Констанция. Книга пятая

ГЛАВА 3

Несколько дней, которые прошли после королевского бала в Версале, Констанция посвятила сыну. Мишель, который долгое время не видел матери, уже успел привыкнуть к ней, и лишь временами плакал, вспоминая об отце. Мальчик нуждался в постоянном внимании, и Констанция занималась с ним с утра до ночи. Она устраивала ему конные и пешие прогулки, игры на свежем воздухе и не покидала Мишеля даже во время занятий с домашним учителем. Констанция хотела, чтобы он вырос настоящим французским дворянином, а потому не жалела ни времени, ни денег на его воспитание. У Мишеля не было отца, и Констанция стремилась сделать так, чтобы эта потеря была не слишком чувствительной.

Проводя время с Мишелем, она, тем не менее, не забывала, что королева Мария-Антуанетта обещала ей прислать приглашение для аудиенции в ближайшие дни. И наконец, терпение графини де Бодуэн было вознаграждено. Через несколько дней, прохладным февральским вечером, в дверь дома на Вандомской площади, который теперь принадлежал Констанции, постучали. Привратник, спустившийся на первый этаж, увидел перед собой высокого широкоплечего гвардейца в мундире лейтенанта серых мушкетеров. Рота серых мушкетеров была расквартирована в центре Парижа на улице Бак. — Могу я видеть графиню Констанцию де Бодуэн? — спросил гвардеец низким хриплым голосом.

Лицо его прикрывала широкополая серая шляпа с перьями. Привратник, уже немолодой седовласый мужчина по имени Жан-Кристоф, которого Констанция приняла на работу по рекомендации одной из своих старых парижских знакомых, почтительно поклонился.

— Если вам угодно что-то передать графине, сир, — сказал он, — то я могу это сделать сам. Мне не хотелось бы беспокоить графиню. Сейчас она занята с сыном.

Гвардеец надменно поджал губы.

— У меня приказ передать это послание лично в руки графине де Бодуэн.

Поскольку произнесено это было тоном, не терпящим возражении, привратник пропустил мушкетера в дом и закрыл за ним дверь.

— Прошу вас пройти за мной и подождать в комнате для гостей. Я сейчас вызову графиню де Бодуэн.

В этот момент Констанция укладывала Мишеля в постель. Услышав за спиной звук скрипнувшей двери, она обернулась. — Что-то случилось, Жан-Кристоф? — спросила она. — У вас, по-моему, испуганное лицо.

Привратник сделал попытку улыбнуться, но улыбка получилась какой-то кривой.

— Там внизу, в комнате для гостей, сейчас сидит офицер роты мушкетеров, — дрожащим от волнения голосом сказал он. — По-моему, у него какое-то очень важное послание для вас. Во всяком случае, этот офицер хочет передать его вам лично. Я сказал ему, что вы сейчас спуститесь.

Констанция почувствовала, как сердце ее бешено заколотилось. — Ну вот, наконец-то. Наверное, королева Мария-Антуанетта все-таки не забыла обо мне.

Она постаралась скрыть свое волнение от слуг — в комнате, рядом с постелью Мишеля сидела Мари-Мадлен, ее новая служанка. Стараясь выглядеть спокойной, Констанция махнула рукой. — Жан-Кристоф, на улице очень прохладно и наш бравый мушкетер наверняка продрог. Принесите ему чего-нибудь горячего. Я сейчас закончу с сыном и приду.

Привратник торопливо вышел за дверь, а Констанция, сидевшая у изголовья кровати, с нежностью погладила мальчика по мягким кудрявым волосам.

— Спи, мой дорогой. Завтра утром мы снова поедем с тобой на лошадях. А сейчас Мари — Мадлен прочитает тебе на ночь сказку. Какую сказку ты хочешь услышать сегодня?

Мальчик серьезно насупил лоб, словно мать поставила перед ним тяжелую задачу. Наконец, спустя несколько мгновений, он вымолвил:

— Про рай и ад.

Констанция неподдельно удивилась.

— Ты хочешь, чтобы Мари-Мадлен на ночь прочитала тебе отрывок из Библии?

— Да, — подтвердил мальчик.

— Наверное, ты вырастешь у меня священником, — пыталась пошутить Констанция. — Впрочем, это не так уж плохо. По крайней мере, ты будешь твердо знать, к чему стремиться. Ведь каждый священник хочет стать Папой Римским, наместником Божьим на земле.

