4 глава

Эти его слова звучали, как заклинание, против которого я ничего не могла сделать, становясь словно зачарованной, и снова теряя себя во времени и пространстве. Только благодаря снам я теперь могла понять, что будет дальше — если поддамся ему, то отдам всю себя. Рано или поздно. Поэтому я выдохнула хоть и с дрожью, но упрямо:

— Нет! Не приду и не отдам! Я не Марьяна, а Маришка! Это другой мир, и мы совсем другие!..

— Другие ли? — проурчал голос низко и обволакивающие, и как бы я не заставляла себя не смотреть в синеву глаз, зная, что пропаду, а все равно окунулась в нее с головой, не отпрянув, когда его жадные и горячие губы скользнули по моим, улыбнувшись, потому что я потянулась для поцелуя, но напрасно.

Его губы заскользили по моей шее, сначала легко и ненавязчиво, но с каждой секундой становясь все более жадными, как и руки, которые сгребли со всей силы, заставляя поспешно прогнуться в спине и припасть к широкой груди мужчины, чтобы не заработать себе перелом позвоночника.

В нем будто просыпалось что-то темное, жадное до меня, опаляющее и хищное, отчего казалось, что вся цивилизованность и сдержанность мистера Блэкстоуна висит на волоске.

Как и моя свобода и неприкосновенность.

И снова я не могла объяснить этого, но кожей чувствовала, что он срывается в пропасть, и если сейчас не остановится, то последствия станут плачевными. В первую очередь для меня. Потому что уже сейчас мужчина не понимал, что причиняет боль своими прикосновениями и той воистину ужасающей одержимостью, с которой прижимал меня к себе, собирая запах моей кожи и волос тем, что водил кончиком носа, пока по его телу разносилась нервная дрожь.

— Не делай так больше, девочка, — выдохнул он в мое плечо не то с урчанием, не то с тем, что напоминало животный рык, убирая край мягкого свитера, чтобы припасть горячо и несдержанно губами, прижимаясь щетинистой щекой, отчего было необычно, слегка колюче, но почему-то приятно. — Не играй с тем, о чем не подозреваешь. Не зови меня так горячо, потому что настанет миг, когда я не смогу сдержаться.

Слова звучали зловеще. С тем необъяснимым темным притяжением, которое витало, между нами, с каждым днем становясь все крепче и от этого пугая еще сильнее. Больше я не сомневалась в том, что он слышит меня, каждый раз, когда я шепчу в темноту или говорю с луной, даже если не могла понять, как это может происходить и быть правдой.

Нас словно затягивало в какую-то воронку черной дыры, где на дне было много неизвестного и темного.

…но я не была уверена, что хочу идти ко дну.

— Не позову, — только смогла выдохнуть я, ощущая, как его пальцы застыли на секунду и снова впились в меня, насаживая на себя и словно давая прочувствовать всю глубину и твердость его безумия, от которого он едва сдерживался.

Я разрывалась от желания познать порочность и все грани его одержимости, но вместе с тем боялась этого больше всего на свете, неуверенная в том, что смогу это принять и понять, хватаясь остатками разума за ту действительность, где еще каких-то несколько дней назад его не было в моей жизни так много, и я старалась жить как все, не утопая в безумии. Своем и его.

— У меня есть жених, поэтому… — я застонала, ощутив резкую боль в плече, потому что Блэкстоун укусил меня снова, прорычав низким мрачным голосом, который отражался от стен этого огромного помещения, возвращаясь ко мне жутким эхом и загораясь тем нечеловеческим огнем, который теперь я видела в зрачках:

— Я не отдал тебя смерти! Не дал тысяче жизней разделить нас! Думаешь, отдам простому человеку?

Не было даже возможности оттолкнуть его от себя.

Я едва могла дышать в этих сильных руках, которые теперь сомкнулись вокруг, подобно стальной клетке и раскаленным тискам.

Тяжелое дыхание мужчины не сулило ничего хорошего, и я испуганно замерла, прислушиваясь к тому, что происходит с ним, и какой-то очень далекой частичкой себя понимания, что у меня есть только один шанс спастись, потому что ни во снах, ни наяву он еще не был настолько диким, устрашающим и по-настоящему темным, выпуская из себя всю ту многовековую дремлющую черную силу и необузданную страсть, которая ломала судьбы:

— Я твой рок! Твоя судьба! Твое предназначение, девочка! Ты можешь бесконечно долго ходить кругами, можешь ломать свою жизнь в угоду случая, только от меня не уйдешь больше! Я чувствую тебя, даже если буду на другом конце земли и найду, где бы ты не спряталась, словно волк, даже если для этого мне потребуется еще одна тысяча жизней!

