Командная игра

Глава 1 Рид

– Ненавижу гребаный хоккей.

Барменша по имени Шайла смерила меня скептическим взглядом и шумно лопнула пузырь из жвачки. Она прекрасно знала, что это грандиозная ложь. Любовь к хоккею была туго вплетена в мою ДНК, и смириться с тем, что в скором времени мне придется покинуть «Денверских Дьяволов» – клуб, в составе которого десять лет назад я блистательно дебютировал в НХЛ, было равносильно смерти. Но команде не нужен нападающий, который перестал забивать. Сегодня руководство клуба достаточно ясно дало мне это понять, сообщив, что если в ближайшее время я не вернусь в прежнюю форму, то в начале января генеральный менеджер «Дьяволов» направит письма во все клубы НХЛ с информацией о том, что я доступен для обмена.

Пока я бесстыдно пялился на соски Шайлы, проступающие под черной водолазкой, официантка поставила передо мной очередной стакан, до половины наполненный виски, и посмотрела на наручные часы.

– Мы скоро закрываемся, – снисходительным тоном произнесла она с южным акцентом.

Шайла знала, что мои дела идут неважно. Небольшая, криво подвешенная плазма над барной стойкой настроена на спортивный канал.

– Не лги мне. – Я сделал небольшой глоток, прогревая вонючим пойлом потрепанные нервы, а потом залпом допил остаток.

– Собираешься завтра играть с похмелья?

– И не лезь не в свои дела. – Я постучал пальцем по краю пустого стакана. – Работай.

Шай гневно сверкнула карими глазами, словно говоря: «Ну и мудак же ты, Харди», и нехотя налила мне виски еще на два пальца.

С Шайлой мы познакомились два года назад, когда мой лучший друг и товарищ по команде Макс «Русский Бес» Громов впервые притащил меня в эту богом забытую дыру под названием «Страйк», расположенную в южном пригороде Денвера. Бар мне сразу понравился. Он напоминал нашу домашнюю раздевалку: такой же низкий потолок, тяжелый запах пота и приглушенные мужские разговоры, разбавленные песнями Alice in Chains, Pearl Jam и Foo Fighters. В «Страйке» запрещалось щелкать фотокамерами и приставать к другим посетителям, что делало эту семидолларовую забегаловку воистину райским местечком, даже несмотря на разбавленную мочу росомахи, которую здесь выдавали за выпивку.

Опершись локтем о стойку, я еще раз оглядел заполненный бар. Большинство посетителей обсуждали аномальную снежную бурю, которую обещали все прогнозы. Чертова погода буквально сходила с ума. Была только середина ноября, но зима уже обнажила перед Колорадо свои белоснежные клыки. За прошлые сутки землю Денвера и его окрестности покрыл десятидюймовый слой снега. Дороги обледенели, небо затянуло плотными облаками, а со снежных вершин гор, подобно ударам кувалды, обрушивались пронизывающие до костей ветра.

С тех пор как я вернулся из Лос-Анджелеса, в котором прожил бо́льшую часть жизни, шла уже десятая зима в Денвере. Погода зимой различала эти два штата так, словно они были радиостанциями с разным музыкальным форматом. В то время как на калифорнийской волне играл серф-рок, сопровождаемый перестукиванием капель дождя по козырьку надвинутой на глаза бейсболки, на станции Колорадо звучали традиционные рождественские песни под аккомпанемент веселого звона бубенцов, в которые суровый денверский мороз превращал твои яйца.

Пока я размышлял о своем стремительно разваливающемся будущем, раздалось бренчание дверного колокольчика и из распахнутой входной двери потянуло ледяным сквозняком.

– Какого дьявола он забыл в этом гадюшнике? – послышался знакомый голос с шотландским акцентом. – На дне мусоровоза пахнет лучше.

– Отряд плохишей в полном составе, – недовольно проворчала Шайла, протирая стакан оранжевой тряпкой. – Или, правильнее сказать, три смертных греха: похоть, уныние и гордыня.