Мальчик словно не слышал этих слов матери. На глазах Мишеля неожиданно появились слезы и он прошептал:

— Я хочу знать, где сейчас находится мой папа. Констанция была готова разрыдаться вместе с сыном, однако неимоверным усилием воли смогла взять себя в руки и поцеловала Мишеля в щеку.

— Наш папа там, где все хорошие люди, в раю.

— А почему Бог забирает к себе хороших людей? Почему они не могут остаться на земле?

Констанция опешила, не зная что ответить на такой вопрос сына. Она долго гладила его маленькую, еще по младенчески пухлую ручку, и, низко опустив голову, так, чтобы не видел сын, кусала губы.

— Наверное, господь Бог делает это потому, что все хорошие люди обязательно должны оказаться на небесах. Наверное, иногда ему хочется, чтобы это произошло побыстрее.

Мишель беззвучно всхлипнул.

— Да, я знаю, что мой папа был очень хорошим. Наверное, сейчас он стоит рядом с троном, в котором сидит наш Господь.

— Да, да, наш папа рядом с Богом, — торопливо подтвердила Констанция. — У него все хорошо. Когда-нибудь и мы с тобой встретимся с ним там, на небесах. Сейчас Мари-Мадлен прочитает тебе об этом.

Мальчик неожиданно успокоился.

— А про ад она мне тоже прочитает? Констанция покачала головой.

— Нет, Мишель, в аду находятся только дурные люди, — она даже нашла в себе силы улыбнуться и потрепать сына по щеке, — и такие, которые в детстве не хотели ложиться спать.

Мишель окончательно позабыл о своих печалях и лукаво улыбнулся.

— Мама, но ведь это не самый страшный грех?..

— Но все-таки грех. И если ты не будешь слушаться маму, то господь тебя накажет.

— А как накажет, как?

— Об этом тебе еще рано знать.

— Ну мама, я хочу, чтобы Мари-Мадлен прочитала что-нибудь страшное.

— Зачем?

— После этого мне снятся всякие интересные сны. Констанция еще раз погладила сына по голове.

— Глупышка. После этого ты долго не можешь заснуть. А ночью даже иногда просыпаешься.

— Мама, ну пожалуйста.

Переменчивость детской натуры снова дала о себе знать, и у Мишеля на глазах появились слезы.

— Вот если бы мой папа был жив, он бы обязательно разрешил.

Против этого аргумента Констанция не могла возражать и поэтому немедленно согласилась.

— Ну хорошо. Мари-Мадлен прочитает тебе про ад, но только совсем немного. К тому же, мы прочли с тобой молитву на ночь, а потому просто закрывай глаза и слушай. Мне сейчас нужно спуститься вниз, а потом я опять приду к тебе. — Даже если я засну?

— Даже если ты заснешь, — успокоила сына Констанция.

Когда она спустилась вниз, в комнату для гостей, Жан Кристоф подчевал офицера серых мушкетеров. Разумеется, офицеру королевской гвардии при исполнении служебных обязанностей не очень-то разрешалось увлекаться спиртным, однако этот февральский вечер был действительно прохладным, и гвардеец, которому, наверняка предстояло еще провести много времени на воздухе, не отказывался от угощения.

При появлении в комнате графини де Бодуэн офицер отставил в сторону небольшой серебряный кубок с недопитой наливкой, поднялся со стула и, сняв шляпу, почтительно приветствовал Констанцию низким поклоном.

— Я имею честь разговаривать с ее светлостью графиней Констанцией де Бодуэн? — спросил гвардеец, выпрямляя спину.

— Да, это я.

Гвардеец достал из обшлага маленький конверт с сургучевой печатью и протянул его Констанции.

— Имею честь вручить вам послание от ее величества королевы Марии-Антуанетты, — по — военному строго сказал офицер, протягивая Констанции письмо. — Прошу вашего разрешения удалиться.

Графиня де Бодуэн с достоинством приняла послание и едва заметным кивком головы удовлетворила просьбу офицера мушкетеров. Тот еще раз низко поклонился, щелкнул каблуками и, сопровождаемый семенившим за ним Жаном-Кристофром, направился к выходу из дома.