— Я боюсь волков, — прошептала я, стараясь осторожно освободить руки из его хватки и касаясь кончиками пальцев его лица, очерчивая его овал с колючей, но аккуратной щетиной, впалые скулы, слегка заостренные уши, словно он когда-то был эльфом, прикасаясь к шее и тугой вене, в которой пульсировала его кровь, разнося безумие по телу, ощущая всем существом, что мои прикосновения подобны магниту. Они уводят его от безумия, что окружало нас кусающими разрядами настолько ощутимыми, словно вокруг собиралась гроза.

И он прижимался к моим ладоням лицом, дыша тяжело и судорожно, чтобы целовать кончики пальцев и дышать мной, словно на самом деле был диким зверем, который когда-то давно впервые познал эту ласку и больше не смог без нее жить, совершая дикие и немыслимые поступки, о которых я не знала наверняка, но ощущала, словно наяву, слыша его призрачный пугающий голос:

— Боишься, потому что я загрыз тебя в твоей прошлой жизни, будучи волком, не желая отдавать в руки немецким оккупантам, не позволив насиловать и перерезать горло тупой лопатой.

Я тяжело сглотнула, прикрывая глаза и ощущая, как холод сковывает тело.

Я хваталась за все то логичное, понятное и нормальное, что еще оставалось в моей жизни, не желая отдаваться во власть безумия, в попытках оттолкнуть его от себя и закричав:

— Вы безумны! И меня сводите с ума!! Я не знаю, как именно вы делаете это, но больше не поддамся, ни вашим словам, ни этим снам!

Блэкстоун улыбнулся.

И пусть его волосы были короткими, а не теми варварскими локонами с косичками, и борода аккуратной и модной — сейчас я видела в нем только Колдуна, с жуткими синими глазами, зрачок в которых отражал полную луну, даже если за стенами этого здания светило утреннее солнце, пытаясь отшатнутся, когда он склонился надо мной, прошептав низко, чувственно и так, словно пытался загипнотизировать своим голосом, пуская в кровь свое черное семя безумия:

— Ты стала моей еще до своего рождения, глупая. Каждый из нас прожилтысячу жизней, чтобы в этом перерождении стать такими, какими мы были раньше, когда впервые нас объединиласудьба. Ты ни одну из этих жизней не помнишь, а я все их задыхался, постоянно отыскивая тебя, и делая своей в каком бы обличии не был сам и в какой бы ты не родилась.

Его большие теплые ладони легли на мое лицо, делая это на удивление мягко и бережно, но заставляя смотреть в глаза и не отводить распахнутого взгляда, где был шок и полное неприятие того, о чем он сейчас говорил.

- Наша тяга ничем не разрушится, и никогда не прекратится, будь ты Марьяной, Маришкой, Эльзой, Робби Ротом, или Степаном. Рассказать тебе, как сотню жизней назад ты ушла в монастырь, потому что тебя тянуло к женщине, с такой силой, что ты хотела наложить на себя руки, а все лишь потому, что в той жизни этой женщиной был я?..

Безумие!

Полное и беспросветное!

Я искала его, чтобы получить ответы на свои вопросы и сомнения.

Чтобы убедить себя в том, что не схожу с ума!

Но теперь я чувствовала себя еще более безумной и словно распятой, с криком пытаясь выбраться из его цепких сильных рук, в которых дрожала и стучала зубами от ужаса каждого услышанного слова.

— ЗАМОЛЧИТЕ!

— Скоро ты сама поймешь, что прикосновения чужих рук будут тебе противны, а душа сможет дышать только рядом со мной.

Я отбивалась от него из последних сил, даже если понимала, что не смогу сделать ровным счетом ничего. До тех пор, пока перед глазами не пошли черные круги, и мир не стал одной большой размазанной картиной, в которой больше не было ничего как прежде.

Где каждая грань была лишь призрачной линией, собираясь в темный острый калейдоскоп, кружа голову тем, что ни одна фигура отныне не была постоянной, каждую секунду меняя свои очертания и собираясь во что-то новое, еще более устрашающее и неясное.

— Хватит! — выдохнула я с дрожью, оседая в его руках, что не отпускали от себя ни на секунду, и его руки снова стали осторожными, касаясь меня бережно и аккуратно, когда Блэкстоун, выдохнул так же судорожно, в унисон со мной, словно деля мои эмоции на двоих, замолчав и просто обнимая.

Я не знала, что могу сказать, потому что была совершенно раздавлена, но больше не пыталась вырваться, лишь положила холодную щеку на его мощное плечо, прислушиваясь к дыханию нас двоих, и понимая, что мы даже дышим в такт друг другу.

— Вы меня пугаете…

— Это пройдет. На все нужно время. Тебе — чтобы понять и привыкнуть. Мне — чтобы собрать свою силу и не сделать неверного шага.

Я снова ничего не понимала, но больше не хотела знать, выдохнув только одно:

— Эти сны не прекратятся?..

