Колибри (Диана Килина) читать бесплатно онлайн полную версию книги (ч. 6)

Мы с мамой сходили на какой–то романтический фильм. Сюжета я не запомнила, потому что целиком и полностью была поглощена в свои мысли. Когда мы наконец–то добрались до итальянского ресторанчика в кинотеатре, я заказала себе равиоли со шпинатом и пармезаном, а мама взяла классическую пиццу «Маргарита».

– Алиса, ты как? – спросила она, когда официантка удалилась.

– Нормально, – бросила я, – Просто думаю.

– О Саше? – мамин взгляд потеплел, и она улыбнулась.

– И о нём тоже, – я повернула голову и уставилась в окно, разглядывая опустевшую летнюю террасу, которая в это время года была наполовину занесена снегом.

– Он примет любой твой выбор, ты же знаешь, – огорошила меня мама, – Дело осталось за тобой.

– Я боюсь, что Никита не примет любой мой выбор, – я посмотрела на неё, и она нахмурилась.

– Никита хороший мальчик, но ещё слишком молод, – мама пожала плечами, – Конечно, ему будет больно, но время вылечит.

– Угу, – буркнула я, положив руки на стол и разглядывая браслет на моей руке.

Колечко с бирюзой сверкнуло в свете электрических ламп. Серебряный ключ падал мне в ладонь каждый раз, когда я опускала руку, и вызывал лёгкую щекотку и дрожь. Я невольно улыбнулась, пригладив холодный металл со вставками из крошечных камней.

– Алиса, всё будет хорошо, – тихонько сказала мама, дотронувшись до моей руки.

Мне почему–то отчаянно захотелось ей поверить.

Но я не смогла.

ГЛАВА 55

На следующий день я отвела Тео в садик и на обратном пути позвонила в квартиру к Саше.

– Да, – ответил в домофон хриплый голос.

– Открывай, – буркнула я, стуча зубами.

Я проспала, и собиралась впопыхах, успев натянуть только джинсы. Из квартиры я вышла в пальто и тонкой растянутой серой майке под ним. Десять минут, которые мы с Тео добирались до сада, длились целую вечность. И, странно, но на прощание я крепко его обняла и сказала: «Я люблю тебя».

Дверь запищала, и я влетела в подъезд, отчаянно желая согреться. Пробежав по лестнице несколько этажей, я вошла в квартиру, стряхивая грязный снег с ботинок и, не снимая пальто, вошла в гостиную.

– Привет, – начал босс, когда увидел меня.

Я кивнула, трясясь от холода и ещё от какого–то странного чувства, которое я не могу объяснить словами. Резко дёрнувшись в его сторону, я раскинула руки, падая ему на грудь.

– Эй, что случилось? – удивлённо спросил Саша, прижимая меня к себе, – Замёрзла?

Я кивнула и вжалась в него сильнее.

– Давай согрею, – прошептал он, и уткнулся носом мне в щёку.

Я судорожно начала искать его губы и радостно выдохнула, когда они двинулись мне навстречу. Его тёплое дыхание соединилось с моим, я начала стягивать с него футболку, в которой он ходил дома. Босс потянул меня в спальню, по пути стаскивая с меня пальто и майку.

Воздух вокруг стал горячим и тягучим, как растопленный мёд. Прохладные ладони коснулись моей спины, успокаивая бурю, бушующую внутри. Я замерла и зажмурилась от этого ощущения, и Саша взял инициативу в свои руки. Толкнув меня на кровать, он сел на меня сверху и принялся расстёгивать мои джинсы. Потом, он как–то грациозно сдвинулся, и потянул за штанины вниз, снимая с меня одежду вместе с трусами.

– Мне всегда будет мало, – прошептал он, бросая довольный взгляд снизу–вверх на моё тело.

Я ощутила отчётливый флешбэк в памяти и мысленно вернулась к тому месту, с чего мы начали.

Гостиничный номер, холодные руки, блуждающие по моему телу. В ту ночь я открыла новые грани в себе, испытав первый и самый незабываемый оргазм в моей жизни. Я узнала, что рывок за волосы и сильный укус в шею могут быть такими приятными. Я даже не могла представить, что сжатые холодными руками запястья над головой, могут довести до экстаза.

– Смотри на меня, – произносит властный голос в моей голове.

Я смотрю, на этот раз я смотрю, не в силах оторвать от него глаз. Я растворяюсь в его тёмных зрачках, погружаюсь в эту черноту с головой, и чувствую, что я горю вместе с огнём, который горит где–то в их глубине.

– Ударь меня, – слова срываются с моих губ сами собой, и он замирает.

– Что?

– Ударь меня, – прошу я настойчивее, вцепившись пальцами в его крепкие плечи.

Он дёрнулся, отстраняясь, и я вонзила ногти в его кожу, прижимая его к себе. Саша вздрогнул и затряс головой:

– Я не могу.

– Ударь меня! – завизжала я так громко, что потолок надо мной затрясся.

Пощёчина звонко ударяет меня по лицу, и я вою, извиваясь под ним. Слёзы брызнули из глаз, и я закричала от неожиданно пронзившего моё тело удовольствия.

– Алиса! – выдохнул он, и вцепился зубами в моё плечо.

– Не останавливайся, только не останавливайся, – прошептала я, как в бреду, заливаясь слезами.

Я плачу, задыхаюсь, а потом падаю. Я лечу кометой миллион километров вниз, я не чувствую своего тела, оно растворилось в воздухе, оставив только тёплый след от себя. Меня не существует. Я нереальна.

Тонкий хлопок скользит по моему телу, и я закрываю глаза, проваливаясь в темноту.

– Эй? – я огляделась, стоя в незнакомом помещении с тёмным деревянным полом и бордовыми стенами, – Здесь есть кто–нибудь?

Повсюду были цветы, розы всех оттенков красного. Ярко–алые и винно–бордовые, они покрывали пол, как пуховое одеяло. От тошнотворного сладкого запаха меня замутило, и я схватилась за шею, а потом проглотила комок, подступающий к горлу.

– Ау? – протянула я, и мой голос эхом закружил в комнате.

«Ау–ау–ау–ау».

Потом я услышала громкий стук за спиной, и резко развернулась. Передо мной стоял деревянный гроб, покрытый тёмно–коричневым лаком. Я моментально узнала зал для прощаний в Таллиннском морге и поняла, что это за воспоминание.

В тот день мы хоронили отца.