Я обернулся и заметил Громова и Коннора МакБрайда. Они подошли к барной стойке и заняли места по обе стороны от меня.

– Не ожидала тебя снова здесь увидеть, – обратилась барменша к Максу. – Разве после той драки с байкерами, которая создала бару кучу проблем, ты не должен был навсегда забыть сюда дорогу?

– Не будь такой злопамятной, куколка. – Бес взял стакан, стоящий передо мной, понюхал его содержимое и поморщился. – Кто-то же должен надеть супергеройский плащ и доставить этого пьянчужку домой. Кстати, во сколько ты сегодня заканчиваешь?

– Шай все еще не свободна, дружище, – произнес я слегка заплетающимся языком.

– Отстой, – трагично вздохнул Громов, запуская унизанные серебряными перстнями пальцы в свои растрепанные темно-русые волосы.

Шайла достала из пластикового диспенсера две салфетки, положила их на стойку и вопросительно посмотрела на Коннора, который брезгливо стряхивал с рукава своего новенького шерстяного пальто от Армани несуществующие пылинки.

– Что будете пить?

Кей поднял голову, и его колючие карие глаза насмешливо блеснули.

– Бокал «Шато Петрюс», пожалуйста.

– О, одну минуточку, мистер МакБрайд. – Шайла нырнула к нижнему шкафу, оттуда послышался короткий звон стекла, после чего девушка резко выпрямилась и стукнула по стойке кулаком, из которого торчал средний палец. – С вас десять тысяч долларов.

Строго высеченное лицо Коннора с короткой аккуратной щетиной и острыми, как лезвия коньков, скулами сохранило абсолютную невозмутимость. Он поднял правую руку ладонью вверх и левой смахнул с нее воображаемые купюры.

– Сдачи не надо.

– С тобой приятно иметь дело.

– Чего не скажешь о тебе.

– Ву-ху-у… – присвистнул Макс. – Становится жарковато, а? Наверное, нам пора выдвигаться. Но прежде чем мы уйдем, ответь вот на какой вопрос, лапуля: кто из нас троих настоящий красавчик?

Мы с Коннором переглянулись, а затем как по команде возвели глаза к потолку.

– Она замужем, недоумок, – пропел я, неуклюже поднимаясь с барного стула.

– Значит, объективна.

– Окей. Рид, – быстро ответила Шайла, словно хотела поскорее от нас избавиться.

Я подмигнул ей.

– Это еще почему? – возмутился Бес.

– Потому что, в отличие от тебя, он не выглядит как мое похмельное утро, – с усмешкой сказала Шайла, затем перевела взгляд на Коннора и добавила: – Или как шотландская версия Чака Басса.

Кей озадаченно посмотрел на меня, словно спрашивая: «Кто такой этот Чак Басс?» Я пожал плечами: «Без понятия, дружище».

– Знаешь что, Шай? – Громов постучал по барной стойке своей старой кельтской монеткой, которую повсюду таскал с собой. – Иди ты к черту со своим отстойным луизианским вкусом! Так и скажи, что кудряшки на его голове напоминают тебе лобок любимого муженька.

Я схватил Макса за шею и толкнул в сторону входной двери.

– Эй, я же пошутил! – Друг вскинул руки и выкрикнул сквозь смех: – Я все равно люблю тебя, солнышко!

– Проваливай, Громов! – прокричала она в ответ.

Перед тем как выйти из бара, Бес заметил девушку, которая, бессовестно нарушая главное правило заведения – никакой фото- и видеосъемки, пыталась незаметно снять нас на камеру своего айфона. Громов развернулся к ней спиной и приспустил спортивные штаны, обнажая часть левой ягодицы, на которой красовалась новая татуировка с изображением «Хитрого Койота».

– Свеженькая, – подмигнул он девчонке. – Нравится?

Она смущенно кивнула, залилась краской, и мы, громко смеясь, покинули «Страйк».