце сжималось от тоски. Как не хватало ей и Тому таких добрых слов…

А рядом возился подросший Грэг, грохотал деревянными кубиками и стучал по полу маленькими, тоже деревянными молоточками. Малыш был нежным и ласковым, немного робким и ужасно любопытным. Топот его маленьких ножек раздавался во всех уголках Желтого Дома — то Грэг хозяйничал на кухне, то строил домики из кубиков на лестнице, то «помогал» Кей в лаборатории, всегда мило улыбаясь раненым.

Как-то девушка поймала мальчика на лестнице, ведущей на чердак. Сняв его, Кей несколько раз проговорила строгим голосом:

— Сюда лазить нельзя, Грэг, нельзя. Никогда не лазь на эту лесенку, договорились, мой хороший? Ты ведь хороший мальчик.

Грэг молча смотрел на нее большими, карими глазами, приоткрыв пухлый ротик и сжимая в кулачке кусок недоеденного яблока. Кей не могла понять — слушает он, или нет. Но она была приятно удивлена, когда на следующий день, проходя мимо той самой лесенки, Грэг показал на нее рукой и, картавя, произнес:

— Гэг, незя.

С той поры он говорил это каждый раз, когда оказывался под чердачным люком, и Кей смешили его слова.

Ненависть к матери и отчиму потихоньку тускнела в сердце Кей, отступала на задний план, скрываясь в укромных уголках ее души. Теперь новые, сильные чувства горели в ней. Она любила маленького Грэга, и он платил ей любовью, нежной и трогательной. Часто мысли Кей были заняты простыми, бесхитростными заботами — накормить малыша, погулять с ним, искупать, уложить спать.

Кей чувствовала теплую привязанность к Джейку, он был ей как старший брат, мудрый, заботливый, искренний. Она полюбила Желтый Дом, ставший ей первым в жизни родным и безопасным приютом.

Еще Кей любила Марка, и в этом чувстве было много грусти и мало надежды. Кей скучала по нему, по его шуткам и песням, его синим глазам и озорной улыбке. Он снился ей по ночам и казался недосягаемым и далеким, как герой волшебной сказки.

Как-то летом, в гостях у Лосанны, Кей встретила Кенаан-Лану. Оказалось, что она и Данаэна дружат с детского возраста. Время после ужина Кенаан-Лана и Данаэна провели в спальне наверху, перебирая фарфоровых коллекционных кукол и наклеивая картинки в маленькие альбомы. Кей немного послушала их болтовню и поняла, почему Марк так мало общался с девушкой. Она была еще совсем ребенком, как и Данаэна.

Потому он не встречался с ней и не приглашал на вечерние общения, и поэтому, наверное, об их помолвке лишний раз не говорили. Скорей всего, Марк решил подождать, пока она подрастет. Кей много об этом думала, но у Джейка ничего не спрашивала.

Последние несколько месяцев Джейк был очень занят. Баймы то усиливали натиск, то отступали за холмы — за три пограничные крепости шла упорная борьба. Каждый день Джейк спускался к стенам делать перевязки тем, кто был ранен легко. Тяжелораненые находились в Желтом Доме. За ними ухаживали Кей, Джейк и еще несколько женщин — добровольцев, потому что работы было очень много.

Кей еще раз взглянула на Грэга, разыскивающего в траве орехи, и перевела взгляд вдаль. Желтый Дом стоял почти на самой вершине Такнааского холма, и с его крыши открывался незабываемый вид на холмы вокруг города. Кей подставила лицо ветру и всей грудью вдохнула запахи осыпавшихся листьев и дождей, так щедро проливаемых на землю.

На востоке появились фигурки всадников, похожие на черные, движущиеся точки. Пять черных точек. Может, это вестники, подумала Кей, а, может, люди из города возвращаются обратно. Только восточные пути были еще свободны, только через них еще оставалась связь с мирными землями. Сама не зная, почему Кей все смотрела и смотрела на приближающихся всадников, пока они не скрылись из вида, спустившись с холма.

Резкий порыв ветра рванул ее волосы, и почему-то бешено застучало сердце, словно в каком-то предчувствии.

Зажав в руке нитку змея, Кей спустилась по приставной лестнице. Внизу ветра не чувствовалось, в густой тени сада ветки деревьев лишь тонко, нервно дрожали.

Грэг, протянув ладошки, показал Кей ядра грецких орехов и сообщил:

— Это ехи. Тэн дал ехи.

— Хочешь орехов, Кей? — спросил Тэн. Он раскалывал скорлупу прямо руками, сдавливая в сильных, крепких ладонях.

— Лучше вечером испечем ореховый пирог с Мит-Итен.

Тэн кивнул, подбирая упавшего змея.

Кей вернулась в дом, уложила спать мальчика и занялась приготовлениями к обеду.

Расставляя на столе глубокие тарелки, Кей услышала звук открывающейся входной двери. Кто бы это мог придти?

Джейк был в лаборатории, Тэн с миской начищенных орехов уже успел вернуться в дом. Мит-Итен теперь от них отлучалась только на ночь, да и то не всегда.

Оставив тарелки, Кей вышла в коридор.

Около двери, опустившись на одно колено, сидел мужчина, одетый в черный, забрызганный грязью плащ, и расшнуровывал ботинки.

Он поднял голову, и Кей узнала Марка. Грязный, уставший, с заправленными за уши прядями отросших волос и расцарапанной щекой, Марк О'Мэлли сидел в коридоре Желтого Дома и распутывал шнурки.

— Благословенного дня, Кей, — произнес он.

Глава 2 Разговор

— Хвала Создателю, Марк! Как я рад, что ты вернулся, — сказал Джейк, появившись на пороге лаборатории. Коротко обняв друга, он быстро отстранился.

Про себя Кей могла сказать то же самое, но она лишь молча улыбалась.

— Как доехали?

— Могло быть и лучше, — Марк как-то странно посмотрел на Джейка и добавил, — Пришло время для древних пророчеств.

— Пусть так. Хочешь, оставайся у нас ночевать.

— Наверное, придется. Я сейчас просто упаду и усну. Три ночи в седле, спали на ходу, по очереди, урывками.

— Каким путем вы ехали?

— Через леса у болот. Пытались выехать на Большой Тракт, но это невозможно. И зменграхов полно — стаями летают.

— Кей, обработаешь ему царапину на щеке, — Джейк повернулся к девушке.

— Опять ты со своей медициной, и так заживет, — поморщился Марк, проходя на кухню, — дайте лучше чаю горячего и кусок пирога.

— Иди, Кей, принеси антисептик. А мне надо спуститься вниз, к пограничным стенам. Вернусь только к вечеру. Покорми Марка и пускай он ложится спать в моей комнате. Только не разрешай ему объедаться, а то он, небось, голодный, как волк, — с улыбкой сказал Джейк.

Кей видела, что Марк действительно очень устал: вокруг его глаз залегли тени, и как-то по-особому сурово выглядели складки около рта. Он сел на стул, и Кей ловко провела ваткой, смоченной в антисептике, по глубокой царапине на его щеке.

— Как поживает Грэг… Ай, щиплет ведь, убери ты эти ватки, Кей, это же просто царапина.

— С Грэгом все в порядке, шустрый такой мальчишка. Он сейчас спит. У нас все хорошо, если не считать этой войны, — сказала Кей, убирая бутылочку с лекарством.

— Вот, именно, если не считать войны…

Марк закрыл глаза и откинулся на высокую спинку стула.

Кей поставила на стол тарелку с мясным рагу и налила в кружку чай.

— Ешь, пока не остыло…

Марк не шелохнулся.

— Марк, — позвала Кей и тронула его за плечо, — Марк, ты спишь?

Парень медленно разлепил глаза, красные от бессонницы и проговорил:

— Да, кажется, я уснул.

Он посмотрел на Кей, долго и задумчиво, потом сказал:

— Ты мне снишься, о прекрасный сон, — и повел руками в ее сторону.

Кей убрала его руки, улыбнулась:

— Это не сон. Тебе надо принять холодный душ, чтобы взбодриться.

— Душ — это замечательная мысль, потому что я грязный, как лесной боров. Наверное, больше недели не мылся. Пойду в ванную, пока не уснул. Потрешь мне спинку? — и он невинно поднял брови.

Шутить подобным образом в Такнаасе мог только Марк, Кей засмеялась и ответила:

— Дудки! Первый раз вижу, что ты отказываешься от еды.

Марк заковылял в ванную и, обернувшись, заметил:

— Со мной это действительно в первый раз. Принеси мне какую-нибудь чистую одежду Джейка, рубашку там и штаны.

Выкупавшись, он поднялся в зеленую спальню, попросив чаю.

Когда Кей с кружкой горячего чаю появилась на втором этаже, то Марк уже спал, улегшись прямо на покрывало, и слегка похрапывал. Кей тихонько поставила чай на тумбочку около кровати и, достав толстый шерстяной плед из комода, укрыла им Марка. Тот не шелохнулся.

Кей смотрела на его загорелую, расцарапанную щеку, на пряди отросших волос, на крепкие, широкие плечи, и радость быстрой рекой разливалась в сердце. Вот он, Марк, живой, здоровый, спит под крышей Желтого Дома. Хвала Создателю! Сколько она переживала, сколько думала о нем и днями и ночами! Как ей хотелось его увидеть, снова посмотреть в синие глаза и услышать такой родной, такой знакомый голос.

Кей тихонько прикрыла дверь в комнату Джейка и спустилась вниз.

Весь вечер она летала, словно на крыльях. Все казалось радостным и светлым, и легкие пузырьки счастья то и дело щекотали горло. Она вспоминала теплый, усталый взгляд Марка, его шутки, и все чувства к этому человеку обретали новую силу, как обретает силу притихший в углях огонь, лишь только ему подбрасывают хворост.

Этой ночью Кей проснулась и долго лежала в абсолютно темной комнате, прислушиваясь. За окном странно звучал какой-то гул, неясный, тревожный. Ни полоски света не пробивалось сквозь закрытые ставни. В этой кромешной темноте Кей почувствовала, как смутное беспокойство переросло в тревогу.

Она накинула халат, спустилась вниз и увидела нахмуренного Джейка в коридоре.

Джейк успел обуться и завязывал тесемки плаща.

— Ты куда? — спросила Кей, кутаясь в халат.

— Пожар в городе. Это — Гзмарданум. Сиди дома и не высовывайся.

— Может, разбудить Марка?

— Не надо, пускай отсыпается. Он слишком устал с дороги. И ты иди, ложись и спи. Думаю, все будет хорошо, — добавил Джейк и ушел в холодную темноту.

Беспокойная ночь тянулась, как длинный шлейф. Ворочался и хныкал во сне Грэг, сама Кей то засыпала, то вновь просыпалась и лежала, вглядываясь в темноту, прислушиваясь к звукам за окном. Лишь стрелки на часах показали шесть, как она уже была на ногах. Обложив подушками спавшего на ее кровати мальчика, Кей торопливо застегнула многочисленные пуговки голубого, длинного платья и спустилась вниз.

В коридоре было прохладно и тихо, но на кухне кто-то возился. Марк разводил огонь, присев на корточки около печной дверцы.

— Благословенного дня, — сказала Кей, — как спалось?

— Отлично, а тебе?

— Ночью пожар был…

— Какой пожар, где? — обернулся Марк.

— Не знаю, Джейк должен знать. Ты выспался?

— Не совсем, но уже гораздо лучше. Есть ужасно хочется…

— Конечно, ведь ты так и не поужинал.

— А есть какая-нибудь еда?

— Должна быть. Вот тут где-то холодная картошка, и колбаса. Грибы есть маринованные, помидоры.

— О, давай все. Плиту я уже затопил. Сейчас поставлю чайник, а ты кинь на сковородку картофель и колбасу.

— Уже едите, так рано? — прихрамывая, на кухню зашел Джейк, за ним перепачканный в саже Тэн.

— Такого пожара мне еще не приходилось видеть, — негромко сказал он.

— Сгорел твой дом, Марк, — добавил Джейк, — и еще несколько домов рядом. Гзмарданум прилетал. Хвала Создателю, что нет пострадавших. Твой дом, Марк, загорелся первым, и хорошо, что он оказался пустым.

Марк кивнул и пояснил:

— Женщину, которая мне готовила, и дворецкого я отпустил перед отъездом.

— Затем ветер перенес огонь на два дома слева, — продолжал рассказывать Джейк, — так что выгорела целая улица.

Наступила тишина, затем Марк спросил:

— А что дракон?

— Он улетел быстро. Ночь была облачная. Дракон поднялся на высоту и пролетел над стенами на границе.

— Он проклинал город? — опять спросил Марк.

— В этот раз нет. По крайней мере, никто ничего не слышал.

— Может, сил у него стало меньше, чем в начале войны? — предположил Марк.

— Скорее всего, цель была другая, — поправил Джейк, — если бы ты ночевал в эту ночь дома, неизвестно, говорили бы мы сейчас с тобою, Марк.

Эти слова точно повисли в воздухе.

Марк уточнил:

— Ты хочешь сказать, что его целью был именно мой дом?

— Не знаю, — лицо Джейка было непроницаемым, — но я думаю, что ты не просто так вернулся. У тебя есть поручение.

— Об этом надо бы поговорить, — ответил Марк, поскреб заросший щетиной подбородок, затем добавил, — Раз мой дом сгорел, то мне придется искать себе жилье, хотя бы временно, на неделю-две.

— Оставайся у нас. Спать можешь в моей комнате, — предложил Джейк.

— Ладно, это неплохая мысль… Да, наверное, я у вас останусь, — и Марк повернулся в сторону Кей, — Ты еще не приготовила завтрак? И о чем ты думаешь?

Кей взялась за сковородку. Известие о пожаре повергло ее в ступор. Хвала Создателю, что Марк ночевал у них дома! Что было бы, если он вернулся к себе?

Да сохранит их всех Создатель от зла, и город от Гзмарданума!

Наскоро поев, Марк ушел. Сказал, что ему надо купить одежду, и вообще у него много дел. Но к обеду обещал вернуться и поговорить о чем-то важном с Джейком.

А Кей весь день хлопотала по дому. Кормила завтраком Грэга, стирала его вещи. Потом составляла лекарства в лаборатории.

В тот момент, когда Кей занималась рецептами, зашла Лосанна. Беременность еще больше красила ее — какая-то особенная мягкость и теплота появилась в движениях, и глаза, карие, миндалевидные, светились, как яркие огоньки.

— Хочу помочь тебе, Кей, ты наверное, изнываешь от работы, — решительно сказала Лосанна, принимаясь за мешочки с травами.

— Да что ты, я управлюсь сама. Слышала, наверное, что ночью прилетал Гзмарданум? — Кей, не пряча тревогу, посмотрела на подругу.

Не улыбаясь, та ответила:

— Я знаю. Кит сегодня с утра ушел на стены. Может, придет к обеду и принесет новости.

— Я не спала всю ночь. Да и Грэг капризничал.

— Потому что дракон был близко. Никто не мог спать этой ночью, — Лосанна откинула вьющиеся прядки к ушам, и в глазах ее темной волной плеснула печаль.

— Ты думаешь, что снова будут перерождения, — тихо спросила Кей и замерла, словно с ее уст сорвались запретные, страшные слова.

— Да хранит нас Создатель. Кто останется верным, тому не страшны заклинания дракона. Отец сохранит всех верных. Это так. Какое лекарство ты делаешь?

— Мазь от ожогов. Так велел с утра Джейк. Настои трав уже готовы, осталось только основу приготовить.

Девушки принялись за работу, и какое-то время обе молчали. Только тихо стучал деревянный пестик в руках Лосанны и шуршали матерчатые мешочки, в которые Кей убирала остатки сухих трав.

— Где Грэг? — спросила наконец подруга, перекладывая жирную, вязкую основу под мазь в широкий медный таз.

— Он играет с Папоротником на кухне. Мит-Итен готовит обед и присматривает за ним. Останешься на обед?

— Нет, пообедать не смогу. Кит должен к этому времени вернуться домой. Но если хочешь, можешь придти вместе с Грэгом к нам, поедим у нас.

Кей согласилась, добавив:

— Если только Джейку не нужна будет моя помощь.

После они говорили о простых и понятных для женщин вещах. Лосанна рассказывала о лоскутном одеяле, которое шила по вечерам, и о новых мотках шерсти, купленных недавно. Кей — о приезде Марка, шалостях Грэга и смешных шутках Тэна. Сквозь шифоновые, полупрозрачные шторы на окне солнечные блики ложились на поверхности столов и отражались в блестящих боках баночек и бутылочек. День выдался не по-осеннему теплый, ясный, и Кей, неторопливо делая свою работу, почувствовала, как страх разжал холодные объятия. Создатель сохранит Такнаас, надо только верить. И Марк приехал, он здесь, в Желтом Доме. При мысли о любимом Кей еле сдержала улыбку.

К обеду она уже спускалась с Лосанной к ее домику, неся на руках Грэга.

Кит и Лосанна купили небольшой дом, стоящий посреди густого сада, на нижних улицах Такнааса. Вернее, им принадлежал только первый этаж дома, а на втором жила еще одна молодая семья. Но молодая супруга Тэна была бесконечно счастлива в своем собственном жилище. Да и Кей их семейное гнездо казалось по-особенному уютным.

Лестница на второй этаж находилась снаружи, и весь передний фасад дома представлял собой две веранды, находившиеся одна над другой. Кирпичные арки веранд оплетали ветви виноградной лозы. Гроздья винограда уже были убраны, пожелтевшие листья — сброшены на землю осенними ветрами.

У Лосанны дома оказались ее сестры: Данаэна и Лэитьена — двоюродная сестра, девочка лет тринадцати. Кей усадили на кухне на диванчик с резной спинкой, Грэгу дали орехов и груш и отправили играть с двумя рыжими котятами. Лосанна пристроилась с вязанием на том же диванчике, что и Кей, потому как делать что-то по хозяйству ей не позволяли.

Лэитьена была невысокой, но гибкой и ладненькой. Ее глаза очень напоминали глаза Лэстина, такие же блестящие, яркие. Круглые, мягкие щеки с ямочками и пухлые губки придавали ее лицу милое, детское выражение. Но проворные руки девочки умели трудиться с недетской сноровкой.

Кей с удивлением смотрела, как Лэитьена ловко выкладывает тесто на противни, готовит начинку и отправляет противни с пирогами в печь. И вот уже вытерт деревянный стол от муки и картофеля, и покрыт скатертью теми же проворными руками. Лосанна пояснила Кей:

— Ничего мне делать не дают. И так мне стало скучно без работы, что решила сегодня придти, помочь тебе.

Данаэна порезала овощи на салат и заварила чай в пузатом, фаянсовом чайнике. К приходу Кита пирог был вынут из печи и, разрезанный на куски, красовался в центре стола. Кит обнял Лосанну за талию и поцеловал, потом прошептал ей что-то на ухо, отчего та тихо засмеялась, и обратился к девушкам:

— Ну, что сегодня настряпали, девочки?

— Что настряпали, то и на столе, — ответила ему Лосанна.

Кит ел торопливо и почти не разговаривал. Лишь коротко сказал жене:

— Тревожно сейчас на стенах. Зменграхи собрались в огромные стаи, вероятно, попробуют напасть, как только стемнеет. Так что, на ночь меня не жди. Потому и прибежал в обед. А ты, Кей, если не останешься у нас ночевать, долго не засиживайся.

Но рано уйти Кей не удалось. Раскапризничался Грэг, пришлось его долго успокаивать, улещивать сладостями. Он никак не желал уходить, и все убегал от девушек, топая коротенькими ножками по деревянным доскам пола.

Когда, наконец, Кей и Данаэне удалось его поймать и с горем пополам одеть шапку и пальто, солнечный диск опустился так низко, что его уже не было видно за шпилями башен и скатами городских крыш.

— Ну, вот, теперь придется торопиться.

— Мы проводим тебя, — быстро предложила Лэитьена.

Но Кей тут же возразила:

— А кто проводит вас? Джейк, может быть, еще не вернулся со стен. Мы уж как-то добежим сами.

Лучи солнца успели погаснуть за холмами, и, хотя еще не совсем стемнело, серые сумерки уже заполнили переулки и узкие улочки. Было пустынно и тихо, и глубокие тени лежали под стенами домов, в темных проходах и арках. Непривычно замершими и молчаливыми казались такие шумные при свете дня улицы. Страх и тревога зашевелились в душе Кей, она беспокойно вглядывалась в сине-фиолетовую даль небес, ожидая услышать резкие звуки и хлопанье крыльев. Зменграхи — вот кого опасалась Кей, ускоряя свои шаги. Но быстро идти с полуторагодовалым ребенком на руках нелегко. Почему-то вспомнился утренний разговор о пожаре, вызванном Гзмарданумом, и липкий страх заставил ее сильнее прижать к себе малыша. На город опустился густой, сизый туман и повис непроницаемой пеленой над тротуарами. И Кей, изнемогая от страха и усталости, пробиралась сквозь эту туманную завесь. Скорей бы, скорей бы придти домой, туда, где тепло, где друзья, где горит очаг.

И вдруг в тумане и сумраке Кей увидела впереди фигуру, появившуюся внезапно и совсем близко от нее. Так близко, что Кей узнала, кто это и почувствовала, как бешено забилось ее сердце.

Это был Марк О'Мэлли, в короткой куртке, с непокрытой головой. Он осторожно взял из ее рук мальчика и заметил:

— Поздновато вы возвращаетесь. Не страшно?

— Страшно, — согласилась Кей, с облегчением и радостью глядя на Марка, — ты куда-то идешь?

— Иду. Тебя разыскивать. Джейк послал, беспокоится о тебе. А ты, небось, заболталась с Лосанной и забыла, что на часы надо поглядывать.

Марк пересадил Грэга себе на шею и заметил:

— Ничего себе наездник, тяжелый какой! У меня, наверное, синяки на шее будут, и Джейк опять пристанет со своими примочками. Завтра же куплю парню лошадь. Пора уже ему учиться ездить верхом, а то привыкнет на женских руках кататься.

Кей молча улыбалась. Она не сомневалась, что завтра во дворе Желтого Дома появится пони, и надо будет думать о конюшне и корме для него. Это так похоже на Марка.

Кей глянула на невысокого, но сильного мужчину, несшего ее мальчика, и ей отчаянно захотелось, чтобы Марк был ее мужем, и нес на плечах их общего сына, и их сыну обещал купить пони.

Возле самого дома Марк сообщил Кей, что им надо поговорить, обязательно вместе с Джейком и обязательно сегодня. Сказал, что разговор важный, и Кей следует поскорее уложить Грэга в постель и потом спуститься на кухню.

Мысль об этом разговоре не оставляла Кей весь вечер. Даже когда она кормила и укладывала спать своего маленького мальчика, она не переставала гадать — о чем же таком хотел рассказать ей Марк.

Потому, как только Грэг уснул, Кей немедля спустилась вниз, на ходу перевязывая волосы атласной ленточкой.

На кухне ее ждали оба парня. Напротив печи, куда Марк подбрасывал дрова, улегся Папоротник, в его непроницаемых глазах отражались отблески огня.

Кей отметила про себя, что Марк подстригся, и у него нет уже длинных прядей волос, которые надо заправлять за уши, отметила его новую клетчатую рубашку и новые коричневые штаны.

Заметила Кей и то, что Джейк взволнован и суров, резкая складка на лбу не разгладилась, даже когда он сказал:

— Будь благословенна, Кей, проходи.

Кей села на стул с высокой спинкой и спросила:

— Что-то случилось? Марк сказал, что надо поговорить о чем-то важном…

— Да, — Джейк произносил слова медленно, словно обдумывал какую-то мысль, — Марк привез важные новости, они касаются тебя и меня. Он сам обо всем расскажет, так будет лучше.

— О чем же новости? — нетерпеливо спросила Кей.

Марк повернулся от печи, взял табурет и, усевшись между ней и Джейком, сказал, не глядя ни на кого:

— Кей, ты знаешь что-нибудь о Нике Пирсене? Знаешь, кто он такой?

Кей кивнула и ответила:

— Да, Джейк рассказывал мне.

— Это хорошо. Ник Пирсен хотел бы тебя видеть. Тебя, Джейка и меня. У него есть для нас кое-что важное. Видение Создателя, которое касается всех нас. Потому он желает, чтобы ты, Кей, приехала в Лионас. Собственно, для того я и вернулся, чтобы сопровождать тебя и Джейка в дороге. Самое позднее через неделю мы должны выехать. Я не могу сказать, что это за видение. Все расскажет Ник. Но ехать надо.

И Марк посмотрел девушке в глаза долго и проницательно, словно пытаясь угадать ее мысли.

Кей ошеломленно спросила:

— Что-то я не поняла, зачем мне ехать в Лионас? Да еще теперь, когда дороги опасны и кругом война. И каким образом мы должны ехать, верхом?

Марк ответил:

— Да, поедем верхом. Так будет легче всего пробираться по бездорожью. Повозки брать с собой опасно и невозможно. Они могут не пройти, застрянут в ущельях или в болотах. А о цели этой поездки тебе расскажет только Ник Пирсен. Ни я, ни Джейк не можем тебе ничего сказать. Но эта поездка очень важна, Кей.

Кей перевела взгляд на Джейка. Лекарь молчал, но Кей поняла, что он уже готов к этому странному и непонятному путешествию.

Она вздохнула и сказала:

— Грэг не может ездить верхом.

— Грэг останется с Мит-Итен, или с Лосанной. Мы договоримся, — пояснил Марк.

Кей опустила глаза, разглядывая узор на скатерти, зачем-то провела пальцем по вытканным цветам, потом посмотрела на Марка и твердо сказала:

— Я никуда не поеду, я не могу оставить ребенка. Так нельзя делать. Грэг — еще совсем маленький мальчик, недавно он лишился родителей — как я оставлю его? Нет, этого не будет, я никуда не поеду.

Кей еще ни разу не говорила так резко ни с Джейком, ни с Марком.

— Мне нет необходимости встречаться с Ником, — продолжала она, — тем более что он сам не пожелал объяснить причину этой встречи. И сейчас война, дороги опасны. И я больше не хочу говорить на эту тему.

— Кей, не надо торопиться, подожди, послушай, — медленно начал Джейк.

Но Кей резко поднялась со стула, точно боялась, что Марк и Джейк все-таки уговорят ее.

— Я не оставлю ребенка и не буду даже говорить об этом. Вы, если хотите, уезжайте. Хотя вы оба нужны городу в это трудное время. А я не поеду. Я уже один раз оставила…

Тут, спохватившись, что сейчас наговорит лишнего, Кей мотнула головой, торопливо сказала:

— Все, не хочу больше об этом говорить, да хранит вас Создатель, — и вышла из комнаты.

Глава 3 Кулон

Утром в Такнаасе пошел дождь. Зарядил тонкими струями, захлестал по опавшим листьям, застучал жалобно в стекла окон. Мокрый город нахохлился и потемнел. Это было неслыханное дело — дождь в дневное время суток, и люди терялись в недоумении и тягостных предчувствиях.

У Кей не было настроения с самого утра. Она машинально готовила завтрак и накрывала на стол, но выражение печальной задумчивости не сходило с ее лица. Удивленный Тэн не удержался и спросил:

— Чем ты озабочена так, Кей?

Но Кей в ответ лишь улыбнулась и пожала плечами.

Все утро она только и думала об отъезде Марка и Джейка. Как будет тяжело и одиноко без уверенного в Божьей любви Джейка. Без его молитв, без его веры, без его умиротворенности дом станет пустым. А при мысли о Марке у Кей наворачивались слезы на глаза. Она так радовалась его приезду, — и вот, оказывается, что совсем скоро он снова будет далеко от нее.

И у Кей было грустно на душе. А по подоконнику глухо стукали капли дождя, так странно, так тревожно. Почему дождь идет днем?

Марка и Джейка с самого утра не было дома. Но после обеда, когда Кей, уложив ребенка, спустилась на кухню помыть посуду, она обнаружила там Марка, проверяющего содержимое кастрюль.

— Благословенного дня, — спокойно сказал он, вытаскивая тарелку из посудного шкафчика, — ты уже начала собирать вещи?

— Какие вещи? — рассеянно спросила Кей.

— Свои… Одежду, расчески… Дорога в Лионас займет недели две, не меньше.

Кей не удержалась и спросила:

— И сколько же расчесок надо брать на две недели пути?

— Ну, я затрудняюсь ответить, — Марк ловко отрезал кусок сыра и положил на хлеб, — ты уж сама подумай, сколько надо расчесок.

Лицо его при этом было совершенно серьезным, только в глазах вспыхивали веселые искры.

— Я же сказала, что не поеду. Значит, не поеду, — уже без улыбки ответила девушка.

— Грэг поедет с нами. Джейк заказывает фургоны. Там будет печка, посудный шкаф, кровать и большой сундук для игрушек. Вам с малышом будет удобно.

— Но в фургонах ездить опасно, ты сам говорил…

— Сейчас везде опасно. Даже в Такнаасе. Мы уезжаем все вместе — я, Джейк и ты. Так надо. Для нас и для Суэмы.

— Но я все равно не понимаю — зачем?

— Но ты можешь доверять Джейку, — спокойно, утвердительно сказал Марк, и тут же спросил, — Ты можешь ему доверять? Ты ему доверяешь?

Кей заколебалась. Она ведь действительно доверяла Джейку. У нее никогда не было повода сомневаться в правильности принятых им решений.

Она сказала:

— Значит, Джейк уверен, что я должна ехать…

— Да. И мальчика действительно надо брать с собой, вы же его законные опекуны. Так что ты вчера была совершенно права, и потому Грэг едет с нами.

Кей рассеянно посмотрела на качающиеся за окном ветки деревьев с мокрой, пожелтевшей листвой и задумчиво сказала:

— Тогда надо собирать вещи.

Марк усмехнулся:

— А я тебе об этом и говорил. Не горюй, Кей, путешествие — это интересно и захватывающе.

— По болотам, где полно зменграхов…

Марк, жуя, ответил:

— Ну, нельзя смотреть на мир так… ммм… пессимистично, что ли. Все может быть гораздо лучше, чем мы себе представляем.

Кей заметила веселый блеск в его глазах и вдруг поняла, что ее ожидает путешествие по Суэме вместе с Марком и Джейком. Путешествие по прекрасной и никогда ранее не виданной земле. Путешествие в далекий город, полный удивительного и необыкновенного. Опасное и трудное путешествие. Может, действительно стоит отправиться в путь, даже если для этого и придется поломать привычный уклад жизни?

— Нас с Джейком будет не хватать в Такнаасе, — задумчиво произнесла она.

— Да, это так. Но для самого Такнааса лучше будет, если мы поедем.

— Почему?

— Это тебе расскажет Ник. Он специально просил все объяснения оставить для него.

И вот Кей согласилась отправиться в дорогу, далекую и непростую, лишь смутно представляя, что ее ждет в северном городе Лионасе. Вернее, у нее вообще не было никаких представлений — зачем ей все-таки надо во что бы то ни стало встретиться с загадочным Ником Пирсеном.

Все последующие дни были заняты сборами и подготовкой к дальней дороге.

Фургоны и провизию заказывал Джейк, а также готовил впрок лекарства и приводил в порядок рецепты — чтобы по ним готовили настои и мази Лосанна и ее сестры. Именно они должны были поселиться в Желтом Доме — Лосанна, Кит и Данаэна — и выполнять работу Джейка.

Собирая игрушки и вещи Грэга, Кей думала о том, вернется ли она в Такнаас, увидит ли вновь высокий холм с серыми башнями и плодовыми деревьями. Будущее было неизвестно — она не знала, что встретит в Лионасе, чем придется ей заниматься, где жить. Денег у нее было достаточно, но обоз снаряжал за свой счет Марк, потому Кей просто пересыпала тяжелые, серебряные монеты в несколько мешочков побольше, и сложила в деревянный сундучок. Вдруг пригодятся.

Ее тревожило то, как воспримут их отъезд друзья и знакомые — не посчитают ли это бегством и предательством в трудное для Такнааса время? Потому что самой Кей так и казалось временами.

Но известие об отъезде никого не удивило. Кит, Лосанна, Данаэна, Тэн и Самэйн восприняли это со свойственным для суэмцев спокойствием. Лосанна и Данаэна говорили о том, что буду скучать, уверяли, что станут молиться и помогали собирать вещи. Лосанна принесла вязаные носочки для Кей, теплую шаль и плотные брюки для Грэга.

— В Лионасе гораздо холоднее, чем у нас, — говорила она, укладывая вместе с Кей вещи в матерчатые мешочки, которые сама же нашила, — тебе все это пригодится. А в фургоне должен быть такой специальный сундук, прикрепленный к полу, в него ты и сложишь все вещи. Ты знаешь точно, когда вы выезжаете?

— Марк планирует на следующей неделе. Но в какой день — еще не решили. Все зависит от того, когда будут готовы фургоны.

Лосанна кивнула и заверила Кей:

— Это хорошо, что Джейк заказал повозки, вам будет тепло и удобно там. И малыш не замерзнет.

Чуть позже, убирая за уши непослушные кудри, она спросила:

— Ты знаешь, что в конце этой недели в городе будет устроен бал в честь вашего отъезда?

— Бал в честь нас? — удивилась Кей, — В Такнаасе давно не было балов.

— Да, этот бал будет в честь вас. Его проведут в Замке Книг, как всегда. Тебе надо подумать о платье и украшениях. С Грэгом могу остаться я, пока тебя и Джейка не будет.

Кей задумчиво предположила:

— Сейчас такое время, что может лучше не устраивать праздников?

— Нет, праздник должен быть обязательно. Джейк и Марк так много сделали для города, и их все любят. И тебя тоже, и ты также немало потрудилась, потому город хочет торжественно проводить вас в дорогу. Так принято у нас, такая традиция. И тебе обязательно надо присутствовать на этом празднике.

Тут Лосанна вздохнула, добавила:

— Да и соскучились все в Такнаасе по праздникам. Что-то слишком затянулась эта осада.

Поддавшись внезапно нахлынувшим чувствам, она воскликнула:

— Как нам будет тебя не хватать! — и обняла Кей.

Кей, почувствовав слезы на глазах, прижала к себе подругу, ответила:

— А мне как будет вас всех не хватать! Мне так не хочется уезжать из Такнааса!

Лосанна промолчала, только еще крепче прижала ее к себе.

А вечером и Джейк сообщил Кей о последнем бале в Такнаасе.

Теперь каждый день был занят суетой сборов. Дорожные хлопоты не оставляли Кей времени на размышления, но по ночам, когда даже слабый луч света не пробивался сквозь закрытые ставни, она долго не могла уснуть. Мысли о том, что она покинет ставший таким родным Такнаас, казались странными и нелепыми. И Желтый Дом — символ приюта и покоя — теперь уже не будет ее домом? Так много вопросов и так мало ответов. Она не знает, зачем едет, она не знает, когда вернется… Почему ей не хотят говорить? И знают ли Марк и Джейк о цели путешествия? Кей была уверена, что знают. Иногда Кей казалось, что и Лосанна, и Кит, и Тэн также знают, потому как никто из них ни разу не спрашивал: зачем вы уезжаете. Или у суэмцев так принято?

Марк набирал небольшой отряд, который должен был сопровождать фургоны. Самэйн и Тэн тоже входили в сопровождение. Кей видела, что ни Самэйн, ни Тэн не испытывали сомнений в необходимости этой поездки, они отнеслись к этому просто, с готовностью воинов. И они не спрашивали у Марка — зачем они едут.

Что-то непонятное и странное чудилось Кей во всем этом. Временами ее не покидало ощущение, что только она одна ничего не подозревает о причине и цели поездки. Но одно Кей знала точно: жизнь ее меняется, и все теперь будет по-другому.

В конце недели два небольших фургона, выкрашенных в зеленый цвет, стояли во дворе Желтого Дома. Один, поменьше, предназначался для Джейка, второй — для Кей и Грэга. Как и предсказывала Лосанна, в уютном фургончике все было предусмотрено — и вместительный сундук из темного дуба, и узкая, застеленная новым, шерстяным одеялом кровать. Окошки только с одной стороны, их закрывали белые занавеси. С другой, около кровати — чугунная маленькая печка. Рядом прикрепленный к стене буфет с резными дверками. В нем уже стояли пара котелков, сковородка, чайник, кастрюлька. Еще один вместительный сундук у входа — на таком сундуке вполне мог разместиться на ночь взрослый человек.

Кей, осматривая свой новый дом на колесах, вдыхая запахи свежеструганного дерева и едва высохшей краски, вдруг поняла, что хочет отправиться в нем навстречу неизвестному будущему.

Фургон Джейка был поменьше, но зато сундуков в нем было побольше.

— Основную часть провизии сложим у Джейка. — пояснил Тэн. Это он пригнал фургоны и показывал их Кей. — Ты — единственная женщина в этом обозе, потому тебе придется готовить. Сможешь?

Кей уточнила:

— Готовить на костре?

— Да, в большом котле.

— Мне говорила об этом Лосанна. Надеюсь, я справлюсь. Когда мы едем, ты знаешь?

— Думаю, что скоро, — Тэн повернулся к Кей, взгляд его желто-зеленых глаз был решительным и твердым, — Вся задержка была из-за фургонов, но раз они уже готовы, то думаю, что Марк и Джейк не станут медлить. Завтра — Прощальный Бал, послезавтра — Седьмой День, а там, в меим — первый день недели — можно будет и ехать.

— Это очень скоро, — задумчиво проговорила Кей.

— Завтра Прощальный Бал, — сказал Джейк вечером за ужином.

Джейк пришел домой поздно. Кей накрыла ему на стол и села рядом с кружкой чая. В доме все уже спали, включая и маленького Грэга. Марка еще не было, он не боялся зменграхов, судя по всему, и домой возвращался глубокой ночью.

— Где может быть Марк так поздно? — осторожно спросила Кей.

— На стенах, — ответил Джейк, — возможно, вернется только под утро. Он всю неделю был на стенах, а провизию в дорогу закупал я. Ты готова ехать?

Кей подняла на Джейка глаза, дернула плечом, сказала неуверенно:

— Да, наверное. Ты имеешь в виду — собрала ли я вещи?

— За вещи я не переживаю. Все, что надо, Марк купил. Теплые плащи и одеяла уже лежат в фургонах. Я немного о другом…

Взгляд Джейка был долгим, теплым и усталым. Кей вздохнула и сказала:

— Как мы поедем? Дорога перекрыта, в объезд — сплошные болота и леса. Как ты думаешь — слишком это опасно?

— Я думаю, что Создатель сохранит нас. Возможно, придется нелегко, но мы ведь доверяем Отцу. Вот и будем верить, что Отец усмотрит для нас безопасный путь. Бог усмотрит, Кей. А у меня для тебя есть подарок, — он улыбнулся.

Кей удивленно подняла брови. Джейк продолжал:

— Возьми футляр в коридоре на тумбе. По-моему, я там его оставил.

Действительно, в коридоре на обувном комоде Кей нашла деревянную, плоскую коробочку. С ней она вернулась на кухню и спросила у Джейка:

— Что это?

— Я подумал, что это здорово подойдет к твоим глазам, если ты наденешь его завтра на бал. Это — кулон. От меня и от Марка. Посмотри — понравится ли он тебе?

Кей открыла футляр и увидела изящный серебряный кулончик в виде бабочки, на крылышках которой зелеными звездочками вспыхивали крошечные изумруды.

— Какой красивый, — выдохнула Кей, и тут же добавила, — Он, наверное, такой дорогой…

Джейк улыбнулся и просто сказал:

— Кулон выполнялся в ювелирной мастерской, которая принадлежит Марку. Хотя свою финансовую лепту я внес. Так что наши с Марком кошельки не очень пострадали. А Марк — человек состоятельный, для него такие расходы и вовсе незначительны. Видишь, я раскрыл тебе наш секрет, только ты сделай вид, что ничего не знаешь, а то Марк расстроится.

— Почему он должен расстраиваться? — спросила Кей.

— Марку нравится производить впечатление.

— К такому кулону полагается платье…

— Действительно. Почему бы тебе завтра с утра не съездить в магазин и не купить себе платье? А я мог бы побыть с Грэгом. Как думаешь?

Кей, любуясь сиянием драгоценных камней, кивнула и сказала:

— Я так и сделаю. Мне очень нравится подарок. Спасибо, Джейк. Я не ожидала. И у меня нет ничего для вас с Марком…

— Ничего и не надо. Мы оба будем рады, если ты подаришь каждому по танцу. Особенно Марк.

— Почему Марк особенно? — вскинула брови Кей.

Джейк лишь загадочно улыбнулся и заметил:

— Довольно поздно, иди, ложись спать. Завтра будет непростой день.

Глава 4 Прощальный бал

В ночь накануне бала Папоротник ночевал в комнате Кей. Последние несколько дней он заметно нервничал, ходил вслед за хозяйкой, и в его темных, обычно таких бесстрастных глазах, то и дело появлялось выражение беспокойства и мольбы. Видимо, он предчувствовал разлуку.

Только утром шестого дня — ноома — Кей задумалась, с кем же останется Папоротник? В Желтом Доме вместе с Лосанной, Китом и Данаэной? Или следует его взять с собой? Этот пес сам выбирает себе хозяина — так что же решит он сейчас? А ведь Грэг очень привязался к нему, и расставание переживет тяжело. Кей опустилась на пол около собаки, потрепала темно-серые, с черными подпалинами уши пса, сказала:

— Ну что, поедешь с нами в Лионас, Папоротник? Ты ведь все понимаешь, ты умный. Я еще не встречала таких умных псов, как ты. Таких умных и таких добрых. Ты ведь не оставишь Грэга, правда?

Папоротник серьезно и покорно мигал, не двигаясь со своего места у двери комнаты. Кей решительно сказала:

— Мы возьмем тебя с собой, даже если ты будешь против. Просто посадим в фургон и увезем. Ты понял?

Папоротник еще раз мигнул и не шелохнулся.

Из-за спины Кей появился заспанный Грэг, который только что слез с кровати, и молча вцепился в кудлатый загривок пса. Тот завилял хвостом и весь словно встрепенулся. На морде появилось смешное и глупое выражение довольства, и Кей засмеялась:

— Да, теперь, похоже, Грэг твой хозяин. Я думаю, ты не станешь возражать против поездки.

Джейк уже сидел на кухне около печки, и чайник на плите вот-вот готов был закипеть. За завтраком договорились, что Кей оставит Грэга с Джейком и пройдется по магазинам, выберет себе платье. А вечером с малышом обязалась посидеть Лосанна. Кит в эту ночь дежурил на стенах, и Лосанна не захотела идти на праздник одна.

— Меня сейчас гораздо больше устраивает домашний уют и покой, — пояснила она.

В это же утро Кей подстриглась. Рассудила, что в дороге с изрядно отросшими волосами будет сложнее, ведь мыть голову ей придется над тазиком в передвижном фургоне. Кей действительно была слегка озабочена тем, удобно ли ей будет мыться в пути. Потому она тщательно объяснила парикмахеру — как ее надо стричь. В результате небольших преображений волосы Кей доходили теперь до плеч — милое и аккуратное каре, подчеркивающее слегка удлиненный овал ее лица.

После стрижки Кей купила себе платье. Она не искала его долго, купила в первом же магазине, куда зашла. Белое платье со светло-зеленой отделкой, расшитое бело-зелеными цветами и блестящим бисером.

Кей немного нервничала, когда одевалась вечером в своей комнате. Она опаздывала, потому что долго кормила Грэга и давала последние указания Лосанне во сколько и как укладывать мальчика спать. Марк уже успел уехать, а Кей и Джейка ждал внизу маленький экипаж.

И вот, когда великолепное, струящееся платье охватило ее стан, а шею украсил кулон-бабочка, Кей взглянула на свое отражение в зеркале и замерла. Что-то изменилось в ее облике. Кей изумленно смотрела на себя так, словно давно не видела собственного лица. Да так оно и было, в последние месяцы все приходилось делать на ходу — быстро умывалась, быстро расчесывалась.

Как она изменилась! Вроде бы черты лица те же, но они стали более выразительными и четкими. Зеленые глаза казались глубокими и ясными. Округлой линией поднимались темные брови, и мягким, нежным изгибом улыбались тонкие губы. Загорелая кожа, матовая, золотистая, светилась изнутри, как будто розовые, закаты суэмского солнца оставили на ней свой свет.

Может быть, это новая прическа так изменила облик Кей?

Но в глубине души Кей понимала, что это Суэма изменила ее. Она, Кей, была счастлива здесь и любима, она прикоснулась к прекрасному, вечному, неизменному, ее сердце хранило любовь и надежду, а не горечь отвержения. И внешность Кей изменилась, как и душа. Гармония сердца отразилась в чертах лица. Суэма и ей подарила красоту и совершенство, так же, как она их дарила всем своим жителям.

Из зеркала на Кей смотрела необыкновенно красивая девушка с трогательными зелеными глазами, милой, темной челкой и изящным кулоном-бабочкой на груди.

Последний штрих — расшитый пояс — был завязан, небольшая золотистая диадема украсила голову, — и вот, Кей готова.

Увидев ее, спускающуюся по лестнице, Джейк удивленно поднял брови:

— Ты очень красива сегодня, — он сказал это просто, но так проникновенно, что Кей смутилась и опустила глаза.

Покачала головой Лосанна, восхищенно проговорила:

— Кей, это так красиво! Тебе идет это платье и эта прическа. Я никогда не видела тебя такой красивой, дорогая, — и Лосанна осторожно, чтобы не помять платье Кей, поцеловала ее.

Завязав тесемки теплого плаща с капюшоном, Кей вышла вслед за Дейком в холодную, ветреную осеннюю ночь.

Это был Бал Прощания, и совсем скоро старинный, родной и немного волшебный город Такнаас останется в ее прошлом. Кей покинет это пристанище, и кто знает, что ждет ее впереди?

Но она теперь совсем не та одинокая, неуверенная и несчастная девочка, какой она была в тот день, когда впервые прошла через Северные Золотые Ворота Такнааса.

Сидя в открытом экипаже, Кей подняла голову к затянутому тяжелыми облаками небу и всей грудью вдохнула немного колкий воздух. Да, она стала совсем другой. Суэма волшебным образом изменила ее. Суэма, или Бог-Создатель, который правит всем в Суэме?

Мысль о том, что Создатель мог принимать самое непосредственное участие в ее жизни, тронула Кей до самой глубины души. Она не могла впустить Бога в свое сердце, она не была готова к этому, но Создатель все равно помнил о ней и не обошел Своей милостью.

В плотной пелене облаков образовалась брешь, сквозь которую с высоких, черных глубин проглянула звезда, чистая, ясная. Она тихонько мерцала, как маячок, и Кей улыбнулась. Звезда ей показалась добрым знаком с небес.

Экипаж ехал по темным, неосвещенным улицам, и даже свет из окон не пробивался наружу — все окна в городе были закрыты ставнями. Джейк правил лошадьми и не оборачивался, но Кей и не хотелось сейчас разговаривать. Она наслаждалась беспокойным ночным ветром, вглядывалась в знакомые силуэты домов, едва выступающие из темноты, и ее не покидало ощущение каких-то необыкновенных перемен, ощущение чего-то невероятного и неотвратимого.

Большую прямоугольную площадь перед Замком Книг заполняли повозки и экипажи. Но не горели факелы, и окна закрывали ставни. Замок Книг был погружен в темноту, и высокие шпили его башен тонули во мраке. Вооруженные луками и мечами воины стояли вдоль дороги, на площади Замка, у ворот и на широких ступенях. Множество воинов охраняли Замок от возможного нападения зменграхов.

Один из воинов принял поводья у Джейка, другой помог Кей выйти из экипажа. Ступая по каменным, высоким ступеням, Кей прошла сквозь фигурную арку замковых ворот.

Медленная, мелодичная музыка, звучащая в зале, странным, причудливым ритмом колебалась в пламени свечей и каминов. В глазах зарябило от разноцветных шелков, лент, кружев, от блеска драгоценных камней, от добрых улыбок и веселых глаз. Бальный зал Замка Книг был полон людей — юных девушек, сильных юношей, прекрасных женщин и суровых воинов.

Оставив свой плащ в гардеробной, Кей прошла в зал. Ей хотелось найти Данаэну, Марка, Тэна. Люди в зале — многих из них она знала, и многие знали ее, — расступились перед ней, мужчины слегка кланяясь, женщины искренне улыбаясь. Кей вдруг поняла, что взоры почти всех присутствовавших обращены на нее, и в этих взорах столько восхищения и удивления.

Она растерялась и смутилась, но Джейк поспешил на выручку, галантно взял за руку и провел по залу. Кей шла мимо жителей Такнааса, и мелодичные звуки музыки, пронзительно нежной, звучали под высоким потолком. И плескалось пламя факелов, свечей и ламп, и улыбались суровые воины и прекрасные женщины, и с восторгом глядели на нее друзья и знакомые. Она была такой же прекрасной, как девушки Суэмы, она тоже была суэмкой. Кей чувствовала, как восторг, изумление, радость яркими огнями пылают в ее душе. Как будто сбылась ее сказка, как будто она сама стала принцессой, как будто судьба развернула перед ней неожиданный и драгоценный подарок.

И тут Кей увидела Марка. Он смотрел на нее не отрываясь, Кей никогда раньше не видела такого выражения у него на лице. В его синих, совершенно серьезных глазах было столько чувств, что Кей поняла — он ошеломлен и удивлен.

Невысокая, но крепкая фигура Марка четким силуэтом выделялась на фоне горящих факелов. Он приблизился к ней, и его немое удивление было красноречивее слов.

— Будь благословенна, Кей, — негромко произнес Марк, после поклонился и добавил, — Ты выглядишь прекрасно. Смею надеяться, что ты потанцуешь со мной в этот вечер.

Он смотрел ей прямо в глаза, и Кей была уверена, что он не шутит, хотя в этом зале все девушки были необыкновенно красивы. Она ответила просто:

— И тебе — благословений Создателя, Марк.

Часы на башне пробили десять вечера, и низкий голос Тнениима Беанана прозвучал под высокими сводами бального зала:

— Вспомним о милостях Создателя, жители Такнааса.

— Возблагодарим Вечного Отца за Его дары, милость и любовь, — зычно проговорил второй старейшина, принимая посох из рук Тнениима.

— Поклонимся Создателю, народ верных, воздадим Ему славу! — проговорил третий старейшина, и посох перешел в руки музыкантов.

Миг этот был полон благоговения и торжественности, и еще чего-то необыкновенного и сверхъестественного. Кей знала, что это — необыкновенное и сверхъестественное — знала и чувствовала. Это было Божественное присутствие, и оно вызывало трепет, изумление и восторг.

«Наверное, в этот зал спустилось с небес множество невидимых ангелов» — подумала Кей. Ее сердце было преисполнено благодарности, потому, когда посох попал ей в руки, она крепко сжала его и произнесла без страха и смущения:

— Благодарю тебя за Желтый Дом, Создатель.

И краем глаза увидела улыбку Марка, когда передавала посох.

Как только Посох Поклонения снова оказался в руках Тнениима Беанана, он, стукнув им о деревянный помост, на котором стоял, запел медленную, торжественную песню.

Ему вторили все присутствовавшие в зале. Эту песню чаще всего пели в Башне Поклонения, и ее знал каждый житель Такнааса.

Мелодичный напев вызвал, почему-то слезы на глазах Кей. Она вглядывалась в лица людей, которые стояли рядом с ней. Темноглазая, смешливая Данаэна и ее подруги, похожие на стайки легких, разноцветных бабочек, отец Данаэны, чьи глаза до боли напоминали Лэстина.

Любовь, милость, доверие Отцу, смелость и решительность — вот что светилось в глазах этих людей, читалось в их лицах, и было стержнем их душ.

Данаэна, в розовом платье, тоненькая, похожая на фею, держала за руку свою подружку — ровесницу Киаму, смуглую, высокую девушку с длинными, отливающими медью волосами. Чуть дальше Самэйн, Танеин, Аканиес — это те, кому Джейк и Кей перевязывали раны, те, кто приходил к ним в Желтый Дом за помощью.

Кей пробегала глазами от лица к лицу, стараясь удержать в памяти всех, кто стал частью ее жизни, кто стал близок и дорог. Ей будет их не хватать, она будет скучать по ним, вспоминать все слова и шутки, все тревоги и волнения, все теплые, дружеские посиделки — все, что они пережили вместе.

Когда закончили петь, на помост в центре зала поднялся Марк с гитарой и запел песню о небе. Кей вспомнила, как услышала ее первый раз в исполнении Джейка и Сэма на Большом Летнем Празднике, и как ей понравилась эта песня. Столько времени прошло с тех пор, столько произошло событий…

Марк пел одну песню за другой. Его голос, звук его гитары, слова песен — все пробуждало в Кей новые и новые воспоминания. Дорогие и теплые, они теперь были ее сокровищем, ее достоянием. Теперь она могла вспоминать не только побои своего отчима, грубость матери и слезы родного брата. Она всегда, всегда будет помнить о Такнаасе, о Желтом Доме, о Лосанне, Ките, о Данаэне. Она будет помнить лица знакомых и друзей, эти песни, эти праздники. Она всегда будет помнить о Лэстине.

Марк пел медленную, грустную песню, и Кей даже не заметила, что ее щеки стали мокрыми от слез.

Наконец, Марк спустился с помоста, музыканты взмахнули смычками, и первые аккорды танцевальной композиции зазвучали под высокими, озаренными яркими огнями сводами. Кей не успела вытереть слезы с лица, как перед ней возник Марк, поклонился, не сводя с нее синих, озорных глаз, и пригласил, белозубо улыбаясь:

— Станцуем, Кей?

Это было похоже на сон, или на сказку. На волшебную, красивую сказку. И прекрасная музыка, и сияние огней, и холод осенней ночи за окнами завораживали и пьянили. Блестели глаза Марка, а его крепкие, теплые руки сжимали ее ладони. Это было похоже на полет, Кей не видела перед собой ничего, кроме глаз Марка. Тепло его рук, запах его одеколона, ощущение близости его тела сводили с ума, она чувствовала, как дрожит каждая клеточка ее тела, как горячая волна нежности и любви заливает ее, и ей хотелось, чтобы этот танец длился бесконечно.

Кей молчала, да и Марк ничего не говорил, и, наверное, слова были бы лишними. Кей понимала, угадывала, чувствовала, что Марк испытывает похожие чувства, слишком уж проницательным и теплым был свет в его глазах, слишком уж крепко он держал ладони Кей.

Они танцевали вместе несколько раз подряд, пока Джейк не попросил Марка уступить ему хотя бы один круг. Потом Кей танцевала с Самэйном, с Тэном — ее то и дело приглашали молодые, красивые парни, говорили ей массу комплиментов, улыбались, шутили с ней.

Кей была счастлива в этот вечер, и она знала, что причиной ее счастья является теплый, проницательный взгляд Марка.

Она наблюдала за Марком краем глаза, но воин ни с кем больше, кроме нее, не танцевал. Он о чем-то разговаривал с Джейком и несколькими воинами — Кей их знала, эти люди должны были сопровождать их обоз в Лионас.

Танцы были прерваны ради небольшого угощения, пирожных, сока и сладкого вина. Кей ненадолго зашла в гардеробную, посмотреться в зеркало и привести себя в порядок. Оправляя оборки своего платья, она увидела Кенаан-Лану. И ей вдруг стало стыдно. Так стыдно, что она не решилась подойти к девушке и поздороваться.

«Как-то странно и непонятно, — подумала она, — почему Марк не танцует со своей невестой?» И если она, Кей, нравится Марку, то как быть с помолвкой?

А с другой стороны, Марк ведь ни в чем ей не признавался, станцевал с ней несколько раз — и все. Это — просто танцы. С ней прошлись по кругу и женатый Самэйн, и Тэн, и Джейк. Это ни о чем не говорит, абсолютно ни о чем. И ни к чему не обязывает.

Ей, наверное, просто показалось, что Марк в нее влюбился, это так действует красивая музыка, множество огней и бальное, шелковое платье. Марк помолвлен, у него есть невеста. Он сам выбрал Кенаан-Лану. Сам, по собственной воле. Значит, он хочет именно этого. Ей следует выкинуть его из сердца и успокоиться.

Кей вздохнула и тихонько вышла из гардеробной.

Музыканты сделали перерыв и собрались около накрытых столов. Расставленные по краям зала столы ломились от обилия бутербродов, пирожных и шоколадных конфет. Стульев не было, каждый мог встать там, где ему было удобно, и где он мог дотянуться до самых вкусных сладостей. На помосте остался только один высокий, тоненький парнишка, играющий на скрипке. Его стройная, ладная фигурка и мелодия, которую рождал его смычок, почему-то тронули сердце Кей, она спряталась в тени сводчатой арки и вслушивалась в нежные звуки скрипки.

— Не хочешь апельсин? — прозвучал над ухом знакомый до боли голос.

Кей обернулась. Марк стоял за ее спиной и счищал оранжевую шкурку фрукта.

— Нет, боюсь испачкаться соком. Но все равно спасибо. — Кей вдруг улыбнулась и добавила, — А ты уже испачкался.

— Правда? Да, действительно. — Марк глянул на себя, — Но я по этому поводу не стану расстраиваться.

И он продолжал срывать шкурки с апельсина. И тогда Кей спросила:

— Почему ты не танцуешь с Кенаан-Ланной?

Марк удивленно приподнял одну бровь, посмотрел на Кей — и опять бесшабашные, веселые искры заплясали в его глазах:

— Ты ревнуешь, Кей? Не иначе, как ты меня ревнуешь.

Кей почему-то смутилась. С Марком ни о чем невозможно поговорить серьезно.

— Так ты знаешь о помолвке? Откуда? — спросил он.

— Джейк мне рассказал.

Марк загадочно улыбнулся и заметил:

— Красивая девочка, правда?

Кей не успела ничего сказать, потому что в этот момент к ним подошли Данаэна с медноволосой Киамой и Тэн. Марк тут же предложил:

— Данаэна, может, споешь? Я подыграю на гитаре для тебя.

Девушка улыбнулась, мило кивнула и согласилась.

Высокий голос Данаэны напоминал звучание хрустальных колокольчиков. Она пела ту самую песню, которую пел Марк во время Зимнего Бала.

Ей аккомпанировал все тот же ладный паренек, чья игра на скрипке так понравилась Кей.

Когда Марк вернулся, Кей все еще стояла в тени арки. Он наклонился к ее уху и негромко произнес:

— Пару дней назад помолвка с Кенаан-Ланной была расторгнута. Все законно и все одобрено старейшинами.

Кей удивленно посмотрела на него и спросила:

— Но почему? По какой причине?

— Сейчас не время об этом говорить. Не время и не место. Как-нибудь потом. Но зато мы с тобой можем еще потанцевать. Музыканты уже берутся за инструменты, значит, будут танцы. Станцуем?

Кей ошеломила новость о расторгнутой помолвке. Но танцевать она не отказалась, кивнула и подала ему руку.

На этот раз Марк не молчал. Веселье в его глазах было заразительным, шутки — смешными, руки — твердыми и сильными.

— Не так уж много я выпил вина, но мне кажется, что я пьянею, Кей, когда танцую с тобой. И, боюсь, что это происходит со всеми, кто с тобой танцует. Вон, видишь, как на нас смотрят Тэн и Акаинес? Наверняка, как только остановимся, кто-то из них пригласит тебя.

Кей могла только улыбаться в ответ на эту болтовню. А Марк не унимался:

— Ты необыкновенно хороша сегодня, Кей. И я, пожалуй, не уступлю тебя ни Тэну, ни Акаинесу.

Темные волосы падали на лоб Марку, синие глаза его оказались совсем близко. Кей подумала, что с ним, с этим Марком, всегда так — не поймешь за его шутками, что он думает на самом деле. Когда он молчал во время их первых танцев, Кей была уверена, что он к ней не равнодушен, а теперь, когда он рассказывает о своих чувствах, Кей так ясно понимает, что все это — шутливая болтовня.

Раздался гулкий бой башенных часов, и Марк вдруг предложил:

— Два часа ночи. Может, пойдем, прогуляемся?

— Ночью?

— Ну, конечно.

— А зменграхи?

— Ты думаешь, я не справлюсь с зменграхами?

Кей задумалась, рассматривая свои бледно-зеленые перчатки, потом спросила:

— Может, лучше, пойдем домой? Я волнуюсь, как там Грэг.

— Домой? — переспросил Марк, но быстро согласился:

— Ладно, пошли домой. Предупредим Джейка, чтобы он не искал нас. И прогуляемся пешком.

Едва Кей спустилась по замковым ступеням — налетел бестолковый ветер. Рванул за волосы, набросал к ногам сухих листьев.

— Ого, поднялся ветер! — заметил Марк, поправляя лук за спиной, — того и гляди, дождь пойдет.

— Надеюсь, что нас не намочит, — Кей подняла голову и попыталась рассмотреть облака.

Она не могла вспомнить потом, о чем они разговаривали. О чем-то шутил Марк, что-то рассказывала она. Ветер опускал до земли тучи, а за ними высоко в небе сияли звезды, пахло дождем и мокрыми стволами деревьев.

Они уже добрались до Желтого Дома — в тени деревьев угадывалась и решетка сада и остроконечная крыша, — как появились зменграхи. Сначала Марк и Кей услышали только хлопанье и клекот в небе, но вскоре черные силуэты обозначились под облаками. Зменграхи летели высоко, достаточно высоко, чтобы оба ночных путника чувствовали себя в безопасности.

— Они летят к вершине холма, наверняка заметят скопление людей у Замка Книг, — сказал Марк, вглядываясь в ночное небо, — Все, Кей, я подожду, пока ты зайдешь в дом, и вернусь к замку. Там нужна будет моя помощь.

— Марк, может, не надо? Это так опасно, ведь зменграхи уже над городом… — Кей замялась, подыскивая подходящие слова.

Ей так не хотелось отпускать Марка, она была уверена, что это очень опасно, да это и было очень опасно — бежать вслед за зменграхами в темноте и одиночестве.

— Возле Замка Книг хватает воинов, они справятся сами, — сказала она.

Марк только усмехнулся:

— Кей, я не стану отсиживаться в Желтом Доме в то время, когда жители Такнааса сражаются с зменграхами.

И он, дождавшись, когда Кей окажется за решеткой сада, бесшумно скрылся в темноте.

А Кей некоторое время стояла на ступеньках крыльца, тщетно высматривая во мраке убегающую фигуру. Ей так отчаянно хотелось быть рядом с ним.

Следующий день был Днем Поклонения.

Ровно в двенадцать часов дня Джейк, Марк и Кей пришли в Башню Поклонения, где трое старейшин города совершили Дорожную молитву за них, прося Создателя об охране в пути.

А после обеда Кей собирала последние вещи и игрушки, Джейк давал последние указания Лосанне и Данаэне, а Марк уехал на стены, как всегда.

Поздно вечером, около девяти часов, когда уже успел вернуться и поужинать Марк, а Кей — уложить Грэга в кровать, в дверь Желтого Дома постучали. Кей открыла, и на пороге увидела того самого паренька, который так красиво играл на скрипке в прошлый вечер. Был он худой, загорелый и лохматый — длинные растрепанные патлы доставали почти до плеч.

— Да хранит вас Создатель, — сказал он, — Меня зовут Галиен. Я хочу попросить вас взять меня с собой в Лионас.

Кей немного удивившись, пригласила парня войти, пояснила:

— Тебе надо поговорить об этом с Марком или Джейком. Они и решат — поедешь с нами или нет.

Кей позвала из лаборатории Джейка и тот, окинув быстрым взглядом паренька, спросил:

— Почему ты хочешь ехать с нами? И как к этому отнесутся твои родители? И сколько тебе лет?

Галиен невозмутимо ответил, не сводя с Джейка серых глаз, казавшихся необычайно яркими на смуглом лице:

— Мне шестнадцать лет. Родители мои, как и весь род, живут на севере, в окрестностях Лионаса. Я год жил здесь, в Такнаасе, со своим братом. Брат мой погиб этим летом на стенах, и мне хотелось бы вернуться к родителям. Вот, надеюсь, что вы возьмете меня с собой. Ваш обоз единственный, что едет на север. Вряд ли я дождусь следующего.

Джейк задумчиво потер переносицу и сказал:

— Ну, что ж, я бы тебя взял. Но дорога опасна, думаю, что ты это знаешь.

— Конечно, — с готовностью ответил Галиен, — я владею мечом и умею стрелять из лука. Костер могу развести, пищу приготовить, дичь подстрелить.

— Он скромничает, — неожиданно вмешался Марк, спускаясь со второго этажа, где собирался отдохнуть перед дорогой, — Я знаю его, это Галиен Маэн-Таин. Он просто великолепный стрелок, и мечом махать умеет не хуже, чем смычком. Я много раз встречал его на стенах. Мы возьмем тебя, Галиен. Оставайся у нас на ночь, а завтра с утра — в путь.

Галиен скинул с плеча объемистый рюкзак и сел расшнуровывать высокие ботинки.

Глава 5 Долина Высокого Стебля

Наклонившись над большим, чугунным котлом, Кей помешивала деревянной ложкой булькающую пшеничную кашу с кусочками сала. Почерневшее дно котла лизал быстрыми языками огонь, трещали поленья и летели искры.

Костер развели под навесом — большим деревянным щитом, широкий край которого на петлях был прикреплен к фургону Кей. Когда фургон был в пути, навес опускался и закреплялся плотно на его стене. А во время стоянок щит поднимали и подпирали прочными, деревянными брусьями. Получалось подобие крыши, предохраняющее от дождя.

Под этим навесом каждый вечер разводили костер, и Кей готовила ужин — кашу с мясом или с салом. Приятным дополнением к каше служила квашеная капуста с луком и чай со сдобными сухарями. Такая каша была единственной горячей пищей за целый день для мужчин-воинов, сопровождавших обоз. С утра они наскоро пили чай с сухарями и ели орехи и сухофрукты.

Кей поднялась от костра и посмотрела на маленького Грэга. Мальчик стоял около Джейка и наблюдал, как тот разбирает сорванные накануне стебли трав, отрывает листья и невзрачные белые соцветия и раскладывает для просушки на деревянном подносе с бортиками. Грэг тоже бы с удовольствием поотрывал листочки от стеблей, но Джейк ему не давал. Мальчик нетерпеливо переминался с ноги на ногу, притопывая ботиночками по опавшим сосновым иглам. Он стоял боком к костру, и одна половина его лица была освещена оранжевыми отблесками, а другую скрывали сумеречные тени. В лесу осенью темнело рано.

Тут же под навесом сидели Тэн, Самэйн, Галиен, два высоких, широкоплечих брата-близнеца Мэн и Мас. Близнецы походили друг на друга так, что различить их можно было только благодаря шраму над правым глазом у Мэна — оба с аккуратными, маленькими бородками, у обоих волосы на лбу прихвачены тонкими кожаными ремешками.

В стороне разрубал сучья для костра Лариэн, — уже немолодой, молчаливый воин.

Четверо воинов стояли на карауле, их фигуры скрывались в сумерках за деревьями. В два часа ночи их должны были сменить те, что сидели сейчас у костра. Кей в это время будет спать рядом с Грэгом в теплом фургоне и сквозь сон слышать стук унылого дождя по крыше.

Вот уже пять дней, как их отряд в пути, пять дней, как Кей готовит ужин на костре под навесом, пять дней, как сквозь сон слышит шум дождя. Ехали они медленно, не спеша, по узкой, кособокой, совершенно не приспособленной для фургонов тропинке через поросшие лесом холмы и неширокие низины, и вот уже два дня, как лил холодный, мелкий дождь днем и ночью, с небольшими промежутками затишья. Тропинка, разбухшая от воды, сильно замедляла путь, колеса то и дело вязли в грязи, и воинам приходилось выталкивать фургоны, помогая лошадям.

Проводником их отряда был Марк О'Мэлли, он составлял маршрут и каждый вечер, когда фургоны останавливались на ночлег, отправлялся обследовать местность. Места здесь были дикие, пустынные и угрюмые. Многолетние сосны сменялись дубами, осинами и кизилом. А дубы и осины опять сменялись соснами. Иногда заброшенная тропинка, по которой ехали фургоны, внезапно обрывалась — ее перекрывала поросль молодых деревьев. Тогда воины расчищали путь с помощью топоров.

Людей они в дороге не встречали, лес казался необитаемым и враждебным. Зверье попряталось, не кричали птицы, не видно было ни белок, ни зайцев. Зато над деревьями слишком уж часто щелкали клювы зменграхов. Спуститься вниз они не могли — мешали деревья. И не ясно было, чуют они присутствие людей внизу под кронами или нет. Собственно потому отряд и был в относительной безопасности, что продвигался по лесной тропинке, над которой смыкались кроны столетних дубов, осин и сосен.

Первые три дня пути Кей ехала верхом на Дорогуше, которую взяли из конюшен Такнааса специально для нее. Грэга Кей сажала в седло впереди себя. Рядом терпеливо бежал Папоротник. На ночь пес рвался ночевать в фургон, и Кей приходилось отмывать грязные собачьи лапы.

Марк поручил Галиену постоянно находиться около Кей и в случае нападения быть ее охранником. Галь знал много суэмских историй и легенд, умел неплохо рассказывать. Он знал, как называются леса, через которые двигался их отряд, знал, какие поблизости находятся поселения. Он с увлечением говорил, а Кей с интересом слушала.

Когда на третий день их путешествия зарядил мелкий проливной дождик, девушке пришлось сидеть с Грэгом в фургоне. И она могла только наблюдать из окон за фигурами воинов, завернувшихся в непромокаемые плащи.

Возничим у Кей был воин, которого звали Смаик — он казался Кей похожим на большого, неуклюжего медведя. Длинные пряди черных волос Смаик убирал за уши и имел привычку что-то бурчать себе под нос. То ли он с лошадьми разговаривал, то ли ругал погоду…

Каша, наконец, сварилась. Кей принесла миски и ложки, Джейк отложил в сторону травы и повесил над огнем чайник. Под навес зашел Смаик, проворчал что-то о надоевшем дожде и пристроился к костру. Вечер был холодный и сырой, потому воины с удовольствием устраивались у огня.

Галь негромко сказал:

— За этим лесом должна быть Долина Высокого Стебля. Там живут люди, это плодоносная, благословенная долина.

Смаик нехотя ответил:

— Скорее всего, завтра мы туда и попадем.

— Я слыхал об этой долине, — Джейк высыпал из мешочка сухарики в широкую миску, один протянул Грэгу. — Там построил свою ферму Линаэн-Тэнк. Говорили, что большое поселение выросло. Пятеро сыновей Линаэна там же, рядом с ним, обрабатывают земли. У всех свои семьи. Только вот уцелели ли они…

— Да, похоже на то, что баймы прошли этими местами, — проговорил Самэйн.

Кей бросила на него быстрый взгляд и спросила:

— Почему ты так думаешь? Что баймам делать в этих лесах? Здесь пустынная и дикая местность.

Самэйн пожал плечами:

— Потому она пустынная и дикая. Баймы здесь были. Может, не на этой самой тропинке и не на этой самой полянке, где находимся мы, но в этих лесах они бывали. Животные и птицы напуганы, их не слышно. Возможно, зверье ушло отсюда на восток. Я видел брошенные норы лис и зайцев. И зменграхов полно над нами. Мы их не видим, зато частенько слышим. А где зменграхи, там недалеко и баймы. Это точно. Безопасная часть пути нами уже пройдена. Завтра нам предстоит проехать через долину Высокого Стебля. Потому да сохранит нас Создатель…

— Да будет так. — отозвался Джейк.

Из-за пелены дождя появился Марк. По его темно-синему плащу стекали многочисленные капли воды, поблескивали на груди колечки кольчуги. Скинув капюшон, Марк спросил:

— Что на ужин? Опять каша с салом?

— Да, каша с салом, — ответил ему Джейк.

— А картошка есть? Может, испечем на углях?

— Впереди еще долгая дорога. Перебьешься пока без картошки, — спокойно сказал Джейк.

— Вот так тебе, — усмехнулся Мас.

— Ты думаешь, Джейк, что в долине Высокого Стебля уже нет никого, и мы картошечкой не разживемся? — Марк говорил просто и даже шутливо, но Кей догадалась, что он пытается понять, не знает ли Джейк о том, что происходит сейчас в той долине, куда они должны приехать.

Может быть Создатель послал Джейку откровение или знак. Кей тоже хотелось это знать, и она посмотрела на Джейка.

Но он покачал головой и, медленно произнося слова, ответил:

— Я не хочу об этом думать. Не хочу думать о плохом и неизбежном. Никто ничего не может сказать наверняка. Мы не знаем, что найдем завтра в долине.

— Это мне и не нравится, — Марк присел на сосновые ветки у стены фургона, потянулся и сказал, — Здесь есть водопад, совсем рядом. Правда, небольшой, но впадает в такое славное озерцо. Я пойду, искупаюсь. Кто-то желает пойти со мной?

— Водопад Серебряные Стрелы, — уточнил Галь, — но, по-моему, слишком холодно для купания.

— В самый раз, — уверенно произнес Мас, поднялся и накинул плащ, — все лучше, чем две недели грязными трястись в седле.

— Глядите-ка, какие чистюли, — привычно проворчал Смаик, — идите, идите, поотмораживаете себе зады…

— Не каркай, — буркнул Мэн, — лучше веток сухих пойди еще наломай. Сегодня твоя очередь заботиться о костре.

— Кей, не хочешь посмотреть на водопад? Это совсем близко. Если прислушаться, то можно услышать шум воды, — неожиданно предложил Марк.

Кей ничего, кроме дождя и потрескивания костра, не слышала. Тем не менее, осторожно спросила:

— Купаться не обязательно?

Марк засмеялся:

— Тебя заставлять не будем, а вот Тэна и Галиена покидаем в озеро.

— А нас-то за что? Мы разве самые грязные? — возмутился Галь.

Тэн, сидевший на корточках около костра и подбрасывавший хворост, поднял зеленые, с теплыми искрами глаза, откинул со лба рыжие пряди и ответил:

— Да идите уже, купайтесь. Нам больше каши достанется. Я такой голодный, что сам пол котелка слопаю. И Кей забирайте. Пусть караулит вас там.

— Я тоже пойду с вами, — Самэйн поднялся с поваленного бревна, на котором сидел, накинул на себя плащ и вышел под дождь.

— Тэн, присмотришь за Грэгом, ладно? А я пойду с ними, посмотрю на водопад. Надену только плащ, — Кей поднялась по деревянным ступенькам в свой фургон.

— Мыло прихвати, — крикнул ей вслед Марк.

Пробирались через частые заросли колючего, высокого кустарника, местами обмотанного клочьями паутины, и уже растерявшего все свои листья. По высоким верхушкам сосен проносился ветер, тихо шлепал дождь — и больше никаких звуков Кей не слышала. Это было так странно — ни трескотни белок, ни криков птиц. Даже зменграхов не было слышно.

Марк держал Кей за руку, она чувствовала тепло его шершавой, сильной ладони и еле поспевала за его быстрым шагом. Рядом ломились через заросли братья Мэн и Мас, чуть дальше едва слышно ступал Самэйн, за ним Лариэн. Последний пошел за ними, не говоря ни слова, молча поднялся, завязал тесемки плаща и вышел под дождь, пока Смаик ворчал о том, как легко нынче заработать простуду и еще что-то о пустоте в головах у некоторых.

Неожиданно вышли к небольшому обрыву, земля резко ушла вниз, словно закончилась, высокие, разлапистые сосны расступились, разошлись — заблестела озерная гладь, будто круглое оконце. Водопад — это слишком громкое название для двух узких потоков, с метровой высоты падающих в темное, тихое озерцо. Вокруг этих потоков тусклым серебром блестела водяная пыль, воздух был необыкновенно свеж и приятен, а по спокойной воде бежала мелкая рябь от дождевых капель.

— Красота, правда ведь, Кей? — Марк ловко и быстро скинул одежду — плащ, кольчугу, куртку, рубашку, брюки — и прыгнул в воду. Миг — и он уже плыл, размашисто загребая воду руками. За ним нырнули близнецы.

— Покараулим, пока они купаются, так, Лариэн? — спросил Самэйн, снимая с плеча лук, — зайдем в воду после того, как они выберутся на берег.

Лариэн кивнул и пристроился рядом на камне.

Кей почувствовала себя неловко — как-то глупо стоять и смотреть, как моются мужчины. Она бросила последний взгляд на Серебряные Стрелы и сказала Самэйну:

— Пойду я, пожалуй.

Тот кивнул в ответ:

— Давай, я проведу тебя.

Но тут Марк крикнул из воды:

— Подожди меня, Кей, вместе вернемся.

Кей пожала плечами, отошла в сторону, за деревья, присела на развилку ветвистой сосны и поглубже надвинула капюшон. Все равно ей не понять, как можно купаться в такую холодину и под таким дождем.

Самэйн стоял недалеко, на краю обрыва, в просвете деревьев, придерживая одной рукой черный, изогнутый лук, а другой бросая в рот ядра грецких орехов. Посматривая в сторону озера на купающихся, он спокойно произнес:

— Похоже, Марк втрескался в тебя по самые уши, Кей.

Кей удивленно подняла на него глаза и спросила:

— Почему ты так думаешь?

— Почему?

Самэйн бросил в рот очередную горсть орехов, помолчал и очень логично ответил:

— Потому, — усмехнулся и добавил, — Марк — хороший парень, хоть и любит иногда почудить.

Он посмотрел на облака, застывшие над озером, после снова заговорил:

— А я своих больше года не видел… Мальчишки так выросли, наверное. Я когда смотрю на твоего Грэга, сразу о сыновьях вспоминаю. О моих мальчиках. И о жене, о дочерях. Я, конечно, за них спокоен, хвала Создателю. Они далеко от войны, в мирных, южных землях. Я знаю, что с ними все в порядке. А вот они за меня переживают. Раньше я посылал из Такнааса письма родным на юг, но в Лионасе я не смогу этого делать. Сама понимаешь, какие теперь дороги с севера на юг.

Самэйн вздохнул и повернулся к Кей. В его глазах светилась тихая, добрая грусть. И Кей тоже взгрустнулось. Она вспомнила уютный, милый Желтый Дом, друзей, ореховые деревья на Зеленой улице. Все это осталось позади, далеко за лесами, холмами, низинами. За дождями и туманами. И совсем не ясно, что ждет их впереди…

Появился, наконец, мокрый Марк. Он торопливо стал натягивать на себя одежду, проговорив посиневшими губами:

— Здорово поплавал, но, кажется, замерз… Тоже здорово…

— Иди тогда к огню. Близнецы покараулят, пока мы с Лариэном искупаемся. У них хорошая жировая прослойка, холод им не страшен.

Марк усмехнулся, надел кольчугу, завязал плащ и сказал Кей:

— Пошли.

Ранним утром следующего дня маленький отряд покинул безопасные пределы леса, и перед ними открылась широкая равнина. Она простиралась далеко на северо-восток, и где-то там, на горизонте, в рассветной влажной дымке угадывались вершины холмов. Дальше, к востоку находилась трясина Наасек, а на западе — Большой Тракт и баймы.

Прямо перед путниками чернело пепелище, торчали печные трубы, остовы сгоревших деревьев, рассыпавшиеся от жара камни стен. Далеко на север, насколько хватало глаз — выжженная пустыня, пустая, мертвая, погубленная.

— Ферма Линаэна-Тэнка в долине Высокого Стебля, — негромко проговорил Самэйн.

Остальные молчали. Кей, сидевшая верхом на Дорогуше, покрепче прижала к себе маленького Грэга, скрытого широкими краями ее плаща.

— Ну, что ж, — сказал, наконец, Марк, — надо ехать дальше. К ночи просто необходимо добраться до холмов. Джейк, ты уверен, что именно этой долиной нам следует ехать?

