Коллектор

Пожимаю плечами, потому что нет лучшего способа уладить это. Безумие с Тейлор будет сегодняшним десертом, но я не могу расстроить Чарли.

— Все в порядке, — говорит Чарли. — Думаю, я просто побуду на террасе.

Тейлор хватает меня за руку снова, и я снова вытаскиваю ее.

— Я не брошу ее, Тейлор.

— Хорошо. Прекрасно, — девушка улыбается, как будто это не важно. — Я буду рядом, если захочешь пообщаться.

Смотрю в лицо Чарли, когда Тейлор направляется к небольшой группе девушек.

— Да. До того, как ты что-нибудь скажешь, да. Я хочу тусоваться с тобой. Будет не хорошо, если брошу тебя. Мы пришли вместе, мы веселимся вместе.

Чарли ухмыляется.

— Я не собиралась ничего говорить. Но спасибо, — она запрокидывает свою бутылку и осушает ее. — Ты все еще хочешь пойти к бочонку с пивом?

— Черт, девочка. А ты умеешь веселиться, — веду ее к бочонку и наливаю в красный пластиковый стаканчик пиво. — Держи, сладкая, — Наливаю пиво и себе, и мы садимся на ступеньки террасы. — Хорошо проводишь время?

Под этим имею ввиду: «ты уже напилась?»

— Мы здесь только десять минут, — отвечает Чарли совершенно трезвым голосом. — Но, да. Мне весело.

— Круто. Как насчет сделать все еще интереснее? — встаю и кричу через поляну. — Эй, народ! Кто за игру с алкоголем?

Несколько напившихся награждают меня невнятным воплем восхищения и поднимают свои пластиковые стаканчики.

— На террасе. Пять минут.

Я подталкиваю Чарли, и она поднимается вверх по лестнице, шепча мне через плечо:

— Я никогда не играла игры с алкоголем, Данте.

— Не волнуйся. Тебе не понадобится физподготовка.

Люди собираются на террасе и ждут начала игры. Пробиваюсь через толпу и поднимаюсь на скамейку. Сердце стучит, на лице улыбка, я чувствую себя в своей стихии.

— Все готовы?

Бессвязное бормотание в ответ.

— Хорошо. Игра называется «Я бы никогда». Для тех из вас, кто не знает, как в нее играть, объясняю правила. Я что-то выкрикиваю, и если вы делали это, то вы пьете. Поехали.

Поднимаю свой стаканчик в воздух. Чарли наблюдает за мной большими глазами и с красными щеками.

— Хм-м-м. Давайте посмотрим. Ладно, я не учусь в средней школе «Сентенниал».

Люди ворчат и выпивают пиво. Я тоже. А что еще важнее, это делает Чарли.

— Дальше. Дайте-ка подумать. — Смотрю на Чарли и притворяюсь, как будто только что что-то придумал, и именно она подала мне эту идею. — Я никогда не был волонтером.

Тейлор делает вид, что пьет, и еще несколько человек тоже. Держу пари, они никогда в жизни не были волонтерами. Но девушка в красном платье — да, поэтому она подносит красный стаканчик к губам.

Чарли улыбается и качает головой, как будто я флиртую. Тейлор хмурится и шепчет что-то девушке, стоящей рядом с ней. Решаю немного отступить, иначе Чарли поймет, что я пытаюсь ее напоить.

— Я никогда не дрался.

Делаю большой глоток пива и смотрю, как за мной повторяют несколько парней и парочка девушек.

Еще одна халява, и я вернусь к операции «Напоить Чарли».

— У меня никогда не было секса на одну ночь.

Люди смеются и пьют, а у меня едва глаза не вылезают из черепа, когда вижу, что мисс Чарли Купер украдкой тоже делает глоток.

— На этом закончим. Спасибо за игру, — спрыгиваю со скамьи и наклоняюсь к Чарли. — У тебя был секс на одну ночь?

Девчонка меняется в лице.

«Да, черт возьми, я тебя разоблачил».

— Это было прошлым летом. Ничего серьезного.

— Кто это был?

Не то, чтобы меня это волновало.

Чарли пожимает плечами.

— Просто какой-то парень. Он жил в том же отеле, в котором жили мы с бабушкой.

Я выпрямляюсь и провожу языком по зубам. Чарли занималась сексом с каким-то случайным парнем на пляже? Кто бы мог подумать.

— У тебя есть привычка приставать к незнакомцам?

— Я не приставала к нему. Мы просто поцеловались и все такое. И вообще это не твое дело.

Чарли поворачивается и спускается по лестнице на поляну.

Я бегу за ней размышляя понимает ли Чарли, что «поцелуи и все такое» не классифицируются, как секс на одну ночь.

— Не мое дело?

Она качает головой. Вот и все. Чарли официально пьяна. И, черт возьми, девчонка снова направляется к бочонку с пивом.

— Хочешь еще?

— Да. Пиво отвратительно, но полезно для моего мозга. Мне нравится, как он от этого шалит.

«Полезно для моего мозга?»

Коллекторская часть меня выхватывает из ее рук стаканчик и наполняет его пенистой желтой жидкостью. Но другая часть меня, человеческая часть, чувствует угрызения совести. Она напивается из-за меня. Этот факт на девяносто пять процентов приятный, и на пять процентов… нет. Мне нельзя отвлекаться. Тем более что Чарли уже наполовину готова и тащится к парню, который уверен, пошлет ее.

— Привет, футболист, — слышу ее слова.

«Боже правый».

Бегу за ней и хватаю за плечи.

— Вот ты где, Чарли. Почему бы нам не вернуться на террасу и не поболтаться там?

— Данте, стой, — она отстраняется от меня и улыбается высоченному парню, в три раза больше нее. — Я хочу поговорить с Винсом Хаггардом.

Лицо Винса озаряется, и он смотрит на своих приятелей. Они смеются, как один человек, что, в сущности, так и есть. Чарли не понимает, что они смеются над ней. Она смеется с ними и выражает сладкую любовь к своему стакану пива. Я должен заставить ее сбавить обороты, прежде чем она станет «такой» девушкой.

— Эй, почему бы нам не смешать что-нибудь? Бьюсь об заклад, что в доме есть что-нибудь хорошее.

Подразумеваю то, что в доме наверняка есть Кока-Кола.

— Я передумала, — отвечает Чарли. — Пиво на вкус как золотые самородки и маленькие котята. И именно поэтому я хочу выпить еще, — Чарли переворачивает свой стакан. Хотел бы сказать, что пиво выливается на землю. Но это не так. Потому что Чарли уже покончила с ним. За две секунды.

Это становится смешным. Если она продолжит в том же духе, то вырубится в течение часа, а девицы в отключке, как правило, воздерживаются от греха. Нужно отвлечь ее внимание и мысли от напитков.

В паре шагов от нас стоит Тейлор, и у меня появляется идея.

— Эй, Тейлор, — кричу я. — Хорошо проводишь время, — я поднимаю свой стакан, и она улыбается одним уголком рта. — Как насчет другой игры? Может что-нибудь трезвое и легкое.

Она смотрит на своих друзей, и ее полуулыбка становится шире.

— Я знаю игру, в которую мы могли бы сыграть. Но только потому, что ты попросил.

Глава 12

Прятки

Все собираются вокруг, когда Тейлор объясняет суть игры.

— Эта игра похожа на прятки, но с небольшой грязной изюминкой, — она убирает с плеч свои темные волосы. — Парни, вы стоите рядом со ступеньками на террасу. Девочки, когда ребята начнут считать, бегут в лес и прячутся.

Парень, который слишком мал, чтобы называться мужчиной спрашивает:

— А что мы получим, если найдем вас?

— Вот именно, — говорит Тейлор. — В этом как раз вся изюминка. Если вы находите девушку, то ведете ее на террасу и целуете.

Ребята одобрительно кивают, а я смотрю на Чарли. Это не совсем то, о чем я подумал, но сойдет. Может быть, она и какой-то парень замутят что-нибудь. Судя по всему, здесь не так много «хороших» парней. Нужный парень может подтолкнуть ее к греху и облегчить мне работу.

Тейлор поднимает руку, чтобы все замолчали.

— Игра заканчивается через десять минут. Если на палубе будет больше девушек, чем в лесу — ребята победили. Больше девочек осталось в лесу — мы победили.

Парни и девушки начинают расходится. Девушки направляются в сторону леса, готовясь к началу игры, а ребята задерживаются возле лестницы.

— Ладно, неудачники, — насмехается Тейлор. — Отворачивайтесь и считайте до пятидесяти, чтобы мы могли надрать вам задницы.

Перед тем как повернуться, бросаю последний взгляд на Чарли. Она настроена бежать так, будто это чертов Бостонский марафон. На лице улыбка от уха до уха. По какой-то дурацкой причине мне не терпится сыграть в эту дурацкую игру Тейлор. Я уже собираюсь перейти к счету, когда замечаю, что Тейлор смотрит на меня. Она подмигивает и произносит губами: «Найди меня».

Может быть. Не самая худшая идея.

Отворачиваюсь и слушаю, как какой-то придурок начинает считать, а девушки бегут в лес, как стая диких собак. Когда, наконец, он досчитывает до пятидесяти, я поворачиваюсь и вижу, как тридцать парней уже бегут в сторону леса.

Я? Я не напрягаюсь. В лесу для меня нет ничего интересного.

Через минуту слышу первый визг девчонки среди деревьев. Рядом раздаются шаги, и я вижу, как парень тащит девушку в сторону террасы. Когда они добираются до поляны, он перекидывает ее через плечо и мчится вверх по лестнице. Затем прижимается к ее губам. Или ест ее лицо. Мне не видно отсюда.

Все это так по-варварски и первобытно, но признаю, что за этим довольно интересно наблюдать.

Прислоняюсь к дереву, когда парни вытаскивают из леса все больше и больше девочек. Тейлор ждет меня, без сомнения, так что нет необходимости спешить. Где-то рядом с террасой вождь пещерных людей кричит: «Пять минут».

Листья хрустят под моими красными кроссовками, когда отправляюсь за своим призом. Интересно, Тейлор позволит мне притащить ее обратно за волосы. Весьма заманчивая мысль.

Не успеваю сделать и десяти шагов, когда вижу, как Винс тянет Тейлор к поляне. Она замечает меня и бросает на меня убийственный взгляд.

«Тебе того же, детка».

Ну, что ж. Игра окончена для меня, но мне любопытно, что там с Чарли. Или с кем она целовалась.

Добираюсь до террасы и оглядываюсь. Чарли нигде нет. Может, она все еще прячется. Она умная девочка. Затем я замираю. Что-то ужасное приходит мне на ум.

— Тейлор, сколько времени осталось?

Она смеется, но в ее глазах это не отражается.

— О, я не знаю. Три минуты или около того.

Снова оглядываюсь вокруг и замечаю, что никто из ребят больше не выходит из леса. Или не возвращается назад.

«О, черт».

— Там еще остались девушки, — слышу мольбу в своем голосе, и от этого мне хочется убивать. Без разницы кого.

— Ни одной стоящей, — кричит кто-то.

Все смеются над комментарием этого идиота, но вместо того, чтобы сломать ему челюсть, я бегу.

Уже вбегаю в лес, когда Тейлор кричит:

— Две минуты, милый.

Ветви хлещут по лицу и цепляются за рубашку, но мне все равно. Чарли не может быть единственной оставшейся девушкой.

— Чарли! — кричу я. — Где ты? — если не успею ее найти, то хочу, чтобы она хотя бы знала, что кто-то искал ее. — Я найду тебя! — пытаюсь говорить так, как будто мы веселимся, но я знаю, что это не работает.

Ищу за деревьями и кустарниками, но нигде не могу ее найти. Затем слышу звук, от которого у меня перехватывает дыхание.

Позади меня вижу Чарли, свернувшуюся в клубок. Она прислонилась к массивному дереву, обхватывая руками колени.

«Я справился», — думаю я, но потом девчонка поднимает голову… и ее лицо становится моей погибелью.

За очками ее глаза опухли, покраснели и наполнены такой болью, что я боюсь, что могу кого-то убить. Что оборву чью-то жизнь.

— Они все видели меня. Но просто пробегали мимо, — только и говорит она.

Чарли снова начинает плакать, и я не думаю, я просто двигаюсь. Подхватываю Чарли на руки и несу к поляне. Она прислоняет голову к моей груди, и я знаю, что вырву глотку тому, кто скажет хоть слово.

Когда появляюсь с ней на руках, толпа замирает. Начинаю подниматься по лестнице, все еще неся ее, когда слышу, что Чарли что-то бормочет.

— Нет, — говорит она тихо. — Отпусти меня. Отпусти меня!

Удивленный, я ставлю девчонку на ноги. Она поправляет платье и поднимается по оставшимся ступеням с высоко поднятой головой. Иду за ней, гадая, что происходит. Чарли выпрямляется и приближается Тейлор.

— Ты знала, что это произойдет.

Тейлор усмехается.

— Ты сказала им оставить меня там? — продолжает Чарли.

Тейлор притворяется оскорбленной.

— Я никогда не сделала бы этого. Они сами так решили. Такие придурки, правда?

Чарли вздрагивает. Может Тейлор и не просила парней оставить ее, но это делает ситуацию только хуже. Открываю стеклянную дверь в дом Тейлор. Мы едем домой. Мы уже практически заходим внутрь, когда я слышу смешок Тейлор. Оборачиваюсь. Мне слишком хочется выпустить пар, чтобы проигнорировать этот звук.

— У тебя есть что сказать?

Чарли касается моей руки в попытке успокоить, но это не работает.

— Нет, — отвечает Тейлор сквозь смех. — Просто заметила, что даже ты не захотел ее поцеловать.

Пересекаю террасу в три шага и оказываюсь в паре сантиметров от ее лица.

— Я бы следил за тем, что вырывается из твоего болтливого рта.

Тейлор наклоняется еще ближе и понижает голос.

— Я буду говорить и делать все что захочу, придурок. И еще одно, тебе лучше быть начеку в «Сентенниал», потому что я могу уничтожить и тебя и твою уродливую подружку.

Откидываю голову и долго смеюсь. Затем наклоняюсь и шепчу ей на ухо:

— Ты не знаешь, с кем, черт возьми, связалась, принцесса. Никто не делает столько плохого, сколько этого делаю я.

Глава 13

Невинность

Чарли молчит большую часть пути домой. Один раз я попытался заставить ее рассказать о случившемся, но она только улыбается и говорит, что все в порядке. Поэтому я делаю то же, что и большинство парней — замолкаю и надеюсь, что все наладится само собой.

Мысль о том, что Чарли оставили в лесу, заставляет меня крепче сжимать руль. Внезапно возникает безумное желание разбить лобовое стекло. Не уверен, что это поможет, но я все равно это представляю. Если у Чарли есть способность ставить «хорошие» печати, то никто на той чертовой вечеринке не должен их получить, даже если до конца своей жизни они будут жить, как святые.

