Когда торжествует любовь

1

— Браво! Браво! Мисс Даймонд, вы великолепны! Браво!

Оказавшись за кулисами, Сильвия устало улыбнулась встретившему ее аплодисментами режиссеру, взяла со стула легкую серебристую накидку с отделкой из страусового пуха и, выдохнув: да, сегодня спектакль удался, — не спеша отправилась в гримуборную. В конце коридора уже показались восторженные поклонники, готовые осыпать ее цветами. Сильвия невольно прибавила шагу, слыша позади восхищенные возгласы, и вскоре с облегчением закрыла дверь комнаты.

Да, это было бестактно, но поклонники уже привыкли к капризам театральной дивы. Сегодня она хлопнула дверью у них перед носом, а завтра будет принимать из рук каждого цветы, шепча сквозь слезы слова благодарности. Именно такой противоречивой, непредсказуемой, импульсивной… и прекрасной любили зрители признанную примадонну крупнейшего театра страны Сильвию Даймонд.

Оставшись наедине с собой, в изоляции от шума голосов, яркого света софитов и нереального мира, который, впрочем, составлял основную часть ее жизни, актриса облегченно вздохнула и опустилась на пуфик перед огромным трюмо. Она вгляделась в свое отражение. Легкий румянец, блестящие глаза, густые черные ресницы, изогнутые дугой брови, пикантная родинка слева над губой. И улыбка… яркая, очаровательная, счастливая. Неестественно счастливая.

Сильвия сняла пышный белокурый парик, смыла грим, увлажнила лицо кремом и снова внимательно посмотрела на себя в зеркало. Собранные на затылке густые каштановые волосы оттеняли красивое, но бледное лицо. Однако, с грустью подумала женщина, когда-то оно имело лучший цвет. Мелкие морщины вокруг глаз и опущенные уголки рта выдавали то, что она так тщательно пыталась скрыть от своих поклонников, от коллег артистов, от антрепренера, даже от самой себя. Ей было тридцать пять лет. Уже тридцать пять! А что в ее жизни есть такого, чем она могла бы гордиться?

Великая актриса! А кто вспомнит о ней лет через пятьдесят? Успех! А с кем она может разделить свою радость, кроме жаждущих развлечься за чужой счет? Для кого она каждый день умирает и возрождается, унижается и воспаряет? Для чего, в конце концов, все эти деньги, если они не приносят счастья никому, даже ей самой? Конечно, успокаивала себя Сильвия, когда накатывал приступ одиночества, я занимаюсь благотворительностью, но и это воспринимается людьми лишь как долг известной личности, не больше. А что у меня на душе — совершенно никому не интересно.

— Что-то ты, дорогуша, сегодня раскисла, — легонько пощипывая щеки и шею, сказала женщина своему отражению. — Был аншлаг, публика довольна… Все прекрасно!

Мисс Даймонд, та, какой ее привыкли видеть, расправила плечи, запрокинув голову, громко рассмеялась и, хлопнув в ладоши, встала и потянулась. Уже поздно, пора ехать домой. Впрочем, спешить некуда. Можно позвонить какому-нибудь кавалеру из тех, что присылают роскошные корзины цветов с непременной визитной карточкой, и закатиться на всю ночь в ресторан. А можно…

В дверь постучали.

— Кто там? — пропела тонким, беззаботным голоском Сильвия.

— Мисс Даймонд, цветы… Куда прикажете отнести? — услышала она голос Сэмюэля, милейшего старика, служащего в театре.

— Пожалуйста, сюда, — ответила Сильвия, распахивая дверь.

Старик с трудом поставил охапку роз в одну большую вазу, а георгины в другую и собрался уходить, как вдруг неожиданно для себя самой Сильвия спросила:

— А… где же фиалки?

— Не могу знать, мисс. — В голосе Сэмюэля послышались нотки сомнения и испуга. — Возможно, я потерял букетик по дороге, ведь он такой маленький… Хотя… Нет, по-моему, сегодня фиалок не было… Да, точно не было. Простите, мисс…

— Ну что ты, Сэм, все в порядке, — поспешила она успокоить старика. — Это совершенно неважно. Может, были, а может, и нет… Какая разница!