Джейк задумчиво посмотрел на Марка слегка сощуренными глазами, сказал:

— Да. Через долину Высокого Стебля. Так указал Создатель.

— Отец, помоги нам пересечь эту долину. Мы нуждаемся в твоей охране, — попросил Марк.

— Да будет так, — отозвались воины.

И прежде чем двигаться дальше, Марк подъехал к Кей, взял ее лошадь под уздцы и сказал:

— Кей, тебе с ребенком лучше быть в фургоне. Так безопаснее.

Кей и самой хотелось спрятаться от этой изуродованной земли, которая совсем недавно была щедрой, живой и прекрасной. Девушка не решалась даже подумать о том, что стало с жителями долины Высокого Стебля — стали они баймами или погибли в огне.

Чернота заглядывала в забранное решеткой окошко фургона, тянулась непрерывной полосой, от которой невозможно было оторвать глаз. Кей невольно думала, неужели Такнаас может стать пепелищем, таким же черным и мертвым, как эта ферма?

Вдалеке послышались крики зменграхов. Грэг испуганно заплакал, вцепившись в юбку Кей, фургон тряхнуло — это возничий попытался хоть чуть-чуть увеличить скорость. Бесполезно, подумала Кей, фургон так медленно едет по пеплу.

Зашел Джейк, его лицо показалось Кей серым, словно подернутым дымкой, даже глаза стали серо-зелеными, непроницаемыми.

Он скинул капюшон, медленно сказал:

— Зменграхи заметили наш обоз.

— Почему ты так думаешь?

— Они кричат. Так они кричат только при нападении.

— Они, по-моему, всегда кричат.

— Нет, когда они просто летают, высматривая жертву, они трещат и щелкают. Я немало насмотрелся на этих тварей у пограничных стен.

Он замолчал, медленно стаскивая сапог с хромой ноги, потому вдруг поднял голову и негромко сказал:

— Жители долины погибли, не успели уйти… Или ушли не все. Их обугленные тела некому хоронить.

Сердце Кей сжалось от горя и, обернувшись к черной земле за окном, она вытерла набежавшие слезы. Смерть этих людей казалась ей такой бессмысленной, чудовищной, несправедливой. Была когда-то цветущая долина, где созревал виноград, колосилась пшеница, прогибались от плодов ветки деревьев. Где красивые женщины рождали крепких детей для сильных и храбрых мужчин. Где звучали песни и хвала Создателю.

А теперь здесь только пепел, пепел, пепел…

— Они остались верными и не переродились в баймов, — сказал задумчиво Джейк, — их жизнь не закончена, они живут и сейчас, живут в другом измерении, в другом мире, где нет баймов и злых сил. Счастливы те, кто остался верным Отцу — так сказано в книге Создателя. А нам с тобой, Кей, надо молиться. Приближается битва.

Кей подошла к окошку фургона.

Злобные рептилии летели совсем низко. На минуту ей показалось, что одна из этих тварей несется прямо к окну, выставив вперед длинный клюв. Кей резко отпрянула, но на ее глазах животное упало в черноту, сраженное меткой стрелой одного из воинов. Остальные несколько зменграхов рассыпались в разные стороны. Вдали показались фигуры новых тварей, приближающихся слишком быстро.

Джейк сказал:

— Зменграхов сбивают стрелами. Пока это не опасно, — и принялся молиться.

Шепотом уговаривая испуганного Грэга, Кей прислушивалась к молитве. Фургон медленно продвигался, все так же неистово кричали зменграхи.

Вдруг деревянный дом дернулся и остановился на какое-то время. После повернул к востоку. Кей глянула в окно. Черная земля осталась позади, они ехали по поросшей высокими травами пустоши, и вдали Кей увидела фигуры всадников, быстро приближающихся к отряду.

— Это баймы! — воскликнула она.

Джейк поднял голову, твердо сказал:

— Отойди от окна и сядь на пол. Стрелы могут пролететь сквозь решетку. От нас с тобой сейчас требуется только молитва.

И Кей стала молиться. Словно какая-то плотина рухнула в ней, словно что-то прорвалось. Она молилась просто, двумя словами, повторяя снова и снова: Создатель, помилуй.

Страх за жизни дорогих ей людей был настолько сильным, что она не заметила, как стали холодными и влажными ее ладони, и как бешено заколотилось в груди сердце.

За стеной послышались резкие, гортанные крики:

— Нгаи, нгаи, грахнасеи, смерть праведным! — вот что восклицали баймы, и Кей, слышала эти страшные голоса, и слышала лязг мечей и предсмертные крики.

На какое-то время фургон остановился.

Кей мучили страх и неизвестность. Резко подскочив, она направилась к двери, чтобы убедиться, что воины их отряда еще живы, и Марк жив… Но Джейк схватил ее за юбку и дернул со словами:

— Нельзя высовываться. Надо сидеть здесь. Отряд должен быть уверен, что мы в безопасности.

— А вдруг… А вдруг, — Кей запнулась.

Джейк тихо, но уверенно сказал:

— Все будет хорошо. Мы доверяем Отцу-Создателю.

Однако Кей не могла успокоиться. Она думала о том, что жители долины Высокого Стебля тоже, наверное, надеялись, что все будет хорошо. И эти мысли не давали ей покоя, внося разброд, тревогу и сомнения в ее душу.

Джейк невозмутимо сказал:

— Мы не знаем, почему в нашей жизни случаются те или иные события, но мы все равно доверяем Отцу. Он может все обернуть нам во благо, но мы должны слушаться Его голоса.

И еще раз повторил:

— Мы должны слушаться Его голоса.

Наконец, крики смолкли, фургон тронулся. Слышно было, что едет и фургон Джейка — заскрипели, поворачиваясь, и его колеса.

Кей дала Грэгу яблоко, чтобы занять его, и спросила:

— Теперь мы можем выглянуть?

Но дверь домика распахнули снаружи, это был Тэн, мокрый от пота и грязный от пыли. Он торопливо сказал:

— Джейк, все живы. Но один ранен. Мэн. В плечо. Стрела. Мы не вытаскивали. Он в твоем фургоне.

Джейк кивнул, коротко сказал:

— Иду, — и, натянув сапоги, вышел.

Фургон передвигался ужасно медленно, так казалось Кей, а выглянув все-таки за дверь, она увидела в небе новые силуэты зменграхов. И увидела, как едущие за фургоном Самэйн, Лариэн и Кассаэл натянули луки.

Брюхастые тучи закрывали поднявшийся в зенит солнечный диск. Вдобавок уныло зашлепал дождь, словно зашептал заклинания.

— Мы сможем до вечера добраться до холмов? — спросила Кей у Самэйна, но тот лишь покачал головой, после сказал, обращаясь к Лариэну и Кассаэлу:

— Стрелять по команде.

В стаю зменграхов полетели стрелы. Шестеро тварей упали на землю, забили судорожно крыльями, затряслись в предсмертных судорогах. Остальные налетели на всадников, а за ними приближалась стая еще многочисленнее.

Сверкнули выхваченные из ножен мечи — и трупы зменграхов рухнули вниз.

Кей заворожено глядела на битву, а Самэйн, не обращая на нее внимания, крикнул вперед:

— Марк, нам нужны еще лучники.

— Берите Галиена, — последовал ответ.

Кей быстро прикинула, что если Тэн и Смаик правят лошадьми, а Мэн, раненый, в фургоне Джейка, то впереди находятся четыре человека, и с ними Марк, и четверо, вместе с Галиеном, замыкают обоз. И это совсем, совсем мало. Почему Марк решил взять так мало людей в дорогу?

Теперь они ехали к востоку, в сторону болот. Потому что зменграхи летели с запада. Рваной тучей приближались они к отряду, и их стая увеличивалась на глазах. Все новые и новые твари поднимались в воздух из-за пологих западных холмов. От них отстреливались уже все восемь воинов, только Тэн и Смаик правили лошадьми.

А фургоны так медленно двигались.

Показался Джейк из своего возка и прокричал Марку:

— На северо-запад! Поворачивай на северо-запад! Марк, ты слышишь меня? Поворачивай на северо-запад!

— Там же зменграхи! — прокричал в ответ Марк.

— Поворачивай! Так надо.

— Ладно, — бросил Марк и заехал вперед, помогая разворачивать лошадей.

Теперь ехали на северо-запад, все так же медленно, и зменграхов стало еще больше, и летели они именно с северо-запада. У Кей все валилось из рук. Она не готовила — только развела Грэгу сухого молока и дала сухариков. Ее мучил страх и мысли о том, что скоро рептилий станет слишком много, и воины не смогут от них отбиваться. Она беспокойно думала о том, где они будут ночевать — здесь в долине это невозможно. Ночью здесь будут тучи рептилий. Ночь для зменграхов — лучшее время для охоты. И ночью могут появиться баймы. Те, что нападали на обоз, были, скорее всего, отрядом разведки, или охраны, и потому немногочисленным. А ночью появятся группировки побольше, да и сейчас их могут привлечь крики зменграхов.

От этих мыслей и от собственной беспомощности Кей металась по фургону, заламывая руки. И что будет с Грэгом, ее милым маленьким мальчиком? Она то и дело вытирала набегающие слезы. Пока Джейк был с ней, Кей чувствовала, что есть надежда. Спокойствие и вера Джейка передавались ей. А теперь она была растерянной, испуганной и одинокой.

Кей слышала, как Марк кричал:

— Останавливаться нельзя, надо двигаться вперед!

Слышала шум битвы, вопли зменграхов, дикие, захлебывающиеся. Неожиданно дверь фургона распахнулась, заглянул Марк:

— Кей, обоз сейчас спустится в ущелье. Спуск довольно крутой, потому вам с Грэгом придется пересесть на лошадь. Я надеюсь, что удастся спустить фургоны, не перевернув их, но меры предосторожности надо принять. Одевай мальчика, и я помогу вам, подсажу Грэга на Дорогушу.

— Что это за ущелье? — Кей заторопилась, доставая одежду малыша.

— Не знаю, увидишь сама.

Дождь лил сплошной стеной. Видимо, он мешал зменграхам, они больше кричали и меньше нападали. И количество их, вроде как, немного уменьшилось. Так показалось Кей.

Зияющий провал ущелья с осыпающейся землей и редким, голым кустарником нечетко вырисовывался сквозь пелену дождя. Возничие спешились, помогая лошадям. Воины, замыкающие обоз, все так же отстреливались от рептилий.

Марк держался рядом, стреляя иногда из лука. Кей хотелось спросить — зачем они спускаются в это ущелье, но она не решилась. Слишком злым и суровым казался ей Марк, слишком быстрыми и резкими были его движения. Но он сам повернулся к Кей и торопливо пояснил:

— Джейк сказал, что нам надо в это ущелье.

Кей кивнула. Видимо, Джейк знает эти места, а может, у него есть откровение от Создателя.

Громоздкие повозки катились медленно набирали ход. Кей так близко от себя видела зменграхов, что могла рассмотреть крепкие, мощные клювы и острые, похожие на крючья, когти. Грэг опять заплакал, испуганный битвой с рептилиями, и утешить его Кей не удавалось.

Наконец, оба фургона достигли дна ущелья, и мелкие камушки заскрипели под колесами. Крики и хлопанье крыльев отдалились, поднялись ввысь.

Дождь внезапно перестал.

Кей вернулась с ребенком в возок и принялась топить печь. Мальчика надо было согреть. Стены ущелья, по которому продвигался отряд, становились все круче и отвеснее, Кей видела это в окне. Там, где фургоны спустились вниз, склон был пологий и удобный, но теперь, рассматривая мокрые от дождя скалы, Кей понимала, что ни спуститься, ни подняться по ним невозможно, разве что с помощью веревок.

Крики зменграхов, между тем, стали гораздо тише. Злобные твари не решались нападать, ущелье было слишком узким для них. Расстояние между склонами сузилось настолько, что проехать мог только один фургон, да и то, оси колес иногда цеплялись за камни, торчащие из стен. Обоз двигался вереницей. Кей вздохнула с облегчением и поставила на плиту кашу для Грэга.

Так они и передвигались — внизу по дну оврага обоз, вверху чернильными пятнами — зменграхи. И только когда последний дневной свет угас, уступив место коротким и темным сумеркам, Джейк, заметив в одной из стен широкий провал, приказал заезжать в него. Медленно и неуклюже поворачиваясь, громоздкие фургоны скрылись во мраке пещеры. Некоторое время они еще двигались в темноте, но, наконец, остановились.

Кей зажгла свечи — света от огня в печи было мало — и выглянула за дверь. Темнота скрывала стены и потолок пещеры, свет из приоткрытой двери освещал только лица некоторых воинов.

— И что теперь? — спросил кто-то.

— Переждем, — ответил Марк.

— Здесь можно переночевать, — раздался голос Джейка, — зменграхи сюда не залетят. У въезда в пещеру растет трава таших, она забивает все запахи своим ароматом. Потому зменграхи не смогут почувствовать наше присутствие, даже если осмелятся спуститься в ущелье. Можно попробовать развернуть фургоны поперек пещеры, так, чтобы они закрывали собой костер, и поужинать.

— Дельная идея, — одобрил Мас, — только где взять дров?

— У меня в фургоне есть небольшой запас, — Джейка не видно было в темноте, Кей слышала только его голос.

Повозки развернули. Лошадей на всякий случай распрягать не стали, но Смаик накормил их и вытер досуха.

Кей приготовила ужин. Костер слабо освещал каменные, низкие своды пещеры. Из трещин в стенах в нескольких местах пробивались маленькие, слабые струйки, потому земля в этих местах была влажной. Вода впитывалась в земляной пол, только слева змеился тоненький ручеек. Перед едой Джейк коротко воззвал к Создателю, после проголодавшиеся воины накинулись на кашу. Какое-то время никто не нарушал тишину в пещере, только трещали поленья костра. Снаружи совсем стемнело. Смолкли крики зменграхов — то ли эти твари, потеряв след обоза, улетели, то ли пристроились по краям ущелья в ожидании.

Кей ужинала на ступеньках своего фургона. Грэг рядышком обнимал за шею Папоротника. А около костра грелись продрогшие воины. Мокрые плащи развесили на копьях недалеко от огня.

Марк, устроившись чуть в стороне, в полумраке, держал на коленях фаянсовую миску с кашей, и так же, как и все, торопливо ел. Сидел он как-то неестественно, вытянув правую ногу. Свой меч, тот самый, который когда-то так поразил Кей, Марк положил у ног и прикрыл складками плаща. Виднелась только рукоять, отражающая пламя костра.

— Ну, что, куда мы теперь? — нарушил молчание Мас.

— Куда уж теперь… Залезем в болота по самую макушку, — проворчал, как всегда, Смаик. Но на его слова никто не обратил внимание. Привыкли.

— Будем двигаться этим ущельем, — спокойно объяснил Джейк.

Ему не возразили. К словам Джейка относились с вниманием и почтением.

— Нам бы добраться до холмов Наах-Сеа, Белый Пух. По-настоящему в безопасности мы будем только там, — продолжил Джейк.

— Это будет половина пути, — уточнил Мас.

— Самая опасная половина, — добавил Самэйн, — и я думаю, что подступы к Белому Пуху заняты баймами.

— Джейк, куда мы попадем, если станем двигаться этим ущельем? — спросил Марк.

— В болота. Ты сам знаешь.

— А нам действительно туда надо? — опять спросил Марк.

Джейк помолчал, отхлебнул из кружки чай и, наконец, ответил:

— Мне и самому не ясно. Но я видел ангела, который указывал нам путь. Остается только доверять и слушаться. Сейчас мы в безопасности благодаря тому, что послушались и спустились в ущелье. И мы имеем возможность поесть и отдохнуть. Это неплохо. Потом будем двигаться дальше так, как укажет Создатель. И вполне возможно, что путь придется продолжить ночью. Потому все должны быть готовы.

Марк покачал головой и сказал:

— Видно, придется не спать вторую ночь.

— Ты не спал прошлой ночью? — удивленно спросила Кей со ступенек фургона.

— Не пришлось. Места здесь опасные, — ответил он и повернулся к Джейку, — Как Мэн?

— Все будет хорошо. Думаю, пару дней отлежится и встанет. Рана чистая, осложнений быть не должно, — спокойно проговорил Джейк и добавил, — места здесь действительно стали очень опасными.

— Все это уже поняли… Что тут непонятного… Испоганили всю землю ящерицы эти летючие… Чтоб их зараза побрала, — Смаик говорил негромко, но все слышали, — пойду я, помою посуду, помогу хоть Кей. А то, как жрать — так все, а как посуду мыть — так бедной девочке…

Кей ничего не сказала. Смаик после каждого ужина мыл посуду, много ворчал, подгонял тех, кто медленно ел. И сколько Кей ни уверяла его, что ей совсем не трудно вымыть миски и котел, все было напрасно.

Грэг уснул сразу, как только Кей искупала его, вытерла полотенцем и уложила в кровать. Малыш трогательно обнимал игрушечного зайца, его каштановые, отросшие до плеч локоны разметались по подушке. Он сладко сопел — Кей не удержалась, поцеловала его беленькую, мягкую щечку. Мальчик горестно и протяжно вздохнул во сне. «Намаялся сегодня, маленький, из-за этих зменграхов», — подумала Кей.

Костер потушили, но у Самэйна наготове были факелы, на случай нападения. Половина воинов легла спать, остальные бодрствовали с оружием в руках. Джейк находился около раненого в своей повозке.

В фургоне Кей уютно потрескивал в печке огонь, блестел начищенными боками кофейник, полный только что сваренного кофе, вкусно пахло травами. Наконец-то хоть немного улеглись волнения этого тяжелого дня. И, хвала Создателю, они все живы! Кей с радостью думала об отдыхе в теплой постели и о том, что вот теперь она так понимает, что значит быть благодарной Создателю.

Она уже допивала свой кофе, когда кто-то тихонько стукнул в дверь. Отодвигая засов, Кей спросила:

— Кто это?

— Марк.

Он вошел в фургончик, поморщившись, стянул ботинки и устало сказал:

— Надо, чтобы ты осмотрела мою ногу. Мне кажется, что я ранен. Вернее я уверен в этом.

— Что же ты так поздно спохватился? — Кей тревожно оглядывала его, пытаясь понять, куда же его ранили.

— Я не сразу заметил. Рана небольшая, так, порез наверное. Над коленом правой ноги. Поначалу нога и не болела, — Марк медленно и осторожно стянул с себя плотные, замызганные кровью и грязью брюки и остался в одних коротких, полотняных подштанниках.

— Штаны придется выбросить, — с сожалением сказал он, — хорошо, что я взял запасные.

В фургончике было сумеречно, горела только одна свеча и пробивался свет из-за печной дверки. Кей зажгла еще три свечки, достала из сундука деревянный ящичек с лекарствами, вымыла руки. Марк сел на сундук у входа. Он выглядел уставшим, подбородок его зарос щетиной. Осматривая рану, Кей сказала:

— Глубоко, но не страшно. Надо промыть и зашить. Чем тебя ранили?

— Мечом, надо думать, — Марк усмехнулся, но тут же поморщился, когда Кей стала вычищать рану марлевой салфеткой, пропитанной лекарством.

— Я постараюсь осторожно, потерпи чуть-чуть, — проговорила она негромко, — почему ты сразу не пришел ко мне или к Джейку? Инфицированная рана будет долго заживать.

— Кей, ну разве это рана, — тихо и снисходительно сказал Марк, — рана у Мэна в плече — дырка от стрелы. А это — так, ерунда…

— Ничего себе ерунда… Швов пять получится, наверное.

— Это Джейк еще до ужина заметил мою хромоту. Велел обратиться к тебе, сказал, что ты справишься.

Марк был так близко, что Кей почувствовала, как задрожали ее руки. Он сидел на длинном сундуке, вытянув вперед раненую ногу и прислонившись спиной к стене, и темные пряди волос падали ему лоб, а в глазах плясали огоньки свечи. Кей притягивали его сила и мужество, она понимала, как он желанен и дорог ей. Она сидела рядом с ним и слышала его дыхание. Прикасалась к его коже, обрабатывая рану, и сердце ее билось, точно пойманная в клетку птица. Она любила его, она крепко любила Марка.

Наконец, работа Кей была закончена и, оглядев плотную, белую повязку, она сказала:

— Вот и все. Кофе будешь?

— Не откажусь, — Марк, морщась, спустил ноги с сундука на пол, — мне кажется, что ты слишком туго забинтовала.

— Так и надо. Ты собираешься всю ночь бодрствовать?

— Придется. Здесь, в этих местах нельзя задерживаться, надо ехать дальше. За ночь надо выбраться из ущелья. Джейк скажет, когда станет безопасно, и мы сможем тронуться в путь.

— Джейк говорил, что видел ангела, так? — осторожно спросила Кей.

— Так. Хотя сам Джейк не любит говорить об этом. Для нас он — проводник воли Создателя, Знающий. Тот, кто знает волю Отца. Хвала Создателю, что Он не оставляет нас в пути. И хвала Создателю за то, что ты так хорошо умеешь зашивать раны.

— Да будет так, — поспешно сказала Кей и осторожно заметила, — тебе надо все-таки отдохнуть.

— Об этом не может быть и речи, — покачал головой Марк.

Кей посмотрела в его покрасневшие от бессонницы глаза и подумала, что отдых ему сейчас просто необходим. Но разве Марка можно убедить? Он страшно упрямый, страшно ответственный и страшно храбрый.

И все-таки, неужели в отряде не смогут этой ночью обойтись без него?

Кей повернулась к буфету и так, чтобы Марк не заметил, накапала ему в кофе несколько капель Сока Молочных Листьев. Рецептуру этого лекарства разработал Джейк не так давно. Оно действовало как снотворное и как обезболивающее, но не вызывало галлюцинаций и привыкания. Потом Кей невозмутимо достала маленькую корзинку с шоколадными конфетами, сухари, сыр и поставила все это на табуретке перед Марком.

— У тебя есть шоколад? — удивился Марк. — Жаль, что я раньше не знал об этом.

— Я бы с тобой все равно не поделилась, — с улыбкой сказала Кей, — шоколад только для женщин и раненых.

Ей удалось уговорить Марка прилечь на «полчасика» на длинном, сундуке у входа. Из этого же сундука она достала чистую рубашку и шерстяное одеяло.

— Вообще-то вся запасная одежда для воинов у Джейка в фургоне, но твои вещи и вещи Самэйна у меня, — пояснила Кей.

Как только Марк уснул, и Кей услышала его ровное, спокойное дыхание, она обула ботинки и вышла в темноту пещеры. В повозке Джейка, куда она заглянула, было жарко натоплено и пахло лекарствами. Хозяин, при свете свечей сортировавший травы, поднял глаза на Кей и тихо спросил:

— Как Марк?

Кей коротко рассказала ему, что обработала рану и накапала снотворное в кофе.

Джейк усмехнулся и сказал:

— Правильно сделала. Пусть отдыхает. Этой ночью обойдемся без него. Где-то через час начнем потихоньку выбираться из пещеры. А тебе надо будет придти и посидеть около Мэна. Хорошо?

Кей согласно кивнула.

Глава 6 Трясина Наасек

Наступившее утро было серым и туманным. Пробивающийся сквозь облака свет тонул в молочной дымке, скрывающей неповоротливые фургоны. Ущелье, по которому двигался отряд, спускалось под уклон, и по его дну, по каменистой, жесткой земле струился тоненький, слабый ручеек.

Склоны ущелья раздвинулись, стали более низкими и пологими, а на их вершинах появились деревья. Похоже было, что отряд снова движется через лес.

Всю ночь Кей просидела около Мэна, изредка трогая его холодный лоб. Спал Мэн спокойно и проснулся только один раз — попросил попить. Кей напоила его отваром трав, который заранее приготовил Джейк.

С рассветом девушка выбралась на улицу. Зябко поеживаясь, потому что была в одном платье из серой, шерстяной материи, она торопливо заскочила в дверь своей повозки, которая двигалась за повозкой Джейка. Первое, что она увидела — это разведенный огонь в печи, две пустые кружки из-под чая на столешнице буфета, и почти пустую корзинку с шоколадными конфетами. Марк сидел на коврике в узком проходе между кроватью и стенкой, спиной к входной двери. Рядом с ним устроился Грэг, и они вдвоем строили башенки и мостики из разноцветных деревянных кубиков.

Не оглядываясь, Марк произнес:

— Вот, наконец, и мамка твоя прибежала, Грэг. Надеюсь, она нам расскажет, где это болталась с утра пораньше.

— Сидела возле Мэна. Джейк попросил.

— Как Мэн себя чувствует?

— Спал всю ночь. Думаю, что с ним все будет в порядке.

Маленький Грэг поднялся с коврика, подошел к Кей и обнял ее за ноги.

— Что, соскучился по мне? — улыбнулась Кей, целуя его в макушку.

— Да, он проснулся и стал звать тебя. Поднял такой крик, что всех зменграхов, небось, распугал. Делу помогли только шоколадные конфеты, — пояснил Марк, не вставая с пола.

— Я вижу, — засмеялась Кей, — завтракать он наверняка не станет после такого количества шоколада.

— Ну, — усмехнулся Марк, — он, конечно, не один ел…

— Я догадываюсь…

— А вот признайся, что ты добавила мне в кружку снотворного с того пузырька, что стоит у тебя в буфете.

Кей удивленно посмотрела на него и спросила:

— Как ты догадался?

— Догадался. Я, как правило, не засыпаю сразу, как только прилягу на подушку, даже если не спал прошлую ночь. А в эту ночь я уснул — как провалился. Даже боль от раны перестал чувствовать. И до сих пор не чувствую. Да и запах у вчерашнего кофе немного странноватый был, один в один похож на запах той жидкости в пузырьке. Как тебе моя логика?

— Железная, — вздохнула Кей, — будешь меня ругать? А Джейк, между прочим, очень даже одобрил мои действия.

Марк поднялся с коврика. Он уже успел надеть чистые брюки, достал их, видимо, из сундука.

— Понятно. Значит, это был сговор.

Кей зевнула и предложила:

— Хочешь, бутербродиков сделаю?

— Очень хочу. Тем более, что тебе надо как-то искупить свою вину.

— Значит, бутербродики в качестве искупления подойдут?

— Подойдут, — Марк устроился на том самом сундуке, на котором спал, и спросил, — отряд двигался всю ночь?

— Да, и все было в порядке. Нападений не было.

— А ты, выходит, не спала всю ночь?

— Жалеешь меня?

— Ты же меня пожалела.

— Я в обед высплюсь, когда Грэг спать ляжет.

— Хвала Создателю, что все было спокойно, — сказал Марк и принял из рук Кей тарелку с бутербродами.

— Похоже, что мы оторвались от преследования, — добавил он.

— Да, потеряли они нас.

— Остается теперь только выбраться из болот. Но, думаю, что Джейк знает, что делает.

— Как твоя нога, Марк? — спросила Кей.

— Не болит, спасибо тебе. На самом деле я хорошо отдохнул. Мне было тепло и сухо.

Торопливо доев последний кусок бутерброда, Марк посмотрел в окно фургона и сообщил:

— Все, мы выехали на болота. Где моя одежда?

Заболоченный, редкий лесок простирался далеко на северо-восток, насколько хватало глаз. Землю покрывали густые травы вперемешку с осокой, кое-где рос низкий кустарник и тонкие березки. Чуть дальше, в дымке белого тумана просматривался пологий, унылый холмик и редкие сосны вокруг него. Туман скрадывал видимость, от этого болота казались совсем пустым и безжизненным местом. Словно для того, чтобы развеять это впечатление, вдалеке раздались грустные крики какой-то птицы.

— Хороший знак, — проговорил Тэн, вглядываясь вдаль, — птицы не покинули эти места, значит, зменграхи еще не добрались до болот.

— Да что им тут делать, зменграхам-то… Небось не дурные — в трясине вязнуть… — привычно буркнул Смаик.

— Ну, что теперь? — спросил Самэйн, придерживая фыркающую лошадь.

— Увязнут повозки — вытащить их нам не удастся, даже если будем очень стараться, — невесело заметил Тэн.

Кей сидела верхом на Дорогуше, малыш Грэг — перед ней в седле. Рядом нетерпеливо перебирал копытами Мураш Марка со своим хозяином на спине.

— Давайте помолимся, — спокойно сказал Джейк и начал первый, — Всемогущий Создатель, мы поклоняемся Тебе и славим Тебя.

— Ты достоин славы, Отец, — подхватил Лариэн.

— Благодарим Тебя за охрану и помощь в пути, — продолжил Тэн.

— И мы верим, что Ты не оставишь нас и теперь, когда мы так нуждаемся в Тебе, — помолился Мас.

— Мы, вот, попали в болота… Не знаем, что теперь делать… — пробурчал Смаик.

— Но Тебе ведомы все пути, и для Тебя нет ничего невозможного, — сказал Самэйн.

— Яви нам милость Твою и укажи нам путь, — продолжил молитву Кассаэл.

— Ты можешь проложить дорогу для нас и в этих болотах, — помолился невысокий, коренастый Энеарн.

— Мы просим Тебя, проведи нас и сохрани наши жизни, — просто сказал Галиен.

— Мы верим Тебе, Создатель, мы надеемся на Тебя, — продолжил Наэс, пожилой, умудренный годами воин.

— Мы прославим Тебя и поклонимся Тебе, потому что любим, — закончил молитву Марк.

— Пусть будет так, — подтвердили все хором.

Наступила тишина, лишь изредка прерываемая криками неизвестной птицы.

— А знаете, — неожиданно произнес Галиен, — я как-то находил в Такнаасе старые карты окрестных земель. Такие старые, что их убрали в архив и давно уже не пользовались. Мне просто нравилось копаться в архивах, и старые карты тоже нравились…

Он замолчал ненадолго, и Самэйн спросил:

— И что?

— Я находил и карты трясины Наасек, но старые, еще тех времен, когда не была заселена долина Высокого Стебля. В этих картах были помечены места, где можно перейти трясину.

— Ты помнишь эти места? — спросил его Мас.

— Я не уверен… Но мне кажется, что были помечены три сосны. Такая пометка была — холм у трех сосен.

— С этих времен многое изменилось. Неясно, где искать эти сосны. И есть ли они еще, — рассеяно проговорил Кассаэл.

— Будем искать три сосны? — невесело усмехнулся Тэн.

Энеарн, скинув с кудрявой головы капюшон, проговорил задумчиво:

— Уверен, что мы не зря приехали в эти места. Какой-то выход есть обязательно.

Неожиданно вмешался Марк:

— Вон тот сосновый лесок, слева, у невысокой горки и есть, наверное, «три сосны», о которых говорил Галь. Попробуем продвинуться в ту сторону по краю болот. Может у горки и удастся перебраться через трясину.

И он, тронув поводья лошади, негромко запел:

— Вся слава, вся честь, величие и поклонение принадлежит Великому Отцу, создавшему мир…

Мелодичный, неторопливый напев подхватили остальные воины, и маленький караван вновь двинулся в путь. Медленно и осторожно ехали фургоны, не спеша ступали кони. Скрипели колеса, глухо стучали копыта, чавкала грязь. Стройно и необыкновенно красиво звучали голоса мужчин. Что-то невероятное, волшебное было в звуках этой песни, так странно звучавшей над болотом.

Как только достигли сосновой поросли у холмика, то увидели, что земля в этом месте довольно сухая, и далеко на север тянется плотная, усыпанная иглами тропка, нехоженая и забытая.

— Вот, видите, как порою бывает полезно бывать в архивах, — резонно заметил Мас.

— Что же ты сразу нам об этом не сказал? Мы голову бы себе не ломали… — пробурчал Смаик. Он, как всегда, сидел на передке фургона Кей и правил лошадьми.

— Я забыл, — смущенно улыбнулся Галь.

— Мы проедем этой тропой, — сказал Джейк уверенно, и направил свой фургон болотной тропою на север.

Так же, под негромкий, стройный напев двинулись вслед за ним остальные всадники и фургон Кей.

Ехали до тех пор, пока вечерний сумрак и серая мгла не скрыли унылый болотный пейзаж. Тогда решено было сделать привал и поужинать. Воины быстро собрали дров для костра в чахлом сосняке, что тянулся вдоль всей тропы, и веток для постелей. Все в отряде заметно повеселели.

— Могу спорить, что об этой тропе на болотах не знают даже старейшины, — сказал Тэн, занимаясь укладыванием сосновых веток так, чтобы на них удобно было сидеть.

— Потому что до сих пор не было нужды лазить по болотам, — ответил ему Смаик. Он уже сидел у костра на складном стульчике и стаскивал с ног сапоги.

— Да, это верно. Эти болота предпочитали обходить. Да и что здесь можно делать? Разве что от зменграхов скрываться… — заметил Мас.

Вернулся к костру Марк, он, как всегда, рассматривал окрестности.

— Да, ребята, тут спокойно и тихо, как в старые, мирные времена. Квакают лягушки и мерцают блуждающие огоньки. Сдается мне, что нам в этих болотах ничто не угрожает, кроме, разумеется, возможности утонуть в трясине.

— Веселая шутка, — хмыкнул Тэн.

— Это не шутки, Тэн, — Марк усмехнулся, — это — суровая реальность. В нашем положении в данный момент есть плюсы и минусы. Плюс — это возможность не опасаться нападения, минус — это возможность утонуть.

— Ладно, Марк, не пугай людей, — под навесом появился Самэйн, — Создатель усмотрит, и завтра выберемся с этих болот. Я надеюсь, что к вечеру завтрашнего дня мы будем уже в окрестностях холмов Белого Пуха. И самая опасная часть пути останется позади.

— Никто здесь не боится, — хмыкнул Мас, — Кей — и та не из боязливых. Караульных в эту ночь выставим?

— Конечно, — тут же ответил Марк, — но только двоих. Двоих, я думаю, хватит. Я тоже буду с караульными часов до двух ночи.

Пока воины разговаривали, Кей готовила ужин, Галь присматривал за бойким Грэгом, а Джейк в своем фургоне перевязывал раненого Мэна. Папоротник, весь день бежавший за лошадью Кей, теперь лежал недалеко от костра, положив морду на лапы и неотрывно следя за своей хозяйкой. Он, как и все в отряде, ожидал, когда же его, наконец, накормят.

Как только сварилась каша и был заварен чай, Кей принесла стопку мисок из своего фургона, а затем железные кружки и ложки в большой, плетеной корзине. Кашу в миски разливал Тэн, чай в кружки — Кей.

У костра собрались все, даже бледный, осунувшийся Мэн с рукой на перевязи устроился на ступеньках фургона Джейка.

На самом деле все были довольны, что так удачно ушли от преследования зменграхов и преодолели самую сложную и трудную часть далекого пути. А самое главное — все радовались тому, что, если не считать плеча Мэна, их отряд обошелся без потерь. Все были живы и благодарили Создателя за это.

После того, как Смаик, привычно ворча, перемыл миски, кружки и котелок, Марк вытащил из повозки Джейка гитару, а Галиен — скрипку.

— Давайте споем, — предложил Марк.

— Ты пой, пой, — усмехнулся Мас, — потому что если я начну петь, то вам всем придется прятаться в фургоне у Кей.

— Он имеет в виду свой скрипучий голос. Его пение похоже на скрип старой телеги, — негромко сказал Мэн, который все так же сидел на ступеньках повозки, привалившись к стене. Он был одет в теплый плащ, а ноги его закрывал толстый, шерстяной плед.

— Видать, дела твои, братец, идут на поправку, раз ты шутишь, — ответил ему Мас.

Мэн только слабо улыбнулся. За него ответил Джейк:

— Рана затягивается, но ему лучше быть в кровати, чем здесь, на сыром воздухе.

— Я сейчас уйду, только послушаю несколько песен Марка и Галя, — пообещал Мэн.

Марк только покачал головой, тронул струны и запел. Кей сидела рядом с ним. Вернее это Марк, растолкав всех, устроился около нее. И после того, как спели несколько известных всем песен, он сказал:

— Знаю я одну песню, очень древнюю и старую. В Суэме есть такие песни. Кто их сложил — не знают, но поют. Это похоже на пророчество. В Суэме ведь всегда существовали пророки — Знающие люди. А тот, кому она предназначена, обязательно это поймет.

И Марк запел:

Марк пел так проникновенно, а мелодия была такой нежной и печальной, что Кей почувствовала неясную тоску. Вспомнились темные глаза брата, его манера смущенно улыбаться и любовь к игрушечным зверям. Смахнув влагу с щек, она прижала к себе и крепко поцеловала Грэга.

А Марк все еще пел:

Когда Марк допел песню, и затихла его гитара, никто не произнес ни звука. Все молчали. Только потрескивал костер, вздымая вверх языки пламени.

Маленький Грэг уснул у Кей на руках, склонив головку ей на плечо. Он был без шапки, и его темные кудри поблескивали в свете костра.

— Спит малец, да, Кей? — спросил Мас.

Девушка молча кивнула, поднялась и отнесла малыша в свою повозку. Она уже успела выкупать его до ужина, потому просто уложила в кровать, сняла одежду и укрыла одеялом.

Песня, спетая Марком, все не выходила из головы. Он иногда поет не простые песни. Кей не запомнила слова, но чувствовала, почему-то, что они предназначались ей. В раздумьях она прибрала на буфетной полке, собрала разбросанные Грэгом игрушки, сложила стопку чистых мисок в буфет и снова вышла к костру.

Песен уже не пели. Лариэн и Смаик, которым выпало дежурить в первую половину ночи, заняли свой пост недалеко от фургона Джейка. Остальные легли спать, завернувшись в плащи и устроившись на еловых ветках. У костра сидел только Марк. Увидев Кей, он сказал:

— Садись, Кей, поболтаем. Ты ведь не хочешь спать?

Девушка удивленно приподняла брови, а Марк спросил:

— У тебя есть еще шоколад?

— Хитрый какой, — улыбнулась Кей, пристраиваясь у костра, — шоколад только для женщин и детей.

— Раненым ведь тоже полагалось.

— Да? Я и забыла, что ты ранен. Ну, ладно, сейчас принесу.

Марк остановил ее, взяв за руку:

— Я пошутил, не ходи никуда. Лучше скажи — испугалась, наверное, зменграхов?

— Что тут говорить… Конечно испугалась. Поганые твари. Хвала Создателю, что кошмар этот остался позади.

Кей посмотрела на Марка, сидевшего на охапке сосновых веток, и сама спросила:

— А ты боишься зменграхов?

Тот покачал головой, потом усмехнулся и ответил:

— Хотел похвастать и сказать, что ничего не боюсь. Но вообще-то боюсь. Во время битвы, как правило, злость побеждает страх. Злость, чувство долга и, — тут он понизил голос и выразительным шепотом добавил, — жажда адреналина.

— Все понятно, — ответила Кей, — а у меня нет жажды адреналина, и я бы сейчас предпочла спать в Желтом Доме, чем скрываться от зменграхов на болоте. А помнишь, Марк, ты обещал мне рассказать, почему расторг помолвку с Кенаан-Ланой?

— Не помню, — совершенно серьезно сказал Марк.

— Ну, так я тебе напоминаю.

Марк опять засмеялся и сказал:

— Ох, уж это любопытство… Ну, в общем-то… Что сказать-то, — он замялся, подкладывая сухие веточки в костер.

Кей выжидающе смотрела на него. Наконец, Марк вздохнул, качнул головой и объяснил:

— Старейшины знали, что мне предстоит далекий путь, опасная дорога. И они знали, что, возможно, я не смогу вернуться… Потому помолвка и была расторгнута, чтобы девочка не ждала напрасно и не была связана никакими обязательствами по отношению ко мне.

Потому, как Марк осторожно и тщательно подбирал слова, Кей поняла, что он что-то не договаривает. Но переспрашивать не стала, — была уверена, что он все равно не расскажет ей.

А Марк, отряхнув руки, сказал:

— Теперь твоя очередь о себе рассказывать.

— А что я могу о себе рассказать?

— О родителях, например. Кем был твой отец?

Кей пожала плечами и искренно сказала:

— Не знаю.

— Как это не знаешь?

— Вообще не знаю. Даже его имени. И не видела его никогда. Я росла с отчимом.

— Ну, хорошо. Тогда кем был твой отчим?

— Выродком, каких мало, — буркнула Кей и спохватилась. Она затронула то, о чем хотела бы помолчать.

Марк удивленно сказал:

— Ого! Что же такого он сделал, что ты так нелестно о нем отзываешься?

Кей, не отрывая взгляда от пляшущих языков пламени, сказала:

— Что делал? Бил меня и моего маленького брата. Особенно, когда пьяный был. Мешали мы ему все время.

— И мать ваша разрешала ему это делать?

— Матери мы еще больше мешали. И ей было все равно, что с нами происходит. Она хотела жить на полную катушку, ни в чем себе не отказывая. Ну, и жила, как хотела. Не готовила нам, не стирала, совсем нами не занималась. Зато частенько собирала у нас дома какую-нибудь тусовку. Компанию приятных людей. А мы с братом сами по себе росли. Отчим только нас воспитывал. Приучал к дисциплине. После его «уроков» я один раз попала в больницу с вывихом руки. А брат — два раза с переломами. И мы всегда говорили врачам, что упали с велосипеда. Правду не говорили, боялись этого козла…

Кей говорила, и слова лились печальной рекой. Она так долго об этом молчала, она так долго хранила в себе эту реку печали, что теперь ей просто необходимо было говорить. И она продолжала рассказывать, всматриваясь в танец теплых оранжевых языков.

— Мы убегали от него, прятались в старых сараях на пустоши, недалеко от дома. Как-то он, пьяный, отправился нас искать в эти сараи. А мы прятались за штабелями досок, сидели, как мыши. Он ходил совсем рядом и ругался. Обещал оторвать нам руки и ноги… Том сидел рядом со мной. Он так боялся, что описался от страха. И плакал. Беззвучно. Только слезы текли по щекам. И нам надо было сидеть тихо и нечем себя не выдать. Он потом ушел, отчим наш, а мы так и сидели полночи в сарае, голодные, замерзшие. Том в мокрых брюках. Домой только под утро вернулись, когда были уверенны, что мать с отчимом спят.

— Убил бы твоего отчима… — жестко сказал Марк.

Кей посмотрела на него и сказала, удивляясь спокойствию своего голоса:

— А я его и убила.

Глаза Марка потемнели, покрытое загаром лицо стало серьезным и злым.

Кей ненадолго замолчала, и он сказал:

— Продолжай.

— Тут особенно нечего рассказывать. У моей матери есть двоюродная сестра. Она живет в соседнем городке. С матерью моей не общается, считает ее чем-то вроде отброса общества. Правильно, конечно, считает. Она, кажется, ходит в какую-то… церковь, — слово «церковь» Кей произнесла на английском, в Суэме такого слова не было, — точно я не знаю. Она предложила оплатить мое обучение в медицинском колледже. С условием, что я буду себя прилично вести. Для меня это был шанс как-то выбраться из того болота, в котором я жила, и потом вытащить Тома. Я согласилась. Уехала, а Том остался.

Кей взяла первую попавшуюся ветку из кучи хвороста и, ломая ее, продолжила рассказ:

— Конечно, я навещала Тома. Как-то приехала к нему, а матери не было дома. Зато приперся пьяный Риверс, принялся орать, как всегда, убил на глазах у Тома его собаку. Я тогда взяла бейсбольную биту и надавала ему по башке. И он умер.

Кей невесело усмехнулась:

— Это оказалось несложно. Потом я села в машину и уехала. В сторону Трех Придорожных Камней. И оказалась здесь, в Суэме. Дальше ты знаешь… С тех пор я живу с мыслями о том, где сейчас мой маленький братишка и с грузом убийства на своей совести.

Она не стала говорить о своем желании покончить жизнь самоубийством. Теперь ей самой это казалось глупостью.

— Ты можешь снять этот груз вины, — негромко сказал Марк, — достаточно просто помолиться и попросить прощения у Отца. И тогда ты будешь искупленной.

Кей бросила на него злой взгляд. Как у него все просто!

— Ты не понимаешь, — устало сказала она, — я не раскаиваюсь. В том-то и дело. Я не могу простить отчима и не могу перестать ненавидеть его. Это — как замкнутый круг. Каждый раз, когда я думаю обратиться к Создателю, я это чувствую. И ничего уже нельзя изменить, ни для меня, ни для Тома. От этого нельзя никуда деться, от прошлого. От того, что было. И мой брат сейчас один с моей матерью, и рядом с ним нет никого, кто бы позаботился о нем, или хотя бы просто любил его… Да что там говорить… Это бесполезно. Я пошла спать. Не хочу больше обсуждать эту тему.

Кей ушла в свой фургон и закрыла за собой дверь. Рассеяно сев на сундук, она обхватила колени руками. Зачем только она рассказала все Марку? Кто ее тянул за язык? У них только стали налаживаться добрые отношения, Кей даже была уверена, что Марк ухаживает за ней. А теперь, что он про нее будет думать? Что она совершенно не подходит к доброй и чистой Суэме? Или что ее место у баймов?

В памяти вновь всплыли солнечные пятна на полу, в доме ее матери. И большие глаза Тома. Зачем она тогда схватилась за эту биту? Или надо было смотреть, как отчим лупит мальчишку? Противно, гадко думать об этом. Уж лучше бы просто пригрозила Риверсу полицией. Ну, подумаешь, надавал бы отчим и ей по шее, не первый же раз…

Нет, не может она просто попросить прощение у Отца и сделать вид, что все забыто. Это будет нечестно. Потому что не до конца раскаялась. Потому что не перестала ненавидеть.

Кей так разволновалась, что все валилось у нее из рук. Надо было протопить печку — в фургончике стало прохладно. Но у Кей то никак не получалось уложить как следует дрова, то слишком быстро гасли спички.

Едва она справилась с этим делом, в дверь постучал Марк:

— Это я, Кей, мне надо перевязать рану.

Кей вздохнула. Она совсем забыла о его раненой ноге.

— Хорошо, — спокойно сказала она, — только никаких разговоров о моем прошлом, вообще никаких разговоров.

— Идет, — быстро согласился Марк.

И Кей впустила его.

Они оба молчали, пока Кей обрабатывала рану и меняла повязку. Когда она закончила, Марк натянул брюки, свои неизменные высокие ботинки и шагнул было к выходу, но вдруг вернулся.

— Кей, — сказал он, глядя ей в глаза, — я не могу уйти просто так, не утешив тебя. Я хочу, чтобы ты знала, что теперь в твоей жизни все по-другому. У тебя есть Джейк, я, Тэн, — все мы, весь отряд. И каждый готов жизнь отдать за тебя. Мы любим тебя, и одинокой ты уже никогда не будешь. Я просто обниму тебя и уйду.

И он сжал ее в своих объятиях. Кей почувствовала запах хвои, дыма от костра. И еще родной, знакомый запах Марка, и у нее похолодело в животе, и подогнулись колени.

А Марк быстро поцеловал сбоку, возле уха, ее волосы и вышел в темноту.

Глава 7 Холмы Белого Пуха

На следующий день, к вечеру, заболоченный лесок остался позади. Редкие сосенки словно расступились, растаяла сероватая дымка, и, поднявшись по узкой дороге вверх, отряд увидел невысокие холмы, покрытые сочной, зеленой травой. Разошлись тяжелые облака, в петляющей ленте реки заиграли, заблестели последние лучи уходящего солнца.

Холмы Белого Пуха окружала высокая, крепкая стена с зубцами, потому отряду пришлось немного проехать, прежде чем они добрались до ворот, оббитых железом. Воины, охранявшие ворота, без возражений пропустили путешественников, выражая свою радость видеть жителей осажденного юга.

Холмы Белого Пуха простирались далеко на северо-восток, насколько хватало глаз. Их называли еще Обителью Пастухов — так сказал Кей Галиен, много знающий об этих землях. Здешние жители занимались разведением овец и жили в маленьких поселениях, расположенных на склонах холмов.

До ближайшего селения отряд добрался уже в сумерках. Их встретили радушно и гостеприимно. В каждом селении для гостей предназначались маленькие домики, построенные из бревен — деревянные срубы. Впрочем, все дома в селениях, насколько могла видеть Кей, были срублены из цельных бревен, все были одноэтажными, низенькими и широкими.

Кей поселили в совсем небольшом домике — только столовая, совмещенная с кухней, и спаленка. Но, зато, в нем была ванная и горячая вода, и Кей с наслаждением смыв с себя грязь недельного путешествия и выкупав Грэга, удобно устроилась на широкой кровати, застеленной свежим, ароматным бельем. Уснула она мгновенно, и сон ее был таким же крепким и спокойным, как в далеком Такнаасе.

Утром Кей не торопилась вставать. Она долго лежала в постели, наслаждаясь теплом и покоем, и малыш Грэг сладко сопел около ее бока. Кей одной рукой трогала теплые, гладкие пяточки ребенка и чувствовала, как тихая, ясная радость плескается внутри нее. Она вспоминала поцелуй Марка, их прошлый разговор у костра, думала о его синих, дерзких глазах, и это были приятные, светлые мысли, которые не могли надоесть.

Солнце поднялось уже довольно высоко, когда маленький Грэг, наконец, открыл глазки и попросил есть. Кей поднялась и прошла к кухонной плите, шлепая по гладкому, деревянному полу босиком. Кто-то видать приходил утром, хорошо протопил печь и принес кувшин с молоком, горшочек с медом и свежий, еще горячий домашний хлеб. Кей приготовила чай, а маленькому Грэгу дала ломоть хлеба с медом и налила молока.

После завтрака Кей одела малыша потеплее, накинула на себя плащ, подбитый мехом, и вышла с мальчиком на улицу. Перед глазами Кей предстали приземистые срубы, окруженные плодовыми деревьями. Пожелтевшая листва почти вся облетела, солнечные лучи освещали темно-коричневые стволы и четко вырисовывающиеся голые ветви деревьев. За домами располагались огороды, а чуть ниже — крепкие, просторные овчарни и многочисленные овечьи загоны. В низине, между холмами петляла река, на соседних, все еще зеленых холмах располагались такие же селения.

Кей оглянулась и увидела совсем юную девушку в длинном бело-сером суконном кафтане. Ее русые, длинные до пят косы отливали золотом в лучах солнца.

— Хорошего дня вам, благословенные, мое имя Гауна, — сказала она и улыбнулась.

Нежные и тонкие черты ее лица показались Кей необычными — слишком причудливо гармонировали широкие скулы и большие, выразительные, голубые глаза. Народ, живущий в Обителях Пастухов, не походил на южных жителей.

— Меня зовут Кей. Этот малыш — Грэг, — ответила Кей.

— Да пребудет с вами благословение Создателя. Воины вашего отряда собрались в доме моего отца — старейшины этого селения. Моего отца зовут Тнумо, и он желает видеть вас. Я проведу, если вы согласны.

Дом, к которому привела Гауна, такой же низенький, как и все остальные дома, находился на самой вершине холма. К нему вела каменистая, широкая дорожка, огороженная по бокам деревянным заборчиком. Перед самым домом росло дерево, раскидистое, огромное. Его необъятный ствол говорил о не одной сотне лет, пролетевшей над его ветвями. Словно молчаливый свидетель прошедших времен, возвышалось дерево на вершине холма, и высокие травы шелестели у его подножия.

Недалеко от дерева играла ватага детей, чуть дальше несколько женщин возились на огородных грядках.

По темным деревянным ступеням Кей поднялась вслед за Гауной и оказалась в длинном и узком коридоре. Маленький Грэг ступал за ней, держась за руку. Почти в самом конце коридора открылся широкий дверной проем. Кей увидела просторную горницу с кирпичной печью у стены, множеством шестигранных окон и несколькими диванчиками, спинки которых были искусно расписаны яркими красками. Здесь, в этой горнице Кей увидела весь свой отряд.

На диване сидели только Джейк и Мэн, остальные расположились на полу перед печью, на толстых овечьих шкурах. Тут же, на полу стояло блюдо с оладьями и маленькие мисочки с медом. В печи гостеприимно потрескивал огонь, в углах горели маленькие свечки в резных подсвечниках.

На одном из диванов сидел высокий, широкоплечий мужчина с еле заметной проседью в песочного цвета бороде. Его длинные, до плеч, темно-русые волосы удерживал надвинутый на лоб тонкий, серебряный обруч. Вышитые на светло-желтой рубашке цветы казались яркими и необыкновенными. Коричневый жилет обрамляла длинная бахрома, такая же, как на коричневых штанах. Ноги мужчины были босы, а штанины подкатаны. Рядом с ним сидели еще двое мужчин, таких же рослых и светловолосых, но моложе. Кей догадалась, что это и есть Тнумо, а рядом его сыновья.

— Мир тебе и твоему мальчику, милая девушка, — голос Тнумо звучал мягко, неторопливые слова, словно деревянные бусины, казались гладкими и теплыми.

Кей ответила:

— Благословений Создателя вам, вашему дому и вашей земле.

— Садись и угощайся, — просто сказал один из мужчин, сидевших рядом со старейшиной.

— Иди сюда, — тут же позвал ее Марк.

Кей была рада видеть его, но лишь молча кивнула и села рядом. Грэг пристроился возле Джейка и принялся теребить ножны его короткого кинжала.

Тнумо дождался, пока Кей сядет и сказал, словно продолжая начатый разговор:

— Мы рады тем новостям, что вы привезли с юга, хотя они и не утешительны. Вот уже почти полгода, как до нас не доходят никакие сведения о том, что происходит в южных землях. Мы не теряем надежду и веру, мы знаем, что Создатель хранит Свой народ. И для нас — это драгоценная новость, что Такнаас и другие южные крепости противостоят врагу и праведные остаются верными.

— Да будет так, — сказали его сыновья.

— Да будет так, — подхватили воины отряда.

— Да будет так, — нежным, детским голоском повторил за всеми Грэг, рассмешив всех в горнице.

— Мы поддерживали связь с жителями долины Высокого Стебля. Но теперь долины нет, — продолжал Тнумо, — баймы уничтожили ее. Женщины и дети нашли убежище у нас, мы разместили их в наших селениях. Уже начаты постройки домов для семей с долины Высокого Стебля. К сожалению, большинство мужчин долины погибло. Они остались и решили защищать свой край. Это тяжело — отдавать врагу добрую, чистую, благословенную землю, которая кормила и поила, и в которую вложено столько любви. Но Линаэн-Тэнк остался жив. Несмотря на раны, ему удалось добраться до Холмов. И с ним вернулись выжившие — немногие воины уцелели в той битве. Вы сможете навестить Линаэна, если захотите.

— Да, — согласился Джейк, — мы хотели бы поговорить с ним. Думаю, что такая возможность еще будет. Мы хотели бы отдохнуть дня три в Холмах Белого Пуха. С нами девушка, ребенок и раненый, потому небольшой отдых отряду будет нужен.

— Вы можете оставаться в Холмах столько, сколько считаете нужным. Но я должен сказать вам, что безопасного пути из Белых Холмов по равнинам Так-Хааси больше не существует. Эти земли заняты баймами. Холмы Белого Пуха наполовину окружены. На нас не нападают — наша защита очень сильна. У нас не было ни одного перерождения. Но земли на запад и на северо-запад от нас полны злых сил.

— Это значит, что у вас нет связи с севером? — спросил Самэйн.

— Есть, — все так же неторопливо сказал Тнумо, — мы каждую неделю отправляем два обоза с шерстью на север. Это совсем мало по сравнению с тем, что мы поставляли раньше. Я знаю, что в южных землях занимаются разведением овец. Но для севера мы были единственными производителями шерсти. Теперь наши обозы проходят через Каменную Петлю.

— Но через Каменную Петлю невозможно пройти, — медленно проговорил Марк. Лицо его было серьезным, встревоженным.

— Мы проходим. Мы проходим очень близко от разрушенного города мудрых — Натасхепа. Дорога опасна и заброшена, она пролегает по довольно высоким уступам. Но на ней почти нет выходов из подземных галерей, и если успеть преодолеть этот путь до сумерек, то можно избежать нападений наднахтегов.

— В том-то и дело, — сказал Самэйн, — что наднахтеги живут в подземельях Натасхепа. И эти твари гораздо опаснее зменграхов.

— Вы говорите, что ваши отряды два раза в неделю преодолевают Каменную Петлю? — задумчиво спросил Джейк.

— И возвращаются обратно, — невозмутимо ответил Тнумо, — важно проехать Петлю до наступления сумерек. Надхеги активны в темноте.

— Но у нас два фургона, которые едут медленно, и маневренность у них очень низкая, — заметил Марк, — мы можем не успеть выехать из Петли за день.

— Мы доставляем шерсть в повозках. Они, конечно, не так тяжелы, как ваши фургоны, но все-таки едут не быстро. И они успевают. Потому я думаю, что у вас есть шанс преодолеть трудный путь. Даже с вашими двумя фургонами. В любом случае Каменная Петля — единственный путь из Белых Холмов на север.

Кей не знала, кто такие наднахтеги. Само это слово было ужасно сложно выговорить, оно словно застревало между зубами. Но по тому, какими вдруг серьезными и озабоченными стали лица Марка, Джейка и Самэйна, Кей поняла, что стоит опасаться тех, кого здесь называют «наднахтеги».

— Это следует обдумать, — сказал Марк, и, повернувшись к Кей, объяснил:

— Наднахтеги, или надхеги — их еще так называют — это большие ящеры, гораздо больше зменграхов. У них есть крылья, а вместо клювов — мощные зубастые челюсти.

Кей понимающе кивнула, объяснение было исчерпывающим.

— Значит, ваши обозы благополучно доставляют шерсть два раза в неделю и возвращаются обратно… — Самэйн задумчиво потер переносицу, — а нападения на обозы бывали?

— Да, бывали. Обозы всегда сопровождают воины, вооруженные копьями. Наконечники копий мы смазываем маслом растения тхинобо. Для ящеров это сильный яд, впрочем, как и для людей. Иногда достаточно бывает просто запаха тхинобо, чтобы отпугнуть надхегов. Потому, не смотря на то, что путь через Каменную Петлю опасен, мы не потеряли ни одного человека. Для вашего отряда мы сможем дать проводников и копья с тхинобо.

— Это надо обсудить и обдумать, — сказал Марк, — у нас еще будет время. Нам бы хотелось поговорить с людьми долины Высокого Стебля. Мы можем это сделать?

— Конечно, — ответил Тнумо, — мои сыновья проведут вас. А девушка, что приехала с вами, может погостить у моих дочерей. Гауна покажет ей наше селение. Да пребудет с вами мир Отца. И твоему сердцу, Кей, мир и покой.

Кей удивленно посмотрела на Тнумо, ей на миг показалось, что он знает о ней гораздо больше, чем ему могли рассказать воины отряда. Но ее тянул за руку маленький Грэг — он хотел на улицу. Да и воины поднялись со своих мест, поблагодарили за угощение, и Кей поняла, что пора уходить.

Электричество на Холмах Белого Пуха вырабатывали ветряные мельницы. Высокими, молчаливыми стражами возвышались они на склонах, их длинные, металлические лопасти работали без устали, и как-то странно было смотреть на многочисленные ряды этих устройств. Кей удивляло сочетание простого, бесхитростного уклада жизни в Обители Пастухов с довольно сложными технологиями.

Гауна просто пояснила:

— Мельницы для выработки электричества придумали мудрые. А наш народ еще в давние времена выменял эти технологии на шерсть и мясо. С тех пор такие мельницы у нас и работают. Когда-то рядом с Обителью Пастухов находились несколько городов мудрых. Самый ближайший — Натасхеп. Его руины сохранились лучше всего. Баймы до этих мест не добрались, но города заняли надхеги, и никто из жителей не уцелел. А в этом селении живет, в основном, семья моего отца. Пятнадцать сыновей и семь дочерей. Братья мои все женаты, недавно женились двое старших племянников. Из сестер замужем только три старшие. Я и младшие сестры живем с родителями. Самой младшей из нас едва сравнялось пять лет.

Кей уже привыкла к большим, многодетным семьям Суэмы, но такое количество сыновей не могло не удивлять.

До вечера Кей с Грэгом пробыли в доме старшей сестры Гауны, таком же низеньком, деревянном, срубленным из толстых бревен. Вокруг просторного, светлого дома рос фруктовый сад, а чуть дальше, у подошвы холма располагались многочисленные, хорошо устроенные овчарни.

В самом доме было шумно, бегали дети, собаки. Старшие сыновья помогали отцу с овцами, средние несли обязанности по дому. Кей про себя подсчитала, и оказалось, что у старшей сестры Гауны уже девять детей, из которых шестеро — мальчики. Очевидно, подумала Кей, в роду старейшины Тнумо рождаются все больше сыновья.

Грэг наигрался с детьми, вдоволь набегался по просторному, теплому дому, и к вечеру совсем устал. Кей, глядя, как он капризно надувает губки, поняла, что самое время возвращаться в их маленький домик, в котором они провели прошлую ночь. Проводить ее вызвалась Гауна и ее племянники.

Солнце уже село, воздух стал холодным, а на вершине холма дул колючий, ледяной ветер. Но зато в бархатно-темном, высоком небе так ярко горели далекие звезды. Мирно и спокойно светили огни низеньких срубов, блеяли вдалеке овцы, шелестели на склонах травы. Покой и безопасность — вот что чувствовала Кей, поднимаясь вместе с Гауной и мальчиками на холм.

На пороге домика Кей увидела Марка — он, сидя на деревянных ступеньках, строгал какую — то палочку, а рядом лежал его пояс с мечем.

— Я замерз, ожидая тебя, — сказал он, подняв голову, и в его глазах Кей заметила знакомые, веселые искры.

— Ты ко мне в гости? — спросила Кей.

— И не я один. Скоро придет Джейк, Тэн и Галь со своей скрипкой. А я пришел пораньше, в надежде, что кто-то сменит повязку на моей ноге. И вот, жду около часа, наверное…

Кей улыбнулась:

— А еще ты наверняка голоден…

— Я страшно голоден, но еда у меня с собой, — и Марк указал на стоящую за его спиной корзину, — ну, что, Грэг, устал по гостям ходить? — спросил он малыша, беря его на руки.

Кей открыла дверь тоненьким ключом (на Холмах Белого Пуха двери в гостевых домах запирались), и они вошли. Следом, бесшумно ступая, поднялся Папоротник, следовавший за Грэгом целый день.

Марк принялся топить печь и хлопотать над ужином, Кей взялась раздевать Грэга и мыть ему ручки. Вскоре она и мальчик уже сидели за столом, пили ароматный чай с молоком. Марк нарезал колбасу и сыр на бутерброды, а за его спиной горел огонь в только что затопленной печи.

— Когда мы отправляемся в дорогу? — спросила Кей.

— Через два дня. Надо дать время Мэну хоть немного окрепнуть.

— Вы смогли навестить сегодня хозяина фермы с Долины Высокого Стебля?

— Да, правда он еще слишком слаб, чтобы долго разговаривать.

— Хвала Создателю, что их женщинам и детям удалось спастись, — грустно вздохнула Кей и, посмотрев на Марка, попросила, — расскажи мне о надхегах. Они очень опасны?

Марк, на мгновение перестав нарезать колбасу, глянул быстро на Кей и спросил:

— Хочешь поговорить об этом сейчас, на ночь глядя?

— Неужели это такая страшная тема?

Марк положил нож, протянул кружок колбасы малышу Грэгу и сказал:

— Ну, если учесть, что нам придется проезжать через Каменную Петлю, где водятся эти самые надхеги, то это — не та тема, о которой хочется поговорить перед сном. Слово «наднахтеги» означает «служащие в темноте». (наад — был глаголом «служить», нахо — тьма, мрак). От этих двух слов и произошло древнее слово «наднахтеги». Сейчас его сократили немного для удобства. Теперь этих тварей называют просто надхегами. Надхегов приручили мудрецы в свое время. Когда народ в Суэме жил мирно, и Проклятая Дверь не была открыта, надхеги питались травой, фруктами и листвой. Это были большие, мирные, травоядные ящеры.

Тут Марк остановил свой рассказ и достал из корзины — той, которую принес — большой, круглый пирог.

— Пирог с рыбой, — пояснил он, — пекла жена Линаэна Тэнка. Это она корзину нам собирала. Отрезать тебе, Кей?

— Конечно. Неплохо вы погостили.

Марк кивнул, разрезал пирог, налил себе чаю. Потом, удобно устроившись на стуле с высокой, прямой спинкой, продолжил свой рассказ:

— Видишь ли, мудрые строили свои города в три яруса. Первый, нижний — под землей. Под каждым городом мудрых располагалась сеть подземных переходов. В них размещались заводы, фабрики, лаборатории, склады. А надхеги — подземные животные, они устраивают гнезда и откладывают яйца в пещерах, снаружи только кормятся. Потому мудрые приручили их и использовали на нижних ярусах, для перевозки грузов, в — основном. Второй ярус был на земле. Собственно, это сам город. Третий — мосты и переходы над землей. Мудрые строили высокие башни, от верхних этажей которых тянулись мосты-переходы, соединяющие собой весь город. Раса мудрых имела немало передовых технологий, которые не дошли до суэмцев, пропали вместе с разрушенными городами. Среди них — электромобили. Мы немало находили сведений об этом, слышали рассказы суэмцев, переживших первую войну с баймами. Даже видели изображение этих машин в тех книгах, что удалось найти. Электромобили называли «ладьями». Ладьи эти передвигались исключительно на третьем ярусе. То есть третий ярус предназначался для транспорта.

В этом месте Марк ненадолго прервал свой рассказ — увлекся пирогом. Грэг свой кусок больше крошил, чем ел, а Кей собирала его раскрошенные на столе куски, и отправляла в рот.

В домике стало тихо, лишь огонь гудел в печи. Тепло разлилось по комнате, и Кей почувствовала, что ее клонит в сон. Встряхнув головой, она сказала Марку:

— Хватит жевать, рассказывай дальше.

Тот кивнул и продолжил:

— Дверь в Храме открыли, надхеги превратились в злобных, хищных тварей. Такими себе динозаврами стали. Настолько опасными, что даже баймы, захватив города мудрых, не смогли с ними ужиться. Вот потому города мудрой расы заброшены и пустынны. Мимо одного такого города нам предстоит скоро проехать.

И Марк взял себе еще один кусок пирога.

В домик зашел Джейк, тихонько разулся, поставил на стол корзинку с яблоками и грушами, и присел на скамью напротив Кей.

— Все же почему о ладьях так мало сведений? — спросила она.

Ей ответил Джейк:

— К сожалению, или к счастью, технологии мудрых до нас не дошли. Разве что только ветряные мельницы, вырабатывающие электричество. Информация от мудрых нам не досталась. А суэмцы новых технологий не ищут и не изобретают. Все, что их по-настоящему интересует, это земля. Земля, которая их поит и кормит — вот, что для них важно. Потому мужчины с долины Высокого Стебля готовы были умереть за свою землю.

Грэг выпил весь чай из своей кружки, засунул в рот очередной кусок колбасы и, сморщив нос, захныкал. Кей попыталась его успокоить, но мальчик, забравшись ногами на скамью, где они сидели, требовательно сказал:

— Гэг устал. Устал. Пойдем.

— Мне надо выкупать и уложить мальчика, — сказала Кей, взяв ребенка на руки.

Выкупанный и одетый в пижамку, Грэг уснул быстро. Прислушиваясь к его дыханию, Кей вспомнила слова, которые сказал ей Марк позапрошлой ночью на болотах. «Мы любим тебя, и одинокой ты уже никогда не будешь…» Когда-то давно она так сильно желала их услышать. И вот, они прозвучали, и, вспоминая глаза Марка в полумраке фургона, Кей ощутила слезы на своих щеках. Старые раны опять заныли знакомой, неуемной болью, но слова Марка были бальзамом для ее ран, и как она была благодарна ему за это.

Марк после того разговора у костра не вспоминал о ее прошлом ни разу. Его отношение к ней не изменилось — такие же шутки, такое же внимание. Он постоянно оказывался рядом, но ведь так было всегда. Даже тогда, когда он был обручен с Кенаан-Ланой. И Кей не могла понять, не могла решить — нравится она ему, или нет. Вряд ли это прояснится до той поры, пока они не приедут в Лионас.

А до Лионаса еще далеко, и впереди — новые опасности и новые тревоги. Кей вздохнула, вспомнив о Каменной Петле и надхегах.

Теперь она была рада, что осмелилась рассказать Марку о своем прошлом. Это бремя слишком тяготило ее. Казалось, что если облечь в слова собственные чувства, то рассказ получится путанным и непонятным. Да и противно было говорить о собственном детстве. Но после теплых слов Марка Кей почувствовала, как растаяла тяжесть в душе, как прошлое стало отпускать. Оно перестало быть только ее тайной, только ее бременем.

Звуки музыки донеслись с горницы — видимо, Галь настроил свою скрипку и водил теперь смычком по струнам. Джейк что-то рассказывал Марку о старейшине Тнумо. Кей услышала слова о том, что Тнумо — пророк и май-нинос, пришелец.

— Когда-то в Суэму попал его отец. Мать Тнумо — суэмка, но духовная природа человека здесь наследуется по отцу. Потому Тнумо, как и его отец, — тоже май-нинос. Это он когда-то предсказал вторую войну с баймами и осаду Такнааса. Его пророчество сбылось, как видишь, — говорил Джейк.

Что ответил Марк, Кей не услышала, уснула. А скрипка Галиена все звучала в ночной тишине.

Тнумо пришел в гостевой домик Кей на следующее утро. Увидев в дверях высокого, широкоплечего мужчину, Кей смутилась. Зачем он пришел к ней?

Но Тнумо, неторопливо переступая босыми ногами по крашеным доскам пола — ботинки он снял у двери — сам объяснил цель своего визита:

— Мир этому дому. Пришел я посмотреть, удобно ли вы устроены. Давно уже не было у нас гостей с юга. Вторая война с баймами разъединила наши земли. Как твой мальчик, Наханэл-Турим? Нелегко ему в дороге?

Кей удивленно подняла брови:

— Откуда вы знаете его родовое имя?

— Знать чье-то имя — не такая уж важная заслуга. Я много знаю, но не в этом дело. Дело в том, что в твоем сердце нет покоя. Вот это важно. Ты волнуешься о своем брате, так ведь?

Кей замерла на минуту. Кровь прилила к ее лицу и жаром запылали щеки. Откуда он знает о Томе?

— Ты можешь сказать, что с моим братом? — быстро спросила она старейшину.

Тот покачал головой:

— Я знаю только то, что знаешь ты о своем прошлом. Будущее и настоящее в вашем мире я не могу видеть. Я не могу видеть мир, из которого ты пришла, это пространство для меня закрыто. Но я чувствую твою боль, Кей.

Кей молчала. Голубые глаза Тнумо казались глубокими и безмятежными, как воды древнего океана. Какой-то тихий, умиротворяющий свет, казалось, сиял в этих глазах, и когда Тнумо вновь заговорил, Кей почувствовала необычность и важность его слов.

— Я принес знание от Отца, — сказал он, — ты будешь меня слушать?

Тнумо говорил о постоянной и неизменной любви Создателя. Говорил о том, что Отец любит своих дочерей, каждую в отдельности. И она, Кей, занимает отдельное место в Его планах. Может, Кей никогда не видела своего земного отца, но Тот, Кто превыше всех, всегда видел ее. И если так случилось, что Кей пришлось пережить много боли и разочарований, Создатель, тем не менее, хранил ее, потому что она всегда была в планах Бога. Небесный Отец знает ее боль, знает ее переживания, и Он желает дать покой и мир. Желает дать утешение своей девочке.

— Я принес тебе утешение, Кей, — говорил Тнумо, и его простые, теплые слова переворачивали сердце.

— Ты — сильная девочка. Ты перенесла немало трудностей и испытаний в своей жизни, но сохранила свое сердце в чистоте. И какие бы грозы и бури не пронеслись над твоею головой, ты выстоишь, не потеряв чести и достоинства, и в твоем сердце, Кей, всегда найдется любовь для тех, кто оставлен и отвержен. Ты знаешь, что значит быть отверженной, и считаешь себя недостаточно хорошей для того, чтобы тебя любили. Но Создатель любит и принимает тебя такой, какая ты есть. Создатель называет тебя достаточной, хорошей и любимой. Ты испытываешь гнев, но этот гнев помогает справиться с болью. Бог зовет тебя, Кей, с твоей болью, с твоим гневом, — Бог зовет тебя, и ты не можешь не ответить. Отец зовет свою девочку. Пастух разыскал свою овечку. Я знаю, Кей, ты уже слышишь Его голос.

Теперь сердце Кей было открыто, она внимала необыкновенным словам Тнумо, и ее неимоверно трогала мысль о том, что Создатель знает ее лично, и послал откровение специально для нее. Это было так важно, так важно — знать, что она небезразлична для Всемогущего, Всезнающего Бога.

— Создатель избрал тебя для Суэмы, — медленно и выразительно звучали слова Тнумо, — ибо ты — сильная духом. Но твоя сила не в ненависти, а в любви. Ты сильная не потому, что ненавидишь своего отчима, а потому, что любишь брата. Ненависть только обременяет тебя и сжигает твое сердце. Но ты не обязана носить это бремя. Отпусти свою боль, освободись от ненависти — мир и покой наполнят тебя. Ты можешь чувствовать себя любимой, потому что так оно и есть. Ты любима, Кей. Желаешь ли ты быть свободной?

Желает ли она? Кей вдруг так ясно поняла, что желает, давно желает, но никак не может приблизиться к Святому и Великому Богу. Страх и неуверенность удерживали ее, и какими важными и нужными стали слова Тнумо о божьей любви к ней. Не упреки, не обвинения в убийстве, злости, ненависти. Ни одного упрека, только слова о ее достоинствах. Создатель видит в ней достоинства. Он ее ценит, она нужна Богу…

Как долго Кей не могла найти нужный путь, верную дорогу, чтобы достичь Отца. Как долго она не осмеливалась открыть перед Ним свои раны, боясь опять почувствовать боль. Но Отец Сам достиг ее, и Его присутствие утешало и врачевало. Дверь открылась, ее приглашали, ее звали, ее признали достойной и назвали любимой. Желает ли она приблизиться? О, она так давно этого желает!

Кей молча кивнула, ощущая на своих губах вкус слез.

— Тогда попроси об этом. Ты чувствуешь присутствие Отца? Он здесь сейчас. Ты — не сирота, Кей, ты — не отверженная. Отец слышит твои молитвы, видит твои слезы.

— Что я должна говорить? — тихо спросила Кей. Она чувствовала легкую дрожь во всем теле и сильную бурю в душе.

— Говори, что хочешь. Просто открой уста и молись. Пришла пора исцелить старые раны.

И Кей обратилась к Отцу. Это была самая страстная, самая искренняя, самая честная молитва в ее жизни. Она никогда и ни с кем не говорила так открыто и просто о своих несчастьях. Она никому не открывала свое сердце, если не считать той ночи у костра. А теперь ей так легко стало говорить, так легко просить прощения. Слова сами собой срывались с ее губ. Кей просила у Бога прощение за неверие, за злость, за убийство. И она чувствовала, что сама может прощать, и что это так хорошо — прощать и отпускать боль. Она знала, она была уверенна, что Отец ее слышит. Ее молитва услышана. Ее слова дошли до небесного престола.

Великолепный, ослепительно-яркий свет наполнил горницу — так видела Кей. Свет, в котором не оставалось места ничему мрачному и темному. Он проникал в самые скрытые уголки ее души. Видел ли Тнумо этот свет, Кей не знала, но она почти физически ощущала, как золотистое, искрящееся свечение проникает внутрь ее, и от него убегает то, что давило, сковывало, принижало ее. Мрак и боль ушли из ее сердца — как будто большие, черные птицы, хлопая крыльями, покинули помещение. Кей видела этих птиц, но страха уже не было, она не испугалась.

— Ты принимаешь любовь, — проговорил Тнумо, — потому что это — истина. Ты — любимая дочь Небесного Отца. Тебе уже не надо считать себя отверженной и нелюбимой. Потому что это — ложь. Правда состоит в том, что Создатель тебя знает и любит, Кей. Тебя и твоего брата.

Как сильно чувствовала Кей присутствие Отца в этот момент в маленьком домике!

— Мы просим во Имя Сына, — закончил ее молитву Тнумо.

В горнице стало тихо. Не шевелился лежавший под столом Папоротник, молчал Грэг.

Тнумо посмотрел на Кей своими голубыми, необыкновенно теплыми глазами, и девушке показалось, что он видит ее чувства, понимает ее мысли.

Но Тнумо просто сказал:

— Ты, наверное, хочешь, чтобы я предсказал твое будущее?

Кей лишь молча приподняла брови.

— Но я не могу это сделать. Над твоим и моим будущем, над нашим общим будущем нависла угроза. Злые силы стараются поглотить Суэму, а вместе с ней и будущее всех, кто здесь живет. Грядет час испытаний для всех нас. И тебе я могу сказать только одно — ты выстоишь, потому что силу тебе дает любовь.

Глава 8 Каменная Петля. Натасхеп

Суэмские плащи доставали до пят. Собранная в многочисленные складки у шеи, плотная ткань свободно облегала фигуру, надежно защищая от ветра и дождя. Зимой плащ, подбитый мехом, был незаменим, его носили и мужчины и женщины, и фермеры и воины. Он будто являлся символом Суэмы, как зеленые флаги на башнях Такнааса, как ореховые деревья на улицах городов, как травянистые холмы, тянущиеся на север, как разрушенные города мудрых, что темными пятнами лежали на суэмской земле.

Плащ, который держала Кей в своих руках, был именно такой — темно-синяя, шерстяная ткань, подкладкой которой служила беленькая овчина. Рукава и капюшон оторочены заячьим мехом, на широком подоле — искусная вышивка. Он казался тяжелым и мягким, от него исходил приятный запах новой вещи.

Утром этого дня, последнего дня их пребывания в селении Тнумо, Гауна и ее сестры принесли для Кей подарки в вместительном плетеном коробе. Среди тканей, шерстяных ниток, игрушек и коробочек со сладостями лежал этот плащ. Кей не могла не восхититься им, она все гладила рукой мягкую овчину, рассматривала вышивку и вдыхала приятный запах.

— Зачем тебе еще один плащ, Кей? — спросил Марк.

Он сидел в горнице за столом и занимался стрелами для лука.

Джейк и Тэн у печи укладывали запасы продуктов в сундуки — завтра с раннего утра их отряд должен был покинуть гостеприимное поселение Тнумо.

Кей пожала плечом, ответила:

— Очень даже кстати. Из Такнааса я с собой брала два теплых плаща. У одного подол весь в грязи — а чистить его неудобно в дорожных условиях — а во втором плаще я готовила у костра, он уже местами прожжен и пахнет дымом. Так что хороший плащ мне очень даже пригодится. А этот плащик, — Кей снова провела рукой по мягкой ткани, — мне очень нравится.

— Что ж, логично, — согласился Марк.

Джейк, уложив в сундук последние мешочки с сахаром и чаем, сказал, обращаясь к Марку:

— Что это ты женской одеждой заинтересовался? Помоги лучше нам с Тэном занести сундук с провизией в фургон.

— Ладно, пошли занесем.

В горнице остались только Кей и Галиен, игравший на коврике с Грэгом. Те три дня, что отряд прожил в Обители Пастухов, Джейк, Марк, Галь и Тэн обедали и ужинали в домике Кей. Она догадывалась, чья это инициатива, но уточнять не стала. Ей нравилось, когда они собирались вместе, она любила молитвы Джейка, пение Марка и великолепную игру на скрипке Галиена. Кто знает, что ждет их в Каменной Петле, какие трудности опасности встретят они на пути, потому, пока вокруг них дружественные стены, можно наслаждаться теплой беседой и красивым пением.

— Ты изменилась, — сказал вдруг Галь, и Кей удивленно посмотрела на него.