Я ничего не могу сделать, чтобы защитить Чарли от боли, которую она чувствует. Более того, это не моя работа. На самом деле, все совсем наоборот, и от такого дерьма, как сегодня, легче не становится.

Внутри бардачка контракт души напоминает мне, что у меня есть другой вариант. Но все не так просто. Да, контракт ускорит процесс. Но такая девушка, как Чарли, никогда не согласится на его условия.

Чарли сонливо прикрывает глаза. Она на полпути между сном и сознанием. Каждые несколько секунд тихо всхрапывает. Как кто-то может быть жестоким с этой девчонкой? Это все равно что затеять драку с бурундуком.

Ее щеки больше покрасневшие, и в темноте она кажется почти красивой. Несправедливо, что такие как Тейлор рождаются с хорошей внешностью, в то время как Чарли, которая посвящает себя миру, лузер. На секунду представляю лицо Тейлор, если вдруг Чарли станет красивой. Эта мысль восхитительна.

Чарли хорошая и умная и должна знать, что такое настоящая и абсолютная уверенность в себе. Не только тогда, когда она занимается благотворительностью и даже не та, что она продемонстрировала сегодня вечером, хотя это было многообещающе. У нее должна быть та уверенность, которая заставляет людей замечать вас, когда вы просто проходите мимо. Босс нацелился на нее, и ничто не изменит этого. Но как только я соберу ее душу, ее тело и разум будут оставаться на земле до конца ее жизни.

Разве она не заслуживает самого лучшего, пока жива?

Такое чувство, будто я уговариваю себя воспользоваться контрактом на душу. Но я не могу решить, сделает это все легче для меня, или лучше для нее. Я не знаю.

Чарли снова всхрапывает, и я бросаю на нее взгляд. Ее рот приоткрыт, дыхание ровное и глубокое. Уверен, что она перешла в фазу полной отключки. Когда снова смотрю на дорогу, вижу, что кто-то стоит посреди улицы.

«Дерьмо!»

Напрягаюсь и дергаю руль, чтобы не оставить следов на дороге.

Чарли резко вскидывает руки. Упираюсь рукой в ее грудь, как сделала бы моя мама. «Элизабет Тейлор» с визгом тормозит.

— Что! — кричит Чарли. — Что происходит?

Верчу головой по сторонам и ищу человека на улице, но никого не вижу. Сердце бьется так быстро, что даже больно. Догадываюсь что с Чарли творится то же самое, судя по ее тяжелому дыханию.

— Ты что-то видел? — спрашивает она, когда я ничего не говорю.

Провожу рукой по волосам и выдыхаю сквозь стиснутые зубы.

— Нет. Мне показалось, что я увидел оленя, но там ничего не было. Я просто устал.

Чарли долго изучает меня, затем снова смотрит на дорогу.

— Я лучше не буду засыпать.

— Круто, — говорю я. — Спасибо.

Она тянется к стерео.

— Музыку? — Я киваю, и девушка листает каналы, пока не находит песню «System of a Down». — Тебе же нравится что-то в этом духе, да?

— Да. Пойдет.

Мы с Чарли не разговариваем до конца поездки, что меня вполне устраивает.

Я слишком занят своими мыслями. Я знаю, что видел на улице. Я просто не знаю, кого видел. Коллектор, наблюдающий за мной, превращается в настоящую занозу в заднице. У него не было других причин выскакивать перед моим автомобилем, кроме как поиздеваться. Он понимает, что могло случиться? Что, если бы я не справился с управлением? Я могу и бессмертный, но все еще могу испытывать физическую боль. А как насчет Чарли? Он понимает, что причинить ей боль — значит объявить войну на Земле?

Больше всего меня беспокоит не то, что за мной наблюдает один из пяти коллекторов, а то, зачем ему это. Он должен знать о задании. А может, он знает и о контракте на душу и ждет, не воспользуюсь ли я им. Но зачем пока морочить мне голову?

Когда подъезжаю к дому Чарли, она снова спит. Вот тебе и бодрствование. Я толкаю ее несколько раз, она открывает глаза и вытирает с губ слюни.

«Мило».

— С тобой все будет в порядке? — спрашиваю я.

— Конечно. А почему нет?

Я улыбаюсь, и она вылезает из машины, немного неуверенно держась на ногах. Девушка собирается закрыть дверь, но останавливается.

— Эй, Данте?

— Что?

— Спасибо, что взял меня с собой на вечеринку.

— Серьезно?

— Да. Просто… меня никто раньше не приглашал. И в первой половине было вроде как весело, — она оттопыривает большой палец и мизинец, имитируя питье. Я успеваю посмеяться прежде, чем она продолжает: — Я знаю, все прошло не так хорошо, но все равно приятно быть частью веселившихся людей. Это заставляет меня чувствовать, что я живу. Это имеет смысл?

Тут же напрягаюсь. Не могу поверить, что после всего сегодняшнего дерьма, она «благодарна» за опыт. Сначала Чарли показалась мне такой юной. Может дело в ее наивности или в том, что порой она очень тупо себя ведет. Но когда смотрю, как она нервно поглаживает бедро, небольшую округлость в ее теле, которую я раньше не замечал, я понимаю, что Чарли могла бы быть привлекательной для правильного человека. Все дело в ее взгляде на мир. Как будто она прожила сто жизней и нашла ответы на все вопросы. А ведь на самом деле она всего лишь семнадцатилетняя девочка.

С Чарли Купер случилось что-то страшное. Она видела, как ее родители сгорели заживо. Любой бы сказал, что она имеет право злиться. Быть безрассудной. Плести вереницу грехов, каждый из которых хуже предыдущего. И все же ей как-то удалось сохранить в себе эту… невинность.

У нее есть все основания быть точно такой же, как я.

Но она не такая.

На одно мгновение я завидую ей. Интересно, каким бы я стал, если бы жил, как она. Обычно я никогда не позволяю себе задумываться об этом. Но с ней не могу ничего с собой поделать.

Не могу подобрать нужных слов, чтобы сказать, как ей повезло. Или о том, что сейчас это платье смотрится на ней не так уж и ужасно.

— Спокойной ночи, Чарли, — просто говорю я.

Она широко улыбается.

— Спокойной ночи.

Глава 14

Решения

Я лежу без сна в своем гостиничном номере. Последние три часа я метался и ворочался, как наркоман в реабилитационном центре. Контракт с душой сводит меня с ума.

Использовать или не использовать — вот в чем вопрос.

Я должен забыть о том, какой видел Чарли сегодня и ее наивный, доверчивый взгляд. В голове вертятся мысли о том, что я собираюсь сделать с ней, отчего чувствую себя… не в своей тарелке. Босс дал мне задание, и если его не выполню я, за меня это сделает кто-то другой. И этот другой получит мое продвижение по службе, потому что, черт побери, через неделю Босс будет владеть ее душой. Так что я должен принять решение. Я должен быть коллектором и использовать все инструменты, имеющиеся в моем распоряжении.

«Я — Данте Уокер».

«Я не милосерден».

Для того чтобы использовать контракт на душу, Чарли должна мне полностью доверять. Более того, я должен быть уверен, что смогу довести дело до конца, потому что если уж контракт на душу будет подписан — это будет единственной темой разговора в Подземном мире.

Другой вариант — собрать душу Чарли проверенным способом. Но это оказалось труднее, чем думал.

В любом случае, что-то должно произойти. Я не могу позволить ей уничтожать нашу работу розовыми печатями.

После еще получаса борьбы с этим вопросом заваливаюсь в постель с принятым решением. Я заберу душу Чарли без контракта. Если коллекционер, наблюдающий за мной, желает посмотреть, как я это сделаю, я устрою ему чертовски интересное шоу.

Несколько дней назад у меня появилась хорошая идея, и сейчас самое время воплотить ее в жизнь — когда Чарли наиболее уязвима. Встаю с кровати и надеваю свою одежду. На часах пол третьего утра, когда я закрываю дверь отеля и бегу к моей «Escalade».

Пока еду к ее дому, прокручиваю в голове сцену. Сегодня вечером я соблазню Чарли. Я заберу всю ее себе, а завтра она будет в моих руках послушной куклой. Куклой которой я смогу играть и ломать.

Когда подъезжаю к дому, сердце бешено колотится, и я знаю, что нет пути назад. Взбираюсь по решетке к ее окну и тихо стучу. Меньше всего мне нужно, чтобы бабушка испортила наш момент.

После четвертого стука Чарли открывает окно, и я влезаю внутрь.

— Данте? — спрашивает она сонным голосом. — Что ты здесь делаешь? Сейчас… — она смотрит на часы на тумбочке, — сейчас почти три часа ночи. Что-то случилось?

Шагаю в ее сторону чтобы сделать то, ради чего приехал сюда. Ее губы открываются, когда притягиваю ее к себе. Обхватываю ладонями лицо Чарли и смотрю на нее сверху вниз. Ей нужно думать, что это любовь. По-другому она не подчинится.

Ее глаза широко распахиваются, и я вижу в них то, от чего меня подташнивает: доверие. Чарли сделает все, о чем я попрошу, и я знаю почему. Я ей не безразличен. За два дня она открыла свое сердце так, как я никогда не мог. Она верит, что я ее друг.

Я.

Данте.

Обманщик.

Убираю руки с ее лица и делаю шаг назад. Чарли быстро вздыхает. Интересно, знала ли она, что сейчас произойдет? Должна. Я смотрю на нее, с трудом поднимая голову. На Чарли красная шелковая сорочка выше колен. Не могу поверить, что у нее есть подобные вещи. И хотя на ее сорочке дурацкая надпись «сними меня», девушка по-прежнему излучает эту «чистоту».

Я не хочу причинять ей боль. Правда не хочу. Но я не упущу свой шанс покинуть ад.

Ее волосы, ее кожа… как она ходит. Ее внешность мешает людям осознать, насколько она удивительна.

Но не сейчас.

Подхожу ближе и беру ее руки в свои.

— Чарли, — говорю я. — Я сделаю тебя красивой.

Глава 15

Сюрприз!

Я тяну Чарли на кровать и сажусь рядом с ней.

— О чем ты говоришь, Данте?

Чарли смотрит на свои ноги. Я знаю, что причинил ей боль, намекнув, что она не красивая, но мы должны смотреть фактам в лицо, чтобы двигаться вперед.

— Есть некоторые вещи, которые ты не знаешь обо мне, — отвечаю я.

Осознание того, что я собираюсь разоблачить себя, обрушивается на мои плечи. Они горбятся от этого груза. Все может пойти не так, как хотелось бы. Я не задумывался о том, как я это скажу, потому что никогда не думал, что скажу подобное.

— Уверена, что есть много вещей, которых я не знаю о тебе. Мы знакомы друг с другом всего два дня.

Замешкавшись, указываю на часы.

— Технически три.

Чарли, кажется, теряется, затем поворачивается, чтобы взглянуть на часы. Я жду, что она рассмеется, но она этого не делает.

— Хорошо, три.

Я встаю с кровати и кладу руки за голову, переплетая пальцы. Затем разжимаю руки и сажусь обратно.

— В чем дело?

В ее голосе звучит беспокойство, и от этого мне еще хуже от той лжи, которую я сказал ей. Именно поэтому я ненавижу делать вещи личными.

— Я хочу сказать, что не был честным в том, кто я есть.

Чарли откидывается назад. Это едва заметно, но я все равно замечаю.

— Ну, все довольно просто. Просто скажи правду. Кто ты?

«Я — коллектор, посланный из ада, чтобы манипулировать тобой и заставлять грешить, пока не смогу собрать твою душу».

Кажется, это не лучший способ начать. Так что вместо этого, я говорю следующее:

— Я приехал в Питчвилль не из-за новой работы моей мамы. Я приехал из-за тебя.

Чарли сглатывает.

— Что значит ты приехал из-за меня?

Чтобы показать, что мне не все равно, накрываю ее руку своей.

— Моя мама не живет дальше по дороге. Я не живу дальше по дороге. Я остановился в отеле «Винк» рядом с площадью, — я сжимаю ее пальцы. — Чарли, моей работой было найти тебя.

Она высвобождает пальцы из моей хватки.

— Зачем?

Я не знаю, что сказать дальше, поэтому просто бросаюсь в омут с головой.

— Я работаю коллектором.

— Как по взысканию задолженности?

— Нет, Чарли, — я сгибаю костяшки пальцев. Вот оно. — Я работаю коллектором душ.

Чарли начинает смеяться и встает с кровати.

— Черт возьми, Данте. Сейчас три часа ночи. Если ты хотел заморочить мне голову, то почему не сделал этого на вечеринке?

— Я говорю тебе правду.

— Нет, ты ведешь себя как придурок. И я хочу, чтобы ты ушел.

— Чарли, послушай, — я пересекаю комнату и хватаю ее за локти. — Я — коллектор. Моя работа — ставить печати на души людей.

— Почему ты говоришь со мной, как будто я идиотка?

— Я не думаю, что ты идиотка, — говорю я. — Я клянусь, я…

— Ладно, хорошо. Допустим, ты коллектор душ, — говорит она насмешливо. — Как ты получил работу?

— Меня сочли лучшим претендентом на эту должность.

— Кто?

— Бог.

Не знаю, почему я это сказал. Может быть потому, что не хочу говорить на кого действительно работаю. Но теперь, когда произнес это вслух, понимаю, что идея была блестящей. Если я смогу убедить ее, что работаю на Большого Парня, она может согласиться на контракт. Вряд ли в нем указано мелким шрифтом «куда» попадет ее душа.

— Бог? — глаза Чарли суживаются. — И зачем Богу моя душа?

— Потому что она чистая.

Хотя я вру, почему-то эта часть кажется правдой.

— У тебя есть какие-то доказательства, что ты работаешь на Бога?

— Нет, у меня нет, но… — я останавливаюсь. Подождите секунду. Черт, да, у меня есть доказательства. — Ладно, я могу кое-что сделать, но ты должна пообещать не кричать и не делать любые другие громкие вещи, которые обычно делают цыпочки. Окей?

Чарли выглядит неуверенной, но все равно кивает.

Я сжимаю губы и напускаю на себя тень, оставив ее, казалось бы, одну в комнате.

Чарли отходит назад и врезается в комод от чего звенят фарфоровые статуэтки.

— Данте? — говорит она, ее голос дрожит. — Куда ты делся?

Убираю тень и появляюсь.

Чарли прикрывает ладонью рот

— Ты просто исчез, — говорит она сквозь пальцы.

— Так и есть, — говорю я. — Это называется тенью. Все коллекторы могут делать это благодаря вот этому, — наклоняюсь вниз, задираю штанину и указывают на свою золотую манжету — мою ахиллесову пяту. — Причина, почему я никогда не ношу шорты.

— Что. Это. Такое? — Чарли проводит руками по гладкому металлу.

— Это моя манжета. Она позволяет мне собирать души, использовать тень и ходить по земле после смерти.