Я подошла к гробу на дрожащих ногах и отодвинула крышку. Она недовольно скрипнула, и я вздрогнула. Посмотрев на лицо папы, я заплакала, дотрагиваясь пальцами до холодной гладкой кожи, покрытой толстым слоем грима.

– Папочка, – прошептала я, – Папа, мне так тебя не хватает.

– Я знаю, дочка, – прозвучало за моей спиной, и я одёрнула руку.

Он подошёл ко мне сбоку и положил свою тёплую ладонь на моё плечо. Я подняла глаза, и увидела его красивое лицо с ярко–синими глазами.

– Папа, мне так жаль, – пролепетала я, – Прости меня за всё, мне так стыдно.

– Алиса, птичка моя, тебе нечего стыдиться, – сказал он с улыбкой и дотронулся до моего лица.

Я крепко зажмурилась, и вжалась лицом в его большую ладонь.

– Я люблю тебя, какой бы ты ни была. Помни об этом, – сказал он, медленно растворяясь в воздухе.

– Нет, папа, – закричала я, – Папа не уходи!

– Время пришло, – прошептал его голос, – Мы скоро встретимся.

– Нет! – крикнула я в последний раз и открыла глаза.

– Алиса, в чём дело? – влетел в спальню мой босс.

– Кошмар, – выдохнула я, закрывая лицо ладонями.

– Что тебе снилось?

– Отец. Мне снился отец.

– Поделишься? – он лёг на край кровати, и откинул влажные от слёз волосы с моего лица.

Я отрицательно помотала головой, и он нахмурился. Повернувшись, я спряталась в его руках и вдохнула сладкий запах, перемешанный с мылом и стиральным порошком. Он надел свежую футболку, и она ещё не впитала его запах.

– Сколько времени?

– Полвторого, – тихо ответил он, целуя меня в макушку.

– Твою мать! – вскрикнула я, подскочив с кровати.

Я схватила джинсы с пола и натянула их на себя за две секунды. Судорожно застёгивая пуговицу, я материлась, как сапожник и проклинала всё, на чём свет стоит.

– В чём дело?

– Никита в два прилетает.

В спальне повисла гробовая тишина. Я застыла, как вкопанная. А потом повернула голову и посмотрела на Сашу.

– Я встречу его, и позвоню.

Босс коротко кивнул, и поднялся. Ничего не говоря, он вышел из комнаты, и оставил меня в гордом одиночестве.

– Саш, я поговорю с ним, обещаю, – крикнула я, натягивая майку.

Выйдя в гостиную, я нашла его стоящим у окна. Он не ответил и даже не шелохнулся. Подойдя ближе, я распознала в его лице ту самую непроницаемую маску и поморщилась. Я с трудом протиснулась между подоконником и его окаменевшим телом и обвила его талию руками.

Он переключил внимание на меня и его взгляд смягчился. Совсем чуть–чуть.

– Я сделаю это, – настойчиво сказала я, – Слышишь?

Он кивнул и обхватил моё лицо в ладони. Поцеловав меня, он обхватил мои плечи и прошептал:

– Я буду ждать.

ГЛАВА 56

В аэропорт я успела, добежав до своего подъезда и прыгнув в машину, благо ключи от неё у меня всегда в кармане пальто.

Когда я увидела кудрявую макушку, возвышающуюся над остальными, моё сердце болезненно сжалось. Никита выглядел усталым, но увидев меня, его лицо осветилось улыбкой.

– Привет, Лиса–Алиса, – проворковал он, прижимая меня к себе, – Ну, наконец–то.

Я ничего не ответила и выдавила из себя ответную улыбку.

– Как сборы?

– Нормально. Выиграли у англичан со счётом 3..

Дальше я уже не слышала. Мой разум куда–то улетел, и я просто шла рядом, кивая головой. Он говорил и говорил, без остановки, делясь впечатлениями и эмоциями.

А мне было пофиг. Абсолютно. Тотально.

Сев в машину, я машинально пристегнулась, и поехала в сторону дома. Никита продолжал верещать над моим ухом, а я думала только о том, как мне начать разговор, который перевернёт всю мою жизнь.

В подъезде я залезла в почтовый ящик, и взяла несколько конвертов и свежий выпуск газеты. «Посмотрите, как встречали Новый год Таллинцы!» – гласил заголовок. Потом загляну в светскую хронику. В лифте муж снова меня обнял, и меня накрыло волной его духов от Armani. Я нервно поморщилась от сладкого запаха, который неожиданно стал для меня тошнотворным. У квартиры, Никита напрягся и коротко меня поцеловал в висок. Я открыла дверь, и вошла в прихожую, снимая обувь и пальто.

Ничего не говоря, я прошла на кухню и открыла холодильник в поисках чего–нибудь горячительного. Как назло, ничего не было, кроме приторно–сладкого Martini Asti. Вздохнув, я открыла бутылку с громким хлопком и уделала всю столешницу шипучей пеной. Не обращая внимания на липкие руки, я приложилась к горлышку и сделала большой глоток. Для храбрости.

– Алиса? Всё в порядке? – спросил муж за моей спиной.

Я поставила бутылку прямо в разлитую лужу, и вцепилась пальцами в столешницу.

– Нам надо поговорить, – произнесла я чужим голосом, опустив голову.

– Ты меня пугаешь, – сказал он, – Ты случаем не беременна? Потом что, если это так, это хорошая новость и тебе нельзя шампанское, – прокудахтал он радостно, и меня затошнило ещё сильнее.

Мать твою, как же всё это сложно.

Я набрала воздуха в лёгкие и на одном дыхании выпалила:

– Никита, я хочу остаться здесь.

В кухне повисла тишина. Я задержала дыхание и зажмурилась, ожидая его реакции.

– Ты прикалываешься? – спросил он, дрогнувшим голосом.

– Нет.

Он снова замолчал, и я в буквальном смысле услышала, как скрипят его мозги, обдумывая мои слова.

– Повернись, – хрипло бросил он.

Я повернулась, но лица не подняла.

– Посмотри на меня.

Я помотала головой и сказала:

– Не могу.

Никита шагнул ко мне, и поднял мой подбородок. Его молодое лицо, казалось, постарело лет на пятнадцать, и я с трудом узнала его.

– Почему? – он задал один простой вопрос, и мой мозг взорвался.

Я начала искать в голове какие–то слова, объяснения, но, как назло, все мысли разлетелись под взглядом его серо–зелёных глаз.

– Алиса, ответь, – настойчиво потребовал он, встряхнув меня за плечи.