— Ты словно вся светишься, — продолжал парень, и в его серых глазах так ясно читалось восхищение.

— Я не знаю…

— А я тебе говорю, что ты изменилась. Даже взгляд стал другой. У тебя необыкновенно красивые глаза.

Холодок пробежал по жилкам Кей. Слова Галиена так живо напомнили ей Лэстина. Его кулон все еще висел у нее на шее, словно памятка о том, как злые силы сломили ее друга. Злые силы! Создатель, храни Суэму от них!

Кей не хотела, чтобы Галиен засматривался на ее глаза. Слишком еще свежа была память о Лэстине. Но перемену в себе она и сама чувствовала, хотя никому еще не рассказывала о визите Тнумо. Кей смутилась, но в этот момент в домик зашла Гауна, принесла ужин — тушеный картофель с мясом в большом казанке. Она каждый вечер приносила горячий ужин в домик Кей — жители селения заботились о своих гостях. Кей принялась накрывать на стол, Гауна ей слегка помогла, и Галь больше ни о чем не стал спрашивать.

Гауна вместе с ними не ужинала, они сидели впятером, не считая маленького Грэга.

— Ну, вот, завтра утром снова в дорогу, — сказал задумчиво Джейк.

— К Каменной Петле выберемся только дня через три, — уточнил Марк, — Холмы Белого Пуха довольно обширны. Но в селениях останавливаться уже не будем. А там, за Каменной Петлей — Речные долины Хагоси, за которыми рукой подать до Лионаса.

— Лионас находится в горной местности. Нам еще проезжать через Перевалы Ветров, — подсказал Тэн.

— Там не опасно, — ответил ему Марк, — опасно только в Каменной Петле.

— Да хранит нас Создатель, — просто сказал Джейк.

После ужина Марк взялся за гитару, а Галь за скрипку. Кей собрала посуду со стола и собралась помыть, но Джейк неожиданно обратился к ней:

— Ты ведь примирилась с Отцом, так? Я очень рад за тебя, — Джейк тепло улыбнулся, — мы все рады. И у нас есть для тебя небольшой подарок. На память об этом событии.

После этих слов Галь положил на стол резную деревянную шкатулку, в которой лежал кожаный пояс с серебряными пряжками и небольшим кинжалом.

— Я знаю, что ты девушка мирная и скромная, но личное оружие может пригодиться даже мирным и скромным в нынешнее время. Поэтому мы решили подарить тебе этот небольшой клинок, — проговорил Джейк, — в этом есть смысл. Слово Создателя — самое лучшее оружие, и когда мы знаем его, мы вооружены. Потому читай Его книгу и вооружайся.

Джейк замолчал. Кей восхищенно рассматривала искусно выполненные ножны клинка, витую рукоять и серебряные пряжки на поясе.

— Он такой красивый, спасибо, — сказала она.

— Только смотри, не балуйся им, это все-таки оружие, — серьезно сказал Марк, но Кей догадалась, что он шутит.

— Этот кинжал ковали мастера Лионаса, — негромко пояснил Тэн, — в Лионасе самые лучшие оружейные мастера.

— Может, расскажешь нам о себе, — вдруг сказал Джейк, — долгое время ты молчала, и я догадывался, что не все гладко было в твоей жизни. Но теперь, возможно, ты чувствуешь в себе достаточно сил, чтобы говорить о своем прошлом.

Кей кивнула и посмотрела на сидящего рядом с ней Марка. Тот спокойно, без улыбки, сказал:

— О нашем с тобой разговоре у костра я никому не рассказывал. Но если не хочешь говорить — не надо.

Кей почувствовала, как теплая, сильная ладонь Марка легла на ее руку. Ей стало легко и спокойно благодаря его поддержке.

— Да, я расскажу о себе, — сказала она.

И это было правильно и верно — поделиться с друзьями тем, что причиняло столько боли. Теперь Кей это понимала. Теперь она знала, что никто не осудит ее и не отвергнет. Она была уверенна в тех людях, которые были рядом с ней. И она была благодарна Создателю за них.

По Холмам Белого Пуха двигались три дня. На четвертый день, утром, отряд въехал в горное ущелье, узкое, как каменный колодец. Отвесные стены, уходя ввысь, закрывали собой большую часть неба, и только полоска облаков виднелась над головами. На заброшенной дороге не росло ни одной травинки, лишь хрустел под копытами зернистый щебень. Голоса здесь звучали гулко, как в пещере, и какая-то странная, необъяснимая жуть витала над скалами. Неуютно было в этих безлюдных местах.

Стало довольно холодно, задул морозный, северный ветер. Кей, сидящая с малышом Грэгом верхом на Дорогуше, надвинула на глаза капюшон и прикрыла мальчика широкими полами своего нового плаща.

Тнумо выделил пятерых воинов в провожатые для отряда, и Кей видела впереди высокие, черные древки их копий. Провожатые, хорошо знавшие эти места, двигались уверенно и спокойно, казалось, что их не тревожили ни серый сумрак ущелья, ни гнетущая тишина. Вскоре каменистая тропа повела вверх по скалистому склону, поднимаясь узким, опасным уступом. Колеса фургонов заскрипели, подминая острые камешки, отряд вытянулся вереницей. Негостеприимная дорога ущелья осталась далеко внизу.

Поднялись на плато. Оно представляло собой ровное пространство с зеленовато-синей травой и россыпью острых, сколотых камней. На этих склонах водились дикие козы — Кей заметила их белые шкуры на соседних вершинах. Но кроме коз — ничего живого. Лишь резкий, холодный ветер с буйной яростью набросился на путников, словно возмущаясь столь наглым вторжением в свои просторы.

С вершины плато Каменной Петли Кей и увидела Натасхеп — заброшенный город мудрых, свидетель давно минувших времен. Безмолвными, мрачными руинами лежал он внизу, в окружении суровых скал, но Кей поразили высокие остатки его домов — некоторые из них насчитывали больше десяти этажей. Сложенные из каменных плит, эти стены печально глядели на мир слепыми глазницами высоких и необыкновенно широких оконных проемов. Лишь земля под этими стенами, заросшая колючими кустарниками и травой, казалась живой. Синеватая дымка окутывала верхушки тонких, похожих на минареты, башен, что поднимались выше всех руин. У некоторых башен уцелели остатки мостов, которые, по-видимому, и были тем третьим ярусом для электромобилей.

Руины Натасхепа не походили на Такнаас, скорее они напоминали Кей о современных городах ее мира. Что-то неуловимо знакомое мерещилось в этих полуразрушенных стенах. А когда-то здесь жили люди, умные, талантливые, прозванные за свою тягу к знаниям мудрецами. Они строили города, изобретали, любили, рождали детей. Они поклонялись Создателю. А теперь где они? Не найти ответа среди заброшенных руин. Стали ли они навеки проклятыми или так и погибли, оставшись верными своему Отцу?

Кей почувствовала, как больно и грустно защемило ее сердце. Неужели ее любимый Такнаас ждет такая же участь? Не должно быть такого, не должно! Да сохранит Создатель Суэму!

Кей задержалась на краю плато, не в силах оторвать взор от мрачных, печальных руин. И в этот момент снизу, из-под самого края обрывающейся земли бесшумно и плавно, словно призрачная явь, возник громадный ящер. Он был гораздо больше зменграхов, и его широкие, серо-зеленые крылья закрыли перед Кей весь свет. Бесшумно возникнув, он надвигался на девушку темной массой. Из его разинутой пасти вырвалось клокочущее шипение, словно что-то булькало у него в глотке.

Кей поняла, что ничего не успеет сделать — ни развернуть вставшую на дыбы лошадь, ни убежать вместе с ребенком. Громко заплакал испуганный Грэг, дико заржала Дорогуша.

Откуда-то сбоку рванулся Галь, закричал что-то резко и ударил надхега по морде мечем. Видимо, удар был силен, а может, громкие крики спешащих на выручку воинов испугали ящера, но он не стал нападать, рванул задними лапами Галя за плечо и взмыл вверх, гулко, сильно хлопая крыльями.

А Кей уже окружили воины с копьями, выкрикивая:

— От, надхег! От, надхег!

Громкие голоса мужчин и едкий запах масла тхинобо на копьях пугали животное, оно взмывало еще выше странным, чудовищным силуэтом.

Судорожно бился в истеричном плаче Грэг, шарахалась и вставала на дыбы испуганная Дорогуша. Залитый кровью Галиен лежал в траве у обрыва. Все произошло очень быстро, и все было похоже на кошмарный сон. Странными, короткими картинами врезались Кей в память и побелевшее лицо Марка, и черный силуэт надхега в беловато-сером небе, и кровь Галиена на траве. Что-то говорил ей приближающийся Джейк, Тэн пытался успокоить испуганную лошадь, но Кей словно находилась в кошмарном, вязком сне и слова не доходили до нее. Она в бессильном ужасе смотрела, как Самэйн помогает Галиену подняться и вытирает кровь с его разбитого лба, и прижимала к себе кричащего Грэга. Страх парализовал ее, лишил способности здраво мыслить, ввел в ступор.

— Кей, передай мне Грэга, слышишь меня? Кей! — слова, прозвучавшие требовательно и властно, заставили ее вздрогнуть. Марк стоял около лошади, протянув к ребенку руки. Машинально повинуясь, Кей передала ему мальчика.

— Тебе надо перейти в фургон, там будет безопасно, — Марк говорил громко, но ветер относил его слова в сторону, — Джейк и Самэйн позаботятся о Галиене. Надхег вряд ли повторит нападение, но вам лучше быть в фургоне. Давай, я помогу тебе.

Кей оперлась о его руку. Ладонь Марка была сильной, твердой. Ее тепло успокаивало. Ни капли дрожи, ни капли колебания. Он решительно обнял Кей за плечи, другой рукой прижимая ребенка.

— Мы едем дальше и побыстрее, — крикнул Самэйн.

Краем глаза Кей успела заметить, как Галя перенесли в фургон Джейка. Отряд тронулся вперед.

Марк поднялся в повозку вместе с ней, помог снять плащ и раздеть Грэга.

— Я затоплю печь, здесь холодно. Вас надо согреть. Хвала Создателю, что вы оба целы…

Марк говорил зло и отрывисто, быстрыми движениями укладывая дрова в печку.

Кей развязывала тесемки на плащике малыша и чувствовала, как дрожат ее пальцы. Морда хищной твари все еще стояла у нее перед глазами, и что было бы с ней и ее мальчиком, если бы не Галиен?

Марк, наверное, думал то же самое. Он был бледен, и быстрые движения его сильных рук выдавали внутреннее волнение.

— Давай попьем чаю и согреемся, а то сегодня что-то слишком уж холодно, — проговорил он, наливая воду в чайник, — у тебя есть что-нибудь съедобное?

Кей кивнула. Грэг плакал долго, судорожно цепляясь пальцами за одежду девушки и пряча мокрое личико на ее плече. Кей мягко уговаривала его, гладила по спинке, целовала лобик.

— Нет, я боюсь, я боюсь, — причитал мальчик.

Но, наконец, сон сморил его, и он уснул, прижавшись к ней и всхлипывая во сне. Кей держала его на руках, целовала мягкие щечки, влажные от слез, и ей было ужасно жаль своего малыша. Нельзя так пугать маленького, нельзя — думала с горечью она.

Марк, стараясь двигаться как можно тише, приготовил чай и нашел в буфете сухарики и баночку с вареньем. Все это он поставил перед Кей на табурете, пристроился рядом на полу, глянул потемневшими глазами, сказал, тихо и медленно:

— Хвала Создателю, что ты жива. С ума бы сошел, если бы с тобой что-то случилось. Простить себе не могу, что не досмотрел за вами. Я теперь в долгу перед Галиеном, — он отвернулся, провел рукой по волосам, взлохматив их, зло добавил, — зараза такая, тварь поганая…

Почему он в долгу перед Галиеном, Кей не поняла, но видела, что Марк зол, ему хочется ругаться, но в суэмском языке нет крепких выражений. Ярость, тревога, беспокойство так ясно читались в его взоре, когда он снова посмотрел на Кей.

— Грэг сильно испугался, — тихо сказала она, поглаживая спинку малыша.

— Я видел. Мне очень жаль его. А ты сама как, пришла в себя?

— Немного. Надо бы узнать, как дела у Галиена, насколько он сильно ранен. Может быть, Джейку нужна моя помощь…

— Я потом узнаю. Если бы Джейк не справлялся без тебя, он бы сказал. Посижу немного с тобой, не хочу оставлять одну. Ты пей чай, пока горячий. Шоколада в буфете я не нашел, но сухарики с вареньем тоже не плохо. Грэг уже спит, его можно положить на кровать…

Себе Марк тоже налил горячий напиток в кружку, но даже не притронулся к нему, так и сидел, изредка ерошив волосы и сплетая пальцы рук.

— Боюсь, он проснется, пока буду перекладывать, — ответила Кей шепотом, вздохнула и спросила, — неужели так необходимо было это путешествие, Марк? Я так устала от зменграхов, надхегов, грязи, дождей и костров…

— Я понимаю, что нелегко преодолевать опасную дорогу и не знать зачем… — Марк, отвернувшись, поправил дрова в печи железной кочергой, покусал задумчиво губы, добавил, — Ведь на самом деле и я и Джейк имеем представление о цели поездки. То есть, я хочу сказать, что приблизительно знаю, зачем нас собирает Ник. И об этом догадываются жители Такнаас и Белого Пуха. У Ника было видение для нас троих, и похожее видение было у старейшин Такнааса, у Джейка, у Тнумо. Каждый Знающий пророк в Суэме получил такое видение. Это лишь однажды бывало раньше в Суэме, в те времена, когда была открыта Проклятая Дверь. Тогда тоже для всех старейшин и пророков во всех городах и селениях Создатель дал особое видение о будущем. Вот и теперь, когда Суэма снова оказалась в опасности, Создатель послал видение народу. Ник просил не говорить тебе, он желает разговаривать с тобой сам. Да и мне известна суть видения только в общих чертах. Вот такая непростая поездка у нас, Кей.

Марк замолчал, опять взъерошил свои волосы и отвернулся, стал подкладывать дрова в печь. Он как-будто что-то не договаривал, Кей понимала это.

Но ей было уже все равно. Ужас и страх миновали, она успокоилась. Грэг сладко сопел у нее на руках. Когда он проснется, Кей станет утешать и развлекать его, чтобы память о чудовищной рептилии померкла и не беспокоила малыша. А пока Кей могла насладиться покоем, горячим чаем и обществом Марка. Она надеялась, что надхеги больше не потревожат их караван.

Глава 9 Пророчество

Мое имя — Гаднаэн-Эмеи-Саен. Имя моего отца — Ниасен-Эмеи-Саен, имя моего деда — Нооги-Эмеи-Саен.

Бог дал мне слово знания и видения, и я записал то, что Он мне возвестил. В определенное и назначенное время придут в Суэму люди, которые прочитают слова этого знания, и Создатель покажет им Свою волю.

Отец моего отца, мой дед Нооги-Эмеи-Саен был верховным магистром Большого Города мудрых — Хаспемила. Он много исследовал и искал, и он нашел секретное значение знаков в Храме на горе Верблюжий Горб. Мой дед, отец моего отца, был тем, кто решил секрет Дверных запоров. Он был в Храме Двери в тот момент, когда мудрые открывали Дверь. Никто из мудрых, присутствовавших при открытии Двери не уцелел, и никто не вернулся живым. Злые силы поразили каждого, кто был в Храме Двери, и мой дед, Нооги-Эмеи-Саен погиб. И земля вокруг Храма Двери почернела.

Зло пришло из Храма Двери в Суэму, зло пришло в Хаспемил, и лучшие из нас переродились. Создатель послал слово-Знание для Хатея Ная, офицера воинов Хаспемила. Хатей собрал отряды верных и поражал каждого переродившегося в Хаспемиле — мужчин и женщин. Все, кто остался верным в городе, взяли мечи и сразились с перерожденными. Мы убивали своих братьев, отцов, мужей, жен и сестер. Мы убивали наших ближних. Мы поразили всех, кто был перерожден.

Но город Хаспемил был окружен переродившимися с Западных Земель и Дальних Берегов. Предводителем они выбрали человека, родившегося на Дальних Берегах Самресси. Имя его Маднум Баемил-Нэй. Он заключил союз со злыми духами, и стал обладать необычайными способностями. Маднум обращался в дракона и летал над городами мудрых. Он извергал огонь из пасти и приносил проклятия в города и села. От его слов проклятия перерождались верные в городах. И не было человека, который мог с ним сразиться. И не было человека, который мог устоять в битве с ним.

И мы, оставшиеся верными, уничтожили все источники знания в городе Хаспемил, уничтожили заводы, лаборатории, исследовательские дома. Мы уничтожили все, что представляло нашу цивилизацию. Мы уничтожили каждую ладью и каждую запись о ней, уничтожили всю информацию о технологиях, хранившуюся в подземном ярусе. Былым Огнем мы уничтожили Хаспемил и погибли в схватке с проклятыми. Погибли все жители Хаспемила.

Только я, Гаднаэн-Эмеи-Саен, уцелел, потому что Создатель дал мне слово знания, и я должен был сохранить его и донести до народа Суэмы. Моя жена и дети-сыновья и дочери — погибли в Белом Огне, пожравшем Хаспемил. Вместе со мной из города выбрались братья Дахоонги, владеющие кузнечным искусством, и братья Гаманеил, владеющие военным искусством. Создатель велел нам идти на восток, на Восточно-Северные Возвышенности, в земли, не опаленные огнем. Нас было семеро человек — я, трое кузнецов и трое воинов. В дороге мы встретили человека от Бога. Его имя Ламэс-Танос-Аэн. Мы никогда раньше не знали этого человека, и он не был рожден в Суэме. Он был май-нинос, и он приютил нас.

И пришел к нам посланник от Отца, и принес добрые вести. Для нас посланник звался Иэль, но каково его настоящее имя, мы не знаем. Он рассказал нам, как выковать меч, могущий поразить дракона. Он принес с собой сталь, и мы никогда раньше не встречали в Суэме такого материала. Сталь имела внутренний свет, и ковалась она не в Суэме. Братья Дахоонги выковали из этой стали меч, который обладал неземной силой. Только мечем братьев-кузнецов можно убить дракона, прозванного Гзмарданумом. Но мы не знали, кто может сражаться этим мечем.

И посланник Иэль возвестил, что не сейчас, и не скоро пригодится Меч Кузнецов. Придут люди, и не из Суэмы. Придут в назначенное время люди из другого мира, и Дверь Проклятия будет закрыта, ибо они будут знать, как закрыть эту Дверь. Только знающие слова других миров смогут решить тайну запоров двери. Их будет четверо: воин, лекарь, девушка и мальчик, потомок май-нинос. С ними будет собака. Они закроют Дверь в Храме на Верблюжьем Горбе и сразятся с драконом. Дверь будет закрыта, злые силы не смогут поражать Суэму, и перерождения прекратятся. Когда закроется Дверь Проклятия, Гзмарданум не будет больше превращаться в дракона, потому что не станет источника его сил. Следующим утром, после закрытия Двери, Гзмарданум станет человеком. И ему суждено будет погибнуть от Меча Кузнецов Хаспемила. Один из четырех пришельцев сразится с ним и поразит его Мечем. И тогда Суэма обретет мир, и наступит Новая Эпоха, и создадут Новые Законы, и придут новые знания. Но до той поры Меч будет храниться в подземельях Хаспемила, и только Хранитель Меча будет знать путь в Сокровищницу Силы.

И мы — я, братья Дахоонги и братья Гаманеил, спустились в подземелья умершего Хаспемила и спрятали Меч Кузнецов в подземном Храме Поклонения. Но нам пришлось сразиться с надхегами-гухони, и только я остался в живых и выбрался из подземелий Хаспемила.

Я, по повелению Создателя сделал карту подземелий Хаспемила, в которой отметил путь к Мечу Кузнецов. Ибо Меч Кузнецов обладает невероятной силой, и магия злых духов перед ним бессильна. Сокровище Меча мы оставляем нашим потомкам, в надежде, что им удастся исправить содеянное и вернуть благословение на земли Суэмы.

Я, Гаднаэн-Эмеи-Саен, и мои потомки, являемся хранителями Сокровищницы Силы, и у нашего рода хранится карта, указывающая путь к Мечу. А пророчество это сохранит Ламэс-Танос-Аэн, ибо ему Создатель обещал долгие годы. Ламэс-Танос-Аэн возвестит волю Создателя тем, кому надлежит ее исполнить, и передаст им пророчество в назначенное время.

А я остался один, из всех жителей Хаспемила не уцелел никто.

Нам остается надеяться на милость Создателя и ожидать видения свыше. Да хранит Создатель Суэму.

Это пророчество Кей услышала в огромном, холодном зале, стены которого украшали каменные плиты. Колонны из светло-серого камня, проходящие по периметру зала, переходили в арки, а ширина зала была такой, что понадобилось два камина, чтобы хоть немного согреть воздух. Широкие, полукруглые окна с решетчатым переплетом пропускали достаточно света для просторного помещения, но это был зимний, бледный свет, рассеянный облаками. Если бы не огромный светлый ковер на полу и не белые ковровые покрытия на деревянных скамьях — зал производил бы мрачное впечатление.

Их отряд подъехал к Лионасу вчера, поздним вечером. В быстро наступивших холодных сумерках город казался желанным и теплым приютом. С какой радостью всматривалась Кей в огни высоких, просто сложенных каменных домов! Наконец, долгий и опасный путь подошел к концу, наконец, они могут почувствовать себя в безопасности.

Стрех сторон Лионас окружали вершины крутых гор, и для того, чтобы заехать в город, пришлось делать петлю, потому что только с севера-востока открывался широкий, удобный перевал, словно специально созданный для проезда. Город находился на самой границе земель, и на восток от него уже не было ни одного суэмского поселения, ни одной фермы. Только на северо-востоке на равнинных землях располагался укрепленный Саас, небольшой северный городок. А еще дальше лежали печальные руины городов мудрых.

И здесь, недалеко от кольца Лионасских гор, Кей и воины отряда увидели огромные стаи зменграхов, а еще дальше — темные полчища баймов, бесчисленное войско, готовое к бою. Война была повсюду в Суэме, и Лионасу так же грозила осада, как и Холмам Белого Пуха.

Но сам город в кольце отвесных гор казался неприступным. Его непривычно-широкие, ровные улицы и непривычно-высокие — больше пяти этажей — дома хранили невозмутимость и покой. Ярко горели огни в окнах и фонари на улицах, сновали люди и экипажи, и лишь только большое количество воинов бросалось в глаза.

Дом Ника Пирсена оказался маленькой крепостью, окруженной сосновым лесом. К нему вела широкая, выложенная квадратными плитами, аллея, настолько длинная, что Кей устала всматриваться в сумерки, выглядывая дом. Она слышала, как шумел ветер в верхушках сосен и вдыхала ледяной воздух, наполненный запахами хвои. Девушка ехала верхом, Грэг сидел перед ней, и рядом держался Марк на своем Мураше.

Марк хорошо знал Лионас и рассказывал Кей, как называются улицы и замки, где находятся центральные площади и Башня Поклонения.

— В Лионасе тоже есть Башня Поклонения? — удивилась Кей.

— Конечно, в каждом городе Суэмы есть Башня, в которой народ чтит своего Создателя. А в доме Ника находится госпиталь. В мирные времена он пустовал, но теперь в него привозят раненых с пограничных земель. Особенно много их было после битвы за Большой Тракт. Воинов везли в фургонах и на телегах. Я, когда весной ехал в Лионас со своим обозом, то встречался по дороге с отрядом, сопровождавшим раненых. Тех, у кого раны были легкими, оставляли на близлежащих фермах около Лионаса, но всех тяжелораненых везли к Нику в госпиталь. Ник может поднять на ноги даже безнадежного, у него действительно дар от Отца. Наверняка и сейчас в госпитале хватает работы.

— Ник — старейшина Лионаса?

— Да, он один из старейшин и основателей города.

Наконец, в синем сумраке возникло двухэтажное здание, облицованное по цоколю серым кирпичом. Оно выглядело просто и строго, в отличие от домов Такнааса. Красная черепичная крыша, множество одинаковых окон с дубовыми ставнями, широкая лестница с каменными перилами перед внушительной двухстворчатой дверью. Сбоку к дому было пристроено одноэтажное крыло, с такой же кирпичной облицовкой и красной, черепичной крышей. Марк пояснил, что в этом крыле и находится госпиталь.

На покрытой фигурной плиткой площадке перед домом вполне хватало места для двух фургонов и для всех лошадей отряда. Наконец они достигли места назначения. И Кей видела, как спокойная радость засветилась в глазах уставших воинов, слышала ободряющие шутки все еще бледного Мэна, державшего на перевязи руку, и ставшее таким родным ворчание Смаика, сетующего на холодную погоду севера. Хвала Создателю, они добрались! И хвала Создателю, они все живы! И Галиен, лежавший с перевязанным плечом в фургоне Джейка, так же жив.

Из дома вышел мужчина. Ростом он был выше Смаика, двигался решительно и быстро, и твердые линии его лица говорили о несгибаемой воле. Это был Ник Пирсен, тот самый человек, о котором Кей столько слышала. Он вызывал в ней любопытство и какой-то детский страх. Что он желал сказать ей, что она должна была от него услышать?

— Да пребудет с вами благословение Отца и Его мир, верные, — голос его, низкий, глуховытый, звучал приятно, и сквозившие в нем нотки доброты успокаивали. — Хвала Создателю, вы добрались живыми до Лионаса.

Он подошел к Кей, взял за поводья Дорогушу и сказал, обращаясь к девушке:

— Рад тебя видеть, храбрая девочка. Я много наслышан о тебе от своего сына Сэмюэля, да и Марк немало говорил про тебя. Мое имя Ник, а как тебя зовут, я уже знаю. Добро пожаловать в Лионас.

Ник перевел взгляд на Грэга и добавил:

— Вот и славно, что привезли ребенка с собой. Я помогу тебе, Кей, давай мальчика мне.

Кей передала ему Грэга, и Ник, всмотревшись в его глаза, сказал:

— Это храбрый малый, будущий воин. Да сохранит его Создатель.

— Это пророчество, Ник? — устало улыбаясь, спросил Марк. — Предсказываешь будущее ребенку Кей?

Держа мальчика на руках, Ник лишь задумчиво улыбнулся. Обращаясь к воинам отряда, он сказал:

— Добро пожаловать в мой дом. Мы ждали вас. Столы накрыты, комнаты протоплены. Так что, сейчас самое время поесть и отдохнуть. Я рад видеть вас всех живыми и, надеюсь, здоровыми. Есть ли у вас раненые в отряде?

— Да, двое. — Марк помог спешиться Кей, держа под уздцы ее лошадь, — Мэн в седле, это тот, у кого рука на перевязи, и Галиен в фургоне Джейка. Ему нужны будут носилки.

После этих слов Марк грубовато и быстро обнял Ника.

— Ясно, пришлю носилки и осмотрю его. Но думаю, что основное, что надо было сделать, Джейк сделал.

Джейк, успевший слезть с передка своей повозки, медленно и сильно хромая, подошел к Нику и также обнял его со словами:

— Мир и благодать тебе и твоему дому, Ник. Вот и свиделись мы, хоть и в тяжелые времена.

В дверях дома их встретила невысокая и немолодая женщина с мягкими и нежными чертами лица. Ее карие глаза и широкая улыбка сильно напомнили Кей Сэма — такая же мимика, такая же манера поднимать брови. Наверняка, это мать Сэма.

— Марта, моя жена, — представил ее Ник.

— Мир вам, воины Такнааса, — сказала Марта. Ее голос был тихим, а говор неторопливым. — Вам рады здесь. Вас ждет горячий ужин и долгожданный отдых. Добро пожаловать в Сосновый Приют.

Сосновым Приютом называлась усадьба Ника Пирсена.

Простое, двухэтажное здание чем-то напоминало английские дома восемнадцатого века. Просторный, выложенный черно-белой плиткой холл, в котором очутились Кей и воины, казался огромным, и гулкое эхо разговоров отдавалось под его высоким потолком. Слева Кей увидела широкую драпированную арку, за которой угадывались каменные колонны, чуть дальше от арки — ряд массивных дверей с медными ручками. Справа — уходящий вглубь коридор, длинный, озаренный ярким светом.

— На первом этаже — нежилые комнаты: зал совета, библиотека, прачечная, кухня. А вас мы разместим на втором этаже, — пояснил Ник, и провел гостей наверх.

Кей поразило изысканное переплетение листьев на кованных металлических перилах лестницы, удивила тонкая резьба на кромке деревянных панелей, которыми были обшиты стены в холле на первом этаже. И узкие дубовые полки на стенах, и крепкие, тяжелые шкафы орехового дерева казались большими, громоздкими, старинными и какими-то загадочными.

Второй этаж был более уютным, по-домашнему теплым и милым. Полы везде застелены светло-серыми ковровыми дорожками, мебель светлая, легкая и даже окна, закрытые бело-серыми занавесями, излучали тепло и уют.

Вскоре накрыли громадный, овальный стол в одной из гостиных, и утомленные дорогой воины, воздав хвалу Создателю, принялись за еду.

И белая узорная скатерть, покрывавшая стол, и тонкий, изящный фарфор, и столовое серебро — все выглядело дорогим, необыкновенным, изысканным. Серебряными были высокие, изогнутые кувшины с напитками и пузатые, широкие соусницы. Кей с интересом рассматривала посуду, буфеты, низенькие диванчики и кресла с деревянными подлокотниками. И ей почему-то вспомнилась грубая простота на кухне Желтого Дома, вспомнилось тепло очага в гостиной, где они столько раз собирались вместе для молитвы. Как далеко они теперь от родного Такнааса!

Малыш Грэг, утомленный дальней дорогой, тер сонные глазки и ел мало, хотя Марта и старалась предложить ему кусок послаще. Марта сидела рядом с Кей, тихонько расспрашивала ее о Такнаасе и его жителях и старалась развлечь мальчика.

К концу ужина появился Сэм — он просто влетел в столовую, лохматый, в расстегнутом плаще и с длинным мечем у пояса, и радостно воскликнул:

— Эгей! Привет, Марк! Привет, Джейк! Привет, Кей! Мир вам, добрые люди из Такнааса!

Кей с улыбкой посмотрела на него. Он вырос, повзрослел, стал шире в плечах, но его фигура оставалась все такой же тоненькой и ладной. Такие же смешливые искры вспыхивали в его темно-карих глазах, такие же длинные пряди волос падали на шею и плечи. И Кей улыбнулась, подумав, что и характер у Сэма остался такой же — веселый, неунывающий.

— Здорово, что вы приехали. Я только что с границ, — Сэм перестал улыбаться, и смешливые искры в глазах погасли, — баймов много, и они наступают. И зменграхов полно, летают заразы стаями. Людям с ферм уже некуда от них укрыться. Вот, такие новости я привез… Хотя, это и не новости для нас… И я тоже хотел бы поесть, дайте мне тарелку, что ли… — неожиданно закончил он свою речь.

— В буфете тарелки, Сэм, сними только плащ, — спокойно ответила Марта.

— Да, баймы наступают, — произнес Ник, — Лионас им не осадить, но, похоже, они планируют продвигаться вглубь, к перевалу Пилигримов. Они могут отрезать Лионас от Суэмы, если займут перевал. Нам приходится ежедневно отвечать на их атаки, сдерживать наступление, и мы теряем своих людей. Пару дней назад над баймами появился Гзмарданум. На вершинах лионасских гор построены башни Стражей, с одной из таких башен я видел, как баймы приносили дракону жертвы. Варварский и чудовищный обряд. И все это они проделывают совсем рядом с городом, за кольцом гор. Приносят жертвы бесам и совершают магические ритуалы, — в голосе Ника послышалась ярость и отвращение, — Гзмарданум несет страшную угрозу городу, потому у нас в городской Башне Поклонения не прекращается молитва Создателю. Каждый день и каждую ночь, по жребию, старейшины и наиболее старшие мужчины города приходят в Башню на служение молитвы. Нелегкое нынче время, дорогие мои.

Ник сделал небольшую паузу, вглядываясь в лица сидящих за столом, затем, более спокойно продолжил:

— Создатель посетил вновь народ Суэмы и дал слово знания для Знающих. Об этом мы поговорим завтра, сегодня все нуждаются в отдыхе. Так что, угощайтесь и отдыхайте.

Кей действительно чувствовала сильную усталость от многодневного пути, а малыш Грэг тем более. И хотя ей хотелось узнать, что за слово знания получил Ник, в этот вечер она предпочитала выкупаться и лечь в кровать.

За столом неспешно переговаривались. Самэйн и Энеарн рассказывали об осаде Такнааса, после Джейк о том, как пробирались через долину Высокого Стебля и болота. Кей, как всегда, молчала. Она сидела в мягком, глубоком кресле, за ее спиной пылал очаг, и ей все больше хотелось спать.

Ник предложил отряду ночевать в Сосновом Приюте, но Марк сказал, что здесь, в Лионасе, у него есть свой дом, и он предпочитает провести ночь там. С собой он хотел забрать Самэйна и Лариэна.

— Вам свободнее будет, — пояснил он и, повернувшись к Тэну, спросил, — Тэн, твои родные живут где-то недалеко от Лионаса?

— Моей семье принадлежит замок Гаднаэми, это рядом с городом Саас. Из родных у меня только дед и две сестры. Родители и три брата отца погибли во время охоты в горах несколько лет назад.

Ник как-то особенно посмотрел на Тэна и сказал тихо и просто:

— Твой дед погиб, обороняя замок от баймов. Замок Гаднаэми пал. Это случилось десять дней назад. Сестры остались живы, им удалось уйти из замка, сейчас они в Лионасе. Город Саас, тот самый, у подножия которого стоит замок, занят баймами, сам замок сожжен, и руины его тоже во власти проклятых. Жителям города удалось спастись, но не всем. И воины, прикрывающие отход мирных жителей, уцелели не все. О смерти твоего деда мы можем только предположить — мертвыми мы его не видели, как, впрочем, и живым.

В зале стало тихо. Изменившимся голосом Тэн спросил:

— Значит, замка Гаднаэми не существует?

Ник поднялся со своего места, приблизился к Тэну и, положив руки ему на плечи, произнес:

— Твой дед отказался покинуть замок и сражался до конца. Но на замок напал Гзмарданум, потому он пал.

Ник не был многословен, да и не нужны были лишние слова. Тяжесть утраты казалась слишком большой, чтобы говорить о ней. Боль полыхнула в груди Кей, она с тревогой глянула на Тэна. Отец, помоги ему не сломаться, пошли ему утешения!

— Я хотел бы увидеть сестер, — глухо проговорил Тэн.

— Я помогу тебе найти их, — тут же отозвался Марк, — когда я уезжал в Такнаас, замок и город Саас держали оборону. Я надеялся, что они выстоят. Из Лионаса высылали подкрепления в осажденные земли, и воины смогли спасти мирных жителей. Я был уверен, что Саас и Гаднаэми уцелеют… — в голосе Марка звучала горькая скорбь, между бровями залегла суровая складка.

— Суэма теряет свои земли, — медленно произнес Самэйн.

— Чтобы зараза какая унесла баймов, — ругнулся Смаик.

Остальные молчали. Некоторое время ничто не нарушало тишину в столовой, — известие о гибели города и замка потрясло каждого из присутствующих. Наконец, Джейк сказал:

— Тех, кто умер, ждет вечность с праведными. Никто не исчезает, но верные возвращаются к своему Создателю. И однажды мы встретимся с ними, и радость встречи будет безмерна.

— Да, это так, — тихо сказал Мэн.

— Так и будет, — подтвердили остальные, и Кей тоже произнесла со всеми:

— Да будет так.

— Ну, что ж, — Тэн поднял глаза, — теперь со своим дедом я встречусь только в вечности. Дед не оставил бы замок, с подвалами этого замка связана наша древняя семейная традиция. По правилам нашего рода мужчины-первенцы не должны покидать замок. И я собирался вернуться из Такнааса для того, чтобы продолжить родовую традицию.

— Мы еще поговорим о традициях вашего рода, Тэн, — сказал Ник, — и мне многое надо рассказать вам, верные, но давайте отложим это до завтрашнего утра. У нас, пока еще, есть время. Завтра утром я соберу вас в нижнем зале. А теперь Марта покажет вам, где можно выкупаться и устроится на ночлег, то есть проведет вас в гостевые комнаты.

Захвачен Саас и земли вокруг него, уничтожена долина Высокого Стебля. В осаде Такнаас и Холмы Белого Пуха. Злые силы уничтожали благословенные земли Суэмы. Мрак и проклятие надвигались с востока, беспощадные, жестокие. У этих сил не было желания заключать перемирие, от них не стоило ждать пощады. Смерть и разрушение стояли так близко от Кей, она видела их совсем рядом. Перерождались те, кого она хорошо знала, и те, кто просто жил рядом. Ее друзья получали раны и теряли своих родных. Она сама не раз оказывалась перед лицом смертельной опасности. И Кей испытывала глубокую скорбь. Она полюбила Суэму всем сердцем, она изумлялась и удивлялась этой необычной, прекрасной стране. И одна только мысль о том, что плодоносные поля и красивые фермы гибнут под сапогами жестоких баймов, причиняла Кей сильную боль. Она знала, что тоже самое чувствуют все жители Суэмы.

Кей скорбела о семье Тэна и, перед тем, как уснуть в маленькой комнатке, в которую определила ее Марта, она все думала и думала о погибшем городе Саас и о замке Гаднаэми, сгоревшем в огне.

Кто остановит баймов? И как их можно остановить? Может, у Ника есть ответы на эти вопросы? Может, для этого и собрал их Ник?

Папоротник, спящий около ее кровати, шевельнулся, мягко поднялся и положил морду на край постели, около руки Кей. Его чайного цвета глаза тускло блеснули во тьме, а из пасти вырвался глубокий, почти человеческий вздох. Словно он вдруг понял мысли Кей и сочувствовал ей.

— Что, тоже переживаешь, собака? — шепотом, чтобы не разбудить спящего рядом Грэга, спросила Кей, — ну, думаю, завтра Ник сможет многое нам пояснить…

И она потрепала пса за уши.

А на следующее утро Ник собрал весь отряд в каменном зале на первом этаже и прочитал пророчество, написанное на плотном, жестком пергаменте. Пророчество человека по имени Гаднаэн-Эмеи-Саен.

Ник не объяснял ничего, он просто коротко помолился, развернул свиток и медленно его прочел. И когда он закончил, никто из присутствовавших в зале не осмелился нарушить тишину, никто не задавал вопросов. Слова из далекого прошлого поразили всех. Словно приоткрылась завеса над чудовищными, древними тайнами. Это было так странно — слышать рассказ очевидца падения цивилизации мудрых. И это было так больно — сознавать, что погибли тысячи и тысячи достойных, умных, добрых и отважных людей.

Потому молчали воины в зале, всем сердцем чувствуя скорбь за тех, кто давно ушел в вечность. Невозможно было без скорби и печали слушать слова: «Мы убивали своих братьев, отцов, мужей, жен, сестер…» Кей знала, что и Джейк, и Марк сейчас вспомнили Лэстина. У нее самой слезы набежали на глаза, и она не торопилась их вытирать…

Наконец, Ник нарушил молчание:

— Перед тем, как ко мне попал этот свиток, я видел видение. Ночью, во сне. Я видел себя, стоявшего на высокой горе. И у подножия этой горы я видел Суэму. Черная тень надвигалась на страну с запада, огонь, смерть и чернота поглощали ее. И тогда я услышал Голос, Говоривший:

— Пришло время для исполнения древних пророчеств. Люди, которым суждено закрыть Дверь Проклятия и победить Гзмарданума, уже в Суэме. Люди май-нинос из другого мира уже здесь. Они исполнят древние пророчества. И к тебе, Ник Пирсен, придет человек, проживший много лет в мирных землях Суэмы, и принесет весть от мудрых. Он скажет тебе, что надо делать.

Ник говорил медленно, его голос был теплым и мягким. В золотисто-карих глазах сквозили оттенки печали. Это были глаза мудрого человека, немало повидавшего в своей жизни.

— Вот такое слово знания я получил от Создателя, — продолжал он, — и похожее видение было у старейшин каждого города в Суэме. И у Джейка тоже, наверное.

Джейк коротко ответил:

— Да, это так.

— Что ж, я продолжу. О древних предсказаниях знали все в Суэме. Когда-то, еще во времена первой войны с баймами, для старейшин и пророков было Слово Знания свыше о том, что придут люди из другого мира и закроют Дверь Проклятия. Я знал об этом пророчестве, и вот, Создатель послал новое видение для Знающих в Суэме. Спустя несколько дней после того, как я, да и все старейшины, получили пророческие слова от Отца, в Лионас пришел человек. Марк знает этого человека, — Ник повернулся к сидящему рядом с ним Марку, — его зовут Ламэс-Танос-Аэн. Мы с Марком когда-то бывали в восточных мирных землях Насаама и встречали его там. Это тот человек, который предрек нам, что найти Сокровище Силы мы сможем только тогда, когда найдем потомка мудрецов. Ламэс, и принес свиток с пророчеством, которое я только что прочел. Последний из мудрых записал пророчество на пергаменте, потому что пергамент хранится дольше, чем бумага. Ламэс хранил пергамент до определенных времен, изредка обновляя и переписывая его. То есть, вот этот свиток, — Ник указал на свернутый пергамент, — копия оригинала. Ламэс очень стар, и успел многое позабыть, но он помнит, как получил повеление хранить пророчество. Он сказал, что снова приходил посланник Иэль, но не смог объяснить, кто он такой, это посланник, и откуда. Иэль велел ему доставить свиток пророчества в Лионас. Ламэс ничего мне не объяснял и ничего не рассказывал — просто передал свиток. И сказал на последок, перед тем, как уйти, что у Сокровища Силы есть хранитель — потомок мудрых. Ищите хранителя, и найдете Сокровище — вот то, что он передал.

Ник положил на стол свиток с древним пророчеством. Края свитка слегка вздрогнули и свернулись трубочкой. Пергамент притягивал к себе взоры всех собравшихся в каменном зале, он, как древний свидетель давно минувших событий, вызывал тихий трепет и изумление. А Ник, обведя глазами лица воинов, опять начал говорить:

— Мне и Марку понадобилось немало времени, прежде чем в Летописях Родов, что хранятся у нас в Лионасе, мы нашли род Гаднаэна-Эмеи-Саен. Я поясню — мы когда-то организовали в Лионасе постройку Замка Книг, в котором один этаж отвели для хранения записей о Родах, то есть все родовые, семейные летописи. Все переписи населения мы собрали из маленьких городов и ферм и перевезли в Лионас. Так было удобнее для многих. Если необходимо было отыскать историю какого-нибудь определенного рода, то вся документация находилась в одном городе. Потому, когда мы с Марком разыскивали летопись рода Эмеи-Саен, наша задача была несколько облегчена. И, хвала Создателю, нам удалось найти этот род. Гаднаэн так и остался жить в северных землях. Он выстроил замок, укрепил его, женился, после чего прожил долгую жизнь. Надеюсь, что и счастливую. Его замок находится недалеко от захваченного города Саас. Называется он, как вы уже догадались, Гаднаэми. Тэн — это твой родовой замок. И ты — последний потомок мудрых.

Тэн удивленно поднял брови. Эта новость была неожиданной для всех. К Тэну обратились взоры удивленных воинов, и Мэн спросил:

— Тэн, ты знал об этом?

Тэн покачал головой, медленно произнес:

— Даже не догадывался. Хотя мой род хранил некую тайну. Семейную традицию. Я не знал ее назначения. Но теперь, кажется, начинаю понимать.

Видно было, что Тэн ошеломлен этим известием. Да и для всех остальных воинов отряда казался удивительным и немного странным тот факт, что именно Тэн оказался потомком мудрецов.

— Я продолжу, — спокойно произнес Ник, — я продолжу, а чуть позже Ник расскажет о семейной традиции своего рода. Думаю, что после его рассказа многое прояснится для нас. Когда мы нашли в летописях родословную Гаднаэна-Эмеи-Саена, и поняли, что Тэн — последний мужчина этого рода, замок Гаднаэми уже был окружен баймами. Мы выслали войска из Лионаса на помощь этим землям, и в то же время Марк отправился в Такнаас, надеясь разыскать там Тэна и привезти его в северные земли. Вы помните, что в пророчестве говорится о четверых пришельцах май-нинос: воине, лекаре, девушке и мальчике. Я много молился, после того, как Создатель послал мне видение. Единственные май-нинос, которые появились в Суэме в последние несколько лет, и о которых я слышал — это Марк, Джейк и Кей. И также я сам. Я тоже пришелец в Суэме. То есть, если пришло время для исполнения древних пророчеств, то исполнить их можем только мы. Люди из другого мира. Потому Марк должен был привезти вас, — он посмотрел на Кей, — тебя, Кей, и Джейка. Я думаю, что воин из пророчества — это Марк, мальчик, потомок май-нинос, — это Сэм. Девушка, — Ник сделал небольшую паузу и закончил, — это ты, Кей.

— А лекарь — это я, — негромко произнес Джейк.

Глава 10 Избранные

Так вот для чего она должна была приехать в Лионас!

Кей медленно провела рукою по лбу, убирая волосы. Ник считает, что именно им троим — Марку, Джейку и ей суждено исполнить древние пророчества. Но разве они смогут? Разве это им под силу?

— Давайте немного проясним информацию, — сказал вдруг Самэйн, — давайте разберемся с пророчеством. Из этого свитка следует, что существует некое оружие, не обычное, не простое. Оружие, которым можно убить Гзмарданума. Звучит уже интересно. Оружие ковалось мудрыми, и ими же было спрятано в подземельях Хаспемила. Достать его могут лишь избранные май-нинос. И эти же избранные закроют Дверь в Храме горы Верблюжий Горб.

— Это вполне логично, — вмешался Мэн, — потому, что суэмцы не могут даже приблизиться к Верблюжьей горе — они моментально перерождаются. Если кому-то и суждено закрыть Проклятую Дверь, то только май-нинос.

— Да, все верно, суэмцы Дверь закрыть сами не могут, — согласился Самэйн, — а май-нинос не страшатся перерождений. Но, думаю, что и для них эта задача будет не из легких — силы зла в Храме Двери особенно сильны. Четырем избранным предстоит решить несколько задач — я так рассуждаю исходя из пророчества. Им предстоит добыть меч, закрыть Дверь и убить Гзмарданума. Каждая задача сама по себе трудна и опасна, а уж три вместе — они втройне трудны и опасны. Кому-то из вас придется сразиться с Гзмарданумом…

Марк усмехнулся и сказал:

— Кому сражаться с Гзмарданумом, это и так понятно. И я очень надеюсь, что загадочный Меч Кузнецов действительно обладает необыкновенной силой.

Самэйн поднял брови — в его глазах не было ни капли смеха — и ответил:

— Зря ты улыбаешься. Гзмарданум — это не та тема, разговаривая о которой можно улыбаться.

— Если Меч Кузнецов действительно обладает способностью нанести смертельную рану Гзмардануму, то я это сделаю, — уже без улыбки сказал Марк, — главное — добыть этот меч.

Неожиданно в разговор вступил Галиен. Он сидел у самого камина в глубоком, мягком кресле, обложенный подушками и укутанный шерстяным одеялом. Он был еще очень слаб, и большую часть разговора пролежал на спинке кресла с закрытыми глазами. Но после последних слов Марка Галь слегка приподнялся, придерживая здоровой рукой рубашку, накинутую на забинтованное плечо, и сказал:

— Невозможно биться с Гзмарданумом. Сила его зла и его магии такова, что люди не выживают. Даже май-нинос.

— Если мы закроем Дверь Проклятия, Гзмарданум уже не сможет превращаться в дракона, — прервал его Марк, — так, кажется, говорилось в пророчестве. Потому моя задача упростится, я надеюсь.

— На самом деле мы все довольно плохо себе представляем — кто такой Гзмарданум, — покачал Галиен головой, — нашему поколению не довелось близко сталкиваться с ним, пока не началась вторая война с баймами. До нас доходили древние легенды и предания, но никто из последнего поколения живущих не противостоял его силе и его ярости. — Галиен перевел дыхание и продолжил, — Мне довелось найти в летописях Такнааса старую рукопись, записанную первыми старейшинами этого города. Вы знаете, что суэмцы не записывают свою историю, но когда я прочел эту рукопись, то понял, что старейшины, авторы рукописи, были май-нинос. Их всего было пятеро. Пятеро пришельцев из другого мира. Это они сумели остановить наступление баймов. Рукопись составил Феликс-Бэр, или Феликс-Медведь. Все пятеро имели прозвища, обозначающие животных. Феликс-Медведь, Бенджамин-Лис, Михаэль-Барс. Были еще Волк и Сурок. Последние двое просто носили названия животных, имена их не были записаны.

Эти пятеро собрали пришельцев со всех пределов Суэмы и составили из них передовой отряд, который и принял бой с Гзмарданумом. Сурок — командир этого отряда, получил рану от меча дракона и умер спустя три дня. Его смерть была тяжелой и мучительной. Феликс-Медведь написал, что злые духи не давали покоя Сурку до тех пор, пока он не умер. И еще Феликс написал, что победа досталась им дорогой ценой, и что в сражении с Гзмарданумом каждый испытывал чудовищное давление зла. Просто невероятное давление. В живых осталась только треть отряда май-нинос. Ну, а после того, как баймы тогда отступили, старейшины совершили на холмах Такнааса особое служение — разрушили проклятие баймов и посвятили эти земли Отцу-Создателю. После этих событий, после того, как баймы были разгромлены, те май-нинос, что остались в живых, рассеялись в землях Суэмы. А четверо старейшин: Медведь, Лис, Барс и Волк отстроили и укрепили Такнаас и два других города-крепости рядом с ним. Феликс записал историю первой обороны Такнааса на пергаменте и эта история сохранилась в Замке Книг города Такнааса.

— Галиен, — медленно произнес Мас, — у меня только два вопроса: почему ты не поведал нам все это раньше, и что еще такого интересного и важного ты знаешь и не рассказываешь?

— Я хотел спросить то же самое, — поднял брови Марк.

Галиен невозмутимо протянул:

— Ну, я думал, что вы знаете об этом…

— Галиена ждет блестящее будущее, — добродушно улыбаясь, предрек Ник, — но мне все же хотелось бы знать, Галь, почему тебя так интересуют древние рукописи?

— Мы с братом искали летописи нашего рода. Наши предки пришли в Лионас из южных земель. Потому моему брату и мне хотелось найти хоть какое-то упоминание о них в Такнааских летописных хранилищах. Для этого, собственно, мы и приехали полтора года назад. В Такнаасе нас застала эта новая война с баймами. Брат мой сражался на стенах и погиб, мне еще предстоит сообщить об этом отцу с матерью.

— Кто твой отец? — спросил его Ник, — Чем он занимается?

— Моя семья живет на востоке от Лионаса, в маленьком городке Каанен. Отец служит в Лионасе переписчиком, переписывает и реставрирует древние пергаментные свитки, старые летописи родов. Я вырос около своего отца, в книжных хранилищах, повидал немало древних свитков, прочитал немало забытых летописей.

— Галиен — ценная находка для нашего отряда, — заметил Марк.

— Тебе удалось найти сведения о своих предках? — спросил Галиена Мас.

— Удалось. Мы с братом нашли нашего родоначальника, основателя рода Маэн-Таин. Последняя часть нашего родового имени «Таин» происходит от слова медведь (на суэмском это слово звучало, как «таинох»). Нашим родоначальником был Феликс-Медведь. Это — единственный предок май-нинос в нашем роду.

— Во-от, еще кое-что интересное, о чем умалчивал загадочный Галиен, — весело протянул Марк.

Галиен глянул на него, слабо улыбнулся и ответил:

— На этом, пожалуй, все мои секреты закончились.

— Что еще ты читал о Гзмардануме в рукописи своего предка? — Ник посмотрел на Галиена, и взгляд его был серьезным. Галиен тоже перестал улыбаться, сдвинул короткие, прямые брови, покачал головой:

— Это — злой дух. Демон. Он несет разрушение и проклятие. Суэмцы не могли сражаться с ним лицом к лицу, да и отряд май-нинос понес большие потери. Суэмцы выиграли прошлую войну благодаря тому, что их было гораздо больше, чем баймов. Старейшины Такнааса собрали весь народ Суэмы — собрались суэмцы даже из дальних побережий Кханеос, из лесов Камелькуна, из степей Ганоори, — отовсюду, со всей Суэмы. Не было такого уголка в стране, откуда не приехали бы воины. Они окружили и разбили полчища баймов, и остатки проклятых ушли в земли запада, которые отныне принадлежали перерожденным и назывались Меисхуттур, то есть Опустошенные земли (слово «меис» на суэмском означало «пустота»). Оставшись без войска, Гзмарданум, сдерживаемый отрядом май-нинос, улетел вслед за остатками баймов. После этого старейшины совершили Молитву Посвящения на холмах, разрушили проклятия Гзмарданума. Таков был план старейшин — отряд май-нинос сначала отвлек дракона на себя и оттеснил его от баймов, а потом уже суэмцы окружили и разбили проклятых.

— А между прочим, неплохая мысль, — заметил Самэйн.

— Я тоже так думаю, — согласился Ник, — но боюсь, что это займет слишком много времени для нас — если мы начнем разыскивать всех май-нинос, которые живут в северных землях.

— Можно просто послать глашатаев, бросить клич, так сказать, — предложил Самэйн, откинувшись на высокую, резную спинку стула.

— Отряд май-нинос — это хорошая идея, — поддержал Марк. Он сидел рядом с Кей — он всегда теперь старался держаться около нее — и вертел в руках маленький кинжал с узким, коротким лезвием и витой ручкой. Блеск этого кинжала отвлекал девушку, и она то и дело смотрела на загорелые, сильные пальцы Марка.

— Удивительно то, что старейшинам Такнааса удалось собрать целый отряд май-нинос. Мне всегда казалось, что пришельцев не так уж и много в землях Суэмы, — заметил до сих пор молчавший Лариэн.

Кей удивленно взглянула на него — Лариэн редко прибегал к дару речи, а если и говорил, то коротко и мало. Он был самым молчаливым воином в их отряде и, как правило, просто выполнял свою работу, без лишних слов. Его светло-голубые глаза словно хранили какие-то печальные тайны, но говорить об этом Лариэн не желал. И никто в отряде не отваживался его спрашивать.

Марк согласно кивнул головой и сказал:

— Я тоже никогда бы не подумал, что май-нинос хватит для того, чтобы набрать отряд. Но если в древней летописи об этом написано, значит, так оно и было. Нам нет причин не доверять старым пергаментам. Можно отправить глашатаев сегодня — и мы узнаем, сколько на самом деле потомков май-нинос живет в Суэме.

— Хорошо, мы так и сделаем, — согласился Ник, — ну, а то, что ты нам рассказал о Гзмардануме, Галиен, о его сущности и о той силе зла, которой он обладает — мы об этом знаем. Нам не довелось еще встретиться с ним лицом к лицу в битве, пока не довелось. Но в пророчестве сказано, что дракону суждено погибнуть от Меча Кузнецов. Значит, если мы, вернее, если четверо избранных смогут найти оружие, выкованное мудрыми, то они смогут убить дракона. Никто не говорит, что это легкая миссия. И в пророчестве не сказано — уцелеют ли избранные. Но это — единственный шанс остановить войну. Наши воины с трудом удерживают огромные легионы баймов, но долго так не сможет продолжаться. Рано или поздно — но южные крепости и Холмы Белого Пуха падут. Лионас продержится дольше благодаря горному кольцу, но баймы продвинутся вглубь Суэмы, и наш город окажется оторванным от остальной страны. В окружении баймов Лионас не сможет долго существовать. Злые силы займут Суэму. Может, только у горного хребта Занаэсси удастся их остановить, но при этом половина земель в Суэме окажется во тьме. Равновесие добра и зла, так долго хранившееся в нашей стране, будет нарушено. Зло утянет Суэму в бездну. Перерождения станут повсеместными и массовыми. И тогда баймам не надо будет воевать — тьма просто поглотит оставшуюся часть мирных земель.

В этом случае, если события будут развиваться именно так, Суэма станет землей проклятых, полностью, бесповоротно и окончательно. Дорогие мои, в мире, из которого приходят май-нинос, на земле май-нинос уже когда-то было нечто подобное, когда все живые существа и все человечество погрузилось во зло. Этот мир был уничтожен Создателем. На землю обрушились потоки воды с небес и покрыли все, вплоть до верхушек самых высоких гор. Погибло все — все звери, все птицы и почти все люди. Создатель сохранил жизнь только восьми человекам. Восемь человек уцелели — Ной и его семья. Это был Божий Суд над землей. И если тьма поглотит Суэму, ее ждет гибель. Создатель уничтожит все живущее на ней.

Ник замолчал. В зале стало очень тихо. Даже Грэг, до этого играющий на ковре с Сэмом, замолчал, повернул темную голову и посмотрел на Кей. Блеснули карие глаза его, окруженные длинными черными ресницами. Что будет с ней и ее мальчиком? Что будет с Суэмой и ее жителями?

Кей вдруг так ясно поняла, что длинная и опасная дорога для нее еще не закончена, что прежнего мира и покоя не будет, и что скоро, очень скоро она вновь отправится в путь с остальными избранными. А ее милый, дорогой мальчик останется здесь, в Лионасе. И неизвестно — вернется ли она к нему когда-нибудь.

— Наступили времена для исполнения древних пророчеств, — вновь заговорил Ник, и его голос зазвучал уверенно и твердо под сводами каменного зала, — так сказал Отец-Создатель. Сейчас, в наше с вами время, древним пророчествам суждено сбыться. Дверь Проклятия будет закрыта, Гзмарданум будет поражен. Да случится все именно так!

— Да будет так! — подтвердили воины.

— Создатель не оставит Суэму без Своей помощи, у нас есть надежда, — продолжал Ник, — потому мы не должны отчаиваться и страшиться. Мы должны верить. Верить всей душой в то, что Создатель сохранит Суэму.

Ник сделал небольшую паузу, после обратился к Тэну:

— Избранным прежде всего предстоит добыть Меч Кузнецов. Тэн, что ты знаешь о традициях своей семьи?

Тэн, молчавший все это время, поднял голову, убрал рыжие вихры от глаз и начал рассказывать:

— Каждый первенец-мужчина нашего рода знал, что на нем лежит почетная и священная обязанность — охранять древнюю реликвию, что спрятана в подвалах замка Гаднаэми. Что это за реликвия, мы не знали. И ни разу не видели ее в глаза. Но каждый первенец нашего рода являлся Хранителем, и должен был прожить всю свою жизнь в замке, а после передать эту обязанность своему старшему сыну. Собственно, вся обязанность Хранителя сводилась к тому, чтобы жить в замке. Времена были мирные, и нашему родовому замку никогда и ничто не угрожало. Сама реликвия хранится в подвалах замка, выстроенных вроде лабиринта. Подвалы находятся глубоко под землей, построены они в несколько ярусов. Проникнуть в них может только Хранитель, знающий путь. Несомненно, что подвалы уцелели в огне, Гзмарданум до них не добрался и реликвия, то есть карта, цела. Я знаю путь к этой реликвии — дед готовил меня в свои преемники. Потому задача Избранных слегка упрощается. Главное для нас — это пробраться в подвалы, а к реликвии я смогу провести. И окружной путь к замку через северные леса я знаю. Мы добудем карту, а дальше будем знать, как достать Меч Мудрых.

— Подвалы в виде лабиринта… — задумчиво протянул Самэйн, — ты можешь ориентироваться в лабиринте, Тэн?

— Я заучивал наизусть стих-песню, в которой есть подсказки для правильной ориентации в подвалах. И не раз проходил этот путь со своим дедом. Сама реликвия находится во вмурованном в пол сундуке из каменного дерева нгурхори, что тонет в воде и не гниет от сырости. Но сундук мы с дедом не открывали — это не входит в обязанности хранителей. Мы его даже в глаза не видели, он спрятан. Просто знаем, что сундук находится в полу. Несколько сотен лет наш род хранил эту реликвию, не зная, что это такое. Наш предок, создавший карту и построивший замок с лабиринтом в подвале, предпочел сохранить в тайне значение реликвии.

— Что это за стих-песня? Ты можешь прочесть ее нам? — спросил Ник.

— Конечно. Этот стих я заучивал еще в детстве. Он простой, особой художественной ценности в нем нет, — и Тэн на распев начал декламировать стишок:

— Вот и весь стих, — закончил Тэн.

— На мой взгляд — это просто набор слов. Непонятно ничего. Как по этому стишку можно отыскать карту? Меч спрятан в подземельях Хаспемила. Карта подземелий Хаспемила в подвале Гаднаэми. Теперь нам, похоже, нужна еще и карта подземелий Гаднаэми. Что-то уж очень все запутанно, — высказался, нахмурившись, Мас.

— Не я это придумывал, — поднял брови Тэн, — а в стихе содержаться ориентиры, придерживаясь которых можно добраться до реликвии, то бишь до карты. Как пользоваться стихом-подсказкой, я знаю. И я вас проведу, я же сказал.

— Тэн прав. Мас, ты зря горячишься, — произнес Марк, — достать карту — не такая уж и трудная задача. Тэн будет нашим проводником, а лабиринт укроет от баймов. Лабиринт замка Гаднаэми, я думаю, безопасней, чем подземелья Хаспемила, кишащие ядовитыми ящерами. Вы же помните, что в Хаспемиле приручали надхегов-гухони, бескрылых ядовитых ящеров, чей укус смертелен. Так что, добыть карту, думаю, будет легче, чем достать Меч. Нам остается только выбрать день нашего отправления.

— А вот скажите мне, что там в пророчестве говорилось о Дверных Запорах, я что-то не могу вспомнить, — спросил вдруг Самэйн, — как их можно закрыть?

— Я могу еще раз прочесть, — Ник взялся за свиток, — вот эти слова: «придут в назначенное время люди из другого мира, и Дверь Проклятия будет закрыта, ибо они будут знать, как закрыть эту дверь. Только знающие слова других миров смогут решить тайну запоров двери». То есть, — продолжил Ник, — под словами другого мира подразумеваются другие языки. Может, и английский.

Последнюю фразу он произнес на английском. Родной для Кей язык так странно прозвучал под сводами зала, что она вздрогнула и с удивлением глянула на Ника.

— Сэм этих слов не знает, но зато знают Марк, Джейк и Кей. Скорее всего, на Двери есть какие-то надписи, может, инструкции, прочитав которые избранные поймут, как работают запоры на Двери. Так написано в пророчестве, а мы доверяем Создателю и этому свитку.

— Ну, что, ребята, — спокойно произнес Марк, — исполним древнее пророчество, снесем башку Гзмардануму?

Джейк взглянул на него, покачал головой:

— Рвешься в бой? Нам надо сначала спросить у Кей — согласна ли она оказаться в числе избранных. Дело это не простое, скорее даже страшное. Не всякому мужчине по плечу. А она — нежная, слабая девушка. Что скажешь, Кей?

Кей посмотрела на Джейка и опустила глаза. Она и рада была бы что-то ответить, но смятение овладело ею настолько, что ответа не было. Она не могла сказать «нет» и боялась сказать «да». Кей не видела, не понимала — почему она оказалась в числе избранных — слабая девушка, не умеющая даже владеть тем ножом, что висел у нее на поясе. Какой от нее толк? Чем она может помочь? И Кей только слегка дернула плечом, не поднимая глаз.

— Без Кей не будет команды избранных, — сказал Ник, — только вместе четверо избранных выполнят предназначенное. Ты, Кей, не спеши с ответом. У нас есть пара дней в запасе, потому подумай, помолись. Я верю, что Бог положит тебе на сердце решение. Если ты — избранная, Отец призовет тебя. Ты это поймешь. Призыв Создателя не возможно не услышать.

— Я поеду с избранными, — заявил вдруг Самэйн, — насколько будет возможно, я буду с ними.

— Мы с братом тоже, — коротко сказал Мас.

— Да что там, весь отряд и поедет вместе. До Лионаса добрались вместе, доберемся и до замка. А там видно будет. Так ведь, парни? — Смаик оглядел воинов за столом.

— Ну, Галиена мы оставим, — подняв брови, невысокий, широкоплечий Энеарн повернулся в сторону Галя.

Галь только слегка улыбнулся. Видно было, что он устал и, возможно, боль от ран досаждала ему.

— О, кей, — вдруг сказал Марк, — мы обсудили все важное, разобрались — что к чему в пророчестве, думаю, можно сделать перерыв. Правильно я мыслю, Ник?

Тот усмехнулся и ответил:

— Я понял. Хорошо. Мы помолимся, и все будут свободны. У нас есть время для молитвы и для последних решений. А Создатель усмотрит все остальное.

После того, как вознесли молитвы Отцу-Создателю, Марк, повернувшись к Кей, положил ладонь ей на руку и тихо спросил:

— Кей, ты боишься?

И, глядя в его теплые синие глаза, Кей также тихо ответила:

— Да.

Глава 11 Леонардо

Итак, Кей предстоит быть в числе избранных. На нее возложена важная и трудная миссия. Но Кей ясно понимала, что не готова к этому, и не в силах совершать великие подвиги. Она не владеет оружием, не умеет драться, не может слышать голос Создателя — у нее нет никаких талантов. Чем она может помочь избранным?

Ей пришли на память слова Тнумо о том, что она сильная и со всем справится. Теперь Кей понимала, что он имел в виду. Тнумо знал, что она из числа избранных, знал, с чем она должна справиться. Знал, но не говорил. Видимо, он догадывался тогда, что Кей его не поймет. Но она и сейчас не понимает.

Кей одолевал страх при одной мысли о заброшенных городах мудрых и о подземельях Хаспемила. И ее одолевала тоска, когда она думала о разлуке с Грэгом — не могло быть и речи о том, чтобы взять мальчика с собой. Его придется оставить здесь, в Сосновом Приюте.

Совет был окончен, но воины не торопились расходиться. Они передавали друг другу свиток, как драгоценную реликвию, осторожно, неторопливо рассматривали буквы и печати на нем, негромко переговаривались. Но Кей, поглощенная своими мыслями, не обращала внимания на разговоры.

Маленький Грэг, словно почувствовав настроение Кей, бросил свои игрушки и прижался к ее коленям, подняв смуглое личико. Малыш так крепко обнимал ее ноги, и такое доверие светилось в его влажных глазах, что сердце Кей болезненно сжалось. Приласкав мальчика, она вытерла набежавшие слезы. Как она может оставить малыша? И вернется ли к нему?

Кто-то дотронулся до ее плеча, мягко и осторожно. Кей оглянулась и увидела за спиной Марка.

— Ну, что ты, Кей, — тихо сказал он, — не стоит так расстраиваться. Мы будем с тобой рядом в этой дороге, будем оберегать и защищать тебя. Мы сделаем все для того, чтобы ты, живая и невредимая, вернулась к Грэгу, — Марк невесело улыбнулся, — ты мне веришь? Просто, молча, кивни, как ты всегда это делаешь.

Кей посмотрела Марку в глаза и увидела в них столько любви и тревоги, что тонкая дрожь пробежала по ее телу. Он был так близко, ее Марк, что она угадывала запах одеколона и хвои от его короткой, кожаной куртки.

Видимо, Марк ощутил что-то похожее, потому что слегка смутился, убрал руку с плеча и предложил:

— Знаешь, а давай прогуляемся по городу. Я покажу тебе Лионас. Грэга оставим, вон, Джейку, — Марк мотнул головой в сторону Джейка, который говорил о чем-то с Галиеном.

— Только мы вдвоем? — коротко спросила Кей.

— Возьмем с собой Сэма. Он не откажется, я уверен.

— Хорошо. Только согласится ли Джейк сидеть с мальчиком?

— Я его уговорю, не сомневайся, — заверил Марк.

И вот, они едут по ровным, широким улицам города, и маленькие, колкие снежинки все падают и падают на мостовую, на лошадей, на складки широких плащей и на капюшоны. Окутанный снежной дымкой, Лионас казался Кей суровым и строгим. В нем не было высоких замков с тонкими шпилями и хрупкими арками, и не было старинных лестниц, чьи истертые ступени повидали немало поколений. Фасады домов, просто облицованные бугристым камнем, равнодушно и уверенно поднимали на несколько этажей односкатные крыши с мансардами. И коротким крылом почти у каждого дома пристраивался одноэтажный магазинчик с броской вывеской.

Это был промышленный город, город рабочих и ремесленников. В его восточной части находились многочисленные цеха и мастерские, и узкая, мелкая речушка отделяла Рабочую сторону от центральных кварталов. Новые улицы довольно молодого Лионаса еще не успели до конца застроиться, а до усадеб надо было добираться длинными, грунтовыми дорогами. Сами усадьбы скрывались среди верхушек древних дубов и сосен. Деревья — сосны и дубы — похоже, существовали на равнине гораздо дольше, чем город, и казалось, что они все еще хранят память о тех временах, когда эта местность была дикой и безлюдной.

Все это рассказывал Кей Марк, пока их кони медленно, шагом, несли своих седоков по присыпанным снегом улицам. Кей слушала рассказы Марка, но думала только о том, что и Ник, и Джейк, и Марк — все ждут от нее ответа. А его, этого ответа, нет. Не может, не может она почувствовать уверенность и преодолеть страх. И, глядя на маленькие, холодные снежинки, Кей отчаянно хотела вернуться назад, в Такнаас. Туда, где она и Грэг были в безопасности, где Кей впервые почувствовала себя счастливой. К тому очагу, который так верно согревал ее и дарил покой. И она хотела, чтобы вернулись в Такнаас ее друзья, с которыми так тесно переплелась ее доля, и так же пылал в Желтом Доме гостеприимный очаг, и пел свои песни Марк, перебирая струны гитары.

Но Кей знала, что не скоро, ох не скоро сможет она увидеть высокие и такие родные башни Такнааса. А, может, не увидит уже никогда.

И Кей молчала, пока Марк рассказывал ей об улицах и домах Лионаса, рассеяно кивала, но улыбаться в ответ на его болтовню у нее не было сил. Конечно, она скажет «да», она не откажется от поездки, ведь именно такого ответа от нее все ждут. Но на душе у Кей было тяжело, тревожно и печально, и скрывать это у нее плохо получалось.

Да и Марк, не смотря на разговоры, не казался особенно веселым, и непривычно молчал Сэм, державшийся чуть поодаль. Видно, тревожные мысли тяготили и их.

— А вот здесь мой магазин, — сказал вдруг Марк, направляя коня к высоким, двойным дверям из темного дерева. К створкам дверей вела пара каменных ступенек, а перед ступенями, чуть в стороне находилась удобная коновязь.

— Давайте, я покажу вам механические игрушки, которые делают в северных городах, — предложил Марк.

Он оглянулся на Кей и сказал, подняв брови:

— Ну, же, Кей, перестань хмуриться. Знаешь, что говорит в таких случаях Джейк? Он говорит, что все будет хорошо. Вот и я тебе говорю то же самое. Верно, Сэм?

— Ага, — тут же согласился мальчишка, — и что мы будем покупать?

— Ничего не будем покупать, — Марк, привязывая поводья лошади, бросил быстрый взгляд на Сэма и усмехнулся, — все возьмем даром. Я же сказал, что это мой магазин.

— Тогда мы с Кей не будем стесняться, верно? — озорно блестя глазами, уточнил их спутник.

— А когда ты стеснялся, Сэм? Что это за ложная скромность? — хмыкнул Марк.

Кей догадалась, что оба шутят.

— Хочешь сказать, что я нескромный?

— Хочу сказать, что ты обормот.

— Не, ты не прав, — с дурашливой улыбкой протянул Сэм, — вон, Кей тоже улыбается. Вот мы сейчас с ней посмотрим, что за игрушки ты продаешь в своем магазине.

Магазин Марка, длинный, просторный, занимал весь первый этаж четырехэтажного дома. Из одного зала в другой проходами служили обшитые каменной плиткой арки. Под их сводами качались серебряные колокольчики и маленькие звездочки из стекляруса. Много интересного и необычного можно было увидеть в полутемных, просторных залах: самые разные часы, с мелодиями и без, с фигурками детей, бабочек, глубей, лошадей, единорогов — Кей не успевала рассмотреть все — музыкальные шкатулки и коробочки с секретами. Мясорубки, плойки, кофемолки и маленькие мельницы, электрические чайники и насосы. В одном из отделов Кей увидела механические игрушки.

— Кей, ты можешь выбрать что хочешь для Грэга. Ну, и ты, Сэм, тоже, — Марк улыбнулся.

— Ты шутишь насчет игрушек? — уточнил Сэм, — лучше разреши выбрать оружие в твоей кузне, бесплатно, конечно.

— Сэм, тебе бесплатно только игрушки, — весело сказал Марк, но тут же добавил, — я шучу, конечно. Для нашего отряда оружие поставляю я, ты же знаешь. Потому приходи, забирай хоть завтра.

— Марк, — Кей повернулась к нему, — сколько у тебя всего магазинов?

Тот поднял брови, посмотрел на Кей и ответил:

— Я богат, между прочим, — в его голосе звучали шутливые интонации, — в Лионасе у меня четыре магазина и свой кузнечный цех. Был магазинчик в Саасе, но теперь — сама понимаешь — он мне уже не принадлежит. Три магазина и ювелирная мастерская в Такнаасе, и по магазину в Маас-Туге и Келаэс-Нэне.

— Впечатляет, — проговорила Кей, — а начинал ты с нуля?

— Начинал с того, что открыл кузнечный цех. Занял денег у Ника. Разыскал умелых мастеров, предложил им долю в будущем предприятии. И дело у меня пошло. Я и сам какое-то время работал у наковальни.

Сэм, перебирая игрушки, вдруг спросил:

— Найдем меч, закроем дверь, убьем Гзмарданума — и что дальше?

— Что ты имеешь в виду? — не понял Марк.

— Что мы будем делать с баймами? Убивать всех, как это делали мудрые?

— Ничего себе вопрос, — покачал головой Марк, — я думаю, что мы так делать не будем. Без Гзмарданума они лишатся злой силы и станут не так опасны. Вернее, опасны они будут всегда, но серьезной угрозы от них уже не будет. Меня тоже удивили действия мудрых, когда они восстали на своих перерожденных. Земледельцы просто выдворяют баймов из своих земель. Но, может, тогда, в той ситуации так и надо было. На города мудрых надвигалась страшная беда. И решения, которые тогда они принимали, влияли на судьбу всей Суэмы. В их городах было накоплено много передовых технологий. «Белый огонь» в том числе. Что это такое — нам неизвестно, скорее всего, какое-то взрывчатое вещество. Но если бы баймам удалось завладеть «Белым огнем» — вряд ли Суэма выстояла. Потому, вполне возможно, мудрые принимали верные решения, — глаза Марка казались свинцово-серыми, словно озерная гладь, отражающая грозовые тучи.

— Я спрашивал отца о том, что будет дальше с баймами, — Сэм задумчиво вертел в руках заводного зайца, — но отец сказал — Создатель усмотрит.

— Правильно сказал, — согласился Марк и тут же поинтересовался, — зайца для себя выбрал или для Грэга?

Кей невольно улыбнулась — очень уж серьезно задал этот вопрос Марк.

— Не, я себе возьму вон того слона. Он тоже заводной? — Сэм выкатил на середину прохода серого слоника на маленьких колесиках.

— Наверное. Не могу, Сэмик, тебе точно сказать, так как сам этим слоником не играл. Кей, тебе нравится?

— Хороший слон, большой. — Кей оглядела игрушку и, заметив сбоку ключик, добавила, — И заводной.

— Значит, берем слона, зайца, еще вот эти часы с картинками, — Марк показал на довольно высокие, в рост Грэга, часы со смешными рисунками на циферблате и ключиками внизу, видимо от различных мелодий.

— Для слоника тележку бы неплохо подобрать, — заметил Сэм, продолжая вытаскивать игрушки с полок.

— Как мы все это довезем до усадьбы Ника? — спросила Кей, видя, как растет гора из слоников, зайцев, тележек.

— В магазине есть служба доставки, — пояснил Марк, — так что нам ничего везти не придется.

Выбранные игрушки упаковали в деревянный ящик, Марк написал на нем адрес.

— Думаю, Грэгу понравится, — произнес он, посмотрел на Кей, спросил, — как ты думаешь?

— Конечно, понравится, хотя мы немало привезли из Такнааса. Я должна буду уехать, и вместо меня у него останется много хороших игрушек, — последнюю фразу Кей произнесла чуть тише и посмотрела Марку в глаза, спокойно и прямо.

— Я знаю, — он стал серьезным и немного грустным, но его голос звучал твердо, — я знаю. Но это надо и Грэгу. Будущее Суэмы — это и его будущее тоже. Он не должен повторить судьбу своих родителей.

Марк замолчал. Некоторое время молчали все трое. Неожиданно Сэм, ни к кому не обращаясь, сказал:

— Вчера вечером в госпиталь отца привезли раненого байма.

— Да, мне говорил об этом Ник, — как-то устало произнес Марк.

Казалось, что после слов Кей появившееся, было, веселое настроение угасло.

— Он, вроде как, не совсем байм. Он май-нинос, — продолжал Марк.

Кей прислушалась. Эта новость показалась ей неожиданной. Что это за байм май-нинос? А Сэм подтвердил:

— Да, он пришелец, сражающийся на стороне баймов. Тебе, Марк, отец не рассказывал, при каких обстоятельствах этот байм попал в плен? У нас ведь, обычно, не берут пленных…

Баймов в плен суэмцы действительно не брали. От проклятых один только беды, потому не было смысла держать их на территории Суэмы.

— Нет, не рассказывал, — ответил Марк, — но хотелось бы послушать.

Рассказ Сэма был коротким:

— Он просил пощады именем Сына Создателя. Он знал Имя Сына, представляете? И его, конечно же, пощадили. Вчера, да и сегодня с утра он был без сознания — не пришел в себя после операции. Потому с ним еще не разговаривали.

— Байм май-нинос… Такого мы еще не встречали, — проговорил Марк, — хотя, если он май-нинос, то, значит, не байм. Просто не искупленный. Если он пришел в себя, то с ним стоит поговорить, но только после обеда. А то я есть хочу ужасно. Как зовут этого неискупленного май-нинос?

— У него ругательное прозвище, Марк. В Суэме это не произносят, — пояснил Сэм.

— Неудивительно. Давайте знаете, как сделаем? Давайте заедем в еще один мой магазин, подберем одежду. Я знаю, Кей не откажется от нового плаща, — Марк совершенно серьезно глянул на Кей, и та улыбнулась.

— А потом, — продолжал он, — пообедаем в Сосновом Приюте. После навестим этого странного байма и попробуем с ним пообщаться.

— Это правильно, — согласился Сэм, — сначала магазины, потом еда. Баймы подождут.

Сестер Тэна звали Гаэс и Гун. У старшей, Гаэс, красновато-медные кудри доставали до пояса. Она небрежно подвязывала их темной, бархатной лентой, но своевольные пряди то и дело выбивались из ленточного плена и червонным золотом рассыпались по плечам. Такая же дерзкая, непокорная челка падала на высокий лоб. Волосы вели себя под стать своей хозяйки. Гаэс была шумной, резкой, говорливой. Кей увидела сестер и Тэна в столовой, когда вернулась с Марком и Сэмом в Сосновый Приют.

— Дед правильно сделал, что отправил тебя и Гун из замка, — говорил Тэн. Он сидел у камина и трепал за уши Папоротника.

— Нет, неправильно! Мое место рядом с ним. Я должна была оставаться в замке, вместе с дедом, до конца, — сказав это, девушка откинула медные пряди с плеч резко и энергично.