— Не сейчас.

— Потому что я должна досмотреть эту историю до конца?

Он кивнул в ответ, снова касаясь губами нежно и осторожно, но я испуганно застыла, почувствовав, как его большое стройное тело вдруг напряглось, и словно полыхнуло на секунду жаром настолько ощутимым, что кончикам пальцев стало больно, как бывает при ожоге.

Я не сразу поняла, что происходит, когда слегка отодвинулась, чтобы заглянуть в хищное лицо Блэкстоуна и его острые, опасно прищурившиеся глаза, которые смотрели вглубь помещения, освещенного неясным светом.

Лишь проследив за этим взглядом я смогла наконец увидеть фигуру, которая пробиралась вперед, заглядывая за каждый стеллаж, в поисках чего-то.

Или кого-то.

Это был тот самый мужчина, которого я встретила первым на этом этаже.

Настолько неприметный и обычный, что я не сразу его узнала, ощутив вспышку холода от мощного тела Блэкстоуна, когда от жути зашевелились волосы на затылке, и я поняла, что происходит что-то страшное, даже если он не двигался и продолжал обнимать меня, не причиняя боли и больше не сдавливая.

Что-то совершенно жуткое и неземное было в этих синих глазах, которыми он теперь смотрел на мужчину, что даже не замечал того, что был не один в зале.

Блок оккультизма не располагал к чему-то доброму и светлому, но если уж он рылся в этих книгах, то я надеялась лишь на то, что его ощущения были немного более сильными и яркими, чем у остальных людей, и он сможет понять, что именно в эту минуту ему лучше уйти. Сбежать! Как можно быстрее! Бежать, сломя голову, и не сметь даже оборачиваться!

Я боялась представить, что с ним может произойти, если Блэкстоун продолжит смотреть так, словно выковыривал его душу через ноздри раскаленными щипцами, поспешно прикасаясь к лицу мужчины и позвав едва слышно:

— Черный.

Его ресницы дрогнули медленно, так, словно он не сразу поверил в услышанное, я замерла, затаив дыхание и замечая, что на его теле выступила дрожь гусиной кожей.

Он не ожидал. Был ошеломлен и словно ранен одним этим словом, кадык мужчины на мощной шее подскочил вверх и тяжело опустился на место, а я чуть улыбнулась, не ожидая, что будет настолько сильный эффект, вдруг потянувшись к нему, и теперь касаясь пальцами его руки, ощущая, как вслед за прикосновениями моих пальцев его мышцы напрягаются и становятся стальными, чуть подрагивая.

Мужчина среди стеллажей был позабыт и уже не важен, пока мы могли быть рядом, скрытые тьмой от любопытных глаз, и не обращая внимания больше ни на что вокруг.

Я хотела увидеть то, что заворожило Марьяну в последнем сне, осторожно расстегивая мелкие пуговицы на широких запястьях своими подрагивающими пальцами и поднимая рукава темной рубашки вверх, обнажая руки до локтя, чтобы ахнуть.

Два мира снова схлестнулись в одной точке, разрушая границы реальности и сна, где не было разницы между варварски прекрасным хищным Колдуном и цивилизованным на вид мистером Блэкстоуном, потому что все странные, пугающие и манящие рисунки на его руках были прямо перед моими глазами.

Я могла касаться их собственными пальцами, обводя контуры и видя, как вслед за моими легкими прикосновениями на его коже выступают мурашки, а дыхание меняется, становясь рваным и судорожным.

Жуткое и волшебное чувство видеть своими глазами то, что было лишь во сне!

Словно зачарованная и ведомая не подтвержденной логикой смелостью, я потянулась к пуговицам на его груди, чтобы расстегнуть рубашку, обнажая стройный торс и мощную грудь, задыхаясь оттого, что рисунки были и здесь.

Такие, какими их видела Марьяна, сдерживаясь когда-то, чтобы не сделать то, что делала я сейчас.

— Ты стоишь на опасной черте, девочка — хрипло выдохнул Блэкстоун, когда я потянулась, чтобы коснуться ладонями его груди, ощущая покалывание в руках, от его силы и собственного желания касаться этой гладкой кожи, собирая кончиками пальцев дрожь его красивого тела. — Время еще не пришло, но я сорвусь и это повлечет за собой череду ситуаций, которые станут снежным комом.

Тяжело сглотнув, я рассматривала его тело, жадно и восторженно, видя, что даже одного моего взгляда было достаточно, чтобы его мышцы напрягались, подрагивая от желания.

— Была ведь где-то здесь!

Я прикрыла глаза, поежившись от этого голоса, и нутром чувствуя, что речь шла не о книге.

Этот самоубийца так и не ушел, продолжая заглядывать в пролеты между стеллажами, и не представляя, какая опасность его подстерегала в тени зала, когда синие глаза Блэкстоуна снова наполнились той хищной жаждой и холодной яростью, что не сулила совершенно ничего хорошего.