Глаза Чарли становятся огромными.

— После «смерти»? Ты пытаешься сказать мне, что ты мертв?

— Да. А манжета поддерживает во мне жизнь. Честно, Чарли. Разве я похож на того, кто будет носить это ради удовольствия?

— Нет. Но и мертвым ты не выглядишь, — девчонка закусывает губу, размышляя. — Если ты такой мертвый… как ты умер?

Каждый мускул в моем теле, кажется, сразу заболел. Хотя это разумный вопрос, я не готов к нему. В горле пересохло, и я не уверен, что смогу ответить. Так давно не позволял себе думать об этой ночи.

Чарли, должно быть, видит боль на моем лице.

— О, боже. Ты говоришь совершенно серьезно. Ты типа умер.

Опускаю взгляд в пол. Не могу смотреть на нее. Не хочу, чтобы она знала. Но по каким-то причинам, рассказываю.

— Да. Автомобильная авария.

Чарли обхватывает руками мою талию и обнимает. Зарываюсь лицом в ее волосы и закрываю глаза.

— Мой отец хотел съездить в магазин за смесью для пирожных. Он попросил меня поехать с ним, сказал, что ему нужна помощь, — поднимаю голову. — Тот чертов олень просто стоял посреди дороги.

Похоже, я не могу остановиться.

«Стоп!»

— Он умер первым. Я наблюдал за ним. Я смотрел, как мой отец умирает. Только после этого я как бы отпустил его.

Чарли откидывается назад и поднимает мой подбородок. И в этот момент я вижу что-то в ее глазах то, чего не замечал раньше. Сострадание, да, но и еще что-то. Хотя мы познакомились почти три дня назад, кажется, что Чарли видит меня впервые.

— Эй, — говорит она мягко. — Это был несчастный случай.

Я киваю.

Ее руки вокруг меня вдруг начинают чувствоваться не просто как дружеское объятие. Слова Чарли гулко отдаются у меня в груди. Ощущение посылает дрожь по спине, хотя я не могу себе представить почему.

— Он не знал, что это произойдет.

Я снова киваю.

— Мы с тобой не такие уж и разные, — говорит Чарли, проводя маленькой ладошкой по моей руке. — За исключением того, что я каким-то образом выжила.

Выживание — это именно та причина, по которой я здесь. Чтобы получить второй шанс на жизнь на Земле. Я тянусь в карман и нащупываю пенни, тот самый, который папа подарил мне на семнадцатый день рождения. Тот самый, который я сказал ему, что мне «не нужен».

Потирая лицо, заталкиваю воспоминания на задворки сознания. Весь этот разговор вышел слишком эмоциональным, и я должен положить этому конец. Мы оба умерли в ту ночь, но он пошел в одну сторону, а я в другую. И вот теперь я здесь.

— Слушай, помнишь, что я говорил тебе, что сделаю тебя красивой? У меня есть кое-что для тебя.

Достаю контракт из заднего кармана и протягиваю его Чарли.

— Что это? — она берет контракт и выжидающе смотрит на меня.

— Ну, как я уже сказал, я — коллектор. Я пришел забрать твою душу.

Девушка вздрагивает, и все то, что я недавно видел на ее лице, то, что говорило мне, что она что-то увидела во мне, исчезает. Я стараюсь смягчить свой подход.

— Я знаю, это звучит плохо, но разве ты не хочешь попасть туда после своей смерти?

— В рай? — спрашивает она.

— Конечно.

— Ага. Да. Но я не готова умереть сейчас, — ее глаза расширяются от страха. — Есть вещи, которые я еще хочу сделать. А как же моя бабушка? У нее больше нет никого.

Я вижу свой шанс завершить сделку и пользуюсь им.

— Это лучшая часть. Ты будешь жить даже после того, как душа будет собрана. А тем временем, мы дадим тебе взамен все что угодно.

— Типа продать душу?

Улыбаюсь и качаю головой.

— Да, именно так. Это беспроигрышный вариант.

— Я не знаю. Это как-то странно.

— Нет в этом ничего странного. Думай об этом, как о подарке. Ты ведь все равно хочешь, чтобы мы забрали твою душу, и мы готовы платить за это.

— Я знаю, но странно думать, что я буду ходить без души.

Я сжимаю переносицу. Я так близок к тому, чтобы покончить с этим, что буквально чувствую это на вкус. Это должно закончиться ради моего здравомыслия.

— Чарли, миллионы людей убили бы за такую возможность.

Девушка пересекает комнату и плюхается на кровать.

— Это слишком сложно осознать в три часа ночи.

— В три часа ночи люди более открыты для грандиозных идей, — говорю я. — Чарли, давай просто сделаем это. Ты станешь красивой, а я закончу свою работу.

Чарли издает странный звук. Если бы не знал ее лучше, то подумал бы, что это был звук боли.

— А что если я не хочу меняться? — говорит она тоненьким голоском.

— Каждый хочет измениться, — я беру у нее бумаги и разворачиваю их на ее тумбочке. Не уверен, должен ли использовать магическое перо или что-то подобное, поэтому просто вытаскиваю ту, которую привез из отеля «Винк» и надеюсь, что это сработает. — Вот. У меня для тебя классная ручка и все такое.

Лицо Чарли принимает нечитаемое выражение.

— Ты принес ручку?

— Ну да.

Она отнимает ее у меня и перекатывает между пальцами.

— Ты был уверен, что я подпишу его, не так ли?

— Нет, — говорю я. — Я просто подумал…

— Что я соглашусь на все, о чем ты меня попросишь?

«Тревога! Тревога! Сдавай назад!»

— Чарли, я делаю это для твоего же блага.

— Для моего же блага? Типа потому что я такая жалкая? — хотя она говорит мягким голосом, ее слова словно режут по живому.

— Я не это имел ввиду. Но…

— Но?

Начинаю теребить пряжку своего ремня.

— Но ты могла бы выглядеть иначе.

— Я хочу, чтобы ты ушел.

— Чарли…

— Уходи!

Я пячусь назад. Никогда бы не подумал, что Чарли будет кричать. Это потрясает меня до глубины души. Тянусь к ней, но она делает шаг назад и расправляет плечи.

Засовываю контракт обратно в карман и останавливаюсь у ее окна.

— Прости, Чарли, — шепчу я.

Не уверен, что она слышит меня, и определенно не уверен, что имею в виду, но мне кажется, что это правильные слова.

Вылезаю из окна, запрыгиваю в свою машину и смотрю на ее комнату. На какой-то момент я действительно подумал, что все получится. Но я должен был знать, что это не будет так просто.

Когда еду обратно в отель, осознаю, насколько я облажался. Чарли знает, кто я. Она не станет грешить, если думает, что я работаю на Большого Парня. И с контрактом больше ничего не получится.

Возможно, я не смогу выполнить эту работу.

И теперь все, о чем могу думать, это о чертовых последствиях.

Глава 16

Злая Чарли

В понедельник утром везде ищу Чарли. Вчера я заходил к ней домой, но бабушка сказала, что ее нет.

Я — тупица.

Ловлю девушку на первом уроке биологии. Девушка видит, что я смотрю на нее, знаю, что видит, но игнорирует меня.

— Эй, Чарли, ты собираешься игнорировать меня вечно? — спрашиваю я с соседней парты.

Она смотрит на доску, как будто меня не существует. Никогда не думал, что испытаю подобное — быть отшитым такой девушкой, как Чарли.

— Я знаю, ты меня слышишь. Просто позволь мне поговорить с тобой.

Ничего.

— Слушай… — оглядываюсь вокруг, чтобы проверить, что нас никто не подслушивает, и понижаю голос. — Ты знаешь, что я не имел в виду ничего такого. Я думаю, что ты замечательная, — не могу заставить себя сказать, что она красивая. Она не такая. — Давай пропустим этот урок. Я отвезу тебя в…

— Данте, у вас есть что-то, чем вы хотели бы поделиться с классом?

Хмуро смотрю на мистера Гордона. Мужчина поднимает одну бровь, как будто это должно произвести на меня какой-то эффект. Качаю головой и взмахиваю рукой, указывая на то, что он может продолжать.

— Спасибо за разрешение.

Мистер Гордон поднимает руку к доске, и в течение следующих шестидесяти минут, я поочередно наблюдаю за тем, как Чарли игнорирует меня и любуюсь желтыми пятнами на рубашке мистера Гордона.

Когда звенит звонок, стараюсь вести себя спокойно, будто потерял к ней всякий интерес. Я знаю, что делать, когда девочки злятся. Им просто нужно дать время, и они сами придут к тебе. Вот почему люди сравнивают девчонок с котиками.

Моя стратегия ошибочна. Чарли хватает свой неоново-зеленый рюкзак и выбегает из кабинета прежде, чем у меня появляется шанс показать ей, насколько мне безразлично. Вместо этого бегу трусцой следом, чтобы не отставать от нее.

— Чарли, подожди.

Она продолжает идти, переставляя свои короткие маленькие ножки, чтобы обогнать меня. Серьезно?

Хватаю ее за руку и притягиваю к себе.

— Ты можешь просто остановиться? Ведешь себя, как одна из тех девушек.

— Имеешь в виду таких девушек? — она указывает на девушку с длинными блестящими волосами и еще более длинными ногами.

«Черт возьми!»

— «Красивых» девушек? — продолжает Чарли и подходит ко мне.

Я знаю, что она пытается запугать меня, но девчонка слишком мала, чтобы сделать это.

«Глупый кролик».

— Да, точно, — говорю я. — Ты ведешь себя как одна из этих поверхностных цыпочек.

— Почему? Потому что меня волнует то, как выгляжу? Знаешь, я прекрасно знаю, что не красавица. Но это не значит, что я хочу, чтобы ты указывал мне на это, — Чарли отводит взгляд, стиснув зубы. — Наверное, я надеялась, что, может быть, ты думал… я не знаю…

Она замолкает, и открываю рот, чтобы вмешаться. Мне нужно, чтобы Чарли подписала этот чертов. И еще мне нужно чтобы она перестала смотреть на меня так, будто я причинил ей глубокую боль. Прежде, чем успеваю хоть что-то сказать, звенит звонок.

— Мне нужно идти в класс, — говорит она, вздыхая.

Я отпускаю ее руку.

— Я иду туда же, куда идешь и ты, помнишь?

Чарли не спешит уходить, и это маленькое чудо для меня. Мы идем бок о бок на «Историю Алабамы», и она не жалуется, когда я сажусь рядом с ней. Этот урок, кажется, еще длиннее, чем первый, и я клянусь никогда больше не входить в среднюю школу, когда истекут эти десять дней. Когда, наконец, звенит звонок, я встаю, чтобы идти с Чарли на обед. Она ловит мой взгляд и уходит прежде, чем я успеваю ее остановить.

«Тупица. Я думал, что мы прошли через это».

В кафетерии Чарли садится за свой обычный обеденный стол. Блу и Аннабель уже здесь, и челюсти Блу сжимаются, когда я подхожу ближе.

— Чарли, пожалуйста, мы можем поговорить? — спрашиваю я.

Аннабель перестает доставать виноград из коричневого бумажного пакета, ее глаза расширяются.

— Что происходит? — спрашивает она.

— Ничего, — отвечаю я.

Аннабель и Блу поворачиваются к Чарли.

— Ничего, — подтверждает она.

Пробегаю рукой по волосам и решаю, что мне нужно перекусить. Но единственное, что есть в этом казенном кафетерии — это искусственная пища. Но здесь есть торговый автомат, и я знаю кое-что, что любит мисс Чарли. Достаю бумажник из заднего кармана и иду к торговому автомату. Стоя перед огромным стеклянным ящиком, вытаскиваю достаточно денег, чтобы купить все пакетики «Skittles». Затем происходит довольно забавная вещь: вставляю купюру, и автомат выплевывает ее обратно. Вставляю купюру заново. Автомат снова выплевывает ее.

«Черт возьми! Нужны тебе эти чертовы деньги или нет?!»

В итоге вытаскиваю из автомата все пакетики «Skittles» и иду назад к столу со своей добычей. Чувствую гордость за себя, пока не замечаю, что Чарли там нет.

— Куда она делась? — спрашиваю я, мои карманы и руки полны глянцевыми красными упаковками.

— Куда кто делся? — бормочет Блу.

— Она пошла с Тейлор, — говорит Аннабель. Она указывает в сторону одного из коридоров, и я начинаю идти в том направлении. Но Аннабель останавливает меня. — Подожди, Данте.

Я оборачиваюсь, и один из пакетиков «Skittles» падает на кафельный пол.

— Не ходи за ней. Она явно чем-то рассержена, — Аннабель делает паузу, надеясь, что я расскажу ей о том, что произошло. Когда ничего не говорю, она спрашивает. — Что-то случилось на вечеринке?

— Ты не разговаривала с ней с субботнего вечера?

Аннабель кладет виноград в рот и качает головой.

— Да, — говорю я. — Что-то случилось.

До сих пор нагруженный конфетами, сажусь на стул. Аннабель бросает Блу пончики с сахарной пудрой, и на этот раз ему удается поймать их.

— Обед чемпионов, а? — говорю я, пытаясь завязать разговор с Блу. Это, конечно, лучше, чем игра в гляделки.

Парень вытирает сахар с уголка рта и не спешит с ответом.

— Что-то вроде этого.

— Знаешь, — начинает Аннабель. — Ты очень нравишься Чарли.

— Да?

Это ее друзья. Я должен сделать вид, что их слова имеют значение.

— Угу. С другой стороны, ей нравятся практически все. Даже те, которые не заслуживают этого.

Внимательно изучаю девушку, но не похоже, что Анабель имеет в виду меня.

— Но ты, — продолжает она, — ты действительно залез к ней под кожу. А ты здесь только три дня, — Аннабель берет свою коробку с молоком и, не сводя с меня глаз, сминает ее в руке. — Откуда, ты сказал, приехал?

Подождите? Она пытается меня запугать? Потому что, если да… это может сработать. Стерва может быть страшной.

— Я не говорил.

— Феникс, да?

— Конечно.

Блу берет пример Аннабель и смотрит на меня, медленно жуя пончик.

— Почему Чарли ушла с Тейлор? — спрашиваю я, не обращая внимания на взгляд Блу.

Мышцы на лице Аннабель расслабляются.

— Я не знаю. Тейлор сказала, что хочет извиниться. Вот почему я спрашивала о вечеринке.

Мне с трудом верится, что Тейлор будет извиняться. Если только это не принесет ей пользу.

Блу начинает говорить о «Никс», и они с Аннабель начинают разговор о баскетболе.

— Ребята, вы когда-нибудь сами играете? — прерываю я их.

— Играем? — спрашивает Аннабель вскидывая темные брови.

— Да. Вы играете в баскетбол?

— Да, черт возьми, мы играем! — отвечает Аннабель в тот момент, когда Блу качает головой.

— Ну и что же? — спрашиваю я. — Вы играете или нет?