— И погибнуть тоже вместе с дедом, — Тэн пожал плечом, посмотрел на сестру устало и снисходительно, как смотрят на упрямого ребенка, потом добавил, — нечего тут выдумывать. Хорошо, что дед настоял на своем.

— О чем спор, добрые люди? — спросил Марк, заходя в столовую следом за Кей.

— Мир, тебе, Марк. Мир тебе, Кей. Да хранит вас Создатель, — сказал Тэн, — это моя сестра Гаэс, та, что высокая и спорит со мной. А та, что стоит у окна — младшая, Гун. Она — милая девочка.

Гун совсем недавно вышла из подросткового возраста, черты ее лица еще не утратили детской мягкости и нежности. Волосы Гун были светлее, чем у брата и сестры, и не рыжий, а золотой оттенок проскальзывал в светло-русых прядях. Гун казалась улыбчивой и тихой, в противоположность своей старшей сестре.

— Так все-таки, о чем вы спорите? — снова спросил Марк.

— Я хочу присоединиться к отряду избранных, — уверенно произнесла Гаэс, — я знаю, что смогу принести пользу отряду. Я умею стрелять из лука, хорошо ориентируюсь в лесах Северных Вершин — а только через эти леса можно теперь пробраться к замку Гаднаэми. И я даже лучше Тэна знаю Северные Леса.

При этих словах Тэн фыркнул, но Гаэс не сдавалась:

— Все так и есть, я могу быть отличным проводником. А Тэн и слышать не хочет о том, чтобы взять меня в отряд. Он считает, что это — не девичье дело. Точно также и наш дед считал, потому и отправил меня с сестрой из замка еще до осады. Деда мне положено было слушаться, а Тэна — нет, потому что я старше его. Поэтому я не нуждаюсь в разрешении Тэна для того, чтобы присоединиться к отряду.

— Все рассказала, — невесело отметил Тэн.

— Чье же тебе нужно разрешение, милая девушка? — спросил Марк.

Нисколько не смутившись, Гаэс ответила:

— Я буду просить Ника и Джейка. И у тебя, Марк, тоже спрошу.

— Значит, ты уверенна в том, что желаешь участвовать в миссии? — уточнил Марк.

— Я уверенна, — решительно подтвердила Гаэс.

— Ну, если ты не сомневаешься в правильности своего решения, и если чувствуешь призвание Создателя — я не стану возражать и не буду против. Так что, мое согласие у тебя есть.

— Послушай, мне кажется… — начал было Тэн, но Марк прервал его:

— Когда-то в наш отряд так же попросился Галиен. Я не отказал ему, и ты, Тэн, знаешь, насколько нам пригодились знания этого парня. Потому, если Гаэс чувствует призвание Создателя — не мне ее разубеждать. А Ник и Джейк сами выскажут свое мнение, за них говорить я не могу.

Гаэс победно сверкнула глазами в сторону брата.

А тот перевел взгляд на полыхавший в камине огонь, потрепал по загривку Папоротника и сказал:

— Я просто пытаюсь оберегать тебя, Гаэс. Ты и Гун — это все, что у меня осталось.

— Все будет хорошо, ребята, у нас все будет хорошо. Отряд избранных выполнит свою миссию, и жизнь в Суэме снова станет мирной и приятной, — проговорил Марк.

Кей понимала, что он старается не допустить сомнений и страха, хотя Гаэс, похоже, страхов и сомнений не испытывала. И Кей дивилась ее бесстрашию и напористости.

Сама она, едва переступив порог Соснового Приюта, кинулась искать Грэга, и нашла его спящим в той самой спаленке, где они ночевали в прошлую ночь. Рядом с кроватью сидела Марта с рукоделием на коленях. Она сообщила, что Джейк и Ник заняты в госпитале, остальные воины отряда уехали на одну из Башен Стражи, расположенную на вершинах гор, окружающих Лионас. Потому обедать Кей, Сэму и Марку придется в обществе Тэна и его сестер.

— Девочки каждый день помогают в госпитале, но сегодня Ник их освободил ради приезда брата. Они славные, сестры Тэна. Так что, иди, Кей, обедай, и не переживай, за малышом я присмотрю, — приглушенным голосом сказала Марта, продолжая работать крючком.

В столовой Кей и познакомилась с сестрами.

За обедом Марк расспросил у Гаэс о загадочном байме, и девушка обещала провести к этому человеку.

Мужчина, которого они увидели в госпитале Ника, был смугл, черен и худ. Его пронзительные, черные глаза под ровными дугами четких бровей хранили остатки былой красоты. Подстриженные почти под корень волосы торчали еле заметной щетиной. Крупные губы и круглый подбородок не совсем вязались с тонким, коротким носом. Но его лицо скорее производило приятное впечатление, и если бы не худоба и отсутствие волос на голове, его можно было бы назвать красивым.

— Все баймы лысые? — шепотом спросила Кей у Сэма, пока Марк придвигал стул к кровати смуглого человека.

— Это его в госпитале остригли. Стрижка наголо — лучшее средство от вшей.

— Он что, был вшивым?

— Ага.

— Фу.

Марк повернулся, посмотрел на Кей и Сэма, высоко подняв брови, и они враз перестали шептаться.

— Как твое имя? — спросил Марк у черного человека.

Человек на кровати, до этого совершенно равнодушно наблюдавший за своими посетителями, вдруг усмехнулся и спросил:

— Ты уверен, что хочешь, чтобы я назвал свое имя? — его голос оказался низким и приятным.

— Ладно, я понял. Не называй. Как ты попал в Суэму?

— Как я попал в эту идиотскую страну? — переспросил мужчина.

— Под словом «идиотская» ты подразумеваешь земли Меисхуттур?

— Нет, я подразумеваю всю эту дурацкую страну, весь этот мир, — и черный мужчина ругнулся со злостью.

Таких слов Кей никогда раньше не слышала и не понимала их значение. Но Марк, видимо, понимал, потому что резко сказал:

— Если ты не перестанешь сквернословить, тебя вышвырнут обратно к баймам. Итак, еще одна попытка — как ты попал в Суэму?

— Я не знаю. Или не помню.

— Хороший ответ. А главное — содержательный. Ты попал сразу в земли баймов?

Приподнявшись на локте, человек заговорил эмоционально и решительно, сбросив маску равнодушия:

— Я попал в город Саас. И из этого города меня выслали к баймам. Потому что я, видите ли, не соблюдаю их дурацкие правила. Я — живой человек, и хотел просто свободно жить. Я не монах и не святой. Меня не устраивает святая, безгрешная жизнь. Это для ангелов, а не для мужчин, мне это не подходит. Да, я грешник, люблю хорошо выпить и люблю развлечься с девушками. А для них это, видите ли, гадость, мерзость. Они ведь праведные, и не могут жить рядом с таким, как я. И меня выслали из города в земли проклятых, хотя я ничего не украл и никого не убил. Вот так я попал к баймам, если тебя именно это интересовало.

— Да, своеобразный у тебя взгляд на законы Суэмы, но это — твое дело. Расскажи о баймах.

— Что рассказывать? Прелестный народец, нечего сказать, дери меня зменграхи. Злые, как демоны. Но они вас одолеют. Вот увидите. А знаешь, почему? Потому что они — голодные. Голод — вот их двигательная сила. Отступать им некуда — земли Меисхуттур совсем почернели, не осталось ни растительности, ни животных, ни насекомых. Кроме зменграхов, конечно. Баймы едят зменграхов, но на вкус это отвратительная еда. Есть хочется всем, а в своих землях баймы давно уже не собирали урожай. Гзмарданум пообещал достаточно еды в Суэме. Так оно и оказалось. На захваченных нами землях оказалось столько жратвы, что баймы засели там и набивают себе животы. Вы думаете, что своими силами остановили наступление проклятых? Не обольщайтесь. Наши войска просто отъедаются за счет ваших запасов. А как только восстановят силы — пойдут дальше на суэмские земли. Теперь их ничто не остановит, они увидели, насколько богаты ваши края, и не остановятся ни перед чем. Голод и ненасытные утробы будут гнать их вперед и вперед.

— Значит, Гзмарданум — главный вдохновитель этого похода? — спросил Марк.

Черный человек ответил с легкой ухмылкой:

— Гзмарданум их бог. Они поклоняются ему и приносят жертвы. Каждый день по одной жертве, по одному человеку. Ваших, суэмцев. Тех, кого берут в плен. Миленький такой обычай, в духе проклятых.

Марк отпрянул от говорившего, резко выпрямился. То, что рассказал этот черный человек, было чудовищным и мерзким.

— Создателя они признают?

— О Создателе запрещено упоминать среди баймов. Иначе — смерть. Гзмарданум называет себя богом проклятых и вещает, что баймы — прямые потомки мудрых, несправедливо изгнанных земледельцами из благословенных земель. «Пойдите и заберите себе то, что когда-то было вашим» — говорит он. Так что, баймы вполне уверенны, что бьются за справедливость.

— Значит, суэмцев берут в плен для того, чтобы совершать жертвоприношения? — Марк провел рукой по лбу, словно пытаясь отогнать от себя ужасные мысли.

— Да, такие у них традиции, — невозмутимо подтвердил человек, — они так живут.

— А в качестве рабочей силы они пленных не используют? — вмешался Тэн.

Не взглянув на Тэна, черный человек ответил:

— Нет, за рабов они держат своих. За еду всякий готов работать. Только сейчас-то они воюют, потому рабы все стали воинами.

— Нравится тебе жить с баймами? — снова спросил Марк.

— Я привык. Теперь, когда появилась еда, стало гораздо терпимее.

— Значит, когда поправишься, вернешься к ним?

— А вы отпустите?

— Удерживать никто не станет.

— Странные вы люди. Если поправлюсь — уйду к ним, вероятно.

— Ты можешь примириться с Отцом и остаться в землях Суэмы. Ты же не байм.

— Не могу, — человек смотрел прямо в глаза Марку, — я не могу стать праведным, дери меня зменграхи. Опять нагрешу — и меня снова вышлют. А если баймы узнают, что я стал искупленным, меня принесут в жертву. Искупленных там не терпят. У баймов какая-то особая ненависть ко всем искупленным. Это связано с древним пророчеством, которого баймы боятся. Убей меня Гзмарданум, не знаю, что за пророчество, потому не скажу ничего.

— Откуда ты знаешь Имя Сына Создателя? — задал еще один вопрос Марк.

— Откуда я знаю? Я давно его знал, еще до того, как попал в этот мир. Мать моя знала его. Она даже водила нас в церковь, меня, сестру и брата. Святая была женщина, но ей не повезло, бедняжке. Муж-пьянчуга портил жизнь и ей и нам. А после ее смерти в родном доме и вовсе житья не стало. Сестре тогда было около пятнадцати, и ушла она, горемычная, на улицу. Позже и я там оказался, в банде малолетних. Так что, как видите, жутким грешником я стал еще с малолетства. Видать, мало мать за нас молилась, — человек горько усмехнулся кончиком губ и лег на подушку.

После добавил:

— Мне бы покаяться и умереть — тогда была бы какая-то гарантия, что не согрешу. Единственный шанс остаться праведным. Но вы же не дадите мне отойти в мир иной…

— Как называла тебя мама? Какое имя у тебя было в том мире?

— Леонардо. Когда-то меня звали Леонардо.

Ночью Кей долго не могла уснуть. Мысли о смуглом человеке по имени Леонардо не давали ей покоя. Его судьба, горькая и безрадостная, напоминала Кей собственную долю. Жестокий, пьющий отец, постылый родной дом, который на самом деле никогда не был родным. Одиночество и неприкаянность. Все это было так знакомо. Только вот сестра Леонардо попала в уличную банду, а она, Кей, оказалась в Суэме. Но что стало с ее братом, Томом? Какая судьба ждет его?

И Кей не могла успокоиться, не могла утешиться. Она стояла у окна в сумраке своей спаленки, прислушиваясь к дыханию спящего Грэга, и чувствовала, как растет в душе беспокойство и тревога.

Леонардо был когда-то таким же, как ее брат, маленьким, темноглазым мальчиком. И у него была старшая сестра. И этому мальчику и его сестре просто нужен был теплый, надежный дом, где бы о них заботились и любили. Такого дома у детей не было, потому их приютила улица. Неужели нечто похожее произойдет и с ее братом? Может ли она чем-нибудь помочь ему?

И вдруг Кей поняла, что может. Это понимание было таким ясным и простым. Таким четким и верным. Как зажегшийся в темноте маяк проливает спасительный свет, ведущий к желанному причалу, так и Кей вдруг увидела свой путь, и сомнения разом оставили ее. Надежда есть, она не потеряна, не утрачена. И Кей знала, на Кого она может надеяться.

Кей опустилась коленями на ковер, соединила ладони и обратилась к Создателю:

— Отец, я покорюсь тебе и присоединюсь к избранным. Я пойду туда, куда ты пошлешь, в пустые, страшные, мертвые земли. И если надо — я не пожалею своей жизни для Тебя, я обещаю. Но и ты, пожалуйста, помилуй мальчика Тома, моего брата. Сохрани его среди зла, сохрани его тело и его душу. Да обретет он милость в Твоих глазах. Пошли ему добрых людей, Боже, пошли ему добрых людей.

После Кей добавила:

— И сохрани, Отец, Марка О'Мэлли.

Поднявшись с колен, Кей почувствовала, наконец, как умиротворение пришло в ее сердце. Буря утихла, тревоги исчезли. Кей приняла решение, и теперь ей стало легко и спокойно. Она не поколеблется и не испугается. Она не повернет назад.

А Отец силен сохранить ее брата и позаботиться о нем. И Отец силен сохранить их отряд в этой трудной и опасной миссии.

На следующее утро Кей сообщила о своем решении Нику.

Глава 12 Лес Северных Вершин

Голубые иглы елей, застывшие в морозном воздухе, казались слишком длинными и странными. У елей не бывает таких игл, Кей знала. Но деревья в Лесу Северных Вершин не походили на обычные. Фантастическими громадами они вздымались к зимнему небу. Их стволы, такие толстые, что не обхватить и трем воинам, напоминали древние башни. Бесцветные облака хмурились где-то высоко за деревьями-башнями. И ни капли солнца.

Лес Северных Вершин неприветливо и настороженно склонялся над путниками, дерзнувшими нарушить его покой. Для того чтобы добраться до замка Гаднаэми, отряд с избранными делал большой крюк, забираясь в дремучие северные леса — более простые и короткие пути были заняты баймами. Где-то за негостеприимной чащей находился скрытый вход в подземный туннель, ведущий в замковые подвалы. К этому туннелю и вел их Тэн.

К отряду избранных присоединились все те, кто уже делил с ними тяготы дороги до Лионаса. Со слезами проводила Сэма Марта. Не было только малыша Грэга, оставшегося в Сосновом Приюте, на попечении Марты. И вместо Галиена, не успевшего еще оправиться от ран, на высоком жеребце ехала решительная Гаэс.

Они отправились в дорогу на рассвете, в промозглых зимних сумерках. Старейшины совершили последние молитвы, препоручая отряд защите Создателя, Ник передал последние наставления Марку, Джейку и воинам, и вереница закутанных в плащи всадников тронулась в сторону Перевала Пилигримов. Их провожало почти все взрослое население Лионаса, и воины, сменившиеся с передовых постов, несмотря на усталость, долго стояли вдоль дороги, ведущей к перевалу. В глазах людей светилась надежда. Отряд избранных отправился в путь. Значит, надо верить, что Проклятая Дверь будет закрыта, и истерзанные земли Суэмы, наконец-то, обретут покой. Надо верить, что избранные справятся со своей задачей. Так гласит древнее пророчество, а древним пророчествам в Суэме верили. Кей сама хотела в это верить, двигаясь вместе с воинами к Перевалу Пилигримов.

Она куталась в плащ и изредка оглядывалась назад на удаляющиеся огни Лионаса. Где-то там, в одном из утонувших в тумане домов все еще спит малыш Грэг. А когда он проснется, то обнаружит, что мамы Кей нет рядом…

Кей смахнула непрошенные слезинки. Что уж теперь плакать… Решение принято, и нет смысла оглядываться. Вперед, в забытые, опустошенные, мрачные земли.

Зато она рядом со своими друзьями, рядом с Марком. Папоротник тоже присоединился к отряду. Хотя Кей надеялась, что пес останется с малышом, послужит ему поддержкой и утешением. Но Папоротник, как всегда, сам принимал решения, с кем ему быть — и вот, он невозмутимо бежит рядом с лошадью Кей. Что ж, кажется, в пророчестве говорилось что-то о собаке. Наверное, это должен быть Папоротник.

До гигантского, необычного леса добрались к вечеру, когда легкий туман опустился на равнину и пролески. Глядя на толстые стволы деревьев-исполинов, Кей тихонько сказала Гаэс:

— Какие странные ели.

— Это особенные ели, нгурхори, — пояснила Гаэс.

— Жутковато здесь, в этом лесу.

Гаэс откинула с головы капюшон, убрала с плеча медную косу, возразила:

— Здесь боятся нечего и некого — это спокойные места. В Северных Вершинах я бывала не раз, с дедом и Тэном. Хорошо знаю все тропинки и полянки. Баймы сейчас гораздо западнее, и даже зменграхов не слышно.

— Вот тропинок как раз и не видно, ни одной, — возразила Кей.

— Потому что снегом все засыпано. Но Тэн правильно ведет отряд. Мы въехали в лес у скалистой, зубчатой гряды и едем строго на север. Скоро должна быть небольшая ложбинка, там лес редеет, и можно будет переночевать. Мы не заблудимся. В лесу много особенных примет, которые показывают, что мы на верном пути. Послезавтра выберемся к Памятным Столбам, где и будет проход в подземелья Гаднаэми. Это не сложно.

Гаэс стряхнула упавший на плечи снег и продолжила:

— В Лесах Северных Вершин никто не живет — у елей нгурхори слишком плотная древесина, потому их невозможно спилить. По крайней мере, суэмцы это делать не умеют. Ели растут настолько часто, что даже участок под огород не расчистить. Землянку — и ту не выроешь, в земле полно твердых, как камень, корней. Потому поселений в лесу нет, и никогда не было. Даже животные в этом лесу не обитают — наверное, отпугивает еловый запах. Зменграхи тоже избегают Северных Вершин.

— Помнится, Тэн говорил, что карта, за которой мы едем, хранится в сундуке нгурхори. Значит, одно дерево все-таки был спилено, — заметила Кей.

— Мы с дедом сами этому удивлялись. В подземельях замка значительная часть отделки выполнена из этих елей. Мудрые умели обращаться с такой древесиной, это они когда-то сажали Северные Леса. Тэн и дедушка не знали, что наш предок был из мудрых, вот и гадали — кто мог отделывать подвалы породой нгурхори. Теперь-то ясно, откуда предок знал столько секретов.

Исчезнувшая цивилизация мудрых унесла с собой немало тайн, подумала Кей. Еловый лес нгурхори — одна из них. Мудрые сажали ели, рассчитывая в будущем использовать крепкую древесину, но теперь рубить деревья некому, и лес стал необитаемой чащей.

Растянутой цепочкой двигался отряд по присыпанной снегом и зажатой деревьями-гигантами тропинке. Впереди Кей и Гаэс ступал конь Марка, за ними виднелась громадная фигура Смаика. А дальше, скрытые толстыми стволами, вели отряд Тэн и Самэйн.

Стемнело скоро, а спасительной ложбины, где собирались устроиться на ночлег, все не было видно. Марк негромко запел медленную песню. Под сводами колючих, засыпанных снегом ветвей напев Марка звучал тускло, словно растворялся в морозном, густом от запаха нгурхори, воздухе.

— Хорошо поешь, Марк, — сказала ему в спину Гаэс.

Марк обернулся:

— Вам нравится, девчонки?

— Мне очень, — в темноте не видно было, как улыбается Гаэс, но задор в ее голосе звучал заразительно и искренне.

— А тебе, Кей? — Марк приостановил коня.

— Ты пой, пой, — уклончиво ответила Кей, — а мы послушаем.

— Хватит болтать, двигайтесь быстрее. Песенки он девчонкам решил петь… Уже стемнело, а мы все до ночлега никак не доберемся, — проворчал сзади Смаик.

Гаэс засмеялась, Марк ответил:

— Не возмущайся, Смаик, это не я веду отряд. Гаэс, скоро мы будем на месте стоянки?

— Передняя часть отряда уже там, наверное. Просто плохо видно в темноте.

Действительно, очень скоро тропа пошла под уклон, расступились в сумраке стволы елей, и перед путниками открылась белеющая низинка. Стало сразу светлей — в ложбинке не росли ели, и пробивающиеся сквозь разрыв в облаках бледные лучи маленькой луны Аниес освещали частый, голый кустарник.

Кей облегченно вздохнула:

— Хвала Создателю!

— Да будет так, — подтвердили Марк и Смаик.

— Хвала и честь, — подтвердила Гаэс.

В ложбине заночевали. Расседлали лошадей — Сэм помогал их кормить. Нарубили веток кустарника. И совсем скоро молчаливый голубоглазый Лариэн, укрепив над пляшущими языками костра котелок с водой, засыпал заварку в металлический чайник.

Хозяйственными делами занимались мужчины, а Кей и Гаэс отдыхали и согревались у костра, устроившись на срубленных и накрытых одеялом ветках.

— Замерзли, девушки? — спросил Тэн, бросив на снег охапку сучьев.

Кей, расшнуровывая ботинки, подняла на него глаза и ответила:

— Конечно, зима все-таки. Я всю дорогу вспоминала, как было тепло и уютно в фургоне.

— Ничего, зато без фургона быстрее доберемся. Уж придется вам пару дней потерпеть.

Джейк, пристроившись недалеко от девушек, произнес, не торопливо выговаривая слова:

— Спать вы будете в палатке, в меховых спальных мешках. Так что, не все так плохо.

Он разминал хромую ногу, и глубокие тени у него под глазами говорили о том, что не так легко дается ему дорога верхом.

— После целого дня в седле спина как деревянная… — буркнула Гаэс, — Что у нас на ужин?

Мэн, распаковывающий тут же тюки с провизией, ответил, не поворачивая головы:

— Так, перекусим слегка. Есть хлеб, сыр, ветчина. Огонь прогорит — в золе испечем картошку.

За ужином особо не болтали, видимо, гигантский лес навевал странную тревогу не только на Кей. А, может, просто все устали — выехали-то с рассветом солнца.

Но когда съели бутерброды, и черноглазый Кассаэл палкой разгреб золу, проверяя — пропекся ли картофель — Энеарн, убрав за уши длинные, светлые пряди, спросил:

— Что это за Памятные Столбы, к которым мы пробираемся? Кто-нибудь видел их, кроме Тэна и Гаэс?

Кей, державшая в руках кружку с горячим чаем, глянула на Энеарна. Полное его имя было Энеарн Беанан, и он приходился правнуком одному из старейшин Такнааса, Тненииму Беанану.

Мэн и Мас в ответ только покачали головами, совершенно одинаково.

Самэйн коротко сказал:

— Я не бывал в Северных землях.

— Я их видел, — пользуясь длинной палкой, Марк выкатил из золы несколько картофелин, переложил их в железную миску, дуя на пальцы, передал Кей и Гаэс, потом пояснил, — Мы с Ником бывали около Памятных столбов, но давно, лет пять назад. Столбы поставлены в память о погибших городах мудрых. На них выбиты знаки, непонятные, на всех двадцати семи столбах разные. Значение знаков ни я, ни Ник разгадать не смогли. Вот, собственно, и все, что я могу рассказать.

— Двадцать семь столбов в честь двадцати семи погибших городов. Вот что я об этом знаю. Семь больших, главных городов, начиная с Хаспемила, и двадцать маленьких. — Медленно пояснил Тэн, — У каждого города был свой знак. Вот эти знаки и выбиты на столбах. Вход в туннель можно отыскать только с их помощью. Я и Гаэс знаем знаки семи главных городов. По легенде семь городов мудрых когда-то составляли Братство Ищущих. У них еще была своя нумерация, Хаспемил — номер один, и так далее. Вход в туннель находится около номера три, то есть у столба города Немсупи. Наверное, столбы для того и были поставлены, чтобы отметить место, где начинаются подземные галереи. В наше время никто уже не помнит ни названий древних городов, ни их знаков. А нас учил дед, еще когда мы были детьми.

— Ник очень желал бы разобраться в этих знаках, — произнес задумчиво Джейк, — как вернемся, ты, Тэн, расскажи ему обязательно.

— Жаль, что его нет с нами, — сказал Смаик.

— Он и не должен с нами быть, — возразил Марк, — Создатель определил его место. Он руководит обороной Лионаса и всех Северных земель. И он стоит в молитве за нас.

Сэм, сидящий чуть в стороне и выбирающий с помощью узкого, длинного кинжала горячую картофелину из общей кучи, вскинул на Марка темные, почти черные глаза, и пояснил:

— Вообще-то, отец до последнего надеялся, что он — один из избранных, пока вы не приехали из Такнааса, и Создатель не послал последнее Знание.

— Вы давайте, ешьте быстрее, а то мне еще посуду мыть, — Смаик повесил над огнем котелок с водой из ближайшего ручья для мытья мисок и кружек, — все равно послезавтра своими глазами увидим и столбы и знаки. Мэн, куда дел свою кружку? Если опять не помнишь, куда поставил, то чай с ладоней утром пить будешь…

Марк усмехнулся в ответ на ворчание Смаика, спокойно сказал:

— Двух часовых нам хватит, думаю.

— Зачем здесь часовые? — удивился Тэн. Он жевал орехи и запивал и чаем, — это совершенно безопасные места, я знаю их с детства. Животных — и тех тут нет. Даже зайцы не прыгают.

— Ну, зайцев мы бы не остерегались, — ответил ему Самэйн, — а мирные времена твоего детства, Тэн, миновали. Война с баймами все изменила. Потому бдительность не помешает.

После ужина занялись последними приготовлениями к ночлегу. Братья Мэн и Мас принялись ставить палатку, предварительно расчистив землю от тонкого слоя снега. Несколько человек отправились осматривать окрестности — свет их факелов красноватыми, дрожащими бликами ложился на громадные, шершавые, словно чешуйчатые, стволы. Маленькая луна снова скрылась за облаками.

Кей, Гаэс и Сэм остались одни у костра. Кей не хотелось вставать, усталость сковывала все тело, а мигающие, оранжевые лепестки огня навевали дремоту.

Появившийся со стороны расседланных и стреноженных лошадей Марк опустился рядом с Кей на покрытые одеялом ветки, протянул ей горсть шоколадных конфет, мягко спросил:

— Все еще грустишь о Грэге?

Теплые нотки в его голосе тронули Кей, она сказа просто:

— Конечно.

— Но за него ты можешь быть спокойна. В Сосновом Приюте Грэг в безопасности, его любят, о нем заботятся. Да и ты, может, дней через десять вернешься, — Марк достал из кармана короткой куртки еще конфет и угостил Гаэс и Сэма.

— Ты уверен, что мы вернемся? — Кей осмелилась озвучить свой скрытый внутренний страх, который грыз ее еще в Лионасе.

— Я верю, что мы все вернемся, — Марк говорил уверенно, спокойно, словно он уже не раз отправлялся в земли, занятые баймами и знает, чего ожидать от таких путешествий, — отчаиваться и сомневаться нельзя, это тебе и Джейк скажет. Так что, не вешай нос, Кей.

Он смотрел на Кей, и оранжевыми искрами в его глазах отражались языки костра.

Гаэс неожиданно спросила:

— Что будет с Леонардо?

Марк некоторое время молчал, раскалывая в руках грецкие орехи, потом ответил:

— Поправится и уйдет к баймам, наверное. Но будет это не скоро — у него повреждено бедро.

— Не могу себе представить, что можно добровольно хотеть вернуться к баймам, — покачала головой Гаэс.

— Он, вроде бы и не хочет, но жизнь в Суэме его не устраивает, — заметила Кей.

— Но почему? — пшенично-русые брови Гаэс взметнулись вверх.

— Он май-нинос, — ответил Марк, — и он не искупленный. У него нет связи с Создателем. Потому он не свободен и не может жить праведно.

— Значит, надо его освободить, — не сдавалась Гаэс.

— Только если он сам этого захочет. Против воли освободить его никто не может.

Сэм подбросил еще веток в костер и сказал:

— Ну, может, он и захочет. Наверное, ему уже надоела жизнь с баймами. Пообщается с моим отцом и решит примириться с Создателем.

— Да будет так, — согласился Марк.

Про обычаи баймов, поведанные Леонардо, не говорили — было противно, мерзко и больно даже думать о принесении в жертву Гзмардануму людей.

Пошел снег — маленькие, редкие снежинки неторопливо, осторожно опускались с неба.

— Наверное, будет снегопад ночью, — тревожно заметил Сэм, — нас под открытым небом засыплет.

— Не засыплет. Мы устроимся под ветками вон той, крайней ели, — Марк мотнул головой в сторону дерева-гиганта, росшего на самом краю ложбины.

Высоко расположенные над землей ветви образовывали что-то вроде колючего свода, под ними уже накидали обрезанных сучьев кустарника и там же, около дерева, стояла небольшая, темно-серая, похожая на шатер, палатка.

— Я пойду, посмотрю на палатку, — Гаэс поднялась, запахнула плащ и двинулась в сумрак.

У костра остались только Кей и Марк — Сэм ушел к лошадям, сказав, что припас сахар для своего скакуна. Марк все так же сидел рядом с Кей, все так же чистил орехи и угощал девушку, передавая ей бугристые ядра в коричневой, тонкой шкурке.

— Я до сих пор не могу понять, почему я оказалась в числе избранных, — тихо призналась Кей.

— У каждого избранного своя задача, каждый должен выполнить свою миссию. Так сказал Джейк. Создатель избрал нас, значит мы способны справиться. Ну, а силу, мудрость и знания нам даст Отец. Наша сила и наша надежда в Нем. Дверь Проклятия могут закрыть только избранные, искупленные май-нинос. На черных землях суэмцы сразу перерождаются.

Марк взял ладонь Кей и тихонько сжал ее. Кей не забирала руку — прикосновения Марк были теплыми и успокаивающими.

— Какие земли называют черными, Марк? — спросила она.

— Те, что находятся вокруг Храма на Верблюжьей Горе. Говорят, что на них не растет ничего, даже мох. Но я там не бывал и не видел.

— Наверное, скоро увидим, если доберемся, — вздохнула Кей, — после того, как добудем меч в подземельях Хаспемила.

— Не забегай вперед. Нам бы в замок Гаднаэми сначала попасть. Эх, жалко я не взял гитару, а то я бы тебе спел.

— Гаэс нравится, как ты поешь…

— А тебе нравится?

— Ты хочешь, чтобы мне нравилось?

— Конечно. Я хочу тебе нравиться.

Кей не могла понять — дурачится Марк, или говорит серьезно. Но, наверное, это и не имело значения здесь, в этом странном лесу, окруженном баймами.

— Могу спорить, Кей, что Марк морочит тебе голову, — Мэн шумно опустился на груду веток у костра и добавил, — Палатка готова, можешь идти отдыхать. И я тоже, пожалуй, лягу. Завтра раненько вставать.

В палатке, на одном из двух спальных мешков уже сидела Гаэс и расчесывала густые, золотисто-медные волосы. Свет масляного фонаря, стоявшего на складном, низком стульчике, слабо освещал ее тонкую фигуру, и лишь отдельные прядки блестели червонным золотом.

— Неплохо, — сказала Кей, присаживаясь на меховой спальник, — это, конечно, не фургоны, но все равно уютно.

— Ничего, через ночь уже будем спать в замке, вернее, в его подвалах, — ответила Гаэс. После грустно добавила:

— Там, где погиб мой дедушка.

На следующий день также ехали через лес нгурхори, так же хрустел под копытами лошадей снег, так же смыкались над головой толстые ветви с голубоватыми иглами. Так же в морозном воздухе разливался терпкий, горьковатый аромат елей.

Кей казалось, что стало еще холоднее, чем вчера, и она чувствовала, как замерзают пальцы в вязаных перчатках. Ехали молча, лишь иногда негромко напевал Марк, но слова песни терялись под шатром горько пахнущей хвои. Ближе к обеду стал сыпать снег. Лохматыми, рваными хлопьями он кружился в воздухе, оседая горками на капюшонах и плечах. Кей то и дело стряхивала с себя рыхлые горки и плотнее надвигала капюшон. И здесь, на севере осадки — дождь или снег — стали выпадать днем. Что-то переменилось в Суэме, Кей чувствовала, и виной этому была близость баймов.

Внезапно отряд остановился. Марк, придержав коня, обернулся, коротко бросил:

— Что-то с тропой… Вроде как нет проезда, — спешился и исчез за стволами.

— Ну вот, теперь еще застрянем в этом лесу с толстыми деревьями, — проворчал Смаик, тоже спешился и взял поводья лошадей, на которых сидели девушки.

— Здесь должна быть ровная, свободная тропа, — нахмурилась Гаэс, — я пойду посмотрю, что случилось.

— Почему мы стоим? — из-за деревьев показался Кассаэл, за ним Наэс.

— Сейчас узнаю, — Гаэс соскользнула с лошади и прошла вперед, огибая стволы елей.

— Надеюсь, что мы не застрянем здесь надолго, — задумчиво произнес Кассаэл.

— Не нравится мне что-то этот лес, — ответил ему Смаик, — как бы не заблудиться здесь.

— Не ворчи, не пугай девушку.

— Кей не из пугливых, в обморок не упадет. Гаэс тем более, она вообще девчонка ловкая. Ну, чего они там так долго? — Смаик резкими, быстрыми движениями отряхнул снег со своей длинной, коричневой куртки, откинул капюшон, — Тропу потеряли, что ли?

Наконец, появились Марк, Гаэс и Самэйн.

— Дороги дальше нет, — сказал Самэйн, и отзвук горечи послышался Кей в его словах, — лес повален, тяжелые стволы перекрывают дорогу. Все обуглено, все черное — огромный участок леса, насколько хватало глаз, сожжен.

— Кто же мог повалить гигантские деревья? — озадаченно спросил Смаик.

— Гзмарданум, — зло ответил Марк и пожелал, — чтобы он сдох! Больше некому уничтожить столько деревьев нгурхори. Кстати, обожженная древесина становится мягче. Может, в этом и есть секрет мудрых.

— Ну ее, эту древесину, Марк, что делать будем? — спросил Кассаэл.

— Объезжать. Тэн говорит, что выведет нас.

— Значит, Гзмарданум добрался и до этого леса, — медленно протянул Наэс.

Капюшон съехал с его головы, и снежные хлопья падали на черные с проседью волосы.

— Да поглотит его бездна! — пожелал Мэн, показавшись за деревьями.

Он и его брат ехали впереди. Появился спешившийся Тэн — на его побледневшем лице веснушки проявились коричневой, четкой россыпью. Замыкающими в отряде были Лариэн и Джейк. Они подошли последними — их лошадям не было места на узкой тропе, и Лариэн остался чуть позади. За ветвями елей видно было только черные крупы вороных жеребцов и темно-синий плащ воина.

— Здесь был Гзмарданум, — просто сказал Джейк.

— Будем сворачивать на запад, — ответил ему Тэн, — таким путем доберемся быстрее, но лес уже не будет нас прикрывать, придется ехать долиной.

Самэйн негромко спросил у Кей:

— Вы с Гаэс не замерзли?

— Не очень, — сняв перчатки, Кей подула на побелевшие пальцы.

— Может, через пару часов сделаем привал, разведем костер, согреемся. Потерпите еще немного.

— Ну, что ж, помолимся Создателю — и в путь, — сказал Джейк и произнес первые слова молитвы.

Как только он закончил, и каждый в отряде произнес: «Да будет так» — воины вскочили на коней, и отряд снова двинулся в дорогу.

Они проехали совсем рядом с сожженным участком леса. Медленные хлопья снега горестно покрывали обугленные стволы и поваленные, почерневшие обломки. Казалось, что огненный смерч бушевал в лесу, раскидав и погубив деревья. И сверху, над телами погибших гигантов открывалось серое, безрадостное небо — мертвые ели уже не закрывали его.

— А древесина цела, — заметил Марк, пока лошади медленно проходили мимо пепелища, — я пробовал счистить ножом обгорелую кору и обнаружил под ней хорошо уцелевший в огне древесный слой. Обгорела только кора, так что древесину нгурхори можно вполне назвать несгорающей. Может, древние обжигали эти ели, перед тем, как спилить?

— Теперь уже не узнаем, — ответил ему Самэйн.

Не было никакой возможности проехать через выжженный участок — упавшие огромные стволы перекрывали путь. Потому отряд все больше и больше забирал на запад. Лес поредел, более молодые и низкие ели уже не смыкались над головой, потому двигаться стало легче и проще.

К обеду снегопад прекратился. На одной из небольших полянок Самэйн остановил отряд для отдыха.

— Девушкам надо погреться, — коротко пояснил он.

Мас проворно развел маленький костерок, установил над ним чайник, достал сухари и изюм.

— К вечеру мы попадем на равнину, и ночевать придется там, — сказал Тэн. Он стоял у костра рядом с Гаэс и медленно стягивал с рук кожаные перчатки.

— На равнине не станем ночевать, — решительно произнес Марк, — это опасно. Будем ехать без остановки, пока не доберемся до Памятных Столбов. Так что подкрепиться надо основательно, следующий привал не скоро.

— Главное — девушке накормить, — Смаик принес охапку хвороста, за которым забирался далеко в сторону, — Остальные могут и перебиться, — добавил он.

Незнакомец появился из-за деревьев неожиданно. Он ступал тихо и мягко. Капюшон, отделанный меховой каймой, бросал тень на лицо мужчины, а его глаза, блестящие, выпуклые, ярко-синие, глядели пронзительно и настороженно.

— Куда путь держите, благословенные? — негромко спросил он.

Кей показалось, что человек опасается их, потому так неуверенно и осторожно звучит его голос. Но по внешнему виду воинов, по темно-синим плащам со знаками Лионаса можно догадаться — кто они и откуда.

Медленно поднялся с вещевого мешка Джейк, сдвинул брови громадный Смаик. Шагнул навстречу чужаку Самэйн, сказал:

— Да благословит тебя Создатель, незнакомец. Мы путешествуем по своим делам, Отец хранит нас. Как твое имя — не скажешь?

Незнакомец улыбнулся — блеснули белые зубы под тонкой полоской усов:

— Я Гооксен, сын Камо-Кеи-Хони. Моя деревня здесь, неподалеку. Давненько не встречал я людей в этих лесах.

— Как называется твоя деревня? — звонко спросил Тэн.

— Мельничный Жернов — Ком-Кеей.

— Живы ли еще жители этой деревни? Баймы не дошли до вас? — снова спросил Тэн.

— Все целы. Все живы. Деревенька наша маленькая, неприметная, на самой окраине торговых путей. До нас не добрались.

Незнакомец продолжал улыбаться.

— Не угостите, благословенные, чаем с сухарями, а то замерз я, давно уже хожу по лесу.

— Угощайся, — коротко сказал Самэйн.

Кей подвинулась, пропуская гостя, Лариэн протянул ему жестяную кружку с дымящимся чаем, кусок ветчины и несколько сухарей.

Незнакомец ел жадно и торопливо. Громко хрустели сухари на его зубах, и странно блестели из-под капюшона глаза. Блики от огня горели на конце ножен тяжелого меча, скрытого плащом.

Папоротник, фыркая, порывался обнюхать Гооксена, но Кей удерживала его, положив руку на голову. Ошейник псу никогда не надевали, не было надобности, и Кей думала, что если Папоротник рванется к незнакомцу, то она, пожалуй, не сможет удержать его…

Марк подошел к Кей сзади и, тронув ее тихонько за плечо, шепнул:

— Ступай к лошадям.

Кей оглянулась, открыла рот, чтобы спросить — что случилось, — но Марк быстро прижал палец к ее губам и, взяв за руку, потянул за собой. Они неслышно отошли от костра. Кей увидела, что Гаэс уже сидит верхом, а Сэм, держа поводья своего коня, нетерпеливо переминается с ноги на ногу.

— Мы уезжаем, Кей — негромко сказал Марк, — этот человек, Гооксен — перерожденный. Возможно, он не один. Близнецы свяжут его и допросят по дороге. Но оставаться здесь опасно. Так что, садись на лошадь.

— Откуда узнали, что он — перерожденный?

— Суэмцы такие вещи нутром чуют. Они могут сразу распознать — байм перед ними, или верный.

Марк помог Кей сесть в седло, вскочил сам на коня.

Гооксена связали быстро. Смаик перекинул его на спину своей лошади, так, что голова незнакомца свешивалась с одной стороны, а ноги — с другой. Отряд снова двинулся в путь.

Ехали шагом, как всегда, берегли лошадей. Связанный человек мычал сквозь тряпичный кляп, извивался и дергался какое-то время. Но вскоре успокоился, обмяк.

— Вот и хорошо, парень, не суетись, — лениво похвалил его Смаик, — мы тебя отпустим, только отъедем подальше от этих мест. А то вдруг где-то рядом твои дружочки. Ты предупредишь их, и захочется вам грабануть людей мирных и невинных. А мы вот отвезем тебя, братец, на край леса и там отпустим. Да. И сухариков еще дадим на дорогу. Пока ты до своих доберешься — нас и след простынет. Так что, ты уж не обессудь, не обижайся на нас.

— О чем ты там, Смаик, с чужаком разговариваешь? — спросил его Кассаэл.

— Это я его успокаиваю. А то не очень красиво вышло, пришел к нам человек чайку попить, а мы его связали и везем куда-то, — оправдывался Смаик.

— Ничего, переживет, — резко бросил Марк, — не поверю, что в тот момент, когда он подошел к нашему костру, никакой подлой мысли у него в голове не было. Скорей всего какие-то планы у него были, но очень уж голодный он оказался, потому не выдержал и попросил у нас еды.

— Тэн, почему ты решил, что он перерожденный? — придержав коня, Кассаэл поравнялся с Тэном.

— Он говорил ложь. Деревня Коом-Кеей находится между городом Саас и замком Гаднаэми. Она не могла уцелеть. Скорее всего, она занята баймами, если Гзмарданум ее не сжег.

— Ну, может, он действительно с этой деревни, — предположил Кассаэл.

— Все равно он лгал! Деревенька не лежит на окраине торговых путей. В этой деревне стояли крупные мельницы, и изо всех окрестных ферм туда свозили пшеницу на помол.

— Мы не совершили ошибки, — коротко произнес Самэйн, — этот человек не суэмец. Я это чувствую.

Деревья нгурхори стали попадаться все реже и реже. Вместо них росли чахлые, низкие сосны, колючий, голый кустарник, засыпанный снегом, тонкие осинки.

По прежнему ехали шагом, лошадей не гнали — впереди была еще целая ночь пути.

К вечерней заре отряд выехал за пределы леса. Перед ними расстилалась покрытая тонкой, снежной пеленой равнина. Синие тени лежали на рыхлой, белой поверхности, горизонт хмурился фиолетовыми облаками, а на востоке алели последние отблески зари. У кромки леса остановились. Самэйн спешился, с помощью Смаика развязал пленного, напоил его из фляги сладким вином. Чужак сердито фыркал, блестел глубоко посаженными глазами и настороженно молчал.

— Ты извини за такое обращение, — спокойно сказал ему Самэйн, — но мы заботимся о своей безопасности. Мы готовы тебя отпустить, но сначала зададим тебе несколько вопросов. Если ответишь — получишь продукты. То есть, мы снабдим тебя едой.

Гооксен усмехнулся, прищурил глаза, медленно сказал:

— Смотря что вы хотите узнать.

— Ты один, или есть еще люди в лесу?

— В лесу всегда есть люди… Я не один.

— Наверное, это братья, дядья и прочие родственники, — догадался Сэм.

— Неважно…

— И вы действительно с деревни Коом-Кеей?

— Деревни уже нет, ее захватили, разграбили и сравняли с землей. А наша семья ушла заранее, мы не принимали участие в битве. Знаете ведь древнюю поговорку — умный видит беду и укрывается. Вот мы и укрылись, не стали рисковать. Да и что толку воевать с баймами, когда за ними эта летающая тварь — Гзмарданум? Мы ушли в лес. Правда, жратвой в лесу не разжиться. Так что теперь все наши усилия мы тратим на поиски еды.

— То есть на грабеж путников, — подсказал Марк.

Человек хмыкнул и ответил:

— Называй это как хочешь. Жить-то все хотят. Но на стороне баймов мы не воюем.

— Почему бы не попросить еды в Лионасе и окрестностях? — спросил Тэн.

Самэйн покачал головой:

— Их прогонят. Они перерожденные.

— Твои родственники станут нас преследовать? — задал еще один вопрос Марк.

— Они вас не видели. Мне следовало сообщить своим о вашем отряде, но со вчерашнего обеда я ничего не ел — мы едим один раз в день, экономим остатки продовольствия. Соблазнился я горячим чаем и ветчиной. Это была моя ошибка. Что еще вы хотите знать?

Мэн молча передал человеку круг сыра, мешочек сухарей, немного картошки и немного муки. Сказал:

— Вернемся обратно — подбросим еще продуктов.

Внезапно к незнакомцу приблизился Джейк и сказал с неожиданной резкостью:

— Твоего деда зовут Маик-Кеи-Хони?

Гооксен удивленно вскинул голубые глаза на Джейка, перестал улыбаться и спросил:

— Ты, видать, пророк, благословенный? Моего деда так и зовут.

— Твой дед май-нинос. Потому вы не перерожденные. Вы можете покаяться в содеянном во имя Сына Создателя и вам будет прощено. Вы станете искупленными. Ибо такова о вас воля Отца. Бери продукты и иди к своим, и да хранит вас Создатель от зла.

Видимо, Гооксен не сразу поверил, что его вот так просто отпускают, снабдив едой. Какое-то время он смотрел на спокойное, ясное лицо Джейка, но потом выпрямился, нахлобучил на голову капюшон и, подобрав мешки с продуктами, сказал:

— Что ж, и вы будьте благословенны, праведные.

Отряд снова двинулся в путь. Лучи уходящего солнца последний раз пробились сквозь хмурые, тяжелые облака, окрасив их края в тревожный, алый цвет, и погасли. Надвигалась холодная, зимняя ночь.

— У тебя было знание от Создателя об этом человеке, Джейк? — нарушил молчание Мэн, поравнявшись с Джейком.

— Да, — ответил ему Джейк.

— Если они не перерожденные, то зачем решились на грабеж? — удивился Тэн.

— Они просто струсили, сбежали от войны, — мрачно сказал Марк, — с людьми из нашего мира такое бывает. Ну, и видимо, посчитали себя перерожденными.

— Они — потомки людей из вашего мира, — уточнил Мэн.

— Это неважно. Если хоть один предок май-нинос, то и весь род, все потомки тоже май-нинос. Таков древний закон Двери, — ответил Марк.

Поднялся ветер, обжег холодом путников, зашелестел снежной пылью под копытами лошадей. Кей поглубже надвинула капюшон, затянула тесемки на нем. Она, как и все в отряде, провела целый день верхом, и усталость сковывала мышцы спины и ног. Кей бросила короткий взгляд на Марка, на темно-синие силуэты близнецов, на отдаленные фигуры остальных воинов. Они держались ровно, изредка переговаривались, и казалось, что усталость им неведома.

А хорошо было бы сейчас оказаться в фургоне, у теплой печки! Пить горячий чай с печеньем и слушать, как гудит в печи огонь…

Кей вздохнула. Когда теперь придется согреться у костра…

Сделали небольшую остановку — накормили лошадей — и снова двинулись в путь под черным небом без звезд. Через некоторое время пологий холм с круглой вершиной перекрыл выезд из долины. На холм взбирались медленно, спешившись и ведя под уздцы лошадей по узкой тропе, с которой окрепший ветер снес тонкий слой снега. А на вершине холма Самэйн, долго всматриваясь назад, в только что преодоленную равнину, сказал:

— Мне кажется, что мы не одни на этих землях. Я, вроде, разглядел фигуры всадников, которые едут в нашем направлении.

— Интересно, это тоже потомки май-нинос? — Мас всмотрелся вдаль, скинув капюшон.

— Это неинтересно, — ответил ему Марк, — Все равно, кто это. Нам с ними нет необходимости встречаться. Давайте прибавим шагу, увеличим темп. Мы уже почти у цели. И у нас есть преимущество — мы поднялись на холм, а им только предстоит, и подъем их задержит. Тэн, если не ошибаюсь, Памятные Столбы в той равнине, куда мы спускаемся?

— Да, в темноте их не видно, но я знаю дорогу к ним, — сказав это Тэн добавил, вглядываясь в темноту, — я тоже вижу всадников. Они быстро приближаются.

Кей пыталась что-то рассмотреть там, где снежная равнина выделялась чуть светлой, синеватой полосой, но увидеть ничего не смогла.

— У них свежие лошади, — произнес Самэйн.

Джейк медленно сказал:

— Не будем терять время. Придется нашим лошадям прибавить ходу.

— Да, перейдем на галоп. Да сохранит нас Создатель!

И отряд понесся сквозь наплывающую, беззвездную темень. Озверевший ветер бешено засвистел в уши, задергал края плащей, поднял синеватый, мелкий, похожий на крупу, снег. Долина развернулась плоской чашей, с чуть приподнятыми краями. Иногда во мраке угадывались острые, неправильные разломы невысоких скал, с вершин которых ветер сдувал снег. Перед глазами Кей темно-синим вихрем мелькал плащ Марка — Марк все время держался около нее и Гаэс. Теперь его конь скакал на полкорпуса впереди, и его хозяин временами оглядывался, проверяя — не отстают ли девушки. Тут же, рядом с ними несся крупный, черный жеребец Смаика, за ним Кей угадывала Кассаэла и Наэса. Остальные скакали впереди.

Внезапно стук копыт стал звонче, словно под ногами лошадей была не присыпанная снегом земля, а каменные плиты. Видимо, так оно и было. Глаза Кей хоть и привыкли к темноте, все равно не могли различить, что покрывало землю.

Тэн резко крикнул:

— Мы почти у цели!

— Хвала Создателю! — ответил ему Самэйн, — но огонь зажигать нельзя. Не хотелось бы, чтобы те, кто нас преследует, знали, что где-то здесь есть подземный ход. Ты сможешь, Тэн, ориентироваться в темноте?

— Смогу, — коротко ответил Тэн.

Черные силуэты высоких, выше человеческого роста, столбов странно и молчаливо выплыли из темноты. Кей пронеслась мимо первого ряда, а навстречу вставали новые столбы, словно немые, угрюмые стражи долины.

— Мы приехали! — крикнул Тэн, — Хвала Создателю, мы приехали. Останавливаемся.

Отряд, слегка разбросанный в быстрой скачке, стал собираться вместе. Во мраке Кей услышала торопливый говор Сэма, жалеющего своего уставшего коня, возмущение Смаика по поводу холодной ночи, короткую, благодарственную молитву Джейка.

— Столбы расположены кругами, — сказал, спешившись, Тэн, — в центре кругов — Столб Хаспемила, вокруг него шесть столбов Братства Ищущих, в честь шести главных городов. Дальше два круга по десять — это остальные двадцать столбов. Мне надо найти Столб Хаспемила.

— Значит, обойдешься без света? — уточнил Марк.

— Да, все в порядке.

Тэн двигался в темноте быстро и уверенно. Он переходил от столба к столбу, проворно ощупывая их руками. В темноте таинственные начертания на столбах даже не угадывались, ночь скрадывала их. Но Тэн хорошо знал, что ему надо найти, темень не была для него помехой.

— Вот он, центральный Столб Хаспемила, — сказал вдруг Тэн.

Он стоял около круглого, чуть сужающегося кверху обелиска, положив на его поверхность обе ладони.

— Знаки можно прощупать пальцами, они выпуклые, — добавил он, — От столба Хаспемила на север, северная сторона на столбе обозначена. Строго на север.

Тэн прошел десяток шагов в темноте, остальные путники двинулись за ним, и Кей с Гаэс тоже. Усталая, разгоряченная скачкой Дорогуша сердито мотала головой, ее бока тяжело вздымались.

Кей тихонько похлопала лошадь по шее, ласково сказала:

— Потерпи еще немного. Скоро мы все сможем отдохнуть.

Копыта коней звонко и отчетливо стучали о невидимые в темноте плиты. Ледяной ветер бросался снегом, шумно проносясь между столбами. Хлопали края плащей, низко нависало беззвездное небо.

— Если идти строго на север, то первый столб и будет столбом города Немсупи, — пояснил из темноты Тэн, — вот он, нужный нам обелиск.

Он присел на корточки, все так же трогая руками неровную поверхность. Его движения были медленными и спокойными.

Отряд замер в снежном сумраке, и только ветер все неистовствовал.

И вот, наконец, Тэн резким, энергичным движением нажал несколько раз на что-то у подножия столба — в темноте не разглядеть на что. Раздался протяжный, тонкий звук, а затем короткий щелчок. Земля под ногами лошадей вздрогнула, Дорогуша испуганно взбрыкнула.

— Давайте отодвинем входную плиту, она тяжелая, я сам не справлюсь, — попросил Тэн, — Двух человек хватит. Плита в специальных пазах, раньше она хорошо двигалась, а сейчас — то ли осела, то ли еще что. Но отодвинуть ее нелегко.

Мас и Мэн ловко спешились, и Кей увидела, как они передвигают массивную, каменную покрышку. Под ней в земле открылся квадратный проем, зияющий непроглядной темнотой. Ветер тут же набросал в него снега.

— Добро пожаловать в подземелья Гаднаэми. — негромко произнес Тэн, — Вниз ведет ровный, удобный спуск. Лучше всего спешиться, а после по одному заводить коней. Я и братья зайдем последними, нам придется плиту обратно на место возвращать.

Кей спустилась с Дорогуши, взяла повод. Рядом с ней тут же оказался Марк, чуть дальше Гаэс и Джейк.

— Мы благодарим Тебя, Создатель! — Джейк первым приблизился к отверстию в земле, — совсем скоро мы будем в безопасности и сможем, наконец, отдохнуть.

Глава 13 Семь городов

Темнота, обступившая их, слегка пахла влагой и мокрой землей. Отряд утонул в густом мраке, Кей не видела даже собственных рук. Но страха не чувствовалось, темнота была мягкой, спокойной, теплой.

— Вот, теперь самое время воспользоваться факелом, — заметил Мэн.

— Здесь должно быть электричество, — проговорил Тэн, — я сейчас найду рубильник.

Раздался сухой щелчок, и тусклый, желтый свет разлился по туннелю. Кей сощурилась, заморгала — после нескольких часов пути во мраке глаза резал даже такой слабый свет.

Стены туннеля, облицованные узкими, глянцевыми, похожими на кирпичи, пластинами солнечно-желтого цвета, плавно переходили в полукруглый потолок. Вверху и внизу по стенам проходили две яркие оранжевые полосы из точно таких же кирпичиков. Бронзовые, похожие на чаши, лампы, горели тускло, но их свет так странно дрожал оранжевыми бликами на желтых кирпичах. Серые плиты на полу, уложенные правильными шестигранниками, уходили слегка под уклон, и весь туннель, желто-оранжевый и теплый, пролегал далекой и неизведанной дорогой.

— Любили мудрые строить под землей, однако, — сказал Мас.

— Это точно, — тут же согласился Мэн.

— Видать, для них привычно было жить в подземных городах, — задумчиво произнес Кассаэл, оглядывая туннель.

— Зато здесь тепло и безопасно, — Тэн прошел вперед, ведя под уздцы лошадь, затем, остановившись, добавил, — мы-то не знали, что наш предок, строивший эти туннели, были из цивилизации мудрых. Потому тоже недоумевали — зачем он проложил разветвленную, трехъярусную сеть подвалов под замком. Но теперь это кажется вполне оправданным и продуманным. К карте можно пробраться несколькими путями, в то же время даже Хранители карты не знали, что они охраняют. Как было сказано в пророчестве — все ждало своего часа, своего назначенного времени.

— Если замок сожжен, то каким образом сохранилось электричество в этих подземельях? — спросил Самэйн.

— Подвалы имеют свою автономную электросеть, — пояснил Тэн, — и свой источник энергии, свои генераторы, — он говорил медленно, рассеяно, словно думая о чем-то другом.

Кей подумала, что наверняка Тэн вспомнил о своем деде, погибшем на стенах замка. И когда уже эта война с проклятыми закончится, и суэмцы перестанут гибнуть?

Когда они закроют Дверь в храме скалы. Кей вздохнула и погладила шею Дорогуши.

А желтый туннель все тянулся вперед, слегка спускаясь под уклон. Снова ехали верхом, и копыта лошадей стучали гулко и странно под полукруглым сводом. Здесь, под землей, было гораздо теплее, чем наверху, Кей скинула капюшон, стянула перчатки и расстегнула верхние пуговицы плаща. Под монотонный, звонкий стук копыт неумолимо клонило ко сну. Веки тяжелели, свет от бронзовых светильников расплывался в неясные пятна. Часы на поясе Кей, круглые, золотые, с тяжелой крышкой, показывали четверть четвертого ночи. Почему-то снова вспомнился фургон, в котором так сладко спалось в предрассветные часы.

Тэн обещал, что скоро они доберутся до места отдыха — Первого Круглого Зала.

— Там есть чистая вода, камин, запасы дров и еды. Там и передохнем немного. Это недалеко, — уверял он.

С ним согласились все и, преодолевая усталость, двигались по уходящему вниз туннелю.

Сквозь наваливающуюся дремоту Кей услышала за спиной слова Джейка:

— Кей уже спит.

Кто-то похлопал ее по плечу, и она, разлепив тяжелые веки, увидела, как весело сверкнул зубами Марк:

— Ты рискуешь свалиться с лошади, Кей. Держись, мы скоро приедем.

У первой развилки отряд ненадолго остановился. Справа и слева в желтых стенах зияли черные проходы, а низкая арка отделяла следующую часть туннеля. Впереди света не было — коридор спускался в темноту.

Тэн молча повернул рубильник, загорелись лампы переднего коридора, такого же желтого, с оранжевыми полосами.

— Нам прямо, вдоль оранжевых полос — они указывают направление к замку. — пояснил Тэн, — А свет в том туннеле, который мы проехали, я выключу, здесь для этого предусмотрен рубильник.

— Куда ведут боковые проходы? — спросил его Самэйн.

— В этих двух я не бывал. Там дальше есть еще несколько ответвлений, они ведут в пещеры, к реке.

Прежде чем отряд достиг Круглого Зала, им пришлось проехать несколько перекрестков с уходящими в темноту проходами. Из некоторых туннелей доносился запах сырости, влаги, а сами туннели, более узкие и низкие, чем основной коридор, казались заброшенными и пустыми.

И вот, наконец, главный проход вывел их к тяжелым, окованным железом воротам, у которых и заканчивались оранжевые полосы. Прямоугольные, высокие створки, украшенные витиеватой резьбой там, где их не покрывали железные полоски пластин, были выполнены из темной, почти черной древесины.

— Мы приехали, — сказал Тэн, спешился, легко распахнул ворота и щелкнул рубильником.

Зал действительно был круглым. Его высокий потолок терялся в сумраке, между деревянными, темными дверями тускло горели такие же чаши светильников, что и в туннеле. Широкую полку камина, отделанную серыми, дымчатыми кирпичиками-плитками, покрывал слой пыли. Камин показался Кей огромным. Дрова рядом с ним, сложенные ровно и аккуратно, наводили на мысль о том, что за этим залом присматривают. Первый Круглый Зал не выглядел пустынным и заброшенным, и даже журчание маленького фонтанчика в стене было каким-то добрым, уютным.

— Вот здесь мы и отдохнем, — промолвил Тэн, — это мой родной дом. Я больше года не бывал здесь.

В голосе Тэна звучала грустная радость. Он прошелся по залу, смахнул пыль с камина, зачерпнул воды из фонтана, потом сказал, обращаясь к воинам:

— Для лошадей здесь есть подходящее помещение с земляным полом.

— Коней надо вытереть досуха и накормить. — Мас спешился, оглядел зал и добавил, — Твой предок предусмотрел все: и очаг, и воду, и конюшню.

— Третий ярус подвала строился, как жилое помещение. Мы спускаемся как раз туда. В следующем круглом зале — их всего два — есть спальные комнаты, кухни, ванные.

— Может, кто-то из наших спасся на третьем ярусе? — предположила Гаэс.

— Такое вполне может быть, — ответил ей Самэйн.

Он снял плащ, прошелся по залу и распорядился:

— Мэн, Мас, Энеарн позаботятся о лошадях. Сэм им поможет. Остальные займутся приготовлением еды и устройством ночлега. И побыстрее, а то девушки уснут голодными.

Огонь в громадном камине запылал так весело и ярко, что Кей, пристроившись на деревянной скамейке — скамейки принес Тэн из соседней комнаты — почувствовала, как покой и умиротворение оранжевой волной разлились в ее душе. Теплые блики огня отражались на глянцевой плитке стен и на узорной, каминной решетке. На белых боковинах камина виднелись искусно выбитые буквы. Они, почему-то напомнили Кей о буквах на перилах Мраморного моста, через который ей когда-то довелось переходить.

— Братство Ищущих, — прочитала вслух Кей.

— Что значит «Братство Ищущих», Тэн? — спросил Кассаэл.

Сидя на корточках, он подкладывал дрова в камин.

— Я не знаю. Мы этого не знали. Все, что нам известно, это то, что семь больших городов мудрых объединялись в Братство Ищущих. Города Братства — так их еще называли.

— С той поры прошла всего одна тысяча лет, а сведений о прошлом сохранилось так мало, будто мудрые жили миллион лет назад, — заметил Марк, — в нашем мире историю записывали летописцы, чтобы хоть что-то сохранилось для потомков.

— Летописцы были и у мудрых, но ведь все сведения о них, все знания, вся культура были уничтожены, — заметил немногословный Лариэн.

Ровный свет бронзовых ламп слабо освещал сумеречный зал, и от тихо журчащего фонтанчика, от скамеек, от фигур воинов ложились на пол причудливые тени.

На стенах, в промежутках между дверей были выложены мозаичные картины синими и голубыми кусочками все тех же, глянцевых, облицовочных кирпичей. Синие города на белом фоне. Города, чьи тонкие, голубые башни, ровные линии мостов и полукруглые крыши домов казались сказочными и невероятными. Рассматривая мозаики, Кей заметила схематичное изображение, небольшие силуэты на мостах между высоких башен. Эти силуэты так сильно напоминали вагоны поезда.

— Это, видимо, города мудрых, — сказал за ее спиной Марк.

Кей оглянулась. В неясном свете глаза Марка казались темно-синими и теплыми. Отросшие за время путешествия волосы Марк убрал со лба, и на его обветренном, загорелом лице появилась тень грусти и сожаления.

— Жаль их, мудрых, — тихо сказала ему Кей.

— Да, — так же тихо подтвердил Марк.

— У них, видимо, была высокоразвитая цивилизация. Смотри, их «ладьи» похожи на наши электропоезда, — слово «электропоезд» Кей произнесла на английском.

— Так оно и было. Это ведь от них суэмцы получили электричество, ткацкие и кузнечные станки и многое другое. Предок Тэна решил сохранить память о погибших городах в мозаике. Я много путешествовал, бывал в разных уголках Суэмы, но ни разу, нигде не встречал ни одного изображения древних городов, даже мозаичного. Так что этот зал с мозаикой уникален, подобного ему нет нигде, спасибо предку Тэна.

— Кто знает, какие еще секреты хранятся в этих подземельях…

— Создатель знает, — сказал Джейк. Он приблизился, прихрамывая, к мозаике, провел рукой по картине, словно пытался убедиться, что она настоящая.

— У Создателя ничто не забыто, — добавил он, — и те мудрые, что остались верными, не сгинули в неизвестности, а пребывают в мире Создателя, и проклятия перерождения уже не имеют над ними власти.

— Да будет так, — проговорил Марк, — но думаю, что мы много чего еще увидим интересного в этих подземельях.

Тэн принес продукты. Одна из темных, деревянных дверей, оказалось, вела в кладовую, и вот, у камина, на низком, деревянном столике лежали сыр, яблоки, печенье, маленький бочонок с медом, а Кассаэл пристраивал над огнем внушительных размеров казан.

— В этом зале есть все: и крупа, и мука, и сахар, и кофе и даже шоколад, — объяснил Тэн, — сварим быстренько кашу и поедим с сыром и ветчиной. Потом попьем чай с медом — и можно будет отдыхать. Здесь уж точно нет никакой надобности в караульных, никто нас не потревожит в этих подземельях.

— Продукты кстати, а то большую часть нашей провизии мы передали тому мужику из леса, — заметил Смаик, — специально, выходит, везли в такую даль, чтобы обеспечить кормежку разному лесному сброду.

— А с другой стороны этому человеку из Коом — Кеей можно посочувствовать — деревня его рода разрушена, и он с семьей вынужден скитаться по лесу, добывать продукты и жить в постоянном страхе, что вот-вот превратиться в байма, — черноглазый Кассаэл поднялся от очага и взглянул на Смаика.

Смаик нахмурился, ответил:

— Думать им надо своей головой. Я не знаю, как это принято в мире май-нинос, мне не довелось там бывать, но в Суэме ни один верный не пуститься на разбой, даже если он будет умирать от голода.

— Только если этот верный не переродится в байма, — поправил его Кассаэл, сверкнув черными глазами.

— Да хранит нас всех Создатель от этого, — сказал Смаик.

— На май-нинос действуют такие же злые духи, что и на суэмцев. И так будет, пока мы не закроем Проклятую Дверь, — медленно произнес Джейк, — если мы можем чем-то послужить людям, которые не устояли, мы послужим. Это необходимо для нас самих, для того, чтобы наши сердца не ожесточились и не попали под власть злых духов. Мы обороняемся и защищаемся в этой войне, но мы не убиваем тех, кому можно помочь, и не отказываем им в помощи. Такова воля Создателя.

В зале стало тихо, слова Джейка привлекли внимание всех воинов. Самэйн негромко сказал:

— Все так и есть.

Смаик поднял черную, лохматую голову, неловко переступил с ноги на ногу, попробовал оправдаться:

— Да я ничего не имею против. Ну, послужим, если надо. Тем более, что еды в Суэме на всех хватит. Мы ж не злыдни какие-то, чтобы с голодными не поделиться. Чего там… это понятно…

— Смаик, мы в тебе никогда не сомневались, — Марк усмехнулся и хлопнул его по плечу.

Горячая пшенная каша с маслом и ветчиной, показалась Кей необычайно вкусной. И неудивительно, они ведь почти не ужинали, и после долгой скачки холодной зимней ночью есть хотелось ужасно. Огонь в огромно очаге потрескивал уютно и мирно, рассыпаясь горячими искрами, ровно горели бронзовые чаши ламп, тускло и таинственно блестела мозаика на стенах.

Марк и Самэйн остались на карауле, несмотря на уверения Тэна о безопасности подземелий, остальные, расположившись на одеялах и спальниках вокруг теплого очага, уснули.

Но отдых был недолгим. Около девяти часов утра караульные подняли отряд.

— Отдохнем, когда доберемся до замковых подземелий, — сказал Марк, — Тэн обещал нам горячий душ и отдельные спальни.

Тэн, сонно хмурясь, ответил:

— Я бы предпочел лишние пару часов сна горячему душу.

— Потому, что ты грязнуля, — ласково ответил Марк.

— Ладно, ладно, чистюли какие…

— Главное, чтобы вода была в подземельях Гаднаэми, — сказал Смаик, зашнуровывая ботинки.

К воротам Второго Круглого Зала отряд добрался спустя несколько часов. На высоких, до потолка, окованных железом, створках, среди витых узоров Кей угадала знакомые силуэты елей-нгурхори. У ворот их встретили два человека с мечами на боку и копьями в руках.

— Хвала Создателю, Тэн! Как вам удалось до нас добраться? — воскликнул один из воинов, высокий, белоголовый. Он грубовато обнял Тэна, похлопал его по спине здоровенной, одетой в перчатку ручищей и добавил, — твой дед, Саем-Тон, обрадуется, когда увидит тебя и Гаэс.

— Мой дед жив? — Тэн удивленно отпрянул от белоголового воина.

— Многие остались живы, — ответил воин, — но раненых тоже много. А толкового человека, умеющего врачевать, среди нас нет.

Джейк, подъехав к воротам, уверенно произнес:

— Зато есть среди нас. Я смогу осмотреть раненых прямо сейчас.

— Вот и славно, благословенные, — громко пробасил второй воин, такой же белоголовый, но ниже ростом и помоложе первого, — заезжайте, устраивайтесь, отдыхайте.

Он взялся за громадное, железное кольцо в створке ворот, потянул на себя — и перед глазами путников предстал Второй Круглый Зал. Он был гораздо выше и просторнее первого, и белые, строгие колонны, расположенные по кругу, придавали ему какую-то праздничную торжественность. Посередине зала возвышалась еще одна, более крупная колонна, чья поверхность была украшена выбитыми картинками и знаками.

Наверняка еще одно изображение городов мудрых, подумала Кей. Марк помог спешиться ей и Гаэс, какие-то воины забрали лошадей и увели через одну из многочисленных, расположенных по кругу дверей.

В этом зале было три огромных камина, и в каждом весело и уютно полыхал огонь. Все те же бронзовые светильники на стенах и причудливые, длинные тени на полу. Сам пол из гладкого, блестящего камня, разделяли на семь сегментов тонкие полосы. В каждом сегменте черной мозаикой было выложено название города — всего семь названий, семь главных городов мудрых. А под черными, блестящими буквами — черные же силуэты растений и деревьев — по одному силуэту в каждом сегменте. Кей узнала только ели-нгурхори и траву Молочные Листья.

Саем-Тон оказался высоким и сильным мужчиной. В его темных, почти черных волосах не было ни одного рыжего оттенка, ни одной медной пряди. Немного седины на висках и в короткой бороде, да тяжелые, суровые складки у крыльев носа — вот и все, что могло бы выдать возраст. Черты его лица и манера двигаться быстро и резко очень напоминали Гаэс.

— Я удивлен вашему приезду, — невозмутимо сказал он, — но все рассказы потом. Располагайтесь, приводите себя в порядок. Места у нас хватит для всех.

Гаэс с коротким возгласом обняла Саем-Тона, тот на мгновение прижал ее к себе, но тут же отстранил со словами:

— Да, дорогая Гаэс, я понял, насколько ты счастлива видеть меня живым, но я гораздо более был бы счастлив, если бы ты проявила благоразумие и осталась в Лионасе. Возражать мне не надо, я и так знаю, что ты скажешь. А вот твоему брату я рад. Да благословит тебя Создатель, Тэн. В трудные времена мы свиделись, но ты правильно сделал, что вернулся. Твое место здесь, в этом замке.

Тэн тоже обнял деда, ответил:

— Мы приехали за той реликвией, что столько лет хранили наши предки. Наступило время древних пророчеств.

— Вы расскажите об этом, когда соберемся в обеденной комнате за столом. Эй, ребята, — Саем-Тон обратился к своим воинам, — устройте гостей.

За Круглым Залом находилось множество низковатых, но довольно широких коридоров, где для путешественников выделили комнаты с удобными кроватями. Наскоро отмывшись с дороги, Кей вместе с Джейком обработали раны воинов и оставили им необходимые лекарства.

Когда, наконец, все собрались за длинными, дубовыми столами, и Саем-Тон вознес благодарственную молитву Создателю, Марк коротко поведал о пророчестве, Мече Кузнецов и о той миссии, ради которой собрался отряд избранных.

— Ну, что ж, — медленно проговорил Саем-Тон, — удивительные вещи вы рассказываете. Если Создатель решил, что сейчас самое время для исполнения древних пророчеств, то так тому и быть. Я верю пророчествам Создателя, так же, как и все суэмцы. Но нелегко вам будет, ребята, очень нелегко. Чтобы достать карту, надо подняться на верхний уровень подвалов, туда, где хозяйничают баймы. А в Хаспемиле доведется обороняться от надхегов-гухони. Про Дверь в скале Верблюжий Горб даже говорить не хочу.

— Мы знаем это, но мы верим, что пророчество Создателя исполнится, и мы выполним свою миссию, — спокойно произнес Джейк.

— Да будет так, — раздались голоса сидящих за столом.

— Когда вы думаете отправляться? — спросил Саем-Тон.

— Завтра утром, — ответил ему Марк.

Какое-то время ели молча. Кей так устала, что вареный картофель с соусом, тыквенный пирог и соленое печенье казались безвкусными. Но зато ароматный и горьковатый травяной отвар, разлитый в серебряные кубки, она пила с удовольствием. В Такнаасе такой отвар не готовили.

— Расскажи об осаде замка, дед, — попросил Тэн.

Саем-Тон закрыл глаза, провел рукой по короткой, небольшой бородке. Складки около его рта обозначились горше и резче, лицо словно потемнело и осунулось. Он открыл глаза и стал рассказывать:

— Немало моих ребят полегло на стенах замка. У нас было около семидесяти парней. Смелые и верные ребята. Многих я знал с детства, росли в окрестностях замка. Мы долго держали оборону. Баймы бросили к стенам большие отряды, но их лестницы и крючья не доставали до вершины башен, а метательные орудия не могли подъехать достаточно близко. Замок наш стоял на горе, и крутой склон не подходил для перевозок тяжелого вооружения. А нас было всего семьдесят шесть человек. И тогда появился Гзмарданум. Мы ничего не могли против него сделать. Мои ребята гибли один за другим. Камни замка не горят, но они крошатся в пламени. Потому башни рушились. Те из нас, кто уцелел, успели укрыться в подвалах. Здесь сейчас всего двадцать восемь человек, считая раненых. Большая часть моих ребят погибла. Но мы стояли до последнего, а когда уходили — уничтожили все запасы продовольствия наверху, в замке. По крайней мере, еда баймам не досталась.

— Вы тоже знаете, что баймы охотятся за продуктами? — спросила своего деда Гаэс.

— Мы теперь много чего знаем о баймах, насмотрелись за время осады. Проклятое это племя, вот что я скажу.

— Давайте не будем говорить об обычаях баймов за столом, а то и есть не захочется, — высокий, светловолосый воин с перевязанной рукой обвел спокойным взором присутствовавших.

— Да, верно, — согласился Саем-Тон, — вы ешьте, о баймах после поговорим.

После обеда (или это был ужин?) Кей легла спать на широкой и высокой кровати в крохотной комнатушке. Рядом с ней пристроилась Гаэс, а под кроватью растянулся невозмутимый Папоротник.

Время под землей течет по-другому. Ничего не меняется. Утро ли, вечер — все так же горят бронзовые чаши светильников, все так же лежат по углам густые тени, все так же гулко звучат голоса в Круглом Зале. Проснувшись, Кей не могла понять, ночь сейчас, или уже утро. Она скинула меховое одеяло и байковый плед. В комнатушке не было камина, тепло попадало сюда из коридора, в котором топился сложенный из ярко-оранжевых кирпичей очаг. Потому на просторной кровати, кроме мехового одеяла лежала еще стопка пледов, одним из которых укрывалась Кей. Одернув длинную, с кружевами на рукавах, рубашку и подтянув просторные штаны голубого цвета — в этой одежде она спала — Кей, запахнувшись в плед, вышла в коридор, к очагу.

Здесь было пусто и тепло. Долго ли она спала? И где все остальные? Ноги гудели от усталости, но языки пламени в очаге так весело и уютно потрескивали, что Кей некоторое время провела у огня, не двигаясь. Недалеко от камина на простом деревянном столе стояла пузатая, черная от копоти, кастрюля, блюдо с оладьями и мисочки с медом. От кастрюли поднимался пар. Кей приподняла крышку, ароматный запах травяного настоя показался необыкновенно приятным. Она налила изогнутым половником немного отвара в кружку, макнула в мед еще теплый оладушек. Села на стоявший рядом стул. Из каких растений варят этот отвар? Может быть из тех, что в свое время выращивали мудрые?

Здесь, в этих подземельях, каждый камушек, каждый кирпичик, каждая колонна говорили об ушедшей цивилизации. На потолке Кей рассмотрела мозаику в синих тонах, силуэты незнакомых растений и крылатых динозавров. Надхеги. Должно быть, это надхеги. Для мудрых они были вместо лошадей. Им, наверное, давали имена, и мальчишки, вроде Сэма, обожали с ними разговаривать.

Хорошую память о прошлом оставил предок Тэна. Он, скорее всего, любил приходить сюда и вспоминать о погибшем родном городе, о жене и детях. Наверняка, где-то в глубинах подземелья он сохранил информацию о своей семье. Кто знает, какие еще тайны спрятаны в этих стенах?

— О чем ты думаешь, Кей? — из дверей Круглого Зала вынырнул Марк. В расстегнутой клетчатой рубашке поверх тонкого свитера, он выглядел так же, как когда-то в Желтом Доме.

— Который час? И где все остальные?

— Около двенадцати ночи. Кое-кто спит, кое-кто пьет отвар и ест оладьи с медом. Ты отдохнула хоть немного? — в голосе Марка было столько искренности и заботы, что Кей взглянула на него с благодарностью.

— Да, мне хорошо спалось. А ты сам успел поспать?

— Конечно, вздремнул пару часиков.

— Послушай, Марк, — Кей осторожно подбирала слова, — почему ты в Такнаасе скрыл от меня цель поездки? Об этом знали все — о древних пророчествах. Только я ничего не знала. Ты не думай, я не обижаюсь, просто мне хочется знать.

Марк поднял брови и ответил:

— А ты бы согласилась поехать? Если бы я сказал — о, нам всего лишь предстоит пробраться в заброшенные города и закрыть Проклятую Дверь? Мы ведь еле уговорили тебя отправиться с нами. Ник сказал, что твое время еще не пришло, тебя еще не позвал Отец. Мы верили, что Создатель Сам усмотрит время, когда ты будешь готова. Так оно и вышло.

Он замолчал, с нежностью глядя на Кей. Чуть позже заговорил снова:

— У нас еще есть время для сна, где-то до семи утра. Отправляемся в девять. Правда, долго путешествовать не придется, нам надо пробраться на первый ярус подземелий. Зайти на скрытый второй ярус можно только с первого.

Он взглянул Кей прямо в глаза и с какими-то новыми нотками беспокойства в голосе добавил:

— Тебе необходимо будет все время держаться около Самэйна и Смаика, они будут твоей охраной. Твоей и Гаэс — упрямая девчонка желает ехать с нами. Кей, я боюсь за вас. Как подумаю, что уже завтра вы станете участницами стычки с баймами — все внутри переворачивается. Чего бы я ни дал за то, чтобы бы вы сейчас были в Лионасе, в безопасности, — он вздохнул, посмотрел на огонь и добавил — но это воля Создателя. Вы с нами по Его воле. Поэтому мне остается только доверять и молиться. Но, Кей…

Он положил руку ей на плечо и повторил:

— Кей, тебе надо быть осторожной.

Он уже не скрывал своих чувств, мольба, тревога, смятение, тоска и любовь ясно читались в его взоре. Какое-то время он смотрел на Кей так, словно хотел что-то сказать, но не мог решиться. Потом, наконец, встал, провел рукой по лбу, убирая волосы, и, быстро наклонившись, поцеловал Кей.

— Иди, отдыхай, — сказал он и вышел в Круглый Зал.

Глава 14 Карта мудрых

Кей еще долго чувствовала тепло от руки Марка на своем плече. Охватившее ее волнение ласковым потоком плескалось в душе, и сумрачный коридор с древней мозаикой казался теперь сказочным и уютным. Какое-то время она сидела около очага, надеясь, что Марк вернется. Ей до страстной, болючей дрожи хотелось снова услышать его голос, полный волнения, заглянуть в его синие глаза, хотелось посидеть рядом с ним подольше.