— Тебе пора на учебу, девочка, — отозвался он приглушенно, не пытаясь застегнуть все пуговицы и спрятать рисунки на своем теле, которые едва ли были простой и ничего не значащей татуировкой, даже в этом мире, но не отрывая своих глаз от несчастного человека, чья интуиция была просто на нуле.

— Пообещай, что не сделаешь ему ничего плохого!

Зрачок сверкнул холодной хищной луной, лишь на секунду, прячась, словно за затмением, когда глаза Блэкстоуна стали снова похожими на человеческие, однако в них не пропала, ни его хищность, ни кровожадность, с которой он прищурился, окинув меня быстрым сосредоточенным взглядом, когда его губы чуть дрогнули в колкой ухмылке:

— Обещаю не трогать. Иди.

Он разжал руки словно с усилием, чтобы отпустить меня от себя, но стоило сделать лишь один шаг назад, как я снова оказалась в его объятьях, утопая в поцелуе и блаженно закрывая глаза, чтобы прочувствовать каждой клеточкой тела, как горячий язык проникает в меня, лаская и приучая к себе. К той страсти и огню, с которыми он всегда касался меня, словно никак не мог насытиться, но боялся, что не сможет остановиться.

И сейчас он оторвался первым, облизывая губы, и хрипло выдыхая на рычании, плотно закрыв глаза, словно боялся, что кинется за мной, если только увидит, как я покидаю его:

— Уходи! Сейчас же!

Вздрогнув, я побежала через темный зал, не слыша даже собственных шагов.

Обогнув весь зал с другой, самой темной стороны, чтобы не встретиться с тем типом, я не оборачивалась и поспешно пыталась поправить одежду и волосы, и без того зная, какой бледной и взъерошенной буду выглядеть на выходе, останавливаясь уже на лестнице, чтобы прислушаться к звукам на третьем этаже.

Было тихо.

Пожалуй, даже слишком.

Но вернуться обратно я не решилась, нутром чувствуя, что это будет последним шагом, когда полет в бездну станет необратимым, и мы оба разобьемся о дно черной пропасти, не представляя, что жеждет нас.

Я не сразу нашла в себе силы, чтобы спуститься вниз, встречая других людей.

В голове гудело от мыслей, которые были еще более безумными, чем до того, как я пришла сюда в поисках ответов на свои вопросы.

Я даже не знала, мне хочется истерично рассмеяться или сесть на пол и просто разрыдаться.

Я не знала, была ли я огорчена, или счастлива от всего услышанного, но в эту минуту понимала только одно — я начинаю терять себя и все нити, связывающие меня с реальностью.

Может Блэкстоун был прав, и мне нужно было время, чтобы все понять, но когда я все таки спустилась вниз, взяв с ближайшей полки две какие-то книги, даже не глядя, что именно это было, окунувшись в приглушенный солнечный свет и мирную людскую суету, все слова, сказанные им, все больше казались жутким бредом одержимого сумасшедшего.

— Нашли что искали? — обратилась ко мне консультант спокойно и сдержанно, все также сидя за стойкой, но рассматривая так, что я понимала — мой вид был не самым лучшим и вызывал много сомнений и подозрений.

— Да, благодарю.

— Ах, вот вы где! Как вам удалось спуститься вниз, не встретив меня?

Я поморщилась, прикрывая глаза и узнавая этот голос, который уже слышала.

Этот навязчивый глупый мужчина стоял прямо за моей спиной, так и не расставшись со своим желанием отыскать меня для каких-то известных ему одному целей.

Но, по крайней мере, он был жив, что уже радовало!

— Прошу прощения, но мы не знакомы, поэтому… — я только оглянулась на него, окинув быстрым и мрачным взглядом, в котором мужчина смог бы ясно увидеть мое недовольство от его нахождения рядом, но стоило только нашим взглядам сойтись в одной точке, как он неожиданно покачнулся, выпучив глаза и выгнулся всем телом в жутком приступе, тут же повалившись на пол.

Его словно выворачивало наизнанку в страшных конвульсиях, изо рта пошла пена, а глаза стали закатываться под мой вопль и одновременный крик женщины за стойкой.

Мы обе кинулись вперед в полном шоке, не представляя, что делать дальше, и чем можно помочь этому несчастному, пока вокруг нас собиралась толпа неравнодушных, где показался мужчина средних лет, который выкрикнул:

— Это приступ эпилепсии! Держите его голову!

Это была не эпилепсия.

Осознание этого настигло меня, когда даже сквозь кольцо людей, я увидела высокую до рези в глазах стройную фигуру мистера Блэкстоуна, который неспеша спускался вниз, глядя на несчастного мужчину, корчившегося в страшных конвульсиях, своими хищными глазами слегка высокомерно, но довольно.

