Когда теща зажигает…

Валентина Седлова Когда теща зажигает…

Электричка мерно покачивалась, дребезжа на стыках рельсов, а я, затертая между потными и злыми согражданами, вот уже полчаса без особого успеха пыталась подремать на Лешкином плече. Эх, и дернула же нас нелегкая возвращаться от деда не в понедельник днем, а в воскресенье вечером! И это в разгар дачного сезона! Так мало того, две предыдущие электрички отменили, и вагон пришлось брать штурмом. Хорошо, хоть ноги не отдавили в толчее. Про сидячие места и вовсе можно не заикаться.

Впрочем, по большому счету мне это было по барабану и фиолетово. То есть — ультрафиолетово. Ведь в ближайшую субботу у нас с Лешкой свадьба. И я, как положено истинной невесте, витаю в облаках и имею блаженно-глупый вид. У меня самый отличный жених в мире, и, полагаю, из него выйдет чудесный муж. Много ли человеку надо для счастья?

Жаль только, со свадебным путешествием у нас полная неразбериха получается. Понадеявшись на авось, а вернее сказать, попросту замотавшись с той нервотрепкой, что творилась у нас последние месяцы, мы пустили этот вопрос на самотек. Впрочем, если верить моей подруге Машке, в любой уважающей себя турфирме всегда есть в запасе парочка горящих путевок, так что, полагаю, уже на следующей неделе мы с Лешкой будем нежиться в шезлонгах где-нибудь под южным солнцем у теплого моря.

Добравшись до дома, мы, посмотрев друг на друга шальными глазами, чуть ли не с разбега бросились в кровать, на ходу сбрасывая с себя одежду. Ну что поделать, вот такие мы ненормальные влюбленные. И хотя живем вместе уже несколько месяцев, до сих пор не можем вдоволь насладиться, хм, данным процессом. То есть правильнее будет сказать: чем больше занимаемся, тем больше нам это нравится. Прямо секс-маньяки какие-то.

Поэтому, думаю, вам не надо объяснять, насколько мы разозлились, когда в самый разгар наших постельных войн кто-то настырно принялся названивать в дверь.

Сначала мы решили проигнорировать нахала, сыграв в игру «никого нет дома». Но тот, увы, не унимался. Скрипнув зубами, Лешка кое-как напялил на себя мой махровый халат, не доходивший ему и до колен, и отправился выяснять, кто это рискнул потревожить наш покой.

Тренькнул замок, раздались приглушенные голоса… а еще секунд через пятнадцать дверь спальни распахнулась от сильного толчка, и я едва успела юркнуть под простыню, дабы не сверкать своими прелестями перед незваными гостями.

— Здравствуй,darling! Как же я по тебе соскучилась, моя ласточка!

— Мама? — слегка пришипела я, задушенная в крепких объятиях родительницы. — Но мы же ждали вас только в пятницу! Мы же хотели встретить вас прямо в аэропорту…

— Но тогда я не успела бы как следует подготовить мою крошку к семейной жизни! — радостно заявила маман, совершенно пренебрегая тем фактом, что ее дочурке давно уже не семнадцать, а принимая во внимание разбросанные вокруг шмотки и внешний вид будущих молодоженов, совершенно понятно, что о том, откуда берутся дети, они тоже в курсе.

— Э-э-э, а папа где? — решила я свернуть со скользкой темы добрачного воспитания.

— В коридоре возится с чемоданами, — мимолетом ответила матушка и тут же вновь атаковала: — И как ты без нас поживала? Надеюсь, ты не забываешь регулярно навещать дедушку? Ведь старичку нашему уже под девяносто…

— Только полчаса как от него вернулись. — Совершенно недипломатично перебив маму, я попыталась выдернуть из-под нее свои трусики и футболку. Футболка поддалась, а вот трусики предупреждающе треснули: мол, будешь так тянуть, и вовсе разорвемся. Интересно, а Лешке-то сейчас каково? Вон его плавки и джинсы на полу около шкафа валяются. Представляю, как он, бедолага, сейчас нервничает. Еще бы: встретить будущую тещу и тестя в таком откровенно домашнем виде! А он ведь даже подпоясаться как следует не успел!

Словно не замечая моих мучений и не собираясь пересесть и высвободить из-под себя одежду, матушка разливалась соловьем:

— Кстати, обязательно напомни мне сводить тебя завтра к гинекологу. Здоровье женщины — залог крепкой семьи, и не стоит ни на секундочку забывать об этом. Планироватьfutureнадо тогда, когда есть возможность что-то исправить, а не тогда, когда все безвозвратно потеряно. Хотя я настоятельно рекомендовала бы тебе не торопиться сbaby. Сначала ты должна убедиться, что выбрала для него достойного отца, который…

— Достойней некуда! — заверила я матушку и, не мудрствуя лукаво, просто спихнула ее на полметра в сторону и вытащила-таки требуемое.

Как оказалось, вовремя. Только-только я успела в авральном режиме натянуть на себя трусики, футболку и шорты, как в спальню, деликатно постучавшись, прошел папа.

— Здравствуй, Лизонька! Что, испугали мы тебя? Как снег на голову нагрянули? Просто завтра начинается одна интересная международная конференция, твоя мама очень хотела на нее попасть. Я тебе звонил, хотел предупредить, что мы перенесли дату вылета, но никто не брал трубку. Надеюсь, ты не слишком на нас сердишься?

— О чем ты говоришь?! — тут же перебила его мама. — Как это Лайза может на нас сердиться? Тоже мне выдумал глупости! Кстати, ты озаботился чаем?

— Я попросил Алексея, он уже вовсю кашеварит на кухне, — ответил отец.

— Вот и славно, пусть там и торчит, — резюмировала маман. — Познакомиться с этимboyfriendпоближе мы всегда успеем, а вот по дочурке своей я соскучилась просто безмерно!

Сказать, что меня покоробило от слов маменьки, — это ничего не сказать. Меня аж передернуло, но скорее даже не от самих слов, а от интонации, с которой она умудрилась произнести эту тираду. Такое ощущение, что она заранее воспринимает Лешку как нечто второсортное. Видимо, считает, что руки ее дочери достойны исключительно потомственные принцы, и лишь в том случае, если документально подтвердят свою родословную. При этом маменька напрочь забывает, что когда-то сама была насквозь провинциальной девчушкой, и уж кому-кому, а ей не грех было бы и промолчать в данном вопросе.

Похоже, у нас появились большие проблемы. Зная Лешкин характер, могу предсказать, что парочку колкостей со стороны будущей тещи он стерпит, потом начнет огрызаться, а потом и вовсе психанет. А вот маман, судя по всему, это доставит огромное удовольствие. Эх, знать бы, какая муха ее укусила, так я бы эту летучую заразу заранее дихлофосом с головы до лапок обмазала, чтоб неповадно было!

Во взгляде отца читалось искреннее сочувствие. Понятно, ему эти закидоны маменьки тоже оптимизма не прибавляют. Ладно, не буду раньше времени сгущать краски, авось не все так страшно, как мне показалось.

Проводив родителей в их апартаменты и оставив разбирать вещи, я отправилась к Лешке на кухню. Оказалось, он уже успел избавиться от позорного халатика, напялив прямо на голое тело свежевыстиранные джинсы, доселе сохнувшие на балконе. Мне тут же нестерпимо захотелось затащить его в постель и закончить то, что мы начали, но неимоверным усилием воли я затоптала в себе это желание.

— Ты как? — спросила я его.

— Едва заикой не стал, — «обрадовал» меня жених. — Открываю дверь и тут понимаю, кто это к нам в гости пожаловал. Начинаю лихорадочно подбирать слова, расшаркиваюсь: мол, добро пожаловать, извините, что не встретили и все такое, но тут твоя матушка просто отодвигает меня в сторону и проходит внутрь. И прямой наводкой шарашит в спальню! А у нас там с тобой бедлам страшнейший! Тебе, кстати, за это не влетело?

— Ну, вообще-то это моя квартира и моя спальня. Если кто-то считает, что мы занимались чем-то предосудительным, это его личные половые сложности.

— Но они же твои родители!

— И что из того? Они в своих Штатах безвылазно уже лет пять сидят, а то и больше! Так что нечего в моем доме свои порядки наводить.

— Значит, тебе все-таки попало, — констатировал Лешка.

— Ничего подобного! — возмутилась я. — И вообще, относись к моим родителям как к дорогим, но очень далеким родственникам. В конце концов, они тут всего неделю, максимум две потусуются и обратно свалят.

— Да я все понимаю, — с кислой миной протянул Леша. — Просто как-то не рассчитывал, что придется общаться с ними раньше четверга. Ты только не подумай, что мне твои родители не нравятся! Батя вот у тебя прикольный! Да и мама тоже вроде… ничего. Только… может, мы их к деду на дачу отвезем? Я своему отцу позвоню, он нам «Газель» ради такого случая выделит.

— Не будем пока горячиться, — неопределенно ответила я, решив не пугать Лешку тем, что раз уж матушка имеет в отношении меня грандиозные планы, в числе коих значится даже посещение гинеколога, то избавиться от нее, спровадив на дачу, совершенно нереально. Уж если ей что втемяшивалось в голову, свернуть мамулю с выбранного пути не удавалось никому.

Пить чай и изображать подобие легкого ужина решили прямо на кухне. Отец успел переодеться в легкий хлопковый костюм, матушка же выпендрилась, явившись пред наши с Лехой очи в платье для коктейля и босоножках на каблуках.

Первые пять минут ничего не предвещало катастрофы. Разговор крутился вокруг стандартных тем вроде погоды здесь и там, да как дорога, как таможня и т.д. и т.п. Мы чинно прихлебывали чай и намазывали тосты абрикосовым конфитюром из магазинаdutyfree, изображая примерную семью. Честно сказать, после сцены в спальне я подспудно все ждала какой-нибудь каверзы со стороны матушки, и, увы, она таки последовала.

— А чем вы занимаетесь, Алекс? — томно поинтересовалась маменька, попутно одарив моего жениха таким испытующим взглядом, что бедолага явно почувствовал себя на приеме в рентгеновском кабинете.

— Я сценарист, как и Лиза. Собственно, мы вместе работаем, так вот и познакомились.

— Печально, печально, — поджала губы маменька. — Я все надеялась, что Лайза наконец одумается и выберет себе жениха из нашей, научной среды. Кстати, Алекс, вы знакомы с Артемом? Блестящий молодой человек! А какой перспективный ученый! Вы бы только знали, как мы с отцом огорчились, когда они с Лайзой расстались…

— Мама, ты что-то путаешь! — с едва заметными рычащими интонациями поправила ее я. — Тема никогда не был моим парнем. И никто ни с кем не распрощался. Как мы с ним друзьями были, так друзьями и остались.

— Разве? Ну, не буду настаивать, тебе виднее, — словно сделав мне великое одолжение, протянула маменька. — Но все равно, я считаю, фундаментальное образование есть фундаментальное образование. Если человек его не имеет, он не состоялся как личность. Надеюсь, вы понимаете, о чем я?

— Могу вас успокоить, — с кривой усмешкой подал реплику Леша. — Я дипломированный физик-ядерщик.

— Да что вы говорите, Алекс! — всплеснула руками мама. — А по вам и не скажешь! Наверняка вы по специальности и дня не проработали, верно? В таком случае проведенное в институте время можно считать зря потраченным, а образование — номинальным. На мой взгляд, непозволительная роскошь! Вы только осознайте, сколько сил и средств было вложено в то, чтобы сделать из вас профессионала! А вы, вместо того чтобы поднимать отечественную науку, малодушно удрали в сценаристы!

— Ириша, да не все ли равно, кто кем работает? — мягко попытался урезонить супругу отец. — Мы считаем одно, молодые — другое. Времена-то меняются…

В ответ мать одарила его таким холодным взглядом, что тот предпочел за лучшее замолчать.

Вновь обернувшись к Леше, маменька продолжила допрос:

— Скажите, Алекс, а у вас есть какое-нибудь хобби?

Лешка ощутимо замялся, пытаясь вспомнить хоть какое-нибудь занятие, отдаленно относящееся к разделу хобби, и, не придумав ничего лучше, ответил:

— Люблю читать и люблю хорошее кино. Впрочем, на большее все равно ни сил, ни времени не остается. Когда сериал в запуске, вся сценарная группа пашет как каторжная…

Это точно. Могу подтвердить, благо что за моими плечами уже не один «мыльный» опус. Да и Лешка у меня не простой сценарист, а главный автор. Это тот самый товарищ, который решает, утопится ли подруга главной героини в тридцать восьмой серии и если вынырнет обратно, то в какой: тридцать девятой или пятидесятой? В общем, жутко ответственная и нервная должность.

— Значит, хобби у вас нет, — подвела черту матушка. — Жаль, конечно, но тут уж ничего не поделаешь. Вот помнится, был у Лайзы один очаровательный молодой человек, так он буквально бредил кулинарией. Вы бы только знали, какие у него получались роскошные телячьи котлеты с грибной начинкой! А его коронный гарнир — сваренный в молоке молодой картофель! Запамятовала, как же звали этого мальчика? Ах да, Анатолий! Ну точно — Анатолий!..

На этот раз мы с Лешкой скрипнули зубами практически синхронно. Да что ж это такое! Я уж не говорю о том, что поминать моих бывших парней в присутствии жениха — откровенный моветон! Так ведь мало того, матушка умудрилась дважды ударить по самому больному месту. Во-первых, Толя этот едва меня на больничную койку не отправил и пускай благодарит Бога за то, что я его в милицию не сдала. А во-вторых, что я, что Лешка готовить умеем и очень даже неплохо, но, мягко говоря, не любим это занятие. Поэтому когда лень пересиливает, запросто обходимся бутербродами или гуляем по окрестным кафетериям. Но кого, собственно говоря, это волнует, если лично нас все устраивает?

Но свой коронный удар маменька припасла напоследок. В конце чаепития, дождавшись, пока отец встанет из-за стола и выйдет из кухни, она словно ненароком поинтересовалась:

— Алекс, а вы уже успели переехать к Лайзе? Смотрю, по дому разбросаны ваши вещи.

— А что? — вопросом на вопрос ответил он ей.

— Да ничего, — пожала плечами матушка. — Просто не слишком ли вы торопитесь, молодой человек? Все-таки свадьбы еще не было, а приличия есть приличия. Не думаю, что ваши трусы удачно гармонируют с интерьером нашей квартиры.

— Мама! — взвыла я, но было уже поздно. Доведенный до белого каления Лешка развернулся и уже через пять секунд стоял по ту сторону входной двери. Я даже не успела ничего ему сказать.

Удовлетворенно вздохнув, мать отправилась к себе в комнату, не забыв поблагодарить меня за угощение. Я же стояла как оплеванная и судорожно пыталась сообразить, произошло ли это все наяву или меня просто мучают кошмары. Увы, проснуться не удалось, из чего я сделала неутешительный вывод, что наяву.

Торчать посреди коридора и изображать из себя соляной столп было глупо, поэтому я прошла в спальню и плотно закрыла за собой дверь, впервые пожалев, что убрала с нее задвижку.

Кое-как успокоившись и проанализировав случившееся, я пришла к однозначному выводу, что с матушкой явно не все в порядке. Я, конечно, могу ошибаться, поскольку на всю голову ушибленная, у меня даже и справка соответствующая есть о недавно перенесенном сотрясении мозга на пару с амнезией, но как там ни крути, раньше маменька такой не была. Это факт. Не могу поручиться, что досконально помню все до единого их с отцом визиты к нам, но такого махрового снобизма за ней никогда не водилось.

Но как же поподробнее выяснить, что за вожжа попала матери под мантию? Спросить напрямую? Глупо. Либо изобразит полное непонимание, либо прочтет очередную лекцию на тему «современная молодежь, облик аморале». Может, использовать тогда свой киношный опыт? А что, это мысль!

Так, стандартные сериальные ходы отметаем сразу. Если подобная ситуация происходит в «мыльной опере», то пока всех героев между собой не переругают, сценаристы не успокоятся. А меня, как можно догадаться, такой ход вещей совершенно не устраивает. Или лучше вспомнить обычное полноформатное кино? Если бы речь шла о каком-нибудь шпионском или военном фильме, то сейчас по ходу дела самое время брать языка и вытягивать из него нужную информацию. Точно! Батя! Как же я сразу об этом не подумала?!

Терпеливо устроившись в засаде, я таки перехватила отца по дороге из ванной комнаты и затащила к себе, не забыв, разумеется, плотно затворить дверь.

— Папуль, ответь мне, только честно! Что у вас творится?

— Что именно ты имеешь в виду?

— Батя, не юли. Я же вижу, с матерью что-то сильно не так. У нее неприятности по работе? У нее ранний климакс? Ей нахамили в самолете?

— Да нет, — пожал плечами отец и печально улыбнулся.

— Тогда что? — не унималась я. — Давай, рассказывай! Если думаешь, что я от тебя отстану, то здорово ошибаешься. Я должна знать, что у вас происходит и с какой стати она взъелась на Лешку, если парень ей ничего плохого не сделал.

Отец вздохнул совсем уж грустно. Машинально почесал переносицу, потом еще раз вздохнул…

— Видимо, твоя мать собирается уходить от меня.

— Чего?! — опешила я.

— Она бросает меня. Обычная история, что уж тут такого страшного? — ободряюще улыбнулся мне отец, но улыбка получилась откровенно вымученной.

— Ты хочешь сказать, у нее есть другой мужчина? — уточнила я.

— Да. То есть нет. То есть я наверняка не знаю, но скорее всего есть, — несколько путано отозвался отец.

— Я так понимаю, что ты ни разу не видел своего соперника? Может быть, его все-таки не существует?

— Почему же? Видел. Мы ведь вместе были на том банкете, где Ирина познакомилась с Полом.

— Так его зовут Пол?

— Ага. Пол Версальски.

— Странная фамилия.

— Парень уверяет, что он наполовину русский. Впрочем, несмотря на чудовищный акцент, говорит по-русски вполне сносно. Видимо, действительно в роду кто-то был выходцем отсюда.

— Он красивый?

— Он молодой и талантливый. По крайней мере так о нем отзывается твоя мать. И она не успокоилась, пока не заручилась его согласием работать вместе над одним совместным проектом.

— И?..

— Работают.

— А с чего ты взял, что она собралась к нему уходить?

— Потому что она, кроме как о своем драгоценном Поле, и говорить ни о чем не желает, — впервые проявил свои истинные чувства отец, и лицо его исказила раздраженная гримаса. — Только и слышишь: Пол то, Пол се. Не поверишь: мы впервые за двадцать лет с ней, ну скажем так, поругались. Теперь я работаю отдельно. В той же лаборатории, но над другой темой.

— Понятно. Ученый развод у вас уже состоялся, теперь ты ждешь, когда вы расстанетесь окончательно, — уныло подвела я итог отцовским откровениям.

— Примерно так, — подтвердил он. Мы оба задумались. Не сказать, чтоб от таких новостей у меня сорвало крышу. В конце концов, в нашей сериальной работе разводы — вещь привычная. Одних сводим, других разводим — в общем, относимся к вопросам личных взаимоотношений с изрядной долей цинизма! Но тут совершенно иной случай. Во-первых, родители всегда были идеальной парой, с какой стороны к ним ни подкатись. Они понимали друг друга не то что с полуслова, а порой с одного лишь взгляда. Обидно будет, если такой отличный союз распадется из-за какого-то неведомого мне молодого таланта с дурацкой фамилией Версальски. Во-вторых, если маменька не прекратит свои наезды на Лешку, как бы еще и нам с ним не оказаться в разводе еще до момента свадьбы. Чего уж совершенно не хочется. Если матери так приспичило разводиться, пусть хоть нас с Лешкой в свои игры не втягивает.

— Ты с этим парнем, Полом, говорил?

— А о чем мне с ним говорить? Все равно проекты уже разные. А просто общаться с ним, извини, что-то не тянет.

— Может, взять и морду ему набить, чтоб к вам не лез? — с надеждой предложила я. — Ты наверняка его одной левой сделаешь!

Отец брезгливо поморщился:

— Руки марать неохота. Кроме того, не факт, что мать действительно собралась к нему уходить. Сама понимаешь, мы с ней на эту тему еще не говорили. Это всего лишь мои предположения, которые с очень большой долей вероятности могут оказаться ошибочными. Уж извини, я слишком взбудоражен, чтобы в такой ситуации мыслить исключительно трезво и логически.

— Это-то как раз понятно.

— Что тебе понятно?

— Что ты очень взволнован и здорово расстроен. Но знаешь, у меня вот что в голове не укладывается: с чего маменька на Лешку-то взъелась? Он ей чем не угодил? Ведь в первый раз парня видит, и тут же такая агрессия в его адрес поперла, что только держись!

— Вот уж чего не знаю, того не знаю, — развел руками отец. — Могу лишь предположить, что ей не понравилось, что мы с твоим женихом примерно одного и того же типа. Меня она уже терпеть не может, а тут видит, что ты себе в мужья, считай, мою копию выбрала. Вот ее и переклинило.

Хм, а в словах отца есть своя сермяжная правда! Если посмотреть со стороны, отец и Лешка действительно чем-то похожи. До полного портретного сходства, естественно, далеко, но телосложение почти одинаковое. Оба высоченные и широкоплечие. Что ж, если это действительно так, плохи наши с Лехой дела. Заклюет нас маменька, ой заклюет! Угораздило же нас попасться ей под горячую руку!

— Слушай, а если все-таки попытаться рассуждать логически. Ну, допустим, рассорит она меня с Лешей. Ей-то с этого какая корысть?

— Спроси чего полегче, — фыркнул отец. — Ирина в последнее время вообще неадекватно себя ведет. Черт его знает, что у нее там на уме? Мы-то с ней давно уже не откровенничаем…

— А может, ей просто романтики захотелось?

— Ага, то ей романтика и на дух была не нужна, а вдруг на тебе — приплыли! Не смеши меня!

— Просто я к чему речь веду: что, если ты заново начнешь ухаживать за матушкой? Ну представь, что у вас еще! только-только все начинается: конфеты, букеты, серенады под окном и все такое!

— Не уверен, что это сработает, — покачал головой отец.

— Но ведь надо же что-то делать! Иначе точно будет поздно!

— Я устал. Я смертельно устал от всей этой возни. В конце концов, захочет — уйдет, как ты ее ни удерживай. А чувствовать себя дураком, уж извини, не хочется.

— Ты ее тоже уже не любишь, да?.. Мой вопрос повис в воздухе. После долгой напряженной паузы отец покачал головой:

— Люблю. Несмотря ни на что, люблю. Но все равно я считаю, что она сама должна для себя решить, чего хочет. Мы давно уже вышли из того возраста, когда любовь воспринимается как разменная монета или средство шантажа. Понимаешь, о чем я?

— Ни фига не врубилась, — честно призналась я бате.

— Вот именно, — кивнул тот, — мы с тобой пока говорим на разных языках. Ладно, пойду я к матери, чтоб тебе с Алексеем не мешать.

— Уже не помешаешь, — заверила я отца. — Маменька умудрилась-таки довести моего жениха до морального износа и выдворить из дома. Всего лишь непрозрачно намекнула, что его вещам нечего делать в моей спальне!

— Черт побери, как некрасиво вышло!

— Не то слово! Так что будь добр, на будущее держи мать в узде. Если сможешь, конечно.

— Не обещаю, но попытаюсь, — заверил меня отец и вышел в коридор.

Уф, час от часу не легче от таких новостей. Хоть глазочком бы посмотреть на этого Пола, из-за которого такой сыр-бор заварился. Неужели он симпатичнее бати? Нет, я понимаю, молодость и все такое, но все равно как-то странно. Чтобы мать запала на какого-то юнца… в голове не укладывается! Совершенно не ее стиль!

По-хорошему, родителей надо, конечно, мирить. Но только как это сделать? Вон как батя про любовь завернул, аж мозги наизнанку вывернулись. Поди разбери, о чем это он? Из меня и так психолог хреновый, а уж что касается мужской психологии — тут я и вовсе пас. Их извращенную логику ни в трезвом виде, ни со стаканом не разберешь.

Хотя не все так безнадежно! Чтобы понять одного мужчину, надо просто посоветоваться с другим представителем сильного пола! Все, решено: немедленно звоню Лешке — наверняка он уже до дома добрался и успел слегка остыть. Заодно и извинюсь перед ним за свою потерявшую крышу родительницу.

Набрав заветные цифры Лешкиного мобильника, я принялась ждать. Гудок, второй, третий… Есть контакт!

— Алло, солнце, ты как?

— Спасибо, хреново.

— Ты уж не держи зла на мать, у них сейчас с отцом очень сложный период. Собственно, мне очень-очень нужен твой совет по этому поводу.

— А что такое?

— Понимаешь, по непроверенным данным, мать нашла себе какого-то молодого парня, коллегу по работе. И с очень большой долей вероятности собралась уходить к нему от отца. Я, как можно догадаться, хочу помирить родителей. Будь другом, подскажи, что в таких случаях надо делать тому, от кого уходят, чтобы удержать свою половину?

— И не подумаю!

— То есть? — опешила я от Лешкиной безапелляционности.

— Если твоя мать настолько идиотка, что готова променять твоего отца на какого-то кренделя, то туда ей и дорога! По крайней мере хоть один отрадный факт: больше не будет полоскать мозги хорошему мужику. Так что пусть валит куда хочет.

— Леха, ты чего?

— То, что слышала! Я твоих родителей мирить не собираюсь и тебе не советую. Во-первых, сами не маленькие, разберутся. А во-вторых, если они расстанутся, я буду только рад.

Я глубоко вздохнула, выдохнула и чудом удержала рвущееся с языка ругательство в Лешкин адрес.

— Слушай, я понимаю, что она тебя сильно обидела. Но это не повод так себя вести…

— Лизка, я тебе уже все сказал! Давай замнем тему для ясности!

— Ну, замнем так замнем, — покорно согласилась я — Кстати, может, вернешься? А то я по тебе уже начинаю скучать.

— Ага, чтобы опять от твоей матери гадостей огрести по полной программе? Спасибо, что-то не хочется. Я эту ночь уж как-нибудь у себя проведу.

— А завтра? — чуть не заскулила я, представив, что целую ночь буду валяться на двуспальной кровати в гордом и безнадежном одиночестве.

— Вот завтра и посмотрим.

— Лешка!

— Ну ладно, не кричи ж ты так, а то оглохну! Давай вот как сделаем: встретимся часов в одиннадцать около метро на нашем месте и пойдем куда-нибудь прогуляемся. Можешь на меня обижаться, можешь топотать и хлопать крыльями, но пока у тебя в доме торчат твои предки, я там появляться не хочу. Нервная система крепче будет, причем у всех заинтересованных сторон. Ну так что?

— Ладно, тогда завтра у метро. Только ты мне вот что скажи: мы теперь что, до самой свадьбы будем спать раздельно? Если таки кому интересно мое мнение, то я протестую! Может, мне пока к тебе перебраться? Ну, не идет гора к Магомету, так Магомет не гордый, сам придет!

— Боюсь, ничего у нас не получится. — Голос Лешки погрустнел. — У меня завтра куча родни приезжает, отец уже бегает по соседям — раскладушки выпрашивает. Так что не вариант. Мою кровать двоюродной сестре с ее мужем и ребенком отдают, а я буду спать вместе с Сан Санычем.

— Подозреваю, твой брат не в восторге от такой перспективы.

— А то!

— Так, может, все-таки вернешься ко мне?

— Ни за что! Лучше пускай мне Саныч в ухо сопит, чем будущая теща в изголовье нотации читает!

Вот на такой не самой мажорной ноте мы с Лешкой и распрощались.

Оказалось, провести вечер в одиночестве — это катастрофически сложная штука. Спать мне не хотелось хоть убей, поэтому сначала я до отупения гоняла видео, потом сидела за компьютером. Когда и это не помогло — навела порядок в стенном шкафу. Без толку. И лишь когда стрелки стали показывать начало пятого, а за окном прилично посветлело, на меня снизошла благодать, и я рухнула в подушки, не забыв поставить будильник на десять, чтобы не пропустить встречу с Лешей.

И тут кто-то настойчиво начал трясти меня за плечо и вытаскивать из-под одеяла! Я отбивалась от мерзавца, не отпуская крепко зажатую подушку, после чего получила холодный душ прямо в постель! От такого святотатства я взвыла раненым мамонтом и таки открыла, казалось, намертво слипшиеся глаза.

— Вставай,my darling! Через полчаса мы принимаем гостей, а ты все еще неглиже!

Мама с кувшином в руках. Ну точно, так и есть! Кому еще пришла бы в голову свежая мысль будить находящегося в отпуске человека в восемь утра! И чего ей так неймется?..

Гости?! Она сказала — гости?! Это еще что за новости?!

— И кого это носит в такую рань по гостям? — не слишком ласково поинтересовалась я у родительницы.

— О, нас захотел навестить один прекрасный молодой человек, мой коллега. Он тоже прибыл в Москву на конференцию и…

— Так какого черта он едет сюда, а не на эту самую конференцию?! — рявкнула я на мать. — У меня тут что, проходной двор? В конце концов, я лично никого не жду! Хочешь с кем-то пообщаться, так хоть меня не трогай! Я спать хочу просто смертельно, а когда я хочу спать, я зело недобрая.Understand, Mammy?

— Думаю, вот это платье тебе отлично подойдет. — Начисто проигнорировав мою тираду, маменька шустро залезла в шкаф и вытащила оттуда льняной сарафанчик, который сама же и подарила мне в прошлый приезд. Носила я его крайне редко, поскольку гладилась эта вещь с большим трудом, а мялась так быстро и качественно, что единственный способ не превратить ее в жеваную тряпку — это повесить на манекен.

— Мам, ты слышала, что я сказала?

— Не надо так на меня орать, я не глухая. Сегодня официальное открытие конференции, по большей части ничего любопытного не намечается. Самые интересные доклады будут зачитаны завтра-послезавтра. А бедный мальчик воет волком от тоски в своей гостинице, вот я и решила пригласить его к нам. — Только меня почему-то забыла спросить, согласна ли я принимать у себя кого-либо! Кстати, а сколько лет твоему «бедному мальчику»?

— В прошлом году ему исполнилось тридцать, — несколько озадаченно ответила маменька, что-то быстро прикинув в уме.

— Ничего себе, нашла «мальчика»! — фыркнула я. — И между нами, девочками, почему бы этому господину вместо того, чтобы докучать нам своим присутствием, не отправиться куда-нибудь на экскурсию, если ему уж так невмоготу торчать на вашей конференции, ради которой он, собственно говоря, сюда и прибыл? Или хочешь сказать, что человеку, впервые попавшему в Москву, здесь и посмотреть не на что?

— Вот ты этим и займешься! К сожалению, я уже подзабыла многое об этом городе да и вряд ли узнаю некоторые места — ваш мэр все время что-нибудь перестраивает, — так что, увы, не смогу рассказать о Москве так хорошо, как это получится у тебя!

— Ну, мать, ты и наглая! — восхитилась я, когда ко мне вернулся дар речи. — Мало того, что ты за моей спиной кого-то там наприглашала, так мне еще и носись с этими гостями как с писаной торбой! Будто своих дел мало!

— Лайза, я настаиваю! В конце концов, это твой долг гостеприимства! Неужели ты потеряла всякое понятие об этикете? — насупила брови маменька.

Бесполезно. Когда-то это на меня еще действовало. В далеком розовом детстве. Чего я боялась на свете сильнее всего, так это материнского порицания. Только вот матушка никак не возьмет в толк, что ее дочурка уже давно твердо стоит на собственных ногах и имеет собственное мнение, которое запросто может не совпадать с родительским.

— Лайза?!

— Я не Лайза, а Лиза. Это во-первых. Если забыла, как собственную дочь назвала, могу тебе паспорт показать, там все четко записано. Со своими гостями разбирайся самостоятельно. Это во-вторых. Я хочу спать — это в-третьих и в-главных. Поэтому будь добра, оставь меня в покое.

Ух, лучше бы я этого не говорила. Мать перешла на ультразвук и закатила мне такой качественный разнос, что волей-неволей пришлось выползать из кровати, тащиться в ванную и изображать из себя невесть чего. Правда, льняной сарафанчик я забраковала из принципа, оставшись в своих любимых шортах и футболке, что вызвало у мамани новый приступ бешенства. Но тут уж я стояла твердо: или так, или никак. В конце концов светские приемы в такую несусветную рань не устраивают. А раз так, нечего тут свои порядки наводить.

Батя в нашу баталию не ввязывался, предпочитая отсиживаться в своей комнате. Честно говоря, я на него даже слегка обиделась. Между прочим, мог бы урезонить свою половину. Обещал же вчера! Так нет, ему тоже с маменькой связываться неохота. Эх, подозреваю, что последние дни перед свадьбой при таком раскладе будет мне дюже кисло. Лешку за порог выставили, из меня пытаются гида для какого-то заморского мозгляка вылепить… Когда затренькал дверной звонок, я кое-как успела накрасить левый глаз и только-только взялась за правый. Матушка, узрев сие безобразие, сердито рявкнула на меня и со всех ног бросилась открывать, а я подчеркнуто неторопливо продолжила накладывать макияж перед большим зеркалом в прихожей. Ну что поделать, мне тут краситься нравится гораздо больше, чем в ванной. В спальне, правда, мне нравится еще сильнее, но если я окажусь там, то вновь нырну в постель и, чтобы достать меня оттуда, одним кувшином холодной воды уже не обойтись.

Маменька поздоровалась с гостем и повела его знакомиться. Отразившаяся в зеркале за моей спиной физиономия с неприлично редкими и зализанными назад волосенками оптимизма мне не добавила. Поскольку глаз все еще был недокрашен, поворачиваться к этому товарищу лицом я не стала, сочтя, что потерпит полминуты, не барин.

— Пол, это моя дочь Лайза, о которой я так много тебе рассказывала. Лайза, это Пол Версальски…

Ешкин кот! Так вот кого она ко мне приволокла! Тот самый Пол, о котором мне вчера рассказывал отец! Боже мой, променять папу на эту линялую крысу…

От избытка чувств я как-то неловко взмахнула кисточкой и засветила тушью прямо в глаз. Глаз тут же защипало, и я, взвыв белугой, ринулась в ванную комнату спасать зрение. Этот кретин Пол было двинулся за мной, но я недипломатично захлопнула дверь ногой прямо перед его носом. Нашел где и когда продолжать знакомство! У меня тут полный форс-мажор, а он ко мне лезет! Извините, а если бы у меня внезапно расстройство желудка случилось, он что — тоже бы за мной следом поперся?

Минут через пять, когда последствия неудачного макияжа были ликвидированы, я, мокрая и взъерошенная, проследовала на кухню, где уже чинно заседали маменька и Пол. Отца на горизонте заметно не было, из чего я сделала неутешительный для себя вывод, что он полностью устранился от происходящего.

— Позвольте заметить, Лайза, что вы ослепительно хороши, — словно катая во рту горячую картошку, произнес Пол, по-рыбьи уставившись на меня.

Я едва не застонала. Боже мой, это же полный клинический идиот! Говорить женщине, что она ослепительно хороша, когда один глаз у нее красный и натертый, а второй просто зареванный за компанию с первым, — это уже ни в какие ворота не лезет! Я, конечно, понимаю, что он всего-навсего хочет сделать приятное матушке, похвалив ее дочь, но, черт побери, надо же было думать, прежде чем рот открывать! И вот только не надо мне рассказывать, что комплимент был искренним и бесхитростным! У этого истукана ну ничегошеньки в выражении лица не поменялось! Если бы это происходило на съемочной площадке, режиссер такого нерадивого актера мигом бы взгрел и отправил штудировать устав, сиречь систему Станиславского.

— Да, Пол, вы совершенно правы! Теперь вы видите, что я нисколько не обманула вас, сказав, что моя дочь — красавица…

Оба-на, куда это матушку понесло? И вообще, с каких это пирожков она расхваливает меня своему протеже, хотелось бы знать? Если ее на молоденьких потянуло, так при чем здесь я? У меня, между прочим, Лешка есть. И в субботу свадьба, если она, конечно, еще об этом не забыла.

— Я слышал, Лайза, вы экономист?

— Я сценарист.

— Лайза шутит! — вновь насупила брови матушка, сердито сверкнув глазами в мою сторону.

— Я не знаю, с кем ты говоришь, — изобразив из себя пай-девочку, пропела я. — Здесь нет никакой Лайзы. Лиза есть, а Лайзы нет.

— Ох, какая веселая девушка! — скорчил подобие улыбки Пол.

Я ответила ему тем же самым, едва удержавшись от того, чтобы не показать язык.

— Пол, Лайза хотела предложить тебе прогуляться по Москве…

— …но, к великому сожалению, вынуждена отказаться от этой идеи, — перебила я матушку, за что тут же чувствительно схлопотала под столом каблуком по голени и едва не взвыла от боли.

— У вас что-то произошло? — проникновенно спросил меня Пол.

— Да. Я сильно ушибла ногу, — при этих словах я мстительно посмотрела на маменьку, — и теперь мне больно ходить пешком.

— Какая жалость! — отозвался Пол, но никакого сочувствия в его голосе я не услышала.

— Думаю, это поправимо! — тут же нашлась маменька. — Лайза настолько хорошо знает историю Москвы, что ей не составит труда рассказать ее прямо здесь, а альбомы с видами русской столицы я сейчас принесу!

— Мне кажется, это не лучший выход из положения, — остановила я вскочившую матушку. — Рассказчик из меня неважный, кроме того, я не испытываю ни малейшего желания заниматься этим сейчас. Прошу прощения, Пол, — тут я улыбнулась этому крысенку самой лучезарной из своего ассортимента улыбок, — но у меня на этой неделе свадьба, и голова забита исключительно подготовкой к данному мероприятию.

— Подумаешь, свадьба! — фыркнула маменька. — Это не то событие, ради которого стоит так переживать… Матушка трещала и трещала, но я ее не слушала, поскольку мне стало нехорошо. Ой-ей, а если мы с отцом заблуждались? И если она этого самого Версальски не для себя, а персонально для меня холит и лелеет?..

Видите ли, в свое время, когда родители намылились эмигрировать в Штаты, матушка перепробовала буквально все доступные ей методы, дабы убедить меня поехать туда же. Я же уперлась рогом и осталась тут. Пусть это звучит пафосно, но патриотизм для меня не пустой звук. Родину свою я люблю и за-ради плесневелых американских рублей ее не променяю. Тем более что их и здесь заработать можно, было бы желание. Кроме того, переезд в Штаты автоматом означал бы, что карьеру мне придется делать по образу и подобию родительской, то бишь грызть гранит науки. А это для меня покруче, чем стакан касторки под хининовую закуску. Причем ежедневно. Я хотела быть сценаристом, и я им стала. У меня здесь работа, друзья и любимый человек. Так зачем мне переться в чужую страну ради сомнительных преимуществ американского образа жизни? Ведь отравиться гамбургером в «Макдоналдсе» можно по любую сторону океана.

Я думала, что маменька давно смирилась с тем, что мы с дедом остались в России. Но судя по всему, я здорово заблуждалась на ее счет. Если даже в преддверии свадьбы она пытается сосватать меня за какую-то научную образину, то дело пахнет керосином. Сиречь — крупным скандалом. Я же не лезу в ее личную жизнь и вправе ожидать от матушки того же самого. И если она этого не понимает, придется объяснять ей сей постулат хоть на пальцах.

Меж тем Пол не сводил с меня пристального взгляда. Дождавшись, пока матушка закончит свою тираду, он произнес:

— Лайза, если вы не возражаете, я бы хотел пригласить вас на завтрак в какой-нибудь ресторан. Да, да, я понимаю, у вас болит нога, но надеюсь, что вы сможете дойти до такси. Что вы скажете на это?

Что я скажу на это? Да то, что меня беспардонно клеят! Как же противно порой оказываться правой! Мать действительно пригрела этого сморчка в надежде убить сразу двух зайцев: выдать меня замуж за ученого и уволочь за собой к америкосам. Ну все, я начинаю гневаться. А в гневе я не просто страшна — я ужасна!

— Лайза?

— Нет.

— Что нет? — опешил Пол.

— То и значит. Нет. Я не принимаю подобные предложения от посторонних мужчин, к каковым вы, без сомнения, относитесь.

— Может быть, тогда закажем завтрак прямо сюда?

— Извините, вы что, так голодны? Насколько я понимаю, вы должны были позавтракать в гостинице.

— Лайза! — взвизгнула маменька и вновь попыталась достать меня каблуком, но я была начеку и шустро спрятала ноги за коленками Пола. Судя по тому, как он скривился и едва не подпрыгнул на стуле, удар матушки достиг цели.

Я удовлетворенно вздохнула и встала из-за стола:

— Ну, я думаю, вам есть о чем поговорить, а у меня назначена встреча с женихом. Кстати, Пол, если мама не разучилась, она может приготовить вам отличную яичницу-глазунью. Конечно, чувство голода полностью утолить не получится, но немного приглушить — запросто. Да, мамуль, отца тоже не забудь покормить! Он ведь тебе муж как-никак.

— Лайза, ты никуда не пойдешь! — Это маменька. Намек про отца скушала и не подавилась!

— А что, ваша больная нога уже вас не беспокоит? — Это Пол. Вот гаденыш, подловил-таки!

И тут в спальне заголосил мой мобильник. Я состроила гримасу, в переводе на человеческий означающую «не-досуг-мне-с-вами-разговаривать-ждут-великие-дела», и спешно покинула кухню.

— Алло, ты где? Уже на пятнадцать минут опаздываешь! У тебя все в порядке?

— Лешка, дорогой, милый, срочно дуй ко мне домой, у меня тут такое творится! Маменька хочет меня за другого замуж выдать!

— Чего?!

— Лешка, нас в любую минуту могут прервать, поэтому умоляю, бегом ко мне!..

Конечно же, я была права. Договорить мне не дали. На пороге спальни замаячила сладкая парочка. Первым в мою сторону выдвинулся Пол:

— Если ваша нога так сильно болит, мы можем поговорить прямо тут. Ложитесь на постель, Лайза!

— Вы врач? Нет? Я так и думала, так что нечего тут мной командовать. И вообще, покиньте мою комнату! Иначе позову отца!

— Лайза, отец на конференции, — ласково поведала мне матушка. — Его нет дома!

Ох, как мне не понравился ее взгляд! Она что, совсем с катушек съехала? Что она задумала вместе со своим протеже?

— Раз ты упрямишься, то хорошо, поговорим начистоту, — продолжила мать. — Мне не нравится твой выбор, и я считаю, что ты сделаешь большую ошибку, если откажешься от такой выгодной партии, как Пол. Пол давно уже влюблен в тебя, я показывала ему твои фотографии. И он готов содержать тебя, разумеется, при условии, что ты продолжишь свое образование в Штатах. Если ты согласишься, мы тут же отправляемся в посольство получать тебе визу. Хватит вести безответственный образ жизни, тебе еще не поздно…

— Поздно! — прервала я маменьку. — Мне понятна твоя позиция, поэтому заявляю сразу: я не собираюсь бросать Алексея и не планирую жить где-либо, кроме России. Если не хочешь капитально со мной поругаться, то лучше смени тему.

— Но, Лайза, а как же мои чувства к вам?! — подал голос Пол.

Я рассмеялась:

— О чем вы говорите, любезнейший? В любовь по фотографии я, уж простите великодушно, не верю. Если вам что-то надо от моей маман, то, умоляю, не втягивайте меня в свои игры.

— Может быть, вы поймете, как сильно я вас люблю, если позволите хоть на мгновение приблизиться к вам?

Эк как загнул! Да я тебя, будь моя воля, и на пушечный выстрел к себе не подпустила бы.

Меж тем Пол решил перейти к активным действиям и сделал первый шаг в мою сторону. Так, понятно, если этот слизняк попытается меня изнасиловать, маменька будет хлопать в ладоши от радости и кричать: «Поля, давай!» На ее помощь можно не рассчитывать. Ну ничего, и в одиночку с этой научной глистой справлюсь. Эх, какая жалость, что я все тяжелые статуэтки из этой комнаты унесла, а то какое душевное побоище получилось бы!

И тут в комнате появился всклокоченный и запыхавшийся Лешка. Пол мигом сообразил, кто это такой, и быстренько слинял обратно под материнское крылышко. Я не смогла сдержать вздох облегчения. Как здорово, что у Лешки есть свой комплект ключей!

— Что здесь происходит? — грозно поинтересовался мой жених.

— А ваше какое дело, молодой человек? — вскинулась было маменька, но Лешку было уже не запугать.

— Если дело касается Лизы, значит, оно касается и меня, — сказал он, как отрезал, после чего подошел к Полу и предложил: — Пойдем покурим?

— Но… я не курю! — стушевался тот при виде нависшего над ним Лешки.

— Что характерно, я тоже. Так что покурить нам сейчас просто жизненно необходимо. Идем! — И Лешка, приподняв Пола за грудки, вынес его в коридор.

— Куда вы его тащите? — заголосила маменька, вцепившись в своего ненаглядного крысенка. — Немедленно оставьте Пола в покое! Да что это такое?! Сейчас полицию позову!

— Кричи громче по 911 плюс не забудь телефонные коды выхода на Америку, и к завтрашнему вечеру ваша доблестная полиция до нас долетит и всех спасет, — подсказала я маменьке.

Ситуация на глазах превращалась в гротескный водевиль. Судя по зеленоватому оттенку лица, Пол уже явно был не рад, что ввязался в эту сомнительную авантюру, а Лешка еле сдерживался, чтобы не размазать Версальски по стене ровным слоем повидла. Матушка же рвалась в бой с намерением отстоять своего ненаглядного «мальчика», вырвав его из лап русского дикаря, по совместительству — жениха ее дочери.

Сообразив, что поговорить с глазу на глаз с потенциальным соперником не получится, Лешка пошел ва-банк.

Он проникновенно взглянул на крысенка и голосом оголодавшего Дракулы спросил:

— Так что у тебя к Лизе?

— Ничего! — пискнул Пол.

— Тогда что ты делаешь в ее спальне?

— Ра… разговариваю.

— А ты спросил мнение Лизы, хочет ли она видеть тебя здесь?

— Это я пригласила его сюда! — вклинилась мать.

— С вами разговор особый, — повернулся к ней Лешка. — Но если я еще хоть раз узнаю, что в спальне моей невесты находился посторонний мужчина, ему не поздоровится. Это мое первое и последнее предупреждение.

— Да что вы себе позволяете в чужом доме?! — взвилась на дыбы маменька.

— То же самое я хотел бы спросить у вас! — лихо парировал Лешка.

Матушка задохнулась от возмущения, но дожидаться, пока она оглушит нас очередной тирадой, мы с Лешкой не стали. Просто вышли и закрыли за собой дверь. Правда, Лешка напоследок еще разок многозначительно посмотрел на Пола, так что у бедолаги лицо пошло пятнами. Полагаю, теперь крысенок трижды призадумается, стоит ли лезть в чужую семью ради собственной карьеры.

— Ну и что за цирк у вас тут творится? — спросил Лешка, когда мы оказались на улице.

Я вкратце пересказала ему события сегодняшнего утра.

Вопреки моим опасениям жених после моего печального повествования ничего вокруг крушить не стал. Просто наподдал ногой по мусорному баку, добавив лишнюю вмятину на его проржавелом боку. Детская площадка и деревья в мини-скверике остались нетронутыми. И то хлеб.

— Так что теперь делать будем?

— Никаких идей, — вздохнул Лешка.

— Может, вернешься, а? Честно говоря, я уже боюсь оставаться с маменькой один на один. Как бы она еще какой каверзы не выкинула. Даже супержениха мне из Америки приволокла, не поленилась.

— Если я еще хоть раз увижу этого сморчка возле тебя, руки-ноги ему поотрываю! Казанова нафталиновый!

— За мной в очереди будешь. У меня сегодня на него кулаки уже чесались так, что еле сдержалась. Блин, тошнотик тошнотиком, но какой нахальный оказался! И вообще, с чего это матушку переклинило, что я на такого польщусь? Мне даже обидно стало, что она обо мне такого невысокого мнения. Ведь вроде бывалый человек, много чего в своей жизни испытала, должна же понимать такие очевидные

— Знаешь, мудрость не всегда приходит с возрастом. Бывает, что возраст приходит один. Боюсь, у твоей мамы как раз тот самый случай.

— Похоже на то, — уныло согласилась я. — Так как, возвращаешься?

— Нет.

— Ну и свинтус ты после этого!

— Ага. Но если я проведу хоть одну ночь в непосредственной близости от твоей матери, боюсь, как бы утром не было готового материала для криминальной хроники. У меня и так нервы уже на пределе. Не сдержусь, приложу один раз от всей души, и заказывайте похоронный марш.

— Может, тогда я все-таки к тебе сбегу? Ну, будем спать на полу, подумаешь, какая невидаль!

Лешка замялся.

— Лиз, ты только не обижайся на меня, пожалуйста, но это не самый лучший выход. Понимаешь, одно дело — когда я сам перед свадьбой в собственной квартире ночую, а если там вдруг появишься ты, то придется объяснять моим родственникам, что произошло.

— А если не объяснять? Их-то какое дело?

— Ты просто их не знаешь. Они такие бесхитростные, что пока все не выведают, не успокоятся. Да и тебя расспросами замучают, что да почему. Я сам их с трудом перевариваю, не хватало еще и тебе такого «счастья».

— Ну давай тогда напросимся к Теме с Машкой?

— Ага, в однокомнатную квартиру, да еще и с беременной хозяйкой! Думаю, они оба будут просто до смерти рады нашему вторжению! Особенно если учесть, сколько всего они для нас уже сделали! Ты разве не замечала — как у нас проблемы, так мы сразу к ним бежим! В конце концов, это становится просто неприличным!

— Да мы же тихонько, на кухне…

— …на одноместной раскладушке! Нет, Лизка, не катит. Твоих друзей мы обременять не станем.

— Слушай, а поехали к деду? Там мы точно никому не помешаем! И он нас всегда рад видеть. А уж если объясним, что за каша у нас тут заварилась, так и вовсе никаких вопросов не останется. Он за нас горой стоять будет, но в обиду не даст!

— Хм, — почесал лоб Леша, — а вот эта идея мне нравится куда больше остальных! Только надо будет поехать домой, вещи собрать хоть по минимуму. Ну и деду, какой-нибудь презент приволочь.

— Тогда айда в книжный магазин! Может, удастся очередной роман Стивена Кинга зацепить.

— А если нет?

— По месту разберемся. Поехали!

Наш книжный променад занял почти пять часов. Мы объехали все центральные книжные магазины, перешерстили несколько дюжин стеллажей, а потом позвонила Машка и не терпящим возражения тоном сообщила, что ждет нас к чаю на пироги. Мы решили, что электричка от нас не уйдет, зато если мы не примем Машкиного приглашения, она нас потом неделю пилить будет. И отправились к ней.

У Машки история с неудачным сватовством ко мне Пола Версальски была рассказана трижды. Сначала персонально для хозяйки, потом для чуть припозднившегося с работы Темы, а затем еще раз были повторены особо понравившиеся места. Ребята восприняли все как забавную, но абсолютно безвредную прихоть маменьки и советовали нам с Лешкой обращать на ее безумные идеи поменьше внимания. Им-то легко говорить! Кроме того, зная упертость своей матушки, я на что угодно готова ставить: она просто так от своих проектов не откажется и обязательно еще что-нибудь предпримет. Эх, побыстрей бы свадьба, честное слово! Если до этой недели мне, наоборот, хотелось как можно сильнее растянуть оставшееся до нее время, чтобы в полной мере насладиться последними холостяцкими денечками, то после появления мамы с ее матримониальными планами в любой момент жди кучу хлопот и проблем. Так что даешь субботу, и немедленно! Сожрав целую миску пирогов с мясом, мы, посмотрев на часы, откланялись и поехали собирать вещи, чтобы отправиться к деду на дачу.

Вопреки нашим ожиданиям маменька встретила нас более чем радушно. Ни я, ни Лешка к такому приему не были готовы, поэтому изрядно растерялись.

— Проходите, проходите, мои дорогие! Вы голодны? Я приготовила красную рыбу в кляре, вам должно понравиться! Папа уже попробовал и одобрил. Что, вас уже покормили? Какая жалость, а я так старалась! Ну, как прошел день? Где были, что делали? Алекс, да не стойте же вы в дверях как неродной, проходите! Лайза, поухаживай за своим женихом, подай ему тапочки…

Вот те раз! Словно утром ничего и не было! Неужто маменька одумалась? Ой, боязно в это верить. Но с другой стороны, так хочется! Лучше плохой мир, чем хорошая война, особенно если это война между тещей и зятем, в которой бедная Лизка выступает в роли миротворца, огребающего зуботычины с обеих сторон.

Из комнаты вышел отец, крепко пожал Лешкину руку, задал пару незначащих вопросов и ушел обратно. Выглядел он усталым, похоже, конференцией загрузился. Интересно, мать ему рассказала о «сватовстве гусара» или предпочла промолчать? Думаю, что второе. Впрочем, уже не важно. Лишь бы больше своего крысенка сюда не приводила и мне в качестве будущего мужа не предлагала. Какой бы он там ни был умный и талантливый, знания половым путем, увы, не передаются. Поэтому вырастить из меня ученую даму методом выдачи замуж за Пола, Джона или еще кого-либо, как ни крути, не удастся.

Кое-как отделавшись от назойливо навязывающей свое общество маменьки, мы отправились в спальню и принялись паковать вещи. Получилось как раз два аккуратных рюкзачка: поменьше у меня и побольше у Лехи. Посидев на дорожку, мы вышли в коридор… и нарвались на грандиозную истерику.

— Куда это вы? — спросила маменька, схватившись за сердце.

— К деду на дачу, — ответила я.

— Доченька, неужели ты бросишь меня здесь одну?! Мы же не виделись с тобой больше года! Это так жестоко с твоей стороны! Алекс, будьте добры, убедите ее, что она причиняет мне ужасную боль своим решением! Отец, иди сюда! Лайза уезжает от нас!..

Матушка рыдала самыми натуральными слезами, а тестера для определения наличия в них крокодиловости у меня, как на грех, под рукой не было. Даже Леха не знал, что сказать в ответ на такое, а я уж и подавно. На весь этот шум и гам вышел отец, страдальчески скривился, и я почувствовала себя распоследней эгоисткой. Ведь действительно: мы с родителями видимся раз, максимум два раза в год. И вот я, вместо того чтобы общаться с ними, ухожу из дома. В конце концов, могу я побыть пай-девочкой какую-то несчастную неделю или нет?

Пришлось отставлять рюкзак в сторону и обещать, что никуда я сегодня не поеду и буду услаждать своим обществом истосковавшихся по мне родителей. Лешка явно был не в восторге от моего решения, но ничего говорить не стал. Впрочем, в отличие от меня свой рюкзак он снимать не собирался.

— Леш, ты чего?

— Я, наверное, поеду к себе. Не буду вам мешать, — через силу произнес он, не глядя мне в глаза.

Плохой знак. Значит, обиделся, и всерьез. Что же вы все со мной делаете, а? Разорваться мне, что ли, на кучу маленьких Лизок, чтобы каждому досталось? Ну не могу я одновременно и дома оставаться, и к деду на дачу ехать!

— Алекс, а может, все-таки останетесь? Лизе намного спокойнее, когда вы рядом! — тут же вклинилась в наш диалог матушка.

— Я считаю, что мне лучше уехать, — уже твердо ответил Лешка. — Вам надо друг с другом поговорить, я так или иначе буду мешать.

— Тогда обязательно пообещайте, что завтра приедете! Ну, скажем, часа в три! Устроим скромный семейный обед, посидим, поболтаем. Так что, будете?

— Всенепременно, — подчеркнуто вежливо отозвался Леха.

— Тогда не забудьте: жду вас в три часа! — крикнула маменька уже вслед развернувшемуся к входной двери Лешке.

— Ты что, завтра снова на конференцию не идешь? — спросил ее отец.

— Да, хочу хоть немного побыть с Лизонькой! Ты не возражаешь?

— Конечно, нет. Просто придется и мне оттуда чуть раньше уйти, чтобы обед не пропустить. Жаль, там в четыре часа очень интересный доклад заявлен…

Мне показалось, что по лицу маменьки пробежала тень. Ничего не понимаю. Она что, не хочет, чтобы отец присутствовал на семейном торжестве? Совсем загадочно. Так любит она его или нет? И если любит, то почему себя так ведет?

Может, я опять ошибаюсь, и пресловутого Пола Версальски она все-таки лично для себя пригрела? Тогда совсем некрасиво получается: если бы ей, чисто теоретически, разумеется, удалось свести меня с Полом, она бы получила возможность просто неограниченного общения с ним?! При этом в глазах окружающих все было бы тип-топ: мать волнуется о семье дочери, и все такое, а она сама тем временем вовсю зятя обихаживает. Очень удобно: и разводиться не надо, и репутация чиста и непорочна. У них, ученых, с этим делом строго. Хотя, казалось бы, личная жизнь никого волновать не должна, на практике все как раз наоборот: каждому есть дело до того, как живут его коллеги. И если какому-то бедолаге угораздило вляпаться во что-нибудь предосудительное, репутацию, а значит, и карьеру он себе, считай, хорошенько подмочил.

Нет, лучше даже и не думать о таком, а то на душе аж до тошноты противно. Вот хоть убейте меня, но логики собственной матери я не постигаю! То есть совершенно не смыслю в мотивах ее действий! С утра этот фарс, вечером крутой разворот на сто восемьдесят градусов и радушный прием, при этом на отца смотрит как-то странно… Голова кругом идет! А она у меня, повторюсь, и так больная и ушибленная. Все, спать, спать! Как говорила незабвенная Скарлетт О’Хара: «Об этом я подумаю завтра…»

Утром меня опять безжалостно разбудили, но на этот раз хотя бы обошлось без холодной воды.

—Darling, я хочу отправиться с тобой за покупками! Помнишь, как в старые добрые времена? Вставай, тебя уже ждет легкий завтрак!..

Поощряемая матушкиными возгласами, я кое-как оторвала свое бренное тело от кровати и походкой похмельного зомби двинулась в ванную комнату. Кажется, погорячилась я, решив остаться в Москве. Что-что, а дед никогда нас с Лешкой без особого на то повода не будил. И другим не позволял, всегда повторяя, что нет ничего слаще в молодости, чем лишний часок, проведенный на подушке, да в обнимку с любимым человеком. А бессонницей, мол, еще успеют намаяться, когда время подойдет. Маменька же эту простую истину, судя по всему, постичь еще не успела. Сова по природе, она всегда насильно заставляла себя жить в режиме жаворонка, находя в этом лишнее подтверждение своей правильности и исключительности. Что ж, у каждого свои тараканы.

Запихивая в себя омлет (между прочим, даже без сыра, лука или хотя бы помидоров — одни лишь яйца и соль —egg!), я поинтересовалась:

— И с чего ты решила разорить московские магазины? Хочешь сказать, у вас в Штатах чего-то не хватает?

— Видишь ли, Лайза… — начала маменька, и я тут же вспомнила старый добрый фильм «Адъютант его превосходительства», когда на прямой вопрос ребенка: «Павел Андреевич, вы шпион?» — последовало бессмертное: «Видишь ли, Юра…»

— Ну? Что ты хотела сказать?

— Я вчера несколько погорячилась…

— Ты имеешь в виду, когда пыталась подложить под меня Пола?

— Лайза, прошу тебя, не надо пошлости! Мне и так ужасно неловко…

— Передо мной или перед своим молодым коллегой?

— Я же просила тебя: не язви!

— Все, все, умолкаю. Продолжай!

— Мне казалось, что, увидев Пола, ты поймешь, что, возможно, совершила ошибку, когда выбрала себе в мужья человека не нашего круга. Но теперь я осознала, что вы с Алексом любите друг друга и ваш союз действительно крепок. Мне ужасно неудобно за вчерашнее, и я бы хотела загладить те неприятные впечатления, которые могли остаться у тебя после…

— …насильственного в прямом и переносном смысле сватовства, — закончила я мамину мысль. — Да, ты права: осадок остался, и приличный. Причем не только у меня, но у Лешки тоже.

— Собственно, на сегодняшнем обеде я хочу попросить прощения у вас обоих за этот досадный инцидент.

— А почему же тогда ты не сделала этого вчера?

— Лайза, — маменька понизила голос, — видишь ли, я не хотела делать это в присутствии отца. Он… не знал о том, что я познакомила Пола с тобой, могли бы начаться неприятные вопросы с его стороны. Они с Полом не слишком ладят… Впрочем, это и понятно: они видят друг в друге конкурентов, а у мужчин очень развито чувство соперничества.

— Ты имеешь в виду, они соперничают из-за тебя?

— Да что ты! Как ты могла такое подумать?! — замахала руками матушка. — Просто мы работаем, если так можно сказать, по параллельным направлениям, наш с Полом проект развивается чуть динамичнее, нежели отцовский, отсюда и все конфликты.

— Понятно, — не сдержав ехидства, протянула я. — Значит, вчера отец о визите к нам Пола не знал, а сегодня уже в курсе?

— Да! — ответила маменька столь быстро и легко, что я сразу поняла: врет. Либо просто ничего ему не рассказала, либо наплела семь верст до небес.

— А почему ты работаешь с Полом, а не с отцом? — задала я давно вертевшийся на языке вопрос.

— Отец оперирует устаревшими понятиями, в то время как Пол открыт для всего нового, — как по писаному отбарабанила маман. — Работать с ним одно удовольствие! Он отлично анализирует все возникающие у нас идеи и умеет вычленить из них самое ценное, самое рациональное…

— Понятно: ты эти самые идеи придумываешь, а он их обрабатывает. Молодец парень! Здорово устроился на всем готовом!

— Лайза, в конце концов, вопросы нашей работы тебя не касаются, — тут же встрепенулась маменька. — Поэтому давай оставим их в покое, хорошо?

Значит, я попала в точку. Этот Пол Версальски — обыкновенная рыбка-прилипала. Анализировать и обобщать куда проще, чем придумывать с нуля. Это я вам со всей ответственностью заявляю! Конечно, исследовательская и сценарная деятельности существенно различаются, но кое-какие общие моменты в них присутствуют. Пусть я и ругаюсь на бестолковых авторов, но возвращаться обратно в их ряды уже не рвусь. Мне и на посту редактора неплохо. Я наловчилась переписывать корявые серии так, что от авторского текста в них и воспоминания не остается. А вот начинать что-либо с чистого листа для меня форменное мучение. Видимо, для Пола тоже…

— Слушай, а когда ваш проект закончится, что вы будете делать? Продолжите сотрудничество или как?

Честно признаться, этот вопрос я задала не без подковырки. Если Версальски действительно неплохой ученый-аналитик, то матушка непременно захочет работать с ним дальше, великодушно поделившись частью собственных лавров. А если она пригрела его с одной-единственной целью выдать за него замуж свою непутевую дочь, то по результатам сватовства по окончании проекта Пола ждет одно из двух: либо ему пожизненно гарантировано участие в проектах и стабильный доход — не оставит же мать свою дочурку без пропитания, либо ему жмут руку и устраивают пышные проводы. В конце концов, мать и сама прекрасно с анализом собственных идей справляется, чтобы у себя на шее нахлебника возить, будь он хоть трижды расчудесный. И Пол наверняка это тоже просек, не такой же он дурак, каким кажется. А раз так, остается только уповать на то, что Лешке удалось его качественно припугнуть и ко мне этот слизняк от науки больше не полезет. Правда, есть еще маленькая такая вероятность, что после неудачи со мной он попытается подмазаться лично к маменьке, но тут уж ничего не попишешь. Пускай сами между собой разбираются, я-то тут при чем?