Аннабель сминает бумажный покате из-под обеда и бросает его в Блу.

— Да, мы играем. Он просто не хочет, чтобы ты приходил туда.

— Где вы играете? — ноги дергаются при мысли о том, чтобы выйти на корт. Или на поле. Или о беге. Обо всем, в чем я могу соревноваться.

— В спортзале. Это в северной части Питчвилля, — Аннабель бросает взгляд на Блу, который остается немым. Парень немногословный, но если бы он не был таким, я знаю что бы он сейчас сказал.

Прикусываю внутреннюю часть щеки. Понятия не имею почему, у меня сводит живот.

— Я буду играть с вами, ребята.

«Вот. Сказал. Все просто».

— Нет, — говорит Блу.

Он открыл рот и что-то сказал? Видимо приближаться к Чарли — это плохо, но кража корта — это просто недопустимо.

— Нет? — переспрашиваю я.

— Нет.

Блу встает, чтобы уйти, но я удерживаю его.

— Не беспокойся. Я ухожу.

Не хочу больше сидеть здесь.

Аннабель окликает меня.

— Да ладно, Данте. Ты можешь играть.

От ее слов не становится легче. Так что я ухожу с обидой и иду наружу. «Элизабет Тейлор» награждает меня широкой улыбкой. Хлопаю ее по капоту и залезаю внутрь.

— Давай немного подымим, девочка.

Завожу двигатель и еду на ближайшую заправку. У меня есть несколько минут до конца обеда, и я знаю, как хочу провести их.

Парень за прилавком протягивает мне пачку «Marlboro Reds» и черную пластиковую зажигалку. Как только выхожу на улицу, щелкаю зажигалкой и подкуриваю сигарету. Делаю две глубокие затяжки и чувствую себя прекрасно.

Я бросил курить после смерти что довольно иронично. Не то, чтобы волновался о здоровье своего мертвого тела, но мне казалось, что это самое время остановиться. В основном меня убивает запах. Но сейчас нет лучшего аромата на Земле.

Появляется мучительное чувство, что за мной следят. Это уже давно не в новинку.

— Хочешь? — спрашиваю я невидимый воздух справа от меня. Протягиваю пачку сигарет, я задаюсь вопросом, покажется ли коллектор или нет. Считаю до трех, затем убираю пачку в карман и выбрасываю окурок. — Трусишка.

Поворачиваюсь, чтобы уйти и чувствую удар в спину. Спотыкаюсь и оборачиваюсь.

«Кто-то только что толкнул меня?»

Осматриваюсь по сторонам. Никого не замечаю, но это ничего не значит. Я знаю, что кто-то здесь был. Коллектор либо случайно столкнулся со мной, либо намеренно толкнул. Кровь стучит в висках, и мне хочется сломать ему челюсть, но это невозможно пока он не покажет себя. Сегодня понедельник. В течение шести дней я закончу это задание.

А потом мы с Боссом наведем порядок в доме.

***

Когда возвращаюсь в школу, вынужден бежать, чтобы добраться до класса вовремя. Не хочу иметь дело с сердитыми потными учителями, поэтому прилагаю усилие. Вхожу в класс и понимаю, что Чарли нет. Что-то не так. Эта девушка не пропустит занятие, даже если кто-то будет угрожать ее жизни.

Я стою у входа в класс, не двигаясь и понимая, что за мной наблюдает весь класс. Кто-то прочищает горло, намекая, чтобы я перестал валять дурака. Что ж, раз Чарли нет, теперь можно сесть и на задний ряд.

Моя учительница по математике — цыпочка, так что некоторое время смотрю на нее, а затем ложусь на парту, чтобы вздремнуть. Может быть, когда проснусь, урок закончится, и я смогу найти Чарли. Но в, то время, как я игнорирую учителя, говорящего о чем-то алгоритмическом, слышу голос Чарли.

Выпрямляюсь и вижу, что ее голос доносится из телевизора. Подождите, что? Почему Чарли в этом смехотворно устаревшем телевизоре? У меня отвисает челюсть, когда учительница выключает свет, и я понимаю, что Чарли вещает из кабинета журналистики.

Нет. Нет. Это не хорошо. Тейлор никогда не отказалась бы от выступления на камеру, если только…

«Вот дерьмо». 

Глава 17

Обозленный демон

Каждый мускул в моем теле напрягается, и я встаю со своего места.

— Мистер Уокер? — спрашивает учительница.

Смотрю на нее, затем снова на телевизор. Интуиция подсказывает, что мне нужно пойти в комнату журналистики. Сейчас же.

— Мистер Уокер, — говорит учительница более решительно. — что-то не так?

Я смотрю, как Чарли перебирает какие-то бумаги. Она улыбается, но уголки ее губ дико дергаются.

— Чувак, ты загораживаешь мне обзор, — я оборачиваюсь и вижу парня с жирными волосами, который жует чипсы. Взгляд остекленевший, он явно покуривал марихуану. Он смеется и его кровью глаза сужаются. — Чувак, что с тобой? — он снова смеется.

Хватаю открытую книгу со своего стола и делаю шаг, чтобы уйти. Но голос Чарли останавливает меня.

— Здравствуйте, и добрый день. Я веду прямой репортаж из престижного кабинета журналистики в школе «Сентенниал», — она подчеркивает слово «престижный», и люди в классе смеются. Я видел тот кабинет собственными глазами. Это были четыре стены и сломанный стол.

Она рассмешила всех. Чарли Купер действительно рассмешила.

— Чувак! — говорит парень наркоман.

Смотрю на него снова, затем опускаюсь на свое место.

Чарли улыбается в камеру, ее голос становится выше.

— На этой неделе нас ждет много интересного, так что берите тетради, ручки и приготовьтесь провести десять классных минут.

Кто-то вскрикивает рядом со мной, и мне приходится поднести кулак ко рту, чтобы скрыть широкую улыбку.

«Давай, девочка!»

Следующие нескольких минут Чарли перечисляет предстоящие футбольные матчи, заседания студенческого совета, и что-то о расписании автобусов… и все это с дозой остроумия и обаяния.

Постоянно оглядываюсь по сторонам, чтобы убедиться, что все видят то же, что и я. Это не та девушка, которую я знал последние четыре дня. Она уверена в себе. Она красноречивая. Она… не Чарли. Я прищуриваюсь, наклоняюсь вперед и замечаю, что Чарли смотрит немного левее.

«А, карточки-шпаргалки. Это все объясняет».

Чарли откладывает последний лист бумаги, дав понять, что она закончила трансляцию.

— В заключение я расскажу о самой захватывающей части сегодняшнего эфира — танцах на Хэллоуин!

Еще больше вскриков по классу.

— Как вы знаете, они будут проходить в спортзале. Билеты будут продаваться всю неделю во время обеда. Так что не забудьте купить их, иначе останетесь без пары как я.

Чарли останавливается. Ее улыбка дрогнула, но она быстро берет себя в руки.

— Как вы знаете… только уродливые лузеры…

Она прекращает чтение карточек-шпаргалок, смотрит прямо в камеру и замирает.

Люди в классе нервно смеются.

Тейлор. Она испортила шпаргалки. Мне следовало бы догадаться.

«Я должен был догадаться!»

Вскакиваю со своего места и бегу к двери.

За спиной слышу, как учитель выкрикивает мое имя, но не останавливаюсь. Кроссовки стучат о пол, когда бегу по коридору в кафетерий и дальше, по более длинному коридору. Направляюсь в кабинет журналистики, но внезапно останавливаюсь, когда слышу звук быстрых шагов со стороны туалетов. Каким-то образом я знаю, что это она.

В туалете нет двери, только вход, который так резко поворачивает, так что нельзя увидеть, что внутри. Я даже не проверяю, смотрит ли кто-нибудь, просто вхожу, стучу в стену и говорю.

— Чарли? Ты здесь?

Шагов больше не слышно.

Да. Это должна быть она.

Я полностью вхожу внутрь и нахожу ее, вышагивающей перед туалетными кабинками. Чарли отворачивается, когда говорит.

— Уходи, Данте. Я в порядке.

Но когда Чарли поворачивается, я вижу правду. Ее лицо розовое и пятнистое, а в глазах столько боли, что у меня в груди что-то разрывается на части.

Мои руки сжимаются и разжимаются, дыхание становится тяжелее и быстрее. Эти люди подумали, с кем связались? Эта девушка была назначена «мне». Босс хочет ее душу, что означает, что любой, кто свяжется с ней, свяжется и со мной. И сейчас они узнают, что значит связаться с таким как я.

Резко отворачиваюсь от Чарли и вылетаю в холл.

— Данте, — кричит вслед Чарли. — Данте, не надо.

Иду по коридору, набирая скорость, меня никто не остановит. Когда заворачиваю за угол, вижу как Тейлор и один из ее парней смеются. Они отлично проводят время издеваясь над «моей» девочкой. Парень видит меня и криво улыбается.

— Ах, вот и ее бойфренд. Заценил наше шоу?

Я не останавливаюсь. Продолжаю двигаться. В одну секунду этот идиот стоит прямо, а в следующую — мой кулак врезается в его челюсть. Парень падает на пол с громким стуком. Я прыгаю ему на грудь и снова и снова мой кулак впечатывается в его лицо. Я большой парень, этого нельзя отрицать, но, более того, я — чертов демон. И теперь парень подо мной знает, каково это — вывести его из себя. Когда его глаза закатились, я встаю и вытираю кровь с костяшек пальцев.

Затем я смотрю на Тейлор.

В ее глазах искрится страх. Я медленно подхожу к ней. Она отступает, пока ее лопатки не ударяются о шкафчики позади нее.

— Данте, я…

Закрываю ее рот рукой.

— Заткнись.

Подхожу так близко, что практически чувствую, как бьется ее сердце. Щелкаю пальцами другой руки и вижу свет ее души. Как я и ожидал, она покрыта метками грехов. Чего я не ожидал, так это увидеть две блестящие розовые печати.

«Что за черт? Это сделала Чарли?»

Сейчас мне все равно. Меня заботит то только, чтобы девушка передо мной получила по заслугам. Обычно размер печати, которую я могу поставить, зависит от греха. Но в этот раз — только в этот раз — я позволю себе небольшую вольность.

Закрываю глаза и тяну из себя столько, сколько могу, а затем отпускаю.

Печать размером с Канаду прикрепляется к свету души Тейлор. И, о как же здорово, я могу сказать, что Тейлор чувствует это. Чувствует, что я только что забрал у нее нечто священное.

Я улыбаюсь.

— Пуф, сука.

Глава 18

Затишье после бури

Когда оборачиваюсь, Чарли здесь. Она стоит в центре комнаты, руки сжаты в кулаки.

Сокращаю расстояние между нами и обнимаю ее. Не имею представления, зачем делаю это, но это кажется правильным. На мгновение девушка кладет голову мне на грудь, и тогда я беру ее за руку.

— Пойдем, — говорю я. — Я отвезу тебя домой.

Я поднимаю ее лицо за подбородок, и когда Чарли уверенно кивает, кладу руку на ее поясницу и веду к стоянке. Она садится на пассажирское сиденье, и я завожу двигатель. Не могу перестать думать о розовых печатях на душе Тейлор, о том, как они туда попали, и почему Чарли дала их ей. Что-то не складывается. Я понимаю, что она не знает о своих способностях, но, возможно, было бы лучше, если бы она знала. Об этом нужно подумать.

Смотрю на Чарли. Ее лицо совсем не выражает эмоций.

— Хочешь поговорить об этом?

Девушка качает головой и смотрит в окно, но через несколько секунд поворачивается и смотрит на меня.

— Со мной все будет в порядке, ты знаешь. Я была в порядке.

Она бросает на меня сломленный взгляд, и поворачиваюсь к дороге.

— Все было не так плохо, как могло быть, — продолжает Чарли.

— Они что, перепутали карточки-шпаргалки?

Уверен, что прав, но хочу, чтобы она подтвердила то, что я уже знаю.

Чарли вздыхает.

— Да. Они были довольно плохими. Мне повезло, мозг отключился, когда это произошло, — она смеется про себя, хотя я знаю, что девушка не находит это смешным. — Это был довольно креативный способ сделать из меня идиотку. Нужно отдать им должное.

— Тейлор получит свое.

Чарли ерзает на сиденье, обхватывает себя руками, затем смотрит на меня.

— Что ты с ней сделал?

Я прекрасно знаю, о чем она говорит, но предпочитаю прикинуться идиотом.

— О чем ты?

— Я видела, как она выглядела, когда ты был рядом с ней. Ты… сделал что-то?

Пожимаю плечи. Это опасная территория. Чем меньше Чарли знает, тем лучше. Ложь — скользкий зверек.

— Я просто убедился, что она не будет больше с тобой связываться.

— Как? — давит она.

— Зачем тебе вообще понадобилась эта передача? — спрашиваю я, уклоняясь от ее вопроса.

Чарли грызет кончики пальцев, и я вынимаю руку из ее рта. Наш разговор превращается в какую-то игру.

— Мне нравится репортеры, — это все, что она говорит.

— Правда? Почему?

Она снова начинает засовывать пальцы в рот, а затем останавливается сама.

— Я не знаю.

— Конечно, знаешь. Так в чем дело? Ты запала на Андерсона Купера¹⁰?

Чарли улыбается.

— Нет. Просто… я не знаю. В ночь пожара все было так хаотично. Соседи плакали, пожарные просили описать меня планировку дома, и все было так громко. И среди всего этого я помню эту даму. Ее волосы были собраны на макушке, — Чарли приподнимает свои волосы. — И она просто… сидела там и держала меня, казалось, целую вечность. Наконец, парень с камерой подошел к ней и спросил, готова ли она. Женщина спросила, смогу ли я побыть одна и кивнула оператору. Но прежде, чем встать, она сняла этот желтый пиджак и надела его на меня. Просунула мои руки в рукава и все такое. Затем тот парень дал обратный отсчет, и эта женщина, она просто… ожила. Пока я наблюдала, она стояла спокойно, как птица, и рассказывала миру о том, что произошло. И я помню, что тогда подумала… да, люди должны знать. Они должны знать о моих родителях. Это очень важно, — Чарли взглянула на меня. — Ведь это правда важно?

Я киваю, и на этот раз сжимаю ее руку без всякой причины.

— Да, важно.

— Как-то так, — Чарли качает головой, как будто пытается стереть трагедию. — Когда стала старше я решила, что хочу быть похожей на ту женщину. Рассказывать людям о важных вещах. Кто-то должен делать это. Иначе о людях просто забывают.

Когда мы подъезжаем к дому Чарли, я собираюсь заглушить двигатель, но она останавливает меня.

— Данте, я хочу немного побыть одна. Хорошо?

У меня всего шесть дней, чтобы закончить работу, и я не могу позволить себе дать Чарли немного времени. Но и не могу заставить себя надавить на нее.

— Хочешь, я заскочу к тебе сегодня вечером? Поужинаем или еще что-нибудь?