«Я не люблю тебя!» – завопил мой разум, но я проглотила эти слова, рвущиеся наружу.

Я молчала, как дура, пока он ждал от меня какого–то толкового ответа. Я честно пыталась найти его, найти слова, которые его не обидят и облегчат мою участь, но не смогла. Я разревелась, громко всхлипнув один раз, то ли от бессилия, то ли от отчаяния.

Потом он притянул меня к себе и прошептал мне на ухо:

– Малыш, я думаю у тебя просто ПМС. Мы вернёмся домой, и всё будет хорошо.

«Вот дерьмо» – подумала я.

***

Пока он был в душе, я прикончила бутылку шампанского наполовину. Потом, я сообразила, что обещала позвонить Саше.

Вытащив свой голубой телефон из кармана пальто, я погладила глянцевые кнопки. Потом, я прислушалась к шуму льющейся воды в душе, и посмотрела на дверь ванной. Звуки стихли, и через минуту Никита вышел из ванной в обёрнутом вокруг длинных ног полотенце. Бросив равнодушный взгляд на его тело, я снова посмотрела на свой мобильник. Экран оповестил меня о новом сообщении. Я вздрогнула и бегло его прочитала: «Всё в порядке?».

– Ты купила новый телефон? – спросил муж, подходя ближе.

– Да, – ответила я, пройдя мимо него в гостиную.

Никита поплёлся следом. Он сел на диван и взлохматил мокрые волосы, которые прилично отросли за последние месяцы. Странно, почему я этого не замечала раньше?

– А как же айфон? – промямлил он, уставившись на новогоднюю ёлку.

– Мне не нужен айфон, – спокойно сказала я, доставая его подарок.

Протянув ему коробку, я сказала:

– Это тебе. С Новым годом.

Он улыбнулся, как ни в чём не бывало, и начал открывать упаковку. Когда он увидел Брайтлинги, его лицо осветилось счастьем.

– Вау! Лиса–Алиса, это круто.

Он принялся распаковывать подарок и изучать сложный швейцарский механизм, примеряя часы на руке. Я уставилась в окно на заснеженные улицы.

– А я тебе взял подарок, как ты просила, – протянул он, привлекая моё внимание.

– Можно отдать его маме, – безразлично бросила я, продолжая разглядывать двор и окна соседних домов.

– Кстати, неплохая мысль, – его голос был полон равнодушного энтузиазма, – Я не успел ничего ей купить.

Я резко втянула воздух в лёгкие и развернулась к нему.

– Никита, объясни мне, как можно не успеть купить подарок своей тёще на Новый год?! – крикнула я.

Он заморгал и уставился на меня, как на ненормальную.

– Алиса, это всего лишь подарок, – сказал он, и я просто закипела.

Да как он, мать его, так может? Откуда такое равнодушие? Даже мой бывший босс нашёл время, чтобы выбрать подарок для моей мамы, хотя это вообще не его забота. А мой муж, блин, не успел.

Мой внутренний голос отчаянно завопил неистовым криком. Я тряхнула головой и пошла в прихожую. Натянув ботинки на ноги, и накинув пальто, я схватила тёплую вязаную шапку с полки над зеркалом, и вышла из квартиры, громко хлопнув дверью. Никита что–то крикнул мне в след, но я не расслышала.

***

Подойдя к дому Саши, я позвонила в домофон, но ответа не дождалась. Вытащив мобильник из кармана, я набрала его номер.

– Да, – ответил мягкий голос, и меня окутало теплом.

– Ты где?

– Выхожу из… – начал он и оборвал себя на полуслове, увидев меня за подъездной дверью.

Я сбросила вызов и посмотрела на его лицо, отступив на шаг. Он вышел на улицу и улыбнулся, увидев меня в шапке.

– У тебя тоже серая? – спросил он.

Я невольно улыбнулась, понимая, что у нас практически одинаковые головные уборы. Со стороны мы точно выглядим, как влюблённая парочка.

Ничего не ответив, я кивнула.

– Куда собрался?

– Нужно пополнить запасы продовольствия, – Саша подошёл ближе и поцеловал меня в щёку, – Всё в порядке?

Я пожала плечами. Он обхватил меня рукой и притянул к себе.

– Хочешь поговорить?

Я снова, молча, кивнула. Он вздохнул, и потянул меня на парковку. Открыв мне пассажирскую дверь новенького Кадиллака, он кивнул на коричневое сиденье. Я растянулась в улыбке и послушно села.

Босс сел на своё место и завёл машину. Ничего не говоря, он включил тихую музыку, и тронулся с места. Заскочив по пути на Статоил, он вышел из машины и вернулся с двумя стаканчиками кофе. Вручив их мне в руки, он, так же молча, поехал дальше.

Привёз он меня к променаду в Пирита. Увидев заснеженное море, которое зимой всегда немного замерзало, потому что по количеству соли в воде было больше ближе к озеру, я улыбнулась. Оранжевые перила, прикрытые шапкой снега, разбавили серые цвета зимнего Таллинна.

– Пошли, пройдёмся, – с улыбкой сказал Саша, натягивая перчатки.

Забрав у меня стаканчик, он выпорхнул из машины, и я последовала его примеру. Посмотрев на дорожку впереди себя, я невольно улыбнулась, вспоминая, как мы прогуливались здесь летом.

– Надеюсь, ты пошутил. Я не поклонница Кристиана Грея, – сказала я, когда он неожиданно появился на дорожке и приобнял меня за плечи.

– Кого? – он нахмурился

– «Пятьдесят оттенков серого» не читал? – он покачал головой, и я закатила глаза, – Блин, Саша, ты вообще в каком времени живёшь. Это же бестселлер.

– Я не люблю сопливые романы, – он поморщился, но с его губ не сползала лёгкая ухмылка.

– Это не сопливый роман, – буркнула я, а он потёрся носом о мой висок.

– Так что там о Грее?

– О, он просто маниакально преследовал главную героиню. Прям–таки, как ты. И имел склонность бить её флоггером.

Саша рассмеялся, правда, не так громко, как он обычно это делал.

– Я теперь понял, откуда у тебя такой богатый лексикон. Флоггер?

– Это такая плётка с кисточками… – начала я, но быстро осеклась.

Босс нахмурился и притянул меня ближе. Признаюсь, идти вот так, было приятно.

– Мне не нравятся плети. И вообще вся эта муть с подчинением не для меня, – сказал он.