— Посмотрим, — неопределенно ответила мать. — Пока еще рано о чем-либо говорить, до конца текущего проекта как минимум несколько месяцев…

Я вновь напряглась. Конечно, при том минимуме информации, которой я располагаю, делать какие-либо далекоидущие выводы — откровенная глупость, но все же… Ой, что-то мне не по себе…

— Ладно, что мы все о работе да о работе! — чрезмерно жизнерадостно произнесла маменька. — Хватит болтать о всякой ерунде, вставай, собирайся! Магазины ждут нас!

— И что ты хочешь купить?

— : Все что пожелаешь, Лайза! Полагаю, твой гардероб давно требует обновления, вот этим мы с тобой сегодня и займемся. В конце концов, я настаиваю, чтобы у моей дочери все наряды были по последней моде!

— Ты имеешь в виду брюки с заниженной ниже бедер талией? Ну, из которых трусы сверху торчат? Или приспущенные до колен джинсы? Учти, в них чертовски трудно передвигаться. Колени-то, считай, между собой связанные. Да и выглядят они специфически, будто в них переполненный памперс упал.

— У вас это в моде? — ужаснулась маменька.

— Ага, — меланхолично кивнула я. — Не веришь, выгляни на улицу.

Матушка так и сделала. Судя по ее перекосившемуся лицу, пару-тройку персонажей, одетых «по последней моде», она точно увидела. И зрелище это ей отнюдь не понравилось.

— Ну, я имела в виду что-нибудь в классическом стиле! — тут же нашлась она. — Что-нибудь не стареющее!

— Мать, ты уж выбирай: либо модное, либо классическое. Эти понятия между собой плохо сочетаются.

— Классика всегда в моде! — вывернулась маменька.

— Ладно, классика — так классика, — покорно согласилась я и соскребла со стула свою телесную недвижимость.

Не сказать, чтобы шопинг доставил мне массу положительных эмоций. Начать с того, что бегать по магазинам в такую жару — дело довольно неприятное. А к кондиционерам я отношусь очень настороженно, поскольку простываю от них на раз-два. Плюс к тому наши с маменькой представления о классике, мягко скажем, различаются, и изрядно. То, что называла классикой она, я бы в лучшем случае отнесла к ретро. Хотя, если смотреть правде в глаза, это даже не ретро, а всего лишь позапрошлогодняя китайская коллекция, тщетно выдаваемая продавцами за свежеполученную из славного города Парижа. Продавцы, мигом сообразив, кто из нас двоих платит, а следовательно, и заказывает музыку, вовсю отплясывали вокруг мамани, описывая, как великолепно будет смотреться ее дочь во всех этих нарядах. Дочка же выпячивала нижнюю губу, капризничала и всячески давала понять, что не наденет это даже под угрозой расстрела.

После четвертого кряду магазина нервы были взвинчены у нас обеих. Сообразив, что дальше так не пойдет и надо с этим что-то делать, мы достигли некоего компромисса. Мать не навязывает мне свой выбор и не поддакивает продавцам, а я не отмалчиваюсь и честно показываю ей все вещи, которые мне хоть чуточку понравились. На том и порешили. Хотя, откровенно говоря, от магазинов меня уже тошнило и не хотелось ровным счетом ничего: ни одежды, ни обуви, ни бижутерии. Да и зачем мне лишние обновы, у меня и так шкафы от тряпок ломятся, только успеваю все перебирать и тюками на дачу отвозить!

Впрочем, маменька тоже оказалась не железная и запросила пощады. Сиречь сделать небольшой перерыв и посидеть за чашечкой кофе в бистро. Рассудив, что горячий кофе мне сейчас как в бане ушанка, я мягко намекнула маменьке, что вполне способна обойтись и бутылкой газировки из холодильника. На том и сошлись.

Конечно же, одними напитками маменька не ограничилась и заказала еще всяческой выпечки, орешков и прочей ерунды. Эх, и откуда в матушке этакая купеческая удаль? «Мы за ценой не постоим», гуляй, рванина! Непременно надо ей выпендриться, показать всем и вся, кто тут главный. Видишь ли, заказать один лишь кофе да минералку — это слишком скромно для заслуженной труженицы от науки. Лучше пускай на тарелках недоеденные куски останутся, чем кто-то позволит себе усомниться в толщине наших кошельков. Тьфу, противно!

Мы только-только пристроилась за столиком в углу и принялись утолять жажду, как тут над моим ухом чей-то бархатный баритон произнес:

— Привет!..

Я обернулась. Брюнет, к тому же весьма симпатичный. За стеклами дорогих очков в золотой оправе сверкают хитрые проницательные глаза. Кто бы это мог быть?

И тут я вспомнила. Анджей! Ну точно — Анджей Палинский! Он-то откуда здесь взялся на мою голову?

— Привет, Анджей! Какими судьбами? — ответила я ему дежурной фразой.

— Да просто шел мимо. Гляжу — ты сидишь. Решил подойти поздороваться.

— Лайза, представь же нас друг другу! — оживилась маменька.

— Мама, это Анджей, мой бывший коллега по работе. Анджей, это Ирина, моя мать.

— Очень приятно, — сказали они хором.

Хм, и чего тут приятного? Не понимаю, хоть ты тресни.

— Лайза, ну предложи молодому человеку стул! Вам же наверняка есть о чем поговорить!

Ну вот, понеслось! А если я не хочу ни о чем говорить с этим субъектом? Если я до сих пор обижена на него за то, что он меня бросил и даже не соизволил нормально попрощаться? Нет, на самом деле я не была его девушкой. Всего лишь двое суток, проведенных вместе под одной крышей, вот и весь роман, поэтому сцену закатывать поздно и глупо. Но все равно до сих пор где-то в глубине сердца таится боль.

Вопреки моим тайным надеждам Анджей безо всякого смущения присоединился к нашей компании. Теперь придется изображать видимость светского разговора, да чтобы матушка не просекла, что между нами что-то было. Не ее это дело, и точка!

— Ну как твой полнометражный фильм? Когда выходит на экраны?

Анджей скривился так, словно сожрал целиком лимон:

— К сожалению, финансирование оказалось недостаточным…

— То есть тебя форменным образом надули? — не стала я щадить его трепетные чувства. Вот еще!

— Да. Частично я, конечно, из них кое-что вытряс, но сущие крохи.

— А сейчас где работаешь?

— Пока в свободном полете. Думаю, с сентября подамся в одну студию, у меня там приятель отыскался. Пишут, конечно, не бог весть что, но все-таки получше того «мыла», что гонит твоя контора. Хотя если бы не вопрос финансов, я еще трижды подумал бы, прежде чем снова связываться с многосерийными проектами.

Ага, вот ты, значит, как? Тоже решил зубки показать? Ну держись! Сейчас я тебе все припомню! И слезы из-за тебя, паршивца, когда меня Машка валерьянкой отпаивала! И аврал под финал сериала, когда мы за тебя серии всей командой дописывали, потому что вводить в группу нового сценариста было уже поздно!

— Что, больше нигде тебя не берут, кроме как у знакомых? — с неподдельным участием в голосе поинтересовалась я. — Впрочем, оно и понятно. Сейчас столько народа сценарное образование получает, что впору биржу труда для безработных талантов открывать. Что поделать, перепроизводство кадров — вещь дюже неприятная…

Анджей нервно поправил дужку очков. Ага, зацепило! А кто передо мной в свое время пижонился: мол, вот у меня профильное образование, потому я сценарист с большой буквы, а ты со своим экономическим как была дилетантом, так им и останешься?! А теперь терпи! И даже не надейся, что я за тебя перед Тамарой хлопотать буду, чтобы она тебя обратно к нам взяла. Второй раз на эти грабли никто наступать не собирается, и я, как литературный редактор, в том числе!

— Пожалуй, я пойду. — Анджей встал из-за стола. — Был рад тебя повидать.

— Аналогично, — ответила я, даже не потрудившись нацепить на лицо дежурную улыбку.

Буквально следом за ним поднялась матушка. Мол, пришла пора обновить макияж и все такое. Я показала ей, где здесь находится туалет, а сама принялась яростно уничтожать ни в чем не повинные пирожные. Честное слово, мне надо было хоть на чем-то сорваться! Надо же, я думала, что все давно зажило и отболело, ан нет, все равно что когтями по коже. И ведь ничуть не изменился, стервец! Даже непонятно, почему он ко мне подошел? Думал, что я брошусь к нему на шею и орошу слезами рубашку? Держи карман шире! Если он считает себя столь неотразимым, то пускай убеждается в этом на других девушках. Со мной этот номер не пройдет!

На самом деле я всегда подозревала, что Анджей — тривиальный коллекционер. Судя по его поведению, он не был заинтересован в длительных отношениях ни с одной девушкой. Короткий роман, хотя скорее даже не роман, а банальная интрижка, и все, рубеж пал. Можно искать новую жертву. При этом кого попало он к себе в постель не тащил. Только тех, кого надо было завоевывать, заманивать, обольщать. Легкие победы этого парня не привлекали в принципе. А я, как на грех, оказалась практически идеальной мишенью, поскольку цапались мы с ним регулярно и со вкусом, и ни о каких легких победах и речи быть не могло. С учетом того, что Анджей внешне глянулся мне с самого первого дня, как мы начали работать вместе, подозреваю, что рано или поздно мы все равно оказались бы в одной постели. Хотя, безусловно, ему здорово повезло: если бы мне в тот момент было где ночевать, вместо бурных постельных утех парень за свои фокусы получил бы по зубам. Когда к тебе подбирают ключи, это даже приятно. Хуже, когда используют фомку. Анджей же, фигурально выражаясь, орудовал ломом…

А, что жалеть о прошлом! Все равно уже ничего не исправишь и не вернешь. Анджей сам себя наказал за жадность и глупость, оставшись без работы и денег. Я выхожу замуж за самого классного в мире парня. Все честно, все по справедливости. Так чего же я грущу?

Слегка подзадержавшаяся в дамской комнате матушка радостно объявила мне, что пора в путь, и мы вновь побрели искать мне подарок в искупление материнских грехов. В какой-то момент я сообразила, что чем копаться в шмотках, лучше пройтись по обувным рядам. Мне ведь давно хотелось заиметь какие-нибудь представительные туфли в пару с сумочкой. Вот незачем, просто так, чтоб было! А тут такая оказия!

Из мелкой вредности я настояла на том, что мне кровь из носу нужны туфельки из кожи крокодила. Все никак не шли из памяти вчерашние материнские слезы, навевавшие на мысль об этой хищной рептилии. Маменька посмотрела на цену, нервно икнула, но, взяв себя в руки, купила просимое. Данный факт развеселил меня безмерно, а если учесть, что туфли оказались и впрямь словно по мне сшиты, то настроение резво рвануло вверх.

По возвращении домой помогать матушке готовить обед я не стала. В конце концов, сама напортачила, сама пускай и расхлебывает. Обидела Лешку, теперь пускай замасливает его деликатесами-разносолами.

Пока маменька, засучив рукава, колдовала на кухне, а вернувшийся с конференции отец отдыхал в своей комнате, я задумчиво перебирала гардероб, пытаясь понять, что же из моих вещей будет гармонировать со свежекупленным ансамблем. Получалось, что лучше всего под крокодила шла короткая замшевая юбка и полупрозрачная блузка цвета топленого молока. Пока я размышляла, стоит ли надеть под нее бюстгальтер или и так сойдет, в дверь позвонили. Я, мигом забыв обо всем на свете, бросилась открывать.

На пороге стоял… Анджей с охапкой роз. От подобного зрелища разум мой слегка помутился, а мир под ногами пошатнулся. Пришлось схватиться рукой за стенку, чтобы не грохнуться оземь.

— Ты чего? — опешив, поинтересовалась я.

— Ничего. Просто пришел в гости к самой очаровательной девушке в мире, — чуть грустно улыбнулся он и спросил: — Можно войти?

— А-а-а, э-э-э, может, не надо? Вообще-то у нас тут семейный обед. Вот-вот мой жених придет. Ты как бы сильно не вовремя, — залепетала я, но Анджей со своими чертовыми цветами уже был внутри.

— Ты совсем не рада меня видеть?

— А ты как думаешь? — огрызнулась я.

Продолжить перепалку не удалось, поскольку буквально по пятам Анджея в прихожей появился Лешка. При виде красавчика с огромным букетом в руках брови Лешки поползли вверх, а потом угрожающе сошлись на лбу домиком.

— Это еще кто такой?

— И ты собираешься променять меня на этого мужлана? — воскликнул Анджей. — Ты, ради которой я не сплю ночами, ради которой оставил жену с ребенком! Как ты могла так поступить со мной? Ты же сама нашла меня, сама пригласила сегодня к себе, и что я тут вижу? Мое место занято! И кем?!

Тут я поняла, что меня заклинило и я уже ничего не соображаю. Что за ахинею он несет? Кого это он ради меня бросил? Что за фарс?

— Неверная! Я хотел кинуть эти розы к твоим ногам! Ты ведь этого желала? Так получай!

Тут в меня полетели цветы, и я оказалась засыпанной колючками чуть ли не по колени.

— Я так мечтал о том дне, когда ты, как обещала, примешь меня в своем доме, представишь своим родителям! И вот этот день настал, а рядом с тобой другой мужчина! Почему все это время ты обманывала меня? Почему не сказала, что разлюбила, что у тебя есть кто-то, помимо меня?..

На эти вопли из комнаты вышел отец, а из кухни появилась мать. Анджей, почувствовав, что его аудитория возросла чуть ли не вдвое, усилил натиск:

— Неблагодарная! Ты наплевала мне в душу! Ты звонила мне только тогда, когда это было нужно тебе! Ты встречалась со мной, лишь когда тебе становилось скучно с другими любовниками! А ведь я любил тебя! По-настоящему любил! Или ты забыла наши ночи?..

М-да, такое, пожалуй, забудешь. Первый раз, почитай, изнасиловали. Правда, во второй раз разве что пылинки не сдували, холили и лелеяли. Спорим, что с ходу угадаете, какую ночь я ни за какие коврижки повторить не захочу?

— Что ж, не буду мешать вашему счастью. Позвольте откланяться!

— И тебе не чихать, — машинально напутствовала я отчалившего Анджея.

Родители и Лешка вопросительно посмотрели на меня. Честное слово, в голове, как назло, не было ни единой связной мысли. Надо было как-то объяснять им поведение Анджея, только вот кто бы мне самой объяснил, с чего это его вдруг так переклинило, что он принялся мне в любви признаваться. Шутка, причем весьма дурного тона. Ну признаю, сегодня в бистро я его слегка поддела. И что теперь: это повод заявляться ко мне домой и портить мне жизнь? И ведь как точно угадал, мерзавец: аккурат под приход Лешки приперся!

— Кто был этот молодой человек? — спросил меня отец.

— Это Лайзин коллега по работе! — бойко отбарабанила за меня матушка. — Лайза сегодня случайно встретилась с ним в кафе.

— Бывший коллега, — поправила я мать.

— Лиза, у тебя что-то было с этим парнем? — задал вопрос Лешка.

Эх, тут бы мне, дурочке, и сообразить ответить «нет», вместо того чтобы прикидывать, как поделикатнее сообщить Лешке об этой ошибке своей бурной молодости. Но пока я колебалась и мялась, Леха по-своему расценил мое молчание. Естественно, как знак согласия.

— Я так и знал, — буркнул Лешка куда-то в сторону.

— Да что ты знал?! — взорвалась я. — Между прочим, я этого господина с прошлого года не видела, и век бы его не видать! Я вообще не понимаю, с какого перепуга он ко мне приперся и такую чушь молол!

— А как же его жена с ребенком?

— Да нет у него никого! И не было никогда, не такой он человек!

— Ага, значит, ты все-таки достаточно близко с ним знакома, раз знаешь, такой он человек или не такой!

— Мы просто вместе работали, только и всего!

— А с тобой мы как — тоже просто вместе работали?

— Лешка, не цепляйся к словам! Повторяю: с Анджеем мы не пересекались с прошлой осени!

— А сегодняшняя встреча в кафе, это как? Так, может, все-таки пересекались, а? И ты специально для него вырядилась, да? «Имеющий глаза, да увидит» — так ты любишь повторять?

Черт, черт, черт! Да что ж это такое? Как назло, одно к одному: и блузка эта дурацкая полупрозрачная, и Анджей с его запоздалой местью, и Леха с неуемной ревностью! Как выл несчастный Шарик из «Собачьего сердца»: «Братцы живодеры, за что же вы меня?»

— Алекс, ну же, успокойтесь! Уж кому-кому, как не вам, знать Лайзу! Ну, она у нас такая, как бы это сказать, веселая. Рядом с ней всегда мальчики кружились, для Лайзы это нормально…

Ах, спасибо, маменька! Вот от тебя я такой подлянки точно не ожидала! Что ж это ты делаешь, а? Взяла и выставила меня перед женихом чуть ли не полной шлюхой! Она все равно лишь с одним мужчиной жить не сможет, так что расслабься, братец, и приготовься носить ветвистые рога. И ладно правдой было бы, а то ведь чистая клевета!

— Все, с меня достаточно! Если тебе так хочется замуж, найди себе другого идиота. А я уже по горло сыт тобой, твоими мужиками и твоими проблемами! Я устал!

— Лешка! Лешка, постой! Да стой же ты! Я все могу объяснить!

— Прощай.

— Леха! — взвыла я, но, увы, силуэт моего жениха растаял в проеме лифта.

— Бедная Лайза, — лицемерно вздохнула маменька. Как он с тобой обошелся! Ну ничего, это даже к лучшему, что вы расстались. Все равно он тебе не пара. Я сразу поняла, как только увидела его! А моя интуиция…

— Иди ты на… со своей интуицией! — послала я матушку по известному адресу. — Кто тебя просил лезть? Рассорила нас и рада-радехонька! Не надо было мне здесь оставаться! И зачем я только тебя послушала?

— А может, он еще вернется? — грустно спросил отец.

— Нет, батя. Ты Леху не знаешь. Все, про свадьбу можно забыть. Горячая за то благодарность маме и Анджею.

— Почему ты валишь все на меня? Разве в том, что вы расстались, есть хоть капля моей вины? — картинно заломила руки матушка.

И тут меня прорвало. Нет такой чистой и светлой мысли, которую русский человек не смог бы выразить в грязной матерной форме. А поскольку с чистыми и светлыми мыслями ввиду сложившейся ситуации была полная задница… В общем, от потока моего сознания стекла мигом застеснялись и стали матовыми, а обои запунцовели. Судя по тому, что зарделись даже кончики папиных ушей, могу предположить, что он только что узнал от меня пару-тройку новых выражений. Впрочем, легче мне от этого не стало.

Выговорившись, я ненадолго слиняла в спальню, переоделась, засветила крокодиловой туфелькой в зеркало (увы, оно не разбилось и даже не треснуло вопреки моим тайным надеждам), после чего покинула отчий дом. Маменька попыталась было встать у меня на пути, но отлетела в сторону. Я же честно предупреждала: в гневе страшна, так что не доводите до предела.

На улице я первым делом отправилась к ларьку и купила пару бутылок пива. Их мне хватило ровно на дорогу до вокзала. Там я подумала и прихватила еще три бутылки. Так, на всякий случай, чтобы мало не показалось. Купила билет, села в электричку и отправилась к дедушке оплакивать свое недолгое счастье. Мобильный телефон выключила и засунула поглубже в карман. Общаться сейчас с кем бы то ни было не хотелось категорически. Особенно если учесть, что мне могла позвонить маменька, уж с ней-то разговаривать мне было просто противопоказано. Иначе как бы не загреметь в милицию за нарушение порядка в общественных местах. Ведь я вряд ли удержалась бы от использования в своей речи непарламентских выражений и оборотов…

Уж не знаю, пиво ли было тому виной или издерганные нервы, но нужную мне остановку я впервые проскочила. Пришлось ехать до следующей крупной станции, а там долго и нудно ждать электричку в обратную сторону. Поскольку пивной запас как-то сам собой иссяк, я решила запастись еще парой-тройкой бутылок. В конце концов, война войной, а обед по расписанию! И я не виновата, что вместо домашних вкусностей вынуждена торчать на пьяных калориях! Меня довели! Вот!

Продавщица в местном ларьке как-то странно на меня посмотрела, но, откровенно говоря, мне было на это плевать. Елы-палы, да кому какое дело до меня, а? Ну да! Нажралась в зюзю, и что? Кому-то от этого плохо, что ли? Ну опорочила местные кустики, когда пиво наружу попросилось, и что? Пионеров поблизости не наблюдалось, бомжей и дорожных рабочих тоже, так что если я кого сбила с пути истинного видом собственной задницы, так это комаров, чтоб им завтра с похмелья корчиться!

Электрички все не было и не было, а пиво заканчивалось поразительно быстро. Я сообразила, что покупать очередную пару бутылок — все равно что выкидывать деньги на ветер. Захмелеть сильнее, чем есть, не получалось, а изображать из себя мини-фабрику по переработке жидкого сырья в жидкие же отходы было откровенно лениво. Поэтому я решительно двинулась по направлению к ларьку и после долгого изучения представленного ассортимента остановилась на бутылке белого вина. В голове надсадно вертелась старая пьяная поговорка «Вино на пиво — просто диво, а пиво на вино — г…но», но я упорно гнала. ее прочь. В конце концов, какая разница, что первым упало в желудок, вино или пиво? Все равно же там между собой перемешаются и получится ерш! А нам, сценаристам, что ерш, что щука! Мы ребята крепкие, и печень у нас из бронзы, поелику пьем как слоны!

С вином дело пошло гораздо веселее. Правда, на заявленный мускат оно было мало похоже, но в целом пилось неплохо. Да и электрички стали шуровать туда-сюда гораздо быстрее! Однозначно! Примерно на третьей, а может, и на пятой прошедшей в сторону Москвы электричке я и уехала, не забыв аккуратно закинуть пустую винную бутылку в урну около перронной лавочки.

Странно, с чего это на улице сгустились сумерки? Время-то еще детское! Кстати, а сколько там натикало? Ах да, я же мобильник отключила, а значит, и часы тоже, ведь наручные я не ношу. Ну и ладно, какая разница, часом больше, часом меньше. Что я, тороплюсь куда-то? Или на свадьбу опоздать боюсь?

Почему-то последняя мысль показалась мне до невозможности смешной. Я так и шла до дедовской дачи, чуть похрюкивая от хохота. Я. На свадьбу. Опоздать. Боюсь. Ха-ха, а вот и не боюсь, а вот и не боюсь! Свадьбы-то не будет!

Прямо так я деду с порога и заявила. Мол, приколись, дедуля, меня жених бросил! Правда, зашибись, а?

Ответить дед мне не успел, потому что в этот момент сзади дома что-то грохнуло, раздался скрежет оконной рамы и приглушенный матерный вскрик.

— Воры! — радостно завопила я. — Ату их, ату!

Но, увы, оттаскать за уши соседских шкодников мне было не суждено. Дед перехватил меня практически у самого окна и настоятельно попросил, во-первых, так не орать, во-вторых, из окон на всякий посторонний шум не сигать, а в-третьих, толком объяснить, что же произошло. Я пожала плечами и рассказала свою печальную повесть о брошенной накануне свадьбы невесте. В паре мест даже носом похлюпала, до того проникновенный получился у меня рассказ. Так себя жалко стало, что просто жуть! Ведь без вины виноватая! Что, спрашивается, я такого сделала? Чем такое заслужила?!

Кто такой Анджей, дедуля не знал, поэтому пришлось сделать лирическое отступление и рассказать еще и о нашем с ним недолгом романе. В тот момент, когда я, опуская, разумеется, самые пикантные подробности, описывала, как на самом деле он меня «любил», за окнами опять раздался какой-то посторонний шум. Я скосила туда глаза, но, увы, не заметила ничего, кроме колыхавшихся кустов малины. Интересно, кто бы это мог быть? Коты наши, что ли, озоруют? Или какой-нибудь соседский Тузик на участок забежал? Блин, одни шпионы кругом!

Вопреки моим ожиданиям дед к новости отнесся более чем спокойно. Меня это даже слегка покоробило. Ну ничего себе! Его единственная внучка только что такой жизненный катаклизм перенесла, а дедушка как ни в чем не бывало спрашивает, буду ли я чай! Да какой, к черту, чай! Тут водка нужна, а не вода на траве!

Водки мне дед не дал, зато предложил пойти лечь спать. Ну здрасьте, мы что, на разных языках с ним разговариваем? Или дедуля в очередной виток маразма вошел? Могу еще раз повторить для особо непонятливых: Лешка меня бросил, свадьбы не будет! Что, все равно не проняло? Странно, видимо, чего-то я в этой жизни точно не понимаю. Не, за заботу, конечно, спасибо, но лучше пойду-ка я отсюда, пока еще и дедушке за компанию не досталось. Даже он меня сегодня до белого каления доводит, да что ж это за день такой!

Куда я иду? Да куда глаза глядят! Ну и что, что ночь на дворе? Нет, спать не буду! Ни за что! Лучше к речке прогуляюсь! Точно, к речке! Заодно и искупаюсь, хоть какая-то радость на фоне творящегося беспредела.

На это дедушка мне ничего не ответил и задерживать, слава Богу, не стал. Я предупредила его, что вернусь не скоро, и потопала в сторону нашей местной речки-вонючки. Нет, ничем таким специфическим она не пахла, благо что совхозов и прочих животноводческих хозяйств в округе не водилось и коров на водопой сюда не гоняли. Просто маленькая извилистая речушка, кое-где поросшая ряской да тиной. Неглубокая, вечно пересыхающая в жару, зато всегда теплая. Главное, чтобы на пляже других любителей ночного купания не обнаружилось, а то неохота сейчас с соседями общаться.

Ну вот, накаркала! И как назло — влюбленная парочка! Сидят себе на бережку, воркуют, целуются. А я… а у меня…

Слезы словно только и ждали момента, чтобы водопадом хлынуть из глаз. Меня затрясло мелкой дрожью, и я наконец-то осознала, что осталась одна. До этого все казалось, что это дурной сон, идиотский розыгрыш, что все возьмет и само собой наладится. А теперь я точно поняла: финита. Любимый человек отвернулся от меня, родители ведут себя как инопланетяне, даже дедушка не пожалел… А-а-а, все пропало!

Ноги сами собой понесли меня в сторону от пляжа к тому месту, где река делала крутой поворот. Когда-то давно в детстве я любила кататься здесь на привязанной к старой березе тарзанке. Потом научилась прыгать с нее в воду, поднимая тучу брызг при приземлении. Где мое детство и где та тарзанка? Все ушло, ничего не вернуть…

Я подошла к самому краю обрывистого берега. Посмотрела вниз, всхлипнула, смахнула рукой заливающие лицо слезы… И вдруг почувствовала, что лечу в речку кубарем! Ну и кто, спрашивается, придумал делать берега из такой скользкой глины?

В следующее мгновение я уже ни о чем таком не думала, поскольку вода попала мне в нос и легкие возмущенно потребовали немедленно от нее избавиться. Я нащупала ногами дно и приготовилась к всплытию, но тут случился еще один казус: на меня напали! Какой-то маньяк схватил меня в охапку и потащил за собой! Спрашивать у мерзавца, насколько чисты его намерения, я не собиралась, поэтому, вспомнив все, чему меня когда-то учила Машка, сначала как следует приложила негодяя головой в лицо, а потом для полноты ощущений располосовала его ногтями. Гаденыш взвыл, но меня не отпустил, упорно пытаясь выволочь из речки в ближайшие кусты. Пришлось извернуться и укусить его за плечо. Только тогда он наконец-то сообразил, что лучше бы ему поискать более сговорчивую селянку, и оставил меня в покое. Одержанная победа повысила мой боевой настрой до максимума, и я попыталась догнать негодяя, дабы он раз и навсегда зарекся нападать на беззащитных девушек. Но увы: бегал он куда быстрее меня. Еще бы, с такими ногами! И ведь здоровый какой лось! Ну, точно крыша у мужика съехала! Надо будет деду рассказать, чтобы он соседей предупредил, что по ночам лучше дома сидеть. Да заодно пускай пошукают, у кого из местных морда помятой окажется. Или лучше завтра самой по поселку погулять, поискать засранца? Хотя делать мне, что ли, нечего? У меня тут вся жизнь поломалась, а я буду из себя Анискина изображать! Вот уж дудки!

После таких приключений купаться, понятное дело, расхотелось. Вода стекала по мне ручьями, а ночной ветерок знобил кожу, и я решила, что лучше всего вернуться на дачу. Там хоть есть во что переодеться, а то не хватало еще для полной коллекции неприятностей простуду подхватить. На всякий случай я обошла вокруг дома, но, кроме примятых кустов малины под окном, ничего не обнаружила. Если кто-то здесь и был, то давным-давно смотался. Эх, и чего меня дед удержал? Ведь наверняка соседская ребятня ягоды воровала. Давно известно, что на чужом участке все куда вкуснее и слаще, чем у себя. Вот бы я им политику партии и объяснила, да под горячую руку! Фиг бы потом к нам сунулись!

Дед, судя по всему, уже спал, и я не стала его будить. Ладно, про маньяка завтра расскажу, еще успеет за внучку испугаться. А мы пока устроим легкий шмон дедовых запасов, поскольку пиво из организма выветрилось и вылилось, вино после купания — тоже. А мне позарез надо чем-нибудь крепким залиться, чтобы всякие дурацкие мысли в голову не лезли. Эх, и, как назло, ни одной бутылки водки! Здесь на дачах это жидкая валюта. Редко кто из работяг деньгами берет, обычно все взаиморасчеты в бутылках происходят. Ну да, дед ведь забор давеча подправлял, видать, вся сорокаградусная на этот забор и пошла.

Хм, а это что такое? Бутылка без этикетки, да и пробка уже не по первому разу навинчена. Ну-ка, открываем, нюхаем… Пахнет вроде вполне пристойно. Слегка сивухой отдает, но только слегка. Не иначе самогонка. Да и ладно! Я сейчас не в том положении, чтобы выпендриваться. Раз нет нормальной водки, будем пить то, что есть. Так, ага, вылавливаем соленый огурчик из кадушки, теперь найти бы еще стакан… Хотя зачем мне стакан? Можно и прямо из горла отхлебнуть, чай, не барыня.

Брр, ну и гадость! Не, пить эту субстанцию глотками — так никаких огурцов не хватит, чтобы ее закусить. Надо что-то придумать. Ну да, точно: как там второй режиссер рассказывал? Берешь бутылку, хорошенько ее раскручиваешь, чтобы содержимое винтом пошло, потом аккуратно опрокидываешь ее в рот и ждешь, пока не опорожнится.

Ух ты! Вот это да! И ведь получилось! Хор-ро-шо пошла! Только что-то у меня голова закружилась. Ой, это уже натуральный вертолет. Так, потихонечку-полегонечку ползем до кроватки, а то если я прямо на полу засну, точно простужусь…

Солнце упорно лезло в глаза, пробиваясь и пиная мой мозг даже сквозь плотно прищуренные веки. Мамочки святы, какая адская боль! Череп разламывается на кусочки, тело болит так, будто по нему трактор проехался. «Вчера пил с русскими, лучше бы я умер…»

Ой, зачем же я про спиртное-то вспомнила! На душе еще сильнее поплохело, хотя куда уж хуже-то! И тошнота к горлу волнами катит, а у меня желудок пустой, как пересохший колодец. Если я правильно помню события прошедшей ночи, выворачивало меня знатно, дед бегал как заводной, тазики менял. И водой меня отпаивал, только почему-то ничего не помогало. А потом я окончательно отрубилась и заснула. Эх, спать бы мне до второго пришествия, но увы: гадкое солнце разбудило меня, и настало самое кошмарное утро в моей недолгой жизни.

Ух ты, так вот ты какая, печень! Да ладно, я пошутила, чего ж ты так зверски пинаешься в бок? Ну подумаешь, пришлось немного поработать в авральном режиме, с кем не бывает? Все, поняла, признаю свою вину! Только не надо так болеть, умоляю! Ох, ну почему, когда мне это больше всего надо, сознание меня не покидает, а, напротив, берет и возвращается? Вот бы сейчас в отключку да переждать, пока похмелье не пройдет. Но ведь нет, лежи мучайся!

На подбородок скатились слезы. О-па, я снова плачу. Кажется, за прошедшие сутки норму по слезам я выполнила на два года вперед. Только если вчера я плакала из-за того, что меня бросили, то сегодня все куда банальнее: мне просто очень-очень плохо. И если голова на пару с печенью не перестанут меня терзать, я, наверное, умру. Потому что терпеть такую боль не под силу ни одному человеку…

— Ну как там она?

— Неважно, — вздохнул дед. — Пришла в себя, теперь мечется по кровати. Плохо ей. Еще бы, такое отравление заработать! И я, старый дурак, не догадался бутылки перепрятать! И как она только сообразила эту бормотуху приговорить?! Совсем вразнос девка пошла…

— Может, врача вызвать?

— Да по-хорошему не врача, а просто в больницу ее отправить, но ведь уперлась рогом. Мол, не хочу больше к этим живодерам, и точка.

— Боюсь я за нее. Может, все-таки обратиться к специалистам?

— Ну, если Лизоньке совсем плохо станет, тогда ничего другого просто не останется. Хотя я надеюсь, что своими силами обойдемся. Желудок я ей промыл, таблетками от отравления накормил. Ближе к полудню пойду супчик куриный приготовлю, чтобы бульоном ее отпаивать.

— Все из-за меня! — грохнул кулаком по столу Лешка. — Это я ее до такого довел! Никогда себе этого не прощу!

— Тише ты, тише! Не шуми, Лизе сейчас любой шорох в голове набатом отдается. Лучше давай-ка я тебе примочки поменяю. Эх, жалко, льда нет. Хотя все равно уже поздно. Будешь в ближайшую неделю синеглазым ходить. Удачно она тебя боднула!

— А царапины как? Щиплет ужасно.

— Да вон можешь в зеркало на себя полюбоваться.

— Ну и рожа! — присвистнул Леша, увидев свое отражение. — На улице с такой лучше не появляться…

— Вот спрашивается, почему ты Лизе не сказал, что ты — это ты? Наверняка она с пьяных глаз себе невесть что вообразила, вот и дала отпор!

— Да я просто не успел! Она как сиганула в воду, я ходом за ней! Думаю, топиться пошла от несчастной любви, спасать надо, пока не поздно. Схватил в охапку и на берег. А она как принялась меня драть! Честно говоря, я даже не понял тогда, что она меня просто не узнала. Решил, что это в ней злость на меня кипит. Хотел было извиниться, как она меня зубами за плечо — хвать! Я от боли едва на дерево не залез!

— Ох, право слово — дети. Набедокурили вы вчера знатно. И ведь сами себя наказали! А теперь лечи вас, глупышей. Вот как ты, спрашивается, теперь на свадьбе в таком виде появишься?

— Придумаю что-нибудь, — не слишком уверенно отозвался Лешка, рассматривающий в ручном зеркальце полученные боевые раны.

— Кстати, малинник я в порядок привел, а то ты там, как шалый медведь, повозился. Все кусты разъерошил.

— Извините! Я, когда из окна эвакуировался, дороги не разбирал. Вот и грохнулся прямо на грядку! Да еще так неудачно, едва ногу не вывихнул.

— Я так и понял. Весь разговор слышал?

— Ага. Еле сдержался, чтобы к вам не присоединиться, когда она про Анджея рассказывала! Честное слово — увижу еще хоть раз этого красавчика, точно рыло начищу! Меня аж переколбасило всего, когда Лизка поведала, как он с ней обошелся. Сидел и по земле кулаком долбил, чтобы не сорваться.

— Теперь-то уразумел, что она тут ни при чем?

— Да уразумел я, уразумел, а что толку, если Лизка из-за меня напилась вдребадан?

Из соседней комнаты раздался долгий протяжный стон.

— Лиза! — подскочил на месте Лешка.

— Сиди уж, герой, — остановил его дед. — Или забыл, на что ты сейчас похож? Хочешь, чтобы Лиза с перепуга в тебя еще и табуреткой запустила? Подожди, пока хоть чуть-чуть оклемается. Еще вся жизнь впереди, успеете наговориться.

— Но она-то по-прежнему думает, что я ее бросил! Так же нельзя!

— Могу тебя порадовать: если она о чем-то сейчас и думает, так только о том, как бы избавиться от головной боли. Для нее это сейчас на первом месте. Ну ладно, пойду, проведаю ее.

— Обещайте, что, если она себя хоть чуть-чуть лучше почувствует, расскажете ей обо всем? Ну, что я здесь и по-прежнему ее люблю. Хорошо?

— Сам скажешь. Думаю, у тебя это лучше получится, чем у меня, — улыбнулся Лешке дед.

Как же мне плохо! Все, если только переживу сегодняшний день, больше ни грамма спиртного в рот не возьму! Какой же кошмар! Глаза от боли наружу вылезают, внутри гадко и мерзко, как в нечищеном свинарнике, а уж про печень я вовсе молчу. Пульсирует справа так, что, глядишь, скоро бок разорвется.

А еще ужасно холодно! Чувствую, как леденеют кончики пальцев на ногах. Хотя нет: ногам холодно, а вот голове-то как раз жарко. И ведь не повернешься, чтобы одеяло поправить. Каждое движение такой болью отдается, что трижды подумаешь, стоит ли овчинка выделки.

Говорят, что истина в вине. Так вот, заявляю со всей ответственностью: нету там никакой истины, одни лишь глюки! Причем в больших количествах. Вот даже сейчас: лежу, страдаю, а за стеной Лешкин голос слышится. Спрашивается, откуда бы здесь Лешке взяться? Вот именно, неоткуда! Обычный алкогольный бред, и ничего больше. Причем я-то прекрасно это понимаю, а избавиться от этой галлюцинации не могу, хоть ты тресни. Да за что ж мне такое наказание!

О, дедушка пришел! Ура, догадался шторы задернуть, чтобы свет в глаза не бил. И одеяло сбившееся поправил. Бедный мой дедуля, вечно тебе от меня, непутевой, достается. Прости меня за все, пожалуйста! Так перед тобой неловко сейчас, что хоть вешайся. Права вчера качала, фыркала на тебя… Лучше даже не вспоминать. И вот я валяюсь пластом, а ты со мной возишься. Какие же чудесные у тебя руки! Ты кладешь мне на лоб ладонь, и боль потихоньку отступает, а я проваливаюсь в благословенную дремоту…

— Ну все, заснула, страдалица. Так что давай потише разговаривать, чтобы не разбудить ненароком. Чем дольше она сейчас проспит, тем лучше.

— Ага, это точно. Как думаете, к вечеру она в себя придет?

— Сложно сказать. Но думаю, что полегче-то ей будет. Отрава вся из организма выйдет, останется только голову в порядок привести.

— Даже не знаю, как теперь со свадьбой-то быть?

— Боишься, что невеста до субботы спящую царевну изображать станет?

— Да я не про это. Просто дома нам появляться не с руки, пока там Лизина мать живет. Ко мне тоже не сунешься. Значит, остается только вам своим обществом надоедать, а и то рано или поздно родители догадаются, где Лиза, и обязательно здесь появятся. Может быть, уже сюда едут.

— Боишься, что теща тебе очередную каверзу подстроит?

— Ну да. Сдается мне, что я ей в качестве Лизиного ужа совершенно не нравлюсь. И что с этим поделать — ума не приложу.

— Ну, Ирина всегда была сложным человеком. Пробивная, целеустремленная. В руках все горит, все спорится. В то же самое время чужим успехам завидовала, будь здоров! Если у коллег какая-то удача приключилась, зубы стиснет и ну давай своими разработками с тройным усердием заниматься, пока результата не добьется. Видать, что-то у нее переклинило всерьез, если она теперь в чужую жизнь столь бесцеремонно лезет. Раньше за ней такого не водилось. Хотя, а вдруг мы ошибаемся, подозревая ее во всех смертных грехах? Может, на самом деле появление этого парня на домашнем обеде — чистая случайность?

— Ничего подобного, случайностью тут и не пахло, — раздалось от порога, и в комнате появился еще один человек. — Здорово, батя!

— Ну здравствуй, Максим, — встал навстречу сыну дед. — Давненько не виделись. Почитай, целый год!

— Год и два месяца, если быть точными, — поправил его Лизин отец.

При виде будущего тестя Леша ощутимо напрягся и теперь настороженно наблюдал за встречей, сидя на стареньком, побитом молью диване.

— Привет, Алексей! Честно говоря, не ожидал тебя тут увидеть! Но то, что ты здесь, — просто отлично. Мои новости касаются тебя в первую очередь! А что у тебя с лицом?

— Неудачно поболтали с Лизой, — буркнул тот.

— А что, Лиза здесь?

— Здесь. Да только отравилась сильно, теперь вот спит.

— С ней все в порядке? — встревожился отец. — Может, ее в город надо отвезти?

— Да нет, лучше пока не трогать, иначе только хуже сделаем, — заключил дед. — Ты нам с Лешей пока рассказывай: что ты выяснил?

— У меня для вас такие новости, что впору волком выть. Ирина совсем с ума сошла. Заявила: либо Лиза выйдет замуж за ученого, которого она ей нашла, либо не видать ей свадьбы, как собственных ушей.

— Что, прямо так и сказала? — усомнился дед. — Давай-ка, сынок, по порядку, что там у вас произошло?

— Ну, после того как Лиза психанула и ушла из дома, Ирина тоже куда-то намылилась. При этом выглядела она довольной. Спрашиваю, куда она собралась, отвечает, что в магазин. Думаю, ничего ж себе: у дочери такое горе, а она по магазинам бегает. Что-то здесь не так. Решил проследить, куда она направится. И представьте себе, что я увидел?

— Что?

— Ирина встретилась с этим молодым человеком, Анджеем, если не ошибаюсь. Ну, с тем самым, из-за которого вы, Леша, с Лизой поругались.

— Вот это номер! — воскликнул Леша. — Выходит, они заранее обо всем договорились!

— Скажу больше: Ирина передала ему некий конверт, после этого они расстались взаимно довольные, Ирина поехала домой, а я решил проследить за парнем. Уж очень меня интересовало, что именно лежит в конверте. Увы, моя догадка оказалась верна.

— Деньги? — упавшим голосом спросил Леша.

— Деньги. Он достал из конверта купюру, когда расплачивался в ларьке за сигареты. Естественно, мне захотелось знать, за какие именно услуги он получил от Ирины энную сумму. Правда, поговорить с ним с глазу на глаз получилось только в подъезде его дома, но это уже детали.

— И что он сказал?

— Вначале отнекивался. Пришлось взять его за грудки и внушить мысль, что чем быстрее он расскажет то, что меня интересует, тем меньше проблем у него возникнет. В общем, никакой он не Лизин парень, да и не был им никогда. Когда-то они работали вместе, потом он ушел с той студии. Случайно увидел Лизу с матерью в бистро, подошел поздороваться. А потом его догнала Ирина и предложила разыграть маленький спектакль под названием «Отвергнутый жених». Парень мигом сообразил, что может неплохо нагреть на этом руки, так что весь вопрос был лишь в цене.

— А я-то ему почти поверил! — простонал Лешка. — Идиот, болван, тупица!

— Тише ты, Лизу разбудишь! — цыкнул на него дед.

— Ну попадись мне только этот кадр, я ему все ребра пересчитаю! Тоже мне артист большого и малого театров! Подонок!

— Не кипятись. Давай лучше дальше послушаем, что нам Максим расскажет.

— А дальше и рассказывать особо нечего, — вздохнул Лизин отец. — Я вернулся домой и устроил Ирине допрос. Она практически не упиралась. Сразу сказала, что идея подобного мезальянса, прошу прощения у Алексея, для нее глубоко оскорбительна. Поэтому раз ее дочь настолько глупа, что не видит своего счастья, она сделает все от нее зависящее, чтобы выдать ее замуж за видного ученого, а не какого-то там сценариста. Мол, у нее на примете есть отличный кандидат на руку нашей дочери, и рано или поздно Лизе придется согласиться на брак с ним.

— С Полом Версальски я разговор уже имел, — меланхолично сообщил Леша. — В следующий раз светской беседы уже не получится, сразу прикопаю в канаве!

— Подожди, — потер виски отец, — так что, она хочет выдать Лизу замуж за Пола? Этот подлиза тоже в Москве? А я-то думал, он сейчас в университетской лаборатории…

— Ну да, — отозвался Лешка. — Если бы я вчера вовремя не успел, еще неясно, что было бы с Лизой! Этот самый Пол торчал у нее в спальне, и Лизка при этом была рассержена, как дикая кошка. Пришлось объяснить мужику, что так себя вести не стоит, если не хочет проблем со здоровьем.

— Да что Ирка, совсем с катушек съехала?! — рявкнул отец. — А я-то думаю, чего она с этим молодым ублюдком носится, как с писаным яйцом! А она его, оказывается, нам в зятья присмотрела! Да я этого альфонса от науки своими руками…

— Да тихо вы, оба! — осерчал дед. — Сколько вам повторять надо: спит Лиза, не будите вы ее своими воплями!

— Прости, папа, — стушевался Максим. — Просто никак в голове не укладывается. Пол Версальски! Да знал бы, что так обернется, я бы его и на порог к нам не пустил! Ведь как чувствовал, что с ним неприятностей не оберешься…

— А что там насчет альфонса от науки? — спросил Лешка.

— Ну, ходят про него разные слухи, — скривился отец. — Мол, поскольку ничего особенного собой как научная единица не представляет, находит себе ученых дам. Втирается к ним в доверие и добивается того, что его берут в соавторы. А как только дама-донор просекает, что дело нечисто и ее втемную используют, принимается искать себе новую жертву.

— А Ирина об этом в курсе? — задал вопрос дед.

— Конечно же, — вздохнул отец. — Только ей хоть кол на голове теши. Кричит, что это все клевета и наветы. Она ж такая: пока сама на эти грабли не наступит, не поверит. Я ж почему ему сразу ноги не оторвал, решил: ладно, пускай Ирка с этим молодчиком натешится, зато когда он ее на более перспективного донора сменяет, будет знать, каково всяким проходимцам верить. А получилось-то вон как нехорошо, она еще и Лизку в эти игры втянуть решила. И как бы Пол за эту возможность руками-ногами не ухватился! Ведь в случае удачного исхода ему практически гарантирован стабильный доход и рост карьеры за счет Ирины…

— А я говорю, что не бывать этому! — насупил брови Леша. — Еще не хватало Лизку какому-то альфонсу отдать!

— Хуже другое, — вздохнул отец. — Когда мы расстались с Ириной, она была настроена очень по-боевому.

А значит, от своих планов отказываться не собирается. Кто ее знает, что она еще придумает? Вон вчера у нее почти все получилось! И кто знает, как все обернулось бы, если бы ты, Леша, не решился поговорить с Лизой…

— Да я и не решился! — с отчаянием в голосе ответил Лешка. — Я сюда приехал вещи свои забрать. Ну, Матвей Яковлевич меня пригласил чай попить. Мы с ним вроде как не ссорились, я и решил: почему бы и нет? А пока пили чай, я все и рассказал. Мол, так и так, Лиза мне изменяет, у нее другой есть. Матвей Яковлевич сказал, что быть такого не может, он свою внучку хорошо знает, она на подлость не способна. Ну, пока мы разговаривали, тут и Лиза подъехала. Я еле успел в окошко выскочить, чтобы с ней не пересечься. Посидел, послушал, как она переживает, и понял, что кто-то очень сильно захотел нас рассорить. А потом Лиза пошла купаться, а я… в общем, поговорить нам пока так и не удалось, — закончил Леша, поглаживая свежие царапины через всю щеку. — Поэтому сижу и жду, пока Лиза в себя придет, чтобы нормально объясниться.

— Вот оно как! — протянул отец. — Тогда все совсем запутывается.

— А я думаю, что ничего подобного! — бодро отозвался дед. — Рано вы, орлы, крылья складываете! Или хотите сказать, что вас так просто запугать? Давайте посмотрим на все со стороны. Итак, что у нас на повестке дня? Во-первых, Лиза. Ну, с этим, я так думаю, все достаточно просто. Все, что нам требуется, — это подождать, пока ей полегче станет. А дальше все зависит от Алексея. Ну как, сможешь утешить свою невесту?

— Угу, — буркнул Лешка.

— Не угу, а так точно! Идем дальше. Следующим пунктом программы выступает Пол Версальски.

— А почему это он аж на втором месте? — удивился Максим.

— Да потому, сынок, что если вы эту занозу не извлечете, как бы дело до нарыва не дошло. Смекаешь, о чем я говорю? Надо бы сделать так, чтобы этот товарищ больше поблизости не мелькал и клин между тобой и Ириной не вбивал. Не время в демократию играть, иначе и своей семьи лишишься, и Лизе жизнь испортишь.

— Сказать легко, а как сделать-то?

— Есть у меня кое-какие мысли на этот счет, только придется за помощью к друзьям обратиться, — задумался Леша. — Если афера выгорит, то мать этого Пола от себя поганой метлой гнать будет.

— Было бы очень неплохо! — загорелись глаза отца. — Главное, скажи, что делать!

— Да я пока и сам неточно все представляю, — пожал плечами Алексей. — Вот поговорю с ребятами, тогда и видно будет.

— Ладно, с этим вопросом, я думаю, разберетесь, — подытожил дед. — Теперь номер три: свадьба!

— Свадьба?! — чуть ли не хором спросили Максим и Алексей.

— Ага, свадьба! Или вы думаете, что Ирина возьмет и просто сдаст свои позиции? Как бы не так! Даже если ее афера с женитьбой Версальски на Лизе не пройдет, это не означает, что Ирина будет тихо сидеть в сторонке и смотреть, как ее дочь выходит замуж за любимого человека, растаптывая тем самым голубую мечту всей ее жизни.

— Значит, надо нейтрализовать тещу, — упавшим голосом заключил Леша.

— Просто нейтрализовать не удастся. Самый лучший выход в такой ситуации — запереть ее дома, но она потом меня со света сживет. И будет по-своему права, — прищурился Максим.

— Может, повернуть все дело так, чтобы она как бы сама была виновата в том, что на свадьбу не попала? Ну, я не знаю, например, адрес ресторана потеряла? Или чтобы у нее каблук на туфле отвалился…

— Не вариант, — покачал головой отец. — Адрес она узнает у меня, сломанные туфли тут же выкинет в помойку и в ближайшем бутике купит новые. Чтобы не пустить ее на торжество, надо таких вот каверз штук сорок придумать и осуществить, не меньше. Да и то не факт, что это поможет.

— А если ей расстройство желудка организовать?

— Да ты хоть думаешь, что говоришь? Травить жену я не позволю! Кроме того, для особо глухих повторю еще раз: ее это все равно не остановит. Возьмет с собой два запасных рулона туалетной бумаги и десять пачек активированного угля, но на свадьбу все равно приползет.

— Значит, надо сделать так, чтобы она попала на свадьбу, но при этом не могла ничего предпринять против вас с Лизой, — заключил дедушка.

— Логично! — признал Леша. — Но тогда надо выяснить, чего она больше всего страшится.

— Вариант с шантажом? — призадумался отец. — А сработает? Ирина не тот человек, который потерпит давление над собой. Да и в голову ничего такого не приходит, чем можно было бы ее припугнуть.

— Ой ли? — лукаво ухмыльнулся дед. — А потеря репутации в глазах широкой общественности?

Максим и Алексей переглянулись, и в их глазах одновременно промелькнула веселая искорка…

Когда я наконец смогла оторвать голову от подушки без риска тут же уронить ее обратно, уже надвигался вечер. Коты-неразлучники Егор и Китекет уютно пристроились у меня в ногах, при этом Егор, как всегда спросонья, звучно всхрапывал. Что ж поделать, порода такая коротконосая, вот и страдает, бедняга. Даже когда просто дышит, и то сопит, словно паровозик на растопке.

Спать не хотелось, но сил подняться и хотя бы доползти до умывальника, чтобы привести себя в порядок, не нашлось. На душе было тускло и противно. Ну вот, спрашивается, и чего я добилась? Что и кому доказала? Только деду настроение испортила. А себе — здоровье.

Интересно, где сейчас Лешка? Целый день мне снился, стервец! И так четко, будто все наяву происходило! Я даже на какой-то момент поверила, что это не сон и он действительно сидит рядом, держит мою руку и целует на ней пальцы. А потом он встал и ушел. И я подумала: ну вот, опять он меня бросает. Сначала наяву, а теперь вот и во сне уходит… И так мне стало тоскливо, что не передать. Даже во сне по нему, подлецу, плакала…

Кое-как собравшись, я приподнялась и села, облокотившись спиной о стенку. Хорошо, что в этой комнате ни одного зеркала нет, а то представляю себе, какое бы там страшилище отразилось. Наверняка все такое синюшное, как недозрелый баклажан, да с отечными веками. Придется, видимо, еще пару дней на даче отсиживаться, прежде чем людям на глаза будет не стыдно показаться. В принципе надо, наверное, дать родителям знать, где я нахожусь, чтобы не волновались и в милицию заявление о пропаже не писали. Только страсть как не хочется им звонить!

Ой, или меня опять глючит, или я слышу мамин голос? Нет, ну точно, приперлась-таки! Отыскала блудную дочь! Хотя тут и к гадалке не ходи — и так ясно, что единственное место, где я могу сейчас находиться — здесь, у деда на даче.

— Лайза, бедняжка, что с тобой? Ты так ужасно выглядишь! Я немедленно забираю тебя с собой!

— Мать, не гомони! И без тебя голова раскалывается!

— Собирайся, я отвезу тебя в Москву!

— И с места не сдвинусь, — честно предупредила я мать и крикнула: — Деда!

В комнате появился дедушка.

— Дедуля, будь ласка, принеси холодной водички, а? Дед сгорбился и, смешно причитая, залопотал:

— Санитары злые, по парку гулять не дают, даже хлебушка им жалко для старого человека. Но водичку я достану! Обязательно достану!..

Я округлила глаза и едва не поперхнулась от неожиданности. Давненько дедуля из себя маразматика не разыгрывал. Опять лицедейством занимается, «Зеленую милю» в театре одного актера отрабатывает. С чего бы это его так круто понесло? Никак перед любимой невесткой старается. Ну-ну, подыграть ему, что ли?

— А как поживает твой маленький серый приятель? — нежно поинтересовалась я у дедули.

— Мистер Джинглес давно уже не серый, а седой, как и я. Что поделать, годы никого не красят, — посетовал дедушка и вышел из комнаты.

Матушка выразительно покрутила ему вслед пальцем у виска:

— Совсем мозгами тронулся, старый! Позорит нас перед всем дачным поселком! Может, стоит подумать о переводе его в дом престарелых? Все равно ты скоро отсюда с нами уедешь, ухаживать за ним будет некому. Нет, ну только подумать — санитары какие-то, седые приятели…

— Мистер Джинглес — это мышонок, — просветила я маму, попутно переваривая новость о том, что дедуле грозит заточение в казенном приюте, а мне — эмиграция в страну, жить в которой я не имею ни малейшего желания.

— И ты туда же?! — с ужасом уставилась на меня маменька, одновременно пытаясь пощупать мне лоб на предмет наличия температуры.

— Читайте классику. Стивен Кинг — самый уважаемый дедушкой автор, а «Зеленая миля» соответственно — одно из любимейших его произведений. Хорошо еще, вещь довольно безобидная, а то ведь дедуля мог бы и на какие-нибудь «байки из склепа» подсесть. Ходил бы тогда, изображал из себя кентервильское привидение. И думаю, в этой роли он был бы как никогда убедителен.

— Да что тут у вас творится?! — притопнула ногой мать. — Сегодня же поговорю с Максимом насчет его отца. Я уважаю Матвея Яковлевича, но это уже ни в какие ворота не лезет! Надо выяснить, какой пансионат лучше всего подходит для людей его возраста и…

— Мать, ты зарываешься, — остерегла ее я. — в дом престарелых деда увезут только через мой труп. И если хочешь ускорить это событие, то поступай ровно так, как собиралась: вытаскивай меня из кровати и волоки в Москву. С высокой долей вероятности могу гарантировать, подохну во время транспортировки!

— Почему? — удивилась маманя.

— Плохо мне. Разве не видно? Расстройство пищеварения, раздраженный желудок, больная печень, изнасилованный желчный пузырь и далее по списку.

— С чего бы это вдруг? — с подозрением глядя на меня, поинтересовалась родительница.

— Все болезни от нервов, — лицемерно вздохнула я, откинулась назад, изображая умирающего лебедя.

И попробовал бы хоть кто-нибудь на это возразить. Если бы не нервы, стала бы я так напиваться? Да не в жисть! Что я, алкоголик какой?

Маменька прикусила губу. Ага, прикидывает, как лучше поступить: рискнуть моим здоровьем и насильно транспортировать с дачи или оставить на попечении невменяемого дедушки? Интересно знать, с чего она так торопится меня домой уволочь? Неужто ради второго акта балета под названием «Сватовство Пола Версальски»? Ну да, я понимаю: конгресс со дня на день закончится, всем ученым сделают ручкой и с чистой душой отправят их по месту жительства. А маменьке кровь из носу хочется дочурку замуж спровадить. Тем более место жениха со вчерашнего дня вроде как вакантно. Вот она и торопится изо всех сил, чтобы я, не дай Бог, опять себе какого-нибудь сценариста не завела. А я-то еще считала, что циничнее меня человека поискать надо. Да стоит только посмотреть на матушку, чтобы понять, что я ей в данном плане и в подметки не гожусь!

Вошел дедушка, принес стакан с родниковой водой. Я жадно осушила его в два приема, думая, как бы поэффективнее спровадить маменьку обратно в Москву, при этом с тоской понимая, что мечтать не вредно. Пока она меня с собой не уволочет, не успокоится. Но на электричке я точно не поеду — что я, враг себе? Мне только общественного транспорта для полноты ощущений не хватает. Методом исключения остается только такси, которое надо еще уговорить ехать в такую глухомань. Интересно знать, насколько у маменьки бездонный кошелек, чтобы позволить себе подобную роскошь?

— Лайза, где твои вещи? Я должна подготовить тебя в дорогу!

— Я же сказала, что никуда отсюда не поеду, — чуть ли не по слогам, как непонятливому ребенку, объяснила я матери. — Мне плохо — это раз. Я не хочу оставлять дедушку одного — это два.

— Поезжай, поезжай, внученька! — неожиданно встрял в разговор дед. — Все равно в субботу на свадебке увидимся! Ох и погуляем!

Я едва не застонала. Нет, ну это уж слишком! Или на этот раз у дедули точно шарики за ролики зашли? Я же ему вчера целый вечер объясняла, что Лешка меня бросил, свадьбы не будет! А он опять за свое!

Матушка же, как оголодавшая собака за кость, вцепилась в это предложение и мигом затараторила:

— Вот видишь, дедушка и без тебя прекрасно здесь справится, а в субботу приедет к нам в гости. Так что давай собирайся, тебе пора домой!

Повинуясь грубой силе, пришлось соскребаться с кровати и кое-как приводить себя в порядок. Нахальный Китекет под предлогом ласкательного настроения потерся об мамины ноги и, аккуратно подцепив когтем колготки, пустил пару стрелок. Я мысленно поставила себе крестик — не забыть в следующий раз привезти коту что-нибудь вкусненькое за такой подвиг разведчика. Егор же поступил еще проще: пока маменька сидела, забрался к ней на колени, помурлыкал для отвода глаз, дождался, пока его погладят по голове, и тихонько свалил. Поскольку перс наш отличается густой вечно линяющей шубкой, можно не рассказывать, во что превратилась мамина юбка из тонкой дорогой шерсти. А вы еще спрашиваете, люблю ли я кошек! Да просто обожаю!

Кстати, в одном я все-таки ошиблась: оказывается, такси нас уже ждало у забора. Каюсь, недооценила маменькины способности, помноженные на ее баранье упорство. М-да, куй железо, пока не сперли, и выдавай дочку замуж, пока сама туда не вышла.

— Надеюсь, ты хоть гостей на ужин не наприглашала, случаем? — проворчала я, пытаясь поудобнее устроиться на заднем сиденье.

Маменька оценивающе оглядела мою сизую физиономию и ответила:

— Нет. Тебе, пожалуй, сегодня стоит отдохнуть.

И на том спасибо. А то приедешь домой, а там уже вовсю Версальски хозяйничает. А я хоть и считаюсь брошенной невестой, но даже при таком раскладе на этого крысенка не позарюсь, пусть маменька не обольщается.

— Слушай, а где отец? — спросила я, как только такси покинуло пределы дачного поселка.

— Кто его знает! — фыркнула маменька. — Как с утра усвистал, так ни слуху ни духу.

Чудны дела твои, Господи! Нет, то ли у меня действительно с головой что-то всерьез не так, то ли родители окончательно с катушек съехали на своей научной работе. Такое ощущение, что ничего особенного и не происходит! У единственной дочери свадьба сорвалась, и никому нет до этого дела, кроме по уши довольной маменьки! Возьму и обижусь на всех, черт побери!

Тем временем на тесной кухоньке у Темы и Машки заседал военный совет.

— Вот я и говорю, — горячился Тема, — на эту роль требуется девушка, причем весьма неглупая, а главное — красивая! Иначе ничего не выйдет!

— А я чем не подхожу? — обиженно скривилась Машка. — Или ты считаешь меня страшненькой и без царя в голове?

— Твою кандидатуру мы даже не обсуждаем! — сказал как отрезал Тема. — Во-первых, ты моя жена. Во-вторых, ты ждешь ребенка. Тебе противопоказано сейчас волноваться! Да и прости, конечно, но животик у тебя уже заметен. Сама понимаешь, что это сводит шансы на успех практически к нулю.

— А я оденусь так, что никто ничего не поймет и не увидит! Помнишь то синее платье?..

— Я сказал нет, значит, нет!

— Ребята, хватит спорить, — мягко прервал их отец. — Кроме того, я лично не совсем уверен, что наш план сработает. Слухи есть слухи, и они вполне могут оказаться недостоверными или преувеличенными. Делать ставку исключительно в расчете на то, что наша шаткая предпосылка верна, — несколько неразумно.

— Давайте по порядку, — устало облокотился на стол Тема. — Косвенно подтвердить или опровергнуть слухи мы можем прямо сейчас, не сходя с этого места. Еще когда вы только пришли, я задал поиск в Интернете по нужной нам фамилии. Потом отфильтровал информацию, отсек все лишнее. Если вас интересуют результаты, то могу сообщить, что я расцениваю их как однозначно положительные. Что касается научных разработок и монографий — ни одного одиночного упоминания. Обязательно с кем-то в паре, и, насколько я понимаю английский, второй автор — всегда женщина. Если этого недостаточно, могу вечером черкануть пару писем своим коллегам за рубеж, может, к утру появятся более точные данные по Версальски. Наверно, кто-то с ним пересекался, что-то о нем слышал…

— Вот урод! — грохнул кулаком по подоконнику Лешка. — Пиявка! Давить таких мало!

— Леха, не бузи, — укоризненно сказал Тема, показывая глазами на Машу.

— Извините, но у меня внутри аж бушует все! И чего я его в прошлый раз из окна не выкинул? У меня на этого мерзавца кулаки чешутся — не передать!

— Спокойнее, юноша, спокойнее, — ухмыльнулась Машка. — Дать ему в глаз всегда успеется. Кроме того, тебя с такой физиономией сейчас к нему и на километр не подпустят! Или забыл, на что ты похож? Без грима на улице лучше вообще не появляться, это я тебе как эксперт говорю. Во-первых, мирных прохожих шокируешь, во-вторых, вызовешь к себе повышенный интерес блюстителей порядка. Да и не решить возникшую проблему мордобоем, тут надо тоньше к вопросу подходить, чтоб наверняка. Ведь дело даже не в Лизе, а в ее матери. Главное, чтобы Ирина наконец-то поняла, с кем связалась.

— Кстати, — перебил супругу Тема, — а какие у нас гарантии того, что в случае успеха Лизина мать не примется выяснять отношения с нашей подставной девушкой

— Вот за это можно не волноваться, — заверил его отец. — Ирина слишком гордая для того, чтобы опуститься до уровня площадных разборок.