Но совет в Круглом Зале затягивался, и на Кей навалилась дремота — слишком умиротворяющее потрескивали дрова в печи, слишком мягким был клетчатый плед на ее плечах. И она вернулась в комнату с большой кроватью, на которой все еще спала Гаэс. Торопливо скинув ботинки — в комнате было холодно — Кей забралась под меховое одеяло. Надо отдохнуть хоть немного, потому что неизвестно, когда придется спать в следующий раз.

Проснулась она от осторожных прикосновений. Кто-то тихонько убирал волосы с ее лба. Раскрыв глаза, Кей увидела перед собой серьезное и немного грустное лицо Марка.

— Пора вставать. Мы скоро выходим. Столы к завтраку накрыты. Подкрепимся — и в дорогу.

Лежать под меховым одеялом было тепло и приятно, а в коротких прикосновениях Марка сквозило столько нежности, что Кей опять закрыла глаза и пожелала про себя, чтобы этот миг длился как можно дольше.

— Вот соня! Да вставай же! — Марк решительно затряс ее за плечо.

— Который час?

— Семь утра. Гаэс уже встала. Поднимайся, времени не так много.

Завтрак — картофельный пирог и оладьи с медом — Кей съела быстро и машинально. Все ее мысли занимал предстоящий поход. Страх и тревога не утихали, потому комната, в которой они завтракали, казалась сумрачной, густые тени в углах навевали тоску. Подземелье. Ни свежего воздуха, ни солнца.

Настроения у Кей не было может потому, что до конца не отдохнула, и вчерашняя усталость все еще сковывала мышцы, а, может, потому, что вот уже сутки она не видела солнца. А им предстоит еще немало блуждать в подземных галереях.

Остальные тоже молчали, ни шуток, ни разговоров. Не ворчал Смаик, не переговаривались близнецы. Наверное, все, что необходимо, обсудили ночью на совете.

Неожиданно Джейк сказал, ни к кому не обращаясь, но так, чтобы слышали все собравшиеся:

— Я видел во сне горящий Такнаас. И тень Гзмарданума над ним.

Сердце Кей упало. Она подняла глаза на Джейка и только сейчас заметила, как он изменился. Какими усталыми и потемневшими стали его глаза, как похудел и вытянулся овал лица, как горько сжались губы. Он, наверное, знал то, что неведомо остальным, и это знание тяготило его. Неужели Такнаас сгорел, и Джейк это видел? Ужас и боль охватили ее. Но Джейк поспешно добавил:

— Это было не видение. Это просто сон. Мне просто приснился такой сон, — он замолчал, потер рукой лоб, словно что-то обдумывая.

— Но Такнаас цел? — с тревогой спросил Марк.

На Джейка смотрели все воины в столовой. За Такнаас переживал каждый, и мысль о гибели города встревожила и ужаснула сердца людей.

— Я надеюсь. Но я не знаю точно, — медленно проговорил Джейк, — нам надо спешить. Избранные должны выполнить свое предназначение. У нас мало времени, южные крепости не продержатся долго.

Никто ему не возражал. И так все было ясно.

— Воздадим хвалу Создателю, и в путь, — решительно произнес Марк.

— Мы тоже отправляемся. Наша миссия закончена. — произнес Саем-Тон, — карта мудрых теперь будет находиться в руках избранных, а мы попытаемся пробраться в Лионас.

— Возьмите с собой двоих из нашего отряда, — предложил Марк, — у вас много раненых, и помощь не будет лишней.

— Ты уверен, что можешь выделить для нас своих людей?

— Все в порядке. Мы и так предполагали, что не все будут с нами до конца. Вам помощь будет нужнее. Кто поедет с Саемом и его людьми? — последнюю фразу Марк произнес, повысив голос.

После короткого молчания вызвались Наэс и Энеарн. Решение было принято, молитвы вознесены, лошади оседланы, мечи приготовлены. Погасили последний огонь в очагах, убрали вымытую посуду в шкафы, выключили свет в боковых коридорах.

Бросив последний взгляд на белые колонны Круглого Зала, Кей отправилась вместе с отрядом избранных по вымощенному каменными плитами коридору, круто уходящему вверх.

Поднимались пешком, ведя за поводья лошадей. Животные нервничали, беспокойно прядали ушами. Сумрак все больше сгущался — бронзовых ламп становилось все меньше, и они еле горели. Низко опустился потолок, до него можно было дотронуться рукой. В скором времени отряд очутился на темной, ровной площадке, которую сжимала кирпичная кладка стен.

— Ну, вот, это выход на первый ярус. — Негромко произнес Тэн, — Он представляет собой обычный подвал, не защищенный и не скрытый. Потому там наверняка полно баймов. А, может, он разрушен и завален, хотя это вряд ли. Перекрытия первых этажей достаточно крепкие и должны были выдержать натиск огня.

Самэйн вытянул из ножен узкий, длинный меч, приблизился к Кей и Гаэс и сказал:

— Держитесь около меня и Смаика. И ты, Сэм, тоже.

При этих словах Сэм недовольно поморщился, но промолчал.

— Не теряйтесь, и не паникуйте, — продолжал Самэйн, — мы справимся, не в первый раз биться.

После, окинув Кей взглядом, заметил:

— Может, тебе надо было вооружиться хотя бы маленьким мечом?

— Я не владею мечом, — поспешно ответила Кей, — и у меня есть кинжал, этого достаточно.

Марк бросил на нее озабоченный взгляд, произнес быстро и резко:

— Кей не воюет, Гаэс тоже, — медноволосая Гаэс сердито мотнула головой и попыталась что-то возразить, но Марк прервал ее, — охранять девушек — наша задача, и позор нам будет, если мы с ней не справимся. Ну, что, вперед, и да хранит нас Создатель.

— Чтобы открыть проход, надо повернуть рычаг. Мне нужна помощь, пусть кто-то двигает его вместе со мной, — попросил Тэн.

— Я помогу, — вызвался Кассаэл.

Наклонившись, Кассаэл налег на железную ручку рычага. Ему помог Мэн, и какое-то время на площадке было тихо. Наконец, рычаг поддался.

Тяжелый, глухой рокот прокатился под низким сводом, кирпичная стена стала медленно поворачиваться, отходить в сторону, открывая черное зево прохода. В эту темноту не проникал свет от бронзовых светильников.

— Идем, — коротко, тихо сказал Марк и шагнул первым.

Стена продолжала двигаться, но уже медленнее, рокот затихал. Кей напряженно вглядывалась во мрак. Слишком громко поворачивался механизм двери, слишком далеко расходился рокот.

«Это может привлечь баймов», — промелькнуло в мыслях Кей. Остальные, скорее всего, думали то же самое, но молчали, один за одним ныряя в проход и проводя за собой коней. Кей и Гаэс прошли последними, их лошади фыркали, сердито мотая головами. Видимо, темнота подвалов пугала животных. После Тэн нажал на какую-то балку у стены — непонятно, как он нашел ее во мраке — и проход закрылся с таким же протяжным рокотом. За кирпичной стеной исчез последний источник света.

Обступившая отряд чернота казалась страшной и плотной. Чернильной стеной она стояла перед глазами, и даже собственных рук невозможно было увидеть. Близнецы зажгли факелы, пламя яростно взметнулось вверх, едва освещая серые, выложенные из крупного камня, стены.

Где-то в отдалении послышался гул, приближающийся, нарастающий.

— Надо выбираться из этой комнаты, пока нам не перекрыли выход, — торопливо сказал Тэн.

— Лучше будет, если мы сядем на коней, — Марк ловко взлетел на спину Мураша, обнажил меч.

Кей тоже взобралась на Дорогушу, тронула поводья, похлопала послушную лошадь по холке. Копыта коней застучали громко и резко, молчаливой тенью метнулся в сумраке Папоротник. Из комнаты выехали в широкую, мрачную галерею, в которой вереницей серых стволов тянулись гладкие колонны, соединенные кирпичными арками. Свет, слабый, бесцветный, робко проникал сюда из окон, скрытых за колоннами где-то под потолком.

Тэн повернул налево, Самэйн, тронув за плечо Кей, тихо сказал:

— Поезжайте вперед, вслед за Тэном. Так будет безопаснее для вас.

А гул нарастал справа, в стороне, противоположной той, куда повернул Тэн. Нарастал быстро, необратимо. Миг — и Кей различила резкие голоса, грохот доспехов, топот ног по каменному полу. В галерею ворвались человек десять, некоторые были в конусных шлемах, заканчивающихся коротким, острым, как спица, наконечником.

Воины отряда избранных обладали небольшим преимуществом, они сидели верхом. Галерея, достаточно широкая для лошадей, представляла собой идеальное место для сражения. Сверкнули мечи, раздался лязг железа, звук рассекаемого воздуха, предсмертные крики. Разрубленные тела баймов повалились под ноги лошадей. Кей в ужасе отвернулась, почувствовав, как горячий ком подкатил к горлу. Ее чуть не стошнило от вида крови и изувеченных людских тел, слабость холодной волной разлилась в животе, и в глазах поплыли темные пятна.

Но Самэйн, взяв поводья ее лошади, решительно скомандовал:

— Вперед, Кей, вперед, за Тэном. Не оглядывайся, ребята отлично справятся сами и догонят нас.

Гаэс быстро дотронулась до плеча Кей, скороговоркой сказала:

— Не думай, двигайся дальше, и все.

Тэн уверенно повернул лошадь, Самэйн, держась около Кей, следовал за ним. Гаэс оберегал Смаик, чей широкий меч, блестевший голубоватым, тусклым светом, казался громадным и тяжелым.

А за их спинами все еще кричали в пылу битвы баймы, ржали лошади, сходились в поединке мечи. И вдруг, издалека донесся голос, заставивший Кей вздрогнуть. Он звучал резко, истерично, ехидные оттенки сквозили в нем.

— И-и-искупленные! Здесь искупленные. Вот они! Они пришли сюда, они здесь! — голос дрожал на высоких нотах, вибрировал, как расстроенная струна. От него веяло ужасом, яростной ненавистью, истерической злобой.

Кей оглянулась, застыла в немом испуге. Голос принадлежал невысокому человечку с темным, изрезанным морщинами лицом, низким лбом и растрепанными, длинными волосами. Человек походил на безумного, его глаза горели диким, яростным огнем. Выкрикнув несколько непонятных слов, человек вытянул из-за спины маленький лук и мгновенно заправил в него стрелу.

Кей казалось, что она видит жуткие, неправдоподобные картинки. Мертвые, залитые кровью люди на полу, искаженные лица Марка и воинов, безумные глаза низенького человека, натянутый лук. Стрела пролетела, как молния, беззвучно и быстро. Тэн вскрикнул, схватился за грудь, откуда торчало короткое оперение, и стал клониться вниз, сваливаясь с лошади. Самэйн рванулся к нему и едва успел подхватить теряющего сознание парня. Закричала Гаэс, коротко вскрикнул Сэм.

Марк, подняв высоко меч, бросил своего жеребца в сторону темного человека. Еще миг — и меч Марка снес бы ему голову, но страшный человек вдруг отпрыгнул назад, поднявшись высоко в воздух и почти задев сводчатый, высокий потолок. Дико заверещал и, еще раз прыгнув, скрылся за поворотом.

— Уходим, Марк! — резко крикнул ему Самэйн, — Уходим!

Воины отряда отступали, уходили вглубь галереи, оставляя после себя трупы.

— Куда нам ехать? — спросил Смаик.

Тэн силился что-то сказать, но лишь хриплый стон срывался с его губ.

— Куда нам теперь ехать? — еще раз повторил Смаик.

Тэн, наконец, произнес, задыхаясь:

— Огонь… Под флагом…

Тоненькая струйка крови вытекла с уголка его губ, и он потерял сознание.

— Я знаю, — быстро сказала Гаэс, — это наш семейный стих. Огонь под флагом озарит пути в сокрытые туннели… В галерее, за колоннами есть изображения на стене. Деревья, надхеги, башни — и много еще всяких. И есть одно, с флагом. Это рядом…

Она проехала вдоль колон, всматриваясь в стену за ними, после позвала:

— Это зесь! Вот оно, изображение… Огонь под флагом.

За колоннами и арками, на серой стене тонкими, черными линиями были нанесены рисунки. Они тянулись сплошной полосой под потолком, словно диковинный орнамент, а под ними ровными прямоугольниками темнели проходы, достаточно широкие и высокие, для того, чтобы проехать верхом. Над проходом, куда завернули воины и девушки, значился узкий флажок и факел с языками символического пламени.

— Огонь под флагом… — пробормотала про себя Кей, заезжая в проход.

Они оказались в квадратном зале, стены которого были обшиты черными, деревянными панелями, такими блестящими, что бледные лучи света, проникающие сквозь окна под потолком, отражались в них, как в зеркале.

Джейк спешился, и они с Самэйном принялись расстегивать одежду Тэна, в надежде хоть как-то перевязать рану.

— Не сейчас, Джейк, нам надо попасть на второй ярус, мы не можем задерживаться. Черный ведун наверняка приведет подкрепление, — проговорил Марк, — куда дальше, Гаэс? Что там говориться в стихе?

— Где луч дорогу завершит, туда иди мой друг смелее, — прочитала в задумчивости Гаэс.

— Какой луч? В этой комнате должен быть луч? — Кассаэл осматривал стены.

Каждый в отряде всматривался в блестящую поверхность панелей, стараясь понять, о чем говорилось в стихе.

Джейк, пытаясь влить в рот Тэна жидкость из узкой фляги, сказал, не поворачивая головы:

— Смотрите на потолке.

На ровной поверхности потолка коричневой мозаикой было выложено солнце в ореоле лучей и крохотные звезды по краям. Один из лучей саамы длинный, достигал угла и коричневой линией спускался до края деревянной обшивки.

— Где луч дорогу завершит… В этом углу, наверное, — Сэм осторожно приблизился и нажал на край панели, там, где ее касалась линия луча. Для этого ему пришлось подняться на носках.

Панель вместе с частью стены, повернулась, медленно, скрипуче, в проходе автоматически зажегся свет, озаряя белые стены коридора, отделанные все теми же глянцевыми кирпичиками.

— Хвала Создателю! Верные, мы нашли то, что искали, — устало сказал Марк.

После полутемных коридоров первого яруса электрический свет слепил глаза. Здесь все было белым: и стены, и потолок, и плитка на полу, и длинные, прямоугольные лампы на стенах.

Мягкая, обволакивающая тишина обступила воинов — ни звука не проникало из-за вставшей на место стены. Низко нависший сводчатый потолок заставил всадников спешиться. Для Тэна соорудили подобие носилок из плаща. Он так и не пришел в себя, и короткая стрела с полосатым, серо-синим оперением все еще торчала из его груди.

— Джейк, как он? — спросил Кассаэл, придерживая край носилок.

Гаэс, подняв побледневшее лицо с бороздками слез на щеках, глухо спросила:

— Он останется жив, он ведь не умрет, Джейк?

— Я не могу сказать ничего наверняка, — проговорил медленно Джейк, — надо осмотреть рану, вытащить стрелу. Хорошо бы здесь найти воду…

— Вода должна быть, — торопливо сказала Гаэс, — по крайней мере так говориться в стихе. Под камнем, где бежит ручей, ответ на сложные вопросы… Где-то в этих коридорах должен находиться фонтан или родник.

— Ты бывала здесь раньше? — спросил ее Мэн.

— Нет, не довелось. По традиции нашей семьи хранителем должен был быть мужчина. Я лишь запомнила стих, Тэн его часто повторял.

Коридор уводил вниз — ни дверей, ни поворотов. Ровные, узкие прямоугольники ламп давали яркий, белый свет, похожий на свет неоновых лампочек того мира, из которого пришли май-нинос.

Марк, приблизившись, взял Кей за руку, тихо спросил:

— Ты в порядке?

— Да… Наверное, да… Кто был этот страшный, маленький человечек?

Марк нахмурился:

— Тот, который ранил Тэна? Это ведун, жрец баймов. Он одержимый, и в нем не один бес. Способность высоко прыгать — это от бесов. Ведуны опасны, их нелегко убить. Ты не думай об этом, мы, ведь, уже в безопасности.

— Не могу… Не могу… Создатель, помилуй Тэна, — короткая молитва Кей прозвучала тоскливым вздохом.

— Создатель, помилуй Тэна, — подхватил Марк.

Кей все еще трясла мелкая дрожь, и в памяти то и дело всплывали окровавленные тела баймов. И страшный, темный ведун, чей визгливый голос навел такой ужас. Марк, видимо, почувствовал ее страх, потому обнял за плечи и негромко сказал:

— Теперь ты можешь успокоиться, в этом подземелье не должно быть баймов. Все будет хорошо, Кей, все будет хорошо.

От него пахло кожей и железом, и Кей была благодарна ему за утешение и поддержку. Она молчала, но ей очень хотелось, чтобы Марк и дальше обнимал и утешал ее, хотелось, чтобы он прижал ее к себе и закрыл от войны, от баймов, от опасностей. Она тихонько прильнула к нему, и Марк дотронулся губами до ее волос.

Белый коридор, тем временем, вывел на перекресток — в четыре разные стороны уходило четыре белых, залитых светом, туннеля.

— Что там дальше говорится в стишке, Гаэс? — спросил Смаик, убирая от лица пряди черных волос.

— О ручье. Дальше говориться о ручье, — устало и тихо ответила девушка.

— Так вот он, ручей, за поворотом, — звонкий голос Сэма резко и гулко раздался под белыми сводами, — вернее, не ручей, а фонтан. Или как это по-другому называется?

Журчание воды доносилось из ниши правого коридора. Потолок в нем поднимался выше, и за облицованной серым камнем аркой тонкой струей бил родник. Вода, протекая по вмурованному в пол желобу, скрывалась за стеной.

«Сколько же столетий бежит этот ручей?» — подумала Кей, но ее уже ничего не удивляло. Все, что она видела, казалось призрачным и нереальным, словно происходило не с ней, и было чудовищным сном.

Около своеобразного фонтана лежала каменная квадратная плита с гладкой, круглой выемкой посередине, похожая на стол.

— Под камнем, где бежит ручей, ответ на сложные вопросы. Вход в залу призрачных дверей откроет он тебе так просто, — продекламировала Гаэс.

— Под камнем, так под камнем, — Смаик крякнул, обхватил руками четырехугольную плиту и сдвинул ее с места.

— Здесь есть схема! — воскликнул Сэм, наклонившись над тем местом, где лежал камень.

На полу маленькими, неровными кусочками была выложена мозаика, изображающая схему коридоров и залов. Коричневая, тонкая стрелка указывала направление. Они повернули правильно, коридор с ручьем выводил в круглый зал, где стрелка и заканчивалась.

— Ну, по-крайней мере все просто и понятно, — буркнул Смаик, — что будем делать — пойдем дальше или остановимся здесь? Надо бы перевязать Тэна…

Он вопросительно посмотрел на Джейка черными, непроницаемыми глазами и осторожно присел на край плиты.

— Вы идите, я справлюсь сам, — медленно проговорил Джейк, — вода есть, а огонь можно развести на камне, он для этого подойдет.

— Я помогу тебе, — торопливо сказала Кей.

Но Джейк возразил:

— Мне Лариэн поможет. Ты, Кей, иди с избранными. Найдете карту и вернетесь за нами.

— Где ты дрова возьмешь, Джейк? — спросил его Кассаэл.

— Немного хвороста я привязывал к седлу, на всякий случай. И у Марка тоже должен быть небольшой запас. Этого хватит, чтобы нагреть воды. Вы езжайте, не задерживайтесь. Мы должны выполнить нашу миссию, — Джейк снял с лошади небольшой сундучок, в котором хранил лекарства.

— Да хранит вас Создатель, — сказа он вслед уходящим воинам.

Гаэс немного задержалась около Тэна, придерживая его голову и убирая с бледного лба волосы, но Джейк мягко дотронулся до ее плеча и произнес:

— Ты нужна избранным, Гаэс, без тебя они могут не найти дороги. Будем надеяться на милость Отца.

Следуя указаниям стрелки на схеме, отряд через короткий коридор попал в высокий круглый зал с семью дверями. На дверях причудливо изгибались серебряные цветы и листья, а сверху, над проемом темно-синими кусочками мозаики тускло поблескивали названия городов. Семь дверей — семь городов мудрых. И над этим заброшенным, забытым залом, над старинными надписями и поблекшими серебряными цветами стояла тяжелая, торжественная тишина, в которой утонули звуки человеческих шагов и стук лошадиных копыт.

Таинственное прошлое Суэмы оживало на глазах и казалось теперь таким близким, что можно было дотронуться рукой. И Кей дотронулась, проведя ладонью по мозаике в простенках, изображающей надхегов, запряженных в повозки. Холод гладких глянцевых кусочков обжег пальцы.

— Интересно, что храниться за этими дверями? — осторожно, словно боясь нарушить тишину, произнес Кассаэл.

— Сейчас не будем проверять, — хмуро возразил Марк, — Гаэс, какой город нам надо выбрать?

— Хемсу. Нам нужна дверь, над которой написано Хемсу.

— Вот она, — Марк с силой распахнул створки.

Стены небольшой комнатки, куда они попали, покрывали картины, написанные яркими, сочными красками. Четыре стены — четыре картины. Белокаменные дома с широкими, большими окнами и плоскими крышами так странно напоминали Кей небоскребы. Вздымались вверх узкие башни и изящными, тонкими линиями пролегали мосты с электропоездами. Мудрые называли поезда нежно и романтично — «ладьи».

Пол в комнате, как впрочем, и в коридорах, покрывал слой пыли, с углов свешивались рваные лохмотья паутины. Зато лампы горели ярко. Кончено, хранители следили и за лампами, и за электропроводкой, но бывали на втором ярусе крайне редко.

— Где здесь может быть карта? — спросил Мэн, оглядывая стены.

— Какие красивые рисунки… — удивленно протянул Сэм и приблизился к одной из стен, всматриваясь в силуэты домов и фигуры надхегов.

Кей тоже не могла отвести взгляд от красочных изображений, они словно притягивали к себе, раскрывая тайны давно минувших цивилизаций.

— Меч Кузнецов, гроза теней, блеснет и злую тьму разгонит. Под грудой розовых камней хранится путь к нему, ты помни… — устало продекламировала Гаэс.

— Что это за розовые камни? — нахмурившись, спросил Смаик.

— Да вот они, на полу, — Марк решительно прошел к середине комнаты, к груде мелких, округлых камешков, похожих на гальку и покрытых пылью так, что невозможно было различить их цвет.

Камни лежали широкой россыпью, лишь в середине образуя небольшую грудку.

Марк, наклонившись, поднял один из них, смахнул пыль пальцами, повернулся к остальным:

— Смотрите, что это.

Розовая прозрачная сущность минерала таила в глубине жемчужно-белое свечение, мерцающее еле заметными точками — искрами. Камень казался живым и странным, как и комната, в которой его нашли.

— Какой удивительный камушек, — прищурившись, произнес Мас.

— Марк, ты знаешь, что это такое? — спросил Самэйн.

— Точно не уверен, но похоже на фахоси, камень, сберегающий энергию. Только мудрые умели использовать фахоси, до суэмцев эта технология не дошла.

— Но он розовый? — уточнил Смаик.

— Да, похоже на розовый. Карта должна быть под ними.

Марк расшвырял ногами камни — взлетела в воздух тонкая пыль, брызнули по стенам разноцветные искры. На полу оказался люк из темного, почти черного, лакированного дерева, оббитого позеленевшей медью. Он открылся легко, стоило Марку потянуть за узорные кольца.

— Ну, похоже, мы нашли карту, хвала Создателю, — произнес Марк.

Гаднаэн-Эмеи — Саен вырезал карту из древесины елей нгурхори, той самой, что не гниет и не плавает. Как он это сделал — оставалось загадкой, но тонкая, квадратная пластина все еще источала горьковато-терпкий аромат и была непривычно холодной, словно черный мрамор. Марк протянул ее Кей, девушка передала Самэйну — карта побывала в руках всех, кто пришел за ней в Круглый Зал.

Четкими, аккуратными желобками пролегали переходы и перекрестки, рельефными миниатюрными холмиками возвышались скалы, тонкой, бордовой линией проходили границы Хаспемила. Под картой Хаспемила оказалась еще одна пластина — схема всех трех ярусов подземелья. Марк забрал и ее со словами — пригодится.

— Возвращаемся к Джейку, здесь больше делать нечего, — распорядился Самэйн.

Выбрались в Круглый Зал, где ждали лошади. Кей почувствовала облегчение и радость. Им удалось найти карту, и значит, часть опасной миссии уже выполнена. Хорошо бы и Меч Кузнецов они добыли такими же малыми потерями… А лучше вообще без потерь. Создатель, сохрани отряд избранных!

Кей бросила последний взгляд на изображения Хемсу и направилась к Дорогуше. Но тут она увидела слово, выложенное над одним из проемов — Хаспемил. Буквы тускло поблескивали совсем рядом, на расстоянии вытянутой руки. Гаднаэн-Эмеи-Саен жил в Хаспемиле. Кей шагнула в сторону, толкнула створки, чуть прикоснувшись к потемневшим, серебряным узорам. Она сама не могла понять, что ее туда влекло. Какие-то смутные, горькие чувства, какая-то неясная тоска о городе, чья трагичная судьба теперь навсегда переплелась с ее судьбой.

Лучи света из Круглого Зала бледной полосой легли на шестиугольные плиты темной комнаты. Стоящие вдоль стен напольные светильники едва угадывались. Марк, ни слова не говоря, прошел в проем вслед за Кей, нащупал на стене рубильник и щелкнул им. Бронзовые чаши с маленькими лампочками вспыхнули желтым светом. Загорелась чуть спущенная на цепях круглая, в три яруса, люстра, потемневшая и слегка покосившаяся.

Кей почему-то подумала, что люстру здесь повесили позже, да и электропроводка, проходившая поверх стен, казалась неправдоподобно новой. Хранители, видимо, совсем недавно меняли здесь провода.

С нарисованной на противоположной стене картины смотрели лица женщины и троих детей. Большущие голубые глаза, крупные, четко очерченные губы, высокие скулы придавали чертам лиц грустную торжественность и застывшую печаль. Дети уже достигли подросткового возраста и ростом почти ровнялись с матерью. Они походили друг на друга с потрясающей точностью, то ли художник так изобразил их, то ли черты их лиц действительно были схожи. Дети казались почти взрослыми, и детская трогательность уступала место юношеской грации и мечтательности, сквозившей в пронзительных, ярких глазах.

Кей показалось странным, что детей всего трое, и они уже такие взрослые — в Суэмских семьях всегда были маленькие дети, на место подросших старших рождались младшие. Но теперь уже не узнать ответа. Ни имен, ни возраста — все сокрыто под толщей прошедшего времени.

Смаик, зайдя в комнату, неуклюже развернулся и задел люстру. Печально зазвенели цепи, заплясали тени на большеглазых лицах. Тонкие фигуры, казалось, ожили, стали объемнее и реальнее. Как будто их бессмертные души на миг проступили сквозь рисунок, пытаясь что-то сказать, о чем-то поведать новому поколению суэмцев.

По телу Кей пробежала тонкая дрожь, но это был не страх. Это ее душа почувствовала необычайность происходящего, это прошлое, приблизившись, заглядывало в самые глаза.

— Дети Гаднаэна, погибшие в Хаспемиле, — тихо проговорил Самэйн.

— И его жена, — добавил Марк.

Какое-то время все стояли молча, столпившись в маленьком помещении, потом Марк сказал:

— Пора в дорогу, отряд избранных. Нам еще много предстоит. Род Гаднаэна заплатил дорогой ценой за открытие Двери. А Суэма платит ее до сих пор.

Глава 15 Земли Меисхуттур

Тэн так и не пришел в себя. Он лежал, укрытый своим плащом и плащом Джейка, недалеко от маленького костерка, разведенного на каменной плите, и дыхание жизни едва теплилось в нем.

— Джейк, как у Тэна дела? — спросила Кей, как только они вернулись в коридор с фонтанчиком.

— Он стабилен, но перевозить его нельзя, — Джейк поднял серьезные, зеленые глаза, и Кей прочла в них неприкрытую тревогу.

— Что будем делать, верные? — Марк присел на корточки перед огнем, позвал, — Кей, Гаэс, идите погрейтесь.

Самэйн, успокаивающе поглаживая своего жеребца по холке, произнес, глядя на пламя:

— Мы не можем ждать, когда поправится Тэн. Джейку не зря снился горящий Такнаас, времени у южных городов очень мало. Быть может, в это самое время перерождаются защитники на стенах, или Гзмарданум снова проклинает город.

— Да сохранит Создатель Суэму от этого, — тихо проговорил Смаик.

— Оставим Тэна и Гаэс здесь. И еще несколько человек им в помощь. Не все в отряде могут ехать в Черные земли, это опасно.

Марк быстро глянул на Смаика и сказал:

— Мне кажется, что дальше, в проклятые земли могут двигаться только избранные.

— Да, так и есть, — подняв голову, подтвердил Джейк.

— Я не боюсь перерождений, — Самэйн уверенно посмотрел Марку в глаза, — мой род идет от древних старейшин, участвовавших в первой войне с баймами. И одному из моих предков было некогда дано Знание от Создателя, что его потомок будет стоять в битве за Суэму на проклятых землях. Теперь это знание сбывается.

Джейк медленно кивнул и ответил:

— Ну, что ж, в таком случае Самэйн едет с нами.

— Еще едут Смаик и Лариэн, — невозмутимо продолжал Самэйн, — Смаик родом из моих земель, его предки бились плечом к плечу с моими предками. Думаю, что не стоит нарушать древнюю традицию.

— Ну, а Лариэн? — спросил Марк.

— Я поеду, потому что я поеду. Я буду до конца с избранными, — Лариэн говорил, как всегда, коротко и просто.

— Ну, так тому и быть, — Марк поднялся, обвел взглядом присутствовавших и продолжил, — у нас теперь есть карта подземелий замка, мы оставим ее вам, Мэн. Поправится немного Тэн — да исцелит его Создатель — и вы сможете выбраться из подвалов и вернуться в Лионас.

Марк протянул Мэну карту, пояснил:

— Здесь, оказывается, немало подземных переходов. Некоторые из них, со второго и третьего ярусов, ведут к подземной реке. То есть вы вполне можете вернуться на третий ярус, где есть продукты и дрова. Оттуда же можно попасть в галерею, ведущую к Памятным Столбам.

Тонкая, черная пластина тускло поблескивала в руках Мэна, края, покрытые лаком, казались гладкими и теплыми. Кей лишь мельком глянула на сеть вырезанных переходов и на ряды маленьких, аккуратных букв.

Хвала Создателю, что можно выбраться из туннелей! Только бы поправился Тэн…

Видимо, такие же мысли одолевали и Джейка, он поднялся и, повернувшись к Гаэс, спросил:

— Ты не забудешь последовательность обработки раны? Это важно.

— Я все запомнила, Джейк, — медовые глаза Гаэс блеснули грустной влагой, — но он ведь придет в себя?

— Не сейчас. Я влил в него Сок Молочных Листьев, поэтому в ближайшие сутки он будет спать. И это к лучшему. Дней пять, думаю, ему понадобятся, чтобы кризис миновал.

— Значит, можно надеяться, что Тэн поправится? — уточнил Смаик.

— Рана тяжелая, задето легкое. Здесь нет подходящих условий для лечения таких ран. Но раз он до сих пор жив, будем верить, что его организм справится. Создатель сохранит и исцелит его, будем надеяться…

— Да будет так. Отец, окажи милость твоему воину, сохрани его жизнь, — произнес Марк.

— Мы просим Тебя, Отец, — подтвердил Самэйн.

— Да будет так, — подхватили остальные.

Марк развязал тесемки одного из вещевых мешков, притороченных к седлу Мураша, достал пару колец копченой колбасы, каравай хлеба и кусок сыра, сказал:

— Давайте перекусим, что ли…

— Давайте. Последняя совместная трапеза, и мы отправляемся в путь, — Самэйн тоже взялся за тесемки вещевого мешка.

— Я сам заварю чай, — Смаик забрал у Марка чайник и ворчливо добавил, — а то опять напортачишь. Чай, который ты завариваешь, пить невозможно. Не чай, а вода. Вечно недосыпаешь заварки.

Марк поднял брови, но ничего не сказал, просто отдал Смаику посуду. Тот действительно управился довольно ловко, и вскоре закопченные бока походного чайника лизали осторожные языки маленького костерка.

— Далеко нам ехать до Хаспемила? — неожиданно спросил Джейк, — Что там на карте, вы разобрали?

— Тут все с пояснениями. Подземными туннелями мы доберемся до Хейонских возвышенностей. А там начинаются земли Меисхуттур. На карте указано, что Хейон — это холмы, но за тысячу лет местность вполне могла измениться.

— Да не то, что вполне… Местность наверняка изменилась, — сухо заметил Самэйн.

— Будем двигаться по компасу. Наша цель — здание бывшей обсерватории на черных землях, недалеко от Храма Двери. Там начинается подземный ход в Хаспемил. Да, есть еще указание, прямо тут, на карте — запастись факелами, изготовленными из масла тхинобо. Горящее масло должно отпугивать ящеров — так и написано.

— Здесь, на этом ярусе должны быть запасы масла, — негромко произнесла Гаэс.

— Хорошо бы их найти в таком случае, — Марк повернулся к медноволосой девушке, — ты не знаешь, где оно хранится?

— На карте подземелий Гаднаэми есть подсказка, — вмешался Мэн, указывая на деревянную пластину.

Масло тхинобо нашли быстро. Кей еще не успела доесть бутерброд, как близнецы вынырнули из глубин туннеля, неся два небольших бочонка, сделанных все из той же, черной древесины.

— Там есть еще пара бочонков, можем их принести, — сказал Мас, убирая со лба отросшие пряди волос.

— Возможно, этого хватит, — ответил Самэйн.

Последние приготовления заняли около двух часов, а когда все было готово — и оружие, и факелы, и лошади, — совершили последнюю молитву. Каждый сказал несколько слов Создателю, и эхо простых молитв гулко прозвучало в бесконечных коридорах.

После снова была дорога сквозь длинные, заброшенные туннели. Путников теперь стало гораздо меньше. Семеро человек и черно-серый, угрюмый пес.

Кей хотелось поскорее выбраться из надоевших переходов, вдохнуть свежего воздуха, увидеть ясный свет солнца. Хотелось быстрее добраться до Хаспемила, добыть меч. Хотелось, чтобы это опасное и страшное путешествие осталось, наконец, позади, как кошмарный сон. И Кей мягко поглаживая шею Дорогуши, всматривалась вперед, в надежде увидеть выход.

Наконец туннель начал резко подниматься вверх. Не стало электрических лампочек, воинам пришлось воспользоваться факелами. Бугристые каменные стены, скрытые во мраке, еле освещало колеблющееся пламя. Тянуло сыростью и холодом. Чем выше поднимался отряд, тем холоднее становилось. А вскоре путники увидели свет — белый, яркий. Под копытами лошадей заскрипели мелкие камни, стены и неровный потолок надвинулись, сжимая проход. Пришлось всем спешиться и выйти из пещеры на своих двоих, ведя за поводья коней.

От дневного света Кей сощурилась, прикрыв глаза рукой. Но когда рассеянные сквозь облака лучи солнца перестали болью отдаваться в зрачках, и девушка оглядела местность, ее объял дикий ужас.

Отряд оказался на краю невысокой, но абсолютно голой скалы, усеянной острыми каменными обломками. И на этих обломках, на пологих, обнаженных склонах, на неровных вершинах соседних скал — повсюду, насколько хватало глаз — сидели чернильными пятнами зменграхи.

Часть из них — те, что находились у самой пещеры — взметнулись вверх, хриплые крики резко и неприятно разбили тишину. Черные крылья замелькали совсем рядом, и их было столько, что белый свет померк, и чернильная тьма сгустилась над головами путников.

Мужчины натянули луки, первые стрелы, попав точно в цель, сразили нескольких тварей, но их место заняли десятки новых ящеров. Что могли поделать пятеро лучников с сотнями рептилий?

Это бесполезно, надо бежать назад, в пещеры, пока не поздно, пока зменграхи не разорвали их мощными, длинными клювами. Надо спасаться…

Кей попятилась, Дорогуша встала на дыбы, забила передними копытами. Залаял Папоротник. Вот-вот взметнувшаяся вверх стая тварей нападет, они уже вытягивают вперед клювы и оглушительно кричат. Они уже предвкушают легкую добычу.

— Зажигайте факелы! — крикнул Марк, — Те, что с маслом тхинобо! Если не поможет — уходим в пещеры…

Он наклонился к уху Кей, прокричал:

— Садись на моего жеребца! Дорогуша не приучена у бою, я не уверен в ней.

Вскочив в седло Мураша, Марк протянул руку, и Кей оказалась за его спиной.

В тот момент, когда зменграхи спустились для нападения, запылали факелы. Масло тхинобо горело искристо, потрескивало и пощелкивало. Валил черный дым, а запах, едкий и горький, вызывал слезы на глазах.

Кей сощурилась, отворачивая лицо в сторону от пылающего огня, Марк поднял факел повыше, и первые три ящера, накинувшиеся на них сверху, отпрянули назад, едва почуяв дым. Крики зменграхов усилились, но твари не решались напасть. Резкий запах и черный дым пугали и раздражали. Но и самим воинам было нелегко. Кей заливалась слезами от рези в глазах и чувствовала, как уходит куда-то вбок горизонт.

— Гадость редчайшая, но, однако, работает, — недовольно заметил Смаик, взмахнул факелом и тронул поводья фыркающей лошади.

— Внизу, судя по всему, долина свободна от зменграхов. Надо спускаться, — Джейк был невозмутим. Покрасневшие его глаза слезились, но уверенность в голосе вселяла надежду.

— Значит, поехали, и побыстрее, я не выдержу долго в такой вони, — Марк легко хлестнул коня и, закричав во всю глотку, направил Мураша прямо на сбившихся в кучу зменграхов.

Кей, в ужасе пряча лицо за его спиной, закрыла глаза. Резкие крики и хлопанье крыльев оглушали, но не она, А Марк принимал бой. Не ей приходилось держать факел и пробивать дорогу. И это хорошо, потому что смелости в ней совсем не осталось, только растерянность и страх.

А Сэм, видимо, не боялся. Его жеребец скакал следом, и голос мальчика звучал уверенно и громко. Вслушиваясь в его крики, Кей открыла глаза. Мураш несся бешеным вихрем, и перед его копытами расступалась завеса из черных рептилий. Нещадно чадили факелы, от едкого запаха пересыхало в горле и одолевала тяжелая дурнота.

— Мы сами отравимся этой гадостью, — проговорила Кей, щуря глаза.

— Потерпи немного, — ответил Марк.

Он обернулся назад и крикнул:

— Никто не отстает?

Но его голос утонул в чудовищном шуме. Повсюду — мелькание крыльев, щелканье клювов, как будто живая, зловещая туча окутала путников. Но дым и запах горящего тхинобо пугали рептилий, и они не решались напасть.

— Действенная штука, — хрипло проговорил Марк.

Но вот, туча стала редеть и удаляться вверх. Уже виднелся переходящий в долину склон, коричневая, твердая почва, редкие, чахлые пучки травы. Еще немного, и стаи зменграхов остались позади. Навстречу коню летела бесснежная, твердая от мороза земля, почти лишенная растительности. Лишь короткие, пожухлые стебли трав местами серебрились застывшим инеем. Ни кустика, ни деревца. Когда крики зменграхов и треск крыльев стихли, Марк остановил лошадь и погасил факел.

— Гадость редкая, однако, на зменграхов действует, — Марк обернулся к подъехавшему Сэму и спросил, — Ты цел?

— Да, хвала Создателю.

— Жаль, что о таком фокусе не знают в Такнаасе, — Самэйн устало провел ладонью по покрасневшим глазам.

— Марк, пусть Кей выпьет вина, — приблизившись, Джейк тоже погасил факел, — вообще, каждый пусть выпьет немного вина. Хорошо бы сделать остановку и заварить чайку…

— А воды-то здесь нет… Может, в этих проклятых землях воды вообще мало… Снега — и того, вон, нету… — Смаик недовольно сплюнул и приложился к фляге.

Кей тоже сделала несколько глотков из узорной фляги Марка и с наслаждением вдохнула чистый, морозный воздух. Как это хорошо — не задыхаться от едкой вони!

— А все-таки мы ушли от зменграхов, — улыбнулся Сэм.

Он привел следом за собой на поводу Дорогушу, и теперь пытался успокоить ее, подкармливая кусочками сахара.

— И не говори, Сэм, — хмыкнул Марк и тоже хлебнул вина.

Кей все еще сидела за его спиной, и темный затылок Марка с отросшими прядями волос был так близко, что ей хотелось прикоснуться к нему губами, вдохнуть до боли родной запах, прижаться к широкой, сильной спине… От этих сумасшедших мыслей снова закружилась голова и бешеными толчками забилось сердце. Сейчас не время думать о любви, и ей следует пересесть на свою лошадь, пока она совсем не потеряла голову.

— Едем дальше, время терять нельзя, — заговорил Самэйн спокойно и решительно, — есть ли какие-то ориентиры, которых мы можем придерживаться?

— Не могу сказать… — Марк оглядел местность, — здесь должна быть речная долина и несколько деревень, судя по карте. Понятно, почему нет деревень, но куда делась река?

— За тысячу лет пересохнет не только река, тем более в землях Меисхуттур, — хмыкнул Смаик.

— Мы двигаемся в правильном направлении, на юго-запад. Так и будем дальше двигаться.

— Мне пересесть на Дорогушу? — осторожно спросила Кей.

— Да, давай. Но постарайся не отставать от меня, ладно? — Марк помог ей спешиться и, придерживал лошадь, пока Кей садилась в седло.

На какой-то миг их глаза встретились, и девушку пробила горячая дрожь — так ясно читались чувства тревоги и любви во взоре Марка.

Какое-то время отряд ехал голой, пустой равниной. Замерзшая земля под копытами лошадей звучала каким-то глухим, тоскливым звуком. В ней почти не было красок, она казалась бесцветной, как равнодушное, низкое небо, что нависло над головой. Ни одного ручья, ни одного потока не встречалось путникам.

«Здесь нигде нет воды, — грустно подумалось Кей, — все, поэтому и вымерло. И даже снега нет. А если нет снега — замерзнут все озимые. Или здесь не выращивают пшеницу?»

Словно в ответ на ее мысли Сэм грустно протянул:

— Какая пустынная местность…

— Это проклятые земли Меисхуттур, — сказал Джейк, — они бесплодны. Почти бесплодны…

Суэмские земли, масляно — черные и мягкие, как пух, выглядели совсем по-другому. Они без устали давали жизнь, сильную, щедрую. Их орошали ручьи, потоки и дожди.

А здесь неласковая, каменистая почва могла рождать только короткие пучки чахлой травы. Наверное, потому, что она проклята.

Вдалеке показались земляные крыши низких, вросших в землю домиков. Кей ни разу не видела в Суэме таких убогих жилищ, да и крыши суэмцы не засыпали землей. Чахлые огородики, покосившиеся заборы, мусор и грязь. На улицах пусто, только несколько замурзанных детей у крылечек.

— Не будем въезжать в деревню, — Марк поморщился, оглядывая темные стены домов.

— Да, не стоит, — согласился Самэйн.

— Смотрите, тут колодец, — Сэм мотнул головой в сторону низкого сруба у края дороги.

— Пить из этого колодца тоже не будем, — нахмурился Джейк, — источники вод здесь замусорены.

— Откуда ты знаешь? — спросил его Сэм.

— Знаю.

— Где же берут воду жители? — удивился Смаик.

— Покупают. Вон цистерна в центре деревеньки. — Самэйн приостановил коня и всмотрелся в сторону темных домиков.

— Как можно торговать водой? Она ведь ничья, течет из земли… — удивился Сэм.

— Да, похоже, воду продают, — согласился Марк, — цистерна охраняется, около нее стол, мужик за ним сидит. Ну, а нищета заставит не только водой торговать.

— Какой странный храм, — сказал вдруг Сэм, и его голос зазвенел от удивления.

Строение в конце деревни действительно походило на храм — низко спускающаяся угловатая крыша, крытая ярко — оранжевой черепицей, странные толстые колонны, на которых еле угадывались выбитые знаки. На ступенях — крылатые серые фигуры.

Присмотревшись, Кей воскликнула:

— Это зменграхи! Статуи зменграхов на степенях храма.

— Храм зменграхов, что ли? — фыркнул Смаик.

— Да, — резко ответил Джейк, — и в нем приносят человеческие жертвы. В этом месте полно злых духов. Давайте поскорее проедем его.

— Главное, чтобы на нас не обратили внимания, — заметил Смаик.

— Хорошо, что мы поменяли синие лионасские плащи в подземельях Гаднаэми на простые, черные, — сказал Сэм, поправив капюшон.

— Все равно, для здешних мест мы выглядим слишком добротно, — покачал головой Самэйн.

Свернули к видневшемуся вдалеке лесу. Чахлая деревенька и зловещий храм оказались за спиной. Кей от этого чувствовала себя неуютно и то и дело оглядывалась — не преследуют ли их.

Но все было спокойно и тихо, и покосившиеся домики постепенно исчезали в легкой дымке. Земля вокруг оставалась все такой же пустой, неухоженной, ни разу незасеянной. Все так же коричневая пустошь, все те же чахлые пучки травы.

— Что тут люди едят? — нахмуренно спросил Смаик, оглядывая горизонт.

— Зменграхов, надо думать, — ответил Марк.

— То есть промышляют охотой, — уточнил Самэйн.

— Вроде того. Сначала приносят им жертвы, после жрут.

— Кого, жертвы? — широко распахнул глаза Сэм.

— А кто их знает, — поморщился Марк.

— Хватит болтать, — Джейк поднял брови, посмотрел на Марка, — и так мерзко.

— У тебя было знание об этом храме? — догадался Марк.

— Вроде того. Рассказывать не стану, но стоит побыстрее уехать из этих мест.

Лицо Джейка, поддернутое дымкой печали, казалось пепельно — серым. Нелегко, видно, ему знать то, что скрыто от других. Кей вздохнула. На этих землях и она чувствовала себя неуютно и странно. Словно сам воздух, негостеприимный, чужой, окутывал враждебностью и придавливал к земле.

Лес уже был совсем близко, высокие ели вставали угрюмой, колючей стеной. Недалеко от них, на круглых валунах у дороги путники увидели ребенка. Его угловатая фигурка показалась Кей трогательной и странной. Бесформенные лохмотья едва прикрывали тело, на босых ногах темнела многодневная корка грязи. Ребенок сидел спиной к узкому тракту, и его лицо, закрытое спутанными прядями черных волос и обращенное к лесу, невозможно было разглядеть.

Сердце Кей сжалось от сочувствия и жалости к этому созданию. Сколько ему лет? Шесть, семь? А, может, и все десять, но от голода и холода он выглядит гораздо младше?

Девушка решительно направила лошадь к круглым валунам, вытащила из седельного мешка краюху хлеба и ломоть сыра, позвала:

— Эй, малыш, слышишь?

Ребенок не двинулся, даже плечом не повел, словно обращались не к нему.

— Ты слышишь меня? Эй! — Кей не могла понять, мальчик это, или девочка, — Хочешь хлеба?

Она подъехала совсем близко к странному ребенку. Ее окликали сзади Марк и Джейк, но передать хлеб голодному малышу — минутное дело. Она сейчас вернется.

В этот момент ребенок обернулся. Кей протянула, было, хлеб, но тут же отпрянула, воскликнув на английском:

— О, мой Бог!

Худое лицо ребенка, искаженное дикой, злобной гримасой, напоминало языческую маску: темная кожа, обтягивающая скулы, почти лишенные ресниц глаза. Он высоко подпрыгнул и, вцепившись в края плаща Кей, попытался забраться на лошадь. Его мелкие, оскаленные зубки, неестественно острые, вцепились в краюху хлеба, ребенок мотнул головой, разрывая кусок, и Кей похолодела при мысли, что это могла быть ее рука. Бешено залаял Папоротник, метнулся к девушке, пытаясь достать зубами ребенка.

Марк, мгновенно оказавшийся рядом, стегнул несколько раз существо кнутом, схватил за шиворот, тряхнул и отбросил в сторону. Но странный ребенок, тут же вскочив на ноги, угрожающе оскалился и зарычал, как дикий пес.

— Поехали отсюда, Кей, а то придется убить эту тварь, — быстро проговорил Марк, прикрывая собой девушку, — Папоротник, ко мне!

Кей хлестнула лошадь и понеслась вперед, не оглядываясь. Марк догнал ее быстро и спросил:

— Ты цела?

— Да, все в порядке.

— Это ребенок баймов, с такими лучше не связываться, — Марк посмотрел на Кей с тревогой, и слегка прикоснулся к ее руке, словно желая убедится, что с ней действительно все в порядке.

— Да, Кей, с местными не стоит вступать в контакт, — невесело сказал Джейк, и тут же пояснил, — это одержимый ребенок, им владеет злой дух.

— Неужели нельзя освободить его? — с горечью спросила Кей.

— Какой смысл? — Джейк повернулся к девушке, поднял брови, — Его личность деформирована, уже ничего нельзя исправить. Освободим от одного демона — появится другой. Здесь воздух насыщен злом, разве не чувствуешь?

Кей поежилась, спросила:

— Ты и об этом существе видел видение?

— У меня уже голова болит от всего, что я увидел на этих землях. Такое ощущение, что мои способности увеличились в десять раз. Все это похоже на непрекращающийся кошмар. А ребенок этот — сирота, выросший с животными. Таких, как он, здесь не мало, просто прячутся умело.

— Неужели ничего нельзя сделать? — с отчаяньем выдохнула Кей.

— Мы делаем. — Просто сказал Марк, — Мы уже делаем. Будет закрыта дверь — перерождения прекратятся. Это самое главное.

— А вот еще один персонаж кошмаров, Джейк, — тихо проговорил Самэйн.

Кей глянула вперед, и ее сердце похолодело от страха. Дорогу им перекрывал маленький коричневый человечек, очень похожий на ведуна, ранившего Тэна.

— Местный колдун, — Джейк придержал коня, — повелитель злых духов.

Вдалеке, за спиной колдуна показался верховой отряд, человек двадцать. Но они, видимо, еще не успели заметить путников, потому приближались медленно. Привязанные к наконечникам их копий узкие, длинные ремешки развивались на ветру, на темных шлемах угадывались короткие крылья по бокам.

Кей рассматривала воинов всего какое-то мгновенье. А дальше воздух прорезал дикий крик ведуна:

— Благослове-е-енные! Это благословенные! — нотка издевки звучала в этом визгливом, истеричном голосе.

Ведун вдруг выпрямился, взметнулись вверх края широких рукавов, блеснуло на шее ожерелье из крупных камней.

Он заговорил низким, тягучим голосом, полным глубокой ненависти, такой яростной, что мурашки пробежали по коже Кей, и ее затрясло в неуемной дрожи. Непонятные слова колдуна словно становились осязаемыми и тяжелыми, они цепями охватывали тело, и Кей чувствовала, что теряет контроль над собой. Что-то невидимое, но могущественное пыталось подчинить ее своей воле, и сопротивляться ему не было сил.

Это длилось не дольше тридцати секунд, но время словно замерло и загустело. Медленно звучали слова, медленно качал руками ведун, медленно трясла головой Дорогуша. Медленно протянул вперед руку Джейк, но его голос прозвучал звонко, чисто, уверенно:

— Во Имя Сына Создателя ты не имеешь власти над искупленными!

И невидимые цепи упали, дрожь прекратилась голос колдуна умолк.

В то же мгновение, одна за другой, просвистели две стрелы, и Марк не промахнулся. Обе попали в горло сморщенного человека, и, подпрыгнув, тот упал навзничь, заливая твердую землю кровью.

— А ведь он пытался сделать нас перерожденными, — тяжело произнес Самэйн.

Кей повернулась к нему и с тревогой заметила, что он сильно побледнел, даже губы побелели. Словно он долгое время обходился без воздуха. Может, она сама тоже так выглядит?

— На искупленных сила колдуна не действует, — сказал Джейк.

— На меня действует, — тихо проговорила Кей, зябко кутаясь в плащ.

— Ему надо уметь противостоять, — Джейк сдвинул брови, — искупленные обладают особой силой, данной Создателем. Сила эта есть и у тебя. Надо просто верить.

— Боюсь, что наше испытания не закончились, — напряжение в голосе Смаика заставило Кей вздрогнуть.

Отряд баймов заметил их, и теперь черные всадники в шлемах неслись на путников, крича и натягивая луки.

— Уходим к лесу! — скомандовал Марк, прикрывая собой Кей, — Быстрее!

Лошади рванули вперед, загудела твердая земля под копытами. Кей пригнулась к холке Дорогуши, судорожно сжала поводья. Им не успеть, лес слишком далеко, а баймы слишком близко! Уже свистят стрелы за спиной, совсем рядом, уже врезаются в землю около копыт, словно черные молнии.

Захрапела лошадь Джейка и рухнула на высохшую траву, придавив седока.

— Я вернусь за ним! — прокричал Самэйн, — Кажется, он ранен!

Кей оглянулась, но Марк, скакавший сзади, не придержал коня.

— Давай веред! — велел он.

— Увидимся у Создателя, благословенные! — громко сказал вдруг Лариэн.

Его конь скакал последним. Кей снова повернулась, Марк остановился:

— Что ты делаешь? — спросил он.

А Лариэн уже возвращался навстречу баймам. Резкими, точными движениями он пускал стрелы, одну за другой, и каждая попадала в цель. Четыре, пять, шесть… Воины земель Меисхуттур падали с коней, сраженные стрелами Лариэна.

— Он прикрывает нас, — сказал Марк, — нам надо уходить…

Две стрелы пронзили предплечье Лариэна, третья попала в бок. Но он снова и снова натягивал тетиву, и баймы продолжали падать.

— Они же убьют его! — рванулся Сэм.

— Уходим! — Самэйн поднял в седло своего жеребца раненого в бедро Джейка, — Уходим, или все погибнем!

— Но как же Лариэн! — в глазах Сэма застыло отчаянье.

— Лариэн дает нам возможность спастись. Избранные должны выполнить свою миссию, — глухо сказал Марк, и отряд опять поскакал к спасительной кромке леса.

Осталось совсем немного, замшелые стволы вековых елей летели навстречу с бешеной скоростью. Стрелы баймов уже не преследовали их. Кей снова оглянулась. Лариэн упал, оперенье стрел, торчащих из его груди, слегка дрожало от ветра. Отряд баймов уменьшился вполовину. Проклятые потеряли свою решимость, они все еще преследовали избранных, но уже не выкрикивали боевые лозунги.

— Теперь моя очередь! — Смаик рванул поводья, развернул лошадь и выстрелил из лука.

И проклятые дрогнули. Возможно, их испугала отчаянная решимость незнакомых им путников, или они посчитали, что поимка нескольких человек не стоит таких жертв. Но, как бы там ни было, баймы развернули лошадей и понеслись прочь.

Смаик выпустил им вслед еще несколько стрел, и поскакал за отрядом верных. Еще немного — и сумрачная, зеленая чаща укрыла путников.

Глава 16 Меч Кузнецов

Стрелу из раны Джейка вытаскивал Марк. Он сделал это умело и быстро, измученный Джейк едва успел вскрикнуть, как черное древко с клиновидным, длинным наконечником оказалось в руках у Марка.

— Будем надеяться, что кость цела, — проговорил он.

Кей осторожно оглядела рану.

— Да, похоже, что кость цела, Джейк, — она вылила на марлевую салфетку раствор антисептика, тихо сказала, — обезболивающих нет, они остались в седельных мешках твоей лошади. Придется потерпеть.

— Я понял, — глухо сказал Джейк, — давай, девочка, у тебя все получиться.

Отряд остановился в чаще леса, залитой зеленоватым сумраком. Ели росли так густо, что пробираться приходилось с трудом, то и дело расчищая дорогу при помощи мечей. Здесь не было даже признаков людского жилья. Ни пней — результатов работы дровосеков, ни землянок. Не петляли человеческие тропинки меж стволами, только чуть заметные звериные тропы угадывались в сумраке.

Едва ушли достаточно далеко вглубь леса, Марк решил сделать остановку.

— Надо обработать рану Джейка, — пояснил он.

И вот, Кей сидела на обрубке сухого бревна и накладывала швы на короткую и глубокую рану в ноге друга. За ее спиной потрескивал маленький костерок, а над головой, за смыкающимися ветвями елей сгущались свинцовые сумерки. День угас быстро, словно надвинули капюшон на застывшую землю.

Марк помогал Кей, держа факел, Сэм придерживал голову Джейка.

— Ему нужен отдых, — сказала Кей, закончив перевязку.

— Ты молодец, Кей… — побелевшими губами произнес Джейк, — думаю, что я смогу двигаться дальше.

— Сделаем привал. Я сварю кофе, — согласился Самэйн, — и надо устроить Джейка поближе к огню, чтобы он не мерз.

— Странно, почему этот лес заброшен? Судя по всему, баймы бывают тут не часто, — задумчиво проговорил Марк, бросая у костра срубленные еловые ветки.

— Здесь водятся фноохи, — Джейк, морщась, передвинул больную ногу, поудобнее устраиваясь на срубленных еловых ветках.

— Что это за фноохи? — спросила Кей.

— Дикие звери. Наподобие волков, но покрупнее, — пояснил Марк, — они опасны и нападают обычно стаей. Это многое объясняет. Может, поэтому баймы не стали нас преследовать?

— Если появятся фноохи, зажигайте факелы с тхинобо, — Джейк приподнялся на локте, бледное лицо озарил свет от костра.

— Это поможет? — уточнил Марк.

— Должно, — Джейк снова лег и закрыл глаза.

Сэм сидел у костра молча, вглядывался в огонь и ломал мелкие сухие сучья. В немигающем взгляде — пляшущие языки пламени, на поникших плечах — сухие хвойные иглы. Самэйн протянул ему кружку с дымящимся кофе, тихо спросил:

— О чем ты думаешь?

— О Лариэне, — так же тихо ответил мальчик.

— Лариэн уже встретился со своими, — сказал вдруг Марк, разламывая на куски краюху хлеба.

— Что ты имеешь в виду? — не понял Самэйн.

— Его семья погибла по время нападения баймов на Большой Тракт. У Лариэна и его предков была ферма на краю пограничных земель, у Большого Тракта. Погибла вся его родня, отец, мать, братья, сестры, жена, дети… Думаю, что он уже увиделся с ними в Краю Отца.

Кей поплотнее укрыла Джейка плащом, тихо сказала:

— Поэтому Лариэн был таким молчаливым и грустным.

— В этой войне он потерял самое дорогое, — отозвался, не открывая глаз, Джейк.

— Ты будешь кофе? — спросила у него Кей.

— Попозже… Хочу немного поспать, — Джейк замолчал, но потом, вдруг, открыв глаза, поднялся на локте и громко сказал, — Марк, зажигай факелы с тхинобо! Быстро! Все зажигайте факелы! Это фноохи, они очень близко.

От неожиданности Кей вздрогнула, всмотрелась в сумрачную чащу. Но там все было тихо и спокойно, ни звука, ни шелеста. Даже ветер не пробегал по верхушкам деревьев. Лес словно застыл, погрузившись во мрак.

Ни Марк, ни Самэйн, ни Смаик вопросов не задавали. Очень скоро едкий дым и неприятный запах масла тхинобо заставили Кей тереть глаза и закрывать нос. Факелы трещали и чадили в руках мужчин.

— Воткните их в землю вокруг стоянки, — посоветовал Джейк, — придется снова терпеть эту вонь, — он, морщась, лег на ветки, накрытые плащом и добавил, — переночуем здесь, двигаться ночью очень опасно. Лес кишит фноохами.

— Приятная будет ночка, — буркнул Смаик, воткнув в землю свой факел.

— Может, еще парочку зажгем? — Самэйн вопрошающе посмотрел на Марка.

— Зажигай. Втыкаем по периметру, подальше от костра, чтобы самим поменьше дышать этой вонью.

Кей присела рядом с опечаленным Сэмом. Говорить ни о чем не хотелось, тоска каменным обручем сжимала сердце. Неподвижный, словно умерший, лес сковывал мысли и навевал страх. Даже в потрескивании костра слышалось беспокойство, неясная тревога.

Марк, закончив устанавливать факелы, сел рядом с Кей, взял ее ладони, сказал:

— У тебя ледяные руки. Ты замерзла?

— Немного. Сейчас согреюсь у костра.

— Иди ко мне, я согрею тебя. Сними свой плащ, накинем его сверху, — Марк ловко развязал тесемки коричневого, простого плаща на Кей, скинул его и привлек девушку к своей груди. Он был без кольчуги, под его грубым, серым плащом была все та же клетчатая рубашка, и Кей щекой прикоснулась к гладким, деревянным пуговицам.

Эти маленькие пуговки почему-то так живо напомнили Такнаас, Желтый Дом с его покоем и уютом, маленького Грэга, и тоска еще больше залила холодной волной сердце. Кей почувствовала слезы на глазах, но Марк, крепче прижав ее к себе, тихо шепнул:

— Я не дам тебе замерзнуть, Кей.

Кей грустно подумала, что была бы безмерно счастлива, если бы они сидели вот так в Желтом Доме, и Марк не скрывал бы своих чувств. А здесь она изнывает от тревоги, страха и тоски. Что, если бы это Марк прикрыл собой отряд, а не Лариэн? Что, если бы это его тело, утыканное стрелами, лежало на мерзлой, проклятой земле? Ведь Марк точно так же, как и Лариэн, не задумываясь, отдаст жизнь за друзей. Как она тогда будет жить без него? И как жил без любимых все это время Лариэн?

Слезы солоноватым привкусом осели на губах. Хорошо, что Марк, прижимая ее к себе, не видел этих слез. Но зато их видел Самэйн, Кей встретилась с ним глазами и подумала, что объяснять ничего не надо. Все и так понятно.

А Марк, осторожно обнимая ее, ничего не говорил. Кей догадывалась, какие мысли одолевали его. Успокаивающее тепло Марка передавалось Кей, разливалось по ее жилам, снимало напряжение и страх. Ее рука все еще лежала в его ладонях, и, слизнув слезы с губ, Кей закрыла глаза. Может быть, все, что у них осталось — это вот эти объятия у костра…

— Создатель не оставит нас, — голос Марка тихим шепотом дождя прозвучал над ухом, — Создатель не оставит нас, мы будем верить. Все у нас получиться, Кей, все у нас получиться.

Надежда только на Создателя, это Кей понимала. Где-то над этим лесом, над этой землей, над этим миром есть Создатель. Над всеми мирами есть Создатель. И только Он может помочь, только на Него можно рассчитывать. Его невозможно увидеть, но Его можно почувствовать.

И, сидя у костра в темном, страшном лесу, на проклятых, заполненных злом землях, Кей так ясно почувствовала присутствие Создателя, что у нее перехватило дыхание.

Вспыхнули ярко языки костра, свежим, хвойным ароматом дыхнул ветер, и на какое-то мгновение Кей увидела высокие, еле заметные фигуры с крыльями, окружающие их костер.

Избранные были не одни, Создатель не оставил их.

— Ты это видел? — тихо шепнула Кей.

— Да, — так же тихо ответил Марк.

В глухой чаще леса один за одним, зажглись желтые огоньки глаз, тишину пронзил тоскливый вой. Он тянулся долгой, низкой нотой, пока не замер на нервной вибрации. Но тут же, с другого конца леса ему ответили два унылых голоса, и эта жутковатая песня повисла среди ночного мрака. Папоротник, лежавший у костра, поднял, было, морду, прислушиваясь, но сразу опустил ее на лапы и беспокойно заскулил.

— Джейк оказался прав, фноохи, — Смаик добавил в костер веток, — хорошо, что я захватил с собой запас масла тхинобо. Судя по всему, нам придется долго нюхать эту вонь.

— И долго слушать этот вой, — поморщился Сэм.

— Хорошо бы Джейк не проснулся, — Кей посмотрела на бледное лицо спящего друга, — ему сейчас нужен отдых.

— Я накрою его голову капюшоном, это приглушит звуки, — сказал, поднявшись, Сэм.

— Тебе тоже надо поспать, Кей. Хочешь, я устрою тебе постель? — предложил Марк.

— Я лучше посижу с тобой, — Кей произнесла это совсем тихо, так, чтобы услышал только Марк. Ей хотелось сидеть всю ночь, прижимаясь к его плечу и слушая биение его сердца.

— Ладно, но если ты устанешь — скажи, я устрою тебя удобно.

— Вряд ли я усну под такой жуткий вой. Этих тварей становится все больше. Хвала Создателю, что Джейк предупредил нас о факелах.

— Наверное, где-то неподалеку находится храм, посвященный фноохам, — хмуро предположил Сэм.

— Ну, да, если они почитают зменграхов, то что им мешает почитать и фноохов, — невесело усмехнулся Марк.

— Дикари они какие-то, — буркнул Смаик.

— Они просто баймы, — Самэйн устало вгляделся вдаль, потом сказал, — Сэм, ложись, поспи. Я набросал для тебя веток около Джейка. До рассвета мы все равно никуда не будем двигаться. А утром видно будет…

— Так как же мы утром выберемся? — Сэм допил кофе, доел бутерброд и поднялся с обломка бревна, на котором сидел.

— Так же, как и с горы зменграхов. Ложись и не думай сейчас об этом. Кей, Джейк сможет завтра ехать верхом?

— Думаю, да. Но он же без лошади…

— Сядет в седло к Сэму, ничего не поделаешь.

— Завтра мы должны выбраться к туннелю, ведущему в подземный Хаспемил, — негромко проговорил Марк.

— Вот и хорошо. Скорее бы. Неприятные это места. Даже воздух здесь тяжелый. И постоянно ощущается какое-то давление, — Смаик подбросил сухих веток в огонь и оглянулся на россыпь желтых глаз за спиной.

— Такие, как мы, Смаик, быстро перерождаются на этих землях, — задумчиво сказал Самэйн, — но мы с тобой продержимся, так ведь?

— Да хранит нас Создатель, — Смаик покачал головой.

Кей не заметила, как уснула. Марк так и держал ее в объятиях всю ночь, и утром, едва рассвет окрасил в зеленовато-синие цвета тот край неба, что открывался за верхушками елей, девушка проснулась от тихого шепота над ухом:

— Вставай, соня! Самое время умываться и завтракать.

— А что, тут есть вода? — не открывая глаз, сонно пробормотала Кей.

— Для тебя будет все, что хочешь, даже шоколад.

Кей открыла глаза и обнаружила, что ее голова лежит на коленях Марка, а ноги — на охапке колючих, еловых веток. Ее заботливо укрыли плащом, а спину сверху еще прикрывал и плащ Марка, потому ей было тепло и почти удобно.

— Ты не спал всю ночь, Марк? Это я помешала тебе?

— Я не собирался спать. Все в порядке, — Марк осторожно дотронулся до щеки Кей, слабая улыбка скользнула на кончиках его губ, и девушке вдруг захотелось, чтобы он поцеловал ее. Она посмотрела ему в лицо и быстро опустила глаза, поднялась, сморщила нос:

— Наша одежда вся пропахла дурацким тхинобо.

— Вот и хорошо, фноохи будут держаться от нас подальше, — Марк накинул на Кей плащ и спросил, — будешь конфеты? У меня еще немного осталось.

Теперь в зябких рассветных сумерках Кей смогла рассмотреть фноохов. Крупные, гораздо крупнее волка, беловато-серые, они двигались медленно и бесшумно. Темные полосы на боках и такие же темные подпалины на ушах придавали этим зверям какой-то диковинный, экзотический вид. Гибкие хвосты, длинные, будто рысьи, непрестанно двигались, то обвиваясь вокруг ног хозяев, то беспокойно стуча о землю. Круглые, желтые глаза горели ярким, незлым огнем. Звери старались держаться на расстоянии от вонючих факелов, да и стая заметно поредела. Должно быть, часть фноохов убралась, решив не связываться с такой неприятной добычей.

— По-крайней мере, они не такие отвратительные, как зменграхи, — сказала Кей, вглядываясь в расположившихся за деревьями животных.

— Это верно. Но они не менее опасны, — заверил ее Марк и протянул горсть шоколадных конфет, — на вот, захватил специально для тебя.

Джейк уже проснулся. Он сидел на охапке веток и тянул дымящийся кофе. Хотя запаха кофе в воздухе не ощущалось, только едкий дым тхинобо, от которого пересыхало в горле. Хорошо еще, что факелы были воткнуты на некотором расстоянии от костра.

Кей подсела к Джейку, спросила:

— Как у тебя дела?

— Все нормально, хотя бывало, конечно, и лучше, — Джейк, не улыбаясь, посмотрел на огонь, потер заросший рыжей щетиной подбородок.

— Собираемся, тут больше нечего делать, — Самэйн подбросил коням корм и добавил, — в этом лесу должен быть родник, это место не похоже на пустыню. Лошадей нам обязательно надо напоить.

— Да, родник есть, — медленно ответил ему Джейк, — попробуем к нему выбраться.

Сэм и Смаик ловко оседлали коней, Марк загасил костер, Самэйн помог Джейку сесть в седло жеребца Сэма.

Факелы из тхинобо сделали новые, более толстые, Смаик хорошенько пропитал их едким, густым, как смола, маслом, и когда они запылали коротким, ярким пламенем, Кей сощурила глаза и сморщилась. К горлу подкатила тошнота.

— Это наши последние факелы, — пояснил Самэйн, — масла больше нет.

— До подземелий их не хватит, — уточнил Сэм.

— До подземелий нас не хватит, — сердито пробурчал Смаик, — Кей, вон, вся позеленела. Сил уже нет — дышать этой вонью.

— Тогда поехали быстрее. Выберемся из леса и загасим факелы, — распорядился Марк.

И отряд понесся сквозь мрачный, вековой лес. Фноохи какое-то время преследовали путников, но скоро отстали. Лес скрыл их присутствие и снова стал казаться необитаемым.

У робкого, хилого ручейка напоили коней, но задерживаться не стали. Они пробирались на юго-восток, руководствуясь показаниями компаса. В лесу не было никаких ориентиров, ничего, что показывало бы им, что они на правильном пути. Но Джейк сказал, что черные земли совсем близко, что начинаются они сразу за лесом. И там, на Черных Землях лежат руины Хаспемила, а рядом с ними — Гора Верблюжий Горб.

— Совсем скоро мы будем там, — обещал уверенно Джейк.

Но за пределы леса выбрались только к вечеру, когда небо стало наливаться темно-серым цветом, и густые тени, предвестники ночи, обступили стволы деревьев. Земля, что лежала перед ними, была абсолютно пустой. Ни одного деревца, ни одного кустика, ни одной травинки. Безжизненной пустыней простиралась она до самого горизонта, твердая от мороза и темная в зимних сумерках.

И Кей поняла, что земля мертва. В ней не осталось жизни. Совсем. Она не откликнется на дождь и тепло, не отзовется на плуг и не произведет на свет ни одного стебля. Над мертвой землей царила смерть, ее ледяное дыхание обожгло путников и сдавило холодом сердца. Смерть властвовала над всем в этих землях, и она не собиралась уступать без боя.

Отряд замер у кромки леса. За их спинами все еще трепетал зеленоватый сумрак, качались ветки деревьев, где-то в глубине леса скрывались фноохи. Там, за их спинами была жизнь, пусть скудная, пусть яростная, пусть грозная и опасная, но жизнь. А впереди их ждало нечто, не относящееся к жизни, нечто, существующее за ее гранями.

Кей никогда в жизни не испытывала такого ужаса, как перед этими мертвыми землями. Захрапели кони, прижимая к голове уши, попятились, забили передними копытами.

— Нелегко нам будет, верные, — тихо сказал Джейк.

Марк поморщился и поправил:

— Нелегко будет Самэйну и Смаику. Да сохранит их Создатель от перерождений.

— Ты не понял, Марк, — Джейк повернул побелевшее лицо, — земля забирает жизнь. Смерть может оказаться сильнее жизни в нас.

— Джейк, что написано в Книге Создателя о жизни? Мы имеем в себе жизнь Сына Создателя. И Его жизнь сильнее смерти. Значит, мы будем жить, — Марк произнес это медленно, уверенно и обвел взглядом Джейка, Кей, Смаика, Самэйна и Сэма.

— Вы слышали? — повторил он, — Мы живем не своей жизнью, в нас течет жизнь Сына Создателя. Мы справимся, мы выстоим.

И он с силой сжал бока Мураша. Конь, легко оттолкнувшись, ступил на мертвую землю.

— Да будет так, — сказал Джейк, — вперед.

Мертвая земля глухо и пусто отозвалась под копытами лошадей. Скакали быстро, надеясь к ночи добраться до развалин обсерватории.

Кей ничего не чувствовала, кроме судорожного страха. Иногда ей казалось, что дыхание замирает у нее в груди, и сердце, холодея, бьется медленно и с трудом. Тогда она шептала вслух:

— Жизнь Сына… Жизнь Сына…

Эти слова придавали сил. Они были глотком свежего воздуха, они обладали светлой магией. Только теперь Кей почувствовала, какая сила сокрыта в этих простых словах. Вот почему Джейк одержал победу над колдуном. Слова о Сыне были сильнее слов проклятия, что произносил коричневый колдун. Теперь Кей сама черпала силу от этих слов. Она жила ими, она сражалась ими против смерти, пока Дорогуша скакала по мертвой земле.

Самэйну и Смаику было тяжелее всех, они не были май-нинос, но и они держались благодаря Создателю.

— Вот они, развалины, — крикнул, наконец, Марк, указывая на горизонт.

Ближе к северу вершины крутых холмов тонули в сумеречной дымке, графитовые склоны угрюмо и неприступно возвышались над покрытой мглой равниной. А прямо перед отрядом лежали руины, почти ушедшие в землю и кажущиеся издалека обломками камней.

— Где-то здесь должен быть вход, — Марк, придержав коня, приблизился к развалинам, спрыгнул с жеребца и охнул.

— Что такое, Марк? — спросил его Джейк.

— Земля притягивает, как магнит. Ноги стали тяжелыми, — Марк забрался на широкий обломок фундамента, оглядел развалины, напряженно всматриваясь в сумрак.

— Судя по карте, вход в туннель должен находиться на первом этаже, в стене. Но тут не осталось ни одной стены, — сказал он, сощурив глаза.

— Надо искать, — Самэйн соскочил с коня, — туннель не мог никуда деться.

Ледяной ветер рванул плащ Кей, хлестнул в лицо упругим потоком. Девушка отвернулась и глянула на вереницу холмов у горизонта. Их странные, плоские вершины поднимались над полосками серого тумана, словно головы мерзких троллей.

Джейк, заметив ее взгляд, сказал:

— Среди этих холмов и находится Верблюжий Горб. Тысячу лет назад эти холмы больше походили на горы, наверное.

Смаик успокаивающе погладил коня и отметил:

— Отвратительное это место.

Мураш Марка, оставленный у гряды потемневших обломков, бывших некогда фундаментом, прижал уши к голове и беспокойно зафыркал. Сэм спрыгнул на землю, взял его поводья, зашептал ему что-то ласковое. Марк, пробравшийся вглубь развалин, только оглянулся, подняв брови.

— Да вот он, вход, благословенные, — вдруг сказал Самэйн.

Дыру в земле, на которую он указывал, окружали острые обломки камней, но уходящий вниз, сквозь проем, довольно крутой спуск оказался расчищенной и удобной дорогой. Сквозь развалины к дыре проходила хорошо заметная тропа. Марк, перепрыгивая через остатки стен, мгновенно оказался около Самэйна.

— Здесь есть тропа, по которой частенько ходят, — заметил он, — интересно только, кто. Земля замерзшая, но, кажется, я разбираю следы.

— Да что тут разбирать… Это тропа ящеров. Надхеги, видимо, выбираются наружу, — Самэйн присел на корточки, осматривая землю.

— Интересно только, в какое время они охотятся, ночью или днем? — буркнул Смаик.

Марк посмотрел на него, усмехнулся:

— Скоро узнаем… Ну, что, верные, готовим факелы тхинобо и вперед.

— Нам понадобятся не только факелы с тхинобо, но и простые. Электричества-то в подземельях Хаспемила точно нет, — заметил Самэйн, — и верхом ехать не получиться. Проход довольно низкий.

— Ну, что ж… Храни нас Создатель, — тихо проговорил Джейк.

Факел держал в руках Марк. Пламя, нервно дрожа, освещало узкий проход, потемневшие цементные стены, усыпанный мелкими камешками пол. Тишина, царившая в проходе, казалась обитаемой, живой. Словно кто-то осторожно дышал в глубинах темных, похожих на бездну, проходов. Факелы с маслом тхинобо держали наготове, и чем дальше мрачный проход уходил вглубь, под землю, тем больше Кей хотелось, чтобы их поскорее запалили.

Подземелья были обитаемыми — это ясно ощущалось в неподвижном, густом воздухе. Потому все молчали, стараясь ступать тихо и осторожно. Неожиданно до путников долетел тихий, шелестящий звук. Будто шуршал песок, ссыпаемый в кучу.

— Вы слышали? — тихо спросил Сэм.

— Молчи, — шепнула ему Кей.

Звук повторился, на этот раз громче и отчетливее. Шелест песка, словно странный шепот, раздавался вновь и вновь. Он становился все ближе, и невозможно было понять, из какого коридора он идет.

— Зажигайте тхинобо, — велел Джейк.

Но дым от факелов быстро заполнил низкий проход, окутал путников, и дышать стало невозможно. Кей зашлась в судорожном кашле, схватилась рукой за стену. Земля уходила у нее из-под ног. Грудь сдавило в невидимых тисках, в ушах стоял звон. Остальные чувствовали себя не лучше, и Марк, обняв Кей за плечи и поддерживая ее, распорядился:

— Тушите эту гадость, иначе мы задохнемся.

Факелы пришлось загасить, и странный звук, пропавший на некоторое время, возобновился вновь. Но теперь он звучал совсем рядом, как будто песок сыпался под ногами. И от этих звуков у Кей проступал холодный пот на шее. Вонь от масла тхинобо все еще преследовала их, она впиталась в одежду, волосы, но едкого дыма в воздухе уже не было. Папоротник, бежавший около Кей, подозрительно ворчал, и в неровном свете факела девушка видела, как пес нервно прижимает уши. Его беспокоили странные звуки, но сильная вонь тхинобо перебивала все запахи.

Сэм держался около Кей, и на конце его факела с маслом все еще вспыхивали искры.

— Твой факел искрит, — тихо сказала ему Кей.

Мальчик поднял мерцающее древко, и в это мгновение из ближайшего проема метнулась серая тень. Раздался хруст разломанного дерева, крик Сэма и громкое шуршание.

— Что случилось? — рванулся к нему Марк, — Ты цел?

— Да, кажется… — Сэм остановился, Самэйн направил на него свет факела, и пламя отразилось в широко раскрытых глазах мальчика.

— Что это было? — спросил Марк.

— Не знаю… Что-то выхватило из моих рук факел так быстро, что я не разглядел ничего. Я услышал сначала шуршание, совсем близко, около уха, отпрянул назад и… Это кинулось на меня… — Сэм ошеломленно перевел взгляд с Марка на Самэйна.

— Хвала Создателю, что ты цел! — Марк порывисто обнял его, — Это надхеги — гухони, думаю.

— Берегись! — крикнула Кей.

Из противоположного прохода вынырнула еще одна тень. Теперь девушка рассмотрела длинную шею с костяным гребнем и маленькую голову животного. Марк, за чьей спиной показался ящер, отпрянул и стегнул тварь по голове потухшим факелом. Голова тут же исчезла в проеме, издав напоследок противный шелест, так похожий на шуршание песка.