Констанция тут же сломала отмеченную личной печатью королевы сургучовую бляху на конверте и распечатала письмо. Это было, действительно, приглашение на аудиенцию к Марии — Антуанетте, назначенную на ближайшее воскресенье в Версальском дворце. Однако подписано было приглашение герцогиней д'АйенНоайль, первой фрейлиной ее величества. Собственно, ничего удивительного в этом не было, потому что, кто иной, как не герцогиня, должен был заниматься вопросами подобного рода. В общем, Констанция вполне справедливо не придала этому никакого значения и с удовлетворенной улыбкой сунула письмо за корсаж платья.

Выходя из комнаты для гостей, она столкнулась с привратником, который по-прежнему выглядел испуганным.

— Госпожа, я надеюсь, что вы получили хорошие вести? — с надеждой в голосе произнес он.

Широкая улыбка на лице Констанции говорила обо всем лучше всяких слов. Только после этого Жан-Кристоф успокоился. Заметив, что хозяйка немного задержалась рядом с ним, он принял это как знак благосклонного внимания и, даже не спрашивая разрешения, принялся тараторить:

— А уж я-то испугался. Ох, как испугался. Знаете, ваша милость, ведь мне прежде никогда не приходилось сталкиваться с королевскими гвардейцами. В том доме, где я раньше служил, появлялись только ростовщики и заимодавцы. А если бы пришел офицер королевской гвардии или того хуже — судебный пристав, моим прежним хозяевам уж наверняка бы не поздоровилось. По правде говоря, я даже не знаю, чем они там занимались, но уж наверняка какими-нибудь темными делишками. Их бы давно было пора посадить в Бастилию. Сами-то ходили в тряпье и обносках, а дома на золотой посуде обедали. Ну конечно, мое дело маленькое. А только не хочу я больше служить у таких хозяев. Слава Богу, что вы меня к себе забрали, ваша милость. Ох, если бы вы знали, как я вам благодарен. Ведь если бы тех моих хозяев в тюрьму посадили, так и мне было бы от суда не отвертеться.

Констанция милостиво положила руку на плечо бедного старика.

— Успокойся, Жан-Кристоф. Тебе больше ничего не угрожает. В моем доме ты можешь чувствовать себя в безопасности. Во всяком случае, до тех пор, пока я жива.

Привратник по-собачьи преданно посмотрел на Констанцию и, схватив ее руку, принялся целовать.

— Благодарю вас, ваша милость, вы так добры ко мне.

Неизвестно, сколько еще он мог бы выражать свою благодарность, однако в этот момент снова раздался стук в дверь, еще более настойчивый и громкий.

Привратник, который, казалось, только-только начал приходить в себя, снова обмер. Лицо его побледнело так, словно за дверью, на улице, стояла сама смерть.

— Что же это такое, госпожа? — пробормотал он. — Ведь вечер уже… Ведь вы никого не приглашали к себе сегодня, верно?

Волнение Жана-Кристофа передалось и Констанции. Дыхание ее участилось, грудь стала вздыматься все выше и выше. Ничего не ответив на вопрос привратника, она махнула рукой.

— Узнай, кто там.

Жан-Кристоф, едва слышно бормоча что-то, поковылял к двери. Констанция осталась стоять в освещенном неровным светом свечей длинном узком коридоре.

На сей раз на пороге показался маленький человечек в не очень новом, но целом и чистом, камзоле. На голове его была шляпа такого же фасона, какой носил привратник самой Констанции де Бодуэн.

Судя по всему, это был чей-то слуга. Констанция успела заметить, что несмотря на стоявшую на улице зябкую прохладу и отсутствие на позднем госте плаща, он совсем не выглядел замерзшим. Причина этого стала понятна Констанции, как только человечек заговорил. Голос у него был немного возбужденный, а широкие размашистые жесты выдавали в нем уроженца Гасконии.

— Добрый вечер, добрый вечер, ваша милость.

Он сразу же направился к Констанции, заметив в конце коридора ее фигуру.

— Простите мне столь поздний визит, однако, как вы понимаете, по собственной воле я бы никогда не решился нарушить ваше уединение.

Констанция стояла с гордо поднятой головой.

— Потрудитесь объяснить, кто вы такой.

На мгновение у нее мелькнула мысль, что это слуга кого-нибудь из ее соседей по Вандомской площади, которые, возможно, захотели осчастливить ее своим визитом. Человечек снова замахал руками.

— Я сейчас все объясню вам, ваша милость. Меня зовут Шаваньян. Я служу хозяевам дома, который находится по соседству с вашим. Вы наверное знакомы с ними.