— А как она тогда отреагирует на наш спектакль?

— Наперед трудно сказать, но могу предположить, что стиснет зубы и пожелает Версальски удачи в новых начинаниях.

— М-да, этого явно недостаточно. Надо сделать так, чтобы она раз и навсегда разорвала с Полом всякие отношения, иначе по возвращении в Штаты все вернется на круги своя. Версальски выяснит, что стал жертвой блефа, мигом подлижется и повинится. И при таком раскладе его вполне вероятно, пригреют обратно.

— А давайте для начала выясним, что дают Ирине отношения с Полом? — предложила Машка. — Тогда будет легче понять, что она однозначно расценит как предательство со стороны Версальски и чего ему никогда не забудет и не простит.

— Ей нравится работать с ним, — послушно стал загибать пальцы отец. — Ей льстит внимание со стороны этого подлизы, нравится, что ей заглядывают в рот и выполняют все ее указания. Ну и, конечно, Лиза. То есть Версальски как потенциальный муж Лизы…

— Вот ему, а не Лиза! — сложил характерную дулю Леша.

— Леха, да остынь ты! — уже не на шутку рассердился Тема. — Мы все за тебя переживаем, вот сидим, строим планы, как вам с Лизой помочь. Так что не ори, пожалуйста! У меня за плечами, между прочим, тяжелый день!

— Тише вы, оба! У меня тут кое-что начинает вырисовываться! Если наш спектакль пройдет на ура и Версальски ляпнет Ирине, что она претит ему в роли коллеги, например, из-за того, что слишком авторитарна и ограничена в своих взглядах, такую обиду она от него вряд ли снесет, поскольку, по ее мнению, это она облагодетельствовала Пола, пригласив для совместной работы над проектом. Так?

— Так, — подтвердил Машкины выкладки отец.

— А уж если вдобавок ко всему Версальски выскажет что-нибудь нелицеприятное о Лизе — это будет самый сильный «двойной удар». Мол, что мне ваша дочка, я и получше барышню нашел. Уж если Ирина стерпит такую плюху от своего выкормыша, тогда я уж и не знаю, чем ее можно пробить.

— Да нет, вроде в таком варианте должно сработать, — задумчиво высказался отец. — Но вы уверены, что сможете найти актрису, которая убедительно разыграет перед Версальски роль обиженной талантливой ученой с множеством блестящих идей, которой не дают развиваться в собственной стране?

— Есть у меня на примете одна девушка, — подал голос Леша. — Думаю, я сумею ее уговорить помочь нам. А что до того, поверит он ей или нет, так именно для этого и служит массовка.

— А можно с этого места поподробнее? — заинтересовалась Машка.

— Ну, просто это стандартный киношный прием. Положительный герой выглядит таковым только на фоне отпетых негодяев, которые его окружают. Уберите весь антураж — и зритель разглядит, что на самом-то деле герой заикается, косит левым глазом и вовсю изменяет жене. Так и наша актриса: если она будет работать в одиночку, Версальски может ей и не поверить. Или просто не обратит на нее внимания. А уж если кто-нибудь возьмет на себя труд спеть при нем дифирамбы девушке: мол, такая молодая и талантливая, что аж жуть берет, Версальски как минимум возьмет эту информацию на заметку. Если это же прозвучит во второй раз и от другого человека, Версальски должен сделать охотничью стойку и провести разведку боем, дабы лично убедиться, что так оно и есть. Кстати, тут вопрос: а вам он доверяет как ученому?

— Думаю, да, — кивнул отец. — Ведете к тому, что первым, кто обратит внимание Версальски на девушку буду я?

— Нет. Вы-то как раз будете вторым. А первой станет Машка.

— Я?

— Ага, именно ты! Причем твоя задача — отнюдь не похвалить нашу актрису, а злобно изругать. Мол, вот же выскочка! Уже и докторскую защитила, а все ей мало! Пытается на свои исследования грант выбить, а вот ей фигушки! Ну и далее по тексту.

— Ой, как же мне это нравится! — мечтательно закатила глаза Машка. — Всегда мечтала сыграть злопыхательницу!

— Подожди, а как же я? — сдвинул брови Тема. Или мне в вашем спектакле места не отводится?

— На тебя-то как раз и падает основная задача по поддержке легенды нашей актрисы перед Полом. Во-первых, Версальски должен поверить, что у девушки в багаже; значительный пакет перспективных разработок. И кто, спрашивается, подберет для нее соответствующие фолианты, диаграммы и прочие умные бумаги, как не ты? Или девушке придется на пальцах объяснять Версальски, насколько она умная?

— Ну ладно, пороюсь в архивах. В крайнем случае притащу второй экземпляр своей дипломной работы, как раз у меня толстенный вышел и с грудой приложений.

— На худой конец, действительно диплом пойдет. Главное — титульную страницу убрать, чтобы случайно весь расклад не попалить. А теперь подводный камень номер два. Сыграть-то девушка сыграет, но стоит только Версальски задать ей какой-нибудь узкопрофессиональный вопрос, как он поймет, что наша актриса не в теме. После чего спектакль можно считать сорванным. Поэтому, как только речь пойдет о ее конкретных разработках, все реплики должен подавать за нее кто-то другой — тот, кто действительно во всем этом разбирается. Опять же, кроме тебя, Темка, никто на это не способен.

— Ладно, я все понял. Есть только одна закавыка: где и когда будет разыгран этот спектакль?

— Думаю, что затягивать с этим делом не стоит, так что операцию под кодовым названием «Желтый карлик» начинаем завтра. А что до места проведения, так чем вас не устраивает конгресс? Лишний довод в пользу нашей актрисы, поскольку вероятность появления там случайного человека практически сводится к нулю.

— И как мы туда попадем?

— Нет ничего проще. У вас есть пропуск на конференцию? — обратился Лешка к будущему тестю.

— Да, а что?

— Давайте его сюда! Сейчас отсканируем, поколдуем над ним маленько, впишем нужные имена и распечатаем, останется только в пластик закатать, но это мы как-нибудь завтра сделаем.

— Но при входе в зал заседаний устраивается вторая проверка! — предупредил отец. — Ты должен назвать свою фамилию и организацию, от которой ты заявлен на конгрессе, и если тебя в списках нет, в зал ты не пройдешь. Тут-то вас и раскроют!

— А нам в зал и не надо! Общения в фойе будет вполне достаточно. Опять же: наша задумка должна сработать еще по одной важной причине. Наш Версальски искренне верит, что пробился наверх, хотя на самом деле он просто туда всплыл. До сих пор он был на вторых ролях. Основную работу делали за него дамы-доноры, а он вынужденно мирился с этой ситуацией, поскольку иначе вообще был бы в пролете. А тут он имеет все шансы выступить в роли заокеанского благодетеля, снизошедшего до бедной русской коллеги. Чувствуете разницу? Не думаю, что он упустит такую превосходную возможность потешить свое больное самолюбие.

— А с чего ты взял, что оно у него больное?

— Слушай, Темка, ты сам ученый, вот и представь себя на месте Версальски: мужику уже за тридцатник, а он вынужден, образно говоря, питаться объедками со стола более талантливых дам, терпеть их заскоки и корчить из себя пай-мальчика. Да тут самолюбие давно изранено в хлам!

— Ладно, я все понял. Только скажи мне еще одну вещь: ты назвал нашу операцию «Желтый карлик», или мне послышалось?

— Все верно!

— А с чего вдруг такое оригинальное название?

— Ну вот, а я-то думал, что все сразу догадаются! Все очень просто: первая приходящая в голову ассоциация с Версальски какая? Правильно, знаменитый Версаль и Король-Солнце. Солнце у нас относится к разряду желтых карликов. Вот, собственно, и все про название.

— Ну ты и закрутил! — восхитилась Машка.

— А то! — подмигнул ей Лешка.

Если сложить персты судьбы, они образуют обыкновенную фигу. Насколько кошмарным было сегодняшнее утро, я повторяться не буду. И вечерок выдался тот еще. В такси меня, конечно же, укачало, так что по дороге пришлось раза четыре экстренно тормозить у окрестных кустиков, дабы не заляпать салон. На душе было большое и светлое желание помереть, чтобы больше не маяться. От такси до лифта я ползла разве что не на четвереньках, с трудом соображая, где я, собственно, нахожусь и чего от меня хотят. Но на этом мои страдания не кончились. Матушка возомнила себя крутым лекарем и принялась впихивать в меня подряд все лекарства, что удалось обнаружить в домашней аптечке. Пришлось вспомнить розовое детство и втихаря выплюнуть всю химию за спинку кровати. Нехорошо, конечно, но лучше пусть прикроватный коврик испортится, чем остатки моего здоровья. Я понимаю, что подопытный кролик может позволить себе практически все, но уж если помирать, так желательно во сне, тихо и мирно, а не в жутких мучениях от передоза не сочетаемых между собой медикаментов.

Как только маменька оставила меня в покое, я попыталась уснуть. Увы, ничего не получалось. Еще бы, целый день продремала! Откуда ж тут сну взяться?

В голову лезли дурацкие мысли, одна другой горестней. Ну ладно, субботу я как-нибудь переживу. Нажрусь валерьянки в слоновьих дозах, спрячусь под подушкой или, на худой конец, смотаюсь к Темке с Машкой. А вот как жить дальше? Нам-то с Лешкой еще не раз пересекаться придется, поскольку на одной студии работаем. Хорошо, если Тамара нас по разным проектам разведет, а если нет? Так и будем друг другу глаза мозолить? Вы уж извините, но я не отношусь к категории девушек, которые способны остаться друзьями со своими бывшими парнями. Особенно если этот парень бросил тебя накануне свадьбы.

Или?.. Или начать все сначала? Заманчиво звучит, только на деле полная ерунда получается. Между прочим, мне обидно до зеленых соплей. В конце концов, я ничего такого не сделала, чтобы заслужить со стороны Лешки подобное унижение. Если я сейчас его прощу, он же наверняка сочтет, что со мной можно вести себя как угодно — все стерплю. Или я сама себя накручиваю? Ох, не разобраться бедной Лизке во всей этой свистопляске.

Поскольку сон не шел ко мне просто категорически, я решила принять ванну. Иногда это мне помогало расслабиться, вдруг и сейчас получится?

Тихо приоткрыв дверь спальни, я выскользнула в коридор. Судя по доносившимся из комнаты родителей звукам, маменька самозабвенно трепалась с кем-то по телефону. Уж не знаю, какая нелегкая меня дернула, но я нырнула обратно в спальню и тихонько сняла трубку. Да, можете сколько угодно укорять: мол, Лиза подслушивает собственную мать, неслыханное хамство! Только оправдываться я не буду и даже не собираюсь. В конце концов, должна же я знать, что происходит?

Предчувствия меня не обманули — на том конце провода был Версальски. Матушка изо всех сил зазывала его завтра к обеду, а мужик притворно ломался, ссылаясь на конгресс. Аж слушать противно стало! Одна сюсюкает, другой из себя ангелочка строит! Тьфу, пакость!

Я уже собиралась аккуратно положить трубку обратно, как услышала кое-что напрямую относящееся к моей персоне. Сначала я не поняла, что имела в виду матушка, когда сказала, что «молодой человек крайне удачно запудрил мозги этому выскочке». Но когда она открытым текстом похвасталась Полу своей находчивостью, в то время как ее «глупышка-дочь» так ничего и не заметила, сидела в кафе да пила минералку, тут уж мне стало совсем нехорошо. Это что же такое получается: съехавшая крыша Анджея — дело рук маменьки? Да и что на самом деле произошло?

Я покрепче вцепилась в телефонную трубку. Буквально через полминуты мое любопытство было полностью удовлетворено. Маменька всучила этому мерзавцу деньги, чтобы он рассорил нас с Лешкой! Господи, в какую же грязь я вляпалась!

Меня так и подмывало влезть в разговор и сказать все, что я думаю о матушке и ее интригах, но что-то удержало меня от этого шага. Внезапно прорезавшийся внутренний голос велел держать рот на замке, а уши широко распахнутыми. В итоге я узнала много интересного. Оказывается, эта парочка уже даже список гостей успела обговорить. Каких гостей? Тех, что должны присутствовать на нашей с Версальски свадьбе. Ничего себе оперативность, а?! От полученных новостей меня просто распирало. Что же делать? Может, позвонить Лешке и рассказать, как обстояло дело? Хотя нет, увольте. Получится, что я перед ним оправдываюсь. Еще и не поверит, чего доброго, решит, что это я специально выдумала, лишь бы он обратно вернулся. Нет и еще раз нет!

Отец! Вот к кому надо бежать в первую очередь! Вряд ли он будет в восторге от маменькиных выкрутасов. Припереться на свадьбу исключительно ради того, чтобы рассорить с женихом свою единственную дочь, — уже перебор. Да это просто неприлично, черт возьми!

Но тут меня прошиб холодный пот. А что, если он в одной команде с матушкой? Ведь утащить меня за кордон всегда было их совместной идеей. И он уговаривал меня перебраться вместе с ними в Америку едва ли не активнее, чем маменька. Сейчас он считает, что Версальски любовник матери, поэтому испытывает к нему вполне понятную неприязнь. А кто даст гарантии, что как только батя узнает, что рога ему больше не грозят, поскольку Версальски предназначался мне в мужья, он не переменит свою точку зрения? А что до нечистоплотных маменькиных методов — так на войне как на войне. Цель оправдывает средства и все такое. В крайнем случае ласково пожурит супругу да и покончит на этом.

Дедушка? Надежды на его помощь мало. Если уж он решил впасть в маразм, так это надолго и в переводе с дедушкиного означает: «Оставьте меня в покое, разбирайтесь сами». Кроме того, ему самому сейчас нешуточная опасность грозит. Если маменька убедит отца запихнуть дедулю в дом престарелых, пиши пропало. Я, конечно, дедушку в обиду не дам, но родителей-то двое, а я одна!

Куда ни кинь, везде клин. Что ж, мне остается лишь одно: всячески запугивать Версальски, чтобы даже маменькины посулы не смогли его убедить взять себе в жены русскую мегеру. А уж когда вся команда уберется обратно в свою Америку, вот тогда и над личной жизнью вволю погрустить смогу. Данные экспериментальных исследований говорят, что незаменимых любовников нет, видимо, пришла и мне пора подтвердить этот постулат. А что до торчащей в сердце занозы под названием «Леша»… Поболит да само отвалится! Не в первый раз я у разбитого корыта оказываюсь, судя по всему, и не в последний…

Распрощавшись с Темой и Машкой, Лизин отец и Леша вышли на лестничную клетку. Добрая Машка настояла-таки на том, чтобы загримировать синяки, прежде чем Лешка окажется на улице, поэтому если он и напоминал собой Франкенштейна, так хотя бы не раскраской. Под слоем пудры царапины принялись нестерпимо зудеть, и Лешке стоило больших усилий не чесаться, сводя тем самым на нет все Машкины старания.

— Ну, вроде бы все обсудили, должно сработать! Хорошо еще, твоя знакомая согласилась нам помочь, а то я, грешным делом, боялся, что мы до завтрашнего дня актрису не найдем. Уж больно вопрос деликатный да непростой! Не каждая согласится на такое!

— Я знал, кого приглашать! — широко улыбнулся Леша. — Кстати, ее парень тоже рвется принять участие в нашей авантюре.

— А не слишком ли много народа получается? — обеспокоился отец.

— Чем больше, тем лучше. Единственное, чего я на самом деле опасаюсь, так это того, что Версальски завтра забьет на конгресс, и вся наша задумка с треском провалится, даже не успев начаться.

— Вот за это не беспокойся! Завтра заявлен доклад их с Ириной главных конкурентов, так что, думаю, Версальски обязательно там будет. Его можно называть как угодно, но он далеко не дурак и всегда держит нос по ветру.

— И когда начнется этот доклад?

— Около одиннадцати.

— А что до этого?

— Что-то маловразумительное. Думаю, Пол подъедет не раньше половины одиннадцатого, прослушает доклад, а потом отчалит.

— А ваша жена? Как бы она тоже не решилась за компанию приехать вместе с Версальски. Что Тему, что Машку она знает в лицо и сразу сообразит, что здесь что-то нечисто!

— Подозреваю, что сомнительную честь протирать штаны на конгрессе она все-таки предоставит Полу, а сама будет неустанно опекать Лизу. Фактически у нее сейчас очень зыбкое положение: стоит вам с Лизой переговорить и выяснить, что вы стали жертвами ее розыгрыша, как все ее планы летят кувырком. По крайней мере что касается Версальски. Поэтому ее основная задача — не дать вам встретиться.

— Интересно, а дед уже сказал Лизе, что… ну, в общем, что я был не прав? И если сказал, то почему она тогда мне не позвонила? Почему ее телефон молчит? Может, мне сейчас лучше поехать туда, на дачу?

— Насколько я знаю Ирину, она уже должна была вытащить Лизу в Москву. Она не может контролировать дочь, если та находится вне ее прямой досягаемости. Поэтому ехать на дачу нет никакого смысла.

— Но я обязательно должен увидеть Лизу! Эх, и почему я только вас послушался и не разбудил ее, чтобы все ей рассказать!

— Успеешь еще!

— Но она ведь думает, что я ее бросил! Вы только представьте, каково ей сейчас! Вам что, родную дочь не жалко?

— Ну давай я ей сам все передам, как только домой вернусь. Да не волнуйся ты так! Все у вас с Лизой будет отлично, это я тебе обещаю! А ты тоже иди отдыхай, завтра день тяжелый, да и подъем ранний.

— Вы что, смеетесь? Да какой сейчас отдых? У меня внутри аж бурлит все! Честное слово, попадись мне сейчас под горячую руку тот парень, из-за которого мы с Лизой поругались, я б его в спагетти раскатал!

— А что потом?

— А потом отправился бы домой, спокойно лег спать и дрых бы без задних ног с чувством выполненного долга. А с чего вдруг такой вопрос возник?

— Да вот размышляю: стоит ли тебе его адрес дать или нет? Я ж этого товарища до самой квартиры довел, прежде чем допрос устроил. Он как раз за ключами потянулся, а я тут как тут: схватил его да за шиворот к стенке.

— Спрашиваете! Конечно, давайте!

— Ну ладно, ты получишь координаты этого господина, но при одном условии: чтоб обошлось без криминала. Пойми меня правильно, мне этого мерзавца нисколько не жалко, но если ты загремишь в кутузку на пресловутые пятнадцать суток, свадьба срывается окончательно и бесповоротно. И я тебе уже ничем помочь не смогу.

— Насчет этого можете не волноваться!

— Ну смотри, я тебя предупредил! Давай записывай…

Настенные часы показывали половину двенадцатого. Интересно, где это папеньку носит? Или он по примеру матушки решил себе на конгрессе молодую коллегу завести? А что, судя по всему, это сейчас модно. Подъем престижа в собственных глазах и все такое.

Не обращайте на меня внимания — это я так злобствую помаленьку. Все равно ничего другого мне сейчас не остается. Настроение ниже плинтуса, самочувствие хреновое. Так чего, спрашивается, еще ждать от несчастной девушки, которую предали самые близкие люди?

Сначала я развлекалась тем, что представляла, как именно встречу завтра Версальски. Среди вариантов парадного платья была даже подпоясанная солдатским ремнем мешковина и резиновые сапоги на подтяжках. Чем чудесатее, тем лучше. Если маменькин выкормыш решит, что у меня с головой не все в порядке, быстрее придет к мысли о том, что невесту ему лучше поискать в другом месте. Кстати, ради такого случая я даже боевую раскраску нанести не поленилась бы. Перво-наперво черным карандашом жирно обводятся глаза, потом поверх черного круга густо растушевываются темно-синие тени, а все лицо пудрится до неприлично белого, обморочного оттенка. Волосы взбиваются в воронье гнездо, и готово!

А если наоборот: изобразить из себя примерную дочурку? «Да, мамочка, нет, мамочка, как скажешь, мамочка…» — и далее по тексту. Короткое платьице, белые носочки, только банта на голове для полноты картины не хватает. Хотя нет, не стоит. Вряд ли Версальски оценит мой юмор, зато матушка тут же придумает, как сыграть на этом. А мне ей лишние козыри подбрасывать никак не с руки.

А что, если подсыпать Полу в еду слабительное? То-то будет смеху, если, вместо того чтобы мне глазки строить, он будет гордо сидеть на унитазе, изображая из себя горного орла. Хм, стоит попробовать! Главное — успеть выпотрошить аптечку и растереть в порошок нужные таблетки, чтобы потом быстренько посыпать ими содержимое тарелки «жениха».

Нет, это все как-то мелко. Надо более крупные диверсии придумать. Может, прямо с порога на него наорать и выставить за дверь? Мол, пошел вон из моего дома, животное! Грубо, как удар ломом, зато эффективно. Тогда, правда, от маменьки не отделаешься. Будет сутки напролет над ухом жужжать, как некрасиво я поступила. А и плевать! Пускай ругается сколько влезет. У меня тоже есть полное моральное право обижаться на нее и предпринимать ответные шаги!

Или не идти на открытую конфронтацию и просто удрать из дома? Погулять по Москве и вернуться где-нибудь ночью, чтобы уж точно в доме незваных гостей не наблюдалось. Ага, и поступать так каждый день вплоть до отъезда родителей! Только с чего бы это мне бежать из собственной квартиры? Мой дом — моя крепость, пускай лучше всякие заокеанские ботаники отсюда проваливают. Значит, все-таки второй вариант. Как только раздается звонок в дверь, я беру в руки швабру и приступаю к операции под кодовым названием «Янки, гоу хоум». И пусть матушка мне под горячую руку даже не суется, иначе и ей достанется от всей моей широкой души. На всякий случай заранее обуюсь в тяжелые ботинки, они как раз в спальном шкафу в ожидании осени хранятся. Если вдруг совместными усилиями метлу у меня все-таки отнимут и придется пинаться, так хоть не в тапочках этим заниматься, а в монстрах с железными носами, чтоб надолго запомнилось.

Часы пробили полночь, а буквально через мгновение раздался скрежет в замочной скважине. Понятно, папенька с променада вернуться соизволил. Так, разулся, идет по коридору… опа!

Я быстро нырнула под одеяло и притворилась спящей. Так, на всякий случай, ибо, как известно, случаи бывают разные.

Отец подошел к кровати и потрепал меня за плечо:

— Лиза! Лиза, вставай, мне надо тебе кое-что сказать!

Я как раз собиралась с правдоподобным стоном разлепить глаза, как в спальню влетела матушка. Поэтому спектакль «Пробуждение» пришлось отложить.

— Максим, ты что — не видишь? Лайза спит! Не тревожь ее! И вообще: где ты был целый день? Почему даже не удосужился предупредить меня, что задерживаешься?

— В последнее время ты тоже не информируешь меня о своих планах.

— Ты в чем-то обвиняешь меня?

— Слушай, давай только не здесь, а?..

Судя по всему, маменька согласно кивнула, и родители отправились доругиваться в другом месте. Ну вот так всегда! Почему как только скандал, так мимо меня, а? Вдруг я еще что-нибудь интересненькое услышала бы?

Откровенно говоря, меня так и подмывало потихоньку встать с кровати, подкрасться к комнате родителей и приложить ухо к двери. Да и отец меня заинтриговал: что это он собирался мне сказать? Но увы: любопытство мое осталось не удовлетворено. Подниматься с постели было откровенно лениво, да и в целом какая-то апатия навалилась. Отстаньте все от меня, не трогайте и не кантуйте.

Отчего-то ни с того ни с сего вдруг вспомнился маньяк, напавший на меня около речки. Эх, вот голова моя дырявая — забыла дедушку предупредить. Или… или мне это все с пьяных глаз померещилось? И вообще: ходила я на речку или нет? Черт, не поймешь, то ли было, то ли приснилось. Да и маньяк какой-то зашуганный оказался, стоило его как следует, приложить, тут же ноги сделал, насколько я помню стандартные голливудские сценарии, истинного маньяка этим никак не остановишь, только разозлишь еще сильнее. Ладно, что уж после драки кулаками махать да гадать, настоящий мне маньяк попался или недоделанный. Если мне все это привиделось, могу только порадоваться за свое богатое воображение. А если было в реальности — что ж, могу констатировать, что я цела и невредима, а враг обращен в бегство. Так что в любом случае переживать не из-за чего. Вот бы еще и Версальски от меня завтра так же быстро драпал, как давешний маньяк. Будем считать, что на речке у меня была тренировка…

Лешка подошел к подъезду, еще раз сверился с адресом. Да, точно здесь. Третий этаж, квартира справа. И конечно же, на двери домофон. Код, разумеется, неизвестен. И как теперь пройти внутрь? Ждать какого-нибудь припозднившегося жильца, выгуливавшего в ближайшем скверике любимую болонку? На часах уже первый час ночи — не самое удачное время для визита, как ни крути.

С досады пнув дверь, Лешка отошел от подъезда метров на десять и присел на бордюрный камень. Как назло, желание как следует встряхнуть продажного Анджея не пропадало, а, напротив, становилось все нестерпимее. Камень ему, что ли, в окно запулить? Так еще бы точно знать, какое именно окно, а то ведь удружишь ни в чем не повинным соседям.

Неясно, как долго предавался бы Лешка печали, но тут словно по мановению волшебной палочки дверь подъезда распахнулась и оттуда выскочил… Анджей собственной персоной!

От такой неслыханной удачи Лешка даже слегка растерялся и замешкался. А Анджей, одетый как картинка — в плотно облегающие штаны из тонкой кожи и ярко-красную футболку, отправился куда-то вниз по улице, насвистывая себе под нос популярный в этом сезоне мотивчик.

Спохватившись, Лешка вскочил и устремился следом за Анджеем. Заслышав позади себя топот, Анджей замедлил шаг и обернулся. Совершенно машинально Лешка отер вспотевшее под гримом лицо, и тут Анджей нервно икнул и попятился. А потом бросился бежать со всех ног. Вернуться домой он не мог, поскольку все пути к отступлению отрезал Леша, и единственное, что оставалось бедолаге Анджею — это как можно быстрее выскочить из глухого и безлюдного переулка на большую освещенную улицу.

Лешка тоже это сообразил и прибавил ходу. Но тут фортуна повернулась лицом к Анджею, и он успел-таки добежать до людного проспекта прежде, чем его настиг обиженный жених Лизы.

Впрочем, расслабляться было еще рано. Анджей, перейдя с очень быстрого бега на просто бег, лихорадочно прикидывал, где бы ему укрыться от назойливого преследователя. Круглосуточные магазины и аптеки? Не выход, не факт, что тамошняя охрана поможет ему, если эта настырная дылда вознамерится подарить ему такое же украшение, как на его собственной физиономии. Попросить помощи у первого встречного милиционера? Ага, только вот где его взять, этого самого «первого встречного»? Днем их здесь столько, что не протолкнуться, куда ни плюнь — на серую форму попадешь. А ночью никого не видно! Да и что сказать милиционеру? Мол, за мной мужик гонится, морду набить хочет? Нет, только себя на посмешище выставишь. Значит, все, что остается, — это спрятаться в первом же попавшемся ночном клубе, благо что именно туда изначально Анджей и направлялся. К сожалению, адрес ближайшего ночного клуба Анджею был неизвестен. Он всего неделю как переехал в эту квартиру, поэтому окрестности изучить еще не успел. Собственно говоря, он и намеревался заняться этим сегодняшней ночью, заодно отпраздновав нежданную и прибыльную халтурку, но кто же знал, что этот психопат подкараулит его под дверью?

Неоновые вывески быстро мелькали, сменяя одна другую, но, как назло, ничего похожего на нужное заведение Анджею не попадалось. А Лешка меж тем отвоевал еще метров пять, так что разделявшее их расстояние сократилось до критического минимума. Силы таяли, по спине струился пот, и Анджей трижды проклял себя за то, что поперся гулять на ночь глядя, да еще и напялив кожаные штаны, которые здорово натерли ему между ног.

И тут Анджей завидел впереди метрах в ста светящуюся надпись «Тату-Салон Синий Дракон. Круглосуточный бар. Дискотека». Возблагодарив небо за спасение, Анджей из последних сил рванулся вперед и забежал внутрь, с удовлетворением отметив, что стоящие у входа плечистые охранники ощутимо напряглись при виде висевшего у него на хвосте Леши.

Лешка же, справедливо рассудив, что отсюда Анджей уже никуда не смоется, пробиваться внутрь не стал. Он спокойно подошел к двери, отдышался и стрельнул у охранников сигарету. Сообразив, что это страшилище не пьяное вдребадан и не имеет в виду портить жизнь обитателям бара, один из секьюрити с облегчением вздохнул и выдал Лешке просимое. Потом недолго подумал и закурил сам.

— Знаешь, я здесь уже второй год работаю, много чего повидал, но чтоб так за красавчиками гоняться — это уже перебор. Или боишься, что его у тебя уведут? — спросил он у Лешки, выпуская тонкие колечки дыма под уважительным взглядом второго охранника.

— Слушай, мужик, у меня был не самый лучший день, поэтому прости, если вдруг не врубаюсь. Ты это о чем?

— Ты что, реально не в теме? — хохотнул словоохотливый охранник.

— Нет, а в чем фишка? — подобрался Лешка.

— И название салона тебе ни о чем не говорит?

— Название как название. Наверное, что-то восточное, раз «Синий Дракон».

— Ага, только правильнее было бы назвать это заведение «Светло-синий дракон». Для светло-синих же посетителей. Ну, теперь дошло?

— Так это что, голубая тусовка? — поперхнулся сигаретным дымом Лешка.

— О, да ты и вправду не пропер, куда попал! — искренне веселясь, улыбался охранник. — Только скажи мне тогда, парень: если ты не из этих, чего ты так за этим красавчиком гнался, будто он — последняя надежда всей твоей собачьей жизни?

— У меня из-за этого паскуды едва свадьба не сорвалась. Разыграл передо мной целый спектакль, я и решил, невеста за моей спиной с ним шашни крутит.

— А с мордой у тебя чего?

— Да вот… от невесты досталось…

— Высокие отношения! — радовался, как ребенок, на посту охранник. — И что теперь, будешь в отместку красавчику моську чистить? Учти, у нас с этим строго, да и фейс контроль ты не пройдешь, уж извини. Поэтому все драки за пределами салона. А то нас с Борькой с работы в два счета турнут, если кто-нибудь из начальства тебя внутри такого расписного узреет.

— Да нет, честно говоря, по здравом размышлении руки об эту мразь марать уже неохота. У меня теща дурит по полной программе, так что забот и помимо этой гадины хватает.

— А что с тещей-то?

— Ну не нравлюсь я ей, хоть ты тресни. Вот и вздумала нас с невестой рассорить, парня этого специально наняла. Черт, вот надо ж было так: взять, припереться и испортить всю жизнь! — Осерчав, Лешка сплюнул на землю.

— А что, надо ее обратно на родину спровадить? Так это запросто! У меня так братец двоюродный родственников воспитывал. Притащились, понимаешь, два божьих одуванчика с чемоданами: мол, не возражаете, если мы у вас тут чуть-чуть погостим? Ну, у мужика квартира большая, четырехкомнатная, вроде как не сильно и стесняют. Он сдуру и ляпнул: мол, ладно, живите, что с вас взять? А сам на три недели в командировку свалил. Тут-то он и попал! Сначала-то всего лишь две бабули подъехали, а потом они под шумок еще своих сестер да подружек приволокли. В общем, когда братец мой вернулся, обнаружил в своей квартире больше десятка старух. Прикинь, они уже и свои порядки наводить стали! Жену затерроризировали, чтоб она им еду исключительно по церковным канонам готовила да по дому с открытыми плечами не разгуливала.

Микроволновку выкинули, потому что не поняли, для чего на кухне этот пустой ящик сдался, только место занимает да электричество жрет.

— И что, так и пропала микроволновка?

— Да нет, братец успел ее обратно с лестничной клетки домой затащить. Повезло, что микроволновка у него старенькая была, тяжеленная. У бабулек просто сил не хватило ее вниз к помойке отволочь, а то так бы и ушла с концами.

— Я думаю! А что дальше-то было? — заинтересованно спросил Леша.

— Что дальше? Ну, братец мой, разумеется, озверел. Бросился к жене: мол, что это у нас тут за табор поселился? А она руками разводит, не знает, что делать. Вроде как и не выгонишь на улицу, поскольку родственницы. Но и жить в коммуналке под старушечьим командованием тоже желания никакого нет. Тогда братец мой вот что придумал. Для начала побрился наголо, а потом все обстриженные волосы себе на грудь наклеил. Чистый орангутанг получился! Чё ты ржешь, я те правду говорю! А потом, чтоб уж наверняка сработало, он еще и зубы золотой фольгой из-под конфет обернул, вроде как фиксы у него. А на плече попросил жену синей ручкой написать: «Не забуду мать родную!» И солнышко с лучиками. После чего сбросил спортивный костюм, остался в одних семейных трусах и пошел по собственной квартире с инспекцией. На кухне початую бутылку водки подобрал для антуража, потом начал петь «Постой, паровоз». В общем, после четвертого круга по квартире бабульки как одна висели на люстрах и истово крестились. А утром экстренно отправились на вокзал и укатили в свой Мухосранск.

— Классная история! Жаль, у меня совсем другой расклад, тещу мою таким Макаром не сплавишь, только разозлишь еще сильнее! Но за совет спасибо! Кстати, если не возражаешь, я тут еще минут пять постою, покурю да и двинусь в сторону метро. Авось успею на последнюю электричку.

— Да кури сколько влезет, главное — снаружи стой. Это я тебе не только из-за твоей физиономии говорю, просто еще и чисто по-человечески предостерегаю. Ты парень видный, наши барышни из-за тебя могут такие поединки устроить, что трижды пожалеешь, что во все это ввязался.

— Слушай, а можно нескромный вопрос? А вы-то сами какой ориентации?

— Как какой? Лесбияны мы с Борькой самые натуральные. Вокруг столько красивых мужиков, а нас все равно на баб тянет! — хохотнул охранник. — Ну а если всерьез, так это политика у руководства такая, чтоб вся охрана из гетеросексуалов была. А то начнут заигрывать с посетителями, свои прямые обязанности забудут, ну и так далее. Только все равно отбоя от клиентов нет. Мы уж с Борькой им как только не объясняли: мол, у вас своя свадьба, у нас — своя. Все равно лезут! Я уж втихаря парочку особо настырных за грудки и к стенке приложил. Ну, ты понимаешь, чтоб аккуратно и следов не осталось. Так нет же: все равно ходят, задницами трясут. Не поверишь, как только смена заканчивается, я бегом домой и к жене под бок. А то от этих светло-синих уже крышак дергать начинает…

Анджея трясло как в лихорадке. Через зеркальную стену бара он видел, что Лешка не ушел, а, напротив, весело треплется с охранниками. Что же делать? Он что, до самого утра его здесь караулить будет? Эх, знал бы наперед, что все так выйдет, фиг бы на эту авантюру согласился. Хотя с другой стороны, грех было от нее отказываться. И Лизке, задаваке этой, свинью подложил, и финансы за свое же удовольствие получил, да еще не от кого-нибудь, а от ее же родной матери!

— Вы что-то будете заказывать? — осведомился мускулистый бармен, облаченный в одну лишь манишку с бабочкой на голое тело да белоснежные манжеты.

— Да, да, пожалуй, какой-нибудь коктейль, на ваш выбор.

— Покрепче, послабее? Сладкий, кислый, пряный?

— Самый крепкий из тех, что есть. Вкус не важен.

— Тогда могу предложить вам коктейль на основе абсента — наш фирменный, между прочим. Называется «Удар из-за угла». Ну, вы же, наверное, помните у Булгакова: «Любовь подстерегла нас, как удар из-за угла…»

— «Любовь выскочила перед нами, как из-под земли выскакивает убийца в переулке…», — машинально поправил бармена Анджей.

— Вижу, вы тоже романтик?

Анджей изобразил на лице натянутую улыбку. Бармен кивнул ему и принялся смешивать ингредиенты.

— Впервые у нас? — возник словно из-под земли худой и высокий парень, одетый практически точь-в-точь как Анджей, за тем лишь исключением, что футболка его была не красного, а черного цвета. По предплечью парня змеилась татуировка в кельтском стиле, заканчиваясь на кисти изображением какого-то рунического знака.

— Да, — откликнулся Анджей, по-прежнему не сводя взгляда с беззаботно болтающего с охранниками Лешки. — Только-только обосновался в этом районе, решил разузнать, как тут обстоят дела с ночной жизнью.

— Значит, ты пришел в правильное место! — заключил парень и словно невзначай провел ладонью по плечу Анджея. Тот этого даже не заметил, погруженный в свои невеселые мысли.

Бармен поставил перед Анджеем заказанный коктейль. Анджей выпил его одним махом… и ощутил, как в голове и в желудке одновременно взорвались две бомбы! Мир внезапно оказался ярким и цветным, по ушам ударила волна музыки, а ноги словно сами собой принялись отбивать ритм.

— Еще один нашему гостю за мой счет! — небрежно бросил бармену татуированный парень.

Анджей по-прежнему до колик боялся Лешку, но после коктейля грозящая ему опасность уже не казалось столь страшной, как вначале. Строго говоря, сейчас Анджей сам не понимал: и чего он так испугался? Подумаешь, тоже мне нашелся народный мститель! Да он такого бойца одной левой под асфальт закатает! Да и не такой уж этот парень искусный в драке, раз с разукрашенной физиономией ходит! Если кто-то смог его качественно отметелить, значит, и он, Анджей, тоже сможет! Пусть только посмеет сунуться! И вообще, если Лизкин жених в ближайшие полчаса сам отсюда не уберется, он ему лично в этом поспособствует!

После второго коктейля Анджей не боялся уже ровным счетом ничего и до Лешки ему дела не было. Оглядевшись по сторонам, он заметил, что в баре нет ни одной девушки, о чем и сообщил парню с татуировкой, носящему странное имя Анфис. Анфис ухмыльнулся:

— А что, они тебе так нужны?

— Нет! — выпалил Анджей и дико развеселился. Действительно, да кому они сдались, эти бабы? От них все проблемы! Всегда придумают, как испортить тебе жизнь!

— Именно так! — подтвердил Анфис высказанные вслух откровения Анджея и сделал знак бармену. Перед Анджеем возник третий коктейль…

Обменявшись крепким рукопожатием с охранниками, Лешка двинулся в сторону метро. Интересно, поверила ли Лиза отцу? Или она по-прежнему сердится из-за того, что ее бросили? Как бы это выяснить? Эх, надо было с тестем договориться, чтобы он отзвонился по итогам разговора с дочерью. А теперь, хочешь не хочешь, придется ждать следующего дня. Еще одна ночь в тревожной неопределенности. А все этот чертов Анджей, будь он неладен!

На мгновение задержавшись, Лешка почти был готов развернуться и двинуться обратно в сторону «Синего Дракона», но передумал. Все равно внутрь его не впустят, а портить отношения с неплохими ребятами-охранниками не хочется. Да и ладно: сколько веревочке ни виться, а конец будет. Раз уж не суждено ему лично вправить Анджею мозги, значит, так тому и быть. В любом случае парню сейчас не позавидуешь. С такой мордашкой в подобное заведение лучше не попадать, да еще на ночь глядя! Сидит себе небось, трясется от страха да под местный контингент косит, лишь бы на улице не оказаться.

Сам собой вспомнился рассказ охранника о том, как его брат выгонял из дома загостившуюся родню. Еще раз представив себе всю историю в лицах, Лешка усмехнулся. Ну надо же, до чего мужик додумался! Даже шевелюрой пожертвовал, лишь бы от назойливых бабуль избавиться!

Шевелюрой?! А ведь охранник прав, это действительно ход! Причем отличный ход! Только надо все чуть-чуть по-другому сделать. И волосатую грудь можно не изображать, впрочем, как и блатную татуировку. Хотя нет, насчет татуировки он, пожалуй, погорячился. Главное придумать, что и где нарисовать, тем более что смыть это «произведение искусства» не проблема… Ладно, об этом он еще успеет подумать. А пока домой и спать без задних ног.

Запрокинув голову, Лешка посмотрел на небо. Ясное, чистое, звезды молочными брызгами по небосклону раскиданы. Красота-то какая! Эх, будь рядом Лиза — и все было бы просто замечательно. Нет, что бы там ему ни пели, с ней надо обязательно увидеться и обо всем переговорить лично! Но как это устроить? Мобильный телефон отключен, городской номер наверняка контролирует ее мать. Просто прийти? Однозначно на скандал нарвешься, потенциальная теща из шкурки вывернется, лишь бы нежеланного зятя спровадить куда подальше. Хотя… есть один человечек, который может помочь! И ведь наверняка поможет!..

Кто рано встает — тот всех достает! К матушке это определение относится на все двести процентов! Вот зачем, спрашивается, было будить меня в такую несусветную рань, лишь бы впихнуть за завтраком осточертевший пустой омлет вкупе с овсянкой? Я в итоге плюнула на всю дипломатию, нетронутый омлет с кашей нагло отодвинула в сторону и полезла в холодильник. Маменька, разумеется, тут же нарисовалась у меня за спиной, дабы посмотреть, какого лешего забыла тут ее дочурка.

— Где же это было? Ну где? — бормотала я, переставляя с полки на полку многочисленные баночки и сверточки. Тьфу, черт: еще и недели нет, как родители нагрянули, а в холодильнике уже полный бардак! Сплошные деликатесы да нарезка в промышленных масштабах! А самого важного, то есть насущно необходимого, днем с огнем не найдешь!

— Лайза, скажи мне, что ты ищешь? — не выдержала матушка.

Я проигнорировала вопрос, продолжая копаться в недрах холодильника. Самое смешное, что я действительно не могла удовлетворить матушкино любопытство, поскольку как на грех забыла, как называется то, что я ищу. Ну случается со мной такое иногда, ничего не попишешь. Голова ушибленная, память дырявая…

— Лайза?!

Я уже было собиралась развернуться и указать матери на то, что это не ее дело, но тут наконец-то обнаружила то, что искала, — банку с квашеной капустой. Вытащив и поставив ее на стол, я мигом скинула пластиковую крышку и чуть ли не по локоть запустила внутрь руку. Загребла пятерней розоватую субстанцию и тут же отправила ее в рот. Какое блаженство! Умм, как вкусно! Нет ничего приятнее для отходящего от похмелья человека, чем хрустящая на зубах мелко шинкованная капуста. Кисленькая, с еле заметным пряным ароматом укропа — так бы и ела ее без остановки!

— Лайза?! — Маменькины глаза превратились в блюдца. — Ты что?

— Хрум-хрум, — раздалось в ответ, поскольку отвечать на идиотские вопросы я могу исключительно в идиотском же стиле. Пусть сначала скажет, что хочет от меня услышать, а потом уже и спрашивает!

— Ты… ты беременна?! — огорошила меня матушка сенсационной догадкой.

От неожиданности я едва не поперхнулась, пришлось экстренно перевернуть банку кверху донышком и влить в себя рассол, чтобы не закашляться. Маменька от такого зрелища схватилась за сердце и плюхнулась на первый же попавшийся стул.

— Значит, я была права! Ты ждешь ребенка от этого парня! Я немедленно должна знать, на каком ты сроке! Хотя нет, поступим по-другому, лучше сразу отправимся в консультацию и…

— Остынь, — порекомендовала я матушке, наконец-то обретя дар речи. — Во-первых, я не беременна, во-вторых, моя личная жизнь тебя не касается.

— Но я не желаю, чтобы отцом моего внука был какой-то там недоучка-сценарист!

Я медленно, но верно стала закипать. Вообще-то я довольно мирный человек и пар из ушей обычно не пускаю, но хотела бы я посмотреть на того, кто на моем месте сохранил бы полное спокойствие! Мать уже все допустимые границы перешла, черт побери! А что, если бы я и в самом деле была беременна, она меня тут же на аборт направила бы недрогнувшей рукой, лишь бы ее драгоценный Версальски не вздумал от меня отказаться?!

— Начнем с того, что недоучка-сценарист будет матерью твоего будущего внука! Если, разумеется, ты от меня всех потенциальных мужей к тому времени не разгонишь! И скажу тебе откровенно, мать, ты меня уже во как достала! Мне надоели твои игры за моей спиной, надоели шитые белыми нитками интриги! Поэтому последнее китайское предупреждение: хочешь жить в согласии — соглашайся, а не пытайся диктовать мне собственные условия! Если тебе что-то не нравится — проваливай в свою Америку, скатертью дорога!

— Да как ты разговариваешь с собственной матерью, дрянная девчонка!..

Быть бы как минимум хорошему скандалу, а то и легкому рукоприкладству, поскольку что я, что маменька завелись нарядно, но тут в дверь позвонили, и я отправилась открывать. Матушка, разумеется, тут же последовала за мной. Понятно,total controlв действии.

На пороге стояла Катерина Ивановна, наша любимая соседка по лестничной клетке.

— Лизонька, внученька, не поможешь мне? Я тут захотела своим домашним одну вкуснятину приготовить, а рецепт и прочитать не могу! Совсем зрения не осталось, Одним словом, старость — не радость.

— Да, конечно же! Давайте сюда ваш рецепт!

— А может, лучше со мной пойдешь? Заодно и утешишь старушку, чайку с баранками попьем, посплетничаем помаленьку.

Маменька за моей спиной активно зашипела, что в переводе с гадючьего, видимо, должно было означать «никуда не ходи, сиди дома». Разумеется, я тут же с радостью приняла приглашение Катерины и, прихватив с полки ключи от квартиры, отправилась за ней. Было дикое желание обернуться и скорчить маменьке козью морду, но я решила, что уж что-что, а это всегда успею сделать.

Катерина Ивановна пропустила меня внутрь, захлопнула дверь… и я в мгновение ока оказалась сметена ураганом по имени Леша! Мой бывший жених подхватил меня на руки, подбросив чуть ли не до потолка, после чего принялся душить в медвежьих объятиях. Слегка обалдевшая от подобного развития сюжета, я безропотно снесла и запуск в космос, и превращение моей грудной клетки в повидло. Видимо, сочтя, что для начала этого достаточно, Лешка таки соизволил опустить меня на пол, преданно глядя на меня подбитыми глазами.

— Я так понимаю, что ты больше на меня не сердишься, — решила кинуть я пробный камень.

— Да что ты! Конечно же, нет! А что, отец тебя не предупредил?

— О чем?

— Я так и знал! Вот только понадейся на кого-нибудь, обязательно в пролете окажешься! А ведь обещал, что как только домой вернется, сразу же тебе все расскажет!

У меня медленно, но верно закипали мозги. Лешка и мой отец? Когда это они успели встретиться? И о чем таком должен был сообщить мне вчера папенька? Почему у Лешки все лицо избито и изодрано?

Вспомнив незабвенного Шерлока Холмса с его дедуктивным методом, я догадалась, в чем дело. Ну точно: это Лешка с Анджеем отношения выясняли, как пить дать! Отсюда и проблемы с лицом! Лешка парень здоровый, хоть пару ударов от Анджея пропустил, все равно его поборол и выяснил, что тот нес полную околесицу, отрабатывая полученный от моей матушки гонорар.

Озвучив свою догадку, я была изрядно ошарашена, когда услышала:

— Нет, из Анджея всю душу твой отец вынул. А мои синяки и царапины — твоя работа…

Видимо, мой бедный мыслительный аппарат окончательно заклинило, поскольку мир перед глазами качнулся и поплыл, а я благополучно скатилась в обморок. Так сказать, на кратковременный отдых, обдумать полученную информацию. Перегрузка, перегрузка…

Анджей с трудом поднял голову и попытался сфокусировать взгляд. Судя по знакомому интерьеру, он в своей квартире, лежит ничком, одетый, поверх неразобранной кровати. Уже радует. Но как он сюда добрался? Никаких предположений.

Обшарив карманы, Анджей с печалью констатировал, что наличности в них не наблюдается. М-да, хорошо он вчера погулял, с размахом. Правда, жаль, в памяти мало чего осталось. И не понять, что тому виной: то ли испытанный им панический страх перед Лизиным женихом, то ли фирменные коктейли в количестве… в количестве? Штук пять, наверное? Или больше? Нет, не вспомнить, как ни старайся.

О чем они вчера трепались с этим парнем? Как его там звали — Анфис, кажется? Сначала вроде о моде, потом перешли на новинки кино, потом скатились к арт-дизайну… Нет, местечко вроде бы забавное, но больше он туда ни ногой! Вот куда, спрашивается, пропали все деньги, если из еды он ничего не заказывал, только напитки? Однозначно обчистили, и скорее всего тот же самый Анфис и поспособствовал. Зубы заговорил, подождал, пока коктейли в голову ударят, и пошел шарить по карманам.

Анджей от злости скрипнул зубами. Это все Лизкин жених виноват, будь он неладен! В противном случае разве стал бы он, Анджей, заходить в первый попавшийся ночной клуб и глушить один за другим крепкие коктейли?

Кое-как припоминая подробности вчерашнего вечера, Анджей почувствовал смутную тревогу. Что-то здесь явно было не так, и не только Лешка тому причиной. Уж больно атмосфера в этом ночном кабаке была специфическая. Не сказать, чтоб откровенно богемная, но что-то близко к этому. И полное отсутствие девушек среди посетителей. Или нет, вроде как были несколько девчонок, только каких-то странных. По крайней мере при свете дня он от таких подруг точно шарахнулся бы. Высоченные, лица лошадиные, да и одеты как-то по-пацански. Совершенно неженственные особы. Впрочем, знакомиться с ними Анджей и не стремился. Ему вполне хватало общения с Анфисом. Кстати, он ведь что-то рассказывал о себе! Только вот что именно? Кажется, он работает в этом клубе. Но кем? Администратором? Официантом? Да нет вроде, он что-то другое называл. Вроде как художник. Художник по интерьерам? Нет, холодно. Художник, художник… А-а, ну да: там же вроде тату-салон днем открыт. Вот Анфис там мастером и вкалывает, клиентов расписывает.

Зайти, что ли, в салон, проведать этого товарища и заодно поинтересоваться, куда испарилась наличность из кармана? Да нет, связываться неохота. Наверняка наплетет семь верст до небес. Скорее всего у них там целая банда орудует, все в сговоре, включая барменов. Сначала спаивают посетителя, а потом обирают его до нитки. Странно еще, что такие добрые оказались, домой его доставили… Или тот, кто привез его сюда, заодно обшарил квартиру на предмет денежных заначек?

От открывшейся перед ним догадки Анджей застонал. Только не это! Он же часть гонорара специально в шкафу оставил, чтобы было на что жить ближайший месяц. Неужели подлый Анфис добрался и до этих денег?

Следовало немедленно проверить, так ли это. Кое-как Анджей перевернулся на спину, чтобы сесть, и тут понял, что с его телом явно творилось что-то не то. Задница горела, будто к ней приложили раскаленную сковородку. Да что это за клуб, черт возьми! Или там что, садомазохисты собираются? Что с ним делали вчерашней ночью?! Избивали плетью?!

С трудом стянув с себя штаны, Анджей нетвердой походкой отправился в коридор к большому зеркалу во всю стену. Обернулся, взглянул через плечо на свое отражение. Вроде все нормально, ничего такого не заметно. Тогда он скинул с себя плавки и посмотрел снова. Лицо Анджея исказилось в диком ужасе, а потом он тоненько-тоненько завыл и опустился на пол, размазывая кулаком слезы.

На его ягодицах красовалась свежая татуировка в виде глаз. Насколько знал Анджей, подобный знак гласил: перед тобой пассивный гей. Отличная шутка со стороны Анфиса, ничего не скажешь! То-то он так вчера обихаживал его, разве что на ушко не мурлыкал, сволочь! Так вот куда он попал, в притон для голубых! Поэтому и девушек вокруг не было, и мужики на него, как на лакомый кусочек, посматривали, разве что не облизывались. Неужели Анфис… неужели он его все-таки…

Анджей понял, что вспоминать решительно все подробности прошедшей ночи выше его сил, и забился в истерике.

Когда я открыла глаза, насмерть перепуганный Лешка обмахивал меня газетой, а Катерина Ивановна стоял» наготове с кувшином воды.

— Что ж ты, Лизонька? Больше так не делай! — с легкой укоризной сказала она мне. — Видишь, как жених за тебя волнуется?

— Между прочим, я тоже волнуюсь, — пробурчала я, с Лешкиной помощью поднимаясь на ноги. — То свадьбы не будет, то свадьба будет, то, оказывается, я уже в роли Мохаммеда Али выступаю. Кстати, дорогой, ты меня не просветишь, когда это я успела тебя так приложить? Что-то этот момент у меня из головы напрочь вылетел. Я, конечно, нагрузилась позавчера изрядно, признаю. Но не до такой же степени!

— Ну, это на речке случилось, когда ты топиться пошла, — простодушно поведал Лешка.

От неожиданности я сначала поперхнулась и закашлялась, а когда вновь обрела возможность говорить, Лешкины уши запунцовели.

— Во-первых, да будет тебе известно, у меня не было ни малейшего намерения превращаться в русалку! От несчастной любви топятся лишь гоголевские девушки, а я, извини, слишком ценю собственную жизнь, чтоб распрощаться с ней по такому незначительному поводу, как размолвка с женихом! И в воде я оказалась по чистой случайности! Во-вторых, тебе что, лень было рот открыть и представиться? Между прочим, я тебя за маньяка приняла! Только-только нырнуть собиралась, а ты тут как тут! Схватил в охапку и я тут же от неожиданности рот раскрыла и воды наглоталась… Если бы не твоя «помощь», спасатель доморощенный, такого бы точно не случилось! И куда ты меня потащил помнишь? Между прочим, в кусты!

— Я тебя не в кусты, а просто на берег нес, думал, тебе придется искусственное дыхание делать!

— А что, по мне было не заметно, что я и сама дышать могу?

— А я не знал, что происходит. Думал, ты от меня отбиваешься, чтобы снова в воду сигануть. Да и то, что ты меня в темноте не узнала, я тоже не сразу понял. До меня только тогда это дошло, когда ты мне физиономию расцарапала и с улюлюканьем вдогонку кинулась.

— Скажи еще спасибо, что по самой дорогой для тебя части тела не получил. А то было у меня желание лягнуть кое-кого кое-куда!

— Вот сама без сладкого и осталась бы! — надулся Лешка. — Да еще и меня откачивать бы пришлось, бандитка ты доморощенная!

— На себя посмотри! — взвилась я.

— Тише, молодежь, а то снова подеретесь, — строго сказала Катерина. — Нечего из-за всякой ерунды друг на друга дуться! Лучше решайте, что дальше делать будете.

Мы, как нашкодившие щенки, послушно уселись рядом на диван.

— Я вот, собственно, что сказать хотел, — начал Лешка. — К тебе наверняка матушка сегодня или завтра Версальски притащит…

— Сегодня к обеду должен быть! — перебила я Лешку. — Только я этого гада и на порог не пущу! Надо будет, в рукопашную пойду, и пусть он куда хочет на меня жалуется, хоть в посольство!..

— Нет, ни в коем случае! — прикрыл мой рот ладонью Лешка. — В присутствии матери ты должна быть с Версальски приветливой и радушной! Матушка должна смотреть на вас и плакать от умиления. Ты меня поняла?

Лешка отнял ладонь, но мой рот упорно не желал закрываться. Ничего себе новости: жених умоляет невесту, чтобы та была приветлива с его соперником. Нет, мир положительно свихнулся и все больше и больше начинает напоминать дешевый аргентинский сериал. Хотелось бы только знать, о чем думал сценарист, когда подсовывал такое под нос главному редактору?..

— Лиза, ты сделаешь то, о чем я тебя только что попросил? — встряхнул меня Леша.

— Слушай, ты сам-то понял, что сказал? Мне улыбаться этому крысенку?! Может, еще и флиртовать с ним прикажешь?

— Повторяю для особо тормозных: в присутствии матери. Теперь доходит?

— Не-а, — честно призналась я.

— Ладно, объясняю на пальцах, — вздохнул Лешка. — Нам надо насколько можно усыпить бдительность твоей мамы. Кроме того, желательно, чтобы она поверила, что ее безумная идея выдать тебя замуж за этого американского ханурика вот-вот закончится полным хеппи-эндом.

— А зачем?

— Да затем, чтобы когда Версальски прилюдно откажется на тебе жениться, она разорвала бы с ним все отношения раз и навсегда! Представляешь, какая обида: она этого Пола холила-лелеяла, разве что пылинки с него не сдувала. Все условия для работы ему создала, в соавторы взяла, и все это лишь для того, чтобы на нем, как на буксире, доставить тебя в Штаты. А тут такой облом — он от тебя нос воротит и даже маменькины посулы его не радуют и не греют.

— Хм, звучит заманчиво. Только с чего же это вдруг Версальски посмеет сказать «нет» той, на чьем горбу упорно карабкается к своему научному Олимпу?

— Ну, хотя бы с того, что как только твоя мать расслабится и оставит вас наедине, ты подробно объяснишь ему, откуда ноги растут, и доведешь бедолагу до желудочных колик. И только не надо кокетничать, что ты этого сделать не сможешь, ни за что не поверю!

— Ну, это, положим, запросто, — согласилась я. — Меня хлебом не корми, дай какую-нибудь пакость симпатичному человеку сварганить. Только почему ты считаешь, что этого будет достаточно? Не забывай, в прошлый раз я Полу уже продемонстрировала, что его физиономия меня совершенно не вдохновляет. Но парню этого все равно мало показалось, раз он вчера маменькино приглашение на обед принял, не побоялся.

— Ну, не забывай, ты не одна этому браку противишься, у нас тут целая анти-Версальская коалиция образовалась. И мы кое-что уже придумали. Примерно через полтора часа начнется один забавный спектакль. Думаю, после него Версальски не будет уже столь вдохновлен перспективой женитьбы на тебе, как раньше…

— Главное, ничего не перепутай! — Тема нервничал и не думал это скрывать. — Если ты хоть что-то не так скажешь, Версальски сразу поймет, что его водят за нос.

— Ой, да ладно, — улыбнулась ему Летка. — Все равно я ничего в этом не понимаю, значит, и говорить ничего не буду. Мы же условились: как только этот ваш ученый начнет спрашивать у меня всякие тонкости, ты тут же вмешиваешься и все ему растолковываешь.

— Что-то у меня самые дурные предчувствия. Завалим мы все мероприятие к чертям собачьим!

— Тема, не переживай ты так! — обняла его Машка. — У нас все обязательно получится! Вот увидишь!

— Тебе легко говорить: вы все на вторых ролях, а мне придется на двести процентов отдуваться. Между прочим, Лизка мне всегда говорила, что актер из меня никудышный. Нет, зря я ввязался в эту авантюру!

— Да не беспокойся, я тебя всегда чисто по-женски подстрахую! — проворковала Летка. — Ведь мало пленить этого вашего желтого карлика моими «научными достижениями и перспективами», главное — чтобы он еще на меня и как на женщину глаз положил. А это уже от меня зависит. И могу гарантировать, что если он не последний импотент, то мигом про Лизку забудет!

— Ты только это, не увлекайся! — проворчал Стас. — А то знаю я тебя! Как бы мне потом эту кашу расхлебывать не пришлось.

— Милый, это всего лишь игра! Не надо дуться! Да и ревновать меня тоже совершенно не обязательно. Ну сам подумай: зачем мне сдался этот американец?

— А кто тебя знает? Вдруг понравится, и ты с ним за океан укатишь? А что, профессорская жена звучит получше, чем жена сериальщика!

— Я тебя умоляю, — скорчила недовольную гримаску Летка, — только вот не надо этих сцен! Кроме тебя, мне никто не нужен, поэтому у тебя нет никаких поводов для беспокойства.

— Стас, ну пойми ты, ей действительно надо влюбить в себя Версальски, иначе ничего не выйдет, — встала на защиту Летки Машка. — Чем правдоподобнее она сыграет, тем больше у нас шансов на успех.

— Ага, а мне, значит, любуйся на то, как она ему глазки будет строить!

— А ты представляешь, что чувствуют мужья и жены актеров, когда те на съемочной площадке изображают между собой неземную страсть? И что, хочешь сказать, после съемок все бегут разводиться? — парировала Летка.

— Но ты-то не актриса! — указал ей Стас. — Да и по статистике разводов Голливуд впереди планеты всей.

Летка вспыхнула и отвернулась. Машка укоризненно покачала головой, на что Стас лишь развел руками.

Единственным в компании, кто сохранял хоть какое-то подобие спокойствия, был отец Лизы. Посмотрев на часы, он произнес:

— Пора! Посидим на дорожку — и вперед. Лишний раз пропуска и паспорта проверьте…

Я бы проторчала с Лешкой и час, и два, но в дверь Катерины принялись настойчиво названивать. Понятно, маменька пошла меня выискивать. А я, как назло, никаких подробностей насчет Лешкиного «гениального плана» так и не разузнала. Ну ничего, главное, моя задача ясна и понятна: маскируемся под примерную дочку и исподтишка делаем гадости Версальски. Что ж, меня это вполне устраивает! Особенно если в результате всей этой катавасии маменька даст своему выкормышу хорошего пинка под зад. Он его давно заслужил, хотя бы за то, что влез между моими родителями.

Торопливо поцеловавшись с Лешкой и пообещав, что включу мобильник и буду на связи, я опрометью бросилась в коридор. Катерина Ивановна вопросительно взглянула на меня, я кивнула в ответ, и она открыла дверь.

— Добрый день! Лайза у вас?

Я поморщилась. Ну вот, не могла, что ли, обойтись без этих своих штучек? Зачем надо было обзывать меня Лайзой в присутствии бабушки, которая меня еще малявкой помнит, причем под нормальным русским именем Лизы, сиречь Лизаветы? И откуда в матушке столько дешевого снобизма?

Но данное Лешке обещание связывало мне руки, поэтому повторную лекцию на тему «Как зовут твою дочь» пришлось отложить. Я сердечно распрощалась с Катериной и отправилась домой.

Как только за нами закрылась дверь, матушка перешла в атаку:

— Лайза, сегодня к нам на обед придет Пол. Я крайне надеюсь, что ты будешь приветливой с ним. Мне бы не хотелось, чтобы повторилось то, что было в понедельник. Пойми, это все очень серьезно, и мне стоило больших усилий убедить его, что ты некорректно вела себя исключительно в силу проблем с бывшим женихом. Сегодня все должно быть иначе. Версальски — очень уважаемый в нашей среде человек, и принимать его у себя — большая честь.

— Хорошо, — вздохнула я.

— Что «хорошо»? — напряглась маменька, не ожидая, видимо, от меня такой покорности.

— Хорошо, зови своего Пола, я торжественно обещаю, что не буду бить о его голову кирпичи, — решила я добавить немного натурализма в наш диалог, иначе матушка вряд ли поверила бы в мое скорое исправление и, чего доброго, прямо отсюда поволокла бы меня к психиатру.

— Лайза, этого мало! Обещай мне, что с должным почтением отнесешься к его предложению и не отвергнешь его с порога…

— А что он собирается мне предложить? — не преминула я бросить крохотную шпильку. Прости меня, Лешка, но язык мой — враг мой, а уж такой повод позубоскалить еще поискать надо.

— Брак, разумеется! — с некоторым удивлением посмотрела на меня маменька. Видимо, об этом я должна была догадаться сама…

— Хорошее дело браком не назовут, — проворчала я себе под нос и уже собиралась удалиться в спальню, но матушка была начеку.

— Лайза, вот уже четверть века, как ты пришла в этот мир. Каждый из нас должен сделать все от него зависящее, чтобы не напрасно растратить отведенное ему судьбой время…

Маменька со все возрастающим пафосом толкала речь, сводившуюся к тому, что я обеими руками и ногами должна вцепиться в ее ненаглядного Версальски, а мне до судорог в желудке хотелось рассмеяться и кататься по полу от хохота. Но я стоически терпела этот бред, одновременно стараясь сохранить на лице невозмутимое выражение. Ничего, маменька, можешь вешать мне лапшу на уши тоннами, теперь я все вытерплю, ведь Лешка снова со мной!

