Колдовство

ГЛАВА 9

Какой же она была дурой, твердила себе Кимберли. Дурой, потому что думала, будто достигла какой-то редкой, волшебной близости с Дариусом Кавеной. Дурой, потому что позволила обманом заманить себя на эту очную ставку в Сан-Франциско. Дурой, поверив, что Кавена как-то может отличаться от других мужчин на его месте. Больше всего обидно, заключила уныло Кимберли, сжимая руль арендованной машины, что она как дура едет к побережью в час ночи. Но когда бежишь от собственной дурости, инстинктивно хочется поехать домой и спрятаться там. А если дом находится в ста пятидесяти милях, приходиться упорно ехать, пока не доберешься до него. Несмотря на паршивую погоду, Кимберли настойчиво боролась с дождем, так же как и с внутренней тревогой. При ее взвинченных нервах ей было недостаточно просто отказаться провести ночь с Кавеной. Ей необходимо было остаться одной, действительно одной. У Кимберли не было иллюзий насчет того, что случится, останься она в отеле. Желая удостовериться, не утихла ли ее злость, Кавена наверняка будет торчать у ее дверей, когда она утром откроет их. И будет ходить за ней хвостом, доказывая свою правоту, осуждая ее поведение, пока она, наконец, не признает, что он был прав. Кимберли выводила из себя мысль, что она, ослепленная счастьем, не заподозрила истинных целей этого путешествия в Сан-Франциско. Ей бы следовало больше обращать внимания на свои инстинкты. И, прежде всего, было столько свидетельств того, что это путешествие начиналось отнюдь не как романтическая поездка для двоих! Но она предпочла не замечать возрастающее напряжение и молчание Кавены. Когда теряешь от любви голову, то видишь то, что хочешь видеть, а не то, что есть на самом деле. Кавена прав в одном. Он мужчина и не может думать, как женщина. И что важнее, он не способен думать так, как она, Кимберли Сойер. Таков был итог. Он не думал так, как она. Временами он мог почти читать ее мысли, знать, что она думает, но это не значило, что он разделял те же эмоции или анализировал мысли таким же образом, как она. Он ведь не Джош Валериан. И столько раз твердил ей об этом, напомнила себе Кимберли. Она предполагала: тем самым он пытался предостеречь ее, что эта теплая совместная близость, которая в ее воображении начала возникать между ними, имеет свои границы. По правде сказать, Кимберли никогда и не путала его со своим выдуманным книжным героем. Было бы невозможно по ошибке принять Кавену за кого-нибудь, кроме него самого. Он был таким реальным, слишком живым, донельзя серьезным и воплощал в себе слишком сильное мужское начало, чтобы быть дублером Джоша Валериана или кого бы то ни было. Все в Кавене было уникальным, думала Кимберли, пока замедляла ход машины в ответ на усилившийся дождь. Вкус его губ, земной запах тела, ощущение того, как он впечатывает ее в простыни. Ей никогда не забыть его физическую сторону натуры. Но больше всего она будет скучать по непостижимым аспектам их кратковременных отношений. Черт возьми, подумала она, а ведь были моменты полного взаимопонимания. Она ведь не могла все их выдумать. Например, та ночь, когда он держал ее в объятиях и говорил, что знает, на что похоже нервное состояние после столкновения с насилием. Кавена утешал и подбадривал ее, и Кимберли знала, что он понимает, через что она прошла. Да и в других случаях, насколько помнила Кимберли, тоже. Он понимал ее необходимость побыть одной среди домашней суеты. Кавена спокойно и чутко прислушался к тому, как она настояла на установке некоторых правил для его рабочего времени. Как мог человек, который казался таким понимающим во многих случаях, поступить с ней так, как поступил вечером Кавена? Ответ был достаточно прост, подумала мрачно Кимберли. Он сам за нее ответил.

Он был мужчиной. Более того, он был Кавеной. Основательное мужское самолюбие было неотъемлемой частью его натуры наравне с чувством ответственности. Он инстинктивно взял заботу о ситуации под свой контроль и сделал так, как, по его мнению, следовало поступить. Эта часть его личности никогда не изменится. Принять Кавену как возлюбленного, значит, принять его мужскую натуру целиком и полностью.

