Конфетка для ковбоев

Глава 12

Как же стыдно. Кэндис было безумно стыдно за все, что происходило сейчас вокруг. Казалось, что весь этот чертов бар смотрит сейчас на нее и ждет ее решения. Черные, словно адская бездна, глаза Шона прожигали ее насквозь. Рик пытался спрятать ее за своей спиной, прикрывая от взбешенного Паркера.

Оливия переводила взгляд с одного мужчины на другого, пытаясь понять, что это такое сейчас происходит. Рик и Шон никогда не ладили, об этом знал весь городок, а также о безумных выходках братьев Паркеров. Что старший, что младший, они оба периодически напрягали местную полицию.

Но все решалось полюбовно, будь то пьяная драка Шона или езда с превышением скорости Лукаса. Мамаша Паркер имела «железные яйца», ставила своих сынков на место, только она и имела на них управу, а не шериф.

Но последние полгода было относительно тихо, Рик учился в академии, приезжал редко. Не было повода для конфликтов, ни старых, ни новых. И вот тут, на ровном месте, словно из ничего, нарисовалась грандиозная драка. И когда эта нищебродка крошка Кэндис успела отметиться у Паркера и Робертса?

Кровь с руки Шона капала прямо на затертый пол бара, он также неотрывно смотрел на девушку. А Кэндис была готова провалиться сквозь землю. Завтра по всему городу поползут слухи, сплетни, ее начнут сравнивать с матерью. Боже, как же было стыдно, обидно и неприятно. И зачем она только согласилась пойти сюда? Могла сидеть дома, слушать пьяную ругань Гарри, который все равно успокоился бы и заснул.

– Кэндис, дай руку и пойдем.

Девушка встала, одернула юбку, посмотрела на помощника шерифа, видеть разъяренного Шона или любопытную публику вокруг она не хотела.

– Рик, извини, мы выйдем с мистером Паркером, поговорим.

Мужчина напрягся, Шон полоснул его взглядом, сжал кулак, услышав «мистер Паркер», повел головой в сторону.

– Не волнуйся, все хорошо. Я потом объясню.

Она положила руку на его плечо, а Шон резко развернулся и пошел к выходу.

– Что ты себе позволяешь?

– Нет, это ты что себе позволяешь?

Луна ярким светом заливала всю парковку бара «Дикая лошадь», на которой у внедорожника Шона молодые люди начали разговор на повышенных тонах. На их лицах играли яркие огни неоновой вывески, призывающие зайти, выпить и отдохнуть.

– Это я что себе позволяю? Я пришла в бар приятно провести время, меня пригласил Рик. И какое ты имеешь право вот так портить мой вечер?

Шон сжимал и разжимал кулаки, слушал слова Кендис и снова закипал от злости. Что она решила? Приятно провести вечер? С копом Робертсоном?

– Меня хоть пригласили куда-то просто провести время, а не трахнули в поле.

Эти обидные слова вырвались сами собой, Кэндис не хотела, но они все равно вырвались. Девушка поморщилась, прикусила язык. Нет, она ни капли не жалела, что ее первым мужчиной был именно Шон. Что все произошло в машине, на краю поля, под большой техаской луной. Хотя любая девушка мечтает, чтобы ее первый раз был каким-то особенным, романтичным, красивым, запоминающимся. Но чем ее первый раз, да и второй, был не запоминающимся?

Кэндис совершенно не жалела, что это будет Шон, она и мечтать не могла об этом. Детская любовь никуда не делась, а то, что случилось, давало надежду, которой быть не могло. Кто она, а кто Шон и Лукас Паркеры? Поэтому резала по живому, поэтому и говорила такие слова, чтобы саму себя поставить на место.

Шон пару долгих секунд просто смотрел на нее, девушка чувствовала, как горят ее щеки, как начинает накатывать истерика, но то, что произошло потом, она совершенно не ожидала. Шон сжимает ее плечи, до боли впиваясь пальцами, разворачивает к себе и просто целует. На его губах вкус виски, от этого или от поцелуя Кэндис моментально пьянеет, отвечает, приоткрывая губы, тихо стонет, прижимается к напряженному телу Шона.

– Глупая девчонка.

Мужчина хрипит, продолжая жадно целовать, проникая языком в рот девушки. Вдавливает Кэндис в дверь автомобиля, трется пахом, она чувствует его возбуждение, у самой сбивается дыхание и дрожат ноги. Белая футболка вся запачкана кровью, но Шон этого совершенно не замечает, как и свою рану на ладони.