— И?.. — Матушка выжидательно посмотрела на меня.

— Что? — очнулась я от своих мыслей.

— Ты сделаешь все, как я тебя попросила?

— Ну да, разумеется! — весело прощебетала я, не забыв скорчить в кармане фигу. На счастье, так сказать.

— Тогда оставляю тебя дома за хозяйку. Обед я уже приготовила, осталось его только разогреть. Мы с Полом будем здесь около трех. Ну все, целую, будь умничкой! А я побежала, и так уже безбожно опаздываю!

Маменька чмокнула меня в щечку, после чего принялась обуваться в эффектные черные туфельки.

— Ты куда? — спросила я ее.

— Как куда? — пожала плечами матушка. — На конгресс!

И ушла, оставив меня размышлять на тему: то ли я такая талантливая актриса, то ли маменька столь непробиваемо уверена в том, что все ее планы непременно сбудутся. По всему выходило, что второе. По крайней мере такой доченьке, как я, я сама ни за что не поверила бы. Посадила бы для надежности на цепь и роту автоматчиков поставила, чтобы не сбежала. А маменька, едва заслышав ничем не подкрепленное обещание не изображать из Версальски взбитое суфле, тут же обрадовалась и, задрав хвост, понеслась на конгресс. Видимо, делиться с Полом своей радостью: дочь бунтовать перестала, налетай, подешевело.

Что ж, подыграем пока врагам. Тем более что, пока я тут оборону держу, мои друзья за меня тоже сражаются. Как приятно все же осознавать, что ты не одна!..

На главном входе никаких проблем не возникло. Вежливые и молчаливые секьюрити, мельком взглянув на пропуска, интереса к компании не выразили, так что все беспрепятственно вошли внутрь. Ознакомившись с фойе, чей план сегодня утром как мог от руки набросал отец, группа разделилась и принялась выжидать, пока появится главное действующее лицо, ради которого и был замышлен спектакль. Больше всего нервничал Тема, меньше всех — Летка. Лизин отец успел проникнуться общим тревожным настроем, поэтому тоже особым спокойствием не отличался. Впрочем, он тут же наткнулся на кого-то из знакомых, поэтому мог коротать время за непринужденной беседой, изредка поглядывая на вход, чтобы не пропустить Версальски. Тем же самым занимались и Машка со Стасом. А сидевшая на мягкой банкетке Летка и прислонившийся к колонне чуть поодаль Тема согласно плану вынужденно пребывали в одиночестве.

— Мне это не по душе, — упорно твердил Стас. — И вообще мне вся эта затея с самого начала не понравилась. Лешка мне друг, Лиза тем более, но все равно я считаю, что действовать такими методами не следует.

— Так и скажи, что ты за Летку боишься! — ответила Машка, облаченная в то самое темно-синее платье, в котором, как ей казалось, никто не замечает ее «интересного» положения.

— Да, боюсь, и что? По-моему, это нормально! Да и какому бы мужику понравилось, если бы его подруге предложили то, что вы попросили сделать Летку?

— Стас, ну пойми ты, у нас или пан, или пропал. Да и не случится ничего с твоей ненаглядной Виолеттой. Пофлиртует чуть-чуть с нашим красавцем, а потом даст ему от ворот поворот! И вообще, я тебе даже больше скажу: любой красивой женщине время от времени требуется подобная встряска.

— Это еще зачем?

— Чтобы подтвердить, что она по-прежнему красива, желанна и способна свести с ума. Вот и пойми, как тебе повезло: вместо того чтобы флиртовать где-то на стороне и трепать тем самым тебе нервы, Летка имеет сейчас прекрасную возможность сделать это совершенно законным образом.

— Ты имеешь в виду — трепать нервы? — с сарказмом поинтересовался Стас.

— Не цепляйся к словам! Ты прекрасно понял, к чему я веду речь. Летка помогает спасти Лизку от навязанного ей брака, выкидывает третьего лишнего из сложившегося между ее родителями треугольника и при этом попутно кружит голову совершенно незнакомому ей человеку, удостоверяясь тем самым, что она пленительна и великолепна. И ваши отношения от этого нисколько не страдают, поскольку финал этой истории заранее определен. Так чего же ты боишься?

— А вдруг этот ваш ученый красив, как Аполлон, и богат, как Крез?

— Насчет красоты этого мужика Лешка вчера сказал, что тот похож на побитого молью суслика. А Лизка, по его словам, упорно зовет Версальски крысенком.

— Что Лешка, что Лиза — заинтересованные лица, поэтому необъективны. А кроме них и Лизкиного отца, этого типа из вас, как я понимаю, никто не видел.

— Стас, это уже становится смешно! А представь, если бы Летка действительно была актрисой, что тогда? Запер бы дома и работать не давал?

— Не надо делать из меня домостроевца. Ты просто не понимаешь или не хочешь понять: мне крайне неприятно, когда моя женщина заигрывает при мне с чужими мужчинами. И я считаю это абсолютно нормальным. Согласись, было бы странно, если бы я, глядя на то, как Летка стелется ковриком перед каким-то там левым парнем, хлопал бы в ладоши от радости и умилялся тому, как она убедительно ведет свою партию. А вы все, судя по всему, именно такой реакции от меня и ждете! — Стас насупился и отвернулся.

— Слушай, если тебе это все так неприятно, так какого лешего ты тогда здесь торчишь? — рыкнула на него Машка. — Только нервируешь всех, а нам, между прочим, и так нелегко.

— Пусть лучше все у меня на глазах произойдет, чем я буду торчать дома и сходить с ума, представляя себе, как Летка ублажает этого вашего ученого. И учти: если он перейдет грани дозволенного и начнет ее лапать, я считаю себя в полном праве вмешаться в ситуацию!

— Стас, умоляю, никаких резких движений! На всякий случай помни, что он подданный иностранного государства. Кроме того, я лично считаю, что Летка вполне способна справиться с назойливым поклонником самостоятельно. Обведет его вокруг пальца и выскользнет из рук. Так что не встревай, не обижай ее подобной «защитой».

— Что бы ты ни говорила, я остаюсь при своем мнении!

— Ну и оставайся, никто не неволит! — фыркнула Машка и тоже отвернулась.

До начала доклада оставалось всего ничего, а Версальски еще не появился. Вся компания чувствовала себя как на иголках, и только Летка лучилась спокойствием и уверенностью, изредка поправляя выбившийся из прически локон. И лишь без десяти одиннадцать, когда Машка, Тема и отец Лизы уже готовы были рвать на себе волосы от отчаяния, Пол Версальски почтил своим присутствием конгресс.

— Вот он! — пискнула издергавшаяся Машка и толкнула Стаса в бок. — Вперед, наш выход!

Увидев Версальски, отец, как и планировалось, подошел нему для приветствия, подав тем самым компании знак «приготовиться». Не сказать, чтобы мужчины взаимно симпатизировали друг другу, но по крайней мере лица держать умели и на люди свои разногласия не выносили, сменявшись крепким рукопожатием, отец спросил:

— Что, Пол, надеешься, что ваши конкуренты дадут слабину и раскроют персонально для вас парочку топ-секретов?

— Посмотрим, посмотрим, — чуть рассеянно отозвался тот, — но в любом случае думаю, что доклад будет небезынтересным.

В это время мимо Версальски грациозно проплыла Летка, сжимая в руках плотно набитый бумагами пластиковый кейс. Одетая в строгий офисный костюм, она тем не менее казалась сошедшей с подиума моделью. И не понять, в чем тут было дело: то ли в чуть более короткой, чем обычно принято, юбке, то ли в излишне смелом разрезе сзади или высоких каблуках, разом прибавивших миниатюрной Летке сантиметров десять роста.

Пол мельком скользнул по ней взглядом и отвернулся. Отец мысленно поставил на плане жирный крест, но тут буквально в полутора метрах от них состоялся диалог Машки и Стаса. Вернее сказать, монолог, поскольку Стас лишь угрюмо бурчал, поддакивая горячему речитативу спутницы, некультурно тыкавшей пальцем в сторону прошедшей Летки.

— …нет, ну ты видел, какая фифа! Тоже мне, без пяти минут Ньютон! Я ж ее как облупленную знаю, мы с этой мамзелью на параллельных потоках учились. Без единой четверки диплом получила! Так мало того, она еще и на два года раньше университет закончила! Вот куда, спрашивается, так торопилась, если теперь с протянутой рукой ходит и на свои безумные проекты деньги клянчит? Да, я знаю, что она вся из себя многообещающая и дико талантливая, но скажу тебе откровенно: мне она не нравится! Не люблю выскочек! Докторская степень в ее возрасте — это явный перебор, как ни крути! Или она считает, что раз такая красивая, то ей грант как на тарелочке поднесут? Ага, три раза!..

Уши Версальски чуть подрагивали, жадно улавливая подробности разговора, а сам он следил взглядом за прихорашивающейся около зеркала Леткой. Та же, придав лицу печально-мечтательное выражение, вела себя так, словно, кроме нее, в этом здании не было ровным счетом никого. Королева в изгнании, да и только!

Сочтя, что их партия закончена, Машка, не мудрствуя лукаво, утянула Стаса за рукав в дальний конец фойе. Версальски повернулся к Лизиному отцу:

— Макс, вы тоже слышали эту безумную историю?

— Да, к сожалению, это правда, — состроил тот скорбную мину, — у нас говорят «нет пророка в своем отечестве», и в данном случае мы именно это и наблюдаем. Я немного знаю эту девушку, про нее мне рассказывал мой приятель профессор Степанцов. Он был ее научным руководителем. Виолетта безо всяких оговорок — гений отечественной науки. Но это столь редко встречающееся сочетание — талантливая и красивая женщина, — увы, работает против нее. Будь Виолетта мужчиной, она давно пробилась бы в элиту и заработала бы себе мировую славу. А вместо этого мы видим, как цвет нашей нации постепенно увядает без должного внимания.

— Что вы говорите! — оживился Версальски, тщетно пытаясь скрыть свой повышенный интерес к «гению отечественной науки». — И чем она сейчас занимается?

— Насколько я в курсе, прозябает на преподавательской должности в своем родном университете. Если хотите, я могу вас познакомить!

— Да, да, если вам не трудно! — поправил туго затянутый галстук Версальски.

Тем временем Машка и Стас, заняв удобное для наблюдения место, следили за дальнейшим развитием событий.

— Как думаешь, я была убедительна? Мне удалось подобрать нужные слова?

— Не знаю. Честно говоря, я вообще не прислушивался к тому, что ты там плела.

— Ну и как это называется?! — возмутилась Машка. — Да таких помощников, как ты, поганой метлой гнать надо! Раз вызвался поддержать, так, будь добр, делай все, как договорились! Я тут распинаюсь, за двоих языком молочу, а он, оказывается, «не прислушивался»!

— Не ругайся! Ты была выше всяких похвал!

— Врешь!

— Да не вру! Между прочим, пока мы рядом с ними стояли, я исподтишка за этим вашим желтым карликом наблюдал. И готов на что угодно поставить, что он разве что слюной не захлебнулся, когда ты про Летку байки заливала. У него голова, как спутниковая антенна, следом за ней повернулась!

— Ладно, будем надеяться, что ты прав!

— Конечно, прав! Вон видишь, они уже знакомиться идут!

— Ой, и правда! Слушай, тьфу-тьфу не сглазить, у нас пока все получается! — Машка постучала кулачком по облицованной сосновым шпоном колонне. — Теперь все от Летки и Темы зависит! Как думаешь, что лучше: уйти сейчас, чтобы им не мешать, или остаться и посмотреть?

— Не знаю, как ты, а я точно остаюсь!

— Значит, так тому и быть! А то мне тоже до смерти хочется узнать, как все получится. Так, подошли, ага, отец представил Летку. Слушай, а ведь хороша чертовка! Я тебе не без женской зависти говорю! Будь я на месте Версальски, мигом такую красавицу под мышку подхватила бы и в Америку уволокла. И начхать на то, занимается она наукой или нет. У них в Штатах таких девчонок наверняка днем с огнем не сыщешь! Все как одна жрут гамбургеры и напоминают собой бекон на ножках. Летка на их фоне просто сияет!

— Нечего сказать, умеешь ты успокаивать! — вспыхнул Стас. — Учти, мне глубоко начхать, какого цвета паспорт вашего Версальски и какую ноту протеста могут предъявить мне в его посольстве! В любом случае бить я его буду не по паспорту, а по лицу и, может быть, даже ногами!

— Ну извини, не подумав, брякнула, — ответила Машка без малейшей тени раскаяния в голосе. — Просто я действительно твоей Леткой восхищаюсь. По Лизкиным рассказам я ее себе совсем иначе представляла.

— И насколько расходится ее реальный образ с тем, что говорила тебе о ней Лиза?

— Я бы не сказала, что он сильно расходится, — наморщив лоб, задумалась Машка. — Скорее, наоборот: Лизины истории о Летке лишь слабое отражение того, кем она на самом деле является.

— Слушай, ты уж изъясняйся не так витиевато, а то твои слова можно двояко понимать. Так нравится тебе Летка или нет?

— Нравится, — коротко бросила Машка, лишь бы отвязаться от Стаса и уйти от скользкой темы.

— А если честно? — не отставал тот.

— Честно нравится.

— А мне все-таки кажется…

— Тихо! — перебила его Машка. — Раз отец от Версальски отошел, а Летка кейс открывает, значит, сейчас должен Тема появиться. Елки-палки, так где же он, почему его нигде не видно? Ой, держи меня, что-то мне нехорошо стало! Ну, Тема, ну твою мать! Хоть ты не подводи! Все, меня ноги не держат! Куда бы сесть? А то в глазах аж все почернело…

— Хватит трястись, все в порядке. Вижу я твоего Тему, вон, около гардероба стоит, видимо, дожидается, пока Версальски как следует его бывшую дипломную работу проштудирует.

— Он точно не забыл, когда ему выходить?

— А я-то почем знаю? — искренне удивился Стас.

— Могу тебе со всей ответственностью заявить, что ты тоже ни фига успокаивать не умеешь! — Побледневшая Машка обмахивалась сумочкой, прислонившись к стене.

— Ну уж извини, — развел руками Стас, — я тебе не психолог и не нянька.

— Черт, и зачем мы только согласились тебя сюда взять! — в сердцах высказалась Машка. — Одно расстройство с тобой, только и делаешь, что ворчишь да стонешь! Лучше скажи, как там у наших дела? А то мне отсюда плохо видно.

— Да вроде пока все путем. Тема твой уже вовсю суетится, листы у Летки выхватывает и Версальски ими в лицо тычет. Ух, разошелся, руками машет прямо как ветряная мельница!

— А Летка? Летка что говорит?

— У меня, извини, аппаратуры для прослушивания под рукой, как назло, нет! Поэтому что именно они там друг другу щебечут, я тебе, хоть ты тресни, не передам.

— Да что ты такой вредный! Я же всего-навсего прошу тебя рассказать, что там происходит! Ну, может быть, выразилась неправильно, так чего ж к словам цепляться! Между прочим, уже второй раз!

— Пока все без изменений. Версальски с Темой что-то активно обсуждают, Летка из себя Мону Лизу корчит. Ничего не говорит, лишь улыбается загадочно да лохмы свои вертит.

— Как думаешь, Версальски клюнет на нашу приманку?

— Знаешь, на Летку любой клюнет, не только этот ваш заморыш.

— А если не клюнет? Если ему Темкин диплом не понравится?

— Ну и балда он стоеросовая! Как можно о каких-то там бумажках думать, когда перед тобой такая красавица стоит! Кстати, для меня Летка так ни разу не одевалась. А стоило только Лешке ее попросить, так смотри как выпендрилась! Меня так и тянет подойти к ней и юбку одернуть, чтобы сверх меры ногами не сверкала. Этот ваш Версальски носом ей чуть ли не между бедер утыкается!

— Во-первых, ты преувеличиваешь: чтобы ему между Леткиных бедер уткнуться, он либо должен согнуться в три погибели, либо, наоборот, встать на четвереньки и задрать голову. А во-вторых, это все для пользы дела! И вообще, разве ты Летке хоть раз говорил, что она тебе нравится в деловом костюме? Да или нет?

— Ну, по-моему…

— Так я и знала! Ты молчишь, как пленный партизан, а бедная девушка должна сама за тебя домысливать, какая одежда тебе нравится, а какая нет! И вот когда она по стечению обстоятельств вынуждена — заметь, вынуждена! — надеть офисную двойку, ты начинаешь кипятиться, как советский чайник со съехавшей от пара крышкой. Смотри, гордись и привыкай, что твоя подруга во всех нарядах хороша!

— А я и так смотрю и горжусь! Только мне совершенно не нравится, что этот импортный сморчок подбирается к Летке все ближе и ближе. В начале разговора он от нее чуть ли не в паре метров стоял. А сейчас и полуметра не наберется. И ручонки свои жадные так к ней. и тянет! Хорошо, хоть обниматься еще не лезет, а то бы я точно не выдержал.

— Значит, все действительно идет отлично, поводов для паники не вижу! Сейчас, если мы не ошиблись в расчетах, Версальски должен мягко отфутболить Тему и назначить Летке свидание…

— Что?! Какое свидание?! Мы так не договаривались. Все, я иду туда!

— Стас, стой же ты, чудак-человек! Сам посуди, даже если Версальски совершенно очарован Леткой, ну не может он ей с первого раза руку, сердце и кошелек предложить. Такого даже в ваших любимых сериалах не бывает! Он обязательно должен с ней встретиться во второй раз, чтобы убедиться, что она именно та, кого он так долго искал: гений чистой красоты и просто гений!

— Ага, спортсменка, комсомолка и вообще хорошая девушка!

— Именно так! Поэтому Версальски, если не хочет опоздать на свой драгоценный доклад, должен в ближайшие минуты сообщить Летке, когда он желает ее лицезреть, после чего первый акт нашего спектакля можно считать успешно отыгранным.

— А что дальше?

— А дальше Летке придется изображать девочку с обертки конфеты «А ну-ка отними!».

— То есть?

— Какой же ты непонятливый, а еще сценарист! Она должна водить Версальски за нос и морочить голову, с одной стороны намекая, в каком безмерном выигрыше он окажется, если догадается пригласить ее жить и работать в Штаты, а с другой тормозя все его поползновения познакомиться с объектом будущей благотворительности поближе. Заманивать, после чего аккуратно щелкать по носу, чтобы мужик не зарывался. А потом опять заманивать!

— И как долго это будет продолжаться, хотелось бы знать?

— Ну, думаю, от силы пару дней. А при удачном раскладе все вообще сегодняшним днем ограничится. Ой, только не это! Все пропало!..

— Что такое?

— Видишь вон ту эффектную даму в жемчужном костюме?

— Ты имеешь в виду в светло-сером?

— Да начхать на оттенок! Это Лизкина мама, а она что Темку, что меня в лицо знает! Сейчас она его заметит и все поймет! Какой кошмар!

— Прекрати скулить! Стой тут, а я пошел уводить Тему! Не переживай, мы успеем! Зря, что ли, я Летке разрешил участвовать в этой авантюре!

И Стас быстрым шагом направился к ничего не подозревающей троице.

Машка, не сводя с него напряженного взгляда, помолилась про себя всем богам, чтобы их чудо-план не рассыпался в самый последний момент из-за такой досадной мелочи. А ведь могли бы догадаться, что мать тоже захочет послушать доклад конкурентов! Это все Лизкин отец виноват: «Ирина не придет, Ирина не придет…» Ох, не накрылось бы все медным тазом!..

— …значит, вот на этой диаграмме…

— …превосходна видна динамика реакции! Смотрите, вот здесь сразу можно определить точки перегиба! Что у Виолетты всегда получалось выше всяких похвал, так это схемы и таблицы!

— И не говорите! Давно не сталкивался со столь качественно выполненным проектом! — подтвердил Версальски.

Летку откровенно забавлял этот спектакль. Ну и нашла же Лизкина матушка уродца для своей дочери! Страшный, как атомная война, волосенки прилизанные, глазки глубоко посаженные. И акцент невозможный, словно мужик горячей картошки объелся и язык себе обжег. Но сам себя, похоже, писаным красавцем считает. Такие покровительственные взгляды на нее бросает, что куда там! Видимо, думает, что стоит ему только пальцем поманить, она тут же к его ногам рухнет и от счастья в оргазме забьется. Такого охмурить, а потом продинамить — одно удовольствие. Просто для профилактики, чтоб впредь неповадно было из себя Бельмондо строить.

Да, хоть Лизка и вредина изрядная, но «подарка» по имени Версальски Летка ей ни за что не пожелала бы. Такой муж — только по особому блату закадычному врагу, то есть врагине. А их с Лизкой разногласия — это так, мелочь. Даже на хорошую холодную войну не тянут. Да и работать с ней вполне можно. С Тамарой, конечно, повеселее было, но и Лизка редактор неплохой. По крайней мере авторов начальству в обиду не дает, сама за всех отдувается. И это правильно!..

Задумавшись о своем, Летка не заметила, как рядом с ними появился Стас и, извинившись перед Версальски, что-то быстро сказал на ухо Теме. В свою очередь, Тема попросил прощения у Пола, сославшись на срочные дела, и — мигом испарился в неизвестном направлении, оставив ее наедине с этим придурком!

Впервые за сегодняшний день Летка почувствовала свое беспокойство. В присутствии Темы она нисколько не волновалась за «научную» часть своей наскоро состряпанной легенды. Даже его дипломную работу смотреть не стала, поскольку от одного лишь ее названия у Летки судорогой свело челюсть. Что-то совершенно непроизносимое и абсолютно непонятное нормальному человеку. Но Тема ушел, бросив ее на произвол судьбы, и что теперь делать?

Как назло, перелистнув еще пару страниц, Версальски заинтересованно уставился на очередную не то схему, не то диаграмму — Летка не знала, в чем между ними различия, и знать не желала. Ткнув пальцем в какую-то закорючку, Пол спросил:

— Госпожа Виолетта, а что вы подразумевали, когда назначили этой переменной значение, превышающее средневзвешенный показатель по выборке?

Перед глазами Летки все поплыло. Попалась, птичка! Туши свет, сливай воду, приехали! Но тут ее словно что-то толкнуло изнутри, и, глядя на Версальски затуманенным взором, Летка неожиданно для себя произнесла:

— А вам кто-нибудь говорил, что вы очень красивый мужчина?

Версальски оторвался от злополучного диплома, улыбнулся, как налакавшийся сливок кот, и произнес:

— То же самое я могу сказать и о вас, моя прелесть!

После чего провел по ее щеке тыльной стороной ладони, поросшей густым жестким волосом.

Бедную Летку едва не стошнило, но она героически нашла в себе силы улыбнуться в ответ, решив, что за этот подвиг Лизка в ближайшем же сезоне должна подбросить ей в обход остальной авторской группы как минимум пяток дополнительных серий. А то и весь десяток…

— Слушай, ну зачем ты меня выдернул, а? Ты же повторно засветился перед Версальски! Если он не полный кретин, то вполне может догадаться, что мы все заодно. То ты с Машкой под ручку разгуливаешь, то мне чего-то там на ухо вещаешь. Неужели нельзя было сработать менее топорно!

— Ага, значит, лучше было дождаться, пока тебя Лизкина мать засечет? Так, что ли?

— Для недогадливых объясняю: достаточно было позвонить мне на мобильник и сказать все по телефону! Мол, так и так, делай ноги, враги приближаются.

— А где гарантия, что ты в пылу полемики не проигнорируешь звонок? И между прочим, у меня твоего номера нет!

— Зато он есть у моей жены! И мне позвонить ты спокойно мог с ее телефона!

— Мальчики, тише! — попыталась успокоить спорщиков Машка. — Я лично считаю, что ничего страшного не произошло. Мало ли кто кому знакомый! Да и не думаю, что Версальски так пристально вглядывался в лицо Стаса в первый раз он вообще, кроме Летки, никого не видел. Самое главное, что мы вовремя подсуетились и Лизина мать нас подле ее любимчика не застукала. Черт побери, вот влипли! Теперь нам надо из этого угла выйти, пока где-то поблизости мать разгуливает.

— Разве что опять Стаса на разведку засылать, а потом короткими перебежками драпать отсюда.

— Вот еще! — фыркнула Машка. — Не будем мы ни от кого бегать! В конце концов, ты сам ученый и вполне мог быть направлен на конгресс своим начальством!

— А ты тогда что здесь делаешь?

— Тебя сопровождаю!

— Ага, и представь, каково это со стороны выглядит. Муж поволок за собой беременную жену на скучнейшее и совершенно ненужное ей мероприятие, вместо того чтобы проявить чуткость и оставить ее отдыхать дома!

— А может быть, ты у меня ревнивец! И не хочешь, чтобы я оставалась дома одна!

— Ты меня еще в домашние тираны запиши! — вспыхнул Тема. — Нет уж, торчим тут и не высовываемся! У меня нет никакого желания появляться пред светлы очи Ирины. Я тебе не говорил, но она в свое время мне такой допрос с пристрастием учинила, почему это мы с Лизкой все еще не женаты, что я от нее еле ноги унес. И больше мне такого «счастья» и даром не надо!

— А можно вот с этого места поподробнее? — то ли в шутку, то ли всерьез потребовала Машка.

— Ну хоть ты-то меня не ревнуй! — простонал Тема. — Лизка всегда была мне хорошим другом, и только!

— Твою мать! — вдруг воскликнул Стас, осторожно выглянув из-за угла. — Мало того, что эта сволочь уже Летку за талию обнимает, так еще и за собой тащит! Все, вы как хотите, а я иду ее забирать! Мы так не договаривались!

— Стас, умоляю, не надо! — взвилась Машка, но было уже поздно. Насупленный Стас двинулся в сторону зала заседания.

На всякий случай чуточку отодвинувшись от Версальки Летка аккуратно принялась упаковывать Темкин диплом обратно в кейс.

— И как долго вы пытаетесь найти финансирование для своей программы? — спросил Пол.

Летка лишь печально и загадочно улыбнулась, что, по ее мнению, должно было означать «так-долго-что-отчаялась-ждать-твоего-появления-принц-на-белом-коне-с-большим-кошельком».

— И что, даже профессор Степанцов не счел нужным помочь своей талантливой ученице?

Кто такой профессор Степанцов, Летка не имела ни малейшего понятия. Но уцепившись за прозвучавшее слово «ученица», Летка рискнула-таки ответить:

— Я давно уже в самостоятельном плавании. А у Степанцова ровно те же проблемы, что и у меня. Сегодня в России каждый пробивается как может.

— Кстати, а не познакомите меня со своим учителем? — Версальски внимательно следил за реакцией Летки, и ей было не по себе от этого буравившего ее взгляда.

— С удовольствием, но пока я что-то его здесь не вижу. Честно говоря, мы с ним уже давно тесно не общались, даже не знаю, принимает ли он участие в конгрессе или нет — бойко отбарабанила Летка, поймав себя на том, что с каждой минутой врать становится все легче и легче.

— Жаль, жаль… Но думаю, общение с его очаровательной протеже доставит мне куда большее удовольствие! — Версальски сделал шаг к Летке и недвусмысленно ухмыльнулся.

Разозленная донельзя тем, что попала в столь глупое положение, Летка на мгновение вспомнила, кого, собственно, она тут изображает, и с достоинством произнесла:

— Повторяю: я давно уже сама ношу профессорское звание и не являюсь ничьей протеже. Поэтому ваши намеки мне кажутся оскорбительными, а поведение предосудительным! И если я позволила себе минутную слабость, признавшись в том, что нахожу вас привлекательным, это отнюдь не означает, что я собираюсь сносить от вас колкости. Вы такой же участник конгресса, как и я, и если вы уже имеете обо мне хотя бы частичное представление, то я не могу похвастаться тем же самым. Поэтому позвольте откланяться!..

Летка настолько вошла в образ разгневанной дамы, что на самом деле почувствовала жгучую ненависть к Версальски. Понаехали тут, понимаешь, пытаются за копейки цвет нации скупить да еще и позволяют себе невесть что! Хам, быдло, мерзавец! Врешь, не возьмешь!

Растерявшийся под Леткиным напором Пол забормотал: — Госпожа Виолетта неправильно поняла мои слова. Прошу меня простить, мой русский далек от совершенства, я редко упражняюсь в нем. Видимо, я неправильно выразился…

Версальски разливался соловьем, а Летка мрачно поглядывала на него, не собираясь менять гнев на милость. Ага, как же, «неправильно выразился»! До этого по-русски лопотал так, что, если бы не его жуткий акцент, вполне бы за местного сошел. Эх, как жаль, что по плану его сначала надо все-таки очаровать и лишь потом проучить! Она с удовольствием перешла бы сразу ко второй части. И не просто прогнала, а еще и рожу эту самодовольную об колено приложила бы. Фу, смотреть на этого микроба и то противно до желудочных колик. Ну, Лизка, до конца жизни за такое одолжение не расплатишься! Через силу выдавив кислую улыбку, Летка произнесла:

— Что ж, прошу простить и меня: видимо, я действительно что-то не так поняла. Надеюсь, этот досадный инцидент не повлияет на наши дальнейшие отношения?

— Что вы, конечно же, нет! — мигом обрадовался Версальски, после чего посмотрел на часы. — Кстати, вот уже три минуты как начался доклад, на который я непременно хотел попасть! Идемте же скорей! Думаю, вам это будет особенно интересно!

Полуобняв Летку за талию, Версальски увлек ее за собой. Все произошло настолько стремительно, что Летка никак не могла сообразить, что же ей делать? Отвязаться от Пола под предлогом посещения дамской комнаты? Ага, а он скажет, что будет ждать ее на докладе, а ей туда доступа нет, Лизкин отец ведь предупреждал, что на входе в зал вторая проверка! Черт, ведь даже координатами не обменялись, как предполагалось. И свидание он ей не назначил, хотя и должен был. Что же делать?

Меж тем они оказались у двери зала заседаний и времени на раздумья у Летки совершенно не осталось, посему она решила: будь как будет, а там пробьемся!

Охранник, мельком взглянув на их бейджи, склонился к списку гостей и устало поинтересовался:

— Имя, организация, которую вы представляете…

— На четвертый день вы должны помнить в лицо своих гостей! — надменно бросил ему Версальски. — Я не желаю из-за вашего непрофессионализма опаздывать на доклад! Госпожа Виолетта, пройдемте!

От подобной наглости охранник опешил, а Версальски с Леткой меж тем уже были внутри. Опоздавший буквально на десять секунд Стас увидел, как лицо секьюрити пошло красными пятнами, и решил, что ломиться в зал заседаний при таком раскладе не стоит. Только что получивший моральную плюху от Версальски охранник непременно постарается на ком-то отыграться, и лезть к нему сейчас — самоубийственный трюк, особенно если учесть, что Стаса по понятным причинам в списках тоже не было. Поэтому он развернулся и пошел обратно к Теме с Машкой.

После того как он представил Виолетту Версальски, Максим отошел в сторону и устало плюхнулся на первый подвернувшийся диван. Справа от дивана в квадратной деревянной кадушке росла пальма. Максим протянул руку и провел по шероховатому стволу. Надо же, живая! А то в последнее время пошла мода на пластиковые цветы да деревья, смотришь на такие и думаешь: сплошной суррогат. Глаз отдыхает, а сердце нет. Сердце к живому тянется, к настоящему…

К Летке и Версальски присоединился Тема. Максим усмехнулся, вспомнив, как активно прочила его в зятья Ирина. Когда он пытался возразить ей, указав на то, что между ребятами отнюдь не те отношения, которые отличают счастливых влюбленных, она только отмахивалась. Мол, по нынешним временам это совершенно не обязательно. Главное то, что Артем — серьезный молодой человек, достойный и перспективный. Если уж Лиза ведет себя неподобающим образом и занимается какой-то ерундой, то пусть хотя бы ее муж продолжит славные традиции их семьи. А уж внук или внучка будут воспитаны так, что непременно выберут один-единственный верный путь — в науку!

Тогда он не придавал особого значения наполеоновским планам Ирины, даже подсмеивался над ними исподтишка. Переспорить дочь он давно считал делом безнадежным. Лиза всегда росла своевольной и очень умненькой девочкой. Даже в далеком детстве от нее нельзя было отмахнуться, просто сказав: «Делай так и никак иначе». За подобной тирадой всегда следовал вопрос: «А почему?» И если родители были неубедительны в своих доводах, маленькая Лиза поступала по-своему. Так, когда ей привезли из-за рубежа настоящую фарфоровую куклу, буквально через неделю Лиза подарила ее подружке. На все требования матери немедленно вернуть игрушку в дом, шестилетняя Лиза с невозмутимым видом отвечала:

— У нее такой куклы никогда не будет. А теперь она довольна, и я довольна, потому что она довольна. А если бы кукла осталась у меня, она бы мне завидовала и плакала, и я бы больше не смогла с ней играть.

Ирину эти доводы, понятное дело, выводили из себя, она даже порывалась пойти и поговорить с родителями злополучной подружки, но тут вмешался дед. Матвей Яковлевич занял сторону внучки и потребовал оставить ее в покое. «Взрослые игры — это взрослые игры, а дети все видят и чувствуют по-своему. И кто знает, кто прав: мы или они?» — сказал он тогда невестке.

А теперь Ирина, похоже, решила сыграть ва-банк даже не поставив в известность его, отца их дочери. Впрочем, с появлением в их жизни Версальски Ирина словно отгородилась от мужа стеной отчуждения. Из их отношений исчезла доверительность, нежность. Осталось что-то холодное и вязкое, заменяющее нормальную семью, как пресловутый полуфабрикат из пакетика — настоящие домашние макароны с курицей.

Да, Ирина всегда держалась подчеркнуто независимо, но раньше эта независимость относилась к миру в целом. Ирина в любой момент дня и ночи была готова отражать удары судьбы вне зависимости от того, с какой стороны они последуют. А теперь она ведет себя независимо даже с ним, собственным мужем! Каждый день, собираясь утром на работу, она готовит себе отдельный завтрак, ест на другом краю стола и даже до лаборатории едет на своем личном авто, хотя раньше с удовольствием забиралась на пассажирское сиденье машины мужа. Сколько раз он пытался объяснить ей, что это глупо и неправильно! Но Ирина была тверда: «Здесь так принято, я не вижу в этом ничего предосудительного».

Глядя на то, как отчаянно сражаются за свое счастье его дочь и Лешка, Максим немного завидовал им. Молодые, горячие, у них от любви словно крылья за спиной выросли. Когда-то он и сам был таким. Да и Иришка мало чем напоминала нынешнюю холеную и холодную мадам.

Они втайне от ее родителей ночью сбегали на берег и целовались там под шум прибоя, казалось, что земля под ними танцует! Ради Иришки он был готов на что угодно! Когда он увидел ее с синяками на лице после разговора с будущим тестем — тому страсть как не хотелось отпускать старшенькую из семьи и самому нянчить младших детей, — то твердо решил: забирает Ирину в Москву. И Матвей Яковлевич его поддержал. Когда они ехали на вокзал, у Ирины даже багажа не было, ушла из дома в чем была. Обувь да платья ей уже здесь покупали. А потом учеба в университете, первые собственные разработки… Боже, какое же это было прекрасное время!

Глаза Максима заволокла мечтательная дымка. А ведь и правда, когда-то и он был таким же влюбленным щеглом, как Лешка! И сердце помнит об этом, недаром так встрепенулось, стоило лишь разбередить воспоминания. Неужели все ушло и не вернуть? Неужели они настолько изменились, что для них с Ириной лучшим выходом станет развод?

И тут Максим заметил жену, с грацией дикой кошки шествующую к залу заседаний. Ирина здесь! Значит, она решила лично прослушать доклад конкурирующей лаборатории. А он — то думал, что она теперь от дочери на шаг не отойдет! Значит, плохо он свою жену знает, ой плохо!

Максим бросил быстрый взгляд на Тему, Летку и Версальски. Нет, Ирине это точно видеть ни к чему. Уж кто-кто, а она потенциальную соперницу мигом учует. Как пойдет гонять бедную Летку каверзными вопросами, тут-то весь обман и раскроется. Значит, надо ее отсюда уводить и немедленно.

Макс встал с дивана и перехватил Ирину у самого входа в зал.

— Привет! Ты здесь с самого утра?

— Да, встречался кое с кем из коллег. Ириша, нам надо с тобой серьезно поговорить!

— Прямо сейчас?

— Да, желательно не откладывать этот разговор в долгий ящик.

— Но я хотела бы послушать этот доклад!

— Ты сама знаешь, что ничего интересного или полезного ты сегодня не дождешься.

— Откуда такая уверенность?

— Не забывай, вплоть до недавнего времени я сам работал над этой темой и всерьез интересовался разработками этих ребят. Они от нас отстают как минимум на год, а то и на полтора. Я вообще не знаю, зачем они решили заявиться на конгрессе с докладом по данной тематике.

Ирина колебалась. Было видно, что ей действительно хочется попасть на доклад, но и идти на открытый конфликт с мужем она не собирается.

— И о чем ты хочешь со мной побеседовать?

— Давай не здесь! Я бы вообще предпочел выйти на улицу и прогуляться. Благо погода стоит чудесная. Кстати, не припомнишь, когда мы с тобой в последний раз бродили по московским бульварам?

— Макс, только вот не надо этой лирики! — поморщилась Ирина. — Кроме того, я не в прогулочной обуви.

— Хорошо, тогда посидим на скамеечке в ближайшем скверике.

— И я безнадежно испорчу костюм?!

— Я тебе новый куплю, — отозвался Максим, с тоской понимая, что говорить с этой женщиной ему отчего-то вдруг расхотелось.

— Ладно, — неожиданно согласилась Ирина. — Пошли, если ты так настаиваешь. Но учти, если повод для разговора ничтожный, я серьезно обижусь на тебя!

Максим ничего не ответил, лишь пожал плечами.

До сквера они шли молча. Максим предложил Ирине руку, та демонстративно отказалась. Опять эти американские замашки поперли! Если мужчина придерживает перед тобой дверь или, упаси Боже, предлагает свою помощь, даже столь невинную, значит, он тебя домогается. Ату его, ату! Даешь всем равные права, слабый пол отныне и во веки веков слабым называть воспрещается, равно как и сильный пол — сильным. Все одинаковы, и даже странно, отчего это глупая природа поделила всех на мальчиков и девочек. Если не хочешь загреметь в тюрьму по обвинению в приставаниях, забудь про учтивость. И когда только Ирина успела этой дряни нахвататься? Да, Штаты недаром называют большим котлом: непередаваемое смешение народов и культур дает свою, ни с чем не сопоставимую атмосферу. Но это же не повод забывать все то хорошее, что было дома?

— Ну, так о чем ты собирался со мной поговорить? — Ирина вольготно расположилась на недавно отреставрированной лавке, сочтя, видимо, что здесь ее костюму ничего не угрожает. Максим уселся рядом, глубоко вздохнул, обхватив голову руками.

— Ириша, тебе не кажется, что мы с тобой становимся друг другу чужими людьми?

— Полная чушь! — безапелляционно заявила его жена. — С чего ты взял?

— Мы давно уже перестали быть откровенны друг с другом. Ты то и дело замышляешь за моей спиной некие грандиозные проекты, касающиеся нас и наших близких. И даже не спрашиваешь моего мнения на этот счет.

— Так, с этого места, пожалуйста, поподробнее! И о чем же таком я забыла тебя предупредить? — прищурилась Ирина.

— Например, о том, что собираешься отправить моего отца в дом престарелых.

— Макс, ну не будь ты как маленький! Ты же сам прекрасно видишь, во что превратился Матвей Яковлевич! Ему требуется постоянный каждодневный уход, причем уход квалифицированный. И где он может его получить, как не в заведении соответствующего профиля?

— Например, от нашей дочери, — Максим старался оставаться спокойным, хотя давалось ему это с изрядным трудом. Он совершенно не был готов услышать от супруги столь циничное обсуждение будущего его родного отца.

— У нашей дочери своя жизнь. Кроме того, в этом году она уезжает из России, поэтому следить за Матвеем Яковлевичем будет некому. Пойми, так будет лучше для всех нас! И для Матвея Яковлевича в первую очередь.

— Предоставь ему самому право выбирать, где и как провести закат своей жизни. По-моему, он этого заслуживает, и не настолько он беспомощен, как тебе могло показаться. А что касается нашей дочери, с чего ты взяла, что она хочет уехать из России? Насколько я вижу, она бунтует против этого всеми силами, и по-своему она права

— Уверяю тебя, что самое позднее на следующей неделе мы пойдем в посольство оформлять ей визу.

— И откуда вдруг взялась такая уверенность?

— Лизе больше нечего здесь ловить. Жених ее бросил, а в Америке перед ней открываются прекрасные перспективы.

— Начнем с того, что их разрыву поспособствовала именно ты! Оставим моральную сторону этого поступка в покое, но с чего ты решила, что после этого Лиза бросит работу, карьеру, друзей и сбежит из России?

— Не смеши меня! Лиза делает здесь карьеру? У киношников не бывает карьеры. Они живут и подыхают в полной безвестности на своей собачьей работе, а их место тут же занимает очередной безумец. Кино — это наркотик! И как любой наркотик, оно коварно, поскольку затягивает в свои сети юные неокрепшие души. Именно это и произошло с нашей дочерью. И я удивлена, что ты не видишь грозящей ей опасности!

— О какой опасности ты говоришь? Сценарист — нормальная профессия. Не хуже и не лучше всех прочих. Если нашей дочери нравится этим заниматься и у нее это получается, так почему бы и нет? Она давно уже выросла и стала самостоятельной, если ты не заметила. Так почему же ты грубо вмешиваешься в ее жизнь, пытаясь переделать ее по собственному образу и подобию? Насколько я понимаю, появление в Москве твоего молодого коллеги тоже не случайно? И дело отнюдь не в конгрессе?

— Разумеется, — Ирина невозмутимо помахивала кончиком туфельки. — Я считаю Пола отличной кандидатурой на роль мужа нашей дочери.

— И Версальски, конечно же, поет тебе в унисон. Ради того, чтобы продолжать работать под твоим покровительством, он готов пойти даже на такую жертву, как женитьба на Лизе. А саму Лизу ты спросить не забыла, нужен ли ей такой муженек? Ах да, по твоей логике, это излишне, Ты сама лучше всех знаешь, что кому надо!

— Не заводись! Тебя это не красит.

— Ирина, по-моему, кому в нашей семье и грозит опасность, так это тебе. Одним прекрасным днем ты проснешься и поймешь, что осталась одна. А мы все отвернулись от тебя и ушли. Понимаешь, все! Мой отец, я сам, наша дочь — все! И что ты тогда будешь делать? Ради кого ты жила все эти годы? Ради себя или ради нас? И что тогда для тебя «семейные традиции», если сама семья давно от них отказалась?

— Боже мой, сколько патетики! А на деле слова, одни слова. Что ж, я осознала, к чему ты клонишь. Ты угрожаешь мне бойкотом и собираешься подбить на то же самое Лизу. Значит, война! Только учти, я всегда добиваюсь своего, чего бы это мне ни стоило! И можешь не пугать меня одиночеством.

— Ты так ничего и не поняла, — тяжело вздохнул Максим. — Никого я ни к чему не призываю. Ты сама отделяешься от нас и даже не осознаешь этого. Просто ответь себе на один вопрос: для кого ты сейчас так стараешься? Для себя или Лизы.

— Риторический вопрос! — фыркнула Ирина.

— Значит, ты считаешь, что для Лизы, — подытожил Максим. — Только ты не учитываешь того, что наша дочь не собирается выступать в роли живого инкубатора для твоих будущих сверхгениальных внуков. Все, ради чего ты это затеяла, называется раздутое самомнение и гипертрофированное честолюбие. Заметь: твое самомнение и твое честолюбие. Мне лично абсолютно все равно, кем будут наши внуки и родятся ли они от отца с ученой степенью или .простого сценариста. Лишь бы здоровыми росли и родителей радовали.

— Тряпка! — желчно бросила Ирина. — И всегда был бесхарактерной тряпкой! Мне все время приходилось тащить тебя, подталкивать, всячески мотивировать, лишь бы ты не бросал на полпути начатые дела. Но сейчас ты превзошел самого себя. Поздравляю! Твое наплевательское отношение к собственному ребенку перешло все допустимые границы!

Максим почувствовал, как к лицу прилила кровь, а в висках застучало. Усилием воли он подавил в себе нестерпимое желание сорваться и накричать на жену. Выждав секунд пять, чтобы успокоиться, он предельно спокойно произнес:

Иногда люди путают бесхарактерность с терпением. Не повторяй эту ошибку. Терпение имеет свойство внезапно заканчиваться, и тогда окружающих может ждать весьма неприятный сюрприз.

— Ты опять мне угрожаешь?

— Вижу, что я зря начал этот разговор. Ты глуха и слепа к моим доводам, тебе застят глаза твои амбиции Знаешь, единственное, о чем я жалею, так это о том, что милая провинциальная девочка Ира давным-давно умерла, превратившись в циничную стервозную щучку, мало заботящуюся о том, что испытывают ее близкие люди. Тогда ты была честной и открытой. А сейчас ты — подлая и беспринципная особа. Видимо, зря я поддался твоим уговорам и переехал в Штаты. Эта страна донельзя испортила тебя и разрушила наш брак.

— Думаешь о разводе? Без проблем! Начинай бракоразводный процесс хоть на следующей неделе!

Максим ничего не ответил, тяжело поднялся с лавки и побрел в сторону метро. Ирина же, презрительно скривившись ему вслед, посмотрела на часы и, одернув юбку, торопливо отправилась назад на конгресс.

Стас шипел, как разъяренный лесной кот:

— Если вы сейчас же не придумаете, как вытащить оттуда Летку, я гарантированно набью морду этому уроду прямо при выходе из зала! Вы точно все с ума посходили, когда этот план разрабатывали! Разве было так сложно предугадать, что этот похотливый стервятник тут же примется лапать Летку, наплевав разом на все правила приличия?

— Между прочим, никто из нас до сего дня Версальски этого и в глаза не видел, кроме Лешки. Это тебе так, информация к размышлению, — мрачно сообщила Машка. — Так что предсказать, как именно он себя поведет, было просто нереально, уж извини!

— Мне начхать, кто именно из вас прокололся, вы, Лешка или Папа Римский! Но если через пять минут Летки со мной не будет, кое-кто крепко об этом пожалеет!

— Хорош кипешить! У Летки телефон с собой? Вот и отлично! Тогда позвони ей и предложи сказать Версальски, что у нее… ну, скажем, авария дома! Трубу прорвало, соседей заливает. И ей кровь из носу нужно срочно бежать туда. Да, не забудь еще место встречи где-нибудь за пределами этого здания назначить, а то кто знает этого Версальски? Вдруг он вызовется ей помочь и следом увяжется? Тогда придется его здесь отсекать каким-то манером. Да и нам лишний раз перед ним всем вместе светиться совершенно ни к чему…

Стас тут же схватился за трубку и принялся набирать знакомый номер.

Летка чувствовала себя все более и более неуютно. Мало того, что доклад шел на английском языке, который Летка помнила с пятое на десятое, так еще и этот хам Версальски вольготно положил руку на ее колено, будто бы случайно. Пришлось аккуратно снять ее и изобразить на лице легкий укор. Вот сволочь импортная, еще ничего толком и предложить-то не успел, а уже позволяет себе подобные вольности!

Больше всего на свете Летка желала испариться отсюда куда-нибудь в неизвестном направлении и больше никогда не видеть этого плюгавого отморозка. И начхать на все данные Лешке и его приятелям обещания. Им-то хорошо: по паре фраз бросили, и все, можно больше не париться. А ей за всех отдувайся, страсть тут к сморчку этому изображай, вместо того чтобы сразу по шее настучать и послать по известному адресу. И вообще, что ей теперь-то делать? Познакомиться с ним — познакомилась, эрудицию немыслимую и общую талантливость вкупе с красивыми ногами и мордашкой продемонстрировала. А что дальше-то? Про такой форс-мажор, как пребывание с Версальски один на один, ее никто, между прочим, не предупреждал.

Меж тем рука Версальски вновь оказалась на ее колене. Летка вскипела и уже собиралась засветить своему спутнику пластиковым кейсом в лоб, как зазвонил ее сотовый. Сразу с дюжину голов с первых рядов неодобрительно повернулись к ней. Ах, ну да, они же тут настолько все занятые и влиятельные персоны, что мобильники при входе в зал отключают, чтобы друг друга от важных дел не отвлекать. Ничего, перетопчутся!

В очередной раз сбросив руку Пола, Летка шепотом ответила на вызов:

— Алло?

К ее великому облегчению, на том конце был Стас с готовым планом эвакуации. Обрадованная нежданным спасением, Летка изобразила на лице приличествующую печаль и поведала Версальски грустную историю про затопленную пьяницами-соседями квартиру. Раздосадованный Пол тем не менее отпускать «госпожу Виолетту» не торопился, сначала настояв на том, чтобы обменяться номерами телефонов, а потом пригласил ее в семь вечера на «легкий ужин с шампанским» в ресторане отеля. Только после этого он обмусолил ее руку слюнявым поцелуем и привстал, позволив ей пройти к выходу из зала.

Довольная как слон, Летка выскочила из опостылевшего здания, завернула за угол и с ходу оказалась в крепких объятиях Стаса:

— Все, больше никаких подвигов, я запрещаю — слышишь? Категорически запрещаю тебе дальше участвовать в этой авантюре! Я едва с ума не сошел, за тебя переживая!

— Я сама больше к этому гаду ближе чем на десять метров не подойду! Такая мразь, что словами не передать! У меня такое ощущение, что меня помоями окатили!

Мрачно наблюдавшие за ними Темка и Машка обменялись скептическими взглядами.

— Вот что, подруга, ты лучше скажи, он тебе свидание назначил, или ты, обрадовавшись, так быстро из зала смоталась, что наглухо про свою основную задачу забыла?

— Конечно, назначил! В семь вечера к себе в отель звал. Решил меня шампанским завлечь, страхолюдина!

— Отлично! А свой номер телефона он тебе дал?

— И свой дал, и мой взял.

— Супер!

— А что «супер»? Я на эту свиданку ни за какие коврижки не попрусь, даже не надейтесь! Я, блин, не Жанна д’Арк, чтобы собой во благо нации жертвовать! Лизка со мной и так по гроб жизни не расплатится!

— Да никто тебя и не призывает к таким крайностям! — романтично проворковала Машка. — Достаточно того, что ты займешься с ним сексом по телефону.

— Ты за кого меня принимаешь?! — тут же взвилась на дыбы Летка. — Я тебе не шлюха по вызову, чтобы тут устный сеанс Камасутры с каким-то придурком устраивать! Меня и так от него трясет как в лихорадке. А ты еще хочешь, чтобы я ему… то есть с ним… Ни за что, увольте!

— Лета, видишь ли, в чем дело: кроме тебя, просто некому пудрить ему мозги. Ни один из нас по определению не проделает это столь виртуозно, как ты. Ты действительно талантливая актриса, и если Версальски кому-то и поверит, так только тебе!

— Хватит тут разводить нас, как кроликов! — рявкнул Стас. — Вы слышали, что сказала Лета? Нет, и точка!

— Всего лишь чуть-чуть подыграть, — продолжала свою партию Машка. — На свидание при этом идти совершенно не обязательно. Ну хочешь, я буду сидеть возле тебя и подсказывать, что именно надо сообщить Версальски? Пойми, мы все будем тебе премного обязаны, если ты чуть-чуть, буквально капельку потерпишь и доведешь игру до конца. Разве тебе не хочется, глядя в наглую морду Версальски, сказать ему, что его провели, как последнего лоха? Разве не терпится лично растоптать все его надежды на будущую безбедную и беспечную жизнь за твоя счет? Только подумай…

— Я же сказал — нет! — попытался прервать Стас Машку, но не тут-то было.

— …всего лишь доведи мужика до точки кипения, чтобы он спать не мог, есть не мог — только о тебе и думал. Разве это задача для такой девушки, как ты? Да ты его одной левой сделаешь! Обещай ему что хочешь, ври с три короба, лишь бы он предложил тебе лететь вместе с ним в Америку! После этого финальный удар в челюсть, и пешка в дамках!

— Ну, я подумаю об этом, — уклончиво заявила Летка, хотя было видно, что слова Машки елеем пролились на ее артистическую душу.

— Лета! — взвыл Стас, одновременно одарив искусительницу Машку испепеляющим взглядом.

— Всего лишь вечер, — продолжала гнуть свою линию Машка. — Один несчастный вечер!

— Хорошо, — согласилась Летка. — Сегодня я, так и быть, подыграю вам. Но если завтра от кого-нибудь из вас я услышу имя Версальски и очередную просьбу изобразить перед ним покорную дуру-блондинку, ищите себе другую актрису!

— Что ты, Леточка, всего лишь вечер, и не больше! — промурлыкала Машка, одновременно показывая за своей спиной Темке большой палец.

На этой не самой мажорной ноте пары расстались. Рассерженный Стас и взъерошенная Летка прямым ходом направились в ближайший ресторанчик быстрого питания, а Тема и Машка — домой. Сегодняшнее утро оказалось слишком бурным для будущей мамы, и Машка едва стояла на ногах от усталости.

Как только матушка вышла за порог, я мигом бросилась к телефону — звонить Лешке. Но увы, судя по тому, что механический голос уныло повторял «абонент временно недоступен», мой жених уже ехал в метро. Ну вот, такое огорчение! А я-то уже разбежалась, решила, что мы с ним в отсутствие родителей вполне можем позволить себе пару часов побарахтаться в постели! И такой облом! Ну ничего, осталось немного потерпеть, а послезавтра я уже буду его женой. И тогда ни одна сволочь не сможет помешать нам заниматься любимым делом, даже собственная маменька!

На самом деле от известия, что мы снова вместе, меня плющило, колбасило и сосисило. Я носилась кругами по квартире, несколько раз открывала и закрывала стенной шкаф, где висело свадебное платье, и вообще производила впечатление неадекватной личности. Впрочем, любоваться на мои виражи было некому, так что я была вольна выражать эмоции, как мне вздумается. Лешка меня любит! А я люблю Лешку! Ура!

Когда я наконец угомонилась, то всерьез задумалась о том, как именно провести званый обед в компании Версальски. Ну, когда матушка выйдет за порог и я останусь один на один с этим подхалимом, — тут все понятно. Запугаю его до потери пульса, и вся недолга. А что делать, если маменька не соизволит дать мне такую возможность? Придется как-то втихаря его терроризировать, чтобы матушка ничего не просекла, а у мужика при этом от ужаса перед будущей супругой волосы дыбом встали. И все бы ничего, но как это организовать?

Пинки под столом уже не пройдут. Во-первых, это маменькин прием, а во-вторых, уже старо. Хочется чего-то новенького, неожиданного. А что тогда остается? Язвить и всячески изгаляться над навязанным женихом? Версальски, не будь дураком, мигом изобразит из себя деревянную по пояс статую, зато от матушки мне тут же достанется на орехи. Нет, в словесном жанре я, безусловно, сильна, но тут придется действовать как-то иначе.

Поскольку ничего путного в голову не приходило, я от нечего делать залезла в шкаф и стала подбирать наряд для сегодняшнего мероприятия. Надеть, что ли, этот кретинский льняной сарафанчик, порадовать маменьку? Нет, я себя в нем буду чувствовать некомфортно, а мне сегодня потребуется все мое хулиганское вдохновение. Значит, сарафанчик опять в пролете. Впрочем, как и прочие платьица-юбочки. Не люблю выставлять свои ноги там, где по ним, словно паучьи лапки, могут проползти сальные взгляды несимпатичных мне товарищей. Рискую заработать тошноту от омерзения. Значит, выбор невелик: либо джинсы, либо… джинсы! Ну не ношу я других брюк, хоть ты тресни!

Поскольку сегодня мне требовалось изображать из себя невинность и покорность, среди разноцветных и разномастных штанов я выбрала джинсы отчаянно-розового цвета. Еще слегка покопавшись в шкафу, подобрала в тон к ним облегающую футболку с нарисованной на ней парочкой фламинго. Ну все, теперь поднять волосы в пучок, выпустить спереди пару локонов — и готова пай-девочка! Можно, конечно, еще розовую помаду достать для пущей розовости. Перебор, конечно, но тут уж ситуация такова: чем приторнее, тем лучше.

Облачившись в выбранные шмотки и превратившись розового пупса, я вновь затосковала. До обеда еще уйма времени. Чем бы заняться? Включить компьютер и разложить парочку пасьянсов? Не поможет. Только еще сильнее отупеешь, проверено. Книжку почитать? Так буквы перед глазами прыгают, да и сюжеты нисколько не волнуют. Тут у самой такой авантюрный роман в самом разгаре, что только держись!

В общем, не найдя куда приткнуться, я в чем была завалилась на кровать и задремала. Ранний подъем всегда отрицательно сказывается на мне, заставляя вспомнить очередной изврат на тему набившей оскомину поговорки: «Кто рано встает, тому весь день спать хочется…»

Но вопреки ожиданию предаться в объятия Морфея мне сегодня, видимо, было не суждено. Заскрежетал в замочной скважине ключ, и в квартире появился папа.

— Спишь, котенок?

— Уже нет.

— Я должен тебе сказать одну важную вещь…

— …что Лешка меня не бросил и свадьба не отменяется? Я уже в курсе. Леша меня сегодня навестил. Вернее, не навестил, а просто встретился со мной. Впрочем, не важно. Главное, что мы снова вместе!

— Мать в курсе?

— Нет, что ты! Леха попросил как можно дольше продержать ее в неведении. Кстати, а ты-то с какой стати решил нам помогать? Почему ты не на стороне матери? Я ведь уж было посчитала, что она все свои штучки с твоего ведома в жизнь проводит.

— Почему?

— Ты был слишком уж нейтрален все эти дни. Да и дома тебя почти не было. Мать могла тут вытворять все, что ей заблагорассудится, а мне даже обратится за помощью было не к кому. Со стороны это было похоже на то, что тебе многое не по душе из материнских методов, но ты не готов с ней спорить. Или просто не хочешь. Не знаю, не берусь судить.

— Прости меня, котенок.

— За что?

— Я действительно виноват перед тобой. Если бы я вовремя понял, что за игру затеяла Ирина, вашей ссоры с Лешей можно было бы избежать. И ты не сбежала бы к деду, не ударилась в пьянство…

— Ты и об этом знаешь? — Мои щеки запунцовели от стыда.

— Я был на даче вчера днем, — ответил отец. — Как раз встретились с Лешкой, пока ты спала, и очень многое обсудили с ним и дедом. Знаешь, ты выбрала себе замечательного мужа. Держись за него, котенок! Твой Леша — достойный парень. Он мне очень понравился. Чем-то напомнил меня в молодости…

— Я так понимаю, что с матерью ты тоже эту ситуацию обговорил? — вновь вернула я отца к своему больному вопросу.

— Да. Но ничем порадовать тебя не могу. Она закусила удила и во что бы то ни стало собирается навязать тебе в мужья своего коллегу.

— Он сегодня должен подойти сюда к трем. Слушай, отец, ты в курсе, что там затеяли мои друзья насчет Версальски? Лешка ничего не успел мне толком объяснить, сказал лишь, что собирается убить одним махом сразу двух зайцев. И меня из лап Версальски вытащить, и матушке нашей на него глаза открыть.

— Да, конечно. Собственно, я тоже принимал участие в разработке этого плана. Так что слушай…

Когда папа закончил свой рассказ, я была поражена, тронута и опрокинута! Боже мой, какую бурную деятельность развили Тема, Машка и Лешка, лишь бы вернуть в нашу семью мир и спокойствие! Правда, предложенный ими сценарий вызывал у меня изрядное сомнение в его эффективности.

— А кто сказал, что Версальски ради какой-то непроверенной талантливой девушки без гроша в кармане откажется от матери? Он что, настолько дурак? И даже если он действительно предложит вашей актрисе покровительство и проживание в Америке, разве это подразумевает непременный разрыв отношений с нами? Ведь чисто теоретически можно предположить, что он только будет рад иметь мать в роли донора номер один, меня в роли жены и гаранта хороших отношений с первым донором и актрису в роли донора номер два и любовницы. Этот парень непременно захочет все и сразу, вот попомни мои слова! А в итоге получится: и волки сыты, и овцы целы, и пастуху вечная память!

— Честно говоря, я опасаюсь того же самого. Но у нас действительно нет больше никаких вариантов. Ситуация безвыходная.

— Из каждой безвыходной ситуации существуют как минимум два выхода: один похуже, другой получше. Не ты ли этому меня учил?

— И что нам делать?

— Всеми возможными способами компрометировать Версальски в глазах матери. Пусть он покажет перед ней свое истинное лицо. Он же подхалим, подлиза и паразит! Вот на это и надо бить. Кстати, ты вполне можешь понервировать его во время обеда, причем безнаказанно!

— Это каким же образом?

— Ну, например, поинтересуйся, отчего это все его работы выполнены в соавторстве? И поддерживает ли он отношения со своими бывшими пассиями, пардон, соавторами? Вроде как вопрос безобидный, но на больную и неприятную для Версальски тему.

— Хорошо. Но, думаю, этого будет недостаточно.

— Ну, со своей стороны я ему такую райскую жизнь устрою, что мужик волком взвоет от счастья! Хотя, честно говоря, мне уже хочется наплевать на Лешкину просьбу и поступить ровно так, как я планировала: взять в руки что-нибудь потяжелее и с порога засветить ему по черепушке. И плевать на маменькины вопли. В конце концов, я не обязана плясать под ее дудку и изображать из себя невесть чего! Да и ты, думаю, в случае чего мне поможешь. Или нет?

— Видишь ли, котенок, тут еще одна сложность образовалась. Ну, прогонишь ты Версальски с криками и битьем посуды об его голову. А мать в ответ сорвет твою свадьбу. Ты же знаешь, для нее нет ничего невозможного. Нейтрализовать ее практически нереально, мы уже думали на эту тему, поверь!

Папуль, а тебе не кажется, что на момент свадьбы маменька уже будет знать, что я не собираюсь выходить замуж за Версальски? И раз так, свадьбу она попытается мне угробить в любом случае. Так чего же я теряю, если вместо радушного приема Версальски сегодня нарвется на хороший скандал?

— Не забывай и о том, что затеянный ребятами спектакль рассчитан еще и на то, что мать сама откажется от Версальски и он исчезнет из нашей семьи навсегда.

— Ты так это произнес, словно и не надеешься на удачный исход, — осторожно заметила я отцу.

— Просто… я только что разговаривал с Ириной. Боюсь, выгонит ли она Пола или оставит его подле себя, для нас это не имеет уже никакого значения. Мы с ней стали друг другу совершенно чужими людьми. Она сегодня впервые упомянула про развод. И судя по тому, как она об этом сказала, для нее это уже решенное дело.

— Э, батя, не будь таким пессимистом!

— Да будет тебе известно, пессимист — это всего лишь хорошо информированный оптимист. Слышала бы ты все то, что сегодня наговорила мне твоя мать…

— А по-моему, еще не поздно вернуть все на круги своя! Ведь ты же еще любишь ее! И не надо качать головой, я же вижу, что любишь! А раз так, нечего позволять всяким там Версальски крутиться вокруг нее! Пусть ищет себе доноров в другом месте, прихлебатель несчастный.

— Любишь, не любишь… Котенок, это ведь не по ромашке гадать! Когда за плечами столько совместно прожитых лет, все видится несколько по-иному, чем в юности. Люди меняются, и вполне может оказаться, что через тридцать лет в одной постели оказываются два незнакомых человека, которые даже не знают, о чем поговорить друг с другом! Боюсь, мы с Ириной уже вплотную подошли к этой точке. То, что раньше нас объединяло, теперь работает против нас. Вместо коллег мы превратились в конкурентов, вместо супругов — в противников. Любое воспоминание о прошлом и о том, как нам было раньше хорошо, вызывает в твоей матери агрессию. Ей неприятно слышать о моих чувствах. Так зачем я буду ранить ее своим присутствием, если, кроме общего прошлого, нас уже ничего не связывает?