Вчерашний вечер был для нее самым трудным в жизни. Было больно встретиться лицом к лицу с родственниками, с которыми она поклялась никогда не встречаться. Но вообще-то эта встреча пошла не по тому сценарию, который она ожидала. Невозможно ненавидеть Марландов. Кимберли уже не уверена, что точно она чувствовала по отношению к пожилой паре, которая приложила столько сил, умоляя о знакомстве с ней. Они казались ей незнакомцами — людьми, о которых она слышала только от своей матери и от адвокатов, описавших ей в письме ситуацию, и как та складывалась.

Но они были людьми, которых она фактически никогда не встречала, и на каком-то уровне остаются для нее такими же нереальными и сейчас. Тем вечером Кимберли поняла, что они обычные люди, которые пытаются спасти то, что когда-то по глупости отбросили в сторону. Невозможно их ненавидеть. Кимберли закусила губу, размышляя над своей гордостью. Кавена был прав насчет этой черты ее характера. Так же, как прав насчет того, что нет ничего страшного в том, чтобы встретиться со своими дедушкой и бабушкой.

Без сомнения Кавена зачастую был прав. Но это не значит, что он — мужчина, предназначенный для нее, повторила про себя Кимберли.

К несчастью, говорить себе об этом и разлюбить его на самом деле были две совсем разные вещи. Несмотря на все смятение чувств после вчерашнего, она понимала, что любит его по-прежнему. К тому времени, когда Кимберли выехала на дорогу, ведущую к ее неосвещенному дому на берегу, гнев и чувство обиды, погнавшие ее из отеля в поисках уединения, свелись на «нет» и сменились притупленной болью с оттенком грусти.

В этой части побережья неистовствовал настоящий шторм, и на последнем отрезке пути Кимберли совсем выбилась из сил, сражаясь с непогодой. Сверкнула молния, пока она стояла на крыльце и нашупывала в сумке ключ. Она переоделась в джинсы и блузку с длинными рукавами, которые собиралась надеть в обратную дорогу в Долину Напа, но не захватила зонтик. Дождь промочил Кимберли почти насквозь во время короткой пробежки от машины. Пальцы слегка тряслись, пока она, наконец, не нашла нужный ключ и не вставила его в замок. Казалось, по каждому нерву в ее теле чуть прошлись лезвием бритвы. Неудивительно, что ее вдруг так затрясло. Было почти четыре часа утра. У Кимберли был трудный вечер, и поездка сквозь усиливающийся шторм не способствовала улучшению состояния.

Все, что ей было нужно — это стакан вина и сон. Взяв себя в руки, Кимберли повернула ключ и толкнула дверь. И сразу увидела, что стакан вина и уединенный отдых в постели — это последнее, что ей светит сегодня вечером. Паника охватила Кимберли, разбросав ее чувства в одно бесконечное мгновение. Первое, что предстало ее взору, это горевшая в центре пентаграммы свеча.

На полу ее гостиной был начертан древний магический символ, и в центре рисунка в низком коротком металлическом подсвечнике дьявольски мерцала свеча. Ее свет был единственным освещением в комнате, но недостаточным, чтобы высветить фигуру в капюшоне, которая сидела, скрестив ноги у дальнего края пентаграммы.

— Входи, Кимберли Сойер. Тебя ждут.

Кимберли вздрогнула, услышав знакомый голос, но прежде, чем она смогла отреагировать, из темноты в слабом свете свечи выступили две другие фигуры. Они обе были в сутанах с капюшонами, но одна выставила вперед руку, в которой был пистолет.

— Закройте дверь, — скомандовал мужской голос из глубины надвинутого капюшона. Кимберли попыталась взвесить свои шансы. Ей стало ясно, что он легко может ее убить, прежде чем она бросится назад к двери, она могла бы сбежать от ножа, но никто не способен избежать пули. Медленно Кимберли закрыла за собой дверь. И ощутила отстраненное удивление, что ее замерзшие мускулы отозвались на безмолвное действие. Дверь показалась очень тяжелой.

— Сила крепка сегодня ночью, миледи, — пробормотала другая фигура, закутанная в капюшон. — Она привела ее сюда, прямо в наши объятия.

В интонациях слышался благоговейный страх и небольшой оттенок фамильярности. Кимберли знала, что этот голос тоже слышала в прошлом.

— Сила, — нараспев произнесла женщина, которая продолжала сидеть перед пентаграммой, — становится крепче с каждым днем. Разве я не говорила вам об этом?

Она подняла голову так, что черты ее скрылись в тени под капюшоном.