Констанции было известно, кто живет в соседнем особняке, однако она не была знакома с его хозяевами. Желая услышать рассказ слуги о том, кому он служит, Констанция отрицательно покачала головой.

— Нет, я не знаю, кто ваши хозяева и не знакома с ними.

Но это ничуть не смутило Шаваньяна. Продолжая активно жестикулировать, он воскликнул:

— Сейчас, сейчас я вам все расскажу. Моего хозяина зовут месье Бодар Сен-Жам. Странно, что вы еще не слышали о нем, ваша милость. Ведь он служит казначеем морского ведомства.

«Опять морское ведомство. Кажется, я совсем недавно уже что-то слышала о нем. Ах, да, вспомнила. Эти старухи на балу говорили, что маркиз де ла Файетт получил должность помощника морского министра. Наверное, они знакомы с этим Сен-Жамом».

— Да, жаль, что вы не слышали о моем хозяине, — продолжал тараторить гасконец. — Вы знаете, он сейчас очень богат. Он один из самых богатых людей в Париже, а может быть, и во всей Франции. Констанция едва сдержалась от того, чтобы не улыбнуться. Она хорошо знала истинную цену подобным богатствам. Наверняка этот Бодар Сен-Жам запустил руку в государственную казну, и при том, не по локоть, как это обычно делали государственные чиновники, а скорее всего, по самое плечо. А может быть, даже не одну руку, а обе. Она, Констанция де Бодуэн, никогда не испытывала особого почтения к людям, которые, прикрываясь какой-нибудь малозаметной должностью, вроде казначея морского ведомства, тянули деньги из казны. Впрочем, она даже не могла назвать свое отношение к подобным личностям презрением, поскольку они были глубоко безразличны ей. После короля Пьемонтского Витторио, пожалуй, лишь красавец маркиз де ла Файетт в какой-то степени привлек ее внимание. И то это было чистое любопытство. Нет, разумеется, нельзя сказать, что Констанция до конца жизни решила не обращать внимания на мужчин. Но после той страсти, которой ее одарил Витторио, она еще долго не сможет прийти в себя. Лишь к королю Людовику XVI Констанция испытывала сейчас нечто, напоминавшее чувство. Но чувством этим была благодарность. Он смог понять и поддержать ее в трудную минуту. Он сделал так, чтобы ее оставили при дворе в числе фрейлин королевы Марии-Антуанетты. Скорее всего, этот вопрос, действительно, решен, потому что ее величество уже прислало ей приглашение на аудиенцию.

На мгновение, отвлекшись, Констанция снова принялась слушать Шаваньяна, остановить которого, казалось, было невозможно. — Вы знаете, у моего господина великолепный дом. Просто великолепный. Вы знаете, кто там жил раньше? О, вы не знаете, кто там жил раньше? Ну, тогда я вам расскажу и об этом.

Констанция почему-то развеселилась. Ей уже давно не приходилось встречать таких забавных людей, и она даже решила, что выслушает его. В общем, конечно, следовало бы еще раз подняться наверх, к Мишелю, но, говоря по правде, Констанция так уставала от общения с сыном за целый день, что сейчас ей просто хотелось хотя бы на минуту отвлечься.

Когда Шаваньян открыл рот, чтобы продолжить свой рассказ о прежнем хозяине особняка, Констанция успела опередить его.

— Отдайте вашу шляпу моему привратнику и идите за мной, месье…

— Шаваньян, — с готовностью воскликнул тот. — Говорят, что кто-то из моих предков был дворянином и даже служил в армии его величества. Но никто этому не верит. Да я и сам уже в это не верю. Сопровождаемая словесной трескотней Шаваньяна, Констанция прошла в комнату для гостей и жестом пригласила слугу сесть. Затем она повернулась к привратнику.

— Жан-Кристоф, принесите нам что-нибудь.

Привратник тут же бросился исполнять приказание хозяйки, а Шаваньян вновь затараторил:

— В этом особняке раньше жил откупщик месье Данже. Представляете, как это смешно — откупщик с фамилией «опасность». Он умер совсем недавно, каких-нибудь полгода назад. Один из его друзей на похоронах сказал, что теперь людям нечего бояться проходить по Вандомской площади. После того, как господин Данже умер, мой хозяин и заселился в этот дом. Но вы не думайте, ваша милость, что это единственный дом господина Сен-Жама. О, мой хозяин очень богат, очень. Вы, может быть, слышали, что он строит в Нейи прекрасный дворец. Госпожа Кристина Сен-Жам, его супруга, возжелала, чтобы мой господин назвал этот дворец «капризом».