Неясно, сколь еще долго мы с отцом переливали бы из пустого в порожнее, обсуждая их с матерью отношения, но тут благим матом заорал мой мобильник. Ага, это Лешка хочет мне что-то сказать!

— Привет, малыш! Слушай, я только что разговаривал с Машкой, дела обстоят так, что крутись как хочешь, но Версальски не должен покинуть твой дом раньше семи вечера!

— Ты что, обалдел?! И чем я буду его занимать целых четыре часа? Я же об стенку головой биться начну!

— Не надо ни обо что биться, просто сделай то, о чем я тебя прошу! Да, и еще одно: на всякий случай отыщи диктофон. Ну, тот, который ты обычно в кармане таскаешь на все мозговые штурмы.

— А что его искать, он в столе лежит. Только зачем нужен? У тебя же свой такой же есть!

— Мой мне сегодня самому понадобится.

— Ничего не понимаю. А зачем?

— Лизка, сама подумай: если ты скажешь матери, что он ведет себя с тобой крайне некорректно, позволяет себе всякие вольности и откровенно хамит, она тебе поверит?

— Нет. Скажет, что это я на него поклеп возвожу.

— Вот именно! А если ей предъявить аудиозапись твоего разговора с Версальски и она собственными ушами услышит, как он склоняет тебя и ее направо-налево, что тогда.

— Наверное, как минимум удивится.

— Это действительно «как минимум»! Я бы на ее месте такому баклану, как Версальски, мигом ускорение под пятую точку придал.

— Ладно, я тебя поняла. Только зачем тогда второй диктофон нужен?

— А как ты думаешь, он что, настолько туп, чтобы при тебе и матери звонить и извиняться за срыв свидания?

— Так вот почему я должна держать его до семи вечера!

— Ну слава Богу, догадался опытный разведчик! И мало того, что держать и не пускать, ты еще должна всеми правдами-неправдами сделать так, чтобы звонить он пошел не в какую-нибудь пустую комнату или на балкон, а на лестничную клетку. Вот там-то я его разговор и срисую!

— А если он в туалет отправится звонить? Или в ванную?

— Лизка, ну придумай что-нибудь! Хоть на голове стой, но пусть до него дойдет, что единственное тихое и безопасное место для разговора — за дверями твоей квартиры.

— Ладушки, будет исполнено! Слушай, а где ты сейчас? Может, подъедешь, поболтаем еще, пока мамы нет.

— Лизка, солнышко, я бы и рад, но мне еще надо как минимум в два места смотаться, а потом успеть вернуться к тебе. То есть к Катерине Ивановне.

— Вот щас как начну ревновать! Вместо того чтобы к невесте ехать, он к ее соседке бежит! И ведь даже не смущается, охальник, что она ему в прабабушки годится!

— Уймись, глупыш! — расхохотался Лешка и нажал на отбой.

Что ж, кое-что потихоньку вырисовывается. По крайней мере против вещественных доказательств не попрешь. А у нас тут не судебное разбирательство, чтобы аудиозаписи в расчет не принимать. Значит, моя задача слегка меняется. Запугивать Версальски я, конечно, буду — не без этого. Но самое главное — развести его на задушевный разговор, чтобы он как миленький все свои злодейские планы озвучил. И еще обязательно, чтобы высказался, что на самом деле думает обо мне и моей матери.

— Котенок, ты не будешь возражать, если меня не будет на предстоящем обеде? — вдруг огорошил меня отец.

— А куда ты денешься?

— Наверное, у себя посижу. Или на дачу съезжу. Понимаешь, боюсь, что своим присутствием я тебе только все испорчу. У меня у самого уже большое желание как следует стукнуть этого гаврика. Да и в одной комнате с матерью мне сложно находиться. Как бы в разгар обеда не случилось банальной кабацкой драки.

— Да, папуль, ну если не можешь с ними за одним столом сидеть — тогда, конечно, лучше себя не неволить. Только, умоляю, не уходи никуда! А вдруг Версальски и вправду решит взять меня натиском? А мне и «спасите, помогите» кричать некому. Да, я скорее всего преувеличиваю опасность, но оставаться с ними в квартире одной мне совершенно не хочется.

— Об этом я что-то не подумал. Хорошо, тогда я никуда не пойду, буду сидеть дома.

— Батя, ну только не грусти так сильно, умоляю! Отец ничего мне не ответил, лишь махнул рукой и вышел из спальни.

Ну вот, не жизнь, а сплошные качели. Вчера и позавчера я в полной депрессии находилась из-за краха личной жизни, теперь вот отца тем же самым накрыло. Странно, неужели мать не понимает, что ее дохляк Версальски отцу и в подметки не годится? Или она сама чуть-чуть влюблена в этого мерзкого типа? А может, даже и не чуть-чуть? Или отец прав, и подобная ситуация происходит со многими, кто прожил вместе не один десяток лет? Казалось, никого ближе и роднее нет, а в итоге — опа! — и уже чужие люди вынужденно делят одну крышу над головой и терпят общество друг друга. Неужели и у нас с Лешкой рано или поздно произойдет что-то подобное? Ведь мы тоже работаем вместе, как и мои родители… Ох, как же все это непросто! Хотя, с другой стороны, ну даже если мы когда-нибудь разойдемся, и что? Ведь до этого момента у нас будет несколько отличных лет семейной жизни. И вообще, каждый брак изначально рискованное мероприятие: сложится — не сложится, смогут муж и жена переваривать заскоки друг друга или нет? Ну а кто не рискует, тот, как водится, не пьет благородный шипучий напиток. Ведь недаром на свадьбах принято первый тост за молодых отмечать фужером шампанского. Значит, есть в этом какой-то скрытый смысл.

Машка лежала на диване, вытянувшись во весь рост. Тема осторожно массировал ей ступни.

— Нет, все-таки лучше бы ты оставалась дома. А так перенервничала вся, и устала до крайности. И кому нужны такие жертвы?

— Темка, только не надо делать вид, что ты не знаешь ответ на этот вопрос. Конечно, Лизке. И между прочим, если бы не она, мы бы с тобой так никогда и не познакомились. Уже за одно это можно быть ей благодарным!

— И все равно иногда мне кажется, что Лизка — отличный друг, но очень уж проблемный. С ней ведь постоянно что-то происходит! В итоге мы срываемся, наврав с три короба на работе, и организованной толпой бежим ее спасать. То одно, то другое, то третье! Честно сказать, я уже устал от этого аврала.

— Ну что поделать, планида у девушки такая. Кому-то судьба уготовила тихую и бесцветную жизнь. А таким, как наша Лизка, только успевай крутиться да из огня в полымя сигать. И ничего ты тут не попишешь!

— Ну хорошо, а мы-то тут при чем? Почему именно мы расхлебываем последствия ее приключений, а не, скажем дядя Паша с третьего этажа?

— Ну, есть одна такая замечательная тенденция. Если ты кому-то помог один раз, то когда в следующий раз у него опять случится беда, человек прямым ходом пойдет туда, где ему уже однажды помогли. А кроме нас с тобой, у Лизки и нет никого, к кому бы обратиться.

— А как же Лешка?

— Ну, начать с того, что с Лешкой она знакома меньше, чем полгода. А мы с тобой ее давние приятели. И кто сказал, что Лешка ей не помогает? Вертится как уж на сковородке, лишь бы максимально обезопаситься от тещи и Лизку в обиду не дать.

— Ладно, я тебя понял. Ты тоже Лизку никому в обиду не дашь, даже мне.

— А то!

— Эх, побыстрей бы эта свадьба прошла, а то я уже заранее из-за нее психую. Боюсь, опять нам с тобой придется Лизкину оборону держать. Хорошо, хоть завтра день свободный, можно будет отдохнуть перед этим мероприятием.

— Ты так в этом уверен? — Машка лукаво посмотрела на мужа.

— А что такое? — напрягся тот.

— А как же девичник и мальчишник?

— Только не это! — простонал Тема, схватившись за голову.

— Милый, не стоит так переживать! — Машка села и погладила Темку по макушке. — Раз Лизка с Лешкой решили, что у них будет свадьба по всем правилам, значит, без девичника и мальчишника ну никак не обойтись.

— Между прочим, мы с тобой прекрасно поженились и без этих дурацких пьянок накануне!

— Повторяю еще раз, у Лизки все совсем по-другому. Кроме того, если я правильно все рассчитала, то уж завтра Лизкина матушка будет в курсе, что Версальски как жених не котируется, а вот Лешка вернулся обратно и вновь обрел свой законный статус. А раз так, на Лизу начнется массированная психическая атака. И лучший способ ее пережить — спрятаться в компании проверенных друзей, которые не дадут невесту в обиду никому, даже ее матери.

— Ну ты-то понятно, а я при таком раскладе куда денусь? За девушку я не сойду, как ни крути, значит, пролетаю мимо девичника…

— …прямиком на мальчишник! — закончила мысль мужа Машка. — Думаю, Лешка с огромным удовольствием примет тебя в свою компанию.

— Я опять чего-то не догоняю, — нахмурился Тема. — Ну, насчет девичника все ясно, не давать Лизкиной матери трепать дочери нервы и все такое. А мальчишник-то зачем нужен? Или Лешкины родители тоже противятся его браку?

— Задача мальчишника — морально поддержать жениха накануне высочайшего по накалу страстей мероприятия. И кто справится с этим лучше, нежели тот, кто помогал парню все последние месяцы?

— Мне бы кто помог! — простонал Тема.

— Не реви! Относись к этому как к почетной обязанности. Думаю, ребята никогда не забудут твоих заслуг.

— Ага, и вручат мне за это дело медаль из шоколада. Нет, Машка, я так больше не могу. Мальчишник и свадьбу я. так и быть, вытерплю, но с понедельника беру двухнедельный отпуск, хватаю тебя в охапку, и мы летим куда-нибудь отдыхать. Мои бедные нервы требуют релаксации!

— Нисколько не возражаю! — прижалась к мужу Машка. — Тем более что, говорят, для беременных купания в морской воде очень полезно. Более того, если…

— Вот и славно, — заключил Тема и поцеловал супругу. Поскольку за год семейной жизни твердо уяснил, что это единственный надежный способ заставить ее хоть немножко помолчать. .

Стрелки лениво, словно нехотя, ползли по циферблату, а я злилась и не находила себе места. Да что это такое вот когда надо — времени ни на что не хватает. А сейчас — прямо пытка какая-то изощренная: ждать, пока на пороге появится матушка в компании Версальски. Последние два часа по моим субъективным ощущениям растянулись на целых пять, честное слово! Я уже и дурацкой розовой помадой успела накраситься, и диктофон приготовить, замаскировав его под блюдом с хлебом, и тарелки расставить. Вот ведь ерунда: сказал бы мне кто пару дней назад, что я с таким нетерпением буду ждать визита этого тошнотика — ей-ей, пальцем у виска покрутила бы. Нет, если чему меня жизнь и научила, так это тому, что ни в чем нельзя зарекаться. Даже в пустяках! Вот ведь зарекалась я быть редактором, и что же — уже сезон в этой должности отпахала как миленькая. Даже понравилось. Зарекалась спиртное в лошадиных дозах глушить, и что? Нализалась как последняя хрюшка! Спасибо деду и его рассолу, иначе бы до сих пор на ноги не поднялась. Правда есть одна вещь, которую я все-таки рискну предположить: как бы фишка ни легла, женой Версальски я ни при каком раскладе не стану, хоть земля разверзнись!

Может, Лешке набрать? Хотя он же сказал, что занят, так чего ж я буду парня отвлекать? Еще не успеет чего-нибудь важное сделать, что собирался. А если Машке с Темкой позвонить? Да нет, неудобно как-то. Насколько я поняла, они сегодня и так целый день ради меня стараются. Перебор получится. В конце концов, сколько можно людей своими проблемами грузить?

В общем, к тому моменту, как долгожданные маменька и Версальски возникли в прихожей, на меня напала дикая апатия. Весь боевой запал перегорел, лениво было даже маломальскую колкость отпустить. Мне было уже все равно, что там хочет от меня эта парочка, лишь бы не тормошили и побыстрее убрались восвояси. Хотя вот именно этого мне всеми силами нельзя было допускать!

Судя по всему, мою меланхолию маменька истолковала как покорность судьбе, поэтому застольем командовала с непередаваемой улыбкой на лице. А когда услышала, что отец к обеду не выйдет, то обрадовалась уж вовсе неприличным образом. Мне за отца даже обидно стало. Впрочем, он сам это выбрал. Захотел сбежать и бросить меня одну на съедение этим пираньям — пожалуйста. Никто ж не неволит…

Версальски, совершенно не таясь и не смущаясь, принялся ухаживать за мной. Получалось это у него, прямо скажем, не очень. Видимо, мы с ним под ухаживаниями понимали несколько разное. Мужик, даже не спросив, хочу ли я то или иное блюдо, наложил тонны еды в мою тарелку, а потом, откупорив бутылку коньяка, щедрой рукой плеснул мне полбокала.

Вот тут-то я начала медленно закипать. Во-первых, бутылка была приготовлена на свадьбу и самолично экспроприирована матушкой из моих личных запасов. Во-вторых, это был действительно хороший коньяк, и мне было неприятно, что ему суждено быть выпитым таким мало-симпатичным гражданином, как Пол Версальски. А в-третьих, после вторничного запоя я с трудом переваривала даже запах любой алкогольной продукции. А уж крепкие напитки моему организму сейчас и вовсе были противны. Поэтому тост «за встречу» я проигнорировала, даже чисто символически не пригубив янтарный напиток.

— Лайза! — Брови матушки предупреждающе поползли вверх.

Вот тут-то, что называется, Остапа понесло! Тихо и мирно сидевший доселе внутри меня чертик выскочил наружу и с ехидцей прокомментировал:

— Моему будущему мужу будет полезно знать, что я не пью спиртного…

Маменька и Версальски обменялись умиленными взглядами, но тут я продолжила:

— …а из слабодействующих галлюциногенных средств предпочитаю курение марихуаны, поскольку после нее особенно хорошо работается! Творческий потенциал так и просится наружу, можно сказать, даже рвется, сметая все преграды на пути! Можете спросить у кого угодно, это вам подтвердит любой киношник! Кстати, не желаете приобщиться, стимулировать научное воображение? У меня где-то еще с полкило завалялось с прошлого раза…

Мама закатила очи и стукнула вилкой по столу, а Версальски закашлялся. Ага, проняло! Ну что, продолжаем в том же духе или пока дадим противнику временный тайм-аут? Хотя ладно, слишком уж резкий старт получился, отпустим слегка удила, а то ведь и впрямь удерет от меня женишок по водосточной трубе.

— Шутка! — громко заявила я, а когда матушка и Пол облегченно выдохнули, добавила: — На самом деле я траву вот уже с год не курю. Чего-то не вставляет, да и приход какой-то дурацкий. Вместо того чтобы новую серию написать, хочется кому-то морду набить. Да и пушеры вконец обнаглели, сволочи! Вы бы знали, за сколько они свое сено предлагают! А выдают, между прочим, за натуральную афганку!

Уф, кажется, я вспомнила все наркоманские термины, какие только слышала в своей жизни. Не гарантирую, что употребила их правильно и в нужном порядке, но думаю, маменька и Версальски в этой сфере тоже не специалисты. Так что сойдет для сельской местности.

После этой тирады мать смотрела на меня как истинный коммунист на врага народа. Пришлось еще раз уточнить:

— А спиртное мне и правда противопоказано. Печень, знаете ли, пошаливает. Сказывается бурная молодость. Стоит только выпить коньяка или водочки, тут же дикая боль в правом подреберье и понос! Да-да, именно так! Все врачи говорят, что это довольно нестандартная реакция, я где-то с месяц назад сдавала анализы…

Пока я в подробностях описывала, на что именно были похожи эти самые анализы, Версальски трижды сменил цвет лица. Переходные стадии приводить не буду, зато вот конечная меня порадовала: физиономия Пола приобрела землисто-желтый оттенок, точь-в-точь как описываемые отходы моей непростой жизнедеятельности. Тарелку с едой он тоже на всякий случай от себя отодвинул. Видимо, у него на коньяк другая реакция, нежели описанные у меня симптомы. Впрочем, как любил говаривать мультяшный людоед Шрек, «лучше спереди, чем сзади».

— Лайза! — наконец не выдержала маменька. — Сколько можно расписывать нам всякие гадости! Мы же за столом! Оставь свои штучки раз и навсегда!

В знак покорности я склонила голову над тарелкой и задумчиво поковырялась в ней. Выбранный матушкой для сегодняшнего обеда сорт макарон напоминал червячков опарышей, о чем я задумчиво и сообщила окружающим. А еще, припомнив прочитанные в детстве книги, с воодушевлением рассказала, как с их помощью лечили гнойные раны в концлагерях для военнопленных. Версальски, поднесший ко рту вилку с нацепленными на нее макаронами, отчего-то есть их не стал и положил обратно. А я, закончив лекцию, напротив, смачно схряпала штучек десять за раз. Полу стало совсем тоскливо.

— Лайза, мы же с тобой договаривались! — тоном, не предвещавшим лично мне ничего хорошего, обратилась ко мне маменька.

— Да? — Состроив невинную физиономию, я подцепила очередную порцию макарон.

— Ты, кажется, забыла, ради чего все это затеяно. Поэтому напоминаю: Пол был столь любезен, что согласился принять твое приглашение на обед и развеять твою хандру, вызванную тем, что тебя бросил жених. Так что веди себя прилично, не позорь меня перед коллегой!

Тут настал мой черед поперхнуться маменькиной стряпней. Ну это уже вообще ни в какие ворота не лезет! Значит, это уже моя личная инициатива — притащить этого мозгляка в нашу квартиру, чтобы он развлекал меня в отсутствие Леши?! Ну просто обалдеть можно! Ладно, раз пошла такая пьянка, режь последний огурец! Он собирался веселить меня? Вот пускай и приступает!

— Да, признаюсь, этот ужасный скандал вывел меня из себя. Я действительно чувствую себя подавленной. Поэтому, Поля, — мне ведь можно вас так называть? — так вот, Поля, я была бы крайне признательна вам, если бы вы смогли поднять мое настроение. Вы ведь именно для этого сюда пришли?

Мать опять шикнула на меня, но на этот раз гораздо тише, из чего я сделала вывод, что еще немного — и мои реплики перестанут ее бесить. А вот Версальски как-то очень недобро посмотрел на меня, видимо, роль клоуна по вызову его нисколько не прельщала. За это, между прочим, пускай матушку благодарит. Это ведь она так «ловко» на меня все стрелки перевела, вот теперь пускай и расхлебывает последствия!

Некоторое время мы сидели молча, лишь слышалось тихое позвякивание вилок о тарелки. Развлекать меня никто не спешил, несмотря на все обещания. Впрочем, замуж тоже звать не торопились. Ну вот, зря я, что ли, во все розовое вырядилась? Сижу тут, понимаешь, жду предложения руки и сердца. А оно все не следует и не следует.

Может быть, потенциальному жениху еще что-нибудь рассказать о своем прошлом? Глядишь, и оттает… но тут инициативу перехватила маменька. Словно спохватившись, что атмосфера за столом далека от непринужденной, она принялась рассказывать о моем детстве. Не скрою, мысли у нас с ней работали в одну сторону, только зачем же было так глубоко копать и рассказывать какому-то постороннему господину о том, как я барахталась в пеленках и агукала беззубым ртом, пуская пузыри? Разумеется, это более безопасно, нежели рассказ о больничных процедурах, но не сказать, чтоб сильно приятнее. По крайней мере лицо Пола вновь приняло кислое выражение. Понятно, милые сердцу любой матери истории о младенцах мы не перевариваем. Что ж, примем на заметку, авось когда и сгодится.

Наконец, сообразив, что она рассказывает явно что-то не то, маменька бодро предложила Полу поведать что-нибудь о себе. Тот безо всякого энтузиазма нудно отбарабанил некое подобие краткой автобиографии. Не был, не состоял, не привлекался… То есть звания, научные работы, материальное и семейное положение… Скучно, господа, ни задора, ни изюминки! С таким жить — через пару лет сама прокиснешь, как залежавшийся кефир.

— А у вас было много женщин? — решила я добавить перчика в наш пресный застольный треп.

Маменька тут же напряглась, а Версальски, как ни странно, напротив, польщенно улыбнулся.

— Я — зрелый мужчина, поэтому в моей жизни было достаточно подобных эпизодов, — не без гордости поведал он.

— Пальцев на руках хватит, чтобы пересчитать? — тут же поинтересовалась я.

Версальски хищно сверкнул глазами в мою сторону, после чего приблизился и произнес:

— Значительно больше. Думаю, Лайза, вы будете понятно удивлены, когда мы с вами получим возможность познакомиться друг с другом несколько ближе.

— Так чего ждать? — радостно заявила я и передвинула свой стул вплотную к нему. — Вот мы и стали ближе! И чем вы меня удивите?

— Очаровательная шутница! — произнес он сквозь зубы и внезапно сгреб меня к себе на колени.

От неожиданности я едва не охнула. Впрочем, маменька моя тоже не лучилось счастьем при виде вольностей, которые позволял себе ее протеже. Этим-то я и решила воспользоваться.

— Мама, а тебе не кажется, что Поля несколько спешит? — промурлыкала я, одновременно освобождаясь от довольно-таки сильного захвата Версальски. Тот, впрочем, отпускать меня не спешил. Более того, воспользовавшись тем, что матери не была видна моя спина, тут же запустил руку под майку. Пришлось словно бы невзначай упереться локтем ему в кадык. Только после этого импортный проходимец догадался, что лучше бы мне не мешать и дать возможность спокойно сесть обратно на свой стул.

Однако маменька повела себя довольно странно. Вместо того чтобы погрозить Версальски пальцем и намекнуть, что в порядочных домах Лондона и Парижа так себя с невестами не ведут, она вдруг, сославшись на срочный телефонный звонок, который ей кровь из носу надо сделать прямо сейчас, смоталась из кухни, оставив меня наедине с этим уродом.

И вот тут-то я и призадумалась. Какая из полученных инструкций и задач важнее: запугивание Версальски или сбор компромата на него же? Пожалуй, что все-таки второе. я замуж за него я при любом раскладе не выйду, а вот если удастся растащить их с матушкой по разным углам — действительно было бы здорово! Только как бы сделать так, чтобы он про маменьку что-нибудь особо гадостное сказал? Ведь если он пропустит пару-тройку соленых выражений в мой адрес, матушка всегда найдет, чем его оправдать: мол, я сама виновата, не так себя вела, спровоцировала бедолагу и так далее. А вот если Пол пройдется по ее особе и наговорит пакостей персонально про нее, этого она уже ни оправдать, ни стерпеть не сможет. Что ж, Лизка, крутись как хочешь, но сделай так, чтобы этот заморыш во всех красках расписал тебе, как «ценит» соавтора…

Версальски же тем временем, явно возомнив себя Казановой, продолжил свои грязные поползновения. Еле успела отпрыгнуть вместе со стулом на безопасное расстояние, а то бы опять сгреб меня на свои костлявые коленки. Впрочем, его это нисколько не обескуражило. Пол, видимо, счел, что своим уходом матушка дает ему полный карт-бланш, и решил воспользоваться им на все триста процентов. Только вот кто его учил так соблазнять девушек? Или он считает, чем стремительнее напор, тем меньше шансов получить по морде от растерявшейся жертвы? Что ж, подозреваю, в таком случае я буду первой, кто докажет ему пагубность подобной тактики.

Скакать на стуле от охотящегося за мной Версальски надоело практически моментально. Поэтому незаметно сперев со стола вилку и зажав ее в левой руке (на случай самообороны, но более всего для самоуспокоения), я попыталась вызвать Пола на откровенность. Надо сказать, получалось у меня это не очень. Чтобы было понятнее, от чего мне с таким трудом давался простой в общем-то разговор, представьте себе, что вас попросили взять интервью у голодного осьминога, который использует любую возможность, дабы набросить на вас щупальца. Представили? То-то же. Честно говоря, соблазн пустить вилку в ход и пришпилить Версальски за воротник к стене был просто нестерпимым, но я мужественно поборола в себе этот порыв. Сначала дело, а удовольствие потом. Чтобы вытянуть из Пола как можно больше нужной информации, я решила слегка встряхнуть его, шокировав изысканным лексиконом:

— Слушай, чувак, а чего ты так ко мне прицепился? Че, другие бабы на тебя и не смотрят? Или я такой красоты неземной, что у тебя штаны от страсти рвутся?

К чести Версальски, в себя он пришел быстро. Более того, он мигом сориентировался и ответил не менее витиевато:

— Не считай себя красоткой, бэби. В моей коллекции числятся куда более выдающиеся экземпляры.

— Тогда объясни мне, бестолковой, с чего вдруг такие резкие телодвижения в мою сторону? У тебя что, перманентный спермотоксикоз? Или просто бабы полгода не было?

Версальски поджал губы и весьма недобро посмотрел на меня. Ага, задело! Так тебе и надо, сморчок! «Не считай себя красоткой!» Да по сравнению с тобой я Мисс Вселенная.

— Не строй из себя дурочку большую, чем ты есть! Мне наплевать, что ты там о себе возомнила, но если ты еще хочешь быть моей женой, то запомни раз и навсегда: не стоит злить старину Пола!

— А то что?

— Возможны последствия, — не стал вдаваться Версальски в подробности своего кровожадного характера.

— Какого рода? Ты будешь меня бить? Ты поднимешь руку на свою любимую жену? — округлила я глаза.

— Исключительно ради ее же блага, — «обрадовал» меня кандидат в мужья.

Понятно. Один маленький плюсик уже в моем активе. Вряд ли маменька будет счастлива узнать о методах, которыми жених собирается учить ее дочурку хорошим манерам. Но для полноценного компромата этого крайне мало. Что ж, попробуем зайти с другого бока.

— А по-моему, ты меня нисколечко не любишь! — надула я губы, одновременно делая еще один отскок в сторону от озабоченного Версальски.

— Любовь не является определяющей категорией при заключении брака, — безапелляционно заявил Пол. — Это всего лишь глупые романтические пережитки прошлого. Никакая любовь не может служить надежным фундаментом будущего союза.

— Значит, все-таки брак по расчету? — как можно ближе подвела я его к нужной мне теме. — Тогда получается, я как человек тебе глубоко безразлична? Даже если бы я была хромой, горбатой и косоглазой, ты бы все равно решился взять меня в жены?

— Ну, не стоит преувеличивать. — Пол надулся от ясности, и мне стоило неимоверного количества потраченных нервных клеток сдержаться и не ткнуть его пальцами в щеки. — Ты, конечно, не Мадонна, но вполне привлекательна в своем роде. Кроме того, твоя мать уверила меня, что ты здорова и готова подарить мне наследника.

Ага, разбежался вверх ногами! Всегда мечтала плодить мутантов с крысиными мордочками! Вот она, главная цель моей донельзя никчемной жизни! Ох, маменька, купчиха ушлая, нашла с какой стороны товар предлагать! После таких откровений, ей-богу, чувствую себя породистой коровой!

— Получается, что ты действуешь четко по указке своей начальницы?

— Отчего же? Никто не может навязать мне, с какой женщиной идти в постель и с какой строить семейный очаг. И твоя мать не исключение.

Вот облом! Хитер, зараза! Лично мне гадостей наговорил по самую макушку, а вот про мать, считай, ни слова. Непорядок, придется дальше его раскручивать. Хотя желание стукнуть Версальски по его наглой крысиной физиономии с каждой минутой становится все нестерпимее. Ничего, я не гордая. Если в первый раз не получилось нужные фразы из него вытянуть, значит, во второй выйдет.

— Спорим, если бы я не была дочерью своей матери, бы на меня и не посмотрел?

— Это спорное утверждение, — опять угрем вывернулся Версальски. — Налицо всего лишь удачное стечение о6стоятельств: моя коллега и соавтор сообщает мне, что у нее есть дочь на выданье. Твои фотографии меня устроили, очное знакомство показало, что ты строптива и взбалмошна, но в целом я готов взять тебя на свое содержание. Ты же именно этого хотела?

Нет, я его все-таки стукну! Вот наглец! Хам, проныра, слизняк, лизоблюд, сволочь! Да я его из окошка выброшу, благодетеля этакого! Прямо-таки спала и видела, как какая-то импортная спирохета мне столь глобальное одолжение сделает! Можно подумать, сам подарочек! Если бы не пиджак да галстук, Версальски вполне можно демонстрировать в зоопарке в одной клетке с обезьянами, и никто из посетителей подмены не заметит. Да за такого приплачивать надо, чтобы хоть кто-то из здравомыслящих барышень на него внимание обратил и при этом цвет лица себе не испортил!

— Что ты тут передо мной невинность корчишь! — взорвалась я. — Это кто еще кого на содержание брать будет: ты меня или моя матушка тебя? Тебе же до чертиков не хочется, чтобы она по окончании вашего совместного проекта указала тебе на дверь! Поэтому ты на все готов, даже жениться на ее дочери, лишь бы заручиться дополнительными гарантиями собственного спокойствия и финансового благополучия. А на самом деле тебе плевать на меня, плевать на мою мать, да на всех плевать, кроме себя! Ты же никто, ноль без палочки! Только и умеешь, что жить за счет соавторш…

— Слушай, дрянь, я предупреждал тебя, что не стоит меня ярить! — зашипел Версальски, прервав мой горячий обвинительный монолог. — Поэтому заруби на своем пронырливом носике: ты все равно станешь моей женой, и твое желание тут не играет ровным счетом никакой роли. Тебе еще сделали огромное одолжение, сохранив видимость стандартной процедуры знакомства. Но раз ты даже этого не ценишь, что ж, видит небо, я сдерживался сколько мог…

Уж не знаю, что там задумал одуревший от собственной крутости Версальски, только я не стала дожидаться, пока он закончит свою пафосную речь и продемонстрирует мне, насколько я его допекла. Просто взяла и от всей души пнула его по левой голени, а потом для полного комплекта и по правой. Версальски взвыл, грязно выматерился по-английски, а затем вновь перешел на русскую речь. Видимо, чтобы мне тоже было понятно.

— Грязная неблагодарная сучка! Возомнившая о себе невесть что шлюха! Собака, кусающая руку хозяина! Зажравшаяся тварь…

Ругался Версальски долго и со вкусом. По крайней мере я и в самом деле узнала о себе много новенького. И нос у меня, оказывается, слишком длинный и задранный чуть ли не до небес (что я, Буратино, что ли?); и замашки чуть ли не наполеоновские (даю историческую справку: этот деятель мне едва по плечо доставал); и самомнение с Эйфелеву башню (хотела подсказать ему, что наша родная Останкинская выше, чем парижская, да потом передумала, поскольку ликбезом на благотворительных началах не занимаюсь). Пол так вошел во вкус, что едва сумел остановиться, когда на кухне вновь появилась маменька.

— У вас все в порядке? — осведомилась она, с подозрением глядя на излишне раскрасневшееся лицо коллеги и донельзя безмятежное мое. Мы дружно кивнули.

— И? — Маменька явно чего-то от нас ждала, и, поскольку меня с ролью заранее не ознакомили, я предоставила Полу право самостоятельно выкручиваться из этой ситуации.

— После обсуждения некоторых аспектов Лайза дала согласие…

Ой-ей, это куда это он клонит, мерзавец? Ничего такого я ему не давала, пусть не врет! А то сейчас окажется, что мы обо всем уже договорились и чуть ли не завтра летим в Америку клепать крысят! Не бывать этому!

Изловчившись, я пододвинулась к Версальски и незаметно сунула вилку в самое нежное место этого подонка. Нет, не надо громких криков и обвинений в садизме, ничего я ему не проткнула. Всего лишь пощекотала междометие, так сказать. Всего-то урону — пара затяжек на брюках. Хотя ведь недаром в народе говорят: «Не бойся ножа, а бойся вилки. Один удар — четыре дырки!»

Версальски запнулся и слегка изменившимся голосом продолжил:

— …подумать над моим предложением.

Быстро отдернув вилку, пока Версальски не опомнился и не сломал мне ее вместе с рукой, я улыбнулась маменьке. Та, судя по всему, была несколько раздосадована услышанным. Понятно, она-то ожидала несколько иного. Мол, так и так, дело уже на мази, зови папашу и радуй его, что помолвка состоялась. ан нет, не вышло. И не выйдет, это я вам как эксперт по сердечным делам гражданки Лизы заявляю.

Версальски нервно сглотнул, видимо, только пришел в себя после моего нападения. Ну, что у нас дальше по программе? Граждане актеры, не задерживайте реплики, зрители ждут!

— На этом я, пожалуй, откланиваюсь. Сегодня у меня был нелегкий день и…

— Поля, куда же ты? — мигом подскочила я к Версальски и обняла его со спины. — Ты же обещал посмотреть наш семейный фотоальбом!

— Как-нибудь в другой раз…

— Но, Поля, мы же договорились, что, прежде чем сделать последний решительный шаг, мы должны как следует узнать друг друга! А у нас не так много времени! Поля, милый, не уходи! Мама, ну скажи ты ему!

Версальски так удивился моему внезапному развороту на сто восемьдесят градусов, что вновь закашлялся, точь-в-точь как в тот момент, когда я поведала им с матушкой о своем пристрастии к анаше. Да, а с легкими у мужика непорядок. Впрочем, как и с нервами. Лечиться надо, батенька, прежде чем молодых девок в жены брать. А то ведь так и инвалидом семейного труда стать недолго…

Маменька тоже вконец растерялась. Ну да, сначала дочь недвусмысленно дает понять, что на фиг ей сдался такой муженек, потом резво принимается его обнимать и разве в залысины не целует. Замуж вроде как согласилась, но помолвка до сих пор не состоялась. Да все это на фоне выпадания из материнского графика: она-то надеялась, что я в понедельник на Версальски клюну, а сегодня, между прочим, четверг. И сдается мне, что торчать в Москве до бесконечности ни матушка, ни Версальски не смогут, Поскольку кто ж тогда за них работать будет?

Ввиду всех вышеописанных обстоятельств маменька приняла единственно верное решение — то есть именно то, которого я от нее и добивалась.

— Пол, я была бы крайне признательна, если бы этот вечер вы провели с нами. Вам с Лайзой действительно стоит привыкнуть друг к другу, пообщаться, так сказать, в домашней среде. Прошу вас, Пол!

Версальски заколебался, а я про себя потешалась над ним, прекрасно зная, чем вызваны столь мучительные размышления. Ага, с одной стороны — свидание с предполагаемым донором номер два и вообще приятной во всех отношениях барышней. А с другой — непосредственная просьба донора номер один. Пойдешь против моей матушки — неприятностей не оберешься. Сорвешь свидание, которое сам же и назначил, — будешь выглядеть полным кретином в глазах будущего соавтора. Еще, чего доброго, после такого номера девушка вообще с крючка сорвется и уйдет. Так что же выбрать?

— Ирина, я бы очень хотел еще побыть в вашем гостеприимном доме, но, к сожалению…

— Поля, дорогой, так нечестно! Ты же обещал!..

Я сделала вид, что еще немного — и расплачусь. Мать никогда терпеть не могла моих слез, поэтому ее следующая фраза была вполне предсказуема:

— Пол, и все-таки останьтесь. Хотя бы ради меня. На Версальски было любо-дорого поглядеть в этот момент. Полное впечатление, что мужика на плаху тащат, только что сам не заплакал от отчаяния. Ну, если он после настоятельной просьбы отважится отчалить, тогда снимаю шляпу перед мастерством и красотой неизвестной мне актрисы. Так приворожить мужика за один раз — огромный талантище нужно иметь. Интересно, и где это Лешка ее нашел? Надо будет позже с ним этот вопрос обсудить, а то, боюсь, сойду с ума от любопытства.

— Ну… если вы так просите…

— Просим-просим, — подтвердила я.

— Да, Пол, посидите с нами еще!.. Версальски склонил голову в знак согласия. Победа и полная капитуляция врага! Ура, можно скакать по столам и бить посуду на счастье! Какая же я молодчина, просто виртуозно народом манипулирую! Может, стоит подумать о том, чтобы попробовать себя на актерском поприще? Хотя нет, ни за что: мне ж тогда придется тонны текста заучивать, который собратья-сценаристы с большого похмелья из себя выдавливали. А запоминать всю ту галиматью, которую мы в уста наших персонажей вкладываем… ой нет, лучше сразу пойти и повеситься! Эх, не быть мне звездой экрана!

Хотя, боюсь, преждевременная у меня радость, ведь до свидания еще целых два часа! Версальски вполне мог рассчитать, что час-полтора он, так и быть, проторчит здесь, а потом поймает такси и бегом в отель.

Ну да, так оно и есть! Вон бросил взгляд на часы, чего-то про себя прикинул и разве что не заулыбался. Значит, надо задержать его как можно дольше. Если Лешка сказал: из дома не выпускать, пока семь не стукнет, значит, именно так и надо поступить, иначе я подведу людей и сорву Лешкины планы. Ну, Лизка, покажи, на что ты способна! Задай жару темным личностям!

Как я и ожидала, особого интереса к семейному альбому Версальски не продемонстрировал. Более того, он отчаянно зевал, тактично прикрываясь ладонью, хотя глаза его сонными назвать было ну никак нельзя. Понятно, тоже решил лицедейством заняться, меня с матушкой на жалость пробить. Мол, не мучайте падающего с ног человека, разрешите ему удалиться и нырнуть в кровать. Ага, знаю я твою кровать! Если ты и мечтаешь там оказаться, так явно не в одиночку и не с целью выспаться! Не мужик, а кролик озабоченный!

Чтобы понадежнее заякорить Версальски, я сделала ход конем: попросила матушку рассказывать Полу истории, связанные с той или иной фотографией. Назвать маменьку мастером слова я не смогла бы даже в страшном сне, но зато у нее было иное, гораздо более ценное в сложившейся ситуации качество: маменька была наизануднейшей рассказчицей. Со стороны все выглядело примерно так:

— Это снимок семьдесят пятого года. Мы с Максимом получили путевки в этот дом отдыха по профсоюзной линии. Насколько я помню, там было всего около десяти двухместных номеров, а все остальные — большие, на десять-двенадцать человек. Впрочем, это как бы и не совсем дом отдыха, правильнее сказать — пионерский лагерь. Просто после окончания сезона он работал, если так можно выразиться, во взрослом режиме, как обычны пансионат. Тогда это была нормальная практика. Так вот мы с Максимом приехали туда… сейчас, когда же это точно было… ну да, третьего сентября! Я еще помню, что когда мы уезжали из Москвы, на улицах было полно школьников с букетами и в парадной форме. Потом чуть более полутора суток в дороге… Ой, Пол, вы не представляете, насколько это был кошмарный поезд! Я вам даже и описать не могу тот ужас, когда я увидела, в каких условиях нам придется ехать на юг!..

И так далее, и тому подобное. Начиная о чем-то рассказывать, маменька напоминала собой токующего глухаря и начисто забывала, ради чего она вообще завела ту или иную историю.

Бедный Версальски принялся зевать уже по-настоящему. Впрочем, еще немного, и я бы точно к нему присоединилась. Маменькины рассказы обладали поистине гипнотическим свойством. «Подойдите ко мне, бандерлоги! Ближе, ближе…» Нет, на легендарного Каа матушка не похожа, скорее уж на кобру смахивает, если сравнивать ее со змеей. Да и насчет бандерлогов тоже маленькая неувязка: из нас двоих примата напоминал собой только Версальски. По крайней мере мне для данного образа однозначно не хватало заросших шерстью рук и глубоко посаженных глаз. А вот Пол был счастливым обладателем и то. и другого…

Замечтавшись на тему киплинговских сказок, я едва не упустила момент, когда Версальски приготовился стартовать и бежать на свидание. Наш семейный альбом, пускай и весьма пухлый, потихоньку подошел к концу, а так как доставать мои личные фотоархивы и демонстрировать их этому колорадскому жуку не хотелось, хоть ты тресни, надо было срочно придумать, чем еще занять Версальски. Кинув взгляд на полку с видеокассетами, я поняла: оно! Домашнее видео — это, считай, те же фотографии только движущиеся! Так, что бы предложить вниманию «дорогого гостя»? Мои первые попытки встать на коньки? Хм, со стороны это, конечно, выглядит смешно, думаю, что у Версальски сейчас подходящее настроение, чтобы оценить мои титанические усилия устоять на разъезжающихся в разные стороны ногах. Совместный выезд на дачу два… нет, три года назад? Отличный фильм получился, да вот только, боюсь, маменька будет категорически против его просмотра. Ведь тогда у них с отцом все еще было нормально, они там шутят вовсю, прикалываются надо мной с дедом, дурацкие интервью дают из серии «несколько слов о вашей собачьей жизни». Как бы мать не расценила это как подрыв ее авторитета в глазах коллеги. М-да, значит, и вся прочая семейная видеосъемка не прокатит. Что же делать?

И тут меня осенило! Ну, держись, Версальски! Против тебя выступает тяжелая артиллерия!

Как только матушка перевернула последнюю страницу альбома, а Версальски открыл рот, чтобы завести старую песню о том, как он устал и как ему не терпится покинуть наш дом и отбыть в отель, я с милой улыбкой (надеюсь, со стороны Версальски она смотрелась как оскал) сказала:

— Ну а теперь вам, Пол, стоит узнать, чем именно занимается ваша будущая жена. Ведь вы человек современных представлений о роли женщины в семье и вряд ли будете рады, если ваша половина станет заурядной домашней хозяйкой, не так ли?

Версальски лишь невнятно промычал что-то в ответ.

А я почему-то я так и думала, что честно ответить у него кишка тонка. Все зависит от правильной подачи, ведь одно дело — отвечать на вопрос по частям, и совсем другое — подтверждать слова собеседника полностью. Попробуйте например, представить, как ответить на такой вот каверзный вопросик: «Вы уже перестали бить по утрам свою кошку?» Прочувствовали? Скажешь «да» — будешь выглядеть отъявленным садистом в прошлом. «Нет» — получается, бедное животное по-прежнему терпит от тебя побои. Вот и неискушенный в словесных баталиях Версальски угодил в подобную ловушку, чем я немедленно и воспользовалась. Так, где же эта кассета?

Буквально через полминуты (оцените оперативность!) я уже нажимала на дистанционном пульте кнопку «play», и по экрану побежала заставка моего прошлогоднего сериала — «Жизнь и любовь». Ну что поделать — тщеславна, водится за мной такой грех. Журналисты, говорят, бережно хранят газеты и журналы, в которых вышли их статьи, писатели с умилением любуются на заставленные их бессмертными шедеврами книжные полки, а я вот храню первые серии каждого сериала, на котором мне пришлось поработать.

На самом деле была еще одна причина моего столь трепетного отношения именно к первым сериям. Видите ли, дело в том, что по законам жанра первая серия — всегда лучшая во всем сериале. Да-да, даже долгожданный финал зачастую уступает первой серии что по накалу страстей, что по интриге. К концу сериала зритель и сам уже безо всяких подсказок может рассказать, чем все закончится. Просто ему до чертиков хочется посмотреть последнюю серию и убедиться, что он был прав еще двадцать серий назад, когда говорил, что по первому киношному злодею тюрьма плачет, второй злодей и до нее не доживет, а истеричная героиня таки доведет главного героя до полного морального износа, поэтому долгий поцелуй под занавес будет происходить на больничной койке.

А вот первая серия — совсем другой коленкор. Буквально на глазах завязываются альянсы, плетутся долгоиграющие интриги, происходят будоражащие душу события. При этом человеку со стороны не надо объяснять, что вон та бабуля — это двоюродная тетка по маме главной героини, а вот этот брюнет — всего лишь дворник с эпизодической ролью, а не роковой красавец, как это могло показаться. Ведь одна из основных проблем первой серии — именно знакомство зрителя с персонажами, которые станут ему привычны, как надоедливые родственники, с которыми ему придется провести у голубого экрана не один месяц подряд. Поэтому разночтений тут быть не может.

Но при всем при том главная задача первой серии — заманить зрителя на новый сезон, подцепить его на крючок завлекательной приманкой, обещанием скандалов, погонь, адреналина и нервов, показать страдающих красавиц, торжествующих мерзавцев, непутевых и донельзя смешных второстепенных персонажей. И если этот взрывоопасный коктейль подействовал, можно спокойно отирать со лба трудовой пот и писать сценарий дальше, не особо при этом напрягаясь. Все, зритель пойман, он твой со всеми потрохами Конечно, со временем он почувствует подмену и даже взгрустнет по этому поводу. Мол, обещали-то одно, а кормите совсем другим! Но все равно будет смотреть сериал, не пропуская ни единой серии. Ведь для него это нечто вроде вредной привычки, жвачки для мозгов, чем бессовестно пользуются все до единого продюсеры подобных телепроектов. И наш с Лешкой босс в том числе.

Перво-наперво я гордо ткнула пальцем в промелькнувшие за долю секунды титры со своей фамилией. Не знаю, успели ли матушка и Версальски ее прочитать или поверили мне на слово, но повторить то же самое в замедленном варианте не попросили. Ну вот, а я-то размечталась…

Меж тем на экране происходил трогательный разговор главной героини со своим молодым мужем. Героиню, как и мою матушку, звали Ириной, и это обстоятельство, судя по всему, подвигло маменьку смотреть серию куда внимательнее, чем этого можно было от нее ожидать. Героиня жаловалась на то, как трудно ей приходится на работе, Роман внимал супруге и трогательно поддакивал, одновременно клянясь ей в вечной любви.

От умиления моя несгибаемая матушка вдруг пустила слезу, после чего устыдилась подобного проявления чувств и быстро-быстро отерла предательскую влагу кончиками пальцев. Ну да, понятное дело: себя узнала. Тоже небось трудоголизмом страдает и мучается оттого, что никто ее не понимает и не ценит. Отлично, есть контакт. Теперь посмотрим, как она дальше на сюжет реагировать будет. Главная героиня отбыла на работу, а ее молодой муж прямым ходом направился в спальню к своей ровеснице — дочери Ирины по имени Мила. Эти двое долго и с подробностями объясняли друг другу, почему им нельзя идти на поводу у своих эмоций и предавать самого близкого им человека. Увидев подобное, матушка так и ахнула:

— Вот мерзавец! Он что, спит с ее дочерью?

— Еще нет, — просветила я маменьку, — но серий через пять окажется в ее койке.

— А как же дочь? Она-то почему на это пойдет?

— Ну, у нее жених ни рыба ни мясо. Ты его примерно через три минуты увидишь. Так вот, Миле он нравится, но любви особой она к нему не испытывает. А тут Роман под боком ежедневно ее своим присутствием смущает. Плюс с матерью отношения не очень хорошие, так что сама понимаешь: от постели с юным отчимом ей было просто не отвертеться.

— Подожди, так вот этот парень — жених Милы?

— Ну да, тряпка по имени Коля. Нет, он, без сомнения, жутко благородный товарищ и все такое, но за ним, как за каменной стеной, не спрячешься. Он же подкаблучник!

— Ну это мне можешь не объяснять, и так видно! Ты смотри, как он перед невестой унижается! Тьфу, аж противно стало!..

И так до самого конца серии. По-моему, маменька всерьез огорчилась, когда на самом интересном месте серия вдруг закончилась и пошли финальные титры. Надо же не ожидала, что ее это так зацепит! Впрочем, сериал был выбран далеко не случайно. Уж очень прозрачные параллели напрашиваются. И хорошо, что в первой серии бывший муж главной героини не засветился, а то он у нас по ходу в главные злодеи выведен. Лучше пускай маменька на Романа, сиречь Версальски злится, нежели на отца.

— Надо же, не думала, что «мыльные оперы» могут так брать за душу, — задумчиво поведала матушка.

— А сколько сериалов ты посмотрела за свою жизнь?

— Ну… трудно сказать… боюсь, что ни одного. Я не люблю проводить свободное время у телевизора. Видишь ли, постоянная информационная перегрузка на работе…

— Можешь не объяснять. Открою тебе страшную тайну — сериалы специально пишутся для таких вот трудяг, как ты. Ведь все, что тебе требуется после напряженного рабочего дня, — это переключиться на что-то другое, отдохнуть. И «мыльная опера» дает ту самую необходимую эмоциональную разрядку…

— Леди, позвольте вас прервать, но мне действительно пора идти…

Тьфу, черт! Версальски, и как я про тебя забыла! Всю серию просидел тихий, как мышонок, а тут на тебе: ему, видишь ли, пора! Так, что у нас со временем? Половина седьмого, еще может успеть на свидание. Значит, поднапрягись, Лизка, и помни: держать и не пускать!

— Пол, а что вы скажете о данном фильме? Мне было очень интересно и полезно узнать ваше мнение о своей работе. Видите ли, для меня крайне важно мнение близких людей, а ведь вы уже фактически к ним относитесь. Пожалуйста, я прошу вас!..

Едва не взвыв белугой, Версальски бросил:

— Хорошо!

— Что вы имеете в виду? — осведомилась я.

— Хорошо снято. А теперь позвольте мне…

— Ну, видите ли, «снято» — это к съемочной бригаде, — перебила я Пола, не дав ему закончить фразу. — А меня более всего волнует сам сюжет. Что вы можете сказать о нем? Тронул ли он вас?

— Да, тронул, тронул! Но я бы…

— А что именно вам запомнилось из просмотренного? — как оголодавшая пиранья, продолжала я терзать Версальски.

— Ну, наверное, первая сцена…

— Разговор Милы с подругой?

— Да, да!

— Но это было в четвертой сцене, — уличила я Версальски во лжи. — А в первой состоялся разговор Ирины и Романа.

— Именно это я и имел в виду! — прошипел Пол, явно лелея в душе светлую мечту прибить меня табуреткой, когда будет у него такая возможность.

— Знаете, в психологии есть такой термин «вытеснение». То есть если нам что-то не нравится или что-то нас тревожит, эта информация довольно быстро проваливается в подсознание, и мы о ней как бы забываем. Вам не кажется, что сейчас произошло именно это? Вас чем-то покоробил разговор Ирины и ее молодого мужа, поэтому вы даже не смогли его вспомнить. Интересно знать, что именно вас в нем не устроило? То, что Роман живет за счет Ирины? Или то, что его отношения с ее дочерью далеки от тех, на которые надеется главная героиня? Или просто тот факт, что Роман уже готов обмануть Ирину, хотя заверяет ее в обратном? — с умным видом подкалывала я Пола псевдонаучными выводами.

— Да не знаю я! — в полном раздражении бросил Версальски. — Я вообще плохо запоминаю фильмы, а тем паче «мыльные оперы». А теперь позвольте откланяться, у меня зверски болит голова!

— Мама, ну давай попросим Пола остаться на чай! Это же недолго, каких-то пять-десять минут! А то вечер совершенно скомканный получается. У меня складывается впечатление, что мой будущий жених настолько занят своими делами, что ему жаль даже лишних полчаса провести в компании своей невесты! Я обижусь!

— Пол, действительно, останьтесь на чай! А я пока посмотрю в аптечке, что у нас есть от головной боли. — Матушка встала с дивана и направилась к серванту.

— Мне не нужны таблетки! — прорычал Версальски. — Давайте попьем чай, и я раскланяюсь.

— Что ж, вам виднее, — пожала плечами мама, огорчившись оттого, что пациент ускользнул у нее прямо из-под носа. — Ну что, пойдемте на кухню?

Ура! Маменька, в такие минуты я тебя просто обожаю! Ах, знала бы ты, ради чего весь сыр-бор затеян…

Надо ли говорить, что чай я заваривала с соблюдением решительно всех чайных церемоний, которые только смогла припомнить. Сначала заварочный чайник ошпарила кипятком, долго отмеряла специальной ложечкой нужную порцию чайного листа. Затем залила все кипятком и поставила чайник под специальную ватную бабу-грелку.

— Долго еще? — нетерпеливо постукивая пальцами по столешнице, поинтересовался Версальски.

— Нет-нет, буквально минуточка, и все! — мило улыбнулась я ему.

Надо ли говорить, что пресловутая «минуточка» в моем исполнении заняла все три с половиной?

— Пол, а куда вы так торопитесь? — наконец-то прозрела маменька. — Вы просто места себе не находите!

— Я никуда не тороплюсь, — с мученическим выражением на лице проскрипел тот. — Просто сильно устал, и у меня дикая мигрень.

— Мама, а может, Полу лучше переночевать в нашей гостевой комнате, раз он так неважно себя чувствует? — «от всего сердца» предложила я, прекрасно зная, какая реакция за этим последует.

— Мне нужно в отель! — практически перешел на крик Версальски. — А вот чай я, кажется, пить уже не хочу. Поэтому позвольте пожелать вам приятного вечера и…

Я успела разлить чай по чашкам и в тот момент, когда Версальски попытался встать, как раз несла крохотный поднос к столу. Предугадав траекторию движения локтя Пола, я встретила его подносом, одновременно накренив чашки в сторону «дорогого гостя».

Через секунду кухню огласили жуткие вопли Версальски. Он подскочил как ошпаренный (впрочем, почему «как»? Он ведь и есть ошпаренный!) и принялся отплясывать народный зулусский танец, хватаясь руками за причинное место. Для полноты картины только копья с бахромой не хватало. Впрочем, копье, как и прочие колюще-режущие предметы, я бы ему сейчас не доверила. Собственное здоровье дороже. А то ведь еще решит, что я во всех его несчастьях виновата, и придется бедной Лизке скакать от этого ненормального по всей квартире или во все горло звать отца, дабы тот прочистил ему мозги. Чего очень не хотелось бы, папуле и так трудно приходится…

Когда Версальски перестал изображать из себя первобытного охотника над тушей поверженного мамонта, я наконец-то смогла разглядеть причиненный ему урон. На светло-кремовых брюках Пола как раз ровно посередине красовалось мокрое коричневое пятно. Создавалось четкое ощущение, что человек не справился с собственным мочевым пузырем. Надо же, как удачно вышло! Все три чашки в одно и то же место угодили! А ведь могли бы расплескаться и растечься брызгами по штанинам. Нет, Лизка, сегодня тебе положительно везет! Впрочем, должна же быть в мире хоть какая-то справедливость?! Во вторник мне казалось, что жизнь моя закончена, уныла и беспросветна, а сегодня та же самая жизнь налаживается буквально с каждой новой минутой!

Первой на помощь Версальски пришла матушка. Не терпящим возражения тоном она сказала:

— Пол, сейчас я принесу вам халат, вы переоденетесь, а я быстро постираю вам брюки!

— Очень мило с вашей стороны, только разве вы не заметили, что они безвозвратно испорчены? — огрызнулся Версальски. — Как бы их там ни стирали, это жуткое пятно уже не отмоется! И кто мне возместит эту потерю?! Они стоили мне семьсот долларов!

Ну нахал! Нет, не знаю, как мама, а я на ее месте сейчас сказала бы: «Не хочешь идти в стираных брюках? Тогда топай так, как есть!» Тоже мне пуп земли нашелся! Крохобор несчастный! Да за эти деньги ему на местном блошином рынке десяток таких штанов вынесут!

Впрочем, маменьку высказывание ее любимчика тоже покоробило. По крайней мере следующую фразу она произнесла уже не в пример более сухим и официальным тоном:

— Вы сами были неловки, поэтому претензии относительно испорченных брюк не принимаются. Как вариант могу предложить что-нибудь из одежды моего мужа. Ваши размеры существенно различаются, но до отеля доехать вы вполне сможете.

При этих словах я едва не скатилась под стол от хохота. Ну да, «существенно различаются размеры», точнее и не скажешь! Папины брюки этому недоноску аккурат под мышки придутся. Единственный выход — выдать Версальски какие-нибудь длинные шорты. Смотреться он в них, разумеется, будет несколько странно, впрочем, как и большинство иностранцев, приехавших поглядеть Москву. Так что, думаю, в отеле к нему никаких вопросов у обслуживающего персонала не возникнет. Мало ли импортных чудиков бродит окрест?

— Что ж, придется переодеться в то, что вы мне подберете, — словно делая нам огромное одолжение, процедил сквозь зубы Версальски. — А пока мне нужно срочно позвонить!

Я молча указала ему на висевший на стене городской телефон. Версальски отрицательно покачал головой и достал из кармана мобильный. Матушка уже успела покинуть кухню, видимо, отправилась рыться в папиных вещах. А я, делая вид, что в детстве головой об пол ударенная, упорно сидела на стуле и оставлять Версальски одного не спешила.

— Лайза, у меня конфиденциальный разговор! — не выдержал он.

— Да говорите, ради Бога, с кем хотите! Что я, мешаю вам, что ли? — беззаботно ответила я, уже предвкушая, как буду рассказывать Лешке подробности сегодняшнего званого обеда.

— Лайза, вы не могли бы выйти с кухни? — в лоб попросил меня Версальски.

— А с какой это радости? — осведомилась я. — Кухня моя, впрочем, как и квартира в целом. Хотите поболтать с кем-то накоротке — идите на лестничную клетку либо делайте это в моем присутствии. Очень не хочу оставлять вас одного, знаете ли! Столовое серебро, фамильный сервиз и все такое…

— Да за кого меня тут держат! — психанул Версальски и, схватив мобильник, выскочил за дверь на площадку.

Я мысленно поставила себе пятерку с плюсом. Уф, какая молодчина! Ну просто аж самой приятно, примерно как от качественно отписанной серии или заслуженной продюсерской похвалы!

Убедившись, что до семи часов остается всего пять минут, за которые Версальски, не владея телепортацией, вряд ли попадет на вожделенную встречу, а если и попадет, то изрядно оконфузится ввиду попорченного внешнего вида, я преспокойно отправилась к себе в спальню, оставив матушку самостоятельно разбираться с кандидатом в женихи.

Как и следовало ожидать, Версальски у нас задерживаться не стал и уже через десять минут, облаченный в папины штаны-трансформеры цвета хаки (у них пришлось отцепить нижнюю треть штанин, чтобы Пол не был похож на ребенка, стибрившего отцовскую одежду), рысью покинул мой гостеприимный дом. Я, совершенно удовлетворенная как произведенным на него впечатлением, так и тем, что отлично выполнила все до единой поставленные передо мной задачи, помахав Версальски на прощание, уже собиралась принять ванну, как меня остановил строгий материнский голос:

— Надеюсь, хоть сейчас ты мне объяснишь, какого черта ты тут представление устроила?..

Лешка, сидя в засаде у дверного глазка в квартире Катерины Ивановны, изрядно нервничал. Мало того, что Версальски все не спешил появиться на площадке, так еще с минуты на минуту должны были вернуться с работы дочь и зять Катерины. А объяснять им причину, по которой он торчит в их квартире, у Лешки не было ни малейшего желания. В идеальном варианте — записать бы разговор Версальски да сделать отсюда ноги, пока никого нет, но увы. Любимчика его будущей тещи на горизонте пока что не было, что могло означать одно из двух: либо Лизке не удалось выпроводить его на площадку, либо… либо надо ждать и надеяться на лучшее.

Когда до семи вечера оставалось всего ничего и по лбу Лешки уже катились крупные капли пота, Версальски наконец-то выскочил из противоположной двери, прижав к уху мобильник. Лешка тут же перемкнул два тоненьких проводка, тянущихся по стене к спрятанному внутри распределительного щита диктофону. Уф, ну теперь дело за техникой! Не подведи, родимая!

Судя по жестикуляции и выражению лица, Версальски о чем-то горячо умолял свою собеседницу. Но когда он повернулся и встал прямо перед дверью, за которой сидел Лешка, тот едва успел зажать рукой рот, чтобы не спугнуть своим хохотом неудачливого соперника. Ну Лиза, ну молодец! И как она только умудрилась это провернуть? Эх, жалко фотоаппарата под рукой нет, а то стоило бы запечатлеть такую картинку: Версальски в испорченных штанах с пятном подозрительно коричневого цвета бегает туда-сюда по лестничной клетке с совершенно убитой физиономией.

Дождавшись, пока Пол закончит разговаривать и зайдет обратно в квартиру Лизы, Лешка аккуратно разомкнул проводки и, сердечно поблагодарив Катерину Ивановну, быстро демонтировал нехитрое подслушивающее устройство, после чего пешком отправился по лестнице вниз, попадаться на глаза будущей тещи, равно как и Версальски, в его планы не входило. Рано, слишком рано. А вот завтра — в самый раз! Особенно после того, как он заберет ту запись, которую должна была сделать Лиза, да плюс запись Летки… и по реноме Версальски будет нанесен удар такой силы, после которого ему в глазах Лизиной матери никогда не оправиться! Удобно устроившись на лавочке в беседке за домом, Лешка вновь принялся ждать. По его прикидкам Лизу вряд ли в ближайшие полчаса выпустят из дома, не потребовав отчета, куда это она собралась. Значит, лучше перестраховаться и не ярить ее родительницу. Пусть сначала чуть-чуть остынет после званого обеда. Ведь на что способна его невеста, Лешка знал, как никто другой, и пятно на брюках Версальски это целиком и полностью подтверждало…

Маменька требовала от меня ответа, а я стояла с глупо раскрытым ртом и пыталась сообразить, что же конкретно она от меня хочет услышать?

— Что ты имеешь в виду? — словно со стороны услышала я свой голос.

— Да все сразу! — подозрительно спокойным тоном подсказала мне маменька. — Что за водевиль ты тут развела? Или думаешь, я старая и слепая перечница, ничего не вижу и не понимаю? Ну да, куда мне до тебя, дочурка! Тебе ведь историю состряпать — делать нечего, профессия такая! Только что же ты в одиночку веселишься? Я, может быть, тоже с тобой за компанию хочу посмеяться! То ты бедного Пола за столом в краску вгоняешь, потом как по мановению волшебной палочки ты его уже на ты величаешь и разве что не виснешь на нем. Затем снова на вы перешла, да еще чай этот дурацкий… Неужели нельзя было половчее обращаться с подносом?

А маменька моя и впрямь проницательна! Я-то и не заметила, что к Версальски то на ты, то на вы обращаюсь, а она это с полпинка вычислила. Так, Лизка, напрягись еще чуть-чуть, не расслабляйся! А лучше всего прими скорбный образ и поведай матери…

— Твой коллега не тот, за которого себя выдает, — брякнула я таким тоном, будто у меня только что сдох любимый хомячок.

— То есть? — опешила матушка.

— Ты думаешь, что он достойный и тактичный человек, но это не так. Он тебя обманывает!

— С этого места поподробнее, пожалуйста! — попросила маменька, и я поняла, что быть буре. Если я не представлю доказательств, она меня за своего Версальски на британский флаг порвет и скажет, что так и было. Так что, колоться про диктофонную запись или не стоит? Нет, лучше пока промолчу, а то еще сорву, чего доброго, Лешкины планы. Попытаюсь обойтись словесными аргументами, авось и прокатит.

— Он ведет себя неподобающим образом. Он распускает руки, и не говори, что ты этого не видела! — Я с видом оскорбленной добродетели уставилась на матушку.

— Все, что я видела, — это как ты заигрывала с Полом и строила ему глазки, — тут же парировала родительница. — А он все-таки мужчина!

— Хочешь сказать, я сама виновата в том, что он залез мне под майку? — осведомилась я, уже чувствуя, что буре действительно быть. Маменькина непоколебимая вера в Версальски начинала меня откровенно бесить. Нормально, да — к своей дочери она, видишь ли, доверия не питает, а к какому-то хмырю болотному так прониклась, что последние остатки ума растеряла, если они и были!

— Ты спровоцировала его на это! — ответила матушка, но чуть менее уверенно, чем раньше. Я почувствовала слабину в ее защите и решила поднажать:

— А то, что когда ты меня один на один с этим гавриком на кухне бросила, мне пришлось от него вилкой обороняться, это тоже в порядке вещей?