– Алиса? – он нарисовался рядом, и я вздрогнула, – Пойдём.

Саша приобнял меня, как и в тот день из моих воспоминаний, и потянул на дорожку. Делая размеренные шаги, он отпил глоток из своего стаканчика, и спросил:

– Что случилось?

– Я не смогла ему сказать, – наконец–то заговорила я, – Просто не знаю, как это сделать.

Босс вздохнул, и притянул меня ближе. Я отпила свой двойной латте, и продолжила:

– Он подумал, что я беременная и сказал, что это радостная новость. Чёрт… – я замялась и взмахнула рукой, – Всё так сложно.

Саша резко остановился, как вкопанный и внимательно посмотрел на меня. Потом он нахмурился и сказал:

– Мы с тобой не предохранялись.

Я заморгала, как мультяшка:

– Что? – потом до меня дошло, – А, не волнуйся. Я на таблетках.

– Почему? – спросил он, снова водружая свою руку на моё плечо.

– Я не хочу больше детей, – вздохнула я, – В общем, я в глубокой заднице, босс. Что мне делать?

Саша коротко рассмеялся и поцеловал меня в лоб.

– Как–нибудь всё разрешится. Вы долго будете в Таллинне?

– Не знаю, – ответила я, останавливаясь у перил и прикладываясь к стаканчику, – Если честно, я не хочу уезжать.

Он встал напротив меня и широко улыбнулся.

– Почему?

Я вздохнула и положила голову ему на плечо.

– Потому что там не будет тебя, – ответила я искренне.

– Я изучу финский рынок. Может быть, там стоит открыть клуб, – с улыбкой сказал он, поправляя мою шапку.

– Ты вроде как здесь неплохо устроился, – буркнула я.

– Алиса, я поеду за тобой куда угодно, – вздохнул босс, – Даже на северный полюс.

ГЛАВА 57

– Алло? – спросил голос на том конце провода.

– Никита? Меня зовут Александр, – я нахмурился, уставившись на фото в газете, – Ты знаешь, кто я, не так ли?

– Догадываюсь, – напряжённо произнёс мой собеседник.

– Нам нужно встретиться.

– Где и когда? – я услышал, как он сглотнул и выдохнул, отведя трубку в сторону.

– Через час, устроит? Место за тобой.

– Устроит, – он прочистил горло и добавил, – Пирс в начале Виймси.

– До встречи.

Я отключил трубку и снова посмотрел на газету.

На последней странице светской хроники красовалась наша с Алисой фотография с новогодней ночи на площади свободы. На ней мы стоим в обнимку. Моя голова склонилась над её ухом, а она широко улыбается, возведя свои бездонные глаза к небу. Яркий белый заголовок над фото гласил:

«Известный бизнесмен, владелец сети ночных клубов, и его новая девушка встречают новый год в центре Таллинна»

***

– Мам, я дома, – бросила я, входя в прихожую.

– Алиса! – тон матери заставил меня остановиться, – Алиса, бегом сюда!

Я пошла на её голос и нашла маму в гостиной. Дрожащей рукой она протянула мне свежую газету, которую я вытащила из ящика днём. Увидев её, я похолодела.

– Никита видел? – спросила я, поднимая глаза.

– Да. Он ушёл час назад.

Я рванула в свою спальню. Увидев чемодан Никиты, я принялась копаться в нём, пока не выбросила всё содержимое на пол, и не уставилась в днище, покрытое чёрной тканью.

– Дерьмо! – выдохнула я, возвращаясь в прихожую, – Я скоро буду, – бросила я маме, – Забери Тео из сада.

На ходу надевая пальто и набирая номер телефона Саши, я выбежала из квартиры и спустилась вниз по лестнице.

– Да, – ответил он напряжённо после нескольких длинных гудков.

– Ты видел газету?

– Да, – Саша замолчал и вздохнул. Потом он сказал, – Я всё устрою.

– Что?! – взвыла я, запрыгивая в машину.

– Я встречаюсь с твоим мужем через, – он запнулся, – Через десять минут.

– Где ты? – крикнула я в трубку.

– На пирсе в начале Виймси.

– Саша, у него пистолет! – завопила я, срываясь с места.

Он замолчал, и это молчание показалось мне вечностью. Потом он равнодушным тоном сказал:

– Значит, у него есть преимущество.

Я добралась до места с молниеносной скоростью, проехав дважды на красный сигнал светофора. Когда я резко остановилась на тротуаре, и вгляделась вдаль, моё сердце чуть не остановилось.

– Никита, не делай этого! – крикнула я, вылезая из машины, и пустившись рысью вперёд.

Саша стоял ко мне спиной. Никита – лицом ко мне. В руке у него был пистолет Макарова, подаренный ему отцом–военным.

И я знала, что стреляет он без промаха. Мы один раз были в тире, и он ни разу не промазал мимо мишени.

Саша был в двадцать раз больше чёрной точки в белом круге. По нему с такого расстояния попала бы даже я.

– Никита! – выдохнула я, поравнявшись с Сашей.

Тот не двигался, просто сжимал руки в кулаки и не сводил своих тёмных глаз с лица моего мужа.

Никита перевёл взгляд на меня:

– Это правда?

Я выдохнула, и воздух из моих лёгких закружился белым паром. Потом я закрыла глаза и произнесла:

– Да.

Никита со свистом вдохнул. Я сделала шаг вперёд.

– Как ты могла? – спросил он дрогнувшим голосом.

– Мне очень жаль, – прошептала я, и мой шёпот задвигался вокруг меня, – Прости меня.

– Я люблю тебя, – умоляюще проскулил он.

– Я знаю.

– Ты меня любишь?

– Да, – соврала я, боясь посмотреть на Сашу.

Он дёрнулся и повернул голову ко мне.

– Что ты сказала? – спросил он хрипло.

– Я люблю тебя, – повторила я, глядя мужу в глаза, - Давай просто поговорим и всё будет как раньше.

Пистолет в руке у Никиты дрогнул и опустился. Я немного расслабилась. В этот момент Саша произнёс:

– Ты выбираешь его?

Никита перевёл взгляд на Сашу, и его рука с пушкой снова напряглась. Я увидела в его лице столько злости и ненависти, что мне стало страшно. По–настоящему страшно. Никогда я не видела его таким. В тихом омуте…

– Да. Я выбираю мужа, – сухо сказала я.

– Я уйду, только если он опустит пушку, – шепнул мой любимый босс, и развернулся лицом ко мне.