Констанция с иронией заметила:

— Ваша хозяйка, месье Шаваньян…

— Шаваньян, — услужливо поправил тот.

— Ваша хозяйка, месье Шаваньян, весьма оригинальная особа. Такое название даже мне не пришло бы в голову.

Слуга не понял иронии и с неподдельным энтузиазмом продолжал:

— О, госпожа Кристина Сен-Жам весьма оригинальная особа. Она очень любит украшения и роскошь. А вы слыхали о ее перьях?

На сей раз Констанция не удержалась и прыснула от смеха.

— О каких перьях?

Шаваньян затараторил:

— Удивительная, потрясающая история. Ваша милость, вы, наверное, недавно в Париже, иначе вы обязательно знали бы об этом. Госпожа Сен-Жам решила отделать балдахин над своей кроватью какими-то совершенно необыкновенными перьями. Я даже не знаю, что это за перья, но говорят, что их привезли из Индии. А может быть, и не из Индии. В общем, я точно не знаю. Они переливаются всеми цветами радуги и изогнуты, как маленькая лира. Теперь госпожа Сен — Жам спит под ними. А вы знаете сколько они стоили?

— Ну, разумеется, не знаю.

Шаваньян сделал страшное лицо.

— Я тоже. Но зато я знаю, что сказала королева, когда услышала о приобретении моей госпожи.

— И что же она сказала?

— Даже я не могу позволить себе такой роскоши. Вот что сказала ее величество Мария — Антуанетта, — понизив голос до заговорщицкого шепота, произнес Шаваньян.

Констанция скептически улыбнулась.

— Вы знаете, милый Шаваньян, в наши времена ничего не стоит сделаться знаменитостью, подобно вашей госпоже, и заставить говорить о себе весь Париж. Достаточно какой-нибудь причуды.

Шаваньян на мгновение приуныл.

— О, если бы только это была единственная причуда моей госпожи. Она очень гордится тем, что принимает у себя в доме одних только знатных людей.

— Но это глупо, — заметила Констанция. — Разве это может быть предметом для гордости?

Шаваньян тяжело вздохнул.

— Может быть, это и глупо, но госпожа де Сен-Жам всегда хвастает этим. Для нее даже сам президент парламента не очень-то много значит. В своем доме она хочет видеть только титулованных особ. Ну, если не титулованных, то хотя бы тех, кто бывает в Версале.

— И что, у вашей хозяйки бывает много высшей знати? — поинтересовалась Констанция.

Шаваньян ничего не успел ответить, потому что в этот момент в двери комнаты для гостей показался привратник Жан-Кристоф с небольшим подносом, уставленным чайными чашками и розетками с вареньем.

— Ваша светлость, я принес чай.

Констанция показала рукой на столик.

— Спасибо, Жан-Кристоф, поставьте сюда и можете быть свободны.

Привратник, на лице которого было написано явное желание поприсутствовать при разговоре, понуро вышел из комнаты и закрыл за собой дверь. Только после этого Шаваньян продолжил рассказ.

— Уж не знаю, что вам ответить, ваша светлость. Я-то кроме его величества Людовика Капета и ее величества Марии-Антуанетты в лицо никого не знаю.

— А где это вы познакомились с королем и королевой? — заинтриговано спросила Констанция. Шаваньян снова замахал руками.

— Упаси Бог. Как могла ваша светлость подумать, что я лично знаком с такими высокими знатными особами. Нет, просто я видел короля и королеву на балконе дворца Тюильри, когда они выходили к народу. Ну, а всех прочих я плохо знаю, разве что кардинала де Роана, великого капеллана Франции.

Вот тут Констанция по-настоящему удивилась.

— Что, в салоне госпожи де Сен-Жам бывает великий капеллан Франции кардинал де Роан? — спросила она.

Шаваньян стал убежденно трясти головой.

— Да, да, и очень часто бывает. И госпожа де Сен-Жам очень часто бывает в гостях у господина де Роана. За последнее время он несколько раз приглашал ее на ужин.

— Насколько я знаю, кардинал де Роан при короле Людовике XV был послом при Венском дворе, — сказала Констанция.

Шаваньян пожал плечами.

— Может, оно и так, я ничего об этом не знаю. Знаю только, что кардинал сегодня вечером будет у нас.

Это известие заинтересовало Констанцию.