— Добрый вечер, Кимберли.

Кимберли уставилась на нее в ответ, призвав ту гордость, которую она унаследовала от дедушки с бабушкой, о чем узнала не далее как вчера вечером. Гордость — это все, что у нее было, чтобы противостоять этой ужасной встрече.

Собрав свою волю, она предприняла попытку ответить холодной насмешкой.

— Здравствуй, Ариэль. Отказалась от травяных чаев ради звездного часа, как вижу.

Сардоническое замечание встряхнуло Кимберли, поскольку не отражало панику, которая, казалось, проникла в каждый уголок ее разума. Она открыла, что, подавая холодные реплики, тем самым придает себе некоторую долю мужества. Кимберли ухватилась за этот проблеск силы. Ариэль Ллевеллин улыбнулась ей в ответ, но веселое ветреное выражение, присущее женщине, которая фактически была членом семейства Кавены почти год, исчезло. В ее глазах светился намек на сумасшествие, а на губах Ариэль играла неестественная безмятежная улыбка, словно она видела что-то в будущем и находила это удовлетворительным.

— Ты невероятно глупа, Кимберли. И сейчас за это заплатишь.

Кимберли скрыла пронзившую ее дрожь. Ариэль стремилась ее запугать.

— Ладно, я понимаю, что сто пятьдесят миль во время шторма, наверно, не самая блестящая мысль, которая может прийти в голову в три утра, но что тут скажешь? Я заскучала.

Ариэль покачала головой, словно не могла поверить в такую глупость.

— Глупая женщина. У тебя не было выбора. Тебя призвали. Это был не твой выбор. Нет, ты сделала ошибку два месяца назад, когда решила вмешаться в дела, которые тебя не касались.

— Небольшое дельце с похищением? — Кимберли проглотила тошнотворный привкус ужаса, и обратила взор на стоящую перед нею женщину. — Это ведь вы держали Скотта в доме на берегу, верно? Та, от которой я так легко забрала его той ночью.

Кимберли вновь направила свое внимание на Ариэль.

— Сдается мне, у вас кое-какие проблемы в отдельных подразделениях вашей организации, Ариэль. Я понимаю, что трудно достать хороших помощников, но у вас просто сборище растяп. Эта идиотка даже не слышала меня той ночью. Я случайно мимоходом спасла Скотта. А потом тот тупица с ножом, который постоянно спотыкался о свой костюм для Хэллоуина. Этот парень с пистолетом, наверно, забыл патроны.

Вооруженный мужчина издал грозный рык, и дуло пистолета угрожающе вздернулось.

— Уверяю тебя, оно заряжено, — невозмутимо предупредила Ариэль. — Но надеюсь, что ты не вынудишь его использовать оружие. У нас в отношении тебя весьма интересные планы, Ким.

— Великолепно! Мы что, собираемся сесть в кружок и раскинуть карты?

— В тот день, когда мне довелось гадать на картах, я ведь предупреждала, что тебе следует внять серьезным предзнаменованиям. Конечно, я понимала, что ты не прислушаешься. Но сегодняшней ночью ты получила урок, верно, Ким?

— Почему ты все так усложнила той ночью, Ариэль? Почему вручила своему наемному убийце старинный серебряный нож, который, по утверждению авторитетных лиц, не является особенно эффективным оружием? Стильным, да. Но не эффективным.

Рот Ариэль сурово сжался, и в пламени свечи ее глаза, казалось, мерцали.

— Было важно, чтобы смерть твоя прошла должным образом. Прошла уже сотня лет, когда последний раз Кинжал окропляли кровью. Тебя выбрали в качестве его жертвы.

— Потому что я вмешалась в похищение, — кивнула Кимберли, словно все встало на свои места. — Зачем ты забрала Скотта два месяца назад? Он был первоначально предназначен для жертвоприношения?

— О, нет. Похищение Скотта совершили из чисто финансовых соображений, — заверила Кимберли Ариэль. — Нам были нужны деньги. И было решено, что источником финансов станет Кавена.

— Ты имеешь в виду, что твоя магическая сила не может сотворить такой простой вещи, как кредитная карта?

Казалось, этот вопрос нарушил неестественное спокойствие Ариэль.

— Это сила посчитала, что деньги должны прийти от семейства Кавены.

— Но вы так и не получили их, верно?