— Ты ударила Пола вилкой? — Маменька в ужасе выставилась на меня, как на какое-то диковинное чудище.

— Не ударила, а пощекотала. Так сказать, защищала девичью честь от его грязных лап!

— Лиза, ты хоть соображаешь, что творишь? — простонала мать, заламывая руки и даже не заметив, что наконец-то назвала меня нормальным именем, а не собачьей кличкой «Лайза».

— А ты? Ровно то же самое я могу спросить у тебя. О чем ты думала, когда решила подсунуть мне в мужья этого крысенка? Мама, он предаст тебя, как предавал других соавторов, и уйдет к той, кто предложит ему более выгодные условия сотрудничества. Очнись, он же использует тебя!

— Откуда у тебя такие сведения? — От материнского голоса, казалось, вот-вот заледенеет воздух. — Это тебя отец надоумил, да? Ну что ж, сейчас я лично у него все выясню. Максим! Иди сюда!

Ну вот, начинается первосортный семейный скандал. Мало ей было меня, решила еще папане по нервам поездить. Чтобы хоть частично отвести от отца нависшую над ним грозовую тучу, я быстро сказала:

— Между прочим, папа тут совершенно ни причем. Я самостоятельно навела справки о Версальски и не думаю, что тебя порадуют результаты моих раскопок. Ты пригрела на груди форменную гадюку и еще успеешь об этом горько пожалеть.

— Вот что, дочка, запомни раз и навсегда: не лезь туда, куда не просят! С кем и как мне работать — мое личное дело…

— …равно как и с кем мне жить, — закончила я маменькину фразу. — Почему ты требуешь от меня невмешательства в твою жизнь, в то время как сама то и дело пытаешься что-нибудь испортить в моей? Кто дал тебе право решать, кто будет моим мужем и отцом твоих будущих внуков? Что с тобой, черт возьми, произошло в этом году? Раньше ты куда лояльнее относилась к тем, с кем я делила свой досуг!

— Раньше никто и не претендовал на статус твоего законного супруга!

— Да что ты говоришь! А кто Толика подзуживал исподтишка, чтобы он меня в загс тащил? А кто с Темой воспитательные беседы у меня за спиной вел? Или, думаешь, я об этом не знаю?

— Девочки, не надо так кричать! Скоро на ваши вопли полдома сбежится! — попытался урезонить нас вышедший из комнаты отец, но не тут-то было. Если мы с маменькой входили в раж, расцепить нас можно было только вылив на каждую по ведру холодной воды. Надеюсь, папуля об этом способе не осведомлен…

— Вечно ты в роли миротворца выступаешь! Нашел себе выгодную позицию, в то время как сам нашей дочери сплетни скармливаешь!

— Ты это о чем? — осведомился отец, и я поняла: развлекуха под названием «семейный дебош» началась. Наверняка папуля слышал многое из того, о чем говорилось на кухне, да и сегодняшний его разговор с матерью еще явно был свеж в памяти. По крайней мере на усталого и забитого жизнью человека папа уже совершенно не походил. Скорее уж на бойцового кота, если таковые бывают в природе.

— Все о том же! О моем коллеге! Кто рассказал Лизе о том, что Пол якобы полное ничтожество и, если бы не его соавторы, вряд ли остался бы на плаву?

— А разве это не так? — Отец улыбнулся матери особенной улыбкой, в которой я не без некоторого удивления признала свою. По крайней мере если мне надо построить какого-нибудь нерадивого автора, из всего улыбочного арсенала я использую именно ее. В переводе на русский она означает: «Трепещите, ибо сейчас я от вас камня на камне не оставлю».

Вот она, связь поколении в действии!

— Да ты!.. — захлебнулась мать от негодования, а потом вылила на отца такой поток ненависти, что даже я, считавшая себя прожженным циником, предпочла бы этот момент пережить где-нибудь вдали от разбушевавшихся родителей.

Само собой, папа в долгу не остался, и маменька узнала о себе много нового. Впрочем, я тоже. Судя по всему, последние полгода семейной жизни для папули были не сахарными. Он у меня товарищ терпеливый, многое может вынести, со многим примириться. Но похоже, маменька на пару с Версальски умудрились исчерпать даже его нервные резервы.

Обычно в такие вот минуты я тихонько сматываюсь и пережидаю бурю где-нибудь вдалеке от основных событий. Но сейчас речь шла о моем будущем, и я сочла, что бросать папулю на произвол судьбы, сиречь взбешенную маменьку, было бы в корне неверно. Поскольку вставить хотя бы слово в их с матерью перебранку было малореально да и не сильно хотелось в общем-то, я скромно подпирала собой стенку в ожидании, когда скандал пойдет на убыль либо непосредственно коснется моей особы.

Но тут из моей комнаты донесся рев мобильного телефона. Пришлось разворачиваться и боком, боком пробираться в спальню — смотреть, кто это захотел со мной пообщаться. Похоже, в пылу полемики родители даже не заметили моего исчезновения, продолжая припоминать друг другу все обиды за последние пять, десять, а то и двадцать лет семейной жизни. Что ж, лучше уж так, чем в молчанку играть. В конце концов, даже если развод, и что? По крайней мере хоть перестанут себе ежедневно портить нервы. А то оба дерганые ходят, отец — так тот вообще сильно сдал, лицо вон какое худющее да усталое…

— Привет! — раздался в трубке веселый Машкин голос. — Ну наконец-то телефон включила, а то пропала для общества, понимаешь!

— Можно подумать, ты не в курсе, что у меня творится!

— Ой, да ладно строить из себя забитую жизнью тетку. Кстати, что это там за голоса слышатся? Кто-то телевизор на полную мощность включил?

— Да нет, это родители друг на друга орут.

— И давно уже?

— Да нет, минут десять-пятнадцать от силы.

— Ну, это еще приемлемо. Если мои предки начинают ругаться, у них этот процесс и два часа может занять, и три.

— Без перерыва? — усомнилась я.

— А то! — не без гордости поведала Машка.

— И после этого никто разводиться не бежит?

— Не-а, только грозятся. Да это, по-моему, в каждой второй, если не в каждой первой семье игра такая: как следует разругаться, чтоб только перья по всей квартире летели, зато потом на месяц-другой тишь, гладь, божья благодать. Недаром в народе говорят: милые бранятся — только тешатся. Так что не переживай, никуда они друг от друга не денутся.

— Да я и не сказать, чтобы сильно переживаю. Просто как-то не себе, знаешь ли. Не могу припомнить ни одного раза, чтобы они так качественно ссорились. Ой!

— Что такое?

— Если не ошибаюсь, в ход тарелки пошли. Ой!

— Что, боишься, весь твой сервиз побьют? Так не стоит! Наверняка вам с Лешкой на свадьбу штуки три точно подарят. Так что пускай колотят, место под новый расчищают.

— Ну, по чести говоря, они-то как раз свой сервиз сейчас уничтожают, если я, конечно, по звуку правильно определила, что именно они там по молекулам разносят. Ой! Ну все, если они и дальше с таким грохотом будут действовать, к нам точно соседская делегация направится. Или и того хуже, милицию вызовут. Ой!

— А сколько там тарелок в старом сервизе было? — как бы невзначай поинтересовалась Машка.

— По-моему, шесть. Ой!

— В таком случае последняя осталась, расслабься!

— Ой!

— Все, посуда закончилась, можем продолжать разговор.

— И правда, вроде тихо стало, — прислушалась я к доносившимся из-за двери звукам. — Слушай, снимаю шляпу перед твоими шаманскими способностями, но как ты определила, сколько там было боезапасов?

— Элементарно, Ватсон! По количеству произнесенных тобой «ой». Один «ой» — одна тарелка в расход.

— А если бы я ошиблась и они не тарелки, а, к примеру, чашки бить начали?

— Ну, накладки всегда возможны, — философски заметила Машка. — Просто практика показывает, что чашки не так интересно разносить вдребезги, как тарелки. Опять же ручка может оторваться, в глаз рикошетом засветить. Так что как ни крути, а тарелки для этого дела — самый подходящий вид посуды. Ладно, я вот чего звоню: во сколько завтра девичник начинается?

— Девичник? — У меня закружилась голова в тщетной попытке припомнить, планировалось ли мной данное мероприятие или нет. По всему выходило, что не планировалось.

— Ага, мать, девичник! И не отвертишься!

— Да зачем он мне нужен! И свадебных торжеств вполне достаточно будет!

— До торжеств этих еще дожить надо. Сама подумай: ты пижону заграничному от ворот поворот дала?

— Ну, пока не окончательный. По крайней мере он до конца не просек, куда именно его послали. Даже надеется еще на что-то, недомерок!

— А матери глаза на него когда открывать будешь?

— Ну, я уже попробовала сегодня. Честно скажу — эффекта ноль, ни фига не вышло, кроме скандала. Так что, видимо, придется возвращаться к этому разговору завтра и действовать уже наверняка. Тем более Лешка обещал что-то придумать в плане организации неопровержимых доказательств порочности Версальски.

— Ага, пока все сходится, — туманно заметила Машка. — Следи за моей мыслью! Итак, завтра ты убеждаешь матушку, что ее коллега тебе не пара, да и ей самой от такого коллеги лучше подальше держаться. Как думаешь, она будет счастлива от такого известия?

— Ну… думаю, не очень.

— Отлично. Идем дальше. Послезавтра у тебя торжество. И с каким настроением ты должна присутствовать на собственной свадьбе? Ну, как минимум не с похоронным. Что для этого надо? Чтобы накануне никто не попортил тебе нервы. Кто главный на подозрении? Твоя мать. Если ты ей сорвешь весь расклад насчет выдачи тебя замуж за Версальски, она попытается сделать то же самое относительно тебя и Лешки.

— Машка, а ты уверена, что моя матушка настолько мстительная особа? Вообще-то она обычно отличалась здравомыслием и точно знала, когда пора поднимать лапки кверху и признавать поражение.

— Забудь! — безапелляционно заявила Машка. — Даже если ты права, что вряд ли, в любом случае лучше перестраховаться. Поэтому завтра ты проводишь вторую половину дня в компании верных подруг, которые не дадут тебя в обиду матери. И лучшее прикрытие для этого мероприятия — именно девичник! Вряд ли твоя матушка решится настолько потерять лицо, что прогонит из дому твоих лучших подружек!

— Машка, ты что, займешься клонированием?

— Это ты к чему? — настал Машкин черед удивляться моему ходу мысли.

— Пойми, кикимора, кроме тебя, у меня и подруг-то нет! Так что если ты не размножишь себя на каком-нибудь хитром ксероксе, наш девичник будет состоять ровно из двух человек: тебя и меня! И уж прости великодушно, но только ради тебя моя маменька сдерживаться не будет. Если ей приспичит мне мозги прополоскать, она это прекрасно сделает и в твоем присутствии!

— Это я беру на себя! Нас будет куда больше, чем двое, гарантирую! Главное, не слишком удивляйся, когда завтра гостей принимать будешь, а то твоя матушка вмиг неладное заподозрит.

— Слушай, а может, все-таки обойдемся без девичника? Или проведем его где-нибудь вне дома? — простонала я, представив, как завтра мою квартиру заполонят в безумном количестве незнакомые или малознакомые мне девицы.

— Ага, завалимся в кабак, назюзюкаемся по уши, а с утра невеста будет страдать диким похмельем и выглядеть как тень отца Гамлета! Вместо «горько» гости будут кричать «кисло», а свадебным напитком взамен шампанского станет рассол. От нарисованной Машкой картинки у меня мгновенно подступила к горлу тошнота.

— Я вообще-то со среды совсем не пью, — робко просветила я ее. — Да и тебе спиртное противопоказано. Вот родишь, тогда посмотрим. Так что вариант с кабаком отпадает.

— И куда мы тогда пойдем? В ночной клуб?

— Только не это! — воскликнула я, памятуя о нашем с Машкой последнем посещении подобного места. Вызволять полуодетую подругу из лап зело нетрезвых посетителей мне совершенно не понравилось.

— Так что, кроме твоей квартиры, нам податься некуда, — заключила Машка.

— А если перенести все мероприятие к тебе?

— Не выйдет!

— Почему это? — опешила я. Раньше что Машка, что Тема были весьма компанейскими ребятами и охотно выделяли свою квартиру под всяческие пьянки-гулянки…

— А где, по-твоему, состоится мальчишник? — просветила меня Машка. — У твоего жениха дома семеро по лавкам, он у нас тоже в своем роде беспризорник. Или хочешь, чтобы он у тебя в лучших традициях мальчишников снял сауну с девочками и кутил до самого рассвета?

— Нет! — моментально ответила я, представив Лешку в компании извивающихся вокруг него красоток в неглиже.

— То-то же! Поэтому девичник мы проводим у тебя, а мальчишник у нас с Темой.

— Машка, а может быть, устроим совместный девичник и мальчишник? Я просто сбегу к тебе после разговора с матерью, и вся недолга! Посидим до вечера вчетвером, а потом мы с Лешкой по домам разъедемся. И не надо никого лишнего звать.

— Не прокатит!

— Да почему?

— Потому что тебе вообще до самой свадьбы свою квартиру лучше не покидать. Где у тебя свадебное платье хранится?

— Ну, положим, в кладовке. То есть в стенном шкафу. А что?

— Как долго твоя матушка будет его искать, если захочет его обнаружить? Минуту, две?

— Да нет, может и целый час провозиться! Оно у меня хорошо упаковано, пока кучу шмоток не перекидаешь, не увидишь, — отвечала я Машке, не понимая, к чему она, собственно, клонит.

— Да хоть два часа! Не в этом суть! Твое свадебное платье сейчас — твоя ахиллесова пята. В порыве гнева мать испортит его, как не фиг делать! И что ты тогда предпримешь?

— Ну… поеду и куплю новое платье!

— Ага, и сколько времени у тебя это займет? Столько же, сколько и в прошлый раз?

В словах Машки была своя сермяжная правда. Мы с ней на поиски подходящего платья угробили целую неделю, прежде чем нашли то, что надо. Да и что греха таить, мое свадебное платье с нежно-сиреневым отливом было в своем роде уникально и нравилось мне до потери пульса. Если Машка права насчет вредности моей матушки, потерять такой наряд будет безумно жаль.

— Не забывай, у тебя регистрация в час дня! — продолжала Машка. — А потерю платья ты обнаружишь в лучшем случае часа за четыре до этого. Даже если ты тут же помчишься в ближайший салон и купишь первое же подходящее тебе по размеру платье, на это уйдет минимум два часа. А еще прическа, макияж и прочая дребедень! Хочешь делать это второпях? Да пожалуйста! Только не удивляйся, если при первых же аккордах марша Мендельсона тебе нестерпимо захочется зареветь в голос или изобразить из себя Джулию Робертс. Догадываешься, какую из ее ролей я имею в виду?

— Сбежавшую невесту?

— Ее самую! Поэтому не надо пускать все на самотек. Сказано: девичник — значит, девичник! Вряд ли твоя матушка отважится портить свадебный наряд собственной дочери на глазах ее подруг. Вот втихаря, исподтишка навредить — это другое дело. Да, и еще одно: на всякий случай перетащи платье в свою комнату. Лучше, чтобы до субботы оно хранилось в непосредственной близости от тебя.

— И куда я его здесь повешу?

— Да хоть на гардины и за занавесками спрячь! Эх, бестолочь, всему тебя учить надо! Ну ладно, закругляемся, а то у меня на счету последняя пара долларов осталась. Поскольку у тебя что-либо спрашивать бессмысленно, ставлю тебя перед фактом: жди нас завтра к двум часам дня!

— Маш, все хорошо, да только я не уверена, что к этому моменту уже переговорю с матушкой насчет Версальски. Может, лучше попозже? Ну, скажем, перенесем все часов на пять? Опять же, если не ошибаюсь, на Руси девичники вообще в ночь перед свадьбой проводились. Чувствуешь разницу? Ночью, а не днем!

— Твои подруги разговору с матушкой не помеха. А что до всяких там обычаев, так раньше девки замуж в красных сарафанах выходили. Ты и этот обычай на вооружение возьмешь? А наша поддержка тебе однозначно понадобится. Так что в два часа и ни минутой позже! — бушевала Машка.

— Ладно, ладно, в два — так два, — пробурчала я, лишь бы отвязаться от не в меру деятельной подруги.

— Чмоки-чмоки! — радостно прокричала Машка и отключилась.

Я потерла перегретое от телефона ухо. Кажется, в ближайшую пару дней о том, чтобы спокойно отдохнуть перед свадьбой, можно и не заикаться. Завтра разборки с маменькой и навязанный мне Машкой девичник, послезавтра и вовсе поход в загс. Подозреваю, что первую брачную ночь мы с Лешкой проведем предельно скромно: доползем до кровати, обнимемся и захрапим. Вся эта предсвадебная суета, оказывается, жутко утомительная вещь.

Ну что, выглянуть в коридор и посмотреть, как там дела у отца с матерью? По крайней мере криков и воплей больше не слышно. Да, до Машкиных предков с их многочасовыми скандалами моим родителям еще далеко, тренироваться и тренироваться. От силы минут сорок продержались, а то и меньше. Интересно, и до чего они таки договорились? Или достижение компромиссов в задачи сегодняшних разборок не входило?

И Машка со своей паранойей из головы не идет. Неужели маменька и впрямь попытается изуродовать мое свадебное платье? Да нет, быть такого не может! Она, конечно, женщина крутая, но до такого, пожалуй, не докатится. Или все-таки перестраховаться по Машкиному совету? Да мало мне забот, теперь еще сиди и платье охраняй от матушкиных посягательств. Нет, за последнюю неделю моя квартира положительно превратилась в сумасшедший дом.

Я уже подошла к двери спальни, но тут вновь затрезвонил мобильник. Возведя очи к потолку, я, чертыхаясь, развернулась обратно. И кто меня на этот раз хочет услышать?

— Привет, малыш!

— Лешка! Ты где?

— Ну, на самом деле неподалеку. Торчу в беседке около твоего дома. У тебя как, все спокойно?

— Да не сказать. Родители только что вдрызг разругались. Я вон у себя пока отсиживаюсь.

— Ко мне выйти сможешь?

— Думаю, да. В крайнем случае совру, что в магазин за минералкой пошла. Да и кому я должна отчитываться?! Мне, между прочим, уже двадцать шестой год идет!

— Все, не бузи! Главное — не забудь диктофон прихватить!

— Обижаешь!

— Ну все, жду тебя!

— Выбегаю!..

По счастливой случайности в коридоре никого не оказалось, разбитую посуду тоже, видимо, успели подмести, и на улицу я выскочила, минуя родительский кордон. Вполне вероятно, что они вообще не заметили моего исчезновения, ведь входную дверь я открыла и закрыла настолько тихо, что никаких посторонних звуков, кроме тихого стука, она не издала. Забежав в беседку, я первым делом крепко-крепко обняла Лешку.

— Тише ты, а то раздавишь ненароком! — усмехнулся он. — И будет у тебя жених со сломанными ребрами.

— Ты бы знал, как меня задрала эта свистопляска! — пожаловалась я. — У меня уже голова кругом идет. Да еще и Машка вон соли на раны подсыпала, говорит, матушка вполне может отважиться испортить мне свадебное платье. Теперь вот думаю, кто из нас сошел с ума: она, когда такое предположила, или я, когда уши развесила?

— А по-моему, Машка может оказаться права, — озабоченно протянул Леша. — Я, конечно, твою мать знаю куда хуже, чем ты, но того, что я уже видел, мне достаточно.

— Достаточно для чего? — чуть отодвинулась я от Лешки.

— Чтобы предположить, что она ни перед чем не остановится и попытается сорвать нашу свадьбу.

— А может, у вас с Машкой коллективный снос крыши. Ну сам подумай, на кой ляд ей мое платье сдалось?!

— Тогда спешу тебя огорчить, смело можешь заносить в число свихнувшихся граждан еще и своего отца. Он тоже подозревает, что мать не будет сидеть сложа руки и смотреть на то, как мы с тобой распишемся. И почему бы в таком случае не изорвать в клочья твое платье? Очень можно. Какая невеста без свадебного наряда?

— Как сказала будущая императрица Екатерина Вторая, когда ей сообщили, что корона не готова: «Горшком накроюсь, горшком коронуюсь!» Но можешь гордиться ты смог меня напугать! — Я присела на лавочку рядом с Лешкой. — И что нам теперь делать?

— Во-первых, не вешать нос! И помни: я тебя люблю! Даже если из-за своей злобной матери ты явишься в загс в джинсах и зареванная, я все равно заберу тебя в жены! Ты — моя, и ничья больше!

— А во-вторых?

— Во-вторых, займись тем, что сведи к минимуму все материнские возможности навредить тебе до свадьбы.

— А во время свадьбы как быть? Она же, если ей приспичит, всех гостей разгонит! А мы только наших коллег полстудии пригласили, да еще и друзья, знакомые…

— Это я уж беру на себя! — заявил Лешка, и в его глазах промелькнуло очень недоброе выражение.

— И что же ты сделаешь?

— Сейчас я не хочу об этом говорить, но поверь, у меня есть чем удержать твою мать. Она, конечно, будет беситься, но ничего не сможет сделать ни тебе, ни мне. Поэтому тебе, как в сказке, осталось только день простоять да ночь продержаться!

— Две ночи и день, — сварливо поправила я Лешку.

— Не придирайся к словам! — ласково щелкнул он меня по носу. — Лучше давай диктофон, и я побегу.

— Что, уже?! — не на шутку огорчилась я. — Утром от меня усвистал, сейчас вон тоже куда-то торопишься. А я-то размечталась, что мы с тобой до полуночи просидим. Я же соскучилась, между прочим!

— Малыш, я и рад бы, но мне еще в одно место надо заехать, а потом оттуда домой. И очень сильно подозреваю, что бессонная ночь мне обеспечена, поскольку придется долго сидеть за компьютером и нудно корпеть над записями, чтобы предъявить твоей матери действительно убойную улику против Версальски. Сама посуди, не будет же она слушать несколько часов кряду ваш застольный треп! Наши аудиодоказательства должны занимать не более трех-четырех минут каждое. Это совсем как в кино: главное — не переборщить и не затянуть сцену, иначе внимание зрителя будет приковано отнюдь не к тому, чего хотел режиссер.

— Знаешь, я одновременно и понимаю, о чем ты говоришь, и не понимаю, — призналась я жениху. — Наверное, я глупая.

— Ага, — машинально подтвердил Леша, за что тут же получил от меня душевную плюху. — Эй, ты чего дерешься?

— Знаешь, по Машкиной теории рано или поздно все семейные пары начинают громко и со вкусом выяснять отношения, вплоть до рукоприкладства. Вот я и готовлюсь, так сказать, к будущей семейной жизни!

— Я ей покажу! Пусть твоя Машка со своими теориями знаешь куда идет? И ты тоже хороша! Нашла себе эксперта по семейным отношениям! Она с Темой от силы год вместе прожила! А уже нос до небес задирает, наставница молодых!

— Так мне к Машкиному мнению прислушиваться или нет?

— Нет!

— А свадебное платье от матушки прятать?

— Да!

— Мужчина, вы противоречите самому себе, — глубокомысленно заявила я, но продолжить свою мысль не успела: Лешка сгреб меня к себе на колени и принялся целовать. А я во время данного занятия не то что говорить — связно мыслить не способна…

Проснувшись посреди ночи, я долго лежала в кровати, успокаивая дыхание. Ну надо же, какая дрянь приснилась! Будто бы маменька окончательно умом тронулась и мало того что свадебное платье — все мои наряды ножницами искромсала. И вот стою я в загсе в одних трусиках, руками от посторонних взглядов прикрываюсь, а Машка бегает и выпрашивает у моих гостей хоть какую-нибудь одежду, потому что иначе нас расписывать не хотят. А рядом стоят другие пары, глазеют на меня, как на душевнобольную, пальцами тычут и ржут как лошади. И вот кто-то сердобольный наконец выдает мне футболку, мы с Лешкой подходим к столу регистраторши, а она кричит на меня, что с голыми ногами она все равно нас не поженит. И тогда я тоже начинаю на нее орать и доказывать, что моя футболка — это не футболка, а мини-платье, а раз так, она просто обязана нас расписать. Полный бред!

Полежав в кровати еще некоторое время, я поднялась, поднесла к глазам мобильник. Половина второго, еще спать и спать! Хотя какой тут сон, когда такие ужасы видятся?

Да, с этим действительно надо что-то делать. А вдруг мать и вправду сбрендит и объявит нам открытую воину. Лешке, конечно, хорошо говорить, что он меня и в джинсах в жены возьмет, только я-то хочу, чтобы все было как надо! Да и Машка права: если мать решится на этот шаг, настроение у меня будет самое что ни на есть минорное. С таким не замуж выходить, а из окна сигать впору.

Ну так что, прятать мне платье или нет? А, была не была, прячу!

Не надевая тапок, я тенью выскользнула в коридор и прислушалась. Тихо, только у соседей за стенкой стрекочет сверчок. Так, фонарик мне не понадобится, чехол с платьем я и на ощупь определю. Главное — по дороге ни на что не наткнуться и не грохнуться, иначе весь дом на ноги подниму. Так, идем по стеночке, осторожно, ага! Вот и шкаф. Открываем, тянем руку вправо… еще дальше… еще чуточку… вот оно! Аккуратно снимаем вместе с вешалкой, закрываем шкаф… Нет, рано! Надо еще и шляпку с вуалью достать! Блин, и как я одновременно и платье и картонку эту дурацкую поволоку? А, Бог не выдаст, свинья не съест! Вперед!

Только вновь оказавшись в спальне, я наконец-то звучно выдохнула. Ну, со шляпкой все понятно. Задвину ее под кровать, и вся недолга. А вот платье… Может быть, еще раз воспользоваться Машкиным советом и повесить его на гардину? А что, тоже неплохой вариант! Она у меня вроде как прочная, к стене намертво прикручена, да и рассчитана как раз на тяжелые шторы. Так что и платье вполне должна выдержать. Залезаем на стол, тянемся, цепляем вешалку за гардину. Есть! Теперь маскируем все занавесками. Хорошо, хоть в этой комнате они не прозрачные, как в гостиной, а то бы мой тайник мигом таковым быть перестал.

Интересно, а если маменька и впрямь замыслит найти и изничтожить мое платье, сюда она заглянуть догадается или нет? Я так точно сюда не полезла бы. Ну самое дурацкое место для свадебного платья, если подумать! Значит, можно спать спокойно. Тем более что утром мне, кажется, опять грозит ранний подъем…

Ну вот, накаркала! Опять маменька немилосердно трясет меня за плечи и требует сию же минуту открыть глаза. А сколько время-то? Ну это уже чересчур! Блин, семь утра! Какого ляда нужно от меня матушке в такую рань? Между прочим, у меня последний холостой день пошел, можно было бы принять во внимание данный фактор! Ах, ну да: маменьке об этом покуда лучше не знать… Забыла, каюсь, каюсь.

— Лайза, подъем, завтрак ждет тебя!

— Обойдусь и без завтрака. Особенно если это опять твой коронный омлет. Если ты не заметила, я хочу спать. И мне сегодня не надо идти на работу, поскольку я все еще в отпуске. А раз так — будь добра, закрой дверь с той стороны и дай мне наконец-то выспаться! Я и так всю неделю хожу как очумелая только из-за того, что тебе приспичило разыгрывать из себя заботливую мать семейства!

Маменька поджала губы. Да, признаю, моя тирада была излишне резка, но черт побери! Я безумно хочу спать, и разве это преступление?

— Не хочешь завтракать — твое дело, — наконец произнесла она, — Но я думала, ты посидишь со мной, а потом проводишь на конгресс. Он сегодня работает последний день, в половине второго торжественное закрытие.

— Для проводов на конгресс у тебя есть отец! Тем более, как я понимаю, он тоже туда собирается.

— Мы с ним поссорились, — излишне ровно сообщила маменька. — Думаю, на следующей неделе мы начнем бракоразводный процесс.

— Мамуль, это у вас в Штатах процессы, а у нас просто разводят. Несовершеннолетних детей у вас не осталось, имущества для раздела тоже особого нет, так что заявление на стол и свободны! Даже в суд тащиться не надо.

— Ты так просто об этом говоришь! — изумилась матушка. — А я-то боялась, что для тебя это станет ударом!

— Ударом для меня стало то, что вы вчера переколотили все суповые тарелки. А ваш развод, прости, факт уже свершившийся. Я буду только рада, если вы наконец-то перестанете трепать нервы и себе, и мне.

— Ну, раз так — спи дальше! — с язвительными нотками произнесла маменька и встала с кровати. — Тебе, кажется, вообще все по барабану! Впрочем, у нынешнего поколения это модно. Так что можешь гордиться собой, дочка! В конкурсе цинизма и пофигизма ты взяла бы Гран-при!

— Слушай, от меня-то ты чего ждешь? — устало поинтересовалась я у матери. — Сочувствия? Прости, закончилось аккурат тогда, когда ты попросила Анджея разыграть перед Лешкой спектакль. Поддержки? Излишне, твоего самомнения хватит даже на то, чтобы потопить линкор. Так чего же?

Да лучше бы я промолчала. Маменька словно только ждала этого вопроса. Резко развернувшись, она в упор просверлила меня холодным, колючим взглядом:

— Иногда мне кажется, что в роддоме мне принесли чужого ребенка. Ты настолько эгоистична и глупа, что мне порой стыдно за то, что ты моя дочь! Ты не понимаешь очевидных вещей! Ты не ценишь добра, которое тебе делают! Ты не видишь дальше своего носа!..

— Да что вам всем мой нос дался! — не выдержала я. — Вчера Версальски недвусмысленно намекал мне на то, что он у меня слишком длинный, сегодня еще ты за него взялась. И вообще, разве ты не знаешь, что разговаривать с человеком, который смертельно хочет спать, совершенно бессмысленное и, более того, жестокое занятие! У меня глаза закрываются, а ты от меня каких-то умных реплик ожидаешь!

— Да спи ты на здоровье хоть до вечера! — рявкнула матушка и вышла из комнаты.

Ну вот, день еще как следует не начался, а первый скандал на счету уже есть. И сон как рукой сняло. Тьфу, пакость. И на душе осадок премерзостный. Вот странно: ведь я права, с какой стороны на проблему ни посмотри. А все равно ужасно неприятно, что приходится против матери идти. Видимо, где-то глубоко в генах заложено: «мать надо слушаться, матери перечить нельзя». А что поделать, если на кону стоит собственное будущее?

М-да, права была Машка. Если маменьке вожжа под причинное место попадет, она мне в два счета настроение испортит. Да что там говорить — уже испортила! Не знаю, правда, насколько девичник поможет мне развеяться, есть у меня огромные сомнения на этот счет. Ох, и почему у меня все так по-идиотски получается? У других людей свадьба как свадьба, а мне тут в шпионов играть приходится, левые разговоры записывать. Впору «Тартюфа» Мольера вспомнить: «О Боже, это ль не несчастье — тайком с невестой собственной встречаться!» Правда, эта фраза скорее к Лехе относится, а у меня с точностью до наоборот: с женихом украдкой вижусь. И все почему? Потому что маменьке вздумалось лично подобрать мне мужа! Ну полный бред!

Перевернувшись на другой бок, я предприняла еще одну безнадежную попытку уснуть. Увы, глаза послушно закрывались, но сон ко мне не шел, хоть убей. Зато в голову лезли мысли, одна другой печальнее, так что минут через пять я уже ревела в подушку над своей горькой судьбой.

— Эй, котенок, ты чего? — склонился надо мной отец.

— Все плохо! — звучно шмыгнула я носом. — Мать мне свадьбу сорвет и не поморщится! Она меня не любит!

— Тише, тише! Свадьбу испортить мы ей не позволим, уж поверь на слово своему папке. А насчет того, что не любит… ты ошибаешься. Любит, но по-своему. И добра тебе желает…

— Ага! И гадости при этом говорить не забывает! И Лешку прогнала!

— Успокойся! Завтра вы с Лешкой поженитесь и будете жить долго и счастливо. А мы с матерью уедем, и больше она вас доставать не будет, обещаю.

— У вас с ней полный трындец? — поинтересовалась я, высовывая голову из-под одеяла.

— По ходу пьесы да. Только ты еще и из-за этого не расстраивайся! Просто прими как данность: у любой истории есть финал, и не всегда радостный. Вот и наша с матерью история подошла к концу, только и всего.

— Жалко! — неожиданно для себя выпалила я. — Вы же такой парой были! Вам все вокруг завидовали!

— Ну, мало ли, кто кому завидует, — пожал плечами отец. — Это еще не повод склеивать вдребезги разбитую чашку. Все равно ведь течь будет…

— Кстати, раз уж ты о посуде упомянул. Вы вчера друг друга не поранили, случаем? А то гремели вы знатно, меня едва кондрашка не обняла.

— Да нет. Мать все больше об пол ее била. Один раз только по стене засветила, ну я успел от осколков увернуться. Ты не переживай, я тебе новый набор куплю!

— Ты что, думаешь, я из-за каких-то там тарелок волнуюсь? Ничего подобного! Просто… просто как-то неправильно все получается. Ну не должно так быть в нормальной семье, честное слово!

— Потерпи, уже недолго осталось.

— Знаешь, папуль, я сейчас так зла, что готова собственными руками всю душу из Версальски вытрясти! Это все из-за него произошло: и ваша с матерью размолвка, и мои с Лешкой недоразумения! Все из-за этого сморчка. Честное слово, если он в нашей квартире еще хоть разок появится, я его с лестницы вверх тормашками спущу. Он, как раковая опухоль, прижился и начал вокруг себя черноту плодить. Мало того что к матери присосался, так еще и ваш брак разрушил, и мой заодно едва под откос не отправил.

— Какая разница, кто виноват? Сейчас это уже не имеет ровным счетом никакого значения, — вздохнул отец. — У меня с ним свои счеты, но марать руки об это ничтожество я не намерен.

— Вот и отлично! В таком случае он мой!

— Не вздумай! — предостерег отец. — Версальски, как протухшее яйцо, лучше не взбалтывать содержимое, чтобы вонь не пошла. Он мстительный человек, пока ответную гадость не сделает — не успокоится.

— И что из того? Позволить этому мерзавцу и дальше безнаказанно резвиться на обломках вашей семьи? Да и по поводу ответной реакции: ваш конгресс заканчивается уже сегодня. Значит, завтра — самое позднее послезавтра — ему надо улетать в Штаты. И что он успеет мне сделать за полтора дня? У него в Москве ни родных, ни знакомых, рассчитывать он может только на себя. Так что если я размажу Версальски по стене подъезда, все, что ему остается в таком случае, — утереть рукавом пиджака кровавую юшку из носа!

— Лиза, котенок, если ты хочешь сделать это только ради меня — не стоит. Мы с матерью уже приняли решение, и…

— Папуль, я это уже слышала. Единственное, что могу обещать: если Версальски больше ко мне не сунется, я его, так и быть, не трону. Но если он покажется в радиусе хотя бы десяти метров, пусть пеняет на себя!

Хлопнула дверь. Мы с отцом переглянулись. Понятно — матушка ушла. Надеюсь, до подслушивания нашего разговора у спальни она не докатилась. Впрочем, мне уже все равно. Нервотрепка дошла до той стадии, когда внутри все притупляется и каждая новая неприятность воспринимается все проще и проще. Ты просто привыкаешь к тому, что вокруг тебя все рушится. В том числе жизнь твоих близких…

— Ну что, пошли завтракать? — вздохнула я, прикинув, что выспаться мне сегодня уже не судьба.

— Тогда поднимайся, — ответил отец, — у меня в запасе примерно около пятнадцати минут, а потом я уже начну опаздывать.

Летка томно потянулась на кровати. Стас забурчал спросонья, как мультяшный медвежонок, повернулся к ней и открыл глаза.

— Уже проснулась? Тогда с добрым утречком!

— И тебе тоже. Что-то ты какой-то угрюмый. Ну, где улыбка на лице, где блеск в глазах?!

— Будешь тут угрюмым, когда целую ночь кошмары мучают! Весь измаялся!

— А что снилось-то? — поинтересовалась Летка, перевернувшись на живот и облокотившись на подушку.

— Да все этот твой хмырь болотный, Версальски который. Будто бы он тебя с собой в самолете увозит, а я и сделать-то ничего не могу. И ты рядом с ним сидишь довольнехонькая, словно главный приз в лотерею отхватила. И вот я бегаю перед самолетом по взлетной полосе, пытаюсь до тебя докричаться, а ты меня не видишь и не слышишь. Тогда я отправляюсь к пилотам, чтобы они рейс задержали, но не успеваю: самолет начинает разгоняться, и я аккурат к нему под шасси попасть могу. И вот бегаю по летному полю, как мышь по пустому амбару, пытаюсь в живых остаться. Ух, как вспомню, так вздрогну!

— Вот дурачок! — ласково погладила Стаса Летка. — Нашел к кому ревновать! И вообще: больше мы с тобой их никогда не увидим! Так чего переживать?

— Ага, зато он тебе названивать будет! Вон вчера аж десять минут проворковали, голубки! Честное слово, хотелось у тебя мобилу вырвать да об пол ее шандарахнуть!

— Тише, Стасик, тише! Во-первых, ты же сам помнишь: меня об этом попросила Лизкина подруга. Во-вторых, больше я с ним общаться не намерена! Его номер у меня в определителе запомнился, теперь на его вызовы я не отвечаю.

— Не отвечаешь? Значит, он звонил тебе еще раз? Да или нет?!

— Ну, — протянула Летка, — не совсем так. То есть да, он попытался… пожелать мне спокойной ночи, а я сказала, что уже сплю, и отключилась. Только и всего!

— А я где в этот момент был?

— В ванне плескался, — равнодушно повела плечами Летка. — Да было бы из-за чего сыр-бор разводить! Ну, запал он на меня, так именно этого мы и добивались. Пускай теперь соплями исходит, обо мне мечтая!

— Как ты можешь так вести себя со мной? — взвыл Стас. — Ты что, не соображаешь, что делаешь мне больно? Все, отдавай мне свой мобильный!

— Это еще с какой стати?

— Если этот крендель снова позвонит тебе, я заставлю его крепко пожалеть о том, что он приехал в Россию.

— С этим я прекрасно справлюсь сама. Так что, будь добр, оставь трубку там, где она лежала.

— Ни за что!

— Стасик, солнышко мое, рыбонька, кисонька, ну не злись, пожалуйста! — заворковала Летка, одновременно прижавшись к Стасу и потершись щекой о его грудь. — Из-за какого-то недомерка так волноваться! Лучше давай я тебе спинку почешу, и ты расслабишься, а?

— Не надо мне ничего чесать! И не переводи разговор на другое! Я не намерен и далее позволять тебе общаться с этим типом! И если для этого нужно отобрать у тебя телефон, я это сделаю!

— И на какой срок ты собираешься оставить меня без средств связи? — сдвинула брови Летка. — А если вдруг позвонят с работы? А если моя мама захочет со мной поболтать, что тогда? Ты лично объяснишь ей, почему оставил ее дочь без телефона?

— Если нас будут искать с работы, то позвонят и тебе, и мне, тем более что Тамара давно уже в курсе, что мы живем вместе. А насчет твоей мамы… я просто увижу ее номер на определителе и передам тебе трубку, только и всего!

— А если мне позвонят с незнакомого номера? — горячилась Летка. — Что тогда предпримешь?

— Нечего тебе со всякими незнакомцами разговаривать, обойдешься! А если это окажется твой американец? Когда он поймет, что ты не отвечаешь на персональные вызовы, вполне может взять и позвонить тебе с чужого телефона! Или с городского номера, наверняка у них в гостинице с этим проблем нет!

— Ну как знаешь! — Летка насупилась и отвернулась от Стаса.

— Эй, ты чего? — потрепал он ее за плечо.

— Ничего. Очень приятно узнать, что твой самый близкий человек тебе не доверяет! Готов даже телефон отобрать лишь бы все под его контролем проходило! А если это личный звонок? Если я не хочу выворачиваться перед тобой наизнанку и отчитываться буквально о каждом своем шаге?

— Ты все не так поняла! Я просто пытаюсь тебя защитить, при чем здесь доверие?

— Я вполне способна защитить себя сама! Ты… ты даже не представляешь, как меня обидел! Я-то думала, ты любишь меня! А ты на поверку оказался ревнивцем и домашним тираном! Нет, я этого не вынесу!

Летка картинно скривилась, и на ее щеки спрыгнула пара слезинок. Не на шутку перепуганный Стас развернул ее к себе и крепко обнял:

— Что ты, дурашка! И как тебе только могло такое в голову прийти? Я не собираюсь ограничивать твою свободу, ничуть! Да наплевать, в конце концов, на этот телефон! Я тебе верю! Прости меня, солнышко, я не хотел тебя огорчать! Ну же, прекращай дуться!

Для порядка Летка еще минуты две изображала оскорбленную добродетель, после чего сменила гнев на милость и позволила Стасу поцеловать себя. Однако, пока она на полном автомате продолжала играть спектакль «Примирение», мысли ее уже были далеки от только что случившейся размолвки. Летка припомнила, что в их студии вот уже несколько месяцев висит объявление о приеме в актерскую школу. Если удастся выдержать собеседование и пробы, то после недолгого, но интенсивного обучения есть все шансы буквально в течение года сняться в каком-нибудь сериале! И если очень повезет, то сразу в главной роли, ведь прецеденты уже случались! И почему бы ей, Виолетте, не попытать счастья на актерском поприще? Ведь у нее есть для этого все данные. Только подумать, ее имя будет красоваться на всех афишах и перетяжках столицы, ее лицо попадет на обложки глянцевых журналов! Журналисты будут наперебой добиваться разрешения взять у нее интервью, а в Интернете появится ее фан-сайт, организованный самыми горячими и преданными поклонниками!..

Идиллию прервал злополучный мобильник, вовсю принявшийся наигрывать любимую Леткой песню Мамонтенка. Стас потянулся за трубкой, прочитал высветившееся на экране имя и тут же безо всяких разговоров нажал кнопку отбоя.

— Кто это был? — спросила Летка, заранее предчувствуя, какой будет ответ.

— Твой заграничный хахаль! — зло бросил Стас. — Ну вот, уже началось! Трезвонит тебе ни свет ни заря, паскуда! Нет, я ему овал лица все-таки поправлю! Всего-то один хороший апперкот в челюсть, и все!..

Стас все сильнее заводился, в подробностях расписывая, что он сделает с Версальски, попадись тот ему на глаза, а Летка недовольно морщилась. Ну вот, опять завел, заново его утихомиривай. А все Лизкин жених из Америки виноват, будь он неладен! Эх, Лизка, вечно из-за нее одни проблемы!..

Отправив отца на конгресс, я на всякий случай принялась составлять список того, что мне необходимо успеть сделать до завтрашнего утра. Так, первым делом проверить готовность свадебного наряда. Ну, с платьем все понятно: висит себе за занавеской и не отсвечивает. Шляпка под кроватью. Кружевное белье, чулки и подвязки лежат в шкафу на дальней полке. Туфельки? Где же мои туфли?! Ах, ну да, я же сама спрятала их в тот же шкаф на нижнюю полку. Ну да, точно, вот и коробка. Открыть, что ли, примерить? Почему бы и нет?

Ух, какая же я высокая стала! Еще бы, общая длина каблука чуть ли не под двадцать сантиметров получилась! Учитывая нашу с Лешкой разницу в росте, я прикинула, что в туфельках со стандартным каблучком все равно буду казаться рядом с ним Дюймовочкой, поэтому купила туфли на изящной платформе, вроде тех, в которых выступают на нашей эстраде малорослые певички. Вот и представьте себе: Десять сантиметров каблук да плюс еще те же десять сантиметров платформа. В общем, взлетела ракетой под небеса, и только! Теперь в этих туфельках я буду всего лишь на чуточку ниже Лешки… если, конечно, смогу пройти в них хотя бы пару метров и не переломаю себе ноги!

Вот балда осиновая! Что же я об этом раньше-то не подумала? А теперь придется приспосабливаться к этим каблукам в экстренном режиме, всего лишь за сутки! Как люди-то передвигаются, а? Единственное желание — добраться до стоящей в гостиной дедовской трости и заиметь хоть какую-то дополнительную опору. Что же я натворила?! Может, пока не поздно, слетать мухой в ближайший обувной магазин и от греха подальше купить обычные туфельки?

Мысленно сравнив картинки «я — Дюймовочка» и «я — пожарная каланча», я все-таки выбрала второе. Ну хоть убей, не хотелось мне на собственной свадьбе свободно проходить у жениха под мышкой. Значит, будем тренироваться!

Для начала я решила обойти по периметру кровать. По крайней мере если грохнусь, так хоть на мягкое. Правда, к сожалению, держаться за нее я не могла. То есть могла, но лишь согнувшись при этом в три погибели. Поэтому вынужденно пришлось принять гордую осанку и сделать первый шаг.

Хм, а ничего. Непривычно, конечно, но в целом очень даже неплохо. Такое ощущение, что паришь в воздухе, а ноги у тебя при этом удлинились чуть ли не наполовину! Так, второй шаг! Просто отлично! Если не думать, что до земли лететь далеко, а падать больно, то ощущения фантасмагорические! Главное — держать равновесие и не попасть ногой мимо подошвы. Растяжение голеностопа — отнюдь не тот подарок, который я хотела бы сделать себе на свадьбу.

Мое настроение улучшалось с каждым новым шагом, я даже позволила маленькую вольность — сделала поворот вокруг себя, имитируя вальс. Опля, впервые на арене воздушная гимнастка и акробатка Лиза! Смотрите и не пропустите такое зрелище, ведь увидеть его во второй не удастся! По крайней мере снова встать на эти приставленные к ногам табуретки я вряд ли отважусь. Хотя моя скромная практика доказала, что на них вполне можно ходить, не изображая при этом корову на льду, все равно сложновато. В конце концов, я никогда не любила обувь на каблуках, предпочитая сандалии, кроссовки и прочие ботинки с плоской подошвой.

Так, с этим разобрались. Что у нас дальше по плану? Ага, придумать макияж и подобрать соответствующую косметику. Ну, с этим-то как раз все просто. Светло-сиреневые тени в тон платью, помада цвета «фуксия» и черная водостойкая тушь для удлинения ресниц. Использовать тональный крем или нет? Эх, сложный вопрос! С одной стороны, чем более напудрено лицо, тем удачнее выходят снимки и видеосъемка. Зато вблизи напоминаешь собой свежеоткопанную мумию и пачкаешь одежду всем, кто пожелал заключить тебя в горячие объятия и прижать к сердцу. Нет, без тональника обойдусь! У меня и так безо всяких маскирующих средств лицо ровное и свежее! За исключением, разумеется, тех моментов, когда приходится пахать всю ночь над какой-нибудь серией, проклиная косноязычного автора и начальство, требующее отправки этой серии в производство «еще вчера». Но поскольку сейчас я в отпуске, подобный форс-мажор мне не грозит, значит, решено: косметики по минимуму!

Остается вопрос с прической. Как назло, у меня сейчас очень неудобная длина волос — лохмы даже до плеч не достают. Будь у меня короткая стрижка или, напротив, конский длинный хвост, проблем бы не было. В первом случае — укладка феном, во втором — греческий узел и подвитые плойкой хвост и челка. Но увы: сбегать в парикмахерскую и сделать стрижку означает серьезно поссориться с Лешкой. Он горячий поклонник длинных волос и всячески убеждает меня отращивать их докуда можно. А поскольку за полгода не то что конскую гриву — фикус нормально не вырастишь, то имею то, что имею: свисающие вокруг лица пряди, которые даже резинкой пока не соберешь — слишком уж коротки. Что же делать?

После напряженного десятиминутного раздумья меня осенило. Эврика! Ну-ка, где мои шпильки-невидимки?

Перерыв необъятные запасы заколок, оставшиеся еще с тех времен, когда я, как послушная девочка, и не помышляла о хулиганской мальчишеской стрижке, я извлекла и положила на стол порядка трех десятков шпилек. После того как были отсеяны не соответствующие моменту черные и темно-фиолетовые экземпляры, на столе осталось ровно семнадцать невидимок. Отлично, этого должно хватить! А что не выдержат заколки, то закрепим лаком сильной фиксации. И готова невеста! Всего за десять-пятнадцать минут стараний все волосы аккуратно подбираются сверху, а сзади свободно свисают и чуть вьются. Плюс еще шляпка с вуалью, и хоть картинки с меня рисуй!

Что еще? Документы и кольца. Ну, мой паспорт всегда со мной, равно как и Лешка со своим никогда не расстается. Кольца покамест лежат в тайничке в гостиной под плиткой ламината. Все. Я в полной боевой готовности.

Мобильник бодренько заиграл веселую мелодию, привлекая к себе мое внимание. Лешка!

— Привет, любимый!

— Привет! Дома есть кто?

— Нет, все ушли на фронт. То есть на конгресс. И вернутся явно не раньше обеда, поскольку у них там торжественное закрытие в полвторого, ну и сабантуй по этому поводу, я так думаю. Ты где?

— Стою у тебя под дверью. Открывай!..

Я опрометью бросилась впускать жениха. Выглядел он, надо сказать, не очень-то презентабельно. Волосы всклокочены, глаза совершенно безумные и красные. Да и синяки с царапинами никого не красят. Вот уж кого и придется завтра тональным кремом пользовать, так это Лешку! А потом отгонять от него лобызающийся народ, чтобы ничего на лице не потерли, иначе придется каждые пять-десять минут ему грим обновлять! Или Машку на это дело запрячь? Пускай бегает с пудреницей наготове, хоть какой-то толк от ее гиперактивности, а то ведь иначе меня советами замучает. Ладно, поживем — увидим!

— Вот, держи! — протянул мне Лешка два диктофона. — Здесь слегка отредактированное ваше с Версальски общение на кухне. Продолжительность — две с половиной минуты. Его ты запускаешь в первую очередь. Чтобы ты не ошиблась, я тебе специально сзади бумажку наклеил с цифрой «1». Видишь?

— Ага. А на втором диктофоне…

— Запись разговора Версальски с будущим донором вторым продолжительностью чуть более трех минут. Качество, конечно, оставляет желать лучшего, но слышно отчетливо. Я еще уровень звука слегка на компьютере подправил, прежде чем обратно переписывать.

— Ну, насчет кухонных разговоров все понятно. А как объяснить маменьке, откуда взялась вторая запись? Ведь если я скажу «мои друзья помогли мне…» или «мой жених сумел достать…», то матушка вмиг заголосит, что она ничему не верит, все сплошная подделка и далее по тексту.

— Поэтому просто не заостряй на этом внимание. Скажи «мне удалось раздобыть» — и все! А уж какими путями и методами к тебе попала эта запись, ей в общем-то знать и не нужно. Блин, птичка в клювике принесла, вот откуда!

— Слушай, птичка, что-то мне не нравится, как ты выглядишь. Может быть, тебе что-нибудь из еды сообразить? Или кофе напоить?

— Не упоминай при мне этот напиток! — Лешка скривился, как от сильной зубной боли. — Я сегодня ночью, наверное, литра два кофе выдул, пока улики ваял. У меня уже в горле кофейный привкус стоит! Лучше скажи: ты точно уверена, что ближайшие три-четыре часа твоя матушка здесь не появится?

— Зуб даю!

— Подожди ты зубами разбрасываться. Лучше проводи-ка меня в спальню, а то боюсь, обратно до дома я уже не доеду. Пока сюда на метро добирался, разве что ногтями за поручни не держался, только чтобы не сползти другим пассажирам под ноги не свалиться. Второй раз за это утро я такой подвиг совершить точно не смогу.

— О чем речь? Давай, заваливайся! Представляешь, я ведь как чувствовала, что ты придешь, так и не застелила кровать!

— Вот и славно. Кстати, — спросил сонно щуривший глаза Лешка, скидывая с себя джинсы и тыча пальцем куда-то в сторону подоконника, — а что у тебя там свадебное платье делает? Иду к тебе, по привычке поднимаю глаза на окно и вдруг вижу чехол с платьем. Висит себе, проветривается. Это какая-то особая примета, да?

— Да, милый! — улыбнулась я Лешке, мысленно костеря себя на все лады. — Это чтобы… чтобы платье нагуляться успело и в день свадьбы никаких неприятностей невесте не доставило! Ну знаешь там, чтобы по швам не разошлось, не порвалось случайно, не запачкалось…

— Надо же, никогда раньше ни о чем подобном не слышал, — глубокомысленно заметил Лешка, тактично прикрывая ладонью зевок.

Вот клуша! Теперь уже полрайона осведомлено, где я прячу свой свадебный наряд! Кто мешал мне повесить его так, чтобы с одной стороны его прикрывали занавески, а с другой — стена? Но нет же, меня угораздило выставить его на всеобщее обозрение. Супершпионка, нечего сказать! Если мое платье даже Лешка обнаружил, так что мешало сделать то же самое матушке? Эх, полный провал конспиративной явки!

Буквально через пару минут после того как Лешкина голова коснулась подушки, в спальне раздался его богатырский храп. Ну что ты будешь делать, вот ведь как умаялся, бедный! А я-то размечталась, как лягу возле него, и мы, вспомнив старика Фрейда, предадимся одному из основных инстинктов, издревле известных как «плодиться и размножаться». Что ж, до свадьбы этим заняться, видимо, не судьба. Ну ничего, я потерплю. А чтобы Лешке ничего не мешало спать, возьму-ка я у него мобильный отключу. В конце концов, может человек потеряться для общества на несколько часов? Да запросто! Так что пускай отдыхает, а я посторожу его сон.

А Лешка меж тем так душевно посапывал во сне, так заразительно причмокивал губами, что я не выдержала и забралась-таки к нему под бочок. Между прочим, я сегодня тоже не выспалась. А раз так, что мешает мне присоединиться к жениху и смежить веки? Кто знает, как мы проведем сегодняшнюю ночь, может быть, без сна останемся, а раз так, надо пользоваться моментом. Опять же: вдруг Лешка раньше меня проснется и, как не раз уже бывало, разбудит ласками и поцелуями? Ой, вот только подумала об этом, и с головы до ног такая волна удовольствия прокатилась! Мрр, какое же это волшебство — лежать в обнимку с любимым человеком и ни о чем не думать! Особенно о том, какую бучу предстоит мне сегодня выдержать со стороны маменьки, когда она узнает, что собой представляет уготованный мне в мужья товарищ Версальски…

Я уже провалилась в сладкую дремоту и, вполне возможно, через пару-тройку минут окончательно присоединилась бы к Лешке, но тут заорал мой мобильный. Тьфу, черт! Вот растяпа, Лешкину трубу отключила, а про свою начисто забыла! Пришлось подрываться и, спотыкаясь спросонья о собственные же ноги, прыгать к столу. Схватив оттуда телефон, я выскочила в коридор, пока эта грохочущая музыкальная шкатулка окончательно не разбудила Лешу.

— Привет, невеста! — раздался в трубке бодренький Машкин голос. — Ну, ты как?

— Никак! Спать хочу просто смертельно. Между прочим, ты меня из кровати подняла.

— Ну извини! — ничуть не раскаявшись, ответила дна. — Слушай, тут такое дело, ты, случайно, не в курсе, где носит твоего жениха? Звоним ему на мобильный, ноль внимания, фунт презрения. Такое ощущение, что человек наглухо ушел на дно. А у меня тут Тема волнуется, мальчишник на носу, сама понимаешь…

— Совершенно случайно — в курсе! Мой жених в настоящий момент лежит в моей постели!

— Да?! И что он там делает?

— Спит, разумеется! — рявкнула я на Машку, которой явно приспичило позубоскалить.

— А к нам он ехать не собирается?

— Не думаю. Знала бы ты, в каком виде он сюда завился! Он же больше суток на ногах провел! Хорошо, родители дома не скоро нарисуются, парень хоть отоспится немного в их отсутствие!

— А если твоя мать вдруг возьмет и припрется неожиданно? Ей-то ты как все объяснишь? Ведь она Лешку на дух не переносит. Опять скандал разразится.

— Ничего я ей объяснять не буду. А что до Лешки, то он надежно замаскирован простыней с пяток до макушки, еще доказать надо, что в моей постели лежит именно он, а не кто-то еще. В конце концов, моей матери никоим образом не касается, кто дрыхнет в моей комнате! Может, ко мне подруга в гости заехала!

— Ага, и тут же завалилась в койку, видимо, перебрала спиртного! Иначе как объяснить ее крепкий сон в первой половине дня? Тогда, раз уж речь зашла о подругах, у меня сразу же возникает вопрос номер два: а что с девичником? Не забывай, как только мать вернется с конгресса, тебе придется несладко. Так что не заставляй меня повторять собственные доводы вчерашней давности. Просто ответь: как ты себе мыслишь данное мероприятие?

— Машка, у меня извилины и так уже дымятся от перегрузки, а тут еще ты от меня ответа требуешь! Если считаешь, что без девичника никак не обойтись, то… просто бери Тему и приезжайте ко мне! Твой муж у меня давно в роли подружки выступает, так что все вполне логично. Опять же это куда лучше, нежели тащить ко мне огромное количество левого народа, которого я и в лицо-то не знаю. Ты, конечно, извини, но для меня свадьба — довольно интимное действо, чтобы просто так, безо всякой надобности, распахивать душу кому-то постороннему. А девичник, считай, преддверие свадьбы, то есть суть одно!

— Вот упрямица! Вечно ты все по-своему перекраиваешь. Ну что с тобой поделать? Ладно, жди нас с Темой к двум часам, как я и обещала.

— О’кей, до встречи!

— Бывай, чучело!

И Машка отключилась. Ну вот, уже легче. А то как представлю себе девичник по Машкиному сценарию, аж оторопь берет. Строго говоря, я вообще не сильно понимаю, в чем смысл данного ритуала, но когда имеешь дело с Машкой, лучше сразу признать поражение и безоговорочно капитулировать. Девичник так девичник. Если это помешает матушке испортить мне настроение накануне свадьбы, что ж, уже неплохо! А то, честно признаюсь, чем ближе наш с ней разговор, тем беспокойнее и беспокойнее становится у меня на сердце. В принципе, кроме очередного громкого скандала, мне этот разговор ничем не грозят, но все же как-то не по себе. Не такая уж я черствая и сухая, как это кажется маменьке.

Может, стоит проверить, чего там наверстал Лешка? Так, на всякий случай, чтобы просто знать, с чем имею дело? Хотя нет, не надо. Начну слушать, наверняка Лешку разбужу. Да и сама перенервничаю изрядно, примусь прикидывать, проймет ли матушку этот набор аудиодоказательств или нет. Ладно, раз уж мой жених считает, что компромата на Версальски собрано предостаточно, то и я дергаться не буду. Лучше отправлюсь я покамест в ванную и вымою голову. А то боюсь, как бы в предстоящей свистопляске не пришлось мне появиться на собственной свадьбе с грязными волосами…

Максим сидел на пять рядов дальше жены, чуть по диагонали от нее. Оратор растекался в благодарностях к устроителям конгресса, говорил, как важно единение научного потенциала планеты, и еще что-то столь же высокопарное, но Максим не вслушивался в его слова. Его внимание было приковано к Ирине, по левую руку которой, удобно расположился Пол Версальски.

Наверное, его дочь права. Именно Версальски стал причиной их с Ириной разлада. Но как ни странно, он не чувствовал к этому человеку горячей ненависти, которой так и дышала Лиза. Да и презрения тоже не испытывал. Внутри словно все перегорело, причина и следствие поменялись местами, и было все равно, из-за кого или из-за чего они с женой стали чужими друг другу. Видимо, их разрыв зрел уже очень давно, просто не было повода для того, чтобы вскрылись накопленные годами противоречия. И вдруг все совпало, один к одному: Ирина познакомилась с зауряднейшим нахлебником, к тому же значительно моложе ее самой. Тот быстренько освоился и принялся исподволь вбивать кол между ней и мужем, что вполне логично в его ситуации. А в итоге прогрессирующее отчуждение, непонимание и — предсказуемым финалом — полный разрыв отношений. Ирина даже в Штаты собирается лететь другим рейсом, лишь бы не видеть бывшего мужа. Хотя… почему это бывшего? Официально развод еще не оформлен, так что…

И что? На что он еще надеется? С глаз Ирины упадет пелена, она попросит прощения у своих самых близких людей и повинится в сотворенных ею ошибках? Ну, это из области фантастики. А добиваться расположения женщины, которая ясно дала понять, что ты ее более не волнуешь и, пуще того, раздражаешь одним своим присутствием, — изощренный моральный мазохизм. Не стоит унижаться ради той, которой абсолютно все равно, чем ты живешь и дышишь.

Хотя… может быть, он ошибается? Если он столь безразличен Ирине, как она это декларирует, вряд ли бы она принялась швыряться посудой. Значит, она врет, и в первую очередь — самой себе.

Но что это меняет? Ирина всегда была волевым человеком. И поэтому задавить в себе остатки добрых чувств к нему для нее проблемы не составит. А со временем он и поясе станет для нее досадной тенью прошлого, по странному стечению обстоятельств являющейся отцом ее дочери. И только лишь.

Меж тем внимание Максима привлек Версальски. Он то и дело вертел головой, словно высматривая кого-то в зале. Даже Ирина заметила необычное поведение своего спутника и что-то сказала ему на ухо. После этого Пол минуты три добросовестно изображал из себя благодарного слушателя, после чего вновь принялся оглядываться по сторонам.

Максим усмехнулся. Не иначе выискивает вчерашнюю чудо-девушку, «гения отечественной науки». Наверняка тешит себя надеждами на продолжение знакомства, расчетливый ловелас. А Летки в зале нет, и появиться ей тут неоткуда, впрочем, как и Теме, Машке и Стасу. Значит, в перерыве Пол побежит к нему выяснять, куда могла деться «госпожа Виолетта». Ну что, открыть ему глаза? Насладиться его поражением или не стоит? Максим ухмыльнулся. Нет, пускай пока остается в неведении. Ирина тоже не настолько слепа, как мог надеяться Версальски. И чем дольше он будет ее нервировать своим поведением, тем лучше. Если бы Максим хотел как-нибудь отомстить Ирине, то просто предоставил бы жене возможность самой расхлебывать ту кашу, которую она заварила, взяв в соавторы откровенного проходимца. Но несмотря ни на что, он по-прежнему желал этой женщине только добра. Его будущий зять и друзья дочери придумали очень неплохую комбинацию. Кто знает вдруг она сработает и Ирина наконец-то очнется от наркоза по имени Версальски? Шансы, конечно, безумно малы, но все же…

К тому моменту как участники конгресса разбрелись по фойе в ожидании банкета, Максим уже твердо знал что скажет Полу. Когда Версальски, убедившись, что Летки нигде нет, улучив момент, подошел к нему и небрежно поинтересовался, не знает ли многоуважаемый Макс, где может находиться Виолетта, тот, едва сдерживая улыбку, произнес:

— Насколько я слышал, Виолетта весьма специфический человек. Когда она стоит на пороге какого-нибудь открытия, то совершенно замыкается для окружающего мира. Может не отвечать на телефонные звонки, неделями не появляться на собственных лекциях. Видимо, сейчас именно тот случай.

— Да-да, похоже на то, — озабоченно закивал Версальски. — Я пытался ей дозвониться, но, увы, безрезультатно. Максим, может быть, вы в курсе, кто мне подскажет, как экстренно связаться с ней? У меня есть важная информация, которая, безусловно, заинтересует Виолетту.

— Увы, ничем не могу помочь, — наскоро состряпав печальное выражение лица, ответил Максим. — Единственный человек, кто мог быть вам полезен, — профессор Степанцов, бывший научный руководитель Виолетты, — на конгрессе не присутствует, а я его координатами не располагаю. Так что вынужден вас огорчить.

— Жаль… — Версальски не на шутку расстроился.

— А у Виолетты есть ваш номер телефона?

— Да, а что?