— Надхеги пытаются атаковать, но им не пролезть в эти узкие отверстия, — сказал Самэйн, — потому в этом коридоре мы в относительной безопасности. Держитесь ближе к центру и будьте бдительны, — и он, подняв повыше факел, успокаивающе погладил морду своего коня.

В руках Марка сверкнул вынутый из ножен меч, вооружился Смаик. Короткое лезвие меча Сэма на миг вспыхнуло, отражая оранжевое пламя.

— В следующий раз я убью эту тварь, — пообещал мальчишка.

— Двигаемся дальше, — устало сказал Джейк.

Ему тяжело было следовать за остальными, он то и дело останавливался, держась рукой за стену. Кей шла рядом с ним и порой пыталась поддержать его, подставляя плечо, но Джейк каждый раз отказывался от помощи.

— Кей, держи наготове свое оружие, — велел ей Самэйн, обернувшись.

Но она и сама догадалась вытянуть кинжал из ножен, и теперь напряженно всматривалась в темноту, ожидая нападения.

— Создатель, сохрани нас, — шептала временами девушка.

Надхеги пытались напасть еще раз, но теперь воины были наготове, и громадный Смаик мгновенно снес голову зубастому ящеру. Кей поморщилась, перешагивая через нее.

— Как долго нам идти? — спросил Смаик.

— По этому туннелю — большую часть пути. Дальше будет огромная площадь с выходами в разные коридоры. Нам придется пересечь ее. Один из проходов из этой площади ведет в Подземный Храм Поклонения, где и находится Меч Кузнецов.

— Как мы будем пересекать площадь, если там окажутся надхеги? — голос Сэма прозвучал гулко, и эхо вдалеке повторило последние звуки.

— Не шуми, — Марк быстро глянул на него и добавил, — будем надеяться на помощь Создателя. Другого пути к Мечу нет.

— Да сохранит нас Создатель, — твердо произнес Джейк.

После того, как Смаик убил одного ящера, остальные твари присмирели, шелест стал тише, и ничто не беспокоило путников, пока они не добрались до узкого выхода с круглой, низкой аркой. Темноту здесь слегка рассеивали лунные лучи, бледными пятнами лежащие на полу — они пробивались сквозь провалы в потолке вместе с холодным, свежим воздухом. Лежащая перед путниками пещера тонула во мраке, но странный шелест, временами переходящий в вязкое хлюпанье и ворчание, слышался так явно и близко, что ужас снова зашевелился в сердце Кей.

Марк осторожно попытался вытянуть руку с факелом и осветить ближайшую часть площади, прежде чем они выйдут из коридора. И тут же из темноты показалась узкая голова с костяным гребнем и маленькими бессмысленными глазками. Марк сделал резкий выпад, взмахнул мечом — и голова упала на пол. Но еще две твари с такими же костяными гребнями выступили из густого, как смола, мрака. Ящеры передвигались на задних лапах, и костяной гребень, тянущийся от головы до хвоста, делал надхегов-гухони похожими на драконов. Самэйн пришел на помощь Марку, и вдвоем они справились и с этими ящерами.

— Кажется, здесь больше их нет, — медленно проговорил Марк, поднимая факел, — попробуем перебратсья.

— Давайте быстрее, — поторопил Смаик.

— Я не могу, — приваливаясь плечом к стене, Джейк с сожалением посмотрел на воинов.

— Ладно, двигаемся, как можем, — быстро проговорил Самэйн.

Кони испуганно храпели, и их удалось вывести из коридора с большим усилием.

— Здесь высокие потолки, можно ехать верхом — это будет быстрее, — предолжил Марк.

Так и сделали. Оказавшись на спине Дорогуши, Кей почувствовала себя в большей безопасности. Только бы проскочить этот мрачный зал и остаться целыми и невредимыми. Топот копыт раскатистым громом прозвучал под каменным сводом, заглушая отвратительное шипение-шуршание.

Отряд пролетел почти всю мрачную площадь, когда из боковых, еле угадываемых в свете факелов, провалов, появились надхеги. Их было много — больших и маленьких — в сумраке Кей насчитала шесть тварей.

Страшная охота началась. Сжимая коленями бока лошади, Кей с ужасом вглядывалась в приближающиеся уродливые фигуры ящеров. Странный шорох перерос в шипение, к этим звукам добавился стук когтистых лап по полу.

Еще миг — и узкая модра хищной твари просунулась между лошадью Кей и скакуном Сэма. Мальчик ударил мечом по вытянутой шее, но лезвие, соскочив от гребня, лишь слегка ранило надхега. Он не удержался и завалился на конька Сэма, подмяв под себя и двух седоков — мальчика и Джейка. Несколько надхегов тут же рванулись к добыче, буквально упавшей им под ноги.

Кей закричала, видя, как Сэм выставил вперед лезвие меча, защищаясь, но на выручку упавшим уже подоспел Марк. Ее саму оборонял от нападения Самэйн, сдерживая натиск двух ящеров. Где-то сбоку, ругаясь, орудовал мечом Смаик.

Марк справился с двумя небольшими надхегами, но ему пришлось спешиться, помогая поднятся Джейку, и Кей потеряла его из виду. Она держала факел, который передал ей Самэйн, но его света было слишком мало, для того, чтобы осветить все поле битвы. Второй факел Смаик уронил, когда отбивался от ящеров.

Какое-то время слышны были хриплые, рваные звуки, которые издавали надхеги, ржание коней и звук разрубаемой металлом чешуи. Но вот Кей обнаружила, что ящеры отступают. Конька Сэма разорвали на части четыре крупные твари — в темноте Кей едва различала уродливые фигуры. Они возвышались над останками жеребца с уверенностью победителей, и их не пугали порубленные трупы сородичей, лежащие неподалеку. Джейк, сильно хромая, увекал за собой Сэма, уводил от погибшего скакуна, и Кей почти физически ощутила, как горюет мальчик.

Марк, согнувшись пополам, стоял рядом с Мурашом. Правую руку он прижимал к груди, и тень от лошадиной головы закрывала его лицо.

— Марк, где твой меч? — Самэйн слегка наклонился вперед, пытаясь разглядеть воина в сумраке, — Ты ранен?

— Да, — глухо проговорил Марк, подняв голову. В потемневших от боли глазах отразились слабые блики света, коротко блеснул меч в левой руке.

— На коня сесть сможешь?

— Нет, но это и не надо… Вон он, наш коридор, — он выпрямился и мотнул головой в сторону.

Кей мигом спешилась и бросилась к Марку:

— Сильно ты ранен? — она с тревогой смотрела на него, но в мигающем свете единственного факела, что снова держал Самэйн, разглядеть что-то было невозможно.

— Не сейчас, Кей, — глянул на нее Марк, — уходим. Здесь опасно…

Отряд нырнул в узкий, короткий коридор и вышел через арку в темное пространство.

— Здесь должен быть Храм Поклонения, — проговорил Марк, — дайте мне кто-нибудь факел.

Он взял левой рукой горящее древко из рук Самэйна, стоящего в проходе, сделал несколько шагов вперед, сильно припадая на одну ногу. Пламя осветило уходящие вверх колонны и высокий парапет, соединяющий их.

— Судя по надписям на карте, в желобках парапета — Белый Огонь, который послужит освещением в Храме, — тяжело дыша, выговорил Марк и поднес факел к краю парапета.

Огонь, быстрой дорожкой пробежавший по желобку, действительно был ослепительно белым и ровным. Одинаковые язычки, словно пламя газовой горелки, трепетали бесшумно и легко. Они проходили двумя линиями, по двум сторонам Храма, освещая древние стены с выемками, разрушенными нишами и следами осыпавшейся штукатурки. Посередине зала, среди пылающего огня, возвышался каменный стол, похожий на саркофаг. Овальный купол крышки, покрытый толстым, как мох, слоем пыли, высотой едва доставал до груди Марка.

— Меч, скорее всего, в этой штуковине, — предположил Смаик и, подойдя к постаменту, попробовал поднять крышку.

— Что-то не поддается она… — сказал он через некоторое время.

— И не поддастся, — хромая, Марк приблизился к древнему хранилищу, — здесь особый замок, открыть который могут только май-нинос. Это не простой сундучок…

Только теперь Кей увидела, что правая нога его ниже колена вся залита кровью, и тонкая, темная дорожка тянется от самого коридорчика.

— Избранные, подойдите сюда, — велел Марк, остановившись у загадочного постамента.

Кей, Сэм и Джейк приблизились. Шершавый, потемневший камень, из которого был сделан постамент, покрывала сеть тонких трещинок, похожих на морщины старости. В пыли и паутине, этот тайник казался молчаливым посланником из прошлого. Левой рукой в кожаной перчатке Марк смахнул пыль с купола и столешницы. Гладкая, матовая поверхность крышки неожиданно засияла жемчужно-белым цветом, словно была сделана из матового, толстого стекла, Кей даже вздрогнула от ярких бликов огня на ней. Края каменной столешницы покрывали выбитые знаки. Девушка наклонилась, но разобрала только одно слово — «рука». Остальные буквы не сохранились, видимо, тысяча лет — слишком большой срок даже для каменных букв.

Марк, взглянув на знаки, поднял глаза и пояснил:

— Вот здесь вытеснены на камне отпечатки правых ладоней, по два с каждой стороны. Джейк, посмотри, у твоего края они тоже должны быть. Видимо, в них вмонтированы какие-то… — он замялся, произнес на английском, — датчики… не знаю… — дальше снова на суэмском Марк пояснил, — просто положите каждый правую руку на отпечаток и нажмите. Должно сработать.

Ладони четырех избранных легли на края каменного постамента. Рука Марка, в бурых пятнах крови, оказалась рядом с рукой Кей. Все застыли в тревожном ожидании.

— Нажимаем все вместе, на счет три, — скомандовал Марк.

Глубокий отпечаток, на котором лежала ладонь Кей, казался странно теплым, словно тонкие электрические импульсы вспыхивали в его глубине. Ей, почему-то, стало страшно, но Марк закончил короткий счет, и девушка надавила на отпечаток изо всех сил.

Тонкий, высокий звук больно резанул по ушам, завибрировал постамент, и гладкая крышка отъехала в боковой паз, оставляя в воздухе облако пыли.

Самэйн и Смаик подошли ближе — до этого они держались чуть в стороне — всхрапнули кони, залаял Папоротник.

Нишу, оказавшуюся под крышкой, освещали крохотные голубоватые лампочки, загоревшиеся, как только тайник открылся. За счет какой энергии они работали? Кей удивленно заглянула внутрь. То, что лежало там, никак не походило на меч. Короткий, округлый предмет из блестящей, хромированной стали заканчивался расширением, делающим его похожим на фонарик.

— Что это такое? — воскликнул Сэм и схватил предмет, — Это не меч!

— Меч, — тихо сказал Марк, — он реагирует на мысли избранных. Подумай о нем, только не направляй на нас…

И вдруг предмет в руках Сэма ожил. Узкий и длинный клинок выехал мгновенно, рассыпая голубоватые искры. Тонкий серебряный звон нежной мелодией разлетелся по залу. Клинок сиял, будто раскаленный в синем пламени, и отсветы Белого Огня переливались на его узкой поверхности.

— Ничего себе… — Сэм широко раскрыл глаза.

Он взмахнул им и опустил на обломок камня. Клинок прошил его беззвучно и легко, словно это был и не камень, а большой кусок масла, и, расколов надвое, рассыпал очередную порцию искр.

— Это лучевой меч? — спросила Кей.

Сэм удивленно взглянул на нее, провел пальцем по клинку и сообщил:

— Он твердый и холодный. Но какой-то живой…

— Живой металл… — задумчиво проговорил Джейк.

— Может, это меч Ангелов, кто знает, — сказал Марк, — Сэм, дай-ка подержать.

Он взял рукоять правой, раненой рукой, но тут же охнул и переложил в левую.

— Хорошая вещь, — коротко похвалил он.

Джейк всмотрелся в опустевшую нишу и с удивлением произнес:

— Здесь есть план выхода из подземелий. Узкие переходы, ведущие в благословенные земли. То есть отсюда вполне можно попасть к Лионасскому Кольцу.

Марк, заставив клинок уйти в рукоять, глянул вслед за Джейком на тайник, поднял брови:

— Да, верно. Хвала Создателю, у нас есть отличный шанс выбраться отсюда.

Кей, приблизившись к постаменту, увидела вырезанную из дерева нгурхори пластинку, встроенную в боковину ниши, тонкие желобки и мелкие буковки. Те, кто спрятали здесь меч, позаботились о том, чтобы избранные могли благополучно уйти из заброшенных городов.

— Марк, тебе надо перевязать раны, — складки на лбу Джейка разгладились, он явно чувствовал облегчение от мысли, что есть подземный проход, по которому они проберутся в свои земли.

— Не сейчас, — резкий накал в голосе Самэйна заставил всех вздрогнуть.

Раздался короткий, пронзительный звук, словно лопнула натянутая струна, и в тот же миг из бокового прохода в зал вывалилась стая ящеров. Их кожа, покрытая тонкой шерстью, поблескивала в свете полыхающих языков пламени, костяной спинной гребень заканчивался на лбу толстым, похожим на шип, рогом. Эти животные отличались от надхегов, и Кей поняла, что узкие коридоры им не помеха — несмотря на высокий рост, они были не толще лошади. Оскаленные зубастые пасти не оставляли сомнений в том, что животные — хищники.

Кей поняла, что они не успеют уйти. Выход — тот самый, обозначенный на карте, как ведущий в благословенные земли, находился в стене, примыкавшей к проходу, откуда только что появились дикие твари. И попасть в него теперь было невозможно.

Смерть проглянула из сумрака, и холод ее пустых глазниц колкой волной пробежал по жилам Кей. Она замерла, видя, как приближается к ней разинутая челюсть с рядами тонких, как иглы, зубов, и странным сном показались ей маленькие, равнодушные глазки, оказавшиеся совсем рядом. Она разглядела вертикальный зрачок, похожий на узкую полоску, ярко-оранжевые лучики радужки, и страшное безразличие сковало волю.

Что-то дернуло Кей в сторону, блеснул широкий меч, голос Смаика слишком громко прозвучал над ухом:

— Уводи ее, Марк! Уходите все четверо, мы прикроем вас! Свидимся у Создателя!

Словно в вязком сне, Кей отшатнулась, переступила через отрубленную голову животного. Медленно и с трудом, до ее слуха начал доходить шум боя — ржание лошадей, рычание диких тварей и глухие удары мечей о живую плоть. Тут Кей увидела глаза Марка, почувствовала, как приходит в себя и обмякла.

— Кей, держись! Пожалуйста, девочка, я не смогу тебя нести… — Марк затряс ее за плечо и увлек в проход.

За спиной девушка все еще слышала рев животных, звук битвы и цокот копыт — следом за ней Марк вел Мураша. Оцепенение постепенно проходило. Ее пальцы коснулись теплой шерсти Папоротника, пробирающегося вместе с ними в темноте, и это простое прикосновение окончательно вернуло ее в реальность.

— Что это было? — спросила Кей, оглянувшись.

Но Марка она не разглядела в слишком темном коридоре.

— Гипноз, Кей. Это был гипноз. Животные могут вводить в состояние транса, — Марк оказался очень близко, его голос прозвучал прямо около ее уха.

— А где Джейк и Сэм?

— Впереди, разве не слышишь?

— Не очень.

— Ты просто еще не пришла в себя.

— Самэйн и Смаик… Они идут за нами?

Марк молчал. Кей повторила вопрос.

— Они остались. Они дали нам возможность уйти и унести меч.

Кей не спрашивала больше ничего. Слезы душили ее, но ни плакать, ни говорить она не могла. Боль утраты тяжелым камнем легла на сердце, и унять эту боль было нечем.

Глава 17 Дверь

Руки Кей дрожали, пока она пыталась установить факел среди острых обломков камней. Поэтому на бугристых, покрытых пылью стенах тени отплясывали пугающий танец. Чуть в стороне Сэм кормил уцелевших лошадей остатками овса. Кей видела на его пыльных щеках тонкие дорожки слез, но у нее самой в горле стоял ком, и пальцы дрожали так, что факел все время валился на бок. Из лошадей удалось увести только Дорогушу, Мураша и гнедого жеребца Самэйна. Из людей спаслись только четверо избранных.

Они шли по узкому, неровному коридору до тех пор, пока Марк, привалившись к стене, не выдохнул с болью в голосе:

— Не могу больше идти…

Тогда Джейк сказал, что на карте указана развилка, на конце которой должна быть пещера, и что это совсем рядом. В этой пещере они и укрылись.

Марк со стоном опустился на пол. Джейк, медленно двигаясь, и хромая сильнее обычного, велел Кей зажечь еще пару факелов и пристроить их на полу так, чтобы они не падали.

— Я обработаю раны Марка… — медленно проговорил он.

В свете трех факелов его лицо казалось пепельно-серым. Боль в раненой ноге беспокоила его, но не это было самым страшным и тяжелым. Кей знала, что он думает о Лариэне, Самэйне и Смаике, она сама думала о них, и временами тяжесть в ее душе становилась невыносимой.

— Лекарств у нас мало, — тихо проговорил Джейк, развязывая седельную сумку Кей.

Только эта сумка с лекарствами уцелела, и Джейк, перебирая баночки с железными крышками и бутылочки из темного стекла, хмурился все больше и больше. Наконец он спросил, глядя на Кей:

— У тебя в этой сумке не было противоядия? Такой бутылочки, написано «Сыворотка Гиельмир»?

— Она была у тебя в седельных сумках, — тихо ответила она.

Скверное предчувствие скользким комом шевельнулось в душе. Кей встревожено посмотрела в потемневшие глаза Джейка и словно угадала ответ.

— Сыворотки от яда надхегов у нас нет?

Джейк лишь молча кивнул и снова взялся за баночки из седельной сумки.

— Что же теперь делать? — выдохнула Кей и дотронулась до руки Джейка. Не может быть, чтобы он не знал, чем помочь Марку.

Джейк облизал сухие губы, просто сказал:

— Возвращаться в Лионас. Тут у тебя есть неплохая мазь с вытяжкой из южных трав. Она послужит временной блокадой, и сутки у Марка будут в запасе. За это время попробуем вернуться в Лионас подземным переходом. Если судить по той карте, что мы нашли в хранилище меча, то переход прямой, потому есть шанс добраться быстро.

Джейк вздохнул и добавил:

— Полей мне воды на руки, пожалуйста.

Марк вскрикнул и выгнулся назад, когда Джейк разрезал ножом штанину на раненой ноге. Нога выглядела страшно, разорванная плоть висела клоками, обнажая кость голени.

— Придержи его за плечи, Кей, — велел Джейк, — нет, не так… Просто сядь сзади и обхвати его. Придется тебе терпеть, слышишь меня, Марк? Обезболивающих нет, противоядия тоже.

Марк, закусив губу, кивнул и откинулся на руки девушки.

Занимаясь раной, Джейк все время говорил, медленно, спокойно, и его уверенность немного утешала.

— Мазь эта неплохая, — уверял он, — она снимет боль и замедлит действие яда. Но полностью нейтрализовать его не сможет. Тут нужна сыворотка. Поэтому, как только ты, Марк, немного отдохнешь, мы двинемся к Лионасу… Да, рана глубокая, удивительно, как ты оставался на ногах так долго…

Марк только глухо стонал, закрыв глаза, и непонятно было, слышит он Джейка, или нет.

— Я могу помочь? — осторожно спросил Сэм, приблизившись.

Его, видимо, не пугал вид крови и рваной плоти — на осунувшемся лице мальчика Кей увидела только сожаление и скорбь.

— Да, — Джейк повернулся к нему, — вымой руки и приготовь бинты. Только хорошо вымой. И воду экономь, много не лей.

Воды у них осталось совсем немного, и большую ее часть надо было сохранить для лошадей. В подземельях Хаспемила они не смогут искать источники, да и времени нет. Только бы у Марка хватило сил двигаться дальше… Только бы они успели вернуться к своим и все уцелели…

Наконец Джейк нанес мазь на развороченную рану и взялся за бинты, которые держал в руках мальчик.

— Зашивать не будешь? — спросила Кей.

— Без противоядия нет смысла. Рану все равно надо будет обработать сывороткой.

Правая рука Марка выглядела чуть лучше — просто глубокий порез с уже запекшейся кровью.

— А тут швы и не нужны, наверное, — медленно проговорил Джейк, накладывая на порез мазь.

Скоро раны Марка были обработаны и забинтованы. Сам он, измученный и обессилевший, все еще лежал на коленях Кей, и девушка вытирала платком его мокрый от пота лоб.

— Хорошо бы развести огонь, но боюсь, что у нас нет хвороста, — сказав это, Джейк поднялся с колен и огляделся. В маленькой, темной пещерке властвовал холод и запустение.

— Может, спалить факелы? — предложил Сэм и взлохматил и без того лохматые вихры надо лбом.

— Не горячитесь, — не открывая глаз произнес Марк, — вам они еще понадобятся…

— Почему нам? — не понял Сэм.

— Потому что в Лионас поедете вы. Я попробую пробраться к Храму и закрыть Дверь.

— Марк, это невозможно, — Джейк посмотрел на него так, словно Марк нес какую-то чепуху, — ты погибнешь…

— Они все погибли, Джейк. И Самэйн, и Лариэн, и Смаик. Ради того, чтобы избранные закрыли Дверь. А мы просто возьмем и уберемся в благословенные земли?

— Мы вернемся. Подземный ход есть, и по нему не так сложно будет вернуться, — сказал Сэм и вопросительно посмотрел на Джейка, словно надеясь, что тот поддержит его.

— Нет времени, — тихо возразил Марк, — вы это знаете все. Ни у Такнааса, ни у Маас-Туга, ни у Келаэс-Нэна. Вы возвращайтесь, а я закрою Дверь и догоню вас. — он немного помолчал и добавил чуть тише, — А если не догоню… Значит, свидимся у Создателя…

— Давай, я поеду с тобой, — Сэм опустился на пол около Марка и продолжил, горячо и уверенно, — вдвоем будет легче… И не так страшно.

— А возвращаться ты как будешь? Один? — Марк посмотрел на мальчика, грустно улыбнулся, — Ты — храбрый парень, но путешествовать одному в Черных Землях — это слишком даже для тебя. И надо доставить Меч в Лионас. Джейк ранен, а Кей — слабая девушка. Ты нужнее им. Нельзя потерять Меч, мы не имеем на это право.

Он умолк, тяжело дыша, снова лег на колени Кей.

Девушка молчала. Она смотрела на горячее, беспокойное пламя факелов и со страшным спокойствием понимала, что Марк прав. Надо отвезти Меч и надо закрыть Дверь. Избранные должны выполнить свое предназначение.

Она видела, как молчит, прикрыв глаза, Джейк, как в бессилии опускаются плечи Сэма. Ничего нельзя изменить, Марк закроет Дверь и погибнет на Черных Землях. Ведь в пророчестве сказано, что избранные достанут Меч и закроют Дверь. Меч Кузнецов уже у них, значит, и остальная часть пророчества сбудется…

Кей провела рукой по лбу Марка, убирая темные пряди волос и закрыла глаза. Тоска и горе были невыносимы.

— Прости меня, Кей, — тихо шепнул Марк и взял ее за руку.

Кей кивнула. Слезинка скатилась по ее щеке и замерла, застыла.

— Нам надо отдохнуть, — сказал вдруг Джейк, и в его голосе прозвучали совсем другие нотки, решительные и спокойные.

Это был всегдашний Джейк, уверенный и знающий самую суть происходящего.

— Нам всем нужен отдых, — повторил он, — уже три часа ночи, мы можем поспать до семи утра. Все равно, ни Марк, ни я не сможем сейчас продолжать путь. Давайте поспим. Кей и Сэм, вам придется караулить.

Джейк наклонился над Марком и предложил:

— Давай-ка, друг, я устрою тебя получше. Кей, пристроим ему под голову вещевой мешок, а то у тебя ноги затекут. И Марку так будет удобнее.

Минут через десять пещера погрузилась в вязкую, глухую тишину. В этой тишине Кей слышала собственное дыхание. Она договорилась с Сэмом, что дежурит первая — мол, ей тяжело будет потом, спросонок, сидеть в темноте — и теперь стояла посреди пещерки и вслушивалась в дыхание спящих. Все трое лежали рядом, прижавшись друг к другу, чтобы хоть как-то согреться. Пламя факелов слабо освещало их лица, дрожали на стенах нервные блики и воздух пещеры казался горьким от безысходности.

Кей присела на снятое с Дорогуши седло и всмотрелась в заострившиеся черты Марка, словно пытаясь вобрать их в себя, запечатлеть каждый штрих, каждую линию. Твердо сомкнутые губы, темные, чуть изогнутые полоски бровей, черные ресницы закрытых глаз. Каждая черточка, каждая линия были такими близкими, такими родными, что мысль — больше никогда не видеть этого человека — казалась такой же страшной и безнадежной, как глубина подземелий Хаспемила.

Как она будет жить без Марка? Как вообще можно жить без любви? Как будто из груди вынули сердце, оставив взамен лишь пустоту. Разве можно жить без сердца?

Боль становилась невыносимой. Еще несколько часов — и Марк скроется в мрачных глубинах этого проклятого подземелья. Скроется навсегда…

Со слезами и с тоской Кей оглядела нависающие над спящими стены, неровные, мрачные.

Как же здесь темно, пусто и страшно. Зловещей тьмой, густой, как смола, зияет проход, и сама мысль о том, чтобы уйти в эту тьму одному вызывала ужас.

А где-то там, далеко на юге, на расстоянии тысячи могхов светит оранжевыми огнями Такнаас, и рдеют на ветру белые флаги. И держат оборону верные на каменных стенах. И надо выстоять всем — и воинам на стенах и избранным в проклятых, черных подземельях.

Нельзя сдавать Такнаас. Не должны погаснуть оранжевые огни, не должны упасть белые флаги.

Кей сжала губы, встала с седла.

Оседлать Дорогушу было простым делом — она не раз видела, как делают это Сэм и Марк. Затянуть подпругу, перекинуть поводья. Уздечку Сэм, хвала Создателю, не снимал с лошади — Кей точно бы не смогла сунуть трензель в рот Дорогуши. После девушка снова посмотрела на спящих. Она оставляет их одних, без охраны, но другого выхода нет. Если она разбудит хотя бы Сэма — он точно не отпустит ее одну. И тогда план сорвется…

— Отец, сохрани их, пожалуйста, — она прошептала просьбу одними губами, словно заклинание, — теперь Твоя помощь очень нужна.

После достала из сумки Сэма карандаш и лист бумаги — Сэм запасливый, всегда возит с собой нужные вещи, — торопливо написала:

«Возвращайтесь в Лионас. Я закрою Дверь. В пророчестве написано, что избранные ее закроют, значит, у меня должно получиться. Я закрою дверь и вернусь. Увидимся».

Ножом Сэма Кей приколола записку к вещевому мешку с лекарствами. Мешок ей вряд ли теперь пригодится. Хотя, антисептик и бинты стоит захватить…

Выпрямившись, Кей взяла повод лошади, бросила последний взгляд на друзей и тихо вышла в темноту.

Пылающий факел казался, почему-то, слишком тяжелым, и ей приходилось то и дело перекладывать его из одной руки в другую. Темнота слегка расступалась перед пляшущим пламенем, но тут же смыкалась за спиной девушки, словно плотная завеса. Но Дорогуша шла спокойно, как будто понимала всю важность предстоящей задачи, и это немного удивляло Кей.

Куда идти, девушка знала. Джейку удалось выломать карту из хранилища Меча, и она хорошо рассмотрела тонкие нити-переходы, вырезанные на ней. Все было просто, переход, ведущий на Черные земли к горе Храма, лежал как раз напротив ответвления с пещеркой.

Кей с лошадью шла прямо, никуда не сворачивая, по узкому, поднимающемуся вверх переходу, и горячее пламя факела едва освещало вырубленные в скалистой породе стены. Но страха девушка не чувствовала. Она уже не боялась. Наоборот, какое-то спокойствие и уверенность крепли в ее душе. Она все сделала правильно, так действительно будет лучше. Марк выберется из Подземелий и выживет. Меч доставят в Лионас. Только бы у нее получилось закрыть Проклятую Дверь. Создатель, помоги, пожалуйста…

В густой темноте коридора свет одного факела был бессилен. Мрак казался живым, движущимся, словно темная вода. Темная и тихая вода. Кей вдруг поняла, что жизни в этой темноте нет, но и это понимание не испугало ее. Ей вспомнился малыш Грэг, она как наяву увидела влажные глаза, мягкие щечки и улыбнулась в темноте. Он так вырос с той поры, как она подобрала его на улице Такнааса. Жаль, его родители уже никогда не увидят, каким он стал, а если вдруг и увидят — не обрадуются. А ведь если бы родители Грэга забрали его с собой, малыш мог стать таким же диким и страшным, как тот ребенок байм, что встретился отряду в землях Меисхуттур…

Кей передернуло от этой мысли, факел вздрогнул в руке, блики света заплясали на стенах. После она подумала о Тэне, о Гаэс и Гуне — брат и сестры, как живые, представились ей, словно выступили из мрака. Кей вспоминала всех: и громадного, черного, как медведь, Смаика, и смуглого, заботливого Самэйна, тоскующего по своей семье, и голубоглазого, молчаливого Лариэна. Она увидела их всех, всех, кто был с ней рядом, кто любил и поддерживал ее все это время. Веселые близнецы Мэн и Мас, верный, добрый Джейк, смешливая Данаэна, ласковая и мягкая Лосанна с удивительно красивыми глазами. С болью Кей вспомнила сильного Лэстина, так страшно погибшего. Остановившись на мгновенье, девушка нащупала в кармане плотных, дорожных брюк заветный кулон с единорогом, достала его и повесила на шею. И как только холод маленькой, серебряной фигурки коснулся ее груди, Кей ощутила, как в душе ее крепнет и волной поднимается ярость. Если бы Дверь не была открыта, не было бы этих страданий и смертей. Не было бы разрушений и горя. Не было бы разлук.

В пророчестве сказано, что избранные закроют Дверь проклятия, значит, так тому и быть. У нее получится, ей поможет Создатель. Дверь будет закрыта, сейчас, скоро…

Кей подняла выше факел и ускорила шаги. Скорее бы закончился этот душный туннель. Скорее бы выбраться наружу.

А туннель забирал вверх уже слишком круто, Кей запыхалась, поднимаясь в гору. Пахло сырой землей, но воздух стал более свежим и холодным.

В этот момент Кей увидела Тома. Видение было таким сильным, что на мгновение Кей замерла, и острая, как стрела, боль, пронзила сердце. Круглые, глубокие глаза, длинные, отросшие стрелки волос над бровями, маленькие, загорелые уши… Ее брат смотрел на нее так просто и доверчиво, словно был совсем рядом.

И Кей поняла, ясно и пронзительно, словно эта истина вошла в нее свыше — все действительно предопределено. И где-то там, в ее мире Создатель позаботится о Томе. Однажды Его Сын приходил в этот мир и победил страшное проклятие. Потому, благодаря Его победе искупленные обладают силой и способны побеждать зло.

Надо только верить. Надо только крепко верить Создателю.

Преодолев последние метры подъема, Кей вышла через низкое, овальное отверстие. Черная Земля развернулась перед ней бархатным, ровным покрывалом, сливаясь с таким же черным небом. Серые, круглые облака, чуть касаясь горизонта, обозначали линию, где небо встречалось с землей. Ни деревца, ни кустика не росло на этом бархатном покрывале. Пустота и темнота властвовали здесь безраздельно.

Гора Верблюжий Горб возвышалась совсем рядом, чуть сбоку от нее еще две плоские скалы едва угадывались в темноте. При виде черных скал Кей почувствовала дрожь. Тонкий холодок пробежал по спине. Идти приходилось с трудом, ноги еле отрывались от земли. Девушка забралась в седло, сжала коленями бока Дорогуши. Лошадь замотала головой, заломила назад уши, но все же прибавила шаг. Темные скалы медленно, но верно приближались.

Кей не могла видеть высокие, светлые фигуры двух воинов с обнаженными мечами и белоснежными крыльями за спиной, следовавших за ней, совсем рядом. Как не видела и черных духов, чьи лица закрывали глубокие капюшоны. Мир ангелов и демонов был скрыт от нее. Но она чувствовала защиту Создателя так же, как ощущала злое давление Черных Земель.

Скалы увеличивались на глазах, будто забирая силу мрака, окружающего их. Чем ближе Кей подъезжала к ним, тем медленнее скакала Дорогуша, и когда отвесной громадой склоны нависли над землей, совсем рядом, лошадь перешла на шаг, а после встала совсем. Кей спрыгнула на землю и поняла причину остановки. Ноги мгновенно налились свинцовой тяжестью, и каждый шаг давался с трудом. Земля словно притягивала Кей, предъявляя свои права на все живое, осмелившееся проникнуть в ее пределы.

Кей погладила Дорогушу по шее, успокаивающе зашептала:

— Ты молодец, моя хорошая, довезла. Не бойся, мы справимся, вот увидишь. Успокойся, все хорошо…

Какая-то тень метнулась сбоку, совсем рядом, девушка вздрогнула от страшного предчувствия, но тут же успокоилась, узнав Папоротника.

— Это ты, пес? Прибежал за мной?

Она опустилась на корточки и немного потрепала жесткую шерсть на загривке.

— Вот и хорошо, с тобой не так страшно, — шепотом добавила она. Говорить в полный голос было боязно.

Продвигаясь медленным шагом по притягивающей земле, Кей все больше чувствовала, как страшные, уходящие в ночную мглу горы пытаются проникнуть в ее душу, точно живые, могущественные колдуны.

— Жизнь Сына во мне, — шептала она, но звук тонул в серой мгле.

Из мрака выплыла череда толстых, похожих на ноги великанов, колонн. Оранжевый свет факела еле освещал их неровную, словно вырубленную наспех, поверхность.

«Вот он храм», — мелькнуло в голове Кей, и она на мгновенье остановилась.

Страх вновь шевельнулся в душе, будто старый дикобраз, расправил иглы, и девушке показалось, что зайти внутрь Храма она не сможет. Это слишком страшно, слишком трудно.

Она какое-то время стояла, чувствуя, как стынут на ледяном ветру пальцы, и всматривалась в ряды колонн и уходящие вниз ступени. Ей казалось, что сам ужас поднимался от этих ступеней, струился между колонн, хватал ее за ноги и за руки. Кей в бессилье оглянулась в темноту за спиной, коротко всхлипнула. Она вдруг ясно осознала, что совсем одна в этом страшном месте, что помощи ждать неоткуда, что только Создатель знает, где она, и только на Него вся надежда. Но Он так высоко и так далеко.

Теплый бок Папоротника коснулся руки Кей, и это осторожное, дружественное прикосновение немного успокоило ее. Обняв собаку, девушка прижалась щекой к жесткой шерсти и закрыла глаза. Она немного посидит так, и потом пойдет дальше. Ей просто надо время.

А ветер, словно почувствовав слабость и растерянность Кей, задул с удвоенной яростью, и холод морозной ночи заставил девушку вздрогнуть. Пора. Нет смысла сидеть и ждать, пока она окончательно замерзнет. Кей выпрямилась, подняла повыше факел и двинулась вперед.

Полуразрушенные, стертые ступени Храма круто уходили вниз, и девушке показалось, что она целую вечность спускалась по ним, пока оранжевые блики факела не высветили зияющий темнотой проем. Возможно раньше здесь стояли ворота, но сейчас вход в Храм был открыт и доступен всем ветрам. Дорогушу Кей вела за собой, страшно было оставлять ее одну на Черных Землях. Папоротник уверенно бежал впереди, казалось, что его вообще не пугает темнота. И это немного подбадривало девушку. Пес наверняка предупредил бы ее об опасности. И Кей, не колеблясь, вошла в Храм вслед за Папоротником.

Ее осторожные шаги гулким эхом прозвучали во мраке, а цокот копыт отразился от стен звонким стаккато. Поднимая факел, Кей подумала, что потолок здесь, наверное, очень высокий.

Из темноты выступили ровные стены, покрытые необычными узорами. Странные картинки — схематичные изображения — чередовались с выбитыми в стене буквами. Витые колонны исполинскими стволами уходили ввысь.

— Везде колонны, — устало подумала Кей, приблизилась к левой стене, всмотрелась в таинственные узоры.

Четкие знаки букв окружала путаная вязь из листьев, колосьев и странных животных, напоминавших львов. Язык не суэмский, но большинство знаков было хорошо знакомо Кей. Буквы ее мира. Она еще выше подняла факел, но света все равно было недостаточно, чтобы что-то прочесть. Внизу, у самого основания стены пламя осветило низкий парапет с желобком, полным молочно-белого порошка. Не задумываясь, Кей поднесла к нему факел. Языки Белого Огня затрепетали тонкой дрожью, стены Храма выступили из мрака, а на каменный пол причудливыми полосами легли тени от колонн. И тут же Кей нашла на стене среди узоров надпись на английском языке: «И придут в свое время избранные…» Ну, вот, даже на стенах Храма есть пророчество об избранных.

Над каждым изображением — ряды букв. «В начале сотворил Бог небо и землю…» Круг в пустом пространстве, фигуры то ли людей, то ли ангелов. После круг окружен необычной, светящейся краской. «И сказал Бог: да будет Свет. И стал свет». Круг окружен еще одним кругом, глубокий желоб, обозначающий вторую окружность, заполнен голубоватой краской, искрящейся от пламени Белого Огня. «И сказал Бог: да будет твердь посреди воды, и да отделяет она воду от воды».

Кей не раз слышала эти слова, это книга Создателя, первая часть. Бытие, кажется, называется.

«В начале сотворил Бог небо и землю…» Слова кажутся такими знакомыми, такими близкими. Но не вспомнить, почему.

Несколько языков ее мира — самых главных языков — представлены в надписях на стенах. Для суэмцев это всего лишь непонятные знаки, но для Кей — письмо с ее родины. Связь всех миров в одной точке. И эта точка — Создатель.

Кей подняла голову, осматривая свод Храма, уходящий так высоко, что свет Белого Огня не доставал до него, и, повернувшись, увидела, наконец, Дверь. Она находилась в самом конце зала, темная и такая полированная, что на ее краях плясали узкие отблески огня.

До Двери надо было пройти несколько десятков метров, но Дорогуша, прижав к голове уши, отказалась идти. Замер возле лошади и Папоротник. Кей поняла, что этот страшный путь ей придется преодолеть одной. И она пошла вперед, все еще сжимая в руке факел. Гладкое древко напоминало ей что-то, Кей нахмурилась, посмотрела на правую руку и вдруг вспомнила, что именно в этой руке держала биту, в тот день, когда убила отчима. Она вздрогнула, сжала древко и, точно в ответ на свои мысли, увидела Риверса. Прошлое вернулось. Оно выросло перед ней черно-белым фильмом, и Кей снова ощутила, как горят от пощечин щеки, как больно ранят грубые слова и как сильна ненависть взрослых. Риверс ненавидел ее и Тома. Но за что? Почему?

Кей показалось, что она вновь стала маленькой девочкой, и прячется в заброшенном сарае, а рядом брат в беззвучном ужасе цепляется за рукав ее кофты. Она совсем близко увидела глаза Тома, огромные, наполненные страхом и болью, увидела его маленькие, тонкие пальцы на своем рукаве и задохнулась от нахлынувших чувств.

Надо сидеть тихо, совсем тихо, иначе Риверс найдет их и станет бить…

Горло сжало спазмом ужаса. Кей остановилась, но видение было таким ярким, что на мгновение девушка потеряла связь с реальностью.

Она не сможет защитить брата, у нее не получится. Она оставит его Риверсу и уедет в другой город, начнет новую жизнь, свободную и легкую. Цена ее свободы — слезы Тома.

Все так и было, и она зря надеется, что закроет Дверь. Зло непобедимо, против него бессмысленно бороться, надо просто убегать. Прятаться, уходить, оберегая свою свободу. Поступать так, как поступила она, оставив брата и укрывшись в другом городе. Риверс — это безграничное зло, он имеет всю власть, ему невозможно противостоять. Так же, как и Двери.

Кей сжала губы, остановилась, беспомощно посмотрела вперед. Она не видела ни блестящую поверхность Двери, ни горящие ненавистью глаза могущественных духов, наблюдающих за ней. Да и фигуры высоких ангелов для нее были невидимы.

Перед ней был лишь ее оставленный брат, и дальше идти она не могла, потому что не могла снова оставить его. Но вот Том, стоящий рядом с ней, стал меняться, словно расплываясь в синеватой дымке. Миг — и напротив девушки стоял другой мальчик. Сероглазый, с крупными губами и густой, короткой челкой. Он был так похож… так похож…

И вдруг Кей, пронзила догадка, ясная, как вспышка молнии. Этот мальчик был Риверсом. Маленьким Риверсом. Он выглядел не старше семи лет, и в широко раскрытых глазах сияла детская простота и наивность. В памяти Кей мгновенно всплыли факты из жизни ее отчима, которые рассказывал он сам. О том, что отец бросил маленького Риверса и мать, и уехал с какой-то другой женщиной. О двух работах, на которых пришлось работать матери, о том, что с ранних лет отчим был предоставлен сам себе.

В сиянии Белого Огня Храма Двери на Кей глядел маленький, одинокий мальчик, никому ненужный в этом огромном мире. Такой же одинокий, как и Том. Мальчик этот не мог быть Злом, Зло пришло к нему гораздо позже. Может, потому, что у маленького Риверса не было сестры, которая любила бы его, и он не попал в Суэму, не примирился с Создателем. И уже никогда не примирится, потому что она, Кей, убила его…

Факел с громким стуком выпал из руки, заплясали горячие искры на каменном полу. Кей совершила непоправимую ошибку… Она не имела права убивать отчима… У каждого человека должен быть шанс — встретиться и примириться с Отцом, пока вечность не приняла его в свои объятия. Именно ради этого приходил Сын Создателя в их мир.

— Прости меня, Отец… Прости меня, Отец, ради Твоего Сына, — прошептала Кей.

Она не замечала слез на своих щеках, потому и не вытирала их. Ее охватило горькое сожаление о прошлом, о том, что уже никак нельзя изменить, и она какое-то время стояла в проходе, в свете пляшущих язычков Белого Огня.

Наконец, видения рассеялись, как серый туман. Расползлись рваными клочьями и скрылись в темных углах. Дверь в конце прохода вдруг заблестела, заиграла яркими отсветами, точно поверхность ее была живой и подвижной. Кей видела Дверь смутно, как сквозь пелену. Мертвенным холодом тянуло из черной щели проема, и кровь в жилах стыла при мысли о том, что может ждать там, в этом проеме…

Зло приходит из проема, захватывает в плен души и изменяет их. Так переменился Лэстин, ее отчим, родители Грэга. Этому надо положить конец. Надо закрыть проклятую Дверь. И Создатель поможет Кей в этом.

Девушка подошла к Двери медленно, чувствуя, что каждый шаг дается с трудом, а ужас сжимает все внутренности. Выполненная из какого-то, почти черного, полированного камня, Дверь возвышалась над девушкой странным памятником. Ее покрывала искусная резьба, не менее загадочная, чем сам Храм. Выпуклые круги рядами проходили от одного края к другому. На каждом круге — буквы. Над Дверью, под самым потолком изображен еще один круг, парящий в пространстве, вокруг которого тонкими штрихами были нанесены фигуры людей с крыльями. Наверное, ангелы…

Кей всматривалась в странные круги, чувствуя, как немеют от холода ноги. Как же работают эти древние запоры? Как закрыть эту Проклятую Дверь? На стенах Храма было написано — и придут в свое время избранные… Может, и тут спрятаны какие-то слова, надо только отгадать их? Кей пробегала глазами от буквы к букве — они вырубленными линиями чуть поблескивали на темно-кофейной поверхности. Здесь были буквы и ее мира, так странно знакомые ей, так давно оставленные и забытые. Но как понять, что они скрывают за собой? На каждом круге — несколько букв в вязи диковинного узора. Но суэмских нет, это слова не для суэмцев. И надо сложить эту головоломку, надо понять, что же может быть написано на древней Двери старинного Храма.

Кей чувствовала себя так, будто брат ее все еще был рядом. Ей почему-то казалось, что вот-вот раздастся его голос, и он позовет ее. Произнесет имя, спросит: «Где ты была так долго». Она почти физически ощущала близость Тома. Почему пока она двигалась к Храму, ее преследовали видения о нем? Может, Бог что-то хотел сказать ей?

Буквы были выбиты и вдоль проема, по самому краю стены. «Не ошибись, набирая слова для запоров Двери. Если знаки, которые ты выберешь, будут стоять в неверном порядке, Дверь не ответит. Ответит тьма». Кей прочла эти строки, наклонив голову, потому что слова поднимались вертикально, от пола до самого потолка.

Это значит, что у нее нет права на ошибку. Наверху, над дверью изображение было точно такое же, как на стене у самого входа. Одна из таких картинок. Что под ней было написано?

«В начале сотворил Бог небо и землю…»

Вдруг Кей осенило, словно перед ней сошлись все кусочки пазла. Ну, конечно! Такие же слова были на любимой открытке Тома! На той самой, что хранилась в его альбоме с наклейками. Он заставлял Кей перечитывать ее снова и снова. Странная открытка с непонятными тогда для них двоих словами.

Как же быть уверенной, что она не ошиблась? С другой стороны в этом Храме ничего не может быть зря. Не зря она оказалась здесь, это было предопределено Создателем. Не зря она видела Тома и думала о нем. Не зря над Дверью это странное изображение. Над входом в другие миры написано, что все творил Создатель.

Может быть, ей было давным-давно предназначено лишить силы страшное проклятие в мире Суэмы, потому у Тома оказалась эта открытка? Потому он заставлял читать ее вновь и вновь? И открытка, и рисунок над Дверью — это ключи, которые приготовил для нее Создатель. Надо только воспользоваться ими.

Кей отошла немного назад, окинула взглядом все круги. И вдруг в голове у нее ясно и четко прозвучала фраза: «В начале сотворил Бог небо и землю…» Будто кто-то произнес ее, совсем рядом. Да, так и есть, все выходит. Если складывать именно эти слова, то все получается. Начинать надо с того круга, что посередине — Кей прикоснулась к Двери и тут же отдернула руку. Обжигающий холод жесткой болью отозвался в кончиках пальцев. Дверь была такой холодной, что к ней невозможно было прикоснуться. Девушка торопливо полезла в карман, но обнаружила, что у нее только одна перчатка, вторая утеряна. Что ж, придется обходиться одной.

Натягивая перчатку на правую руку, Кей не отрывала взгляд от Двери. На круги, наверное, надо нажать. Она надавила на испещренную резьбой поверхность, но Дверь не поддавалась. Тогда девушка, закусив губу, нажала двумя руками. Раздался мягкий шелест, словно выпустили воздух из воздушного шарика, и круг утонул внутри Двери, как громадная, круглая кнопка.

— Слава Богу, — почему-то на английском языке проговорила Кей.

Время замедлилось, загустело, словно тягучий сироп. Собственные движения стали казаться Кей медленными, как будто воздух обрел плотность, и надо было употреблять неимоверные усилия, чтобы двигаться в нем. Медленно, очень медленно, она нашла следующий круг и надавила на него. От лютого холода пальцы немели и теряли чувствительность. Кей понимала, что замерзают не только пальцы, но и щеки, нос. Все тяжелее становится отрывать ноги от пола. Но это было неважно. Важными были только древние круги с выпуклыми буквами. Круг за кругом, буква за буквой…

В начале сотворил Бог небо и землю…

Все так и было. Создатель творил миры и вдыхал жизнь в свои создания. Но создания ослушались своего Создателя, и страшная беда ворвалась в миры. Злые духи пытаются захватить власть в Суэме, так же, как делают они это в ее, Кей, мире. Но Отец сильнее зла, потому победа будет на Его стороне…

Из черной, страшной щели к Кей тянулись худые, призрачные руки с длинными пальцами, так медленно, так странно. Она видела эти руки, но почему-то понимала, что к ней они не прикоснуться. Не посмеют. Не имеют права. Она принадлежит Отцу, и тьма не имеет над Кей власти.

Еще один круг с тихим шипением опустился в Дверь. Кей вдруг подумала о Марке, как будто увидела его наяву. Это было так неожиданно, что она на мгновенье остановилась. Она вспомнила, как прошлую ночь сидела, прижавшись к нему у костра, вспомнила любовь и нежность, горящую в его глазах. Марк берег ее все это опасное путешествие, и только теперь Кей поняла, как ему будет больно и горько, когда он проснется и узнает, что ее нет. Здесь, в этом Храме она будто лучше понимала суть вещей, и уже не сомневалась, что Марк любит ее, любит давно и сильно.

Но Дверь должна быть закрыта, ничего не поделаешь…

Кей снова взялась за круги. Долго стоять нельзя, иначе она совсем замерзнет. Она и так стынет все больше, и пальцы рук уже совсем не слушаются ее.

В начале сотворил Бог небо и землю…

Надо не сделать ошибки, набрать все слова верно. Каждая буква должна встать на свое место.

Но вот, наконец, последний круг был нажат, и громадная створка Двери вздрогнула. Задрожал пол, стены, загудела гора, в которой находился Храм. Казалось, что содрогнулся весь мир, затрясся в мучительных конвульсиях. Тягучее, густое пространство рванулось, рассыпалось, и Кей отбросило холодной волной воздуха в сторону.

Двигаясь медленно и тяжело, Дверь закрылась. И Храм замер, застыл. Внезапно наступившая тишина поразила Кей. Она села, ошеломленно глядя на еле заметные теперь контуры Двери, стянула перчатку с руки, подула на онемевшие пальцы.

Вот и все. Дверь закрыта.

Дверь закрыта!!

Последние слова Кей прокричала со слезами в голосе, и эхо, судорожно всхлипнув, повторило их бесчисленное множество раз. Она это сделала, она справилась. Хвала Создателю! Хвала Создателю!

Кей устало поднялась с пола, повернулась и замерла. В сиянии Белого Огня поднимался крылатый надхег. Он выпрямлялся на глазах, вытягивая черные, как ночь, перепончатые крылья, и его зубастая голова возвышалась над девушкой, словно пасть дракона. Непонятно, откуда он взялся в Храме, но хищное, дикое животное не снилось — оно действительно существовало.

Кей не испугалась. Сил бояться уже не было. Что ж, смерть — всего лишь переход в другой мир. Сойдутся тени, сдвинутся звезды, оборвутся цепочки — и душа вернется к своему Отцу. Свидимся у Создателя — так, кажется, надо сказать…

Кей уверенно подняла голову и взглянула в узкие, холодные глазки надхега. Залаял Папоротник, злобно и сердито, заржала Дорогуша, и в то же мгновение рассыпались в воздухе голубоватые искры, раздался короткий, мелодичный звук, и отрубленная голова надхега скатилась на пол, а после рухнуло и его разрубленное туловище. Мелко и бессильно забились крылья, царапая пол, но тут же замерли, лишенные жизни.

И Кей увидела Марка. Голубым пламенем горел в его руках Меч Кузнецов, и все еще разлетались в воздухе быстрые искры. Скорбь, тревога и боль так ясно читались в глазах Марка, когда он рванулся к Кей.

— Слава Богу, ты жива… — прошептал он, почему-то на английском и крепко прижал девушку к себе.

Марк целовал губы, щеки, глаза Кей, и нотки глубокой боли все еще слышались в его голосе.

— Слава Богу, ты жива… — повторял он.

Глава 18 Имя Сына

Ничего не изменилось в Храме. Все так же ровно и ясно трепетали лепестки Белого Огня, так же уходил в темноту свод потолка, и так же лежали на полу тени от колонн. Но ледяной, уничтожающий все живое, ветер пропал. Теперь свет коротких язычков огня казался Кей добрым и уютным.

Марк все еще обнимал ее, словно боялся, что Кей исчезнет, стоит ему только отпустить ее.

— Дверь закрыта, — прошептала девушка и посмотрела в его глаза.

— Я знаю, — тихо ответил он, — ты — молодчина. Но я чуть с ума не сошел, когда Джейк разбудил меня и показал твою записку.

— Тебе надо было возвращаться в Лионас…

— Вернемся вместе, сейчас подъедут Джейк и Сэм, — он еще крепче прижал к себе девушку и спросил, — ты ведь рада меня видеть?

— Конечно, Марк, но я боюсь за тебя…

— Все будет хорошо… Джейк сказал, что избранные должны держаться вместе. И это действительно так. Но сейчас нам надо убираться отсюда, пока не поздно. Возвращаемся в подземелья Хаспемила, к тому самому проходу, что ведет к Лионасскому Кольцу.

— А ты… Как ты себя чувствуешь? — Кей с тревогой оглядела его.

На Марке была короткая куртка с капюшоном и целые кожаные штаны, заправленные в высокие ботинки — его запасная одежда, он возил ее в седельном мешке.

— Терпимо… — он поморщился и пояснил, — Джейка и Сэма я обогнал, но они вот-вот должны появиться…

Мураш Марка беспокойно перебирал ногами около выхода, прижимал к голове уши и всем своим видом выражал нетерпение. Ему не нравился Храм Двери. Кей он тоже не нравился. Но миссия выполнена, осталось только выбраться из Черных земель.

— Я проверю, не показались ли Джейк с мальчиком, а ты будь готова. Если все в порядке, то сразу отправимся, — предупредил Марк и, сильно хромая, отправился к выходу. В правой руке он держал рукоять Меча, в которую ушел клинок, и странный хромированный металл сиял отблесками Белого Огня.

Вернулся Марк быстро, глаза его тревожно блестели, в голосе слышались стальные нотки.

— Гзмарданум летит. Через пару минут будет здесь. Сматываем удочки…

Тут же в проеме показался гнедой конек Самэйна и мальчик. За ним хромал Джейк, медленно спускаясь по стертым ступеням.

— Но куда? — растерялась Кей.

— Идите за мной. Здесь всюду есть проходы, выберемся с помощью Создателя, — велел Марк.

Он взял повод Мураша, торопливо пояснил:

— Ориентируемся по карте из хранилища Меча. Тут, на самом деле, полно подземных переходов. Гаднаэн знал о них, он же внук того, кто открыл Дверь.

Стук лошадиных копыт взорвал тишину Храма, и она разлетелась маленькими хрустальными шариками. Яростно затрепетали языки Белого Огня. Марк на ходу поднес к ним древко потухшего факела, после передал его Сэму.

— Идем прямо, — торопливо велел и крепко взял девушку за руку.

Сэм удивленно проговорил:

— Вот она, какая Дверь. Такая… Такая странная… Как ты закрыла ее, Кей?

— Некогда рассказывать, — прервал его Марк, — еще будет время, когда уберемся отсюда…

Узкие прямоугольники проходов Кей увидела только тогда, когда вплотную подошла к стене, где находилась Дверь. В углах справа и слева проемы боковых коридоров тонули в сумраке, и заметить их было нелегко. Марк уверенно свернул направо, но Папоротник успел прошмыгнуть перед ним быстрой тенью.

— Папоротник, видимо, знает, куда надо следовать, — заметил Марк.

Сэм не выдержал, прикоснулся в поверхности Двери и тут же отдернул руку.

— Она страшно холодная, а инея на ней нет…

Ему не ответили. Джейк молчал, погрузившись в себя. Только один раз коснулся Кей и прошептал:

— Ты все правильно сделала, девочка…

Едва успели они пройти десяток шагов в узком коридоре, как пространство за их спинами задрожало от яростного рева. Казалось, что стены прохода завибрировали от безграничной злобы, сквозившей в диких звуках.

— Давайте быстрее, — поторопил Марк, — сейчас будет жарко… Спалит весь Храм, зараза…

И тут же на бугристых стенах оранжевыми пятнами заиграл отсвет огня. Сзади уже бушевало пламя, мгновенно раскаляя воздух. Заржали лошади, но эти звуки утонули в шуме пламени и в яростном вое Гзмарданума.

— Зато согреемся, — заметил Марк, — нас эта тварь уже не достанет, шея коротка. А задержится тут до восхода солнца — обратно пешком топать будет.

— Утром он уже не сможет быть драконом? — уточнила Кей.

— Да, кончилась его власть.

— Вот и хорошо, пусть походит на своих двоих, — съехидничал Сэм, — мало ему еще…

— Не болтай, — коротко ответил Джейк, посмотрел на Сэма и покачал головой.

Коридор плавно свернул, ушел вниз, и оранжевые отсветы остались позади. Немного спустившись, путники оказались около небольшой ниши с низким овальным сводом. Марк остановился, посмотрел на Кей и предложил:

— Давайте отдохнем…

— Ты отдыхай, а мы с Сэмом пройдем вперед, посмотрим, куда ведет этот проход, — медленно проговорил Джейк. В его глазах застыло странное, задумчивое выражение, и Кей вдруг поняла, что в Храме он видел видение, и оно слишком поразило его.

— Ты тоже оставайся, Кей. И коней мы оставим здесь, — добавил Джейк.

Он зажег второй факел и ушел вперед, за ним двинулся Сэм, и вскоре их фигуры скрылись за поворотом, и исчез свет от факела.

Кони фыркали, Папоротник беспокойно метался в темноте, то исчезая, то появляясь в свете единственного огня.

— Лошади нервничают, — сказала Кей, устраиваясь в нише рядом с Марком.

Она села на корточки. Пол, усыпанный какими-то мелкими, колючими осколками камней, совсем не подходил для сидения. Марк, устало закрыв глаза, велел:

— Возьми плащ с седла Мураша и постели на землю. Нам двоим так будет удобнее.

На плаще сидеть было гораздо мягче, но из нижнего коридора тянуло холодом и сыростью, и темнота туннеля казалась чужой и неуютной.

— Дорогуша молодец, — проговорил Марк, не открывая глаз, — ведет себя более-менее спокойно, учитывая, что ее не приучали к подземным туннелям.

— А Мураша приучали?

— Конечно. Всех боевых лошадей приучают к тесным, темным пространствам, так же, как и к зменграхам. Еще жеребятами. Иначе лошадь никуда не будет годна. С пугливым, шарахающимся конем тяжело работать. А Мураша я сам приучал.

Кей промолчала. Марк нащупал руку девушки, сжал ее и сказал чуть тише:

— Джейк еще в лесу фноохов сказал, что Дверь придется закрыть тебе. Я с ним не соглашался. А он оказался прав. Ты — необыкновенная девушка, Кей.

Пальцы Марка крепко и нежно сжали ее ладонь, и Кей почувствовала, как легкая дрожь пробежала у нее по коже. Лицо Марка, осунувшееся, немного печальное, казалось высеченным из бледного мрамора — так мало осталось в нем красок. Он открыл глаза, посмотрел на Кей, и глаза его были темными, как вода озера Ганул.

— Ты знаешь, Кей, — тихо сказал он, — я думал, что нет смысла говорить о любви, когда будущее неизвестно, когда страшная война пожирает земли Суэмы, когда на первом месте стоит миссия избранных. Я думал, что это слишком легкомысленно — говорить о любви в такое время…

Он замолчал, тяжело вдыхая воздух, поморщился, передвигая раненую ногу. Потом сказал с сдавленной страстью, сквозившей в каждом звуке его голоса:

— Но сейчас я понял, что ошибался. Так глупо и бессмысленно. Я понял, что это страшно — потерять тебя и не сказать о своей любви. Я хочу, чтобы ты послушала, Кей, пока у нас есть время, пока мы вместе.

Тоска в его взоре билась тяжелой волной, и от этого предчувствие чего-то неотвратимого вновь зашевелилось в душе Кей.

— Я люблю тебя, — продолжал Марк, — я очень давно люблю тебя. Помнишь тот день, когда я вернулся в Такнаас, и ты пришла в мой дом перевязать мне рану? На тебе были серые брюки и клетчатая рубашка, и ты была такой необыкновенной, такой милой, что я подумал про себя — какая удивительная девочка. Мне захотелось вновь увидеть тебя, поговорить, прикоснуться к тебе, и вечером я пришел к Джейку, надеясь на встречу. И стал приходить каждый день. Ты была молчаливой и загадочной, но твои зеленые глаза говорили лучше всяких слов. И когда ты просто смотрела на меня, я чувствовал, что теряю почву под ногами. Я влюбился еще той осенью, Кей, и уже тогда сходил с ума. Но ведь я был помолвлен, ты теперь знаешь об этом.

Кей слабо кивнула, чувствуя, как дрожат ее пальцы и больно бьется сердце.

— Да, — продолжал Марк, — эта помолвка — одно из самых глупых решений в моей жизни. Я увлекался увеличением своего капитала, в Суэме это проще простого. И я еще удивлялся, почему это среди суэмцев нет миллионеров, это же совсем несложно. Я надеялся стать первым миллионером, глупец. — Он грустно улыбнулся, — Суэма мне показалась страной чудесных возможностей, но самую волшебную возможность я упустил. До сих пор не могу понять, почему мне казалось тогда, что счастье заключено в больших деньгах… Потому я и совершил эту помолвку с Кенаан-Ланой, чтобы увеличить свой капитал, объединившись с ее отцом. Кенаан-Лана казалась мне подходящей невестой, милой, доброй, красивой, богатой. Оставалось только дождаться, когда она вырастет… А после я встретил тебя и потерял голову… Джейк мне тогда устроил хорошую выволочку.

Кей кивнула, тихо сказала:

— Я знаю.

— Ты знаешь?

— Я услышала ваш разговор, случайно…

— Джейк тогда был прав. Мне надо было время, чтобы во всем разобраться. Я перестал приходить в Желтый Дом, но не находил себе место от тоски. А помнишь Зимний бал? Ты казалась тогда очень робкой и неуверенной, но в твоих зеленых глазах было столько чувств, что можно было утонуть. И я чуть не утонул. Тогда я решил петь. Ты помнишь? Я пел: «Длинными ночами я буду думать о тебе, любимая…» Я пел это для тебя, а ты стояла вдалеке, и смотрела трогательно и печально.

Марк привлек Кей к себе и поцеловал в щеку. Девушку обжег холод его бледных губ, но Марк снова заговорил:

— Ты повернулась и ушла в тот вечер. Я еле удержался от того, чтобы броситься вслед за тобой. А Лэстин не удержался… Но ведь он не был помолвлен. На следующее утро я прислал тебе цветы, и стал делать это каждый День Поклонения. Я не мог подписываться под ними, но не дарить тебе эти небольшие подарки тоже не мог. А после появился Гзмарданум, и все изменилось…

Кей вспомнила ярмарку на площади перед Башней Поклонения и сказала:

— Но сначала ты подарил нам с Джейком часы…

— На самом деле тебе. Джейка ни разу не интересовали механические игрушки. А мне хотелось делать тебе подарки, безумно дорогие и много. Мне хотелось прогнать грусть из твоих зеленых глаз, хотелось видеть, как ты смеешься. Иногда я следил за тобой, издалека, кончено, чтобы ты не заметила. Если не дежурил на стенах, то обязательно провожал тебя вечерами, когда ты возвращалась домой из магазинчика. В один из таких вечеров и попал к нам Грэг. И я гордился тобой. Ты так легко отдавала свою любовь ему, словно внутри тебя бил мощный источник. Словно ты родилась и выросла в Суэме, и страсти нашего мира тебя не коснулись. И временами, глядя на тебя и мальчика, я мечтал, чтобы ты родила для меня сына.

Странная боль вновь поднялась в душе Кей. Почему в словах Марка ей слышится обреченность? Почему две слезинки сбежали по ее щекам?

— И я и Джейк догадывались, что в твоем прошлом не все просто и гладко. Джейк так вообще чувствует такие вещи. Но мы знали, что Отец обязательно пошлет покой и умиротворение твоему сердцу, и берегли тебя, как могли. Поэтому, сначала, когда я узнал о Лэстине, у меня руки чесались набить ему морду. Джейк с трудом удержал меня, и, как всегда, был прав.

— А после ты уехал… — подсказала Кей.

— Да, мне пришлось уехать. Я сильно тосковал за тобой, Ник это заметил сразу. И когда я поведал ему о своих чувствах, он посоветовал разорвать помолвку с Кенаан-Ланой. Но тут появился Ламэс с пророчеством, и стало ясно, что и я, и ты — избранные. Дальше ты знаешь. Никогда еще в своей жизни я не торопился так вернуться в Такнаас, как этой осенью. Я помню, что первым делом направился в Желтый Дом. Мне так хотелось увидеть тебя, что я не стал отводить в конюшню взмыленного Мураша. Оставил его у ворот и рванул к двери.

— Да, я помню, — Кей улыбнулась.

— Помолвку расторгли без проблем, стоило только мне сообщить о том, что я — избранный. И мне надо было тогда же объясниться с тобой и стать твоим мужем. Еще в Такнаасе. А я подумал, что лучше сделать это после того, как будет исполнено пророчество. Не могу простить себе этого…

— Ты уверен, что я бы согласилась?

— Ник, еще до моего возвращения в Такнаас сказал, что ты тоже любишь меня, потому я надеялся. Ты ведь согласилась бы, Кей?

— Да, конечно. Я бы согласилась.

— Скажи, что ты тоже меня любишь, — с нежностью в голосе попросил Марк.

— Я люблю тебя, Марк, — глядя в его глаза произнесла Кей.

Из темноты прохода вынырнул беспокойный Папоротник — он бегал вниз по коридору. Остановившись у входа в нишу, пес принюхался и беспокойно заскулил.

— Пора двигаться дальше, куда это запропастились Джейк и Сэм? — проговорил Марк.

Он повернулся к Кей так, что его глаза оказались совсем рядом, синие, с серыми лучиками. Провел кончиками пальцев по ее щеке — и какими холодными были эти пальцы!

— Куда нам ехать, ты знаешь? — спросила Кей.

— Сейчас выберемся на Черные Земли и вернемся к туннелю. К тому, через который вышли. Джейк, Сэм и ты должны доставить Меч в Лионас.

— А ты?

— Я не успею добраться до Лионаса. Яд уже действует в моем теле.

— Нет, Марк, не говори так, — Кей заговорила торопливо и горячо, с надеждой всматриваясь в любимые глаза, — мы должны успеть.

— Кей, — Марк поднял брови, отвернулся и посмотрел на рукоять меча в своей руке, — Джейк немного перепутал. Подземный безопасный проход, который он увидел на карте, ведет к лесу нгурхори, из которого до Лионаса почти сутки пути. Посмотри сама, карта в седельной сумке Мураша.

Карту Кей нашла сразу, ее неровный, словно обгрызенный, кусок углом торчал из кожаного мешка. Стараясь не пораниться об острые края, девушка вытянула ее и вернулась к Марку. Посветила факелом на вырезанные в темной древесине бороздки.

— Смотри, — Марк наклонился над пластинкой, — узкие туннели, непроходимые для ящеров, выделены серебром. Обычные коридоры и площади никак не выделены. А белые линии — это границы наземных городов. Наш путь — тот самый безопасный проход — подписан. Видишь?

Крохотные буковки еле просматривались в свете факела, но девушка, все же, прочла: «в благословенные земли». Линия действительно выводила не к самому Лионасскому Кольцу, а гораздо севернее, где и должен был находиться лес-нгрухори.

— Я бы все равно не успел.

Ничего не отвечая, Кей вновь и вновь всматривалась в карту. Неужели другого пути нет? Неужели действительно у Марка нет ни одного шанса?

Серебряные линии, белые линии, глубокие бороздки… Давно умершие, опустевшие города, молчаливые свидетели погибшей цивилизации. Хаспемил, чуть восточнее еще два маленьких городка — Немсупи и Гантос.

— А если ехать не под землей, а через заброшенные города? — вдруг спросила Кей, — Это самый прямой и короткий путь. И мы могли бы успеть…

— Там полно надхегов и этих странных животных, что напали на нас в Храме Поклонения. Я даже не знаю, как эти животные называются. Это опасный путь, а вас только трое — девушка, хромой парень и мальчик…

Он замолчал, с тревогой и скорбью глядя на Кей, после сказал:

— Я уже сейчас почти не чувствую ног, и временами у меня темнеет в глазах. Сколько еще я буду в сознании, час, два, три? А вам надо обязательно доставить Меч…

— Нет, Марк, этого не может быть…

— Ты плачешь, Кей… — Марк слабо улыбнулся и стал осторожно вытирать слезы с щек девушки, — моя храбрая, славная девочка… Мне жаль, мне очень жаль, что нам не быть вместе… Я успел оставить завещание у старейшин Лионаса на тебя. Ты наследуешь все мое имущество и мой дом в Лионасе. У тебя и Грэга будет все необходимое, хотя у тебя и так было все необходимое…

— Мне не нужен твой дом, Марк, — прошептала Кей.

Сухие губы, потрескавшиеся от мороза, с болью выговаривали слова, но эта боль казалась ничем по сравнению с мертвенной, жуткой пустотой, разрастающейся в груди.

Как темно в этих коридорах… Как холодно и пусто… Как мертво и страшно… Неужели им придется оставить Марка в этом мраке?

Внезапно из темноты прохода вынырнул Джейк, а за ним Сэм.

— Все, нам надо идти. Марк, мы двигаемся через наземные города, коротким путем. Через Немсупи и Гантос. Меч обладает необычайными свойствами, он защитит нас от диких животных. Мы должны успеть… У нас получится довезти тебя живым… Кей, помоги ему подняться…

Надежда вспыхнула ярче двух факелов. Марк поднял голову, глянул на Джейка, быстро спросил:

— Ты уверен?

— Да, я получил ответ. Свойства Меча уникальны, против него не устоит никакое зло. То есть, я имею в виду, что этот Меч страшен для демонов. Он имеет власть действовать на духовных сущностей. Это действительно Меч Ангелов. Так что давай, Марк, поднимайся.

Двигался Марк с трудом, тяжело опираясь на плечо Кей, потому шли они медленно, с частыми остановками. Иногда Сэм поддерживал Джейка, тому тоже нелегко давался темный подземный путь.

Кей мучили страхи. Горячим огнем жгла мысль о том, что это — последняя совместная дорога с Марком, что они не успеют, не справятся, не смогут. Боль, отчаяние и тоска давили, словно каменный груз, а темнота коридора, едва рассеиваемая факелами, лишала последней надежды. Ни солнца, ни воздуха, ни света… Каждый шаг — словно прыжок в безнадежность, каждая минута — как песчинка в песочных часах вечности. И осталось их — этих песчинок — так мало для Марка. И если ей не удастся сберечь его, не удастся спасти, и он останется на мертвых Черных землях, и жизнь уйдет из его тела…

Эти мысли, как раскаленные угли, причиняли жестокую, неуемную боль. Марк, наверное, думал о том же, но дорога ему давалась гораздо тяжелее, чем Кей или Джейку. Он держался из последних сил, временами его тело сотрясала короткая дрожь, тогда они останавливались, и Кей поддерживала его. Марк не жаловался, лишь глухо стонал, когда боль становилась сильнее.

— Ты чувствуешь свои ноги? — спросил у него Джейк.

— Нет, — Марк качнул головой, — я не чувствую. Болит спина и голова. И очень холодно…

— Начинается паралич, — глухо заключил Джейк и отвернулся в темноту.

— Выберемся и разведем костер, — глупо пообещала Кей, и тут же поняла, что костра не разжечь, на черных землях не раздобыть топлива.

— Посмотрим, — пробормотал тихо Марк.

— Нет же на Черных Землях дров, — Сэм оглянулся, — нам не согреть его костром…

Никто Сэму не ответил. И так было ясно.

И когда, наконец, до путников долетел свежий ледяной воздух с поверхности, Кей не обрадовалась и не почувствовала облегчения. Зато обрадовался Папоротник, дернул нетерпеливо хвостом и устремился вперед. Взбрыкнула Дорогуша — ее повод Кей держала в руке. Мураш ступал сам за своим хозяином, замыкая маленький отряд.

Еще немного, и подземный туннель закончился. Кей, Марк, Джейк и Сэм вышли через узкую, как нора, пещерку, в серый, утренний свет. Под ногами странной рыхлой смолой чернела земля, над ней лениво шевелился туман. Горизонт терялся за тусклой, туманной завесой, и казалось, что эта завеса все время движется, меняет форму, бледнеет и расплывается…

— Давайте отдохнем, я не могу больше идти… — выдохнул с болью Марк и сел, привалившись спиной к овальному, похожему на овечью шапку, холмику.

Выход из туннеля чернильным пятном темнел на склоне холмика, туман обтекал этот выход, будто пугаясь той темноты, что скрывалась в нем.

Кей пристроилась рядом с Марком, обняла его за плечи, накинула сверху края плаща, пытаясь согреть своим теплом.

Джейк передал поводья своей лошади Сэму, сел рядом.

— Я устал, — прошептал Марк.

С побелевшего его лица сошли все следы загара, разгладилась вертикальная складка между бровями, и темная линия бледных губ придала чертам жесткой решительности.

Джейк вытянул свою бутылочку с бальзамом, отвинтил крышку, ножом вытащил пробку. Терпкий, пряный запах трав приятно ударил в нос.

— Пахнет, как в Желтом Доме, — заметил Марк, отпив несколько глотков.

— Это хороший бальзам, он придаст тебе сил, — пояснил Джейк, — но мы не можем долго отдыхать. Надо двигаться, пока светло…

— Марк, давай уже поедем, — с тоской проговорила Кей.

— Марк, ты сможешь двигаться? — Сэм присел радом, с тревогой всмотрелся в лицо друга, — давай, попробуй…

— Сейчас, да… Надо ехать… Я чуть-чуть отдохну, самую малость… — Почти прошептал Марк, — Туман рассеивается, и вам будет хорошо видно. Если вы действительно решили ехать напрямик, то вы легко разберетесь по карте. Просто держите путь на юго-восток, а потом прямо на восток, от Хаспемила. Меч надо доставить обязательно… А только посплю немного, ужасно хочется спать… Совсем чуть-чуть…

И Марк, закрыв глаза, уронил голову на грудь.

Туман рассеялся, но сероватая пелена по-прежнему затягивала все небо. И в этом бледном, ровном свете все казалось призрачным, нереальным. Силуэты четырех лошадей, беспокойно метавшийся Папоротник, белое, будто отлитое из воска, лицо Марка. Встревоженные глаза Джейка и большие, темные, как старинные монеты, глаза Сэма.

Черная земля притягивала к себе, точно магнит. Она высосет остатки жизни из Марка, вытянет все живое из Кей, Джейка и Сэма. Она убивает медленно, но верно.

— Невозможно находится на этой земле, — сказал вдруг Джейк, — надо увозить Марка, иначе он умрет прямо здесь.

Девушка вскинулась, затрясла воина. Но тот не отзывался, и застывшие, заострившиеся черты его лица вдруг вызвали у Кей страшную догадку.

— Марк! — Закричала она с резкой болью в голосе, затрясла его, вцепившись двумя руками в плечи.

Голова Марка мотнулась в сторону, пряди волос упали на сомкнутые веки. Жизнь почти вся утекла из воина, ушла последними каплями в замерзшую, изголодавшуюся землю. И этой земле все мало, она, словно прорва, которую невозможно насытить…

— Он без сознания, — коротко сказал Джейк, — все, у него в запасе совсем мало времени. Надо двигаться. Храни нас Создатель. Сэм, приведи Мураша и заставь его опуститься на колени.

— Мы не оставим Марка? — прошептала Кей.

— Нет, Кей, даже не думай так. Мы забираем его. Мы выберемся. Все у нас получится… — Джейк глянул строго и решительно, — Даже не сомневайся, все получится. Мы просто верим. Мы верим Создателю.

Мураш был на удивление способным конем и подчинился сразу, будто понимая, в чем дело. Опустился на колени около Марка и терпеливо ждал, пока Кей и Джейк устроят неподвижное тело в седле, затянут узлы на крепкой веревке — и только потом поднялся на ноги.

— Повезешь нас двоих, милый, — торопливо прошептала Кей и похлопала жеребца по шее, — придется тебе нелегко, но Марка надо вывезти отсюда.

После Кей нагнулась и подобрала выпавший из рук воина Меч, сжала легкую рукоять.

— Кто повезет Меч? — спросила.

— Передай Сэму, — велел Джейк, забираясь на лошадь.

Рукоять Меча перешла к мальчику, перекатилась легко, и Сэм, сжав ее, удивленно воскликнул:

— Я чувствую этот Меч в душе! Он подчиняется мне, как живой…

— Так и должно быть. Потому владеть им могут не все, а только избранные, — устало пояснил Джейк, — ну, же, Сэм, нет времени удивляться… Марку осталось совсем немного, надо торопиться…

За спиной Кей темнела гора Верблюжий Горб, от которой тянулся узкой полосой дым — последний след дракона Гзмарданума. Взглянув на дым, Кей усмехнулась. Все, власть дракона закончилась, Такнаас ему уже не сжечь. Больше ни одного города не сжечь. И перерождений больше не будет. Благословенные земли Суэмы обретут, наконец, мир. Хвала Создателю!

Наверное, так думал и Сэм — девушка перехватила его взгляд, направленный к горе.

Она улыбнулась, чувствуя на потрескавшихся губах соль от слез, и взобралась на спину Мураша. Марк находился в седле перед ней, все такой же холодный и неподвижный. Теперь вперед, подальше от этих мест.

Мураш легко взял рысью, призрачный, серый свет раздвинулся, оживший ветер хлопнул плащом Кей. Черная земля полетела навстречу бархатным полотном, иногда вспучиваясь пологими холмиками, иногда проваливаясь в темнеющие ямы. А вскоре и вообще пошла под уклон и посветлела. Теперь она комьями отлетала от лошадиных копыт, сухими и мерзлыми. И Кей поняла, что мертвые земли позади. Это почувствовал и Папоротник — у него словно прибавилось сил, и он помчался вперед, как черное, лохматое ядро.

Руины Хаспемила зубчатым, серо-фиолетовым краем встали на горизонте. В морозном, сером воздухе, скрываясь за белесой призрачной дымкой, они напоминали мираж, угрюмый и таинственный. Избранные уже были в Хаспемиле, но под землей, в скрытых туннелях. Там остались Самэйн и Смаик, в мрачном Храме Поклонения. Когда-то мудрые поклонялись в этом Храме Создателю, а теперь там царит смерть и ужас.

Кей взглянула на рукоять Меча в руке Сэма. Храм все-таки послужил хранилищем для уникального Меча. Место, где когда-то возносилась слава Отцу, хранило удивительную вещь. Значит, смерть и ужас не всемогущи, и ничто не может помешать планам Создателя.

Развалины Хаспемила приближались, скоро путники смогли разглядеть остатки узких темных башен, похожих издалека на обгрызки карандашей. Небо над Хаспемилом поднималось бесцветной выпуклой чашей, и казалось, что солнца в этих местах не бывает.

Девушка разглядывала приближающиеся развалины с тревогой и напряжением. Теперь, когда Хаспемил оказался совсем близко, у нее появились беспокойные мысли о том, правильно ли они сделали, что решили сократить путь через наземную часть городов. Смерти она не боялась совсем, но Меч доставить в Лионас необходимо.