— Получим со временем, — провозгласила Ариэль, снова успокаиваясь. — Любая воля, как предсказывает эта сила, выполняется. В свое время.

Кимберли вгляделась во мраке комнаты в лица двух других людей.

— Вы, парни, такие же свихнувшиеся, как она? Вы и в самом деле верите во всю эту несусветную чепуху? Рано или поздно вся эта затея провалится, и вас поймают. Тот неудачник, пытавшийся убить меня той ночью, наверно, сейчас заливается соловьем перед копами!

— Это ничтожество ничего не знает, — заверил ее тип с пистолетом. — Ни имен, ни адресов. Все было тщательно организовано. Он знал только то, что должен в точности сделать, используя Кинжал, иначе бы ему не заплатили.

— Вы выжили из ума, если думаете, что он не способен снабдить власти хоть какими-то уликами. Кинжал уже сам по себе является ощутимой уликой.

— Никто, кроме Избранного, не знает значение и цель Кинжала, — невозмутимо вмешалась Ариэль. — В каждом поколении нас таких всего несколько. Секрет всегда тщательно оберегался. Власти не узнают ничего о Кинжале.

— Где ты достала его, Ариэль?

Кимберли не могла придумать ничего существенного, чтобы дальше поддерживать разговор. Ариэль, казалось, довольно охотно болтала о своей «силе», а двое других на вид полностью находились под ее влиянием. Но прежде, чем Ариэль смогла ответить, зазвонил телефон. Кимберли была не единственной, кто вздрогнул от неожиданности при требовательном звуке аппарата. Она прикинула, что парень с пистолетом подпрыгнул не меньше, чем на дюйм. А молодая женщина на мгновение выказала панику. Не слишком теряясь в догадках, Кимберли знала, кто находится на другом конце телефонной линии.

— Это, должно быть, Кавена, — членораздельно произнесла она. — Проверяет, благополучно ли я добралась до дома.

— Нет! — коротко приказала Ариэль.

— Но это так, — заверила ее Кимберли. — Кто еще будет звонить в четыре часа утра? Почему бы тебе не раскинуть карты и проверить, права ли я?

Телефон снова настойчиво зазвонил.

— Только вот проблема, — продолжила Кимберли, — к тому времени, когда вы раскинете карты и определите, кто там звонит, Кавена оставит это дело и решит, что что-то не так. Зная его, могу предугадать, что его следующим шагом будет звонок в патрульную службу. С его именем и влиянием он, наверно, заставит их приехать и проверить, как тут я.

Телефон снова зазвонил. И мужчина с пистолетом явно занервничал. Он посмотрел на Ариэль, ожидая указаний.

— Лучше позволить ей ответить, миледи.

Ариэль подняла руку в предостерегающем жесте:

— Я сама решу, Эмлин.

Ее некогда веселые глаза были полны угрозы, когда она коротко кивнула Кимберли.

— Ответь на звонок. И будь очень, очень осторожна, Ким. Или я прикажу Эмлину пристрелить тебя на месте. Скажи Кавене, что с тобой все в порядке. Затем отделайся от него.

Остро ощущая, как три пары глаз внимательно следят за ней, Кимберли подошла к телефону и сняла трубку. Она была так уверена, что звонит Кавена, что совсем не удивилась, услышав его голос. Что ее удивило, так это настойчивое участие, прозвучавшее в словах.

— Ким? С тобой все в порядке?

— Со мной все хорошо, Кавена. Это была длинная дорога, но сейчас я дома. Я же говорила тебе, что не будет никаких проблем, верно?

— Ты не оказала мне любезность объясниться со мной, — мягко возразил он. — Просто упорхнула посреди ночи, не позаботившись о том, чтобы упомянуть такую незначительную деталь, как то, что ты покидаешь город.

— Ты знаешь, каковы писатели, милый. У них возникают самые странные побуждения в самые необычные часы. Я просто должна была вернуться сюда и закончить то, что начала.

С другого конца комнаты на Кимберли сердито смотрела Ариэль, жестом показывая ей повесить трубку.

— Ты же так не пишешь. Ты работаешь в четко установленное время. Почему, черт побери, мы вообще обсуждаем сейчас твою писанину? Ты же знаешь, что не это является поводом для разногласий между нами. Ким, послушай меня. Нам нужно поговорить о том, что случилось вечером.