Закрыв за Сэмюэлем дверь, актриса задумчиво остановилась посреди комнаты, глядя в окно на ночное небо. Что со мной? — удивлялась она, чувствуя, как участилось биение сердца. Неужели все из-за этих жалких фиалок? Подумаешь, не принесли. Что в этом такого?.. Но ведь это впервые за целый год!

Сильвия потеряла над собой контроль и расплакалась. Конечно, в этом не были виноваты фиалки. Просто сказалась накопившаяся усталость, да и тоска по прошедшей молодости… Нарыдавшись вдоволь, она, чувствуя непонятную пустоту в душе, привела себя в порядок и отправилась домой. Ни о каком ресторане речи быть уже не могло.

На следующий день, как всегда с блеском отыграв спектакль, Сильвия Даймонд вернулась в гримуборную. Когда же Сэмюэль принес цветы, она первым делом спросила о фиалках. Их не было.

Всю неделю после спектаклей старик с порога сообщал о том, что долгожданных цветов нет. Сильвия старалась изображать безразличие, зачем-то оправдываясь перед Сэмюэлем. Тот понимающе кивал, но в очередной раз с детской непосредственностью сочувственно разводил руками.

Все дни для Сильвии стали похожими один на другой, заполнившись томительным ожиданием букетика несчастных фиалок. Она боялась рассказать об этом кому-нибудь: над ней бы просто посмеялись, приняв за сумасшедшую. Но актриса чувствовала, с ним что-то случилось — с тем, кто так трогательно в течение всего года, каждый день, когда шли спектакли с ее участием, столь скромно и мило выражал свое восхищение. И все больше удивлялась себе: отчего вдруг в ней проснулась тревога за судьбу неизвестного человека? Сильвия даже не знала, кто он: мужчина или женщина, старый или молодой, калека или здоровый, психически нормальный или не совсем…

Однажды после спектакля, пересиливая неизвестно откуда взявшиеся смущение и неловкость, актриса подошла к женщине, следящей за порядком в зрительном зале, и, прикидывая, с чего бы начать, спросила:

— Вы случайно не знаете, кто постоянно приносит мне букетики фиалок? Просто это так непривычно… Вот мне и стало интересно…

— О да, конечно, знаю! — воскликнула женщина, не дав Сильвии договорить. — Это мужчина… Очень молодой мужчина. Он каждый раз приходит на ваши спектакли. Я заметила, что сидит он на галерке, а потом, не дожидаясь окончания последнего акта, спускается, передает для вас цветы и уходит… По-моему, ему просто не хватает денег, чтобы купить билет получше. Судя по его виду, я бы не сказала, что у него вообще водятся лишние деньги.

Женщина пожала плечами, не зная, что еще добавить. Подумав немного, Сильвия как можно бесстрастнее поинтересовалась:

— И что же, вчера он тоже был здесь?

— Вчера? — Женщина призадумалась. — Вчера нет. Честно говоря, мне как-то недосуг… А теперь вы спросили, и я вспомнила: что-то давно его не было видно.

По дороге домой, сидя на заднем сиденье лимузина, актриса размышляла над услышанным. Молодой человек… Наверное, гораздо моложе нее. Бедный… Боже, как трогательно! Он тратит последние деньги на цветы для меня! Наверное, для него были бы большой честью мои благодарность и внимание. Внимание?.. Сильвия вздохнула, мечтательно прикрыв глаза, но от неожиданно резкого толчка тут же раскрыла их, машинально вцепившись в ручку кресла. Машина остановилась.

— В чем дело, Питер? — недовольно спросила она своего шофера.

— Впереди авария, мисс, — невозмутимо ответил тот. — Кажется, придется провести некоторое время в пробке.

— Ну уж нет, — проворчала Сильвия, открывая дверцу автомобиля.

Она высунулась наружу и убедилась в правдивости слов водителя: простоять здесь предстояло не менее часа. Нервное напряжение последних дней сыграло свою роль. Сильвия раздраженно схватила сумочку и, хлопнув дверцей, лавируя между соседними машинами, нетерпеливо гудящими на всю улицу, стала пробираться к тротуару.

Оказавшись в пешеходной зоне, она растерянно огляделась по сторонам. Вокруг спешили куда-то люди, не обращая на примадонну ни малейшего внимания. Несколько раз ее задели, и Сильвия чуть не упала, пошатнувшись на высоких каблуках. Толпа, вливаясь сплошным потоком в подземный переход, увлекла за собой женщину в белоснежном легком пальто. Подняв воротник, Сильвия направилась к противоположному выходу.