Джейк получил слово от Создателя, значит, это не должно быть ошибкой. Значит, все правильно, они едут верным путем…

Возвращаться обходными путями — верная смерть для ее любимого. Джейк говорил тогда, в подземелье, что у Марка есть только сутки. Может быть, им удастся уложиться в это время, если только они не погибнет от диких ящеров. Ей вспомнились желтые глаза с узким зрачком и состояние транса, которое вызывали эти глаза, и невольная дрожь пробежала у нее по спине липким холодком. Страшно встретится вновь с этими животными. Страшно снова взглянуть в холодные желтые глаза…

Узкие башни Хаспемила были уже совсем близко, Кей могла различить даже гладкие синеватые камни их стен. Ни звука, ни движения — город казался мертвым и пустым. Но Кей знала, что это — обманчивое впечатление, и жизнь в этих стенах таит в себе смертельную опасность. Можно, конечно, попробовать объехать города, но это большой крюк, и — как знать — не нарвутся ли они на отряд баймов. Колдунов здешних земель стоит, пожалуй, опасаться больше, чем надхегов…

Сидеть позади Марка было неудобно, но Кей не обращала на это внимания. Мураш нес их легко и бережно. Отличный конь, понимает любые указания и чутко слушается повода. Надо дать ему отдых, иначе он быстро устанет и выдохнется…

Кей осадила коня и остановилась на минуту, разглядывая сухие пучки трав у подножия развалин. Остановились Джейк и Сэм, тяжело переводя дух. Проехать здесь будет несложно. Стены домов разрушены до основания, а те, что остались — ушли в землю так, что их облизанные ветрами синеватые камни едва доставали до колен лошадей. Уцелели только башни второго яруса и некоторые стены, сложенные из бледно-желтых, плотных кирпичей, таких гладких, словно их специально полировали. Квадратные широкие проемы окон в этих стенах располагались ровными рядами, в некоторых конструкциях просматривался железо-бетонный каркас.

— Ну, Мураш, проберемся через Хаспемил? — проговорила Кей и оглянулась на Дорогушу.

Та выглядела спокойно и невозмутимо.

— Поедем шагом, не спеша, хорошо? — голос Кей звучал неестественно в тишине умершего города.

— Да, гнать лошадей не стоит. Нам еще далеко ехать, — согласился Сэм и заботливо похлопал конька, на котором сидел.

— Ну, да хранит нас Создатель, — проговорил Джейк, — смотрите в оба, будьте бдительны.

Девушка сжала коленями бока жеребца, и конь ступил за каменные основания в земле. Рядом с ней держался Сэм, чуть дальше — Джейк.

Животных они увидели сразу, едва приблизились к разрушенным башням. Это были те твари, что напали на отряд в подземном хранилище меча. Их матово-серая шкура при свете дня отливала голубым, а слишком длинная, вытянутая вперед шея делала животных похожими на лошадей. Но на этом сходство заканчивалось, потому что голову, сидящую на этой шее, можно было сравнить только с головой динозавра. Шерсть на узких мордах переходила в чешуйчатую кожу, серую и безобразную, короткие рога на лбу и костяные наросты на хребте торчали уродливо и страшно.

Несколько этих тварей появилась из-за ближайшей башни совершенно бесшумно, словно призраки. Вытянули головы, принюхиваясь, и понеслись вперед со скоростью, которая казалась нереальной для таких тяжелых созданий. Кей быстро отвела глаза. Смотреть в морды этим тварям смертельно опасно.

— Сэм, они гипнотизируют жертву, — предупредил быстро Джейк.

Но Сэм уже поднял руку с Мечем, и клинок выехал из рукояти с еле уловимым звоном. Теперь он отражал серое небо, а не языки Белого Огня, и не казался таким ярким и светящимся, но светлые блики временами пробегали по его поверхности. Видимо, слабый звон клинка достиг до слуха животных, они на некоторое время сбавили скорость, но тут же снова ринулись вперед. И Сэм понесся навстречу им. Кей взяла меч Марка, вынула из ножен и направила Мураша в сторону животных. Она еще ни разу не принимала участие в битве, ни разу не пользовалась, мечем, но теперь ясно поняла, что надо делать. Стараясь смотреть на спины животных, она двигалась навстречу им с такой скоростью, что ближайшая к ней тварь остановилась и замерла, тяжело втягивая воздух в себя. Видно, что животное было озадачено тем, что еда не убегает, а сама скачет в пасть. В этот момент Сэм с диким криком:

— Во Имя Создателя и Его Сына! — приблизился к одному из животных.

Вспыхнул ярко Меч, разлетелись голубые искры. Клинок разрубил тварь пополам так легко, словно это был громадный кусок мягкой глины. Остатки туловища свалились под чешуйчатые лапы остальных тварей, и те попятились, затрясли головами. Даже то животное, к которому приближалась Кей, испуганно попятилось, замычало, словно не доеная корова, задергало головой. Яркая вспышка Меча пугала животных, они пятились, мычали, и дергали головами так, будто что-то мешало им. Ловко повернувшись в седле, Сэм убил еще одну тварь и снова сказал:

— Во Имя Создателя…

— Во Имя Сына… Во Имя Иисуса Христа… — добавил Джейк.

Меч снова вспыхнул, засиял, как голубая радуга. И твари бросились в рассыпную, тяжело топча землю.

— Они боятся Меча, — с удивлением проговорила девушка, — Сэм, ты слышишь, они боятся Меча! Мы проедем здесь! Хвала Создателю! Во Имя Сына — мы проедем!

Как только Кей упомянула Имя Сына, Меч вновь вспыхнул.

— Имя Сына обладает силой… — заворожено глядя на Меч, произнесла девушка, — и это Имя — Иисус Христос.

И снова яркая радужная вспышка озарила местность. Меч словно горел, наливался силой, и эту силу чувствовали и боялись все темные создания.

— Чудесный Меч, — улыбнулся Джейк, — чудесное Имя.

Теперь двигались не так быстро, приходилось огибать ямы полуразваленных подвалов, глубокие рытвины, наполовину заполненные обломками кирпичей, уцелевшие кладки и неровные стены башен. Центр города находился на небольшом возвышении, точно земля, однажды встав на дыбы, попыталась сбросить с себя неудобные строения, да не смогла, и осталась в таком неудобном положении.

— Давайте, я поднимусь на вершину башни на той горке и осмотрю окрестности, — предложил Сэм, стараясь перекричать резкие порывы ветра.

— Это может быть опасно, — возразила ему Кей.

— У меня же Меч! Я смогу за себя постоять.

— Тогда я с тобой.

Джейк на удивление быстро согласился, сказал, что останется внизу и присмотрит за лошадьми и Марком.

В высокий, ломаный проем — то, что осталось от двери — первым прошел Сэм. Кирпичная крошка, перемешанная с землей, ворчливо заскрипела под его ботинками, из угла выскочил какой-то странный зеленоватый зверек, проворно скользнул мимо Сэма и Кей и скрылся в торчащих из земли остатках фундамента.

— Что это было? — тихо спросила Кей.

— Не знаю, — так же тихо ответил Сэм.

Потолок первого этажа уцелел, и даже местами на нем остались следы гладкого, глянцевого покрытия, из-под которого иногда сыпался мелкий песок. Вместо несущих стен — колонны, квадратные, отлитые из бетона. За одной из колонн — останки какого-то животного, полусгнившие и отвратительно воняющие.

— Вот гадость, — фыркнул Сэм, закрыл ладонью нос, пробормотал, — где-то же должна тут быть лестница.

— Да вот она, в самом углу башни. А около нее узкая шахта с остатками тросов, — Кей осторожно заглянула в чернеющий провал.

Сэм тут же протянул факел и осветил то, что Кей назвала шахтой. Крепкие металлические тросы уходили вниз к дну огромной штуковины, что перекрывала этот бетонный колодец.

— Знаешь, на что это похоже? — почему-то шепотом спросила Кей. И тут же ответила сама себе, — на лифт.

Последнюю фразу Кей произнесла на английском — не нашлось в суэмском языке правильного названия того, что она увидела. А может, это название и было, да Кей не знала, что это за слово.

Сэм пожал плечами, мотнул головой и коротко сказал:

— Я не понял, что ты сказала.

В этот момент тросы дернулись, натянулись. Внизу что-то глухо загудело, точно башня была урчащим брюхом огромного великана. И перед Сэмом и Кей появилась железная коробка, поднявшаяся из глубины шахты. В ней стоял невысокий мужчина в куртке из серебристо-серого меха с торчащими на рукавах костяными шипами.

Голову его украшал небольшой шлем с приделанными к нему прямыми и короткими рогами, копье в руках доставало до самого угла железного ящика.

— Ну, мелюзга, это вы испортили охоту на Магхатке? — бесстрастно спросил мужчина и наставил на девушку и мальчика копье.

Сэм попятился, но тут же угрожающе протянул рукоять меча вперед. Она слабо блеснула круглым боком, и Кей подумала, что ничего страшного в этом Мече нет на первый взгляд. Вряд ли кто догадается, какая сила прячется в коротком и необычном эфесе.

Увидев круглую чашку гарды в руках Сэма, человек опустил вниз наконечник копья, перестал хмуриться и странно сузил и без того узковатые глаза.

— У вас священное оружие, — сказал он, — Мы называем его Священным Гоем. Предками нашими велено помочь всякому, кто владеет Гоем. Можешь ли ты, мальчик, приказывать этому оружию?

Сэм лишь хмыкнул в ответ, и тут же заиграл неярким светом клинок, и россыпью разлетелись искры.

— Могу, — с вызовом в голосе почти крикнул мальчик.

— Тогда мое племя будет служить тебе, неизвестный, и твоей спутнице, — человек опустился на одно колено, снял в головы шлем и опустил голову.

Волосы его, светлые, с желтоватым пшеничным отливом, были просто острижены по шею. Лишь за ушами спускались две тонкие косы, перехваченные красными шнурками.

У Кей словно камень свалился с души. Эти люди могут подсказать более короткую дорогу, могут предоставить несколько человек для охраны. Откуда они взялись в этих забытых местах? Что это за племя такое?

Сэм осторожно шепнул:

— Вдруг это байм, и он пытается обмануть нас.

Человек поднял голову, гордо вздернул подбородок и решительно произнес:

— Я не могу быть баймом. Я — верный, молюсь Создателю. Все мое племя молится Создателю. Племена наши — потомки кузнецов, что ковали Священный Гой. Мы живем здесь с тех времен, как была открыта Дверь и земли вокруг горы Верблюжий Горб почернели. Нам было дано знание от Создателя, что как только в проклятые города придут те, кто сможет владеть мечом, Дверь будет закрыта.

— Она уже закрыта, — тихо сказала Кей.

— Мы знаем, мы слышали. Но никто из нас не думал, что избранными окажутся девушка и мальчик. Мы ждали великих воителей. Я хотел бы провести вас к нашим вождям. Все желания, что будут у вас в сердцах, мы исполним. Еда, покой, вода, тепло. Все, что хотите.

— Мы не одни закрыли Дверь, — возразила устало Кей.

Только при словах «вода, тепло, еда» она поняла, как замерзла, устала и проголодалась. Но времени на отдых нет.

— С нами два воина. Оба ранены. Один стрелой баймов, другой надхегами в подземельях Хаспемила. Где-то здесь под землей. Нам надо спешить, чтобы успеть довести раненых живыми.

Последние слова Кей произнесла со слезами на глазах. Рыдания так близко подступили к горлу, что больше ничего выговорить она не могла. Перед глазами стояли погибшие друзья — Самэйн и Смаик. О Марке она даже боялась думать, мысль о его смерти черным зменграхом рвала на части сердце.

— Мы можем лечить тех, кто пострадал от надхегов-гухони, — уверенно ответил воин, — это не должно пугать вас. Где ваши воины? На улице?

Человек, подняв копье, решительно двинулся к выходу, бросив на ходу:

— Меня зовут Ветреный. Имена в наших племенах могут носить лишь те, кто совершил Великую Охоту.

Джейк не удивился, увидев человека в рогатом шлеме. Просто сказал:

— Простите, что испортили вам охоту, смелые люди подземелья. Не думали мы, что это охотники гонят животных, потому распугали всех Мечом Гоя. Мы называем его Меч Кузнецов.

— Для Священного оружия имя не так важно. Важна музыка, которая звучит, когда им управляют избранные, — ответил Ветреный и поклонился Джейку.

Племя Великих Охотников, так назвал его Ветреный, обитало под землей. Попасть к ним можно было лишь через шахты лифтов, что находились в уцелевших башнях.

— Это спасает от неожиданного нападения ящеров, — пояснил охотник, останавливаясь перед железной кабиной.

Она все так же висела на этаже, дверей в ней не было, а пол украшала грубая мозаика из остатков керамической плитки, похожей на ту, что украшала стены в подземельях замка Гаднаэми. Ветреный наклонился и прокричал в щель между полом кабины и первым этажом:

— Охота нынче добрая! Будьте открыты для хороших новостей!

Кабина в ответ чуть дрогнула.

— Заводите лошадей, — велел охотник, посторонившись, — как все зайдете, я прокричу вторую часть заветных слов, и нас опустят вниз.

Джейк, придерживая бесчувственного Марка, зашел первым, следом за ним Сэм завел Дорогушу и гнедого. Кабина просела под тяжестью, пол слегка покачнулся, точно дно детской люльки. Для Кей и Ветреного остались два свободных угла у самого входа.

— Выдержит нас? — спросил Джейк.

— Нахт и не такое выдерживал, — уверенно ответил ему охотник и, пропустив вперед Кей, ступил на качающееся дно.

Значит, лифт называют здесь «нахт». Буквально это означало «летак», от слова «нахээт» — лететь. Интересно, мудрые так же называли это приспособление, или было другое определение? Хотя это сейчас неважно. Важно, чтобы племя действительно смогло помочь Марку.

Глава 19 Мудрые

Кабина ползла медленно, скрипели тросы, фыркали кони. Факел Охотник велел погасить, и в полной темноте Кей видела лишь слабое свечение от рукояти Меча. Вдруг в глаза хлынул яркий свет, резанул по зрачкам и заставил зажмуриться.

— Да правит всем Создатель, — сказал охотник людям, что встретили их у кабины.

Под потолком горели плоские лампочки, от которых узкими змеям разбегались провода. На стенах блестела яркая мозаика, на полу — темнели прямоугольники гладких плит.

У простого механизма, приводящего в движение кабину, стояли три человека — двое мужчин и одна девушка. На всех троих были одинаковые синие комбинезоны с блестящими пряжками и круглыми кнопками, на ногах — ботинки из голубого меха.

Внешний вид этих троих настолько отличался от внешности Ветреного, что Сэм удивленного проговорил:

— Ничего себе!

— Кого ты привел, охотник? — спросил один из мужчин, сероглазый, с короткой светлой бородой и забранными в хвост длинными прядями волос.

— Это те, о ком говорили пророчества. Они закрыли Дверь и им подчиняется Гой, вот какие новости у меня, Первый. Надо доложить вождям, рассказать, что люди, закрывшие Дверь здесь, в землях нашего племени.

Светловолосая и ясноглазая девушка помогла Сэму вывести лошадей из кабины, ласково прикоснулась к плечу и Кей и тихо спросила:

— Что с этим человеком? — голос ее оказался мелодичным и глубоким, будто звон воды о дно серебряного кувшина.

Она кивнула в сторону Марка, склонившегося на шею лошади. Волосы воина полностью закрывали лицо, а безжизненно повисшие кисти рук казались пугающе голубыми.

— Его ранили надхеги, — ответила Кей и почему-то почувствовала облегчение. Будто с плеч ее свалилась тяжелая, неразрешимая ноша.

— Первый, не будем пока сообщать вождям об этих людях, — девушка повернулась к бородатому мужчине, и голос ее зазвучал уверенно и твердо.

— Как скажешь, Дающая Мать, — мужчина поклонился, повернулся к охотнику и приказал, — ты подчиняешься Дающей Матери больше, чем Вождям. Иди с ней и делай все, что она прикажет.

Кей растерянно переводила взгляд с охотника на девушку, с девушки на мужчин в комбинезонах. Какая-то странная иерархия в этом племени, странное отношение к Вождям. Почему такую молодую девушку зовут Дающая Мать? Почему ей подчиняются больше, чем сильным мужчинам, которых выбрали в Вожди?

Джейк ничего не спрашивал, и вид у него был такой, словно он ничему не удивлялся. Девушка взяла Мураша за повод, что-то проговорила ему в уши, и тот покорно пошел следом за ней. И Сэму и Джейку и Кей оставалось только следовать за Мурашом. Замыкал их шествие охотник, ступая тихо и мягко.

Они шли длинными коридорами, залитыми электрическим светом, спускались вниз по широким ступеням, поворачивали на просторных перекрестках. Люди им не попадались. Лишь один раз девушка остановилась, повернулась и приказала:

— Стойте тихо. Подождем, пока пройдет отряд охотников.

Где-то в глубине переходов раздались многочисленные шаги, застучало о пол оружие, загрохотали поднимаемые засовы. Лишь когда смолки последние звуки, девушка повела отряд дальше.

Кей хотела что-то спросить у Ветреного, но тот решительно покачал головой.

— Теперь все вам расскажет Дающая Мать. Таковы у нас правила.

Наконец подошли к кованным воротам. Необыкновенный узор из переплетений листьев и цветов напоминал изящное кружево, точно ворота делались для красоты, а не для защиты. Охраны около них не было никакой. Дающая Мать приблизилась и низким голосом пропела странную, медленную мелодию.

На узком датчике, что висел на спускающейся к воротам арке, замигали огоньки, загорелся белый ряд узких полосок и створки распахнулись.

Кей от удивления чуть не открыла рот. Здесь в Суэме — такие совершенные технологии, определяющие человека по голосу? Может, это осталось от мудрых?

— Добро пожаловать в обители Дающих Матерей, — девушка улыбнулась, быстро кивнула охотнику, — и ты тоже заходи. Да будет отдых ваш добрым, искупленные. Вы ведь искупленные, верно?

— Да, нас называют так на землях Суэмы, — ответил ей Джейк.

— Да придет мир в ваши многострадальные края, — девушка снова положила руку на плечо Кей и продолжила, — здесь вы действительно в безопасности. Сейчас надо позаботиться о вашем раненом воине.

Коридор стал гораздо шире. Потолок, расписанный розовыми и бежевыми цветами, иногда переходил в низкие арки. Круглые колонны, украшенные жемчужно-белыми камнями и ракушками, проходили рядами вдоль обеих стен. Навстречу отряду попадались только девушки и женщины. Одежда их удивляла своей разнообразностью. Светлые комбинезоны, бежевые длинные платья, расшитые белые рубашки. На отряд глядели с удивлением и каким-то восторгом.

— Это избранные, — коротко возвещала всем девушка, что вела отряд.

— Как тебя зовут? — решился спросить ее Джейк.

Девушка перестала улыбаться, посмотрела ему в глаза и произнесла:

— Я скажу тебе и твоим друзьям после. Таковы обычаи.

У бежевых, высоких ворот с округлыми створками две девушки забрали поводья лошадей, помогли Сэму и Кей снять Марка и уложить на носилки.

— Здесь вы сможете отдохнуть, — сказала их проводница и, повернувшись к охотнику, велела, — а ты иди в гостевые комнаты. Для твоего племени отдельные помещения, ты знаешь.

Лишь когда охотник скрылся за поворотом, девушка перестала улыбаться, тревожно склонилась над Марком, сжала его запястье, высчитывая пульс. После торопливо спросила у Джейка:

— Давно он был ранен?

— Больше десяти часов прошло, — коротко ответил Джейк.

— Значит, все будет хорошо. Я введу ему сыворотку в вену и обработаю рану. А вас Денга проведет в комнаты, где вы отдохнете. Меня зовут Имга. Денга — моя сестра. Мы расскажем вам о нас, но чуть позже. Надо помочь вашему другу.

Она поднялась, заглянула за бежевую створку и громко крикнула:

— Денга!

Тут же появилась еще одна высокая девушка с двумя светлыми косами и весело сказала:

— Пойдемте, люди добрые. Вам понравятся ваши комнаты. Я все расскажу, когда вы отдохнете и подкрепитесь. Готовят у нас хорошо, мясом ящеров мы гостей не кормим.

Они свернули в один из проходов, спустились по узкой винтовой лестнице и оказались на каменном мосту с высокими фигурными перилами. Здесь было так жарко, что Кей поторопилась снять плащ и расстегнуть шерстяную рубашку. Внизу, за гладкими, отполированными до блеска перилами моста простиралась огромная площадь, залитая желтым светом множества ламп. Там стояли огромные ящики с кустами и деревьями, поднимались низкие картофельные ростки, вились усики бобовых культур. Целые поля уходили в глубину подземелий. Около растений трудились мужчины и женщины в темных комбинезонах, сновали дети в брюках и светлых рубашках. Гудели пчелы, и даже слышалось, как плещется где-то вдалеке подземная река.

— Этого не может быть, — тихо проговорила Кей.

— Вы — потомки мудрых, — уверенно произнес Джейк.

Денга оглянулась. Светлая челка упала ей на глаза, и она убрала ее кончиками пальцев, подняла ровные полоски пшеничных бровей и просто ответила:

— Мы — да. Но не охотники. Хвала Создателю, что Имга сегодня несла дежурство у Верхнего Прохода. Иначе вы попали бы к Вождям.

— Вожди опасны? — спросил Джейк, и тут же ответил, — они баймы, да?

— Да. Вожди — баймы. Колдуны-стронги. Им принадлежит власть в племенах охотников.

— Почему же вы живете с ними?

— Я расскажу вам позже. Про охотников, и про нас. Это не короткая история. На самом деле все наше подземелье в страшном волнении с прошедшей ночи, когда Дверь была закрыта. Мы сразу поняли, что избранные где-то здесь. Мы молились о вас, чтобы охотники не встретились вам на пути.

Денга пошла вперед, слегка касаясь рукой перил. Кей снова посмотрела вниз, на качающиеся ветки кустов и маленьких деревьев, на работающих внизу людей. Как это странно и неожиданно…

Она приблизилась к Джейку и тихо шепнула:

— Можем ли мы ей верить, Джейк?

Джейк, не изменившись в лице, коротко кивнул. После добавил:

— Охотник тоже не врал. Он не знает, кто такие Вожди.

Мост вывел в просторный зал, откуда веером расходилось множество коридоров.

— Странно, мы были в подземельях Хаспемила, но не видели ничего подобного, — заметил удивленно Сэм.

— Наши подземелья лежат гораздо ниже, — сразу ответила Денга. — В верхних подвалах места обитания ящеров, ни один из нас не рискнет туда забраться.

Девушка остановилась, сказала:

— Ну, вот, я привела вас к свободным комнатам. Справа — коридоры, где находятся дома семей. Слева — наш Подземный Храм Поклонения. Обитаемые подземелья, где живем мы и охотники, расположены под основаниями шести башен на холме Хаспемила. В этих местах раньше, когда правили мудрые, были сосредоточены энергоустановки. Их удалось восстановить тем, кто укрылся здесь от войны.

У Кей уже не осталось сил рассматривать комнату, в которую их поселили. Она устало повалилась на широкую кровать, закрыла глаза, но покой не пришел. Где-то там Марк и непонятно, что с ним. Нельзя было оставлять его одного…

Видимо, то же самое думал и Джейк, потому что прежде чем Денга успела уйти, он спросил:

— Как мы можем найти Марка?

— Он здесь, рядом, — тут же с готовностью ответила светловолосая девушка, — я провела вас кругом, чтобы показать место, где мы живем. Наш подземный Хаспемил. Вы можете выйти из комнаты и справа, за углом третьего коридора окажутся двери в лечебный отсек. Я думаю, что вашего друга можно будет перевести сюда чуть позже.

— Послушай, а почему охотник не знал ваших имен? — поторопился спросить Сэм, пока Денга не ушла.

— Мы не называем себя охотникам, чтобы наши имена не узнали их вожди. Тот, кто знает имя, может влиять на человека.

— Такого не может быть, — тихо сказал Сэм.

Денга лишь улыбнулась в ответ и скрылась за дверью.

Сэм обошел комнату, потрогал цветастые покрывала на кровати, меховые накидки на высоких пуфиках, провел ладонью по каменному полу и удивленно воскликнул:

— Здесь теплые полы! Можно ходить босиком!

— Они обогреваются электричеством. Видать, у них мощные установки, — заметил Джейк, — С другой стороны лес в этих местах не растет, и другого средства для обогрева у них нет.

Сэм, стягивая ботинки, пробормотал:

— Теплые полы — это здорово придумано.

Кей бросила взгляд на серо-розовую плитку, которой был выложен пол в комнате, медленно потянула за шнурки на своих ботинках. Почему-то мелькнула в голове мысль, что обувь у них всех троих страшно грязная, и на таком красивом полу остались темные следы и куски грязи. Хотя, какая разница, чистый пол, или нет?

— Если бы мы встретили этих людей тогда, когда сражались в подземельях с надхегами, то Самэйн и Смаик остались бы живы, — проговорила она, ни к кому не обращаясь.

— Ну, да. Или нам встретились бы охотники и отвели нас к Вождям. Тогда ты не смогла бы закрыть Дверь. Может, никто бы тогда не выжил, — возразил Сэм.

Он закатал повыше грязные штанины и с наслаждением провел босыми ногами по шершавой плитке пола.

— Не будем гадать, как бы оно было. Подождем, пока здешние жители все прояснят, — резонно заметил Джейк.

В этот момент в дверь комнаты зашел высокий, бородатый мужчина в белой рубашке и темно-синих штанах. За его спиной стояла Денга, держа в руках огромный поднос с тарелками и супницами.

— Да правит всем Создатель, — весело проговорил мужчина, — Я — Оумг, отец Денги и Имги. Хвала Создателю, что исполнилось, наконец, пророчество и проклятая Дверь, открытая нашими предками, закрыта. Большая вина лежала на нас сотню сотен лет. И вот, теперь наступила Новая Эпоха. Хвала Создателю!

Джейк поднялся, протянул Оумгу руку и ответил:

— Хвала Создателю! Мы сами очень долго ждали этого дня. Меня зовут Джейк, я — Знающий отряда. Мальчика зовут Сэм, девушку Кей. Теперь мы можем назвать свои имена, так я понимаю?

— Да, нам приходится делить подземелья с охотниками, а это не простое племя. Гзмарданум и сюда протянул свои лапы, в надежде захватить то, что уцелело от цивилизации наших отцов. Потому мы всегда осторожны. Но здесь бояться нечего, здесь все свои.

Денга поставила поднос на стол, сняла крышку с керамической супницы, расписанной розовыми и серыми цветами. В комнате распространился аромат пряного супа.

— Куриный суп с лапшой, свежий хлеб и сливовый пирог, — весело сообщила Денга, — давайте кушать. А то отец может долго говорить, а вы наверняка голодны. Имга велела передать, что сейчас принесут вашего друга. Он еще не пришел в себя, но часа через два сыворотка должна подействовать. Давайте за стол.

Никто не стал ждать второго приглашения. Весть о том, что Марк очнется и ему станет легче, звонкой рекой радости заплескалась в ушах Кей. Она вздохнула, придвинула к столу пуфик и поставила перед собой тарелку, в которую Денга уже налила супу.

— Значит, вы держите курей, — улыбнулся Джейк.

— Только курей. Крупную скотину тяжело было бы разводить под землей. Зменграхов и ящеров мы не едим, — пояснил отец Денги.

— Мы хотели бы услышать вашу историю, пока едим. Вы расскажете нам? — Джейк произнес просьбу вежливо и осторожно, видимо, не хотел показаться слишком любопытным.

— Я расскажу, — тут же согласилась Денга, — Дверь в храме горы Верблюжий Горб открыли магистры Братства Ищущих. Нооги-Эмеи-Саен прочел неизвестные буквы, что скрывали в себе секрет Двери. Но были среди магистров и те, кто пытался удержать наших предков от чудовищной ошибки. Один из магистров, Наами-Нееи-Хаген, предвидя страшные последствия, укрыл свою семью — свою мать, свою жену и своих четырех дочерей с мужьями и детьми в низших ярусах подземелья, где стояли запасные энергоустановки. На этих ярусах наши праотцы пытались научиться выращивать овощи и злаковые. Продукты они покупали у земледельцев, но им хотелось иметь и свои ресурсы. Потому глубоко под землей и строили экспериментальные теплицы. Когда Дверь оказалась открытой, проклятие охватило землю, и война уничтожила все живое в этих местах, семье магистра Наами удалось уцелеть. Они спрятались в подземельях с теплицами. После к ним попали кузнецы, что ковали Священный меч. Оба кузнеца были серьезно ранены, но наши женщины выходили их.

Денга на время остановилась, чтобы подлить супа в опустевшую тарелку Сэма, после снова принялась рассказывать:

— Наши женщины умеют выхаживать тяжелораненых. Здесь у нас вообще всем управляют женщины.

— Потому охотники называют наших женщин Дающими Матерями, — подсказал Оумг.

— Да, мы даем продукты охотникам. Пшеничную муку, картофель, бобы. А они иногда делятся с нами шкурами, — подтвердила Денга.

— Женщины главнее мужчин, я правильно понял? — уточнил Джейк.

— Да. Наши отцы совершили страшную ошибку, чуть не приведшую к гибели всех родов. Остался только один род — Наами-Нееи-Хагена. Потому управление взяли на себя матери. Но роды мы по-прежнему считаем от отцов. У нас есть древнее предсказание, что когда закроют Дверь, отцы снова будут править мудрыми.

— Да, это так, — согласно кивнул Оумг.

— Вот, с тех пор мы и живем здесь. Молимся и ждем, когда сбудутся пророчества.

— А вы не думали вернуться в Суэму? — спросил, чуть поддавшись вперед, Сэм.

— Мы не уверенны были, что Суэма уцелела. С нами малые дети, слабые женщины, старики. Мы не хотели рисковать. А в давние времена, сразу после войны и думать никто не хотел о том, чтобы покинуть убежище. Страх перерождений был слишком велик. Это страшно. Об этом до сих пор ходят у нас легенды, которые не рассказывают малым детям.

— Удивительное рассказали вы нам, верные, — ответил им Джейк, — но я тоже скажу вам добрую весть. Суэма цела, и она сражается с врагом. Мы держим оборону, и древние пророчества сбываются. Дверь закрыта, остался последний бой с Гзмарданумом.

Денга посмотрела на Джейка, и серьезно сказала:

— Это не будет просто.

— Что ты имеешь в виду? — не понял Джейк.

— Сразиться с Гзмарданумом не будет просто. Его сила не в крыльях дракона. Он великий лжец. Его сила во лжи. Он прячет ложь среди правды, и разобраться в этом не каждый может. Гзмарданум убедил баймов, что они потомки мудрых, — а так оно и есть — и им принадлежат земли Суэмы. Он вдохновил свое войско, продумал план. Он очень хитер. Даже сюда он попытался влезть. Но против технологий мудрых дракон бессилен, а мы следим за чистотой своих родов. У нас нет ни одного смешанного брака с охотниками. Ни одного пришельца нет в наших родовых историях. Только верные, только мудрые. Нам удалось сохранить себя от перерождений. А всех, кто перерождался — и такое бывало — мы убивали. Усыпляли специальными звуками, останавливающими работу мозга. Без боли и без крови.

Джейк лишь удивленно поднял брови, но промолчал.

— Вот такая наша история, — улыбнулась Денга и разрезала на куски пирог.

Кей слушала эти истории молча. Сил удивляться уже не было, после сытной еды веки налились тяжестью, хотелось улечься поудобнее на ближайшей кровати, и закрыть глаза.

— А откуда взялись охотники? — не унимался Сэм.

— Мы точно не знаем. Они не баймы, но они могут делать как плохое, так и хорошее. Они верят в Бога и Его Сына, эти знания они принесли с собой. Поначалу их было мало, но их племя довольно быстро увеличилось. Мы дали им место в наших подземельях, дали продукты и свою защиту. Но правителями у них стали коричневые колдуны. Может, запугали, может заколдовали — мы не знаем. Колдуны не имеют над охотниками такой власти, как над баймами. Охотники сами себе решают, что им делать. Они не плохие, но нам их понять сложно.

— Потому что охотники — май-нинос, — пояснил Джейк.

— Что это значит? — не поняла Денга.

— Это значит, что они пришли сюда из другого мира. Из далекого мира, в котором другие правила. Мы тоже пришельцы, наши отцы родились не в этих землях.

— Это мы знаем. В пророчестве сказано, что Дверь закроют те, кто придут из другого мира. Это мы знаем, — закивала головой девушка.

— Как же все-таки спаслась от перерождений семья Наами?

— Это просто, — ответил Оумг, — они не участвовали в открытии Двери. Они отказались от этого заранее, и ушли в укрытие еще до того, как Дверь была открыта. Они не несли на себе проклятия.

— Да, им удалось избежать проклятия, — эхом ответила Денга, — а вам я скажу — не верьте Гзмардануму. Не одному его слову. Ничему, что видите или слышите. Слушайте только то, что скажет в ваши сердца Создатель.

Марка принесли в носилках сразу после того, как Денга убрала поднос с остатками еды. Устроили воина на самой широкой кровати, Джейк сменил ему рубашку и брюки, осмотрел чистую повязку на ноге и сказал:

— Думаю, они знают свое дело. Дышит он ровно, и лицо его порозовело. Кей, принеси меховое одеяло со своей кровати, укроем его получше.

— Я посижу около него, — ответила Кей.

— Если не уснешь, — усмехнулся Джейк.

— А я уже сплю, — пробормотал Сэм.

Мальчик устроился на кровати Джейка — всего в комнате было три широких кровати с высокими пологами и сундуками в изножье.

— Когда мы уедем отсюда? — обратилась Кей к Джейку.

— Как только Марк сможет двигаться. В таком виде везти его тяжело. Хвала Создателю, что мы нашли здесь приют.

Кей завернулась в стеганное, пуховое одеяло, что нашла в одном из сундуков, прилегла в ногах у Марка и, заверив Джейка, что ни в коем разе не уснет, закрыла глаза.

Ей было хорошо и уютно. Тревоги, страхи и ужасы отступили, скрылись за гостеприимными стенами. И даже усталость, гудевшая в каждой клеточке тела, казалась немного приятной. В голове крутились какие-то обрывки мыслей о том, что надо бы пойти помыться, но сил уже не осталось. Теплая, уютная тяжесть сковывала веки, охватывала голову, стучала мягкими молоточками в ушах. Слышался неясный говор Джейка, но слова тонули в прилипчивой дремоте, и Кей, устав сопротивляться, погрузилась в сон.

— Слышишь, Кей? Ну, Кей! Просто открой глаза и посмотри, милая…

Голос был знакомым и приятным. Кей что-то промычала в ответ, схватила чью-то руку, гладившую ее волосы, отпихнула от себя, и порывисто вскочила. Ей, вдруг пригрезились колдуны в своих коричневых одеждах, послышались их тягучие заклинания, и она испуганно уставилась на Марка, сидевшего рядом и в накинутом на плечи одеяле.

— Тихо, тихо! — Марк предостерегающе схватил Кей за руки и сказал, — смотри, разбудишь тут всех. Кей, где мы находимся? Только не говори мне, что это рай…

Кей чуть не фыркнула от смеха:

— Мне в голову не приходила такая идея. Марк, как ты себя чувствуешь?

— Да, чувствую. Ногу очень хорошо чувствую, ноет так, что лежать невозможно. Ладно, переживем. Что это за место? Лионас, что ли?

— Не догадаешься ни за что. А я расскажу только после того, как напою тебя чаем. Сейчас приду и принесу, — Кей собралась слезть с постели, но Марк взял ее за руку и потянул к себе.

Ладонь его была холодной и жесткой, на пальцах еще оставались следы грязи и пыли.

— Кей, тут на столе стоит чайник. И он со шнуром, значит, его можно воткнуть в розетку и никуда не ходить.

— Да? — девушка оглянулась, — действительно. Сейчас поставлю чайник. Все равно тебе надо что-нибудь съесть.

Марк вздохнул, откинулся на подушки и сощурил глаза:

— Кей, ты мне расскажешь или нет, куда мы попали?

— Расскажу. Только смотри не упади. Мы у мудрых, под землей.

— Где? — не понял Марк.

— Я не придумала, честное слово. Если не веришь, потрогай полы. Никто во всей Суэме не топит помещения через электричество. А пол тут теплый, теплее не бывает. Ни тебе камина, ни печи.

Марк поднял брови, медленно повернулся, свесил руку и дотронулся до пола. Присвистнул и спросил:

— И как мы к ним попали?

— Каким-то чудом.

Кей налила Марку кружку горячего чая, здесь у мудрых оказался только зеленый чай, спросила:

— Может, поешь чего-нибудь?

— Я не хочу. Кей, действительно не хочется есть. Ты цела? Джейк и Сэм целы?

— Да, все хорошо. Все очень хорошо. Мы целы, мы в безопасности, и даже ты теперь не погибаешь от яда. Марк, все вышло так, что и желать лучше не надо.

— Какие хорошие новости. Давно уже не слыхал я хороших новостей, — Марк отпил немного из кружки и велел, — рассказывай теперь подробно.

Кей рассказала ему так, как запомнила, историю мудрых, укрывшихся под землей, и историю охотников. Сэм и Джейк спали на соседней кровати, свет в комнате был потушен, горела лишь один светильник на столе в светло-коричневом абажуре. Комната тонула в мягком сумраке, в теплом воздухе пахло чаем и нагретой шерстью — край шерстяного одеяла, которым укрылся Сэм, свесилось с постели и лежало на плитках пола.

— Ничего себе, — сказал Марк, когда Кей замолчала, — хвала Создателю, если это действительно так. Но что-то мне думается, что не закончились еще наши приключения. Так просто нас Хаспемил не отпустит.

— Не говори так. По-моему, с нас вполне достаточно того, что мы пережили.

Марк кивнул, после спросил:

— Ты помнишь, о чем мы говорили с тобой в подземельях у Двери?

— А ты?

— Могу повторить все. Кей, если доберемся до Лионаса, ты выйдешь за меня замуж?

Кей удивленно посмотрела на Марка, заулыбалась:

— Ты решил уладить этот вопрос прямо сейчас?

— Не смейся. Жизнь научила меня, что важные вопросы надо решать сразу. Ты ответишь мне?

— Да. Мой ответ «да». Я выйду за тебя, Марк. Но, может, тебе лучше поспать сейчас. Ты выглядишь усталым и бледным.

— Да, я, наверное, посплю. Раз ты ответила мне «да», значит волноваться не о чем. Посидишь около меня, пока не усну?

— Конечно. Я буду рядом, не волнуйся. Я и сама хочу спать.

Кей встала, поставила на стол пустую кружку, а когда вернулась, Марк уже спал. Укутав его поплотнее одеялом, Кей хотела снова лечь в изножье кровати, как вдруг дверь в комнату открылась, и появился Оумг. Брови его были нахмурены, движения решительны и быстры.

— На нас напали. Племя охотников. Ведут их колдуны, потом это может быть опасным. Вам надо уезжать отсюда прямо сейчас, пока мы сдерживаем натиск.

Только сейчас Кей заметила голоса и топот за дверью, и какой-то вибрирующий гул вдалеке. Тут же проснулся Джейк, растолкал Сэма. Мальчишка, сонно хлопая глазами, пробормотал:

— Давайте мы сразимся с колдунами. У нас же есть Меч! Гзмарданум не имеет теперь уже власти.

— Его здесь и нет. Зато есть большое количество людей, которые руководствуются своей религией и своими представлениями о том, что правильно, а что нет. Меч, может, и уцелеет в битве, зато вы можете погибнуть. А пророчество должно быть исполнено, — Оумг говорил уверенно и твердо, — потому вам надо уезжать. Мы проводим вас тайными ходами, которые выводят к самому Немсупи. А там и рукой подать до Лионасского кольца. Во Имя Сына просим вас — уезжайте!

Разбудили Марка, и Джейк коротко поведал ему о случившемся. Марк нахмурился, сказал:

— Навлекли мы беду на мудрых, однако. Я сейчас не смогу сражаться, Джейк. Да и ты вряд ли долго удержишься на ногах в битве. Нам действительно надо уезжать. Да сохранит Отец Небесный этих людей.

Марк оказался еще очень слабым, потому Кей села на лошадь вместе с ним и крепко обняла его за талию. Сэм сжимал в руке рукоять Меча. Джейк, взбираясь на гнедого, шептал слова молитвы.

— Почему они напали на вас? — спросил Сэм, когда они двигались темными длинными коридорами подземелья вслед за Денгой, вызвавшейся быть их проводником.

— Кто-то убил Ветреного, когда он возвращался от нас. Это случилось около наших территорий, потому Вожди обвинили нас. Но это только предлог, они догадались, что избранные и Священное оружие здесь, и хотят добраться до вас. Особенно до Меча. Гзмарданум боится его, вот что! Так что, езжайте. Я верю что вы одержите победу, и Зло будет побеждено. Да хранит нас всех Создатель!

Небо, налитое серым свинцом, обрушилось мелким дождем на головы путников, едва они покинули гостеприимные подземелья. Для того, чтобы выбраться наружу, воспользовались таким же «летаком», что и прошлый раз, только башня, в которой он находился, развалилась до основания, и шахта подъемника оказалась под открытым небом. Денга улыбнулась на прощанье, дернула тросы, и железный ящик исчез под землей, увозя светловолосую девушку.

Увидятся ли они еще с Денгой? Уцелеют ли мудрые? Кей знала, что остается только надежда. Надо ехать вперед, надо сражаться и бороться. Надо выполнить пророчество до конца.

— Поехали, — негромко скомандовал Джейк.

Кей сжала бока Мураша, обернулась в сторону Сэма, чтобы убедиться, что мальчишка не отстает.

Марк негромко велел:

— Кей, держись крепче. Думаю, что кони хорошо отдохнули, потому можно их не беречь. Вперед, верные.

Он хлопнул по крупу коня, и тот понесся вперед, точно вихрь. Вслед за ними спешил Папоротник, который был рядом все время, пока находились в подземельях.

Стемнело очень быстро. Ночь дыхнула лютым холодом, рванула злым ветром плащи, подняла в воздух тяжелую пыль. Но коней не сдерживали, скакали молча и быстро, не останавливаясь, не зажигая факелов. Меч Кузнецов хорошо освещал дорогу, Сэм лишь время от времени произносил Имя Сына да Джейк просил Создателя сохранить поселение мудрых.

Скакали всю ночь. Один раз им пришлось отбиваться от надхегов, выбравшихся на поверхность для охоты. Сэму удалось срубить пару голов Мечом, и ящеры отстали. Марк, глянув на мертвые тела животных, похвалил:

— У тебя хорошо вышло, парень.

— Это все Меч! — крикнул ему Сэм, — Он обладает необыкновенной силой.

— Я догадывался об этом, — устало ответил Марк.

Последний город Гантос миновали уже утром. Взошедшее солнце осветило перед путниками широкую, засыпанную снегом равнину и прячущиеся в рассветной дымке вершины гор.

Лионасское кольцо.

Кей хотела улыбнуться, но не смогла. Из потрескавшихся губ потекла кровь, но эта боль уже не казалась ей болью. Просто неприятность. Самая страшная боль жгла изнутри, и она была сильнее мороза и ветра, сильнее усталости и голода.

— Марк, только бы они все спаслись, — тихо прошептала она.

Марк не переспрашивал, он понял, за кого переживала Кей. Наверняка сам он думал о том же самом. Боль в раненой ноге сильно досаждала ему, временами он ложился на холку Мураша, и Кей видела капли пота на висках воина.

Дальнейший путь прошел, словно во сне, и девушка плохо помнила, как преодолели широкую снежную равнину, как встретили пограничный отряд суэмцев с Ником во главе. Словно в туманном, вязком сне видела она встревоженные, обеспокоенные лица. Марка забрали из ее седла и пристроили на свежем, горячем жеребце. Она помнила, что Сэм передал Нику Меч, помнила, как неслась на высокой вороной кобыле вслед за Ником и жеребцом Марка так быстро, что только ветер свистел в ушах.

Дальше в воспоминаниях осталось лишь печальное, встревоженное лицо Марты, которая осторожно и быстро снимала с Кей одежду и купала ее в теплой, пенной воде. И кровать с голубым, отделанным кружевом, бельем. Почему-то это белье особенно врезалось Кей в память.

— Голубое, как свет Меча, — подумала она и провалилась в сон.

Глава 20 Сочетание

Кей не снились сны. Она не видела ни мрачных подземелий, ни страшных надхегов, ни загадочного Храма Двери. Только теплая, мягкая темнота окружала ее, спокойная и нежная, как колыбельная песенка. Первый раз Кей проснулась в вечерних сумерках. Сходила в туалет, отпила из кувшина прохладный кислый морс и села на кровать. В комнате было так натоплено, что сам воздух казался звонким от тепла. Синело за тонкими прозрачными занавесками вечернее небо, и желтел на комоде круг от настольной лампы.

— Который час? — подумала Кей, легла на постель и вновь уснула.

Только утром, когда окончательно рассвело, исцеляющий глубокий сон покинул Кей, и она встала с ясной головой. В комнате пахло кофе и свежей сдобой, а на маленьком столике у кровати девушка увидела кофейник, миску с булочками, блюдце с ломтями сыра, молочник и шоколадные конфеты. Увидела и тут же почувствовала страшный голод. Она проспала почти сутки, а до этого ела по-настоящему только в подземельях у мудрых. Кей развернула конфету и сунула в рот.

Жив ли Марк? — толкнулась тревожная мысль. Торопливо натянув халат, Кей бросилась к двери и столкнулась с Мартой, входящей в комнату.

— Мир тебе, благословенная Кей, — проговорила Марта, и тонкие морщинки ее глаз, казалось, улыбнулись вместе с ней, — выспалась ты?

— Марк жив? — быстро спросила Кей и замерла в тревоге.

— Жив, и с ним все будет в порядке. Так что, не волнуйся, милая, повода изводить себя нет.

— Мне надо к нему, я должна его увидеть…

— И увидишь. Но без завтрака-то нельзя. Поешь спокойно, мы с кухаркой совсем недавно вынули булочки из печи, горячие еще. Давай, давай… И Грэг в порядке, жив-здоров. Но пока еще не пущу его к тебе, Марку ты сейчас нужнее. А булочки такие вкусные, Сэм их очень любит…

Говоря неторопливо и мягко, словно надевая петли на спицы, Марта усадила Кей на кровать и тут же сунула ей на колени поднос с булочками.

— Сэм и Джейк спят? — спросила Кей.

— Джейк уже встал, еще вчера вечером он поднимался, разговаривал с Ником. Рассказал о всем, что довелось вам пережить. А Папоротник — представляешь — устроился у кровати Сэма. Так и пролежал сутки в его комнате.

Марта налила кофе в чашку, добавила молока и ловко намазала разрезанную пополам булочку маслом.

Кей оглянуться не успела, как умяла три булочки, весь сыр и все конфеты. А чашки выпитого кофе она и не считала — Марта только успевала подливать. Она сидела тут же, рядом, и в ее словах, в ее движениях было столько материнского тепла и заботы, что, доев последнюю булку, Кей посмотрела в добрые, светло-карие, словно гречишный мед, глаза и почувствовала, что сейчас расплачется. Чудовищное напряжение последних дней схлынуло, оставив после себя слабость и растерянность.

Марта, словно почувствовав состояние девушки, привлекла ее к себе, обняла и сказала:

— Все позади. Страшное, тяжелое и трудное миновало. Ты молодец, ты сделала все так, как надо. Войне теперь наступит конец, баймы уже отступили. А ты — храбрая, сильная девочка. Все избранные — храбрые и сильные, и то, что вы совершили для Суэмы, никогда не забудут… Не плачь… Теперь все наладится, все будет хорошо…

Марта все приговаривала и приговаривала, и гладила плачущую Кей по голове, словно маленькую девочку.

В небольшой печке трещали поленья, а в комнате витал запах кофе…

Наконец, слезы кончились. Они, словно бы смыли остатки болючей тревоги за Марка, друзей, Суэму, смыли последние страхи, и звенящая легкость воцарилась в душе Кей.

— Мне надо помыться… — она осторожно повела плечом, высвобождаясь из объятий.

Ей стало неловко за свои слезы, она почему-то застеснялась Марты и, торопливо вытирая ладонями щеки, поднялась с кровати.

— Пойду в душ, — сообщила и ушла в ванную комнату.

Ощущая, как струйки теплой воды стекают по коже, она думала о том, что похвала вгоняет ее в краску, и ей совсем не хочется слушать, какая она сильная и храбрая.

Она просто хочет увидеть Марка и самой убедиться, что с ним все в порядке. А после прижать к сердцу Грэга и поцеловать его смуглые щечки. И тогда она почувствует себя счастливой.

Выйдя из ванной, Кей спросила, поправляя мокрые прядки волос:

— Марта, значит, баймы отступили?

Марта уже успела застелить постель и теперь собирала на поднос грязную посуду.

— Да, отступили, — она обернулась, медовые глаза засияли нескрываемой радостью, — отступили назад, и вот уже два дня ни одного боя. Стоят, правда, как стена, но Гзмарданум-то уже не летает. Чувствуют они, что сила их закончилась.

— Может, вести из Такнааса привезут…

— Мы ждем. Очень хочется верить, что южные крепости теперь в безопасности.

Расчесалась Кей быстро — пара движений щеткой по коротким прядкам. Марта, унося посуду, пояснила:

— Марк в соседней комнате. Дверь напротив. Спит, еще, наверное…

Дверь напротив… Кей почувствовала, как горячо толкается в груди сердце. Она так давно не видела Марка. Сколько она спала, сутки? Значит, она уже двадцать четыре часа не видела любимого. Это много… Она соскучилась и не может больше ждать…

Комнатку, в которой находился Марк, такую же маленькую, как и спаленка Кей, согревал камин из серого камня. Огонь полыхал в нем ярко и неистово, словно громадный цветок, пахло сосновыми дровами, сложенными в деревянный ящик, и какими-то ароматными травами.

Марк, все такой же, до прозрачности бледный, лежал на широкой дубовой кровати, и его сомкнутые веки темными пятнами выделялись на восковой белизне лица. Кей присела рядом, взяла его руку. Пальцы, когда-то крепкие и сильные, были холодными и безжизненными.

У него такие холодные руки, а ведь комната натоплена до жары. Тревога опять шевельнулась внутри. Кей прижала к себе ладонь Марка и заговорила, тихо и горячо:

— Мы вернулись, Марк, живые вернулись, слышишь? А ты боялся, что погибнем в заброшенных городах… Я знаю, ты поправишься, обязательно поправишься. С тобой все будет хорошо… Марк, милый, я так люблю тебя… Я не смогу без тебя жить. Потому ты не можешь покинуть меня, слышишь? Просто не имеешь право…

Кей вдруг стало страшно. На миг ей показалось, что подземелья Хаспемила все еще предъявляют свои права на нее и Марка, требуют платы за необыкновенное оружие. Вдруг за это придется заплатить Денге и остальным мудрым? Вдруг проклятие обрушиться теперь на них, в последней ярости от того, что теряет свою силу? И Марку тоже придется заплатить жизнью, и он не поправится…

Кей все крепче сжимала холодную руку, словно пыталась передать свое собственное тепло любимому и чувствовала, что горячей влагой собираются в глазах слезы.

— Да, ты не имеешь право покинуть меня, — продолжала она, — просто не имеешь право… Мы с Джейком вывезли тебя, у нас вышло… И я бы тоже хотела, чтобы у нас родился сын, и у него были бы твои глаза и твоя улыбка… Он был бы таким же веселым, как ты…

Она всхлипнула и замолчала…

— Продолжай… — голос Марка прозвучал хрипло и тихо.

От неожиданности Кей выпрямилась и с удивлением выдохнула:

— Так ты слушал меня?

— Ты ведь этого хотела? — он раскрыл глаза и повернул голову.

— Почему же ты сразу не сказал, что не спишь?

— Не хотелось прерывать тебя. Я обязан жизнью тебе и Джейку.

— Ну… Я не хотела вообще-то напоминать об этом… — смутилась Кей.

Марк улыбнулся, и в его синих глазах вспыхнули такие знакомые озорные искры.

— А мне кажется, что хотела. Но мне очень даже подходят условия оплаты…

— Какие условия? — в недоумении Кей подняла брови.

— Ты вроде хотела ребенка от меня? Да ладно тебе, не смущайся, — он провел ладонью по ее щеке, — Думаю, что в связи с войной нам разрешат обойтись без помолвки…

— Ты много говоришь…

— Да, я, пожалуй, забегаю вперед. Расскажи мне — как ты закрыла Дверь.

— Потом, после. Тебе надо отдыхать.

— Со мной все в порядке, я уже не хочу спать.

— Как твоя нога? Не болит?

— Болит, но терпимо, — Марк поморщился, — По-крайней мере я ее чувствую и могу ей двигать, что уже хорошо.

— Руки у тебя холодные, как… — Кей вдруг замолчала, вспомнив мертвенный холод Проклятой Двери. Кончики ее собственных пальцев до сих пор болели, несильно, но ощутимо.

— Почему ты замолчала? О чем ты подумала, Кей?

— Ни о чем… Вернее, я просто не хочу об этом говорить.

Марк грустно улыбнулся:

— Вот ты всегда была такой. Все плохое прячешь внутри себя, в глубине души и переживаешь свою боль одна. Но ты ведь не одна, Кей, и мне тоже становится больно от того, что в твоих милых зеленых глазах появляется печаль. Но если ты действительно не хочешь говорить, я не стану приставать.

— Я не знаю… Мне кажется… — Кей опустила глаза, затеребила край покрывала, — Мне кажется, что когда говоришь о плохом прошлом, оно словно бы снова становится явным, оживает… Это глупо, я знаю… Я просто сейчас вспомнила об этой Проклятой Двери. Что чувствовали мудрые, когда открывали ее? Неужели у них не было пророков, чтобы предупредить об опасности?

— Они знали, что Дверь нельзя открывать, это им заповедал Создатель. У них была заповедь, но они могли выбирать — следовать ей или нет. Создатель всегда оставляет выбор за нами. Мы можем выбрать жизнь, или выбрать смерть. Но иногда человек заблуждается, не может поверить истине, не может открыть свое сердце. И делает неправильный выбор. Так и поступили мудрые. Возможно, они поверили, что за Дверью какая-то особенная, высокая мудрость. А, может, не могли понять, что за зло скрывается за этим Порталом.

Марк вздохнул, сжал пальцы Кей и, подняв брови, спросил:

— Ты лучше расскажи, как ты решилась сама поехать в Храм Двери…

— Я думаю, что я не сама…

Кей посмотрела в глаза Марку и добавила:

— В тот момент я чувствовала какое-то вдохновение свыше. Мне не было страшно… Ну, почти не было… Только в Храме, у Двери. Но со мной был Папоротник, и это немного поддерживало меня. Все-таки легче, когда рядом кто-то, кто любит тебя, даже если это всего лишь собака. Я почувствовала, что должна сама закрыть Дверь. И поверила, что у меня получиться. И знаешь…

Она на пару секунд замолчала, словно подыскивая правильные слова, после сказала:

— Мне говорил Тнумо там, на Холмах Белого Пуха, что силу дает не ненависть, а любовь. И он был прав. Когда любишь, ничего нет трудного или сложного. Когда любишь, способен на все ради любимых людей. А я люблю всех вас, и тебя, и Джейка и Сэма — всех, кто был рядом со мной. Я люблю Суэму. И эта любовь поддерживает меня всегда.

Вечером отряд избранных — те, кто уцелел и вернулся в Лионас — собрался за накрытым столом. Не было с ними Лариэна, Самэйна и Смаика. Не приехали еще близнецы, Гаэс, Кассаэл и Тэн. Но Ник выслал им на помощь отряд воинов. Теперь, когда дороги стали свободными — отступили баймы — до подвалов Гаднаэми можно было добраться прямыми путями.

Зато на высоком стуле у камина сидел Саем-Тон, дед Тэна. Рядом с ним, на таких же стульях развалились два громадных белоголовых воина, те самые, что охраняли ворота во Второй Круглый Зал.

Ник вознес хвалу Создателю и сказал, оглядев собравшихся в зале верных:

— Наступила новая эпоха для Суэмы. Дверь закрыта, война остановлена. Проклятие перерождений уже не действует. Отец-Создатель послал новое Знание о нашем будущем. Пришло время для переговоров.

— Переговоров с баймами? — удивился Марк.

Устроенный в глубоком кресле и обложенный подушками, он был все еще бледен, но в глазах его яркими искрами вспыхивала радость. Кей сидела около Марка, и довольный Грэг на ее коленях то и дело обнимал девушку за шею теплыми ручками.

— Да, переговоры с баймами. Надо попробовать договориться с ними. От войны уже все устали.

— И у меня было похожее знание, — сказал Джейк.

Кей ужасно рада была его видеть. Он выглядел уставшим, и на побелевшей коже лица россыпь веснушек выступала коричневыми, четкими точками, словно крошечные брызги кофе. Но он был спокоен, и в уголках его губ то и дело проскальзывала улыбка.

Зайдя в столовую и увидев Кей, Джейк, молча, обнял ее, и лишь после прошептал:

— Хвала Создателю, мы добрались. И тебе удалось закрыть Дверь. Да будет благословенно твое имя, твой род, и милость Отца да пребудет с тобою вовек.

И от этих необычных слов Кей стало жарко и странно, словно необыкновенная сила свыше наполнила ее. Так и будет в ее жизни, поняла она. Так и будет.

А теперь Джейк подтвердил слова Ника о переговорах.

— Гзмарданум не согласится, — медленно произнес Джейк, — но переговоры надо начинать сейчас. А дальше Создатель усмотрит.

— У нас есть Меч! — в столовую стремительно зашел взлохмаченный и заспанный Сэм, — Мы убьем Гзмарданума Мечом, и все!

Он потянулся, взял со стола яблоко и повернулся к Кей:

— Благословенный день, правда? Мы вернулись домой, а ты закрыла Дверь! Эгей, у тебя получилось!

Воины заулыбались, Саем-Тон тепло сказал:

— Кей необычная девочка, она обладает особенной силой, потому и оказалась в числе Избранных. Избрание — это на всю жизнь.

— Все-таки, Кей правильно сделала, что отправилась одна в Храм Двери, — тихо и задумчиво произнес Ник.

В его темных глазах, серьезных и глубоких, появилось странное выражение, словно он смотрел вдаль и видел то, что не видели другие.

— Из вас четверых на тот момент только у нее было достаточно сил, чтобы справится с этим делом, — продолжил он, — я не имею в виду физические силы. Джейк все время вытягивал отряд в духовном смысле. Это другая сторона войны. Джейк там с вами, я — здесь в Лионасе, но нам надо было выдержать духовную, невидимую битву. То есть, в тот момент, когда вы сражались со зменграхами, Джейк уже видел эту битву заранее, и молился за нее, и верил. И так весь путь в землях Меисхуттур. Ему пришлось потратить немало сил, чтобы стоять за отряд в молитве. И закрыть Дверь он бы просто не смог. Марк сражался в видимом мире, ему тоже пришлось нелегко, и я думаю, что с ядом надхегов в крови вряд ли он смог бы противостоять той силе зла, которая была в Храме. Сэм…

Тут он замолчал, словно прислушиваясь к себе, после посмотрел на мальчика и твердо сказал:

— Сэму еще предстоит выполнить свое предназначение. А Кей… Кей берегли именно для этого часа. Отец предназначил ей этот труд еще до ее появления в Суэме, и Он готовил ее к этому. Марк, — тут Ник улыбнулся, — Марк пытался защитить вас всех, потому хотел взять на себя Храм. Я могу его понять. Но Кей поступила правильно. Она услышала призыв Отца и послушалась. А сил у нее было достаточно.

— Я не совсем уверенна, что слышала призыв. Но я… Я чувствовала, что должна это сделать, — тихо сказала Кей.

— Хвала Создателю. Все вышло, пророчество исполнилось. Осталось только убить Гзмарданума.

— Убьем Гзмарданума Мечом, и войне придет конец. Но как мы это сделаем? Кто сразиться с ним? — спросил один из белоголовых воинов.

— Наверное, с Гзмарданумом сражусь я, — просто ответил Марк, — главное, чтобы он принял вызов.

— Просто вызвать его на бой? — уточнил белоголовый.

— Да, — подтвердил Ник, — начнем переговоры, а при удобном случае предложим Гзмардануму битву. Главное — показать баймам, что мы готовы к перемирию, и даже можем поделиться с ними продуктами. Предложим им выгодные условия.

— Ник, вы не все знаете о подземельях Хаспемила, — сказал вдруг Джейк, — Возвращаясь обратно через заброшенные города мудрых, мы встретили там людей. Племена, промышляющие охотой. А глубоко в подземельях оказалась спрятана целая цивилизация, потомки мудрых, которые укрылись там от войны.

Ник слегка приподнялся, медленно произнес:

— Это действительно так?

— Да. Это подтвердят все избранные. Никто из нас не ожидал такого, но перед нами предстала целая цивилизация, оснащенная сложными приспособлениями. У них много… — тут Джейк замялся, подбирая слово, — много автоматики, каких-то сложных приспособлений. Нам показали только громадные теплицы, где выращивают еду. Заводы и лаборатории мы не видели. Пользуются ли они тем, что осталось от предков, или изобрели что-то новое — не знаю, нам довелось там пробыть совсем немного. Мудрые знают о пророчестве, знают о Мече. Но они очень осторожны. Мы не встречались с их управляющими, а если и встречались, то нам не представляли их как управляющих. Да и власть у них, как я понял, принадлежит женщинам. Вот, верные, я рассказал вам то, что довелось нам увидеть.

— Никто и подумать о таком не мог, — удивленно протянул Саем-Тон, — что где-то под землей все еще существую мудрые. Все наши предки были уверенны, что никого из мудрых не осталось в живых.

— Уцелели те, кому удалось избежать проклятия. Они знали, что Дверь открывать нельзя, потому укрылись заблаговременно. У них свои правила, и, боюсь, что они довольно жесткие. Но мы были там совсем мало. На них напало племя охотников. А у охотников вождями баймы. Охотники — май-нинос, как мы поняли, потому вполне могут подчиняться даже баймам. Нас мудрые торопливо выслали, велели выполнить предназначение до конца. Какова теперь судьба этого поселения — не ясно. Думаю я, что они сумели отразить нападение, слишком много у них странного и непонятного. Есть даже особые звуки, которые могут убивать. Они упомянули об этом вскользь, а я не стал расспрашивать.

— Гзмарданум напал на них? — уточнил Ник.

— Нет, они сказали, что нет. Но все это странно и непросто.

— Если Гзмарданум овладеет поселением мудрых, ему достанутся все их тайны, — Джейк сцепил пальцы обеих рук, посмотрел на свои сжатые ладони, добавил, — Это будет означать новый виток войны.

— Да сохранит нас Создатель от этого, — проговорил Марк.

— Посмотрим, как все выйдет и будем надеяться на лучшее. С поселением мудрых надо установить связь, может, помочь им лекарством и продуктами, — это самое лучшее, я думаю, — Ник оглядел присутствующих.

Ему никто не возражал.

Перемирие баймам предложили на следующий день. Отряд во главе со старейшинами Лионаса и Ником Пирсеном подъехал к стану проклятых так близко, что края островерхих палаток с короткими шпилями оказались всего в сотне метров. Баймы повыскакивали из шатров, хрипло ругаясь и махая мечами, но Ник закричал в рупор:

— Перемирие и продукты! — и тишина воцарилась над станом.

Старейшины выложили условия — мирные переговоры на выгодных для всех условиях, оставили у стана мешки с мукой, картофелем, коробочки с лекарственными травами и удалились. Баймы слушали молча, не трогаясь с места, но как только парламентеры отъехали на достаточное расстояние — тут же накинулись на еду.

Рассказывая вечером о переговорах, Ник удовлетворенно сказал:

— Они примут наши условия. Сейчас в их рядах паника и страх. Так называемый «бог» Гзмарданум утратил свою силу. Значит, и власть, и уверенность в победе у проклятых исчезла. А есть все равно хочется… Так что, думаю, у нас получиться договориться с ними.

Парламентеры стали ездить каждый третий день к вражескому стану, объявлять о переговорах и оставлять мешки с едой. И мука, и крупа, и яблоки с орехами — все растаскивалось баймами вмиг. Но на визитеров они не нападали, поубавилось у них и наглости, и храбрости, и самоуверенности.

Правда, и согласия на переговоры тоже не было. Баймы осторожно молчали, принимая еду и визиты как должное.

— Это мозги у них туго поворачиваются, со скрипом. Пока сообразят, что от них надо — полгода пройдет, — возмущался Сэм.

— Ничего, главное, чтобы сообразили, — усмехался в ответ Марк.

После Сэм спросил у своего отца:

— Где может быть сам Гзмарданум?

Тот задумчиво потер переносицу и ответил:

— Видимо, он сейчас в некоторой растерянности. Он уже не дракон, и прежняя сила его пропала. Но темной магией он все еще владеет, как и коричневые колдуны, и Меч Смерти, убивающий все живое, при нем. Кто знает, чем сейчас занят Гзмарданум — обдумывает ли наше предложение, или разрабатывает новые атаки. Но пророчество Создателя уже сбывается, значит, дни человека-дракона сочтены…

А в Суэме жизнь потихоньку налаживалась. Полчища баймов отхлынули, оставив после себя разрушенные, ограбленные фермы, деревни и городки. К пострадавшим селениям направили отряды воинов с продовольствием и добровольцев, желающих помочь восстанавливать разрушенные дома. В лесах и степях разыскивали уцелевших суэмцев. Раненых доставляли в Лионас, для здоровых строили дома и передавали продукты.

Суэмцы трудились с радостью и надеждой. Войне пришел конец, страх и тревога миновали, и надежда на спокойное, мирное будущее сияла, словно утреннее солнце, победно и радостно.

И Джейка, и Марка, и Кей и даже мальчишку Сэма сделали почетными старейшинами Лионаса. За них каждый день возносили молитвы в Храме Поклонения, их любили, уважали и чтили. Но больше всего хвала и благодарность возносились Отцу. В каждом доме звучали хвалебные гимны, над дверьми домов развешивали ветви елей — символы вечности, и яркие оранжевые фонари — символы Божественного Света. И город по ночам переливался теплыми, апельсиновыми огнями. Сияли голубые праздничные гирлянды на воротах и звенели нежные бубенчики на лошадиных сбруях.

Марк еще пару дней пролежал в постели, дожидаясь, пока начнет затягиваться страшная рана на ноге. И это был счастливые дни. Кей проводила с ним все время, наблюдая, как Марк играет с Грэгом или поет песни. Они говорили о многом — о печальном прошлом в другом мире, и о тех надеждах на будущее, которые горели у них в душе.

По вечерам в столовой собирались избранные и воины, что сражались с ними бок о бок. Вместе с ними сидел Галиен. Он уже играл понемногу на скрипке, хотя все еще двигал раненым плечом медленно и осторожно. Вернулись Мас, Мэн, Гаэс, Кассаэл и — главное — живой Тэн. Он был очень слаб, и его привезли на санях, укутанного в меховые одеяла. Но он был жив, и поправлялся. Вновь в Сосновом Приюте зазвучал дерзкий и звонкий голос Гаэс.

Вспоминали о Лариэне, Самэйне, Смаике — и не только о них. Немало верных ушли в мир Создателя в этой войне, но разлука не будет вечной. Каждому человеку суждено однажды встретиться со своим Создателем, и тех, кто оказался верен, ждет вечность с любящим Отцом. Об этом помнили, в это верили, на это надеялись…

Марк, как только смог более-менее сносно передвигаться на своих ногах, тоже присоединился к отряду парламентеров. Кроме этого он занялся делами своей фирмы и целыми днями отсутствовал в Сосновом Приюте. Но появляясь вечером, неизменно привозил подарки для Кей и Грэга, и вскоре комната девушки оказалась заставлена фарфоровыми фигурками, игрушками, книжками и редкими комнатными растениями в затейливых горшках. Принимая очередной подарок, Кей, смеясь, говорила:

— Марк, мне уже некуда все это ставить…

На что Марк только загадочно улыбался.

Как-то в один из вечеров Марк пришел раньше обычного. Нашел Кей в столовой, привычно обнял, поцеловал и сказал, радостно сияя глазами:

— Поехали, покатаешься со мной. Хочу тебе кое-что показать.

На нем была новая белая рубашка и длинный кожаный жилет, тоже абсолютно новый. Он подстригся, и, глядя на его гладко выбритый подбородок, Кей подумала, что для простой прогулки он выглядит слишком торжественно.

— Мне одеться нарядно? — спросила она.

— Можешь. Только не копайся долго. Грэга оставим с Мартой, я уже договорился с ней заранее.

— Так все продумано?

— Скоро сама увидишь…

Марк оставлял немало денег Кей для покупки необходимых ей и мальчику вещей. Потому нарядное платье уже висело у девушки в шкафу, еще ни разу не надеванное. Жемчужно-серое, длинное и прямое, отделанное маленькими белыми бусинами. Кей нравился такой простой фасон, без оборок и кружев. Она долго всматривалась в зеркало, пытаясь понять, что же такого загадочного нашел Марк в ее зеленых глазах, а Грэг в это время сидел рядом на полу и пытался пальчиками отковырять бусины с ее нового платья.

— Вот глупыш, — засмеялась Кей, — давай маме платье. Хорошо, что не успел его обслюнявить…

Наконец, она была готова. На шее — кулон Лэстина, в волосах — пара жемчужных заколок.

— Все, Грэг, пойдем, я передам тебя Марте. Сегодня вечером тебе придется играть с ней и Сэмом…

На улице, перед парадными дверьми Соснового Приюта уже стояла, открытая повозка, запряженная четверкой белых, как молоко, лошадей. Марк сидел на козлах, и на его непокрытую голову падали маленькие, робкие снежинки. Ветра не было, сосны неподвижными громадами уходили ввысь, словно загадочные великаны. В вечернем сумраке грациозные фигуры белых лошадей казались сказочной картинкой, а улыбающийся Марк — прекрасным принцем. У порога Соснового Приюта перед Кей развернулась сказка, такая нежная и волшебная, что девушка на мгновенье закрыла глаза и замерла, чувствуя, как колкая волна восхищения разливается в сердце.

— Ну, же, Кей, садись в повозку, — негромко проговорил Марк, спрыгивая с козлов, — надеюсь, что ты тепло оделась, хотя вечер не холодный.

Он помог ей сесть, закрыл дверцу — и лошади тронулись. Застучали копыта, зазвенели бубенчики. Полозья повозки легко заскользили по уезженному снегу. Замелькали над головой в странной пляске верхние ветви елей, закружились хороводом снежинки, сосновым ароматом дыхнул в лицо морозный воздух.

Кей хотела спросить — куда они едут — но не стала. Какая разница? Пусть загадочная сказка разворачивается перед ней яркими картинками, пусть кружатся снежинки, звенят бубенчики, и четверка белых лошадей увозит ее и Марка в неизвестное будущее.

Они неслись сквозь сияющий огнями город, мимо ярких витрин и оранжевых фонарей. Кей не чувствовала холода, запахнувшись в новый белый плащ, отделанный светлым мехом. Наоборот, колкий морозец немного пьянил, и было приятно чувствовать его холодные поцелуи на щеках. И, всматриваясь в мелькание веселых огней, Кей счастливо улыбалась.

Повозка выехала за город. Дорога, слегка поднимаясь вверх, вела через небольшую дубовую рощу, и вдалеке Кей увидела огни, проступающие из зимнего сиреневого сумрака.

— Это — мой дом, — сообщил Марк, повернувшись, — ну, тот самый, который я завещал тебе. Хочу показать его. Я приготовил небольшой сюрприз, надеюсь, что тебе понравится.

Вдоль подъездной, хорошо утрамбованной аллеи росли молодые, недавно посаженные ели. Между ними стояли отлитые из бронзы фигуры животных — оленей, волков и лисиц. Небольшой, двухэтажный дом, сложенный из серого кирпича, казался таинственным и волшебным в этой торжественной, снежной пляске. За ним застывшими, четкими силуэтами выступали деревья сада и — вдалеке — поднимались суровые вершины Лионасских гор.

Кей вдруг показалось, что она уже где-то видела это. Отлитых из бронзы животных, дом из серого кирпича на фоне снежных гор, торжественные силуэты елей и сосен. Еле уловимое, смутное чувство охватило ее, будто протянулась нить, соединяющая прошлое и будущее. Не сразу, но в памяти всплыла помятая старая открытка брата, на которой был изображен точно такой же дом, такие же горы и такие же ели. Или Кей только так кажется? На открытке были написаны слова, которые и оказались ключом к Двери.

Это не было совпадением, это был план Создателя. Его весть, Его направляющий свет. Все было предсказано и предначертано заранее. Даже этот дом, к которому теперь привез ее любимый.

— Мы приехали, — сказал Марк и остановил лошадей.

Снежинки все еще танцевали свой загадочный танец, когда Кей вслед за Марком прошла через дубовые двери. Марк помог ей снять плащ и пояснил:

— Здесь тепло, я все заранее приготовил… Проходи, я покажу тебе наше жилище. Думаю, что тебе понравится. Вернее, я надеюсь, что понравится…

Слово «наше» так тепло и славно прозвучало в его устах, что Кей подняла брови и улыбнулась.

Марк провел ее по всему первому этажу. Он был устроен немного необычно — ни одного коридора. Холл переходил в сумрачную библиотеку с рядами шкафов до потолка, угловой высокой печью и диванами, оббитыми полосатым гобеленом. Широкий портик из библиотеки вел в гостиную, где в огромном камине уютно потрескивали дрова, а высокие окна закрывали складки темных, как вино, штор.

Посередине комнаты стояла двуспальная кровать из темного ореха, и Марк, весело сверкнув глазами, пояснил:

— Второй этаж со спальнями я не успел обставить мебелью. Никогда не жил в этом доме, хотя построил его уже довольно давно. И вот, успел купить мебель только для первого этажа. Придется нам пока спать тут.

Арка, обшитая деревом, вела из гостиной на кухню — просторную и светлую, с окнами от пола до потолка. Окна выходили в сторону сада и гор, и вершины Лионасского кольца так хорошо виднелись вдалеке. Пол кухни покрывала светлая плитка, а буфетные шкафы были выкрашены белой краской. Белизну кухни слегка разбавляли кофейные шторы на окнах и такие же кофейные дорожки на полу.

— Столовая вон там. Я просил поварят из городского ресторана накрыть нам стол к этому времени и протопить дом. Вот, раскрыл свои секреты…

Марк взял Кей за руку и потянул за собой.

На овальном столике в полутемной комнате дрожали оранжевыми огоньками свечи, отражаясь в блестящих боках супницы и накрытых крышками глубоких мисок.

— Сервировка, правда, простая, — немного смутившись, стал оправдываться Марк, — я, по правде говоря, не успел купить посуды… Много чего еще не успел купить…

— Неважно. Все в порядке, Марк, — Кей улыбнулась, глядя ему в глаза.

Теперь, когда они были только вдвоем, и угроза смерти уже не висела над ними, сдерживаемые чувства выплеснулись, как бурная река по весне из берегов. Кей показалось, что время остановилось, замерло. Близость Марка заставляла трепетать каждую клетку ее тела, и она с бесконечной любовью, тоской и беспокойной радостью всматривалась в его знакомые и дорогие глаза с серыми, короткими лучиками, в его длинные ямочки на щеках, в две складки над носом, у бровей.

Словно яркие электрические искры пронеслись между ними. И Марк приблизившись, прижался губами к ее губам. Его теплое дыхание обожгло на миг, и Кей показалось, что пламя свечей вспыхнуло и обдало ее оранжевым жаром. Теплота родных губ горячей дрожью отдалась в груди, и она прижалась к Марку, обвив его шею руками. Что-то новое, мощное и ранее неведомое пробудилось в душе Кей, обрело силу и вызвало чувства, ей еще незнакомые.

— Кей, выходи за меня, прямо сегодня, — волнуясь, заговорил Марк и заглянул девушке в глаза.

В его зрачках, как в глубокой воде, она увидела свое отражение и почувствовала, что эта вода увлекает ее, уносит с собой. Марк обнимал ее за талию, и сердце его билось рядом с ее сердцем.

— Не могу больше ждать, и не хочу, — его голос звучал тихо и хрипло, — ты знаешь, в Суэме не принято дарить кольца, но я все-таки приготовил для тебя. Тут, в кармане должно быть…

Он торопливо похлопал по одежде и вытянул кольцо.

— Смотри, нравится?

Но Кей все глядела в темную воду его глаз. Какая разница, как выглядит кольцо?

— Нравится, Марк, — ответила еле слышно.

— Значит, ты согласна?

— Сегодня?

— Да, сегодня. Это же просто. Сочетание проводит старейшина, а свадьбы не гуляют — это считается интимным праздником, для двоих. Ник нас сочетает, я с ним договорился.

Кей взглянула на прыгающие огоньки свечей, на золотое колечко с блестящим камушком в руке Марка и ответила:

— Конечно. Я согласна.

Марк снова поцеловал ее в губы, надел на палец кольцо, легко отстранился и подошел к столу. Его взъерошенные черные волосы падали на уши и шею короткими прядками, и Кей еле удержалась, чтобы не пригладить их рукой.

— Поедим что-нибудь, хочешь?

Она даже не смотрела на стол. Наверное, еда не так важна в этот волшебный вечер. Наверное, Марк думает так же…

— Не знаю, да, наверное, — рассеяно проговорила она.

Поцелуи Марка все еще горели на губах, и голова шла кругом, будто она только что пронеслась на карусели.

— Здесь хорошее вино, из южной провинции Нгусми. Мои обозы привозят. У него необычайный вкус. С белой рыбой — просто замечательно. Попробуешь?

Кей приоткрыла крышки блюд и спросила:

— А можно, я просто поем шоколад?

— Да что хочешь…

Марк замер на мгновение, посмотрел на Кей и, еще больше взъерошив волосы, сказал:

— Если ты не хочешь есть, может, поедем прямо сейчас к Нику? А потом поужинаем вдвоем… правда, придется все разогревать, но это ерунда…

— Да, давай. Поехали, — кивнула Кей.

И снова четверка белых лошадей несла их сквозь сказочную торжественность ночи. А после Ник Пирсон, возложив руки им на головы, произнес слова древней, могущественной молитвы, соединяющей двоих влюбленных на долгие годы. Навсегда.

И сияли огнями свечи, и улыбались друзья, и трогательно звучала скрипка Галиена.

Ник одел Марку и Кей тяжелые цепочки из редкого белого золота — на маленьких кулончиках блестели крохотные изумруды.

— Теперь вы — муж и жена перед лицом Создателя и перед суэмцами. Да хранит Отец вашу семью, да благословит вас многочисленным потомством, и любовь ваша да не угаснет никогда, во Имя Сына, — сказал он.

И эхо тихим шепотом повторило слова под потолком каменного зала.

С той минуты они стали принадлежать друг другу. Им не пришлось давать клятвы верности — это не было в обычаях Суэмы. Но они и не были нужны. Кей вдруг ясно поняла, что ближе и роднее Марка никого у нее нет и не будет, и что душа ее всегда стремилась и рвалась к этому человеку, словно предчувствуя, что будет соединена с ним вечными узами.

— Ну, что, Марк, целуй жену, — весело проговорил Мас.

Мэн пихнул его в бок и буркнул:

— Уж без тебя разберутся… Верные, давайте за стол, а то я не ел с самого утра.

Марк, нежно обняв Кей, поцеловал и сказал:

— Похоже, пропал наш с тобой уединенный ужин, да?

Девушка только улыбнулась в ответ.

Глава 21 Гзмарданум

Грэг просыпался рано, до шести утра. В предрассветных сумерках пробирался на кухню, доставал со стола печеньки или орешки и уж потом, с кулаками, полными лакомств, забирался на кровать к Кей и Марку. Сыпал на одеяло крошки, ерзал по постели, сопел и шумно чавкал.

Но пока у него в руках оставалось хоть немного еды, можно было не вставать. Рядом с теплым Марком холодным осенним утром лежать было слишком хорошо. Но когда печенье заканчивалось, Грэга тянуло на проказы, он лез к камину, путался в длинных шторах, вытаскивал из шкафов книги и стучал на кухне ложками и кастрюлями. Тут уж — хочешь, не хочешь, — а приходилось подниматься.