Я закрыла глаза, молясь, чтобы Никита опустил оружие. Я попросила Бога обо всём, что угодно, лишь бы пистолет не выстрелил.

– Отойди от неё! – рявкнул Никита, опуская Макаров.

Я повернула голову к Саше. Его глаза были холодными, а лицо непроницаемым. Точно так же он смотрел на меня с фотографии из газеты, обнимая Дашу. Такой же взгляд у него был, когда она погибла. Он снова закрылся, выбирая для себя привычный способ борьбы с болью.

Ничего не говоря, босс развернулся и пошёл к своему Кадиллаку. Я с тоской посмотрела ему вслед.

– Как долго? В Женеве, да? – донёсся до меня голос мужа.

– Да, – тихо ответила я, переключая своё внимание на него.

– Какая же ты тварь, – выдохнул он, поднимая руку с пистолетом и направляя его на меня.

– Никита, не надо! – прошептала я, не веря своим глазам.

Я не поняла, что произошло первым. Резкая боль, пронзившая мой правый бок. Или громкий звук выстрела, который эхом раскатился в холодном январском воздухе.

Я дотронулась рукой до того места, где было больно и почувствовала, что–то липкое и тёплое. Подняв ладонь, я увидела в свете фонарей кровь. Мир вокруг меня завертелся, и я упала на спину, уставившись глазами в ночное небо.

– Алиса! – крикнул голос Саши откуда–то издалека и рядом со мной раздался хруст снега и приближающиеся шаги, – Звони в скорую!

Странно, сегодня, третьего января, очень ясное небо. Я вижу каждую звёздочку, вижу, как пульсирует небесное сияние. Я делаю вдох и выдох, и тёплый воздух из моих лёгких кружится вокруг моего лица.

Я чувствую, что его руки приподнимают меня и через секунду надо мной нависают карие глаза. Они переливаются всеми оттенками тёмного дерева. В них мерцают золотистые искорки и огонь, настоящий огонь, который ничто не в силах погасить. Я вглядываюсь в его лицо, и моргаю несколько раз, пытаясь сфокусировать свой взгляд. С каждым движением век оно отдаляется от меня, и становится всё более и более размытым.

– Лиса–Алиса, мне так жаль, – стонет Никита где–то вдалеке и что–то говорит, но я уже не слушаю.

Саша крепко прижимает меня к груди, и меня обволакивает пряным ароматом его тела. Он гладит меня по щекам, целует моё лицо, и я замечаю, что его прикосновения перестали быть такими привычно–холодными. Потом ощущения исчезают, и я не чувствую ничего, только вижу очертания его рук и лица перед собой.

– Алиса, не умирай, прошу, – шепчет Саша, – Я не смогу без тебя.

Где–то отдалённо я слышу вой сирен. Потом мягкий голос отца доносится из темноты, накрывающей меня покрывалом, и я замираю. Папа тихонько рассказывает мне древнюю легенду перед сном:

Индейцы Майя говорили, что первые две колибри были созданы из небольших перьев, оставшихся от других птиц. Они получились крошечными, и сотворивший их Бог был настолько доволен, что решил сыграть красивую свадьбу.

Говорят, когда умираешь, вся жизнь пролетает перед твоими глазами. Я не знаю, откуда взялся этот миф. Ничего этого нет. Ни обрывков воспоминаний, ни тоннеля и света в конце него, ни райских врат, ни адской бездны. Я просто чувствую, как с каждым выдохом, моё тело покидает жизнь, а вместе с ней боль, отчаяние, стыд, разочарование. Осталось только сожаление.

Я так и не сказала ему, как сильно я его люблю.

Первыми появились яркие разноцветные бабочки. Затем цветочные лепестки усыпали ковром землю, а пауки из своей серебристой паутины сплели свадебную дорожку. Солнце послало вниз свои лучи, и в их свете жених ослепительно засиял переливающимися красными, голубыми и зелёными красками. Приглашённые гости видели, что, как только он отворачивался от солнца, его перья опять становились такими же серыми, какими и были изначально созданы. Жених хотел покорить сердце невесты, но она огорчилась, видя его скучный образ в тени. Тогда он взмыл в небо, и раскрыл крылья под лучами, снова окрашиваясь в яркие цвета.

Моё тело становится невесомым, и я невольно улыбаюсь этому ощущению. Потом я бросаю свой последний взгляд на зимнее небо. Снежинки кружатся в воздухе и падают мне на лицо, превращаясь на нём в воду. Там, высоко, они больше похожи на белоснежные крошечные перья, наверное, это и есть перья, такие же лёгкие и невесомые. Потом я вижу яркие краски, которые окрашивают эти пёрышки в голубые, розовые и жёлтые цвета.

Я подумала о Тео. Знаю, это звучит странно, но я не волнуюсь о нём. Я знаю, что мама справится. Она всегда справлялась. Хорошо, что на прощание сегодня утром, я сказала ему, что я его люблю. Он будет помнить именно это.

Саша... Его горячие слёзы капают на моё остывающее лицо, вызывая слабую дрожь в умирающем теле. Он что–то говорит, целует меня, прижимает к себе, но это уже неважно. С последним выдохом, я произнесла именно те слова, которые ему сейчас нужно услышать:

– Сможешь. Ничего страшного не произошло.

Невеста–колибри полетела за ним, и они закружились в красивом разноцветном танце. Так кружились они долгие–долгие дни, пока, наконец–то, не решили спуститься на землю. Но спустившись, они упали, потому что их ножки отвыкли ступать по твёрдой почве.

Мои лёгкие больше не делают вдохов. Кровь больше не льётся по моему телу. Сердце остановилось, и пульс перестал отмерять мою жизнь. Я закрыла глаза. Где–то в дальних закоулках моего мозга заиграла мелодия. Потом она стала звучать громче и громче, пока полностью не поглотила мой затихший разум.

А вдруг ничего не изменится?

Вдруг разрушат сомнения?

И вы всё никак не осмелитесь,

И мне уже не захочется.

Закроются наши возможности.

А мы всё–таки недосказаны.

И всё быстро закончится.

Даже ещё не начавшись.

Вот и всё. Меня звали Алиса. Мне было девятнадцать лет.

Я не знаю, как такое могло произойти, но я умерла.

Я просто не могла остановиться…

ГЛАВА 58

Это показалось мне странным, но в аду пахнет Сашей. Я серьёзно. Меня окутывает пряным ароматом бергамота, и почему–то к нему примешан запах табака. Не обычного, а похожего на ваниль – сладковатого и терпкого. Мне хочется улыбнуться, но во рту что–то мешает.