Я почувствовала его появление раньше, чем успела понять, что оказывается он не скрывается в темноте, словно демон, и не исчезает во мраке, витая где-то, а вполне себе по-человечески передвигается по земле — величественный, статный, самодовольный, но все такой же хищный, в каждом его шаге сквозила та сила, которая притягивала взгляды, заставляя опустить ресницы поспешно вниз, чтобы только не попасть под это дикое, неподдающееся объяснению обаяние истинного варвара.

Я впервые видела его при свете дня, так близко, понимая, что не могу отвести глаз, заставляя его широко и самодовольно улыбаться и даже подмигнуть.

О да, он наслаждался тем, что произвел на меня неизгладимое впечатление, показав, что ничто человеческое не чуждо даже Колдуну. Хотя сейчас подобное обращение не слишком-то вязалось, учитывая, что Блэкстоун был облачен в черные брюки, только подчеркивающие длину и стройность его ног, и зауженную на талии рубашку, которая в свете дня оказалось не черного, а насыщенно-синего цвета, с небрежно расстегнутыми верхними пуговицами.

В его руке были ключи от машины и даже темные очки!

Прямо-таки настоящий современный, одетый с иголочки и ухоженный мужчина, вслед которому невозможно было не обернуться, даже если он совсем не был красавчиком, что я и сделала, провожая его глазами и прошептав себе под нос:

— …а ведь пообещал, что не навредишь ему!

— Обещал, что не трону, и, как видишь, не тронул, даже пальцем! — лукаво и довольно полыхнули хитрые глаза, когда Блэкстоун прошел мимо, окинув меня последним жадным и горячим взглядом, но шагая размеренно и уверенно вперед, когда я поняла, что помимо меня на его ноги и зад пялятся еще с десяток женщин разных возрастов….каждую из которых хотелось срочно придушить!

Но поскольку я была пока еще цивилизованной девушкой, то пришлось лишь сдержанно выдохнуть, дождаться, когда приедет скорая помощь и погрузит бледного мужчину в свою машину, и лишь затем выйти из здания библиотеки, в которое я ходила скорее на жаркие и невероятные «свидания», чем для чтения необходимой литературы.

Колдун уже давно уехал, а у меня продолжали дрожать колени.

В голове так и стоял его волнующий голос, полный силы и чувственности, который говорил мне о вещах, что едва ли можно было назвать хотя бы каплю разумными.

Какие прошлые жизни? Какое предназначение?

При ярком свете солнца все это еще больше казалось полным бредом, как и призрачные ночные сны.

Но теперь я чувствовала себя слабой, обессиленной и совершенно потерянной, словно с его уходом ушла не только мгла, но и моя тяга к жизни.

Я так и опустилась прямо на холодные ступени у здания, растерянно глядя по сторонам на знакомый город, в котором я родилась и выросла, когда он уже проснулся и многочисленные люди спешили по делам, а мне казалось, что я здесь совсем чужая.

Когда в сумочке зазвонил телефон, я даже не посмотрела, кто это может быть, тут же услышав голос Изабеллы:

— Ты с ума сошла! Опоздала на занятия перед зачетом! Быстро в универ!

Даже не помню, как добиралась до университета, но стоило только Изе увидеть меня, как она тут же ахнула, привлекая внимание всех в аудитории, включая недовольного преподавателя:

— Все-таки нашла его!

— Не хотите поделиться с нами вашим открытием, госпожа? — в сдержанно-язвительной манере отозвался седой преподаватель, сдвигая очки на кончик носа, и глядя на нас с очень большим упреком, я покраснела, а подруга спокойно покачала головой:

— Нет, это личное.

Мужчина усмехнулся, явно не ожидая такой прыти от студентки и откровенного ответа, но больше не стал обращать на нас внимания, тут же возвращаясь к учебному материалу, который все старательно впитывали в себя и записывали, пока я витала где-то в полной прострации, а Иза пытала меня сотнями вопросов.

— Как нашла? — шептала она приглушенно, легко дергая легко за локоть.

— Пошла в библиотеку, — еще тише ответила я, надеясь отвертеться от дальнейшего допроса с пристрастием, но совершенно напрасно, потому что подруга завелась не на шутку, возбудившись кажется не меньше меня таким событием.

— Снова что-то было!

— Нет!

— ДА!

— С чего ты взяла? — пролепетала я, словно школьница-простушка, тут же краснея до кончиков волос от победного взгляда неугомонной Изабеллы:

— Вижу по твоим глазам!

— Испуганным?

— БЛЕСТЯЩИМ!

Ей-богу она ни за что бы не успокоилась, если бы не прозвучал многозначительный кашель преподавателя, который снова обратил все свое внимание на нас, очень красноречиво говоря о том, что если мы сейчас же не замолчим до конца лекции, то феерично вылетим из аудитории и уже не влетим, до самых экзаменов.