— Ну, тогда, я полагаю, волноваться не из-за чего. Как только она проявится для внешнего мира, обязательно даст вам об этом знать. Просто отправьте ейSMS, и все. Если ваша информация действительно так значима для нее, вполне вероятно, до вашего отлета в Штаты она выкроит время в своем графике.

— Вы считаете? — оживился Версальски. — Что ж, это мысль! Я немедленно пошлю ей сообщение! Спасибо за ценный совет, Макс!

— Не за что! — широко улыбнулся Максим, а про себя не без злорадства подумал: «Облезешь и неровно обрастешь! В этот раз тебе попался орешек не по зубам, да к тому же пустой внутри!»

Еще через десять минут к нему подошла Ирина:

— Макс, ты, случайно, не видел, куда подевался Пол? Как сквозь землю провалился, а нас с ним только что пригласили за стол к Роберту Фишмайеру.

— А, старина Роберт! Давненько я его австралийскую породу не лицезрел. Обязательно передай ему привет от меня. А что до Версальски, как он мне поведал, ему срочно нужно сделать какой-то очень важный звонок. Поэтому могу предположить, что он либо нашел какой-нибудь укромный и тихий уголок, либо вышел на улицу, чтобы никто не мешал его разговору.

— А с чего это ты так хорошо осведомлен о делах Пола, — подозрительно осведомилась Ирина. Макс пожал плечами:

— Ну, если я скажу тебе, что он частенько советуете со мной что по вопросам вашего общего проекта, что просто по жизни, ты же все равно не поверишь?

— Ты разыгрываешь меня!

— Почему же? Наверняка же слышала, что ласковый телок двух мамок сосет? Вот и Версальски по возможности сохраняет со мной видимость хороших отношений, чтобы в случае чего было к кому обратиться за помощью.

— Это неправда!

— Ира, мое дело — сообщить, а уж верить или нет — выбирай сама. Кроме того, ты всегда можешь лично осведомиться у своего коллеги, так ли это. Просто задай ему прямой вопрос, и все.

— Именно так я и поступлю! — отчеканила Ирина и пошла прочь.

Максим долго смотрел ей вслед, пока кто-то не похлопал его по плечу:

— Макс, дружище, ты ли это? Сколько лет, сколько зим! А я уж и глазам своим не поверил: гляжу, стоишь! Ты как, насовсем к нам или только на конгресс пожаловал?

Максим развернулся и с улыбкой приветствовал старого приятеля:

— Здорово, Дима! Да нет, еще не насовсем. Да и, собственно говоря, не ради конгресса-то и приехал. Дочка у меня замуж выходит!

— Да ты что! — изумился тот. — Быть не может, кроха, которую я на коленках нянчил, уже невеста… Да летят года, не остановить!

— Между прочим, мы тебя потом еще долго тихим словом поминали. Кто ребенка научил ежика показывать, а? Она потом целый месяц остановиться не могла: все щеки надувала и фыркала! А потом еще других детишек в детском саду подучила, так воспитательница за голову хваталась! Еще бы: вся группа перестала нормально разговаривать, только фыркала да хохотала!

— Ой, Макс, ты мне этого ежика теперь до самой смерти не забудешь! — веселясь, отозвался Дмитрий. — Лучше скажи, на свадьбу-то позовешь?

— Разумеется! Завтра в час они расписываются, а в четыре едут в ресторан. Давай сюда какой-нибудь блокнот, я тебе все подробно распишу, куда и как добираться!

— Слушай, а Веньку Смолянинова помнишь? А Ксюшу Разумовскую? Они ведь тоже здесь! И Алька Иванова, и Денис Злотин. Да почти все наши тут!

— Да ты что! Быть того не может! — удивился Максим. — Вот уж кого тыщу лет не видел! И как у Веньки дала? Он вроде бы в какую-то дико секретную лабораторию устроился, на правительство работает? Или я ошибаюсь?

— Да пошли вместе со мной, сам его обо всем и расспросишь! Ух, Макс, как же я рад, что встретил тебя!

— А я-то, Димка, как рад, ты даже и представить себе не можешь! — искренне отозвался Максим, рассматривая постаревшего, чуточку располневшего и солидно поседевшего, но по-прежнему бойкого приятеля, с которым подружились еще на вступительных экзаменах в университете. Сколько лет с той поры прошло? Ой нет, лучше не вспоминать…

Вымыв голову и накрутив локоны на разноцветные поролоновые бигуди, я сочла, что пора вылезать из ванны, готовиться к приходу гостей. Эх, кто бы еще просветил меня, как именно должны проводиться эти самые девичники! Хотя… что я туплю? Сейчас же залезу в Интернет посмотрю, как народ справляется с этим стихийным бедствием!

Включив компьютер, я зашла в поисковые системы и начала изучать поступающую информацию. Хм, полученные сведения скорее удручали, нежели радовали. Оказывается, проводить девичник дома — это как-то несовременно. Куда лучше вспомнить традиции (вот черт, кому они сдались, спрашивается?) и отправиться на всю ночь в баню либо сауну, в крайнем случае снять какое-нибудь кафе, где в компании преданных подруг «прощаться с девичьей волей». Ритуал прощания почему-то в каждом втором, если не каждом первом случае включал в себя приглашенного стриптизера и танцы на столах.

Ну да, знаю я эти «грязные танцы»! А потом еще плати за снесенную со столов и разбитую вдребезги посуду да разбирайся с охраной облапанного и практически изнасилованного твоими подружками стриптизера, как будто своих проблем мало! Нет, такой хоккей нам не нужен!

Ради интереса я решила посмотреть, что творится на втором фронте. Увы, ситуация с мальчишниками мало чем отличалась от девичников, разве что выбор стриптизерш был побогаче да варианты вечеринок поразнообразнее. За отдельную плату даже предлагалось украсить помещение вместо воздушных шариков надутыми презервативами из секс-шопа. В прейскуранте одного продвинутого агентства в числе прочего значилась доставка жениха с места проведения мальчишника до квартиры в том случае если самостоятельно он передвигаться уже не сможет. А в Интернет-магазине при том же самом агентстве в качестве подарков на мальчишник предлагались донельзя пошлые и уродливые вещицы вроде человечков с гипертрофированным достоинством в ненатуральную величину, диски со слайд-шоу из коллекции «знойные девушки» и прочая дрянь, которую в любом порядочном доме прямым ходом следует отправлять в помойку, дабы не позориться. Думаю, Лешка вряд ли оценил бы преподнесенный ему компьютерный джойстик в виде пениса с покрытием, «ничем не отличающимся от натурального». У меня лично от одной этой рекламной фразы волосы дыбом встали. Интересно, что это они имели в виду? Еще бы написали, что покрытие выполнено из натуральной кожи — разумеется, без уточнения, чьей именно, — совсем бы весело было!

Так и не найдя для себя ничего ценного в плане идей проведения девичника, я решила: будь что будет. Вот только обойдемся без пресловутых танцев на столах и стриптизеров обоего пола…

Без пяти два затренькал дверной звонок, возвещая о прибытии Машки с Темой. Ну, эта парочка на тему подарков решила не заморачиваться, а просто приволокла с собой торт.. Ух, есть все-таки у Машки одно неоспоримое достоинство: торты она печет просто изумительные! Если вовремя не остановить или не растолкать взашей дремлющую совесть, я вполне способна умять такую вкуснотищу в одно лицо. Да, потом мне будет плохо, я бу напоминать собой обожравшегося кроликами удава, но это все потом. Впрочем, Машка, памятуя об этой моей особенности, давно уже печет два торта зараз либо делает один но настолько большой, что даже с моим зверским аппетитен его в одиночку не одолеть. Сегодня она выбрала второй вариант, и принесенный ею торт едва поместился на самом большом блюде из парадного сервиза, до которого, слава Богу, не добралась вчера разбушевавшаяся маменька.

Строго предупредив, что тому, кто разбудит Лешку, будет секир-башка, я провела друзей в гостиную. Быстро застелив скатертью небольшой журнальный стол, я смела из холодильника все припасенные маменькой деликатесы и выложила их в качестве угощения. Ну вот, хоть полки слегка разгрузила, а то из-за всех этих баночек-нарезочек до моей любимой квашеной капусты не добраться. И девичник стартовал!

По моим субъективным ощущениям, он мало чем отличался от наших обычных посиделок с Темой и Машкой. Разве что разговор то и дело сворачивал на завтрашнее событие и подготовку к нему. Про свой позор с вывешенным прямо в окно платьем я Машке рассказывать не стала, иначе бы она долго и со вкусом каталась по моим бедным ушам. Зато поведала, как разнашивала сегодня новые туфельки. Машка тут же воспылала желанием их примерить, благо что размеры наши совпадают, но тут уж Тема стоял насмерть. Прогулка на этих ходулях и так приравнивалась к каскадерскому трюку, а уж беременной женщине на них вставать было просто противопоказано! Я тут поддержала Тему, в красках живописав все ужасы возможного падения с этих каблуков, и под нашим сдвоенным напором Машка все-таки сдалась, не забыв напоследок проворчать: мол, лишают ее последних радостей жизни Я уверила Машку, что обязательно дам ей поносить злополучные туфли… но не сейчас. А скажем, через годик. Да что там поносить — я их ей просто подарю! При этих словах Машка радостно заверещала, а Тема очень недобро посмотрел на меня, на что я показала ему язык.

Затем разговор скатился к их собственной свадьбе, состоявшейся не далее как в марте этого года. Мы долго хохотали, вспоминая лицо регистраторши, узревшей будущих молодоженов, щеголявших в черной коже, и ее ужас, когда она представила, как будет их расписывать. Тогда ребята пощадили ее нервы и отказались от торжественной церемонии, за что я потом снимала с них тонкую стружку. Еще бы, тащилась через пол-Москвы с огромным букетом, представляя, как буду смахивать слезу умиления под марш Мендельсона. А что в итоге? Пришла к шапочной раздаче, когда им безо всякой музыки уже в паспорта по штампу влепили. А они ведь еще и отругали меня за этот букет! Пришлось его регистраторше оставить, чтобы дальше за собой по городу не волочить, превращая в побитый ветром и дождем веник.

Про предстоящий мне с маменькой разговор ни Машка, ни Тема не заикались, за что я была им крайне признательна. Чем дольше об этом не вспоминать, тем на душе спокойнее. И ведь даже не понять, с чего на меня такой панический страх напал. Прямо словно на ковер к начальству вызывают, точь-в-точь ощущения! Сердце колотится загнанным зверьком, редкостное косноязычие нападает, да еще и голова кружится. Ох, никогда бы не подумала, что свадьба — столь нервное мероприятие! Все, на следующей же неделе летим с Лешкой отдыхать! Даешь полномасштабное свадебное путешествие! Чтоб только мы вдвоем, и ни одного знакомого лица вокруг! А лучше, чтоб вообще никого рядом не было! Люблю друзей, люблю родителей и дедушку, но бывают такие моменты, когда никого видеть не хочется, и сейчас именно такой случай.

Но все хорошее когда-то заканчивается, вот и тихая часть нашего девичника подошла к концу. Раздался скрежет ключа, и в квартире появилась маменька. Уф, ну хоть без прицепного вагона по имени Версальски пожаловала, и то хлеб! Я тут же нащупала в карманах заготовленные диктофоны: под номером один — в левом кармане, под номером два — в правом — и, оставив Тему с Машкой держать за меня кулаки, вышла к матери. Припомнив поговорку «первым здоровается тот, у кого слабее нервы», я из чистого ребячества подождала, пока маменька не начнет разговор.

— Что это у тебя за украшение на голове? — поинтересовалась она, оглядев мою будущую прическу.

— Да так, к свадьбе готовлюсь, — как можно небрежнее ответила я.

Матушка медленно, очень медленно повернулась ко мне и спросила:

— Так ты не отменила завтрашнее мероприятие.

— А с какой стати? — прикинулась я валенком. — Деньги-то заплачены, гости позваны, ресторан снят. С женихом у нас полное взаимопонимание и любовь до гроба. Так чего отменять-то?

— С женихом, говоришь, — прищурилась маменька. — Уж не его ли кроссовки в коридоре брошены?

— Да это у меня девичник! — выпалила я, на секунду представив, как матушка ринется будить Лешку, если я признаюсь, что он мирно дрыхнет в моей кровати. Ведь с нее станется, еще сделает из парня заику, а он у меня и так весьма нервный товарищ. Особенно в свете последних событий.

— Ага, — скептически кивнула она, — девичник! При этом из трех гостевых пар обуви две явно принадлежат мужчинам! Кроссовки сорок пятого… нет, сорок шестого размера и ботинки сорок третьего.

— Вот такие у меня подруги! — развела я руками.

Мать криво улыбнулась мне, повернулась спиной… а потом неожиданно схватила стоявшую на ящике для старых газет вазочку и со всего маху грохнула ее об пол!

— Значит, жених у нее! Я тут из кожи вон лезу, стараюсь ее жизнь устроить, а она в бирюльки играет! Ты хоть знаешь, как крупно ты меня подвела! Пол уже едет сюда, и он твердо намерен сделать тебе предложение! Вы уже в понедельник должны были идти в посольство оформлять тебе визу. А ты, дрянь, устраиваешь тут балаган! Я тебе покажу свадьбу! Я тебе такую свадьбу устрою — мало не покажется!..

Маменька поискала глазами, чего бы еще грохнуть поскольку ничего бьющегося в коридоре больше не наблюдалось, ограничилась сорванной с вешалки курткой.

Улучив момент, я быстро-быстро, пока матушка меня не перебила, сказала ей:

— Вчера я предупреждала тебя, что ты заблуждаешься насчет своего разлюбезного Версальски. Ты в ответ обвинила меня в предвзятости и потребовала доказательств. Так вот, доказательства у меня на руках. Слушай!

Выдернув из кармана первый диктофон я нажала на кнопку воспроизведения. Умница Лешка заранее выставил громкость на максимум, так что наш с Полом застольный разговор слышался предельно отчетливо:

— …не считай себя красоткой, бэби. В моей коллекции числятся куда более выдающиеся экземпляры. Мне наплевать, что ты там о себе возомнила, но если ты еще хочешь быть моей женой, то запомни раз и навсегда: не стоит злить старину Пола!

— А то что?

— Возможны последствия.

— Какого рода? Ты будешь меня бить? Ты поднимешь руку на свою любимую жену?

— Исключительно ради ее же блага.

— А по-моему, ты меня нисколечко не любишь! Даже, если бы я была хромой, горбатой и косоглазой, ты бы все равно решился взять меня в жены?

— Твоя мать уверила меня, что ты здорова и готова подарить мне наследника. Очное знакомство показало, что ты строптива и взбалмошна, но я готов взять тебя на свое содержание.

— Кто еще кого на содержание брать будет: ты меня или моя матушка тебя? Тебе же до чертиков хочется, чтобы она по окончании вашего совместного проекта не указала тебе на дверь! Поэтому ты на все готов, даже жениться на ее дочери, лишь бы заручиться дополнительными гарантиями собственного спокойствия и финансового благополучия. А на самом деле тебе плевать на меня, плевать на мою мать, да на всех плевать, кроме себя! Ты же никто, ноль без палочки! Только и умеешь, что жить за счет соавторш…

— Видит небо, я сдерживался сколько мог!..

Версальски принялся материться по-английски, после чего он вновь заговорил по-русски, и я с удивлением услышала следующую тираду:

— …твоя мать… Грязная неблагодарная сучка! Возомнившая о себе невесть чего шлюха! Собака, кусающая руку хозяина! Зажравшаяся тварь…

Сначала до меня не дошло, в чем прикол. Я точно помнила, что наш вчерашний разговор, мягко скажем, отличался от только что озвученного варианта. Но когда я поняла, какие именно реплики смонтировал воедино Лешка, то едва удержалась от того, чтобы не захохотать в голос. Молодчина! Все, что высказал в мой адрес Версальски, теперь относилось лично к моей матушке! И могу вас уверить, ей очень не нравилось то, что она слышала. Мать сжала губы, пошла пятнами, и в глазах ее можно было продать много чего нелестного в адрес Версальски. Ах, Лешка! Монтажер ты мой — самоучка, ловкость рук и никакого мошенничества! Изготовление компромата, подтасовка фактов — недорого! А Версальски меж тем дошел до моего, то есть ее за дранного до небес носа (тут я слегка испугалась, а вдруг маменька вспомнит наш с ней утренний разговор про носы и сообразит, что здесь что-то не клеится, но, слава Богу пронесло), потом прошелся по наполеоновским замашкам и самомнению высотой с Эйфелеву башню. На этом запись кончилась.

Мать была похожа на выброшенную на берег рыбу. Она с трудом переводила дыхание и разве что не хватала ртом воздух. Что ж, против фактов не попрешь: новый коллега действительно оказался с гнильцой! А что до легкой подтасовки предъявленных маменьке доказательств, могу сказать честно: мне ни капельки не стыдно! Рано или поздно Версальски все равно предал бы мать. Мы с Лешкой всего лишь пытаемся ускорить их разрыв, и я не вижу в этом ровным счетом ничего дурного.

Так, а сейчас, пока матушка не очухалась, нанесем второй и окончательный удар, чтоб наверняка разругать их с Версальски!

— Скажу тебе больше, пока ты пытаешься выдать меня за этого мерзавца, он за твоей спиной ведет переговоры с новым соавтором! Буквально месяц, и он бросит тебя ради более перспективного донора, с помощью которого напишет очередной опус и загребет под себя солидный грант. Слушай!

Я достала из кармана второй диктофон. Надо признать, второй записи я внимала куда с большим интересом, нежели первой. Ведь об этой части затеянной Лешкой и отцом комбинации я знала лишь понаслышке, и мне было любопытно, насколько найденной актрисе удалось провести Версальски.

— …Ваше предложение крайне серьезное, чтобы сразу дать на него ответ. Мне надо подумать. Поймите, меня с Россией связывает слишком многое, чтобы в одночасье решиться начать жизнь сначала…

Томный, чуть мурлыкающий голос. Откуда я его знаю? Причем очень хорошо знаю! Кто же это мог быть?..

— …Только подумайте, какие карьерные возможности открываются перед вами, госпожа Виолетта…

Виолетта?! Я правильно расслышала? Летка?! Одна из моих безумных авторш? Нет, не может быть! Мы же с ней уживаемся, как кошка с собакой! Хотя они со Стасиком и приглашены на свадьбу, это скорее дань вежливости, и не более того, ведь, помимо них, в ресторане окажется еще чуть ли не полстудии! И чтобы она согласилась помочь нам с Лешкой? Верю и не верю! Ох, чудны дела твои, Господи!..

— Но на что конкретно я могу рассчитывать?

— Как минимум на мое покровительство. Я лично возьмусь продвижением ваших идей, я обеспечу вашим разработкам достойное финансирование. Вы больше не будете прозябать на преподавательской должности, получая жалкие двести долларов в месяц! Виолетта, вы достойны лучшей доли!

Нет, держите меня семеро, восемь не удержат! Ну павлин, как он перед Леткой рисуется, это же просто песня!

Летка, Летка молодчина: как она грамотно его разводит. Аж завидки берут! Нет, у девчонки однозначно талант к розыгрышам! Надо будет иметь это в виду на будущее, а то сегодня она на моей стороне выступает, а вдруг потом против меня пойти захочет? Тогда, боюсь проблем не оберешься. С такими, как она, лучше дружить. Тот самый случай, когда худой мир лучше доброй ссоры. Тем более что мы с ней за нашу долгую историю знакомства уже и поссориться успели, и помириться. Интересно, что она от меня за такую услугу потребует? Ох, не верю я в Леткину бескорыстность! Или ей Лешка уже чего-то наобещать успел? Ладно, позже узнаю…

— Но вы же наверняка курируете множество других проектов! Неужели вы откажетесь от них ради меня и моих разработок?

— Если я получу подтверждение, что нашел в вашем лице настоящий алмаз-самородок, то для меня не будет существовать никаких других проектов, кроме ваших! Вместе мы свернем горы, госпожа Виолетта!..

— Но есть еще одна сложность. Пол, о которой не стоит забывать. Вы мне нравитесь. Очень нравитесь! Скажите мне честно, вы женаты? Если да, то, поверьте, не стоит затевать эту игру. Я просто не вынесу, если по вечерам вы будете спешить к другой женщине, бросив меня одну-одинешеньку в чужой стране.

— Виолетта, я холост, и у меня нет невесты. Поэтому можете быть спокойны: в моем сердце уже забронирован уголок для вас!..

Запись кончилась. Я выключила диктофоны и убрал их обратно в карман.

Маменька посерела лицом. Не найдя стула, она просто сползла по стенке и прямо в дорогом костюме расположилась на полу. Заглянув в ее глаза, я откровенно испугалась: такими они казались безжизненными и черными. Что ж, предательство — это всегда больно, особенно если оно идет с той стороны, откуда не ждешь. Ну а что до меня то после второй записи я окончательно распрощалась с мыслью о том, что мы ведем игру нечестными методами. Ну ладно, в этот раз Версальски клюнул на Летку, поэтому нового альянса не получится и Пол от матери не уйдет, если только она лично ему пинка под зад не отвесит. А если бы он действительно нашел себе нового донора? Что-то мне подсказывает, что его посулы мало чем отличались бы от только что озвученных в Леткин адрес пряников. Наглый беспринципный тип, не гнушающийся ничем, лишь бы остаться на плаву!

Меж тем маменькино молчание затягивалось. Мне уже стало боязно за нее, но подойти и обнять ее я тоже не решалась. Кто знает, какой реакции следует от нее ждать? Раньше гонца, приносящего дурную весть, без особого сожаления пускали в расход, чтобы даже одним своим видом не напоминал о случившемся несчастье. Кто знает, вдруг я сейчас для матушки тот самый раздражающий фактор, которому стоит убраться с глаз долой?

Но тут раздался требовательный, настойчивый звонок в дверь. Я аж дернулась от неожиданности. Обычно так возвещают о своем приходе работники коммунальных служб, участковые и изредка — почтальоны. В общем, те, кого, как правило, не горишь желанием видеть у себя в гостях.

И кого на этот раз к нам принесло? Мать опередила меня: мигом поднялась с пола и отправилась открывать. Что ж, этого следовало ожидать: на пороге обнаружился Версальски с букетом цветов. Даже не спрашивая разрешения войти, он нахально занес ногу, чтобы сделать шаг в квартиру, но на его пути твердо, как скала, стояла маменька, поэтому Пол налетел на нее, отшатнулся и отступил.

— Ирина? — недоуменно улыбнулся он.

— Значит, ведешь за моей спиной переговоры! Нового соавтора себе нашел! А наш проект, значит, в отстойник?! Мерзавец!

— Ирина, я не понимаю, о чем речь? — залепетал он, мигом покрывшись испариной. Ага, чует кошка, чье мясо съела! Теперь не вывернется, гад!

— Моя дочь предупреждала меня, что ты обманываешь меня и ее, но я не верила! Боже, какой же слепой и наивной я была! Даже Максим пытался открыть мне глаза на твои похождения, на твоих так называемых соавторов, но я упорно твердила, что этого не может быть. За тобой тянется такой хвост сплетен, что только идиотка вроде меня могла польститься взять под свое начало коллегу с настолько сомнительным прошлым! Альфонс! Бабник! Сволочь!

Маменька выхватила из рук Версальски букет и начала лупить Пола по мордасам. Я с сожалением констатировала, что роз там не наблюдается, а жаль: с располосованной шипами физиономией Версальски смотрелся бы весьма и весьма импозантно. Сэкономил, гад, решил герберами обойтись…

Меж тем он не собирался без боя сдавать свои позиции. Перехватив материнскую руку с букетом, он твердо сказал ей, глядя прямо в глаза:

— Ирина, я не знаю, что именно вам рассказали про меня, но клянусь, что это ложь! Я не удивлюсь, если окажется, что имеет место банальная фальсификация фактов. Вы сами знаете, сколько у нас завистников. Наш проект вызывает повышенное внимание, и наверняка есть кто-то, кому не терпится его сорвать…

Ишь, как заговорил! Ловок пройдоха! «Банальная фальсификация фактов»! Между прочим, не настолько и банальная, а очень даже здорово разработанная, раз уж, помимо всего прочего, к Летке за помощью пришлось обращаться, а про Лешкин монтаж я и вовсе молчу.

— Кто отвечает по финансовым обязательствам по нашему проекту? Ты?! Вот и отлично! Значит, сам его до конца и доведешь, раз такой умный. А я отказываюсь от участия! — Маменька вырвалась и попыталась захлопнуть перед носом Версальски дверь, но тот быстро просочился одной ногой в квартиру и вновь схватил матушку за руку.

— И вы так запросто перечеркнете результаты более чем полугодичных исследований?

— Считай, уже перечеркнула!

— Постойте, Ирина, а как же ваши обязательства передо мной? Мы договаривались, что…

— Засунь себе их знаешь куда?!

И маменька назвала Полу точный адрес, который я боюсь приводить. Могу сказать лишь одно: слово «зад» прозвучало там как минимум в трех его производных. Хм, а маменька не безнадежна! Получается, она тоже неплохо владеет разговорным жанром — но только когда ее качественно выведут из себя!

— Я не понимаю, чем заслужил подобное отношение, — Версальски надулся, тщетно пытаясь изобразить из себя оскорбленного в лучших чувствах, — и требую объяснений! Черт побери, Ирина, какая муха вас укусила?!

Да, самообладание у мужика железное. Хоть и вспотел весь, а линию свою упорно гнет. Так, глядишь, матушка у него еще и прощения просить вздумает «за опрометчивые высказывания». Ладно, пока не вмешиваюсь, но если дела примут нежелательный оборот, Версальски придется туго, обещаю!

— Мою муху зовут «госпожа Виолетта»! — не без злорадства просветила Пола маменька.

— Вы знакомы с ней? — Тут Версальски явно струхнул, упустив тем самым свой единственный шанс выйти из драчки с наименьшими потерями.

— Лично — нет! И в данный момент сильно об этом сожалею, иначе бы уже предупредила бедную девушку насчет того, с каким подлым типом она собирается иметь дело!

— Я вижу, ярость затмила вам ум! — Версальски обрадовался, что прямой контакт между Леткой и матерью невозможен, посему подбоченился и принял гордый вид. — Вы еще пожалеете о том, что прервали наше сотрудничество! Это был ваш последний шанс сделать хоть что-то стоящее…

Вот тут меня переклинило. Фразы-то одна к одной как те, которыми всю неделю пичкала меня маменька! Так вот откуда она их нахваталась! Ну да, теперь понятно, почему она так за этого крысенка держалась. Вот психолог хренов, просчитал, что матушку хлебом не корми, дай только след в научной истории оставить, и начал на этом играть, внушая, что без него ей этого никак и ни за что не добиться. Нет уж, я молчать не стану! Сейчас я ему вор правду в глаза скажу!

— В отличие от присутствующего здесь захребетника моя мать действительно выдающийся специалист в свой области. И ты ей был нужен исключительно для того, чтобы карандаши подавать и мусор из офиса выносить. И после этого ты имеешь наглость считать себя незаменимым? Да таких, как ты, в базарный день по пятаку за пучок продают, и то никто не берет! Мальчик на побегушках! Подставка для портфеля!

— Заткнись! — зашипел Версальски, но тут уж маменька обрела второе дыхание, и ее уже бывшему коллеге пришлось худо.

— Не ори на мою дочь! Чего это ты тут раскомандовался? А ну-ка выметайся, пока я милицию не вызвала! Ступай вон, покуда цел, ублюдок!..

О, неделя, проведенная в России, благотворно отразилась на маменькином мировосприятии! По крайней мере она уже точно помнит, что полицию звать бессмысленно, только милицию. Да и интонации родные слышатся, исконно русские, матерные…

В последний раз смерив матушку презрительным взглядом, Версальски развернулся и подошел к лифту. Подождав, пока перед ним откроются двери кабины, я сунула два пальца в рот и залихватски свистнула ему вслед. Версальски подпрыгнул на месте от неожиданности, но оборачиваться не стал. Решил, видимо, сохранить хорошую мину при плохой игре. Что ж, его право! Уф, как на сердце-то полегчало! Какие мы все молодцы! Не думаю, что мать примет Версальски обратно, даже если он будет ползать перед ней на коленях, вымаливав прощение. Надо потерять к себе всякое уважение, чтобы продолжать работать с ним после того, что она сегодня услышала.

Ну а раз так, можно с чистой душой идти к Теме с Машкой и сообщать, что операция «Желтый карлик» благополучно завершилась. Враг повержен и обращен в бегство, Лешке можно выходить из подполья, а мне больше не придется прятать свои чувства к жениху. Вот оно, счастье!

— Слушай, а может, просто выключить телефон, и все? Ну задолбал меня твой ухажер! Каждые пять минут сообщения шлет, собака страшная! Я уже замучился егоSMSстирать, всю память в мобильнике занял! — Ворча, Стас в который раз нажимал одну и ту же комбинацию кнопок на Леткином сотовом.

— Я же предлагала тебе: оставь мне мой телефон, и все! Я бы сама прекрасно справилась с удалением лишних сообщений.

— Ну уж нет! Я не собираюсь пускать эту ситуацию на самотек! В конце концов, это просто неприлично так надоедать человеку! И сколько он будет к тебе клеиться? Неделю, две, год?

— Полагаю, что последний день. — Летка сидела перед зеркалом и расчесывала волосы. — Ведь если я правильно поняла Лешу, нашей главной задачей было отвадить этого придурка от Лизы. Завтра у нее свадьба, можно предположить, что как только они с Лешкой поженятся, Версальски там ловить уже нечего.

— Вот именно! От Лизы-то его небось уже отвадили, так он к тебе пристал как репей! — горячился Стас. — И долго ты собираешься держать его в неведении?

— Я тебе уже целый день твержу как попугай: я больше не собираюсь общаться с этим типом! Хочешь — сам ему позвони и скажи, чтобы он отвязался от меня!

— А что! Именно так я и поступлю! — оживился Стас. — Я больше не намерен терпеть его вмешательство в нашу личную жизнь, пусть хоть наши друзья трижды попросят нас об этом одолжении! Мы помогли им вчера, даже записали разговор с этим субъектом на диктофон. Сегодня вон тоже целый день терпели, но всему же приходит конец!..

Тираду Стасика прервала песня Мамонтенка. Он сразу вскипел и уже приготовился наговорить гадостей звонившему, но, увидев высветившееся на экране имя, передал трубку Летке.

— Алло?

— Привет, Лета, это Маша, подруга Лизы. Могу тебя обрадовать, мы победили! И если бы не ты, не видать нам этого как своих ушей! Версальски тебя еще беспокоит?

— Да, но я не отвечаю на его звонки иSMS-ки. А то мало ли, вдруг я его пошлю, а это каким-то боком сорвет ваши планы?

— Все, забудь об этом! Смело отправляй его на три веселых буквы, он нам больше не страшен. Ну все, еще раз огромное тебе спасибо от всех нас, вон Лизка тебе руками машет, приветы передает. Давай, до завтра! Встретимся в ресторане!

— Пока!

Стас тут же спросил, от нетерпения разве что не подпрыгивая на стуле:

— Ну, что там у них?

— Говорят, что все в порядке, Версальски им больше не интересен. Так что звони ему хоть сейчас. А то и правда надоел хуже горькой редьки!

Обрадованный Стас потянулся за протянутым ему Леткой телефоном, но из мобильника вновь раздалась песня Мамонтенка.

— Легок на помине! Версальски собственной персоной! — хохотнула Летка, передавая трубку Стасу.

— Слушай, ты, урод! Забудь этот номер, понял? «Госпожи Виолетты» нет и не было никогда, тебя развели, как сухое молоко! Кто это говорит? Муж актрисы, которую тебе подсунули вчера на конгрессе, вот кто! Стас нажал кнопку отбоя и шумно выдохнул.

— Муж актрисы, говоришь? — промурлыкала Летка. — А что, мне нравится, как это звучит! Я вот все думаю, может, мне подать документы в нашу актерскую школу? Что ты на это скажешь?

— Не вздумай! — предостерег Стас. — Я этого просто не выдержу. Если только не хочешь, чтобы у меня от твоих выкрутасов преждевременный инфаркт случился, даже не заикайся о карьере актрисы.

— А по-моему, профессия как профессия, — пожала плечами Летка. — Да и сам посуди: ну кто знает сценариста в лицо или хотя бы по именам? Ни один зритель не читает титры, это давно стало аксиомой. Зато актеры…

— Славы захотелось? — печально спросил Стасик. — А я-то думал, тебе нравится то, чем мы занимаемся.

— Да, нравится, но это как-то мелко. Сплошное ремесленничество, а я все-таки человек искусства!

Стас только тяжело вздохнул в ответ. Если Летке что-то втемяшивалось в голову, легче было смириться и дать ей самостоятельно набить шишки. Что ж, пускай попробует поступить в актерскую школу, ее право. Тем более что экзамены там, как он слышал, весьма серьезные, и просто так пробиться мало кому удавалось. Авось и Летку под шумок завернут. Актеров вон пруд пруди, а хорошего сценариста днем с огнем не найдешь. Так что еще не все потеряно!

Мы сидели за столиком, поглощали деликатесы и веселились как дети. Проснувшийся Лешка, узнав, что все прошло как нельзя более лучше, зримо расслабился и даже не заметил, как слопал половину торта. Настроение у нашей четверки было отменным, со стороны Машки выдвигалось даже предложение устроить в гостиной мини-дискотеку. Тут же, впрочем, отвергнутое осторожным Темой. Ой, не представляю себе его в роли отца! Наседка мужского пола, и только! Он над Машкой трясется так, что будь его воля, вообще бы ее под стеклянный колпак спрятал и пылинки сдувал до самых родов. Ну да это его дело.

Машка, подняв бокал с яблочным соком, как раз толкала очередной тост, когда в гостиной появилась маменька. Машка мило улыбнулась ей, я тоже изобразила подобие улыбки, на что матушка заметила:

— Между прочим, могла бы и позвать за стол, дочка! Или ты настолько стесняешься своей матери?

Я с тоской подумала: «Ну вот, началось!» Нет, маменька меня в покое до самой свадьбы не оставит. Может пока не поздно, слинять из дома? А как же платье? Вдруг она и вправду схватится за ножницы?..

Меж тем Машка, добровольно взявшая на себя обязательство защищать меня от родительницы, решила изящным финтом спровадить матушку восвояси:

— Видите ли, на девичнике родители обычно не присутствуют, именно поэтому Лиза и не пригласила вас с отцом присоединиться к нашей компании.

Но от маменьки было не так-то просто отбиться. Обведя взором нашу немногочисленную компанию, она ехидно заметила:

— Странный у вас, однако, девичник, если на нем еще и жених присутствует!

— А это у них с Темой мальчишник! — тут же нашлась Машка. — Просто с этой стороны стола — девичник, а с той стороны стола — мальчишник. Дешево и сердито.

— Ну да, — не унималась матушка. — Только отчего же за столом такое веселье?

— А что, плакать надо? — удивилась Машка.

— Разумеется! Невеста и ее подруги до самого утра должны горевать о том, что кончилась ее беззаботная жизнь.

— Да без проблем! — с энтузиазмом воскликнула Машка, отчего я едва не поперхнулась кремовой розой с торта.

— Только вы не могли бы рассказать нам, как выглядит процесс горевания?

Тут пришла матушкина очередь отбивать пас. Я следила за этой пикировкой, с ужасом представляя, к каким разрушительным последствиям она может привести. Если в коридоре разбита последняя вазочка, на кухне я от греха подальше спрятала фарфоровую посуду, выставив взамен нее пластиковые мисочки, то в гостиной маменьке было где развернуться. Если она, к примеру, грохнет об пол и растопчет вон ту коллекцию венецианских масок, я расстроюсь, и всерьез. За ними я в свое время долго и упорно охотилась на вернисаже в Измайлово. Надеюсь, она еще не прикидывает, за что взяться в первую очередь? Иначе последствия урагана «Ирина» нам с Лешкой и за год не расхлебать!

— Ну, вы должны петь печальные песни.

— А какие? — не отставала Машка. — Может, вы что-нибудь подходящее знаете? А то в голову явно что-то не то приходит.

— Да? И что же? — осведомилась матушка.

— Ну вот, например, это! — И Машка завела тоненьким голосом:

…Милая моя, солнышко лесное,

Где, в каких краях встретимся с тобою?..

— А при чем здесь Визбор? Я имела в виду народное творчество! Например… ну вот, скажем… — замялась маменька не в силах припомнить ни одного подходящего мотивчика.

— «Шумел камыш», — подсказал будущей теще доселе молчавший Леша. — «Из-за острова на стрежень» тоже плохо заканчивается, поскольку из-за самодурства упившегося в дугу Стеньки Разина княжна отправляете за борт. Опять же «Ромашки спрятались, поникли лютики» — очень горестная песня!

— Вот именно! — подхватила матушка. — Так что же вы не поете?

— А что помимо песенных экзерсисов входило в программу девичника? — невинно поинтересовалась Машка, единственная из всей нашей компании сохранившая хотя бы видимость внешнего спокойствия. — Видите ли, певицы из нас с Лизой плохие, а мальчишкам и вовсе надо по сценарию веселиться что есть мочи, так что надо что-нибудь другое придумать, более подходящее к нашим условиям.

Маменька одарила Машку таким взглядом, что, будь у моей подруги чуть-чуть послабее нервы, она бы точно выскочила вон и больше ко мне домой ни под каким предлогом не приходила. Но Машка держалась как кремень, поневоле внушая всем нам уверенность в том, что мы справимся и с этой досадной неприятностью. В итоге мать сдалась, развернулась и вышла из гостиной, так хлопнув за собой дверью, что задрожали стекла в книжном шкафу.

— Уф, Машка, ты молодчина! — прошептала я, показывая большой палец. — Я уж думала, все, каюк девичнику! И как у тебя только выдержки хватило? У меня так лично внутри все аж клокотало в преддверии очередного скандала.

— Забыла, кем я работаю? В суде и не на таких нервных клиентов насмотришься! Когда дело ведешь, тебе и руку пожать пытаются, и задабривают, и в истерике бьются. Твоя мать еще не самый худший вариант, уж поверь мне!

— У-у, юрист ты мой драгоценный! Что я без тебя делала бы? Единственное, чего я боюсь, вы же вечером все разойдетесь, и я с мамулей один на один останусь. Вот тогда-то она и развернется! Так что бессонная ночь и выяснение отношений до рассвета мне просто гарантированы!

— А отец? Хочешь сказать, он останется в стороне, пока мать будет тебя тиранить? — удивилась Машка.

— Да что отец! Вот спрашивается, где его носит? На часах уже восьмой час, давно пора бы дома появиться! Но его нет! А раз так, разбираться с матушкой мне придется в одиночку.

— Значит, решено: я остаюсь у тебя ночевать! — заявила Машка. — Тема, ты тогда наряд, что я завтра надеть собиралась, прямо сюда подвези, хорошо? Только давай пораньше, часам к десяти, а то мне еще Лизку принаряжать и красить, а это процесс долгий.

— Маш, а может, не надо? — робко попытался урезонить супругу опешивший Тема. — Я за тебя волноваться буду. Да и одному спать тоже как-то непривычно…

— Ничего, одну ночь перетерпишь. Сам же понимаешь — Лизку без поддержки оставлять нельзя! Так что пробьемся!

— Что ж, раз так, я, наверное, поеду, — привстал Лешка. — А то выспаться я вроде выспался, только вот ни фига не отдохнул при этом. А завтра у нас тяжелый день, даже не представляю, как я это все переживу! Лиз, во сколько я должен быть у тебя?

— Ну, не позже двенадцати, наверное.

— Вы чего, с дуба рухнули оба? — вклинилась в разговор Машка. — В одиннадцать, самое позднее — в половине двенадцатого!

— А зачем так рано-то? Тут до загса рукой подать, можно даже пешком дойти при желании.

— А про выкуп вы забыли? Это же целая церемония! И вполне вероятно, она затянется почти на час!

— А может, как-нибудь без выкупа обойдемся? — простонал Лешка. — Никогда мне эти игрища не нравились, честное слово! Только настроение себе ими испорчу! Сколько на свадьбах бывал, никогда в эти моменты не хотел бы оказаться на месте жениха. И еще конкурсы эти глупые, типа «угадай жену по коленке, а мужа по лысине» или «протащи шарик через штанину». Нет, если завтра я только услышу, что должен принимать участие в подобной муре, тут же хватаю Лизку в охапку и мы расписываемся в одиночку!

— Маш, действительно, может, задвинем выкуп по-тихому? Мне он не нужен, Лешке тоже. Так для кого весь этот спектакль? Для Темы? Для тебя?

— Ну, просто так положено, — терпеливо принялась разъяснять нам Машка. — В конце концов, что вам стоит потерпеть какой-то часик? Зато все традиции будут соблюдены.

— Машутка, по-моему, самое время послать все занудные традиции к черту! — принялась я уламывать несговорчивую свидетельницу. — Ну сама посуди, если выкуп никого не радует, Лешка вон уже на Луну воет, стоит только при нем слово «конкурс» назвать, так зачем все это затевать? У вас с Темой, между прочим, ничего подобного на свадьбе не было. Так зачем ты нам такое «счастье» организовать хочешь? Что мы тебе плохого сделали?

— Ну, не хотите — как хотите, — легко согласилась Машка. — Но учтите, со мной-то вы договорились. А вот как насчет остальных гостей? Ведь наверняка среди вашей дальней родни найдется какая-нибудь тетя Катя из-под Саратова, которая каждые три минуты будет орать, что салат горький, и потребует баяниста для пущего антуража!

— Я тогда этой самой тете Кате лично салат на уши повешу, — мрачно пообещал Лешка.

— Ну, мое дело — предупредить, а там смотрите сами.

— Вообще-то вы все не о том спорите, — заметил Тема. — Тетю Катю с ее деревенскими замашками, положим, удастся нейтрализовать довольно быстро. А вот Лизину маму…

Мы пригорюнились. Увы, пока что подтверждались наши худшие предположения о том, что маменька нашему с Лешкой союзу совершенно не рада. А раз так, с ее стороны можно ждать любых провокаций…

— Ладно, нечего заранее себя накручивать! — хлопнул Лешка по столу. — Утро вечера мудренее, справимся! Ну что, Лизок, проводишь меня?

— Конечно, солнышко!

— Тогда, пожалуй, и я пойду, — поднялся следом за Лешкой Тема. — А то что-то я тоже устал, хоть вроде и не делал ничего.

— Как это ничего не делал? А кто за нас переживал? — улыбнулась я ему.

Проводив ребят, мы с Машкой отправились в спальню. Она лично проверила, все ли готово к завтрашнему торжеству, после чего милостиво разрешила мне принять горизонтальное положение, а сама взяла книгу и, забравшись с ногами на кресло, принялась читать обнаруженный на полке опус про эльфов, гномов и прочий фэнтезюшный народ. А я же, повертевшись с бока на бок, уткнулась лицом в пахнущую Лешкой подушку и провалилась в глубокий сон. Кажется, за сегодняшний день моим бедным нервам тоже досталось…

Опять меня трясут за плечи! Да что ж это такое? Опять поспать не дают, заразы! Ну, сколько на этот раз натикало? Что, уже девять утра?! Мама дорогая, мне ж до загса всего четыре часа осталось! А кто меня разбудил? Машка? А что это она тут делает? Ах, ну да, совсем запамятовала…

— Вставай, невеста! — приветствовала меня подруга. — Последние твои холостые часы пошли! Все, уже в обед станешь мужней женой!

— Слушай, что-то у меня ощущения какие-то странные! Словно это все и не со мной происходит! Все готовились, готовились к этой самой свадьбе, и вдруг раз! — она уже настала. Что-то совершенно нереальное, честное слово!

— Тебя ущипнуть, чтоб поверила и в себя пришла?

— Нет! — тут же ответила я, пока Машка не привела свою угрозу в действие.

— Ну а раз так, то вставай! Пора уже себя в порядок приводить, а то через час Тема пожалует, еще через час — жених, и понеслась залетная!

— Слушай, ты вчера долго за книгой сидела? Не слышала, когда отец пришел?

— Ну, где-то за полночь. И если не ошибаюсь, был слегка навеселе. По крайней мере, пока разувался, что-то напевал себе под нос.

— Не узнаю батю! Только вчера утром плакался, что у них с матерью все кончено, а к вечеру уже и думать про это забыл! Вот дает!

— Слушай, не грузись, а? Во-первых, мой опыт говорит, что не стоит верить предкам, когда они кричат о разводе. В девяноста процентах случаев это полная лажа. Во-вторых, из жизни твоих родичей исчез Версальски, из чего делаем вывод, что в самое ближайшее время они вновь потянутся друг к другу.

— Ты уверена?

— Абсолютно! Поэтому давай-ка дуй в ванную и чтоб через пятнадцать минут уже стояла передо мной свежевымытая и прелестная, как майская роза!

— А ты?

— А я лучше тут побуду, платье твое постерегу. Так, на всякий случай! Да, я тут кое-что из вчерашних закусок натырила, мой тебе совет — съешь это все, пока есть такая возможность.

— А зачем? Я и в ресторане всегда объесться успею!

— Эх, всему тебя учить надо! Запомни: единственные голодные люди на свадьбе — жених с невестой. Голодные и пьяные! Сначала в загсе шампанское на пустой желудок, потом катание по городу — опять же под шампанское и в лучшем случае бутерброды, если кто-то из сердобольных родственников ими озаботится и в последний момент засунет их в лимузин. А в ресторане ты будешь стоять, сжимая в руках бокал, и выслушивать очередной длиннющий тост кого-нибудь из гостей. Только тост закончился, вы с женихом выпили, еще кусок ко рту поднести не успели — следующий гость на очереди с поздравлением. Потом народу приспичит кричать «горько», а во время этого процесса поесть тоже не получится, сама понимаешь. Так что не расслабляйся!

— Хм, голодные и пьяные, говоришь? И где закуски?

— Да вон на столе, я их салфеткой прикрыла. Да, ты овощи лучше побоку, а на мясное налегай, тогда со спиртным мучиться не придется.

— Не учи ученого! — промычала я с набитым ртом, уничтожая лежавшую вперемешку на тарелке ветчину, сервелат, копченый окорок и вареную колбасу с оливками.

М-да, иногда Машка и вправду дает ценные советы. Что-то я насчет шампанского-то и не подумала! А ведь порой и полбокала достаточно, чтобы схлопотать душевное головокружение. Кстати, а что это моей матушки не видно и не слышно?..

— Маш, а что, маменька сюда не заходила?

— Отчего же? Пыталась разбудить тебя в семь утра под предлогом завтрака. Я вежливо разъяснила ей, что ты позавтракаешь чуть позже, и она удалилась.

— Ой, не к добру все это!

— Не каркай, ешь давай!

— Машка, я боюсь! У меня руки трясутся!

— А ты не руками, ты ртом ешь! Уже приговорила нарезку? Вот и молодец, теперь шагом марш в ванную! Да, бигуди сама не снимай, лучше уж я. А то намочишь их, чего доброго, знаю я тебя.

Понукаемая Машкой, я вышла из спальни. Прислушалась. Странно, такое ощущение, что все повымерли! У родителей тихо, на кухне никого, в коридоре тоже. Видимо, папа еще дрыхнет после вчерашнего загула, а матушка… Эх, знать бы, что она задумала! Ну ведь не может быть так, чтобы она для нас с Лешкой ни единой пакости не припасла. После вчерашней ругани с Версальски она наверняка только и ищет, на ком бы сорваться, и мы для нее — идеальные мишени. Особенно если она хоть чуточку успокоилась и взяла на себя труд проанализировать, откуда именно в моих руках появились доказательства против Версальски. Тут и тупому ясно, что без Лешкиной помощи не обошлось, стало быть, он в курсе ее позора. А маменька у меня — женщина без единой морщинки на лице, чулках и репутации. И если кто-то может засвидетельствовать обратное, то горе тому человеку! Значит, нам с Лешкой стоит готовиться к худшему…

Нет, пока не получу на руки паспорт с отметкой, что я Лешкина жена, не успокоюсь! Да, у меня паранойя последней стадии, и что? Посмотрела бы я на того, кто, имея маменьку вроде моей, оставался бы в подобной ситуации спокойным, как слон. Отчего-то сдается мне, что в природе таких не бывает. Открыв воду, я забралась в ванну и запустила туда же три шарика с ароматическим маслом. Если доживу до первой брачной ночи, пусть Лешке будет приятно, что его молодая жена пахнет ванилью и иланг-илангом. А может быть, он и не обратит внимания на такую мелочь. Но все равно: хоть гром разверзнись, сегодня я буду самой красивой и очаровательной невестой! В конце концов, это мой день, и больше он никогда не повторится. А раз так — то плевать я хотела на всех недоброжелателей, вместе взятых! Даже на матушку, если ей вдруг приспичит вставлять нам палки в колеса! Вот такая я боевая и грозная!

Вновь очутившись в спальне, я попала в цепкие Машкины лапки. Пока я отсутствовала, она успела накраситься сама и теперь ждала наготове с раскрытой палитрой теней на столе. Вопреки моим заверениям, что будет достаточно и одного оттенка, она не успокоилась, пока не перепробовала на мне все сиреневые, телесные и белые тени для век, обнаружившиеся в моих запасах косметики. Надо признаться, что получилось очень даже здорово! После Машкиных манипуляций с контурным карандашом и подводкой глаза стали казаться чуть ли не в полтора раза больше, чем были, а удлиняющая тушь и вовсе сделала меня похожей на куклу Барби. Надеюсь, хоть выражение лица было несколько иным, нежели у этой красотки, а то выглядеть на собственной свадьбе классической пустоголовой дурехой-блондинкой нет никакого желания.

Помаду цвета «фуксия» Машка категорически забраковала, настояв на том, чтобы использовать простой блеск для губ. Мол, у меня акцент на глаза сделан, если еще и рот ярко накрасить, буду выглядеть продажной женщиной. Против такого аргумента у меня не нашлось что возразить. Что ж, блеск так блеск. В этом тоже есть свой плюс: не придется оттирать помаду с жениха, да и бокалы не пачкаются.

Покончив с макияжем, Машка взялась за прическу. Распустив бигуди, она расчесала мне волосы, и мы долго на пару хохотали с ней перед зеркалом. С кудряшками я стала похожа на овечку, которую только что ударило током. Или на старый одуванчик, который только и ждет, чтобы на него дунули. В общем, полная жуть! Отсмеявшись, я подробно обрисовала подруге, чего именно добивалась, и она принялась колдовать.

В итоге моя прическа заняла у нее больше получаса. Машка то и дело чертыхалась, костерила на чем свет стоит Лешку, не пустившего меня в парикмахерскую, но в итоге добилась того, чего я от нее хотела. Теперь смазанные блестящим воском кудряшки, как и задумывалось, вились у меня сзади, а верх был аккуратно скреплен невидимками и зафиксирован лаком. Правда, на ощупь эта конструкция мало чем напоминала человеческие волосы, скорее уж проволоку или сахарную вату. Ну и пусть! Зато я могу быть спокойна, что ничего не развалится и не рассыплется в самый неподходящий момент.

Настал черед кружевного белья. Вообще-то, признаюсь честно, бюстгальтеры я на дух не перевариваю, а потому никогда не ношу. Да и к чему, ведь у меня не такая большая грудь, чтобы прятать ее в кружевную броню. Но и ради такого случая я все-таки разорилась и купила именно полный гарнитур: белоснежные трусики и бюстик им под стать. Машка аж восхищенно заохала, когда я облачилась в это великолепие, присовокупив сюда же белые чулки на подвязках.

— Лизка, а ты никогда не думала сняться в таком виде? Девицы из «Плейбоя» рядом с тобой просто отдыхают! — огорошила она меня сомнительным комплиментом.

— Не думаю, что Лешка будет счастлив лицезреть свою супругу на страницах этого журнала и ему подобных, — попыталась я урезонить ее, но не тут-то было.

— Ну тогда попроси своего Лешку, пусть он тебя обязательно в таком виде запечатлеет!

— Зачем?

— Как зачем? Для истории! Вот стукнет тебе семьдесят, будешь сидеть, окруженная многочисленными внуками, и кто-нибудь из них скажет: «Бабушка, а какой ты была в молодости?»

— Ага, и я тут же покажу им эту фотку в стиле ню и вгоню детишек в краску! Машка, ты хоть иногда соображаешь, что ты говоришь?

— Не бухти! Лучше давай платье натягивай! А то еще выяснится, что ты, к примеру, похудела! А что ты головой качаешь, между прочим, когда человек нервничает, это частенько происходит! И придется нам тогда экстренно хвататься за иголки с нитками и подшивать излишки.

— Типун тебе на язык!

Так, весело пререкаясь с Машкой, я влезла в свадебный наряд, надела шляпку, затем облачилась в туфельки и, посмотревшись в зеркало, не без удовольствия констатировала, что выгляжу просто изумительно! Машка, с завистью взглянув на мои каблучки, проворчала, что не каждой так везет в плане мужа баскетбольного роста, на что я ей тут же заметила, что Темка у нее отнюдь не малыш, чуть-чуть до метра девяносто не дотягивает, так что нечего хныкать и изображать из себя бедную сироту.

Потом в нашем полку прибыло, поскольку появился Тема с Машкиным платьем. Машка тут же принялась переодеваться, попутно устроив мужу нагоняй за сорокаминутное опоздание, даже мое заступничество не помогло. А затем, когда улеглась суматоха, мы втроем чинно присели на застеленную кровать и принялись ждать жениха.

Когда стрелки на часах дошли до отметки без пятнадцати двенадцать, я уже места себе не находила от беспокойства. И Лешкин мобильник, как назло, не подавал признаков жизни. Его родители отвечали, что Лешка уехал из дома ни свет ни заря, а куда именно — не сказал. То есть они-то думали, что это он ко мне отправился, поэтому и не стали спрашивать. В общем, скажу без прикрас — меня конкретно трясло, а перед глазами рисовались всяческие ужасы. Машка и Тема пытались меня ободрить как могли, но с каждой минутой это получалось у них все хуже и хуже.

Когда мое терпение упало до критического минимума и я уже собиралась начать обзванивать больницы и морги, в прихожей раздался долгожданный звонок! Я кинулась открывать, но поскольку чертовы ходули нисколько не были предназначены для бега, меня опередила матушка. Дойдя до дверей, я заглянула ей через плечо. На пороге стоял дедушка, а за ним — взъерошенный Лешка с букетом. Я с облегчением перевела дыхание и уже была готова ринуться и упасть в объятия припозднившегося жениха, как меня остановил строгий мамин голос:

— Ты куда?..

Дедушка беспрепятственно просочился внутрь, а вот Лешку маменька впускать явно не собиралась.

— Мама, ты чего? Мы же в загс опоздаем!

— Чтоб я свою дочку да без выкупа отдала? Не бывать тому!

Мы с Лешкой обменялись тоскливыми взглядами. Ну вот, началось. Только-только вчера от Машки отбились, так теперь матушка туда же. И что нам делать?

В прихожей стало не протолкнуться, поскольку на шум вышли Тема с Машкой, плюс отец, да плюс я с матерью и скромно притулившийся у стенки дедуля. Лешка обреченно вздохнул, передал мне через Машку букет и сказал:

— Ну, что там у вас?

Маменька тут же расстелила перед ним полосатый коврик (и откуда она его только откопала?), заявив, что за каждую полоску, на которую наступит нога жениха, ему придется выдать теще по сто рубликов. С учетом того, что ширина полосок была меньше сантиметра, а жених мой носил сорок шестой размер обуви, матушка рассчитывала неимоверно обогатиться за Лешкин счет. Я прикинула про себя, что единственный вариант обойтись без платы — изобразить прыжок в длину и просто перелететь через коврик. Но Лешка решил эту проблему иначе: встал на руки и перебрался через него вверх ногами. Маменька аж зубами от злости скрипнула, но поскольку условие было выполнено и нога жениха коврика не коснулась, то была вынуждена остаться ни с чем.

Лешка вновь принял нормальное положение, а я меж тем внимательно разглядывала его лицо. Ну, загримировали его классно, аж от сердца отлегло! За фото — и видеосъемку теперь можно не бояться. Если бы я вчера не видела его синяки под глазами и не до конца зажившие царапины, то ни за что не поверила бы, что они там есть! Интересно, к кому это он за помощью обратился? Его мама про грим и слова не сказала, значит, не ее работа. Ладно, потом выясню.

А вот с прической он слегка перемудрил. Или это у него волосы так торчат после переворота на руки? Хм, странно, такое ощущение, что они чуть ли не на пять сантиметров длиннее стали, чем были. Или это меня глючит? Да нет же, Лешка в начале лета очень коротко постригся! А сейчас вон он какой лохматый-прелохматый! Расческа с этим взрывом на макаронной фабрике, конечно, справится, но загадка остается загадкой: как парень отрастил волосы за одну ночь?

А маменька меж тем вытащила вторую заготовленную для Лешки каверзу: поднос с тремя пустыми бокалами.

— Ну что, дорогой, а теперь хочу, чтоб в одном бокале шуршало, во втором звенело, а в третьем плескалось!

Все, пропал Лешка! Обычно на процедуру выкупа женихи приезжают с солидной группой поддержки, которая мигом достает требуемое стороной невесты. Вот откуда, спрашивается, он сейчас возьмет денежные купюры, монетки и спиртное, чтобы удовлетворить мамины условия? На его свадебном костюме всего два кармана, и если финансы, вполне возможно, имеют там место быть, то уж бутылку точно не спрячешь…

Но Лешка решил этот вопрос иначе. В первый бокал он, слегка порывшись в правом кармане пиджака, вывалил целый ворох использованных автобусных билетов. Во второй бокал высыпал с десяток разномастных пуговиц (и откуда он только взял и то, и другое?). Формально условия «чтоб шуршало» и «чтоб звенело» были выполнены. А вот с третьим бокалом, как я и думала, возникла заминка. Но тут умница Машка, тайком смотавшись на кухню и похитив из холодильника бутылочку минералки без газа, ловко метнула ее Лешке. Мой жених, кивком поблагодарив свидетельницу за помощь, тут же наполнил бокал водой.

— Смотрю, скуповат у меня будущий зять. Не хочется мне такому крохобору свою дочку отдавать. Ну да посмотрим, как он третье мое задание выполнит!

Откуда-то из-под вешалки мать извлекла тазик. Я с облегчением вздохнула. Ну, с такой задачей Лешка справится и глазом не моргнет. Я-то уж боялась, что маменька что-то такое откопает, чего я сама не знаю и жениху подсказать не смогу. А прикол с тазиком, «наполненным до краев самым дорогим для невесты», — это просто как дважды два. И умные женихи, а Лешка у меня относится именно к этой категории, вместо того чтобы вываливать тазик содержимое своих и свидетельских кошельков, просто встают в таз с ногами, поскольку для невесты дороже ее жениха ничего нет и быть не может.

— Наполни-ка, Алекс, тазик самым дорогим… для меня, — с триумфом потребовала мать, заранее предвкушая Лешкин провал.

Нет, ну это ни в какие ворота не лезет! Взяла и самовольно изменила требования стандартного выкупа! Да что же это такое? Теперь, чтобы соблюсти ее условие, в тазике должна очутиться я. Но как это сделать, если она мне тут же все подходы к тазику перекрыла? Может быть, просто разбежаться, как в американском футболе, и вынести ее силовым приемом в сторону кухни, а самой залезть в этот дурацкий таз? Но тогда она прицепится, что задание давали жениху, а выполнила его невеста. Как же быть?

Но тут Лешка неожиданно приподнял будущую тещу за талию, да так быстро, что она даже ойкнуть не успела, и поставил мою маменьку в таз!

— Если бы вы только знали, как дорого мне обошлись! — с непередаваемым чувством сказал Лешка, в ответ на что Машка, не сдержавшись, зааплодировала, а мы дружно присоединились к ней.

Красная как рак маменька выбралась из тазика, от полноты чувств пнув его ногой. Лешка, сочтя, что с выкупом покончено, было направился ко мне, но она вновь вцепилась в его руку:

— Постой, зятек, куда так торопишься? Хоть задания мои ты выполнил кое-как, на троечку, но здесь не школа, а я не учитель. Так что прими из рук тещи угощение и отдай ему честь, как водится!

С этими словами маменька поднесла Лешке до краев наполненный бокал. Лешка осторожно, словно там был сильнодействующий яд, принял его из руки тещи, и сморщился. Понятно, матушка решила в день свадьбы споить мне жениха! Что же делать? Обычно вместо жениха этот удар могут принять его друзья. Но здесь из друзей присутствуют только Темка, которому стоит пробку понюхать, и он уже пьяный вдребадан, да беременная Машка. Опять же матушка преподнесла водку лично Лешке, так что даже если представить, что Тема отважится пожертвовать собой, ситуацию это нисколечко не спасет. Но тут мысли нашей компании заработали синхронно. Поймав Машкин взгляд, скомандовавший «вперед!», я схватилась за голову и заголосила, обмахиваясь букетом:

— Как же здесь душно! Кажется, я падаю в обморок!

Маменька перевела взгляд с Лешки на меня, и за это мгновение Темка отобрал у него бокал с водкой, а Машка, стибрив с подноса точно такой же бокал с минералкой, всучила его Лешке взамен водочного.

— Шутка! — объявила я, как только засекла, что операция с подменой бокалов прошла на ура.

Матушка одарила меня укоризненным взглядом и вновь уставилась на Лешку. А тот, уже ничем не рискуя, поставил бокал себе на локоть и залихватски, по-гусарски, хлопнул его содержимое.

— Ох, хороша! — громко поведал он, вытирая губы, после чего наконец-то подошел и обнял меня.

Благодаря туфелькам я сделалась почти одного роста с Лешкой, поэтому целоваться нам стало гораздо проще и удобнее: Лешке теперь не надо было сгибаться, изображая жирафа на водопое, а мне запрокидывать голову, рискуя свернуть шею. Надо ли говорить, что мы мигом оценили это преимущество, и первый наш поцелуй длился минуту!

Вообще-то когда речь идет о поцелуях, минута — это очень мало, но у нас была уважительная причина прервать столь увлекательный процесс. И имя этой причине было «теща».

Окончательно сообразив, что мой жених с успехом преодолел все ее испытания и вывернулся из всех подстроенных ему каверз, маменька грохнула об пол возвращенный ей Лешкой бокал и уже потянулась за теми, что стояли на подносе. Честно сказать, меня ее игра в Зевса-громовержца уже изрядно достала. Ну ладно она дома посуду колошматит налево-направо — кроме самых близких, никто этого и не видит, а если она в ресторане возьмется за то же самое? Что, с извиняющейся улыбкой сообщать всем гостам, что это она «на счастье»? Ага, а потом на студии разговоров не оберешься, что у Лизки-сценаристки мать законченная истеричка! Эх, кто бы ей руки связал? И рот скотчем заклеил — так, на всякий случай…

Но тут Лешка отстранился от меня и заявил:

— Уважаемая Ирина! Вы, конечно, вольны вести себя, как вам вздумается, в том числе буянить на нашей свадьбе, бить бокалы, говорить о нас гадости и так далее. Только учтите: при первом же подобном инциденте я буду вынужден сделать так!

Тут Лешка схватил себя за волосы, резко дернул вверх… И остался с наголо бритой головой, на которой весьма искусно была выполнена татуировка в виде сидящего в засаде паука на паутине. Парик! Так вот почему мне показалось, что у него что-то не то с прической! Мы с Машкой ахнули, Тема закашлялся, а дед и отец совершенно одинаково хмыкнули в кулаки.

— Не думаю, что ваши друзья и коллеги оценят столь эксцентричный вид вашего зятя!

— О чем это ты говоришь, юноша? Какие это мои друзья и коллеги? — огрызнулась матушка. — Если тебе охота позориться перед своими гостями, то валяй, никто ж не мешает! А я лично никого на эту свадьбу не звала!