Боль пульсирует в висках и отдаёт каким–то приглушённым гулом и слабым электрическим писком. Я хочу вздохнуть, что тоже странно – ведь я не должна дышать после смерти. Но я всё–таки должна сделать вдох, и у меня не получается. Странный звук вырывается из горла, то ли хрип, то ли стон, когда я слышу:

– Она очнулась, – голос звучит отдалённо, но я узнаю его мягкий тембр и лёгкую хрипотцу.

Саша?

– Тише, Алиса, всё хорошо, – кто–то гладит меня холодной рукой по лбу.

Где я? Что это за место и почему мне мерещится, что он ко мне прикасается? Или я по ошибке попала в рай?

Моя радость мгновенно сменяется отчаянием. На губах появляется горькое послевкусие предательства. Он ушёл. Он просто развернулся и зашагал уверенным шагом прочь от меня, оставив наедине со спятившим мужем, у которого было оружие в руках. Он меня предал. Снова.

Я не слишком хороший человек. Если быть откровенным, я плохой человек. И я всегда был таким. Я делал страшные вещи, но ещё хуже то, что я о них не жалею.

Зияющая дыра в моей груди отдалась ноющей болью. Её рваные края начали кровоточить. Словно моё сердце вырвали голой рукой, сломав при этом рёбра и разорвав лёгкие в клочья.

Я захотела крикнуть: «За что?». Я хочу кричать, рвать на себе волосы, орать до хрипоты, до тех пор, пока мой голос мне не откажет.

Он ушёл. Он оставил меня.

«Ему всегда было на тебя плевать» – звучит ядовитая мысль в моей голове, и я снова погружаюсь в темноту, отравленная этим ядом.

***

– Нет, пока не просыпалась, – голос матери, как мелодия, ласкает мой слух и успокаивает бурю, бушующую внутри, – Я позвоню.

Я хочу открыть глаза и посмотреть туда, откуда доносится её голос. Веки, словно налитые свинцом, с трудом поддаются. Вокруг всё светло–зелёное и размытое, я ищу глазами знакомую фигуру.

– Мама, – наконец–то прохрипела я, когда увидела её.

Она резко встаёт со стула, стоящего у окна с приоткрытыми жалюзи, и идёт ко мне.

– Алиса, девочка моя. Ну наконец–то.

Я пытаюсь сфокусировать взгляд, и с трудом узнаю её лицо. Морщинки вокруг глаз стали глубже, а сами глаза непривычно красные и опухшие.

– Мам.

– Алиса, ты в больнице. Ты неделю была в коме, а вчера пришла в себя, – говорит она и прикасается тёплыми пальцами к моему лицу.

Я хочу раствориться в её прикосновении.

– У тебя что–нибудь болит? Я позову врача.

Я слабо качаю головой и морщусь от пульсирующей боли в висках.

– Пить, – прошу я, и только после этого понимаю, что горло саднит до невозможности.

Мама отходит и возится где–то рядом со мной, а я в это время осматриваюсь. Больничная палата, стандартно светло–зелёная. Слабо пахнет хлоркой и чем–то стерильным. Странно, вчера мне показалось, что я чувствую запах…

– Тео? – слабо спросила я я, повернув голову к матери.

– Он с Александром. Мы с ним по очереди дежурим у тебя, – мама просунула одну руку мне под голову, приподнимая меня, – Пей.

Она поднесла к моим губам стакан с водой, и я сделала несколько глотков. Боль в горле моментально прошла, и я сказала уже своим голосом:

– Что с Никитой?

– Он в КПЗ. Следователь ждал, пока ты очнёшься и дашь показания, пока ему грозит до шести лет.

Господи.

– Я всё расскажу, – я запнулась, потому что говорить было тяжело, – Завтра.

– Алиса, тебе нужно набраться сил, – вздохнула мама, присев на край кровати, – Ты потеряла очень много крови. Врачи вообще… – она всхлипнула, и я увидела слёзы, льющиеся по её щекам, – Алиса, они сказали, что ты не выживешь, – прошептала она.

– Я выжила. Завтра.

С этими словами я снова отключилась, ощущая, как горький яд предательства продолжает разливаться по моему телу.

***

– Алиса, вы уверены в том, что вы только что мне рассказали? – спрашивает высокая женщина–следователь с сединой в густых локонах, собранных в пучок на макушке, – Потому что, если вы боитесь…

– Уверена. Это была случайность. Мы просто дурачились и пистолет выстрелил. Мой муж не хотел меня убивать.

– Но свидетель говорит другое…

– Ваш свидетель неправильно понял то, что видел.

***

– Зачем ты соврала? – спросил он у меня на следующий день.

– Так надо.

– Он хотел тебя убить, – холодные пальцы сжимают мою ладонь почти до хруста костей.

– Он поступил правильно.

Я слышу, как заскрипели его зубы друг о друга. Я чувствую волны ярости, которые кружатся вокруг него. Его мощная энергия окутывает меня, и я не в силах посмотреть ему в глаза, когда говорю:

– Я хочу, чтобы ты ушёл, – наконец–то произношу я через силу, глядя в белый потолок.

Холодная рука дрогнула, и его пальцы разжались.

– Что? – спрашивает он непривычно сипло.

– Уйди. Просто уйди.

***

Из больницы меня выписали спустя месяц, или около того. Первым делом, я закрылась в своей комнате с Тео и долго прижимала его к себе, роняя слезы и обещая ему, что я никогда его не оставлю. Он не понимал всего, что случилось и что могло случится, и по-детски наивно гладил меня по голове, вытирая мои слезы крошечными ладошками и без остановки повторяя: «Мамочка, я тебя лублу».

Я тоже тебя люблю, сынок. Так сильно…

Никита появился спустя какое-то время с извинениями. Я приняла их, хотя, давайте откровенно – нет таких слов, которые можно сказать человеку, которого ты чуть не отправил на тот свет. На развод мы подали в апреле, еще месяц побыв в законном браке – того требовал порядок. Он уехал в Хельсинки, оставив мне неплохие отступные и попытавшись предложить алименты, но я отказалась.

Мне от него ничего не нужно.