Иза щипала меня и даже кусала, с трудом выдерживая пытку молчанием, потащив за руку, словно танк, как только прозвенел долгожданный звонок, чтобы узнать все в подробностях, про которые я собиралась по-шпионски умолчать.

— Черт! Я снова не увидела его! — это единственное, что очень огорчало подругу, когда мы вышли на улицу, чтобы спокойно пообщаться во время самой длинной перемены на ланч. — Ты узнала от него, что хотела?

Выдох получился тяжелый и длинный.

Не могла же я рассказать подруге все то, что он сказал мне!

Про прошлые жизни, про то, что мы связаны с ним…я и сама в это смутно верила, если не сказать, что не верила вовсе, если бы не эти сны.

— Боюсь, что все гораздо запутанней, чем я думала изначально, — пробормотала я, по опыту зная, что дурочкой Иза никогда не была, и так просто она от меня не отстанет.

— Вот этим он тебя и держит!

— Чем?

— Загадочностью! Тем, что ты ничего не знаешь о нем наверняка, но чувствуешь притяжение между вами!

Что чувствую — это еще мягко сказано!

Мне казалось, что я ощущала его всем телом, какими-то инстинктами, внутри все менялось от одного осознания, что он где-то рядом, до того, как видела его собственными глазами, словно во мне был маяк, настроенный на определенную волну!

— Договорились о новой встрече, или так и будете прятаться в библиотеке?

Вспоминая его слова о том, чтобы я не звала его так настойчиво, я чуть поморщилась, даже не зная, что ответить:

— Кажется нам нужно немного времени, чтобы разобраться…

— В чем? — тут же нахмурилась подруга, которая так вдохновилась нашими странными встречами, что сама пылала не меньше меня, но и сейчас я не могла сказать ей загадочных и странных слов Черного, о том, что мне нужно привыкнуть, а ему — собрать силу и не сделать неверного шага. — Он женат?

Я быстро заморгала, выдохнув так, что в груди стало пусто и больно, от одного только этого предположения, которое сейчас заставило меня растеряться и сникнуть.

— …я не знаю.

— Нужно было спросить в лоб, сразу! Может он ждет развода и поэтому тянет время?

По крайней мере, логика у Изы была железной, чего никак нельзя было сказать обо мне, поскольку все, на что я опиралась в наших странных отношениях — это лишь на свои внутренние ощущения.

Я ничего не знала о нем из снов, как ничего не знала в реальной жизни, кроме случайно услышанного «мистер Блэкстоун»

— Кольцо не носит? — не унималась подруга в миг став настоящим Шерлоком, готовая идти за правдой до конца, вплоть до слежки, а мне в ответ захотелось только нервно посмеяться — какие там кольца! Он мои-то забрал! Оба! Сделав из них одним движением пальцев всего лишь золотую пыльцу, которая теперь украшала зал оккультизма, и снова ставя в неловкое положение перед Дэном, потому что мои карманные деньги закончились, чтобы я могла купить еще одно.

— В следующий раз обязательно спроси! И постарайся выманить его куда-нибудь в кафе или ресторан, чтобы я хоть из-за угла могла на него посмотреть! Уж я-то смогу по виду определить холостой он или женатый!

Иза опустилась рядом со мной с видом юного Наполеона, который стоил планы по взятию Москвы, выдохнув:

— Совсем ничего не узнала?

— Девушка с работы назвала его мистер Блэкстоун, — наконец призналась я тихо, тут же об этом пожалев, потому что глаза подруги округлились, и она тут же потащила меня в интернет-кафе искать всю доступную информацию о «нашем маньяке», махнув рукой и на лекции, и на мои протесты.

Впрочем, как бы я не волновалась от желания найти о нем хоть что-нибудь, и как бы не боялась, что этими действиями снова «призову» того, кого не следовало звать, а толка от нашего мероприятия не было совершенно никакого, и, проторчав в кафе до самого вечера, мы не сдвинулись в поисках с отметки «полный ноль» ни по одному фронту.

Ни фото, ни информации, ни данных.

Оказалась просто тьма людей именно с этой фамилией, но ни одного, который мог бы хотя бы отдаленно походить на него, оставляя в моей душе странный осадок, будто этот человек действительно был неуловим, словно черный дух. Или Колдун.

И что-то подсказывало мне, что лучше было его не беспокоить!

— Давай, Иза, идем отсюда, — тянула я подругу из кафе, чтобы отправиться по домам, когда раздался звонок телефона, заставивший меня поморщиться от чувства вины, а Изу весело хмыкнуть, прожигая меня хитрыми глазами.