Кимберли собралась с духом и намеренно понизила голос так, чтобы он, как она надеялась, звучал для трех людей, так злобно наблюдающих за ней, сладострастным мурлыканьем.

— Знаешь, я с нетерпением жду этого. Я всегда наслаждаюсь нашими разговорами в постели. Помнишь, о чем мы болтали последний раз?

— Кимберли, это лишено всякого смысла. Впрочем, да, я припоминаю тот разговор, — резко произнес Кавена. — Ты призналась, что любишь меня. Ты пытаешься мне сказать, что осознала все еще существующую любовь?

— На самом деле, я напоминаю о другой обсуждаемой нами теме, — нежно мурлыкала она. Эмлин поднял ствол пистолета в знак предупреждения. — Помнится, ты уверял меня, что все понимаешь. Твое понимание очень для меня много значит сейчас, Кавена.

На другом конце провода повисло напряженное молчание. Кимберли почти ощущала, как Кавена перебирает в уме ее слова. Когда он снова заговорил, в его голосе появились новые интонации, которые прежде она никогда не слышала.

— Той ночью ты боялась.

— Да, милый, — чуть слышно прошептала она.

— А сегодня?

— О, я все еще чувствую то же самое, Кавена. Даже сильнее.

Он приглушенно выругался.

— Сколько у меня времени в запасе?

Кимберли сглотнула.

— Не знаю, как переживу остаток ночи без тебя, — произнесла она, подбавив в голос побольше чувственных интонаций.

— Сколько их?

Вопрос был задан холодным и твердым, как лезвие ножа, тоном. Кимберли снова сглотнула.

— У меня три главы до окончания срока. Работы много, поэтому мне лучше пойти в постель. Это была долгая и изнурительная поездка. Будь осторожен, милый. Я с нетерпением жду с тобой встречи, когда закончу «Вендетту».

И она повесила трубку прежде, чем явно нервничающий Элвин забеспокоился еще больше. Женщина, та, что помоложе, испытала видимое облегчение и направила взгляд на Ариэль, ожидая указаний. Ариэль кивнула.

— Свяжи ее, Зора, и отведи в спальню. Мы должны приготовиться. — Потом бросила на Кимберли холодный насмешливый взгляд. — Хорошо, что тебе хватило ума держать Кавену подальше отсюда. Полюбив его так сильно, как ты, я уверена, что ты не захочешь причинить ему вреда. Уведи ее, Зора. Эмлин, дай ей руку, а потом возвращайтесь сюда. Сегодня нужно еще много сделать.

«Полюбив его так сильно, как ты». Слова вертелись в ее голове, пока она покорно давала связать вместе запястья и лодыжки. Эмлин держал ее под дулом пистолета, рука его ни разу не дрогнула. «Полюбив его так сильно, как ты». А ведь права старая ведьма, признала Кимберли, когда Эмлин с Зорой покинули комнату. Может, и в самом деле Ариэль обладает какой-то силой. Кимберли тщательно проверила узлы. Захватчики оставили ее лежать посредине кровати. «Полюбив его так сильно, как ты». Нет никакого смысла отрицать очевидное, говорила себе Кимберли, уныло уставившись в дальнюю стену. Честность перед собой свойственна тому, кто оказывается перед лицом таких смертельно опасных обстоятельств. Она любила Кавену. Возможно, и сбежала из отеля сегодня только потому, что убегала от правды. Она знала, что заставила его понять: творится что-то неладное, но что он предпримет? Кавена, наверное, еще в Сан-Франциско. Единственное, что он может сейчас сделать, это позвонить местным властям и попросить разобраться с ситуацией.

Ее судьба в его руках, размышляла Кимберли. По ее представлению, она вообще никому, кроме Кавены, не могла доверить свою жизнь.

Несколькими милями вниз по дороге Кавена повесил трубку платного телефона в круглосуточном магазинчике и вышел к ожидавшему его «ягуару». Столь непреодолимое ощущение настоятельной необходимости, которое руководило его действиями с того момента, как он вошел в комнату Ким, было основано на чем-то большем, чем волнение по поводу любовной ссоры. Он покинул отель чуть меньше, чем через час после нее, но потратил меньше времени, которое ушло у нее на дорогу. Кавена находился в получасе езды от ее дома.