Я не виню его в том, что произошло. Он сорвался. Если бы я могла повернуть время вспять, я никогда не согласилась бы выйти за него замуж – это было ошибкой, которая чуть не стоила мне жизни. Я никогда его не любила и никогда не была верной женой – даже в мыслях. Он заслуживает лучшего, и я верю, что он получит это, просто чуть позже. Все хорошее, что я смогла сделать для него – это убеждать из раза в раз следователей, что его выстрел был случайным.

Выздоравливая, я старалась не думать о Саше. Получалось неплохо, словно время, прошедшее в забытье, смыло все воспоминания о нем, и они больше не отдавались глухой, ноющей болью в ребрах. Я перевернула эту страницу в своей истории, глубоко вздохнула и сосредоточилась на том, что важно в данный отрезок жизни. Мама и мой ребенок, а еще – здоровье, которое теперь воспринималось как дар, посланный свыше.

Небольшой шрам от пули на правом боку я закрыла татуировкой, поставив большой черный крест на своем прошлом.

Окончательно встав на ноги, я начала искать работу и устроилась на Статоил, как и думала несколько лет назад. Конечно, Тео мог ходить в садик, но…

Я выбрала эту работу, чтобы проводить все свое время с сыном. Каждая минута с ним стала драгоценной, потому что каждая минута могла оказаться последней – теперь я это знаю.

ГЛАВА 59

Заканчивая очередную ночную смену, я тайком отворачивалась в сторону, чтобы зевнуть и переминалась с ноги на ногу. Пятки гудели, даже несмотря на удобные тенниски – восемь часов на ногах. Ещё полчаса, и я со спокойной душой закрою свою кассу, помашу сменщицам ручкой и отчалю восвояси, то есть – домой.

– Ненавижу работать в ночь, – пробормотала стоящая радом со мной Лия, – После них потом сутки не можешь в себя прийти. Да ещё и эти наркоши, – поморщившись, она взглянула на часы и глубоко вздохнула, – Пора двери открывать.

– Угу, – промычала я, продолжая листать журнал и не обращая внимания на её жалобы.

На ночь мы закрываем двери внутрь магазина, потому что те самые наркоманы нередко заходят, чтобы прихватить какую–нибудь ерунду. А в другой части города недавно один такой вообще девочкам угрожал использованным шприцом и заставил вытрясти всю кассу. В общем, в целях безопасности, двери закрыты с двенадцати ночи до семи утра, но мы с Лией открываем их всегда чуть позже, перед самым уходом.

– Блин, вот не спится людям в такую рань, – проворчала моя напарница и сразу после этого я услышала характерный звук раскрывающихся дверей.

Вскинув голову, я моргнула несколько раз, надеясь, что мне показалось. Потом посмотрела в окно и убедилась в том, что я не сплю и видение вполне реально – у первой колонки стоял чёрный Кадиллак. Снова повернув голову, я уставилась на Сашу и невольно вытянула спину по струнке.

– Алиса? – он чуть прищурился, приподняв очки.

– Саша, – сухо ответила я, – Первая?

– Да. И кофе.

Он направился к аппаратам, бросая на меня взгляды из–за плеча, а я принялась выбивать чек дрожащими руками. Незаметно сглотнула и подняла глаза, когда он вернулся к моей кассе. Открыла рот, чтобы озвучить сумму, но он молча протянул мне свою банковскую карточку, и я так же молча провела магнитной лентой по аппарату.

– Как жизнь? – спросил он, делая глоток из своего стаканчика.

– Неплохо, – ответила я, – А у тебя?

– Тоже неплохо.

Он продолжал изучать меня своими тёмными глазами, а я только и смогла, что протянуть ему чек с ручкой и вернуть его карточку. Поставив роспись, он отсалютовал мне стаканчиком, криво улыбнулся и сказал:

– Рад был тебя видеть.

Шагнул назад, не сводя с меня глаз, а затем развернулся и пошёл прочь.

Я проводила его фигуру взглядом, а потом машинально моргнула, отгоняя от себя это видение. Оглядевшись, я быстро бросила Лие:

– Я сейчас вернусь, – и пулей вылетела на улицу.

– Саша! – окликнула я его в тот момент, когда он садился в машину.

Застыв, как вкопанный, он медленно повернулся и удивлённо посмотрел на меня. Я запахнула кофту поплотнее – на улице было прохладно – и подошла к нему ближе, пытаясь впитать каждую чёрточку на чуть изменившемся за это время лице.

– Как ты? Только честно, – спросила я, заливаясь румянцем.

Он пожал плечами и медленно отпил кофе. Пробежался по мне глазами, остановив взгляд на моём животе, и тихо произнёс:

– Хреново. Но держусь.

– Я тоже, – обхватив себя руками, я качнулась на носках и отвернулась, – Держусь.

– Как твоё здоровье?

– Более–менее. Как видишь, жива, – я устало улыбнулась, и он улыбнулся в ответ.

– Как Тео?

– Отлично. Растёт. Саш, я хотела ска…

– Я скучаю, – перебил он меня.

Мой рот так и остался открытым на полуслове, когда он поставил стаканчик на крышу авто и шагнул ко мне ближе. Вплотную.

– Я очень скучаю по тебе. Прости, что я всегда оставляю тебя. Прости, что я не был с тобой всё это время; что я ушёл из гордости, когда ты прогнала меня, хотя не должен был. Я очень скучаю. Знаю, что это уже ничего не изменит, но я люблю тебя.

Он не решался прикоснуться ко мне, а я застыла, не в силах пошевелиться. Как долго я ждала эти слова, как сильно я хотела их услышать… Как отчаянно я хотела бы всё исправить, но ведь прошлое – величина постоянная, неизменная.

Как можно верить человеку, который тебя предавал?

А предавал ли?

В этом мире есть время для каждого человека, но оно уходит быстро, заставляя тебя бежать за ним[25].

Может быть я всё это выдумала? Все эти чувства и эмоции; всё, что связано с ним со мной, с нами. Может быть, нас никогда и не было вовсе?

Кто знает ответ?

– Алиса, в твоей жизни только ты принимаешь решения, – сказала мама, смягчив голос, – Только ты отвечаешь за свой выбор.

– Я знаю, мам. Но как сделать всё правильно?

– Кто сказал, что выбор обязательно должен быть правильным? – улыбнулась мама, – Выбор должен исходить из твоего сердца. А каким он будет – покажет жизнь.

Так, стоя на улице ранним утром я приняла решение.

Решение, которое в очередной раз изменит мою жизнь, пожалуй.

– Ты не хочешь выпить со мной кофе? – спросила я, взглянув в тёмно–карие, почти чёрные, глаза.