— Привет, Дэн, — старательно улыбалась я, надеясь, что мой голос такой, как прежде, потому что понимала, что отклонить его вызов второй раз подряд было бы полным безумием и очень большой ошибкой с моей стороны.

Господи, этот Черный действительно свел меня с ума буквально за пару дней, заставив позабыть обо всем на свете, и заполнив собой всё, что было мило и дорого моему сердцу еще совсем недавно!

Ведь это был мой жених!

Прекрасный молодой мужчина, который был рядом со мной два года, и за которого я согласилась выйти замуж по собственной воле, потому что узнала его и полюбила!

Или думала, что полюбила…

— Привет, детка! С тобой все в порядке?

Хороший черт побери вопрос!

Только как ответить на него я сама не знала, скованно кивнув, словно он мог видеть:

— Да, конечно…

— Я не смог дозвониться до тебя вчера. Надеялся, что ты увидишь пропущенный вызов и сама перезвонишь, но так и не дождался.

В его голосе не было упрека, но мне было по-настоящему стыдно.

Стыдно за свое поведение, и то, как быстро и не сопротивляясь я отдалась на милость Черного, предав всю мою прошлую жизнь, которая до его появления текла мирно и размеренно, не предвещая никакой беды.

— Прости, я совсем забегалась, — выдохнула я виновато. — Прибежала домой с занятий и сразу стала учить, а потом уснула…

Дэн рассмеялся мягко и понимающе, но легче от этого вовсе не стало.

Он всегда был милым, приятным, поддерживающим меня, и теперь хотелось разрыдаться от осознания того, что я предала его тем, как позволяла себя касаться другому мужчине, которого даже не знала…как я хотела, чтобы он касался меня именно так, забывая про то, что уже обещана другому!

— Я соскучился по тебе, детка! Эта учеба забирает тебя у меня! Давай сходим сегодня куда-нибудь?

— Куда?

— Помнишь моего друга детства — Барни? Он недавно открыл свой небольшой клуб. Говорят, получилось милое, уютное заведение, и он зовет нас к себе. Скажи мне, где ты, я заеду за тобой.

— Мы с Изабеллой в интернет-кафе.

— Привет, Дэээээн, — тут же заверещала Иза, подавая голос и все это время настойчиво глядя в мои глаза, словно и она умела читать мысли и видеть мою душу не хуже самого Черного, какими-то своими фибрами уловив, что я не в состоянии на данный момент оставаться с женихом один на один, тут же весело и настойчиво добавив. — Ну так куда ты нас приглашаешь?

— В новый клуб Барни, — быстро отозвалась я, слыша, как Дэн на другом конце связи лишь разочарованно вздохнул, что мы не сможем побыть вдвоем, но понимая, что он слишком вежливый, чтобы отказать Изе в компании, особенно когда она весело прощебетала:

— Отлично! Сто лет не была в клубе! Перед сессией как раз не помешает расслабиться!

Я была благодарна подруге за ее поддержку и это неравнодушие, с которым она ринулась в бой, отвлекая Дэна, каждый раз, как только его глаза останавливались на мне сосредоточенно и явно недоуменно, как бы я не старалась улыбаться и поддерживать беседу.

Но долго это не могло продолжаться, и все равно настал момент, когда мы остались вдвоем в небольшом и действительно довольно уютном клубе, где музыка не оглушала басами, а люди вели себя на удивление скромно и не злоупотребляли спиртным.

— Детка, — Дэн прикоснулся пальцами к моему лицу, отчего я едва сдержала себя, чтобы не поежиться, с ужасом и подступающей тошнотой вспоминая утренние слова Черного о том, что скоро я пойму, как неприятны и холодны для меня будут все прикосновения, кроме его. Кажется, я уже начинала понимать. — Что с тобой сегодня?

Дэн пытался заглянуть в мои глаза, хоть и настойчиво, но мягко, пока я сама силилась понять причину своего поведения, не находя оправдания тому, что сейчас чувствовала.

— Предсвадебный синдром?

— Что?

— Кажется, так это называется? — Дэн улыбнулся как всегда мило и очаровательно, чуть пожав плечами. — Когда невесты перед свадьбой начинают паниковать, потому что понимают, что их жизнь скоро поменяется. Расслабься, Маришка, — он чуть погладил мой подбородок большим пальцем, глядя проникновенно и мягко. — Мы ведь еще даже дату не назначили и сделаем это, когда ты будешь готова.

Господи, он был настолько добрым и понимающим, что мне стало еще хуже от собственного предательства и того, что я натворила!

Пока еще было не слишком поздно, нужно было приходить в себя!

Позабыть эти сны, вычеркнуть из головы этого мужчину и продолжать жить своей жизнью, как я спокойно жила до его появления еще каких-то несколько дней назад!

Только что было делать с тем, что я ощущала теперь, чувствуя, что прикосновения Дэна ко мне больше не вызывают того трепета и тепла, как раньше, если не сказать, что даже вселяют отвращение?