— Вот как? А что, у госпожи де Сен-Жам сегодня званый вечер?

Шаваньян снова оживился.

— Ну разумеется. Именно поэтому меня и послали к вам.

— А почему именно ко мне? — улыбнулась Констанция. — Ведь я не титулованная особа.

— Госпожа де Сен-Жам недавно была на королевском балу в Версале и видела, как вы, ваша светлость, долго разговаривали с королем. А для моей хозяйки это означает, что вы человек из высшего света. Вот она и решила непременно пригласить вас на сегодняшний вечер.

— Будет ужин с кардиналом де Роаном?

— Там будет не только кардинал.

— А кто еще?

— Моя хозяйка пригласила свою родственницу Ташеретту де Андуйе и ее юную внучку Луизу. Будут также господин Бомарше, господин де Лаваль и графиня де ла Мотт. Послали также за генеральным контролером господином де Калонном, но боюсь, что его сегодня не будет на вечере.

— Почему же?

— Кажется, сегодня у господина де Калонна аудиенция у его величества Людовика XVI. Но вы еще не знаете главного. Шаваньян отпил чаю и блаженно зажмурился. Пауза немного затягивалась, но Констанция решила не торопить слугу госпожи де Сен-Жам, милостиво дав ему возможность насладиться собственным триумфом. — Так вот, — наконец продолжил он, — сегодняшний вечер особенный в доме моей хозяйки. Она пригласила к себе знаменитого мага господина де Калиостро. Знаете, что самое главное?

Констанция усмехнулась.

— Наверное, нужно захватить с собой побольше денег, — съехидничала она.

Шаваньян тут же принялся отрицательно размахивать руками.

— Нет, нет, денег не нужно вовсе. Граф Калиостро испытывает такое глубокое уважение к госпоже де Сен-Жам, что согласился провести спиритический сеанс совершенно бесплатно.

— Спиритический сеанс?

— Да, да. Моя хозяйка сказала, что сегодня ее гости будут общаться с духами. Вам непременно стоит пойти туда, ваша светлость. Уверяю вас — половина Парижа мечтает увидеть у себя в гостях графа де Калиостро. Говорят, что он творит совершенно необъяснимые чудеса. Моя хозяйка много слышала о нем от кардинала де Роана и даже была свидетельницей одного такого спиритического сеанса у великого капеллана Франции. Ей так хотелось увидеть графа де Калиостро у себя в гостях, что она послала ему драгоценный подарок — привезенную откуда-то из Италии драгоценную табакерку, усыпанную камнями.

Констанция понимающе кивнула:

— Теперь мне понятно, почему граф Калиостро не берет денег за вход на спиритический сеанс у госпожи де Сен-Жам. Значит, ваша хозяйка послала вас сюда за тем, чтобы пригласить меня на этот званый вечер?

Шаваньян словно только сейчас вспомнил о том, что перед ним графиня. Он мгновенно вскочил и, низко, до земли кланяясь, произнес:

— Да, да, именно так. Простите, ваша светлость, что я отвлек вас глупыми разговорами — ведь не так часто случается поговорить по-человечески с людьми такого высокого положения, как вы. Госпожа де Сен-Жам просила непременно передать, что будет счастлива видеть вас у себя в салоне. Слава Богу, это соседний дом, и вам не придется специально снаряжать карету. Госпожа де Сен-Жам наказала мне обязательно дождаться вас и проводить к нам в дом.

— Если, конечно, я соглашусь, — надменно ответила Констанция. Первой ее мыслью было отказаться от приглашения, однако затем, немного поразмыслив, она решила, что не будет ничего дурного в том, если она посетит это довольно забавное сборище. В конце концов, там будет сам великий автор «Женитьбы Фигаро» Бомарше. Да и кардинал де Роан обладал немалым влиянием при дворе. А значит, ей необходимо хотя бы познакомиться с ним. Если же в салон госпожи де Сен-Жам придет сам генеральный контролер господин де Калонн, это будет весьма кстати. Судя по всему, решение о том, что она останется при дворе королевы Марии — Антуанетты, уже стало известно всему Парижу. Значит, необходимо вести себя соответственным образом. Кроме того, времени на особенное раздумье у нее не было. Либо она немедленно выставит за дверь этого болтливого гасконца, либо примет приглашение его госпожи и отправится на встречу с графом Калиостро и прочими гостями госпожи де Сен-Жам. Решено, она отправляется на спиритический сеанс.