А в лучшую или худшую сторону?

Поживём, увидим.

ЭПИЛОГ

Я разглядываю цветные фотографии и с интересом вытаскиваю следующую из пачки, чтобы поставить её в рамку и повесить на стену. Жаль, что места на ней осталось немного – всего–то на три гвоздика. Остальные фотографии снова придётся распихивать по альбомам и хранить на полке, изредка доставая, чтобы показать друзьям.

Снимок, который мы сделали полгода назад – один из самых любимых – занимает почётное место рядом с фотографией Тео на линейке первоклашек; снимком младшей дочери с выпускного в детском саду; и нашими лицами на фоне Женевского озера. Мы ездим в Швейцарию каждую годовщину свадьбы – стало традицией.

Невольно оторвав взгляд от фотокарточек, я смотрю на своего мужа, растянувшегося на диване.

– Что? – спросил Саша, недоверчиво прищурившись.

– Ты такой красивый, – с улыбкой ответила я.

– Ты тоже ничего, – игриво ответил он, пробежавшись по мне своим фирменным взглядом.

Вернувшись к перебиранию фотографий, я беру в руки одну и потряхивая ей в воздухе подхожу к Саше. Плюхнувшись на сиденье рядом с ним, я показываю её и его губы кривятся в ухмылке.

– Помнишь тот день? – я прижимаюсь к его плечу и вздыхаю запах у шеи, зажмурившись от удовольствия.

– Помню, – тихо произносит он, – Наш третий Новый год вместе.

– А помнишь, что ты сказал мне тогда? – бормочу я, когда он обнимает меня и притягивает к себе на колени.

– Помню, – Саша улыбается, – Я попросил тебя стать моей женой. И ты сказала: «Да». Это, между прочим, был самый мудрый поступок в твоей жизни, Алиса, – поддел меня он.

Фыркнув, я отстранилась и смерила его недоверчивым взглядом:

– Да ну?

– Естественно. Ты была бы полной дурой, если бы отказала.

– Почему это? – я толкнула его, и он завалился на спину и положил руки под голову, продолжая широко улыбаться.

– Ну, во–первых, я, как ты только что сказала, красивый. Во–вторых, я умный. В–третьих, ты меня любишь. В–четвёртых, на тот момент ты носила под сердцем моего ребёнка. Продолжать?

– Ты настолько самоуверенный, что затмеваешь собой Солнце, – я закатила глаза и несильно ударила его кулаком в грудь

Он тянется ко мне и целует, обхватив мою слегка поплывшую талию руками. Улыбается, снова целует – короткими влажными поцелуями и ложится на спину, довольно морщась.

– Я люблю тебя, Алиса Дворцова.

– Я тоже тебя люблю, напыщенный индюк Александр Дворцов.

И неважно, что за окном зима сменяет осень. Неважно, что по подоконнику вместо должного снега барабанят капли дождя – декабрь выдался слякотным и серым. Неважно, что ёлка до сих пор не поставлена на своём законном месте, а игрушки нужного в этом году цвета ещё не куплены, как и подарки на светлый праздник Новый год.

Неважно, что годы летят, оставляя за собой только воспоминания в фотокарточках. Что дети растут, заставляя невидимо смахивать слезу, говоря свои первые «Мама» и «Папа». И, неважно, что было в прошлом.

Есть только ты и я.

Есть только мы.

Меня зовут Алиса.

Мне двадцать восемь лет.

Я не смогла остановиться.

И Я НЕ ЖАЛЕЮ.

ОТ АВТОРА

Сколько раз я читала просьбы о том, чтобы финал был переписан – не сосчитать. Сколько гневных писем я получила, в которых меня обвиняли в жестокости и открытым текстом говорили, что ненавидят за такое окончание романа «Колибри» – тоже.

Я честно хотела. Я открывала Word, набирала одно–единственное слово: «Эпилог» и честно пыталась поймать хоть какую–то мысль, чтобы мои любимые герои были счастливы в этом альтернативном страничном измерении. И долгие месяцы я пыталась, пыталась, пыталась… Но не получалось. Ни один из них не мог переступить через себя, свою гордость и сказать простое: «Люблю».

И вот… Тот день настал. 26 июня 2015 – я хочу, чтобы и я, и Вы запомнили эту дату! Дату, настолько важную для меня, как рождение собственного ребёнка, я не шучу – это так. Дату, когда я наконец–то нашла его, тот самый счастливый конец для Алисы и Саши.

Эту историю я хочу объединить в одну большую книгу – не три, как раньше. Я больше не вижу в ней серию, я вижу в ней цельное произведение, и, надеюсь, что Вы – те кто ещё не читал, тоже увидите в ней именно это.

Любите друг друга. Верьте друг другу. Не теряйте друг друга. Используйте второй, третий, четвёртый, двадцатый шанс, чтобы быть вместе.

Всегда. Всю жизнь.

И неважно, что было в прошлом, что есть в настоящем, и что будет в будущем.

Ваша Ди.

[1] Один черный кофе и один латте, пожалуйста (эст.)

[2] Это все? У нас очень вкусный яблочный пирог сегодня (эст.)

[3] Два, пожалуйста (эст.)

[4] В аэропорт (фин.)

[5] Спасибо! (фин.)

[6] Садитесь на мое место, пожалуйста (фин.)

[7] Мадам? Нам сообщили об инциденте. Все в порядке? (фр.)

[8] Спасибо, это отличное место (фр.)

[9] Я принесу Вам меню. Что Вы хотели бы выпить? (фр.)

[10] Воду и черный кофе, пожалуйста (фр.)

[11] Красный гид Мишлемн (фр. Michelin, Le Guide Rouge), иногда также упоминаемый как «Красный путеводитель» — наиболее известный и влиятельный из ресторанных рейтингов на данный момент. Гид выпускается с 1900 года и имеет трёхзвёздочную систему оценки ресторанов (Википедия)

[12] Девушка будет латте и десерт (фр.)

[13] Какой десерт Вас интересует? (фр.)

[14] У вас есть яблочный пирог? (фр.)

[15] Да (фр.)

[16] Подойдет (фр.)

[17] Спасибо (фр.)

[18] Каждого ведет своя страсть (фр.)

[19] Взгляни правде в лицо (фр.)

[20] Я люблю тебя (фр.)

[21] Пока, ребята (фин.)

[22] Доброе утро, любовь моя (фр.)

[23] Чего хочет женщина – Бог даст (фр.)