Кавена рванул дверцу машины, по ходу дела прокручивая в уме предстоящие впереди варианты развития событий. Кимберли намекала, что в доме, кроме нее, находятся три человека. Времени не было, но в такой ситуации его никогда и не бывает. Ему придется обойтись подручными средствами. Прежде чем завести двигатель, он наклонился и вытащил из-под сиденья парочку вещиц. Нож он засунул в полуботинок, прикрепив ремнями к лодыжке. Небольшую плоскую металлическую коробку он засунул сзади на спине за пояс джинсов. Потом повернул ключ в гнезде зажигания и выехал на скользкую от дождя дорогу. Учитывая ситуацию на дороге, до дома Кимберли на берегу предстояло тридцатиминутное путешествие. Кавена решил, что если постараться, то можно уложиться и в двадцать минут. Это займет меньше времени, чем попытаться подвигнуть местные власти на эффективные действия.

Кимберли потихоньку передвигалась по кровати, пытаясь поближе подобраться к ночной лампе со стеклянным основанием, когда дверь комнаты отворилась. На пороге появилась женщина по имени Зора. В руках она держала жаровню.

— Я не вызывала обслуживание номеров, — заметила Кимберли. Сейчас она очень испугалась.

— Глупо с вашей стороны высмеивать то, чего не понимаете, — спокойно сообщила ей Зора.

Женщина поставила жаровню на пол и преклонила перед ней колени.

— Но скоро вы заплатите. Вашу жизнь заберет Темнота, Кимберли Сойер.

Кимберли с тревогой наблюдала, как женщина поднесла спичку к небольшой груде углей на сковороде.

— Послушайте, Зора, вам не кажется, что все это слишком далеко зашло? Почему бы вам не выйти из дела, пока вас не поймали? Вы же знаете, что это всего лишь вопрос времени, когда разоблачат Ариэль. Она недостаточно умна, чтобы долго скрывать свои следы или ваши. Если я исчезну, можете не сомневаться: Кавена не остановится, пока не докопается до правды.

— Дариус Кавена ничего не может сделать с силой миледи, — безмятежно заявила Зора.

— Какой силой? Все, что Ариэль организовывала до сих пор, просто проваливалось. Похищение не прошло, как надо. Попытка убить меня провалилась. Что заставляет вас думать, что следующий номер у нее пройдет успешно?

Зора смотрела на Кимберли с несколько поколебавшейся самоуверенностью.

— Она ведь привела вас сегодня ночью сюда своей силой, верно?

— Не совсем. Думаю, мы можем списать это на очень большое совпадение. Совпадение, из которого она довольно сообразительно извлекла выгоду. Она, в самом деле, сказала вам, что заставит меня появиться сегодня вечером?

— Она сказала, что мы должны прийти сюда в ваш дом затем, чтобы открыть наилучший способ, как с вами обойтись. Излучение вашей сущности более сильное там, где вы живете, и сила обладает наибольшей властью в таком окружении.

— Но она действительно обещала вызвать меня? — настойчиво допрашивала Кимберли. — Или просто заявила, что вы произведете небольшой фокус-покус и решите, как вам действовать дальше?

Зора высыпала порошок из маленького кожаного пакета на горящие угли и встала на ноги.

— Вы напрасно теряете время, пытаясь посеять сомнения в моей душе. Я верю в силу миледи. Она обещала, что однажды эта сила станет моей!

Зора повернулась и вышла из комнаты, плотно закрыв за собой дверь. Кимберли лежала, пристально разглядывая горящий уголь на жаровне.

Странный аромат стал распространяться по комнате. Кимберли принюхалась, теряясь в догадках. Аромат был на удивление соблазнительным. Травянистый запах был одновременно резким и сладким. Возможно, это какая-то часть ритуала, решила она. Повернувшись на бок, она продолжила извиваться, как гусеница, пытаясь ползти по кровати. Кимберли подползла к дальнему краю стеганого одеяла и стала рассматривать лампу, выискивая способ разбить стеклянное основание, не произведя много шума, когда вдруг начала спрашивать себя, а что она делает. Она глубоко вдохнула, отстраненно наслаждаясь странным ароматом, исходившим от жаровни, и стала размышлять, а стоит ли эта задумка таких усилий. Гораздо легче смежить веки и отдохнуть несколько минут. Может, после короткого сна она сможет яснее подумать над задачей, как разбить лампу. На самом-то деле, подумала критически Кимберли, с какой стати ей вообще захотелось разбить такой симпатичный кусок стекла? Что-то такое, связанное с представлением, как использовать острые осколки, чтобы разрезать ее путы, но сейчас это кажется крайне неосуществимым. Запах травы наполнял комнату, растекаясь по углам, легкой дымкой зависая над кроватью. Кимберли сделала еще один глубокий вдох и осознала, что за все годы не чувствовала себя такой расслабленной. Это была трудная ночь, решила она. Ей нужно угомониться. Противостояние родственникам, ссора с Кавеной, а потом долгое путешествие в шторм. Шторм. Снаружи за окном спальни гремели раскаты грома, и над океаном сверкали молнии. Мгновенная вспышка встряхнула ее. Было что-то, что ей предстояло сделать, какая-то задача требовала ее внимания. Стекло. Что-то, связанное со стеклом. Она уже использовала когда-то разбитое стекло, оцепенело вспомнила Кимберли. Для своей защиты. Там еще были серебряный нож и мужчина в сутане.