— Зато я позвал! — вступил в разговор отец. — Сегодня к нам придут Веня Смолянинов, Ксения Разумовская, Алла Иванова, Денис Злотин. Ты же их хорошо помнишь, не так ли? И они обещали подтянуть остальных, так что вся наша студенческая группа соберется практически в полном составе. Не думаю, что осмелишься на их глазах сорвать свадьбу нашей дочери. Ведь твое реноме для тебя крайне важно, не так ли? Одно дело — безвестные тебе киношники, на которых тебе наплевать с высокой колокольни, и совсем другое — наши однокурсники. Поэтому, Ирина, на твоем месте я бы давно уже успокоился и пожелал молодым счастья. Поверь мне, из них получилась отличная пара!

Мать закусила губу и, резко слиняв из коридора, заперлась в ванной. Понятно, до слез пробрало, но показывать при посторонних свою слабость ни-ни. Железная леди, и все такое. Ладно, пусть поплачет, ей полезно. Не все ж мне одной отдуваться и план по сырости выполнять.

А сколько времени натекало? Ой, уже без двадцати час! Пора в загс! Черт, где же мой паспорт? А кольца, кольца где? Вот идиотка, нет бы утречком все достать и на туалетный столик положить, а теперь носись, как подстреленная, собирай все по квартире!

Правда, развести суматоху мне не дали. Кольца забрал Лешка, давно осведомленный о моем тайничке под паркетом, паспорт принесла из спальни Машка, и мы отправились к поджидавшему нас во дворе лимузину с веселыми номерами: «Кто куда, а мы жениться!» Отец шепнул мне на ухо, что побудет с матерью, поэтому подъедет сразу в ресторан, минуя загс. Дедуля тоже не рвался примкнуть к нашей компании — видимо, намылился в гости к Катерине Ивановне. Мы с Лешкой хором и загодя уговаривали нашу любезную соседку прийти к нам на свадьбу, но она все отнекивалась, ссылаясь на свой возраст и выдуманные ею же неудобства. Что ж, может быть, дедушке удастся ее убедить присоединиться к нам? Было бы неплохо! А то она столько добра для нас сделала, так помогла нам…

Улучив момент, я спросила Лешку, успевшего нахлобучить на себя парик:

— Слушай, а татуировка у тебя настоящая? Это теперь на всю жизнь, да?

— Да нет, что ты! Наши гримеры уверили меня, что пару-тройку дней продержится, и все! Она ж водой со специальным раствором смывается, правда, не сразу.

— Значит, ты утром на студии был?

— Ну да! Еще позавчера созвонился с ребятами, объяснил им ситуацию: мол, так и так, выручайте. Они поржали, конечно, но обещали помочь. Специально ради меня сегодня на работу вышли. Кстати, я их тоже пригласил! Ну сама понимаешь, как-то неудобно было, они мне лицо сделали да еще татушку эту, а я их, значит, побоку?

— Слушай, я с ужасом думаю, не маленький ли мы ресторан сняли, а? Количество гостей растет просто в геометрической прогрессии! Папуля вон своих однокурсников позвал, да и наш народ со студии тоже особой щепетильностью не отличается, на свадебную халяву еще наверняка кого-нибудь на хвостах притащат!

— Лучше порадуйся тому, что мы с поварами договорились, что у нас по еде полныйunlimited, сиречь они накормят всех, кто осчастливит нас своим присутствием. А то, что гостям стульев может не хватить, так пускай танцуют больше! Опять же у нас есть преимущество молодоженов: на наши с тобой места вряд ли кто покусится, так что нам бояться нечего!

— Слушай, меня тут любопытство снедает и гложет, а откуда ты столько билетиков и пуговиц набрал? Ты что, заранее знал, что маменька предложит тебе это испытание:

— Да нет, — Лешка смущенно пригладил накладные волосы, — это тоже гримерам спасибо. Там один парень есть, Витя, он сам буквально месяц назад женился. И вот он мне по свежей памяти каверзы с выкупом во всех подробностях расписал, а потом ради хохмы насобирал по гримерке всякого барахла и заставил взять с собой «на всякий случай». Я еще отнекивался, но он настоял: мол, бери, выбросить всегда успеешь. И, как видишь, пригодилось. Единственный прокол с бутылкой получился, надо было хоть что-нибудь в ближайшей палатке купить, но я и так опаздывал солидно из-за того, что татушку слишком долго рисовали. Бегу к подъезду, смотрю — Матвей Яковлевич идет. Поздоровались с ним и в лифт…

— Эх, не удалось маменьке за твой счет поживиться! — хихикнула я, вспомнив ее выражение лица, когда Лешка поставил ее в тазик.

— Но ты же сама понимаешь: дело было в принципе, а не в деньгах или в чем-то еще. Она изо всех сил пыталась испортить нам праздник с самого утра, для виду прикрываясь свадебными традициями. А когда поняла, что ничего у нее не вышло, сорвалась.

— Как думаешь, отцу удастся ее успокоить?

— Мне кажется, да. Если он с ней столько лет прожил, значит, знает, с какой стороны к своей супруге подходить, чтобы от нее сковородкой по уху не прилетело.

Я собиралась еще что-то сказать, но тут мы подъехали к загсу. Ух, как быстро-то! Я еще толком в машине насидеться-то не успела, а уже надо вылезать. Ой, как же неудобно это делать на таких высоких каблуках! Хорошо, Лешка сообразил, в чем дело, и помог выбраться на волю, а то бы еще минут пять копошилась, пытаясь выползти на свет божий.

Так, где же наши гости? Ага, вон Тамара стоит, наш главный редактор. Рядом с ней Геннадий с женой, Виолетта и Стас. Надо будет подойти, поблагодарить Летку за избавление от Версальски. Хотя… всегда успеется! Летка и сама не даст мне об этом забыть, уж такая у нее натура!

Едва не сбив нас с Лешкой, мимо промчалась чья-то «Девятка», украшенная номером — точной копией нашего, за тем лишь исключением, что на нем было написано: «Кто куда — а мы напиться!» Обсигналив собравшуюся перед загсом толпу, водитель разудало припарковался, едва не запрыгнув на газон.

— Вот лихачи! — беззлобно ругнулась я вслед машине. — Повезло кому-то с гостями! Сразу видно — веселые ребята!

— Э-э-э, ты сильно расстроишься, если я тебе скажу, что это Витя с компаньонами пожаловал? — сообщил мне Лешка.

— Наши гримеры?!

— Они самые!

— А откуда у них такие номера веселенькие?

— Ну, это я им сдуру рассказал про наш лимузин. Витька тут же хитро улыбнулся: мол, знает о чем речь. Сама понимаешь, я-то им без всякой задней мысли, а они, паршивцы, успели-таки в «фотошопе» надпись переделать и распечатать!

— Надеюсь, они хоть баночками с бутафорской кровью и взрывпакетами не запаслись? А то, боюсь, с таких станется! — проворчала я, с ужасом представляя последствия подобной вечеринки в стиле тарантиновского «От заката до рассвета».

— Насчет взрывпакетов — это не к ним, а к пиротехникам. А вот насчет того, что они не запаслись бутафорской кровью… Знаешь, я бы не рискнул на это ставить, — честно признался Лешка. — От этих умельцев всего можно ожидать. В том числе и резиновых мух в супе, и фальшивых невест в ассортименте.

— В таком случае они крупно накололись. Вряд ли они смогут найти второе свадебное платье с сиреневым отливом, чтобы заморочить тебе голову!

— Да, надо признать, с таким цветом платья ни одной невесты поблизости не наблюдается.

— Вот и славно! Лишнее подтверждение, какая я у тебя единственная и неповторимая!

— Это точно! — подтвердил Лешка и, не удержавшись, поцеловал меня на виду у всех, после чего мы дали знак нашим гостям, чтобы они проходили в загс. До регистрации оставалось чуть меньше десяти минут.

Покончив с формальностями и подтвердив, что как минимум в ближайшие пять минут ни один из нас решение вступить в законный брак отменять не собирается, мы отдали паспорта на оформление и принялись ждать, когда нас пригласят в зал. Чувство, что все это происходит понарошку, не на самом деле, росло с каждой минутой. Неужели это я сижу на кожаном диванчике в крохотном фойе, а рядом со мной, тщательно скрывая волнение, примостился мой жених? Ой, Лизка, теперь и не скажешь: «Я — свободная женщина!» Кончилась твоя свобода! Только вот разве это плохо? Да нет, и не плохо… но боязно как-то!

Очередная пара прошла в зал, и служащая загса дала нам с Лешкой знак приготовиться. Мы встали перед дверями и, конечно же, перепутали, кто из нас с какой стороны должен находиться. Потом я долго не могла пристроить букет. Возьмешь его в левую руку — неудобно, я ею за Лешку держусь. Возьмешь в правую — тоже как-то по-дурацки выглядит. Прямо хоть бери и за пояс его затыкай, чтоб не мешался!

— Ну как тебе последние холостяцкие минуты? — улучив момент, поинтересовалась Машка.

— Лучше и не спрашивай! Дрожу, как трансформатор под напряжением!

— Рекомендую расслабиться и получать удовольствие!

— Да какое тут удовольствие, когда у меня внутри все аж вибрирует! Машка, ты, наверное, будешь на меня сильно ругаться, только мне отчего-то плакать охота! Еле сдерживаюсь, чтобы слезу не пустить!

— Говорила тебе мама, что вчера надо было плакать, так ведь не слушала! И правильно делала, между прочим! А то я замучилась бы тебе отеки из-под глаз убирать! Так, а теперь соберись и представь, что тебе досталась главная роль в неком костюмированном фильме. И ты сейчас не брак заключаешь, а на бал к коронованной особе идешь или на супер-пупер светский прием. Ну как, представила?

— Э-э-э, ну, не совсем!

— У тебя еще пара минут в запасе, тренируйся! Так вот, как только войдешь в зал, мигом улыбку на лицо, а про себя повторяй: «Я самая обаятельная и привлекательная!»

— Машка, это уже из другого фильма!

— Не важно! Главное, что работает!..

Тут перед нами распахнулись двери, раздались первые аккорды марша Мендельсона, и служащая активно принялась выгонять нас из фойе в зал. Первыми, слегка подвинув нас в сторону, туда ломанулись наши папарацци. Еще бы, чтоб киношники женились да парочку знакомых операторов и фотографов на церемонию не пригласили — быть того не может! В итоге наша снимающая братия самым наглым образом загнала штатного оператора из загса в дальний угол и, заняв самые выгодные позиции, нацелила на нас с Лешкой свои объективы. В глазах тут же запрыгали зайчики от фотовспышек, так что на какое-то мгновение я была совершенно дезориентирована.

Вот тут-то меня и переклинило, только не на слезы, а на хохот! Тоже своего рода истерика, хорошо, хоть не в самом худшем варианте. Тут же нашлось применение букету: с его помощью я, как могла, пряталась от фотографов и операторов, чтобы моя кривая ухмылка случайно не вошла в историю.

Зато кстати оказался совет Машки насчет костюмированного приема. Правда, мне почему вдруг показалось, что я не на каком-то там неопределенном балу, а на торжественной церемонии вручения премии «Оскар». Особенно способствовало этой иллюзии безумное количество снимающего нас народа. Поневоле чувствуешь себя кинозвездой, когда каждый твой шаг и жест тут же запечатлевается на пленку.

Вальяжно прошествовав с Лешкой по залу, мы остановились метрах в двух от стола. Впрочем, мы могли бы остановиться, скажем, в трех метрах от стола или вовсе подойти к нему вплотную, но неутомимая служащая загса так замахала нам руками, что поневоле пришлось встать там, где она указала, не вынуждая бедную женщину взлетать. Чем не съемочная площадка? Режиссер суетится, бегает, массовка на пятки наступает…

— Уважаемые Алексей Александрович и Елизавета Максимовна! В этот радостный день… Ну вот, понеслось! Честно сказать, я не особо прислушивалась к тому, что именно пыталась донести до нас регистраторша. Даже если бы она вдруг перешла на французский язык или вовсе изъяснялась с нами с помощью азбуки глухонемых, мне было бы все равно. Лизка, еще чуть-чуть — и ты станешь женой! И как здорово, что у нас не принята распространенная западная традиция спрашивать собравшихся, есть ли у кого причины, чтобы препятствовать нашему браку. Иначе маменька точно не упустила бы такой возможности и приперлась в загс…

Что?! Музыка веселенькая заиграла, это что-то значит? А-а, просят пройти и расписаться? Ну, это мы запросто. Кого первого допускают до ручки и бумаг? О, обоих сразу! Прогресс! Только вот зачем флажки посреди стола влепили, один Российской Федерации и один с гербом города Москвы? Поневоле кажется, словно мы с Лешкой не жених и невеста, а послы суверенных государств, подписывающие сверхважное соглашение между нашими странами. Например, о торговых бартерных поставках бананов взамен картошки, или веников взамен швабр, или…

Тьфу, черт, какая ерунда в голову лезет! Бананы какие-то, швабры! Лизка, соберись немедленно, на тебя люди смотрят! И сделай умное лицо. Или хотя бы притворись, что умеешь его делать!

Уф, целых четыре подписи! Аж рука заболела от такой непосильной работы. Что дальше? Ага, опять беремся под локоток и чинно-благородно возвращаемся на место… нет, переходим к стойке у стены, где в хрустальной плошке лежат наши кольца. Теперь главное — ничего не перепугать. Ой, кажется, я забыла, на каком пальце это носится! Так, не на мизинце, это само собой, и не на указательном. Остаются безымянный и отказательный, сиречь средний пальцы. Уф, ну да, точно: безымянный! Иначе популярный матерный жест с оттопыренным в сторону средним пальцем толковался бы несколько иначе и вместо «пошел ты на…» означал «я женат. А ты?».

Ну вот, кольцами обменялись, что теперь?

— …объявляю вас мужем и женой! Поцелуйте супругу!

Ну, это мы запросто! Целоваться мы с Лешкой любим и умеем, это факт!..

Ой, я что-то не расслышала?! Супругу?! Так мы уже женаты?! Ой, что-то у меня голова закружилась. Неужели все?

Меж тем к нам подоспела толпа гостей, каждый из которых считал своим долгом загрузить меня неподъемным букетом (будто мне своего мало) и облобызать нас со свежеиспеченным мужем. Эй, граждане! Команда целоваться относилась только к нам с Лешкой, нечего подпрыгивать и на нас свою помаду намазывать, словно масло на бутерброды! Хотя фиг с вами. Все равно гримеры где-то поблизости бродят. Если мой макияж или Лешкин грим смажется, всегда успеют нас заново подрисовать, по крайней мере я на это надеюсь.

Уф, вот и наши паспорта! Что, можно выметаться? О, не просто можно, а нужно? Уже уходим, не надо так волноваться! Что на этот раз? Не туда идем, нам теперь в другую дверь топать? Ну извините, мы тут в первый раз, это вы здесь все ходы-выходы знаете, а мы люди темные. Из-за спины послышался развеселый голос одного из наших коллег:

— Ну вот, а реквизит оставили! Разве пепельница, в которой кольца лежали, с собой не забирается?

Я не стала дожидаться, что скажет весельчаку служащая загса, которую наша шумная компания и так довела практически до нервного тика, и мы с Лешкой в темпе вальса покинули парадный зал и вышли на улицу.

— Ну а теперь шампанское на счастье! — сообщила мне Машка, доставая из багажника нашего лимузина сразу две бутылки «Советского полусладкого».

— Надеюсь, обойдемся без битья бокалов? — умоляюще спросила я ее. — Видишь ли, ввиду последних событий я несколько неадекватно воспринимаю звон бьющейся посуды. У меня на этот звук аллергия!

— Успокойся, все предусмотрено! Ойкать не придется! — подмигнула мне Машка, указывая на энное количество одноразовых пластиковых стаканчиков.

Пока Лешка, освободив меня от цветочного бремени, укладывал все это великолепие в лимузин, а Тема откупоривал шампанское, я тихонько поинтересовалась у Машки:

— Слушай, ну и как я держалась?

— Во! — показала она мне большой палец. — Английская королева позавидовала бы! На лице улыбочка, сама гордая до невозможности. Я аж прослезилась от умиления, на вас с Лешкой глядючи!

— Точно? Не брешешь?

— Обижаешь! Что б я да соврала тебе — да ни в жисть! Мне не доверяешь, потом сама запись посмотри и убедишься, что все было в полном ажуре, Фома Неверующая!

Прекрасно помня о том, что при желании моя подруга может наплести семь верст до небес, в этот раз я все-таки предпочла ей поверить.

Пригубив шампанское и рассадив гостей по машинам, поехали на Воробьевы горы. Мы с Лешкой давно условились, что в этот день мы обязательно пройдемся по смотровой площадке, посидим на каменном парапете и полюбуемся видами столицы с птичьего полета. Так мы и сделали. Гости деликатно нам не мешали, тусовались поблизости и тоже наслаждались открывшейся им панорамой. В принципе времени до ресторана еще оставалось прилично, так что мы вполне могли еще успеть рвануть в парк Победы, а потом обратно, но, честно говоря, ни мне, ни Лешке этого не хотелось. Чем стоять в пробках и зарабатывать тошноту от выхлопных газов, лучше побыть на свежем воздухе и немножко прийти в себя. Так сказать, сознать только что свершившийся факт бракосочетания.

— Ну что, жена, довольна?

— Что?

— Привыкай! — расхохотался Лешка, глядя на мою растерянную физиономию. — Теперь ты мне жена! Жена, жена, супруга, благоверная, половинка! И это все про тебя!

— А ты мне муж! И больше никто не сможет выгнать тебя из моей спальни! Кстати, раз уж речь зашла о постели, мужчина, я вас хочу!

— Я тебя тоже! Но не здесь же! Люди кругом, опять же советами замучают! Так что, женушка, придется потерпеть до вечера.

— Интересно, а секс с собственным мужем отличается от секса с ним же, но в роли жениха?

— Вот сегодня сама и узнаешь! — пообещал мне Лешка, после чего мы вновь принялись целоваться.

Вдоволь нагулявшись, выпустив в небо пару белоснежных голубей и заработав отравление свежим воздухом, мы с гостями лениво расселись по машинам, и наш кортеж отправился в ресторан. Честно сказать, мне уже ничего не хотелось: ни есть, ни принимать поздравления. А вот отдохнуть вместе с законным супругом и поспать в его объятиях часок-другой я бы не отказалась! Но увы, свадьба катилась своим чередом, и мы с Лешкой волей-неволей должны были продержаться до самого ее конца. Эх, вот если бы посещение загса было в один день, а ресторан — в другой! Так ведь не догадались, глупые, так поступить, за что теперь и страдаем!

На пороге ресторана нас ждали родители и с той, и с другой стороны с караваем и солонкой на рушнике.

— Это еще что за хлеб-соль? — быстро спросил у меня Лешка. — Витька вроде ни о чем таком не рассказывал!

— Если не ошибаюсь, сейчас наши родичи будут выяснять, кто в доме хозяин.

— В их доме?

— Нет, в нашем! Кто больше кусок от каравая откусит, тому и верховодить в новой семье.

— Ну это запросто! — расслабился Лешка и приготовился к «выяснению отношений».

Между прочим, нечестно! У мужчин рот заведомо больше, чем у женщин, поэтому все эти караваи — чистой воды подстава! Нет, я не рвусь в лидеры, нисколечко, просто обидно: почему такая несправедливость? Вот возьму и вообще кусать не буду! Наверняка каравай с жесткой корочкой, еще десны об нее поцарапаю, а потом весь вечер мучайся. Хотя нет, отвертеться не получится, все равно придется чисто символически укусить, иначе не отвяжутся.

Озвучив суть будущего испытания, Лешкина матушка подняла каравай так, что он оказался между нашими лицами, и велела начинать. Я осторожно нагнула голову и, понюхав, примерилась к ароматному ржаному боку. Ух ты, а я, оказывается, проголодалась! Умм, вкуснотища-то какая, даже слюнки потекли!

Меж тем с Лешкиной стороны каравая творилось явно что-то не то. Мой бедный муж стоял, вцепившись зубами в злополучную горбушку, а из его глаз катились крупные слезы. От такого зрелища я оторопела, моя нижняя челюсть от удивления скакнула вниз, и я на полном автомате вцепилась в хлебный кругляш, выдрав из него чуть ли не половину, в то время как Лешка кое-как откусил крошечный кусок и на этом счел свою миссию исполненной. Гости тут же радостно загалдели и объявили меня главой семьи, от чего я тут же поперхнулась непрожеванным хлебом и едва не подавилась хлебными крошками, безвременно превратив тем самым Лешку в молодого вдовца. Выражения лиц родителей было трудно определить, поэтому ограничусь тем, что скажу — выглядели они: а) удивленными; б) сильно удивленными.

Наконец справившись с отхваченным по жадности ломтем, я спросила у супруга:

— Слушай, а что с тобой случилось-то?

— Да пломба выскочила, черт бы ее побрал! Я только кусать начал, а тут такая боль, едва глаза на лоб не полезли.

— И как ты теперь?

— Да вроде ничего, — потрогал Лешка правую сторону челюсти. — До понедельника дотерпит, а там к стоматологу смотаюсь.

— Ну что, Лешка, будешь теперь Лизку слушаться? — подкатилась к нам язва Машка. Я показала подруге кулак, но поганку это мало волновало.

Лешка насупился и ответил:

— Посмотрим на ее поведение!

Я уже приготовилась возмутиться и прочитать Лешке лекцию о равноправии полов… но передумала. В конце концов, тут не собрание феминисток, а моя собственная свадьба. И ссориться из-за какого-то дурацкого каравая — верх глупости, тем более что Лешке действительно не повезло и, если бы не выпавшая пломба, победителем в нашем каравайном поединке скорее всего вышел бы он.

Мы переглянулись, вновь взялись под руку и проследовали в ресторан.

Ух ты, сколько народа к нам пожаловало! Да тут яблоку негде упасть! Мамочки святы, если они все вздумают произнести хотя бы по одному коротенькому тосту, до утра времени точно не хватит! Эх, никогда бы не подумала, что свадебные торжества столь утомительны для молодоженов.

Тамада провел нас на наши места, вместе с помощником рассадил нашу родню (я про себя отметила, что дедуля все же смог уговорить Катерину Ивановну присоединиться к нам, и теперь она сидела по правую руку от него, довольная и раскрасневшаяся), потом остальных гостей, и вечер начался!

Первые полчаса нам с Лешкой действительно пришлось туго. Гости тостовали беспрерывно, но из всей вереницы славословий мне запомнился лишь тост Дмитрия, однокурсника родителей. Объявив, что от жизни лучше получать не «радости скупые телеграммы», а щедрости большие переводы, он подарил нам очаровательную копилку и первым бросил в нее монетку, после чего пустил ее по кругу. Вот это я понимаю! И кратко, и по сути! Когда копилка обошла всех гостей, она была набита монетками под завязку, и мне в голову тут же пришла картинка: мы с Лешкой на мели в ожидании зарплаты потрошим несчастную свинку и с полными горстями монет отправляемся в ближайший супермаркет. Интересно будет посмотреть на лицо тамошней кассирши, когда она возьмется пересчитывать это богатство…

Меж тем количество подарков росло просто в промышленных масштабах, и помощник тамады уже вспотел, оттаскивая к стене очередные коробки с разнообразным содержимым. Мысленно прикинув объемы, я поняла, что в ближайшие пару дней в гостиной будет не протолкнуться, а вывозить отсюда все это богатство придется как минимум на грузовой «Газели». Нет, я не спорю — три тостера лучше, чем один, но пока я использую предыдущие два, либо состарюсь, либо не выдержу и раздарю все лишнее друзьям. Хорошо еще, никто не догадался нам стиральную машину припереть, а то Лешка с батей на пару точно надорвались бы, поднимая ее наверх в квартиру.

Сочтя, что с нас с Лешкой пока хватит, тамада объявил, что пришла пора невесте бросать свой букет в сторону незамужних подруг. Многочисленные барышни с нашей студии тут же споро выстроились в рядок, и, конечно же, посередине очутилась Летка. Понятно, значит, строит планы в самое ближайшее время охомутать бедолагу Стаса узами законного брака. Ну что, спасти Стасика или не стоит? Или, наоборот, Летке приятное сделать — метнуть букет четко за спину, чтобы он гарантированно ей в руки попал? Тогда, глядишь, подобреет и ничего от нас с Лешкой не потребует?..

— Подожди, дай сюда свой букет на минуточку! Давай, давай, пока никто не видит!

— Лешка, ты что придумал?

— Быстро развяжи ленту, которой он перевязан! Там одинарный бант, должно легко разойтись.

— Ну сделала, а теперь-то что?

— Сама увидишь! Иди, тебя ждут!..

Тамада показал мне, куда встать, развернул меня спиной к жаждущим получить вожделенное колечко на палец барышням, и по его команде я метнула букет.

Сзади раздались восхищенные возгласы, приглушенный девичий писк и радостный смех. Так, теперь разворачиваемся и смотрим, что там Лешка намудрил с букетом.

Оба-на! В руках сразу пяти девушек красовались крохотные букетики! Ну Лешка, ну выдумщик! Получается, мой букет был собран из пяти других, и все, что их удерживало вместе, — та самая лента, которую он попросил развязать. А что, мне нравится! Вместо одной счастливицы и кучи завидующих ей особ имеем сразу пять довольных девиц. Правда, Летка в их числе не значится и, судя по выражению ее лица, крайне этим раздосадована. Ну извините, тут уж ко мне никаких претензий! Вон ее соседки и слева, и справа по букетику хапнули. Значит, пусть сама на себя за нерасторопность пеняет.

После букетометания настала музыкальная пятиминутка, тамада взялся за микрофон и принялся петь под караоке. Правда, слова его варианта песни значительно отличались от оригинального, по крайней мере такого в первоисточнике я точно не припоминаю:

Гости одобрительно кивали и улыбались, я прикидывала, чем из имеющегося на столе набора фруктов лучше запулить в пройдоху-тамаду, а Лешка, хихикая, тихонько уговаривал меня не кипятиться и тамаду не калечить: мол, еще пригодится. Пришлось ему уступить, и тамада довел свою песню до конца, даже не подозревая о том, какую опасность только что отвел от него молодой муж.

Затем опять начались тосты. Машка, ты была трижды права, когда предупреждала, что поесть нам не дадут! Хорошо, хоть мы с Лешкой успели подтянуть к себе блюдо с мясным ассорти и то и дело таскали оттуда куски, иначе бы вой наших возмущенных желудков давно привлек бы к себе нездоровое внимание окружающих. Правда, мы здорово отомстили гостям, когда они вздумали кричать нам «горько», при этом ведя подсчет, сколько мы продержимся. На счете «тридцать» народ попытался дать нам понять, что пора бы и остановиться, но мы были непреклонны. На счете «пятьдесят» из хора учетчиков слышались только голоса тамады и парочки Лешкиных родственников — тех самых, из-за которых я всю прошлую неделю не могла отсидеться у него дома. В итоге на счете «семьдесят» тамада принял волевое решение признать нас отлично подготовленными к семейной жизни и больше не докучать проверками. Но мы демонстративно целовались еще секунд десять и лишь потом словно нехотя расцепили объятия. Теперь гости трижды подумают, стоит ли устраивать нам подобные «испытания», иначе рискуют до самого конца торжества лицезреть наши поцелуйные сцены. А это весьма однообразное зрелище!

После очередной порции тостов тамада наконец-то объявил танец молодых. Мы с Лешкой вышли на пятачок перед крохотной эстрадой, зазвучала музыка, и мы закружились в вальсе. Мой муж когда-то занимался бальными танцами, я в детстве ходила в хореографическую студию, так что двигаться в паре на три счета мы с ним умели, и весьма неплохо. Полагаю, гости это оценили, поскольку на последних аккордах в наш адрес раздались дружные аплодисменты. После этого тамада пригласил на танцпол всех желающих, а мы с Лешкой потихоньку стали пробираться на свои места, чтобы наконец-то спокойно поесть, не опасаясь того, что тебя опять поднимут с плотно набитым ртом и заставят, давясь, выслушивать очередные поздравления или, того лучше, устраивать показательные целовальные уроки.

Проходя мимо кучкующихся отдельной группкой моих родителей и их друзей, мы с Лешкой услышали знакомые интонации. Так, понятно: батя куда-то отошел, и маменька тут же воспользовалась этой возможностью, чтобы наговорить гадостей о своем зяте.

— …на самом деле я предполагала для своей дочери несколько иную судьбу, нежели брак-скороспелка со смазливым парнишкой, но Лиза всегда была своенравным ребенком…

Черт побери, ну когда она только угомонится! Опять «старые песни о главном» завела! Интересно, ей не надоело одно и то же повторять? Вот спрашивается, чего она сейчас добивается? Мы с Лешкой уже женаты и на развод не подадим, как бы ей этого ни хотелось. Свадебное торжество идет своим чередом, и вряд ли мнение отдельно взятого человека, будь он даже матерью невесты, имеет сейчас хоть какое-то значение.

Встретившись глазами с тещей, Лешка демонстративно взялся за волосы с таким видом, словно собирается стянуть с себя парик. Маменька поперхнулась и продолжила:

— …но в целом я за ребят рада. Им хорошо друг с другом, у них общие интересы. Знаете, они даже работают вместе! Так что будем надеяться, в скором времени я стану бабушкой…

Лешка удовлетворенно кивнул, наградив маменьку взглядом, в котором читалось «то-то же!», и мы продолжили свой путь к столу.

Но не сделали мы и двух шагов, как перед нами возникла Летка:

— Поздравляю вас! Кстати, отлично смотритесь вместе!

— Спасибо, Лета! — отозвался Лешка. — Если бы не ты, этой свадьбы, вполне вероятно, могло и не быть. Не передать, как мы тебе обязаны за это!

— Ой, да какие пустяки! — отмахнулась она. — Просто подбросьте мне халтурку в пару десятков серий, и мы в расчете!

Вот нахалка! Нет, ну о чем я и говорила: чтоб Летка за просто так и здорово живешь кому-то помогать стала — это из области фантастики. Два десятка серий! Может, ей вообще полностью сериал на откуп отдать, а остальных сценаристов разогнать за ненадобностью? А не надорвется ли? И что она себе думает: высокое начальство в лице, скажем, той же Тамары погладит меня по головке, если я половину студии без заработка оставлю в Леткину пользу? Или она собирается откровенную лажу гнать, отписывая серии тяп-ляп в расчете на то, что редактор все перепишет как надо? Вот уж перебьется! Я за нее пахать не намерена, у меня и своей работы хватает!

— Десяток серий! — тут же умерил ее аппетиты Лешка.

— Пойдет! — радостно заявила Летка.

— И пополам со Стасом!

— Годится!

— Диалогами! — поставила я точку в импровизированных торгах.

Ага, сюжет ваять мы все мастера, особенно когда он сценарной группой до последней точки расписан! А вот над диалогами придется попотеть. Зато у меня появляется хорошая отмазка перед Тамарой, если она вдруг поинтересуется, с чего это у меня сюжетчики в диалоги полезли. Скажу, что Лета со Стасом — проверенные авторы, и пока остальные диалогисты не вошли в формат, они, так сказать, задают общий тон, показывают всем, на что надо равняться. Авось и прокатит.

Летка слегка скривилась, но была вынуждена согласиться на предложенные нами с Лешей условия. Что ж, она девочка умная, просекла, что если будет выпендриваться, вообще будет отправлена далеко и надолго. Вот и славно, с начальством нужно дружить, а мы с Лешкой для нее — то самое непосредственное начальство. Может, хоть сейчас пожалеет, что, вместо того чтобы самой в редактора идти, подсунула меня Тамаре на растерзание?

Ой, кажется, у меня начались галлюцинации. Эх, не надо было второй бокал шампанского пить, ведь Машка меня предупреждала о последствиях! Откуда здесь взялся Версальски? Тьфу, изыди, тень из прошлого!

Судя по тому, как напрягся стоявший рядом Лешка, он тоже заметил призрак бывшего матушкиного коллеги и моего несостоявшегося жениха, из чего я сделала вывод, что перед нами действительно Версальски, который бесцеремонно приперся на нашу с Лешкой свадьбу. Боком, боком, пока его не остановили, он пробрался к матери и обратился к ней с прочувствованной речью:

— Ирина, я должен сообщить вам, что мы оба стали жертвами тщательно спланированного заговора! Недоброжелатели сделали все возможное, чтобы столкнуть нас лбами и рассорить. Думаю, их целью был срыв нашего совместного проекта, и у меня даже есть предположения, кто именно стоит за всем этим. Вы только подумайте, эти мерзавцы не погнушались даже нанять актрису-шпионку, чтобы выведать наши планы относительно проекта! И как только убедились, что еще чуть-чуть и он будет завершен нанесли по нам удар!..

Ох, хитер, зараза! Рано мы его со счетов сбросили, Ни слова обо мне, хотя прекрасно понимает, кто именно виноват во всех его бедах. В принципе понятно, почему он остерегается впрямую на меня указывать: вдруг весь прошедший вечер мы с матушкой рыдали друг у друга на плече, прося прощения за все нанесенные друг другу обиды, и теперь она за меня кого хочешь в лоскуты искромсает? А вот сослаться на неведомых заговорщиков да приплести сюда же конкурирующую фирму, благо что ее представители тоже почтили своим присутствием конгресс, — это как минимум безобидно и со стороны почти похоже на правду. Опять же реверанс в сторону материнского самолюбия: мол, ее разработки так ценны, что враги ни перед чем не остановятся, лишь бы пустить весь проект под откос. Да, меня в качестве будущей жены он потерял, но лишаться вдобавок еще и теплого места в лаборатории под маменькиным боком ему ой как не хочется! Иначе придется на поиски очередного донора отправляться, а с его «славой» сделать это будет весьма непросто.

— …боюсь, что вам, Ирина, угрожает серьезная опасность. Если я прав в своих предположениях, наши недоброжелатели ни перед чем не остановятся!..

Увидев знакомое лицо, идиотка Летка подошла поближе, не желая, видимо, пропустить ни единой подробности будущего скандала. И конечно же, Версальски тут же заметил ее и завопил:

— Вот! Вот та самая шпионка, которая преследовала меня два последних дня! Она уже здесь! Ирина, вам нужно срочно уходить отсюда!..

— Что?! Не понимаю, о чем речь?! — состроила невинные глаза Летка. — Я в первый раз вижу этого человека!

Тут меня осенило, и пока Версальски или Летка не ляпнули чего-нибудь лишнего, я заявила матери:

— Господин Версальски явно перебрал с крепкими русскими напитками. Уже всех наших гостей в шпионы записать готов! Только подумать, ткнул пальцем в первую попавшуюся девушку и обвинил ее черт знает в чем! Я возмущена его поведением, тем более никто его сюда не приглашал! Охрана! Выведите этого гражданина и, пожалуйста, больше его сюда не пускайте!

На маменькином лице читалась глобальная растерянность. С одной стороны, ей ужасно хотелось узнать, что еще скажет ее бывший протеже, а с другой — она боролась с желанием как следует его отлаять и отправить туда же, куда и накануне.

.Привлеченные нашими криками, потихоньку начали подтягиваться остальные гости. Так, вот только публичных разборок нам здесь и не хватало! Черт, ну чего охранники так тормозят! Или надо было орать: «Бегом!», чтоб они перестали чесаться и сделали то, что от них требуют? Между прочим, это их непосредственная обязанность! Или они считают, что зарплату им просто за красивые глазки платят? Лентяи!

— А я утверждаю, что именно эта женщина назвалась «госпожой Виолеттой» и обманом пыталась выведать сведения о нашем проекте! — Схватив Летку за руку, Версальски подтащил ее поближе к матери.

Летка заверещала, пытаясь высвободиться из цепких лап Пола. Лешка подобрался, намереваясь взять Версальски за шиворот и выволочь его за пределы ресторана, но тут его опередил Стас.

— Какая свадьба без драки? — мимоходом заметил он нам, после чего наградил Версальски парой крепких зуботычин, вынуждая того отпустить Летку.

Быть бы хорошей сваре, тем более что Версальски просто так сдаваться был не намерен и попытался, в свою очередь, поставить Стасу фингал под глазом, но наконец-то вмешалась служба охраны ресторана, и Версальски под белы рученьки вывели за пределы заведения.

— Кто это был? — поинтересовалась у маменьки одна из ее знакомых.

— Да какой-то сумасшедший! — нервно фыркнула та.

Приятельница ей нисколечко не поверила, но тактично сделала вид, что все в порядке, и с дальнейшими расспросами не приставала.

Разобравшись с этим досадным инцидентом (кстати, как бы еще узнать, кто Версальски адрес ресторана слил? Найду негодяя — всыплю по первое число!), мы с Лешкой наконец-то добрались до своего места и принялись уничтожать закуски. Официанты уже разносили горячее, поэтому от салатов и нарезки мы плавно перешли к мясу в горшочках и запеченной в фольге картошке.

Когда минут через двадцать мы наконец оторвались от стола, у меня было такое ощущение, словно в живот упал кирпич или даже пара кирпичей. Есть уже не хотелось совершенно, танцевать тоже — только спать!

Ага, легко сказать — спать! Хотя все основные моменты программы уже имели место быть, наверняка в запасе у тамады еще штук пять-семь различных конкурсов. На стол еще должны подать десерт. Плюс дискотека «до последнего посетителя». Отсюда делаем вывод, что гости вполне могут гулять в ресторане до самого утра. А я, между прочим, едва на ногах от усталости держусь и мечтаю переобуться в мягкие тапочки — и чтоб никаких каблуков! Да и платье скинуть не мешало бы вместе с прочими кружевами, а то они щекочут ужасно и трут в самых нежных местах. Одни мучения с этой красотой. Хочу джинсы! А лучше шорты и маечку! Прямо сейчас!

Ой, взяла и вилкой мимо тарелки промахнулась. Нет, с этим положительно надо что-то делать, иначе еще максимум полчаса, и народ рискует обнаружить невесту мирно храпящей прямо на столе. Да и у Лешки взгляд осоловелый, парень сегодня тоже ни свет ни заря подорвался, чтоб на студию успеть.

Ой, а еще с подарками надо разбираться! И гостей провожать! А когда доберемся до дома, маменька может какое-нибудь коленце выкинуть, например, опять припрется в спальню и разбудит нас в семь утра! Нет, только не это! И вообще: чтоб я еще хоть раз в жизни играла свадьбу — ни за что! Жутко утомительный процесс!

— Ребята, у меня есть для вас подарок! — неслышно подошел к нам мой отец. — В отеле на ваши имена выкуплен номер для новобрачных, так что можете в любой момент отправляться туда! Отсыпайтесь, отдыхайте, наслаждайтесь друг другом — у вас ведь медовый месяц! Вот адрес, — протянул он нам конверт, — если хотите, я вызову для вас такси! А за гостей и все остальное не волнуйтесь, я лично прослежу, чтобы все было в порядке.

— Папуля, спасибо тебе огромное! — расцеловала я отца в обе щеки. — Это самый лучший подарок из всех, на которые мы могли надеяться! А то мы уже звереем от усталости!

— Я и вижу! У обоих глаза как у нахохлившихся совят. Ну так что, такси вызывать?

— Ага! — сказали мы с Лешкой хором.

Батя слово сдержал, и уже через двадцать минут мы, втихаря покинув толпу гостей, сидели в такси и мчались по московским улицам. Лешка обнимал меня, прижавшись щекой к щеке, а я думала: «Вот оно какое, счастье!» Тихое, безмятежное, когда твой любимый человек рядом, все трудности остались в прошлом, и верится, что впереди — все только самое лучшее.

— Я люблю тебя, Лиза! — тихо, чтоб не услышал таксист, шепнул мне на ухо Лешка.

— И я тебя люблю!..

Максим проводил дочь и зятя, помахал им вслед рукой и вернулся в ресторан.

— Ну что, уехали? — спросила его Ирина.

— Да.

— Тогда и я, наверное, пойду домой. Не хочу портить вам веселье своим видом.

— Ириша, да о чем ты говоришь?

— Вы же все хотели этого брака, одна я была против. Теперь можешь радоваться, вы победили. Только если ты думаешь, что я буду этому рада, то глубоко ошибаешься!

— Это в тебе уязвленная гордость говорит, и не более того! Уж поверь мне, я-то тебя хорошо знаю. Просто пойми: все мы обычные люди, и все можем ошибаться. Ошибаться в близких, ошибаться в себе. Ты всегда стремилась быть совершенной, ты работала как проклятая, ты держала себя в ежовых рукавицах — и многого добилась! В итоге в какой-то момент ты просто отказала себе в праве на ошибку, сочтя, что у тебя их не может быть. А когда выяснилось, что твой расчет неверен, ты предпочла переложить ответственность за свои поступки на наши плечи. Ведь ни Лиза, ни я не виноваты в том, что Версальски удалось заморочить тебе голову. Мы все говорили тебе о том, что этот человек тебя использует, но ты упорно продолжала насильно затаскивать его в нашу семью.

— Ты говоришь это для того, чтобы побольнее меня уколоть? — осведомилась Ирина.

— Нет, Ириша. Только для того, чтобы ты поняла: мы любим тебя! Ты нам нужна! Так не замыкайся в себе, не отдаляйся от нас только потому, что, как ты считаешь, мы стали свидетелями твоего позора! Я люблю тебя, Ирочка, родная!

— Слова! — выдернула свою ладонь из рук мужа Ирина. — Я же вижу, что вы все меня ненавидите! Лиза так вообще меня в грош ни ставит, своенравная чертовка!..

— Просто она выросла и стала самостоятельной. С детьми это иногда случается, — улыбнулся Максим. — Между прочим, ты сама была такой же! Помнишь, как ты прибежала ко мне и сказала, что в родительский дом больше никогда не вернешься?

— И не вернулась, — вздохнула Ирина. — Ты забрал меня с собой в Москву, хотя вполне мог и оставить. Сказал бы, что курортный роман закончен, и уехал вместе с отцом.

— Я же любил тебя! Как я мог так поступить?! А помнишь, помнишь нашу свадьбу? Платье тебе сшила Катерина Ивановна, а туфельки…

— Парадные белые туфельки остались от твоей покойной мамы, и Матвей Яковлевич торжественно передал их мне. Я тогда едва не расплакалась от чувств. Мне казалось, что красивее этого ничего и быть не может! Стояла перед зеркалом и глаз отвести не могла. Сейчас-то мой наряд никого не впечатлил бы. Вон видел, что наша дочь себе на ноги нацепила?

— А как же! Почти одного роста со мной сделалась! Я вот только одного не понимаю, как она еще и ходить в этих этажерках умудряется?

— Ну, молодость есть молодость, — с грустной улыбкой вздохнула Ирина.

— Между прочим, нас с тобой рано пока в утиль списывать! И вот что я тебе скажу: хватит сидеть и киснуть, пошли танцевать!

— Максим, ты что! Я в последний раз лет пять назад танцевала! Я же разучилась!

— Вот сейчас все и вспомнишь! Между прочим, ты раньше вальсировала не хуже нашей дочери!

— Ну, с таким партнером, как ты, это было совсем не трудно…

В номер Лешка внес меня на руках, категорически настояв на буквальном исполнении этой части ритуала. Что ж, я была совершенно не против. Когда мужчина берет тебя на руки — это всегда ужасно романтично, а уж в такой особенный день и подавно. Аккуратно сгрузив меня на кровать, он вернулся к двери, повесил на нее табличку «не беспокоить» и запер номер изнутри.

— Ну как, остались силы для первой брачной ночи? — шутя осведомился Лешка, сняв с меня шляпку и забросив ее на стул.

— Даже и не знаю, как сказать, — призналась я ему. — Боюсь, что засну в самый ответственный момент.

— А кто-то, помнится, рвался сравнить, чем отличается жених от мужа? — состроив удрученную гримасу, заметил мой свежеиспеченный супруг.

— Думаю, я всегда успею прояснить этот момент и вполне могу заняться этим, скажем, завтра, — заверила я Лешку, но не тут-то было!

— В прошлые выходные нас прервали на самом интересном месте. И сегодняшним вечером я твердо намерен довести начатое до конца, — проинформировал Лешка, попутно освобождая меня от свадебного наряда.

— Хм, а можно поподробнее, мужчина? Вы начнете с того момента, как нас прервали, или предпочтете повторить все с самого начала?

— Разумеется, вариант под номером два. — Мой муж уже добрался до застежек платья, одновременно умудряясь ласкать меня, с каждым мгновением заводя все сильнее и сильнее.

— Коварный искуситель! — заметила я ему и помогла покончить с платьем.

Увидев меня в белом кружевном великолепии, на какой-то момент Лешка лишился дара речи. Ух, получается, не зря я целый день эту пытку терпела. Стоит только посмотреть на восхищенное лицо мужа, чтобы в этом убедиться. Довольная произведенным впечатлением, я во весь рост растянулась на кровати и томно выгнулась для пущего эффекта. Леха едва не застонал и принялся экстренно освобождаться от собственной одежды.

А сон, как ни странно, словно рукой сняло! Да и усталость куда-то подевалась бесследно. Наверное, нас с Лешкой посетило нечто вроде «второго свадебного дыхания». Я не предполагала, что после столь утомительных торжеств способна на такие безумства…

— Прошу минуточку внимания, — произнес в микрофон тамада, дождавшись конца музыкальной композиции. — Найден бумажник с кредитными картами и документами на имя Пола Версальски, гражданина Соединенных Штатов. Просьба вышеозначенному господину или тем лицам, кто осведомлен о его местонахождении, обращаться к администратору ресторана. Спасибо!

Максим вопросительно взглянул на Ирину.

— А что? — повела та плечами. — Я лично ничего не слышала!

— Я так и понял! — усмехнулся Максим и вновь увлек жену танцевать.

А за столом меж тем вился неспешный разговор Матвея Яковлевича и Катерины Ивановны.

— Вот и внучку замуж выдал, глядишь, скоро правнуков нянчить будешь.

— Коли даст Бог здоровья — всенепременно. Только, боюсь, не доживу я до этого дня. Молодежь-то наша больше о работе да о карьере печется, а уж о детках — во вторую очередь. Оно и понятно: сначала самим на ноги встать надо, а уж потом все остальное.

— Ну, у Лизоньки с Лешей и с работой все в порядке, и с достатком. Так что не переживай, Яковлевич, глядишь — уже в следующем году в твоем доме жильцов прибавится. А если молодым вдруг еще какая помощь понадобится от старой бабки, я завсегда готова! Уж очень они мне оба нравятся, милые такие, уважительные выросли…

— Ох, Катюша, ты меня и насмешила! Что ты на себя напраслину возводишь? Тебе до старой бабки еще как минимум лет двадцать! Это я уже старпер, песок из меня сыплется…

— Вот сейчас стукну тебя по губам, Яковлевич! Не смей так о себе говорить! Вон какой бодрый и подтянутый, орел, а не мужчина!

— Орел? — задумчиво произнес Матвей Яковлевич, а в глазах его запрыгали веселые чертенята. — Ну а раз так, дозволь-ка, Катюша, тебя на танец пригласить!

— Ой, да ты что, Яковлевич! Мне ж танцевать — только позориться, я ж хожу еле-еле, вперевалку, как утица, через пару лет уже палочка понадобится, а ты вон что удумал!

— Значит, никакой я не орел, — сделал вид, что расстроился, Матвей Яковлевич, — если красивая женщина мне в танце отказывает.

— Яковлевич, да пойми же ты, чудак-человек, я ж не из-за тебя, я из-за себя так говорю! Опозоримся мы с тобой, будут люди на нас пальцами показывать: мол, совсем спятили, старые, куда лезут!

— А если я очень тебя попрошу? — лукаво ухмыльнулся Матвей и прижался губами к запястью Катерины.

Та вновь запылала румянцем, еще с полминуты сомневалась, а потом — была не была! — приняла приглашение. Осторожно поддерживая друг друга, пара старичков двинулась к танцполу.

Максим, заметив отца и сообразив, зачем он с Катериной пробирается к сцене, что-то быстро сказал на ухо жене и на минуту оставил ее одну, а сам подошел к тамаде. Тамада выслушал его просьбу, кивнул и принялся копаться в дисках с записями композиций. Обнаружив то, что искал, он зарядил диск в музыкальный центр, улыбнулся и произнес в микрофон:

— А сейчас для наших самых дорогих и почетных гостей, уважаемых Матвея Яковлевича и Екатерины Ивановны прозвучит эта песня!..

По ресторану прокатились первые аккорды «вальса-бостон», и тамада запел:

— На ковре из желтых листьев в платьице простом…

Гости расступились, давая место двум пожилым людям. Матвей Яковлевич вышел в центр площадки, обнял за талию смущенную от всеобщего внимания Катерину, и они закружились в медленном танце.

— Слушай, я чего-то не понимаю, — зашептала на ухо мужу Ирина, — так Матвей Яковлевич маразматик или нет? Целый день за ним наблюдаю, вижу — вполне даже адекватно себя ведет. А стоит только что-нибудь у него спросить, тут же из себя блаженного строит.

— Ну как тебе сказать, — протянул Максим, — только учти, это мое личное мнение. Так вот, отец — абсолютно нормальный человек, позволяющий себе иногда безобидные чудачества. Ты же помнишь, он и раньше любил пошутить над народом. А первого апреля вообще весь дом на ушах стоял от его розыгрышей.

— И ему не нужен специализированный уход?

— Если ты о доме престарелых, то нет.

— Ты уверен?

— Абсолютно.

— Ну раз так — значит, и беспокоиться не о чем, — вздохнула Ирина. — А то я грешным делом посмотрела в этот раз на Матвея Яковлевича, послушала то, что он несет, и, честно признаться, испугалась. Ну ладно мы в России раз, от силы два раза в год бываем, а Лиза-то здесь постоянно…

— Боишься, что ей с дедом тяжело приходится?

— Ну да.

— Не волнуйся. Она в дедушке души не чает, а он в ней. Да и в кого, ты думаешь, она у нас такая на выдумки спорая уродилась? Уж явно не в нас с тобой!

— Да, мы все больше по научной части. А Лиза взяла — и в творческие работники подалась ни с того ни с сего. И знаешь, я тут на днях посмотрела кино, что они снимают, так будешь смеяться — меня аж до печенок пробрало! Умеют ведь за душу взять и, главное, знают чем! Мне в какой-то момент даже почудилось, что фильм про меня снят — так много из нашей жизни взято!

— Так кто сценарий писал? Наша дочь! Вот тебе и ответ, почему столько знакомого да похожего увидела!

— Никогда бы раньше не подумала, что жизнь, подобная моей, может кого-то заинтересовать. А тут сидела, смотрела и разве что не плакала, представляешь?!

— Значит, нашей дочерью можно гордиться. Если даже тебя до слез пробрало… Хм, а ты не помнишь, где кассета с этим фильмом стоит?

— Что, тоже посмотреть захотелось?

— Ага! А то, получается, ты уже видела, чем наша дочь занимается, а я все не в курсе. Интересно же!

— Тогда, как всех гостей проводим и вернемся домой, я тебе поставлю кассету. Но тихо, чтоб Матвея Яковлевича не разбудить. Там, правда, только первая серия записана, и она короткая, меньше часа идет. Кстати, а как думаешь, где-нибудь этот сериал целиком купить реально? Уж очень хочется знать, что там дальше с главной героиней произойдет…

Машка и Тема вышли из ресторана и, поймав такси, добрались до дома меньше чем за четверть часа. Зайдя в квартиру, Машка тут же, даже не раздеваясь, юркнула на кровать, где блаженно растянулась пузом кверху.

— Ну вот, видишь, как устала? А все туда же, танцевать рвалась! Куда тебе сейчас танцы?

— Между прочим, отличная гимнастика и для мамы, и для будущего малыша! — возразила Машка, не меняя позы.

— Нет уж, дорогая, танец живота будешь отрабатывать не раньше чем через годик! Пощади мои нервы, я ж когда вижу, как ты сайгачишь в рок-н-ролле, мне дурно делается, словно это у меня токсикоз, а не у тебя! Да и наш малыш в тебе, как в стиральной машине, трясется, меня не жалеешь — хоть его пожалей!

— Вот и отлично, космонавтом станет! — не собиралась сдавать позиции Машка.

— Нет, все, с меня хватит! Сначала Лизка со своими проблемами, теперь еще ты вредничаешь — не могу больше! В понедельник иду на работу и выбиваю себе две недели отпуска! А потом летим куда-нибудь туда, где от меня никто не будет требовать изображать из себя спасателя. Я люблю наших друзей, но количество их проблем, решать которые почему-то с завидной регулярностью выпадает тебе и мне, зашкаливает за все разумные показатели. Поэтому…

— Тема, не будь занудой. Мы уже все обсудили и договорились, что на следующей неделе летим отдыхать. А раз так, лучше плюхайся рядом и будем изображать лежбище очень ленивых тюленей. По крайней мере я себя сейчас ощущаю именно толстой и разморенной тюленихой, и никем иным.

— А может, сначала нормально разденемся и расстелем кровать?

— Это мы всегда успеем сделать. Ну же, иди ко мне!

Тема секунду поколебался, после чего, как обычно, уступил супруге. Довольная Машка тут же прильнула к нему всем телом и положила руку мужа себе на живот.

— Ой, что это? — отдернул он ее обратно. — Он… он толкается! Он меня пнул!

— Да, — ухмыльнулась Машка, — не дали малышу дотанцевать, вот и буянит, обратно на дискотеку хочет.

— Он меня пнул, — повторил Тема и растекся в блаженной улыбке.

Машка посмотрела на разомлевшего мужа, ухмыльнулась про себя, но ничего говорить не стала…

Ой, как хорошо-то! Солнышко в глаза не бьет, за розовыми занавесками прячется. И никто не будит, за плечи не трясет. Сколько время? Ух, почти полдень! Ну мы с Лешкой и горазды спать! Впрочем, если вспомнить, во сколько мы вчера, то есть уже сегодня угомонились…

Без ложной скромности могу заявить, что наша первая брачная ночь удалась на славу! Вопреки моим внутренним пессимистичным прогнозам, что по приезде в номер мы рухнем и будем спать, поскольку сил ни на что не осталось, обнаружилось, что есть еще порох в пороховницах! Гостиничной кровати пришлось несладко, но она мужественно вынесла все наши телодвижения и даже не скрипела, за что огромная благодарность производителю. Впрочем, если бы мы с Лешкой задержались в этом номере, скажем, на неделю-другую, то сохранность кровати я бы уже не гарантировала.

Прихватив с собой белые махровые халаты и такие же шлепанцы, мы отправились принимать душ. Вдоволь наплескавшись и изведя все обнаруженные в ванной комнате запасы шампуня, кремов и гелей, мы облачились в халаты и почувствовали себя изрядно посвежевшими.

Захотелось есть. Поскольку в стоимость номера, помимо вчерашнего шампанского в ведерке со льдом и некоторого количества закусок на сервировочном столике, входил еще и завтрак, мы решили, что грех этим не воспользоваться. Лешка мухой сгонял за дверь и снял табличку «не беспокоить», а я позвонила портье — или как его здесь зовут? — и сообщила, что мы таки соизволили открыть очи и готовы к приему пищи.

Минут через десять в номере появился официант, толкающий перед собой двухэтажный столик на колесах. При виде Лешки он слегка изменился в лице, но мужественно решил довести свою миссию до конца. Ну да, еще бы: вчера в номер вошел вполне презентабельный молодой человек, выглядевший ровно так, как и положено выглядеть жениху. А к сегодняшнему утру он лишился волос, приобрел пару фингалов под глазами, расцарапанную щеку и татуировку на бритой голове. И что должен был подумать бедный официант, наблюдая такую метаморфозу?

Ответ на этот незаданный вопрос я получила буквально через пару минут, когда официант, убрав грязную посуду и поставив вместо нее наш завтрак, выходя в коридор, пробурчал себе под нос: «М-да, бурная была ночь…» Мы с Лешкой выждали, пока за ним закроется дверь, после чего принялись хохотать до слез на глазах. Эх, знал бы официант всю предысторию Лешкиных украшений! Впрочем, никого из посторонних посвящать в эту историю мы не собирались.

Расправившись с завтраком, мы с некоторым сожалением принялись собираться домой. Лешка долго пытался нахлобучить на себя парик, но результат всякий раз его не радовал, так что он просто махнул рукой и остался как есть, с пауком на макушке. Прикинув, что при таком раскладе такси мы будем ловить вплоть до второго пришествия, поскольку ни один таксист в здравом уме возле нас не остановится, я снова позвонила портье и попросила его сделать это для нас. Буквально через пять минут он сам позвонил нам и сообщил, что такси уже ждет, и мы с Лешкой покинули гостеприимный отель.

Тихо открыв дверь квартиры, мы прошли внутрь. Из гостиной раздавались подозрительно знакомые звуки. Мы с Лешкой, переглянувшись, направились туда и застали следующую картину.

Отец с матерью в обнимку сидели на диване и смотрели наши сериалы! И судя по количеству лежавших перед видеомагнитофоном кассет, это была далеко не первая обнаруженная ими в моем архиве серия.

Услышав наши шаги, они обернулись. И первым же делом мать спросила нас:

— Ребята, а сколько серий было в «Детективном агентстве»? А то мы с Максимом только три нашли и уже все прокрутили. Там же наверняка было продолжение, ведь правда?..

Вконец запутавшийся Лешка бросил на меня растерянный взгляд, а я поняла, что в полку любителей сериалов прибыло…

Ну вот мы и в самолете! Немного удачи, и нами куплены самые что ни на есть «горящие» путевки на турецкий курорт, так что сегодняшним вечером я, хоть земля разверзнись, залезу по уши в море, буду лентяйничать и радоваться жизни. А после напомню Лехе, что супружеский долг платежом красен, и мы закроемся в номере, чтобы предаться любимому делу. В конце концов, у нас медовый месяц, так что ханжей попрошу помолчать! Ведь я же не описываю в деталях, как именно мы с Лешкой этим занимаемся? Хотя нет, не удержусь, приведу все-таки пару определений: бурно и качественно! Именно так!

Последние дни перед отлетом прошли в редкостной суматохе. Сначала проводы отца с матерью, причем пришлось выдать им сценарии так полюбившегося маменьке «Детективного агентства» и в лицах рассказать, чем закончился сериал «Жизнь и любовь». Поскольку, когда мы работали над «Жизнью и любовью», Лешки в нашей команде еще не было, пришлось мне отдуваться в одиночку, напрягая извилины и вспоминая, что именно сказал или сделал тот или иной персонаж. К концу повествования язык мой распух и во рту не помещался, и я раз и навсегда зареклась посвящать родителей в свое творчество. Разводом у них, тьфу-тьфу, чтоб не сглазить, больше и не пахло, как и предсказывала мне умница Машка. К Лешке маменька по-прежнему относилась несколько настороженно, как и он к ней, но гадостей моему мужу не подстраивала и меня за неудачный выбор супруга не корила. Уж не знаю, сама догадалась или батя посодействовал, но меня данное положение дел вполне устраивало. Впрочем, как и Лешку. Горячей любви от тещи он не ждал, поэтому вполне довольствовался и тем, что никто к нему не цепляется и не учит жить.

Только-только мы отправили родителей в аэропорт, как нам пришлось выдержать натиск невесть откуда свалившегося на наши несчастные головы Версальски. Этот крендель приперся к нам домой, кричал, что его обокрали, ему негде жить, а без паспорта его не пускают на родину. Не понимаю, с чего он решил, что мы, по мановению волшебной палочки, разрешим все его проблемы, но отвязаться от него было непросто. Еще бы чуть-чуть, и он дошел до того, что обвинил бы нас в том, что это мы стибрили его злополучный бумажник, настроили против него представителей посольства и администрацию гостиницы. По-хорошему осунувшегося Версальски надо было бы накормить да и отпустить на все четыре стороны, но этот тип умудрился нас достать настолько, что ни о каких благотворительных акциях в его адрес и речи быть не могло. Лешка популярно разъяснил Полу, что если в ближайшие пять минут тот не уберется восвояси, то вновь будет иметь дело со столь надоевшей ему милицией, доказывая, что он не верблюд, не налетчик и не бомж, а уважаемый (ну, или не очень-то уважаемый) у себя в Штатах ученый. Версальски ничего не оставалось, как принять Лешкины постулаты на веру, развернуться и уйти несолоно хлебавши. Вслед я ему больше не свистела, пожалев страдальца, чтоб последние гроши из карманов не растерял. Ведь работает примета, еще как работает! В прошлый раз свистнула в спину от всей души — у мужика на следующий же день бумажник на минус ушел. Эх, знать бы об этом раньше, еще в понедельник проводила бы его художественным свистом… Потом мы целый день убили на то, чтобы разобраться с подарками. Судя по тем взглядам, которыми одаривали нас соседи и случайные прохожие, когда мы с Лешкой раз за разом выносили на ближайшую помойку коробки из-под презентов, они решили, что мы устроили дома мелко-оптовый склад и теперь торгуем в розницу из-под полы всяческим ширпотребом. Что ж, как бы там ни было, но один из свежеподаренных тостеров полетит ближе к Новому году в сторону Машки с Темой, а еще один перекочует на работу. Я считаю, что главный автор и редактор (вполне могут позволить себе такую роскошь, как баловаться в обеденный перерыв поджаренным хлебом. Должно же быть место в этой жизни маленьким радостям?!

Потом было посещение туристического агентства, наше требование выдать нам самые что ни на есть горящие путевки и безумные глаза менеджера, когда мы, заполучив просимое, едва не устроили у него танцы на столе. Еще бы: на завтрашнее число остались именно эти две последние путевки! И они пришлись не на чью-нибудь еще, а именно на нашу долю! Это ли не знак?! Это ли не удача?! Вечер мы убили за сбором вещей, потому как Лешка совершенно не был настроен повторять мой прошлогодний подвиг и лететь отдыхать с одним лишь кошельком в руках. Он долго и нудно плакался, что не хочет покупать себе на местном рынке новые плавки, ему и старые очень даже нравятся, а раз так, почему бы нам не взять с собой весь багаж, как нормальным людям? Пришлось уступить супругу, хотя, если вспомнить каравайный поединок, номинальной главой нашей семьи являлась все-таки я и вполне могла напомнить Лешке об этом обстоятельстве. Но как-то не хотелось ссориться накануне свадебного путешествия. Тем более что и мне четвертый и пятый купальники вроде как ни к чему, равно как и третья соломенная шляпка от солнца…

До взлета еще минут пять, а я уже вся как на иголках. Облаченный в красную бандану Лешка посмеивается над моей нервозностью и уговаривает не протирать задницей обивку кресла. Я в ответ парирую, что фраза неоригинальна, в свое время о том же самом меня просил Тема, только речь шла о его кухонном уголке. И тут-то я понимаю, что у меня окончательно поехала крыша, и замолкаю… Лешка замечает, что я затихла и уставилась немигающим взглядом в спины сидящих впереди пассажиров, начинает меня тормошить и спрашивать, что случилось, но тут сам понимает, что именно…

Рядах в четырех от нас через проход устроилась пара, удивительно напоминающая собой наших друзей. Похожий на Тему парень что-то шепчет на ухо своей спутнице, до одури смахивающей на Машку, та смеется и ласково шлепает его ладошкой по лбу. Лешка не выдерживает и зовет: «Тема!» Парень привстает, оборачивается, и наши последние сомнения развеиваются как дым. Это действительно они!

— Какой отель? — кричит нам в ответ Тема.

— «Розалия»! — отвечает Лешка.

Тема хватается за сердце и медленно сползает вниз. Лешка в отличие от него держится не за сердце, а за голову и тоже присаживается на свое место. Значит, стопроцентное попадание: один и тот же рейс, один и тот же отель. Мы с Машкой переглядываемся, а потом не выдерживаем и начинаем хохотать.

— Ты чего? — толкает меня в бок Лешка.

— А разве ты не понял? Наши приключения продолжаются!..

Самолет медленно выруливает на полосу и начинает разгоняться, унося нас в солнечную Турцию…

КОНЕЦ