– Надо наказать тебя, чтобы смотреть не смела в сторону Робертса и этого поганого бара.

Эти слова, этот поцелуй – Кэндис накрывает желание,– это совершенно новые чувства и ощущения. Быть именно сейчас с этим мужчиной, отдаваться ему, чувствовать в себе его плоть, кричать от удовольствия. Соски напрягаются, становятся чувствительными, по спине бегут мурашки.

– Поехали, не могу больше. Стоит весь день, как подумаю о тебе, Конфетка. Чувствуешь, как я хочу тебя.

Берет ее руку и кладет на свой пах, Кэндис машинально ее сжимает, часто дышит, смотрит вниз на то, что делает.

– Ух, девочка, не играй с огнем. Он все еще помнит твой сладкий ротик, как ты принимала его.

Большой палец руки как раз в этот момент скользит по ее припухшим от поцелуя и влажным губам. Проникает внутрь, Кэндис сосет его, обводя языком.

– Ох, черт, что ты со мной делаешь, Конфетка?

Резко открыв дверь, Шон запихивает ее в машину, быстро обходит, садится за руль. Срывается с места, несется по уже знакомой дороге, через поле, к гостевому домику. Кэндис поправляет одежду, замечает кровь на своей одежде, с тревогой смотрит на руку Шона.

– У тебя кровь, Шон!

– Ерунда, порезался в баре.

– Надо обработать рану.

– Для начала хочу обработать твою киску.

Девушка краснеет, но хорошо, что в темном салоне автомобиля это не так заметно. Она, наверное, никогда не привыкнет к таким откровенным словам. Они снова останавливаются перед уютным гостевым домиком, все тот же обвитый плющом забор и калитка, заходят в дом.

– Шон, извини, я там…на парковке не хотела говорить обидные слова.

Мужчина ничего не отвечает, просто проходит через холл в сторону спальни, где они были прошлой ночью. Снимает с себя рубашку, вытирает ею кровь с ладони, бросая ее тут же на пол. Но резко останавливается, разворачивается, видит, что девушка стоит и не идет за ним.

С ней точно надо как-то иначе, по-другому не так, как он привык. Такая нежная, от нее пахнет клубничными леденцами, этот запах словно въелся в его мозг. Подходит, проводит шершавой ладонью по лицу, смотрит в ее глаза. Ещё немного и он утонет в этом бездонном голубом море ее глаз. Целует, быстро подсаживая на барный стул у кухонного острова.

Кэндис отвечает, скользит пальчиками по напряженным мышцам, по гладкой и такой горячей коже. Футболка летит на пол, грудь наконец освобождают от бюстгальтера. Шон накрывает ее ладонью, мнет, перекатывая соски между пальцами. Он стоит между широко раздвинутых колен Кэндис.

Спускается ниже, задирает короткую юбку еще выше, отодвигает полоску белья, чувствует на пальцах влагу. Нежно растирает ее по половым губам, лаская вход во влагалище круговыми движениями, дразнит. Слегка проникает внутрь одним пальцем, девушка лишь громко выдыхает в его губы.

– Какая гладкая, мокрая, влажная девочка. Так для кого ты делаешь свою киску такой гладкой?

– Я…я не знаю…не для кого…а-а-а-а.

– Больно?

– Нет…нет…совсем не больно.

– А так?

Палец скользит глубже, лаская стеночки влагалища, Кэндис лишь стонет, цепляясь за его шею. Задерживает дыхание, там, внизу, между ног так приятно, так возбуждающе, хочется попросить, чтобы Шон не останавливался.

– Нет….а-а-а-а-а….Шон.

К одному пальцу мужчина добавляет второй, нежно растягивая такое узкое лоно. Девушка вскрикивает, слегка морщится, кусает губы. Но большой палец тут же ласкает клитор. Возбуждение сразу острой волной проносится по телу, начинают дрожать бедра, она расслабляется.

– Вот так, малышка, расслабься. Сегодня ты кончишь на моем члене.

Шон обливается потом, из последних сил сдерживает себя, чтобы не накинуться, не поставить эту девочку раком, не повалить грудью на столешницу и не трахнуть жестко, насаживая на свою возбужденную плоть. Это он еще успеет сделать, но не сейчас.