Стекло. Ей необходим кусок разбитого стекла. Нелепость какая-то. Зачем кому-то нужен кусок битого стекла? Глядя поверх кровати, Кимберли уставилась на угли в жаровне. Какие красивые угольки. И так замечательно пахнут. Жаль, что Кавены здесь нет, чтобы насладиться с ней этим ароматом. Но Кавена в безопасности в Сан-Франциско. Или нет? Ее разум вертелся вокруг этой мысли. Непохоже на Кавену спокойно стоять в стороне, когда ей угрожают. Он из людей, которые понимают ответственность. И у него определенные обязательства по отношению к ней. Он ее возлюбленный, твердила про себя Кимберли, и он считает своей работой защищать ее. Так как он может благополучно сидеть в отеле именно сейчас? Нет, он должен за ней прийти. Это единственный логичный вывод. Опасность. Где опасность? Так трудно на чем-нибудь сосредоточиться. А что там еще делает человек, когда ему угрожает опасность? Как-то все это кажется таким утомительным. С тех пор, как она начала наслаждаться запахом ароматного дыма от жаровни, ей все труднее вспоминать, что где-то в гостиной сумасшедшая Ариэль готовит бог знает какие идиотские ритуалы. Ей даже еще труднее вспоминать, что она, Кимберли, будет звездой этого намечающегося спектакля. Ариэль. Ариэль и дым. Ариэль знает много о растениях. Все эти травяные чаи, которые она предлагала людям. Некоторые растения воздействуют при сгорании. Кимберли нахмурилась, вспомнив пакетик порошка, который Зора высыпала в жаровню. За окошком сердито вспыхивали молнии, словно требовали, чтобы Кимберли сосредоточилась. На мгновение она послушно прислушалась, повернув голову и устремив взгляд в темноту. Скоро рассвет, но шторм так бушевал, что пройдет немало времени, прежде чем небо просветлеет. Растения, высыпанные на угли.

Кавена, прокладывающий путь сквозь грозу к ней на помощь. Колдуны и ножи. Дрожь от страха под неестественной расслабленностью Кимберли.

Это дым творит такое с ней, думала она, вертясь на кровати.

Опасный дым. В отчаянии она стала вызывать в памяти иные картины, чтобы сосредоточиться. Перед глазами возникли образы Кавены. Кавена любит ее, держит ее в объятиях, говорит, как он все понимает. Кавена, настаивающий на ее встрече с родными. Кавена в телефоне, мгновенно осознавший, что она в опасности. Кавена, временами почти читающий ее мысли, и в иное время приводящий ее в ярость своей мужской заносчивостью. Кавена, которого она любит. Вот она, причина, из-за которой она пытается разбить эту лампу, вдруг совершенно отчетливо осознала Кимберли. Кавена ждет от нее, по меньшей мере, попытки. Но этот проклятый дым так подавляет. В отчаянии Кимберли повернулась и ударилась плечом в край столика. Лампа упала и разбилась, и в тот же миг открылась дверь спальни. От звука разбитой лампочки только сильнее вспыхнули угли.

В мгновенно наступившей темноте Кимберли услышала, как где-то разговаривают люди.

— Что, черт возьми, вы сделали с ней?

Это был голос Кавены, как во сне поняла Кимберли.

— Ах, Кавена. Я знала, что ты доберешься сюда. Почему ты так задержался?

Свет из холла проник сквозь дымку в комнате, давая достаточно света, и Кимберли смогла увидеть, что Кавена не один. Позади него маячил Эмлин.