— Я договорилась вечером встретиться с Аннабель.

«Она предпочитает тусоваться с Аннабель, а со мной? Какого черта?»

— Это круто, — говорю я. — Может тогда вместе позавтракаем перед школой?

— Я могу позвонить тебе? — спрашивает Чарли.

— Если ты не заметила, у меня нет телефона.

Она морщит нос.

— У тебя нет мобильного телефона?

— Как и у тебя.

— Да, но ты ведь при деньгах и все такое.

— Ненавижу сотовые телефоны. Если захочу поговорить с тобой, я просто найду тебя.

— Ну, если я захочу завтра позавтракать, то буду здесь. Если нет… — она пожимает плечами, затем смеется, и я рад слышать настоящий смех.

— Я буду здесь завтра в пол восьмого, — говорю я. — Может быть, мне повезет.

Это прозвучало неправильно, но не стоит беспокоиться. Чарли меня уже не слушала.

Мне кажется у нас все хорошо. Чарли снова стала собой. Но когда наблюдаю, как она идет по дорожке к дому, вижу, как поникли ее плечи. Она не пойдет гулять сегодня вечером с Аннабель. А это значит, что Чарли будет сидеть одна в своей чертовой розовой комнате.

Бросаю взгляд на бардачок, где валяется контракт на душу, осознавая, что сейчас идеальный момент покончить с этим. Чарли сейчас слаба, восприимчива. Я должен пойти внутрь и убедить ее, что все может быть по-другому. Вместо этого выезжаю на проезжую часть и еду в сторону отеля «Винк». Один.

***

Лежа в постели, ворочаюсь с боку на бок. понимаю, что делал это много раз за последние три ночи, особенно учитывая, что я не продвинулся в выполнении задания дальше, чем четыре дня назад. Если не считать той жалкой печати, которую Чарли получил за мелкую кражу.

Втайне надеюсь, что сейчас появится Макс и скажет, что мне делать. Хотя это я тренировал его, сейчас мне нужно мнение со стороны. Как заставить девушку подписать контракт на ее душу, когда она совершенно довольна своей жизнью?

Телевизор, стоящий в углу, освещает комнату сине-зеленым светом. Смотрю на часы — 1:23. Я нахожу удовольствие в том, что номера последовательные. Почему-то я нахожу в этом удовольствие, в том, что цифры идут подряд. Я дремлю, думая о других временах, которые мне нравятся — 3:33, потому что там три тройки, и 11:11, потому что это единственное время с четырьмя одинаковыми числами подряд. Миниатюрные часы стоят у меня перед глазами, часы рядом продолжают тикать, и в конце концов, я проваливаюсь в сон.

***

— Данте, — слышу я чей-то голос. — Данте, проснись. Боже мой, ты спишь, как медведь гризли.

Меня трясут за плечи, и я резко сажусь на кровати. Рядом с кроватью стоит Чарли, освещенная светом телевизора. Она прикусывает нижнюю губу, ее щеки ярко-красные.

— Чарли Купер, — говорю я, потирая лицо, — что ты здесь делаешь? Ты напугала меня до смерти.

— Коллектор Данте напуган? Мною? — дразнит она, но ее лицо полно беспокойства.

— Как ты сюда попала?

Отбрасываю одеяло, пересекаю комнату и роюсь в вещах в поисках джинсов и футболки. Хотя наполовину сплю, мне интересно смотрит ли она на меня, пока я в одних боксерах. С другой стороны, кто бы не хотел это увидеть?

Натягивая джинсы, стараюсь чтобы Чарли хорошо рассмотрела мои татуировки: дракон на спине и дерево, начинающееся от локтя, охватывающее бицепс, и раскинутое по плечу. Дерево сухое и совершенно жуткое. Я знаю это, потому что специально сказал парню, который делал тату, что оно выглядело страшным.

— Мистер Стэнли дал мне ключ на стойке регистрации, — отвечает Чарли. — Он дружит с моей бабушкой.

— Он просто дал тебе ключ? — натягиваю серую футболку «Армани». — Я не думаю, что им можно говорить, в каком номере я живу.

Чарли закатывает глаза.

— Это Питчвилль, Данте. Не Феникс. Или где ты там жил.

Чарли садится на мою кровать, погружаясь в ворох спутанных простыней. Странно видеть ее здесь. В моей постели. Где я только что был.

Сажусь на противоположную кровать, и нервно постукиваю ногой.

— Так что случилось?

Чарли проводит рукой по бедрам и смотрит на меня. Ее глаза широки и живы, и вдруг я понимаю, зачем она здесь.

— Я готова. Хочу, чтобы ты сделал меня красивой.

Изменения

«Сестра красоты — тщеславие, а ее дочь похоть».

Неизвестный

Глава 19

Пунктирные линии

Мгновение я просто смотрю на нее. Я как будто потерял дар речи. Никогда не думал, что смогу услышать эти слова: «я готова». Но за последние пару дней Чарли пришлось пережить немало потрясений, и что там Макс сказал прошлой ночью?

«Люди меняются, когда случается дерьмо».

— Данте? У тебя все еще есть тот контракт?

Я киваю.

— Можешь объяснить, как это работает? На этот раз я буду слушать.

Вскидываю брови снова киваю.

— Он где-то здесь?

Теперь Чарли смотрит на меня. Я вижу, что пугаю ее тем, что не отвечаю. Мне нужно выкручиваться, пока она не пошла на попятную.

— Да, — говорю я наконец. — Он в машине, сейчас принесу.

Чарли ложится на кровать, а я надеваю свои красные кроссовки, стараясь не замечать то, как ее бедра продавливают матрас.

— Скоро вернусь, — говорю я ей, но она ничего не отвечает.

Я бегу к машине со странными чувствами. Как будто какая-то совершенно пьяная телка только что сказала мне купить презервативы. И я согласился. Достаю контракт из бардачка «Элизабет Тейлор», а затем возвращаюсь внутрь. Поскольку забыл ключ, стучу в дверь и жду пока Чарли откроет дверь в мой собственный номер. Ее взгляд падает на контракт, когда я вхожу и сажусь на кровать.

— Так что за сделка? — спрашивает девушка. — Я подпишу… и ты сделаешь меня красивой?

Разворачиваю договор и стараюсь не показаться невежественным, даже если это так и есть. Я имел с этим дело столько же, сколько и она.

В контракте есть место для наших имен, а также написано, что тот, кто его подпишет, будет терять часть своей души за каждый запрос. Ладно, кажется, все просто.

— Похоже, что тебе просто нужно подписать, а потом попросить то, что хочешь, — я пожимаю плечами. — И потом, думаю, мы дадим это тебе.

— Так ты не уверен? — спрашивает Чарли.

Повышаю голос и выпрямляюсь, надеясь, что Чарли купится на мою фальшивую уверенность в себе.

— Я уверен. Это очень просто. Мы все время заключаем их.

— Правда?

— Абсолютно.

Она тянется к контракту, и я даю ей его. Ее глаза бегают по словам.

— Тут не так много условий. Можно подумать, что это что-то вроде юридического договора.

— Мы любим все упрощать.

Надеюсь, что использование «мы» говорит о том, что я знаю, что делаю.

— Все что нужно — это подписать, а затем попросить? И когда я использую все свои желания или что-то вроде этого, то ты заберешь мою душу?

— Совершенно верно.

Я чувствую привкус кислоты в своем горле.

Чарли кладет договор на тумбочку между нами и глубоко вздыхает. В этот момент я смотрю на нее: вьющиеся светлые волосы, худое тело, лишенное всяких выпуклостей, плохая кожа. Все это делает ее в лучшем случае средней. Но есть и другие вещи, которые я раньше не замечал. То, что я не могу перестать изучать теперь, когда она задумалась об этом. Широкие скулы, за которые модели убивали бы. Длинная и изящная шея, словно у балерины. И, конечно, ее губы. Который я всегда считал красивыми. Имею в виду, сносными.

Это было странно.

Напрягаюсь, когда думаю об этой ситуации с контрактом. Чарли — единственная девушка, которую я когда-либо встречал, которую полностью устраивает ее жизнь. Она ей нравилась. И теперь девушка собирается изменить ее. И все потому, что Босс хочет ее душу.

И потому что я хочу повышение.

Мне хочется спросить Чарли, почему она передумала. Уверен, что к ней всю жизнь придирались, так что же изменилось сейчас? Но я боюсь давить на нее. Боюсь, что если мы поговорим об этом, она передумает. Боюсь того, что она может сказать мне.

Чарли открывает ящик тумбочки и достает ручку. Я собирался сказать ей, где подписать, но она сама находит линию и подносит к ней ручку. Девушка колеблется и смотрит на меня. В ее взгляде есть что-то странное, как будто Чарли только что вспомнила, зачем она это делает. Надеюсь, она не заметит, что я затаил дыхание.

— Спасибо за это, Данте. Извини, что тогда разозлилась.

Ее доброты внезапно становится слишком много. Я тянусь к ней, чтобы вырвать ручку из ее руки, но не успеваю и Чарли пишет свое имя на пунктирной линии: «Чарли Купер».

Она протягивает контракт и ручку мне с широкой улыбкой на лице.

— Твоя очередь.

Беру у нее контракт, пересекаю комнату и кладу его на комод. Она не должна увидеть выражения моего лицо, которое мне хочется отодрать своими ногтями. У меня нет причин чувствовать себя… виноватым. Я — коллектор. Это моя работа. Я не знаю другого пути.

На секунду думаю, смогу ли остановить сделать. Может быть, если я не подпишу контракт ничего не получится.

— Данте? — говорит Чарли с кровати с беспокойством в голосе.

Поворачиваюсь лицом к ней, и она должно быть заметила борьбу на моем лице, потому что ее рот открывается, а глаза расширяются.

— Что? Я сделала что-то не так?

Не могу вынести звук ее голоса, ее взгляд и все то дерьмо, которое она заставляет меня чувствовать.

Беру ручку и вывожу свое имя, прежде чем передумываю.

Все кончено.

Сделано.

Вымучено улыбаюсь и оглядываюсь на Чарли. Она ждет что я скажу ей что все нормально. И я говорю:

— Ты все сделала правильно.

Чарли кивает головой, улыбается, но смотрит в пол. Затем ей как-будто что-то приходит в голову. Она вскакивает с кровати и бежит в ванную, хромая и натыкаясь на меня по дороге.

— Куда ты идешь? — кричу я.

Осматриваю комнату, думая, что что-то упустил, а затем иду за Чарли. Смотря на себя в зеркало, девушка поворачивает лицо из стороны в сторону. Сначала она кажется взволнованной, но потом уголки ее губ опускаются.

— Это не сработало.

Я облизываю губы.

— Думаю, тебе нужно попросить, чтобы это произошло.

— Я уже попросила.

— Когда?

— Когда была в комнате. Сразу после того, как ты подписал.

Потираю затылок затылок.

— Я не слышал, чтобы ты что-нибудь говорила. Может быть, тебе нужно сказать это громче.

«Или, может быть ей нужно отправить факс? Или отправить по почте через морскую черепаху. Кто знает».

— Думаешь, я должна сказать вслух то, что хочу? Это как-то неловко.

— Ты не сказала об этом вслух?

— Нет, я просто… помолилась об этом. Ну, знаешь… Богу.

«О нет».

— Я думаю, — начинаю я. «Осторожно, Данте». — Я думаю, что ты должна сказать это вслух, чтобы был свидетель. Наверное, поэтому мы оба подписывали его.

«Да, это прозвучало хорошо».

Чарли хмыкает, затем проходит мимо меня в комнату.

— Ладно, я просто скажу это вслух.

— Хорошо.

Я сажусь напротив нее, и, хотя все еще чувствую укол вины, не могу не радоваться, что буду свидетелем этого. Она станет красивой. Чарли Купер… станет красивой.

Чарли складывает руки на коленях, закрывает глаза и открывает рот.

Глава 20

Я хочу

— Я хочу…

Наклоняюсь вперед, чуть не падая с кровати. Безумно хочу услышать, как Чарли скажет слова: «я хочу быть красивой».

— Я хочу, — повторяет она.

«Давай! Давай!»

— Я хочу, чтобы у меня были красивые волосы.

— Чего ты хочешь?!

— Красивые волосы, — повторяет девушка. — Я хочу, чтобы у меня были красивые волосы.

Чарли поднимает локон своих вьющихся светлых волос и гримасничает.

Я признаю, что идеальные волосы могут сотворить с девушкой чудеса, но как насчет всего остального? Почему бы не избавиться от плохой кожи или кривых зубов? Или от хромоты?

— Ты не хочешь просто сделать все сразу? — спрашиваю я.

Чарли качает головой.

— Ни в коем случае. Я не хочу спешить. Мне нужно время, чтобы обдумать то, что я хочу.

Замечательно. Последнее, что мне нужно, это чтобы она мне этим докучала.

— Может ты должна просто попросить стать красивой, и все, что нужно, изменится.

Чарли не отвечает мне и просто смотрит на свои волосы.

— Почему ничего не происходит? Они выглядят так же.

Смотрю на ее волосы. Они и правда не изменились.

— Может, тебе нужно сказать громче. Попробуй еще раз. И заодно зайди дальше, попроси еще что-нибудь.

Она сжимает губы, затем вздыхает и почти кричит.

— Я хочу красивые волосы.

Ничего не происходит.

Я вздыхаю и падаю на кровать. Почему с этой девчонкой вечно все идет не так?

— Зачем тебе красивые волосы? — спрашиваю я. — Почему не больше сиськи или еще что-то?

— Данте! — Чарли бросает в меня подушку, я ловлю ее и бросаю обратно. Девушка смеется и падает на другую кровать. — Я всегда хотела быть одной из тех девушек, которые могут взмахнуть волосами.

— Взмахнуть волосами?

— Да. Знаешь, когда девушка сначала кокетливо улыбается, а затем перебрасывает свои идеальные блестящие волосы через плечо? Я хочу это.

Я смотрю на нее. Дыхание в горле перехватывает. Ее волосы… «светятся». Так спокойно, как только могу, спрашиваю:

— Почему еще ты хочешь изменить свои волосы?

— Я не знаю. Ох, да, поняла! Я хочу делать все эти классные прически. — Чарли садится, и ее волосы светятся ярче. Она даже не замечает этого и продолжает болтать, а щеки горят красным. — Хочу делать эти неряшливые пучки и низкие конские хвостики и, возможно, остричь милую челку на одну сторону.

Ярче и ярче. А теперь… теперь они меняются. Растут все длиннее и гуще.

— Я всегда хотела сделать все эти вещи, но с волосами, как у меня, это безнадежное дело, — Чарли тянет свои волосы и смотрит на них. — Мои волосы всегда просто… они просто…

Я начинаю смеяться.

Ее глаза становятся больше, а затем девчонка бежит в ванную.

— А-а-а-а! — доносится оттуда ее визг. — Мои волосы! О, черт возьми, мои волосы!