— Спасибо, — пробормотала я, бледнея и пытаясь незаметно и осторожно убрать свое лицо от его руки, которая легко скользнула по моей шее, плечу, прошлась вдоль руки, и Дэн переплел наши пальцы, разворачивая мою ладонь так, чтобы поцеловать кольцо, которого конечно же не обнаружил на мне.

В его светлых глазах отразилось непонимание.

Затем пронеслись сомнения.

И наконец показалась та отрешенность, которая обычно бывает в минуты, когда ты не хочешь верить в происходящее, даже если глаза не обманывают.

— Прости, я потеряла его…сама не знаю, как это вышло. Мне очень стыдно.

Я говорила от всей души. Мне действительно было стыдно. За все!

Хотелось, чтобы он вспылил и вызвал праведный гнев, чтобы был зол на меня, но только чтобы не улыбнулся просветленно, отчего его глаза засияли:

— Так вот в чем дело! Избегала меня, потому что боялась признаться про кольцо!

Дэн даже рассмеялся с какой-то долей облегчения, снова целуя мою руку и широко улыбнувшись:

— Завтра пойдем и купим новое! Такое, какое понравится тебе самой, детка!

Это был какой-то заколдованный, замкнутый круг, из которого я никак не могла вырваться, чтобы не делала, натягивая на себя улыбку и кивая в ответ, пока внутри меня появлялась пропасть, наполненная горечью и ядом собственного позора.

— Он чувствует, — тихо обратилась ко мне Иза, когда оказалась рядом с напитками для нашей компании, воспользовавшись моментом, потому что Дэн ушел поприветствовать своего друга детства и хозяина этого заведения, оставив нас двоих.

— О чем ты? — глухо выдохнула я, замучавшись от собственных терзаний.

— Он чувствует, что ты отдаляешься от него, даже если на первый взгляд ведешь себя как прежде. Поэтому появилась эта излишняя откровенность на людях, словно он всем пытается показать, что ты его.

В этот вечер Дэн и правда был менее скромен, чем обычно, позволяя себе то, чего раньше не было, говоря о том, что раз теперь мы помолвлены, то уже можно не стесняться показывать свои чувства на людях.

— Это все так неправильно и глупо, — простонала я, пряча лицо в ладонях, но слыша над собой голос подруги:

— Это не глупо, потому что ты так чувствуешь!

Заставив меня выпрямиться, Иза всунула в мои руки бокал с каким-то коктейлем, заставив выпить пару глотков.

— Невозможно влюбиться за пару дней и перечеркнуть свою жизнь! — покачала я головой.

— Влюбиться можно и с одного взгляда! — уверенно закивала подруга. — А если эти чувства взаимные, то можно и весь мир перевернуть, не то, что жизнь перечеркнуть! Какие между вами препятствия, чтобы не быть вместе, если этого хотите вы оба?

— У меня есть жених! — едва не зашипела я, прежде всего, чтобы напомнить об этом в первую очередь себе!

— Жених — это еще не муж! Ты даже кольцо его не носишь!

— Изааааа! Ради бога! Не начинай снова! Вы вдвоем меня точно с ума сведете!

— Называй это как хочешь, но я не понимаю, какой смысл насиловать себя и делать то, что ты не хочешь!..Ты куда?

— В туалет!

На самом деле моим единственным желанием сейчас было оказаться дома, в моей комнате, чтобы никого не видеть и не слышать! Если бы еще была хоть одна возможность пережить эту ночь без сновидений, то возможно я смогла бы прийти в чувство, и хотя бы начать мыслить логически, не говоря уже про все остальное.

И как же хорошо, что здесь никого не оказалось, и мне не пришлось снова делать вид, что все хорошо и улыбаться, когда внутри меня бурлил клубок эмоций, который разрывал на части своими колючими концами душу в кровь.

Долго и тщательно я вытирала лицо холодной водой, надеясь, что мне станет легче.

Но легче не становилось, я с тяжелым выдохом подалась вперед, прижимаясь лбом к холодному стеклу и закрывая глаза.

— Перемены всегда пугают и заставляют чувствовать в душе дискомфорт.

Господи!

Я распахнула глаза так сильно, что ресницы уперлись кончиками в стекло, на секунду задохнувшись, но тут же чувствуя, что это не бред и не мои фантазии!

Только рядом с ним мое тело так дрожало от нетерпения, что даже покалывало в кончиках пальцев!

Только от его аромата голова начинала кружиться так, что хотелось уткнуться в его кожу и дышать им бесконечно.

Черный действительно стоял прямо за мной, возвышаясь почти на голову и улыбаясь своей коронной хитрой улыбкой, опьяняя своей близостью и синими-синими глазами.

Загрузка...