Посередине перехода, расположившись у серой кафельной стены играли какую-то занятную мелодию уличные музыканты. Их было пятеро: четверо молодых ребят и девушка с длинными светлыми волосами и с хорошеньким личиком, очарование которому придавал вздернутый носик. Все музыканты были одеты одинаково — в потертые джинсы и в цветные рубахи навыпуск. У девушки в распущенных волосах, перехваченных на лбу лентой, виднелись вплетенные бусинки. К ее ноге была привязана жестяная банка, которая гремела, когда девушка притоптывала в такт музыке. Она играла на флейте, а остальные — на саксофоне, барабане и гитарах.

Сильвия остановилась. Признаться, для нее была в диковинку жизнь простых горожан, а особенно людей, которые вынуждены зарабатывать на жизнь столь… нетрадиционным образом. Кроме того, было приятно смотреть на молодых ребят, играющих вполне сносно и получающих удовольствие от своей игры. А девушка была просто прелесть!

Вдруг высокий, крепкий парень с саксофоном прервал свое занятие, бросил пару слов друзьям и, глядя на Сильвию, направился прямо к ней.

Он узнал меня и сейчас станет просить автограф, решила актриса. Не желая и попросту боясь привлекать к себе внимание, она, подняв воротник, повернулась и спешно зашагала прочь. Но парень догнал ее и остановил, положив руку на рукав пальто.

— Простите, вы ведь Сильвия Даймонд? — закашлявшись от быстрой ходьбы, пробасил он.

— Но… какое это имеет значение? — Нахмурившись, Сильвия взглянула на него снизу вверх.

— Огромное! — расплылся в приветливой улыбке молодой человек и тут же замахал руками. — Не бойтесь мисс, я не ваш поклонник! Я вообще не хожу в театр!.. О, простите, — добавил он, видя, что женщина недовольно прищурилась, — я не то имел в виду… В общем, не могли бы вы уделить мне несколько минут вашего драгоценного времени?

Сильвия пожала плечами, не понимая, чего хочет от нее этот детина. Если он не ее поклонник, то о чем тогда с ним говорить? Денег она, конечно, может им дать, но у нее с собой, кажется, не больше сотни долларов. Составить их группе протекцию? Но это не в ее правилах…

— Давайте отойдем в сторону, а то видите, здесь уже собирается публика, совсем, как на ваших спектаклях, — произнес парень, понизив голос.

Действительно, прохожие, узнавая Сильвию, останавливались и, глядя на женщину в белом пальто, перешептывались друг с другом, ожидая, когда она освободится, чтобы тут же броситься к ней за автографом. Молодой человек отвел ее подальше от любопытных взглядов и, потирая озябшие руки, начал:

— Видите ли, я ни в коем случае не стал бы вас беспокоить… Но судьба сама привела вас сюда, видимо, для того чтобы я рассказал… В общем, дело в том… — Было заметно, что он волнуется, подбирая слова. Сильвия внимательно слушала. — У меня есть друг, очень хороший человек. Бедный, как и все мы… Он очень талантливый музыкант.

— Но я этим не занимаюсь, — попыталась возразить актриса, догадываясь, зачем она понадобилась парню.

С его стороны весьма благородно просить за друга, однако нужно дать понять, что он обратился не по адресу. Испытывая легкое разочарование — она надеялась услышать что-то необычное, — Сильвия подняла ладонь, показывая, что разговор окончен.

— Прошу вас, выслушайте! — взмолился молодой человек, и что-то в его глазах заставило женщину остаться на месте. — Его зовут Мартин. Вы знаете его… По крайней мере, должны помнить. Он не пропустил ни одного вашего спектакля за весь год, словно ненормальный покупал одни и те же цветы, уж не знаю, как они там называются…

— Фиалки… — будто во сне пробормотала Сильвия, чувствуя, как на глаза наворачиваются слезы.

— Да, точно!.. Так я прав? Вы помните его?

— Что с ним? — Смахнув слезы, женщина вцепилась в руку парня, опешившего от неожиданной реакции актрисы.

— Мартин заболел, — сказал молодой человек, морщась от боли, доставляемой острыми ноготками Сильвии. — У него сильный жар. Мы не знаем, что с ним. Он точно в лихорадке, бредит, постоянно повторяет ваше имя…

— Но что говорят врачи? — перебила его женщина.