Чарли возвращается в комнату и начинает кружиться. Ее волосы развеваются идеальными шелковыми лентами. Цвет — идеальный оттенок блонд, как будто она пришла прямо в «Бергдорф» и попросила сделать с волосами лучшее, что они могут.

Чарли кладет руки под волосы и позволяет им упасть волной назад.

— Это великолепно. Тебе не кажется?

На мгновение я забываю о контракте и просто наслаждаюсь ее улыбкой. Хотя улыбка далека от идеала, она все равно влияет на меня, затрагивает в хорошем смысле. Улыбка на лице Чарли заставляет меня думать, что я все сделал правильно.

Щелчок пальцев и к свету ее души с неохотой прикрепляю печать. Она меньше, чем та, которую я поставил на ее душу в торговом центре, и я понимаю, что пройдет еще много пожеланий, прежде чем я смогу полностью собрать ее.

Но, судя по счастливому танцу Чарли по комнате, это не будет проблемой.

Глава 21

Блестящие, идеальные волосы

На следующее утро я забираю Чарли, и мы идем на наш ранний утренний завтрак. Девушка оставила свои волосы распущенными, и это… потрясающе. Никогда не думал, что хорошие волосы могут так преобразить человека. Предлагаю ей пройти прослушивание для рекламы шампуня. Она смеется. Но я нет.

— Куда направляемся?

— Ты не забронировал столик для нашего свидания?

Я бы выплюнул свой кофе, если бы он у меня был.

«Свидание?»

Черт, принцесса Купер обрела за ночь уверенность. Когда смотрю на нее, вижу, что Чарли улыбается. И мои плечи расслабляются.

— Думаю, ты бы справилась с этим лучше, — отзываюсь, — по сути, я — турист.

— «Метро Динер», — говорит она.

— Метро? Они действительно пренебрегают с этим словом.

Чарли хихикает и перебрасывает волосы через плечо.

«Ох, святые угодники. Она только что попробовала это. Перебросила волосы».

Войдя в «Метро Динер», мы садимся за столик у задней стены. Официантка, явно съевшая буйвола на завтрак, ковыляет к нашему столику.

— Заказываем?

Открываю рот, чтобы ответить, но Чарли опережает меня.

— Два греческих омлета с добавлением феты и сальсы на гарнир. И два апельсинового сока.

Толстушка Берта записывает заказ и поворачивается, чтобы уйти.

Я хватаю ее за руку.

— Погоди, милая. Я уверен, что за омлет и апельсиновый сок можно «умереть». Но мне также понадобятся черный кофе и два куска бекона.

Официантка смотрит на меня так, словно я самое убогое существо, которое она когда-либо видела.

— У вас ведь есть бекон, верно? — спрашиваю я, тяжело дыша и смотря на нее пустым взглядом.

Она кивает и, ковыляя-громыхая, уходит прочь.

— Еда здесь довольно здоровая, да? — спрашиваю я Чарли.

— Как будто тебе не все равно. А сколько кусков бекона ты ешь на самом деле?

— Достаточно, чтобы твоя зависимость от «Скитлс» выглядела до позорного смешной.

Бекон подгоревший, а кофе на вкус как ослиная задница, но греческий омлет потрясающий. Мы завтракаем, и в конце каждого предложения Чарли встряхивает волосами. А это говорит о многом.

В какой-то момент девушка останавливается и пристально смотрит на меня.

— Что?

— Просто… так ты можешь есть и все такое?

— Ты о чем?

Чарли оглядывается и наклоняется ко мне, прижимаясь грудью к столу.

— Но ты же мертв.

— Чертовски верно.

— Так как же ты ешь?

Вытираю рот бумажной салфеткой.

— Мое тело было выкопано еще до того, как я начал… м-м-м…

— Разлагаться? — подсказывает Чарли, наморщив нос.

— Да, точно. Потом они надели мне на лодыжку этот браслет, и я снова в строю.

Чарли задумчиво смотрит в окно.

— Значит, ты как живой человек? Кровь течет? И сердце бьется?

— Да. Я только вышел из строя на несколько дней во время похорон. А потом вдруг понял, что задыхаюсь от нехватки воздуха.

— И ты снова стал живым, — говорит девушка, заполняя пустоту.

— Я точно бы не назвал себя «живым».

Чарли проводит языком по внутренней стороне щеки.

— Но ведь ты «живой».

— Нет, Чарли. Я уже мертв. Все это… — бью себя кулаком в грудь, — … оно искусственное.

Она откусывает маленький кусочек омлета и пытается сменить тему разговора. Я рад, что девушка задала свои вопросы, и что я ответил, не облажавшись — не раскрывая, на кого я на самом деле работаю. Я смотрю, как Чарли запивает омлет ярко-оранжевым апельсиновым соком, и понимаю, что она все еще не знает о своих способностях. Что она может снимать своими проклятыми розовыми печатями мои. У меня есть свои вопросы, на которые я хочу получить ответы, но не от нее. И это меня чертовски радует.

После завтрака везу Чарли в школу и еще три часа мучаюсь на уроках, от которых голова идет кругом. Когда раздается звонок, я следую за ней из класса экономики в столовую. Мы не видели Аннабель и Блу, когда пришли в школу этим утром, и даже я немного взволнован тем, как они отреагируют — если они вообще заметят.

Лицо Блу меняется, как только он видит Чарли. Его глаза сужаются, затем расширяются, а губы приоткрываются.

«Думаю, он заметил».

Чарли откидывает волосы и растягивает губы в улыбке.

— Привет, Чарли — бормочет парень. — Ты… что-то сделала?

Девушка медленно опускается на стул напротив него, поджав под себя одну ногу. Забавно наблюдать, как Чарли пытается выглядеть грациозно, но я заслуженно хвалю ее для придания уверенности. Если бы она только знала, насколько та же самая уверенность могла улучшить ее внешность в целом…

— О чем ты? — застенчиво спрашивает Чарли. — Я ничего не делала.

Аннабель отрывает взгляд от журнала, и у нее отвисает челюсть.

— Святая Матерь Божья, что ты сделала со своими волосами?

Чарли смеется, но в смехе слышится нервозность. Я могу сказать, что она не знает, как ответить

— Моя подруга прилетела из Лос-Анджелеса навестить семью — говорю я. — Она стилист.

Чарли вмешивается.

— Да, и она сделала мне прическу.

Аннабель встает из-за стола и подходит к нам. Она проводит пальцами по волосам Чарли, и ее глаза становятся огромными, как будто девушка касается бензопилы.

— Что она использовала? Нет. Нет, мне все равно. Просто… как сделать так же? — Аннабель смотрит на меня. — Ты мне все расскажешь.

— Не знаю. Она очень щепетильна и осторожна со своими профессиональными секретами.

— Все в порядке, — говорит она. — Мне и не нужно знать. Просто скажи, что я следующая.

— Извини, — отвечаю я, поднимая руки в примирительном жесте. — Она улетает сегодня днем.

Аннабель ведет себя так, будто я только что переехал ее кошку, что я и сделал бы, если бы увидел ее. Девушка подносит волосы Чарли к своему носу и делает глубокий вдох.

— Ладно, хватит, — выхватываю волосы Чарли из рук Аннабель и указываю последней на ее место.

Аннабель топает обратно к своему стулу, как будто всерьез подумывает о том, чтобы ударить кого-нибудь по почкам или сжечь школу дотла. Это что-то.

— Анна, твои волосы и так прекрасны, — говорит Чарли.

Аннабель тычет пластиковой вилкой в нее.

— Я с тобой не разговариваю.

Чарли наклоняется вперед, ее лицо вытягивается.

— Ты серьезно?

Аннабель закатывает глаза.

— Нет. Но лучше позвони мне в следующий раз, когда Иисус приедет в Питчвилль.

Чарли смеется и бросает на меня косой взгляд — как будто у нас секрет о том, что Иисус действительно пришел в этот деревенский городишко.

— Что ты там читаешь? — спрашиваю я, чтобы сменить тему.

Аннабель поднимает журнал.

— Они сделали целый выпуск о черно-белых фильмах. Я решила посмотреть, что они сюда включили.

— Ты любишь смотреть старые фильмы?

— Это мое любимое занятие после баскетбола. Кстати, мы сегодня играем после школы. Ты с нами? — Аннабель улыбается, потом вскрикивает и смотрит на Блу. — Серьезно? Это было больно.

— Не-а, — отвечаю я. — У меня дела.

— Какая досада, — бормочет Блу себе под нос.

Щелкаю костяшками пальцев и смотрю в его сторону. Я так устал от этого дерьма.

— Знаешь что, я передумал. Я бы не прочь надрать сегодня кому-нибудь задницу.

— Да, — Аннабель кивает. — Именно об этом я и говорю. Чарли, хочешь присоединиться? Данте понадобятся указания, как добраться до места его упокоения.

Чарли бросает на меня взгляд, без сомнения, пораженная «местом успокоения».

— Звучит неплохо. Во сколько?

— В семь часов.

Блу пристально смотрит на Чарли.

— Ты собираешься прийти?

Девушка пожимает плечами.

— Конечно, самое время посмотреть на вас, ребята.

Странно, что Чарли не была там раньше. С другой стороны, это скучно, если вам не нравится игра. С ее хромотой, я сомневаюсь, что кто-то позволил бы ей приблизиться к площадке.

Когда обед подходит к концу, замечаю королеву красоты, которая с важным видом направляется к нашему столику. Когда она откидывает волосы, я понимаю, что Чарли все еще новичок в этом.

— Привет, — говорит она Чарли.

Чарли смотрит на нее снизу вверх.

— Привет.

Горячая красотка сдвигается на секунду, как будто стоять там физически больно.

— Мы с подругами хотели узнать, сделала ли ты прическу или что-то в этом роде.

Глаза Чарли сияют.

— Да, так и есть. Спасибо, что заметили.

— Угу, — говорит красотка. — И где же ты ее делала?

Чарли указывает на меня.

— Это сделала его подруга из другого города.

Девушка качает головой.

— Жаль. В этой дерьмовой дыре я никак не могу найти толкового стилиста, — она вздыхает. — В любом случае спасибо.

Пока девушка возвращается к своему столику, Чарли поворачивается к нам лицом. Глаза у нее размером с арбуз.

«Черт возьми, да, — думаю я. — Это было изумительно».

Глава 22

Б — мяч или бюст

Когда мы с Чарли подъезжаем, видим, что Блу и Аннабель уже на площадке. Я с удивлением вижу, что больше никто не ждет, чтобы поиграть. Думаю, жители Питчвилля не очень-то увлекаются физической подготовкой, что заставляет меня задуматься, чем вообще они занимаются — скотоводством, наверное. Или свиноводством. Чем-то очень интеллектуальным вроде этого.

Аннабель пытается крутить баскетбольный мяч на кончике пальца и справляется с этим довольно хорошо. Он вращается несколько раз, прежде чем опрокинуться и стукнуться об пол. Она бежит за ним и замечает, что мы идем к ней навстречу.

— Эй, эй! — кричит девушка. — Смотрите, кто пришел. Готовы получить по своим задницам?

Девушка несет чушь, и мне это нравится. В моем словаре все это — часть опыта. Честные игры — не мой стиль.

Аннабель бросает мне мяч, и я ловлю его одной рукой. Баскетбол — один из многих видов спорта, где помогает наличие больших рук. Беру мяч, закидываю его за спину, а затем гоняю его к корзине.

Аннабель смеется.

— О, так ты думаешь, что горяч, да?

— Девочка, я крут всегда.

Чарли хлопает в ладоши, как будто ей это нравится, и устраивается на полу у стены. Затем она начинает крутить и раскручивать свои блестящие новые волосы, как будто не может быть еще счастливее.

— Как вы играете? — спрашиваю я. — Один на один?

— Да, — отвечает Аннабель. — Мы с Блу сыграем первыми, а потом ты будешь играть с победителем. Мы играем до пятнадцати. Круто, да?

— Меня устраивает.

Я подхожу к тому месту, где сидит Чарли, и прислоняюсь к стене.

Аннабель ведет мяч к трехочковой линии, и Блу стоит в нескольких футах от нее, готовый остановить ее. Девушка улыбается сопернику, делает вид, что уходит влево, и направляется прямиком к корзине. Мяч бьется об землю, пока она ведет его. Затем девушка плавно поднимает его в воздух, и он со свистом проносится сквозь сетку. Она вскидывает руки и вскрикивает. Затем вытягивает палец и говорит Блу.

— Один-ноль, неудачник.

Аннабель бросает мяч Блу, и он поднимает его вверх. Я съеживаюсь, думая о том, какой жестокой будет его игра, но прежде, чем успеваю представить это, парень поднимает мяч над головой и спокойно кидает. И мяч оказывается в корзине. С расстояния почти в двадцать футов.

«Черт!»

Аннабель усмехается.

— Не предвидела этого.

В течение следующих нескольких минут я наблюдаю, как разворачивается игра. Чтобы определить их сильные стороны не занимает у меня много времени. Аннабель — мастер внутренней игры, а Блу обладает точностью из любого угла. Ясно, что Блу лучше понимает основы, но он теряет почву под ногами, потому что ему не хватает агрессии. Несмотря на то, что он боится продемонстрировать свою силу, ему удается выиграть игру на пару очков. Аннабель обвиняет его в жульничестве, плюхается рядом с Чарли, смотрит на меня и машет потной рукой в сторону корта.

— Твоя очередь, большой мальчик. Прости, что не смогла стать той, кто надерет тебе зад.

Вскакиваю, горя желанием показать, что я готов. Я так давно не тренировался в своих красных кроссовках. Блу не хочет встречаться со мной взглядом. Он бросает мне мяч, как бы говоря: «бери его».

Я хватаю мяч, бросаю в Блу и не встречаю сопротивления. Как будто он даже не пытается остановить меня. Когда получает мяч, он сразу же замахивается и снова кидает.

«У мальчика хороший бросок».

Дежа вю. Ловлю мяч, бросаю в корзину и срываю очко, как будто это пустяк. Блу берет мяч, но на этот раз я подхожу к нему вплотную и мешаю. Бросаю ему вызов, чтобы он донес мяч до корзины. Вместо этого парень пытается сделать еще один бросок. Подпрыгиваю и не сбиваю мяч.

— Прекрати это дерьмо. Хватит, — кричу я, поднимая мяч.

Через плечо вижу, как Блу стискивает зубы. Хорошо, может быть, этот выпад взбесит его.

Веду мяч к корзине для еще одного неоспоримого двухочкового, затем поворачиваюсь к Блу.

— Какого черта ты делаешь? Почему не играешь?

— Играю я, — бормочет он.

— Нет. Не играешь, — делаю шаг к нему. — Почему ты не останавливаешь меня? Чего ты боишься?

Блу кусает губу, и его лицо краснеет. Он в бешенстве.