— О, дорогой. Они тебя тоже схватили, — с грустью прошептала она. — Прости меня, Кавена. Думаю, сегодня я совершила ошибку.

— Вы обкурили ее этим чертовым дымом, — обратился Кавена к кому-то в тумане.

— Она доживет до утра. Просто дали ей немного, чтобы успокоилась. Она из тех, кто доставляет немало хлопот. Удивляюсь, зачем она столкнула лампу? О, ну, если ей хочется лежать в темноте, то это ее проблема. Подойди к кровати, Зора, и свяжи ему лодыжки. И будь осторожна.

— Думаешь, безопасно оставить их вдвоем? — спросила Зора.

— Дым будет держать их под контролем. И, кроме того, куда мы его еще денем? Ариэль не желает, чтобы он видел ее приготовление к ритуалу.

Кимберли почувствовала, как кровать прогнулась рядом с ней, когда Кавена покорно позволил Зоре связать его. Минутой позже те двое покинули комнату, оставив Кимберли и Кавену в дыму в темноте.

— Ким, ты в порядке?

— Дым, — сонно попыталась объяснить она.

— Да, я знаю.

Он придвинулся, сел и зашевелился рядом.

— Проснись, милая. Дело ускорится, если ты поможешь. Этот дым скоро доберется и до меня.

— Помочь? Как?

— У меня в ботинке нож. Развернись так, чтобы можно было добраться и достать его.

Кимберли с трудом пыталась сосредоточиться, пока он пихал ее в бок. Она почувствовала его ногу, а затем кожаный ботинок.

Ее пальцы за спиной неуклюже пытались нащупать цель.

— Зачем ты позволил им себя захватить? — огорченно прошептала она. — Я не хочу, чтобы они достали тебя, Кавена.

— Мне пришлось позволить им взять меня. У меня не было иного выхода, чтобы узнать, где ты находишься, или что они уже сотворили с тобой. Поэтому я просто вошел и притворился, разыграв полную неосведомленность.

— Удивительно было увидеть Ариэль, не так ли?

По какой-то причине это показалось ей необыкновенно забавным, и Кимберли захихикала, а пальцы соскользнули с ботинка. Кавена выругался.

— Как подумаю, что держал ее под своей крышей последние двенадцать месяцев… Ким, прекрати, — резко приказал он.

— Прости, — виновато пробормотала она. — Не стоило смеяться. Просто кажется забавным.

— Достань нож!

Его командный тон пробился сквозь ее затуманенное сознание. Наступил еще один момент прояснения, и Кимберли попыталась сунуть пальцы в ботинок. Она ощутила ручку ножа и дернула.

— Вот так, милая, — одобрительно сказал Кавена. Затем закашлялся. — А теперь держи как можно крепче. И будь осторожна, он очень, очень острый.

— Я не маленькая. И знаю, как обращаться с острыми ножами, — надменно сообщила она ему. Впрочем, Кимберли послушно обхватила крепче ручку. Она смутно осознавала, как он повернулся так, чтобы суметь разрезать свои путы об острое лезвие, но ее разум отвлекся уже на другое.

— Насчет той ошибки, что я сделала сегодня, Кавена.

— Мы оба наделали ошибок. Поговорим об этом позже, — прохрипел он. — Проклятье, Ким, подержи еще нож!

— Ты всегда указываешь мне, что делать, — со вздохом произнесла она, но инстинктивно последовала указаниям и сильнее обхватила рукоятку.

— Ты напрашиваешься на это.

Мгновением позже что-то получилось, и Кавена отодвинулся от нее.

Она снова услышала его кашель, и сквозь туман увидела, как он разрезает наволочку на подушке. Прикрыв тканью рот, он быстро освободил лодыжки. Секундой позже встал с кровати и открыл позади нее окно. Холодный свежий воздух хлынул в комнату и немного прояснил голову Кимберли. Испытываемое ей странное чувство веселья быстро улетучивалось по мере убывания дыма. Затем Кавена поработал над ее путами, с завидной легкостью разрезав их.

— Что сейчас? — прошептала она, глотая свежий воздух. Ее мозги все еще были сильно затуманены.

— Сейчас мы выберемся отсюда.

Но пока Кавена подталкивал Кимберли к окну, открылась дверь из холла, и в комнату пролился свет.

— Они сбегают! — завопила Зора.