— Врачи? — Парень снисходительно усмехнулся, высвободив наконец руку. — О каких врачах вы говорите, мисс? Разве не знаете, сколько они берут на визит?

— А если… я дам денег, вы обещаете, что вызовете для Мартина врача? — встревоженно спросила Сильвия, словно речь шла о ее близком друге. — Сколько нужно?

Она раскрыла сумочку и начала рыться в ней.

— Ну… — протянул парень, — я не специалист в этих вопросах, но, по-моему, не менее сотни. Будьте уверены, мисс Даймонд, деньги не пропадут понапрасну, — добавил он, убирая в карман доллары.

— Где он живет? — робко поинтересовалась Сильвия, когда парень уже собрался возвращаться к своим.

Получив клочок замызганной бумажки, на которой огрызком карандаша был нацарапан адрес, женщина направилась к выходу на улицу.

Несколько дней Сильвия не решалась нанести визит тайному поклоннику: мучили сомнения в правильности ее порыва. Уж очень откровенно она дала понять его другу, что небезразлична к судьбе бедного воздыхателя. Мне просто необходимо восполнить запас эмоций, ощутить прилив чувственных переживаний, только и всего, уверяла она себя. Это пройдет. Мне приятно, что я еще могу нравиться молодым мужчинам.

Но чем больше времени проходило, тем неспокойнее становилось у нее на душе. Ей так хотелось хоть краешком глаза взглянуть на загадочного человека, который сделал ее центром своей вселенной, посвятил ей всего себя, не прося взамен ничего!.. Сильвия подолгу не могла уснуть, представляя его лицо, фигуру, то, как он объясняется ей в любви. Привыкшая принимать любовь поклонников-мужчин как нечто само собой разумеющееся, актриса не могла найти объяснения своему нынешнему состоянию. Как не могла подобрать и названия неведомому ранее чувству, которое переполняло ее.

Наконец в выходной день, мысленно убеждая себя в невинности своих намерений, женщина надела самое лучшее платье — нежно-голубое, расшитое жемчугом, белые сафьяновые сапожки, накинула на плечи песцовое манто и, прихватив изящную белую сумочку, села в лимузин. Она назвала водителю адрес, уже выученный ею наизусть, и, слыша стук собственного сердца, погрузилась в раздумья. Что она скажет этому человеку? Как он встретит ее? Разочаруется ли? Но больше всего Сильвию волновало, не разочаруется ли она сама. Теперь ей стали дороги ее новые чувства, хотелось окунуться с головой в неизведанное, прожить этот эпизод жизни, обогатив свой опыт. И неважно, чем все закончится. Важно, чтобы все было по-настоящему, ярко, пылко, захватывающе!

Лимузин остановился у невысокого старого дома в квартале, где жили весьма небогатые люди. Осторожно ступая по мостовой, годами не приводимой в надлежащее состояние, женщина нашла нужный подъезд, поднялась по высокой металлической лестнице на второй этаж и, отдышавшись, постучала в большую черную дверь с подтеками краски.

Долго никто не открывал. Сильвия собралась было уйти, но услышала шаги, и в следующее мгновение дверь отворилась. На пороге появилась та самая девушка, которая играла на флейте в подземном переходе. Одета она была так же, как и тогда, но на этот раз костюм дополняла замшевая жилетка, видимо спасающая ее от холода. Девушка поморщилась от яркого света и довольно резко, окинув колючим взглядом неуместный в данных декорациях наряд гостьи, резко спросила:

— Что вам нужно?

— Скажите, могу я видеть Мартина? — произнесла Сильвия, пытаясь разглядеть за спиной девушки хоть что-то похожее на ее фантазии.

— Мартин болен, — сердито ответила та и хотела захлопнуть дверь, но Сильвия придержала ее ногой.

— Разрешите пройти.

Она деловито отстранила хозяйку и шагнула в квартиру. Раз уж Сильвия Даймонд решила действовать, то ее ничто не остановит!

То, куда попала Сильвия, можно было назвать квартирой с большой натяжкой. Практически на ощупь она продвигалась вперед, пока не наткнулась на стену. Зазвенела упавшая с полки кастрюля, и тут же откуда-то снизу послышались бранные выкрики. Девушка все еще стояла в дверях, с ухмылкой наблюдая за тщетными попытками непрошеной гостьи отыскать дорогу.