— Ты хорошо целишься, так почему бы тебе не сыграть немного в обороне? — Я пихаю мяч ему в грудь. — Хватит вести себя как баба.

Блу готовится к следующему броску, поэтому я бросаюсь на него, думая, что все просчитал, так как он предсказуем. Но парень поворачивается влево и ведет мяч прямо к чертовой корзине.

— Сукин сын, — говорю я.

Я смеюсь, и, к моему удивлению, он тоже смеется. У нас с Блу странные отношения, если это вообще можно так назвать. Меня бесит что он мешает моему заданию, и он бесится что я провожу много времени с Чарли. Но если Чарли исключить из уравнения, то мы могли бы быть — и я имею в виду, может быть — друзьями. Но в нынешней ситуации этого никогда не произойдет.

Остальную часть игры Блу играет, не скрывая своей внутренней агрессии, и его игра резко улучшается. Время от времени я краду мяч или блокирую его подачу. И несколько раз он проделывает то же самое со мной. В конце концов, я выигрываю. Но ненамного опережая. Еще несколько недель игры со мной и это может сильно сказаться на его игре.

Чарли ухмыляется, стоя у стены, когда мы подходим к ней. Ее лицо светится, как будто это самое веселое, что с нею было за последние годы. Интересно, сколько времени прошло с тех пор, как она играла в баскетбол или что-нибудь в этом роде? Наверное, еще до пожара… когда она была маленькой девочкой. Мое сердце колотится.

— Знаешь что, Чарли? Теперь твоя очередь. Идем со мной.

— Что? Нет, — она смеется. — Я пас, но все равно спасибо.

Девчонка отказывает мне, потому что боится. Потому что она так привыкла говорить «нет», что не может себе представить, каково это — сказать «да».

Так что я не оставляю ей выбора.

Я перекидываю крошечную девочку через плечо и слушаю, как она кричит, пока несу ее к линии штрафного броска. Хватаю баскетбольный мяч и кладу ей в руки.

— Один бросок, и я тебя отпущу.

Она смотрит на Аннабель и Блу, потом снова на меня.

— Я не могу.

— Чушь.

Чарли пытается проковылять мимо меня, но я встаю у нее на пути.

— Просто бросай, Чарли. Это не так уж и трудно.

Девушка роняет мяч.

— Я не хочу этого делать.

Блу собирается выйти на площадку, но Аннабель останавливает его. Снова беру мяч и возвращаю его ей в руки.

— Конечно, хочешь. Все хотят играть. Они просто боятся выглядеть глупо, — я убираю густые светлые волосы с ее глаз. — Но знаешь, что тоже глупо? Не пытаться. Так что просто… попробуй.

Чарли закатывает глаза.

— Ты оставишь меня в покое, если я кину его один раз?

— Если ты «попадешь» в кольцо. Я оставлю тебя в покое, если ты хоть раз «попадешь».

Ее губы растягиваются в улыбке.

«Вот оно».

Чарли пару раз бьет по баскетбольному мячу, и это самая жалкая вещь, которую я когда-либо видел.

— Просто попасть в кольцо, да? — спрашивает она, глядя на меня.

Я киваю и делаю шаг назад.

Чарли бросает взгляд на кольцо, делает глубокий вдох, поднимает мяч и бросает.

Это худший бросок в мире. Наихудший. Но я все равно так горжусь ею, что готов кричать об этом.

— Ты почувствовала себя идиоткой? — спрашиваю я.

— Да, — отвечает Чарли сквозь смех.

— Но это не так уж и плохо, да?

Она качает головой, и я показываю в сторону ее друзей, разрешая уйти.

— Отдай мне этот чертов мяч, — говорит она, поправляя очки на носу.

Я поднимаю бровь, и улыбка на моем лице такая огромная, что это даже причиняет боль. Протягиваю ей мяч. Чарли бросает снова и на этот раз подбирается ближе. В последнюю секунду девушка спотыкается, и я поддерживаю ее, пока она не восстанавливает равновесие. Я определенно не замечаю, как сильно мне нравится ее мягкая грудь, прижатая к моей.

— Достаточно?

— Мяч, — требует она.

— Да, черт возьми, — говорю я слишком громко, бегу за мячом и протягиваю его ей.

Чарли делает еще шесть бросков, с каждым разом все лучше и лучше. Она начинает наклоняться вправо, прежде чем бросить, компенсируя этим травмированную ногу. Трижды бьет мячом об землю и устремляет взгляд на корзину.

«Ну же, девочка».

Я практически слышу, как Аннабель и Блу затаили дыхание, а мое сердце колотится так сильно, что вот-вот выпрыгнет из груди. Просто смешно, как мое тело реагирует на все это.

Чарли облизывает губы, поднимает мяч… и бросает.

Идеальный бросок.

Мы все молчим, пока она оборачивается.

— Легче легкого, — говорит она.

Блу выбегает на площадку и обнимает ее. Думаю, его уверенность в себе на корте не покидает его и вне корта тоже. Поджимаю губы, хотя понятия не имею почему.

— Думаю мы все заслужили пиццу.

— Пицца! — кричит Чарли.

— Ты не ела до того, как я тебя забрал? — спрашиваю я. — Я бы отвез тебя куда-нибудь.

Блу прищуривается. Думаю, наше временное перемирие закончилось.

— Да, так и есть, — отвечает Чарли и больше ничего не говорит, как будто не понимает, какое это имеет отношение к делу. По правде говоря, я был бы не прочь поесть снова.

— Может пойдем ко мне домой? — Чарли смотрит на нас троих, и у меня возникает странное ощущение как будто мы вчетвером теперь одна команда.

Аннабель поднимает руку.

— Я — за.

Блу кивает.

Вся троица смотрит на меня.

— Да, круто, — говорю я.

И пытаюсь скрыть улыбку.

Глава 23

Симпатия

Звоню в серебряный колокольчик, чтобы привлечь внимание разносчика пиццы. Рядом с колокольчиком лежит вырезанная тыква, и я уверен, что даже она может двигаться быстрее будь у нее такая возможность чем парнишка-официант. Быстро приняв душ в отеле, я понял, что умираю с голоду. И как только самый медлительный человек в мире двинул наконец-таки задом, я получаю пиццу, кладу две грязно-коричневые коробки на сиденье машины и еду к дому Чарли.

Аннабель открывает дверь и забирает у меня пиццу. Ее черные волосы мокрые, и можно увидеть следы от расчески.

— Надеюсь ты не съел ее? — она подозрительно смотрит на меня и поднимает крышку коробки.

— Я съел все.

Иду в гостиную и плюхаюсь на диван рядом с Чарли.

— Этого я и ожидала, — Аннабель несет пиццу на кухню и возвращается с бумажными тарелками и салфетками, сложенными сверху. Она садится рядом со мной, передавая мне печеньку.

— А где Блу? — спрашиваю я.

Чарли достает из коробки кусок сырной пиццы.

— Наверху, с бабушкой. Он пошел проведать ее, так как она плохо себя чувствует.

Желудок сжимается. Я знаю, что Чарли не знает, сколько лекарств принимает ее бабушка и что это означает.

— С ней что-то случилось? — рискую спросить.

— Она просто простудилась или что-то в этом роде, но ей все равно плохо, — говорит Чарли. — Я предложила ей пиццу, но она отказалась.

Смотрю на свои руки, потом на Чарли.

— Простуда в октябре? Немного рановато.

Чарли задумчиво хмурится.

— Да. Думаю, ты прав.

Я не настаиваю на этом. Не уверен, что хочу, чтобы Чарли отвлекалась на состояние бабушки.

— Что это за кощунство? — говорит Аннабель, прерывая неловкое молчание. Она смотрит на одну из пицц. Особенно на ту половину, которую я приберегал для себя. Ту, что с канадским беконом. — Кто добавляет бекон в пиццу?

Чарли наклоняется вперед, видит бекон и смеется, указывая что это я сказал добавить бекон.

— Это что-то новенькое.

— Тошнит, — говорит Аннабель. — Какой же ты отвратительный.

— Не такой отвратительный, как твоя игра, — отвечаю я, откидываясь назад.

— Если хочешь поговорить по душам, то пришел по адресу.

Мы смотрим друг другу в глаза, стараясь не рассмеяться, и одновременно откусываем кусочек пиццы.

— Идиоты, — говорит Чарли. Затем ее взгляд падает на лестничный пролет — Блу, ты в порядке?

Мы с Аннабель поворачиваемся к Блу. Он пытается улыбнуться, уверяя Чарли, что все в порядке, но улыбка не достигает его глаз.

— Да, — отвечает он ей. — Я просто устал от игры в «защиту» сегодня вечером.

«По-моему, это хороший выход, — думаю я. — Пошутить, чтобы она не знала, как на самом деле больна ее бабушка».

Мне кажется странным что Блу знает, что происходит с бабушкой Чарли, в то время как сама девушка ни о чем не догадывается, но потом ловлю взгляд Чарли и вижу правду.

«Она знает, — осознаю я. — Просто не хочет, чтобы они волновались».

Я никогда не пойму дружбу Чарли. Дружбу, где не нужны наличные деньги, или перепихоны, или не обязательно говорить правильные вещи, чтобы остаться в кругу. Нет, дружба у Чарли совсем другая. Она пытается защитить своих друзей, а они в свою очередь защищают ее. Они принимают недостатки друг друга и поддерживают друг друга. Мои друзья не были похожи на ее друзей, что заставляет меня задуматься, были ли они у меня вообще.

Я смотрю, как Чарли смеется вместе с Аннабель, пока Блу спускается по лестнице. Не могу перестать думать, что ее друзья должны видеть то, что я вижу в ней, то, что видит мой босс. Ее невинность, ее чистоту. Этот чистый образ жизни, кажется, делает ее счастливой. И я задаюсь вопросом, может ли схожесть с ней сделать меня счастливым.

Аннабель протягивает мне тарелку с четырьмя кусочками пиццы и кивает, прося передать ее. Тарелка переходит из рук в руки и оказывается на коленях у Блу. Он берет первый кусок и уничтожает половину одним укусом.

— Кино? — спрашивает Чарли.

Аннабель вскакивает, бежит на кухню и возвращается с двумя коробками из-под фильмов.

— «Завтрак у Тиффани» или «Эта прекрасная жизнь»?

Все стонут.

Она бросает их на кофейный столик и опускается на диван.

— У вас совершенно нет вкуса.

— Ты носишь эти штуки с собой? — спрашивает Блу.

— Это не «штуки», — говорит она. — Это классика. И я взяла их, когда ты отвез меня домой переодеться.

Чарли поднимает пульт.

— Телевизор?

— Да, — хором отвечаем мы с Блу.

— Прости, милая, — говорит Чарли Аннабель. — Если хочешь, я посмотрю их вместе с тобой в эти выходные.

— Хм-м, — бормочет Аннабель.

Чарли включает телевизор, и мы заканчиваем тем, что смотрим повтор «MTV Movie Awards». Через несколько минут после начала шоу меня охватывает любопытство. Я смотрю на Аннабель, потом на Блу.

«Я удивляюсь».

Раньше мне было все равно, и у меня нет привычки подглядывать, если только не ставлю печати, но я просто ничего не могу с собой поделать. Щелчок пальцев и передо мной свет их душ. Судя по всему, Блу и Аннабель живут скучной, непорочной жизнью, хотя последняя не так чиста, как первая. Какая потеря.

Час спустя Аннабель и Блу встают, чтобы уйти. Я остаюсь, и Блу это не слишком радует.

— Ты не идешь? — спрашивает он.

— Нет, задержусь на некоторое время.

Парень смотрит на Чарли, потом на меня. Его руки безвольно висят по бокам, и я вижу, что ему больно. Наверное, он думал, что после вечеринки мы с ней больше не будем гулять вдвоем. Но он ошибается. Мы только начали.

Ребята уезжаю в машине Блу, и я поворачиваюсь к Чарли.

— Хочешь немного отдохнуть в своей комнате?

Девушка улыбается и кивает, и я иду за ней наверх.

Играть в баскетбол было весело, но мне нужно работать. Я должен убедить Чарли поторопиться с ее желаниями и, наконец, завершить контракт. Больше делай, меньше думай — это должно быть моей мантрой.

Мы входим в ее комнату, и Чарли тихо закрывает за нами дверь. Сажусь на ее кровать.

— Чарли, ты подумала обо всем…

— Я придумала следующее желание, — перебивает она.

— Что? — спрашиваю я. — Я имею в виду, уверена?

Она пожимает плечами и кивает. Я потираю руки.

— Да, именно об этом я и говорю. Так что же ты хочешь?

Девушка берет хрустальную статуэтку и прислоняется к комоду.

— Барабанную дробь.

Имитирую барабанную дробь и ухмыляюсь.

— Я хочу избавиться от очков, — Чарли снимает их и протягивает мне.

— Ладно, — говорю я.

Хотя мне интересно, почему для этого требуется контракт души. Неужели она не может просто сделать коррекцию зрения? Или надеть контактные линзы? В голову приходит мысль, что если бабушка не может позволить себе приобрести машину для Чарли, то и операция по коррекции зрения ей точно не по карману. И все же, глядя на Чарли, я не понимаю, зачем ей нужно избавляться от очков. Они не так уж плохи. Вообще-то они ей очень подходят. Ей просто нужно сделать их более современными, может быть, купить оправу, например, от «Версаче». Тогда она могла бы быть Стильной Чарли. Вместо того, чтобы быть той, кто она сейчас.

Но вопросы не входят в мои обязанности. Я должен подталкивать ее.

«Больше делай, меньше думай».

Чарли ставит фигурку и очки на комод.

— Как мне это сделать?

Скрещиваю руки на груди.

— Наверное, так же, как и вчера вечером.

— И что же я сделала?

— Ну, — говорю я, подумав, — сначала ты сказала желание вслух. Затем начала перечислять причины, почему ты хотела, чтобы это произошло. Так что, может быть, попробуем еще раз.

Чарли тихо смеется.

— Я тебя почти не вижу.

— Я сейчас выгляжу очень сексуально.

Девушка смеется еще громче и собирает волосы в хвост, как будто это поможет магии или чему-то еще. Ее губы приоткрываются, и мое сердце колотится так сильно, что это раздражает.

— Я хочу иметь красивые, идеальные глаза, — говорит она.

Мне хочется остановить ее и предложить ей проверить зрение, но Чарли продолжает.

— Я всегда хотела наносить черную тушь на ресницы и купить один из этих наборов с триллионом оттенков теней для век. Но какой в них смысл? — она толкает очки на туалетном столике. — Независимо от того, что на мне, я все равно чувствую себя одетой как попало. О! И я хочу хлопать глазами, когда парень флиртует со мной.

«Когда? Когда парень флиртует с ней?»

— Я хочу, чтобы люди хоть раз обратили внимание на цвет моих глаз. — Чарли пристально смотрит на меня и тихо говорит: — Держу пари, ты не знаешь, какого они цвета, не так ли?