В это утро Грэг громко хрустел сухарями и так накрошил в кровать, что Кей проснулась еще до того, как закончился продовольственный запас у мальчишки. Спустила на ковер ноги, попросила сухарик:

— Грэг, дай маме пожевать.

Тот сморщил нос, протянул обмусоленный кусок.

— Ну, спасибо, кушай сам, дорогой, — Кей потрепала его по темной макушке.

Сегодня ровно месяц, как они с Марком женаты. Ровно месяц назад их сочетал Ник. Слово «сочетание» в Суэме имело двойное значение. Так называли скрепление звеньев в тяжелых, громоздких цепях, что удерживали разъемные мосты и решетки городских ворот. Сочитаны — это значит, что соединены настолько крепко, что выдержат любой груз.

Так верно и так правильно. Суэмцы умели видеть суть в простых словах. Значит, и их с Марком любовь обладает крепостью, способной выстоять в трудные времена. И Кей знает, Кто дает такую любовь, знает, где ее источник…

Кей натянула халат и прошла на кухню — развести огонь в печи. Кухонную печь и камин в зале каждое утро топил Марк, а Кей каждое утро жалела его и старалась сама справиться с этой несложной работой. Марк много ездил в этом месяце, и как парламентер вместе со старейшинами, и по делам собственной фирмы. А рана на его ноге затягивалась слишком медленно, и в ветреную погоду все еще досаждала ему. Кей уговаривала Марка посидеть дома хотя бы несколько дней, но тот лишь весело шутил в ответ и целовал ее.

Двигаясь неторопливо и тихо, Кей выгребла золу в ведро, уложила дрова в кирпичном чреве печи и услышала, как подошедший сзади Марк лениво ворчит:

— Ну, вот, опять придется перетряхивать постель. Ты видела, сколько малый крошек наел?

— А, все равно это постельное надо менять. Зато не пришлось вставать вместе с ним в полшестого утра…

— Логично… Давай, я сам. А ты лучше в чайник воды налей.

Грэг тоже появился на кухне, деловито отряхнул ладошки и принялся таскать полешки к печи.

— Марк, сейчас он тебе всю корзину перетаскает, — улыбнулась Кей.

— Пускай. Он молодец, без дела не сидит. Да, парень?

Последнее «да, парень» прозвучало спокойно и деловито. Марк всегда умел найти общий язык с Грэгом.

Кей покачала головой, откинула деревянную крышку люка и спустилась в подпол за молоком. Семейная жизнь с Марком оказалась легкой и немного сказочной, как, впрочем, и все остальное в Суэме. Ее любимый был заботливым, ласковым и трудолюбивым. Днем он частенько отсутствовал, зато вечерами возил свою маленькую семью в Сосновый Приют или в известную закусочную города. Кей побывала и в его магазинах, и в мастерской, видела, как из редкой северной стали делаются мечи с вытравленными узорами на клинке и как куются ценные Лионасские наконечники. Грэга из мастерской выманить оказалось непросто, и Марк приговаривал, что очень скоро у него подрастет достойный помощник.

Днем, в отсутствие Марка Кей сама ездила по магазинам и подбирала ковры, шторы, посуду и другую нужную утварь для их дома. И это занятие тоже было приятным.

Иногда по вечерам, когда Грэг уже спал в своей кроватке, что стояла в гостиной, а Кей сидела у камина, ей вспоминались Мертвые Земли и Храм Двери. И тогда похожий на густой туман страх заползал в душу. Она думала о поединке с Гзмарданумом, о Мече Кузнецов, что хранится в Сосновом Приюте, и о пророчестве, еще не сбывшемся до конца.

В такие минуты Марк садился рядом, обнимал ее за плечи и молчал. Наверное, он догадывался о ее мыслях, и, наверное, сам думал о том же. Утром страхи проходили — слишком уютным и красивым был их новый дом, слишком весело щебетал темноглазый Грэг и слишком торжественно заглядывали в окна лучи утреннего солнца.

Дневной свет и привычные хлопоты разгоняли тревоги, но не до конца. И лишь только край солнечного диска скрывался за вершинами гор, беспокойные мысли возвращались.

Но только не сегодня, подумала Кей, поднимаясь из подпола с кувшином холодного молока в руках. Сегодня месяц, как они с Марком вместе. Маленькая, но все-таки дата. Поэтому — никаких страхов!

Не успела она перелить молоко в кастрюлю, как в дверь постучали, громко и торопливо.

— Кто это может быть в такую рань? — поднял брови Марк.

Кей, с трудом уняв странную дрожь в руках, пошла открывать.

На пороге стоял Сэм — вихры взлохмачены, круглые, как каштаны, глаза лихорадочно блестят на румяном от мороза лице.

— Гзмарданум объявился! — выпалил он с порога, — Новости плохие! Ник велел собираться в Сосновом Приюте всем избранным!

— Кей тоже надо ехать? — спросил Марк.

Он весь переменился, исчезло всякое веселье в его голосе, слова звучали отрывисто и жестко.

— Да, — закивал головой Сэм, — давайте быстрее. Если еще не завтракали — у нас позавтракаете. Отец мой сказал, что времени мало.

Кей почувствовала, как сжалось от нехороших предчувствий сердце. Она повернулась к Марку, дотронулась до его руки, заглянула в глаза.

— Едем, Кей, — ответил ей Марк и подхватил на руки Грэга.

В Сосновом Приюте, в хорошо натопленной столовой избранных ждал незнакомый человек. Он был немолод, покрыт грязью и кровью. На нем была надета рубашка из тонких полупрозрачных пластин, темно-синие брюки, странно поблескивающие в сиянии пламени камина. На шее, на длинной цепочке висел странный амулет в виде блестящей окружности со вставленным в нее прозрачным камнем.

— Это посланник из Хаспемила, — представил его Ник, — Четверо избранных перед тобой, верный. Теперь ты можешь рассказать те вести, что привез.

Человек поднялся, слегка наклонил голову, после внимательно посмотрел на Марка, Джейка, Сэма и Кей, словно оценивая их. Голубые глаза его оставались спокойными, невозмутимыми, но суровые складки около крыльев носа делали эту невозмутимость горькой и суровой.

— Да благословит вас Создатель, верные Лионаса. Я рад видеть вас целыми и невредимыми. Меня послали к вам Дающие Матери. Плохие вести для вашего народа, да и для нашего тоже.

— Подземный Хаспемил пал? — тут же торопливо спросил Сэм, не отрывая глаз от посланника.

— Нет, это не так! — тут же ответил посланник, — Хвала Создателю, нас не так просто одолеть. Но нам пришлось оставить самый верхний уровень и спуститься ниже. Мы использовали силу звука, чтобы остановить нападение. Это опасное оружие, оно может уничтожить нас самих, потому мы покинули верхние ярусы наших подземелий. Ими завладел Гзмарданум, и в его руки попал Белый Огонь. Он нашел пластины, на которых записано, как он действует. Чтобы воспользоваться всей мощью Белого Огня, надо получить розовые камни энергии. У нас нет таких камней, но колдуны смогли раздобыть для Гзмарданума информацию, что последние камни сохранились в замке Гаднаэми. Теперь Гзмарданум направился в подвалы замка, надеясь их отыскать. Как только в его руках окажутся розовые камни, он обретет прежнюю мощь, и одолеть его станет невозможно. Вот то послание, которое я должен был передать вам от Дающих Матерей.

— Имя свое ты можешь назвать, уважаемый? — спросил его Джейк.

— Теперь, когда я выполнил поручение, я могу назвать себя. Я Хаок, отец Нанги и Хамги. У нас так принято, мы не называем себя прежде времени.

В столовой какое-то время было тихо. Трещали поленья в очаге, размеренно и четко тикали часы.

— Я еду в Гаднаэми, — наконец негромко сказал Марк, — Надо собрать отряд воинов.

— Я тоже еду с тобой, — быстро проговорил Сэм, положив руку на рукоять меча.

— Все избранные едут, — Джейк твердо посмотрел на Марка, — последний бой. Это наш последний бой. Так написано в пророчестве.

Собрались быстро. Не успел посланник Хаок помыться и доесть обильный завтрак, который приготовила ему Марта, как оседланные кони уже били копытами у крыльца.

Кей торопливо складывала в вещевой мешок лекарства, смену белья, запасной плащ и пару теплых носков. Все вещи ей дала Марта — времени, чтобы возвращаться за всем этим в свой дом, уже не было.

Страха Кей не чувствовала, лишь холодную пустоту, будто все происходило не с ней, будто это странный и дурной сон, который вот-вот закончиться.

А они надеялись, что Марк просто сразиться с Гзмарданумом, победит его — и все. Страшная война закончится, навсегда останется позади. Залечатся раны, застроятся деревни и города.

Теперь новая угроза, еще более страшная, нависла над всеми. Кей взяла в руки мешочек с ароматной травой и остановилась. Ее вдруг пронзила тоска, острая, как наконечник у тех стрел, что Марк носил за спиной. Чем придется заплатить за последний бой? Все ли вернуться живыми?

— Господи, Боже мой, помилуй твой народ, — зашептали губы.

Заныло, заболело сердце, горячей влагой налились глаза. Но чьи-то теплые ладони легли на плечи, и, оглянувшись, Кей увидела Марка.

— Соберешь и мой мешок, милая? — спросил он.

Кей лишь слабо кивнула в ответ.

— Была бы моя воля, я бы оставил тебя в Лионасе.

— Ну, уж нет, — Кей встрепенулась, быстро вытерла слезы, — я поеду с тобой. Ты что, подумал, что я просто отпустила бы тебя, а сама сидела и дожидалась? Нетушки.

— Храбрая какая, — усмехнулся Марк, — ну, значит, у меня есть хорошая поддержка. Значит, мы справимся.

— Смотри, не забудь Меч, — ворчливо ответила ему Кей.

— Какой Меч? — невозмутимо поднял брови Марк.

— Ты сам знаешь, какой. И знаешь еще что… Возьми шоколад у Марты. У нее есть, я знаю.

Марк с улыбкой покачал головой, и уже выходя из комнаты, бросил:

— Как ты могла подумать, что я забуду о твоей любви к шоколаду?

После обеда Ник, Саем-Тон и еще несколько старейшин города совершили молитвы за избранных, и отряд выехал из Лионаса. Вместе с Джейком, Марком, Кей и Сэмом отправилось полсотни воинов, на тот случай, если к замку придется пробиваться с боями.

Торжественных проводов не было, большинство жителей еще не успели узнать тревожную новость. Им скажут чуть позже, вечером, когда набатом соберут народ в Башне Поклонения. Потому, двигаясь пустынной дорогой, уводящей из города, Кей думала, что все происходящее слишком нереально и странно. Еще утром она представляла, как отметит с Марком месяц совместной жизни, а сейчас кони мчат их в заснеженную даль, и Перевал Пилигримов уже едва виден в снежной дымке.

Теперь, когда баймы отступили, необязательно было делать крюк через лес нгурхори. Потому, обогнув Лионасское Кольцо, ехали напрямик. Острые вершины, едва выступающие из низких, распластанных облаков, мирно и сонно глядели вслед скачущему отряду. Множество копыт разметало снег на дороге, белая пыль клубилась чуть блестящей поземкой, и мир вокруг казался сказочным и уютным. Даже грустные облака, брюхом нависающие над неласковыми уступами, навевали липкую дремоту.

Стемнело быстро, ночь словно вынырнула из облаков, решительная и холодная. Но двигались еще долго, пока не добрались до кромки леса, и гигантские деревья не закрыли серую мглу, что глядела с небес. Под сенью деревьев и сделали привал.

В эту ночь Кей приснился сон. Она увидела Денгу, ясно и четко. Каждую прядку в ее светлых косах, каждую веснушку на белом, красивом лице.

— Гзмарданум великий лжец, — внятно произнесла Денга. Сурово и строго посмотрела на Кей и еще раз повторила, — Гзмарданум великий лжец.

Кей проснулась, села, рассеяно потерла глаза. Они с Марком устроились в широком меховом мешке. Около них догорал костер, рядом в таких же мешках спали Джейк, Сэм, Кассаэл и еще несколько воинов.

Слова Денги все еще звучали в ушах тревожным предупреждением. К чему это? Она и так знала, что Гзмарданум лжец. Марк спокойно спал рядом с ней, его, судя по всему, ничего не беспокоило. Сопел чуть в стороне Сэм. Небольшой костерок потрескивал звонко и радостно, будто всем им не страшный бой предстоит, а веселое путешествие.

Вдруг небо за громадными колючими ветвями озарилось яркой вспышкой, заиграло голубыми и белыми всполохами. Снег вдалеке яростно заблестел, отражая свет, и ночь, вздрогнув, отшатнулась назад.

Марк тут же вскочил, вылез из мешка, озадаченно глянул на искрящийся снег.

— Что это было? Что случилось, Кей?

— Гзмарданум добрался до розовых камней? — удивленно спросил проснувшийся Сэм.

Ему никто не ответил. Да и не было ни у кого ответа. Глядя на пылающее огнями небо в той стороне, где должны были находиться развалины замка Гаднаэми, люди терялись в догадках. Такого они еще никогда не видели.

— Ну, вот. Началась пляска смерти. То ли еще будет, — голос, прозвучавший совсем рядом, показался Кей смутно знакомым.

Она повернулась, и удивленно уставилась на темноглазого, черноволосого мужчину с крупным, гладко выбритым подбородком. Кто это такой?

Марк тихо произнес:

— Ты — Леонардо, ведь так?

— Да, меня теперь так называют. Как матушка в детстве.

— Разве ты не ушел к баймам?

— Так хромой я. Кому такой вояка нужен, кроме вас, конечно.

— А здесь ты зачем?

Леонардо как-то криво усмехнулся, нехотя протянул:

— Интересно мне больно на стороне верных сражаться. Все у вас не как у людей.

— Не как у баймов, ты хотел сказать, — возмутился Сэм.

— Называй это как хочешь, мальчик, — Леонардо весело осклабился, сощурил глаза, — Это теперь не имеет значения. Важно сейчас только одно — добрался ли Гзмарданум до розовых камней, или просто Белым Огнем балуется.

Весть о планах Гзмарданума быстро распространилась среди отряда, потому никто не спрашивал Леонардо, откуда это он знает. Марк помог Кей подняться, после подбросил в костер веток и заметил:

— Видно, не придется больше спать. Джейк, есть ли нам смысл двигаться прямо? Может, мы четверо поедем тем путем, что показывал нам Тэн, через Памятные столбы? А отряд пусть отвлекает внимание баймов на себя.

Леонардо, сплюнув, покосился на Марка и предложил:

— Хотите, я пойду с вами. Гзмарданума никто из вас близко не видел. А я приближался к нему вот, как к вам сейчас. Если хоть раз столкнешься с ним, не забудешь эту заразу никогда. Вам он так просто себя не покажет, да и увидите его — не узнаете. Он ведь не дракон сейчас, он как обычный человек.

— А ты видел его в облике обычного человека? — резко обернулся к Леонардо Марк.

— Видеть — не видел. Но узнаю. Есть у него свойство, так просто не опишешь, но запомнишь с ходу. Облик-то свой он наверняка постоянно меняет. Пусть не в животного, но в людей разных он сможет превратиться. Вот поверьте, насмотрелся я на его повадки. Да и колдуны-стронги ему немало помогают.

Марк вопросительно посмотрел на Джейка. Командир отряда, Лаак-Наи, рыжеволосый, сероглазый великан, мотнул в сторону Леонардо головой, коротко сказал:

— Он примирился с Отцом. Ник молился вместе с ним.

— Значит, ты все же стал искупленным? — недоверчиво спросил Марк.

Тот взгляда не отвел, лишь быстро пожал плечами в ответ:

— Выходит, что так.

— Что же заставило тебя передумать?

— Я думал, ты командир отряда, а не мой духовник. Давайте решайте, что будете делать. И не бойся, я вас не предам. Мне нет смысла это делать.

Джейк, молчавший все это время, поднялся с мехового мешка, застегнул куртку, надвинул капюшон и просто сказал:

— Не будем тратить время зря, Марк. Едем к Памятным Столбам. А воины отвлекут на себя огонь. Леонардо пусть едет с нами. Только нет никакой гарантии, что вернемся обратно.

Леонардо не ответил Джейку, повернулся и направился к своей лошади. А небо над головой все еще сияло белыми всполохами, и тревожный, вибрирующий гул не умолкал ни на минуту.

Пятеро всадников — вместе с Леонардо избранных стало пятеро — пустились легкой рысью через лес, надеясь, что деревья-гиганты скроют их от баймов. Теперь двигались в неизвестность — они не могли знать, что ждет их у Памятных Столбов. Опять сквозь ночной мрак, через недружелюбную чащу леса, через холод и ветер.

Кей держалась около Марка, а он специально придерживал Мураша, чтобы не обгонять.

Впереди всех скакал огромный вороной конь Леонардо. Зачем этот человек решил ехать с ними? Могут ли они быть уверенными в нем? Что если он заведет их в ловушку? Одно утешало — Джейк одобрил решение Леонардо, значит, уверен, что не предаст.

Кей сжала губы, вдохнула глубоко воздух. Неужели им предстоит встретиться лицом к лицу со страшным Гзмарданумом? Что за битва ожидает их впереди? Выберутся ли они живыми из подвалов Гаднаэми? Удалось ли Гзмардануму завладеть розовыми камнями?

Никаких ответов, только вопросы. Только Создателю ведомо все, только в Его руках будущее.

Утром, когда зимний рассвет нехотя раскрасил небо над елями в зеленоватые тона, показалась равнина, с одинокими обелисками. Теперь гул и странные вспышки света остались далеко за спиной путников, и над заснеженной землей воцарилась тишина и покой.

— Почти приехали. Вот они, Памятные столбы, — прокричал Сэм, догоняя Марка и Кей.

— Верно. Нам придется найти вход. Кто-нибудь помнит, как это сделать? — спросил Марк, ни к кому конкретно не обращаясь.

— Я найду, — уверенно ответил Джейк.

Сэм, спешившись, оглянулся, рассеяно заметил:

— Все еще горит над замком.

Леонардо, чуть придержав коня, обернулся, хмыкнул:

— Развлекаются. Скорее всего, там пьяны все поголовно. Если бы суэмцы знали о милой особенности баймов после каждой победы надираться в стельку, наверняка взяли бы всех голыми руками. Сейчас увидите, как проклятые празднуют удачу. Это называется жить наполную. Вас-то они считают скучными занудами-праведниками. А вашу жизнь — тоской зеленой. По-настоящему весело только у них.

— Где же они берут вино? — спросил Марк.

— А кто говорил о вине? Вино они не пьют. У них такая штука, как дхоку, они гонят ее из стеблей травы дхок. Вот это крепкая вещь, пробирает так, что жизнь искрами сыплется…

— Ладно, нам не понять, — Марк присмотрелся, заметил, — вот они, первые ряды столбов. Мы у цели.

Джейк спешился, внимательно оглядел центральный столб, после двинулся к северу. У нужного обелиска он присел на корточки, и через полминуты резкий щелчок возвестил, что вход найден. Медленно отъехала в сторону плита, и перед отрядом открылся путь в подземелья замка.

Кей соскользнула с лошади, взяла поводья и погладила Дорогушу по шее.

— Не бойся, моя хорошая, — слова машинально слетели с губ.

Беспокойство охватило внезапно, словно плохое предчувствие. Кей оглянулась, встретилась глазами с Марком. Тот еле заметно кивнул, распорядился:

— Первым заезжаю я. Затем Джейк, Кей, Сэм и Леонардо. Вперед, мы почти у цели.

Подземелья замка дыхнули сыростью и чем-то странным, терпким и неприятным. Темнота клубилась подвижной массой, казалась живой, точно огромное животное. Сэм, нагнувшись, щелкнул рубильником.

— Не надо было включать свет, — резко сказал Марк.

Светильники загорелись не все, большая часть их оказалась безнадежно испорчена. Некоторые чаши просто вывернули из стены, вместе с желтой плиткой. На полу валялись яркие осколки стекла и керамики, на потолке черными разводами тянулись следы от факелов.

— Это баймы, да? — неуверенно спросил Сэм.

— Ну, да. Больше некому, — Марк поморщился, оглядывая следы разрушений.

— Они где-то здесь, — Леонардо прошел вперед, прислушался, после оглянулся и добавил, — вроде тихо все. Если бы баймы были рядом, мы бы наверняка их услышали. Они — шумные ребята.

— Тогда давайте двигаться вперед, — неуверенно произнес Сэм.

— Нам надо продумать порядок действий. Что будем делать, если встретим баймов.

— Будем их убивать, — Марк бросил быстрый взгляд на Джейка, продолжил, — но сначала узнаем, где может быть Гзмарданум.

— Тут нечего узнавать. Если Гзмарданум здесь, он наверняка среди колдунов. Он очень силен, — Леонардо говорил медленно, словно через сито сеял, и слова его казались колкими и холодными, — Гзмарданум влезет в ваш мозг, взломает личность и вывернет душу наизнанку. А вы будете смотреть в его глаза и восхищаться, потому что ничего прекраснее до этого вы не видели. Его так просто не возьмешь, может, действительно, только ваш чудесный Меч поможет.

— Потому что это — Меч Ангелов, — пояснил Сэм.

— Думаете, ничего человеческого в Гзмардануме не осталось? — спросила Кей и почувствовала, как по жилам холодком пробежала дрожь.

— Уже несколько сотен лет от человека у него только оболочка. Дух человека Маднума давно ушел в вечность, но не к Создателю… В Темные Глубины, — медленно пояснил Джейк.

Он был мрачен, и застывшие черты его лица выражали твердую, суровую решимость. Только в желто-зеленых, как листья абрикоса осенью, глазах стоял свет осеннего дня.

О Темных Глубинах в Суэме не говорили. Но Кей догадывалась, что существует место, где нет Создателя и Его Сына, нет любви, нет надежды. Там только мрак, и туда после смерти уходят баймы.

— Мы найдем его там, где собираются все колдуны. Обычно они выбирают лучшее место для шатра. Здесь они шатер не ставят, это понятно. Ну, значит, лучшую комнату, — пояснил Леонардо.

— Второй Круглый Зал, — вдруг ясно произнес Джейк, — Гзмарданум там.

У первой же развилки набрели на гору трупов. Окровавленные тела, сваленные друг на друга, успели остыть, лица, искаженные смертной злостью, посинели, и Кей торопливо отвела глаза.

— Это мертвые баймы. Кто это их так? — удивился Сэм.

— У баймов это бывает. Не поделили добычу, видать. Много тут хороших вещей было? — спросил Леонардо, и пнул ногой лежащего у стены мертвеца в разодранной кольчуге.

— Да уж не мало, — ответил Марк, помогая Кей перебраться через трупы, — и еда, и одежда и вещи. Серебряная посуда.

— Ну, так они до сих пор, небось, ее делят. Пока Гзмарданум не сожжет пару десятков самых наглых, для науки. Тогда только утихомирятся, — бросил через плечо Леонардо.

Кей настороженно глянула на него. Что-то отталкивающее было в этом черноголовом, смуглом человеке. То ли его язвительная манера растягивать слова, то ли привычка усмехаться в самый неподходящий момент. Он будто видел глупое и смешное во всем, даже в испорченной галерее и порубленных трупах.

— Не болтайте, — коротко бросил Джейк, останавливаясь у очередной развилки.

Темные провалы переходов дышали настороженной тишиной, но вдалеке Кей заметила еле заметный свет. Там, видимо, начинался последний переход к Первому Круглому Залу.

Марк коснулся рукой плеча Кей, четко приказал:

— Держишься за мной. Ты и Сэм. Я, Джейк и Леонардо пойдем впереди. Если вдруг ситуация окажется слишком опасной — убегайте в боковые проходы. Они должны выводить к подземной реке. Ты и Сэм. Поняли?

— Никуда я не побегу, — твердо сказал мальчик и вытащил свой меч.

— Побежишь. Это приказ. И заберешь с собой Кей. Ты отвечаешь за нее, понял?

Сэм промолчал.

— Сэм, ты понял? — Марк резко повернулся к нему и заглянул в глаза.

— Да, — тихо ответил Сэм.

Едва Марк проговорил последние слова, как коридор ожил. Мигнули и погасли чаши ламп, зато впереди разлилось желтоватое сияние, и из него, как горох из стручка, посыпались ловкие, быстрые воины. Их темные кольчуги с круглыми пластинами на груди чуть поблескивали, отражая свет факелов в их руках.

— Праведным смерть! — прокричал самый первый, громадный воин, и узковатые глаза его блеснули яростным огнем.

Он наскочил на Марка и тут же упал, сраженный Мечом Кузнецов.

— Во Имя Сына! — клич Марка разнесся под полукруглым сводом и заставил волшебное оружие засиять голубым светом.

Меч неистово сверкал, и вокруг его владельца росла гора мертвых баймов. Леонардо добивал тех, кто пробовал обойти Марка, его длинный клинок то и дело со скрежетом рассекал кольчуги и в воздухе стоял стон, крик и грохот. Ржали кони, били копытами, подминая под себя тех, кто пытался подняться.

Кей, с трудом пытаясь унять тошноту, горячим комом вставшую в горле, крепко держала за руку Сэма. А тот, вытянув свой меч, внимательно всматривался, стараясь не подпустить к себе ни одного врага.

Темнота над головой стала рассеиваться, какие-то оранжевые всполохи вдруг разделили ее пополам, освещая потолок и остатки от бронзовых ламп. Кей удивленно подняла голову, заворожено прошептала:

— Посмотри, Сэм…

Уже не просто вспышки высвечивали круглый свод потолка, но в странном сиянии над отрядом избранных и баймами склонилось в страшной гримасе огромное лицо с красноватыми, безумными глазами, лишенными ресниц и век. Две узкие дыры вместо носа, и безгубый рот, растянутый в хищной улыбке.

— Поиграем в игру, — свистящий шепот пронесся в голове у Кей, — поиграем в игру…

Страшное лицо надвигалось все ниже, и дышать становилось тяжелее. Будто воздух весь вдруг улетучился, испарился, и осталось лишь желтоватое сияние.

Звуки вокруг отдалились, стали гулкими и нереальными, стены раздвинулись. Сияние заполнило все вокруг, и странный шепот прыткой змеей заполз в душу.

— Это Леонардо завел вас сюда… Смерть ваша пришла… Я залезу в ваш мозг и высосу его до остатка… Я сожру вас. Тебя, Кей, и тебя, Сэм. И тебя, Джейк. Марк вас бросил, сражается сам за себя. И правильно, потому что тут каждый сам за себя…

Злость ярким огнем запылала в душе Кей. Почему Марк никак не помогает им? Ушел куда-то вперед и не видит, что все они сейчас погибнут. Потому что думает только о себе, забрал волшебный меч и ему все равно, что они тут умирают. И воздуха уже почти не осталось… А Сэм так громко дышит и так сильно вцепился в нее, точно сумасшедший.

— Отпусти меня, слышишь? Сейчас же отпусти! — закричала она, выдергивая руку.

Леонардо оглянулся на ее крик и сам что-то прокричал в ответ. Ему хорошо кричать, он свободен, ему не приходится умирать от удушья, погружаясь в отвратительный оранжевый туман. А все из-за него! Это он завел их сюда…

— Заткнись! — вдруг крикнул Сэм, обращаясь к Леонардо.

Кей успела заметить, как Марк и Леонардо развернулись, как рассыпались голубоватые искры и Меч Кузнецов обрушился на светящийся облик чудовища.

Свет померк в глазах Кей, лишь странные слова Леонардо запечатлелись в мозгу:

— Не кормите это своей злостью!

Очнулась Кей от того, что кто-то вливал ей в рот терпкое и сладкое вино. С трудом открыв глаза, она сделала глубокий вдох и судорожно закашлялась.

— Кей, как ты? Ты видишь меня? — проговорил Марк.

Перед глазами все еще плыли бледные пятна света, но воздуха вполне хватало, для того, чтобы нормально дышать. Кей посмотрела в полные тревоги глаза Марка, попыталась улыбнуться. Теплыми, жесткими пальцами Марк убирал с ее лица волосы, гладил по щекам и все спрашивал, как она себя чувствует.

— Что с нами было? — тихо спросила Кей.

— Это был фантом, дорогие мои, — раздался ухмыляющийся голос совсем рядом.

Кей поднялась и уставилась на Леонардо, чистившего меч остатками чьей-то одежды.

— Что это значит? Что это за фантом? — Джейк сидел тут же рядом, сжимая руками виски и морща глаза. Лицо его в бледном свете единственного светильника-чаши казалось серым и постаревшим.

— Это работа колдунов. Они любят такие штучки. Сами они на встречу не вышли, видать чувствуют необычный Меч. Вот, наслали бесов, — Леонардо полюбовался на блестящую сталь своего клинка, поднял глаза и улыбнулся, — видели бы вы свои лица, сколько злости на них было. Вот это и называется управление человеческим сознанием. Суэмцы от этого сразу перерождаются. А мы ничего. Позлимся, поругаемся, нам вроде и легче. Из вас троих только Джейка не проняло. Его, видать, не так просто совратить с пути истинного.

— Хорош языком трепать, — резко оборвал его Марк, — тебя, я погляжу, это только забавляет.

— Оу, Марк, на тебя фантом тоже подействовал? Ты тоже злишься? — Леонардо улыбнулся так, что стало видно чуть ли не все его крепкие, белые зубы.

— Успокойтесь все! — Джейк поднялся, положил руку на плечо Марка, — эта гадость на всех действовала. Создатель, во Имя Сына мы просим, очисти наши мысли от зла. Помоги нам черпать силу от Тебя. Да будет прославлено Твое Имя, Отец Небесный.

После молитвы Джейка словно поток свежего воздуха ворвался в коридор. Тяжесть в груди ослабла, раздражение ушло, точно его и не было.

— Извините меня, — тихо проговорила Кей, вдруг вспомнив глупые и злые мысли, которые совсем недавно одолевали ее.

— И меня, — сказал Сэм.

— Я тоже прошу прощения, Леонардо. Я был не прав, — спокойно произнес Марк.

Леонардо удивленно посмотрел на своих спутников, задумчиво потер переносицу, сунул в ножны меч и, наконец, ответил:

— Вы, ребята, молодцы. Мало кто мог восстановить ясность мысли так быстро после встречи с фантомом. На меня эта штука тоже действует. Так что, я тоже приношу свои извинения. Но, — он вдруг поднял брови и снова язвительно усмехнулся, — пока она рядом, хорошо убивать. Злость наполняет до самых краев. Вона сколько мы порубали с Марком. Путь свободен, мы можем двигаться дальше.

Кей посмотрела на залитый кровью проход, на забрызганные стены и чуть снова не потеряла сознание. Марк тут же присел рядом, прижал к себе, горячо зашептал:

— Девочка моя, все будет хорошо. Скоро мы выберемся отсюда.

— Это неправда, Марк, — всхлипнула Кей.

— Я верю, что выберемся. Вот увидишь.

— Гзмарданум наверняка знает, что мы здесь. И знает, что у нас Меч. А раз он не показывается, значит, до розовых камней он не добрался. Иначе он обязательно воспользовался бы новой силой, — вдруг громко сказал Леонардо, — потому давайте не будем терять время.

— Леонардо прав. Надо идти, — Марк помог Кей подняться, нежно поцеловал в щеку.

И снова темные галереи раскрыли перед отрядом свое нутро. Очень скоро отряд оказался у Первого Круглого Зала.

Выломанные створки ворот лежали на полу, преграждая вход. С них содрали железные пластины, которыми они были окованы, вырубили резьбу. Нагие, ободранные двери лишь глухо затрещали, когда на них ступили кони и люди.

— Такую красоту уничтожили, — печально протянул Сэм.

— Будьте наготове, — Марк резко обернулся, быстро глянул на мальчика и Кей, — не зевайте.

Зал оказался пустым. Синие осколки сбитой со стен мозаики сухо потрескивали под ногами, искрили оголенные провода, слабо мигала в углу одна из лампочек.

— Все двери сорвали с петель, унесли все запасы продуктов. Костер жгли прямо на полу. Придурки! — со злостью ругнулся Сэм.

— Перестань, — мягко сказал ему Джейк.

— Ну, что, нельзя было развести огонь в камине? А это что? Что они нарисовали на стенах?

— Половые органы, — резко хмыкнул Леонардо, — в этом месте они занимались сексом. Секс — главное удовольствие, ради которого можно переступить через все.

— Среди них есть женщины? — спросил Марк.

— Вполне. Но можно и без женщин. У баймов все можно.

— Как ты мог жить с ними? — Сэм брезгливо поморщился, отошел от испачканной мерзкой мазней стены.

— Милый, это так похоже на мою родину, — ответил Леонардо ни мало не смущаясь, — я, знаешь ли, привык к этому. У баймов, конечно, все с крайностями, не хватает им золотой середины. Но человек такая скотина, ко всему привыкнет.

— Не надо считать себя скотиной, Леонардо. Ты был сотворен другим. И теперь, в этой битве волен выбирать, на чьей стороне ты будешь. Поверь, вполне можно прожить жизнь, не следуя страшным и бестолковым традициям, — Джейк говорил мягко, уверенно. В его голосе слышалась печаль и нотки надежды. Ему никто не возражал, даже Леонардо лишь глянул на него и поджал губы.

— Тут никого нет. Видимо, мы убили всех, кто тут был, — заметил Сэм.

— Вряд ли всех. Скорее всего, часть из них скрылась, и доложила обо всем Гзмардануму, — ответил ему Марк.

— Нет, дракону докладывать о поражении они не побегут, — покачал головой Леонардо, — всем проигравшим смерть — таковы здесь правила. Гзмарданум убил бы их сразу. Они скрылись, должно быть, где-то в подземельях, тут много места для беглецов.

— Значит, идем дальше.

Теперь каждый шаг казался Кей длинной с пол могха. Света в коридорах не было, и Марк велел не прикасаться к стенам — там могли оказаться оголенные провода. Зажгли факел — нашли его в Первом Круглом зале. Огонь слабо освещал узкий туннель, оранжевые блики на стенах то и дело выхватывали непристойные надписи и пошлые рисунки. Кей подумала, что баймы, увидев мозаику и великолепные украшения этих подземелий, страшно разозлились и поспешили уничтожить всякое напоминание о своих предках.

Каково это — сознавать, что никогда уже не поднимешься из темной глубины? А, может, баймы и не сознают? Может, их злость примитивная и необъяснимая, как та, что испытывала Кей, попав под действие фантома?

Свет вдалеке сузился до одной, маленькой точки и временами мерцал, нечасто и медленно.

— Что это там такое? — спросил Сэм.

Ему никто не ответил. И вдруг раздалось шипение, усиливающееся с каждой секундой. Вспыхнул яркий свет, и в нем на мгновение утонули очертания туннеля, людей и лошадей. Марку удалось вовремя выставить вперед лезвие Меча Кузнецов. Оружие послужило отражателем яркой вспышки. Глаза обожгло, Кей зажмурилась и потрясла головой. Пришлось подождать какое-то время, прежде чем зрение вернулось ко всем четверым.

— Это, видимо, был Белый Огонь, — произнес Марк, прикрывая глаза рукой. Он был впереди, и ему досталось больше всех.

— Ты как? — с тревогой спросил Джейк.

— Не знаю. Открываю глаза — и одна темнота вокруг.

— И у меня тоже, — пожаловался Сэм.

— Ну, раз только вспышка, без взрыва, значит, точно до розовых камней не достал, — фыркнул Леонардо.

Наконец, когда более-менее пришли в себя, Джейк велел идти дальше.

— Давайте оставим тут лошадей, — предложил вдруг Сэм, поглаживая своего коня, — а то вдруг получиться так же, как и в подземельях Хаспемила.

— Это, пожалуй, мысль, — тут же согласился Джейк, — давайте так и сделаем.

Предложение Сэма оказалось кстати. Коней становилось все труднее успокаивать в темных подземельях. После вспышки Белого Огня жеребец Джейка убежал в один из проходов.

— Давайте привяжем их здесь, — согласился Марк, остановился, посмотрел на Кей, беспокойно провел рукой по лбу, — я бы и Кей с Сэмом тоже тут оставил. Слишком опасно идти дальше.

— Нам надо держаться вместе. Мы сильнее, когда нас четверо, — твердо возразил Джейк.

Они оставили лошадей в одном из темных проходов. Вырубленные в скале, неровные и холодные, они уводили куда-то вниз, но зато в этом мраке чувствовался покой, и Кей еле удержалась от того, чтобы опрометью не бросится вниз, в спасительную тишину. Куда угодно, лишь бы подальше от этого туннеля, ставшего смертельно опасным.

Марк взял ее за руку, сжал пальцы. Не сказал ничего, но его теплая ладонь словно вдохнула новые силы. Надо двигаться дальше. Надо найти и убить Гзмарданума.

Створки дверей Второго Круглого Зала оказались целыми. Каждый узор, каждое украшение из кованного железа — все было на своем месте. Около них исправно горели светильники, и даже пол оказался чистым.

— Гзмарданум в этом зале, — негромко, но твердо сказал Леонардо, — он любит все красивое. И он знает, что мы здесь. Он просто позволил нам прийти.

Створки бесшумно распахнулись. В нос ударил аромат ванили и свежего кофе. Теплый воздух приятно охватил щеки и уши. Кей удивленно оглянулась. Ни трупов, ни мерзких надписей. На чистом полу все так же расходятся черные полосы, блестят названия семи городов. И все так же возвышается колонна с рельефными изображениями.

Посреди зала стояли трое мужчин, высоких и худощавых. Они походили друг на друга с удивительной точностью, точно были отражениями в зеркалах. Узкие, слегка вытянутые лица, черные, выразительные глаза, гладко выбритые подбородки с едва заметными ямочками.

Кроме этих троих никого в зале больше не было. Кей замерла. Внутри нее черным дымом расползался ужас. Хотя ничего, вызывающего страх, перед собой она не видела, тем не менее, ее самообладание таяло, точно снег на солнце.

Мужчины одинаково заулыбались, развели руки, ласково проговорили хором:

— Вот так удача. Четверо избранных, и с ними один искупленный. Вы ко мне, я так думаю? Что ж, я рад. Я очень рад. Надеюсь, вас не потревожили мои головорезы? Это народ необузданный, импульсивный и — надо признаться — бестолковый.

Голоса троих мужчин звучали стройным хором, мягко и спокойно. Точно это были радушные хозяева, извиняющиеся перед своими гостями.

— Я — Гзмарданум, — произнесли все трое, — вижу, что вы удивлены. Но я уже привык. Обо мне немало глупых слухов распускают. Дескать, превращаюсь я в дракона, пугаю детей малых, города жгу. Ну, мало ли чего люди придумают, верно?

Все трое мужчин слегка наклонили головы, их длинные, серо-голубые одежды зашелестели, будто ветер запутался в мягких складках. Черные, убранные назад волосы, шелковистыми прядями рассыпались на шеях.

Кей растеряно глянула на Сэма. И что делать теперь? Убивать всех троих? По очереди? Просто так хватать Меч и рубить? Решение должен принять Марк, но что он чувствует, глядя на красивых, уверенных и доброжелательных мужчин? Легко убивать тогда, когда перед тобой враг. А когда просто обычные люди, что надо делать?

Марк вышел вперед и сказал:

— Мы хотим, чтобы ты прекратил войну против Суэмы.

— Хотите прекратить войну? — с готовностью отозвались все трое, — А сами пришли сюда с мечами. Что это у тебя в руках, Марк? Уж не оружие ангелов, а? Протащили в этот мир технологии Высших, а теперь приходите сюда, будто невинные овечки.

— Мы начали переговоры, — попытался продолжить Марк.

Джейк вдруг одернул его:

— Не говори с ним. Ни слова.

— Да, Джейк, вы слишком святы, чтобы говорить со мной, — хором произнесли мужчины и ласково рассмеялись, — вы искупленные, вам прощены все грехи. Хотя, по-моему, это в ваших сердцах горит сейчас жажда убийства, это ваши сердца полны ненависти и злости. Даже мальчика притащили с собой, осквернив невинную детскую душу. По-вашему, вы достойны жить, а я нет? Вы достаточно хороши, а я слишком плох?

Мужчины добродушно покачали головами, слегка приблизились. Средний вдруг резко спросил:

— А скажи, Кей, ты уже перестала ненавидеть своего отчима, которого убила? А ведь он вырастил тебя. Кормил, поил, одевал. Заботился о тебе. Не его вина, что ты платила черной неблагодарностью. Он, между прочим, отец твоего горячо любимого брата. Или я ошибаюсь, и ты никого не убивала? Бедная, забитая овечка Кей, расскажи мне, как все было?

Кей вздрогнула и попятилась. От этих ласковых слов стало жарко и мерзко. Ладони вспотели, дрожь пробежала по спине. Она ведь действительно убила отца Тома. Все так и есть.

— А ты, Леонардо, — заговорил правый мужчина, — ты не помнишь, скольких верных убил? Не помнишь, как воровал, бегая за своей сестрой по улицам? Как избивал невинных людей. И вы пришли сюда требовать от меня отчета?

Левый, резко повернувшись, обратился к Сэму:

— Эти люди — лжецы, мальчик. Ты веришь им, а они предадут при первой же возможности. Вот увидишь, мой дорогой.

— Да что вы его слушаете, — Леонардо вдруг усмехнулся и плюнул. Плевок метко упал на голубые складки среднего мужчины, — он байки вам плетет. Руби головы всем троим, Марк. После разберемся, кто из них Гзмарданум.

Марк поднял рукоять Меча, и тут же голубоватое лезвие зазвенело, рассыпая искры. Все трое мужчин отступили на шаг, выставляя вперед руки, заговорили хором, ладно и стройно:

— Вот так вы всегда. Без кровопролития никак. Ну, пеняйте на себя.

Правый, высоко подпрыгнув, оказался перед Сэмом, но Леонардо, ловко сделав выпад, рубанул по плечу под серой тканью. Раздалось тихое шипение, и мужчина исчез, превратился в белый дым. Левый бросился к Марку, но и его судьба оказалась предрешена, Меч Кузнецов с легкостью рассек его пополам. Белый дым на мгновение охватил всех, а когда он рассеялся, Кей увидела у своего горла блестящее лезвие клинка.

В темном металле, точно в искривленном зеркале отражались блики огня — краем глаза Кей заметила, как они играют на рукояти. Странный холод у шеи, теплые карие глаза совсем рядом, легкий смешок над ухом.

Ноги Кей подкосились, но человек в голубых одеждах заботливо поддержал ее, и обратился к остальным:

— Ну, вот, ваши намерения мне теперь хорошо известны. Теперь слушайте мои. Или вы мне рассказываете, как найти в этих подвалах камни, сохраняющие и умножающие энергию, или я прямо сейчас перережу горло девчонке. И не говорите, что убьете меня своим голубым Мечом, я не так прост, как вам кажется.

Тут же из ближайших дверей показались еще двое мужчин, в точности похожих на того, что держал кинжал у горла Кей. Марк замер, посмотрел на Кей — в глазах неуемная боль и безнадежный страх.

— Хорошо, давай поговорим. Отпусти девушку сначала, — наконец выговорил он.

Короткий нож Леонардо пронесся серебряной стрелой и воткнулся в висок мужчины, что держал Кей. Девушка почувствовала, как ослабла его хватка на талии, рванулась в сторону. Глухо звякнул упавший кинжал. Двое вновь появившихся двойников ринулись в бой, синхронно издав угрожающее рычание. Но Леонардо перекричал их:

— Это не Гзмарданум, это его колдуны!

— Во Имя Сына Божия вы не имеете на нас право! — выкрикнул Джейк, закрывая собой Сэма и протыкая своим клинком того колдуна, что оказался прямо перед ним.

Комнату на мгновение закрыл белый дым, текучий и тяжелый. Когда же он рассеялся, перед глазами всех пятерых предстали тела убитых колдунов. Коричневые одежды их намокли от крови, блестящие черные лужи растеклись по гладкому полу.

Единственный, оставшийся в живых колдун, низкий, смуглый с голым, вытянутым черепом, что-то шипел в углу, медленно двигая руками. В его голосе уже не слышалось прежнего благодушия, лишь едкая злость клокотала, точно кипяток в котле.

— Откуда ты узнал, что это не Гзмарданум? — Марк подошел к Кей, обнял ее, после обратился к Леонардо с вопросом.

— Я же говорил, что смогу узнать его, — нехотя ответил тот, — погоди, сейчас появится. Розовые камни не дадут ему покоя.

Вдруг стены Круглого Зала задрожали, пол резко подпрыгнул, точно под ним проснулся могучий вулкан. Из низкого коридорчика у одного из каминов вынырнул высокий человек. Он походил на древнего короля — грациозная осанка, гордая посадка головы, высокий, ровный лоб, тонкие суровые губы. Умные, чуть прищуренные глаза под низкими, густыми бровями. Лукавый, слегка веселый взгляд напоминал Леонардо — такой же прищур, такая же ухмылка.

Кей удивленно уставилась на вошедшего. Она ожидала увидеть страшное исчадие ада, чудовище с мерзкой головой и длинными клыками, а перед ними стоял красивый древний король, чьей осанке мог позавидовать любой правитель.

— Итак, избранные, час пробил, — голос его звучал низко и приятно, — мы встретились. Думается мне, что не все из нас уйдут отсюда живыми. Или, может, передумаете? Скажите, как найти камни, и девочка Кей вернется к своему малышу Грэгу, а мальчик Сэм к своей маме. Да и Джейка с Марком я отпущу. Разве что отшлепаю немного, уж больно много хлопот вы мне доставили. Убью только предателя Леонардо.

Ему никто не ответил. Напряженная тишина повисла в зале.

Страшное опустошения вдруг охватило Кей, все показалось бессмысленным и напрасным. Они столько преодолели, чтобы добраться до этого момента, столько перетерпели, но Гзмарданума им не одолеть. В его красивых глазах — покой и уверенность, в его неторопливых движениях — власть и сила. Он — король древний и могучий. Кто может противостать ему?

Да и правильно сказали колдуны — никто из них не обладает достаточной святостью, чтобы сразиться с драконом. На руках каждого — сделанное зло. Разве что Сэм еще не успел испачкаться.

Кей попятилась и краем глаза заметила, как сверкнула рукоять Меча Кузнецов в руке Марка. Знакомый звук, рассыпающиеся искры. Голубой свет, пронизывающий темноту.

Гзмарданум изящно приподнял одну бровь, согласно кивнул:

— Значит, битва. Так тому и быть.

Из-под складок его расшитой серебром одежды появилась короткая вещь, в которой Кей без труда узнала рукоять. Через миг блеск рукояти погас, она выдвинулась, увеличилась и превратилась в длинный посох с острыми наконечниками. По краям посоха блестели золотом непонятные знаки. Гзмарданум поднял свое оружие в воздух, слегка двинул вперед, и огромная сила отбросила Марка к стене, прижала, сдавила, точно гигантская волна.

Глаза Гзмарданума сощурились, губы растянулись в легкой улыбке. Он мгновенно повернул посох и направил на Сэма — никто не успел и двинуться, как из острого наконечника высыпался белый порошок и тут же вспыхнул струей яркого огня. Леонардо бросился вперед и в последний момент закрыл мальчика, приняв на себя огненный поток. Сэм едва отскочил в сторону, Леонардо упал, пылая, точно факел.

Джейк, слегка пригнувшись, повернулся, вытянул руку в сторону Леонардо. Глаза его на мгновенье почернели, подернулись дымкой. И огонь, охвативший воина, угас, свернулся быстрым цветком.

Гзмарданум кивнул головой, оценивая ответный удар, но Джейк легко повел рукой, и посох в руках дракона дрогнул. Всего один раз, но этого оказалось достаточно, для того, чтобы Марк освободился. Воин рухнул на пол, но тут же поднялся и, сделав выпад, ударил Мечом. Гзмарданум едва успел выставить свой посох, отражая удар. Посыпались искры, зазвенела сталь.

— Кей, не верь обвинениям Гзмарданума! — быстро крикнул ей Джейк, с трудом переводя дыхание, — это придает ему сил! Кровь Иисуса Христа очистила нас. За наши грехи было заплачено сполна.

Словно грязная пелена свалилась с сердца. Джейк прав! Гзмарданум заставил чувствовать вину и собственное бессилье. Но не на свои силы они все рассчитывают. Создатель придает сил, Создатель на их стороне.

Нелегко избавится от обвиняющих мыслей, нелегко поверить в победу. Но это нужно сейчас ее друзьям. Вера — вот что лучше всего поможет и Марку, и Джейку, и Сэму. И Леонардо тоже. Гзмарданум будет убит, ведь так написано в пророчестве.

Марк наносил удар за ударом. Еще раз, еще! Дракон отвечал быстро, ловко. Поворачивался и временами с конца его посоха выскакивал огонь. Но Джейк гасил каждый всполох, иногда даже пытался отвести в сторону блестящее древко посоха, но это стоило огромных сил. Кей видела, как выступала испарина на бледном лбу Джейка и как дрожали его руки, когда он в очередной раз ловил вспышку огня.

Все же Гзмардануму удалось, повернувшись боком, отскочить от Марка. Он быстро повернул оружие к Джейку и с силой двинул им воздух. Этого хватило для того, чтобы Джейк отлетел к стене и, стукнувшись спиной о колонну, упал вниз.

Теперь Марк остался один на один с драконом. Ни Сэм, ни Кей не могли ему помочь.

Гзмарданум вдруг поднял руку с посохом, в воздух поднялись бардовые искры, и посох превратился в меч. Темно-серый клинок блестел, точно ртуть, переливался живыми всполохами. Воздух вокруг него задрожал, завибрировал.

— Вот теперь мы сразимся, — ласково улыбнулся Гзмарданум, — у меня Меч Демонов. Старинное оружие. Немало ангелов он сразил в свое время, слышишь верный?

Марк не ответил. Он стал двигаться осторожнее, ступал мягче, пригибался больше. Теперь он не нападал, а лишь отражал атаки страшного оружия.

Даже самая легкая царапина от меча демонов приведет к смерти, Кей это знала. Она не могла оторвать взгляд от страшной битвы, и каждое движение Гзмарданума казалось ей последним.

— Мы победим! — вдруг раздался голос Сэма, — Мы победим! Во Имя Сына! Да будет слава и хвала Богу-Создателю, Сыну Его Иисусу Христу и Духу Божию!

Гзмарданум вздрогнул от этих слов, но его лицо оставалось все таким же благодушным и насмешливым. Зато Кей эти слова придали сил. Она подняла голову и повторила за Сэмом:

— Мы победим! Вся слава будет Отцу-Создателю!

Невысокий рост Марка давал ему небольшое преимущество — он быстро и ловко уклонялся от длинных выпадов огромного Гзмарданума. Человек-дракон почти на пол туловища был выше воина, и его мощные удары могли разрубить Марка пополам. Но уклоняясь от них, Марк не мог достать врага, и жуткий бой затягивался.

Противники кружили друг против друга — Гзмарданум широко расставив ноги, Марк быстро перебегая с места на место. Щитов ни у кого не было — необыкновенные Мечи разрубили бы любой щит одним ударом.

Вдруг Гзмарданум, изловчившись, снова превратил свой меч в посох и прижал колдовской силой Марка к стене.

— Я сверну тебе шею, — глухо пообещал он, приближаясь.

Марк повел головой в сторону Кей и неожиданно бросил ей меч. Кей поймала заскользившее по полу оружие, Гзмарданум тут же повернулся к ней, лицо его озарилось кривой усмешкой. Кей взглянула на рукоять и увидела, что это не Меч Кузнецов, а обычный меч Марка с выгравированным единорогом. Она растерянно глянула на клинок, сжала эфес.

Но Гзмарданум не рассмотрел, что это за меч, потому направил в ее сторону конец посоха. Сэм крикнул:

— Берегись, Кей!

Марк рванулся изо всех сил, сдвигая Гзмарданума вместе с волной его силы, Сэм вдруг сделал выпад, сверкнуло голубое лезвие, и голова человека-дракона слетела на пол.

И дрогнул каменный пол в Круглом Зале, загустел нагретый воздух. Серый демонский клинок мгновенно ушел в рукоять, и расступившаяся земля приняла человека-дракона в свои недра, словно поглотила. Гзмарданума не стало.

— Мы победили, — устало сказал Сэм, — мы победили.

Глава 22 Хранитель Меча

Стены Круглого Зала еще какое-то время дрожали, вспыхивало пламя в трех каминах, вырываясь наружу длинными языками. По рельефной поверхности центральной колонны пробежала сеть трещин.

Кей почувствовала, как отпускает жуткое оцепенение и медленно проясняется голова. Она все еще держала в руках меч Марка, Сэм все еще поднимал вверх голубоватый клинок Меча Кузнецов.

Марк устало опустился на пол, прислонил голову к стене.

— Кей, посмотри, как там Джейк, — тихо произнес он.

Конечно, Джейку наверняка нужна помощь! Кей бросилась к нему, на ходу вытирая следы слез на щеках. Джейк так и лежал у стены, прислонившись боком к глянцевым плиткам. Приподняв ему голову, Кей обнаружила кровь на своих пальцах.

В куртке Джейка должен быть бальзам, он всегда носил его с собой. Девушка проверила внутренние карманы, нашла маленькую бутылочку с лекарством.

Но тут Джейк, слегка застонав, открыл глаза и медленно спросил:

— Где дракон?

— Там, где и положено ему быть, — тут же отозвался Сэм, присев рядом, — в аду. Джейк, мы его убили! У нас все получилось!

Джейк слабо улыбнулся, сел, поддерживаемый Кей, потер лоб рукой. После взял бальзам из рук девушки и немного отпил.

— Надо убираться отсюда, ребята. Где Марк?

Торопливо оглянувшись, Кей увидела, что Марк не сдвинулся с места.

— Марк, ты цел? — тревожно спросила она.

— Не знаю…

— Помоги ему, Кей, — велел Джейк, — я смогу сам подняться.

Кей метнулась к Марку, заглянула в его усталые глаза, сказала:

— Давай, я осмотрю тебя.

— Гзмардануму все же удалось меня задеть, — невесело ответил Марк и убрал руку, которой закрывал свой бок.

Вся ладонь оказалась в крови, густые капли падали на пол и на штаны.

— Я перевяжу рану, — заплетающимся языком проговорила Кей.

Руки ее задрожали, спазм перехватил горло. Она попыталась снять с Марка испорченную куртку, но тот, вскрикнув, убрал ее руки.

— Не надо… Вам надо уходить отсюда.

— Ну, да. Еще скажи, что без тебя, — спокойно произнес Джейк, оказавшись рядом.

От его слов, как всегда, веяло спокойствием и уверенностью. Опустив Марка на пол, он ловко разрезал ножом куртку, разорвал рубашку и оглядел рану.

— Небольшая, ребра сломаны. По-крайней мере два. Тебе, Марк, надо добраться до лошадей, а там мы тебя довезем до Лионаса. Сейчас попробую остановить кровь. Напою бальзамом — и в дорогу. Не в первый раз, справимся.

Уверенность в голосе Джейка вселяла надежду. Помогая ему, Кей спросила:

— Ты сам как?

— Думаю, что до лошадей доберусь. Голова болит сильно. Кей, помоги Леонардо. Надеюсь, что он все же живой.

Около Леонардо сидел Сэм. Он поил его из своей фляги вином, и на пыльных щеках мальчишки светлыми полосками блестели следы слез.

— Ты цел? — тихо спросила мальчика Кей.

— Да, — Сэм слегка всхлипнул.

Леонардо оказался в сознании. С разбитой щеки его стекала кровь, правое плечо и грудь почернели, но увидев грустное лицо девушки, он нагловато прищурил глаза и, с трудом ворочая языком, сказал:

— Хорошая работа, так ведь? Я про Гзмарданума…

— Лучше не болтай, побереги силы.

Кей разрезала его куртку, осмотрела раны, облегченно выдохнула:

— Жить будешь, это не смертельно. У меня есть хороший бальзам, он снимет боль.

— Ты вся дрожишь, — заметил Леонардо.

Он хотел что-то еще сказать, но боль от ран заставила его закусить губу и застонать.

— Все будет хорошо, — проговорила Кей, — все будет хорошо. Теперь попробуй подняться. Нести тебя некому, придется самому добираться.

— Вот теперь пожалеем, что оставили лошадей, — хрипло проговорил Леонардо, и тяжело привалился к стене.

— Я их приведу, — вдруг сказал Сэм, и прежде чем его остановили, скрылся за воротами.

Кони оказались целы и невредимы, даже жеребец Джейка нашелся.

— Садимся верхом и уезжаем отсюда, — распорядился Джейк.

Кей помогла Марку забраться в седло, после села сама. Оглянулась в последний раз на потухающий огонь в каминах Круглого зала, на огромную дыру в полу, образовавшуюся после того, как земля поглотила Гзмарданума.

— Я больше никогда сюда не вернусь, — твердо произнесла Кей, — никогда.

Все, хватит с нее подземелий, битв, опасностей и сражений. Больше никогда и ни за что.

— Марк, ты сможешь ехать сам? — спросила она мужа перед тем, как выехать в коридор.

— Как будет совсем худо, скажу тебе, — негромко ответил он.

Это был нелегкий путь. Они торопились, гнали лошадей, стремясь вырваться из темной глубины подземелий. Хвала Создателю, путь оказался свободным.

Выбравшись наружу, увидели, что над землей царит тишина. Ни всполохов огня, ни криков зменграхов, ни топота коней. Вечерние сумерки надвигались тихо и ласково, медленно падали хлопья снега, и равнина сияла нетронутой белизной.

— Давайте сделаем привал, — попросил Леонардо, — сил нет двигаться дальше. Торопиться-то нам некуда.

Джейк оглядел местность, ответил:

— Только не здесь. Надо добраться до леса. Там разживемся топливом, может, Сэм дичь подстрелит. Еды-то у нас не много.

Так и сделали. Двигались к югу, в ту сторону, где должен был находиться Лионас. Едва добрались до гигантского леса, как Джейк объявил привал.

Все трое мужчин чувствовали себя неважно, потому костром занялась Кей. Сэм отправился в лес, хотя в такую позднюю пору вряд ли можно было что-то найти. Он вернулся к костру совершенно пустой, грустно покачал головой и сказал:

— Может, только утром удастся подстрелить какую-нибудь птицу.

Кей заварила чай, достала сухари и немного сыра. Пояснила:

— Вот и вся еда.

— Ничего, поедим в Лионасе, — голос Марка звучал бодро.

Сам он выглядел бледным и уставшим, как, впрочем, и остальные. Но он помог Кей разжечь костер, и даже нарубил тонких сосновых веток для удобных постелей. Может, меч Гзмарданума потерял свою силу, и раны от него уже не так страшны?

Кей хотелось в это верить, она то и дело посматривала на Марка, с тревогой ища в его лице малейшие изменения, говорившие о том, что ему стало хуже. Но заросший щетиной, лохматый и поцарапанный муж ее весело подтрунивал над Леонардо, ворчал на Сэма за то, что тот ничего в лесу не встретил и громко хлюпая, пил горячий чай из жестяной кружки.

Значит, все хорошо? Все обойдется?

О чем думал Джейк, Кей не знала. Он лежал на ветках, прикрыв глаза, и на белой коже его рук кофейными брызгами выступали точки веснушек. Джейк слишком много потратил сил на бой с Гзмарданумом. Он ведь сдерживал самые страшные удары, отводил самую горячую ярость.

Не стоит его сейчас ни о чем спрашивать, пусть отдыхает. Кей и самой хотелось спать, но в эту ночь ей с Сэмом, видимо, придется караулить. Они сейчас самые здоровые люди в их маленьком отряде.

Кей поделилась своими мыслями с мальчишкой, тот фыркнул, засмеялся:

— Только не говори это Марку, боюсь, ему это не очень понравится.

— Слушай, Сэм, а как вышло, что Меч Кузнецов оказался у тебя?

— Так это… Мне Марк его кинул. Пока ты ловила его старый меч, а Гзмарданум на тебя отвлекался. Небось, Марк ругал сам себя страшно, что вызвал огонь на тебя. Хвала Создателю, у нас все вышло.

Вернувшись к костру, Кей спросила у Марка:

— Выезжаем с рассветом?

— Да. Хочу поскорее вернуться в город.

— Леонардо, ты — молодец, закрыл собой Сэма, — вдруг вмешался в разговор Джейк, — хотя я в тебе не сомневался.

— А я сомневался, — сказал Марк, — уж больно подозрительным ты мне казался, друг.

— Ну, — Леонардо замялся, — это сейчас неважно.

Его плечо и часть руки Кей забинтовала, и сейчас бинты выгладывали из-под расстегнутой куртки Джейка — одежду Леонардо пришлось выкинуть, она была полностью испорчена огнем.

Джейк приподнялся, всмотрелся в темноту ночи, после повернулся к Марку и спросил:

— Меч Кузнецов при тебе?

— Вот он, — Марк вытащил из-за пояса рукоять.

— Не отпускай ее. За тобой пришли, видишь?

Кей вздрогнула, всмотрелась во мрак. Черными тенями стояли над костром огромные фигуры. Поднимались вверх очертания крыльев, бледным светом горели глаза. Это не ангелы, догадалась девушка. Ужас охватил ее, она беспомощно оглянулась на костер, на Марка. Почему эти твари преследуют их?

— Это из-за раны, что нанес тебе Гзмарданум, — пояснил Джейк, — душу твою они забрать не могут, но на тело претендуют. Спасть этой ночью нам не придется.

— Проклятье, — пробормотал Марк, судорожно сжимая рукоять.

Одна из теней двинулась, крылья раздвинулись, и густой мрак лавиной спустился на путников. Костер погас в тот же момент, с треском развалились в стороны поленья. Закричал что-то Сэм, но темноту уже разрезал свет Меча Кузнецов.

Марк вскочил на ноги, рубанул клинком. Тень отодвинулась, отстранилась. Стало так тихо, что дыхание всех пятерых раздавалось шумными всхлипами в морозном воздухе.

— Это все? — осторожно спросил Леонардо.

Вдруг Марк охнул, схватился за бок и осел на землю. Его рука тут же залилась красным.

— Началось, — устало сказал Джейк, повернулся к Сэму и громко велел, — Седлай лошадей! Живо! Надо выбираться отсюда, иначе мы погибнем здесь все.

— Может, я возьму у Марка Меч и сражусь с этими… с этими тенями? — несмело спросил Сэм, не двигаясь с места.

— Нет! — почти крикнул Джейк, — Меч должен оставаться у Марка, иначе он умрет. Они убьют его.

Джейк торопливо перевязал бок Марка, пытаясь остановить кровь, после помог ему подняться и взобраться на коня.

Небольшой отряд вновь пустился в путь. Летели навстречу заснеженные холмы, темной стеной вставал на востоке лес. Тени какое-то время преследовали всадников, но едва забрезжил рассвет — растаяли, точно дымная завеса.

Когда солнце поднялось в зенит, добрались до Лионасского кольца. Марк совсем ослабел, и Кей перебралась на спину Мураша, чтобы поддерживать мужа. Тревога и страх вновь ожили в ее душе, жгли горячими угольями, кололи острыми ножами. Неужели Марк не справится с раной? Неужели проклятие меча начало действовать?

Ник встретил их на перевале Пилигримов. Увидев его, Кей почувствовала огромное облегчение, будто у старейшины Лионасса были ответы на все вопросы. Но Ник был молчаливым и хмурым. Он просто переглянулся с Джейком, и Кей поняла, что старейшина Лионаса уже все знает, ему не надо рассказывать. Марка и Леонардо устроили в небольшой повозке, Кей, Джейк и Сэм пересели на свежих коней.

Лионас, украшенный флагами и еловыми ветвями, показался Кей до слез родным и желанным. Она с грустной радостью вглядывалась в окна домов и думала, что ни Самэйн, ни Лариэн, ни Смаик уже не разделят с ними радость победы. Они, наверняка, тоже радуются сейчас, но в мире Создателя. Хотя, в этом мире все, наверное, по-другому. Джейк говорил, что там нет времени, и никто не считает дни.

Марка привезли в Сосновый Приют, Ник перевязал его рану, но в сознание воин уже не приходил. В горячем бреду он метался на постели, и Кей тщетно взывала к нему, пытаясь достучаться до его души. Жизнь уходила из Марка, медленно и тяжело. Это видел Джейк, видел Ник и остальные воины, и Сэм, не скрывая слез и сидя у края кровати, непрестанно шептал свои просьбы Отцу. Сохрани ему жизнь — молили все, с кем Марк прожил годы, деля радости и трудности, охраняя, поддерживая, помогая.

К вечеру Марк затих. Он был таким горячим, что Кей приходилось то и дело менять холодные повязки на его лбу. Ник вливал Марку в рот лекарственный настой, убирающий лихорадку, но внутренний пожар продолжал пожирать воина, словно огненная пучина. Вечером Ник еще раз перевязал небольшую рану на боку Марка, и Кей, помогая ему, спросила:

— Почему ты не накладываешь швы?

Спросила и замерла, ожидая услышать неутешительный ответ.

Ник молчал до тех пор, пока не закончил свою работу, после ответил, не глядя в глаза:

— Нет смысла, Кей. Края раны отмирают, завтра придется убирать мертвую ткань… Будем верить, что он доживет до завтра…

Кей вскинула голову, с тоской посмотрела на старейшину, спросила:

— Неужели нет никакого выхода, никакой помощи? Неужели Создатель оставит его? Я не верю в это! Этого не может быть, слышишь, Ник, этого не может быть…

Ник удивленно посмотрел на нее, вдруг сказал:

— Ты права, Кей. Держи его, не отпускай. Только своей верой ты можешь помочь Марку. Теперь это твой бой. А я буду с вами, с тобой и Марком.

Джейк принес ароматные такнааские травы, рассыпал часть в огонь, а часть заварил, настоял и, вливая по чайной ложке в рот Марка, уверенно сказал:

— Марку надо только до утра продержаться. Посланник уже в пути.

— Значит, ты тоже слышал о посланнике? — Ник, сидящий на маленьком стульчике у огня, поднял голову, ответив вопросом на слова Джейка.

— Да. Но до утра еще слишком далеко. Если нам удастся сохранить ему жизнь до утра — придет помощь. Помощь от посланника.

— От какого посланника? — спросила Кей и торопливо смахнула слезы.

— Я не знаю, Кей. Но за Марка много людей просят, их молитвы услышаны.

— Так и должно быть, — твердо сказал Сэм, — так и должно быть. Это правильно.

— Все, что правильно, Создатель уже для нас сделал, — ответил ему Ник, — теперь правильной будет только наша вера.

Темная, беззвездная ночь тянулась медленно, и склоны гор тонули во мраке. В комнате, где лежал Марк, пахло травами и лекарствами. У его кровати сидели Кей и Сэм, чуть дальше молился Джейк и тихо напевал Галиен. В столовой бодрствовали остальные. В эту ночь в Сосновом Приюте спали только раненые в клинике и маленький Грэг. И это была последняя битва с духом Гзмарданума, последний бой. И каждый верил, что его удастся выиграть.

Вслушиваясь в тихий напев Галиена, Кей чувствовала, как страхи уходят, и вместе с нежной мелодией в сердце приходит покой и надежда. Галиен пел о любви Отца к людям, о том, что любовь эта вечна, как древние миры, и что Отец всегда остается верен своему Слову. Старый мотив, сложенный много лет назад, казался волшебным и немного таинственным. Люди, родившие его, давно ушли в мир Создателя, но их вера, любовь и надежда не исчезли, они все еще звучали в словах старой и всем известной песни, все еще дарили покой и утешение.

«Нет никого, похожего на тебя, Творец миров. Нет ничего сильнее Твоей любви. Не зальют ее большие воды, и не погасят глубокие реки. Я знаю о Тебе, Создатель, и знамя Твое надо мною — любовь», — пел Галиен.

Марк, все еще горячий, как огонь, уже не метался по кровати, а лишь тихо стонал временами, не открывая глаз. Но его сердце билось, он вдыхал воздух, и Кей благодарила Бога за каждый вздох. Еще немного, еще чуть-чуть. Она не думала, что за посланник должен придти утром, да это было и неважно. Создатель нашел того, кто придет на помощь, Создатель знает этого человека — и это успокаивало.

Рассвет лишь слегка наметился над верхушками сосен, когда в комнату зашел Мас и коротко сказал:

— Пришел человек, и говорит, что он был послан к нам. Он… Он немного странный. Пускать его?

— Пускай, — в два голоса ответили Ник и Джейк.

Но за спиной Маса Кей уже увидела высокую фигуру. Вошедший был на целую голову выше крепкого, рослого воина. Белый, до пят, плащ незнакомца спускался мягкими, живописными складками, глубокий капюшон закрывал лицо.

— Мир тебе, старейшина Ник. Мир тебе, Видящий Джейк. Да пребудет благословение Отца с вами, верные. Я послан к вам, имя мое Иэль.

После этих слов незнакомец откинул капюшон. Белой волной длинные волосы упали на плечи человека. На светлой коже — ни малейшего следа загара. Он повернулся, посмотрел в сторону Марка, спросил:

— Где Меч ангелов, тот самый, которым убили Гзмарданума?

Ник медленно произнес, не скрывая удивления:

— Здесь, в этой комнате…

— Подай мне его. Этот Меч теперь принадлежит Марку О'Мэлли и его жене. Они являются Хранителями Меча. Меч ангелов должен всегда быть у Хранителя. Всегда.

Голос Иэля, необыкновенно глубокий, звучал так, словно посланник рассказывал какую-то древнюю, таинственную историю. Глаза его, небесно-голубые, смотрели внимательно и немного грустно.

Сэм протянул рукоять Меча. Иэль принял ее так ловко, точно частенько имел дело с такими вещами. И тут же появился светлый клинок, посыпались искры, зазвенела странная сталь. Оглядев его, Иэль сказал:

— Раны от демонского меча смертельны для людей. Но я смогу помочь Марку. За него многие молятся, их молитвы, как щит, не дают злым духам окончательно погубить парня. Меч Кузнецов будет охранять Марка всю его жизнь. Марка, его жену и его детей, а после перейдет к его сыновьям, — после этих слов Иэль слегка улыбнулся и посмотрел на Кей.

Небесная лазурь его глаз была такой глубокой и чистой, что девушка невольно засмотрелась, словно ища ответы на свои вопросы. Кто этот человек? Откуда он столько знает?

— Я принес с собой травы, что выросли в мирных землях Суэмы до того, как была открыта Проклятая Дверь. Таких трав больше нет нигде. Мне нужен огонь, и немного времени.

Иэль достал из-под ослепительно-белого плаща небольшой холщовый мешочек, такой же белый, и длинными ловкими пальцами насыпал измельченные травы на клинок. Необычайный аромат разлился по комнате, такой тонкий и пронзительный, что Джейк удивленно спросил:

— Что это за травы?

— Я сам собирал их в свое время, — неторопливо стал рассказывать Иэль, продолжая доставать траву, — давно это было. Больше тысячи лет назад. Травы обладают силой благословенной земли, они способны изгнать смерть из тела Марка.

Часть трав он высыпал в огонь, и запах став сильнее, наполнил каждый уголок комнаты. На какое-то мгновенье, на короткий миг Кей показалось, что она видит залитый солнцем луг, высокие, сочные стебли и изящные белые соцветия, маленькие и хрупкие.

— Да, — сказал Иэль и повернулся к девушке, — именно так выглядели луга в Суэме до открытия Двери. Ты это видела.

После таинственный посланник поднес клинок Меча к огню и стал нагревать его на пламени так, чтобы трава оставалась на поверхности. Темные частички сухих растений вдруг ожили на светящейся поверхности, посветлели, налились соком. Изумрудные капли выступили на глади клинка.

— Рану надо прижечь клинком с живыми растениями, — коротко произнес Иэль, — но Кей пусть выйдет. Ей сейчас не надо это видеть.

Кей встрепенулась, хотела возразить, но Джейк решительно подтвердил:

— Кей, иди к Марте. Тебе действительно надо выйти.

Она не стала спорить. Слишком уж таинственным был этот светлый незнакомец, слишком странным был лазурный свет в его глазах, и слишком сильно пахли древние травы на раскаленном клинке.

Кей вышла в коридор, где бледный свет утреннего солнца уже лежал пятнами на стенах и ковровой дорожке, прошла к двери, что вела в столовую и замерла. В столовой тихо напевали молитву-поклонение, кто-то подыгрывал на гитаре. И в этот момент Кей вдруг поняла, что они отстояли Марка, они победили. Марк будет жить много лет, и у них будут дети, и в большом доме на окраине Лионаса зазвучат детские голоса, смех и новые песни. А на благословенных землях Суэмы построят новые города, засеют новые земли и сложат новые молитвы Создателю.

Раздался резкий крик Марка. Кей вздрогнула, закусила губу, почувствовала, как потемнело в глазах, и уехал куда-то в бок пол. Она бы упала, но чьи-то руки подхватили ее, унесли в комнату, и очнулась девушка на диване. Около нее сидела Марта и ласково приговаривала:

— Все будет хорошо, девочка, все будет хорошо.

Кей поднялась, села, провела рукой по лбу. Дурнота прошла, но слабость все еще оставалась. Но это было неважным. Все ее мысли занимал Марк, и беспокойство, как свирепый зверек, терзало душу.

— Марта, я пойду к ним, — тихо сказала она.

Марта не возражала.

В коридоре Кей увидела Иэля.

— Ты уже уходишь? — торопливо спросила она.

— Я выполнил то, зачем пришел, — невозмутимо произнес голубоглазый посланник.

— Ты действительно живешь больше тысячи лет?

Иэль улыбнулся, просто сказал:

— Я был создан еще до сотворения Суэмы. Создатель поручил мне принести сталь для Меча Кузнецов. Я помогал ковать его, помогал прятать. Теперь я выполнил все поручения Отца. Теперь наступила новая эпоха в Суэме, и будут новые посланники и новые Знания. А я возвращаюсь к Отцу.

Иэль повернулся, направился к лестничному проему, и лучи восходящего солнца засияли в прядях его белых волос. У лестницы он остановился на миг, и из его спины выросли два белоснежных крыла, бесшумно и легко. Весь он мгновенно преобразился, стал выше, прозрачнее, и от крыльев его тонкой дымкой разлился белый свет. Крылья вздрогнули, и Иэль исчез.

Кей осталась одна в залитом солнечном свете коридоре, но тепло от крыльев посланника все еще грело ее душу, и странный восторг вызывал слезы на глазах.

А Марк спал. Кей, зайдя в спальню, увидела покрытый испариной бледный лоб воина и сомкнутые, запавшие глаза.

— Джейк, он… — она хотела задать вопрос, но слова точно застряли у нее на языке.

— С ним все будет хорошо. Ему надо просто хорошо выспаться.

— Он пришел в себя?

— Да, мы привели его в сознание. Тебе надо отдохнуть, Кей, ты выглядишь бледной и усталой. Я посижу с Марком, а ты пойди и приляг.

— Я не смогу уснуть, Джейк. Это точно. Так что, лучше приляг ты, а я побуду здесь.

Но сон все-таки сморил девушку, и она уснула, неудобно подогнув под себя ноги. Кресло, на котором она спала, стояло рядом с кроватью, и ровное, спокойное дыхание Марка, словно тихая колыбельная, успокаивало и усыпляло. Джейк укрыл Кей покрывалом, после пристроил у изголовья Марка Меч Кузнецов. Приоткрыв на секундочку глаза, Кей тихо шепнула:

— Я не сплю…

— Я понял, — улыбнулся Джейк.

А солнечные лучи яркими полосами пробивались сквозь плотные шторы на окне, и это был первый день Новой Эпохи. Земля благословенных встречала свое первое мирное утро, и верные слагали новые песни хвалы, песни, в которых рассказывалось об избранных, закрывших Проклятую Дверь, о храбром воине, которых сразился с драконом и о любви этого воина к прекрасной девушке.

И еще в этих песнях говорилось о Создателе, и о Его Сыне, пришедшем однажды в мир избранных. О том, как Сын освободил людей от их страшного проклятия, искупил ценой своей крови и дал им Силу быть детьми Создателя.

Спала Кей долго. Сквозь тягучий, вязкий сон до нее долетали обрывки тихого разговора, угасающий аромат трав и потрескивание дров в камине, и все это еще больше убаюкивало, усыпляло. И было ей тепло, уютно и спокойно в глубоком кресле под мягким покрывалом. Ни волнений, ни страхов.

— Кей, слышишь меня? — знакомый голос заставил девушку открыть глаза.

Марк, приподнявшись на локте, с нежностью заглядывал ей в лицо.

— Ты не спишь? — сонно прошептала Кей.

— Ты не хочешь сходить на кухню к Марте и попросить чаю, а? — слабо улыбаясь, попросил Марк.

— Как ты себя чувствуешь?

— Думаю, что жить буду…

— Ты помнишь, что с тобой было?

— Кей, принеси чаю. А то Джейк ушел спать, оставил нас одних, а мне очень пить хочется… Что со мной было — не хочу сейчас вспоминать.

Кей вышла в коридор, дошла до лестницы, и остановилась, вцепившись в перила. В глазах у нее потемнело, ступеньки уплыли куда-то вбок и противно сжался желудок. Что это может быть с ней такое? Ей стало дурно уже второй раз за это утро… Может, перенесенные волнения дают о себе знать? С трудом отдышавшись, Кей спустилась на кухню и попросила кухарку приготовить чай. Дурнота все еще не проходила, и, устало опустившись на стул, девушка поморщилась. Кухонные запахи казались слишком сильными и неприятными, особенно запах сырого мяса, которое кухарка разделывала для ужина. Гаэс помогала ей — чистила картофель. Она улыбнулась Кей и спросила:

— Как Марк? Лучше ему, правда?

Кей хотела ответить, но вдруг почувствовала, что ее сейчас вырвет. Торопливо кивнув, она выскочила на крыльцо и вдохнула свежий, морозный воздух.

— Что с тобой, Кей? — сзади подошел Джейк и с тревогой заглянул ей в лицо, — ты просто зеленая вся…

— Что-то мне нехорошо, Джейк… Тошнит меня и голова кружится… Не знаю, что и думать. Может, я простыла вчера?

Джейк как-то странно посмотрел на Кей, поднял вверх короткие светлые брови и ответил:

— Ты знаешь… Я хотел тебе сказать, но с этим Гзмарданумом вылетело из головы. Я видел… Ну, вообщем-то, у вас с Марком в начале осень дети родятся… Две девочки. Близнецы. Ты посоветуйся с Мартой, может, это просто беременность? — сказав это, Джейк смущенно улыбнулся, добавил, — да и сам я женюсь этой осенью…

— Ты женишься? На ком?

— Секрет. Не все вам знать заранее. Поговори с Мартой, может, она что-то посоветует тебе…

Медленно поднимаясь по лестнице на второй этаж, Кей задумалась. Вроде, так и выходит, как сказал Джейк. Она сама не очень-то прислушивалась к своему телу в последнее время, не до того было. А теперь, считая дни, вдруг поняла, что действительно уже носит под сердцем ребенка. И не одного, если верить Джейку. Две девочки… С ума сойти…

Кей улыбнулась, тряхнула головой и зашла в комнату Марка.

— Я… Я кажется, забыла твой чай… Извини, Марк. Просто Джейк мне только что рассказал еще одно свое пророчество…

Марк вздохнул, улыбнулся, просто сказал:

— Рассказывай. Может, вспомнит о нас кто-нибудь и покормит. Садись рядом и рассказывай, что там еще увидел Джейк.

Кей рассказывала Марку о двух девочках, что должны были родиться у них осенью, о предполагаемой женитьбе Джейка, а в небольшой комнатке все еще пахло необыкновенными травами, и таинственно блестела рукоять Меча Кузнецов в изголовье кровати.