— Сейчас направо, — наконец проговорила она сквозь зубы, понимая, что от этой странной женщины просто так избавиться не удастся.

Раздвинув тяжелую портьеру, служившую дверью, и переступив через высокий порог, Сильвия оказалась в тесной комнатушке, слабо освещенной настольной лампой. Но света было достаточно, чтобы разглядеть лежащего на кровати мужчину. Она положила сумочку на комод, стоящий при входе, и приблизилась к спящему.

Мужчина действительно находился в забытьи. Его молодое исхудалое лицо показалось Сильвии очень красивым. Такие лики бывают у святых на старинных фресках — одухотворенное, спокойное, безмятежное выражение. Прямой тонкий нос, большие глаза, мягкие ресницы… Щеки заросли черной щетиной, а длинные волосы слиплись от пота и спутались, разметавшись по подушке. Широкая, крепкая грудь мерно подымалась и опускалась, а жилистые руки, вытянутые вдоль туловища, изредка подрагивали. В нем сочеталась почти юношеская трогательность и мужская сила.

Так вот он какой! Боже мой, совсем еще мальчик, подумала Сильвия, с нежностью глядя на молодого мужчину. Интересно, на каком же инструменте он играет, ведь у него слишком широкие ладони, совсем не как у музыканта… Она не удержалась и погладила Мартина по лбу, убирая пряди волос. Показалось, что веки его вздрогнули, но в этот момент в комнату вошла хозяйка жилища.

— Был у него врач? — обернувшись к девушке, спросила Сильвия, испуганно отдергивая руку.

— Да, был. Сказал, что Мартин пошел на поправку. Но он почти ничего не ест, все время спит, — нехотя ответила та, глядя исподлобья.

— Я могу чем-то помочь? — не зная, что еще сказать, спросила актриса.

— Думаю, нет… Зачем вы пришли? — Голос девушки зазвучал громче и резче. — Он не нужен вам… такой… Вы из другого мира, а мы… Спасибо за те деньги. Теперь мы справимся сами. Без посторонних.

Она замолчала, скрестив на груди руки и показывая своим видом, что разговор окончен и гостью здесь больше не задерживают. Поняв всю нелепость своего положения, Сильвия еще раз взглянула на лежащего мужчину и, не попрощавшись, бросилась вон из душного помещения, благо входная дверь осталась открытой, и полоса света, пробивающаяся в коридор, позволяла найти обратную дорогу без особого труда.

Сев в лимузин, актриса уткнулась носом в пушистый мех манто. Что ж, она воочию убедилась, что ее фантазии не беспочвенны. Молодой человек был очень красив. Даже болезнь не исказила его черты. Можно представить, каким красавцем он станет, когда поправится! Пожалуй, такому мужчине она может позволить чуть-чуть приблизиться к ней. Это так оригинально, так заманчиво… Но кем приходится ему эта дерзкая девчонка? Сестрой? Подругой? Невестой? Женой? — гадала Сильвия, ощущая странный приступ ревности, несвойственной ей ранее. Неужели он живет с одной, постоянно мечтая о другой? Присущее любой женщине собственническое чувство по отношению к мужчине, выказавшему ей свое внимание, не позволяло актрисе мыслить здраво.

Не прошло и часа после ухода Сильвии, как Мартин впервые за время болезни пришел в сознание. Он открыл глаза и несколько минут смотрел в потолок. Затем, не без труда приподнявшись на локтях, огляделся. Внезапно появившееся чувство голода заставило его сглотнуть, когда с кухни в комнату проник запах пищи.

— Кристи! — позвал Мартин и поразился слабости собственного голоса. — Ты здесь?

В комнату вбежала девушка и бросилась к кровати.

— Боже, ты очнулся! Мартин, милый, как я рада, как рада! — обнимая и целуя его в щеки и шею, твердила Кристи. — Как ты себя чувствуешь? — И она участливо заглянула в его большие темно-серые глаза.

— Чем так приятно пахнет? — вместо ответа спросил Мартин, высвобождаясь из объятий.

— Я варю тебе суп. Ведь ты не против немного поесть?

— Нет, я спрашиваю, чем так приятно пахнет? Какими-то духами… Откуда этот запах?