Я рад, что она не видит моего лица, иначе знала бы ответ. Я осматриваю ее светлые волосы и светлую кожу.

— Голубые, — отваживаюсь я.

Она дергает себя за мочку уха и улыбается.

— Ты просто угадал. Но это нормально, — Чарли упирает руки в боки и повторяет: — Я хочу красивые, идеальные глаза.

Девушка закрывает глаза и ровно дышит. Опускает руки и сжимает их в кулаки, как будто хочет, чтобы это произошло. Делает последний глубокий вдох и открывает глаза. Потом подбегая, запрыгивает на кровать и прыгает на матрасе. Вверх и вниз. Вверх и вниз.

— Я вижу! Я прекрасно вижу! — кричит она шепотом, чтобы бабушка не проснулась. — О, боже мой, — перестает прыгать. — Это действительно сработало.

Подхожу к комоду и беру ее очки. Потом открываю окно и делаю вид, что выбрасываю их. Чарли спрыгивает с кровати, пробегает через комнату, хватает их и выбрасывает в окно.

— Чарли! — говорю я, смеясь. — Ты выбросила их в окно.

— О, ты это видел? — она поднимает два пальца и показывает на свои глаза. — Сумасшествие и да, я это сделала!

Она стоит так близко, что я чувствую исходящее от нее возбуждение. Чарли смотрит на улицу, потом на меня. У нее «действительно» голубые глаза. Не серо-голубые, скорее ближе к синему. Такой синий цвет можно найти в коробке карандашей.

Они широко открыты, и я не могу остановиться, но…

Я медленно протягиваю руки и провожу большими пальцами по ее глазам. Они закрываются под моими прикосновениями. Чарли не открывает их, когда я отстраняюсь, просто стоит и глубоко дышит.

Вспыхивает свет ее души. Я почти забыл о печати, но, очевидно, контракт ничего не упускает из виду. Из глубины моей груди появляется красная печать, плывет к ней и прикрепляется к ее свету, цепляясь за него. Увидев, что я наделал, сжимаю кулаки.

— Спокойной ночи, Чарли, — говорю я тихо.

Она улыбается, не открывая глаза, и кивает.

Я ухожу и закрываю за собой дверь. Выйдя из ее комнаты, опускаю руку в карман и нащупываю пальцами холодную монетку. Пытаюсь сосредоточиться на расплывчатом слове «Свобода», вдавленном в бок монеты. Затем смотрю вниз, туда, где, как я знаю, находится моя манжета, и на мгновение мне становится противно от того, откуда она взялась — от того, как Босс сделал их. Интересно, что бы подумала Чарли, если бы узнала секрет, который знаю я? Тот, о котором я никогда не смогу рассказать.

Я крепко зажмуриваюсь.

«Это задание. Она — очередное задание».

Слышу, как Чарли ходит по комнате с другой стороны двери. Она, наверное, забирается в постель. Я вдруг представляю себе, во что она одета — возможно, в ту самую красную шелковую сорочку — и лежит уже под одеялом. Держу пари, что во сне Чарли еще больше похожа на ангела. В жилах закипает кровь. А смесь гнева и вины вызывает тошноту. Потому что это не имеет значения. Независимо от того, что я думаю о девушке, спящей в этой кровати, я не потеряю своего повышения. Я не вернусь в ад. Я не поставлю ее жизнь выше своей.

Верхняя ступенька скрипит, когда наступаю на нее, но что-то останавливает меня. Дверь бабушкиной комнаты приоткрыта, и я слышу, как она отхаркивается. По позвоночнику пробегает дрожь и все, о чем могу думать, что это «чертовски отвратительно».

Я спускаюсь еще на две ступеньки и снова слышу кашель. Бабушка кашляет так сильно и так долго, что я уверен, это последний звук, который она издаст в своей жизни. Затем кашель прекращается, и я слышу, как женщина хватает ртом воздух. Зажмуриваюсь, делаю глубокий вдох и направляюсь к ее двери. Распахиваю дверь и вижу бабушку, лежащую на большой кровати. Рядом с ней окно, луна отбрасывает тени на ее пурпурное шелковое одеяло.

Делаю несколько тихих шагов в комнату и останавливаюсь, когда старушка оборачивается. Она не выглядит удивленной, увидев меня. Как будто знала, что я войду. Бабушка открывает рот, снова кашляет, и я борюсь с желанием убежать. На ночном столике, вне пределов досягаемости, стоит стакан с водой. Я пересекаю комнату и пододвигаю его к ней.

А потом убегаю.

Меня передергивает, и я быстро трясу головой, как боксер, пытаясь избавиться от мурашек.

— Данте, — хрипит бабушка.

Я застываю.

— Спасибо.

Едва заметная улыбка касается моих губ, когда я спускаюсь по лестнице и ухожу.

Глава 24

Идеи назревают

В среду утром открыв глаза, осознаю, что отведенные мне десять дней уже на исходе, а мне нечем похвастаться. Нужно ускорить события. Проблема в том, что я действительно слишком сильно затягиваю. Хотя и не признаюсь почему.

Когда добираюсь до дома Чарли, бабушка открывает дверь. Она одета в свое шелковое кимоно и ведет себя так, будто прошлой ночью ничего не случилось. Как будто она почти не задыхалась.

— Привет. Чарли уехала в школу с Блу.

Скрещиваю руки на груди.

— Неужели?

Старушка кивает.

— Итак… — говорю я.

Мистер Неловкость появляется рядом и закуривает сигарету, устраиваясь поудобнее. Это тот же самый ублюдок, который появляется после того, как ты столкнулся с незнакомцем.

Бабушка снимает напряжение, улыбаясь и хлопая меня по плечу.

— Не волнуйся, малыш. Я никому не скажу, что у тебя есть сердце.

Пытаюсь вернуть ей улыбку, но у меня не выходит.

— Что с вами случилось? — вместо этого спрашиваю я.

Она резко вздыхает и смотрит через мое плечо в лес.

— Пищевое отравление.

— Угу. — Я провожу рукой по волосам. — Когда собираетесь рассказать Чарли об этом пищевом отравлении? Она ведь не слепая.

Бабуля впивается в меня серо-голубым взглядом.

— Эта девочка уже достаточно натерпелась.

Выдерживаю ее взгляд. Чарли уже достаточно «натерпелась». И все же она знает, что с бабушкой что-то происходит. Но не все. А она этого заслуживает. Но я решаю, что это не мое дело.

Бабушка все еще смотрит на меня, и я киваю.

— Пожалуй, вы правы. Увидимся позже.

Ее взгляд теплеет.

— Увидимся, красавчик.

***

Занятия затягиваются, и я не могу найти ни одной свободной секунды, чтобы поговорить с Чарли. Перемены между уроками вообще пролетают со скоростью света, и я уже в сотый раз проклинаю необходимость вообще ходить в школу.

Когда, наконец, наступает время обеда и сладкой свободы, нахожу Чарли и ее друзей за их обычным столом. Ресницы у Чарли длинные, с черной тушью, на веках блестят золотисто-коричневые тени. Впервые вижу на ней хоть каплю косметики.

Выглядит неплохо. Она выглядит неплохо. Но я все еще не уверен, что это было необходимо.

В кафетерии царит суматоха, и звуки возбужденных голосов терзают мои барабанные перепонки. Чертовы танцы на Хэллоуин. Всю неделю похотливые мальчики и невежественные девочки суетились, чтобы назначить свидания и купить билеты на этот дурацкий бал.

«Пристрелите меня».

— Что за ужасное выражение лица, — Аннабель рисует в воздухе круг, чтобы указать на мое лицо. — Что случилось? Выглядишь так, как будто вот-вот наложишь в штаны.

Опускаюсь рядом с Чарли и отвечаю:

— Вот это, — указываю на черный с оранжевым билетный столик.

— Ты не танцуешь? — спрашивает Аннабель. — Все дело в том, что ты не умеешь танцевать?

Я наклоняюсь вперед.

— Поверь мне, я умею…

— А вот Блу не сможет станцевать, даже чтобы спасти свою жизнь.

Смотрю на Блу, но он только пожимает плечами и продолжает есть бургер.

— Аннабель, я могу двигаться так, что это поставит тебя на колени, — говорю я. — Я просто ненавижу школьные мероприятия.

Толкаю Чарли локтем, требуя подкрепления. Она засовывает руку в карман, потом кладет в рот «Скитлс». И продолжает молчать.

— Чарли? Тебе нравятся такие вещички как танцы? Школьное дерьмо, созданное потому, что это «безопасная альтернатива для детей»? — рисую воздушные кавычки.

— Она ведь цыпочка, разве нет? — спрашивает Аннабель. — Мы, девочки, запрограммированы любить то, что заставляет тебя страдать.

Нехорошо. Я не пойду, повторяю, не пойду на эти чертовы танцы. С другой стороны, я не совсем понимаю, что меня беспокоит. До танцев осталось три дня. К тому времени я уже упакую душу Чарли в коробку с красным бантом. Просто нужно дать ей повод попросить больше изменений.

— Если вы, ребята, хотите пойти на вечеринку, почему бы нам не пойти сегодня вечером? Почему мы должны ждать до субботы?

Аннабель смотрит на Блу, потом на меня.

— Что ты имеешь в виду?

«Дерьмо. Что я имел в виду?»

— Что-то грандиозное, — говорю я, запинаясь. — Как насчет того, чтобы я забрал вас после школы?

Чарли ухмыляется, Блу кивает, но Аннабель это не убеждает — что меня удивляет.

— Почему мы должны куда-то идти с тобой? — спрашивает она.

— Вау. Окей. Я что-то сделал не так?

— Скорее дело в том, чего ты не сделал, — девушка кивает в сторону Чарли.

Изучаю Чарли, но понятия не имею, о чем говорит Аннабель.

— Ее очки, — говорит Блу. — Она больше не носит их.

О-о-о-о. Точно. Мне же не положено знать. Мне следовало бы удивиться. Я должен быть весь такой: «Чарли, где твои очки? Ты выглядишь великолепно!»

Я смотрю на Чарли и изображаю удивление.

— О, ничего себе. Где твои очки? Ты выглядишь великолепно!

Девушка одаривает меня понимающей улыбкой и говорит:

— Сегодня утром в качестве раннего подарка на Хэллоуин бабушка подарила мне линзы.

— Подарок на Хэллоуин? — спрашиваю я. — Серьезно?

— Совершенно верно, — говорит Чарли.

— Вовсе нет, — говорят в унисон Аннабель и Блу.

Сосредотачиваюсь на Аннабель.

— Мы решили? Ты с нами?

Девушка склоняет голову набок, как будто размышляет, затем ухмыляется и соглашается.

— Да, черт возьми.

Когда обед заканчивается, Чарли поворачивается ко мне, ожидая, что я, как обычно, провожу ее до класса. Я кладу руку ей на талию, удивляясь изгибу, который ощущаю.

— Мне нужно кое-что сделать. Увидимся на улице после школы. Хорошо?

— Ты собираешься сбежать?

— Неужели ты удивлена?

Она смеется и качает головой.

— Думаю, если ты мертв, то не боишься вылететь.

— Нет, сладкая, не боюсь.

Я отпускаю ее и выхожу на улицу. У меня есть четыре часа, чтобы придумать что-нибудь такое, что заставит Чарли умолять меня воспользоваться этим контрактом. И у меня есть чертовски хорошая идея.

Глава 25

Почему бы не прокатиться

Когда звенит последний звонок, я жду на парковке. Вижу, как трое идиотов неторопливо направляются к машине, поеживаясь от холода. Чарли указывает на «Элизабет Тейлор», и через несколько секунд все трое забираются в мою машину. Аннабель и Блу заползают на задние сиденья, а Чарли садится на переднее.

С минуту все молчат. Затем Аннабель прерывает молчание.

— Ита-а-ак… куда мы едем?

Открываю консоль, достаю четыре билета и раскладываю их веером.

— Вегас, детка.

Никто ничего не говорит, что замечательно по моим меркам. Я специалист в плане шокирования.

— Слушайте внимательно, — делаю паузу, чтобы убедиться, что ребята меня слушают. — Во-первых, достаньте свои сотовые телефоны.

Блу открывает рот.

— Этого не будет….

— Я сказал, достаньте свои телефоны, — поднимаю руку и кручу ею, торопя их. — Давайте, вперед. Шевелите задницами.

Аннабель улыбается и достает свой мобильник. Блу следует ее примеру. У Чарли нет сотового, но ничего страшного. Она может позаимствовать его у своей подружки.

Указываю на Аннабель.

— Позвони маме и скажи, что останешься на ночь у Чарли, — после указываю на Чарли. — Позвони бабушке с телефона подруги и скажи, что ты переночуешь у Аннабель, — очередь Блу. — Ты тоже звони маме. Ты останешься на ночь с Данте Уокером. Я новичок в городе, и тебе меня жалко.

Ребята обдумывают то, что я только что сказал, и медленно улыбаются.

Киваю Аннабель.

— Сначала ты.

Все делают свои звонки, и через несколько минут Блу отключает свой мобильник.

— Так, она согласилась? — спрашивает его Аннабель.

— Да, — говорит он, ухмыляясь. — Просто не могу в это поверить. Мама никогда не позволяет мне оставаться у кого-то на ночь среди недели. Но она стала мне сочувствовать и все такое.

— Подожди, — говорит Чарли. — Мы успеем вернуться завтра в школу?

— Нет, — я вручаю им три записки от «родителей», объясняющих, что их дети больны. — Ваша безупречная посещаемость, в конце концов, окупится. Никто в этой школе не подумает, что их золотые ученики прогуляли уроки.

Все трое берут у меня записки и изучают их.

— Они выглядят вполне настоящими, — объявляет Аннабель. — Реквизит.

Чарли смотрит на меня.

— Ну что ж, — говорит она. — Чего же мы тогда ждем?

***

Волнение становится ощутимым, когда мы едем в аэропорт Бирмингема. Из динамиков доносятся старые песни Эминема. Аннабель откидывает голову, и ее короткие черные волосы развеваются от ветра. Блу отталкивает подругу, когда она оказывается слишком близко, но даже он смеется. И в первый раз Чарли, кажется, купается в ритме музыки, ее тело раскачивается в разные стороны на сиденье.

Это моя лучшая идея на сегодняшний день.

Мы добираемся до аэропорта, паркуемся, заходим внутрь и ждем посадки на самолет. Каждые несколько минут из динамиков раздаются монотонные объявления. Следующее объявление «наше». Время пришло.

— Ты взволнована? — спрашиваю я Чарли, чья нога судорожно качается.

Она перестает двигать ногой и пожимает худеньким плечиком.

— Э, ничего такого, чем бы я не занималась каждый день.

— Правда?

Ее глаза находят мои, и я поражаюсь, насколько насыщенного голубого они цвета. Они говорят все, чего Чарли не говорит. Она в восторге. Она жива. Она гадает, во что, черт возьми, ввязалась.