— Я ничего не чувствую, — отводя взгляд, обиженно пробормотала девушка.

— Но как же, Кристи? Неужели совсем ничего? А это что? — Мартин указал на лежащую на комоде белую сумочку. — К нам кто-то приходил?

Кристи метнулась к сумочке и, схватив ее, спрятала за спиной, наивно полагая, что это поможет избежать ненужных объяснений.

— Никого здесь не было! — отрезала она. — Тебе вредно волноваться. Лежи, я сейчас принесу суп.

Девушка откинула портьеру, собираясь выйти.

— Это ведь была… она? — тихо спросил Мартин, в упор глядя на Кристи.

Ничего не ответив, та выскочила из комнаты. Послышался звук разбившейся об пол тарелки.

Это была она! — в блаженстве закрыв глаза, думал Мартин. Без сомнения, Сильвия приходила ко мне! Господи, не может быть! Я думал, мне это снится… Почему, почему я спал? Почему не сказал ей заветных слов, не признался в своей горячей любви, не дотронулся до ее руки, не увидел близко этих прекрасных глаз? Все, что мне осталось, — ее божественный запах… и эта сумочка! Возможно, она вернется за ней. Хотя, скорее всего, увидев нашу нищую квартиру, не захочет больше появиться здесь и пришлет своего шофера…

— Кристи, — строго крикнул он, — иди-ка сюда!

Девушка вернулась, шмыгая носом и вытирая покрасневшие глаза.

— Скажи, как ты разговаривала с мисс Даймонд? Наверное, наговорила грубостей?

— Не беспокойся, я обращалась с ней, как с английской королевой… Предложила кофе со сливками, усадила погреться перед камином, дала почитать новые журналы…

— Прекрати издеваться! — Мартин хотел подняться, но из-за слабости повалился обратно на кровать. — Куда ты дела сумочку?

— Да цела сумочка, цела… Что я, ненормальная — портить такие дорогие вещи? Наверняка притащится сюда, чтобы забрать ее.

Поджав губы, Кристи сунула в руки Мартину миску с едой. Он с удовольствием поел постного супа и, откинувшись на подушку, мечтательно произнес:

— Я знал, что она придет ко мне.

Ничего не ответив, девушка сверкнула глазами, небрежно бросила на комод ненавистную сумочку и вышла из комнаты.

Прошло несколько дней. Мартин быстро поправлялся. Заветная сумочка все время стояла на стуле рядом с его кроватью. И как только он просыпался, осторожно брал ее в руки и подолгу глядел на нее, улыбаясь и думая о чем-то своем. Ему даже в голову не приходило раскрыть сумочку. Просто прикасаться к ней было для бедного влюбленного самой большой наградой. Трогать сумочку кому бы то ни было, а особенно своей подруге, он запрещал.

Его часто навещали друзья. Они вваливались в комнату гурьбой, игнорируя недовольное ворчание Кристи, рассаживались на полу перед кроватью, расспрашивали Мартина о планах на будущее, рассказывали о своей работе. Но излюбленной темой с некоторых пор стал визит прекрасной дамы.

— Как же ты, старина, оплошал! — веселясь, недоумевал басист. — Сбылась твоя мечта, сама Сильвия Даймонд почтила тебя своим присутствием, а ты все это время продрых, как сурок!

— Да все это ему приснилось! Неужели не понятно: он просто держит нас за простачков, — возразил барабанщик. — Ничего подобного не было. Бред!

— Нет, друзья, что ни говорите, а наш Мартин — личность неординарная, — заглушал всех своим басом саксофонист. — Я не удивляюсь, что он заслужил внимание примадонны. Это же надо — целый год почти каждый день ходить в театр и не подохнуть со скуки!

Все громко хохотали, а Мартин снисходительно улыбался. Лишь Кристи, принципиально не принимавшая участия в этих глупых разговорах, при упоминании имени мисс Даймонд гордо удалялась в кухню и бренчала там на гитаре.

И Мартин, и его друзья не могли не замечать перемен в поведении их подруги. Сочувственно глядя ей вслед, ребята понимающе хлопали Мартина по плечу и старались не поднимать эту тему.

Шли дни, а прекрасная Сильвия Даймонд возвращалась за своей сумочкой только во снах и в мечтах бедного музыканта.